Заложница своей воли [Анастасия Терещенко] (fb2) читать постранично

Заложница своей воли

Часть 1. Ее звали Эмилия Винтерс.

Глава 1

Эмилия

Каменная стена холодила руку. Я остановилась лишь на миг, перевести сбившееся дыхание. В груди кололо от душивших рыданий, и успокоиться никак не получалось. Хотя и пыталась убедить себя, что ничего непоправимого не случилось. Подумаешь, дешевая безделушка пропала!

Всхлипы вновь сжали горло, и, оттолкнувшись от стены, побежала дальше, подгоняемая едва тлевшей надеждой найти потерянное.

Мне совсем не все равно, нет сил даже притворяться.

Вмиг взбежала по винтовой лестнице, что была гордостью старинного женского монастыря Святой купели. Похожие изрезали раскинувшийся у подножия горы каменный замок, ввинчиваясь в самую высь. Каждая отличалась своим узором на деревянных перилах, мозаикой или мраморной плиткой. Красивые и равнодушные. В этом месте нет ни капли уюта и тепла. Разве так должно быть рядом с Создателем?

Красный алькон, ненавистное платье послушницы, путалось в ногах, отчего несколько раз думала, что скачусь со ступеней. Наконец, показался коридор, ведущий в жилую часть замка, по которому пронеслась, не смотря под ноги.

Тяжелая дверь в спальню подалась неохотно, словно даже она против моего существования и строит злые козни.

Ищущим взглядом пробежалась по четырем заправленным кроватям, слишком близко стоявшим друг к другу и небольшим закрытым ящикам с вещами. Где же искать? Вещей у послушниц не много, любые излишества запрещались и изымались. Но не перерывать же все подряд.

Я кинулась к кровати, спешно сунув руку под подушку и покрывало. Проведя по холодной и влажной от сырости ткани, ничего не нашла.

— Эмилия, — зайдя, не заметила соседку.

Так и выглядел человек оторвавшийся от молитвы: злорадно усмехался, следя за моими поисками.

— Ты почему не на кухне? Тебя отправили работать в кладовой.

Бросила на нее лишь хмурый взгляд и присела на кровать, спиной к Бесси, явно желавшей подразнить.

Мое имя Эмилия Винтерс. А если точнее, герцогиня Эмилия Винтерс. Такой титул я должна была получить после смерти отца три года назад, только вот не сложилось. А теперь холодные стены монастыря стали домом.

— Не хочешь отвечать? — гнусаво спросила соседка и снова, не дождавшись ответа, фыркнула. — Подумаешь… Будто бы я не знаю.

Мне удалось сдержаться и не закричать на нее, знала ведь, оттого станет лишь хуже. Три года в монастырском приюте научили уживаться.

Когда впервые ступила за порог Святой купели, старинного монастыря, воздвигнутого чуть ли не во время визита Создателя, четыре сотни лет назад, разум не желал принимать такую реальность.

Я провела детство в герцогском поместье, в моем доме бывали люди вхожие в близкий круг короля, устраивались балы и приемы, а теперь оказалась там, где жили в основном отказники, никому не нужные дети от пьяниц и проституток и те, кого не могли прокормить или вылечить. Раньше таких людей видела лишь издалека, во время благотворительных поездок отца.

Они были дикими, пугали своими резкими манерами, громкими выкриками и рукоприкладством. Меня толкали и шпыняли, лишь за то, что держала плечи прямо, а голову высоко поднятой.

Было больно, когда нежная кожа рук облезала от соли и железных щеток, которыми чистила посуду. И страшно, когда сбившиеся в толпу сироты, поглядывали в мою сторону.

Но потерять последнюю вещь, связывавшую с мамой, было невыносимей всего прожитого. Просто не могла поверить, что допустила такую глупость. Девчонкам лишь дай повод насолить. А то, что это дело их рук, а в частности зачинщицы Кары, знала точно.

Когда сегодня утром отрабатывала свое послушание, готовя для матери-настоятельницы обед и перебирая кладовую с продуктами, заметила шушуканье девчонок кидавших снег за окном. Я была в теплой кухне, а они трудились на морозе.

Кухню все любили: когда монахиня, присматривающая за работницей выходила, можно было урвать кусочек жареной курицы или похрустеть зеленым кучерявым листом, с сочной горчинкой, таких не давали детям и послушницам.

Замотанная в платок высокая девушка с худым лицом вплотную подошла к стеклу, практически прижавшись носом, и усмехнулась. Кара никогда не упускала случая зацепить меня. Она подняла руку и показала кулак.

Первым же неосознанным стало желание отойти подальше. Сколько раз, загоняя в угол, они колотили меня кулаками, или, поймав в кольцо, толкали и трепали как безвольную куклу. И некому было жаловаться и даже плакать нельзя.

Но не отвела взгляд. Стало обидно, когда поймала себя на мысли, как легко сломать воспитанную аристократку суровой жизнью. Подбородок упрямо поднялся вверх. Все же, я оставалась дочерью герцога Винтерса.

Сквозь щели в оконной раме донеслись смешки и обрывки фраз:

— …нашли твою…

— …вот получишь….

Ощутила, как нахмурились брови, прокладывая морщинку на