Путевые впечатления. Кавказ. Часть 2 [Александр Дюма] (fb2) читать постранично

Александр Дюма Том семьдесят шестой Путевые впечатления Кавказ ЧАСТЬ ВТОРАЯ

XXVII. ШЕМАХА

Одиннадцатого ноября по русскому стилю, или 23 ноя­бря по нашему, отъехав примерно на восемь верст от Баку и обернувшись в экипаже, я окончательно про­стился с Каспийским морем.

Мы были решительно настроены преодолеть за день огромное расстояние, сто двадцать верст (а по кавказ­ским дорогам дневной путь в тридцать льё — это огром­ное расстояние), и заночевать в Шемахе, древней Шема- хии.

На середине пути мы встретили офицера, который по приказу вице-губернатора Шемахи — губернатор был в Тифлисе — ехал нам навстречу в сопровождении кон­воя.

На протяжении нескольких последних дней лезгины вновь стали спускаться с гор, так что для нас опять наступили прекрасные деньки Хасав-Юрта, Чир-Юрта и Кизляра.

Этот офицер, наделенный полной властью в отноше­нии станционных смотрителей, заставлял их давать нам лошадей, невзирая на ночное время. Без него нам при­шлось бы остановиться в шесть часов вечера, а вместо этого мы продолжали путь и в полночь прибыли в Шемаху.

Нас ожидал дом с горящим камином и зажженными свечами, освещавшими превосходные диваны, отличные ковры и ужин на столе.

После ужина меня провели в отведенную мне комнату. Там стоял письменный стол со стопкой бумаги, свежими перьями и открытым перочинным ножичком.

Даже те, кто знает меня двадцать лет, не распоряди­лись бы лучше, а вернее сказать, так же хорошо.

Комнату украшали три картины: «Прощание в Фон­тенбло», «Чумные в Яффе» и «Битва при Монтро».

Спал я не на кровати, как у Дондукова и Багратиона, а на прекрасном ковре.

На следующий день, на рассвете, нас посетил полиц­мейстер. Он пришел предложить нам свои услуги. Мне было заранее известно, что в Шемахе много всего любо­пытного, так что я попросил полицмейстера показать нам город, и мы вышли вместе.

Первое, что бросилось мне в глаза и показалось стран­ностью, — это стадо баранов, пасшихся на крыше. Крыша была покрыта землей и представляла собой небольшую лужайку, на которой трава росла точь-в-точь как на ули­цах Версаля. Подстригали эту лужайку бараны.

Как они туда влезали и как оттуда спускались, я не имею понятия.

Город разделен на нижний и верхний.

Мало найдется городов, которым приходится страдать больше, чем страдает Шемаха.

На протяжении трех месяцев в году в нижнем городе свирепствует страшная лихорадка, от которой народ уми­рает. Чем выше люди поднимутся в гору, тем больше вероятности, что им удастся избежать этой болезни.

Однако невозможно избежать землетрясения. Шемаха никогда не знает сегодня, будет ли она существовать зав­тра.

Между лихорадкой и землетрясением лишь та разница, что лихорадка является перемежающейся, а землетрясе­ние происходит почти беспрерывно.

Однако лихорадка и землетрясение не самые главные враги Шемахи: человек, вот что стало самым страшным из обрушившихся на нее бичей.

Шемаха являлась столицей Ширвана. Тогда это было богатое ханство, приносившее своему хану несколько миллионов дохода.

В то время в ней обитало сто тысяч жителей, а не десять, как теперь.

— Слыхал ли ты, — спросил я однажды Эль-Мокрани, арабского вождя, который среди племен, обитавших в окрестностях Алжира, слыл ученым, — о величественных древних городах, построенных из бронзы и гранита и именовавшихся Сузами, Персеполем, Вавилоном, Мем­фисом, Баальбеком и Пальмирой?

— Веревка, поддерживающая мою палатку, — ответил он мне, — всего-навсего веревка, но она пережила их; вот все, что я о них знаю.

Невозможно лучше и короче выразить свою мысль: это прославление кочевой жизни и осуждение жизни осед­лой.

Вольтер в своей «Истории Петра Великого», никуда не годном историческом сочинении посредственного исто­рика, уверяет, что Шемахия была древней столицей Мидии и резиденцией того самого Кира, сына Камбиса и Манданы, который возвратил Персии независимость, одержал победу над мидянами, заставил побежденных провозгласить его царем, разбил Креза у Тимбры, овла­дел Сардами и всей Малой Азией, захватил Вавилон, отведя воды Евфрата от его русла, и, наследовав своему дяде Киаксару, оказался настолько могущественным, что он и его преемники стали именоваться великими царями.

В то время его держава включала в себя Вавилон, Сирию, Мидию, Малую Азию и Персию.

Как умер этот завоеватель? Как рухнул этот колосс? Ксенофонт говорит, что он скончался в глубокой старо­сти и на руках своих детей. Геродот же, сын басни и отец истории, напротив, рассказывает, что, пытаясь захватить владения массагетской царицы Томирис, сына которой он убил, царь был взят ею в плен, и эта мать, играя роль античной Немезиды, в отмщение велела отрубить ему голову и собственноручно погрузила ее в чашу, напол­ненную кровью, говоря: «Насыться наконец кровью, ты, кто всю свою жизнь жаждал ее».

Если такое в самом деле было, то название Кир,