Маяк [Сэм Хейн] (fb2) читать онлайн

Сэм Хейн Маяк

– Добро пожаловать на работу! – произнес клерк, протягивая запечатанный конверт. – Я уже сообщил капитану о том, что вы придете!

Мы сидели в небольшом помещении, наполненным различными коробками. Это была небольшая комнатушка, где сидел представитель местной торговой компании по перевозке грузов. Он заполнил бумаги, запечатал конверт, отдав его мне.

– Вас будут ждать, – произнес он, улыбнувшись, как только я взял конверт, – оплата как договаривались, после того, как вы вернетесь. Я буду ждать вас здесь.

Встав со стула, я направился к деревянной двери, подле которой на стене висел мой сюртук, рядом стоял небольшой чемоданчик с моими вещами. Погода сегодня с утра не очень радовала. Накинув на себя сюртук и взяв чемоданчик, я распахнул дверь. Большой ливень встретил меня на пороге. Все утро он льет не переставая.

Выйдя из конторы, я пошел прямо по пирсу, к стоящему в конце него кораблю. Сквозь дождь проглядывали лишь небольшие его очертания. Не смотря на то, что я пытался прятать конверт в рукаве сюртука, он все же немного намок. Утро было прохладное, дождливое и немного туманное. По дороге к кораблю я замечал небольшие рыбацкие лодки, в которых укладывали сети рыбаки. Они были все промокшие от дождя, но делать нечего было. Рыба сама себя ловить не будет, даже в такой день они готовились к выходу в залив. Они немного прекращали свои дела, смотря на меня, а затем снова приступали к своему делу.

Приблизившись достаточно, мне удалось разглядеть деревянную надпись на борту: «Изабелла». Это был небольшой фрегат. Он возвышался над всеми лодками в конце пирса. Лишь только волны колыхали его, ударяясь о борт. Рядом с трапом, ведущим на корабль, стоял человек в капитанском кителе. По его виду можно было сказать, что человек уже давно бороздил моря, пересекая их из пункта в пункт. Он был весь седой, с небольшой бородкой. Он что-то бормотал вслед матросам, тащившим ящик по трапу на борт. Я подошел к нему. Капитан сплюнул в воду, уставился на меня. Он обдал меня презрительным взглядом, и лишь затем произнес:

– Это о вас говорил тот клерк, не так давно пробегавший здесь? Он сказал, что у вас будет бумага.

Капитан протянул руку мне. Я достал из рукава мокрый конверт, протянув его.

– Ненавижу все эти нюансы! – проговорил капитан, отрывая восковую печать на обратной стороне конверта. – Так значит вы Джонатан Баттлер.

– Да, – произнес я, – это я.

Капитан прищурился, рассматривая мое лицо под капюшоном.

– Такой молодой, и туда. – произнес капитан, немного ощерившись, выставляя напоказ свои темные и гниловатые зубы. – Видимо, вам очень нужны деньги, раз отправляетесь туда. Что же, добро пожаловать на борт, Джонатан Баттлер! Эй, Вилсон!

– Чего? – донесся грубоватый голос с борта «Изабеллы».

– Покажи новому смотрителю маяка его место, да поживее! Скоро мы будем отчаливать!

– Будет исполнено! – ответил тот же самый голос сверху. – Пусть поднимается!

– Скоро дождь кончится, поднимайтесь на борт, – скомандовал капитан, сплюнув еще раз в воду.

В одном капитан был прав. Мне очень нужны были деньги. Там, куда я отправлялся, был всего лишь небольшим островом с маяком. Я заступил на должность смотрителя, и должен буду каждую ночь разжигать огонь и смотреть, чтобы он не погас. В этом собственно и заключалась вся моя работа. Вроде бы не сложно. Но я буду целый месяц совсем один там. Ведь кроме меня там никого не будет. Предыдущий смотритель маяка, по всей видимости, сбежал оттуда, не дождавшись окончания своего срока. Он даже не объявлялся в компании. С тех самых пор маяк не горел. И несколько судов разбилось о рифы, проступающие с той стороны залива, при выходе в море. Компания дала объявление, и я решил пойти на должность смотрителя. По всей видимости, им было все равно, кто будет там. Главное, чтобы на маяке вовремя разжигали огонь. Платили они не очень щедро, но на проживание должно хватить, на какое-то время. Я жил один. Мои родители умерли от лихорадки. Платить за комнату, в которой я жил, стало нечем. Пришлось взяться за эту работу. Я понимал, что буду абсолютно один там, без общества, и не с кем будет поговорить. Но на данный момент это была единственная работа, где не рассматривали кандидата, а брали сразу. Поэтому я согласился.

Я отправился наверх по трапу. Матросы уже затянули ящик наверх, поставили его на сеть, которая вскоре отправит его в трюм. Я направился к небольшому человеку плотного сложения, чуть ниже меня ростом, без волос на голове и небольшой темной бородой. Вероятно, это был помощник капитана.

– Так значит вы новый смотритель маяка, – произнес он, оценивая взглядом меня, – Может быть с тебя и выйдет толк. Видимо старик Дженкинс, что был смотрителем до тебя, все же умер. Не знаю, зачем компания взяла его. У него были проблемы со здоровьем. Что ж, идем.

Я пошел за человеком вниз по лестнице, где было отверстие трюма, по бокам располагались небольшие гамаки, немного движущиеся в такт движениям корабля, вместе с керосиновыми лампами. Пройдя вглубь, он указал мне на гамак. Это и стало моим местом до конца путешествия.

– Ближе к вечеру мы будем уже на месте, – сказал помощник капитана, – если будет попутный ветер.

Он оставил меня одного, удалившись по своим делам. Я поставил свой чемодан подле бочки со свечкой. Расположившись на гамаке, я предался своим мыслям о том, что меня будет ждать там, куда я плыву. Немного качающееся судно успокоило меня, я закрыл глаза, погрузившись в сон. Я даже не заметил, как судно отчалило от пирса. И не удивительно, предыдущую ночь я провел практически без сна, на улице у собора. Там было полно бродяг, которым также не было возможности где-нибудь приткнуться. И теперь я смог хоть немного отдохнуть.

День 1: вечер.

Меня разбудил матрос, спустившийся с палубы по приказу капитана. Он сказал, что мы прибыли к месту. Я поднялся с гамака, взяв чемодан в руку, и мы вместе с ним направились наверх. Трюм был закрыт, и было достаточно темно, если бы не несколько керосиновых ламп. Мы поднялись по ступеням наверх.

– Что ж, мистер Баттлер. Вот мы и подошли! – сказал встретивший меня капитан.

Он показал рукой на небольшой островок, виднеющийся в отблеске солнца, опускающегося за грань морского пространства. Мы подошли к борту судна, за которым была веревочная лестница, спущенная к лодке, на которой сидело два человека.

– Они доставят вас на место, а затем вернутся, – сказал капитан, – Первая лодка уже ушла. Там, на берегу, вы найдете ящики с провизией. Матросы выгрузят их. Помните, что следующее судно пройдет здесь через месяц. Вы будете абсолютно один на этом острове.

Капитан поднял мой чемодан, вытянул руки за борт, скинув его вниз. Его поймал матрос, погрузив в лодку. Я взобрался по веревке, стал спускаться вниз.

– И еще одна вещь! – произнес голос капитана сверху. – Если вы случайно найдете тело Дженкинса там, в каком бы состоянии оно не было, похороните его. Просто его там не нашли. Примите это к сведению.

– Хорошо, – ответил я.

Я спустился на лодку, сел в нее. Матросы сразу начали грести веслами, увозя меня все ближе к острову на закате. Он становился все больше и больше. В свете солнца теперь я мог разглядеть маяк, стоящий на большом скальном утесе, опускающийся небольшим холмом с одной стороны. Туда-то и держали путь мы. По пути мы встретили другую лодку, выгрузившую ящики и уже держащую путь назад. Проплыв еще немного, мы, наконец-то, приблизились к берегу. Матросы выскочили, потянув лодку к берегу. Как только она оказалась на берегу, матросы разрешили мне выйти из нее.

– Ну вот, мистер Баттлер. Вот ваши ящики с провизией! – сказал один матрос, указав мне на пять заколоченных ящиков, стоящих на песке. – Открыть вы их сможете. Соответствующий инвентарь есть в небольшой хижине у маяка, где вы будете жить. В общем, вы разберетесь. Все есть внутри маяка. Как и что делать, вам рассказали еще на материке. Эй, Диего!

Мы обернулись к другому матросу, стоящему и смотрящему вверх на маяк, что-то говорившему по-испански, при этом держась за крестик и перекрещиваясь.

– Опять ты за свое!

– Что он делает? – спросил я.

– Видите ли, в последнее время люди, прибывающие сюда, – начал матрос, – их не находят. Потому Диего, сходящий каждый раз на остров, начинает свои непонятные ритуалы. Он считает, что этот остров проклят. А как по мне, то те люди просто не смогли вынести длительного одиночества в относительной дали от материка. Когда мы будем проплывать через месяц здесь, обратно, хоть вы будете здесь?

– Надеюсь, – выдавил я из себя.

Матрос подошел к другому матросу, схватил его за плечо, отвесил пощечину, что-то пробурчал, и они вместе отправились к лодке. Я немного постоял еще на берегу, глядя вслед уходящей лодке. Теперь-то уж точно, а назад дороги нет.

Потихонечку солнце садилось за горизонт, становилось темнее. Первые звездочки выскочили на небе, возвещая о приближении ночи. Еще раз, взглянув на ящики, я решил, что начну открывать их завтра. Пришла пора подниматься на утес, к маяку, чтобы разжечь его. Взяв чемодан, я пошел вдоль берега к небольшому холму, на котором была протоптана тропинка, постепенно поднимающаяся вверх. Я поднялся по ней, и моему взору открылось небольшое плато. Тропинка разделялась. Одна часть вела на другой холм, где располагались высохшие деревья, а другая вела к маяку. Я пошел к маяку. Тропинка вихляла между разбросанных небольших булыжников. Миновав холм, я наконец-то увидел дряхлую, деревянную хижину, над которой возвышалась каменная постройка, на вид около десяти-пятнадцати метров высотой. Это и был маяк. Я сразу же направился к нему.

Дверь в маяк была открыта. Это меня немного и насторожило. Там было темно, и честно сказать, мне не особо хотелось входить туда без освещения. Поэтому я зашел в хижинку. Дверь со скрипом отворилась, и моему взору предстали небольших две комнаты, разделенные перегородкой, с кроватью, столиком, шкафчиком, окном и одной табуреткой. С одной стороны был сложен небольшой камин, и это уже радовало. Значит, не замерзну. Дрова я еще заприметил, подходя к хижине, они были за домом. Повезло, что на столе стояла керосиновая лампа. Оставив чемодан со своими вещами, я, достав из кармана сюртука огниво, подошел к столу. Сняв колбу, я понял, что керосиновая лампа еще в рабочем состоянии. Фитиль выдвинулся, и я разжег его, накинув колбу. Стало намного светлее.

Посмотрев на то, в каких условиях я буду жить, я немного поник в раздумьях. Но это все же лучше, чем шататься по улицам, вместе с другими бездомными. Разогнав грустные мысли, взяв со стола лампу, я покинул лачугу. Я направился к открытой двери. Заглянув внутрь и немного прислушавшись, я не услышал никаких шорохов или прочих звуков. Лишь только ветер шумел сзади меня. Передо мной же, кроме нескольких мешков с песком и бочек с горючей жидкостью, не было ничего. Справа, от двери вверх, вела металлическая, винтовая лестница. Зайдя внутрь, я сразу закрыл дверь, закинув деревянный брусок на засов. Я разжег при помощи своей лампы еще пару ламп на стенах, и стал подниматься по винтовой лестнице. Там было несколько небольших окон, открывающие мне вид, как на море, так и на сам остров. Я поднимался все выше и выше, разжигая каждую лампу, пока не поднялся на самый верх. Там был механизм с рычагом, который, по всей видимости, заставлял верхнюю часть маяка крутиться, или же при помощи него можно было бы поднять одну из тех бочек с топливом. Разбираться с этим я решил попозже.

Вверху, надо мной, был металлический люк, ведущий наружу. Штыри, вбитые в стену, были моей лестницей туда. Держа лампу в одной руке, я стал подниматься по ним наверх, к крышке люка. Повернув ржавый затвор, я откинул крышку, вылезши наверх. Опершись на поручни, я поднялся, увидев всю красоту солнца, которое уже почти село за край моря. Также передо мной раскинулся сам остров. Он был весь как на ладони. Я увидел даже ящики, стоящие на берегу, и то место, с засохшими деревьями. Все было видно сверху. Развернувшись, я увидел за стеклянными окнами огромную лампу. Чуть обойдя вдоль них, я зашел в эту комнатку. Это и правда, была огромная лампа. Чуть повернув скрипучий механизм, я поднял часть обгорелого фитиля наверх. Раздался запах горючего, коим его смазывали. К нему с одной стороны вел желобок, в котором была налита та же самая пахучая жидкость. Чуть приоткрыв свою лампу, я поднес пламя к нему. Огонек вспыхнул, пошел по желобку прямо, охватив фитиль пламенем. Стало светло как днем. Фитиль был очень толст, представлял из себя связку нескольких толстых канатов, и хорошо горел. Хорошо, что выдвигать его придется через несколько часов. За пламенем я увидел зеркало огромных размеров, все в пыли. Оно стояло на механизме, что должно его крутить вокруг лампы. Вероятно, механизм запуска располагался уровнем ниже, тот самый рычаг, что я видел там. Стекла маяка тоже были очень грязными, в каких-то разводах, но все же пропускали свет наружу. Надо будет их завтра почистить.

Покинув стеклянный купол, я спустился вниз. Ухватившись за рычаг, я стал крутить его. Он неохотно поддавался, скрипел и стопорился, но все же поднял мешок с песком снизу до моего уровня. Надо будет позже смазать механизм, ведь его, походу, давно не смазывали. Взглянув наверх через люк, я увидел, как луч света, пробивавшийся сквозь грязные окна, озарял округу. Мешок с песком потихонечку опускался, заставляя зеркало вращаться, отражая свет. До полного опускания мешка было где-то часа полтора. Значит, часто бегать к механизму не придется. Обрадованный тем, что я смог зажечь маяк, я решил спуститься в хижину и немного расположиться там.

Спустившись, я покинул маяк, войдя в хижину. Поставив керосиновую лампу на стол, я вышел на улицу. Мне нужны были дрова, потому я направился за хижину, где у стены были сложены дрова. Недалеко стоял пень с воткнутым в него топором. Взяв несколько толстых чурок из поленницы, я нарубил их мелко. Этого должно было хватить на растопку камина. Взяв их, я пошел обратно в хижину, где и выложил дрова подле камина. Сделав еще пару заходов, я натаскал немного дров. Этого должно было хватить на сегодняшнюю ночь.

На улице совсем стемнело. Я закрыл дверь, расположился у камина, и закинул щепки в него, разжег их огнивом. Дрова были сухими, потому пламя сразу накинулось на деревяшки, с треском пожирая их, освещая хижину. В окне не было стекла, лишь занавеска колыхалась на нем. Я подошел к нему, высунул руку наружу, ухватился за деревянную ставню, и потянул на себя. Ставня, кряхтя, зашла, и я запер ее на крючок. Стало меньше дуть.

В хижине становилось все теплее. Поставив чемоданчик на стол, я открыл его, доставая оттуда свои вещи. Их было не так много, пара рубах да штанов, кружка и еще немного сухарей, засушенной рыбы и небольшая бутыль с водой. Пару дней можно было пережить на таком пайке. Одежду я запихнул в небольшой шкафчик в другой комнатушке, где была кровать, чемодан запихнул под нее, все равно он не скоро мне пригодится, там же я нашел чайник, стоящий у кровати, и вернулся назад. Немного всполоснув его, вылив содержимое в ведро, я наполнил его из бутылки, и подвесил над камином. Я сел за стол, стал обдумывать то, что буду делать завтра. Свет маяка периодически пробивался сквозь щели на крыше, а затем вновь окутывала темнота.

Немного перекусив тем, что было, я запил горячей водой из чайника. Дрова в камине потихонечку потрескивали. Я немного успокоился, да и стало теплее внутри. Работа вроде бы не сложная. Подумаешь, всего месяц. Зато потом можно пару месяцев свободно жить. К тому же тут есть хоть какие-нибудь удобства.

За сегодняшнюю ночь я посчитал, что мне примерно придется запускать механизм пять или шесть раз за ночь, чтобы маяк продолжал освещать округу. Каждый раз я поднимался наверх, вращал механизм, а затем вновь спускался в хижину, подбрасывая дровишек в камин.

Как столько стало светать, и солнце стало подниматься над горизонтом, я отправился к кровати. Особо ее и кроватью-то назвать нельзя было. Деревянный каркас с сеном вместо матраца. Вместо одеяла порванная мешковина. О подушке вообще стоило мечтать. Кое-как улегшись на сене, укрывшись мешковиной, хоть и было холодновато, но все же я уснул.

День 2: день.

Проснулся я уже тогда, когда солнце было в зените. Спать на такой кровати было неудобно. Поднявшись, я немного размял шею. Я вышел в другую комнату, подошел к ставне, снял крючок, отворил окно. За ним было светло. Не смотря на то, что была уже осень, было все еще тепло. Из окна как раз был вид на другую сторону острова, где были засохшие деревья. Я направился к двери. Только сейчас я заметил по бокам вбитые металлические щеколды, также рядом стоял толстый брусок, позволяющий закрывать дверь. Интересно, зачем они нужны здесь? От кого запираться, если ты и так находишься вдали от всех? Прогоняя всевозможные мысли, я открыл дверь, впустив дневной свет в хижину.

Сейчас была одна задача – ящики, стоящие на берегу. Вспомнив слова матроса о том, что здесь все нужное есть, я стал искать инструменты, или хотя бы ящик с ними. В хижине их не было. Я вышел из нее, еще раз осмотрев сам маяк и хижину. Затем снова зашел за дом с другой стороны. За поленницей, у стены хижины, под деревянной лестницей, располагались деревянные дверцы. Вчера я не увидел их, да и до этого дела не было. Я убрал лестницу в сторону, взялся за деревянные ручки дверей, открыв их на себя. В нос мне сразу ударил запах сырости и чего-то незнакомого мне. Подвал явно давно не проветривали. Лучи солнца устремились по ступеням, немного осветив их. Спустившись на пару ступенек, я понял, что без лампы тут делать нечего. Я вернулся в хижину, взял лампу, разжег ее и вновь спустился в подвал. Он был не большим, вырытым под хижиной, с гранитными стенами, не дававшими земле завалиться сюда. Несколько подпорок поддерживали пол хижины, а может быть, и были ее каркасом. Здесь было полно различного хлама: удочки, сети, бочки, из которых исходил запах тухлятины, цепи и небольшой столик в самом конце, на котором стоял ящик с инструментами, лежали ржавые куски железа, гвозди и лом. Я взял его, и как можно быстрее вышел отсюда, лишь бы подальше от всего этого тошнотворного запаха. Странно, что он не распространялся наверх.

Я решил не закрывать двери подвала. Пусть проветривается. Поставив лампу на стол, я отправился на песчаный берег, где со вчерашнего вечера меня ждали ящики. Миновав холмы, выйдя на берег, я увидел их. Я подошел к ним. Их было четыре. Но ведь вчера я насчитал пять. Или нет? Посмотрев рядом со всех сторон, я не увидел следов, что тут вообще стоял ящик. Песок не был примят, и даже не было видно следов того, что его тащили. Вчерашние следы от ног исчезли, не было отпечатков, кроме сегодняшних моих. Может все-таки я обсчитался вчера?

Прогоняя дурные мысли, я поднес лом к крышке ящика, открывая ее. Под ней оказались ящики с бутылками воды. Во втором и третьем ящике тоже оказалась еда и вода, которой должно было хватить мне на месяц. В четвертом же была теплая одежда: сапоги, несколько сюртуков, утепленные рубашки и штаны, и еще несколько кусков мыла. Несколько часов мне потребовалось на то, чтобы перенести все из ящиков в подвал.

Я даже заглянул в бочки, от которых исходила тошнотворная вонь. Лучше бы я туда не заглядывал. Там была рыба. По-видимому, маринованная. Но что-то пошло не так и она уже лежала вся протухшая. Кое-как найдя в подвале небольшой деревянный таз, я большим черпаком стал вытаскивать ее из бочек. Пришлось завязать лицо платком, чтобы меньше ощущать вонь. Чтобы далеко не таскать тухлятину, я решил сбрасывать ее с края утеса, где стоял маяк. Пусть хоть чайки попируют там, внизу.

Ближе к вечеру я закончил с этим делом, освободил бочки, выкатил их из подвала, и уже расположил вещи. Осталось еще одно дело: помыть стекла на маяке, чтобы свет еще лучше освещал округу. Сначала я затащил на самый верх стремянку, взял швабру, зачерпнул из стоящей у хижины бочки воды, и также залез наверх. Покрошив ножиком мыло, я размешал мыльный раствор, стал отмывать купол от грязи и пыли. Приходилось несколько раз спускаться за водой, но дело все же было сделано. Я отчистил не только купол, но и зеркало внутри. Солнце уже садилось за горизонт, потому я разжег фитиль на маяке. Спустив стремянку, я спустился сам и повернул механизм. Сегодня чистить его я не стал, и без того было много дел.

Спустившись по винтовой лестнице вниз, я покинул маяк. Выйдя из него, я отнес вещи в подвал, закрыв его на цепь. Я посмотрел на самый верх маяка. Действительно, свет пробивался сквозь купол намного ярче, чем вчера.

Довольный проделанной работой, я вошел в свою хижину. Я разжег камин, поставил чайник кипятиться. Сегодня решил обойтись без ужина. В носу до сих пор стоял запах той рыбы.

Ночь выдалась довольно спокойной. Я несколько раз ходил к механизму, чтобы маяк продолжал светить. А как стал заниматься рассвет, я потушил пламя и лег отдыхать. Еще многое предстояло сделать сегодняшним днем.

День 5: день.

Что же, за последние два дня я привел маяк в более хорошее состояние. Почистил и смазал механизм, заменил фитиль на башне и подлил немного топлива. Теперь он был готов к длительной эксплуатации. Я был очень этому рад. Да и сама погода радовала солнечными днями. Что касается старика – я его не нашел, даже мертвого тела.

Я проснулся, когда солнце стояло в зените. Работа не была особо тяжелой. Не понимаю, почему предыдущие смотрители в спешке покинули это спокойное место. Сегодня я решил погулять немного по побережью, посмотреть, что интересного там есть, и заодно сходить к засохшим деревьям на другой стороне утеса.

Встав с кровати, я разжег камин, согрел чаю, и уселся на стол у окна. Доев вчерашние сухари и запив их свежезаваренным чаем, я продолжал смотреть на улицу. Чайки летали в округе, разражаясь смехом. Они были по всему острову, вероятно, гнездились на скале под маяком. А исходя из того, что я недавно выбросил туда тухлую рыбу, немного шикарная жизнь им была обеспечена. Я смотрел за окно, и мой взгляд постепенно падал на торчащие, засушенные ветви деревьев, на другой стороне острова. Что-то таинственное было там, как мне показалось. Теперь, когда у меня было чуть больше времени, я мог позволить себе небольшие прогулки.

Закончив со своим завтраком, который был уже больше обедом, я покинул свою лачугу. Спать здесь стало значительно теплее, после того, как я одел теплые одежды. Выйдя за дверь, все еще теплый ветер обдул меня, приветствуя. Я закрыл дверь и отправился в строну пляжа. Далеко я не успел отойти. Моим глазам предстала лежащая на земле лестница, которая стояла на дверях подвала. Цепь же валялась в стороне. Заглянув за угол, я увидел распахнутые двери. Но ведь вчера я же закрывал их вечером.

Я потихонечку стал подходить к ним. Подойдя ближе, я заглянул в темноту подвала. Там был какой-то странный шорох с потрескиванием, как будто кто-то был там.

– Кто здесь? – громко произнес я, заставив того, кто был там, перестать шелестеть чем-то.

Я прислушался, но ветер мешал мне расслышать происходящее там. Спускаться в темноту я так и не решался. Кто же мог залезть туда, если здесь нет ни диких зверей, ни людей, что способны были открыть дверь подвала, просто сняв цепь? А может быть это Дженкинс пришел? Тогда почему он молчит? Может быть ему плохо?

С таковыми мыслями я кинулся в хижину, к лампе. Разжегши ее, я вновь пришел к ступеням.

– Дженкинс, это вы?– вновь спросил я.

Ответа не последовало. Но значимым было одно: в подвале кто-то есть. Взяв толстую, длинную палку в руку, я стал потихонечку спускаться в темноту подвала. Свет лампы понемногу освещал все то, что было в подвале. А в нем был кавардак. Все было перевернуто с ног на голову, как будто здесь кто-то что-то искал. Все расставленное мною по углам было разбросано, включая вонючие бочки, что я отмыл и закатил назад.

Вдруг двери за мой, от ветра, упали, закрыв вход и заставив меня подскочить от испуга, чуть не выронив лампу из рук. Резко обернувшись, я понял, что это были всего лишь двери. Однако странный, стрекочущий звук донесся сзади меня. Теперь это было отчетливо слышно. Я медленно стал поворачиваться, освещая стену подле себя. Поворачивая лампу, я уже высветил край стола, как что-то зашипело, бросив в меня банку. Бросивший ее промахнулся, попал в подпорку, и банка разбилась. В этот момент, при свете лампы, я немного увидел силуэт кого-то, но не смог разглядеть, так как он резко скользнул за бочки, продолжая стрекотать уже оттуда.

Я стал потихонечку подходить к тем бочкам, держа наготове палку.

– Дженкинс, это ты? – немного запинаясь, проговорил я.

Я приблизился достаточно близко к бочкам, размахнулся палкой, и ударил по одной сверху. Тот, кто был за ними, зашипел, отбросил одну бочку вбок, чуть не задев меня, если бы я не отскочил в этот момент. Я упал на пол, и увидел в свете лампы странную тень, которая резко скользнула в темноту, сбив еще несколько бочек. Затем раздался глухой стук, двери в подвал были откинуты, и кто-то со стрекотанием выскочил из него.

Схватив палку и лампу, я побежал следом за ним. Но он оказался быстрее. Выскочив из подвала, я никого не увидел, кто мог бы убегать от хижины. Я обошел хижину всю, но и там тоже никого не оказалось. Я сел на землю. Мне было не по себе от того, что кто-то залез в подвал, перевернул там все, и также незаметно исчез, как будто бы его и не было. Одно было понятным – это был не человек. Но и не зверь. Тогда кто?

Немного посидев на траве у угла хижины, я поднялся на ноги. Делать было нечего. Пришлось вновь возвращаться в подвал, убирать все то, что было разбросано. Потратив несколько часов, я все же прибрался в подвале. Теперь стало очевидным, зачем то существо приходило. Оно приходило за моей едой. Несколько упаковок с сухарями и сушеной рыбой были разорваны и погрызены. Решено было перенести их в хижину. Если это дикий зверь, то он явно боится человека, судя по тому, что он не напал на меня, а значит, в хижину он не пойдет. Закончив с последним ящиком, я составил их подле перегородки в комнату с кроватью. Надеюсь, что больше этот зверь не появится.

Расправившись с делами, я решил пойти прогуляться. Сначала я решил пойти к сухим деревьям, в противоположной части утеса. Этот участок располагался примерно в пол километре от маяка. Идти было не так далеко, переходя небольшие холмы. И вот, я оказался в этом месте.

Деревья здесь, и правда, были высохшими, угрюмо возвышались над такими же кустами. Даже сама трава, как будто бы полукругом, обходила это место, заканчиваясь сушняком. Это место как будто было проклято. Ничего не росло здесь. Назвать это место небольшим леском было нельзя. Засохшие деревья расходились полукругом от гладкого булыжника, лежащего посередине этого места. Он был один. Больше ни одного камня не было в округе. Казалось, что все деревья смотрели на этот камень, и все были равноудалены от него, стоя в полукруге. С другой стороны был обрыв. Я подошел к краю, устремив свой взор на скалы, о которые бились небольшие волны. Странное, однако, это место. Особенно то, что даже растительность не идет заполнять этот участок.

Постояв подле гладкого, прямоугольного булыжника, осмотрев еще раз деревья и кусты, я двинулся дальше. Теперь я отправился на берег. Спустившись вниз, я пошел вдоль песчаного берега к месту, где на утесе возвышался маяк. Как только песок кончился, я ступил на каменную поверхность утеса, с торчащими вверх небольшими скалами. На секунду мне показалось, что место, где я шел, была тропой. Но она быстро закончилась, уходя под воду, и заворачивая как бы под маяк. Я взглянул наверх, увидел самый верх маяка. Он был хорошо виден отсюда.

Я еще немного постоял здесь, глядя на горизонт и то, как волны бьются о скалы. Но все же солнце начинало опускаться все ближе к горизонту, и нужно было возвращаться к маяку.

Вечер я провел у хижины, глядя на то, как солнце начинает садиться за засохшие деревья. На двери подвала я поставил пару пустых бочек, что если тот зверь вернется навестить подвал, то я, по крайней мере, услышу его. Теперь я понял смысл сего затвора на дверях, и решил закрывать его тогда, когда сплю.

Я разжег маяк, спустился в хижину, разжег камин, налил чаю. Очередная ночь спустилась на плато с маяком.

День 8: вечер.

За эти несколько дней я еще раз возвращался к высохшему месту на противоположной стороне острова, гулял по пляжу, смотря на море. Погода благо была хорошей. Никаких штормов не было. То существо, что наведалось в мой подвал, больше не появлялось подле хижины. И это не могло не радовать. Однако все еще оставалось загадкой, кто это мог быть.

Проснулся я сегодня поздно. Солнце уже заходило за горизонт. С другой стороны горизонта начинала восходить почти полная луна. Скоро будет полнолуние. Однако разжигать свет на маяке никто не отменял, хоть и будет чуть светлее в ночи.

Заварив себе чаю, я сел за стол, смотря на уходящее солнце в окне. Я практически всегда смотрел в окно, когда садился за стол. Немного перекусив, я отправился на маяк. Взобравшись по винтовой лестнице, я вылез через люк наверх, откуда открылся закат во всей его красоте. Уж чего, а отсюда был красивый вид на море, за край которого медленно садилось солнце. Я посмотрел на плато, простирающееся внизу передо мной. Было очень красиво.

Немного постояв, восхищаясь красотой природы, я вновь спрыгнул вниз, покрутил ручку механизма, тем самым подняв мешок с песком наверх. Мешок стал медленно опускаться, поворачивая зеркало по кругу. Я вновь поднялся наверх, вошел в стеклянный купол и огнивом развел пламя. Свет, отражаясь от зеркала, стал лучом расходиться во все стороны, куда указывало зеркало.

Я вышел из купола, наслаждаясь вечерней красотой. Теперь я решил посмотреть на луну, восходившую с другой стороны маяка. Она была очень большая, завораживающая всем своим видом. Лишь изредка свет, исходивший сзади меня, мешал мне рассматривать ее и первые звезды, выступавшие на небосводе. Я стоял, смотрел на все величие природы, смотрел на горизонт, на море.

Мой взгляд сползал все ниже и ниже. В вечернем полумраке я посмотрел вниз, за край утеса, над которым возвышался маяк. Там были видны скалы, утопающие в водной глади. Но и было что-то, что я не сразу смог разглядеть из-за света сзади. Или же это было все влиянием света, который уходил от меня, или же там действительно что-то было. Там, внизу, я разглядел небольшой свет, как будто там что-то тускло горело, освещая лишь небольшую область песочного берега. Присмотревшись, я понял, что внизу что-то есть, что могло испускать свет, хоть и не ярко. Неужели там кто-то есть?

Спустившись вниз, выйдя из маяка, я, в полумраке, побежал на берег к скалам под маяком. Спустившись с холма, я двинулся к ним. Солнце уже почти зашло, теперь только луна освещала мне все, предавая романтический настрой. Ночь, песочный берег, море. Как красиво это все, но нет. Пока есть возможность, надо посмотреть, откуда шел тот странный свет. Я подошел к небольшим, возвышающимся скалам, чуть пролезши сквозь них по тропе, я понял, что это все же была дурной затеей, лезть в темноте. Я вроде бы дошел до того самого места, где вода должна была скрывать тропу, но теперь воды не было. Я даже не придал значение тому, что берег чуть увеличился в размерах, и вода отступила. Начался отлив. Теперь тропа немного резко обрывалась вниз ступенями, куда спускаться я не решил, дабы не переломать себе ноги. Я посмотрел в сторону маяка, откуда должен был быть свет. Однако света не было. Может быть, его и совсем не было? Может мне просто показалось? Еще раз посмотрев вниз, на ступени, трезвость во мне пересилила. Надо будет вернуться сюда утром, если прилив не затопит это место. Даже в свете луны здесь было довольно темно. Поэтому я вернулся назад, к маяку.

Вновь взобравшись наверх, я снова устремил свой взор вниз, под утес.

– Наверное, показалось, – произнес я раздосадовано.

Однако, если бы не было того света, я бы даже и не узнал о том, что был отлив. И если прилива не будет, то завтра я посмотрю, что сокрыто там, и откуда исходил этот свет.

День 9: день.

Я проснулся как всегда, когда солнце уже преодолело свою высшую точку небосвода, повернув в сторону заката. С раннего утра я не решил идти на пляж, так как устал за ночь. И вот, проснувшись и немного перекусив тем, что было, я отправился на пляж. Там и правда, вода отступила, пляж стал чуть больше в размерах. Я сразу же отправился к прибрежным скалам, где был вчера ночью. Вода отошла от них также, и они тоже стали немного выше, чем когда здесь была вода.

Пробравшись по тропе, ведущей сквозь острые булыжники и камни, я увидел небольшой ступенчатый спуск вниз. Здесь было довольно сухо, вода ушла, обнажив ступени, ведущие вбок, за скалу. Раньше здесь плескались волны, образуя пену, но сегодня было сухо. Солнце все высушило, лишь зеленые водоросли свисали с уступов. Наверху, надо мной, кружили чайки.

Я потихоньку, держась за скалу, стал спускаться по ступенькам вниз, чтобы не соскользнуть и не улететь на неровную породу, при этом, не сломав что-нибудь себе. Этого мне не хватало больше всего. Скалистые рифы, торчащие из воды, несколькими метрами ниже, окружали все это место. Я завернул за скалу, потихонечку ступая по каменным ступеням, пока не вышел на песочный берег. Откуда-то здесь вчера вечером исходил свет. Однако передо мной не было ничего такого, что излучало бы свет. Здесь, в скале точно под маяком, был сводчатый проход в пещеру. Я был поражен тому, что это был не просто проход, он, как будто, был выдолблен в этой скале. Края были сглажены, в форме колон, заросших тиной, а над самим входом было выгравировано толи лицо, толи еще что-то. Вода давно обточила камень, и ничего нельзя было понять. Никаких факелов не было по бокам входа. Тогда откуда исходило свечение? Из этой пещеры?

Я приблизился к входу, прислушиваясь к различным звукам. Но, кроме ветра, завывающего внутри, не было слышно ничего. Внутри было очень темно. Поэтому я вернулся назад, и принес лампу. Разжег фитиль огнивом, я потихонечку стал заходить внутрь. Ветер как будто подталкивал меня туда, чтобы я заходил. Свет дня снаружи не сильно проникал сюда. Было очень темно. В течение нескольких минут я обошел ее всю. Пещера не была громадной. В ней было много песка, не говоря уже о различных досках, валявшихся в округе. Видимо их затянуло сюда водой снаружи, когда-то очень давно. Также здесь я обнаружил еще один ящик.

– Я же говорил, что ящиков было пять, не четыре! – произнес я сам себе, найдя на ящике клеймо компании.

Только как он очутился здесь, не водой же его унесло сюда? Ящик был открыт, точнее одна из его сторон была разбита, и какие-то странные следы когтей оставили борозды на его стенках. И если в нем что-то и было, то теперь внутри был лишь хлам.

Также в пещере была еще какая-то статуя. Одной лампы мне было мало, чтобы осмотреть ее всю, потому я опять вернулся к хижине, взяв с собой еще четыре. Разведя огонь, я расставил их по пещере. Теперь стало гораздо светлее, что позволило мне осмотреть всю пещеру. Здесь, и правда, было много хлама, лежащего по округе. Или его сюда затащили, или же его забило сюда водой. Все было усеяно песком. Немного оглядев хлам, я нашел деревяшку с надписью: «…Роза». Если где-то и была первая часть этой таблички, то явно не здесь. Кто такая – Роза? Неужели здесь было кораблекрушение? Но ведь рифы, располагающиеся неподалеку отсюда, совершенно чистые. Я несколько раз разглядывал их с маяка, и никаких останков корабля не видел там.

Перестав разглядывать хлам, я посмотрел на стены пещеры. Они все были черны, не смотря на то, что это порода, однако она была гладкой и совсем иной, не такой, как обычный камень. На ощупь она была холодной, и, не смотря на гладкость, она не отражала света моей лампы. Приблизившись к одной стене, я смог разглядеть какую-то надпись. Эта надпись начиналась от входа, обходя статую посреди, и заканчиваясь также у входа. Она была написана на доселе невиданном мне языке. Это были наборы палочек, пересекавшихся между собой изгибами, точками и загогулинками. Я не знал, кто мог оставить эти надписи, и когда. Но писал явно или не человек, или же кто-то сумасшедший. Она была написана на одном уровне, не снижаясь и не возвышаясь, а вымеренная с геометрической точностью.

Следуя вдоль надписи, я приблизился к статуе. Она была выбита из того же самого черного камня, в противоположном от входа месте. На ощупь она была также гладкая и холодная, представляла фигуру, не похожую на человека. Она чуть возвышалась надо мной, была толстой, и сзади как будто была какая-то раковина, из которой то, что было статуей, выходило, напоминающую какую-то улитку. Статуя протягивала ко мне свои изгибистые, тонкие руки с толстыми пальцами. Может она и держала что-то в них когда-то, но сейчас в них ничего не было.

Я продолжал смотреть на статую, не понимая, что это такое. Почему порода вокруг не представляет обычный камень, а что-то другое. Я решил попробовать отколоть кусочек. Хорошо, что в подвале хижины была кирка и лом. Я сходил за ними, предварительно обдумав то, что не нужно ли мне будет что-нибудь еще, чтобы не бегать туда-сюда.

Кинув лом на песок, я, размахнулся, сделал удар по черной стене пещеры. Кирка отскочила, не оставив и царапины на камне. Я сделал еще удар, ничего не изменилось. Я даже попытался сбить у статуи ее тонкую руку, но промахнулся. Деревяшка, на которую была насажена кирка, с треском разбилась, и металлический наконечник вонзился в песок, издав тихий стук, как будто угодил в металл. Напротив статуи, под песком, явно что-то было.

Лопаты при мне не было. Я упал на колени перед статуей, стал руками разбрасывать песок в стороны. Отбросив кусок кирки, я стал разрывать песок. Передо мной стал открываться литой, круглый диск. Я стал раскидывать песок по его контуру, где он заканчивался, и, по прошествии некоторого времени, я раскопал его весь. Диаметром он был около двух метров, сделанный из того же самого камня, что и вся пещера, и с трещиной у края, как будто кто-то его пытался сдвинуть. Немного раскопав его у сторон, стало более понятным, что он запечатывает какой-то небольшой колодец круглой формы. Диск идеально лежал на нем, не выступая.

Окончательно счистив песок с самого диска, я увидел то, что было изображено на нем. Множество линий проходили по его поверхности, некоторые были параллельны, некоторые пересекались, образовывая странный рисунок, с выгравированными символами на нем. Я не понимал того, что они обозначали, но смотря на всю эту печать, странная дрожь охватила меня. Я как будто чего-то испугался. Символы были мне не понятны, но по ощущению они были неприятными мне, как будто что-то внутри моей души взывало ко мне как можно скорее покинуть это место, забыв об увиденном. Передо мной была начерчено не что иное, как одна из печатей, которые посчастливилось мне увидеть в библиотеке, еще давно. Только там были пентаграммы и связанные с ними печати. Но эта печать была совершенно не похожа на то, что я видел. И она одновременно как отталкивала меня, так и таинственно притягивала. Что-то внутри меня противоречило. Одна сторона говорила о том, чтобы уйти, другая, чтобы посмотреть, что за ней.

Поборов свой небольшой страх, я взял лом, пристроив его у треснутой части диска. Он идеально вошел рядом с трещиной, как будто бы именно этим ломом отодвигали этот диск. Сделав несколько усилий, мне удалось чуть сдвинуть его. Из образовавшейся дыры вырвался затхлый запах, разносясь по пещере. Ветер свистяще подул из нее. Я отодвинул половину диска, уставившись в темноту разверзшейся предо мной бездны колодца. Даже свет лампы не пробивался вниз, освещая лишь кирпичную кладку. Взяв в руки камень, я скинул его в колодец. Он плюхнулся в воду внизу, на расстоянии около пяти – семи метров, так я примерно посчитал его глубину. И все же что было там, внизу, под покровом темноты? Или же там просто была вода? Я прислушался, но ничего, кроме звука ветра, гудевшего в колодце, ничего не было слышно. Разные вопросы появились у меня в голове. Однако надо было уже возвращаться к маяку. День близился уже к ночи, и пора была снова зажигать свет.

Я задвинул металлический диск на место, собрал лампы и лом. Выйдя из пещеры, я посмотрел на нее еще раз. Если прилива не будет, я обязательно вернусь сюда завтра.

День 12: вечер.

Несколько дней уже идет сильный дождь и ветер. Шторм поднялся на море. Волны были очень сильны. Я так и не смог пройти в ту таинственную пещеру из-за них, чтобы все еще как следует рассмотреть. Я только и делал, что сидел в хижине, да зажигал свет на маяке. Потолок явно желал лучшего, с него в некоторых местах хорошо лилась вода на пол, просачиваясь в самый подвал. Но сегодня, к вечеру, дождь прекратился.

Я, как обычно, пошел наверх маяка, развести огонь, попутно зажег факелы на стенах и поднял мешок с песком механизмом. Ветер был шквальным, благо перила не давали ему унести меня. Я зашел под купол, разжег пламя, осветив всю округу светом. Я подошел к люку, и хотел было спуститься вниз, как там, внутри маяка, раздался хлопок дверью. Я закрыл ее деревянным бруском, но сейчас было отчетливо слышно, как брусок упал, как будто бы кто-то ее отворил. Я глянул в отверстие. Что-то поднималось вверх по винтовой лестнице, туша факелы одним за другим. Шаги становились все более отчетливыми, как будто кто-то шел тяжелой поступью. В помещении становилось все темнее.

Я отскочил от люка, закрыл его крышку и забежал в купол, также закрыв стеклянную дверь на несколько щеколд. Я притаился подле большой чаши с пламенем. Что-то несколько раз глухо ударило в люк. А затем крышка резко отрылась, ударив о стекло купола, дав трещину. Было не особо хорошо видно, но что-то поднялось снизу. Как только зеркало сделало очередной оборот, осветив то место, я увидел в отраженном свете стоящую по ту сторону купола тень. Свет должен был полностью осветить того, кто поднялся наверх, но это всего лишь была черная, непроглядная тень с исходящей от нее темной дымкой. Она стояла, вглядываясь через стекло, явно смотря на то, как я в ужасе забился ближе к чаше с огнем. Я подумал, что может быть это мое воображение, и этого нет, но следующий оборот зеркала показал, что это не так, Тень продолжала смотреть на меня сквозь стекло, прикасаясь к нему своей черной рукой. Еще несколько оборотов зеркала, и тень медленно поплыла вдоль стеклянной стены купола. Свет, отражаемый зеркалом, периодически засвечивал ее плавное передвижение. Она остановилась у закрытой стеклянной двери. Все также продолжая смотреть на меня своими невидимыми глазами. Я увидел, как ручка на двери стала медленно проворачиваться. Сердце замерло у меня в груди. Но защелки, закрытые мною, не дали тени открыть дверь, как бы ни старалась она крутить ручку. Тогда дымка вокруг нее приняла форму темного пламени. Она с силой стала стучать в дверь своими руками, пытаясь разбить стекло. Каждый удар отдавался эхом в моем сердце. Зеркало все крутилось вокруг, отражая свет в разные стороны, и также захватывая стекляннуюдверь, которую пыталась разбить тень.

Вот уже первая трещинка образовалась на стекле, вот вторая. Я зажал уши, чтобы не слушать этот стук. Перед тем, как зажмуриться, я услышал звук стекла, разлетающегося по полу, и в следующем повороте зеркала я увидел, как тень стоит уже не за стеклом, а почти передо мной.

Затем все резко стихло.

– Смотри! – произнес тихий шепот в моей голове.

Мешок на механизме оборвался, полетел вниз, стуча о поручни винтовой лестницы, и вдруг резко стемнело. Что-то затушило пламя. Я открыл глаза и убрал руки от ушей. Никакой тени не стояло передо мной, хоть на улице и было не очень темно, но никакого силуэта я не разглядел. Стеклянная дверь в купол не была тронута, и никаких трещин на нем совершенно не оказалось. Только был слышен шум ветра и стук дождя о купол.

– Там! – вновь произнес тихий шепот в моей голове.

Я потихоньку подошел к двери, открыл защелки, открыв дверь в купол. Сквозь небольшой дождь я увидел вдали очертания небольшого корабля со спущенными парусами и горящими огнями в небольших окнах, дрейфующего в шторме. Его медленно тянуло к тому месту, где располагались рифы.

– О нет! – произнес я. – Они же не видят, куда идут!

   Быстро кинувшись к чаше, я дрожащими руками развел пламя. Я попытался сдвинуть зеркало, чтобы обратить луч света в сторону корабля, но не смог, было очень тяжело провернуть механизм вручную. Поняв о безысходности своей затеи, я кинулся к люку. Свет факелов горел там, как ни в чем небывало, но веревка была оборвана. Спустившись вниз, я подбежал к мешку с песком, который при падении прорвался. Рядом же я не нашел больше никаких мешков, а собирать времени не было в другой мешок.

Я побежал к хижине, схватил дождевик, разжег лампу, и, в темноте, побежал к берегу, освещая себе путь. Выбежав на берег, я стал махать руками и лампой, и кричать. Но ветер явно не дал мне его перекричать, он дул в другую сторону, и никто меня явно не услышал на корабле. На моих глазах корабль подошел к месту с рифами, получил пробоину, и стал медленно тонуть недалеко от них. Может быть, я бы и поплыл к кораблю, будь хорошая погода, чтобы помочь им, чем смогу, но волны хорошо бились о песок. На моих глазах корабль затонул, лишь только мачты торчали из воды. На миг мне показалось, что кто-то кричал там, или же это был всего лишь ветер.

Вспомнив, что в небольшой шкаф у кровати я положил факелы, я решил, что надо бы расставить их зажженными по берегу. Если кто и выжил, они увидят свет, куда можно подплыть. Свет маяка светил в противоположную сторону, и его было видно как пламя свечи, не более. Быстро вернувшись в хижину, я схватил факелы из шкафа. В этот момент, сзади меня раздался треск, и в глазах у меня сразу потемнело.

День 13: день.

Очнулся я уже днем. Открыв глаза, я смотрел на дыру в потолке, и доску, чуть болтающуюся на одном гвозде. Она то и стукнула меня по голове. Небольшие капельки воды ниспадали сквозь щели, но уже не так, как вчера. Я поднялся, потирая голову. На улице уже светило солнце, и не было шторма. Рядом с собой я обнаружил пару ржавых капканов, впившихся в доски пола. Они оказались достаточно большими, как будто кто-то здесь охотился на большого зверя, и зачем-то спрятал их под крышей. Доска видимо прогнила от ливней, и вес капканов дал знать. Они проломили доску, а дальше вы знаете. И как только меня не угораздило упасть на один из них?

Положив факелы на место, я вспомнил про корабль. Я побежал сразу на берег. Волны там уже не бушевали так, как несколько дней до сего дня. Я увидел рифы, торчащие в воде, на которые должно было сесть судно. Но там ничего не было. Никакого корабля там и в помине не было. Я потер глаза, ничего не изменилось. Неужели вчера это было всего лишь наваждением моего разума? Неужели я схожу с ума?

Я взобрался на самый верх маяка, в надежде оттуда увидеть что-нибудь. Но ни на рифах, ни рядом с ними ничего не было. Корабль просто исчез. Я не понимал, что здесь происходит? Неужели отдаление от человеческого общества так сказываются на мне? Реально ли то, что здесь происходит, или же это плод моего воображения?

Я повернулся к куполу. Фитиль давно уже сгорел и потух. Внизу была оборвана веревка, мешок с песком упал вниз, разорвавшись. Пришлось убирать все внизу, доставать новый мешок, набирать песок и привязывать к веревке, потом менять фитиль, доливая горючей жидкости. Все – маяк вновь был готов к следующей ночи.

Затем я вернулся в хижину. Кое-как вытянул капканы из пола, оставив на досках борозды. Их механизм все еще был в рабочем состоянии. С огромной силой они перекусили палку, которой я отдирал их от пола. Затем я решил залезть в дыру, под крышей. Я подставил табурет, и просунул голову внутрь. Свет солнца хорошо освещал все там, пробиваясь сквозь щели. Походу здесь кто-то соорудил небольшой тайник, положив пару капканов. У другого края крыши я увидел небольшой сундук. Рукой туда дотянуться нельзя было, потому пришлось воспользоваться палкой. Я ухватил за кольцо сундука, стал медленно тянуть его на себя, чтобы не проломить еще досок, ведь заделать дыру, собственно, было нечем.

Подтянув сундук к себе, я спустил его вниз, поставил на стол. Чем заделать дырку, я понятия не имел, никакого бруса не было здесь, даже в подвале. Я внимательно осмотрел сундук. Он был полностью металлическим, с выгравированными на нем рисунками и запирался на внутренний замок, который без ключа нельзя было открыть. Я еще раз внимательно осмотрел потайной чердак, но как ни старался, ключа там не было. Кто бы его ни спрятал, он знал, что открыть его не получится. Хоть в подвале и лежали различные инструменты, но взломать замок для меня было сложным. Я попробовал что смог: ударил несколько раз по сундуку молотом, но лишь помял его. От кирки было столько же толку. Все равно был нужен ключ, которого у меня не было. Бросив свою затею, я забросил сундук в подвал.

Я решил вновь сходить в пещеру. Надеюсь, что воды еще не поднялись и не затопили то место. И я был прав. Прилива все еще не было. Я аккуратно прошел по тропе среди скал, выйдя к пещере. Разжегши лампу, я зашел внутрь. Там все также был затхлый воздух. Я подошел к огромной статуе в виде улитки с тянущимися тонкими руками. Моему вниманию сразу предстала металлическая печать. Она была немного отодвинута, открывая колодец за ней. Быть того не может! Я же ее закрыл, когда уходил отсюда. Но сейчас она была чуть отодвинута. Это меня немного испугало. Неужели на этом острове, помимо меня, есть еще кто-то? Может быть, здесь есть еще какое-нибудь место, о котором я не знаю? Я заглянул в приоткрытый колодец. Оттуда все также воняло чем-то непонятным, был немного слышен звук бегущей воды, завывание ветра. Среди этого был едва различим тихий крик, отдаленно напоминающий человеческий. Я немного потряс головой, пытаясь убрать это наваждение. Но нет, крик становился более отчетливый. По голосу можно было сказать, что кричала женщина. Крик периодически то усиливался, то затихал, и затем раздавался вновь. Неужели там, в колодце, человек? Я отчетливо слышал крик женщины.

– Эй! – крикнул я в колодец.

Эхо моего голоса отразилось от стен, улетая вглубь. Затем все стихло. Я сидел, но больше никто не кричал в колодце.

«Опять показалось! – подумал я».

Я приложил руки к металлической плите, чтобы закрыть колодец, как до меня отчетливо донесся крик о помощи. Женщина откликнулась. В ее словах, что она кричала, можно было разобрать: «Помоги… те… мне!».

Не став кричать в ответ, я сразу бросился на выход из пещеры, за веревкой. Благо в подвале был большой моток. Я принес его в пещеру. Голос, доносившийся из колодца, не исчез. Он становился все отчетливее, как будто тот, кто его издавал, услышал меня, и потихонечку приближался. Теперь я был убежден, что это была женщина. Она кричала, и в ее голосе звучала боль.

– Я иду! – крикнул я в колодец.

Я отодвинул металлический диск, привязал часть веревки к статуе, скинув другой конец вниз. Я зацепил лампу за пояс, перешагнул край колодца и, держась за веревку, стал постепенно опускаться вниз, уткнувшись спиной в кладку колодца и перебирая ногами. Становилось все темнее и темнее. Даже свет лампы не очень освещал округу, как будто темный кирпич поглощал весь свет от лампы. Долго спускаться не пришлось. Глубина колодца, действительно, была метров пять.

Я ступил на дно колодца. Воды здесь было всего лишь по колено. И она бежала из металлической решетки, которая была вся зеленая от тины. В воздухе пахло водорослями и какими-то затхлыми запахами. Я посмотрел сквозь эту решетку, в темноту тоннеля, из которого бежала вода. За моей спиной тоже был полукруглый тоннель с небольшими, выступающими дорожками по бокам, выложенный также из черного кирпича. Я посмотрел вглубь тоннеля. Голос женщины становился все отчетливее. Она приближалась сюда, ко мне.

Я потихонечку пошел вперед, выставив перед собой лампу.

– Эй! Я здесь!– прокричал в тоннель.

Как только мой голос эхом разошелся по тоннелю, голос женщины сразу стих, и, сверху, сзади меня, было отчетливо слышно, как задвигается металлический диск, отрезая меня от внешнего мира. Я сразу пошел назад. Мимо меня поплыла веревка. Кто-то отвязал ее, закрыв колодец. Я подбежал к решетке. Вверху было темно. Кто-то, правда, закрыл колодец. Единственной возможностью, как мне показалось, выбраться отсюда, это залезть по колодезной трубе, наверх, и попытаться сдвинуть металлический диск. Но хватил ли мне сил сделать это? Ведь он был тяжелый.

Я повесил лампу на пояс, и готов был прыгнуть вверх, как тихое бульканье раздалось из тоннеля, а следом и жалобный всхлип. Я повернулся, глядя в темноту. Всхлип повторился. Как будто кто-то там стоял, в глубине тоннеля, не подходя ко мне. Я вытянул лампу вперед, потихонечку идя по дорожке. Я ничего не видел дальше света лампы. Камень не отражал свет, и было очень темно. Что-то глядело на меня из темноты, продолжая всхлипывать. Тогда я решил немного усилить пламя в лампе. Я повернул рычажок на лампе, тем самым выдвинув фитиль, чтобы стало светить ярче. Но то, что стояло передо мной, явно не любило яркого света. Я так и не смог разглядеть, что это было, но оно издало пронзительный писк, выбило из моей руки лампу, и с верещанием ушло в тоннель, оставив меня полностью в темноте.

Не знаю что мной тогда руководило, но я на ощупь стал пробираться назад, вдоль стены, пока не уперся в решетку. Надо мной ничего не было. В панике я прыгнул наверх, растопырив руки и ноги, чтобы зацепиться за стены. Я стал медленно карабкаться наверх, как снизу, отчетливо донеслись слова до меня: «Разве я не прекрасна?». Что-то вырвалось из воды, обхватив мою ногу за сапог, и с силой потянув вниз. Я упал в воду. Что-то потянуло меня в тоннель. Я пытался высвободиться, кашляя и захлебываясь в воде, пока не удалось высвободить ногу. Сапог был утащен, а я сразу побежал к решетке, чуть не сломав об нее руки. В этот раз я запрыгнул, и, что было сил, стал карабкаться наверх, по колодцу. Метр за метром, я поднимался все выше. Но и то, что было в колодце, осознав, что не получило меня, издало жуткий крик. Какое-то стрекотание стало доноситься снизу до меня. Шум и гул нарастал. Я головой ударился о металлическую плиту, чуть не сорвавшись. Упершись ногами и спиной в стены колодца, я стал руками пытаться сдвинуть металлический диск. Я смог приподнять угол диска, подложил туда ладонь, и стал сдвигать диск, пока не образовался достаточный проем. Ухватился за верхний кирпич, я подтянулся, вывалившись наружу.

Я впопыхах стал отползать от колодца. О закрытии диска с печатью и речи не было. Я просто выскочил наружу. Сзади, что-то ударилось о диск, сбросив его с колодца. Я пробежал быстро мимо скал, и сразу побежал назад, к маяку, который охватывало последние лучи солнца. При приближении к нему я стал слышать шелест сзади себя. На то, чтобы обернуться и посмотреть, что это было, у меня как-то не было желания. Я бросился к дверям маяка сразу, и закрыл их почти перед носом того, кто меня преследовал. Я забаррикадировал дверь на балку. Но преследователь и не думал отставать. Он стал долбиться в дверь, издавая совсем не человеческие звуки. Я бросился по винтовой лестнице наверх. Сквозь небольшие оконца в стенах маяка я увидел, как со стороны утеса поднимается черное облако. Выбравшись наверх, я увидел черную тучу. Она постоянно деформировалась, приближаясь ко мне с гулом и стрекотанием. Это был какой-то рой насекомых, приближающийся все ближе и ближе.

Я заскочил под купол, заперев стеклянную дверь. Туча моментально погрузила купол в темноту. Со всех сторон доносилось жужжание, стрекот и прочие звуки, издаваемые насекомыми. Помимо этого я услышал и звук больших крыльев. Как будто кто-то приземлился там, с той стороны купола. По звукам, там приземлилось что-то большое. Этот звук был похож на тот, когда я слышал его в подвале. Я услышал, как ручка на двери стала скрипеть. Кто-то хотел проникнуть сюда. Я, весь трясясь, подошел к рычагу, вывернув фитиль как можно больше. По крайней мере, если эта штука пришла расправиться со мной, я хотя бы увижу, кто это.

Достав огниво, я высек несколько искр над горючей жидкостью. Она воспламенилась, подбираясь к фитилю, который вспыхнул ярким пламенем. Все в округе заверещало, стало отлипать от купола, озаряясь маленькими искорками. Они воспламенялись от яркого света. Луч яркого света, отраженного от зеркала, устремился прямо на дверь. И только сейчас я заметил, как огромный жук, стоящий за дверьми, также воспламенился. И все бы ничего, но на его голове было натянуто человеческое лицо с искаженной гримасой. Он шевелил им, будто это было его лицо. Размахивая своими лапками, он перевалился через перила. Это было последним пределом для меня сегодня. Я просто рухнул на пол без сознания.

День 14: день.

Очнулся я на полу, подле зеркала. Встав на ноги, я посмотрел на себя. В свете последнего события я выглядел не лучшим образом. Фитиль давно потух, возможно, даже среди ночи. В куполе было очень душно. Солнце уже взошло, но было еще утро. Я подошел к двери, открыл ее, впуская прохладный воздух. Купол был грязен от пыли и сажи, оставленной насекомыми, когда они воспламенились от света. Я заглянул через поручни, куда упало большое насекомое. Вид деформированного человеческого лица на его голове, объятого пламенем, до сих пор стоял перед моими глазами. Если что и свалилось туда, то уже давно было унесено волнами, бившимися о скалы. Я глубоко вздохнул, смотря вдаль, за горизонт. Мне сейчас, как никогда, захотелось бежать, как можно скорее покинуть этот остров с пещерой и обитателями в колодце. Но вот только бежать было некуда. Корабль придет за мной еще только через пару недель, а лодки и в помине не было. Теперь я стал осознавать, что могло случиться со стариком Дженкинсом. Какая участь только ждала его и тех, кто был до него. Неужели их всех утащили в колодец?

Разгоняя мрачные мысли, я спустился с маяка, озираясь по сторонам. Я все ждал, что вдруг эти твари ждут меня, и вот-вот выпрыгнут. Но все было спокойно. Вокруг острова летали чайки, разражаясь дьявольским смехом. Я побрел к хижине. Зайдя в нее, я осмотрелся. Там было все так же, как и вчера. Я сел на табурет. Мое сознание пыталось переварить все случившееся вчера. Я на пару часов выпал из реальности, просто сидел и смотрел вдаль, на сухие деревья в противоположном краю острова. Я просто не знал, что делать.

Потом я заварил себе немного кипятка, сделал чай, и выпил его. На душе сразу стало теплее. Я посмотрел на ржавые капканы, лежавшие на шкафчике. Видимо кто-то защищался от этих тварей, раз они здесь.

После того, как я немного перекусил, я отправился на пляж. Мне повезло, начался прилив, а это значит, что ту пещеру затопит. И это меня обрадовало, ибо я сейчас просто бросился в холодные воды, и не знаю, сколько бы хватило у меня сил, прежде чем я замерз и утонул. Когда пещера была затоплена, никто из нее не появлялся. Ни тем более тех огромных насекомых, если только у них не было другого выхода. Я сел на песок, глядя на то, как волны хлещут в скалах. Однако приготовиться к встрече с ними нужно было.

Встав на ноги, я отправился в подвал хижины. Я разжег лампу, переоделся, нашел сапоги в ящике. Из всего того, что было там, кроме кирки, топора, лома и молота, ничего нельзя было придумать в качестве оружия. Я нашел шлифовальный круг и немного подточил кирку, лом и топор. Также заточил несколько железяк, сделав нечто подобие ножей. Все это перетащил в хижину. Хоть какие-то средства защиты у меня теперь были. Я смочил капканы маслом. Один положил под дверьми в маяк, немного накидав на него земли, второй оставил до лучшего случая в доме. Хоть они были собраны не надежно, однако смогли перекусить доску, не говоря уже о том, что смогут пробить и кости.

Я залил горючей жидкости в цистерну под фитилем, помыл купол от сажи, затем натаскал дров в хижину. Теперь я был, хоть и немного, готов к визиту тех тварей. Я разжег пламя в камине, поставив чайник над ним. Теперь осталось дождаться только ночи.

День 21: день.

Прошла неделя с тех последних событий. Ничего странного не произошло за эти дни. Больше никто не объявлялся подле хижины или маяка. Прилив снова затопил ту пещеру, и я каждый день приходил на пляж, чтобы удостовериться в том, что там действительно вода. Я каждый вечер ожидал того, что существа из колодца объявятся, что они придут за мной, и потому, практически все время, не отходил от купола. Раз свет так на них действует, значит, это было единственным безопасным местом. Но за неделю ничего не произошло. И я успокоил себя. Дни были солнечными, и это тоже очень радовало. И я надеялся, что так будет до конца моей работы здесь.

Проснулся я днем, в своей кровати. Я поднялся, убрал капкан с прохода. Я стал ставить капкан в проходе к небольшой комнатушке, на случай если незваные гости проникнут в хижину. Проснулся я от того, что услышал странные звуки, доносящиеся из подвала. Неужели они опять залезли туда?

Я вскочил, взял топор и отправился к дверям в подвал. Они оказались закрыты, подпертые лестницей. Но я отчетливо слышал, как кто-то копошился там. Отставив лестницу, я открыл двери, спустился вниз, разжег первую лампу на подпорке. Держа топор наготове, я стал обследовать подвал. Обошел каждый его угол, но никого там не оказалось, также все стояло на своих местах. Не понимая, что могло издать этот странный звук, я пошел на выход, повесил лампу на крючок, на котором она висела. Что-то в этот момент щелкнуло, рядом со столом в подвале что-то издало скрип. Лампа упала с подвеса на пол.

Я развернулся, поднял лампу и посмотрел на крючок. Он был чуть-чуть наклонен вниз, как будто это был потайной рычаг, скрывающий какую-то тайну. Я много раз вешал сюда лампу, но он был слишком ржавым, и не срабатывал. Вновь зажегши лампу, я подошел к столу, стал искать то место, где раздался скрип. Я стал постукивать стену обухом топора, пока не услышал возле одного участка глухой стук. За каменной стеной было пустое место. Я стал ощупывать стену рукой, пока не нашел небольшие щели. Механизм должен был открыть дверной проем, но, видимо, был достаточно ржавым. Я немного уперся плечом, и каменная дверь со скрежетом отворилась. Передо мной оказался проход, ступенями вел куда-то вниз.

Выставив вперед лампу, я стал спускаться по ступеням вниз, наблюдая кирпичную кладку по бокам прохода. Спускаться пришлось не долго. Ступени окончились, теперь передо мной была деревянная дверь. Я прикоснулся к ней рукой, немножко открывая ее. Петли, насквозь проржавелые, слетели, и дверь просто вывалилась внутрь, развалившись на куски. Я зашел в эту небольшую комнатку, разжег пару факелов, стоящих в подставках. Они и осветили все помещение. Здесь также стоял затхлый запах, как и в подвале, но теперь я понял, что он исходит отсюда.

Комната не была очень большой. Здесь всего лишь стояла кровать, подле которой с одной стороны стояла небольшая тумбочка, с другой – детская колыбель. Над кроватью, на стене, висел большой крест. Это был не тот крест, который обычно украшают храмы, или висит над алтарем. Он был сделан из сплетенных ветвей, имел заостренные концы, увенчанные блестящими костяными наконечниками. Комната была вся в трещинах. Штукатурка местами отвалилась, валялась на полу. И все это время эта комната была в подвале? Какие еще секреты здесь можно найти?

Я подошел ближе к кровати. Под пыльным покрывалом с черным пятном лежало что-то. Я рукой отдернул его, ужаснувшись. Передо мной, на кровати, на простыне, с таким же черным пятном, лежал засохший скелет с длинными волосами. Одежды на нем не было совсем, лишь кости частично прорывались сквозь усохшую кожу. Руками скелет был прицеплен к кандалам, а в области таза торчал нож. Страшную расправу учинили здесь над этим человеком, в прошлом. Но зачем? Я аккуратно извлек нож из-под лоскута иссохшей кожи. Он был достаточно длинный, чуть больше кинжала, а его рукоять была сделана из кости, на конце которого был засохший человеческий череп. В свое время я читал о культе Вуду, но не думал, что здесь занимались таковым. По всей видимости, здесь происходило жертвоприношение. По крайней мере, это так выглядело. Однако нож не был ржавым, а значит, еще может сгодиться. Я зацепил его за ремень.

Я постоял немного, задумавшись. Мой взгляд медленно перешел к деревянной колыбели. Теперь я подошел к ней. Она была закрыта так же, как и тот труп на кровати. Я убрал белое покрывало, обнажив труп младенца. От его вида мне сразу стало не по себе. Неужели то большое насекомое, которое я видел на маяке, перед тем, как оно сгорело, действительно существует? Передо мной, в колыбели, лежало нечто засохшее, больше похожее на большую личинку, только лицо у него было как у новорожденного ребенка, но тоже засохшее не меньше. Я перевел глаза на труп на кровати. Неужели это вырезали из нее? Да что тут вообще происходит?

Я попятился назад. Я не поверил тому, что увидел. Теперь я был более уверен в том, что живет в колодце, не является плодом моего воображения. Моя голова закружилась от запаха, и я, ковыляя, пошел к выходу на поверхность. Я выскочил из подвала, упав на траву, тяжело дыша.

Немного придя в себя, я закрыл эту злополучную комнату. Я вернулся в хижину, немного посидев за столом, успокаивая себя за кружкой чая. Мне было не по себе от того, что подо мной всегда было два трупа, и один вообще не человеческий. Я пришел к мысли, что кто бы они ни были, но все же предать их земле нужно. Не важно, что тут произошло, и не важно, прочтет ли священник последнюю молитву. Все же надо их похоронить. А пока, на сегодня, достаточно впечатлений.

Позже я сходил снова на пляж, удостовериться в том, что доступ к колодцу все также невозможен. А потом, отойдя достаточно от хижины, я вырыл яму, чтобы завтра похоронить два тела.

День 21: ночь.

Как уже говорил, вечером я забирался на самый верх маяка. Я напихал немного сена в мешок, и сидел внутри купола, где был свет, в руках сжимая топор. Уж чего, а встреча с большими насекомыми меня мало радовала. Я спускался лишь на некоторое время, чтобы механизмом поднять мешок.

На улице было достаточно темно, над горизонтом восходила четвертинка месяца. Как только зеркало остановилось, я спустился вниз, завел механизм, и вновь вылез наверх через люк. Как только я поднялся, я увидел внизу у хижины пару человек, стоящих с факелами. Они о чем-то говорили между собой, совсем не обращая внимания на маяк. А затем один открыл двери в подвал, и они оба спустились вниз. Было слышно, как кто-то кричал там, в подвале.

«Как они попали сюда, на этот остров, и откуда они?» – подумал про себя я.

Но одно ясно было, там, в подвале, кто-то кричал. Я сжал топор в руке и стал спускаться вниз.

«Теперь-то я узнаю от тех людей, что тут происходит. И кто они? Как оказались здесь?» – думал я, спускаясь по винтовой лестнице.

Я потихонечку выглянул из-за угла хижины, смотря на раскрытые двери подвала, откуда доносился свет. Я подошел ближе, заглянув внутрь. Там стояло три человека, держа в руках факелы. Я обратил внимание на вид их одежды. Такую уже никто не носит как минимум столетия два. Для современности такая одежда вышла уже из моды. Я потихонечку стал спускаться вниз.

– Эй! – громко сказал я, попытавшись привлечь их внимание, держа топор наготове.

Однако они смотрел в сторону двери, откуда вылетали крики женщины, не обратив на меня никакого внимания. Подвал же был обустроен совсем по-другому, не так каким видел его я. В нем инструменты лежали на полках, в углу стояла коса и лопата, и не было бочек, не говоря уже о пыли, покрывающей пол подвала.

Я подошел к одному человеку, стоящему спиной ко мне, и хотел прикоснуться к нему за плечо, как моя рука провалилась сквозь него, а я, не удержавшись, шлепнулся на пол. Я бы сбил второго человека с ног, но тот оказался также прозрачен на ощупь, как и первый, хотя на вид были не прозрачны. Я обернулся, смотря на привидений, возвышающихся надо мной, смотря на открытую дверь в другое помещение.

Вдруг одно из привидений что-то сказало другому, а тот ответил. Я ничего не понял из того, о чем они говорили. Я свой-то язык знал не очень хорошо, а тем более какой-то другой был для меня неведом. Но одно было ясно, они не обращали внимания на меня.

Я как будто попал в чужое воспоминание. Я не раз слышал истории о том, что каждое место хранит свои воспоминания, но был скептиком и не верил, пока сам не оказался в подобной ситуации. Казалось, само это место хочет мне что-то рассказать. Все, что я видел здесь, было иллюзией, но правдоподобной. Я поднялся на ноги и вместе с другими смотрел в открытую дверь.

Вдруг, сзади меня раздался голос. От неожиданности я чуть не выронил топор. Обернувшись, я увидел входящего сюда кудрявого мужчину с небольшой бородкой. Он о чем-то спросил тех двоих, и пошел в открытую дверь. Я потихонечку проследовал за ним, стал спускаться вниз. Оттуда уже различалось не только крики женщины, но и какие-то другие слова, также неведомые мне. Спустившись вниз, я увидел, как в свете факелов стоят пять человек, помимо того, кто только что зашел сюда. Они стоят полукругом у кровати, на которой была кандалами прикована девушка. Она была вся без одежды, и с большим животом. Я подошел ближе, наблюдая происходящее. Один из людей стоял на коленях у ног кровати. Одет он был в мешковину и читал какую-то молитву, или что-то подобное нараспев:

– Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах!..

– Айэ шуа! Айэ нга! – подхватывали люди, стоящие в полукруге.

Девушка, лежащая на кровати, изгибалась всем телом. На ее лице был изображен как страх, так и жуткая боль.

– Нга Айах! – пропел человек в мешковине, разведя руки в стороны, поднимаясь с пола.

Девушка закричала еще сильнее. То, что было в ее животе, как будто бы вторило голосу человека, зашевелившись в нем. И только сейчас я смог разглядеть странную маску на лице этого человека, спрятанную под капюшоном. Она была в форме головы жука, напоминала больше таракана.

Закончив читать молитву или заклинание, девушка перестала корчиться и рухнула на постель. Красная жидкость побежала у нее между ног. Но никто не стремился ей помочь, все стояли и смотрели на ее муки, как и я, оцепеневший от страха. Я не мог даже пошевелиться, но продолжал смотреть на нечестивый ритуал.

Девушка вновь истошно закричала, и вновь изогнулась, подняв живот вверх, в котором кто-то шевелился. Человек в мешковине достал из рукава нож. Это был тот самый нож, сделанный из кости и с черепом на наконечнике. Он провел рукой по его лезвию и произнес:

– Шэангнеа саэх нагх таэхр зинхаэл Айа шуах!

Замахнувшись, он вонзил нож в живот девушке, распаров его. Тело упало на кровать, окропляя кровью простыню. Человек запустил руку, отодвигая кожу. Девушка истошно закричала от боли. Затем он сжал руку и дернул назад, вытаскивая наружу небольшой мешочек с частью внутренностей. Девушка задрыгалась в конвульсиях, выдавливая из себя остатки крика с клокотанием. Все уставились на комок.

Я уже готов был отключиться от увиденного. Но что-то держало меня здесь, в этом месте, чтобы я увидел все. Я лишь тяжело дышал, пытаясь выпутаться из паралича, но мое тело не слушалось меня.

Человек с маской жука на лице стал аккуратно надрезать мешочек, высвобождая то, что было там. Извлекши на свет, он поднял это над своей головой, и все в унисон произнесли:

– Айэ шуа! Айэ нга! Нга Айах! Айэ шуа! Айэ нга! Нга Айах!

В руках он держал личинку с лицом младенца. Она зашевелилась, издав крик и писк одновременно, а затем смолкла. Человек опустил ее, продолжая смотреть на нее. Новорожденный младенец не подавал признаков жизни. Он умер. Человек посмотрел на всех окружающих, произнес им что-то, отдал кудрявому человеку труп, и удалился. Четыре человека проследовали следом за ним, оставив того наедине с трупом младенца.

Кудрявый мужчина, по всей видимости, не был вместе с остальными. Он подошел к кроватке, положил туда личинку младенца, затем опустился перед кроватью на колени. Он взял за руку мертвую девушку, сжал ее в руках, и заплакал. Хоть я и не знал всей истории, но даже мне стало жалко его. Он действительно плакал над мертвым телом. Затем он накрыл ее покрывалом. Он расстегнул верх рубашки, вытащив из-за ворота крестик, вместе с ключом. Он положил ключ в колыбельку, закрыв ее белым полотном. Он рукой прикоснулся к кресту, и что-то сказал на своем языке, перекрестившись.

В этот момент подвижность вернулась ко мне. Я рухнул на пол, перед спинкой кровати, и все то, что было съедено мной на ужин, вмиг вырвалось наружу. Я жадно глотал воздух, пытаясь прийти в себя. Я только что стал свидетелем страшного ритуала, который никому бы не пожелал видеть. Но я видел его.

Все сразу, в округе, стемнело. Лишь тусклый свет лампы, лежащей на боку, освещала комнату передо мной. Все вернулось на свои места. Комната вновь постарела, на кровати, вместо девушки, лежал усохший скелет, лишь кроватка стояла накрытой и качалась. Под небольшим полотном кто-то шевелился, издавая странные звуки. Я подошел к кроватке, вытянул руку, и не решался снять покрывало. Не мешкая, я резко сдернул покрывало. В кроватке качалась засушенная личинка с детским лицом. Как только я поднял фонарь выше, над колыбелью, она открыла свои черные глаза, зашипев, исказив на лице гримасу, оскалив черные зубы. Машинально, другой рукой я выхватил с пояса нож, и быстро вонзил в личинку. Та зашевелилась, зашипела. Через мгновенье она закрыла глаза, издала крик младенца, и перестала шевелиться.

Я выдернул нож из нее, потрогал ее рукой. Неужели опять разум играет со мной? Она была давно вся засохшая и просто не могла шевелиться. Накинув на нее покрывало, я чуть сдвинул ее, найдя под телом крестик и небольшой ключ. Я догадывался, что он мог открыть. И необходимо было это проверить. Я покинул комнату, вернувшись в подвал. Хорошо, хоть даже через это видение дверь была открыта, и все вернулось на свои места. Я взял сундук со стола, и отправился в маяк.

Уже начинало светать. Я завел механизм по пути, снова зашел под купол. Поставив сундук на пол, я сел на сооруженную подушку. Я вставил ключ в щеколду. Он идеально вошел в нее. Сделав несколько оборотов, я открыл сундук. Подняв крышку, я увидел лежащую там маленькую книжечку и связку динамита. Повезло мне, что он не сработал от того, как я пытался открыть сундук.

Взяв в руки книгу, я открыл ее.

День 22: день.

Я совершенно не понял, что было написано в этой книге от руки. Я не был лингвистом, и не знал, на каком языке здесь написано, но одно было понятным, что это дневник человека. Одно хотя бы мне было понятным, дневник датируется 1523-1524 годом от Рождества Христова. Ему чуть больше трехсот лет, и он неплохо сохранился для сегодняшнего дня. Я листал страницу за страницей в надежде понять его смысл, как и зарисовок. Даже по картинкам мне было этого мало. Я также видел зарисованные письмена из пещеры, вероятно, здесь был перевод их, но я не мог прочитать. Также видел зарисованную маску человека в капюшоне, да и много других мелочей описывалось в этом дневнике. Я пролистал его до конца.

«Как жаль, что я не знаю другого языка» – подумал я.

Солнце уже стало подниматься над горизонтом. Я потушил пламя на фитиле. Механизм все еще продолжал возить зеркало по кругу. Я бы улегся отдохнуть здесь, в маяке, но пол был холодным. Потому, как бы я не хотел возвращаться к хижине, мне все же пришлось вернуться. Я запер за собой дверь на засов, закрыл окно, вновь разложил капкан в проходе, и лишь тогда лег в кровать. Спать мне не очень хотелось, но все же я был вымотан. Пригревшись, я закрыл глаза, погрузившись в сон.

Во сне я увидел кудрявого человека. Он молчаливо стоял передо мной, с книгой в руках. Я видел, как он открывает дневник, переворачивая страницу за страницей, на которых начинают проявляться чернила, образующие слова. Я знал, что я не могу их понять, но голос человека стал звучать в моей голове, давая мне понять о том, что было написано. Все картинки как будто бы ожили у меня в голове, рассказывая историю того, кто писал дневник:

«Мы прибыли сюда, на этот остров, 25 июля 1523 года, на корабле «Роус Мари». Проплывая в темноте мимо рифов, мы повредили борт, и корабль затонул. Я с женой, дочерью и малюткой, плыли в Англию, чтобы начать новую жизнь. И нам пришлось покинуть корабль, высадившись на этот остров, вместе с капитаном судна и несколькими матросами.

Нас сразу встретили местные жители на пляже. Они встретили нас гостеприимно, выделив нам дом и разрешив остаться у них, пока не будет проплывать следующий корабль…

…Остров был не большой. Здесь проживало несколько семей, в домах. Все, что всем необходимо было, растилось на огородах, или же добывалось в море. Местные жители знали толк в этом деле…

…Прошло пара месяцев. Мы постоянно смотрели на горизонт, но ни одного корабля не проходило. Старейшина рассказал нам о том, что до материка несколько дней пути. Капитан попросил меня соорудить лодку. Старейшина разрешил нам использовать пару деревьев из небольшой рощицы с камнем в центре. Однако люди сюда не ходили почему-то, хотя роща была чудесная. Я работал плотником и архитектором, потому, в течение недели, полностью собрал лодку, на коей и отправились капитан с матросом к материку…

…С того момента прошло еще пару месяцев. Никакого корабля так и не пришло. Добрался ли капитан до материка или нет, это уже неизвестно. Я попросил старейшину выделить еще пару деревьев, но он отказался, мотивируя тем, что это священная роща, а он и так был добр к нам. Злоупотреблять гостеприимством нам как-то не хотелось. Потому остается только ждать…

…Так прошло, в общем, пол года. Люди здесь были очень интересные и странные. Как только я заговаривал о заколоченной церкви, они все или чего-то опасались, или же просто переводили тему. Что они недоговаривают? Старейшина предупредил меня, чтобы я туда не входил, что церковь стара, и вдруг она обвалится на меня, а ведь у меня семья. Но я не дурак. Даже отсюда видно, что церковь в хорошем состоянии. Однако они что-то скрывают…

…Похоже, ничего плохого здесь нет. Все это мои предрассудки. Моя дочь подружилась с местными девчушками. Они почти одного возраста. Им всем по пятнадцать лет, как и моей дочери. Сегодня они убежали на поле среди деревьев, делать венки. А недавно, один парень, сын кузнеца, подарил ей зеленый кристалл на цепочке. Небольшая безделушка, но интересная. Кристалл сияет в темноте зеленым светом. Да и моя жена здесь чувствует себя хорошо…

…Сегодня ночью раздался крик моей дочери. Я проснулся, выбежал на улицу и увидел, как она бежит, без одежды, через поле, от рощи с деревьями к дому. Она была перемазанной кровью. Как только мы привели ее в порядок, она ничего нам не рассказала. Старейшина сослался на зверей. Но какие звери могли быть здесь и так напугать ее?..

… Она ничего не рассказывает, что произошло там, да и не говорит вообще. Просто сидит у окна, смотря куда-то вдаль. Что же такого она там увидела, что ее так напугало? Сколько помню, она никогда не была такой, какая сейчас…

… Моей дочери с каждым днем становится все хуже. Старейшина убедил меня перенести ее в подвал церкви. Там ее и расположили…

…Меня не пускают к дочери. Говорят, что она очень больна. Но как можно не пускать ее родителей туда? Что на самом деле творится здесь?..

…Теперь я понял все. В ту самую ночь, меня чем-то опоили. Я не только видел, как издеваются над моей дочерью в подвале, но и не мог ничего сделать. Эти проклятые культисты. Они поклоняются какому-то нечеловеческому божеству. Он очень мерзкий, и живет в колодце, внутри церкви. Та тварь, появившаяся из моей дочери. Да простит меня Господь за эту мерзость. Я держал ее в руках, там, в подвале… Они опоили меня… В церкви, я принес в жертву своего ребенка, которому не было даже и года… Я сбросил его в колодец, слушая его стихающие крики. Это до конца жизни будет преследовать меня, также как и то, что я пролил кровь своей жены. Я видел, как тварь выходит из колодца, протягивая мерзкие, тонкие руки ко мне, и как община кланяется ей, надев маски, похожие на головы насекомых. Я не мог ничего поделать. Но мой друг с корабля, матрос, что пропал неделю назад, вернулся. Распахнув дверь церкви, он бросил в тварь из колодца бутылку с зажигательной смесью, немного опалив меня. Боль привела меня в чувства. Тварь заметалась, зацепив пламенем свисающие знамена с символом, а затем скрылась в колодце. Несколько жителей воспламенились тоже, горючая жидкость попала на их балахоны. Это и дало мне некоторое время, чтобы вместе с ним побежать к берегу. Мы не оборачивались назад. Земля трещала под нашими ногами, грохот бури и ветер разразился сзади нас, как будто бы сам Бог пожелал уничтожить всю эту мерзость.

А когда все стихло, мы вновь поднялись по тропе наверх. Остров, что был огромен, погрузился на дно морское, оставив лишь несколько холмов, утес и рощицу с деревьями. Остались лишь несколько каменных домов, напоминающих о том, что здесь что-то было…

… Я так и не смог похоронить свою дочь и жену с маленьким ребенком. Нас подобрал через месяц корабль. Пока мы были на острове, еды хватало нам с другом сполна….

… После того, как я пришел на материк, я еще несколько раз возвращался на этот остров, чтобы почтить память своей дочери, и построить маяк, в ее память. Чтобы никто больше не мог заблудиться на море…».

После того, как во сне маяк ослепил меня своим светом, я сразу открыл глаза. Я резко поднялся, убрал капкан, и сразу же вышел из хижины. Я стал осматривать округу, представляя себе то, что этот остров, действительно, был куда больше, как во сне. Я отчетливо видел все дома и церковь, не смотря на то, что там не было ничего. Неужели здесь поселение? Я подошел к обрыву, смотря вглубь вод. Но если там что-то и было, вода давно уничтожила все следы. Там, внизу, были лишь обточенные водой скалы. Мне в голову сразу пришел облик того суеверного матроса, которого я видел, как только пришел сюда. Неужели остров действительно проклят? И сейчас, это проклятие, обрушивается на меня, показывая свою силу.

Но одного я понять не мог. Я сразу бросился в подвал. Дверь в потаенную комнату была закрыта, и я начал дергать за рычаг, который открывал ее. Однако мои усилия не увенчались успехом, крючок не опускался. Тогда я взял лом, попробовав открыть им. Я подковырнул крючок, и он просто упал на пол. Все именно так и было. Я оторвал его от ржавого гвоздя, который был вбит в дерево вместе с ним. Думая, что я делаю что-то не так, я попробовал другие крючки. Но все они были просто прибиты к деревянной опоре. Тогда я подошел к тому месту, где был потайной проход. Я ощупал все в стене подле стола, но так и не нашел никаких следов того, что здесь была дверь. Я пару раз стукнул по гранитной кладке, отбив лишь куски камня со штукатуркой. Но никакого входа в другое помещение здесь не оказалось.

Удрученный этим, я вышел из подвала, сел на землю подле дверей, и засмеялся. Мне казалось, что я уже потихонечку схожу с ума. Что все в округе – это всего лишь плод моего воображения. И что как только за мной прибудут, то обнаружат совсем невменяемого человека, которому будет только одна дорога. Я стал отгонять эти мысли от себя сразу. Тем более скоро близился конец моей вахты.

Я встал, пошел в хижину, заварил себе чаю. Сев за стол, я задумался о том, что если это не мое воображение, тогда что же хотят показать мне видения и призраки?

День 26: ночь.

Те несколько дней выдались для меня относительно спокойными. Хотя я не перестал от этого спускаться на ночь в хижину. Я все также опасался того, что те твари придут за мной. Сегодня целый день был шторм на море, перешедший в ночь. Весь день лил дождь. Я почти не покидал хижины, а вечером, как и обычно, я был наверху маяка. Я сидел, смотря на капли воды, растекающиеся по куполу.

Через какое-то время дождь прекратился. Я вышел из купола, чтобы очередной раз завести механизм, пока снова не пошел дождь. Холодный ветер пронизывал сильно. Он стал раздувать на небе тучи. Со стороны сухих деревьев стал проясняться тонкий месяц, прорываясь сквозь тучи багровым сиянием. Сегодня он был не такой, как я видел его обычно. Он был намного больше, и был весь красный. Он был в точности над той частью острова. Там же я увидел маленькие отблески света, как будто там разжигались огни. Они и привлекли мое внимание. Вдруг, в дверь внизу кто-то стал стучать.

Взяв топор в руки, я стал потихонечку спускаться по лестнице. Стук в дверь был не очень сильный, но напористый. Я остановился у двери, прислушиваясь.

– Пожалуйста… Впустите меня… – раздался мужской голос, вперемешку с кашлем. – Помогите…

Я открыл засов, дверь распахнулась, и мне на руки упал человек, задыхаясь и кашляя. Я затащил его внутрь, расположив у бочек. Одет он был довольно солидно: рубашка, пиджак, да и штаны явно были не дешевыми, не говоря о ботинках. Он держался за живот рукой, зажимая рану. Сквозь пальцы просачивалась кровь, падая капельками на пол. Он весь был бледным. Я решил броситься в хижину, за той аптечкой, которая была у меня. Но человек остановил меня, схватив за руку.

– Они сказали, что мы пройдем венчание в красивом месте, а затем отправимся на материк. Но это все чушь! Зря мы их послушали. – сказал человек, тяжело дыша и немного подкашливая. – Я не знаю, куда они поволокли Элизабет, но найди ее. Она совсем одна!

Человек полез рукой к ремню, отстегнул кобуру с привязанными к нему пистолю и мешочками с порохом и ядрами.

– Одного из них я подстрелил еще на берегу… Но он все же ранил меня… Вот… Держи… Он прост в обращении. Засыпаешь порох, кладешь ядро, утрамбовываешь и стреляешь…

Я сделал все так, как сказал мужчина.

– Да, правильно… Прошу… Помоги Элизабет…

Он закашлялся, потом сделал глубокий вдох, уставившись вверх. Его руки опустились, и он больше не шевелился.

Только этого мне не хватало. Тут и так происходила всякая чертовщина, так теперь еще передо мной лежал мертвый мужчина. Я посмотрел в сторону рощи. Оттуда, действительно, исходил свет, такой же багровый, как и месяц, висевший над ней. Я в темноте пошел к роще.

Подойдядостаточно ближе, моему слуху стали доноситься странные слова, повторяемые раз за разом. Они чем-то были похожи на те, что я слышал тогда, в подвале. Я проскользнул между засохшими кустами, затаившись между ними. Свет факелов был красным, вся площадь была озарена ими, но не доставал до того места, где был я. Потому никто не смог заметить того, как я подошел.    На момент показалось, что даже сама роща отзывалась на голос тех, кто стоял в полукруге, своими скрипучими ветвями и столбами. Как будто бы она вторила их голосам.

Я наблюдал за тем, как в полукруге у каменной плиты стояло семь человек, читая нараспев какие-то слова. Один из них стоял спиной ко мне с распростертыми вверх руками. С противоположной стороны, из темноты, на свет вышли еще два человека, волоча за собой белокурую девушку в богато украшенном платье. Она пыталась вырываться, но была связана по рукам и ногам. Также ее рот был завязан.

– Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! – разрезали воздух голоса людей, сливаясь в унисон.

Даже мне показалось, что эти слова звучат и у меня в разуме. Я готов был выхватить пистолет, и, может быть, помочь, но я не мог противостоять словам. Я как будто тоже слышал их зов, заставивший меня просто наблюдать.

Люди подошли к каменной плите, бросив девушку на нее, разошлись по сторонам. Человек с распростертыми руками посмотрел на нее. Он подошел к ней, вытащил из-за пазухи кинжал, разрезал ей путы. Затем выставил руку, как бы подзывая еще двоих из полукруга. И они подошли. Белокурая девушка смотрела на них с испугом, пыталась закричать, но кляп во рту мешал. Она пыталась сопротивляться, за что и получила пару хороших оплеух. Она заплакала. Двое подошедших людей в балахонах связали ей руки веревками и уложили спиной на каменную плиту. Они чуть отошли, не давая возможности ей сомкнуть руки. Человек с кинжалом обернулся и, в свете багровых факелов, я увидел на нем маску насекомого, торчащую из-под капюшона. Девушка тяжело дышала, лежа на камне, пытаясь высвободиться, но ей просто не давали. Тогда человек перевернул кинжал в руке, стал им разрезать одежду на девушке. Она испуганно стонала, извивалась, но тот продолжал разрезать одежду. Затем он сдернул платье, чулки, разрезал корсет, оставив ее полностью без одежды. Он провел рукой по изгибам ее тела, смотря на ее попытки вырваться и слезы на лице.

Затем он указал в сторону другого человека, и тот поднес ему бутылек с краской и кистью. Взяв их из рук, он стал чертить на теле девушки знаки и символы. Закончив, он откинул бутылек с кистью в сторону, поднялся с камня, встав у изголовья девушки. Она извивалась на камне, но была крепко сдерживаема по рукам. Человек в маске вновь развел руки, подняв над собой. Песнопение прекратилось.

– Нгах туах шуагх уэх! Нгах шту ранграх штэ! Таургх!

– Таургх! – стали вторить его словам те, кто стоял в полукруге.

В этот момент я услышал знакомый стрекот крыльев. И из тени, в свете багровых факелов, вышел человек в балахоне, со скрытым лицом под капюшоном. Он был гораздо выше всех, кто стоял на этой поляне. Человек в маске жука склонился перед ним, как и все остальные. Одним за другим, они склонились перед ним, продолжая повторять слова. Он подошел со стороны ног девушки, остановившись. Девушка на миг перестала рыдать и извиваться, сомкнув ноги, она уставилась на этого человека. Они смотрели друг на друга. Затем человек в маске сделал пас рукой. Тишина воцарилась на поляне.

– Нгаа шуа! Нга руаа тахурэне зах! – произнес человек в маске жука.

Тот, кто стоял у ног девушки, стал разворачивать балахон, показывая истинную свою природу. Такой мерзости я никогда не видал в своей жизни. Оно было похоже на таракана, только ростом больше, чем человек, имело пару крыльев, две пары заднегрудных ног с шипами и пару передних. На голове было деформированное человеческое лицо, больше похожее на маску, сквозь которые проходили антенны. Ими же оно и начало обследовать тело девушки, которая в страхе пыталась кричать сквозь кляп и еще сильнее вырываться. Оно развело ей ноги, нависнув над ней. Я никогда в своей жизни не видел подобной мерзости. Оно начало сношаться с ней, прямо на камне, без всякого стыда и милосердия. Девушка визжала и кричала под ним.

Собрав в себе последние силы, или же, может быть, слова перестали действовать на мой разум, я поднялся из кустов, выставив пистоль вперед, наблюдая за всей этой богопротивной мерзостью. Мои руки дрожали. Я никогда не держал в руках оружия, но сейчас должен был положить этому конец. Наведя пистоль на человека в маске жука, я зажмурился, сделав всего один выстрел.

Оружие выбило у меня из рук, улетев в темноту. Открыв глаза, я увидел, как в одну сторону падает человек с дырой в голове, откуда вмиг захлестала кровь, а с каменной плиты упала туша таракана с пробитым глазом. Видимо я много насыпал пороху, и пуля пробила их обоих. Остальные люди, стоящие здесь, уставились в темноту, откуда прозвучал выстрел. В этот момент стали раздаваться звуки других крыльев, как будто здесь не только они одни были участниками этого ритуала. Несколько человек моментально были схвачены и, с криками, уволочены в темноту. Началась сумятица. Один за другим, люди исчезали в темноте.

Что мне оставалось делать, так это только бежать от этой проклятой рощи. Я бежал в полной темноте, не видя ничего перед собой, только свет маяка. За собой я вновь услышал треск крыльев. Что-то сбило меня с ног, но не схватило. Быстро поднявшись, я побежал что есть сил. Тварь ни насколько от меня не отставала. Я быстро забежал в хижину, захлопнул дверь, кое-как навесил засов. Тварь начала долбиться в дверь, не переставая. Засов долго не выдержит, и я это понимал. Я положил капкан посреди комнаты, а сам залез под кровать.

Засов долго не продержался. Дверь была выбита, и в комнату вошла тварь. В темноте нельзя было ее разглядеть. Но она шастала по всей комнате, переворачивая и разбрасывая вещи. Она искала меня. Все это продолжалось до тех пор, пока она не угодила в капкан. Тот сразу перебил ей обе ноги, захватив часть крыла. Она с писком упала на пол, стала ползти к двери. Вот он. Это был мой шанс. Я вылез из-под кровати, схватил табурет, прыгнул на нее сверху, и стал бить ее по голове. Тварь извивалась, верещала, пыталась скинуть меня с себя, но получала удар за ударом по голове, пока оттуда не стала хлестать липкая жидкость. Лишь затем она успокоилась.

Отбросив табурет в сторону, я моментально побежал в маяк. Трупа человека не оказалось там. Кровавые следы волочения вели к двери, значит, его уже утянули. Захлопнув дверь, я быстро поднялся на самый верх, дрожащими руками завел механизм, вылез наверх и спрятался в куполе под чашей с огнем. Уж что, а сюда они не сунутся. Сидя наверху, мне показалось, что я все еще слышал голос девушки. Но я ничем не мог ей помочь. Если она все еще и жива, то эти твари обязательно утащат ее в колодец. И я понял, что должен сделать, чтобы остановить их раз и навсегда.

День 27: день.

Как только первые лучи утренней зари стали подниматься над горизонтом, я спустился вниз из своего укрытия. Заглянув в хижину, я не увидел тела того существа, чью голову я размозжил в темноте ночи. Лишь слизистый след, ведущий к двери, говорил о наличии того, что его кто-то утащил в ночи.

Я отправился к засохшим деревьям. От следа вчерашней церемонии не осталось и следа. Ни клочков одежды той девушки, ни крови, ни мертвых тел – ничего не было здесь, как и следов. Они очень постарались, убрав все. Я побродил подле засохшего куста, предполагая, куда улетел пистолет. После недолгих поисков, я его нашел, лежащим в пожухлой траве. Подняв его с земли, я зацепил его за пояс. Еще раз осмотрев округу, я отправился к хижине.

В хижине я разжег камин, поставил греться воду, вытащил сундук из шкафа. Открыв его, я достал связку динамита, положил на стол, рядом с дневником, мешочком пороха, ядрышками и пистолетом. В ночи я решил, что вновь отправлюсь в колодец и покончу со всем этим безумием раз и навсегда. Если здесь и есть какой-то культ, скрывающийся там, внизу, то я должен отправиться, и положить конец им всем. Налив кипятку, взяв несколько сухариков в рот, я пересчитал ядра. Их было не так уж и много, но мне должно хватить, чтобы зайти как можно дальше в туннели, и попытаться найти девушку, если она все еще жива.

Оставаться здесь уже не имело смысла. Я и так им хорошо помешал ночью, сорвав ритуал, убив пару их сородичей. Если я останусь здесь, прячась от страха, то ночью они придут вновь, и, наконец, закончат свои дела. А так у меня было небольшое преимущество – дневной свет, что ограждал их от меня. Поэтому еще ночью я принял решение отправиться туда.

Я сходил в подвал, распорол дождевик, обернув в ткань динамит. Хоть он и был стар, готовый взорваться в любой момент, сырой он мне явно не нужен был там. Я также привязал его к поясу, как и пистолет. Взяв в руки топор, я вышел из хижины, последний раз взглянув на маяк, на свое место спасения, прежде чем отправился к колодцу.

Сегодня была хорошая погода. На море было полное спокойствие. По проходу меж скал я достиг пещеры, войдя в нее. Я разжег лампу, освещая ею темноту, подошел к открытому люку в колодец. Оттуда доносился приглушенный крик девушки, еле слышимый. Привязав веревку к статуе и бросив ее вниз, я потихонечку стал спускаться в колодец. Достигнув дна, я отпустил веревку. Одной рукой держа лампу перед собой, в другой сжимая топор, я потихонечку побрел по водному потоку вперед, постоянно прислушиваясь. Но, кроме шума воды и приглушенных криков, я ничего не слышал. Я дошел до развилки туннеля. Два прохода вели по левую и правую сторону от меня. Вода под моими ногами также расходилась в разные стороны. Я посмотрел в оба прохода и выбрал тот, из которого, как мне казалось, доносился звук крика и стонов.

Я отправился по правому туннелю. И вновь я вышел к развилке, только уже с тремя проходами. Это стало уже гораздо интереснее. В мои мысли стали закрадываться сомнения, что не лабиринт ли тут, и не заблужусь ли я? Осветив проходы, ведущие в неизвестность, я подумал, что, может быть, стоит вернуться и заложить динамит там, взорвав основной проход. Чтобы они больше не приходили. Но тогда я убью невинного человека. А я такого не хотел, ведь это будет на моей совести и мне придется с этим жить. Вот такая вот проклятая мораль.

Я пришел к той мысли, что постараюсь запомнить то, куда буду идти в этом проклятом месте, чтобы потом, как найду девушку, бежать с ней обратно. Подбодрив этим себя, я пошел прямо. Тоннель немного извивался, а затем плавно стал опускаться ниже. Я все брел прямо по нему. И вновь передо мной появилась развилка. Определить, из какого ответвления исходил голос девушки, уже не представлялось возможным. Голос отражался от стен, эхом разлетаясь по всем направлениям. Я пошел налево.

Тоннель извивался как змея, запутывая меня все больше и больше. Он сделал большой поворот, и на следующей развилке мне показалось, что я уже здесь был. Через несколько развилок я окончательно потерял смысл запоминать то, куда я иду. Количество проходов всегда варьировалось от трех до пяти. Я опускался то ниже, то поднимался, и мне все время казалось, что я брожу по одному и тому же месту. Голос девушки тем временем стих, теперь только шуршание воды под моими ногами было единственным звуком, что я слышал. Выйдя к еще одной развилке, я не понимал куда идти. Теперь я заблудился окончательно.

Сколько часов я бродил по этому лабиринту, не представляется возможным сказать. Но одно я понял – лампа начала гаснуть. Фитиль начинал заканчиваться, а лабиринт нет. Я останавливался, то и дело, прислушиваясь к звукам, но кроме воды ничего не было слышно.

Сев на каменный пол канала, я решил немного передохнуть. Заглушив фитиль, я спиной прислонился к холодной, влажной стене, закрыв глаза. Я вслушивался в тишину, попутно проклиная себя в мыслях, что полез в этот колодец, и что он оказался больше, чем я предполагал. И в этой тишине я услышал какой-то шуршащий звук, доносящийся сбоку от меня. Приоткрыв глаза, я увидел в тусклом свете, как кто-то смотрит на меня из прохода, не выходя на свет моей лампы. Что-то серое уставилось на меня, держась на стене. Я потихоньку пошевелился, потянувшись к пистолету. В приглушенном свете я видел, как оно стало расправлять свои небольшие крылья. Как только оно отскочило от стены, я резко выхватил пистолет, сделав выстрел. Заверещав, оно плюхнулось в воду. Звук выстрела разлетелся по всем тоннелям.

Сразу разжегши лампу, я поднялся, подбежав к тому, что подстрелил. Это был жук небольшого размера. Как только я приблизил лампу к нему, свет стал разъедать его хитин. Перевернув его ногой, я увидел всю его мерзость: искаженное лицо ребенка на голове, с пробитым глазом, отростками, похожими на руки, вывернутые в обратные стороны, с несколькими парами лапок – все это разъедал свет. Какие мерзости я еще здесь увижу?

После мимолетной тишины, из прохода, сзади, я услышал треск крыльев и пронзительный писк. По всей видимости, кто-то услышал звук выстрела и бросился сюда, явно не один. Они, в отличие от меня, хорошо знали это место. Схватив топор, я побежал прямо по тоннелю. Преследователи ни не шаг не отставали. Как только я выходил на развилку, я бежал в тот проход, откуда не доносился писк. Так они переговаривались между собой, но настигать не решались. Они как будто играли со мной, загоняя куда-то вглубь.

Вскоре я выскочил в куполообразное строение с большой, круглой дырой в стене. Вода лилась на решетку под моими ногами, улетая вниз. Больше никаких проходов не было здесь, кроме дыры. Я услышал пронзительный писк сзади себя. Мои преследователи скоро настигнут меня здесь. Мне ничего не оставалось, как полезть в дыру.

Дыра была достаточно большой, потому я свободно полз на четвереньках по проходу. Стенки его были липкими и скользкими. В чем они были – сложно сказать, да и воздух здесь был тяжел. Вскоре проход наклонился, и я стал скользить. Выронив из рук топор и лампу, я пытался затормозить, держась за стены. Слизь не дала мне это сделать, и я, на большой скорости, влетел в какое-то помещение, продолжая скользить по полу, пока не остановился. Передо мной лежала лампа и топор, что спустились сюда ранее. Схватив лампу, я протиснулся между какими-то висящими мешками. Прижавшись к стене, я затушил ее, стараясь не дышать тяжело. Я хорошо слышал перебирание лапок, доносившихся из дыры, откуда вывалился я. Как только я затушил лампу, я не оказался в полной темноте. Тусклый, зеленый свет, пробивающийся от кристаллов, растущих в стенах, немного освещал округу. Этого было достаточно, чтобы видеть.

Через несколько секунд, через дыру в стене, выскользнул большой жук. Он встал на задние лапки, застрекотав крыльями, заверещав. Человеческой поступью он прошел мимо того места, места где был я, своими усиками прикасаясь к висевшим мешкам, издавая странные звуки. Вдруг, спереди жука, один мешок зашевелился. Что-то забулькало в нем. Затем низ мешка прорвался, из него потекла слизистая жидкость, устремляясь в центр комнаты, к небольшому сливу, и что-то плюхнулось на пол, издав противный звук, похожий на крик младенца, верещание и шипение одновременно. Большой жук сразу припал к полу, быстро достиг того места, ощупал своими усиками личинку, схватил ее жвалами, и скрылся в темном проходе.

Я немного перевел дыхание. Теперь я был один и понимал, что наверняка не смогу выбраться назад. Я ненадолго прильнул к одному мешку, прислушиваясь к тому, что там было. На ощупь он был не матерчатый, а больше походил на кожу, и очень теплый. Внутри что-то булькало. Как только я приложил руку, на миг показалось, что он отдернулся от прикосновения. Изнутри донеслось тихое шипение. Выйдя из своего укрытия, я понял, что здесь полно подобных коконов, они десятками располагались в этом помещении, даже свисали с потолка.

При всем своем желании, я не смог бы подняться назад по скользкому тоннелю назад. Оставалось идти только вперед. Я пошел прямо, куда только что пробежал жук, держа топор наготове. Коконы по бокам от меня шевелились, вздрагивали, будто готовились открыться. Я шел довольно тихо, чтобы не нарушать покоя. Кристаллы, похоже, росли здесь повсюду, источая зеленый свет, освещаемые грубо отделанные стены. Наверное, это была сеть пещер, которую когда-то прорубили они, живя здесь.

Вскоре я покинул пещеру с коконами. Я пошел по узкому коридору. Для них он был нормальным, но мне пришлось чуть присесть. Пройдя этот участок, я вышел в проход побольше. Здесь стены были уже выделаны из кирпича, а на небольших чашах в стене располагались кристаллы. Проход устремлялся прямо. Я шел также тихо. В дверных проемах, мимо которых я проходил, в которых была темнота, кто-то издавал тихий треск или шипение. Заходить в них я не особо желал, тем более нарушить чей-нибудь покой.

Коридор оказался длинным. Я пересек его весь, выйдя в огромную пещеру. Даже свет кристаллов, растущих по ее стене, не предавал возможности понять, насколько она огромна. На узком мосту, по бокам, передо мной, стояли две статуи, очень похожие на ту, что стояла наверху, перед колодцем. Они были очень гладкими на ощупь, как будто их специально изготавливали для этого места. Я развел пламя в лампе, выкрутив фитиль максимально, чтобы видеть полностью мост перед собой. Ограждение у этой небольшой дорожки не было. Мост вел прямо, никуда не сворачивая, иногда лишь опускаясь ступенями вниз. Я шел все время прямо, иногда смотря за пределы моста, в черную пустоту. Вскоре, вдали, я заметил арку зеленого света. Значит, там мост должен был закончиться.

Я шел дальше. Я стал слышать странный свист, исходивший из темноты. Вскоре я понял, что он нарастает, и кто-то приближается ко мне. Я побежал к светящейся зеленым светом арке, освещая путь перед собой. Что-то с большими, волосатыми крыльями толкнуло меня, сбив с моста. Крылья воспламенились от света лампы, и огромная бабочка с человеческим телом, рухнула вниз. Я руками зацепился за карниз моста, выронив как топор, так и лампу из рук. Я попытался подтянуться, но не смог. Руки сорвались с карниза, и я был готов полететь в пустоту, когда кто-то схватил меня за рукав рубашки, выбросив на мост. Я был уже почти у арки, где смог разглядеть человекоподобное, изуродованное существо, с костяными отростками вместо рук и головой, отчасти напоминающую человеческую, но с чертами жука. Издав писк, существо стало приближаться ко мне, размахивая костяными отростками, пытаясь поразить меня. Я отползал назад, сколько мог. Существо занесло шип, я вытянул руку, закрываясь от удара, и лишь затем раздался писк.

Удара не последовало. Существо замерло. Затем еще один писк раздался по округе. Существо опустило шип, протягивая мне странное подобие человеческой руки, развернувшейся как хлыст.

– Ыдийом! – произнесло оно, как бы выдавливая слова из себя. – Ойнах жыдийот тиийбя. Хмый жыдыйом!

Мне ничего не оставалось, как взяться за развернувшуюся руку. Существо помогло мне подняться. Мы отправились к арке зеленых кристаллов, образующих проход. Здесь также располагались две огромные, статуи, похожие на улитку, с тянущимися тонкими руками, но все также безликими.

Внутреннее помещение было больше украшено кристаллами и было похоже на какой-то храм. Колонны по бокам упирались в потолок, поддерживая свод, под которым висели коконы. Со стен доносился тихий треск, они все были облеплены жуками, мирно спящими, как и сидящими на полу. Они все были различных форм, лишь засушенные человеческие лица на головах говорили о том, что они стараются быть похожими на людей, не говоря о формах тела. Многие имели человеческие черты. Существо сопровождало меня, не отходя. Оно шло сзади все время, иногда подталкивая вперед.

Здесь были не только колонны, но и статуи. Статуи людей возвышались надо мной, и каждая держала в вытянутых руках по личинке, некоторые прижимали их к себе. Так мы дошли до стены, на которой были изображены рисунки людей, молящимся стоящим жукам, и расходящимися вниз ступенями по обе стороны.

– Ыйды! – выдавил из себя человекоподобный жук, указывая на ступени.

Мне ничего не оставалось, как идти вниз.

Я спустился по ступеням. Они, с обоих сторон, вели в большую залу, освещаемую светом зеленых кристаллов, лежащих в огромных чашах у колонн, уходивших в темноту потолочного свода. Я шел мимо них, постоянно ощущая на посторонние взгляды, как будто с потолка на меня кто-то смотрит, сквозь темноту, немного издавая треск. Жуки здесь также дремали, закрепившись на стенах. Они никак не реагировали на меня.

Чем дальше я шел по зале, тем лучше начинал слышать томные и приглушаемые стоны. Как будто кому-то не давали произносить слова. Я прошел через большую арку, отделяемую одну залу от другой, войдя в темную пелену. Пройдя пару метров вперед, я увидел впереди себя зеленые огоньки. Миновав еще несколько метров, я вышел из темноты в круглый зал. Свет кристаллов из чаш не пробивался сквозь темную пелену, скрывающую это место. Ступени спускались со всех сторон к центру этого зала, где на каменном алтаре, освещаемой светом двух чаш, лежала девушка, которую я искал. Она была также раздета, сверху на ней лежал кожаный нарост огромных размеров, уходящий в темноту потолка. Увидев меня, она попыталась было зашевелиться, помахав мне руками и что-то простонав. Что-то было введено ей в рот из этого нароста. Я сразу бросился к ней. Я попытался столкнуть нарост, который оказался очень мягким и теплым на ощупь, мои руки лишь тонули в нем. Тогда я стал отталкивать нарост от ее головы. Мне удалось вытянуть небольшой отросток, исходящий от кожаного нароста. Она выплюнула его, задышав свободнее. Из отростка хлынула какая-то желтоватая жидкость, немного залив лицо девушки.

– Убей меня, – произнесла она тихим голосом, – прекрати мои страдания.

Она посмотрела на меня взглядом, полным безнадежности. Я, действительно, не знал, как ей помочь, ведь нарост, похоже, частично был слит с ней в области живота.

– Прошу, – произнесла она.

Достав пистолет, я нацелил его ей на голову. Также как и тогда, мои руки стали дрожать от того, что я должен совершить. Я зажмурился.

Пока я стоял в полной тишине, готовясь спустить курок, кто-то издал рядом со мной пронзительный писк, с силой отбросив меня от алтаря, выбив пистолет из рук. Лежа на полу, я приподнялся, увидев то существо, кому, собственно, и посвящались некоторые статуи, включая над колодцем. Оно, и правда, было похоже на большую улитку, сгорбленную, с двумя огромными, деформированными ногами. На спине была большая раковина. Существо потянулось руками к девушке. Взяв за отросток от нароста, оно вновь вставило его в рот девушке, не обращая внимания на ее мольбы. А затем оно повернулось ко мне. В свете зеленых кристаллов я увидел деформированную человеческую фигуру, слитую в огромный слизень. Голова была небольшая, часть плеч все же были человеческими, как и отвисшие груди, которые чуть ли не болтались у подобия деформированных ног. Оно или так шло, или ползло, шевеля ими по земле. Руки же могли, как удлиняться, так и укорачиваться. Я отполз назад, упершись спиной в стену.

– Разве я не красива? – произнесло это существо женским голосом, транслируя слова мне в голову, немного игриво поглаживая свое тело.

Оно протянуло мне тонкую руку с круглыми пальцами:

– Мы ждали тебя. Не бойся. Наконец-то ты пришел.

На раковине сзади этого существа раскрылись створки, источая странный аромат, который сразу подавил во мне всю панику, заставив успокоиться. Аромат так притупил многие мои чувства, я был словно зомбирован, потому протянул руку этому существу.

– Мы так давно следили за тобой, – вновь заговорило оно у меня в голове, – Почему ты убегал? Мы не хотели тебе ничего плохого. Ты нужен нам. И вот, раз ты пришел, то настало время мне рассказать о том, кто мы есть.

Тварь взяла меня за руку, помогла подняться с земли. Я одобрительно кивнул в знак того, что не прочь был бы узнать это. Мы подошли к девушке на алтаре. Тварь провела по ее телу рукой, а другой прикоснулась к моей голове:

– Узри же! – произнесла она.

Мои глаза заволокла черная пелена, сквозь которую я увидел картинки:

«Они называют себя Натх. Они прибыли в этот мир, задолго до существования человеческой расы, на осколке камня, упавшего с небес. В то время по этой земле бродили ящеры огромных размеров. Им пришлось выживать в этом мире. Впрочем, в своем мире их удел был не лучшим. Он погиб, отправив последних через бесконечное пространство звезд, пока они не оказались здесь. Как и в своем прошлом мире, они использовали представителей местной фауны, скрещиваясь вместе с ними, создавая страшные, изуродованные формы жизни.

Длилось это долгое количество лет, пока другой камень не упал, стерши с лица земли многие виды живых организмов. Последние из Натх укрылись в пещерах. Они ушли под землю, где долгое время дремали, вмерзши в лед. А когда лед ушел, они вышли на поверхность, где увидели первых людей. Натх помогли им развиваться, отстроить города, рассказав им многое. И люди поклонялись им как богам, хоть они и выглядели как насекомые, однако, все же, и требовали своего. Лучшие девушки и женщины были отданы Натх, чтобы продолжать их род. Но другие человеческие племена не разделяли этого. В один прекрасный день они напали на город, располагающийся на северном материке. Они прошлись огнем и мечом, истребляя как иноземную расу, так и себе подобных. Они загнали Натх обратно в пещеры, откуда вскоре хлынула лава, погрузив северный материк под воду окончательно.

Немногие из Натх выжили тогда, уйдя окончательно под землю. Со временем они претерпели изменения. Их кожа хоть и была довольно прочна, но стала уязвимой от лучей солнца. И потому они не могут пребывать в свете дня, как и при свете огня.

Много лет прошло с того времени, пока Натх вновь не вышли на поверхность. Они пришли на этот остров, где нашли людей. Натх вновь помогали им, а те, в свою очередь, устраивали церемонии в их честь. Даже после того, как часть острова сгинула под водой, они остались здесь, периодически ожидая верных им людей, которые, раз в некоторое время, прибывали сюда, к маяку, устраивая жертвоприношения, которое посчастливилось увидеть и мне».

Существо закончило свой рассказ, и картинки в моей голове вновь скрыла темнота. А когда сознание пришло в себя, мы все также стояли перед алтарем.

– Началось, – произнесло существо, – гляди!

Девушка застонала, стала судорожно трясти руками и ногами. Ее тело стало потихонечку опухать и надуваться.

– Теперь она нальется соками, и будет готова к продолжению рода. Очень много раз. – произнес голос со сладострастными нотками в моей голове.

Кожа на теле девушки стала растягиваться, но не лопаться. Ее тело увеличилось в несколько раз, не давая ей возможности пошевелиться.

– Она готова! – произнес голос в моей голове.

Я как будто бы знал, что делать. Существо посредствам запаха контролировало меня. Я приблизился к взбухшему телу девушки, рукой взял ее за мясистую грудь, чуть сдавив ее. Из соска засочилась желтая, желатиновая жидкость. Любой другой бы уже испытал отвращение, но я все же прильнул к груди, испив эту жидкость. На вкус она оказалась очень даже вкусной.

– Теперь ты готов. – произнес голос все также сладострастно.

Поднявшись на ноги, я увидел, как кожаный нарост разверзся передо мной, истекая кровавой жидкостью, будто огромной пастью, показывая всю свою мясистость. Тварь развернула меня лицом к себе, показав в свете кристаллов дряблое, человеческое тело, слитое со слизнем. Оно подняло меня под руки в воздух, взяв за плечи, поставив в центр разверзшегося кожаного нароста.

– Теперь вы будете одним целым, – пронесся голос в моей голове, – она будет использовать твое семя, и будет рожать раз за разом. Ты будешь продолжать с ней наш род.

Кожаный нарост стал смыкать свои половинки, охватывая и закрывая меня. Его мясистая ткань была очень мягкая и теплая. Мои ноги, руки, торс, и голова была полностью охвачена им. Я стоял не шевелясь, пока он окутывает меня. Мне было очень тепло. Последнее, что я увидел, было искаженное человеческое лицо на голове огромной улитки.

Кожаный кокон полностью покрыл меня, оставив лишь небольшое отверстие для дыхания. Я не мог ничего видеть. Сначала я наслаждался тишиной, которая воцарилась как внутри моей души, так и снаружи. Но без того сладкого запаха, источаемого существом, мое сознание потихонечку стало приходить в себя. Хоть я и был в полусне, но отчетливо услышал крик какого-то старика в своем сознании:

– Проснись! Не дай себя использовать!

Мое сердце вновь забилось быстро. Этот голос вывел меня из транса. Кожаный нарост сковал меня внутри себя, впуская какую-то теплую жидкость. Она, подобно слабой кислоте, стала щипать мое тело, потихонечку разъедая одежду. Я попытался пошевелиться, но мясистая ткань не давала мне нормально что-либо сделать. С трудом я потянулся к поясу. Приложив достаточно усилий, я смог отцепить кинжал от ремня. Поначалу было сложно, но распоров немного мясистую ткань, я смог проткнуть ножом ее насквозь. Кокон немного заходил ходуном, ощущая боль. Я со всей силы потянул кинжал вниз, распарывая нарост изнутри. Вместе с кровавой жидкостью я выпал из него наружу, тяжело переводя дух.

– Как ты посмел! – пронесся голос, преисполненный злобы, в моей голове.

Я услышал верещание, и, из темноты, на меня стала надвигаться тварь.

– Ну уж нет! – произнес я.

Я отцепил от пояса сверток с динамитом, развернул его и быстро огнивом щелкнул по фитилю.

– Погоди, – проговорил голос в голове, уже без ярости, – тебе уготована была великая честь. Почему?

Я ничего не ответил, а просто бросил связку динамита в кожаный нарост, который сомкнулся.

– Что ты наделал? – проговорил голос.

Тварь рукой оттолкнула меня от алтаря. Она пыталась пробить кокон рукой, но из-за мягких, слизистых рук она не могла этого сделать. Фитиль догорел в наросте, взорвав его изнутри. Тварь же тоже разлетелась на куски, оставив лишь большую раковину и часть слизняка, торчащего из нее.

Взрыв был довольно сильным. Всю залу затрясло очень сильно. С потолка стали падать камни, перевернув одну из чаш с кристаллами. Схватив один из них, я побежал по первым попавшимся ступеням, надеясь, что они не заведут в тупик. Я выскочил в другую залу, где на стенах стали просыпаться дремлющие жуки. Камни с потолка падали, давя собой тех, кто дремал на полу. Я бежал мимо падающих статуй людей. Жуки также не отставали. Они, также как и я, пытались сбежать. Пол сильно трясло, расходясь трещинами под ногами. Я поднялся вверх по ступеням, двигаясь к выходу. Жуки тоже в спешке покидали это место. Я пробежал под большой аркой, побежав прямо в темноте. Мост под моими ногами трещал. Его куски проваливались в темноту низа. Сзади меня слышался треск крыльев. Жуки покидали свой храм, разлетаясь по сторонам. Некоторых сбивали в полете булыжники, падающие с потока. Пару раз я чуть не упал с моста, но все же успел его миновать.

Все тряслось под моими ногами. Пол то и дело расходился трещинами. Я бежал по проходу прямо, где должен был быть лаз наверх. Выскочив в полутемное помещение, с дырой в стене, я не задумываясь, нырнул в нее. Сзади меня проход сразу перегородили большие валуны, поднялась пыль.

Последний день.

Я какое-то время провел, откашливаясь от пыли, боясь сделать лишнее движение. Мне казалось, что этим я спровоцирую дальнейший обвал. Вытянув кристалл перед собой, я посмотрел в проход, ведущий под углом наверх. Он был скользким. Несколько часов потребовалось мне, чтобы все же преодолеть его. Я много раз срывался, скатываясь к своему первоначальному положению. Но все же я кинжалом находил небольшие щели, по которым также цеплялись жуки, и поднялся наверх.

Вывалившись на решетку, я перевел дух. Теперь я стал пробираться через тоннель с водой. Многие проходы были обрушены или завалены, приходилось возвращаться назад и идти в другие проходы, надеясь на то, что я не в ловушке. И мне, к большой радости, повезло. Я не только выбежал из зала в нужный проход, но и кое-как отыскал выход наружу. Я подошел к колодцу, в котором меня встречала веревка. Неужели мне повезло? Я дернул за нее, она не упала. Я стал карабкаться по ней наверх. Мой путь преградила разбитая статуя, упавшая на колодец. И все же небольшой лаз был, и этого мне вполне хватило, чтобы вылезти наверх. Внутри пещеры тоже случился обвал, но солнечный свет, немного пробивавшийся сквозь небольшой лаз, немного ослепил меня. Я более привык к зеленому свету и темноте. Я быстро пополз, разгребая небольшие булыжники. Вновь все задрожало вокруг. Я стал ползти усерднее. Одна остановка, и меня вот-вот завалит породой. Собрав последние силы, я вынырнул из прохода, упав лицом на песок. Но это было не так больно, по сравнению с тем, что было дальше. Скала стала трещать по швам. Трещина поднималась все выше и выше, устремляясь к маяку. Вскочив на ноги, я побежал к проходу средь скал. Сзади меня стали падать камни, засыпая то, что осталось от пещеры, навсегда. Я выскочил на берег, запыхавшись. Обернувшись, я увидел, как маяк устремился вниз на скалы. Его ошметки упали в воду. Маяк был разрушен.

Я вздохнул с облегчением. Теперь я на поверхности. Теперь все, никаких больше жуков и тварей. Они все похоронены глубоко внизу. Никакой больше инопланетной расы нет. И больше никто не будет проводить мерзостных культов здесь, на поверхности.

Повернувшись в сторону пляжа, я увидел корабль. Тот самый корабль, который доставил меня сюда. Я увидел, как с его борта спускается лодка. С радостью я побежал на побережье. Никогда я не был еще так рад. Я бежал изо всех сил к пляжу. Достигнув берега, я стал прыгать, размахивая руками, благодаря Бога, который помог мне выбраться.

Шлюпка спустилась на воду и два человека, вместе с капитаном, поплыли к берегу. Как только они достигли берега, я пошел прямо навстречу к ним.

– Вы не представляете только, что тут творилось,– с голосом, полным волнения, проговорил я.

«И мне было, что рассказать им. – прокручивалось в моих мыслях. – Рассказать о том, что здесь творилось. Это будет либо большой сенсацией, на всех заголовках страниц, либо же меня признают умалишенным. Но не важно, у меня ведь есть доказательство. Кристалл, да, именно, кристалл. Но где он? Что же я расскажу им? Я стал ощупывать свою одежду, на предмет кристалла. Но его нигде не было. А ведь я держал его в руках. Неужели не рассказывать?».

– Не это ищете, молодой человек? – донесся голос сзади меня.

Я обернулся. В пяти метрах от меня стоял старик небольшого роста, в моряцкой кепке, ватных штанах и куртке с кофтой под ней. На ногах были рыбацкие сапоги. Лицо было все в морщинах, длинная борода и трубка во рту. Он указывал на кристалл тросточкой, держащей в руках.

– Видите! – произнес я, обернувшись к идущим на меня морякам и капитану. – Я вам сейчас такое расскажу!

Капитан и моряки шли прямо на меня. Они поравнялись со мной, и капитан вот-вот должен был столкнуться со мной. Я отскочил назад и упал наземь. И только сейчас я заметил, как сапог капитана наступил на мою ногу, провалившись в нее. Он сделал несколько шагов вперед, ступая сквозь меня.

– Не волнуйся, – проговорил старик спокойным голосом, – Ты к этому привыкнешь.

Я вскочил с земли, догнав капитана. Они остановились, смотря на скалу без маяка. Я мельтешил перед ними, но они не обращали на меня никакого внимания. Тогда я прикоснулся к капитану, и моя рука провалилась сквозь него, как будто бы он был сделан из воздуха. Тем временем ко мне подошел старик:

– Успокойся, они тебя не видят и не слышат, как и меня.

Я посмотрел на него. И только сейчас я заметил на его куртке вышитую надпись «Дженкинс». Я не знал, что происходит. Это какой-то розыгрыш, однако, старика они также не видели. Я вновь протянул руку к капитану, и она прошла сквозь него.

– Я что, умер?.. – произнес тихим голосом я. – Но ведь я здесь.

– Постарайся вспомнить, – произнес старик.

Я сел на песок. Но я ведь отчетливо все помню. Или же нет? Я сосредоточился, судорожно пытаясь вспомнить что-то. Но, кроме темноты и удушья, я ничего не мог вспомнить.

– Маяк обрушился еще до того, как ты выбрался, – проговорил старик, садясь рядом со мной на песок, – ты не выбрался из пещеры. И теперь ты, также как и мы, бесплотные духи этого проклятого места.

Он положил руку мне на плечо. Я сидел и дрожал. И совершенно ничего не понимал. Старик протянул мне трубку:

– Ты сделал правильное дело, – проговорил он, – Те твари утащили меня в ночи, в колодец, где разделались со мной. Но ты зашел гораздо дальше всех нас.

– Нас? – спросил я.

Старик прильнул к трубке губами:

– Мы все теперь остались здесь. Все те, кто когда-либо был смотрителем острова, или же его жертвы. Посмотри внимательнее.

Я поднялся на ноги, старик тоже встал. Я обернулся вокруг себя. И правда, здесь было много людей. Они шли с разных сторон на побережье. Среди них также оказалась девушка в свадебном платье и ее жених, который отдал мне пистолет. Они подошли ко мне.

– Я сделал, что ты просил, – произнес я, – но не верну пистолет.

– Он не так важен, – произнес мужчина, добротно улыбаясь, похлопав меня по плечу, – главное, ты освободил ее.

– Я уничтожил Натх, – произнес я, – но почему, если мы погибли, мы все еще здесь?

– Ты не уничтожил их. – произнес кудрявый человек с книгой в руках, вышедший сзади других.

Я узнал книгу в его руках – это был тот самый дневник, что я не смог прочесть.

– Но ведь я же взорвал их алтарь. Похоронил их под скалой. – сказал я.

– Ты лишь уничтожил один из многих тоннелей, располагающихся в полости земли. – произнес человек с книгой. – За тысячелетия существования они вырыли достаточно проходов под землей. С уничтожением этого прохода через колодец, они ненадолго отступят, чтобы появиться где-нибудь в другом месте.

– Но почему вы все здесь? – спросил я.

– У этого острова есть много кровавых историй, что произошли здесь в свое время. И потому этот остров проклят. А мы те, кто остаемся на нем – безмолвными наблюдателями произошедших здесь событий. Мы можем многое рассказать, но никто не услышит нас…

* * *

– Тот молодой человек, похоже, сгинул вместе с маяком, – проговорил капитан, смотря на утес, стоя на берегу.

Один из матросов поднялся наверх, но не рискнул подходить к хижине, одиноко стоящей на куске скалы. Рано или поздно, она обрушится вниз, на скалы. Он позвал меня, но никто не вышел из хижины. Тогда матрос спустился на побережье, рассказав все капитану.

– Ну что ж, Диего, – обратился капитан к матросу, стоящему неподалеку, крестившему себя и читавшему молитву,– заканчивай свои бессмысленные ритуалы. Пора плыть назад и рассказать, что маяка больше нет.

Они направились к лодке, как, вдруг, капитан заметил что-то блестящее в песке. Он наклонился, подняв зеленый кристалл.

– Знатная безделушка. – молвил он, бросив последний взгляд на остров, стоя среди тех, кого он не мог видеть. – Я подарю его своей дочери…