Солнце сгоревшей вечности [Яна Поль] (fb2) читать постранично

Солнце сгоревшей вечности

Пролог

Пришла ль из бездны ты, иль к нам со звезд сошла ты?

Рок очарованный за юбками, как пес,

Бежит. Ты сеешь здесь то радость, то утраты

И царствуешь над всем, не видя наших слёз.

Идешь ты, Красота, не зная сожаленья,

По трупам, ужасом сверкая, как венцом;

Убийство, средь других цветных его камений,

На гордом поясе играет багрецом.

(с) Шарль Бодлер. Цветы зла (сборник), Гимн красоте

Колья вбили в мерзлую землю на рассвете. Готовились к казни долго. Заключенных выгнали из ледяных камер наверх — во двор для прогулок. Кто-то угрюмо бродил вдоль высокого зачарованного забора, кто-то подтягивался на перекладинах, отжимался.

Элсмирская тюрьма — единственное место на земле, где замерзнут самые отъявленные адские твари. Холодный воздух стекал с окрестных гор стремительной рекой. Он нёс с собой тревогу, страх и запах перемен. Хромой Квентин сказал бы, что это лишь шальной ветер, из-за которого у него ноют кости и болит голова. Но дед умер на прошлой неделе и Кристофер поймал себя на мысли, что ему не хватает постоянного брюзжания старого охранника.

Периметр отлично просматривался с сигнальной вышки и, зная об этом, служащие внизу работали на совесть. Заложив руки за спину, Кристофер Аш едва ли замечал суету. Много лет подряд, каждый день одна и та же рутинная работа: обход, пытки особо опасных тварей, бумажная волокита, снова обход. Он не жаловался. Всё как всегда, ведь они все — шестерёнки в сложном механизме мироздания. Кристофер просто чувствовал усталость. Иногда она выходила вот так, неожиданно, извергая наружу истому бесконечной прокрастинации, которой хотелось приглушить ощущение тщетности происходящего. Но на сей раз на привычное чувство скуки, ложился легкий флер тревоги.

Предчувствие становилось навязчивее, и прогнать его не смог даже раздавшийся вопль. Отчаянный крик, лишенный чего бы то ни было человеческого, взмыл над белой пустыней, разбивая хрупкий ледяной воздух на вполне осязаемые осколки. Аш презрительно скривился. Явить слабость в последний миг жизни — что может быть худшим позором?

Заключенные наблюдали из-за забора. Пожалуй, окажись здесь маг, тонко чувствующий эмоции других, он мог бы в полной мере описать, что ощущают демоны, попав в место гораздо хуже того, из которого они все выползли.

Размышления его прервались. Интуиция не подвела. Вместе с ветром в Элсмир явились гости. Они прибыли на снегоходах с юго-запада. Аш заметил их сверху одним из первых и махнул рукой охранникам, чтобы пошевеливались и открывали ворота, а сам спустился с вышки.

Гости — дюжина человек, все при императорских погонах.

— Если Ад может покрыться льдом, то мы в его сердце, — ни к кому, собственно, не обращаясь, прогудел высокий мужчина во главе делегации. На его меховом воротнике намерз иней, изо рта вырывались густые облака пара.

— Ты постарел, — вместо приветствия, с легкой усмешкой произнес Кристофер, и когда он приблизилися протянул руку.

Мэтр Эстебан Романов недобро прищурился, хмуря кустистые седые брови, затем улыбнулся, дружественно обхватил предплечье старого знакомого.

— Не у всех такие хорошие гены, как у тебя, Аш.

Сколько они не виделись? Десятилетие? Или пятнадцать лет? Друзья детства, сокурсники, адъютанты наследника престола. Они прошли через огонь преисподней, по колена утопая в кровавых реках, когда вместе расследовали преступления против Империи и всего человечества.

— Я не старею и холод мне не страшен, — добродушно кивнул Крис, — здесь я на своём месте.

— С последним утверждением я готов поспорить. Ты нужен мне на большой земле, Кристофер Аш.

* * *

В кабинете главного надзирателя элсмирской тюрьмы пахло свежесваренным кофе, бисквитом с малиновым вареньем, и сосновыми поленьями, догоравшими в камине. Эстебан давно согрелся с дороги, положил на колени кожаную папку с документами, но не спешил их доставать.

— Талбот жив, — заявил Романов, потянувшись за чашкой.

— Невозможно.

— Тебе ли не знать, Кристофер, что в нашем мире нет ничего невозможного, — помолчал немного и добавил: — Я взял на поруки его дитя.

— Девчонку?

Память услужливо подбросила Крису образ маленькой девочки с растрёпанными, выцветшими от чар, волосами. Высокая, худая, подвижная, с очень колкими глазами и… С кровоподтёком на правой скуле, множественными синяками на руках и на ногах.

— Таланты обошли её стороной, — тяжко вздохнул Романов, — но что-то в ней есть, и её судьба меня беспокоит. Как и судьбы всех жителей Столицы. Не спокойно мне, Кристофер.

— Ты за этим приехал?

К гадалке ходить не нужно — дело совсем скверное. Ведь в противном случае, старый педант Эст, предпочитавший тепло и домашний уют, ни за что не забрался бы так далеко на север, оставив свою любимую Столицу.

— Мне