Искра по имени Октябрьская [Наит Мерилион] (fb2) читать онлайн

Наит Мерилион Искра по имени Октябрьская

Искра знала, что никогда не полетит в космос, и все, что она делала, сводилось к простой фразе «на всякий случай».

Могла бы сидеть в каком-нибудь зеркальном зале среди компьютеров и голограмм, где из окон открывается обзор на весь город, а рассветы и закаты растекаются по натертым до блеска полам, где женщины в ярких пиджаках и с ухоженными ногтями, где в перерывах к кофе подают соленые орешки и от каждой встречной пахнет «Красной Москвой». В моде сейчас – ретро и патриотизм.

Но это унаследованное от дедушки «на всякий случай», подогревающее кровь, зашитое в ДНК – оно было всему причиной…

Поэтому Искра была там, где была, или, честнее сказать, тлела… возле только что сломавшегося обогревателя в комнате техничек. И почему в век, когда планета обросла рукотворным кольцом и стала похожа на Сатурн, допотопная вещь вроде обогревателя все еще могла ломаться!

Ничего не поделаешь. Взяла со стола пуговицу с дедушкиного пиджака, ставшую ей талисманом, и вернулась к своим обязанностям мойщицы гидрозала для космоэквилибристов.

Может, однажды ее заметят, допустят до соревнований. Космоэквилибристика – дело для избранных. Туда и через Спорткомитет не пробиться. А у Искры только здоровье и гибкая спина. Но никакой финансовой поддержки.

Все детство Искры пропитано запахом нитрокраски, авиакеросина, «Арктики», которой поливали самолеты, чтобы защитить от обледенения… и ожиданием.

Дедушка умер – мечта осталась.

Теперь в жизни Искры запах хлорки в бассейне, паленого пластика, пыли и снова… ожидания.

– Котябрьская! – донеслось из раздевалки. – Где мой комплект, халтурщица?

Следить за наличием чистого белья, спортивной формы, питьевой воды и батончиков фирмы «Патрио» тоже входило в обязанности Искры. Она подхватила готовые комплекты полотенец и тренировочных костюмов и направилась к раздевалке.

– Ты еще не уволилась? – один из братьев Лихих усмехнулся, обращаясь к Искре и прицеливаясь в брата энергетическим батончиком.

«Патрио» с размаху ударился о стену.

– Не уволилась, – Искра торопливо разложила чистые полотенца по ячейкам.

Она научилась различать братьев не по внешности, а по характеру. Оба названы в честь победы. Только один стал важным Виктором, а второй – Витьком.

Поначалу братья Лихие над Искрой глумились, скидывали с себя полотенца, когда она заходила в раздевалку. Один раз попали батончиком. Было больно.

Но Искра так просто не сдавалась.

Неизменное уважительное «доброе утро» Виктору, смиренный, но не затравленный взгляд. Каждодневная похвала Витьку после тренировки, лишний батончик в его шкафу. И вскоре братья Лихие сами не заметили, как сделали простую техничку неприкосновенной.

«Искра здесь служит за идею! Она в космос полететь хочет!»

Никто из команды космоэквилибристов больше не смел над ней насмехаться.

Даже Ирина Царская.

– Нечего тебе здесь делать. Не возьмут тебя в команду, – Витек не церемонился, каждый день об этом напоминал.

– Тебе проще на Кольцо устроиться работать. Прожить там лет десять, – улыбнулся Виктор, проткнув трубочкой пакет грейпфрутового сока. – Хотя нет, – отпил, скривился, – даже так не возьмут! Ты же не родилась на Кольце!

– Это талант надо иметь – родиться в нужное время в нужном месте, – Витек рассмеялся.

Виктор глянул на брата, и Витек резко замолчал. Так и смотрели друг на друга.

– У меня, между прочим, дедушка летчиком-испытателем был, а потом летчиком-истребителем! Его хотели в космос отправить! – словно струна внутри оборвалась. – И я Октябрьская, а не Котябрьская!

Искра выскочила из раздевалки. Не такая она сильная, как дедушка, чтобы столько ждать. Правы все вокруг: нужно идти и строить самую обычную жизнь.

– Я должен ей рассказать! – выкрикнул Витек, выходя следом. – Спорткомитету задачу поставили: объединить нас с кольцованными! Вот Виктор не хочет, чтобы я тебе говорил, а я скажу! Потому что это, может быть, твой единственный шанс.

И Витек все рассказал.

Через два часа Искра стояла в кабинете менеджера команды. Тот стучал ручкой по столу, хрустел чипсами и все тянул с единственно возможным вариантом ответа.

– Претенденток не так уж много. Завтра, в семь утра, в гимнастическом зале будешь проходить отбор на роль вольтижерки.

С мечтами как со звездами: чем ты к ним ближе, тем больше тебя слепит их свет и плавит их жар.

Бабушки дома не было. Но она, судя по всему, забегала домой на обед. Повсюду расклеены записки с указаниями.

На холодильнике: «Доешь курицу» и «Сходи за молоком». На зеркале: «Опять не смогла заказать воду».

На телефонной трубке… Искра скомкала записку «узнай, что дедушка будет на ужин». Заглянула в аптечку. Таблетки кончились, вот уж за ними точно стоило сходить.

А с водой… это же так просто, нажать на кнопку, указать номер скважины, количество литров – и питьевая вода у тебя.

Бабушка придет домой, и Искра ее наругает за таблетки. А потом в очередной раз научит заказывать воду. Но прежде всего она, конечно, расскажет о том, что случилось невероятное!

И если все получится и Искру возьмут в команду, она поедет на соревнования и выиграет. Тогда их с бабушкой отправят жить на Кольцо! И у бабушки не будет больше проблем с памятью, с озлобленными учениками, с сумасшедшими родителями и боящейся доносов директрисой.

Искра и бабушка будут пить кислородные коктейли и смотреть на Землю через панорамные иллюминаторы. И не надо будет заказывать воду и ходить за молоком.

До магазина идти пять минут. Но Искре показалось, что идет она в каком-то странном безвременье. Жужжание кислородных машин, дребезжание электропроводов, хлопанье крыльев кишащих на дороге больных голубей. Зеркальные небоскребы отражали престарелые дома с захламленными балконами и расписанные политическими лозунгами гаражи.

Молодая майская листва настойчиво лезла в окна двухэтажного магазина, не соблюдая никаких личных границ. Искра купила пакет молока и пачку халвы в шоколаде. А дома разбросала конфеты по письменному столу: пусть горит красно-золотым, как рассвет, как символ новорожденной свободы. И пуговица здесь – на виду.

Конечно, когда бабушка вернулась, Искра не стала ругать ее за таблетки. И не стала учить заказывать воду. Все равно скоро не понадобится.

– Что у тебя сегодня хорошего, Говорушечка?

Да, Искра болтала без умолку, особенно после смерти дедушки. Надо же как-то заполнять пустоту.

И Говорушечка принялась рассказывать о проведенном на работе дне. Но ни слова про шанс.

– А ты как?

Бабушка мяла горячую картошку, смотрела, как поднимается пар. Промолчала о том, что сегодня ученики девятого класса обложили ее матом. На все замечания нагло пререкались и гоготали.

Промолчала и села готовить ученикам новую презентацию. «Чтобы интересно было, чтобы учиться хотели!»

Бабушка заснула рано, а Искра так и сидела за письменными столом, стараясь унять дрожь.

В пять тридцать она уже была возле спорткомплекса. В шесть зашла в женскую раздевалку. Надела костюм наизнанку. Переоделась. Глотнула воды. Отгрызла заусеницу с безымянного пальца. Погрела руки дыханием. Начала разминку.

В коридоре послышался смех, торопливые шаги, и в раздевалку зашла Ирина Царская.

Все внутри рухнуло. Чемпионка.

– Подожди, Лель. Тут что-то не так, – Царская щелкнула пальцем по наушнику и закончила разговор.

Огляделась – никого.

– Просмотр в пару к Стальному здесь?

Искра даже фамилии потенциального партнера не знала. А Ирина уже все знала. Зачем весь этот цирк? Или менеджер просто решил поиздеваться над наивной техничкой?

– Здесь.

– А ты куда? Ты же техничка? Или я ошиблась? – Ирина Царская еще мгновение смотрела на Искру, а потом сочувственно улыбнулась. – Ты решила, что это твой шанс?

– Решила, – от бабушкиной Говорушечки ничего не осталось. Царская заполнила собой все пространство.

– Зря, – космоэквилибристка пожала плечами, скинула куртку, платье, – я всем девчонкам из команды сказала, чтобы даже не думали ходить! Ты знаешь, какие слухи про Стального ходят?

– Знаю.

– Ну, тогда ты очень смелая, – Царская улыбнулась, натянула на себя гимнастический костюм и приступила к разминке.

– А как же твой партнер? – спросила Искра.

– А никак! – Царская подтянула ногу ко лбу, закрыла глаза. – Во-первых, именно я должна представлять Землю в этом дуэте. Во-вторых, ты слышала, какой выигрыш ждет победителя, какие возможности? В-третьих, я знаю, что Стальной победит! У меня чуйка на победителей. Так что, зря ты пришла.

– Говорят, он уронил свою партнершу в петле Веричева…

– Мы с ним эту петлю не будем вставлять в программу! И без нее выиграем!

– Говорят, его партнерша погибла…

– Я в это не верю. Пока до нас дойдет новость, она уже домыслами обрастет.

Часы показали семь. И дверь в гимнастический зал открылась. Пора.

Царская, конечно, зашла первой. Ровная спина, уверенный выворотный шаг, легкая, стремительная, как стрела.

Она положила книжку спортсмена прямо перед сидящими за столом.

И пока Царская рассказывала о победах на чемпионатах, о выходе в космос, о работе с партнером, тренировках и собственном видении будущей программы, Искра смогла разглядеть Стального.

Очевидно, Ирина Царская была подготовлена к встрече с кольцованным. Ее нисколько не смутили его глаза. На одном – сдвоенная радужка и два зрачка, на другом – нечто похожее на соты. Кожа кольцованного посеревшая, тусклая. Кости выпирают.

– Вы знаете, что для землян партнерство со мной – шанс на лучшую жизнь? – кольцованный бесцеремонно перебил будущую партнершу. – А для нас – это наказание.

Царская осеклась.

– И за что вас так наказали?

– Я уронил партнершу, и она погибла. Техническая ошибка – не более. Теперь на Кольце никто не желает встать со мной в пару, – сдвоенный глаз заблестел, соты зашевелились. Пальцы затарабанили по столу, кривые, с выступающими сбитыми костяшками.

Царская обернулась на Искру.

– Ну что вы друг на друга смотрите? – улыбнулся кольцованный. – Вторая, подходи.

Искра вдохнула. Сжала дедушкину пуговицу в руке. И встала рядом с Царской.

– Расскажи и ты, какая ты чемпионка. Двукратная? Трехкратная?

– Я – техничка.

Стальной замер. Щелчком сбил картонный стаканчик, остатки кофе расплескались по полу.

– Мне что, в партнерши техничку прислали?

Есть мгновения, когда время замирает, словно Вселенная подсказывает: «Это последний шанс!»

Менеджер тянул Искру из зала – на его пиджаке остались крошки от чипсов, Царская открыла рот, чтобы продолжить диалог – на ее губах красная помада, представитель кольцованного мусолил палец, чтобы перевернуть страницу книжки спортсмена, а Стальной хмурил брови. В зале стоял запах магнезии, незнакомого парфюма и почему-то креозота.

– Я готова на петлю Веричева, а Царская на нее не согласится!

Теперь Искра сделала все, что от нее зависело.

Царская поблекла, потерялась, и соты Стального задергались, словно бактерии под микроскопом – пошла химическая реакция.

– Я уронил свою вольтижерку в петле Веричева, – напомнил Стальной.

– А я – техничка, – просто ответила Искра.

И поняла, что победила. Сердце забарабанило победное «турум-турум».

– Назови мне свое имя, – потребовал Стальной.

– Искра.

– Мое имя Стальной.

– У нас это фамилия. Моя фамилия Октябрьская.

– Значит, моя вольтижерка теперь Искра по имени Октябрьская, – задумчиво произнес он. – Тренироваться я привык по ночам. Завтра, в три, в гидрозале.

Семнадцатого мая в три часа двадцать минут Искра, облаченная в гидрокостюм, опустилась в воду. В этом бассейне она знала каждый сантиметр плитки, но теперь, в статусе космоэквилибристки, он показался ей совсем незнакомым.

В воде все казалось искаженным: время, пространство, возможности собственного тела. Бильманы, шпагаты давались легче, но медленнее.

Надо отдать Стальному должное: во время тренировок он был терпелив и спокоен. Ни разу не выдал своего раздражения, когда Искра путалась в страховочном фале, теряла ориентацию в пространстве, выскальзывала из рук.

Тренировки в гидрозале были самыми тяжелыми, поэтому Стальной ставил их первыми. После допускался завтрак и перерыв. К шести утра в спорткомплекс подтягивались братья Лихие, и все вчетвером шли отрабатывать общую программу.

А затем снятие мерок для новых костюмов, проверка давления в гимнастических скафандрах, сдача крови, медицинский осмотр, инструктаж и просмотр видео с тренировки.

– Ну-ка стой! – Витек преградил Искре путь, когда та выходила из столовой. – Рассказывай. Как ты? Как этот кольцованный?

– Все хорошо. Мы просто тренируемся, ни одного лишнего слова. Все четко по делу! – Искра протянула Витьку свой батончик. – Знаю, ты их любишь.

Виктор хлопнул брата по плечу – «пойдем, не наше дело».

– Все паршиво у нее, – сказал Витек. – Они даже не общаются. Стальному будет все равно, уронит он ее или нет!

– Лучше разбиться в тренировочном зале, чем улететь в открытый космос, – подытожил Виктор и повернулся к брату, – а я предупреждал, что не стоит ей говорить об отборе!

Братья Лихие были уверены в том, что Стальной уронит Искру. Выдумали, что у него психическое отклонение, прозвали «серийным ронятелем».

А потому единственным верным решением было – стать для Стального кем-то большим, чем партнершей.

– Может, все же другом? – с надеждой переспросила Искра.

– Да какой из тебя друг? – рассмеялся Витек. И Виктор тоже рассмеялся.

«Ты ему хоть город покажи!»

«С бабушкой познакомь обязательно!»

«Рассветы, разговоры, все дела».

– Тебе нужно выжить, помни. А после Игр уже будешь сама партнера себе выбирать! – сказал Виктор, и Витек вдруг замолчал.

Стальной на прогулку согласился. Солнце отражалось в зеркальных высотках, окрашивая город тициановым и карминово-красным. Тротуары мокрые от прошедшего ночью ливня. Стальной надел очки, чтобы не привлекать внимание, и пальто с высоким воротником, за которым спрятался.

Был май, но Искра назвала бы его маябрь. И если бы не план, она бы ни за что не пошла на прогулку.

– Наверное, у вас на Кольце всегда идеальная температура? – робко начала Искра.

– Покажи мне район Университета.

Прогулка прошла четко по требованиям Стального: Университет, окрестности спорткомплекса и обратно в гостиницу.

План был почти провален, когда небо рассек птичий крик и на Стального и Искру посыпались сизые перья.

– Ой, как я это ненавижу! Пошли скорее! – Искра опустила глаза и ускорила шаг.

Но Стальной остановился.

– Птицам больно. За что они воюют?

– Пойдем отсюда!

– За что они воюют?

– Это не они! Это мальчишки!

Искра огляделась. Действительно, у одного из гаражей стояли малолетние игроки.

– Как это работает? – Стальной не двигался, задрав голову, смотрел в небо.

Искра тяжело вздохнула, смахивая с себя перья.

– В каждой птице чип. Их ставили для каких-то экспериментов, я точно не знаю. А потом наука от голубей отказалась, а вот бизнес нет. Покупаешь джойстик и можешь подключиться к любой птице. Платишь за время пользования. Можно летать и разглядывать город с высоты, но кому это нужно? Пойдем, а? Не хочу смотреть на это…

Стальной уже не слушал. Снял очки, сдвоенный глаз устремился в небо, а соты в другом глазу стремительно зашевелились.

Искра не успела задать вопрос, как облако дерущихся голубей замерло, покачнулось и рухнуло вниз яростно и мстительно. Со всех сторон к месту мщения слетались птицы. И вот уже игроков не видно, только слышно.

– Останови это! – закричала Искра.

Стальной не слушал. Уголок губ выдавал скрытую радость, сдвоенный глаз устремился в эпицентр копошащейся серой массы.

Искра стянула с себя платок и закрыла Стальному глаза.

На миг он потерял контроль над голубями. Обессилевшие птицы осыпались на землю.

Стальной яростно сорвал платок.

– Они убежали.

– Да! Я уверена, они больше не захотят играть в голубей.

– Идиотка, – прошипел Стальной. – Это человеческая природа – использовать малейшую власть. Вождь играет комитетами, комитеты – министрами, те играют главами, а главы секретарями, секретари играют директорами, а директора сотрудниками. Сотрудник приходит вечером домой, вот она его власть – дети. А потом эти мальчишки идут играть в голубей. Я не хотел защитить птиц, я хотел показать этим мальчишкам, что однажды те, на кого они слили свою власть, могут дать отпор. А ты, Октябрьская, мне помешала, – Стальной бросил платок под ноги Искре.

Витек был прав. Там, на Кольце, люди совсем другие. И нужно было срочно стать Стальному ближе, потому что с опасными людьми лучше так.

Стальной злился все цветение черемухи, вишни и яблони. В гимнастическом зале произносил только «натяни колено», «держись крепче», «горизонт!»

Но к тому моменту, как в главной реке города распустились кувшинки, он снова попросил Искру отвести его в район Университета. Все ходил и смотрел на главное здание, расспрашивал про красную звезду, а в остальное время под ногами что-то искал. Странный. Искра пыталась говорить на разные темы, но Стального ничего не интересовало.

– На Кольце жизнь лучше, чем здесь? Если выиграем… мы с бабушкой туда переедем.

– Как спуститься отсюда в метро? – перебил Стальной.

– В метро никак. Оно уже давно закрыто, теперь все поезда ходят над землей. Кстати, если встать под рельсами на Павелецкой и дождаться поезда, то Кольца будет совсем не видно. Я не люблю Павелецкую. Нет Кольца – нет надежды. Говорят, у вас там медицина совсем другая. А бабушка у меня все забывает. Деменция, – Искра выдохнула. – Поэтому мне нужно выиграть. Чтобы переехать на Кольцо.

Искра болтала, чтобы заполнить пустоту, но Стальной вдруг заинтересовался.

– Ты это все затеяла ради бабушки?

– Не только. У меня дедушка летчиком-испытателем был… И истребителем. Всю жизнь ждал полета в космос. Он умер, а я теперь за него жду.

– Значит, полет в космос – это для дедушки. А переезд на Кольцо – для бабушки? А для тебя что? – Стальной перестал искать что-то под ногами и теперь старательно разглядывал Искру.

Что-то в нем с того разговора перемкнуло.

Все началось с грейпфрутового сока, который Искра обнаружила в своем шкафчике. Кто еще мог оставить его в три ночи? На тренировках к обычным указаниям прибавились «я помогу», «здесь лучше сделать иначе». А когда под ногами зашуршали сухие листья, Стальной сказал: «Хватит этого Университета. Куда хочешь ты?»

Искра только этого и ждала.

– К бабушке на обед. Только не говори, что ты мой ловитор. Скажем просто друг.

– Почему?

– Бабушка не знает, что я могу полететь в космос. Нет ведь ничего хуже напрасного ожидания.

Дома пахло старыми вещами, «Звездочкой» и куриным супом.

– Проходи, миленький! Голодный? А чего ты в очках?

– Бабушка, у него проблемы с глазами. Не спрашивай.

Бабушка больше и не спрашивала. Только слушала, как Искра заполоняет пустоту. И Стальной слушал.

На первое суп, на второе курица с рисом. И сразу к чаю.

– Искра сказала, чтобы я испекла яблочные пироги. Вот, надеюсь, понравятся.

Стальной сдержанно поблагодарил. Попробовал, сказал, что понравилось.

Искра не поверила: уж слишком быстро засобирался в гостиницу.

До отъезда на космодром оставалось немного. Впереди десять дней карантина, прежде чем отправиться на МКС.

Искра натянула куртку пониже. Мысленно обругала себя за то, что оделась легкомысленно, но от прогулки со Стальным отказываться не стоило. Поэтому она терпела, куталась в платок, отворачивалась от ветра.

– Холодно? – уточнил Стальной.

– Все в порядке!

– Ну, я вижу. Давай руку. У нас на Кольце такие технологии, – улыбнулся он, – не объяснить.

Искра недоверчиво посмотрела на партнера.

– Давай! Нельзя, чтобы ты заболела. Я же не о тебе, я об Играх думаю.

Звучало убедительно.

Искра взялась за руку Стального. И стало тепло, как если бы она прикоснулась к бойлеру.

«Как же хорошо», – вырвалось само. И вот уже Искра обняла Стального. Надо же было согреться и вместе с тем наладить отношения. От Стального навязчиво пахло креозотом. Бабушка сказала, так раньше пахло в подземном метро. По телу разливалось тепло, от его волн по коже пробегали мурашки.

Стальной Искру не оттолкнул – план по сближению работал.

Над головами гремели поезда, механический голос уже в десятый раз объявлял: «Следующая станция Парк Культуры». Солнечный круг множился в зеркальных домах, лил на голову Стального облепиховый свет.

– Я тогда защищал голубей.

Искра подняла глаза, осторожно стянула очки – соты в глазу Стального замедлили суетливый бег.

– Как тебе удается все это? Голуби… тепло…

– Результат вмешательств в мой мозг. Иногда я человек-бойлер, иногда человек-голубь, иногда космоэквилибрист. Вскоре за эти вмешательства люди будут платить. Сначала это подадут под лозунгом: «Исполни свои мечты».

– Это же так хорошо, разве нет?

– Никогда не забывай, почему дети играют голубями. Потому что кто-то играет детьми.

Гидрозал.

И снова в звене братья Лихие, Стальной и Искра. Отработка квадрата, тела в горизонталь, надежная сцепка из рук. Ловиторы привязаны к тренажеру тросами, вольтижеры привязаны к партнерам. Квадрат распался, эквилибристы выстроились в горизонталь. Синхронное вращение с использованием ускорителей. Раз оборот, два, три. Мелькал тренажер, мелькали стены гимнастического зала.

Однажды вместо них Искра увидит звезды, Землю и Кольцо.

Искра попрощалась со всеми, а сама осталась в женской раздевалке. Долго сидела в шпагатах и думала о том, что все-таки не стоит говорить бабушке о том, что она больше не техничка. Долго грелась под горячим душем, убеждая себя врать во благо. Гадала по плиткам в душевой, правильно ли поступает.

И когда она сама с собой договорилась, собрала вещи в сумку и завязала волосы в крепкий узел, в гимнастическом зале послышался голос.

По тембру – Стальной, но Искра готова была спорить с самим вождем, что просящие интонации не могли принадлежать ее ловитору.

Она осторожно вышла на лестничную клетку и поднялась на этаж выше, туда, где за эквилибристами наблюдали тренеры и менеджеры. В смотровой было пусто, Искра подошла к окошку и осторожно выглянула.

Нервы электрическими разрядами проскочили по всему телу: Стальной стоял посреди зала в таком прогибе, которому позавидовала бы сама Царская. Болтающаяся голова почти доставала до подколенок. Вены на шее и предплечьях вздулись, пальцы на руках скрючились. В таком искаженном состоянии Стальной с кем-то вел беседу. Вот только никого в зале больше не было.

– Мы выиграем. Мы обязательно выиграем. Никто ничего не узнает. Я влез в систему управления костюмами. И контролирую ускорители всей троицы. Только поэтому техничка так прекрасно выполняет синхрон.

Тишина. Видимо, властный собеседник задал вопрос.

– Лихие допустят ошибку в индивидуальной программе, – задыхаясь, произнес Стальной. – А мы с техничкой победим.

И снова тишина. И внутри Искры тоже.

«С техничкой».

Она покинула смотровую. Кто-то играл Стальным. Понятное дело, на Кольце хотят, чтобы победил новый дуэт. Это же скрепление дружественных отношений.

Искра ушла домой и провела последний вечер с бабушкой.

Наутро в дверь постучали. Курьер с охапкой алых роз.

«Сегодня ты еще ближе к звездам. Стальной».

Искра выбросила записку, но цветы в вазу поставила: они ни в чем не виноваты.

Видимо, у Стального тоже был свой план на Искру. Злиться она не имела никакого права. Но злилась.

Почему нельзя побеждать честно?

– Куда ты собираешься? – бабушка встала раньше обычного.

– Я… – Искра тяжело выдохнула. – На космодром…

А дальше все как во сне. И бабушкины слезы, и запах валерьянки, крепкий черный и такие же крепкие объятия. Бабушка обиделась, что Искра не сказала раньше.

– Не хотела дарить тебе пустую надежду! Мы победим! Я вернусь, и мы с тобой отправимся жить на Кольцо!

Провожали друг друга долго. Она бабушке про таблетки, а бабушка ей про шапку на голове. Смешная.

Байконур-3 встретил морозом, кончики ресниц мгновенно заиндевели. Искра молча шла за командой космоэквилибристов, менеджеров, инструкторов, врачей. Впереди раскачивались спины братьев Лихих. Она здесь благодаря им.

Согреться удалось в общежитии спустя два часа. Искра долго сидела у батареи, прижавшись к ней всем телом, пока не пришло время тренировки.

Искра погрузилась в воду последней. Отрабатывали квадрат. Надежная сцепка из рук, Стальной отсчитывает десять секунд удержания фигуры. Все замерли. Зазвучала команда: «Переход». И Витек с Искрой переплыли в линию. Виктор перехватил руки брата, а Стальной ноги Искры. Горизонт. Полный оборот. В бассейне Искра особенно теряла ориентацию в пространстве, но здесь включили проекцию на стенах. Сымитировали и Землю, и Кольцо, и черную пучину космоса. Раз, два, три. Искра ждала сигнал Стального. «Переход».

Теперь она знала, что синхрон не ее заслуга.

Отпустила Витька, подтянулась к ногам, одной рукой перехватила руку Стального, второй прицепила трос к его поясу. Оба дуэта выстроились в две параллельные линии. Командная программа закончена.

После общей тренировки – время завтрака. Омлет с красной икрой, орехи с медом и крепкий кофе. Искра старалась жить деталями, чтобы не думать о выборе, который уже сделала. Братья Лихие проиграют.

– Если победим, – поделился за обедом Витек, – Виктор выберет переезд на Кольцо. А я – участие в Играх.

– Ваш дуэт распадется? – удивилась Искра.

– Да. И мне нужна будет вольтижерка.

– Но ты же сам вольтижер!

– Ну, так я стану ловитором. Не проблема, – Витек отхлебнул чай, обжегся, выругался. – Ну а ты? Если вы выиграете…

– А я выберу переезд на Кольцо. У бабушки деменция началась. Это вещь необратимая. Но на Кольце свои технологии.

– Если проиграешь, не расстраивайся! Станешь моей вольтижеркой, и в следующем году победим!

Искра оставила обед нетронутым, за что потом получила выговор от инструктора.

летать

Горизонталь, сцепка руками. Искра нажала на ускоритель, спрятанный в районе запястья, ноги подплыли к голове через прогиб. Удержание.

«Давай», – скомандовал Стальной и отпустил Искру. Синхронный переворот. Тройной.

«Опять недокрутила», – подметил Стальной, а Искре так и хотелось сказать, чтобы лучше контролировал ее ускорение!

Но впереди петля Веричева.

В бассейне – пустяк, чего не скажешь о гимнастическом зале. Всякий раз Искру тошнило от страха. Каждый раз, затягивая ногу в бильман, она думала: «А если уронит сегодня?»

Зачем вообще понадобилась эта поддержка, если и без нее у братьев Лихих нет шансов.

Нервы утекали сквозь пальцы, каждый раз после тренировки в зале хотелось сбежать куда-то подальше.

В общежитии Искра облюбовала пустой зал с теннисными столами, забирала чай из столовой и шла сюда. Страдать. Всю жизнь думала, что рождена для чего-то великого, вроде полета в космос. А оказалось, что рождена для подлости, вроде нечестной победы на Играх.

– Это тебе, – Стальной принес пачку халвы в шоколаде.

Что ж, он был внимателен к предпочтениям «технички».

– Зачем нам делать петлю Веричева? Неужели без нее мы не победим? – стоило начать деликатнее, но Искра не справилась.

Стальной вытащил из кармана мандарин, проткнул кожицу.

– Петлю делать будем. Не спорь, – он разделил мандарин, долго смотрел на неровные половники, протянул Искре большую из вежливости.

«Хотя бы сейчас не молчать», – пронеслось в голове.

– А я видела, как тебя скрючило в гимнастическом зале. И слышала, как ты с кем-то говорил. Так зачем нам эта поддержка, если мы и так победим?

– …

– А что ты так смотришь? Заметь, я не сказала ничего братьям! Но мне противно от этого… Я в ужасном положении. Пришлось выбирать. Либо бабушка, либо честность.

Стальной сел рядом с Искрой. Соты в глазу остановились, и почему-то от этого стало не по себе.

– Прости, Октябрьская. Мы с тобой проиграем.

Искра рассмеялась. Не поверила. Посмотрела на Стального.

– Шутишь?

Не шутил.

Искра вскочила с кресла, халва упала с колен.

– Как же так? Но моя бабушка!

– Да, знаю. Ты больше не увидишь бабушку.

«Да за такие шутки…» Искра подняла халву и швырнула в кольцованного.

– Мне твои подарки не нужны! Ты неуравновешенный псих. У вас там на Кольце все такие? Я не выйду с тобой. Все кончено. И никакой тебе петли Веричева. Ничего!

– У тебя есть два пути… – спокойно ответил Стальной, начиная чистить второй мандарин.

У Искры было два пути.

Первый – бойкотировать выступление. Тогда ее никогда больше не допустят до Игр. А возможно, даже будут судить.

Второй – выйти со Стальным и погибнуть в петле Веричева.

– Зачем это все? Зачем нам проигрывать? Ты же тогда в зале сказал кому-то, что мы победим!

– Будешь? – Стальной протянул половину мандарина.

Искра не приняла, но села рядом, чтобы выслушать.

Всю жизнь Стальной провел в лаборатории. Операционный стол, наркоз, испытания, галлюцинации, ошибки, боль.

«Нас было сто пятьдесят. Теперь я один».

Первые пробы сделали на голубях, внутри каждого персональный чип, с помощью которого можно управлять любой птицей в городе.

– У меня тоже есть такой чип, – признался Стальной и постучал себя пальцем по груди.

Значит, и Стальным в любой момент могли играть. Но, по его словам, пока не сделали этого, потому что он «хорошо себя вел и следовал плану корпорации».

– Тогда в зале твое тело было так неестественно выгнуто…

– Можно что угодно вытворять с телами людей… Но я гибкий, не сломался.

Тогда Стальной поделился своим собственным планом. Искра назвала его «бунт голубя».

– Пришла новая партия подопытных. В основном дети. Их мозг более восприимчив, тела податливее. Тебе будет далеко за пятьдесят, когда ты увидишь рекламу о том, что все мечты могут стать явью. Не говорил на другом языке – заговоришь! Мечтал быть гимнастом – станешь! Другая жизнь, возможности, иная реальность. Общение с теми, кого потерял. Все возможно. Нужен только чип.

– А что же наш вождь?

– Перевороты готовятся долго и тихо, а совершаются быстро и громко.

И тогда, когда Искре будет далеко за пятьдесят, придет к власти другой вождь. Разделят людей на группы. Полезных отправят в Небесный город. Основная же масса останется в так называемом Среднем секторе.

– Почему тебя отпустили на Игры?

– Проверить их достижения. Собрать данные. Все это нужно для науки и политики. До встречи с тобой я не тренировался, но ты сама видишь, я сильнее, точнее, гибче всех профессиональных спортсменов. Я – лучший эксперимент.

Еще Стальной был самым послушным. Искренне болел за общее дело, сам предлагал себя для опытов, делал вид, что верит в прекрасное будущее и новое мироустройство. Все для того, чтобы вырваться на свободу.

– И чего хочет этот лучший эксперимент?

Стальной хотел создать прецедент. Отпустить партнершу в открытый космос, вызвать мировой скандал, чтобы началось расследование. Все это ценою жизни Искры.

– Октябрьская! Мы с тобой можем предотвратить конец человеческой свободы!

– А обратиться к вождю ты пробовал? Рассказать прессе? Есть же более гуманные способы, чем просто… убить меня?

Но Стальной был под круглосуточным контролем. Каждый шаг, каждое слово.

– А сейчас что? Тебя слушают?

– Сейчас по всем датчикам я сплю, – он указал на свой глаз с застывшими сотами, – я научился управлять собой. Я сплю, и тот, который за мной следит, тоже спит.

В зале стоял терпкий аромат мандаринов, и Искра вдруг поняла, что никогда больше не сядет за праздничный стол с бабушкой.

– Я имею право отказаться от твоей затеи. Это не благодаря «нам» возможно предотвратить катастрофу, а только благодаря «мне»!

Искра, конечно, имела право. Только теперь она знала: там, на Кольце, сто пятьдесят очередных подопытных погибают в муках. А потом, когда система будет отработана, весь мир станет одним большим голубем. Когда ей будет далеко за пятьдесят…

– Я не хочу умирать, но не знаю, как теперь с этим жить. Давай сюда мандарин. Целый.

Больше ни одного дня «на всякий случай». Ни одного шага. Ей страшно было упустить рассвет, так и не попробовать ананасовый пудинг в столовой. Она требовала целые мандарины у Стального и громко смеялась над глупыми шутками Витька. И звонила бабушке каждый день.

Петлю Веричева Искра требовала оттачивать чаще. И не в бассейне, а высоко над матами. Щиколотка в руке Стального, вторая нога затянута в бильман, мир вверх тормашками.

– Как это будет? Куда я полечу? – спросила она прямо в петле.

– Полетишь вокруг Земли. Кончится кислород. И все.

Гимнасты выходили в космос на время выполнения программы – не больше двадцати минут. Запаса кислорода в скафандрах хватило бы на час.

– А может, и вовсе выйдем в космос, и костюм окажется негерметичен. Все физиологические жидкости вскипят, потеряем сознание и все, – утешил ее Стальной, проверяя на Искре страховочный трос для отработки выхода с корабля.

– Почему ты рассказал мне? Мог бы сделать все тайно…

– Может, ты первая и последняя искра в моей жизни. Я решил дать тебе выбор.

Когда Искре будет далеко за пятьдесят, она посмотрит на свою жизнь. А она как лоскутное одеяло из дней «на всякий случай» и ярких полноценных, из сомнений, ожидания, ликования и отчаяния. Жизнь, пропитанная запахом «Красной Москвы», «Арктики», «Звездочки» и немного креозота… Искра выйдет на улицу и увидит рекламу: «Ваши мечты отныне реальны». И вспомнит, что однажды сделала неправильный выбор. Решила жить, как ни в чем не бывало.

«А космос это же что? Самоотверженность, героизм, вклад в общество!» – так говорил дедушка, когда ждал назначения на полет.

Или же ей никогда не исполнится пятьдесят. И на свое лоскутное одеяло стоит смотреть именно сейчас, а не тогда, в далеком будущем. И все, что может сделать Искра, – стать пламенем в руках Стального.

Искра сжала пуговицу в руке. Вот тебе и космос.

– Я тебе помогу, Стальной. Будет тебе и петля Веричева. И скандал.

«Союз-5» завис над стартовой площадкой. Искру вдавило в кресло. Мир покачнулся вперед и назад, вправо и влево, пока ракета корректировала свое положение в пространстве.

– Началось! – выкрикнул Витек.

Стартовые ускорители отделились. Все завибрировало. Рывок вперед. Назад.

«Союз-5» набирал высоту. Все вокруг ревело, трещало, дергалось. Отделились двигатели второй ступени, снова рывок.

«Бабушка…»

В работу вступили двигатели третьей ступени.

«Неужели это происходит со мной?»

Отключились двигатели третьей ступени.

Искра разжала ладонь, пуговица с дедушкиного пиджака поднялась в воздух.

– Мы в космосе.

Если бы не отправилась в космос, никогда бы не научилась парить, как птица! Подумать только. Пока сопровождающий космонавт устанавливал внутри МКС камеры для судей и прессы, Искра кувыркалась в воздухе. Она успела приноровиться к отсутствию гравитации, а вот Стального рвало. Хотя уж кто-кто, а кольцованный должен был адаптироваться раньше всех.

– Смотрите, сальто могу! И в бильмане могу! Ой, где тут у нас верх? – Искра смеялась, глядя на дезориентированных братьев Лихих.

Они страдали, много нервничали, думали о возможной победе и возможном проигрыше. А Искра просто жила.

К ужину Стальной оклемался. Уныло смотрел по сторонам, неаккуратно открыл контейнер с вареньем, и оно улетело, перепачкало стены.

– Будем оттирать вместе, – улыбнулась Искра.

И пока Стальной, едва управляя собой, подплыл к стене, Искра почти все оттерла влажными салфетками.

– Такая ты радостная…

– А я всю жизнь была какая-то серьезная, грустная. Пришло мое время. Поплыли в отсек к братьям?

Искра исследовала всю станцию, протискивалась через коридоры, отталкивалась от стен, летала. Записывала видеопослания бабушке. Вместо микрофона разговаривала в дедушкину пуговицу. Подолгу смотрела в иллюминатор.

Сверкающая черная бездна, космическая станция, несущаяся со скоростью двадцать восемь тысяч километров в час, рассветы каждые девяносто две минуты, голубая Земля, темное Кольцо, тысячи блестящих кубсатов, через которые люди будут смотреть за программой спортсменов. Никогда еще Искра не чувствовала себя такой важной. Если бы ее спросили, как она хочет прожить жизнь, она бы ответила: «Так, чтобы оставить о себе память».

– Представь только, нас будут смотреть и на Земле, и на Кольце. Весь мир будет смотреть на нас, Стальной. А на Кольце как с гравитацией?

– Не знаю.

Какое-то время оба молча пялились в иллюминатор, Искра пыталась осмыслить услышанное. Что-то внутри оборвалось, потянуло вниз, до самого ядра Земли.

– Я никогда не был на Кольце. Я из метро.

Слезам нужна гравитация. У глаз Искры собрались соленые дрожащие пузыри. И она слушала про лабораторию в подземном метро, про исследования, про испытания и снова про подготовку смены власти.

– Ненавижу я это все… – она много чего еще хотела высказать Стальному, но вдруг поняла, что пуговицы в руке нет. – Потеряла! Я дедушкину пуговицу потеряла!

Пока пузыри у глаз все увеличивались, Стальной, братья Лихие, инструктора и космонавты, живущие на МКС – все искали пуговицу. Так и не нашли. Легли спать.

Искра спряталась в спальном мешке, слушая, как жужжат вентиляторы, гудит непрерывное: «Я никогда не был на Кольце». Есть еще какие-то тайны у Стального? Или эта последняя?

– Давай попробуем программу здесь? – раздался шепот Стального, который подплыл к спальному мешку Искры.

В другой раз она бы тратила время на обиды. Но времени не было.

– Давай.

Поплыли вместе в отсек для тренировок. Это было хорошо. Искра смогла насладиться каждой фигурой. И горизонтом, и вращениями в шпагатах, и даже петлей Веричева. У Стального крепкий хват, но теперь Искре от него не больно. Научились работать в паре.

– Представляешь, – тихо сказала она, – уже завтра меня не будет. А как там в метро?

– Больно, мало света. Но пахнет вкусно.

– Это точно.

Искра обняла Стального, было хорошо парить вместе, бороздить просторы космоса. А нервы у Искры совсем расшатались. Пузырь из слезы повис в воздухе.

– Надо его убрать, а то попадется кому-то… – начала Искра, но Стальной просто поймал пузырь ртом и проглотил.

– Вот ты и напился моими слезами. Революционер.

И оба засмеялись.

Как без дедушкиной пуговицы выходить в космос? Столько лет с пуговицей, все важные шаги с ней, а теперь…

Стальной проверил свой костюм, а заодно поучаствовал и в осмотре костюма Искры. Братья Лихие были в шлюзовой камере, готовые к выходу. Виктор протиснулся в люк, следом Витек. За ними Стальной и уже потом Искра.

Она старалась не смотреть по сторонам, чтобы не обезуметь от восторга и страха. Думала о деталях. Не запутаться в страховке, пристегнуться к тросу, идущему вдоль корпуса корабля, опустить смотровой щиток шлема.

Обернуться.

Искра замерла, сделалось одновременно и тяжело, и легко на душе. До одури хотелось вдохнуть запах бабушкиных волос, глотнуть крепкого чая с сахаром, услышать что-нибудь про шапку. И впервые в жизни, глядя на Землю, Искра почувствовала единение с людьми. В том, что она собирается сделать, много смелости и честности перед собой, а еще, конечно, самая малость тщеславия. Искре не исполнится пятьдесят, но все будут знать ее имя – Октябрьская!

Кубсаты проплывали мимо. Люди следили за Играми. Жаль, не слышно гул болельщиков, как на стадионах.

– Раз, раз. Слышно? – произнес Стальной.

Команда начала программу.

Квадрат, тела в горизонталь, надежная сцепка из рук. Стальной отсчитал удержание. Фигура по сигналу распалась, эквилибристы выстроились в горизонталь. Синхронное вращение с использованием ускорителей. Искра спокойна, Стальной управлял костюмами четверки. Раз оборот, два, три. Мелькала окольцованная Земля, блестящий корпус станции. Искра отпустила ноги Витька, перехватила руку Стального, прицепила трос к его поясу. Оба дуэта выстроились в две параллельные линии. Командная программа закончена.

Пришло время программы Стального и Искры. Кислорода хватит на сорок минут, после того как Стальной ее отпустит. Она и эти сорок минут постарается дожить, додумать, дочувствовать.

«Поехали!» – скомандовал Стальной.

Оба отплыли от станции. Горизонталь, сцепка руками. Искра нажала на ускоритель, ноги подплыли к голове через прогиб. Удержание.

«Давай».

Стальной отпустил Искру. Синхронный переворот. Тройной. За него дают много баллов. Конечно, докрутили.

И тут Искру охватила паника. Невозможно было не испугаться. Момент настал. Петля Веричева.

Искра подплыла к Стальному отцепила страховочный трос от себя. Наверное, мир замер, ждет, что все же она подстрахует себя. Но нет. Чистая петля Веричева выполняется на доверии, без страховки.

Трос медленно поплыл, и вот до него уже рукой не дотянуться.

Одной рукой Стальной держал Искру за руку, второй – обхватил ногу.

«Давай».

Искра отпустила руку Стального. Прогнулась. Мир был твердым, незыблемым. Земля, Кольцо. Искра затянула ногу, выпрямила колено. Приготовилась. Наверное, герои смотрят смерти в лицо. А Искра зажмурилась. Все ждала, когда Стальной отпустит ее.

Раз, два, три, четыре. Для петли Веричева удержания в три счета было достаточным.

Станция удалялась, а в наушнике нарастала паника инструкторов и космонавтов. Кричали братья Лихие. Все случилось, как должно было. Вот только хват Стального Искра по-прежнему чувствовала.

Он подтянул ее, перехватил за руки. Так и летели. Что тут скажешь? Добровольно улететь в космос мог только тот, кому на Земле было невыносимо. Мог бы сам это сделать, без Искры?

Во-первых, потерю одного эквилибриста могли списать на техническую ошибку. Двое улетевших – уже заявление.

А во-вторых, и в-самых-важных, революции в одиночку не делаются.

К своим пятидесяти Витек так и не увидит лозунгов о реальных мечтах. А в городе почти не останется чипированных голубей. Оно и правильно. Голубь свободу любит.

В памяти сотрутся детали громкого дела об улетевших в космос эквилибристах. Но Витек никогда не забудет, как стоял на МКС, беспомощный и потерянный, среди летающих вокруг него соленых пузырей. Сжимал в руке пуговицу, которую нашел накануне. Но почему-то так и не отдал.