Стоял теплый солнечный день. Толя сидел у окна и грустно смотрел на полную людьми улицу. Малыш был одет в свой лучший наряд, который, на первый взгляд, покажется не таким уж необычным: это были хлопковые брюки с вышитыми причудливыми узорами и темно синее поло. В полдень он с мамой должны были пойти в цирк, который приезжал в городок только раз в году.
Но, увы, планы сорвались – маму, врача местной больницы, срочно вызвали на работу. Был доставлен пациент со сложным случаем. Мама пообещала сынишке, что у них ещё будет время наверстать сегодняшнее в его день рождения. Быстро сменив цветастое розовое платье на привычные бежевые брюки, она ушла, забыв закрыть тяжелую дверь каменного дома. Разве могла она представить, как долго Толя ждал этого дня, воображая, как они, наконец, проведут время вместе? Могла ли она понять, насколько ребенок может скучать по матери, живущей с ним в одном доме?
От обиды малыш поджал губы. Ещё немного, и слезы покатились бы по щекам мальчишки. Маленькое существо, которое, хромая, двигалось вместе с толпой людей, привлекло внимание ребенка. Толя стал наблюдать за ним; присмотревшись, мальчик понял, что этим существом был щенок.
Вдруг щенок упал и заскулил. Сердце Толи сжалось; он, не раздумывая, выбежал на улицу. Тщательно осмотрев не сопротивлявшееся тельце, Толя наткнулся на огромную занозу в задней лапе щенка – деревянную щебку. Коричневые глаза песика заблестели, словно он вот-вот заплачет. Аккуратно вытащив занозу, мальчик погладил беспородного щенка с бурой шерстью. На его шее болтался медальон с именем. «Толя» – так звали щенка, точь-в-точь как мальчика. «Откуда же ты такой взялся?» – подумал мальчик. Внезапно песик встрепенулся, будто опомнившись, и рванул прочь. «Куда же ты?» – крикнул щенку удивленный Толя и устремился вслед за ним.
Толя следовал за своим маленьким приятелем, пока не потерял его из виду. Мальчик остановился: перед ним был цирковой шатер. Малыш посмотрел на окружающие это место деревья и дома – он никогда не был в этой части города. Что же делать? Тревога обуяла мальчишку. На этот раз он не смог сдержать слез.
– Та ли му ли я – пропел непонятную фразу мягкий женский голос. – Чего же ты плачешь, а? – прозвенело всё так же певуче. Голос принадлежал смуглой женщине в длинном изумрудном платье, изящно наклонившейся, звеня золотыми украшениями, к Толе.
– Я… – всхлипывая, начал мальчик, пряча покрасневшие глаза – бежал за щенком и… – утирая слезы, стараясь успокоиться, выговаривал мальчишка.
– Потерялся? – улыбнулась таинственная женщина, так вовремя появившаяся ниоткуда. – Пойдем со мной, Толя.
– Откуда Вы знаете моё имя? – поднял голову мальчик и увидел, как сверкающие черные глаза впиваются в него, пытливо рассматривая его лоб.
– Я всё знаю. Я – колдунья. Моё имя Вайолка. Чувствовала, что скоро ты придешь сюда. – она протянула мальчику руку. – Не бойся, дай мне свою руку.
Толя дал ей свою руку. Колдунья стала водить пальцем по его ладони.
– О, милый, ты будешь героем! – радостно воскликнула Вайолка. Тут же она перестала улыбаться. – Ты очень одинок. И вижу я, что ждут тебя тяготы, но благодаря ним ты сможешь узнать рецепт зелья счастья. Он поможет тебе спасти одну девочку, которая сделает тебя однажды очень счастливым, но это будет ещё совсем нескоро. – Колдунья вновь заулыбалась и опустила руку ребенка. Она по-прежнему стала смотреть на Толю, изучая, на этот раз, подбородок и щеки.
– А, и да! – увесисто сказала Вайлока, после недолгого молчания. – Твоя мама не хотела тебя оставлять сегодня, не держи на неё обиды. Взрослые такие же дети, порой, им приходится делать что-то против их воли, как гнется трава в поле под силой ветра.
– Она всегда так делает! – захлестывая Толю, ядовитые чувства рвались наружу; он забыл, что рядом – совсем незнакомая женщина, забыл и о тревоге. Сказав это, он отвернул голову в сторону липы, росшей у дороги. – Я вовсе не обижен, но… – он замялся и промолчал.
– Вот и не надо. Ты бы смог простить меня?
– Вас? За что? – удивленно ответил Толя, обращаясь к колдунье.
– Ответь. – строго смотрела Вайлока.
– Смог. – сдался мальчик под пугающим взором женщины. С каждым сказанным словом она внушала ему доверие, и он, очарованный её голосом, не мог ей отказать.
Колдунья погладила его по щеке. Привстав, она поцеловала Толю в лоб. Мальчик в тот же миг потерял равновесие; улица, цирк, прохожие – всё слилось в единую смесь из красок и звуков…
На мгновение Толя закрыл глаза, а очнулся в темном помещении, напоминающем коробку. Рядом лежали какие-то теплые существа, тихо сопевшие. Через какое-то время раздались громкие шаги. Включился свет. Толя увидел, что существа, лежащие рядом, это щенки! Огромные, нет, просто гигантские! «Как такое возможно?!» – подумал мальчик.
Пространство, в котором лежал Толя и щенки, перевернулось с ног на голову. Они выпали на длиннющий ковер салатового цвета. Действительно, всё это время Толя находился в ненормально большой, как и всё вокруг, коробке. Щенки стали ползать, сталкиваясь друг с другом. Розовые влажные носы старались уловить незнакомые запахи. Один щенок спал, вовсе не обеспокоенный резкой сменой обстановки.
Кто-то схватил Толю и поднял высоко наверх. Мальчик хотел возразить, но вместо «Стой!» вырвалось писклявое «Гав!».
«Я – собака?!» – в ужасе подумал мальчик. Гигантская шершавая рука почесала ему за ухом.
«Гляньте на этого малыша, говорит с нами!» – засмеялась миловидная, одетая в платье цвета ковра девушка.
«А это наш новенький, – донеслось сверху – видно потерялся, смотри, какой у него медальон. Толя, значит, вот. Нашел его вчера спящего на пороге дома. Представляешь, всё, как сказала та цыганка в цирке… Эта, как её, ну, та колдунья!» – говорил с вдохновением грубый мужской голос.
Толю опустили вниз к остальным щенкам. Сраженный таким положением вещей, он больше не слушал разговора людей. Теперь эта коробка его дом? Надо срочно выбираться, мама, наверное, уже ищет его.
Люди ушли, но свет не выключили. Интересно, другие щенки тоже заколдованные дети?
«Гав!» – с надеждой, приложив все усилия, воскликнул Толя. Один из щенков подошел к нему.
– Чего растявкался? – сказал пришелец.
– Ты меня понимаешь? – застыл в изумлении Толя.
– Конечно. А ты меня разве нет? – дерзко отвечал собеседник.
– Тебя тоже заколдовала Вайолка, цирковая колдунья?
– Что? – протяжно произнес щенок. – Мы здесь родились. Я – Френк, вот тот, что спит, это лежебока Джо, а позади меня сестренка Хлоя. Мы таксы. А ты какой породы?
– Я… Я не знаю… – задумался Толя. – Я раньше был мальчиком, но меня заколдовала та колдунья. Она была такой доброй ко мне… Я Толя, Толя Зиновьев! – всё громче говорил он. – Помоги мне выбраться, моя мама меня ищет!
– Эх… – безразлично сказал Френк-щенок. – Беспородный, ещё и выдумщик. – и ушел.
– Я не выдумщик!… – кричал Толя, но было уже поздно. Френк лег рядом с братом и также крепко уснул.
Шло время. Щенки все время проводили в комнате, в которой жил их хозяин. От скуки Толя стал наблюдать за хозяином; мальчик узнал, что его зовут Иван. Он всегда носил клетчатые рубашки, был очень ласковым к щенкам и обожал виниловые пластинки. Иван был довольно молод на лицо, но первая седина уже проступала на затылке среди густых, рыжих волос. Мечтой этого простодушного и доброго человека было жениться на девушке, Анне, которая тогда приходила посмотреть на щенков. Эта мечта становилась с каждый днем от него всё дальше и дальше: Анна готовилась к свадьбе, к своей свадьбе, с другим. Зачем Иван вообще её встретил? Зачем полюбил ту, что никогда не была и не могла стать его? Он тосковал по её взгляду, смеху, цвету пшеничных волос, как Толя тосковал по дому.
Сбежать так и не удалось. Наступала осень, щенки подросли. Толя заболел от уныния. Иван быстро заметил, что со щенком что-то не так: он всегда держался в стороне от своих товарищей, но теперь и без того всегда грустный песик перестал есть и пить. Только спал или тупо смотрел в одну точку. Иван взял Толю и повез его к ветеринару, но тот не смог установить причину такого состояния.
«Ну, дружище, может, ты мне сам расскажешь, что с тобой?» – тихо говорил Иван, гладя щенка.
В голове малыша метнула мысль: «Надо попробовать, может, он поймет!» – щенок стал лаять, рассказывая историю, но хозяин лишь покачал головой.
«Не знаю собачьего, прости меня» – с дрожью в голосе сказал мужчина, на минуту обрадовавшийся оживлению Толи.
Мальчику пришла идея: он стал скрести окно машины, просясь наружу. Иван открыл дверь. Толя выбежал, хозяин последовал за ним. Щенок остановился, подбежал к Ивану и лизнул его за штанину.
«Что ты, что ты, благодаришь?» – удивленно сказал Иван.
Толя отбежал на пару метров и зарычал, давая понять, что дальше он сам.
«Ты уверен, малыш?» – переспросил грустный мужчина.
Щенок ничего не ответил, лишь гавкнул напоследок и убежал. Иван остался стоять на месте. Он чувствовал, что дальше ему нельзя: неведомая сила сдавила его грудь и шею, он не мог и сделать шага в направлении щенка. Едва осознавая, что происходит, бывший хозяин сел в машину и горько заплакал. У него было чувство, что он содрал пластырь с раны, которая даже спустя время продолжала кровоточить… Анна! Анна… Не надо было терять свой телефон, а Ивану возвращать его тебе!… Никто и никогда не сможет заменить тебя! Никто, никогда не смогут вселить жизнь и любовь в этого несчастного рыжего, кроме тебя!…
Толя радостно бежал, не оглядываясь назад. Ему казалось, что сейчас случится волшебство: он придет домой, мама обнимет его, и он снова станет мальчиком. «Я вернусь домой!» – радостно думал Толя. Он представлял свой любимый клубничный пирог, который мама пекла из свежих ягод на каждый его день рождения. Но Толя не догадывался, что июль уже давно прошел…
Щенок бежал, узнавая окружающую местность. Вот он дуб, парк, аллея, а за ней дом. Желтый забор, клумба, ну точно, его дом! Как быстро он добрался! Неловко поднявшись на порог, Толя стал скрести синюю дверь.
Дверь отворилась. За ней показалась белая, сливавшаяся с облицовкой дома, худая, болезненная женщина. Это была мама, от которой осталась только тень.
«Гав, гав, гав!» – виляя хвостом начал Толя, пытаясь сказать «Мама, мама, это я, Толя!».
Женщина опустилась на землю. Она поняла то, что сказал щенок. Её кинуло в дрожь, она побледнела ещё сильнее. Посмотрев минуту на него, она безутешно зарыдала.
«Я безумна, иди, малыш, иди к себе… Прошу, уходи…!» – плакала мама. «Ты бы очень понравился моему сынишке…» – последнее, что сказала она, прежде чем встать и закрыть дверь.
Толя не мог поверить. «Я же видел, она меня поняла! Разлюбила?», «А может просто не узнала?», «Неужели стал ненужным?» – эти мысли крутились в голове бесприютного песика. Он ещё долго скреб дверь, но ему больше не открывали. На улице становилось всё темнее и холоднее, теплый день сменила промозглая ночь. Октябрь уверено вторгался в ворота города. Шелест листьев впервые был таким пугающим. Ворона, сидевшая на березе, нагло каркнула. «Тебе здесь больше не рады» – говорило её карканье. Толя в последний раз дотронулся лапой до двери и ушел.
Щенок долго брел по безлюдным мрачным улицам. Неприветливые люди, изредка встречавшиеся, казались Толе ужасными монстрами. Один пьяница, долго вздоривший с прохожим, обратил внимание на щенка. «А ты что здесь снуешь!» – еле державшийся на ногах пьяница кричал собаке. Толя был напуган. Человек топнул ногой. Толя испугался, заскулил и спрятался под лавкой. Щенячий вой слышали многие, такие же, неведь зачем снующие люди, но ни один не помог. Он не мог больше идти. Всё было зря. «Лучше бы я вовсе исчез… Ну почему я так мал и слаб? За что мне всё это?» – Толя задавал вопросы сам себе, но не находил на них ответа. Он поджал хвостик и уснул.
«Эй, Толя… Ты меня слышишь?» – разбудил сладкий голос. Толя открыл глаза и увидел перед собой ту самую цирковую колдунью. «Это я, Вайолка. Я увидела, как тебе тяжело и пришла поговорить с тобой.»
Он молчал.
«Ты обещал простить меня, помнишь? – продолжала цыганка, обличенная на сей раз в оранжевое. – Не печалься, скоро всё наладится. Так было нужно. Пойми, не всё, что происходит, нами желанно. Я должна была это сделать, позже, ты всё поймешь. Знаю, что ты не веришь моим словам, но я хочу, чтобы ты помнил, что всё всегда заканчивается хорошо. Мама не разлюбила тебя. – Колдунья улыбнулась и сделала шаг назад. – Боль из-за потери сына сделали её глухой к чужим мольбам, как тех прохожих сегодня в сквере. Несчастье обезоруживает нас. Она совсем одна. И пусть кажется, что она опустила руки, твоя мама всё ещё ждет тебя. Так и ты не сдавайся, даже если ветер слишком силен.»
Колдунья сделала ещё пару шагов назад и растворилась в воздухе. Толя открыл глаза. Это был всего лишь сон…
Толя услышал невнятное, раздражающее бормотание. На лавке сидела чудаковатая старушка. На ней были резиновые сапоги и огромная красная шляпа. Она что-то говорила себе под нос. Щенок вылез из-под лавки и сел напротив неё. Немного погодя, старушка все же увидела его.
– Э-э… Какие у тебя глаза добрые… Но грустные. – сказала старушка, рассматривая Толю. – Рыбьи глаза у собаки, экая бессмыслица… Глаза, как у внучки моей. – она перевела взгляд в сторону и помолчала. – Лизонька моя болеет. Чем, одному Богу известно. А раньше, бежит, вся искрит, хороша девчушка. – мечтательно, с расстановкой говорила старушка. – Лежит сейчас, ест да спит. Единственная, кто могла помочь, в трауре, уж четвертый месяц пошел. Сынишка пропал… А моя Лиза всё ждет, когда, её, бедную, мою хрупкую девочку, кто-то спасет… Где же ты? – задрожал, прерывистый от страдания, мучительный «клич».
Она замолчала.
«Четыре месяца? Но как… Я уже должен был бы пойти в школу сейчас. Я пропал так давно?» – слабость одолела собачий дух. «Лиза, Лиза, Лиза…» – крутилось имя в его голове, оно было таким знакомым и неуловимым, как воспоминание из детства. Толя заскулил.
– Чего же ты? А? Тебя бросили? Как твое имя? – старушка нагнулась к спокойной собаке, чтобы прочитать имя на медальоне. – Толя, хорошее имя. А почему бы нам с тобой не навестить мою внучку? – старушка воодушевленно улыбнулась, забыв о своем горе. – Она у меня животинку любит. Тебя увидит, гляди воспрянет… – она активно встала. Мысль о мимолетной улыбке внучки вселяла в неё уверенность, которая давно покинула её.
В больнице было тихо и светло. Первые утренние лучи ещё не успели потревожить сон больных и усталую бдительность дежурных медсестер.
– Ты тихо, тихо, – шепотом говорила старушка Толе – мы должны быть незаметными! Влетит же нам.
Повезло, что палата Лизы располагалась на первом этаже. Старушка и щенок пробрались к ней без особо труда.
– Ну вот, моя дорогая, спит ещё. Не буди, не лезь! – отгоняла старушка от внучки щенка, но он настырно продолжал лезть. Он засунул морду под её одело, тем самым разбудив девочку. Она спокойно открыла глаза – на испуг у неё не было сил.
– Привет, дружок. – медленно, сиплым голосом говорила Лиза. На вид она была гораздо младше Толи, но через неделю ей уже должно миновать 8, в то время как Толя должен был только пойти в первый класс. Увидев щенка, пустые, впалые глаза оживились. На прошлый Новый Год она целый день каталась на коньках с родителями, а вечером родители подарили ей щенка французского бульдога по кличке Нюня (его прозвали так из-за слюнявых щек). У неё появился друг, которого ей так не хватало. Лиза делилась с ним всем, играла и гуляла. Теперь Нюня тосковал вдали от хозяйки.
– Залез, а, залез! – ругалась старушка.
– Бабушка, не гони его. Он такой хороший. – костлявая девичья рука прикоснулась к белой гладко шерсти…
Не прошло и пятнадцать минут, как щенок, бывший мальчишкой, задорно и игриво баловался с Лизой, будто пробудившейся от долгого сна. Больничная палата, ставшая домом для девочки, больше напоминала тюрьму. Серые, холодные стены, казалось, качаются от дуновения ветра; старые половицы то и дело скрипели. По ночам Лизе было особенно страшно: порой, она долго не могла заснуть: кто-то, определенно злой и кровожадный, бродит и ищет её. Её воображение рисовало костлявую высокую тень без лица: так же она описывала свою болезнь.
Это утро было лучшим за последние месяцы. Впервые за долгое время она чувствовала себя вновь ребенком, вся жизнь которого состоит из двух прелестей: потеха и смех. Бабушка не могла нарадоваться оживлению внучки; она не могла наглядеться на улыбку, наслушаться звука хлопающих детских ладоней. Для неё чудом было видеть такую резкую, позитивную перемену.
«Вот выздоровеешь, возьмем его к себе. Будет с барбосом твоим жить.» – говорила бабуля.
Услышав эти слова, Лиза остановилась. Руки её вновь потяжелели, наступила усталость. «Не выздороветь мне… Как выздороветь, если никто не знает, чем ты болен?» – всхлипывая, слабым голосом сказала девочка.
Толя заскулил. Он вспомнил слова Вайолки. Неуверенная слеза, упавшая на когда-то белое одеяло, значила одно: Толя теряет ту, что может его спасти. Ему были знакомы эти слезы, этот жалобный тонкий голосок. «Лиза!» – воскликнуло воспоминание. «Лиза Васюткина!» – пролаял, очеловечившийся в миг, щенок.
– Ты разговариваешь? – Лизины глаза распахнулись настолько широко, насколько это было возможно. Бабушка аккуратно присела на стул, но безо всякого удивления, будто для неё это обычное явление.
– Лиза Васюткина, это я, Толя! Толя! Наши мамы дружили, помнишь, мы играли в салочки в моем дворе? – виляя хвостом, говорил песик.
– Толя из двора? С улицы Чапаева? Но как? Как такое возможно? Как я вообще тебя понимаю? – недоумевающе говорила девочка.
– Меня заколдовала колдунья из приезжего цирка, Вайолка! Она сказала, что я смогу тебе помочь! – уверенно говорил Толя.
– Помочь, значит… – чудаковатая старушка задумчиво проговорила.
– Да, помочь! Но я… Не знаю, как… – закончил, потеряв силу, щенок.
Все трое молчали. Погода на улице начинала портиться: по радио, недавно включенном у проснувшегося охранника, передавали дождь.
Ураганный ветер прервал молчание. Он ворвался в комнату Лизы, хлопнув створкой хлипкого облезшего окна. Засвистели худые половицы: «Зелье счастья». Как же он мог позабыть о нем!
– Нам поможет зелье счастья! – торжественно начал Толя. – Оно излечит тебя! Нужно лишь найти его рецепт…
– Бабушка, бабушка! Бабушка, наверное, знает, не так ли? – с надеждой в глазах посмотрела девочка на дремавшую старушку. Она проснулась, охнула, сняла свою шляпу и стала рыться.
– Моя бабушка многое знает. Некоторые говорят, что знания сделали из неё сумасшедшую, но они не правы. Им удобно не слышать правды, она будто зеркало для их сердец.
На пол упал толстый зеленый блокнот на пружинах.
– Нашла! Ну, нашла же! – ликовала радостная старушка. Она подняла блокнот, который выронили бессильные руки. Быстро листая, всезнающая что-то пыталась безуспешно найти. Осуществление её мечты – выздоровление Лизы – было так близко в её руках и всё же, она не могла ничего поделать. От досады она стала трясти блокнот, зло приговаривая: «Где же, где же!»
Ветер подхватил вылетевшую бумажку из блокнота и заботливо положил на кровать. Это была афиша, на которой большими буквами значило:
ЦИРК ОСТАЕТСЯ ДО РОЖДЕСТВА!
«Подъём, подъём!» – кричала в коридоре медсестра. Она была совсем близко. Если она увидит в палате бабушку и Толю, что же тогда будет?
– За мной! – воинственно сказала старушка, направляющаяся к окну. – Всего-то первый этаж! – и тут же бойкая бабуля, словно молодая атлетка, нырнула в окно.
– Бабушка! – крикнула Лиза. Она взяла Толю на руки и подбежала к окну. К удивлению, старушка стояла, как ни в чем не бывало, подтягивая штаны.
– Давай мне его скорее! И сама давай, ну же, не бойся! – помогала спуститься смелая чудачка внучке и Толе. В голове старушки не было ни одной мысли. Пустота. Она была словно одержима и потому так могуча.
Старушка несла Лизу на руках, Толя поспевал рядом. Пробежав без оглядки целый район, они, наконец, вошли в цирковой шатер.
Было темно; лишь один прожектор был направлен на сцену. Усевшись на задние ряды, команда стала ждать…
Спустя время на сцену, за место веселых клоунов, вошел лысый конферансье, одетый в черный элегантный костюм. «Здравствуйте, дорогие зрители! Спасибо, что почтили нашу скромную труппу бездарных артистов своим присутствием! Сегодня, в столь раннее утро, мы хотели бы рассказать и наглядно продемонстрировать, насколько управляемым может быть чудо! Магия шарлатанов не для нас, посему убедительно прошу – доверьтесь тому, что вы видите.» Голос его был скрипуч. Напряжение повисло в воздухе.
Взгляд конферансье остановился на Лизе. Он смотрел ей прямо в глаза.
«Дорогие друзья, готовы ли вы попробовать себя в роли настоящих волшебников и стать моими коллегами, хотя бы на один миг? Не стесняйтесь, выходите на сцену, не бойтесь!» – восторженно продолжал, всё более пугающий Лизу мужчина, не отводивший от неё взгляда. Он стоял в одиночестве посреди алой сцены. Повернув голову налево, девочка оглядела зал: он был также пуст.
«Ну же, что же вы? Неужели никто не хочет узнать, на какие превратности способен наш мир? Какие знания кроют недры этой удивительной планеты?» – наконец, конферансье перевел взгляд с Лизы резким движением головы.
«Вы! Прошу Вас!» – будто фанфара прогремел его голос.
Ещё один прожектор засветился над головой пьяницы, того самого, что встретился Толе в сквере. Он встал и, шатаясь, вышел на сцену. Он всё ещё был ужасно пьян.
– Скажите, как Вы думаете, магия несет в себе добро или зло? – загадочно вновь заговорил конферансье, разглядывая грязного пьяницу на расстоянии.
– Когда как… – бесшумно отвечал пьяница. Его голос звучал вполне трезво, в противоречие телу.
– А наши поступки, милостивый господин, наши поступки несут в себе добро или зло? – лысый мужчина, нагонявший жуть уже не только на Лизу, стал за спиной пьяницы.
– Ничего абсолютного не бывает… – опустив голову, спокойно говорил трезвевший мужчина.
– Да я смотрю, Вы философ! – надменно заявил артист.
– Было дело когда-то…
– На Ваш взгляд, нужно ли нести ответственность?
– Просто ответственность? Нужно… Но прежде, на мой взгляд, – подчеркивая голосом, дерзя конферансье, продолжал мужчина, – нужно уметь прощать. Прощать себя за совершенное. На мой взгляд, вся суть нашего существования состоит в том, что для всякого одни должны творить хаос, а другие – придавать ему упорядоченность. Мне бы только шанс… Один… Шанс вновь стать человеком, порождением того самого добра, какое можно увидеть в щенячьих глазах. – он посмотрел вдаль и замолчал. Немного погодя, он продолжал с просветлением в лице. – Я лжец. Я лгал самому себе. Я пытался забыть, скрыться от мира. И вот, пусть мир видит, куда меня это завело. – Что-то знакомое было в этом человеке Толе. Рыжие волосы, седая прядь, клетчатая, пусть и ужасно грязная, рубашка…
– Спасибо за честность, Иван. – конферансье хлопнул в ладони, и «пьяница» исчез.
Лиза вздрогнула. Взгляд лысого вновь был направлен на неё.
– Не переживайте, дорогие зрители. Иван – наш герой – проснется через пару часов, лежа в своей теплой кровати. Я хочу, чтобы вы поняли важную вещь, каждый из нас несет ответственность за собственное счастье. Просыпаясь утром, мы получаем «шанс», о котором говорил Иван Викторович на сцене. Так используйте его, используйте здесь и сейчас. Что вы чувствуете, что для вас счастье? Дар собственного чувства кому-то? Быть может…
Конферансье замолчал. Толя задумался; неужели на сцене был его старый хозяин? Но почему так не похожий на себя? Мальчик часто замечал пустоту в глазах Ивана, когда жил у него. Очередная потеря любимого так сильно повлияла на Ивана, превратив из молодого мужчины в бесчувственного алкоголика всего за одну ночь. Может, рецепт зелья счастья в том, чтобы видеть, как те, кто тебе дорог, счастливы? Толя вспоминал, как он веселился в больнице с Лизой, как раньше во дворе. Собачье тело не было препятствием для понимания лая, а её слабость и немощность не отравляли общего веселья. Может быть, всё дело правда в том, что счастье – оно тут, здесь, что причина её болезни какая-то личная боль?
– Гав! – послышалось с последнего ряда. – Лиза! Лиза! Я знаю, почему ты заболела!
Толя понял, что щенячья сущность подарила ему нечто дорогое: способность понимать людей. Толя простил маму, отпустив затаившуюся обиду. Лиза когда-то была его самым верным другом. Несмотря на то, что жизнь в собачьем теле нелегка, прошлого ему не вернуть никогда; ему уже никогда не стать шестилетним мальчиком. Но сейчас в его руках возможность подарить Лизе выздоровление. О большем усталый щенок, прошедший длинный путь, не мог и мечтать.
– Что? – Лиза посмотрела на Толю и мягко улыбнулось. Она подумала, что он шутит, и была рада этой шутке после пугающего фокуса.
– Скажи, Лиза, почему вы перестали ходить к нам в гости?
– Это… – тут же опечалилась девочка, но, всё же, набравшись смелости, продолжила, – Помнишь, был вечер, я осталась у вас с ночевкой, потому что мама не смогла меня забрать?
– Помню. – задумался щенок, сидевший на коленях у старушки.
– В тот вечер мой отец ушел из нашего дома. Уже два года от него никаких вестей, мама говорит, что у него другая семья… Что я не нужна… Я скучаю по нему. – огромные слезы покатились по слегка румяным щекам Лизы. Такие же слезы Лиза проливала на подушку, засыпая в Толиной комнате. Он слышал их. И не забыл. До того дня Толя никогда не видел и тени печали на её лице. С того дня она перестала разговаривать с ним, а потом и вовсе приходить в их каменную обитель.
«Кто следующий хочет испытать на себе действие собственной магии?» – вновь раздался голос конферансье.
– Гав! – рванул с коленей старушки щенок Толя. – Гав, гав, гав!
– Какой интересный гость! Чего изволите? Мы рады каждому.
– Гав, гав! – Толя продолжал лаять, в то время как Лиза и бабушка суетились, спускаясь к сцене.
– И он исчезнет! – плакала Лиза.
– Я вижу, дело деликатное… – лысый мужчина поднял щенка на руки. Он громко сказал «Бух!», и Толя исчез.
– Нет! Он был моим другом… – закричала обессилившая Лиза. Бабушка едва успела поймать её падающее тело.
Неожиданно на сцене произошла яркая вспышка. Рядом с конферансье появились папа и мамы Лизы. Артист стал рядом с ними; по сравнению с высоким отцом Лизы конферансье выглядел огромным.
– Ваш друг, Лизавета Фёдоровна, пожелал, чтобы Ваши родители были вместе. – артист пригнулся, не сгибая коленей. Он приобрел ещё более жуткий вид. Лиза поняла, что его глаза не смыкались ни на минуту. – Анатолий посчитал, что счастье избавит Вас от болезни.
Родители тупо глядели вперед. Отец девочки был одет в свой рабочий костюм, вероятно, у него сейчас шло очередное совещание. Лиза так давно его не видела: у него появились первые седые волосы. Волосы её матери были убраны в пластиковую шапочку, а на руках были резиновые перчатки: ей пришлось устроиться на ещё одну работу посудомойщицей, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Оба смотрелись несчастными и серыми.
– Отпустите их! Хватит! Верните всё, как было! – кричала девочка на руках бабушки, которая остолбенела и стала также смотреть вперед, не реагируя на происходящее.
– Лиза, мы ждали именно Вас. Ваш маленький друг любезно оказал нам услугу, приведя Вас сюда. Уверяю Вас, с ним всё будет хорошо, как и с Вами… – шатер цирка вдруг стал гибким и текучим, словно желе. За спиной конферансье появилась цирковая труппа: цветастые клоуны, напоминающие попугаев, жонглировали шарами; позади была гимнастка в платье небесного цвета и крутила обруч; рядом с человеком на высоченных ходулях красовался дрессировщик с борзыми псами; наконец, из толпы показалась колдунья – Вайолка – в обшитом золотом платье, сопровождаемой огненным выдохом монгольских трюкачей. Она подошла к конферансье и нежно взяла под руку. Из только что появившейся оркестровой ямы зазвучал «Танец Рыцарей» из оперы «Ромео и Джульетта». Теперь сцену освещали радужные огни, быстро перемещающиеся не в такт музыке.
Бабушка, будучи все в том же состоянии, опустила Лизу на землю. Старушка механично подошла к родителям Лизы, стоявшим перед труппой. В доме Лизы не было ни одной фотографии с бабушкой, а родители всячески пытались запретить им общаться из-за, по их мнению, странного поведения старушки… Впервые Лиза их видела вместе. Её сердце сжималось от боли: воссоединение, которое представлялось ей лишь сказкой, сейчас было омрачено потерей того, кто отдал свою жизнь ради неё. Это была не её бабушка, неё мама и папа, а какие-то куклы, подчиняющиеся конферансье. Его жертва казалась напрасной.
– Что вам нужно от меня? – проговорила девочка. – Зачем, зачем вам могу быть нужна я?
– Дорогая Лиза… Не хотели бы Вы… – лысый человек замялся. Вайолка улыбнулась Лизе и сжала руку конферансье. Тот, оправившись, продолжил, – Не хотели бы Вы стать частью нашей странствующей труппы? У Вас будет всё – семья, приключения и, конечно, верные друзья. Моя спутница, – он взглянул на Вайолку, – колдунья нашего цирка, его всевидящее око, нарекла Вас редким талантом, алмазом без огранки, который мы просто не могли упустить. Так что Вы скажите, Лиза?
Лиза молчала, внимательно рассматривая лица каждого из циркачей. Должно быть, она попала в чужой кошмар. Маленькая девочка старалась осознать то, что с ней происходило.
– Лиза… Лиза… – труппа синхронно стала повторять её лица. Глаза их впали, изо рта трюкачей вылезли змеи; костюмы клоунов стали черными, а шары – живыми крысами. Артисты медленно растворялись в пространстве, смешиваясь с шатром. Всё вокруг стало огромным и сдавливающим. Только конферансье и колдунья оставались неизменными. Они всё также стояли.
– Лиза! Лиза! – вдруг закричал конферансье не своим голосом. Вайолка впилась в неё своими жгучими, ядовитыми глазами. Лизе стало трудно дышать. Она начала задыхаться. Вздох… Выдох… Вздох… Выдох… Она слышала, как бьется её сердце. Лиза закрыла глаза.
– Лиза! Ну, Лиза, торт пропустишь! Лиза, как же можно так спать! – сквозь тьму доносился тонкий мальчишеский голос.
Лиза открыла глаза. Знакомая комната с бурыми стенами, дощатый шкаф, фикус, чье-то лицо. Лицо… Это же Толя!
– Толя… Толя? Ты как? – Лиза схватила его за руки, соскочив с деревянной кресло качалки, на которой она сидела.
– Что ты! Нормально я! – попятился ошалевший Толя. Он был мальчиком. Мальчиком в праздничных штанишках с вышивкой и темно-синем поло. Его кудрявые золотистые волосы переливались в лучах полуденного солнца, карие глаза смотрели пугливо.
Лиза, ещё недолго осмотревшись, крепко обняла мальчика, который, пусть и был младше, но ростом точно такого же, как и она.
– Пойдем, там свечи уже зажгли, наверное! – Толя вырвался из её объятий, всё ещё плохо понимающий, что же случилось с его подругой.
Лиза последовала за ним. В коридоре на белой каменной стене весело большое зеркало. Лиза увидела, что теперь она не была больной: розовое шуршащее платье придавало её детской полноте и румянцу на щеках особенный шарм. «Сон… Это был просто сон.» – подумала про себя светловолосая девочка.
Войдя в следующую комнату, на которой красовался салатовый ковер, она увидела Толю, перед которым стоял огромный клубничный пирог со свечкой в виде цифры 7. Действительно, семь: воспоминания о сегодняшнем дне постепенно возвращались к Лизе, вытесняя события «сна».
– С днём рождения, Толя. Задувай свечи, малыш. – сказала Толина мама, одетая в цветастое платье, заботливо гладившая сына по голове. Он задул свечу.
Прошло пару дней. Лиза совсем забыла о своем странном сне, осталось только ощущение, будто она забыла что-то важное. Она никогда не болела, а цирк никогда не посещал их город.
– Да, Клара, конечно, давайте встретимся в сквере. Вы будете вместе? Хорошо. Дети, ну-ка быстро одевайтесь. – сказала мама Толи, говоря с мамой Лизы, Кларой, по телефону.
Стоял погожий июльский денек. Толе нравилось щипать Лизу и убегать. Всю дорогу он надоедал ей. Мальчик снова ущипнул Лизу, та разозлилась и побежала за Толей, чтобы ущипнуть в ответ. Мальчик оборачивался, чтобы увидеть, насколько близко Лиза. Засмотревшись на неё, он врезался в какого-то человека, едва не повалив его.
Лиза догнала своего друга и тут же больно ущипнула его за бок. «Так тебе!» – сказала она ему. Мальчишка ничего не ответил. Он не мог оторвать взгляда от человека, в которого он врезался. Это был лысый мужчина в черном костюме. Слева от него, на безопасном расстоянии от быстро бежавшего мальца, стояла смуглая женщина, одетая в коралловое платье, украшенное серебряными монетами. Черные, испепеляющие глаза женщины улыбнулись. Мужчина, стоявший в недоумении, растерянно сказал: «Раньше, чем я думал.» Женщина сжала его руку, тихо шепнув: «Это не последняя встреча.» Вместо улыбки у неё получился оскал.
– Дети, где вы! – кричала, потерявшая из виду Толю и Лизу, мама Толи. Они убежали слишком быстро. Дети повернули голову в сторону её крика; вернувшись в то же положение, пары уже не было. Лиза и Толя стояли в оцепенении.
– Лиза, вот ты где! – к ребятам подошел высокий блондин в сером костюме тройке. Это был Лизин отец, за которым пыталась поспеть мама Лизы, Клары. – Что же вы застыли! – трещал голос Клары, – идите сюда, тетя Маша вас обыскалась, тут же позвонила мне! Ну как же вы так!…
– Ну, всё, Маша, будьте здоровы! Мы пойдем, нам ещё к бабушке надо, да, Лиза? – прощаясь с Толей и его мамой, Машей, говорила Клара.
– Звоните, если что! – мама с Толей уже начали шагать в направлении дома. Малыш махал Лизе ручкой на прощанье.
…Клара разговаривала со своим мужем Фёдором о работе и новостях, как обычно. Лиза шла между ними, раздумывая над произошедшим. Маленькое существо, резво бежавшее вдали в толпе таких же крох, привлекло внимание малышки. Это были щенки. Три щенка таксы, среди которых был один, беспородный, бурый щенок с медальоном. За ними неспешно шла пара: рыжий, улыбчивый мужчина в клетчатой рубашке держал за руку миловидную девушку с развивающимися по ветру пшеничными волосами, к которой он ласково обращался «Анна».
Последние комментарии
8 часов 8 минут назад
8 часов 10 минут назад
14 часов 52 минут назад
15 часов 1 минута назад
21 часов 13 минут назад
21 часов 17 минут назад