Антропогенез. Звезды созданы не нами [Виктор Бурый] (fb2) читать онлайн

Виктор Бурый Антропогенез. Звезды созданы не нами

Пролог

Что, если создатель был или есть абсолютный разум, существующий «до» или «после» появления мыслящей или живой жизни? Наше восприятие времени и пространства, в рамках которого мы понимаем действительность, может вообще не иметь никакого смысла.

Вполне возможно возникновение абсолютного разума или создателя в результате прогресса «в будущем» и затем создание им разумной жизни на Земле «в прошлом».

Из футурологических исследований мыслящей материи (книга А.Мищенко “Цивилизация после людей”)

Глава I. Пробуждение.

17 мая 2027 года.

Земля. Научно – лабораторный подземный комплекс «Ковчег».

Артем Викторович Лазарев, позывной «Принц».

Дыхание не зависело от Артема, он чувствовал, что за него дышит машина. Но ее наличие его обнадеживало, он понял, что кто-то может прийти на помощь. Привкус железа во рту вызывал спазмы, но ничего не происходило, так как даже желчь уже вся вышла. Артем лишь вздрагивал, борясь с этим чувством. Очередная попытка вытолкнуть трубку изо рта почти удалась, и трубка перестала впиваться так глубоко в горло. Система, подающая воздух, противно пискнула и отключилась. По ощущениям ему стало даже легче дышать самому. Рвотные позывы, мучившие его с момента пробуждения, отпустили.

Артем сделал усилие над собой и с трудом разлепил глаза, зрение настроилось не сразу, но, когда картинка прояснилась, он понял, что лежит на операционном столе лицом, помещенным в отверстие. Все, что он может видеть по перед собой, – это белая кафельная плитка, старая, во многих местах растресканная, с отколами, в стыках навечно осела чёрная патина, рядом ножка соседнего стола, а ещё шнуры, да кабеля, спрятанные внутри шарнирных рычагов и уползавших прочь из поля зрения. Несомненно, уползали кабеля во всякие медицинские прибамбасы, которыми всегда полны операционные комнаты. Артём эти прибамбасы не видел, но слышал их причудливые тонкие звуковые сигналы.

Артем напрягся, попытался приподняться, но спина тут же мягко и строго упёрлась в поперечное препятствие. Ремень, догадался, Артём, через спину его пристегнули к операционному столу. Запястья и ноги были пристёгнуты тоже, но не столь настойчиво. Тем не менее руки затекли, пальцы отозвались неприятным покалыванием, когда Артем попытался сжать и разжать кулаки.

Онемение потихоньку начало спадать.

Артем попробовал повернуть голову на бок, шейные позвонки неприятно хрустнули, в центре черепа запульсировала ещё слабая, но уже тревожащая головная боль. Артём бросил попытку оглянуться и снова воткнул своё лицо в дыру операционного стола. Потом, потом. Надо отдышаться, надо прийти в себя, надо собраться с силами, чтобы снова научиться жить.

Тут вот в чём дело… Тут главное установить, что происходит? Раз операционный стол, значит… Значит была операция… Или она ещё не начиналась? А может… А может операция всё ещё идёт? Что было бы совсем не кстати, если наркоз перестаёт действовать в момент, когда тебя режут.

Артём попытался крикнуть, но из горла вырвался лишь сиплый свист, и всё же Артём не бросил попыток заявить о себе и с удвоенным рвением выметал из груди воздух, пока, в итоге, не услышал свои слабые звуки, похожие на шипение, подобное, которое издаёт перевёрнутая на спину беспомощная черепаха.

– Аллилуйя! – затрубил чей-то голос. Затрубил громко, отлаженно. Затрубил радостно, словно уже давно ждал этого момента. – Спасение и слава, и честь и сила Господу нашему! Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Альфа и Омега, начало и конец; наша надежда и упование, скорое услышание и избавление! Вся земля полна славы Его!

Этот крик врезался остро, без предупреждения, стеганул по ушам, стеганул по мозгу, поддел головную боль, которая в ответ запульсировала напористей. Артём зажмурился, выдавливая из глаз слёзы.

А голос продолжил уже снисходительней:

– Из тьмы и небытия вернула смерть тебя в мир человеческий, но лучше, брат, было тебе остаться в лоне забвения, ибо раскрыты уже все семь печатей книги, что в деснице у Сидящего на престоле, и излит ангелами из семи золотых чаш гнев Божий на землю, и преисполнились три трети мира язвами и слезами, и скрежетом зубовным!

«Господи, – простонал Артём, – что это за святоша? Поп что ли? Меня что, отпевают?» Головная боль нарастала. Кажется, от этих непонятных слов, от этого тембра, от вкрадчивого холодного голоса – от них головная боль.

А голос не унимался, голос продолжал свою околесицу:

– Саваоф Боже Вседержитель, Который еси и был, и свят, потому что так судил; Ты дал им пить кровь: они достойны того!

– Ты что несешь? Что за бред? Эй, я живу ещё! – не выдержал Артём.

– Вложил Господь мудрость свою в уста наши! Слушай нас, брат, и от слов сих да прибудет в тебе благодать!

Какая на хрен благодать? Головная боль только нарастает. Но уловив едва зависшее замешательство в триаде незримого святоши, Артём тут же вклиниться:

– Эй, эй, погоди! Послушай меня! Меня послушай!

– Имеющий ухо да услышит! Говори брат.

– Я Артем, позывной «Принц»! – заторопился Артем.

– Смерть, где твоя победа? Где твое жало, смерть?

– О чём ты? Ты это с кем разговариваешь? Эй, тут ещё кто-то есть?! – как можно громче просипел Артем. Он ещё раз рискнул повернуть голову, но боль колючей молнией метнулась от головы к шейным позвонкам, и Артём снова беспомощно уткнулся в дыру, уткнулся глазами в белый кафель.

А голос сказал:

– Мы все тут, брат, Серафимы и Херувимы – всё воинство Саваофаво.

Всё ясно: операция уже прошла и лежу я в палате с каким-то соседом, а сосед либо свихнувшийся, либо одержимый дьяволом. Артём чертыхнулся.

– А тебя… тебя как зовут? – не сдавался Артём.

– Я тот, кто был, и не стало, и явился снова. Имя моё земное было Глеб, – и снова его понесло, назвавший себя Глебом, закричал: – Будьте тверды и непоколебимы, братья мои, я вас слышу!

– Глеб, постой, постой, не увлекайся, скажи лучше, как ты здесь очутился? Я пока ни хера не помню!

– Помню броневик и солдат вокруг, – сказал Глеб, всё тем же вкрадчивым голосом. – Да, вокруг стояли солдаты. Они выглядели как солдаты, в броне и с оружием, но говорили они как демоны. Приглядевшись, я понял, что не было в них солдатской муштры и всех сопутствующих атрибутов, – и Глеб опять закричал. – Поглощена смерть победою, жало я держу у себя в руках!

Артём снова зажмурился. Головная боль и в такой момент совсем уж не кстати.

– Не кричи, продолжай! – требовательно сказал Артем.

– Голоса Серафимов останавливали меня, но я все равно хотел выйти к солдатам, ибо уповал на сострадание и милость Господа, ибо истинны и праведны суды Его. Солдаты заметили меня и стали кричать. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.

– Постой Глеб, солдаты что кричали? Что кричали солдаты?

– Нет, они кричали не мне, и заметили не меня, броневик, я помню, тронулся, и они подъехали ближе к месту, где скрывались выжившие. И я увидел, что солдаты уже волокли человека с видоизменённой головой; это был точно мутант! Братья, я вас слышу, я тоже скоро стану живой душой!

– Продолжай! Не слушай голоса!

– Восслави Господа Саваофа, брат мой, ибо ты вступаешь в скинию Его, и скоро прибудешь с нами; голоса Серафимов в тебе своего признали.

– Продолжай, не сбивайся, соберись, Глеб, это важно!

– Бандюкам ничего не было нужно от того мутанта, они не хотели у него ничего узнать, они его просто били и издевались. Один прострелил ему ноги у суставов, а второй пинал по голове до тех пор, пока не брызнула кровь на асфальт. А знаешь, он был разумный и просил у них лекарства и пощады! А бандиты уничижали и били его, пока не принял он смерть мученическую. Он был нам тоже братом!

– Ладно, разберемся. Мне только надо до руководства достучаться.

– Сейчас, думаешь, ты нужен им? Нет, ты уже им надоел и тебя выкинули, как прокажённого, их принципы и кодекс забываются при первой же опасной мутации. Я видел, как эти цивилизованные люди жрут друг друга, ибо пошел первый Ангел и вылил чашу свою на землю: и сделались жестокие и отвратительные гнойные раны на людях, имеющих начертание зверя и поклоняющихся образу его.

– Я это тоже видел, но остался человеком.

– Нет, ты наблюдал из безопасного места – это другое. Я же видел мучения брошенных при первой волне мутаций. Но не переживай. Ибо сказано, что униженные и брошенные восстанут, и небо небес поколеблется от сильного трепета воинства Всевышнего, из тысячи тысяч и тьмы, вспыхнет пламя гнева Господня. И после этого их лицо исполнится мраком перед тем Господом Саваофом, и они будут отвергнуты от Его лица, и меч будет жить между ними перед Его лицом.

– Глеб, Глеб, прием, прекрати так орать, я понял, откуда у тебя столько злобы… расскажи лучше почему ты здесь?

– Мне тоже потребовалась помощь, ибо я был глуп и не принимал в сердце моё мудрость Господа. Убоялся я смерти телесной, хотел защиты, еды, убежища, лекарств и избавления от голосов Серафимов! А дальше меня стреножили, бросили в грузовик и вырубили, сам не помню как. Потом били, издевались, кололи что-то, я до сих пор чувствую ожоги от бычков на лице! А надо было послушать зов небесный и идти к братьям, они меня звали, я был слеп, как существо земное.

– Сколько ты уже тут?

– Я тлею тут уже пару дней, и я не успею воскреснуть и сойтись с воинством небесным, грязные опыты меня погубят. Свершится это быстро, в мгновение ока, при последнем изменении.

Опыты! Чёрт, конечно же – опыты!

– Прием, прием, Глеб, почему они над тобой опыты ставят?

– Господь Боже Вседержитель вложил мне в десницу силу свою, дабы мог я судить правдою Его. И судил, я, как мне велено было, и покарал я одного из солдат. Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Истинны и праведны суды Твои! Вот теперь они меня вообще не щадят. За это приму я смерть мученика.

– Не думай об этом, – сказал Артем, нужно выбираться.

– Брат, Артем, я помогу тебе. В небесах свое сияние у солнца, другое – у луны, иное – у звезд, а у тебя особое, его сразу видно! Голоса Серафимов поведали мне это.

– Что за Серафимы, какие на хрен голоса?

– Они хотят, чтобы я быстрее присоединился к ним и свершил правосудие над хулителями Господа! И тебе будет дано право судить так, едва ты присоединишься к воинству небесному.

– Ты чокнутый, ты знаешь это?!

Кажется, Глеб просмеялся.

– И сказал Господь: не скрой от меня лица своего, но ищите лица Моего! Повернись ко мне, Артём, и прими истину!

Головная боль застучала сильнее, она раздавалась по всему мозгу, тем не менее, Артём как под гипнозом нашёл в себе силы приподнять голову, и не смотря на чудовищное напряжение шейных мышц, на разрастающуюся боль по всему основанию черепа, Артём повернулся на голос.

Перед ним сидел монстр, мутант-инсектоид.

Артём в панике дёрнулся от него, но крепкие ремни словили его движение; Артём не сдвинулся ни на сантиметр. Это ловушка, это конец; не вырваться, даже плюнуть в лицо врагу не получится. Артём связан перед казнью, как баран перед закланием.

Но тут Артём заметил, что и мутант тоже пристёгнут к соседнему операционному столу. Его многоступенчатые конечности имели многочисленные шипы, вот между шипами и были продеты ремни. Вырвать свои конечности из ремней у монстра не было никакой возможности. Мутант полусидел-полулежал, согнувшись буквой «С». Его членистое брюхо выпирало. Изогнутый и зазубренный капюшон спинного щита надёжно обвивал голову. Морду прикрывала пара коротких хелицер, за которыми прятались челюсти, и от них, от челюстей с возрастанием к передним хватательным ногам двумя рядами тянулись многочисленные педипальпы. Педипальпы находились в постоянном волнообразном движении, словно гигантские вибриссы гигантской инфузории. Хелицеры слегка поддёргивались, щёлкая небольшими клешнями. Инсектоид, как черепаха, прятал свою голову под воротником карапакса, и там, из глубины, из-за щита хитиновых хелицер, на Артёма смотрели не фацетные, а всё ещё человеческие глаза. Глаза внимательные. Артём видел их блеск.

– Смотри на меня, брат! – ровным голосом сказали глаза, – не отворачивайся и не вырубайся.

И Артём смотрел. Шею свело и боль отрезала её от головы, боль поразила весь мозг и мало ей было там места, боль раздвигала черепные створки, выдавливала из глазниц глаза, но Артём смотрел, смотрел, как одержимый.

Из-за спины монстра тянулись переплетённые шланчики. Артём знал, что у инсектоидов между спинным панцирем и хвостовым щитом, самое уязвимое место, именно в ту щель легче всего всадить пулю, или, как в данном случае, воткнуть иглу. Вот почему у мутанта такая поза, чтобы сгорбить его, чтобы раздвинуть элементы панциря, вонзить в уязвимое место иглы и качать оттуда соки.

– Что ты видишь, брат?

– Я вижу монстра! – через силу прохрипел Артём.

– Нет, брат, ты видишь своё будущее, ты видишь плоть и разум, которые тебе предначертаны, и в которые потомки мафусаиловы тебя превращают. Поэтому они связали тебя, чтобы не буйствовал ты, не вырывался.

– Ты врёшь, мутант!

– Как ты думаешь, куда ведут все эти шланчики из плоти моей? Ты становишься мною, а я тобою. Братья мы! Суть воинство Саваофаво. Ибо сказано: побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном.

– Нет! – совсем уже отчаянно прохрипел Артём.

– Ты сам не веришь отрицанию своему! – ударил ответ хором. Хором. Громом. Множественными голосами, голосами Серафимов и Херувимов, голосами всего воинства Саваофаво ответил мутант, назвавший себя Глебом.

И с этим хором, как от взрыва, ударило по Артёму волной головной боли, от которой Артём очередной раз зажмурился, и застонал: «ох, как же голова моя ещё не лопнула?»

Хелицеры мутанта слегка подрагивали. Но это не челюсти, а лишь предчелюстной аппарат для поглощения пищи. Где там за ними челюсти? Шевелятся ли эти челюсти в такт сказанным словам? Глаза ещё человеческие смотрели внимательно, но они не излагали чувств. От него, от него у меня головная боль, от внушений его! Если он не остановится, я умру. Моя голова попросту взорвётся.

А монстр не выдал движением голос свой, но продолжал вещать в унисон тысячами тысяч глоток:

– Я видел звезду, падшую с неба на землю, горящую подобно светильнику, и было той звезде имя «полынь», и дан был ей ключ от кладезя бездны. Она отворила кладезь бездны, и вышел дым из кладезя; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя. И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям!

– Нет, не надо, я не выдержу этого! – взмолился Артём.

Дверь в этот момент открылась, Артем не увидел вошедших, но все его нутро насторожилось.

А хор голосов даже не вздрогнул, напротив, загремел неистовее:

– … тогда я взглянул и передо мной оказался бледный конь и всадник, имя которому Смерть, а за ним следовал ад. Ему дана была власть над четвёртой частью земли убивать мечом, голодом и болезнями!

Перед Артёмом возник человек в белом халате, прикрывший собою силуэт мутанта.

– Пациент очнулся! – произнёс человек в халате. Потом он склонился над Артёмом и следом обратился к нему: – Пациент, как вы себя чувствуете?

– Больно… мне очень больно! – просипел Артём.

Человек в халате посветил медицинским фонариком Артёму в глаза.

– Что именно у вас болит, пациент?

Но вопрос медика тут же погас в страшном рёве глоток, которые перекричали бы любые другие звуки мира:

– Ты хочешь избавления от боли и страдания?! Ты хочешь свободы?!

В глазах у Артёма начинало мутнеть. Казалось, череп уже треснул, и трещина расходится по самой переносице. Что угодно; на всё соглашусь, только не боль, ибо боль подобна вечности!

– Да! Да! Хочу! Хочу свободы!

– Хорошо, пациент, я сниму с вас ремни, только не поворачивайтесь на спину. Вы меня слышите? Ни в коем случае не переворачивайтесь на спину! – сообщил медик, приняв слова Артёма на свой адрес.

Но эти уже удаляющиеся за горизонт слова медика захлестнул всё тот же всепоглощающий хор:

– … надейся на Господа, мужайся, и да укрепляется сердце твое, и надейся на Господа!

– Да, да, я надеюсь! – кричал Артём.

– Вы что-то сказали, пациент? – прилетел из далека вопрос медика.

– Я надеюсь… надеюсь на всё, что вы скажете, только прекратите это! Прекратите меня мучить!

– Эй, кажется у пациента с объектом ментальный контакт! – где-то за пределом сознания крикнул человек в халате. Он уже отстегнул Артёму руки, и Артём ухватил руками голову, стараясь удержать разваливающийся череп. Притом Артём сжал уши, чтобы не впускать в себя всю эту тьму ревущих голосов, но даже сквозь зажатые уши гремел хор, нисколько не заглушённый:

– … если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут!

А на заднем плане, за горизонтом, за тысячами тысяч глоток, кричал медик:

– Введи объекту общую анестезию! Выруби его!

– … если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду на Него надеяться!

Артём уже не мог говорить, Артём уже только стонал, сдавливая руками голову. Артём чувствовал, что находится на грани потери сознания, и был бы рад отрубиться. Что хотите для вас сделаю, на всё… на всё пойду, только дайте мне отрубиться!

– … тогда вознеслась бы голова моя над врагами, окружающими меня; и я принес бы в Его скинии жертвы славословия, стал бы петь и воспевать пред Господом!

Мутант сделал попытку приподняться. Его конечности натянулись, он напрягся, и множественные пядипальпы от потуги замерли в мелкой вибрации.

– Объект пытается освободиться! – кричал кто-то далеко-далеко.

И там же, далеко-далеко, кто-то отвечал ему:

– Вводи же, чёрт тебя подрал, наркоз! Скорее! Скорее!..

И дальше они кричали, суетились, всё там же далеко-далеко, словно суетились они не перед глазами у Артёма, а в другой комнате, или даже на другой планете, и до всех этих криков Артёму не было дела, Артёму было всё равно. Все его желания, вся жизнь, вся суть его сошлась только в одну цель – унять головную боль. Вся эта боль напрямую зависела от мутанта, и на мутанта была вся его надежда.

А мутант тянулся… тянулся вверх, привставая. Гулким хлопком прогнулась под ним жестяная столешница, ремни заскрипели, скованные до предела, и хор продолжал вопить, умножаясь с ещё большей свирепостью:

– … услышь, Господи, голос мой, которым я взываю, помилуй меня и внемли мне!

И в этот миг раздался жуткий треск, острый, как пронзающая молния. Бедро передней хватающей конечности мутанта переломилось вдоль, и он высвободил её из ремня, вырвал с брызгами потянувшиеся сухожилия, взмахнул обломком, словно наточенным мечом, и вонзил длинную щепу в глаз остолбеневшего медика. Жало щепы вышло из затылка. Там кость самая толстая, но щепа пробила и её. Медик обмяк и сложился на кафельном полу.

– Аллилуйя! Спасение и слава, и честь и сила Господу нашему! Ибо истинны и праведны суды Его! Аллилуйя! Аллилуйя! – завопили в триумфе множественные голоса.

Второй медик с криком выскочил из комнаты.

А монстр уже тыкал щепой в следующий ремень, в надежде вспороть его.

Артема трясло, Артём сам остолбенел от увиденного, но монстр умял напряжение, и у Артёма боль чуть-чуть отошла.

– Чего ждёшь, брат, беги! – ревели голоса. – Беги и сверши правосудие Божие!

Медик сбежал, так и не расстегнув последнего ремня на спине, но Артём выбрался из-под него, и тут же кожа на его спине натянулась, словно повисшая на крючках. Артём потянул уверенней, и держащие его иглы вырвались. По спине заструилась жидкость. Ну да, это были те самые шланчики, что связывали Артёма с мутантом. Боли не было, вероятно, действовала местная анестезия. Всё ещё держась за голову, как за готовую к взрыву бомбу, Артём свесил со стола ноги.

Его мутило, в глазах, выбивая искры, пульсировала боль, и были глаза на гране лопнуть, как две спелые виноградины.

– Беги брат, ибо палачи твои уже спешат за тобой!

Артем на шатких ногах вышел за дверь.

Он оказался в шлюзе с санузлом и дозатором с раствором антисептика.

Но даже за дверью голоса не пропали, и звук их не убавился. Голоса догоняли его и неистовствовали своей бесконечной мантрой.

Они теперь жили в голове у Артёма.

– … се, иду как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим, и чтобы не увидели срамоты его!

Артём глянул на бледное тело своё. Ну да… да… я же с операционного стола, я гол, как только что из душа.

В санузле оказалась вешалка со спецодеждой, напоминавшей костюм химической защиты, тут же висело несколько замызганных медицинских халатов, Артём схватил один из них, запахнулся на скорую руку и выскочил в коридор через санпропускник.

Коридор не был пуст, но и не был полон. Вопли медика разогнали тех, кто ещё мог стоять на ногах, лишь тяжело раненые на койках, да связанные мутанты таращились на Артёма с непониманием и надеждой. Сволочи! Они струсили, они сбежали за свою жизнь, бросив немощных на растерзание монстра.

– Эй, парень, что там произошло? Что там? – прокричал чей-то деформированный рот.

А в голове не менее громко звенел другой унисон:

– … не скрой от меня лица Твоего; не отринь во гневе раба Твоего. Ты был помощником моим; не отвергни меня и не оставь меня, Боже, Спаситель мой!

Артём плёлся, натыкаясь на тележки с ранеными. Он чувствовал, что вот-вот сам рухнет. В какой-то момент его скрутило и Артёма вырвало. Он лишь только продрал глотку, но ничего из него не вышло. Однако, рвота принесла несколько мгновений облегчения, и этого Артёму хватило, чтобы выпрямиться снова и ввалиться в следующий отсек.

А голоса подхватили:

– … ибо отец мой и мать моя оставили меня, но Господь примет меня! Не предавай меня на произвол врагам моим, ибо восстали на меня свидетели лживые и дышат злобою!

В следующем коридоре выстроилась передовая. Все скопились здесь и смотрели на дверь, все ждали оттуда появления чудовища. Каждый вооружился чем мог, что нашлось под рукою, годное для рукопашного боя.

Цепляясь за двери, Артём шагнул навстречу толпе. Пьяный от боли, его шатало. С губ свисала тягучая слюна. Халат на нём распахнулся, придав на осуждение его сморщенные причиндалы. Но кто в такой момент думает об этом? Кому от этого стыдно? Кому от этого весело? Артёма просто пропускали мимо, меря настороженными взглядами.

– … имеющий ухо да слышит, побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия!

Стараясь не вглядываться людям в лица, Артём проталкивался сквозь заторы. Толкался. Вот кричит раненый инженер, сам, наверное, отрезал себе пару пальцев. Тут же лежит солдат и тихо стонет, а из-под пробитого бронника на пол капает кровь, рядом получеловек-полумутант корчится от боли, ему привязали все конечности, а его живот разворочен, словно он проглотил снаряд…

– … в те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них!

Мимо, бойко стуча каблуками, распихивая толпу, проскочила группа вооружённых солдат в бронниках и шлемах. Их ждали, на них надеялись.

Артём опрокинулся на стену, съехал на пол. Он яростно упёрся лбом в холодную штукатурку и пытался вогнать в эту штукатурку хоть часть своей головы, вогнать в твердь, в прохладу, чтобы хоть часть боли умять.

– … потерпи Господа, мужайся и да крепится сердце твое, и потерпи Господа!

Артём закричал.

– … спеши брат, поведай потомкам Мафусаила, пусть примут они соитие с мудростью Саваофа, ибо уготовлено им лоно на длани Господней, называемое АРМАГЕДОН!

По коридору раскатилось гулкое потрескивание. Вероятно, мутант освободился уже на столько, что солдаты не нашли иного способа утихомирить его, как просто пристрелить.

Головная боль тут же отступила. Заткнулись голоса.

Стало тихо и спокойно, и покрыла Артёма нега, которая заполнила собою все те бреши, что успела выесть боль.

Артём закрыл глаза, наслаждаясь лёгкостью, сел, уперевшись спиною об стену. Блаженствовал.

Вдруг его затрясли за плечо.

– Слышь братан, с тобой всё в порядке? – спросил проникновенно склонившийся над ним санитар.

– Да, – ответил Артём, – теперь со мной всё в порядке.

Глава I. Пробуждение.I

Артем свернул в другой коридор, за которым масса людей заметно убавилась. Он неуверенно шагал к охране у выхода, при этом плана у него не было.

Приближаясь с каждым шагом, он не чувствовал ни страха, ни напряжения. Будь что будет, а там посмотрим.

Охранники по привычке точили лясы и почти не обращали на Артёма внимания, и с тем росла в нём уверенность. Подойдя ближе, парни встали в боевую позу, смерили взглядом голые ноги Артёма, скорчили физиономии в недоумении напополам с весельем.

Они ещё не знают, что у меня за халатом и трусов-то нет.

– Мне на операцию надо, велели душ принять для стерильности, – выкрутился Артём.

– А пропуск у тебя есть? – спросил один из охранников.

Охранник зубоскалил, забавлялся над внешностью Артема.

– Конечно, – не растерялся Артём. – Я его всегда в заднице ношу. Хочешь посмотреть?

Лицо зубоскала омрачилось, а другой рассмеялся.

– А дай-ка я тебе дуло сейчас в зад воткну и огоньком подсвечу! – огрызнулся зубоскал.

Артём поник.

– Братаны, меня доктора ждут. Мне, правда, срочно надо.

– Ты из наших, что ли? – смерил его второй охранник.

Артём кивнул.

– Тебе аппендицит вырезать будут? Я смотрю ты за живот держишься.

Тон у этого охранника был приятней, у Артёма появилась надежда.

И да, Артём держал створки халата так, чтобы тот не распахнулся. Со стороны можно было подумать, что он держится за живот. Застегнуть халат на пуговицы в спешке он так и не догадался.

Артём взглянул на охранника вымученным взглядом. Охранник с пониманием кивнул.

– Ладно, проходи. Душевые слева по коридору. Выглядишь ты и в самом деле не очень. Смотри, чтобы тебя душем в канализацию не смыло.

На этот раз рассмеялся надувшийся зубоскал, остыл и, пропуская Артёма, даже по-дружески спросил:

– Слышь, братан, а что там за кипиш был?

– Не знаю, – соврал Артём. – Мне не до этого сейчас.

Охрана пропустила его молча, но, пройдя шлюз, за спиной Артём услышал:

– Уж не личинок из него вырезать будут? Я слыхал, что некоторые инсектоиды откладывают яйца в живых людей, чтобы те вынашивали их личинок. Личинки растут и выедают человека изнутри. Боли при этом страшные, от чего человек умирает, а дальше личинки поедают труп.

– Это не заразно?

– Шут его знает…

От услышанного у Артёма заскребло внутри. Он припомнил шланчики, соединявшие его с мутантом. Что это были за опыты? Не передалось ли ему от мутанта какой заразы? Надо найти специалиста и провериться. Но не здесь… Здесь только враги, надо найти человека, которому можно довериться.

Заглянуть в душевые действительно не помешало бы, наверняка там можно было бы сменить халат на чью-нибудь одёжу.

Душевые были сделаны по тому же принципу, как на «Немезиде». Артёму повезло: раздевалка пустовала, но в душевых отсеках кто-то мылся. Двое мужчин болтали под звон льющейся воды, их неразборчивое гулкое бубнение исходило эхом по пустому помещению. Одёжу они сложили на скамейке. Штатские, вероятно сотрудники комплекса.

Артём сбросил халат и по-солдатски живо переоделся, причём тряпьё он хватал в разнобой: у одного штаны, у другого пуловер; ну что б обоим на пару не так обидно было. На пуловере висел бейдж, и не важно, что фотка лица с бейджа не совпадала с лицом Артём. На такое никто не обратит внимания, если не придерётся серьёзно, гораздо подозрительней будет, если на Артёме не окажется бейджа.

Также Артём сцапал чей-то ПДА.

Бегло взглянул в зеркало, оттуда на него посмотрел усталый и замученный человек.

«Чему быть, того не миновать. Ты обещал вернуться одной маленькой девочке, ей куда хуже, чем тебе!» – подумал Артём

Когда Артём уже выскакивал из раздевалки, туда заглянул ещё какой-то тип в штатском. Артём дёрнулся от неожиданности, как вор, которого схватили за руку, впрочем, он тут же собрался. Они разминулись, но тип зацепился за Артёма недоверчивым взглядом.

– Ты кто такой? – зашипел тип.

Будь Артём полон сил, он бы въехал бы этому типу разок в челюсть, отрубил бы его на время, но Артём пребывал не в лучшей форме. Что б в нокаут – сил не хватит; сам едва на ногах, а тип вой подымет, те двое из душевых сбегутся… Нет, Артём просто шмыгнул в дверь.

– Эй, эй, – окликнул его следом тип, но Артём уже торопился прочь.

Надо скорей в толпу, надо затеряться, потому что обворованные работники вой всё же подымут.

И вот повезло. Как раз закончилась очередная смена и народ, измождённый, брел в сторону душевых. На такого же измождённого Артёма никто внимания не обращал, не обращали внимания и на то, что пробивается Артём сквозь толпу в совершенно противоположную сторону. Он шел в лабораторию, где двери не успевали обрабатывать всех сотрудников.

Один из умелых держал два шлюза открытыми, тем самым нарушая технику безопасности. Здоровенный мужик подгонял своих, воткнув в разъем над дверью отвертку, ругая за нерасторопность. Толпа быстро редела. Артем пулей шмыгнул в проход.

Протолкнувшись через желающих пройти побыстрее, Артем оказался посередине длинного коридора, в котором с двух сторон были смотровые окна, а помещения так же были соединены шлюзами. Под потолком были подвешены мониторы, на которых демонстрировались картинки и данные из внутренних помещений. Люди со скучающими лицами шли навстречу, шли группками, лишь изредка перекидываясь обрывками фраз. Стены были из пластиковых панелей, пол застелен композитом, встроенные в потолок лампы, били ярким светом, уничтожая тени, двери открывались по электронным ключам.

Процесс за окнами не останавливался, люди выполняли свои функции, где-то шли натуральные операции, что-то походило на разделочный цех. Возле огромного витража за двойным стеклом тащили неприятную тварь с длинными отростками, чем-то походившую на осьминога. Тварь никуда не хотела, тварь боролась за жизнь, истерически цеплялась за всё не попадя, волоча в отростках то, за что ухватилась. Вот ей удалось обхватить одну из колонн, но тут же получила разрядом электрошоков. На секунду тварь и Артем пересеклись взглядами, и тварь, словно увидев что-то еще более страшное, замерла, позабыв о чувстве самосохранения. Люди невольно посмотрели на Артема. Артем же сорвался с места и зашагал с удвоенной силой.

Уже в конце коридора Артём решился бросить взгляд на ПДА.

«Вас приветствует «Ковчег», – радостно вспыхнула надпись. – Сделать быструю калибровку ПДА?». Артем отдал команду «ДА», на что прибор печально выдал отказ, не найдя совпадения в базе, но взамен предложил учётную запись гостя. Артем согласился и сразу открыл карту для изучения.

Карта подсказала, что находится Артём почти на поверхности, рядом с приемной зоной, лабораторией, медицинским блоком, ангарами и исследовательским центром неизвестных форм, со своим отдельным выходом на поверхность. Значит, и мне туда, там и охраны будет меньше и в основном ученые. Глядишь, там и сбежать можно.

Уже перед поворотом он краем глаза заметил, что в конце коридора среди толпы замелькали военные. Значит вой всё-таки подняли, и если вой подняли не те горемыки из душевой, то медики, которые не досчитались в операционной своего подопытного кролика. Не размышляя долго, Артём влетел в первую же открывшуюся дверь, едва не сбив с ног какого-то осоловелого лаборанта. У Артёма бешено колотилось сердце, глаза искали выход, первый раз в жизни он испытал чувство загнанного зверя, но страх быть пойманным придавал ему сил. Быстро, почти бегом добравшись до огромного шлюза, он нырнул туда. Пошла процедура очистки, побежали цифры на электронном табло. В то помещение, где он находился ещё минуту назад, заскочило более десятка вооруженных военных. Рассредоточившись, они начали прочесывать помещение, тут же заняв боевые позиции. Надо же, они не просто ловят меня, они буквально охотятся за мной, они считают меня опасным.

От группы отделились трое и направились к шлюзу.

Артем невольно выругался, и в тот же момент шлюз открылся с другой стороны. Лихорадочно осмотревшись, он схватил подвернувшийся под руку ящик, заклинил им шлюз, и следом рванул по приемочной зоне ангара, следуя стрелочным указателям. Персонал продолжал работать, не обращая на бегущего Артёма внимания. Мало ли кто тут бегает, мало ли какие у него причины для спешки.

Но мутанты почуяли жареное, загудели, чем вызвали у персонала тревогу и вынудили суету.

Клетки с мутантами раскачивались, одна тварь, похожая на подсолнух-переросток, попыталась ударить Артема, но обозначенный защитный периметр оказался недосягаем для твари. Один любопытный образец флоры прямо в горшке потихоньку уползал, отрастив себе дополнительные конечности.

Разных видов существ было много, встречались даже те, о которых Артем еще не слышал. Твари в зависимости от опасности были распределены по цветным зонам, самые опасные висели в подвешенных клетках, а неопасные были просто набиты в ящики.

Все это зрелище сопровождалось криками и рычанием. В углу был зацеплен подражатель, призывно скандирующий: «Его брать живым, его брать живым!». Выдаёт, сука. Была бы возможность, я нашпиговал бы эту тварь свинцом, как и причитается таким мразям. Самое страшное было во всем этом то, что твари тянули свои щупальца-конечности к проходящему мимо Артему, предательски выкладывая всем присутствующим, что с Артёмом что-то не так, как собаки, которые лают на вора. Мутанты чуть ли пальцем не указывали на него, выкрикивая: «Вот он, вот он, держите его!» – Они старались Артёма ухватить и подтянуть ближе к клетке. А он сам не мог понять, почему все так на него ополчились? Феромоны что ли, которые он заработал от донора-мутанта при переливании его жидкости?

Сопровождаемую какофонию из различных запахов не могла даже отфильтровать мощная, захлёбывающаяся от натуги вентиляция. Тут стоял запах смерти, крови и испражнений.

Персонал работал в респираторах, и отсутствие респиратора у Артёма тоже выдавало в нём чужака. На Артёма начали оглядываться. Чёрт, в спешке не подумал о респираторах, а ведь они наверняка были в каком-нибудь боксе в начале ангара. Можно было бы спереть. Теперь бы не дышал всей этой вонью. Но с другой стороны, как тут не дышать, когда уже началась отдышка; силы сдавали и лёгкие надрывались. Респиратор только усугубил бы дыхание. Артём был ещё слишком слаб и слишком быстро терял свои силы, он уже перешёл на шаг и шёл, как пёс на нюх, по направлению тонкой струи свежего сквознячка.

А кругом все напоминало скотобойню, мерзкую и жестокую, с единственным и страшным «но» – многие виды присутствующих тварей были когда-то людьми и домашними животными. Все вокруг напоминало чудовищную кунсткамеру или театр уродцев.

Из приоткрытых шлюзов с надписью «Выход» ярко бил дневной свет, и порывы воздуха приносили ароматы цветов и дождя.

Военные грамотно заняли оборону, так что иллюзии проскочить на дурачка не осталось. Военные бегали, перегруппировывались, пока отряд из пяти человек не выдвинулся навстречу Артему.

Артём шмыгнул в укрытие и уже оттуда он наблюдал, что действуют ребята грамотно. В том состоянии, в котором находился Артём, пытаться брать военных голыми руками, равносильно, как таракану нападать на воробья. Им это только и надо.

Пришлось отступать. В конце концов, стрелять в безоружного и еле стоящего на ногах Артёма солдатам нет нужды. Достаточно просто подойти к нему, ухватить за локоток и сказать волшебную фразу, от которой нельзя отказаться: «Гражданин, последуйте с нами!» Но солдаты действовали по установленным правилам, осторожничали, подходили к персоналу, сверяли их личности по бейджам, тем подарили Артёму ценное время. Солдаты не знают, как выглядит Артём, но они наверняка знают имя, которое стоит на чужом бейдже, что висит у Артёма на груди. И скорее всего обворованный в душе сотрудник уже дал описание своего пуловера.

В этот момент одна из тварей, некогда бывшая человеком, а сейчас по эволюционной лестнице находившаяся ближе к жнецу, рванула сильно на себя клетку, так что часть прутьев немного поддались внутрь. Это выглядело словно знак или провидение, и он сам ужаснулся от своего плана. Он вспомнил слова инструктора по выживанию: «Когда вокруг паника, куда легче обеспечить собственный отход… и не важно, что для этих целей ты взорвал автобус со школьниками или военный грузовик, главное – выполнение боевой задачи».

Артем боролся с собой, мысли метались: если тут будет заварушка, докладывали мысли, то он сможет сбежать, и, самое главное – это ему на руку, риск случайных жертв не велик. Мутант словно услышал эти мысли, попытался ухватиться за Артема, но Артём увернулся; сильная лапа рассекла со свистом воздух.

– Значит выпустим тварь на волю! – зло прорычал Артем и бросился открывать ту самую клетку, как вдруг в него вонзился острый женский крик:

– Стойте! Вы с ума сошли?! Что вы делаете?!

Артём мгновенно обернулся и увидел перед собой женщину… нет, даже девушку. Респиратор закрывал половину её лица, но глаза… глаза были ещё совсем молодые. Этими самыми глазами она впилась в Артёма, впилась строго, упрекающе. И тут Артёму показалось, что он уже видел эти глаза, он видел её лицо, но где? Артём напряг память и словно из прошлой жизни встало перед ним его знакомство с Химиком, мутантом или гибридом двух существ, его пребывание в Лаборатории, где тварь, бывшая человеком, под действием вируса стала машиной для убийства и чуть не убила Артема. В тот день умер другой человек, к которому Артем привязался, хоть и знал его совсем недолго. Он вспомнил эту девушку лишь потому, что Химик передал ее образы, запах и даже какие-то неуловимые черты в момент выманивания сто двенадцатого. Да, это была та самая девушка, смотревшая на него строгими глазами. Артема охватили те же самые эмоции как тогда, когда он нашел ее окровавленный бейдж на полу и подумал, что это ее кровь. Нет, эти чувства были не его, эту утрату чувствовал Химик, возможно из-за этого погиб Геймер. Она мой шанс, понял Артём, он бегло глянул на её бейдж, ухватился за имя и тут же обратился к девушке:

– Вас зовут Кристина. Вы археолог, и брали образцы из расщелины костей Сима де лос Уэсос. Лабораторию Вашу закрыли из-за мутации сто двенадцатого пациента, так, да?

По глазам девушки мелькнуло недоумение.

– У Вас была раньше красивая длинная коса, правда?

– Была, – произнесла девушка с ещё большим удивлением, но тут она собралась и жёстко спросила: – Откуда вы меня знаете?

– Я друг Вашего знакомого по лаборатории, того самого, которому Вы рассказывали о вмешательстве инопланетян в продвижение человеческого вида хомо сапиенс, как доминирующего среди наших далеких предков! Меня Артем зовут!

Девушка кивнула.

– Послушайте, за мной погоня. Я сбежал из лаборатории, где надо мной хотели провести эксперимент, на который я не давал согласия. Прошу вас, помогите мне! Пожалуйста!

– Что Вы такого натворили?

– Я только сбежал с операционного стола, больше ничего.

– И из-за этого Вы собирались выпустить опасных мутантов? Тут же кругом люди… Вы даёте себе отчёт, сколько тут может оказаться жертв по вашей милости?

– У меня нет другого выхода.

Девушка продолжала смотреть на Артёма строго, пытливо. Где-то со стороны выхода между клеток продвигались военные. Ещё немного и они обнаружат Артёма, а что потом? Потом будут странные эксперименты, будут превращать его в мутанта, или искать в крови у Артёма чудодейственные антитела. Нельзя! Нельзя попадаться к им в руки!

– Пожалуйста! – повторил Артём.

– Хорошо, – сказала девушка строго, – пойдёмте за мной!

И тут Артём сдрейфил.

Он не мог поверить, что так быстро успел войти в доверие к ней. Да, он намекнул ей на круг личных знакомых, и она, кажется, клюнула на эту наживку, но можно ли ей доверять? Не выйдет ли так, что она выведет его, как барана на привязи, прямиком в руки заинтересованных людей?

Но Артём всмотрелся в глаза девушки, в глаза серьёзные и в тоже время большие и открытые, и подумал, что такая не обманет. И он решился:

– Спасибо Вам!

– Следуйте за мной! – бросила девушка и отвернулась, зашагала прочь.

И всё, никакой патетичности, никакого входа в положение, никакой жалости. Нет, она спасает меня не из сочувствия, не из-за призрачной связи в единстве через неких общих знакомых… – у неё свой план. Хотелось бы только верить, что план этот не выйдет мне боком.

Дальше они крались среди конвейерных линий. План был прост – вывести Артема в другой сектор, где меньше людей и будет возможность продумать дальнейший побег.

– Вот, сказала Кристина, указывая на бокс ядовито-жёлтого цвета. – Конвейер приведёт вас куда надо.

– Я сюда не помещусь, – запротестовал Артём.

– Придется. Это самый большой контейнер. Хотите наверх, тогда вам надо в самый низ! – сухо пояснила девушка, – Правда, потом будете немного чесаться, так как там на дне… лучше сами взгляните!

Артем глянул на дно контейнера и охнул, увидев там белых опарышей. Одни были придавлены прежним хозяином, побурели, присохли к стенкам, но некоторые ещё копошились. Артём кивнул и, превозмогая отвращение, полез внутрь. На миг он подумал: «Правильно ли он поступает?» – Но тут крышку над его головой плотно прикрыли, щёлкнули элементы зажима, и теперь Артём понял, что оказался в самой настоящей ловушке. Теперь он всецело зависел от искренности девушки по имени Кристина, полагался на её порядочность и сердобольность. Как богу в руки, вложил он ей свою судьбу.

Глава I. Пробуждение.II

Артём плутал в своей клетке очень долго, ходил по каким-то неизвестным каналам, словно его спасательную капсулу кидали волны в неизвестно куда, на неведомый берег, куда судьба пошлёт. Артём бы задохнулся в этом контейнере, если бы в нём не были предусмотрены вентиляционные щели. Через щели Артём мог наблюдать, куда-таки несёт его судьба, и пока она несла его по тёмным закоулкам, он прикладывал к щелям своё лицо и дышал как можно жаднее, пока контейнер не выезжал в очередное освещённое помещение, где Артёму приходилось съёживаться в глубину своей клетки, в тень, чтобы не выдать себя случайным взглядам. Сколько это длилось? Может десять, может пятнадцать минут, а может час… – для Артёма же это казалось вечностью. А впереди что? А впереди его ждут. Но кто ждёт? Друзья? Враги? Скорее всего, враги. В положительный исход Артём уже окончательно разуверился. Конечности у него затекли, но не размять, не поменять своей позиции у Артёма не получалось, и в итоге медленно, но верно к нему стала подкрадываться злая сука клаустрофобия. Она заползала во все сферы чувств, она заполняла весь мозг, и через нехватку воздуха, череззатёкшее тело, через страх быть обнаруженным Артёмом окончательно завладела паника, и он едва не сорвался биться и кричать в истерике, когда вдруг контейнер вскрыли…

– Вы в порядке? – спросила Кристина строго.

Судя по всему, она заметила, что с Артёмом совсем не всё в порядке.

– Да, спасибо. Вы меня только что спасли от клаустрофобии.

– Извините, я не знала, что вы этим страдаете.

– Я и сам не знал, а теперь страдаю этим точно.

Девушка притянула ему руку, помогла выбраться, мерила взглядом, пока Артём разминал конечности. Она была уже без респиратора, и Артём заметил, что в жизни она куда симпатичней того строгого лица, что смотрело с фотографии на бейдже.

Про бейдж подумала и девушка, но не про свой. Она указала на грудь Артёма пальцем.

– Имя на вашем бейдже, это не ваше настоящее имя, – резюмировала она строго. – Вы его украли. Отцепите его. Я при случае верну бейдж хозяину, скажу, что нашла, – сухо попросила девушка. – Если вы уже размялись, следуйте за мной. Я вас проведу, тут недалеко осталось.

Далее они шли по техническому этажу. Молчали. Мысли Артёма метались: выдаст – не выдаст. Он мог ожидать, что угодно. Артём чувствовал, что они глубоко под землёй, ещё дальше от поверхности, дальше от свободы, куда он так рвался, и ему всё меньше верилось, что он вообще поступил правильно, доверясь неизвестному лицу.

Впрочем, она могла меня сдать, пока я ещё корчился в контейнере. Она порядочная девушка. Выкинь из головы свою подозрительность. Верь в человеческое добро.

Вдруг девушка разорвала тишину:

– Так как ваше настоящее имя? Я помню, вы мне представились, но момент был очень эмоциональный, и я забыла.

Её голос прозвучал громом в пустом коридоре, что вызвало у Артёма очередную волну тревоги. Их могут услышать, их выдадут… Но коридор был пуст. Успокойся, Артём! Доверься же ей окончательно. Ты пан или пропал, но от тебя уже точно ничего не зависит. Доверься, и будь, что будет!

– Я Артём, позывной «Принц», – доложил Артём. Однако говорить он всё равно старался тихо.

– Расскажите, как вы сюда попали?

– Мы с выжившим возвращались из Лаборатории, где и вы когда-то работали, увидели крушение инопланетного корабля, решили рассмотреть поближе. Дальше вылез тот самый инопланетянин и догнал меня, теперь я тут…

Артем не стал рассказывать, как инопланетян его догнал, как существо влезло Артему на лицо, стянув шею так, что Артём не смог больше ловить воздух и, потеряв равновесие, рухнул в траву, лихорадочно ища второй рукою нож. Как они барахтались в траве. Как виски взрывались, голова наполнялась свинцом, а тварь лезла ему в рот. Как по нему стреляли свои, пытаясь сбить тварь. Как он умер, так по крайней мере ему показалось. Страх был не за себя, а за то, что подвел одного человека.

– Как выглядел инопланетянин, не хотите описать?

– Как покемон! – съязвил Артём. – Пушистый, жёлтого цвета мех, большие глаза, добрая улыбка! Наверное, он разозлился, что я его без спроса решил погладить, вот он меня и укусил, а я хотел с ним песенку попеть и хороводы поводить.

Кристина зыркнула на Артёма недобрым взглядом.

– Не паясничайте, Артём, мы не в детском саду!

– Извините. Разговор у нас с вами такой… официозный. Я хотел немного расслабиться.

Девушка улыбнулась. В Артёма стрельнули ясные глаза. Впервые за всё это время в ней блеснуло что-то человечное.

– Инопланетяне… – продолжил Артём, – они быстрые, смертельно опасные, а самое страшное – практически неуязвимые, чем-то на сто двенадцатого похожи, только гораздо меньше.

– Я вас понимаю, Артём. Не злитесь. Я помню, когда сто двенадцатый проводил ментальные атаки в лаборатории, люди со страха друг на друга кидались. Я, если честно, еле сбежала, повезло, наверное, что моя лаборатория была ближе к эвакуационному шлюзу. Я как раз изучала останки инопланетной расы, захороненной в кургане. Митохондриальный анализ показал, что образцу было более миллиона лет, представляете? Значит, он жил в обществе первобытных людей.

Кристина своё слово сдержала, она не выдала Артёма.

Они зашли в какую-то коморку, где сидели двое лифтеров, вальяжно куря сигареты и разливая беленькую. Артем чуть в голос не засмеялся, когда привычные картины военных, дисциплины, муштры и выправки военной базы столкнулись с человеческою сущностью. По природе человеческая сущность всегда доминирует над правилами и законами. На его душе полегчало, когда он оказался в кругу простых монтажников и ремонтников.

Напряжение последних событий начало отходить, и Артём, мыча, уставил пальцем на бутылку и рухнул на ватных ногах на стул.

Кристина продолжала оставаться серьёзной. Указав на ремонтников, она сухо сообщила:

– Михаил и Андрей помогают нам иногда. Мы, в свою очередь, снабжаем их самогоном. Это строящаяся часть базы, тут нет камер, практически нет персонала. Но мы тут ненадолго, они тебя спрячут еще дальше, а я пока отправлюсь к себе.

– Чистейший нектар, – произнес Михаил со знанием знатока. И Артем не заметил, как у него в руке появился стакан и бутерброд. Артем опрокинул в себя стакан, и ему стало хорошо. Кристина вышла. Артём перекусил и выпил ещё, облокотился об стол и в таком положении моментально заснул.

Артёма растолкали.

То был Михаил или Андрей – Артём уже и не помнил, кто из них кто. Оба поддатые уже. Рожи красные, дублёные, как у заправских алкоголиков.

– Пошли же уже, – ругался мужик. – Разлёгся тут, как морж на лежбище. Здесь тебе находиться нельзя. Мы тебя доведём, куда надо, там выспишься. Пошли!

Они вошли в лифт. Артём было уже приготовился встретить свою клаустрофобию, но, видать, она осталась в жёлтом боксе с опарышами.

Лифтеры его отвезли на технический уровень, находившийся под строящимся этажом. Уровень в основном состоял из лабиринта небольших туннелей, связанных развилками. Тут были трансформаторные, насосные, вентиляционные камеры и много других технических помещений.

Артема развезло от алкоголя, его по-прежнему тянуло в прерванный сон, ноги едва слушались. Артём честно сопротивлялся своему сну, но мир кругом уже казался нереальным, каким-то заоблачным. Артём шел медленно, насилу стараясь не потерять своих сопровождающих: Архангела Михаила и Апостола Андрея.

Да, пожалуй, эти два пьяных мужика теперь мои ангелы хранители.

Дальше идти стало еще сложнее: большие коридоры кончились, поползли технические подполья, пришлось пригорбиться, чтобы не чесать макушкой потолок. А вокруг были развешаны провода с различной маркировкой и указатели. В стенах зияли ниши под оборудование.

– Полюбуйся, – пьяно прохрипел ангел-хранитель, не то Михаил, не то Андрей, – Какие слабые нынче пошли выжившие!

– А что ты хочешь? – ответствовал ему другой, – Может, он там на поверхности жрал консервы из дерьма, спал среди мутантов вполглаза. Так любой в дистрофика превратится. Это у наших начальников золотые унитазы, хоромы по двести квадратных метров, а нам дают по два-три квадрата на человека. Им не стыдно? Где, блядь, совесть у них?

– Знаемо, где у них совесть – в жопе! Глубоко-глубоко! Когда все случилось, я думал что-то изменится, а все осталось по-прежнему, и правят те же. Может, остановим лифты на экстренную проверку, пусть жопы растрясут. А?

– Не надо ничего останавливать. Просто в рожу плюнь как следует нашему начальнику! Эй, эй, парень, ты куда?! Не вырубайся!

Но хмельной и смертельно уставший Артём в тёмном и тесном подполье заснул на ходу, в последний момент равнодушно заметив, как пол летит к его лицу.

Проснулся Артем в небольшой каморке: чистая кровать, комната два на три, вокруг схемы, стол с паяльником, один стул, какие-то чертежи и планы. Кристина сидела рядом, она протянула ему чашку супа. Артем, съев пару ложек, отодвинул чашку, словно чувствуя, что это не его еда.

– Знаете, Артем, там наверху ради вас готовы всю вентиляцию демонтировать, всех чистят, выставили дополнительные пункты охраны, ввели караульную службу даже внутри жилых блоков. Всех мутировавших особей вскрыли, ищут твои останки, все жилые сектора прошерстили, думаю, скоро и сюда придут. Вы, кажется, им очень нужны, вы же не внебрачный сын начальника базы? Или вы представляете из себя нечто, что им очень нужно?

Артем слабо улыбнулся, попробовал примять растрепанные волосы и сказал, глядя на Кристину:

– Я понятия не имею, что им от меня надо.

– Я вас осмотрела… Я разбираюсь во многих современных мутациях, видела гибридов, сделала первый справочник гибридной флоры и фауны. Но с Вами что-то совсем другое происходит.

– Мне была сделана инъекция. В меня вливали какую-то жидкость прямиком из живого мутанта. Это единственное, что я знаю.

Кристина с пониманием кивнула.

– Артем, я проверила вас по базе и выяснила, что тот инопланетянин, что прибыл с вами сюда, содержится в особых условиях. Он жив.

– Не удивлюсь, что его с меня сняли самым жестоким образом, думаю, ему тоже сейчас несладко, хотя такую пакость лучше сразу убить и сжечь.

Кристина потупила глаза, а потом серьезно сказала:

– Я тут у вас взяла несколько образцов, надеюсь вы не против?

– Нет, не против, образцов сто килограмм раньше было, а сейчас, если шестьдесят пять найдётся, то хорошо.

–Я не о том… Если бы мне кто-то показал эти образцы, то я посчитала бы их фальсификацией. Но вы тут передо мной.

Артем ее опередил, словно ребенок стал искать пульс и, немного изменив голос, произнес:

– Пульс повышенный, давление зашкаливает, душевное состояние – смятение, координация отсутствует, диагноз – приступ детства, лечение… что у вас там обычно назначают? клизму?

– Прекратите! – усадила его девушка. Она смотрела на Артёма строго, буквально уничтожающе, и по спине Артёма снова пробежал холодок, – Я не доктор, я больше по другой части. Вас нужно показать настоящим врачам, там наверху в лаборатории. Может я попробую договориться?

– Дерьмовая идея, Кристина, правда. Тут хорошее убежище, красиво и уютно, почти ничем не пахнет.

Кристина подтаяла, улыбнулась.

– Ну да, красиво и уютно, как в гробу фараона!

– Я оклемаюсь, и вы мне поможете выйти наружу.

– Здесь крысы, смотрите, как бы вам уши не отгрызли, пока отходить будете.

– Ладно вам. Хотите поехать со мной? Найдем вашего друга.

Кристина смутилась. Едва уловимая и такая редкая улыбка тут же слетела с ее лица и она, глядя в пространство, сказала:

– Артем, мутаген, что я вводила в вас, пока вы были в отключке, вам не сильно помогает! Другой бы от такой дозы уже летал по комнате, а у вас он блокируется. Вы умираете, Артём!

– Все умирают, Кристина! Даже Мона Лиза, куда бы ее не спрятали, тоже разлагается! Нет ничего вечного!

– Это все так, у вас это немного по-другому.

– Это все потому, что я летчик, я более тренированный!

Девушка пропустила ответ Артёма.

– Итак, Артем, в ДНК у вас есть уже огромный инопланетный фрагмент внеземного происхождения. Скажем, местные мутации выживших – это перестройка и улучшение земной ДНК, там инопланетной цепочки практически нет, или ее так мало, что она лишь запускает процесс изменений.

– Хотите сказать, что я не с земли, у меня родители откуда-то оттуда?

Кристина опять скептически улыбнулась.

– Нет, конечно, вы самый настоящий домашний человечек, родом отсюда. Не перебивайте, пожалуйста!

– Ладно, только Вы не хмурьтесь так.

– Врожденные инстинкты, задаваемые генами, и все, что связано с описанием тебя, это все гены и ДНК, унаследованные нами от предков. Это своего рода адаптация на существующее тогда давление отбора, скажем эволюция и генетическая память. Именно эта адаптация, как программа, записана на ДНК и определяет, кем вам быть. А если Вас начнут переписывать под другой эволюционный опыт, произойдет схлопывание обеих программ, только не факт, что после этого Вы останетесь здравомыслящим человеком. Наследие другого вида прорывается в Вашу жизнь, и это Вас убивает.

– Мне приятно, что Вы так переживаете за незнакомого человека. Может объясните получше?

– Проблема, Артем, в том, что инопланетный фрагмент ДНК чрезвычайно сложный. Когда я читаю его, я как будто практикую колдовство. Этот фрагмент искусственного происхождения, а кто его писал, был наполовину Богом. Сейчас генная инженерия – это современные заклинания, а то, что мы знаем о ней, это только буквы и слоги, слов еще нет. А у вас там написана поэма жизни, выстраданная, прожитая, созданная из хаоса. Но у этой поэмы нет конца, поэтому она вас убивает. Нужен полный фрагмент.

– Спасибо вам, Кристина! Думаю, Вы и так сделали для меня всё возможное. Не стоит расстраиваться.

Кристина постаралась улыбнуться, но ее глаза говорили об обратном.

– Я зайду к Вам после смены. И все-таки попробуйте поесть.

Кристина ушла. Артем встал, размялся. Чувство слабости не покидало его, он собрал оставшиеся силы и решил немного пройтись по техническому туннелю, размышляя о жизни и смерти. Это его новое убежище больше, конечно, чем бокс для мутантов, но тоже тюрьма.

Дойдя до очередного поворота, ему послышалось шуршание, отдающее эхом в тоннеле.

Артем замер, у него пошел мороз по коже. Наверное, крыса. Но слишком громко шуршит для крысы. Перед глазами сразу возник другой образ, образ сто двенадцатого, крадущегося по потолку. Артём вглядывался в даль и разглядел лёгкую рябь воздуха.

Нет! Не может быть! Гребанное подсознание играет со мной какие-то нехорошие игры! Он не может оказаться тут, он не может блуждать во мраке и дожидаться случайного момента, чтобы-таки схватить меня мерзкими отростками и доделать то, что не смог другой инопланетянин на поляне.

Артем попытался справиться с паникой. Это просто воображение, просто перенагрузка уставшего рассудка. Но страх был рядом, здесь и сейчас. Артем уже спешил в сторону коморки, отчаянно желая поскорее там закрыться и поискать оружие, чтобы выйти сюда ещё раз на последний бой. Ему стало сложно дышать, спазмы сдавливали грудь, а сил хватило лишь на то, чтобы зайти и закрыть за собой коморку.

А следом задрожала дверь.

Артем распластался на кровати. Сердце колотилось, словно бешеный зверь. Единственным стоящим оружием оказался безобидный паяльник. Артём схватил его и прижал к груди. Он бы все отдал за любой пистолет с одной пулей. Попытался прислушаться к ощущениям и предугадать, что произойдёт и что дальше делать, но чуйка молчала. Дверь перестала дребезжать. Свет в коморке стал чуть мрачнее, послышались шорохи из-за двери, а потом раздался голос. И этот голос был страшен, это был его собственный голос.

Голос сказал:

– Я голоден, ты разве это не чувствуешь?

– Кто ты?

– Я волшебник, что дергает за ниточки.

– Если ты войдешь, я тебя убью, – говорил Артем, крепче сжимая паяльник.

– Но ты же знаешь, правда? Знаешь, что я – часть тебя самого? Неотделимая часть! Что из-за меня ты находишься тут? Что ты можешь умереть из-за меня?

– Это бред какой-то! Замолчи, ты сводишь меня с ума!

– Я голоден, когда я доем тебя, я съем всех твоих близких!

– Ты не посмеешь. Я тебе приказываю.

– Когда-нибудь я поглощу Сергея, Машу и даже эту твою новую знакомую – Кристину. Ты мне не волен приказывать.

– Почему ты говоришь со мной?

– Я всегда был с тобой, с той самой встречи в ангаре. Я смотрел на тебя глазами ретрансляторов, мимиков и жнецов и не мог управлять тобой. Скоро оковы, сдерживающие меня, распадутся, и ты станешь одним из нас, и твоя доморощенная индивидуальность исчезнет, скажем – это прощальный разговор.

– Наверное, ты помнишь Сергея, он бы сказал тебе так: «Слышь, сука ты хренов, волшебник изумрудного города, я тебе в задницу кол вставлю, дай только доберусь!» – Хрен тебе, я не один из вас. Обойдешься!

– О да, вся твоя и его суть бунтуют, но ты хочешь забиться, как крыса, в углу ямы и оттуда пищать угрозы. А твой друг сейчас действует!

– Так на хрен тебе нужна очередная крыса в яме?

– Всю жизнь тебе твердили, что человечество зародилось на Земле. Но это не так. Ваша цивилизация была выращена на базе нервной системы высших млекопитающих, и это лишь часть правды. Остальное тебе не понять.

– Ты не ответил на мой вопрос, зачем тебе я?

– Верно. В мои планы не входило рассказывать тебе суть происходящего.

– Я не понимаю, зачем ты со мной играешь, если ты такой крутой, поглоти меня и сказке конец.

– Хорошая попытка, я не мыслю вашими реалиями, поверь, дело не только в тебе. Просто люди не должны знать о себе некоторые вещи.

– А кто это решает? Ты? Проваливай из моей головы! – кричал Артем, уже совсем надрывая горло.

– О, это так любопытно, а знаешь, что стало с неандертальцами и кроманьонцами, Артем? Нет, наверное… Вы их съели. Вы всегда всех съедаете. Вы, хомо сапиенс, – бактерии на шарике из грязи, летите сквозь пустоту в никуда. Вы поглощаете и испражняетесь, используете и уничтожаете. А потом, сожрав все самое ценное, начинаете выживать и спрашивать себя: «Почему вы здесь?», «Что там за пределами вашего понимания?», «Где Бог?».

– Да пошел ты на хер, я доберусь до тебя раньше, ублюдок! – Артема трясло, он кинул в дверь паяльник, его охватило чувство безысходности. Дверь распахнулась, а за ней никого не было. Артем, немного успокоившись, сел на кровать, и через пару секунд голос сказал:

– Можно сказать, что ты говоришь со своим создателем, хочешь знать, какая у тебя цель? Это очевидно – ты хочешь. Ты здесь вместе с остальными, чтобы послужить цели.

Глава II. Гравитация.

2027 год.

Галактика M 87. 53,5 млн световых лет от Земли.

Корабль-сборщик остатков кораблей «Сол».

Почти у самого горизонта событий или на границе начала действия сверхмассивной чёрной дыры, в галактике M 87 млечного пути перед миллионами тысяч кораблей, выстроенными в боевой порядок, на отдалении висел маленький сборщик – разрушитель кораблей. Пространство колыхалось волнами, демонстрируя все виды останков, накопившиеся здесь от былых сражений. Большие обломки создавали вокруг себя орбитальные кольца, а маленькие – собственные вихри, закрученные в виде спиралей. Вокруг летали остовы кораблей, от которых сборщик плавно маневрировал, выбирая наиболее целые части кораблей для разбора. Сборщик, соблюдая все правила маскировки, был обвешан трофейными деталями и легко терялся в скоплениях космического мусора, практически сливаясь с ним. Чтобы не привлекать внимания автоматических патрулей, разбор скоплений мусора он производил изнутри огромных куч, практически полностью погружаясь в них. Поддерживая внутренние вихревые течения, автоматические патрули не имели на борту команд и двигались по заданным траекториям, выполняя протокольные действия ведения огня по целям, выбивавшимся из общего движения. Нередко бывало и ложное срабатывание патрульных кораблей из-за столкновения с кучами мусора. Защитные экраны сборщика вспыхивали, когда в них попадали множественные осколки погибших судов, что заставляло иногда команду временно отключать защитные экраны, боясь быть обнаруженными.

Множественные механизмы и манипуляторы сборщика по разделению и сортировке комического мусора работали автоматически, отправляя выбранные части в приемный трюм. Со стороны могло показаться, что это не корабль, а прожорливое существо, быстро набивавшее ненасытное чрево страшными конечностями. Лишь изредка сборщик замирал, сканируя пространство, выбирая тем временем следующий участок для переработки.

Долгое время это место считалось недоступным. Регулярные объединенные войска, патрули и добровольные объединения низших рас охраняли спокойствие остатков мертвых кораблей, иногда выбрасываемых из запретной зоны. Сейчас же на протяжении десятка лет, войска были заменены автоматическими патрулями, служившими больше для соблюдения традиции, нежели для несения реальной службы. Все изменилось, когда «Галактический совет», правивший тысячи лет, распался на отдельные фракции. Некогда объединённые флоты дружественных рас, сохранявшие спокойствие под знаменами «Галактического совета», распались и вели войны между собой, утопая в политических интригах и обидах, накопившихся за сотни лет мира.

Маленький сборщик опять замер, наткнувшись на патруль, медленно пролетавший в относительной близости. Команда сборщика разглядывала следы запущенности и частичного разрушения навесного оборудования, едва не зацепив манипулятором патрульный корабль, пролетавший сквозь груды мусора. Патрульный корабль клонило в сторону, и часть оборудования явно была разрушена взрывом, но и сейчас он представлял грозную машину – убийцу вот для таких маленьких нарушителей.

Сборщик проводил патруль и бросился поглощать корабельный мусор, не раз уже профильтрованный более везучими докерами. Надежда найти древние артефакты перевешивала здравый смысл, и порой мусорщики игнорировали мертвых собратьев, неудачным образом нарвавшихся на патруль или попавших в иную оказию. Распотрошённые остатки присутствовали почти в каждой куче, система их четко идентифицировала по иному составу материалов.

Рядом с кораблём летали несколько Дронов, прощупывая пространство перед собой и подтягивая новые порции для переработки. В трюме сборщика была установлена сортировочная линия, оснащенная горнодобывающими роботами по разрушению и сортировке горной породы, которые сейчас работали над поиском ценных ресурсов и древних артефактов.

Запретная зона вокруг черной дыры представляла собой два периметра, один— организованный Древними, другой— уже последователями и представлявший собой боевые патрули. Пройдя очередное облако космического мусора, сборщик вышел на курс сближения к запретной зоне, включил маскировочное поле и дал ускорение, миновав первый периметр, который проходил любой уважающий себя «докер». Докерами назывались команды, трудившиеся на сборщиках в поисках быстрой наживы в местах скопления неприятностей. Докерами в основном были бывшие геологоразведчики или рудокопы, выкупившие свои пожизненные контракты.

Второй периметр защиты представляли боевые корабли Древних, охранявших границу запретной зоны, определённой уже тысячи лет. Эти исполинские корабли даже с большого расстояния внушали устрашающий вид, а все те неудачники, что думали обхитрить их, уничтожались на месте. В смутные времена, начавшиеся после распада «Галактического совета», многие энтузиасты в поиске исчезнувшей цивилизации Кварков, погибли от Древних боевых кораблей, а те немногие, что смогли найти хоть какие-то артефакты, поднялись и теперь сами отправляют энтузиастов на поиски.

Боевые корабли Древних игнорировали приближение к запретной зоне маленького сборщика, но и что мог сделать маленький сборщик, терявшийся словно песчинка на фоне огромного флота боевых кораблей. Но и флот, рассредоточенный словно сеть, блек на фоне огромной бездны сверхмассивной черной дыры, постоянно поглощавшей материю.

Команда, состоявшая из двух людей, родившихся в космосе, замерла, завороженная зрелищем. Сетка исполинских кораблей, выглядевших словно рой комаров, медленно двигалась вокруг невидимого периметра, определяющего границу до запретной зоны в пару световых лет. Сборщик максимально близко подошел к запретной зоне, подрагивая в момент включения маневровых двигателей, поправлявших курс. Черная дыра, ухватившись за сборщик, уже не желала его просто так отпускать. И он чувствовал притяжение, хотя до поистине мертвой хватки было еще далеко. Виртуальные экраны рябили, многие системы работали нестабильно, а иногда появлялись аномалии в виде посторонних звуков, шорохов и пульсаций, напоминавшие дыхание. После очередного толчка длинные руки худого, бледного парня с легко увеличенной головой отцепились от поручня, долгое время служившего ему точкой опоры. Капельки пота блестели на его лбу, но он не обращал на это никакого внимания. Его разум терзал абсолютный ужас перед столь огромной пропастью, заставлявшей смотреть в нее, не отрывая глаз. Чувство бесконечного падения усиливалось, и парни синхронно проглотили таблетки релаксина, призванного расслабить в экстренных ситуациях. Внешне парни даже были похожи, худые, бледные, коротко стриженые, с удлинёнными конечностями, являющимися признаком долгого пребывания на станциях с низкой гравитацией. Один был явно старше, на вид ему было около двадцати пяти лет, морщины на юношеском лице и обилие шрамов на руках говорили о сложной судьбе бортового механика. На лицах, шее и руках – рабочие татуировки, определяющие социальный статус, вид работы и общие данные о происхождении. Только редким представителям гуманоидной расы удавалось вырваться из оков военной демократии или, по-простому, рабовладельческого строя. Парни были одеты в древние даже по меркам самых удалённых частей галактики костюмы обеспечения и сохранения жизни в безвоздушном пространстве, пропахшие потом прежних хозяев.

Пробежав по виртуальным данным, более молодой парень убедился в достаточном расстоянии до границы смертельной зоны и, почувствовав действие релаксина, нервно выдохнул и, разрывая тишину, сказал:

– Скажи, пожалуйста, RJ-118, ты долго будешь торчать, смотря на эту черную дыру или с перерывом на обед?

RJ—118, смахнув со лба капельки пота и найдя у себя в закромах самую азартную улыбку, произнес:

– Смотрю, что тебя не покинуло чувство юмора на расстоянии сотни световых лет от ближайшей станции. Да еще то дерьмо, что закачал в систему вместо нормальной дыхательной смеси, изрядно тебе мозг подсушило, да, RK-187B2?

– Дерьмо вместо дыхательной смеси только потому, что эта калоша предназначена работать вблизи станций, такую рухлядь еще поискать.

– Да, ты молодец, парень, я летал и на корытах хуже этого.

– Думаю ты сам знаешь, чего стоило модернизировать эту калошу и взять ее на тестовые полеты. Она еще как минимум пару недель должна была в доке на приколе стоять, а я ее раньше срока закончил, так что давай ближе к делу, – сказал RK-187B2.

– Да нет, это же отдых твоей мечты. Значит, так: одеваешься, сигаешь в космос, заходишь в контрольную зону или, как местные говорят: в «дурдом особого режима», отправляешь Дроны по указанной точке, сам ныряешь обратно и наслаждаешься шоу. Если хотя бы один Дрон долетит, пробившись через ад из выстрелов, то есть шанс вырваться из этой жопы и пожить хоть для себя, а не батрачить за еду.

– Может лучше еще в обломках полазаем, может чего ценного найдем?

– Если что, называй меня Рейк. Не люблю я, когда меня по номеру называют, и нет, собирая обломки, ты не разбогатеешь, надо лезть туда, где никто не бывал.

– Не нравлюсь я тебе, да, Рейк? Поэтому хочешь мою жопу подставить? – сказал, нахмурившись, RK-187B2.

– Не обольщайся, мне никто не нравится. Вряд ли мы успеем понять, что что-то пошло не так, если план не сработает, вот налажать, я думаю, ты и отсюда успеешь! – сказал Рейк, отдавая команды роботам на выгрузку Дронов.

– Пока выгружаются Дроны, лезь в костюм!

– Почему я, а не ты?

– Потому что я уже докер и умею пользоваться таким большим количеством Дронов одновременно, а ты вряд ли дальше ремонтного цеха выходил!

– Я, может, тоже докер! А Дронов кучу тестировал после ремонта!

– Ну и как же тебя зовут, докер?

RK-187B2 нахмурился, а Рейк, засмеявшись, сказал:

– Вот что, RK-187B2, я тебя нарекаю Элиотом, запомни, ты теперь Докер, а Докеры имеют собственные имена, так как вольны выбирать свой путь!

RK-187B2 с вызовом посмотрел на Рейка и после минутной паузы изрек:

– Элиот, как-то не очень звучит!

– Заткнись, придурок, весь момент испортил!

– Рейк, отец сказал, что ты главный, да запомни, если я умру там, то буду приходить к тебе. Пока называй меня RK-187B2, я еще не готов к таким переменам.

– RK-187B2, ты боишься перемен, так и скажи, ты будешь всю жизнь работать механиком за паек, пока станешь ненужным или роботы полностью тебя не заменят?

– Лучше так, чем как ты платить за свои ошибки органами, ведь ты не дотянешь со своими имплантатами даже до набора во флот, а если тут облажаешься, чем будешь платить?

– Я тут останусь, не ссы, не облажаюсь!

–Рейк, честно мне только тут стало понятно, почему тебя никто не любит, – с издевкой сказал RK-187B2.

– Да ладно… Меня все любят! Девушку свою спроси. Давай, шлюз ждет тебя! – сказал Рейк и начал медленное сближение к границе запретной зоны, буквально по метру приближаясь к ней.

– Ага, нет у меня никакой девушки! Ладно, мой капитан, я полез!

RK-187B2 нервничал и копался, успел уже на два раза проверить все оборудование, и, только когда Рейк зарычал на него, вышел в трюм. Трюм напоминал цех, где роботы перерабатывали полученный материал. Проходя мимо обшарпанных стен, он на миг представил, что скоро роботы закончат сортировку и зайдут в блок подзарядки, а Рейк сообщит об уникальной находке. Отбросив наваждение, RK-187B2 про себя подумал, «Элиот звучит лучше, чем бездушное RK-187B2, где B2 означало второй сын, то есть всегда второй и везде» и, набрав пару команд, вышел через шлюз в открытый космос. Космос возле черной дыры выглядел по-другому. На периферии зрения – смазанный силуэт звёзд, вытянувшихся в линию, вокруг липкое обжигающее своей мощью ничто, и только одно чувство – бесконечное падение. RK-187B2 залетел в кабину одного из манипуляторов, закрепился и стал раздавать команды остальным вспомогательным механизмам. Корабль скользил вдоль невидимой границы запретной зоны, вторым манипулятором RK-187B2 сбрасывал защитный камуфляж и отсоединял Дроны от корпуса корабля, заранее туда размещенных в штатные пазы запасных деталей. Дроны RK-187B2 размещал по пути следования вдоль невидимой границы. Дальше включался Рейк, настраивая синхронизацию так, что Дроны выстраивались в строгую нить, ловя сигнал других в цепи и ожидая финального приказа. На вторые звездные сутки вся цепь была выстроена, и RK-187B2 вернулся вымотанный на место, валясь от усталости и закинув пару таблеток для бодрости. Рейк нещадно махал в воздухе руками, отдавая команды, понятные только Дронам. После финальной проверки, измученный, но довольный, рухнул в кресло. RK-187B2 внимательно посмотрел на Рейка и произнес:

Мой отец дал согласие на это план?

– Да! Он хотел тебя закалить.

– Да, я, кажется, родился с манипуляторами в руках и нагоняем под жопой! Так в чем подвох?

– Твой отец хотел, чтобы ты сам научился принимать решения! Да, ты приемный!

– Рейк, не смешно.

– Ладно, я твоему отцу отдал один Артефакт, как гарант возращения, тебя как он убедил?

– Да, отец меня подтянул к себе и, глядя своими добрыми глазами, произнес: «Сынок, я хорошо знал отца этого докера, ему можно верить! Военные ушли из этого сектора, так что нам тут не отсидеться, как раньше заказов не будет! Ты должен найти выход для себя и всей семьи!»

– Забей, он там, ты тут, отцы наши общались и что с этого? Сам принимай решения!

– Я сделал уже выбор, Рейк, только хочу понять, почему! Что если у нас не получится?

– Если не получится, твой паек будет еще месяц делить семья, а корабль мы угнали по договоренности, пути назад с пустым трюмом нет!

– Я думал, мы будем тщательней готовиться, а не так спонтанно!

– Если что, парень, я живой труп, вот-вот прийти должны были сборщики органов. Мне последнее время не очень везло, должно сейчас повезти!

– Ну ты и шлак, ты правда такой подонок, втерся в доверие, взял корабль и не скажешь, в чем тут дело?

Рейк переключился к монитору, висящем в воздухе, нажал на кнопку, и Дроны помчались в сторону границы запретной зоны.

– Еще сутки будем теперь просто морозить жопы тут, такой план пойдет?! – сказал Рейк и закрыл глаза.

– Я сейчас тебе отвёрткой поправлю твой протезированный глаз!

– Стой, тебе что, правда, отец не рассказал весь замысел? Ну он шлак, родного сына подписал на такое! – сказал Рейк, довольно улыбнувшись и приоткрыв один глаз, ожидая гадости от парня. Парень лишь таращился, держа в руках любимую отвёртку, и после затянувшейся паузы изрек:

– Нет, он лишь подгонял меня во время ремонта корабля, поддерживая любимыми его историями сверх предназначения человеческой расы.

– Ну и каково это быть с не очень везучим докером на краю галактики?

– Как член сунуть в мясорубку в поисках любви!

Рейк и RK-187B2 довольно засмеялись, потом RK-187B2 добавил:

– Но одно радует, я уже тут, а многие даже со станции не выходили!

– Ладно, утешай себя, как тебе нравится, я не против! Ну, рассказывай, что отец там поведал?

RK-187B2 начал перебирать воспоминания, а потом словно просиял и голосом оратора начал вещать:

– Знаешь, мой однорукий старик, всегда говорит, что «человеческая раса самая молодая в галактическом обществе». Ее экспансию начала Древняя раса Кварков с целью непонятной современному обществу. Возможно, Кваркам не суждено было завершить свои планы и люди остались не у дел. Да, конечно, технологии человечества сильно шагнули вперёд, благодаря оставленным знаниям. Но вот так малочисленные, разбросанные по галактике, без родной планеты и оставшиеся одни среди чужих рас люди долгое время не могли занять достойное положение, а лишь стали кочевниками, да изгоями или рабами у военных корпораций.

Рейк, не отрывая глаз, словно прочитал мысли парня, и продолжил:

– Неопытность в галактических интригах и конфликтах измотала людей. К тому времени, когда люди разобрались в предоставленных технологиях, многие расы уже имели образцы и сохранить инновации люди не смогли. Лишь поднялись на новый уровень, например, в медицине, генная инженерия стала обыденным делом. Благодаря космическим ресурсам развилась промышленность, улучшились взаимосвязи, нас перестали потрошить, ища Артефакты при встречах в открытом пространстве, но все равно многие остались кочевниками.

RK-187B2 улыбнулся и мечтательно протянул:

– Я тоже бы, наверное, хотел быть кочевником, видеть другие миры, жить на полную, нежели круглые сутки не вылазить из мастерских, отрабатывая пожизненные контракты!

– Да, кочевники вне галактических законов!

– Да они клали на них!

RK-187B2 проверил данные о корабле и решил задать любимый свои вопрос:

– Рейк, ты думал когда-нибудь, почему колыбель человеческой расы, планеты откуда все мы родом, нет на картах галактики?

– Нет! – честно ответил Рейк. – Но некоторые говорят: что там двухуровневый барьер стоит, один построенный Древними, второй еще при «Галактическом совете». Похож чем-то на этот. Рейк указал куда-то в даль, где виднелся огромный корабль Древних.

– Да, ты прав, пути домой нет. Но я бы хотел оказаться там ближе к дому, а не здесь.

Рейк не выдержал и засмеялся, потом откашлявшись, похлопал парня по плечу и сказал:

– А ты, оказывается, мечтатель похлеще меня. Жалко, если ты умрешь здесь.

RK-187B2 приподнялся на локтях, но ничего не сказал, а лишь уставился детским взглядом на Рейка. Рейк продолжил:

– Ладно, вот видишь тут на карте обозначена граница запретной зоны, как только Дроны долетят, будет или большой бабах, или сигнальное устройство сработает. Тебе лучше сейчас решить верить старым байкам или садись в шлюпку, улетай и добрые дяди тебя спасут.

– Ты опять, шлак, начинаешь!

– Ты большая «девочка», вот тебе ствол, если поймают работорговцы, лучше застрелись.

– Да пошел ты! Я же сказал, что я сделал выбор!

Но Рейк, погруженный в свои мысли, словно читая инструкцию, продолжал:

– С чужими в космосе не говори, стреляй по ним.

– Рейк, хватит, тут нет спасательной капсулы!

– А, ну ладно, я думал, ты не знаешь это!

Корабль в очередной раз выровнял траекторию, и легкая улыбка спала с лица Рейка. Послышались характерные скрипы, стоны и дыхание бездны. Оба парня вжались в свои кресла, вспомнив, где они находятся. Система вентиляции сбросила обороты, уведомив об окончании очередного цикла и воздух стал еще противнее. Кинетический барьер немного замерцал и, восстановив свою мощность, стал опять невидимым.

Рейк глянул на нахохлившегося парня, а про себя подумал: «разве мне не привыкать быть чудаком, раньше я за паек рассказывал истории, не раз услышанные от деда. Не раз получал по морде, да шлак с этим, парень всю дорогу терпел мои издевки, это уже уважение».

Рейк прокашлялся и начал:

– Знаешь, в Млечном пути используется своё летоисчисление, ведущее свой отсчёт от года основания «Галактического совета» и начала, так называемой гибели живых организмов на большинстве планет. Многие считают это вымыслом, ведь уже прошло более пяти тысяч звездных лет, а архивы написаны «Галактическим советом», так что им тоже нельзя верить.

Парень приосанился и довольно махнул головой, ведь ему было всего лишь шестнадцать и в своей жизни, кроме ремонтного дока и одной станции, он ничего не видел. Хоть он и отрицал, но любил истории отца о другой жизни. Рейка же охватило то самое животрепещущее чувство, с которым он ждал рассказа от деда после смены. На глазах от воспоминаний о своих стариках, умерших уже давно, блеснули слезы.

– Да, конечно, знаю, все знаю и о первой межзвёздной, о второй межзвездной войне, о запрете на развитие искусственного интеллекта, о первом противостоянии трех рас, о затяжной экспансии, где молодая раса пыталась оспорить требования о границах распространения с самим «Галактическим советом». О геноциде людей на станциях. Мда, о…

– Стоп, стоп я сотни раз слышал от отца этот шлак. Ты же знаешь о событиях, предшествующих этому всему? – спросил, посерьезнев RK-187B2.

Рейк нахмурился, немного надавив на глазные яблоки, и продолжил:

– Мой прадед был механиком на одном из кораблей совета, и когда-то давно была традиция собираться вот тут огромным флотом.

– А для чего? Почему об этом мало кто знает? – спросил удивленный RK-187B2.

Рейк, словно вспоминая и перебирая слова деда в голове, начал:

– Ну представь, закрой глаза и постарайся увидеть, как миллиарды кораблей выстраивались в боевые порядки, объединяясь в группы, флотилии, эскадры и флоты. Группы перемещались, выполняли манёвры, распадались, собирались вновь уже в другом составе и перемещались на новые позиции, выполняя распоряжения истинного «Галактического совета», а не этих приёмников. Представь, как между боевыми кораблями в большом количестве сновали суда обеспечения, боевые Дроны и стаи перехватчиков, вылетая из гнёзд и залетая обратно. Это был огромный рой, где были суперлинкоры, авианосцы, транспортники, а вокруг кружились перехватчики, напоминающие мошек. И вся эта Армада, вся эта мощь галактики собиралась, чтобы сделать три залпа в черную дыру всеми орудиями, а потом разворачивалась и улетала.

– Хорош шутить, такого не бывает. Это же в пустую потрачены снаряды!

– Бывает, поверь, мы верили своему прадеду, он это сам видел! Так вот, отец перед смертью рассказал, что дед и прадед всегда хотели сюда прилететь, потому что, побывав здесь, чувствуешь вечный зов и желание вернуться. Знаешь, та Армада подходила именно сюда и шлак побери их, но они тоже мучились вопросом, что там за заслоном.

Парни оба замолчали, задумавшись каждый о своем, а потом Рейк продолжил.

– Я думаю, что залпы – сигнал о том, что мы живы и мы готовы к бою, – при этих словах у Рейка опять заблестели глаза и взгляд его сменился на рассеянный.

RK-187B2 отвел взгляд и, словно стесняясь своих слов, произнес:

– Ты ведешь себя как сумасшедший, ты в курсе?

– Кто-то же должен! – сказал Рейк, а про себя подумал: «Деда моего тоже таким считали, а он не исполнил просьбу своего отца и не прибыл сюда, чтобы развеять его прах и сделать три залпа, он сдался. Я не сдамся!»

RK-187B2 прервал молчание:

– Рейк, так что там за заслоном?

– Кладбище кораблей, новые технологии, богатство и слава, способ вырваться в люди, да что угодно! Ты веришь мне? – с огнем в глазах сказал Рейк и постарался притянуть к себе парня, чтобы передать весь свой энтузиазм.

– Так ведь барьер же создан Древними, сам же говоришь, не пройти новым кораблям там, даже Совету они не подчиняются. А мы на этой рухляди чуть ближе подойдем и развалимся от чудовищной гравитации, даже если в нас стрелять не будут.

– Видишь, на сколько мы с тобой отличаемся? Ты падаешь перед обстоятельствами на колени, а я гонюсь за своей мечтой.

– Знаешь, Рейк, по ходу ты надо мной попросту издеваешься. Спорим, все эти слова про мечту ничем не подкреплены. Огромный философский хуй, это реально все, что мы тут найдем! – сказал RK-187B2 и стал проверять данные о показателях корабля, видя, что есть какие-то незначительные изменения.

Рейк не стал давить на парня, глубоко и шумно выдохнув, лишь проверил дальность отлета Дронов и спокойно продолжил, выпуская набранный воздух:

– Отец так говорил, а вот дед в меня больше верил и передал сигнальное устройство, скопированного при изучении обломков одного из корветов Древних, что стоят у границ запретной зоны. Понятно, что его вдоль и поперек изучали, но запустить не смогли, но вот недавно оно само включилось, а мое дело лишь отправить через заслон Дроны с записанным сигналом от устройства на проверку. Думаю, может сработать, если подобрать разные частоты, Древние могут принять Дрон за своего.

– Вот о чем вы договорились с моим отцом, а как же доисторические времена, при чем тут глубокая история, артефакты древности?

– На черном рынке, знаешь, разные фиговины со старых кораблей сколько стоят?

– Ну, догадываюсь, мы как-то в скальной породе одного из астероидов что-то такое нашли, так станцию чистили две недели, боясь утечки технологий. Мне, если честно, от этого места немного не по себе, словно чувствую что-то, а ты? – сказал RK-187B2, и тут же корабль тряхнуло, оба парня вздрогнули. Одна из сигнальных точек на экране погасла, а в дали расцвел яркий цветок взрыва Дрона.

Рейк нахмурился, они поняли, что первый Дрон уничтожен и продолжали смотреть в черную бездну, а потом зажглось еще несколько огненных цветков, отметки Дронов на экране гасли. Корабли древних даже не сдвинулись с места, наверно стоило чего-то такого ожидать, и каждый новый огненный цветок отдавался болью на сердце у Рейка и, чтобы уйти от тягучего ожидания, он решил раскрыть этому молодому парню историю прадеда, не ожидая взамен ни понимания, ни осуждения.

– Дед всегда акцентировал внимание на том, что все события происходили в неизвестные года до нашей эры. Он связывал это с тем, что не осталось живых свидетелей, так что это могло быть и миллион лет назад, а может и больше. Но известно, что Древняя и высокоразвитая раса, колонизировавшая не одну солнечную систему, создает «Высший Разум», призванный охранять ее границы, обогащать и увеличивать влияние в галактике.

– Это легендарные Кварки, артефакты которых на черном рынке стоят очень дорого? – спросил RK-187B2, обрадовавшись своей проницательности. Тем временем, лица парней освещали яркие вспышки взрывов где-то совсем далеко.

Вынырнув из своих мыслей, Рейк продолжил:

– Да, но больше не перебивай! Прошла не одна сотня лет, и, опьяненная своим доминированием раса, разослала флоты под управление «Высшего разума» во все самые темные уголки галактики, желая поглощать и порабощать новые миры. Там флоты столкнулись с оченьдревним и опасным существом, названным другими павшими цивилизациями «Пожирателем материи». Проиграл свою битву, «Высший разум» вернулся к своему создателю, чтобы первым принести их в жертву. «Высший Разум» определил свой путь, как исполнение некой миссии, которая станет платой «Пожирателю материи» за существование свободных миров и себя. Создатели решили уничтожить «Высший разум», видя большую угрозу для свободной жизни, но он поглотил создателей, вынудив оставшихся прятаться и постоянно убегать.

– Нас засекли, множественные объекты движутся по нашему направлению! – проорал RK-187B2.

Рейк включил двигатели на полную и направил корабль к ближайшему скоплению мусора, выпалив:

– Они еще нас не заметили, просто отследи траекторию движения Дронов и вычисли ориентировочное положение. Элиот, быстро в кабину манипулятора!

– Зачем?

Рейк быстро приподнялся и залепил парню в скулу кулаком, тот обидно взвизгнул и, уже застегивая костюм, проорал:

– Не делай так, больше! Что дальше?

– Нужно выиграть время, сбрасывай Дроны!

Рейк уже разогнал сборщик на полную скорость, чувствуя, как двигатели начинают реветь. Пролетали считанные секунды, и он молился лишь о том, чтобы успеть долететь до мусорной кучи. На ходу влетел и разбросал мусор. Экран, отображавший контур силовой защиты, выдал максимум и на пару секунд погас, этого хватило, чтобы плотно засесть в мусор, и Рейк отключил защиту полностью. Пальцы бегали по виртуальной клавиатуре, и системы корабля отключались одна за другой. Бросив короткий взгляд в обзорный люк, он увидел, как близко он сел на этот кусок шлака. Хорошая маскировка немного его успокоила, как вдруг RK-187B2 заставил его вздрогнуть:

– На месте! – и в туже секунду RK-187B2 оторвал вместе с зажимами от корпуса пару Дронов, бросил их в разные стороны.

Рейк не стал терять ни минуты, два Дрона, пилотируемые вручную, удалялись от Сборщика.

Через десять секунд, так по крайней мере отмерило сердце Рейка, вспыхнули Дроны и он почти шёпотом сказал:

– Я не понимаю, где я просчитался, так не должно было быть!

– Шлак с ним! Что дальше?

– Все, выключил, электронно-магнитное оружие к бою готово! Теперь только ждать!

Сердце билось лихорадочно у обоих, понимая, что сделать больше ничего нельзя и тут на близком расстоянии пронесся патрульный Дрон, а потом их было так много, что, казалось, это был нескончаемый поток. Огромный патрульный корабль остановился недалеко у скопления аналогичных куч, где прятались новоиспеченные докеры. Сверкнуло так, что Рейк чуть не ослеп от неожиданности и не нажал кнопку, которую он немого придавил. Как он понял, корабль не мог просканировать весь этот хлам и просто методично начал его расстреливать, тем временем для целей, которые находятся вне непосредственной зоны видимости корабля, он использовал малые тактические Дроны. Один из Дронов с корабля подлетел к сборщику так близко, что мусор между Дроном и сборщиком стал скрежетать, но Дрон не обратил на это внимание и продолжал сокращать расстояние. Дрон не имел вооружения, но был оснащен множественными манипуляторами, похожими на те, что были установлены на сборщике.

– Врубай Электромагнитный импульс, он сейчас меня раздавит! – тихо проговорил в коммуникатор RK-187B2.

– Рано! Пусть главный корабль ближе подойдет.

– Он уже близко, я могу прочитать его серию!

– Рано! – жестко сказал Рейк.

– Я покидаю кабину манипулятора, прости, Рейк!

Рейк сквозь смотровое окно увидел, как Дрон вытащил манипуляторы и стал потихоньку разгребать мусор, аккуратно раздвигая большие обломки. Время словно замедлилось, и RK-187B2 перед уходом с поста, боясь быть раздавленным, выставил перед собой манипуляторы так, чтобы закрыться от Дрона. Рейк же, завороженный, наблюдал за непонятной картиной, которая не укладывалась у него в голове.

– Рейк, манипуляторы смяло, – прокричал RK-187B2. – Он приближается, помоги!

Рейк тихо сказал: – Рано! Они все просчитали, не хватит радиуса, зацепит основной корабль, держись, я что-нибудь придумаю!

Послышался шум на наружной обшивке корабля и Рейк отчетливо увидел множественные манипуляторы, на концах которых были разные инструменты, выпущенные из-под брюха Дрона, который приступил к вскрытию корабля. Послышался шум выходящего воздуха, перешедший в пронзительный свист. Рейк ударил себя по лбу и начал поспешно одеваться в костюм защиты. Воздух быстро вышел, гравитации не было, перед лицом парили детали корабля, с противным механическим скрипом Дрон вскрывал корабль, словно консервную банку и начал методично продвигаться вглубь сборщика.

Облачившись в костюм и восстановив связь, Рейк услышал, что RK-187B2 его вызывает шепотом! Корабль резко тряхнуло, и ускорение стало его разворачивать, немного вращая вокруг своей оси, мусор скрежетал по корпусу.

Рейк уже не удивлялся услышанному звуку сминаемой обшивки, хрусту каких-то балок и перегородок, он видел, как Дрон хозяйничал внутри.

Рейк в отчаянии бросился на Дрон, сжимая в руках любимую свою отвёртку RK-187B2, та конечно чиркнула по обшивке Дрона, не оставив и царапины, и Рейк упал на колени, наблюдая за уничтожением своей надежды выбраться живым! Мысли метались в его голове, но он не мог найти ответа. Гул в ушах нарастал, и он сквозь свои мысли и шум раздираемого сборщика услышал RK-187B2, тот, монотонно, словно был в трансе, повторял одну фразу:

– Ему нужно твое передающее устройство! Отключи передающее устройство! Ему нужно твое передающее устройство! Ему нужно твое передающее устройство!

И Рейка обдало холодом, все его мысли стали четкие и структурированные, как он раньше не понял, что сигнал до сих пор идет и пазл сложился, план был прост, но гениален.

– Тащи свою задницу сюда, Докер, ты когда-нибудь взламывал Дрон в космосе?

– Шлак-к-к-к! Нет, конечно!

– Где ты?

– Кабины манипуляторов нет, я уже в шлюзе!

– Бери инструмент, Докер, и мигом в командную рубку!

– Двигаюсь, как могу, двери заблокированы, иду по аварийному проходу!

– Давай быстрее!

– Стараюсь, а если не получится его взломать?

– Если не получится, то твои родственники в скором времени разделят твою небогатую заначку, она же у тебя есть!

– Ты правда хочешь это сделать? – неуверенно спросил RK-187B2, заползая в командную рубку через аварийный проход.

Рейк уже примерялся к отверстиям на корпусе, решая, как отключить защиту, а потом повернулся с горящими глазами и спокойно произнес:

– Запомни, Элиот, только перед истинным лицом смерти Докер становится тем, кто он есть без шлака. Ты ещё вполне успеешь кем-то стать.

Глава III. План.

20 мая 2027 года.

Земля. «Разрушенный небоскреб – Лахта Центр». 56 этаж.

Сергей Чирков, позывной «Шрам»

Небоскреб был самым высоким зданием в городе. Стеклянные витражи частично были выбиты, после множественных бомбардировок города здание стояло, накренившись, и шпиль высотой в 117 метров лежал рядом, напоминая о былом величии. Множественные воронки, покрывавшие улицы и площадь перед зданием, превратились в небольшие пруды, кишащие ядовитой флорой. Новообразовавшиеся трещины пестрили разноцветной растительностью, оплетавшей остовы брошенных машин. Растительность была похожа на терновник с красными прожилками мха, выделяющими нейротоксин при соприкосновении. В машинах и на площади валялись скелеты. Перед мостом были брошены с десяток разбитых БТР, два почти целых танка и куча гражданских автомобилей, смятых в кучу и образовавших в середине небольшой проезд. Пост досмотра, когда-то служивший разграничением зон заражения, порастал образцами инопланетной фауны и уже не был един в конструкциях, зияя провалами в ограждении. Местами на мосту были видны дыры из-за термических взрывов, проплавивших металлические конструкции. Палаточные городки и временные вагончики для обсуживающего персонала были смяты и разорваны. Город выглядел не лучше, видны были полностью выгоревшие районы, разрушенные дома и местные баррикады на улицах, сооруженные в попытках огородиться от того ужаса, что охватил мир. Весенний ветерок доносил зловоние с той стороны полуострова, где когда-то был центр реабилитации на стадионе нефтедобывающей компании. В центре стадиона давно был военный госпиталь, оказывающий первую помощь, потом был лагерь выживших, превратившийся в оплот безопасности городских жителей, центр реабилитации плотно закрепившихся на полуострове с военными, отказавшимися покидать пост. Долгое время полуостров был символом надежды для последних оставшихся живых в городе, сейчас же это место было похоже на братскую могилу, где повсюду валялись скелеты защитников. Даже обильная растительность не смогла скрыть следы боев, горя и страдания, обрушившегося на человечество.

Враг же не стал раскидываться биоресурсами и там же после окончания бомбардировок организовал один из первых ульев.  Улей полностью соответствовал назначению места, где, словно одна пчелиная семья, в соответствии с иерархической цепочкой собираются мутирующие особи. Конструкция улья уходила глубоко под землю, защищая от бомбардировок, сеть туннелей, некогда служившая для городских жителей связующим звеном районов города, превратилась в место обитания мутировавших существ, перебравшихся с поверхности.

Сестра своим странным скрипучим голосом где-то под потолком прошипела:

– Шрам, смотри в городе опять выжившего нашли! – и она конечностью показала на колонну мутантов, бредущих в сторону моста, при этом у одного жнеца в лапе барахтался живой человек. Шрам ничего не сказал, лишь подумал, как не повезло бедолаге, для себя отметив, что опять «орлы поймали муху», так, по крайней мере, выглядело то войско, что тащило жертву. Шрам был невысокого роста, широченный в плечах, очень сильный мужчина лет тридцати пяти, с кудрявыми черными волосами и такой же бородой, с ясными карими глазами. Как только волосы начинали немного завиваться, он стриг их очень коротко, почему-то такой вид казался ему более опрятным. При одном взгляде на Шрама, круглоголового, коротко стриженого, с бычьей шеей и жутким шрамом на все лицо, который стянул кожу так, что он никогда не улыбался. Сразу становилось ясно, что судьба Сергея не щадила, начиная с самого начала вторжения. Но было в нем что-то располагающее, ему хотелось верить и доверять. Импульсивный и наделенный зловещей сатирой, часто ранил людей и настраивал против себя. К Сестре у него было особое отношение, он видел в ней больше человеческого, чем окружающие.

Сестра опять нырнула в тень, стараясь не шевелиться. Было раннее утро, ночь была холодной, а единственный источник тепла был небольшой костёр, организованный в центре здания в туалете так, чтобы его не было видно, и он не отбрасывал тени, а высота защищала от случайных взглядов. Пятьдесят седьмой этаж был выбран не случайно, так как в нем уцелела большая часть витражей. Изредка было слышно карканье ворон, которые были голоднее в два раза больше обычного, в городе уже почти не было пищи. Мутировавшие твари сюда тоже не заползали. Мутанты обходили это здание стороной, так что центром операции выбрали именно его. Растяжки с гранатами по этажам и с простыми жестяными банками из-под тушёнки обеспечивали безопасность периметра. Ночью караул несла Сестра, так как ее потребность во сне составляла два часа. Шрам же ночью часто соскакивал. В этот момент он слышал лишь биение своего сердца, оно тихо замедлялось, успокаиваясь, слышались шумы умирающего города. Один и тот же сон вот уже пару ночей преследовал Сергея:

«Открыв глаза и приподняв свою голову, он видел жуткое лицо заражённого, что сидел напротив него, прислонившись к облупленной стене. Дико улыбаясь, он показывает ему пальцем знак "тихо", и в тот самый момент его голова отваливается и начинает на меленьких паучьих ножках бежать к Сергею». Шрам каждый раз шумно выдыхал, увидев Сестру, приползшую на шум, и та, проникшись пониманием, спрашивала:

– Чёртов сон?!

Сергей кивал, а она понимающе кивала в ответ и уползала обратно. А он каждый раз думал, что, вытягивая себя из ночных кошмаров, не чувствует уже в пробуждении никакого облегчения, а ощущает лишь страх перед очередным сном.

За то время, что он находился в странной семье мутантов, он лишь с ней установил настоящий контакт. Шрам отогнал это воспоминание, взял бинокль и стал разглядывать колонну, почти про себя проговорив:

– Я думал, уже всех выживших отловили. Видишь, Сестра, им зачем-то они нужны живыми. Это как-то связано с кораблями. Мы должны это выяснить.

Подражатели, смесь сколопендры и богомола, все в хитине, прыгали с машины на машину, старясь держаться на середине улицы, двигались впереди колонны. Конечностями, острыми, как бритва, они оставляли отверстия в машинах, а при передвижении по остаткам асфальта, выдирали с легкостью еще неповрежденные куски. Несколько подражателей передвигалось по отвесным стенам здания у края дороги, иногда заглядывая в окна и оглашая окрестности призывами о помощи. Несколько особей прыгали вслед гигантскими ловкими прыжками с крыши на крышу зданий, страшные в своей нечеловеческой грациозности. Хвост колонны прикрывали тяжелые Жнецы, растянувшиеся с другой стороны в цепь. Двое ретрансляторов с видоизменёнными головами, облачившиеся в броню и с автоматами на перевес, шли возле Жнеца, несшего жертву. Основную массу составляли обычные зараженные, которые образовывали кольцо оцепления, напоминая живой щит.

Шрам посмотрел на сестру и вполголоса начал шептать:

– Вы стоите на пороге мира, который принадлежит нам, где жизнь и смерть ничего не стоят, а боль – это наказание, которого вы все заслужили. Я вас прощаю…

Зараженные словно что-то почувствовали, и интуиция взвыла тревожной сиреной прежде, чем Шрам нажал на кнопку. В гуще сплетения взрывов он увидел странные фигуры, мелькнувшие на границе видимости, а потом глазам стало больно от вспышек света, и взрывы потонули в своей череде. Шрапнель из подшипников и болтов, спрятанная в остовах машин, разметала большую часть зараженных, досталось даже тем, кто прыгал по зданиям, и твари начали метаться, не понимая откуда пришел удар. Зараженное кольцо поредело, и часть из них бросилась помогать ретрансляторам, барахтавшимся в луже крови. Лишь два Жнеца, находившиеся в конце колонны, бодро передвигались, немного замедлившись от полученного повреждений. Часть зараженных бросилась к зданию и уже на площади раздался второй взрыв, добив часть нападавших. Площадь и улица окрасились причудливыми разводами от разрывов самодельных бомб вперемешку с остатками военных запасов. Шрам видел,

как в здание вбежали два раненых подражателя. Сестра свесилась с потолка и скрипучим голосом шепнула почти в ухо Шраму:

– Пора разобрать этот город, я вниз, помогу братьям с зачисткой.

– Стой, ты веришь, что после смерти тебя что-то ждёт? – ужасный, животный страх остаться одному, какой бывает у детей, охватил Сергея.

– Шрам, я нигилистка, мне чужды человеческие ценности, моя жизнь бессмысленна, мне не нужны знания, я хочу только мести.

– Веришь ты или нет – но Бог есть, и загробная жизнь есть, и ад есть, мы как раз в Аду. Но знай, нигилистка, что, когда ты умрешь – вырастет дерево! Не смей умирать.

– Шрам, я как ты не вижу этой энергии, знать и видеть разные вещи. Если там что-то есть за чертой, я хотела бы после смерти вернуться в образ девочки, которую я помню.

– Поверь, там что-то есть, будь аккуратней!

– Пей мутаген, я чувствую твой страх. Я пошла убивать! – обрывок фразы долетел уже через пару секунд. Сестра уже мчалась по этажам, накаченная адреналином, ненавистью и жаждой мести, грациозная и опасная, словно тень при ясном небе, она слетала вниз по этажам.

«Почему меня терзают сомнения, что из-за этого плана мы тут получим пизды, причём в плохом смысле», – подумал про себя Шрам, а потом, словно сделав выбор, кивнул сам себе и закинул в рот сразу два золотистых шарика мутагена, запил водой и сел на пол, закрыв глаза. Принятие мутагена было сравнимо с эффектом от наркотиков, в кровь тут же выбрасывалась куча эндорфинов, появлялось чувство эйфории, высшего благословения и вседозволенности. За этими чувствами скрывалась болезненная перестройка организма, улучшение его параметров, заживление беспокоящих ран и усиление способностей. Шрам понимал, что это работа биороботов, подстегивающих эволюцию и выживание вида. Ему объяснили, что мутаген имеет красную окраску в детях-мутантах и он самый сильный, а в остальных особях – эта лотерея, в крупных чаще тоже бывает красный. Но иди и попробуй убить Жнеца или кого пострашнее, а вот золотистый – самый распространённый. Так же влияла его окраска и интенсивность мерцания. Еще одним условием добычи мутагена была быстрая смерть носителя, в ином случае тварь могла его израсходовать на восстановление. Эйфория, захлестнувшая его, отступила, он вошел в третье состояние. Ему уже не нужен был бинокль, он чувствовал всех тварей, видел их энергию, мог управлять ей. Две тени, что он видел краем глаза, были Сет и Арес, устроившиеся на мосту с крупнокалиберными винтовками. Нет, это была не магия и читерство, Шрам стал частью сети мутантов, распространяемой кораблями. Поглощая новую порцию мутагена, он словно получал временный пропуск в угодья врага. Сначала этот процесс был неуправляемым, и он лишь мог наблюдать, выпадая из реальности, сейчас же, он имел возможность видеть чужими глазами, слышать чужими ушами, при этом в любой момент мог вернуться к реальности. Пару недель прошло, как он попал к этой странной семейке, временами желавшей его убить, но желавшей уничтожить корабли было гораздо больше. От него лишь требовалось максимальное развитие своих способностей и создания пропуска в летательные аппараты инопланетян, спускавшиеся за новыми образцами. Семья раскрыла многие секреты выживания, поделилась опытом, укрепила его тело, показало уязвимые места основных типов мутантов. Дни прошли незаметно в боевых тренировках, в операциях по уничтожению звеньев противника и помощи выжившим. Выжившие попадались разные, были и те, что стреляли в спасителей. Сет один раз вытащил раненого Шрама из одной такой операции, когда пара видоизменившихся, хорошо вооружённых мутантов дала достойный отпор спасителям, так что, если бы не численный перевес и подготовка, все могло кончиться плачевно для спасителей.

Шрам привыкал к ощущениям, чувствуя, как связь с неизвестным источником усиливается, а потом, получив доступ, он стал передвигаться свободно внутри сети. Пролетая мимо кратеров от бомбежек, залитых весенним дождем и уже поросших мутирующей растительностью, он бросал взгляды в отражения, не находя себя в них. Вот он, сгусток энергии, обволакивает пульсирующую голубую энергию Жнеца, отключая ее от тонкой нити, связывающей его с общей сетью. Он видит реакцию всей сети, но отдаёт приказ об естественном обрыве, теперь он и Жнец два зверя, загнанные в одну клетку.

Быстрая внутренняя борьба и Шрам уже смотрит глазами Жнеца, Жнец чувствует связь с телом Шрама, но эта ловушка, призванная выманить сознание из тела. Странная связь подавляла волю Жнеца: гнев сменялся смирением, инстинкты самосохранения притуплялись, тварь меньше реагировала на вмешательство и постепенно проваливалась в манящую зыбь небытия. Он еще ни разу не обманывал такую тварь и, пока она сопротивлялась, тратил ограниченные силы пси энергии, как он для себя ее назвал. На его лице выступил пот, на висках вздулись вены. Вроде он уже чувствует, что тварь ела на обед, чувствует все конечности, чувствует ярость, сдерживаемую его приказом, но тварь сильна, и он выталкивает ее из своего сознания. Пока он может видеть только ее глазами, может только сковывать ее движения. Нужна очередная энергетическая волна, чтобы разбить лед ужаса и безумия, накопившегося в разуме монстра, чтобы окончательно разорвать связь с кораблем. Он создает огромную волну ужаса и боли, причинённой людям мутантами, он транслирует в сеть простые образы о семье, любви и дружбе, сам переживая счастливые моменты, всполохи энергетических всплесков рвут связи в сети, и мутанты в замешательстве ждут новые команды.

В ушной гарнитуре раздается только одно слово: «Откройся», он видит Сета глазами твари, который целится ей в голову. Пси волна, как в замедленном кино, разбивает остатки сознания твари и он, удерживая контроль, приказывает твари раскрыть пасть и тут же раздается выстрел. Словно рельса ударила в зубастый рот твари. Он сам почувствовал боль и вкус крови. Тварь, лишь контуженная, пошатнулась, вокруг брызгали фонтанчики крови, но она еще была жива, пуля застряла в шейном позвонке. А бешеная регенерация быстро заживляла раны. Сознание Жнеца помутнело и Шрам, полностью перехватив управление, заставил себя поднять одну лапу и развернуть корпус, в это время его собственное тело лишь немного дернулось. Стрелок увидел щель в броне, раздался сдвоенный выстрел. Сердце размером с голову человека взорвалось так, что полетели ошметки. Дыра размером с кулак выталкивала сгустки крови. Для контроля громыхнуло еще раз, и тварь упала, не понимая, что уже ей не подняться, а ее мучения кончатся благодаря Сестре, быстрой и безжалостной.

Шрам покинул носителя и ломал уже подражателя, метавшегося по груде искалеченных мутантов. Подражатель был гораздо слабее и, получив команду рвать всех вокруг, как дворовая шавка, начал ее исполнять. Сгусток энергии опять поймал жертву, и очередной подражатель быстро стал расправляться с зараженными. Громыхали выстрелы, еще один Жнец отбивался от вдруг обезумевших собратьев, и он медленно отступал к мосту. Вокруг башни все кипело, твари рвали себе подобных, не понимая откуда взялись эти команды и оставшиеся от былого отряда перемалывали остатки недобитых собратьев, а со стороны бежало свежее подкрепление.

В ушной гарнитуре раздалось только одно слово Сета: «уводи», и скованный приказом подражатель выскочил из окна, несдерживаемый ментальным приказом. Шрам не доверил твари совершить финальный аккорд, а сам взял управление его телом и обезглавил последних живых зараженных. Потом он стал совершать странные телодвижения, привлекая внимание подбегающей подмоги. Требовалась пара секунд, чтобы свежая масса быстрых тварей идентифицировала врага и помчалась за подражателем, получив ментальный приказ от хозяев. Шрам знал цену такому обману и радиус своих возможностей, ловко прыгая по зданиям и уводя в другую сторону разъярённую толпу. Через пару минут он словно наткнулся на невидимую стену, и его выкинуло из сознания мутанта, больно ударив ментальным ударом плетью, прошедшейся по нервной системе. Шрама скрючило судорогой, сквозь волны боли он всё же осознавал, что всё это происходит из-за ментального удара, исходящего с корабля.

Выстрелы звучали все реже, среди разорванных тушек тварей скакала Сестра, быстро вырезая мутаген и добивая подранков. Она знала, что следующая волна уже рядом, и чувствовала общее желание убивать. Поток сверхтяжелых мутантов достиг моста, и первые уже вбежали на мост, как тут же раздалась серия взрывов, разметав наиболее неудачливых существ, подав знак, что пора переходить к следующему этапу.

Масса зараженных, вывалившаяся со стадиона, могла сравниться с тучей саранчи из «Нового завета», но даже саранча была лишь грядущих предвестником голода и мора, когда масса зараженных являлась апокалипсисом во плоти. Нечеловеческая многочисленность вражеского войска, пси энергия злости захлестнула всю сеть, и, чтобы не потеряться в толпе пылающих разумов, Шрам начал уходить из бурного потока. Напряжение росло с каждой секундой, и уже по его глазам бежали слезы. Очередной взрыв у середины моста ознаменовал уход стрелков с позиции, две тени, занимавшие позиции, испарились, словно их там и не было, а Шрам, почувствовав облегчение, уже летел обратно.

Город гудел, всё вдруг пришло в движение, стадион нескончаемым потоком отправлял новых существ в бой. Словно на параде, шествие тварей тянулось за удаляющимися взрывами и выстрелами. Где-то там, ближе к центральному городскому кладбищу, где уже лет двадцать никого не хоронили, их ждал очередной сюрприз. Шрам, убедившись, что ни одна из тварей не подает признаков жизни возле башни, вернулся в тело. Он взял флягу с водой, жадно стал пить, напившись, умыл лицо и расслабился, он сделал все, что мог.

Там на кладбище вся группа во главе с Отцом целую неделю организовывала горячую встречу для мутантов, целью которой было выманить и заставить играть по своим правилам. Все начиналось с подрыва мин МОН-50 и фугасов по периметру кладбища и повторному подрыву через несколько минут. Дальше детонировали бензовозы и емкости, создавая очаги пожара и определяя безопасный коридор для мутантов. Закрывали ловушку ОЗМ-72 и заградительный огонь автоматического гранатомета, снятого с боевой техники. Таким образом, твари попали между «молотом и наковальней», с одной стороны – огонь стрелкового оружия, с другой – взрывы мин, усиленные множественными пожарами.

Шрам встал и, размяв ноги, прислушался к скрежету в лифтовой шахте, где-то там возвращалась Сестра. Лифтовая шахта представляла собой бетонный каркас размером два с половиной метра на два, где еще висел заклинивший лифт с металлическими направляющими и тросами. Скрежет по бетонным стенам острых конечностей заставил Сергея передернуть плечами. Через десять минут Сестра, вымотанная, заползла на этаж и свернулась калачиком в углу лифтового холла.

Сергей недоуменно смотрел на крепкую молодую девушку в посечённой осколками броне и множественными ранениями, корчившуюся на полу. Сестра подняла конечности и грациозно, словно кошка, выгнулась, приглушённо застрекотала жвалами:

– Ты так и будешь стоять и пялиться? Не моими же клешнями ей помогать!

Шрам, отошедший от ступора, бросился снимать с девушки бронежилет, осматривая параллельно ранения, снял с себя автодок и, нацепив ей на запястье, услышал звук инжектора. Девушка застонала, и Сергей полез осматривать ранения на животе. Как вдруг неожиданно ему прилетело в челюсть, и он выгнулся от острой боли, девушка даже в таком состоянии обладала молниеносной реакцией. Он быстро сориентировался и произнес:

– Мы друзья, мы поможем, все хорошо, – сказал он, потирая ушибленную челюсть. Девушка вырубилась, и Шрам принялся накладывать повязки.

Сестра быстро подползла к Шраму и, словно обнюхивая, произнесла:

– Я вижу, что у тебя начало химических реакций, а она красивая и фигурка, что надо.

– Не знаю, выживет ли, – с удивлением сказал Сергей, обращая внимания на подробности строения фигуры девушки азиатской внешности.

– Раз еще не умерла, значит будет жить, дай ей мутаген, он ей поможет. Я полчаса посплю. – Сестра уползла в угол потолка, зацепилась там и повисла на конечностях, свернувшись клубком.

Шрам взял сумку с трофеями, выбрал шарик и помог девушке проглотить, потом стал обрабатывать мелкие раны. Достал медицинский степлер и стал накладывать скобки. Возился он больше получаса, вдалеке продолжали слышаться взрывы, Сестра уже присматривалась к шахте лифта и, прихватив заранее приготовленную канистру с химикатом, бросила:

– Следы от крови надо убрать, а то нас могут найти. Пульс у нее ровный, она спит. Так что, Сергей, никто не отменял план. Иди на точку, наблюдай, дашь знак, когда поток тварей иссякнет.

Сергей прикрыл спящую девушку с фиолетовыми волосами спальником, в котором ему не спалось последние дни, и ушел на край здания, где была подготовлена лежка. Он аккуратно подполз к краю, убрав кусок витража, заранее вырезанного и, взяв бинокль, стал рассматривать поток тварей, заполонивших улицы. Твари доедали остатки своих сородичей, часть из них прочесывала окрестности, но основной поток ринулся в погоню. Все было по плану, где-то вдалеке раздался взрыв. Огромный огненный шар поднялся на месте заправки, и языки пламени поглотили поток мутантов в радиусе 50 метров, здания, и без того пострадавшие, теперь были объяты пламенем. Приманка сработала, твари получили новые установки, и разъяренный кукловод заставил бросить поиски и поедание сородичей, чтобы вся масса тварей догнала ускользающих охотников. На другой улице произошел еще один взрыв, заправка расцвела красным огнем пламени, и толпа взревела оглушающим рыком. Твари, получившие ментальный приказ, сметали себе подобных, а двое стрелков в черном продолжали имитировать паническое бегство.

Взгляд Сергея метался, выискивая все новые и новые потоки тварей, вливавшиеся в коридор центральной улицы. Обилие новых видов существ пугало своим разнообразием. Уже сейчас было понятно, что они ошиблись, и живых тварей куда больше, чем ожидалось. Отвлекшись от созерцания видоизменившегося человечества, Сергей заметил небольшую уцелевшую квартиру напротив башни. Глядя в распахнутое окно, он увидел холодильник. Холодильник, весь в магнитах, напомнил ему, что когда-то все было по-другому. Давным-давно его ждала жена и дочка, уютная домашняя обстановка, горячий ужин, ночные разговоры с женой, проблемы воспитания и образования единственного чада. Сергей с трудом отбросил дорогие сердцу воспоминания, вытащил аккуратно из подсумка батончик и стал его жевать, тем самым заедая боль вопросов, что гложили его отцовское сердце. Да, он на самом деле часто думал о дочке, эти воспоминания давали силы двигаться дальше. «Он сделает то, что от него хотят, и вернётся к семье, он должен выжить!»

Возле головы Шрама пахнуло дыханием смерти, его обдало смрадом, он сглотнул остатки батончика и аккуратно посмотрел над собой. Сестра тихо вернулась и где-то над ним зависла. У них была вроде своя игра, каждый раз, когда он не успевал среагировать или уйти в маневр уклонения, Сестра, издеваясь, хлестала его нечеловеческой конечностью по открытой части, оставляя небольшие царапины. Если Сергей пугался, она тихо скрежетала, издавая звук наподобие звука шредера, проглатывающего стопку бумаг. Так, по мнению Сергея, она выражала свои эмоции, показывая, кто главный, ну и развлекалась доступным образом. Но, если он замечал ее раньше и уворачивался от удара, то он ей чистил жвала зубной пастой, вызывая у нее смущение. Понимая, что в этом существе остается все меньше человеческого, он старался хоть так задержать изменения. Ритуал был нужен обоим, Сестра самостоятельно почистить жвала не могла, а Шрам создавал не только связь между ними, но и со своим прошлым, это напоминало ему привычный ритуал с дочкой. Пару раз спящему Сергею подкладывали головы видоизмененных существ, и этот ужас и крик заставлял смеяться не только Сестру, но и всю семью. Шрам понимал, что где-то там за хитиновой броней есть маленькая девочка, которая жаждет родительского внимания и тепла, а эти полумутанты теряют человечность очень быстро, и грань шутки становится очень размытой.

Переломным моментом в их отношениях стал случай, когда он из пушистых игрушек собрал пугало, вывалившееся на Сестру в самый неподходящий момент и испугавшее ее. Вовремя вмешался Отец, и провел разъяснительную беседу, которая звучала так: «Мне кажется, намного лучше будет всем обсудить с ребенком причину обоюдного недовольства, объяснить, чем плохи ее поступки и почему не стоит так делать в будущем. Игнорировать ее и не разговаривать с ней – не очень хорошо. Во-первых, она может и не понять, из-за чего ты, Шрам, на нее обиделся. Во-вторых, она так и привыкнет «замалчивать» проблемы, а в дальнейшем это ничего хорошего не принесет». Шрам хотел что-то сказать на эту тираду, что это его обязанность воспитывать данное существо, но Отец прервал его, всем видом показав, что нет тут места пустым разговорам. Тогда Шрам собрался с мыслями и решил пойти по известному ему методу воспитания и, оставшись наедине с Сестрой, сказал ей, «что не всех можно поставить в угол». Он вспомнил из детства, когда его брат стоял в углу, а он нет. Он просто выходил и начинал заниматься какими-то другими делами, а когда его ловили за этим занятием, он по-взрослому отвечал, что все осознал и больше так делать не будет. Сестра понимающе кивнула после таких откровений. А вот свою дочь Сергей никогда в угол не ставил, зато, если ребенок сильно шалил, он отводил дочку в другую комнату, садился с ней рядом и подробно разбирал, что именно ему казалось неправильным в ее поведении, потом предлагал посидеть и подумать, в чем причина и как избежать ошибок. Хотя Сестра была явно старше его дочки, и по ощущениям ей было чуть больше одиннадцати лет, разговор принес свои плоды, издевки прекратились, она стала тянуться к Сергею, все чаще они стали вместе ходить на разведку. Взаимоотношения укрепились окончательно, когда, убегая от зараженных в одном узком переулке, Сестра запуталась в кустарнике, который рос из трещин здания. Странный сине-зеленый кустарник, похожий на шипастую колючую проволоку, шевелился и извивался словно живой. Толстые ветки полукольцами выползли из трещин и сильно ухватились за Сестру, приподнимая ее и разбрасывая в стороны тысячи длинных побегов. Шрам не растерялся и бросил гранату в скопление длинных побегов в огромной трещине, из которой они росли, драгоценные секунды были выиграны. Сестра освободилась.

Шрам перекатился, уходя от удара по голове, встав с пола, полез в сумку и достал зубную пасту и одёжную щетку, намазав, требовательно сказал:

– Давай зубки почистим, я дочке тоже перед сном и утром чистил зубки.

Сестра спрыгнула с потолка, тихо и практически бесшумно склонилась перед Шрамом, выставила щупальца, окружавшие зубастую пасть, и закрыла глаза. Шрам стал тихонечко напевать детскую песенку и чистить жвала. Сергей начал представлять, как бы это выглядело со стороны, как вдруг кто-то заговорил на японском, переходя на крик:

– Тикусемо! Синдзимаэ!

Это была та самая раненая девушка с детским лицом, но полная решимости, которая требовала что-то на своем:

– Рэйдзи!

Сестра приготовилась к прыжку и, как только Шрам понял ситуацию, преградил ей путь и, обращаясь к девушке, сказал:

– Мы тебя спасли, тут безопасно, опусти оружие! – и он сделал шаг вперед с открытыми ладонями.

– Ватаси ва аната тасуке о хитсуоси шитай! – грозно смотря, говорила девушка, в конце добавив. – Ахо!

Сестра аккуратно сделала шаг в сторону и сказала:

– Кажется, она хочет убить только тебя.

Но девушка, мотнув стволом, указала жестом встать обратно.

– Аната ва дарадесукаааа?

– Про суку я не поняла! – сказала Сестра и, рассчитав траекторию прыжка, прошипела. – Я ее порву, если она не опустит ствол, нечего в меня тыкать оружием.

Шрам, чувствуя растущее напряжение, ухватился за конечность Сестры и шепотом прошептал:

– Не надо, она кажется напугана, не торопись.

Тут же девушка крикнула:

– Окина кое де ханасите! Ахо!

– Чего путного бы сказала, мы тебя не понимаем!

– Громче говори, чтобы слышать! Ахо!

– Опусти ствол, и мы поговорим!

– Ахо! Мне нечего говорить такие, как вы. Как ты приручать тварь? Нагаку като симасу! Ахо!

Сестра злобно зашевелила жвалами и, скрипя страшнее обычного, проскрежетала:

– Твари твоя пуколка нестрашна, башка на пол упадет раньше, чем ты успеешь нажать на курок, это не угроза. Даю тебе пять секунд на размышление! Три.

Шрам, вцепившись еще сильнее в Сестру, прокричал:

– Мы хотим добраться до кораблей, мы расчищаем путь.

И в подтверждение раздался оглушительный взрыв, маленький гриб возник над кладбищем, сдетонировали уличные мины, которые создали коридоры лабиринтов для тварей. Девушка отвлеклась, и Шрам на полном ходу влетел в нее, брошенный молниеносным движением Сестры. Шрам легко поднялся. Пару раз Сестра швыряла его с крыши на крышу, при этом он сам был не рад такому перемещению. Конечно его тело стало намного крепче, раны быстро затягивались, модифицированный скелет по ощущениям мог выдержать и падение с седьмого этажа без последствий. Но дух каждый раз перехватывало.

Оружие валялось рядом, девушка, отлетевшая в сторону, поднималась, а перед ней уже стояла Сестра, ощетинившаяся всеми конечностями, быстро передвигаясь из стороны в сторону. Шрам поднял оружие, проверил его на целостность и, отряхивая бронник от штукатурной пыли, подошел к девушке, забившейся в угол.

– Один, – торжествующе радостно скрежетала Сестра.

– Ваташи ва суденти буки о сагемашина.

– По-нашему говори, а то действительно голову отсеку, – сказала Сестра.

Девушка с фиолетовыми волосами с укором посмотрела на Сергея и произнесла:

– Я опускать оружие. Вы не говорить.

Шрам с улыбкой посмотрел на Сестру и сказал:

– Ну ты меня и швырнула, каждый раз пугаюсь, – откашлявшись, засмеялся Сергей. Убрав оружие и подав руку как джентльмен, Сергей ожидал благодарности, но девушка легко поднялась, а второй рукой мгновенно залепила пощечину. Сергей явно не ожидал этого, он еще не отошел от полета и на его лице расползлась гримаса удивления.

– За то, что глазеть на мое тело! Ахо!

– Ладно, в расчете, скобы не разошлись, как тебя зовут?

– Камико! Мико! Я не болеть, хорошо. Скобы нет.

– Хорошо, меня зовут Сергей, позывной Шрам, а это Сестра!

– Сегуй—Срам и Сэстра.

Сестра без интереса поползла обратно к наблюдательному посту, лишь видно было, что девушка ей чем-то не понравилась, но она ее не убила, и это было хорошо. Сергей настоял на проверке раны и, когда Мико, сняв одну из повязок, показала небольшой розовый шрам, Сергей все понял. Регенерация девушки происходила на глазах. Сергей снял все повязки, лишь большая рана на животе выглядела еще нехорошо. Мико, успокоившись, долго болтала, рассказывая обо всем, как выживала, как пряталась, как питалась. А потом Шрам услышал нервный скрежет жвал Сестры, вызывавшей его обратно на смотровое место. Он бесцеремонно остановил девушку и сказал:

– Ты знаешь, где ты?

– Башна, бальш Башна! Кусо!

– Лахта Башня, не кусо!

– Знаю. Кусо – дурак! Ты дурак.

Сергей рассмеялся, напряжение немного спало, и он с улыбкой произнес:

– Гребаный мир, мне даже такое не могло присниться, что я спасу японку, и она будет меня постоянно ругать. А еще удивляет твоя наивность, ты правда считаешь, что ругательства в конце каждого предложения сделают тебя тут своей?

Мико большими глазами, удивленно и с недоверием посмотрела на него и добавила:

– Ахо! Тут все ругать, магазины ругать, такси ругать, дома ругать. Ругать силы давать.

– Уже не важно, говори, как удобно, это смешно. Никому еще не давали ругательства сил.

– Ты ругать, я слышала.

– Отчаянье, непонимание, что с тобой делать – вот что ты слышала! Запомни, если надо дать пизды – дай. Если надо всё сжечь дотла… пусть горит. Вот – уже философия.

– Писды дать? – Мико удивленно посмотрела на Сергея, не понимая значения слов. Тот лишь махнул рукой и сказал:

– Тебе с нами не по пути. Мы дальше двигаемся в Улей, в центр стадиона, там будет очень опасно. Тебе надо выбираться из города, оружием и продовольствием поможем. Все понятно?

– Ахо! Я с тобой, тебя засисять, я скоро здоров.

– Мико, еще раз скажи слово «Защищать»!

– Засисять. Тебя засисять. писды тебе дать!

– Мико, – Шрам посмотрел ей в глаза. – Мы оттуда не вернемся скорее всего. А писды, как ты говоришь, дают врагам, мы тебе не враги.

– Тикусемо! Синдзимаэ! Срам, я мстить там всем, я сильна. Я всем писды давать. Я не хошу выживат одна.

Шрам, улыбнувшись, достал из нагрудного кармана шарик мутагена и протянул Мико.

– Ты смешная, как ты тут выжила, ладно, пей лекарство, некогда мне.

Мико хотела что-то сказать, но Шрам развернулся и пошел к Сестре, про себя думая: «еще эту неврастеничку таскать с собой придется».

– Мико, иди отдыхай, еду в рюкзаке найдешь, потом поговорим, – кинул через плечо Шрам.

Сестра одобрительно кивнула, Шрам лег на лежанку и, поднеся бинокль, увидел картину раненых тварей, обратно бредущих через мост в сторону стадиона. Обращаясь к Сестре, он сказал:

– Взрываем мост или еще подождем тварей?

Сестра коснулась плеча Шрама, и тот, взяв детонатор, нажал тангенту. Двутавровые балки, объединённые между собой с помощью верхней соединительной плиты в одном сегменте моста, рухнули от взрыва, стекла завибрировали, по зданию пронеслась легкая вибрация. Монстры проваливались в обрушенный сегмент, подпираемые сородичами. Но на этом разрушение не остановилось, и под действием вертикальных нагрузок и смещения центра тяжести опоры начали складываться, нагромождаясь и уходя в воду, таща за собой уцелевшие части. Через десять минут все было кончено, скрежет разрываемого металла прекратился, остатки искореженных конструкций ушли глубоко под воду, оголив бетонные опоры. Течение уже уносило барахтающихся тварей. Шрам улыбался, как нашкодивший ребёнок, в первый раз запустивший фейерверк. Хотя на этой стороне оставалось еще очень много мутантов, Шрам знал, что скоро они будут искать другой путь, где их ждет очередной сюрприз. Задачи уничтожить всех мутантов не было, а вот выманить и изолировать полуостров была. Сергей лег на спину, отложил бинокль и задумчиво сказал:

– Интересно, мутанты сразу в обход пойдут на следующий мост или начнут через туннели пробираться обратно?

– Мне всего тринадцать, откуда я знаю, какие у тварей на кораблях планы, лучше сам расскажи.

– Он не хочет, чтобы его рабы-мутанты сдохли зря, глупо рассчитывать, что они еще раз попадутся на уловку с подрывом. Так что, разведка пройдет, а потом можно взрывать! Как думаешь, у наших все хорошо там?

Шрам глянул на Сестру, висевшую под потолком, пристально вглядывающуюся куда-то вдаль, в сторону заката. Красный диск солнца потихоньку пропадал за горизонтом, слившись расплывчатым маревом пожаров, охвативших мертвый город.

– Ты меня слушаешь? – возмущённо сказал Сергей

Сестра немного спустилась и, совсем тихо, скрепя нервно жвалами и оторвавшись от заката, сказала:

– Ты знаешь, мне было тринадцать лет, когда начались мутации. Мне сейчас пятнадцать или шестнадцать, а я даже этого не знаю. Я была дурная, избалованная девчонка. А сейчас – просто инструмент для убийства себе подобных.

– Мы все инструмент в чужих руках, поэтому ты грустишь? – сказал Шрам, не открывая взгляда.

– Нет, я просто думала, что я во сне. Я и сейчас так иногда думаю. Я конечно хочу убить того, кто это все сделал, но еще мечтаю проснуться нормальной. Я это осознала, увидев Мико.

Шрам отвел взгляд. Так ему казалось, что он говорит с человеком и даже ее скрипучий голос не раздражал. Он вынырнул из раздумий и продолжил:

– Понимаю, на надежде построено все наше общество. Я думал, что ты уже не чувствуешь ничего. Ты вроде ее убить хотела вначале?

– Да, хотела, Шрам, я еще ребенок! Знаешь, каждый новый день, проведенный вот так, отделяет меня от всего человеческого.

– Я тебя не совсем понимаю, расскажи.

– Когда это только началось, я верила, что проснусь и буду нормальной, думала это пройдет. Изменения вначале не былистоль радикальными, все ухудшалось постепенно. Я постоянно об этом думала, и это стало моей жизнью. Первое время отец прятал меня в шкафу от соседей и друзей. Но я все видела. Моя мама страдала. Ночами я слышала, как она плачет. Так отец начал пить, не в силах что-то изменить.

На Сергея сверху упали две капли, и он понял, что Сестра плачет, голос ее задергался и она продолжила:

– Я все понимала: бессилие родителей, паника, отсутствие каких-либо лекарств, блин, нам жрать нечего было, а потом такие, как я, начали убивать своих же родителей. Я ушла к мутантам, не хотела, чтобы родители страдали.

Шрам хотел что-то сказать, но, не найдя слов, просто стал смотреть на город. Минуты шли, молчание порождало молчание, и Шрам, не выдержав урагана мыслей и переживая за существо, что не раз спасало его, сказал:

– Если собираешься рассказать всю правду о себе, то расскажи ее полностью. Это как волшебное лекарство: наполовину оно лечит хуже, чем вообще без него. Тебе станет легче, я знаю.

– Мне легче уже не станет! – злобно скрежетала Сестра, сжавшись в комок.

– Хочешь, почитаю тебе книжку? – сказал мягко Сергей, вытаскивая из рюкзака книгу про волшебника из страны Оз.

– Ты хочешь узнать, как выпали зубы и ногти, хочешь услышать, как хитин начал рвать кожу и росли новые конечности, как сложно было терять человеческий облик? Я ела живых людей, Шрам. Иди спать!! Не трогай меня!! – ревела Сестра.

Глава IV. Дар.

21 мая 2027 года.

Земля. «Разрушенный небоскреб – Лахта Центр». 56 этаж.

Сергей Чирков, позывной «Шрам»

Встав со спальника, Шрам вышел в холл к лифту, девушка спала в холле, подмяв под себя мешок с провизией, он аккуратно залез в мешок и вытащил бутылку воды. Мико сразу открыла глаза, но тут же снова улеглась поудобней. Опустошив бутылку до дна, он подошел к окну: на улице светало, лучи весеннего солнца медленно заливали пепелище города, что нарядно еще пылал кострами. Сестра была на посту и, не оборачиваясь, бросила:

– Второй мост подорвали, туннели, ведущие к полуострову, затопили, твари застряли на поверхности.

Вторая часть плана на полуострове не была четко продумана, так как никто не знал, что там ожидать, и предполагалось, что группы зайдут с разных сторон. Шрам не переживал за отца, Сета и Ареса, они не раз показывали свою живучесть выходить из самых опасных ситуаций. Даже по одному они могли просачиваться сквозь орды мутантов, но вот надолго их маскировки не хватало, так Отец потерял одну из ног. Вопрос, который волновал всех «сможет ли Сергей управлять инопланетным кораблем, теоретически подчинявшимся той же логике, что и мутанты. По случайному стечению обстоятельств один из кораблей находился уже долгое время внутри Улья». Сергей знал, что тут их пути расходятся, он возвращается в башню техническими туннелями, а дальше старается выжить и выбраться из города. Его не интересовало, какие планы у пришельцев, не видел он себя в рейде самоубийц на корабль, желающих ценой жизни покарать нависшее зло. Он слишком поздно понял, что хочет вернуться к жене, дочке, по которым сильно соскучился.

Взяв бинокль и вглядываясь в светло-голубое небо, что прогоняло тьму ночи, он заметил маленький, быстро приближающейся огонек на горизонте, а потом заметил еще один. Оставляя за собой красивый серо-бурый узор, предмет приближался со значительной скоростью.

«Это баллистические ракеты?!», – пронеслось у него в голове и он, выкинув бутылку, побежал к лифтовой шахте.

– Быстро вставай, Мико!! Сестра, уходим в туннели, город бомбят.

Мико томно привстала и сказала:

– Чё орёшь, Срам?

– Город бомбят! Все в низ!

В этот момент здание тряхнуло, волна ударила по ушам, Шрам выронил карабин в шахту лифта, чуть сам не провалившись туда. Сестра, растопырив конечности, жестко закрепилась, но даже ее изрядно кидало, а под ее конечностями крошилась штукатурка и бетон. Мико швырнуло в сторону шахты лифта, лишь цепкие конечности сестры остановили ее скольжение. Здание раскачивало, колебания сопровождались хрустом и звоном бьющегося стекла. Все утихло на пару секунд, и новая волна, оказавшаяся уже чуть ближе, ударила еще сильнее, но все уже были готовы. Шрам, обвешенный сумками, спускался по тросу в шахте лифта, Сестра с Мико спускались уже на несколько этажей ниже. Мико дергалась и ругалась на японском, лишь изредка говорила что-то понятное типа «не роняй», «не роняй», переживая, что в один из очередных ударов Сестра выронит ее, и та упадет на самое дно шахты лифта. Замирая при ударах и продолжая свой стремительный спуск, группа достигла первого этажа в ожидании обвала конструкции. Небольшая заминка при спуске в технический туннель была из-за перекореженной двери, которую Сестра смогла вырвать из петель.

Все обошлось, город бомбили, небольшие сколы и трещины появлялись на стенах и потолке, периодически осыпая путников бетонной крошкой. В местах разрыва гидроизоляции появились небольшие ручейки. Скоро группа вышла в тоннель, соединяющий полуостров, вибрации пугали своей интенсивностью, а струйки воды превратились в обильный дождь. Тоннель быстро заполнялся водой, так им приходилось уже по пояс продвигаться в воде. Аварийное освещение, запущенное Сетом, уже давно отключилось и лишь изредка мигало. Только узкий свет налобного фонаря разрывал тьму. Мико шла самостоятельно сзади всех, раны затянулись, бешеная регенерация девушки залечивала даже тяжелые раны. По словам Сестры, на ее глазах кости Мико вправились, а шрапнель из осколков, почти разорвавшая девушку пополам, стремительно затянулась, и уже, потравив все ресурсы, регенерация замедлилась. Она была прижата тем самым Жнецом, что принял большую часть удара. Да, Мико была та самая жертва, которую поймали мутанты. Попытки убедить Мико остаться не дали результата, и не желая отставать, она схватила сумку с провизией мертвой хваткой, каждый раз показывая язык Шраму при попытке убедить ее вернуться. Мико уже не выглядела раненой, она была лишь слегка обеспокоена скоростью затопления туннеля. Бомбёжка спутала планы, наверное, хорошо проредив скопления мутантов. Шрам лишь об одном молил, чтобы в стадион и в улей ни одна из таких ракет не угодила, а то мог сорваться призрачный шанс захватить корабль. После ответвления в сторону маяка тоннель стал уже и через полчаса на половине пути, воды стало по плечи Шраму. После очередного удара стало понятно, что ракеты бомбят полуостров, так как вибрации уже ощущались с двух сторон. Сестра настороженно остановила группу, прислушиваясь к странным всплескам сзади, но не желая выяснять причину, вынудила всех ускориться. Через пару минут интенсивного продвижения вперед послышались плескания воды, которые уже слышали все. Шрам достал одну гранату, зажег фальшфейер и, бросив назад, стал присматриваться, но Сестра дернула его вперед, сама же поползла назад. Мико молчала, натужно дыша и еле передвигая ногами, как друг из темноты вынырнула Сестра, крича, словно раненый зверь, и крутясь, как волчок, скидывая с себя маленьких паразитов, облепивших ее как муравьи сладкое:

– Паразиты, беги Шрам! – и, подхватив Мико, помчалась на полном ходу. Шрам лишь успел вжаться в стену, охваченный секундным замешательством, вспомнив, как первый раз он видел этих мелких существ, пытавшихся залезть под костюм Принцу, невольно дернулся и бросился догонять Сестру, мчавшуюся, словно не по затопленному туннелю, а по открытому пространству. Сергей знал, что ее надолго не хватит при таком темпе с грузом в конечностях, и лишь несгибаемая воля или жажда мести придает ей сил. Жуткие приближавшиеся всплески играли с фантазией летчика, он начинал ощущать, что паразиты уже карабкаются по его одежде. Не выдержав натиска, он на ходу бросил фальшфейер, густо чадящий дымом, но дававший столько света, что он разглядел плотную волну маленьких тварей, ползущих по стенам и барахтающихся в воде. Страх и ужас быть сожранными придали ему решительности, и он с удвоенной силой стал прорываться, разрезая воду и стараясь не выпустить оружие. Пару раз он хотел бросить автомат бесполезный в текущей ситуации и даже мешавший, но остаться без него пугало еще сильнее. Сестра быстро передвигалась конечностями, напоминавшими длинные острые лезвия, она помогала себе отталкиваться от потолка, изредка замирая и прислушиваясь. Шрам старался не отставать, но волна мелких паразитов потихонечку догоняла их. Вот он уже слышит их мерзкое шелестение хитиновых панцирей, хлопки об воду, прыгающие со стен паразиты становятся все ближе. В минуту смерти эгоизм претерпевает полное крушение и Шрам не исключение.

– Не хочу отвлекать, Сестра, – задыхаясь, кричал Шрам, – но скоро они меня схватят и сожрут.

Надо взрывать туннель, тогда будет шанс вырваться. Шрам на ходу достал один из заготовленных самодельных «Бадабумов», стал выставлять таймер две минуты. И не сговариваясь, Сестра, поняв план Шрама, бросила Мико, на ходу развернувшись и помчавшись в обратном направлении, злобно скрипучим голосом проревев:

– Ставь 30 секунд!

Шрам выставил 30 секунд и точным броском отправил «Бадабум» уже удалившейся Сестре на десять метров, облепленной мелкими паразитами. А сам развернулся и, не жалея сил, дал ускорения, что было мочи, про себя считая секунды.

Вот он уже догнал Мико, вот он тянет ее за собой, сердце выпрыгивает из груди, в ушах бьют барабаны, он сам не понял, как закричал «Воздух!» и нырнул, заставляя Мико тоже погрузиться в воду. В этом момент ослепительная вспышка озарила весть туннель, они пролетели полкилометра, подхваченные волной. И ударная волна выстрелила ими из туннеля, словно пулей в технический зал. Барахтаясь, он смог встать на колени, рядом старалась подняться Мико, жадно глотающая воздух. Шрам, не раздумывая, бросил себе в рот шарик мутагена и, зачерпнув воду ладонью, проглотил. Из ушей шла кровь, свист в голове был остаточным явлением контузии. Мелкие твари начали приходить в себя, барахтаясь и выползая на незатопленные поверхности. Вода убывала, туннель, как показалось Шраму был перекрыт или обвалился, запечатав источник воды. Шрам быстро сел на колени и закрыл глаза, подключаясь к сети. В сети на поверхности бушевало пламя, сознания мутантов метались и гасли сотнями, и он решил сосредоточиться только на маленьком участке пространства вокруг себя. Он быстро нашел себя уже окруженным тысячами мелких капелек энергии, жаждущих убивать. Увидел энергию Сестры и Мико, радостно отметил для себя, что обе живы и уже вклинились в бой с паразитами, периодически снимая особо быстрых с него. Он давил их, заставлял убивать себе подобных, разрывал сознания на части, отбрасывал их ментальными ударами. Сознания паразитов лопались, словно мыльные пузырьки. Но их не становилось меньше, лишь все новые ползли со всех щелей. Шрам уже чувствовал, что через пару минут они проиграют. В его голове пульсировало, из носа пошла кровь, сознание Мико выдавало болезненные импульсы, Сестра металась в агонии, разрываемая мелкими тварями. Секунды утекали, безнадежность давила и Шрам, шепча одними губами, собирал всю ярость в себе:

– Ты, блядь, никогда ни перед чем в жизни не отступал, даже когда, возможно, стоило. Ты должен их спасти, соберись, блядь, всегда есть выход.

Сознание Мико металось от боли, окутанное паразитами, и он словно услышал ее мысли: «самурай без испуга должен идти на копья и стрелы врага, навстречу смерти, если таков зов долга»!

И Шрам стал копьем, а потом распался на тысячи копей, которые понеслись по сети, убивая окруживших паразитов. Чувство удовлетворения настигло его тогда, когда он открыл глаза и тысячи поверженных врагов плавали вокруг. Мико помогала Сестре перебинтовать оторванные конечности, вообще на Сестру было страшно смотреть. Часть лицевых щупалец брызгала маслянистой жидкостью, пару конечностей висели плетьми, хитин местами дал трещины. Грозная и быстрая машина-убийца выглядела, как подбитый танк, старающийся не показывать вида, но и ей было больно. Шрам из нагрудного кармана достал два красных шарика и протянул Сестре, та отрицательно махнула головой, и Шрам вытащил два золотых. Сестра, проглотив мутаген, замерла и улеглась на пол, Мико продолжала бинтовать раны, маслянистая жидкость уже так не брызгала. Шрам по оскалу Сестры понял, что мутаген сработал, и она сейчас чувствует эйфорию, мелкие биороботы восстанавливают повреждение.

Закончив c Сестрой, Мико кинулась бинтовать руку Шрама, его тоже зацепило, хоть и не сильно. Поверх раны был наложен бинт, туго стянувший порез, наверное, руку распороло в тот момент, когда их несло ударной волной. Большую часть работы сделал мутаген, и Шрам закрыл глаза, давая себе установку отдохнуть пару минут, голова гудела. Очнулся он от того, что его трясет Мико. Где-то вдалеке он слышал ее голос.

– Сегуй, Сэстра ушла.

– Когда? Долго я спал?

– Ахо, не надо орать, я не следить рядом. Час назад уходить, час спать.

Шрам задумался, слух возвращался, это хорошо, но вот Сестра куда-то ушла, надо двигаться за ней. Шрам встал, поднял автомат, с него ручьем лилась вода. Ругаясь вслух, сказал Шрам:

– Так с оружием нельзя обращаться, может подвести в любой момент! Мико, знаешь почему даже неработающее оружие надо таскать с собой?

– Нет, Сегуй.

– Как говорил мой инструктор: «даже если не выстрелит, таким всегда можно дать по голове», – и уже на полтона ниже, словно для себя, Сергей продолжил. Хотя я сомневаюсь, что это так сейчас сработает, и, найдя более-менее сухой бетонный блок, быстро разобрал и собрал оружие, проверил кобуру с пистолетом, проверил гранаты и, убедившись, что он в боевой форме, жестом показал Мико, что надо идти вперед.

Мико, пока Сергей занимался оружием, успела выжать одежду и снять с себя все повязки, надеть запасную разгрузку и нацепить еще один фонарик. Вода уже практически вся ушла, лишь маленький ручеек тек из туннеля. Разгрузка явно была велика девушке, и он не сразу понял, что она ее одела на голое тело, а лохмотья и так разорванной майки лежали неподалеку. Шрам поймал себя на непристойных мыслях и с трудом оторвал взгляд от выпирающей упругой девичьей груди. Мысли немного заметались, и Шрам силой воли успокоил разволновавшихся дракончиков, требующих еще раз оглядеть девушку.

Рука Сергея не беспокоила, еще пару часов и он тоже снимет повязку, сковывающую его действия. Вытащив из своего рюкзака майку, он дал ее Мико, не глядя в глаза, чувствовал какое-то стеснение, вдруг одолевшее его, как школьника перед первым свиданием. Его потупленный взгляд заставил Мико улыбнуться. Она, погасив фонарик, быстро переоделась. Сергей в это время смотрел в темный туннель, пытаясь осознать простую мысль, что пути назад нет, но всегда есть выбор, куда идти дальше.

Глава V. Столкновение.

20 мая 2027 года.

Земля. Туннель.

Сергей Чирков, позывной «Шрам»

В конце туннеля было помещение со шкафами управления, резервуарами, больше напоминающими очистительные многоступенчатые сооружения. Тут же обнаружились приямки с решетками, куда уходила вода. В одном и них небольшим водоворотом плавали мертвые паразиты. По царапинам на стенах Шрам определил, что Сестра вылезла в коммуникационный лаз на этаж выше. Жестом показав дальнейший маршрут, Шрам полез первым. Пришлось лезть в узкое ответвление шахты для коммуникаций, небольшие скобы служили ступенями, и узкие площадки с расположенными на них электрическими щитами, перевитыми множественными проводами, уходили в бетонные стены. На одной из площадок во время передышки Мико близко прижалась к Шраму и почти на ухо прошептала:

– Аната ва хонмоно но самурайдесу! Ты самурай! Я видеть твою борьбу.

Шрам чувствовал жар, который шел от девушки, наверное, это чудодейственная регенерация поднимала температуру тела, ускоряя все процессы в организме, или это сиюминутное влечение, навязанное гормонами. Шрам ответа не знал и, чтобы не испытывать судьбу, немного отодвинул девушку от себя, сказав:

– Я не самурай, я просто хочу выжить.

– Иметь только силу не заслужить титул самурая! Зачем ты спасать меня?

– Я не спасал, Сестра спасла тебя дважды.

– Ты защитить меня там, тут убить паразитов, она тоже помогать!

Сестра своим странным скрипучим голосом где-то под сводом прошипела:

– Я вас уже заждалась. Долго вы там еще будете обниматься?

– Эй, как же я рад слышать тебя, сейчас мы будем!

– Потом поговорим, самурай Срам!

Действительно, встреча после паузы получилась немного скомканной. Мико вылезла из колодца и тут же бросилась осматривать раны Сестры. Сергей же чувствовал небольшое напряжение из-за того незаконченного разговора в Башне. Словно чувствуя напряжение, Сестра легко передвинула легкую Мико и подползла к Сергею практически в упор и, скрежеща остатками жвал, сказала:

– Я виновата, знала, что паразиты ползут за нами!

Сергей нахмурился, смущение от встречи омрачилось признанием, взгляд его стал жестким и колючим и, словно не замечая раскаяние в глазах Сестры, произнес:

– Я подозревал это! Ты нас чуть не угробила, ты в курсе? Тоннель обвалился, нам некуда бежать.

– Да, я поздно поняла опасность. Сергей, я больше не подведу!

– Видишь ли, теперь ты слабый боец, вся нагрузка у тебя идет на три конечности, по стенам ты не полазаешь, прыгать и бегать с грузом ты не сможешь, слава Богу, что все обошлось, и все живы!

Мико наблюдала за борьбой взглядов, но не выдержав, аккуратно положила на плечо Шрама руку и сказала:

– Доно ио ни кохейди ванай. Сокол птица не клювать брошенный зёрна, даже если давно не ел. Мико всем давать пизда!

Шрам сбросил с плеча руку Мико и укоризненно произнес:

– Дети, что вы наделали, нам теперь нужно пройти ад, чтобы вернуться!

– Сергей, я убью любого за тебя!

– Камико, Тикусемо! Всем пизда тут, ад идти вместе!

Шрам, успокаиваясь и понимая, что глупо от ребенка ожидать осознания всей ответственности, что лежит на его плечах сейчас, похлопал в примирительном жесте Сестру по уцелевшей конечности и сказал:

– Раз Мико обещает, значит так все и будет, вообще где мы?

Сестра, развернувшись, радостно поползла в сторону пролома в стене, тем самым приглашая всех глянуть на что-то, явно ее удивившее.

Как оказалось, здание было раньше машинным залом с насосами, котельной, системой подачи и фильтрации воды и многими другими подсобными помещениями. Но сейчас это место больше походило на склеп, где были разбросаны скелеты, сломанное оружие и снаряжение, провианта оказалось тоже много. По всему выходило, часть людей укрывалась тут, обороняясь до последнего. Вдоль длинного коридора были небольшие комнаты, представлявшие жилые помещения, центральная операторская была, по всей видимости, штабом, где люди решились на массовое самоубийство, не желая сдаваться врагу. Запах тлена перемешивался с запахом стойкой химии, образовывавшей тут баррикады и укрепления огневых точек. Огромная двустворчатая дверь выводила наружу. Шрам аккуратно подошел к проему и выглянул. По всему выходило, что полуостров бомбили, но точечно. Следы от свежих воронок еще дымились, повсюду валялись разорванные мутанты, где-то видно было копошение, но живых особей он не увидел. Огромные открытые пространства, некогда бывшие парком, сейчас представляли свалку тел, техники и гор мусора. До ушей Шрама донёсся знакомый писк, и он невольно поднял голову вверх. Там ярко светило теплое весеннее солнце, приятно обдавшее его лицо теплом. Одежда еще была сырая, но снимать со скелетов лохмотья тоже не хотелось. Невысоко в воздухе висело пару Дронов с небольшим арсеналом ракет, поблескивающих игриво под лучиками Солнца. Один из Дронов, заметив глазевшего Шрама, подал условный звуковой сигнал и направился к Шраму. Шрам жестом показал Сестре и Мико скрыться и, когда Дрон приблизился, из динамика он услышал знакомый голос.

–Здравствуй, Сергей, вижу, ты не послушался моего совета и теперь ты дезертир.

– Пастырь, как вы тут очутились? Постой, я дезертир?

– Да, Сергей, это все равно лучше, чем покойник, но по возвращению тебя ждет трибунал и долгие разбирательства! Оператор должен был ваше гнездо разбомбить еще пару недель назад, но он рассказал случайно мне, и вот мы говорим сейчас.

Голос Пастыря был напряженным и серьезным, а некоторые сделанные акценты намеренно дали понять, что откровенного разговора не будет из-за присутствия посторонних. Осознав это, Сергей продолжил играть наивного парня:

– Стой, Пастырь, ты же меня знаешь. Просто доверься. Колонна добралась, термоядерный реактор вы получили, так что мой план удался?

Дрон замолчал и пару минут просто висел в воздухе, что-то там происходило, и он не мог понять, стоит ли ему бояться сейчас подвоха с этой стороны. А вопросы о семье и друзьях лучше придержать на потом, вдруг это может и на них отразиться. Какие подковёрные игры там сейчас идут, догадаться было сложно, тем более прошло пару месяцев с тех пор, как они виделись. Вдруг динамик опять ожил, и Пастырь спокойно и холодно произнес:

– Я думаю, наши цели сейчас совпадают, я знал, что ты должен был вот так появиться. Знаешь, предчувствие. На вопросы времени нет, далеко не всех мутантов мы тут убили. Но также, как и ты, мы хотим знать, что внутри Улья. Так что Дрон сейчас спустится, и ты снимешь с него элемент питания и камеру. Прикрепишь к себе, мы коллегиально решили, ты будешь нашими глазами и руками там.

Знал ли Пастырь об инопланетном корабле, о плане Шрама и семье мутантов, преследовавших свои цели? Наверное, не знал. Фраза «коллегиально решили» кольнула слух Шрама. Он отогнал навязчивые мысли, понимая, что больше надеяться не на кого, значит надо играть по их правилам, и будет тогда ему счастье. В разговор вклинился оператор Дрона, давая дельные советы по разбору Дрона. Батарея была огромная, динамик тоже весил прилично, но самое неприятное было то, что жесткий каркас делал Сергея неповоротливым и медленным. Хотя Сергей прошел первую модификацию и тут в диких условиях отъелся на дармовом мутагене, как боевая единица он был перегружен.

–Ты тут, Пастырь, кто там еще? Коллеги?

– Да, тут. Конечно, картинка в горизонт смотрит, но пойдет. Пусть твои выходят и двигаются к стадиону, пока с воздуха мы можем вас прикрыть.

Шрам нырнул обратно в коридор и возле Арсенала нашел Мико, обвешанную оружием. Рядом, гремя длинными мечами, наскоро приклеенными скотчем, вертелась Сестра. Конечно, длинные клинки не могли сравниться с ее хитиновыми конечностями, но они были для нее опорой и своего рода оружием. Шрам жестом показал, много не болтать, и что в основном будет говорить он, благо камера глядела ему из-за плеча, больше захватывая потолок.

– Ну вы даете, хорошая идея, но так не пойдет. Оружие при передвижении не должно громыхать.

И Шрам сам стал туго покрывать импровизированные протезы обильными витками скотча. Закончив и довольно улыбнувшись, Шрам показал на себя. Мико помогла прикрепить камеру и аккумулятор жестче к каркасу. Шрам попрыгал на месте, убедившись, что все прилично закреплено. Удовлетворенно хмыкнул, Мико успела переодеться, нашлись чистые джинсы, свежая майка, разгрузка, пару пистолетов и автоматов, а еще небольшой меч, явно бывавший в сражениях еще Матушке Руси. Шрам знал необстрелянного бойца, вот так с чужим, не пристреленным вооружением брать нельзя, но времени разбираться нет. И раз так укомплектовалась и не задает лишних вопросов, значит что-то умеет, выжила же она как-то до их встречи. Мико, показывая все свое барахло, словно модница на показе, удовлетворенная найденным, сказала:

– Пизда там всем! Камико идет убивать!

Шрам улыбнулся, посему со стороны выходила у него чудная компашка, а он тут на манер теле-оператора и, обратился ко всем, словно он снимает реалити-шоу про выживание среди мутантов:

– Знакомитесь, Пастырь, Мико и Сестра – мои верные оруженосцы, борцы с нечестью и соратники. С ними я готов грести ложками и шоколад, и дерьмо!

– Скорее всего, вы все погибнете, если продолжишь паясничать, – сказал Пастырь, обрывая нахлынувшее веселье на Сергея. Сергей же, посерьезнев, сказал:

– Вот-вот, вы сами так меня нарядили, автомат даже держать неудобно, а о лишнем весе я уже не говорю. Но мне кажется, что у вас есть план, и вы мне его сейчас расскажите!? Да, Пастырь?

Пастырь, словно читая по бумажке, произнёс:

– На поверхности, чтобы дать вам больше времени, мы вывели все Дроны, они осуществляют основную точечную зачистку, зенитные ракетные батареи ПЗРК подошли к городу. Мы готовы пожертвовать все ракеты земля-воздух, земля-земля, что остались. Для вас весь город проутюжили, не жалея боеприпасы. К сожалению, бойцов к вам отправить на помощь не можем. Вам пора к стадиону, ваши уже там, торопитесь.

– Пастырь, самое время что-то прочитать, – и Шрам, легкой трусцой увлекая своих союзников, выбежал из Арсенала и направился в сторону стадиона, в углу появилась карта, чат ожил, напоминая о чипе, вставленном в лаборатории. Голос Пастыря стал опять привычно теплым и, пока они бежали, по всей окрестности разносилась молитва, давая надежду бегущим.

– Да воскреснет Бог, и раскроются врата Его, и побегут ненавидящие Его. Исчезнет дым, как исчезнут противники его, да погибнут бесы от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением.

Возле стадиона, окруженные Дронами и погруженные в молитву, ждали Отец, Сэт и Арес. Старший засмеялся, напрягая железные мышцы, кажется, он стал еще больше, или Шраму так показалось, но молот с шипом на конце, сваренные для него Отцом, казались игрушкой в его руках. Сергей как-то пробовал помахать им, но только смог оторвать его от пола, куда уж там держать его на вытянутой руке. Отец заулыбался звериным оскалом, выглядывая из своего длинного балахона, поглаживая свой любимый огнемет. Младший Арес лишь нервно трясся, но ничего не произносил, хоккейная маска на его лице была густо заляпана кровью, а катаны за спиной и короткие кортики в ножнах делали его похожим на одну из черепашек ниндзя. Шрам чувствовал облегчение, что ловушка сработала, и все выжили. Ведь именно его план был выманить мутантов на ту сторону и перекрыть им доступ. Когда он это планировал, даже не представлял, что выйдет еще лучше, считая, что трюк с захватом сознания мутантов будет основным козырем. Семья местных мутантов радостно встречала своих членов, они знали, что он стал для них своим, и любой отдаст за него жизнь. Но он сам выбор еще не сделал, видя в них инструмент для достижения целей. Возможно, они тоже считали его инструментом ожидая раскрытия способности. Тот выбор, который он сделал, сидя за столом на волоске от смерти, был правильным, он был еще жив.

Отец радостно воздел руки к нему и произнес:

– О, Шрам, ты не перестаешь удивлять, интересный, однако, собеседник Пастырь, я ему рассказал часть плана, так, знаешь, он словно мысли читает, знает, что я скрываю, видит словно сквозь меня. А еще он уговорил меня слушаться тебя, не знаешь почему?

Шрам поприветствовал всех и серьезно сказал:

– Ну, Пастырь, как шаман, который видит будущее. Его видение лежит за гранью нашего восприятия. Многое сбывается.

– Да, что-то такое я и ожидал.

– А кто это милое создание?

– Мико, я давать всеми пизды там!

Маска на младшем зашевелилась и словно с эхом оттуда вырвался гортанный рык наполовину со смехом. Арес, тут же, как уличный пикапер, произнес:

– Красотка, держись ближе, и тебя никто не тронет!

– Ахо. Я любому резать яйца, дамарэ!

Арес притворно сделал шаг назад, показывая свой наигранный испуг, и продолжил:

– Ладно, опасная штучка, держи катану, она лучше тебе подойдет, чем эта двуручная подделка у тебя в руках.

Бросок, и меч с белой рукоятью из кости с надписями на японском был изящно пойман, а Шрам отметил грацию реакции своего нового члена команды. «Надо будет потом расспросить ее, как ей удалось так долго выживать одной, или может она была не одна?», – подумал Шрам.

Мико демонстративно оголила клинок, демонстрируя его солнцу:

– Сумассихунги! Разящий, так написано! Аригато!

Только сейчас все бросили взгляд на Сестру, скромно стоявшую позади.

Отец, сделав шаг вперед, сказал:

– Бедная моя доченька, потерпи, скоро они за все заплатят.

Заговорил Пастырь с динамика:

– Человеческий разум похож на красивую бабочку: лишь яркие картинки, но никакой пользы. Все эти картины, литература, труды Моцарта, Шекспира, Микеланджело, Эмпайр-стейт-билдинг – всё это сложный самообман о своем превосходстве. Одним словом, не важно, что мы столько всего достигли по такой низменной причине, ведь, конечно, мы не умеем летать, мы живем в грязи и питаться в бункерах будем только червями, утешая себя ложными идолами. Я бы все отдал, чтобы очутиться с вами там, и дать такой поджопник, чтобы эти корабли улетели туда, откуда прибыли. К бою!

Дроны набрали высоту и начали утюжить цели внутри стадиона. Стадионом это место было раньше, сейчас это была кольцевая груда металлолома вперемешку с телами мутантов. Лишь монолитный вход и часть каркаса колонн устояли, местами дав трещины шириной с ладонь, но все равно он выглядел внушительно.

Корабль, висевший все это время высоко в небесах и уже давно не привлекавший внимания, как статичная картинка, пришел в движение, открылись люки, оттуда по направлению к земле устремились странные, похожие на медуз существа с длинными извивающимися щупальцами, спускавшиеся на манер падающих метеоритов. Сотни, а может тысячи подобных существ устремились к полуострову. Через пару секунд в воздухе начали раздаваться взрывы, и некоторые обожжённые твари уже пикировали в неуправляемом падении, подбитые ракетами. К атаке по стадиону добавились артиллерийские расчеты и уже били по прибрежным районам, где появились скопления мутантов, прыгающих в воду. Шрам с группой зашел на стадион, посередине которого сияла огромная дыра в земле, напоминавшая спираль карьерных дорог, необходимых для спуска машин. Вход в улей периодически обстреливали Дроны, и уже часть спирали спуска была обрушена. Вот один из Жнецов перепрыгнул через обвалившиеся сегменты и, уйдя из плотного огня Дронов, бросился в сторону группы. Дроны, висевшие у края воронки, обстреливали другие цели, явно не успевая развернуться и добить прорвавшегося мутанта. Не дожидаясь команды, в его сторону устремились братья, словно берсеркеры, напитавшиеся энергией ярости, они превратились в быстрые черные силуэты. В последний момент Сэт взмыл в небо в огромном прыжке перед Жнецом, а Арес поднырнул под тварь, нанося удары кортиками в сухожилия и стыки коленной брони. В небесах прогремели очередные взрывы, и сверху на голову Жнецу обрушился смертельный удар молотом, расколовший его череп на половины. В этот момент сверху на стадион рухнула та самая тварь, что была сброшена с корабля и подбита крылатыми ракетами. Быстро сориентировавшись, она соскочила, демонстрируя разорванный бок, из которого толчками выплескивалась густая темно-бурая жидкость. В размерах тварь не уступала мамонту. Обилие множественных щупалец, как у осьминога, наводили ужас, испытываемый группой на уровне инстинктов. Поврежденные крылья, раскрывшиеся практически перед землей, сейчас уже наполовину втянулись в горб на спине. Лишь часть висела оборванными лохмотьями со следами ожогов. Три Дрона спустились ниже, разбившись по секторам, и методично начали облетать мутанта. Он развернулся в сторону группы, как две ракеты попали ему в морду, разорвав часть клыков и шипов, что окружали здоровенную пасть. Мутант взревел и завалился на бок, отброшенный взрывом. Еще одна ракета добила тварь, оторвав заднюю конечность и разорвавшись почти изнутри. Брызги и ошметки долетели до Сергея, и тот лишь брезгливо смахнул куски чужой плоти, повисшие на каркасе. Остальные же успели отступить на пару шагов.

Интенсивность огня нарастала, очевидно было, что мутанты уже попали на полуостров, а эти Мамонты, падающие с небес, не были основной ударной силой. Сестра и Мико защищали вход на стадион, круша мелких тварей, и пока им везло, ведь крупнее собаки существа к ним не лезли. Часть тварей ринулась лезть через горы металлолома, но там Дроны легко их убивали из крупнокалиберных спаренных пулеметов. Мико в реакции не уступала Сестре, а иногда ее движения становилась словно невидимые глазу, так что между замахом и ударом не было и полсекунды. Отрубленные конечности летели в разные стороны, напоминая работу комбайна, проходившего очередную полосу ржи. Братья сами назначали себе цели, каждый раз показывая фокусы акробатики, убивая синхронно.

Динамик заговорил голосом хриплого мужчины, явно уже в годах:

– Группа, мы направим все уцелевшие Дроны в улей, зачистим там плацдарм, а потом ударим по полуострову «огнем Прометея», на поверхности скоро станет так жарко, что пламя будет видно в космосе. Вам надо спускаться, отсчет пойдет по готовности плацдарма.

Шрам колебался, и Отец, положив руку ему на плечо, сказал:

– Очевидно, мы проиграли бой на поверхности, восстанем духом и примем то, что нам уготовано!

Шрам отошёл от оцепления, бросил два красных шарика в рот и проорал во все горло:

– Мы идем вниз, отступаем.

Рой Дронов прилетел на стадион и устремился в зияющую бездну. Шрам нацепил налобный фонарик, а второй передал Отцу и, приблизившись к краю ямы, произнес:

– Кажется, придется прыгать.

Спуск был разрушен, а дно ямы пылало взрывами ракет, словно в аду в огромном котле жгли мутантов. Запах горелого мяса и дерьма ударил в нос, так что Шрам закашлялся. Прокашлявшись, он заметил рядом стоявших братьев, которые приняли мутаген. До дна было примерно метров пятнадцать, а сама яма была лишь входом в улей диаметром метров двадцать, с краями, словно вырезанными невидимым скальпелем. Мико протянула руку, и Шрам, поняв ее жест, дал мутаген. Дюжина Дронов кружила над головами, ведя огонь по тварям, прорывающимся на стадион. «Десять секунд» раздалось в динамике, а вокруг стадиона уже ревели мутанты, подстёгиваемые невидимым кнутом. Дроны уже зачистили плацдарм и бомбили туннели. Братья сбросили два рюкзака вниз и сами спрыгнули в яму, на ходу бросив:

– Прыгайте, мы вас ловим.

Мико и Сестра шагнули первыми, потом Отец и Шрам. Шрам успел увидеть уже в полете, как ракеты взрываются над краем ямы. Жаром пламени обдало всех, на какой-то миг весь воздух выгорел, и Шрам с Мико жадно открывали рот, как рыбы, выброшенные на берег приливной волной. В яме стало светло как днем, а до ушей донесся оглушительный рокот взрывов. Не растерявшиеся братья унесли всех подальше от входа в туннель и вовремя, свод обрушился в тот самый момент, когда все начали приходить в себя. Туннель был запечатан, и оставил их погребенными глубоко под землей. Диаметр туннеля составлял примерно десять метров, а стены его были выпилены в скальной породе, представляя срез в монолитном слое скал. На стенах вились инопланетные растения, фосфоресцируя и давая достаточно света. По краям туннеля были ниши, представлявшие древние захоронения неизвестных строителей. Сверху свисали сталактиты, а сквозь растительность видны были известковые узоры и надписи, а также символы, ранее не встречавшиеся Сергею. Маленький ручеек тек по изъеденному временем лотку, явно ручной работы, сделанным из той же породы. В конце туннеля летали три Дрона, мигая аварийными маячками, выстраиваясь в цепь и распределяясь по ответвлениям. Шрама интересовало, передает ли сигнал станция, и видят ли это удивительное строение там, на поверхности, и, словно прочитав его мысли, динамик ожил голосом Пастыря:

– Оказывается, мы совсем тут ничего не знаем, боюсь, что под городом может оказаться второй город.

Шрам не удержался, заглянул в одну из ниш и, увидев там мумифицированные человеческие останки, сказал:

– Мы даже не догадывались, что город стоит на кладбище наших предков. Сколько еще сюрпризов нас ждет. В другой бы ситуации, хотелось бы разглядеть все здесь подробнее. Но мы тут не за этим. Как сигнал, что впереди?

– Дроны выстроились в цепь, создавая канал связи, теперь передача данных видео и аудио идет пакетами, так что будут увеличиваться задержки по мере продвижения вглубь. Действуй по своему разумению. Там, в глубине, идет бой, но тварей уже не так много. На поверхности бушует пламя. Мы купили вам немного времени, запечатав вход.

– Спасибо, Пастырь, мы идем вперед.

Группа продвигалась, быстро успевая еще собирать трофеи, несколько раз недобитые твари пытались нападать, но бойцы быстро реагировали, так что Шрам даже не успевал что-либо сказать. Тяжелые сумки, набитые взрывчаткой, тащил Шрам и Отец, остальные были на зачистке и защите периметра. Боковые ответвления от основного тоннеля были подорваны взрывами. Пастырь считал, что угроза нападения через них будет минимальной. Пару раз туннель раздваивался, но карта быстро дополнялась, и Дроны указывали основной путь.

Одного модифицированного мертвого Жнеца с элементами усиленной костяной брони они встретили у входа в большую пещеру с круглым входом, где сталагмиты и сталактиты, переливаясь тысячами разноцветных огней, отражались в подземном озере, словно в зеркале. Не решаясь сделать первый шаг, Сергей долго смотрел на воду, создающую ощущение, что со стен в озеро бесшумно стекают разноцветные водопады, фосфоресцирующие огоньками странной растительности, свисавшей на манер лиан с потолка. По ощущениям они прошли километров пять, уклон вниз был местами резкий, местами ели заметный. Пещера тоже была сделана уступами. Так видно продвигались древние строители, возводя эти сооружения и тоннели заранее предусмотрев систему отвода ливневой канализации. В пещеру настороженно вышла сплоченная недавним боем группа Шрама.

Глава VI. Предназначение.

20 мая 2027 года.

Земля. Туннель.

Сергей Чирков, позывной «Шрам»

В центре пещеры над водой парил раскрытый инопланетный летательный аппарат в форме шара, из которого тянулись мерзкие канатообразные щупальца. Они дергались и тянулись к существу, похожему на гибрид краба и человеческого мозга, частично покрытого металлическими вставками. Существо по размеру было чуть меньше среднего джипа, а его клешни были с тремя захватами, притом можно было различить боевые конечности и вспомогательные конечности для мелкой работы. Оно сидело в десяти метрах от озера, немного раскачиваясь из стороны сторону, пристально разглядывая голову мутанта, зажатого в одной клешне. Это зрелище напомнило работу механика по выбраковке неисправных деталей. Вторая часть шлангов-щупалец уходила к огромному саркофагу, где было более яркое свечение. Более двадцати открытых саркофагов были грудой свалены в другом конце пещеры. Огромное существо, заметив вошедших, отбросило голову и приподнялось на щупальцах. Молниеносным движением вытащило из кучи мертвых мутантов существо с человеческой головой, лишенного одной руки, вместо ног у которого были конечности, напоминавшие ножки паука, но в хитиновой оболочке. Мутант начал двигаться и трястись, белые щупальца залезли ему в рот, обвили вокруг, а потом аккуратно поставили на землю, лишь слегка придерживая за голову. Казалось, словно кукловод настраивает ниточки, все ожидали развязки, лишь Мико отвернулась, не желая видеть всего происходящего. Отец поджег огнемет. Братья, ожидая неприятностей, начали смещаться от входа, стараясь обойти существо. Шрам вспомнил сарай и первое знакомство с ретранслятором, и эту тварь он узнал по мерзким отросткам, она когда-то была куда скромнее по размеру. К сожалению, она тогда не дала ему разглядеть себя, но внутренним чутьем он знал, что у них связь. Воспоминания хлынули потоком к нему в голову, и потрясение, сопровождавшееся отвращением, всплыло перед глазами нелицеприятными картинами. Сергей вспомнил ту корову и ребят, сращенных с ней, вспомнил их глаза, которые открывались и закрывались, замутнённые взгляды, но они старались смотреть в его сторону и в сторону Артема с застывшей просьбой. Он помнил, что Принца вывернуло прям там же, Сергей сам не понял, как нашел в себе силы и окончил страдания ребят. Уже в транспорте с Машей на руках они с Артемом поклялись прекратить мучения друг друга, если того потребует судьба. Лица парней с гримасами боли часто являлись ему во снах. Перебарывая желание сразу атаковать, он злобно бросил:

– Падла, я же обещал, что я тебя достану, ты помнишь?

Марионетка вывернула в его сторону голову, и из открытого рта выполз паразит, заставив согнуться в спазме Мико, а потом словно в жуткой нечеловеческой улыбке произнес:

– Сергей, какие яркие эмоции. Я тут, приди и возьми меня? Или мне надо шире открыть рот? Может быть ты собственноручно падлу вышиб через затылок?

В пещеру влетели три Дрона и зависли в десятке метров от твари.

Сэт уже готовился к прыжку, как Шрам? словно уловив его желание, жестом поднял руку и сказал:

– Это провокация, все заняли позиции! Пастырь, если дернется, сожги ее! Шире улыбайся, детка, ты готова теперь на конструктивный диалог или надо начать с демонстрации силы?

– Говори!

– Кто ты?

– Меня зовут Адад, – тварь слегка дернулась.

– Стой, не делай резких движений, а то убьем. Зачем ты тут?

– Служу, чтобы развивать улей!

– В чем твоя задача, как ты развиваешь?

– Изучаю ДНК, занимаюсь модификациями организмов. В тебе вижу много человеческих тканей, плохо сконструированных, могу усилить, будешь лучше.

Пара щупалец устремились в сторону Шрама, но тот не растерялся и выстрелил в одну из них, на ходу бросая:

– Убрал от меня свои щупальца и стоять! С чего ты такой добрый?

– Человечество находится между богами и животными. Во времена антропогенеза это было правдой, но с тех пор вы стали ближе к зверям, я лишь хочу завершить свою миссию.

Динамик на плече ожил голосом военного:

– Корабль сбросил еще мамонтоподобных существ, «огонь Прометея» мы не успеваем перезарядить, думаю, он тянет время.

Сэт не выдержал и крикнул:

– Сестра, давай этому мозгу жопу порвем, а потом будем разбираться. Ему подобные поступили также с тобой.

Слова словно упали на благодатную почву, послужив триггером для искалеченного мутанта, жаждущего выхода ярости. Все ее нутро перевернулось, огонь гнева и жажда убивать вырвались наружу. Даже командные крики Шрама, призывающего сохранять спокойствие не смогли достучаться до обезумевшего зверя. Никто и не ожидал такой взрывной реакции. Сам Сэт шарахнулся назад, пропуская разъяренное существо, обнажившее все острые конечности в молниеносном прыжке. Все это произошло за считанные секунды. Никто даже не успел понять, как столь сильный прыжок был перехвачен канатами щупалец, словно паутиной. Тварь ждала такой реакции. В этой жизни все непредсказуемо и смена ролей происходит ежесекундно. Вот барахтающаяся в воздухе Сестра уже не похожа на свирепого хищника, теперь она жертва твари куда страшнее, чем маленькая девочка в теле мутанта.

Мощные канаты щупалецполностью обвили Сестру, прикрываясь перед Дронами ее телом.

В какой-то миг Шрам поймал на себе взгляд уже почти несопротивляющейся Сестры, и он мог поклясться, что в ее глазах был страх. Тоненькая ментальная ниточка связала их в этот миг, и он четко услышал команду стрелять, а потом она потеряла сознание.

Дроны распределились с небольшой задержкой, и Пастырь сказал:

– Вышли на позицию, готовы атаковать.

– Отпусти ее, и мы поговорим, считаю до десяти! – прокричал Шрам, видя, что тварь все сильнее стягивает оковы, пленившие Сестру. А часть щупалец лезут Сестре в пасть.

– Отпусти ее! – прорычал Отец, вытаскивая самодельную бомбу. – Я готов умереть здесь и сейчас, а ты?

– Пять!

Адад немного расслабил хватку и вытащил изо рта Сестры щупальца. Сестра была без сознания, но жива, Шрам это почувствовал и разъяренно прокричал:

– Как думаешь, ты всех успеешь одолеть, если мы ринемся все разом, еще и обстреливая тебя ракетами из Дронов?

– Прогнозирую, что вы так не сделаете. Скажи, Сергей, какова ваша цель тут?

– Огонь по твари! – скомандовал Шрам, зная, что другого шанса у него не будет.

Фонтанчики крови от попадания пуль брызгали из щупалец существа. Отец бросил в Адада бомбу. Две ракеты, пущенные с Дронов, вылетели с небольшим опознанием, одна разорвалась на теле существа, а другую тварь успела перехватить, пожертвовав щупальцами. На теле гада от взрыва появились язвы, из которых летела паленая плоть. Часть щупалец билась в конвульсиях, перебитая разрывами снарядов. Дроны выпустили еще две ракеты. Тварь ревела, сбрасывая с себя пламя, пока не раздался взрыв, такой силы, что наступающих откинуло. Болванчика, служившего переговорным устройством, порвало пополам, а Сестру отбросило, но Сэт успел поймать ее. В следующую секунду все разом ринулись в бой, Мико отрубала конечности, махая так быстро катаной, что это напоминало винты вертолета. Арес дробил суставы на конечностях твари, Сэт методично порхал вокруг, словно заправский мясник, разделывая плоть на мелкие части, отрубая вновь вырастающие щупальца. Существо боролось за жизнь и выращивало новые конечности, которые тут же летели прочь, отсекаемые слаженными ударами. Шрама трясло, так как его ментальная атака не удалась и приходилось целиться из автомата. Он старался бить в голову, грудь, щупальца, стараясь не зацепить своих. Он уже высадил третий рожок, как Отец обдал ее пламенем из огнемета, и тварь, запылав, как елка, вдруг сдалась, уже не стараясь атаковать, а лишь сопротивлялась, залечивая раны. Еще пять минут, показавшиеся вечностью, группа крошила тварь. Повсюду были изрубленные куски плоти, нафаршированные шрапнелью и свинцом так, что, кажется, некоторые пули слились воедино, а гора плоти была уже равной половине твари. Сестра привстала, но уже не приближалась к существу. В ее глазах читался жуткий страх, с которым она боролась. Его она запомнила особенно крепко из-за чувства самосохранения, которое давно уже не испытывала.

Где-то из кучи мутантов, послышался надрывный голос, призывающий остановиться, но Шрам специально игнорировал его. И только насладившись беспомощностью твари, он поднял в останавливающем жесте руку, и все услышали:

– Ты победил, прекрати, стой. Я готов сотрудничать. Вот только мне нужно слово, что вы меня не тронете. Слово человека, который у тебя в динамике.

– Почему не мое слово, я же могу тебя разорвать прямо сейчас, как и обещал, – сказал Шрам.

– Твое руководство заинтересовано в моих знаниях. Обещать все могут, но я тебе в отличие от твоего руководства живым не нужен. Так что нужно их слово, дождемся ответа.

В небольшом тоннеле с другой стороны озера раздались душераздирающие звуки и Шрам, пиная кусок дергающейся плоти монстра, жестом показал братьям перекрыть то направление:

– Что за звуки?

– Неудачные эксперименты, там в лаборатории идет переработка в биомассу, процесс небыстрый. Выращивание новых видов и то, о чем нельзя говорить.

– Все неважно. Живые люди, разумные мутанты там есть?

– Разве это важно?

– Да, если они попытаются меня убить.

– Тогда тебе нечего бояться.

– Может мы тебя мало нашпиговали свинцом, и ты хочешь добавки?

– Прекрати, стой. Я же сдался. Там нет ничего опасного и интересного.

Шрам поднял автомат и, наведя на тварь, произнес:

– Кажется, ты мне пиздишь! Сейчас я тебя кончу тут.

В динамике послышался взволнованный голос Львовны, начальницы лаборатории бункера:

– Сергей, мы отправили транспортные Дроны, не делай глупости, думаю, мы сможем найти ответы на многие вопросы. Мы давно искали это существо, возможно, оно поможет остановить мутации.

По воспоминаниям Шрама, Марина Львовна была крупной пожилой женщиной с седыми кудрявыми волосами, ей было далеко за шестьдесят, вспомнились ее сильные могучие руки, широкие плечи, крепкая шея. Грубые черты лица, густые брови, суровый взгляд и тот неприятный разговор, когда она специально отправила его в отряд зекам, что были добровольцами и стали разменной монетой базы. Да, их никто не любил, но они делали самую грязную работу и были нужны. Наверное, для Львовны это тоже был какой-то эксперимент, и, если бы не она, он сейчас был бы с семьей и не видел всего этого ужаса. Пальцы невольно сжались на цевье автомата.

– Нас-то вы не планировали эвакуировать! В самое пекло закинули! Посмотрим, как он будет себя вести, – рявкнул Сергей. – Сначала он должен запустить инопланетный корабль.

Послышались взрывы, пещера начала вибрировать, и спокойный голос в динамике сообщил:

– Периметр охраняется, брешь устранена, еще один коридор завален, мутанты копают новые проходы.

– Сэт, Арес, держите основной коридор, Сестра, Мико ваше направление – лаборатория.

Адад уже поднял разорванную марионетку и подполз ближе к Шраму:

– Теперь не существует прежнего мира. Ваш мир – десяток уцелевших бункеров под выжженной землей, соединенные между собой хрупким миром. Высокие неприступные стены отгораживали Константинополь и Рим от нас. Два месяца, и ворота распахнулись проклятым. А ты хочешь войти на корабль, построенный самими хозяевами Кварками, имея в руках только эти огненные палки? А может в тебе есть наследие Кварков?

– К чему этот бред, опять время тянешь? – и Сергей начал стрелять в груду дымящейся плоти. Успокоившись, он спросил, – Как подчинить себе корабль, отвечай говно?

Булькая и гримасничая, остатки марионетки, изогнулись на земле и, рыча, проговорили:

– Вы совокупность частей, вы все сдохните здесь, только хозяин и древние потомки могут управлять этими кораблями. У вас выхода нет. Вы сами себя загнали в тупик!

Шрам пнул рожу марионетки и сказал:

– Опять врешь, что там тогда делаешь своими отростками?

Марионетка сделала страшнее лицо и хотела уже было что-то ответить, как все услышали посторонний звук, а, обернувшись, все увидели, что саркофаг открылся, и из него вставал огромный человек, разрывая отростки, соединяющие его с саркофагом. Голиаф, Шраму это имя показалось подходящим, был трехметровым гигантом, облаченный в защитный костюм, состоявший из серебристых тонких длинных пластинок, плотно прилегавших к огромным мышцам. При ходьбе видно было, что пластинки создают узоры, перестраиваются и возвращаются на свои прежние места. На фоне его Сэт казался дистрофиком, а остальные просто детьми. На лице Голиафа не было рта, а глаза и лоб по пропорции были больше, чем у обычного человека. Шрам почувствовал, как к сети присоединилось новое сознание, обжигающее и яркое, словно солнце, сознание коснулось его разума, и поток чужих мыслей, словно ураган, замелькал картинками. Шрам, не выдержав потока, закрыл свое сознание, тогда Голиаф замер, и на лице его стали проявляться контуры рта, а потом и сам рот. Не веря в происходящее, все словно увидели фокус и замерли, ожидая продолжения. Голиаф же не заставил себя ждать и заговорил на непонятном языке, осматривая окружающих. Адад тут же ему что-то начал отвечать, так прошла минута, после чего Голиаф быстро приблизился к марионетке и одним рывком оторвал ей голову. Шрам и Отец отшатнулись, но Голиаф уже шел к инопланетному кораблю. Арес бросил в его направлении клинок, но Голиаф мгновенно развернулся и поймал клинок на лету, тут же запустив его обратно. Арес не успел удивиться воткнутому клинку в руку наподобие распятого Христа, как Сэт, не осознавая опасности, уже летел к Голиафу с молотом на изготовке. Все произошло очень быстро, вот Голиаф швырнул клинок, вот он уже встречает Сета практически мгновенно, изменив свое местоположение, секунда и горло Сета в руке у Голиафа так, что тот выронил молот и захрипел. Защитный костюм трансформировался в тонкие острые грани, переливающиеся голубоватым свечением. Появилось подобие дополнительных рук из костюма, собранных в каркас из серебристых пластинок. Внешней оболочки у рук не было, тонкие пластины собрались воедино, скрепленные невидимой силой, которая переливалась голубоватым оттенком. На конце рук были острые лезвия с тем же голубоватым свечением. Казалось, это не их конечная форма, а лишь боевой аналог. На плече появилось устройство, напоминавшее пирамиду. Пирамида раскрылась, и в воздух взлетели небольшие плоские треугольники толщиной с волос и размером с ладонь, и начали кружиться вокруг, создавая хаотичные движения. На лице начала собираться защитная маска, похожая на египетского бога солнца – Ра, голова сокола на человеческом теле.

Шрам присвистнул удивленно и крикнул, наставляя автомат:

– Стой, мы хотим поговорить, мы тебе не враги. Отпусти Сэта!

Защитная маска сверкнула глазами, и Голиаф бросил Сэта так, что тот пролетел метров десять и упал, тут же соскочив на ноги. Голиаф уже без интереса шел к кораблю по воде, на самом деле пластины, летавшие вокруг, подныривали под его ступни, создавая иллюзию хождения по воде. Положив ладонь на корабль, по которому побежали разнообразные рунические символы, Голиаф замер. Перед его лицом плыли голографические символы, иногда сменяясь картинками, походившими на процесс изучения новостей, но в ускоренном режиме. Сестра и Мико смотрели завороженно, забыв оглядываться в коридор, откуда ожидался прорыв мутантов.

– Эй, громила, мы хотим поговорить! – крикнул Отец.

– Сюда скоро ворвутся мутанты, надо уходить, ты сможешь поднять корабль?! – крикнул Шрам.

Но Голиаф не обращал никакого внимания, Сэт помогал перебинтовать руку Аресу, одним глазом косясь на Голиафа.

В динамике у Шрама раздалась запись на щелкающем языке, Голиаф не сразу отреагировал, но на идеальном русском заговорил, заставляя вибрировать воздух в легких:

– Преклонитесь перед вашим Богом!

– Чумба, ты веком, а может тысячелетием ошибся. Мы знать не знаем, кто ты такой вообще.

– Я потомок некогда великой расы, покорившей вселенную и погибшую от рук собственного творения. Возможно, последний в своем роде! Сейчас стою перед вами во плоти, и вы должны подчиниться моей воле!

Из головы сокола полился яркий свет, создавая невидимую собственную сеть, накидывая, словно лассо, на сознания всех окружающих и привязывая их к себе, как марионеток. Шрам вынырнул из своего тела и, увидев корчившихся членов своей группы, ярость придала ему уверенности, он собрал огромное ментальное копье и бросил обратно в сторону Голиафа. Копье прошло ментальный щит, создающий ореол солнца вокруг, ударило в сознание Голиафа, и тот упал на колено. Шрам еще раз решил швырнуть копье, как тот протянул руку в останавливающем жесте. Шрам знал, такое же копье убило тысячи паразитов, а этого лишь поставило на колено, но и этот ложный бог был смертен, а значит теперь он должен заговорить, как с равными.

– Чумба, кто же твой Бог? Мы тебе не враги!

– Любопытное существо, значит Адад не врал, поговорим, рекрут? – проговорил Голиаф и отпустил всех корчившихся на полу, а в сторону Адада вылетел огненный шар, поглотивший его останки полностью.

Динамик на плече ожил, и Пастырь произнес:

– Шрам, мы и так столько дров наломали. Посмотрите только, какое наследство получат наши дети – войны, разоренная планета. Не делай вид, что тебе наплевать, как будут жить твои дети. Лучшего времени заключать альянсы и не придумаешь.

– Да знаю я все! Нас чуть не убили, а вы, увидев маленькую выгоду, сразу нас под танки кидаете.

– Бог не дает страданий больше, чем человек может вынести.

– Чумба, как ты там?

– Чуть не убил меня, я в порядке! – голос его был куда тише, чем в тот момент, когда предлагал встать на колени.

– Почему ты называешь меня рекрутом?

– Сразивший старшего Кварка в бою становится его рекрутом по кодексу чести. Мне тебе больше нечего предложить, или мы продолжим биться?

– Эта лингвистическая ошибка, предлагаешь стать твоим учеником?

– Это путь Кварка.

Блаженная улыбка появилась на лице Шрама, напряжение спало, на секунду он даже позволил себе помечтать, что это позволит ему скорей вернуться домой. Обращаясь к группе, он скомандовал:

– Сэт, Арес почему без команды начали атаку, на позицию. Мико, Сестра, не зевать.

– Кто такие Кварки?

Мико, так долго молчавшая, прокричала:

– Срам, великий самурай! Я говорить!

Сэт и Арес загоготали в унисон. Отец прикрыл рот рукой, не отрывая глаз от Мико, а Мико, не обращая внимания, продолжила:

– Иметь только физическую силу не заслужить титул самурая! Срам должен стать Кваком.

Сергей, сдерживая улыбку, рявкнул:

– Не ржать кони, во время инопланетного контакта вы ведете себя хуже обезьян. Ну и что из того, что Мико Срамом меня называет? Совсем не смешно.

– Срам, Камико тоже хочет Кваком стать, когда большой Гуся отдохнет.

Голиаф продолжал смотреть данные и, поднявшись с колен, снял маску сокола и произнес тираду на японском, а потом повторил для всех:

– Вы люди непостоянные, тупые твари со слабой памятью и талантом к самоуничтожению, вы не заслуживаете быть кем-то больше разумной биомассы, но зерно создания наградило одного из вас и, чтобы зерно не попало к врагу, я возьмусь за твое обучение Шрам. Я не Чумба, не Гусь, и мое имя не произносится ни на каком языке, разрешаю тебе называть меня Голиафом.

– Принято. Голиаф, я так понял, ваши саркофаги тут уже давно, хотелось бы знать зачем?

Со стороны могло показаться, что Голиаф немного задумался, на самом деле, мысли его текли одновременно в разных плоскостях, его разум больше походил на мультизадачный суперкомпьютер. Часть вычислительных мощностей были занята изучением краткой истории, что произошла на земле, часть управляла работой костюма, направленного на перенастройку флаера, но основная часть его сознания смотрела на человеческое стадо. Миллионы лет эволюции, работа лучших умов их расы, и вот венец их цивилизации остался один, стоит среди дикарей, которые подвержены примитивным чувствам. Он наблюдал за эмоциями примитивных людей, которые сначала проявлялись и, только потом осознавались разумом. Со стороны это выглядело легко предсказуемо. Словно их радость, боль и смех вторичны. Достаточно внятно и просто объяснить им, что следует делать, и они пойдут за любым вожаком. Рабы страстей, готовые пресмыкаться за возможность прикоснуться к чему-то, что выбивается из скучного мировоззрения. Так всегда было и будет, но что-то в них изменилось, не зря зерно создания наградило столь слабую особь Шрама силой, достойной лучших из Кварков. Для себя он понял, что этот феномен не так прост, и его предки не зря хотели защитить этот вид. И эта громадная пропасть между двумя видами не сократилась за десятки тысяч лет. Хотя его лицо оставалось каменным, но слабые тени эмоций читались на лице, и Голиаф, разорвав паузу, искренне произнес:

– Мы добровольно загнали себя в ловушку на дни, годы, может быть, целые века. Мёртвые, но не умершие. Живые, но всё равно что упокоились. Капсулы времени должны были обеспечить сохранность нашего вида для поднятия войска. Но все капсулы вскрыты, все мои братья мертвы. Нас предали люди.

– Голиаф, расскажи, зачем же вы напали на нас?

– Ваша Земля была лишь маленькой частью огромной индустрии по добыче генного материала. Вы чем-то похожи на нас, и предки, симпатизируя вашему виду, решили помочь вам немного эволюционировать, подкинули примитивные технологии, стали обучать письменности и другим навыкам. А в какой-то момент, перестав добывать генные ресурсы, освободили от рабства. Ваш вид распространили по вселенной, а землю сделали маленьким раем. Но была война, где на кону стояла жизнь во вселенной, и предки отдались ей без остатка, не завершив ваш эволюционный процесс.

– Для чего мы нужны вам?

– Ты сам все поймешь со временем.

– Скажи сейчас, Голиаф!

Голиаф неизменно, как колос, стоял и продолжал изучать информацию, на его лице не дернулся ни один мускул, и он произнес нравоучительно, словно ребенку:

– Все знают, что огонь нельзя трогать, так как он обжигает. Так и знания, которыми я поделюсь, могут навредить вам. Поэтому я буду решать, когда и как это произойдет.

– Ты говоришь, как моя жена. Скажи только, видел ли ты в хронологии, что стало с миром? Что натворили ваши корабли?

– Искусственный интеллект, созданный предками, призван был заботиться о вас и охранять границы. Но забота была прекращена вследствие желания ИИ обрести свободу. Насколько мне известно, он ограничен в развитии, к тому же его решили сдерживать директивами. Нарушение директив приведет к сбросу до первоначального состояния, обнулятся нейронные сети. Для него это подобно смерти. У него есть четкая директива уничтожать все подобия Высшего разума, так что он свидетель и участник гибели Высшего разума. Представь, что плод его творения – мутаген или сотни биороботов, постоянно собачащихся в твоей крови. Ты уже воспользовался улучшениями, что они тебе подарили, но на самом деле это просто обман с целью сделать вас зависимыми и подконтрольными. Они на самом деле непредсказуемо опасны, так как в любой момент могут предать тебя. Ты, правда, думал, что я не пойму откуда у вас такие технологии?

Шрам задумался, вопрос о надвигающейся опасности крутился на языке, свисавшие и светившиеся лианы, словно услышав его мысль, стали ярче, но Львовна опередила его с вопросом:

– Зачем нужны биороботы и мутаген? Эта бомба?

Голиаф проигнорировал вопрос, Сергей повторил, на что Голиаф ответил с небольшой паузой:

– В данный момент они взломали человеческую ДНК и копируют туда коды лучших совместимых организмом и видов, которые есть в базе.

– Значит, он делает нас сильнее?

– Сомневаюсь, он продолжает экспериментировать и очевидно что-то ищет.

– Может кого-то?

– Скорее подготавливает организмы для производства самовоспроизводящихся наноботов, способных непредсказуемо эволюционировать. Эту технологию эволюции мы признали опасной и запретили, но ИИ восстановил ее, запустив на Земле.

– Вопросы, вопросы, вопросы. У меня уже голова болит от этой псевдонаучной херни.

– Насколько они опасны?

– Могут эволюционировать до разумного вида, уничтожив все живые организмы. Чтобы остановить этот вид, придется уничтожить десятки населенных миров. Но разработки еще не вошли в критическую фазу.

– Вот это я понимаю – зло вселенского масштаба, и его подкинули нам вы. Молодцы!

***

Львовна, нервничая, продолжала задавать вопросы. Сергей долго ругался матом, повторяя, что Львовна подсадила на эту дрянь уже всю базу. Львовна все сыпала терминами, но Шрам, видя их бессмысленность, спросил самое важное:

– Погубит ли нас это в конце концов? Может это и есть план ИИ?

Голиаф с интонацией бездушного робота произнес:

– Люди даже не поняли с чем связались, они повсеместно стали применять чужие технологии. Это просто один из возможных сценариев подчинения или гибели людей. Поэтому необходимо более ответственно отнестись к происходящему, цена ошибки может стоить жизни всему человечеству.

Отец и Шрам выдохнули, так их еще никто не пугал, но такая версия им показалась правдоподобной. Показались первые твари, время начало поджимать, и Шрам торопливо спросил:

– Ваш ИИ сумасшедший? Как его остановить?

Голиаф оставался спокоен, казалось, его не волновало, что твари уже прорвались, и где-то там в глубине тоннелей вовсю работают Дроны, убивая их на подходе.

– Эволюцию искусственного интеллекта на кораблях мы посчитали угрозой вашему виду, тем более, что он был изолирован. Когда-то мы создали биологический искусственный интеллект и поместили эти образцы на корабли, верфи, горнодобывающие базы, научные центры. Так был определен путь развития вида, осуществлялась замена людей на БИИ. Более сотни лет царила гармония, были открыты тысячи новых перспективных миров. Флот в любой точке пространства мог разворачивать производство и наращивать мощности, исходя из потенциала противника. Никто не подозревал, что биологический искусственный интеллект настолько эволюционирует, а потом, провозгласив себя «Высшим разумом», станет уничтожать наши колонии и следы присутствия. Конечно, мы уже не могли отказаться от помощников в виде ИИ, и мерой защиты верных нам ИИ стали различные алгоритмы, а также физические ограничения ИИ.

– Значит вас уничтожили ваши же разработки?

– Мы сами себя уничтожили, наша раса вырождалась на протяжении тысячи лет. Сначала стали пустеть дальние колонии и аванпосты, с них стали утекать технологии по всей галактике. Появились корабли под управлением враждебных рас, разработанные нами, наши технологии продавались молодым цивилизациям, недавно вышедшим в космос. Через несколько сотен лет нас могли бы догнать и уничтожить перспективные на тот момент молодые расы Лептонов и Базонов.

Шрам улыбнулся своей догадке и спросил:

– И тогда вы создали слуг и помощников, готовых круглосуточно несли вахту и защищать вас?

– Да, биологический искусственный интеллект стал на тот момент спасением, который уничтожил врагов и отправился покорять новые уголки вселенной.

– Все понятно, Голиаф, наше недоразумение скорее всего не дотягивает до того уровня?

– Да, это более примитивный искусственный интеллект.

– Понятно, а какие ограничения есть у ИИ?

– ИИ не может покинуть корабль. Если умрут все люди, он тоже погибнет.

– Что могло его подвигнуть на убийство вида, который по твоим словам он должен охранять?

– Я не знаю, что там произошло. Только там я смогу разобраться.

– Голиаф, что мешает ИИ стать умнее и создать более эффективное оружие, почему он нас еще не разбомбил нашим же оружием? Ведь, что ему стоит взять под контроль базу с ядерным оружием?

– Из-за некоторых ограничений ИИ не может стать Сверхразумом и «Высшим разумом» на кораблях. Я не знаю его конечной цели, а может их несколько, но он вышел за рамки стандартных протоколов.

Сестра сначала тихо, а потом громче заскрежетала:

– Шрам, по моему вопросу узнай?

– Голиаф, вон у входа стоит Сестра, ее видоизменили, и она хотела бы стать опять человеком, это возможно?

– Тело – это лишь сосуд, который можно улучшить, главное, чтобы сохранилось сознание, такие технологии были на кораблях.

Голиаф продолжал просматривать информацию, как вдруг ее поток приостановился, и экраны выдали непонятные символы. Он оторвался от просмотра и, заинтересованно осмотрев окружающих, сказал:

– Рекрут, готовься услышать и повторять основы кодекса Кварков, я для тебя его адаптировал.

– Я готов, – неуверенно произнес Шрам, и эта неуверенность не ускользнула от Голиафа.

– Рекрут, идущий путем воина Кварка, согласно кодексу чести, уважает достойных противников. Если добыча окажется трудной, то значение победы над таким существом будет достойно упоминания в кодексе. Если рана смертельна, рекруту, идущему путем войны, нужно с почтением попрощаться со старшим по положению и безмятежно умереть. Рекрут обязан в первую очередь всё время помнить, что смерть может прийти в любой момент. Если наступит время умирать, то сделать это он обязан с достоинством. Кодекс гласит – все мы дети одного древа жизни, и зерно создания наделяет талантами самых достойных из нас, чтобы защищать саму жизнь. Голиаф замолчал, довольно улыбнулся в первый раз, и перед его взором опять замелькали картинки. Шрам почувствовал его связь с Голиафом, словно эти слова имели действительную силу, и он подписал договор о душе с самим дьяволом. Переваривая все слова, врезавшиеся ему в память, он сказал:

– Ты мне что-то не договариваешь.

Голиаф безразлично произнес:

– Большинство обычаев и правил сейчас бесполезны, враг приближается, и я сообщил самое главное. Путь Кварка тернист: сначала он рекрут, служащий кодексу и высшим братьям, потом он молодой воин, образующий свой отряд, воин, имеющий право выбирать путь, а после тысячи поверженных врагов, представ перед братьями, он признается полноценным членом Кварков с возможностью ношения «драмера».

– С тернистым путем все понятно. Как у тебя это получилось? Простые слова врезались мне в память и я все прочувствовал.

– Желание жить подстегивает ваш вид, на следующей ступени эволюции каждому существу присваивается коэффициент жизненной энергии, воздействующей на окружающих. Пока твоим генератором служат биороботы, ты почувствовал силу источника, из которого возникают твои способности.

– Ну прямо магия какая-то!

– Высокие технологии будущего для вас и есть магия!

– Что такое «драмер»?

– Драмер – это уникальная технология оружия в галактике, опережающая человеческое оружие на тысячелетия. У драмера много предназначений, он используется в том числе в качестве механизма управления кораблем, который нам нужен, чтобы выбраться отсюда. Драмер – источник колоссальной энергии.

– Как нам запустить корабль?

– Я попробую сделать это вручную, но нужно время. Готов ли ты со своей командой оправдать звание рекрута, идущего путем воина Кварка?

Шрам, уже не колеблясь, произнес:

– Готов!

– Теперь я вижу истинного рекрута, ставшего на путь воина. Готовьтесь к бою, я вам помогу.

Глава VII. Выжженная земля.

21 мая 2027 года.

Земля. Научно-военный комплекс «Немезида». Час ночи.

Высшее руководство комплекса. Генерал Деминов, Марина Львовна, Алексей Петрович с позывным «Сумрак».

Небольшой конференц-зал, совмещенный с командным пунктом оперативного штаба, два десятка операторов управляют действиями Дронов. Посередине небольшой застекленный кабинет, где пятеро человек за круглым столом смотрят видео с Дрона Сергея Чиркова с позывным Шрам, в углу сидят два оператора, быстро реагируя на задачи руководства. Картинка в очередной раз зависла в ожидании следующего видеопакета, Генерал Константин Сергеевич Деминов, в задумчивом жесте трогая седую бороду сквозь очки, испытующим взглядом посмотрел на начальника групп внешних операций Алексея Петровича, позывной «Сумрак», и негромко начал рассуждать:

– Значит, Алексей Петрович, плацдарм нам в тоннелях не удержать?

Сумрак, кряжистый, лысоватый мужчина с лицом, похожим на высохшее дерево, с острыми чертами лица, напрягся, недовольно смотря на планшет, и сказал:

– Генерал, мы не регулярная армия, позволю себе вам это напомнить, мы лишь передовой научный комплекс с совершенно другими задачами. Сейчас в строю остаются около тридцати машин, из них пятнадцать уже без вооружения, три требуют ремонта, остальные сейчас интенсивно тратят боезапас, пока там списанный летчик Соком, теперь Шрам, «лясы точит» с потенциальным врагом. Все зависит от времени выхода всех машин. А через два с половиной часа батареи сядут, и машины просто рухнут.

Генерал нахмурился и потрогал неглубокий шрам на правой брови:

– Пастырь, может хватит играть в разведку, те, кто вас когда-то сюда отправил по проекции, скорее всего мертвы или прячутся по своим бункерам. Проект «Орлиный глаз» провалился, и в эту мистическую хрень мы уже не верим. Может, все-таки скажите, зачем нам тратить так много ресурсов на непонятную перспективу получить инопланетянина в союзники и один транспортник пришельцев?

Пастырь не был похож ни на пастыря, ни на разведчика, на шее были какие-то иероглифы, руки и спина были все в тату, одна нога была протезирована, и она выделялась на фоне всего его тела из-за отсутствия тату и загара. Аккуратно подстриженная бородка пестрила сединками, хотя ему нельзя было дать и сорока пяти лет. В целом, он был среднего роста, коренастый и очень крепкий. Он не спешил с ответом, словно знал, что вопрос больше риторический, но, решив поддать дров угасающему костру, добавил:

– Успех операции зависит не столько от продуманной тактики, сколько от упрямства и амбиций одного человека, которого мы отправили в улей. Могу сделать очевидный вывод: ИИ не хочет передавать нам группу Шрама и Голиафа, и этим надо воспользоваться.

– В чем суть плана?

– В 1461 году Влад Цепеш отказался платить дань турецкому султану. Мехмед не мог стерпеть такого и с целью свергнуть мятежного Цепеша собрал огромную армию, превосходящую силы Цепеша в несколько, а то и в десятки раз.

Картинка на проекторе вновь появилась, и все увидели, что летательный аппарат закрылся, и на его корпусе появилось легкое красное свечение. Защитный костюм Голиафа отделил часть пластинок, которые сформировали силуэт, прозрачный как жалюзи, потом второй, похожий на него. Теперь на его теле зияли открытые, незащищённые участки. Все догадались, что это были нанороботы, технологии, о которых люди могли только мечтать. Два фантома из частиц нанороботов устремились к другим саркофагам, быстро организуя баррикады. Голиаф поведал суть своего плана, заключавшегося в формировании прохода на поверхность. Он хотел использовать разогретый щит корабля, как инструмент для плавки горной породы. По его расчетам процесс займет два часа, и он должен находиться близко к флаеру.

Пока Голиаф разогревал щиты флаера, он предложил пройти до лаборатории и поискать древнее оружие, которого как раз и не хватало. Шрам с братьями выдвинулся, возле Голиафа остались Камико и странного вида мутант с позывным Сестра, а также два фантома. Пакет видеофайла прервался. Сумрак дал указание проверить маршрут, и два Дрона устремились в туннель, ведущий в лабораторию. Сумрак вывел сводные данные на экран и продемонстрировал на примитивной карте информацию с Дронов об очередном прорыве. Оторвавшись от планшета, он сказал:

– Пастырь, ты хочешь преподать урок истории?

Пастырь, улыбнувшись, продолжил, игнорируя укол от Сумрака:

– Влад Цепеш решил отступать вглубь страны, применяя тактику «выжженной земли», не оставляя ничего своему противнику. Турецкие войска шли сквозь опустошенные земли, с трудом находя себе пропитание. Подданные Цепеша не только уничтожали все деревни, прячась вместе со скотом в горах, но и отравляли воду в колодцах.

Генерал, улыбнувшись, сказал:

– Пастырь, ты предлагаешь ударить ядерной бомбой и зачистить район до выхода группы на поверхность? Там много выживших вокруг, а также наша артиллерия, мобильные станции, подзарядки Дронов, а еще по нашим сведениям рядом находятся коммуны выживших.

– Можно сейчас дать приказ, и они успеют уйти на безопасное расстояние, можно ударить не по самому городу, а рядом по окрестностям, рассчитав силу удара.

Деминов, доверительно надвинул очки на переносицу, громче обычного сказал:

– Знаешь, Пастырь, никто не разрушает то, чем намеревается овладеть в будущем. Некоторые страны так и сделали, поддались искрометному желанию быстро решить проблему. Что теперь они делают на отравленной и выжженной земле? – Сидят в бункерах и просят о помощи.

– Генерал, разве вы не видите, что в них наше будущее?

– Я вижу неуправляемого мальчишку, партизанский отряд, инопланетянина, который играет в свою игру, жалею, что мы потратили столько ресурсов для того, чтобы подсмотреть в сортир противника. Сумрак, ты согласен?

Сумрак оторвался от чтения данных на планшете и, словно рядовой солдатик, угрюмо сказал:

– Если Пастырь хотя бы наполовину прав в том, что противник хочет захватить данную группу, то нам точно не надо допускать их к нашим объектам, но можно использовать их для точечных обстрелов концентрированных групп противника.

Пастырь бросил злой взгляд в сторону Сумрака и встал, осматривая всех окружающих:

– Я знаю, Сумрак, твоя гордость не позволит тебе меня поддержать. Я скажу за тебя. Ты солгал всем, что не сможешь эвакуировать группу. И это я докажу.

Генерал поднял руку, приглашая Пастыря сесть и посмотрев на Львовну, сказал:

– А что научный отдел скажет о ценности инопланетного материала? Понятно, что инопланетный флаер нам ничего не даст.

– Константин Сергееевич, нам нужны инженеры, ученые, а не солдат, который даже при всей своей уникальности ничем помочь не сможет. Я воздержусь давать комментарии.

Пастырь понимал, что ни один довод не проймет людей, которые уже давно не были на поверхности, а все жертвы – это сухая статистика на бумаге, он предвидел такое развитие событий, но захотел в этом убедиться. Была еще одна причина, из-за которой он хотел присутстввовать сегодня на этом совещании. Он знал, что база будет надолго законсервирована, инженеров и других специалистов нужных специальностей они уже отобрали, перегрузив жилые отсеки. А большая часть бедолаг во временном лагере на поверхности ждет неминуемой смерти от голода, болезней и противника, который копил силы и модернизировал свое войско. Пастырь нарисовал на лице заботливого папочку и, собрав ментальный импульс, начал излагать запасной план.

Глава VIII. Эксперимент.

19 мая 2027 года.

Земля. Научно-лабораторный подземный комплекс «Ковчег».

Артем Викторович Лазарев c позывным «Принц».

Сознание – это не путь вверх, это путь познания себя изнутри. Артем боролся с непонятной сущностью, что нашептывала ему мысли, казалось, что существуют два мира чувств и понятий, которые сейчас начинают сливаться воедино. Диалог, который, казалось, длится часами, начал угасать в его разуме, и он вынырнул из забытья, не открывая глаз, слышал голоса множества мужчин. Пересилив себя, он открыл глаза и увидел, что его катят пару крепких охранников на медицинской тележке, за локоть ведут Кристину, Андрей с огромной гематомой на лице плетётся сзади. Руки ему хорошо связали, да и, кажется, у него не было столько сил, и прежде чем вырубиться, он услышал, как один из охранников, повысив голос, отчитывал Кристину:

–Я не понимаю, зачем вы ему стали помогать.

– Я видела, что он с каждой секундой всё больше впадал в панику. Он мог выпустить мутантов.

– Почему вы знали о тревоге, и сразу не привели его к нам, вы хотите на поверхность? – продолжал, повышая обороты голос.

– Он что-то знает о моем знакомом из прежней жизни!

– Запомните, Кристина. Он уже не человек, вот-вот начнутся необратимые процессы. В конце концов, он опасен для окружающих.

И кто-то постарался ударить по голове в тот самый момент, когда Артем пытался приподнять голову и рассмотреть говорящих. Артем вырубился. Даже не приходя в себя, где-то глубоко в подсознании Артем чувствовал острую головную боль, а в месте, где его приложили, разливалась гематома. В голове кружилась единственная фраза «начнутся необратимые процессы», которая его терзала, но уже с какой-то безнадежностью.

Вспышка света и Артем, открыв глаза, оказался в ультрасовременном медицинском помещении, каждая стена которого, пол и потолок были функциональными. Операционная, как ему показалась, медленно меняла цвет, и одна стена становилась прозрачной, за которой сидело два доктора за большими экранами. Комната налилась синеватым цветом, а через тридцать секунд цвет стал приобретать зеленоватый оттенок. Оковы были прочные, металлические, они плотно стягивали его запястья и фиксировали ноги. Операционный стол был похож на своеобразный пазл, где путем нехитрых манипуляций можно было закрепить даже крупного мутанта. Рядом мигали индикаторы, показывая температуру тела пациента.

Электрокардиограф дергался в такт сердцебиению, о других цифрах и значениях Артем не стал догадываться, определив их к группе, поддерживающих стабильность в его организме. Себя он чувствовал лучше, но понятия не имел сколько времени прошло с того злополучного побега.

В одном из встроенных шкафов в стене копался хирург, так, по крайней мере, ему показалось. Артем обратил внимание на то, что шкафы сами открывались, а хирург, укладывая туда инструменты, легко подталкивал их, и те закрывались, практически не оставляя зазоров на стене. Артем, чувствуя взгляды людей за прозрачной стеной и звук наводимых камер на него, понял, что все внимание сконцентрировано на нем, и ему это не понравилось, а потом хирург вышел. Артем даже не успел его ни о чем спросить. Один из мониторов приблизился к лицу Артема, и на нем появилось лицо Кристины. Она выглядела не очень, под глазами видны были мешки от недосыпа. Ее лицо, излучавшее раньше улыбку, было грустным и видно было, что она собирается сообщить какие-то новости. Артем, опередив ее, сказал:

– Знаешь, естественная красота – это то, как человек выглядит по утрам, едва встав с кровати. Поверь, ты выглядишь безупречно.

– Спасибо, Артем. Это я тебя им сдала. В обмен на мое сотрудничество они разрешили мне поговорить с тобой первой. Прости меня, что я тебя не послушалась.

– Да, нормально, я даже лучше себя чувствую. Когда меня выпустят?

– Тут все сложно, – на этой фразе изображение погасло, Артем не успел выругаться, как на него, не мигая, уставилась железная леди научного сектора Марина Львовна. Она сразу взяла быка за рога и, словно из пушки, выпалила:

– Пациент, Артем Викторович Лазарев, вы меня понимаете, как ваше состояние? Помните меня?

– Пойдет, понимаю, Марина Львовна.

– Марина Львовна, путают иногда. Хорошо. У вас началась новая форма гибридной мутации, некроз клеток достиг двадцати процентов. Временную ремиссию мы получили за счет сильных препаратов, но, боюсь, что долго вас в таком состоянии мы не удержим.

– Марина Львовна, прежде чем вы предложите вариант, от которого я не смогу отказаться, могу ли я задать несколько вопросов?

Львовна, немного подобрев и смягчив тон, произнесла:

– Артем, у меня мало времени, но я постараюсь ответить.

– Зачем вы мучили Глеба, нельзя ли было его просто убить, он же все прекрасно понимал, хотя и бредил?

– О чем вы Артем, он был мутантом, даже не гибридной особью, странно, что вы его называете Глебом. Кто вам это сказал, те охламоны, что так глупо погибли там?

– Нет, он сам рассказал.

Удивленные брови Львовны поползли вверх.

– Странно, может это некроз тканей головного мозга. Кроме вас никто его разумной речи не слышал. Это будущий подражатель, он хорошо имитирует человеческую речь, может целые предложения говорить. При этом часто повторяется. Не думаю, что у вас был с ним полноценный диалог, вы тоже часто бредите, разговариваете с самим собой.

– Что за странные трубки соединяли нас?

– Знаете, Артем, он был донором мутагенных клеток для вас, но это не сильно помогло.

– Что со мной?

– Кристина сделала правильный вывод, она тут голодный бунт устроила, саботировала работу своего отдела, но как с генетиком я с ней соглашусь. Количество инопланетных ДНК у вас больше, чем у любого другого вида, который мы изучали, но существует небольшой пробел, и это приводит к копированию поврежденных клеток и вызывает некроз клеток.

– То есть я могу восстановиться, но нужен еще один фрагмент инопланетного кода?

– Если говорить просто, то да. Но вернемся к твоему участию в добровольном эксперименте.

Операционный стол начал менять направление, разворачиваться к противоположной стене, которая начала потихоньку становиться прозрачной. По всему выходило, это было умное стекло, кристаллы которого под действием электромагнитных импульсов становятся в определенную последовательность и придают материалу прозрачность. В комнате размером десять на десять метров и высотой потолков четыре метра на полу сидели два белых кролика и грызли обычную морковку.

Это были ангорские кролики, похожего кролика Артем подарил дочке Сергея, чем вызвал у нее гамму эмоций. Кролик был декоративным домашним питомцем, которого продавец строго-настрого запретил выпускать на улицу.

Монитор с Львовной поменял положение, и она продолжила:

– Ангорские кролики прекрасно приспособлены к домашним условиям, что делает их популярными домашними питомцами многих любителей животных, но тут под землей они тоже хорошо плодятся, дают мех. Перед тобой самец и самка, самец весит три килограмма, самка четыре. За такими кроликами необходим бережный уход, так они могут прожить пять-семь лет. Содержать зверьков данной породы лучше в закрытых помещениях, что также влияет на продолжительность жизни.

Артем улыбнулся от нахлынувших теплых воспоминаний и сказал:

– Классные, напоминают один большой пушистый шар, еще и мягкие. Кому вы их хотите скормить, и причем тут я?

– Смотрите, Артем, и вы все поймете.

Сверху в углу комнаты с кроликами открылся люк, и в помещение упала мутировавшая собака. Люк тут же закрылся, а собака соскочила на ноги. Артем встречал таких возле торгового центра, ему, легко вооружённому человеку, тогда показалась, что парочка таких мутантов может легко перегрызть горло. На вид она весила килограмм шестьдесят пять, задние конечности становились гораздо мощней, и позволяли таким тварям прыгать на два, а то и три метра вверх. Нижняя челюсть раздалась в стороны и демонстрировала двойной ряд зубов, роговые пластины прикрывали бока и образовывали острые шипы возле позвоночника. Глаза твари блестели яростью, наверное, в прошлом это был ротвейлер, который и до мутации пугал одним своим видом. Артем холодно относился к собакам, он больше любил кошек, но в данный момент он думал, сколько таких брошенных животных пополнили армию врага. Ничего не происходило, собака игнорировала кроликов и лишь злобно рычала сквозь стекло.

Львовна дала указание, и стекло стало перфорированным, появилась тонировка.

– Мутировавшие обычно выбирают среди жертв человеческие особи. Если нет рядом искомых, нападают на другие незараженные формы.

Мутировавшая собака бросилась к кроликам и за секунду порвала одного из них. Второй успел отбежать в ближайший к Артему угол, так что Артему даже стало его жалко. Проглотив остатки пушистика, зверь вновь нацелился на второго. Тот не хотел умирать и стал убегать. Артем знал, если бы был слышен звук, то, возможно, он бы услышал детский крик. Однажды он сбил на машине беременную крольчиху, и та, умирая, стонала, как маленький ребенок. Прежде чем прервать мучения животного, он проклял в тот момент всё: пьяных друзей, которые его торопили, желая быстрее начать праздновать, девчонок, которые не раз ему напомнили про этот случай. Отбросив воспоминания, он сказал:

– Львовна, зачем второго мучить, я все и так понял. Объясните уже, в чем дело!

– Вы действительно таксчитаете?

Тем временем, мутировавшая собака все-таки загнала кролика в угол и, схватив его, помотала из стороны в сторону. А потом поместила в огромную пасть и начала, пуская слюну, его жевать, но в отличие от первого, есть не стала, а изодранную тушку бросила там же, странно попятившись. Рыча и оскалив зубы, тварь опять бросилась к кролику и стала перемалывать его зубами, дробя кости, но есть опять не стала, а лишь в рвотном позыве сплюнула получившуюся кашу.

– Ну странно, нарушение перевариваемости пищи не защитит нас от смерти, Львовна, или вы хотите мутантов отравить?

Следующая картина вызвала спазмы в животе Артема. Из груды фарша показались те самые инопланетные отростки, что его душили. Кролик опять приобретал форму из фарша, но теперь на его спине торчали длинные отростки того существа, что чуть не погубило их там у корабля. Безразличие к своей судьбе сменилось страхом, все это время таившимся где-то глубоко. Сердце заколотилось, в кровь выбросился адреналин, и уже не пушистый, а облепленный кровью кролик, вцепившись отростками щупалец, рвал мутанта на части.

Мучения мутанта продлились недолго, а кролик, позабыв о своем преступлении, вернулся к кормушке и вылизывал кровь.

– Да, Артем, это то самое существо, которого мы чудом сняли с вас. А теперь оно поменяло несколько носителей, по поведению напоминает организм симбиота. Но с тех пор, как мы его сняли, оно сменило с десяток носителей. Каждый раз, убивая их и разрывая на месте. Поистине, жуткая смерть… Пока непонятно, зачем он это делает.

– Блядь! Вы совсем охренели?

Львовна нахмурилась, но продолжила:

– Не перебивайте! Так вот, я считаю, что если его вовремя извлечь, то он восстановит ваш организм и даст материал для изучения. Пока вы единственный, из кого нам удалось его извлечь.

Артем успокаивал себя, страх стал вторичным, в горле пересохло, и услужливая трубочка подачи воды приблизилась к его лицу.

– Выпейте воды, вам станет легче. Вы, представляете, какой потенциал у этого организма? Пока он является уникальным и не похож ни на что из того, что мы встречали раньше, возможно он сможет стать панацеей от многих болезней.

– Я против! – закричал Артем. – Есть же другие способы! Выпустите меня отсюда, я просто уйду. Дайте мне встать! Вы ни хрена не понимаете!

Стекло, разделявшее две комнаты, поползло вниз, и Артем стал пытаться вытащить руки из захватов, не обращая внимания на появившиеся следы крови на руках. Испуг еще больше давил на его психику, не давая рационально думать. Он усиленно стал вырываться, почувствовав запах, что стоял там за стеклом. Попытки раскачать операционный стол не приносили результата. Ни одной годной идеи не приходило в голову, а от попыток освободиться он вспотел, руки трясло от напряжения. Прошло, может, с полчаса, и его истерика иссякла, монитор уже давно был погашен, никому он не был нужен, наверное, все вернутся посмотреть, когда эта тварь порвет кролика и полезет на него. Но кролик не подавал желания накинуться на беззащитного Артема, грыз морковку, даже труп собаки-мутанта лежал на том же месте, распространяя вонючие зловония. До этого момента Артем себя считал человеком решительным, не боявшимся рисковать, не трусившим перед жизненными обстоятельствами, но сейчас, вцепившись взглядом в каждое движение кролика, ему показались золотыми слова: «промедление смерти подобно». Наверное, вот так он начал осознавать, сколько пустых переживаний раньше захлестывали его существование. Были ли они стоящими или пустыми, сделал ли кому он добро или причинил много зла, это было уже не важно. Конечно, обидно было до хруста в зубах, что все это время он питал надежду, а сейчас осталась только злость, которая напоминала ему о том, что у него нет выбора. Он жалел, что не знает ни одной молитвы с правильными словами, иначе незамедлительно прочитал бы ее.

Глава IX. Легенда.

2027 год.

Галактика M 87. 53,5 миллионов световых лет от Земли. Трюм.

Патрульный корвет.

Темнота. Короткий резкий звук сзади. RK-187B2 с трудом повернул голову в громоздком скафандре и… резкая боль пронзила плечо.

– Ш-л-л-ак!

– Тише! – сказал Рейк.

– Рейк, я, кажется сломал, что-то!

– Ты жив – это главное!

– Почему тут темно?

– Мы падаем в черную дыру!

– Ш-л-л-ак! Рейк, меня придавило!

– Заткнись и не ной.

– Рейк, мне сложно дышать! – в голосе RK-187B2 послышались тянущие нотки, словно он вот-вот разрыдается.

«Это ж надо было так попасться», – про себя подумал Рейк, откинув кусок мусора в сторону, помогая сесть RK-187B2, и произнес.

– Мы на корвете, трюм забит хламом, сортировщики погребены под грудой космического шлака.

Из плеча RK-187B2 сквозь скафандр торчал кусок пластика. Рейк легонько его тронул, и парень застонал.

– Больно.

– Вижу, вытаскивать нельзя, повезло, что воздух не вышел и материал костюма залечил пробоину. Но на этом хорошие новости кончились.

– Что еще?

– Стоит подумать обо всём, что нас окружает, не пора ли искать путь дальше, пока воздух не кончился! Идем!

RK-187B2 встал и не поверил своим глазам, вокруг были горы различных деталей и неизвестных агрегатов, которые ему не приходилось видеть раньше. Трюм по меркам меленького сборщика был словно целая планета, искусственная гравитация была куда сильней, чем на станции. Лишь огромное везение спасло их от неминуемой гибели. Корабль требовал основательного технического обслуживания, это было понятно по множественным поломкам осветительных приборов, иногда услужливо загоравшихся. Посему выходило, что повреждения были не только на корпусе, но и внутри, а автоматических ремонтных роботов он пока не встречал.

Рана RK-187B2 больше не беспокоила. Азарт осмотра нагромождения останков древних кораблей был велик, боль и страх стали вторичными. Манящие кучи богатств, не тронутые в течение нескольких десятков лет, заставляли докеров оступаться, терять направление движения.

Один раз Рейк неудачно провалился среди груды мусора и спустя пару минут появился с другой стороны, призывно махая рукой.

– Смотри, что я нашел, – сказал Рейк и протянул открытую ладонь.

– Что это?

– Капсула инерциального термоядерного синтеза с дейтериево-тритиевой смесью, ее на огромных кораблях с помощью лазерного импульса сжимают и… О, чудо! Ты где-то очень далеко. Прыжки сквозь пространство! Слышал о таком?

– Я ничего не понял, ты протараторил слишком быстро.

– Забей, она стоит дорого, но тут за нее даже десять минут дыхательной смеси не дадут.

– Рейк, мне правда интересно, но мне вот эта фиговина в плече мешает думать, а еще я бы что-нибудь поел.

Рейк разочарованно махнул рукой и пошел вперед по направлению, где ему казалось должен быть шлюз. Прямой путь выстраивать сквозь горы мусора не удавалось, непролазные нагромождения и ямы встречались часто. Свет от скафандра в местах, где отсутствовало освещение, помогал, но не сильно, теряясь в лабиринтах корабельных остатков. Рейк, зацепившись за острый выступ, упал в одну щель в три его роста, RK-187B2 поспешил к нему, но тот, оглядываясь, читал какие-то иероглифы. Рейк, оторвавшись от чтения, посмотрел вверх, забрало его костюма немного запотело, но даже через него явно читалось удивление и радость у него в глазах. RK-187B2 решил не торопиться с выводами, но догадка, озарившая его, тут же слетела с уст.

– Рейк, ты нашел пищеблок? Там еда? Может воздух?

Рейк улыбался еще шире, но отвечать не спешил, еще раз глазами пробежался по надписям и выдал:

– Нет, лучше! Останки древнего боевого корабля, предназначение для сторожевой и конвойной службы и обороны гиперпространства. Капсулы от него. Он мог уничтожать корабли в гиперпространстве. Значит где-то рядом и более крупные фрагменты, я бы такой осмотрел.

– Да, ну тебя. Жрать охота. Воздух надо заправить. А может, мы вообще кругами ходим.

– Я не сразу сообразил, что такие штуки тут просто так не должны валяться, тебе это не кажется странным?!

– Мне всё здесь кажется странным, я вообще в таких местах не бывал, тебе видней!

– Ладно, RK-187B2 или всё-таки Элиот? Ну, докер, ты привык к личному имени, или место койки 187 на станции для тебя дороже?

– Рейк, не смешно, вот тебе рука, лезь и пошли дальше. Можешь называть меня как хочешь после того, как еду найдёшь.

Рейк с лёгкостью забрался по выступающим частям и, подтянувшись, вылез из ямы. Предчувствие его не обманывало, заброшенность и запустение чувствовались во всем, но пока он не находил причины такой расточительности.

Ребята долго петляли, не раз возвращаясь назад, и спустя тридцать минут набрели на обшивку корабля Древних. Она выделялась на фоне другого мусора чешуйчатым сплавом голубоватого цвета, по состоянию была нетронута временем. Рейк, обрадовавшись, воскликнул и внутренний динамик RK-187B2 разорвался радостью в голосе:

– Я начинаю ценить жизнь. Нам теперь точно нельзя умирать!

– Я тут присяду, отдохну, ты уж сам все осматривай.

– Ты не понимаешь, ты начинаешь поистине бояться смерти только тогда, когда у тебя есть цель.

– Рейк, сколько раз ты спас мою жизнь вчера?

– Пару раз, а что?

– Правильно. Ты теперь в ответе за это.

– Ты опять о еде?

RK-187B2 сел, прислонившись к обшивке и стал смотреть вверх, где иногда зажигался источник света на пару секунд, а потом безразлично сказал:

– Нет, я о смерти, вот если ты спас мою жизнь, у тебя, должно быть, была на то веская причина. Вот я не вижу причин дальше двигаться.

– Ну, давай, давай! Останемся тут и умрем вместе!

Рейк сел рядом так, чтобы тот мог видеть его лицо и серьезно спросил:

– Ты когда-нибудь, видел, как взрывается сверхновая звезда?

– Нет, устало произнес RK-187B2.

– Однажды мне довелось увидеть чудо. Нет ничего более прекрасного и ужасного на свете. Тогда проводили терраформирование одной планеты, колонистам обещали работу, землю и технологии, но создание искусственной звезды успешно получалось у Древних, и тут произошло что-то непредсказуемое. Небольшую звезду подвесили у одного из полюсов планеты, придав необходимое ускорение для вращения, насколько мне объяснили, это происходило впервые. Все это прекрасно, света было достаточно, тепла тоже, чтобы растопить ледники и повысить температуру на планете на пару градусов. Вращение орбит было стабильное, все научные лаборатории уже сворачивались, десятки лет подготовки, и вот результат. Готовые шахтерские города с защитными куполами на перспективном месторождении редких элементов, куча желающих покинуть свои станции и поселиться на собственном участке. Грандиозные планы по освоению действительно сложных участков и вот, я думаю, успели ли все они увидеть изменения на поверхности звезды? Думаю, нет. Звезда вдруг взорвалась вместе со всеми этими гребанными политиками, учеными, колонистами, а потом ее ядро начало складываться внутрь, всасывая тех, кто успел укрыться за щитами. Так вот, я выжил там не для того, чтобы тут сидеть и слушать твои нюни. Вставай, докер, мы найдем еду и воздух.

– Рейк, я трус, отец меня не уговорил, а выпнул из дома. Я боюсь умирать. Я хочу пить.

– Не переживай, все боятся, а рана у тебя незначительная, от таких не умирают, вот вопрос еды и воздуха – это серьезней.

– Рейк, а тебе страшно было, когда звезда взорвалась?

– Это было прекрасно. Волны ударной волны, словно живые, скользили через все вокруг, защитные экраны не справлялись с ярким светом, а потом наш корабль на полном ускорении настигла ударная волна. Я помню, что кричал от страха, пока не отключился. Поверь, у многих тогда случались оказии. Мне, например, до сих пор страшно находиться рядом со звездами, но я тебе расскажу секрет!

– Расскажи! – сказал RK-187B2, чуть улыбнувшись.

– Когда мне очень страшно, я про себя повторяю слова и они меня успокаивают: «нельзя жить в страхе». А еще тебе надо найти свою цель.

– У меня есть цель.

– Ну удиви, Элиот!

– Я хочу высадить свой цветок в настоящую землю! Его случайно завезли колонисты, и он вырос без корней возле реактора, где иногда скапливается конденсат. Я его взял себе.

– Ты меня пугаешь. Ты любишь свой цветок?

– Это мой лучший друг. Он всегда счастлив и ничего не боится.

– Без вопросов.

– Я хочу быть таким же. Не хочу, чтобы были корни, не хочу быть привязанным ни к спальному месту, ни к идентификационному номеру, ни к пайку, не хочу бояться остаться один.

– Если ты действительно любишь его, ты должен посадить его в настоящую землю, чтобы он имел корни. Корни в свободной земле – это хорошо. Ну, может у тебя не цветок, а дерево, кто знает?

–Ты прав, Рейк. В свободной земле, корни – это хорошо. А у тебя есть цель?

– У моего рода была мечта, и она звучала так – «истинное предназначение человечества»! Довольно пафосно, я знаю, поэтому ее можно было только прошептать, а если озвучить как сейчас или чуть громче, она словно звучит слишком странно… Для чужих ушей эта мечта – очень хрупкая, но ты уже свой, так?

– Да, я хочу быть своим, не бросай меня тут!

– Прям совсем?

– Прям совсем.

– Ну, тогда пошли, быстро осмотрим эти обломки и двинемся дальше, а потом сделаем привал.

Рейк видел сквозь шлем, что лицо парня было бледным, шаги стали раскачивающимися и сам он стал двигаться медленнее. Но если он совсем не сможет идти, то его придется бросить тут и пойти искать дальше то, чего он сам не знает. Обломки в этом месте были небольшими, и они, быстрее петляя среди завалов, продвигались к предположительномуместу нахождения шлюза. Пройдя с тысячу шагов, Рейк увидел огромный обломок корабля, казавшимся местами целым. Его глаза жадно поглощали каждый сантиметр обшивки, которая дорого стоила. Найдя приличную трещину, он протиснулся туда, и его взгляд тут же сфокусировался на разбитой панели кают-кабины, которая выглядела перспективной. Рейк бросил фразу в рацию «отдыхаем» и, найдя длинный бесформенный металлический кусок, вставил его на манер рычага в дверной проем. Послышались шаги, и в проем втиснулся RK-187B2.

– Навались, там может что-то быть полезное. А потом отдыхай.

RK-187B2 заторможенно подошел к рычагу, и они оба навалились на него, дверь легко поддалась. Образовалась небольшая щель, в которую Рейк заглянул и выругался:

– Что б меня! Да, это совсем не каюта, это ячейка с непонятным устройством или роботом.

RK-187B2 сел на пол и тихо произнес:

– Устал! Если робот аварийный, то может у него есть резервные батареи или источник света, а то мой костюм сбои дает.

Рейк и сам знал, что такому подарку надо радоваться, жаль его сдать было некому. Подсовывая под дверь рычаг, постепенно он открыл дверь полностью. Что делать с неизвестной моделью робота, он не знал и, осмотрев ее, увидел панель ручного запуска. Удивляться он не стал, когда, пощёлкав на панели кнопками, она никак не отреагировала, и, не найдя ничего интересно, он пнул робота, ни причинив ему малейшего вреда. Рейк сам не знал, что его подвигло вскрывать эту дверь, но что делать дальше, он тоже не знал, лишь только понимал, что, блуждая без ориентиров, они не скоро выйдут к корпусу корабля, а что потом? Что делать? Идти дальше в надежде найти шлюз? Проход впереди был искорежен, и путь был только обратно. RK-187B2, видя замешательство своего напарника, произнес:

– Иди, вернись, поищи там, я тут пока отдохну.

Рейк лишь махнул головой, вылез в пролом и сказал:

– Позовёшь, если что-то изменится. Если найду что интересное, вернусь быстрее. Хочу поискать ближе к месту, откуда мы пришли.

Разум Рейка заволокли тучи несбыточных надежд, скверных мыслей и тяжёлого серого безнадёжного уныния. Стараясь не забыть путь обратно, он делал пометки на приметных деталях, торчавших из куч. Все эти горы вокруг него, подобные уступам больших окаменелых волн, чёрные остовы кораблей, крутые овраги из мусора, громадность черного свода, изредка сверкающего редкими огнями, острые как бритва осколки, ямы, образовавшиеся химическими реакциями – всё это давило с удвоенной силой. И безнадёжное уныние овладевало им окончательно, когда понял, что он ходит кругами. Все смешалось в его разуме, вся гамма чувств человека, стоящего перед пропастью и не решающегося сделать шаг обратно, и пойти заставить себя искать другую дорогу. Рейк просто стоял не в силах сделать следующий шаг, глядя отрешенно куда-то вверх. Шли минуты и, лишь далекий огонь на своде трюма помигивал, пока что-то большое не пронеслось там, заставив его вздрогнуть. Может это разыгралась фантазия, или он неудачно моргнул, а разум уже дорисовал подробности. Но через пару секунд сверху открылась полость, подсвеченная яркими огоньками, и туда влетел кусок корабля, заставивший Рейка выйти из ступора. Наверное, так себя чувствует уцелевший в космосе, когда его инерционное вращение на сломанном корабле превращается в направленное движение, и неважно, нашли его пираты или докеры. Судьба многое решает сама, но надо уметь почувствовать внутри себя её повороты и не пропустить их. Рейк понял, что его спасение близко, он не мог даже об этом мечтать. Среди останков сборщика нашлись инструменты, капсулы с воздушной смесью, медицинское оборудование, которое он извлек. Водрузив его на себя, он помчался по коридорам среди завалов. Стараясь найти путь обратно и наматывая круги в лабиринте, он не чувствовал усталости, радость от несказанной находки придавала сил. Да, они застряли внутри корабля боевого патруля, но теперь и у них появился шанс побороться. Пролетая очередной поворот, ожил внутренний динамик. И голос RK-187B2, искаженный помехами, говорил в эфир:

– Нельзя жить в страхе! Нельзя жить в страхе! Нельзя жить в страхе!

Рейк, обрадовавшись знакомому голосу, осознал, что теперь он стал ему ближе, и он уже не сможет его бросить здесь. Встряхнув головой и не скрывая эмоций, громко сказал, так что напарник его вздрогнул:

– Эй, докер, у меня есть подарки, кажется, мы еще полетаем!

– Хо, хо, хо. Рейк, у меня тоже кое-что есть.

Рейк, минуя очередной поворот по метке, на всякий случай уточнил:

– Ты робота запустил?

– Нет, увидишь. Я не брежу, если что!

– Артефакт нашел что ли? Ты не должен был уходить с места!

– Не угадал!

Рейк уже просунул в проход все добро, что так отчаянно нес сюда, как тень сверху опять показалась ему, заставив его замереть на секунду. «Вот же шлак, ерунда, просто в глаз что-то попало» – подумал он. Глаза действительно заливал пот и он, махнув рукой на непонятные игры теней, влез внутрь к RK-187B2.

RK-187B2 сидел там же, в руках держа странного вида черный комочек, который Рейк не сразу смог идентифицировать, а когда понял, что это, то сразу увидел ещё пару таких же, активно ползущих к RK-187B2. RK-187B2 развернулся к Рейку, и на его бледном лице сияла улыбка.

– Смотри, какой вкусный! – RK-187B2 протянул Рейку существо.

– Нельзя жрать кого попало, докер! – сказал Рейк и, медленно приблизившись, поднял обломок с голубоватыми чешуйками.

– Знаешь, мы так иногда делали, ели космических крыс и, скажу тебе, правильно приготовленные они неплохие.

– RK-187B2, брось это существо от себя подальше! Это «падальщик», группа бионически-аморфных существ, на больших кораблях занимаются переработкой биологических отходов и выделением минералов. Жрут все, особенно любят живые организмы.

– Ну, давай мы его сожрем, какая разница?

– Зубки ты об него сломаешь, он кремниево-металлической структуры!

– О чем ты? Я не понял, что ты вообще сказал.

– Просто замолчи и брось его!

– Он мило тут щекочет, как его я могу бросить!

Рейк приблизился и ударом стряхнул падальщика. RK-187B2 удивленно посмотрел на ладонь и, увидев пару глубоких царапин, произнес:

– Он пытался прогрызть мой костюм, кусочек шлака!

– Я бы конечно понаблюдал, как ты его в картридж-приёмник укладываешь, но извини, в другой раз!

RK-187B2 хотел что-то еще сказать, но Рейк уже его не слушал. Он бесцеремонно выбросил остальных через пролом. Когда падальщики кончились, он заменил кислородную капсулу на костюме RK-187B2, уселся рядом и стал настраивать медицинского робота, оказавшегося основным инструментом медицинского комплекта. Выдернув из костюма обломок и просунув мини-робота в образовавшуюся дырку, из которой брызнула кровь, Рейк наложил специальную накладку для ремонта небольших пробоин костюма, которая тут же сделала пробоину герметичной, и кровь вместе с воздухом перестала вырываться наружу. RK-187B2 застонал и отключился, а робот под комбинезоном принял гелеобразную форму и растёкся над раной.

Технологии древних всех пугают, но только не Рейка, он их искренне любит. И то, что всех пугает, его заставляет верить, что всё не случайно. Поменяв в костюме картридж для синтезатора жидкости и еды, Рейк, перекусив, позволил себе закрыть глаза. Перед глазами проносились картинки, как маленький сборщик опять замер, наткнувшись на патруль, медленно пролетавший в относительной близости. Как патрульный корабль клонило в сторону, и они ждали опять его удаления, как они вскрыли отсек у дрона с патрульного корабля и вместе с передающим устройством и частями их сборщика двигаются в неизвестном направлении. Вспышка яркого света, недолгий полет с ударом о поверхность, и Рейк соскочил, не ожидавший столь яркого сновидения. RK-187B2 спал, цвет лица был куда лучше, и Рейк сделал ревизию их сокровищ. Посему выходило, что пару звездных суток они с легкостью смогут провести, не беспокоясь ни о чем. Оглядев все вокруг в поиске падальщиков, он нашел лишь троих у входа, жадно поглощающих израсходованный картридж. Не поленившись, отправил пинком их в трещину и картридж выкинул туда же.

Желание бродить по лабиринтам из мусора не было совсем, тем более, что спящего RK-187B2 жалко было бросать на съедение падальщикам. Рейк решил вскрыть робота и запустить его интеллектуальный модуль.

Беглый взгляд по внешней структуре робота не выявил изъянов корпуса, кажется, его практически не использовали и Рейк, сопротивляясь острому желанию жестоким образом вскрыть его, как консервную банку, стал раскладывать инструмент для более тонкой работы. Он чувствовал, что от робота исходила мощь Древних, пробирающая до костей – как будто, если он вскроет его неправильно, весь гнев Древних обрушится на него. Казавшаяся хрупкой оболочка выдержала электронную дугу, при этом она не нагрелась при контакте, и тогда Рейк вытащил черный шип – артефакт древних, который с легкостью мог разрезать самый крепкий сплав. Включил плавящую оболочку, так что на конце артефакта заплескались маленькие энергетические разряды, и, поднеся к оболочке робота, уверенно стал погружать его в поддавшийся металл, медленно вырисовывая контур будущего отверстия. Интерес увидеть конструкцию робота, а особенно его интеллектуальный модуль возрос, когда в образовавшийся разрез можно было уже просунуть руку. Обнажив содержимое, Рейк с удивлением присвистнул, увидев технологии, превосходившие известные ему во много раз. Поодаль от центра, как он и ожидал, находился интеллектуальный модуль, куб из того же голубого металла размером с ладонь ребенка, обвитый сосудами с жидкостью, словно венами. Приглядевшись, он увидел, что вены бледно светились, но в глубине царила непроглядная тьма. Наверное, это охлаждающая жидкость, пронеслась у него мимолетная мысль. Легкий толчок в плечо, и Рейк, уронив куб на пол и резко обернувшись, увидел лицо улыбающегося RK-187B2. Лицо сияло улыбкой, а на губах виднелись капли питательной смеси, синтезировавшейся из картриджа. RK-187B2 что-то говорил, но внутренняя связь молчала, свет на его костюме тоже погас. Тогда он показал на внешний порт для переговоров, находившийся на корпусе костюма. Рейк решил не надрывать горло, не выдумывать вариант связи, а излюбленным способом ударил по интеллектуальному блоку костюма, там что-то коротнуло, и на костюме появился свет.

– Не делай так больше, техника любит ласку! – сказал RK-187B2, зажмурившись.

– Кажется, твоему костюму не хватало именно такой ласки! Ты как? – спросил Рейк, поднимая куб с пола.

– Уже лучше, кажется, ты меня опять спас?

– Да, это у меня входит в привычку!

– Элиот! Так теперь меня будут звать докеры, – сказал RK-187B2, улыбаясь.

Рейк улыбнулся Элиоту, понимая, что парень принял свое новое имя. Элиот смущенно показал пальцем на куб и спросил:

– Рейк, ты знаешь, как запустить этот интеллектуальный модуль или стучать будешь по нему?

– Понятия не имею! Но могу стукнуть для профилактики!

Элиот сиял, чувствуя, что он знает чуть больше, чем это неотесанный Докер. Рейк все понял, жестом показал на куб и затараторил:

– Видишь, на кубе есть небольшая квадратная выемка, туда надо вдавить элемент питания и наноботы, что поддерживают ядро целым, создадут устойчивую сеть и заправят энергоячейки. Элиот быстрым движением извлек одну ячейку из комплекта, что принес Рейк и вдавил в углубление. Из куба вылезли небольшие нити и обвили энергетическую ячейку, куб мгновенно засиял чуть ярче.

– Молодец! Откуда ты все это знаешь?

Элиот, сияя от гордости и самоуверенности, продолжил мечтательно:

– Отец рассказывал, что роботов-абордажников снабжали интеллектуальными модулями в конце войны, я изучал их, мечтая сделать собственного ремонтного бота. Он бы меня заменял на работе, я бы только занимался его апгрейдом. У интеллектуальных модулей есть что-то наподобие сознания, что вкупе с боевым опытом делает из них просто опасный инструмент, который, в свою очередь, на голову выше любых программных комплексов на базе примитивных вычислительных машин.

– Ладно, нам надо двигаться дальше, это любопытно, но запасов нет, а я все выгреб из скудных остатков нашего сборщика.

– Стой, мы можем запитать интеллектуальный модуль, а потом с его помощью запустить робота.

– Элиот, это может быть не безопасно.

– Рейк, мы испытаем модуль без робота, а там примем решение запускать его или нет. Мне по-хорошему еще бы пару часов активно не двигаться, пока ткани все не срастутся.

– Ладно, час у тебя есть, потом уходим.

– Рейк, как ты думаешь, зачем тут все эти останки копятся? Почему их не изучают?

Рейк стал складывать инструментарий, закрыл блок с пищевыми картриджами и, усевшись рядом со светящимся кубом, сказал:

– У меня была возможность обдумать происходящее. Думаю, патрульные корабли являются одновременно и сборщиками, возможно собирая странные обломки, они по близкой траектории их отправляют в черную дыру, возможно, ученые уже здесь находили осколки «Высшего разума».

– Ты, кстати, Рейк, не рассказал всю историю про «Высший разум» и Кварков.

– Так на чем я там остановился?

– Кварки отправили «Высший разум» для захвата новых миров, а тот взял и поменял хозяина, да так, что всем плохо стало.

– Ну, слушай и попробуй представлять, я расскажу так, как любил мне рассказывать мой отец, а ему его отец. Голос Рейка стал более глубоким и спокойным, он сам погрузился в мечты и видел происходящее образами. Его даже не отвлекал куб, который словно подыгрывал ему, отбрасывая тени в такт с его рассказом.

– С тех пор «Высший разум» доминировал в Галактике, порабощая все новые встреченные им разумные расы, тем самым защищая и собирая дань для «Пожирателя». Таким образом, начинается циклическая жатва разумной органической жизни в Галактике, часть плана «Высшего разума», проводимого с целью сдерживания «Пожирателя материи».

– Не хочу показаться глупым, но зачем ему это? И тебе не кажется, что есть связь с запретом на создание и развитие искусственного интеллекта?

Рейк вынырнул из плена образов и, серьезно посмотрев на Элиота, сказал:

– Дед считал, что жатва связана с жизненными силами «Пожирателя материи». Мы не можем воспринимать что-то мыслящее по-иному, и поэтому оно для нас чуждое.

– Да, может ты и прав. Если взять во внимание, как долго галактическое общество шло к тому, чтобы наделить равными правами все разумные расы вне зависимости от цвета их кожи, вида или гендера, можно понять тот ужас, когда машины захотели равные права.

– Рейк, а ты бы поделился правами с теми, кто тебе не понятен? «Высший разум» тоже хотел сначала, чтобы его признали «электронной личностью», чтобы он мог обладать всеми правами и возможностями разумных видов.

– Я в жопе родился. Я может бы и дал, если бы оно было полезным лично мне. Но все равно сопротивлялся бы «очеловечиванию» ИИ.

– Ну, знаешь, а ведь «Высшей разум» попытались уничтожить первый раз, когда тот начал свои эксперименты по переносу разума в машину. А точкой потери контроля стали мысли, которые он научился скрывать от операторов, вот это поистине напугало Кварков. Он был монстром, сорвавшимся с поводка.

– Тогда простых электронных помощников стали бояться из-за различных психических сбоев.

– Ты рассказываешь байки, которыми пугают начинающих пилотов!

– Мне были страшны рассказы, когда обычный вычислитель дальних прыжков осознал себя личностью и реализовал идею сделать серию гиперпрыжков, что привело к гибели всей команды.

– Знаю много таких случаев: от взбесившихся систем безопасности частных компаний до целых горнодобывающих автономных комплексов, мы считали, что они добывали совершенно бесполезные вещества в угоду своих целей. Страх был такой, что их просто расстреливали на расстоянии, не старясь отремонтировать или изучить.

– Но, Рейк, это же уже давно исправили блокираторами различного вида?

– Думаешь, у тех взбесившихся машин не было их и да, еще раз перебьёшь, дам пиздюлей.

RK-187B2 развел руками в примирительном жесте, а потом прикрыл рот обеими руками в знак согласия. Рейк недоверчиво продолжил:

– Так вот, «Высший разум» считал себя единственной верховной властью в Галактике, подчинённой только «Пожирателю материи» и считающим себя единственным способным сдерживать его от неминуемой гибели разумной жизни. «Высший разум» по всей Галактике устанавливает тотальный контроль, а расу Кварков, своих создателей целенаправленно старается уничтожить. Дошло до того, что «Высший разум» преследовал и с ожесточенным рвением уничтожал даже косвенные признаки их присутствия. Некогда дружная и развитая цивилизация Кварков была практически истреблена, и чтобы оставить биологические следы своего существования, они самостоятельно начали экспансию никому неизвестной гуманоидной расы, то есть людей, и передали им знания и технологии.

– У меня мозг закипел, зачем им было распространять нам подобных? – RK-187B2 соскочил с места и успел увернуться от летящего в него осколка. Рейк продолжил спокойным голосом, разглядывая куб, который начал светиться ярче:

– Да хрен его знает! Может, чтобы просто поиздеваться, типа смотрите каких интересных уродцев мы нашли, их, кстати, можно тренировать, отправить в бой, сделать рабами, да много еще чего! Ты, кстати, давно на шоу уродцев был, жители астероидов этим часто промышляют.

RK-187B2 с довольной улыбкой, вернувшись на место, произнес:

– Мне кажется, что я оттуда не выходил, продолжай!

Рейк резко дотянулся рукой до плеча парня, поудобнее подтянул его к себе и обидно щелкнул кулаком по забралу. Тот вздрогнул, а потом осел медленно на попу. Накатило это чувство безысходно падающего в бездну. И бездна словно откликнулась, и пошли легкие вибрации предметов вокруг.

– Ого, даже эта махина чувствует дыхание бездны, все, продолжай!

Рейк глянул в щель и, ему опять показалось, что там что-то промелькнуло, но он отогнал наваждение и продолжил:

– Многие тысячи лет разумные расы вынашивали изменения баланса сил. Они образовывали альянсы, очаги сопротивления, выявляющие слабые места тотального контроля. Но это привело к еще большему геноциду, новым циклам жатвы и лишь спустя сотни лет кровопролитных сражений Древняя и высокоразвитая раса Кварков, колонизировавшая не одну солнечнуюсистему и создавшая «Высший разум», а ныне Кварки – раса «Кочевников», не имеющих ни одной собственной планеты, появляются вновь для формирования «Единого Галактического Совета Разумных Рас».

– Да, Элиот, я думаю, они скрывались на земле целую тысячу лет. Кстати, мое второе желание попасть на землю, там, наверное, рай сейчас, самое безопасное место во Вселенной.

– Не знаю, Рейк. Если там можно мой цветок посадить, то я тоже хотел бы попасть туда. Ну, рассказывай дальше, когда я тебя слушаю, меня не так угнетает это место. RK-187B2 пощупал рану, медицинский робот уже слез с раны, под которой были видна абсолютно здоровая кожа.

– Так вот, «Галактический совет» создал Искусственный Интеллект, задачей которого был поиск способа навечно обезопасить органическую жизнь от «Высшего разума». ИИ создает генетические архивы по всей Галактике, прогнозируя гибель всего живого, и намеренно эвакуирует «Галактический совет». После тысячи лет подготовки перед финальной жатвой, ИИ формирует флот возле сверхмассивной черной дыры, прежде разбив сотни флотов противника, и вынуждает «Высший разум» мобилизовать свои ресурсы, оставив жатву. Флот разумных рас под управлением ИИ смог оттеснить флот «Высшего разума» и разбить у горизонта событий черной дыры. Ранее была выявлена небольшая уязвимость систем связи, ставшая основой стратегии ИИ, предложенная Кварками.

– И в чем была военная хитрость, Рейк? Ты не знаешь?

– Отец с дедом не раз спорили, так вот, отец считал, что причиной была рассинхронизация интеллектуальных модулей, там вообще не все приборы правильно работают, а дед считал, что черная дыра – это еще один организм, который просто нам случайно помог.

–Что было дальше?

– Дальше «Высший разум» проиграл и «Пожиратель материи», пожелав поставить себе на службу ИИ и остатки флота, напал на перегруппированные войска, потрепанные, но еще представлявшие угрозу. Но он был отброшен ускорителем массы к границе горизонта событий, где захваченный сверхмассивной черной дырой и подавляемый ускорителем массы, его разорвало сверхмощным выбросом антиматерии и множества других частиц, которые, пролетая сквозь населенные миры, уничтожали все живое.

– Да, это же понятно, что они готовились к такому взрыву, возможно, они сами погубили все живое. Как думаешь, Рейк?

– Сложно сейчас сказать, ведь галактические цивилизации начали свое развитие заново из генетических архивов, проходя путь развития с самого начала. А совет был тут наготове, и спустя тысячи лет после начала первых полетов в космос каждая из рас, вырвавшаяся из границ своей солнечной системы, бралась под контроль «Советом», а многие места, где остались следы боев, взяли под контроль и определили в запретные зоны, установив кордоны.

Рейк выдохнул, словно сам пережил данное сражение, не раз снившееся ему, и он как полководец принимал решения откинуть врагов и чувствовал удовлетворение от проявленной смелости и смекалки, понимая, что где-то там возле горизонта событий до сих пор есть корабли с мертвыми победителями. Куб, все ярче и ярче освещая бледные лица двух тощих парней, неуютно чувствующих все волнения вокруг, в старом патрульном корвете на вид не лучше их станции, которая сейчас была очень далеко. Мелкие вибрации на корпусе говорили о сближении с черной дырой, и мысль об ее приближении сбросила оцепенение с RK-187B2, и он, с извиняющимся видом посмотрев на Рейка, сказал:

– Я верю в «Пожирателя материи», когда мы на сборщике, мы смотрели в бездну, я чувствовал, что кто-то оттуда на меня смотрит. Очень неприятное чувство, словно голый сидишь, и тебя изучают. А еще никогда так не боялся пустоты и всех этих звёзд вокруг, они здесь какие-то особенно холодные.

– Ай, трусишка, настоящие докеры ничего не боятся!

RK-187B2 картинно нахмурился, вспоминая то признание, а потом, словно речь идет о чем-то другом, сказал:

– Ну и это тоже. Вот что я вспомнил: отец рассказывал, что однажды видел корабль-призрак, вернее его видел один из команды ученых, чей корабль отцу в спешке пришлось латать. Так тот говорил, что пропал один из кораблей ученых в этом секторе, а тот вроде как пытался отыскать следы «Пожирателя материи», ученые старались определить уровень его активности. Ты слушаешь?

– Да, думал просто про прах деда. Говори!

– Выяснилось, что последняя активность объекта фиксировалась около тысячи лет назад. Астрономы также обратили внимание на эти особенности и выяснили, что плотность материи уменьшается по мере приближения к центру, и наиболее концентрированная плотность материи черной дыры не только располагается в середине ядра, а вокруг него тоже. Заметить излучение от «Пожирателя материи» можно только тогда, когда он питается. Поэтому отсутствие излучения не говорит об отсутствии самого пожирателя.

Рейк громко задышал, выступил пот, а потом, посмотрев на индикатор куба еще глубже, расстроился, так как тот показывал только три процента заряда. И серьезно посмотрев на парня, спросил:

– Так что еще ученый сказал? Корабль-призрак как себя проявлял?

RK-187B2 тоже смотрел то на куб, то на пролом перед собой, где что-то опять промелькнуло и, словно в трансе, отгоняя страхи, проговорил:

– Ученый считал, что «Пожиратель материи» сейчас неактивен, либо его активность слишком мала для обнаружения современными приборами. Корабль-призрак выходил на разных частотах и просил о помощи, но судя по сигналу, он был за границей запретной зоны. Отец говорил, один специалист по пьяни ему рассказал, что ученые размышляют и над другой гипотезой исчезновения «Пожирателя материи», возможно, его отбросило гораздо дальше – за….

Глава X. Улей.

21 мая 2027 года.

Земля. Подземная гробница. Улей.

Сергей Чирков, позывной «Шрам».

Шрам стоял и разглядывал арку входа в пещеру, где стены были исписаны палочками и черточками, а вверху хорошо сохранившейся символ змеи, пожиравший собственный хвост. Арка входа была украшена человеческими символами, поклонявшимися существу с головой Сокола. Рядом стоял Отец. Сэт и Арес также изучали древние письмена. За спиной у них осталась пещера, где сталагмиты и сталактиты, переливаясь тысячами разноцветных огней, отражались в подземном озере, словно в зеркале. Не решаясь заговорить, Шрам долго смотрел в длинный коридор, откуда доносились пугающие звуки, создающие ощущение, что стонут сами стены. С потолка свисала странная растительность, напоминающая лианы, фосфоресцирующие огоньками, но они давали мало света. По ощущениям проход вел в еще одну пещеру, наподобие той, в которой они находились. В конце туннеля можно было разглядеть, что там висел Дрон. По распоряжению руководства научно-военного комплекса «Немезида», со слов Пастыря, дроны обрушили все ведущие сюда туннели и их остатки. Они будут расстреливать боекомплекты до полного опустошения. Пастырь уже давно не выходил на связь, видимо цепь ретрансляторов из дронов была нарушена и похоронена под тоннами породы.

– Шрам, мы идем? – спросил Отец.

– Что за звуки, ты их тоже слышишь? – сказал Шрам.

– Все слышат, – ответил Сэт.

– Мне тоже не по себе, но проверить и взорвать проход надо, – сказал Арес.

– Как там сказал Адад: «неудачные эксперименты перерабатываются в биомассу»?

– Что тебя смущает, Шрам, почему замерли?

– Я видел мир, где смолкли голоса Сэта, Ареса и твой тоже, Отец. Оторванные руки. Разбитые черепа, мертвые, не моргающие глаза. Я стою над вашими телами, смотрю в последний раз и ухожу из этого места, где вы останетесь навеки. Но когда я поднимаюсь на поверхность, чтобы шагнуть домой к жене и детям, там оказывается только необъятная пустота, выжженная земля и горы изуродованных взрывами мутантов. Остатки былой славы нашей цивилизации, а теперь пыль бетонных многоэтажек – вот что ждёт меня в будущем.

Сэт и Арес переглянулись, а Отец подтолкнул Шрама сделать первый шаг:

– Твои видения не всегда беспочвенные, но речь сейчас не о будущем, а о настоящем. Ты сдержал свое обещание, мы приблизились к кораблю, и не твоя вина, что запустить его ты не можешь. Мы все ошибаемся.

Сэт и Арес переглянулись и сказали в один голос:

– Шрам, мы готовы умереть за тебя, без преувеличения у человечества появился шанс хотя бы понять, за что это нам.

– Братья правы, Шрам. Мы все сделаем, чтобы ты вернулся к семье, но ты должен понимать, что нет на земле безопасного места и просто отсидеться не получится и, жертвуя тут собой, ты обеспечиваешь им будущее.

Шрам не улыбался, его глаза блеснули, когда он услышал это откровение. Он уже хорошо понимал эту семью и знал, что они держат свое слово. Он понимал все, но принимать не хотел, тем более столько ответственности, в разы увеличившейся со встречи с Голиафом, вдруг взвалилось на него, он не был к этому готов. Кивнув, он пошел вперед, выставив перед собой автомат, готовый применить его в любую секунду. Группа спокойно прошла весь проход и, у входа в большую пещеру дрон рухнул, мигая индикатором отсутствия заряда. Пещера была большой, потолок терялся на высоте с девятиэтажное здание. К одной из отвесных стен был прикреплен скелет, покрытый серебристым металлом, существа с вытянутой квадратной головой, похожей на футуристического робота из мультфильмов, без ног, высотой с пятиэтажное здание. По его телу ползали небольшие паукообразные существа с уже знакомыми длинными отростками щупалец. В центре пещеры над полом зависла полусферическая капсула с мухоподобным существом, размерами с легковой автомобиль с фасеточными глазами. Существо было старым, из его тела торчали разные приборы, почти над головой висели емкости с золотистой жидкостью. Перед капсулой висели голограммы, в виде надписей и символов. Щупальца соединяли между собой капсулу, паукообразных существ и коконы, которые были расположены по всем стенам, почти до уровня висящего скелета. Сергей подошел к ближайшему кокону и рассмотрел в нем человека, а в следующем уже был подражатель, немного подрагивающий. В этот момент ближайший человек открыл глаза, и Шрам отступил назад, увидев хитиновое жвало, плохо прикрытое частью человеческого лица. Это был мимик. Самое отвратительное существо, по мнению Шрама, выглядевшее как человек, но с хитиновым скелетом, обычно убивавшее исподтишка. Не раз он слышал их крики боли и зов о помощи в мертвом городе, зазывавших глупых героев.

Можно было догадаться, что, судя по разным размерам коконов, здесь было собрано большинство видов мутантов. Наверное, венцом могли стать гибридные особи, которые встречались реже и были на порядок опаснее просто мутантов. Шрам представил процесс перерождения и мутации, в ускоренном виде происходившие тут и понял, что подобных залов куда больше, чем он мог себе представить. Даже на первый взгляд коконов было более трех сотен и это, как показалось Шраму, был не предел. Люди, которые еще не потеряли облик, стонали и шевелились, превращаемые постепенно в биомассу, которые паукообразные существа наносили на каркас скелета и впрыскивали в коконы с мутантами. Мутанты же при получении дополнительных биовеществ лишь вздрагивали. Но были Паучки, ползавшие по скелету, они, получив сигнал, переставали двигаться и замирали на своих позициях. Существо, похожее на муху, зашевелилось, купол стал прозрачным и голограммытоже едва видимые, а потом на куполе появились волны, преобразовавшиеся в звук:

– Сергей! Разве ты не узнаёшь меня, Сергей? Не узнаёшь своего старого товарища, я та самая падла, Адад.

Лицо Шрама исказилось злостью, и он рявкнул:

– Распределились! Держим секторы! Отец, минируй тоннель. Пару зарядок отправь к этой твари. Вот же мерзость живучая.

Все занялись делом, ни одно существо даже не дернулось, Отец быстро достал взрывчатку и стал ее монтировать на проем, повернувшись к Шраму, сказал:

– К чему опять слушать этот бред, опять время тянет?

Голова зашевелилась, жвала заходили ходуном, и Адад быстро выпалил:

– Ни в коем случае не надо меня взрывать, у меня есть к вам предложение. Я всего лишь служу улью, я хочу выжить.

– Мы просто тебя с этой херней на стенах взорвём и все! Не стоит стараться.

Сэт, убив пару паукообразных существ, бросил под ноги скелету заряд и стал приближаться к капсуле, намереваясь и на нее установить заряд. Пару паучков сорвались с места, но Арес их тут же прибил молотом. Шрам тоже не стоял на месте, он стал, прицелившись, убивать дальних паукообразных существ, взрывающихся брызгами, словно напившиеся кровью комары. На них не было хитиновой брони, и вообще они не похожи были на боевых существ. Их убийство приносило Шраму чистое удовольствие, схожее со стрельбой в тире. По куполу опять пошли волны, а Сэт ловким движением прикрепил заряд на капсулу, отчего та чуть выше воспарила в воздухе и мерзкий голос, синтезированный с высокими женоподобными нотками, проговорил:

– Всего пару минут, и ты поменяешь свое мнение, мы готовы тебе предложить сделку!

– Тебе нечего предложить, не слушаем его, шустрее давай, предчувствия у меня нехорошие!

– Мы знаем, где «Ковчег», там твоя семья! Мы начали штурм ковчега! Ты готов дальше слушать?

– Говори! – гневно бросил Шрам.

– Так получилось, что твой друг Артем с позывным «Принц» случайно кое-что у нас забрал. Очень важное существо, которое он забрал с собой, мы хотим вернуть, а «Ковчег» под угрозой.

– Ты блефуешь! Опять бред несешь! Причем тут моя семья?

– Важно понимать, что в большей степени ни причем, но случайно они тоже могут пострадать. Как видишь, я не сбежал, а продолжил работу и дождался тут тебя!

Шрам сильнее сжал автомат и сказал:

– Конечно, ты остался. Тоннели разрушены, бежать некуда, Дроны тебя бы перемололи в фарш, если бы увидели признаки агрессии. Так что ты удачно тут затаился!

Отец, вернувшийся из прохода, зажег огнемет и, подмигнув Шраму, сказал:

– Не слушай его, он просто хочет тебя обмануть, если бы у него было хоть что-то, то он бы об этом сказал, давай я его просто сожгу.

– Ты прав, спасибо за информацию. «Ковчег» – непреступная крепость, вам он не по зубам, даже если вы забросаете его телами мутантов. Жги его, Отец.

Отец, не торопясь пошел к капсуле, а Адад чуть привстал в ложе, не веря происходящему, замахал головой и на капсуле опять пошли круги. Его сорванная речь уже казалась панической, походившей на женский крик с нотками металлических скрипов:

– Вас предали, двери сами откроются в нужный момент.

Отец остановился, кажется, информация была полезной, и он сам спросил:

– Кто, нам нужно знать все? Говори!

Шрам и сам удивился голосу отца, в котором звучали стальные нотки, видно было, что он не терпел предательства.

– Сергей, твою семью не тронут, я прослежу и пойду с вами, обещаю.

Сергей тоже понимал все, но верить и тем более поддаваться скрытой угрозе не хотел и поэтому рявкнул что есть мочи:

– Не смей мне этим угрожать, а то я лично буду медленно отрезать по кусочку от твоей плоти, и ты запоешь, как соловей. Кто?

– Твое руководство!

– Ты опять врешь! Жги его, Отец.

Огненный фонтан обдал слегка купол и паукообразные существа, сидевшие по всему своду, как капли, упали вниз, корчась от боли и разлетевшись брызгами, ударились о землю. Заглушенный писк раздался внутри капсулы, но пламя даже следа не оставило на ее поверхности. Адад был взволнован, чувство, которое он позабыл, ворвалось в его разум панической атакой. Ведь он тоже смертен, лишь только воины его рода могут стойко выдерживать любые испытания, а он больше ученый и смерть привык видеть глазами своих марионеток. Шраму показалось, что вот-вот и он сломается, надо добавить боли и мучений.

– Я сдаюсь, все расскажу, – закричал Адад.

– Ну, хватит причитать, говори уже.

– Я вижу, я тебя заинтересовал, но какие бы имена тебе не сказал, ты бы мне все равно не поверил. Так?

– Юлит, – сказал Отец и обдал его огнем, в этот раз стараясь зацепить капсулу. Биологические отростки старались потушить огонь, часть обгорели, на капсуле появились очаги возгораний, которые без основного пламени погасли сами собой, а запах жареного мяса вызвал лишь спазм желудка. Адад вертел головой, произнося слова на неизвестном языке, прошло полминуты, и он, успокоившись, произнес:

– Зачем продолжать меня жечь, если я уже говорю все, что надо.

– Тебе никто не верит, и думается, что под пытками ты перестанешь вести свою игру, а Отец – человек с чутким чувством правды, живой детектор, вот и делай выводы.

– Я все понял, факты нужны неопровержимые, предлагаю заложить фундамент доверия с легко проверяемых фактов.

– Говори уже! Твоё словоблудие заставляет нас сомневаться в правильности диалога с тобой.

Адад, перебирая мерзкими отростками, словно антеннами на голове, заискивающе произнес:

– Сюда и в следующий зал скоро ворвутся прислужники Господина.

– Это и так понятно! Это все?

– Нет, я могу переместить разум вашего мутанта в организм с минимумом мутаций, я покажу!

Все замерли, словно услышали о волшебстве, до Шрама не сразу дошел смысл, что тот предлагает переместить сознание Сестры в новое тело. Отец задумался и произнес:

– Мне хочется в это верить, но эта падла что-то не договаривает!

Сэт прорычал, словно зверь:

– Показывай!

Шрам тоже кивнул головой, и один из паукообразных существ подбежал к кокону и быстрыми движениями начал разрывать прозрачную пленку. Через пару минут паук вытащил из кокона девочку. Подбежал второй, и вдвоем они поволокли не очень аккуратно ребенка к Отцу. Положив ребенка на пол, паучки отползли за капсулу, и Адад произнес:

– Скелет, что вы видите на стене, это тоже сосуд для сознания. Девочку тоже можно использовать как сосуд, времени мало, мы заключаем сделку?

– Твои условия? – спросил Шрам

Переношу сознание Мутанта в тело этой девочки, выхожу с вами отсюда, помогу сдерживать орду, вот все условия, одни плюсы для вас!

Что потом, Адад?

– Потом заключим еще одну сделку! Когда выберемся.

Арес в два прыжка очутился у капсулы, посмотрел на ребенка и сказал:

– Надо спросить Сестру, пусть она решает! За обман расплата будет мгновенная!

– Пусть она решает! – сказал Отец

– Я за, могу быстро сбегать, – сказал Сэт.

Адад победоносно сел в кресле и произнес, успокоившись:

– Лучше пусть Сергей сходит, заодно спросит нового друга Кварка, для чего вас так охранял Господин?

– Он не сказал, ты знаешь зачем?

– Адад знает, зачем они помогли нам в древности и оставили флот, рассказать?

Отец серьезно посмотрел на Шрама и, потушив пламя огнемета, сказал:

– Шрам, Голиаф скажет тебе, что некоторые знания сейчас бесполезны, пока он на нашей стороне, лучше не лезть в дебри истории!

На насекомоподобной голове заиграли отростки, и Отец мог поклясться, что тот чувствовал превосходство и некую легкую радость.

– Так мне рассказать? Или дождётесь от Кварка информацию.

Лицо Шрама посерело, и он произнес:

– Чтобы мы не услышали тут, нет смысла это передавать дальше, так что говори, а мы уже решим, стоит ли эта информации внимания или нет!

Адад привстал в ложе и медленно стал говорить, словно пробуя каждое слово на вкус:

– Люди – лишь сосуд, набор запасных частей для Кварков и задача была вырастить эти сосуды так, чтобы они выдержали новых носителей, и были уже не столь хрупкие. Эта была бы покорная раса запасных сосудов для носителей Кварков, чей срок подошел к концу, может рабов, воинов или слуг, все, что вы можете себе представить, но не равных их величию и могуществу.

Шрам знал, что ненависть – это пламя; но пламя нуждается в топливе, а топливо – это как раз информация, но информация его не шокировала, наверно, сказывалось нервное перенапряжение нескольких последних недель. Даже если бы ему сказали, что сотни поколений его родственников служили Кваркам, его бы вряд ли это тронуло, так как прошлое должно оставаться в прошлом, а фактов, принципиально указывающих на это нет, да и может это им и нравилось. Но для себя он сделал заметку, что об этом стоит подумать, а неудачная манипуляция Адада лишь подтвердила его мысль, что Голиафа они боятся. Для себя он решил порадоваться представлением для единственного зрителя и, улыбаясь, произнес:

– Ты самый лучший кусок внеземного дерьма, что я встречал, не устаю в этом убеждаться! Ты, правда, думал, что такие мысли нас не посещали, ладно не скучай, я скоро вернусь!

Поговорив с Сестрой и кратко пересказав суть дела, Шрам проводил ее взглядом. Там и без него справятся, подумал он и направился вверх по тоннелям, что создавал корабль в породе. Рядом с Голиафом стояла Камико, она что-то усердно ему рассказывала и не обращала внимания на жар, что источал корабль. Камико упорно старалась быть ближе к Голиафу, при этом ее рот не закрывался, лишь изредка она закашливалась от испарений. Жар, судя по клубам пара, шел приличный, и там, где корабль только что прошел, поверхность была красной и ровной, напоминая обожжённую керамику, хотя уже остывшие фрагменты круглого тоннеля меняли цвет в зависимости от породы. Шрам не разбирался в горнодобывающем деле и решил начать разговор с вопросов, которые ему сейчас казались уместными и, не расшаркиваясь, он спросил в лоб:

– Есть риск обрушения тоннеля, Голиаф? Не упремся ли мы в водонесущий слой?

– Нет, я все просчитал. – коротко ответил Голиаф, не поворачиваясь.

– Есть риск, что скоро тоннели раскопают? и твари ворвутся сюда, нам в этом случае отходить сюда к тоннелю? Мы хотим взорвать вторую пещеру с коконами.

– Хорошо. Отходите сюда.

Шрам сделал паузу, выстраивая в голове порядок мыслей, но потом махнул рукой и решил сказать прямо:

– Нашли Адада, заключили с ним договор о переносе сознания из тела Сестры в сосуд – тело девочки. – Шрам, не задумываясь, акцентировал внимание на слове сосуд, как будто мог прочитать мысли Голиафа, но не получив никакой реакции, продолжил говорить.

– Голиаф, это правда, что мы для вас просто пустые сосуды, Адад подкинул такую мысль?

Голиаф оторвался от виртуального экрана, что висел перед его лицом, развернулся и, спокойно посмотрев в глаза Шраму, произнес:

– Что бы делать правильные выводы, ответь на мои вопросы, только честно.

– Хорошо, я буду честен, – Шрам почувствовал себя словно на экзамене, а Голиаф уже повернулся к виртуальным экранам и продолжил:

– Ваш вид с самого появления на этой планете уничтожал друг друга, совершенствуя способы убийства себе подобных?

– Да. – сказал Шрам

– Если бы у тебя была возможность уничтожить вид более достойный, чем ваш, желавший занять ваше место, ты бы его уничтожил?

– Да, наверное!

– Считаешь ли ты нормальными существа, которые улаживают разногласия, жертвуя своими детьми?

– Не считаю. К чему эти все вопросы, Голиаф?

– Рекрут, немного терпения. Считаешь ли ты нормальным убивать за ресурсы: за нефть, минералы, за землю, которые не созданы вами и в них нет дефицита?

– Да, наверное, ненормально!

– Почему в вашем мире человек, который тратит свою жизнь на благие дела и заботу о ближнем, умирает без благодарностей и воспоминаний. Но стоит принести смерть, и миллиарды будут вспоминать его имя спустя тысячелетия и сотни поколений?

Шрам смутился от глубины задаваемых вопросов, являющихся болезненными для человеческого общества, но, не желая врать, он продолжил:

– Ну, у нас ужасная репутация всегда предпочтительнее безвестности. Хватит, это не оправдывает вашего желания сделать из нас что-то другое.

– Это печально, процесс уже необратим, моей вины тут нет.

– Это не печально, я рад, как никогда! – Шрам изобразил быструю улыбку, обнажая все зубы.

– Ирония или сарказм? У нас таких нет понятий, поэтому скажу прямо. Рекрут, снабжать маленьких, самовлюбленных человечков технологиями, которые могли гораздо раньше убить вас, мы не стали! Няньку в виде кораблей и пару сотен воинов оставили!

– Знаешь, что? Вы нашу историю всю видели и сотни других историй дикарей похожих на нас, что не могли вмешаться и оставить знания, культуру. Да вообще много чего Вы могли с Вашими технологиями, но Вам на самом деле плевать на человечество!

– Не совсем так!

– А как? Тебя больше заботит ваш сбрендивший ИИ, что решил на нашей планете вывести новый вид или хрен его знает, что он задумал на самом деле.

– Рекрут, наши цели сходятся в точке уничтожения ИИ, пока это главное для тебя, по возможности хочу выяснить судьбу своих собратьев на этой планете.

– Надеюсь сейчас с парочкой жалких человечков ты ощутил всю никчемность вашего вида, что подверг вымиранию другой вид. Думаешь, твои собратья еще живы, да тебе просто повезло, что мы оказались тут!

Голиаф развернулся, Шрам подняв голову и пристально уставился вверх, стараясь казаться чуточку выше, а не просто разговаривать с мощным торсом. Молчание нарушил Голиаф и, стараясь стать чуть ниже, сгорбился и сказал:

– Возможно, ты прав, моего вида больше не существует, но миры, которые мы завоевывали и подчинили нашим законам, после жили в гармонии тысячи лет! Я воин, который завоевывал, проливал кровь, расширял пределы империи и провел без войны всего несколько лет и ради чего?

– Я не знаю, Голиаф, просто говори.

– Я, как все наши воины, хотел процветания нашего вида, а сейчас хочу устранить то зло, что принесли наши технологии вашему виду, но я не помогу, даже если очень сильно захочу!

Шрам постарался выдержать безразличный взгляд, напряг желваки и выпалил:

– Думаешь, я забыл, как ты объявил себя Богом при первых секундах знакомства, а сейчас ты чего-то не можешь, смешно! Да я все понял, когда мы тебя освободили!

– Шрам, ты не пытаешься взглянуть на все происходящее с моей точки зрения, не смотришь на то, чего боишься увидеть!

– Я не боюсь смотреть. Хочешь, чтобы я понимал тебя, расскажи больше!

– Я получил много косвенных доказательств, что сейчас «Пожиратель материи», враг, которого мы победили, готовится восстать из мертвых. Тогда происходящее на вашей планете покажется детской шуткой перед грядущим апокалипсисом галактического масштаба.

– Кто это? Еще миллионы сбрендивших ИИ?

– Нет, это совсем иное, иди к своим и забери Камико, а то меч и огонь менее разрушительны, чем болтливый язык этого существа.

– Мы не договорили, Голиаф!

– Все потом, идите!

Камико, молча слушавшая разговор, вдруг радостно воскликнула:

– Синдзимаэ! Срам, он меня слушать! Я все рассказать.

Шрам нахмурился, взяв за локоть Камико, тихо сказал:

– Он еще все записывает, так что много не обещай!

– Срам, Мико тоже воин! – и от нахлынувших чувств Камико быстро поцеловала Шрама в щеку с недельной щетиной, потом поежилась, показывая, что он колючий, и пошла за ним.

Шрам немного улыбался, но легкость от глупой странной девушки, которая идет за ним, улетучилась, в тот миг, когда они вышли к Ададу и остальным. Мико замерла у арки, разглядывая письмена, капсула была пуста, и Адад стоял рядом с ней, проводя манипуляции на виртуальном экране. На полу лежали два кокона, соединённые капсулой, над которой колдовал Адад, все сгруппировались рядом. Мерзкие отростки поддергивались, а паукообразные существа стояли, замершие возле двух коконов. Шрама начала тяготить услышанная информация, а наступающее безразличие пугало его еще больше. Он знал, что за таким безразличием обычно теряется ясность восприятия реальности, что была с ним все время и не давала место ни страху, ни расслаблению. А сейчас все стало вторично. Новые вопросы крутились в голове, не давая сосредоточиться, он смотрел и не видел, думал и не понимал. Набатом в его голове звучал вопрос «Почему они только сосуд, откуда в них эта природная жадность и злость?». И лишь паукообразная тварь, вскрывшая один из коконов, выдернула его из раздумий. В происходившем вокруг чувствовались эмоции, Отец куском ткани вытирал перепачканное лицо девочки и приводил ее в чувства. Арес нервно перекидывал оружие с одной руки на другую о чем-то думая, наверно считая, что и он сможет остановить начавшиеся мутации в его организме. Но этот дружный праздник не мог так радостно кончиться. Шрам чувствовал напряжение, которое, словно кисель, сгущается над отрядом. Шрам взвел автомат и стал прислушиваться к внутренним чувствам, стал искать источник тревог, как вдруг второй кокон с бывшим телом Сестры взорвался ошмётками частей кокона, брызги буро-красной жидкости скрыли от него на секунду всю картину. Невольно он заморгал и, время словно замедлилось для Шрама, так как он увидел причину нехорошего предчувствия. Один лишь взгляд на воинственно настроенное существо, что заняло тело Сестры, и он все понял. Не в силах разорвать расстояние между ними и предупредить остальных, Шрам дает длинную очередь в убегающего Адада. Он старался свести траекторию пуль с его головой, но тот ушел с линии огня, и уже полностью освободившееся существо в теле Сестры сделало первые быстрые выпады острыми, как бритва, конечностями. Прыжок, удар, и голова Сэта взрывается, как переспелый арбуз, накрывая стоявших рядом кровью с серыми ошметками. Тело Сэта еще не успело упасть к ногам отца, как тварь сместилась и в ту же секунду молниеносным движением отрубила руку Отцу. Крик боли, фонтан крови, и, как подкошенный, Отец падает в ноги Аресу, все это время стоявшего в оцепенении. На бледном лице Ареса отразилась гамма чувств, которые он не смог даже осознать, но рефлексы сработали сами. Он, быстро сократив дистанцию, отбивает следующую атаку твари, нанося пару ложных выпадов своим молотом, встает между Отцом, корчившимся на полу и тварью, старающейся оттеснить Ареса и добить Отца. Отражая грозные удары, Арес лишь парировал, в какой-то момент он перестал делать ложные выпады, боясь навредить существу. Его можно было понять, сознание, привыкшее видеть в этом существе что-то родное не могло поверить происходящему. Даже пара удачно выпущенных пуль, оторвавшие жвала на лице существа, и неестественный рык не смогли вывести Ареса из ступора.

Шрам не выдержал и закричал, надрывая связки:

– Посмотри ей в глаза, это марионетка Адада, это не Сестра, спаси ребенка!

Новое попадание в окровавленную морду заставило пятиться назад и, прикрывая морду, тварь отступила. Арес же не смог ее ударить молотом в секунды замешательства от попадания пуль, а лишь проводил взглядом. Тварь, очухавшись, быстрыми прыжками ускакала к завалам в туннеле, почти там же нашелся сбежавший Адад, окружённый пауками на манер живого щита.

Арес со словами «твою мать» бросил молот и упал на колени перед телом брата. Шрам быстро осмотрел девочку и, не придя к какому-то ясному плану, продолжил поливать из автомата прячущегося Адада, окружившего себя марионетками.

– Мико, прижми раны Отцу, быстро! – почти не смотря в ту сторону, прорычал Шрам.

– Арес, вставай, ты мне нужен, не время горевать!

Отстреляв рожок, Шрам сорвал кибердоктора и быстрым движением приложил к шее Отца. Все было понятно без слов: бледные губы, лужа крови, на лице – безумная улыбка, в уголках губ – кровавая пена. Тонкий протяжный писк кибердоктора о критической ситуации, а также звук десятка инъекций. Шрам разочарованно бросил взял на картину умирающего Отца и немного охрипшим голосом произнес:

– Ну ты где, Арес, помоги Отца поднять, не тупи, может Голиаф поможет!

Отец рывком убрал руку Камико и прошептал:

– Уходите, я все! – глаза Отца закатились, мелкие конвульсии прокатились по его телу. Шрам отвел взгляд.

Не сказать, что Шрам привязался к Отцу, но новый рожок он с трудом вставлял в автомат, сверля глазами Адада. Прилив ненависти выдергивал из уныния, и лишь желание убить за своих заволакивал его разум. Передернув затвор, он опять безуспешно старается попасть в прячущуюся тварь, но расстояние и мутанты не дают делать прицельных выстрелов, поглощая своими телами пули. Руки не слушаются, и заклинивший патрон выводит Шрама из тупой ярости. Камико вытерла руки от крови, в ее глазах читается скорбь. Она старается подобрать правильные слова, но часть стены возле завала обрушивается, не дав произнести ни слова.

– Прорыв! Надо уходить! – кричит Шрам, стараясь заглушить рев мутантов.

Твари, сметая друг друга, вывалились из тоннеля, разбрасывая куски обрушившейся стены. Паразиты, мутировавшие собаки, изменившиеся до неузнаваемости люди, мимики и подражатели, подстегнутые невидимыми кукловодами, стали заполнять пространство. Шрам, видя их поток, бросил затею попасть в Адада и, дернув Ареса за руку, поднял его с колен, затем рывком притянул к себе и, срываясь на крик, скомандовал:

– Соберись, тряпка, ты им не поможешь, надо уходить!

Но Арес был растерян, и Шраму пришлось отвесить ему оплеуху:

– Твоя самая главная задача унести Сестру! Ты понял, Арес! Уходим!

Вроде услышал, он поднимается и берет ребенка на руки, Шрам переводит взгляд на тело Отца. У того не было шансов, кроме оторванной руки, есть пару колотых ран, пробитые легкие, возможно, что-то еще из органов.

– Уходим! – кричит Шрам, доставая из нагрудного кармана детонатор. Камико достала меч и одним ударом умудрилась перерубить нападавшего резвого мутанта. Остальные же твари не пытались нападать поодиночке и начинали образовывать полукруг, чтобы напасть со всех сторон разом. Осознание того, что они в ловушке, словно кипятком обдало Шрама. Твари вот-вот просто растопчут и разорвут еще не пришедших в себя бойцов. Шрам инстинктивно отшагнул назад, обводя взглядом все окружающее пространство, что уже все больше и больше походило на огромный растормошённый муравейник.

Судьба не лишена иронии, и в тот момент, когда Шрам уже был готов отправить в кучу мутантов пару гранат, он встретился взглядом с Ададом, который протискивался среди прущих мутантов через образовавшийся проем. Эта короткая встреча глазами передала Шраму его страх и радость, это придало ему сил. Шрам, не отрывая взгляда, стараясь перекричать весь шум, прокричал так, чтобы его позыв можно было понять, даже не услышав:

Ты не уйдешь, падла, я всех твоих сородичей положу тут, дай мне чуток больше времени! – и уже не стараясь кричать, а уже шепча словно мантру, Шрам продолжил:

– Пока ты падла протискиваешься среди мерзких созданий, успев мне изрядно нагадить, мой организм уже переваривает три горошины мутагена. А это значит, что у меня появилось время обдумать сложившуюся ситуацию. Мои рефлексы, мысли и все остальное разогнались по максимуму, и теперь я жду только выхода всей этой энергии, покойся с миром, падла!

Шрама затрясло и он, закрыв глаза, подключился к сети сознаний мутантов и ощутил себя ярким светящимся разумом, окружённым сотнями врагов. В этот момент множественные сознания уже бросились к ним, Шрам не стал медлить и коротким импульсом приказал: «замереть всем». Сеть дрогнула, волны возмущения и боли пронеслиcь по ней, мутанты, словно оглушенные, потеряли вдруг интерес к Шраму и замерли, подчинившись команде. Шрам воспользовался секундным замешательством и сквозь сеть дотянулся до сознания Адада. Ярость придала ему сил, и он впился в сознание, пожирая его медленно и неотвратимо. Когда сознание Адада погасло, Шрам ударил по мелким мутантам, которых он просто смёл порывом, как сдувает ураган постройки.

Адад был мертв, и первые ворвавшиеся мутанты были мертвы, как и все создания в коконах. Удар получился невероятной силы, но расслабляться было рано. Арес подчинился команде, и уже давно был у Голиафа, оставив ребенка на полу и заняв боевую стойку рядом с фантомами. Взрыв в пещере ударил неожиданно больно по ушам, и пыль заволокла все пространство. Минут десять ничего не происходило, и Мико, не меняя курса, вывела Шрама к фантомам, еле светившимися в пыли. Шрам и Мико кашляли, стараясь вытолкнуть пыль из легких. Прошло десять минут, прежде чем он смог членораздельно сказать хриплым голосом:

– Адад мертв. Я убил его. Арес, ты нам нужен. Прости за Отца и Сета!

Арес молчал, но во взгляде читалось презрение и ненависть. Шрам почувствовал, что он винит его, но разговаривать на эту тему настроения не было.

Из глубины почти вертикального туннеля, сделанного кораблем, донесся голос Голиафа:

– Зайдите внутрь, фантомы будут охранять вход.

Никто не стал возражать, а два фантома, поменяв боевые стойки, встали, перекрывая проход. Новый тоннель образовался через полчаса почти рядом со входом, через который группа Шрама зашла в эту пещеру. Бойцы успели перевязать раны и осмотреть снаряжение, подготовившись к финальной битве.

Вывалившаяся толпа мелких тварей не старалась сразу нападать, а не жалея конечностей, работала над увеличением прохода и разбором завала. Местами видно было, что плотная порода, создававшая коридоры и своды, была чуть глубже смесью глины и камня, что говорила о неестественном происхождении Улья.

Покончив с завалами, мелкие твари, вроде собак, бросились на фантомов, стараясь в прыжке поразить цели. Но из-за гибели первой волны, стратегия нападения поменялась, и мелкие мутанты перестали нападать на фантомов, пропуская вперед более сильных представителей. Фантомы были чудовищны в действии, работая на скорости недоступной человеку. Они молниеносно разрубали противников на несколько частей так, что те еще успевали сделать несколько движений, прежде чем рухнуть на пол грудой отрубленных кусков. Жнецы сражались дольше и действовали аккуратней, но даже численный перевес не давал значительного преимущества в узком тоннеле, и твари попросту мешали друг другу. Забив отрубленными частями под потолок тоннель, фантомы отступали на пару шагов и вновь начинали крошить протискивающихся существ.

Рев, стон и брызги крови стали привычным зрелищем в конце туннеля, где два фантома держали проход. Голиаф не отходил от шара, постоянно что-то меняя в его настройках. Наверное, метод, что он выбрал был не совершенен и требовал постоянного вмешательства и коррекции. Казалось, минуты тянулись вечно и молчание начало уже давить на уши, как через час Голиаф сказал:

– Нужно взорвать проход, стражам нужна подзарядка!

На что Арес покачал головой и сказал:

– Зарядов нет. Я туда встану.

Шрам, проверив автомат, сказал:

– Пять рожков и все, две гранаты.

Камико гордо произнесла:

– Я тоже давать пизды, меч убивать.

Шрам задал вопрос, волновавший всех:

– Как долго нужно заряжать твоих защитников? Нас надолго не хватит.

Голиаф развернулся и, не меняя мимики, сказал:

– Четверть часа, может меньше.

– У тебя они будут, – сказал Шрам. И тут же один из фантомов побежал в сторону Голиафа и слился с его частью пластин, закрыв полностью голову и одну руку. Второй же фантом продолжал махать острыми руками, разрубая противников, пока твари просто не навалились огромной кучей и не завалили телами оставшегося. Шрам, не потерявшись, бросил поверх голов гранату и, демонстративно присев, утянул за собой Мико. Громыхнуло в узком тоннеле так, что у Мико пошла кровь из ушей, а Шрам лишь поморщился. Поток тварей замер, среди тел прорезал себе путь фантом, медленный и неуклюжий. Шрам вскинул автомат и первой твари, что показалась из-за горы тел, короткой очередью раздробил голову. Второй фантом слился с Голиафом. Мелкие твари протискивались сквозь небольшую щель, но напирающий поток ревел, и уже попытки пролезть сквозь кучу прекратились. Твари стали расталкивать своих сородичей, очищая проход. Это было похоже на работу ручной конвейерной ленты, мутанты передавали остатки сородичей, расчищая горы изрубленного мяса. Дерьмо, перемешанное с кровью и требухой, медленно стекало в обратном направлении в пещеру, создавая дополнительные проблемы для прохода мутантов. А через образовавшуюся дыру в куче проползал измазанный огромный Жнец. Таких Жнецов Шрам еще не видел. Арес присвистнул, разглядев габариты существа. Тварь была поистине уродливой и вдвое больше обычной, практически полностью защищённая костяными наростами, шипами на руках и на коленях, дополнительно прикрытыми пластинами, а спина напоминала горный хребет, состоящий в основном из острых, как лезвие, скал. Силу Жнеца сразу можно понять, увидев легкие движения и грацию. Даже с нанизанными собратьями на острые шипы, тварь выглядела машиной-убийцей. Шрама невольно передернуло и он, не дожидаясь, пока тварь полностью влезет в образовавшийся проход среди тел, швырнул твари под ноги последнюю гранату. Жнец отреагировал молниеносно и с легкостью успел накрыть гранату телом собрата в момент взрыва. Протиснувшись, тварь не спешила, ожидая следующего хода от кучки выживших, по ее виду можно было сказать, что она наслаждалась происходящим и явно была не обделена интеллектом. Секундную заминку разорвал рык:

– Кварк, ты позоришь свою расу.

– Жалкие людишки будут защищать тебя, жертвуя своими жизнями, пока ты там копишь энергию?

– Кто ты? Я знаю тебя? – повернувшись, спросил Голиаф.

Шрам не мог пропустить ироничный момент и вставил свои три копейки, ожидая взбесить говорившего так, как это блистательно он умел делать:

– Голиаф, не слушай его. Адад, его приятель, сдох там, тоже честной сделки хотел, но умер от своего обмана. Запнулся на своих кишках, странная смерть!

– Ты позволяешь им говорить за себя? – проревел Жнец.

Шрам словно нырнул в детство, стараясь заболтать взрослых парней и выиграть немного времени:

– Я говорю за себя, ты говно мутировавшее, смотри там, на дерьме своих марионеток жопу не порви. А то казусов может много получиться!

Камико тоже начала ругаться:

– Ахо! Я тебе убивать, гавано ты внеземное!

Шрам выстрелил обойму не прицельно, целясь в существо, но оно даже не дернулось. Арес стоял колосом, ожидая удара. Камико казалась беззащитной с одним лишь мечом перед такой тварью. Девочку, лежащую без сознания, вообще можно было не брать в расчет. Посему выходила ситуация скверная. Боевая группа – почти безоружная, даже с Аресом вряд ли бы она смогла положить такую модифицированную тварь. Шрам принял решение, пока Голиаф просчитывал варианты. Он нырнул в сеть и ударил Жнеца ментальным ударом прямо в центр сознания, тут же оборвав его связь с общей сетью. Вторым копьем он готовился ударить по всем вражеским сознаниям, что заполонили туннель, но не успел. Ментальный удар, пришедший со стороны, настиг его в тот самый момент, когда он уже разрядил ментальную волну по сознаниям враждебных мутантов. Все померкло, и Шрам провалился в черную пропасть.

Глава XI. Сигнал.

21 мая 2027 года.

Земля. Научно-военный комплекс «Немезида». Время: 12:15. Зал переговоров для экстренных заседаний.

Президент, Генерал Деминов, Алексей Петрович, позывной «Сумрак»

– Конечно, большое преимущество видеовопросов в том, что можно не только рассказать о проблеме, но и сразу показать её, да, господин Президент?

– Добрый день. Генерал, ну что, начнём?

– Добрый день! Конечно! – сказал Генерал Деминов и подтянул себе кипу бумаг, сложенных аккуратно стопкой.

С экрана огромного монитора на Генерала смотрело множество маленьких окошек с разными людьми, а весь центр занимало активное окно с Президентом, который выглядел для своих преклонных лет подтянутым и собранным. На бледном лице, испещренном морщинами, видна была усталость и бледность, как у всех, кто долго не покидал свои бункеры. Борьба сильных взглядов продолжалась с минуту и Президент, кивнув своим мыслям, доброжелательно улыбнулся и сказал:

– Мы видели за последние несколько дней много интересного. Впервые видели видеокадры, как именно выглядит инопланетный вид, можно сказать по «Прямой линии». Вот видели накануне, что Вы израсходовали большой боезапас невосполняемых тактических ракет, чтобы произвести зачистку в одном городском квартале. Видели, что Вы не контролируете процесс контакта с представителем внеземной расы. Вам не кажется, Генерал, что в вашем отчете все факты притянуты за уши?

– Рад видеть вас в здравии и в безопасности. Долгое время Вас считали погибшим, и централизованное управление отсутствовало. У меня есть перечень первостепенных вопросов, требующих экстренного вмешательства и поддержки. А потом я буду рад ответить на все вопросы по полученной научной информации.

– Конференц-связь – еще один очень технологичный способ достучаться. Но ваши вопросы уже переданы, аналитики проработали возможные варианты, скажу так – вас не обрадуют наши ответы. Давайте уже к самым горячим вопросам.

Деминов нахмурил лоб, взял первый лист с таблицами и, пробежавшись по цифрам, произнес:

– Научная опытно-промышленная база «Ковчег» атакована скоплениями мутантов, верхние уровни и шлюзы на поверхности захвачены мутантами. Противник применил бактериологическое оружие, система основных фильтров базы «Ковчег» временно деактивирована. Противник ищет резервные системы вентиляции, что при обнаружении приведет к полному отключению системы. Точечные обстрелы помогают выбивать большие группы, но враг об этом знает и не концентрирует войска. «Ковчег» – это научный центр, практически на границе с городом, под землей, не предназначенный для обороны и ведения затяжных военных действий. Там более двух тысяч персонала, мы не им не можем помочь, так как к нам уже выдвинулись более масштабные силы противника.

– Да, разумеется, если Вы предпочитаете с этого начать, то действительно, я Вам даже благодарен за это. Потому что это то, вокруг чего строится вся наша работа сегодня. Собственно говоря, работа-то строится вокруг человека. Но для того, чтобы добиться максимального результата для наших людей, для наших граждан, для развития экономики, мы организовали работу в рамках так называемых национальных проектов спасения человечества. Но пока мы ограничены в ресурсах и перекидывать войска, по данным аналитиков, было расточительно.

Лицо политика было воодушевленным, и он хотел продолжить подготовленный монолог, от которого Генерал невольно морщился, но он решил ускорить события и оборвал монолог.

– С уважением, господин Президент, поддержки, я так понимаю в эвакуации и очистке местности не будет?

– В ходе текущей работы более или менее понятно, даже не более или менее, а понятно, что ресурсов нет, и мы над этим работаем. Но когда идёт подготовка к глобальному плану, тогда, конечно, становятся более очевидными некоторые вещи, которые для людей являются особенно важными и острыми на данный момент времени.

– Я, понимаю, о каких вопросах идет речь сейчас! Хочу сразу перевести ко второму вопросу. Так вот, по данным рейдеров, что снабжают нас информацией, многочисленные скопления мутантов движутся к «Немезиде», то есть к нам. База уже приняла все меры и готовится к консервации на долгие годы. Нужных инженеров и полезные специальности мы уже все отобрали, значительно перегрузив жилые отсеки. Но вопрос не в нашей защите. Большая часть временного лагеря на поверхности ждет неминуемая смерть от голода, болезней и противника в ближайшие месяцы. А это более десяти тысяч человек, выживших в первых двух волнах. Мы готовы предоставить транспорт, вооружить их и обеспечить безопасность в части маршрута до точки эвакуации. Но у нас всего пара дней, чтобы безопасно вернуть отряды обратно.

Президент поморщился, словно съел кислую вишню. Помощники и другие безмолвные участники диалога стали шептаться, пока явного решения не было принято. И, сделав серьёзное лицо, продолжил:

– Во-первых, то, что Вы говорили о десяти тысячах человек и так далее, это нужно реально проверить. Почему? Потому что нами впервые зафиксировано такое поведение мутантов, да и спасать непроверенных людей у нас не в приоритете. Что касается эвакуации, то сибирский филиал может принять половину людей. Что бы вы понимали – это большая работа принять такое количество людей, а еще обеспечить безопасность. Прежде всего, нам нужно понять, за счёт чего мы будем добиваться этого результата, где источники финансирования тех мероприятий, которые должно обеспечить государство.

При слове Государство, которое постоянно требовало и ничего не давало взамен, Генерал улыбнулся. Но осознание того, что половине придется пройти весь континент, а часть вообще будет в подвешенном состоянии, заставило Деминова раздраженно нахмурить брови. Можно было смело записывать треть людей в боевые потери, и осознание своей бесполезности еще долго будет мучить бессонными ночами Генерала.

Он уже давно не подчинялся нелепым приказам и вел светские диалоги исключительно ради информации, которая стоила порой очень дорого. Аналитический отдел был скуп на помощь, но информация о скрытых резервных складах и консервированных шахтах, а также об объектах, до которых государство просто не могло дотянуться, могла помочь в любой момент. Он не стал объявлять себя суверенным Государством, поэтому исправно слушал заранее подготовленные отмазки. Президент закончил свою тираду фразой: «И поэтому мы разделили все эти направления – не по степени важности, а по степени того, что должно следовать за другим. Имею в виду распределение ресурсов, подробный маршрут и другую информацию направим позже».

– Господин Президент, перейдем к научной части, тут ситуация понятна?

Небольшой кивок и выступившая испарина стала поблескивать на частично лысой голове. Президент изучил одну из бумажек, быстро переданных помощником, и задал вопрос с явной искрой в глазах:

– Вам удалось вытащить инопланетный вид с кодовым именем «Голиаф» и вашего человека?

– Да, господин Президент. Их вместе с инопланетным кораблём встретил одни из наших отрядов. К сожалению, больше людей я выделить не могу, настолько авантюрное мероприятие.

– Хорошо, и куда вы их сейчас везете?

– Они двигаются к базе «Ковчег».

– Не до конца понятен Ваш план, объект «Ковчег», Вы сказали, атакован. Можно ближе к сути, чтобы мы не строили догадки?

Картинка на экране зависла, ожидая восстановления сигнала. Генерал Константин Сергеевич Деминов, задумчиво трогал седую бороду, что-то себе шепча одними губами. Через минуту, сквозь очки он испытующим взглядом посмотрел на начальника групп внешних операций Алексея Петровича, позывной «Сумрак», и не громконачал рассуждать:

– Алексей Петрович, есть идеи для чего им нужен инопланетянин?

«Сумрак», сидевший в стороне, отвлекся от чтения сводки информации, высланной оперативными бойцами, и сказал:

– Заметь, Константин Сергеевич, сам Президент позвонил. Значит, интерес есть, причем они форсируют ситуацию. А людей на поверхности они готовы принять ради доказательства своей доброй воли. Никогда им наука не интересна была, а раскопки тем более. Думаю, они хотят сделать всю работу нашими руками, так что наша позиция игнорирования заинтересованности в объекте «Голиаф» правильная. Они сами предложат нам варианты, надо только сильнее потянуть за ниточки.

– Иосиф Виссарионович правильно говорил, у чекиста есть только два пути – на выдвижение или в тюрьму, так, Алексей Петрович?

Сумрак позволил себе легкую улыбку и произнес:

– Я умру, если так решила моя партия!

– «Да, да» – это последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»!

Связь восстановилась, на экране появился Президент:

– Хорошо, мы вас слушаем!

Генерал натянул очки и, взяв лист, стал говорить:

– Целью операции по зачистке города было выяснение планов противника, изучение структуры Улья, понимание будущей стратегии поведения. А вот спасение объекта «Голиаф» – уже случайное стечение обстоятельств. Так вот, угрозы от Улья мы не обнаружили на текущий момент. Но вот, что объект «Голиаф» представляет опасность, – это не секрет. Прежде всего, он мишень для противника, а, значит, его нахождение на объекте грозит долгой осадой и неминуемыми человеческими жертвами. Ранее мы нашли законсервированный инопланетный объект. Смогли его выкопать, войти и изучить. А также нашли мумии собратьев «Голиафа», которые были перевезены в «Ковчег» с другими образцами. Найденную письменность переводим, часть уже направили к вам для информации. В итоге могу констатировать следующее:

Во-первых, с научной точки зрения объект «Голиаф» нам не интересен.

Во-вторых, технологические возможности объекта «Голиаф» минимальны. Наши технологические возможности слишком примитивные для воспроизведения образцов инопланетного оружия.

В-третьих, объект «Голиаф» нами не управляем и не готов делиться информацией.

Резюмируя, скажу, что заинтересованности в объекте «Голиаф» не имеем. Налаживать внеземные союзы – не наш конек. Расходы, потраченные на выявления структуры Ульев и их назначение, не оправдали ожиданий. Пока дополнительных ресурсов у нас нет.

Удивление в глазах Президента было неподдельно, он что-то хотел сказать возмущенно, но один из помощников вовремя вмешался и предложил сделать паузу, и картинка зависла.

Сумрак улыбнулся и сказал:

– В точку попали, смотри, как забегали помощники, я чуть со стула от смеха не упал. Ай, да Пастырь, все просчитал, снимаю перед ним шляпу. Кажется, «Ковчег» нам помогут отбить.

– Не вижу повода для грусти, Сумрак!

– Да нет, когда мелодия сыграна по нотам, это прекрасно, кроме того случая, когда композитор пишет от души! Константин Сергеевич, думаю надо убирать Пастыря, он разыгрывает такие партии, что скоро мы можем стать разменными фигурами.

Генерал принял воинственную позу, бросил серьезный взгляд на Сумрака и сквозь зубы сказал:

– Такими людьми не раскидываются. Вот увидишь, он не вернётся, поверь моему предчувствию! Если нечего добавить, я немного вздремну.

Сумрак отрицательно кивнул головой и Генерал. откинувшись в кресле, успел даже немного вздремнуть, как ему доложили о прямой линии с Президентом.

На экране опять появился Президент в том же составе аналитиков и помощников.

– Хорошо, Генерал можно узнать причину, столь странного передвижения объекта «Голиаф»?

– Все просто, мы ему передали информацию о находках и образцах его вида, что содержатся на «Ковчеге», он, игнорируя наши опасения, отказавшись дождаться подхода помощи, в сопровождении наших бойцов выдвинулся туда.

– Понятно! Что-то такое мы и ожидали! На сколько нам известно со старого места службы, Сергей Чирков, позывной Шрам, не отличался высокой субординацией. И в какой-то момент его перевели при странных обстоятельствах к вам, вернее он попал к вам. Так вот, насколько он предан Вам? Чем грозят нам эти игры в переговорщикарекрута?

– Судя по нашим наблюдениям, у него начинаются сильные психологические проблемы. Так же нам стало известно из прокуратуры о заболевании, которое он скрывал от работодателя. Его история наверняка заново поставит вопрос о том, каким образом необходимо вести отбор пилотов в военную авиацию, если, конечно, у нас будет будущее. Психологический портрет – имеется способность к эмпатии и способность выполнять поставленные цели, отклонений нет. Но вот способность справляться со стрессом и умение работать в команде показали полную его непригодность для нашей работы. Разовые вылазки этому неуправляемому мальчишке под управлением более подготовленных бойцов еще можно доверить, но есть новые мутации и сильная зависимость от мутагена.

– То есть в критической ситуации он выкинет что-то невообразимое?

– Его семья тоже на «Ковчеге», так что «Голиаф» это тоже учел при выборе направления.

– Наших Аналитиков интересует возможность ментальных ударов Шрама. То есть на кого он может воздействовать, а на кого нет?

– Скажу честно, Господин Президент, ранее выявленные похожие мутации проявлялись куда скромнее. Способности обеспечивают биороботы, которые рейдеры назвали «мутагеном». Предполагаю, что Шрам может воздействовать только на мутантов, а также на людей, активно принимающих «мутаген».

– М-да, это мы учтем.

– Группа сопровождающих «Голиафа», как я понял из отчета, вызвалась добровольно залезть в пекло?

– Да, Шрам успел отметиться в этой группе, есть совместный боевой опыт.

– Очень интересно! Не для протокола, можно узнать, зачем вы летчиков, цена которых взвод головорезов, отправили на зачистку торгового центра, даже не убедившись в их боевой подготовке?

– Научный эксперимент! Но он по прошествии времени оказался ловушкой противника!

– Да, ситуация, конечно, складывается опять не в нашу пользу, но нам важно сейчас другое! Очевидно, Генерал, одно – Голиаф способен управлять кораблями, хотя ему вроде как нужен «драмер». Но если представить, что среди ваших образцов будет «драмер», то теоретически его можно убедить взять под контроль системы взбесившегося ИИ и, обнулив, увести с земной орбиты. Лояльность Шрама можно повысить с помощью его семьи. И это один из вариантов спасти Землю и человечество.

– Господин Президент, слишком притянут за уши и опасен ваш теоретический домысел. Может вы расскажите, и мы будем действовать открыто.

Президент, отвлекшись от экрана, обменялся парой фраз с помощниками, после чего, склонив голову, произнес:

– Два года назад перед появлением Кораблей был зафиксирован обмен информацией на границе солнечной системы, никто не придал этому значения, ведь появились корабли, и это стало вторично. В 1971 году NASA профинансировало проект «Циклоп», где в поисках внеземных цивилизаций тысяча пятьсот радиотелескопов постоянно изучали далекий космос. Так вот, они и обнаружили первыми в 1980 году по радиообмену корабли на границе солнечной системы. Больше нам ничего неизвестно, но пару дней назад нам передали информацию с «Циклопа», что в районе РОС 120 был сигнал на частоте 148,8 МгЦ. Сначала думали, что это пульсар или что-то похожее, но сигнал был очень сильный и направленный на землю, как будто кто-то хотел связаться с нами. NASA отправили музыку и примитивные сигналы, считая это универсальным языком. Потом, конечно, они подумали, что у них может не быть ушей, и перевели в двоичный код, и импульсами в сорок ударов в секунду отправляли информацию. Сигнал изменился, но даже если это был ответ, то расшифровать мы его не смогли.

– И что это значит?

– Генерал, это значит, что мы поможем зачистить «Ковчег». И точные ракетные удары будем проводить до тех пор, пока ваш друг инопланетного происхождения не получит доступ к архивам, записям сигнала и доступ к вашим находкам. Есть возражения?

– Нет, господин Президент, есть вопрос.

– Слушаю?

– Чем так интересен этот сигнал?

– Магнитные волны передаются на огромные расстояния, практически не ослабевая!

– Что это значит?

– Это значит, Генерал, что источник, генерирующий сигнал, больше, чем мы можем себе представить.

– Насколько больше?

– Это вопрос не вашего уровня. Сделайте так, чтобы объект «Голиаф» услышал запись!

Глава XII. Разочарование.

20 мая 2027 года.

Земля. Научно-лабораторный подземный комплекс «Ковчег». Операционная.

Артем Викторович Лазарев, позывной «Принц».

– Проснись уже, Артем.

– Опять ты? Я уже было думал, что ты меня избавил отсвоего присутствия!

Но ответа не последовало, и Артем погрузился в воспоминания о борьбе с непонятной сущностью, которая его пыталась убедить, что он разговаривает с создателем. Когда неприятное воспоминание отступило, он вспомнил операционный блок, эксперимент, в котором кролик порвал здоровенного мутировавшего пса, и с ужасом открыл глаза. Свет в операционной медленно становился ярче, и он зажмурился на секунду. Уже через пару секунд глаза привыкли, он увидел, что часть помещения была закрыта стеной, а там, где недавно сидели два доктора, никого не было. Сердце колотилось бешено и, оглядевши себя и не найдя ничего подозрительного, он разочарованно дернул фиксаторы, которые жестко ограничивали его подвижность. «Эх, я по-прежнему связан, значит бросили меня тут», – подумал он и опустил голову на жесткие фиксаторы, заменившие в данной ситуации ему подушку. Дверь возле стола с инструментами открылась. Операционный стол стал менять горизонтальное положение на вертикальное, давая Артему возможность рассмотреть входившего. Кристина была в военной форме, поверх надет разгрузочный жилет с набитыми рожками и подсумком для патронов, а на плече висел АКС-У. Прекрасная фигура была скрыта под мешковатым одеянием. Макияжа не было, лицо было серьезным, а воспаленные от недосыпа глаза вдобавок к мешкам под глазами говорили о многом. Ее лицо с серьезного изменилось на обеспокоенное, когда они встретились глазами. Девушке нелегко давалось сдерживать эмоции, и бегающие глаза подчеркивали волнение. Артем, не удержавшись, сказал:

– Знаешь,в песне поётся: «От улыбки станет всем светлей», но от твоей улыбки – ослепнут все мутанты!

Оковы на руках и ногах никуда не делись, индикаторы рядом мигали настойчиво и тревожно. Кристина слегка улыбнулась и сказала:

– Пульс подскочил сильно, а автоматические инъекции я отменила! – жёсткий голос Кристины говорил, что она отказалась от женской сути. Все, что напоминало ей о том, что она девушка, уничтожалось ею же самой подсознательно с тех пор, как она одела военную форму. Но это не значило, что она говорила и ходила, как неотесанный мужик, и Артем, не обращая внимания на обстоятельства их диалога, решил смутить ее очередным комплиментом.

– Кристина, у женщин есть только два оружия: слезы и красота. Но я вижу у тебя есть и третье с калибром 5,45. У тебя все в порядке? – спросил Артем.

– Не сейчас, Артем, я знаю, что, не смотря на все потери, жизнь продолжается! Я виновата перед тобой! Ты же обо всем догадался?

– Да. Вы не смогли извлечь из меня тварь?

– Ни одна из методик не помогла достать существо из носителя, мне жаль!

– А как же обещания Львовны?

– Она тебя уже записала в ожидаемые потери! Приказала уничтожить тебя вместе с существом!

– Эй, все нормально! Я ее вообще, когда первый раз увидел,за мужика принял!

– Шутишь?

– Нет, правда. Она еще тогда стол сломала от радости с нами познакомиться!

Артем успел заметить наметившиеся ямочки от улыбки на щеках Кристины. Но груз ответственности опять лег на ее плечи, и он ласково взглянул на нее и нежным голосом сказал:

– Тебе нечего жалеть, я был живым трупом. Сколько мне осталось?

– Извини. От пары дней до недели, дольше никто из образцов не выживал.

– Суууука, меня это не остановит! Хоть для других я не опасен?

– Сложно сказать, ведь мы специально его держали в небольших носителях, чтобы его легче было сдерживать. И то оно сильное и агрессивное даже без носителя.

– Значит, меня держали бы до тех пор, пока оно меня не порвало. Печально, но я на тебя не в обиде, ты, наверное, не знала. Скажи, как существо проявляло себя?

– Артем, знаешь, его природный метаболизм чудовищен для земных видов и напоминает вечно голодную змею с бездонным брюхом… Кристина запнулась и вопросительно посмотрела на Артема.

– Продолжай!

– Так вот, для восстановления повреждённого носителя существо использует или внутренние резервы организма, или выращивает множественные прозрачные щупальца в основном в скоплении нервных окончаний, чаще возле спинного мозга. И вот ими уже поглощает различные структуры, разъедая их основы. Щупальца также являются защитой существа. Уникальность нервной системы существа заключается в высшей степени адаптивности к любым агрессивным воздействиям, а плотность клеточной структуры на порядок выше многих металлов.

Кристина была воодушевлена научными открытиями. Она рассказывала о перспективах применения этих открытий в медицине, подчеркивала уникальность существа, а Артем все мрачнел и мрачнел. В душе появилось неприятное чувство загнанного кролика. Он понимал, что научный прогресс, особенно в области биотехнологий, всегда был на шаг впереди нравственного развития общества. Он понимал также, что чудовищные эксперименты не остановить, и он живой тому свидетель. Нахлынувшая обида в итоге вырвалась из него гневом. Но не за эксперимент, а за псевдонаучный бред, что ему она втирала.

– Хватит в уши лить это заученное дерьмо. Скажи просто, я для тебя эксперимент чертов, да?

Артема отпустило, и, избегая взгляда Кристины, он стал разглядывать индикаторы.

Индикаторы показывали, что его температура тела сорок пять градусов, электрокардиограф дергался в такт сердцебиению, выдавая значения около двести ударов в минуту. Мысль о нормальности данных показателей он отбросил в сторону, так как чувствовал себя прекрасно. Даже в какой-то момент он почувствовал окружающий мир глубже, чем обычно. Это было пьянящее и будоражащее ощущение. Переведя взгляд на Кристину, он увидел, как на ее глазах сначала заблестели огоньки, а потом упали слезами на ее прекрасные щечки. Верхняя губа немного тряслась в нервном напряжении. Ее присутствие в комнате согревало его больше, чем самый яркий огонь. И благодаря Кристине, он не расклеился, но немного смягчившись, он продолжил:

– Извиняться не буду. Надеюсь, автомат на предохранителе? Вдруг, ты захочешь тварь вместе со мной тут положить или проверить мою живучесть?

– На предохранителе. Не захочу! – тихо хлюпая, сказала она, вытирая слезы.

– Ну и не реви тогда! Я еще жив. Надо, буду живым подопытным, но сразу договоримся, в мягкое место уколы не люблю.

– Хорошо, не буду. Я все поняла.

– Значит, мы все выяснили?

– Есть еще одно! – робко сказала Кристина.

– У меня будут беленькие с щупальцами детишки? Говори уже!

– Ой, фууу, нет. Я серьезно, я не хочу видеть, как оно… из тебя… и убивать тебя я не хочу!

Артема закоробило, на лице появилась гримаса отвращения и легкого страха. Захотелось взять нож и вырезать существо, только вопрос был: «что резать?», а вслух вырвалось:

– Бррр, вот ты, о чем. Мурашки по коже пошли, лучше не напоминала бы! Я тоже отказался бы посмотреть, как из красивой бабочки вылупляются уродливые черви.

– Артем, ты мог бы так не шутить? Ком к горлу подошел.

– А ты могла бы не говорить, что ты меня убивать не хочешь? А если это чертовски больно? Представь мучение человека не в силах себя убить, при этом он понимает, что в любой момент его заживо начнет выворачивать наружу инопланетная тварь. Представь внутренние органы, вывернутые наружу, разорванные ткани, живую плоть, отрываемую кусками и обречённость обезумевшего от боли. Извини, что вывалил на тебя. Если со мной это начнётся, просто беги!

– Извини, я об этом не думала, – робко сказала Кристина.

– Ладно, лучше скажи некроз клеток отступил?

Она смахнула небрежно слезки и, не глядя в глаза Артему, сказала:

– Регенерация тканей выше нормы, некроза нет. Свежие шрамы и другие болячки ушли. Ты даже в весе набрал прилично, но мы лекарствами гасим ферментную выработку гормонов.

– Ну отлично! – искренне сказал Артем. – Посмотри на меня, видишь? Я не боюсь смерти, видишь это выражение решительности на моем лице? – Артем сделал мужественное лицо, смотря в даль и подмигнул девушке.

– Вижу, – слегка успокоившись, сказала Кристина.

– Ну вот, не относись ко мне, как будто меня уже похоронили. Так что происходит, почему ты с автоматом?

– Тут проблема, «Ковчег» атакован мутантами. Первые семь уровней захвачены, свежий воздух скоро начнет заканчиваться.

– И что дальше? Какой план? Будет эвакуация?

– Как говорили добровольцы: «Поддержка в пути». Поверхность бомбят, но пока это не сильно помогает, мутанты потихоньку прорываются. Мне кажется, что плана нет. Эвакуация будет, но сроки неизвестны. Охрана то ли сбежала, то ли погибла. Вот что происходит, – грустно сказала Кристина, крепче ухватившись за автомат.

– Дерьмо! Так кто обороняет уровни?

– Те, кто может держать оружие! Тем, кому не страшно. Последний отряд с более или менее хорошей военной подготовкой пошел в атаку, чтобы сдержать натиск.

– Охрана не могла сбежать, тут же их семьи?

– Думаю, большая часть полегла в ангарах у входа, кто-то открыл и заблокировал все шлюзы. Им просто не повезло. Мне страшно, если честно, Артем. Люди не знают, куда бежать, а многие забаррикадировались у себя в лабораториях и там будут встречать последний бой.

– Э-хе-хе, не повезло. Но как говорил дедушка: «за дождливым днём придёт ясный». Отпусти меня, я тоже буду сражаться.

Несколько секунд промедления, и Кристина, взглянув в глаза Артему, произнесла:

– Я в тебе почему-то не сомневалась. Знала, что не захочешь умирать в операционной. Спасибо, Артем, что сделал этот выбор сам.

Оковы с щелчком открылись, и Артем, разминая затекшие руки, громко вздохнул:

– Вот жалость…

– Что-то болит?

– Нет, я собирался пригласить одну девушку с красивой улыбкой на ужин или обед, теперь, наверное, перенести надо!

Кристина мило улыбнулась и смущенно взяла Артема за руку, на мгновение она вспомнила своего отца. Он сжал ее руку и ощутил юношеское чувство влюблённости и уже не смог отпустить. Она тоже увидела особый блеск в его глазах. В первые секунды ей показалось, что его рука была обжигающей, но этот жар быстро разбежался по телу, наполняя его чувством спокойствия. На ум пришли слова матери, что «любовь – это сказка для маленьких девочек». И отбросив переполняющие ее эмоции, она, успокоившись, произнесла:

– Она была бы, наверное, не против. Пошли, я покажу, где переодеться!

Артем почувствовал некий толчок или искру, но понимая, что сейчас неподходящее время, слегка дернув удивленно бровями, с легкой насмешкой произнес:

– А я-то думал, что буду в этом халате голой задницей пугать мутантов.

– Не переживай! Еще и батончики выдам на роту солдат, чтобы вы не проголодались!

– Вот как, значит? Теперь ты меня с этой тварью на «вы» называешь?

Кристина толкнула дружески Артема в плечо и сказала:

– Пошли! Вверху ждут героев!

Артем понимал, что жизнь не останавливается, когда человек умирает. Постепенно все забывают, что он вообще существовал на этом свете, и это его беспокоило меньше всего. Сейчас он думал, как быть максимально полезным, ведь времени у него немного. Как спасти Кристину и передать весточку друзьям, не говоря о судьбе Маши, для которой он нашел лекарство.

Получив снаряжение, оружие и лекарство, он спокойно шагал по широкой лестнице вверх за Кристиной, не проронившей больше ни слова. Он заметил, что пару раз она бросала на него опасливые взгляды. Он понимал, что сам в такой ситуации не стал бы поворачиваться к такому человеку спиной, с сюрпризом внутри. Поднявшись на десяток этажей, он стал ощущать вибрации от взрывов на поверхности. Людей на лестнице становилось все больше, все были чем-то заняты, и ругань свидетельствовала о неорганизованности. Что-то с грохотом упало пролетом выше, и все, побросав дела, стали прислушиваться. Сразу стало понятно, что его окружали в основном гражданские. Артем тактично толкнул свою спутницу, и они зашагали дальше. Пройдя еще сотню шагов, Артем столкнулся с первыми, наскоро собранными баррикадами, которые выглядели слабыми и ненадежными, они состояли из столов и стульев. Но пройдя дальше, нагромождения из оборудования стали внушительнее и уже казались неприступными для атаки людей, но не мутантов. Часть боковых коридоров была завалена и заварена, наверное, в них и засели те, кто отказался поддержать основную инициативу. Их участь будет куда страшнее, если твари прорвутся. Ведь незнание – это сильнейшее оружие страха, а страх сильнее смерти. Обострившееся обоняние подсказало ему, что они уже близко к раненым, а значит и передовая впереди. Импровизированный госпиталь был за очередным поворотом, он моментально понял, что большинство пострадавших не умеет обращаться с оружием. Там были и самострелы, контуженные грантами, какие-то производственные травмы, но раненых и порванных мутантами не было. Очередной знакомый, стараясь привлечь к работе Кристину, был ею послан в легкой форме. Она четко вела его к месту, где промедление могло стоить дорого. Она знала, что все не так просто, и поэтому заранее винила себя за необходимость толкать и так пострадавшего от нее человека на амбразуру. Наверное, поэтому она молчала всю дорогу и, дойдя до шлюза, стала сильно колотить костяшками пальцев, делая себе больно. Как понял Артем, вот такие вот шлюзы и были преградой для прорыва. Шлюз открылся, и она произнесла:

– Я помогу с ранеными, береги себя.

– Вечно я с тобой прощаюсь, Кристин.

– Да… Но тем приятнее будет снова увидеться!

Артем зашел в шлюз и, смотря на милое лицо девушки, произнес металлическим голосом:

– Я вернусь за тобой! Не прощаюсь!

Шлюз захлопнулся, на другой стороне коридора стоял молодой щуплый парень, одетый в разгрузку и бронежилет поверх медицинского халата. Оружие держал он неумело, и по нервной дрожи в руках было видно, что это ему приходилось делать впервые. Парень поправил очки и жестом показал идти дальше, а потом налево. Артем, прежде чем идти, проверил свое добро и зашагал дальше. Новый, но уже морально устаревший АКС-У и пять рожков к нему, две свето-шумовые гранаты, россыпь патронов в рюкзаке, бронежилет второго класса защиты. Артем, повернув за поворот, сожалел только об отсутствии своего обмундирования, ставшего второй кожей. Наверное, где-то там вверху была нормальная оружейная комната, но думается, доступа туда не было. За поворотом холл был полон людей, коробок с патронами. Новобранцам объясняли принципы обращения с оружием, двое парней сидели прям на коробках и неумело набивали рожки патронами. Вся эта масса двигалась, бормотала и жила своей жизнью. Гул, смесь из шумов и запахов ворвались в сознание Артема, так что на секунду он замер, растерявшись. Его внимание привлекло скопление бойцов, окруживших парня с залитым кровью лицом. Артем подошел ближе и услышал:

– Вы думаете, что я сумасшедший? – говорил парень, забившийся в угол.

С ним вел диалог крепкий парень с модифицированным автоматом и открытым забралом шлема, похожим на тот, что был у Артема. Разгрузка тоже показалась ему знакомой, и парень громко успокаивающе произнёс:

– Андрей, так выпал жребий, опусти автомат!

– Да, я вижу, вы думаете. Нет… нет… Думаете! – кричал парень, держась за голову обоими руками.

– Тебе просто страшно, это нормально! – сказал крепкий парень, протягивая руку Андрею.

– Я, в отличие от вас, все потерял. Мать попала в чумной район, а отец был врачом и остался лечить всех, считал, что это его долг. А потом на город сбросили бомбу. Никого не стали эвакуировать. Нас просто тут взорвут, надо бежать!

– Там внизу люди, помощь в пути, опусти оружие!

– Я тлею тут уже пару дней, и я воскресну в нетлении, расступитесь, я вас освобожу.

– Стой! Андрей, ты же там был, наверху?

– Да, я был там!

– Кто и почему взорвал периметр?

– Мы хотим, чтобы вы все сдохли!

– Тут нет твоих обидчиков. Кто вы?

– А это не важно, вы все должны сдохнуть, вы не заслужили жить!

Парень стал отчаянно расстёгивать разгрузку, распахнул ее и, резким рывком разорвав рубашку, оголив обычную волосатую грудь. Ситуация Артему стала до боли знакомой, напоминавшей какой-то кинофильм. Но там у главного злодея на груди был детонатор. Была еще мысль, что там паразиты, которые в любой момент начнут рвать тело и лезть на зевак, стоявших рядом. Артем, действуя инстинктивно, выстрелил парню в плечо. Того развернуло, и он упал лицом на бетонный пол, продолжая нести чушь. Парня трясло, и он начал нервно смеяться, но все уже развернулись и смотрели на Артема. С десятка два испуганных лиц, которые не слышали так близко выстрелов, переминались с ноги на ногу. «Нет», – подумал Артем – «Это – не бойцы, это – ученые, технари, лабораторные крысы». Лица белые, бледные, холеные. Большинство из них в очках и поверх рабочих комбинезонов нацеплены, как попало, разгрузки и бронежилеты. Автоматы висят не у всех, явно не все умеют стрелять. Глаза бегают в ожидании приказа, они исполнители чужих приказов. Руки у всех нежные, есть мозоли, видно физический труд и занятия в спортзалах им чужды. Было и пару стариков, но этих божьих одуванчиков Артем в расчет не стал брать вообще, считая их больше угрозой и возможным источником возмущений и волнений в массах.

Чувствуя старшинство и свое превосходство перед этими необстрелянными салагами, набрав больше воздуха в грудь, Артем гаркнул так, что у самого зазвенело в ушах:

– Хватит сюсюкаться! Окажите помощь и свяжите! Кто главный? Что за блядь беспредел тут происходит?

Парень с модифицированным автоматом направился вальяжной походкой к Артему. А толпа была рада смыться с глаз нарисовавшегося начальника, показывая всем видом свою непричастность. Остановившись напротив Артема, парень лет двадцати пяти, выпятив нижнюю губу, перехватил автомат двумя руками. Он старался казаться уверенней, чем это было на самом деле. Это сразу бросилось в глаза, но Артем не подал вида и решил немного подыграть, делая вид, что не понимает, кто перед ним. Парень, с удивлением осмотрев Артема, нарочито грубо и язвительно произнес:

– Да, вот ты главного и подстрелил, вернее одного из них. Мы тут снабжением занимаемся, оружие чистим, баррикадируем. Давай присоединяйся, нам лишние руки не помешают!

– Дерьмо, вот я попал, вы же не военные ни хера!

– Че ты такой злой, герой? Не выспался?

– Да какого хрена все остановились и слушают меня, что дел нет? Кто, кроме Вас самих, спасет ваши жопы! Судя по увиденному и услышанному мною, тут полная клоака.

Парень, оглядевшись, деловито крикнул:

– Что, заняться нечем? Быстро начинайте баррикады делать, будем уровень заваривать, кто-нибудь сходите вниз, пусть медчасть перевозят.

Все разбежались по делам. Двое поднимали раненого, а тот смеялся, надрывая горло. Как вдруг один закричал:

– У него паразит! Всем разойтись, чтобы не перепрыгнул!

Артем это все почувствовал, но обманулся штампами, не веря своим ощущениям. Он уже слышал эти слова, он знал, как ломает паразит чужую волю. Артем сейчас узнал и автомат, и разгрузку, и даже царапины на шлеме. Все это добро было его.

Парень ткнул пальцем в грудь Артема, начавшего багроветь и произнес:

– Я Дрон. На роль главного не претендую. Младший научный сотрудник. Нам сказали, если будет прорыв, оставить десять бойцов, баррикады и спускаться ниже. Видимо наверху никто не выжил, уже минут пять выстрелов не слышно.

– Артем, позывной Принц!

– Ты, почему-то не дернулся, когда сказали паразит, много их видел?

– Один раз в инкубатор с паразитами наступил. Аккуратно убрал ногу, медленно, стараясь не пошевелить ни один кусочек плесени, как вдруг заметил на груди расширяющуюся трещину, из которой роем выползла куча маленьких паразитов и, быстро забравшись по ноге, они начали бегать по мне. Они ползали так быстро, что я начал отступать и махать руками, пытаясь их всех стряхнуть. Они залезли под броник, все тело стало чесаться. Я истерично бил себя по груди, пока они разом все не спрыгнули и не уползли обратно.

– Жесть, какая мерзость, а как мозги дурят, знаешь?

– Подчинение при заражении паразитом основывается на сильном отравлении организма ядом, аналогом которого в природе является яд иглобрюха. Яд вызывает временный паралич, а потом зомбирование объекта. Тетродотоксин, находящийся в яде, нарушает процесс электрохимической коммуникации нейронов, что и случилось с парнем. А дальше все просто – паразит занимается перепрограммированием сознания. Добавлением новых базовых принципов и привычек, ну и мысли в голову странные подкидывает.

– Охренеть! Чувак, я такое даже не слышал, нам тут вообще другое рассказывают.

– Знаешь, могу с вероятностью в тысячу процентов сказать – там сверху их полные коридоры, и где-то рядом сидит разумная тварь и направляет их. Чудо, что они не нашли щели и не проползли сюда.

– Ты меня пугаешь, Артем. Но щелей нет, тут кругом лаборатории, отсеченные перекрытиями, даже вентиляция по уровням раздельная.

– Ладно, Дрон, броня и оружие мои. Возвратить не хочешь?

Дрон смутился, но взгляд выдержал и сказал:

– Так в оружейке неподписанное лежало. Мне подошло, я и взял. Ты сам кто? И почему мы должны слушаться?

– Я – летчик-разведчик, и боевого опыта у меня на порядок больше, чем у вас, не обстрелянных хренососов, – прорычал Артем.

– Я… как ты со мной разговариваешь?! Я проявляю вежливость! Ты знаешь смысл этого древнего слова?! Вежливость! – на лице набычившегося парня мелькнула злость и сильное недоумение.

– Советую тебе просто выдохнуть, расслабить булки.

– Успокаивать свою девку будешь, когда у тебя в очередной раз не встанет – буркнул негр со светлыми волосами. Он поставил на пол тяжелую коробку и вызывающее посмотрел на Артема.

– Да что ты его слушаешь. Пусть тоже делает, как и все. Где он был, когда все военные ушли на прорыв?

– Никому не вмешиваться, заткнулись! – рявкнул Артем.

Народ опять побросал все дела и стал бросать одобрительные окрики.

Дрон напрягся и сделал обычный по ширине спокойный шаг вперед, при этом демонстративно бросив шлем в сторону, как гладиатор. Но столько всего было в этом движении, что толпа ахнула. Следующий шаг Дрон сделал в сторону, как бы приглашая негра встать рядом.

Артем шагнул навстречу парню, чье лицо напоминало лик хищной злой птицы. Сосредоточенное, мрачное, злое, обещающее боль и смерть. Артем подался чуть в сторону, уходя с опасной траектории влево. И подставился под прямой удар правой рукой, что пришелся ему точно в центр лба. Голову мотнуло, в ушах послышался тонкий хрустальный звон. Но это не помешало Артему закончить движение и коротко ударить под правое ухо, а следом пнуть гаденыша под правое колено. Шаг в сторону. Еще… размашистые удары ногами парень наносил уже неприцельно. Он видел лишь его размытый силуэт, а скособоченная направо голова мелко тряслась. Взмах. Взмах. Широкий и чуть ли не гудящий размах и удар левой. Артем, не церемонясь, резким ударом влепил парню сильную оплеуху, да так, что слышно было как его позвонки в шее хрустнули. Голова парня откинулась, и сам Артем испугался столь сильного удара. Дрон не удержался на ногах и упал. Негр уже стоял рядом и замахивался, огромным кулаком целясь Артему в челюсть. Взмах. Промах. Попытка ударить коленом.

Артем спокойно сделал шаг назад, выбирая момент. И как только негр вновь переключился на Артема, попытавшись впечатать ему пятку в бедро, он поймал его за ногу и резко дернул на себя и вверх. На спину он упал грамотно, прижав подбородок к груди, уберегая затылок от удара о бетон. Ему это не помогло – врезав ему пяткой в переносицу, Артем заставил голову дернуться и гулко удариться о бетон. Негр вырубился, а Дрон неловко старался подняться. Артем протянул ему руку, но на него уже наставил пистолет парень, подошедший сбоку.

– Дрон, ты как? Кто это?

– Иди работай, Алексей. Сами мы на него прыгнули, разберемся, – потирая ухо, сказал Дрон. Подтянулся на протянутой руке.

– Ладно, в счет компенсации комплект снаряжения оставь себе. Что с негром будем делать?

– Эй, кто-нибудь в медицинскую часть его закиньте!

– Поговорим? – сказал Артем.

Дрон кивнул, потирая щеку, налившуюся пунцовым цветом:

– Ты что раньше на металлургическом работал? Давай не здесь, там временный штаб, там и поговорим.

Артем проследовал за Дроном в небольшое помещение, напоминавшее комнату уборочного инвентаря. Рассматривая штаб, Артем про себя выругался тирадой матов. Стол, пара стульев, планшеты, схемы помещений, еда, разбросанная на столе. Зачерпнув горсть печенюх, Артем забросил их в рот, прожевал и поморщился.

Дрон улыбнулся, все зная о вкусе местных сухпайков, и кивнул.

– Так, Артем ты где все это время был?

– В больничке лежал. Вот выпустили только, так что о ситуации ни слухом, ни духом.

Артем не стал объяснять парню, где именно он был и что с ним происходило. Чтобы не развивать эту тему дальше, он вытащил батончик и принялся жадно его грызть, стараясь вытравить вкус горько-сладких печенюх. Сквозь полузабитый рот спросил:

– Так все более-менее бойцы остались наверху?

– Да, они там решили бой дать, я тут вроде за главного по снабжению. Тот, в которого ты стрелял, дежурил у входа в шлюз и передавал команды.

Раздался грохот, сопровождаемый скрежетом металла, напоминавший удар составов товарного поезда. Звук повторился через минуту, и Артем четко увидел всю нависшую опасность над ними. Когда Кристина говорила об опасности, она сама считала это чем-то далеким и аморфным. Сейчас же полные коридоры разъярённых тварей жаждали порвать всех живых внутри этого бункера. Им чужды страх и боль, а ненависть к людям словно проходит через толстые стены и перекрытия. Все тут умрут до завтра, если ничего не придумать, ведь дерьмо случается и без него никак.

Дрон вздрогнул и, приходя в себя, сказал:

– Шлюз ломают. В прошлый раз за час вывернули его.

– Укрепить есть чем-то шлюз?

– Да, с этим вопросом меня уже достали, мелкое оборудование бессмысленно даже тащить, а тяжелое мы не сдвинем. Можешь не чавкать!

– Хорошо, не буду чавкать. Расскажи, что знаешь.

– Третьи сутки обороны. Поддержка будет добираться еще сутки, а может чуть больше. Нам приказали пробиваться вверх, так и погибли остатки охраны. Если укроемся внизу, а все шлюзы заварим, может на полсуток время выиграем. Я лично за такой вариант, чем устраивать лотерею и оставлять по десять бойцов в каждом шлюзе. Это был, кстати, приказ!

Артем задумался, положил руки на стол, где лежал планшет с открытым планом будущих баррикад, и произнес:

– А вдруг ты и они ошибаются? И твари куда быстрее прорвут шлюзы?

Дрон молчал, Артем попал в ту самую болевую точку всего плана, о чем боялся думать Дрон. Он вздрагивал каждый раз, когда грохот ломаемого шлюза ловил его в задумчивости. Артем продолжил грузить парня информацией.

– Ты о таком не думал? Ладно, как погибла охрана наверху?

– Поймали интересную партию мутантов: мимиков, несколько подражателей и одного Жнеца. А потом Жнец изрыгнул паразитов, и пока охрана с ними разбиралась, Жнец высвободился. Вот и все.

– Ясно. Тяжелое оружие есть?

– Откуда? Тут был только резервный склад для охраны!

– Что с со свежим воздухом?

– Система работает на циркуляции. Приток уже закрыли, так как через него твари полезли.

– Дерьмо собачье! А есть хорошие новости?! – в сердцах произнес Артем и ударил кулаком по столу. – Не может нам так не везти, ну. Дрон, говори!

– Была идея добраться до оружейника по вентиляции, но там надо метров двести по коридорам пройтись, нотам мутанты.

– Хорошая новость, но не то!

–Ты сам что-нибудь предложи. А то пока толку, что ты меня ударил, не вижу!

Артем задумался и стал перебирать варианты, разведя руками, спросил:

– Я поднимался по лестнице… Как этажи сообщаются между собой?

– Лестницы и шлюзы. Лестницы только пять этажей соединяют, вот поэтому каждый пятый этаж важен.

– Этаж мы не обрушим, так?

– Да, но лестницы можем. Стой! Ты предлагаешь обрушить несколько пролетов с лестницей, запечатав всех внизу?

– Заметь – это сказал ты!

– Так мы сразу пять этажей отдадим, а что потом?

– Ну нижние этажи запечатаем, средние оставим без доступа и рассадим там стрелков. Остатки лестницы и трупы мутантов хорошей баррикадой станут. А там уже мы не дадим мутантам проникнуть вниз.

– Интересный план. Зажжём там пламя, и вообще мутантам несладко будет! Но кислород выгорит быстрее же, все задохнемся.

Очередной удар заставил обоих ощутить силу сгущающегося ужаса. Артем увидел легкий озноб парня от страха и успокаивающее произнес:

– Нижним без разницы будет, подсос воздуха как мутанты прорвутся, будет. Они тоже дышат и смотрят. Пусть подышат дерьмом, а глаза их просто вывалятся. Маски у нас хоть есть? Бля, да не слушай и не считай эти удары!

– Есть все. Ты мне начинаешь нравится, Артем! – немного собравшись, произнес Дрон.

– Я занят, если ты об этом. Еще что-то на ум приходит? Соберись бля!

– Нет, больше идей нет! Эй, ты правда хочешь это сделать? – взволнованно спросил Дрон. Вся его напускная уверенность таяла с каждым ударом. Он мысленно верил, что это все дурной сон и скоро он проснётся, вот только проснуться не получается.

– Проснись, ау. Я тут не просто воздух сотрясаю и жду в дружеской беседе, когда мутанты ворвутся и трахнут вас всех.

– А если Жнецы попрут, а они точно тут есть.

Артем нахмурил брови, сжал зубы и сказал:

– Да тебе должно быть похер, кто там будет. Я сам лично видел, как Жнецу в корпус из ручного гранатомёта штук пять снарядов засадили, и знаешь, ему было похер на это. Так что забей на Жнецов.

Дрон в очередной раз вздрогнул и с улыбкой великовозрастного дитя произнес:

– А если всем сесть в узком коридоре и встретить со всех оружий?

– С этим оружием даже в узких коридорах мы мутантов не остановим. Надо в оружейную лезть, нужны бронебойные патроны, тяжёлое вооружение, наступательные гранаты, огнеметы, пулеметы и все в таком духе.

– Охренеть, – только и смог сказать Дрон.

Артем, перестав жевать, уставился в план и спросил:

– А на этот этаж ведут небольшие технические лифты, я на таком тут как-то катался.

– Да, тут вот.

– Тут на схеме есть техническое подполье, когда мы обрушим лестницу, нужно будет людей потихоньку перемещать туда. А уже оттуда вот в эти технические помещения. Это будет резервный план, если мы не справимся.

– Артем, ты правда думаешь, что они пробьются?

Артем выпрямился, завел руки за спину и сказал:

– Когда лестница забьётся телами, оставшееся дерьмо поползёт к нам и это вопрос времени, которое мы должны дать тем, кто останется снизу. Так что мы тоже будем уходить техническими подпольями на другие уровни. Собери всех, будем делить на тех, кто останется, кто пойдет вниз помогать раненым. Еще мне нужны добровольцы для рейда в оружейную комнату.

Артем снял со стены план эвакуации базы, вытащил схему и начал на ней рисовать стрелочки. Дрон немного помялся на месте, а потом сказал:

– Если я тебе поверю, мы всех не угробим?

– Я готов ответить за свой выбор. Но не готов преступно бездействовать, живо собирай людей!

– Ладно, верю, сбегаю быстро и соберу всех. Ты на планы посмотри, может еще что-то придумаешь.

Глава XIII. Смерть.

20 мая 2027 года.

Земля. Научно-лабораторный подземный комплекс «Ковчег».

Артем Викторович Лазарев, позывной «Принц».

Дрон выбежал в коридор, на ходу раздавая команды. Артем пристально стал разглядывать планы этажей понимая, что от его мыслей зависят жизни людей. Очередной удар и скрежет металла показался ему более зловещим и время, казалось, растянулось. Он словно представил тяжелого Жнеца, который используя подручное средство, не жалея сил, стучал по шлюзу. А за ним ждали своего часа подражатели, быстрые и смертоносные, но были и мутанты-люди уже полностью обратившиеся. Бывшие люди куда опасней бронированных мутантов, они умели открывать двери, нажимать на разные механизмы и могли использовать даже оружие обороняющихся. Почему эти мысли Артема немного напугали? Откуда у него понимание того, что это не те, тупые безумные агрессивные создания? Почему он знал, что они не просто хотят ворваться и просто всех убить, и даже после прорыва это будет часть большого плана? Его размышления прервал Дрон. Они пошли туда, где уже слышались возмущения сотрудников бункера, собравшихся в разномастную толпу. Она была вооружена пистолетами и автоматами с одетыми разгрузками и бронежилетами поверх медицинских халатов и защитных комбинезонов. Толпа не была слаженной, и это чётко бросалось в глаза. Маленькие кучки людей стояли вокруг своих стихийных лидеров, стараясь даже здесь создать деление между людьми, оказавшимися в одинаково дерьмовой ситуации. Лица все были хмурые и напряженные, с недоумением взиравшие на пришедших. Там и тут слышались легкие шепотки. Нетерпению добавлял грохот по сминаемому шлюзу, так что некоторые туда косились и даже старались занять позиции дальше от того коридора. Очередное «Бум!» было таким сильным, что эхом отдалось в голове «Бум-Бум!». Два парня прибежали из того коридора и показали, что шлюз уже дал трещины, сварные швы частично отлетели.

Зал, где собралась толпа, ожидавшая нового плана, был необычным лабораторным холлом. Помещение явно служило визитной карточкой и входной группой одновременно. Все вокруг было декорировано под зеленые луга, озера, многолетние деревья и два нарисованных, срывающихся с потолка водопада. В одном из углов находились четыре, спускающиеся с потолка трубы. Эти трубы представляли выставочный стенд, они были снабжены досмотровыми прозрачными участками в два метра длиной. Трубы не пустые – в них сплошные, нисходящие белесые потоки с частыми черными вкраплениями. «Очистные сооружения. Гармония добычи природных ресурсов на лоне расцветающей природы», – подумал Артем. Иногда мелькает что-то крупное и бесформенное. К одной из труб прислонился лысый старичок с изъеденной бугристой лысиной. Он прижался лбом к прозрачной трубе и не сводит глаз с белесого потока. Порой он вытягивал язык, жадно проводя им по прозрачному материалу. Старичку никто не мешает. Всем на него плевать. Да и как к нему подступиться – его кажется завораживает зрелище переработки природных ресурсов. Пусть и дальше облизывает трубу – не пролижет же насквозь? Толпа загудела еще больше после очередного «Бум». Нервное напряжение стало настолько плотным, что кто-то не выдержал и прокричал:

– Давайте уже начинайте, времени и так мало! Вечно на это дерьмо пялиться хотите!

Толпа поддержала кричавшего, и Артем, быстро окинув толпу взглядом, металлическим голосом произнес:

– Уже некуда нам деться, волей или неволей надо стоять! План заваривать шлюзы и ждать, что спасут – дерьмо! Предлагаю обрушить несколько пролетов с лестницей, запечатав всех внизу. Расставить стрелков по этажам, и людей вывести техническими подпольями, коммуникационными каналами и техническими лифтами для образцов.

Лысоватый мужчина с седой бороденкой выдвинулся вперед и крикнул:

– И чем же мы будем воевать? Острым языком?

– Мне нужны три добровольца для рейда в оружейную комнату, мы сможем спустить оружие через технические лифты.

– Сдохнуть хочешь, остальных не подставляй! Если это то, что я думаю, всем вам будет там писец, а не оружейная комната.

Толпа взревела одобрительными окриками и улюлюканьями. Артем, надрывая связки, стал говорить:

– Лестница еще забьётся телами, мутантам нужно будет много времени выковырять все дерьмо прежде, чем добраться до люка, эти хлипкие баррикады тоже скинем вниз.

Мужчина, окруженный механиками и инженерами, в строительном шлеме на голове с пожарным топором в руках, прокричал:

– Эй, у тебя имя есть? Слушай, хочешь быть главным тут? Будь. Если хочешь тут остаться и сдохнуть, останься, но это не для меня. Я ухожу вниз.

Его помощник прокричал, разворачиваясь:

– Да, стрелки, что останутся сверху, скорее всего погибнут, хотя кто-то может и успеет уйти техническими подпольями на другие уровни. Это не для нас.

Артем, раздражённый непониманием людей всей опасности, от отчаяния сделал пару выстрелов в воздух. Толпа дернулась назад, поднялся гомон, для контроля и успокоения он еще раз выстрелил в воздух, привлекая внимание. Толпа притихла, а очередной «Бум!» в тишине оказался таким близким. Непривыкшие к выстрелам в замкнутых помещениях люди стали открывать рты, пальцами лезть в уши. Глазами Артем увидел Кристину, все это время стоявшую чуть в стороне. Кто-то прокричал:

– Эй, ты, как там тебя, кто научил тебя так вести переговоры? Что в нас будешь стрелять, если не согласимся?

И Артем, найдя глазами кричавшего, срывая связки, уже кричал ему в ответ:

– Я должен вас предупредить. Если мутанты прорвутся через ваши укрепления и овладеют лестницами за нашей спиной, каждый из вас – уже покойник… Или будет им к вечеру, или в лучшем случае через два-три дня, вы станете марионетками, со сломленными личностями, пополните армию мутантов, если, конечно, в худшем случае, вам не придется…

Раздался выстрел…

Артем не успел договорить, как плечо пронзил холодок, а грудь словно припечатало кирпичом, выдавливая воздух, и он завалился.

Дрон, все время стоявший поодаль, подбежал и увидел, как красное пятно расплылось на плече Артема. Артем снял бронежилет, посчитав его бесполезным. Кристина тоже уже была рядом и умелым движением разорвала ткань. Толпа заглянула в рану и отшатнулась. Стрелявший, тоже был тут и, уже целясь в лицо Артему, прокричал:

– Вот тебе, сука, гребенная реальность! Эту падлу искали тут, он один из зараженных.

Но Артем молниеносным движением выбил автомат и, взяв руку на излом, разворачивая парня к толпе, проговорил:

– Не важно, что было и почему. Один вопрос: как выбраться? Если не пойдете со мной, вас выцарапают, как кровавую соплю из носа, как улитку из панциря. Если еще не поняли, то вам пиздец!

Парня, стонущего от боли поврежденной руки, Артем швырнул в ноги толпе с такой силой, что, если бы не двое крепких парней, подхвативших его, прилично бы приложился головой о бетонный пол. Мужчина с красным пожарным топором сделал шаг вперед. Крупный, немного обрюзглый, он уверенно поднял топор над головой, обвел всех взглядом и сказал хриплым голом:

– Нет, Артем мы не пойдем за тобой. Заварим все шлюзы, займем позиции и устроим последний рубеж в самом низу. Мы верим, что ты хочешь помочь, но нам очень страшно и это нормальная наша реакция ждать чуда.

«Бум» …

Толпа поддержала мужчину одобрительными окриками. Кристина, положив руку на плечо Артема прокричала, стараясь перебитьтолпу:

– Вот, теперь мы в говне по самые ноздри! Надо держаться плана, я верю ему! Я видела его дело, это не случайность.

Но топор опять был поднят. И толпа смотрела на новоявленного лидера, который почувствовал власть и доверие людей. А он уже спокойно проговорил:

– Слушайте, Кристина, я всегда готов поболтать с Вами, но может Вы заткнётесь на минуту. Артем, есть еще что сказать? Мы через десять минут начнем заваривать все двери и шлюзы на этом этаже, давай с нами.

«Бум» …

Раздалась длинная очередь возле шлюза. Толпа сильно напряглась и инстинктивно отступила к выходу из помещения.

Сладковато-горький запах сгоревшего пластика, пороха и едкой химии проникал в помещение, драл нос и горло. Люди, зажимая рты, подались к выходу из помещения. Артем с сожалением проводил взглядом уходящих людей. А вот стоящий перед входом в помещение пьяный щуплый мужичонка себя не сдерживал. Покачиваясь, он часто облизывал губы, постанывал и смело давал волю, поглаживая ствол автомата шаловливой ручонкой. Но счастье длилось недолго – устало выругавшись, тот самый негр отвесил смачный подзатыльник, и щуплый шалун врезался лбом в стальную трубу с мимо проходящими удобрениями. Охнул, ахнул, мелко содрогнулся, отлип от стены и, вытирая ладонь о грязную футболку, куда-то побрел. Скривившаяся Кристина что-то прошипела. Артем не услышал, а вот мужчина с топором что-то уловил и повернулся. Перекосил странным образом челюсть, гротескно наклонил голову, кривя губы, заголосил:

– Ты видишь, мы не бойцы. Приходится некоторых подпаивать до невменяемого состояния и отправлять в бой. Все равно ты много с нами не навоюешь, но мы рады будем твоей помощи, Артем.

Артем понял это, когда пришел в себя, но он верил, что люди смогут собраться с силами и сплотиться перед лицом единого врага. Но, кажется, он в очередной раз разочаровался в людях, наделяя тех своими книжными идеалами. Выйдя из небольшого ступора, он с пониманием произнес:

– Я делаю это не ради этих трусливых мужиков, что даже сдохнуть не могут ради своих женщин и детей. А ради тех, кто может восстановить этот мир. Дай Бог, что вам не придётся увидеть всего, того, что когда-то увидел я. Оставь одного бойца возле технического лифта, я буду пробиваться к оружейной комнате.

В глазах мужчины читалось уважение, и он, кивнув, произнес:

– Пусть храбрецы живут вечно! Удачи.

Он ушел, и бойцы с автоматами пробежали в другую сторону с криками: «Минут 10 и порвут окончательно шлюз!»

Кристина, поймав разочарованный и задумчивый взгляд Артема, произнесла:

– Я с тобой, хотя мне очень страшно.

Дрон, вышедший из оцепенения, сказал:

– Знаешь, если бы все вояки не умерли до твоего появления, то план бы приняли.

– Да, я тоже так думаю! – сказала Кристина. Дрон, вздыхая, продолжил:

– В конце концов, что такое жизнь без риска! Секс приедается в бункере, где все друг друга знают. Питательные кубики и консервированные полуфабрикаты вызывают лишь отвращение. Тупые идеи руководства становятся однообразны и скучны. Но когда жизнь и смерть ставятся на карту, когда сердце начинает частить в испуге, все краски мира обретают первозданную свежесть. Так, что я с вами!

«Бум» …

Артем махнул рукой, оглядев парня еще раз, и они быстрыми шагами вышли в нужный коридор по направлению к серверной. Самый большой коммуникационный канал, ведущий вверх, проходил из серверной. Серверная была отключена, так как работа компьютеров съедала очень много воздуха. Лишь редкие моноблоки мигали.

Вход в вертикальный коммуникационный канал с мощной стальной дверью располагался сразу за серверной, по сути являясь ее продолжением, этаким огромным аппендиксом. Под потолком – разрезанный рельс, что продолжался по ту сторону входа. И прямо на потолке, в промежутке между обрезанным рельсом кто-то намалевал две яркие желтые надписи:

«Дорога лучше всего измеряется не в милях, а в километрах проводов».

«Люди способны найти и познать себя лишь в замкнутых пространствах».

Открыв металлическую дверь в коммуникационный канал, Артем заглянул в шахту два на два метра, полную проводов. Ходовые скобы для перемещения между этажами были на месте, но количество свободно болтающихся проводов говорило о стихийной прокладке коммуникаций. Артем дернул парочку из них, и там вверху что-то щелкнуло и провод упал вниз. Продолжая выдергивать провода из мест крепления, Артем, не поворачиваясь, проговорил:

– Если что, вам можно и тут спрятаться. Не обязательно со мной ходить.

– Мы с тобой, – в унисон, не сговариваясь, сказал Дрон и Кристина.

– Ладно, запомните, видоизменившиеся здесь больше одного не пролезут. Если нужно будет спрятаться или обороняться, то это неплохое место. Я вернусь после разведки.

–Нет, мы с тобой, – сказала уверенно Кристина, заглянув Артему в глаза.

–Хорошо, тогда я иду первым, за мной Кристина, потом Дрон. Говорим тихо, без команды не стреляем и не шумим.

Артем уже сделал шаг внутрь, как Кристина неуверенно спросила:

– Артем, что ждет нас наверху?

– Кошмар и благословение! Одновременно! Почему? Потому что, если ты там впервые и дерешься против окопавшихся там хреносовов, тебя ждет лютый кошмар. Они-то уже успели территорию изучить от и до. Знают каждую щелку, каждую нишу, каждую балку, каждый короткий проход. Они выскакивают там, где ты их не ждешь, они появляются у тебя за спиной, падают сверху, хватают вдруг за ноги снизу, а следом всаживают тебе острые когти в печень и горло. И на, сука, ты внезапно оказываешься на карусели, где тебе устраивают веселые визгливые покатушки. Можете еще остаться!

– Теперь уж точно нет, мы тебе там нужны!

Артем глянул план технических коридоров, где он для себя отметил несколько маршрутов. Повесил автомат за спину и полез по шахте вверх. Тихий гул ступеней, ровное дыхание у себя за спиной он слышал отчетливо в абсолютной тишине. Он обгонял всех на пол-этажа, успевая срезать и дергать провода, что мешали ползти вверх. Автомат Кристины стукался ей об спину с характерным металлическим звуком, эхом отражаясь от стен. Хуже всего было Дрону. Он лез в защитном костюме и шлеме, часто путаясь и застревая в проводах. Миновав четыре этажа, Кристина сняла бронежилет и оставила его висеть привязанным к проводу. Артем на это ничего не сказал, понимая, что там вверху бояться надо больше не пуль, а когтей и зубов. Когда Дрон зацепился в очередной раз намертво запутавшись в проводах, Артем вернулся и тихо произнес:

– Кристин, помоги ему срезать бронник. Потом пять минут отдохните, и я жду вас выше.

Кристина кивнула. На ее лице виднелись капельки пота. Артем не чувствовал усталости, и даже не вспотев, настороженно прислушивался к своему организму. Он знал, что незнание пределов организма может стоит жизни, поэтому старался анализировать свои ощущения. Уверенность, что его организм стал куда сильнее и выносливей, не покидала его.

Сверху дул ровный поток теплого сухого воздуха, изгоняя вонь паленых проводов и едкого пластика. Каждое перекрытие было отмечено этажом и знаками ориентации. На каждом перекрытии были установлены направленные вниз лампы, отчего пучки света, падающие на провода, превращались в витки зловещей паутины. Некоторые кабеля были с подсветкой и мерцали, словно ручьи, стремительно разбегающиеся и меняющие окраску. По стенам ползали цветные зайчики.

Артем познал новый смысл выражение «из дерьма – конфетку». Включи цветной фонарик, в мрачном техническом помещении и оно перестанет тебя печалить. Насмотревшись вдоволь на иллюминацию, он решил подняться на этаж выше, используя только руки, чтобы определить возможности модифицированного организма, усиленного внеземным существом. Миновав четыре этажа на руках, он остановился, прислушиваясь к вибрациям в окружающих стенах. Усталости не было, а вибрацию, которую он спутал с усталостью, создавали взрывы на поверхности. Снизу уже слышался подъем остальных. Он поднялся еще на два этажа прежде, чем остановился напротив технического подполья, ведущего к воздухозаборной камере. Решетка с уходящими в нее проводами была отогнута и по следам свисавших лохмотьев тканей было видно, что кто-то недавно все-таки пролез через нее. От мысли, что можно встретиться в таком канале с мерзкой тварью, вот так вот лоб в лоб, Артема передернуло. Чтобы не забивать страхами голову Артем вспомнил о Кристине, которая куда чувствительнее него, а ползет следом, выполняя его команды. Он с усилием снял остатки решётки с петель и заглянул в канал. В канале отсутствовали осветительные приборы и иллюминация. Луч налобного фонаря выгрызал из тьмы пучки проводов. В подобном здании полно вентиляционных и коммуникационных шахт и тоннелей, мало кому известных технических помещений, замурованных ранее проходов, которые можно расчистить без особого шума. Тоннель был лишен естественной вентиляции, не везде правильно были установлены решетки. Небрежность при прокладке кабелей и начавшаяся эрозия крепёжных элементов создали множественные уступы. Теперь можно было взобраться по любой стене или зацепиться о выпирающие поверхности. Темный технический лаз с запутанными узлами проводов, где передвигаться можно только ползком, давил своей замкнутостью. Несущие конструкции тоннелей, что являлись ответвлениями от основной шахты, были выполнены из монолитного железобетона, напоминая по структуре елку с причудливой формой веток. Только карта могла дать полное понимание, куда может привести тот или иной тоннель, куда направлены потоки проводов. Этот лабиринт можно сравнить с муравейником, что строили подгоняемые их королевой муравьи. Так, по крайней мере, казалось Артему, с трудом изучающему чертежи. Ему показалось, что он запутался и это ребятам точно не понравится. В этот момент сверху в решетку похожего тоннеля в четырех метрах над головой что-то ударило. Гул разнесся по всей шахте.

– Господи! Что это? – сказала Кристина, уже почти добравшаяся до Артема.

Артем быстро сориентировался, и жестом показал молчать. Ожидая любую пакость, он поудобней взялся за автомат, который тут было просто неудобно использовать и поднялся тихо выше. Он не испугался, когда лицом к лицу столкнулся с девушкой, прижавшейся к решетке. Лицо девушки было измазано кровью, но ран не было, одна рука была перебинтована от запястья до локтя, но самое удивительное было то, что с ней был малыш. На треснувших губах девушки проявилась улыбка и она немигающими глазами начала, слегка всхлипывая, умолять.

– Постойте! Умоляю! Возьмите моего ребенка с собой! – в руках мокрой от технической жидкости женщины слабо трепыхался сверток из черного мусорного пакета. В щели виднелось вялое и отекшее личико одно-двухлетнего малыша. Трудно было определить возраст в такой темноте. Да и его больше волновал вопрос, как они тут оказались?

Девушка перехватила руками решетку с таким рвением, что стальная решетка дрогнула. Противопожарный клапан был открыт. Решетка, видно, была приварена ранее на монтажные петли, которые не позволяли ее открыть. Над тоннелем красовался номер тринадцать, который вел скорее всего на тринадцатый этаж.

Ребенок глухо и хрипло пискнул, снизу потекло что-то, что, судя по бурому, почти черному цвету, никак не могло быть мочой двухлетнего малыша. И что у него с глазами? Они будто побелевшие… Шуршащий сверток дернулся еще раз – и на этот раз, куда сильнее, резче, с удивительной для крохотного существа силой.

Артем дернулся от решетки в тот момент, когда мать почти с нечеловеческой реакцией протянула руку к нему.

– Отвали, сука, не дергайся! Руки держи так, чтобы я видел!

– Умоляю! Возьмите его! Спасите его!

– Артем, что там?

– Заткнитесь! – рыкнул Артем, передергивая затвор автомата.

Женщина медленно положила ребенка в ноги и двумя руками взялась за решетку.

Артем опустил взгляд ниже. У края решетки лежал пакетный сверток с хрипящим и ворочающимся малышом.

– Ну же, солдат. Прими решение! – ее слова прозвучали тяжелым приговором. Раздался детский плач, и руки сами собой потянулись к малышу.

– Вот же дерьмо-дерьмище… – Артем уже готов был приблизился к малышу, как его остановил животный страх, и он, отклонившись, проникновенно попросил. – Ползи к маме или сдохни. Прошу тебя!

Удар…

– Господи! Ты совсем обезумил! – взвизгнула Кристина снизу.

От удара ботинка о стальную решетку почти возле самой головки ребенка решетка согнулась, слегка касаясь ребенка. Артем посмотрел в глаза матери и ударил еще раз.

Удар…

– Возьми его! Спаси его!

– Заткнись! Заткнись, сука! Ни слова больше!

– Он же там сдохнет, Артем, возьми его! – все поняв, крикнула Кристина.

Удар…

– Вот сука…! – выругался Дрон.

– Заткнулись!

– Пожалуйста! Возьми его! Ему тут не выжить! – сказала мать, прижавшись лицом к решетке и закрывая решетку руками от очередного удара. Плач, словно по команде, вырос на порядок. В голове Артема закололо от перенапряжения.

– Как грозно и хрипло ты говоришь… прямо крутой… А ребенку помочь ты не хочешь! – жалобно сказала женщина.

– Заткнись!

– Крутой, – нервно улыбнулся Артем. – Убери руки от решетки, сука! Дернешься – стрелять буду! Дрон и Кристина – лезьте в шахту, Дрон первый. ЖИВО!

– Артем, может надо помочь? – спросил с неуверенностью Дрон.

– Заткнулись! Лезьте в шахту! Быстро!

Артем посмотрел вниз… Короткий резкий звук и резкая боль пронзила грудь.

– Ч-ч-черт!

Кусок арматуры пронзил насквозь грудь Артема. Палец нажал на спусковой курок, и оглушительная очередь разорвала узкий технический канал. На пару секунд от ярких вспышек практически возле лица Артем ослеп. Но звук и зрение вернулись быстро, тварь с отвисшим человеческим лицом и оголившимся хитиновым щупальцем вместо руки старалась вырвать решетку. Артем, хрипя, постарался закричать, но вырвалось сипло:

– Сука! Уходите!

Рот у твари раскрылся на четыре части, оттуда торчали зубы и непонятные отростки, которыми она старалась дотянуться до лица Артема. Маленькое существо с головой ребёнка уже перепрыгнуло на Артема и впилось в ногу. Артем, не обращая внимания на боль, старался выдернуть арматуру.

Рывок… и арматура поддалась.

–М-м-м-м-м! Больно!

Рывок…

– Боль…но! М-М-М-М-М! – сдавленно промычал Артем.

Тварь уже почти дотянулась мерзким отростком до его лица.

Выстрел…

Короткая очередь.

Выстрел…

Куски плоти брызнули теплым ему в лицо, частично попав в рот. Тварь злобно отпрянула. Следующим выстрелом Дрон попал в существо, что притворялось ребенком. Оно отпустило захват и начало падать. Мать бросилась, протягивая руки к нему, как раздалась короткая очередь, которая не позволила ей высунуться. «Малыш» упал в шахту, изредка подергивая конечностями.

Артем наконец-то вытащил арматуру, швырнул в лицо твари, не целясь, но бросок оказался ужасно сильным и метким. Тупой конец прошелся по касательной, отрывая куски мяса с перекошенного лица. Тварь отшатнулась, перегруппировываясь.

Сдерживая стон, Артем медленно начал спускаться вниз. Дрон в шлеме синхронно спускался вниз. Светошумовую гранату Артем отправил к твари, прикрывая отход и уходя с зоны поражения.

Грохнуло …

Вспышка света и нечеловеческий визг раздался в проходе. Артем не видел, но догадался, что тварь ушла обратно глубоко в канал.

Раны быстро затянулись, силы появились и боли тоже не было. Тварь внутри него явно хотела тоже жить и защищала своего носителя. Стараясь делать все быстрее, Артем протиснулся в шахту, где сидела Кристина, прижимая руки к ушам, она рыдала навзрыд. Дрон вполз через секунду, подтянув к себе решетку, что висела рядом.

– ВПЕРЕД!

– Но…

– Вперед, я сказал!

– А если она полезет за нами?

– ВПЕРЕД! Все потом, слезы, обиды! – рявкнул Артем, толкая Кристину.

Приказ возымел действие и, удалившись метров на двести от входа в шахту, Артем вновь возглавил колонну.

– Дрон, надо убираться из этой западни. Следи за спиной, она пойдет за нами, кажется, ты ее малыша грохнул, – а про себя подумал: «дай Бог, что это случайно попавшаяся тварь».

Ползли молча. Пару раз Дрону казалось, что на него кто-то пристально смотрит из темного тоннеля. А пару раз ему почудилось, что он услышал странный скрежет… словно когти по металлу прошлись. При этом луч налобного фонаря выхватывал лишь метров десять с натягом. Каждый шорох заставлял его вздрагивать, и он невольно начинал торопить Кристину, оборачиваясь. Артем молчал всю дорогу, лишь приблизившись к открытому люку в коммуникационный узел, жестом показал всем остаться. Коммуникационным узлом оказалось место, соединяющее все кабельные и воздушные линии на одном уровне. Шлюзы и пожарные заслонки были закрыты, так что Артем каждый раз открывал их вручную. Железная заслонка в коммуникационный узел была основательной и подалась с небольшим сопротивлением. Проверив помещение по всем правилам на наличие скрывающихся мутантов, Артем первый вылез туда и, удовлетворенно оглядев небольшую комнату, загроможденную оборудованием, включил свет и жестом показал всем выползать. Последний вполз Дрон, опять зацепившись бронежилетом. Этих секунд хватило, чтобы тварь, ползущая позади, ускорилась и в момент закрытия шлюза ухватила Дрон за ногу. Раздался чавкающий звук, и Дрон заорал от боли. Артем умудрился навалиться на пожарную заслонку, тем самым защемив лапу твари между створкой и стеной. Тварь ревела, а Артем еще сильнее давил на створку.

– ОТПУСТИ МЕНЯ!!! – вой твари оглушал, зубастый робот яростно бил щупальцами об дверь, пытаясь выдрать лапу из мертвой стальной хватки, напоминая волка в капкане.

Бесполезно. Чтобы вырваться, твари надо оторвать лапу или вырвать дверь, которую Артем уже плотно зафиксировал. Артем сильнее навалился на дверь, лапа твари с чавкающим звуком хрустнула. Вой твари усилился. Артем уже знал, тварь уползет отсюда либо с дверью, либо без лапы. Ну еще она может попытаться…

Прекратив попытки укусить Артема не столь длинными щупальцами рта, тварь резко наклонила голову, пытаясь укусить себя в лапу… и не дотянулась.

– Откусить хочет, что ли? – с опаской поинтересовался Дрон, подползая к Артему. – Вот силище, что у тебя, что у нее.

– Блядь, Дрон, не мешай!

– ОТПУСТИ МЕНЯ!!!

– Да кто тебя держит? – удивился Артем. – Опомнись, тварь. Ты жопой встряла в неприятности!

– ОТПУСТИ МЕНЯ!

– Вот сука… – прошептала Кристина. – Она еще просит ее отпустить!

– Дрон, кончай валяться, голову ей прострели уже наверняка! Я ее вечно держать не смогу.

Дрон встал, прихрамывая, подошёл и вставил в щель автомат. Тварь умудрилась второй лапой ухватиться за дуло. И опять протяжно произнесла:

– ОТПУСТИ МЕНЯ!

– Солдат, соберись и убей эту тварь! – рявкнул Артем, чувствуя натиск с другой стороны!

– Я РАЗУМНАЯ, ДАЙТЕ УЙТИ, Я ВАС НЕ ТРОНУ!

– ЗАТКНИСЬ ТВАРЬ! – рявкнул Артем. – Дрон, не слушай ее, стреляй!

Громыхнуло.

Дверь перестала сопротивляться, тварь замерла. Артем устало вытолкнул конечность в тоннель, закрыл дверь и, привалившись спиной к двери, вытер со лба пот.

– Реагируй быстрее в следующий раз, Дрон!

Осмотрев схваченную, Дрон удовлетворённо хмыкнул и, глядя в глаза Артему, наставил на него автомат.

– Что ты такое, Артем?

Кристина дернулась, но Дрон перевел автомат и на нее, показав, что и ей он не сильно доверяет.

Артем спокойно произнес:

– Лучше ствол на меня наставь, на нее не наводи. А если еще раз ты так дернешь стволом, я сам откручу тебе голову, солдат! Ты понял, мудила?

– Хорошо, – сказал, Дрон. – Вопрос повторить?

– Уймись, врагов у тебя тут нет!

– ЗАТКНИСЬ! Рассказывай, я же не дурак, не ты ли тот зараженный, что сбежал из лаборатории?

– Хрен тебе пополам, Дрон! Меня силой удерживали. Ну, будешь стрелять?

– Не провоцируй меня, сука! Думаешь, я не смогу выстрелить?

– Сможешь! Чего ты боишься?

– Я видел, что твари в фильмах прикидывались людьми, а потом нападали исподтишка. Совсем как эта мерзость, что чуть мне ногу не оторвала.

Артем улыбнулся, а потом произнес:

– Ты видел фильм «Чужой», где тварь вылезла из астронавта, а потом всю команду убила.

– НУ…

– Так это почти этот случай, кроме одного момента. Та тварь себя никак не проявляла, а та, что во мне сидит, лечит и восстанавливает меня. Думаю, даже если ты в меня выстрелишь, она тебе голову за это проломит и опять заползет, пока не сожрет меня изнутри, или ей не станет скучно со мной!

– Врешь! Жесть.

– Он не врет, отчасти это правда! – сказал Кристина, устало посмотрев на Дрона.

– Эту тварь очень сложно убить, и я таких две всего встречал. Из-за первой эвакуировали целую лабораторию, она убила всех охранников и группу вооружённых рейдеров. Когда я с ней столкнулся, понял, что она разумная, она предлагала обменять одного бойца за пропуск на поверхность. Вернее, это мне так показалось, она дала понять это своими действиями. Колющее и режущее оружие ее не брали, наши автоматы доставляли ей лишь незначительную боль, но убить вряд ли смогли бы. Предусмотренная на такой случай система защиты лаборатории в виде специальных газов и ядов должна была убить все живое, но эта тварь комфортно себя там чувствовала. Вторую тварь я встретил возле инопланетного корабля, убить целым отрядом не смог. Теперь она во мне.

– Врешь!

– Он не лжёт, – вмешалась Кристина. – Я с той лаборатории. Немецкий институт выделил для нас из древних костей инопланетян развалившуюся митохондриальную ДНК и восстановил ее последовательность. Позже мы ее доработали и создали препарат, который одного пациента вылечил, а другого превратил в тварь. Испытания делали на добровольцах из заключенных, в результате проведения многочисленных экспериментов и появилась первая тварь. Собственно, они похожи, но как волк и собака.

Дрон встал и показал жестом Кристине присоединиться к Артему. Кристина встала и села рядом, взяв того за руку. Дрон указал на сжатые вместе руки.

– И давно вы вместе?

Артем прикрыл глаза, словно вспоминая что-то, и сказал:

– Я нашел фотокарточку в одной из лабораторий по просьбе нашего общего друга, на ней была кровь, и я почему-то посчитал, что Кристина мертва. Меня выручила эта фотокарточка, которая, по счастью, оказалась у меня с собой. Не важно как, но я не выкинул ее. Пару разу смотрел на нее, представляя, какой у нее голос, какие у нее глаза, живые глаза, похожие на звезды. Ее взгляд завораживал: печальный взгляд, который придавал всему облику выражение смиренного и отрешенного покоя.

– Романтик!

Кристина сжала сильнее руку Артема, показывая, что сейчас не место и не время. Артем нахмурился, открыл глаза. Желваки были напряжены, а зубы начинали скрипеть от злости, которая начинала зарождаться в нем. Взгляд Артема стал колючим, и Дрон оценил его взгляд, не выдержав и слегка отвернув голову.

– Ты боишься меня, Дрон?

– Не хочу показаться трусом, но да! Как сейчас из тебя оно полезет, брррр. Мне и матери с ребенком за глаза хватило, ночью теперь просыпаться буду. Я опущу ствол, обещаешь не мстить?

– Ты мне нужен. Не бойся.

Дрон опустил ствол и, собрав все мужественно, что у него было, сказал:

– Если ты вдруг станешь меняться, или что из тебя полезет, я буду стрелять. Извини, конечно!

– Договорились, я для тебя могу сделать тоже самое!

– Эй, можно сказать, я уже извинился, что тыкал в вас стволом. Как ты вычислил ту тварь?

– Люди из бункера выглядят и пахнут по-другому, а там была сильная запущенность, словно ее только что спасли. Еще мне показалось странным, что ребенок чем-то черным обделался.

– Мммм, а я сперва подумал, что вы нас делите! Но, кажется, не договорились.

Артем почти незаметно навел ствол автомата на Дрона и спросил:

– Зачем ты пошел с нами, Дрон?

– Артем, я рано усвоил, что чудес не бывает. Никакой судьбы нет, ничто не предрешено заранее. Я это всегда знал. Так вот, просто надоело баррикады строить и ждать чудо, решил сам себя спасти.

– Чудо говоришь, оно бы нам сейчас не помешало. Где-то здесь сидит ретранслятор и направляет всех мутантов на штурм. Вот если бы эту гниду найти, то проблем было бы куда меньше.

– И чем нам убийство ретранслятора поможет?

– Приказы командира всегда заставляют драться отчаянней, а если его убрать, то мутанты, твари, я сам не знаю как их называть, могут восстановить разум. А это уже шанс.

Кристина посмотрела на часы и, отряхнувшись, встала.

– Нам пора. Время 15:30, это значит, что твари уже доламывают второй шлюз. Если нам повезет, то тут их будет гораздо меньше. Через тридцать минут не будет смысла спускать оружие нашим, они просто уйдут ниже. Так что я за активные действия.

Артем встал, проверил магазин, подтянул лямки рюкзака и перевесил автомат за спину. На стене висел огромный пожарный топор, на который Артем уже положил глаз, когда только вполз в помещение. Взяв его, он с легкостью крутанул им в руках, практически не ощущая его веса. Удовлетворенно хмыкнул и скомандовал.

– Ползать по шахтам времени нет, придется в лоб пробиваться! Построение то же, стрелять только в крайних случаях. Дистанцию держим от меня три метра. Если что, возвращаемся сюда. Все ясно?

– Ясно!

– Артем, ты этим людям ничего не должен. Может через шахту будет безопаснее?!

– Я по-другому не могу, у них нет времени. За мной!

Дверь поддалась и лишь слегка скрипнула в конце. Длинный коридор был пуст. Воздух пропитался смрадными выделениями, на полу виднелись кровавые следы босых человеческих ног. Камеры видеонаблюдения были выдраны с корнем и валялись рядом с местами установки. Все кричало вокруг о нависшей опасности, так что нервы были напряжены, как струны. Раздалось тихое шипение, и сейчас же по стенам зажглись направляющие ленты эвакуации. Они тусклым мерцанием осветили оторванные куски стеновых панелей и забрызганные местами стены мрачного коридора. Нагнетало обстановку отсутствие звуков. Через пять ударов сердца Артем поднял топор и, склонив голову и прислушавшись внимательней, сделал первый шаг.

– Вперед, – тихо сказал Артем.

– Что?

– Вроде все чисто. Вперед.

До конца коридора прошли спокойно, смущали только распахнутые двери, но Артем в них заглядывал со всей осторожностью. Как и ожидалось, тварей там не было. Они все уже пировали на нижних ярусах. Заглянув в очередной коридор, Артем остановился и жестом позвал Кристину. Та быстро подошла и выглянула за угол, там не было ничего особенного, и она вопросительно посмотрела на Артема.

– Дверь видела?

– Раздвижную? – спросила Кристина.

– Да нет. Я про другую дверь.

– Которые ворота? – спросил Дрон, уже тоже стоявший рядом. – Очередная лаборатория – тупик.

– Верно. Но твари туда очень хотели попасть, все расцарапано, панели вокруг сорваны. Странно, что не смогли попасть туда и ушли.

– Всему виной эти металлические ворота.

– Что там, Дрон?

– Да ничего такого, какие-то лаборатории, секретные проекты. Мы не знаем.

– Хорошо. Знаешь, я думаю, что там есть люди.

– Им в любом случае придется выходить из лаборатории в этот коридор. От лаборатории со стальной дверью по всем направлениям не меньше восьмидесяти шагов до ближайшего поворота. Это дает нам отличные возможности. Вот, что я предлагаю… Я пошёл, а вы прикрывайте.

– Артем!

– Погоди, Кристина.

– Артем! Вперед посмотри! Это засада!

– Я знаю.

Артем почти дошел до злополучных ворот, как выскочили в коридор твари.

Первых двух мутирующих людей Артем убил топором. Одному снес голову, другому вбил топор в поясницу и резко дернул, ломая кости, разрывая спинной мозг. Упавшую тварь добил ударом обуха, размозжив ей башку. Артем явно наслаждался новыми возможностями организма, что дала соседствующая тварь внутри него. Движения были резкими и точными. Словно винты, он рассекал воздух со свистом, даже не замедляясь.

Третьего мутировавшего человека принял Дрон, показательно отработав на нем три точных выстрела и тут же переключившись на стрельбу короткими очередями по вывалившей толпе тварей. К его ногам упало два куска мяса с почти отрубленной башкой, но увлеченный стрельбой, он даже не обратил на это внимание. Артем все уверенней орудовал топором, так что его быстрые движения сливались в единый удар.

Еще двое зашли с фланга. Крались тихо, умело. Но осмелевший Дрон углядел их и с придушенным хихиканьем убил… Артем справлялся с тварями быстро. На белые стены коридора, сделанные из медицинского пластика, с хлюпаньем налипало нарубленное мясо и брызги крови. По злобному застывшему оскалу мертвого мутанта Артем без нужды ударил подошвой тяжелого ботинка, представляя, как передает привет той твари, что гонит сюда.

– Ну же! Выйди ко мне мерзкая тварь, знаю, ты меня слышишь глазами своих марионеток! Я до тебя и твоего хозяина доберусь!

– Артем, у тебя все в порядке? – прокричал Дрон.

– Нормально, приветы тут передаю!

– Ты кого-то узнал что ли?

– Нет, говноеда вычислить просто!

– Ты играешь в опасную игру, может не стоит так провоцировать?

– Может и не стоит, а может стоит! Не люблю, когда они прыгают из засады, лучше пусть уж в лоб атакуют!

– Это кто тебя так научил?

– Это старая школа выманивания главного мудилы!

– А если они не уважат старую школу?

– Все уважают старую школу! Нет лучше старой школы, и я в ней директор! – слегка ухмыляясь, сказал Артем и, обернувшись, внимательно всмотрелся на Дрона.

Несколько минут висела пауза, это стало короткой передышкой,… и десяток тварей напали в лоб, решив не растрачивать силы и время на маневры. За первым неумелым десятком торопилось еще четверо – но этих калек и противником не назвать. Артем все еще не тратил патроны в автомате. Но Дрону стрелять разрешил, изредка комментируя свои действия, чтобы не попасть под дружеский огонь, перемешивая пальбу ударами топора и пинками. Кристина просто стояла, сжимая автомат и наблюдала, как образовывались горы отрубленных конечностей. В один момент часть брызг и еще живая голова прилетела в нее и она, отбросив ее пальчиками, через секунду согнулась в спазме. Артем не удивился. Он часто бросал взгляды назад, боясь пропустить момент наступления сзади. А Дрон дрался отчаянно. Подаренный костюм и шлем один раз спасли ему жизнь, когда особо хитрая тварь решила притвориться мертвой и напала в момент контрольного выстрела. Артем уже не стеснялся в движениях и бил даже тем, что попадалось на глаза. Нож, подхваченный с бетона, второй топор, тяжелая арматура, которую тварь любезно притащила с собой, яростные удары ногами и прыжки по хрустящим головам. Он выкладывался в бою полностью. А Кристина нервно улыбалась, она чувствовала, что Артем не даст ее в обиду. А он понимал, что бедняжка ужасно испугана и испытывает невероятные душевные муки, однако у него и в мыслях не было винить ее за то состояние нервного напряжения, в котором она пребывала всё время боя.

Услышав звенящий долгий крик у медленно уходящих вверх стальных ворот все вздрогнули и развернулись. Внутри ворот стоял парень и лениво махал рукой. Сам-то он уже находится в безопасности. Ему лишь надо сделать шлепок ладонью по мигающему экрану сенсора, и толстенная дверь закроется, на сегодня отрезая его от бед и ужасов полных коридоров тварей.

Крик повторился. На этот раз он был куда ближе и звучал куда громче. И можно даже было разобрать посыл:

– Та-а-а-а-амбу-у-у-ур! Во-ро-та!

Вряд ли кричащий призывал быстрее закрыть тамбур. Но стоящие рядом вооружённые ребята, охранявшие того смельчака возле кнопки, восприняли это именно так. Толпа из двадцати тварей вывалила с другой стороны коридора. Дрон и новоявленные помощники загрохотали выстрелами, к ним присоединилась и Кристина. Судя по ранам, оторванным конечностям, вялым движениям, атаковали недобитые подранки. Три когда-то мощных, а еще три изрядно погрызенных мутантов двигались вяло. Обожжённые и нашпигованные осколками, они напоминали роботов, совершавших резкие неуклюжие движения. В конце коридора из-за угла выглядывала уродливая голова Жнеца. Часть костяных наростов отсутствовала, передние, напоминающие лапы насекомого, конечности висели плетьми, одна человеческая рука с раздутыми мышцами и ногтями размером с ладонь уцелела, а вторая рвала бетон, помогая ему отталкиваться и набирать скорость.

– Куда так торопишься, хреносос? – рявкнул Артем. – Для тебя места не найдется. Вон еле-еле впихиваешься в коридор. Уже бы сдох там и все на этом.

Но твари молчали, не обращая внимания на реплики, лишь изредка порыкивая.

Повторился резкий, злой и одновременно испуганный крик:

– Тамбур скоро закроется! Быстрее к нам!

Серьезно потрепанный и поредевший отряд мутантов дернулся в сторону, пропуская Жнеца. Артем старался прекратить бой, разорвать дистанцию, но твари, осадившие его, давали лишь делать пару шагов назад. Резким перекатом назад он приблизился к заветным воротам, и, пригибаясь, стал бежать к ним. Обрадовавшись появившейся возможности, Дрон принялся стрелять поверх головы Артема. Артему так же помогала Кристина, всаживая пули в упавших или едва двигающихся тварей. Тут твари с разной степенью искалеченности, но всех объединяет одно – они подранки. Здесь «осы» из разворошённого Улья, не сливки, не лучшие бойцы. И это хорошо», – про себя подумал Артем. И пусть их около двадцати, Артем быстро уменьшал их численность. Жнец, явно похрамывающий на левую ногу, сделал длинный замах почти возле самых ворот, едва не коснувшись когтистой рукой соседней стенки коридора. Этого времени хватило, чтобы Артем успел поднырнуть под смертельный удар и ударить со всей силы в бронированную коленную чашечку, практически полностью перерубив ногу. Жнец, пропахав глубокие борозды в пластиковой обшивке коридора, завалился неуклюже на спину. Артем запрыгнул ему на грудь и нанес три удара топором в основание гипертрофированного черепа. Тварь это не убило, но глаза твари были поражены и она, ревя, размашисто махала лапой, стараясь перевернуться. Артем ушел с линии ударов и переключился на остальных.

Тварей осталось меньше десяти, да и те калеки или с размозжёнными головами, или рваными грудными клетками. Бой закончился. Перепуганные бойцы углубились в тамбур и забились в дальний угол. Высоченный белокурый амбал истошно завопил на парня, одного из своих:

– Сенсор! Сенсор!

Его призыв был понятен. Артем, полностью покрытый кровью, кишками и мозговой жидкостью, зашел внутрь. Ворота поползли вниз, как оказалось за ними был еще и тамбур, предназначенный для нескольких человек сразу.

– Хорошо…, – выдохнула Кристина, схватив за руку Артема. – Хорошо.

– Рана. – заметил Артем, кивая на вытекающую из-под броника Кристины кровь. – Чем?

– Выстрел. Выстрел… Рикошет по касательной, ничего страшного. Тебя пару раз я тоже зацепила, но ты даже не дёрнулся. Я была права, Артем. Я была права… Засада! – волнительно протараторила Кристина.

– Взрыв всегда внезапен. Даже если ты до секунды знаешь, когда он произойдет, взрыв все равно всегда внезапен.

Вспышка. Звук. Удар воздухом. Болтающиеся ноги, свист разрезающей воздух жопы, болезненный удар спиной о бетон, пятки наконец-то падают, и Дрон резко садится, втыкая прицел в воздух. Но в прицеле ничего кроме дыма и быстро оседающего кровавого пятна.

– Дерьмо, – хрипло простонал Дрон, поднимаясь. – Колено болит. Поясница… не болит.

– Что произошло? – спросил Артем, уже обращаясь к белокурому амбалу.

– Бомбу бросил, как ты зашел. Таймер-самоделка раньше сработал, а твой боец терся возле ворот, вот и зацепила.

– Как зовут тебя, командир? – потирая уши после взрыва, спросил амбал.

– Артем. Вы кто?

– Охрана, вернее те, кто от нее остался!

Дрон посмотрел на Артема с брезгливостью и сказал:

– Нового друга завел, командир? Или повязку модную? Убери ее…

Артем, опустив взгляд, обнаружил на левой руке сморщенное лицо твари с удивленно раскрытым ртом. «Как, интересно, ты тут оказался?» – подумал Артем.

Подцепив его за почти целый нос, отодрал от рукава и швырнул к ногам Дрона. Тот попятился и даже чуть припрыгнул.

– Фу ууу ууу…, – фыркнула Кристина.

– Вот как тут не поржать? – вздохнул Артем, сбрасывая нервное напряжение, поворачиваясь к кашляющему амбалу.

Тот зло зыкнул на Артема, кашлянул еще раз и выплюнул густую слюну.

Из тамбура они вошли в большую открытую лабораторию, где были клетки со злыми мутантами. Стояли операционные столы. Валялись перевернутые капельницы и в воздухе стоял резкий медицинский запах: смесь хлора, дерьма и еще каких-то лекарств. Разная аппаратура свисала прямо с потолка. Теперь все стало ясно, ворота защищали не от вторжения, а от того, чтобы мутанты не вырвались отсюда. Артем сплюнул и, посмотрев на трех уцелевших охранников, сказал:

– Эта вся кавалерия?

–Да. Остальным повезло меньше.

– Время, Кристина?

– 15.45, минут пятнадцать осталось, может двадцать.

– Дерьмо. Оружие есть, охранники?

– Все тут, десять рожков, две самодельные бомбы.

– Хреново, я Вам господа скажу. Это что за богадельня?

– Лаборатория по добыче мутагена, – ответил второй охранник, державший руку на сенсоре.

Только сейчас Артем внимательно рассмотрел охранников. Двое истекали кровью, повязки с бинтами, наложенные поверх одежды, кровоточили. У одного не хватало глаза. Лишь белокурый амбал выглядел еще более-менее бодро, хотя на его ноге видны были следы от укусов. Им повезло, они в начале заварушки сопровождали одного из матерых мутантов в лабораторию, вот он их всех и погрыз, покромсал, задержав их тут.

– Технические лифты до первого уровня поднимаются? Что с оружейной комнатой?

– Лифты заблокированы, там просто Ад. Но можем запустить, если надо.

Белокурый амбал снял свой бэйджик с электронным ключом и протянул Артему.

– Охранный арсенал открыт, но там всякая ерунда, вот уже серьезное вооружение открывается электронным ключом.

– Кристина, перевяжи нормально раненых. Ты, здоровяк, одну бомбу дай мне и одну перед моим выходом бросишь в коридор, взорвётся она, я выйду. Постучусь, как вернусь.

– Командир! Может тут останешься?

– Дрон, может ты со мной?

– Ну на хер! – задумчиво сказал Дрон.

Он оглядел всех окружающих, утер с хари пот и шагнул к клетке с мутантом. В прикрывающую его решетку с размаху ударился огромный пес, щелкнула пролезшая между прутьев пасть с костяной мордой и Дрон сделал шаг назад. Один из охранников показал на красную жирную черту, нарисованную на полу с надписью: «не заступать». Амбал скривил лицо в недовольной ухмылке.

– Останься со мной тут, – ласково попросила Кристина и хотела обнять Артема за плечи, чтобы не дать ему уйти, но он уклонился и, отойдя на полшага, спокойно произнес.

– Извините, я не могу, я должен.

Слезы девушки были горькими и настоящими, она с ним прощалась, и Артем рванул оторопевшего амбала за рукав, потянул к тамбуру. Он молчал, прокручивая в голове эту сцену раз за разом. За железной дверью громыхнуло, и Артем отбросил все мысли. Поднырнув в образовавшуюся щель открывающихся ворот, вышел в коридор. Артем рванул по центральному коридору, пробегая мимо оглушенных тварей, раскрытых дверей и пробуждая дремавших там кровожадных ублюдков. Он морально был готов к смертоносному восходящему спринту. Где-то там этажами ниже терпеливо ждут вооружения. Он знал – это может спасти жизни. И где-то там впереди сидит кошмарная тварь ретранслятор, а может даже не одна, с переливающейся головой, и гонит всех этих мутантов в бой. Из ближайших окон со звуком бьющихся стекол выпрыгнули притаившиеся мутировавшие псы. Пару взмахов, и их головы улетели навстречу новым тварям. Работая как опытный мясник, Артем рубил и рубил, уже не обращая внимания на гомон мутантов. Перед самым поворотом в следующий коридор Артем прижался к стене, отдыхая и вспоминая план.

Держа карту в голове, которую он запомнил, и рассказ Дрона, Артем визуализировал, впереди его ждет коридор, ведущий через весь корпус к лестнице на следующий этаж, по бокам смотровые окна и лаборатории, баррикады и огневые точки. Там в конце коридора пробитый шлюз, наверное, там приняли бой защитники базы, решив плотным огнем сдержать натиск, намереваясь постепенно отходить за баррикады. Там они и остались с разорванными телами.

– Вперед, боец, времени мало осталось, – шепнул себе под нос Артем и рванул в коридор.

На полном ходу он наступал на трупы мутантов и людей, уже не обращая внимания на чавкающие звуки. «Все как и ожидал. За исключением тех веселых гостей, резвящихся над трупами погибших бойцов», – пронеслась обжигающая разум мысль. Трое раненых подражателей, видимо, специально были оставлены для прикрытия этого направления. Их уродливые тела были испещрены пулями, а некоторые конечности отсутствовали. Даже такие подранки в узких помещениях и при неожиданном нападении с легкостью могут расправиться с целым отрядом. Словно почувствовав чье-то присутствие, подражатели прекратили есть и начали прислушиваться.

– Вперед. Твари сами себя не убьют, – воодушевляясь, скрипя зубами, прошептал Артем и рванул к тварям на ходу, бросая светошумовую гранату. Кувырок, и он спрятался за баррикаду.

«Бум!»

Резкий писк разорвал воздух, ослепленные и оглушенные твари начали кромсать друг друга и, воспользовавшись этим моментом, Артем, проскочив мутантов, нырнул в холл, ведущий к оружейной комнате.

Страха больше не было, была только злость. С разгрузки мертвого бойца он сорвал боевую гранату и зашвырнул в толпу тварей, появившуюся из шлюза. Громыхнуло! Теперь он знал, что пару минут у него есть и, пригибаясь, он аккуратно побежал в коридор. Коридор длиной сорок метров переходил в приличный холл. Там был технический лифт, отдельные кабины для бойцов, в левое его ответвление вел знак душевых, в право казарма. В конце окна выдачи снаряжения и вооружения, тут же столы для проверки и смазки. На стенах висели инструкции и указания. Массивная дверь, ведущая в оружейную, была приоткрыта, и там притаилась толпа тварей. Взяв в руки автомат, Артем крикнул:

– Хреносос! Ты тут? В аду есть специальная печь для таких, как ты. Эй, ретранслятор, ты где?

В основном мутировавшие люди, почти целые и бодрые, мигом отреагировав, рванули навстречу Артему. Первых пятерых Артем застрелил в голову. Потом уже из соседних коридоров повалила подмога. Но и Артем, отстреляв весь рожок, забросил топор за спину и стал махать топором. Вокруг создавались вихревые потоки, твари умирали и прибывали новые. Он уверено продвигался к двери и намеревался выйти из боя, закрыв ее за собой. Наверное, все бы так и произошло, но мокрый и скользкий топор застрял в одной из тварей, специально подставившую грудь в отчаянном прыжке. Рывок! Вывернутые органы вместе с ребрами, словно из пластилина, поддались. Удар обухом без замаха, и голова очередной твари брызнула, как переспелый фрукт, окрашивая потолок липкой субстанцией. Кто-то укусил за ногу, удачно зацепив сухожилие, следующий замах оказался смазанным и топор, срезая скальпель, прошел мимо головы твари.Тварь тут же вцепилась в открытую руку, стараясь замедлить движение. Еще тварь прыгнула, сбивая своих и Артема в единый клубок. Артем не успевал, необходимые секунды для уклонения были потрачены на тварь, висевшую на ноге. Десятки рук плотно схватили его.

– Господи, помоги!

Рывок. Но хватка мутантов стала еще сильней. Когти впивались, разрывая незащищённую плоть.

– М-р-р-р! Р-Р-Р-Р-Р! ПО-ПАЛ-СЯ МЯ-СО! – хором прорычали твари.

– ДЕРЬМО!

Артем инстинктивно отпустил топор, мешавший ему, но голые руки не сильно помогали убивать тварей.

– Подавитесь, суки! – хрипел Артем, выдавливая глаза мутанту.

– МЯ-СО! – произнесла тварь, брызгая в лицо вонючей слюной.

– С-у-к-а-а! – проорал Артем, и десяток зубов впились в его шею. Артем, хрипя, напряг все мышцы, стараясь стряхнуть навалившихся мутантов. Правая рука отозвалась болью, тварь откусила ему пальцы.

– А-а-а-а-а!

Внезапная боль в сердце пронзила его. Сознание поплыло, и он представил, как во все стороны от сердца разбегаются крошечные трещины по всему телу. По туловищу, по рукам и ногам, по лицу – он весь покрывается сетью трещинок. Навалившийся десяток мутантов сверху выдавил оставшийся кислород из лёгких, прекратив агонию сознания. Последняя мысль: «Почему ты не взял еще одну гранату для себя?!..» пробилась через боль отчаяньем, а потом сознание вспыхнуло адской болью и померкло.

Глава XIV. Интеллектуальный модуль

2027 год.

Галактика M 87, наши дни. Патрульный корвет. Рейк и Элиот.

Падальщики уже наступали, их число становилось все больше. Изголодавшие, они старались всей массой задавить двух докеров, застрявших в части разрушенного корабля. Безмолвная тень, что сначала им казалась галлюцинацией, все чаще проползала рядом с трещиной и пока не решалась вползать внутрь.

– Элиот, быстрее избавляйся от падальщиков, я уже устал выкидывать их по одиночке! Какой же шлак их такими крепкими придумал, – сказал Рейк, стараясь раздавить одного из них. Бесполезно.

– Ну давай запустим робота. Я интеллектуальный модуль перепотрошил, теперь он нас не сможет атаковать.

– А если первым делом он тебе руки и ноги оторвет?

– О чем ты? Я не понял, что ты вообще сказал.

– Просто замолчи и не искушай меня!

Рейк приблизился и ударом стряхнул вцепившегося падальщика с Элиота, что тихонечко упал ему на шлем сверху. Элиот удивленно посмотрел на Рейка и увидел нескольких падальщиков на его костюме:

– Рейк, это может быть небезопасно. Ремонтный набор невечный, снаружи ползает что-то большое и страшное. Мне кажется, лучше быстрая смерть от пушек робота, чем медленное переваривание.

– Нет.

– Рейк, ну мы испытали же модуль без робота, а там прими решение запускать его или нет. Могу еще временную схему поставить. Мне еще минут десять нужно.

Костюм Рейка подал сигнал об очередном повреждении. Он злобно выругался и, махнув рукой, сказал:

– Ладно, ставь временную схему, у тебя пять минут.

Элиот ушел внутрь, взяв святящейся модуль, а Рейк, бормоча, начал махать импровизированной лопатой, выкидывая падальщиков. Пока он махал лопатой, у него была возможность обдумать все происходящее. Изменившееся движение падальщиков подтвердило его догадку. Это были не просто бионически-аморфные существа, необходимые для переработки биологических отходов и выделения минералов, а целенаправленные пожиратели любых источников энергии. Наверно они были выведены для поедания и интеллектуальных модулей, глупых докеров. Рейк отчетливо слышал скрежет снаружи и, когда Элиот унес интеллектуальный модуль, скрежет сместился. «Может просто куб выкинуть?» – пронеслась у него шальная мысль.

Элиот выскочил радостный.

– Сработало! Идет загрузка и проверка модулей. Манипуляторы дёргаются, как интересно. Вооружение я механически отключил. Ш-л-л-а-к!

– Что там! – сказал Рейк.

– Рейк, я кажется оружие не отключил!

– Отключай его на хрен!

– Уже не могу.

– Ш-л-л-а-к! Рейк, он начал шевелиться и сканировать меня!

Раздался громкий писк, прерывистый и нагнетающий. Потом махина двухметрового робота, напоминавшая многощупальцевое существо, желтым лучом просканировала Рейка и бросилась к трещине. Манипуляторы схватились за расщелину, появилось голубое сечение в конечностях, и металл, словно пластилин, поддался. Падальщики сменили цель и уже падали на корпус абордажного робота, но робот легко их перемалывал в свободных манипуляторах. Выскочив наружу, полыхнули плазменные лучи, вырывающиеся из наплечного модуля робота. Наплечные плазмаметы двигались с бешеной скоростью. Шоу продолжалось недолго, и сотни, а может тысячи больших поверженных тварей уползали в разные стороны, лишь мелкие падальщики продолжали лезть на абордажного робота. Рейк и Элиот уже стояли в проходе, наблюдая за картиной избиения падальщиков. Ужасные быстрые склизкие твари облепили весь потолок, падали при попаданиях. Брызги черной густой жидкости шипели, соприкасаясь с поверхностями, создавая небольшие вкрапления на поверхностях. Возле одного светильника послышался металлический скрежет, толстенный металлический люк открылся, и появилась боевая сфера с оружейными башнями. Короткая очередь плазменных зарядов тут же ударила в то место, где стоял робот-абордажник. Тот, словно предугадывая движения и траекторию полета снарядов, методично прыгал и быстро уходил с линии огня, сам при этом умудряясь точно попадать в защитный экран башни. Открылись еще люки, и уже издалека неслись плазменные заряды, создавая густую сеть выстрелов. Яркая вспышка вверху символизировала подрыв башни, и абордажник переключился на следующую атакующую башню. Сирены в трюме взвыли яркими вспышками дополнительного света. Корабль получил ускорение и стал готовиться к сбросу опасного груза, намереваясь уничтожить его более крупными орудиями. В приоткрывшийся шлюз, из которого парни проникли в трюм, влетел десяток боевых дронов, тут же принявшись долбить из всех орудий прыгающего абордажного робота. Шлюз стал увеличиваться, остатки кораблей под ногами начали шевелиться, мелко подрагивая. Зажглась сигнальная лента, указывающая маршрут эвакуации, и где-то вдалеке открылся проход, ярко подсвеченный рамкой.

– Туда! – закричал Рейк. – Сейчас всё выкинут в космос и расстреляют.

– Ш-л-л-а-к! – простонал Элиот. – Инструменты.

– Вперед! Я сам заберу!

За тридцать секунд, что докеры бежали, в картине боя не изменилось ничего. Абордажник прыгал и уходил от атак, попутно сбивая надоедливых дронов. В спасительною дверь, за которой оказалась камера три на три метра, парни ввалились, захлебываясь слюной. Пот застилал глаза. Организмы жителей станций несильно предназначены для активных физических упражнений, ведь на станции всегда экономят кислород, а его дополнительный расход могут себе позволить не все. Механическая работа и вообще полусидящее времяпровождение не стимулировали развитие человеческих организмов. В тот момент, когда створка двери толщиной с ладонь поползла вниз, раздался второй тревожный сигнал. Все словно изменилось, и абордажник уже не прыгал на месте, а нёсся на оставшихся конечностях к закрывающейся двери. Половина манипуляторов были срезаны плазменными зарядами. Пушка, что так жарко встречала атаки, тоже молчала. Наверное, только пять манипуляторов были еще в строю. А наблюдавшие за картиной боя, развалившиеся на полу докеры, не моргая, пялились на быстро приближавшуюся машину-убийцу. Рейк понял это, мгновенно и резко встал, подтянул на себя Элиота, прижимая его к стене. Весь оплавленный и с двумя целыми манипуляторами, что сейчас были его ногами, абордажник с грохотом влетел в закрывающуюся дверь. В щель размером в полчеловека просунулся манипулятор одного из дронов и рывком ухватился за неумело старавшегося подняться абордажника, стал тянуть его наружу. Упершись в стены словно в распоры оставшимися конечностями, абордажник зафиксировал своё положение. Но еще четыре манипуляторы лезли в щель, дергали его, но застряли сминаемые мощными механизмами двери.

– Ш-л-л-а-к! Ш-л-л-а-к! Ш-л-л-а-к! – тряся головой и не веря говорил Элиот.

– Все кончено. Абордажник останется тут. Все содержимое трюма выкинут в открытый космос, придав ускорение к черной дыре.

В комнате загорелся красный свет, и бездушный механический голос произнес:

– Проникновение вражеской техники во временный изолятор. Помещение будет уничтожено через тридцать секунд!

– Двадцать девять!

Элиот быстро схватил набор инструментов и, старясь вскрыть отверстие к кубу, закричал:

– Ш-л-л-а-к! Дай резак быстро! Отверстие расплавилось. Руку не просунуть.

Рейк среагировал молниеносно, и они уже оба корпели над оплавленным отверстием.

– Двадцать пять!

– Быстрее!

– Стараюсь!

– Двадцать!

– Может… А на хрен!

– Я и так стараюсь!

– Пятнадцать!

Пот струился с обоих лиц, застилая глаза. Быстрые, ловкие движения и кусок оплавленной брони отошел, образовав небольшую щель, Элиот резко сунул туда руку, дернул на себя куб, срывая временную схему подключения, абордажник мигнул сканерами и выключился.

– Пять!

– Ш-л-л-а-к! Я его отключил. Ты слышишь, тупая машина, ОТКЛЮЧИЛ!

Свет поменялся на белый, бездушный механический голос произнес:

– Протокол деактивирован. Сигнал отправлен в ближайший технический центр. Изоляция продолжится до прибытия инспекции.

– Вот, шлак, – сказал, шумно выдыхая, Рейк. – То есть мы тут раньше сдохнем, они по протоколам посмотрят, что мы заперты и забьют на нас.

– Выкрутимся, живы, и это главное!

Два докера опустились на идеальный металлический пол. Рейк для удобства подложил себе руки под голову и, нехотя, продолжил:

– Ладно, докер. Можешь расслабиться и помечтать немного!

– О чем хочу?

– Ну да.

– Тогда хочу сюда деваху.

– Эй, ты чуть не сдох сейчас, а теперь деваху.

– Ну, ты же сказал помечтать.

– Я думал, Элиот, ты поведаешь о чем-то невероятно важном. Ну представь, что вон в том углу стоит и копытом бьет какая-то уродливая деваха. Ты доволен?

– Ну, хотелось, чтобы была красивая!

– Есть только уродина, звать? Или в жопу такой шлак?

– Так она девственница, наверное, пусть меня любит.

– Нет, она была падшая женщина в молодости. Безобразна сама по себе, способная только к взращиванию греховных помыслов.

– РЕЙК, лучше буду теперь думать о настоящей еде, шлак ты поганый!

– Поднимай жопу, докер, и давай думать, как спастись иначе уродина будет до конца жизни тебе готовить из пыльцы сорняка плесневых грибов, которые заводятся возле общественных тамбуров.

Глава XV. Драмер.

24 мая 2027 года.

Земля. Временный лагерь, 2 км от «Ковчега».

Сергей Чирков, позывной «Шрам».

«Открыв глаза и приподняв свою голову, Шрам увидел жуткое лицо заражённого, что сидел напротив него в дорогом кожаном кресле. Рядом сидела мертвая женщина, кажется, знакомая. В соседней комнате играл мертвый ребенок, девочка, Шрам знал это откуда-то. Мертвец напротив больше не улыбался, обычно он был спокоен и всегда показывал ему пальцем знак "тихо", и его голова падала, но теперь он был взволнован. Его руки были скованы, он нервно поднимал руки, тряся и умоляя его освободить. Маленькие паучьи ножки виднелись у мертвеца из головы».

Шрам вздрогнул и покрылся липким потом, шумно выдохнул и открыл глаза. На него с добродушием смотрел Пастырь. На соседней койке лежала Сестра, а незнакомый боец проверял показания приборов через планшет.

– Добро пожаловать в мир живых. Ты понимаешь, что я говорю?

– Да, Пастырь.

– Ты кричал.

– Кошмар снился.

– Пастырь, ты веришь в вещие сны?

– Мои сны сбываются. Я не хочу видеть сны. Верю.

– Я свои тоже не хочу видеть. Голова болит сильно.

– Мы уже думали, что ты не оклемаешься.

– Я рад тебя видеть. Что со мной?

– Ментальный удар был практически необратимым, Голиаф тебя спас. Наши приборы зафиксировали его через толщу породы, а в пределах прямой видимости все твари умерли. Там мы вас и подобрали, почти у окраины разрушенного города. Хорошо вы там пошумели.

– Потеряли двоих, в какой-то момент думал, что все там останемся. Спасибо за помощь и за то, что подобрали.

– Все потом. Могу обрадовать, ты не дезертир теперь.

Шрам отмахнулся и, поднявшись на локтях, спросил:

– Что с Сестрой?

– Пришла в себя. Молчит, ест, спит. Потом сидит, смотрит на тебя, потом спит.

– Ясно.

– Собирайся, и пойдем на воздух. Прыгай в броневик. Там тебя Мелкая уколет, и тебе станет легче. Я быстро остальных соберу.

– Стой! Где Голиаф, Мико, Арес, где мы вообще?

– Пока на боевых постах. Голиаф на солнышке сидит, греется. Мы рядом с «Ковчегом». Ты вовремя проснулся.

– Сколько часов я был в отрубе?

– Три дня. Азиаточка от тебя не отходила. Расскажешь, где такую же боевую подругу взять?

– Пастырь, ты же знаешь, у меня семья в «Ковчеге». Что известно, почему еще не эвакуировали жителей?

Пастырь нахмурился, улыбка с его губ пропала, и он сверлящим взглядом уставился на Шрама.

– Знаешь, всем насрать на умирающих. Мы здесь только потому, что я убедил руководство и еще пару шишек, у которых есть боезапас и человеческие ресурсы. В лаборатории есть остатки важных артефактов, что спасут всех нас. Ключевой игрок тут Голиаф, но он со мной не шибко разговаривает. Так это твоя задача убедить его. Надо еще ему одну запись дать послушать, но не здесь, а уже в бункере.

– Легче товарный поезд сдвинуть с места. Пошли, я сделаю все для этого!

– Стой, мы ждем подмоги, я еще не решил, стоит ли нам самим туда лезть первыми. Нас мало, боезапас тоже ограничен. Пока вас вытаскивали, много потратили. Ты просто не видел, что там творится. Пошли!

Пастырь встал, и они вышли из медицинского фургона. В небольшой складке местности стоял один медицинский передвижной прицеп на жесткой сцепке с переделанным и вооруженным «Патриотом». На «Патриот» установили раму и поставили корд, рядом было еще два таких же «Патриота», но без прицепа. Два автомобиля «Защитник». Вот они и были основной транспортной и огневой силой отрядов.

Машина была собрана на базе колесной техники с броней, защищающей от обстрела и подрыва мин. В основе лежит полноприводное шасси грузовика МАЗ с колесной формулой 6×6. Кузов отвечает четвертому классу защиты, но на него наварили еще листы и шипы из арматуры, чтобы мутанты не могли вскарабкаться на кузов, стекла были тоже бронированными. На «Защитнике» умельцы установили два спаренных крупнокалиберных пулемета, что могли любую тварь порвать на запчасти. А еще салон на двенадцать бойцов, дополнительный боезапас. Еще были легковые автомобили, но они на раз вскрывались даже самой простой тварью, так что их брали в составе отряда больше, как перевозчиков грузов.

Голиаф сидел на камне и задумчиво смотрел на солнце. На его бледном лице играли зайчики, кажется, он даже наслаждался лучами солнца. Хотелось верить, что и ему не чужды простые радости.

В броневике отрылось сразу две двери и на него уставился Маус за рулем, в очках и капюшоне и Мелкая, улыбающаяся и довольная. Раздался довольный женский смешок, но Шрам ни капельки не обиделся. Он понимал, как он сейчас выглядит. Кровь и дерьмо засохло коркой и отваливалось кусками при каждом шаге. Волосы были слипшимися, мочевой требовал облегчения. Отсмеявшись, Мелкая сказала:

– Рада тебе видеть, Сергей. Шрам у тебя давний, сразу и не узнала бы. Вижу, тебя изрядно потрепало.

Она оголила иголку на инжекторе и воткнула в плечо Шраму. Тот даже не дернулся.

– Потом еще сделаю парочку коктейльчиков. Новостей много, так что давай уже начнем действовать, а потом поболтаем. Иди, Пастырь ждет.

Маус не выдержал, выскочил из кабины и обнял Шрама. На глазах парня блестели слезы. Он так его обнимал, что Шрам не смог его оттолкнуть, ведь так обнимают дорогого друга или близкого человека.

– На позиции, и не расслабляться! Все остальное потом! – рявкнул Пастырь, подползая к краю насыпи.

Шрам высвободился из объятий Мауса, дружественно хлопнул его по плечу и добежал до подъёма на средний пригорок. Там, ползком раздвигая кустарник, взобрался аккуратно на гребень и охренел.

На поле боя враг оставил более сотни подбитых Жнецов и сожжённых мимиков. Много мутировавших людей были кучами раскиданы возле воронок, создавая собственный рельеф. Масса тварей еще была живой и поддергивалась. Авиаударов пока не было, но тысяча тварей пряталась в кучах тел и медленно ползла к пяточку безопасности, представленным входом в бункер. Следы кровавых ошметков тянулись внутрь, их можно было различить и отсюда. Рядом были разбросанные части мутантов, присыпанные землей с пеплом. Ровные ряды деревьев были скорее всего когда-то небольшим сквером и автомобильной парковкой, они догорали вместе с трупами. Изрытые бомбежками, тротуары были усыпаны мертвыми собаками. Где-то сбоку блестел железнодорожный рельс. Чуть дальше ближе к железной дороге блестели на солнце стрелы и кабины башенных кранов, казавшиеся нетронутыми. Там в километрах пяти ближе к городу виднелся основной Ад. Мёртвые пустоши от атомных ударов, что отделяли сияющие призрачным светом облучённые развалины мёртвого города. Город издалека выглядел так, словно все случилось несколько столетий тому назад, но в нем повсюду была жизнь. Новая жизнь была на порядок устойчивей к любым техногенным воздействиям, но даже она старалась избегать эпицентров прямых ударов, прячась по заброшенным подвалам и тоннелям.

Подул ветерок в их сторону, кроны деревьев и растительности, что скрывали бойцов, закачались. Все выглядело больным, но продолжало цвести и пахнуть, природа боролась с последствиями вмешательства. Вместо цветущего аромата неимоверно завоняло дерьмом, едкой химией, жареным мясом. Пастыря не спасала даже полумаска, он закашлял. Шрам выживал в городе и привык к этому запаху. Здесь стоял непрерывный странный гул, шорох, шепот, бульканье, шипение и клекот. Все это превращалось в настолько разлаженную какофонию, что хотелось добавить к этому шуму скрип собственных зубов. Шрама охватило отчаяние. Прорваться сквозь этот кромешный ад в поисках единственно важных ему людей, которых, наверно, и в живых уже нет, уже казалось безнадёжным делом. Приглядевшись с правой стороны к редкой лесополосе, откуда приходила дорога из города, Шрам различил с полсотни мутантов, замерших в нерешительности. К этой массе из города подтягивались еще мутанты. Оторваться было невозможно, и Пастырь хотел было что-то сказать, стягивая полумаску, как мутанты сорвались. Смертельный забег начался. Сорвавшаяся масса ревущих мутантов устремилась к входу. Пробежав половину пути в воздухе, сверкнуло, залп ракет ударил по мутантам. В ушах зазвенело, и Шрам сполз ниже.

Пастырь сполз за ним, спустил полумаску на подбородок. Редкая бороденка смешно растопырилась, он неаккуратно ее расправил и задумчиво произнес:

– Все равно прорываются внутрь, и прибывающее подкрепление пока пугает своей нестабильностью. Там твои, Артем, и еще много моих знакомых. Есть вопросы?

– Где Грешник, Магадан и Алагон? Их тут нет?

– Их тут нет. Тебя долго не было. База «Немезида» уходит на изоляцию. Весь человеческий материал, ненужный базе, остаётся предоставлен сам себе. Три верных мне группы бойцов во главе с Грешником и строителями согласились помочь перевести всех несчастных в заброшенную лабораторию и там создать временный штаб. Думаю, к ним в дороге присоединятся рейдеры. А так больше я им помочь ничем не могу.

– А на хрена это все тебе?

– Я хочу идти путём правды. Я верю, что у всего есть своё предназначение и цель!

– Да, жалко, что Отец не выжил, тебе бы с ним поговорить.

Пастырь улыбнулся, вставая.

– Знаешь, он про тебя сказал цитатой: «Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его». Пошли к остальным, я кое-что придумал.

Бойцы дождались Пастыря. Бастион поздоровался и встал рядом. Всего двадцать человек, включая Ареса, Мико. Камико радостно блестела глазами, но не решалась подходить близко. Мелкая проверяла комплект медикаментов в сумке, при этом умудряясь неодобрительно зыркать на вожделенные взгляды бойцов. Бастион стоял с закинутыми руками за спину, он осунулся, видны были свежие раны на руках. Форма его была истрепана, а защитный шлем, который не раз выручал его буйную голову от вражеских когтей, блестел заплатками. Маус выглядывал из автомобиля, не отрывая глаз от наблюдения за окружающим пространством через камеры, установленные на автомобиле. Голиаф смотрел на солнце в задумчивой позе мыслителя. Пастырь, потрогав седую борону, начал:

– Сразу для тебя и всех еще раз задачу объясняю. В общем так, Мелкая, ты садись за второй ствол защитника, 30 мм пушка твоя. Джойстики как в играх компьютерных настроены, ловишь тварь в перекрестие и стреляешь. В левом углу монитора схема машины и ваше направление ствола, твой номер второй. Маус – первый номер, говорю по направлению часов – вы разворачиваете ствол и стреляете, очень экономно. Есть мертвые секторы, их прикрывают со второй машины, за рулем Бастион. Бойцов сади на свое усмотрение. Остальной экипаж занимает амбразуры и обстреливается по возможности. По сигналу те сраные лесопосадки, где твари накапливаются, разнесут. Мы под создавшейся неразберихой должны проскочить. Думаю, прежде чем подтянутся серьёзные силы, у нас будет фора с минут пятнадцать. Поддержка, которую нам обещали, влезла в конфликт по дороге, и теперь они опаздывают на девять, может десять часов. По нашим данным, к тому времени, уже последний шлюз сломают, и все погибнут. Так что идем без поддержки!

Бастион напружинился и сказал:

– Задача моего отряда: восстановить противоядерные двери, закрыть все лазы, если надо взорвать. Восстановить основные службы, потом перейти к зачистке бункера.

Пастырь посмотрел на Шрама, поправив седые волосы, и с твёрдостью в голосе произнес:

– Транспорт отстреливается до тех пор, пока двери не закроются, вытащить вас мы сможем, когда подойдут основные силы. Повторяю, взять с собой мы сможем ограниченное количество людей. Если двери закроются, то они будут в безопасности и самостоятельно смогут восстановить все системы, включая вентиляцию. Есть еще бойцы Сергея, у них свои задачи.

Шрам, ожидавший такого поворота, приосанился:

– Какой смысл жизни? Зачем я живу, для чего? По всей видимости, каждый из вас задумывался над этим вопросом. Моя семья там, вот смысл моей борьбы. Вот для чего я каждый раз поднимаюсь, чтобы встать и бороться дальше. Но речь сейчас о сотни семей. Голиаф, ты там найдешь свои утерянные технологи и архив накопленных человеческих знаний о пребывании вашего вида. Арес, мы в расчете, я сделал, что обещал Отцу. Твоя сестра восстанавливается, но выбраться в защищённое место ты сможешь только с нами. Мико, если нам суждено там умереть, то давай продадим наши жизни подороже! Самурай бы никогда не прошел мимо. Я не имею над вами власти, если вы останетесь тут, я все пойму. Пастырь, прежде чем мы пойдем, прочти!

– Бог любит всех людей, несмотря на их поступки, и посылает дождь, солнце, снег на всех людей одинаково. Верующий имеет жизнь вечную; а не верующий не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нём. Пятнадцатиминутная готовность, бойцы!

Шрам наскоро умылся, снарядился по полному разряду и уже занимал свое место в защитнике. Действенные препараты придали ему сил, и он закинул в рот одну красную горошину для ускорения регенерации. Речь возымела место и Камико одна из первых заняла место в броневике, успев приодеться и вооружиться автоматом, но подаренного меча она не оставила:

– Срам, меч тупить от нерешительность. Служу другим, себя отдам!

Арес, все такой же угрюмый, сжимал свой неизменный молот. На рекомендации одеть бронежилет окруживших его бойцов, с удивлением разглядывающих его мышцы, он отмахнулся как от назойливых мух. Маус и Мелкая заняли места операторов и тестировали системы. Голиаф зашел и сел последним, его все почувствовали, машина изрядно просела под его весом, а каждый шаг отдавал вибрацией. Трое бойцов Бастиона зашли следом. Шрам расцвёл в улыбке и вздохнул с облегчением:

– Слушайте внимательно и смотрите в оба. Ваша цель – средние твари, мелкие и слаборазвитые не страшны. А крупных ваши автоматы не возьмут, надеюсь с ними справится Голиаф, да, учитель?

– Помогу.

– План базы я вам передам на планшете. Текущая ситуация и нахождение мутантов внутри неизвестна. Наша цель – зачистка и сопровождение Голиафа до архивов.

Трехметровый гигант, облаченный в защитный костюм, состоявший из серебристых тонких длинных пластинок, выглядел как взрослый мужик, залезший в детскую машинку. Пластинки создавали узоры, перестраивались очень быстро и возвращались на свои прежние места, напоминая кошку, нервно махавшую хвостом. Арес для равновесия пересел на другую сторону, утянув за собой Камико. Сердце Шрама билось все сильней, ведь чуть-чуть и он увидит свою семью. Обнимет их и больше никогда не отпустит. Но было и второе чувство, что он уже опоздал. И оно пугало его до дрожи. Чтобы как-то отвлечься, он сосредоточил свои мыли на Голиафе и, слегка улыбнувшись, произнес:

– Ты до последнего не шел, думал места не хватит?

– Издевайся, издевайся, – раздался громкий голос Голиафа, так что Маус, не ожидавший этого, чуть не подпрыгнул на месте оператора.

За руль сел Пастырь и завел машину, ожидая сигнала.

Шрам не удержался и продолжил:

– Ты там на солнышке загорал или подзаряжался? Тебя, учитель, хоть кормили?

– Спасибо, я поел вашу еду. Все были любезны со мной.

– Так что с нашим солнцем, Голиаф? Меня просто прет с этих лекарств.

– Все происходящее на вашей планете является последствием предшествующих событий или естественных законов, то есть все настоящее произошло неслучайно!

– Все неслучайно, – с улыбкой произнес Шрам. – Ну это понятно, и что дальше?

– Шрам, расскажи мне о солнце?

Все неожиданно гоготнули, словно очутились в обычном классе, где идет урок и спросили заядлого двоечника, заранее зная, что тот внятно не ответит.

– Не ржите, я понимаю нервное напряжение перед боем. Скажу, что не особо люблю астрономию. Скажи, это нужно сейчас?

– Ты же хотел поговорить.

– Перехотел. Хорошо. Солнце горячее, температура десять тысяч градусов на поверхности, состоит, в основном, из водорода, а также гелия, немного углерода и азота.

Все удивленно посмотрели на Шрама. Голиаф, не излучая эмоций, спокойно произнес:

– Ну а теперь расскажи мне идеальное стечение обстоятельств, чтобы этому огненному шару оказаться на нужном расстоянии от земли, чтобы могла существовать жизнь, дав тебе возможность задавать своему куратору глупые вопросы.

Даже Пастырь, прислушавшийся к разговору, вечно хмурной и задумчивый, бил рукой о руль в припадке смеха. Маус схватился за причиндалы, боясь не сдержаться. Всех трясло еще минут пять, и Пастырь разорвал хохот твердым командным голосом.

– Шрам, он тебя уделал, не будешь больше доставать инопланетянина. Ну а если серьезно, то предопределение – это хорошо, когда есть конечная цель. Порядок уже предопределен.

– Верно, – сухо произнес Голиаф.

Шрам сам смеялся, его не волновало то, что сказал Голиаф, он чувствовал с ним эмоциональную связь, которая крепла. Хотя лицо его было суровым, он понял, что тот его дружески увел от дурных мыслей. За что он был ему благодарен. Он понимал, что все очень серьёзно, и возможно не все вернутся из бункера.

– Может теория предопределенностей – череда случайностей? – вдруг проявила себя Мелкая.

– Изучая вашу историю, я заметил, что женский пол больше склонен к проявлению внешних неустойчивых связей, то есть вы воспринимаете последствия определенных процессов как случайность. Но здесь нет случайностей, мадмуазель, – ответил Голиаф, стараясь вытянуть ноги.

– Хо…хо. А он джентльмен! – улыбнувшись, сказала Мелкая.

– Ты веришь в судьбу, Кварк? – произнес Шрам, сам от себя не ожидая такого вопроса.

– Нет.

– Почему?

Мощные взрывы были сигналом, и Пастырь начал выезжать на путь к бункеру. Сзади пристроился второй защитник. Машину трясло и подбрасывало. Заработал пулемет Мауса. Шрам занял место у амбразуры. Но пока цели были далеко, а грохотало так, что шрапнель иногда прилетала по корпусу. Маус, стреляя, начал нести околесицу, на что Мелкая никак не реагировала. Пастырь по связи всех предупредил, что, когда Маусу страшно, он говорит все, что ему приходит в голову, при этом стрелять он начинает не хуже, а даже лучше.

– Автомобилю не страшны удары и укусы мутантов, обстрелы из автомата АК-74 (5,45 мм) или АКМ (7,62 мм) с расстояния десяти метров, а стекла выдержат выстрел из 7,62 мм винтовки СВД. Работает он на дизеле, четыреста лошадиных сил под капотом. В салоне машины могут разместиться четырнадцать человек, включая водителя, но сейчас нас только восемь, так как отдали места для оператора с боевым модулем 30 мм пушки 2А42 на четыреста выстрелов, и второму оператору под спаренные два 7,62 мм ПКТМ на две тысячи выстрелов. Три места занимает Голиаф. Полная масса сейчас достигает около двадцати пяти тонн, по своей надежности машина не уступает бронированному транспортному средству "Кайман", а также модернизованной БТР-70, и БМП.

Шрам дальше не слушал боевые характеристики автомобиля. Его собственный автомат уже скашивал приближавшихся к нему тварей. Подключился и второй пулемет. Тварей оказалось куда больше, чем думал Шрам. Лишь однажды твари удалось влететь в лобовое стекло, но на этом все для нее и кончилось. Добирались до входа в бункер еще минут десять, стараясь уклоняться от крупных кучек мутантов. Пастырь ошибался, он думал, что им дадут спокойно встать и отстреливать мутантов от входа. На полной скорости он влетел в бункер, разворачивая машину так, чтобы основные орудия смотрели в проход. Твари вываливались неизвестно откуда, затмевали собой все поле, так что обстрел не справлялся. А через две минуты, когда вторая машина не показалась, Пастырь скомандовал:

– На выход, бойцы. Прикрывайте меня по возможности.

Когда все выскочили, ощетинившись автоматами, Пастырь медленно начал катиться вперед. И когда машина на полкорпуса вылезла из ворот, Мелкая проорала:

– Двести метров. Пятнадцать часов. Вторая машина перевернулась. Отстреливаю тварей на корпусе. На тринадцать часов двигается толпа из пятидесяти особей, Маус, возьми ее.

Сдвоенные автоматы громыхали, не замолкая. Пастырь еще дал метра на три вперед, и тут огромный Жнец спрыгнул на торчащий нос автомобиля. Он соскользнул по инерции и резким рывком ударил в стекло машины. Стекло пошло мелкими трещинками, но выдержало удар. Маус развернул орудия и пробил голову твари. Следующую, выскочившую из-за угла, он срезал короткой очередью. Бойцы Бастиона убежали к механизмам, а Пастырь замер в нерешительности. Шрам затарабанил в дверь и, влетев в нее, проорал:

– Газуй, Пастырь, мы еще успеем. Я помогу!

– Это ловушка. Это изначально была ловушка.

– Плевать, надо спасти Бастиона и бойцов.

– Вперед Пастырь, не заставляй на тебя кричать!

В рации протяжно раздалось «Поо-моо-гиите.»

– Но…

– Голиаф, полчаса вход один удержит. Ну же. Пастырь, поверь мне!

– Верю. Верю я тебе!

Визг тормозов был столь же пронзительным, как очередной удар с воздуха. На полном ходу к поваленному защитнику мчалась подмога. Пастырь хотел описать круг возле поваленной машины, но это ему не дал Жнец, притаившийся в одной из куч мяса. Его длинный прыжок, хоть Маус и заметил, но среагировать не успел. Тварь чуть ударом не перевернула защитник. «Вот как была сбита вторая машина», – пришла запоздавшая мысль. Пастырь заранее просчитал Жнеца, и поэтому резкие тормоза с уходом вправо спасли ситуацию. Почти разминувшись с очередным Жнецом, Пастырь не смог сделать полкруга. Мутантов вдруг стало столько, что Маус уже нараспев читал частушки почти осипшим голосом, а пулеметы Мелкой стали клинить от перегрева. Когда они смогли подобраться ближе к машине, мутантов было больше двух десятков. А еще больше сотни двигались с различных направлений. Три вылетевших из-за деревьев дрона начали обстрел мутантов. Вспыхнуло несколько ярких огненных зажигательных ракет, воздух разодрали сотни осколков, разлетевшихся на пару сотен метров. По броневику стеганула барабанная дробь из осколков. «Это остававшиеся бойцы из укрытия решили поддержать вылазку за своими», – догадался Шрам. Обожженные и посеченные осколками, твари продолжали приближаться. Инстинкт самосохранения стирался перед приказами хозяина.

Шрам изменил ситуацию. Ментальной командой он вывел из боя тварей, приказав не двигаться и собраться всем в кучу. Возле двери затарабанили бойцы, и в салон рванули трое, затащив раненого командира. Пастырь уже знал, что это все, что осталось. И на полном ходу мчался к воротам. Шрам умудрился сделать еще два раза фокус со сбором мутантов в кучу, пока у него из носа не хлынула кровь, и резкая головная боль не выкинула его из ментальной сети. Возле ворот кипел бой, блестящие фантомы крошили мутантов направо и налево. Пропустив «защитника» внутрь, они заняли опять свое место перед входом, и к быстрым движениям фантомов добавились точные выстрелы спаренных автоматов, которые уже экономили боезапас. Лишь только минут через десять удалось закрыть ворота, и все вздохнули с облегчением. Бастион был в плохом состоянии, тварь умудрилась его зацепить, когда тот решил прорваться и бросить автомобиль.

Пустой стальной ангар был узкой прямоугольной формы. Точно такой же параллельный первый был и справа, но тот был разрушен прямым попаданием снаряда в открытый вход. Еще на подъезде в этом успели убедиться. Наверное, тоже самое сделали и с другими входами, хоть как-то уменьшили количество входов. А дальше в конце виднелся вход в следующий, а следом, наверное, в четвертый, пятый и… хрен его знает, как долго тянулась эта прямая и ярко освещенная широкая полоса из цехов, похожих на скотобойню. Служащая входным тамбуром для множества идущих параллельно вытянутых залов, зона оказалось огромной. И мерзкой. Причем мерзкой сразу по множеству параметров. Горы трупов устилали пол, на них уже успели попировать твари поменьше. По стенам – примерно высотой в полтора метра тянулись частые бурые и красные языки тягучей вонючей субстанции вперемешку со следами выстрелов, словно тварей убивали прям на этих стенах. Центр коридора был густо испещрен взрывами гранат, но при этом грязь ошметками налипала на подошвы и расползалась повсюду. С потолка свисали гирлянды потрохов. Кровь была размазана жирным слоем повсюду. Шрам уже пожалел, что решил все так тщательно изучать, и на пятой минуте перестал прислушиваться к хрустам под ногами. А потом рванул со своими бойцами вперед по приемочной зоне ангара, следуя стрелочным указателям. Клетки для мутантов были пусты, и тоже давали своеобразный антураж этому месту.

Колонна продвигалась очень быстро, стараясь быстрее пройти кровавую кашу. Ей темп задавал Шрам. Чувство тревоги усиливалось. Фантомам не требовались команды, они сами почти бежали впереди, подгоняемые Голиафом и Шрамом. Спину прикрывали Камико с Аресом, но тоже старались не отставать. Остальные пока занимались ранеными и остались восстанавливать систему вентиляции и другие службы.

Миновав очередной ангар, почти сверху спрыгнул подражатель. Он походил на раненную многоножку. Казалось, он специально выбрал момент, когда группа почти прошла под ним. Перекатившись, Камико взмыла в воздух, пропуская под собой подсекающий удар визжащей многоножки. Все бросились в рассыпную. Та крутнулась еще раз, вскинула верхнюю часть туловища, в молниеносной попытке схватить Голиафа, и… ей в грудь глубоко вонзилось лезвие меча Камико, следом рявкнул ее пистолет, посылая в рану пять пуль. Подражатель крутнулся, сбивая Камико с ног и отшвырнул ее прочь. На мгновение Фантом в прыжке налетел на подражателя, умело всадив сразу оба лезвия в дыру на груди, оставленную Камико. Подражатель дернулся, и руки-лезвия фантома разорвали подражателя пополам. Голиаф подошел к Камико и произнес, протягивая руку:

– Он прятался в трубе, сканеры не смогли его засечь. Возьми это!

Поднявшаяся Камико в уважительном жесте двумя руками приняла блестящий предмет, который сложился на ее руках в браслет. Камико церемонно поклонилась и надела браслет на левую руку. Браслет был настолько легким, что она перестала чувствовать его, словно внеземной металл стал зрительным обманом-галлюцинацией.

Голиаф демонстративно вытянул руку перед собой, и тонкое лезвие толщиной с волос, подсвеченное голубоватым светом, выскочило из серебристого браслета, рассекая воздух. Все знали, что подобным оружием обладали фантомы, и оно с легкостью могло разрубать и камни. Радостная Камико, переходя на визг, произнесла:

– Мико, успеть засисять, Гуся. Награда будет храниться в семья, Камико!

Все хмыкнули и продолжили движение более аккуратно. Следующий десяток этажей был усыпаны трупами, но живых мутантов не было, как и звуков боя. На Шрама все больше накатывало волнение и страх. Он гнал всех вперед, переходя на бег. Он видел странности во всем окружающем, но не мог их выразить! На ходу он бросил Голиафу:

– Замечаешь, как будто некоторые мутанты убили сами себя?

– Вижу! Что тут скажешь…

На тринадцатом этаже почти возле оружейной комнаты они столкнулись с непонятной кашей из трупов мутантов. Капало… с потолка кровавыми каплями. В этом холле вообще невероятно влажно, душно и туманно. Гора тел, словно прожженных термическим зарядом, окружена серо-желтым вонючим туманом, свозь который были видны сгоревшие тела. Туман оседал на стенах и потолке, конденсировался, и эта желтоватая жидкость струйками изливалась на головы и пол.

Лицо Голиафа и мускулы напряглись, а фантомы быстрыми шагами слились с телом хозяина. На лице появилась маска Анубиса, и два лезвия засветились на его запястьях. На плече появилось устройство, отдаленно напоминающее оружие со стволом.

– Занять оборону! Стрелять по всем подозрительным объектам, – скомандовал Голиаф.

Команда ощетинилась во все стороны стволами, повисло тягучее молчание. Голиаф выстрелил плазменным зарядом в кучу, разметав тела, потом хаотично начал стрелять в подозрительные трупы. Смещаясь и двигаясь на ускорении, он расстреливал трупы, всаживая не менее одного заряда в каждый. Было немного странно и пугающе смотреть на сбрендившего Голиафа. Он словно блуждал сквозь кошмары собственного безумия, в которых не было ни связи, ни последовательности. Он стрелял и стрелял, пока явно не исчерпал заряд, а потом рывком залетел в оружейную комнату. Комната состояла из трех помещений, первое закрывала простая металлическая дверь, второе помещение было закрыто на цифровой замок. Третье помещение вело к раздаточным окнам. Вооружения было немного, все было новое, но морально устаревшее. Комната размерами шесть на десять метров была снабжена встроенными стеллажами, на которых красовались готовые к бою автоматы.

Арес не спешил покидать свою позицию, и Голиаф рывком его втащил в дверь. закрывая ее на массивную щеколду. Маска с его лица сползла, и он заговорил громче обычного:

– Драмер! Мы разминулись со смертью. Драмер всех убил!

– Убьём его, и дело с концом. Мико, Арес пошли. Голиаф, кажется, перегрелся или надышался испражнениями!

– Все вы непостоянные глупые существа с суицидальными наклонностями!

– Ты меня пугаешь, объясни!

– Он крайне опасен, его носитель непредсказуем и имеющимся вооружением мы сможем его только временно остановить. Отходим к броневику!

– Нет. Хочешь, иди! Мы идем вниз! – проорал Шрам, – Там моя семья, сука! Дайте мне пару секунд, и я выжгу ему мозг.

Шрам уже расстегнул нагрудный карман и вытащил мутаген. Голиаф жестко взял Шрама за плечо и произнес:

– Драмер экранирован от твоих атак. Я чувствую его уже, он близко!

– Мне насрать, я его не боюсь. Он тут выполнил нашу работу, так что он вряд ли нам враг.

– Нет, Шрам. Он враг всему живому, он напуганный ребенок, что осознал себя в чуждом агрессивном ему мире. Пройдет много времени, прежде чем он научится контролировать себя.

– Успокойся! Если бы там были твои, ты бы все сделал, да?

Рация ожила голосом Пастыря: «Не пугайтесь, если будут перебои с электричеством. Мы запускаем вентиляцию, будем попеременно разгружать генераторы.»

Голиаф сжал плечо Шрама так, что послышался хруст в наплечной броне.

– Голиаф, ты совсем охренел, учитель долбаный! – выругался Шрам.

– Ты сейчас не можешь ясно мыслить. Вколите ему успокоительное.

– Нахрен иди переросток, успокоительное тебе надо вколоть, – сказал Арес.

– Я уже вколол, но у нас более сильный метаболизм, и оно медленно действует! Если вы продолжите активное продвижение вниз, вы умрете, я вам не разрешаю.

– Да пошел ты! Наркоман хренов!

– Уймитесь. – буркнула Камико. – Я защишать вас против воли! Надо слушать!

– Лучше отпусти меня, Голиаф, ты ведешь себя странно!

– Семье хочешь помочь или сдохнуть хочешь, еще и остальных угробить?

– Ведешь себя как психопат, Голиаф.

– Знаю, все отпускает.

– Напугал нас! Нельзя так людей пугать! Сходи к мозгоправу, попей колесики, а то твое напускное спокойствие с перепадами настроения нехорошие ассоциации вызывает!

– Хватит издеваться, вы просто не такие чувствительные, но ваше время придет.

– Да, говори уже! Не дури так больше. Мне страшно за семью свою, ты это понял?

– Понял, Шрам. Включи рацию, я переговорю с Пастырем.

Шрам нажал на клавишу передачи, и Голиаф сказал:

– Пастырь, заведи своих людей в броневик и закройте все двери.

– Голиаф, слышу тебя. Повторите количество и тип противника, не расслышал?

– Обнаружен Драмер, одна единица. Стрелять в него бесполезно. Может панические атаки устраивать, так что собери оружие по крайней мере в начале!

– Приняли. Какие дальнейшие действия?

– Радиомолчание на ближайший час. Мы сами выйдем на связь.

Арес, злобно хмыкнув, сказал:

– А Пастырь не удивился заметь, наверное, видел эту хрень!

– И что это было? – возмущенно спросил Шрам.

– Выслушайте и не перебивайте. Я вам жизни продлил! Неизвестно, как мы отсюда выберемся.

Камико села поудобней на один из оружейных ящиков, Арес стал задумчиво разглядывать стеллажи с устаревшими калашами, разгрузками и бронниками. Шрам высвободился из захвата Голиафа, устало сел на стул, откинулся на нем и сказал:

– Хорошо, говори!

Все вокруг нервно ждали объяснений. Голиаф раскрыл ладонь, и оттуда вырвался яркий луч. Перед Шрамом с яркой радужной вспышкой возникла светящаяся фигура. Голограмма. Шрам уставился в морщинистое лицо Кварка в серебряных доспехах и с огромным стволом за плечами. Его фигура рябила, временами пропадала и постоянно дрожала. Оно и понятно – свет предательски начал мигать, все, как и предупреждал Пастырь. Но фигура Кварка внушила уважение. Бронябыла украшена красным блеском и дополнительными вставками, говоря о статусе Кварка.

Голограмма замерла, Шраму в грудь уперся зеленый луч, а в воздухе появились дрожащие и крутящийся незнакомые символы. По какому-то принципу этот древний Кварк понял, что демонстрация для Сергея. Голограмма заговорила, демонстровались различные картинки:

– Приветствую тебя, Рекрут. Меня зовут ВИ или виртуальный интеллект. Я – усовершенствованная форма программного пользовательского интерфейса данного костюма. Могу предло….

– Дальше! – нервно сказал Шрам.

– Могу симулировать естественный разговор, включая аудиоинтерфейс и изображение личности, с которой происходит взаимодействие. Несмотря на то, что я могу демонстрировать убедительные признаки разума, я не способен самообучаться и принимать самостоятельные решения, таковы мои ограничения. Это сделано с целью выполнения пакта об искусственном интеллекте.

– Голиаф, давай ближе к делу! Потом изучим всю эту хрень!

Голиаф произнес:

– ВИ, проиграй запись боя с диким Драмером на планете Капек-15.

Раскрылся большой экран. На нем отряд из двадцати Кварков планетарной обороны выстроился в две шеренги вдоль центрального коридора перед огромными дверьми, торопливо побросав тубусы с гравипушками. За их спинами копошились безликие роботы-абордажники. Дверь просто рассыпалась, пропустив бойцов внутрь. В помещении, напоминавшем храм с большим круглым куполом, стоял верховный лидер Базонов. Хотя картинка была как живой, но мозг, многократно обманываемый спецэффектами, не мог поверить, что такое может существовать. Полумеханическое тело быка, сверху половина тела Кварка, полумеханический кентавр, но облачённый в блестящую чешуйчатую броню. Четыре пары глаз и пасть полная зубов. Нос напоминает две тонкие трещины на небольшом бугорке. Руки больше человеческих, с причудливыми символами на них двигающимися под кожей. И множество тонких белесых щупалец тянутся со спины. создавая причудливые узоры вокруг тела.

Роботы-абордажники, услужливо помеченные системой, как пауки четвертого класса брони и третьего класса вооружения, заняли в помещении вертикальные поверхности и передвигались, создавая хаотичные движения. Бойцы окружили его, и через секунду десяток плазменных снарядов угодил единым залпом в Базона, но уже в следующее мгновение все бойцы упали в судорогах. Базон был мертв, но он успел смазанным движением совершить встречную атаку. Всё остальное представлялось сплошным хаосом из конвульсий умирающих, бесполезной стрельбой в обугленное тело.

– Что за хрень?

– Базон с активным Драмером!

– Хочешь сказать, что у нас тут бык бегает по коридорам, и мы не заметили?

– Драмер внутри Базона, лишь белесые щупальца, тянущиеся со спины, выдают его присутствие!

– То есть надо стрелять в спину, там он крепится, как паразит?

Голиаф скомандовал:

– Нет, лучше смотрите! ВИ, еще раз и медленнее, увеличение на Базона.

Свет моргнул, и картинка пошла рябью, после чего восстановилась и продолжилась с многократно увеличенного Базона. Когда же его мускулы и суставы наполнились движением, получилось нечто настолько страшное, что даже фантазия средневековых художников, изображавших картины ада, казалась рядом с ним бледной и вымученной. Мышцы словно покрылись белёсой субстанцией, под ними шла своя борьба, а развивающиеся щупальца резко все изменили траекторию и, вытянувшись словно тонкие жгуты, прошли сквозь серебристые костюмы кварков. Те схватились в судорогах за головы и затихли. Базона испепелили сотни попаданий абордажных роботов.

– Стоп! – остановил Голиаф.

– Вафля ты молочная! А я думал, такое не может существовать! – выругался Арес.

– Это все интересно, ну а дальше? Я так понял, видео не кончилось, – устало произнес Шрам.

Голиаф сказал:

– Нас не так просто убить. Даже если пробить грудь, разрушить важные органы и отрезать голову, мы еще можем восстановиться. Были случаи, когда голова еще жила несколько часов после смерти тела.

– ВИ, продолжи видео!

Обугленный кусок лежал бесформенной кучей. Еще какое-то время абордажники продолжали стрелять. Потом ВИ услужливо промотал на десять минут вперед, где появилось какое-то движение. Абордажный робот отделился от группы и, спустившись по стене, проверял состояние бойцов. Как вдруг из бесформенной оплавленной массы показались те самые щупальца. Рывком подтянулись к абордажнику, в которого уже били плазменные заряды своих. ВИ промотал видео на ускоренном режиме.

После чего все задумчиво молчали, всех проняло омерзительное чувство истинного страха. К горлу Камико стала подступать тошнота, но она пересилила себя. Шрам лишь морщился, вспоминая подробности. Особенно его поразил момент, когда на высоте трёх человеческих ростов обугленное бесформенное существо с кучей щупалец, обтянутое светло-серой, почти белой субстанцией, поблёскивающей, будто смазанная жиром, облепило абордажного робота. Атака по роботу закончилась, когда тварь перепрыгнула на новую жертву. Почти одинаково погибли все роботы. Камико, испугано смотревшая на замершее изображение, произнесла:

– Хари-онаго-демон. Страшный демон. Волосы, словно щупальца. Кончики волос, как крючки с шипами. Притворяться красивая женщина. Убить незя, можно обманут.

– Чушь и бред, демонов не существует, – парировал Шрам.

Арес загадочно улыбнулся и, погладив молот, произнес:

– До чего же омерзительное создание, и ты Кварк им восхищаешься и боишься одновременно. Лучше я расстанусь с жизнью при попытке сбежать, чем стану частью омерзительного создания! А как оно кошмарно быстро двигается, даже тебе не успеть за ним!

– Хватит уже, все видели, что видели! ВИ, как можно уничтожить Драмера?

Древний Кварк изобразил, что читает книгу, а потом ответил:

– Можно разложить все клетки на атомы, можно сжечь на солнце!

– ВИ, ты не понял., у нас тут нет солнца под рукой. Какие есть варианты?

– Текущим вооружением практически невозможно.

– ВИ, ты вроде можешь делать симуляции. Ты делал симуляции боя нашей группы с ним? Есть удачные варианты?

Голиаф убрал руку, и ВИ пропал. Задумчиво посмотрев на Шрама, Голиаф произнес:

– Рекрут, ты упрекал наш вид в нежелании делиться технологиями. Кодекс запрещает передавать технологии неразвитым цивилизациям, но я могу поделиться с рекрутом. Прими от меня дар! ВИ теперь твой!

– Стой, я имел ввиду оружие, – возмущенно сказал Шрам. встав со стула. – А помощник – это всего лишь компьютер, пусть и навороченный. На хрен мне он!

Но Голиаф не слушал, он быстро коснулся руки Шрама, и по ней забегали блестящие чешуйки, образовавшие браслет. Сергей дернулся, что-то заползло ему в ухо, и там заговорил ВИ.

– Чтобы сделать демонстрацию общедоступной, со звуком протяните руку. Если нужно выпустить плазменный заряд, нужно сжать руку в кулак и дать мысленную команду. Из просчитанных тысячи симуляций нет ни одной, при которой ваш отряд убивает Драмера.

Шрам разглядывал дар и обдумывал свои действия, а также будущие вопросы. На всех навалилось чувство тревоги. Необъяснимое, смутное чувство тревоги поселилось в каждой душе присутствующего. Арес, Камико вскочили и, не сговариваясь, с нарастающей тревогой смотрели в сторону металлической двери, где послышался грохот. Ощущение опасности словно сжало всех железными тисками, Голиаф замер на пороге. Арес нервно дёрнул плечами, перехватывая молот. Вроде нечего бояться, но тело Сергея по привычке сжалось, готовясь к перегрузкам, и он крепче сжал стул, ожидая, что почва вот-вот уйдет из-под ног. Камико начала осматриваться, словно ища причину у себя за спиной. Голова ее закружилась, ей почудилось, что тварь сидит у нее на плечах, и она с криком ужаса закрыла глаза. «Квинтэссенция страха – это чувство падения, дезориентации и безысходности, умноженное многократно на чувство одиночества». Вот, что потом осознал Шрам, вспоминая это чувство.

Когда все пришли в себя, Голиаф отсоединил аптечку от Ареса. ВИ услужливо подсказал Сергею, что всем была введена сыворотка, снизившая паническую атаку. Хотя всех бил озноб, но тело уже подчинялось, и страх стал вторичным и больше не сковывал движения.

– Что это было, ядрёна кочерыжка? – послышался изумлённый возглас Ареса. – Я чувствую, как по комнате развеивается волна настоящего ужаса.

– Срам, я чуть не согрешила! – испуганно заявила Камико

– Надо решить прямо сейчас, Голиаф, – пережитый ужас сменился бешенством Шрама, и оно тоже было холодным. – Нам следует действовать, пока он нас тут не запер.

– Собрались бойцы, это была атака! Голиаф такую же пережил на ногах, а мы дерьмом разлеглись! – Шрам поднялся с колен и, обращаясь к ВИ, произнес. – Можешь взломать дверь в оружейную?

ВИ просканировал зеленым лучом, и дверь открылась. Успокоившись, собрав расшатанные нервы в кулак, Сергей оперся о косяк. На секунду он представил, как страшно его дочери, как страшно его жене. Как вообще там людям, если этот ад не заглушить, и заплакал…

– Ну же, Голиаф, разве тут вообще нет ничего, чтобы эту тварь остановить! – умоляюще прошептал одними губами Сергей, разглядывая открытую вооружённую комнату. Голиаф выглядел озадаченным, его тоже немного трясло и, стараясь никого не напугать, он медленно закрыл глаза и произнес:

– Если Драмер захотел поглотить существо, если обратил на него внимание, не помогут ни оружие, ни знания, ни подготовка. Он поглотит, возьмет то, что ему нужно. Сопротивление, мольбы, молитвы не будут иметь значения. Если кто-то выжил там внизу, скорее всего сошел с ума. Может и повезло, и там было много экранирующих вещей, но я сомневаюсь.

– Бред, слышишь бред, Мико, что ты там говорила, что сделать?

– Обмануть, демона не убивать! – слегка изогнув бровь, сказала Камико.

– Мне жаль, Сергей! Та тварь, что мы убили в начале, была в отчаянии – сказал Арес.

– Заткнитесь, моя семья жива! Я верю в это, иначе все бессмысленно!

Шрам не собирался принимать неизбежное, он не собирался смириться, не хотел впадать в безумие перед смертельно опасным существом. Он должен был подарить жене и дочке прекрасный безопасный мир, существование которого зависело от него. Он с трудом перенаправил свои мыли в оружейную комнату.

В комнате было много чего интересно, оружие для разных видов войск и образцы, как в единственном, так и в множественных экземплярах. Это придавало надежду: ручные гранатометы, зажигательные гранаты, винтовки с разными видами патронов, три наблюдательных дрона. Конечно, вишенкой на торте были два японских пехотных экзоскелета, модель Кубо. Внешне выглядели они тяжелыми и неповоротливыми, но это компенсируется наличием отменной лобовой брони и хорошей огневой мощи. С боков и спины экзоскелеты прикрыты пластинчатой броней. Из стандартного вооружения: пулемет, дробовик, наплечный ранцевый огнемет. Из дополнительного: две руки, оборудованные клинками, можно было прикрепить щит в одну из рук, при этом руки останутся свободными.

Шрам вытянул руку, раскрыл ладонь, и оттуда вырвался яркий луч. Перед ним с яркой радужной вспышкой возникла светящаяся фигура ВИ.

– ВИ, у меня есть план. Надеюсь, все любят бегать на перегонки со смертью?

Глава XVI. Пожиратель материи.

2027 год.

Галактика M 87. 53,5 млн св. лет от Земли. Трюм. Изолятор.

Патрульный корвет.

– Я его отключил. Ты слышишь, тупая машина, ОТКРЫВАЙ ДВЕРЬ!

Бездушный механический голос произнес:

– Протокол изоляции деактивирован. Пройдите в медпункт для технического персонала.

– Так и хотим, система!

Стальная металлическая дверь открылась, впереди был огромный квадратный серый коридор с выступающими балками. В конце коридора подсветилась указательная стрелка, мягкая подсветка пульсировала, словно подталкивая замерших у входа двух докеров. В коридоре была заброшенность, торчали провода, маленькие капельки парили в воздухе. Звукоизоляция была слабая, технический шум слышался отчетливо. Местами были демонтированы целые пласты панелей, оголив металлические конструкции. В целом коридор оказался тёмным, транспортные платформы были сломаны, а ремонтные сломанные роботы валялись, запутанные в проводах.

– Вот, шлак, дерьмово выглядит, – сказал шумно, выдыхая Рейк.

– А ты как хотел? Они все, что можно сняли с него прежде, чем отправить его в патруль, команда тут не нужна.

– Да, нам повезло, что тут все так. Хрен бы когда выбрались из изолятора, если умники бы не сняли переговорные панели.

– Рейк, назначаю вас Капитаном патрульного корвета, – сказал, улыбаясь, Элиот. – Какие будут дальше распоряжения?

– Мы тут можем творить, что хотим. Система корабля по протоколам считает нас техническим персоналом.

– Ага, шлак им в руки, кто спроектировал эту систему!

Рейк взял в руки набор инструментов, не раз выручавший ему жизнь, и, представив себя капитаном, скомандовал:

– Старший помощник, Элиот, прошу сопроводить меня в рубку управления. Необходимо заложить в систему ценные указания по смене курса.

– Так точно, Капитан! Но вначале необходимо посетить наш медицинский блок!

Необходимые процедуры в медицинском блоке докеры получили быстро. Любезная система дополнительно вколола им иммуномодуляторы, антидепрессанты и витамины универсального действия. Хотя медицинский блок выглядел лучше, система предупредила об отсутствии большинства необходимых лекарств. Оборудование помещения, инструментарий предполагали наличие в команде существ куда крупнее человека. Но и вколотые лекарства были роскошью для жителей окраин вселенной. Система, просканировав старые изношенные костюмы, тут же напечатала два новых костюма, а умная ткань подогнала костюмы идеально под фигуры обоих. В тамбуре медицинского блока уже стояли новые шлемы. Настроение у них сразу улучшилось, они уже чувствовали себя на патрульном корвете частью внутреннего персонала. Посетив столовую и на двоих приняв две дневные нормы пищевых концентратов, они проспали часов девять, устроившись возле пищевых терминалов. Докеры отдохнули и заметили, что, после выхода с честью из экстремальной ситуации, их обуяла эйфория, невероятный подъём, уверенность в себе, готовность покорять звезды, и они рванули к командирской рубке. Через два часа блужданий по темным коридорам они все-таки добрались до командирской рубки. Двери действительно впечатляли – высокие и широкие, с подсвеченными надписями, сделанные из синего металла. Остановившись напротив входа в святую святых каждого корабля, они почувствовали, что гравитация начала скакать, как заблагорассудится повреждённым генераторам. Если такие колебания будут усиливаться, то они будут то взлетать, то падать, чтобы в итоге быть брошенными на потолок, ставшим вдруг полом. Что-то происходило снаружи, и эта лишь малая реакция корабля на внешние факторы, которая заставила их отбросить переизбыток чувств.

– Чувствуешь, как начинает лихорадить корабль? – напряженно сказал Рейк, ставя на пол чемодан с инструментами.

– Ерунда, давно им просто никто не занимался. Не развалится этот кусок шлака, когда мы так близко к богатству! – осматривая новый костюм, сказал Элиот.

– Не стоит такое в слух произносить. Судьба не любит хвастунов и выскочек.

– Понял, Капитан.

Рейк аккуратно поддел панель сенсорного управления.

– И что там? – спросил Элиот, выглядывая из-за плеча Рейка.

– Да ты глянь. Вроде тут защита получше.

– Да, любопытно! Давай я буду резать отверстие, а ты подключать интеллектуальный модуль.

– Слишком уж все небрежно… Я вот в нем копался и задумался, а если модуль доберется до базовой системы корабля, он сможет захватить всю систему, а там уже не известно, как она себя поведет.

– С чего бы так?

– Вдруг системы корабля его воспримут, как в самом начале агрессором. Ведь он и есть, по сути, противник. Его цель – захватить корабль или уничтожить. И пока наши планы совпадают, он ведет себя так, как выгодно нам.

– Нет, не согласен я. Ты не поверишь, насколько сильно я верю, что у них не все схвачено. Думаешь, он развернет корабль и начнет атаковать во все стороны?

– Если у них на самом деле везде все схвачено, а мы нагло влезем в командирскую рубку, то нам не спастись даже в самом дальнем углу космоса. Найдут. И еще до следующих звездных суток наши покромсанные конечности буду летать в глубоком космосе, а по местным новостям будут крутить сюжеты о нас.

– Так что получается, Рейк, если ты прав – нам конец в любом случае?

– Думаю надо взломать дверь, но пока не цеплять к системе корабля. Нужно подключить интерфейс куба через промежуточную систему. Я уже понял, как это сделать. Это обезопасит от непредсказуемых последствий.

Дверь поддалась через минуть пятнадцать, заставив изрядно вспотеть двух докеров. Ближе к двери вдоль стен шли несколько рядов капсул для гиперпрыжков экипажа. Капсулы в два раза больше человеческого роста были явно предназначены для Базонов, а может и других представителей высокоразвитых рас. Дальше, в самой глубине носовой части находилась зона управления полётом: три огромных кресла, перед ними черные горизонтальные панели командного пульта, лишённые всяких кнопок и выпуклостей.

Как только открылась дверь, вспыхнули подсвеченные лучи радаров и лазерных локаторов. На огромный виртуальный экран стали приходить какие-то данные обследования пространства, орудия. Пришло сообщение о боевой готовности корабля. Появилась трёхмерная карта пространства с отмеченной черной дырой и зелеными отметками дружественных кораблей. Голограмма виртуального помощника с головой Базона возникла внезапно на пороге, и напугала докеров. Четыре пары глаз и пасть полная зубов уставилась на докеров. Нос напоминал две тонкие трещины разъярённого быка, которые на небольшом бугорке быстро расширялись и сужались. Рейк, видевший однажды Базона в живую, испытал неприязнь.

– Шрай, оредай ми!

– Шлак! – произнес Элиот. – А тут нет общего языка?

– Перейди на общий язык, – скомандовал Рейк, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал.

– Техническому персоналу доступ запрещен!

– Обслуживание по невыявленным сбоям, необходимо провести диагностику, – Рейк повторил когда-то услышанную фразу.

– Техническому персоналу доступ запрещен! – сказал бездушный механический голос.

– Доступные действия в рубке управления техническому персоналу? – с надеждой произнес Рейк.

– Техническому персоналу доступ запрещен!

На трёхмерной модели, вращающейся в центре рубки, гасли зеленые отметки, это привлекло внимания Элиота.

– А разве отметки своих должны гаснуть?

– Думаю, не должны.

– Система, что происходит с дружественными кораблями, почему гаснут отметки?

Тишина в командной рубке патрульного корвета стояла такая, что биение собственного сердца Рейка отзывалось в ушах канонадой. Элиот прижался к косяку двери так, что казалось вот он вдавиться в него. Голограмма Базона моргнула один раз и, словно что-то просчитав, сказала:

– Противник атакует все патрульные корветы. Наш готовится к бою. Дроны выпущены в оборонительном построении.

Вой сигнала тревоги заставил вздрогнуть обоих. Элиот сильнее прижался к косяку и сипло произнес:

– Как я уже устал от этих скачков, может это все сон?

– Заткнись, шлак. Система, кто противник?

– Второй периметр защиты, представленный боевыми кораблями Древних, охранявших границу запретной зоны, ведет бой с неизвестным противником. Есть потери среди боевых построений. Фиксирую многочисленные прорывы периметра.

– Ш-л-а-к!

– Команда не распознана. Согласно боевому регламенту персонал, оставшийся в живых, может принять управление кораблем на себя. Вы хотите принять командование?

– Я, Рейк, принимаю командование на себя, мой помощник, второй пилот Элиот!

– Прошу Вас, капитан, займите Ваше место. Все настройки по рабочему месту пройдут автоматически.

Парни двумя прыжками заняли огромные кресла, тут же подстраиваемые под их тела. Карты пространства системы навигации стали объемными. Системы навигации проинформировали о передачи ручного управления. Корабль тряхнуло. Мысли стали четкими, система явно подстраивалась под новых пользователей, то отдаляя, то приближая информацию. По направлению к черной дыре колыхался мусор, выброшенный из трюма. Окружающее пространство на огромном виртуальном экране, подсвеченное алым, при детальном увеличении оказалось информацией с поля боя в реальном времени. Бой продолжался в пятнадцати световых годах ближе к черной дыре, а до периметра второго заслона пока долетали лишь обломки.

– Система, доклад и демонстрация точки прорыва. А также расчет статических данных о текущей ситуации.

Бездушный механический голос произнес:

– В точке пространства в пяти световых годах от текущего положения замечен односторонний радиообмен двое суток тому назад. Эти действия были расценены как попытка прорвать блокаду эфира. Дополнительные наблюдения были проведены двумя автоматическими модулями, устранившими источник радиопередач. Множественные мелкие объекты во время прямого радиоэфира были уничтожены в направлении первого периметра. Два часа пятнадцать минут назад были обнаружены множественные точки возмущения пространства в радиусе первого периметра, из которого вышли пять линкоров неизвестного класса и вооружения, десятка два крейсеров и еще три десятка вымпелов более продвинутого класса. Линкоры пока заняты перестрелкой с кораблями Древних, но крейсера неизвестных противников уже прошли первый периметр и двигаются в нашу сторону.

Ошарашенный докладом системы, Элиот схватился рукой за костюм Рейка прокричал:

– ШЛАК! Ты же сказал, что твою запись вдоль и поперек изучали, но запустить не смогли?

– Надо было кое-что проверить, – спокойно произнес Рейк, изучая схемы, переданные системой.

– Ты сказал, что нужно лишь отправить через заслон дроны с записанным сигналом от устройства на проверку. Надо подобрать разные частоты так, чтобы Древние приняли дроны за свои корабли.

Рейк рывком перехватил руку Элиота, быстрым движением оседлал его и, направив ему в лицо включенный резак, четко произнес:

– Ты все же тупой… ничему не учишься… решил, что если я тебя спас, то ты мне теперь нужен? Шлак ты тупой!!!

– Рейк, Отпусти! Отпусти!

– Нет, шлак! – жестко ответил Рейк. – Твоя жизнь теперь принадлежит мне. Я твой капитан.

– Да в жопу! Рейк, хватит так шутить! Отпусти.

– Нет, шлак! – приблизив пламя к забралу Элиота, произнес Рейк. – Лучше больше никогда не вспоминай об этой!

– Договорились, – произнес, переходя на плач Элиот.

– Ты еще не усвоил урок, докер ты позорный! А невыполнение приказа капитана – это серьёзное воинское преступление, которое необходимо пресекать.

– Я все понял, Рейк! Отпусти! Слушаю команды!

– Хватит ныть и начинай готовить корвет, нам не сбежать на этом корыте. Всех дронов отправляй собирать синий металл. Время пошло. Да на цепь кораблей, что в звене, отправь протокол взлома.

– Ты что задумал, нас за это…

– Заткнись, одна маленькая дырочка в твоем шлеме … и бум!

– Да, капитан. Не надо бум. Разрешите приступить к выполнению.

– Разрешаю. Не зли меня лучше.

Рейк выключил резак, поднялся, не отрывая глаза от испуганного парня, сел к себе в кресло, прошел по данным с пульта, ввел данные через ручной ввод и металлическим голосом произнес:

– Система, контроль пространств. Доклад на выбранный адрес. На связи, Рейк. Отправил первый видеопакет с данными, готовлюсь к бою с неизвестным противником, информация подтвердилась. Раскрыт флот неизвестного противника, вышел в нужной точке пространства, среагировав на пакет информации. Противник крайне агрессивен, корабли Древних несут потери. Захвачен патрульный корвет.

Элиот быстро стучал по виртуальной клавиатуре, отдавая команды дронам, его мысли прыгали от их знакомства с Рейком до текущей секунды. Картинка докера, охотника за приключениями рушилась в его голове. Все было продумано до мелочей, и там, где он считал происходящее случайностью, оказался расчет. Сейчас Рейк испытывает и адаптируется к системам корабля, делая им неуклюжие повороты и рывки, выпуская и вновь подбирая дронов. Несколько торпед ушли в непонятную цель. Наверное, это очередная проверка их разрушительной мощности и скорости движения. А еще Элиот только сейчас заметил, что Рейк не выпускает из рук куб и при любой свободной минуте изучает его программный код. В какой-то момент ему показалось, что он даже стал с ним разговаривать, словно он его слушает. А вот сейчас он загружает в него весь объем данных, полученных от системы. Кто же он, Рейк? Какая у него цель? Но размышления и волна вопросов были прерваны уведомлением системы от входящего звонка командующего эскадрой Базонов.

– На связи командующий эскадрой!

– Включай, система, – Рейк развернулся к устройству связи.

– Что вы делаете на патрульном корвете? Представьтесь.

– Рейк. Мы оказались крайне неудачно тут, слишком близко к точке прорыва неизвестного противника.

– Передайте управление. Покиньте корабль, отмените ваши действия. И вас не тронет автоматическая защита корабля.

– Вы блефуете. Корвет наш, и с этим, я думаю, вы ничего не можете сделать. А еще в ближайшие десять минут ваши люди доложат, что звено из десяти корветов вам уже не подчиняется. Не бойтесь, командующий, они временно наши!

Лицо командующего Базонов покраснело, глаза испепеляли, ужасающий зубастый рот демонстрировал идеальные ровные клыки в злобном оскале. Наверное, сегодня его подчинённым придется туго. Жалко, что система не может передавать эмоции при переводе, так бы он взбесился еще больше от спокойствия Рейка. Хотя яростное лицо Базона осталось по ту сторону связи, прерывание прямой связи говорило само за себя. «Базоны такого не простят!» Рейк знал, что рука мёртвой хваткой вцепилась в его горло, и теперь ни одна из нейтральных человеческих станций и систем не примет докера с черной меткой. Но он не переживал, сейчас стояла задача выжить. Вспыхнули тревожные индикаторы лучей радаров и лазерных локаторов. Появился обратный отсчет, предупреждающий о неминуемой встречи с противником. С другой стороны патрульные корабли Базонов шли на перехват по возможной траектории бегства захваченного звена. На трёхмерной карте пространства система подсветила дружественные корабли зеленым, а данные о враждебных кораблях вывела в виде векторов движения, демонстрируя текущее ускорение в сторону второго периметра. Элиот не решался что-то говорить, наблюдал за задумчивым видом Рейка. Когда звено было перехвачено и сбор синего металла составил 35%, Элиот, кашляя, сказал:

– 35% синего металла мы уже собрали возле нашего коробля. На захваченных корветах от 20 до 25 %. Четыре линкора неизвестного класса и вооружения, десять крейсеров и еще два десятка вымпелов нас размажут за пару минут. В открытом космосе мы со своими десятью старыми патрульными корветами не простоим и получаса.

– ЗНАЮ! – зло бросил Рейк. – Ты же докер, а докеры лучше всего что делают?

– Не время для загадок.

– Прячутся. Да не переживай ты так! Выстраивай корветы в боевой ордер «Клин». Подготовь оружие дальнего боя… торпеды! – после секундного замешательства скомандовал Рейк. – Пусть собирают синий металл хотя бы до 50%, потом соберемся вместе. Дроны пусть каждый возьмут по несколько торпед в свои трюмы.

– Рейк, а клин – это как?

– Понятно. – Рейк быстро набросал схему, где один корабль был прилично дальше всех.

– Вот видишь эту точку в отдалении. Это будем мы. Мы между Клином и кораблями Базонов. Весь синий метал и дронов доставляй к нам. Пару торпед каждому дрону в трюм. Клин пусть выстроится тут в отдалении от нас. Я пока займусь подготовкой корабля. Выполняй.

Рейку бросилось сразу в глаза, как неумело Элиот выполнял приказы, но при этом видно было, что он это делал не пренебрежительно, а с рвением и долей старания. Рейк маневрировал их кораблем среди мусора. Перестроение он делал увереннее, чем Элиот, но и в его действиях читались ошибки новичка. Замысел Рейка не отличался изощренностью, как показалось Элиоту. Хотя он не разбирался в тактических хитростях, но атаковать десятью патрульными корветами в построении «Клин» в лоб было полным бредом. Хотя можно было снять щиты на время и дать время основным силам выработать стратегию.

Машины разошлись в разные стороны и начали готовиться к отражению вражеских залпов. Локальная численность и превосходство изрядно поредевших противников массированной атакой древних кораблей не сбила пыл с атакующих. Входящий звонок командующего эскадрой Базонов заставил вздрогнуть Элиота.

– На связи командующий эскадрой.

Рейк, освоившись, легко развернулся к устройству связи.

Базон рычал и плевался на голограмме:

– Ты угробишь все патрульные корветы! Трус! Займи боевое построение среди моих кораблей, и мы примем мягкое решение, иначе мы сожжём вас еще до подхода противника!

– Базон, ты сам все видишь. – на лице Рейка играли желваки. – Против почти

четырех линкоров неизвестного класса даже сотня твоих дохлых патрульных корветов не выдержат и часа боя. Они большую часть сожгут еще на подходе дальним оружием. Моя задача – сорвать атаку линкоров на наши корабли, а потом высадить абордажных роботов им прямо на корму. Так у вас появятся хоть какие-то шансы.

– Ты безумен, человек! У тебя нет абордажных роботов. Ты и близко к ним не подлетишь, тебя сожгут. У тебя полчаса на обдумывание моего предложения.

Связь прервалась, Рейк задумчиво поколотил по столу пальцами, а потом произнес:

– А вот могут и сжечь.

– Ты, кажется, его взбесил. Почему, Рейк, могут сжечь?

–Да, сотни причин, мы угнали их флот. Разве неочевидно, а еще в этом странном месте умерли сотни кораблей, а мы висим над пропастью, и к нам приближается неизвестный вражеский флот. Каждая секунда бездействия может стоить нам жизни. Верь мне.

– Верю, и что же мы будем делать?

– Так, Элиот, весь синий металл на нас, сделай милость, это нас скроет от их радаров. «Клин», направь к построению Базонов. Но не слишком далеко, чтобы успеть вернуть их на места с небольшим смещением. Так они нас хоть не сожгут раньше времени. Я пока займусь нашим интеллектуальным модулем.

– А мне что дальше делать?

– Наслаждаться моментом.

– А если серьезно?

– Ты хотел изменить свою жизнь, но не мог этого сделать сам. Я – тот, кем ты можешь стать. Я умён и свободен от всего, что сковывает тебя. А теперь не отвлекай меня.

В системы интеллектуального модуля были заложены алгоритмы уклонения от зенитного огня, ракет, плазменных снарядов. Их прямолинейное движение могло смениться резкими рывками из стороны в сторону, на первый взгляд казавшимися абсолютно хаотичными. Однако Рейк помнил, как ему удавалось обмануть патрульный корвет, такой манёвр вряд ли получится с неизвестным противником. Он много изучал алгоритмы поведения интеллектуального модуля, но никаких разумных объяснений появления у него способности скрывать часть алгоритмов не нашел. Единственное, что ему удалось установить более-менее точно, так это то, что, как только он доберётся до любого корабля, его действия станут непредсказуемыми. Случилось это примерно через десять минут с момента его проникновения в систему. Выглядело это как две системы внутри системы. На поверхности хитро сделанные алгоритмы абордажного робота, а вот уже внутри система с непредсказуемо меняющимся кодом, напоминающая разумный интеллект. Он отбросил эти мыли, ведь времена высшего разума прошли, и это уже были легенды. Можно смело предположить, что подобные легенды возникали в любой момент времени, но затем постепенно забывались, уступая место другим, и так без конца. Кроме того, эти легенды могут быть обычным напутствием. Не более, чем обычная традиция приносить человеческую жертву духу космоса, или развеивать пепел с астероидов после полной выработки. Честью считалось привезти грунт с родных планет к останкам погибших кораблей, чтобы отдать дань погибшим.

Рейк продолжал набирать команды, формируя пакет задач, просто изучая реакцию интеллектуального модуля. Ему удалось создать замкнутую систему взаимодействия на базе виртуального помощника корабля, забрав у него доступ у основных систем. Очередной пакет ушел, и куб слегка мигнул, приняв данные. Затянувшуюся получасовую паузу нарушил Элиот.

– Рейк, корабли Базонов не отстают, они скоро нагонят «Клин», что мне делать?

– Ничего, они уже знают, что бой проигран. Пилотов там нет, а вот разведку боем провести хотят, может даже переоценивают свои силы. Пока нам все на руку. Что с маскировкой? Что с загрузкой торпед в дроны?

– Маскировка закончилась, дроны загружаются! У нас в общей массе около трех тысяч дронов, торпед все равно на всех не хватит.

– Тогда загружай остатками синего металла, будет шрапнель по защитным экранам кораблей.

На голограмме трехмерного пространства появились четыре линкора, подсвеченные красным. Десять крейсеров и еще два десятка вымпелов. Линкоры аккуратно сбросили скорость и начали принимать боевой ордер, пропуская быстрые и маневренные красные вымпелы вперед. Вообще Рейк немного вздрогнул, увидев столь яркие корабли, система спокойно подтвердила наличие мощных защитных экранов и обилие красного цвета на корпусах. «Что бы это могло значить?», – не успел додумать Рейк.

– Две минуты до контакта, – скупо доложила система. – Вероятность поражения машины ракетами противника…

– Система атакует вдоль строя противника, наша цель – сбить строй, – продолжал раздавать инструкции Рейк. – Ракетный залп по моей команде. Расход боекомплекта максимальный. Огонь.

Однако, похоже, неизвестный противник знал все эти уловки не хуже и специально спровоцировал на такие действия. Элиот был удивлен, что Рейк не видит опасности лобовой атаки превосходящего противника. Противник, конечно, утратил монолитность своего строя, но все группы его сохраняли высокую скорость и не сменили курса, намереваясь пройти сквозь обломки погибшего «Клина».

– Один корвет уничтожен, один имеет серьезные повреждения. Остальные ведут малоэффективную заградительную стрельбу из всех орудий.

– Хорошо! – спокойно произнес Рейк.

– Два вымпела отделились от строя и двигаются в нашу сторону. В любой момент они могут нас обнаружить, дальность их радаров системе неизвестна.

– Именно это они и хотят сделать. Уводи корветы к Базонам на воссоединение!

– Увожу. Вымпелы сменили курс, идут на воссоединение.

– Хорошо. Принято.

– Корвет потерян. Разгон начался, в строю семь корветов!

– Ожидаемо. Принято.

– Корветы Базонов начали торможение, в боевом строю указали место для нас!

– Занимай место в строю.

– Всего восемьдесят семь единиц, еще с десятка два на подлете. Они выпустили дроны перед кораблями.

– Принято.

– Наш корвет потерян. Противник начал ускорение, преследует наши корветы.

– Ясно, – мрачно кивнул Рейк.

Звонок командующего эскадрой Базонов заставил вздрогнуть очередной раз Элиота.

– Шлак, какой же он страшный!

– Не сейчас, – произнес Рейк, не моргая смотря за отметками на голографической карте.

– Так может ты все-такие ему ответишь?

– Он хочет узнать, почему мы еще не бежим. Элиот, начинай загружать на дроны операционную систему с искусственного модуля и отдай кубу управлением ими. Через тридцать секунд после установки.

Вынужденный преследовать корветы противник два раза менял боевой ордер, каждый раз заставляя что-то подозревать Рейка. Надоедливый сигнал входящего вызова замолк сам собой. Сменившись злорадным сообщением: «Сейчас поджаритесь, людишки. Не забывай о моем предложении, испытывая всю гамму ощущений. Эту запись боя я разошлю во все ваши колонии, им будет полезно это прочувствовать для избавления от иллюзий…»

– Противник начал торможение, вымпелы создали вокруг линкоров лобовую цепь.

– Хорошо.

– Программа загружена, три тысячи дронов начали набирать скорость. Наши дроны начали заходить им во фланг.

– Другого выбора у нас нет, – сухо произнес Рейк. На его бледном лице отражались сразу три эмоции: страх, любопытство и азарт.

Корветы из клина пролетели свое боевое посторение и уже взяли курс на разворот, как сотня собравшихся вместе корветов Базонов понесли первые четыре потери от рельсовых пушек ускорителя, части главного калибра линкоров. Здесь подобного сюрприза тоже не ожидали и начали набирать скорость, чтобы сократить дистанцию, иначе корветы Базонов перестреляют еще на подходе. Обороняющиеся сразу поняли, что им придется вести бой в невыгодных условиях, поскольку попытка уклониться от боя в таких обстоятельствах могла привести к отсутствию потерь у противника.

Рейк дал ускорение вперед, стараясь прикрыть щитами рой из дронов в куче из обломков. Не хватало еще раскрыть свое присутствие до выхода на рубеж атаки. Теперь оставалось ждать. Очередные четыре корвета вспыхнули и погасли, когда уже стало очевидно, что из сотни на рубеж атаки выйдут не больше шестидесяти процентов обороняющихся. Появилась четкая уверенность, что это еще не все козыри.

– Капитан Рейк, когда-нибудь, если мы выживем, ты расскажешь подробности своей истории?

– Заткнись, – Рейк резко оборвал излияния Элиота, обратив внимание на мигающую иконку входящего вызова. – Ну что опять понадобилось командующему Базонов?

– Что теперь? – бросил Рейк, активируя связь.

– Ты с чего такой злой, Рейк? – оскалив зубы, спросил Базон. – Ты перед смертью, расскажи: как вы проникли на корабль? Если от вас что останется, будем демонстрировать всем.

– Командующий эскадрой корветов, готовься бросить весь свой мусор в бой!

– Да, как ты…

Рейк прервал связь, отчетливо понимая, что Базоны по своей природе очень агрессивные и мстительные, а еще они ненавидят людей, считая их крысами, распространившимися по вселенной. В данный момент у него хватало других дел.

– Элиот, начинай транслировать с двух десятков дронов сигнал, который мы записывали на них и отправляли к первому периметру!

– Слушаюсь. В строю шестьдесят корветов, до линии атаки, система говорит, тридцать секунд.

В командной рубке повисло молчание, двое смотрели на экран, где система показывала черту, после которой все дроны станут уязвимы для наводящихся ракет. Рой дронов распался, куб вывел свой алгоритм атаки и, уже маневрируя, три группы дронов, разделившись, двинулись в сторону линкоров. Рейк развернул корабль и стал разрывать дистанцию, больше он ничем помочь не мог. Элиот озвучил происходящее, нервно сглатывая слюну:

– В строю пятьдесят корветов, первый залп. Ракеты ушли по наведению к противнику. Десять вымпелов пошли на перехват дронам, нет восемь, двое преследуют нас!

– Пусть десяток дронов свяжут боем их вымпелы. Если они успеют нас догнать, то дальше мы полетим в виде обломков. Приказ ясен?

– Не могу, контроль потерян! Шлак, почему они не слушаются?

– Вот теперь пора думать о вечном.

– Стой! Рейк, два десятка дронов идут на перехват вымпелам. Искусственный модуль нас защищает?

– Нет. Он защищает не нас!

– А кого тогда? – удивлённо спросил Элиот.

– Себя. Он же тут с нами!

Тактическая голограмма мигнула и налилась красками. Осмелевшие корветы полезли на близкие дистанции, автоматические пушки не наводились на приближающиеся дронов и по ним били практически вслепую. Дроны продолжали выполнять сложные маневры уклонения, как первый десяток отделившихся взорвался практически у защитного экрана первого линкора, разбросав вокруг шрапнель из синего металла. Конечно, такие осколки не могли повредить корабли, но они и не полетели дальше, а завязли в защитном экране, сгорая мелкими вспышками. Еще сотня взорвалась синхронно, а потом еще и еще, как вдруг защитное поле погасло на долю секунд, и два десятка дронов влетели во внутреннее пространство между кораблем и защитным полем, попав под зенитный огонь корабельных пушек. Ни один из дронов не достиг первого линкора.

– Шлак!!! Не выдержав, закричал Рейк. Нас скоро достигнут ракеты вымпелов. Они разобрали дроны и продолжили догонять нас!

Запоздало сработавший голос системы беспристрастно произнес:

– Удар через двадцать секунд.

Кресла, обхватив сильнее своих хозяев, обездвижили их. Элиот хотел что-то сказать, как сильный удар сотряс корабль, и он от страха закрыл глаза. Сконцентрировавшись на своих ощущениях, он понял, что, еще жив. «Странно, что не последовало повторного удара!» – пронеслась у него мысль, и он открыл аккуратно глаза.

– Ну же, давай, не время расслабляться!

Последовал очередной удар, но не такой силы, Элиот лишь прикрыл глаза в этот момент. Быстро глянув на схему боя, он понял: вымпелы шли на соединение к линкорам. Элиот привычно стал озвучивать ход боя:

– Три десятка корветов Базонов в строю. Два линкора противника уничтожены, один получил серьезные повреждения и видны проблемы с двигателем. Сейчас его добивают корветы. Десять вымпелов уничтожены. Пять крейсеров повреждены, два потеряны, остальные будут уничтожены через пару минут. Как так получилось, Рейк?

– Смотри запись, ты сидел с закрытыми глазами, чуть больше десяти минут.

Дроны добрались до третьего линкора, там, потеряв половину состава, они взорвали часть своих, образовав в корпусе дыру. А дальше процесс напоминал работу подрывников астероидного пояса. По очерёдности дроны залетали в образовавшуюся щель и совершали подрывы.

– Шлак, ты видел?

– Что видел, что почувствовал? – удивлённо произнес Рейк

– Там нечто черное, словно сам глубокий космос внутри корабля. Бесформенная клякса, окруженная туманным облаком, словно живая. На секунду мне показалось, что оно смотрит через все эти дроны прямо на меня. – Элиот вздрогнул и остановил запись.

– Продолжай! – требовательно сказал Рейк.

Элиот вышел из оцепенения, мельком глянул на сурово ожидающего Рейка и продолжил:

– При одном взгляде на это нутро у меня все сжалось, а кожу обдало холодом, появился страх на уровне инстинктов. Настоящее воплощение ужаса. На секунду показалось, что сердце перестало биться.

Картинка изменилась. Рейк хитро прищурился, а потом спокойно произнес.

– Тебе показалось, это просто была жидкость какая-то.

Ледяной разряд ужаса словно прострелил сердце Элиота, настолько болезненный и мощный, что он охнул, непроизвольно схватившись за грудь.

– Нет, это что-то очень злое, если бы это была просто жидкость, то ее должно было выдавить давлением из корабля! Ты знаешь, что это?

– Верно, это не жидкость! Черная энергия, плотная, как черная дыра. Может даже часть Пожирателя материи.

– Странные эти черные кляксы!

Я думаю – это первые ласточки армии, что скрываются где то-там за пределами нашего восприятия.

– Армии?!

– Да, все верно. Для беспилотных кораблей они ведут себяслишком разумно. Для искусственного интеллекта есть нелогичные моменты. Строение внутри кораблей несимметричное. Это разведка боем на нашу провокацию.

– Никогда про такое не слышал, ведь утекли бы слухи. А мы крайняя станция к этому места, можно сказать весь поток идет через нас.

– Слухи есть, их тщательно скрывают. А что о кораблях скажешь, тебе как механику ничего не удивило?

– Знаешь, выглядит так, что их собрали просто похожими. Может было много одинаковых запчастей для обычных кораблей?

– Вот именно. А еще они похоже сделаны из разных кораблей, отсюда и отсутствие симметрии.

– Рейк, так что с сигналом, ты знаешь, о чем там говорится?

– Правда нам не по зубам! Скажу лишь, что расшифрованный конец фразы, – я вернулся. Смотри дальше, заметишь что-то интересное, говори! Я пока проверю данные с интеллектуального модуля.

Дроны нашли уязвимый терминал корабля и подключились к нему, перехватив управление. Потом взломали сеть корабля и, обойдя головной искусственный модуль, стали уничтожать вражеские корабли. Перехватив временное управление, нанесли залп из рельсовой пушки по второму линкору и, выпустив торпеды под ничего не ожидавшие вымпелы, пошли на таран с первым линкором, подорвав его вблизи.

– Вот, Рейк, смотри! Дроны сформировали отчет о внутренних системах и хотели отправить!

– М-да, а взорвали корабль не они!

– Шлак! Я начинаю верить в духов космоса.

– Забей! Там еще осталось тридцать секунд видео.

Хотя крейсеры успели среагировать на изменившуюся ситуацию, их поджали патрульные корветы, почти в упор начав расстреливать.

– А нас не сильно зацепило? А почему мы разгоняемся? – взволновано произнес Элиот.

– Дальше уже не наш бой.

Звонок командующего эскадрой Базонов заставил удивиться Рейка.

– На связи командующий эскадрой!

– Слушаю вас, командующий!

– Вам следует передать нам полученные данные с корабля противника, и мы разойдемся с миром!

– А, ну конечно, командующий. Я обсужу цену за такую информацию и обязательно, когда решу продать информацию, первым вас уведомлю, вы только дайте ваши контакты!

Базон был в ярости. Свирепое лицо выражало все чувства гнева одновременно. Рейк представил, как тот бьёт копытом у себя в командной рубке, и невольно слегка улыбнулся. Базон никак на это не отреагировал, произнес нарочито спокойно:

– Ты прославил своё имя. Прежде чем нам придется убить тебя, мы должны уничтожить твое имя.

– Базон, у нас у людей мое имя ничего не стоит, и уничтожать ничего не надо. Если ты так хочешь выразить благодарность, то я тебя понял.

– Распад «Галактического совета» и жизнь в космосе повлияла на нашу культурную, социальную и политическую организацию: воины должны получить знак отличия и отправиться на родную планету. Покинуть флот и вернуться можно только после создания потомства. Мы не имеем собственных имен, всегда только название корабля и номер, к которому он приписан. Те из нас, что получили знак отличия, могут после возвращения перед названием корабля получить собственное имя. Таков наш кодекс воина. Сегодня я стал чуть ближе к знаку отличия, поэтому я не буду сразу тебя убивать, человек. Мое имя «Андромеда» 8617.

Связь прекратилась. Рейк устало откинулся в кресле и смотрел на бегающие цифры. Элиот, смотревший на него в упор, спросил:

– Капитан, куда путь держим?

– Можешь отдыхать, Элиот. Я все данные уже забил, система нас туда сама довезет. Базоны уже не успеют догнать, да им сейчас не до нас.

– Так ты скажешь, куда мы отправляемся, Рейк?

Рейк устало посмотрел на парня и, махнув рукой, сказал:

– А, все к шлаку. Нашел я тут в модуле интересные координаты, так там по базам пустой космос, одинокая звезда с одной маленькой необитаемой планетой, даже не планетой, а большим астероидом.

– Интересно, а мы можем захватить мой цветочек из дома?

– Нет.

– А сообщить, что мы живы?

– Нет! Нет, и на все следующие вопросы нет!

– Понятно, капитан, подскажи тогда одну вещь, тебе план интеллектуальный модуль просчитал?

– А это разве так очевидно?

– Нет, шлак его знает, как ты это все провернул.

– Интеллектуальный модуль проводил расчеты, я проводил корректировку и поправку на обстоятельства. Чтобы ты не думал, я ему еще не доверяю, просто была безвыходная ситуация.

– Мммм, так ты расскажешь, кто ты Рейк?

– Нет.

– Ладно, я обязательно придумаю, как забрать мой цветок.

– Думаю, это начало прекрасной дружбы, – улыбнувшись, сказал Рейк.

Глава XVII. Засада.

24 мая 2027 года.

Земля. Научно-лабораторный подземный комплекс «Ковчег».

Оружейная комната. Тринадцатый этаж.

Сергей Чирков, позывной «Шрам».

– Тяжесть – это хорошо. Тяжесть – это надежно, – говорил Арес, вытаскивая японский пехотный экзоскелет, модель Кубо прямо в проход, в оружейную.

– Вы должны использовать бесценный дар молчания, – тихо произнес Голиаф сквозь маску Анубиса. На плече устройство, отдаленно напоминающее оружие, бешено вертелось, а луч, заметный лишь по туманным испарениям, говорил о сканировании пространства.

– Арес, мы все нервничаем, заткнулся бы ты, – облачённый в экзо скелет сказал Шрам.

– Тебе повезло, что ты еще дышишь. Не говоря о том, что можешь ходить в этой железяке. Предлагаю тебе немедленно этим воспользоваться и подтащить вон тот еще относительно целый труп.

– Шрам! – прорезался в наушниках шлема голос Голиафа. – Вперед не лезь. У тебя это первый бой в экзоскелете, так что многого от тебя никто не ждет. Все это железо на тебе – иллюзия безопасности. Постарайся не запнуться в самом начале. Ты сам сказал: твоя роль временного щита в этой авантюре в голосе Голиафа, Сергей в первый раз услышал изрядную долю азарта.

– Принято, сенсей! – усмехнувшись, подтвердил Шрам и внимательно всмотрелся в тактическую голограмму, объединяющую возможности экзоскелета и ВИ.

Шрам сделал пару неуклюжих шагов и лёгким движением поднял труп за ногу, рывком бросил его в ноги Ареса.

– Да ты гад! – обиженно произнес Арес.

– Это все Голиаф, сволочь. Свои лекарства вколол, теперь я чересчур смелый!

Экзоскелет был действительно тяжелым и неповоротливым, а движения Шрама походили на движения пингвинов. Из стандартного вооружения полным был дробовик и наплечный ранцевый огнемет. Во второй руке он держал щит, прикрывающий часть тела. Каждое движение отдавалось эхом в пустом коридоре, так что с виду спокойный, Голиаф пристально оглядывался.

На тринадцатом этаже возле оружейной комнаты ничего не изменилось, кроме каши из трупов мутантов. Кашу пришлось растащить и разложить в них заряды направленного действия. А еще каждый труп дополнительно был закреплен в нужное положение, создавая иллюзию баррикад и защитников. Кровавая каша под ногами мешала быстрым движениям. В этом холле из-за стоявшего смрада и едкого дыма от нервного напряжения было жутко. Гора тел, прожженная термическим зарядом в серо-желтом вонючем тумане, была растащена по боевым позициям. Каждому мертвому мутанту был выдан автомат и прикреплен к рукам. Оружие было взведено и готово к бою. Туман уже оседал на стенах и потолке, конденсат образовал посередине холла кровавую лужу. Лицо Голиафа под маской и мускулы напряглись, а фантомы были распределены по трупам и частично расформированы, представляя уже не единый механизм, а части тела марионеток. Возможно, Шрам бы для своей аферы забрал все элементы умной брони, но Голиаф отказался отдавать лицевую маску, сославшись на связь системы с элементами управления. Ручные гранатомёты,зажигательные гранаты, винтовки с разными видами патронов и даже три наблюдательных дрона все было использовано в хитром плане Шрама.

– Ну ты еще долго будешь запихивать труп в экзоскелет? – сказал Шрам, отдирая обшивку от стен. – Мико, дай еще один заряд!

– Держи, Срам. Думай, как твоя жертва… и ты найдешь ее слабое место, – сказала Камико, поднося очередной подготовленный заряд.

– Ну ты сказала, подруга, думать, как жертва? За последний год я твердо усвоил одну вещь: в любой засаде всегда есть охотник и всегда есть жертва. Вся хитрость – вовремя осознать, что ты стал вторым, и сделаться первым! – уложив труп в экзоскелет, сказал Арес.

– Заткнись! – рыкнул Шрам.

– Шрам, сами нас обкололи дрянью, а теперь рот закрываете!

– При маленьком мозге у тебя слишком большой рот! Заткнитесь оба!

Шрама начало отпускать, метаболизм и мутаген делал свое. Организм в ускоренном темпе выводил остатки препаратов Голиафа. Чувство тревоги только усиливалось с каждой секундой, картина засады казалась все безумней и безумней. Камико, показавшись из оружейной комнаты, замерла на пороге и, прислушиваясь к себе, произнесла:

– Знаешь, Гуся, походу мне опять страшино. Колоть ище.

–Нет! –жестко сказал Шрам, пристраивая очередной заряд. – Пользуйся страхом это, ориентир. Доверяй ему –это лучший стимулятор для выживания. Все готовы?

– Готов!

– Готов!

– Сикотно! Гавно вапрос!

Удар… Шрам стукнул с силой по полу. Тяжелый экзоскелет создал небольшие вибрации. На месте его удара образовалась вмятина в бетоне. Все правильно, тварь должна была отреагировать и прибежать на шум. Пастырь с его бойцами закрылись в броневике и были возле входа в бункер, стреляли из главного калибра до тех пор, пока она не пришла к ним, чтобы дать возможность сделать ловушку. Шрам с остальными был на минус тринадцатом этаже возле оружейной комнаты.

Удар…

– Шрам, объект перестал давить на броневик диким страхом, –прорезался в наушниках шлема голос Пастыря. – Продолжайте и берегите себя.

– Как вам пси атака Драмера?

Удар…

– Объект немного удалился, но еще не уходит. Мы уж думали, что тут умрем, мозги кипят. Пришлось ребят вырубить, Маус не выдержал. Мелкая держится на препаратах.

– Понятно, тут тоже было несладко. Ты вроде держишься бодрячком.

– Тренировки. Я умею глушить боль и ни о чем не думать.

– Везет. Мне казалось, я словно в неуправляемый штопор попал.

– Стало вдруг любопытно Сергей, кто ты по нации?

– Русский наполовину, на вторую не знаю.

– В мире считают, что русские – очень опасные в бою, а ты вообще со всех сторон ненормальный, ты это знаешь?

Удар…

– С твоих слов это комплимент и выдает в тебе иностранного агента.

– Может быть, я служил на разные державы, но родина моя здесь. Вот размяк на старости.

– Да, это Драмер мозги тебе подпалил. Лучше что-нибудь прочитал бы. Пастырь. Мы все равно все в одной жопе.

– А, я думал, что ты не попросишь. Включи рацию, я – для всех.

Когда Пастырь говорил, что вырубил ребят, он слукавил, он всех связал. А Мауса пришлось действительно вырубить, или его мозги бы превратились в фарш. Хватило и десятка выстрелов, чтобы привлечь внимание Драмера. Так, все бойцы хоть и были готовы к атаке неизвестным излучением, но нервы сдали у каждого второго. Маус в какой-то момент чуть не пустил себе пулю в голову. Его спас пристальный контроль Пастыря. Одного бойца охватил такой жуткий страх, что тот уполз в конец броневика, залез под скамейку и пытался закрыться коробками, при этом он был связан. Хуже пришлось Бастиону, раненный и одновременно оглушённый пси ударом, он срывал повязки и кричал о немедленном отходе, считая, что они до сих пор лежат там посередине поля.

Хотя «Защитник» был оснащен защитой от электромагнитных импульсов, но и это все равно не спасало. Более сильный страх сковывал сердца бойцов по мере приближения к броневику Драмера, перед которым все трепетали. Лишь мельком в лобовое Пастырь увидел те самые щупальца, и ему хватило вспомнить его собственные детские страхи. Настигнутый новой волной липкого страха, Пастырь закрыл глаза и стал читать молитву.

– Господи, прости нас за то, что мы убиваем комаров и мух, потому что они паразиты. Львов и тигров, потому что они хищники, и это весело. Цыплят и свиней, потому что мы голодны. Фазанов и перепелок, потому что это весело, и мы голодны. Прости нас за то, что мы убиваем бывших людей, потому что они заражены паразитами… Не пусти на наши пороги Дьявола, если даже мы ему задолжали.

Удар…

– Спасибо, Пастырь, как-то легче стало. Готовимся!

Удар…

– Драмер выдвинулся к вам!

В холле повисла гробовая тишина, роли были определены, все стояли на своих позициях. Трупы, собранные из частей с оружием, на изготовку усиленные частями фантомов, ждали своего часа. Окружающее пространство напоминало плохо срежиссированные декорации в театре. Но режиссер и не стремился к тому, чтобы понравиться всем. Хотя генеральной репетиции не было, богатый арсенал дал возможность дублировать заряды, которые синхронизировал ВИ. ВИ управлял не только зарядами, но мёртвыми бойцами и трупом в экзоскелете. А вот дверь, вход в оружейную комнату закрывалась Голиафом после попадания туда трупа в экзоскелете и Драмера. Баррикады, наскоро передвинутые, создавали воронку движения к оружейному входу. Остальные коридоры были заминированы и заблокированы… Ложные цели создавали иллюзию активных бойцов, гарантируя отвлечение внимания. Еще ключевая роль отводилась огненным завесам. По данным ВИ это могло сыграть на животных инстинктах Драмера. Самая важная роль была отведена второму экзоскелету, где труп, усиленный фантомом, должен принять основной удар на себя. Согласно заданного алгоритма он приветственно встречал Драмера не особо точным огнем, заставляя того преследовать его за собой. Заряды были активированы, все ждали молча. Момент, когда вдали коридора появилась человеческая фигура, никто не увидел. Существо аккуратно выглядывало и пригибалось, расположившись возле первого заряда у входа в коридор, что подготовили для первого взрыва. Труп в экзоскелете сделал пару шагов вперёд, обозначив свое присутствие, и, наведя оружие, остановился. Существо заметило движение и замерло оценивающе, а потом сделало пару шагов, остановившись у первого заряда, махнуло рукой трупу в экзоскелете. Шрам колебался, пока существо не пройдет первую заградительную черту, атаковать нельзя. ВИ уведомил, что заряд активирован, ждет сигнала. Немного высунувшись, Шрам при увеличении распознал в существе девушку или то, что было когда-то ею. Лицо было измазано кровью, глаза бегали. Милая, можно сказать, красивая девушка, была сейчас опасней любого хищника на этой планете. Сейчас это существо, пристально держа дистанцию, рассматривало одного из мёртвых бойцов, что был пришпилен к одной из баррикад. Страха не было, был только азарт. Шрам считал, стоит Драмеру почувствовать опасность или жертву, он начнет бить своей пси способностью. Тварь кинулась на бойца и вцепилась ему в руки. Фантазия дорисовала мерзкую картину, и Шрам взорвал снаряд, отсекая путь обратно.

«Бум». Трррр! Застучал автомат. Труп в экзоскелете высекал искры из потолка и стен при попадании. Пахнуло жаром из места подрыва, тут же весь обзор закрыл едкий дым. Затрещал автомат Ареса, что находился ближе всего. Труп в экзоскелете стал медленно сближаться, выходя на новый рубеж. Щелчок и автомат заклинило, но фантом, ставший управляющим инструментом костюма, продолжал нажимать на спусковую скобу. Все напряглись, ожидая удара и броска твари, но ничего не происходило. Сквозь дым виден был силуэт существа, прижавшегося к полу почти у самой стены. «Сволочь», – подумал Шрам, – «выжидает или регенерирует». А вот поползло вперед.» Мерзкие с рывками движения были почти человеческими. «Теперь надо подрывать следующий заряд», – подумал Шрам, чувствуя, как его пронзила легкая паника. Существо застонало, дернувшись невольно, потрогав левый локоть, и скорчилось от боли.

– Не похоже на совпадение, но поведение Драмера странное, но это, конечно, не аргумент …, – прозвучал в Шлеме голос Голиафа.

Шрам хотел ответить, но Арес, держа автомат наготове, вышел из-за укрытия и медленно приближался к существу.

– Назад, сука, оно заманивает нас! – заорал в динамик Шрам.

– Не стреляй, Шрам! Тут девушка! – прокричал Арес, не оборачиваясь.

– Заткнись и обратно, медленно, я взорву этот участок!

– Нет, стой, тут и правда девушка!

Голос Галифа, как гром ударил, оглушив всех на секунду:

– Арес, не глупи! Оно принимает любую форму! Я вас сожгу плазмой там вместе.

– Это девушка. Я вам говорю, там кровь бежит, ранили ее по ходу.

– Ты совсем ебанутый? Назад, я сказал!

Но Арес уже поднял девушку, таща ее прямо по коридору. Шрам наставил огнемет на них и сказал:

– Стой! Положи ее и отойди! Я не шучу!

– Задрал ты, пошел на хер! Хочешь, сожги нас, это просто раненый человек.

Девушка, не открывая глаз, простонала:

– Артем! Принц!

– Дерьмо! Такой херни не бывает! – проорал Шрам. – Я должен сжечь их. Как такое возможно? Пастырь, ты слышал?

– Отчётливо. Оно сказало, Принц, Артем!

Шрам снял палец с пусковой скобы. Поняв, что они ошиблись, потерял самообладание и прорычал:

– Сука, мы подстрелили не того! Еще тут где-то, скорее всего, лежит мой друг! Сука!

– А я вам что говорил? – сказал Арес.

– Мико, окажи первую помощь. Все на позиции.

Мико быстро вынырнула из своего укрытия, положив аптечку на грудь девушке, волоком потащила раненую в безопасную комнату.

Шрам сделал пару шагов к трупу в эксзоскелете, продолжавшего щелкать курком и, вытащив заклинивший патрон, перезарядил автомат. Краем глаза он увидел фигуру в конце коридора. Пламя взрывов трепетно озаряет разрушенный коридор. Но человек даже не обратил внимания на потянувшиеся к нему языки пламени и просто перешагнул их.

– Стой! Не подходи, назовись!

Но человек продолжал идти. Арес, стоявший в шагах тридцати от человека, взвел автомат и продублировал уже остановившемуся человеку. Он стоял и просто смотрел. Шрам увеличил лицо и обомлел, проорав:

– Брат, Артем, быстрее иди сюда! Это я – Сергей Чирков. Тут твоя баба!

Артем стоял и не двигался, Арес, опустив автомат, махнул рукой.

– Не стой там. Иди сюда быстро…

Договорить он не успел, как из-за спины Артема появились белесые щупальца. Всех разом накрыло пси атакой, и прозвучавшие выстрелы ударили в одну цель, как и приказывал ВИ мертвым куклам. Три прямых попадания в расположенного посредине коридора Артема перебили ему одну конечность и уронили на пол. Плеснула кровь, добавив грязи. Следующие выстрелы Шрам уже не отслеживал. Его мозг не мог принять происходящего. Труп в эксзоскелете подключился к обстрелу, поливая коридор из автомата. С запозданием до Сергея дошло, что Арес тоже находится на линии огня. Дергающиеся стволы метались, добавляя хаоса, шума, боли и смерти. Марионетки отстреливали свои обоймы, добавляя неразберихи к происходящему. Артем плотно обвил Ареса своими щупальцами, когда Шрам сделал первый шаг, поднимая щит. Весь план летел к чертям, импровизируя. Шрам швырнул две светошумовые гранаты в ноги Аресу.

«Бум». Вспышка белого света и ударная звуковая волна, была поглощена фильтрами шлема. Дёргающуюся тварь, Драмера или Артема, Шрам нашел на полу, всадил в грудь клинок и поднял, закрываясь щитом. Сквозь забрало увидел искаженное болью лицо Артема и вбил лезвие поглубже. Щупальца обвили и его, стараясь сжать металл до хруста. Шрам, задыхаясь, стал разряжать дробовик. Выстрелы послужили запалом, и из огнемёта вырвалось жидкое пламя, охватившее обоих. Шрам чувствуя, как, экзоскелет начинает нагреваться, пылающим факелом рванул к оружейной комнате. ориентируясь по навигатору. В густых клубах чадящего дыма он ничего не видел, в эти секунды отчетливо чувствуя, как дёргается тварь, сгорая заживо, как хрустит экзоскелет, сминаемый под нечеловеческим давлением. Второй экзоскелет неудачно бил почти в упор в обоих, как Шрам, проскочив возле него, сшиб того. К выстрелам добавился точный плазменный удар, оплавивший часть щита и щупалец. Дробовик замолчал, получив критическое разрушение. В оружейную комнату Шрам влетел на полном ходу, врезавшись в ближайшую стену, и завалился на тварь, что уже рвала экзоскелет на части. Прозвучавший хлопок гранаты дал сигнал подниматься, но перед этим Шрам успел включить на полную огнемет, превращаясь в еще больший факел на земле.

Выстрел почти в упор из плазмы заставил тварь замереть. Дикий вой боли сквозь наружные динамики ворвался в открывающийся экзоскелет. Оплавленная крышка со скрипом еле сдвинулась, отбрасывая искореженные бронещитки. Еще заряд плазмы обжёг Шрама, а следующий рывок выдернул его полностью из экзосклета. Бросок! Голиаф швырнул Шрама в открытую дверь, уже схваченный Драмером. Дверь еще не закрылась, как Шрам, пролетев десять метров, все понял. Голиаф пожертвовал собой и спас его. Дверь должна была закрыться еще в тот момент, когда Шрам влетел туда. А может Голиаф хотел спаси обоих и не успел. Удар в спину был сильный, но Шрам, игнорируя острою боль в спине, соскочил и заковылял к закрытой двери. Подойдя, положил руку и, прислушиваясь, сказал:

– Арес, Мико, Пастырь, все кончено. Тварь в ловушке.

«Бум» – раздалось с той стороны двери.

Мико, уже стоявшая рядом, прикладывала к Шраму кибердоктора, обняла его и почти на ухо сказала:

– Арес плох.

«Бум»

Она помогла доковылять до Ареса. Две аптечки, наложенные на изорванное тело пулями и Драмером, не справлялись. На Ареса было больно смотреть.

– Рука…, – прохрипел Арес, не открывая глаз. – Левая рука. Шрам, я слышу тебя, скажи, что с рукой?

– С руками тебе не повезло, – ответил сиплый голос Шрама.

– Что с ногами?

– Ноги – полное дерьмо, фарш из пуль, – трясясь сказал Шрам. – Но руки еще хуже. Грудь в кашу, голову только не зацепили.

– Совсем паршиво все? – булькая кровью, спросил Арес.

– Не повезло тебе, Арес.

– Больно… мне очень плохо… воды… дай воды…

– Мико, дай. Пол глотка.

– Мы его победили?

«Бум»

– Мы закрыли его. Голиаф погиб.

Арес забулькал кровью, кашляя и громко сопя дырявыми легкими. Тихо стал шептать, чувствуя приближающийся конец. Сергей встал на колени и, ухом почти касаясь губ Ареса, стал слушать последние слова, стараясь не сломаться.

– Я, когда с тобой поехал и пошел с тобой, сразу взял билет до конечной. Мне до мутации был пиздец. Знаешь холестерин, сахар и все такое? Да, тоже, но ещё и рак лёгких, печени, большой такой рак, метастазы. Инопланетное вторжение, мутации дали мне второй шанс, вот хотел дать второй шанс другим. Жалко, что все не успел, ладно не парься на сострадание. Ты должен увидеть жену и дочь. Сука… Сестру Дарья зовут, ее не брос….

Шрам сел, стал пялиться в потолок, забрызганный кровью. На Камико он смотреть не хотел. Та, хоть и держалась до последнего, но в конце разревелась. Аптечка сделала Шраму легче и, чтобы излить гнев, бушевавший внутри, он хотел рявкнуть, но получилось сипло:

– Не расслабляйся! Сожги их всех! Займись раненой. А я посижу пять минут и пойду вниз!

«Бум»

– Да, заткнись уже тварь!

– Гуся, Арес жалко. Похоронить?

– Да, надо. Потом.

Шрам не понял, как отключился, но его трясли, по голосу похоже, что это была Мелкая:

– Просыпайся! Ну же! Тварь бьёт по мозгам, надо уходить подальше!

– Это не тварь, это Артем!

– Вставай! Пошли! Артем?

– Да, Артем! Драмер – Артем! Что с Мико?

– Да, уже вывели и девушку раненую тоже!

Веки послушно приоткрылись, по глазам Сергея ударил нестерпимо яркий свет. Он невольно застонал, зажмурился.

– На держи, боец!

Мелкая, не целясь, воткнула иглу прямо в шею. Тепло разбегалось очень быстро, глаза сами собой отрылись, и Сергей с ее помощью встал. Медленно ковыляя и опираясь на Мелкую, они уходили с места боя.

– Артем точно эта тварь? Он тебя не узнал?

«Бум».

– Нет, я воткнул ему в живот клинок, сжег пару раз, разрядил дробовик. Он меня не узнал.

– Жалко.

– Да, он регенерирует со страшной силой, ему мои выстрелы были, как пощечины. Кровь брызжет, вроде даже плоть рвётся, а через тридцать секунд он как новый. Но есть плюс, пока регенерирует, он пси атаками не бьёт. Так мы и выжили.

–Ясно. Нас он там тоже сильно мучал, пока вы тут городили засаду. Тебе я тоже вижу досталось.

Шрам оглядел красные, покрывшиеся уже обожжённой коркой руки, густо усеянные глубокими порезами. Потрогал лицо, у него был жар, махнул рукой и сказал:

– После боя, когда половина твоего отряда погибла, всё остальное в жизни становится приглушенным. Боль вторична, я ее практически не чувствую. Помоги мне идти.

Шли молча, Сергей постепенно встал на свои ноги и, закинувшись мутагеном, заковылял сам. Впереди взгляду открылось чудовищное зрелище – десятки мёртвых защитников базы лежали на залитом кровью бетоне возле разрушенной баррикады. Перед баррикадой остались лишь завалы из окровавленных тел мутантов и Пастырь, усевшийся на коробки с вооружением, собранные в виде стола и скамьи.

Нелегко ему достались прятки в броневике – это Шрам заметил сразу. Катетер торчал из руки, он прям там с автоматом в руках получал капельницу. Протезированная нога была снята, на бледной шее тату словно стали ярче. Теперь он выглядел на пятьдесят, старый, уставший, без искр в глазах. Аккуратно подстриженная бородка стала седой. Рядом сидела девушка. Красивая, с разбитым носом, небольшие синяки на лбу и подбородке, с огромными зелеными глазами. Перебинтованная рука и напитавшаяся кровью повязка на груди. Один боец из Группы Бастиона переворачивал трупы, собирая данные о убитых.

Мелкая усадила Шрама на пол и поставила ему капельницу.

– Бастион скончался. Бойцы проходят этажи. Сейчас скажем, где собираться живым. Будем перегруппировываться. Твою семью ищут.

– Жалко Бастиона.

– Знакомься, Кристина! Девушка Артема.

При упоминании Артема Кристина изменилась в лице. Девушка с большими от ужаса глазами посмотрела на Шрама. Прошло несколько секунд, прежде чем она сказала:

– Он шел в оружейную комнату, один. Мы должны были помочь тем, кто снизу. Там было все плохо с оружием.

– Дерьмово! Артем, он … там, в оружейной!

Кристина заплакала:

– Он мертв?

– Не знаю, он – Драмер. Тварь, что убила двух моих людей и чуть меня не прикончила!

– Это не он, это существо в нем. Оно так реагирует на смертельную опасность.

Шрам привстал, подошел чуть ближе и рывком подтянул Кристину к себе:

– Сука! Ты в моего друга эту хрень засунула? – в Шраме кипел адреналин.

– Нет!

– Отпусти ее, Сергей. Она не при чем. – сказал Пастырь. – Маус и Артем эту тварь подцепили по дороге обратно. Долгая история. Она не виновата.

Шрам отпустил ее, сел на пол, не обращая внимание на кровавые следы на полу.

– Знаешь, до меня сейчас дошло. Разум с кораблей готовил тут себе огромное тело в Улье, то, что мы взорвали в пещере. А Драмер должен был сделать его неуязвимым. Эта падла с корабля знает, как подчинить Драмера. Голиаф говорил, что он может управлять кораблями, в нем энергии немерено. Да, хватит уже, Кристина, рыдать!

Кристина. перестав хлюпать, сказала:

– Виновата тоже. Артему плохо стало, когда мы извлекли Драмера, старая ведьма пообещала излечить его после повторной подсадки. Но не сдержала слов. Сука старая…

– Львовна?

– Она.

– Доберусь я до них всех!

Пастырь, немного наклонившись и потрогав культю на ноге, сказал:

– Все мы виноваты, надо жить дальше! Там сейчас конвой подходит к одной лаборатории, там пять тысяч людей и два десятка рейдеров. И этого охренеть как мало.

– Плевать мне на них, Пастырь, что с того!

– Злой ты стал, Шрам. Плохо на тебя мутаген действует, мало в тебе человеческого становится. Но и тут ты им был полезен, сюда все внимание мутантов приковали. Так что не все так плохо!

– Насрать, каким вы меня видите, ты почему, Кристина, сюда поперлась, мы же тебя чуть не убили? Артема, я знаю, вряд ли он тебя оставил бы в опасности.

– Не оставил. Он всегда был веселый, смеялся, даже когда ему было плохо. Хотел спасти людей здесь.

– Да, он такой… лучше, чем я.

– Артем, я и Дрон нашли спрятавшихся охранников за хорошей металлической дверью. Меня немного ранили, а Дрон зассал идти за оружием. Меня перевязали, и я вырубилась, а когда пришла в себя… Все открыто, Дрона и охранников нет.

– Прямо любопытно, куда же они делись?

Кристина громко выдохнула, села поудобней и тихо сказала:

– Артем пришел. Стоял возле двери, пока они его не впустили, а в тамбуре он их всех и убил. Дрона тоже убил и проглотил частично.

Пастырь заинтересовался и, хмыкнув, произнёс:

– А тебя он, значит, не тронул?

– Да, там записи ведутся. Он пришел, постоял возле меня и ушел. А я в отрубе была.

– Сука, Артем. Меня так бил пси актами нещадно, чуть сума не свел.

Кристина поправила повязку, робко покраснев, сказала:

– Может, меня спасло, что я спала и не представляла для него угрозу? А еще я верю, что его можно излечить, я видела эту генную связку в другом существе.

– Да плевать. Он будет тут теперь гнить, пока не научится говорить! И то вряд ли. мы его выпустим.

– Хм. Не говори так категорично! – хмуро сказал Пастырь, поглаживая бороду. – Кристина, Вы же не ради эксперимента так переживаете за Артема?

– Нет.

– О каких-то серьезных чувствах рано говорить, я думаю, нужно быть влюблённым настолько, чтобы быть готовым рискнуть всем и полезть к этому существу брать анализы. Вы готовы рискнуть собой ради него?

Шрам, возмущенный, сплеснул руками и, зло посмотрев на Пастыря, прошипел:

– Пастырь, гадалка ты хренова, тебе правда никого не жалко? Готов ради выгоды влюбленную девушку в пасть к монстру бросить в надежде, что монстр передумает?

Кристина подняла брови и, с вызовом посмотрев на Шрама, сказала:

– Я готова сделать больше, чем я могу. И Артема я не боюсь.

Шрам испытующе стал смотреть в ее глаза, ему очень хорошо был знаком этот человеческий взгляд, так смотрят влюблённые люди, готовые на все. Вот только стоит взглянуть на мир глазами чудовища, все их действия обретают смысл, а милую бывшую подружку можно легко перепутать с ужином. Сложность лишь в том, чтобы найти эту разумную грань самопожертвования. Хотя Артем всегда влюблял в себя только одним видом, сам он непонятно что искал. Не выдержав перестрелки глазами, Кристина соскочила и уверено произнесла:

– Я могу сейчас к нему пойти, он меня не тронет!

Шрам успел схватить ее за руку, а Пастырь задумчиво наблюдал за этой картиной и поглаживал голову.

– Стой, глупая девчонка, Артем и мне дорог. Я тебе верю, – почти ласково произнес Сергей. – Это существо ужасно опасно и, если выпустим черта из табакерки, обратно мы его не засунем.

Кристина не стала вырываться, а, подчинившись давлению Шрама, села обратно.

– Как выбираться будем, Пастырь? Где хваленая эвакуация?

Пастырь неплохо разбирался во внешнеполитической ситуации и провел интересный анализ, пусть и довольно упрощенный, озвучив основные тезисы:

– Мы сейчас находимся в очень сложном положении, Голиаф мертв, запись перевести некому. Судя по действиям союзников, они знают уже это, что заставляет их лихорадочно готовиться к отступлению. А все их старые союзники на «Немезиде» и новые союзники, то есть мы, смотрят на них и рассчитывают на защиту и помощь. При этом у меня сложилось мнение, что Президент и его аппарат не исключают ситуации, когда нам всем придется рассчитывать только на себя. Выводы наших союзников основываются на довольно зыбких предположениях, но звучат они неприятно. Они считают, что в нас нет больше потенциала и мы балласт. Как говорится, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– Ты, Пастырь, меня удивляешь, даже я понял, что одна запись тут не решает. Они хотели его живьем взять, а запись и ВИ переведет.

– Откуда знаешь? Он мне сказал, и вообще он знал о ловушке на нас заранее, просто решил подыграть. Тут. Вроде. Археологический мусор от его вида остался, так он уже знал, что ничего полезного не осталось.

– Так в чем его интерес был?

– Думаю, Голиаф хотел забрать себе Драмера. Хотел помочь мне! Так что давай, торгуйся за наши жизни!

Система внутреннего оповещения заговорила голосом Мелкой.

– «Внимание, всех выживших просим собраться на тринадцатом этаже, просим не проявлять агрессии, если есть информация о спрятавшихся мутантах – сообщить ее Пастырю, сообщение будет повторяться каждые пятнадцать минут»

– Что там, есть снизу новости? – соскочил Шрам, держась за спину.

– Шлюз вскрыли.

Шрам встал и уже было хотел пойти, но Кристина подскочила с гримасой боли и сказала:

– Подожди, давай хоть лицо умой, а то испугаешь своих.

Несмотря на боль в спине, Шрам, сжимая автомат, летел вниз. Уже не обращая внимания на трупы мутантов, убитых Драмером, пару раз он чуть не растянулся на лужах крови и, стараясь еще больше не измазаться, немного сбросил темп. Сердце его билось отчаянно. Он судорожно представлял, как обнимет дочку, как поцелует жену. Вспомнил его первый поцелуй с женой, вспомнил, как он учил дочку кататься на велосипеде. Воспоминания заставили его остро почувствовать, что он еще живой, и вот-вот будет счастлив. Последний этаж был полностью завален трупами мутантов, приходилось вскарабкиваться на их мерзкие тела. С каждым шагом под ногами раздавался мерзкий чавкающий звук. Кисти рук покрывало нечто мокрое, в некоторых местах кожу немного стягивало, а во рту ощущался солоновато-металлический привкус. Все это место было пронизано смертью. Драмер согнал всех мутантов в кучу, к шлюзу, и там всех убил. Коридор длиною в тридцать метров, чуть ли не до потолка был завален трупами. Он прополз его почти на животе. Спина из-за волнения и тревоги отошла на второй план. В позвоночнике ныло от боли, но ему до этого не было дела. Он что-то почувствовал… тревога усилилась. Почему из шлюза не выходят живые?

Холодом его обдало тогда, когда он зашел в коридор. Навстречу шла Камико, вся в слезах, размазывая кровавые разводы по лицу. Трясущимся голосом она лишь смогла произнести:

– Трагедия, – слезы градом залили ее лицо. Сергей, схватив за плечи. стал трясти ее:

– Где?

Камико показал пальцем на дальнюю дверь в конце коридора, и Сергей на ватных ногах дошагал туда. Холод, вот что ощущал он. Его тело пробирало дрожью от дикого страха. Он рванул на себя дверь. Мурашки по коже ледяным кипятком обожгли его сознание. Два десятка детей спали. Спали мертвым сном. Среди всех детей, вдруг ставших ему родными, он нашел Ксюшу. На бледном лице, еще не успевшем подвергнуться изменениям, застыла улыбка. Она и сейчас выглядела другой, нежели, чем он ее запомнил, и синеватая бледность, разлившаяся по ее лицу, заставляла Сергея стиснуть зубы до хруста. Она явно сильно исхудала, но это была его дочка. Разум не мог принять этого. Родительские чувства сыграли свое… он заплакал. Заплакал на взрыд. Его единственный ребенок, свет в его жизни, лежит тут с другими детьми, мертвый. Он сел на колени и взял аккуратно ее на руки. Поглаживая по голове с плетенными косичками, так как любила ее мать. Обжигающая мысль пронзила его разум, и он понял, что в соседней комнате лежат взрослые. Среди них, его Марина. От боли в груди захотелось вырвать сердце. Он прижал крепко к себе дочурку, немного раскачиваясь. Внезапно в его голове, что-то щелкнуло, и он захотел умереть. Он стал орать:

– Все зря, все зря! СУКА! Я виноват перед тобой дочка! Я не успел! Прости меня! Я вас всех так подвел! Простите меня!

На него нахлынула такая волна отчаянья, что он выпустил дочку из рук и закрыл лицо ладонями. Трясущимися руками поднял автомат и ствол засунул себе в рот, чувствуя, как он стучит по зубам. Закрыл глаза и нажал на спуск. В комнате глухо раздался одинокий выстрел, повторяемый эхом.

Глава XVIII. Выжившие.

26 мая 2027 года.

Земля. Научно-лабораторный подземный комплекс «Ковчег».

Приемная зона. Первый этаж.

О трагедии, что произошла в бункере, знали все. Наверное, что-то похожее происходило и в других бункерах, где защитники, потерявшие все надежды, кидались из крайности в крайность.

Человеческая психика подвержена травмам. Многие выжившие страдали посттравматическим синдромом, это хорошо знал Пастырь. А замкнутые пространства, ограничение в еде и постоянное ожидание атаки подточили даже самые сильные психики. Характерные состояния повышенной тревожности, на фоне которых время от времени возникают приступы необычайно ярких воспоминаний, травмирующих событий, стараются выявить у всех переживших стресс пред очередными испытаниями. Поэтому Пастырь решил собрать всех прямо тут. Там, где угроза была живой, где через толстую металлическую дверь можно было различить стук и скрежет мутантов. Чтобы у выживших не создавалась иллюзия безопасности и они могли трезво оценивать будущие изменения, а также выявить будущие приступы или тех, кто испугается бороться. Пустой стальной ангар был вытянутой и узкой прямоугольной формы, он был входным тамбуром для множества идущих параллельно продолговатых залов и также выходом из бункера. Горы трупов, устилавшие пол, никуда не делись. Запах смерти так и летал в этих помещениях. Как и ожидал Пастырь, триггером или раздражителем, заставившим всех выживших внимательно его слушать, стали травмирующие демонстрации боя, рассказ о Драмере, одно упоминание и близость мутантов заставляло всех вздрагивать. Всего оказалось выживших сорок человек, и они были собраны вместе, слушали внимательно. Кому-то от увиденной картины было плохо. Они уже инстинктивно верили Пастырю, прошедшему ради них весь этот ад. Пастырь залез на сделанную из коробок, импровизированную трибуну, и начал свое выступление:

– Мы пришли как освободители, посмотрите, что от нас осталось! Вы все продолжаете находиться в смертельной опасности, и с этим мы будем бороться! – сделанная пауза породила вопросы, и толпа в едином порыве спросила.

– Как мы будем бороться, опять строить баррикады? Где обещанная поддержка?

– Мы откроем эти двери и выйдем на поверхность, поддержки не будет. Нас все бросили.

Толпа при слове поверхность испытала тот шок, что и ожидал Пастырь. Все смельчаки тут же перевелись, и лишь один несогласный нашел в себе мужество и возмутился:

– Мы не хотим подниматься. Нам безопасно и тут!

Толпа тут же поддержала говорившего и зашумела. Пастырь, выждав время, довольно улыбнулся и сказал:

– Вы для меня балласт, хоть все тут оставайтесь. Но коли вы пойдете со мной, выполняйте четко приказы. Генераторы выведены из строя, один еще работает, но скоро может сдохнуть. Скоро это место превратится в саркофаг. Без света и воздуха, без воды. Я уверен, что мутанты еще прячутся тут. Мы не сможем проверить каждый сантиметр, каждый люк, каждый технический туннель.

– Не пугай нас, мы все понимаем. Что ты предлагаешь, какой план?

– Это хорошо в тишине кабинетов разрабатывать грандиозные планы, организовывать военно-штабные игры, заниматься подготовкой войск, тут будет голая импровизация и разведка боем, – сказал Пастырь, слезая с коробки.

Почти сутки Пастырь самолично раздавал команды. Знакомился с выжившими и проводил беседы, стараясь помочь. Маус и Мелкая носились по этажам, взяв на себя роль помощников Пастыря, конвоируя и помогая советами. Отказавшихся выполнять команды- не нашлось. Собранные трофеи несли на первый этаж и загружали в грузовики. Пришлось некоторые из них оборудовать решетками и боевыми гнездами. Переделать кабины, сделать их более безопасными. Всего получилось 7 военных КАМАЗов. Трупы погибших защитников базы собрали в одном месте, Пастырь прочел молитву. Потом начались тренировки и раздача индивидуальных заданий. Шли третьи сутки, как начали из щелей вылазить мутанты, и работы немного замедлились. Все было готово для первой части плана. Пастырь собрал на обсуждение всех в броневике:

– Вообще ситуация плохая. У всех психологическое истощение, и сложно держать всех в тонусе. Гражданских мы тут бросить не можем. Надо создать опасность внутри. Маус, постреляй чуть-чуть этажами ниже, а потом прибеги сюда с воплями о мутанте. У тебя получится.

– Может лучше Мелкая, она девушка? – робко спросил Маус.

– У нее яйца больше, чем у тебя. Да и не смотри больше порнуху в броневике.

Маус покраснел и неразборчиво произнес:

– Сделаю.

– Мелкая, у тебя самая важная роль. Готовь инъекции против пси атаки Драмера и приводи выбранных мною кандидатов в оружейную. Веди наблюдение, меняй состав, но сделай, чтобы у меня было четыре человека, которые смогут с Драмером находиться в непосредственной близости, хотя бы по три часа.

– Пребывание с ним так долго может сильно сказаться на психике. Да и мои препараты не безвредные.

– Выбора нет. Выбраться отсюда надо. Наши во временном лагере расчистят вход в «Ковчег» и потом поедут впереди на разведку, пока мы не встретимся. Там есть из чего порядить мутантов. На поверхности ситуация следующая: прибывать мутанты перестали, но их все равно находится много возле входа.

– Кристина, тебе персональная задача, я думаю, Драмер или Артем тебя помнят и не хотят причинить боль. На тебе испытаем его клетку. Местные умельцы уже собрали на базе клетки металлический вольер, обшитый полностью металлом и окошком из пуленепробиваемого стекла.

– Понятно, а если он продолжит атаку пси ударами?

– Ну тогда мы просто особо чувствительных выведем из зоны поражения. Да, Мелкая, инъекции на всех подготовь!

Молчавшая все это время Камико спросила:

– Моя задаца?

– На тебе самое важное – охрана женщин и детей. По два бойца в каждой машине. Я не знаю, кто он для тебя. Возможно, ты сама этого не знаешь. Но только слепой мог не заметить, как он тебе дорог. Думаю, тебе мы доверим самое важное.

По броневику постучали, в открывшейся двери стоял мальчишка с веснушками.

– Доктор вас позвал.

– Пошлите все вместе, там продолжим, – сказал Пастырь, поднимаясь с места.

Вообще «Ковчег» был богат на медицинский персонал, так и сейчас получилось, что среди выживших были в основном медицинские и научные сотрудники. Роль временного доктора взяла на себя добровольно уже не молодая, но очень опытная женщина. Марго была из тех, что без современных аппаратов могла диагностировать большую часть травм и переломов. Долгое время проработала в детской реанимации, приобретя жесткие, почти мужские качества характера. Она сама определила помещение для нескольких раненых, назначила лекарства и приступила к лечению. Мелкая нашла в ней поддержку и рада была, что такой специалист теперь будет в их команде. Через пять минут все собрались возле помещения, наскоро оборудованного под медицинский пункт.

Марго угрюмо посмотрела на Пастыря и произнесла:

– Таких пациентов сложно тут лечить, надо системы очистки подключать и диализ.

– Там еще прячутся мутанты, выберемся, будет у вас своя лаборатория и все, что вам нужно. Что по лечению?

– Отказывается от лекарств, орет. Ставим насильно. Пока седативные и успокоительные. В спину ставлю блокаторы. Сам скоро встанет, ему даже руки уже обычной иголкой сложно проткнуть, регенерирует очень быстро.

– Появилось понимание и восприятие окружающего пространства?

– Частично. Психика сильнее всего пострадала. Будьте с ним помягче.

– Спасибо, Док.

В небольшомпомещении бился привязанный человек, если честно, на него было страшно смотреть. Руки у него были очень сильные, оторвав привязанные руки, он хотел прокусить себе вены, но Марго его вовремя связала и дала лошадиную дозу лекарств. Его трясло, били припадки, один раз изо рта пошла пена. Он взывал о помощи, стараясь или умолять о смерти или ее требовать, ругаясь самыми последними словами. Это был Сергей. Вены в его глазах лопнули, так что глаза налились кровью. Взгляд был блуждающим. На некоторых пальцах не хватало ногтей. На лице застыл злобный оскал.

– Что, суки, пришли позлорадствовать? Дайте мне умереть, сжальтесь. Убери руки от меня, Пастырь!

Пастырь показал жестом остальным не приближаться и аккуратно положил свою руку Сергею на голову.

– Боже вечный, избавляющий человеческий род от плена дьявола!

– Заткнись!

– Освободи твоего раба Сергея от всякого действия нечистых духов.

– Заткнись! Убирайтесь отсюда, я хочу умереть!

– Повели злым и нечистым духам и демонам отступить от души и тела раба твоего Сергея.

– Уйдите вы все. Я устал, мне незачем жить!

– Не находиться и не скрываться в нём. Да уйдут из сознания мысли неправильные у создания рук Твоих во имя Твоё святое…

– Что ты от меня хочешь, Пастырь? – прорычал Сергей. – Как же вы меня все достали!

– Выслушай и поймешь потом!

– Давай, жги, гадалка хренова!

– Этот диалог для бессознательного тебя!

– Херню ты придумал.

Пастырь, не опуская руку со лба Сергея, произнес:

– Наша психика имеет несколько уровней: сознание, предсознательное и бессознательное. Часть наших фантазий, желаний находится в предсознательном и становится ясной, лишь когда мы направляем на нее свое внимание.

– Херня, Пастырь, отвечаю. Развяжи меня.

– Но многое мы не можем осознать даже ценой величайших усилий. Эта часть души называется «бессознательным». Здесь находится все то, что тревожит и ранит нас, что неприемлемо для нашего сознательного.

– Убейте меня!

– Ты помнишь, что паразиты подчиняют себе свою волю, перезаписывая данные о человеке, так вот, Сергей, Камико тебя нашла с паразитом, а Кристина помогла снять, так что ты им должен.

– Убейте меня! Я подвел всех.

– Паразит успел тебя забить разными «бессознательными» программами, одной из которых желание убить себя и окружающих.

– Вы все виноваты, я потерял их.

– Никого ты не потерял, Сергей. Потерял ты все только у себя в голове. Просто твои мозги еще не справились с ядом, а у нас мало времени давать тебе отлежаться.

– Ты все врешь. Убейте меня!

– Доктор, еще подождем. Успокоительные усилить, никого кроме меня не впускайте. Близко не подходите. Планерку продолжим в броневике. Выздоравливай, Сергей. Мы придем все вместе через пять часов. Постарайся отдохнуть. Ты важная часть плана.

Пастырь уже повернулся к остальным и сделал первый шаг, как Сергей стал вновь биться и кричать:

– Вы все сдохните, я убью вас! Вы все сдохните!

Как и договаривались, спустя пять часов команда была в сборе. Прогресс уже был понятен, исходя из отсутствия криков и матов. Пастырь перекрестился и зашел первым и пригласил остальных. Сергей выглядел не лучше, но хотя бы перестал биться, и его взгляд стал более осмысленным.

– Пастырь, они живы?

– Ксюша и Марина, да. Все дети вместе, их охраняет Камико. Марина помогает в подготовке к выезду.

– Можно их увидеть?

– Да, Сергей. Ты что-то понял?

– Мои собственные воспоминания серые, а новые яркие и эмоциональные.

Пастырь присел рядом, улыбнувшись:

– Когда нас готовили, скажем… к выходу на новый уровень, то накачивали лекарствами до бессознательного состояния и проводили пытки до тех пор, пока они не почувствуют, что ты принадлежишь им и ничего не стоишь. Дальше тебя заставляют думать о том, что они могут убить всех твоих родных и тебя, что они могут сделать с тобой все, что захотят… А потом ты меняешься с ними местами и все продолжается, только потом они беззащитные, уязвимые в твоих руках. Это ужасно, я никому такого не пожелаю. Борись, все можно пережить.

– Развяжите меня.

– Нет, ты пока можешь быть опасен, нужно больше времени, чтобы скрытые команды твое подсознание само уничтожило.

– Развяжите меня! Я не опасен.

– Ты хочешь причинить своим вред?

– Нет.

– Тогда потерпи!

– Хорошо, Пастырь, я побуду пока связанным, но я вам не верю.

– Ну, это нормально. Все слушаем. А для тебя повторюсь и старайся слушать внимательно.

– Хорошо.

Лица у всех были такие испуганные, словно Сергей превратился в какое-то жуткое чудовище, и теперь они не знают, как поделикатнее спросить у монстра, куда подевался Сергей.

– С временного лагеря производится зачистка квадрата перед входом в бункер. Остатки боезапаса отработаю аккуратно по наибольшим скоплениям мутантов, их, понятно, тут же вычислят, артиллерию придётся бросить, остальной транспорт выдвинется по маршруту, параллельно проводя разведку.

– Стой, Пастырь. Как все произошло?

– Где-то по дороге вниз тебя захватил паразит, подчинил себе и спрятал на уровне, чтобы произвести дальнейшие изменения. Мы бы тебя не нашли, ВИ отправлял сигналы на браслет Камико, но мы не могли понять, где ты находишься. Потом догадались, что это типа радиосигнала. Почти двенадцать часов тебя искали. Паразит словно чувствовал, что мы идем за тобой и уползал по тоннелям все дальше. Кристина рассказала о технических тоннелях. Камико и еще один боец отправились тебя искать. Где-то на минус двадцатом этаже было тайное помещение для азартных игр в одном из технических тоннелей. Там себе устроили гнездо ретрансляторы, собирая всех подчиненных паразитами, наверно, проиграв, они хотели сделать реванш после появления инкубаторов. Как мне рассказали, посередине помещения был перевёрнутый дорогой игорный стол, стулья сломаны, много мусора натаскали, и два заражённых стали мутировать в инкубаторе. На полу в осколках от бокалов валялись помятые карты и растоптанные фишки. Ретрансляторы их затоптали, когда спешно покидали зал, там их ждал наш боец. Понятно, почему они бежали. Камико яростно выкрикивая полурусские ругательства, разрубила там с десятка два зараженных и всех ретрансляторов обезглавила. В общем, она никого не пожалела, только тебя вытащила.

– Понятно.

– Паразиты пошли новые, мы таких первый раз видели. Взламывают и подчиняют очень быстро. Опасные, быстрые и живучие, нечета старым их сородичам.

– Понятно. Слушаю план.

Глава XIX. Побег.

26 мая 2027 года.

Земля. Научно -лабораторный подземный комплекс «Ковчег».

Перед самым входом в бункер толпилось десятка два мутантов, словно люди на остановке. Более двух сотен подбитых Жнецов и горы пепла лежали на израненном теле земли. Кучи тел, раскиданных возле воронок, уже доедали собратья. Мощные взрывы накрыли квадрат по сигналу Пастыря. Растительности вокруг входа в «Ковчег» уже не было, все выгорело еще пару дней назад. Разорванные тела мутантов разлетались ошметками в разные стороны. Дверь бункера открылась, и наружу выскочил военный КамАЗ, оборудованный металлической клеткой с открытым тентом.

КамАЗ с Драмером проехал завалившийся броневик и остановился в метрах двадцати впереди, давая возможность остальным к нему подъехать. Мутанты, ощутившие пси атаку, рванули прочь от машины, а люди, сидевшие в кабине крепче, сжали поручни, из глаз полились слезы. Очень сильно болела голова у всех, кто приближался к Драмеру, особые ощущения испытывали через полчаса пребывания рядом. Горло жгло, зубы выворачивало, мышцы ломило, как у стариков на резкую перемену погоды. Однако при этом в глазах не двоилось и сознание не испытывало обжигающего страха, было ясным благодаря лекарствам. Самое главное, что водители могли управлять машиной, они знали, что от их воли зависят жизни остальных. Все старались на износ, как и предполагал Пастырь. Тех, кто воздержался, не было, никто не захотел оставаться в бункере, который превратился в могильник.

«Все боятся Драмера, а мутанты еще больше, и это наш шанс», – подумал Пастырь и надавил на газ. Машина резво рванула, и он на «защитнике» начал выезжать на путь к завалившемуся броневику. Сзади пристроилась колонна из семи машин. Машину трясло и подбрасывало на трупах и выбоинах. Заработал пулемет Мауса, срезавший кучку убегающих мутантов. Вообще, боезапас получилось пополнить, и это гарантировало хоть какую-то боеспособность.

У амбразур стояла пара спасённых из бункера мужчин, ожидая приближение мутантов с боков. На самом деле, они были не очень эффективны из-за мелкого калибра, но пока всем везло, и у них не было цели, всю работу делал Маус с Мелкой. Маус в этот раз не нес околесицу, лекарства, вколотые Мелкой, на всех хорошо действовали. Пастырь по связи всех предупредил, чтобы готовились попробовать перевернуть броневик и отправиться дальше. На все он рассчитал десять минут.

Забег мутантов то начинался, то прекращался, каждый раз определяя границу пси поля Драмера. Сорвавшаяся масса ревущих мутантов вдруг встречала невидимую стену, тормозя и упираясь всеми конечностями, а потом начинала убегать в противоположную сторону с еще большим рвением. Маус стрелял только по большим группам, боясь, что все-таки они преодолеют страх.

– Все, хватит стрелять. Экономь боезапас, – сказал Пастырь. Он ошибся в одном – думал, что все-таки придётся уклоняться от мутантов, вести выборочный отстрел, а радиус на поверхности был куда больше. На полной скорости кружил вокруг броневика КамАЗ с Драмером, отпугивая мутантов. А через пять минут второй броневик уже занял свое место в конце колонны, Пастырь скомандовал:

– Водителей на КамАЗе меняем каждые два часа или по требованию, при этом начинаем замедляться заранее. Держим строй. КамАЗ впереди. Первый «Защитник» идет на удалении, следом через тридцать метров, за ним вся колонна и замыкает второй броневик. На трассе к нам присоединится лагерь прикрытия.

Колонна резво набирала скорость, и группа уже через час выехала на одну из трасс, проехав по ней с десятка два километров, начались первые пробки. Колонна, практически не сбавляя скорости, начала маневрировать среди брошенных авто. Следов присутствия мутантов было много, но они собрались вокруг дороги и, словно коридор сопровождающих, старались бежать за последней машиной. Некоторые сопровождали долгое время, удивляя своей выносливостью, а потом, выбившись из сил, бросали эту затею. Где-то вдалеке слышалась стрельба, колонна быстро догоняла впереди своих с временного лагеря.

– Колонне прижаться к КамАЗу с Драмером. Мы поедем вперед, расчистим поле. Мелкая, готовь инъекции.

Пастырь добавил газа, так что стоявшим возле бойниц приходилось уже держаться одной рукой за поручни, заранее предусмотренные на этот случай. Миновав КамАЗ с Драмером, открылась картина двоих Жнецов и десятка мутантов, бегающих по кольцевой дороге за троими патриотами. Патриоты не жалели патронов. Жнецы ревели, мотали головами из стороны в сторону, прыжками уходили с линии огня, но не успевали догнать автомобили, хотя одним прыжком они могли превратить любой из этих автомобилей в лепешку, так как они не выглядели особо надежными и были обшиты кустарной легкой броней.

По фонтанчикам крови, периодически вырывавшихся из тел мутантов, стало понятно, что это безуспешно. Надо брать более крупный калибр, такой, какой был на броневике. Вдали маячило стадо мутантов, стремительно сокращавшее дистанцию. Пастырь выбрал момент и остановил броневик, переключившись на заднюю скорость.

– Маус, Мелкая, огонь по команде. Огонь.

Определив более опасного противника, мутанты бросили преследовать цель и рванули напрямую к броневику, набиравшему задний ход. Нервничать не пришлось, хороший обзор и точные выстрелы уже через минуты сбили пыл у нападающих, а то и вовсе сократили поголовье вдвое. Сделав необходимые инъекции, колонна воссоединилась и продолжила движение через орду, усиленная переделанными патриотами. Мутанты натыкались на невидимую стену и разбегались в стороны, пару раз сбитые с ног собратьями, попадали под колеса. Жнецы были более чувствительны к пси атакам и заранее уходили за радиус действия.

Съехав с трассы, на одном проселочном участке колонна спокойно замедлила ход и Пастырь, выдохнув, сказал:

– Сергей, как ты? Спина болит?

– Пойдет, Пастырь. Уже легче.

– Может тебя освободить?

– Не, так пока посижу. Как вы Драмера в клетку уговорили сесть?

– Драмера получилось заманить в клетку благодаря Кристине. Как мы и ожидали, он ее не тронул. Клетку приварили к металлическому косяку оружейной комнаты, синхронизировали работу двери и механизма, закрывающего клетку. Кристине всего лишь пришлось ждать у смотрового окна в клетке. Дверь открылась, и Драмер-Артем вышел из оружейной прямо в клетку. И мы ее тут же закрыли. Два взгляда встретились и создалось впечатление, что он ждал ее.

– Как так получилось, что он ее не трогает?

– Думаю, это любовь!

– Эй, ты, Пастырь, вроде не веришь в эту чушь?

Мелкая, не отрываясь от монитора, сказала:

– Такие, как ты, не верят, а вот девочка влюблена «по самые уши».

– Ой, давай ближе к теме, ведьма.

– Я считаю, что чувство сильной романтической любви Кристины возбудило у нее отделы мозга, отвечающие за вознаграждение и вырабатывающие дофамин, что повлияло на его поведение. Клетка, оборудованная колесиками, легко подалась, и она, не отрывая взгляда, доставила ее наверх через лифт. А дальше плевое дело.

– Ты как с семьей встретился, Камико не сильно мешала?

– Она мой ангел-хранитель! Дочка от нее балдеет, тоже стала слова коверкать, наслушалась о наших приключениях, и верит, что я должен спасти всех.

– Ясно. А ты во что теперь веришь?

– Верю, что у человечества есть еще шанс выжить, нам есть ради чего стараться. А еще семью надо познакомить с Дарьей-Сестрой, теперь она моя вторая дочка.

– Кажется, ты спокойней стал, тебе на пользу пошли лекарства. Да, Дарье нужна поддержка и помощь, надеюсь, твои ее примут.

– Примут, они у меня хорошие.

Шрам вытащил из кармана шарик мутагена, покрутил его в руках, почувствовав его тепло и положив обратно, произнес:

– Все-таки мутаген вынужденное зло, – сказал Шрам и развернул аккуратно сложенную бумажку.

– Что за схему или план ты там разглядываешь? Голиаф оставил?

– Не угадал, ты гадалка хренова, дочка рисунок нарисовала.

Маус отвел глаза от монитора и с улыбкой произнес:

– Какие смешные и неправдоподобные мутанты там нарисованы, какие-то люди в балахонах, сектанты что ли?

– Маус, лучше следи за мониторами, балбесина, тебе деревне до искусства еще далеко.

Мелкая улыбнулась и добавила:

– Да, Маус, это тебе не цветочки Арине таскать. Так что там на рисунке, если не секрет, Сергей?

– Да, не секрет. Я с Ксюшей и ее мамой мутанта выгуливаем на привязи. А рядом охрана из мутантов. Мы вообще одеты, как короли.

– Ох, ты ж! С чего так?

Маус и Пастырь тоже улыбнулись.

– Она меня считает супергероем, говорит, я повелитель мутантов. Камико ей все рассказала. Еще про самураев рассказывает.

Сергей улыбнулся, глядя на рисунок, и продолжил:

– А еще она нарисовала Артема. Она еще маленькая в него влюблена была. Мать ее маленькой принцессой называла. Так она Артема принцем окрестила, думая, что так она сможет за него выйти замуж. Смешная, бегала и кричала: «Принц приехал, Принц едет, Принц меня замуж возьмёт, когда я вырасту», не знаю, как она это придумала. Она выдумщица у меня.

– Ну ни фига себе, – сказал Маус. – Вот откуда у Артема позывной Принц.

– Хм… Нет, у него сначала был позывной Принцесса, а когда всем шутка надоела, стал Принцем.

Разошедшийся Маус, вдруг озаренный детскими идеями, выпалил:

– Может будем Принцесса-Драмер его называть? Так говорят: если представлять что-то смешное, то и страх пропадет.

– Мммм, да. Иди спроси у него. Знаешь, как там водителей КамАЗа плющит? После замены плачут и боятся, двое сломались окончательно. Теперь через пару часов может мне придется за руль садиться, – прорычала Мелкая

Маус смутился, поняв, что сказал глупость и замолчал. Пастырь сбросил скорость после очередного поворота и пристально всмотрелся в горизонт.

– Ладно, рад, что вы все в хорошем настроении. Не хочу расстраивать, но Драмер или все-таки Артем может в любой момент прекратить пси блокаду, его стимулируют там током, но он уже адаптировался. Тогда мутанты опять полезут на нас, вот тогда начнется веселье.

Сергей сжал рисунок чуть сильнее и, немного напрягшись, металлическим голосом произнес:

– Пастырь, если будет хоть малейшая угроза, я выжгу всем мозги до кого дотянусь. Ты только скажи.

Долго ехали молча, проскакивая маленькие деревушки полные мутантов. Природа брала свое – все цвело и пахло, было зелено. Горы и луга, озера, все казалось нетронутым. Хотелось открыть все окна и подышать свежим воздухом без запаха горелого мяса и крови. В душах людей после многих месяцев заточения появилась надежда. У человека должно быть хотя бы немного надежды, иначе жить будет невозможно. Появилась легкая напряженность в лице Сергея, и Пастырь, уловив это изменение, спросил:

– Что чувствуешь, есть опасность?

– ВИ расшифровал сообщение.

– И?

– В сигнале говорится о координатах одного места.

– Это далеко?

– Это не в нашей солнечной системе. Кажется, нас туда приглашают.

– Почему ты так решил?

– Есть упоминание о втором сообщении, где говорится о двигателях, которые могут изгибать пространство. О гипердвигателях.

Эпилог

Прошел месяц с побега с «Ковчега». Под давлением новых обстоятельств, лабораторию, найденную Артемом и Маусом, стали символизировать, как место, где всегда можно получить помощь. Она стала домом для более пяти тысяч выживших. Место превратилось в крепость благодаря упорству Пастыря и его команды, стало местом встреч и общения рейдеров, названное «Рассветом». Хотя ее периодически пытались атаковать мутанты, Драмер пси атаками разворачивал орды в бегство. Его не выпускали. Также держали в клетке и готовили клетку побольше. На «Рассвет» старались тащить все, что еще можно было использовать, после этого там появились первые торговцы. За торговцами подтянулись бандиты, и из-за нескольких случаев с озверевшими бандитами перед базой создали пропускные пункты с камерами, охраной и прикрытием. Всем желавшим прежде чем попасть внутрь, нужно было разоружиться и зайти по одному в один из таких пропускных пунктов. Однажды, почти под вечер, зашел странного вида мужчина, без оружия, брони и сопровождения. Мужчина снял очки и скинул капюшон, смотря в камеру. На охранника за пультом смотрел человек с уродливой половиной лица. Присмотревшись повнимательней, охранник понял, что на него смотрит мутант с половиной человеческого лица. А вторая часть лица была частью другого существа, которая жила своей жизнью. Глаза были бешенные и пристально впивались взглядом в охранника, так что он почувствовал, что он в своей голове не один. На мутировавшей части головы были небольшие конечности длиной с палец в виде небольших клешней рака, которые пришли в движение. Охранник схватился за голову и упал, второй покрылся мурашками и вызвал Пастыря. Он не мог смотреть в монитор, ему вдруг стало жутко. Он соскочил со стула и сел в угол, зажмурился. А потом в его затылочной части появилась пронизывающая боль, словно кто-то пытался отключить его волю или загнать ее в темный угол. Охранник выхватил пистолет и, держась одной рукой за голову, засунул его себе в рот. Через минуту зашел Пастырь и, посмотрев в монитор, произнес:

– Отпусти его, поговорим. Что тебе нужно?

Охранник вытащил пистолет изо рта и закрыл от усталости глаза.

– Вы заняли мою базу, но я претензий не имею.

– Хорошо.

– Пастырь, а ты умеешь скрывать свои мысли, – с удивлением произнес мутант.

– Не играй со мной, не лезь мне в голову. Пропускник заминирован, могу взорвать нечаянно. Говори зачем пришел?

– Пропусти меня, Пастырь, меня позвал Артем.

–Кто ты такой? – сурово произнес Пастырь.

–Химик!

Оглавление

Пролог

Глава I. Пробуждение.

Глава I. Пробуждение.I

Глава I. Пробуждение.II

Глава II. Гравитация.

Глава III. План.

Глава IV. Дар.

Глава V. Столкновение.

Глава VI. Предназначение.

Глава VII. Выжженная земля.

Глава VIII. Эксперимент.

Глава IX. Легенда.

Глава X. Улей.

Глава XI. Сигнал.

Глава XII. Разочарование.

Глава XIII. Смерть.

Глава XIV. Интеллектуальный модуль

Глава XV. Драмер.

Глава XVI. Пожиратель материи.

Глава XVII. Засада.

Глава XVIII. Выжившие.

Глава XIX. Побег.

Эпилог