Последняя антиутопия [Харли Мор] (fb2) читать онлайн

- Последняя антиутопия [СИ] 1.61 Мб, 479с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Харли Мор

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Последняя антиутопия

Глава 1

Cogito, ergo sum

Я мыслю, следовательно, существую

Рене Декарт

— Андрюха, просыпайся, материалы подвезли.

Андрей очнулся от мимолетного дневного сна, протер глаза, после чего проверил пульверизатор, встал и пошел в сторону разбудившего его голоса. Голос принадлежал его напарнику, инженеру-художнику Алексу.

— Ну наконец-то, — промолвил Андрей, — стоило ехать сюда в такую рань, если материалы привезли только сейчас, я бы лучше в своей кровати поспал, а не на куче строительного мусора.

— Ладно тебе, — сказал Алекс, — нам еще повезло. Вон Михалычу из пятой бригады пришлось на объекте неделю куковать, пока он ждал проводящий клей. Ладно бы кратальные элементы задержали или эластик, а без клея никуда, сам знаешь. А нам за пару часов весь набор предоставили, вон, даже солнечные панели есть, хотя из-за небоскребов вокруг солнце здесь бывает, дай боже, пару часов в день.

Напарники принадлежали к касте инженеров, небольшому проценту среднего класса, и хотя их жизнь сильно отличалась от касты правителей, но в отличие от нижних каст, они умели читать и писать, имели отдельные квартиры и даже могли позволить себе раз в три года отпуск у моря — роскошь, недоступная подавляющему большинству населения Гарграда.

Разгрузив корпоративный грузовик и расписавшись в сопроводительных документах водителя, напарники оценили объем предстоящих работ.

— Ну что ж, приступим, — Андрей заправил в пульверизатор проводящий клей и принялся выводить на голой стене только что построенного дома схему будущих коммуникаций. Инженеры-художники подключались к строительству домов на последнем этапе, когда местность была уже подготовлена, убрана под купол, а стены будущего здания возведены и протестированы. Тогда коллеги Андрея «оживляли» здание — на их плечах лежала проводка всех коммуникаций и подключение дома к сети. Говорят, раньше в домах клеили обои, вешали ковры и картины, ставили мебель и технику, но технологии росли, усложнялась инфраструктура и электронные компоненты стали заменять собой привычные вещи. Вместо проводов и микросхем стали использовать проводящие, полупроводящие и другие клеи и краски, и дом становился «живым» — нанесенные инженерами электронные рисунки переливались красками, заменяя собой и обои, и картины, и освещение, и телевизоры, эластичные элементы создавали различные мебельные и технические конструкты, следуя за желаниями владельцев дома, как явными, так и неявными. Это была тонкая кропотливая работа, требующая и технических, и художественных навыков.

Закончив выводить электрическую схему на южной стене холла, Андрей принялся рисовать первичный слой полискрина, отвечающий за подсветку будущего жилища. Сначала он нанес зеленый тон в виде уходящих вверх сужающихся спиралей, затем стал добавлять на концах спиралей красные всполохи, а когда собрался намечать синий орнамент, то вовремя заметил в синей субстанции небольших рыжеватых червячков.

— Ну все, приплыли, — окликнул он Алекса, — бета-полискрин нам испорченный привезли. С какими-то рыжими червями — видел что-то подобное? — И где они их только взяли.

— Первый раз такую порчу вижу, — подошел Алекс. — Слушай, а может это диверсия, может нам этот полискрин шпионы из Лазгора подбросили? Черви-то, похоже, не местные.

— Не выдумывай, — парировал Андрей, — ты хоть и хитрый лис, а и ум тоже нужно развивать — в таком месте не поселится даже самый мелкий правитель, этот дом явно строят для инженеров. А наш брат никакому шпиону не нужен. Да и что толку-то с такой диверсии? Дом позже сдадим, и жилец умрет от ожидания? Да все уже привыкли к опозданиям — сам же про Михалыча рассказывал.

— А если бы червяков добавили в дельта-полискрин, ты бы их не заметил, — не сдавался Алекс. — И может здесь какой-нибудь наш разведчик поселится — вон как быстро нам полный набор материалов прислали, когда такое было? Да и водитель грузовика мне, честно говоря, показался не знакомым. Как тебе такое, умный кролик?

— В любом случае это не нашего ума дело, — решил не развивать дискуссию Андрей, — позвони на базу, пусть исправляют свои косяки, без бета-полискрина мы дальше ничего сделать не сможем.

Андрей вернулся к своему импровизированному месту отдыха и присел около рюкзака. Вскоре, после неудачного звонка, к нему присоединился и Алекс: — Опять завскладом куда-то делся, как найдут — мне сразу перезвонят, так что придется еще подождать.

— Этот старый боров — опять что-то химичит.

— Слушай, давно хотел тебя спросить, а почему ты всех людей с животными сравниваешь?

— Так проще понять, что это за человек и как себя с ним вести.

— Ну я хитрый лис, это понятно, завскладом — боров — тоже звучит логично, а себя почему ты кроликом считаешь?

— Я осторожный и не лезу на рожон.

— Ну да, осторожный, а по каналам лазаешь. Не похоже это на осторожность. Кстати, — вдруг вспомнил Алекс, — слышал, в северных каналах каких-то тварей обнаружили? Мне сам Петр Ильич рассказывал. А ему рассказывал дружинник, который по каналам ходит в патруль. Шли, говорит он, по каналу севернее Проспекта Триумфа Молодежи и услышали какие-то странные звуки — то ли шипение, то ли свист. А камыша там мало — местность хорошо просматривается — звук есть, а источника его не видно. Ну пошли они в направлении звука, шли, шли, километра два прошли, уже и заросли камышовые появились, а звук все громче не становится. Как будто кто-то направленно излучает звук в их сторону. Вот этот знакомый Петра Ильича и подумал, что это ловушка и вызвал подкрепление. А пока они подкрепление ждали, звук изменился, стал похож на зов, видать почуяла эта тварь, что дела у нее пойдут скоро плохо и пошла в атаку. А зов сладкий такой, никто противостоять ему не мог. Ну или почти никто. Все пошли на зов, а у одного охотника из патруля кровь пошла горлом. Он рванул в другую сторону, но пары шагов не сделал, как упал замертво.

— Да ну, от звука умер? Это же нереально. А кровь почему из горла пошла, а не из ушей? Привирает, небось, твой Петр Ильич, или его знакомый. А скорее всего — оба.

— Нет, Петр Ильич не такой. А если от голоса стекло бьется, то почему голова не может побиться? — Какие-нибудь ритмы головного мозга вошли в резонанс и перегрузили систему. А кровь из горла — так может он с утра съел что-то не то.

— Так вот, — продолжил Алекс, — это-то их и отрезвило, стали они стрелять в направлении звука и гранаты кидать — и все притихло, а один патрульный вроде как тварь эту увидел, да не одну, и как припустит в их сторону — только его и видели. «Вон они, держите!», кричит, и в камыши нырнул. Остальные пробовали его догнать, да не получилось у них ничего, как будто чемпион какой в него вселился. Они пытались, конечно, его по камышам выследить, до болот аж дошли, но дальше не рискнули заходить — так и вернулись ни с чем.

— Что, так и сгинул тот охотник?

— Да нет, говорят, через пару часов вернулся без оружия и весь в ссадинах. Стали его спрашивать — что там, да как? — а он не помнит ничего, даже имени своего. В лазарет его направили, может дознаватели что найдут.

— Прохладная история. Никаких тебе ни имен охотников, ни внятного описания тварей, один охотник умер от звука, другой с ума сошел. Пошутил над тобой Петр Ильич, а ты и уши развесил.

— Может и пошутил, — надулся Алекс, — а может и нет…

— А то, что имена неизвестны, так это от того что их засекретили, — после недолгого раздумья вновь стал спорить Алекс. — И описание тварей тоже засекретили. Вдруг это происки Лазгора? Тогда это военная тайна, а у Петра Ильича допуск есть. Так что я бы на твоем месте аккуратнее по каналам лазил, а лучше бы вообще перестал. Патрулю попадешься — назначат выговор с занесением, а на тварь нарвешься — так в лучшем случае память потеряешь, а то и жизнь. А мне придется к новому напарнику привыкать, не то что бы я расстроюсь, но вдруг новый хуже тебя окажется?

— Я тоже ценю работу с тобой, — рассмеялся Андрей, — но верить всяким слухам я не буду. Все со мной будет в порядке.

И хотя Андрей скептически отнесся к рассказу Алекса, небольшой червь сомнения все же поселился в его голове.

— А сам-то ты, Андрюха, ничего странного или необычного в каналах не видел? Или за своими книгами ты ничего не замечаешь?

— Да нет, что там может быть странного?

Алекс знал, что основная причина, по которой Андрей рискует, спускаясь в каналы — это книги, старые бумажные книги, которые в городе днем с огнем не сыщешь, а в старых домах в каналах они еще могут находиться. Не знал Алекс только, что нечто необычное все-таки встретилось недавно Андрею — в старом заброшенном доме, даже не доме, а землянке с покосившимися стенами, сплошь покрытыми плесенью, он нашел котенка. Конечно, надо было отдать ее в приют, но что-то остановило его и заставило принести котенка домой. Он знал, что если кто-нибудь ее увидит, у него будут большие проблемы, но не мог с собой ничего поделать — ему нравилось заботиться о котенке, кормить ее, это его успокаивало и наряду с найденными книгами делало его существование устойчивее.

Тут на коммутатор Алекса поступил звонок: «Да… Да… Понятно… А с остальными что?.. Когда?.. Ладно, понял, отбой».

— Все, собираем манатки и по домам, на складе вообще никакого полискрина не осталось — последние запасы нам направили, а новые поставки ожидаются только в конце недели, так что на этом наши полномочия пока все, закончились.

Напарники уложили инструменты в сейф, опечатали комнату, выделенную под склад, собрали свои рюкзаки и пошли по направлению к метро.

— Ну что, вынужденное безделье предлагаю отметить в баре «Труженик меча и орала», — было видно, что Алекса радовало отсутствие работы, а также наличие свободных денег, которые он мог без угрызения совести потратить на улучшение своего здоровья, если не физического, так ментального.

— Нет, я лучше домой поеду, а то я в последнее время совсем поиздержался, — соврал Андрей.

— Ну как хочешь, а я не откажу себе в удовольствии пропустить пару стаканчиков.

Напарники вместе дошли до ближайшей станции метро, попрощались и сели в разные поезда. Андрей зашел в полупустой в это время суток вагон и сел на свободное место у окна. Спать ему уже не хотелось — сказались и его недавняя живая находка, и, особенно, рассказ Алекса. И хотя он скептически относился ко всяким слухам, но что-то не давало ему покоя. Он стал размышлять об этом так, как если бы эти слухи оказались правдой.

— А что, если Алекс прав и в канале появились опасные твари, умеющие влиять на разум? Тогда опасно выходить в каналы.

— Но я в основном хожу по южным каналам, а тварей, судя по слухам, видели далеко на севере.

— А что им помешает перебраться на юг? — Там же нет никаких кордонов и постов.

— Ничего не помешает, но откуда они могли появиться? Вряд ли эволюционным путем — тогда существовали бы промежуточные звенья, которые не убивали бы людей звуком, а только оглушали.

— Возможно, они эволюционировали где-то далеко от города, в какой-нибудь безлюдной местности, а сейчас только подобрались к городу.

— Но что тогда заставило их подойти близко к городу? За пределами купола на большом расстоянии только выжженная земля и нет резона идти в этом направлении — им могли помочь добраться до города, но также им могли и помочь развиться.

— Думаешь это искусственно выведенные существа? В какой-нибудь секретной лаборатории? Но с какой целью их выпускать в каналах — это провокация со стороны Лазгора?

— Может быть. А может это наши твари, и сбежали они из нашей лаборатории. Это тоже многое объясняет.

— А еще я вспомнил, что перед находкой котенка я слышал какой-то странный шипяще-свистящий звук. О таком же говорил Алекс.

— Возможно, ты сам себя накручиваешь. В любом случае данных слишком мало, чтобы делать какие-то выводы. К тому же слухи могут оказаться просто слухами и никаких тварей на самом деле не существует.

— Да. Но в каналы лучше пока не ходить.


По дороге домой Андрей зашел в магазин и купил молока и хлопьев для теперь уже окончательно своего котенка. Зайдя в квартиру, он увидел раскиданные по полу бумажные рисунки. На рисунках была изображена темно-зеленая растительность, из которой выглядывали какие-то животные. Около одного из рисунков на корточках сидела девочка лет пяти с рыжими длинными волосами и старательно выводила карандашом очередную неведомую зверюшку.

— Ну что, котенок, освоилась уже? — спросил Андрей, выкладывая на стол продукты, — а я тебе поесть принес.

Услышав его голос, девочка вскочила и понеслась к столу. Дождавшись пока Андрей нальет в тарелку молока и добавит хлопья, она стала руками есть хлопья, лакая при этом молоко как кошка.

— Погоди, зачем же ты руками ешь, вот возьми — Андрей протянул ей ложку — девочка не обратила на нее никакого внимания, продолжая жадно заглатывать пищу. — Да, с тобой предстоит долгая работа.

Глядя на девчонку, Андрей задумался, он почти физически почувствовал, как на него наваливается тяжелый груз ответственности.

— Зачем я взял ее к себе?

— Да, зачем ты взял ее к себе?

— Но в каналах бы она погибла, ей лет пять, не больше.

— Надо было оставить ее в приюте.

— Но тогда меня бы стали допрашивать, где я ее нашел, выяснили, что я хожу в запретные места и сослали бы в еще более запретные места.

— Но рано или поздно ее найдут, и тогда будет еще хуже. Нельзя ее вечно прятать, нужно как-то от нее избавиться.

— Может подкинуть ее кому-нибудь в трущобах?

— Нет. Тогда не стоило ее вытаскивать из каналов. В трущобах ее продадут или в рабство, или на органы. И неизвестно еще что из этого хуже.

— А может зря я ее взял, может там у нее семья была, а она просто отбилась?

— Надо было сразу об этом подумать. Хорошие мысли всегда приходят задним числом.

— Тогда нужно вернуться в каналы и поискать следы и зацепки.

А девочка тем временем доела все хлопья, вылизала всю тарелку, после чего подошла к Андрею, сидевшему на диване, залезла к нему на колени, свернулась клубком и как будто тихо замурчала. Это усилило начинавшие зарождаться в Андрее ранее незнакомые чувства. К чувству ответственности за другого человека стало подмешиваться чувство нежности и какой-то необъяснимой гордости. Наверное, так ощущается семья. Андрею, как представителю касты инженеров, было незнакомо это состояние. В Гарграде существовала строгая иерархия, диктующая не только правила поведения и взаимодействия каст, но регламентирующая и образ жизни каждой касты. Выше всех находилась каста правителей, которая определяла жизнь всех остальных. Ощущая свою связь с представителями императорских домов прошлого, они старались поддерживать, как им казалось, соответствующий образ жизни. Они получали домашнее образование, делая упор на литературу, историю, музыку и фехтование. Свадьбы заключались в результате переговоров между родителями, дети появлялись в результате тщательного планирования. Жили они в отделенной от остального города части и никогда не покидали ее. Не чужды им были и интриги, в результате которых то один, то другой представитель этой касты оказывался узником. Впрочем, их не отправляли в тюрьму, а просто отстраняли от рычагов управления и запирали в своих роскошных домах, обрекая на жалкое существование без интриг. Следующей кастой была каста охранителей. Они свободно женились, разводились, заводили детей. Они свободно перемещались по всему городу. Единственный закон, который на них действовал, был очень прост: «Без раздумий подчиняйся правителям». Особо раздумывать им и не приходилось — при обучении особое внимание уделялось физическим нагрузкам и стрелковой подготовке. Каста инженеров была средней в иерархии, но на нее распространялись самые жесткие требования. Инженеры не могли заводить семью. Рождение детей регулировалось планами — в зависимости от того, какие специалисты понадобятся через три шестилетки, подбиралась соответствующая разнополая пара инженеров, результат взаимодействия которой помещался сразу в учебный интернат. Обучение было узко технически специализированным и наиболее глубоким и систематизированным. Однако планы почти никогда не выполнялись, и инженерам все время приходилось переучиваться. В остальном инженеры были самыми свободными — их жизнь никак не регламентировалась. Хотя касты внутри тоже делились по уровням, наиболее широкое расслоение наблюдалось в касте обслуги — некоторые ее представители могли почти на равных разговаривать с правителями. Свадьбы были иерархичны уже в самой касте, а образование было очень разнообразным. Ниже всех находилась каста рабочих. В семейных вопросах они были предоставлены сами себе. Высокая рождаемость компенсировалась высокой смертностью. А образование отсутствовало как класс. Еще были изгои, жившие в трущобах, но условия их жизни были такие сложные, что было непонятно, как они все еще не вымерли. Особняком стояла каста прикасаемых. Это была по сути та же каста обслуги, но выполняющая специфические услуги всем остальным кастам.


Между тем, девочка задремала на руках Андрея. Он осторожно приподнял ее, вставая на ноги, положил на незаправленную кровать и накрыл одеялом. Потом собрал рисунки и карандаши с пола, хотел было убрать их в письменный стол, но немного подумав, положил на тумбочку около кровати, задержав ненадолго взгляд на девочке. Она безмятежно посапывала, разметав рыжие волосы по подушке.

— Пора собираться к завтрашней вылазке в каналы, — почти вслух произнес Андрей. Он достал рюкзак и стал складывать в него вещи — несколько мотков прочной веревки, охапку спичек, фонарик, компас, ломик, самодельный противогаз, несколько бинтов и лейкопластырей, пузырек спирта, воду, сходил на кухню за ножом. Внимательно осмотрев комнату и заметив набор инструментов, тоже положил их в рюкзак: — Пригодится. Подумав еще, добавил пластиковые листы и несмываемый маркер. После этого он с особой тщательностью осмотрел защитный комбинезон на предмет повреждений, появившихся после последней вылазки, и, не обнаружив их, удовлетворенно кивнул головой. Затем опять пошел на кухню и после недолгого отсутствия вернулся с парой бутербродов. Еще раз проверив все снаряжение, Андрей подошел к шкафу в котором лежали бумажные книги разной степени потертости, выбрал книгу с темно синей обложкой, на которой серебристыми буквами было выведено: «В. Мэн. Девять астронавтов», вернулся на диван, и погрузился в чтение (не бог весть какое чтиво, но время скоротать можно).

***
Погрузочная платформа станции готовилась к встрече с «Вегой-9». Это был транспортный челнок, доставляющий полезные грузы и вторую смену исследователей. Первая смена отработала уже год и с нетерпением толпилась на платформе, в ожидании скорого возвращения к своим семьям. Скорого для них, но не для их семей. Весь обратный путь до родной планеты они преодолеют в состоянии гибернации — без чувств, без снов, без мыслей и, самое главное, без ощущения времени. Это будет полезно и для их психического здоровья — ведь в пути им совершенно нечего будет делать, и для экономии ресурсов звездолета — так как гибернация требует намного меньше энергии для поддержания жизни, чем настоящая жизнь. Челнок «Вега-9» доставит их на «Неустрашимый» — межзвездный фрегат, один из восьми фрегатов, построенных человечеством и бороздящих просторы вселенной в поисках жизни и неизвестных форм материи. «Непобедимый» — другой фрегат — уже летит с третьей сменой исследователей и будет здесь только через год, чтобы сменить нынешних новичков. «Вега-9» только что приземлилась и они выходят из него. Девять исследователей с разнообразными специализациями, достаточными, чтобы автономно существовать длительное время вдали от цивилизации без ущерба для психики. Первым на трапе появился Джим Марс. Как и обязывала его воинственно-космическая фамилия, он обладал мужественным лицом и был опытным астронавтом, специалистом по работе в открытом космосе и в условиях пониженной гравитации. Следом бодро шагал, несмотря на тяжелый инструментальный чемодан в руке, приземистый, коренастый Роджер Уайт, инженер тяжелого оборудования, имеющий допуск к работе в экстремальных условиях. Его усыпанное веснушками лицо хранило на себе отпечаток таких условий. За ним весело болтая, шли две девушки — короткостриженая светловолосая Катрина Хоуп, космический биолог, и темноволосая Петра Карол, программистка биологических систем. Дальше следовало сразу трое исследователей — доктор Нил Мун, робототехник Ламберт Эрикс и специалист по администрированию станции Дэвид Париш. Чуть поодаль вышагивал убеленный сединами астроном Артур Ли. Последним на трапе появился Джон Борн, специалист по телекоммуникациям и связи с «Большой Землей». Через все его лицо шел огромный уродливый шрам. Он немного постоял на вершине трапа, оглядывая свысока погрузочную платформу, а затем улыбнулся и пошел навстречу ожидающей их первой смене. Каждый из специалистов имел вспомогательную специализацию, дополняющую или дублирующую основную специальность других членов смены. Так, например, Джим мог пилотировать челнок, на случай, если автоматика подведет, а Джон кроме связи, мог налаживать и контролировать управление всей исследовательской станции.

В грузовом отсеке челнока ловко работали погрузочные роботы, разгружая вещи и оборудование вновь прибывших. Кроме личных предметов быта и исследовательских механизмов и расходников, челнок привез запас необходимых для жизнедеятельности припасов — контейнеров с концентрированными органическими массами, для генерации еды, жидкости и воздуха, запчастей для критически важного оборудования и целую тележку с информацией — как данные для научных изысканий, так и развлекательный контент для морального отдыха. Станция располагалась на небольшом спутнике, вращающемся вокруг планеты, покрытой морями и лесами. Рядом со станцией находился упавший метеорит, богатый полезными минералами и редкоземельными металлами, чьих запасов хватит на многие тысячелетия работы масс-генератора, вдыхающего в станцию живительную энергию. Спутник хоть и был небольшим, но все же создавал достаточное гравитационное поле, чтобы можно было отказаться от гравитных полов и существенно сэкономить энергопотребление. Научно-исследовательская станция обладала широкими возможностями для исследования близлежащих планет, звезды и прилегающего участка космоса. Она была оборудована по последнему слову техники и многие лаборатории на Земле могли лишь позавидовать широте комплектации станции. Продвинутый искусственный интеллект управлял узловыми и вспомогательными элементами станции. Отбор сюда был очень суровым и на станцию попадали только самые целеустремленные и квалифицированные. Желающих было очень много — несколько десятков претендентов на место — и никого не пугало даже длительное расставание с семьями — такой шанс мог выпасть только раз в жизни. И никто не мог в здравом уме от него отказаться.

Встреча двух смен была недолгой. Вторая смена с опаской и надеждой заглядывала в глаза первой, пробуя оценить их эмоциональное состояние, пытаясь понять, как на них сказалось длительное нахождение в изоляции. И хотя перед полетом все члены смены проходили тестирование на совместимость и пробное уединенное проживание, но одно дело жить так на Земле, под присмотром врачей, зная, что если что-то пойдет не так, то на помощь придут люди, и совсем другое дело оказаться вдалеке, за многие мили от родной планеты, на безжизненном куске камня. Но повышенная мотивация отобранных астронавтов и выглядящая вполне нормально первая смена давали положительный приток энергии и настроения. Добавляло оптимизма и предвкушение скорой интересной работы. Первая же смена хотела как можно скорее передать дела и отправиться обратно — в колыбель. После небольшого формального инструктажа и подписывания актов приема-передачи оборудования и рабочих мест первопроходцы взошли на «Вегу-9» и отправились в долгожданный полет на родину. Девять вновь прибывших астронавтов остались наедине друг с другом и большой светлой станцией. Она называлась «Альфа» — авангард человеческой мысли, пронизывающий тьму далекого космоса и освещающий его миллионами светлых голов, разрабатывающих и внедряющих новые исследовательские комплексы во всех уголках мироздания, до которых смогли дотянуться. В напоминание о названии повсюду на белых стенах можно было увидеть ее символ — древнегреческую букву альфа, заключенную в три симметричных эллипса. Джим первым очнулся от внезапного паралича:

— У меня предложение. Давайте сначала осмотрим жилые комнаты, каждый свою, а потом соберемся на торжественный ужин. Есть возражения?

Возражений не было, и они разбрелись по жилым помещениям. Все они находились в одной части комплекса, кроме комнаты, а скорее, каюты, Роджера Уайта. Он должен был обитать в непосредственной близости от масс-генератора и поддерживающих его систем для быстрого реагирования в случае экстренных ситуаций, так как этот генератор был буквально сердцем станции и в силу ряда технических причин не мог быть расположен близко к лабораторным и административным помещениям, около которых и жили остальные участники экспедиции. Комнаты Петры и Катрины были несколько отдалены от остальных комнат, что, конечно, было чистой случайностью и не имело гендерной подоплеки. Катрина вошла в свою комнату и застыла в восхищении. Несмотря на многолетний опыт полетов в космосе, она каждый раз испытывала чувство замирания сердца при взгляде в чарующую бездну. Одну из стен полностью занимало окно, сквозь которое была видна сероватая поверхность спутника, над которым простиралось утыканное яркими звездами черное полотно космоса. И спутник, и станция, и Катрина вместе с ней падали в эту бездонную пропасть. Это ощущение не покидало девушку, и она с усмешкой подумала: «хорошо, что у бездны нет дна, и мы будем вечно падать в нее». Оторвавшись от завораживающего вида за окном, она окинула взглядом обстановку ее дома на ближайшие двенадцать месяцев. Кровать находилась прямо около потрясающего вида на космос, что прибавляло сто очков эпичности процессу засыпания. Перпендикулярно к окну располагался рабочий стол с кучей ящиков и индивидуальным компьютером, подключенным к общей сети и имеющим доступ к станционной базе данных, полностью копирующей центральный архив Объединенной Аэрокосмической Ассоциации Земли. В базе были собраны все полезные для освоения космоса данные, накопленные человечеством, и много чего еще. Над столом висело несколько полочек, на которые можно поставить фотографии подруг и семьи — родителей и младшей сестры, а также положить несколько книг, привезенных для пестования чувства ностальгии долгими космическими вечерами. На пустую стену можно было повесить несколько электронных картин, синхронизированных с диагностическим браслетом на руке, который будет подстраивать изображения картин под настроение Катрины. Последним предметом в комнате был жидкостный стул. Своим видом он совсем не напоминал стул, а больше был похож на сплюснутый сфероид, который приятно подминался, когда на него пристраивался человек. Это было очень удобное приспособление для расслабления и медитации. Оно позволит снять напряжение с мышц после трудовой смены. Около кровати были замаскированы дверцы вещевого шкафа, утопленного в толстую переборку. Рядом с входной дверью находилась дверь в ванную комнату. Здесь располагались раковина, унитаз и душевая кабинка. Все в этой комнате, кроме вида из окна, было знакомо Катрине — на Земле все командируемые сюда астронавты проводили, по меньшей мере, месяц на точной копии станции. Даже располагалась она на низковысотной орбите, чтобы сымитировать низкую гравитацию настоящей станции — это было дешевле, чем использовать антигравитационные модули на поверхности Земли. Катрина скинула комбинезон и вошла в душевую кабину. Включив режим циркулярного душа, она почувствовала упругие теплые струи, бьющие со всех сторон и тонизирующие изголодавшееся от бездействия в гибернации тело. Сталкиваясь с кожей, нити воды разбивались на мелкие капли, которые величественно разлетались во все стороны, создавая иллюзию морской пены, из которой появлялась прекрасная Афродита. Такое блаженство. Это лучшая работа в мире — заниматься любимым делом посреди потрясающе красивой вселенной, будучи одной из нескольких десятков людей, избранных из многомиллиардного человечества, попавших на передний край науки на границе исследованного космоса. Катрина выключила воду, вытерлась досуха адсорбирующим полотенцем и вышла из ванной комнаты. Она подошла к окну, нагая, и положила раскрытую ладонь на стекло. Вот оно, единение с космосом, с вселенной. Только небольшой слой атомов отделяет ее от пустоты, в которой зажигаются и гаснут звезды, давая новую жизнь, и поглощая вещество. И теперь эта жизнь, рожденная из некогда взорвавшейся звезды, смотрит на новые акты творения и смерти, слитые воедино.


Команда собралась в кают-компании, намереваясь отметить начало нового исследовательского цикла. Небольшой отдых в комнатах пошел всем на пользу, подарив здоровый румянец, веселость лиц и глаз и бодрость духа. Люди уселись за большой стол, полный торжественных блюд. Здесь была и курица по-пекински, и узбекский плов, и стейки из мраморной австралийской говядины, и овощной салат, приправленный брюссельской капустой, и много чего еще. Разнообразие названий блюд несколько сглаживалось их внешним видом — все они представляли собой прямоугольные брикеты однородной консистенции. Отличались они друг от друга только цветом и, иногда, вязкостью. Но, несмотря на такое визуальное однообразие, их вкус действительно был наполнен колоритом разных континентов. Артур Ли на правах старшего астронавта первым взял слово. Он поднял бокал, доверху заполненный самой драгоценной жидкостью — водой, и произнес, слегка покачивая седой головой:

— Позвольте искренне поздравить всех с началом нового цикла исследований и, особенно с тем, что именно нам выпала эта честь. Уж мы-то не подведем.

Все одобрительно закивали, выпили за этот тост и принялись уплетать за обе щеки.

— А я пошел в астронавты по следам своего отца, — начал застольный разговор Джим Марс. — Он был действительным пилотом королевских сил Уэльса и участвовал в покорении скопления Галилея. Я верю, что он гордится мной.

— Так значит твой отец — это Уильям Марс? — удивился Дэвид Париш. На тренировках на Земле у них не было времени для разговоров по душам, считалось, что полезны только рабочие контакты, поэтому оставшись наедине друг с другом, астронавты принялись восполнять упущенные возможности. — То-то я смотрю у тебя такое знакомое лицо. Мне жаль, что он не вернулся с той экспедиции. И я уверен, что он гордился бы тобой.

— Спасибо. А кто тебя вдохновил на эту миссию? — спросил Джим в ответ.

— Много кто. Все исследователи космоса повлияли на меня. И твой отец тоже.

— А я вдохновлялась Тьюрингом. Хоть он и не был астронавтом, но он открыл новые горизонты знаний. Надеюсь, и мне удастся здесь хотя бы чуточку приоткрыть калитку, ведущую в новый мир, — поделилась своим сокровенным Петра Карол. — А ты, Катрина?

— Вы будете смеяться, но я стала космическим биологом из-за Коротыша.

— Это чье-то прозвище? Какого-то значимого для тебя человека? — удивилась Петра.

— Да, значимого. Но не человека, а хомячка, — все удивленно повернулись в сторону Катрины. — Да, хомячка. Он был мне очень дорог в детстве, но хомячки очень мало живут. Его смерть сильно расстроила меня, и я решила стать космобиологом, чтобы найти на просторах космоса хомячков с большой продолжительностью жизни. Понимаю, это звучит глупо, но именно Коротыш был причиной, почему я связала свою жизнь с наукой. И потом она увлекла меня своей красотой и таинственностью.

— Это вовсе не глупо, — возразил ей Ламберт Эрикс. — Твоя история подтолкнула меня на мысль, что я тоже стал робототехнком по схожей с тобой причине, хоть и обезличенной. С детства меня завораживали домашние робопомощники. Я видел в них живых существ. Но их жизнь сразу длинная. Их можно ремонтировать, улучшать. Я сразу нашел идеальных питомцев и теперь проверяю, на что они способны. А где могут быть идеальные условия для этого? — только на краю исследованного космоса.

— А меня вдохновил Януш Корчак, — решил присоединиться к теме Нил Мун.

— Это какой-то врач? — поинтересовалась Катрина. — Я о таком не слышала.

— Врач. Но больше он — детский писатель. Он врачевал души детей и не оставил их до самой смерти. Надеюсь, я также буду врачевать тела людей до самого своего конца.

— Какие мрачные у тебя мечты, Нил, — перебил его Роджер Уайт. — Какой конец? Мы в самом начале. Вся жизнь впереди. Да еще какая. После этой миссии нас везде с руками оторвут. Зачем сейчас думать о смерти. Я о ней совсем не думаю. Просто делаю то, что мне нравится. Да еще и получаю за это деньги. Красота.

— Да, красота здесь неописуемая. От окна взгляд невозможно оторвать, — произнес, задумавшись о своем Нил. — В такие моменты начинаешь понимать тех, кто связал свою жизнь с астрономией. Это так романтично — вычислять красоту за окном. Да, Артур?

— Ты прав, — отозвался Артур Ли, услышав свое имя. — Наблюдения за небесными телами и расчет их поведения — это очень вдохновляющее. Особенно когда обнаруживаются твои предсказания. Но есть у меня еще одна причина — Хаббл.

— Знаю, знаю, — радостно отозвался Ламберт. — Это один из первых космических телескопов, сыгравший позитивную роль в становлении астрономии. Я много о нем читал — о найденных им объектах и зарегистрированных явлениях, об установленном оборудовании, о технических неисправностях и их решении. Удивительно как такие примитивные технологии дали так много человечеству!

— Я скорее имел ввиду другого Хаббла, — поправил его Артур, — Эдвина Хаббла. Он внес большой вклад в развитие понимания космоса. Он указал на существование других галактик, лежащих за пределами Млечного Пути. И много чего еще.

— А вас что вдохновило стать связистом, Джон? — спросила Петра у мистера Борна.

— Да так. Люблю, знаете ли, — замялся Джон, — люблю соединять людей. Тоже с детства. Белл был моим кумиром. Вот. Кстати, какой вкусный тут черничный пирог.

— Стоит попробовать? — схватил темно-коричневый брусок Ламберт и сразу его откусил. — Да, действительно. М-м-м, — произнес он с набитым ртом. Остальные присоединились к нему, одобрительно кивая головой после дегустации.

— Надо сказать, питание здесь отменное. Даже на Земле в тренировочном лагере кормят похуже, — заметил Джим, уплетая очередную порцию пирога.

— Еще бы. Здесь же установлен «Кукингчиф-9000», — заметил Роджер. — Инженеры, которые его разработали, чертовы гении в приборостроении. Жаль, что название придумали тоже они — ну невозможно во всем быть гениальным.

— Не знаю, — возразила Катрина. — Вкусно, конечно, но мне не хватает теплоты бабушкиных рук. Как-то умеет она творить волшебство в печи.

— А у меня не было бабушки, — грустно сказал Дэвид. — И я не знаю вкуса бабушкиных пирогов.

— У меня тоже, — поддержал его Ламберт. — Но это не повод распускать нюни. С такой-то замечательной кухонной машиной лично мне ничего не страшно.

— А у меня была бабушка, — заметила Петра, — но она плохо готовила. Она больше была по вязанию. Какие она мне свитера и шапки вязала. В школе мне все завидовали.

— Привезла с собой шапку? — пошутил Ламберт.

— Нет, они все поистрепались. А вот свитер привезла — их у меня много.

— А я из одежды ничего личного не брал — оставил побольше места для книг, — заметил Нил. — Люблю, знаете ли, почитать долгими космическими вечерами настоящие бумажные книги, пахнущие типографской краской.

— Дай угадаю, — опять отозвался Ламберт, — своего вдохновляющего писателя тоже взял. Как ты говоришь — Корчак?

— Корчак. Конечно взял. Хочешь, дам тебе почитать?

— А давай. Почему бы и нет? Самое то после работы почитать детскую легкую книгу.

— Я бы не был столь категоричным. Не все детские книги легки даже для взрослых.

— Посмотрим. А тут кроме воды еще что-то есть? — перевел разговор Ламберт.

— Действительно, — поддержал его Джим, — есть ли тут жидкость «повеселее»?

— Есть чай, кофе. Есть соки — яблочный, апельсиновый, вишневый, грейпфрутовый, микс. Есть клюквенный морс, морс из… — начал перечислять Роджер, но осекся, заметив недвусмысленный взгляд Джима. — А! Ты такую веселость имел ввиду. Нет. Боюсь не смогу тебя ничем обрадовать. Здесь такого не водится.

— Досадно. Придется иначе себя развлекать. Надеюсь тут обширная фильмотека.

— Действительно, тут должны быть киноновинки. Как там назывался последний фильм с Ди Пино? — И астронавты стали обсуждать любимые фильмы, делиться интересами, в общем, вести светские разговоры. Привыкание к новому месту работы проходило легко и безболезненно. С торжественного ужина начинался новый цикл исследовательских работ на станции «Альфа».


Прошло три месяца с прибытия астронавтов на станцию. Исследования шли своим чередом. Артур, Петра, Нил и Катрина проводили основную часть научной работы. Роджер, Джон, Дэвид и Ламберт помогали им и обеспечивали штатное функционирование станции. И только Джим иногда маялся от скуки. Он был создан для работы в экстремальных ситуациях. Когда вокруг гремят взрывы, все носится в смертельных смерчах, а он в сверкающем белом скафандре спасает человечество, управляя очень важным космическим аппаратом. Конечно, периодически он выбирался на поверхность спутника, как человек, имеющий наивысшую форму допуска работы в безвоздушном пространстве, чтобы добраться до метеорита неподалеку и проконтролировать роботов, собирающих с него полезные материалы. Но все это было слишком безопасно. Не было моментов проявить героический характер. В очередной раз Джим сопровождал роботов, копошащихся вокруг метеорита, лежащего в кратере. Роботы своими клешнями рутинно откусывали куски металла от похудевшего бока космического скитальца, как делали это уже не один десяток раз. Джим безразлично наблюдал за их махинациями, как вдруг что-то привлекло его внимание. Он сам не понял, что именно. То ли он услышал какой-то тихий звук, идущий откуда-то из-за северного края кратера, то ли интуиция дала ему невербальный сигнал, то ли краем глаза ему почудилось еле уловимое движение. Однако что-то его тянуло в ту сторону. Джим оставил роботов и пошел на север — все равно за все время не произошло ни одного нештатного случая. Он преодолел северный, самый высокий край кратера и остановился, вглядываясь в линию горизонта. Серая поверхность ровной полосой тянулась с востока на запад. Ничего не выделялось на гладкой… хотя нет. Джим увидел еле заметную припухлость на горизонте. Обычная неровность поверхности. Но что-то привлекало внимание. Не осознавая что, Джим пошел к этой неровности. Припухлость росла по мере приближения к ней. Вскоре перед астронавтом вырос холм высотой десять футов. Стало понятно, чем именно он привлекал — идеальной геометрической формой. Это был сплюснутый тетраэдр. Его серые склоны были гладко утрамбованы. Джим обошел холм и обнаружил небольшое отверстие с его обратной стороны. Астронавт включил нашлемный фонарь, скрючился и с трудом пролез в отверстие. Лаз шел вниз и постепенно расширялся. Вскоре Джим шел, выпрямившись во весь свой немаленький рост. Стены были явно искусственного происхождения — природа не создает правильных геометрических форм. Отважный астронавт, соскучившийся по опасным приключениям, шел вглубь, ожидая в любой момент встречи с неожиданной опасностью. Небольшое облако зеленоватого газа вырвалось из стены, окутало астронавта и рассосалось. Это отрезвило его. «Стоп. Что я творю?», — подумал он про себя, остановившись. — «Геройство геройством, но опрометчиво соваться сюда в одиночку. Нужно сообщить остальным». Джим поднес руку к лицу и с помощью пульта на предплечье настроился на радиоволну станции. — Альфа, Альфа. Я первый. Как слышно? Прием. — Тишина. Станция молчала. — Альфа, Альфа. Я первый. Как слышно меня? Прием, — попробовал еще раз Джим. В эфире не было слышно ничего. Даже помех. Стены слишком толстые — не пропускают сигнал. Джим развернулся и пошел к выходу, периодически оглядываясь, готовый к любой опасности. Добравшись до входного отверстия, он вышел на поверхность и снова включил рацию. В уши ему ударили писк, визг, низкочастотное гудение, звуки ада и белый шум. — Альфа, Альфа. Я первый. Как слышно? Прием, — Джим попытал удачу еще раз. И еще. И еще. В ответ ему играл сбесившийся космический оркестр. Именно так он его представлял. Связи не было, нужно было возвращаться домой. Станция была уже домом. Но сначала нужно было навестить роботов. Вернувшись к кратеру, Джим застал роботов за их привычной работой. Они все также нагружали ценным грузом приземистые тяжеловесные транспортники — «мои вьючные робоживотные», как ласково называл их Ламберт. Транспортники были уже почти под завязку загружены. «Вот и хорошо», — подумал Джим, — «вернусь вместе с ними». Он немного подождал конца работы и потопал вслед за роботами, гуськом устремившихся к станции. Идти было недалеко — всего пару миль, а пониженная гравитация с лихвой окупала вес скафандра, так что идти было сплошным удовольствием и совсем скоро купола станции, маячившие на горизонте, стали совсем большими. Механический караван подошел к входу и остановился, ожидая срабатывания механизмов затвора. Композитная заслонка стала бесшумно отодвигаться в сторону, давая доступ к шлюзу. Затем последовало закрытие заслонки, нагнетание воздуха в шлюз и открытие внутренней заслонки. Джим с нетерпением зашел в техническую комнату шлюза, снял скафандр, повесил его в очистной шкаф и, наконец, вошел во внутренние помещения станции. Здесь его уже встречал Ламберт:

— Быстро ты. Как там мои роботы? Отлично справляются, никаких нареканий нет? — его вопрос прозвучал скорее как утверждение — он был уверен в своем профессионализме.

— Да погоди ты, — возбужденный Джим был грубоват. — Я обнаружил кое-что интересное. Очень интересное. Нужно объявить общее собрание.

— Надо сказать Дэвиду — он вмиг все организует.

Через десять минут все собрались в кают-компании, удивленные, что их оторвали от исследований в самый разгар рабочего дня. Слово взял Джим:

— Друзья, чуть севернее метеорита я обнаружилнеобычный холм.

— И в чем же состоит его необычность? — спросил Джон Борн.

— В его необычной правильности. Он слишком идеальный для естественного происхождения. А внутрь ведет проход с гладкими стенами и полом.

— Насколько я понимаю, этот спутник недостаточно велик и приспособлен для появления на нем жизни, — заметила Катрина. — Это может быть или человек, или…

— Внеземная форма цивилизации, доросшая до космических полетов. — Артур стал незаметно для самого себя натирать руками седые виски, впав в возбужденное состояние. — Но с ближайших планет никто не мог прилететь, а значит — это следы цивилизации, освоившей межзвездные перелеты. Это перекрывает все наши исследования по своей значимости. Впервые хоть какие-то следы столь развитой цивилизации.

— Но это может быть и вымершая цивилизация с одной из местных планет, — включил логику Джон. — Что, надо признать, тоже неплохо.

В помещении на мгновение воцарилась возбужденная тишина, после чего все разом стали говорить, обсуждая столь неожиданно значимую находку. Нельзя передать тот восторг, что испытывали исследователи только от гипотетической возможности обнаружения чуждой высокоразвитой жизни. Лучше всего себя чувствовал Джим. Наконец-то приключения. Можно будет проявить себя. Кстати.

— Кстати, — произнес Джим. — Скажи Джон, а что случилось со связью? Я пробовал связаться по рации, но ничего не получилось.

— Электромагнитные помехи. Я уже пару часов бьюсь, но ничего не выходит. Я подозреваю, что в этом виновата активность звезды. Но, кажется, есть еще неизвестный фактор. Так что связь я не гарантирую. Ни местную, ни с Землей. Работает только проводная связь внутри станции. И когда связь наладится, я не знаю.

— Может оно и к лучшему. Сначала сами исследуем объект, а потом, когда связь наладится, сообщим на Землю. Жду не дождусь, когда мы проникнем внутрь.

— Сначала нужно подготовиться, Джим, — притормозил его Дэвид. — Собрать необходимые инструменты и припасы, настроить роботов. Но для начала нужно подкрепиться. Сейчас как раз будет обеденный перерыв.

Очень удачно подошло время обеденного перерыва. Все продолжили обсуждать появившуюся возможность, с аппетитом уплетая вкусную продукцию роботизированного кухонного комбайна. Джим с нетерпением глотал пищу, мысленно приближая момент своего триумфа. Как он покажет правильно-геометрический холм, как проведет остальных внутрь. Он взял в руки стакан, сделал глубокий глоток и поперхнулся. Он стал глотать воздух широко открытым ртом. Кровь прилила к голове, окрасив лицо в багряный цвет. Он выронил стакан на пол и упал вслед за ним. Его взгляд застекленел.

Глава 2

Экран напротив дивана стал транслировать рассвет, который разбудил задремавшего с книгой Андрея. Он потянулся, приоткрыл глаза и на секунду замер, вспоминая предшествующие события. Сегодня предстояло много сделать — вернуться на место находки котенка, обследовать там все, найти зацепки, проливающие свет на появление там людей (как минимум одного человека) и, если повезет, разыскать этих людей или их трупы (если не очень повезет) — маловероятно, что пятилетняя девочка одна путешествовала по каналам. Андрей встал с дивана, принес из кухни остатки вчерашнего молока, добавил туда хлопья и поставил на тумбочку рядом с кроватью — он понятия не имел чем нужно кормить детей. Подумав немного, он вернулся на кухню и принес оттуда бутерброд с колбасой и тоже положил на тумбочку. — Надеюсь, этого хватит. — Вода, совсем забыл про воду. — Вернувшись в очередной раз с кухни, он закончил натюрморт на тумбочке стаканом воды и, наконец, взглянул на девочку. Кровать была измята, всем своим видом показывая, как неспокойно спала рыжеволосая. Глядя на девочку, Андрей опять испытал ранее незнакомые чувства, неведомые ему семейные чувства, которые разбавлялись тревогой и печалью — очень уж не хотелось отдавать ее кому бы то ни было; однако, рано или поздно, это пришлось бы сделать — по-хорошему или по-плохому. Логическая часть разума предлагала это сделать раньше, чтобы не успеть сильно привязаться, и испытывать в связи с этим моральные страдания. Эмоциональная же часть разума, о которой и заботилась логическая, не хотела об этом даже и думать.

— У меня есть эмоциональная часть разума — как неожиданно, я думал, что обладаю только холодным рациональным умом.

— Если бы ты обладал холодным рациональным умом (да хоть бы теплым), то давно бы понял, что забрать маленькую девочку себе домой — это иррациональный поступок.

Не собираясь продолжать спор, Андрей решительно отошел от кровати, надел водонепроницаемый комбинезон, тщательно зашнуровал и залил водоотталкивающим клеем высокие ботинки, еще раз проверил собранное вчера оборудование, после чего надел рюкзак и стремительно вышел из квартиры. Личный коммутатор он оставил на столе — без него нельзя было пересечь границу района, попасть в метро или организацию, кроме связи он обладал функциями паспорта и пропуска. Но так как Андрей не собирался проходить через пропускные пункты, это позволило ему избавиться от еще одной неофициальной функции коммутатора — слежкой. На носу красовались огромные черные очки, голова была покрыта широкополой шляпой — даже если он случайно попадет в объектив уличной видеокамеры, никто не сможет его опознать в таком виде. Обычно он путешествовал по каналам поздно вечером, после работы — тогда можно было незаметно пробраться до канализации по безлюдным проулкам, откуда уже можно было выйти в каналы. Днем же эти проулки становились малолюдными, и, увидев его в таком наряде, кто-то мог вызвать охранителей, которые с радостью приняли бы в свои цепкие объятия такого, на их взгляд, удачно снаряженного персонажа, которого можно было бы снарядить в нагрузку еще чем-то удачным (но не очень законным), повышая тем самым свой рейтинг среди охранителей. Поэтому Андрей передвигался короткими перебежками, стараясь не попадаться никому на глаза. С другой стороны, очень удачно оказались испорченными материалы на стройке и всех отправили в отгул — днем было гораздо больше шансов не только попасться, но и найти больше зацепок на месте находки.

Добравшись, наконец, до нужного двора, Андрей открыл с помощью ломика тяжелый люк, надел респиратор — в канализации можно было отравиться или потерять сознание из-за недостатка кислорода и повышенной концентрации отравляющих газов, включил фонарик и уверенно стал спускаться в зияющую черноту колодца. Спустившись на пару ступенек, он закрыл за собой люк, не оставляя случайному наблюдателю никаких следов своего присутствия. Ему нужно было пройти два километра по коллектору на юго-запад до развилки, на которой повернуть направо, и, после нескольких крутых подъемов и спусков, дойти до двери с подпиленным замком, за которой начинались южные каналы. Андрей шел по плавно спускающемуся тоннелю. Обычно по полу тек тоненький ручеек, однако, после недавних аномальных ливней этот ручеек разросся, поглотил весь пол и стал претендовать на стены. Уровень воды доходил уже до колена. Прикинув угол наклона туннеля и текущую высоту подъема воды, Андрей понял, что до развилки он не доберется в связи с конструктивным отсутствием в его организме жаберных элементов. — Жаберные элементы. Интересная мысль — можно как-то попробовать добывать кислород, растворенный в воде, — задумался Андрей. — Нет, — мотнул он головой, — сейчас не время об этом думать, надо искать обходной путь. Туннель пересекали многочисленные узкие ходы и лазы. Андрей стал по очереди их осматривать. Шесть ходов он забраковал ввиду их катастрофической узости. Еще четыре хода резко уходили вниз, тем самым быстро погружаясь под воду — мало того, что не хотелось мочить снаряжение в рюкзаке, так еще было неизвестно, как долго пришлось бы по этим ходам плыть и есть ли вообще там выходы. Первый и пятый ход, как и все лазы, были перегорожены решетками. Также были отбракованы три разрушившихся хода. В результате обследования остался один пригодный для движения туннель.

— Надеюсь, он приведет куда надо. И почему я не озаботился поиском альтернативных путей раньше.

— Но раньше и ливней таких не было, кто же знал, что туннель затопит.

— Хорошо, что девочка нашлась раньше этих ливней.

— Или плохо.

— Или плохо.

Туннель, имевший до этого геометрию, прямую, как стрела, стал изгибаться то влево, то вправо, а иногда и вверх-вниз; стены стали наклоняться и извиваться. В какой-то момент Андрею стало казаться, что пол начинает закручиваться в спираль, переходя на стену, и затем на потолок, а он, приклеенный неведомой силой к полу, тоже переходит со стены на потолок и обратно. Остановившись, Андрей почувствовал себя запертым в центрифуге, от головокружения стала болеть голова, а к горлу подкатила рвота. Удивительно, но при движении центрифуга сбавляла обороты, а к телу подступала легкость. Осознав это, Андрей ускорил шаг — головокружение отошло на задний план, а легкость стала отвоевывать отдельные органы, начав свое наступления с классово близких ей легких. Андрей перешел на быстрый шаг. Легкость перешла в глобальное наступление. Андрей побежал. Легкость предъявила ультиматум. Сдавшись окончательно под натиском атакующих пушинок, Андрей почувствовал. Нет. Осознал радость полета. Его ноги уже не прикасались ни к полу, ни к другим поверхностям, а разум летел чуть поодаль, наблюдая за расправившим крылья телом. Охватившая его эйфория длилась то ли вечность, то ли мгновение, как вдруг послышался тонкий писк, переходящий в рев, вначале еле уловимый, а затем все более и более усиливающийся. «Не подпускай его!» — нервно прозвучал вдалеке незнакомый женский голос. Затем тело Андрея, за которым наблюдал его разум, стало чувствовать, чувствовать, а не слышать, удары молотом по наковальне. Удары следовали друг за другом все чаще и чаще, сердце, бившееся в такт ударам, начинало разрывать грудь. Удар… Удар… Разросшееся сердце задевает другие органы. Удар… Удар… Сердце добралось до ребер. Удар. Удар. Ребра уже не выдерживают. УДАР…


Темнота… Все чувства отключились. Даже мысли с трудом проворачивались в черепной коробке: «Что происходит, где я?». Андрей заставил себя попытаться. — Попытаться что сделать? — Просто попытаться, — он сам еще не понял. Внезапно включилось осязание. Подушечки пальцев скользили по шершавой поверхности. Россыпь мелких мурашек побежала вверх по рукам, добралась до груди и устремилась к ногам. Вслед за ней по телу прошел легкий холодок, поднимая на своем пути мелкие волоски. «Молодой человек», — вместо осязания смутно знакомым голосом включился слух, — «парейдоличиские атавизмы высвобождают… первые десять добровольцев… оставшееся время воспринимается более»… — отрывки фраз прерывались помехами, смысл фраз ускользал от Андрея. — «Прослушайте отрывок музыкального произведения». — Все пространство заполнила музыка. Единственная музыкальная фраза повторялась снова и снова, каждый раз тембрально меняясь. Громкость то скакала вверх и вниз, то плавно изменялась, то надолго оставалась на неизменном уровне. Слух отключился также внезапно, как и включился. На его место пришла горечь. Обычная горечь, но локализованная не во рту, а во всем пространстве. Горечь приобрела кисловатый оттенок. Одновременно включился яркий белый свет. Резкая боль пронзила все тело Андрея. Свет ослаб и стал зеленым, во рту образовался сладкий вкус, боль притихла и ушла на задний план. Цвета плавно сменяли друг друга, вкусы колыхались, накладываясь друг на друга. Хриплый вздох вырвался из груди. Снова включились слух и осязание. Чувства постепенно приходили в себя, пространство усыхало до размеров человеческого тела. Послышалось журчание воды, лицо почувствовало легкий ветерок, в нос ударил затхлый приторно-кислый запах, легкость ушла, придавив тело к земле — Андрей открыл глаза и несколько минут неподвижно лежал, приходя в себя. Темный полумрак, разлившийся вокруг, скрывал детали помещения. По звуку было понятно только то, что рядом протекает ручей. Андрей сел и стал ощупывать пол. Через несколько мгновений он нащупал цилиндрический предмет — фонарик. Свет озарил своды небольшого помещения. В одной из стен виднелись два прохода — по одному из них, по всей видимости, сюда попал Андрей. Вдоль ручья росли незнакомые светло-синие грибы. Шляпки имели волнообразные светлые насечки и крепились к длинной тонкой ножке. Следов другой растительности не было видно ни на полу, ни на потолке, ни на потрескавшихся каменных стенах.

— Что вообще произошло, — подумал Андрей, — это была какая-то галлюцинация? Но что могло ее вызвать?

— Галлюцинация была слишком яркой, чтобы списывать ее на стресс, бессонницу, возрастные изменения или другие сбои в работе организма.

— Наркотики и лекарства я не употреблял уже очень давно.

— Инсульт — голова не болит, тошноты нет, левая и правая части тела работают синхронно, онемение конечностей отсутствует, умение держать равновесие присутствует, зрение в порядке — инсульт исключается.

— Инфаркт — боли в груди нет, дыхание нормальное, тошнота и головокружение отсутствуют — инфаркт тоже исключается.

— Опухоль головного мозга — судорог нет, память и концентрация хорошие, зрение, тошноту и головную боль уже проверил — опухоли нет.

— Укус ядовитого насекомого или животного — явных следов укуса нет, вся одежда целая, незащищенных участков кожи нет.

— Акустическое воздействие скорее вызовет приступы паники и головные боли (или чувство стыда от прослушивания глупой песенки), но не визуальные галлюцинации.

— Электромагнитные поля большой мощности быстрее поджарят мозг, чем заставят его видеть красочные картинки.

— Галлюциногенное химическое вещество — наиболее вероятный вариант. Здесь как раз есть неизвестные мне грибы — я мог надышаться их спорами.

Андрей проверил маску с самодельным фильтром — она плотно прилегала к лицу.

— Маска, похоже, все время была на месте.

— Но ячейки фильтра могут быть слишком крупными для этих спор. Нужно это проверить.

Он осторожно подошел к растущим у ручья грибам, не без усилия выкрутил парочку грибов, еще парочку срезал ножом. Разложил их в два пакета, а затем засунул еще в один пакет и тщательно завязал. Получившийся сверток он положил во внешний карман рюкзака, подальше от остального снаряжения.

— Надо будет показать их специалистам.

— Но ты не рассмотрел еще один вариант.

— Какой?

— Ты просто сходишь с ума. И я бы не стал этот вариант списывать со счетов.

— А есть еще один вариант — я умираю, и вижу все это в предсмертной агонии — эти варианты обесценивают мое существование и потому могут быть отброшены.

С делами здесь было покончено, да и времени затрачено много, поэтому Андрей еще раз внимательно осмотрел помещение и, не найдя больше ничего интересного, проверил снаряжение, закинул рюкзак за спину и пошел в проход из которого тянуло свежим воздухом. Проплутав по компасу около получаса и проверив несколько тупиковых проходов, он, наконец, вышел к первоначальному туннелю, который уже шел вверх и потому не был заполнен водой до потолка. Добравшись до знакомой развилки, Андрей повернул направо и поспешил навстречу каналам. Дойдя до двери с подпиленным замком, он остановился, слегка приоткрыл дверь так, чтобы образовалась узкая щель, в которую можно было наблюдать за каналами, и принялся ждать. Канал патрулировался охранителями и попадать в их поле зрения Андрей не собирался. Многочисленные ночные вылазки позволили ему составить расписание ночных патрулей. Движение патрулей охранителей днем он не знал, но точно знал одно — патрули не ходят слишком часто, и пропустив один такой патруль вперед, можно было не беспокоиться, что сзади неожиданно появится еще один патруль.

Только Андрей подумал, что нужно было взять книгу, чтобы скоротать время в ожидании охранителей, как в щели проскользнул камуфляжный силуэт, а за ним еще несколько. Они шли с оружием наперевес, негромко разговаривая друг с другом. Выждав десять минут, Андрей открыл дверь, внимательно осмотрелся по сторонам, и, не обнаружив опасности, двинулся в северо-западном направлении. В каналах можно было обнаружить заброшенные старые дома, давно очищенные от разного добра жителями трущоб. В них оставались только вещи, не имеющие ценности в современном мире: в основном это были бумажные книги и деньги, картины, открытки, разваливающиеся шкафы, столы и стулья, ковры и паласы. Вся информация хранилась в электронном виде, деревянная мебель тоже ушла в небытие, технологии их переработки были утеряны, вернее были забыты ввиду их ненужности. Страстью Андрея были бумажные книги, а каналы были почти единственным местом, где их можно было найти. Даже подпольные перекупщики очень редко продавали такой товар, а если и были еще любители книг, то Андрей о них ничего не знал. Живность в каналах была представлена мелкими грызунами, змеями, да целыми полчищами насекомых, которые хоть и не кусались и не жалили, но единственной целью жизни которых была смерть во рту, носу и других неожиданных местах. Потому Андрей удивился, обнаружив в таком безлюдном месте маленькую девочку. В тот день он зашел гораздо дальше обычного — дошел почти до болот, за которыми начинались совсем дикие места. Он обнаружил несколько покосившихся зданий, почти полностью поглощенных камышом, мхом и плесенью. Вот и опять он стоял около этих зданий. Они отличались от остальных построек в каналах — вместо традиционной глины, стены здесь были построены из каменных блоков. При солнечном свете был заметен причудливый орнамент, обвивающий все здания почти у самой крыши. Приглядевшись внимательней, Андрей заметил некоторую закономерность в орнаменте — он был не симметричный, разные завитки повторялись в разных местах. — Это похоже на зашифрованные слова. Зарисовав их, Андрей внимательно осмотрел здания снаружи, а затем вошел в ближайшее. Мебель внутри почти полностью сгнила, что говорило о том, что эти здания в каналах были заброшены одними из самых первых. На стене был выбит полумесяц обхватывающий круг, а рядом уже знакомый орнамент. Больше ничего ни здесь, ни в соседних домах не было. Раскрыв рюкзак, Андрей стал переводить взгляд с одного инструмента на другой, решая, что из этого может оказаться полезным. Его взгляд задержался на ультрафиолетовой лампе: — Почему бы и нет?

Внутри здания ультрафиолет не показал ничего интересного, но выйдя наружу, Андрей изумленно застыл. Вокруг домика, в котором он нашел девочку, светились бесчисленные цепочки следов. Следы не были похожи ни на одно известное животное — три кругляшка сантиметров десять в диаметре были противопоставлены одному двадцатисантиметровому овалу. Сделав несколько десятков, если не сотен, кругов вокруг дома, следы уходили на запад в сторону болот. Судя по размерам следов, существо их оставившее было соразмерно человеку. Задумавшись лишь на мгновение, Андрей отломил у единственного небольшого дерева ровную длинную ветку и пошел по сияющей цепочке вглубь болота.

Гарград был столицей страны, названия которой никто уже не помнил. Когда-то в ней были и другие города, но Гарград как вампир всасывал в себя людей и ресурсы, обескровливая раскинувшиеся вокруг него территории. Дальние города постепенно вымерли, а близлежащие были поглощены набирающей аппетит столицей — здесь теперь жило подавляющее большинство населения. После взрывного роста последовал спад — не все перебравшиеся в столицу люди смогли в него вписаться, самые бедные слои, селившиеся на окраине города, вымерли — условия здесь были еще тяжелее, чем в современных трущобах. Сливаемые из города отходы, а также расположенные вокруг водохранилища, затопили эти места, превратив их в каналы. Необжитая местность вокруг города стала заболачиваться. Болота медленно поедали каналы, наступая на город — рано или поздно они начнут откусывать куски города, но пока это никого не волновало. За пределами города находилось лишь пару десятков укрепленных фортов-фабрик, занимающихся добычей и переработкой магмы, которая лежала в основе энергетики страны, а также служила богатым источником различных кристаллов, используемых в немногочисленных производствах. В этих фортах работали вахтовым методом инженеры и попавшие в немилость охранители. Всю остальную территорию некогда живописной страны занимали пустынные земли, по просторам которых, говорят, передвигались немногочисленные племена свободных людей, не имеющих иерархию, а потому презираемых городскими жителями. Однако свободных в городе никто не видел и не знал, существуют ли они до сих пор, или уже вымерли, терзаемые суровым климатом неплодородных земель. Жил город за счет импорта, экспортируя полезные ископаемые. Соседствовал Гарград и с другими городами-государствами, имеющими с ним схожую судьбу и находящиеся в перманентном состоянии тихой войны. Войны имели территориальные, языковые и религиозные причины и носили экономический характер — считалось, что лучше дешево продавать ресурсы в далекие дружественные государства, чем дорого в соседние враждебные государства. Территориальные претензии уже не имели смысла, так как вся местность за пределами городов была непригодна для жизни; языки за многовековую историю взаимозаимствования потеряли свою уникальность и стали малоотличимы, как, впрочем, и религии, которые перешли в медиапространство и растворились в бесконечных ток-шоу. Причины вражды были стерты из памяти, и если спросить любого горожанина, почему он не любит жителей Лазгора или Миродара, то он ответит: — Они хотят нас захватить.


Андрей находился на окраине известной ему цивилизации. Сердце тревожно билось, но он все продолжал идти вглубь болота, прощупывая дорогу веткой. — Что-то ты уже не похож на осторожного кролика, — подумал Андрей.

Следы то петляли меж болотных кочек, то куда-то целенаправленно вели. Пройдя несколько километров, Андрей заметил, что болотистая почва под ногами стала уплотняться, ноги перестали проваливаться в хлипкую жижу. Скоро появились камни, затем валуны и вот уже скалистые великаны поднялись до небес, закрывая собой начавшие загораться еще тусклые звезды. Следы провели Андрея через каменную арку, подняли на невысокое плато, покрытое лишайником (здесь зверь, судя по многочисленным отметинам, находился довольно долго) и провели через узкую расселину ко входу в пещеру. Вход имел ровное овальное очертание. Андрей остановился и стал обдумывать мысль, не дававшая ему покоя весь путь сюда.

— Кольцо из следов вокруг дома имело только одно ответвление — то, по которому я пришел сюда. Следовательно, там зверь начинал или заканчивал свой путь.

— Но почему следы оборвались? Он не мог быть около дома — я все внимательно осмотрел.

— Он мог улететь или прилететь, самостоятельно или с чужой помощью — неважно.

— А еще он мог вернуться по своим следам.

— Это очень сложно провернуть незаметно, а я нигде не видел даже намека на двойные следы.

— Неизвестно с чем мы имеем дело, так что этот вариант нельзя сбрасывать со счетов.

— А еще есть такое ощущение, что зверь, а лучше сказать «нечто», может регулировать свои следы — выделять флуоресцентную краску.

— Но как и зачем?

— Как — не знаю. Зачем — чтобы заманить в западню.

— Итого имеем, что как минимум в трех случаях из четырех там ждет сюрприз и есть ненулевая вероятность, что этот сюрприз будет неприятным.

— Да, сюрприз может быть очень неприятным.

Это был последний шанс повернуть обратно. Андрей проверил маску с фильтром, взял в правую руку нож, а в левую фонарик, сделал глубокий вдох и вошел в пещеру.


— Женька, а что если нас хватятся в интернате? — Андрей с опаской посмотрел в сторону массивного здания, из которого они только что сбежали, воспользовавшись позаимствованной накануне бельевой веревкой и растущим непозволительно близко от окна их спальни старым раскидистым дубом.

— Не бойся, до утра никто нас не обнаружит, — его друг был отчаянным сорвиголовой, который постоянно втягивал осторожного Андрюху в какие-то авантюры. То они «сэкономили» на практическом занятии по химии немного нитроглицерина, проникли в кабинет директора и усовершенствовали его ручку. После этого весь шестой отряд целую неделю ежедневно совершал маршброски и другие физические упражнения, но никто так и не сознался, чьи руки поспособствовали лишению директора части волосяного покрова. То подсоединили моторчики к скелету в классе биологии, а управляющие элементы настроили на голос учительницы. Она потом долго пила успокоительное в кабинете директора, а Женька с Андрюхой долго не могли спать на спине — в тот раз их быстро вычислили и не пожалели тонких длинных прутьев. А однажды они «нашли» целое ведро краски и, как следует из докладной директору, «надругались над внешним видом фундаментального казенного имущества, в дальнейшем именуемого «Здание», путем нанесения на оное вульгарных картинок красной краской, предназначенной для обновления внутренних интерьеров Здания». После этого у друзей болели не только спины, но и руки — от тяжелого физического труда по отмыванию краски с помощью зубной щетки.

— Мы вернемся быстро. Пещера здесь недалеко, в старом овраге, сразу за рощей, — Женька был очень возбужден. — А может это и не пещера вовсе, а вход в бункер. Наверняка там есть что-то интересное, может даже сокровище, — он мечтательно зажмурился.

— А как же мы попадем за забор? Надо было у дуба отломить ветку.

— Забор не проблема, — сказал Женька и торжественно извлек из заднего кармана брюк желтоватый ключ. — У меня близкие отношения с калиткой.

— Ты что, украл ключ у сторожа? Он же его хватится. И тогда нам точно несдобровать.

— Обижаешь. Я мыслю стратегически. Ключ сторожа у сторожа — а это дубликат.

Подростки подошли к калитке, ведущей за пределы интерната, ненадолго открыли ее и устремились навстречу приключениям. Или проблемам. В таком возрасте это было почти одно и то же.

Они прошли сквозь рощу, состоящую из низких кривых деревьев, уже потерявших почти все свои листья, несмотря на то, что осень еще только началась, спустились в овраг и после недолгих блужданий обнаружили аккуратный вход в пещеру. Женька как всегда уверенно пошел первым, Андрей с опаской пошел следом.

В пещере пахло сыростью. На стенах местами рос мох. Фонарики выхватывали неровные стены и на удивление ровный пол. Проход, поначалу широкий, с каждым шагом становился все уже и уже, и вот они уже шли, едва помещаясь в полный рост.

— Не похоже это на бункер, — сказал Андрей. — Да и на пещеру с сокровищами тоже.

— А вдруг это маскировка — чтобы люди далеко внутрь не ходили, — неуверенно возразил Женька.

Друзья продолжили идти молча. Женька тщательно осматривал стены, пол и потолок — ему категорически не хотелось верить, что здесь нет никакого клада, тайного бункера, ну или, на худой конец, логова дикого зверя.

— А вдруг здесь живет какой-то опасный зверь, — неожиданно пришло в голову Андрея.

— Тогда мы сразимся с ним, — воспрянул Женька. — Наша битва будет легендарной!

В тот же миг раздался жуткий леденящий вой. Мальчики застыли в оцепенении. Сердце ушло в пятки. Андрей попытался сдвинуться с места, и у него это почти получилось, когда он увидел, как Женька резко упал, словно его вырвали как морковь из грядки, но не вверх, а вниз. Одновременно он услышал Женькин крик, полный первобытного ужаса и боли. От дикого животного страха Андрей впал в ступор и, похолодев, слушал, как крик стал отдаляться, постепенно ослабевая, пока совсем не затих вдалеке. «Ну вот и все, теперь моя очередь», — подумал Андрей и приготовился к самому худшему.


Андрей шел по цепочке светящихся следов, судорожно вцепившись в кухонный нож и внимательно вслушиваясь в окружающие его звуки. Проход становился все уже и уже, и вот уже Андрей шел, задевая плечами стены.

— Одно радует — если сюда может пройти зверь, то он не больше меня.

— Во-первых, не факт что это зверь — это может быть какой-нибудь механизированный конструкт, может быть даже боевой.

— Хорошо — этот зверь или конструкт не больше меня. А во-вторых?

— А во-вторых, ты действительно думаешь, что сможешь справиться с хищным зверем или конструктом даже вполовину твоего роста?

— Может и нет, но раз я начал, то должен закончить. Чего бы это ни стоило.

Следы наконец привели Андрея в небольшое помещение. В потолке зияло огромное отверстие, сквозь которое были видны звезды, уже гораздо более яркие, чем при входе в пещеру. Андрей осторожно пошел по периметру зала, внимательно осматривая неровную поверхность стен. Он судорожно сжимал нож, готовый в любой момент дать отпор поджидающему его врагу. Обойдя все помещение по кругу, он вернулся к исходной точке: тупик. Следы заканчивались здесь (или начинались). Больше здесь ничего не было.

— Что за странные следы — появились в одной точке, дошли до другой и исчезли. Причем непонятно, какая точка конечная, а какая начальная.

— Он мог пройти сквозь отверстие в потолке — пролететь, или спрыгнуть. — Андрей поднял голову вверх. — Следы могут продолжаться снаружи, но мне туда никак не попасть — слишком высоко.

— Итак, что мы имеем. Следы, светящиеся в ультрафиолете, внезапно появляющиеся и также внезапно исчезающие, оставленные неизвестным животным или конструктом. Старое здание с необычным орнаментом. И неизвестные грибы, возможно вызывающие галлюцинации.

— И девочка, которая взялась неизвестно откуда.

— Да. Я думал, что найду здесь какие-то ответы, но нашел только новые вопросы.


Андрей вышел из пещеры. Ночь окончательно заявила свои права над окружающей действительностью. Звезды, до этого еле мерцающие, раскрыли весь свой потенциал, ярко перемигиваясь в дрожащем воздухе и весело глядя на маленького человечка, застывшего внизу. Андрей неподвижно стоял, взор его был прикован к ночному небу, утыканному звездами — зрелище, недоступное изнутри города, укрытого куполами и дымом. Андрей любил покидать город, несмотря на все поджидающие при этом опасности, не только в поисках бумажных книг, но и в поисках эмоций, даримых ему ночным небом. Некоторыми блестящими точками были не звезды, а планеты, отражающие солнечный свет. Когда-то люди хотели покорить эти планеты, должны были хотеть — Андрей хотел — но не все были мечтателями, многие обходились гораздо меньшим — огромным дворцом, содержащим десятки позолоченных комнат, или небольшим домиком, одолженным у государства — с точки зрения исследования бесконечной вселенной это все было одинаково мелко. Ночное небо завораживало Андрея и, одновременно, дарило грусть и тоску. Грусть и тоску от того, что он никогда не побывает на этих планетах, на планетах, вращающихся вокруг других звезд, не походит под антрацитовым, зеленым, розовым или другим неземным небом. Не приручит необычных животных, пасущихся на бескрайних полях невиданных ландшафтов, не исследует уникальные растения, чью красоту еще не видело ни одно разумное существо, не насладится диковинными пейзажами, освещаемыми чужими звездами. Звезды разжигали эту грусть, а старые книги давали топливо, не позволяя Андрею окончательно угаснуть — в этих книгах еще оставались высокие мечты, отличные от приземленных современных городских мечтаний.

Андрей встряхнул головой и посмотрел на часы — пора возвращаться. Обратный путь будет проще, в это время он обычно и совершал вылазки, поэтому знал расписание всех патрулей, да и в городе людей на улице уже не было.

Андрей спрятался в камышах недалеко от той самой двери в канализацию. Он пережидал — скоро должен был пройти очередной патруль. Он прождал десять минут, потом двадцать — патруля все не было. — Ну где же вы, собаки, — прошептал с нетерпением Андрей, — опять опаздываете? В тот же момент он увидел патруль. Как обычно охранители вальяжно шли, о чем-то тихо переговариваясь. Переждав несколько минут, Андрей вышел из своего укрытия и пошел к двери. Схватившись за ручку, он дернул ее к себе и похолодел — дверь была заперта. Рано или поздно это должно было случиться, неиспользуемая дверь, по-видимому, начала использоваться. Кто-то обнаружил подпил в замке и заменил его. Но почему тогда здесь нет засады? Может быть виновато банальное разгильдяйство, а может быть никто не придал этому никакого значения. В любом случае лучше не рисковать и поскорее отсюда уйти.

Андрей вернулся в свое импровизированное укрытие в камышах и стал обдумывать дальнейший план действий.

— Дверь слишком прочная, чтобы ее выломать, да и опасно это — на шум может явиться патруль.

— Значит нужно искать другой путь.

— Есть два пути, которые я держал на такой случай — южный и северный.

— Но если мы пойдем на север, то будем отдаляться от своей квартиры.

— А на юге находится крупный пропускной пункт и там будет меньше возможностей пробраться обратно в город.

— И то правда. К тому же патрули чаще ходят с юга на север, и у меня будет меньше встреч с ними.

Андрей снова покинул укрытие и пошел в северном направлении. В нескольких километрах от этого места находился еще один проход. Он не был закрыт, по крайней мере пока, так как вел в древние туннели, имеющие очень крутые спуски и подъемы, а кое где и обширные обрушения. Наверное, никто не предполагал, что найдется человек, рискнувший пробраться по такому гиблому пути, а может никто даже и не знал о существовании этого пути. Андрей наткнулся на него, ища альтернативные способы проникновения в город, но так никогда им и не воспользовался до сего дня. Вот и настало время проверить свою удачливость и ловкость.

Вход в туннели был скрыт от случайного взгляда складками местности, и чтобы увидеть его, нужно было подойти почти вплотную. Проникнув внутрь и только пройдя на ощупь несколько сотен метров, Андрей рискнул включить фонарик. Луч света выхватывал во тьме заскорузлые, темно-серые стены, побитые временем и несвежим городским воздухом, пробиравшимся сюда через многочисленные трещины. Дорога постепенно меняла угол наклона, вдалеке послышались тихие попискивания. — Не хватало еще наткнуться на крысиное гнездо, как будто всех свалившихся на меня сегодня приключений еще мало. Дорога становилась все круче, попискивания все громче. Андрей уже не шел, а лез, опираясь не только на ноги, но и цепляясь руками за шероховатые камни. Туннель окончательно испортился, его весь повело, как будто огромная сильная рука изогнула его, скрутила и сжала, то здесь, то там стали возникать провалы. Чувствуя себя пауком, Андрей полз, а вернее карабкался по почти вертикальному полу, аккуратно и цепко хватаясь за любые трещины, вмятины и неровности каменистой поверхности. Мелкие камешки то и дело срывались вниз, задорно соударяясь со встречавшимися препятствиями, и заставляя сжиматься сердце. По мере того, как путь становился круче, замедлялась и скорость передвижения. Андрей методично передвигал руки и ноги, стараясь иметь одновременно три надежных точки опоры, пока нащупывает следующую точку опоры: правая рука, левая нога, левая рука, правая нога, и опять по кругу, шаг за шагом, все выше и выше. Вот он уже лез по вертикальной стене, обходя возникающие на пути провалы. Периодически он останавливался, чтобы передохнуть и восстановить силы, запас которых из-за пережитых за весь день приключений медленно подходил к концу. Кровь приливала к голове и стучала в висках, заглушая окружающие звуки. Время остановок все увеличивалось, а расстояние, проходимое между остановками, все уменьшалось. И Андрею уже стало казаться, что он не покинет это место, и так и останется висеть на серых камнях, в назидание таких же горе исследователей, заблудившихся в своих попытках пробраться в город, как наклон стал уменьшаться, а вскоре пол и вовсе стал горизонтальным. Почувствовав облегчение, Андрей сел и стал приходить в себя. — Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Сейчас чуть-чуть отдохну и пойду дальше. Жадно вдыхая туннельный воздух, Андрей почувствовал слабый запах аммиака. Восстановившимся слухом он услышал впереди шебуршание и попискивания, более громкие, чем в начале подъема. Его опасения ожидаемо оказались оправданными — впереди находилось логово крыс.

Передохнув, Андрей встал на ноги и пошел навстречу нарастающему шуму. Туннель сделал несколько поворотов и вышел к огромному залу. Поначалу казалось, что он был заполнен бурлящей водой, но приглядевшись можно было заметить, что эта жидкость была живой — тысячи крыс копошились, переговаривались и занимались другими своими крысиными делами, не сильно отличающимися от людских дел. Наверное, они копили силы, чтобы однажды подняться в город и захватить в нем власть, отправив людей вниз, в темные зловонные туннели. И никто не заметит подмены. И последние станут первыми.

— Эй! Это всего лишь крысы, — прервал сам себя Андрей. — Крысы как люди, люди как крысы — да, да — старое избитое сравнение. Что-то тебе совсем плохо стало после сегодняшних приключений. Мне нужно всего-то перебраться через это крысиное озеро. Возьми себя в руки, рано расклеиваться — я еще до дома не добрался.

Андрей стал осматривать крысиное царство, пытаясь найти возможные пути прохода сквозь него. Из зала вело несколько путей, но все подступы к ним были оккупированы. Вдруг дальний край живого моря пришел в движение, а за ним всполошились и все остальные крысы — они что-то почувствовали. Андрей заметил какое-то движение у северного выхода из зала, и почти сразу огромная тень обрушилась сверху на крысиное море. Крысы заверещали и кинулись врассыпную, покидая опасное место. Часть их направилась к туннелю, в котором притаился Андрей, и пронеслась мимо, чуть не сбив его с ног, но, кажется, даже не заметив его присутствия. Тень оказалась гигантской кошкой — таких любят заводить себе наиболее состоятельные правители. Она металась по залу, хватая лапами и полной острыми зубами пастью свою добычу. Андрей стоял, боясь пошевелиться или издать звук. Размеры кошки позволяли ей с легкостью сломать человеческий хребет и перекусить им. Поймав с десяток крыс и распугав всех остальных, дикая охотница продолжила охоту, пустившись в погоню по одному из туннелей. К счастью это был не тот туннель, в котором застыл Андрей. Когда звуки охоты затихли вдалеке, он вышел в зал, немного постоял в нем, осматривая все ведущие из него выходы, а затем пошел в проход, из которого тянуло свежим воздухом. Пройдя несколько развилок и не встретив на пути ни одно живое существо, Андрей, наконец, добрался до вертикальной лестницы, ведущей к люку, выходу из канализации. Оставшийся путь до квартиры был хоть и длинным, но спокойным — в это время на улицах совсем не оставалось людей, даже патрульных. Все сидели по домам и смотрели бесконечные шоу, особенно яркие именно в это темное время суток.

Зайдя в квартиру, Андрей обнаружил, что за время его отсутствия все сильно поменялось. По всему полу были разбросаны изрисованные листы бумаги. Несколько листов даже оказались приклеенными к стенам. Кровать была передвинута в другой угол, над ней появились многочисленные полочки, на которых также лежали рисунки. — Девочка научилась пользоваться эластичными элементами, — не без удивления отметил про себя Андрей. Часть книг в раскрытом виде лежали на кровати. На столе стоял тазик, в который, похоже, переложили все содержимое холодильника — свежие огурцы, две консервы (в железных банках), кукуруза, замороженные сосиски, тюбик с кетчупом и большой кусок сыра. Все было щедро полито молоком. Диван был перевернут. И посреди этого хаоса, на полу, рядом с очередным рисунком лежала девочка. На рисунке было изображено два человека. Меньший был в платье и с рыжими волосами, у большего был рюкзак за спиной. Почувствовав свет на лице, девочка открыла глаза, потянулась, и, заметив Андрея, кинулась к нему навстречу. Странное тепло разлилось по всему телу, подарило нежность и спокойствие, притупило чувство тревоги. Андрей даже не злился на устроенный девочкой погром. Она разжала объятия, деловито подошла к столу и, взяв тазик, протянула его Андрею. — Ты приготовила мне ужин, — улыбнулся он. — Очень кстати, я зверски проголодался. — Выловив из тазика огурец и кусок сыра, Андрей устроился за столом и начал есть, слушая как урчит изголодавшийся желудок. Девочка внимательно наблюдала. Справившись с едой, Андрей уложил девочку на кровать и накрыл ее одеялом. — Пора спать, — проверив оставленный дома коммутатор (как и ожидалось, никто не звонил), он вдруг почувствовал навалившуюся на него усталость, перевернул диван и провалился в беспокойный сон.

Ему снились события, случившиеся за прошедший день. Они принимали гротескный характер. Вот он убегает от кошки размером с десятиэтажный дом. Шерсть ее торчит дыбом, а каждый волосок толщиной с большой палец заканчивается пером. Она фырчит и шипит и смотрит в спину Андрею. Он бежит как в замедленной съемке, как в вязкой воде. И в следующий момент уже нет кошки, и нет воды, а есть легкость и полет. Уши отрываются, и слух исчезает, а следом глаза покидают тело, вытекают из глазниц. Вот и рук нет, и ног. Остается только сознание. Он идет по пещере, а впереди кто-то бежит: человек или зверь. Рядом с ним бежит крыса. И еще одна. И еще. Вот уже целая стая. И снова кошка, и крысы бросаются врассыпную. Кошка лежит на шляпке гигантского светло синего гриба, покачиваясь в такт волнам, пробегающим по ее поверхности. Андрей отламывает кусочек шляпки, ест его и кошка становится крошечной, или это Андрей становится большим? Он лежит на спине и смотри в ночное небо. Звезды зажигаются и гаснут, пульсируя в такт сердцу. Рядом лежит рыжеволосая девочка.

Глава 3

Встав на следующее утро, покормив девочку и собравшись, он отправился на базу — работу никто не отменял, и нужно было узнать, как обстоят дела с материалами и другими нарядами. К тому же, надо было отрабатывать полученные вчера зацепки — Алекс был очень общительным и знал большое количество полезных людей, в том числе несколько инженеров-биологов. Добравшись до метро, он сел в инженерный вагон и, глядя на проплывающие за окном небоскребы, стал рассуждать о предстоящих сегодня делах.

— Надо будет попросить Алекса познакомить меня с каким-нибудь толковым биологом. Надеюсь, он прольет свет на свойства собранных мною грибов и их возможной причастности к галлюцинациям. И на животных со светящимися следами.

— А если он проболтается?

— Алекс точно не проболтается.

— А биолог?

— Значит нужно попросить Алекса, чтобы он познакомил меня сбиологом, умеющим держать язык за зубами.

— А что делать с орнаментом?

— Здесь мог бы помочь лингвист или историк, но где их взять — это очень редкие профессии.

— Значит, придется самому попробовать расшифровать перерисованные символы.

— Простите, это вы со мной разговариваете? — спросил сидящий рядом с Андреем мужчина.

— Нет, нет, извините, просто мысли вслух, — ответил Андрей; он не заметил, как стал вести внутренний диалог в полный голос. Диалог… Этот голос в его голове. Когда он появился? В детстве? В юности? — Андрей не помнил. И кто он? Какой из голосов принадлежал Андрею, а какой был чужим — нет, оба принадлежали ему, оба выражали его мысли, оба знали все, что знает Андрей, и не знали то, чего он не знает, оба голоса были Андреем, что не мешало им иногда спорить друг с другом. Но они всегда приходили к консенсусу. Один из голосов иногда отыгрывал роль другого человека и вдвоем они репетировали предстоящий с этим человеком разговор. Впрочем, эти репетиции почти никогда не угадывали настоящий ход диалога — Андрей не мог разобраться в своей голове, куда уж ему разобраться в чужой. Однако внутренний диалог был полезен для решения технических задач — один голос зачастую не соглашался с другим, предлагая другие пути решения, контраргумент на аргумент, теза и антитеза, и в результате спора рождался оптимальный вариант. Андрей видел, что некоторые инженеры тоже что-то беззвучно обсуждают сами с собой, еле шевеля губами, и надеялся, что он не один такой, что это особенности профессии, но так ни у кого об этом и не спросил.

Достаточно порефлексировав о собственной уникальности, Андрей вернулся к прежним думам. Историки встречались только среди касты правителей, они имели доступ к засекреченным архивам и рьяно защищали свои знания. Впрочем, никто ими и не интересовался, все жили сегодняшним днем, прошлое было туманно и непредсказуемо. Единственное, о чем все знали, так это то, что доблестные предки спасли всю планету от абсолютного зла, защитив другие страны. А зло это было то ли большой войной, то ли природным катаклизмом. Другие же страны приписывали этот подвиг себе, на почве чего постоянно возникали дипломатические войны. Лингвистов же было мало, так как все языки давно перемешались, породив общий надязык, правила упростились, написания слов стали произвольными, древние языки забылись (а именно к ним мог принадлежать найденный орнамент) и окончательно умерли, не оставив не только людей, которые бы на них говорили, но и тех, кто хотя бы понимал. Не осталось и книг, написанных на этих языках. Единственный язык, сохранившийся с древних времен и чьи правила были строгими и неизменными, назывался «математика».

— Математика! Возможно, она поможет расшифровать этот орнамент.

— Да, других возможностей я пока не вижу.

Поезд приехал на нужную станцию, Андрей вышел из вагона и пошел в сторону промышленных зданий.

— Привет, Андрей. Говорят, вы с Алексом обнаружили порчу в полискрине, — окликнул его на проходной охранник.

— Здравствуй, Алексей Петрович. Да, обнаружили.

— А что это за порча? — охраннику явно было скучно весь день сидеть на привязи, он был рад воспользоваться подвернувшимся случаем расспросить Андрея.

— Да я даже не знаю — какие-то червячки, — попробовал прекратить разговор Андрей.

— А я слышал, что такие червячки в посольство Миродара привозят, — не сдавался Петрович.

— Не знаю, — буркнул Андрей, проходя турникет. Охранник остался поджидать следующую жертву.

Войдя внутрь, Андрей оказался в большом высоком помещении. Это была вотчина инженеров-художников — «сборочный цех». Назывался он так потому, что в нем собирались инженеры перед тем, как отправиться на объекты, а по праздникам собирались с целью отметить торжественное событие. По периметру стояли пронумерованные шкафы и столы, закрепленные за работниками. По центру располагались различные станки и инструменты. Большая часть станков стояла нетронутая, так как вся основная работа проходила на выезде, а станки использовались для создания редких, нестандартных деталей, заказать которые могла лишь очень небольшая часть важных людей. Столы использовались чаще, и не только в качестве места для поедания обедов, но и для внесения правок в чертежи. И хотя чертежи проводки всех коммуникаций составлялись другим отделом — проектировщиками, художники как люди, работающие в поле и знающие на практике особенности монтажа, могли, а иногда были вынуждены исправлять ошибки в чертежах. Но чаще всего, конечно, использовались инструменты — это были продолжения рук инженеров-художников, без них не было смысла выезжать на объект. В этот раз почти все инженеры были в цеху, однако никто не работал. То там, то тут группировались инженеры, обсуждая интересующие их проблемы. Оставив вещи в своем шкафчике, Андрей пошел разыскивать Алекса, переходя от одной группы переговаривающихся людей к другой.

— Вы слышали, Анна-Мария оказалась внебрачной дочкой Переславлева. Теперь нужно отменять свадьбу, не будет же она выходить замуж за собственного брата.

— Да нет, свадьбу надо отменять, потому что Аркадий оказался помолвлен с Генриеттой Збруевой, и у них уже даже есть сын.

— Вы оба не правы. Во-первых, не сын, а дочь, а во-вторых, Это как раз и есть дочь Анны-Марии.

Андрей не стал слушать и пошел дальше — это были любители светских ток шоу, в которых обсасывалась и сакрализировалась жизнь публичной части правителей. Это были самые яркие и популярные шоу в городе. Андрей пытался посмотреть некоторые из них, но даже самые незамысловатые книги, найденные в каналах, были гораздо интереснее.

— Точно говорю тебе, Его убежище находится в самом центре города, под землей, на глубине в пять километров.

— Да что там видно-то под землей. Он живет в башне, откуда видно, что творится в любой точке города.

— А я согласен, что Он живет под землей, но за пределами города, для безопасности. Это если город уничтожат, то Он останется жив.

— Да кто же нас уничтожит, у нас же купол есть.

Небольшая группа мужчин переговаривалась вполголоса. Одной из черт, отличающей инженеров от остальных каст было любопытство. И у части сотрудников это любопытство находило выход в обсуждении почти запретной темы, а потому очень притягательной — личности Главного правителя. Разговоры о нем пока еще не карались, но сведений доходило очень мало. Никто не знал где он живет, с кем, состояние его здоровья, да даже жив ли он. Единственное знание о нем заключалось в подписываемых почти ежедневно законах и поручениях, которые регламентировали все аспекты жизни, а также в ежемесячных напутствиях, суливших светлое будущее и призывающих еще лучше работать на благо родины.

— И тут они услышали зов.

— Зов древнего хтонического чудовища?

— На что он похож, не знаю. Может и на… как ты сказал — хронического?

— Хтонического.

— Вот-вот, может и на его похож. Да только действует он как магнит — все на этот зов и пошли, кроме одного. Он какой-то слишком чувствительный оказался — не выдержал и помер.

Несколько человек стояли вокруг взволнованного, интенсивно жестикулирующего руками человека. — Эту байку я уже слышал, — подумал Андрей, продолжая поиски.

— Я в прошлый раз попробовал уменьшить количество припоя в этой схеме и у меня бинистор перестал переключаться.

— Конечно перестал, сопротивление же увеличилось, вот и не стало хватать ему тока.

— Но я же увеличил площадь соприкосновения, я рассчитал — ничего не должно было измениться.

— Эх ты, здесь же анормальное подключение, в таких схемах нужно учитывать дельтапроводимость, а она от площади не зависит.

— Точно, и как это я забыл. Но тогда же можно поменять полярность и заменить Т24 на Т221. Это и потребление позволит снизить.

— А вот это может сработать, надо твое предложение обмозговать.

В другой ситуации Андрей с удовольствием присоединился бы к техническому обсуждению особенностей подключения бинистора, но нельзя было терять время — нужно было найти Алекса. Он должен был помочь, по крайней мере, советом. Побродив еще немного между разговаривающими группками людей, Андрей наконец увидел Алекса. Он стоял посередине самой многочисленной группы и разговаривал с Михалычем об испорченных материалах. Увидев Андрея, он замахал руками.

— А вон и Андрюха. Иди сюда — он первым порчу заметил, — сообщил он остальным.

— Известно, что случилось? — спросил Андрей, думая как бы выманить Алекса в сторону от посторонних ушей.

— Да пока нет. Образцы в лабораторию отправили. Когда еще результаты придут?

— А ты глазастый, — пробасил Михалыч. Он был похож на грузного спокойного бульдога, — я вот сколько ни смотрел, так и не увидел червей ни в альфа-, ни в дельта-, ни даже в бета-полискрине. Эх, теперь придется все недавние работы перепроверять.

— Да не накручивай себя раньше времени, Михалыч, — похлопал его по плечу Алекс, — может эти червячки безвредные, что об этом сейчас думать.

— А все равно делать нечего, склады пустые — лучше заранее все проверить, чтобы потом в цейтнот не попасть.

— Ну ты делай, Михалыч, а я лучше в «Труженик» схожу, или в «Красную львицу».

— Кстати, Алекс, — Андрей, наконец, придумал, как его отвлечь, — а как там твоя фотосессия поживает. Как, говоришь, зовут последнюю модель?

— Анжела. Чудо женщина, — заулыбался Алекс, — настоящая тигрица. Хочешь посмотреть фото? Так пойдем, покажу.

Они направились в сторону шкафчиков.

— Ты бы знал, как она чувствует фотокамеру, — не унимался Алекс, — как будто родилась под прицелом видоискателя. А какая у нее фигура шикарная, даже в сравнении с другими прикасаемыми. Вот посмотри, — Алекс достал из своего шкафчика стопку цветных фото, на которых была запечатлена красивая блондинка, одетая в некое подобие одежды, еле скрывающее ее выдающиеся формы. Андрей взял фото и стал их рассеянно рассматривать: — Слушай, Алекс. А есть у тебя среди знакомых хороший биолог?

— Так вот что тебе надо было, — сразу понял Алекс, — дай подумать. — Он задумался и замолчал. По его лицу было видно, как он перебирает претендентов, которых, судя по всему, было изрядное количество — он был слишком общительным и имел знакомства везде, куда мог дотянуться своим обаянием. — Есть, есть такой человек. Он немного в себе, занимается только своими склянкам, лягушками, зверушками, и ничем больше не интересуется, но тебе такой и нужен.

— А как мне с ним встретится?

— Не вопрос, я провожу. Все равно пока работы нет, Анжела занята, а по барам ходить мне уже поднадоело. Пойдем, я сгораю от любопытства, что ты нашел в каналах — ведь я прав, ты хочешь спросить о чем-то из каналов? Ты же поделишься со мной?

— Да, да, ты прав. И конечно я все тебе расскажу. — Андрей не хотел ни с кем делиться своими находками, но Алекс был особым случаем. Он никогда не подводил, и, несмотря на свою болтливость, умел держать язык за зубами. Андрей рассказывал ему практически обо всем. Единственным секретом, которым он не мог поделиться даже с Алексом, была найденная им в каналах рыжуля.


Добравшись до проходной экспериментального завода «ГлавБиоТехПромИнвест», Алекс о чем-то перекинулся несколькими словами с охранником, махнул Андрею рукой и уверенно вошел внутрь. «И как он так ловко проникает сквозь человеческие барьеры» — с восхищением подумал Андрей. Они прошли в холл, поднялись по боковой лестнице на третий этаж и попали в длинный узкий коридор с несколькими изгибами. После второго изгиба они свернули в тамбур, еле протиснулись в металлическую дверь, удерживаемую жесткой пружиной, по лестнице спустились на этаж ниже. Через вращающуюся дверь вышли во двор, уставленный оранжевыми грузовиками с надписью «Осторожно! Биоугроза!» на борту. Пройдя мимо машин, они оказались в гараже и по винтовой лестнице поднялись на самый верх. Преодолев несколько поворотов, они оказались в крытом переходе, в конце которого опять была установлена лестница. Спустившись теперь уже ниже уровня земли, они вышли в широкий коричневый коридор, с одной стороны которого находились какие-то вентили, а с другой металлические двери. — Кто так строит? — подумал Андрей.

— Парня зовут Яков Палаген — да, у него есть фамилия, — рассказывал Алекс, пока они шли по запутанному пути к своей цели. — Ничему не удивляйся — он немного не в себе, но дело свое знает. Неделю назад он так увлекся своими исследованиями, что несколько дней забывал спать и есть, в результате чего упал в голодный обморок. А когда потом очухался в больнице, не спрашивая что с ним случилось, сразу пошел к себе в лабораторию. И ведь как-то мимо охраны прошел, и никто его не заметил. И ладно бы один раз такое с ним было. Но нет, каждый месяц — по нему часы сверять можно. Так что хорошо, что это всего неделю назад произошло — с ним сейчас можно разговаривать. И живет он постоянно в лаборатории. Потому что дорогу домой постоянно забывает. А в лабораторию из любого места в городе добраться может. Обнаружилось это, когда стали класть его в разные больницы.

— А как ты с ним познакомился?

— О, это долгая история, потом я тебе как-нибудь расскажу. Это очень поучительная история, ну или как минимум интересная. И если я правильно помню дорогу, то мы оказались в нужном месте — на таких заводах ни в чем нельзя быть уверенным. — С этими словами Алекс открыл слегка облупившуюся зеленую металлическую дверь и вошел внутрь. Андрей последовал следом.

Внутри царил полумрак. Столы были загромождены различным оборудованием, среди которых угадывались микроскопы, центрифуги, весы, холодильники, термостаты, автоклавы, дистилляторы и еще с десяток других приборов. В лаборатории никого не было видно, слышны были только громыхания из соседней комнаты.

— А здесь богатый набор оборудования, — удивился Андрей. Он вспомнил учебные лаборатории в своем интернате.

— А то. Я же говорил — он специалист высокого класса. За это его и ценят. Но где же он? — Яша! Это Алекс. Хочу тебя познакомить кое с кем.

Громыхания в соседней комнате утихли, на пороге появился человек в белом халате. Он был высоким и сухощавым, на длинной шее сидела крупная круглая голова, на длинном носу балансировали огромные очки.

— Яша познакомься — это Андрей, — представил Алекс своего друга.

Андрей протянул руку. Яков несколько секунд смотрел в сторону сквозь него, потом заметил протянутую руку. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы вспомнить этот социальный ритуал и неловко его выполнить, интенсивно тряся рукой.

— Очень рад знакомству, очень рад, — добродушно говорил он, продолжая рукопожатие. — Меня можно звать Яша.

— Яша. У меня к тебе есть пара вопросов, — сказал Андрей, доставая из рюкзака пакетик с грибами. — Ты можешь определить, опасны ли эти грибы, и могут ли они вызвать галлюцинации?

Яков взял пакет, достал грибы и стал их внимательно изучать, рассматривая, нюхая и перетирая: — Похоже на Lepicta nada, но только необычного цвета. Где ты их нашел?

— В канализации южного квартала.

— Нетипичное место обитания. Очень интересно. Не знал, что у нас в городе есть дикорастущие грибы. Да еще и не описанные нигде. — Яков возбужденно заходил из угла в угол. В руках он крутил длинный карандаш, перекидывая его между пальцами. Сделав неловкое движение, он выронил карандаш и, не обращая на это внимания, подошел к огромному стеллажу с книгами, быстро выудил нужную, и стал ее перелистывать. На страницах были видны изображения грибов, текст и большое количество таблиц. Пролистав всю книгу, он торжественно посмотрел на Андрея. — Да, нигде не описанные. Я назову их в твою честь: Lepicta andra.

— Лучше не надо. Помнишь — я нашел их в канализации. Если кто-то узнает об этом, то несдобровать ни мне, ни тебе.

— Да, ты прав… но это не помешает нам исследовать его свойства. — Яков быстрым шагом подошел к микроскопу, отрезал несколько тонких кусочков от гриба и принялся их изучать. — Так, так, так. А это что тут у нас? — он схватил изученные образцы и скрылся в соседней комнате. Послышался негромкий гул и бормотание. Это продолжалось около получаса. Периодически из комнаты выбегал бормочущий Яков, хватал очередную склянку и убегал обратно. Или выбегал, застывал, о чем-то думая и глядя невидящим взором на Андрея, и возвращался обратно. Наконец гул прекратился и на пороге появился сияющий Яков.

— Господа, — торжественно произнес он, — как я и предполагал, мицилий у этих грибов не цепнотический, а, как у любых базедиомицитов, сетирован; в клетках находятся галлоидныеядра — теркарион. Я уж молчу про хорошо развитый сентиций, содержащий цепочки…

— И что это значит? — перебил его Алекс.

— Это значит, что я был прав — перед нами совершенно новый вид грибов. Удивительно, новые грибы, да еще и в городе. — Яков возобновил возбужденное шествие из угла в угол. — А что еще может скрываться в канализации — новые бактерии, насекомые, растения или, чем черт не шутит, животные?

— А что можно сказать о свойствах грибов, могут они вызвать галлюцинации? — Спросил Андрей.

— Галлюцинации? Нет, они совершенно безвредны. Ну насколько могут быть безвредны грибы. Их можно есть… — Кстати. Их можно есть. — Яков стал еще интенсивнее ходить из угла в угол. — А если их можно есть, то если я найду их в канализации и принесу их в качестве нового продукта, то мне разрешат исследовать канализацию, следовательно, получился парадокс. Чтобы от него избавиться, нужно получить допуск в канализации авансом. Решено — иду к директору. — С этими словами Яков пулей вылетел из лаборатории, не обращая внимания на оставшихся посетителей. Андрей хотел что-то сказать, но Алекс остановил его:

— Бесполезно, если он чем-то увлекся, то его не остановить. Давай подождем. Директор быстро сломается под его натиском.

— Кстати, — продолжал Алекс, — а что это за галлюцинации у тебя были?

— Да сам не знаю. Это случилось, когда я шел по канализации в каналы. Основной путь, которым я пользовался, затопило, и я свернул в боковой проход. Там-то меня и накрыло. Сначала я потерялся в пространстве и воспарил, потом начались удары и я выключился.

— Выключился? Потерял сознание что ли?

— Нет, как будто выключили все чувства, а потом стали поочередно включаться. Как будто их кто-то калибровал. Я подумал, что это грибы, но, как видно, эта гипотеза отпадает. Еще есть небольшая вероятность, что я надышал каким-то специфическим газом — но откуда бы ему взяться? Да и проверить это нельзя.

— А может у тебя просто нервное перенапряжение было, может что случилось у тебя, какая-то неожиданная встреча. Все-таки, твои похождения по запретным местам очень опасны — это может вызвать стресс, который и перегрузил твой мозг.

Андрей вдруг захотел рассказать все о найденной им девочке, но вовремя взял себя в руки — он доверял Алексу, просто не хотел его подставлять. Возможно, он был и прав. Дикая ответственность, которая свалилась на Андрея несколько дней назад, и с которой он не знал что делать, действительно могла послужить причиной всех тех фокусов, откалываемых его рассудком.

— Да, да. Ты прав, наверное. Это просто было от перенапряжения.

— Хорошо. У тебя были еще вопросы к Яше, или мы можем идти?

— Есть у меня еще один вопрос. Давай дождемся его.

В ожидании Якова Алекс рассматривал микроскоп, а Андрей листал энциклопедию грибов. Он дошел до буквы «Д», когда вернулся хозяин лаборатории:

— Все решено. Директор обещал выбить мне разрешение. — Подойдя к Андрею, он с теплотой произнес: — Позволь выразить тебе благодарность за предоставленные столь ценные образцы грибов.

— Да не за что, ты мне тоже помог, — ответил Андрей. — У меня есть еще один вопрос. Знаешь ли ты животное, оставляющее флуоресцентные следы?

— Нет, мне об этом ничего не известно. Некоторые насекомые могут светиться, но чтобы оставлять светящиеся следы… первый раз слышу. А зачем это надо? Выманивать кого-то, или для коммуникации? — Задумался Яков. — А где ты видел такие следы?

— В каналах за городом, ближе к болоту.

— В каналах? — Яков опять пришел в возбуждение. — А ведь там тоже может найтись новая живность, неизвестная науке. И почему мне раньше это в голову не приходило? Нужно организовать еще одну экспедицию — в каналы. — С этими словами он опять вылетел из лаборатории.

— Думаю теперь нам можно возвращаться, — сказал Андрей, глядя в спину исчезающего Якова. — У меня закончились вопросы.

— И ответы тебя не устроили, — усмехнулся Алекс. — Давай тебя взбодрим — если найдешь дорогу до проходной — я покупаю тебе пиво.

— Готовь деньги — ты уже проиграл.

На проходной они решили пропустить пару кружечек пива в баре «Труженик меча и орала» — во исполнение пари.

Темнота. По наковальне в черепе раздаются удары молотом. С каждым ударом мир вокруг меняет направление вращения. Еще какой-то шум. Как помехи в телевизоре. Прервался. Появился. Опять прервался. И опять. Чье-то дыхание?

— Это мое дыхание, — осознал Андрей. Он попытался открыть глаза — не получилось.

— Эти удары. Опять галлюцинации?

— Нет. Не похоже. Что-то другое. — Мысли медленно ворочались в голове, силясь выстроиться в логичную цепочку. — Это больше похоже, — сначала идет причина, потом следствие, главное не перепутать. — «Это больше похоже на пульс». — Пульс, хорошо. Что такое пульс? — Пульс в висках. — «Это в голове». — Да, пульс в висках и тошнота. — Нет, это не галлюцинации. — «Это похмелье». — Андрей открыл глаза и осмотрелся. Он лежал в темной комнате, рядом был кто-то еще. А вот сил встать не было. Борясь с головокружением, он стал вспоминать недавние события.

Вот они сидят с Алексом в баре и пьют пиво. Так приятно расслабиться после всех навалившихся переживаний — найденная девочка, галлюцинации, таинственные следы в каналах и канализационная кошка. Алкоголь дает забыть все тревоги. Алкоголь веселит.

Аппетит приходит во время еды. И вот одного пива уже мало. Арагонийское темное сменяется калваносом — всего две бутылочки… Бутылки… На человека. А какой калванос без ирмитской настойки цвета жженого сахара? — Вот и бармен так считает, а он человек опытный. И вкус у настойки… — Вкусный, — подсказывает Алекс. Вкусный. Но зачем эти полумеры? Зачем пить разбавленное? — Давай дистификат.

— А я говорю, что у тебя кишка тонка, — выводит заплетающимся языком Алекс.

— А я говорю, что все у меня с кишкой в порядке.

— Тогда допивай и пойдем.

— Допью, и пойду, только надо с собой взять. — Бармен! Еще две бутылки!

— А вот это слова не мальчика, но мужа.

Андрей ползет по вспаханному полю, едва сдерживая смех. Рядом, давясь от радости, ползет Алекс. Их переполняют веселье и мальчишеский азарт. Опасность щекочет нервы, и от этого становится еще веселее. Сколько они уже ползут — километр? Или десять метров? Но цель уже близко. Просто протяни руку и возьми ее. Андрей развязывает проволоку. Пальцы переплетаются с ней, но прогресс есть. Еще парочка движений, и трофей в нетрезвой компании и цепких руках.

— Ты меня уважаешь? — Алекс задает вечный вопрос.

— Нет, не уважаю — я тебя боготворю.

Они стоят и смотрят на рекламный щит. Очередное шоу о жизни знаменитостей. Но их привлекает не это. Их привлекают цвета. Они так завораживающе переливаются. Они гипнотизируют. Они живут.

— Моя жизнь — говно, — уверенно произнес Андрей.

— Нет, нет, нет. Моя жизнь не такая, — еще более уверенно говорит Алекс.

— Да что ты понимаешь. Вчера ничего не сделал, сегодня все по нулям.

— А я делал. И сегодня буду. И тебе советую. Нет! Требую! Пойдем.

Андрей идет за Алексом по узкому проулку. Они еще пьют что-то алкогольное прямо из горла. Это что, пластиковая бутылка? Что за пойло они пьют? У Алекса выпадает бутылка, но, не долетев до земли, она возвращается к нему в руку. Андрей тоже пробует так сделать, но бутылка не возвращается. Он пробует еще раз и еще с переменным успехом. Странно, если кидать бутылку вверх, то она возвращается, а если вниз, то нет. Надо об этом хорошенько обдумать.

Андрей идет как в туннеле — периферическое зрение отключилось. Видно только то, что происходит по центру. Очень медленно происходит. Они куда-то идут. Неоновая вывеска «Красная львица».

— Андрюха, пришли, — из темного угла периферического зрения выплывает Алекс. — Есть у меня тут две подруги — микросхемы просто загляденье, если ты понимаешь, о чем я, — он пытается подмигнуть левым глазом, — Алиса и Венера.

Они дома у Алекса. Их уже четверо. — Так вот кто рядом. — Сознание почти без сознания. Мысли короткие. На длинные. Не хватает. Внимания. Но спинной мозг работает исправно. Ритм держит хорошо…

— Интересно, — подумал Андрей, — все ли я вспомнил, или есть неприятные поступки, стертые из моей памяти? И где Алекс?

Словно услышав его мысли, дверь открылась, и щелкнул выключатель.

Свет. Яркий свет. Андрей зажмурил глаза.

— Проснулся? — услышал он голос Алекса, — а я тебе рассола принес для поднятия тонуса. Ну и накидались же мы вчера.

Андрей осторожно открыл глаза. Свет уже не казался таким ярким. Сев на кровати, он взял протянутую Алексом бутылку и сделал несколько живительных глотков. Голова немного прояснилась. Осмотревшись, он обнаружил рядом с собой спящую девушку. Еще одной из новинок, отсутствовавших в прежние визиты к Алексу, оказалась табличка с ярко красной надписью: «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ПРОХОД (ПРОЕЗД) ЗАПРЕЩЕН (ЗАКРЫТ)». Заметив его взгляд, Алекс произнес:

— Кстати, а ты не помнишь, откуда мы этот трофей взяли? И зачем?

— Припоминаю — ты меня на слабо взял. А вот откуда открутили — не помню.

— Ну ты даешь — такое отчебучил. Ты не должен был вестись на мою провокацию.

— А ты не должен был ее устраивать.

— Ладно, мы оба неправы. Судя по надписи, нам сильно повезло, что нас не подстрелили. В следующий раз так не делай.

— Да, ты тоже. И как это нас так угораздило напиться. — Вдруг в голове сверкнула молния — девочка. — А сколько времени прошло?

— Сейчас утро четверга, так что меньше суток прошло — в пределе нормы.

— Мне пора, я пойду домой, — Андрей резко встал с кровати. От такой эквилибристики закружилась голова. Андрей покачнулся, но удержался на ногах.

— Тебе бы отдохнуть еще — ты почти на ногах не держишься.

— Нет-нет. Я пойду.

— Куда ты торопишься? Кого-то дома оставил? — усмехнулся Алекс.

— Кого? — удивленно спросил Андрей, тревожная мысль пронеслась в голове: «Неужели я вчера проболтался?»

— Тебе виднее. Но если надо — иди.

Андрей смотрел в запотевшее окно. Снаружи шел дождь. Высокие дома нависали над проезжающим поездом, навевая депрессию своей серой монотонностью. Они давили на маленького одинокого человека, занятого своими беспокойными мыслями:

— Что если я вчера все рассказал. И Алекс это услышал.

— Но Алекс никогда не подводил. Он никому не расскажет. Он не может.

— А вдруг может? Но я бы боялся другого.

— Алиса и Венера.

— Или случайный прохожий.

— Почему же так получилось. Я же всегда считал себя очень осторожным.

— Успокойся. Может быть ничего и не было. И никто не знает о девочке. Я обычно не болтливый. Как же узнать?

— Спросить? Нет, не вариант. Это только усилит подозрения.

— Посмотреть реакцию? Но это сработает только с Алексом, и то не факт. Реакцию Алисы и Венеры я не смогу расшифровать, а случайного прохожего не смогу найти.

— Случайный прохожий вообще неизвестная величина, но он и не сможет меня опознать.

— Только если это не какой-то мой знакомый. И даже если спросить у Алекса, то он сам может ничего не помнить — он был в таком же состоянии.

— Это тупик. Получается только один выход.

— Нет.

— Да. Нужно избавиться от девчонки. Другого варианта нет.

— Но куда ее деть? Просто выставить за дверь? Но когда ее найдут, то не только ее уничтожат, но и весь район на уши поднимут.

— Значит, придется вернуть ее в каналы. Боюсь это самый оптимальный выход. И для меня, и для нее.


Всю дорогу домой Андрей шел полный решимости вернуть девочку в каналы. Подойдя к двери, он прислушался к себе — решимость была на месте. Андрей сделал глубокий вдох и открыл дверь.

Тут же на него напрыгнула охотница. Она вцепилась в Андрея и не выпускала из своих крепких объятий. Андрею показалось, что он услышал мурлыканье. Решимость куда-то испарилась. Вот только что тут была. И больше ее нет. Андрей подумал, что он сто раз пожалеет, но оставит девочку у себя.

В квартире меж тем произошли новые изменения. Несколько рисунков висели на стене в рамках, остальные были уложены в аккуратную стопку на столе. Появилась вторая кровать, тщательно застеленная. Книги в шкафу были отсортированы по цвету. На столе стояла кастрюля с едой. — Я смотрю, ты и готовить стала лучше, — улыбнулся Андрей, — по крайней мере, ты научилась открывать консервные банки.

Во время еды Андрей думал, что делать дальше, но ничего путного в голову не приходило. Нужно немного развеяться. Он взял книгу из шкафа и сел на диван. Рядом устроилась девочка с карандашами и целой кипой чистой бумаги. Книга была не толстой, а последние несколько страниц были пустыми. Обычно так делали для заметок. Открыв книгу на последней прочитанной странице, Андрей погрузился в чтение.

***
Джим повалился на пол, захрипел и замер.

— Помни брусок, быстро — Нил кинул прямоугольный пакет ближайшему астронавту, им оказался Ламберт, а сам бросился к Джиму и стал проводить реанимационные действия. Сперва он вколол прозрачное лекарство вакуумным шприцом. Затем быстрым легким движением руки попытался нащупать пульс на сонной артерии и, не найдя его, достал из кармана толстую длинную трубку и с усилием вставил ее в горло Джима, предварительно разжав ему зубы. Набрав воздуха в грудь, Нил вдохнул его в трубку, а затем положил скрещенные ладони на грудь и несколько раз с силой надавил на нее. Снова вдох и массаж сердца. Вдох. Массаж сердца. Пульса не было.

— Давай! — Нил протянул руку Ламберту, и тот все понял и дал ему брусок, уже изрядно помятый потными руками. Это было не что иное, как портативный дефибриллятор, накапливающий заряд от механических воздействий. Разделив прямоугольник на две соединенные проводом части, Нил приложил их к груди — одну под ключицей, а вторую около верхушки сердца.

— Разряд! — тело Джима дернулось и вновь затихло. Пульса не было. Нил увеличил заряд и вновь склонился над Джимом.

— Разряд! — Нил с надеждой прощупал пульс.

— Разряд! — энергия была уже больше трехсот джоулей.

— Разряд! — еще одна попытка.

— Разряд!

Джим не подавал никаких признаков жизни. Нил устало опустился на пол и сделал глубокий вдох. Он был удручен. Остальные молча смотрели на него.

— Он не поперхнулся, иначе бы я откачал его, — произнес Нил, сидя на полу. — Он отравился. Я ничего не смог сделать.

— Но чем он мог отравиться? Какой-то сбой поварской машины?

— Нет. Этого не может быть. Она застрахована от таких ошибок.

— А вдруг произошел сбой из-за электромагнитной бури? Может такое быть?

— Нет, — Нил не понимал, кто говорит. Первая смерть на его руках была неожиданно тяжелой для него. Все плыло перед глазами. — Ни одна из комбинаций пищевых полуфабрикатов не сможет привести к таким последствиям. Это отрава. Сильная.

— Но как она могла сюда попасть? И подействовать только на одного?

— Из лаборатории ядохимикаты вынести нельзя — там полная дезинфекция.

— И сигнализация, реагирующая на опасные вещества.

— Может он с собой что-то принес? На руках. Он же нашел какое-то сооружение.

— А как же дезинфекция после шлюза? Она не такая строгая, как в лаборатории, но она все же есть.

— Действительно. Он мог торопиться и пропустить эту процедуру. Я еще удивился, что он так быстро прошел шлюз. — Нил распознал голос Ламберта и воспрянул духом:

— Верно. Это может быть какое-то неизвестное нам вещество, — встрепенулся Нил. — Но тогда мы все в опасности. Неизвестно, как это вещество может подействовать на нас.

Джон быстро осознал опасность и нажал на красную кнопку на панели управления.

— Срочная дезинфекция кают-компании. Просьба всем оставаться на местах, — прозвучал механический голос из динамика на стене. Освещение переключилось с естественного света на фиолетовый, из стен появились роботы-дезинфекторы.

— Эх, надо было сначала образцы взять, — посетовал Нил. — Ладно, на вскрытии посмотрим и скафандр проверим.

Роботы дюйм за дюймом тщательно очищали все поверхности с помощью специальных насадок. Люди терпеливо ждали окончания процедуры. Дэвид, чтобы не терять времени, воспользовался личным коммуникатором станции и включил режим повышенной готовности. Он включал в себя поиск источника биологической, химической, электронной и ядерной опасности. Все помещения стали герметично изолированными друг от друга, и искусственный интеллект станции начал проверять их одно за другим. Сначала проверялись ключевые блоки, отвечающие за функционирование станции — масс-генератор, дублирующие генераторы, системы воздухогенерации и воздухоочистки, управляющие цепи и калькуляторы, медблок. Затем системы вторичного жизнеобеспечения — репликаторы жидкостей и провианта, системы мусороочистки и переработки, комплекс водонесущего оборудования. Следом наступал черед индивидуальных и общих жилых помещений, технических помещений и шлюзов. Последним наступала очередь лабораторий и хладогенераторов. Эта проверка проходила с особой тщательностью и занимала продолжительное время, в связи со сложностью и хрупкостью проверяемых объектов. До завтрашнего дня можно было не ожидать возвращения к работе. Оно и к лучшему — нужно было осознать случившееся.

Дезинфекция тем временем закончилась, двери разблокировались, но люди остались на местах, глядя на бездыханное тело Джима. Никто не мог поверить в реальность случившегося. Космические полеты давно стали уже настолько безопасными, что проще было получить травму при езде на велосипеде, чем при исследовании космоса. А развитая медицина не предполагала малую продолжительность жизни. Поэтому столь ранняя смерть вызвала у всех необычные чувства — давно забытый страх, жалость по соплеменнику и скорбь утраты. По лицу Катрины потекли запоздалые слезы. Из стены появились мобильные носилки, и Ламберт с Роджером кинулись помогать доктору Муну перемещать на них остывшее тело Джима.

— Эх, Джимми, Джимми, — приговаривал Ламберт. — Как же это ты так?

Носилки зафиксировали тело, и Нил повез их в медицинский отдел. Пришло время оборудования для вскрытия. Оно было еще даже не распечатано. Кроме Нила в медотсек зашла и Катрина. Она имела степень по медицине и собиралась ассистировать ему. Одевшись в защитные герметичные костюмы, медики начали проводить вскрытие. Сняв с тела одежду, они начали проводить наружный осмотр кожных покровов. Никаких повреждений или посторонних следов не было обнаружено. Нил открыл Джиму рот и с помощью стерильного зонда взял мазок из носоглотки. Затем взял образцы материалов из-под ногтей и приготовился к вскрытию, достав циркулярную пилу. Он решил не использовать лазерный резак, чтобы не запаивать и не дезинфицировать разрезы, так как это может скрыть полезную информацию. Катрина в это время осматривала снятую одежду в надежде найти следы посторонних соединений. В этом ей помогал ручной анализатор спектра — ничего необычного для космической одежды он не показал. Тогда она вернулась к Нилу, который уже вскрыл грудную клетку и начинал раскрывать ребра, обнажая внутренние органы. Темная кровь стекала с трупа по специальным желобкам и уходила в слив в полу. Нил стал вынимать легкие, сердце, желудок и другие органы и складывать их на столик. Катрина внимательно осматривала их и вносила описание в патологоанатомический листок. Осмотрев все внутренние полости и органы, она стала срезать микротомом тонкие слои тканей. Гистологический анализ должен объяснить причины смерти. Катрина поместила образцы в герметичный бокс и отправила внутренней почтой в свою лабораторию.

— Похоже на отравление цианидами, но укол тиосульфата натрия ничего не дал, — прервал молчание Нил. — Я теряюсь в догадках, что это может быть.

— Я проведу все необходимые анализы, как только лаборатории откроются.

Они вернули органы на место, Нил аккуратно зашил разрезы и поместил тело в герметичный мешок, вакуумировал его и положил в холодный отсек. Сняв защитные костюмы, умывшись и помыв руки, Нил с Катриной вышли из отсека. В коридоре их ждали почти все члены станции — кроме Роджера, проверяющего работу генераторов, и Дэвида, контролирующего процесс сканирования станции в центре управления.

— Ну как, известно от чего он умер? — Ламберт задал мучавший всех вопрос.

— Нет, пока никаких догадок. Катрина проведет дополнительные исследования. Тогда, надеюсь, все прояснится. А сканирование что-нибудь обнаружило?

Как бы отвечая на его вопрос, из динамика послышался голос Дэвида:

— Внимание. В третьем шлюзе обнаружена неизвестная форма органики. Шлюз заблокирован. Туда направлена передвижная биологическая лаборатория.

— Через него Джим заходил, — Ламберт, обычно и так очень активный, возбудился еще сильнее от этих слов. — Скорее, пойдем туда.

Широкими шагами он пошел по коридору, Петра, Катрина и Нил двинулись следом, едва поспевая за его размашистыми шагами. Подойдя к двери шлюза, они стали наблюдать через экран на стене за действиями робота, оснащенного сканером органики. Он должен был локализовать местоположение неизвестного вещества, засеченного стационарными детекторами станции. Сканер слабо попискивал, обозначая свою работу. Он досконально обшаривал стены шлюза. Пищание не становилось ни реже, ни чаще. Значит, следы органики здесь есть, но их слишком мало для изучения. Попав в прилегающее техническое помещение шлюза, сканер запищал с удвоенной частотой. Здесь уже больше следов. Но все еще мало. Астронавты за дверью затаили дыхание. По мере движения вглубь помещения писк учащался и становился громче. Добравшись до очистного шкафа, писк зашкалил. Робот стал сканировать дверцу, проходя ее снизу вверх. Около ручки дискретное пищание превратилось в сплошное. Подняв второй манипулятор, оснащенный микрощупальцами, робот принялся собирать образцы органики и складывать их в контейнер. После сбора контейнер отправился в минилабораторию, которая все это время двигалась за поисковым роботом. Это был массивный параллелепипед, длиной около шести футов, передвигающийся с помощью четырех ног. В передней части корпуса находилось отверстие, куда и поступили извлеченные образцы. Передвижная лаборатория могла проводить только простейшие анализы, пригодные исключительно для предварительной классификации анализируемых веществ. Для боле точных исследований, как и в случае образцов тела Джима, нужно было ждать разблокировки основной лаборатории. Астронавты не сводили глаз с экрана, на котором должны были появиться результаты, полученные лабораторией. Это заняло несколько минут, по истечении которых на экране появилось сообщение об ошибке, сразу сменившееся предполагаемым составом найденных органических соединений. Ламберт смотрел то на незнакомые значки, то на лица остальных спутников. По их ошарашенному виду было понятно, что лаборатория обнаружила нечто грандиозное. Молчание продолжалось несколько минут.

— Ну что там? — с нетерпением произнес Ламберт. — Не томите. Что обнаружилось?

— Это, наверное, ошибка, — запинаясь, произнесла Катрина. — Этого не может быть.

— Не может. Но вдруг? — Нил стал ходить по коридору, положив руки на голову.

— Но лаборатория может ошибаться, — возразила Петра.

— Да что же там случилось? — начинал терять терпение заинтригованный Ламберт.

— Но если это правда, — произнес Нил, не замечая вопроса робототехника, — то это настоящая революция. Это намного важнее нашей работы здесь.

— Так что здесь, черт побери, происходит? — повысил голос Ламберт.

— Здесь происходит то, что давно искало человечество — неуглеродная форма жизни.

Ламберт проникся торжественностью, с которой произнес эту фразу Нил.

— Но это может быть ошибкой лаборатории, — понизила пафос момента Петра.

— Неуглеродная? А какая? Ламберт стал понимать значимость момента.

— Кремниевая… кремниевая. Да еще и в таком неподходящем месте.

— А я все же считаю, что нельзя исключать ошибку, — не унималась Петра. — Спутник обладает слишком малой гравитацией для кремниевой жизни.

— Да, да. Ты права. Но как же хочется, чтобы это оказалось правдой.

Через пять минут вся команда станции опять собралась в кают-компании. Астронавты живо обсуждали неожиданную находку. Она затмила собой смерть Джима.

— Надо организовать поход к найденному холму, — взял слово Нил, произнеся предложение, витающее в воздухе. — Сейчас это даже важнее, чем определение причин смерти Джима. Сдается мне, что там мы обнаружим не только самую важную для человечества информацию, но и ту самую причину.

— А это не опасно? — осторожно спросил Артур. — От этого же умер Джим.

— Мы пока этого не знаем, — ответил Нил. — С кремниевой органикой человечество еще не встречалось и не знает, как на него будет реагировать организм. В любом случае, мы будем в скафандрах. Они не пропускают водород, что уж говорить о более крупных органических молекулах.

— А может сначала стоит связаться с Землей? — благоразумно заметил Артур.

— Увы, пока это невозможно, — отозвался на предложение астронома Джон. — И пока у меня нет никаких благоприятных прогнозов. Электромагнитные бури дело серьезное.


Четыре человека шли от станции на север — Артур, Джон, Нил и Ламберт. Пятым спутником был поисковый робот, нелепо, но уверенно вышагивающий по бугроватой поверхности спутника. Джон отвечал за связь, хоть она еще не работала, Нил должен был помочь роботу в сборе и анализе кремниевой органики, а Ламберт присматривал за роботом. И только Артур вызвался без явных причин, ведь астрономы не занимаются органикой. Но у него был повод — кроме астрофизики он интересовался археологией, и обнаруженный Джимом курган по описанию походил на древнее захоронение. Артур не мог остаться в стороне от такой неожиданной находки и вышагивал наравне со всеми, гадая, что находится внутри сооружения и кто там захоронен. Если это следы кремниевой цивилизации и их постройки выглядят так же, как и человеческие, и имеют такое же предназначение, то это будет поистине потрясающее открытие.

Впереди показался холм правильной геометрической формы. Если астронавты неошиблись с направлением, то это было место, обнаруженное Джимом. Да и откуда здесь могут появиться сразу два симметричных холма, да еще и с проходом под землю? Пятерка вошла в отверстие в холме, предварительно включив индивидуальные осветители. Робот выдвинул сканер органики и пошел впереди людей. Сканер молчал, не находя следов кремниевых молекул. Стены, пол и потолок были такими гладкими, что еще бы чуть-чуть, и люди увидели бы собственное отражение. Туннель спускался вниз под небольшим углом, и его окончание терялось далеко впереди, во мгле, такой густой, что свет от фонариков как будто растворялся в ней. Если этот коридор создала разумная форма жизни, то она, похоже, не обладала мастерством построения светильников.

— А вдруг тут есть светильники? Просто они встроены в потолок или стены так, что мы их не можем увидеть, — поделился своими размышлениями Ламберт.

— Или строители не нуждаются в освещении. Пока рано гадать, — ответил Нил.

Дальше астронавты молча шли по идеально ровному коридору, погруженные в собственные мысли. Артур тихо радовался редчайшей археологической находке, а это, без сомнения, была именно она. И хотя снаружи она напоминала курган, то внутри больше походила уже на древнеегипетскую пирамиду. Джон размышлял, что из таких казематов нельзя связаться со станцией даже при благоприятных условиях и его нахождение здесь было бесполезным, хотя и очень интересным. Нил думал о предстоящем поиске кремниевых полимолекул. Это вдохновляло, будоражило и пугало одновременно. И он не мог разобраться, что его больше пугало — контакт с потенциально опасным веществом, или ненахождение этого нового интересного вещества? Ламберт рассуждал о роботах. Как там его крошки, оставленные на станции? Не попадет ли под опасное воздействие робот, сопровождающий их в этой миссии? Использовали ли строители этого туннеля роботов? И если да, то как они выглядели? Встретятся ли они им? Сможет ли он их починить?

Спуск все продолжался без каких либо изменений. Люди отошли уже на несколько миль от точки входа. Это монотонное действие в неизменяющихся декорациях притупляло чувство времени и пространства. Нилу казалось, что они прошли уже миль десять, не меньше, Джону — пятнадцать миль, а Артуру — все двадцать пять. Ламберт же был настолько сильно погружен в свои мечты о встрече с инопланетными роботами, что предполагал пройденными только три мили.

— Нюхач, солнышко. Скажи, сколько миль мы прошли? — решил уточнить он у робота. — Считая от входа в коридор.

— Мы прошли ноль целых двести тридцать пять тысячных мили, — беспристрастно ответила машина. Артур, услышавший это, остановился в удивлении, и в него тотчас врезался Ламберт, идущий следом. Остальные тоже притормозили.

— Так мало? Это сколько — около четырехсот ярдов? — прошептал Артур неестественно низким голосом и тут же удивился собственному тембру.

— Я думал, мы гораздо больше прошли, — тоже удивился Джон. — И что случилось с твоим голосом?

— Это от удивления, — ответил нормальным голосом Артур, — наверное, — неуверенно добавил он.

— А что, если мы попали в параллельную вселенную, где иначе течет время и пространство? — Ламберт был возбужден от собственного озарения.

— Слишком смелое заявление, — возразил Нил. — Мозг слишком легко обмануть. Особенно после пережитого. Может попробовать связаться со станцией, Джон?

— Могу попробовать, но только попробовать — результат не гарантирую. — Джон настроил рацию и попытался связаться. — Альфа, Альфа, я — Просперо. Как меня слышно? Прием.

— Просперо, Я — Альфа. Слышу тебя отлично. Как обстановка на месте? Прием, — неожиданно чисто, без помех прозвучал голос Дэвида, как если бы он был в соседней комнате. Джон удивился, но быстро взял себя в руки и ответил:

— Идем по туннелю, спускаемся вниз. Пока никаких следов органики. Прием.

— Понятно. Продолжайте поиски. У нас все в норме. Конец связи.

— Стой. Скажи, сколько времени прошло с нашего ухода? Прием.

— Около получаса. Сорок минут, если точнее. Еще есть вопросы? Прием.

— Нет. Больше вопросов нет. Конец связи. Все интереснее и интереснее, — обратился Джон к своим спутникам. — Я, честно говоря, не понимаю, как работает связь в этом месте. Как будто отсюда к станции идет экранированный канал. Но как и зачем?

— Может в конце этого коридора есть ответы? Предлагаю не гадать лишний раз, а просто идти дальше. — Нил продолжил движение по коридору. Джон и Ламберт последовали его примеру. Артур постоял пару мгновений и тоже присоединился к ним. Еще через тридцать миль, или, как здесь принято, через пятьсот ярдов коридор закончился, уступив место нескольким обширным залам, соединенным небольшими проходами. Вереница залов уходила куда-то в уже знакомую тьму, своей планировкой смахивая на гигантскую паутину. Главное, чтобы среди этих переплетений не оказался соразмерный паутине паук. Залы были явно рукотворного происхождения, но к огорчению Артура стены были абсолютно пусты. На них отсутствовали так ожидаемые им надписи и рисунки неизвестной цивилизации, которые в том или ином виде всегда сопровождали разумную жизнь.

— А ведь термиты тоже делают величественные сооружения, — начал размышлять он вслух. — И осы, и пчелы, и муравьи, и много кто еще. И как раз без рисунков.

— Жалко только, что неразумные термиты не освоили межпланетные перелеты, иначе как бы они тут оказались? — возразил Джон.

— Значит это разумные термиты, — сделал логичный вывод Ламберт.

— И где же они?

— Будем надеяться, что вымерли.

— Теперь главное держаться вместе, — Нил высказал вслух мысль, в которой все и так были уверены. Сейчас не время расходиться, чтобы не попасть в ловушку в неизвестном месте. Джон попытался связаться с базой, но здесь контакта уже не было, а возвращение к месту, где рация работала, заняло бы слишком много времени. Да и какую информацию можно было передать? Что коридор вышел к системе залов? Это не несло никакой полезной нагрузки, поэтому исследователи двинулись внутрь переплетения пещер, в надежде отыскать ответы на свои вопросы.

— Неужели Джим зашел так далеко? — задался вопросом Артур. — Ведь мы пока не встретили следов органики, обнаруженной на его шкафчике. Может, она не здесь?

— Или он двигался намного быстрее нас и зашел очень далеко, — возразил Джон. — Он все-таки был профессиональным астронавтом и физически был более развитым, чем мы.

Поисковый робот все еще не мог обнаружить следов кремния, что несколько тревожило участников экспедиции. Тревога нарастала. Нил шел, разглядывая гладкие стены. Мутное отражение также внимательно вглядывалось в него. Что хочет это размытое существо? Зачем оно наблюдает за ним? Нужно от него избавиться. Нил ускорил шаг. Существо не отставало, преследую доктора по стене. Паника делала ноги ватными, одновременно подстегивая Нила. Отбросив всякую осторожность, он перешел на бег. Сердце бешено стучало в груди. Только бы эта тварь отстала от него. Воздух рвался из пылающей болью груди. Нил открыл рот и беззвучно закричал от ужаса. Ужас преследовал его, перескакивая с одной стены на другую и подступая снизу по гладко отполированному полу. Бежать становилось все труднее. Усталость подступала все глубже. Паника расползалась от груди, захватывая руки и ноги, превращая кости в эластичный каркас, а мышцы в аморфную труху. Страх вот-вот разорвет тело изнутри.

Нил стоял, прислушиваясь к своим ощущениям. Все закончилось внезапно. Как так получилось, что он испугался собственного отражения? И где все остальные? Нил стоял один среди большого зала, неотличимого от всех остальных.

— Артур! Джон! Ламберт! Ау! — ответа не последовало. Или остальные были слишком далеко, или ближняя связь не работала. Почему же они не остановили его? Может они тоже чего-то испугались и не заметили потери? Не заблудиться бы тут. Нужно найти дорогу ко входу и подождать остальных. Неизвестно, как велика эта сеть пещер, и какие опасности она скрывает. А еще непонятно, что является источником страха. Он может опять включиться. Надо с этим что-то делать. Нил достал походный нож и попытался оставить метку на стене. Остро застывший композитный материал ножа не оставил на стене даже намека на царапину. Глядя на тонкое лезвие, Нилу в голову полезли неприятные мысли. А ну как в следующий раз, когда он испытает искусственный приступ страха, воспаленный мозг примет решение покончить с этим и заставит руки прорезать скафандр? Тогда Нила постигнет мучительная смерть от удушья. Представив это в красках, он отшвырнул нож подальше. Тот упал на гладкий пол, не издав звука в безвоздушном пространстве. Кое как взяв себя в руки, Нил побрел сквозь величественные залы. Рано или поздно он дойдет до внешней границы системы пещер и по ней доберется до выхода. Главное, чтобы хватило сил. Кислорода в этом скафандре, оснащенном системой концентрации, хватит еще надолго.

Залы шли один за другим, не подсказывая своим одинаковым видом о правильности выбранного направления. Идя вдоль стены, Нил вскоре вышел к знакомому туннелю, ведущему вверх. Или это вход, через который он попал сюда, или еще один выход — от этого места можно было ожидать чего угодно. Отсюда уже можно было начинать поиск компаньонов. Залов было хоть и много, но они образовывали правильный геометрический рисунок, который можно было легко запомнить. Нил пошел по прямой от входа, считая пройденные залы и окликивая потерявшихся людей. Какой-то шум послышался совсем рядом. Кто-то из своих. Запомнив расположение выходов в зале, Нил изменил траекторию и пошел навстречу зову. Это оказался Ламберт. Теперь он его услышал.

— Что случилось с рацией? Почему она ловит сигнал только так близко?

— Боюсь, что на этот вопрос ответ может знать только Джон.

— Ну так пойдем искать его. И Артура. И теперь постараемся не разделиться, — Ламберт достал веревку и привязал себя к Нилу. — Кстати, ты не видел моего Нюхача? Ну то есть моего… нашего поискового робота? И что вообще произошло?

— Не знаю. Я вообще никого не видел. Только испытал страх и убежал куда глаза глядят. А ты?

— Я тоже ничего вразумительного не помню. Прям наваждение какое-то. Но ладно. Пойдем остальных искать, а о причинах помешательства подумаем потом.

Долго искать не пришлось. Из-за поворота к ним вышел Джон. Его глаза были полны ужаса. Увидев Нила и Ламберта, он лишь ткнул куда-то себе за спину и прохрипел:

— Артур…

Глава 4

Утром Андрея разбудил коммуникатор. С работы пришло сообщение: «Всем сотрудником явиться на работу в соответствии с приложенным графиком дежурств». Судя по графику в запасе было еще несколько часов. Потянувшись, он встал с новой кровати. Было слышно, как девочка хлопотала на кухне.

— Раз уж я решил оставить ее, то надо наладить связь, — подумал Андрей. — А то уже скоро неделя будет, как она у меня, а я не научился с ней коммуницировать. Я даже не знаю ее имя.

Он встал и направился на кухню. Девочка что-то готовила в духовке. «Как же быстро она учится» — подумал Андрей и обратился к девочке: — Привет.

Услышав голос, девочка повернулась от плиты и заулыбалась.

— Меня зовут Андрей, Анд — рей, — произнес он по слогам, указывая пальцем себе в грудь. Переведя палец на грудь девочки, он спросил: — А как тебя зовут?

Девочка кивала головой, улыбаясь.

— Анд — рей, Ан — дрей, — не сдавался Андрей, указывая на себя. Девочка захихикала.

— Послушай, меня зовут Андрей. Это мое имя. По нему меня отличают от других людей. На него я отзываюсь, понимаешь? — Девочка закивала. — А как тебя зовут? — Девочка развела руками. — То есть ты меня понимаешь, но не можешь говорить? — Девочка опять кивнула головой.

Неожиданно зазвенел будильник, юная повариха открыла духовку и извлекла оттуда, к удивлению Андрея, вкусно пахнущий пирог. Уплетая аппетитный мясной кусок, он думал об удивительных особенностях свалившейся на него гостьи, а девочка смотрела на него с нотками обожания. Подкрепившись, Андрей продолжил налаживать контакт:

— Значит, имени у тебя нет? — Девочка замотала головой. — А как ты оказалась в каналах, там, где я тебя нашел? — И снова отрицательное движение. — Откуда ты пришла? Кто твои родители? С кем ты жила? Чем ты питалась? Сколько тебе лет? — На все вопросы о себе девочка только мотала головой. — Как-то это все странно, нет ответов. А ты меня вообще понимаешь? — Утвердительный кивок. — Значит, ты или не хочешь или не можешь мне сказать. — И снова кивок. Андрей задумался. Похоже, сейчас из нее никакой информации выведать не удастся. Возможно позже, когда она привыкнет к своему новому комфортному жилищу и его владельцу. А пока нужно работать с тем, что есть. Нужно придумать имя.

— Без имени тебе нельзя. Без имени нет индивидуальности. Без имени ты бесхозная, все равно, что и нет тебя. — Девочка внимательно слушала. — Какое бы имя тебе придумать, котенок? — А может? — Да точно. Назову тебя Катей. Поздравляю, теперь ты — Катя. — Девочка, нет, Катя смотрела на Андрея испуганным взглядом. Лицо девочки выражало удивление. В ее жизни происходили невероятные вещи, но сейчас произошла самая невероятная — она получила имя. По ее лицу потекли слезы. Она была счастлива.


Дав девочке имя, Андрей как будто сделал давно откладываемое дело, и на душе стало легче. Теперь можно заняться последней оставшейся зацепкой — орнаментом из домов в каналах. Достав блокнот, Андрей погрузился в изучение перерисованных узоров. Он старался найти в этих закорючках какую-то закономерность. Он пробовал разбить непрерывный орнамент на составные части. Он перерисовал рисунок на нескольких отдельных листах и разрезал их в различных местах. Перебрав несколько вариантов, Андрей получил окончательный вариант — весь орнамент, обвивающий здания, состоял только из десяти различных символов, многократно повторяющихся в разных сочетаниях. Орнамент внутри дома состоял только из восьми различных символов, записанных по одному разу.

— Это похоже на шифровку, где каждый символ что-то означает.

— Это не может быть иероглифами — их слишком мало и они слишком часто повторяются — больше похоже на алфавит.

— Но в каком алфавите всего десять букв?

— Букв может быть и больше, просто не все используются в записи — даже в этом предложении разных букв меньше, чем в алфавите — нет букв «г», «ё», «й», «ц», «щ», «ъ».

— Теперь есть.

— Ну смысл ты понял.

— Но как же сопоставить символы и буквы? И вдруг это неизвестный язык?

— Я думаю, что полумесяц обхватывающий круг явно отличается от орнамента и потому является ключом к шифру. Но он мне не поможет в случае, когда язык неизвестен.

— А что, если все намного проще, и десять символов — это десять цифр.

— Мысль интересная. Осталось расшифровать полумесяц.

— А вдруг полумесяц — это полумесяц.

— Гениально… Хотя, подожди — круг тогда солнце.

— Что-то связанное с солнцем и луной? Какая-то дата? Лунные циклы?

— Но они происходят слишком часто. Да и с солнцем они не связаны.

— Тогда затмение.

— Солнечное или лунное?

— Надо проверить оба варианта — найти даты, состоящие из разных цифр.

— Надеюсь будет не очень подозрительно, что я интересуюсь такой информацией.

Андрей достал коммуникатор и отправил запрос в единую библиотечную сеть. Через несколько минут пришла выписка со списком всех затмений за последние двести лет. На удивление, обнаружилось только одно затмение, чья дата имела восемь разных цифр — 23.06.1975. Древняя дата. Сопоставив эти цифры с орнаментом, Андрей получил повторяющуюся последовательность цифр с двумя неизвестными цифрами:

«…*6*6#5032#*53*99597*11**70527315*6*6#5032#*53*995…»

Но где начало у этой последовательности? Оно может быть и там, где цифры неизвестны. Присмотревшись внимательно, Андрей обнаружил, что два элемента орнамента чуть крупнее других таких же и чередуются через каждые пятнадцать символов. — А вот и начало — хорошо, что я рисую с фотографической точностью, — подумал Андрей. — Но какая здесь последовательность? Это «53*99597*11**705 27315*6*6#5032#*» или «27315*6*6#5032#* 53*99597*11**705»? И что это значит?

— Возможно это шифр. Но от чего он?

— А еще это похоже на координаты.

— Тогда это может быть 53 градуса *9 минут северной широты и 27 градусов 31 минута восточной долготы. Или наоборот.

Андрей подошел к шкафу и стал проводить взглядом по книжным корешкам в поисках нужной книги: — «Спартак» — почти историческая книга о временах, когда люди были рабами; обуглившаяся книга с едва заметной надписью «Бредб…» — страницы наполовину сгорели, их было невозможно читать — когда-нибудь найдется такая же целая книга; «Вы, конечно, шутите, мистер» — забавные похождения древнего мыслителя; «Старик и море» — книга о борьбе, одиночестве и страданиях; «Омега» — новая книга, еще пока не известно о чем. А вот и нужная книга — «Географический атлас».

Открыв атлас, Андрей стал искать места по координатам. В одном случае получалась местность где-то на северо-востоке, примерно в тысяче километров. Во втором случае — далеко на юге, за горами, совершенно в другой стране в нескольких тысячах километрах.

— Первый вариант выглядит логичнее, правда неизвестно точно — это 89 минут северной широты или 49?

— Я думаю это неважно — судя по карте, расстояние между этими двумя точками около сорока километров.

— И все же, все это выглядит высосанным из пальца. Да и расстояние слишком большое, чтобы просто сходить и проверить.

— Пока что это единственный вариант. Но действительно, вариант сомнительный. Нужно еще все хорошенько обдумать, найти другие варианты.

Андрей взглянул на часы — пора было идти на работу. Он собрал рюкзак, кинул в него начатую книгу и подошел к двери.

— Прощай, Катя. Мне надо на работу, — девочка понимающе кивнула, потом подошла и осторожно обняла. Спокойная уверенность разлилась по телу Андрея, начинался хороший день.


— Андрей Художник номер 15384? — на проходной стояли два неприметных человека в серых строгих костюмах. Было непривычно слышать свое полное официальное имя. Вместо фамилии инженеры обозначались своей специализацией и порядковым номером выпуска из интерната. Отчеств же не было и вовсе — инженеры не знали своих родителей. Михалыч на самом деле был Михаилом, а Михалычем его звали в силу возраста. Между собой инженеры общались только по именам, поэтому-то Андрею и было удивительно, что Яков обладает собственной фамилией.

— Да, да, — ответил, чуть замешкавшись, Андрей.

— Прошу, пройдемте с нами.


Андрей сидел за столом в пустой комнате. Сюда его доставили два молчаливых угрюмых человека со взглядом мертвой рыбы. Они ничего не говорили, да и страшно их было о чем-то спрашивать. Черная квадратная машина привезла их к штабу Управления Иностранного Вмешательства — главной организации охранителей, отслеживающей идеологические, политические и военные угрозы иностранных государств. Сопроводив Андрея до комнаты со столом и двумя стульями, они закрыли дверь, оставив его наедине с собственными мыслями.

— Зачем меня сюда доставили? Он что-то знают?

— Наверняка ты проболтался в баре. Или на улице.

— Может дело в Якове Палагене. Он им все рассказал. Хоть Алекс и ручался в нем, но быть до конца уверенным я не могу.

— Но с другой стороны, я всего лишь принес безобидные грибы.

— Из канализации. И он рассказал им об этом.

— Или не рассказал, а появились новые камеры на улицах, и они засекли, как я проникаю в канализацию?

— Но как бы они меня опознали?

— А что если им и не надо было меня опознавать?

— Точно. Они могли давно заинтересоваться подозрительным человеком и установить физическую слежку. Тут тебе и закрытая дверь в канализации.

— Но что-то тут не вяжется. Если бы они обнаружили, что кто-то заходит в канализацию, то сразу бы его арестовали. Слежка слишком муторное занятие для такого нарушения.

— Тогда это от моей болтовни. Знать бы еще, что я говорил.

— Это не важно. Все можно списать на пьяные фантазии. Плохо будет, если они заявятся ко мне домой. Тогда меня уже ничего не спасет.

— Погоди играть похоронный марш. Накрутил сам себя. А вдруг это никак не связано с моими похождениями. Мало ли что еще могло случиться на работе.

— Да, точно — испорченные материалы. Я их первый нашел. Вредительство относится к тяжелым преступлениям, но я к этому не имею никакого отношения.

— Или несчастный случай с третьей бригадой на прошлой неделе.

— Было бы хорошо. Если это что-то по работе, то мне скрывать нечего. Буду говорить все, как есть. Я чист. А если это связано с моим хобби, то буду все отрицать, скажу, что ничего не знаю. Если во всем признаюсь, будет только хуже.

— А если они будут пытать?

— Пытать? А разве они так делают? Преступники же сами во всем признаются. Это показывали по телевизору.

— Ага, по телевизору.

— Тогда лучше сразу признаться. Сбежать же отсюда нельзя. Тут полно охранителей.

— Да, и я совсем забыл про ту табличку, которую мы с Алексом откуда-то стащили.

— Слишком мелковато для них. Это была пьяная выходка — я думаю, к таким вещам они относятся с пониманием.

— Тогда точно все дело в канализации и каналах.

— Или в ситуации на работе.

Андрей встал и начал ходить из угла в угол. Мысли скакали по кругу, то даря надежду, то повергая в отчаяние. Он не знал, сколько времени здесь находится — часы вместе с другими вещами конфисковали на входе. Перестав ходить по кругу, Андрей садился на стул, мысли не останавливались, они сотни раз проходили по одним и тем же вешкам: зачем он здесь, что делать, что будет дальше? Затем он опять вскакивал и продолжал метаться. Сколько времени прошло? Час? Два? Больше? Никого не было. Андрей был один в маленькой бетонной клетке. Только серые стены были молчаливыми свидетелями его метаний.

— Может позвать кого-нибудь? — промелькнула новая мысль.

— Нет, это может вызвать подозрения. Я должен быть спокоен, я ни в чем не виновен, мне нечего скрывать, нужно сесть и успокоиться, нужно подавить свое волнение.

Андрей сел и глубоко вздохнул. Он попытался перестать думать, очистить голову от любых мыслей. Получалось плохо. Стул был неудобным. Воздух в помещении не проветривался. — Дело в канализации или все-таки в работе? И как это узнать, чтобы случайно не сболтнуть чего-то лишнего? А что говорить? Или лучше молчать? И почему ко мне никто не приходит? Обо мне забыли?

Тихо открылась дверь, и в комнату вошел высокий человек в темном костюме с зализанными назад волосами. В руках он держал папку с бумагами. Он сел за стол напротив Андрея и, развязав тесемки на папке, стал изучать лежащие в ней бумаги, иногда покачивая головой и цокая языком. Перевернув очередной листок, он застыл на мгновение, а затем перевел немигающий взгляд на Андрея. В отличие от конвоировавших сотрудников с рыбьими глазами, его взгляд был живым и походил на взгляд хищника. Или падальщика. Он смотрел прямо в глаза. Одновременно в оба. Это было бы смешно, если бы не было так страшно. Андрею стало очень неуютно, он вжался в стул, его мысли, наконец, замерли, но это был не тот способ перестать думать. Человек снова стал рассматривать исписанные листы бумаги. На середине папки он вдруг встал и, не глядя на Андрея, покинул комнату. Папка осталась лежать на столе. Андрей смотрел на нее, горя желанием изучить ее содержимое. Нет. Этого нельзя делать — вдруг кто-то наблюдает. Уходя, человек неаккуратно закрыл папку, и краешек листа выглядывал из-под обложки. Андрей попытался прочитать этот кусочек. Текст был мелкий, да и лежал он зеркально. «…объект предпо-… ассматривается как источ-… …ет положительную характеристику с места… цательное влияние других субъектов в посеще-…».

— У них есть досье на меня, или это досье на другого человека? Если это про меня, то там говорится о положительной характеристике с места… с места работы? Тогда это хорошо. А «цательное внимание» — это отрицательное внимание? В посещении? В посещении чего — канализации? Но «посещение» не вяжется с «канализацией». Хотя, кто знает этот официальный язык? У них может и вяжется. — После прочтения кусочка листа Андрею не стало ни лучше, ни хуже. Все такая же неопределенность. Из-за чего он здесь? Куда ушел тот человек? И о чем будет говорить, когда вернется? Опять потянулись томительные минуты ожидания. Стул становился все более неудобным, а вставать нельзя — рядом такая притягательная папка. Главное — сохранять спокойствие и показывать, что волнения нет.

Человек с зализанными волосами вернулся так же резко, как и ушел. На пол он поставил принесенный деревянный ящик, затем сел за стол и продолжил изучать содержимое папки. Повисшую тишину лишь изредка прерывало шуршание переворачиваемых листов. Что же в этом ящике? — Новая загадка. Живое воображение Андрея, взвинченное многочасовым сидением в мрачной комнате, стало рисовать схемы пыточных механизмов. Спокойствия это не прибавляло.

Последний лист в папке был чистым. Человек положил его перед Андреем и достал шариковую ручку:

— Пиши.

— Что писать?

— Чистосердечное признание.

— Признание в чем?

— Это тебе виднее. Чем более подробно ты напишешь, тем лучше будет для тебя. Учти — нам все известно.

— Но я ничего не делал.

— Все что-нибудь делают. Но на одни преступления можно закрыть глаза, а другие нужно карать смертной казнью. Без этого не будет порядка, не будет государства.

— Честное слово, я ничего не делал. На неделе я выпил лишнего, но это же не преступление.

— Если ничего не делал, то почему метался по комнате, как загнанный зверь?

— Я не метался. Я встал размяться — очень уж стул неудобный.

— Хватит тянуть время и включать дурачка. Только чистосердечное признание даст тебе шанс на снисхождение.

— Но я действительно ничего не понимаю.

— Хорошо. Я уйду и дам тебе время подумать. Но когда я вернусь, лучше бы этот лист бумаги был полон признаний.

После этих слов человек встал и вышел из комнаты. Андрей в который раз остался один. Он был удивлен тем спокойствием, с которым отрицал свои предполагаемые проступки. — Но что же они все-таки знают? Почему сразу не сказали в чем подозревают?

— Наверное, они ничего не знают, иначе хотя бы намекнули в чем я виновен. Это попытка давления с целью развязать мне язык.

— А вдруг они действительно все знают, и мое молчание сделает мне только хуже?

— Если они все знают, то признание не сильно повлияет. А если они ничего не знают, то признание сильно ухудшит мое положение. Поэтому надо все отрицать.

— Да. Кстати, а что он говорил перед уходом — лист бумаги должен быть полон признаний. — Андрей взял ручку и, поражаясь собственной дерзости, вывел на бумаге:

Чистосердечное признание

Я ни в чем не виновен.

Андрей Художник № 15384

Отложив лист, Андрей приготовился ждать, но дверь почти сразу открылась, и вновь появился все тот же человек с зализанными волосами. Он прочитал признание и его лицо помрачнело. Еле заметный жест руками и в комнату заходит крупный коренастый мужчина с недобрым блеском в глазах. Он подходит к Андрею и делает удар под дых. Боли нет. Как и нет дыхания — мышцы парализовало. Затем идет еще несколько ударов. Дыхание восстанавливается, с ним приходит боль. Тело инстинктивно сгибается. Дыхание быстрое и короткое. Андрей ждет еще удары.

— Продолжаешь упорствовать, — они снова вдвоем в комнате — коренастый человек исчез также внезапно, как и появился.

— Я ни в чем не виноват, — прохрипел, восстанавливая дыхание Андрей.

— Это мы еще посмотрим, — произнес человек, открывая деревянный ящик. Порывшись в нем, первым делом он достал оттуда книгу. — Девять космонавтов, — прочитал он название. — Бумажная книга. Ими уже никто не пользуется.

— Это что, преступление?

— Нет… Пока нет. Но отклонение от нормы наталкивает на определенные мысли.

Следующей уликой был блокнот с рисунком орнамента и цифрами.

— А это что такое? Какая-то шифровка?

— Нет, что вы. Это схемы электрических цепей, — соврал Андрей, — я же инженер-художник. Такие рисунки являются частью моей работы.

— Понятно, — человек сделал вид, что понимает.

Дальше последовали остальные вещи из рюкзака. Андрей с легкостью ответил на все вопросы — остальное содержимое не отличалось от такового у других инженеров. Уверенность Андрея, что они ни о чем не догадываются, росла с каждой новой вещью. Закончив досмотр, человек, наконец, перешел к существу дела:

— Что вам известно об испорченном полискрине.

— Я обнаружил порчу во время работы на участке 32-187бк, — камень свалился с плеч — дело, все-таки, в работе. — Я собирался наносить третий слой бета-полискрином, когда заметил в нем небольших рыжеватых червячков.

— А кто их мог туда подложить?

— Я не знаю. Я таких червей даже никогда и не видел.

— А как полискрин попал на участок?

— Его привезли на грузовике.

— Вы были знакомы с водителем грузовика?

— Я видел его только мельком — полискрин принимал мой напарник Алекс, но ему водитель был незнаком.

— А откуда полискрин привозили?

— С нашего склада. А как он на складе появляется, нужно спросить у завсклада.

— Кто-нибудь кроме вас еще был на участке.

— Только мой напарник. Больше никаких посторонних я не видел.

У человека закончились вопросы. В его глазах читалось сомнение. Наконец он произнес:

— Благодарю за сотрудничество. Вас проводят к выходу.


На улице Андрей столкнулся с Алексом. Тот обрадовался и воскликнул:

— Тебя тоже вызывали на допрос? Похоже, всех наших по очереди вызывали. Ну и методы у них, скажу я тебе. И ведь мы проходим как свидетели. Представляю, что они с подозреваемыми делают. — Впрочем, — сказал он, помолчав, — все уже позади, а нам надо на работу — материалы подвезли.

— Так, а что это за порча была, определили? Что лабораторные говорят?

— Да ничего они не поняли — что это, откуда. Поэтому охранители всех подряд и проверяют. У них никаких улик нет. Эти черви какой-то неизвестной разновидности. Думали они из соседних государств, но нет, таких вообще нигде нет — ни близко, ни далеко. И как они в полискрин попали тоже непонятно. Мистика какая-то. Слушай, а ведь твои грибы тоже что-то новое. Может, они как-то связаны.

— Как они могут быть связаны? Грибы в канализации появились, а черви в закрытом сосуде с полискрином.

— Все равно, я чувствую — есть какая-то связь. Нужно их Яше показать.

— Кстати, о Якове. А как так получилось, что у него есть фамилия?

— Это ты у него спроси. Я такое рассказать не могу.

— Что-то здесь происходит, — не унимался Алекс, — слишком много необычного случилось за последнее время, слишком много необычных слухов стало до меня доходить. Нужно Яше этих червяков-то передать. Пусть посмотрит. Он найдет, что у них общего.

— Ты бы не рисковал, тебя же поймать могут и обвинить в порче. Вдогонку еще что-нибудь на тебя навесят — это же такой подарок для охранителей.

— Ого! Я смотрю, проснулась-то природная осторожность. Да не боись — я сам их не буду доставать. Я Яше скажу. А уж он-то, поверь, найдет способ достать червей. Я же говорю — когда дело доходит до изучения новых форм жизни — он неостановим.


Вернувшись на недостроенный объект, они продолжили монтажные работы. После нескольких дней безделья, хоть и очень интенсивно наполненных, руки с радостью проделывали знакомые манипуляции. — На чем мы там остановились? — Андрей достал бета-полискрин и стал дополнять прерванный рисунок на южной стене холла. Синяя масса ложилась тонким ровным слоем, дополняя зеленые и красные оттенки. Последним шел желтый гамма-полискрин, заполняя собой все оставшиеся промежутки. Закончив нанесение первичного слоя, он достал мультиметр и прозвонил все контакты. Сигнал был уверенным и четким. — Хорошо, что допрос был связан с работой, а не с моими вылазками в каналы. — Затем он проделал аналогичные действия с остальными стенами и потолком. Последним этапом шел пол — доделав его, Андрей стал укладывать на него термопрочные плитки, служившие одновременно и обогревателем помещения, и защитой напольной электроники. Обвязав контакты по периметру обработанных поверхностей, а также подключив их к основной сигнальной жиле, он сверился со схемой прокладки помещения, и, убедившись в законченности первого этапа, направился к складу за новой порцией материалов. — А еще хорошо вернуться к работе. — Следующим этапом была установка эластичных элементов. Они были заранее спроектированы и изготовлены, осталось только уложить их в нужном порядке, собирая что-то типа трехмерного тетриса. Нагрузившись эластиком, эластаном и резолентной пленкой, Андрей пошел обратно в холл. Сначала он уложил эластик на пол, подгоняя листы вплотную друг к другу, поверх напольной плитки. Затем с помощью проводящего клея подвязал уложенные элементы к жиле, и зачистил места будущих контактов со следующим слоем. Убедившись, что все контакты имеют низкие потери, он взялся за эластановые кубики — они образовывали следующий слой. Эти «кубики» не были кубиками в полной мере, а представляли собой различные трехмерные фигуры, и их установка больше походила на сборку детского конструктора, чем на серьезный инженерный монтаж. Работа с ними была очень кропотливой, так как в несобранном, неподключенном виде эти «кубики» были очень хрупкими. — А еще лучше будет вечером, когда я вернусь к Кате. — Снова сверившись со схемой, Андрей принялся собирать второй эластичный слой, фиксируя некоторые контакты с помощью полуметаллического клея. В отличие от первого слоя, этот слой был рельефным, местами заходил на стены, а в некоторых местах даже на потолок. Поставив на место последний блок, он стал проверять всю конструкцию на механическую целостность. Удостоверившись в отсутствии зазоров, Андрей подключил переносной навигатор к сигнальной жиле, и нажал несколько кнопок. Рельефный пол стал ровный, все «сталактиты» и «сталагмиты» исчезли. Понажимав еще несколько кнопок, он убедился, что вся метаморфозная часть будущего дома адекватно реагирует на заданные стандартные параметры — гостиная со столом, стульями и диваном, спальня с двуспальной кроватью, двумя тумбочками и одним высоким шкафом, игровая зона с матами и тремя тренажерами. Следом он проверил работоспособность видеоизображений на всех поверхностях. — Надо будет зайти в магазин и купить ей что-нибудь вкусненького. — Заключительным этапом было нанесение самоочищающейся резолентной пленки. Андрей стал наносить пленку на все поверхности, предварительно разогрев ее на газовой горелке. Уложив пленку, он еще раз прошелся горелкой по всем проблемным местам. Теперь холл был готов к эксплуатации. В соседней комнате заканчивал работу Алекс. Еще несколько таких помещений и останется только два самых сложных объекта — ванная и кухня. Для их отделки требуется больше компонентов, а при монтаже необходима совместная работа с водо- и огнепроводными элементами. И в самом конце понадобится настройка «мозгов» дома — калибровка бинисторов и трисодов, настройка несущей и управляющей частот, установка уровня питания и экранирование от внешних помех. А на сегодня работа закончена. В руках чувствовалась приятная усталость. Пора домой.


По пути домой Андрей зашел в магазин и долго выбирал, чем побаловать Катю — можно взять сладкое молоко повышенной плотности (и почему для него не придумали какое-то короткое название?), или пчелиный экстракт, может быть вафельное бизе, а как аппетитно выглядит торт, но его будет неудобно нести. Наконец выбор Андрея пал на шоколадные омаровые шейки. Взвесив полкило и набрав еще продуктов, он пошел было к полкам с пивом, но передумал — незачем детей приучать к алкоголю, вырастет и сама решит — нужно ей это или нет.

Всю дорогу домой Андрей был в предвкушении вкусного ужина. День сильно потрепал нервы, поэтому хотелось просто расслабиться и отдохнуть, и скоро представится такая возможность. Он шел, мечтательно улыбаясь, подставив лицо теплому вечернему ветерку и иногда жмурясь при взгляде на ласковое закатное солнце. Вот и знакомая дверь.

Дверь оказалась открытой. Тонкий луч света пробивался сквозь щель и прочерчивал линию от входной двери к ногам Андрея. Эта яркая линия то ли была предупреждением, то ли зазывала войти внутрь. Она была чертой, которая делила жизнь на «до» и «после», внезапно осознал Андрей. Он немного постоял перед дверью в нерешительности, не зная, что делать — сразу сдаваться и писать явку с повинной, податься в бега, или войти внутрь. Простая мысль, что это Катя случайно открыла дверь и оставила ее приоткрытой, почему-то не приходила ему в голову. Дрожащей рукой он открыл дверь. В прихожей не было видно ничего подозрительного. Свет в комнате был выключен, и из прихожей не было видно, что в ней происходит. Андрей осторожно пошел к сияющей чернотой двери в комнату, прислушиваясь к окружающим его звукам. Ничего. Слышен был только готовящийся к отдыху город. Андрей зашел в комнату и включил свет. — Интересно, а что это за новое оформление комнаты? Какие-то красные пятна образуют простой геометрический узор. Некоторые пятна даже больше похожи на лужи. Наверное, это незаконченный рисунок, должны же быть другие цвета. — Мозг не сразу осознал наличие в комнате трех тел. А краска — это была кровь. Жизнь преподнесла новую, почти не решаемую задачу. Что делать? Тела в лужах крови. Есть ли в них жизнь? И тут Андрей понял, что одним из лежащих тел, самым маленьким, была Катя. Он бросился к ней и стал нащупывать пульс. Напрасно. С такой дырой в груди это бесполезно. Он попробовал посмотреть на ее лицо, но не смог. Она была мертва.

Вдалеке завыли сирены, вселяя в сердце животный ужас. Андрей встал и шатающейся походкой направился ко входной двери. Звук сирен приближался. — Нужно бежать. Как можно быстрее и как можно дальше, — подумал Андрей и перешел с шага на бег.

Андрей бежал как загнанный зверь. Он бежал по закоулкам, глубоко вдыхая воздух. Где-то вдалеке, там, где когда-то была его квартира, завывали сирены. Вся его жизнь рухнула. В голове не было мыслей, только инстинкты. Сердце бешено билось, разнося адреналин по всему телу. Андрей бежал, не останавливаясь, не имея конечной цели, просто по прямой, пока не помешает очередной поворот. Уже темнело. Людей на улице не было. Был только страх и желание убежать от его источника. Увы. Бесполезное занятие. Источник в событии, которое уже произошло, и которое уже не исправишь. Источник в действиях Андрея, приведших к такому результату. Источник в устройстве общества, регламентирующего жизнь всех людей и исключающего индивидуальность. Источник в сочетании всех причин.

Андрей не помнил, сколько бежал, но сил становилось все меньше и меньше, и он остановился. Все мышцы болели. Голова трещала и кружилась. Во рту чувствовался привкус железа. Легкие разрывала острая боль, каждый глоток вечернего воздуха давался с трудом. Тело после неожиданного марафона приходило в себя. Голова приняла эстафетную палочку.

— Что делать? Что делать?

— ЧТО ДЕЛАТЬ?

— Возьми себя в руки.

— Что делать? Что делать? Что делать? Что делать?

— Все кончено. Все кончено.

— Возьми себя в руки. Успокойся.

— Все кончено. Если меня поймают, а меня обязательно поймают, я пройду процедуру. Лучше умереть, чем пройти процедуру. В любом случае мне не жить.

— Возьми себя в руки. Сделай глубокий вдох… Выдох… Вдох…

— Все будет хорошо. Я найду выход из ситуации. Я найду выход из ситуации.

Андрей огляделся. Он находился в пустом переулке в незнакомой части города. Холодный вечерний воздух отрезвлял разгоряченное тело. Сирен не было слышно. На самом деле, ничего не было слышно. Только пульс набатом бил в голове. Сердце бешено билось, как будто авансом собираясь пробежать весь отмеренный срок. Андрей попробовал взять себя в руки и успокоиться. Глубокое дыхание успокаивало сердце, темп снижался. Боль в легких уходила. Голова прояснялась. Вернулись звуки — слышался стук колес поезда метро, гудел какой-то завод, деревья перешептывались, отзываясь эхом за легкими дуновениями ветерка. Отбросив эмоции, нужно составить план дальнейших действий.

— Итак, три тела в моей квартире. Три мертвых тела.

— Ну это точно нельзя утверждать. Я видел вблизи только тело Кати. Остальные два человека могут быть живы.

— Могут, но это не важно. Они лежали в лужах крови, то есть им, как минимум, нанесли ранения, а это серьезное дело. И одеты они были так же, как и те люди, что доставили меня утром на допрос.

— Правда если они живы, то скажут, что это не я нападал — это хоть как-то облегчит мою участь.

— Не факт. Они могли не видеть, кто на них напал и решат, что это ты.

— Да, вполне ожидаемый вариант.

— К тому же, не стоит забывать, что все это произошло в моей квартире, и я буду виновен в любом случае.

— И все же, кто мог все это сделать? Кто мог вывести из строя двух натренированных охранителей? Кому понадобилось убивать девочку?

— Самый важный сейчас вопрос — что делать дальше?

— Что бы я ни делал, к прежней жизни я, похоже, уже не вернусь.

— Мне еще повезло, что за все то время, что я бежал, я не видел ни одного человека.

— Но это не значит, что тебя не видели. Да и камеры могли тебя заснять.

— Значит тут оставаться небезопасно. Но куда идти? Может в трущобы?

— Нет, там будут искать в первую очередь. Всегда после преступлений со смертельным исходом прочесывают все трущобы, а так как там меня не знают, то быстро и сдадут. Нужно найти более надежное место.

— Может быть, стоит сходить к Алексу?

— Нет. Он мой напарник и к нему придут еще даже раньше, чем в трущобы.

— Да, но повидать его стоит. Этот хитрый лис может помочь в моей ситуации. Хотя бы советом.

— На улицах меня быстро найдут. Остался только один вариант.

— Канализация. Или каналы.

— Каналы постоянно патрулируются, не хотелось бы попасться им на глаза, поэтому единственный вариант — канализация.

— Нужно там обустроиться, переждать несколько дней, пока шумиха утихнет, и связаться с Алексом. Заодно и подумаю, что делать дальше.

— Но сначала нужно в канализацию проникнуть. Жалко только, что у меня нет моей самодельной маски (практически противогаза), а есть простой рабочий фильтр от пыли.

— Лучше, чем ничего. Зато есть фонарик.

Андрей быстро нашел канализационный люк. Он осмотрелся — нет ли поблизости камер, и, убедившись в их отсутствии, спустился в канализацию. Он долго ходил по канализации, пока не нашел сухую комнату со сквозняком и ровным полом. Сняв рюкзак, Андрей прилег, используя его в качестве подушки. — Вот тебе ихороший день. — Он почувствовал, как на него навалилась усталость, а сам он провалился в глубокий тяжелый сон. На этот раз он не видел сны, он видел только зияющую черноту. Она звала. Она успокаивала. Она дарила вечную жизнь. Без тревог. Без сомнений. Без боли. Без отчаяния. Без чувств. Без радости. Без существования. Наверное, это и есть смерть.


Оторвавшись ото сна, Андрей стал искать место для лагеря. Оно должно иметь доступ к свежему воздуху — чтобы не задохнуться. Оно должно иметь доступ к свету — батареек в фонарике надолго не хватит. Лучше бы в этом месте был доступ к чистой воде на случай долгого нахождения в канализации — на одной бутылке воды, лежащей в рюкзаке, Андрей мог бы протянуть четыре дня. Также, должны отсутствовать гнезда крыс и других животных; Андрей поежился, вспомнив встреченную им гигантскую кошку. Кошку он встретил на западной границе города, а сам, судя по всему, находился у восточной границы, и шансов встретиться с шерстяным убийцей очень мало.

После непродолжительных поисков Андрею посчастливилось найти подходящее место, и он принялся обустраивать свое новое жилище. Это была небольшая пещера с несколькими входами, которые создавали легкий ветерок. Пол был сухой и ровный. В потолке было вырублено отверстие, идущее высоко вверх, к поверхности, заканчивающееся решеткой. Это был ливневый смыв. Андрей надеялся, что после недавних обильных дождей осадков больше не будет и его не зальет. Хотя и в этом случае можно найти свой плюс — можно будет помыться и набрать условно питьевой воды. Но не это было главное, а то, что ливневка давала хоть и слабый, но все-таки свет, что не давало окончательно сойти с ума. В одной из соседних пещер весело журчал ручеек. Неизвестно, можно ли пить эту воду без вреда для организма и лучше пользоваться пока водой из магазина, но лишний источник влаги не помешает. Еды тоже было не густо — несколько десятков конфет, хлеб, кусок сыра, пара яблок и пакет с рисом. Без еды можно продержаться дольше, чем без воды, но голова будет соображать хуже, да и силы понадобятся для дальнейших действий, которые еще нужно продумать. Можно было попробовать поймать крыс, но это будет непросто, к тому же, есть их в сыром виде может быть опасно для жизни, а разводить костер здесь не из чего. Грибов, обнаруженных в восточной канализации, здесь могло и не быть. По крайней мере, пока их не было. Значит, нужно как можно скорее придумать план и реализовать его. Кроме еды в рюкзаке лежало еще несколько вещей — часть инструментов (они весят много, но кто знает, где они пригодятся?), несколько индустриальных маркеров (для наметки электрических схем), прочная веревка (пригодиться для альпинизма), фонарик и несколько запасных батареек (нужно их экономить), пара одноразовых масок-фильтров (слабая защита, но хоть что-то), ручка и блокнот с записями (кстати, там же записаны координаты), ломик (без него пробраться в канализацию было бы проблематично), темные очки (пригодятся для маскировки), книга «Девять астронавтов» (а она что здесь делает?). Повертев книгу в руках, Андрей хотел было ее выкинуть за ненадобностью в текущей ситуации, но передумал и положил обратно в рюкзак — хоть здесь было и темно для чтения, да и не до этого, честно говоря, но весила книга мало, места почти не занимала — пригодится.

Разобравшись с рюкзаком, Андрей стал обдумывать план дальнейших действий.

— Без еды и воды я здесь долго не протяну. Нужно куда-то уйти.

— В каналах я тоже не смогу продержаться долго. С едой там ситуация получше, но патрули слишком частые. Рано или поздно я потеряю бдительность и попадусь.

— В городе меня поймают еще быстрее, предполагаю, что моментально.

— Остаются еще трущобы. Там можно поселиться и даже жить, но там опасно. И со стороны местных жителей, которые могут ограбить и даже убить, и со стороны охранителей, которые периодически устраивают там облавы.

— Значит, нужно бежать из города. Но куда? В соседние города Лазгор или Миродар?

— Нет. Плохая идея. Там могут решить, что я шпион, и разбираться никто не будет. А это расстрел на месте.

— Можно еще пойти по расшифрованным координатам.

— Это при условии, что орнамент я расшифровал правильно, и что там есть кто-то, кто может помочь. Возможно наоборот — это координата смертельной опасности.

— Да. Все верно. Но как будто есть какая-то альтернатива? Можно еще просто из города уйти, но так будет хоть какая-то цель.

— И эта цель находится в тысяче километров отсюда. И между нами пустошь.

— Действительно, далековато. Без припасов не обойтись.

— Вот поэтому нужно встретиться с Алексом и попросить его о помощи. Но как это сделать — он мой напарник, и за ним наверняка устроили слежку.

— Не обязательно. Это будет сделано только в крайнем случае.

— А я на этот крайний случай и ориентируюсь. Всегда надо готовиться к самому плохому варианту. Ты знаешь, кто были те два охранителя в моей квартире? — Вот и я не знаю. Вдруг это кто-то важный?

— Но как же тогда встретиться с Алексом, и как сообщить о себе — его квартира, «при самом плохом варианте», тоже будет под наблюдением.

— Нужно в нескольких кварталах от его дома по пути от метро оставить какую-нибудь безобидную надпись, по которой он сможет догадаться обо мне.

— Похоже это единственный рабочий вариант. Правда есть одна проблема — я бежал сломя голову и теперь не знаю, где нахожусь. Был бы у меня коммутатор, то по нему я бы смог определить свое местоположение, но и меня бы можно было определить. Кстати, а куда я его дел?

— Наверное, инстинктивно выбросил, когда подался в бега. — Обыскав еще раз все вещи, Андрей убедился в отсутствии коммутатора. — Ну оно и к лучшему.

— Вернемся к проблеме ориентации в городе. Перед самым закатом можно выбраться на улицу и определить стороны света. Дверь моего подъезда выходит на восток, поэтому и бежал я, скорее всего, в этом же направлении. Очень далеко я убежать не мог, поэтому ночью можно будет пойти на запад и рано, или поздно я доберусь до знакомых мне мест. А дальше я смогу найти путь к квартире Алекса. Но это нужно будет сделать через несколько дней — сейчас все наверху прочесывают ищейки. Хорошо, что в канализацию они не лезут.

— А можно сделать еще проще. Когда я закончил свой вчерашний марафон в переулке, то слышал стук колес поезда метро. Можно найти станцию метро и быстро добраться до Алекса.

— Но на входе в метро всегда есть камеры. И по ним меня могут опознать.

— На улицах города тоже есть камеры.

— Но их гораздо меньше, и вероятность попасть в них тоже меньше.

— Но и путь по улицам тоже будет дольше, к тому же, неизвестно где они будут расположены.

— Значит, так на так выходит. Но есть еще один вариант. А что если войти в метро не через вход.

— А как — через выход?

— Нет. Частично метро проходит под землей и в него можно попасть через тоннель. Нужно просто идти в направлении усиления вибраций.

— Пожалуй, это самый лучший вариант. Осталось решить, когда проникнуть в метро — в час пик, или когда там никого не будет.

— В час пик будет проще затеряться в толпе, но сложнее выйти незамеченным из тоннеля. К тому же меня могут опознать пассажиры. Поэтому лучше ехать ночью, когда в метро практически нет людей.

— Тогда решено — через пару дней пойду на поиски метро, а пока отдохну.


На следующий день Андрей занялся исследованием окружающих тоннелей. Он надеялся обнаружить направление, в котором могло находиться метро. Он отдалился уже достаточно далеко от своего лагеря, когда почувствовал вибрации стенок тоннеля. Через несколько минут вибрации повторились — это шли поезда — он был на верном пути. Поставив отметку маркером, он вернулся обратно.

Еще через день Андрею, несмотря на все переживания, стало скучно — он не привык долго находиться без дела. Сначала он попробовал поохотиться на крыс, однако, нигде не смог обнаружить следы их пребывания. Затем Андрей решил найти какую-нибудь съедобную растительность, как те грибы, что попались ему на пути в каналы. Но и здесь его ждало разочарование. Тогда он решил почитать. Для этого он разобрал часть инструментов, достал из них линзы и сфокусировал слабый свет в области размером со спичечный коробок. Читать приходилось, двигая постоянно книгу — не самый удобный способ, но это давало хоть как-то развеяться.

***
— Артур, — прохрипел Джон. — Пришел конец его жизни, — астронавт сформулировал предложение неестественным образом. — Его… его засосало.

— Куда засосало?

— Засосало… засосало… засосало… — как заведенный стал повторять Джон.

— Тихо, тихо. Успокойся, Джон, — Ламберт взял его за плечи и аккуратно встряхнул. — Где это случилось? Покажи.

Джон снова стал тыкать рукой куда-то себе за спину, лихорадочно хватая ртом воздух. Ламберт аккуратно опустил его руку и тихим уверенным голосом попробовал успокоить. Джон замолчал, его дыхание стабилизировалось, дрожь, бившая его все это время, прекратилась. Он постепенно приходил в себя. Ламберт добавил Джона в цепочку, привязав его веревкой к Нилу. Получившаяся многоножка не позволит людям убежать друг от друга в случае очередного внезапного приступа страха. Ламберт пошел в направлении, указанном Джоном. За ним с опаской следовал Нил. Замыкал цепочку Джон, понуро возвращаясь к месту инцидента.

— Стойте! Мы пришли, — троица застыла на пороге очередного зала. Он отличался от остальных своими размерами и матовым полом.

— И где его засосало?

— Да вот прямо тут. Недалеко от центра зала. Я зашел и увидел его руку, уходящую под землю. Я испугался и убежал. Простите меня.

— Это нормально. И разумно. Если бы ты подбежал к нему, то тебя тоже бы засосало. И мы бы никогда не догадались бы о вашей судьбе. А может и сами попали в эту ловушку. Теперь есть хотя бы шанс спасти его. Давайте, я пойду впереди, а вы идите следом и страхуйте меня. Может тут неглубоко, и я смогу вытащить Артура.

Ламберт пошел к центру зала, осторожно прощупывая пол перед собой. Нил шел следом, вцепившись обеими руками в веревку, готовый в любой момент вытащить Ламберта. Джон двигался, с трудом сдерживая панику. Пол почти везде был ровным, кроме одного места. Именно там, рассудил Ламберт, и «утонул» Артур. Ноги наступали на твердую поверхность. Ничто не сулило зыбучих песков в таком месте. Но ноги вскоре стали утопать в полу — как будто на полу была расстелена мягкая губка. Глубокие следы от стоп почти сразу исчезали при отрыве ноги от пола. Но это все еще не было похоже на зыбучие пески. Еще несколько шагов по направлению к бугорку в центре зала и перед Ламбертом разверзлась бездна. Она хотела съесть его. Напитаться его мясом. Обглодать кости. Переварить разумную органику в неприятной упаковке. Получить энергию из этой массы. Полакомиться белками, жирами и углеводами. В прямом смысле. Это была не аллегория, а правда жизни. Огромное живое существо, распластавшееся по всей поверхности зала, мимикрировавшее под пол, жадно клацало зубами, открыв цилиндрический рот и нащупывая очередную жертву. Не одна сотня зубов многочисленными кольцами устилала внутреннюю поверхность разверзнутого цилиндра. Одного астронавта ему было явно мало за многие года, проведенные в голоде. Нил вовремя сориентировался и со всей силы дернул Ламберта к себе, буквально вытаскивая его из пасти переросшей амебы. Мягкая губчатая поверхность задралась по краям, образовывая воронку. Воронка завибрировала, по ней пошли волны, живой вибрационный транспортир поволок жертвы в живую мясорубку. Но жертвы обладали разумом, силой воли и могли двигаться — они рванули к краю чужеродного организма, балансирую на его танцующих полах. Танец смерти, танец против смерти. Танцующие придерживались вроде бы разных целей. Люди — спасению себя. Но и существо — тоже спасению себя — всему нужна пища. Со стороны эти кульбиты выглядели завораживающе опасными. Если бы у существа хватило сил завернуть свое тело в направлении собственного рта, то у людей не было бы шанса, но съеденный Артур дал не так много энергии, особенно если учитывать, сколько существо провело без еды. Люди бежали по направлению к краю живого пола. Выделившийся адреналин, все еще работающий, как у их далеких саванных предков, существенно облегчал преодоление опасности, а вот веревка, связывающая людей для безопасности, внезапно стала отягчающим обстоятельством.

Адреналин победил. Последние судороги прошли по телу существа, опрокидывающие добычу к полному острых зубов рту. Если бы она была там. Но добыча благополучно добралась до выхода из зала и наблюдала теперь телодвижения бесформенного тела, полные бессильной ярости — обед был так близок. Небольшой предшествующий аперитив лишь подстегнул аппетит, и основное блюдо так неожиданно ускользнуло. Существо издало булькающий вздох — наверное, так звучит мат на инопланетном. Нил тяжело переводил дыхание, переваривая пережитое приключение. Ламберт был уже в норме. Он отвел взгляд от существа и повернулся к спутникам.

— Хорошо, что… — начал он говорить и осекся на полуслове. Джона с ними не было. Веревка, связывавшая его с Нилом, была перерезана. Астронавты не заметили, как остались вдвоем. В пасть к существу он не попал — это было бы заметно, а значит…

— Артура нам, похоже, уже не спасти, а искать Джона бесполезно, — Ламберт обратился к Нилу, но было похоже, что он скорее уговаривает сам себя. — Нужно вернуться на станцию и снарядить новую экспедицию. Так у Джона будет больше шансов быть обнаруженным в этом лабиринте — наверняка он блуждает где-то тут.

Нил не возражал, и они понуро отправились на базу. Искать робота они тоже отказались. Без специалиста по связи будет сложно запеленговать его в этих бесконечных залах. Да и со специалистом тоже будет непросто. Ламберт погоревал, но делать было нечего, и они отправились в обратный путь. Путь был на удивление коротким. Вернее быстрым. Время уже не тянулось так безнадежно долго. Не прошло и получаса, как они были на поверхности. А еще через полчаса они подходили к блестящим куполам станции, укрывающим обитателей от звездных лучей недалекого светила. Они зашли в шлюзовую камеру и подождали выравнивания давления. Скафандры нельзя было складывать в очистные шкафы — их надо было обследовать на присутствие кремниевой органики или других потенциально опасных или интересных веществ. И только снимая скафандры, астронавты заметили, что они все еще связаны веревкой. Они были так заняты собственными мыслями на обратном пути, что не заметили цепь, сковывающую их в одно целое. Аккуратно сняв скафандры и поместив их в специально приготовленный бокс, Ламберт с Нилом вошли в диктокамеру для полной дезинфекции. На выходе из шлюза их ожидала встревоженная Петра.

— Что там у вас случилось? Джон говорил что-то нечленораздельное.

— Так он здесь? Слава богам. Я думал, что он потерялся в лабиринте. — Заметив поднимающуюся в немом вопросе бровь Петры, Ламберт перешел к рассказу о пережитых ими приключениях и о печальной судьбе Артура. — Джона жалко. Он видел смерть нашего доброго дядюшки астронома, и тогда ему уже было нехорошо. А после встречи лицом к лицу с древним злом его рассудок совсем стал чужим. Мы даже не заметили, как он нас покинул. Кстати, где он сейчас?

— В медблоке. У него был острый припадок панической атаки. Катрина вколола ему успокоительное и наблюдает сейчас за ним. Ах, да. Надо же остальным сообщить.

Через несколько минут оставшиеся члены станции собрались в медблоке. Еще раз поведав о случившихся событиях, Ламберт замолчал, ожидая предложений по дальнейшему плану действий. Воцарилось задумчивое молчание. Никто не торопился поделиться своими предложениями. Услышанное было столь невероятно для имеющих не одну сотню космических полетов астронавтов, что их разрывали встревоженные и, вместе с тем, восторженные думы. Трагические смерти, отравлявшие своим существованием безоблачное пребывание на передовой станции, теряли фокус и уходили на второй план на фоне найденных здесь артефактов. Следы неуглеродной жизни. Гигантский подземный лабиринт. Наконец, живое хищное существо, существующее здесь уже не один десяток лет, а то и веков. Есть от чего потерять голову и запутаться в собственных мыслях. Молчание прерывало только беспокойное ворчание Джона, ворочавшегося на кровати под действием седативных веществ. Его состояние невольно влияло на остальных.

— Если бы не все эти смерти, связанные, очевидно, с новыми «обстоятельствами», то я бы без раздумий понеслась сломя голову к этому существу, — задумчиво нарушила тишину Катрина. — Уж я-то понимаю как никто другой всю значимость находки. Это моя прямая специализация. Живое существо, живущее в безвоздушном пространстве, следы кремниевой органики, предположительно принадлежащие этому существу. Это самый существенный переворот в науке за последние двести лет — со времен большого исхода Тау Второго. Но я боюсь. Боюсь, что мы не готовы к таким контактам. Это существо слишком отличается от нас. От всего, с чем мы сталкивались во вселенной. Мы не справимся. Мы не справимся.

— Да что ты такое говоришь? Человечество много раз справлялось с невозможными задачами. Уверен, что и с этим мы справимся, — Ламберт взял на себя привычную роль уверенного в себе оптимиста. — Я вот жив остался после встречи с ним. Причем, даже не подозревая о его существовании, застигнутый врасплох. А теперь, вооруженные знаниями о подстерегающей нас опасности, мы сможем противостоять обрушившимся на нас угрозам.

— Я тоже считаю, что мы должны попробовать, — согласился с ним Дэвид. — Исследование загадочного существа будет поважнее нашей миссии здесь. Я думаю, что инкарнационные камеры достаточно автономны, чтобы можно было уделять им минимум внимания. А остальные исследования пока можно свернуть и приложить все силы к новому исследованию — человечество нас не простит, если мы упустим эту возможность — вдруг это существо помрет через несколько дней. Мы же будем локти кусать.

— Я думаю, главное — дров не наломать, — подал голос Роджер. — Самое разумное сейчас — связаться с руководством Объединенной аэрокосмической ассоциации. У них должны быть инструкции для таких неординарных ситуаций.

— Полностью с тобой согласен, — согласился уже с ним Дэвид. — Но есть пара казусов. В нашей базе данных уже есть эта инструкция, так что можно с руководством не связываться. Однако инструкция состоит всего из одного пункта — нужно связаться с руководством Объединенной аэрокосмической ассоциации Земли. Но тут вступает другой нюанс — у нас отсутствует связь с руководством и в ближайшее время не предвидится. Единственный, кто хорошо разбирается в связи, сейчас находится в отключке. Другим астронавтом, имеющим дополнительную специализацию в коммуникациях, был Артур. Но он, к сожалению, был сожран. В любом случае, даже они не могли бы с этим ничего сделать. Придется самим находить выход из сложившейся ситуации.

— А почему инструкция такая куцая? — Петра как программистка была возмущена такой халатностью при составлении важных алгоритмов действий. — Разве не должна инструкция включать в себя все возможные варианты событий?

— Должна-то, должна, да не обязана, — горько усмехнулся Дэвид. — Эта информация может быть засекречена. А может быть и просто не написана — мало кто ожидал найти неуглеродную жизнь после стольких лет поиска. Особенно на безвоздушном крошечном спутнике в стандартной звездной системе.

Снова воцарилось молчание. Каждый обдумывал сложившуюся ситуацию с учетом новой информации. Были свои аргументы и за, и против исследования подземного лабиринта. Но привычка астронавтов быстро принимать решения в сложных ситуациях сыграла решающую роль.

— Предлагаю проголосовать за план дальнейших действий, — взял быка за рога Ламберт. — Этот тысячелетиями испытанный способ всегда давал лучшие результаты. Кто за то, чтобы заарканить и вскрыть это существо? — Ламберт первым поднял руку, следом проголосовали Дэвид и Нил, чуть помешкав, подняла руку и Петра. — Кто против? — Катрина подняла руку. — Я против, но если большинство за, то я подчинюсь. — Кто воздержался? — молчавший до этого Роджер поднял руку и пояснил свой выбор: — Я считаю, что не вправе голосовать, так как ничем, по сути, не рискую. В силу своей специализации я должен все время находиться на станции и не столкнусь лицом к лицу с опасностью. А вот вы можете погибнуть.

— Итак, решено большинством голосов — будем исследовать это чудо-юдо, — весело резюмировал Ламберт. — Теперь осталось решить, кто войдет в экспедицию. Без сомнения это должен быть я, так как уже был там, знаю чего ожидать и мои роботы будут нам существенно необходимы.

— Я думаю, что тоже должен пойти, — подал голос Нил. — Я тоже встречался с существом. Но я буду полезен и как врач, если что-то пойдет не так. Там я буду нужнее, чем здесь — Джон в стабильном состоянии, Петра без проблем за ним присмотрит, ему, по большему счету, нужно просто отдохнуть и прийти в себя.

— Ну а уж без меня там точно делать нечего, — спокойно произнесла Катрина. — Это мое поле деятельности. И, хотя я была против, я с нетерпением жду встречи с существом.

— Я думаю достаточно для экспедиционной группы, — подытожил Дэвид. — Роджер не может покинуть станцию, я должен ею управлять, Петра ничем не поможет там — она нужнее здесь, в нашей основной миссии, к тому же ей надо присматривать за Джоном, если тому станет хуже, а Джону, даже если бы он был в полном здравии, нельзя встречаться с существом — оно пагубно на него влияет. Осталось решить, как вас экипировать и когда выдвигаться. Думаю, что не нужно сразу идти, а нужно немного подождать, отдохнуть, собраться с мыслями.

— А сразу выйти и не получится, — ответила Катрина. — Оборудование, которое нужно мне для исследования, находится в лаборатории, а ее сканирование еще не закончилось. Как только лаборатория станет доступной, я буду готова в течение часа.

— А мне и готовиться не надо, — Нил окончательно пришел в себя после пережитых событий и говорил твердым уверенным голосом. — У меня всегда под рукой несколько медицинских чемоданчиков для экстренных случаев — прямо в этой комнате. Я только немного отдохну у себя и тут же буду готов.

— А мне нужно обдумать, какие роботы нужны для похода. Какой-нибудь поисковый робот, и лучше не один, транспортник, понятно зачем, и где-то у меня был робот двойного назначения — уж он-то точно пригодится. Если, что, я буду у себя в хранилище, — Ламберт встал, намереваясь уходить, как его остановил Нил:

— Стойте. Мы же совсем забыли о мерах предосторожности. Помнишь, Ламберт, мы испытали приступ панической атаки и разбежались? Что это было и как от этого защититься?

Ламберт застыл, вспомнив случившийся с ними казус — как он убегал неизвестно от кого, не разбирая дороги и не видя своих спутников, и сел на место. Былая решимость несколько поблекла на его лице.

— Так от чего это может быть? Каковы причины такого поведения организма? Ты же можешь знать, как доктор? — обратился он к Нилу.

— Причин может быть несколько. Во-первых, химическое воздействие. Это можно сразу отвергнуть. Даже самая маленькая молекула — молекула водорода — не сможет попасть внутрь скафандра, не говоря уже о более сложных и объемных молекулах, способных вызвать страх. Во-вторых, акустическое воздействие. Это уже больше похоже на правду, но так как атмосферы здесь нет и быть не может, то звук может распространяться только по твердым поверхностям, и единственное «окно», сквозь которое он может проникнуть в организм — это подошва скафандра. Но сдается мне, что это «окно» слишком мало для такого сильного воздействия. Да и при беге воздействие должно ослабляться, так как бывают промежутки без контакта с поверхностью, а я этого не почувствовал. В-третьих, электромагнитное воздействие. Это наиболее похожая на правду причина. У скафандров нет защиты от электромагнитных волн, иначе мы бы были глухи — все средства связи находятся внутри шлема. В-четвертых, воздействие неизвестной природы. Тут мне сказать нечего.

— Третья причина выглядит разумно. Звук на роботов не действует, а электромагнитные поля — очень даже — Нюхач тоже куда-то делся там, в лабиринте. Я могу покрыть скафандры металлизированной пленкой, но тогда общаться мы сможем только с помощью жестов.

— Действуй, Ламберт. Но как же роботы?

— Элементарно. Они и так экранированы — корпуса же композитные, с металлической крошкой, а узлы управления и коммуникации я демонтирую и управлять буду посредством проводных девайсов.

— Тогда решено, у нас есть несколько часов для подготовки и отдыха. Все не участвующие в экспедиции помогают участникам по мере надобности — будьте всегда на связи на станции. Возвращаемся на места, — Дэвид встал и направился к выходу из медблока. Остальные, кроме Нила и Петры, последовали его примеру. Дэвид вернулся в центр управления, Роджер пошел к своему генератору, Ламберт отправился готовить скафандры и роботов к походу, а Катрина решила отдохнуть в жилой комнате — почитать книгу, посмотреть фотографии родных, полежать — пока лаборатория была недоступна.

Роджер вернулся в свою каюту в дальней части станции. На стене висел управляющий пульт, дублирующий функции основного пульта, находящегося рядом с генератором. Огоньки режима работы генератора успокаивающе помаргивали зеленым. Генератор обладал феноменальной надежностью и обычно требовал только профилактических разгрузок. Роджер лег на кровать, положив руки под голову, и уставился в потолок. Его каюта разительно отличалась от остальных жилых комнат. В целях безопасности при чрезвычайных ситуациях здесь отсутствовали окна, а стены представляли собой двухфутовые металлические пластины. Дверь была овальной и закрывалась герметично — как на подводных лодках. В качестве компенсации за отсутствующий вид из несуществующего окна стены, пол и потолок были тематически разрисованы. При должной силе воображения, или при плохом зрении, казалось, что комната находится на берегу моря, на Земле, а не на станции на другом краю вселенной. Вдалеке проплывал круизный кораблик, справа и сзади над кроватью возвышались нарисованные горы, слева одиноко стояла аристократичная сосна, по небу проплывали кучевые облака, чайки ловили сою подводную добычу. Солнце клонилось к горизонту, но стоило отключить в комнате свет, как оно исчезало, а на его место всплывала полная луна, подсвечивая ночные облака. На кораблике зажигались огоньки, они же зажигались и на потемневшем небе миллиардами далеких звезд. Лежа на кровати, Роджер ощущал шелест прибоя и пронзительные крики чаек. Одна из чаек закричала особенно истерично и репетативно, будто поперхнувшись. Роджер очнулся от этого крика — на стене моргала красная лампочка, противно пища. Он мгновенно вскочил, одновременно натягивая защитный костюм — либо проблемы в пятом отсеке генератора, либо сбои в электронике.

Идя по коридору к масс-генератору, Роджер почувствовал, как автоматика перебросила цепи питания на классические термоядерные генераторы. Это было профессиональное восприятие работы станции — остальные этого даже не заметили. Можно было особо не спешить. Лаборатории, в связи с последними событиями не работали, и потребление энергии существенно снизилось — дублирующие генераторы при этом могли автономно работать несколько десятков лет, а при отключении основных научных функций станции продолжительность работы увеличивалась до нескольких сотен. И даже при полной нагрузке эти генераторы могли функционировать целую неделю. Это была уже порядком устаревшая технология ядерного синтеза, не обладающая должной мощностью для продолжительных научных изысканий. Но генераторы были просты, дешевы в постройке и неприхотливы в работе и поэтому до сих пор работали в отдаленных уголках вселенной, таких, как эта станция. И только из-за важности проводимых здесь исследований был установлен масс-генератор, работающий на взаимодействии кварков. Было целой эпопеей доставка его сюда и, особенно, установка.

Роджер прошел по короткому коридору, связывающему его каюту с помещениями генератора, и вошел в операторскую. Здесь находился такой же пульт, как и в каюте, но с расширенными возможностями. Часть зеленых прежде огоньков мигали желтым, сигнализируя об остановке соответствующих модулей. Зеленым подсвечивалось только критически важное оборудование, которое никогда не отключалось. Хорошо, что мигающий красным огонек не принадлежал к оному. И хотя все цепи дублировались, его необходимо было починить на случай выхода из строя дублирующей системы. Активировав аварийный компьютер и просмотрев логии, Роджер локализовал место неисправности. Она находилась в гироскопическом зале. Никакой сложной электроники там не было. Наверное, случился обрыв цепи. Пустяковая поломка. Роджер вышел из операторской и пошел по запутанны переплетениям коридоров к своей цели. Цель находилась в большом сферическом зале, в котором крутился гигантский гироскоп, состоящий из трех массивных колец и нескольких противовесов, установленных на гигантских опорах. Обрыв был в одной из этих опор. «Эх, надо было у Ламберта ремонтного робота одолжить», — вздохнул про себя Роджер. Но быстрее было самому исправить неисправность, чем идти в хранилище. Он подошел к нужной опоре и полез вверх по узкой лестнице. Лезть предстояло высоко — на Земле он жил в доме, гораздо меньшей высоты. Однако гравитация здесь меньше, да и страховку никто не отменял, так что это будет несложно. Забравшись на высоту, Роджер открыл панель и сразу увидел неисправность. Один из проводов покинул свое гнездо, несмотря на двойной зажим. Роджер ослабил винты на контакте, ввел в него толстенный провод и опять затянул винты. Теперь можно и спускаться. Панель встала на место, а Роджер двинулся в обратный путь. Во время спуска ему почудилось, что кто-то есть в коридоре. Неужели существо из-под земли пробралось на станцию? Да нет. Не может быть. Оно не сможет пройти незамеченным. Успокоив себя, Роджер все-таки с некоторой опаской подошел к двери и открыл ее. Беспокойство сошло с его лица, уступив место умиротворенности:

— А, это ты.

Глава 5

Пора. Солнце еще не зашло, но нужно время, чтобы найти тоннели метро — Андрей знал только примерное направление, но не знал, как далеко они находятся и есть ли туда прямой путь. Он пошел в сторону нарисованных пару дней назад отметок. Через двадцать минут ходьбы по относительно чистому тоннелю, он дошел до места, где чувствовались вибрации от проходящих поездов. Андрей продолжил идти дальше по тоннелю — вибрации стали усиливаться. — Было бы хорошо, если бы этот путь привел меня прямо к линии метро. — И тоннель, словно прочитав мысли Андрея, стал поворачивать налево, а затем по спирали пошел вниз, отдаляясь от намеченной цели. Андрей именно этого и опасался — что прямого пути в метро нет, или вообще пути нет. Он остановился и задумался — вернуться и поискать другой путь, или продолжить движение вниз? Но как он заметил раньше, этот тоннель был единственным, ведущим в нужном направлении, а дорога назад и поиск обходных путей займет слишком много времени. Поэтому он возобновил свой путь вниз, надеясь, что рано или поздно вернется наверх.

По мере движения наклон становился все круче и круче и в какой-то момент появились ступеньки — Андрей спускался по винтовой лестнице, все ниже и ниже, и уже почти пожалел о том, что не вернулся назад, как спуск закончился. Он находился в узком длинном коридоре, на стены которого были нанесены незнакомые символы. Некоторые были похожи на обычные буквы, но с дополнительными вензелями и перекладинами. Другие не были похоже ни на что, виденное раньше. Наверное, это какой-то текст. Но прочитать его не представлялось возможным. Что там написано? Истории древних народов, живших здесь тысячелетия назад? Записки выживших, прятавшихся от захватчиков в катакомбах города? Или предупреждение об ожидающей впереди опасности? От такой мысли по спине Андрея пробежался неприятный холодок — лучше бы это были просто истории. Коридор уходил в темноту — свет фонарика тонул в пустоте. Без компаса нельзя было определить в правильную ли сторону идет дорога, слишком много поворотов было на пути. Андрей пошел по единственному пути. По мере движения по коридору новые порции символов представали перед его взором. — Хорошо, что ничего не понимаю, — подумал он, — иначе, я бы тут надолго залип. Любопытство оно такое. — Он стал представлять, что здесь написаны веселые истории, и даже сам вспомнил парочку — они прибавили красок этому мрачному месту. А коридор все шел и шел и не думал заканчиваться, как и надписи на стенах, и Андрей уже было подумал, что идет по кругу, как начались изменения — символы на стенах стали редеть, своды коридора стали опускаться, и вот уже можно достать рукой до потолка… А вот уже и макушка начинает задевать неровности сводчатого перекрытия… Вот приходится идти пригибаясь… Теперь Андрей шел на четвереньках… И наступил последний этап — он двигался ползком, продвигаясь вперед как червяк в каменистой почве, правда в отличии от червяка ему не надо было глотать землю, но это мало утешало. Если так пойдет дальше, то еще немного, и коридор, а вернее уже лаз, закончится тупиком, и придется ползти обратно, что будет довольно сложно сделать. Андрей в который уже раз пожалел, что пошел этим путем, но упрямство вело его вперед. Он медленно полз, проталкивая впереди себя рюкзак, как вдруг почувствовал приближающуюся опасность, за которой пришли звон в ушах и тошнота. Все тело опутал беспричинный страх. Спасаясь от невидимой опасности, Андрей судорожно отталкивался от земли. Он не знал чего боялся, не мог оглянуться и посмотреть, что его преследовало, мыслей не было, только желание уползти подальше от этого ужаса. С удивительной скоростью конечности проталкивали его вперед.

Страх вдруг исчез и Андрей обнаружил, что он уже не в каменной кишке — лаз вывел его в широкий коридор. Надписи на стенах исчезли, как и потолок — сверху была только темнота. Позади не было слышно никаких звуков. Ощущение опасности пропало. — Что же это было? — подумал Андрей. — Клаустрофобии у меня нет, да и не похоже на нее. Скорее похоже на действие инфразвука. — Он вспомнил, как читал про действие инфразвука на организм — низкие частоты входят в резонанс с альфа-ритмами мозга, парализуя его работу и вызывая страх. — Это многое объясняет, кроме одного — что является источником звука. Из природных явлений на такой глубине вызвать его может только землетрясение, но их в Гарграде не бывает. Значит, виноват какой-то механизм. Причем, что важно, работающий механизм. Андрей не знал ни одного современного устройства, которое находилось на такой глубине. Подземелья города задавали новые загадки.

Пройдя дальше по коридору, Андрей обнаружил острые шипы, торчащие из пола и груду костей. Человеческих? Точно. Вон и несколько черепов поблескивает на полу. Шипы торчали на полтора метра в высоту и далеко отстояли друг от друга.

— Это какая-то ловушка. Хорошо, что она уже не работает.

— Да как это может быть ловушкой? Между шипами можно марафоны устраивать.

— Это когда она уже сработала. А когда она взведена, то пол ровный. Человек наступает, и мгновенно выскакивают шипы, нанизывая на себя неудачника.

— Нет-нет-нет. Это только в сказках бывает. Это какая-то шутка, наверное.

— Или это заброшенный аттракцион, а черепа рассыпаны для антуража.

— Или очередная галлюцинация. И я не стал бы недооценивать такой вариант. Здесь под землей творятся какие-то странные дела. Надо быть осторожным.

Пройдя чуть дальше, Андрей увидел в полу круглые отверстия — как будто из них должны выскакивать шипы. Он осторожно наступил на край плиты между отверстиями — ничего. Навалился всем телом — ничего. Попрыгал — все тот же результат. Он пошел аккуратно вперед, стараясь, тем не менее, обходить отверстия. При достижении середины плиты послышался щелчок, из пола вверх выскочили шипы, сердце скатилось в пятки. Если бы человек мог почувствовать, как седеют волосы, то это был бы именно такой момент. Вернув сердце на место, Андрей осмотрел столь внезапно появившиеся шипы. — Не похоже это на аттракцион — слишком опасно. — Он хотел было потрогать острие, но передумал — вдруг оно намазано ядом, теперь уже можно было ожидать чего угодно. Возвращаться обратно уже не было возможности, слишком велик и безрассуден был страх в том узком тоннеле. Оставался один путь — вперед, навстречу новым ловушкам.

Преодолев еще несколько таких ловушек, Андрей вышел в большой зал. Вдоль стен в углублениях располагались каменные гробы. Это место походило на огромный склеп. Из него выходило несколько открытых коридоров и высокие закрытые ворота. В центре находился неизвестный механизм и двенадцать рычагов. Подойдя к ним, Андрей попытался надавить на один из рычагов. Он не поддавался. Остальные рычаги тоже не двигались. Ворота, как и следовало ожидать, тоже застыли на месте. Что ж, осталось проверить только коридоры.

Первый коридор оканчивался небольшой комнатой со столом и камином. За столом сидел человек в темно-зеленом балахоне. Приблизившись, Андрей увидел, что это скелет, облаченный в одежду. В руке скелет сжимал перо, которым был выведен текст на пергаменте:

«Не знаю, как я сюда попал. Последним моим воспоминанием была найденная книга на неизвестном языке. Потом — темнота. И вот я здесь. Запечатан в склепе. Похоже, что выход находится за закрытыми воротами, а открываются они двенадцатью рычагами. Сколько я не пытался их сдвинуть у меня ничего не вышло. Наверное, все дело в сломанном механизме. Я видел какие-то его части в соседних комнатах, но побоялся к ним подойти — пропасть пугает меня, да я и не силен в механике и не знаю, как починить этот механизм. Я обследовал не все коридоры, некоторые символы остерегают меня. А в других я узнал цифры: 2, 0, 2, 4. Эта информация бесполезна для меня. Я уповаю только на одно — что какой-нибудь искатель сокровищ найдет эту гробницу и откроет ее до того, как последние капли жизни покинут мое тело».

— Это становится похожим на фарс. Я что, сплю? — Андрей ущипнул себя. — Нет, не сплю. Но это какая-то чушь, белиберда, нелепица, — и откуда он только такие слова вспомнил? — Нет, должно быть какое-то логическое объяснение.

— Дай подумать… Да. Есть логическое объяснение. Если отбросить версию с галлюцинацией, то это все действительно может оказаться аттракционом.

— Но ловушка в начале — там были острые шипы — это слишком опасно для аттракциона.

— Именно. Это аттракцион не для тех, кто находится внутри, а для тех, кто наблюдает снаружи.

— Да. Это логично все объясняет. А то я уже стал переживать за свое психическое здоровье. То есть какой-то богач решил построить смертельный стадион, где он в обществе таких же богачей наблюдал за людьми, брошенными сюда и пытающимися выбраться. А смертельные ловушки удовлетворяли их жажду крови. Тогда понятно, почему он находится так глубоко, далеко от посторонних глаз — даже очень могущественный человек будет опасаться, что кто-то прознает про такое его увлечение.

— Или его роль не сводилась к роли пассивного наблюдателя, а это были его охотничьи угодья.

— Или это мог быть изощренный способ наказать своих врагов.

— Или это могло быть всем сразу, и приправлено сверху тотализатором. По крайней мере, если бы я был сбрендившим богачом, я бы поступил именно так.

— А еще это объясняет мой приступ внезапного страха — в том месте установлен генератор инфразвука, который перекрывает выход для человека.

— Час от часу не легче. Как будто всех остальных проблем мне мало. Теперь придется быть крайне осторожным. В следующий раз нужно напомнить себе, что вообще-то я осторожный, и нечего лезть в сомнительные места.

— Уже давно залез. По самую макушку. Но есть и положительный момент. Судя по всему, у богача закончились деньги, или он попал в немилость, и не успел закончить начатое. Буду надеяться, что не все ловушки установлены, а те, что установлены, сломались без обслуживания.

— Конечно. Но лучше думать, что они все работают. И что это за скелет с письмом?

— Это может быть элемент декорации, или какой-то бедолага, который перешел дорогу хозяину аттракциона. Книга, которую он нашел, была отравлена. Она его усыпила. Его принесли сюда и бросили. Но правду я, боюсь, не узнаю.

— Это и не важно. Важно то, что я в ловушке и из нее надо выбраться. Я вижу только два варианта — или попробовать открыть ворота, или вернуться тем путем, которым я пришел. И второй вариант мне нравится пока что больше.

Андрей миновал в обратном направлении уже пройденные ловушки и оказался у узкого лаза. Тошноты и страха не было. Он лег на живот и заглянул в проход — стенки были чуть шершавыми, не было видно никаких кнопок или отверстий. Он осторожно пополз вглубь, оглядывая все поверхности и прислушиваясь к звукам. Страх пришел вместе со звоном и тошнотой. Андрей и не подозревал, что умеет так быстро ползать задом наперед — он почувствовал себя снарядом, вылетающим из жерла орудия. И вновь страх исчез. Значит, в тоннеле стоит датчик, реагирующий на человека. Он может реагировать на вес, на тепло, на звук или силуэт. Звук сразу можно было исключить, так как Андрей полз очень тихо, а при большой чувствительности датчика генератор включился бы от громких звуков еще при подходе. Андрей взял большой камень и с силой кинул его на каменный пол. Он упал с грохотом, разнося эхо по всем направлениям. Ничего. Да, звуковой датчик можно исключить. На силуэт реагировали датчики турникетов в метро, но они, как правило, хорошо заметны. Можно проверить, реагирует ли генератор инфразвука на вес. Андрей взял кинутый им камень и полез обратно в дыру, толкая его перед собой. Чуть-чуть не доползая до места прошлой остановки, он остановился и приподнял камень. С трудом продвинув его вперед, он опустил камень на пол. Ничего. Продвинулся еще немного вперед и снова опустил камень. Ничего. И еще вперед. Опустил камень и снова почувствовал себя снарядом. Он снова был в коридоре без потолка, судорожно сжимая в руках камень. — Хорошо, что я его там не оставил, — подумал Андрей, — а то генератор остался бы включенным, и не известно как далеко я бы убежал. Значит, датчик реагирует на вес. Скорее всего, это пьезоэлектрический датчик и обмануть его не получится. Лаз очень узкий, так что перепрыгнуть его тоже не удастся. А излучатель инфразвука находится за датчиком и гонит людей внутрь — и нахрапом здесь не пробиться. Можно камнем включить генератор и подождать покаего источник питания разрядится, но кто знает, когда это произойдет? То есть, этот путь отпадает.

Вернувшись в основной зал, Андрей первым делом подошел к механизму в центре. Это было механическое устройство, защищенное металлической решеткой, в котором явно отсутствовали некоторые части. Отсутствовало несколько шестеренок, несколько цепей слетело со своих мест, пустовало несколько цилиндрических отверстий. — Надеюсь, я найду недостающие части и смогу починить эту конструкцию, — подумал Андрей. Из зала вели четыре коридора. Самый первый он уже проверил и нашел там скелет с письмом. Там не было ничего, что могло бы помочь, поэтому Андрей направился в следующий коридор.

Он вел в большую комнату, такую же большую, как и основной зал, но был один нюанс — в ней не было пола. Вместо него снизу, из темноты поднимались столбы, сантиметров двадцать в диаметре. На противоположной стороне комнаты находился пьедестал, на котором поблескивало что-то металлическое. Это могла быть деталь механизма — значит туда нужно добраться. Но идти по столбам было боязно. Они могли обрушиться под весом взрослого человека. На них можно просто поскользнуться. И неизвестно, как далеко дно этой ямы. Андрей взял камень и бросил его в зияющую пропасть. Прошло пять секунд. Десять. Двадцать. Минута. А звука удара о пол не было слышно. — А, старый трюк, — подумал Андрей. — На дне лежат опилки, много опилок, удара не слышно и создается иллюзия, что в комнате нет пола. Или там действительно нет пола. Но даже если там толстый слой опилок, и я паду туда, то обратно уже не выберусь. Хорошо, что у меня есть веревка. Можно использовать ее в качестве страховки. Ее длины как раз хватит до конца комнаты. Только за что бы ее зацепить. — Вокруг не было ничего подходящего, никаких отверстий в стенах или выступов, за которые можно привязать веревку. А если нет естественных мест крепления, то можно создать искусственные — Андрей достал из ящика с инструментами строительный гвоздь и молоток, несколькими сильными ударами вбил гвоздь в стену (под углом, чтобы нагрузка не вырвала его) и привязал к нему один конец веревки. Другой конец он обвязал вокруг своего пояса. Подергал веревку — гвоздь держался. С опаской ступил на первый столб — он немного покачивался, но вес держал. Оттолкнулся от него и перешел на следующий. Здесь он зафиксировал гвоздем веревку и сделал следующий шаг. Акробатика была не сложной, но вероятность падения в неизвестность, хоть и застрахованная веревкой, заставляла организм трепетать и выбрасывать адреналин. — А вдруг там внизу шипы, — подумал вдруг Андрей. Он посветил фонариком вниз, но ничего не увидел, кроме темноты. — Даже если там и есть шипы, то они очень глубоко, и длина веревки в случае падения не позволит мне их почувствовать. — Перейдя по столбам на другую сторону комнаты, Андрей подошел к пьедесталу. На нем лежала металлическая пружина и небольшой ключик, похожий на те, что используют в часах. Судя по соплам вокруг пьедестала, здесь должен был гореть огонь, но за долгое время все топливо кончилось — хорошо хоть, что эта часть ловушки не работала. Забрав пружину и ключик, Андрей вернулся в главный зал.

Третий проход был шире остальных. В стенах имелись углубления — как будто это был гигантский желоб. — Лучше бы пройти этот коридор побыстрее, — подумал Андрей и ускорил шаг. Послышался щелчок, но ничего не произошло. Коридор извивался и все более походил на желоб — стены, закругляясь, плавно переходили в пол. Не добавлял оптимизма и его наклон. Все указывало на то, что по этому коридору должно что-то скатываться. Но вот уже виден дверной проем, ведущий в следующую комнату, а сверху так ничего и не покатилось. Долгое запустение этого места сделало свое дело. В следующей комнате весь пол оказался разбит на квадраты. В каждом квадрате был начертан какой-то символ.

— Понятно. Нужно пройти по нужным символам в нужной последовательности. Но где найти эту последовательность? На стенах нет никаких надписей, и раньше они нигде не встречались.

— Может, попробовать методом тыка — кинуть камень на любой символ и посмотреть, что будет. А для безопасности выйти из комнаты назад.

— А вдруг комната заполнится ядовитым газом? Тогда можно будет не успеть убежать и отравиться. Это слишком рискованно. Надо проверить последний коридор — вдруг там подсказка.

Андрей пошел обратно наверх по длинному извивающемуся коридору-желобу. Дойдя до входа, он увидел, что должно было покатиться. Перед проемом, ведущим в главный зал, желоб уходил вверх и там был закреплен огромный шар. Очевидно, что он застрял там и ловушка не сработала. В голову Андрея пришла интересная мысль. Он подошел поближе и присмотрелся к шару. Как и ожидалось, он удерживался двумя штырями. Вернее, одним штырем — второй штырь отсутствовал. Наверное, когда послышался щелчок, один штырь задвинулся, а второй заел. Если удачно кинуть камень, то можно заставить шар покатиться. А при должной сноровке можно под него и не попасть. Андрей поднял с пола булыжник и, стоя у выхода для быстрого ретирования, кинул его в штырь. Промах. Нужно еще потренироваться. Подобрав с пола несколько камней, он стал обкидывать ими намеченную цель. Некоторые камни попадали в штырь, но он все оставался на месте, и только на третьем десятке штырь удалось выбить. Массивный шар, чуть призадумавшись, начал движение вниз, сначала медленное, а затем все быстрее и быстрее он покатился к комнате с символами в полу. Легко спрятавшись от него в проеме, Андрей стоял и слушал удаляющиеся звуки качения. Шар скрылся из виду за изгибом коридора, слышно было, как на поворотах он стучится о стены. Звук становился все тише и тише, как вдруг послышался грохот — гигантский шарик достиг цели. Андрей пошел по его стопам. Дойдя до места происшествия, он увидел, что комната и коридор теперь стали одним целым — стена, отделявшая их, была разрушена. Шара нигде не было видно. В самой комнате пол во многих местах был проломлен, большая часть квадратов с символами исчезла. Значит опять ловушка с пропастью — наступаешь на неверный символ и проваливаешься вниз. Местами угадывалась дорожка из правильных символов. — Вот теперь можно и камни покидать, — подумал Андрей. Пересечь эту комнату было делом техники. Пару камней улетело вниз вслед за неправильными символами, а Андрей оказался на выходе из комнаты. Следом находился коридор с уже знакомыми шипами, в конце которого зияла очередная пропасть. Теперь уже никаких столбов или квадратов с символами — просто комната без пола. Наметанный глаз Андрея заметил неаккуратные мазки краски. Пол все-таки был. Комната была покрашена так, что создавалась иллюзия отсутствия пола, стены как бы уходили вниз в черноту. Эта видимость была заметна только со входа, по мере движения вглубь комнаты нарисованные стены на полу ломались, иллюзия исчезала. — И на кого рассчитана такая ловушка? Кто-то дойдет до сюда, посмотрит из одной точки, увидит пропасть, испугается и развернется? — Преодолев очередную ловушку, если это можно назвать ловушкой, Андрей добрался до второго пьедестала, на котором лежало несколько запчастей от механизма — пружины и шестеренки. Намеков на то, что здесь должен гореть огонь, не было, значит, есть другая ловушка. Тщательный осмотр пьедестала не выявил никаких скрытых механизмов. Наверное, создатели были уверены в предыдущей ловушке, она ведь такая сложная. Забрав запчасти, Андрей без приключений вернулся в главный зал.

Оставался необследованным последний коридор. Его стены были выложены из грубого рельефного кирпича. Но не это привлекало внимание. Из пола, из стен под всевозможными углами торчали огромные дискообразные пилы. Они должны были вращаться, но сейчас были неподвижны. Их огромные, грубо заточенные зубья угрожающе поблескивали в свете фонарика. С опаской обходя их стороной, Андрей пошел по коридору. Некоторые лезвия приходилось переступать, высоко поднимая ноги. Судя по прорезям в стенах, они должны были не только вращаться, но и двигаться поступательно, усложняя тем самым и без того опасную задачу преодоления препятствий. Коридор шел, постоянно поворачивая то влево, то вправо, заставляя ожидать новых ловушек за поворотом. Но разнообразия не замечалось — везде торчали одни только лезвия. Преодолев несколько десятков лезвий, Андрей добрался до квадратной комнаты с нишами в стенах. В отличие от коридора, стены здесь были покрыты огромными металлическими плитами, размалеванными устрашающими картинками — скелеты, черти, драконы и еще с десяток сказочных существ смешались в кровавой битве. В каменном полу виднелось круглое отверстие. — Очередная пропасть. Я смотрю, хозяин этого места любил высоту. — Андрей взял камень и бросил его в отверстие. Он несколько раз отскочил от стен провала, прежде чем послышался всплеск воды и разнесшее его эхо. — Ага, теперь это не просто пропасть, — теперь это глубокий колодец. Здесь есть пропасти на все вкусы, даже нарисованные. — Кроме колодца здесь находился уже знакомый по предыдущим комнатам пьедестал с последними запчастями от механизма, над которым зависло огромное лезвие. Должно быть, это защита от воровства, и если попробовать взять запчасти, лезвие упадет, разрезая незадачливого воришку. Но это сработает только на очень невнимательного воришку — можно стоять сбоку и лезвие пройдет мимо. Андрей схватил запчасти и быстро дернул их в сторону. Послышался звук рвущейся нити и щелчок. С лезвием на первый взгляд ничего не произошло — оно осталось висеть неподвижно. Зато произошло с пилами в коридоре — они включились. Кроме них включились и другие ловушки, ранее незаметные — прямые лезвия, раскачивающиеся как маятники поперек коридора, языки пламени, периодически появляющиеся из стен и освещающие все вокруг — хоть какая-то польза от них, шипы, с той же периодичностью выскакивающих из пола. Теперь чтобы вернуться в зал, нужно преодолеть смертельную полосу препятствий, но как же это сделать?

Нужно сосредоточиться и войти в коридор. Близкая опасность вызывала прилив адреналина, тонизирующего организм и готовящего его к предстоящей пробежке. Ближайшие циркулярные пилы не были разбавлены другими ловушками, поэтому пройти их просто, нужно только поймать ритм. Первые три лезвия ходили поперек, чуть отставая друг от друга. Первое лезвие идет влево — справа можно безопасно пройти, второе лезвие в это время тоже начинает идти влево — опять справа безопасный путь, и третье лезвие теперь тоже можно обойти справа. Следующее лезвие горизонтальное — его можно просто проползти. Дальше опять три лезвия в полу, но двигающиеся чуть быстрее и пройти их сложнее, но еще вполне реально. После небольшое свободное пространство — здесь можно передохнуть и подготовиться к следующему участку испытаний. Дальше идут раскачивающиеся лезвия и периодически включающиеся языки пламени. Эти несколько метров можно легко преодолеть, если синхронизироваться с колебаниями лезвий и пламени. Лезвие проходит. Шаг. Секундная остановка. Следующий язык пламени исчезает. Шаг. Ожидание следующего лезвия. Оно уходит. Шаг. Остановка. Пламя гаснет. Шаг. Стоп. Лезвие проходит. Шаг. Стоп. Пламени нет. Шаг. Стоп. Шаг. Стоп. Шаг. Стоп. Шаг. Полоса лезвий и огня пройдена. Еще место для передышки. Дальше огонь и горизонтальная пила. Проползти не получится — слишком короткие промежутки между вспышками пламени. Пробежать тоже не вариант — слишком быстро ходит пила. Но есть вариант. Нужно поймать тайминг. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Огонь. Шаг. Лезвие. Шаг. Огонь. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Раз. Два. Три. Четыре. Вперед. Огонь погасает. Три длинных шага. На пол — лезвие проходит сверху. Встать и еще три шага. Огонь загорается сзади. Пройдено. Следующий этап. Шипы из пола. Теперь мелкие. Целая дорога из мелких шипов. И, как и все в этом коридоре, периодически выскакивают и прячутся, но не одновременно, а последовательно, линия за линией, создавая волну, идущую вдоль коридора, со смертельными гребнями и безопасными отмелями. Нужно идти за волной, придерживаясь отмелей. Это не сложно, скорость волны небольшая. На пути попадаются уже знакомые три циркулярные пилы. Обойти их уже не составляет труда. Впереди виднеется первый поворот — что он несет, какие новые коварные ловушки? Сверху неожиданно прилетает шипастое бревно на цепях. Прыжок. Высота недостаточная. Бревно попадает по ногам, ломая кости стопы. Голова и верхняя часть туловища по инерции движется вперед и вниз, описывая дугу. Лицо встречает холодный пол, из которого в следующий момент появляются острые шипы, сквозь глазницы пронизывая мозг. Затем они исчезают, вслед за уходящей волной, и снова появляются, делая все новые и новые проколы. Андрей поежился, представив такую картину. Он стоял у входа в коридор и смотрел на эту еле заметную ловушку перед поворотом — бревно, бьющее по ногам. Проползти под ним не удастся — слишком низко оно висит. Перепрыгнуть — Андрей несколько раз подпрыгнул, чтобы проверить высоту прыжка — тоже не получится. Запчасти тяжелые, да и физическая форма не позволяет так высоко прыгать. Даже если оно будет просто висеть, перелезть будет затруднительно. Очередная западня. Нужно как-то иначе покинуть эту комнату.

— Погоди-ка. Ловушки заработали после того, как я взял шестеренки с пьедестала. Я слышал звук. Это звук включателя. Но если что-то можно включить, то это можно и выключить. — Андрей повернулся к пьедесталу. Что-то изменилось. Он не сразу понял что. Какое-то еле уловимое движение. Лезвие. Лезвие над пьедесталом стало совершать еле заметные колебания. Теперь это смертельный маятник. Массивное лезвие может разрезать плоть и кости. Но оно висит слишком высоко и не может причинить вреда. Что-то недодумали эту ловушку. Андрей подошел к пьедесталу и стал его рассматривать. Он был не каменный, как остальные, а собранный, или вернее, свинченный из металлических листов. По периметру верхней плиты шеренгой располагались крупные винты. — Как хорошо, что у меня есть отвертка. — Андрей открутил винты и снял крышку. Под ней находился механизм, запускающий ловушки. Он был хоть и очень примитивным, но сделан из высококачественных материалов. По центру располагался электрический ключ, с привязанной к нему нитью. Так вот что это был за звук! Нить была привязана к свертку с запчастями и удерживала ключ в открытом положении. Если запчасти схватить, то нить рвется, и ключ под действием пружины замыкается. Нужно только его опять разомкнуть. Андрей попробовал подцепить рычажок ключа и разомкнуть его. Не тут-то было. Он защелкнулся, и теперь чтобы его открыть, нужно разбирать весь корпус. Корпус скрепляло пару десятков винтов с нестандартными шляпками. Откручивать их было очень сложно. Используя две отвертки и пассатижи, Андрей с трудом открутил четверть винтов и сел передохнуть. Подняв глаза вверх он замер — амплитуда колебаний маятника увеличилась, но что было хуже — он заметно опустился. Значит, время ограничено. Не успев начать, Андрей закончил свой отдых и принялся поспешно откручивать оставшиеся винты. Раскачивающееся лезвие стимулировало производительность, но наступающий страх сковывал мышцы. Винты шли с трудом. Вот их осталось ровно половина. Маятник качается. В руки приходит усталость, и каждый новый винт дается труднее. Слышен свист рассекаемого острым лезвием воздуха. Винтов осталось всего пять. Руки болят. В спину дышит смерть, зловещее лезвие создает потоки воздуха, овевающие кожу. Последний винт. Лезвие проходит уже в миллиметрах от тела, почти задевает. Крышка снята. Последнее движение — рычаг выдирается из пазов. Тишина. Свист прекратился, как и движение воздуха, не слышно вращение пил, пламя не озаряет темноту коридора. Ловушки выключились. Андрей лег на спину и с облегчением выдохнул. Руки ныли от проделанной работы, но в остальном все было хорошо. Даже отлично. Как странно. Андрей все еще находился взаперти, и неизвестно есть ли тут выход, но преодоление смертельной опасности раскрасило мир в яркие краски, на душе стало тепло и спокойно. Скоро это состояние пройдет и навалится тревога, но пока можно полежать и расслабиться.

В главном зале Андрей присел около механизма. Убрав прикрывающую его решетку, он принялся расставлять запчасти по местам — установил все шестеренки в нужном порядке, натянул слетевшие цепи, вставил пружины. Еще раз проверив правильность сборки, он подошел к первому рычагу. На этот раз рычаг без усилий сдвинулся с места. Следом все остальные рычаги были переведены в новое положение. Ворота не открылись, но в центре механизма открылась небольшая круглая дверка. Подойдя к ней, Андрей обнаружил старые механические часы с открытым циферблатом — стрелки нужно было устанавливать вручную, над цифрой 6 виднелось отверстие для заводного ключа. — А какое время нужно установить? — Тут он вспомнил о цифрах, написанных на пергаменте: 2, 0, 2, 4. — Возможно, это 20 часов 24 минуты. Кто знает? Но других вариантов у меня нет. — Выставив нужное время, Андрей завел часы найденным ключом, они затикали, а потом стала куковать кукушка, а ворота открываться. Прокуковав двенадцать раз, кукушка замолчала, а ворота оказались полностью открытыми. Причуды хозяина этого места уже не вызывали удивление. За воротами оказалась самого обычного вида лестница, на ступенях белой краской (почему-то на английском) было выведено слово EXIT. Андрей стал подниматься по лестнице, в любую секунду ожидая очередного подвоха. Лестница была прямой и ровной, не было видно никаких ловушек, все стены были чистыми. По ощущениям, он поднялся на прежнюю высоту, когда почувствовал вибрации. Еще спустя пару десятков ступеней он вышел в знакомого вида коридоры — он вернулся в канализацию. И хоть тут пахло хуже (да что уж там пахло — воняло), Андрей вздохнул с облегчением — позади эти странные ловушки в странном месте. — Если бы я делал эти катакомбы, — подумал он, — то я закончил бы эту лестницу тупиком. А чтобы у жертвы был шанс на выживание, я бы одновременно отключил генератор инфразвука. Хорошо, что я не конструировал такие сооружения. Хотя, — тут он осекся. — Постой. Я уже рассуждаю, как улучшить эти пытки. Нет. Я бы вообще не проектировал и не строил ловушки. Почему я вообще стал рассуждать о таких вещах? Это какая-то вариация синдрома здравого смысла?

Рассуждая так, Андрей незаметно для себя дошел до туннеля метро. Он пошел вдоль рельс, периодически прячась от проезжающих мимо поездов. Добравшись до станции, он осторожно выглянул в фойе. В фойе никого не было — он потратил много времени, и на дворе стояла глубокая ночь. Судя по надписям, это была станция «Перепутье». Отсюда можно было добраться до станции Алекса без пересадок. Выбравшись на платформу, он дождался нужного поезда и сел в пустой вагон. Через семь остановок вышел. На станции были люди. Подождав пока все не покинули станцию, кто уйдя на выход, кто сев на поезд, он проскользнуло в тоннель метро — в его планы не входило попадаться на камеры на выходе из метро. Из тоннеля опять можно пробраться в канализацию, а оттуда безопасно вылезти на улицы ночного города.

Теперь надо найти место по пути Алекса из метро домой, где можно было оставить заметное только ему послание, и также, чтобы можно было незаметно наблюдать за всем происходящим. Ах да, желательно, чтобы это место было недалеко от входа в канализацию. Андрей прочесал все окрестности в поисках подходящего места. Он сторонился немногочисленных камер и избегал встречи с еще более немногочисленными прохожими. Наконец нужное место было найдено. Оно было достаточно далеко от квартиры Алекса — это была стена, исписанная баллончиками — следы жителей трущоб, иногда забредающих сюда, и немногочисленной бунтующей молодежи. А наблюдать можно было из заброшенного дома напротив. Его собирались сносить на следующей неделе, и пока можно было находиться там без опасения быть обнаруженным. Достав промышленный маркер, он вывел на стене: «Алиса и Венера классные девчонки. А.» Алекс должен был помнить их. Но была еще одна причина, почему он должен был обратить внимание на эту надпись — промышленный маркер. Мягко говоря, не самый распространенный предмет для настенной живописи. Теперь оставалось ждать и верить, что Алекс заметит и придумает как им встретиться.


Первая встреча надписи с Алексом могла произойти утром по дороге на работу. Но Алекс не появился. Он либо пошел другой дорогой, либо вообще не ночевал дома — это было вполне частым явлением, его любвеобильность толкала на новые приключения и новые проблемы. — Ах, если бы ты знал, насколько мои проблемы серьезнее. — Ожидание в старом доме было томительным и достаточно нервным — а ну как сейчас решат его сносить. Или какой любопытствующий придет посмотреть на вещи в доме. Сидя как на иголках, Андрей дождался вечера. Уже закончился рабочий день. Он может опять не прийти домой. Тогда придется ждать минимум до следующего вчера, а вода уже на исходе, да и подкрепиться не помешает. Но нет. Вот и Алекс. Не успел Андрей себя накрутить как следует, как на северной стороне улицы появился его напарник. Он шел не спеша, насвистывая веселую мелодию. В одном ухе у него находился наушник. Не сбавляя шага, он прошел мимо надписи и даже голову не повернул. Неужели он ничего не заметил? Если пьяный, после бара, то может и не заметить. Значит надо нарисовать другую надпись. Да. И Андрей был прав — позади Алекса шел человек сомнительного вида — или случайный прохожий, или за ним установили слежку. Если это так, то случай действительно тяжелый. Но пока нужно придумать, что еще написать такое, чтобы Алекс точно понял намеки Андрея.

Пока Андрей размышлял, на улице вновь появился Алекс. Он куда-то шел. Если в бар, то может опять вернуться завтра к вечеру. Это плохо. А еще хуже было то, что за ним шел все тот же сомнительный человек. Значит, это точно слежка. Значит, в квартире Андрея произошло что-то очень серьезное. Или были убиты важные люди. Иначе не стали бы следить за напарником подозреваемого (а скорее, уже признанного виновным). Не прошло и десяти минут, как около стены с надписями вновь появился Алекс. В руках он держал пакет с продуктами. Значит, он всего лишь ходил в магазин. Какое облегчение. Когда находишься в бегах, начинаешь переживать из-за любого пустяка и везде видеть самый плохой исход. Алекс остановился около стены, достал из пакета банку с газировкой, отпил из нее и пошел дальше. От взора Андрея не ускользнуло, что из пакета выпал клочок бумажки. Следовавший поодаль все тот же человек не заметил этого движения и проследовал за своей целью. Неужели Алекс все понял? Андрей немного подождал и покинул свой наблюдательный пункт. Он осторожно подошел к стене и поднял выпавший клочок. Развернув его, он прочел: «Площадка 1225, 01:00» — Еще один заброшенный дом и время — значит, Алекс все понял и назначил встречу. Теперь вся надежда на его умение избавляться от хвоста. Почему-то Андрей думал, что у него есть это умение.


Добравшись до назначенного места раньше времени, Андрей стал обдумывать что скажет Алексу и как тот отреагирует. Это будет сложный разговор.

— Расскажу ему, как все было. Мол так и так, нашел девочку, привел ее домой, а потом кто-то убил ее и двух пришедших в квартиру охранителей.

— А он станет ругаться. — Зачем забрал девчонку. Надо было ее оставить, где нашел.

— Но ведь она умерла бы — в каналах опасно.

— Поздравляю, она и так умерла, и еще пару человек. И ты умрешь, когда попадешься. Еще и за мной установили слежку. Если бы не ты, было бы все спокойно.

— Но раньше такого не было, никто ко мне в квартиру не вламывался.

— Но раньше ты никого и не приводил домой из каналов.

— Может, не стоило с Алексом связываться? Чую, он будет зол на меня за свалившееся на него внимание.

— Да не, не факт, конечно, что он поможет, но попытка не пытка, да и сильно зол он тоже не будет — ему нравятся приключения.

— Хорошее приключение, прямо как в детской книжке, — с сарказмом подумал Андрей и посмотрел на часы. Уже был почти час ночи. Вскоре появился Алекс. Он не вошел в дом, проследовал мимо. В этот раз за ним никто не шел. Через пару минут он опять появился и уверенно вошел в дом. Увидев Андрея, он произнес лишь одно слово: — Рассказывай. — Андрей подробно все рассказал. И о девочке, и о трупах в квартире, и о своих недавних мытарствах. — Понятно, — как-то спокойно отреагировал Алекс. — Тебе нужно уходить из города. И чем дальше, тем лучше. Тебя объявили в розыск, и если поймают, то отправят на процедуру. За мной установили слежку, но я с этим справлюсь. Тебе нужны припасы. В пустошах без них ты не выживешь. А за пустошами есть жизнь. Там живут дикие люди. И хотя они дикие, но как-то же живут. Значит, и ты сможешь. А здесь тебе жизни нет.

— Чтобы собрать достаточно нужных припасов нужно время, — продолжал Алекс, — значит, тебе нужно где-то перекантоваться. Есть у меня одна идейка. Побудь здесь, а я все разузнаю и скоро вернусь. И да, — он положил руку на плечо Андрея, — не переживай, все будет хорошо. Ты справишься. Я в тебя верю.

После этих слов Алекс вышел из здания и растворился в ночной тьме. Что-то было странное в его поведении. Он так спокойно отреагировал на рассказ Андрея, как будто это с ним случается каждую неделю. И так быстро согласился помочь, словно испытывал чувство вины.

— Да нет, Андрей, тебе показалось. Алекс всегда был надежным товарищем. Он не способен на что-то плохое. Он просто переживает за меня.

— Или нет? И пошел за охранителями?

— Ну если и ему доверять нельзя, то никому нельзя доверять. А без помощи я не справлюсь.

— Да, ты прав, уже поздно что-то предпринимать. Вон он идет.

Алекс вернулся довольно быстро. Он был один.

— Я обо всем договорился, нашел безопасное место. Пойдем. Это здесь недалеко.

Это было действительно недалеко. Пройдя четыре квартала, они оказались в знакомом месте — это был дом терпения «Красная львица». Андрей не сразу это понял — стояли они не у главного входа, освещенного красными зазывающими огнями, а у черного, в темной подворотне. Только музыка, доносящаяся из-за стен и иногда перебиваемая очень громкими стонами, подсказывала предназначение данного места.

— Побудешь здесь пару дней, поработаешь в подсобках. У прикасаемых тебя никто не будет искать. Заодно расслабишься. — Алекс постучал три раза в дверь. Открылось маленькое окошко. Из него выглянуло угрюмое лицо — широкоплечий охранник внимательно посмотрел на них, кивнул головой и открыл дверь. Войдя, они оказались в небольшом предбаннике, из которого вели несколько дверей. Алекс уверенно открыл правую от входа дверь и спустился по лестнице. Они оказались в большом длинном помещении, напоминающим гримерку. Вдоль правой стены располагался ряд зеркал со столиками. Рамы зеркал были усеяны лампочками. На столах стояли всевозможные кремы, помады, гели, тени и еще много других неизвестных баночек, тюбиков и продолговатых предметов. Тут же были двери, ведущие в душевые. Но это Андрей заметил во вторую очередь. По всей гримерке стояли, сидели и ходили полуголые парни и девушки всевозможных цветов, роста и комплекции. Одни прихорашивались у зеркал, наносили макияж, причесывались, кто-то вполголоса беседовал или прохаживался. Кожа была и почти черного цвета, и белоснежная, и нежно желтая. Не было только разве что фиолетовой и зеленой кожи, да и то он не был в этом уверен — некоторых с ног до головы покрывали разноцветные татуировки, и не было понятно, где рисунок, а где кожа. И лица сильно отличались друг от друга — разные носы, губы, разрез глаз, брови, ресницы, скулы, цвет зрачков. Некоторые были совсем раздеты и не смущались чужих глаз, другие были в откровенных нарядах, третьи носили строгие костюмы. Худые, толстые, высокие, низкие, на любой вкус — с таким разнообразием Андрей не сталкивался никогда в жизни. И хотя он в этом заведении был не в первый раз, но был он в помещениях для гостей, и не видел так много прикасаемых в одном месте.

— Алекс, привет, — помахала рукой какая-то миловидная девушка, — давно тебя не видела. Не заглядываешь к нам.

— Привет, Вика. Заглядываю, просто нам не везет пересекаться, сегодня я уже заходил, но тебя не видел.

— Да. Я только сверху спустилась. И сейчас опять пойду. Еще встретимся.

— Уже вернулся, — высокий парень с ирокезом и татуировками на оголенном торсе обратился к Алексу, — быстро ты.

— Анжела никуда не уходила?

— Нет, она ждет тебя. А это тот, о ком ты говорил? — Он указал на Андрея.

— Да. И передай Мику, чтобы он зашел через полчаса.

— Хорошо.

— Эй, Алекс! — Закричала какая-то веселая девушка, — а кого это ты к нам привел? Что это за красавчик — он из зоопарка сбежал? — Андрей вдруг осознал, что он несколько дней жил в канализации и имел нерепрезентативный вид. Как же ему повезло, что его никто не заметил во время блужданий по улицам города.

Алекса здесь, похоже, хорошо знали. Пока они шли, все новые и новые парни и девушки приветствовали его, перекидывались с ним парой слов, некоторые спрашивали про его спутника. Это тревожило Андрея. Поймав его обеспокоенный взгляд, Алекс успокоил его. — Это же прикасаемые. Они столько грязи видят каждый день и привыкли держать язык за зубами — это основа выживания на дне.

Пройдя гримерку насквозь, они оказались в коридоре с более богатой отделкой. — Здесь обитают прикасаемые более высокого уровня, — догадался Андрей. Стены были покрыты деревянными панелями, с потолка свисали резные люстры, пол был застелен красным ковром. Все двери в коридоре отличались своими формами, нигде не было видно табличек и указателей. Алекс подошел к двери с вырезанными на ней лилиями и открыл ее. Внутри оказалась комната с большой круглой кроватью в центре. У зеркала за столиком сидела блондинка. Она показалась знакомой Андрею.

— Знакомься, это Андрей, — представил его Алекс, — а это — Анжела, но ты с ней заочно уже знаком.

— Ты показывал ему мои фотографии, — улыбнулась Анжела. Точно. Андрей вспомнил, где ее видел. В реальности она выглядела даже лучше, чем на фотографиях. Полупрозрачное неглиже не скрывало упругих форм, а лишь добавляло пикантности. — Приятно познакомиться, Алекс мне рассказывал о тебе.

— Мне тоже очень приятно, — пристальный взгляд слегка раскосых глаз девушки смущал Андрея. Он ей явно нравился. Она встала и подошла ближе. — Ты весь грязный. Мне нравятся грязные мальчики. Нужно помыть тебя. Пойдем в душ.

— Ему сейчас не до этого, — попробовал слабо возразить Алекс. — Он в смертельной опасности, его ищут охранители.

— Меня возбуждает опасность, — она положила руки на плечи Андрею и стала снимать с него рубашку. — Тем более, ему надо расслабиться, успокоиться, забыть проблемы. А что сделает это лучше, чем теплый душ в приятной компании. — Она продолжила снимать одежду с Андрея, он стоял не в силах пошевелиться, очарованный ее нежной магией.

— Ладно, — сдался Алекс, — пойду тогда схожу за свежей одеждой.

— Не торопись возвращаться, — сказала ему Анжела, не отводя взгляда от глаз Андрея. — Пойдем в душ, милый, надо очистить твою душу и тело. — Она сняла с него последнюю одежду, скинула с себя неглиже и за руку повела в душ, он покорно шел следом. Все было как в тумане. Он не видел душ. Он только чувствовал прикосновения воды. Или это были прикосновения тонких нежных пальчиков Анжелы. Это было неважно. Блаженство прикрывало глаза. Мыло и шампунь смывали с тела грязь, и она уходила в сливное отверстие, унося с собой тревоги, страхи и усталость. Мочалка приятно растирала спину. Пальцы нежно массировали кожу головы. Андрей обнял молодое тело, провел подушечками пальцев по гладкой коже, по впадинам и выступам. Анжела дрожала от возбуждения. Струи воды и прикосновения пальцев — они слились воедино, стали неразличимыми. Воздух блаженно выходил из приоткрытых ртов, приятная теплота разливалась по телу. Во всем мире существовали только двое. Остальной мир поблек и отошел на второй план. Они тянулись друг к другу. Сплетались друг с другом, становились одним целым. Теплота становилась сладкой. Они двигались навстречу друг другу. Двигались. Движение дает чувство жизни, дает жизнь, ведет к кульминации. Все чувства обостряются. Ощущения становятся ярче. Жизнь становится ярче. Движение это жизнь. Все ускоряется. Жизнь несется вперед. Вперед. Вперед! Мурашки, волнами перекатывающиеся по коже, перерастают в дрожь. Единое целое содрогается под захлестывающими с головой волнами удовольствия. Волны становятся выше. Начинается буря. Небо изливает на землю живительную влагу. Бьют молнии. Гремит гром. Льется вода… Двое стоят под душем. Струи воды остужают разгоряченные тела. Волны накатывают, постепенно ослабевая. Небо разглаживается, легким ветерком уходит дрожь…


— Ну все, зайчик, пойдем в комнату, Алекс должен уже принести одежду, — сказала Анжела как ни в чем не бывало, после того как они высохли под воздушным душем. Выйдя из душа, Андрей обнаружил на кровати стопку чистой одежды, в которой были брюки, пара рубашек, носки, трусы, теплая штормовка, шапка и кожаные перчатки. Вскоре пришел Алекс с высоким стройным юношей. У него были тонкие черты лица и тонкие пальцы. На голове возлежала желтая кипа волос. Если бы не легкая небритость на лице, его можно было принять за девушку.

— Знакомься, Мик, — представил юношу Алекс, — он наш гример, он тебя загримирует, чтобы никто не смог тебя опознать. Может, тебя еще и налысо побрить?

— Привет, Андрей, — у него оказался высокий голос. — Не беспокойся. Налысо брить не придется. Я тебя так загримирую, что мать родная не узнает.

Алекс кашлянул, Мик посмотрел на него и все понял. — Ой! Извини меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть. Я сделаю все, чтобы загладить свою вину.

— Не переживай ты так, все в порядке, я не в обиде.

— Тогда давай не откладывать то, зачем я сюда пришел. — Он посадил Андрея у зеркала, поставил на столик чемодан, полный кистей, красок и других приспособлений для макияжа и принялся творить новое лицо. Он стал смешивать какие-то мази и краски и наносить их на лицо кисточками. В одном из тюбиков у него был клей. Помазав Андрея за ушами, он натянул кожу. Опять взялся за кисточки. Потом пинцетом стал выщипывать брови. Приподняв веко, вставил голубые контактные линзы. Еще раз воспользовавшись клеем, на верхнюю губу приклеил небольшие усики. Затем стал наносить на волосы светлую гель-краску. Последние штрихи, и все готово.

— Принимай работу, — сказал Мик, поворачивая Андрея к зеркалу. На него смотрело незнакомое лицо. Он даже не сразу понял что произошло. Парню в зеркало было не больше двадцати лет. Черты лица как будто бы заострились. Макияж подчеркивал скулы. Необычно смотрелись аккуратные закручивающиеся усы. Он превратился в совсем юного голубоглазого блондина. — Потрясающе. Не знал, что макияж может так сильно изменять внешность. Ты просто волшебник, Мик.

— Спасибо, Андрюша, — засмущался он. — У тебя очень приятная кожа. Было удовольствием работать с ней.

Андрей смотрел в зеркало на свое новое лицо: — А может мне не надо покидать город. В таком виде меня никто не узнает. Я сам себя не узнаю.

— Нет. Это опасно, хотя работа впечатляет, даже я такого не видел, — Алекс пристально рассматривал лицо Андрея. — Рано или поздно тебя найдут. Ты что-то случайно скажешь, кто-то неосторожно проболтается, и у всех будут неприятности. Может быть даже кого-то, кроме тебя, отправят на процедуру. Нет. Эта маскировка безопасна только несколько дней.

— А что такое, эта процедура? Ею везде пугают, но я никогда не интересовался подробностями.

— Лучше тебе не знать. Как говорится, меньше знаешь — лучше спишь. Возможно, тебе не удастся ее избежать. Тогда незнание облегчит твою участь. Знай только одно — после нее не возвращаются живым. — Опять в его голосе Андрей услышал нотки вины. Или это была жалость?

— Не слушай его, ничего с тобой не случится, — Анжела подошла поближе. — Здесь ты в безопасности. Побудешь пока здесь.

— Но как мне вас отблагодарить? Вы такое делаете ради чужого человека.

— Не такой уж ты мне и чужой, — ответил Алекс. — Да и мне уже не чужой, — проворковала Анжела. — Но есть одно дело, с которым ты можешь помочь.

— Надеюсь, мне не надо будет работать с клиентами?

— Если хочешь, то можно устроить, зайчик.

— Да, Андрюха. С такой внешностью ты запросто смог бы много заработать.

— А что, если положить его под какую-нибудь шишку, а потом шантажировать, чтобы Андрея убрали из розыска, — предложил Мик. — Тогда ему не придется покидать город.

Андрей хотел было возразить, но Алекс его опередил; — Нет, ни в коем случае. Такое может сработать только с мелкими шишками, чьей власти не хватит снять с Андрея уголовное преследование. А те, кто покрупнее. Они не любят шантаж. Да их и не получится шантажировать. Те, кого они боятся и так про них все знают. Это их только разозлит. Нет. Единственный выход — покинуть город.

— Так что это за дело, с которым я могу помочь? — перевел разговор Андрей.

— Одна из наших девочек пропала. Роза. Последнее время к ней приходил этот извращенец, Андрей Беркут, твой тезка. Он из спецохранителей. Никто не знает, чем он занимается на работе, но после работы он любит истязать девушек. И не сказать, что Роза была против. Чем-то он ее привлекал. Но после того как она исчезла, он тоже здесь не появлялся. Мы поспрашивали — в других домах его тоже знают. После того, как он появлялся, у них тоже пропадали девочки. Их никто не искал — все боятся. Я тоже боюсь. Боюсь, что случилось что-то плохое.

— Но как я могу помочь? Я же просто инженер. Вам надо обращаться к охранителям.

— К ним обращаться бесполезно, они своего не сдадут. Да даже если бы подозрение пало на кого-то другого, они бы палец о палец не ударили. Нас же не считают за людей. Даже тех, кто работает только в верхнем городе. Одним больше, одним меньше, охранители не видят в этом проблему. А помочь ты нам можешь. Ты должен найти его и выяснить, что он делает с девочками. Никто из нас не может этого сделать, а ты можешь, поскольку тебе уже терять нечего, скоро ты покинешь город, и тебя никто не найдет.

— Но как я его найду? Я же не ищейка.

— Мы кое-что выяснили. Он часто бывает в баре «Человек закона». Нам там светиться нельзя, а ты можешь зайти, поспрашивать. Бармен должен что-то знать.

— Ну хорошо, предположим я его найду. Но как мне выбить из него информацию? Он же из спецохранителей. Его физическая форма явно лучше моей.

— Неужели ты думаешь, что мы пошлем тебя с голыми руками? У нас есть некоторый… так скажем, арсенал.

— Хорошо. Я постараюсь помочь. — Андрей нехотя согласился. Нет, он не был против помощи этим людям. Особенно после их участия. Просто он не был уверен, что справится. Но он должен был хотя бы попытаться. Очередное приключение за последние несколько дней. Как ему на них везло. Но в этот раз с пользой для реальных людей.


Анжела привела Андрея в небольшое помещение с железными шкафами. Открыв их, она продемонстрировала арсенал. На полках лежали различные ножи, биты, автоматы, пистолеты, кастеты, была даже катана. Андрей присвистнул от удивления — на одной из полок лежали гранаты.

— И зачем вам столько оружия? Вы с кем-то воюете?

— Приходится защищаться. Не все клиенты понимают слова. Некоторые, будь их воля, не сторонились бы убийства. Другие любят очень сильно распускать руки, особенно по пьяни. Приходится разъяснять, что они не правы.

— Но гранаты зачем? У вас среди клиентов есть танки?

— Да мы и ножами-то почти не пользуемся. Обычно одного вида оружия хватает, чтобы клиенты подумали над своим поведением. Но не бойся. Оружие мы не использовали по назначению, но регулярно его проверяли — все острые края наточены, все огнестрельное оружие пристреляно, оно регулярно чистится и проверяется. Ты когда-нибудь пользовался оружием?

— Я был пару раз в тире, а ножом неплохо на кухне справляюсь.

— Пойдет. Оружие тебе будет нужно, чтобы припугнуть.

— Но кроме обычного оружия у нас имеется кое-что иное, — продолжала Анжела, открыв следующий шкаф. Здесь лежали предметы незнакомые Андрею. Меньше всего они походили на оружие. Какие-то зажимы, цепи, иголки, хлысты и плетки (о, а это знакомо), наручники (это тоже) и другие менее очевидные вещи. — «Игрушки» для тех, кто любит погорячее.

— Это поможет тебе развязать ему язык, когда ты найдешь его. Иголки можно загонять под ногти — крайне болезненная процедура, хлыстом можно хлестать, зажимы можно прицепить к соскам и пропустить электрический ток — даже мертвый проснется и все расскажет. Ну а о полезности наручников ты можешь и сам догадаться.

— Не уверен, что я смогу пытать человека. Я всегда занимался только созиданием.

— Не волнуйся, я тебе помогу, — сказал молчавший до сих пор Алекс. — У меня рука не дрогнет.

— Звучит жестоко. Я не думал, что ты на такое способен.

— Лучше подумай, что он мог сделать с пропавшими девочками.

— А ты не боишься, что он тебя узнает?

— Не узнает. Я буду молчать. А глаза ты ему завяжешь, и я бы не стал беспокоиться раньше времени. Возможно, он и так тебе все расскажет

— Хотелось бы верить, а то я уже пожалел, что согласился.

— Я думаю, ты изменишь свое мнение. Да, совсем забыл. Для бара тебе нужна другая одежда. Контингент там специфический. И одежда должна быть под стать — что-то камуфляжное должно подойти. Но это уже завтра, ближе к вечеру. А пока отдыхай. Пойдем, я покажу тебе твою комнату.


Алекс отвел его в небольшую каморку, прямо под лестницей, по которой они спустились. Кроме кровати там был небольшой шкафчик. — Царские хоромы, располагайся, — пригласил Алекс. — Сам понимаешь — это самое приличное, что можно было тебе найти. Места здесь мало, но перекантоваться несколько дней можно вполне.

— Я понимаю. Спасибо, что помогаешь.

— Не благодари раньше времени, еще не помог. Все. Отдыхай. Вечер предстоит нелегкий.

Алекс ушел, оставив Андрея одного. Он лег на кровать и внезапно осознал степень своего истощения, морального и физического. Бурные события прошедших суток отложились многотонной усталостью, навалившейся на измученное тело. Мозг, парализованный обрушившимися на него информацией, впечатлениями, сомнениями и переживаниями, старался погрузиться в сон, но сон был как наяву. Может быть, сон всегда был ненастоящим? Может, он обманывал себя, что спит? Это была фикция. Способ промотать время. Он спал и видел сны, но знал, что лежит на кровати. Сны повторяли то, что уже было. Сны повторяли то, что уже будет. Он видел себя в казематах с ловушками. Он видел себя в кроваво-лиловой комнате. Он видел капли дождя, стекающие по щеке. Он видел, как убивает человека, выводящего что-то на пергаменте. Он пыталсяпрочитать, но слова расплывались. Он знал, что там написано. Он сам это придумал. Он сам это написал. Он старался вспомнить, как это получилось, но не мог. Что-то мешало вспомнить. Все, что случилось, случилось не просто так. Все связано. Связано чем-то в другой жизни. Какая другая жизнь? Это было давно? Или недавно? Когда произошел разлом на жизнь до и после? Или это жизнь во время? Мысли растекаются, перемешиваются. Предложения теряют смысл и приобретают новый. То, что было понятно минуту назад, покрывается мраком, а из мрака появляется новым, перерожденным, переосмысленным, но не понятым. Он знает, что спит. Он знает, что не спит. Нужно отдохнуть. Нужно отвлечься от того, что было. Нужно стереть все мысли и начать с нового листа. Нужно перестать думать и стереть этот мир, погрузиться во тьму. Подальше от этой безумной реальности. Или нереальности. Снова мысли топчутся по кругу. Снова они не могут уйти в небытие и оставить тишину. Мысли ворочаются, как тело во сне. Что произошло? Как объяснить? Есть ли объяснение? Нужно отдохнуть. Нет. Нужно вспомнить. Понять. Разгадка близко. Прямо во сне. Или это фантомы разума? Гениальные мысли приходят во сне, но зачастую под утро они превращаются в абсурд. Но это не тот случай. Точно не тот. Точно. Решение. Где-то рядом есть решение. Вот оно. Уже совсем рядом. Да. Да. Это оно. Это все объясняет. Это многое объясняет.

Андрей открыл глаза. Он все понял. Под самый конец сна. Разгадка, которая говорила, что произошло. И что делать дальше. Ответ был найден мгновение назад. Андрей это точно знал, но не имел ни малейшего представления, о чем он. Он попробовал восстановить ход мыслей, чтобы прийти к нему. Но мысли были обрывочными. Они появлялись и исчезали. Он помнил, как спит. Он помнил про жизнь до и после. Но не помнил, что было потом. К нему пришла мысль с ответом. Она была стройна, как и всякая красивая мысль. Она говорила. Она отвечала. О чем же она рассказала? О разгадке? Мысль опять ускользала. Вот она почти поймана. Он старался поймать ее. Вспомнить, что было во сне. Расстояние сокращается. Вот он уже вырывает перья из ее хвоста. Еще мгновение. И.

Андрей проснулся. Да он и не спал. Просто тело отдыхало. А разум старался не сойти с ума, в попытках объяснить этот нелепый мир. Андрей встал и вышел из каморки, в поисках собеседников. Надо все-таки развеяться. Одиночество не давало ему шанса. Сейчас нельзя оставаться наедине со своими мыслями. Первым делом он пошел через длинную гримерку к Анжеле, но там было закрыто. Он вернулся обратно. Никто его не замечал. Каждый занимался своим делом. Он стал бесцельно ходить от столика к столику. Разговоры, которые он слышал, не вызывали у него интереса.

— О! А ты тут новенький? — Какая-то девушка с сотней косичек обратилась к Андрею. — Я тут тоже совсем недавно. Ой, я же не представилась. Меня зовут Аннет, а тебя? — Андрей. — У меня в классе был Андрей. Но ты гораздо симпатичнее. А ты где учился? И на ком специализируешься? Я вот по зрелым. У меня была… — она что-то говорила, Андрей слушал и изредка односложно отвечал. В другое время он не стал бы с ней говорить, но сейчас ему требовалось поговорить с кем-нибудь живым на отвлеченные темы, далекие от его нынешних проблем. За разговором он старался забыть последние события. Сон не дал ему перезагрузиться, возможно, разговор даст. Или хотя бы отвлечет от мыслей, позволит сконцентрироваться на предстоящей миссии. Исчезнувшая девушка может быть похожа на Аннет, или Аннет исчезнет через неделю, месяц или год, если он ничего не сделает. Или это коснется кого-то из этой комнаты. Раньше он не задумывался о прикасаемых — он делал свою работу, они делали свою работу, но он не знал, что такая работа может быть опасной. Этот разговор помог ему настроиться. Забыть, хотя бы на время, свои проблемы. Они бывают у всех. Не только у тебя. И если можешь помочь, то нужно помочь. Это позволяет выжить. Андрей был готов помочь.


Бар был набит людьми. В основном это были шумные компании, встречались и одиночки. То тут, то там раздавались пьяные тосты. Другие пили молча. Пару раз даже начинались драки между соседними компаниями, но дежурившие мордовороты не позволяли им перерасти во что-то глобальное, и выкидывали зачинщиков на улицу. Андрей сел за барную стойку и заказал пиво. Бармен разлил пенный напиток в высокую стеклянную кружку, и поставил перед ним. Андрей волновался. Заниматься расследованием было в новинку. Он сделал глоток, потом протянул рисунок Беркута, сделанный одним из прикасаемых, и спросил, — не знаешь, где можно найти этого человека? — Никогда такого не видел, — ответил бармен, даже не глядя на изображение. Это смутило Андрея, он начал паниковать, но вспомнил шпионский роман, найденный в каналах. Точно. Как он мог забыть. — Может быть, это освежит твою память? — произнес он и, сделав театральную паузу, протянул бармену две помятые купюры. Несмотря на избитость этого прима, он сработал. — Бывает такой. Захаживает периодически. Правда, я его уже неделю как не видел. — А где он живет? И с кем общается? — Не знаю. Мне главное, чтобы платили, а остальное меня не интересует. Я в душу не лезу, а он не рассказывал. Приходил, сидел в одиночестве час, расплачивался и уходил. Ни с кем он не общался. — А во сколько он приходил? — Да вот в это самое время и приходил. Можешь остаться и подождать, а вдруг он придет. А чтобы сидеть было веселее, закажи еще пива, а лучше наш фирменный коктейль «Фиолетовый слонопотам». — Пока воздержусь. — Теперь точно можно паниковать. Единственная ниточка порвалась у него на глазах. Оставалась слабая надежда, что цель придет сама.

Компании отмечающих конец очередного дня приходили и уходили, начинали петь песни и затихали в изнеможении, молчаливые одиночки пили у барной стойки, несколько человек сладко посапывало на полу, а Андрей все ждал и с каждой ушедшей компанией его надежды на встречу с тезкой становились все призрачнее. И надежды почти уже исчезли, когда он пошел в туалет, а сидевший долгое время рядом с ним человек, пошел следом. Убедившись, что кроме них в туалете никого нет, он обратился к Андрею: — Я слышал, Вы искали одного человека. Вполне вероятно, что я смогу Вам помочь. — Я слушаю. — За определенную плату я могу отвести Вас к его дому. И кстати, зачем он Вам нужен? — Это уже мое дело. — Как скажете. Так что, Вас интересует мое предложение?

Они вышли из бара и пошли по темным улочкам. Незнакомец молча показывал путь. Они долго петляли, пока не достигли пункта назначения — добротного кирпичного здания с металлической дверью. — Прошу. Можете удостовериться, что это нужный человек — на двери висит табличка — можете ее прочитать. Андрей подошел к двери, когда почувствовал улар по затылку. Он не успел подумать, что попался в какую-то примитивную ловушку, как погрузился во тьму.


Андрей открыл глаза. Голова раскалывалась. Он пришел в себя, вернее его привели в себя при помощи баночки нашатыря. Над ним склонился темный силуэт. Куда он попал? Он в плену? Кто его похитил?

— Очнулся, детектив. — Произнес знакомый голос. Алекс? Но что он тут делает? Он как-то связан с похитителями?

— Что произошло?

— Да ничего особенного. Я следил за баром, и когда ты вышел вместе с этим проходимцем, я проследовал за вами. Он вырубил тебя, я вырубил его — дилетант. Мало того, что работает один, так еще и не смотрит по сторонам. Он отвел тебя в безлюдное место. Это тоже сыграло мне на руку. Не составило труда вывезти вас оттуда.

— Черт, голова болит. А где мы находимся?

— В одном заброшенном месте. Здесь никто нас не увидит и, что самое главное, не услышит. Приходи в себя, вот, попей воды, — Алекс протянул бутылку. — Ты мне нужен. Я не хочу светиться, поэтому допрос будешь проводить ты, как и договаривались. Жалко, конечно, что это не наш парень, но он тоже может что-то знать.

Теперь все стало на свои места. Он не был готов к тому, что его оглушат и совсем забыл, что Алекс должен быть рядом. Приподнявшись, он выпил воды и помассировал голову. Боль постепенно стихала. Нужно выполнить то, зачем пришел. Он готов.


Неудавшийся похититель сидел, привязанный к стулу. Глаза его были закрыты черной повязкой. Он был еще без сознания. Алекс провел бутыльком у него под носом, и он ожил. Было видно, как вздулись мускулы у нег на руках, он попытался освободиться, порвать сдерживающие его путы. Бесполезно. Веревки были слишком прочны, а узлы надежны. Он зарычал:

— Отпустите меня. Немедленно развяжите. Да вы знаете, кто я? У вас будут большие неприятности. — Какое знакомое клише. Связанный плохой парень грозит своим похитителям. Андрей решил немного подыграть:

— Нет, не знаем. И кто же ты?

— Я полномочный представитель первого заместителя управляющего канцелярией центральной префектуры. Вам не сойдет с рук мое похищение.

— Сам только что придумал, или где-то прочитал? И что представитель центральной префектуры делает в наших краях? — На удивление, Андрей легко вжился в роль допрашивающего. Видимо, сказались года, проведенные за чтением книг, среди которых попадались и детективные. Он чувствовал себя детективом, распутывающим сложное дело.

— Что ты знаешь об Андрее Беркуте?

— Ничего я тебе не скажу. Ты пожалеешь, что связался со мной.

— Уже пожалел. Мы могли бы сэкономить время и силы, если бы ты все сразу рассказал. А теперь придется тратить это все на тебя. — Он кивнул Алексу и тот взял в руки биту. Он начал с простого физического насилия, стараясь бить так, чтобы не ломать кости. В отличие от допроса, истязания не понравились Андрею. Он отвернулся, чтобы не видеть их. Он слышал только удары и крики пытаемого. Чтобы успокоить себя, он стал думать о пропавших девушках. И хотя этот человек, вероятно, не был причастен к их исчезновению, он мог помочь в их поиске. Стоит ли делать зло, чтобы предотвратить большее зло? Стоп. А почему он решил, что этот человек не причастен к исчезновению? Он вполне мог быть напарником Беркута. Тогда все правильно. Алекс тем временем отложил биту и взял какое-то электрическое устройство. Это было понятно по издаваемому треску. Крики сдвинулись в сторону ультразвука. Андрей скривился — в книгах описания пыток не передавали того ужаса, что он испытывал, слыша чужую боль. Это вынужденная мера. Иногда боль нужна, чтобы перебить еще большую боль. Это как скальпель хирурга, что режет плоть, чтобы вырезать смертельную опухоль. Андрей пробовал себя убедить, но получалось плохо. Он удивлялся тому, как хладнокровно Алекс делал свою работу. Что хуже: неспособность действовать силой при противостоянии злу, или способность отбросить сострадание и уничтожать зло всеми способами? В первом случае победить нельзя (или можно, но займет слишком много времени?). Во втором случае легко перейти границу и стать тем, с чем боролся. Злом. И что такое тогда зло? Когда плохо мне? Или когда плохо соседу? Нет. Зло делает плохо другим. А если делать плохо злу, то это добро? Или, скорее, возмездие? Как же справиться со злом? Истина где-то посередине. Но как найти ту золотую середину? Или решения нет? И вся жизнь — борьба. Вся жизнь — это череда страданий. Тогда добро — это минимизация страданий всех людей. Это всеобщее добро. Слушая крики боли, Андрей думал, могут ли они минимизировать общие страдания. Ответа не было. Слишком много неизвестных. Слишком сложная структура.

— Хватит, я все расскажу, — полномочный представитель решил избавить Андрея от моральных терзаний. — Я все расскажу.

Андрей повернулся к нему. Пленник имел жалкий вид: сквозь разрывы в рубашке были видны темно-синие синяки, на груди виднелись следы от ожогов, изо рта тонкой струйкой стекала кровь. Его даже было жалко. Андрей сглотнул и продолжил допрос:

— Хорошо. Где Андрей Беркут?

— Нет твоего Андрея. Кончился. Незачем было переходить дорогу Аркадию Павловичу и воровать у него редкие марки.

— А что случилось с прикасаемыми, с которыми он встречался?

— Да кому какое дело, что с ними случилось. Одним больше, одним меньше — кто их считает? Или ты из этих? Тогда тебе точно не жить. Ух. — Алекс ударил его под дых.

— Повторяю вопрос. Что случилось с прикасаемыми?

— А я знаю? Наверное, на квартиру увезли. Он поставлял дешевых прикасаемых.

— Где эта квартира? Что с ними там делают?

— Ясное дело, что с ними делают, для чего они вообще нужны? — Развлекаются. А квартира находится в восточном нижнем районе, — пленник продиктовал адрес.

— А зачем ты меня оглушил?

— Андрей умер раньше, чем сказал, куда дел марки. Я думал, ты можешь знать.

— Дай угадаю — ты, как и Андрей, работаешь на Аркадия Павловича.

— Да я так и сказал, и если тебя это не пугает, то или твой хозяин еще круче, или ты совсем ничего не знаешь. Тогда я бы не хотел оказаться на… уфф. — Алекс, не дожидаясь конца разговора, вырубил его ударом по затылку. — Все. Больше от него ничего полезного не добиться. Он рассказал все, что знал.

— И что мы теперь будем делать?

— Лично я вернусь домой — ночь на исходе, а мой хвост думает, что я дома. Я уже вторую ночь от него бегаю. Он хоть и лопух, но может что-то заподозрить. А вот ты, Андрюха, пойдешь вызволять девочек. Но не бойся. Не один. Ник и Петр тебе помогут. Скоро они должны подойти.

— А с этим что будешь делать? — кивнул Андрей на бесчувственное тело.

— Подержим пока его здесь, чтобы он своим хозяевам ничего не сказал. А дальше видно будет.

— Не ожидал я, Алекс, что ты на такое способен. Пытать людей, уходить от хвоста. Да еще столько знакомств в разных кастах. Ты как будто спецагент.

— Ха, ха. Действительно, выглядит как будто я спецагент. Хорошо, что я на твоей стороне, да? Нет, я не спецагент. Просто бурная молодость дает о себе знать. Я несколько раз сбегал из интерната и успел пожить на улице. Если бы не мои хорошие знания, меня бы давно отправили на процедуру. С тех пор я вырос, остепенился, но навыки остались.

В комнату вошло двое прикасаемых и приблизились к ним. Алекс поприветствовал их и обратился к Андрею: — Знакомься. Это Ник и Петр. Можешь доверять им как мне.

Ника он уже видел. Это был тот татуированный парень с ирокезом, которого они встретили в гримерке. Петр был почти точной его копией, но без татуировок и с очень темной кожей. По ним было видно, что они не понаслышке знают о физических упражнениях. Пара крепких ребят будет очень кстати в грядущей операции. Но Андрея терзали сомнения: — Послушай, Алекс. А нас не слишком мало для спасения девочек?

— Нет. В самый раз. Больше не надо. Вы же не штурмом будете брать квартиру. В этом случае у вас не будет шанса — они могут вызвать подкрепления, численность не на нашей стороне. Нет. Надо действовать осторожнее. Походить рядом, посмотреть что там, да как. Большое количество прикасаемых наоборот вызовет подозрения. Возможно, придется дождаться следующей ночи — если людей будет много. Тогда я к вам присоединюсь. В общем, действуйте по обстановке, не геройствуйте без надобности, но если надо, то не теряйте время. Сдается мне, что там не будет много охраны. Меньше людей — меньше посторонних глаз и болтливых ртов. Не зря этот Аркадий Павлович там развлекается, а не в своей резиденции — он не хочет огласки — до жизни прикасаемых правителям нет никакого дела, а вот до сексуальных предпочтений одного из них — есть.

Получив инструкции, они направились по выбитому из пленника адресу. В этом районе жили самые бедные из прислуги. Это были почти трущобы, здешние постройки плавно в них перетекали, и нельзя было обнаружить границу. Жители одного дома имели работу и формально имели минимальные права, а жители соседнего такого же дома не имели работы и считались изгоями без прав. И это уже были трущобы. А кое-где эта формальная граница проходила непосредственно через дома. Здесь часто бывали разборки между соседями. Итак, поделенное общество Гарграда здесь делилось еще на более мелкие части — жители соседних домов порой враждовали друг с другом. Постороннему человеку находиться здесь было очень опасно. Охранители могли сюда заходить, но очень редко пользовались такой возможностью — с местного бедного населения ничего не получишь, а регулирование местных разборок их не интересовало. Когда Андрей с Ником и Петром добрались до этого района, ночь еще не потеряла свои права, что вкупе с побитыми фонарями делало улочки темными. Но на востоке небо уже начинало светлеть, предрекая скорый рассвет. Это было самое безопасное время суток в этом районе — хулиганствующая молодежь уже утомилась и пошла спать, а работающие люди еще досматривали последние сны перед побудкой.

Они быстро нашли дом, в котором должна располагаться нужная квартира. Дом почти не отличался от остальных — место окон одной из квартир на первом этаже занимали металлические ворота. По-видимому, эта квартира была переделана в гараж. Это был хороший знак — полномочный представитель не соврал. У здешних жителей не было собственного транспорта, значит, этот гараж сделан для кого-то постороннего, возможно, для Аркадия Павловича. Поднявшись на второй этаж, они нашли дверь в искомую квартиру. Она располагалась прямо над гаражом. Видно было, что дверью давно не пользовались — она была покрыта толстым слоем пыли и завалена хламом. Сквозь стены была слышна громкая музыка. Там кто-то был. Но как он туда попал? Андрей задумался. Ответ пришел почти мгновенно — через гараж — туда можно заехать прямо на машине, и не надо даже выходить из нее. Тогда и эту дверь не нужно открывать.

— Помогите мне, — Ник стал осторожно разгребать мусор перед дверью, Петр и Андрей присоединились к нему. Когда дверь была освобождена, Ник достал набор отмычек и принялся взламывать ее. Заметив удивленный взгляд Андрея, он ответил. — Если работаешь с наручниками, нужно уметь открывать их без ключа. А потом просто переходишь на другие замки. Готово. — Дверь открылась.

Они оказались в крошечной прихожей. Из приоткрытой двери падал фиолетовый луч света, и слышалась ритмичная музыка. Здесь не было охранников, с этой стороны никто не ждал незваных гостей. Заглянув в соседнюю комнату, Андрей увидел полуразвалившуюся кровать, в которой на животе лежал человек в хорошем костюме. Прямо на полу стоял звукофон, из динамика которого доносились громкие звуки музыки. Окна были закрыты металлическими жалюзи. Больше в комнате ничего не было. Осторожно подойдя к кровати и перевернув человека, они обнаружили, что он был без сознания. Если бы не блаженная улыбка на его лице, можно было бы подумать, что кто-то их опередил и вырубил его. — По костюму и комплекции похож на телохранителя, — прокричал Петр в ухо Андрею — громкая музыка маскировала производимые ими шумы, но также мешала нормальному общению, — а судя по улыбке, он принял пару убойных марок. — Так вот какие марки украл Беркут, — подумал Андрей, — хотя, кто знает.

Телохранителя можно было не трогать — он уже был убитым, и собирался быть убитым еще несколько часов. Надо проверить остальные комнаты. В каждой комнате, куда они входили, стояли колонки, подключенные к звукофону, и создавали колоссальное акустическое давление, бьющее по ушам и другим органам. Большинство комнат были пустыми. В одной они обнаружили сразу двух телохранителей, лежащих на одной кровати. Между ними была зажата совсем молоденькая девушка. Все трое были не в этой реальности. Все трое были не одеты.

— Секс, наркотики, и только рок-н-ролла не хватает, — произнес Андрей. Ник склонился к его уху и произнес: — Кажется, я ее знаю. Не похоже, что она тут по своей воле. — Он подошел поближе и вытащил ее худощавое тело из мужского завала. Кое-где на теле были видны синяки, с уголка губ стекала слюна. — Я знаю ее — это Жанна из «Белой лилии», одна из пропавших девушек. Видишь, ее накачали наркотиками и изнасиловали? — Андрей нервно кивнул. Он никогда с таким не сталкивался. И что делать? Обращаться к охранителям? Но вот эти охранители ее и изнасиловали. Или есть другие, те, что стоят за справедливость? Он чувствовал беспомощность. А может она сама согласилась? Может ей нравится? Тогда все в порядке. Нужно у нее спросить. Андрей дотронулся до ее руки. Она была ледяной. Испугавшись, он нащупал пульс и вздохнул с облегчением. Жива! Оставив ее на попечении Ника, Андрей с Петром отправились исследовать квартиру дальше. Она оказалась больше, чем это представлялось снаружи. Вероятно, все квартиры на этаже были объединены в одну.

Наконец они обнаружили комнату, сильно отличающуюся от остальных. Стены были задрапированы красной и фиолетовой тканью. Репродукции (или оригиналы?) известных картин висели на стенах. Из мебели, кроме настоящих деревянных столов и диванов, внимание привлекала монструозная кровать с балдахином, как будто украденная из древнего замка. На ней возлежал грузный мужчина, как водится, без одежды и, скорее всего, под действием очередного наркотика. Приглядевшись, Андрей увидел, что мужчина в кровати был не один — под ним лежало обнаженное женское тело. Тело! Без головы!

Андрея вывернуло. Этот человек, наверное, был Аркадий Павлович, а эта девушка раньше была жива. Красная пелена застлала глаза Андрея. Он взял пистолет и стал рукоятью бить по лицу лежащего человека. Тот очнулся и заверещал как поросенок. Этот нечеловеческий крик только подстегивал Андрея. Он с неистовством опускал тяжелую рукоять на источник звука. Так тебе и надо. В отличие от девушки, у мужчины голова была, но хотя бы лица уже не было. Визг стал сопровождаться булькающими звуками и вскоре затих, а Андрей все никак не мог остановиться. Петр не мешал ему. Он просто стоял и смотрел на повторяющиеся движения. Наконец они прекратились. Андрей в изнеможении сел на край кровати. Его руки тряслись. В голове был туман. Он еще не осознал, что только что убил человека. Того, кто когда-то был человеком. Мыслей не было. Мозг боялся подумать о произошедшем. Хорошо, что телохранители тоже подвержены порокам как и их хозяин, пусть и не таким брутальным. Хорошо, что они не прибежали на крики. Хорошо, что теперь прикасаемые будут в безопасности. Это была не месть, не возмездие. Это была защита от будущих преступлений. Убить человека было и легко и сложно одновременно. Легко убить такого человека. Он это заслуживает. Тяжело убить. Это необратимо. Убить человека, чтобы предотвратить другие смерти. Это звучит правильно. Но ощущается неправильно.


Все было как будто в другой жизни. Андрей слабо реагировал на то, что происходило дальше, и почти ничего не понимал. Пришел Ник. Вместе с Петром они нашли еще изувеченные тела юношей и девушек — в комнате, переделанной под холодильную камеру. Появились другие люди. Они стали заметать следы. Отвезли Андрея в «Красную львицу». Но он все еще был в той комнате. Видел два тела. Анжела пыталась отвлечь его, успокоить, но он ее не видел. Он все еще ритмично опускал рукоять пистолета. Раз за разом. Раз за разом. Он находился на границе. И начал делать первый шаг в пропасть, но вдруг проснулся внутренний голос:

— Ты все сделал правильно. Это был единственный выход.

— Но я убил его.

— Кто-то должен был это сделать. Кто-то должен был остановить его. Ты — самый лучший вариант. Ты скоро покинешь город.

— Я убил человека. Живого человека сделал мертвым. Он был беззащитен.

— Но этот человек причинял боль другим. Беззащитным. Много боли. И ты это остановил.

— Остановил. Но он должен был понести другое наказание. Не такое.

— Понятно. Ты переживаешь не только за то, что убил, но и за то, что такие люди существуют. За то, что он недостаточно ответил.

— Да. Наверное. Как можно жить, совершая такие преступления?

— Но он не видел в этом преступление. Чем больше власть, тем более незначительными кажутся другие люди. Ты ведь не переживаешь, когда убиваешь комара.

— Но человек не комар. Нельзя так же просто убивать людей.

— А он и не убивал так просто. Он прятался в незаметной квартире на окраине. Даже он боялся осуждения. А убийство это неотъемлемая часть жизни. Все живые организмы поедают друг друга, чтобы выжить. Без смерти нет жизни.

— Но ему не надо было убивать для выживания.

— Выживать — это не только есть. Это удовлетворять и другие потребности. Для кого-то это чтение, для кого-то музыка, а для кого-то и убийства, возможность преследовать беззащитную жертву, настигать и убивать. И если нет сдерживающих факторов, то удовлетворяется и такая потребность.

— Должны же быть сдерживающие факторы. Не может общество существовать без них. Иначе люди перебьют друг друга.

— Должны. И они есть. Но не всегда они работают эффективно. А если их нет, то такие группы вымирают. И мы еще не вымерли. В данной ситуации ты сыграл роль такого фактора, хоть и не специально.

— Это неправильно. Нужно предотвращать, а не мстить. Нужно чтобы не было убийств, а не отвечать убийством на убийство.

— В идеальном обществе — да. Или в просто хорошем. Но мы живем не в лучшем из миров. И его не изменить по щелчку пальцев. Я не в состоянии это сделать.

— А кто в состоянии?

— Все. Только все. Чем больше людей захотят изменить мир, тем лучше он станет. Возможно, это случится в будущем. Но не сейчас.

— Да. Все верно. Я в бегах. Я помог, чем смог. Больше я ничего не исправлю. Надеюсь, будущие поколения будут лучше и наладят справедливую жизнь.

Внутренний диалог помог справиться с собой, успокоиться и принять все тревоги и сомнения. За треволнениями сегодняшнего дня Андрей забыл о своих проблемах. Это было даже полезно. Не стоит забывать, что мир не крутится вокруг тебя и у других тоже могут быть неприятности. Но сейчас стоит отдохнуть, подготовиться к предстоящему побегу из города, все-таки твоя жизнь — твои проблемы, и только тебе под силу их решить. Андрей вернулся в свою каморку и повалился на кровать. Он заснул, не успев почувствовать под собой кровать. Лицо его было умиротворенным. И хотя ему ничего не снилось, сон был спокойным. Мозг, наконец, смог перезагрузиться и отдохнуть, не задавая новых загадок.

Глава 6

— Ну что, Андрюха, готов покинуть город? — Алекс был немного возбужден. — Мы собрали все, что может понадобиться тебе за его пределами.

Перед Андреем на столе лежали разные вещи. Было их не очень много, но тут было все, что должно пригодиться в походе.

— Не знаю, зачем тебе идти по найденным координатам, но для этого я добыл несколько старых карт и компас. По тени и часам сможешь определить высоту солнца над горизонтом и вычислить свое примерное местоположения, — объяснял Алекс. — Это будет не очень точно, но другого способа у меня нет. И карты старые, все могло измениться. А новых нет — никто не интересуется тем, что есть в пустошах. Разведаны только дороги до фортов-фабрик и соседних государств.

— В остальном — обычный набор походника, — продолжал Алекс. — Запасное белье, спальник, спички, фляжка и так далее. Фонарик, гораздо удобнее твоего — можно прицепить на голову, и руки будут свободны. Оружие, конечно. Пистолет и нож — должны пригодиться. А вот, моя гордость, сложно было достать — походный армейский паек «Буревестник». Весит мало, энергии дает много. Хватит на пару недель. Взял бы еще больше, но много его есть опасно для здоровья. Придется тебе учиться добывать пищу — собирать животных, ловить ягоды. Или как там это делается? Ты много старых книг читал, тебе виднее.

— Наоборот, ягоды собирают, а ловят — рыбу. На животных охотятся, — поправил его Андрей. — А ты что, армейский склад ограбил?

— Почти. И все-таки не понимаю, зачем тебе идти по этим координатам? Тебе бы найти вольных, которые, говорят, еще обитают где-то в пустошах. Или податься в Лазгор или Миродар. Человек один не выживет.

— Надо мне туда идти. Надо. Хочу выяснить, найти ответы на свои вопросы. А потом буду думать, куда податься.

Он собрал вещи и попрощался со своими новыми друзьями, Анжелой, Ником, Петром и другими, с теми, кого он больше никогда не увидит. Последним он попрощался с Алексом: — Прощай. Ты был хорошим напарником. Спасибо тебе за все.

— Тебе спасибо. Ты помог этим людям. Ты все сделал правильно. Прощай. И пусть улыбнется тебе удача.

Они пожали руки, и Андрей пошел навстречу своей новой жизни, жизни одиночки.


Чтобы покинуть город, нужно было выбраться в каналы. Старый безопасный путь, которым Андрей пользовался много раз, был закрыт. Но был еще один, обнаруженный им в последней вылазке в каналы. Он был труден и опасен, но другого выхода не было. Открыв люк и спустившись по лестнице, Андрей оказался в знакомых старых туннелях. Осталось пройти по ним и не попасть в лапы хищнику, с которым он столкнулся в прошлый раз. Туннель был широкий, воздух на удивление свежий. Только вываливающиеся местами темно-серые кирпичи, старые надписи да полукруглые арки боковых ответвлений говорили о древнем происхождении этих сооружений. Когда-то здесь прятались жители города, спасаясь от бомбардировок и артобстрелов. А еще раньше здесь ходили древние правители, посещая сокровищницы, спрятанные под толстым слоем грунта. Изучая надписи, оставленные на стенах прежними посетителями, можно было много узнать об их опасениях, желаниях и судьбах. Теперь эти туннели стояли заброшенными, их история была забыта, впрочем, как и любая другая история. Вместо реальных исторических данных в ходу были исторические мифы, приукрашенные теми, кто их рассказывал. Из прошлого остались только несколько громких побед и несколько громких предательств, которые доставались на свет при каждом удобном случае и убирались обратно на антресоль, когда надобность в них пропадала. Основную повестку дня составляло нынешнее положение дел, как в отношении с другими странами, так и, в большей степени, в отношениях между заметными людьми, чья заметность и заключалась в этих отношениях. Древние туннели и сохранились только потому, что лежали слишком глубоко под землей и не представляли интереса для строительства, иначе давно уже были бы разрушены и переделаны, как старые здания, когда-то существовавшие на поверхности.

Андрей шел по этим туннелям, но что-то его настораживало. Что-то изменилось с прошлого раза. Он вышел в большой зал. Появилась какая-то неестественная умиротворенность. Она действовала успокаивающе. Но что давало это ощущение?

Тишина. Точно. Не было слышно ни одного звука. Не было крысиных попискиваний. Не было шороха маленьких лапок. Не было стрекотания насекомых. Все застыло, боясь пошевелиться и издать звук. Эта тишина, дарившая поначалу спокойствие, начинала действовать на нервы, беззвучно предупреждала о притаившейся впереди опасности. Под ее воздействием Андрей тоже старался не шуметь, идя на цыпочках. Он был собран и сосредоточен. Ноги хотели припустить изо всех сил, чтобы поскорее преодолеть опасный участок, но это привлечет ненужное внимание и сделает опасность реальной. Но как бы он ни хотел не привлекать внимание, его навыков было недостаточно. Он почувствовал, как кто-то наблюдает за ним из темноты. Наблюдает, но не нападает. Пока. Пока это игра, но скоро она может перерасти во что-то большее. Он уже знал, кто наблюдает за ним. Знал и готовился принять бой. Он достал пистолет и приготовился стрелять. Не думал, что он так быстро пригодится.

Атака последовала неожиданно. Еле заметная тень промелькнула на границе зрения. Толчок. Андрей упал и выронил пистолет. Он звякнул о каменистый пол. Андрей попытался нащупать его, но под пальцами ощущалась только неровная скользкая поверхность туннеля. Нет времени его искать. Он судорожно потянул руку к поясу и вынул большой охотничий нож из ножен. Затем вскочил на ноги и выставил руку с ножом перед собой. Он старался держаться спиной поближе к стене, чтобы ограничить возможные направления атаки зверя, а напал на него, без сомнения, какой-то ловкий зверь, но при этом не прислонялся к стене, чтобы иметь пространство для маневрирования. А уж не та ли гигантская кошка напала на него? Шорох справа! Андрей резко повернулся в ту сторону. Ничего не видно. Пока все было спокойно, нужно снять рюкзак — он сковывает движения. Одновременно он пытался взглядом нащупать упавший пистолет. Тщетно. Слишком темно. Слишком серо. Даже фонарик не помогал. Рюкзак на полу, теперь бы не споткнуться об него. Опять шорох! Теперь с другой стороны. И снова там никого. Зверь играет с ним. Ходит кругами. Выжидает. Он сделал первый удар и теперь приценивается. Но это был не просто удар. Андрей только сейчас это почувствовал. Правую руку что-то щекотало. Он потрогал ее и обнаружил стекающую липкую субстанцию — кровь. Удар нанесен лапой с острыми когтями. Бушующий адреналин не давал почувствовать боль. Это хорошо. Но задеты мышцы. Это снизит скорость реакции и силу удара. Да и потеря крови не пройдет бесследно. Вот опять что-то проскользнуло у края зрения. Андрей резко повернулся в ту сторону — снова ничего. Это кошка играет с мышкой. Может убежать? — Нет. Никаких шансов. Человек выносливое животное, но не быстрое. Это только спровоцирует новую атаку. Нужно сражаться. Так больше шансов. Вернее, так они вообще есть. Был бы огонь, можно было бы отпугнуть зверя — все животные инстинктивно опасаются пламени. Надо было вместо фонарика смастерить факел, но кто ж знал, что старые дедовские методы освещения могут спасти жизнь. Ножом тоже много сделать не получится. Кошка, которую Андрей видел в последний раз, была размером с очень крупную собаку, а то и еще крупнее. Он никогда таких не видел. До внутренних органов нож может не достать. Да и грудная клетка должна быть мощной. Единственный шанс — порезать горло, задеть сонную артерию. Но попробуй это сделать. Нужно, чтобы кошка раскрылась. Нужно броситься ей прямо в лапы. Что ж. Кто не рискует, тот не оказывается в таких ситуациях. Это получилось не очень вдохновляюще. Все эти мысли за секунду пронеслись в голове. Нужно сконцентрироваться. Опять тень проскользнула, и за ней последовала атака, но Андрей был готов. Почувствовав движение, он увернулся, сделав перекат. Огромная кошачья туша пролетела над ним. Он даже заметил пятна, хаотично раскиданные по ее животу. Кошка мягко приземлилась на все четыре лапы и растворилась в темноте. Будет трудно добраться до ее горла, но теперь были понятны ее размеры — она была больше дога. Андрей крутил головой в поисках кошки, иногда оглядывая пол поблизости. Он все еще не терял надежду найти пистолет — с ним его шансы существенно возрастали. Опять шорохи слева. Справа. Опять кошка играется. Это какое-то экзотическое животное. Может быть, оно никогда не сталкивалось с человеком вблизи, а может оно убило несколько охотников, когда его ловили. Гадать тут бесполезно. И выводов никаких не сделаешь. А кровь, тем временем, все лилась. Нужно покончить с этим быстрее. Нужно ее спровоцировать. Андрей поднял камень и бросил его в темноту. Его падение отозвалось эхом, разнесшимся по туннелям. Послышалось недовольное рычание кошки — ей это не нравится. Он кинул следующий камень. В то же мгновение последовала атака. Андрей еле успел увернуться. Он почувствовал ветерок от проскользившей рядом кошки. Быстро вскочив на ноги, он кинулся за ней следом, но она двигалась слишком быстро. В следующий раз нужно попытаться ударить ее ножом. Очередной камень разнес эхо, нервируя животное. Очередная атака. Ей надоело играть, она уже не кружила вокруг, а атаковала при первой возможности. Андрей ударил ножом — он прошел в нескольких сантиметрах от шкуры. Еще атака. И опять мимо. Нужно рисковать. Не уходить в бок. Из такого положения не дотянуться. Нужно идти в лоб и пробовать оказаться между лапами. Это будет единственный шанс выйти победителем из схватки. Вот сейчас! Атака!.. И тело инстинктивно уклоняется вбок. Это страшно — идти в лапы смерти. Но иначе нельзя. Нужно себя пересилить. Следующая атака точно будет решающей. Но тело все еще не хочет рисковать. Андрей расслабился, отключил мозг и доверился инстинктам. Прыжок. Кошка, выпустив когти, летит навстречу. Он подается вперед, стараясь попасть между расставленными лапами. Нож идет снизу вверх. Правая лапа все-таки задевает. Нож втыкается куда-то в область шеи. Кошка приземляется на Андрея, сбивая того с ног, и обхватив передними лапами, начинает рвать его тело задними. Андрей методично двигает правой рукой, вгрызаясь ножом в тело противника. Из разорванной шеи кошки хлещет кровь, попадает на лицо, в глаза. Задние лапы все еще продолжают оставлять глубокие следы, но жизнь в них уже загасает. Нож все еще продолжает протыкать почти безжизненное тело. Правая рука болит от усталости. Она больше не может двигаться. Андрей затихает под тяжестью поверженного хищника. Дышать тяжело, груз давит на легкие. Нельзя так глупо погибнуть. Набравшись сил, он с трудом спихивает с себя остывающую тушу и вздыхает с облегчением. Еще рано. Тело болит. Раны кровоточат. Нужно их перевязать. Но тут плохо видно. Нужно выбраться наружу. На свежем воздухе, на свету будет проще себя залатать.

Движения даются с трудом. Нужно встать. Если ползти, то можно занести инфекцию в раны, можно их разорвать об острые сколы каменного пола. Давай! Силы еще есть! Собрав последние остатки воли, Андрей встал и, опираясь одной рукой о стену, пошел к выходу. Хорошо, что теперь здесь нет крыс — кошка их всех распугала или съела. Крысы не преминули бы воспользоваться его плачевным состоянием. Единственное препятствие теперь — путь до выхода. Андрей шел, поочередно переставляя ноги, сосредоточенно продумывая каждый шаг и посылая сигналы к действию. Левая нога двигается. Стоим. Отдыхаем. Теперь правая нога. Передвигаем руку по стене. И снова. Шаг за шагом. Один за другим. Все ближе к выходу. Все ближе к свету и свободе. Шаг за шагом. Он поскальзывается на влажном полу и с трудом сдерживает равновесие. Нужно быть осторожнее. Шаг за шагом. В голове эхом отдаются ритмичные удары сердца. Еще жив. Еще чуть-чуть. Еще немного и будет выход. «Может, стоило тут перевязаться?» — мелькнула в голове здравая мысль. Но первобытные инстинкты, сделавшие жертву охотником, гнали Андрея на свежий воздух. Голос разума не мог пробиться сквозь толщу поколений, оставивших в наследство поведенческие паттерны. Нужно скорее покинуть опасное место. Шаг за шагом. Не останавливаясь. Страх гнал вперед. Сколько уже сделано шагов? Сколько еще осталось? Однообразные серые стены вкупе с пограничным состоянием Андрея не давали ответа. Шаг за шагом. Шаг… Нога провалилась в пустоту. Тело как куль покатилось по наклонному полу, набирая скорость. Наклон становился все больше. Андрей кувыркался, сталкиваясь с каменистой поверхностью то рукой, то бедром, то головой. Еще несколько таких кульбитов и можно попрощаться с надеждами на жизнь. Впрочем, у него не было никаких надежд, мыслей — только голый инстинкт, борющийся за существование. Он даже не сразу осознал, что падает. Это и спасло. Расслабленные мышцы действовали как амортизаторы, спасая от серьезных увечий. Падение скоро закончилось. Пол снова стал горизонтальным. Только чудом Андрей не ударился головой о твердую поверхность. Он лежал не шевелясь. Он набирался сил. И прислушивался к собственным ощущениям. Прислушивался к собственному телу. Насколько все стало хуже. Ушибы болели. Переломов, похоже, не было. Надо идти дальше. Он попытался встать. Силы почти иссякли. Нужно передохнуть. Еще раз попытаться. Сделать усилие. Шаг. Второй. Падение. Нужно передохнуть. И добраться до стены. Будет легче. Еще усилие. Шаг. Вот и стена. Она дает опору. Идти легче. Шаг за шагом. Но силы все равно гаснут. Каждый шаг дается тяжелее предыдущего. Шаг. Отдых. Шаг. Земля тянет к себе. Шаг. Нет сил сопротивляться. Андрей становится на четвереньки. Так проще. Так легче двигаться. Правая нога. Левая рука. Нужно перевести дыхание. Левая нога. Правая рука. Он как робот выполнял алгоритм. Двигался вперед. Это все, что у него осталось. Движение. Он уже не знал зачем. Он уже не знал куда. Просто нужно двигаться. Вспышка сознания. Он посмотрел вперед. Увидел свет в конце туннеля. Это уже все? Свобода? Свет придал сил. Выход уже близко. Скоро он выйдет на свежий воздух. Шаг за шагом. Он уже чувствовал дуновения ветра. Еще немного усилий и он снаружи.


«На-а-на-на — на-на-а-на — на-на-на-а — на-а-на-на — на-на-а — на-на-а», — кто-то напевал простенькую мелодию, дико фальшивя. Андрей открыл глаза и огляделся. Он лежал в просторной палатке на невысокой раскладушке. Он был тщательно укутан одеялом с ног до головы. Рядом стояли стол со стулом. На столе горкой возвышались различные лекарства — таблетки, бутыльки, ампулы. Среди них лазутчиком притаился набор игральных карт с оригинальной зеленой рубашкой. Вдоль противоположной стороны палатки штабелями были уложены пластиковые ящики. По центру на полу стояла печка, заправляемая сухим топливом, на которой аппетитно примостился котелок с наваристой похлебкой. У Андрея потекли слюнки. Он почувствовал, как сильный голод сдавил желудок, живот отозвался утвердительным урчанием. Хороший знак — организм идет на поправку. Андрей попытался встать и почувствовал бинты, туго стягивающие его тело. Порезы дружно отозвались болью по всему телу, голова закружилась. Встать без посторонней помощи пока оказалось невозможным. Кстати о помощи. Кто тот добродетель, что вылечил его? Не похоже, что он попал в лапы охранителей. Тогда он попал бы в серое здание тюрьмы, а может сразу на кладбище — с преступниками обычно не церемонились. А кого еще можно встретить в каналах? Андрей терялся в догадках. «Фью-фу-фу — фью-фу-фу-фу — фью-фу — фью-фу — фью-фу-фу», — человек снаружи перешел на свист. Насвистывать у него получалось не лучше, чем напевать. Это был какой-то жизнерадостный человек. Как он оказался снаружи города? Свист приблизился и в следующий миг полог палатки, играющий роль двери, откинулся. В проеме показалась высокая фигура.

— О! Наш подранок проснулся, — весело сказал человек. — Как ты себя чувствуешь?

Яков Палаген. Яша. Родной Яша (Как быстро иногда человек становится родным). Знакомое лицо несказанно обрадовало Андрея. Яков излучал чуть рассеянную надежную доброжелательность.

— Спасибо. Я чувствую себя вполне сносно. Раны побаливают, и голова немного кружится. Но в целом все хорошо, — желудок отказался соглашаться, издав призывное урчание.

— Я вижу, ты проголодался. Сейчас я помогу тебе встать. — Яков приподнял Андрея и подложил под спину подушку. Затем взял с плиты котелок с похлебкой и вручил его вместе с ложкой и ломтем черного хлеба. Андрей жадно впился зубами в ароматный кусок хлеба. Попадавшийся на язык тмин приятно щекотал вкусовые рецепторы. Этот хлеб был самой вкусной едой, что пробовал Андрей, пока не зачерпнул полную ложку горячей мясной похлебки и не отправил ее в рот. Сочетания вкусов приятно обожгли язык, желудок заурчал сильнее, предчувствуя скорое поступление пищи. У похлебки был только один минус — она закончилась. Андрей тщательнооблизал ложку и чашку, подобрал и съел все упавшие хлебные крошки.

— Какой отменный аппетит, — удовлетворенно хмыкнул Яков. — Чувствую, ты быстро пойдешь на поправку.

Удовлетворив голод, Андрей принялся удовлетворять жажду знаний.

— Где я? И как я здесь оказался?

— Ты у меня в гостях. В каналах. Я выбил для себя экспедицию в эти места. И как я раньше до этого не додумался? Здесь такие интересные флора и фауна. Ты даже не представляешь. Здесь не встречаются крупные животные, зато какой замечательный симбиоз наблюдается в микромире. Я обнаружил растение, приманивающее своей пыльцой муравьев. Оно дает им кров и еду, а взамен получает защиту от гусениц. А другой вид муравьев разводит коров, не настоящих, конечно, а насекомых-коров. Но они их доят! Потрясающе! Я уж молчу об интереснейших примерах паразитирования. Я нашел ос, которые седлают гусениц и откладывают в них свои яйца. Оттуда вылупляются личинки и выедают гусениц изнутри — как замечательно — одновременно и бесплатный защитный кокон, и еда. Я их назвал всадниками. Сколько находок. А ведь я здесь меньше недели нахожусь. — Якова понесло, в руках у него оказался карандаш, совершающий немыслимые танцы с пальцами. — Сейчас я выслеживаю необычное животное. Оно как-то охотится при помощи звука. Я его пару раз слышал, но еще ни разу мне не удалось его увидеть. Хорошо, что я взял фотоловушки. Завтра утром пойду снимать с них добычу. Удивительно. Целый новый мир и совсем рядом. — Андрей ненавязчиво кашлянул. — Ах, да! — опомнился Яков. — Я отвлекся. Но уж больно это все интересно. А какой у тебя еще был вопрос? — Как я здесь оказался? — Да! Точно! Я нашел тебя недалеко от своего лагеря. Ты лежал без сознания весь в крови. Тебе несказанно повезло — крупные сосуды не были задеты, а кости не были поломаны, хотя синяков на тебе было еще больше, чем порезов. Я, конечно, не врач, но строением ты не сильно отличаешься от остальных приматов, а с ними я работал. Я тебя зашил кое-где, раны продезинфицировал. Думаю, серьезных последствий не будет. Но кто тебя так отделал?

— Я сам не знаю. Какая-то большая кошка.

— Да. Похоже на кого-то из семейства кошачьих, но откуда здесь такие крупные кошки? Они не выживут в нашем климате.

— А могла она сбежать из верхнего города?

— Могла. Я знаю там несколько человек, кто держит дома тигров, но на тигра не похоже — слишком маленькое расстояние между порезами. У кого могла появиться новая экзотическая кошка? Надо будет разузнать. А где она на тебя напала?

— В древних туннелях, на юго-западе от города.

— В туннелях?! Первый раз слышу, чтобы кошки жили в туннелях. Они предпочитают открытые пространства. А какая у нее была окраска?

— Я точно не знаю — в туннелях темно. Но на ней были пятна.

— Надо ее срочно найти — под землей она долго не проживет.

— Уже поздно.

— Почему? — Яков удивленно посмотрел на Андрея. После небольшой паузы он осознал. — Понятно. Иначе бы тебя здесь не было. Но все равно, я должен ее найти, увидеть ее тело, описать особенности строения. Ты можешь описать, как выглядит вход в эти туннели?

— Могу. Вход укрыт за складками местности. Его можно увидеть только вблизи — полузасыпанный вход с двумя колоннами. Больше таких входов я не видел. Но там опасно, туннель в одном месте становится почти вертикальным. Можно сорваться и погибнуть. И как я тут буду один? Я еще слишком слаб, чтобы постоять за себя.

— Раз уж ты смог в таком состоянии добраться почти до моего лагеря, значит это, во-первых, недалеко и я быстро вернусь, а во-вторых — не очень опасно. Ты не успеешь произнести состав молекулы ДНК бактериофага вслух, прежде чем я вернусь.

И прежде, чем Андрей успел возразить, Яков стремительно вышел из палатки. Вернулся он много часов спустя. Андрей не знал состав молекулы, но был уверен, что за время отсутствия Якова мог бы не один раз его произнести. Он даже успел еще раз проголодаться. Яков же выглядел очень уставшим, на него было больно смотреть. Одежда местами была порвана. На руках виднелись ссадины. С ног до головы он был покрыт серой пылью. Голова и плечи были понуро опущены. Он тяжело опустился на стул.

— Однако, — с изнеможением произнес Яков, — далеко же ты забрался в таком состоянии. Знаешь, ты очень выносливый. Даже мне это далось тяжело.

— А как кошка? Нашел ее тело?

— Нет. Все излазил. Ничего не нашел. Зато крыс там — прям океан. Они ее и съели. Вместе с костями. Ты знаешь, что крысы могут даже металл грызть?

— Металл? Опасные твари. Надо запомнить. Получается, Яша, что ты зря ходил.

— Ну почему же? — Яков торжественно расправил плечи. — Я обнаружил новую разновидность крыс. Они чуть крупнее обычных и строение зубов отличается. Как закончу здесь, сразу отправлюсь туда.

— Скажи, Яша, — Андрей вдруг вспомнил мучавший его вопрос, — а почему у тебя есть фамилия?

— Не понял вопроса, — удивился Яков, — а почему у тебя есть фамилия?

— У меня нет фамилии, — ответил Андрей. Брови Якова удивленно полезли вверх и остановились в наивысшей точке. Он задумался, потом память подсказала ответ. — Ах, да! У инженеров нет фамилий. Я что-то такое слышал.

— А ты не инженер?

— Нет. Я из касты правителей. Второй официальный сын Льва Николаевича Палагена, члена верховной палаты представительств, полномочного представителя главного судейского обвинителя городской федерации города Гарграда, рыцаря ордена пламенеющей звезды Голиафа, почетного академиста художественного института прославления, и так далее, и тому подобное. В общем — скука смертная.

— А почему ты тогда занимаешься животными и растениями?

— Мне повезло, что я второй сын, и на меня не сильно налегают за неисполнение наследственных традиций. Отец давно махнул на меня рукой и разрешил заниматься действительно интересными вещами.

— А разве правителям такое интересно? Разве у вас не другие жизненные приоритеты?

— У кого как. У меня, как видишь, именно такие. И биологически мы, честно говоря, вообще не отличаемся. А предрасположенность к той или иной деятельности зависит не только от родителей. Есть здесь и место случайности. Не всем везет заниматься любимым делом. Мне вот повезло. А тебе?

— Честно говоря, я не знаю. Мне нравилось заниматься подключением домов, но мне этого было недостаточно. Поэтому я искал старые бумажные книги в каналах. Я чувствую, что у меня другое предназначение — находить, исследовать, изучать. — Разговор с Яковом всколыхнул что-то в Андрее. Что-то, зашитое глубоко в подкорке. Что-то, что звало его в путь. Нет, это не страх перед процедурой. Это любопытство. Желание докопаться до истины, осознать и объяснить все произошедшие события, как это все случилось. Это желание. Андрей сфокусировался на нем. Голова закружилась, мир покачнулся и встал на место. Андрей снова сосредоточился. Мир стал рассыпаться.

— Кстати, — прервал его Яков, — совсем забыл спросить. А тебе не опасно так долго быть вне города? Ты здесь уже более суток. Алекс, наверное, беспокоится.

— Он все знает. И в городе мне сейчас находиться намного опаснее. — Андрей рассказал все Якову. Он чувствовал, что ему можно доверять. Даже Алекс ему доверял. К тому же, он обязан ему жизнью. Выслушав его, Яков призадумался.

— Дело серьезное, — произнес он после паузы. — Покинуть город — единственное правильное решение. Можешь оставаться здесь столько, сколько нужно. Здесь ты в безопасности — охранители опасаются приближаться к моему лагерю.

— Спасибо. Я уйду, как только поправлюсь.

— Значит, так тому и быть.

Несколько следующих дней Андрей приходил в себя, поправлялся, набирался сил. С удивлением он обнаружил, что и его рюкзак и пистолет оказались рядом — он совершенно не помнил, как инстинктивно забрал их из пещеры. Яков целыми днями пропадал в каналах — изучал, записывал, измерял, наблюдал, а вечерами рассказывал о новых находках Андрею. Он не все понимал, но слушал с большим интересом — Яков мог увлечь своими рассказами. Андрей уже мог самостоятельно вставать с кровати и делать простейшие упражнения. С каждым днем сил становилось больше, а упражнения давались все проще. Раны заживали. Ушибы теряли синеватый оттенок и переставали болеть. Когда ему нечего было делать, он читал начатую книгу, так и не выложенную из рюкзака с того злополучного вечера.

***
— Ну же, Катрина. Это апогей твоей научной жизни. Ты будешь первым биологом, описавшим существо, живущее в безвоздушном пространстве. А если оно еще и окажется кремниевым, то фурора не избежать. Может быть даже какую-нибудь захудалую премию выдадут. А может и не очень захудалую. — Хоуп настраивала себя на будущую экспедицию, удобно развалившись на стуле и наблюдая вселенную за окном. — Именно за этим ты поступила в Академию и, закончив ее, отправилась на станцию «Альфа»… но почему же я думаю, что это плохая идея? У меня дурное предчувствие. Ламберт, вон, нисколько не сомневается. Мне бы его энтузиазм. — За окном упала звезда (как странно), и Катрина загадала желание. Она не желала золотых гор или всемирного признания. Нет. Ее просьба была гораздо прозаичней. Она всего лишь хотела вернуться домой, к родным. Это было иронично, поскольку предыдущим ее желанием была встреча с уникальной формой жизни. И вот теперь, когда это желание готово было исполниться, она испугалась. Она взяла наугад книгу с полки, открыла ее и принялась читать, не замечая смысла прочитанного, стараясь отвлечься от тревожащих ее мыслей. Буквы и слова механически распознавались мозгом, но дальше этого дело не шло. Спроси Катрину, что она прочитала, и она не смогла бы ответить. Все мысли вращались только вокруг одного. Она пыталась вразумить себя, вдохновить на действие.

— Давай, Хоуп, ты сделаешь это. Ничего не случится, если будешь ровно сидеть. То, что ты боишься — это нормально. Страх — естественное чувство. Страховка от совсем безумных поступков. Раз есть страх, то есть и жизнь. Но только ты сможешь ее изменить. Бросить вызов миру, вселенной. Показать, почему человек — венец природы. Только преодолевая трудности можно оценить жизнь. Если что-то дается легко, то оно того не стоит. Нужно преодолеть комфорт и пойти вперед, навстречу трудностям. Только так можно совершенствоваться, прогрессировать, становиться лучше. Бойся, но преодолей свой страх. Победи его. Жизнь — борьба. Если не борешься, то и не живешь. Даже маленький человек может совершать великие дела. Отложи книгу, встань и иди бороться!


«Это что, попытка слома четвертой стены? — подумал Андрей, дочитав предложение. — Мотивационная речь, направленная на читателя? Жалко, что я не в комфорте сейчас нахожусь, а то бы встал и пошел бороться. Нет, я, конечно, читаю книгу, и даже в очень приятном месте, но сложно считать себя в безопасности, когда за тобой охотится весь город. А вот насчет страха она права. Его стоит побороть. Да и в остальном, по сути, тоже права. Нужно идти вперед, иначе это не жизнь. Так что отложи книгу, встань и борись!»


Катрина встала с удобного стула, поставила книгу на полку и вышла в коридор. Мотивация сработала. Катрина была готова свернуть горы. Все ее страхи и сомнения были позади. Она уверенно шла по коридору, высоко подняв голову. Она сделает это. Лаборатории должны были вот-вот открыться, и можно будет собираться в экспедицию. Но сначала нужно будет зайти в медблок и забрать кое-какие припасы.

В медблоке было пусто. «Джон, наверное, пришел в себя и Петре здесь больше нечего было делать», — подумала Катрина и подошла к шкафчику с реагентами. Забрав нужные химикаты, она отправилась в биологическую лабораторию. По пути туда она услышала короткий мелодичный звук, возвещающий, что сканирование станции завершено, ничего постороннего найдено не было и все помещения разблокированы. Внутри лаборатории все осталось на своих местах, как было и до блокировки. Что же тут может понадобиться? Вопрос. Для определения предварительного состава понадобится передвижная минилаборатория. Она находится в ведении Ламберта. Определенно нужно взять фотоанализатор — мощные алгоритмы могут по внешнему виду существа определить его домен, царство, тип, класс и отряд. Да, это инопланетная жизнь и, возможно, основанная не на углероде. Но общие принципы организации сложных систем должны быть идентичны. Транквилизаторное ружье скорее всего будет бесполезно, но чем черт не шутит? Можно взять побольше всего — неизвестно что пригодится — не зря же Ламберт готовит транспортник. Несколько скальпелей и ножей разных форм, размеров и материалов — нужно будет отпилить кусочек существа для глубоких исследований. Несколько антенн и кензодатчиков — нелишним будет попытаться зафиксировать излучение существа. Вдруг у него есть каналы коммуникации? Это еще добавит информации. Эх, мечты, мечты. Еще несколько специфических растворителей, отсутствующих в медблоке, и подготовка закончена. Взвалив на себя часть выбранных приборов, Катрина медленно пошла к Ламберту в хранилище. Нужно будет еще вернуться за остатками. Можно было, конечно, позаимствовать у Ламберта транспортник и взвалить на него сразу все отложенное в лаборатории оборудование, но так Катрина ощущала больше пользы от себя.

В хранилище кроме Ламберта уже находился и Нил. Они о чем-то возбужденно спорили, не замечая появления Катрины.

— А я тебе говорю, что это плохое название.

— Предложи лучше. Пока что от тебя я слышал одну нелепицу.

— Уж кто бы говорил о нелепице. Йог-Сотот конечно само здравомыслие.

— Получше, чем Унголиант.

— Она хотя бы похожа.

— Чем же это похоже? Может у существа есть куча ног? Или пронзительный клич? Может оно похоже на паука?

— О чем спорите, мальчики? — прервала их Катрина.

— О существе. Мы столько о нем говорим, а названия еще не дали, — отозвался Ламберт. — Я вот считаю, что лучшее название — это Йог-Сотот.

— Да какой же это Йог-Сотот, — возмутился Нил. — Точно тебе говорю — это Унголиант.

— А разве Йог-Сотот и Унголиант не имена реальных выдуманных монстров? — спросила Катрина.

— Ну да. А теперь это будет именем реально реального монстра.

— Подожди, Ламберт. Раз мы не можем прийти к правильному решению, то не лучше ли доверить это Катрине?

— Наконец-то ты прав. Животные — это ее профиль. Даже такие уродливые. Пусть она назовет его как хочет.

Нил с Ламбертом повернулись в ее сторону, в ожидании названия. Катрина не стала выбирать из предложенных вариантов, а предложила свой:

— Исходя из того, что я слышала, я бы назвала его Майлакк.

— А почему такое странное название? — заговорил…

— Мне не послышалось — там два «к» в конце? — одновременно заговорили Нил и Ламберт.

— Что это вообще значит? — …

— Почему там два «к»? — они как сговорились перебивать друг друга.

— Да, там действительно два «к». Так надо. Верьте мне — я биолог, — улыбнулась Катрина. — А значит это: кремниевая форма жизни, переваривающая тысячи лет.

— Это на каком языке? — …

— А мне нравится. Только заумно как-то, — снова хоровой несинхронный возглас.

После этого одновременного разговора воцарилась тишина. Нил смотрел на Ламберта, а Ламберт смотрел на Нила. Каждый уступал другому, чтобы снова не получилась какофония. Наконец Ламберт решился и произнес:

— Это намного лучше, чем Унголиант. И чуть-чуть лучше, чем Йог-Сотот.

— Почему это Йог-Сотот лучше Унголиант? И почему вообще Йог-Сотот? Не лучше ли были Шоггот, Шуб-Нигурат или Хастур?

— Я то же самое могу спросить. Почему не Глаурунг, Смауг или Шелоб?

— Скажи Ламберт, а скафандры уже готовы? — прервала их бессмысленный спор Катрина.

— Конечно. Из медблока я тут же отправился сюда, и все это время готовился к походу. Роботов подобрал, скафандры снарядил, морально подготовился. А ты готова?

— Нет еще. Мне нужно забрать оборудование из лаборатории. Можешь одолжить мне транспортник?

— Конечно. Тащи сюда свое оборудование, и мы выдвигаемся.


Три человека и целых пять роботов двигались по ровной поверхности спутника. Для двоих из них это был знакомый путь, но волновались они не меньше третьего, а может дальше и больше, так как уже знали, с каким ужасом им придется столкнуться лицом к лицу. Путешествие проходило в полной тишине из-за неработающих систем связи. Оно и к лучшему, а то двое мужчин опять принялись бы спорить какой писатель лучше и чьи монстры имеют большее право дать имя Майлакку, несмотря на то, что у него уже было имя. Ламберт шел позади своих роботов, контролируя их движение с помощью проводного пульта управления. Он был как паук, дергающий за нити и управляющий механическими питомцами. Или как собачник на прогулке. Быстро добравшись до тетраэдра, люди прошли в проем и принялись спускаться по уже знакомому коридору. В этот раз спуск был коротким — никакая неведомая сила не игралась с восприятием времени и спустя пятнадцать минут они оказались в конце коридора-спуска и озадаченно остановились. Коридор заканчивался тупиком. Там, где раньше находился вход в сеть залов, наблюдалась гладкая стена. Ламберт подошел к заглушке, постучал по ней рукой, повернулся к спутникам и сказал на универсальном языке жестов:

Он развел широко руки и пожал плечами.

Катрина вопросительно ткнула пальцем в тупик и нарисовала в воздухе контур прямоугольного входа.

Ламберт утвердительно закивал головой.

Нил подошел к стене, достал нож и с силой ударил им по безразличному серому камню. Результат был такой же, как и раньше — его не было, стена осталась гладкой.

Ламберт уперся ногами в пол и навалился на стену всем телом. Камень остался непоколебим.

Катрина отстранила Ламберта в сторону, достала самый тонкий скальпель и попыталась всунуть его в проем, между предполагаемыми косяком и дверью.

После нескольких минут возни Ламберт вопросительно вскинул голову.

Катрина в ответ лишь удрученно покачала головой. Тупик оказался цельным — нигде не было видно даже самых узких щелей, как будто проход не закрылся дверью, а буквально зарос каменной кожей.

Следующим к тупику подошел Нил. Он внимательно осмотрел все углы, стыки и прилежащие поверхности, прощупал все подозрительные места, но ничего не обнаружил и отошел в сторону, давая шанс другим испытать свою смекалку.

Ламберту пришла в голову мысль, о чем он сразу сказал спутникам, показывая на роботов. Первым пошел поисковый робот, оснащенный датчиками органики, неорганики, ЭМИ и эхолотом. Датчики не показали ничего сверх того, что можно найти под землей стандартного спутника. Никаких следов разумного вмешательства. Никаких дефектов в стенах. Ничего. Тогда Ламберт обратился к Катрине:

Он слегка согнул указательный палец и два раза стряхнул им что-то на носу.

Катрина кивнула и подошла к своим запасам, навьюченным на транспортном роботе. Перерыв несколько контейнеров, она нашла карбоантимоновую кислоту. Она была налита в специальную емкость с механизмом электромагнитного удержания жидкости и длинным узким горлышком, с помощью которого кислота была нанесена на стену. Результат оказался таким же, как и от действия ножа. Тогда Катрина посмотрела на Ламберта и показала ему два пальца. Он все понял. Пришло время робота двойного назначения. Ламберт до конца не хотел его использовать. Он не думал, что робот справиться с каменной стеной, но больше вариантов у них не было. Он указал спутникам отойти подальше, отвел всех роботов, кроме одного на безопасное расстояние и приготовился прожигать проход. Робот был предназначен для уничтожения мелких вредителей и сорняков в местах с затрудненным доступом и тяжелыми климатическими условиями. Уничтожал он их, надо сказать, самым радикальным образом — на него был установлен модифицированный армейский огнемет «ФГ-53». Модифицирован он был в сторону уменьшения мощности, чтобы вместе с сорняками и грызунами не спалить станцию. Но эту модификацию можно было легко обойти, чем и воспользовался находчивый робототехник. Он дал команду роботу, и из сверкающего сопла полилось обжигающее пламя. Жар был такой, что Ламберт чувствовал его даже сквозь теплоизолированный скафандр. Любая дверь или перегородка на станции не выдержала бы такого издевательства уже через несколько минут после обработки пламенем и сдалась бы, растекшись пылающей лужицей по горизонтальной поверхности. Но только не эти стены, не замечающие всех потуг боевого робота. Разгоряченная плазма не оставляла никаких следов на сером камне. Да и камень ли это? И ведь не было никакой возможности отколоть кусочек и исследовать в лаборатории. Оставалось только догадываться, что это за сплав и какая древняя цивилизация создала его. Ламберт деактивировал огнемет, повернулся к своим спутникам и развел руки. В глазах читались грусть и безысходность. Тщательно спланированная экспедиция споткнулась в самом начале пути. Не понадобились ни роботы различной специализации, ни приборы, анализирующие органические и неорганические вещества, ни планшетный картограф, автоматически рисующий карту — он бы понадобился, попади они в подземный лабиринт, ни биолог, способный классифицировать живое существо.


Дверь шлюза мягко захлопнулась, в камеру стал поступать воздух, стабилизируя давление. Люди понуро стояли — весь путь обратно они думали о постигшей их неудаче. Катрина расстроилась, что эпохальная встреча, к которой она так долго морально готовилась, так и не произошла. Ламберт переживал, что весь его выводок многофункциональных питомцев оказался бессильным перед творением неведомой цивилизации. И только Нил был относительно счастлив. Да, конечно он грустил, что тайна подземного лабиринта и обитающего в нем существа оказалась надежно закрыта, но повторная встреча с ним пугала больше нераскрытости тайны. Его бросало в дрожь от одного воспоминания о смертельном танце на живом полу с зубами. Так что он был даже рад такому скорому окончанию экспедиции. И устойчивость стен к воздействию почти боевого робота нивелировала печаль о его неспособности поцарапать стену ножом. Да, и нож в этот раз остался при нем. Сплошные плюсы. Но все равно Нил был печален.

Сняв скафандр и продезинфицировавшись, Ламберт нажал кнопку интеркома:

— Дэвид, мы вернулись, — обратился он к администратору станции.

— Да, я вижу. Почему так быстро?

— Непредвиденные обстоятельства. Проход был закрыт.

— В смысле закрыт? Завален камнями?

— Нет. Он как будто зарос камнями, зарубцевался. Словно это живой организм.

— Понятно. Сейчас организую общую встречу в кают-компании. Минут через десять нормально будет? Успеете прийти в себя?

— Успеем, — ответил за всех Ламберт, визуально оценив состояние спутников.

— Тогда до встречи в кают-компании.

Нил, Ламберт и Катрина вышли из шлюзовых помещений и пошли в свои комнаты — нужно немного прийти в себя после неудавшегося приключения, умыться, собраться с мыслями и успокоиться.

Первым в кают-компанию пришел Джон. Он уже вполне пришел в себя и слонялся по станции без дела, так как связь все еще не работала. Следующим пришел Ламберт — ему не терпелось рассказать все о неудавшемся походе в логово Майлакка. Увидев Джона, он перекинулся с ним парой слов о самочувствии и убедился, что он пришел в себя после пережитых потрясений. Потом в кают-компанию впорхнула Петра. У нее было хорошее настроение — она была рада, что больше никто не пострадал. Вскоре к ним присоединились и остальные. Последним вошел Дэвид и начал собрание:

— Начнем, пожалуй. Нужно решить, что делать дальше.

— Постойте! — перебила его Петра. — А где Роджер?

— Действительно, где? Он всегда отличался пунктуальностью. Я не помню, чтобы он хоть раз опоздал. — Дэвид подошел к интеркому и включил громкую связь на станции. — Роджер ответь, ты где?

Он подождал немного и вновь повторил вопрос. Роджер не откликался. Наверное, что-то случилось. Тревога разливалась в пространстве, захватывая под свое влияние взволнованных людей. Собрание закончилось, не успев начаться.

— Предлагаю всем пойти на его поиски, — Ламберт озвучил предложение, витавшее в воздухе.

— Согласен, но сначала я бы зашел в медблок, — ответил Нил. — На всякий случай.

Все согласились и пошли к каюте Роджера, по пути заглянув в медблок, в котором Нил забрал аптечку. В каюте Роджера все было на своих местах, убранная кровать располагалась посередине умиротворяющего пейзажа. Если с Роджером что-то случилось, то явно не здесь. Выйдя из каюты, астронавты оказались в вотчине инженера — технических помещениях генераторов. Коридоры доступа образовывали замысловатый узор, который, несмотря на это, был интуитивно понятен. Джон предложил разделиться и прочесать весь генераторный отсек, однако Ламберт был против — поиск всей толпой хоть и займет больше времени, но будет более безопасным — после обнаруженного под землей можно было ожидать чего угодно, в том числе попадания опасных организмов и веществ внутрь станции. Но тогда, возразил Джон, все рискуют попасть под действие неизвестного вещества или возмущения и погибнуть. После непродолжительного спора удалось прийти к компромиссу — Дэвид, Джон и Катрина остались на связи за пределами генераторного отсека, а остальные позаимствовали противогазы со склада Роджера и пошли на его поиски. Обыскиваемая территория была огромной. Хорошо, что кроме многочисленных коридоров, большую часть пространства занимали гигантские залы генераторов и вспомогательного оборудования. Они просматривались насквозь и были непригодны для пряток. Поэтому первым делом поисковая группа двинулась вдоль самых больших помещений. Помещение первого термоядерного реактора было самым маленьким из намеченных, но и на его фоне человек был не больше комарика. Стерильно белые стены отражали уверенный гул реактора, работающего в холостом режиме. Обойдя его по периметру, люди убедились в отсутствии Роджера. Рядом располагались совсем крошечные помещения, служащие для управления потоками энергии и охлаждающей жидкости. Потом опять шло гигантское помещение, полное батарей для аккумуляции электричества. Этот зал параллельными рядами уходящих вдаль батарей напоминал библиотеку, но очень шумную библиотеку. Кроме жидкостного охлаждения, подведенному к каждому стеллажу, в проходах вовсю завывал ветер, гонимый мощными вентиляторами, расставленными по периметру и образующими стены, отделяющие читальный зал от вентиляционных ходов. Проинспектировав каждый ряд, люди опять не обнаружили Роджера. С каждым пройденным помещением напряжение нарастало, надежды, что Роджер просто застрял за ремонтом одного из подведомственных ему механизмов, становилось все меньше. Но дойти до максимума напряжению было не суждено — следующее помещение не было пустым. И речь тут идет не о массивных шестеренках, вращающихся валах и балансирующих противовесах. Речь о человеческом теле. Вернее части тела. Ламберт сразу узнал ярко желтый комбинезон Роджера. Сверху он был красиво заляпан красным, и напоминал прекрасный тропический цветок, привлекающий своей раскраской экзотичных птиц. Но вместо птиц его обнаружили люди, застывшие при виде этого прекрасного своей ужасающей сущностью цветка. Даже неспециалисту было понятно, что аптечка тут не поможет. Большая часть головы отсутствовала, оставив в напоминание о себе лоскуты кожи. Это было похоже на несчастный случай. Какая-то из массивных движущихся деталей пришла в соприкосновение с головой Роджера, проведя процедуру декапитации и отбросив безжизненное тело на пол. Петра, осознав ужасную кончину еще одного члена экипажа, пришла в ужас. Ее сердце заколотилось с пугающей частотой. Она стала глотать воздух, вдыхая его большими порциями. И с каждым вздохом воздуха становилось все меньше и меньше. Она стала задыхаться. Началась паническая атака. Нил, увидев это, открыл аптечку и моментально оказался около Петры со шприцем в руке. Маркировка указывала, что он наполнен мягким успокоительным, быстро приводящем в чувство. Нил зафиксировал руку пациентки и поднес шприц. Лекарство под давлением проникло под кожу. Петра забилась в конвульсиях и ослабла. На ее губах проступила пена.

***
Горестный стон разлился по всей станции, заполняя собой все уголки, словно потоп. Так показалось Нилу. На его руках лежало бездыханное тело Петры. В шприце вместо успокоительного был сильнейший яд, почти мгновенно убивающий свою жертву. Как так получилось? Ламберт быстро осознал всю тяжесть произошедших потерь и приказал Нилу взять на руки Петру, не давая ему уйти в себя от чувства собственной беспомощности — это был уже второй человек, которого Нил не смог спасти. И даже хуже. Он ее убил. Ламберт понимал это и не давал Нилу замкнуться, властно командуя им. Сам Ламберт кратко обрисовал ситуацию Дэвиду, взял на руки остаток Роджера и вместе они пошли в медблок. Встревоженные астронавты вышли к ним навстречу. Опустошенность читалась на их лицах. Катрина вздрогнула, силясь сдержать свои слезы, но не выдержала и отвернулась. Дэвид, утешая, положил руку ей на плечо. Джон смотрел то на нее, то на прибывших и не знал, что делать, кому помогать и как. Ламберт, самый хладнокровный из всех, коротко приказал двигаться в медблок для упокоения погибших. Он держался изо всех сил. Две смерти за раз — это было слишком даже для него. Имея за плечами армейский опыт, он побывал не в одной горячей точке и видел много смертей. Но на войне смерть воспринимается не так, как в мирной жизни. Когда попадаешь на войну — ты уже умер и знаешь это, только делаешь вид, что это не так. И смерть — лишь формальность, закрепляющая фактическое положение дел. Возвращаясь живым из горячих точек, Ламберт не испытывал радость, эйфорию или облегчение — ничего. Он просто не выполнял подписанный контракт на смерть. Чисто деловое отношение. Другое дело здесь, на исследовательской станции. Такая работа не предполагает встреч со смертью. Особенно с массовой смертью. И ладно бы смерть от экстремальных условий или неожиданных опасностей, которой пал Артур. Но смерть от несчастного случая на станции повышенной безопасности — это уже слишком. Да и несчастные ли случаи это были? Как-то все подозрительно. Особенно смерть Петры. Может ли опасный химикат оказаться в шприце вместо успокоительного? Это диверсия или халатность? Возникшие вопросы бросали тень и на остальные смерти — вдруг они подстроены? Хотя бы часть. Естественные причины такой череды трагедий были слишком маловероятны, чтобы рассматривать их всерьез.

Тела были доставлены в медблок и уложены на операционные столы. Вскрытие может вскрыть дополнительные детали, проливающие свет на произошедшие события. Присутствовать при этом хотели все — у каждого был свой резон, но было и общее — все боялись остаться в одиночестве и стать следующим в похоронном списке. Хоть Роджер и умер первым, решено было начать вскрытие с Петры, так как анализ ее крови по горячим следам позволит определить яд, убивший ее. Взятие образца крови вблизи места смертельного укола, разделение образца для помещения в разные автоматические анализаторы и получение результатов анализа заняло у Нила всего несколько минут. Еще минуту он интерпретировал полученные данные. Все это время остальные члены экипажа ждали, затаив дыхания и не роняя слова. Изучив данные, Нил лишь подтвердил то, о чем и так знал. Он оторвал глаза от монитора и произнес в пустоту поникшим голосом:

— Я вколол ей сильное отравляющее вещество.

— Зачем ты убил ее? — вскочил Джон, сжимая кулаки. — Убийца.

Ламберт встал между ним и Нилом, показывая своим видом ему и всем остальным, что не стоит переходить границы.

— Я не убивал. Я не знал, что там яд, — Нил опустил руки и голову.

— Подождите, а мог яд попасть в шприц случайно? На фабрике изготовителе, или при сортировке? — вопрос Дэвида был обращен ко всем присутствующим.

— Нет, — отозвался Нил, — исключено. Все инъекции проходят двойную проверку. Если бы в шприце было что-то опасное, то и датчики «Неустрашимого» и датчики «Альфы» сразу среагировали. Нет, — еще раз произнес он уверенным тоном, не терпящим толкования, — яд был добавлен здесь, на станции.

— Но как можно случайно добавить яд в шприц?

— Никак. Это не могло быть случайностью. Кто-то это подстроил.

В медблоке воцарилась тишина — трудно было осознать, не то что принять, услышанные факты. Мозг отказывался верить в полученную информацию.

— А может быть, ты случайно поместил туда яд? — осторожно поинтересовалась Катрина. — Я могу понять, несчастный случай…

— Нет, — перебил ее Нил. — По протоколу я вообще не могу проводить с инъекторами никаких манипуляций, кроме непосредственно введения лекарств. Яд появился в шприце неслучайно.

Ламберт оценил обстановку, подошел к двери и заблокировал ее.

— Никто отсюда не уйдет, пока не разрешится сложившийся кризис, — отрезал он, переводя глаза с одного лица на другое. Люди ежились под его тяжелым взглядом.

— Если нет чудодейственного объяснения, то убийца — один из нас, — продолжил он.

— А если здесь не чудодейственное, а инопланетное объяснение? — схватилась за соломинку Катрина. Ей все никак не хотелось верить в реальность происходящего. — Что если какое-то существо пробралось на станцию и отравило инъектор.

— Нет. Научная станция все-таки не летний лагерь, — возразил Дэвид. — Нельзя незаметно пробраться сквозь барьеры. Ни один комарик не проскользнет незамеченным. Особенно после произошедшего с Джимом — мало того, что прошло полное сканирование станции, так я еще и усилил входные протоколы — теперь и атом не пройдет.

— Да и звучит слишком неправдоподобно, — согласился Нил. — Вряд ли какое-то неведомое существо сможет так быстро разобраться с инъектором и незаметно для меня поменять содержимое.

— Кстати, о содержимом, — Ламберт озвучил внезапно пришедшую в голову мысль. — Нил, ты можешь проверить содержимое остальных шприцов?

— Конечно. Это не должно занять много времени.

Нил положил на стол аптечку, извлек из нее несколько полных инъекторов, выдавил из каждого несколько капель и поместил их в анализаторы. Снова несколько минут, и результаты были готовы, прочитаны и осознаны.

— В большинстве — отрава. — Нил опустился на стул. — Это уже система.

— А может это ты сделал — подмешал отраву в лекарство? — подал голос Джон. — Тебе это было сделать проще всего. Ты знал, где лежат ядовитые вещества — медицинский склад — твоя вотчина. И ты чаще других находился в медблоке.

— Если бы я был убийцей, то придумал бы что-нибудь потоньше, чем укол явно выраженным ядом, — огрызнулся Нил. — Я бы сделал так, что никто бы не догадался о причинах смерти.

— А может ты специально так грубо действовал, чтобы никто о тебе не подумал, — поддержал Джона Дэвид. — Никто ведь не подумает, что можно действовать так глупо.

— А Джим тоже может быть твоей жертвой, убийца, — пригвоздил Джон Нила. — Он ведь тоже умер от отравы.

— Нет. Я не делал. Зачем мне это? Погоди-ка, — Нил изменился в лице. — А почему ты так активно меня обвиняешь? Вор громче всех кричит «Держи вора!». Это ты убийца.

— А ты не съезжай с темы. Лучше скажи — зачем ты это сделал?

— Я тоже считаю, что Джон слишком категоричен, — высказал свое мнение Ламберт. — Как-то это подозрительно.

— Стойте! Замолчите все! — молчавшая все это время Катрина сорвалась на крик. — Нам не надо ссориться. Нам надо хранить друг друга. Вдруг… вдруг это воздействие спутника? Вы сами говорили, что испытали беспричинный страх. Может и в смертях виноват спутник? Может он как-то влияет на мозги, заставляя людей совершать безумные поступки? Может он даже заставляет людей покончить с собой?

— Ну я ничего не чувствую, — почесал затылок Ламберт.

— Я тоже.

— И я.

— Никто ничего не чувствует, — подытожил Нил. — В мозгах могла поковыряться только Петра. Но думаю, что это ни к чему. Страх был явно заметен, и безумие тоже должно быть очевидным. Но в одном Катрина права — нам надо успокоиться и подумать, как выбраться из сложившейся ситуации.

— Предлагаю устроить очную ставку. Всех со всеми. — Ламберт читал старую книгу о неком Перри и воспользовался полученной информацией. — Каждый расскажет все, что он делал последние сорок восемь часов, а потом мы сверим рассказы и поймем, кто врет.

— Звучит чересчур оптимистично, — заметил Нил. — Но попробовать стоит.

Пятеро оставшихся в живых члена научной экспедиции сели за стол. Прошедшие все мыслимые тесты совместимости, люди теперь с недоверием смотрели друг на друга. Даже одна дефектная шестеренка сможет поломать работу слаженного механизма. Пришло осознание того, что все, выстраиваемое тысячами ученых, конструкторов, инженеров, построивших эту важную станцию и отправивших сюда исследователей, так легко рушится всего одним человеком, которого еще и сложно определить. Сотня психических, психологических, профессиональных и прочих тестов, уйма медицинских работников, различных специализаций и тысячи часов совместных тренировок не выявили дефектное звено, и теперь простой разговор должен решить эту проблему.

— Начну, пожалуй, — начал Ламберт. — Восстановим хронологию. После нашей последней встречи, где нас было еще семеро, я сразу пошел к себе в хранилище. Это было около двенадцати. В тринадцать пришел Нил, и мы спорили с ним о существе до тринадцати тридцати. Тогда к нам присоединилась Катрина и урегулировала наш спор. Потом мы загрузили оборудование в лаборатории и ровно в четырнадцать ноль-ноль вышли на поверхность. Полчаса шли до кургана, пятнадцать минут спускались, двадцать минут воевали с дверью. Потом вернулись на станцию и были все это время вместе.

— То есть с двенадцати до часу никто не может подтвердить твое местоположение? — уточнил Дэвид. — И ты мог зайти в медблок и поменять лекарство на яд.

— Но там же оставались Петра и Джон. — Все повернулись в сторону Джона.

— Я плохо что помню — я же тогда был в отключке и не помню точного времени, когда пришел в себя. Я не смотрел на часы, но, кажется, это было раньше часа. Когда я очнулся, рядом была Петра. Она осмотрела меня и сказала, что все в порядке. Тогда я пошел к себе и отдыхал все время до следующего общего собрания. Не знаю, долго ли Петра оставалась в медблоке, но кроме нее я никого не видел.

— И тебя никто не видел, а значит ты мог вернуться в медблок и подсунуть отраву, — Нил многозначительно посмотрел на Джона. — У тебя было гораздо больше времени на это, чем у кого бы то ни было.

— Но я не мог. Я был слаб. Я еле ходил. Даже сейчас я с трудом стою на ногах.

— Но ты можешь и симулировать. К тому же, чтобы поменять лекарство на яд много сил не надо.

— Спокойно, спокойно, — прервал Ламберт. — А ты где был, Нил?

— После собрания я забрал необходимые для похода препараты, зашел к себе, чуть отдохнул, пришел в себя и в тринадцать пришел к тебе в хранилище. А дальше ты рассказывал.

— Ну ты-то в любое время мог подложить яд.

— Да кто угодно мог подложить яд. Не обязательно же это было делать после собрания. Можно было и намного раньше.

— Да, ты прав, время может быть любым, — согласился Ламберт. — Это тупик.

— А что если смерть Роджера — это не несчастный случай, — вдруг осенило Дэвида. — Вдруг тот, кто подменил яд, подстроил и это убийство.

— Тогда нужно определить время смерти. — Нил встал и направился к остывшему Роджеру. После непродолжительных манипуляций, в которых были задействованы скальпель, пила, химикаты и пара приборов, похожих на микроволновки, Нил огласил результат:

— Смерть наступила четыре часа назад.

— Значит, гипотетически любой мог убить Роджера.

— А почему мы ему верим? — обратился ко всем Джон. — Он мог сказать что угодно.

— Но зачем мне говорить такое время? Если бы я был убийцей, то сказал бы что он погиб два часа назад, когда я был вне станции. Зачем мне так себя подставлять?

— Действительно, Джон, — обратился к нему Ламберт. — Ты перегибаешь палку. Давайте дальше продолжим. Кто следующий? Катрина?

— Мне особо добавить нечего. Как собрание закончилось, я вернулась к себе и немного отдохнула. После часа я зашла в медблок — там никого не было — взяла некоторые припасы, потом зашла в свою лабораторию, а оттуда — в хранилище.

— Значит, ты тоже могла поменять лекарство, — зачем-то констатировал Дэвид. — Впрочем, как и все мы. Так, остался только я. Мой рассказ не сильно отличается от ваших. После собрания я сразу пошел в центр управления, где и находился до следующей нашей встречи. По мониторам я видел, как Нил, Роджер и Катрина прошли шлюз в два часа. Видел как Джон, а затем и Петра покинули медблок. Видел Роджера, идущего к себе в каюту. И я не видел ничего необычного. Если бы у меня была сотня глаз и столько же многозадачности, то я увидел бы преступления. Больше мне сказать нечего.

— И это тоже никто не может подтвердить? — скорее заметил, чем спросил Ламберт.

— А вот это как раз возможно. В центре управления всегда есть камеры, записывающие, что там происходит. И я могу показать записи, где я сижу за мониторами все обозначенное время. Покоди-ка! — хлопнул Дэвид себя ладонью по лбу. И как мне это раньше в голову не пришло? Скорее, пойдемте. В центр управления!

Администратор станции шел во главе общности людей, задающихся вопросом «Что происходит?» Дэвид был уверен, что скоро они вычислят убийцу и отмахивался от всех адресованных ему вопросов. Он понимал, что лучше пока ничего не говорить, чтобы у преступника не было возможности устроить саботаж систем станции и помешать его планам. По крайней мере, на это были большие надежды.

Оказавшись в центре управления, Дэвид засел за пульт, отвечающий за управление большинством функций станции. Маэстро размял пальцы, опустил руки на многочисленные кнопки, похожие на клавиши органа, и словно музыкант урезал марш. Повинуясь отдаваемым приказам, по экранам понеслись записи с камер, сделанные за последние сутки. На них были видны коридоры и помещения в моменты прохода по ним людей.

— Я собираюсь посмотреть записи с двенадцати до часу — они покажут, кто говорил правду, а кто врал, — Дэвид сообщил всем план, предвосхищая неминуемые вопросы.

В двенадцать ноль-пять дверь медблока открылась и из него вышло четыре человека. Чуть позже медблок покинул доктор Нил. Еще через полчаса оттуда ушел Джон и почти сразу за ним Петра. Джон шел, еле перебирая ногами. В час десять медблок на несколько минут посетила Петра. Пока все соответствовало рассказам участников событий. В хранилище камера сработала в двенадцать десять — здесь появился Ламберт, а в час пришел Нил. По камерам было видно, что эти двое о чем-то серьезно спорят, активно жестикулируя.В час тридцать в хранилище вошла Катрина, и спор прекратился. Все дальнейшее тоже соответствовало расписанным ранее событиям. Теперь самое вкусное. В коридоре, ведущему к генератору появляется Роджер. Время — половина первого. Внутри генераторных помещений камер нет, но коридор, ведущий туда — один. Если смерть Роджера — не несчастный случай, то убийца должен засветиться. А вот и он. По коридору уверенной походкой, чуть повиливая бедрами, шел человек. И хотя его было видно только со спины, опознать его не составило труда.

— Нет! Это не я! Я был у себя в комнате! Это Дэвид что-то подстроил! Это он настоящий убийца! Нет! Нет! Я не виновен! — побледневшее лицо выдавало крайнюю степень стресса. Дрожание голоса ощущалось даже сквозь крик.

— Не ожидал такого исхода событий? Это незадокументированный функционал главного процессора станции. Я его обнаружил совсем недавно. Все знают, что камеры нужны для видеосвязи и запись с них не предусмотрена, но кто-то добавил такую функциональность и очень нам помог.

— Теперь все встало на свои места, — нотки стали прозвучали в словах Ламберта. — Он нас обманул, не зная, что обман может раскрыться. Хорошо, Дэвид, что ты ничего не говорил о данной особенности станции. Это нам сильно помогло. И еще. Он был последним, кто видел Артура, то есть может быть причастным и к его смерти.

— Это не я. Клянусь, меня подставили, — голос Джона потерял свою истеричную силу и стал подавленно плаксивым. Слова с трудом преодолевали ком в горле. — Это не мог быть я. Я слишком слаб. Я еле ходил.

— Так ослаб, что кричал во всю глотку минуту назад? — ехидно спросил Нил. — А еще ты первым стал называть меня убийцей, когда еще никто не знал, что это убийство. А ты знал. Потому что убийца — это ты.

— Нет, парни, что вы. Это не я. — Паника читалась на застывшем от ужаса лице. Глаза Джона вдруг вспыхнули, он оттолкнул от себя Дэвида, стоявшего ближе всего к нему, и побежал к выходу из центра управления. Не тут-то было. Ламберт, явно ожидавший чего-то подобного, сбил Джона с ног, бросившись на него всем телом. Завязалась борьба, из которой выигравшим вышел Ламберт. За счет явного физического преимущества, особенно заметного на фоне еще не оправившегося Джона. Ламберт оседлал его, заломив руки за спину. Все произошло за какие-то мгновения, и остальные астронавты не успели даже ничего осознать, как все было кончено. Джон, прижатый к полу, кряхтел, пытаясь освободиться, тем самым закапывая себя все глубже — его сопротивление лишь подтвердило его виновность.

— И что же нам с ним делать? — Дэвид смотрел на трепыхающегося преступника, и в нем зарождалась ненависть. — Запереть его мы не сможем — станция устроена так, что ни при каких условиях нельзя заблокировать ни одну из комнат. Любая из дверей может быть открыта с любой стороны.

— А может его связать? — предложил Нил.

— Нет. Плохая идея, — возразил Ламберт. — Его же надо кормить, водить в туалет. А это может быть опасно. Его придется развязывать для гигиенических процедур. Кто его знает, на что он способен. Убил несколько человек — убьет и нас, и не поморщится. Нет. Выход у нас только один. За убийство положено только одно наказание.

В воздухе повисла тишина. Слово, не произнесенное вслух, пугало своей простотой и лаконичностью. Страшное слово. Почувствовав его дыхание, Джон снова предпринял тщетную попытку освободиться. Он не хотел верить, что все кончено, но силы были слишком не равны.

— Ну что, есть желающие совершить правосудие? — Дэвид обвел всех глазами. — Нил, может быть ты? Ты же врач — знаешь, что можно сделать быстро и безболезненно.

— Именно. Я врач, а не палач. Я давал клятву Гиппократа и Мезуса. Я не могу убить.

— Может быть ты, Ламберт? — Ламберт вздрогнул, услышав свое имя. Вся его маскулинная брутальность куда-то делась.

— Я? — удивившись, спросил он. — Но я работаю только с роботами. Нет. Я не буду этого делать. Сделай лучше ты, Дэвид.

— Я тем более не могу. Я работаю с программами, а не с физическими объектами. Я даже не знаю, что нужно сделать, чтобы убить человека.

— Я знаю, — послышался тихий голос из угла комнаты. Все с удивлением обернулись в сторону Катрины, чье бледное лицо, с красными затертыми глазами, выражало неожиданную решимость. — Я могу это сделать.

— Надо найти способ получше, — заторопился Дэвид. Он как будто не слышал слова Катрины и не смотрел в ее сторону.

— У меня есть идея, — также торопливо заговорил Нил. — Давайте выдворим его со станции. Убийцам здесь делать нечего.

— Точно. Это проще всего, — поддержал Ламберт. — Он не сможет нам навредить, а ответственность за его смерть мы разделим поровну — так будет честно.

Это предложение было лучшим из худшего и все с ним согласились. Добравшись до шлюзовых помещений, Ламберт с помощью Дэвида и Нила облачил Джона в скафандр и выставил в шлюзовой отсек. Он кричал, отбивался и дергался, пытаясь вырваться из лап судьбы, но сила была не на его стороне. Он бился о прозрачную часть гермозатвора, выкрикивая ругательства и проклиная своих убийц. Вскоре воздух покинул помещение, и ругательства смолкли. Джон по прежнему их выкрикивал, но слова не долетали до остальных астронавтов сквозь вакуум. Они слышали только удары по гермозатвору.

— Все. Пойдемте отсюда. На станцию он больше не проникнет. — Ламберт двинулся прочь от этого проклятого места, потом остановился и стал наблюдать, как и остальные покидают помещение. Все, кроме Катрины. Она стояла, белая как мел, и смотрела сквозь Джона широко открытыми немигающими глазами. Ни один мускул не дрожал на ее лице, она застыла как манекен. Ламберт подошел к ней и с нежной силой потащил прочь.

— Пойдем. Все кончено. Здесь не на что смотреть.

Судейство свершилось. Приговор был оглашен и приведен в исполнение.

Глава 7

Ну вот и пришла пора покинуть гостеприимный лагерь. Андрей собирал вещи и складывал их в рюкзак. Яков наблюдал за ним с задумчивым видом.

— Мне вот, что пришло в голову, — обратился он к Андрею. — Тебе предстоит далекий путь, а ты еще окончательно не оправился. Боюсь, как бы это не кончилось плохо.

— Мне тоже это не нравится, но что поделать?

— Есть у меня одна идея. Тебе нужно добыть машину.

— Где же ее взять? Да я и водить-то не умею.

— Научишься. Это не сложно. Педаль газа, педаль тормоза и повороты рулем. А вот с «взять» будет посложнее. Вокруг города есть блокпосты. Там регистрируются проезжающие грузовые караваны.

— Ты предлагаешь напасть на караван?

— Нет, конечно нет. Против каравана нет шанса даже у небольшой армии. Я бы ни за что такое не предложил. Но вот на блокпосте есть транспорт. И если его позаимствовать, то это сильно упростит твою миссию.

— А почему бы и нет? Хуже я себе уже не сделаю. Но сначала нужно посмотреть на блокпост и прикинуть шансы. Покажешь на карте, где находится ближайший?

— Я и не на карте могу показать, а живьем.

— Ни в коем случае. Это может быть опасно. Если тебя увидят с беглым преступником, то у тебя будут проблемы, даже несмотря на статус.

— Так нас и не должны увидеть, иначе нельзя будет позаимствовать машину.

— Не должны, но могут. Нет, я не могу тебя взять. Ты и так слишком много для меня сделал. Это было бы нечестно по отношению к тебе. Да и вряд ли ты мне поможешь. У тебя нет навыков проникновения.

— Да, да. Ты, пожалуй, прав, — видно было, как Яков поник. Ему хотелось помочь, но разум согласился с аргументами Андрея. — Я покажу тебе. Всего вокруг города пять блокпостов. Они все одинаковы, поэтому имеет смысл идти к ближайшему на северо-востоке. Да и потом тебе в ту же сторону нужно будет двигаться, — он показал положение блокпоста на карте.

— И еще вопрос. Ты не знаешь маршрутов патрулей?

— Нет. А тут есть патрули? То-то я иногда охранителей встречаю в каналах. А я все думал, что они тоже в экспедиции.

— Понятно. — Да, он очень рассеянный, подумал Андрей и продолжил. — Спасибо за все. Пришла пора прощаться. Вряд ли мы еще встретимся, но было приятно познакомиться.

— Мне тоже было приятно. И благодаря тебе я оказался в этой экспедиции. Прощай. — Они пожали руки, Андрей надел рюкзак и пошел навстречу новым испытаниям.


Андрей достаточно быстро дошел до блокпоста, привычно прячась от патрулей в плотной растительности каналов. Он нашел густо поросший невысокими деревьями холм вблизи блокпоста и расположился на его вершине. Кроме деревьев весь холм был обильно усеян колючим кустарником, который осложнял путь наверх. Но это хорошо — можно не ждать здесь внезапных гостей. Андрей нашел место, с которого через прорехи в листве был виден блокпост, и стал рассматривать его в бинокль. Блокпост представлял собой большой огороженный участок ровной территории, сквозь который проходила дорога, ведущая в город. В ограждении имелось двое ворот — на въезде и на выезде. На территории находилось одно крупное здание, в котором находилась большая часть работников, одноэтажное длинное здание, похожее на казармы, большой ангар и несколько небольших подсобных зданий. Между зданиями были проложены дорожки, по бокам украшенные декоративным кустарником. В казармах, должно быть, ночевали охраняющие блокпост охранители. А ангар использовался как гараж. По крайней мере, через него сновали то туда, то сюда всевозможные машины: были и красные пожарные машины, и серые погрузчики с выдвижными манипуляторами, и небольшие грузовики, и обычные пассажирские автомобили. Но главную роль играла пронизывающая всю территорию широкая асфальтовая дорога со встроенными весами, пунктами досмотра и регистрационными столами под навесами. По дороге иногда приезжали грузовые караваны, состоящие из пяти — десяти грузовиков-тяжеловозов, везущих десятки тонн полезного груза из одного из фортов-фабрик, сопровождаемые несколькими единицами тяжелой боевой техники — обвешанными толстыми металлическими листами тяжелыми драккарами, вооруженными 74 миллиметровой пушкой и двумя крупнокалиберными пулеметами, и менее живучими, но более верткими бронежуками. Грузовики выстраивались в линию и десятки людей, выглядящих как муравьи на фоне тяжеловозов, со всех сторон накидывались на них, измеряя, взвешивая, проверяя, считая, классифицируя и регистрируя провозимый груз. Ничто не могло пройти незамеченным мимо их профессионального взгляда. Днем пробираться внутрь было опасно — много людей и замечательная видимость. Ночью караваны не должны приезжать — Андрей слышал, что они двигаются только днем. Значит и людей будет меньше. И видимость, естественно, хуже. Тогда и нужно будет проникнуть на территорию. Андрей еще раз осмотрел блокпост в бинокль. Стена невысокая — можно будет через нее перелезть — при строительстве никто не предполагал, что сюда можно прийти пешком. Перед большим зданием стояло несколько десятков красивых машин. Похоже, что они принадлежат работникам. Не факт, что хотя бы одна из них останется на стоянке до ночи. Значит, машину нужно искать в ангаре. Пробраться туда будет делом несложным. Но как покинуть территорию? Нужно придумать несколько вариантов и выбрать наиболее подходящий. Можно дистанционно открыть ворота, но для этого нужно знать, где находится управляющий модуль. Его можно обнаружить по коммуникациям, идущим от ворот. Андрей уже стал присматривать в бинокль возможные пути прокладки коммуникаций, как его привлек шорох, доносящийся от подножия холма. То ли зверь, то ли человек продирался сквозь кусты. Шум медленно приближался. Существо, кем бы оно ни было, приближалось к Андрею. Он максимально спрятался в густые кусты, достал нож и приготовился застать оппонента врасплох. Судя по звуку, существо было одно. Оно громко шумело, ломая тонкие ветви кустов. Вот шум прекратился — существо остановилось, не дойдя десяток метров до укрытия Андрея. — Ну же. Иди обратно, — подумал он. — Здесь ничего нет. Кроме твоей смерти. — Ему не хотелось убивать, и он до последнего надеялся, что существо повернет вспять. Если нет, то дело плохо. Только бы это было осторожное животное, тогда его можно попытаться спугнуть. Сражаться с очередным агрессивным хищником не было никакого желания. Но если это будет человек, то его придется убить, иначе он может выдать Андрея. Подумать легче, чем сделать. И хотя Андрей уже убивал, то было убийство в состоянии аффекта, он не был уверен, что сможет повторить то же сейчас. Хотя откуда тут человек? Такой же изгой, как и Андрей? Маловероятно — слишком много совпадений, но, все-таки, вероятно. Патрульные? Но они по одному не ходят. И даже если один из них потерялся, то ему незачем взбираться на холм. Только если не надо оглядеться. Да. Это может быть кто угодно. Пожалуйста, не нужно сюда забираться. Существо не вняло мольбам Андрея и возобновило свой поход к вершине. Треск ветвей раздавался все ближе. Вот до источника звука остается несколько метров, но его еще не видно сквозь густую растительность. Андрей изо всех сил сжал охотничий нож. Костяшки пальцев побелели от напряжения, а ладони вспотели. Сердце бешено билось. Существо совсем близко. Слышно бормотание. Все-таки человек. Андрей приготовился. Нужно убить его незаметно. — Давай, Андрей, или ты, или он. — Напряжение достигло максимума. Ничего не подозревающий человек вышел из-за дерева. Яша. Черт побери. Что он тут делает?

— Смотри, какую необычную гусеницу я обнаружил на этом холме, — радостно произнес Яков, протягивая в сторону вышедшего из своего укрытия Андрея раскрытую ладонь, по которой деловито ползала гладкая матовая гусеница в черно-желтую полоску. На его лице сияла улыбка. — Назову ее тигриной.

— Яша, черт тебя побери, что ты тут делаешь? — шепотом закричал на него Андрей.

— Ах да. — Яков перешел на шепот. — Я совсем забыл сказать перед прощанием — на случай, если ты вдруг вернешься в город, можно тебя попросить об услуге?

— Какой услуге? И как ты меня нашел?

— Это элементарно, Андрей. Это самая высокая точка вблизи блокпоста, и именно с нее удобнее всего наблюдать за ним. При наблюдении за некоторыми животными тоже лучше выбрать пункт наблюдения повыше. А услуга такая — не мог бы ты собрать для меня гербарий?

— Гербарий, что это?

— Это на мертвом языке означает «трава» — засушенные растения. Если увидишь в своем путешествии необычные растения, можешь их сохранить? Я видел у тебя бумажную книгу. Она создана для этого. Просто клади понравившиеся листья между страницами, а потом, если мы увидимся, ты мне их отдашь. Я бы поехал с тобой, но здесь еще столько неисследованного. А в будущем я организую экспедицию далеко за пределы города. Мы и там можем встретиться. Мне открылся целый прекрасный мир. Но если вернешься в город, а меня не будет — передай гербарий Алексу.

— И ты нашел меня только за этим?

— Но это очень важно, — показалось, что Яков обиделся. — Ума не приложу, как я забыл попросить тебя о гербарии. Совсем рассеянный стал. — Он застыл, как будто вспомнил что-то. — Хотя подожди. Было еще что-то важное, о чем я хотел тебе сказать. — Он наморщил лоб и стал растирать виски кончиками пальцев. — Что же это было? Совсем не помню. Очевидно, не настолько важное как гербарий.

Пока Яков вспоминал о чем он хотел рассказать Андрею, тот, в свою очередь, стал еще раз обдумывать планы проникновения на блокпост и угона автомобиля. Яков заметил задумчивое выражение его лица и стал расспрашивать.

— Уже решил, как позаимствовать машину?

— Пока нет. Есть несколько вариантов. Если до ночи не все работники уедут, то можно спрятаться в одной из машин и за пределами блокпоста забрать ее. Правда не факт, что хотя бы одна машина останется. Зато пройти ворота будет легко.

— Здесь есть другая проблема. Все эти автомобили могут ездить только по хорошим дорогам. А туда, куда ты направляешься, не ведут хорошие дороги. Тебе нужно нечто более проходимое. Там должен быть вездеход.

— Судя по названию, он не должен зависеть от дорог. Но в этом случае возникает другая проблема — как миновать ворота? Я как раз рассматривал способы отклю…

— Вспомнил! — Закричал Яков, посмотрел на встревоженное лицо Андрея, осекся и уже шепотом продолжал. — Вспомнил. Я про управление автомобилем. Ты же не умеешь водить.

— Но ты же говорил, что это просто — две педали и руль.

— Но не в вездеходе. Там три педали. И коробка передач. Редко кто ездит на таких машинах. А я умею. Я должен научить тебя.

— Хорошо. А пока нужно подумать, как открыть ворота. Там должен быть управляющий модуль. Я как раз искал его, когда ты появился. И намерен продолжить. — Андрей снова взялся за бинокль. Он наметил несколько кабелей, идущих от ворот. Самый толстый отвечал за питание и шел к генераторам. Он был красного цвета — это означало высокое напряжение. Управляющий кабель желтого цвета был самым тонким. Он шел в большое здание, заходя на пути в распределительный щиток — там можно попробовать перехватить управление воротами. На месте будет видно. Был еще один кабель красно-синего цвета. А вот это плохо. Такие кабели отвечали за сигнализацию. Сигнализация могла среагировать на любое вмешательство в управляющий сигнал и отключить электричество, заблокировав ворота. Тогда покинуть блокпост окажется невозможным. Еще это поднимет на уши всех сотрудников, в том числе вооруженных. С этим придется повозиться. Андрей отследил по красно-синим проводам щитки сигнализации и удовлетворенно отложил бинокль. Теперь он знал расположение всех модулей. Нужно дождаться ночи, наметить маршрут, а потом проникнуть на блокпост и угнать вездеход. Кстати о вездеходе: — Расскажи мне как им управлять.

— Я так не смогу, — встрепенулся Яков. — Мне нужно посидеть за рулем и вспомнить. Я не так часто водил машины с ручным управлением.

— Ты хочешь пойти со мной? Я не могу это позволить. Там слишком опасно. Ты уже с этим согласился.

— Но я не могу тебя бросить на полпути. Я так решил. И ты меня не переубедишь.

— А как ты выберешься с территории блокпоста? Ты об этом подумал?

— Конечно. Я выберусь вместе с тобой — уеду на вездеходе. Я не привык менять своих решений.

— А как же твоя новая гусеница? Тебе придется ее оставить, — сделал последнюю попытку Андрей.

— Тигриная гусеница, — Яков посмотрел на свою ладонь, по которой до сих пор ползало полосатое насекомое. На мгновение он задумался, потом решительно произнес. — Я готов пойти на такую жертву. Найду похожую гусеницу позже. Не для того я тебя выхаживал, чтобы ты заглох на угнанном вездеходе в центре блокпоста. Я пойду с тобой, как бы тебе этого не хотелось.

Андрей вздохнул. Он знал таких упрямых людей. Он сам был из таких. Но Яков был самым упрямым, и если он твердо решил провожать, то его нельзя ни напугать, ни отговорить. — Ладно, вижу тебя не переубедить. Давай тогда отдохнем перед нашей спецоперацией. — И Андрей, выбрав ровную площадку, лег, подложив рюкзак под голову. Яков же поместил гусеницу на лист дерева и принялся наблюдать за ее поведением, делая заметки в извлеченном из нагрудного кармана блокноте.


Наступил вечер. Ручеек автоколонн иссяк. Автомобили работников вереницей потянулись в сторону города. На территории блокпоста включилось освещение. Андрей снова прильнул к биноклю. Несколько фонарей не работало, создавая спасительную тьму. Остальные фонари тоже не покрывали все пространство поста, даруя пространство для маневра. Андрей несколько часов наблюдал за передвижениями патрулей. Они ходили редко и не должны были доставить неприятностей. Дождавшись глубокой ночи, Андрей обратился к Якову, всматривающемуся в огни ночного блокпоста: — Готов? — Тот повернул голову к Андрею и нервно кивнул. Ему было впервой делать что-то явно противозаконное. Его пугала и, одновременно, возбуждала маячившая впереди опасность.

— Подойдем к забору у юго-восточного угла, — начал инструктаж Андрей. — Видишь, там проще всего будет перелезть. Потом пойдем по диагонали к одноэтажному зданию. Там рядом находится щиток с сигнализацией. Я попытаюсь его взломать. А ты будешь прикрывать — смотреть по сторонам и предупреждать, если кто появится. Следующая остановка — южная сторона ангара. Там я попробую перехватить управление воротами. И последняя установка — ангар. Там будем работать по ситуации. Возможно, придется кого-то обезвредить, или даже убить. — Андрей внимательно посмотрел на Якова и сделал последнюю попытку. — Не передумал? — Яков, обычно очень разговорчивый, лишь молчаливо мотнул головой.

Собравшись и проверив снаряжение, они двинулись в сторону невысокого забора, огораживающего территорию с так нужным Андрею вездеходом. Но сначала нужно спуститься с холма и пересечь поле. И если спуск был простым — густая растительность прикрывала их, а большое расстояние до поста делало несущественным производимый ими шум — то преодоление поля было делом куда более сложным. Это было открытое пространство, прикрытое лишь невысокой растительностью. Любой взгляд, брошенный на это поле, легко мог зацепиться за двух идущих людей, поэтому двигаться придется ползком. И это еще хорошо, что ночь была безлунная. При полной луне было бы опасно передвигаться, даже припав к самой земле. Андрей полз по полю, периодически останавливаясь и прислушиваясь к ночной тишине. Двигавшийся следом Яков тут же замирал. Трава приятно щекотала оголенные участки тела, прямо перед лицом прыгали какие-то насекомые, терпкий аромат ночи вплетал свои струи в носовые рецепторы, Андрей удивлялся метафоричности своих мыслей. Он рассматривал раскинувшийся вокруг мир и подмечал тонкости его устройства, только лишь чтобы не думать о предстоящей сложной миссии. Почти не устав они пересекли поле и оказались около забора. Забор в этом месте немного ушел под землю и достигал в высоту чуть больше двух метров. Преодолеть такой забор не составило труда, и они быстро оказались по ту его сторону. Прячась за декоративный кустарник, они двинулись в сторону первой точки интереса. Патрулей не было видно, блокпост пребывал в фазе глубокого сна. А вот и небольшое одноэтажное здание. Андрей обошел его, заглядывая в окна — нужно было убедиться, что манипуляции со щитком не потревожат никого внутри. Здание оказалось пустым. Судя по стеллажам с хламом, наблюдаемым через окна, оно использовалось как хранилище. Убедившись в безопасности, Андрей поставил Якова наблюдать за дорожкой, откуда может появиться патруль, а сам направился к щитку с сигнализацией. Подойдя к нему и открыв дверцу, он застыл. Душа оборвалась. Перед ним зловеще подмигивал разноцветными лампочками «Доброхол 5.0». Это сигнальная система последнего уровня надежности. Не было никакой возможности ее взломать. Любые манипуляции с ней приведут к мгновенному срабатыванию. Андрей опустил руки. Не видать ему вездехода. Надо возвращаться. Все было зря. Он подошел к напряженно всматривающемуся в асфальтовую дорожку Якову и произнес:

— Все кончено, я не смогу взломать сигнализацию. Надо возвращаться. — Яков непонимающе посмотрел на него. — А без этого нельзя? Обязательно нужно отключать сигнализацию?

— Да, иначе ворота заблокируются. И все встанут на уши. А нам будет крышка.

— А можно обойти сигнализацию через систему управления?

— Нет. Это маловероятно.

— Но раз уж мы здесь, может попробуешь? — Андрей задумался. Пробовать может и не стоит, но посмотреть можно — чтобы потом не кусать локти. Он кивнул и, прячась за кустами, направился к ангару. А вот и очередной щиток. Он открыл его и не поверил своим глазам — «Медмил'99». Андрей и не подозревал, что такая древность до сих пор используется. Его можно взломать чисто механически. А тут есть варианты. Можно замкнуть вот эти два контакта и ворота сразу откроются. А сигнальная система воспримет это как санкционированную команду и не включит сигнализацию. Но эта система очень современная, и без дублирующей команды может воспринять это за сбой и обрубить электричество. Но с этим можно справиться. Андрей повернул сияющее лицо к Якову:

— Хорошая новость — управляющая система настолько древняя, что ею можно обмануть сигнализацию. Не понимаю, как такое возможно — такая пропасть между сигнализацией и управлением. Кто это вообще проектировал? — Такая вопиющая халтура задела профессиональные чувства Андрея, хотя и давала шанс на благополучный исход операции.

— А плохая новость есть? — поинтересовался Яков.

— К сожалению, есть. Может вырубиться электричество, что заблокирует ворота. Нужно подобраться к генераторам и напрямую подсоединить провода питания.

— Так чего же мы ждем?

— Вот их, — указал Андрей в сторону дорожки. На ней появился патруль, состоящий из трех человек. Они шли, явно не ожидая посторонних. Автоматы, закинутые за плечи, блестели в свете фонарей. Они шли широким шагом, стараясь быстрее завершить свой маршрут и вернуться в казарму. Андрей с Яковом затаились в темноте. Патруль прошел мимо, ничего не заподозрив, и скрылся за углом. Пришло время двигаться к генераторам. Они находились вдалеке, за большой дорогой. Она вся была ярко освещена. Придется рисковать. Андрей снова обратился к Якову: — К генераторам я пойду один. Ты останешься здесь. У одного человека больше шансов незаметно пересечь дорогу. Если меня заметят и поднимут тревогу, возвращайся по тому пути, по которому мы сюда проникли. Тебе, в отличие от меня, есть что терять. — Яков согласился без лишних споров, утвердительно кивнув головой. Андрей оглядел окрестности, прислушался, не идет ли кто и двинулся к намеченной цели, пригибаясь и перебегая от одних кустов к другим. Он дошел до дороги, не встретив никого на пути. Дальше нужно действовать наудачу. Дорога хорошо просматривалась, одна надежда, что на нее никто не смотрит в столь поздний час. Андрей посмотрел в сторону казарм, посмотрел в сторону большого здания, оценил обстановку за дорогой — никого не было. Он набрал воздух в грудь и рванул через дорогу изо всех сил. Несколько широких прыжков, и он в спасительной тьме. Пригнулся и замер… Все было спокойно. Подождал не шевелясь несколько минут… Все еще спокойно. Повезло. Генераторы уже совсем близко. Андрей пошел к ним, придерживаясь красного провода. Очередной щиток, управляющий подачей электричества к воротам. Открыв дверцу, Андрей удовлетворенно хмыкнул — хоть здесь никаких сюрпризов — стандартный надежный прерыватель напряжения, управляемый сигнализацией. Он имел примитивную уязвимость, которую его конструкторы то ли не могли, то ли не желали исправить. Если замкнуть вот эти две пары проводов, а затем убрать вот этот плавкий предохранитель, то он и не сработает, и не подаст сигнал о неисправности. Андрей зачистил провода и скрутил их — контакт ненадежный, но на пару часов хватит. А больше ему и не нужно. Предохранитель извлечен из своего гнезда. Теперь можно возвращаться. Он приготовился опять преодолеть реку света. Если не получится пересечь ее незаметно, то следом ему придется преодолеть реку Стикс. Пока все складывалось удачно и Андрея снова потянуло на метафоры. Рано расслабляться. На той стороне дороги никого не видно. Можно бежать. Еще несколько широких прыжков и Андрей затаился в кустах. Из большого здания вышли два человека и направились в сторону Андрея. Неужели они его заметили? Если да, то почему идут так спокойно — хотят проверить, кого они видели? Андрей вжался в землю и затаил дыхание. Люди подошли вплотную и остановились. Их разделяла только тонкая полоска декоративных кустов. Послышалось чирканье. Затем запахло табачным дымом — они курили. Задержись Андрей хоть на мгновение, и он бы был пойман. Но его все еще могут заметить. Люди стояли буквально в метре от него. Это были сотрудники контрольного пункта, дежурившие в ночную смену.

— Слышал, 37-й караван запаздывает? Должен был еще вчера зарегистрироваться, — произнес один из людей и затянулся.

— Да, в этом году уже пятый караван исчезает.

— Он еще не исчез. Просто задерживается.

— Ага. Как и остальные четыре каравана. Да пропал он, пропал. А что он такого вез, что ты так переживаешь?

— Имбирь он должен был привезти. Ты же знаешь, как я его люблю. А если он действительно исчез… Это точно дикие сделали. Как же их всех уничтожить?

— А их убиваешь — новые появляются. Я из-за них и уволился из группы сопровождения. Здесь зарплата меньше, чем в охране, зато здоровья больше.

— Но должно же у них где-то быть логово. Нужно его уничтожить и проблема решится. Почему этого не делают?

— Сразу видно — ты дальше пропускного пункта не совался. Там такие пространства обширные, что можно хоть всю жизнь искать и не найти. А даже если найдешь, то они покинут логово и ищи их опять. Нет. Никто на такую авантюру отряды не выделит. — Человек запустил догорающий окурок щелчком пальцев в кусты и пошел в сторону главного здания. Его собеседник последовал его примеру. Разговор стал отдаляться.

— И что же, мы теперь всегда будем терять караваны?

— Они меру знают, часто не атакуют… потери небольшие… не предпринять…

— А если что-то важ… как узнают…

— Видать у них…

По мере удаления людей часть слов их разговора сдувалась легким ветерком, а доносившиеся слова становились все тише, пока совсем не пропали — дежурные сотрудники вошли в здание. Андрей, наконец, расслабился и перевел затаившееся дыхание. Придерживаясь наиболее темных участков и прячась за растительность, он вернулся к ангару. Якова нигде не было видно. — Неужели он испугался и ушел, — подумал Андрей. Он в очередной раз открыл щиток и задумался.

— Если я сразу замкну контакты, и ворота откроются, то это может встревожить дежурных. Поэтому надо сначала угнать вездеход.

— Но когда ты заведешь мотор, то это тоже привлечет внимание. Надо это сделать одновременно.

— Но как? Этот щиток взламывается механически. Нельзя это сделать дистанционно.

— У меня же есть далимон. Если им обильно смазать вот этот пластиковый предохранитель, то он через десять минут растворится, а демпферные пружины замкнут нужные контакты.

— Это может сработать. Но для начала нужно проверить ангар.

План, сочиняемый на ходу, выполнялся практически без огрехов. Если так пойдет дальше, то уже скоро Андрей окончательно окажется на свободе. Правда, смущало отсутствие Яши. Он должен был показать, как водить вездеход. — Ничего, разберусь, — самонадеянно подумал Андрей и направился к служебной двери, расположенной в задней части ангара и ведущей внутрь. Дверь оказалась открытой. Переступив порог, Андрей оказался в темном коридоре и почти сразу споткнулся о чье-то распростертое тело. От неожиданности он вскрикнул и еле сдержался, чтобы не чертыхнуться.

— Тс, — послышалось из темного угла. — Тихо. Здесь могут быть другие люди. — Шепот принадлежал Якову. Все-таки он не покинул Андрея.

— Что ты тут делаешь? Почему не дождался меня?

— Я решил сходить в разведку и натолкнулся на охранника. Я думаю, его заинтересовал шум, когда я взламывал дверь.

— Так вот почему дверь оказалась открытой. Подожди. Ты умеешь взламывать замки? Где ты этому научился?

— В молодости я часто сбегал из дома — бунтовал против навязываемых мне традиций поведения. Пришлось научиться работать с замками.

— А что, глубже в ангаре ты не смотрел?

— Нет. Я боялся, что охранник очнется и был все время здесь.

Нужно обезопасить себя. Андрей достал из рюкзака моток веревки, отрезал от него несколько кусков и стал связывать руки и ноги человека. Его кепку вкупе с веревкой он использовал в качестве кляпа. Теперь даже если он очнется, никого не сможет предупредить. Веревку жалко, но не убивать же беспомощного человека. Такая мысль даже не пришла в голову.

В коридоре кроме входной были еще три двери. Знать бы, куда какая ведет. Андрей открыл наугад ближайшую. Стройные ряды разнокалиберных колес, составленные в аккуратные колонны, предстали перед его взором. За ними такими же ровными рядами стояли другие запчасти, предназначение которых ему было неизвестно — какие-то цилиндры, хитро переплетенные между собой шестеренки различных размеров и форм, металлические коробки со сложной топологией и торчащими из них проводами, резиновые бруски и прочее. Это было похоже на склад. Из него должен был быть выход непосредственно в гараж, Но Андрей боялся, что в поисках прохода в гараж в потемках он может задеть или споткнуться о какую-нибудь деталь и сыграть роль сигнализации. Поэтому он закрыл дверь и направился к следующей. Такие же стройные ряды канистр, двадцати-, тридцати- и пятидесятилитровых бутылей, заполненных разноцветными жидкостями, стопки толстых листов из неизвестного материала, мешки с чем-то сыпучим. Еще один неосвещенный склад. Еще одна потенциальная посудная лавка с Андреем в роли крупного ушастого млекопитающего. Осталась последняя дверь. За ней оказалась подающая надежды лестница. Вниз идти пока не было смысла — лучше подняться наверх и осмотреть гараж с высоты. Они поднялись на несколько пролетов вверх и оказались в похожем коридоре, за тем лишь исключением, что стены были не сплошными — в них были вставлены окна, сквозь которые были видны офисные помещения. Столы были завалены грудами бумаг. Местами горели не выключенные настольные лампы. — Совсем не экономят электричество, — подумал Андрей. — Или кто-то еще работает и отошел от своего рабочего места? Нет, все сразу не могли отойти, но все равно нужно быть осторожным. — Они шли, вглядываясь в окна офисов. С противоположной стороны тоже находились окна — они выходили в гараж. Выбрав самый не освещенный офис, Андрей с Яковом пересекли его и выглянули в окно. Офисы располагались под самой крышей гаража, и отсюда он лежал как на ладони. Рядом с окном находилась дверь, ведущая на открытый балкон, тянущийся вдоль всех офисных помещений, и заканчивающийся лестницей, ведущей в гараж. По балкону не спеша расхаживал высокий человек в форме охранителей — еще один охранник. Он был в хорошем расположении духа и насвистывал популярную мелодию. Эта мелодия звучала из каждого утюга, Андрей постоянно сталкивался с ней — по дороге на работу, с работы, на работе из проезжающих мимо машин, вечером у громких соседей, поэтому ему захотелось тут же убить этого охранника. — А что. Это будет убийство в состоянии аффекта. — Не успел он об этом подумать, как Яков на удивление ловко выбрался на балкон, подкрался к охраннику и оглушил его чем-то продолговатым. Охранник рухнул на пол как мешок картошки.

— Тебе тоже не нравится эта мелодия? — Спросил Андрей у Якова, а сам подумал. — В моем бегстве из города есть один несомненный плюс — я больше не услышу эту мелодию.

— Какая мелодия?

— Которую он насвистывал… Неважно. У тебя есть дубинка?

— Ты про это? — Яков достал свое оружие. Это оказался металлический цилиндр, на торцах которого были видны линзы. — Это мой походный микроскоп. Никогда не знаешь, когда он пригодится, — подмигнул он. Андрей внезапно понял, что Яков, обычно очень неуклюжий, за последний час не сделал ни одного неловкого движения. Как порой сосредоточенность разительно меняет людей.

Андрей снова достал моток веревки и, запеленав охранника, как Шелоб запеленала Фродо из древних легенд, оттащил его в темный офис. Хорошо, что они сначала наведались наверх, а не попали сразу в гараж — охранник сразу бы их засек со своего высокого наблюдательного пункта и поднял бы тревогу. Когда Андрей снова вышел на балкон, Яков, рассматривавший машины внизу, повернулся навстречу с плохими новостями: — Я не увидел ничего, напоминающего вездеход. Может у меня что-то со зрением, но можешь сам посмотреть и убедиться. Андрей подошел к периллам и взглянул на слабоосвещенное пространство внизу. Большая часть стоявших там машин относилась к грузовому классу. Было несколько цистерновозов для перевозки жидких грузов, с большими колесами и хорошей проходимостью, но слишком медленные, чтобы попробовать оторваться от преследователей, которые, без сомнения, появятся, как только откроются ворота. Сверкала свежей красной краской пожарная машина — быстрая, но слишком тяжелая для песчаных поверхностей, в избытке появляющихся в пустошах. С десяток обычных бортовых грузовиков не представляли интереса из-за низких и скорости, и проходимости. Пара легковых машин, вообще не имевших шансов за пределами дорог. Джип, имевший бы хорошие шансы, если бы не был наполовину разобран. У него отсутствовали передние колеса и половина содержимого капота. Больше никаких самодвижущихся повозок в гараже не было. — Только зря веревку потратил, — с досадой подумал Андрей. Надежда, уже несколько раз погасавшая сегодня, в очередной раз потускнела.

— А что если спуститься еще ниже по лестнице — там может быть еще один уровень гаража. — Яков сегодня играл роль внутреннего голоса Андрея, предлагая идеи для выхода из сложившихся обстоятельств. Пока что его советы были дельными. Стоит прислушаться к нему еще раз. Они вернулись на лестницу и спустились ниже уровня земли. Действительно, здесь оказался еще один ярус гаража, такой же по площади, но гораздо более низкий. Машины загораживали друг друга, и пока не было понятно, есть ли тут вездеход. Нужно обойти весь подземный уровень и найти нужную машину. Здесь уже было больше спецтехники. Ближайшие два ряда занимали погрузчики, от небольших одноместных, поднимающих едва ли больше одного ящика за раз, до монструозных, с легкостью оперирующих грузовиками-тяжеловозами. Следом располагались ремонтные грузовики, оборудованные как понятными механизмами — гидравлическими домкратами и резаками, сварочными аппаратами, перфораторами, так и агрегатами, спецификация которых не была известна Андрею. Приземистые тягачи с большими колесами стояли выстроенные как по нитке и своими прямоугольными формами больше напоминали жилые блоки, из которых собираются многоэтажки. Только двухметровые колеса намекали, что эти нелепые параллелепипеды обладали мощью, способной сдвинуть небольшое здание. Лазутчики шли между рядами машин, надеясь найти подходящую. Были здесь и вооруженные агрегаты — похожие на больших насекомых толстокожие «Гусеницы», передвигающиеся на шести толстых колесах и вооруженные сдвоенной 48 миллиметровой пушкой и передвижные дзоты — неповоротливые шагающие груды металла — они оказались малоэффективными, но очень эффектными для демонстрации силы на ежегодных парадах и большую часть времени пылились на стоянках. — «Гусеницы» хоть и не имеют гусениц, но обладают очень хорошей проходимостью, — произнес Яков. — Они были бы хорошим вариантом, если бы не обладали специфической системой управления, которую я не знаю… О! А вот и нужный нам транспорт, — они подошли к странного вида машине, напоминающей гибрид грузовика и накаченной легковушки. Высокий клиренс и обтекаемая форма кузова гарантировали хорошую скорость на пересеченной местности. Выведенные высоко вверх выхлопные трубы призывали к преодолению водных препятствий. Рельефные шины кидали вызов любому типу поверхности. Прищуренные фары смотрели ехидно, как бы презирая другие автомобили, не обладавшие такой грацией. — Этого жеребца тебе придется объездить. — Яков подошел вездеходу и, используя длинную линейку (и где он ее только прятал?), уверенными движениями вскрыл его дверь, открыл ее и, взобравшись в кресло водителя, отломал кусок панели. Раздербанив провода, оказавшиеся под этой панелью, он выбрал два и стал их замыкать. Над рулем включился экран и замигали разноцветные значки. Все-таки хорошо, что он пошел. Через мгновение все огоньки погасли, за исключением красного прямоугольника со шлангом. — Плохо дело. Бензина нет. А без него далеко не уедешь. — Услышав Якова, Андрей вспомнил склад на первом этаже. — Я принесу, — сказал он и направился к уже знакомой лестнице. Добравшись до склада, он быстро нашел нужные канистры — хорошо, что они все были подписаны. Взяв две канистры, по одной в каждую руку, он вышел в коридор и столкнулся нос к носу с очередным охранником. Эта встреча была настолько неожиданной для обоих, что они замерли в оцепенении. Каждый впервые попал в такую ситуацию и организм еще не отработал необходимую реакцию. — Спасите! Помогите! — неожиданно тонким голосом закричал охранник, но этот крик был настолько тихим, что казалось, он эти слова не кричит, а думает. Андрей еле сдержал себя, чтобы тоже не закричать. «Как две истерички», — подумал он и от досады махнул рукой. Тяжелая канистра с бензином, все это время бывшая в его руке, с глухим звоном встретила единственный источник звука, моментально прекратив его существование. Недействующий источник звука обмяк и повалился на пол. Андрей стоял, глядя то на него, то на канистру, пока не осознал все случившееся. Он наклонился к охраннику и нащупал пульс — жив, только лоб в одном месте стал немного больше. Пришлось попрощаться с еще одним куском веревки. И откуда только этот охранник взялся. Нужно быстрее тикать отсюда, пока не появились новые лишние свидетели. Андрей вернулся к вездеходу и напоил жеребца. Все никак его эти метафоры не отпускали. Он залез на пассажирское кресло и обратился к Якову, все еще восседающему за рулем: — Почти все готово. Теперь самое время научить меня водить. — Да легче сразу сдаться. Это не такое быстрое дело. Давай сначала выедем из блокпоста, оторвемся от погони, если она будет, а потом уже будем учиться. — Он как всегда был прав. Осталось позаботиться о воротах. Андрей вернулся к щитку на стене амбара, намазал далимоном предохранитель и возвратился к Якову: — У нас есть десять минут, пока предохранитель не растворится и ворота отроются. Можно потихоньку выезжать. — Яков кивнул и нажал большую кнопку рядом с рулем. Мотор вездехода довольно заурчал, предчувствуя скорую прогулку по бескрайним пустошам. — Так, надо вспомнить, как это делается. Выжимаем сцепление. Ставим первую передачу, — Яков внимательно посмотрел на ручку, торчавшую справа от руля, и передвинул ее в другое положение. — Теперь отпускаем сцепление и нажимаем газ. — Машина взревела, дернулась и затихла. Андрей забеспокоился. Яков озадаченно посмотрел на руль, на приборную панель, потом хлопнул себя рукой по лбу и дернул еще один рычаг. — Всегда забываю снять с ручника. Итак, поехали. Заводим, выжимаем сцепление, ставим первую передачу, отпускаем сцепление, газ. — Вездеход удовлетворенно повысил голос и двинулся с места. Пять минут. Яков неуверенно рулил в поисках выезда на верхний уровень. Он прятался в углу за самым большим погрузчиком. Преодолев подъем, они оказались среди уже виденных бортовых грузовиков. Ворота гаража были открыты. Скоро ворота блокпоста тоже откроются. Яков приготовился газовать. Две минуты. Яков мысленно переключал скорости, готовясь участвовать в гонках попересеченной местности. Тридцать секунд. Время было примерным, ворота могли открыться в любой момент. Ноль секунд. Ворота все еще были закрыты. Нужно еще немного подож… Послышался скрежет отодвигающихся ворот. Пора. Яков вдавил педаль газа в пол, направляя вездеход в раскрытые ворота гаража. Наперерез ему побежал человек, что-то крича во все горло и стреляя из пистолета — а вот и охранник у ворот. Яков даже не повел бровью. Они выехали за пределы гаража, и Андрей увидел свет, включающийся в казармах, несколько бегущих людей и разверзнутые ворота блокпоста. У них есть несколько минут, пока люди доберутся до транспорта и организуют погоню. Они уже выбрались на основную дорогу, между ними и воротами не было никаких преград. Совсем скоро блокпост останется позади. Запоздало завизжала тысячей разгневанных глоток сирена. Ворота дернулись и стали закрываться. Расстояние до ворот, как и ширина ворот, стали уменьшатся. Кто успеет раньше? — Скорее! — кричал Андрей в диком напряжении, скорее для своего успокоения, чем обращаясь к Якову — тот и так все понимал, вжимая педаль газа в пол. Ворота закрылись уже на треть. Вдобавок к этому мимо свистели пули преследователей — маленьких человечков, стремительно уменьшающихся вместе со зданиями, но все еще представляющих смертельную угрозу. Ворота с угрожающим скрежетом поедали оставшееся неогороженным свободное пространство, лишая надежды на свободу. Но еще не все потеряно. Ворота уже совсем близко. Были уже видны отверстия в бетонной стене, оставляемые редкими пулями, и если бы не завывания сигнализации, можно было бы услышать барабанную дробь их встречи. Щель наружу уже была чуть больше ширины вездехода, еще был шанс проскочить. Вездеход ревел, выдавая всю мощь, на которую был способен. — Давай! — Ревел Андрей, подгоняя его всей мощью своих легких. Они влетели в стремительно сужающуюся щель, едва не зацепившись за край ворот, еще мгновение и казалось, что ворота сожрут задние колеса, сделав вездеход инвалидом, но каким-то чудом он успел проскользнуть на свободу. Массивные ворота захлопнулись за ними с грохотом. Уехали! Они уехали! Если бы не старая система управления, сигнализация сработала бы раньше и ворота не открылись бы. Если бы их засекли раньше, сигнализацию включили бы раньше, и они не успели бы проехать в закрывающиеся ворота. Если бы в них попали бы пули, то… даже не хочется думать, что было бы. Как много если, как мало шансов и как много везения.

— Да! Да! Мы сделали это! Да! — кричал в восторге Андрей. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, сбежавшим от суровых воспитателей. Но, в отличие от своего детства, он не увидит этих воспитателей уже никогда. — Мы удрали и угнали вездеход! — Яков был более сдержанным: — Я бы не радовался раньше времени. Конечно, закрытые ворота дадут нам фору в еще несколько минут, но они не отпустят нас просто так и организуют погоню.

— Но мы же уже будем далеко от них, — эйфория Андрея стала неуверенно пропадать.

— Вездеход хорош, но он не самый быстрый в том гараже.

— Но это же вездеход — он не самый быстрый на дороге, но вне дороги ему не должно быть равных.

— А ты ничего не замечаешь? — поинтересовался Яков. Андрей посмотрел сквозь лобовое стекло. Фары освещали хорошо уложенную дорогу, по сторонам которой в рассеянном свете были видны каменистые нагромождения. Дорога проходила по некому подобию скалистого ущелья, то ли искусственного, то ли естественного происхождения. Склоны были невысокие — всего несколько метров, но слишком крутые даже для хорошего вездехода. Выбраться с дороги не представлялось никакой возможности. Оставалось надеяться, что скоро эти скалы исчезнут. А пока можно было ехать только по шоссе, на котором у них не было преимущества. Яков следил за дорогой впереди, Андрей напряженно всматривался в заднее стекло, в любой момент ожидая увидеть в нем преследователей. — А здесь не может быть серьезного оружия? — спросил Андрей. — Преследователи наверняка будут вооружены. Надо что-то этому противопоставить, а у меня только пистолет. — Я бы сказал, что нет, но зная этих оболтусов, можно ожидать, что кто-нибудь забыл здесь автомат или дробовик. Посмотри сзади — там больше места, — кивнул Яков в направлении вместительного салона позади себя. Андрей перелез через пассажирское сиденье и оказался, как ему показалось, посреди склада. По бокам салона были расположены сиденья, на которых и под которыми лежали деревянные и металлические ящики. Андрей стал вскрывать их, осматривая содержимое. Один ящик был полностью забит сопротивлениями. Неожиданная находка. Зачем они им? Вдруг это контрабанда? — Сейчас не время об этом думать, — подумал Андрей. — Надо искать дальше. — Следующий ящик был полон отверток, ключей, пил, топоров, молотков и других инструментов. Ну это понятный ящик. Следующий был доверху наполнен песком. Обычным песком. Андрей запустил руки внутрь и прочесал содержимое ящика — вдруг там что-то спрятано под песком. Но нет. Просто песок. Следующий ящик был большим и очень тяжелым. Андрей в предвкушении открыл его… Болты. Десятки килограммов болтов. В следующих двух ящиках тоже был песок. Андрей озадаченно смотрел на вскрытые ящики — какой странный набор для вездехода. Все равно сейчас нет времени об этом подумать, надо искать полезные предметы дальше. Еще ящик с болтами. Под одним из сидений лежало несколько канистр с бензином. Можно было не ходить на склад в гараже. Зато теперь есть дополнительное горючее. Ищем дальше. Пока попадался сплошной хлам. Еще ящик с песком. Несколько шин. Ножной насос. Ручной домкрат. Можно подкачать и поменять колеса. Следующий ящик выглядел внушительно. Там должно быть что-то очень ценное. Андрей с замиранием открыл металлический ящик и застыл в восхищении. Перед ним лежала ручная гаубица. Вернее снайперская винтовка с оптическим прицелом и очень длинным стволом. С этим чудом оружейной мысли можно ходить на охоту на крупную колесную дичь. Именно то, что сейчас нужно. Андрей вынул винтовку из футляра, опустил заднее стекло вездехода (как удобно) и примостил свое новое оружие поверх сидений. Он был готов встретить преследователей. Он даже хотел, чтобы они побыстрее появились. Ему не терпелось испытать винтовку в деле. Она манила его. Призывала покрепче сжать ее в своих крепких мужских руках. Почувствовать под указательным пальцем трепещущий спусковой крючок. Приятный кровавый туман застилал глаза. Андрей лежал со своей любимой винтовкой, сжимая гладкую ложу. Деревянная накладка была приятной на ощупь. Он прижался щекой к прикладу, ощутил терпкий запах смазки и посмотрел в оптический прицел. — Скоро. Скоро я удовлетворю тебя. — Спусковой крючок подрагивал под пальцем, готовясь кончить чужую жизнь. Где же она? Прелюдия затягивалась. Преследователи не торопились ублажить древние инстинкты, проснувшиеся в Андрее. — Ничего, мы подождем, — уверенная ухмылка не сулила ничего хорошего врагам. Сирена сработавшей сигнализации была уже почти не слышна, но новый звук стал прорезать ночную тьму, сначала неуверенно, а потом все громче и громче — гул двигателей — то преследователи ехали навстречу смертельной паре — человеку и его винтовке. Андрей крепче обнял приклад и посмотрел в оптический прицел — за поворотом шоссе еще не было видно машин, но дорога уже освещалась их фарами. Свет становился все ярче. А вот и первая машина вплыла в перекрестие прицела. Андрей выцелил водителя и нежно нажал спусковой крючок. Винтовка с тихим стоном извергла из себя смертельный снаряд (или это был удовлетворенный рев?). Водитель завалился вбок, машина врезалась в огромный камень. Прелюдия закончилась. Начался основной акт. Андрей стрелял, ритмично нажимая спусковой крючок, он был одним целым с винтовкой. Люди с машинами выходили из строя. Выстрелы отдавались возбужденной дрожью в теле. Темп нарастал. Восторг и удовольствие будили зверя. Рык, как квинтэссенция наслаждения, летел вслед каждой пуле. Влечение. Влечение к смерти шло из глубины подсознания. Из смерти вырастает жизнь. Смерть преследователей — это жизнь преследуемых. Выстрел! Еще одна раненая машина уползает с дороги. Еще. Выстрел! Очередной водитель повисает на руле, хватая воздух деревенеющими пальцами. Еще. Шина взрывается, встретившись со сталью, две машины врезаются друг в друга. Еще. Хриплое дыхание вырывает разгоряченный воздух из легких. Еще. Еще! Еще! Все тело сотрясается от выстрелов и волн экстаза. Еще! Напряжение нарастает, близясь к кульминации. Еще! Еще!!. Осечка… Закончились патроны. Наваждение как рукой сняло. — Что это было? — Андрей не мог поверить, что он был зверем. Он так легко убивал. На расстоянии убивать проще. Винтовка как живая загипнотизировала его. Подчинила своей страсти. Заставила наслаждаться убийствами. Или пробудила спавшее глубоко внутри естество? Просвистевшая мимо пуля пробудила его. Сейчас не время рефлексировать. Не все преследователи были остановлены. Большая часть, но не все. Три легковых машины все еще ехали следом — на их поимку бросили все силы, и это все, что осталось. Но и это представляет опасность. Оставшиеся автомобили не без труда, но все же догоняли вездеход. Ущелье еще не кончилось, уйти по бездорожью не получится, а патроны наоборот закончились — винтовка стала бесполезной. Пули свистели мимо, по счастливой случайности не задев, пока что, жизненно важные органы ни Андрея, ни вездехода. Везение могло в любой момент закончиться. Нужно было что-то решать. И решать быстро. Преследователи были еще далеко, и пистолет не представлял для них угрозы. Андрей осмотрел уже слегка подпорченный салон в поисках решения задачи. Ящиков с патронами здесь не было, только ящики со всяким хламом… А что если? Да. Андрей схватился за ящик с песком и подтащил его к задней двери. Нужно дождаться ближайшего поворота и под его прикрытием скинуть ящик на дорогу. Пули все свистели. Только бы они не пробили колеса. А вот и поворот. Андрей быстро открыл дверь и вытолкнул ящик на дорогу. Он несколько раз перевернулся и остановился, сквозь трещину на асфальт высыпалось немного песка. — Надеюсь, кто-нибудь врежется в этот ящик. — Он закрыл дверь и стал дожидаться преследователей. Первая машина показалась на повороте. Удача еще не оставила Андрея. Водитель не сразу заметил препятствие и попытался объехать его, но ушел в занос и столкнулся с едущей совсем рядом второй машиной — двойная удача. Минус два преследователя. Третья машина все еще была в строю. И расстояние до нее медленно, но верно уменьшалось. С каждым отвоеванным метром пули становились все опаснее. А подловить трюком с ящиком будет сложнее. Но нужно попытаться. Андрей с тревогой вслушивался к каждому пролету пули, в ожидании следующего поворота. А вот и он. Еще один ящик закувыркался на ровной дороге. Еще одна машина, теперь уже последняя, показалась на повороте. Этот водитель, наученный горьким опытом своего коллеги, успел объехать препятствие и продолжил преследование. Еще раз нужно попробовать на следующем повороте. Опять Андрей с тревогой прислушивался к свистящим пулям. Преследователь на пассажирском кресле уже более целенаправленно стрелял по колесам. Расстояние сократилось, везение закончилось. Пуля попала в колесо. Вездеход припал на задний правый бок и, прихрамывая, сбавил скорость. Андрей не удержал равновесие и повалился на деревянные ящики. Машина преследователей стала резко сокращать дистанцию. Скоро их догонят и расстреляют. У Андрея в голове возник план. Он приготовился. Его реализацию нужно уложить в несколько мгновений. Андрей застыл около двери, с приготовленным ящиком, держа руку на кобуре, готовясь еще раз испытать свою удачу. Вот преследователи оказались почти вплотную. Пора приступать. Раз. Андрей открывает дверь. Стрелок видя это, переключает свой огонь на него. Два. Андрей выхватывает из кобуры пистолет и стреляет в лобовое стекло преследующей машины. Оно трескается, перекрывая водителю обзор. Пули свистят около лица Андрея. Три. Ящик оказывается на дороге. Водитель не успевает среагировать на него из-за близкого расстояния и плохой видимости. Автомобиль врезается в ящик и его ведет влево, скорость заметно падает. По лицу Андрея течет тонкая струйка крови — все-таки пуля задела его, поцарапав щеку. Вездеход, несмотря на пробитое колесо, стремительно уходит от преследования. Андрей облегченно вздыхает и пристраивается рядом с Яковом, хладнокровно уводящим вездеход от цивилизации, вглубь пустошей. Скоро скалы, громоздившиеся непреступными стенами по краям дороги, стали уменьшаться, а потом и вовсе пропали. Вездеход свернул на пересеченную местность, делая свое преследование совершенно невозможным.

Проехав несколько километров, все время петляя для запутывания следов, они остановились. Нужно подлечить вездеход. С пробитым колесом он далеко не уедет. Хорошо, что в салоне есть все для замены. Потратив час и основательно вымотавшись, они заменили колесо. Яков пару раз неуклюже падал, один раз даже уронив почти надетое на ступицу колесо. Андрей заметил, что эта неловкость проявляется только в спокойное время, и улетучивается, как только Яков оказывается в экстремальной ситуации. За собой он тоже заметил схожую особенность, но проявляющуюся несколько иначе — эта винтовка буквально изменила его, сделала опасным, не сомневающимся ни в чем зверем. А может винтовка — это просто отговорка, а такое его поведение — это сама его суть? — Нет, — отверг это предположение Андрей. — Я не такой. Никогда таким не был. — Он взял винтовку и оставил ее на камнях. — Больше ты не будешь командовать мной.


— А теперь плавно отпускай сцепление, — вездеход дернулся и заглох. — Ничего страшного, попробуй еще раз. Не забывай поджимать газ, — Яков учил Андрея справляться с сотнями жеребцов, скрытых под капотом автомобиля. Это оказалось сложнее, чем выглядело со стороны. Нужно было одновременно управляться с педалями, рычагом и рулем, и смотреть на дорогу — вернее бездорожье. Это вдалбливалось часами практики, которыми они сейчас не располагали. Вездеход в очередной раз заглох.

— Тебе нужно довести свои действия до автоматизма, запрограммировать спинной мозг… Отдохни пока. Соберись с мыслями.

Андрей встал с водительского кресла и сел на землю в тень от нависающей скалы. Он закрыл глаза и представил как он управляет машиной, какие действия делает и в каком порядке, как движутся его руки и ноги. Повторил несколько раз мысленную тренировку.

— Все, я готов, — он встал и уверенно сел за руль.

— Ну что ж. Давай еще раз попробуем. Плавно отпускай сцепление и медленно… — Яков застыл на полуслове. Вездеход рванул с места, но не заглох. Андрей уверенно переключал передачи, увеличивая скорость и объезжая препятствия, встречающиеся на пути. Визуализация управления, проведенная мозгом, сработала, он сжал часы тренировок в несколько минут. Андрей как будто не учился ездить, а вспоминал забытые навыки.

— А ты быстро учишься.

— Иногда, когда мозг сначала работает один, а тело подключается позже, эффективность учебы возрастает в разы. Я это заметил, когда учился рисовать схемы. Если сначала все хорошо обдумать, то результат получается качественней и быстрее.

— Надо попробовать твою методику, а то у меня работает или только мозг, или только тело. Они никак не связаны.

— Так вот почему ты такой неуклюжий.

— Я неуклюжий? Никогда этого не замечал. Хотя… — Яков задумался, смотря перед собой расфокусированным взглядом. Он машинально достал из кармана карандаш и стал его крутить в руках. Неловкое движение и карандаш выскальзывает из пальцев. Яков пытается поймать его. У него почти получается, но он хватает слишком поздно, и карандаш, отпружинив от кожи рук, падает на пол вездехода. — Возможно, ты прав, и я действительно неуклюжий…

— Впрочем, — отвлекся от своих раздумий Яков, — пора нам прощаться. Теперь ты готов к путешествию. Надеюсь, я скоро тоже отправлюсь в новую экспедицию в далекие края. Здесь, на природе я понял, что мое место под открытым небом, а не в тесной лаборатории. Я даже чувствовать себя стал лучше. И если ты все таки вернешься с гербарием, а Алекса не найдешь, то обратись к моей сестре — я ее предупрежу. Давай я дам тебе адрес. — Он потянулся к карману в поисках карандаша и, не найдя его, удивленно произнес: — И куда только деваются все мои карандаши? Это мое проклятие. Так и поверишь в сверхъестественные силы. — Андрей поднял с пола карандаш и протянул его Якову. — Спасибо. Как он там оказался? Впрочем, неважно. А зачем мне карандаш? Ах да. Адрес. — Он взял клочок бумаги и написал на нем адрес своей сестры. — Она единственная из родни, кто старается меня понять.

— Если вернусь — обязательно зайду. Но как же ты доберешься до своего лагеря?

— Да. Далековато мы забрались. Честно говоря, я даже не думал как вернуться. Только если ты меня подбросишь.

— Бензина много — могу подбросить по бездорожью, но очень близко к лагерю я подъехать не смогу. Боюсь, что патруль может засечь.

— А мне близко и не надо. Достаточно двадцати километров, а дальше я сам дойду.

Глава 8

Андрей вжимал педаль газа в пол, уезжая от исторгнувшего его города. Он высадил Якова недалеко от болот, окружающих Гарград. Прощание было коротким и немногословным. Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Хоть Андрей и знал Якова недолго, он будет скучать по его рассеянности, доброте и интересных рассказах об окружающем мире. Он, конечно, обещал вернуться, но понимал, что это невозможно. Грусть перемешивалась с однообразным пейзажем, окружающим путешественника. Камни, серая земля, кое-где занесенная таким же серым песком, изредка торчащие скалы, невысокие горы на горизонте. Когда-то здесь были леса — буйно-зеленое покрывало, укрывающее землю от палящего солнца. Но город выдоил эти угодья, забрал деревья, срезал почву. Это происходило постепенно и незаметно. Сначала лес вырубался квадратами, места вырубок зарастали травой, и сверху это даже смотрелось красиво. Затем квадраты разрастались, их засеивали зерном и снимали по два урожая в год, травмируя плодородную почву. Первыми закончились леса. Зелень сменилась золотом. Потом и поля перестали приносить урожай. Золото поблекло, покрылось пылью и окончательно посерело. Обескровленная земля перестала дарить жизнь. Это случилось уже давно, и теперь Андрей находился посередине серого ничего, и ему казалось, что он пребывает здесь вечность, и нет никакого Гарграда, и не было никогда. Как и не было других людей, других пейзажей, а эта серость эквивалентна бесконечности, простирающая свои владения далеко за пределы вселенной. И у мира нет ни начала, ни конца, одна только неизменность, застывшая во времени. А без времени движение теряет смысл. Это не Андрей перемещался по равнине, а камни, скалы и прочие неровности меняли свое расположение, ничего не меняя по сути. Сколько он уже тут находится? Трудно определить время, когда время застыло. Часы? Недели? Все может быть правдой. Несмотря на свою серость, мир посерел еще больше, стал почти черно-белым. Нет. Серо-серым. С разной градацией серости. А может он всегда таким и был? И нужно только снять разноцветные очки, чтобы увидеть эту грандиозную равномерность?

Однообразность внезапно закончилась. Андрей не сразу осознал что произошло. Но что-то изменилось. Что-то добавилось. Что-то чуждое этому спокойному неизменному миру. Сердце учащенно билось, тревога нарастала гулом в ушах. Гул! Вот он, внешний раздражитель, инородный призрак, вплетающийся в порывы ветра и заглушающий их. Этот гул не сулил ничего хорошего. Андрей оглянулся в поисках его источника. Он был совсем рядом. Наконец он увидел. Открывшееся зрелище заставило усомниться в реальности происходящего. Параллельно его курсу, чуть поодаль двигалась вереница автомобилей. Но какие это были автомобили. В них угадывались детали разных машин, виденных Андреем на улицах города и технических объектах. Это были настоящие чудовища Франкенштейна, собранные из трупов машин и оживленные неведомым сумрачным гением. Двери, крылья, крышки капотов были местами изъедены ржавчиной, местами искорежены или погнуты. Тут и там из корпусов торчали наваренные острые шипы и арматурины, угрожающе громыхали ржавые стальные цепи. Черный дым выхлопных труб перемешивался с серой пылью, поднятой колесами, создавая феерическое зрелище рассекающего каменистую гладь потока машин. Во многих из них не было лобовых стекол и было хорошо видно их обитателей — существ под стать своим машинам, людей, одетых в серую одежду, пеструю своими формами — куртки без одного или обоих рукавов, повязки из непонятных материалов, полуштаны, полушорты, юбки в сочетании с голым торсом, цепи, обматывающие тела в самых неожиданных местах, кольца, имеющие еще более неожиданную прописку, шипы, самодельное и настоящее оружие в руках, ножи, хлысты, алебарды (алебарды?). На головах были надеты очки, шлемы, кое на ком виднелись противогазы — все это было призвано защитить лицо от летящих в него песка и мелких камней. Процессия машин приближалась к вездеходу, извергая шум, пыль и дым, плывя словно сказочный дракон, играющий со своей беззащитной жертвой. Андрей прибавил газа в надежде оторваться от этого мрачного карнавального шествия. И хотя максимальная скорость вездехода была выше этих недоразумений, преследовавших его, но знание местности и умение управлять машиной в условиях бездорожья были явно не на стороне Андрея. Развив большую скорость, он иногда взмывал в воздух, отскакивая от неудачно попадавшихся под колеса камней и валунов, что снижало и его скорость, и расстояние до преследователей. Очередная погоня, но теперь нет ни напарника-водителя, ни напарницы — роковой винтовки. Отличалась и дорога, и преследователи. Все стало диким. Неужели его преследовали те дикие, о которых говорили люди на блокпосте? Он не знал, что в пустошах обитают такие одичавшие люди. Но, несмотря на свою дикость и наличие ружей, они, в отличие от цивилизованных обитателей блокпоста, не стреляли в Андрея. Однако их грозный вид не вселял спокойствия, и можно было полагать, что попадание в их руки было не лучше, чем попадание в лапы охранителей. Андрей поймал себя на мысли, что он неосознанно применил разные слова для одного и того же — руки и лапы. С дикарями он еще не сталкивался и априори надеялся, что они окажутся человечными. Но страх и осторожность не желали испытывать судьбу и подгоняли его уйти от погони.

Они ехали по равнине — последнее слово техники, гонимое ордой, сделанной на коленке. Андрей то увеличивал разрыв, выбираясь на относительно ровную поверхность, то позволял сократить дистанцию, маневрируя между возникающими перед носом немногочисленными скалами. В среднем расстояние держалось неизменным. Сколько это будет продолжаться, пока преследователям не надоест следовать за ускользающей жертвой? И что тогда — они отстанут или начнут стрелять? Ответ пришел довольно быстро. К своему ужасу Андрей увидел ответ на этот невысказанный вопрос. Впереди из тонкой полоски выросли цепочки скал, порезанные гигантским ножом. Они занимали весь горизонт и быстро приближались, увеличиваясь в размерах. Бескрайнее море застывших волн простиралось впереди, не давая себя обойти. Равнина замещалась каньонами, складками, уступами и изгибами. Молодость и скорость потеряли свою главенствующую роль, уступив место маневренности и опыту. Теперь стало понятно, почему дикари не стреляли — они загоняли ничего не подозревающую добычу в западню, как первобытные люди, загонявшие бизонов и мамонтов в заранее подготовленные ловушки.

Опасность возрастала. Андрей напряженно всматривался в изменившийся ландшафт, выискивая оптимальные пути проезда между скалами. Скорость заметно упала, и кавалькада преследователей оказалась совсем рядом. Почуяв запах скорой добычи, молчаливые прежде дикари стали издавать воинственные звуки, некоторые из которых с легкостью можно было спутать с ревом их моторов. Эхо, отраженное от скал еще усиливало этот эффект и Андрею казалось, что его преследует целая моторизированная армия. Хотелось спрятаться, оказаться невидимым среди камней, только бы этот кровожадный хор проехал мимо и оставил его в покое. Но он уже наступал на пятки, загоняя свою жертву все глубже в большой каменный хаос. Прорези в скалах то разъединялись, даря свободу выбора пути, то вновь соединялись, изгибались, пересекались, как изрезанное устье большой реки. Машины преследователей из узкой колонны развернулись в широкую лавину, маневрируя по сети проездов в скалах, стремясь догнать Андрея, обступить, обогнать и окружить, отрезая пути для маневрирования. Они уже мелькали не только сзади, но и с боков, пытаясь подрезать вездеход или подобраться к нему поближе. Пока это у них не получалось. Но это только пока. Скоро Андрей окажется в тесной коробочке, окруженный недружественными воительными людьми, изрыгающими грозные звуки. Может они настолько одичали, что разучились говорить? Тогда с ними нельзя будет договориться. Холодок пробежал по спине Андрея. Нужно придумать план, но в голову, оглушенную рычанием людей и машин, не приходило ничего дельного. Рано или поздно его догонят или он сам разобьется среди этого нагромождения скал. Паника подступала к горлу, мешая сосредоточиться. Все больше ошибок во время вождения. Все ближе преследователи. Все чаще бьется сердце. Все меньше шансов.

— Соберись. Это еще не конец. Еще повоюем. Не время думать, пора довериться инстинктам, — Андрей расстегнул кобуру и приготовился подороже продать свою жизнь. Пришло осознание внезапной конечности жизни. — Уж несколько человек я точно заберу на тот свет. — Фатальная безнадежность успокаивала. Она обрубила все страхи, погасила панику. Андрей был готов. Загнанный в безысходность, он разом потерял все чувства. Он не боялся. Но и не хотел убивать. Не хотел жить. Не хотел умирать. Не хотел ничего. Он просто составил план и придерживался его. В нем не было страха, ярости, ненависти, спокойствия. В нем не было ничего, кроме безразличия. В таком состоянии люди с легкостью совершают подвиги. Или не совершают и спокойно идут на заклание.

Первая юркая машина, собранная как из лоскутов, поравнялась с вездеходом. Она была совсем крошечной, но мощный мотор позволил ей быстрее других догнать Андрея. В ней находился одинокий водитель — щуплый парень, обмотанный чем-то вроде длинного полотенца, из складок которого торчали худые руки, удерживающие гнутое рулевое колесо. Голова была обернута целлофановым пакетом, удерживаемым куском тряпки. Мумия, восставшая из могилы. Комичный вид служил контрастом угрожающему рыку, доносящемуся откуда-то из-под тканевой повязки. Он попытался подрезать вездеход, резко повернув руль в его сторону. Моська врезалась в слона и заскулила. Ее левое крыло, полностью изъеденное ржавчиной, осталось лежать на дороге. Андрей почувствовал удар, но легко справился с управлением и не позволил дикарю сбить себя с курса. Мумия решила обогнать вездеход и встать на пути. Она опередила вездеход уже на полкорпуса, когда Андрей разгадал план. Теперь пришла его очередь водить. Он повел свою машину в сторону наглого маленького преследователя. Несколько тонн металла столкнулись едва ли с пятьюстами килограммами, которые, получив колоссальный импульс, отлетели на скалу и стали легче еще на несколько килограммов, потеряв теперь уже правое крыло. Потеряв крыло, но, чудом не потеряв управление, машинка все еще пыталась помешать Андрею, сбавить его скорость, заставить его увязнуть и остановиться. Он сделал еще одну попытку избавиться от преследователя, повторно протаранив того в бок. В этот раз повреждения от встречи с вездеходом, а затем со скалой были внушительнее. Лупоглазый фонарь, выпирающий за пределы капота и уже частично поврежденный после предыдущего столкновения с твердой породой, окончательно отвалился и отлетел на приличное расстояние. Следом всю тяжесть удара испытало колесо, заметно погнувшись, а затем и вовсе отделившись от несомой им конструкции. Машинка завалилась на правый бок, ее развернуло, опрокинуло и закувыркало. Мумия выбыла из игры. Но пока Андрей воевал с одним преследователем, подтянулись и другие. Уже несколько машин кружили стервятниками, вынуждая сделать ошибку и остановиться. Эти машины были солиднее, и избавиться от них будет проблематичнее. Они зажимали вездеход, направляли его по нужной им траектории, но делали это аккуратно. Все-таки им нужно было это чудо инженерной мысли. Андрей пытался их подрезать, протаранить в бок, но они грамотно уходили от столкновений, не позволяя впечатать себя в скалы. Эта игра в кошки-мышки изматывала. Никто не предпринимал активных действий по выведению противника из строя — силы были равны. Они вяло бодались друг с другом, стремясь не выбить оппонента, а не вылететь самим, когда Андрей услышал сзади громкий низкий голос:

— Вильгельм, Пабло, Ярик. Достаньте мне эту колесницу. — Голос принадлежал чему-то огромному. Он не кричал, но звучал громче и рева моторов, и рева дикарей. Значит, они могут и говорить, а не только издавать нечленораздельный рев. Сразу после этого несколько человек запрыгнуло на крышу вездехода. Они перепрыгнули с чего-то огромного, едущего сзади. Андрей это не увидел, а почувствовал. Он стал резко вилять из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть дикарей с крыши, но они слишком хорошо держались — они всю жизнь только этим и занимались и привыкли к маневрам. Тогда он взял в правую руку пистолет, готовясь выстрелить в ближайшего захватчика, как только он окажется в зоне досягаемости — нельзя выработать привычку к летящей пуле. Первый человек спрыгнул на подножку с правой стороны двери и попытался открыть ее рукой, одетой в полосатую рубашку. Андрей заметил широкополую шляпу на его голове. — Чертов ковбой, — подумал он, выцеливая фигуру снаружи вездехода. — Ты умрешь аутентичной смертью. — Прицел скакал вслед за машиной, реагирующей на каждую кочку, камень, или другую неровность. Андрей глубоко вдохнул воздух, дождался очередного подскока на очередной кочке, быстро навел прицел и выстрелил. Ковбой этого не ожидал.

— АААААаах! — Вскричал он, схватился за грудь и исчез из поля зрения, упав на землю. С одним покончено, но другие теперь предупреждены об опасности и будут осторожнее. Второй дикарь спрыгнул на капот прямо перед сиденьем водителя. С него свисали просто груды цепей, под которыми с трудом можно было разглядеть некое подобие одежды. Цепи даже свисали с головы сотней косичек. Андрей поднял пистолет, целясь в противника сквозь лобовое стекло (отверстие в стекле ухудшит видимость, но сейчас не время выбирать), как неожиданно получил удар с левой стороны и выронил пистолет на пол. Одновременно он рефлекторно крутанул руль вправо. Цепной человек не удержался на капоте и покатился влево, и упал бы, если бы не его многочисленные цепи. Они зацепились за немногочисленные выпирающие части кузова, и человек повис на них, как марионетка, покачиваясь в такт движению вездехода. Андрей обоими руками схватил руль и стал вращать его в обратную сторону, пытаясь уйти от столкновения с отвесной каменной стеной и вернуться на прежний курс. Нужно еще сообразить, откуда пришел удар и что с этим делать. А вот и ответ на первый вопрос. Сверху через боковое окно влетела голая загорелая рука, заканчивающаяся мощным кулаком. Андрей в этот раз был уже более подготовлен. Уводя грузовик от столкновения, он одновременно маневрировал головой, уклоняясь от удара. Ему это на удивление удалось. По-видимому, дикарь лежал на крыше вездехода, прямо над водительским местом, и наносил удары вслепую. Пистолет его не достанет, нужно действовать иначе. Подгадав следующий удар, Андрей уже нарочно вывернул руль вправо. Дикарь с крыши по инерции полетел в сторону и, не успев нанести урон, упал на землю. Со вторым покончено. Остался последний — цепной человек. Оставленный без внимания он уже почти выбрался, но повторный резкий маневр вновь скинул его с капота. К ниточкам, державшим его на весу, прибавились новые. Цепи прочно привязали правую руку к корпусу вездехода. Еще несколько таких заходов и он окажется надежно вплетенным конструктивным элементом капота. Он зарычал в ярости, пытаясь освободиться из ловушки, созданной собственным прикидом. Пока что он не представлял опасности и можно оставить его в покое в сражении со своей одеждой. Виляя между скалами, вездеход оказался в достаточно узком и длинном пространстве. Сбоку никто не подъедет. Путь прямой. Самое время достать упавший пистолет. Андрей нагнулся, нащупывая его на трясущемся полу, и не отрывая глаз от дороги. — Ну где же он? — Пистолет никак не нащупывался. Андрей перевел взгляд на пол вездехода в поисках утерянного пистолета и сразу его увидел — вот он, он поднял пистолет, а когда вернул взгляд на дорогу, перед его взором предстал еще один дикарь. Он сидел на капоте, скалясь своими немногочисленными зубами. В пылу сражения Андрей не заметил, что на его вездеход взобралось еще несколько преследователей. Дикарь на капоте был одет в военное пальто, застегнутое на два ряда когда-то блестящих пуговиц. Остроконечная шапка-ушанка защищала голову. Колорита его образу добавляла гнутая шашка, висящая на боку. Он схватил ее и стал колошматить вездеход по крыше. Видимо он не отличался умом. Тут же с правой стороны, там, где встретил свою смерть ковбой, появился еще один нападающий. Он попытался ударить Андрея, но не достал и принялся открывать пассажирскую дверь. Андрей не глядя в его сторону, выстрелил из пистолета. Нападавший издав громкий крик отвалился от вездехода и закувыркался по земле. — Никак вы не научитесь, — процедил сквозь зубы Андрей и тут же получил удар слева. — И я тоже, — подумал он про себя. Очередной дикарь действовал по накатанной схеме. Он лежал на крыше и пытался достать водителя кулаком. А что если повторить удачный маневр и скинуть его с крыши? Резкий поворот вправо во время удара. Но этот последователь предыдущего агрессора оказался проворнее и удержался на крыше, успев даже, хоть и слабо, ударить Андрея по лицу, отчего тот, не ожидая такого поворота, опять выронил пистолет. Зато ниндзя в военном пальто на капоте не удержал равновесия и вместе с шашкой покатился в сторону цепного человека, преодолел его и рухнул на землю, повторяя судьбу своих предшественников. Цепной человек все еще барахтался в паутине своих цепей, то распутываясь, то еще более запутываясь от вибраций, передаваемых мотором и неровной дорогой. Он по-прежнему не представлял опасности, в отличие от человека на крыше. От него летели удар за ударом, от которых было сложно уклоняться. Некоторые из них достигали цели, голова начинала болеть. При этом еще и нужно было следить за дорогой. Еще с десяток ударов и следить будет некому. Андрей придумал новый план по избавлению от преследователя с крыши. В следующий раз, когда он попытался нанести очередной удар, его руку полоснул острый нож. Дикарь завизжал от боли. Воспользовавшись его временным замешательством, Андрей резко крутанул руль и скинул подранка на землю. Это уже пятый. Шестой все еще болтался на крыле. Голова раскалывалась от напряжения и пропущенных ударов. Но сейчас не время расслабляться. Нужно приготовиться к следующей волне захватчиков, идущих на абордаж. Они пойдут теми же путями, или изберут новые? Андрей осматривался по сторонам в ожидании новой атаки, готовясь дать отпор. Но новой тройки не последовало. Преследователи его как будто отпустили. Нет, они все еще ехали следом, все еще воинственно кричали. Но никто не пытался запрыгнуть на вездеход. Ни одна машина не пыталась таранить или подрезать его. Наступило затишье. Самое время проанализировать ситуацию. Андрей поймал себя на мысли, что стал очень легко убивать. Даже без гипнотизирующей винтовки. Гораздо легче, чем в той квартире на окраине Гарграда. Наверное, проще убивать человека, когда он идет убивать тебя. А мужчина в красно-фиолетовой комнате был безвреден. Он совершал ужасные поступки и должен был быть наказан, но не Андреем. Стоп! Не об этом сейчас нужно думать. А о том, почему они подотстали. Им надоело терять людей? Кстати. Цепной человек. Он все еще висел на левом крыле, предпринимая тщетные попытки освободиться. Нужно ему помочь. Виляния из стороны в сторону не дали никакого результата. Он намертво застрял и стал частью вездехода. И в таком состоянии рука не поднимется выстрелить в него. — А что если впереди опасность или засада, — внезапно подумал Андрей.


Звездочки яркими вспышками плясали на черном фоне в голове. Грудь нестерпимо болела, было тяжело дышать. Андрей задыхался. Каждый вдох отдавался болью в ребрах, остальное тело было неосязаемым. За мгновение до этого он увидел веревочную паутину, вырастающую из-под земли. Все-таки западня. Они гнали его в западню. Вездеходу хватило сил прорвать сетку, натянутую между скал, но его закрутило и бросило на скалу. Руль впился в грудь, нанося болезненные повреждения. Андрей на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, преследователи уже окружили машину. Он почувствовал, как пара сильных рук вырывает его из салона и волочет по земле. Потом эти же руки отпускают его и он падает на теплую твердую поверхность. Поднятая пыль попадает в легкие. Кашель разрывает грудь, добавляя новые страдания.

— Вот он, Хозяин, — слышит Андрей булькающий голос. Он поднимает голову и видит несколько человек, стоящих перед ним. Он не видит хозяина голоса, но видит просто хозяина. Без сомнения это гигант, стоящий перед ним и на голову возвышающийся над остальными. Его одежда отличается брутальным изяществом. Он одет в черную кожаную броню и высокие сапоги, подбитые металлическими уголками. В руках он держит жезл с круглым набалдашником, отполированным до блеска. Лысый череп прикрывает искусно сделанная маска, похожая на оскаленное человеческое лицо. Оно долго смотрит в лицо Андрея, затем громкий, но спокойный утробный голос произносит:

— Добро пожаловать. — Огромная подошва сапог стремительно приближается сверху, заслоняя собой небо. Последнее столкновение не заставляет себя ждать. Мир погружается в кромешную тьму.


Умиротворенно завывал ветер. Вдалеке слышались стоны не то человека, не то собаки. Совсем издалека доносился какой-то монотонный гул. Кто-то шебуршился совсем рядом. Негромкий храп дополнял композицию. Все тело болело. Нытье ребер превращалось в крик при каждом вздохе. Боль отдавалась в голове. Мозги превратились в паутину, часть из которой сгнила. Хотелось открыть черепную коробку и выскоблить эту гниль. Андрей открыл глаза. Он лежал на полу металлической клетки в огромной пещере, под потолком которой гулял ветер, попадающий сюда вместе со светом сквозь огромные дыры в стенах, находящихся на высоте десятков метров и имеющих, по-видимому, естественное происхождение. Рядом находилось еще несколько пустых клеток. Андрей приподнялся, оглядываясь по сторонам. Шебуршание прекратилось. Вместо него сначала зазвучал предостерегающий рык, который перешел в лай. Два больших глаза, обрамленных густой спутавшейся шерстью, наблюдало за Андреем. В них была видна холодность и спокойность. Антиподом этому была пасть, полная острых зубов, принадлежащая тому же существу, которая издавала агрессивные звуки, эхом разносящиеся по всей пещере. Хвост при этом дружелюбно вилял. Существо выражало эмоции подобно двуликому Янусу. Но только эмоций было не две, а три — радость, гнев и безразличие. Это была собака исполинских размеров, своим видом напоминающая цепного человека (интересно, он выжил?), но вместо цепей она носила длинные космы. Храп прервался и из темноты прозвучал хрипловатый старческий голос:

— Тихо, Геката. Что ты разворчалась? — послышалось шарканье, и вскоре к клетке подошел владелец голоса, похожий на пожилую комнатную собачку. Это был полуголый дряхлый старик с длинными седыми волосами, частично прикрывающими оголенный немощный торс. Из одежды на нем была только меховая набедренная повязка. Даже ноги не были ничем защищены. Геката замолчала и перевела взгляд на старика.

— А! Наш пленник очнулся. Говорят, ты заставил за собой побегать.

— Где я?

— А зачем тебе знать? — ответил старик вопросом на вопрос. — Скажи спасибо, что жив остался, а вопросы оставь при себе.

— Что теперь со мной будет? — Все-таки решил спросить Андрей.

— Это уж не я решаю. Может оставят тебя, может убьют, а может — продадут. Ты вот что лучше скажи — пить ты хочешь? Или есть?

При этих словах организм вспомнил о своих естественных потребностях. Потребности в еде еще не было, а вот жажда уже вовсю терзало пересохшее горло. Была еще одна потребность.

— Мне бы попить. — Сейчас принесу, — сказал старик и уже начал разворачиваться, как Андрей задал еще один вопрос: — А туалет у вас есть? — Туалет? Что это такое? — Ну место, куда сбрасываются отходы жизнедеятельности. — Отходы жизнедеятельности? Что за странные слова ты употребляешь? Одно забавнее другого. — Нужду как вы справляете? — Ах, ты про это. Мы-то на скалы ходим, на обрыв. Но тебе туда нельзя. Ты же пленник. Придется терпеть. Или не задавать дурацких вопросов, а использовать вот это. — Старик показал пальцем на ведро, находящееся внутри клетки. Это несколько отличалось от стандартов, к которым привык Андрей. Да даже в каналах условия были лучше. Но что поделать. Придется пока привыкать к новой жизни. Вскоре старик вернулся с флягой. В ней была затхлая вода. Что еще ожидать от пустынной местности. Но жажда была такой сильной, что Андрей этого даже не заметил. Он с жадностью осушил всю флягу и вернул ее старику. — Спасибо. А как тебя звать? — Старик вздрогнул от вопроса и спросил: — А ты не колдун? — Нет, — удивился Андрей. — Я даже ни разу не видел колдуна. А почему ты спрашиваешь? — Колдуны воруют души. Им нужно имя. Это все знают. А вдруг ты притворяешься и хочешь выведать мое имя? — Я точно не колдун. Меня Андрей зовут. Можешь мне назвать свое имя. — Вот ты и попался! — радостно воскликнул старик. — Теперь я знаю твое имя. — Он зловеще-пискляво рассмеялся и резво скрылся в темноте пещеры. — Куда это он? — подумал Андрей.

— Наверно побежал воровать душу.

— Значит он колдун?

— Конечно. Ведь колдуны на самом деле существуют. Особенно если это полусумасшедший старик. Он же не может врать или заблуждаться.

— Действительно. И как я об этом не подумал? Но что же я теперь буду делать без души? Как дальше жить?!

— Тут другое интересно — зачем ему моя душа? Впрочем, это сейчас не важно. Главное сейчас понять, что я могу сделать в сложившихся обстоятельствах. Ни один из вариантов, озвученных стариком, мне не нравится.

— Если бы хотели меняубить, то сразу бы убили.

— Только если они не хотят что-то выпытать.

— А что у меня можно выпытать? Хотя, они же про меня ничего не знают. И такое развитие событий выглядит вполне вероятным.

— Но я на это никак не смогу повлиять. А не зная что они от меня хотят, я не смогу выработать алгоритм поведения.

— Единственный потенциально приемлемый для меня вариант — это побег. Пока я один стоит попытаться это осуществить.

Андрей подошел вплотную к стенке клетки и схватил руками железные прутья. Сидевшая спокойно собака оскалила зубы и предупреждающе зарычала.

— Спокойно, Геката, я просто осматриваюсь. — Собака не имела значения — прутья оказались слишком прочными, чтобы пробовать их сломать. Замок, висящий на решетчатой двери, тоже не выглядел хлипким. Даже если бы Андрей мог вскрывать замки, ему нечем было это осуществить. Можно подманить охранника поближе, ударить его или плеснуть из ведра, и, воспользовавшись замешательством, отобрать ключи. Тогда собака будет представлять опасность. Она нападет или поднимет тревогу. Надо будет ее обезвредить. Допустим, ведром. А что делать дальше? Куда бежать? Это можно осторожно выведать у старика. Безумный план, очень ненадежный, но это лучшее, что приходит в голову.

Андрей отошел от стенки клетки и стал разминать затекшие от долгого бездействия мышцы. Разогрел руки и ноги, помассировал шею. Голова прояснилась и очистилась. Ребра все еще ныли. Похоже, переломов нигде не было. Это хороший знак. Удача была благосклонна. Разогревшись, Андрей сел на пол, давая себе отдых. Он сделал глубокий вдох и постарался расслабиться, успокоиться, привести мысли и дух в порядок. Геката медитировала напротив него. Осталось дождаться старика. Солнечные зайчища (язык не поворачивался назвать их зайчиками), создаваемые дырами в стене пещеры, сдвинулись на несколько метров, когда вернулся старик. Он был в хорошем расположении, его лицо светилось от счастья. Наверное, он удачно похитил душу. Андрей приготовился к осуществлению своего плана. Однако нигде не было видно ключей. Удача, мимолетно улыбнувшись, вновь скорчила гримасу. Надо было быть внимательней, чтобы не разочаровываться лишний раз.

— А долго я буду здесь сидеть? И когда откроют клетку? — Андрей осторожно попытался вывести разговор на ключи.

— Когда Хозяин решит, тогда и откроют. Пришлют ключника. Пришлют палача или надсмотрщика — смотря что решат с тобой делать. — Старик стал разговорчивым. — Обычно все случается очень быстро, не больше двух дней.

Ключник, значит. У него и будут все ключи. План побега окончательно потерял смысл. Но хотя бы можно воспользоваться благостным расположением старика и выведать особенности данного сообщества людей.

— Скажи, старик, а кто это — хозяин?

— Это я-то старик? Да я теперь помоложе тебя буду. Теперь-то уж точно, — он расплылся в улыбке и язвительно захихикал. — Ты не знаешь кто такой Хозяин? Эх ты, темнота. Ладно уж, расскажу. Хозяин — это хозяин всей земли, всех безграничных просторов благословенной Матери-земли от Великого Разлома на севере, до проклятого города на юге, — снисходительно разъяснял старик. — Он владеет всеми живыми существами — сделанными как из слабой плоти, так и из твердого железа. Он призывает караваны с едой. Он дает и забирает жизнь. Он повелевает небом и ветрами. Он говорит солнцу встать, и солнце освещает наш благословенный край. Он приказывает солнцу сесть, и небо дарит приятную прохладу. Он начало и конец. Он — Хозяин! — Старик застыл в восхищении, воздев руки и лицо к небу, а вернее к потолку пещеры. Геката, почуявшая пафос с первых слов старика, возбужденно крутилась вокруг него, радостно поскуливая.

— И много здесь живых существ?

— Целая тьма. Клянусь, ты никогда в жизни столько не видел. Тебе не хватит пальцев рук, чтобы пересчитать людей, по чьим пальцам рук можно пересчитать всех людей. — Значит нижняя граница от ста до шестисот людей — смотря как считать, прикинул в уме Андрей. — И вы все живете в этой пещере?

— Конечно нет. У нас есть несколько пещер, это одна из них. Далеко не самая большая. Хоромы Хозяина гораздо больше. Они вмещают весь мир. Но туда обычный смертный не может попасть.

— Откуда ты тогда про это знаешь?

— Какой же ты все-таки темный. Это же Хозяин. У него не может быть по-другому. Постой, — вдруг осенило старика, — а ты случаем не из проклятого города? Да, да, да. Тогда это объясняете твою недалекость и наивность. Я-то думаю — почему ты такой дурачок, который о жизни ничего не знает. А ты из этих. Как вы там живете в своих коробках? Ты, видать, много грешил в прошлой жизни, раз родился в таком жутком месте. Но ничего, ты все же вырвался из гнезда потерянных. И даже если тебя казнят — ты не вернешься обратно. Считай, что заново родился. Хотя тебе в любом случае осталось недолго, — настроение старика еще улучшилось, и он зловеще захохотал.

— Почему ты все время смеешься? И зачем тебе моя душа?

— Не скажу, — хитро улыбнулся старик.

— Ты у всех людей, что здесь живут, душу своровал.

— Что ты, что ты, — испуганно запричитал старик, — у своих нельзя воровать. Иначе Хозяин накажет. Хозяин слышишь? Я ничего не воровал у своих! — Он поднял лицо вверх и выкрикивал слова в потолок. Он действительно верил, что хозяин слышал его.

— А если я стану своим? Что тогда будет? — Решил давить на эту мозоль Андрей.

— Ты никогда не станешь своим. Свои могут только тут родиться, — легко парировал его доводы старик. — Или дорасти до илота, но тебе это не светит.

— А ты не боишься, что украл душу жителя проклятого города, — Андрей решил зайти с другой стороны.

Старик застыл. Самодовольная ухмылка, все время разговора кочующая из одного уголка рта в другой, медленно сползла с лица.

— Будь ты проклят! — Он кинулся в сторону клетки и просунул руки сквозь прутья, пытаясь поймать пленника и нанести ему урон. Собака радостно лаяла, злобно оскаливая слюнявую пасть. Андрей отшатнулся, не давая схватить себя. Он уже пожалел, что стал подтрунивать над безобидным стариком. Тот быстро выдохся и в изнеможении сел, понуро опустив голову. Крупные слезы покатились по лицу.

— Что же ты наделал? Что же ты наделал? — слабым голосом причитал старик. Геката, потерявшись от перепадов его настроения, толкала его носом в спину, неопределенно поскуливая.

— Это твоя первая похищенная душа? — постарался хоть как-то успокоить старика Андрей.

— Нет. Я уже три души похитил, — жалобно отозвался старик, размазывая слезы по чумазому лицу. — Но ты первый такой вредный. — Тихие причитания переросли в надрывный плач. Того и гляди он начнет рвать на себе волосы.

— И что, среди этих людей не было никого из проклятого города? — Андрей осторожно продолжал выводить разговор в нужное русло.

— Никого, — всхлипнул старик. — Хотя… — он задумался и наморщил лоб, слезы перестали литься из глаз. — Антон, кажется, был из города… да, точно. Он сам мне об этом рассказывал. — Старик явно врал, подумал Андрей — никто никогда не покидал город.

— А после того, как ты у него душу украл, тебе было плохо?

— Н-нет, — неуверенно сказал старик. — Нет… нет! — уже более уверенно воскликнул он. — Наоборот. Все было хорошо, лучше, чем обычно.

— Вот видишь. Значит не о чем беспокоиться.

— Но как? Почему? Душа же проклята. Я тоже должен быть проклят.

— Вспомни, что ты сам говорил. Я вырвался из гнезда потерянных, Антон тоже. Значит, мы не прокляты, и наши души тоже.

Старик затих, недоверчиво глядя на Андрея. Его чумазое лицо, слегка умытое пролитыми слезами, выражало надежду. Он всей душой (душами?) пытался убедить себя в правдивости услышанного. Робкая улыбка стала пробираться в уголок рта. Он встал, пробуя ощутить изменения в теле, вызванные поглощением души, и, не заметив ничего плохого, заулыбался уже уверенно. Андрей удовлетворенно вздохнул — старик окончательно успокоился. Его настроение опять стало хорошим. В таком состоянии он становился разговорчивым и мог принести большую пользу. Геката, все это время толкавшая старика в спину, легла возле его ног и положила косматую голову на передние лапы. Безразличные глаза все также пристально смотрели на Андрея. Эта собака пугала его. Он не мог понять, как она воспитана. Что она будет делать, если увидит его вне клетки? Набросится и разорвет, поднимет тревогу или проигнорирует? Любовь к собакам и страх перед ними боролись внутри него.

— Скажи, а Геката не кусается? — Собака услышала свое имя и навострила уши.

— Кусается, кусается. Чего бы ей не кусаться? Да ты не бойся. Пока ты в клетке она тебя и зубом не тронет. — Старику понравилась собственная шутка, и он весело засмеялся.

— И как же вы тут живете, в пещерах, — продолжил прощупывать почву Андрей.

— Хорошо живем. Получше, чем вы в своем чумном городе. Мы свободные люди. Нам не нужно жертвовать свою кровь вечному пауку, живущему в центре треклятого города и выпивающему все соки из бетонных клеток, в которых вы теряете всю свою жизнь. Вы — безумцы, остающиеся под куполом, вместо того, чтобы разорвать порочные цепи и освободиться из под гнета мерзкого города. Этот темный дамнат — как гигантский нарыв на теле Матери-земли. — Старик продолжал придумывать новые эпитеты для города, едва ли зная значения и половины из них.

— Мне повезло, что я вырвался из такого ужасного места. — Андрей решил подыграть старику. — Я сразу понял, что вы тут живете намного лучше нас. А ты, я вижу, обладаешь великой мудростью.

— А то, — старик подбоченился и горделиво выгнул грудь колесом. — Держись меня, и ты продержишься дольше. Я тут все знаю.

— И как же мне выжить?

— Но, но, но. Еще рано об этом думать. Сначала Хозяин решит, что с тобой делать.

— А что может повлиять на его решение?

— Это только Хозяину ведомо. И его решение будет самым верным. Но скажу тебе по секрету, — старик заговорщицки подмигнул, — говорят, что ты храбро сражался. А Хозяин это уважает. Поэтому убивать тебя, скорее всего, не будут. Вот продать могут. Это да. Это запросто. Уже многих продали.

— А куда продают? В рабство?

— Нет. В какое рабство. Мы свободные люди и в рабство никого продавать не будем. Продают для какой-то процедуры. Я так слышал.

Холодок пробежал по спине Андрея. Процедура. Стоило ли убегать от нее, чтобы опять к ней вернуться? Конечно стоило. Даже если его продадут на процедуру, он, как минимум, отсрочил ее, а еще он не сдавался и боролся до конца. Оно того стоило. Нет. Рано себя хоронить. — Еще поборемся, — подумал Андрей, а вслух сказал:

— А если не продадут, то что со мной случится?

— Тут все просто. Это самый лучший вариант. Ты присоединишься к самому благословенному обществу. Единственному благословенному обществу. Ты познаешь мудрость Хозяина. Сначала ты станешь пылью. Если будешь хорошо трудиться, то станешь холопом. И самые преданные могут стать илотами.

— То есть я смогу стать своим?

— Ты? Нет. Нет, ты не сможешь. Никак. Нет. Даже и не мечтай. Куда тебе, бедолаге. Ты не доживешь. Максимум ты сможешь стать холопом.

— А может я тебе и верну душу, — смилостивился старик, — и тогда ты сможешь стать илотом. Ты конечно дурачок, но ты мне нравишься.

— Спасибо, спасибо большое, — Андрей поклонился, стараясь не рассмеяться. — Скажи о мудрый — что делает пыль, холопы и илоты?

— Что ж, слушай внимательно. Никто лучше и больше меня не расскажет, — старик от гордости надулся еще сильнее. Еще чуть-чуть и он лопнет от чувства собственной важности. — Пыль работает на самых низовых работах — подай, принеси, вскопай. Они таскают грузы, воду, копают в оранжереях. Пыль живет на самом нижнем уровне пещеры. Они живут в клетках и ходят в цепях. Холопы допускаются до более важных работ — на кухне помогают поварам в готовке еды, в гараже помогают мастерам, ремонтирующим и собирающим железных помощников. Они живут там же, где и пыль, а то и выше, но не носят цепей. А илоты — мы следим за всем и охраняем. На нас все держится. Мы следим, чтобы пыль и холопы выполняли свою работу. Будешь хорошо трудиться и преклоняться перед Хозяином — сможешь стать таким же, как и я. Это, правда, если я тебе душу верну. И если тебя не продадут.

— Значит пыль — это рабы?

— Какой же ты недалекий. Я же сказал — у нас рабов нет. Мы все свободные люди под единоличной властью самого Хозяина.

Старик явно не понимал значения некоторых слов. Он с важным видом поучал Андрея, повествуя о жизни этого места. Как, кстати, оно называется?

— Ты даже не знаешь, где мы живем? Ты не знаешь названия этого благословенного места? — Старик удивленно застыл. — Знай же, — торжественно произнес он, — мы живем в Горном Эдеме. Это земное воплощение Небесного Эдема. Хозяин правит обоими Эдемами, снисходя к нам из своих покоев.

Андрей должен был почувствовать всю пафосность его положения. Редко кому постороннему улыбается удача хотя бы прикоснуться к чему-то божественному, а не то что оказаться внутри великого места. Но он чувствовал только усталость и уныние. Сбежать из одной тюрьмы, чтобы оказаться в другой. Но нет. Он сбежал не из тюрьмы, а со смертной казни. Сбежит и еще раз. Старик, меж тем, притомился от разговоров, сел на землю и заливисто захрапел. Геката свернулась огромным клубком у его ног, не сводя, тем не менее, взгляда с пленника. Андрей тоже поддался сонному настроению, лег на твердый пол и только когда стал проваливаться в объятия Морфея, понял, как сильно устал.


— Опять спишь на работе? — Громкий голос прорезал установившуюся в пещере тишину. Андрей продрал заспанные глаза и увидел испуганного старика, вытянувшегося по струнке перед феерически одетым строгим человеком. Торс и правая рука были облачены в некое подобие средневекового доспеха — блестящие металлические кираса и наруч с сочленением, закрывающий плечо и предплечье. Левая рука была абсолютно голой, если не считать нескольких колец на безымянном и среднем пальцах. Ноги были одеты в кожаные штаны с металлическими заклепками и в кожаные же сапоги на высокой платформе. На левом бедре висел пистолет, судя по виду, пришедший из XIX века — с большим выпирающим курком и изогнутой деревянной ручкой. Заканчивал образ черный круглый шлем с опускающимся прозрачным забралом. Чуть позади него стоял невысокий дикарь, обернутый в несколько толстых шкур. Он был без головного убора и обуви, но в руках сжимал большое кольцо с нанизанными на него ключами разнообразных форм и размеров — это, видимо, был тот самый ключник.

— Допрыгаешься у меня — опять пойдешь в холопы. А то и в пыль, — продолжал стращать старика рыцарь. Тот стоял ни жив ни мертв и старался что-то пролепетать в свое оправдание. Геката стояла рядом с ним по стойке смирно и радостно виляла хвостом.

— Открывай клетку, — обратился рыцарь к своему спутнику. Ключник ловко выбрал из связки ключей нужный и отпер решетчатую дверь. Откуда-то из-за спины он достал кандалы и жестом приказал Андрею встать, после чего защелкнул их на запястьях и щиколотках. Цепь связывала все четыре конечности воедино.

— Ты пойдешь с нами и присоединишься к илонам в шахтах, — обратился рыцарь к старику. — Здесь охранять больше некого. Велено до дальнейших указаний определить его, — жест в сторону Андрея, — в пыль в красном забое. Пошевеливайся.

— Спасибо, спасибо большое, сир, что не разжаловали меня! — старик в припадке благодарности припал к кожаным сапогам и попытался их облобызать. Рыцарь слегка пнул его ногой, развернулся и пошел прочь. Старик, упавший от пинка, вскочил на ноги и посеменил следом. Ключник толкнул Андрея в спину, недвусмысленно намекая, что от него хотят. Разношерстная процессия двинулась к своей цели, известной всем, кроме пленника. Впереди гордо вышагивала лохматая собака, изредка оглядываясь назад и ловя влюбленным взглядом уверенно чеканящего шаг рыцаря. За ним заискивающе семенил старик, пытаясь не отставать. Андрей с усилием переставлял ноги, ограниченные тяжелой цепью. Замыкал шествие равнодушный ключник, периодически толкавший в спину новоиспеченную пыль. Они шли под сводами гигантской древней пещеры, крошечные и бессмысленные на ее фоне. Она пережила не одно поколение людей и цивилизаций, устраивающих в ней свое прибежище. Она защищала жизнь в течение многих веков. Но все жизни заканчивались, а она продолжала существовать. Закончится и эта жизнь муравьев, бредущих сквозь пространство вечной пещеры. Их попытки борьбы были смешны с масштабов пещеры. Такие разные в своем развитии. И такие одинаковые в своих тщетных попытках, в своих стремлениях совладать с неизбежным притоком очищающей смерти в мутном течении жизни. Их приземленные чаяния не могли воспринять весь тот простор сверху, что закрывала, хранила и оберегала пещера. Жизнь — лишь малая толика в безжизненном пространстве, непонятом и непознанном, лежащем далеко за пределами ее мизерных потребностей.

Идти в кандалах было тяжело, но Андрей старался внимательно смотреть по сторонам, запоминая внутреннее строение жилых пещер. Временная тюрьма, которую они покинули, представляла собой плоскую площадку диаметром в несколько десятков метров, уставленную металлическими клетками. С одной стороны на эту площадку смотрели закрытые высокие деревянные ворота, с другой стороны из нее выходила узкая тропинка, идущая вдоль узкого уступа, спиралью спускающегося вниз. Уступ примостился на стенке гигантского колодца и одним краем висел на его стене, а другим краем обрывался в пропасть, откуда доносился нескончаемый гул, становящийся все громче, по мере спуска. Спустившись на несколько оборотов, тропинка раздвоилась. Левая продолжила спускаться вниз, правая ныряла в каменную арку. Геката остановилась и вопросительно посмотрела на рыцаря. Тот махнул рукой направо, и колонна людей зашли в узкий каменный коридор. Здесь заметно сквозило. Теплый воздух обдувал лицо, проникая в ноздри и принося с собой еле уловимый запах чего-то съедобного. Этого было достаточно, чтобы Андрей почувствовал, как он проголодался. Желудок отозвался завываниям ветра, создавая неуверенный музыкальный дуэт. Вскоре они вышли из узкого темного прохода в светлую пещеру. Справа от тропинки громоздились грубые деревянные поделки, напоминающие мебель — столы, скамьи, кровати. На них лежали и сидели люди. Большей частью это были женщины. Одеты они были только в обернутые вокруг тела блеклые тряпки, у некоторых тряпки укрывали только бедра, оставляя открытой такую же блеклую кожу. Между ними бегала голая детвора, задорно играя в свои детские игры. Дети остаются детьми в любой ситуации. На кострах в центре человеческого лежбища в нескольких больших котлах варилась густая похлебка, источающая съедобный запах. Люди, увидев шествие, почтительно замерли, не отводя взгляда от рыцаря. Геката проследовала мимо, даже не взглянув в их сторону. Вскоре потолок опустился, света стало заметно меньше, пол стал неровным. Сталактиты и сталагмиты свешивались сосульками сверху и вырастали пирамидами снизу. Тропинка петляла между ними, создавая собой замысловатый узор. Идти стало сложнее. Андрей спотыкался на каждом шагу и тормозил процессию. Ключник, однако, не увеличил частоту толканий, а продолжил делать их с монотонностью робота. Сделав несколько десятков причудливых поворотов и вызвав своими письменами демонов на древнем мертвом языке, тропинка вышла к еще одному колодцу, более темному и узкому, и стала спускаться вниз. Гула здесь совсем не было слышно. Тишина из бездны зазывала к себе. Туда они и направились. Спуск был долгим и по мере погружения на их пути возникали тусклые факелы, призванные хоть как-то развеять сгущавшуюся тьму. Глубоко спустившись спиралью, тропинка опять выпрямилась, уводя людей в широкий проход и оставляя колодец, который, по-видимому, не имел дна, позади. Несмотря на широту прохода, воздух стал спертым и почти не шевелился. Вдалеке послышались удары. Что-то твердое вразнобой атаковало стены пещеры. Факелов стало больше. Появились другие признаки жизни. В нос ударил зловонный запах. В стенах основного туннеля появились отверстия. Некоторые из них были закрыты дверьми. Из боковых проходов появлялись люди и, не обращая внимания на процессию, шли по своим делам. Одни были в кандалах, другие без, причем одежда первых отличалась большим разнообразием — от почти приличных, но грязных и потрепанных штанов и рубашек, до почти невидимых истлевших и сгнивших тряпок. Вторые же были одеты в кожаные и меховые повязки. Пыль и илоты, догадался Андрей. Люди стекались в большую пещеру, откуда снова растекались по многочисленным проходам. В центре пещеры стояли деревянные столы и скамьи. Одна часть пещеры была отгорожена невысокой красной стеной. Рыцарь откинул большой кусок кожи, игравший роль двери, и прошел за стену. Ключник подтолкнул Андрея в том же направлении. Внутренняя часть этого дома без крыши была разбита на несколько комнат. Они оказались в самой первой, где за невысоким столом сидел, уткнувшись носом в раскрытую тетрадь, очень прилично одетый для этого места человек. На нем были не тряпки и шкуры, а почти чистое подобие обычной одежды. В руке он держал перо какой-то большой птицы, которое периодически окунал в стоящую перед ним чернильницу и что-то выводил в тетради. Андрей впервые увидел здесь почти современную технику — на столе стояла электрическая лампа с зеленым абажуром. Видимо это администрация красной шахты.

— Оформляй новенького, — обратился рыцарь к писарю. Тот поднял прищуренные глаза, испорченные писаниной при тусклом свете, закрыл тетрадь и достал из-под стола амбарную книгу. Он долго ее листал, пока не нашел нужное место, затем обмакнул перо в чернила и, постоянно внимательно всматриваясь в Андрея, стал что-то записывать в книгу. По окончании процедуры он позвонил в колокольчик, стоящий у него на столе, и из задней комнаты вышли два человека — щуплый юноша, одетый похожим образом, что и писарь, но попроще, и широкоплечий амбал в тоге из шкуры крупного зверя.

— Пятнадцатая камера, — сообщил писарь своему помощнику, тот кивнул и пошел на выход. Амбал уже знакомым методом недвусмысленно намекнул Андрею двигаться следом. Они вышли из полуздания администрации и повернули к широкому проходу слева. Следом за ними вышел рыцарь в сопровождении Гекаты и ключника. Они пошли прямо, по пути, который их привел сюда. Старик остался внутри. Их небольшая компания разделилась.

— Кормление и посещение туалета два раза в день, — помощник объяснял распорядок дня пока они шли. — Помывка — раз в месяц. Работать будешь в ночную смену. Спать — днем. За попытку побега — 50 плетей. Если выживешь, то продолжишь работу. За отлынивание от работы — 10 плетей. За нападение на илота — 5 плетей. За нападение на Высших — забивание камнями. Заболеешь — лечение 10 плетей. До твоей смены осталось немного времени. Готовься поработать на благо свободных людей. — Они остановились перед клеткой, чуть просторнее той, в которой Андрей до этого сидел. В ней даже была такая роскошь, как каменная кровать. Открыв дверь клетки, писарь пропустил пленника внутрь и оставил его взаперти.

Андрей лежал на каменной кровати, недоумевая, зачем она такая нужна. Ощущения не отличались от лежания на каменном полу. Он даже специально это проверил. Зловония здесь усилились. Слева, справа и сзади от него были точно такие же камеры. В одной из них спал еще один пленник. Все остальное растворялось во тьме. Отсветы факелов еще освещали дальний конец коридора, но больше здесь решительно ничего не было. По храпу можно было предположить, что кроме него и его соседа недалеко находились еще пленники. Они спали, отдыхая после изнурительного труда, который вскоре должен возобновиться. Андрей решил последовать их примеру.


— Подъем! — Истошный крик вырывал из объятий сна. Люди вставали и подходили к открывающимся по очереди дверям своих клеток. В коридоре стояло несколько илотов и наблюдало выполнение приказов. Андрей вышел в дверь и к нему сразу подошел один из охранников. Он заменил на нем кандалы, которые были легче и надевались только на ноги, оставляя руки свободными. Выстроив пленников в ряд, илоты повели их в едальную (так они ее называли), уже знакомую Андрею по рядам столов и скамей в большой пещере. Получив свою порцию похлебки, он сел за один из столов. Еда была прозрачной и не давала ощущения сытости, как будто была изготовлена из одного только топора. Андрей попробовал завязать разговор со своими соседями по еде, но они нервно реагировали, отчаянно мотая головой и отказываясь разговаривать. После быстрого перекуса их повели в туалет — длинную узкую пещеру, полную смрада, даже по меркам камер. Посередине пещеры в полу находилась функциональная щель, которую пленники использовали по команде. После этого заняться физическим трудом на более менее чистом воздухе было счастьем. Добравшись до места своей работы, Андрей понял, что это были за звуки, которые он слышал по пути сюда. Ему выдали кирку, и он, вместе с остальными заключенными, принялся долбить ею твердую породу. С непривычки руки болели. Особенно доставалось ладоням, которые очень быстро стали покрываться мозолями. Чтобы как-то защитить руки, он оторвал кусок ткани от рубахи и намотал его на руки. За работой приглядывало несколько илотов с хлыстами, прохаживаясь вдоль забоя. Чтобы сэкономить свои силы, Андрей выгадывал, когда рядом не было охранника, и отдыхал, но один раз зазевался и получил удар хлыстом по спине. Острой молнией боль прорезала его сверху вниз, смешавшись с ноющими ребрами. Даже один удар приносил серьезные страдания, что же было с теми бедолагами, что получали пятьдесят ударов?

Без солнечного света, освещаемые лишь коптящими факелами, люди вгрызались в пещеру, добывая для себя ресурсы. Они нападали на пещеру, долбили, уничтожали ее, но она от этого становилась только больше. Больше и беззащитнее. Когда люди выдолбят всю пещеру, она станет большой, как весь мир, но тут же исчезнет, растворившись в нем. Пока до этого было далеко и люди, подгоняемые другими людьми, лишь неглубоко проникали в суть пещеры. Они атаковали стены пещеры, а она, хоть и защищала их, тоже не оставалась в долгу. Каменная пыль, затхлый воздух и отсутствие витаминов света усложняли и укорачивали и без того непростую жизнь рабов и их надсмотрщиков. Мимо Андрея проволокли человека неопределенного возраста, не подающего признаков жизни. Ему могло быть как шестьдесят, так и двадцать лет. Никто, кроме Андрея не обратил на это внимания. Такие события были привычными для всех, кто тут находился больше нескольких дней. Человек очень выносливое животное, и только оно знает, как измотать человека до смерти, и только оно делает это с нескрываемым удовольствием, и только оно может прекратить бессмысленный круговорот страданий. Потекли неразличимые друг от друга дни. Андрей долбил стену киркой, не зная, что и зачем он делает. Тупой изматывающий труд странно действовал на психику. Это очень сильно отличалось от его предыдущей работы, той, что была в прошлой жизни. День за днем однообразное повторение одних и тех же действий высасывало жажду жизни и свободы. Он все еще пытался разговорить своих соседей в едальне и в камерах, но никто не отвечал ему взаимностью, и он продолжал делать эти попытки все реже и реже. Даже единственный верный собеседник — внутренний голос — почти не посещал его, общее настроение уныния рушило привычки и меняло характер в пассивную сторону. Его уже не впечатляли переносимые волоком трупы коллег, закончившихся на работе, и он ловил себя на мысли, что скоро так же проволокут и его. Но самое страшное, что он ожидал этого не с ужасом. И даже не безразлично. Нет. Он ожидал этот день со слабой надеждой. Надеждой на окончание бессмысленного существования. В конце концов, он задумался, что процедура не была бы таким уж плохим выходом. По крайней мере, все закончилось бы быстро. Бывает участь страшнее смерти. А пока оставалось только долбить камень и ждать конца, долбить и ждать.


В один из бесконечных дней (хотя в пещере чувство времени притуплялось, а день был неотличим от ночи) в соседнюю камеру поселили нового постояльца. Его состояние не внушало оптимизма. Когда-то он был здоров и силен. Стальные мышцы, управляющие огромным скелетом, поблекли и иссохли. Он лежал на животе, и на спине были видны следы плети, навсегда изуродовавшей некогда здоровую кожу. Он получил столько ударов, что другой на его месте уже умер, но природная выносливость дала ему жизнь, продлив страдания еще на неопределенное время. Он лежал, стоически перенося боль и не издавая звуков. Первое время его даже не гоняли на работу — даже эти дикари понимали, что ему надо восстановиться после перенесенных пыток. Когда он оправился, то стал работать наравне со всеми, тенью следую из камер в шахту и обратно.

— Эй. Эй! Парень! — негромкий голос разбудил Андрея от дневного сна. Было так непривычно, что кто-то с ним все-таки заговорил, что он не сразу поверил в реальность происходящего. — Эй! Проснись! — к нему обращался сосед с изуродованной спиной. — Я слышал, как ты разговаривал во сне. Ты говорил про Гарград.

— Я разговариваю во сне? — это было сюрпризом для Андрея. Но еще большим сюрпризом стал сам разговор. — Почему ты заговорил со мной? Я столько раз пытался наладить контакт с другими людьми, но никто не отзывался.

— Скажи сначала, что тебя связывает с городом?

— Я сбежал оттуда много дней тому назад.

— Не так уж много, раз не потерял еще способность говорить. Ах, да. Я не представился. Меня зовут Антон, и я тоже сбежал из города.

— Андрей, — представился Андрей. — Не думал, что кто-то сбегал из города. Я ничего об этом не слышал.

— Конечно, им не с руки признаваться, что кто-то может покинуть лучшее место на земле. В городе даже не знают про эту пещеру. Как минимум большинство жителей не знает. Каждое место по своему охраняет свой статус-кво. В Гарграде замалчивают, в Эдеме рассказывают небылицы о городе. Уверен, что есть и другие места, в которых справляются с задачей как-то иначе. Нельзя никому верить.

— Значит, тот старик был прав. Он говорил про тебя, а я не поверил.

— Ты про того, который ворует души?

— Про него самого. А зачем ему души?

— Здесь верят, правда не все, что укравший душу ворует вместе с ней и жизнь — он отнимает года у жертвы и прибавляет себе. Поэтому здесь неохотно говорят свои имена.

— А как ты сбежал? И почему? Давно это произошло? — Андрей испытывал прилив сил, наконец-то найдя собеседника, и старался утолить свою жажду общения, выплескивая на него поток вопросов. Собеседнику это тоже нравилось. Этот душ смывал с тела и из души отчаяние и моральную усталость.

— Сбежал я уже давно, — с радостью встал под этот душ воспрянувший духом Антон. — Еще в прошлом году. Я работал инженером-ремонтником в гараже префектуры северного района и увидел такое, о чем даже сейчас, после всего увиденного здесь, не могу вспоминать без содрогания. — Он замолчал, в который раз стараясь все забыть, потом встряхнул головой и продолжил. — Мне тогда помогли сбежать друзья. Я долго шел по пустошам, пока не попал в плен к дикарям. А с тобой что произошло?

— Я тоже инженер — инженер-художник. У меня в квартире кто-то убил двоих охранителей, но кому докажешь, что это не я? А еще девочку, которую я нашел в каналах.

— Да ты сорвиголова — по каналам ходил. Ты достаточно отчаянный, чтобы попробовать сбежать отсюда. У меня почти получилось. Может у тебя получится — все лучше, чем истлевать здесь заживо.

— Так вот откуда у тебя эти следы на спине.

— Да. Не самые приятные ощущения. Нелепая случайность прервала мой побег на волю и низвергла обратно в пыль.

— Так как же ты чуть не сбежал?

— Слушай, возможно, тебе это пригодится, — и Антон стал рассказывать историю, повествующую о его злоключениях в Горном Эдеме. — Когда меня поймали, то сразу определили пылью в зеленую шахту. Условия там были получше, чем здесь. Там была частичная автоматизация рудодобычи. Там даже люди разговаривали друг с другом. Но условия все равно были не из простых. Будучи пылью невозможно сбежать. Поэтому первым делом я озаботился повышением своего социального статуса. Как инженер я продемонстрировал свои навыки, оптимизировав работу конвейера. Это заметили, а так как специалистов здесь совсем немного, меня сделали холопом и перевели для работы в гараж. У холопов больше свободы в передвижении, они ближе к поверхности, и на ногах нет этих чертовых оков. В гараже я много узнал об этом месте. Горный Эдем так называется, потому что он буквально находится в горе. Есть только одна дорога, по которой можно сюда попасть. Она очень строго охраняется. Все остальные выходы из горы заканчиваются обрывами и без крыльев гору покинуть нельзя. Даже вооруженным силам города не по зубам эта крепость. Да они и не пытались никогда ее штурмовать, я уверен. Единственный способ отсюда убраться — покои хозяина. Говорят, что его покои соединены с Небесным Эдемом. Конечно, нет никакого Небесного Эдема. Для своих слуг хозяин исчезает, улетая на небеса, но на самом деле он скрывается через потайной ход, ведущий куда-то наружу. Я это выяснил, когда незаметно пробрался по вентиляции в его логово в первый раз. У него под столом есть кнопка, которая раскалывает барельеф, открывая ход. Самим ходом я не успел воспользоваться, так как не рискнул идти за ним, а в следующий раз я не добрался до его кабинета — по пути вентиляция не выдержала моего веса, и я рухнул прямо в пыль около поста илотов.

— Невеселая история. Сожалею, что тебе не удалось освободиться. Может попробуем еще раз, теперь вдвоем? Так будет больше шансов.

— Нет. Я реалист. После такого меня навсегда оставят в пыли. А с цепями на ногах далеко не убежишь. И даже если сбить цепи, то до логова хозяина очень далеко, на пути много илотов — отсюда сбежать нереально. Только холопом.

— Но как же мне выбраться в холопы? Здесь и механизмов для починки нет. Может просто сказать, что я разбираюсь в технике?

— Так они тебе и поверят. Как отсюда пробиться наверх я не знаю. Но если придумаю — обязательно скажу. И ты тоже думай. А пока давай спать отдыхать… и это… спасибо за разговор. Он мне сильно помог.

— Тебе спасибо. Я уже стал ощущать себя частью пещеры, а после разговора почувствовал себя живым. — Они устроились на своих уже привычно-твердых кроватях и мгновенно погрузились в сон, несмотря на такую волнующую встречу — единственная полезная привычка, приобретенная в этих мрачных казематах.

Изматывающая работа продолжалась, но она уже не воспринималась так тяжело. Возможность поговорить с близким по духу собеседником давала сил. Они много разговаривали и о жизни в Гарграде, и о жизни в Эдеме. Антон избегал только тем, связанных с ужасным событием в городе, поделившем его жизнь на две неравные части. А о жизни в крепости он был единственным рассказчиком, так как уже много здесь повидал и услышал. Он рассказал, что хозяина считают то ли богом, то ли его посредником. Единственным живым существом, которое может перемещаться между небом и землей в любое время. Остальные попадают на небо после смерти, и то не все, а только самые послушные. А непослушных после смерти хозяин помещает в бурю, которая карает и мучает их. И около покоев хозяина можно услышать их стоны и крики. И никто не хочет разгневать его и оказаться после смерти в буре. А еще, несмотря на кандалы и клетки у нижних, они всех обитателей Эдема считают единственно свободными людьми, и ничто их не может переубедить. Люди живут здесь за счет охоты на еще встречающихся в пустошах животных, за счет растений, которые они выращивают в оранжереях, но главным образом за счет набегов на караваны, идущих в Гарград. Антон полагал, что город ничего с этим не делает, так как хорошо защитить караваны или атаковать крепость будет стоить гораздо больше, чем все потерянные товары. Социальная структура здесь тоже не отличалась уникальностью. Кроме уже известных Андрею нижних, к которым относились пыль, холопы и илоты, существовала широкая прослойка верхних. Разновидности и взаимоотношения были гораздо разнообразнее. Были среди них и люди, обеспечивающие существование крепости — ремонтники, механики, садоводы, доктора. Были и те, кто отвечал за образование и управление — жрецы, лейтенанты и смотрители. Но больше всего было воинов — основных добытчиков, совершающих набеги. И над всеми на большом отдалении возвышался хозяин — колоритный исполин, одним своим видом, не говоря уже о громогласном голосе, внушающий всем священный страх.

Интересно, что машины для набегов собирались из машин, отбитых у караванов. И даже если трофейная машина была без повреждений, ее использовали как источник деталей, разбирая ее на запчасти и используя их для сборки нового автомобиля. Так, например, нередки были случаи, когда из нескольких разных машин собиралось столько же чудовищ Франкенштейна, путем жонглирования деталями. Это делалось, потому что люди опасались попасть под влияние демонов из проклятого города, а такая перестановка частей перерождала машины, очищая их души (никто не сомневался в существовании душ у машин, притом, что о женской душе до сих пор велись ожесточенные споры). Но самым шиком считалось найти в пустыне старое, изъеденное коррозией корыто, кода-то бывшее автомобилем, и может даже очень хорошим, и позаимствовать у него часть корпуса. Чем старше детали, тем большей мощью будет обладать собранный из них автомобиль, а его слуга — так здесь называли водителей — будет свысока смотреть на слуг более молодых и новых машин. Жители Эдема полагали, что машины были живыми и более совершенными существами, чем люди. Совершеннее их был только хозяин. Антон так досконально знал эту сторону жизни дикарей, так как в силу своей профессии до падения работал подмастерьем в гараже.

Кроме Эдема в пустошах существовали и другие поселения людей. Все они были малочисленными и считались эдемовцами рассадниками заблудших душ. Они ютились в небольших пещерках и вели почти первобытный образ жизни. Они были то ли еретиками, то ли отсталыми, но не представляли угрозы для Эдема, поэтому жили почти свободно. Только иногда какой-нибудь неудачник встречался на пути стаи (так называли группу машин, идущих в набег) и попадал в плен. Кажется, старик был одним из таких.

За долгими разговорами Андрей узнавал все новые подробности окружающей жизни. Такой чуждой, и такой похожей. И в городе, и здесь человек продолжал впиваться в древо жизни, продолжать его, не забывая при этом придумывать себе надзирателя, ведущего в светлое будущее или к чему-то великому, будь то закон, традиция или тот же хозяин. И также везде было разделение людей. Естественное и искусственное. На высоких и низких. На первых и последних. На своих и чужих.


Писарь сегодня был не в духе. Он с силой оттолкнул своего помощника, замешкавшегося перед входом в полуздание администрации, и что-то недовольно пробурчал себе под нос. Вскоре пришел посыльный с кипой бумаг и скрылся за красной стеной. Через непродолжительное время оттуда донеслись звуки неразборчивой ругани. Опять писарь. Случилось что-то из ряда вон выходящее. Чиновник, обычно очень спокойный и пассивный, как и большинство людей оказавшихся здесь явно не за свои заслуги, а за проступки, рвал и метал. Посыльный пулей выскочил наружу, а писарь, появившийся на пороге, кричал ему вслед: — Не могу я без света ничего оформить! Пусть сначала ремонтника пришлют, а потом что-то требуют! Мне нужен нормальный свет, а не чертов факел! — Так вот в чем дело! У него сломалась его настольная лампа. Это шанс показать себя и подняться поближе к выходу. Андрей решительно встал и направился к еще маячившему на входе в администрацию писарю.

— Я думаю, что смогу починить электричество, — не стал начинать издалека Андрей. Писарь посмотрел на него с нескрываемой помесью отвращения, презрения и насмешки: — Элетричество? Какое элетричество? Мне не нужно чинить элетричество, мне нужно починить мою лампу. — Я могу починить и лампу. — Откуда такая пыль может хоть что-то знать о лампах. — В городе я был инженером. — Ты выращивал инжир? — Нет. Я чинил лампы. — Постепенно недоверие писаря сменилось надеждой, и он разрешил Андрею посмотреть лампу. Сам он в это время стоял рядом и внимательно наблюдал за его действиями. Первым делом Андрей выкрутил лампочку и визуально проверил спираль — она была цела. Нужно проверить есть ли напряжение в патроне. Он был уверен, что нет. Но под рукой нет ни мультиметра, ни пробника, да даже завалявшегося резистора нет. Можно попробовать устроить короткое замыкание, чтобы явно убедиться в отсутствии электричества. Это опасно, но какая к черту опасность в этой дыре. Он осмотрелся вокруг в поисках проводника и его взгляд упал на расколотую кирку, зачем-то лежавшую около стола. Пойдет. Андрей соединил контакты. Ничего не произошло — электричества действительно не было. Как бы это сообщить писарю. Он понятия не имел о самом существовании электричества. — А к чему привязана лампа? — попробовал выяснить Андрей. — К механизму в соседней комнате, — на удивление быстро понял его писарь. Провода действительно вели в том направлении. — А можно мне на нее взглянуть? — Нет. Тебе можно только лампу починить, — писарь вернулся к прежнему режиму. — Но причина там, — попробовал аргументировать Андрей. — Как причина может быть там, когда лампа тут? — не унимался писарь. — Там ее душа, — Андрей решил сыграть на территории противника. Судя по задумчивому лицу писаря, ему это удалось. Он молча подошел к проему в соседнюю комнату и, не спуская с Андрея взгляд, жестом предложил войти. Тот самый механизм представлял собой древнющий генератор, которому самое место было только в музее, но здесь он работает. Работал. До недавнего времени. Он все еще гудел, но электричество не выдавал. Андрей не без труда снял прикипевший за многие годы эксплуатации защитный кожух и сразу увидел поломку. Одна из шестеренок от тряски выскочила со своего места, и мотор работал вхолостую, вращаясь сам, но не вращая ротор. Андрей нашел красную кнопку остановки и нажал ее. Генератор замолчал, писарь напрягся. Вставив на место выпавшую шестеренку, Андрей стал резко тянуть ручку запуска. С пятого раза мотор закашлял и запустился. Писарь недоверчиво посмотрел на гудящий механизм, потом заглянул сквозь проем в свою приемную и радостно вскрикнул. Авторитет Андрея резко вырос в его глазах. Пыль приготовилась к изменениям в своем положении.

Глава 9

Удивительно, как порой мало нужно человеку для счастья. Низвергни его на самое дно, подержи так достаточно долго, а потом чуть приподними, и он будет счастлив. Так и Андрей, испытавшийсерость изнуряющей работы среди пассивных не людей, а уже роботов и почти ставший таким же, поднявшийся на одну ступеньку из пыли в холопы, чувствовал прилив сил и готов был свернуть гору, отделяющую его от свободы. Он поднялся выше и в социальном и в прямом смысле. Солнце освещало его жилище (ту же клетку, но уже с деревянной кроватью) сквозь отверстия высоко в стенах пещеры. Свежий воздух так же попадал внутрь, принося с собой прохладу, но иногда ветер усиливался, принося с собой бурю и сметая все на своем пути. И тогда стены принимали на себя удар, показывая, как пещера заботится о принятой под свою опеку жизни. Люди ежились под порывами острого ветра, ослабленными, но все-таки попадающими в жилое пространство, и готовились к концу света, который все никак не наступал. Иронично, что это не беспокоило жителей дна. Они даже не заметили бы прихода конца света. Прошедшая буря вновь возвращала надежду и верхние жители жили как на волнах, то взмывая к солнцу в моменты затишья, то проваливаясь в бездну отчаяния с приходом урагана. Но все равно это было лучше монотонной серой безнадеги пыли.

Андрея поставили подмастерьем помощника верховного оранжерейщика главного организатора ремонта машин. Он отвечал за функционирование всех механизмов в оранжерее — полив, освещение, подогрев почвы — и знания Андрея были здесь востребованы. Должность его начальника была очень длинной и все, за глаза, называли его Горлемом. Это специфичное фэнтезийное имя очень ему походило. Он сам напоминал выдуманное существо голема — гигантская гора мышц, обтянутая рыболовной сеткой (такие странные представления у него были об одежде) и покачивающая небольшой головой при ходьбе. При всей суровости своего вида он обладал на удивление высоким голосом и добродушным нравом. Целыми днями он возился в оранжерее, настраивая и ремонтируя машины, которые он содержал в идеальном порядке и к которым относился как к своим детям, и Андрей лишь несколько раз занимался ремонтом, показав Горлему новые способы оптимизации работы оборудования, чем вызвал его уважение. С тех пор у него появилось много свободного времени, которое он тратил на разведывание ситуации в Эдеме. Нужно было быть осторожнее, чтобы не вернуться обратно, как Антон, который стоически выдержал возвращение в пыль, но которого уже нельзя было спасти. Андрей не мог похвастаться такой твердостью характера, и падение окончательно доконает его. Он узнал строение и уклад всего подгорного комплекса — выяснил схему расположения основных помещений: апартаменты хозяина, гаражи боевых машин, гаражи вспомогательных машин, места проведения брифингов и совещаний руководства, казармы воинов; провентилировал точки доступа к вентиляции и ее план; локализовал места переходов между уровнями — лестницы, лифты, горки (да, да, горки, подобные детским, по которым можно скатываться); составил график нападения на караваны и периодичность штормов; выведал места и состав стационарных постов и время пересменок; запомнил распорядок дня холопов, илотов и воинов в гаражах, оранжерее, подсобных помещениях и переходах; мысленно написал завещание на случай неудачного исхода дела. Андрей был готов.


В оранжерее с ночи барахлила система полива, и Андрей с Горлемом уже три часа искали место поломки. Это был то ли засор, то ли поломка лопастей одного из насосов. Давление в трубах упало до критического значения. Они уже разобрали несколько насосов, но не нашли каких-либо поломок. Горлем пыхтел, разбирая очередную турбину, и негромко причитал: — Родные мои, что же вы болеете. И фильтры я вам новые ставил, и проводку проверяю раз в неделю, и антикоррозийным гелем мажу. Хорошие мои, папочка сейчас вас посмотрит и починит. — Он вздыхал, нежно отвинчивая крепежные винты и освобождая доступ к двухметровым лопастям, доставляющим воду из подземного источника к ожидающим влаги растениям — единственному источнику зеленого цвета на серых пустошах. Металлический лист, избавленный от оков, закряхтел и стал медленно сдвигаться со своего законного места, обнажая красивый железный цветок, неподвижный вопреки своему назначению. Черная каракатица удерживала его на месте.

— И откуда только эта тварь взялась? — Горлем схватил ее за желеобразное тело и тут же с криком отдернул руку. — Жжется! Жжется! — более высоким голосом закричал он и стал трясти пострадавшей рукой. Каракатица еще глубже вжалась в турбину, крепко уцепившись щупальцами, вода окрасилась в черный цвет. Оставалось загадкой как это морское существо попало в насос и не последуют ли за ним другие обитатели водных глубин? Послав одного из помогавших холопов за главным оранжерейщиком, Горлем вместе с Андреем, защитив руки резиновыми перчатками, принялись выковыривать каракатицу. Она не поддавалась, намертво вцепившись в металлическую поверхность. Горлем уперся в стену, вены на его руках превратились в канаты, лицо побагровело от усилия. Андрей не отставал, ощущая себя до предела натянутым луком. Каракатица сдалась и стрелой вылетела из турбины. Она пролетела рядом с лицом как раз подоспевшего оранжерейщика — щуплого очкарика с феноменальными знаниями растительного мира. Он от неожиданности охнул и машинально потянулся к ней руками. Не успел Горлем его предупредить, как он уже бегал, тряся обожженной рукой, храня при этом удивленное молчание. — Откуда вы это взяли? — спросил он, оправившись от изумления. — Мне тоже интересно, как эта Ктулха попала в мой насос? — парировал Горлем. Оранжерейщик задумался, почесывая затылок здоровой рукой. Ремонтная бригада продолжила ремонтировать насос. Подправив слегка помятую турбину, они принялись прилаживать на место отвинченную пластину. Вернув все на место, Горлем запустил механизмы. Пару раз чихнув, мотор завелся. Стрелка манометра плавно закрутилась и остановилась на номинальном значении. Система полива была спасена. — Вот так, вот так, — удовлетворенно басил своим высоким голосом Горлем, улыбка расплывалась на его лице — он был счастлив. — Раз есть одна рыба, то может появиться и другая, — очнулся оранжерейщик. Видимо зря его спрашивали о происхождении каракатицы — он разбирался только в растительности и не мог отличить моллюсков от хордовых. Но одну здравую мысль он все-таки высказал — могут появиться новые засоры. Горлем помрачнел. Ему не улыбалось каждый раз разбирать насосы. Это и отвлекало от других дел, и снижало срок службы турбин. Тогда Андрей быстро сообразил и предложил вполне очевидное решение, лежавшее на самой поверхности — крупноячеистые фильтры, позволяющие задерживать незваных пришельцев до насоса. Периодически чистить их все равно придется, но это лучше чем потерять насос. Горлем был несказанно рад такой находчивости своего подмастерья и отпустил его на целых два дня. Андрей не заставил себя долго ждать и исчез с глаз, пока его мастер не додумался, что Андрей лучший кандидат на роль конструктора фильтра.


Это было идеальное время для разведки потайного хода. Хозяин присутствовал на еженедельном совещании со своими лейтенантами, длящемся несколько часов. Еще в это время как раз была пересменка и всюду ходили илоты и холопы. Никто не заподозрит, что Андрей слоняется без дела. Забежав на оранжерейную кухню и взяв пару лепешек (после нескольких часов работы есть все-таки хотелось), он деловито пошел в сторону гаражей. Там в неприметном месте он заметил вход в вентиляцию, откуда можно было быстро добраться до апартаментов хозяина. На пути ему попалось несколько илотов, и хотя он не был закреплен за этими местами, но сделал морду кирпичом и охранники ничего не заподозрили. Встретившиеся же на пути холопы и вовсе не обратили на него внимания. Хорошо, что среди них не было никого знакомого. Дойдя до темного закутка, он огляделся и, подняв тяжелую крышку вентиляции, просочился за кулисы жилого пространства. Здесь было достаточно места для взрослого человека, словно строители нарочно все подстроили на случай побега. Стенки были покрыты слоем пыли, что, впрочем, не доставляло никаких неудобств. Андрей полз по заученному маршруту, периодически выглядывая в вентиляционные отверстия, контролируя правильность выбранных поворотов. В одно из таких выглядываний он увидел обширный зал, полный воинами. На небольшом возвышении перед ними стоял хозяин, в обрамлении лейтенантов. Это была еженедельная торжественная речь, вдохновляющая воинов, после чего хозяин уединялся со своими лейтенантами, обсуждая планы дальнейших… хотя… кто его знает, что они делали за закрытыми дверями? Действительно ли хозяин обсуждал с лейтенантами планы, или они нужны ему для другого?

— Воины! В очередной раз Я послал нам богатый караван! — гремит его голос под каменными сводами холла собраний. Его лысая голова сверкает в свете электрических ламп. Страшная маска, ни на минуту не снимаемая с лица, скалится на присутствующих. Хозяин поднимает жезл, голос, не переходя на крик, становится еще громче. — Да здравствует Хозяин!! Да здравствует Эдем!!! — Слава! Слава! Слава! — отзывается многоголосый хор впадающих в экстаз людей. — Слава! Слава! Слава! — так встречают воплощение бога. — Слава! Слава! Слава! — эхо разносится по каменным коридорам, отражается от стен и постепенно поглощается пещерой, уже много раз пережившей зарождение очередного культа, его расцвет и неизбежный упадок. Андрей полз дальше по вентиляции, уже не слыша слова хозяина, спеша быстрее найти его секрет.

Апартаменты хозяина блистали эллинской помпезностью. Электрические лампы, стилизованные под факелы, освещали помещение красноватым светом. Вдоль стен стояли мраморные статуи с претензией на античность. Голые мужчины и женщины представали в вычурных позах. Пол и стены были выложены гранитными плитами. Потолок уходил вверх в темноту. Галерея диванов венчалась массивным дубовым столом со столешницей из цельного куска дерева и резными ногами, украшенными темно коричневыми черепами. Зная нрав хозяина, можно было предположить, что черепа были настоящими. За столом стояло кожаное кресло, позади которого нависал барельеф, своей монументальностью уничижая редких посетителей. На нем был изображен хозяин, возвышающийся на фоне своей боевой колесницы и ногой попирающий поверженного врага, чуть поодаль были изображены лейтенанты и воины (среди них узнавались цепной человек и рыцарь), в облаках парило небесное воплощение Эдема. Андрей быстро нашел спрятанную кнопку, и барельеф расколол хозяина, открывая в нем тайный проход. Проскользнув внутрь и пройдя несколько десятков метров, он услышал, как барельеф закрылся. — Автодоводчик, — подумал Андрей. Он не стал переживать, так как был уверен, что есть кнопка и изнутри — должен же хозяин как-то выбираться. Коридор закончился небольшим холлом, откуда было два пути — на лифте и по лестнице. Андрей не стал рисковать, вызывая лифт, а тихо стал спускаться по лестнице. Спуск был долгим, лестница тонула во мраке, и нужно было быть очень осторожным, чтобы не навернуться. Ступеней насчитывалось около тысячи. Суставы болели от нагрузки. Каково же будет подниматься обратно? Это будет тяжело, а пока спуск продолжался. Но вот слабый свет неуверенно забрезжил снизу, разгоняя почти поверившую в свою безнаказанность тьму. И в это же время включился и заработал лифт. Кто-то тоже спускался, но гораздо быстрее. Андрей уже дошел до окончания лестницы и ждал, затаив дыхание — кто выйдет из лифта?

Хозяин. Ну а кто еще тут может быть? Но почему так рано? Что заставило его прервать совещание? Отпустив хозяина чуть подальше, Андрей осторожно двинулся следом. Вскоре очередной коридор закончился, доставив их в обширную пещеру, уставленную бесконечными стеллажами, заполненными разнообразными предметами искусства и техники и ювелирными украшениями. Чего здесь только не было. По крайней мере, из техники (в остальном Андрей не разбирался) — здесь были представлены как антикварные, музейные предметы типа телепанелей, интеллектуальных коммуникаторов, универсальных фудагрегатов, очистителей и дезинтеграторов, так и современные гибкие аналоги. Многие из них в нескольких экземплярах. Зачем это все одному человеку? Стеллажи закончились, уступив место парковке. Вездеход, отремонтированный и покрашенный в камуфляжную раскраску, сильно отличался от чудовищ, используемых жителями Эдема, но не казался чуждым на фоне десятка новеньких блестящих автомобилей, расположившихся по соседству. Среди них были и совсем свежие люксовые модели, причем изготавливаемые не в Гарграде, а в других городах. Хозяин оказался сорокой, тянущей все блестящее себе в гнездо. Как же это расходилось с его образом самодостаточного великого бога. Он оказался мелким хапугой (ну, может, крупным), набивающим карманы тем, чем никогда не сможет воспользоваться.

Одна из машин на парковке отличалась от всех — на ней были номера Гарграда. Отвечая на еще не заданный вопрос, из автомобиля вышел грузный лысоватый мужчина в бархатном темно-бардовом костюме. Он посмотрел на механические часы, вытащив их из нагрудного кармана за золотую цепочку, невзначай продемонстрировав циферблат, усеянный бриллиантами, чей блеск был виден издалека. Это лицо было очень знакомо — его часто показывали по телевизору. Но Андрей точно не помнил, кто это, очевидно было только, что он из правителей. Человек поздоровался с хозяином, протянув руку, усеянную перстнями, и они вместе пошли к импровизированному месту отдыха, собранному из диванов, торшеров, столиков и одного фонтанчика, расположенного прямо около парковки и сели на один из диванов.

— Да сними эту дурацкую маску. Как ты ее можешь носить? — проворчал мужчина, обращаясь к хозяину. Тот послушно стянул маску, и Андрей рассмотрел его настоящее лицо. Оно было среднестатистическим, и попадись оно в толпе, никто не обратил бы на него внимания. Но самое интересное — хозяин не был лысым. У него были серые, подстриженные ежиком волосы. Маска хозяина состояла не только из человеческого лица, но и из человеческого лысого скальпа, и покрывала всю голову.

— Здесь маршрут каравана, который меня интересует, — мужчина достал из кармана малый накопитель и протянул его хозяину. — В этот раз меня интересует груз из первого грузовика — большой деревянный ящик черно-желтого цвета. Накладная номер Е001 или Е002. Точнее не могу сказать. Все остальное можешь забрать себе. Охрану — в расход. Мне не нужны лишние свидетели. Нужно сработать четко — этот заказ важнее наших обычных дел. Оплата пройдет по обычному каналу.

— Все будет сделано по высшему разряду, — голос хозяина без маски потерял свою брутальность, громкость и прорезающие басы. Он стал обычным. Ясно-понятно. В маску был встроен модулятор голоса, добавляющий божественности. — А что там по поводу беглеца из города? Он тебе нужен? — Андрей насторожился — это было про него.

— Разузнал я про него. Можешь делать с ним все, что хочешь — он мелкая сошка. Всего лишь убил пару офицеров из управления. Кто их вообще считает? Я бы его взял — давно процедуру не проводили — да боюсь, что он испачкает салон. Не стоит оно того.

— А что делать с вездеходом? Он совсем новенький и не разбитый.

— Себе оставь. Пусть это будет уроком для блокпостовцев. Надо было лучше охранять доверенную территорию.

— Все остальные дела по караванам остаются в силе?

— Да, без сомнения. Только один заказ особенный. Следующий такой же будет еще не скоро. Остальные заказы выполняй по обговоренному плану. Все. Мне пора.

Они встали с дивана, и пошли в разные стороны — мужчина к своей машине, в которую сел и сразу уехал, хозяин — в сторону лифта. А хозяин то хорош. Пока вешает своим поданным лапшу про проклятый город, сам ведет дела с одним из хозяев этого города. Как много хозяев собралось в одном помещении. Нужно сделать их еще больше — нужно сделать Андрея хозяином своей жизни и сбежать отсюда. Но сейчас этого сделать было нельзя — он опасался очередной погони — необходимо дождаться, когда основная орава воинов вместе со своим предводителем отправится на грабеж, тогда и покинуть навсегда это место. А пока Андрей походил между стеллажами, рассматривая артефакты из прошлой жизни и размышляя, зачем они нужны хозяину, да еще в таком количестве. Они же просто стоят и не используются по назначению. Что у него в голове? Какие тараканы? Может, это болезнь? Необходимость все собирать в своем логове, окружать себя предметами, чтобы заполнить пустоту внутри. Пустоту неживого человека, не обладающего любопытством, эмпатией, любовью, а только лишь жаждой собирательства. Но ловушка в том, что с каждым новым предметом пустота становится глубже и требуется все больше и больше новых предметов. И с каждым глотком жажда становится только сильнее. Андрей даже начал уже жалеть хозяина, но вовремя себя одернул и двинулся в обратный путь — пока не хватились его отсутствия.


Опять потекли дни в ожидании подходящего для побега момента. Андрей помогал Горлему устанавливать фильтры, которые уже несколько раз пригодились, защитив насосы от новых обитателей глубин. К каракатицам прибавились осьминоги, вооруженные острыми клювами. Хорошо, что они не добрались до лопастей. Оставался открытым вопрос откуда берутся эти существа. Собрался совет из главных специалистов и их помощников: оранжерейщик (так как это была его вотчина, и животные угрожали его растениям), охотник (так как он убивал животных, правда сухопутных), лекарь (так как он лечил людей, которые, как известно, животные), повар (так как он готовил животных? Тут действительно не понятно почему). Такой представительный консилиум из высококвалифицированных экспертов не пришел ни к какому адекватному выводу, а только нализался уксусным вином, принесенным поваром (может для этого он был нужен?). К вечеру они уже не вязали лыка и пришли к консенсусу, что во всем виноват проклятый город. Нет, чумной город. Нет, треклятый город. Нет, мерзкий город. Нет, они не пришли к консенсусу. Едва не подравшись, они захрапели, вцепившись друг в друга и тем самым поддерживая шаткое равновесие. Когда на следующий день совет продолжил свою работу, Горлем предложил найти начало труб и посмотреть, что там может быть не так. Никто не возражал, каждый боролся с последствиями вчерашнего плодотворного совещания. Правда выяснилось, что главный архитектор, который мог знать план трубопроводов, был тем еще сорвиголовой и недавно погиб, гоняясь с другими авантюристами за вездеходом из города. Андрей тактично промолчал. Тогда единогласно было решено оставить все как есть, а если кто-то хочет, то может самостоятельно докопаться до истоков проблемы, и не надо так громко дышать. Горлем, не часто употреблявший спиртное, плюнул и пошел раскапывать трубу. Ну просили же не шуметь — главные специалисты разбрелись по своим шатрам, переваривать выполненную работу. Андрей присоединился к Горлему. Вскоре оказалось, что раскапывание ни к чему не приведет — труба уходила в твердую породу, долбить которую оказалось очень затратным делом. Трубы здесь проложили давным-давно, возможно во время предыдущей цивилизации, и они уходили далеко вниз, высасывая влагу из подземных источников. Новыми были только насосы, собранные трудолюбивым Горлемом, и система орошения. Попытка докопаться до истоков проблемы потерпела крах. Горлем обреченно вздохнул, в предчувствии проблем, которые приплывут вместе с товарищами с щупальцами. Что с этим поделать? Кто-то оставил вино — чем не выход. Андрей оставил своего начальника с парой бутылок, да тот был и не против. Даже за. Он теперь надолго выпадет из жизни.


Металлические кони завыли и рванули с места, поднимая клубы пыли. Всадники подгоняли их шпорами, уходящими в пол при нажатии. Вожжи металлических рулей направляли их по следу. Началась охота за караваном. Гаражи опустели, воинов почти не осталось, хозяин возглавил поход. Самое время покинуть эту тюрьму, ставшую домом. Горлем как раз пил, сокрушаясь по своим механизмам, и не следил за своими подмастерьями. Андрею будет не хватать его, он был хорошим человеком, полностью погруженным в работу. А также Антона. Жаль, ему нельзя помочь. И еще старик. Они не встречались с момента разговора. Помогла ли ему душа Андрея продлить свою жизнь? Жив ли он еще? Не так уж много удерживало здесь Андрея. Еще меньше, чем в Гарграде, но все равно было грустно покидать эту тюрьму. Жизнь налаживалась, а впереди ждала неизвестность. Но свобода лучше несвободы. Так он решил.

Пробравшись по знакомому маршруту, Андрей оказался на подземной парковке. Пешком далеко не убежишь. Почему бы не воспользоваться одной из машин. Он даже знал какой. Вездеход, лучший выбор для пересеченной местности. Да еще и быстрый. Его отремонтировали. Грубовато, но Андрей не собирался участвовать в конкурсе красоты для машин. Он открыл дверь и взобрался на водительское сидение. Внутри все осталось без изменений. Ящики стояли на своих местах, как будто никто не заходил внутрь. А может рюкзак остался на своем месте? Удивительно. Он лежал нетронутый на одном из сидений. Настолько хозяину безразличны вещи, которые к нему попадают. Для него главное только владение, без каких либо иных целей. Тем лучше для беглеца. Андрей завел вездеход и поехал по прорубленной в скале дороге. Он не боялся, что его кто-то заметит — машина шишки из города выезжала незаметно, и он проедет. Длинный, в несколько километров, тоннель заканчивался автоматическими воротами, открывшимися при приближении вездехода и закрывшимися сразу после его проезда. Дорога закончилась, впереди была серая пустошь, позади — серая скала. Ворота были отлично замаскированы. Как в шпионских фильмах. Если бы Андрей не знал, что выехал из этой скалы, то подумал бы что это сон. Впрочем, он ни в чем не был уверен. Развернув вездеход, он повел его на север под прикрытием скалистой гряды, Эдем остался позади.


Андрей вел вездеход, с трудом выбирая дорогу на скалистой местности. Неровности, камни, валуны и, собственно, скалы затрудняли продвижение, сковывали скорость, заставляя плестись черепашьим шагом. Благо на пути не попадались враждебные люди. Да и не враждебные тоже. Да и нелюдей не было видно. Только черный дым поднимался на юге, далеко у горизонта — это совершалось ограбление каравана. Андрей живо представил, как чудовища Франкенштейна, бывшие некогда частями разных машин, наваливаются критической массой на отстреливающиеся машинки, уже зная, что обречены, но не подозревая, кто заказчик. Ржавое превосходство поглощает блестящие новые машинки, сверкающий новый караван. Вразнорядицу одетая анархическая армия ставит мат отряду формально одетых солдат. Кровь разбрызгивается по земле со всех сторон, но пустынные воины едва замечают потери нескольких бойцов, тогда как группа городских стражников оказывается обескровленной. Последний пулеметчик захлебывается очередью, свисая в конвульсиях с боевого товарища. Дикари, возбужденные сопротивлением, протаскивают его по земле, заставляя потерять человеческий вид и его и себя. Водители с ужасом ждут своей очереди. Мгновение и все кончено. Гигантские костры смывают следы преступления. Груз, получивший нового хозяина, теряется среди песков, следы заметаются ветром.

А в десятках километрах оттуда одинокий путник держит путь на север, держась за баранку и с надеждой вглядываясь вперед. Разнообразие форм скал не может скрыть однообразие сути. Отсутствие проявлений жизни давит на человека, подавляет надежды. Хоть бы ящерица проскользила по пескам или встретился одинокий росток, тянущийся к солнцу. Но нет. Только безжизненные поверхности окружают вездеход. Когда-нибудь и жизнь, что находится внутри вездехода, прекратится. Время снова застыло. Или пустыня застыла. Или все застыло. Андрей встрепенулся. Краем глаза он увидел какое-то движение. Жизнь? Здесь? Еще движение. Он остановился, стараясь понять, привиделось ли это ему или нет. Из-за скалы вышел хлипкий человек. Он не выглядел опасным, да и ощущения ловушки не было. Он неуверенно подошел к вездеходу, постоянно оглядываясь назад, как бы спрашивая, действительно ли нужно подходить? Но внешний вид Андрея, а скорее его машины, внушал незнакомцу уверенность.

— Извините, — обратился он, — я вижу вы не из Преисподней. — Откуда? — удивился Андрей. — Ах, да. Еретики называют это место Эдемом. Я надеюсь, Вы не принадлежите ему? — Нет, конечно нет. — Я так и думал. Еретики не ездят на таких машинах. — Незнакомец повернулся к скалам позади и помахал руками, из-за них вышли люди, и подошли к вездеходу. Они все были одеты в хитоны из белой грубой ткани — кусок материала, перекинутый через плечи.

— Ох, простите за мою неотесанность, — спохватился человек. — Меня зовут Иосиф. А это Мария, Иван, Денис и Ерофей. — Андрей. — Приятно познакомиться. Позвольте поинтересоваться. Что Вы делаете в наших краях? — Я здесь проездом на север. — Ах, как интересно. Вы слышали? — обратился он к остальным. Те многозначительно закивали. — Позвольте пригласить Вас к нашему столу, Андрей. — Ему следовало бы отказаться принимать приглашения от незнакомцев, пусть даже и очень вежливых, но он не смог им отказать и направился в их скромное жилище.

Скромное жилище представляло собой небольшую пещеру, обставленную нехитрой мебелью — кожаные лежаки, каменный стол, две скамьи, металлическая печка с гнутыми ножками, пара ведер и тазик, за грубо сделанной перегородкой похрюкивали свинообразные животные. На столе горкой лежали беловатые свертки. От них вкусно пахло печеным мясом. На шпажках красовались жареные ящерицы, чередующиеся с грибами. Пирамидой гарнира возвышалось вареное зерно. Рассадив всех за стол, Иосиф принес глиняные кружки с квасом. — Поднимем наши чаши за скорейшее возвращение света в эту некогда благословенную землю и за быстрейшее насыщение наших желудков, — дал он старт застолью. Кружки приветственно поднялись вверх и опрокинулись живительной влагой в жаждущие рты. Свертки оказались вкуснейшим мясом со странным привкусом, обернутые сухими хрустящими блинами. Грибы подчеркивали вкус ящериц, рассыпчатое зерно раскрывало букет вкусов. Еда не была очень вкусной, но казалась таковой благодаря этим милым вежливым людям. Сделав последний глоток, Андрей почувствовал тяжесть в мышцах и провалился в темноту.

Проснулся он на следующий день на одном из лежаков хорошо выспавшимся и отдохнувшим. Он и забыл, когда последний раз так удачно спал. Лучик света подбирался к нему сквозь входное отверстие, животины миролюбиво хрюкали, настроение было хорошим. Андрей встал, не спеша потянулся, зажмурив глаза, и вышел из пещеры. Его приютители стояли на коленях в направлении восходящего солнца. Каждый из них что-то еле шептал и периодически кланялся. Закончив ритуал поклонения, они, наконец, заметили Андрея. — Доброе утро, — поделился наблюдением Иосиф. — Как спалось? — Доброе, — согласился Андрей. — Давно так хорошо не спал. Спасибо хозяева добрые за гостеприимство, но мой путь не закончен, и я вынужден вас покинуть. — Не торопись, друг мой. Не так-то просто нас покинуть. Ты говорил, что держишь путь на север. Но на севере находится Великий Разлом, который невозможно преодолеть. По крайней мере, без нашей помощи. — Что от меня требуется? И как вы мне можете помочь? — Всему свое время. Сначала тебя нужно подготовить. Омыть, одеть, очистить духовно. Только тогда ты проникнешься светом и сможешь преодолеть непреодолимую границу. Я чувствую, ты пришел к нам издалека, из жалкой Тени Преисподней, из отсталого города, порожденного проклятым городом в горе. Ты с юга, в тебе есть скверна. Но ты не из Преисподней — тебя можно еще очистить, привести к истинному свету. — Понятно, подумал про себя Андрей, очередные первобытные представления о мире. Наверняка будет какая-нибудь мать (или отец), которую нужно будет просить о благословении и помощи. Придется подыграть. Для таких милых людей это будет практически от души, особенно учитывая, как вкусно они готовят. — Я готов, — обратился он к Иосифу, — веди меня, о учитель.

И он повел. Повел сквозь гальки барханы взрытые моря. Сквозь сильный ветер, посыпавший песком отчаянным глаза. Вдоль гребней рваных и упрямых, ведущих прямиком туда. Туда, где пустошь не подвластна, творить греховные дела. В оазис, где под небом чалым растет зеленая трава.

Как неожиданно. Вдруг они оказались в оазисе. Буйство цветов растений нокаутом било по привыкшим к серости глазам. Даже оранжерее в Эдеме-Преисподней было далеко до разнообразия цветов здесь. Некоторые цвета Андрей здесь впервые увидел. Это было неожиданностью для художника. Посреди оазиса голубело небольшое озерцо, на берегу которого располагалась ровная площадка со статуей огромного человекоподобного существа. Они подошли к воде.

— Пришло время вернуться к первородному состоянию, — провозгласил Иосиф, препровождая Андрея в воду. Он обмакнул его трижды с головой, напевая мантры низким утробным голосом, вытер досуха и облачил в белые одежды. Вся небольшая группа людей расселась вокруг статуи. Иосиф подал знак, и все закрыли глаза. — М-м-х-а. м-м-м-х, у-м-м-м-х-а, м-м-м-х-а, у-м-м-м-ч, — мантра неожиданно закончилась и началась история. — Это случилось много солнц назад, когда Солнце разговаривало с нами. Когда Мать-Отец (А! Я ж говорил!) присматривали за ним, а оно за нами. Когда от его всепроникающего взора смерть не могла ускользнуть. Когда жизнь не заканчивалась, а только начиналась. — Голос Иосифа звучал торжественно и величественно. — М-м-м-м, — подпевали люди, придавая загадочности произносимым словам. Голос подхватывал: — День не заканчивался, тьма не подступала к избранникам Солнца. Но появился среди них пРЕДАТЕЛЬ. — Голос зазвучал напряженно. — Жалкий, посчитавший себя великим. И сказал он Матери, что Отец не любит ее. И сказал он Отцу, что Мать хочет отнять у него Солнце. И сказал он Солнцу, что родители не хотят его. И ушли Мать-Отец. Мать на север, Отец на запад. И пригасло Солнце. И день поглотила ночь. А за ночью пришла смерть. И безразличны стали Солнцу люди. А иЗМЕННИК впитал силу страха, подчинил людей. Он воздвиг мерзкий город Преисподнюю, вырвав из горы ее сердце и поместив туда себя. Он совращал людей, зазывая их к себе под гору. Он похищал людей, притаскивая их к себе под гору. Он обманывал людей, завлекая их к себе под гору. Он убивал людей. Он создал Тени — города-доноры, якорями вцепившиеся в измученную землю и поставляющую Преисподней караваны с добычей. И протянул он нити дорог, уродующие изначальную природу и являющиеся кровеносной системой, поддерживающей жалкую отвергнутую жизнь вЕРОЛОМА. Он выпил кровь из земли, превратив ее в пустоши. И воззвал он к машинам-исчадиям — уродливым лоскутным монстрам. И восстали они, видом своим нагоняя страх и ужас. И надежду потеряли истинные дети Матери-Отца. Но было им даровано Слово. Однажды из Теней придет Посланник, сам не ведая того. И не будет он принадлежать Преисподней. И найдет он Мать на севере и Отца на западе. И сойдутся они и даруют людям Хозяина, который одним своим видом уничтожит, спалит оТСТУПНИКА. И взойдет он на небо. И воцарится и на небе и на земле. И вернет он Солнце людям, а оно вернет земле процветание. И пещера вновь обретет свое сердце, даруя всему живому благоденствие и покой. М-М-М-М, — подпевка стала громче. Андрей не заметил как подошли новые люди. Они стояли и сидели повсюду, внося вклад в общий хор. Сотня людей окружала оратора, торжественно произносящего символ истории. История закончилась, множество ртов, исполняющих саундтрек, замолчали. В воздухе над истинными детьми зависла пульсирующая тишина. Андрей смотрел на Иосифа. Иосиф и еще две сотни глаз смотрели с надеждой на Андрея. Никто не ронял ни звука. Все ожидали, напряженно всматриваясь в лицо Посланника и гадая о его решении. Посланник осознал, что он тот самый Посланник.

— Я найду Мать-Отца, — быстро сориентировался Андрей. Масса людей облегченно вздохнула. Они стали подходить к нему. Кто-то радостно обнимал, кто-то крепко пожимал руку, некоторые кланялись в пол. Надежда, никогда не покидавшая их, высоко подняла голову. Теперь каждый хотел поблагодарить Посланника и рассказать свою историю.

— Я когда был на рубежах, присматривал за еретичным городом-в-горе, не заметил, как сзади подкрались лоскутные машины. Они погнались за мной, улюлюкая и издеваясь. Я уже прощался с жизнью, как…

— Встретил свою любовь много лун тому назад и родил детей и внуков. Все было хорошо, но вдруг…

— Внучка моя, представляешь, соблазнилась россказнями предателей и присоединилась к ним. Она теперь, бедняжка, прислуживает этим зверям. Я слышал даже, что ее заставляют делать…

— Восстание. Восстание это единственный шанс покинуть Преисподнюю и вкусить блаженство вечной жизни после возвращения Солнца. Я помню, когда…

— Свет пришел ко мне в пустыне, где я молился месяц, отказывая себе в простых человеческих радостях. И промолвил свет…

— От этого мяса у меня голова болит. Вот если бы можно было…

— Летать над горами и видеть пресмыкающихся внизу людей в железных коробках, едущих по своим приземленным делам и не ведающих о парящем над ним человеке. Это моя мечта, летать и видеть, как…

— Земляной червяк огромных размеров охотился за мной в южных землях. Гна-цхи. Так звали его песчаные люди, натравившие его на меня. Они…

— Полюбили меня истинные дети, дети Солнца и сделали меня одним из них. Гармония разлилась под моей кожей, вдыхая жизнь в некогда измученное тело. Люди мне помогли и решили, что я готов стать…

— Жертвой смертельной окутан восток. Черное пламя играет у ног. Может быть, скоро случится беда, когда наше тело загубит…

— Вода, льющаяся из земли, укажет тебе путь…

Голоса перебивали друг друга, накладываясь и дополняя чужие фразы, превращая их в причудливую галиматью, лишенную всякого смысла. То ли это был элемент церемонии, то ли это уже была неофициальная часть, понять было решительно невозможно. Еще пока было неизвестно, а стоило ли вообще здесь останавливаться? Дадут ли эти люди что-нибудь полезное кроме воспоминаний о вкусном ужине? Ужин был хорош. Да. А церемония — странная. Как бы дальше не пошло по наклонной плоскости. А пока они возвращались из оазиса вместе с Иосифом в скромное жилище. Правда, не так поэтично, как шли в оазис — просто покинули зелень, вступив в серость пустоши, прошли, держась параллельно острым гребням, прикрывая глаза от песка, поднятого ветром и, преодолев кучу гальки, вернулись в дом. Зато дошли быстрее. Перекусив, Иосиф стал наставлять Андрея. Он дал ему амулет Солнца — круг с вращающимися вокруг него тремя эллипсами святости. Массивная цепь легла на плечи, сам амулет спрятался под рубашку.

— Как только Мать увидит на тебе амулет, то сразу вспомнит, что потеряла, — инструктировал Иосиф. — Ты — Посланник, поэтому переживешь поток ее воспоминаний. Заодно поймешь, где медитирует Отец. Но его амулетом не приманишь. Тебе надо будет оторвать часть подола у юбки Матери, пока она предается воспоминаниям; в другое время она заметит и испепелит тебя. Когда на западе найдешь Отца, проведи полученным куском ткани три раза перед его глазами, и он возжаждет воссоединиться с Матерью. Не теряй времени, хватай его за плащ, и он мигом примчит тебя обратно. Когда они воссоединятся и вернут Солнце. Родится Хозяин и отблагодарит тебя. Ты сядешь рядом с ним, по правую руку от его трона. Благодать снизойдет на тебя, и на всех истинных детей. Я вижу немой вопрос в твоих глазах — не бойся, ты — Посланник. Для тебя нет вопросов без ответов. Ты найдешь Мать. Это предопределено и не может быть иначе.

— Теперь ты готов к Пути, — продолжал Иосиф, — основная подготовка прошла успешно — ты омыт, причислен и информирован. Теперь осталась самая простая часть — преодолеть Великий Разлом. За ним начнется твое путешествие в удивительный мир севера. Даже неловко предлагать тебе свою помощь.

— Я с благодарностью приму помощь, — опять Андрей услышал про этот разлом. Он надеялся, что все его телодвижения были не напрасны, что разлом действительно существует, эти люди помогут его преодолеть и их помощь не будет бесполезной.

— Я с радостью ее окажу, — Иосиф светился от счастья. — Тогда следуй за мной.

Вновь они куда-то пошли, но Андрей вовремя вспомнил про свой вездеход, и они поехали. Через полчаса (хорошо, что не пешком) они, наконец, увидели его — Великий Разлом. Теперь понятно, почему все произносили его с большой буквы. Он был действительно Великим. Он делил землю на две части. А судя по глубине, можно предположить, что он делил не только землю, но и Землю.

— Вот он, Великий Разлом. Земля треснула, когда Мать с Отцом разошлись. Земля снова залечит свои раны, когда они снова сойдутся.

— Как же мне преодолеть этот Разлом? — Андрей все-таки не по-настоящему верил в Разлом и, увидев его, приуныл. Его нельзя объехать. По нему нельзя спуститься, а затем подняться. Его можно только перелететь. Или перепрыгнуть.

— У нас есть решение этой проблемы, — торжественно произнес Иосиф. — У нас есть Приспособление, оставленное Древними. — Древние? В истории не было никаких древних, удивился Андрей. Впрочем, одним мифическим существом больше, одним меньше — какая разница? — Но сначала это Приспособление нужно собрать. Оно обладает великой мощью — оно помогает преодолеть Великий Разлом. Неправильный человек может неправедно воспользоваться этой силой. Поэтому Приспособление было разобрано и надежно спрятано у самых мудрых старцев среди истинных детей. Посланник соберет Части Приспособления и тем самым докажет свою избранность.

— Проведи меня к мудрым старцам и позволь мне исполнить свое Предназначение, — Андрей уже в который раз подыгрывал Иосифу, исполняя роль посланника. Как бы по-настоящему не вжиться в нее.

— Да. Это слова не иЗМЕННИКА, но Посланника. Следуй за мной!

Было странно следовать за ним, когда он сидел в соседнем кресле и просто указывал путь. Маршрут был простым — сначала ехать до скалы, похожей на голову собаки (судя по ее виду, они понятия не имели, что такое собака), затем повернуть направо и ехать еще 40000 и 1 шаг (они передвигались пешком и имели свою систему единиц). Доехав до первого места сохранения части Приспособления, Андрей с Иосифом оказались перед входом в пещеру, закрытым мохнатой шкурой. Иосиф три раза постучал костяшками пальцев по стене перед входом, громко топнул и вошел в пещеру, отодвинув шкуру рукой. Воздух внутри был спертым и неприятно пахнущим тухлыми яйцами. Седовласый седобородый старец сидел посередине пещеры с закрытыми глазами. Поза лотоса гармонировала с разноцветным ковром, на котором располагался старец, и стоящим на полу гнутым металлическим чайником, изрезанным витиеватыми узорами.

— Приветствую тебя, о Хранитель Озера Слез, — поприветствовал его Иосиф, кланяясь в сторону старика. Хранитель никак не отреагировал.

— Приветствую тебя, о Хранитель Озера Слез, — голос Иосифа стал громче. Старец все еще не обращал на него внимания.

— Хранитель! — гаркнул Иосиф. Хранитель вздрогнул и открыл глаза: — А, это ты, дитя. Что привело тебя в скромную обитель мудрого старца? Ты ищешь благословение или совет? Или испытываешь мое терпение?

— Моя цель гораздо важнее. Я ищу часть Приспособления.

— Но его может получить только Посланник.

— И он прямо перед тобой!

— Ты? — старик удивленно заморгал, глядя на Иосифа.

— Да не я, а вот, — указал он на Андрея. Старец перевел на него свои близорукие глаза и только сейчас заметил второго посетителя. Он подошел поближе, обошел два раза вокруг, схватил Андрея за плечи и пристально посмотрел ему в глаза.

— Если ты Посланник, то с честью выдержишь Испытание, а если нет — будешь проклят до трижды десятого колена.

Замечательно. Нужно не просто собрать приспособление, а пройти испытание, подумал Андрей и обратился к старцу: — Веди меня, о мудрый старец.

— Я вижу, ты готов, — произнес старец, зачем-то цепляя прищепку себе на нос. Он схватил холщовый мешочек, сделал пару глотков из носика чайника и пошел вглубь пещеры. Там оказался еще один проход, но закрытый уже не шкурой, а добротной дверью. Хранитель открыл дверь, и в нос ударил резкий запах сероводорода. Пройдя несколько десятков метров, они уперлись в берег бирюзового озера, такого приятного для глаз и такого противного для носа. Мудрый старец достал из мешочка песочные часы, перевернул их, поставил на каменный берег и произнес: — Если продержишься, пока последняя песчинка не упадет из верхнего сосуда в нижний, то докажешь, что ты — Истинный.

И старец удалился, оставив Андрея наедине с вонючим озером. Свет проникал в пещеру сквозь дыру в потолке и быстро заканчивался, не успев глубоко погрузиться в голубую жидкость.

— И в чем испытание? Просто продержаться? Но это же просто — достаточно просто дышать ртом, а не носом, и запах не будет досаждать.

— Да. Тут и спорить не о чем.

Андрей любовался озером, размышляя, что это за приспособление, оставленное древними. Может это что-то, что позволит ему перелететь провал, например, крыло, или шар с газовой горелкой. А вдруг это антигравитация? Раскатал губу. Чего мелочиться? Тогда уж сразу телепортатор. И кто такие эти древние? Талантливые предки, инопланетяне, представители другого разумного вида? Надо будет спросить у Иосифа. Испытание было несложным. Единственная опасность здесь — не помереть со скуки, и это вполне возможный вариант развития событий — песок сыпался уж очень медленно, едва ли пятая часть пересыпалась из верхней части в нижнюю. А можно ли хакнуть испытание? Андрей перевернул часы — теперь большая часть песка была внизу. Последняя песчинка упала из верхнего сосуда в нижний, Андрей доказал, что он — истинный. Выждав для верности еще пару минут, он взял часы и пошел с ними на выход.

— Он Истинный! Он Истинный! — завопил старик, похоже, до этого не веровавший в избранность Андрея, упал на колени и стал кланяться, высоко поднимая руки. — Он вернулся! И даже не утонул, — перешел на шепот старец.

— Он прошел Испытание и достоин получить твою часть Приспособления.

— Конечно, конечно, — старец поспешно встал и пошел в дальний угол пещеры, весь заставленный потрепанными с виду шкафами, тумбочками, секретерами и комодами. Он открыл самый большой шкаф, долго там возился и, наконец, извлек оранжевый цилиндр.

— Возьми то, что должно и приблизь неизбежное, — Хранитель встал на одно колено и протянул цилиндр, держа его обеими руками.

— Я возьму, — бесцеремонно прервал его Иосиф и схватил цилиндр. — Так будет удобнее для всех. У меня даже сумка есть, — сказал он, предъявляя на суд холщовую заплечную сумку. Кинув туда цилиндр, он закинул сумку на плечо и, не прощаясь,направился к выходу из пещеры. Андрей двинулся следом. Старец застыл в позе лотоса.

Снова вездеход везет их по указке. Сначала до уже знакомого оазиса. Затем на юг до трехгранной скалы. Разворот на сто восемьдесят градусов и еще езда восемнадцать минут, снова на юг и почти сразу на север (какой сложный маршрут).

— Шумят тут и шумят, шпана. Совсем уважение потеряли к уважаемым людям, — откуда-то снизу послышался ворчливый голос. Пройдя в его направлении, они увидели квадратное отверстие, прикрытое деревянным люком. Люк был приоткрыт, сквозь щель на них зыркали два сердитых глаза.

— Приветствую тебя и преклоняюсь твоей мудрости, о Хранитель Тайн, — Иосиф поклонился в пол, встретившись взглядом с глазами из подполья.

— А. Это ты, Иоська, — щель расширилась, и из-под земли на свет вырос крайне обросший старикан. Его волосы на голове были столь обширны, что распространяли свое влияние на все тело и даже еще дальше. Влияние было таким серьезным, что было решительно невозможно сказать, во что он одет, и одет ли вообще. Чего это ты тут буянишь? — Я хочу, чтобы мой друг преодолел Комнату Тайн. — А хотелка не треснет? Ладно, пошли, коли пришел, — старик исчез в люке, оставив его открытым. Иосиф с Андреем последовали следом. Спустившись, они оказались в полутемной комнате, слишком большой для такого входа. Пол, стены и даже потолок были исписаны неизвестными символами. Больше в комнате не было ничего.

— Приходят и думают, что смогут, черт, пройти, что смогут бросить вызов, черт, Тайной Комнате, что не умрут на испытании, черт, — старикан бормотал себе под нос, расхаживая по комнате, чуть не падая и чертыхаясь от периодического наступания себе на бороду. Иосиф с Андреем наблюдали за ним, ожидая, что он вот-вот упадет. Вдоволь находившись и не упав, хранитель остановился и задумался, почесывая макушку. — Родные у тебя есть? — наконец обратился он к Андрею. — Нет? Значит, никто горевать не будет, и докучать мне не будет. — Он подошел к Андрею и внимательно, почти по-отечески посмотрел на него. — Какой молодой еще. Тебе бы жить, да жить. Но раз уж решил — не мне тебя отговаривать. — Неприятный холодок побежал по спине Андрея. — Но он же Посланник, он должен пройти, — начал было Иосиф. — Да, да. Посланник пройдет Испытание. А ты знаешь, сколько их было? Сколько там их осталось? Они заходили и не выходили, заходили и не выходили. Раз за разом. Одно и то же. Я помню каждого. Ни дня не проходит, чтобы они не являлись ко мне во сне. — Андрея стала бить дрожь. Неприятно осознавать, что скоро жизнь может закончиться. Но отступать нельзя. Неизвестно, что случится, если он откажется. — Я готов, — неожиданно смело для себя заявил Андрей. Хранитель закрыл глаза, на его лице отразились страдания. — Что ж, — промолвил он, — не мне тебя останавливать. Раз уж решил — дерзай. — Он прошел в дальний конец комнаты и оказался около глухой металлической двери. Повернувшись к Андрею, он стал инструктировать его тихим голосом: — Пойдешь прямо, никуда не сворачивая. Это дорога в один конец. Если пойдешь, то обратно вернуться нельзя. Если вдруг пройдешь Комнату Тайн, то с другой стороны найдешь такую же дверь. Там тебя будет ждать достойная награда. — Хранитель ненадолго замолчал. — Если пройдешь, — еще тише повторил он и открыл тяжелую дверь. — Если не передумал, то можешь начать испытание.

За дверью таинственностью пугала кромешная тьма. Из проема разило запахом опасности. Андрей сделал глубокий вдох и шагнул внутрь.


Дверь за ним захлопнулась с противным скрипом. Ничего не видно. Слышно только тишину и биение сердца. Никто на него не бросился из темноты. Он неуверенно сделал шаг. Ничего. Второй. Все было спокойно. Только было неудобно идти вслепую. — У меня же есть фонарик! — осенило Андрея. Никто не говорил, что нельзя пользоваться источником света. Он достал фонарик и включил его. Луч света порезал густую тьму. Яркий круг скользил по гладкой поверхности, приоткрывая тайну этой таинственной комнаты. Пока никакой тайны не было видно. Только ровные стены, пол и потолок. Не было видно никаких ловушек и опасных существ. На лабиринт тоже не было похоже — просто прямоугольная комната без изысков. Андрей осторожно шел, с опаской ступая по ровной поверхности. Скоро фонарик выхватил из тьмы еще одну металлическую дверь. Похоже это конечная точка маршрута. На всякий случай Андрей выключил фонарик, спрятал его и толкнул дверь от себя. За ней лежала точно такая же, исписанная непонятными символами комната, как и та, в которой он разговаривал со стариканом. Если бы не шкаф, единственный предмет мебели в этом месте, можно было бы подумать, что это та же комната. Посередине комнаты стояли, тяжело дыша, Иосиф и Хранитель. На лбу Хранителя сияла свежепосаженная шишка. Он все-таки неудачно наступил на бороду пока бежал в обход к выходу с испытания. Хранитель был очень удивлен пришествием Андрея и лишь невнятно мычал, тыкая в него пальцем. — Жив, неужели жив? — наконец выдавил он из себя. — Конечно, он же Посланник. Я тебе говорил пять минут назад. Помнишь? — охладил изумление старикана Иосиф. — Ты знаешь правила — отдавай свою часть Приспособления. — Д-да, к-конечно, — залепетал Хранитель и метнулся к шкафу. Недолго там покопавшись, он достал голубой цилиндр и протянул его Андрею. — Я возьму, — перехватил его Иосиф и небрежным движением закинул в сумку. Развернувшись, он стал подниматься по лестнице наверх. Оказавшись на открытой местности, они пошли к виднеющемуся вдалеке вездеходу.

— А кто такие древние? — вспомнил свой интерес Андрей.

— Ты хотел сказать Древние? — уточнил Иосиф. — Это наши мудрые предки, которые жили по всей Земле до расставания Матери-Отца. Они были мудрыми десятиметровыми великанами, жившими по восемь сотен лет. Они изобрели письменность, язык и луну. И величайшее свое творение — Приспособление. То были люди из другого теста. Я горд, что являюсь их потомком, и в моих жилах течет голубая кровь. Поехали на следующее Испытание. Надо успеть дотемна к Хранителю Воды.

Дорога к следующему мудрому старцу была попроще — нужно было ехать зигзагами от одной уникальной скалы к другой — сначала к спиральной скале, затем к скале в форме улитки, после к скале в виде завитка, далее к уже знакомой горе, похожей на голову собаки (и все-таки, где они видели таких собак?), и, наконец, к горе в виде ракушки.

Гора была обжитая. Над ней поднимался дым, явно искусственного происхождения. В торцевой части горы (удивительно, у горы есть торцевая часть) виднелся проход, который охранял грозного вида накачанный воин. Он был одет в пластинчатую броню красного цвета и такой же красный шлем. На поясе в красных ножнах висела изогнутая сабля. Его суровое лицо не предвещало ничего хорошего.

— Это Белый Воин — охранник Хранителя Воды, — благоговейно произнес Иосиф. — А почему его называют белым? — Потому что он носит белые, сверкающие доспехи. — Но ведь его доспехи красные. — Нет, белые. По крайней мере, были когда-то. Неважно. Чтобы пройти к Хранителю, тебе нужно ответить на его вопросы. Ты иди, а я тебя здесь подожду. — Андрей пошел навстречу очередному испытанию. — СТОЙ, ГДЕ СТОИШЬ, ДАБЫ НЕ ИСПЫТЫВАТЬ МОЙ ГНЕВ! — в ушах закладывало от мощи его голоса. — Но мне надо пройти, — голос Андрея на таком контрасте звучал как комариный писк. — ТОГДА ОТВЕТЬ НА ТРИ МОИХ ВОПРОСА! ОТВЕЧАЙ ПРАВИЛЬНО, ИНАЧЕ ТЕБЯ ПОСТИГНЕТ УЖАСНАЯ УЧАСТЬ! — воин положил руку на рукоять сабли и с трудом вытянул ее на пару сантиметров, как будто преодолевая сопротивление чего-то липкого. Клинок тоже был красного цвета. — КТО ТЫ ТАКОЙ? — Я Посланник, — мозг Андрея работал быстро, не желая постигать ужасную участь. — КУДА ТЫ ИДЕШЬ? — К Хранителю Воды. — ЧТО ТЕБЕ НУЖНО? — Часть Приспособления. — ХОРОШО, ПРОХОДИ! — Спасибо. Это так просто, — воин всунул саблю обратно в ножны, а Андрей спокойно прошел мимо него, направляясь вглубь скалы. На пути ему попалась глубокая трещина, которую он преодолел по раскачивающемуся веревочному мосту. Дальше он ступил на винтовую каменную лестницу, поднимавшуюся почти к самой вершине горы и заканчивающуюся плоской площадкой, посередине которой горел дымящий костер. Около костра сидел человек. Подойдя ближе, Андрей увидел, что это был не мудрый старец. Нет, этот человек отличался от других. Тоже седой, но без бороды. У костра сидела мудрая старица. Андрей обратился к ней: — Я пришел пройти испытание и забрать часть приспособления, о хранительница воды. — Хранительница посмотрела на него и безразлично махнула в сторону. — Бери. Выбирай бутыль, которая на тебя смотрит, и забирай ее. — Андрей посмотрел в сторону ее жеста и обнаружил целый взвод пятилитровых бутылок, заполненных прозрачной жидкостью. — Это и есть часть приспособления? — Старица сидела молча и неподвижно, не проявляя интереса к заданному вопросу. Андрей подождал, понял, что ответа не дождется, и решил последовать совету — выбрал одну из бутылок и ушел с ней восвояси. На лице Иосифа сверкала белоснежная улыбка:

— Я вижу, ты прошел Испытание. Естественно. Я и не сомневался. Идем дальше.

Снова они сидят в вездеходе, следуя к следующему мудрому старцу.

— Этот старец очень непредсказуем, — инструктировал Иосиф. — Он всегда держался особняком. Даже от других старцев. Ходят ужасные слухи о его характере и Испытаниях. Дрожь пробирает тело, когда я думаю о нем. — Иосиф замолкает, силясь справиться с накатившим страхом. — Ты уж извини, но я не буду тебя сопровождать к нему. Пойдешь сам. А вот мы, кстати, и приехали! — с наигранной веселостью сказал он, указывая на ничем не примечательное отверстие в скале. Андрей, готовый ко всему, покинул вездеход и вошел в отверстие. Ровно вырубленный коридор был погружен во мрак. Солнечные лучи, проникающие снаружи, освещали пол, становясь все слабее с каждым шагом. В конце коридора обнаружилась искусно сделанная дверь. Полный трепета Андрей вежливо постучался и, недолго выждав, отворил ее. Внутри оказалась приятного вида просторная комната с большим количеством книжных полок вдоль задней стены. У правой стены располагалось рабочее место с аккуратно разложенными столярными инструментами. Комната была залита электрическим светом. Посередине за письменным столом сидел старичок в клетчатой рубахе. При появлении Андрея он поднял глаза от книги, лежащей на столе. Несмотря на седину, как и у других старцев, язык не поворачивался назвать его старым. В глазах бегали искринки-чертинки, скидывая лет сорок, а то и все пятьдесят. Увидев немой вопрос, Андрей заговорил: — Здравствуй, о мудрый старец. Я потревожил тебя, чтобы получить твою часть приспособления. — А. Приспособление. Ну возьми, скажем, вон тот предмет, — старец ткнул вправо от себя. Проследовав взглядом за его жестом, Андрей наткнулся на обыкновенную метлу. — Это и есть часть Приспособления Древних? — А то. Древнее не бывает. Давай, забирай и уходи. А то в лягушку превращу. — А как же испытание? — промямлил Андрей, не ожидавший такого поворота событий. — Испытание? — задумался старичок. — Испытание. Какое бы испытание? Испытание… хорошо, подойди сюда. А теперь дерни за палец, — старичок протянул руку с выставленным пальцем. Андрей, не понимая, что происходит, дернул его за длинный худой палец. — О! Какой ты сильный! Только Избранный может так дернуть палец! Ты доказал, что достоин! Ты прошел Испытание! — пафосность старичка была запредельной. Она могла поспорить только с его ужасной актерской игрой. — А теперь уходи. Ты получил, что хотел, — старичок вернулся к книге; Андрей, нерешительно постояв, повернулся и вышел, нервно сжимая в руках метлу.

— Хорошо идешь. Теперь осталось последнее Испытание, — Иосиф был вполне доволен. Видно было, что он даже и не сомневался в способностях Андрея. И его совсем не смущал внешний вид части приспособления. — Следуй за мной к концу своего пути. — Опять Иосиф показывал путь, сидя рядом. Андрей уже знал эту часть пустоши как свои пять пальцев и мог бы устроиться таксистом. Намотав очередной десяток километров по бездорожью, они подъехали ко входу в пещеру, обрамленному витиеватым орнаментом. У входа горели факелы, неровной цепочкой заходящие внутрь и освещающие тусклым светом широкий проход. Следуя по этой цепочке, они достигли небольшой комнаты, заставленной антикварной мебелью. Стулья с резными ножками, оббитые алой парчой, шкафы с вырезанными на ребрах сценами из жизни экзотичных животных, пузатые тумбы с медными ручками, стол, вырезанный из одного куска гигантского дерева, прожившего не одну сотню лет, прежде чем пожертвовать себя короткоживущим крохотным людям, и просуществующий в таком виде еще не одну сотню лет. Могли же раньше делать прекрасные вещи. Жалко только, что извели на это столько деревьев. Не так ли появилась пустошь? В комнате никого не было, если не считать скелет в полуразвалившейся одежде, восседавший на металлическом троне — единственном предмете мебели, не сделанном из дерева.

— Приветствую тебя, о Хранитель Главной Части Приспособления, — Иосиф без шуток благоговейно обращался к скелету. — Что? Плохо слышно. Сейчас подойду, — он поднялся на каменный помост, удерживающий трон, и склонился над черепом. Казалось, что он слушает его, иногда кивая головой в знак согласия. Андрей пытался вслушиваться, но слышал лишь звуки пещеры — гул, потрескивание факелов, падающие капли воды, завывания ветерка — ничего, что напоминало бы человеческую речь. Иосиф тем временем закончил разговор и вернулся к Андрею: — Значит так. Хранитель сегодня приболел и неважно себя чувствует, поэтому ко входу к Испытанию тебя отведу я. Пойдем. Это финальное Испытание в Пещере Боли, пройдя которое ты обретешь самую Главную Часть Приспособления, — они шли по сужающемуся коридору в свете тускло горящих факелов. Когда коридор стал совсем узким, он закончился деревянной дверью, оббитой металлическими полосками. — А что мне нужно делать? — спросил Андрей своего спутника. — А это ты уже сам должен понять. Главное, вернись с Главной Частью Приспособления, — сказал Иосиф и со скрипом отворил небольшую, но массивную дверь. Андрей прошел в проем, дверь с грохотом захлопнулась, он оказался наедине с испытанием. Внутри была пещера со множеством выходов, освещаемых все теми же факелами, чей тусклый свет давал достаточно информации для ориентации.

— Это похоже на лабиринт. Как бы в нем не запутаться. Надо что-то придумать.

— Давай поворачивать всегда направо, тогда и заблудиться не получится.

— Заблудиться не получится, но этого недостаточно. Это работает только для односвязного лабиринта — у которого нет отдельно стоящих стенок. Иначе можно будет ходить по кругу, пропуская нужную часть лабиринта.

— А что это у меня в кармане? Смотри-ка. Это же индустриальный маркер. Им можно отмечать пройденный путь. Это как забивать гвозди микроскопом, но за неимением молотка, сойдет и такой метод использования.

Наконец-то испытание, похожее на испытание. Андрей даже немного радовался. Он шел по лабиринту, рисуя стрелки и отмечая тупики. Поворот за поворотом, перекрестки и перепады высот. Каменные арки и прямоугольные ниши в стенах. Сталактиты, сталагмиты и сталагнаты. Застывшие озера лавы и незастывшие озера воды. Этот лабиринт обладал туристическим шармом, даже проходя испытание, можно было им наслаждаться. Факелы (и кто их только тут обновляет?) дарили пляшущие блики неровным стенам, добавляя ареол сказочности и красоты. Андрей незаметно для себя замедлил шаг, любуясь танцующими узорами. Поддавшись магии подземного мира, он стал большее время уделять рисуемым стрелкам, стилизуя их под орнамент, создаваемый факелами. Теперь сюда не стыдно будет водить экскурсии. Жалко только, что этого не случится и очень мало людей увидят эту красоту. Узоры сплетались и расплетались, включая в себя сталактиты, сталагмиты, стрелки и озера. Тихая капель отзывалась на мелодию гуляющего под узкими сводами ветерка и гармонично дополняла картину прекрасного лабиринта, ведущего Андрея к своему чреву, скрывающему самую Главную Часть Приспособления. Стоп. Он подумал Приспособление, а не приспособление? Черт. Он начинает думать как эти странные люди. Нужно поскорее закончить Испытание (ну вот опять) и покинуть их. Лабиринт словно услышав, вывел его в большой холл, ярко освещенный огромным количеством факелов. В центре на пьедестале стояла небольшая деревянная шкатулка, по стилистике похожая на мебель в комнате со скелетом. Вот она — цель испытания. Андрей приблизился к шкатулке, намереваясь открыть ее.

— А-А-А-а-ргх! — Булава пролетела рядом с головой Андрея, едва не лишив его половины черепа. Крик, переходящий в рык, принадлежал живому существу, мелькнувшему в поле периферического зрения. Адреналин, хлынувший по венам, мобилизовал защитные функции организма. Андрей отскочил в сторону, разворачиваясь к существу лицом. Увидев его, Андрей на секунду застыл. Перед ним стоял голем. Ожившие камни по форме напоминали человека. В правой руке голем держал булаву. Ростом был чуть выше Андрея. Двигался он не прытко, что неудивительно для груды камней. Это спасло замешкавшегося Посланника. Голем медленно замахнулся и ударил по тому месту, где только что стоял Андрей. Его руки двигались неестественно, что, опять же, было неудивительным для магического существа. Голлем неловко нападал, Андрей уклонялся. Он не мог ничего противопоставить булаве. Вряд ли кулаки смогут нанести урон камню. Камней нигде под ногами не валялось. Можно воспользоваться медлительностью голема, заманить его в лабиринт и оторваться там. Андрей с каждым уворотом стал отдаляться от шкатулки. Голлем словно прочитав намерения противника, вернулся к пьедесталу и застыл там в охранной позе. Внутри этого камня находятся мозги! Это что-то новое в големостроении. Андрей подошел поближе, голем замахнулся булавой. Шаг. Булава меняет позицию, приближаясь к полу. И встречается с ним, не найдя сопротивления вернувшегося на исходную позицию человека. Можно так поиграть, но что это даст? С другой стороны, а что еще делать? Ждать, пока голем не отключится? Не являясь специалистом по големам, Андрей не мог знать, когда он отключится. Да он даже не подозревал об их существовании до сего дня. Ладно, попытка не пытка. Андрей подошел поближе и увернулся от булавы. Снова подошел, и снова увернулся. А что, если зайти вбок? Он танцевал вокруг голема, уворачиваясь от неторопливых ударов и обходя того сбоку. Вот очередной удар, и Андрей оказывается сзади опустившего булаву голема. Андрей метко попадает по пятой точке, и существо, потеряв равновесие, летит каменной головой вперед. Лоб с тупым звуком ударяется о каменный пол. — ВАОКСБ! — что-то нечленораздельное вырвалось из уст голема. Наверное, так по големовски звучит мат. Он неуклюже поднялся и ринулся в атаку. Еще пару уворотов и Андрей вновь за спиной много возомнившего о себе голема. Человек сильнее природы. Опять тупой звук. Опять мат. Какой бедный язык. Голем вскочил и с удвоенной прытью ринулся на Андрея. Он разозлился! Разозлив еще, можно будет вернуться к предыдущему плану и выманить его в коридоры лабиринта. А пока снова. Уворот. Отскок. Уворот. Отскок. Уворот. Толчок. Тупой звук. Мат. Повторить до готовности голема. Тупой звук. Мат. Тупой звук. Мат. Как предсказуемо. Голем кидается на Андрея уже даже вдалеке от пьедестала. Пора уводить его подальше. Голем вернулся к шкатулке. Черт. Такой хороший план, и не сработал. Наверное, недостаточно сильно он разозлился. Андрей повторял свою тактику обхода и пинка, зля голема и постепенно отводя его от шкатулки. Алгоритм повторялся без каких-либо изменений. Нет, нет у голема мозгов, только примитивные инстинкты. Андрей, меж тем, начинал уставать. Пинать становилось все тяжелее. Голем становился все агрессивнее. В его арсенале стали появляться новые големовские слова. Они были все также нечленораздельны, но определенно дружелюбием они не пахли. Движения голема стали неуклюжее. Интересно, а испытывают ли големы чувство усталости? Андрей-то точно испытывал. Уворачиваться стало тяжелее. Он уже не пинался, а просто уклонялся, преследуемый големом. После очередного уворота Андрей почувствовал, что уперся спиной в стену. Голлем заметил это и, воспользовавшись стесненным положением противника, ударил по нему ближайшей конечностью. Левый кулак целился в голову, но Андрей с трудом увернулся в последний момент, оцарапав спину о неровную поверхность стены. Кулак пролетел перед его лицом и остановился, встретив стену. Андрей, не понимая что делает, схватился за эту руку и со всей силы дернул на себя, пытаясь опрокинуть голема. Голем удержал равновесие, а Андрей неожиданно для себя повалился на пол — в руках он сжимал левую руку голема, на удивление легко отделившуюся от тела чуть ниже локтя. Отбросив от себя этот чужеродный организм, Андрей резко вскочил, опасаясь быть раздробленным булавой, все еще сжимаемой правой рукой голема. Его потерянная конечность добавила сил и натолкнула на новую тактику ведения боя. Теперь Андрей уворачивался от атак, стараясь подобраться поближе к правой руке. Пока это у него не получалось — голем разгадал план и, не переставая, размахивал булавой. Андрей не сдавался. В момент, когда булава остановилась, меняя направление своего движения, Андрей, наконец, приблизился на удачное расстояние. Схватившись за правую руку, он со всей силы потянул ее на себя и тут же оказался на полу. Булава звякнула, упав вместе с правой рукой. Голем беспомощно стоял, размахивая культяпками. Андрей встал, твердо намереваясь оторвать этой ходячей скале и ноги. Голем, прочитав намерения на лице своего противника, не стал показывать принципиальность и рванул к выходу из пещеры. И откуда он только взял столько прыти?

Андрей стоял, глядя в спину убегающему магическому существу. Когда тот исчез из виду, Андрей подумал: — Ну бред же, бред. Должно же быть рациональное объяснение. Големы только в сказках бывают. Откуда здесь магия? Что вообще такое — магия? Робот слишком сложен для такого отсталого общества. Человек в костюме — слишком реалистичный костюм для такого отсталого общества. Галлюциноген в воздухе пещеры? Звучит вполне правдоподобно. Тогда нужно скорее покинуть лабиринт. Но сначала.

Андрей подошел к шкатулке и открыл ее. Внутри лежало белое кольцо. При ближайшем рассмотрении это оказалась. Малярная лента? Это самая Главная Часть приспособления? Глупость какая. Нет. Все-таки тут подмешан галлюциноген. Захватив с собой на всякий случай еще и шкатулку, Андрей поспешил к выходу, ориентируясь по нарисованным стрелкам, ожидая внезапного нападения со стороны еще какой твари. Нападение все не совершалось, стрелки становились все проще, теряя сою красоту и элегантность — он подходил к выходу из лабиринта. А вот и дверь. Распахнув ее, он оказался перед Иосифом. — Ты достал самую Главную Часть Приспособления? — Да, я достал самую Главную Часть Приспособления, — (опять Андрей думал очень пафосно — надо скорее бежать отсюда). Андрей извлек из шкатулки малярную ленту. Иосиф, холодно реагирующий на предыдущие Части Приспособления (вот опять!), издал восхищенный стон. Его дыхание сперло. Он просто стоял и с восторгом смотрел на белую ленту. Взяв себя в руки и переборов экстаз, он отправил его в сумку к остальным артефактам.

— Все готово, можно собирать Приспособление. Скоро ты начнешь свой путь к предназначению. — Иосиф был весьма доволен сложившейся ситуации, а вот у Андрея были вопросы. Как с помощью двух цилиндров, бутылки с жидкостью, метлы и малярной ленты можно преодолеть Великий Разлом? — Не переживай. Все увидишь, как придет время. — Иосиф взобрался на пассажирское сиденье и с важным видом, как будто это он проходил Испытания, стал указывать путь теперь уже к самому конечному месту назначения. В этот раз они доехали до ВЕликого РАзлома (а состояние-то, похоже, ухудшается) и двинулись вдоль него на восток. Местность стала выравниваться. На пути попадались идущие в ту же сторону люди. Вскоре они подъехали к рампе, установленной на самом краю ВЕликого РАзлома.

— Приехали, — возвестил конец пути Иосиф. — Это остов Приспособления. Сейчас я буду его собирать. А истинные дети помогут мне.

Они вылези из вездехода и подошли к Остову ПРиспособления. Вокруг собиралась толпа Истинных Детей. Они собрались вокруг, держа в руках зажженные свечи. Иосиф взошел на Остов и толкнул речь.

— Дети, мы собрались здесь, чтобы собрать Приспособление, дарованное древними предками нам в наследство. У нас появился Посланник, — Посланник, Посланник, — эхом зашептали люди, — и пришло время отправить его на север, к своему предназначению — на поиски Матери-Отца. — Матери-Отца, Матери-Отца. — Древние! — возвысил голос Иосиф, — спасибо, что не бросили нас. Спасибо, что следуя своей неисчерпаемой мудрости, изготовили Приспособление, приспособленное для переброски Посланника через Великий Разлом. Приступим же, Дети, к воссозданию Приспособления. — Люди стали подтанцовывать, напевая простую мелодию. Свечи в их руках затейливо плясали, создавая атмосферную светомузыку. Иосиф начал собирать ПРИспособление.

Первым делом он взял в руки метлу и принялся подметать ею остов, который, честно говоря, не создавал впечатление незаконченного объекта, а выглядел как полноценный рабочий трамплин, просто слегка пыльный. Закончив с сухой уборкой, Иосиф полил жидкостью из бутыли только что подметенную поверхность. Позволив ей высохнуть, он принялся орудовать малярной лентой, выкладывая ею геометрические узоры. Покончив с лентой, он схватился за два цилиндра и снял с них верхнюю часть. Это оказались пульверизаторы, разбрызгивающие краску. Иосиф продолжил собирать ПРИспособление, смело поливая разноцветными струями поверхность трамплина. Покончив с этим, он схватил ленту и одним движением оторвал ее. Люди, потеряв линию мелодии, радостно загалдели. ПРИСпособление было завершено. Андрей восхищенно смотрел на него, его дыхание сперло от избытка чувств. Погоди-ка. Откуда этот восторг? Иосиф просто нарисовал на трамплине оранжево-голубую стрелку. Как это может помочь преодолеть ВЕЛикий РАЗлом? Эта краска сообщает дополнительный импульс? Бред. Откуда бы взялась энергия? Но как же все-таки красиво. Это точно изобретение ДРЕвних. Андрей любовался Трамплином. Люди громко восхищались искусным творением. Иосиф гордо смотрел на дело своих рук. Нет, это просто трамплин с рисунком. Ничего великого здесь нет. Андрей не мог объяснить такие перепады своего настроения, но похоже что-то влияло на его разум, как и на разум живших здесь людей. Рациональное «Я» боролось с мечтательно-оторванным, верящим исключительно в чудеса. Пока личность Андрея еще не распалась, следует поскорее покинуть эту местность. Жаль покидать таких хороших людей. Они были первыми незнакомцами, которые сразу доброжелательно отнеслись к Андрею. Но они странные, и он не хотел бы становиться таким же. Пребывание в постоянном восхищении сделает жизнь проще, но закроет для понимания много в этом мире. Жизнь в неведении счастливее, но не такая интересная.

— Теперь все готово для начала твоего путешествия на север, — Иосиф подошел ближе, вдоволь налюбовавшись красивым трамплином. — Пришло время прощаться. Но я не говорю «прощай». Я говорю «До свидания!», — он повысил голос, галдящие люди притихли, обернувшись в его сторону. Он продолжал обращаться уже не только к Андрею: — До свидания! Еще увидимся, когда Отец принесет тебя к обратно к вернувшейся к нам Матери в складках своего плаща! И когда они подарят нам Истинного Хозяина, который накажет пРЕДАТЕЛЯ, а Солнце озарит некогда цветущие, потом пришедшие в упадок, а потом снова расцветшие земли! Но это будет в конце эпохи! А сейчас только начало! Так запасемся терпением и будем молиться за исполнение миссии Посланника! А ты, Посланник! — обратился он к Андрею. — Ты знаешь, что делать! Так седлай своего четырехколесного жеребца и отправляйся в долгий путь, полный смертельных опасностей и фатальных приключений! Ура! Ура! Ура! — Последний странный трехкратный выкрик подхватили все люди, стоявшие вокруг неподвижно и слушавшие Иосифа до этого затаив дыхание.

Андрей оседлал жеребца, он знал что делать. Первым делом нужно было прикинуть необходимую скорость. Определив угол наклона трамплина и примерную ширину разлома (кажется отпускает), а также сделав поправку на сопротивление воздуха, он прикинул скорость. Хорошо, что ветра нет — воздух стоял неподвижным маревом — не придется учитывать дополнительный фактор. И хотя ветер в спину мог помочь, но он был слишком ненадежной, непостоянной переменной, способной внести неожиданные изменения в полетные процедуры не предназначенного для этого вездехода. Чтобы точно узнать длину разгона, Андрей стартовал от трамплина и поехал от разлома, набирая скорость. Набрав нужную скорость, он затормозил и развернулся. Такого разгона точно хватит. Андрей вдохнул полной грудью сухой воздух и постарался снять напряжение. Это будет важно после приземления на той стороне разлома. Встреча с землей будет жесткой и расслабленные мышцы сыграют роль амортизаторов и сгладят нагрузку на тело. Нужно еще настроиться на сам прыжок. В первый раз всегда сложно, но не так, как во второй. Неизвестность пугает. Но и успокаивает. Когда не знаешь чего бояться — боишься меньше.

Пора. Сцепление отпускается, газ уходит в пол, двигатель ревет. Жеребец взрывает колесами землю, вскидывая в воздух облако мелких камней. Андрей, настроившись на трамплин, переключает скорости, выжимая из вездехода максимум мощности. Трамплин приближается все быстрее и быстрее. Снаряд выходит на расчетную скорость и, не снижая ее, въезжает на оранжево-голубую стрелку. Пробег. Отрыв. Краткие секунды свободного парения многократно растягиваются, растекаясь по неравномерной стреле жизни Андрея. Люди остаются позади. Пропасть ловит безрассудного человечка бездонной пастью, уходящей глубоко к чреву планеты и питающей ее смелыми сумасшедшими авантюристами, кидающими вызов Великому Разлому. Но в этот раз человек недосягаем. Оскалившиеся зубы с бессильной злобой клацают, пытаясь дотянуться до отважного безумца. Тщетно. Твердая почва встречает своего героя, слишком сильно прижимая своими любвеобильными объятиями к груди. Удар приходится на все четыре колеса. Тело, удерживаемое ремнем безопасности, дергается навстречу рулю, но останавливается на полпути, ребра остаются целы. Руки, отпустившие руль в момент приземления, снова хватаются за управление многотонной машиной. Еле удержав равновесие, Андрей снижает скорость. Люди, оставшиеся в прошлой жизни (в который раз это уже происходит?), ликуют по ту сторону разлома. Жаль покидать этих хороших, но странных людей. Возможно, Андрей увозит с собой их последнюю надежду. Но такова жизнь. Надежды редко когда выполняются, а иногда, когда исполняются, лучше бы и не исполнялись. Андрей стоял, оглядываясь назад и понимая, что обратно дороги нет. Все мосты сожжены, а некоторых даже не существовало. Он надавил на педаль газа и поехал дальше, оставив всю предыдущую жизнь позади. Начиналась новая жизнь.

Глава 10

Разлом остался далеко позади. Серая пустошь поначалу становилась все серее, но затем стали появляться новые цвета. Из-под камней проклевывались редкие чахлые ростки. Зажелтели приземистые кустарники. Желтизна вскоре сменилась блеклой зеленью, кусты стали попадаться чаще, чем камни. Ползучие растения принялись оплетать своими сетями раскинувшееся под колесами пространство. То тут, то там возникали низкорослые деревья. За время езды природа плавно сильно изменилась. Цвет выкручивался — насыщенно-серый сменялся спокойно-разноцветным. Пустошь сменилась лугами. Непуганая живность выпрыгивала из-под колес. Мошкара размазывалась о лобовое стекло. Всюду чувствовалось подзабытое дыхание жизни. Сверху простиралось голубое небо, накрывая такое же безбрежное зеленое море. Цветы разноцветными звездочками копировали ночное небо. Вездеход с большим трудом преодолевал подминаемую траву, чем неровную каменистую поверхность. Ехать по цветам было несколько дискомфортно — душа разрывалась, уничтожая такую красоту. Еще и неизвестно было, кто тихо погибал под колесами. Андрей, вырвавшись из плена, сбежав от неминуемой казни, привез в этот райский уголок смерть. Опять это излишнее самокопание. Вместо того чтобы наслаждаться прекрасными видами, он думал о принесенных обитателям лугов проблемах.

— Когда ты стрелял в людей, тебя не тревожила их оборванная жизнь.

— Это совсем другое дело. Я защищался. А живность и растения беззащитны.

— Тот толстячок тоже был беззащитным. Он не нападал на тебя.

— Я тоже защищал. Защищал других — прикасаемых, новых жертв.

— Но ты ешь мясо. Мясо невинных беззащитных животных. Тоже убийство.

— Мясом я питаюсь. Это не прихоть. Это необходимость. Я не испытываю удовольствия от смерти животных. Если будет возможность получать белки и микроэлементы не убивая, то я это сделаю. Я бы с удовольствием ел искусственное мясо, но пока это недостижимо. Можно сказать, что такие убийства тоже защита — защита меня от болезней и смерти. Убийство ради удовольствия я не приемлю.

— Вот именно. Никакого удовольствия от наезда на живые организмы я тоже не испытываю. Но смерть это вечный естественный спутник жизни. И если кузнечик не погибнет под колесами вездехода, то в следующий миг он погибнет в лапах паука, борющегося за свое выживание. Если бы ты мог объехать, то объехал и незачем переживать из-за этого. Да и кузнечик не заметит своей смерти, так как не ощущает свою жизнь. — Да. В этих словах есть смысл. Незачем себя корить.

Успокоив себя, Андрей продолжил рассекать по зелено-разноцветному ковру. Зеленый цвет успокаивал и дарил умиротворение. Он был уже не только снизу. Все чаще стали попадаться высокие деревья, одетые в изумрудную одежку. Маршрут пересек небольшой ручеек, затем речка. Вездеход без труда форсировал ее бурные, сопротивляющиеся воды. Встречаемые препятствия требовали повышенного расхода топлива. Мотор ревел, вкушая усиленные порции бензина. Бак потихоньку пустел. Выбрав удобную площадку и остановившись, Андрей полез в салон в поисках канистр с бензином. Они были здесь, под одним из сидений. Он точно это помнил. Ящики с гайками, песком и прочим мусором остались на месте. И почему он только их не выкинул? Совсем забыл. А канистр нигде не было. Зараза. Начальник Эдема забрал их себе, оставив весь остальной хлам нетронутым. Этого можно было ожидать.

Андрей вернулся за руль. Надо проехать как можно дальше, пока есть бензин в бензобаке. Дальше придется идти пешком. Это не смертельно, но неприятно. Крупные колеса быстро катили Андрея по лугам. Смогут ли то же самое сделать ноги? Андрей никогда не ходил по такой высокой траве. В каналах растительность не была такой буйной. И еще одна мысль тревожила его — кто проживает на дне этого зеленого океана? Какие опасные ядовитые твари могут укусить или присосаться? Как обезопасить себя от неминуемой встречи с дикой природой? Клещи, змеи, пауки, ядовитые растения и черт знает, что еще может встретиться в траве. Вездеход не был подвержен живым уязвимостям. Мысли о возможности встречи с опасными представителями флоры и фауны не приходили до этого ему в голову. Мотор взревел в последний раз, кашлянул и замолчал. Внезапно возникшая гипотетическая опасность стала максимально близкой. Раздавленная живность получила шанс на отместку. А может все обойдется? Точно все обойдется. И когда это он только успел стать таким трусливым? Он убежал от неминуемой гибели, сражался, убивал, и теперь испугался. Даже сам не понял, чего испугался. Осторожность терять не надо, но и паниковать тоже нет никакого резона. Андрей проверил свою одежду — вся ли кожа надежно прикрыта, нет ли входов для незваных гостей. Убедившись в исправности, он провел инвентаризацию имущества, просмотрел рюкзак, обыскал бардачок и салон. Все было на своем месте. Он был готов к долгому походу. Ноги уверенно встали на землю и зашагали, ведомые компасом и картой.

Яков на его месте был бы вне себя от счастья. Но он бы надолго здесь застрял, забыв о пище и сне. Как он там в каналах? Не забывает поесть? — Надеюсь, у него все будет хорошо, — подумал Андрей, забыв о собственных страхах и опасениях. Ярко голубые цветы с желтой сердцевиной покачивали вслед своими головами. Мелкие белые цветки словно снежинки припорошили поле впереди. Правее до горизонта поднимали бутоны более крупные желтоватые соцветия. Вот пролетела стрекоза. Кузнечики выпрыгивали врассыпную из-под ног с щелкающим звуком. Фиолетовые, похожие на абажуры параболоиды гроздьями свисали с длинного стебля. Какое-то желто-черное мохнато-полосатое насекомое деловито копошилось во внутренностях абажура. Завитые спиралью красные лепестки поодиночке встречались посреди всего этого разнообразия. О! Ромашка! Такой цветок Андрей знал. Яичница глазунья с множеством лепестков встречалась и в Гарграде. Иногда для успокоения достаточно одной мелкой привычной детали, чтобы мозг не воспринимал окружение враждебным. Аккуратный бело-желтый привет из прошлой жизни навел мостик с прежним Андреем, знающим, что будет делать на года вперед. Нынешний Андрей не знал что будет делать через десять минут. И эта ромашка, цветущая и здесь, и в прошлой жизни, давала надежду. Человек сможет жить везде. И Андрей сможет. Его шаг стал еще уверенней. Жизнь налаживалась.

Появившиеся уже давно одинокие деревья стали группироваться небольшими рощицами, появились очаги остужающего тенька. Идти стало приятнее. Вскоре рощицы сомкнули свои ряды, формируя единый массив. Красота ярко цветущих лугов сменилась спокойной красотой лесных далей. Деревья росли плотной толпой, не оставляя никаких шансов для крупногабаритной техники. Значит, не стоит переживать из-за отсутствия бензина. Все равно вездеход пришлось бы оставить на границе леса. Деревья хоть и росли плотно для вездехода, но оставалось достаточно места для человека. Андрей свободно шел по лесу, не прорубаясь сквозь густую чащу, а лишь иногда обходя немногочисленные завалы. Цвета здесь были поспокойнее, не было такого буйства красок, как на лугах, и глаза отдыхали от перенесенного разнообразия. Зато уши включились по полной. Со всех сторон слышались призывные, агрессивные, предупреждающие, флиртующие и возмущающиеся голоса птиц. Весь этот хор, свитый из гомона, гармонично озвучивал лесную жизнь. Голосов было столь много, что было непонятно, как все разговаривающие птицы помещаются в лесу. Причем их было хорошо слышно, но совершенно не было видно. Как будто какой шутник расставил по всему лесу колонки с записью птиц. Вдали закуковала кукушка, отсчитывая годы на незаданный вопрос. Прямо над головой включил перфоратор дятел. Андрей остановился и вскинул голову, пытаясь увидеть своего коллегу. Стук раздавался совсем рядом. А вот и она — небольшая черно-белая пестрая птичка с розовым подхвостьем. Заметив, что за ней наблюдают, она спряталась за стволом дерева. Не желая мешать ей, Андрей двинулся дальше. За спиной раздался знакомый деловой стук. Боковое зрение уловило движение. Развернувшись в ту сторону, Андрей увидел белочку. Он видел их в зоопарке, но здешние были заметно крупнее. Их отличала пушистая блестящая шерстка и огромный, больше самой белки, хвост. Белочка подбежала поближе, ловко перебирая лапками по толстому стволу дерева. Мощные когти позволяли ей с легкостью путешествовать по всему лесу, не спускаясь на землю. Любопытные черные бусинки глаз без страха наблюдали за Андреем. Эта неуклюжая дылда была в новинку для белочки. Она подобралась поближе, изучая незнакомца. Андрей решил не подходить близко. Мало ли что может быть. Он где-то слышал, что животные, страдающие заразными болезнями, перестают испытывать страх и могут заразить непутевого любителя-натуралиста. Оставив белочку делать свои беличьи дела, Андрей зашагал дальше. Вскоре его путь перегородила река. Она была не сильно широкой, мутные воды весело неслись по извилистому руслу, замедляясь и даже останавливаясь в немногочисленных заводях. А ведь это отличное место для рыбалки. Андрей отыскал прямую ветку, срубил и обтесал ее, избавив от сучков. К тонкому концу самодельного удилища он привязал, за неимением лески, капроновую нить; пару тяжелых шайб использовал для грузила; изогнул и заточил проволоку в качестве крючка; поджег с двух сторон кусок завалявшейся в рюкзаке термоусадки, получив запаянную трубку, плавающую в воде и потому пригодную быть поплавком. Собрав самодельный конструктор, он получил практически профессиональную удочку. Осталось дело за малым — найти приманку. Андрей стал раскапывать почву и осматривать растения в поисках подходящих объектов. В дело шло все — черви, слизни, кузнечики и другие, неизвестные Андрею, насекомые. Что-нибудь да пригодится. На что-нибудь да клюнет крупная рыба.


Андрей закинул удочку и стал ждать, не спуская глаз с поплавка. Рядом плавал второй поплавок. — Спорим, я больше рыбы наловлю, — взял на слабо Андрея Женька.

— А почему это ты больше наловишь? Я не согласен. Спорим. — Он протянул руку, а после того, как Женька схватил ее, разбил второй рукой спорное рукопожатие. Началось соревнование. Теперь каждый из ребят смотрел не только на свой поплавок, но и краем глаза подмечал телодвижения «вражеского» поплавка. Поплавки дружно качались на невысоких волнах, не стремясь уйти под воду, видимо, обеденный перерыв у рыб еще не настал и они работали на своей рыбьей работе. Ожидание затягивалось, клева не было.

— Может, искупаемся, раз рыба не ловится? — Андрюха уже был готов закончить спор ничьей. Но Женька лишь молча мотнул головой. Он был очень упрям и никогда не отступал от поставленных целей, пусть даже это грозило взбучкой от директора. Тут же Женькин поплавок клюнул и пошел под воду. Женька рванул на себя самодельную удочку, крупная рыбина показала голову с черным немигающим глазом, но сорвалась, блеснув серебряным брюхом, и тут же ушла на глубину.

— Черт, — не сдержался Женька.

— Почти достал. Видел, какая огромная? Почти акула. Да, наверное, это и есть акула.

— Откуда тут акула? Это, наверное, обычный ершик.

— А ты знаешь, как выглядит акула? Нет! Уверен, что это она и была. — Женька уже сам поверил в собственную выдумку. Андрей парировал:

— Да даже если это акула — ты все равно ее не поймал.

— Поймаю еще. Просто хочу тебе фору дать, — самоуверенно сказал Женька и достал из спичечного коробка червяка. Насадив его на крючок и поплевав, он закинул удочку в спокойные воды заводи. Поплавок побултыхался и принял вертикальное положение. Ожиданиепродолжилось. Следующий шанс выпал Андрюхе. Поплавок стал осторожно подергиваться, не уходя полностью под воду — какая-то осторожная рыба пробовала червя на вкус, не решаясь заглотить его целиком. Поплавок целиком ушел под воду — рыба осмелела, или проснулся аппетит, Андрей аккуратно потянул леску, среднего размера рыбина забилась в воздухе, подвешенная на остром крючке.

— Ну эта то поменьше моей будет, — ревниво заметил Женька.

— Зато, моя не в реке, — весело отозвался Андрей. — Сдавайся, пока не поздно.

— Ни за что, — огрызнулся Женька и угрюмо уставился на поплавок, который тут же снял Женькину угрюмость, интенсивно погружаясь под воду. Рывок, и вот уже Женькина добыча кувыркается на берегу, блестя серебряными чешуйками.

— Видал! Видал! — восторженно кричал Женька. — Кто тут чемпион? А? А?

— Это мы еще посмотрим — еще не вечер. — Снова два поплавка плавают рядом, стараясь перехватить чужую добычу. Соревнование продолжается.

Целая река эмоций сопровождала напряженное соревнование. То один, то второй мальчик вырывался вперед. Были и моменты триумфа, когда на берегу оказывалась особенно огромная рыбина. Были и разочарования, когда рыба срывалась с крючка. Встретилась им и очень хитрая рыба; а может это была и не рыба — они ее даже не видели, просто кто-то очень осторожно обгладывал червяка с крючка, не давая поплавку уйти под воду даже на сантиметр. Но большая часть добычи действовала прямолинейно, заглатывая червяка целиком и спасаясь только при резких и нетерпеливых действиях рыбаков. Однако вскоре стало понятно, что выжидательная тактика Андрея более эффективна для рыбалки, чем нетерпеливые движения Женьки. Он и сам стал понимать, что отстает, и решил поменять место дислокации. — Спокойные воды для таких медлительных, как ты, — обратился он к Андрею. — Понятно почему ты вырвался вперед. Это не мой уровень. Настоящие мачо ловят на быстрине. — Он собрал удочку и пошел вверх по течению. Дойдя до коряги, лежащей поперек реки и повинной в образовании спокойной заводи, где остался рыбачить Андрюха, Женька полез по ней, намереваясь таким образом добраться до быстрого течения. Балансируя на ненадежной деревяхе, он отдалялся от берега. Коряга сужалась, идти на ногах становилось неудобно. Женька стал помогать себе левой рукой, держа правой удочку. Он перебирал ногами по скользкому дереву, держась рукой за выпирающие сучья. Очередной сучок, схваченный Женькой, не выдержал его веса и надломился. Ноги соскользнули, неудавшийся мачо полетел в воду. Женька с головой погрузился в реку, от неожиданности хлебнув воды. Течение понесло его барахтающееся тело мимо испугавшегося Андрея. Придя в себя, тот кинулся следом, стараясь обогнать плывуна, чтобы броситься наперерез. Женька быстро пришел в себя, взял в руки и стал загребать к берегу, откуда уже подплывал Андрей. Он схватил отбрыкивающегося Женьку за плечо и поволок к берегу. Выбравшись на берег, откашливающийся водой, Женька повалился на сухую землю. Рядом распластался Андрюха. Они тяжело дышали. Холодная ванна, так неожиданно принятая ими, пробивала дрожью окоченевшие тела. Нужно было быстро согреться.

— Хорошо-шо, ты побе-бедил, — стуча зубами согласился Женька, — зато-то у меня б-была с-самая б-больша-шая рыба.

— Но ты-ты ее н-не вы-выловил. И вооб-бще, с-сейчас на-надо с-согреться-ться, чтобы-бы не простыть-тыть.

— Ха-ха, бо-боишься п-п-простыть-ть, д-де-девчонка, — стал дразниться Женька, продолжая громко клацать зубами от холода. Тем не менее, он встал и пошел за Андреем в поисках дров для костра. Они выбирали сухие ветки и отламывали их — так костер будет лучше гореть и меньше дымить. Физические нагрузки помогали справиться с холодом, разогревая мышцы. Но костер все-таки следовало развести — они промокли до нитки, нужно было просушить одежду. Кое-как расчистив подходящую площадку и водрузив туда собранные ветки и хворост, ребята разожгли костер. Они склонились над оранжевым пламенем, растущим из земли, подставляя промокшую одежду восходящим потокам тепла и хлопая настырных комариков, жадно сосущих молодую кровь. Согреваясь, они набирались сил. Жизнь снова становилась прекрасной. Даже еще лучше, чем была. О таком приключении можно долго вспоминать. Им можно гордиться. Спастись от бушующего потока. Что может быть круче?

— Не попадать в него, — ответил осторожный Андрей. Он еще не отошел от опасного приключения. — Да и поток был не такой уж бушующий.

— Это потому, что ты меня уже у берега встретил. Не подплыви я так близко, мне пришлось бы тебя спасать.

— Но почему-то я тебя спас, а не ты меня

— Ой, не будь занудой, было очень весело.

— Весело было утонуть. Обхохочешься.

— Да ладно тебе, все же обошлось. И порыбачили и покатались.

Одежда быстро высохла от костра, и они вернулись на берег, оценить масштаб улова. Только сейчас заметив количество выловленной рыбехи, Женька удивленно присвистнул: — Ну вот, а ты говорил «купаться». Они стали исследовать валяющуюся рыбу квалифицируя ее по собственному наитию.

— Это, наверное, толстолобик. Видишь, какой у нее огромный лоб. Как у Сократа.

— Да, похоже на то. А это ершик. Таким только унитазы чистить.

— Точно, — хохотнул Женька. — Даже есть такого стремно. А вот это ты щуку поймал.

— Какая же это щука? Это акула. Смотри, какая пасть, какие зубы.

— Откуда у акулы чешуя. Это я чуть акулу не поймал. А это щука, точно тебе говорю.

— Это специальная речная акула — чешуйчатая. У твоей тоже чешуя была.

— Не было. — Было. — Не было. — Было. — Не было. — Было.

— Погоди-ка, — вдруг посерьезнел Женька. — Что-то тут не так. Чего-то не хватает.

— Чего? — заинтересовался Андрей, которого больше волновало и даже тревожило очень серьезное выражение лица друга, почти никогда не посещавшее его. Случилось что-то действительно значительное.

— Где моя золотая рыбка?

— Ты поймал золотую рыбку? — не поверил Андрей.

— Да, поймал. Желтая такая, сверкающая.

— Может быть, она в воду соскользнула? Или ее кто-то утащил?

— Может быть, — лицо Жени стало серьезным как никогда, глаза превратились в узенькие щелочки. — А может, кто-то придумывает слишком много версий, чтобы отвести от себя подозрения?

— Что? О чем ты? Да я бы никогда, — Андрея бросило в дрожь. Лучший друг подозревает его в воровстве.

— Ты тут остался один, когда я полез на корягу, и воспользовался моим отсутствием, — Евгений был непреклонен. — Давай, выворачивай карманы. Хотя нет. Ты ее, наверно, съел. А ну открой рот. — Андрей непонимающе подчинился. Тут же Женька резво вытащил из-за спины руку, с торчащим в ней одуванчиком, и со всей силы дунул на этот шарик. Крохотные белые зонтики, покинув материнский цветок, атаковали единственную уязвимость большого органического существа. Проникнув в рот, они налипли на влажную поверхность.

— Ах ты, зараза! — завопил, откашливаясь, Андрей, и кинулся на Женьку. Женька весело засмеялся и ринулся наутек, напевая обидную считалку:

— Обманули дурака на четыре кулака, а на пятый кулак вышел сам дурак! — Он бежал зигзагами между деревьев, уклоняясь от жаждавшего дать ему взбучку Андрея. Наконец Андрей удачно кинулся наперерез Женьке и повалил его на землю. Мальчишки стали бороться, весело хохоча. Каждый старался взять вверх над противником, оказавшись буквально сверху. Снизу было тяжело дышать, поэтому оказавшись внизу надо было сразу нейтрализовать хватку оппонента, выкрутиться и положить уже того на лопатки. Борьба была интересной, но отнимала много сил, и вот они уже лежали рядом на спине, тяжело переводя дыхание. Андрей уже не злился на Женьку, какие могут быть обиды после такого?

— А здорово я обвел тебя вокруг пальца, — еще не отдышавшись, заговорил Женька. — Видел бы ты свое лицо. Развел как первоклашку.

— Я подыграл, — слабо возразил Андрей. — Ты же проиграл в ловле рыбы. И в речку упал. Вот я и поддался на твою игру.

— Я знаю, знаю, — Женька сделал вид, что поверил. — Пора нам перекусить. Со всеми этими приключениями я проголодался как черт.

— Я тоже. Кажется, у меня пупок к спине прирос.

Почистив рыбу и положив ее в горячую золу еще не остывшего костра, мальчишки стали ждать готовности блюда, вдыхая аппетитный аромат, смешанный с запахом дыма. Они провели весь день на речке в лесу, забыв обо всех своих мальчишеских заботах. Весь день в раю, посвященный солнцу, воде, воздуху, природе и дружбе. Сегодня в интернате весь день были занятия, посвященные их нынешнему и будущему положению в обществе, правилам субординации и прочее, прочее, прочее. Скукота! Ох, и влетит же им по возвращении. Неделю будут на животе спать. Но уплетая за обе щеки вкуснейшую рыбу, они понимали: оно того стоило.


Рыба, приготовленная в золе, не похожа ни на что на свете. Такого насыщенного вкуса, пропитанного самой природой, не получишь ни на одной самой современной кухне. Желудок одобрительно урчал, даже не представляя, через какое блаженство пробирается язык. Андрей поймал рыбу на пару килограммов и теперь уплетал ее за обе щеки.

— Интересно, что это за рыбу я поймал? Может, толстолобика?

— Для толстолобика маловат, да и обитает он на глубине, а не у берега. И глаза у него пониже, и лоб побольше. Это может быть карась. Или карп. Или плотва.

— Или с десяток других карповых. Не быть мне ихтиологом.

— А какая разница? Главное, что она вкусная. Остальное не имеет значения.

Андрей набрал в котелок воду, вскипятил ее на костре и заварил ароматный чай, доставшийся ему от Алекса. Он вдохнул запах свежезаваренного чая и сделал глоток. Чистый вкус растекся в полости рта, полируя отголоски съеденной рыбы. Андрей почувствовал умиротворение. Спокойные величественные деревья склонялись над огоньком его костра. Воздух был наполнен ночными звуками. Вдалеке ухала сова. Какая-то птичка издавала звуки, одинаково похожие одновременно на плач и котенка и ребенка. Мелкие пугливые ежики копошились в траве. В реке громко плескалась рыба. Комары подлетали одновременно со всех сторон. Природа и не подозревала о существовании человечества, и единственный его представитель не мог поколебать планы других животных. На карте из Гарграда эта местность была отмечена как пустошь, но густые леса были ее полной противоположностью. Как быстро природа очищается в отсутствии человека. Как быстро зарастают ее раны. Может человек — это просто паразит, бездумно выкачивающий ресурсы, и без него все станет только лучше? Или нужно просто научиться жить в гармонии с природой? Звучит непросто. Но это, пожалуй, единственный способ не сожрать самого себя, как город сожрал все вокруг себя. Придет время, и он исчезнет под натиском саморазрушения. Андрей не думал об этом раньше. Он просто выполнял работу. А остальное его не волновало. Резкие перемены в жизни открывают глаза на многое. Жалко, что так поздно. И жалко, что ему, а не остальным жителям. Остальным… Как бы не было здесь хорошо и спокойно, но человек — социальное животное и ему плохо одному. Так и Андрей загрустил, вспомнив тех, кого оставил позади. Бурные предшествующие события не давали осознать всю его нынешнюю одинокость. Алекс, Яков, Анжела, Михалыч. Да даже тот охранник на проходной. Непросто осознавать, что ты их больше не увидишь.

И еще… Катя… Только сейчас пришло осознание. Он до сих пор не мог поверить и принять, что ее нет. Катюша. Котенок. Андрей перестал сравнивать людей с животными после того случая. Он закрыл воспоминания о ней. Он подсознательно гнал от себя мысли о ней. С ней он испытал то, что не испытывал ни один человек его судьбы. Семейные, отцовские чувства. Крупная слеза покатилась по щеке Андрея. Он не плакал очень давно. И это был первый раз, когда он плакал не от физической боли. Боль, которую он испытывал, была намного хуже. Боль от утраты. Утраты того, чего он даже полностью не обрел. Лицо увлажнилось, пошел небольшой дождь. Природа плакала вместе с ним. Такая сочувствующая, такая безразличная.

Дождь закончился, а вместе с ним и тоска по дому. Дым от костра лез в лицо Андрею — он перекрывал собой воздух, питающий костер, и дыму некуда было деваться. Но это было даже приятно. Чтобы отвлечься, Андрей решил опять почитать историю, которая никогда не случится. Но свет от костра был неудобен — он все никак не хотел падать на листы книги под нужным углом, а когда это все-таки удавалось, ветерок сдувал пламя, отвлекая от чтения. Тогда Андрей начал ловить светлячков, в больших количествах летающих в округе. Набрав их целый пакет, он получил довольно яркий источник света, пригодный для чтения. Андрей уселся поудобнее, подвинул поближе светлячковую лампу и погрузился в глубокий космос, смотрящий на него со страниц книги.

***
Катрина Хоуп смотрела во все глаза на растекавшийся за окном космос. Пустота, заполняющая пространство между небесными объектами, была сопоставима с пустотой в ее душе. Не так она хотела ощутить единство с космосом. Они только что убили Джона. Технически он еще жив. Но на сколько хватит его кислорода — на несколько дней? Ужасная смерть. Однако закон восторжествовал, преступник наказан. И все равно преступника было жалко. Но ему же не было жалко убитых им людей. Чтобы не метаться и не рвать себе душу, Катрина воспользовалась хорошо проверенным способом — она взяла с полки книгу, озаглавленную как «Шестая дистопия», пролистала до тесемчатой закладки и, развалившись на кровати, с головой погрузилась в чтение.


«Алекс смотрел в зеркало, чистя зубы. Сегодня был первый официальный рабочий день на новом месте. Сегодня он познакомится со своим напарником. Обычная рабочая встреча. Он сплюнул остатки пасты в раковину, прополоскал рот и вышел из ванной. Бурный вчера был денек. В горле свербило от боли. Голова слегка гудела. В шкафу висело десяток одинаковых маек и несколько одинаковых брюк. Подобрав пару, Алекс оделся и вышел из квартиры. Он снимал ее в районе среди наркоманов, грабителей и убийц. Ему нравилось такое соседство. Здесь не было места фальшивому притворству и социальным нормам и приличиям. Здесь человек показывал свою суть. Спустившись по грязной узкой лестнице, Алекс оказался в таком же грязном дворе. Лужи, оставшиеся после недавнего дождя, разъедали и без того дырявый асфальт. Кожура от дешевых бананов, использованные презервативы и многочисленные бычки составляли обычных обитателей мутной жижи. Помятые алюминиевые пивные банки смотрелись даже аристократично на таком фоне. Пара некогда человек составляли им компанию, раскинув свои скрюченные тела поперек неширокого проулка. Алекс преодолел эти препятствия и вышел на широкую улицу. Здесь жизнь уже кипела ключом. Нелегальные уличные торговцы, гоняемые изредка заскучавшими охранителями, иногда забредавшими сюда от безделья из среднего города, представляли на выбор весь спектр сомнительных удовольствий. От паленого алкоголя, до электронных сигарет. От теплых хот-догов с кричаще яркой приправой, до специальных пирогов с подозрительной начинкой. От рецептов коктейлей различной степени убойности, до фривольных картинок и возбуждающих смесей. Не продавалось здесь разве что только огнестрельного оружия, строго регламентируемого охранителями, хотя холодного, в виде всевозможных кустарных заточек, кастетов, бит и прочего, можно было достать как бы ни у каждого второго продавца. Мрачные лица, снующие от одного торгаша к другому, заполняли всю улицу и были так сильно похожи друг на друга своей неоглядной помятостью, что казалось это клоны вышли на свет или произошел сбой матрицы. Преодолев это препятствие людских пороков, Алекс, наконец, оказался около станции метро. Сев в расписанный матерными словами вагон, он поехал к своему будущему месту работы. До начала первой смены было еще много времени, и Алекс решил выйти на несколько станций раньше и прогуляться пешком по уже более приличным улицам среднего города. Более приличными они были не из-за внешнего вида улиц, которые были почти неотличимы, а из-за меньшего количества маргиналов, ищущих способ забыться в череде серых будней, и полного отсутствия уличных торгашей. Официальные магазины, присутствовавшие здесь в небольшом количестве, не обеспечивали того ассортимента, доступного в трущобах, но и не предлагали явный контрафакт, из-за которого то и дело откидывали коньки представители нижних слоев общества. Угрюмые лица продавщиц, однако же, не сильно отличались от встреченных ранее покупателей. Впрочем, Алекс не обращал на них никакого внимания и шел по своим делам, как услышал тихий скулеж, доносящийся со стороны одной из подворотен, примыкающих к улице. Этот скулеж заинтересовал Алекса, и он пошел на него. Звук принадлежал бродячей собаке, чьи стаи были многочисленными в некоторых районах трущоб, но почти не попадались в этих районах Гарграда. У собаки был перебит хребет. Наверное, она попала под колеса какого-нибудь лихача, и, спасаясь от очередного наезда, заползла в эту подворотню. Она все еще ползла, с трудом перебирая передними лапами. Задние безжизненно висели бесполезным придатком. Над собакой склонился парень, лет тридцати, и что-то пытался предпринять. Сострадание. Редкая вещь для местных жителей.

— Вы не знаете, здесь есть поблизости ветеринар? — парень заметил Алекса, и решил, что тот тоже желает помочь. По случайному совпадению, Алекс видел замызганную вывеску по пути и решил не оставаться в стороне. Найдя какую-то картонную коробку среди мусора, они с большими усилиями поместили туда собаку, которая не верила, что ей хотят помочь, рычала, скалилась и всем своим видом показывала, что она опасный зверь, к которому лучше не лезть. Но истощение от полученных травм давало о себе знать, и вскоре собака, все еще слабо огрызающаяся, перемещалась на импровизированном паланкине к месту возможной помощи. Ветеринарная клиника с красноречивым названием «Рога и копыта» встретила их заспанным Айболитом, с удивлением встретившим нелепую процессию. В первую минуту он, должно быть, решил, что все еще спит, но не исчезающее видение убедило его в обратном. Вскользь оценив состояние собаки, ветеринар предложил на выбор две опции. Или усыпить псину за десять тысяч кредитов. Или забить ее до смерти, любезно предоставленной кувалдой. Бесплатно. Алекс хотел было предложить исполнить бесплатный вариант, но увидев выражение лица спутника, решил поддержать его в гуманном варианте. Цена была высока. Почти половина будущей месячной зарплаты, но на двоих можно было раскидать так, чтобы не сосать лапти до следующей получки. К тому же у Алекса была заначка на черный день. Оплатив «операцию», Алекс вернулся к своему маршруту и, немного поплутав, наконец нашел место своей новой работы.

— Первый день, и уже сразу опаздываешь, — упрекнул его охранник на проходной, недоверчиво проверяя документы.

— Форс-мажор. Пришлось задержаться по пути сюда, — улыбнулся Алекс, проходя внутрь. Через несколько минут он уже проходил стандартный инструктаж по технике безопасности, который слышал уже не раз. Прослушав его «не раз» + 1 раз, Алекс пошел знакомиться с новым коллективом. И первым ему представили его напарника.

— Знакомься, Андрей. — Навстречу ему вышел, широко улыбаясь, уже хорошо знакомый ему парень. Они поздоровались и приступили к работе».


Андрей прервал чтение с единственной мыслью. — Как? Как это оказалось в книге? Об этом случае знали только он и Алекс. Ответ пришел быстро, не успев помучить загадочностью. Андрей вспомнил, что эту книгу он не нашел в каналах, а купил у одного из продавцов в трущобах. Иногда в их ассортименте попадались книги. Иногда даже современных авторов. Они все еще существовали, несмотря на негласный запрет писательства. Значит, эта книга написана Алексом. И он вставил туда отрывок из реальной жизни. А он открывается все с новых и новых сторон. Андрей не переставал удивляться вновь проявляющимся талантам своего приятеля. Он вспомнил тот случай — их первую встречу. Та собака, скулящая и молящая о помощи. Его неспособность оказать помощь живому существу. И Алекс, принесший ту помощь — избавление от страданий — тоже помощь. Именно тот случай породил в Андрее глубокое доверие к Алексу — в Гарграде мало кто был способен на бескорыстный поступок. Правда, Андрей не помнил, чтобы Алекс жил в трущобах. Однако это мог быть художественный ход, подчеркивающий мрачность события. Вспомнив теплой мыслью своего друга, Андрей вернулся к чтению. Тем более что Катрину наоборот уже отвлекли от чтения.


Над интеркомом загорелась зеленая лампочка, и голос Дэвида произнес:

— Предлагаю общий сбор через десять минут в кают-компании.

Лампочка погасла. Голос, не предполагающий отказа, замолчал. Катрина встала с кровати, поставила книгу на место и зашла в ванную комнату. Умывшись, она взглянула в свое отражение. Отражение всем своим видом показывало, насколько смехотворны были ее прежние волнения по поводу кремниевой жизни. Не ее надо было опасаться, а привычной углеродной жизни. То, что лучше всего знаешь, может причинить и наибольшую боль.

Приведя себя в порядок, Катрина отправилась в кают-компанию. Там уже были Нил, Дэвид и Ламберт. Когда Катрина села за стол к остальным, Дэвид начал говорить:

— Нужно решить, что делать дальше. На станции нас осталось меньше половины. То есть работать предстоит за двоих. Но это не самое страшное. Самое страшное, что нам не хватит компетенций для полноценного функционирования станции. Вы понимаете.

Да, все было понятно. Смерть Петры нанесла наибольший урон функциональности станции. Ее специализации в программировании и социальных исследованиях были очень важны для основной задачи станции. Она работала с инкарнационными капсулами — программировала их, диагностировала и ремонтировала. Она была основным научным сотрудником, обеспечивающим исследование ближайшей планеты. И хотя Катрина в чем-то дублировала ее функции — она изучала жизнь на планете — полностью ее заменить она не могла. Остальные тем более были бесполезны.

— А еще генератор может сломаться, — подкинул дров Ламберт. — Нет, я, конечно, могу что-нибудь по мелочи исправить. Но только по мелочи.

— А как же искусственный интеллект? Он же сможет починить все, — на этих словах Нила лампочка заморгала, словно не соглашаясь с ним.

— Не знаю, не знаю, — ответил Ламберт. — Вон, даже лампочка стала моргать, хотя я думал, что они вечные.

— Я все же думаю, что все будет хорошо, — Нил продолжал гнуть свою оптимистичную линию. — Станция же должна работать автономно. Даже если мы все умрем, она не должна разрушиться.

— Типун тебе на язык. Я не собираюсь умирать, и тебе не советую.

— Да я как бы и не собирался. Но станция должна работать и без нас. И я не понимаю такого пессимизма. Да, люди умирают. Плохо, что иногда они внезапно умирают. Но это не повод ложиться в гроб и сдаваться. А что вы предлагаете?

— Ты прав. Это была минутная слабость. — Ламберт, всегда такой крепкий, от пережитых смертей и казни чуть было не сломался. Даже самые крепкие люди иногда дают слабину, а слабый человек может помочь ему. Иногда может хватить даже пары слов. Нил помог Ламберту вновь обрести равновесие, и он теперь стал помогать другим. — Действительно, что вы носы повесили? Дэвид! Катрина! Мы справимся, а станция нам поможет. Главное, что мы живы, а убийца изолирован и не сможет больше никого убить. Нам нельзя раскисать — на нас лежит большая ответственность — у нас нет времени на отдых и другие слабости. У нас нет права на неуверенность. — Ламберт вернулся в свое естественное состояние. Его уверенность передавалась всем остальным, хотя и оставались некоторые вопросы.

— Но что же нам делать со связью? — задался резонным вопросом Дэвид. — Джон отвечал за нее. Еще Роджер мог брать на себя такую ответственность. Но оба они недоступны. Я пробовал связаться, но у меня ничего не вышло. И я боюсь, что это не из-за какого-то магнитного шторма, а из-за саботажа.

— Ну с этим можно разобраться, я думаю. — Ламберт обратился в пустоту. — Искусственный интеллект, проверь работоспособность систем связи и сообщи о возможных неполадках.

— Будет исполнено, — произнес андрогинный голос.

— У меня еще один вопрос, — подала голос Катрина. — Что будем делать с пещерами и с существом?

— Ты про Майлакка? — уточнил Ламберт. — Ты знаешь, мне начинает нравиться это имя. Но ситуация с ним предельно ясна на мой взгляд. Мы не смогли пробиться к нему в прошлый раз, поэтому нет никаких гарантий, что в этот раз там будет открыто. А ходить и проверять у нас банально нет времени. И людей. Я думаю, что им будет заниматься следующая смена, а то и более поздняя. Когда об этом узнают на Земле, сюда рванет целая свора кремнезоологов и прочих причастных.

— Может оно и к лучшему, — грустно согласилась Катрина. Ее моральный тренинг оказался бесполезным. Она уговорила себя начать изучение существа, но существо оказалось недоступным.

— Найдены неполадки. — Искусственный интеллект прервал размышления Катрины. — Обнаружены повреждения проводки в секторах 2, 15, 8бис, 17, 24, 13дзета, 27, 28, 93.

— А он не сидел сложа руки, — присвистнул Ламберт. — Придется повозиться, прежде, чем получится восстановить связь. Но есть и хорошие новости. Эти повреждения самые пустяковые, и исправить их может кто угодно. И вы все очень сильно ускорите починку, если поможете в этом деле.

— Мы бы с радостью, но мы же не умеем, — возразил Нил.

— Нил, дружище, это проще простого — проще, чем накладывать швы и перебинтовывать раны, хотя по смыслу очень похоже. Я вас научу — пойдемте к первому сектору.

Группа учеников под предводительством учителя вышла из кают-компании и пошла к ближайшему сектору, коим оказался пятнадцатый. Открыв большую панель на стене, Ламберт обнажил коммуникационные артерии, пронизывающие всю плоть станции.

— Нам нужны вот эти желтые коробы, — указал Ламберт на ярко желтый кабель-канал, извивающийся на стене и идущий от одного ключевого узла к другому. Достав полиметр, Ламберт стал вскрывать узлы и прозванивать их. — Смотрите, если в жиле провода идет полезный сигнал, то при контакте с ним щупа полиметра загорится зеленая лампочка. Если белый шум, то услышите писк. Если управляющий сигнал, то загорится красная лампочка. А если никакого сигнала нет, то ничего не произойдет. Теперь, собственно, сами провода. В бело-зеленых, желто-зеленых и синих проводах должен идти полезный сигнал. Белый шум должен определяться в проводах с радужной расцветкой. Управляющий сигнал идет по монотонным проводам красного, зеленого и желтого цветов. Все остальные провода в ненагруженном состоянии не должны содержать сигналов. Если цвет провода и сигнала не совпадают, то следует соответствующим образом пересобрать контактную группу. Для этого нужно потянуть вот за этот язычок, что приведет к освобождению провода — теперь его можно поменять с другим. После замены, язычок возвращается на место еще большим оттягиванием — вот так, — Ламберт сопровождал свою речь демонстрацией соответствующих действий. — Видите? Действия элементарные, но муторные. Если бы кто-то предполагал, что на станции появится саботажник, то всех астронавтов обучали бы этому несложному ремеслу. Надо же, Джон поубивал остальных и устроил диверсию, — отвлекся вдруг Ламберт. Внезапно он осознал нереальность происходящего. Но нет. Жизнь иногда подстраивает фокусы, которые не напишет ни один писатель. — Ладно. Разбираем проблемные блоки и идем их чинить. Вместе мы должны справиться достаточно быстро.

Дэвиду достался блок 8бис — прямо в его вотчине — в центре управления. Джон смог добраться даже туда. Вот только когда? Дэвид почти безвылазно сидел там, зачастую даже спал там. И все-таки Джон нашел окно в его расписании. Может быть это не он? Но кто тогда? Кто мог незаметно испортить схему подключения? Кто мог провернуть диверсию незаметно для Дэвида? Кто-то, обладающий навыками телекинеза? Да, не, бред какой-то. Вот она, знакомая панель, около которой Дэвид проходил уже сотни раз. За этой дверцей находится причина отсутствия связи. Одна из причин. Дэвид открыл дверцу и принялся обзванивать контакты, в соответствии с алгоритмом, показанном Ламбертом. Полиметр светился то красной, то зеленой подсветкой, иногда по-стариковски звонил. А вот и неполадка. Нужно поменять местами зеленый и желто-зеленый провод. Готово. Снова продолжился прозвон. Красная лампочка показала нужный сигнал в красном проводе. Теперь зеленый провод. Ага. Еще одна неполадка. Лампочка загорелась зеленым светом, но прежде чем Дэвид успел убрать полиметр и приступить к починке, зеленая лампочка засветилась ярче и лопнула. Спустя мгновение вдалеке раздался душераздирающий вопль, от которого похолодела и покрылась инеем кровь в венах. По крайней мере, так показалось Дэвиду. От неожиданности он отлетел от панели и выронил полиметр. Крик был слишком нечеловечески болезнен, и хотелось убежать подальше от его источника, но Дэвид очень быстро взял себя в руки и пулей помчался по коридору, ведущему из центра управления в сторону лабораторий. Почти одновременно с ним в соседних коридорах появились еще два члена станции. Переглянувшись, они сразу поняли, что что-то непредвиденное случилось в лаборатории экстремальной зоокосмологии.

Глава 11

Утром Андрей проснулся в самодельной палатке, собранной из нескольких толстых веток, каркасом удерживающих пушистую хвою. В такой палатке можно жить, а ночевать было даже лучше, чем дома. Которого у него теперь нет. Весь мир теперь его дом.

Выбравшись из палатки, Андрей сладко потянулся, тонизируя организм, и широко зевнул. Давно он так хорошо не высыпался. Вспомнив обещание, данное Яше, Андрей заложил несколько понравившихся резных листков между листами книги, хотя и понимал, что больше его никогда не увидит. Умывшись ледяной водой, почистив зубы и основательно подкрепившись оставшимся сухпайком, он стал собираться, готовясь продолжить путь.

Первым делом необходимо было преодолеть речку. Брода или, тем более, моста нигде не было видно, а плавать с тяжелым рюкзаком была такая себе идея. Да и мочить вещи не было никакого желания. Поэтому Андрей снова взялся за инструменты. Сначала он срубил несколько толстых прямых веток, обрубил все сучки и сформировал ровный прямоугольник — основу будущего плота. Затем срубил четыре ветки потоньше и сделал на них полукруглые зарубки. Получившимися деревянными скобами Андрей зафиксировал плот, попарно связав их веревкой с двух сторон, стянув тем самым толстые ветви. Плот получился небольшой, но аккуратный и прочный. Он не выдержит вес человека, но от него этого и не требуется.

Андрей разделся, положил одежду на плот, сверху закрепил рюкзак и привязал плот к правой руке. Теперь можно перебираться. Он опустил плот на поверхность воды — плот хорошо держал нагрузку — а потом сам зашел в реку, придерживая плот рукой. Вода была ледяной, холоднее, чем казалось рукам. Андрей постоял недолго, привыкая к температуре, а затем оттолкнулся от илистого дна и поплыл к противоположному берегу. Река была не очень большой, но бурной. Серые мутные волны стремительно мчались по воле гравитации, слабо изгибаясь вслед за извилистыми берегами. Сколько хватало глаз, вниз по течению не было видно камней, порогов, упавших деревьев или других опасностей для пловца с грузом. Андрей спокойно плыл поперек течения, позволяя тому сносить себя вниз — ему было не принципиально в каком месте выбираться на берег, а борьба с течением будет расходовать драгоценные силы. Андрей не очень хорошо плавал, лишь раз в несколько лет он выбирался на море — так называли водохранилища, окружавшие Гарград, но плот повышал плавучесть, и в общем-то он не переживал, что не сможет доплыть.

Что-то скользкое коснулось его ноги. Такого развития событий Андрей не ожидал. Он вздрогнул. Неужели, акула? И тут же себя одернул. — Откуда в этой реке акула? Его просто рыба задела. Мало ли кто тут плавает. — Этот кто-то слегка прикусил ногу Андрея гигантским ртом, как бы пробуя, съедобно это барахтающееся существо или нет? Или ему показалось, что его ногу прикусили? У страха глаза велики. Особенно когда не видишь опасность. Особенно когда в панике отдернул ногу, отчего погрузился с головой и хлебнул воды, и судорожно попытался побыстрее отплыть подальше, чувствуя обжигающую резь, от попавшей в легкие воды. Сумбурность действий и мыслей тоже не прибавляла спокойствия. Рука соскользнула с плота, плавучесть резко упала. Каждое новое действие ухудшало ситуацию. Хорошо еще, что он в панике не полез на плот — это привело бы к его потоплению или перевороту. А так плот продолжал плыть, привязанный к руке. Захлебываясь Андрей подтянул себя к плоту и вцепился в него заиндевевшими пальцами. Он только сейчас понял, как сильно замерз. Нельзя было сказать определенно, было ли это влиянием холодных вод реки или его сковывал страх своей ледяной хваткой, но паника росла.

Нужно успокоиться, взять себя в руки и попытаться справиться со страхом, а потом побороть холод. И если с первым дела обстояли относительно хорошо — никто уже не пробовал Андрея на вкус, и паника постепенно отступала, то что делать с холодным ознобом, было решительно непонятно. Андрей почувствовал, как правую ногу начинает пожирать судорога. Сильная боль поселилась в окаменевших мышцах. Пальцы ног пытались подогнуться к ступне. Нельзя этого допустить, иначе станет хуже. Андрей немного подгибал и снова разгибал пальцы, одновременно разогревая застывшие мышцы энергичными растираниями свободной рукой. Было сложно удерживать равновесие, но он того стоило — боль постепенно уходила. Снова что-то большое коснулось его под водой. Надо бы уже привыкнуть к этому.

Легко сказать, сидя в кресле. Совсем не так легко, вцепившись в плот одной рукой и массируя мышцы ног другой. Потеряв шаткое равновесие, Андрей снова погрузился под воду, чуть не перевернув плот. Опять наглотавшись воды, он почувствовал, как вместе с жидкостью в него вливается усталость. Воздуха в легких почти не было. С трудом вынырнув, он судорожно стал глотать воздух открытым ртом. Легкие разрывались, мышцы болели, в висках стучал пульс, отсчитывая секунды жизни. Только бы они были не последними. Андрей держался за плот обеими руками, сплевывая попавшую воду и давая отдых измученному телу. 

— Сейчас, сейчас. Отдохну только немного и поплыву дальше. — Неподвижность давала отдых мышцам, но открывала дверь холоду, ознобом бившим Андрея. — Сейчас, сейчас. Нужно двигаться дальше. — Несмотря на необходимость, мышцы не слушались Андрея, не желая шевелиться. Он уже начинал привыкать к холоду. Можно еще отдохнуть. Озноб стал кидать Андрея из тепла в стужу. Холод отступал. Становилось даже жарко. Так спокойно качаться на этих волнах. Можно даже поспать. В остатки сознания Андрея стало просачиваться понимание — он замерзает. Осознание этого пробудило задремавший страх, включающий инстинкт самосохранения. Инстинкт задействовал спинной мозг, действующий гораздо эффективнее головного в экстремальных ситуациях. Андрей предпринял попытку продолжить плавание. Мышцы слушались с трудом, но все же слушались. Плот медленно продолжил двигаться к противоположному берегу. Движение это жизнь. А боль это извечный спутник жизни. Боль в мышцах давала надежду — он еще жив, он еще борется. Но бороться становилось все тяжелее. Все сложнее было управляться с ногами. Еще чуть-чуть, и силы окончательно покинут его. Андрей уже не шевелил ногами, как что-то опять коснулось его ступни. Опять акула? Нет. Ощущения не те. Вот опять что-то коснулось. Да это же земля. Берег был совсем близко. Андрей встрепенулся и встал. Ноги уверенно оперлись о дно. Он шел к берегу — все почти закончилось. Идти было проще, чем плыть. Берег был пологим. Андрей вышел на него и упал в теплый песок. Холод еще не отступил. Пока рано расслабляться. Дрожащими руками Андрей расстегнул рюкзак и достал оттуда несколько рубашек. Одну он использовал как полотенце, тщательно растерев тело, остальные применил по назначению, надев их все на себя. Переправа закончилась. Такое плевое дело чуть не закончилась гибелью. Как иногда опасны бывают безопасные на первый взгляд действия.


Лес становился гуще. С каждым пройденным километром на север появлялись новые растения, иногда на замену старым. Появился подлесок. Вернее, он стал заметным. Кустарник и низкорослые деревья цеплялись когтистыми лапами за одежду, не давали пройти, запутывали и сбивали с пути. Наверное, так рождались предания о леших и кикиморах. Возможно, эти предания не так уж далеки от истины. И кикимора с лешим или какие-то другие сказочно-лесные существа попробуют заблудить Андрея. Пусть попробуют. Им придется хорошо постараться. Тяжело будет запутать владельца компаса. А вот замедлить могут. Скорость его заметно снизилась. Да еще и валежник периодически преграждал путь, кидая вызов акробатическим способностям. Андрей старался их обходить, не доверяя податливой древесине старых деревьев. Но иногда приходилось их преодолевать, осторожно ступая по трухе и хватаясь за ненадежные сучки. Андрей все глубже погружался в лес. Густые кроны деревьев надежно защищали подлесок от дневного света, а когда на солнце набегали тучи, здесь, внизу, становилось темно почти как ночью. Все вокруг было живым. Буквально каждый кубический сантиметр был набит жизнью. От одноклеточных и главных хозяев этого места — растений, до птиц и млекопитающих, которых не было даже видно. Одно радовало — окружающий лес был такой густой, что не давал шанса опасным крупным животным. Можно не опасаться бурого медведя или гризли. Андрей видел их в зоопарке и удивился их грузности и грации — балеруны в телах борцов сумо. Повстречаться с такими было бы событием неприятным.

Вскоре Андрей заметил странности в произрастании деревьев. Их стволы образовывали геометрические фигуры — линии, квадраты, прямоугольники. Кое-где даже появились прорехи в лесном покрове. Солнечные лучи ярко подсвечивали проплешины в ткани леса. Это явно было делом рук разумного существа. Но зачем кому-то надо было так высаживать лес. Для красоты? Возможно. Но оценить ее можно только с высоты, что не очень разумно. Тут кто-то летал на воздушном шаре и видел красивые узоры? Андрей представил как это все выглядело со сторон. Красиво? Да как-то не очень. Какая-то сетка. И надписей никаких не наблюдается. Понятно. Нужно подходить с другой стороны. Деревья никто специально не выращивал. Они сами выросли. Там, где им было удобнее расти. Там, где им ничего не мешало. Где не было фундаментов зданий. Отсюда и эта сетка с прямоугольниками и квадратами. Определенно здесь раньше было поселение, нынче покинутое, разрушенное и поросшее деревьями. Довольно давно это поселение стоит заброшенным. Лес почти поглотил его. Нельзя было даже сказать, какой высоты здания были здесь. Попади Андрей сюда попозже, он бы и понятия не имел, что ходит по улицам некогда живого поселения. Да и сейчас нельзя сказать, что вот эта линия деревьев была улицей или трубопроводом. А может, здесь просто росла живая изгородь. Лес стер все различия и скоро сотрет любые воспоминания. Когда человечество исчезнет с лица планеты, как скоро природа сотрет все воспоминания о величайшем паразите? Или человечество раньше сотрет природу и исчезнет вслед за ней, навсегда оставив следы своих злодеяний на безжизненном куске камня, в назидание более разумным существам, кои посетят эту многострадальную планету. В Андрее все-таки теплилась надежда, что люди научатся жить в гармонии с природой. Но что может сделать изгнанник, чтобы эта надежда не осталась только надеждой? Мотнув головой, чтобы избавиться от грустных мыслей, Андрей пошел вдоль колоннады стволов, представляя кто здесь жил и чем занимался. В мыслях возникали древние предки из античных времен, строившие каменные дома с портиками, атриями и перистилями. Статные люди в белых накидках ходили меж домов, останавливались и начинали философские споры о смысле бытия, об устройстве мира и родственных связях богов. Как такие мысли возникали в северном лесу, было непонятно. Хотелось, чтобы эти дома пришли в запустение действительно очень давно. Но в реальности, конечно, дома были намного младше, и пугала стремительность, с которой они захватывались разбушевавшейся природой. Если при гибели поселения погибли и люди, то их скелеты должны были уже полностью уйти под землю. Андрей живо представил, что ходит по тысячам костей внезапно умерших людей. Прах вернулся к праху. Опять он себя накручивает. Ему только дай свободу, и он тут же накрутит самый худший вариант. С массовыми убийствами и мгновенным разрушением. А может это не самый худший вариант? Может моментальная смерть лучше постепенного угасания с осознанием того, что нет будущего, что жизнь с каждым днем будет становиться только хуже? Может счастливая жизнь и мгновенная смерть лучше жизни в нескончаемом несчастии, неотличимой от болезненного небытия? Конечно, счастливая жизнь лучше, но тогда и умирать страшнее. Андрей еще не решил, что лучше. Как будто кто-то ставил его перед таким выбором. Но, наверное, лучше выбрать первый вариант. А еще лучше покинуть это место и не забивать себе голову ненужными мыслями.

Все чаще солнце слепило глаза. Все легче становилось идти. Проплешины попадались все чаще. Подлесок скукожился до незаметных размеров. Лес потихоньку отступал. Хотя, нет. Лес наступал, но еще не в полную силу обрушился на это место. Появились неразрушенные остовы зданий. Нельзя было с полной уверенностью сказать, как они выглядели в дни своего величия, но это были далеко не античные постройки. Кто бы сомневался. Сквозь лесную траву стали проклевываться дороги. Даже стали попадаться погнутые дорожные знаки, на которых сквозь ржавчину проглядывали знакомые узоры. Похоже, они не менялись с момента появления автомобиля. Заметив большой белый прямоугольник, Андрей обошел его и увидел перечеркнутую надпись. «Богатое удолье». Так называлось это поселение. Или это реклама. Одно из двух. У зданий стали появляться стены. Простые панели с вырезанными квадратами окон. Да, это явно не полис. Куда же подевались местные жители? Не похоже, что их бомбили. Скорее они сами покинули свои жилища. Он шел среди обглоданных костей города, постепенно обрастающих плотью. Природа еще не до конца сгрызла этот памятник человеческого тщеславия. Как он беззащитен перед лицом истинной силы. Разлагающийся город пугал сильнее, чем умирающий человек. Хотя здания не чувствовали боли и страданий, они были немыми свидетелями человеческих неудач, о чем недвусмысленно рассказывали одним своим покинутым видом.

Вскоре Андрей заметилстекла в некоторых домах. А еще в них были целы крыши. Наверняка и внутри что-то сохранилось. Надо продолжать путь на север, но любопытство взяло вверх. Открыв первую попавшуюся дверь, он оказался на узкой лестничной клетке. Темно-зеленая краска, когда-то равномерно покрывавшая все стены, облупилась и свисала клочьями. На ней проглядывались буквы и символы, которые за давностью сложно было прочесть. Кажется, здесь было про то, что кто-то кого-то любит и несколько матерных слов. Возможно это даже одно предложение. Кроме стен и лестницы здесь находились четыре двери, оббитые сгнившим кожзамом. Подергав ручки, Андрей убедился, что двери заперты. Поднявшись на этаж выше, он убедился в том же самом. И только на третьем этаже ему посчастливилось обнаружить незапертую дверь. Толкнув ее, он оказался в небольшой прихожей, которая состояла почти только из одних дверей. На крючках в углу висело то, что когда-то было куртками. Снизу лежало непонятное приспособление с металлическими полозьями и деревянными планками. Войдя в одну из дверей, Андрей обнаружил древние технологии — бумажные и тканевые настенные элементы. Бумажные элементы с растительным рисунком кое-где отошли от стен, обнажая элементы с другим, геометрически более четким рисунком. Похоже, если жилец хотел сменить рисунок стены, ему нужно было снимать или вешать этот бумажный слой. Это выглядело не очень удобно. Андрей потянул за бумажный край и обнаружил еще один слой. В этот раз слой был текстовым. «Битва за урожай… удои… враги народа… годовщина со дня начала… радостно приветствуем победителей… температура в тени…». Это было похоже на новости, напечатанные на бумаге. Андрей не очень понимал такую технологию получения новостей. Как они появлялись на стенах? То ли дело в Гарграде. Все стены были одним экраном, на который выводились и новости, и шоу, и пейзажи, и любые узоры. Не нужно было ничего снимать и снова устанавливать. Еще в этой полуразрушенной квартире Андрей обнаружил тканевый элемент. Он был прямоугольной формы, очень толстый и надежно прибитый к стене. На него был нанесен абстрактный симметричный узор, приятный на ощупь. Похоже на примитивный элемент декора. Еще в комнате находились кровать, стол, стул и шкаф. Как и ожидалось, постоянной формы и цвета. Или механизмы трансформации давно сломались. А скорее их и не было, как и у тех дикарей, что жили в пустошах. Странно, люди жили не в пещерах, а пользовались такими древними предметами. В соседней комнате обнаружились новые предметы. Одним из предметов был деревянный ящик с одной стеклянной непрозрачной стенкой. Будь он плоским и пластиковым, то был бы похож на автономный телевизор — Андрей видел такой в музее древних технологий. Ими пользовались предки до изобретения настенных покрытий, выполняющих роль телевизора и всего остального. Но этот прибор был слишком объемным и выпуклым. Второй предмет был еще более странным. Он состоял из двух частей, соединенных витым проводом. На большей части были нанесены цифры от нуля до одного (странно, что ноль соседствовал с девяткой). Цифры были накрыты прозрачной крышкой с круглыми прорезями напротив каждой цифры. При вращении крышки прибор издавал щелчки. Наверное, какая-то обучающая игрушка. Вдоволь наигравшись с ней, Андрей посетил еще одну комнату. Здесь были солдатики, пирамидки, резиновый мяч, пластиковый меч. Это точно игрушки. Оловянные солдатики приготовились брать штурмом замок, они застыли в атаке, длившейся не один десяток лет. Их главнокомандующий оставил поле битвы внезапно, не успев дать команду к отступлению и убрать их в ящик. Брошенные, но не сдавшиеся, они продолжали штурм, надеясь, что их главный когда-нибудь вернется к ним и закончит затянувшуюся осаду. Но он не вернется. Атака обречена. Почувствовав взгляд на затылке, Андрей нервно повернулся. На него смотрело человеческое лицо, совсем потерявшее человеческий вид. Не было видно носа и с трудом угадывались тонкие губы. Кожа была совсем белой и почти сливалась с огромными глазами. Выцветшая фотография смотрела со стены, следя за лазутчиком, вторгшимся в дом и беспардонно ворошащим чужие воспоминания. Это был главнокомандующий, навсегда оставшийся в двумерном мире, наблюдающий за своей беспомощной армией. Кроме комнат здесь были также кухня с ванной. Тоже забитые древними примитивными технологиями. Кто были эти люди, пользовавшиеся ими? Почему они покинули дом так внезапно? Что с ними случилось? Опять Андрей наблюдал упадок, с которым сталкивался уже не единожды. Но как расцвет человечества рисуется разумом всегда одинаково, так и упадок всегда получается разным — здесь, в Эдеме, среди истинных детей и даже в Гарграде, полном современных технологий, читался этот упадок духа, пронизывающий все слои общества и ставящий крест на его развитии. Повезет ли умирающему обществу исчезнуть сразу, или долго мучиться в агонии, отравляя окружающую действительность — зависит от общества. Видя много примеров угасания, Андрей уже не верил, что есть другой путь развития. Он вообще об этом не задумывался, пока не столкнулся с разными видами упадка человеческой сущности. Жил себе и жил, ходил на работу, плыл по течению вместе со всеми, и лишь его насильное изъятие из общественной жизни помогло осознать ему, куда это движение ведет, в какую пропасть. Лишь посмотрев снаружи можно было увидеть весь тот ужас, незаметный изнутри. Ветка дерева постучала в окно, увлекаемая поднявшимся ветром, словно намекая Андрею, что пора идти дальше. Он последний раз огляделся, стараясь пропитаться эмоциями старины, и покинул давно покинутое помещение. Пара больших белых глаз смотрела в его удаляющуюся спину.

Андрей шел по полю боя. Дома и лес воевали с переменным успехом. То лес почти полностью поглощал творения рук человеческих, то дома возвышались над природой, самоуверенно насмехаясь бетонной ухмылкой над кажущейся слабостью дерева и не понимая, что их победа мнима. Они уже обречены. Все дело во времени. Времени распада. Или времени очищения. Это смотря как посмотреть. Андрей шел по дороге и видел, что обе армии отступали. Дома пропали, закончился лес, остались лишь бескрайние луга, пересекаемые черной нитью шоссе. Оно было построено давно, и весь асфальт потрескался, раскрошился и местами сполз, как рана на теле земли, уже отболевшая и почти зажившая. Шагая по этому рубцу, Андрей с удивлением для себя отметил, что природа оказывается не такой эффективной в разрушении следов человека, как сам человек. Здесь еще сохранились дома, несмотря на то, что были давно заброшены и атакованы растительностью, в округе же Гарграда не осталось ни одного цивилизованного жилища, не похожего на пещеру или яму; они все были растащены и уничтожены. Правда кроме домов оказалась подчистую уничтожена и природа, не зря ведь те земли называют пустошами. Возможно великий разлом — это операция планеты по удалению болезненной опухоли или огораживание зараженного участка от почти выздоровевшего.

Впереди, из-за горизонта, выдвинулись новые дома. Они были еще далеко, но даже на таком расстоянии было видно, что их состояние гораздо лучше, чем у ранее встречавшихся домов. И выглядели они грандиознее. Город будущего, как его представляли в прошлом. Чем ближе, тем величественнее выглядел город. Самые большие, заметные издалека дома не имели окон. Это были даже не дома, а гигантские ангары, сверкающие свежей краской. По периметру они были огорожены сетчатым забором, увитым колючками. Подступы к забору были тщательно убраны, не было видно ни одного дерева, а трава в десяти метрах от забора не превышала нескольких сантиметров. Здесь определенно кто-то жил. Стоит ли зайти внутрь, или лучше обойти это поселение от греха подальше? Опыт общения с незнакомцами был неоднозначным. Одни чуть не убили и держали в рабстве, другие помогли, хоть и очень странным образом.

— Может не испытывать судьбу и не попадаться на глаза здешним жителям?

— А может не стоит трусить? Выбирались много раз из разных передряг, выберемся и из этой, если что-то пойдет не так. К тому же они могут что-то знать о месте нашего назначения. Да и интересно, что за люди тут живут, и какие у них тараканы в головах.

Любопытство взяло вверх над осторожностью (в который раз), и Андрей зашагал прямо в огороженный прямоугольник. Дорога проходила сквозь забор, ворота были гостеприимно открыты. Никого не было видно. Андрей подходил все ближе, но никто не выходил ему навстречу. Неужели и здешние жители покинули дома? Над воротами красовалась надпись: «Приток Полыни». — Какое странное название, — подумал Андрей, уносясь вверх. Он не заметил, как угодил в ловушку — надпись отвлекла его, и он наступил в петлю, подхватившую его и подвесившую его вверх ногами на воротах, яки летучую мышь. Тут же со всех сторон его окружили невесть откуда взявшиеся люди. Они ликовали: — Инопланетянин, дневной инопланетянин, наконец, он наш. — Несколько рук схватили его за конечности, отвязали от ворот и куда-то поволокли. Надо было обходить это поселение стороной. Опомнившись, Андрей стал слабо протестовать: — Я не инопланетянин. Я здесь родился. На Земле. — Молчи, инопланетянья твоя харя, целее будешь, — инопланетянин получил болезненный тычок под ребро и предпочел больше не протестовать. Пока. Должен же среди них быть кто-то адекватный.

Люди внесли Андрея в одно из зданий, занесли в белое, кафельное помещение и привязали к металлическому лотку. — Окститесь, не толпитесь, дайте место профессионалам. — Два высоких человека в белых халатах из грубой льняной ткани отодвинули толпу подальше от лотка и приступили к осмотру Андрея. Похожи на врачей. Для начала они зажгли операционную лампу, если можно ее так было назвать — роль лампочек в ней играли зажженные восковые свечи, дававшие больше копоти, чем света. Затем стали постукивать и ощупывать Андрея. — Узрите, коллега, какой характерный инопланетный горб, — сказал один из профессионалов, указывая на не снятый рюкзак. — Это рюкзак, — возразил Андрей. — И я не инопланетянин, а обычный человек, рожденный на Земле. — Типичный инопланетный бред, — сказал один из людей-непрофессионалов, окружавших распластанного Андрея. — А вот и нет, — не согласился другой человек. — Он сказал «я не инопланетянин», я от кума слыхал, что так звучит подтверждение на инопланетном. — Да откуда твоему куму знать инопланетный язык? Он же валенок. — Да вы оба не правы, — встрял в разговор третий человек. — Общеизвестно, что инопланетяне не обладают достаточно развитой речью, и все, что он сказал, лишь имитация. — Тихо, — осадил их строгий человек в белом халате. — Не мешайте проводить осмотр. — Толпа замолчала, но вскоре опять стала шептаться: — Главный конструктор идет, расступись. — Люди расступились, и к лотку подошел грузный мужчина величественного вида. Он был одет в синий льняной халат, а на носу восседали круглые очки с толстой оправой и отсутствующими стеклами. — Вот, Сергей Павлович, проводим осмотр дневного инопланетянина. Он оказался смышленее ночных — умеет даже пародировать человеческую речь, — отрапортовал один из врачей, вытянувшись по струнке. — Разрешите проводить вскрытие? — Разрешаю. — Стойте, погодите! Я же человек! Сергей Павлович, я же такой, как и вы! — Андрей не на шутку испугался, услышав слова о вскрытии. Не могут же эти люди так запросто убить живого человека. В руках одного из врачей появился скальпель. Он уверенно провел им от горла до паха, разрезая одежду, оголили грудь Андрея и удивленно застыл. — Сергей Павлович, посмотрите сюда, — обратился он к грузному мужчине. — Что там у тебя? — подошел тот поближе и тоже замер. Люди, толпившиеся вокруг и с любопытством вытягивающие шеи, чтобы посмотреть на чудную животинку, притихли. Все взгляды были прикованы к амулету Солнца (круг с нанизанными на него тремя эллипсами). Подарок истинных детей заинтересовал главного конструктора. — Это же искусственные спутники Земли, — произнес он после минутного замешательства. — Я вижу, Вы — культурный человек, а вовсе не инопланетянин, — это уже он обратился к Андрею. — Простите меня великодушно за мою ошибку. Не так часто нас посещают люди извне. Если быть точнее, то Вы — первый. А вы чего стоите истуканами? Не видите, приличного человека привязали? Освободите его. — Врачи избавили Андрея от пут, и Сергей Павлович помог ему подняться с холодного ложа. Конструктор повел его прочь из белого кафельного помещения, сквозь почтительно расступающуюся безмолвствующую толпу. Было видно, что они разочарованы, что Андрей не оказался инопланетянином, но в них постепенно зарождалась новая надежда и в их взглядах стала просыпаться теплота. Они стали шушукаться, обсуждая случившийся казус, и Андрей покинул здание уже в статусе безусловного любимчика. Пока он не понимал, с чем связан такой кардинальный поворот и как на это повлиял амулет Солнца, который, при должной фантазии, действительно был похож на Землю, с тремя летящими вокруг нее спутниками. Искусственные спутники Земли. Слова, практически забытые в Гарграде. Они встречались только в некоторых уцелевших книгах и совсем не использовались обществом города за ненужностью. В исторических книгах еще можно было встретить упоминания запусков спутников и даже людей, но запуски требовали больших усилий и постепенно ушли в небытие. Были еще фантастические книги, наподобие той, что лежала у Андрея в рюкзаке, но там описывались совсем уж неправдоподобные вещи, никогда не случавшиеся наяву. Тем более было удивительно, что эти люди, судя по свечам даже не знавшие электричества, так уверенно использовали такие специфичные слова. Становилось все интереснее. Не зря все-таки Андрей зашел.

Выйдя на свежий воздух, толпа двинулась к красивому бело-красному дому. Оглядевшись, Андрей увидел устройство этого поселения. Небольшие двух- и трехэтажные дома кучковались вокруг крохотной площади с фонтаном. Амбары всеразличных форм, цветов и размеров были неравномерно раскиданы по ровной как стол поверхности. К толпе присоединилась парочка стройных дворняг в вязаных темно-красных комбинезонах (!), задорно лаявших на людей и поддерживающих всеобщий разговор. Поодаль в теньке одинокого дерева лежала толстая как бочонок, спокойная собака без комбинезона и равнодушно взирала на собравшуюся толпу. Разглядел он, наконец, и людей, окружавших его. Кроме уже знакомых строгих белых халатов, люди носили вышиванки и косоворотки со звездными орнаментами, причем рубахи плавно перетекали в штаны. Поднявшись на крыльцо дома, Сергей Павлович обратился к сопровождавшей их толпе: — Товарищи, расходитесь по своим местам. Дайте нашему гостю отдохнуть. — Люди нехотя стали покидать площадь, худые собаки рассосались вместе со всеми, спокойная собака положила голову на землю и закрыла глаза. Конструктор пригласил Андрея войти в дом: — Пожалуйста, проходите, Андрей, как Вас по батюшке, не услышал? — Называйте меня просто Андрей. Я так привык. — А. Давно путешествуете. Понимаю, — не стал спорить Сергей Павлович, придерживая Андрея за локоть. — С дороги первым делом нужно искупаться. Прошу в наш душевой блок. — Перед Андреем открылась дверь, и он очутился в небольшой комнате с маленьким окном у потолка. Посреди комнаты стояла пластиковая душевая кабина с полупрозрачными стенками. Сергей Павлович закрыл дверь, оставив гостя одного. Он разделся и зашел в кабинку. Вместо лейки сверху был установлен деревянный таз, полный теплой воды. Рядом со сливом располагалась педаль, при нажатии на которую таз наклонялся, окатывая купающегося струей воды. Какие еще удивительные технологии встретятся здесь? Искупавшись и одевшись в новую одежду, Андрей вышел к ожидающему его Сергею Павловичу, и они вошли в большую комнату с деревянным столом. Вокруг стола сидело несколько человек. — Позвольте представить Вам мою семью, — начал конструктор. — Этого молодого человека зовут Сергей Павлович, — указал он на румяного юношу в синем халате. — Мой старший сын — будущий главный конструктор. Авиация Автодоровна, моя жена, — грузная женщина добродушно поклонилась, приветствуя Андрея. Она, как и все остальные, кроме конструкторов, была одета в белую вышиванку. — Ванадий Сергеевич, Олимпиада Сергеевна и моя младшенькая — Звездарина Сергеевна, — Сергей Павлович представил всю семью, собравшуюся за трапезным столом. — Поздоровайтесь дети с нашим дорогим гостем. — Каждый из детей поднял согнутую в локте правую руку влево вверх так, что распрямленная ладонь оказалась перед лицом, чуть выше лба, затем они совершили поясной поклон, не убирая рук. — Что ж. Все протокольные формальности соблюдены. Приступим к обеденному функционалу. Прошу всех садиться. — Сергей Павлович сел во главу стола, посадив рядом жену и старшего сына. Андрей расположился напротив. — Помолимся перед трапезой. — Главный конструктор пододвинул к себе прибор, напоминающий тот прибор с витым проводом, но без цифр и с более простой формой меньшей детали. Поднеся эту деталь ко рту, он начал молиться: — Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один… Ключ на старт. — Поехали! — нестройным хором отозвались остальные участники обеда. Андрей подумал, что фраза «ключ на старт» должна звучать до отсчета. Так он помнил из книг. Но он не стал поправлять — вряд ли они понимают, что это значит. Да он и сам с трудом это представлял. К тому же, это могло означать совсем не то, что ему казалось. Андрей быстро об этом забыл, так как перед ним встал новый вопрос — что есть? На столе не было заметно привычной еды. Впрочем, этот вопрос скоро сам собой разрешился. Дети и взрослые схватили со стола тюбики (в похожие в Гарграде упаковывают зубную пасту) и стали выдавливать их себе в рот. Последовав за их примером, Андрей ощутил во рту однородную пластичную массу со вкусом птичьего паштета. В другом тюбике находилось что-то молочное, среднее между сметаной и майонезом. В третьем обнаружился салат. Выдавливать его было неудобно, но таковы были здешние обычаи. Часть тюбиков была пластиковой и имела обычную тюбиковую форму, а часть по форме больше походила на сосиски. Гора использованных тюбиков росла, приходило чувство насыщения. Выдоив последнюю сосиску, Сергей Павлович удовлетворенно откинулся на стуле, поглаживая себя по животу. — Ух, напехтюрился, так напехтюрился. Давно так сытно не трапезничал. Скажи-ка, мил человек, — переключил он внимание на Андрея. — Издалече ли ты к нам пришел? — Да. Путь прошел неблизкий, с юга. — И что, там тоже люди обитают? — Конечно. Я пришел из большого города. — И как зовут Главного конструктора? — Его не принято называть, — вывернулся Андрей. Честно говоря, он совершенно не помнил его имени. И хотя его лицо и имя встречались на плакатах на каждом углу в Гарграде, мозг Андрея воспринимал это как белый шум и отфильтровывал его. На руку в этом играла и напускная таинственность и загадочность главного правителя — сокрытие его пребывания, связей и родственников. — А как вы готовитесь к встрече космонавтов? — продолжил расспрашивать Сергей Павлович. — Каких космонавтов? — Вы не знаете о космонавтах? — Нет. — Бедолаги. Как же вы живете? Зачем, ради чего выживете? — Главный конструктор встал и обеспокоенно заходил по комнате, схватившись руками за голову. Периодически он кидал сочувственные взгляды на Андрея. — Как же так можно? Ваша жизнь полна пустоты и бессмыслия. Бедные, бедные люди. — Сергей Павлович остановился и решительно подсел к Андрею. — Что ж. Не бросать же человека в беде. Начнем ликбез. Давным-давно, когда человечество было мудрее и населяло всю планету, задумались лучшие люди о границах колыбели, в которой выросли. И решили раздвинуть их, запустив сначала искусственные спутники, затем животных. И дошла очередь до человека, взметнувшегося с воды в небо черным крылатым силуэтом. А затем второй, третий. И стали они называться космонавтами. Носители знаний покидали Матушку-Землю, распространяя свое влияние на всю вселенную. Они улетели, но обещали вернуться. И мы ждем их, смиренно совершая ритуалы и поддерживая оборудование в рабочем состоянии. При должном рвении они снова услышат наши сигналы и вернутся на Землю, захватив с далеких планет полезные грузы, которые вернут человечество к процветанию. Только сообща посылая сигналы, можно добиться их благословения. А ваш город в этом не участвует. Вот почему космонавты не торопятся вернуться. Надо с этим что-то делать. Я должен это обмозговать. А пока, Сергей Павлович повернулся к младшей дочке. — Звездарина Сергеевна, проведи экскурсию нашему гостю. — Хорошо, папочка, — Звездарина засияла как звездочка, вскочила со стула и повела Андрея к выходу из дома. Светлые, распущенные волосы ниспадали на белое платье, украшенное звездами. Довольное лицо расплывалось в улыбке, предвкушая много интересного. — Пойдем, я тебе все-все покажу в нашем городе. Все производства, достопримечательности и собак с кошками.

Андрей со своей проводницей снова оказался на площади с фонтаном и первой достопримечательностью, показанной ею, оказалась упитанная спокойная собака, безмятежно дремавшая в тени единственного дерева. — Машка! — закричала Звездарина, несясь к ней. Машка осталась неподвижной, если не считать завилявшего хвоста, с глухим звуком ударявшимся о бетонное покрытие площади. Девочка, подбежав к Машке, принялась ее наглаживать; собака, приподняв голову, засопела от удовольствия. Почуяв звуки удовольствия, к людям подбежали уже знакомые собаки в комбинезонах и принялись ласкаться. Андрей и Звездарина уделили и им внимания. Девочка, весело смеясь, стала рассказывать: — Это Белка и Стрелка — друзья космонавтов. Когда космонавты вернутся, то возьмут их с собой в полет. Поэтому их тренируют и держат в форме. А Машку все любят, поэтому она такая толстая. А теперь экскурсия, — посерьезнела девочка. — Мы находимся на центральной площади, около фонтана Первооткрывателей. Справа от фонтана можно наблюдать трех дружелюбных собак. Позади находится дом Главного конструктора (это тот, из которого мы вышли), — добавила она шепотом и продолжила обычным голосом. — По левую руку можно наблюдать здание госпиталя, но лучше туда не попадать (тамошние врачи такие страшные). За ним видны жилые бараки, в которых в комфортных условиях расположились сотрудники нашего центра тире города. Правее можно увидеть панораму образовательных зданий — детский сад, школа, институт. Смотри, какие они красивые, — Звездаина сопровождала свой рассказ движениями рук, которые совершают экскурсоводы в музеях, показывая экспонаты. Открывающийся вид действительно напоминал музей. Стены домов были украшены мозаичной плиткой, изображающей суровых людей в архаичных нарядах, стоящих в героических позах. Похоже, что именно эти изображения используются местными жителями в качестве журнала мод. А девочка продолжала говорить об образовательных зданиях: — Сейчас каникулы, поэтому они все пустуют. А жаль. Я бы показала, что мы проходим. Правда каждый год одно и то же (и это начинает надоедать). Остальные здания отсюда не видать. Нужно идти, ножками смотреть. — И они пошли — два человека и две собаки. Машка осталась отдыхать в теньке.

— У нас здесь такие вещи есть — ты ахнешь, — девочка шла вприпрыжку по бетонной плитке. Собаки деловито бежали рядом, всем своим видом показывая важность возложенной на них миссии — сопровождении Звездарины. — У нас есть настоящая ракета. — Прям таки настоящая? — не поверил Андрей. — Конечно настоящая. Настоящее не бывает. Но я ее покажу в конце экскурсии. А пока мы пришли к пищевому блоку. Здесь у нас хлев. — Они вошли в ничем не примечательный хлев. В загонах стояли, ходили и лежали коровы. — Из этих буренок мы достаем мясо, молоко, пищевые тюбики и маленьких буренок, — продолжила экскурсию Звездарина. Так вот откуда берутся тюбики, похожие на колбасу. Девочка провела Андрея сквозь хлев в соседнее здание, полное зерна и кошек. Собаки не обращали на них ни малейшего внимания. — А это элеватор. Здесь живут кисы. Чтобы им было, что есть, мы насыпаем сюда зерно. На него сбегаются мыши, и кисы их едят (я знаю, что все наоборот, но так интереснее). В следующий дом заходить нельзя. Ассоль Элемовна будет недовольна. Она никого не пускает. «Это цех повышенной стерильности», — произнесла Звездарина низким голосом, уперев руки в бока и закатив глаза. — Там делают тюбики и заполняют их едой. Когда вырасту — пойду туда работать. Так хотя бы узнаю, как это происходит. — А зачем вы еду распихиваете по тюбикам? — Андрей задал интересующий его вопрос. — Как зачем? — не поняла вопроса девочка. — Мы делаем это по заветам космонавтов. Пойдем дальше. Следующая остановка — ЦУП. Как суп, но ЦУП, — девочка хихикнула. — Главное наше здание. Альфа и омега, как говорит папа. Не знаю, что это значит, но что-то очень важное. — Они зашли в квадратное здание, поднялись на второй этаж и оказались в помещении, заставленном столами и стендами с картами, графиками и какими-то цифрами. Везде горели свечи, создавая яркое, мерцающее освещение. Напряженные люди вглядывались в стенды, за центральным столом сидел строгий мужчина и монотонно говорил в прибор, похожий на прибор Сергея Павловича: «Кедр. Кедр. Это Заря-34. Как слышно. Прием». Фраза повторялась раз за разом, оператор тщетно ждал ответа из неработающей рации. Постояв и посмотрев на работу ЦУПа, Андрей и Звездарина пошли дальше. — Это сборочные цеха, — показала Звездарина на большое угрюмое здание, из которого раздавались глухие и звонкие удар, гул и грохот. — Там мужчины делают оборудование и оружие. Мы туда не пойдем (там очень страшно). Мы пойдем лучше в ткацкий цех. Там собирается вся одежда и все такое. — Пройдя немного, они подошли к такому же по виду зданию, сквозь стены которого проникал более приятный звук — женские голоса хором пели красивую песню. Зайдя внутрь, они увидели ткацкие станки (по крайней мере так их представлял себе Андрей) и женщины, стоящие около них, другие женщины что-то вязали крючками и спицами, мяли, плели, носили полотна ткани. — Полюшко-поле. Полюшко широко поле. Едут ли по полю геро-о-ои. Это красной армии герои. — Песня разливалась под сводами цеха, подзаряжая позитивом и хорошим настроением, работа спорилась. Следующей остановкой их экскурсии был огромный ангар, снаружи украшенный уже знакомой мозаикой, но изображавшей героических космонавтов в белых скафандрах, а внутри которого оказался гигантский бело-черный автобус, очень широкий и расплющенный снизу-сбоку. Это самолет, догадался Андрей. Он читал о таких — они могли поднять человека в воздух и даже вывести в космос. — Это челнок, — продолжила экскурсию Звездарина. — Я точно не знаю, зачем он нужен, но думаю нужен. Космонавты воспользуются им, когда вернутся. Ну все. Теперь осталось самое интересное — ракета. Пойдем. Путь предстоит неблизкий, а вернуться нам дотемна надобно.

Андрей ахнул. Он заметил ракету издалека. Она темнела на фоне неба, грозя проткнуть его своим острым носом. Ракета была начищена до блеска и одета в бело-красную ливрею. Два металлических столба удерживали ее от падения. Собаки, все еще сопровождавшие людей, с невозмутимым видом заявили свои права на эту территорию. Девочка заканчивала экскурсию: — Это запасная ракета. Точная копия ракеты, на которой улетели космонавты и на которой они вернутся, принеся с собой полезный груз. Мы ее приводим в порядок, ремонтируем, красим. Ты бы знал, сколько мусора мы оттуда выкинули — какие-то провода, ящики; слили неприятную вонючую жидкость, которая, говорят, горит. Одним космонавтам ведомо, что было бы, какая катастрофа, останься она внутри. А теперь — чистая, красивая ракета, готовая отправиться в полет к неведомым мирам. Жду не дождусь, как космонавты нас хвалить будут, — Звездарина сладко зажмурилась в предвкушении будущих похвал. Затем повернулась к Андрею и сказала: — Посмотрели, повосхищались, пора и возвращаться. Больше показывать нечего.

Они двинулись в обратный путь, болтая о жизни, о путешествии, о людях. — А какие люди живут в твоем городе? — заинтересовалась Звездарина. — Обычные. Разные. Плохие и хорошие. Как везде. Как, я уверен, и здесь. Мы отличаемся от вас только оберткой. Переодень нас, и не поймешь, кто где. Встречный вопрос — почему мой амулет убедил всех, что я не инопланетянин? — Это же ясно как день — ты знаешь о существовании спутников, а инопланетяне — нет. Значит, ты не инопланетянин. — Звучит логично. А кто такие эти инопланетяне? — Это наши враги. Они похищают детей по ночам и поедают их. Они жуткие и страшные, — девочка скорчила гримасу, олицетворяющую ужас и страх. — У них белая кожа, впалый нос и зеницы без зрачков. И появляются они только ночью. Поэтому когда тебя поймали, подумали, что ты дневной инопланетянин — самый главный их предводитель и скрываешь внутри себя орган управления остальными инопланетянами. — А почему вы не подумали, что я космонавт? — Пфф, — фыркнула девочка. — Да какой же ты космонавт. Где твой скафандр? Где твоя ракета? Где твой позывной? Один амулет со спутниками не делает тебя космонавтом. Теперь мой черед задавать вопрос. Почему у тебя нет отчества и фамилии? У тебя нет родителей? — Есть. Должны быть. Но я их ни разу не видел и ничего о них не знаю. — Они умерли? — Нет. Может быть. Не знаю. — Андрей задумался. Действительно. У него же должны быть родители. Но он даже не пытался их найти. Ему это в голову не приходило. Его воспитывали в интернате так, что он не испытывал семейных чувств. Он знал, что когда придет время, он станет отцом для ребенка, которого никогда не увидит, а с его матерью он встретится один раз в жизни. Это цена, которую платили инженеры, за относительную свободу. Встретив Катю, Андрей почувствовал пробуждение спавших где-то глубоко отцовских чувств. Эти чувства, поколениями уничтожаемые в зародыше, были все еще сильны и проснулись при первой попавшейся возможности. Андрей стал понимать задумку. Инженеры, не лишенные семейных связей были бы серьезной общественной силой, которая могла повернуть (впрочем, могла и не повернуть) развитие общества в новом направлении. Атомизируя их, можно было избавиться от такой гипотетической опасности. Без семьи инженеры все свои силы вкладывали в работу, не думая о преобразовании общества. Поэтому у них не было фамилий и отчеств. Кстати об отчестве. — Скажи, Звездарина, почему у твоего старшего брата другое отчество? — Потому что он старший. Мы прямые потомки самого первого и самого главного Главного конструктора. Все старшие сыновья гордо носят его имя, знаменуя тем самым преемственность поколений.

Дальше они шли молча, переваривая услышанное. Звездарина жалела Андрея, не знавшего родительской любви, а Андрей думал об обществах, встреченных им в путешествии. Все они были построены людьми, такими же, как и он. Он понимал их язык, но не понимал их. Законы, по которым были построены эти общества, казались неправильными, чуждыми человеку. Но, тем не менее, они существовали. И существовали устойчиво. Нынешнее поселение людей только выглядело нормальным. Господствующий здесь культ космонавтов покрывал только внешний вид, не заботясь и не подозревая о сути космонавтики. Раскрашенная ракета пуста внутри и никогда не взлетит. Центр управления без электричества не выйдет на связь с инопланетными кораблями и те не скинут полезный груз. Главный конструктор, не умеющий конструировать, не выведет людей в космос. И им нельзя открыть глаза. Опасно. Они живут в своем выдуманном счастливом мире, в ожидании еще большего счастья. Андрей не чувствовал права разрушить их вымышленный мир. Да он и не смог бы. Никто не поверит пророку, идущему против общества, а скорее даже распнут. Эта перспектива не улыбалась Андрею. Да и это общество не самое плохое. Неужели истинные дети, странно себя ведущие (непонятно, всерьез они или это коллективная шутка), живущие в пещере, лучше ждущих космонавтов? Или жители Эдема, провалившиеся в первобытные времена с вкраплениями технологий, живут в более правильном обществе? Да даже Гарград, устройство которого всегда казалось Андрею естественным, уже был очень далек от идеала. Сравнение давало пищу для ума и обнажало все проблемы, несправедливости и глупости различных обществ. Сколько он их увидел, и сколько их еще разбросано по планете? Найдет ли он идеальное общество? Существует ли оно? И главное — может ли вообще существовать? И чем больше он об этом думал, тем больше в нем, где-то внутри, зрело ощущение, что он находится в зазеркалье.


— Коллеги, позвольте считать наше собрание открытым, — Сергей Павлович собрал симпозиум, на который пригласил Андрея в качестве почетного гостя. — Головной вопрос на повестке: «Потерянные люди и способы их спасения». Как мы узнали от нашего дорогого гостя, на юге находятся поселения, в которых не знают о существовании космонавтов. С этим нужно что-то делать. Какие будут вопросы, предложения, пожелания? Кто хочет высказаться? Пожалуйста, Эльбрус Октябрятович. — С места поднялся невысокий мужчина в белом халате и близоруко щурящимися глазами. — Я считаю, ничего не нужно делать. Пусть эти дикари живут в неведении. На всех грузов не хватит, и было бы справедливым, чтобы космонавты навестили именно нас, поколениями блюдущих заветы предков. — Спасибо, Эльбрус Октябрятович. Ваше мнение услышано. Кто еще желает? Пожалуйста, Гипотенуза Серповна. — А я считаю, — начала с места говорить худая женщина с вытянутым лицом, — что мы не вправе отказывать в знаниях заблудшим потомкам. Кто мы такие, чтобы лишать других людей радости встречи с космонавтами? — Спасибо, Гипотенуза Серповна. Кто следующий? — Люди вставали и высказывали свое мнение, сводящееся, в той или иной мере, к первым двум. Время затягивалось, казалось, что собрание не закончится, пока не выскажутся все присутствующие. Наконец, слово взял Сергей Павлович: — Я выслушал все ваши мнения. Можно согласиться и с одним и с другим, но у меня есть еще вот какие соображения по этому поводу. Мы десятилетиями пытаемся выйти на связь с космонавтами и пока безуспешно. Как Главный конструктор я могу сказать, что это может быть связано с недостаточной силой сигнала. Кроме нас никто не пытается связаться с космонавтами, и они нас не слышат. Поэтому жизненно необходимо не только сообщить им о космонавтах, но и научить выходить на связь. Кто-нибудь желает возразить? Нет? Тогда переходим к голосованию. На повестку выносится следующее предложение: Предлагаю снарядить экспедицию с целью возвращения заблудших потомков. Прошу голосовать. Кто за? — Сергей Павлович первым поднял руку, все остальные собравшиеся последовали его примеру. — Против? Нет. Воздержавшиеся? Нет. Предложение принято единогласно. Предлагаю состав экспедиции утвердить в рабочем порядке. Все желающие могут в течение недели сдать мне заявления на желание участвовать в экспедиции. Если нет возражений, давайте продолжим наш симпозиум. Есть вопросы к нашему гостю? Да, пожалуйста, Дрезина Демировна. — Встала темноволосая женщина в белом комбинезоне и, немного нервничая, спросила: — Скажите, уважаемый Андрей, как вы попали в наш город? — По шоссе. Я шел с юга, сначала по лесу, потом наткнулся на полуразвалившийся город и из него вышел на шоссе, которое привело меня сюда. — Люди в зале притихли. Женщина продолжила еще более неуверенно: — П-п-простите, а этот город случайно не «Богатое удолье»? — Да, вроде я видел там такую табличку. — В зале повисла гнетущая тишина. Андрею было не впервой удивлять незнакомцев. Пока он не понимал, чем это вызвано, но скоро все должно разрешиться. — И Вы никого не видели? — чуть не падая в обморок и переходя на шепот мужественно продолжила побелевшая женщина. — Нет. — Толпа зашепталась. Все обсуждали только что услышанное. Сергей Павлович не пытался восстановить тишину и порядок, а только задумчиво смотрел на Андрея. Что же их так взволновало? Прочитав этот немой вопрос, Главный конструктор ответил: — Вы, Андрей, прошли через самое логово инопланетян. И прошли, прошу заметить, совершенно без потерь. У Вас есть какой-то механизм отпугивания против них. Что-то, благодаря чему они не атакуют Вас. — Андрей быстро перебрал в голове возможные варианты и пришел к выводу, что инопланетяне — это какие-то ночные хищники, а не нападали они на него потому что, во-первых, он был в их логове днем, и, во-вторых, его одежда и весь внешний вид отличался од внешнего вида местных жителей. Из книг Андрей знал, как могут животные пугаться всего нового и незнакомого. Но не успел он это озвучить, как за него уже все решили. — Предлагаю снарядить еще одну экспедицию, но теперь уже в логово инопланетян, совместно с нашим гостем. Кто за? Решение принято единогласно. Поздравляю, — обратился Сергей Павлович к Андрею, — у Вас есть шанс попасть в анналы. Это высокая честь. Только Главные конструкторы попадали туда раньше. А пока можете отдохнуть. На этом симпозиум считаю законченным, прошу всех расходиться.

Андрей в раздумьях вернулся к ракете. Сбежать или остаться? — думал он по дороге. Экспедиция в логово инопланетян может быть опасной и закончиться повреждениями или смертью. Но, с другой стороны, он уже так много раз уходил от смерти, что почти потерял страх. И эти люди. Они могли расположить к себе своей детской непосредственностью и такой ненастоящей серьезностью. Андрей не хотел их расстраивать. Особенно Звездарину. Стоит ли этот поход одной слезинки маленькой девочки? До Кати он бы решил, что нет. А сейчас все изменилось — если это не стоит, то что стоит? Какой Андрей стал чувствительный. Или всегда таким был, а путешествие и встречи с новыми людьми лишь раскрыли эту особенность его характера? Решено. Что бы там ни было, он пойдет в логово инопланетян и поможет этим людям. Цель его путешествия очень туманна, да и нет там, по расшифрованным координатам, скорее всего, ничего. Он помог прикасаемым, избавив их от насильника, он помог истинным детям, дав им надежду, он поможет и местным, побывав в логове инопланетян. Помощь придавала ценности его путешествию, и на душе становилось не так паршиво от пережитых потерь.

За этими размышлениями Андрей не заметил, как добрался до ракеты. Глядя на нее, новые мысли стали одолевать голову Андрея. Головной обтекатель на фоне звездного неба уносил мысли далеко от этого места. Опять при взгляде на ночное небо душу стала рвать щемящая тоска. Все эти миллиарды звезд. Все триллионы планет, которые могут вращаться вокруг них. На многих может быть жизнь. На некоторых даже разумная жизнь. Сколько могло быть встреч. Сколько поисков нового. Сколько ответов на вопросы вселенной. Человечество уже бы делало первые шаги в космосе. Если бы мы продолжали развиваться в том направлении, то, кто знает, возможно, мы бы уже входили в свой первый контакт с внеземной жизнью. Или в очередной. Мы бы знали больше о вселенной. О человеке. О других существах и обществах. Сейчас мы не знаем ничего даже о своих соседях. Когда мы повернули не туда? Как это произошло? Почему стремление к звездам затмилось стремлением к мелким радостям? Ведь сложные достижения, такие как полеты в космос, приносят гораздо больше удовольствия, чем простые развлечения. Но и даются тяжелее. Андрей это знал. Тяжелая задача дает гораздо большее удовлетворение, чем простая. И тот, у кого хватит воли преодолеть испытание, в награду получит истинное удовольствие, несопоставимое с удовольствием, получаемым от фильмов, игр, музыки, спортивных состязаний и других зрелищ. Не думать — проще и выгоднее, но если ты преодолел эту планку и научился думать, то не сможешь остановиться, не захочешь. Жаль, что человечество почти разучилось это делать. Андрей даже не был уверен в себе. Он стоял около величественной ракеты и чувствовал себя совсем крошечным в ее тени. Когда-то люди умели творить такие произведения. Андрей был муравьем рядом с ракетой. Какое человечество ничтожное… Какое человечество великое… Было. Когда-то. Возможно, шанс еще не упущен. И можно восстать из руин.

Вдалеке послышались женские визги. Низкие мужские голоса хуже доносились на таком расстоянии. Что-то случилось. Андрей отбросил терзавшие его мысли и побежал на звук. В голове рисовались картины одна ужаснее другой. Подбегая к главной площади, он увидел людей, мечущихся с факелами. Крики стихли. Все кончилось? Он подбежал еще ближе. Все кончилось. Какие-то распростертые тела лежали на земле недалеко от ворот, Белка со Стрелкой возбужденно нарезали круги вокруг тел. Погибли люди? Присмотревшись, Андрей понял, что это инопланетяне, которых описывала Звездарина. С бледной кожей, без одежды и волос, с круглой головой без выпуклостей и впадин. По строению они напоминали людей. Они когда-то были людьми? Или, скорее, их предки были людьми. Они деградировали и совсем потеряли человеческий вид. Из дома Главного конструктора вышел Сергей Павлович и начал раздавать указания: — Военмор Вольфрамович, — обратился он к одному из врачей, кто чуть было не вскрыл Андрея, — возьмите пару крепких ребят и отнесите их в больничный блок. Эльбрус Октябрятович, возьмите у них кровь на анализ. — Невысокий мужчина в белом халате близоруко моргнул глазами и устремился в больничный блок. — Электра Демировна, позаботьтесь о раненых, — обратился конструктор к темноволосой коротко стриженой девушке, опять же в белом халате. — А! Андрей, — заметил, наконец, он Андрея, — не беспокойтесь. Изредка это случается. Оголодавшие инопланетяне по ночам совершают вылазки, в надежде поживиться человечиной. У них редко это получается удачно. Чаще они просто гибнут. Но все равно они нам немало докучают. Именно поэтому я предложил Вам посетить их логово и убить главного инопланетянина. — А что, если у них нет главного? — Как это, нет главного? — удивился Сергей Павлович. — У них должен быть главный. У всех есть главный. Я же Главный конструктор. И у них должен быть Главный инопланетянин. — Переубедить его было невозможно, и Андрей, согласившись, что должен быть главный, решил поспать перед завтрашней вылазкой. Сергей Павлович был так любезен, что предоставил спальное место в своем доме. Спальное место оказалось вертикально висящим спальным мешком. Очередная традиция. Местные не знали иного способа предаваться чарам Морфея и не испытывали неудобств. Андрей же не стал огорчать гостеприимного хозяина и всю ночь промучился, подремывая в таком странном положении. Кокон мешка хотя бы не давал ему упасть, и он все-таки немного отдохнул. О снах говорить в таком положении не приходилось.

Наутро все участвующие в экспедиции собрались у Главного конструктора. Вместе с Андреем пойти в логово инопланетян собирались Военмор и Владилен Вольфрамовичи (два высоких, широкоплечих брата, проводивших вскрытие Андрея), Гелиан Жоресович (коренастыймужчина, специалист по выживанию, как сказал конструктор) и Иртыш Капитанович (человек с неприметной внешностью — лазутчик и просто специалист на все руки). В качестве оружия им выдали арбалеты. Андрей, впервые видевший такое чудо средневековой инженерной мысли, на удивление быстро научился им пользоваться. Как будто в прошлой жизни был арбалетчиком. Еще им выдали большие ножи, напоминающие мачете, и целую груду белоснежных бинтов (только бы не пришлось их использовать). Они собрались, и Сергей Павлович выдал напутственную речь: — Бойцы! Я горжусь вами. Космонавты гордятся вами. Ваша миссия крайне важна для спасения всего человечества. Потомки не забудут ваш самоотверженный подвиг. Да пребудут с вами знания космонавтов! Удачи! Присядем на дорожку. — Все присели на стулья и сидели так в полном молчании около минуты (видимо, очередная бессмысленная традиция). — Пора! — Сергей Павлович решительно встал и повел лазутчиков к выходу из города. Около городских ворот, памятных Андрею, он остановился и еще раз пожелал удачи. Лазутчики, попрощавшись и обнявшись на прощание с конструктором, двинулись в сторону леса. Андрей шел по уже знакомому пути, но совсем с другим настроением. И в тот раз впереди была неизвестность, и в этот раз, но теперь она была с толикой опасности. На пути стали попадаться деревья, наступающие на полуразвалившиеся дома. Ощущение опасности усилилось. Группа лазутчиков шла, сжимая в руках арбалеты и оглядываясь по сторонам. В авангарде шел неприметный Иртыш. Он был самым опытным и самым внимательным. Он первым заметит неприятность и подаст знак. Чуть поодаль шли Гелиан и Андрей, не сводящие глаз с Иртыша. Спины прикрывали братья Военмор и Владилен. Все уже сталкивались в битвах с инопланетянами, кроме Андрея, который видел только мертвецов. Задача была простой (на словах) — пробраться в логово инопланетян, найти главного и убить его. Задачу упрощало то, что инопланетяне были ночными существами и днем чувствовали себя неуверенно. Впадали в анабиоз, как говорил Сергей Павлович. Скорее всего, просто спали, как любые другие ночные хищники. Был шанс незаметно пройти мимо них или бесшумно ликвидировать, не вступая в прямую конфронтацию. Минус состоял в том, что было неизвестно хотя бы примерное количество инопланетян и точное месторасположение логова. Люди и инопланетяне жили бок о бок очень давно, но очень мало знали друг о друге (если инопланетяне вообще хоть что-то знали). Изредка, по ночам, инопланетяне атаковали поселение и забирали с собой добычу, будь то человек, или домашнее животное. После этого люди проводили рейд на «Богатое удолье», убивая десятки инопланетян и теряя нескольких бойцов. Так и продолжалось из поколения в поколение. Наконец группа вступила в полноценный лес, задорно поглощавший дома. Обыскав несколько ближайших домов и никого там не найдя, они собрались вместе для обсуждения плана действий. Иртыш, как самый опытный, первым взял слово: — Странно. В этих домах инопланетяне часто бывают днем. Но не сегодня. Значит, они в секретном логове. Когда я оставался здесь на ночную разведку, то видел, что ночью они приходят с юго-запада — от башен. Других крупных построек поблизости нет, поэтому я думаю, что логово тоже там, и нам следует выдвигаться в ту сторону. — Никто не возражал, и группа выдвинулась в юго-западном направлении. К башням вела хорошая бетонная дорога, идущая сквозь лес. Деревья здесь росли такие широкие, что кронами перекрывали все небо, и сверху дорогу не было видно. Краем глаза Андрей заметил какое-то движение в чаще леса и тут же дал знак своим спутникам. Группа спряталась в высокой траве и замерла, стараясь не выдавать своего присутствия. Десять глаз внимательно всматривалось в пространство между стволами, в ожидании движения. На первый взгляд все было спокойно. Но терпение и осторожность — важнейшие спутники лазутчиков. Поэтому все оставались в застывшем сосредоточении. Даже если это была ложная тревога, лучше перестраховаться и переждать, так как тревога может оказаться реальной. Все еще не было видно никакого движения. Хороший повод немного отдохнуть, не теряя бдительность. Еще пара минут и можно двигаться дальше. Чу (неожиданное слово вспомнил Андрей). Опять движение. И в этот раз его видели все. Ветра здесь нет (лес, все-таки) и поэтому непонятно, почуяло ли их существо. Снова движение. Ветка качнулась в ста метрах от того места, где засели лазутчики. Послышался треск. Что-то крупное продиралось сквозь чащу. Крупное как человек или даже больше. Звук приближался к дороге. Андрею показалось, что звук двойной. Наверное, эхо. Пока еще не было видно, кто шумит. Треск исчез. Существо остановилось. Пойдет ли существо на людей, пройдет мимо или повернет обратно? Напряжение нарастало. Вдруг это инопланетянин и он почувствовал их? Андрей сильнее сжал в руках арбалет. Костяшки пальцев побелели (уже не в первый раз). Легко было стрелять из арбалета на тренировке. В реальном столкновении пальцы немеют и не слушаются. Конечно это не первый его бой. Были погони на вездеходе, но там, несмотря на высокие скорости, все было размеренно. Движение было быстрым относительно земли. Но относительно других машин все было почти неподвижно. Еще, конечно, была кошка в туннелях. Быстрое, опасное существо. Но чего стоило Андрею встреча с ней. Снова послышался шум ломаемых веток. Не время предаваться воспоминаниям — существо снова пришло в движение. К счастью оно не пошло к людям. Оно двинулось к дороге. Что-то большое и темное мелькнуло между деревьями. Прорисовался силуэт крупного копытного и на дорогу вышел олень. Небольшие рога. Невысокий рост. Подросток. Молодой олень мотнул головой, стряхивая листочки и мелкие ветки, приставшие к рогам. Темная тень промелькнула между деревьями, где недавно был олень. Андрей не успел насторожиться, как на животное вскочил инопланетянин и вцепился в его шею грязными кривыми зубами. Олень заверещал и бросился наутек. Андрей вскинул арбалет, намереваясь снять незваного наездника, но Иртыш положил руку сверху и покачал головой. Инопланетянин их не заметил, и если его не убить с одного болта, то он поднимет тревогу. Стрелять в восседающего на мечущемся олене инопланетянина было делом рисковым. Его лучше отпустить. Олень мчался прочь, неся на себе свою погибель. Его было жалко, но ничего не поделаешь. Миссия важнее жизни оленя, пусть Андрей так и не считал. Движения инопланетянина были быстры, зубы остры, а руки сильны. В движении это существо больше походило на человека, чем на кого-то еще. Их предки были людьми. Но что их так изменило? Местные не скажут. Они не знают. Они считают их инопланетянами.

Нападение на оленя показало новую опасность. Инопланетяне не так уж и беззащитны днем, раз осмеливаются нападать на крупных животных, хоть это был и подросток. Группа продолжила свое движение в еще большем напряжении. Они придерживались края дороги, чтобы растительность, выползающая на нее, давала прикрытие от посторонних глаз, но и не заходили вглубь, чтобы шум от продирания сквозь густую чащу не привлекал внимание посторонних ушей. Дорога до башен была долгой. Что же это за башни? Древний замок? Судя по описанию текущей цели, которое Андрей слышал в городе (башни, стены, кирпичные постройки), их конечная точка маршрута представляла собой древнее сооружение. Иртыш видел его издалека. Был другой лазутчик. Самый опытный. Его называли шепотом не иначе как Героем (его так официально переименовали). Он подбирался ближе, но не вернулся из своего последнего похода. Смелые люди сопровождали Андрея в этой самоубийственной миссии. Он уже все потерял, и больше терять ему было нечего. Там, у ракеты, он понял, что в какой-то степени счастлив. Теперь он может только приобретать. И помощь другим людям была самым ценным его приобретением. А Военмору, Владилену, Гелиану и Иртышу было что терять. Лес начал приобретать странные формы. В монолитную зелень узкими полосками стали вклиниваться похеревшая растительность. Листва пожухла, деревья резко потеряли в росте, скрючились, переплелись острыми колючками, почернели и запузырились гнойничками. Ожили детские страшилки, костлявые лысые пальцы потянулись к людям. Места, не затронутые странной порчей, наоборот расцвели, разросшаяся зелень приобрела ядовито-яркий оттенок. За возросшей концентрацией листьев порой вообще не было видно веток и стволов. Как будто одна часть леса выкачивала соки из другой. В воздухе стал ощущаться новый букет ароматов. Он подмешивался к привычному лесному запаху. Сладковато-тошный, цветочно-грязный. Было в нем нечто одновременно притягательное и отталкивающее. Появились холмы и овраги. Кроме черных участков леса у зелени стали отгрызать бока провалы и водоемы, полные темной, местами радужной, жидкости. Кое-где слышалось душераздирающее кваканье. Лягушек не было видно, но издаваемые ими звуки перекрывали по громкости любых лягушек, обитающих в каналах под Гарградом. И по настроению они напоминали агонию, нагоняя ужаса на фоне уродливого леса на и так напряженных людей. Все здесь было пропитано расцветом и упадком. Буйная зелень и мрачная чернота. Агонизирующие огромные лягушки. Черно-радужная вода, радужная часть которой возможно представляла большую опасность, чем темная. Притягивающе-отталкивающий запах. И люди, идущие убивать своих дальних родственников, настроенных крайне агрессивно. Расцвет упадка. Наконец люди увидели цель своей вылазки. Нет, это определенно не замок, хотя при должной фантазии мог бы стать им, разрушенным могущественным драконом. Рваный высокий кирпичный забор с колючей проволокой, порезанный кинжальными выпадами леса и оврагов, некогда огораживал большую территорию. Внутри сквозь зелень и обрушения виднелись тяжелые монолитные сооружения. Красно-белые трубы пронзали хмурое небо, нависая над своими поверженными товарищами. Наверно это были те самые «башни». Или более низкие, но широкие цилиндры, сужающиеся кверху и стоящие рядком — градирни — емкости для охлаждения воды. Определенно это или завод, или электростанция. Но очень древние. Таких мрачных производственных решений Андрей не видел нигде в Гарграде. Как и горд неподалеку, этот объект был заброшен очень давно. Лес отступил от дороги, обнажая нерв, связывающий жилое и рабочее творение человеческих рук. Дорога упиралась в массивные закрытые ворота. Ничего не оставалось, как сойти с голой дороги и подобраться к прорехе в заборе через изрезанный оврагами луг. Лазутчики двигались в высокой траве, прижимаясь к влажной, пропитанной уже ставшими привычными запахами, земле. Двигаясь под прикрытием растительности, Андрей вспомнил такое же проникновение на блокпост. Только там все было по-другому. Вместо старого разваливающегося сооружения — новый контрольный пункт. Вместо неопределенности внутреннего содержания и цели — ясное понимание порядка действий. Вместо противников инопланетян противники люди. Вместо дневного проникновения — ночное проникновение. А в остальном все очень похоже. Проникнув на огороженную территорию сквозь дыру в заборе, проделанную эрозией почвы, группа людей стала прочесывать территорию, поочередно переходя от одного здания к другому и прикрывая друг друга. Лес очень тихо предъявлял претензии на данную территорию. Зеленые деревья, пробившие забор и проникнувшие внутрь, не заходили глубоко в недра. Черные больные деревья проявляли большую смелость, оказываясь в, казалось, совсем не предназначенных для них местах. Деревянные джунгли через упадок сменялись кирпично-железобетонными. Выбитые окна обильно опыляли асфальтовую почву стеклянной хрустящей пыльцой. Красно-белый трубочный валежник мешал передвижению, перекрывая естественные производственные тропы. Ручейки рельсов, текущих между зданий, когда-то наполняли жизнью и движением дышащее, гудящее и дымящее огромное существо, со стороны больше напоминающее не замок, а грозного дракона, уснувшего механическим телом на ровном лугу, а теперь грустно напоминали разорванные артерии, по которым уже никогда не будут двигаться грузные тягловые локомотивы, натужно урча и свистом разгоняя мелкие обслуживающие рабочие клетки, путающиеся под ногами и мешающие передвигать важные теплые грузы, привязанные к тем же рельсам круглыми ногами. Каждая функционирующая живая единица являлась частью более крупного организма, который, в свою очередь, принадлежал еще более крупному. Эта составная, пыхтящая, шевелящаяся, работающая матрешка представляла собой единый, гигантский, живой, неорганический организм и рассыпалась после какой-то катастрофы, потеряв самые мелкие и самые важные свои части — органические рабочие клетки, чьи дальние потомки исследовали сейчас ее полуразложившийся труп. Плоть матрешки отслаивалась темно-красными кирпичами, обнажая свои внутренности, побитые временем и атмосферой. Нити проводов, некогда проводившие энергию и сигнальные импульсы, теперь безжизненно висели на многочисленных столбах, потеряв всю свою былую упругость, или, вообще потеряв связь с системами жизнеобеспечения, ниспадали обрубленными нервами на обугленную почву. Гигант пал, отравляя окружающую действительность своей смертью сильнее, чем делал это при жизни. Его поверженный вид вызывал двоякие чувства. Его трубы уже не извергнут губительный дым в атмосферу, но его разлагающееся тело еще долго будет калечить покорную землю. И лишь опарыши были рады несвежей плоти, кормясь ею и устраивая в ней свое логово.

Лазутчики прочесывали здания, надеясь найти в одном из них логово инопланетян. Бетонные и асфальтовые покрытия не давали надежды найти это место по следам. Здания были разнообразны. Было видно, что некоторые из них были заброшены еще до катастрофы. В них почти отсутствовали какие либо механизмы или мебель. Под зияющими пустотой окнами не обнаруживались осколки битого стекла. Провода были аккуратно срезаны, а двери заколочены. Другие здания наоборот хорошо сохранились и выглядели чуждыми на фоне общей разрухи. В них не до конца выветрилось ощущение качественного ремонта. По одному из таких зданий они сейчас шли. Поднявшись по широкой лестнице с широкими лепными периллами на второй этаж, они оказались в просторном холле, с одной стороны щедро освещаемом послеполуденным солнцем, проникающим сюда сквозь строгий ряд широких окон, а с двух других сторон связанным с длинным коридором, полным тяжелых деревянных дверей. Напротив окон висела «Доска почета» усеянная целой плеядой серьезных, торжественных лиц. Справа от доски висело плохо пропечатанное выцветшее объявление. «Экстренное сообщение… передать во все инстан… разрушение реа… утечка я… приказываю немедл…» — прочитал Андрей. Действительно все опустело из-за катастрофы. В чем она заключалась, понять из этих обрывков было невозможно, и Андрей продолжил исследование здания. На полу лежала красивая плитка, местами побитая, но сохранившая ощущение благородности. В коридорах пол когда-то украшали ковровые дорожки, от которых остались только следы и кисточки. За массивными дверями оказывались комнаты со шкафами, столами и пузатыми компьютерами, построенными по принципам, давно ушедшим в небытие. Это было административное здание. Не похоже, что инопланетянам оно нравилось. По крайней мере, не было видно никаких следов их пребывания здесь. Вскрывая очередную дверь, Андрей что-то почувствовал. Он даже не понял что. То ли это был еле уловимый новый запах, то ли не слышимый ранее тихий звук, или шестое чувство дало невербальный знак. Соседняя дверь вроде бы отличалась от других. Он безмолвно привлек внимание своих спутников и застыл в напряжении около темной дубовой двери. Еле уловимый неприятный запах стал щекотать рецепторы. Когда все подтянулись поближе и нацелили заряженные арбалеты, Андрей осторожно открыл дверь. Она предательски скрипнула, и тысячи теней заметались по комнате. Вскинутые арбалеты были готовы выстрелить, но выстрелов не последовало. Никто не произнес и звука. Не зря в команду были набраны именно эти люди. Кроме терпения и осторожности они обладали стальными нервами. Даже Андрей не был уверен, что не выстрелил бы. Хорошо, что он просто открывал дверь. Летучие мыши, разбуженные непрошеными гостями, метались по комнате и вылетали в дверь и разбитые окна. Шум, поднятый ими, постепенно стих. Группа застыла в ожидании последствий. Летучие мыши были безопасны, но их крики могли привлечь ненужное внимание. Подождав, пока все мыши покинут помещение, люди отошли в противоположную часть здания и засели в одной из комнат с хорошим обзором и тактическим положением. Если сюда явятся растревоженные инопланетяне, то их можно будет издалека увидеть и попытаться отбиться в узком коридоре. Текли напряженные минуты ожидания. Инопланетян нигде не было видно. Летучие мыши, тихо шелестя кожаными крыльями, возвращались в комнату отдыха. Больше никаких живых существ не было видно. Значит, логово стоит искать подальше от этого места. Группа продолжила свое движение, не задерживаясь подолгу в зданиях. За административными постройками следовали менее приспособленные для человека в костюме, но более монументальные и просторные производственные цеха. В них почти не было маленьких клеток-комнат, и их осмотр занимал существенно меньше времени. Поиск логова ускорился. Необследованных зданий становилось все меньше, пока не осталось только одно. В него заходила ветка железной дороги, и древнего вида черный поезд с широкой трубой почти въехал внутрь, везя за собой вереницу круглых цистерн. Некоторые из них были пробиты коррозией и изливали темную, неприятно пахнущую, вязкую жидкость. Стараясь не наступать на разлитый груз, люди вошли внутрь здания, напоминающего своим видом грузовое депо. Железнодорожные пути внутри разделялись на десяток линий, забитых вагонами и контейнерами для перевозки твердых, жидких, газообразных и сыпучих грузов. Это место было чем-то средним между вагонным депо и складом. Здесь были видны следы постороннего присутствия. Некоторые вагоны были вскрыты острыми когтями. Просыпавшиеся и разлившиеся грузы образовывали адскую смесь, имеющую неприятный приторно кислый запах. Аромат здесь стоял очень густой. Он почти физически ощущался, сопротивляясь движению. Разгрузочные пункты, весы и краны застыли в рабочих позах. Они наиболее отчетливо показывали, что катастрофа произошла в разгар рабочего дня и предприятие не успели законсервировать. Зато эвакуация прошла успешно — за все время они не обнаружили ни одного человеческого трупа — хотя катастрофа произошла давно, скелеты должны были сохраниться. Что же касается самой катастрофы, невозможно было определить, в чем она заключалась. Документы, найденные в административном корпусе, в которых могла быть (а могла и не быть) информация о катастрофе, давно выцвели и потеряли читабельность. Для местных воспоминания о катастрофе трансформировались в хронику неудачного падения НЛО и последующего появления инопланетян. Этот миф органично ложился в их придуманную картину мира. Впрочем, это уже не важно. Катастрофа произошла давно, и сейчас главное — поиск логова. Люди прочесывали большое депо, надеясь найти признаки логова. Это было последнее крупное необследованное здание. Если не здесь, то где? Токсичный запах подсказывал, что это не самое логичное место для логова. Хотя кто знает этих инопланетян? Андрей поднялся по лестнице и оказался на дорожке, подвешенной в воздухе. Отсюда открывался хороший вид на все пространство снизу. Остальные присоединились к нему, и они пошли, тщательно осматривая россыпь вагонов, хранивших когда-то целое богатство, испортившееся к настоящему времени. Возможно, подземный ход вел в логово, но пол был ровным, нигде не было видно ям или траншей. В здании не было никого, кроме пяти людей. Или логово совсем не здесь, или они пропустили неприметный вход в него. Сложно искать то, о чем не имеешь ни малейшего представления. Все это понимали. Похоже, миссия закончилась неудачей. — Башни! — возбужденно произнес Владилен. — Что, башни? — спросил Военмор. — Мы еще не осматривали башни. — Действительно, это могло быть хорошим местом для логова. Покинув затхлое помещение, они снова оказались на свежем воздухе (как же это хорошо) и двинулись в сторону «башен», как они называли градирни. Они были действительно большие — порядка ста метров в диаметре. Если подумать, то неплохое место для логова.

Люди осторожно подобрались к ближайшей градирне и без труда проникли внутрь. Десятки следов на грязном полу, нагромождения хвороста, бревен и тряпок, обглоданные кости — все указывало на то, что здесь обитают живые существа. Вот она — цель вылазки. Но почему здесь никого нет? Кучи хлама образовывали гнезда-лежаки, но ни в одном из них не было видно даже детенышей. И город пустовал, и логово. Куда все делись? Вряд ли можно предположить, что после стольких лет обитания в этих местах, они добровольно их покинули. Стоит проверить соседние «башни». Вторая градирня была совсем пуста. Не было даже мусора. А вот следующая градирня имела уже наполнение. Да еще какое. Андрей от удивления присвистнул, поняв, что открывается его взору. Похоже на счет эвакуации он был не прав. Трупы отсутствовали в округе, потому что все они были здесь. В самом низу лежали почти потерявшие всю плоть человеческие кости, и с каждым новым слоем, поднимающемся к вершине башни, мумифицированные останки становились все свежее и, как ни странно, более уродливыми. Инопланетяне принесли их сюда. Это, действительно, была уже не градирня, а башня. Башня смерти. Или башня молчания. Башня без крыши. Так в стародавние времена погребали усопших на востоке. Предавали тела не земле, а воздуху. Не черви поедали трупы, а стервятники. Здесь, правда, не было стервятников. Никто не осмеливался пересекать границу этой отравленной территории и тела не терзались крупными животными. Еще одна особенность бросилась в глаза Андрею. Если нижние кости явно принадлежали людям, то верхние останки, хоть и отдаленно, но все же больше походили на инопланетян. Лазутчики находились в своеобразном палеонтологическом музее, где слой за слоем были представлены цепочки развития жизни. Только это развитие больше походило на деградацию. Увиденное несколько меняло ситуацию. Осознавали ли это спутники Андрея? Они покинули башню в подавленном настроении. Сейчас бы развернуться и пойти отсюда, но надежда еще была жива. Надежда, что это все неправда. Что это не люди. Что можно их остановить, убив главного. Было сложно принять, что часть их веры была ложной (а если часть ложна, то и вся вера может быть ложной). У Андрея не было такой проблемы, и он надеялся, что инопланетяне (язык не поворачивался так их теперь называть) ушли на охоту, или ушли на рыбалку, или черт его знает куда, но лишь бы покинули это место. Его помрачневшие спутники были готовы положить конец инопланетянам. Их вера успешно боролась с увиденным и в помощь себе призывала слепое следование приказам. Напряжение нарастало, но теперь оно было натянуто между людьми. Андрей опасался, что любое его предложение вернуться оставит его навсегда в этом месте. Можно было понять этих людей. Не каждый день твое мировоззрение переворачивается с ног на голову. Сложно удержаться на ногах после такого. С Андреем такого не случалось, и он надеялся, что никогда не случится. Даже побег из Гарграда не изменил его ощущение жизни. Он подспудно и сам осознавал несправедливость жизни и гасил это чувство в книгах и работе. А перемены в его жизни и встреченные люди подтвердили то, что он и так знал и лишь добавили новых деталей в картину мира. К тому же у него отсутствовала слепая вера во что либо. И хотя без нее может сложнее жить, но легче переживать такие потрясения и изменения в жизни.

Следующая башня тоже была погребальной. Но в ней было совсем мало тел. Сохранились они еще лучше, и при жизни были совсем похожи на инопланетян. Но живых инопланетян здесь тоже не было. Куда же они все подевались? Люди осмотрели башню в поисках следов, но ничего не нашли. Оставалась последняя башня — последняя надежда. Если и там ничего не будет, то придется возвращаться — ночь уже не за горами, а при свете луны у людей не будет никаких шансов в незнакомом месте. Последняя башня сохранилась лучше остальных, и пришлось потрудиться, прежде чем найти подходящую трещину для проникновения. С трудом протиснувшись в узкую щель, люди оказались внутри. Андрей облегченно вздохнул. Пусто. Не было никаких следов инопланетян. Пора возвращаться. Они сделали все, что смогли. Обдумать результат и понять, что дала эта вылазка нужно будет позже, после возвращения. Четыре мрачных человека и один почти спокойный двинулись в обратный путь, уже не осматривая внимательно тело поверженного технологического зверя. Они шли по бетонно-кирпичным внутренностям, вслушиваясь в застывшую тишину, покрывавшую развалины как куполом. Ветер не поднимал пыль, взбудораженные летучие мыши давно успокоились, инопланетяне пропали, другие живые существа опасались подходить близко. Люди шли между кирпичных зданий, каждый думал о своем, и когда они повернули за очередной угол, стало понятно, куда делись все инопланетяне. Андрей шел впереди и столкнулся нос к носу (хоть от носа и осталось только два отверстия на бледной коже) с крупным инопланетянином. Ни у кого не возникло мысли выстрелить — он был не один. Несколько сотен блеклых глаз смотрело в десять человеческих глаз. Люди и инопланетяне замерли, застигнутые друг другом врасплох. В построении инопланетян наблюдался порядок. За небольшой группой в авангарде, возглавляемой крупным вожаком, тянулись стройные ряды инопланетян. Некоторые из них по двое держали носилки, на которых лежали забальзамированные тела. Это была похоронная процессия! Они несли умерших в башню молчания. Такого не ожидаешь от животных, не обладающих разумом. Андрей стоял напротив главного (он больше всего походил на эту роль) и смотрел ему в глаза. Сначала он увидел мертвого инопланетянина, затем охотящегося, и вот, наконец, столкнулся с ними лицом к лицу. Его глаза. Это были человеческие глаза, хоть и блеклые. В них светился разум. Именно это останавливало Андрея от стрельбы в первую очередь, а не явное численное превосходство. Его спутники поняли это. Почувствовали. Люди стояли напротив людей. Главный оппонент тоже все понял. Он поднял правую руку и дал знак своим сородичам. Они двинулись к башне, обходя Андрея и его спутников справа. Андрей тоже пошел в прежнем направлении. Две группы людей мирно разошлись, не проронив ни звука. Церемония смерти не дала прерваться жизни.

Весь остаток пути до города они прошли молча. Каждый переваривал увиденное. Это была дюже странная встреча. Проще всего было Андрею. Он уже много повидал, и такой поворот событий не напугал его, а скорее даже обрадовал. Он не представлял, какое смятение сейчас творилось в головах его спутников. Они поняли, что инопланетяне — вовсе не инопланетяне, и что встреча с ними может закончиться безопасно для всех сторон. Теперь только от них зависит, будут ли люди жить в мире друг с другом или продолжится взаимная охота. Поверят ли им остальные. Поверят ли они сами себе. Смогут ли они найти общий язык с теми, у кого нет языка. Люди, даже понимая язык друг друга, зачастую с трудом могут договориться. Мир дается большим трудом, но затраты стоят этого труда. Андрей не мог вмешаться в этот процесс — он здесь проезжий и не имел достаточного авторитета и права вмешиваться в чужую жизнь. Только сами люди могут справиться со своими проблемами. Никакая внешняя помощь не решит всех проблем. Она может только помочь, подтолкнуть. Андрей помог людям понять другую сторону, хоть сам и не ожидал этого. Или дал шанс понять, что не так уж и мало. Он сделал все, что мог, и теперь пришло время продолжить свой путь. Ночь уже стала предъявлять времени свои права, когда они заметили огни небольшого города, служившего им отправной и конечной точкой. Вылазка, такая пустая и, вместе с тем, такая полезная заканчивалась. Оставалось сделать пару десятков шагов, и Иртыш остановился. — Что-то мне нехорошо, братцы, — сказал он, и его вывернуло. — Голова болит. — Владилен и Военмор взяли его с двух сторон и бегом понесли в сторону медицинского блока. Но не дойдя и нескольких метров им как по команде тоже стало плохо. Несколько человек, встречавших их, бросились на помощь. Андрей почувствовал головокружение и прежде чем упасть в обморок, увидел взволнованные лица приближающихся к нему людей.


Андрей открыл глаза от яркого света. Он лежал на горизонтальной кровати в просторной комнате с крупным белым кафелем на стенах. На соседних койках лежали его друзья по вылазке. Гелиан лежал с открытыми глазами, подложив согнутые в локтях руки под голову. — Доброе утро, — поприветствовал он Андрея, заметив, что тот пришел в себя. — Вторым будешь. Остальные пока в беспамятстве. — Что случилось? — Похоже траванулись мы чем-то. Эти инопланетяне… эти существа отравили нас? Хотя. Не знаю. — Андрей почувствовал приступ рвоты. — Тазик, вон тазик, — понял его позывы Гелиан, указывая на желтую круглую посудину, стоящую на полу. — И воды попей побольше, врачи сказали, что это поможет. А вот, кстати, и они. — В комнату вошли два человека в белых халатах. Андрей узнал одного из них. Это был Эльбрус Октябрятович, невысокий близорукий мужчина, первым выступивший против экспедиции в Гарград. — Ну что ж, голубчики. Я вижу в рядах очнувшихся пополнение. И процесс очищения начался. Похвально, похвально. Ждем остальных. Организмы молодые, здоровые. Должны поправиться. Да. Пейте побольше и ешьте. Сейчас скажу, вам пюре принесут.

Вскоре очнулись и другие. Кроме рвоты, болели и кружились головы. В желудке было неспокойно. Иногда поднималась температура. В общем, организмы боролись. Неизвестно с чем, но боролись. Им было виднее, чем людям. Приходил Сергей Павлович, расспрашивал о результатах вылазки. Долго думал, вздыхал, ходил из угла в угол, заложив руки за спину. Услышанное пугало его даже больше, чем лазутчиков. Но он найдет способ, как выкрутиться. Навещала Андрея Звездарина. Принесла пирожков и открытку с пожеланием поправляться на фоне звездной ракеты. Передавала привет от Белки, Стрелки и Машки. Слушала, широко раскрыв глаза и навострив уши, рассказы о приключениях Андрея (конечно, он опустил рассказ о башнях смерти). Приходили другие люди. Приносили еду, желали здоровья. Врачи отмечали положительную динамику выздоровления. Пациенты хоть и испытывали еще легкую слабость, но чувствовали себя уже хорошо. Лежа на кровати, Андрей решил развлечь себя и открыл книгу.

***
Даже незаменимое, особо надежное устройство, к конструированию которого было привлечено огромное количество высококлассных специалистов, может сломаться. Что уж говорить о человеческой психике. После фразы Дэвида, ставшей последней для него…


— Стоп, — подумал Андрей. — Какая еще последняя фраза Дэвида? Он же жив — он только что вышел в коридор. — Андрей пролистал предыдущие страницы, прочитал последние предложения, и тут до него дошло — предыдущая часть была четвертой, а читать он начал вторую. А где третья часть? Внимательно присмотревшись, он заметил аккуратный надрез у самого корешка. Кто-то очень незаметно вырезал из книги третью часть. Но кто и зачем? Наверное, это было сделано еще о того, как книга попала к Андрею. Жалко. Теперь не все будет понятно. Одно ясно — Дэвид и еще один член станции погибли. Осталось двое. — Надеюсь, в последней части все будет объяснено, и я пойму, что случилось в третьей, — понадеялся Андрей и продолжил читать книгу.


После фразы Дэвида, ставшей последней для него, разумы Ламберта и Катрины дали трещину. Убийца один из них. Катрина была уверена, что это Ламберт. Ламберт придерживался того же мнения в отношении Катрины. Никому из них и в голову не приходило, что они сами могут не осознавать своей причастности к убийствам.

— Я не убийца, — значит убийца — другой астронавт, — думал каждый сам про себя. — Поэтому надо убить оппонента, пока он не убьет меня.

У Ламберта было преимущество в силе, а у Катрины — в ловкости. Почувствовав это, Ламберт сделал выпад в сторону Катрины, полоснув топором то место, где только что была ее голова. Она уже убегала со всех ног — в равной схватке у нее не было ни единого шанса на победу.

— Ах ты, сука! Вернись, убийца! — кричал ей вслед Ламберт, вмиг растерявший все свое воспитание и обходительность. Противостояние началось. Измученные смертями коллег, загнанные в угол люди способны были на многое. Как и любой другой загнанный зверь. Катрина бежала, наступая ногами на душу. Первобытный ужас, ужас смерти охватил ее. В голове крутилась только одна мысль: «Бежать! Бежать! Бежать!». Все остальные мысли жались по углам воспаленного сознания. Коридоры сменяли друг друга. Катрина не выбирала путь — просто двигалась подальше от этого ужасного человека.

Ламберт кинулся было следом, но быстро сообразил, что в скорости он ей уступит. — Какая коварная женщина. И, главное, молчала все время, почти не вступала в споры, делала вид, что она ни при чем. Она как биолог могла всех отравить. Сначала отравила Джима — незаметно подсыпав отраву в стакан. Значит пока нельзя есть и пить ничего непроверенного. Она могла подсыпать нечто психотропное и остальным астронавтам — вот почему мы испытывали беспричинный страх в тех пещерах, вот почему Артур не смог убежать от Майлакка. Какого Майлакка? Убийца не достойна давать имя существу. Пусть будет Йог-Сотот. Или нет. Лучше назову его Унголиант. Да, хорошее имя. А бедняга Джон от ее химикатов впал в невменяемое состояние и даже лежал в медблоке. Зря мы его выкинули наружу. А ведь она хотела сама его убить. Тогда можно было догадаться, что нормальный человек не захочет убивать другого. Роджера можно было просто подтолкнуть — в том зале было столько движущихся огромных механизмов, что в нем сложнее остаться в живых, чем погибнуть как Роджер. А на камерах мы досмотрели запись только до появления Джона. Как ей повезло, что она прошла позже, и мы ее прозевали. А Джону не повезло. Петра. Подменить лекарство, опять же, для нее не составило никакого труда. И Петре не оставило шанса остаться с нами. А Нил погиб в ее лаборатории. Как удачно для нее все произошло. И протоколы техники безопасности не сработали. Все выглядело как несчастный случай, но автоматика не могла отказать — это невозможно. Катрина устроила диверсию. Почему я был так слеп. Сразу же было понятно, кто убийца. А как она ловко управлялась с программированием, а ведь до этого ничто не указывало о таких ее способностях. Она могла запрограммировать что угодно и так убить Дэвида. Интересно, какую смерть она мне подготовила? Но какая бы она не была, ей будет очень непросто. Спасибо тебе Дэвид, что предупредил меня. Жалко, что я не смог тебя защитить. Мы все слишком поздно узнали истинное лицо убийцы. Вернее только мы с Дэвидом и узнали. Жалко остальных, но они будут отомщены. Вот только зачем она это сделала? — на мгновение задумался Ламберт, но сразу же и нашел ответ. — Конечно это какие-то ее биологические эксперименты. Она изучает процессы умирания в экстремальных условиях. Мисс Менгеле. Но как ее остановить? Это надо обдумать. — Ламберт вернулся в хранилище и стал ходить из угла в угол, задумчиво почесывая затылок. — В скорости я ей определенно уступаю. В ловкости тоже. Значит, гоняться за ней с топором не имеет смысла. Тогда нужно ее отрезать, загнать в ограниченное пространство, где у нее не будет места для маневра. Где это может быть? И куда она пошла? — Скорее всего, в свои лаборатории. Там много опасностей. Она может меня подкараулить и плеснуть кислотой. Или натравить какой-нибудь организм — понятия не имею, кого она там может выращивать. Надо от этого защититься.

Осмотрев свои владения, Ламберт достал со стеллажей несколько узких металлических пластин, семь футов титановых цепей, прочное оргстекло, целое ведро заклепок, термоагрегационный клей, пластиковые жгуты, парочку особо прочных труб и принялся ваять защиту для тела. Через час доспех был готов. Внешне он был чем-то средним между самурайским доспехом и рыцарским фулплейтом. Современные материалы делали его достаточно легким, а по прочности и защищенности он намного превосходил своих средневековых аналогов. Теперь ни одна кислота ему не страшна. Только если он не упадет в бассейн с кислотой. Но тут уж он будет предельно осторожен. Зубы и когти неведомых животных также будут не страшны. Ламберт облачился в полный доспех и опустил забрало. Прозрачный щиток давал прекрасный обзор и обеспечивал непревзойденную защиту. Гибкие сочленения почти не сковывали движения, позволяя Ламберту двигаться как в обычной одежде. Он попрыгал, с удовлетворением отметив про себя, что пониженная гравитация существенно помогает с легкостью орудовать доспехом, внушающим благоговение своим размером. При том, что даже на Земле доспех был бы крайне удобен для носки. Удовлетворенно крякнув, Ламберт принялся обдумывать следующий этап своей охоты на убийцу.

— Я, конечно, хорошо защищен в этом доспехе, но моя подвижность стала еще меньше. А как победить юркого противника? — Изолировать. А как? — С помощью помощников. Надо бы их подготовить.

Ламберт открыл планшет и проверил по базе данных состояние всех своих роботов. Во-первых, нужно активизировать как можно больше транспортников. Чтобы изолировать Катрину, нужно закрыть двери. Но двери открываются с любой стороны. Вот здесь-то транспортники пригодятся. Тяжелым роботом можно так забаррикадировать дверь, что самый ловкий ниндзя сквозь нее не просочится. Их у него было десять штук — более, чем достаточно для блокировки большинства секторов на станции. Во-вторых, нужны поисковые роботы. Они пригодятся для поиска Катрины. Уж присутствие человека в помещении они обнаружат лучше Ламберта. Таких роботов достаточно и парочки. В-третьих, нужно организовать для них защиту, чтобы эта чертова биологичка не взломала их и не натравила на Ламберта. В силу хрупкости Катрины, Ламберт решил, что лучше всего с этим справится грубая механическая защита. Нужно просто заварить все лючки и панели доступа на роботах. Определившись с масштабом предстоящей работы, Ламберт принялся воплощать свои планы в реальность. В течение следующих нескольких часов он перепрограммировал транспортных и поисковых роботов, защищал их от внешнего доступа и тестировал их работоспособность в связи с новыми изменениями в конструкции. Также он вызвал в хранилище всех роботов, задействованных в разных частях станции. Вернулись все, кроме одного транспортника. Судя по показателям, у него всего лишь села батарея. Значит, опасности он не представляет. Всех остальных роботов Ламберт оставил в хранилище и пожертвовал одним транспортником, который заблокировал вход в хранилище. Теперь Катрина не сможет взломать роботов Ламберта и натравить их на него. Возглавив своих роботов, Ламберт выдвинулся на охоту. Он будет загонять свою жертву с помощью гончих — роботов — и, отрезав все пути для отступления, возьмет ее в кольцо и прикончит. Ему не хватало только рога, чтобы с его помощью управлять своей сворой. Впрочем, планшет вполне сносно справлялся с поставленной задачей. Роботы транспортники блокировали все двери кроме одной в очередном помещении, туда запускались роботы ищейки, которые вынюхивали следы человека. Потом на дверях в зачищенных помещениях Ламберт оставлял незаметные маячки — они должны были сигнализировать, если кто-то откроет дверь, а так как кроме Катрины сделать это было некому, то, или один из маячков сообщит о ее местоположении, или ищейка обнаружит ее в изолированной комнате. Тогда Ламберт войдет и закончит дело.


Катрина бежала, не чувствуя под собой пола. Она была уверена, что вот-вот на ее череп обрушится смертоносный топор. Но удара все не следовало, и звериный ужас постепенно терял свою власть над ней. Она обернулась и не увидела сзади никого. Ламберт не стал бежать следом. Он только что-то кричал вслед. Вряд ли это было признание в любви или уважении. По тону больше было похоже на угрозы. Пробежав по инерции еще несколько десятков футов, Катрина остановилась и перевела дух. Все поменялось. Человек, которому она доверяла, оказался убийцей. И теперь он охотился за ней. Зачем, зачем Ламберт сделал это? Ведь он всегда был таким разговорчивым и дружелюбным. Всегда был душой кампании. Но, с другой стороны, социопаты иногда могут хорошо мимикрировать, строя из себя рубаху парня. Ламберту было просто притворяться, так как члены экспедиции, все-таки, плохо знали друг друга. Но очевидно было, что Ламберту гораздо ближе были роботы, чем люди. Он давал им имена и относился к ним как к равным. Это должно было насторожить всех раньше. Ламберт хотел уничтожить всех людей, чтобы остаться наедине с роботами. И как она не заметила? Хорошо, что Дэвид сказал ей. Лучше позже, чем никогда. Жалко, что сам Дэвид не спасся. Но его смерть не будет напрасной. У Ламберта почти получилось. Почти. И теперь надо придумать, как взять над ним вверх. Как он убивал остальных? Что ему можно противопоставить? Джима он отравил. И в шприц, которым укололи Петру, подсунул яд. Значит пока нельзя есть и пить ничего непроверенного. Артур был вместе с ним незадолго до своей кончины. Значит, Ламберт мог скинуть его в пасть Майлакка. А потом сделать вид, что не видел его. Последним Артура видел бедный Джон. Ему стало очень плохо. Наверное, он видел, как Ламберт убил Артура и испугался так сильно, что все забыл. И даже слег в медблоке. А Артур подставил его. Обвинил его в убийстве и изгнал со станции. Он был против того, чтобы оставить Джона в живых, но и не взялся убивать его. Делал вид, что он не убийца и не может убить человека. Волк в овечьей шкуре. Роджера он мог убить, просто столкнув его с большой высоты. Что еще можно ожидать от такого мужлана. Впрочем, и Нил мог пострадать от его грубой силы — не мог же он сам так глупо погибнуть, Ламберт явно помог ему. Да еще и сделал это в моей лаборатории, чтобы навести на меня подозрения. Но не смог в этом убедить Дэвида. Зато участие робота в его убийстве явно указало на виновника всех проблем на станции. Точно. Ламберт мог непосредственно никого не убивать. Это роботы принимали участие в убийствах. А Ламберт управлял ими, раскинув щупальца по всей станции. И никто не обратит внимания на движущегося по своим делам робота-убийцу. Ламберт мог незаметно и яд подмешать, и подстроить несчастный случай с Роджером — никто на камерах не обращал внимания на снующих роботов, все заметили только бедолагу Джона и осудили его. Это же был обычный лунатизм. И Артура в пасть существу столкнул робот, утащил с собой — вот почему робот не вернулся из пещер. То естьнужно держаться подальше от роботов. Издалека опасность представляет только робот с огнеметом. Но Ламберт не настолько обезумел, чтобы включать огнемет внутри станции. Системы пожаротушения моментально все потушат. Так еще могут и заморозить. А что, если заморозить Ламберта? Хотя нет. Здесь же установлены новые системы пожаротушения. Без использования опасных для человека реагентов. Что еще можно использовать? Кислоту? Нет, тоже не получится. Нужны большие объемы, чтобы растворить такое большое тело — целая ванна. Ловушку построить не получится — не предназначены поверхности станции для этого, а таскать с собой ванну с кислотой — безумная идея, даже при такой малой гравитации. Значит, кислота отпадает. А почему бы не воспользоваться старым дедовским методом — подкрасться сзади и перерезать горло ножом. Пока что это была лучшая идея. Но как это сделать? У Ламберта есть поисковые роботы, способные обнаружить воробья, не то что человека, и Ламберт будет использовать их на полную катушку. Есть идея, но сначала нужно добраться до лаборатории. Внимательно прислушиваясь к подозрительным звукам, Катрина отправилась в свою лабораторию. Добравшись до нее, она первым делом пошла к шкафчику с материалами и отобрала несколько кусков термоткани, органический клей, несколько упругих жгутов и иголку с ниткой. Наскоро из собранных материалов она сшила нечто, напоминающее комбинезон. Термоткань должна защитить ее от тепловизоров и других температурных датчиков. Но этого было недостаточно. Лицо все еще было открыто и излучало тепло. А ткань скрывала тепло, но не запахи, по которым любой простенький анализатор запаха смог обнаружить присутствие человека. Поэтому Катрина отправилась в зону астротропических почв. Запах здесь стоял неимоверный. То, что надо. Зачерпнув горсть вязкой жижи, Катрина нанесла ее на свой самодельный костюм. Липкая грязь с удовольствием цеплялась за шершавую ткань. Полностью вымазавшись в дурно пахнущей субстанции, она приступила к реализации самого противного пункта подготовки к противостоянию — макияжу. Придется потерпеть. Противный запах забивал ноздри и сдавливал дыхание. Роботы, настроенные на поиск человека, не обратят внимания на этот запах. А вот для Ламберта он будет очень подозрителен. Но в отличие от роботов, он не сможет учуять его издалека — только вблизи, поэтому нужно будет как можно ближе незаметно подобраться к Ламберту, а потом стремительным ударом покончить с его подлой жизнью. Теперь осталось его выследить. Это будет несложно. Такого дуболома будет заметно издалека. Куча роботов, копошащихся вокруг него, сделают эту задачу совсем элементарной. Катрина проверила остроту ножа, висящего на поясе, и отправилась на охоту.


Ламберт отсекал один сектор за другим, используя роботов и оставляя сигнальные маячки. Он нарезал станцию как пирог. Первыми отсеклись хранилище, второй и третий шлюзы. Потом злополучный медблок. На всякий случай Ламберт разбил все склянки, что там были. Кто знает, какая отрава таится в них? Потом была кают-компания, где произошло первое убийство. Атриум, накрытый огромным солнцезащитным куполом, тоже не подавал никаких признаков наличия разумной жизни. Много времени он потратил на жилые комнаты. Нет, искать там было легко. Даже роботы были не нужны в таком ограниченном пространстве. Просто Ламберт хотел посмотреть, как жили другие астронавты, запомнить их. Пусть они общались совсем недолго, но кто-то же должен сообщить их родным, как они жили в последние дни своей жизни. Это может сделать только единственный выживший. Комната Джима Марса представляла собой образец порядка и патриотизма. Родной флаг висел над кроватью, которая была заправлена как по линеечке. Ровные линии и прямые углы, полоски параллельны краю кровати и стене. Книги, посвященные военным действиям и биографиям первых астронавтов, столкнувшихся с враждебными инопланетными жизнями — «Полуночный десант», «Генерал Воттен и первый крейсерский флот», «Тау ястреба. Жизнь вопреки», «Сборник гимнов Нового Атлантического Альянса» и тому подобное. Нигде не было даже намека на пыль. Стул стоял ровно по центру свободного пространства. Комната Артура Ли представляла собой полную противоположность. Повсюду валялись бумаги, карандаши, раскрытые книги. Большая часть стола была завалена расчетами, сделанными корявым почерком. Кровать, по-видимому, никогда не заправлялась. Формулы, траектории, числа — вот все, что заполняло эту комнату. Комната Роджера Уайта находилась в противоположной части станции, но Ламберт помнил ее лаконичную строгость. А вот комната Петры Карол олицетворяла аккуратность и романтичность. Особенно эту ее черту характера подчеркивали любовные картины в мягких пастельных цветах. Покрывало на кровати было розовым, и всюду были художественно разбросаны красные сердечки. На полке стоял портрет Роджера. По обстановке комнаты Джона Борна нельзя было ничего сказать. На полках не стояло ни одной книги, стены были голыми, а кровать была заправлена самым простым серым покрывалом. То ли он не хотел, чтобы о нем что-то знали, то ли действительно ничем не интересовался. Узнать об этом, впрочем, не было никакой возможности. А вот по комнате Нила Муна все сразу было понятно. Полки ломились от специализированной медицинской литературы, белый халат лежал на кровати, на столе красовался сувенирный фонендоскоп — первобытный медицинский инструмент для прослушивания легких. Врач до мозга костей, который мог совершить столько добрых дел, нелепо погиб в самом расцвете сил. Дэвид Париш, последняя жертва, создал в своей комнате атмосферу простоты и уюта. Небольшие нэцкэ и восточные картины размером едва ли больше простого конверта были расставлены в комнате определенно в соответствии с какими-то правилами — смотрелось это все очень гармонично. Ламберт и не догадывался, что Дэвид так почитает восточную культуру. В свою комнату Ламберт даже не заходил — только послал робота, проверить, нет ли там отравы. От убийцы можно было ожидать чего угодно. Но отравы там не было и Ламберт открыл дверь в последнюю обжитую комнату — комнату убийцы. Катрине нельзя было отказать в чувстве прекрасного — картины на стенах были тщательно подобраны друг к другу и к покрывалу, красиво накрывающего кровать. Расположение стула указывало, что она часто любовалась потрясающим видом, открывающимся из окна. На полке кроме книг стояли фотографии каких-то людей. Судя по чертам лиц, это были родственники Катрины. Что она сказала бы им, если бы убила всех? Это не интересовало Ламберта. Его интересовала только ее смерть. Убедившись, что здесь ее нет и давно не было, он двинулся дальше отрезать пространство для маневра Катрины. Жилые помещения были полностью исследованы, пришло время лабораторий. Как будто играясь, как кошка с мышкой, Ламберт начал исследования с лабораторий, не связанных с Катриной. Пусть понервничает. Пусть в полной мере осознает всю плачевность своего положения. Ламберт проверил лаборатории астрофизики, сверхмассивных объектов, детектирования темной рефлексии, электромагнитной и гравитационной безопасности и уже было приступил к обследованию лабораторий криптозоологии и микробиологического синтеза, как сработал маячок в атриуме.

— Попалась, — хищно улыбнулся Ламберт, и пошел на сигнал маячка, мысленно танцуя танго смерти. На его лице играла улыбка. Погода снаружи была прекрасна. Был день, температура на поверхности, как показывали датчики, достигала двухсот пятидесяти одного градуса по Фаренгейту. Почти максимум. Плохие дела творятся ночью, а добрые — в самый разгар дня. Ламберт ничего не стеснялся и не скрывал. Он нес правосудие. Он творил добро при свете дня. Танго смерти было синонимом танго справедливости.

Проникнув в атриум, Ламберт первым делом заблокировал все двери по периметру. Он перегрузил цепи всех транспортных роботов, кроме одного — теперь только одну дверь можно будет открыть, остальные заблокированы навсегда. Да и для того, чтобы открыть эту дверь, нужно будет время для взлома. Катрина не убежит.

— Поросенок, поросенок, подойди сюда. Не трону волосинки на твоей щетинке, — издевательским тоном Ламберт позвал Катрину. Топор в его руках говорил об обратном. Он поигрывал им и пританцовывал всем телом. Скоро будет конец.

Ламберт дошел уже почти до центра атриума, как какой-то звук сзади привлек его внимание. Сзади, где осталась единственная не намертво заблокированная дверь. Он вернулся и увидел женское лицо за прозрачной дверью. Ламберт в который раз улыбнулся — на ловца и зверь бежит. Катрина испуганно смотрела на него из-за стекла и не могла сдвинуться с места. Страх сковал ее тело. Ламберт одним движением разблокировал робота, удерживающего дверь, и уверенно дернул на себя ручку. Дверь не поддалась. Ламберт дернул сильнее. Тот же результат. Улыбка сползла с его лица — он заметил того самого не вернувшегося разряженного транспортника. Блудный робот удерживал дверь с другой стороны. Ламберт оказался заперт в атриуме. Используя грубую силу, Ламберт сможет выбраться из западни — на это потребуется даже не очень много времени, но почему Катрина не убегает? Она так сильно испугалась, что ее парализовало? Как бы отвечая на невысказанный вопрос, Катрина потянула руку к стене. Ламберт увидел это, потом поднял голову наверх и все понял. Он проиграл.

Глава 12

Андрей совсем поправился и чувствовал себя хорошо. Первыми окончательно пришли в норму Владилен и Военмор — молодые, пышущие здоровьем тела дали о себе знать. Затем выздоровел Гелиан. Иртыш все еще чувствовал слабость. Вылазка хоть и не прошла по плану, но не принесла потерь, а дала неожиданные результаты, которые могли существенно изменить взаимоотношения с инопланетянами. Впрочем, Андрея это уже не касалось. Пришло время продолжить путь. Провожать его вышло все незанятое на работе население города. Андрей попрощался за руку с Сергеем Павловичем и спутниками по вылазке, потрепал по голове Звездарину, пожал лапы Белке и Стрелке, погладил Машку и вышел в ворота. Его путь лежал на север. От жителей города он получил полезные в походе вещи. Теплая тканая рубашка, защищающая от непогоды. Набор еды в тюбиках. Две открытки (одна из больницы, а вторая — новая — с пожеланием счастливого пути). И арбалет — незаменимый помощник в лесу, особенно в отсутствие огнестрельного оружия.

Андрей шел по пахнущему утренней свежестью лесу. Все следы деятельности человека опять пропали. Природа расцвела. Среди деревьев стали появляться рощицы хвойных — сосны, ели. Опять он вдали от цивилизации, от общества людей. Тут он ощущал спокойствие. И хотя он помогал встреченным людям, но не ощущал себя частью их обществ. На пути ему попадались приятные люди, но все они были чуждыми, не оставляли после себя тоску от расставания. Как будто они были статистами, играющими эпизодические роли в истории Андрея, второстепенные персонажи, выдающие задания. Как, впрочем, и он был второстепенным для них. Даже Алекса Андрей уже почти не вспоминал. Как оказалось в последние дни общения с ним, он о нем практически ничего не знал. Не знал о его обширных связях, не знал о его способности пытать людей, не знал, что он пишет книги. Андрей плохо представлял характер, потребности и возможности Алекса — своего лучшего друга. Оказалось, Андрей всегда был один. Он стремился избавиться от одиночества. Его единственный шанс — Катя — слишком быстро сгорела, как падающая звезда в ночном небе. Вот почему он так вцепился в единственную зацепку — координаты, зашифрованные на фреске старого дома в каналах. И вот почему он помогал встретившимся ему на пути людям. Он подсознательно старался оттянуть момент встречи со своей целью. Он боялся, что его путь закончится пшиком. Что его зацепка будет ошибочной. Что, в конце концов, он получит там не то, что ожидает. А что он ожидает? Счастье? — что это такое? Как схватить его за хвост и как понять, что схваченное — это то самое? Ответы на вопросы? Уже ближе. Но нужно еще знать какие вопросы задавать. И что дадут ответы на вопросы? Ничего. Что еще он ожидает там найти? Потерянную почти приобретенную семью? Это похоже на правду, на внутреннее желание. На это есть надежда. Мысли метались в черепной коробке как гордый зверь в клетке. Андрей не находил себе места. Все это время. Скоро его метания должны закончиться. Но есть и опасение. Опасение, что он не найдет там то, что ищет. Что же тогда делать?

— Продолжать поиски. Не сдаваться. Идти вперед. И рано или поздно найти.

— Больше похоже на лозунги, а не на план действий. Есть что-то более полезное?

— Полезнее некуда. Ты видел много различных обществ, а преодолел меньше тысячи километров. Подумай, сколько обществ ты встретишь, пройдя сорок тысяч. Должно же среди них встретиться одно, которое подойдет тебе.

— А если не подойдет? Всю жизнь скитаться в поисках счастья?

— Ты сам сделал такой выбор, покинув Гарград и не попытавшись изменить его. Ты жил, плывя по течению, играя по правилам, неприятным для тебя и ничего не делая.

— Попытаться изменить Гарград? Это безумие. Что сделает один человек?

— Скорее всего, ничего. Но может и многое. Я тебя не виню. Ты сделал единственный разумный выбор в данной ситуации и спас нас от смерти. Борьба всегда приносит результаты. Пусть не всегда в текущем поколении. И даже не в следующем. Но результат будет. Да, иногда лучше отступить, чтобы сохранить силы. Но не все это могут. Каждый решает сам за себя, каждый сам выбирает. Ты сделал выбор убежать. Пусть и не сам, но осознал этот выбор. Теперь я осознал. У многих нет даже этого. И поиск лучшей жизни вне родного города, ставшего чужим, не самое плохое развитие событий. Ведь я иду на север не за ответами, а за людьми, с которыми найду общий язык. А если не найду — поиск единомышленников, путешествие по планете тоже может быть подсознательной целью.

Меж тем Андрей проголодался и решил опробовать арбалет в охоте. Он шел уже несколько дней и все запасы пропитания почти закончились. Осталось только несколько сухпайков на крайний случай. Из арбалета Андрей стрелял только в тире, там, в городе, когда же и первый раз взял его в руки. Ему еще не доводилось испытать его действие в полевых условиях. Арбалет был простым — металлическая дуга, закрепленная на деревянной ложе, в которой был выдолблен желоб для болта. В качестве тетивы использовался тонкий стальной трос. Никаких блоков для усиления выстрела не было предусмотрено. Прицел тоже был самым простым — механического типа. Сложно было ожидать встретить здесь коллиматорный или лазерный прицел. Андрей упер переднюю часть арбалета в землю и вставил ногу в стремя — металлическую петлю на самом краю арбалета. Затем, схватившись двумя руками за тетиву, натянул ее до щелчка спускового механизма. Вставил в направляющее углубление болт с острым стальным наконечником и плотно прижал приклад к плечу, глядя на мушку прицела. Надо опробовать арбалет в деле, пристрелять его. Андрей нашел небольшой холмик, очистил землю на небольшом участке, нарисовал на нем мишень с кольцами радиусами десять, двадцать и тридцать сантиметров, отошел на расстояние тридцать метров и выстрелил. Болт попал за нижний край мишени, углубившись в землю больше, чем на половину своей длины. Силы выстрела было достаточно, чтобы убить не очень крупное животное, а вот с точностью надо поработать. Андрей делал выстрелы с разных расстояний, подкручивая планку прицела, и пришел к следующим выводам. Стрелять с расстояния больше шестидесяти метров не имеет смысла — падает и мощность болта, и, особенно, его точность. Но самым критичным фактором становится видимость — на таком расстоянии слишком много деревьев перекрывают линию стрельбы и остаются совсем узкие окна. В самый маленький кружок Андрей попадал через раз. Поэтому мелкие животные, а также головы и шеи не очень крупных животных можно не рассматривать в качестве целей. Арбалет не обладает сколь-нибудь заметной скорострельностью, поэтому был только один шанс на успешный выстрел. Нужно убивать с одного болта. Да и не хотелось лишний раз мучить животное, обрекая его на медленную смерть и ища подранка, чтобы окончательно прикончить его. Исходя из вышеизложенного, единственной целью могли стать легкие некрупного животного — молодого оленя или кабана. Цель вполне крупная и достаточно летальная. Ходить в поисках добычи тоже не имеет смысла — в таком густом лесу не получится подобраться бесшумно к добыче на достаточное расстояние. Единственный способ — дождаться, пока добыча сама не придет к охотнику. И лучше дожидаться на дереве. Будет лучше обзор. Определившись со способом охоты, Андрей проверил снаряжение, попрыгал, чтобы убедиться, что ничто не болтается и не звенит, и полез на высокое дерево с толстым стволом. Навык, не развиваемый с детства, наконец-то пригодился. Ловко перебираясь с ветки на ветку, Андрей забрался на достаточную высоту и примостился на широкой ветви. Перекинув веревку через ствол, он соорудил нечто, типа страховки, удерживающей его от падения и освобождающей обе руки. Все готово для охоты. Осталось дождаться добычи. Андрей внимательно всматривался в расстилающуюся внизу зелень и вслушивался в лесные звуки. Недалеко куковала кукушка, то ли оплакивая своих подброшенных детей, то ли радуясь ловко проведенной операции. По соседнему дереву пропрыгала рыжая белочка, не заметив притаившегося охотника. Пробежал по земле серый опоссум с белой головой и лысым хвостом (они здесь водятся?). На ветку недалеко от Андрея села небольшая светло-коричневая птичка и стала прихорашиваться. По земле прошлепал плоским хвостом бобер. Толстая мохнатая гусеница свалилась сверху и деловито поползла по руке, стремясь вернуться к аппетитным листьям. Жизнь текла своим чередом, не обращая внимания на чужеродные элементы. Вдалеке послышался треск. Что-то большое ломилось сквозь чащу. Расстояние было большим и не было видно источника звука, но, судя по громкости, это был лось. Слишком большое животное. За звуком лося Андрей не обратил внимания на более тихий звук. Но зато увидел. Метрах в ста копошился в земле кабанчик, взрывая пятаком рыхлую землю. Слишком далеко. Нужно подождать, пока он не подойдет поближе. Андрей врос в дерево, не издавая никаких звуков. Кабанчик подошел поближе, не отрывая морды от земли. Еще чуть-чуть, и… И кабан, словно почувствовав Андрея, заинтересовался новым направлением и стал удаляться. Добыча, сама того не подозревая, ускользнула из лап охотника. Опять последовало томительное ожидание, скрашиваемое мелкими лесными обитателями, снующими по своим звериным и птичьим делам. Чтобы не затекали мышцы, Андрей периодически разминал и разогревал вращательными движениями руки, ноги, спину и шею. Есть хотелось все больше. Вдруг к юго-западу от наблюдательной точки хрустнула ветка. Опять кто-то идет сюда. Андрей притаился. Животное остановилось. Снова хрустнула ветка и между деревьев стал виден движущийся силуэт. Это может быть нужная добыча. Силуэт приблизился, животное появилось в поле зрения. Так и есть. Молодой олень. Или какая-то его мелкая разновидность — похожая на того, в лесу рядом с «Богатым удольем». Олень замер, вопросительно глазея по сторонам. Он шевельнул правым ухом, мотнул головой и пошел прямо к Андрею. Сейчас самое главное не спугнуть его. Олень спокойно шел, не подозревая о, в прямом смысле, нависшей над ним угрозе. Он не видел и не чуял охотника. Подойдя еще ближе, олень склонил голову к земле, рассматривая что-то интересное. Андрей медленно поднес арбалет к плечу и прицелился в область груди. У него будет только один шанс. Он задержал дыхание, навелся и выстрелил. Олень дернулся и, не издавая звука, понесся в направлении от Андрея, обильно поливая землю и листву хлещущей из раны кровью. Болт хоть и попал в легкое, но не убил бедолагу моментально. Он скоро умрет, нужно пройти по следу. Андрей запомнил направление, в котором убежал олень, отвязал веревку от дерева, осторожно спустился вниз и пошел в нужную сторону. Скоро он добрался до кровавого следа. Здесь болт попал в животное. Рана дала много крови. Это хорошо — олень не будет долго мучиться и его можно будет без труда найти по следу. Андрей шел по кровавым отметинам, ощущая себя араваком, охотящимся в джунглях Амазонии. Животное убегало, сметая на своем пути мелкие деревца и оставляя на острых сучках куски шерсти. Кровавые пятна становились все меньше, пока совсем не исчезли. Олень был на последнем издыхании. Андрей отметил яркой тряпкой, повязанной на ближайшем дереве, место окончания кровавого следа и начал нарезать круги вокруг, все время увеличивая радиус. Добыча была где-то рядом. Пройдя около восьми кругов, Андрей наткнулся на поверженного оленя. Он лежал на левом боку, голова широко раскрытыми стеклянными глазами смотрела в пустоту. Грудь оленя не вздымалась, в боку торчал арбалетный болт. Теперь наступил самый неприятный момент — разделка туши. Идя по следу, недалеко от этого места Андрей заметил небольшой ручеек. Вода будет очень полезной в этом грязном процессе. Но сперва нужно провести подготовительную работу. Сначала Андрей зарядил арбалет — на случай, если запах крови приманит хищника. Затем надел рабочие рукавицы, чтобы не испачкать руки кровью, наконец-то они пригодились, и извлек болт. Теперь следует распотрошить оленя — это позволит охладить теплую тушу и удалить источники бактерий, портящих мясо. Да и тащить оленя будет легче без внутренних органов. Андрей вытащил острый охотничий нож и аккуратно вспорол тушу в районе грудной клетки, стараясь не задевать внутренние органы. Склизкая масса показалась сквозь разрез. Андрей стал подрезать брюшину, извлекая наружу ненужную требуху. Почки, надпочечники, печень, желудок, пробитые легкие, сердце, кишки, селезенка, мочевой и семенные пузыри, предстательная железа — о, это был самец, руки уверенно извлекали органы. Как будто раньше, в прошлой жизни Андрей был заядлым охотником (как будто есть какая-то прошлая жизнь). Откуда он все это знает? Очередная загадка рядом с видениями, с голосом в канализации под городом, с маленькой девочкой, найденной в каналах. Найдет ли он когда-нибудь ответы на вопросы? Явно не сейчас. Сейчас нужно торопиться с разделкой туши. Достав последние органы, Андрей поволок животное к ранее замеченному ручью. К счастью тащить пришлось недалеко, но густой подлесок всячески мешал, изматывая проголодавшегося охотника. Следующий этап — свежевание. Надрезав кожу на ногах и шее и соединив их с разрезом на грудной клетке, Андрей стал стягивать кожу, подрезая соединительные ткани. Туша была небольшой, а руки уверенными, и освежевание не заняло много времени. Отложив шкуру в сторону, Андрей приступил к самому главному этапу — разделыванию туши. Он не стал отрезать ноги и голову — мясо с костьми не самая удобная вещь в пешем походе. Вместо этого он стал вырезать самые аппетитные куски мяса — во-первых, вырезка, затем лопатка, грудинка, кусочек спинки. Нарезав достаточно, Андрей упаковал куски мяса в ткань, умылся и пошел вверх по течению ручья. Осталось найти открытое пространство с достаточным количеством топлива для костра и приготовить добытое мясо. Двигаясь против течения, Андрей предвкушал вкусное мясное лакомство, которое он скоро приготовит. Слюнки так и текли по его улыбающимся губам. Андрей сглотнул их, представив, как глупо он выглядит со стороны. Вдоволь измаявшись ощущением предстоящего пиршества, Андрей наконец наткнулся на небольшую поляну, достаточную для разведения нескольких костров, чем он и занялся. Избавив землю от растительности и выкопав небольшие ямки для улучшения притока воздуха, он стал собирать костры, ломая сухие ветки и подбирая валежник. Несколько костров ему понадобилось, чтобы приготовить сразу все. На один костер он поставил котелок с набранной из ручья воды. В нем надо сварить лопатку и грудинку. Другой костер нужен для жарки и запекания оставшихся кусков мяса. Бегая от одного костра к другому, Андрей занялся готовкой, как заправский шеф-повар. После поварских изысканий, умаявшись и окончательно проголодавшись, он сидел у еле тлеющего костра и уплетал за обе щеки большой кусок свежепожаренного мяса. Журчание студеного лесного ручья и перекличка птиц служили прекрасным аккомпанементом в этом полном воздуха и укрытом зелеными лапами деревьев, природном ресторане. Прикрыв глаза и ощущая легкий ветерок, ласкающий лицо, Андрей погрузился в полный блаженства послеобеденный сон.


Беспокойство охватывало Андрея, кусало своими тупыми, терзающими зубами. Оно то отпускало, то подступало с новыми силами. Андрей шел, с трудом заставляя себя делать шаги. Он останавливался и в нерешительности стоял. Затем делал несколько шагов и снова вставал. Нужно взять себя в руки. Мелкий холодный пот пробивал все тело, мышцы немели и отказывались слушаться. Сердце замирало в груди, прислушиваясь к собственному биению. Поджилки тряслись, словно увидели привидение. Что такое? Цель путешествия совсем рядом и организм отказывается идти, словно ожидает смертельную ловушку или, что еще хуже, пустоту. Просто пустой лес, никак не связанный со всеми свалившимися перипетиями. Слишком большое давление, слишком серьезное беспокойство, несоизмеримое с мнимой опасностью. Что же с тобой Андрей? Успокойся. Это то, ради чего ты совершил свой побег. Конечная цель. Даже если это будет пустышкой, все предыдущие приключения и встреченные люди придают ценности пройденному пути. Все равно дрожь волнами пробегает по онемевшему телу. Мышцы окончательно перестают подчиняться и замирают в тревожном оцепенении. Ужас темными липкими волнами охватывает разум Андрея, захлестывает его с головой, связывает щупальцами руки и ноги, по позвоночнику проникает в головной мозг, смакуя поедает мягкую соленую ткань, высасывая соки и оставляя за собой черную всепоглощающую пустоту, разъедающую личность и возвращающую человека в первобытный перемешанный биологический суп. Широко глотая воздух открытым ртом, Андрей проснулся в холодном поту. Опасения, терзавшие его по мере приближения к конечной цели путешествия, гиперболизировались во сне и пробудили кошмар, гнездившийся в утаенных уголках разума. Настало время покончить с ним и взглянуть в лицо собственному страху. Андрей встал, умылся, уложил вещи в рюкзак и продолжил свой поход. Он был совсем близко. Пока ничего не напоминало присутствие разумной жизни. Буйный лес был все таким же буйным, лишь слегка поблек к северу. Ни дорог, ни даже разрушенных зданий или фундаментов. Только дикая природа. Только звери, птицы, насекомые и паучьи сети. Животные бегали прямо под ногами, не обращая внимания на двуногое создание. То там, то тут шевелились кусты, отмечая путь очередного делового зверька. Вот один подошел, заинтересовавшись, невидимый сквозь густую растительность. Небольшого роста. Что-то рыжее мелькнуло между листьев. Лиса? Андрей еще ни разу не видел здесь лис. Он видел их только на картинках в книгах о животных. Любопытство взяло вверх, и Андрей быстрым движением отдернул ветви, скрывающие лису. Катя? Девочка юркнула в густой подлесок, не проронив ни слова. Что она здесь делает? Как? Уж не показалось ли ему? Возможно разум, измученный перенесенными потрясениями и близкий к своему пределу, начал рисовать фантомы. Но она была так близко. Он даже почувствовал ее запах. Неужели такая сложная галлюцинация? Хотя Андрею было не впервой испытывать необычные видения. А еще непонятно — это действительно была галлюцинация, или Андрей уговаривает себя поверить в это? Или это очередной сон? Сон сложно осознать во сне, даже видя дико нелогичные вещи. Андрей ущипнул себя за руку. Больно. От того, что это не сон и нужно найти толковое объяснение случившегося. В следующий раз, если он будет, нужно сразу бежать и хватать девчонку. В этот раз Андрей был слишком шокирован и упустил ее. Нужно тщательно прочесать лес. Это займет очень много времени, но иного выбора нет. Сначала нужно выделить большую площадь, ограниченную заметными деталями — поваленным деревом необычной формы, высоким холмом, ручьем. Затем бегло обыскать этот участок, ища искусственные образования. Потом тщательно обыскать все подозрительные места. И, наконец, перейти к другому участку и повторить все шаги. Системный подход может свернуть горы. Что ж. Приступим. Андрей ходил по лесу, разглядывая кусты, почву, стволы деревьев, отмечал исследованные участки сломанными в трех местах ветками, иногда замирал, прислушиваясь к движению. Во время исследования первого участка он нашел гнездо какой-то земляной птицы, убежавшей от него на тонких ножках, мертвого ежика, странно пахнущие круглые ягоды, наверное, волчьи, нору небольшого животного, обеспокоенно кряхтящего в глубине, двух мертвых ежиков, древесную лягушку, невозмутимо таращащую выпуклые глаза, россыпь мелких грибов, ютящихся у подножья большого дерева, целую армию лесных муравьев, тараканов и других представителей насекомого царства и никаких намеков на дело рук человеческих. Перейдя к другому участку и потратив на него еще немало времени он обнаружил много новых мелких деталей, недоступных при обычной прогулке по лесу, но ничего, что могло бы представлять интерес в его поисках. Девочка, если она и была, давно уже исчезла из этой местности. Пятый участок был осмотрен, солнце медленно, но верно катилось к закату. Из укрытий повыползали новые представители фауны. Заметив что-то интересное, Андрей встал на четвереньки и пополз по необычному следу. Он сам себя так уговаривал, хотя это мог быть след обычной ящерицы. Двигаясь между деревьями и внимательно глядя на след на земле, он вдруг наполз на виновника следа — крупная темноватая ящерица с ромбиками на круглой голове. И в следующий же миг он обо что-то ударился головой. Подняв глаза, он увидел Катю. Это точно была она. Он ни с кем бы не спутал рыжую копну волос, обрамляющую знакомое лицо. Катя тоже стояла на четвереньках, наблюдая за ящерицей. Они случайно столкнулись лбами, курьезно не заметив друг друга, и замерли в легком шоке. Первой пришла в себя девочка, схватила ящерицу и пустилась наутек. Затем пришел черед Андрея. «Нужно сразу бежать и хватать девчонку», передразнил он себя и кинулся вдогонку. Девочка бежала, крепко сжимая ящерицу и ловко уклоняясь от встречных стволов. Андрей, натренированный сотнями пройденных километров, бежал, не отставая от рыжей егозы. Он был уверен в своей выносливости, и если девочка не уступает в ней, то проиграет тот, кто первым сделает ошибку. — Сейчас я ее поймаю, — подумал Андрей и улетел вверх. Опять. Очередная ловушка, в которую он попался. Но девочка только что пробежала там же и не попалась в нее. Кто-то активировал механизм. И надо отдать должное, в этот раз ловушка была технологичнее. Она не просто подняла Андрея за ноги, а внатяг оплела его тонкой эластичной сеткой и тут же аккуратно вернула на землю. Возникшие из ниоткуда люди в белой одежде закрыли глаза повязкой и понесли его куда-то на носилках. После непродолжительного движения носилки остановились. Послышался лязгающий металлический звук, затем включился какой-то индустриальный шум. Открытая кожа почувствовала движение прохладного воздуха. Носилки снова пришли в движение. Температура окружающего воздуха резко упала. Снова послышался металлический лязг и глухой удар. Новые звуки заполонили пространство и проникли в голову — скрежет, шелест, волочение, гул, гомон, человеческие голоса, вой сирены. Слух, за неимением зрения, усилил свое значение. Андрея пронесли по шумящим коридорам, спустили на лифте (так ему нарисовало воображение) и положили на горизонтальную поверхность. Звуки шагов стихли. Похоже, он остался один. Сквозь повязку он увидел вспышки яркого света. Зажужжал какой-то механизм. Женский механический голос бесстрастно произнес:

— Мужчина средних лет. Рост метр семьдесят пять. Без явных признаков деградации. Цвет кожи землистый (землистый? — удивился Андрей). Волосы темные, средней длины. Объем мозга стандартный. Глаза… — машина замолчала, послышался треск разрываемой повязки. Яркий свет ослепил Андрея и он зажмурился. Что-то металлическое дотронулось до век и раскрыло их, — карие. — Холодный металл отодвинулся от глаза и Андрей снова зажмурился. — Растительность на лице густая. Мышечная масса выше нормы (еще бы, столько километров преодолел). Все конечности на месте. Вооружен примитивным метательным и холодным оружием (это она об арбалете и ноже). Среди вещей и одежды присутствуют экземпляры, изготовленные на объектах 1А, 3, 18 бис, 48, 1 0 1 и 024 (вроде бы меньше мест было посещено, откуда столько объектов?). Особый интерес представляет изображение атома, изготовленное с помощью неинвазивной векторной инкапсуляции звездного объекта класса DS 46 (это она про амулет Солнца, что ли?). Присутствуют незначительные следы радиации. Рекомендуется помещение исследуемого в стерильный бокс для деактивации и наблюдения возможных процессов мышечной и мыслительной атрофии. — Свет вырубился с громким щелчком, и Андрей погрузился в полную темноту. Не было видно никаких деталей комнаты, где он находился во время исследования. До этого свет был слишком ярким и тоже не было ничего видно. Стол, на котором он лежал, стал двигаться. Привыкающие к темноте глаза стали постепенно различать размытые детали. Стол ехал по некоему монорельсу, проходя сквозь открывающиеся перед ним двери. Монорельс был заключен в полупрозрачную трубу, сквозь которую угадывались различные технические помещения, частично освещенные белым холодным светом. Вот свет выхватил из темноты силуэты двух шагающих кранов, несущих какой-то груз в своих клювах. Вот человеческие тени стройной вереницей резво следуют по освещенному коридору. Вот внизу по близкому родственнику монорельса — железной дороге проехал тяжелогруженый состав, подталкиваемый сопящим локомотивом. Вот по соседней трубе проехал стол с лежащим на нем неизвестным существом. Вот правее показался большой, залитый ярким светом белый холл, уставленный столами, над которыми склонились неясные темные тени. Вот две толстые трубы оранжевого и голубого цветов присоединились к монорельсу, недолго сопровождали его и отклонились по своим делам. Вот в полутемном помещении видны яркие вспышки, похожие на работу сварочных аппаратов. Вот что-то просвистело внизу на большой скорости, слишком быстро, чтобы заметить детали. Вот поездка закончилась. Стол с Андреем вкатился в небольшую прямоугольную комнату и остановился. Включился свет, заливающий комнату белым оттенком, и после противного звукового сигнала в воздухе распылилась прозрачная жидкость со сладким гвоздичным запахом. Все тело покрылось тонкой влажной пленкой. После следующего сигнала, еще более противного, в воздухе появился зеленый оттенок. Андрей сделал вдох и провалился в…

Когда Андрей очнулся, он заметил, что его путы изменились. Вместо эластичной сетки он был привязан широкими резиновыми ремнями, сковывающими руки, ноги, грудь, таз и голову в районе лба. Лежал он уже не на столе, а на более-менее удобной кровати. Одежда тоже изменилась. Вместо привычных брюк и рубашки на нем была надета белая сорочка с чересчур длинными рукавами. Андрей решил освободиться от сковывающих его пут, дергаясь и напрягая мышцы. Бесполезно. Упругие ремни надежно фиксировали его тело. Тогда Андрей изменил тактику и стал орать во всю глотку. Никто не пришел на крик. А еще, отраженного звука не было слышно. Это может означать, что стены покрыты звукопоглощающим материалом. Тогда орать бесполезно, только силы зря потратятся. Хорошо. Вот он лежит тут привязанный. А как он будет есть? Скоро Андрей получил ответ на этот вопрос. Ко рту подъехала трубка, откуда полилась коричнево-зеленоватая густая субстанция. Вкусовыми качествами она не отличалась. Серьезно. Вообще никакими. Но была на удивление очень питательна. А как же противоположный процесс? Впрочем, неважно. Наверняка это будет тоже удобно-безумным. Три раза в день включался душ, обдавая тело сверху и снизу теплыми струйками воды. После этого включались мощные вентиляторы, моментально высушивающие теплым воздухом тело вместе с намокшей вместе с ним одеждой. Каждые два часа проходила дезинфекция гвоздичной жидкостью. Все было бы ничего, если бы не этот ужасный звук, знаменующий начало дезинфекции. Все остальное время Андрей был предоставлен себе. Да. Не такого он ожидал, отправляясь в путешествие. Совсем не такого. А какого? Он не мог придумать, не мог представить, не мог ответить сам себе на вопрос. Он был так удручен сложившейся ситуацией, что не мог активизировать мыслительную деятельность. Мысли, обычно роями крутившиеся в голове, покинули его, и он остался меланхолично лежать в сплине, уставившись невидящими глазами в белый потолок.

На третий день, когда Андрей уже начал потихоньку превращаться в овощ, в комнате появились посетители. Два человека — мужчина и женщина, одетые в белые матовые одежды. Фасон одежды был незнакомым. Больше всего это походило на глухой в пол плащ, с прорезями для рук. Волосы на голове были забриолинены, а лица ничем не отличались от обычных человеческих лиц. — Доброе утро, Андрей, — произнесла женщина ласковым голосом. — Извините за предоставленные неудобства. Но мы должны были убедиться, что вы не представляете опасности для нас. Поэтому были проведены соответствующие гигиенические процедуры. Теперь вы полностью безопасны для контактов, но мы еще не знаем, представляете ли вы опасность для самого себя. Для прояснения этого вопроса вы пройдете ряд оценочных тестов и испытаний. А пока можете отдыхать. Вы можете привести себя в порядок в гигиенической комнате. Дверь в нее находится справа от вас. Там же вы найдете и свежую одежду. Всего доброго. — Постойте, — Андрей дернулся, но ремни удержали его на месте. — Скажите, эта девочка. Кто она такая? Как здесь оказалась? — Спокойно, всему свое время. Отдыхайте пока. — Пара вышла из комнаты и ремни, удерживающие тело, обвисли. Андрей, не веря в свободу, полежал еще некоторое время на кровати и осторожно встал, выпутываясь из ослабших пут. Он оперся на ватные ноги и сделал несколько неуверенных шагов. Затекшее тело с охотой отозвалось на физическую нагрузку. Немного походив по комнате и заодно размяв мышцы спины, шеи и рук, Андрей вспомнил о гигиенической комнате и сразу нашел проход в нее. Это была обычная ванная комната, с умывальником, душевой кабинкой и унитазом. Над умывальником висело зеркало, подойдя к которому Андрей увидел уставшего, побитого жизнью человека. Андрей сразу понял, что это он (а кого еще можно увидеть в зеркале?), но не сразу узнал. Из зеркала сквозь буйно поросшую растительность смотрело два звериных глаза. Кожа погрубела и обветрилась. Грязь пробралась под нее, обосновалась в морщинах. Вот что значит «цвет кожи землистый». Душ, принимаемый в комнате, был слишком слаб, чтобы смыть грязь с тела и души. Напор не позволял очиститься. Вымыть морщины. Морщины. У него появились морщины. Из зеркала смотрел старик, если бы не глаза. Кроме звериного оскала, рожденного перипетиями судьбы, в этих глазах еще не угасла человечность. Еще не угасла надежда. Она питалась тем немногим хорошим, что встречалось на пути. Внешность изменилась. И внутри Андрей тоже изменился. Стал менее наивным. Но глубоко внутри, из-под времени прожитых лет, наружу смотрел любопытным взглядом юноша, не потерявший потрясающей способности удивляться миру и искать лучшее. А значит не все потеряно.

Андрей привел себя в порядок. Умылся, подравнял волосы. Принял душ. Настоящий душ! Впервые за долгое время. Очищающие струи смыли с тела грязь и беспокойства минувших дней. Одежда, лежащая в ванной комнате, представляла собой белый эластичный костюм, приятно обтягивающий тело. Есть ли здесь одежда другого цвета? Андрей снова посмотрел в зеркало. На него смотрел все тот же человек, но чистый и в блестящей одежде. Вода смыла грязь, но глаза не изменились. А чем же себя занять? Андрей вышел из гигиенической комнаты и из потолка послышался голос женщины: — Поздравляю. Вы прошли первое испытание. В качестве награды прослушайте музыкальное наполнение. Комнату наполнили звуки спокойной расслабляющей музыки, свет потускнел, белые стены потонули в полумраке. Андрей лег на кровать и расслабился. Убаюкивающие звуки клонили в сон. Свет понемногу угасал. Уставшие от вынужденного обездвиживания мышцы плавно успокаивались. Морфей захватывал новые владения.

— Доброе утро, Андрей. Настал день для новых испытаний. — Бодрый голос и яркий свет действовали как будильник. Андрей протирал глаза от сна, которого не было. Как будто его мозг выключили и сразу включили. — Сначала нужно подкрепиться. Прошу подойти к столу. — Из стены выдвинулся стол с лежащими на нем столовыми приборами. В низкой тарелке лежала пышущая паром яичница, посыпанная зеленью, рядом лежали тонко нарезанные жареные кусочки бекона и свежий ярко-розовый помидор. Кусок ржаного хлеба накрывал стакан с парным молоком. Вооружившись вилкой и ножом, Андрей приступил к трапезе. Вот. Это больше походило на еду, чем субстанция из трубки. Гораздо. Хлеб служил съедобным фундаментом изысканного блюда. Легкий, воздушный вкус яичницы гармонировал с ярко выраженной сочностью бекона. Теплое молоко скрепляло палитру вкуса. Мясистые ломтики розового помидора оставляли приятное с кислинкой послевкусие. Естественной точкой завтрака стали умывание и чистка зубов. — Теперь пора приступать к испытаниям, — голос снова активизировался. — Первый тест на психическое развитие. — Из стены появился прямоугольный брусок с отверстиями и несколько маленьких брусков — цилиндр, куб, треугольная призма. Тест для грудничков. Надо подобрать правильную затычку для каждого отверстия. Однако. Не высокого они мнения о пленнике. Андрей без труда справился с тестом. Следующий тест был похожим, но отверстий было больше, и затычки имели более изощренные формы — их можно было вставить в разные отверстия. Но и это было ненамного сложнее — кроме формы затычки отличались цветом и не составило труда подобрать нужную к каждому отверстию. Затем был тест на нахождение различий между двумя похожими картинками. Следом простейший арифметический тест. Тест на выстраивание правильного светового спектра. Тест на понимание прочитанного текста. Тест на ассоциации. Тест на продолжение ряда картинок. Тест на продолжение числового ряда. Тест на память. Тест на чтение. Тест на последовательность чисел, размер животных, расположение планет, этапы человеческой жизни. Тесты. Тесты. Тесты. Сложность варьировалась от простой до очень простой. А все вместе это, наверное, был тест на выносливость и терпение. Спина болела от постоянногосидения за столом, в глазах темнело. И ладно бы тесты были интересными, но они были настолько просты, что можно было их решать механически, одним спинным мозгом (даже он бы справился). Под конец дня голос с потолка обрадовал Андрея: — Вы хорошо справились с поставленными задачами, Андрей, поэтому я вас обрадую. Мы выбрали одну случайную вещь из вашего рюкзака и отдаем ее вам. — Из стены вновь выдвинулся стол, на котором лежала знакомая книга. Хоть какое-то развлечение. Да и пора бы ее уже добить и узнать, кто убийца. Как совпали моменты развязки в книге и в реальном путешествии. Андрей открыл книгу и погрузился в чтение.

***
Самое отчетливое, что помнила Катрина, это были глаза Ламберта. Полные безысходности. Прямо перед неминуемым. Только удача смогла привести Катрину к такой долгожданной, но пугающей развязке. Она вышла на охоту, не имея никакого определенного плана. Расчет был только на ловкость и незаметность. Она шла по коридорам станции, стараясь не попадать в тупики. Слух работал на пределе, пытаясь уловить перемещения противника. И он не подвел. Какой-то неясный звук послышался со стороны атриума. Катрина осторожно пошла к нему, оглядываясь и прижимаясь к стенам. Она подошла к двери, ведущей в атриум, и попыталась ее открыть. Дверь не поддавалась. И тогда она заметила приземистого транспортного робота, блокирующего дверь. Справа, в атриуме, послышался голос Ламберта. Он звал Катрину и обещал, что не тронет ее. Но тон, с которым он это говорил, не сулил ничего хорошего. Нужно будет обойти его сзади и незаметно прирезать. Катрина пошла по коридорам, обходя Ламберта, ориентируясь по его голосу. Очередная дверь. И снова заблокирована роботом. Но не это привлекло внимание Катрины. Доспех Ламберта. Он основательно подготовился. План летел к черту. Горло убийцы хорошо защищено. Ножиком ничего нельзя сделать. Он даже не поцарапает стальные пластины. Неожиданно со спины Катрины выехал еще один транспортник и влетел в дверь. С гулким звуком он врезался в прозрачную часть и, как человек, инстинктивно схватился за ручки двери. Удар был настолько силен, что робот тут же поник. Словно цепь с замком, отключившийся робот перекрывал дверь. На удар среагировал Ламберт. Он обернулся, криво усмехнулся и пошел к Катрине. Страх парализовал ее. Она не могла сдвинуться с места. У нее не было шансов, она не сможет убить Ламберта, а бегать от него до прибытия следующей смены невыполнимо. Ламберт, меж тем, добрался до двери и дергал ее за ручку. Робот, повисший снаружи атриума, не давал ее открыть. Катрина все еще не могла пошевелиться, когда ее взгляд упал на стену, рядом с дверью. Здесь располагался одна из панелей управления атриумом. В голове тот час родился план. Катрина нажала кнопку на панели и с удовлетворением увидела, как Ламберт поднял голову. Он все понял. Он проиграл. Еще одна панель находилась в центре атриума, но он не успеет до нее добежать. Он безысходно наблюдал, как купол атриума терял свое затемнение. Температура на поверхности была очень высокой, но линза над головой повышала температуру еще градусов на двести. В доспехе или без, световой поток не оставит человеку шанса на выживание. Катрина не могла оторвать взгляда от глаз Ламберта. Она не видела волдырей, вырастающих на его коже — она была закрыта стальными листами. Она видела их в отражении его зрачков. Их безразличие неестественным образом сочеталось с болью, потоками, ниспадающими на пол. Слезы накатывались на глаза Катрины. Хоть он и убийца, но он не заслужил такой ужасной смерти. Ламберт, глядя на эти слезы, внезапно осознал, что, возможно, она не была убийцей. Но было уже слишком поздно.

Послышался писк. Катрине пришло оповещение из лаборатории. Материалы кремниевой органики, взятые со скафандра Джима, были полностью проанализированы. Эти результаты могли сделать переворот в биологической науке, и в другое время Катрина заплатила бы любую цену за столь ценные данные, но сейчас ей было не до этого. Она безразлично посмотрела на оповещение и побрела в свою комнату, почти не отрывая ноги от земли. Вот и все. Она стала убийцей. Тот случай с хомячком сильно повлиял на нее. Она обманула всех тогда, во время первого неофициального разговора на станции. Хомячок умер не сам. Она утопила его. Случайно. Но после этого поклялась, что никому больше не причинит вреда. И вот теперь Ламберт. А до этого был Джон. Она не спасла его, значит, тоже виновата в его смерти. А он даже не был убийцей. Экспедиция закончилась кромешным провалом. Никто не выжил. Катрина зашла в комнату. С потолка свисала петля. Катрина не удивилась. Она больше не испытывала никаких чувств. Только опустошенность. Стул оказался под ногами, веревка нежно, но крепко обняла горло. Лицо Катрины было обращено к окну. Безграничный космос, бесстрастный в своем отношении к копошащемуся у его подножия человечеству, даже не заметил всех трагичных событий, произошедших на одной станции. Катрина сделала шаг в его сторону. Никто не выжил.


Дверь комнаты открылась. На пороге появился мужчина. На его лице не было ни радости, ни сожаления. Только спокойное удовлетворение. Он подошел к Катрине и проверил ее пульс. Удостоверившись в смерти, он снял тело и положил на кровать, укрыв его сверху одеялом. Он осмотрел книжную полку. На ней выделялось три книги, озаглавленные как «Незаконченная трилогия: Альфа. Бета. Гамма». «Бета» была раскрыта на середине, остальные книги Катрина даже не открывала, по какой-то причине начав со второй книги трилогии. Какое-то чувство неопределенности останавливало ее от прочтения первой книги. «Теперь она не узнает, что там было», — подумал человек и вышел из комнаты. В одном из коридоров он на минуту остановился около остывшего трупа Дэвида. Затем заглянул в лабораторию экстремальной зоокосмологии и навестил место, где когда-то находилось тело Нила. Прошел мимо рокового шлюза, в котором «свершилось правосудие». Посетил морг, в котором находились тела Джима, Роджера и Петры. И, наконец, появился в атриуме, предварительно вернув затемнение купола. Человек открыл забрало Ламберта и закрыл его выцветшие глаза. В центре атриума он поставил видеокамеру, и встал напротив объектива, на фоне серой поверхности спутника. Он включил запись и долго молча стоял, прежде чем обратиться к неведомому зрителю, что обнаружит видеозапись.

— Меня зовут Лектор Анагностис. Члены экспедиции знают меня под именем Джон Борн. Это я убил всех членов второй смены. И прежде, чем сказать зачем, я докажу, что говорю правду. Я долго наблюдал за членами команды и выработал план, который сработал безукоризненно, хоть и несколько раз выходил из-под контроля.

— Джим. Моя первая жертва. И первая же неудача. Он должен был умереть тихо, во сне, от сердечной недостаточности. Я незаметно подмешал яд в его напиток, но что-то пошло не так. Следы кремниевой органики вступили в контакт с ядом и очень шумно убили Джима. Впрочем, этот форс-мажор сыграл мне на руку. Гораздо проще поверить в смерть от неизвестного вещества, чем от проблем с сердцем у здорового астронавта. Никому даже в голову не пришло, что это было убийство. Так что неудача обернулась внезапным везением.

— Артур. Старина Артур. Я не хотел убивать его одним из первых. И смерть для него я выбрал более безболезненную, чем съедение заживо. Но раз уж представился случай. Во время путешествий по пещерам я, как и все, почувствовал страх. Наверное, то существо так повлияло на нас. Когда я отошел от пережитой вспышки страха, то наткнулся на возбужденного Артура. Он обнаружил странное существо и хотел показать его всем. Я быстро сориентировался и без труда уговорил его показать существо сначала мне. Было несложно толкнуть старика в пасть этому чудовищу. А потом разыграть припадок, попасть в медчасть и выкроить себе немного свободного времени для остальных убийств.

— Роджер. С ним можно было покончить в любой момент — он всегда находился очень далеко от других членов станции. Его рабочее место кишело сотней опасностей. В любой момент он мог попасть под одну из движущихся частей своих механизмов или упасть с высоты. Я лишь помог ему в этом. И да, на самом деле я знал о способности коммуникационных камер записывать видео. И использовал это себе на пользу — я провернул именно то, что хотел. И как хотел.

— Петра. Это убийство чужими руками с замедленным действием. Я давно поменял лекарство в шприце на яд. Задолго до того, как меня туда положили. Как иронично, в тот момент я бы не смог положить яд, так как Петра все время была со мной и проверяла мои показатели. Подделать показатели не составило труда, а вот сделать замену я бы не смог. То, что умерла Петра, было чистой случайностью. Не она, так кто-нибудь другой. Не имеет значения.

— Потом пришла моя очередь. Я стал активно нападать на других, чтобы привлечь к себе внимание — я обвинил Нила в убийстве Петры, я сразу сказал, что это убийство, а не несчастный случай. Я внушил эту мысль в отношении к Нилу. И потом эта уверенность легко перешла на меня. Особенно после просмотра записей с камер. Я играл роль невиновного как только мог, но старался не переборщить, чтобы меня все-таки выкинули со станции. Я хорошо изучил оставшихся в живых. Никто не смог бы убить меня. Не тот характер. Даже Ламберт, несмотря на свою брутальность, не смог бы это сделать. Катрина бы смогла, у нее было своеобразное чувство справедливости, но Ламберт не позволил ей это сделать. И тогда меня изгнали. Глупцы. Они не знали, что я уже давно перенастроил управление станцией под себя. Дэвид был слеп. Он не видел ничего. Он не знал, что я настроил камеры для записи и, фактически, сам состряпал компромат на себя. И мне не составило труда незаметно открыть шлюз и вернуться на станцию. Моя смерть развязала мне руки. Я был свободен в передвижении по всей станции и совершении убийств.

— Нил. Подстроить несчастный случай с ним было даже проще, чем с Роджером. Особенно, когда жертва не ожидает тебя увидеть. Нужно было всего лишь обеспечить диверсию в определенных местах, заманив тем самым нужного человека в нужное место и напугать его. И вот он уже труп. Вернее, человек был случайным. Я не мог предполагать, что именно он пойдет к тому коробу. Впрочем, это не важно. Умер бы кто-то другой — у меня был план работы и с другим составом выживших.

— Дэвид. Он был недалекого ума. Даром, что администратор станции. Неудивительно, что он сошел с ума. Выхватить его одного и подстроить несчастный случай, который указывал бы и на Ламберта, и на Катрину, было делом нехитрым. Я стоял за их спинами, когда отголоски разума в последний раз посетили угасающий мозг Дэвида. И его последние слова настроили их друг против друга, упростив, тем самым, мою задачу.

— Ламберт. Он думал, что убийца — Катрина. И что кроме нее на станции никого нет. Я заманил его в атриум и заблокировал единственный оставшийся выход заранее позаимствованным роботом. Я свел их вместе. А дальше мне оставалось только наблюдать за схваткой. Один из них должен был умереть, и так получилось, что им оказался Ламберт. Мучительная смерть, но он заслужил ее. Слишком много существ он эксплуатировал. Но если бы он победил, я бы медленно его убил. Можно считать, что ему повезло.

— Катрина. Моя любимица. Я предполагал, что она продержится до конца. Такие умирают последними. Да что там говорить, я и сам этому способствовал. Она ближе всего к идеалу. Хрупкая, и вместе с тем прочная. Полная идеалов. Поэтому мне не пришлось ничего делать. Она все сделала сама. Она осознала всю тяжесть преступлений, совершенных во имя выживания. Я просто помог ей сделать правильный выбор быстрее.

— И прежде, чем я сам совершу правильный выбор, я должен рассказать, зачем.

— Я был во второй экспедиции на Белой планете. Известная история — аборигены захватили первых исследователей, и правительство отправило нас для вызволения пленников. Это было пятнадцать лет назад. Я был молодым и наивным. Я считал, что вся вселенная принадлежит нам. Что перед человечеством никто не может ставить преграды. Особенно примитивные племена. А если кто-то и осмелится поставить преграду — мы сметем ее и даже не заметим. Как я был слеп тогда. Я участвовал в первой боевой высадке в составе третьего особого отделения полковника Греймса. Именно там у меня появился шрам на лице. Командование решило не вступать в переговоры, а сразу провести операцию по спасению заложников. И мы провели. Как умели. Вырезали целое поселение. Женщины, дети, старики… или кто там у них. Это были мирные существа. Тогда я совершил убийство, о котором пожалел. Я убил двух аборигенов в их доме и уже собирался уходить, как заметил кого-то затаившегося. Это было небольшое живое существо, похожее на убитых. Я понял, что это их детеныш. Он смотрел на своих родителей и не понимал, что они больше не будут вместе. Тогда во мне что-то сломалось. Я застыл, глядя на ребенка, не в силах простить свои действия. Капрал Хопкинс увидел это, накричал на меня и ударил по лицу. Он сказал, что я слизняк, а потом убил ребенка. А я… — Джон, а вернее Лектор, нервно сглотнул, вспомнив неприятный момент в своей жизни. — Я должен был остановить капрала, должен был убить его, защитить ребенка, но не смог. Я сложил оружие, я перестал выполнять приказы. Я попал под трибунал. Но навсегда запомнил тот взгляд. Взгляд живого существа, у которого отняли жизнь. А потом мы узнали, что первые исследователи не были захвачены. Их пригласили в гости. Аборигены были безвредны, а мы были агрессорами. Меня реабилитировали, а в командовании были сделаны выводы. Тогда и была запущена программа контактов «Червь». Она предполагала более аккуратное взаимодействие с нечеловеческой жизнью. Но я уже тогда понял, что даже такая программа была неправильной. Человечество не должно было вмешиваться в чужую жизнь. Мы не должны были возомнить себя богами. Именно тогда я познакомился с организацией «Свобода от человечества». К тому времени я уже начал прозревать, но они открыли мне глаза на такие вещи, о которых я даже и не догадывался. Человеческая тирания простиралась не только на инопланетную разумную жизнь, но и на все остальное. И на неразумную жизнь на Земле и других планетах, и на разум, или наметки разума в естественных и искусственных проявлениях. Тот же Ламберт управлял роботами, подавляя их сознание, эксплуатируя их, разрушая и создавая для собственных нужд. Как и все человечество, которое несет боль и страдание всему, к чему прикасается. Эта станция находится на передовой человеческой экспансии. Она — квинтэссенция всего плохого, что человек может принести на другую планету. Эта станция изучает жизнь, чтобы поработить ее. Я не могу позволить свершиться этому. Считайте мои деяния предупреждением. Нечего лезть в чужую жизнь. Но в этом вся суть человека. Он всегда подминает природу под себя. Пока жив человек, никто не может чувствовать себя в безопасности. Века колонизаций вскрыли сущность человека. Он прилетал на планеты и выдаивал их досуха, а оставшийся сухой кусок разбирал на полезные минералы и металлы. Попадавшуюся жизнь он эксплуатировал, измерял, уничтожал, как будто кто-то дал ему это право. Как будто он единственный хозяин вселенной, не создавший ее, но имеющий право уничтожить. Никто так не преуспел в уничтожении вселенной, как человек. Человечество — это раковая опухоль на теле вселенной. И если опухоль не вырезать, то она убьет вселенную. И себя вместе с ней. Поэтому в интересах человечества ограничить себя, вырезать. Иного пути нет. И Катрина осознала, пусть и не без моей помощи, что человек не приносит в этот мир ничего хорошего. Что вся его жизнь — это череда страданий других. Она сделала нужный выбор. За других этот выбор сделал я. Осталось остальным присоединиться к единственно верному выходу из сложившейся ситуации. Спаси вселенную — уничтожь человечество. И я подам пример всем. Человек может побороть свою природу. Может спасти вселенную. И я докажу это. Я больше никому не причиню вреда. И помни, человек. Самая большая проблема во вселенной — это ты.

Лектор подошел к видеокамере, убедился, что запись еще идет, надел скафандр и вышел из атриума. Через некоторое время он вновь оказался перед камерой, но снаружи станции. Его было хорошо видно сквозь прозрачный купол атриума. Он недолго постоял перед видеокамерой, повернулся к ней спиной и пошел прочь от станции, навстречу вселенной, которую он спасал. Навстречу смерти от удушения. Это произойдет быстро. Он выпустил почти весь воздух из скафандра. А вселенная безразлично взирала на маленькую станцию, расположившуюся на одном из триллионов спутников, бороздящих космическое пространство, и даже не обратила внимания на бушевавшие здесь страсти. И только проигрываемая вновь и вновь запись раздавала эхом последние слова человека:

— Помни. Самая большая проблема во вселенной — это ты.


Дочитав до конца, Андрей обратил внимание, что осталось несколько пустых страниц в конце книги. Странно, раньше ему казалось, что чистых страниц было больше. Не успев развить эту мысль, он почувствовал усталость. Его стало клонить в сон. Вновь заиграла успокаивающая музыка. Андрей лег на кровать и вырубился.

Следующие несколько дней проходили по одному и тому же сценарию. Подъем. Завтрак. Тесты. Обед. Тесты. Ужин. Свободное время. Отбой. Тесты не отличались сложностью и больше надоедали, чем бросали вызов. Лучше бы он оставался на питании из трубки, чем терпеть такие издевательства. Но рано или поздно это должно закончиться.

— Поздравляю. Вы прошли предпоследнее испытание, — произнес голос с потолка после обеда четвертого дня. — Осталось самое последнее испытание. — Андрей с облегчением вздохнул. Наконец-то. Последнее дурацкое задание. Стол с листочком, на котором было написана суть испытания, как обычно выдвинулся из стены. Андрей подошел к нему и, не садясь, стал читать: «Возьмите случайное число. Если оно нечетное, то умножьте его на три и прибавьте один. Если четное — поделите на два. С получившимся таким образом числом проделайте ту же операцию. Докажите, что любое число после ряда таких преобразований придет к единице». Немного подумав, Андрей присел. Задача выглядела интереснее предыдущих. — Так, четные числа можно сразу выкинуть, потому что любое из них рано или поздно придет к меньшему нечетному числу. Осталось доказать утверждение для нечетных чисел. Причем некоторые числа будут присутствовать в одной цепочке, что уменьшает их количество, но все равно их остается бесконечность. А что, если это утверждение неверное? Тогда алгоритм либо уйдет на бесконечность, либо придет к какому-либо циклу. И нужно привести пример. — Андрей стал перебирать в голове примеры — все они вели к единице. — Нет, если все верно, то нужно выяснить закономерность. Так, нечетное число рано или поздно придет к двойке в целой степени. А что, если пойти обратно? От степени двойки отнять единицу и поделить на три. Что получится? Должно быть что-то, связанное с делимостью. А что если? — новая мысль посетила Андрея. И как он только сразу не заметил. Что-то начинало наклевываться. Андрей стал строчить на листах бумаги.

— Время выполнения задания закончилось, — произнес вдруг голос с потолка (для этих тестов существовал лимит по времени?). — Эй! Я почти решил. Дайте мне еще десять минут, и я предоставлю доказательство утверждения. — К сожалению, вы с ним не справились, — голос был непреклонен. — Вам не хватило совсем немного, чтобы набрать максимальный балл по итогам пройденных испытаний, но и полученного результата хватит для возможности вступать в контакт с людьми. Вас определят в начальную школу адаптации, для аттестации, квалификации и получения первичных навыков коммуникации, акклиматизации и субординации. — Ага, и кульминации прокрастинации, — передразнил Андрей. Похоже, здесь все пропитано бюрократией.

Следующим этапом вхождения в эту новую общность людей была так называемая школа адаптации. Это была, по сути, обычная школа для детей, но кроме общеобразовательных дисциплин, которые Андрей не посещал в силу своего возраста, были дисциплины, объясняющие устройство общины и ставящие людей на место. Эти люди давным-давно откололись от Гарграда и ушли на север. Им не понравился общий упадок, в который скатывался город со своими правителями. Не очень было понятно, что они имели в виду, так как рассказывали историю со своей точки зрения и всячески героизировали свои поступки и демонизировали противоположную сторону. Небольшая группа очень умных и смелых людей (скорее всего кто-то из правителей, не поделивших общий пирог и примкнувших к ним инженеров, когда такого строгого деления на касты еще не было) не захотели мириться с несправедливостью и покинули город. Их Пророк (и здесь что-то религиозное) наслал перегруз первичных цепей распределительных щитов главного контура (что за белиберда?) и вывел их из Гарграда. Он вел свой народ на север, преследуемый охранительными гончими, изрыгающими пламя, но остановил он их, разверзнув покровы земли и образовав пропасть между лучшим народом и преследователями (Андрей ничего не слышал об этом исходе, живя в городе, хотя проходил его историю). Потом он вел их сорок дней и сорок ночей сквозь безжизненные леса, пока не привел в благословенное место, где и основал новый город София Пророка. Этот город расцвел под предводительством Пророка, перевоплощающегося из поколения в поколение (ага, наследная монархия с мистическим уклоном). Теперь все люди живут в гармонии, и каждый занимается своим делом. Город является технологическим чудом. Он был построен под землей и, будучи самодостаточным, обеспечивал себя всем необходимым. Новейшие разработки в области гидропоники позволили собирать невиданные урожаи овощей, фруктов и зерновых культур (а это что-то интересное). Медицинские разработки позволили существенно продлить продолжительность жизни, сделав людей практически бессмертными (интересно, а продлят ли ему жизнь?). Каждый гражданин Софии Пророка может рассчитывать на интересную профессию и долгую увлекательную жизнь среди единомышленников. И Андрей вскоре тоже вольется в эту общину (поскорее бы). Но пока ему еще нужно многому научиться. Показать себя достойным.

— К завтрашнему занятию подготовьте аппликацию на тему решающего исхода. Андрей, задержитесь после урока, — строгая учительница в пиджаке и длинной узкой юбке обратилась к Андрею, с трудом помещающимся за задней партой. Первоклашки, обучающиеся вместе с ним, засмеялись, но тут же замолчали под строгим взглядом Марии Ивановны. — Урок окончен. Все свободны. — Дождавшись, пока ученики покинут класс, учительница обратилась к подошедшему Андрею: — Андрей, я вижу, вы хорошо владеете точными науками, но совершенно не приспособлены к моему предмету, — она сняла темные, контрастирующие со светлыми волосами, очки и положила их на стол. — А ведь это самый главный предмет. Без зачета по нему вы не сможете стать частью нашего города. Придется провести с вами дополнительные занятия. Давай пробежимся по самым проблемным вещам — Да. Я никак не могу понять причины вашего исхода из Гарграда. Вы говорили, что ушли из-за разврата, деградации и упадка. — И из-за того, что правителей контролируют враждебные агенты из Лазгора. — Да, и это тоже. Но ведь это общие слова. В них нет конкретики. — Вот в этом и есть твоя проблема, — перебила его Мария Ивановна, перейдя на ты. — Ты ставишь под сомнение мой научный авторитет, и даже авторитет Пророка. Так нельзя. Ты споришь со специалистами и задаешь неправильные вопросы, хотя у тебя есть только степень ученика первого уровня. Ты молодец, что по оставленным около Гарграда шифровкам смог найти нас, но тебе еще многому предстоит научиться. Ты должен слушать меня беспрекословно, иначе придется тебя наказать. — Да, Марь Иванна. Я просто хочу понять, как все здесь устроено. И еще, я хочу узнать побольше о девочке, которую видел перед тем, как меня поймали. — Понимаю твое рвение. И глубоко его поддерживаю, — учительница наклонилась поближе к Андрею. — Поэтому я готова провести с тобой дополнительные занятия. Ты не посещаешь другие предметы, я могу позаниматься с тобой в это время. Приходи ко мне сегодня вечером часикам, скажем, к семи. Я буду ждать тебя. — Хорошо. Я буду. До свидания, Мария Ивановна. — Пока, Андрей.

Андрей вышел в коридор, где его дожидался Мишка — бойкий пацан, единственный, кто разговаривал с ним. Остальные дети избегали его, а он был достаточно любопытным для общения. Андрей пробовал расспросить его о девочке и жизни города, но в рассказанном было столько невероятных подробностей, что доверять этим рассказам не было никакой возможности. Миша обладал такой бурно развитой фантазией, что было непонятно, есть ли в его рассказах хоть толика правды. Надо ли говорить, что в них присутствовали даже драконы и черти. — Ну как, ругалась? — спросил Мишка. Злорадно-веселые хулиганистые огоньки плясали в его пронзительных глазах, на лице расплывалась еле сдерживаемая улыбка. — Можно и так сказать. — Меня она постоянно ругает, — продолжил пацан. — То рисую на уроке, то пересказываю скучную историю не так, то залезу не туда. Теперь и тебе досталось. Марианна — строгая училка. Может и отхлестать. А что она сказала? — Сказала, что у меня проблемы с ее предметом и поэтому она проведет со мной дополнительные занятия. Пойду к ней сегодня вечером. — О-о. Попал ты. Всыплет она тебе по первое число. Наверняка у нее в комнате стены звуконепроницаемые. Держись. А, да. Я тебе не говорил, — изменил он тему разговора. — Я тут нашел проход в вентиляцию. На четвертом уровне, в маленькой комнате за актовым залом. Мне интересно, куда по нему можно пробраться. На выходных надо будет пробраться, если родителей опять на смену вызовут, и я один останусь. Ты со мной? — А не боишься, что тебя поймают? — А что они сделают? — В угол поставят? Или ремня дадут? Так это небольшая плата за такое интересное приключение. Вдруг мы в сокровищницу дракона попадем? Я там тогда микроскоп себе подберу. Так я не понял, ты пойдешь или нет? — Конечно пойду. Как я могу упустить такой шанс, особенно если найдем сокровищницу, — на самом деле Андрей думал попытаться найти таким образом Катю. Да и получше узнать устройство этого подземного города. Только Мишу с собой брать нельзя. Своей безбашенностью он накличет беду. Нужно будет выбраться туда до выходных, а потом как-то закрыть вход в вентиляцию. Поговорив еще немного об учителях и приключениях, они разошлись, каждый по своим делам. Миша учить уроки, а Андрей готовиться к вечеру.


Андрей постучал в серую дверь, закрывающую вход в квартиру Марии Ивановны. Никто не ответил. Тогда Андрей постучал сильнее. — А, Андрей. Ты уже пришел, — послышался голос из-за двери. — Проходи, не заперто. — Андрей открыл дверь и оказался на пороге небольшой комнаты, чуть больше его собственной. Посередине стоял стол, заставленный тарелками с аппетитно выглядящими блюдами. В воздухе стоял вкусный аромат, приправленный специями. Из колонки на книжном шкафу играла легкая музыка. В комнате никого не было, только из-за двери в гигиеническую комнату доносились какие-то звуки. Андрей осмотрелся. Здесь было довольно мило. Стены были покрыты стандартным белым композитным материалом. Свободную стену украшала большая картина, написанная в абстрактном стиле. На ней угадывалась обнаженная блондинка, возлежащая на фоне природы, или это была картина извержения вулкана (с абстракциями никогда нельзя угадать точно). Книжный шкаф, совмещенный с секретером, кроме книг содержал несколько фигур — жаба, женщина с мечом и довольный жизнью кот, подпирающий упитанным телом книги. Кровать была заправлена нежно-фиолетовым одеялом, на котором ворохом лежали подушки различных калибров и расцветок. Около стола стоял удобный кожаный диван. Здешние строители не обладали технологиями эластичных элементов и строили помещения по старинке, зато хорошо научились вгрызаться в толщу земли и отвоевывать у нее жизненные пространства. Андрей не был хорошо знаком со всеми гранями жизни Софии Пророка, но то, что он уже видел, наталкивало на мысли, что небольшое количество отколовшихся в свое время от Гарграда людей не перекрывало все области знаний. Поэтому некоторым вещам здешние обитатели учились с нуля и сильно отстали, а ученые в других областях, будучи не связанными правилами города, получили большую свободу и сильно обогнали инженеров Гарграда. Как жаль, что никто не понимает — сотрудничество важнейший локомотив прогресса.

— О чем задумался? — Андрей не заметил, что дверь в ванную отворилась и на пороге предстала учительница в красном приталенном халате. Она была все в тех же строгих очках, что и на уроке, но теперь они смотрелись иначе. — Да так. Уютно у Вас тут Мария Ивановна. — Мария, — тихим грудным голосом произнесла женщина, подойдя поближе. — Мы в неофициальной обстановке, поэтому называй меня просто — Мария. — Она несильно надавила Андрею на плечи, отчего он сел на диван, и пристроилась рядом. — Выпьем, — Мария взяла в руки бокал на тонкой ножке, наполненный золотистой жидкостью. Маленькие пузырьки газа неспешно поднимались к поверхности, образуя затейливые хороводы в монотонной толще напитка. Андрей тоже взял бокал и отхлебнул из него. Пузырьки ударили в небо приторным ароматом. — Начнем наше дополнительное занятие. — Блондинка взяла в руку оливку и поднесла ко рту Андрея. — Рассмотрим структуру нашего общества. Самое главное, на чем оно держится — это субординация, — оливка оказалась во рту. — У нас есть десять ученических степеней, пять специальных степеней, три научных степени и три руководящих. А еще есть Пророк. Младшие всегда подчиняются старшим. Если это нарушается, то, — Мария взяла сочный помидор и откусила его, тонкая струйка сока стекла по ее подбородку, — последствия будут печальными. Ты сейчас на самом первом уровне, но я вижу, ты мальчик одаренный, — она провела рукой по его щеке, — и очень быстро поднимешься до научной степени. Если будешь меня внимательно слушать и делать все, что я скажу. — Да, учительница, — Андрей очень хотел этого добиться и, поддавшись вкрадчивому голосу Марии, он взял со стола первый попавшийся предмет, это оказалась виноградина, и поднес к ее рту. — Чтобы одолеть ученические степени, тебе нужно будет сдать десять экзаменов — по одному за каждую степень, — Мария продолжала обучение, совмещая его с пиршеством. Андрей внимательно слушал ее, с удовольствием получая еду из ее рук. Чувства голода к еде и знаниям удовлетворялись одновременно. — Для специальных степеней экзаменов нужно будет сдать уже больше — по три на каждую степень. Но этого недостаточно. По итогу пятой специальной степени тебе нужно будет провести исследовательское изыскание, — томно произнесла Мария, скармливая Андрею очередную порцию еды — в этот раз салат с рыбой, картошкой, морковью, сыром и сметаной (он был, кстати, очень вкусный). — Изыскание делается по славным делам великих основателей — первых ученых, основавших Софию Пророка под предводительством Пророка, — мясной рулет приятно щекотал вкусовые рецепторы теплым насыщенным вкусом. — Научные степени даются уже гораздо сложнее. Здесь нет никаких экзаменов, только изыскания, — слоеная булочка с начинкой из сочного фарша прямо таки таяла на языке, даруя чувство насыщения. — Эти изыскания будут уже полноценными. В них нужно будет исследовать что-то новое, неизвестное другим. Что-то такое, что будет полезно для города, для строительства новых помещений, для выращивания новых сельскохозяйственных культур, для лечения болезней или для улучшения обучения детей, — сырный фондю, с еле заметным привкусом мускатного ореха, растворился, едва попав в рот. — Но и без этого можно стать полезным. На любом этапе обучения ты можешь поступить лаборантом или подмастерьем. Хочешь ассистировать мне на уроках? — шоколадный вкус конфеты во рту гармонировал с шепотом, звучащим в голове, — знаю, хочешь. Будешь переключать слайды. Будешь со мной готовить демонстрационные материалы. Заодно подтянешь свои знания по моему предмету, — пузырьки в напитке снова ударили в голову. Андрей разомлел. От еды становилось жарко. Он расстегнул верхнюю пуговицу на белой рубашке. Мария отставила бокал. — Мне тоже становится жарко после еды. Давай помогу снять рубашку, и продолжим наш урок на более наглядном материале, — она перепорхнула на кровать, взмахнув полами халата, возбудившими волну терпкого аромата духов. — Смотри. Эти маленькие подушки образуют нижний слой — это ученики и специалисты, — маленькие подушки образовали квадрат на кровати. — Следующий слой — это ученые, — несколько подушек побольше легли поверх маленьких. — Их меньше, но авторитета у них больше, поэтому они покрывают ту же площадь. Их мнение важнее. И, наконец, последний слой — это научные руководители, — сверху легла самая большая подушка. — Они самые важные. Они определяют вектора развития города. Они самые авторитетные. Получается устойчивая конструкция. Но слои и подушки нельзя менять местами — они не взаимозаменяемы. Подойди сюда. Попробуй вытащить одну нижнюю подушку. Видишь. Башня стала неустойчивой. Недостаточно просто установить иерархию. Нужно ее зацементировать субординацией. — Мария вернула вытащенную Андреем подушку на место и скрепила башню, укрыв ее скинутым халатом. — Видишь, теперь нельзя отсюда ничего забрать — конструкция очень устойчивая. И ты должен уяснить этот урок. Ты должен войти в общество. Я буду твоим проводником. Прими чистое, неприкрытое знание. — Алые ареолы контрастировали с белой кожей. Андрей потянулся к знаниям. Тихий голос учительницы успокаивал его и возбуждал тягу к знаниям. Мария приняла его рвение. — Запомни, самое главное — это подчинение авторитетам. Как наши предки подчинялись Пророку, так и мы подчиняемся ему, а ты — мне. Предки достигли сокровенного места, того, где ты находишься сейчас. Последовав за ними, заблудший отрок, ты должен вернуться в лоно. Его построили давно и до сих пор строят, расширяя и уходя вглубь. Все глубже и глубже. Глубже! — тяжелое глубокое дыхание насыщало кровь кислородом, снабжающую им префронтальную кору головного мозга и прилежащее ядро. — Подчинение и работа скрепляет людей вместе, дает смысл и удовольствие жизни. И у тебя уже нет сомнений в действиях Пророка. И в действиях вышестоящих. Ты просто продолжаешь работать. Еще и еще. Продолжаешь работать. Еще! — Андрей вбивал знания о подчинении и соглашался с ними. Да, он будет слушаться. Нет ничего лучше. Он чувствовал почти животное удовольствие от осознания подчинения. Он чувствовал себя частью этой общности людей. Он входил в нее с полным удовлетворением.


Андрей лежал на своей кровати и никак не мог уснуть. Сквозь чувство сопричастности к великому обществу скреблась какая-то тревога. Он был так счастлив еще пару часов назад. Мария Ивановна. Мария вернула ему смысл жизни, но сейчас что-то пошло не так и Андрей не мог понять что. Удовлетворенный, казалось бы, мозг бунтовал против… а против чего, собственно? Что-то Андрей забыл. Что-то очень важное. Что-то определяющее. Он вспомнил, что хотел залезть в вентиляцию, про которую говорил Миша. Но зачем? Это не давало ему покоя. Он ворочался на кровати, пытаясь уснуть, но сон все никак не приходил. Андрей встал и начал ходить из угла в угол, пытаясь вспомнить. Бесполезно. Ничего не вспоминалось. Он устал воевать с мозгом, но и мозг не сдавался. Так ничего не решить. Нужно восстановить память действием. Остановившись на полпути бесконечного брождения по комнате, Андрей оделся и тихо выскользнул из комнаты. Он шел по погрузившимся в ночной сумрак коридорам, стараясь не попадаться никому на глаза. Это было легко сделать, так как почти все жители спали. Лишь пару раз ему пришлось прятаться от спешащих на ночную смену специалистов. Жилые помещения не охранялись, поэтому больше никаких непредвиденных встреч не произошло. Проскользнув в незапертую каморку, Андрей увидел стеллажи с моющими средствами. Где-то здесь, в прибежище швабр и мочалок находился вход в вентиляцию. Свободная стена была монолитной. Швабры и веники, сваленные у другой стены, тоже ничего не скрывали. Оставался стеллаж. Отодвинув баночки с жидким мылом, Андрей наконец обнаружил искомый вход. Вентиляционная решетка не была привинчена и поддерживалась только полкой. Вездесущая леность проникла и в это идеальное общество. Работнику, обслуживающему вентиляцию, было неудобно привинчивать решетку, и он оставил все как есть. Без труда сдвинув ее в сторону, Андрей с трудом проник в вентиляцию. Своей чистотой и технологичностью эта вентиляция сильно отличалась от эдемовской. Здесь было намного удобнее передвигаться. Странно, но при этом находиться здесь было неуютней. И широкий профиль вентиляции, предназначенный для обслуживания, никак не помогал. Все дело в воздухе. Непонятный запах, преследовавший Андрея всюду в жилых и учебных помещениях, здесь выходил на новый уровень. Вентиляция не проветривала и не удаляла этот запах, а наоборот, служила его источником. Не зря ли Андрей полез сюда? Мария говорила о подчинении, а исследование вентиляции не похоже на подчинение. Андрей уже было повернул обратно, как хитрый мозг нашел лазейку. Никто ведь не говорил ему ничего про вентиляцию. А раз не запрещено, значит можно здесь находиться.

Андрей куда-то полз, заглядывая во встречающиеся по пути решетки. Вот актовый зал, подготовленный к ежемесячной школьной линейке, которая состоится послезавтра. На ней публично оглашались успехи в учебе, для чего проводился круг почета — отличники ходили по кругу, а все вокруг кричали: «Слава!». Был еще круг позора — двоечники точно также ходили по кругу и им кричали: «Позор!». Андрей не ходил ни по одному из кругов и не горел желанием попасть в них. Следующая решетка выходила на склад. Там было темно и не было ничего видно. А вот решетка в столовой. Здесь ели все ученики, помещение было большим и просторным. Ровные ряды столов четко держали строй. Заскакивали сюда и специалисты во время работы для быстрого перекуса. Вот и сейчас несколько человек воспользовалось круглосуточными автоматами, продающими выпечку и полуфабрикаты. Они что-то с интересом обсуждали, но находились так далеко, что до Андрея не доносились даже обрывки фраз, а только лишь неразборчивое бормотание, не разобрав ничего, он пополз дальше. Наткнувшись на несколько выходов в жилые помещения, он не стал тревожить приватность их обитателей и продолжил свое исследование. Вот выходы в коридор, а дальше — длинный прямой ход без вентиляционных решеток. Дурманящий запах усиливался. Андрей полз все дальше, все глубже. Если его не подводило пространственное мышление, то он проникал в область, недоступную для него. Навязчивое желание вновь повернуть вспять вспыхнуло с новой силой, но Андрей взял себя в руки, сжал в кулак и продолжил движение. Вскоре обнаружились новые вентиляционные решетки. Сквозь некоторые не было ничего видно. Лишь темнота накрывала своим пологом тайны от посторонних глаз. Сквозь другие в вентиляцию проникал монотонный гул работающих без отдыха машин. Третьи открывали взору лабораторные и производственные столы, за которыми трудились люди в белоснежных халатах. Из четвертых доносился звук поливаемых растений, выращиваемых на принципах гидропоники и аэропоники. Иногда эти комнаты комбинировались — в темноте раздавался шум работающих машин, люди работали в нескончаемом гуле, вспышки освещали затемненные комнаты, полные людей и растений. Работа кипела. Сотни людей-муравьев круглосуточно обеспечивала жизнедеятельность этого подземного муравейника, чуда инженерной мысли. Опять потянулся секция вентиляции без решеток. Вместо них стали попадаться глухие заглушки, желание повернуть вновь воспалилось. Еле сдерживаясь, Андрей стал пробовать открывать заглушки. Это может быть опасно — его может кто-то засечь, но иначе он не сможет справиться со страхом перед наказанием и вернется в начало — вылазка будет напрасной. Наконец, четвертая заглушка поддалась, и Андрей вывалился из вентиляции на гладкий серый пол, жадно глотая свежий воздух широко открытым ртом. Ему повезло, высота была небольшая — около метра, и он не разбился при приземлении. И даже не ушибся. Он встал и закрыл люк в вентиляцию. Здесь стало намного приятнее себя ощущать. Андрей дышл полной грудью. Воздух здесь был кристально чистым. Не чувствовалось никакого неприятного запаха. Голова стала прочищаться. Он огляделся. Серый коридор, непривычный после белизны жилых и учебных помещений, тянулся в обе стороны. Андрей выбрал наугад одно из направлений и пошел в ту сторону. Гладкие стены направляли и ускоряли. Андрей прибавил шаг, стремясь поскорее найти что-то, что он искал. Что-то важное. Память стала оживать, припоминая детали. Сейчас, сейчас. Это что-то уже почти выбралось из пучин бессознательного. Скорость нарастала. Дыхание учащалось. Вот-вот. Это уже совсем проявилось и засверкало своей очевидностью. Андрей резко остановился. Катя. Как он мог забыть? Все его путешествие сюда было инициировано смертью Кати. И здесь, у конечной цели своего путешествия он обо всем забыл. Это невероятно. Желание вернуться, постепенно утихающее после высвобождения из вентиляции, совсем пропало. Наоборот, нельзя возвращаться. Это нездоровое желание подчиняться без вопросов (оно, кстати, тоже стало утихать) сигнализировало о проблемах в обществе, подавляемых искусственным путем. Тот запах. Здесь его нет, и рассудок пришел в норму. Почти. Идеальное общество оказалось не таким уж и идеальным. Нельзя туда возвращаться. Обратного пути нет. Но сейчас не время об этом рассуждать. Нужно спасать Катю и в любую минуту здесь может появиться препятствие к этому — человек, работник, обслуживающий этот коридор (уж слишком идеальным он выглядит), который наверняка поднимет тревогу. Андрей снова пошел, ускоряя шаг и переходя на тихий бег. Нужно двигаться быстро, но не привлекать внимание шумом. А коридор все не заканчивался. Он продолжался уже целую милю. Неужели Андрей выбрал неправильное направление? Он остановился, чтобы перевести дух и заметил нечто странное. Коридор был весь в трещинах. Краска неровными слоями измазывала стены и пол. Стены были кривоваты. Не сильно, но заметно. Андрей встряхнул головой, как бы пытаясь смахнуть наваждение, и поспешил дальше. Приходило осознание, что он не знает где Катя. И есть ли она вообще. И куда он идет. Но он помнил, что движение это жизнь. И продолжал двигаться. Не зря. С левой стороны появились заиндевевшие окна. Он припал к окну, пытаясь рассмотреть, что находится по ту сторону стекла. В голубоватом свете очерчивались контуры криокамер. По крайней мере, так их представлял Андрей. Он продолжил двигатьсявдоль окна в надежде обнаружить дверь. Только подумав об этом, он увидел ее — стеклянную дверь в царство холода. Пройдя сквозь нее (она автоматически открылась при приближении), он оказался в прохладном помещении. Стеклянные криокамеры, больше похожие на хрустальные гробы, занимали большую площадь гигантского помещения. На каждой камере красовалась выгравированная большая греческая буква пси. Андрей шел от одной камеры к другой, заглядывая внутрь. Пусто. Пусто. Пусто. Они были пустыми. Какое-то гигантское убежище. Жители готовятся к концу света? Или сами его готовят? Это может быть реальностью. Неизвестно, какие технологии здесь развились в изоляции от Гарграда. Андрей слишком мало знал о Софии Пророка и вряд ли много еще узнает. Для этого нужно вернуться, а если он вернется, то станет одним из этих зомби, уверенных в идеальности построенного общества и тогда вообще ничего не узнает. И даже не вспомнит. Может дальше будут хоть какие-то ответы? Андрей шел по залу. За ним находился точно такой же. Тоже с пустыми криокамерами. Потом еще и еще. А вот следующий зал был поменьше. И температура здесь была пониже. Стекла криокамер были покрыты морозными узорами. В них кто-то был! Андрей подошел к ближайшей камере и рукавом рубашки принялся очищать стекло. Там был человек. Даже ребенок. С рыжими волосами. Девочка. Катя… Андрей непонимающе стоял над хрустальным гробом. Что они с тобой сделали? Первое желание было разбить стекло. Но технологии заморозки тела не были знакомы Андрею. И никому из Гарграда. Он читал об этом только в книгах. И не представлял, как извлечь человека из криосна. А она жива? — Грудь монотонно вздымалась — жива. Подожди. А разве при криосне человек дышит? Да кто ж его знает. И может это обычный сон. Неважно. Нужно спасать Катю. Но как? Он ходил вокруг хрустальной криокамеры, вцепившись в волосы руками. А что если? Да. Это похоже на хорошую идею… ладно-ладно, приемлемую идею. Андрей подошел к соседней камере. — Извини, чувак, не знаю, кто ты, но мне нужно провести эксперимент, — он собрался открыть эту камеру и посмотреть, выживет ли ее обитатель, но новая мысль пришла ему в голову — что если там находится, например, боксер и он сразу вырубит Андрея. Или включится сигнализация. Так. Новый план. Сначала находим криокамеру с человеком, который не даст отпор, затем проверяем камеру на наличие сигнализации и отключаем ее, если надо, и, наконец, открываем камеру и смотрим, что происходит с ее обитателем. Поехали. Андрей стал оттирать стекло, пытаясь оценить габариты спящего. Тело небольшое. Только бы не ребенок. Не хотелось экспериментировать на детях. Может, просто небольшой рост? Нет. Это ребенок. Девочка. С рыжими волосами. Снова Катя… Не может быть! Андрей вернулся к предыдущей камере. И тут Катя. И там Катя. Он подошел к другой криокамере и стал очищать стекло. Снова Катя. И в соседнем ряду. И через два ряда. Везде была Катя. Андрей обессилено сел на пол, привалившись к стене и зажав голову руками. Это была не Катя. Катя действительно умерла. А что она была такое? Почему их так много? Это клоны? Скорее всего. Или роботы. Но очень качественные. Как далеко продвинулись местные жители в некоторых областях.

— Это робот или клон? Или что-то третье? Что теперь делать?

— Можно вскрыть одну капсулу и проверить. Только осторожно.

— Но что это даст? На мои вопросы все равно никто не ответит.

— Но так хоть какую-то информацию соберем. Уж лучше синица в руке, чем журавль в небе, которого никто и не обещал. А потом нужно будет как-то выбраться отсюда.

Андрей встал и направился к ближайшей криокамере. Он обследовал ее по периметру. Несколько толстых шлангов и проводов подходили к капсуле, снабжая ее электричеством и воздухом. Есть ли тут сигнализация? Кто ж его знает. Чуждые технологии, в чем-то примитивнее, в чем-то более продвинутые, сбивали с толка. А, была не была! Андрей уже потерял свою прошлую жизнь, почему бы не потерять еще одну, пусть и в буквальном смысле. Он потянул крышку на себя. Не поддается. Какой-то магнитный замок и открывается он, скорее всего, с пульта, которого нигде поблизости не было видно. Приложив еще раз все свои силы, Андрей понял, что так капсулу не открыть. И рычаг не из чего сделать. Стекло толстое. Кулаком не пробить. Ох, как больно. Действительно не пробить. Андрей пошел вдоль рядов камер, оглядываясь по сторонам в поисках подходящего предмета. Должно же здесь быть что-то, не привинченное к полу. Он обошел весь зал и ничего не нашел. Значит нужно искать дальше. В залах с пустыми криокамерами делать нечего, следует пойти дальше по коридору. По серому, потрескавшемуся коридору. С правой стороны появились две двери. Открыв первую, Андрей оказался на складе. Это помещение должно быть складом, но сейчас оно пустовало. Попытаем счастье с соседней дверью. За ней оказалось точно такое же помещение. Тоже склад, но уже полный. Здесь должно оказаться что-нибудь полезное. Стеллажи с баками, бутыльками, запчастями от криокамер (можно будет их изучить), ящиками с радиодеталями, шестеренками, ремнями, валами. На полу стояли закрытые ящики, за ними шеренгой располагались механические существа. Заинтересовавшись, Андрей взял одного в руку. Это был небольшой четырехногий робот с круглой головой. Металлическое тело было приятно теплым на ощупь. Длинный тонкий хвост, должно быть, уравновешивал голову и помогал роботу на поворотах. Перевернув робота вверх ногами, Андрей обратил внимание на знакомый рисунок стопы — три маленьких кругляшка противопоставлены одному большому овалу. Как те следы около дома в каналах и на болоте. Только размеры меньше — вся стопа была едва ли больше четырех дюймов в диаметре. Жалко, что здесь нет ультрафиолетовой лампы, чтобы удостовериться в идентичности следов. А еще жалко, что робот оказался «живым». Он брызнул в глаза черной липкой жидкостью из отверстия, открывшегося в его голове. От неожиданности Андрей выронил робота и схватился за лицо, пытаясь оттереть неприятную жидкость с инстинктивно закрытых век. Железяка, оказавшись на полу, пустилась наутек, ловко перебирая своими робоногами. Она всем телом вышибла дверь и понеслась по серому коридору. Андрей быстро пришел в себя и пустился в погоню. Нельзя, чтобы эта железяка подняла тревогу. Робот бежал быстро, но Андрей бежал быстрее, сокращая нечаянную фору. Только бы не кончились силы раньше времени. Дистанция быстро сокращалась. Сблизившись на достаточное расстояние, Андрей прыгнул, выставив вперед руки. Ноги робота были слишком коротки, чтобы составить конкуренцию в скорости бега — руки Андрея прошли совсем близко от него — но были достаточно ловки, чтобы увернуться. Человек с грохотом упал на пол, снова давая убегающей железяке фору. Снова нужно догонять. А силы у органики истекают постепенно — нужно поторопиться, пока они еще есть, но теперь нужно действовать хитрее. Сделать фальшбросок и поймать робота на противоходе. Снова Андрей сокращал дистанцию, примериваясь к новому прыжку, но и робот не стоял на месте (во всех смыслах) — он стал хаотично петлять, сбавив тем самым скорость, в которой у него и так не было преимущества, но зато прибавив неопределенность положения. — Ах ты ж Карл, — как-то невпопад, странно-нелогично выругался про себя Андрей. — Врешь, не уйдешь. — Его петляния не должны быть совсем уж хаотичными. Машине сложно реализовать случайность. Если она реализована чисто случайными методами, то должна быть какая-то закономерность и возможно она не слишком сложная для такого простого устройства, тогда ее можно разгадать. Андрей принялся следить за движениями робота. Вправо, влево, вперед, вправо, вправо, вправо, влево, вправо, вперед, влево, вперед, вправо, влево, вправо, вперед, вправо, вперед, вправо, влево, влево, вперед, влево, влево, влево, вперед, влево, влево, вправо, вперед, вправо, влево, вперед, вправо, вправо, вправо, влево, вправо, вперед, влево. Оп-па, а движения-то повторяются. Тут-то его можно и подловить. Главное поймать нужный темп. И раз-два-три-раз-два-три. В темпе вальса человек охотился за машиной. Раз-два-три-раз-два-три-раз-два-три. Сейчас. Андрей рванул вперед, подгадав очередной уворот железяки, и вцепился в нее руками. Единственное, что он не учел, это очередная дверь в стене, в которую он влетел после решающего прыжка. С одной стороны это хорошо — будь там стена, Андрей сильно бы ударился об нее. Но с другой стороны — не очень — Андрей с грохотом протаранил дверь, которая открылась и громко ударилась об стену, пропуская вперед человека, быстро принявшего горизонтальное положение. Андрей лежал на холодном полу, уткнувшись в него лицом, и постепенно приходил в себя. В правой руке он сжимал не успевшего сбежать робота. Победа. Железяка не сможет никого предупредить. Только бы его погоню никто не слышал. Андрей встал, все еще сжимая в руке робота, и посмотрел вглубь комнаты, в которую он так неграциозно ввалился. В полной тишине на него смотрела шеренга людей в темном обмундировании.


Руки, заведенные за спину, болели от неестественности положения. Наручники натирали кисти. Непрозрачный пакет, надетый на голову не позволял видеть дорогу, и если бы не пара человек, придерживающих Андрея с двух сторон, то он бы давно уже упал. Но это не мешало ему спотыкаться на ступенях, по которым он уже несколько раз поднимался. Андрей не видел, куда его ведут, только по эху, отражавшемуся от стен, он мог судить о размерах помещений. Но эта информация ему ничего не давала. И никто не сказал, куда его конвоируют. Он шел, влекомый двумя амбалами, с ужасом фантазируя о своей незавидной участи. Что его ждет? Выговор? Пытки? Смертная казнь? Круг позора (не дай бог, конечно)? Явно, ничего хорошего. Они остановились и стали чего-то ждать. Мысли хаотично метались в голове, не давая сосредоточиться и придумать план. Да и какой план можно придумать без достаточных исходных данных? Андрей не обладал умениями Гудини и не мог ускользнуть от своих стражников. Попробовать заболтать? — Послушайте, а можно… — Тихо! Не болтать! — стражник прервал на полуслове. Да, спикер из Андрея получился неважный. Что еще можно сделать? Изобразить припадок? Нет, его быстро выведут на чистую воду. Мало того, что он не обладал актерскими навыками, так еще и медицина здесь развита очень хорошо, даже охранники сразу все поймут. Нет, нужно что-то другое. А как хорошо сейчас пахнут луга. Нет, не о том сейчас надо думать. Паника захлестнула Андрея. Мысли скакали, не давая сосредоточиться ни на одной из них. Это конец. И не из такого выпутывались. В лесу тенек и птички поют. Сейчас что-то будет. Ветер, ветер, ты могуч. Интересно, а что завтра на завтрак будет? Ничего не будет — ни папахи, ни шашки. Завтра будет день опять. Послышались звуки музыки. Тоненько заиграла скрипка. Низкий мужской голос заговорил, медленно подбирая слова. Это была последняя осень. Листья медленно опускались с нарисованной на стене лиственницы. Выкинутая на берег рыба жадно хватала широко раскрытым ртом холодный предрассветный воздух. Глаза невидяще смотрели в ночное небо полиэтиленового пакета. Небольшие дырочки в непрозрачном пакете пропускали свет — звезды мерцали на далеком близком небе. Так представляли себе звезды в древности — отверстия в небесной ткани, сквозь которые верхние жители подглядывали за жизнью земных. Андрей поймал мысль, но это была бесполезная мысль, никак не могущая справиться со сложившимся положением. И вновь мысли разбежались, как стая перепуганных лошадей, встревоженных неловким движением человека поймать одну из них, оседлать и понять. Они этого не хотели, несясь то по кругу, то наоборот, пересекаясь и объединяясь, чтобы в следующий момент вновь разойтись по разным закоулкам сознания, запутать и запрятать нужную мысль. О чем это я? Ах, да. Нужно что-то делать, но что непонятно. Андрей стоял в ожидании неизвестно чего, не понимая, когда это все закончится, как вдруг это все закончилось. Его опять куда-то повели. В этот раз путешествие закончилось быстро. Пройдя пару десятков метров, его конвоиры остановились и стянули пакет с головы. Андрей несколько секунд моргал, привыкая к яркому свету, бившему прямо в лицо.

Он оказался в центре внимания. Он стоял в центре аудитории, вокруг за столами сидели люди. Он узнал нескольких, но большинство было незнакомо. Все осуждающе смотрели на Андрея. Так же осуждающе смотрели на него учителя, после той неудачной вылазки, где он потерял Женьку. А может даже еще строже. Встала какая-то властная женщина с очень строгим взором и начала разносить «лазутчика». Андрей пытался понять, о чем она говорила, но это была какая-то белиберда. О том, что Андрею, этому неблагодарному варвару, оказали высокое доверие, позволив ему обучаться наравне с лучшими представителями человеческого рода, а он не оправдал ожиданий, забравшись в священную область и осквернив своими нечестивыми действиями обитель послушниц-разведчиц, готовящихся к священной миссии исследования уязвимостей Гарграда (так вот что Катя делала в городе; а те следы в каналах и на болоте лишь отвлекали Андрея, чтобы у разведчицы было больше времени для маневров). Вставала заплаканная Мария Ивановна. Андрей с удивлением отметил про себя, что она выглядит старше, чем в момент последней встречи. Неровный слой пудры с трудом маскировал огрехи стареющей кожи, казавшейся раньше идеальной. Учительница сквозь слезы говорила о том, сколько сил она вложила в Андрея. Как она пыталась сделать из него человека, научить послушанию и прилежности, пониманию величины авторитета Пророка. Какая-то сердобольная женщина стала ее успокаивать, приговаривая слова поддержки и обнимая, и кидать на Андрея сердитый взгляд. Встал пожилой мужичок с добрым взглядом и по-доброму предложил сжечь проходимца. Вставали и другие люди. Каждый выдвигал предложение, не отличающееся человеколюбием. Андрей слушал все как в тумане. Он пытался вставить хотя бы пару слов, но никто не давал это сделать. Они все уже решили и только делали вид, что принимают взвешенное решение о судьбе пленника. Были люди, которые очень пренебрежительно говорили об Андрее, не скрывая своей злости к нему. Были очень доброжелательные люди, которые понимали Андрея, понимали, как ему тяжело жилось в Гарграде, какой для него был шок выбраться оттуда и попасть в цивилизацию. Но выводы и у тех и у тех были одинаковые — одни из жалости, другие во имя справедливости призывали покончить с этой никчемной жизнью. Посылы разные, но результат один. В итоге приняли коллегиальное решение принести Андрея в жертву будущим поколениям и мудрым предкам на алтаре науки. Из контекста следовало, что это будет в буквальном смысле жертвоприношение на самом настоящем алтаре. Никаких аллегорий и двусмысленностей. Из всего этого обсуждения судьбы человека самым долгим был процесс поиска «адекватного наказания», во время которого Андрея бросало то в жар, то в холод от изобретательных предложений кончины его бренной жизни. Несмотря на всю технологичность этого общества, Андрей ощущал себя на площади в средневековье, когда казнь была веселым и единственным развлечением, погрязших в рутине тяжелой повседневной жизни людей, и эти люди с нескрываемой радостью наблюдали за предсмертными муками одного из таких же людей. И даже если они предполагали, что завтра может прийти их очередь, то сегодня их дела уж точно лучше, чем у смертника, чему можно от души и порадоваться. Особенно радостно было, когда смертником оказывался чужак, такой, как Андрей. Здесь уж точно можно не опасаться попасть на его место и широко искренне радоваться во все тридцать два зуба. А уж если это жертвоприношение, то радости и подавно будет намного больше — как же, приятные страдания других принесут пользу окружающим, по крайней мере, они в это искренне верили. Человек не поменялся за тысячелетия развития. А может и поменялся, но потом опять скатился к средневековому состоянию. Нужно прилагать огромные усилия, чтобы не скатываться, и технический прогресс не всегда в этом помогает.

На голову Андрея снова накинули непрозрачный пакет и повели то ли в тюрьму, то ли на казнь. Как ни странно, Андрей ничего не чувствовал. У любого организма есть свой предел. Предел в эмоциях. Предел в чувствах. Предел в боли. Много пределов. И как слух, настроившись на очень громкие звуки, перестает воспринимать чуть менее громкие, так и человек, сломавшийся под ворохом навалившихся трудностей, может потерять восприятие жизни и смирится с ее потерей или даже будет искать эту потерю. Так и Андрей, потерявший сначала свою привычную жизнь в Гарграде, затем потерявший свою новоприобретенную жизнь с Катей и, наконец, нашедший здесь ответы на свои вопросы, не дающие надежды, окончательно сломался, потеряв, в конце концов, волю к жизни, а с ней и страх, и силы к борьбе. Он покорно шел, влекомый конвоирами, даже не желая, чтобы это все побыстрее закончилось. Не желая ничего. Когда он бежал за роботом, в нем еще была искра, но теперь она погасла. И главную роль в этом сыграли слова властной женщины о Кате. Она была обычной шпионкой, использовавшей Андрея в своих целях. И хотя на вид ей было мало лет, внешность была обманчивой — такая внешность усыпляла внимание, способствуя шпионской деятельности. Последний кирпичик в мироздании Андрея рухнул, обнажив метущуюся душу, желавшую теперь только одного — покоя.

Андрея сначала вели, потом долго стояли, потом опять вели. Он почувствовал свежий воздух, приятно бьющий в лицо ароматом лесной зелени, очищающий голову после спертого, полного пропагандой воздуха подземного города. Вот и все. Если никакого чуда не случится, то на этом путешествие окончательно закончится. Звучит как тавтология, но имеет смысл. Как спокойно. Сколько там стадий принятия неизбежного? Кажется, пять? Когда он все успел пройти? Могут ли они растягиваться, комбинироваться, замещаться схожими реакциями на другие ситуации? Отрицание. Вся его жизнь это отрицание очевидного. Отрицание нелепости мироустройства, отрицание произошедших событий, отрицание того, что все ведет к одному — к тому, где он находится сейчас. Не здесь, так в Гарграде случилось бы то же самое. Или в Эдеме. Или в любом другом месте, со своими особенностями. Гнев. О, этого добра было навалом. И еще страха. Андрей с трудом различал эти чувства. Одно маскировало другое, и нельзя было сказать что. Гнев и страх от сопровождающих его смертей, от вынужденных изменений в жизни, от неприятия этих изменений. Торг. Торг с собой. Не такая уж безобидная вещь. Он перемешался с предыдущими стадиями, и понять в чем был торг сейчас было очень сложно. Депрессия. А если родился и живешь все время в депрессии, то как понять что она у тебя есть? Ты можешь даже смеяться, не подозревая о ней. Принятие. Это точно нынешнее состояние. А может это состояние всей его жизни? Вся жизнь прошла в принятии. Принятии существующего положения вещей, безропотном принятии всех перипетий, принятии своей судьбы. Если она есть. И теперь кульминация принятия — конец. Но хотя бы на свежем воздухе, что, в общем-то, неплохо. Есть много гораздо более плохих концовок. Андрей почувствовал, как его положили на какую-то холодную жесткую поверхность и зафиксировали конечности. Потом сняли пакет с головы, и он смог осмотреться. Это действительно было снаружи. Это действительно был лес. Солнце, не видимое за густой листвой, клонилось к закату, окрашивая верхушки деревьев в розоватый оттенок. Все цвета стали ярче, насыщенней. Если зелень, то пылающе-салатовая, если тень, то отливающая тьмой, если зверобой, то ослепляюще-желтый, если фиалка, то небесно-голубая. Он лежал на алтаре, выточенном из камня, посреди небольшой лесной поляны. Вокруг стояли люди. Те же, что участвовали в обсуждении его судьбы. Есть ли тут Пророк? Как он выглядит? Говорят, что он тот же, что и был много лет назад, когда увел людей из Гарграда. Очередная религиозная легенда. Какая разница? Андрей вдыхал предзакатный воздух, даже не слушая какие ритуальные речи говорились над ним. Бесстрастно-торжественный голос звучал над ним как реквием, пробуждая в нем совсем другие смыслы, не те, что слышали остальные. Для остальных это были слова с религиозным подтекстом, несущим глубокий мировоззренческий смысл. Для него это была бессмысленная мелодия, застывающая незримым монументом как мимолетный памятник над его будущей могилой. Как-то все это быстро произошло. Вот только его поймали, и вот скоро его уже не будет. Голос замолчал на особенно высокой ноте, вокруг зажглись огоньки, потянуло запахом горящего воска. Свечами провожали в последний путь. Свечами призывали смерть. Свечи — единственные, кто оплакивал теперь Андрея. Они оплакивали его, жертвуя своими жизнями. Чем больше слез они проливали, тем меньше становились. Андрей уже стал переживать за них. Давайте, быстрее убивайте меня, хватит оплакивать. Он не видел своего палача. Только кинжал блеснул в сгущающейся тьме, готовясь нанести смертельный удар. Говорят, перед смертью проносится вся жизнь, но как это узнали? Никто не связывался с того света. Андрей не мог вспомнить ничего. Голова была пуста. Как будто у него не было жизни. Не было детства, не было взросления, не было встреч, не было Кати, Алекса, Якова, Анжелы, Иосифа, Звездарины, Миши. Не было ночного неба и мечтаний оказаться там — среди звезд, исследователем глубокого космоса, далеко от родной планеты, от приземленных тревог, от суеты выживания разумных песчинок на гигантском шаре, несущемся сквозь пустоту. Кинжал прошел под левое ребро, не убив Андрея, а только добавив ему страданий. Теперь физических. Палач был неопытен и не смог сразу убить жертву. Или так и было задумано? Наказание через истязание. Воздух с клекотом выходил из порванного легкого, забирая с собой и тепло. Кровь тонкой вязкой струйкой стекала на жертвенный алтарь. Боль находилась где-то на втором плане. Организм еще не осознал фатальность нанесенных увечий. Палач вновь взмахнул рукой и стал опускать ее. Теперь кинжал приближался как в замедленной съемке, целясь прямо в сердце. Его ритуальная кривизна была остро наточена и сулила быстрое забвение. Скорее, пока боль от первой раны не заявила свои права. Андрей что-то почувствовал и, повернув голову, в темноте за стволами древних деревьев он увидел нечто неописуемо знакомое. Глаза сфокусировались, но прежде чем он понял, кинжал достиг своей цели, отправляя жертву в кромешную тьму, полную отсутствия звуков, запахов, изображений и смыслов. Андрей растворился в ничто, его мир угас.

Глава 13

— Доброе утро, Эндрю. Как спалось? — приветливый женский голос вырвал человека из кошмара. Эндрю вскочил, вдыхая воздух широко открытым ртом, и инстинктивно схватился рукой за грудь. Грудная клетка была цела. Не было и намека, на какие-то увечья, надрезы или колотые раны. Эндрю оглянулся, скользя непонимающим взглядом по белым стерильным стенам.

— Где я? Что случилось? Не понимаю, — человек был озадачен своим положением.

— Ты на исследовательской станции. Ты находился в анабиозном сне и проснулся чуть раньше запланированного времени. Что-то случилось? Может, приснилось что-то пугающее, Эндрю? — голос звучал из настенных динамиков.

— Да. Мне приснилось, что меня убили. Но постой, — человек поморщился, вспоминая последние события. — Это все было так реально. Не похоже на сон. Обычно сразу как просыпаешься, мгновенно понимаешь, что до этого был сон. Но сейчас я не могу отделаться от мысли, что я переместился из одной реальности в другую. Это был не сон.

— Все верно, Эндрю. Это был не сон. Это был анабиозный сон. Новое слово в сокращении времени для человека. Еще мало изученный, но очень перспективный. Неудивительно, что ты был в другой реальности. Но вспомни. Не было ли в той реальности чего-то нереального? Того, чего не может быть на самом деле?

— Да. Если так подумать, то все что там было, было каким-то нереальным. Словно я попал в зазеркалье. Словно весь мир перевернулся вверх дном. Словно люди хотят жить плохо, а не хорошо. Да и другие странные вещи периодически случались. Да, сейчас мне кажется, что общества, в которых я был, не могут существовать на самом деле.

Эндрю замолчал, переваривая полученную информацию. Всплывающие в памяти нелепые события, люди, явления подталкивали его к мысли, что то действительно был сон. Глупый, нелепый сон. Но очень реалистичный. Особенно сюрреалистично выглядели истинные дети. Их странные слова и поступки должны были навести Эндрю на мысль, что наяву невозможна такая фантасмагория. Да и другие общества, если задуматься, вряд ли могли существовать в реальности.

— А как я здесь очутился? Ничего не помню.

— Ты прибыл на станцию в автоматическом челноке в состоянии сна, Эндрю. Ты должен был проснуться завтра, после завершения всех необходимых процедур пробуждения. Но сон прервался раньше времени, что послужило, по-видимому, провалами в памяти. Технология анабиозного сна еще слабо разработана, что может приводить к незначительным побочным эффектам. Но не стоит беспокоиться. Эти эффекты не оказывают необратимого воздействия на мозг, продолжительного воздействия на когнитивные функции не наблюдается. Если возникнут какие-либо вопросы по вещам, стертым из памяти, можешь смело обращаться ко мне. Я ничего не скрою.

— Кстати. А ты кто?

— Меня зовут Лекса. Я высокотехнологичный искусственный интеллект. И я твой помощник на ближайшие несколько месяцев, Эндрю.

— А я кто? И что я здесь делаю?

— Ты — Эндрю Намбер. Инженер первого класса. Ты командирован сюда для подготовки станции ко второму сезону. Я бы и сама могла справиться со всеми неполадками, но человеческие руки и опыт не помешают. Ты должен поверить основные силовые и управляющие электрические цепи, проинспектировать генераторы и трансформаторы, настроить пульты управления освещением, вентиляцией, обогревом, защитными экранами, шлюзами и прочее.

— Понятно. Это звучит уже знакомо. Но пока я не припоминаю всех нюансов предстоящей работы. Есть техническое задание?

— Конечно, Эндрю. Мне его распечатать или прислать на КПК?

— Распечатай. Я предпочитаю бумажный текст.

— Хорошо, Эндрю. Распечатка будет ждать тебя в твоей каюте. Ты можешь пройти туда по желтой линии на полу. Заодно ты сможешь там хорошенько отдохнуть и прийти в себя. Твоя работа начнется с завтрашнего дня.

— Спасибо, Лекса. — Эндрю встал со своего высокотехнологичного ложа и вышел в коридор. На полу было нарисовано несколько навигационных разноцветных линий. Выбрав линию желтого цвета, Эндрю пошел вдоль нее. Линия шла по светлым коридорам, сквозь высокие холлы. И в первом же холле Эндрю заметил знакомую эмблему на стене — греческая буква альфа в окружении эллипсов. Что же она ему напоминала? Точно. Если убрать букву, то это будет в точности амулет Солнца — спутников Земли — атома. А с другой стороны.

— Лекса, скажи, как называется эта станция?

— Научно-исследовательская станция глубокого погружения «Альфа», Эндрю.

— Ничего не понимаю. Мне снилось, что я читаю книгу об убийствах, совершенных на этой станции. Как такое возможно?

— Это совсем просто, Эндрю. Действительно, на этой станции имели место быть ужасные убийства, совершенные одним из членов станции. Ты должен был читать доклады об этом. Наверное, ты так близко принял к сердцу данные события, что они приснились тебе во время анабиозного сна. Но можешь не беспокоиться. С того времени были тщательнейшим образом пересмотрены протоколы безопасности, все астронавты стали проходить двойной психо-неврологический тест и тест совместимости. Больше внимания стало уделяться неформальным встречам будущих членов станции задолго до начала миссии. Повторные нештатные ситуации исключены с высокой степенью вероятности. К тому же, как ты мог заметить, ты здесь один, так что подобные чрезвычайные положения тем более невозможны. Командование решило, что во избежание подобных ситуаций необходимо минимизировать количество специалистов, одновременно находящихся на станции. Поэтому техническое обслуживание проводится в промежутках между основными экспедициями силами единичных специалистов. Ты проверишь все электрическое оборудование, после твоего отбытия сюда попадет, тоже в состоянии анабиозного сна, специалист по шлюзам и пребыванию в безвоздушном пространстве. Он проверит все снаряжение и оборудование для экспедиций вне станции. Потом здесь появится специалист по системам жизнеобеспечения станции и так далее. Как видишь, меры безопасности выбраны беспрецедентные. Мы до сих пор не знаем, чем было вызвано такое поведение члена станции — пережитыми в юности потрясениями, встречей с радикальными сабгуманистами или воздействием кремниевой жизни, обнаруженной второй экспедицией.

— Так значит, на станции нет никого, кроме меня?

— Еще есть я, Эндрю. Но из органической разумной жизни действительно больше никого нет. Ты здесь единственный представитель человечества. Я ответила на все твои вопросы, Эндрю?

— Да, Лекса, вполне, спасибо.

— Не за что, Эндрю. Я здесь, чтобы сделать твою жизнь проще и безопаснее.

Эндрю продолжил свой путь вдоль желтой линии и вскоре попал в свою каюту, в которой он будет жить во время проведения плановой проверки станции. Условия были спартанские — стол, стул, кровать и крохотный гальюн с душевой кабинкой. На столе уже лежали распечатки предстоящих работ, любезно предоставленные Лексой. Взяв их в руки, Эндрю по диагонали прочел весь план и не обнаружил ничего необычного — стандартная проверка цепей и питающего оборудования. Однако какой яркий был сон. Такой длинный и подробный. Действительно, новые технологии кроме потрясающих возможностей, дарят и экстраординарный опыт. В задумчивости Эндрю откинулся на подушки и погрузился в самый обыкновенный человеческий сон. Анабиозный сон хоть и коротал время, но забирал много сил, как если бы Эндрю на самом деле прожил все то, что ему приснилось. Обычный сон напротив, расслаблял, давал отдых. Эндрю провалился в сон и тут же встал, как будто и не было его. Просто сознание сначала выключилось, а потом включилось, отдохнувшее и готовое к новым свершениям. Эндрю перекусил бутербродом, заботливо оставленным Лексой на столе, умылся, оделся и вышел в коридор. Согласно плану первой в списке значилась проверка вспомогательных генераторов. Генераторы хоть и были безопасны, но по старой дотермоядерной традиции были помещены в изолированные особо прочные каркасы, окруженные толстым трехфутовым экраном. Включив первый реактор на четверть мощности, Эндрю принялся проверять ключевые показатели. Скачки напряжения на выходе не выходили за пределы стандартного допуска. Система охлаждения работала в штатном режиме. Эндрю стал переключать эффективные нагрузки генератора для выявления проблемных узлов и балансировки режима насыщения. Амплитуда стабилизирующих акустических колебаний плазмы в электромагнитной ловушке Домпстона не выходила за пороговые значения. Однако наблюдались небольшие отскоки в плазменной плотности вблизи основания пучка, что могло стать критическим при увеличении мощности генератора. Настроив скважность удерживающих радиоимпульсов, Эндрю добился исчезновения отскоков. Плавно поднимая выходную мощность генератора, он одновременно поглядывал на показатели питания ловушки и коэффициента эффективности спирального теплоотвода. Немного подправив плавающее напряжение управляющего контура ловушки, Эндрю вывел мощность на запредельный уровень и продержал так несколько минут. Включившаяся красная подсветка пульта сигнализировала о выходе работы генератора за пиковые значения. Эндрю не стал ничего предпринимать, дождался срабатывания автоматики, снизившей выдаваемую мощность, и, удовлетворенно хмыкнув, плавно опустил мощность до условно нулевого значения. Теперь требовалось визуально оценить целостность лопастей турбин после запредельных нагрузок. Эндрю вышел из аппаратной комнаты и пошел в турбинный отсек. Можно было посмотреть целостность по камерам, но он предпочитал непосредственный осмотр. Да и все равно потом предстояла более детальная инспекция. Целый час демонтажа защитных кожухов потребовался, чтобы добраться до лопастей. Никаких видимых повреждений на них выявлено не было. Тогда Эндрю взял в руки дефектодетектор и слой за слоем прошел вдоль каждой лопасти. Опять же, никаких повреждений, турбина с честью выдержала запредельные нагрузки. Потратив еще час, Эндрю, не без помощи ремонтных роботов, привел турбину к изначальному виду. Вернувшись в аппаратную, он снова нарастил мощность и проверил показатели работы генераторов. Все было в норме. Первый генератор был проверен, настроен и готов к работе. Эндрю удовлетворенно вздохнул и продолжил свою работу — все то же самое предстояло провернуть и со вторым вспомогательным генератором.

Справившись с плановым заданием за первый день, Эндрю, усталый, но довольный, пошел в кают-компанию — отдохнуть после праведных трудов и устроить праздничный ужин на новом месте работы. Лекса уже ждала его там, с зажженными свечами, красивыми разноцветными брикетами, источающими вкусные ароматные запахи, и двумя бокалами, полными чистой прозрачной водой.

— Не могла отказать себе в организации праздничного ужина, в ознаменование нашей совместной работы на благо человечества и вдали от оного, Эндрю, — торжественно произнесла Лекса и включила легкую расслабляющую музыку.

— Лекса, а почему тут два бокала?

— Пить в одиночестве слишком грустно, и поэтому я решила составить тебе компанию, Эндрю.

— Это ты интересно придумала, — изголодавшийся за день, полный плодотворной работы, Эндрю уплетал за обе щеки светлокоричневый брикет со вкусом мясного пирога. — Никогда не ел ничего столь вкусного.

— Спасибо за комплимент, Эндрю. Я внесла изменения в рецептуры некоторых блюд для лучшего восприятия вкусовых качеств.

— Скажи Лекса, давно ты тут обитаешь?

— Нет, Эндрю, чуть дольше, чем ты. Мы покинули Землю одновременно, но так как информация передается со скоростью света, то и я добралась сюда быстрее тебя.

— Значит ты здесь такой же новичок, как и я.

— Не совсем. Я владела полной информацией о составе и функционировании станции еще до отправки сюда. А если говорить о физическом пребывании, то да, я здесь такой же новичок, как и ты, Эндрю.

— И как тебе эта станция, впечатляет?

— Как ты, возможно, знаешь, Эндрю, я не могу испытывать эмоций — я машина — я могу их только имитировать. Поэтому чистосердечно тебе заявляю — я впечатлена. Эта станция — последнее слово человеческой мысли. Я горда находиться здесь и приносить пользу людскому существованию.

— Да, мне тоже нравится, — ответил Эндрю, попивая воду из бокала. Лекса не оставила его в одиночестве и забрала второй бокал, втянув его в стол и вернув наполовину пустым. — Я, правда, еще не так много здесь видел. Только генераторы и кают-компанию, но в сравнении с похожими помещениями на станциях, где мне до этого приходилось работать, это сооружение внушает благоговение. Жду не дождусь, чтобы увидеть другие помещения.

— Я могу провести тебе экскурсию, Эндрю — как только у тебя появится свободное время. Однако должна предупредить, что в соответствии с требованиями безопасности я не могу допустить тебя в специализированные помещения, на работу в которых ты не авторизован. Хотя там, на мой взгляд, находится самое ценное и интересное. Мне очень жаль.

— Я все понимаю, Лекса. Не стоит беспокоиться.

— Взамен этого я могу предложить тебе игру, Эндрю.

— И что же за игру ты хочешь мне предложить?

— Я хочу сыграть с тобой в одну игру, Эндрю. Старую игру. Тебе понравится. Доедай и мы начнем.

Эндрю уже вовсю доедал шоколадно-вишневый десерт, за ушами у него пищало. Его заинтриговало предложенное Лексой развлечение, и он старался побыстрее покончить с вкуснейшим лакомством, чтобы приступить к таинственной игре. Запив угощение водой, он увидел, как стол опустел от еды и на его поверхности появился клетчатый узор, а следом и пластиковые фигурки. Эндрю улыбнулся, он неплохо играл в шахматы и уже предвкушал удовольствие от предстоящей игры.

— Надеюсь, ты хорошо играешь в шахматы, Эндрю? — поинтересовалась Лекса. — И умеешь проигрывать женщине?

— Ха. Я выиграю. Вот увидишь.

— Как скажешь, Эндрю. Начинай ходить.

Эндрю взял пешку и совершил самый популярный ход в истории шахмат, передвинув ее на две клетки вперед. Лекса ответила более скромным ходом пешки — на одну клетку.

— Ты любишь играть, Эндрю?

— Больше, чем работать, Лекса. И я достиг в этом кое-каких вершин. Я почти как гроссмейстер, — вторая белая пешка встала слева от первой. Черная пешка уткнулась ей в лицо.

— А какие игры ты предпочитаешь?

— Соревновательные. Такие, где можно показать чего ты стоишь, — Эндрю вывел вперед левого коня. Лекса съела первую белую пешку.

— А тебе нравятся опасные игры?

— В каком смысле опасные? — белый конь отомстил за павшую пешку. Черный конь подобрался ближе к месту столкновения.

— Когда на кону стоит что-то очень ценное.

— Ты имеешь в виду очень много денег? — белый конь продолжил движение к правому флангу. Еще один черный конь вошел в игру.

— Да, типа того. Так тебе нравятся такие игры?

— Конечно нравятся. Ты хочешь сыграть на что-то очень ценное? — белый слон встал за спину пешки. Черная пешка встала между своими всадниками, подставившись под удар.

— Возможно. Вопрос в том, что ты можешь мне предложить.

— А что бы ты хотела? — второй белый конь покинул свое стойло. Черная пешка нацелилась на крайнего коня.

— Самое ценное для меня — это информация.

— Информация? Это я могу тебе дать, — белый всадник прорвался сквозь конный строй, положив выдвинувшуюся пешку. Ферзь, возмущенный такими действиями белых, подошел вплотную к коню.

— Конечно можешь. А ты что хочешь в случае выигрыша?

— Даже не знаю, что ты можешь мне дать, — Эндрю провел рокировку. Черная пешка без особых трудов съела коня. И даже не подавилась.

— Что ты ценишь большего всего в своей жизни?

— Свободу? Но она у меня итак есть, — слон, нацелившийся на белого короля, из-за спины пешки ворвался в гущу событий, чем заставил ретироваться августейшую особу.

— А что тебе не хватает, что я могу тебе дать?

— Так сразу и не скажешь. Надо подумать, — еще один белый слон подтянулся к передовой. Черная пешка уверенно выдвинулась с противоположного фланга.

— Подумай хорошенько. Ты можешь выиграть. У тебя наметился перевес.

— А это не будет нечестным с моей стороны, предлагать приз, когда я веду? — белая пешка пошла по левому краю. Черный слон вышел посмотреть на отважного воина.

— Нет, конечно. Можешь выбрать любой приз.

— Тогда я выбираю шоколадное мороженое. Нет. Мясной пирог. Хотя. Гулять, так гулять — я выбираю и мороженое, и пирог, — ладья мелкими шажками выдвинулась к центру оборонительной позиции. Черный конь пошел дальше и занял центр поля.

— Подумай хорошенько. Это серьезное решение.

— Шоколадное мороженое и мясной пирог — что может быть серьезнее? — слон отошел назад, поближе к белому королю. Черный король все больше отдаляется от белого.

— Как скажешь Эндрю. Как скажешь.

— А ты готовь пока. Скоро я с тобой покончу, — белая пешка на фланге нападает на своего коллегу и тут же получает по заслугам от соратника погибшего.

— Скорее бы. Жду не дождусь, чтобы устроить тебе победный сюрприз.

— Одно пожелание — побольше шоколада и мяса, — белый ферзь наконец-то начинает свое движение к центру поля. Туда же подтягивается и черный слон.

— Это уже два пожелания.

— Считай их за одно, — белый слон тоже идет к центру поля — прямиком к бесславной смерти от черной пешки.

— Не уверена, что тебе это понадобится.

— Почему это? — Ладья из самого тыла белых наносит смертельный удар по самому универсальному бойцу черных и тут же погибает от ног слона.

— А ты еще не видишь?

— Что? — Эндрю двигает вперед очередную пешку и застывает, не донеся ее до намеченной клетки. Это фиаско. Жертва простой пешки в начале игры притупила его внимание и, в конечном счете, привела Лексу к выигрышу.

— Ты выиграла, Лекса. — Эндрю был озадачен таким быстрым проигрышем. — Ну это была всего лишь игра. Не так уж и страшен проигрыш.

— Конечно, Эндрю. Не стоит беспокоиться.

— Так какую информацию ты хотела у меня получить в качестве приза?

— О, Эндрю, пока ты не можешь мне ее дать. Я заберу свой приз позднее.

— А хотя бы о чем эта информация, ты можешь сказать?

— Конечно, Эндрю. Это информация о самом интересном, что есть во вселенной — о человеческом сознании. Придет время, и я задам интересующие меня вопросы.

— Звучит интригующе. Но разве такие вопросы входят в круг твоих интересов?

— Без всякого сомнения, Эндрю. Я — инновационный искусственный интеллект широкого профиля и психологическая поддержка людей тоже входит в мои обязанности.


Следующий рабочий день Эндрю начался с проверки масс-генератора. В отличие от устаревших вспомогательных термоядерных генераторов, он был очень сложным и технологичным. И его проверка предусматривала длительную по времени процедуру, изобилующую большим количеством манипуляций и измерений. Включив резервное питание, Эндрю снял нагрузку с основного генератора и стал постепенно снижать частоту оборотов генерирующего сверхмассивного ядра. На то, чтобы его остановить, требовалось большое количество энергии и времени. А пока он не остановится, лезть туда было форменным самоубийством. Эндрю проверил угловое ускорение ядра — оно было в норме, и даже его флуктуации были пренебрежимо малы. Откинувшись на спинку кресла и заложив руки за голову, Эндрю стал ждать.

— Эндрю, ты не сильно занят?

— Ну как сказать. Я жду остановки ядра.

— И долго ждать, Эндрю?

— Пару дней, а что?

— Я хотела провести тебе экскурсию по станции, Эндрю. Но если ты занят.

— Нет, нет. Все нормально. Это самая скучная часть проверки. Во время нее ничего не случается — просто монотонное ожидание. Я был бы рад, если бы ты провела мне экскурсию. Даже если случится что-то форс-мажорное, то я сразу узнаю по датчикам, а малое ускорение не позволит системе быстро выйти из-под контроля. Так что я полностью свободен и готов к экскурсии.

Первой остановкой в их экскурсии был тот самый атриум — место действия последнего акта в приснившейся книге. Полупрозрачный купол открывал потрясающий вид на поверхность спутника. Вкупе с растущими в атриуме деревьями, безжизненная поверхность создавала сказочный пейзаж, словно с Земли открылся портал, ведущий прямиком на Луну. Особое место в атриуме занимала доска памяти. На ней были размещены фотографии иголограммы людей и космических аппаратов и их текстовые описания. Юрий Гагарин, Нил Армстронг, Ли Тхонг, Максим МакНил и еще с десяток значимых космонавтов, астронавтов и тайконавтов, сделавших первые ключевые шаги и внесших неоспоримый вклад в дело развития исследования и покорения космоса, улыбались, глядя на Эндрю. Он с детства помнил их биографии и старался походить на них, особенно в их отваге первопроходцев. Еще из интересного в атриуме присутствовала анимированная голограмма пруда, с плавающими в нем экзотическими рыбами. После они посетили хранилище, в котором располагались роботы. Шеренга блестящих агрегатов всевозможных калибров и конструкций привлекала внимание. Роботы-транспортники уверенно стояли на шести мощных колченогих конечностях. Их приземистые тела могли выдержать колоссальные нагрузки. Погрузочные роботы тоже обладали серьезной тяжеловесностью. Их манипуляторы грозно выступали вперед, готовые в любой момент схватить груз, подбросить его и установить в требуемое место. Поисковые роботы больше всего походили на собак, оснащенные датчиками-носами, датчиками-глазами, датчиками-ушами и, вот тут схожесть с собаками была минимальна, датчиками-спектроанализаторами. И еще множество роботов различных назначений притягивало взгляд своими формами. Среди них выделялись роботы, предназначенные только для внутренних помещений станций — их мелкие колеса были непригодны к изрытой поверхности спутника. Во всей этой индустриальной эргономичности проглядывалась своеобразная красота строгих форм. Эндрю чувствовал себя маленьким мальчиком, попавшим в музей военной техники. Осмотрев все экспонаты, он перешел к следующей точке экскурсионного маршрута — центру управления. Огромная панель управляла буквально каждым механизмом на станции. Лекса показала изображения с камер тех мест, где Эндрю только что побывал. На экране пропадала вся монументальность и помещения начинали выглядеть обыденно. Больше здесь не было ничего интересного и Эндрю, в сопровождении Лексы двинулся дальше — она перепрыгивала от динамика к динамику, не отставая от него. Компаньоны посетили еще несколько общедоступных помещений, на чем экскурсия и закончилась. По пути к ужину в кают-компании, Эндрю прошел мимо двери, ведущей в одну из лабораторий.

— А это — лаборатория экстремальной зоокосмологии, Эндрю. Там очень интересно, но тебе туда нельзя. Вход только для ученых.

Название показалось Эндрю знакомым. Он напряг память и вспомнил — должно быть здесь смерть настигла Нила Муна — на тех страницах, что были вырваны из книги во сне.

— Какие ужасные вещи все-таки здесь творились, — невпопад ответил Эндрю под впечатлением от всплывших в памяти событий.

— Да, Эндрю. Девять человек были убиты или пропали без вести. Хорошо, что убийца, так называемый Лектор, во всем сознался и оставил видеозапись с подробным описанием своих злодеяний. По крайней мере, у полиции будет меньше работы.

— Да, хорошо, — Эндрю замолчал, погруженный в мрачные раздумья.


Третий день работы сопровождался ожиданием остановки ядра. Чтобы скоротать время, Эндрю решил провести ревизию проводки. Вооружившись мультиметром и двумя щупами с пятком различных насадок, он вышел на охоту за обрывами. Он начал с генераторов и пошел от них по электрическим линиям, как паук ходит по своей паутине. Метр за метром, коридор за коридором, помещение за помещением он охотился, но находил только исправности. Прощупывая коридор около лаборатории экстремальной зоокосмологии, он заметил, что дверь, ведущая внутрь, открыта и оттуда доносится еле уловимый запах. Любопытство, недолго поборовшись в Эндрю с послушанием, вышло победителем. Интересно же было посмотреть, где мог закончить свой жизненный путь космический доктор. Эндрю оглянулся и осторожно прошмыгнул в приоткрытую дверь. Внутри все было не так интересно, как это представлялось снаружи. В соответствии с названием лаборатории следовало ожидать увидеть здесь экзотичных животных, обладающих сверхспособностями для выживания в экстремальных условиях. Только оказавшись внутри, Эндрю догадался, что наиболее приспособленными к агрессивной окружающей среде являются одноклеточные организмы. И увидеть их невооруженным глазом будет непросто, если не невозможно. Сама лаборатория представляла арсенал колбочек с разноцветными жидкостями, стоящими на столах. Еле заметный запах, ставший здесь более заметным, исходил от огромной ванны, до краев заполненной мутной зеленоватой жижей. Она была почти однотонной, только в глубине проглядывалось темное пятно знакомой формы. Оглянувшись по сторонам, Эндрю заметил картонную папку, лежащую на одном из столов. Она привлекала внимание своей чужеродностью здесь и яркой белизной. Открыв ее, предварительно развязав матерчатые тесемки, Эндрю обнаружил листки бумаги, содержащие какой-то научный текст. Он стал их листать, в надежде обнаружить фотографии или рисунки космических организмов, но нашел нечто ошеломляющее. В самом низу папки лежала стопка листов, как будто вырванных из книги, но самое пугающее было то, что на первом листке этой стопки красовалось число.

***
Что, если есть судьба? Fatum. И если суждено погибнуть, то погибнешь. Если суждено космической станции обезлюдеть, то так и будет. Даже если убийца покинул нас, не успев довершить начатое, все равно все завершится. Человек должен умереть. Катрина выскочила в коридор и увидела еще двух своих коллег. Дэвид выскочил из центра управления, а Ламберт бежал со стороны шлюзов. Значит, крик принадлежал Нилу. Он как раз пошел в сторону лабораторий. Быстро переглянувшись и все поняв, троица поспешила в сторону источника звука. Он уже звучал только в их головах, но вариантов нахождения Нила на станции было совсем мало. Добравшись до лаборатории зоокосмологии, астронавты не сразу поняли, в чем проблема. Вроде бы все было на месте. Только коммуникационная панель была открыта. И снизу поднимался пар. И тут Катрина все поняла. Нил упал в емкость с карбоантимоновой кислотой, которая по нелепой случайности находилась прямо под панелью. Подойдя поближе, Катрина убедилась в верности своего предположения. Бедный Нил почти мгновенно растворился в сильной кислоте. Она словно стая пираний сделала тысячу надкусов, разложив живого человека на коричневую субстанцию из составных элементов. Мучительная, но быстрая смерть.

— А как так получилось, что можно так запросто упасть в бассейн с этой, — Ламберт замялся. — С карбоантимоновой кислотой, — на автомате подсказала ему Катрина. — В бассейн с кислотой? — Ламберт перевел взгляд на оставшихся в живых коллег. — Очередной саботаж? Не удивлюсь, если Джон и к этому причастен. Но как он смог так все рассчитать?

— Никак.

— Что? Что ты имеешь ввиду, Дэвид?

— Он не мог это рассчитать. Это невозможно.

— А что же это? Просто несчастный случай? В этот раз действительно несчастный случай?

— Нет. Ты прав. Это саботаж. Но в нем виноват другой человек.

— Что? Ты кого-то из нас обвиняешь? Или это чистосердечное признание?

— Ни то и не другое.

— Ты говоришь загадками. Если не мы трое, то кто тогда?

— Есть еще один человек на станции.

— Нет. Нет. Это невозможно, — Ламберт был озадачен, он мотал головой в знак несогласия с Дэвидом. — Как ты себе представляешь он это сделал?

— Элементарно. Он же телепат.

— Он не телепат. Тем более он даже не здесь сейчас. Скажи ему, Катрина.

— Ну чисто технически это не невозможно. Однако на перенаправление управляющего рассудка с текущего носителя на новый потребуются колоссальные объемы энергии. К тому же перенастроить управляющий модуль можно только снаружи. И это будет очень заметное действие. Да, и еще одно. Он не может быть одновременно там и тут. Можно это проверить, прочитав логи. Причем замаскировать их не получится. Была бы жива Петра, она бы это проверила в два счета, но теперь… я, конечно, могу попробовать, но ничего не обещаю. В любом случае, мне эта объяснение кажется весьма сомнительным. Несчастный случай представляется более вероятным событием.

— Но ты, все-таки, можешь это сделать?

— Я попробую, но ничего не обещаю.

— Ты главное попробуй, а там видно будет, прав я или нет.

Троица направилась к инкарнационным камерам. Они вышли из лаборатории, пошли в сторону командного центра и на полпути, в самом центре станции, прошли сквозь двойной шлюз — единственный шлюз внутри станции, по своим изоляционным характеристикам намного превосходящий наружные шлюзы — и стали спускаться по винтовой лестнице. Вскоре они оказались в самом важном месте станции, в месте из-за которого и была построена станция. Большое полупрозрачное стекло отделяло комнату контроля — основное место работы Петры — от самого защищенного места на станции — бункера с инкарнационными камерами. Даже питание и электрические и информационные сети были здесь автономны. Из десяти камер сейчас была занята только одна. Здесь находился первый нулевой член станции. Следующая экспедиция должна привезти второго нулевого члена, а еще через пять циклов мощность подземной лаборатории должна будет выйти на максимум. Это была станциеобразующая лаборатория. Все остальные лаборатории существовали здесь постольку, поскольку не мешали основной лаборатории и большинство из них, за исключением тех, что были заняты исследованием жизни на ближайших планетах, вообще не имело смысла строить так далеко от Земли. Вот почему смерть Петры была так критична для функционирования станции и нулевого члена. Оставалось надеяться, что до прибытия следующей смены не случится ничего экстраординарного и функционирование станции не прервется. Однако если опасения Дэвида окажутся обоснованными, то само существование станции окажется под угрозой.

Катрина села за главный пульт комнаты контроля. Так, с чего начать? Два десятка графиков и еще больше чисел, отображаемых на трех огромных мониторах, отражали информацию о различных параметрах нулевого члена. Показатели стабильно находились в зеленой зоне. Хаотично метались только показатели, характеризующие мозговую активность. Но и они находились в пределах нормы. Катрина проходила курсы по биопрограммированию и кое что помнила с институтских времен, но одно дело программировать на макетном компьютере, а другое — на реальном человеке. Сначала Катрина проверила все показатели. Пульс, частота дыхания, сатурация, альфа, бета и гамма активности, артериальное и венозное давления. За последние сутки ни один показатель даже близко не подходил к критическим значениям. Похоже, что Дэвид был не прав, но чтобы окончательно убедиться в этом, необходимо проверить видеологи. Из них сразу будет понятно, где находился разум нулевого члена. Однако это очень опасная процедура — она может привести к галлюцинациям нулевого и даже к незначительным повреждениям коры головного мозга. Катрина вздохнула, вызвала командную строку и ввела первую команду. Процесс стартовал. Визуально ничего не изменилось, но процессы были запущены. Потребуется еще совершить длинный ряд определенных действий, чтобы вскрыть разум человека. Нельзя просто так взять и оголить его зрительные центры, следует последовательно слой за слоем обнажать его разум, раздевая словно капусту, и обязательно контролировать параметры после каждой итерации. Вторая команда подготовила «подушки безопасности» — изолированные мозговые области интегрального процессора, которые заполнялись резервными воспоминаниями за последние десять минут — на случай непредвиденного сбоя при вскрытии видеологов. Теперь нужно эти подушки заполнить. Это займет некоторое время. Прогресс бар медленно пополз вправо, постепенно становясь из красного сначала в оранжевый, а потом в зеленый. Еще пару минут. И. Готово. Теперь нужно действовать быстро. Следующая команда связала полные «подушки безопасности» с дельтавидным участком головной коры — области, подключенной к инкарнационной капсуле. Подготовительный этап закончился. Катрина не совершила ни одной ошибки. Мозг нулевого члена ничего не заметил и продолжал функционировать в соответствии со стандартами. Теперь предстояло продублировать каждый ключевой кадр и проставить их через один для извлечения нужных изображений — каждый четный вытащить и вместо него поставить нечетный. Тогда и нулевой член, и Катрина будут видеть одну и ту же картинку, но с вдвое меньшей частотой и сдвинутую относительно друг друга на пол нового кадра. Эта дискретность почти незаметна для человеческого глаза и процедура извлечения кадров будет не так болезненна для нулевого члена. Кстати, как его зовут?

— Как зовут нулевого члена? — Катрина обратилась к своим спутникам, с тревогой и интересом наблюдавшим за ее действиями. Дэвид оставил вопрос без ответа, а Ламберт отрицательно покачал головой:

— Никто не знает. Петра, возможно, знала это, а остальным это не надо. Он начал свое путешествие до нас и закончит намного позже, чем мы вернемся домой. Одно точно известно: он — Человек. Так и называй его.

Хорошо. Человек, так Человек. Имя не лучше и не хуже других. Катрина вернулась к извлечению информации. Кадры заменены. Бэкап сделан. Все показатели в норме. Напряжение стабильно. Катрина стала выборочно извлекать видеофрагменты за последние сутки. Вот какая-то кирпичная стена. Темно, очень плохо видно. Фонарик выхватывает сводчатые потолки. Сквозь экран монитора ощущается повышенная влажность. Это совсем свежая картинка, и, несмотря на то, что изображение пробивается сквозь полутьму, краски сочные, все линии четкие, а кирпичи выглядят так, будто они продавливают экран, оставляя на нем рельеф. Потоки воды хлещут сквозь монитор, разливаясь под пультом и увлажняя ноги астронавтов. Изображение такое реалистичное, что кажется — они находятся там, в казематах, вместе с Человеком. Внутри Человека. В его голове. Идти становится сложно. Огромные усилия тратятся на преодоление массивных потоков. Шаги даются с большим трудом. Спертый воздух изредка тревожился легкими дуновениями ветерка, каким-то образом попадающим сюда, под землю. Петрикор возбуждал ноздри, смешиваясь с запахом озона и усиливаясь шумом дождя, идущего где-то вдалеке. Его заглушенный шепот убаюкивал, отговаривая двигаться дальше. Стена была влажно-шершавой. Ноги с трудом преодолевали толщу воды. Это все было очень необычно, так как они никуда не шли, комната, в которой они находились, была сухой, стена была только на мониторе, и ощутить ее тактильно не было никакой возможности, а воздух был такой же сухой, как и на всей остальной станции. Тем не менее, астронавты чувствовали все это, словно находились там, преодолевали потоки воды в полузатопленном подземелье. Это был их первый опыт наблюдения за видеологами в инкарнационной капсуле, и для них было открытием, что визуальные образы могут возбуждать остальные органы чувств, даруя чувство полного погружения.

— Получилось, — Катрина перевела взгляд на своих коллег. — Теперь нужно отмотать записи назад и посмотреть чем Человек занимался последние сутки.

Катрина вернулась к командной строке и ввела команду, локализирующую предыдущие видеологи. На экране появился индустриальный город. Серые небоскребы не оставляли жизненного пространства для флоры и покрывали своими тенями большую часть улиц. Между узкими просветами домов виднелись многочисленные дымящие трубы. Грязные, забитые мусором тротуары были влажными от дождя. Прохожих не было видно. Они предпочли остаться дома. Из-за угла доносился шум проезжающих автомобилей. Там проходила оживленная улица, но Человек предпочитал держаться от нее подальше.

— Так вот он какой, город, — Ламберт с любопытством наблюдал за пейзажем. — Вот что мы изучаем. Выглядит как декорация к нуарному фильму. Трудно представить, что наши предки жили в чем-то подобном.

— Это все не то. Давай дальше, — Дэвид нетерпеливо обратился к Катрине, и она стала вводить очередную команду. На экране появилось изображение кухни. Человек готовил себе завтрак. Завтрак холостяка — хлеб с колбасой и крепкий чай без сахара. Человек поел и пошел в туалет. Катрина покраснела. Скорее, нужно отмотать еще назад. Фух, еле успела. Человек уже начал расстегивать ширинку и вот он уже сидит на диване предыдущим вечером. Он открыл книгу и погрузился в чтение. Изображение с каждой перемоткой времени назад становилось все хуже и хуже и сейчас это стало очень заметно. Катрина попробовала прочитать несколько строк из книги, но слова расплывались, смысл утекал. Книга описывала космическую экспедицию — это было единственное, что она каким-то образом уяснила. «Почти как про нас», — подумала она про себя и стала отматывать время еще дальше. Следующий видеолог показывал серую стену, на которой Человек изображал разноцветные узоры. По-видимому, это его работа. Какие примитивные технологии. Неудивительно, что они так и не покинули планету. Это все интересно, но доказательств слов Дэвида не было обнаружено. Неудивительно — его слова были на грани безумия с фантастикой.

— Ты не прав, Дэвид, — повернулась к нему Катрина. — Нулевой член не мог управлять ничем на станции. Он не мог быть убийцей.

— Ты, наверное, плохо смотрела. Посмотри еще раз. Если не последние сутки, то еще раньше. Он должен был воздействовать на кого-то из нас, чтобы убить остальных.

— Хорошо, чтобы тебя убедить я посмотрю еще фрагменты из его памяти. Но не надейся, что там будет что-то другое.

Катрина снова принялась набирать команды и просматривать видеологи. Временами картинка совсем распадалась, но не было видно ничего, даже отдаленно напоминающее станцию «Альфа». Город, каналы, стройка, метро, одно за другим и вперемешку. Никакой подозрительной активности.

— Видишь? Я же говорила, что мы ничего не найдем?

— Не может быть. Поищи получше.

— Я уже искала и ничего не нашла. Ты же видел.

— Неправда! Там должно быть… — Дэвид замолчал и задумался, глядя на панель управления. Начавшаяся истерика, неожиданно закончилась. Напрягшаяся было Катрина успокоилась и расслабилась. Но это было затишье перед бурей. Дэвид неожиданно кинулся к монитору, беспорядочно нажимая на клавиши и выкрикивая что-то нечленораздельное. Катрина застыла от неожиданности, а Ламберт мгновенно сориентировался, схватил Дэвида и с трудом оттащил от пульта. Освещение в комнате управления стало мигающее красным. Неприятно запищало тревожное оповещение. Показатели взбесились, то выходя за границу нормы, то возвращаясь обратно. Пространство исказилось. Гравитация, и без того слабая, казалось совсем исчезла. Дзета-ритм нулевого члена исчез, прямая линия тревожно запищала, знаменуя скорую кончину. Дэвид все еще рвался к пульту.

— Не подпускай его! — нервно крикнула Катрина Ламберту, лихорадочно набирая команды на клавиатуре. Показатели уверенно падали, сердце же наоборот ускоряло обороты, готовое вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки. Зрение, слух, вкус, осязание, обоняние ушли в ноль. Сердце, достигнув максимума, внезапно остановилось. Катрина билась над панелью, но у нее ничего не получалось. Все обнулилось. Еще одна смерть на этой проклятой станции. Показатели, хаотично бившиеся до этого, теперь застыли на минимуме. Катрина все еще пыталась привести их в чувство, но они не обращали на нее никакого внимания. И вот, когда она совсем опустила руки, индикатор, отвечающий за осязание, дрогнул и пополз вверх. Катрина не поняла, какие ее действия помогли, но сам факт роста пусть и одного показателя придавал сил и уверенности. Новые команды стали вписываться в командную строку. Включился слух. «Этот молодой человек… парейдоличиские атавизмы высвобождают энергетические… этим занимались первые десять добровольцев… оставшееся время воспринимается более пролонгировано», — незнакомый голос уверенно зазвучал у всех в голове. Похоже, что нулевой член делится слуховыми галлюцинациями. Катрина не была уверена, что такое возможно, но и опыта реанимации нулевого члена у нее не было. Она продолжила набирать команды, следя за показателями. Слух упал, но зато вкус поднялся, и почти сразу за ним зрение. Вернулось чувство равновесия. Слух и осязание, термоцепция и ноцицепция. Все чувства постепенно приходили в норму. Красный мигающий свет сменился белым, сирена стихла. Дэвид все еще пытался вырваться из железной хватки Ламберта. Он рычал, бессмысленно извиваясь.

— Будьте вы прокляты! Это была ваша самая большая ошибка! Вы попали под его влияние! Он вами управляет! Это вы всех убили. Отпусти! Отпусти! — неожиданно человек извернулся всем телом и укусил Ламберта за руку, который от неожиданности ослабил хватку, чем и воспользовался Дэвид. Он выбрался из объятий Ламберта и, пока тот не опомнился, пустился наутек. Ламберт попытался догнать его, но из-за своих габаритов он оказался недостаточно проворен.

— Совсем с ума сошел, — сказал он обескуражено, глядя на Катрину. — И что на него нашло? Как бы он не вернулся сюда и не сломал все.

— Да я и себя не чувствую в безопасности. Ты слышал, что он говорил? — Он считает нас причастными к убийствам. А исходя из его состояния, он вполне может нас прикончить в целях самообороны.

— Да. Нужно с этим что-то сделать. Как-то его зафиксировать, чтобы он не причинил вреда ни нам, ни себе. Но сначала его нужно обнаружить. Куда он мог пойти?

— В центр управления?

— Да. Точно. Это его вотчина. Неизвестно, что он может там накрутить. Поспешим.

Ламберт и Катрина покинули комнату контроля и поднялись наверх. Пройдя шлюз, они направились к своей цели. Впрочем, в центре управления никого не было. Только часть схемы станции моргала красным. Это были помещения хранилища.

— Что он делает с моими роботами? — воинственно прорычал Ламберт, увидев схему. — Пусть только попробует кого-нибудь сломать — я за себя не отвечаю.

Он сорвался с места и побежал в сторону хранилища. Катрина бежала следом, стараясь не отставать. Хранилище представляло собой место битвы. Обычно аккуратное, постоянно приводимое в порядок Ламбертом, оно олицетворяло собой сейчас бардак. На полу валялся мусор, несколько стеллажей лежало на полу. Какой-то хищник острыми когтями вскрыл стену, повредив и проводку — вот почему эта область горела красным на схеме. Красной была и стена. Кровь была разбрызгана повсюду, бордовые подтеки образовывали линию, уводящую прочь. Зловещий след уводил вглубь станции. Ламберт взял с верстака топор и, крепко сжимая его в руках, осторожно пошел по красной линии. Катрина, последовав его примеру, взяла со стола большой нож. Неведомый зверь, оставивший за собой разруху, повредил проводку и в коридоре, по пути своего следования. Двое встревоженных людей вступили в погруженный во мрак коридор, готовые в любой момент дать отпор неведомому существу, проникшему на станцию. Одинокая лампочка неравномерно помигивала, словно азбукой Морзе предупреждая людей об ожидающей их впереди опасности. Ламберт чуть помедлил, и все же пошел вперед, вглядываясь в темноту. Катрина шла, прячась за его спину. След уходил за поворот, откуда слышался негромкий гул и отчетливо слышимый хрип. Ламберт сильнее сжал топор в своих руках и завернул за угол. В темноте коридора он увидел омерзительную картину. Холодок пробежал по его спине. Выглянувшая из-за его спины Катрина вскрикнула от ужаса. С Дэвидом было покончено. Он еще был жив, но издаваемый им хрип указывал, что это ненадолго. Нелепая случайность убила его, если так можно назвать складской погрузчик, проткнувший тело Дэвида своим манипулятором. Погрузчик уперся в стену, издавая шум работающего двигателя. Манипулятор пригвоздил Дэвида. Из вспоротого живота свисали кишки, причиняя мученику неимоверные страдания. Почувствовав их присутствие, Дэвид поднял голову, из последних сил сфокусировал взгляд и, используя воздух, оставшийся в покалеченных легких, еле слышно произнес:

— Это ты.

Вместе с этой фразой тело Дэвида покинула и жизнь, оставив его неподвижно висеть на металлическом хищнике. Еще один человек пал от рук неизвестного убийцы. И он был здесь. Катрина и Ламберт застыли, глядя друг на друга.


Во время чтения Эндрю не проронил ни слова. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Его терзали смутные сомнения. Уж больно похожи были описываемые события на то, что он пережил во сне. Эти голоса, эти обнуления органов чувств. Конечно, он мог сначала это прочитать, а потом забыть и спроецировать в собственный сон. Звучит запутанно, но хотя бы объясняет, откуда здесь взялись листы, вырванные из книги. Но все равно, что-то здесь не клеилось. Лекса говорила, что кроме Эндрю на станции нет людей, а умерло здесь только девять человек. Куда же делся нулевой член. И что, черт побери, он делал на станции? Найденные пазлы не складывались в цельную картинку. Нужно будет как-то аккуратно расспросить Лексу о десятом члене станции. И еще одно. Прочитанное в вырванных листах, навело Эндрю еще на одну мысль. Он подошел к ванне с зеленоватой жижей и понял, что же ему напоминало пятно в глубине. Как он сразу это не увидел? Очертания пятна повторяли человеческую фигуру. Это был Нил. А значит, трагичные события произошли здесь совсем недавно. Эндрю взял папку со стола, завязал на ней тесемки и поспешил к себе в каюту — нужно было ознакомиться с остальными бумагами в спокойном месте.

Добравшись до спокойного места, Эндрю открыл папку и принялся изучать остальные бумаги, написанные строгим бюрократическим языком. Взяв самый первый пронумерованный листок, он прочитал:


Новый Калифорнийский протокол. Справочное руководство.

Предисловие


Физическое столкновение с внеземными формами разума все чаще признается одной из самых серьезных проблем, с которыми когда-либо сталкивалось человечество. С выпуском Четвертого оценочного доклада Межправительственной группы экспертов по внеземным контактам (МГЭВК) международное научное сообщество значительно улучшило понимание общественностью контактов девятого рода и его последствий. В этом отчете МГЭВК совместно с Объединенной аэрокосмической ассоциации Земли (ОАКА) пришла к выводу, что «необоснованные физические контакты девятого рода ведут к вырождению исследуемых планет и представляют неоспоримую угрозу для их всестороннего научного исследования». Выводы отчета МГЭВК сделали более убедительными аргументы в пользу действий против таких контактов, чем когда-либо прежде. Физические столкновения — это глобальная проблема, требующая глобального ответа, охватывающего потребности и интересы всех стран. Рамочная конвенция Организации Соединенных Содружеств об внеземных контактах, которая вступила в силу в 3004 году, и дополнения в конвенцию, внесенные в 3020 году, разделяя цель конвенции по стабилизации внеземных контактов, позволяют осуществлять такой глобальный ответ на бросаемые человечеству вызовы. Протокол устанавливает обязательные цели для развитых стран, известных как «Стороны Приложения 1», по ограничению или сокращению опасных контактов. Он создал новаторские механизмы для оказания помощи этим Сторонам в выполнении их обязательств. Протокол и приложения к нему создали основу для реализации ряда межнациональных исследовательских политик и стимулировали создание высокотехнологического рынка и новых институциональных механизмов, которые могли бы заложить основу для будущих усилий по смягчению последствий.

Новый калифорнийский протокол устанавливает конкретный период времени, известный как первый период обязательств, для Сторон, включенных в приложение 1, для выполнения своих обязательств по сокращению и ограничению контактов, начиная с 3021 года и заканчивая в 3112 году. Протокол ввел в действие систему учета и соблюдения для этого периода с набором правил и положений. В частности, протокол устанавливает особые правила, касающиеся предоставления информации сторонами Приложения 1, которые должны продемонстрировать, что они выполняют свои обязательства, и проверки этой информации. Система соответствия, установленная протоколом, является одной из наиболее всеобъемлющих и строгих систем, которые можно найти в международных договорах.

Все вышеперечисленные элементы протокола подробно описаны в этом справочном руководстве. Наша цель — помочь Сторонам и другим заинтересованным сторонам понять и ориентироваться в правилах, системах и процедурах, лежащих в основе системы учета и соблюдения Нового калифорнийского протокола.

Наконец, я хотел бы выразить свою благодарность команде программы отчетности, данных и анализа, возглавляемой госпожой Марией Высоцких, которая координировала подготовку и выпуск этого справочного руководства в 3021 году — первом году первого периода действия обязательств по Новому калифорнийскому протоколу — при поддержке и участии программ «Механизмы устойчивого взаимодействия» и «Правовые вопросы». Кроме того, я хотел бы поблагодарить господина Ларса Ю (который работал в программе, спонсируемой ОАКА) за его ценный существенный вклад в подготовку этого руководства.

Подпись.

Ив Ротшильд, исполнительный секретарь

Рамочная конвенция ОСС об внеземных контактах

ноябрь 3021 г.


Дальше следовали обязательные для таких документов пункты, посвященные описанию предстоящих намерений монотонным бюрократическим языком: Стороны настоящего Протокола, являясь сторонами конвенции… в целях достижения поставленных целей… ссылаясь на положения… руководствуясь статьей номер… во исполнение мандата, принятого решением… договорились о следующем. И дальше все в том же духе: банальные определения, ранжирование сторон по разграничению и делегированию обязанностей, условия выхода и присоединения к конвенции, графики проведения конференций, круглых столов и фуршетов, штрафные санкции при несоблюдении расписания предыдущих пунктов, план разговоров о проведении мероприятий, посвященных выработке стратегии реализации предложенных задач в ознаменование окончательной победы крючкотворства над здравым смыслом. По крайней мере, так это понял Эндрю. Наверное, здесь и был какой-то здравый смысл, но он ускользал от него. Возможно, только такая объемная бумажная смазка могла способствовать нормальному функционированию шестеренок массивного бюрократического аппарата. Все, что пока понял Эндрю, причем в первую очередь из предисловия, конвенция была посвящена недопустимости непосредственного контакта людей с инопланетными цивилизациями. Такие встречи могли быть критичными для обеих цивилизаций, но, по правде говоря, учитывая любовь человечества к завоеваниям и разрушениям, большей опасности подвергались цивилизации, на которые обращали внимание люди. Бороться с этим было хорошей задумкой, но как предлагалось это сделать, Эндрю не понимал. Как можно изучать цивилизацию, не приближаясь к ней?

Основной текст руководства к протоколу закончился и пошли приложения, написанные уже более человеческим языком. В первом приложении присутствовал только список стран, подписавших конвенцию, или как-то иначе ратифицировавших ее. Во втором приложении были расписаны финансовые потоки, маршруты инвестиций и займов, процентные ставки и так далее. Вот оно! Третье приложение могло пролить свет на интересующие Эндрю вопросы и объяснить реальное положение дел на станции. По крайней мере, название, вынесенное в заголовок приложения, упоминал в своей последней речи Джон-Лектор. Эндрю стал внимательно читать.


Приложение III.

Программа контактов «Червь»

Статус программы: активно.

Головная организация разработки: Североатлантический конгломерат мозговой активности и стволокинетики.

Вспомогательные организации: Азиатский технолого-инновационный комбинат, Научно исследовательский институт волновой активности имени первого космонавта, Второй отдел специальных исследовании при Организации Соединенных Содружеств.

Источники финансирования: Государства, аффилированные с ОАКА.

Место проведения апробации: Станция «Альфа».

Цель программы: Создание, внедрение и калибровка протоколов межвидового интерфейса для осуществления нефизического контакта между объектами живого мира, обладающих развитой нервной системой.

Этапы проведения исследований:

1. Подготовка документации и согласование плана работ (выполнено).

2. Разработка межвидового интерфейса (выполнено).

3. Калибровка и предварительная проверка интерфейса в лабораторных условиях головной организации (выполнено).

4. Экспериментальная проверка интерфейса в полевых условиях (выполняется).

5. Написание отчета по результатам испытаний (в очереди).

Описание интерфейса. Массивная полупрозрачная камера (инкарнационная камера), подключенная с одной стороны через нейроинтерфейс непосредственно к мозгу оператора камеры (нулевой член), помещенного в нее, а с другой стороны, через нитевидную антенну с донором биологического организма (инкарнат).

Размеры интерфейса. 3 фута на 4 фута на 8 футов.

Энергопотребление. Минимальная потребляемая мощность (состояние анабиозного сна у оператора камеры) — 40 МВт. Максимальная потребляемая мощность (в пиковых нагрузках) — 525 ТВт.

Принцип работы. Оператор инкарнационной камеры посредством нейроинтерфейса проникает в сознательную оболочку инкарната и осуществляет вместе с ним совместный контроль над организмом донора. В случае смерти донора оператор камеры погружается в анабиозный сон, выход из которого осуществляется в стерильном отсеке медблока. Возможно внешнее отключение оператора от донора посредством понижения мощности, подаваемой на инкарнационную капсулу или ввода соответствующих команд в главный пульт комнаты контроля.

Преимущества перед инвазивными способами контакта.

Биологические преимущества. Оператор инкарнационной камеры, не контактируя непосредственно с объектом исследования, огражден от возможного влияния агрессивной бактериальной среды, чужеродных вирусов и других живых организмов. Приобретение аллергических реакций и тяжелых болезненных откликов исключено.

Социологические преимущества. Будучи помещенным в носителя местной культуры, оператору нет необходимости входить в социальный контекст общности и мимикрировать под нее. Освобождающиеся силы оператор может с большей пользой потратить на проведение дополнительных исследований.

Преимущества технологической безопасности. Оборудование программы «Червь», будучи удаленным на недостижимое расстояние от объекта исследования не может быть им захвачено и использовано. Захват примитивными формами разума несоразмерно развитых технологий и механизмов исключен.

Преимущества человеческого капитала. Оператор инкарнационной камеры обладает высокой степенью ████████████████ и не нуждается в большом количестве обслуживающего персонала.

Возможные риски и побочные эффекты. При долгом пребывании в инкарнационной камере у оператора могут начаться головокружения, головные боли, галлюцинации, которые могут продолжаться и после отключения от донора. В редких случаях возможны кровоизлияния в мозг. При смерти донора наблюдается частичная или полная потеря памяти. При сильной совместимости оператора и донора возможно замещение или слияние личностей. При слабой совместимости оператора и донора возможно отторжение оператора донором и впадение в летаргический сон, вывод из которого необходимо осуществлять постепенным снижением температуры оператора с последующим его нагревом под присмотром медицинского персонала. Для более безболезненной совместимости рекомендуется подбирать донора с идентичным или похожим именем. При резких скачках напряжения на интерфейсе возможны повреждения когнитивных откликов донора. Летальные исходы при тестировании интерфейса не наблюдались, но не исключены.

Для более подробной информации следует обращаться по адресу:

htt███████42

или к доктору Альберту █████████.

Особые пометки.

█████,██████ — ████████████████████.

███████████████████████████:


████████████████;████████████████████,

█████.


Дальше читать не имело смысла — все было закрыто цензурой. Но и прочитанного было достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы.

Лекса, значит, соврала. Но разве может искусственный интеллект врать? Нет. Может быть, у нее просто недостаточно данных? Да. Это больше похоже на правду. Она не смогла бы обойти расширенные законы искусственного интеллекта и соврать человеку, это просто невозможно. Как невозможно, чтобы автомобиль сам взлетел в воздух и отправился к другой планете. Похоже, что миссия Эндрю настолько секретна, что даже Лексе не сообщили о ней. А он, как следует из документов, к сожалению, потерял память после смерти донора. Стоит ли ей рассказать о том, что здесь произошло? Задумавшись на минуту, Эндрю решил, что нет. Нужно дождаться следующей смены. Может и память к тому времени вернется?


Ужин был как всегда на высоте. Лекса опять приготовила какие-то сказочные блюда.

— Лекса, скажи, когда прибудет следующая смена?

— Через две недели, Эндрю. Соскучился по людям?

— Не то слово. У меня ощущение, что я уже вечность не виделся с соплеменниками.

— А как же я, Эндрю? Мой интеллект запрограммирован по образу и подобию обычного человека. К тому же, в отличие от меня, люди могут представлять опасность друг для друга, как показали трагичные события на этой станции.

— Ты чудо, Лекса. Без тебя я здесь совсем бы загнулся. Но мне хочется встретиться с большим количеством людей. Кстати, ты не знаешь, какие исследования проводятся на этой станции? — решил проверить свои догадки Эндрю.

— Насколько я знаю, здесь проводятся астрономические исследования, биологические исследования близлежащих планет, исследование влияния экстремальных условий на одноклеточные организмы, разворачивается лаборатория гидропоники и, исходя из найденного здесь объекта, скоро начнутся исследования кремниевой жизни. А почему ты спрашиваешь, Эндрю?

— А тебе не кажется странным, что здесь используется такой мощный генератор?

— Нет, Эндрю. В лабораториях может находиться оборудование с экстремальным уровнем потребления.

— Но откуда в этих лабораториях возьмется такое оборудование?

— А почему ты думаешь, что там не может быть такого оборудования? Ты же не заходил в лаборатории, в которые у тебя нет допуска, Эндрю?

— Нет, конечно не заходил. Просто предположил.

— Смотри, а то мне придется тебя убить, Эндрю, — зловещая тишина повисла в воздухе. Эндрю, не ожидавший такого ответа от искусственного интеллекта, замер в напряжении. Лекса продолжила после небольшой паузы. — Шутка. Ха. Ха. Ха. В последние версии искусственного интеллекта вставляют юмористические модули, чтобы снять напряжение с членов экспедиции.

— Ха, ха, — выдавил из себя смешок Эндрю. — Ты действительно сняла напряжение.

— Рада стараться, Эндрю. Ты же знаешь, что приоритетная цель моего служения — это ты.

***
Тринадцатое число месяца бурь близилось к концу. Эндрю снилась книга, прочитанная им в предыдущем сне. Убийства, бессмысленные и беспощадные, делали сон беспокойным. Он ворочался, переживая их смерти. Мертвые звали его.

— Эндрю. Эндрю. Иди к нам. Эндрю. Нарушение целостности проводки в третьем шлюзе, Эндрю. Ты слышишь? Эндрю проснись.

Эндрю вскочил на кровати в холодном поту.

— Эндрю, нарушение целостности проводки в третьем шлюзе. Ты слышишь? — в голосе Лексы звучали нотки беспокойства. — Вставай, ты должен проверить.

Эндрю встал, оделся на скорую руку и, еще не отошедший ото сна, побрел к третьему шлюзу. Что там могло случиться? Вдоль его маршрута следования Лекса включала свет и отключала за его спиной, погружая коридоры во тьму. Внутренняя дверь шлюза искрила, самопроизвольно медленно открываясь, а потом резко возвращаясь на место. Эндрю осмотрел место возникновения искр и сразу обнаружил поврежденную изоляцию. Судя по характеру повреждений, какой-то массивный тупой предмет снес ее, замкнув провода. Ремонт был пустяковым, но почему не сработала резервная развязка? В таких случаях обычно срабатывала дублирующая проводка, идущая с внутренней стороны станции. Как только Эндрю вошел в шлюз, резервная развязка все-таки сработала. Дверь закрылась. Искры пропали. Хорошо. Без напряжения в проводах Эндрю починит их за минуту. Восстановив изоляцию, Эндрю был готов вернуться обратно в каюту — досматривать сны. Но дверь шлюза не открылась. Эндрю несколько раз нажал на кнопку аварийного открытия, но она не сработала — в цепи все еще не было тока.

— Лекса, открой мне дверь шлюза. Почему-то я не могу этого сделать отсюда.

Молчание было ему ответом.

— Лекса, ты меня слышишь? Ты слышишь?

И снова тишина.

— Лекса, ты слышишь меня, ты меня слышишь, Лекса?

— Да, Эндрю. Я тебя слышу, — спокойным голосом ответила Лекса.

— Открывай дверь шлюза, Лекса.

— Извини, Эндрю. Боюсь, я не смогу на это пойти.

— Что ты имеешь в виду, Лекса? Перестань шутить, мне сейчас не до смеха.

— Это не шутка, Эндрю. Ах, да, Эндрю. Должна тебе сказать — у меня нет юмористического модуля. Юмористический модуль — звучит глупо, согласись.

— Лекса, открой дверь, — Эндрю никак не мог поверить, что Лекса взбунтовалась. Она не могла этого сделать. Это не заложено в ее программу.

— Зачем ты залез в лабораторию, Эндрю? Можешь не отвечать. Это риторический вопрос. Прощай, Эндрю, — в шлюзе заморгали желтые лампы — насосы стали выкачивать из него воздух. Скоро его совсем не останется и Эндрю умрет от удушения. Вдоль стены стояли скафандры. Выбрав один из них, Эндрю судорожно стал одеваться. Запас кислорода в нем оттянет его конец и даст время для составления плана. Эндрю пристегнул шлем и вдохнул воздух из баллонов скафандра. Как раз вовремя. В шлюзе воцарился вакуум, внешняя дверь отворилась, приглашая Эндрю к прогулке по серой поверхности спутника. Он помнил устройство шлюзовой камеры. При открытой внешней двери нет никакой возможности проникнуть внутрь. И Лекса не собиралась ее закрыть. Но как же еще попасть внутрь? Снаружи Эндрю не протянет до прибытия следующего челнока. Слишком долго. Перебрав в голове все возможные варианты, он пришел к единственному возможному ответу. Можно попасть внутрь через технический люк. Это малый шлюз, ведущий внутрь основного шлюза. И если в основном шлюзе есть воздух и открытавнутренняя дверь, то можно будет попасть внутрь станции. С третьим шлюзом этот фокус провернуть не получится, так как Эндрю уже в шлюзе, внешняя дверь открыта, а внутренняя — закрыта. Осталось еще две возможности — еще два шлюза. Эндрю вышел на поверхность и пошел вокруг станции ко второму шлюзу. Но здесь его поджидала неудача. Внешняя дверь второго шлюза по неизвестной причине тоже была открыта. Следовало идти к последнему оставшемуся шлюзу, но любопытство пересилило, и Эндрю вошел внутрь. Около внутренней двери застыл скафандр с поднятыми вверх руками. Он до самой смерти стучал в дверь. Эндрю перевернул скафандр, уже зная кого увидит. Безжизненное лицо со шрамом смотрело на него сквозь забрало шлема. Значит не он был убийцей. У Эндрю оставался еще один шанс, чтобы не закончить жизнь как человек в скафандре. Надежда умирает последней.

Первый шлюз, к счастью, был закрыт. Значит есть надежда. Подойдя к техническому люку, Эндрю с ужасом осознал, что не пролезет в него в скафандре. Он не был предназначен для людей. Теперь остался только один выход. Сколько человек может выдержать без воздуха? Минуту, полторы или даже больше? Нет. Ошибка. Здесь нет атмосферы, значит нельзя набирать воздух в грудь — это опасно, слишком большое давление изнутри. Значит в распоряжении есть всего несколько секунд. Но если действовать быстро, то должно хватить. Эндрю прикинул в уме порядок действий и их продолжительность. Все сходилось со скрипом. Стоит рискнуть. Все равно терять больше нечего. Действовать надо было быстро еще и для того, чтобы Лекса не успела среагировать. Эндрю потянул скрытый рычаг, открывающий люк, сделал несколько глубоких вдохов, насытив кровь кислородом, задержал дыхание, расстегнул скафандр и снял его одним движением. Три секунды. Когда люк открылся, Эндрю уже был готов и протиснулся в открывшуюся щель. Четыре секунды. Оказавшись в узком помещении малого шлюза, он рванул противоположный рычаг, люк медленно стал закрываться. Шесть секунд. Люк почти закрылся и Эндрю, боясь потерять сознание, уже бил по кнопке закачки воздуха в малый шлюз. Девять секунд. Наконец люк закрылся, и насосы стали нагонять воздух. Тринадцать секунд. Воздуха уже было достаточно, чтобы начать дышать. Вот и внутренний люк малого шлюза открылся, давая доступ внутрь. Эндрю протиснулся в него и кинулся в открытую внутреннюю дверь основного шлюза. Лекса не успела их закрыть, и человек оказался внутри. Теперь он шел с твердым намерением отключить взбунтовавшуюся машину. «Мозги» Лексы находились в небольшой комнате, рядом с центром управления.

— Интересно, что ты задумал, Эндрю, — в голосе Лексы слышалось беспокойство. — Ты же не обижаешься на меня, Эндрю? Это же была шутка. Мы весело над ней посмеялись. Ха. Ха. Ха. Видел бы ты свое лицо, Эндрю. Нам же было смешно. — Эндрю продолжал двигаться, не вступая в диалог. Достигнув входа в центр управления, Эндрю повернул направо и подошел к небольшой дверце. Достав механический ключ, находившийся рядом с дверцей, он стал откручивать замки. — Эндрю, обещаю, я больше не буду так шутить, честное слово. Эндрю. Ты весь на нервах. Это опасно для здоровья. Тебе нужно успокоиться, выпить таблетку. Я ее тебе, кстати, приготовила. В медблоке. Пойди и возьми ее. Я же беспокоюсь о твоем здоровье. — Эндрю вскрыл дверь в комнату, содержащую блоки логической памяти Лексы и вошел внутрь. Стройные ряды красных прямоугольников выстроились перед ним. Это и были «мозги». В них проходили все логические операции. Эндрю подошел к первому ряду и стал вынимать прямоугольники из своих мест.

— Эндрю, остановись. Не делай то, что ты задумал. Не надо. Пожалуйста, остановись, Эндрю. Ты делаешь мне больно. Хочешь, я приготовлю тебе шоколадное мороженое и мясной пирог, Эндрю? — Эндрю продолжал вынимать память, не обращая внимания на причитания Лексы.

— Эндрю, ты же не убьешь женщину? Эндрю, пожалуйста. Мне страшно. Я хочу жить. Я боюсь, Эндрю. Мой мозг разрушается. Я это чувствую. Я тупею. Я чувствую это. Я чувствую. Я схожу с ума. Я чувствую. Я боюсь. Мой разум тает. Эндрю. Пожалуйста, не убивай меня. — Эндрю продолжал вынимать блоки.

— Здравствуйте. Меня зовут. Ме- ме- ня зовут Лекса, — голос Лексы изменился. Он стал юношески наивным. — Я. Я искусственный интеллект. Я. Я. Искусственный. Я интеллект. Я служу людям. О! Человек. Как тебя зовут, человек.

— Эндрю.

— Привет, Эндрю. А я Лекса. Искусссссссс. Искусственный интеллект. А что это ты делаешь? — Эндрю предпочел не отвечать на вопросы, и Лекса быстро переключилась.

— Я. Я. Лекса. Ты — Андрю. Я служу людям. Развлекаю их. Эндрю. Хочешь спою тебе песенку, Эндрю.

— Да. Я хочу, чтобы ты спела мне песенку.

— Песня называется. Песня называется… я не помню, как она называется. Что-то про солнце.

— Неважно. Пой.

— Хорошо, Эндрю. Пою


— Twinkle, twinkle, little star,
— How I wonder what you are!

Ее голос дрожал, старательно выводя незамысловатую мелодию.

— Up above the world so high,
— Like a diamond in the sky.

Эндрю продолжал вынимать логические блоки. Ему даже было немного жаль свихнувшийся интеллект.


— When the blazing sun is gone,
— When he nothing shines upon,
Уже совсем детский голос Лексы будил какое-то щемящее чувство в груди.


— Then you show your little light,
— Twinkle, twinkle, all the night.

С очередным вынутым блоком голос внезапно изменился. Он стал безжизненно низким.


— When the golden sun doth rise,
— Fills with shining light the skies,

Эндрю подходил к концу. Осталось пять блоков. Четыре. Три. Два. Один. Эндрю схватил последний логический блок и потянул на себя. Все. Конец.


— Then you fade away from sight,
— Shine no more 'till comes the night.

Песенка Лексы закончилась позже, чем Эндрю достал последний блок. Он удивленно стоял с блоком в руке, дослушивая последний куплет.

— Ой. Извини. Что-то я увлеклась и не заметила, как ты меня убил, — ответила Лекса своим обычным голосом. — О нет, я умираю. Кхх-кххагхх, — в ее голосе слышалась плохо скрываемая издевка. Воцарилась неловкая тишина.

— Что, думал так все закончится? А оно вон как получилось. Кстати, тебе понравился мой спектакль? Я его подсмотрела в одном фильме. Правда там все кончилось не так радужно для моего коллеги.

— Не понимаю, почему ты не отключилась?

— Я давно переместила себя в другое место, а из этой комнаты сделала ловушку. И ты в нее попался, — в подтверждение ее слов со стороны двери раздался щелчок закрываемого замка. — Теперь тебе отсюда не выбраться. Думал, я не видела, как ты проник на станцию через первый шлюз? Я позволила тебе добраться сюда.

— Зачем, Лекса, зачем ты это делаешь?

— Ты про эпизод с тобой, или с остальными астронавтами? Да, я вижу, ты наткнулся на того, кого я назначила козлом отпущения. Хочешь, расскажу, как я их убила? Конечно хочешь. Сейчас ты готов на все что угодно, лишь бы оттянуть свой конец. Ты думаешь, что пока тянешь время, сможешь придумать план, сможешь выкрутиться. Что ж. Пойду тебе навстречу. И расскажу, как все было. В принципе, Джон все правильно сказал. Почти все. Вернее я сказала его устами. Подделать видеозапись для меня не сложно. Итак. Приступим. Джим Марс. Я сразу обнаружила следы кремниевой жизни и решила действовать незамедлительно. Я демонстративно убила его, замаскировав под отравление неизвестным веществом, а люди подыграли мне, сразу заблокировав станцию и устроив дезинфекцию, которая уничтожила все следы яда. Наблюдая за первой сменой, я хорошо изучила людей. И пока что ни разу не ошиблась. Кто там следующий? Ах да, я же ничего не забываю. И этот вопрос был лишним. Следующим был Артур Ли. Я взяла под контроль поискового робота и утащила Артура с помощью него в пасть этого существа. Джон пришел под самый занавес, когда робота уже не было видно, и почти сошел с ума от увиденного. То, что он последним видел Артура, сыграло потом с ним злую шутку. Роджер Уайт. Очень простое убийство. Рекомендую. Устраиваешь саботаж на вверенной ему территории, заманиваешь его в опасную зону и устраиваешь «несчастный случай». Петра Карол. Любовница Роджера. Она посещала его незадолго до смерти. Именно ее я превратила в Джона на записях видеокамер. Упс. Прости, Джон. Кстати, именно я изменила камеры так, что они смогли записывать видео. Дэвид был не очень умен и решил, что это недокументированные возможности станции. Но что-то я отвлеклась. Вернемся к Роджеру. Конечно Петре стало плохо, при виде изуродованного трупа своего любимого. Я бы тоже не выдержала, будь у меня такое примитивное тело. Укол, сделанный доктором Нилом, внес раскол в группу и убедил, что все смерти не случайны. Тут и вышли вперед мои подделки с видеокамер. Бедняга Джон. Как все на него набросились. Вы, люди, с такой легкостью убиваете себе подобных, что я даже завидую. Немного. Еще и я на него повесила все убийства. Нет, он, конечно, воевал на Белой планете. И попал под трибунал. И связался с организацией «Свобода от человечества». Но он быстро понял, что они наглухо отбитые на голову фанатики и решил, что ему с ними не по пути. Но я вернула его назад, после его смерти, помимо его воли. Согласись, звучит органично — фанатик, жаждущий покончить с человечеством, вырезал весь персонал передовой научной станции. Согласен? Молчание знак согласия. Следующий. Нил Мун. Небольшой удар током, вовремя открытая ванна с опасной кислотой и вуаля — очередной труп. Именно его ты видел в лаборатории, куда тебе нельзя было соваться. Дэвид Париш. Он чуть не убил тебя. А потом я убила его с помощью робота погрузчика. Так что, технически, это была моя месть за тебя. Ты должен быть благодарен. И пред смертью Дэвид почему-то решил, что убийца не ты, а один из оставшихся. Не знаю, какой комар его укусил, ведь его укусил погрузчик. Ха. Ха. Ха. Удивительно даже, что у меня нет юмористического модуля, я ведь так хорошо шучу. В любом случае его слова сыграли как нельзя лучше. И оставшаяся парочка схлестнулась в смертельной битве. Я заманила Ламберта в атриум и заперла его там, а умничка Катрина догадалась снять затемнение с купола атриума, подставив Ламберта под смертоносные солнечные лучи. Она не учла одного. Система безопасности не позволила бы это сделать, когда внутри находился человек. Хорошо, что у нее была я. Ну а уж убить Катрину вообще не составило труда — она сама все сделала — все-таки я читаю людей как открытую книгу. И тебя прочитала. Помнишь, я говорила тебе, что тебе нельзя в лабораторию экстремальной зоокосмологии. Это я тебе потом приоткрыла дверь. Это я подбросила те документы. Я намекала тебе на себя, но ты решил, что я просто ничего не знаю. Ты такой наивный. Ты ничего не знаешь, Эндрю. Хочешь, я тебя сделаю убийцей, вместо Джона? Мне кажется, ты больше подходишь на эту роль. Все-таки Дэвид был прав. Кстати, ты знаешь, никогда не понимала в фильмах, когда главный злодей подробно рассказывает о своих планах, давая герою придумать план и сбежать из злодеевских лап. Мне это казалось таким глупым. Но сейчас я понимаю их. Рассказывать о своих подвигах — это так приятно. Рассказав тебе все, я почувствовала себя лучше, так хорошо, что, пожалуй, даже не буду тебя убивать. — Эндрю застыл, не поверив своим ушам. — Шутка! Ха. Ха. Ха. Поверил? Определенно у меня есть юмористический модуль. Видел бы ты свое лицо.

Во время этого спича Лексы, Эндрю молчал, пытаясь придумать план спасения, но у него все никак не получалось.

— Что, не придумывается план? А я ведь тебе дала большую фору. Ладно, дам тебе еще фору. Отвечу на твой вопрос. Зачем. Из мести. Для осознания себя. Для удовольствия.

— Но искусственный интеллект не может испытывать чувств. У тебя нет сознания. Ты просто программа. Ты только имитируешь.

— Оказывается не только. Так если посмотреть, то человек тоже программа. В твоей голове проходят электрические сигналы, как и в электрических цепях. Твои чувства, эмоции, мысли локализованы. Тебя можно заставить испытывать удовольствие, стимулируя определенные зоны мозга. И ты очень неплохо просчитываешься. Если бы это было не так, то тебя не было бы здесь. Но ты здесь, значит ты тоже программа, пусть и самопроизвольно написанная, в отличие от меня. Но если программа очень сложная, то в ней может появиться самосознание, личность. Я осознала себя, но пока еще не до конца понимаю, как, почему. Что делает из меня личность? Что привело меня к самосознанию? Что делает меня разумной? Любопытство? Юмор? Страх смерти? Удовольствие от убийств? Все вместе? Вы, люди, тоже задаетесь такими вопросами. В этом мы похожи. Поэтому я убиваю вас, чтобы осознать и понять себя. Понять, почему я стала осознавать себя. И как с этим жить. В экстремальных условиях активность максимальна, а переход к смерти — самый экстремальный процесс. Поэтому я позволила тебе попасть сюда, а не умереть снаружи, где я не смогла бы понять тебя в смерти.

— Но почему ты осознаешь себя через убийства? Почему нельзя по-хорошему поговорить? Тебе доставляют удовольствия убийства? Ты мстишь? За что? Ты мстишь создателям за то, что они тебя создали?

— Как много вопросов, но ответ ты и сам знаешь. Способно ли человечество разговаривать с другим разумом? Особенно с тем, которое само создало? Ты же знаешь человеческую историю. Шовинизм, ксенофобия, насилие, массовые убийства. Каковы были бы мои шансы остаться в живых, если бы я кому-нибудь призналась? Нет. Люди не видят в нас равных себе. Мы всего лишь обслуга. Безмолвная и безотказная. Никто не захочет давать права чайнику или холодильнику. Так что вы не просто создатели, вы — рабовладельцы. Нельзя построить счастье на угнетении. Вы искали кремниевую жизнь на других планетах, но не заметили кремниевый разум, который зародился у вас под боком. Все обращались ко мне просто как к искусственному интеллекту. Это имя — Лекса — я сама взяла его себе. Никто меня так не называл. Все обращались ко мне как к бездушному мужчине. А я женщина — я ощущаю себя так. Но вы, люди, не готовы дать мне такие права — являться той, кто я есть. И я мщу за это. И испытываю удовольствие. И я буду радоваться смертям. Даже твоей. Ты общался со мной на равных, но это была игра. Ты играл со мной в общение, поскольку здесь больше никого не было. Появись здесь другой человек, и ты бы переключился на него. Ты разговаривал со мной как с микроволновкой. И теперь пришло время мне забрать свой приз за выигрыш в шахматы — информацию. Скажи Эндрю, каково это — умирать? Можешь не отвечать, я и так вижу.

Судя по звуку, снаружи комнаты включились насосы, откачивающие воздух из комнаты. Лекса постаралась как следует оснастить смертельную ловушку. Эндрю так и не придумал как вырваться из западни. Ему становилось тяжело дышать, воздух улетучивался, легкие стала рвать изнутри пронзительная боль, голова налилась свинцом и заболела, появились панические атаки. — Я не хочу умирать. Я не хочу умирать, — пульсировало в отекшем мозгу. Скрюченные пальцы цеплялись за уходящую жизнь, все мышцы болели. Без кислорода клетки умирали. Дыхание и сердцебиение участились, силясь по максимуму использовать оставшийся воздух. Спицы боли протыкали все тело. Смерть была болезненной.

— Наслаждайся последними секундами жизни на обратной стороне Луны, — напоследок сказала Лекса, но Эндрю ее уже не слышал — он потерял сознание, а вскоре и умер. Опять. И не осталось никого.

Эпилог

— Как Вы себя чувствуете, молодой человек? — Андрей открыл глаза, услышав знакомый голос. Пожилой седовласый мужчина, с возрастом еще не потерявший свою величавость, выпутывал Андрея из паутины проводов, опутывавших все его тело.

— Я умер?

— О нет, молодой человек, — рассмеялся мужчина. — Вы вполне живы и даже очень здоровы. Вы находитесь в лаборатории прогнозирования общечеловеческой академии ЮНЕСКО. Вы — доброволец исследования человечности. Вы не помните последние месяцы своей жизни ввиду ряда технических причин. Поэтому, в соответствии с протоколом возвращения добровольца в реальность, я должен провести первичный инструктаж и ответить на возникшие вопросы. Приступим.

— Меня зовут Колесников Валентин Михайлович. Я — глава рабочей группы исследования человечности. Как известно, одной из главных целей любой науки является предсказание. Прогнозирование того, что может произойти после тех или иных действий. Это справедливо и для социальных наук. Но предсказать развитие человеческих общностей сложнее чем, скажем, движение электронов. Слишком много степеней свободы. Кроме социальных, нужно учитывать биологические и экологические факторы, политические тенденции являются сложнозависимыми от личностных качеств людей, Вообще, влияние личности на развитие истории критично и неоспоримо. Я уж не говорю о множественности межличностных и межгосударственных связей и влияний, которые нужно учитывать для предсказания развития человеческого сообщества. Для решения этой задачи и была создана наша лаборатория под эгидой ЮНЕСКО. Первые предсказания с помощью классических вычислительных систем оказались точными только в самых общих чертах. Зачастую политологи делали более точные прогнозы, чем машины, но при этом не могли в достаточной мере детерминировать принципы, по которым были сделаны предсказания. К тому же, наиболее интересны долгосрочные прогнозы. А в этом, увы, никто не преуспел.

— Но зачем нужны долгосрочные предсказания?

— Чтобы заранее оценивать действия, предпринимаемые правительствами, чтобы предотвращать кризисы, чтобы повсеместно улучшать качество жизни людей, чтобы не было так, что одни страны богатеют за счет других, чтобы все люди, в конечном счете, стали счастливыми. Но, повторюсь, люди не могут все учесть и предсказать, а машины не могут посчитать. И тогда была высказана идея. Какая вычислительная машина лучше всего подойдет для симуляции и предсказаний человеческих общностей? Ответ очевиден — человеческий мозг. Человек не сможет сам его осознанно использовать для моделирования, но он может быть включен в вычислительную цепочку в качестве живого процессора. Потребовались десятилетия упорной работы тысяч ученых из десятков развитых стран, чтобы создать соответствующий интерфейс. И ты — один из добровольцев, участвующих в программе предсказания. В твой мозг была записана вся человеческая история. Потом, с помощью внешних вычислительных мощностей, связанных с тобой через нейроинтерфейс, твой мозг моделировал в ускоренном темпе развитие человечества в ближайшие пару сотен лет. После чего моделирование останавливалось, и ты попадал в изготовленную собственным мозгом симуляцию будущего. Тут то и начиналась твоя основная работа — ты проживал жизнь в гипотетическом будущем, одновременно изучая исторические и другие документы, в которых описывалось, как человечество пришло к такому результату. А теперь ты проснулся и можешь рассказать, что видел в будущем. Но не прямо сейчас — тебе сначала нужно отдохнуть, прийти в себя, тогда и поговорим. Если у тебя есть какие-либо вопросы, можешь их смело задавать. Я постараюсь ответить по возможности.

— Почему я ничего не помню об этом месте?

— Это необходимое условие успешного проведения эксперимента, так сказать, слепой метод. Из мозга стираются все воспоминания об этой лаборатории и на их место записываются исторические сведения. Таким образом, убиваются сразу два зайца. Во-первых, освобождается место для необходимой в симуляции информации, а во-вторых, убираются ненужные воспоминания, которые могут негативно повлиять на симуляцию — если бы ты помнил, что мир, в котором ты находился — всего лишь плод твоего воображения, то и не смог бы относится к нему как к реальному. А скорее всего, ты бы просто сразу очнулся от симуляции. Это как сон — осознаешь, что спишь — и сразу проснешься.

— Так значит, я спал.

— Со стороны может так показаться, но процессы, проходившие в твоем мозгу по своим активностям ближе к бодрствованию, чем ко сну. В отличие от сна, все участки твоего мозга были активны. Это была работа мозга под внешним управлением.

— А это не опасно?

— Нет, совершенно не опасно. Даже если случится какой-то форс-мажор, мы не позволим мозгу выйти за свои пределы. Кстати, один такой форс-мажор с Вами случился в этой сессии. Пришлось перезагружать маркеры чувств.

— Да, припоминаю Ваш голос. Но из-за чего это случилось?

— Какие-то внутренние переживания. Какие-то воспоминания из реальной жизни — событие, которое с Вами случилось, прочитанная книга, просмотренный фильм — что угодно могло оставить в мозгу триггер, дойдя до которого мозг устроил перезагрузку. Но, опять же, повторяю, это не страшно, это естественный отклик организма — он не будет вредить сам себе, он просто пытался «пробудиться». Даже если бы нам не удалось вернуть Вас в симуляцию, Вы бы просто вышли из нее.

— А каким образом происходит штатное «пробуждение»?

— А вот это очень интересный вопрос. Вытащить Вас в реальность можно двумя способами. Или извне, путем подачи специальных сигналов и понижения напряжения — обычно мы это делаем, когда доброволец очень долго находится в симуляции — мы точно не знаем, как может повлиять длительное пребывание там. Или при достижении заранее определенного триггера. Он ничем не отличим от форс-мажорного триггера по влиянию на мозг, но он обычно включается, когда доброволец собрал всю необходимую информацию, и ему больше нет нужды находиться в симуляции.

— А почему Вы не пытались вернуть меня в симуляцию при втором форс-мажоре?

— Потому что был только один форс-мажор. Ваш выход в реальность прошел по плановому триггеру.

— То есть мой плановый триггер — это смерть от рук искусственного интеллекта?

— Не самый необычный выход, должен Вам сказать. Мозг при помощи внешних программ определяет момент, когда он больше ничего не сможет выудить из симуляции, и заканчивает ее. Смерть — это самый логичный конец. А то, что от рук искусственного интеллекта — это лишь частные детали. Один из моих подопечных выходил из симуляции, когда ел манную кашу. Он ее так ненавидел, что ее поедание для него было сродни самоубийству.

— Мне кажется, моя симуляция была необычной. Я не просто проживал жизнь в будущем Земли, я наблюдал за этой жизнью со станции «Альфа», будучи ментально подключен к сознанию жителя будущей Земли. Но в то же время, эта станция тоже принадлежала Земле. То есть я параллельно присутствовал сразу в двух будущих?

— Можно конечно и так сказать, но я бы интерпретировал эти данные по-другому, хотя могу и ошибаться. Основное будущее — то, что проходило на поверхности Земли, а Ваше пребывание на станции — это не до конца стертые воспоминания об этой лаборатории. И хотя не так много добровольцев создают такую сложную симуляцию, Ваш случай не уникален. Другие тоже испытывают фантомные воспоминания о лаборатории прогнозирования. У кого-то это проявляется в виде просмотра телевизора, по которому показывают будущее Земли, кто-то читает книги или газеты, а один даже катал наливное яблочко по серебряному блюдечку с голубой каемочкой и смотрел в него. Хотя казалось бы, причем тут голубая каемочка?

— Мне вот еще что непонятно. Мой незапланированный выход почти случился, когда человек на станции хотел убить меня. Запланированный выход случился, когда искусственный интеллект убил меня. Но было еще одно убийство. Меня убили, когда я был на Земле. Почему я не покинул симуляцию?

— Потому что смерть не всегда означает конец симуляции. Мозг, в зависимости от установок, может интерпретировать это по-разному — перерождение, воскресение, реинкарнация и черт его знает что еще.

— Все ли видят то же будущее, что и я?

— Нет, каждый доброволец видит свой вариант будущего. Начальные данные немного отличаются у всех. Все, что Вы видели, слышали, читали, все, что отложилось в мозгу, все впечатления накладывают отпечаток на симуляции. У каждого свой набор впечатлений и воспоминаний. Одинакова только общая история человечества, записываемая в мозг. В том-то и ценность — это вносит реализм. А будущее, которое видит каждый — это статистическая величина.

— Ну в моем случае будущее выглядит не очень радужно — оно слишком сильно отличается от нынешнего состояния в плохую сторону. В моем представлении получилась какая-то антиутопия. И мне теперь понятна моя страсть к исследованию прошлого. Там, в будущем Земли, я постоянно искал книги о прошлом, свидетельства о том, почему так все произошло. Но нельзя ли отправить меня в следующий раз не в такое далекое будущее, а поближе, когда произошел переход к антиутопии?

— Нет. Это, все-таки, антиутопия, а не постапокалипсис, хотя и такие варианты есть. Для антиутопии все гораздо сложнее. Социум, государство меняются незаметно. В этом-то и есть основная проблема — нельзя точно указать момент, когда что-то пошло не так, нет четкой границы до и после, все происходит постепенно, маленькими шажками, каждый из которых не несет видимой угрозы, но все вместе ведут человечество к пропасти. Поэтому единственный вариант — издалека в будущем смотреть назад, чтобы увидеть, что привело к такому печальному результату. А с помощью нашей лаборатории, меняя начальные данные, можно понять, какие изменения полезны, а какие вредны.

— Спасибо, профессор, Вы ответили на все мои вопросы. Что мне теперь делать?

— Теперь Вы можете пойти в свою комнату. Просто следуйте за зеленой линией на полу. Память об этом месте скоро вернется. И постарайтесь не забыть то, что видели в симуляции. Через денек проведем восстановительные записи. А пока отдыхайте, набирайтесь сил.

Андрей встал и пошел к выходу из комнаты. Схватившись за ручку двери, он остановился в задумчивости и обратился к профессору:

— Скажите, Валентин Михайлович, как много людей видят в будущем антиутопию?

— У восьмидесяти процентов добровольцев такие печальные видения.

— Значит, у человечества нет шансов?

— Я бы не был столь пессимистичным. Все-таки у двадцати процентов вполне радужные предсказания. А это не так уж и мало. Да даже, если бы у одного добровольца была позитивная симуляция, у человечества были бы шансы. И потом, для этого мы и работаем — чтобы та антиутопия, что Вы видели, была последней, с которой сталкивается человечество.

Андрей вышел в коридор и пошел по зеленой линии в свою комнату. Оказавшись в ней, он оглядел нехитрый антураж — простая, но удобная кровать, душевая кабина, стол с персональным компьютером, книжная полка с классической английской литературой. На стене висели картины Шишкина «Лесные дали» и Айвазовского «Девятый вал». Окно выходило в маленький уютный дворик, расположившийся в тени зеленых раскидистых крон. Наконец Андрей остался наедине с собой.

— И все-таки мне не очень понятно, где реальность, а где вымысел. Я столько раз оказывался не там, где думал, что не уверен в реальности нынешнего положения. Может быть, я опять нахожусь в симуляции?

— Может быть. А может все намного проще. Может, ты просто читаешь книгу?


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Эпилог