Сайны Флорауны и Дневник Снов [Снао Хэль] (fb2) читать онлайн

Снао Хэль Сайны Флорауны и Дневник Снов

Часть 1. Она/Её.

Интро.

Ранняя весна. Редкие прошлогодние листки кустарника замерли, в радиусе мили ни души. В пронизанной редкими лучами утренней дымке, в нескольких десятках километров от города, неподалёку от проржавевших рельсов старой железной дороги возникли 2 длинных силуэта. Через прохладную влагу, исходящую от земли, прорывался их резкий шепот на непонятном языке. Худощавый блондин с волосами чуть ниже плеч с усердием протаптывал почву. Когда отзвук стал не таким глухим, он присел и стал нервно раскидывать в стороны куски холодной земли с остатками пахучей грязной соломы. Полминуты спустя он обнажил титановые створки с плоским блестящим электронным замком, подозвал напарника и чуть слышно шепнул:

– Тэе Ир паГбэ_но?¹

– ЭксУэСтармо_но², – хрипло ответил солидный мужчина в серебристых очках и тренче. – Ну что, друг, мир с драконами или без? – спросил он уже на английском.

– С драконами, – холодно ответил блондин и поднёс ладонь к панели считывателя.

Тот, что в тренче, достал из внутреннего кармана карту, развернул, что-то пометил. Как только они отошли от подземной капсулы метров на десять, металлические дверцы вынесло со страшной силой светящим столбом малоизученного излучения. Большие сонные птицы с воплями сорвались с ветвей. Неизведанная энергия ударилась о пыль стратосферы и медленно спустилась обратно. Трава вокруг места происшествия начала неравномерно зеленеть. Двое развернули спортивные сумки с подкладкой, пропитанной зеркальным полимером, погрузили в них содержимое таинственного контейнера и были таковы.

Спустя пару часов радио и телевидение оповестили население о прорыве природного газа. Спецслужбы убедительно рекомендовали органам местного самоуправления временно отключить мобильную связь и интернет во избежание паники. Подоспевшие к месту аварии бригады работали до полуночи.

…

Машина для муравьёв. Изгнание демона.

В маленьком тихом городке начался самый обыкновенный день непоздней весны: солнечно, холодно, немного облачно. Кажется, плюс двадцать по Цельсию, однако, оконному стеклу, как и зеркалу, так нравится всё искажать.

Жители северных регионов знают наверняка: если не обладаешь ощутимой прослойкой естественной термоизоляции, то в такие дни нужно как минимум обмотаться шерстяным шарфом поверх капюшона толстовки или легкого пальто, чтобы без последствий добежать от крыльца до парковки. Тем не менее, расположить жилой квартал Золото Леприкона прямо под глазом циклона XΩZ пространства было отличным решением, отдельная благодарность Тресоздателям.

По кухне-гостиной первого этажа скромного кирпичного таунхауса уже разливался холодный свет с искрящимися в его потоке золотистыми пылинками. Совсем непонятно, рабочий день или выходной, когда проснулся около 8 утра в среду, и вроде не надо в офис, но есть кое-какие дела в городе. «К полудню сгоняй на объект. Клиент говорит, сегодня решится окончательно, Pantone Baby Blue или Baby Pink…» – пришла SMS-ка от Фриды, арт-директора. Эйя со вздохом закатила глаза. Последнее время она помнила себя вечно скучающим дизайнером интерьеров, ничем не примечательный сотрудник на лакокрасочном заводе отца. Это было делом его жизни, по крайней мере, последних лет двадцати, но точно не её. Тут ни повышения, ни действительно “вкусных” заказов не дождёшься. Эйя стояла уже пару минут у окна, опершись пятой точкой на подоконник. Она ждала, когда догремит старая кофе-машина, сонно наблюдая в луче света малюсеньких феечек. «Занимаются синхронным плаваньем с утра пораньше», – пронёсся отклик ответственного нейрона на зрительный раздражитель.

Подобное утро могло продолжаться вечно, но из спальни появился Нико и прервал её грёзы своим стабильно-позитивным настроем.

– Оу…! Кажется, надо прибраться! – одной фразой он обратил феечек Эйи обратно в пыль…

– Ну да, ну да… – задумчиво ухмыльнулась хрупкая брюнетка с рваной стрижкой в белых слипах в рубчик и в такой же незамысловатой майке.

Когда-то они жили в самом центре столицы, снимали небольшую комнатку. Было волшебное время… Гремучего кофе-монстра выторговал Нико, когда закрывалось кафе напротив дома. Совершенно внезапно в городе начались беспорядки, обыски, нелепые задержания. Стало не то что бы страшно оставаться, но появилась возможность что-то поменять. Недолго думая они приняли решение и сняли таунхаус в городке неподалёку. Как говорится, обстоятельства сложились, да и возраст уже не тот, в котором ты полон сил и амбиций, хотя… Пусть центр остается тем, кто в начале пути…

Кофе-машина отгремела первую чашку и принялась за следующую. Последние пару месяцев бесконечных командировок Нико Эйя привыкла просыпаться в одиночестве, неспешно завтракать и много думать. Но сегодня у обоих был почти выходной. «И зачем с самого утра так врываться в личное пространство со своей уборкой? Можно было подойти чуть слышно, не так навязчиво топая пятками. Обнять? Хотя и это уже не обязательно…» – она немного поникла. За столько лет, сложных и не очень, их отношения переросли в нечто спокойно-дружеское. Казалось, оба выбрали тихий комфорт, а скорее уютную тоску, да и место для неё было более чем подходящее: много ветра, природы, стариков; и даже небольшая дровяная печь посреди гостиной, которой не пользовались, вероятно, лет сто.

Эйю терзал вопрос её локации в жизни, хоть и виду она особо не подавала, лишь пару раз в год могла внезапно войти в какой-то известный только ей подвид депрессии и день проваляться дома. Благо температура сама поднималась каким-то чудесным образом до субфибрильной, и можно было избежать работы, не сочиняя истории про плохое самочувствие, ведь врать кому бы то ни было, а тем более боссу-отцу она просто не умела. Нико же, напротив³, был крайне сдержан, четко следовал неписанным саморекомендациям, серьёзно подкачался на турниках во дворе. Эйю страшно бесило, что потеряв в аварии лучшего друга, головокружительную карьеру, да и сам, будучи перешитым хирургами за 18 часов как лоскутное одеяло, он каким-то образом сохранял душевное равновесие, осознанность и позитивный настрой. Они ни разу не говорили об этом или о чём-то более серьёзном, чем сегодняшний день или максимум неделя, даже новости не читали. Оба занимались своими привычными, реже новыми делами, а Нико, к слову говоря, достаточно успешно. С одной стороны, можно просто жить и радоваться, но с другой… Эйю преследовало ощущение, что это совсем не тот Нико, а скорее робот или даже инопланетянин.⁴ Почему-то было обидно, что он такой сильный…безупречный…непобедимый? А может, она пыталась обвинить всё вокруг в чём-то, но только не себя. Да и в чём, ей только предстояло понять. Уже неделю её терзал конкретный вопрос: нужен ли мечтателю спутник, ежедневной обязанностью которого будет спускать его с неба? Возможно, таким нехитрым способом она завидовала его неизменному успеху или просто скучала в этой глуши…

«Осознанность равно обыденность, четкая последовательность, жалкая рутина,… жизнь после смерти куда лучше смерти при жизни…» – продолжало мелькать в её голове. Однако, медово-кофейный аромат, захватив весь первый этаж, решил увести негативный вайб. Тёплый Воздух нежился в мягкой спальне наверху и не планировал спускаться до полудня. Эйя недоверчиво обернулась к окну ещё раз проверить погоду. Ясно… Кажется, что может пойти пар изо рта, но оживленная скандинавской ходьбой пожилая парочка с левого крыла демонстрировала обратное. Одинокая ворона, планируя, упала с крыши, и уже через десять размеренно отсчитанных у себя в голове секунд оказалась у озера за пролеском. «А человек добрался бы до туда минут за пять или даже семь», – подумала Эйя. «И какие после этого муравьи муравьи? Это, скорее, мы – муравьи…» – подытожила она. Растрепанная и немного помятая она первый раз за утро улыбнулась Нико:

– Знаешь, этот кофе… – её заторможенная ранним часом рука потянулась к переполненной чашке.

– Этот кофе… – подхватил Нико.

– Этот кофе, ну какой-то, честно говоря, демон. Сначала он подманивает тебя своим неповторимым ароматом, но подсовывает вкусовым сосочкам нежданную горечь… – Эйя была настолько честна с собой, что даже кофе пила только крепкий, чёрный. Ведь нельзя сказать, что ты любишь кофе, если истинный вкус его скрыли под шапкой сладких взбитых сливок.

– Ахха! – Нико, как никто другой, привык к странным монологам возлюбленной и даже научился получать от них удовольствие, визуализируя метафоры буквально.

– Ага… А потом, через глоток-другой, тебе уже ничего не нужно, кроме этой горечи, и вот тогда он даёт тебе непревзойдённую силу и ясность ума, амбиции, граничащие с героизмом, но через каких-то пару часов отбирает всё, и даже больше… Не оставив ничего… – опустошенная своей речью, Эйя уронила голову на грудь, и, тут же её подняв, уставилась в потолок.

– Ничего, – вторил Нико.

– Ничего… – шепотком отразила Эйя.

– Только говно…

– Только го… ЧТО? Ну, ты как всегда! Хоть раз в жизни можешь побыть серьёзным? – Эйя хихикнула и ткнула Нико ладонью в плечо, ведь то было истиной.

Помнится, они только обзавелись кофе-машиной, и Нико не был так занят, как сейчас. Им не раз приходилось бежать в туалет наперегонки. Пусть один с костылем в руке, но в столице жизнь кипела. Тут же всё стихло, как перед сражением или бурей.

– Булочку? – предложил Нико, вскрыв шуршащий пакет.

– Не, я как всегда…⁵ – Эйя снова начала уходить в себя, её губы потянулись к чашке, но глаза внезапно столкнулись прямо на переносице, однако, было слишком поздно. – ААА!!! – она мелкими шажками подбежала к кухонной мойке и начала судорожно полоскать рот. – Тфу! Фу!

– Да что с тобой? Обожглась?

– Сам посмотри! – она вернулась и подставила Нико чашку к самому носу, на дне он заметил некое шевеление. В лужице кофе на подоконнике и в самой чашке, в кипятке еле барахтались обожженные тельца муравьев, – это вообще… Как?

– Да, я, представь себе, тоже плохо понимаю…

Почти неделю Нико время от времени ковырялся в кофе-машине, разобрав ее почти полностью и снова собрав раз двадцать – ничего. Эйя прошерстила весь потолок и стены, высматривая возможные ходы муравьёв, и каждую подозрительную точку по совету Моники пересыпала корицей. Про себя она решила, что больше не подойдет к кофе-машине. «Лучше начну жевать жвачку, – подумала она, получила свою доставку, и, развернув пакет, чему-то еле заметно порадовалась, – но к этой убийце насекомых точно не подойду, по крайней мере, ещё месяц. Да упокойтесь их души с миром. И на чердаке надо бы ещё разок порыться. От прошлого жителя осталось много грязи, хлама, ну и всяких интересностей, конечно, тоже».

…

Прошел обещанный месяц, заметно потеплело. Кофе-машина целой и невредимой стояла на своём месте, однако, Эйя мучила дешевую эмалированную турку⁶, какие редко можно отыскать в современных хозяйственных магазинах. С изгнанием демона не срослось.

– Они перенесли на завтра. Может, съездим сегодня куда-нибудь проветриться, а вечером можно и прибраться. Там на чердаке какая-то странная вещь под картоном. Давай вместе посмотрим и спустим её сюда! – не отрываясь от SMS-диалога с Фридой, она озвучила любимому планы на день.

– Что за вещь? – Нико успел догадаться, что: во-первых, это что-то тяжелое, и, во-вторых, вариантов у него нет.

– Не знаю, я так и не поняла, разберёмся.

День тянулся мучительно долго и пролетел незаметно одновременно. Так бывает, когда посмотрел в киношке мелодраму, потом зашел в блинную. «Какао с оладьями на весёлом керамическом блюде тем вкуснее, чем ближе к 30-летию – куда приятней шопинга, а если начал замечать красоту посуды, то тут и до ритуальных услуг, пожалуй, недалеко…» – рассуждала она не вслух, поглядывая попеременно то на Нико то на силуэты проходящих мимо «счастливых» пар с отпрысками и тщательно пережевывая остатки джема. Эйя неосознанно оттягивала приезд домой к заходу солнца, позже она заставила себя купить безвкусный кроп-топ с рукавами, лаковые кожзам брюки и жутко пушистую искусственную шубу. Как ни странно, на ней всё это отлично висело. Переодеться в новое приспичило прямо на пассажирском сиденье их внедорожника, особенно тяжело стягивались старые скинни с её 41-го размера ступней.

– Духовное или материальное? – внезапно выпалила она, победоносно запихивая серые джинсы в новый бумажный пакет.

– Это ты к чему? – озадачился Нико.

– Просто! Отвечай не думая.

– ОК, материальное.

– Хорошо, если материальное, то что? – не унималась Эйя, – Недвижимость? Земля? Какие-то активы? Или будем проще? Машины? Яхты? Дворец с прислугой?

– Да нет, просто стабильный независимый доход, удовлетворяющий скромным потребностям, – Нико гордо скосил на неё и без того раскосые ярко-голубые глаза, а по его лилового оттенка⁷ коже, новой шубе Эйи и салону пробежал ксеноновый свет от фар проезжающего по встречке авто.

– Ммм… – ей не удалось уличить друга в излишней меркантильности, что чуточку пошатнуло уверенность в собственной непоколебимой правоте.

– А ты? Что выбрала? – спросил Нико, не отвлекаясь от дороги.

– Ну… Духовное конечно.

– Любовь, семья? А хотя нет, в твоём случае скорее благотворительность… Я прав? Только чем будешь жертвовать, когда денег далеко не столько, сколько для этого всего требуется?

– Ну, уж нет! Близко, – ехидно протянула оживившаяся девушка, – но в любом случае я выиграла! Сейчас всё поймёшь… Я выбираю… целостность! А это и материальная основа, и здоровье, и семья и всё-всё-всё, чтобы отдавать без потерь. А ты выбрал только один пункт! Ну как тебе?

– Да ты просто дьявол… – равнодушно бросил Нико, а сам подумал: «И никакой это не один пункт, а просто первая ступень… Опять начиталась чего-то заумного и гордится собой».

Машина подъезжала к дому, из динамиков автомагнитолы доносились потусторонние звуки концертного рояля. Хор вещал им о каком-то самореализующемся пророчестве…

…

Подарок мертвеца.

Эйя, как могла, оттягивала уборку и поход на чердак. Разгрести сумки с одеждой и едой, прикончить захваченный из кафешки пирог со свининой – дела, конечно, первостепенной важности. Вечерний чай должен быть строго определенный, с тимьяном, чашки ребристые с фениксами, освещение слабое, возможна ненавязчивая расслабляющая музыка. Так они с Нико, почти молча, просидели за столом часа полтора, каждый в своём телефоне, ежедневнике, мыслях и планах.

– Ну что, полезем сегодня или отложим до следующих выходных? – спросил он между делом.

– Давай минут через 20, я соберусь с мыслями, – Эйю пугало то ли слабое освещение чердака, то ли паутины в каждом углу, или же просто неизвестность.

В одну из прошлых уборок она отодвинула погнутую вековой влажностью картонку и увидела нечто изысканное с рычажками, трубами, педалями.

– Ладно, давай прямо сейчас, – Эйя неожиданно переосмыслила сей несложный акт, или же любопытство взяло верх, она резко встала, Нико без лишних вопросов включил основное освещение.

Оба поднялись в прихожую спальни. Тёплый Воздух остался за печью у стола. Раскладная лестница не раз скрипнула, прежде чем Жёлтый Свет лампы накаливания позвал сожителей наверх, прямо к балочной конструкции крыши.

– Смотрел хоть раз его фотки? – Эйя пробиралась через коробки к стеллажу с книгами, альбомами, вазами из цветного стекла.

– Нет. Ну и, какой он?

– Усатый. Говорят, умер в этом доме, или на лавочке во дворе. От остановки сердца или какой-то не той воды… – Эйя мяла в руках черно-белую фотографию, с которой на неё смотрел мужчина лет сорока, вероятно с седыми волосами: отросшая стрижка, пиджак образца восьмидесятых, поло – обычный экземпляр своего времени; усталая улыбка…

– Если хочешь, можем переехать… – предложил Нико.

– Да ладно, везде кто-то умирает. Но я подумаю. Кстати, я снова одолжила у него пару книжек, вот когда дочитаю, будет видно… Слушай, а как думаешь, это по-своему мародёрство? – внезапно осознала Эйя.

– Думаю, да, но… Ты меньше думай…

Эйя добавила к своей коллекции украденных у милого мёртвого дядечки вещей ещё пару книжек и зелёного стекла стакан с вырезанным цветочно-травяным мотивом и начала присматриваться к мольберту. Нико, отбросив картон к окну, пытался подобраться к предмету интереса своей женщины: определенно музыкальный инструмент, среднего размера, светлый шпон, клавишный, жутко расстроенный, невозможно тяжелый.

– Знаешь, я думаю… Мы с тобой вряд ли с этим справимся. К тому же уже поздно, не хочется беспокоить соседей. Завтра позвоню кузину и на месте посмотрим, как быть. Честно говоря, плохо представляю, как они затащили это наверх, – Нико ожидал от любимой если не прелюдию к оживленной дискуссии, почему нужно оставить или попытаться спустить предмет, то хотя бы кислую мину, однако…

– Хорошо, тогда захвати мне мольберт, ОК? – Эйя к тому времени присмотрела более или менее чистый холст и, отложив книги и стакан, приступила к активному поиску масляных красок в одной из уже изведанных коробок.

Для себя она сфоткала инструмент на телефон, из-за скудного освещения получилось не очень, на всякий случай снова прикрыла его картонкой и поспешила вниз вслед за Нико.

…

Сон оркестриона.

Несмотря на час за часом неотвратимо приближающиеся праздники, отдел дизайна был в полной боевой готовности. Фрида, строгая с виду женщина лет пятидесяти с неизменно волнистыми седыми волосами до пояса, обсуждала наличие новых пигментов с производителем, одновременно распределяя частные заказы между подчиненными. Эйя тихо жаловалась напарнице на распирающую головную боль и показывала желтую рябую фотку деревянного чердачного монстра одновременно.

– Ещё вчера у тебя желудок ныл, а позавчера бедро ломило, – скептически накинула подруге пару диагнозов Моника.

– Скручивало.

– Не важно. Вот заведешь детей, и некогда будет обращать внимание на всякие мелочи. На, вот тебе, и забудь… – Мон выдавила из блистера ей в ладонь двояковыпуклую белую глазированную таблетку и потянулась за бутылкой воды.

– Ребёнок? Ещё чего! Да с такими успехами я к его первому дню рождения с лёгкостью могла бы развалиться на части – не соберёте.

– Эй, что у вас там? Покажи, – вмешалась Фрида, не отрываясь от переговора.

– Вот, – Эйя протянула ей мобильник.

Надев очки, болтающиеся на цепочке по соседству с крупными бусами, Фрида опустила бровные дуги в прищуре и уверенно ткнула пальцем с аметистовым перстнем в экран мобильника:

– Оркестрина. Погугли.

Фиолетовый необработанный кристалл упрямо сверкнул на фаланге начальницы. Эйя выпучила глаза на Монику, выражение её лица говорило: «Откуда она всё это знает?» – Фрида же посмотрела на обеих, подняв брови, и убедительно покивала головой.

Отскучав последние рабочие часы, Эйя, изредка улыбаясь, скучала от речей небритого рыжего парня в синей клетчатой рубашке, которого даже не знала. Встреча выпускников, однако, не сказать, что долгожданная. Народ то подходил, то уходил. Все выглядели довольными, не жизнью, но хотя бы собой. В небольшом зале стояли деревья разного размера, старые кирпичные стены перемежали арки. Одна из них вела прямиком на улицу, без малейшего намёка на двери, но было тепло, как под одеялом. Старая подруга, всё такая же, с длиннющими красными волосами почти до попы, возникла из глубины восточной стороны пространства, среагировав на её потерянный вид.

– Пойдём, отойдём, – пробасила та шепотом. – Зачем пришла? Тебе же тут совсем не интересно!

– Как ты? Отлично выглядишь! – оживилась Эйя.

– Да ладно тебе, перестань… – Даян улыбнулась. Действительно, она почти не изменилась.

– Куда мы идём?

Эйя и Ди встали у стеклянной двери. Последняя пошарила в карманах и достала связку ключей на медном кольце.

– Это летний дом моей матери, – сказала она.

– Ничего себе! Шикарный… – Эйя огляделась.

– А ты, я слышала, работаешь в фирме отца? Будешь его заместителем? – Даян шурудила ключом в плохо поддающемся её слабым пальцам замке.

– Да нет, наверное… – Эйя притихла.

Они вошли в гигантское помещение. Колонны держали кровлю настолько высоко, что в темноте было совсем не разглядеть рельефы. Большие деревянные окна, как на вокзале, смотрели на запад, на море. Так же много деревьев, как и в зале со столом. По углам расставлены разного вида органы, рояли и другие клавишные. Из-за слабого освещения Эйя начала различать на белом лице подруги мелкие морщинки у губ и в уголках глаз.

– Значит, они сняли у вас помещение на вечер? – Эйя кивнула на застолье за стеклянной дверью, где продолжалось развесёлое с виду нажиралово.

– А? Нет, это совпадение. Знаешь, мать купила это здание, когда Я УМЕРЛА, 4 года назад, – спокойно разъяснила Даян. Отвернувшись, она выхаживала по серым мраморным плитам пола, озираясь по сторонам.

– Что? – Эйя немного не поняла, что несёт эта сумасшедшая.

– Вот! – и в доказательство сказанного Ди дотронулась своей ледяной рукой до ладони подруги.

– Извини…? – Только это смогла выдавить из себя Эйя: разум будто покинул её; уши заложило так, что следующие 20 секунд она слышала только биение собственного сердца.

– Да ладно, ничего. А ты не знала, да. Совсем не появляешься в соцсетях… – Даян снова повернулась к подруге.

– Эээ… – Эйя заметила, как на глазах сохнет её лицо.

– Да хватит, проехали, и не надо меня жалеть. И речь вообще не об этом… – Даян, занервничав, сглотнула лёгкую обидку.

– Но как же?

– Омммм… На моей страничке посмотри! – Ди закатила туго подведённые глаза. – Ну ладно, рассказываю в последний раз, задолбали уже тут все спрашивать, – подруга затылком указала на стену с портретами в старинных багетах.

– Хм… – Эйя, слава Тресоздателям, ничего странного на этот раз не заметила и решила лишний раз не спрашивать.

– Мать подарила мне на 25-летие новую машину – самый дорогой внедорожник. Такой, знаешь, красивый… Моя чёрная жемчужина! Лучше бы меня в ней похоронили, а не в этом… – Ди взяла с полки глиняную вазочку левой рукой и немного обсыпала пеплом себе ноги: массивная черная платформа, шнуровка почти до колена – полная противоположность утонченным босоножкам со всемирно-известными стразами, какие она некогда носила не снимая.

– Авария? – осмелилась предположить Эйя.

– Да нет, слушай дальше. Значит, подарила мне машину и вот это колье… – Ди потянулась к полке и достала побрякушку из оригинальной коробки. – Красивое, да? Крепкое, зараза, на совесть сделано,– она попыталась разорвать его руками. – Я, конечно, сразу его надела и решила сделать кружок по району на новой тачке на зависть соседям. Только на дорогу выбежал их пёс, я резко затормозила… Не заметила, дура, что замочек зацепился за крепление подголовника, когда подстраивала кресло под себя, и вот… – она отодвинула готический чокер и обнажила свежую странгуляционную борозду.

Эйя прикрыла рот рукой, дыхание перехватило, а к глазам подступила вода. Ди рассмеялась и прихлопнула ледяной ладошкой мурашки на её спине.

– Да, и правильно, нечего в этих соцсетях высиживать, здоровее будешь. Но могла бы и позвонить… Разок… Хотя, я тоже могла… – Ди вздохнула и в улыбке развела уголки губ невозможно далеко друг от друга.

Дёсны Эйи похолодели, начало покалывать руки до локтя и ступни. Ди поправила чокер тощей рукой с пустыми, запавшими руслами вен.

– Только в обморок, пожалуйста, не падай, как многие из присутствующих тогда на празднике, – подбодрила её Ди и снова рассмеялась. – Представляешь, они же сначала ничего и не поняли. Думали, я так неудачно пошутила. Но ладно, речь не об этом. Тогда моя успешная мамаша немного двинулась кукушенькой и купила вот этот хлам.

Даян развела руками, и подруги оказались в старинных развалинах на берегу залива. Ни дверей, ни окон, крыша только над павильоном с длинным узким каналом. Вероятно, оросительная система разрушенной некогда оранжереи. Верхушки двух центральных колонн разбиты на треть и врезаются в плотный морской воздух. Небо густое и серое, порывистый ветер предвещает шторм, тучи клубятся, как обезумевшие от нежданной свободы кудри.

– Ооо… – Эйя склонила голову на бок.

– Да, быстро отреставрировала, как могла. Дешевка! – вдруг выкрикнула Даян так, что от отзвуков эха у Эйи побежали мурашки и по предплечьям. – Но речь не об этом. Вот! Выбирай.

Подруги снова очутились в прежнем, облагороженном зале, Ди подвела Эйю к первому инструменту:

– Это она теперь коллекционирует, представляешь? Совсем с дуба рухнула, растительности тут всякой завезла, лошадей разводит. Скакуна, кстати, не надо?

Эйя улыбнулась и скромно присела на скрипучую деревянную банкетку, что напротив длинного клавира, инкрустированного янтарём. По крышке со скруглёнными краями, среди узоров и угловатых хризантем, спокойно прогуливались крупные птицы с красноватыми гребнями-веерами и богато-выложенными самоцветами хвостами. Внезапно Эйю осенило:

– Но я не умею играть!

– А ты пробовала? Вдруг получится? Да, и, в конце концов, можно просто научиться! Об этом не думала?

– Да уж, просто… – пробубнила Эйя себе под нос и попыталась взять несколько аккордов.

– Ммм, действительно не очень, – констатировала Ди. – Давай посмотрим вон те два, что побольше.

На круглом возвышении наподобие сцены друг напротив друга стояли 2 устаревших электронных пианино. Множество кнопок и реле регулировки на панелях. Корпус одного – будто целиком из малахита, но, вероятно, пластик; клавиши другого, оттенком напоминающего беленый дуб, из кости. Оба инструмента заиграли к удивлению Эйи неплохо, но чувствовалась некая скованность в неумелых пальцах.

– Ладно, давай посмотрим следующий. Вот, оркестрина, совсем как у тебя. Клавиш маловато, но…

Эйю отвлёк звонок. Фрида.

– Твой инструмент ждёт тебя на берегу, там ярмарка, ты её сразу увидишь. Спроси место 221, – сообщила арт-директор.

«Откуда она узнала? Что вообще происходит?» – Эйя так и не смогла ничего понять, но почувствовала, что ей пора, да и интересно было проверить, что это за место 221.

– Мне, кажется, надо идти, извини… – попрощалась она с Даян.

– Ничего. Только обещай, что будешь думать сердцем, искать сердцем. Не повторяй моих ошибок. До встречи! – Ди обняла подругу крепко одной рукой за шею, поцеловала её в волосы у виска, помахала рукой и в ту же секунду провалилась вниз через внезапно почерневшую плиту пола.

Эйя снова поймала тонкой белой кожей холодок и обернулась к окнам. Выходить через зал за стеклянными дверями, перекидываясь незамысловатыми фразочками с присутствующими, ей совершенно не хотелось. А окна были хоть и тяжелые, массивные, но располагались совсем низко. Эйя подергала медную ручку-каплю, аккуратно открыла скрипучую деревянную створку и ступила прямо на траву. Ветер ударил ей в лицо и встрепенул где-то вдали глиняные колокольчики. Она обернулась направо, на звон, спустилась по песку к ступенчатой дороге, что вела к ветхой деревянной пристани и набережной. «Действительно, выставка. Палатки со стойками из бамбука, необычно», – подумала она. По углам шатров были развешаны те самые керамические бубенцы с простым узором из красных ломаных линий и желтых пятнышек. Ловцы снов, нити бус целыми связками висели на стойках, коралловые и деревянные украшения, посуда, раковины, туники – обычный прибрежный базар. Эйя спросила загорелого сухого морщинистого мужчину, более похожего на пирата, чем на продавца, где находится та самая “Секция 221”, но колокольчики звенели от порывов ветра, казалось, прямо в голове, и она не слышала совершенно, что он, старательно жестикулируя, объясняет…

…

– Да, хорошо… Потом договоримся, сейчас тут … В общем, обстоятельства… До завтра.

Эйя проснулась, лёжа на заднем сиденье. Она подняла голову, увидев знакомый салон и Нико, выдохнула. Он положил трубку. «Значит, ничего не было?» – она опустилась обратно, нащупала в сумке телефон и какую-то малознакомую коробку, полезла в сеть.

– Аа, проснулась? Ну как встреча? – спросил Нико, но Эйя сделала вид, что не поняла вопроса. – Ну, полагаю, неплохо, раз нашли тебя на берегу, за камнем, хорошую такую… полтора часа искали… – с издёвкой продолжил Нико.

Эйя спустила ноги на коврик в попытках нащупать балетки холодными ступнями. Что-то тяжелое давило на грудную клетку.

– Новое? – обернувшись, спросил Нико.

– А? Да… – Эйя нащупала ледяной рукой то самое злосчастное колье Даян. – Мог бы приехать и пораньше… – начала, было, она, но Нико пресёк попытку съехать с темы.

– Ты говорила не позже десяти, плюс искали почти час. Обувь не нашли, – он строго посмотрел на неё. – Если хочешь, заявим в полицию, пусть ищут того, кто это с тобой сделал.

– Нет! – отрезала Эйя, и, отвернувшись, продолжила теребить бриллиантовое ожерелье.

То ли одногруппники действительно подшутили над ней, что-то подмешав в напиток, то ли выданная Моникой таблетка от головной боли провзаимодействовала с алкоголем – доподлинно неизвестно. Вся в песке и в замешательстве она искала в телефоне страничку бывшей сокурсницы:

Даян Снейкхол.

Дата рождения:

…

…

…

Сервер недоступен.

…

…

…

…

Теория антрактов.

– А ты хорошо подкачался, смотрю!

– Набрал, да. К счастью, не там, где ты! – Нико ткнул Аарона в пузо, спрятанное за стиранной не раз отпаренной футболкой.

– Смотри, какой большой! Месяц седьмой, если не ошибаюсь? – допрашивала Эйя Айрин.

– Ну что ты, только четвёртый! Позавчера первое УЗИ было, иии…

– Ииии?

– Представляешь, … ДВОЙНЯ!! – выкрикнула Айрин и начала аплодировать сама себе.

Эйя выпучила на неё темно-серые глаза и тут же принялась поздравлять.

– А что это все лавры ей? Я тоже, между прочим, старался! – вмешался Аарон.

– Ну, конечно, подрочил в баночку, и то не с первого раза вышло, – начала оправдываться Айрин.

– Ох, можно было и без подробностей! – Аарон увел Нико к дивану в гостиной, о чем-то переговорить. С собой у него был пластиковый чемоданчик с инструментами, какими-то тросами.

Женская половина уселась за столиком у окна. Горячий черный чай и пирог со свининой ждали гостей. Айрин, как бывалая домохозяйка, начала выкладывать захваченные с собой вкусности. Эйя развернула вощеную бумагу и тут же, стоя, всухомятку начала уплетать каноли:

– Ну, извини.

– Да ешь на здоровье! В следующий раз возьму больше! Буду знать!

– Ну, очень они у тебя вкусные! – Эйя продолжала уминать появляющиеся на столе сладости за обе щёки.

– Сколько смотрю на вас – жрут как кони и ничерта не толстеют. И как вам это удаётся? – задалась вопросом Айрин.

Эйя пожала плечами. Нико и Аарон решили подняться на чердак и определиться, как быть с оркестриной.

– Ну, рассказывай! Искусственное же? – Эйя продолжила допрос.

– Не, инсеменация. Что было, то влили. Говорят, в нашем случае так больше шансов. И с первого раза получилось, прикинь? – Айрин разливала чай по чашкам.

– Больно? – Эйя прищурилась.

– Да, не особо, кучу анализов, правда, пришлось сдать, всю кровь, падлы, выкачали… Гормоны пила для подготовки, залило – жуть; но сейчас всё как у всех. Ждём.

– Страшно? – не унималась Эйя.

– Не, знаешь, как только засадили, меня как переклинило. Теперь ничем не испугаешь. А ещё, прикинь, вчера орала на продавщицу, что у них нет моей любимой колбасы!

– Ты? Да ладно! – Эйя рассмеялась.

– Потом так стыдно стало, надо будет зайти извиниться. Но, кажется, она поняла всю сложность положения… – Айрин начала наглаживать живот. – Вы-то как?

– Пока не планируем, – скромно улыбнулась Эйя.

– Да я не в этом смысле, а вообще.

– Вообще ничего, нормально. Конечно, каждый в своём… – Эйя вздохнула.

– Ой, да ладно, мужчины все такие. Бумажки да игрушки. Хорошо, конечно, когда баланс в сторону бумажек, – Айрин ехидно посмеялась, и на выдохе продолжила: – а мы просто няньки с доп.услугой. Смириться с этим надо и о себе не забывать…

Звук чего-то разбившегося вдребезги обрушился на потолок и скатился с лестницы.

– Эй вы! Наверху! Все живы? – крикнула Айрин.

– Все! Мы сначала доделаем, потом чай! – донеслось с чердака.

– Ну, тогда мы начинаем без вас! – добавила Айрин раскатисто и, хихикнув, заново наполнила чашки. – Что там у вас, второй тип? – обратилась она к Эйе.

– Это как? – не поняла та вопроса.

– Знаешь, говорят есть Теория Трёх Типов Отношений. Первый тип – школьная любовь, где ты плаваешь в облаках и ничего вокруг не замечаешь… Второй – живёте вместе, бесите друг друга жутко из-за всяких мелочей… Третий – всё как во втором, но смирились и научились терпеть… А там внуки слагают легенды о вашей вечной любви, но в глубинах подсознания вы ненавидите друг друга гораздо больше чем всех остальных людей. Ведь на них, остальных, вам просто насрать… – Айрин развела по-детски розовые ладошки.

– Ну, ты прагматик! Не ожидала! А как думаешь, с одним и тем же человеком могут быть все 3 типа?

– Я не знаю. Говорят, нет. Может если только… взять перерыв, тайм-аут, переключиться на другого игрока? А, извини, забыла, что ты эстет. Значит, не тайм-аут, скорее антракт…

– Ооо… Какая гениальная мысль! Да это просто какой-то инжениринг отношений! Взять антракт… – задумалась Эйя о своём.

С лестницы вывалилась отвертка, к печи подкатился почерневший болт. На пол второго этажа с глухим звуком всех нот одновременно шлёпнулось что-то тяжёлое. Эйя отложила печенье и привстала.

– Пойдём, посмотрим, что они там громят, – предложила Айрин.

Обе подошли к лестнице: Эйя вытянула шею, не смея ступить дальше четвертой ступеньки, Айрин выглядывала из-за неё.

– Ух-ты, совсем голенький? – удивилась она.

– Да, решили снять корпус! По-другому никак! – подтвердил Нико.

– Не могу на это смотреть, какое-то извращение, может, прогуляемся? – предложила Эйя Айрин, закрывая глаза. – А если они не смогут собрать его обратно?

– Смогут, смогут, – успокоила её Айрин. – Эй, наверху! Там на столе что-то для вас осталось, а мы пошли! – гаркнула она, подпихивая полупрозрачный шейный платок под полу удлинённого оливкового пиджака.

…

Полосы лучей воскресного солнца пронизывали через влажные стволы деревьев весь первый этаж таун-хауса на окраине квартала “Золото Леприкона”. Перед лестницей напротив печи стояла старая оркестрина.

– Конечно, старая, ежу понятно, что старая. Новых уже лет сто как не выпускают! – сумничала Эйя, перелистывая пожелтевшую страницу нот. – Ладно, давай уже, завязывай, мешаешь. Знаешь, и голос у тебя не очень-то приятный, лучше позови автора.

– Не тот, не тот… Как и твоя игра, а скорее жалкие попытки, – обиделся Тёплый Воздух и побрёл наверх. – Бах. Кто в наше время разучивает Баха? Фшш! – бубнил он себе под нос.

Эйя пригладила обратной стороной гребня пробор вечно закрывающихся нот. Нико спустил воду и вышел из туалета, прямо на ходу он сделал попытку напроситься на комплимент:

– Молодцы мы, хорошо вчера поработали!… А тебе, смотрю, даже настроить удалось?

– Да, всё сама, ничего сложного, – ответила Эйя, продолжая бездушно тарабанить пьесу.

– А они хорошие ребята, да?

– Да, – эхом повторила Эйя.

Пшеничные волосы, белая кожа в ржавых веснушках на лососёво-розовых пухлых щеках, даже голоса чем-то схожи – как брат с сестрой. Конечно, такие люди не могут быть плохими.

– Хочешь также? – вдруг предложил Нико.

Эйя немного недопоняла, о чем он, о детях или «про пожениться», но, в любом случае, ответ был бы однозначен, и она решила не вдаваться в подробности:

– Оо, знаешь, я думала… Мне, кажется, пока рановато… Может через годик-другой?

– О да, они-то с пятого класса вместе, не расставались дольше, чем на день. Куда нам до них… – начал заводиться Нико, но Эйя, оборвав мелодию, спустила длинные пальцы с клавиш на колени, в изумлении повернула к нему голову и приоткрыла рот. – Я не говорил раньше?

– Не-а…

– И что тебя так удивило? – Нико недоверчиво глянул на ошеломлённую подругу и пошел заниматься своими делами.

Всё утро Эйя думала о Теории Трёх Типов Отношений. «Значит-таки можно провернуть всё с одним человеком? Почему Айрин сказала «Не знаю»?… Почему завела разговор о каких-то антрактах? Почему? Значит…» – всё это не укладывалось у неё в голове, но уведомить Нико о своих догадках было бы несвоевременно, низко и глупо. «Это их жизнь и их личные дела», – решила она, и, зажмурившись и помотав головой, продолжила терроризировать туговатых на ухо соседей разучиванием пьесы.

…

Унитаз.

– Эй, может, я смогу развеять твою печаль? – Скрючившись, Фрида рылась в правом нижнем ящике стола. – Знаешь, уволить тебя было бы проблематично… – Из-за стопки папок снова показалась седая голова арт-директора и Эйя удивлённо глянула на начальницу. – Да-да, но не только из-за твоего папаши… работаешь ты неплохо. На! Посмотри, – она протянула подчинённой каталог нижнего белья. – Эти твои художества, теперь ещё музицируешь на своём доисторическом агригате. Как вы говорите, “по-фану”? Но я смею предположить, амбиции ещё не угасли. Кстати в руках ты держишь детище одного моего хорошего знакомого. Как тебе?

– Аа, просто отлично! Да, шикарно! – в подрагивающих руках она держала никакое не детище, а скудно прикрытые гениталии и прочие прелести своей начальницы и парочки незнакомых шикарных дам.

Эйя старалась не поднимать брови, но это ей плохо удавалось, к тому же она изрядно раскраснелась.

– Как тебе разворот? – продолжила Фрида.

– Замечательно… Неожиданно, да, правда… – Эйя с кажущимся спокойствием наблюдала пятую точку Фриды, простирающуюся аж на две страницы. Шелковые стринги с завышенной талией контрастировали её карамельной коже. В центре композиции красовалась крупная нескромная родинка.

– Не хочешь попробовать? – между делом предложила Фрида, а Эйя, подумав почему-то сначала о родинке, отпрянула назад. – Я уже договорилась на сегодня, ты не занята? – спокойно продолжила начальница. – Мати, он тебя посмотрит, а дальше, как повезёт. Может, перенаправит куда следует. Ну, знаешь, взгляд художника, да и связи у него неплохие…

– Я? Да… Но… – Эйя хотела сказать, что уже старовата для подобных мероприятий, однако, быстро опомнилась, глянув на длинные седые волосы и морщинистое лицо арт-директора. – …У меня совершенно нет груди! – было первым, что пришло в голову, хотя тот факт её вполне устраивал.

Фрида низко рассмеялась.

Далее Эйя по невнимательности упустила собственный малозначительный диалог с начальницей по поводу каталога. Все полушария мозга были заняты чем-то другим, пока с вощёных страниц из-под тонкого кружева её разглядывали тёмно-бордовые растекающиеся ореолы. Хотя, возможно, всё происходило с точностью до наоборот.

…

…Птицы улетают стаями, и снова прилетают.

Время всё также движется спиралью,

Всё также мы боимся лишь собственных желаний.

Тая, деформируясь, как воск свечной,

Мы медленно сгораем, выгораем.

Уверены на сто, что то – духовный рост.

…Птицы улетают стаями, и снова прилетают…

Время всё также движется спиралью…

…

– Я, честно говоря, думала, что мы ровесницы, просто твой стаж алкоголизма … ну сама понимаешь… поболее моего! – Хейли и Эйя просиживали вечер за столиком одного из самых проходимых клубов столицы.

– Аххаха! Так бы не подошла к старушке познакомиться? Да, знаешь, я ещё не совсем развалюха. Только на момент нашей с тобой первой встречи: 3 каталога, 15 показов, 2 рекламы, 1 незначительная роль в кино. Да, между прочим! Какая-то умирающая от чумы девушка…

– Оо, тебе очень подходит! Я помню, ещё по телеку 10 раз на дню гоняли твои синяки под глазами и какой-то не особо работающий корректор… И позируешь, кстати, как бревно! Ну, где твоя сексуальность? Не знаю, что в тебе нашли эти фотографы, – Хейли утешительно похлопала кончиками пальцев плечо Эйи.

– Новое слово в позировании, чего непонятного! И, прошу заметить… На тот момент это была победа! Огромная победа! Моя! Личная! – Эйя подняла бокал с розоватым коктейлем.

– А скажи, классно я придумала с массовками! Хоть какие-то деньги, и познакомиться с кем нужно есть шанс. Только никак не могла представить, что по итогу ты оттяпаешь главную роль.

– Честно говоря, я тоже. Но и ты не подкачала, – Эйя покусывала трубочку в своём напитке. – Странновато там всё. Какая-то трехмерная рогатая голова на мониторе вместо режиссера, и сценария как такового нет, – она помахала парой листов на скрепке, которые мяла всю дорогу. По какой-то причине они не давали ей покоя. – Вечером почитаю, первые съёмки уже завтра…

– Шустро они на этот раз! Ну что ты хочешь, такие вот деятели искусства, экспериментаторы, вечно подавай им что-то фреш! Напоминает чем-то реалити, радуйся, хоть слова учить не надо. Ладно, пойду, поздороваюсь с этим вон парнем. Кажется, дилер – не подведи меня глаз!

– Хорошо, это мои знакомые сегодня выступают! Поднимусь к ним потом за сцену! – Эйя ткнула бокалом на музыкантов. – Ааа, Хейли, на меня возьми, как обычно, если, конечно, у него будет!

– Будет, уверена, будет. Фармеладки захватить?

– Давай!

– Если повезёт, приведу тех красавчиков! Встретимся в номере! – Хейли с бокалом чего-то сперменно-неонового, сосредоточенно зажав трубочку губами, начала растворяться в толпе.

Эйя посидела ещё пару минут и пошла искать обходные пути к закулисью, чтобы перекинуться парой фраз с хорошо знакомой группой. За сценой на огромном портфеле сидела хмурая девочка лет семи. Натуральная блондинка с черными бровями разгадывала сканворд.

– Ты не против, если я подожду тут? – обратилась к ней Эйя.

Девочка кивнула, не отводя взгляда от журнала.

– Твои родители… ? – Эйя не успела договорить, как…

– Не лезь не в свои дела, пожалуйста! Лучше поищи своих, а я уже взрослая! – прервала её домыслы юная незнакомка.

– Ааа… – ретировалась Эйя.

Обе продолжили ждать, обделённые вниманием снующих туда-обратно работников сцены. Наконец, звуки электронной музыки сменились легким шумом вперемежку с редкими аплодисментами, и к малышке подошли Майки и Ти-Дэй.

– Оо, так она ваша? Как быстро время идёт! А мы почти успели познакомиться! – гордо заявила Эйя.

– Ага! И почему-то я тебе на 99 процентов не верю! Какими судьбами? – Ти-Дэй на стремительно-пропадающей улыбке достала из сумки сэндвич и колу в алюминиевой банке. – Ну, Джи, мы же договаривались, ты должна что-то есть после школы… иначе…

– …Иначе мы не будем брать тебя на концерты! – пришлось закончить фразу Майки.

– Иначе у вас нетвариантов, – резко ответила девочка родителям.

– Значит, Джи⁸? Забавное имя, – прервала поединок поколений Эйя.

– Да, или, Вирджиния. Но, как ты заметила, первый вариант ей больше подходит, так скажем, её карме, – Ти-Дэй вздохнула. – Мы, как видишь, решили продолжить… карьеру… несмотря на всё. Вроде пока на жизнь хватает, даже с этой, трипаносомой⁹.

– Если и хотела меня оскорбить между делом, прими хотя бы к сведению, что Я не одноклеточное! – вставила Джи свою лепту и пошла к группе.

– Но паразит тот ещё! – Ти проводила дочь взглядом. – В последнее время как бес вселился! Может, первая любовь? Не знаю. А ты как? Что занесло в эту оранжерею патогенной микрофлоры?

– Да, после работы решили зайти с подругой! – рассмеялась Эйя, – Сегодня получила свою первую главную роль, представляешь!

– Ого, поздравляю! Как Нико? Всё так и возит эти свои семена?

– Не знаю… Мы расстались…Точнее он ушел… просто в один момент взял и ушёл…

– Аа, извини. Он, знаешь, всегда был такой, не особо серьёзен в отношениях… Но, с тобой всё, казалось, по-другому… – Ти-Дэй и Майки, перебивая друг друга, попытались проявить солидарность.

Эйя уже давно переосмыслила тот момент, но сейчас кто-то будто её сломал, выключил, взял огромной рукой как фарфоровую статуэтку и снова переместил туда, откуда она пыталась бежать последнее время. «Это как подниматься по эскалатору, который движется вниз…» – на волне безысходности до отеля её медленно вели чьи-то Тёплые, совершенно невидимые и еле осязаемые объятья.

«Просто в один момент взял, собрал сумку, молча и в последний раз посмотрел в глаза и ушел. Что с ним сейчас? Кто-то говорит, растолстел, кто-то – совсем осунулся. Один общий знакомый сказал, так и возит свои семена, другой – что перевернул свою жизнь на 180 градусов и занимается чем-то совершенно новым», – Эйя лежала в номере в позе эмбриона, крепко зажав мокрую подушку обеими руками так, что кончики пальцев совершенно занемели. Из динамика брошенного рядом заглючившего смартфона тихо играло что-то знакомое, любимое и невероятно душераздирающее одновременно:

Глубоко в своих фантазиях

Я лежу у тебя на груди и плачу навзрыд.

Слёзы бегут по моим вискам оттого,

Что вещи случаются лишь тогда, когда им нужно случиться,

А не тогда, когда нам этого больше всего хочется.

И это лучший расклад, ждать всегда тяжело.

И сейчас я просто стою. Одна, молчу. Грущу.

Знаю, мы встретимся, и тогда…но когда?

Так приказала судьба.

Мне нужно время учиться чувствовать вновь…

…

«Ладно, ведёшь себя как собака на сене, проехали. Дела давно минувших дней. Потеряла того, кем и не дорожила вовсе. Выдумала себе трофей, сорвала звезду с неба. Что поделать, не вышло. Поздно реветь», – собрав себя по кусочкам с синтетического атласного покрывала, Эйя поднялась, крепко высморкалась в подол, включила свет и взялась за сценарий. В дверь ввалилась Хейли с какими-то шариками в компании парней. Не такие симпатичные, как она показывала, но вполне себе ничего.

– Знакомься, это Пол, а это Дин. Или наоборот? Это не важно… Оо, подруга, что с тобой? – несмотря на своё не вполне вертикальное положение и полную расфокусировку зрения, Хейли успела заметить два пухлых розовых моти на месте глаз Эйи.

– Ничего страшного, дай мне минут 5, и я к вам присоединюсь, —Эйя, заметив сосуд с дорогим виски в руке одного из парней, улыбнулась и приветливо помахала, он же поднял бутыль над головой ей в ответ. Прилично расслабленная компания прошла в гостиную.

«Так, сценарий… Должен быть в сумке… Вот оно… Ну что там?…

Урод! Сволочь! Значит, вот кто нашел мою флешку! И, конечно, поспешил ей воспользоваться! Тупая трехмерная голова с рогами и идиотским электронным голосом! Скрывается под дешевой маской… Хоть бы удосужился другими словами переписать, но нет, просто распечатал на дешевом принтере… Вот, течёт всё… Ублюдок! Ладно… Успокойся… Не паникуй! Надо подумать… Сейчас ты всё равно ничего не докажешь… И если не завтра, на съёмках, то когда-нибудь мы обязательно всё с тобой выясним, дурацкая голова с рогами козлиными… Мистер загадочность… Подлец! Дьявол!» – Эйя металась с бумагой из стороны в сторону, выкрикивая вслух только особо непривлекательные ругательства из тех, что приходили на ум.

– Репетируешь? – заглянула к ней Хейли.

– Представляешь… – начала было Эйя, но тут же передумала рассказывать то, что и объяснить-то толком не сможет… – А хотя, ладно… Да, немного поучила тут… – она смяла сценарий одной рукой, швырнула на железную кровать и на вайбе победителя зашла в незатейливый холл…

Светало. Эйя проснулась необыкновенно отдохнувшей. По ощущениям лицо казалось значительно пухлее и тёплым, как в детстве. Щеки и солнечное сплетение немного пощипывало, не срочно, но хотелось по-маленькому. Одной рукой, не открывая глаз, она откинула толстое лёгкое одеяло: «Хм…не продешевили…» – подумала она, ведь такие спальные принадлежности бывают лишь в дорогих отелях, и то она знала не понаслышке. Когда-то давно отец брал её в командировки, приходилось просиживать в номере почти весь день, строя шалаши из подобных одеял. Зато, после часов ожидания, ко входу подъезжал лимузин и забирал её вместе с Ребеккой¹⁰ в ресторан или в театр. Проведя ладонью по телу, Эйя обнаружила на себе то бельё в рубчик, которое выкинула несколько месяцев назад, ещё будучи с Нико. Дабы всё окончательно проверить, она резко села, и распахнув глаза, вылупилась на стоящего напротив неё мужчину средних лет. Аккуратно стриженный, с лысиной, тонкими усами, он невозмутимо стоял у стены, закинув руки за спиной. Строгая черно-белая одежда дворецкого или какого-то иного служащего соответствовала интерьеру. Высокое деревянное окно, картины, роспись, молдинги на стенах, потолок с лепниной, люстра небольшая, но увесистая – обстановка говорила о том, что проснулась она в другом месте, а возможно, и времени. Да и проснулась ли вообще?

Эйя огляделась, стараясь не двигать головой, и с трудом выдавила из себя слабый звук, выражающий неопределённость и адресованный незнакомцу.

– Доброго утра, мадемуазель! Если вам в дамскую комнату, то прошу пожаловать направо! – пожилой господин кивнул и указал на дверной проём в нескольких метрах от него.

Эйя не совсем понимала, что происходит, но не теряла смелости. Некое ощущение дежавю – вот то что ей двигало и не давало сбежать. Она ещё раз ощупала майку, в попытках прикрыть выпирающие соски, встала с пышной кровати и на носочках прокралась к распахнутой двери. Проходя мимо зеркала, Эйя остановилась. Она увидела за стеклом малознакомую светленькую девочку в льняной ночнухе ниже колена с мишкой в руке. Эйя взглянула на свои руки, подумав: «Взрослые, в меру костлявые, конечно. Да, в зеркале точно не я», – девочка не повторяла движений, а просто смотрела через стекло в никуда и изредка моргала. Позади в зеркале висел тёмно-серый занавес, за ним было заметно какое-то шевеление. Эйя решила пойти дальше, ведь мочевой пузырь не резиновый. Следующая комната была гораздо больше спальни, но практически пустая. Пять окон перемежались со старинными багетами, прямо из холстов росли деревья. Тонкие ветви, увешанные молчаливыми птицами-наблюдателям, стремились наверх. В центре, прямо под светильником на отполированном до блеска мраморном полу расположился небольшой оазис свежей сочной травы. Нежные полевые цветы, мотыльки, мушки; изысканный, расписанный, как редкая фарфоровая чашка, унитаз был установлен на зелёном островке. Казалось, от него исходит еле заметное свечение. Эйя медленно подошла и склонилась над унитазом. До краёв он был заполнен парящим ароматным эфиром, напоминающим сирень. Стоя почти голая на коленях, прямо на коврике из травы, она склонила голову так, что кончики волос¹¹ погрузились в туман. От дыхания легкая дымка перед лицом рассеялась, и внизу показался вид номера этажом ниже. Шахматный пол, засохшие цветы и кустарники в глиняных горшках, просаленная обивка антикварных кресел; всюду, в каждом углу, на полу, на подоконнике, даже на светильниках отдыхали змеи; пара небольших аллигаторов затаилась под кушеткой, вход охранял молодой взволнованный ягуар на тяжелой золотистой цепи. Одна из змей посмотрела наверх и дёрнулась в сторону головы Эйи, та в лёгком смятении поспешила высунуть её обратно. «Ничего не понятно», – Эйя встала и побрела обратно в кровать, стараясь не вглядываться в странное зеркало с девочкой. Нужда отлегла сама собой.

– Ничего страшного, попробуйте в следующий раз. Вдруг выпадет Ваш сон? – почтительно пояснил услужливый дядечка.

«Бенедикт, высший хранитель сна» – заметила Эйя пометку на его бэйдже и молча прошла мимо. Она зарылась в пуховое одеяло и, немного поворочавшись, снова уснула.

Потолок озарило фарами проезжающей машины, загудела чья-то сигнализация. Эйя очнулась. Хрустальная люстра освещала спальню тусклым Желтым Светом. В воздухе чувствовался дым, но не сигаретный, не древесный, какой-то иной. Эйя решительно встала, Бенедикт снова указал ей на дверь. При скудном искусственном освещении он уже не казался столь приветливым. На ржавой пигментированной коже отчетливо просматривались морщины, под тонкими черными бровями темнота впавших глаз. Эйя проследовала к уборной. В отражении зеркала в массивной серебряной раме сидела она – ребёнок со стрижкой «под мальчика». В горе из подушек малыш, повернувшись к ней спиной, играл с Ребеккой в индейцев. Работники сцены направляли осветительные приборы на уже знакомый серый занавес. Как только прожекторы заработали, в их лучах на драпировке проявились тени двух танцующих демонов. «Значит вот кто трепал это бархатное полотно в прошлый раз», – ни к чему подумала Эйя и пошла своей дорогой. Изящно расписанный унитаз всё также стоял на закреплённом за ним оазисе, источая ароматы поздней весны. Эйя склонилась, опустив голову в небулу. Обшарпанные стены, невыносимая вонь, голые люди средних лет и старики с серой обвисшей кожей толпились в номере этажом ниже. «Как зомби… Вероятно, там же они испражняются, месят всё это своими голыми ногами, которых не видно даже», – подумала она. Серые тела стояли очень плотно друг к другу, пронизывая опустевшим взглядом стены и полысевшие затылки таких же, как они. Эйя хотела было зажмуриться и вернуть свою голову обратно, ведь от всех этих зловонных газов слезились глаза, как в комнату вошел Он, Нико… Сиюсекундно её обоняние отключило, а рефлекторный плач сменился на вой где-то глубоко внутри грудной клетки. Он, с иголочки одетый, строгий, подкачанный, как всегда со свежей стрижкой, осмотрелся, и хотел было уходить, но капли воды с потолка и хрипящий рёв Эйи заставили его притормозить и поднять кристально-синие раскосые глаза к осыпающемуся потолку. Через туман эфира она тянула к нему посеревшие руки. Она орала что-то сквозь слёзы, звала его, пытаясь залезть в унитаз целиком и выбраться через дыру в потолке к нему…

…

– Алло. Да. Девушка. Молодая, кажется. В одном белье… Не знаю, лежит в луже крови. Видимо, выпала из окна многоэтажки… Не знаю… Пересечение Минтгэтан и Сальвигрэнт, – проходившая мимо женщина в деловом костюме диктовала оператору адрес отеля.

Вокруг тела начали собираться редкие зеваки. На мокром от дождя и крови асфальте мелькали блики фар проезжавших машин. Вдали послышался нарастающий гул сирены.

…

…Глубоко в своих фантазиях

Я лежу у тебя на груди и плачу навзрыд.

Слёзы бегут по моим вискам…

…

Флешбек.

7 лет назад, незадолго до Их знакомства…

…

– Фу ты! Какая вонь! – недоумевал водитель автопогрузчика. – А вот и оно! Здрасьте-приехали! Канистра с растворителем-то не закрыта…

– Эй, Фредриксон!

– Что?

– Фредриксон!

– Ну что тебе? Я занят! Крышку ищу, надо…

– Фредриксон! – снова прервал его напарник. – Здесь какая-то девушка!

Рабочие склада встали в метре от лежащей в луже собственной мочи Эйи. Оба стояли, как вкопанные, заткнув носы рукавами и прислушиваясь к тишине, однако та продолжалась недолго, внезапно её сменил вой противопожарной сигнализации.

– Фу ты ну ты… Ну что встал, как болван! Вызывай скорую… Или… уже полицию… Да не трогай её, лучше иди, заткни чем-нибудь эту чертову канистру, а я наберу начальника… Тут дело такое… – добавил Фредриксон, подергиваясь то туда то сюда.

Самотёком, за считанные минуты вместе с табуном рабочих, бегущих по лестницам вниз, новость разлетелась по заводу. Эйю перетащили на залитую бетоном площадку прямо перед складом на всеобщее обозрение. Со всех сторон её окружали «избранные» со всех отделов, босс-отец стоял рядом с хлопочущим штатным молоденьким доктором, изредка она перекидывалась короткими фразами с Рудольфом. Скорую бы отдан приказ не вызывать, Эйя медленно приходила в себя.

– Нет пожара, да? Учебная? – шепнула Миа из отдела кадров стоящей перед ней Фриде.

– Учебная, – подтвердила та.

– Что он сказал? Я разобрала «отравление парами» и «гиперчувствительная», – не унималась сотрудница.

Весь арт-отдел уместился в глубине толпы из 30 с лишним человек, часть персонала уже разбрелась по своим делам, но кучка зевак, как стайка изумлённых сурикатов, вертя шеями, наблюдала за происходящим. Эйя сидела на старой куртке-авиаторе, опершись на руки, на плите.

– Смотри, как боится штрафов, а там-то и расследованием запахнет… – продолжила Фрида с усмешкой, отклонившись назад к Мие.

– Да уж, мог бы родной дочери скорую вызвать. Но решил замять происшествие… – подтвердила та.

– Что тут вам, цирк приехал? Быстро по рабочим местам! – вмешался в бабский трёп Рудольф. – А ты проводи эту до проходной, на сегодня свободна! – кинул он арт-директору.

– Эту… То бишь свою дочь… Олень чертов!… – прошипела Фрида Мие, и, не отводя презрительного взгляда от начальника, она, гордо и размеренно чеканя набойками, подошла к Эйе. Толпа растеклась по своим делам. Наступило время обеда.

…

Моника сломя голову неслась по лестнице вниз, периодически уворачиваясь от возвращавшихся с брейк-тайма коллег. За полой невзрачного серого пиджака она пыталась удержать нечто цветастое, однако в лестничных пролётах оно, извиваясь, стремилось вырваться на всеобщее обозрение.

– Вот они где спрятались, а я тут как тут! – в попытках отдышаться Мон засунула свою щекастую голову в дамскую комнату.

– Входи и закрывай дверь, – шепнула Фрида.

Мон вытащила из-за пазухи принтованный шелковый платок.

– Боже, как неловко… – сетовала сидящая на крышке унитаза полуголая Эйя, пока Фрида застирывала её юбку. В руках она переминала какой-то плоский и широкий полиэтиленовый колпачок.

– Да брось ты, всякое бывает! Вечно эти рабочие что-то забывают, на этот раз канистру не закрыли, ужас! Сама-то как? – не унималась Моника.

– Ничего, голова только болит. Снилась муть такая, будто я стою одна, рядом куст, вокруг пустошь, и вдруг какой-то жуткий звук, прямо надо мной. Какой-то космический корабль, мигает. Хочется рассмотреть его, но нет сил поднять голову, всё тело тянет к земле…к чему бы это?

– Сигнализация!? – хором озвучили свою интерпретацию происходящего Фрида и Моника.

– Да, точно, противопожарная сигнализация, учебная тревога была, быстро отключили, – подтвердила Мон. – А ты там зачем прогуливалась, дурашка? Что забыла-то на складе, признавайся! – продолжила Моника, Эйе же стало немного стыдно.

– Да ладно, отстань от неё со своими расспросами, не самое подходящее время, – оборвала её Фрида и обратилась уже к Эйе: – А насчет снов дам тебе один совет: если они у тебя такие яркие, – начала она.

– Яркие…да…более чем, – немного оживилась, несмотря на своё ущемлённое положение, девушка.

– … Тогда меньше думай, больше записывай. Один мой приятель так делал на протяжении 10 лет, а теперь, ищите этого миллионера на книжных полках страны. – Фрида театрально развела руками, как фокусник, закончивший выступление: в одной из них была практически сухая легкая юбка, фен для рук отключился. – Да, свитер ты тут вряд ли отчистишь, сесть может. Разберешься дома.

Фрида мастерски накрутила припасённый Моникой платок вокруг шеи и плечей Эйи так, что простому обывателю отличить сложную конструкцию от настоящего магазинного топа было бы проблематично, да и немного помятый зад юбки драпировка перекрывала неплохо.

– Вот, так, пожалуй, лучше… – в завершение начальница повесила ей на шею свою массивную цепь с медальоном. – Сейчас вызову такси, сумку уже вынесли к проходной.

– Но… – Эйя схватилась за платок.

– Завтра вернёшь, – успокоила её Фрида. – Дыши-отдыхай, увидимся в понедельник.

Фрида и Мон, проводив новенькую на выход, медленно пошагали наверх:

– Знаешь, она, конечно, только пришла к нам… Такая папенькина дочка и тому подобное, но, думаю, не стоит её опасаться, – сообщила арт-директор.

– Возможно… – задумалась Моника. – По крайней мере не наглая, так кажется. Значит, травля и игнор новобранца официально завершены?

– Думаю, да.

– Окей, сообщу, пожалуй, остальным, – Моника начала набирать сообщение в рассылку. – А что за друг такой? Писатель? Фантаст? Почему я раньше не слышала. Миллионер, говоришь? Может, познакомишь, или он как всегда …? – хихикнула она.

– Ахха, ерунда, придумала я его, чтоб немного её отвлечь от…

– Ну вот, а я уж… раскатала губу… – расстроилась Мон.

– Да ладно тебе, – Фрида похлопала подчинённую по плечу. – Ты же видела крышку у неё в руках?

– Нет, а что? – Моника оторвалась от телефона.

– Пластиковая, широкая… Похоже, что от дихлорэтана… – арт-директор начала игру в самого известного сыщика.

– Не может быть! – Мон прикрыла рукой пухлый рот. – Думаешь, это она… специально так?

– Думаю, да.

– Думаешь, это она так из-за нас? Хотела покончить… – Монику внезапно пронзило чувство вины.

– Прекрати! – оборвала пустые домыслы Фрида. – Думаю, нет. Может, скорее парень или что-то вроде того. Мы это обязательно выясним, но позже, когда всё уляжется… Да, и после не вполне оправданного моббинга с нашей стороны нужно заново вливаться в доверие… Позовём её на ланч в понедельник?

– Отлично! Мне с ней крупный проект предстоит доводить до ума. Ведь надо знать врага в лицо, правда? А может, натаскаем её потом что-то важное доносить от папаши? Из первых уст, так сказать, – хихикнула Моника.

– Конечно, натаскаем! – тут Фрида вспомнила, как застирывала обоссанную юбку Эйи, – Куда ж она денется? – начальница со скрипом рассмеялась подобно ведьме, грозя кривым пальцем с парой крупных перстней на нём: – Ведь за ней должок!

…

Часть 2. Они/Их.

О правильных решениях.

Восстановление после аварии шло вполне себе обычными темпами. Вся левая часть тела и голова Нико были если не перебинтованы, то скрыты за пластиковыми каркасами на шарнирах. После утренних уколов боль почти стихла. Передвигался он достаточно быстро по сравнению с первыми днями после операции, и по этой причине рассекал вдоль и поперёк пропитанный медицинской химией плотный воздух коридора в ожидании перевязки. Время должно было ползти медленно, но с учетом скорости пролетавших мыслей продвигалось невероятно резво, скачками. Нечеткие белые тени таких же как он стали постепенно образовываться в очереди у кабинета. Нико по-прежнему не видел лиц, только плывущие силуэты с двоящимися пятнами голов. Миопия высшей степени. Присохшие линзы с его глаз сдирали всем отделением, только когда он пришел в себя. Очки пока не принесли, из родственников и друзей никто не приходил. Перевязка прошла преимущественно привычным образом. Левую руку частично освободили, выдали новый каркас: торс и одна нога скрыты под ним почти полностью, на плече лямка-ремень, чтобы регулировать размер. В белой свободной футболке и кальсонах, в пластиковых доспехах, он казался себе героем аниме, хоть и не видел четкого отражения в зеркале напротив кушетки. Запах, правда, немного подкачал, но полноценный душ не светит ещё очень долго. Далее он был направлен к столу у окна, в коридор. Там, напротив фамилий пациентов в специальном лотке оставлены стаканчики с водой и прописанными таблетками. Нико наклонился к столу, сощурился изо всех сил, но… своей фамилии так и не нашел. Её не было, абсолютно точно не было.

« А моей тут нет…» – тихо промолвил он себе или разбредающейся по палатам толпе белых теней. Кучка молоденьких смеющихся медсестёр обернулась на него, и одна из них без удивления и сожаления сказала: «ДА ПОТОМУЧТО ТЕБЯ НЕТ!» – тут же отвернулась обратно и продолжила шушукаться с подружками. Земля начала уходить у Нико из-под ног, сердце не колотилось, только шум в голове смешал все звуки в коридоре. Подлетев к зеркалу в вестибюле, он увидел лишь отражение противостоящей стены. Что-то с невероятной силой как за лямки начало тянуть его наверх. Он сопротивлялся, как мог, цепляясь за воздух. Примерно в полуметре от потолка движение замедлилось и тоном, граничащим с инфразвуком, в голове прозвучал женский голос: «У ТЕБЯ ЕСТЬ ЕЩЁ ОДИН ШАНС, НО ПРАВА НА ОШИБКУ НЕ БУДЕТ. ПРИНИМАЙ ТОЛЬКО ВЕРНЫЕ РЕШЕНИЯ». На последней фразе Нико уже выбегал из входной больничной двери, преодолев все неизведанные сопротивления и лямки, продолжавшие тянуть назад и вверх. Картинка вестибюля начала исчезать, … сменяясь на сумрачный вид реанимации. Одним рывком свободной от повреждений руки он выдернул эндотрахеальную трубку. Под писк индикатора сердечного ритма шипение в голове угасло.

– Фред…. – удалось простонать ему сухими губами.

– Смотри-ка, очнулся боец, – бросила проходившая мимо санитарка кому-то за стеклом. – Не волнуйся, в соседнем крыле твой друг, – было адресовано уже ему.

Пробудившийся после 18-часового медикаментозного сна, но мыслящий трезво, как никогда, Нико знал, что это ложь. Из глаза так и не вытекла слеза. «Надо как-то отодрать эти линзы», – пришло в голову что-то рациональное.

Восстановление после аварии шло ускоренными темпами…

…

– Мам, меня завтра выписывают, а ты тащишь тут сумками всякое.

– Да ладно тебе, вот возьми хотя бы виноградный сок, и твой любимый рисовый рулет… и как ты придумал есть эту гадость, не пойму, – самозабвенно бормоча, шуршала пакетами женщина с уставшими глазами.

– Рулет как рулет, только я тут превращаюсь в какую-то громадную кучу, и всё из-за тебя. Лучше запиши меня в парикмахерскую, зарос тут за полгода как черт.

– Ладно, ладно. Ну как ты вообще, с одним костылём нормально справляешься? Покажи-ка мне!

Нико нехотя встал и начал прохаживаться взад-вперёд, демонстрируя матери новый навык. Небритый сосед по палате аплодировал лежа, ведь только в таком положении ему было позволено находиться после плановой операции на суставе.

– Да, мам, очки можешь забрать! – продолжил Нико, присев на койку.

– А что?

– Больше не нужны…

– Как? Как? Неужели? Вот я говорила, всё от твоего компьютера, скатилось дальше некуда! А тут глаза отдохнули, и… – причитала Эвелин.

– Да… и окно тут замечательное… Парк, библиотека…

– Как Эм? Не слышал? – Эвелин вспомнила о девушке, так и не вышедшей из комы после той злосчастной аварии.

– Пока без измнений… – Нико частенько нарезал круги по соседнему крылу, где лежала подруга и верный соратник в одном лице, ненароком заглядывал в дверное окошко её палаты. – Но мы же не теряем надежды? А мама Фреда? Не знаешь?

– После похорон не видела.

– Кремация… – Нико усмехнулся… – А было что кремировать?

Женщина выдохнула:

– Ладно, завтра позвони, заберу тебя. Твои-то приходили?

– Последнее время только переписываемся.

– Ну, хоть не забывают, и это хорошо…

В палату вошла Хильда, заведующая отделением, худощавая женщина андрогинной внешности лет сорока с пучком белейших волос и прямым, крупноватым для её лица носом. Мама Нико ретировалась, прошипев: «Звони», изображая поднесённой к уху ладонью сотовый.

…

День близился к завершению. Птицы стихли, похолодало так, что пришлось закрыть окно полностью. Одна из ламп назойливо дребезжала. Нико смотрел в потолок, на лбу его проступал пот. Днём заведующая проводила обычный тест-опрос перед выпиской, сама принесла стакан с каким-то лекарством. Позже его вытошнило 2 раза. После стандартного вечернего мониторинга температуры медсестра выбежала за дежурным врачом.

Обычный аппендицит. Не совсем обычная аппендэктомия. Восстановление шло ускоренными темпами.

…

В той же больнице на скамье ожидания на снятии швов, две недели спустя:

– Ну ладно… – улыбчивая девушка кокетливо взяла телефон Нико и набрала свой номер. Услышав мелодию входящего, она вытащила из сумочки трубку и скинула. – Вот видишь, я не вру. Это действительно мой номер. Я никогда не вру. А ты?

– Теперь тоже никогда! И как тебя записать?

– Э..Й..Я. Совсем просто, да?

– Да.

Совсем просто. Она – астеничная брюнетка с рваной стрижкой и фарфоровым личиком. Если бы не длинная бабкина юбка, на вид ей можно дать лет 17, не больше. Он – брюнет крупного телосложения с кристально-синими глазами. Идеальная стрижка, идеальная обувь – идеальное всё.

– А ты что тут делаешь? – спросила она.

– Надо снять швы после аппендицита…

– А костыль тогда зачем? Разве…

– А, знаешь, ногу подвернул. Такой неуклюжий… А что забыла тут столь прекрасная дама….?

– Ааа… – Эйя перебила, отмахнулась и замялась. – Просто отравилась, на работе, ничего страшного. Две капельницы осталось сделать, и я свободна…

Оба, как могли, старались сохранить позитив первой встречи: он – умолчав об аварии, а она? Она, похоже, утаила подробности нелепой попытки суицида после разрыва своих первых отношений или же … нечто иное? Однако, это было лучшим решением на тот нелегкий в их жизни момент и неким спасением от суровой реальности для обоих.

…

Ловец Такрехади. Знакомство с дневником.

Эйя распечатала последнюю коробку. Не прошло двух недель с первой встречи, как они с Нико решили съехаться. Возможно, слишком рано, но жить с родителями¹² дольше месяца…? Это просто невыносимо, к тому же и сама квартира и новые соседи оказались более чем приятными.

Эйя расхаживала по холлу и искала место для нелепой штуковины, которую по поверьям надо ставить над источником огня или хотя бы света. Только ей пригляделась полка над камином, как из комнаты вышла заспанная Ти-Дэй:

– Хм…Что это за фигня? На вид так себе, – молодую ведьму явно заинтересовал необычный предмет, она схватила его, понюхала переливающиеся перышки у глиняного основания и покрутила образы каждой из фаз луны на расходящихся во все стороны толстых медных проволоках.

– Ловец Такрехади¹³, – ответила Эйя.

– Аааа, слышала… Волшебные бобы? Ты бы поаккуратнее с таким. Ничего запрещенного? А то найдут – отберут! Откуда взяла-то? – Ти-Дэй оживилась, поставила на место глиняный предмет и пошаркала к кухонному островку.

– Отец привез из командировки, когда я была маленькой. Шаман местного племени передал, – ответила Эйя.

– Ну и как, работает? – поинтересовалась Ти.

– Думаю, да. А почему отберут?

– Ты не слышала? – Тэй-Дэй отошла к напольной газетнице и вернулась с пачкой прессы и вырезок за последние полгода или даже больше. – Это лишь малая часть, а знаешь, сколько люди пишут в интернете? Они отбирают всё, что по их мнению выглядит подозрительно. Всё-всё! А тебя посадят, – съехидничала Ти, еще раз подошла к глиняной узорчатой штуковине, взяла в руки, осмотрела, позвенела чем-то, спрятанным внутри, и пошла ставить чайник.

«Посмотрим… «Изъят… Изъято… Изъята партия… Арестован… Ведётся следствие…» – зачем она это всё собирает?» – Эйя листала вырезки, однако в руках её задержалась газета с кроваво-красным заголовком и жуткими фотографиями:

«…Сегодня на рассвете в страшной аварии погиб фронтмен группы «The Mute» Фредерик Йохансон. Находившийся на пассажирском сиденье бас-гитарист Нико Хольм доставлен в больницу в тяжелом состоянии. Виновником аварии стала не справившаяся с управлением скандально-известная журналистка и редактор газеты «Индиго Тудэй» Эмили Уолш, в данный момент девушка находится в коме…»

Эйя опустила газету, подумала, потом снова подняла, подумала…

– Аа, он ещё тебе не рассказал? Упс, опять облажалась… Да, я сразу поняла что ты не из этих, ну в смысле фанаток или типа того… – Ти-Дэй вернулась к овальному столу у эркера с двумя красивенными чашками чая с кардамоном в одной руке и миской очень вкусного на вид печенья в другой. – Но история там произошла странная… И про состояние Эм, там по ходу больше вопросов, чем ответов, так скажем… А ещё говорят, Фред не сгорел в машине заживо, а сам явился источником возгорания…. – Ти вещала и вещала до самого полудня, от таких подробностей глаза Эйи становились всё больше, а печеньки-почеченьки¹⁴ исчезали как по волшебству.

«Сорвала звезду неба… Только слишком поздно… Но, может оно и к лучшему», – подняв брови, Эйя отнесла пачку вырезок на место.

Лето близилось к завершению, и Эйя частенько проводила вечера на балконе, попивая фреши, разбавленные настойкой тархуна, одолженной у Ти, и подбивая итоговый прайс по проекту под финансовые возможности клиента. «Плюс процентов десять – тридцать, конечно. Таковы законы бизнеса, без обид, мистер Теодор Макферсон», – нашептывала она, редактируя смету. Время тянулось медленно, но оттого не было грустно, скорее безмятежно. С позволения врача Нико перешел на трость, но и ту брал с собой лишь изредка, когда отлучался на весь день или в поездки, на переговоры с поставщиками. Семена – товар специфичный, иногда его необходимо увидеть своими глазами, однако, сегодня Нико закончил работу гораздо раньше и присоединился к Эйе.

Небо заволокло тучами и заметно похолодало, но солнце не скрылось, казалось, оно горело из последних сил, всё ярче и ярче, сопротивляясь непогоде. Контрастность повысилась настолько, что близлежащий ряд домов выстроился в светящую желтую шеренгу на серо-синей пыльной перспективе. Эйя отложила дела и, попивая коктейль собственного производства, всматривалась в террасу соседа: не единожды там ей виделось шевеление, да и газета обычно лежала на ротанговом кресле странновато, на ребре, изредка подергиваясь и пролистывая страницы на ветру, а то так вообще зависала в воздухе и медленно опускалась на прежнее место.

– Ты ничего не замечаешь? – невзначай спросила Эйя, а Нико судорожно начал осматривать её голову в попытках обнаружить новую стрижку или что-то вроде того, постепенно опуская скользящий взгляд по одежде к туфлям.

– Да нет, вон там! – Эйя указала на соседское кресло в зарослях вьюна и какого-то кустарника в горшке.

– Вроде нет. Но, бывает, там прохаживается один знакомый кот – наипротивнейший тип и подолгу таращится прямо на меня, – вспомнил вдруг Нико.

– Точно не кот, – Эйя сделала паузу, чтобы подумать, как лучше объяснить: – Вот, понимаешь, мы же не знаем наверняка, как выглядят инопланетяне. Конечно, их рисуют такими зелёными, с большими головами и черными глазами, но, думаю, в жизни они могут выглядеть совершенно по-иному. А вдруг они в точности как человек, или, что ещё хуже, прозрачные! как ВОЗДУХ! И тогда мы совершенно не обратим на них внимания, пройдём мимо. Наш мозг попросту не в силах такое вычислить и выявить.

– Ты опять что-то выдумываешь, – усмехнулся Нико.

Эйя ещё раз прищурилась, рассмотрела в предгрозовой резкости какую-то дымку в форме головы с ушами, раскрутила ручку. Оторвав краешек последней страницы ежедневника, она запихнула его в рот и начала с неистовым напряжением меж бровей выжевывать комок.

– Ну, готовься, ублюдок! – Эйя целилась единственным смертоносным патроном прямо в его огромный глаз, и, наконец, дунула в трубку с жеваным шариком так сильно как могла.

Столб пыли закрутился и поднялся от соседского кресла прямо к проводам над зданиями, но тут же спустился, встав в полный рост на перилах их балкона, потирая затылок.

– Ты што, с ума сошла? – грозным шепелявым шелестом заорал незнакомец, в отместку обдав Эйю песком с головы до ног. Однако она, еле расслышав его шамканье, начала смеяться.

– Извини, я не специально… – растерянно отряхиваясь и продолжая хихикать, тихо сказала Эйя, прикрывая рот рукой.

– Что не специально? – переспросил Нико, но Эйя лишь помотала головой.

– Ты што, меня слышиш? – оторопел незнакомец и, мягко спрыгнув с перил на доски, выстилающие пол, начал обхаживать и обнюхивать девушку со всех сторон.

Эйя придвинулась к нему еще ближе и шепнула на ухо:

– А ещё вижу, и ты совсем голый…

– Ыыышш ты… глазастая! – пыльное облако отпрянуло, задергалось и начало нервно пританцовывать.

– А ты ничего не слышал? – обратилась Эйя к Нико.

– Да, там, вдали, кажется, громыхнуло… – ответил он.

– Ну вот, и не видел, значит, – она вздохнула.

– Вижу, конечно! Вон, сверкает! – Нико ненароком упустил необычное явление, происходящее всего в паре метров от его носа. Он был уверен в том, что любимая говорит о молнии.

– Гроза! Как же я боюсь грозы! Пойдёмте скорей в дом! – Тёплый Воздух нырнул в холл и по обыкновению, (о котором мало кто догадывался), устроился на диване перед телевизором.

…

С наступлением осени на террасе соседа становилось всё прохладней, а в газетах как всегда печатали сплошь одни гадости да страшилки. «Убит… Заключен под стражу… Што такое! Ерунда какая… Выбросы в атмосферу… Глобальное потепление… Обнаружена радиоактивная зона… Уф…» – обстановка в современном мире совершенно не нравилась Тёплому Воздуху, да и квартирка соседа, та, что в тёмном углу лестничной клетки, в которой он жил с самого появления в душной столице казалась нашему неосязаемому герою мрачноватой да маловатой. «Тфу, што за пыльные интерьеры из прошлого штолетия, тошно от вас», – Тёплый стал всё больше времени проводить с Эйей, перманентно обосновавшись у молодой компании к началу зимы. «Тут хоть кто-то обращает на меня внимание», – обнаружил он. Особенно ему нравилось дождливыми воскресными вечерами зависать с Эйей у телека, перебирая глупые передачи и сериалы один за другим и обсуждая их с новой подругой. Только вдыхая аромат тёплого сливочного пива и чесночных гренок Ти-Дэй, он переставал жаловаться на жизнь и молчаливого соседа-хозяина, Амуле, который из-за затянувшейся депрессии совершенно не обращал внимания ни на кого, лишь занимался своими делами. А вот от запаха печенек молодой ведьмы, которые обычно все нахваливали, его воротило так, что заткнув носовые отверстия и зажмурив единственный глаз, он тут же сливался через дверную щель или замочную скважину на лестничный пролёт и демонстративно выхаживал там, поднимая ногами пыль. Эйя не раз замечала, что с каждым днём видит своего нового друга всё отчётливей¹⁵, потому покидать насиженное место через балкон он счел опасным и из квартиры практически не выходил. Хотя, возможно, просто побаивался холода да мороси со снегом.

– Эй, соня, давай просыпайся, завтракать пора! – Тёплый сел безмятежно дремлющей Эйе на грудь и по-детски задорно на ней попрыгал.

– Аа! Помогите! Умираю! Задыхаюсь! – скинув одеяло, та вскочила с кровати так резко, что Воздух отлетел прямо к шкафу. – А, это ты? А я думала, сонный паралич! Мог бы и прикрыться, а то смотри, всё вываливается.

– Кроме тебя никто не видит, между прочим. Да и знаеш, ваша человеческая одежда держится на мне с трудом. Можеш, конешно, придумать што-то эдакое, ты ведь у нас такая выдумщица! – ответил сожитель.

– Ладно, сегодня вечером Нико вылетает из Индии с партнёром и каким-то ценным товаром. Ти-Дэй и Майки остаются на даче на все выходные. Мы с тобой одни, ходи, как хочешь, – благоволила она.

Несмотря на то, что Тёплый разбудил Эйю до восхода зимнего ленивого солнца, она решила встать, чтобы успеть немного прибраться к приезду Нико.

Кофе-машина смолкла, завершив второй алгоритм ноткой ванили. Разложив уголки сэндвичей снежинкой, Эйя отнесла их к столу.

– Кстати, вопрос: чем и как ты собираешься завтракать? И, главное, зачем?

– Ой, какая жадинааа! Какая жадинааа! Да не волнуйся ты так, мне и запаха хватит, впитаю немношко, а остатки можеш доесть.

– Никакая я не жадина, не перекладывай, пожалуйста, с больной головы на здоровую. И объедки мне твои не нужны! Только вот разбудил ты меня скорее от скуки, чем от голода, я права? или…

– Пф! – Тёплый отвернулся и начал краснеть настолько, насколько это может позволить себе малоосязаемая киселисто-эфирная субстанция.

– Да ладно, да не может быть! Да ну тебя! – сидя напротив почти пустого места и заплевав чуть пережаренным сэндвичем добрую половину стола, Эйя наклонилась к еле заметному силуэту друга и уставилась ему прямо в глаз, который он тщетно пытался отвести. – Влюбился! Так и знала! – выпалила она, судорожно тыкая пальцем в Воздух.

Разгоряченный смелыми доводами сожительницы, Тёплый вскочил и начал расхаживать по холлу-гостиной взад-вперёд, не зная, куда себя деть, и шелестя всякие непристойности.

Эйя решила лишний раз промолчать, дабы не доводить друга до истерики, к тому же внимание её привлекла зеленеющая на нижней полке книжонка в кожаном переплёте. «Пусть погуляет немного, придёт в себя, и к вечеру всё устаканится. Ну и, конечно, пару недель спустя, справа от рояля мы установим высоченную живую ёлку и все вместе встретим Новый год», – кто мог знать, как сильно она ошибалась. Перебрав пару стеллажей и кухонных ящиков, Эйя поняла, что ранние подъёмы по выходным не её стезя, и завалилась досыпать своё прямо в холле. Книжонка, оказавшаяся пустым, но ужасно красивым переливающимся блокнотом, так и осталась валяться на столе.

Полдень. Эйя вскочила с вельветового дивана в холодном поту. Тёплый косился на неё и посмеивался. Развалившись на подлокотнике за головой ошарашенной девушки, он прошипел:

– Ну как, долго падала?

Эйя посмотрела на него с недоверием.

– Ты-то откуда знаешь? – в смятении спросила она, но Тёплый в отместку решил проигнорировать подругу.

«Может, что-то кричала?» – подумала она. Действительно, на этот раз ей выпал невероятный сон: изящный; причудливый, как сюр Дали; оставляющий тонкое послевкусие: до мурашек потустороннее, пугающее, но притягательное. Эйя ещё раз содрогнулась. Непонятно, будущее или какой-то параллельный мир, но определённо неизведанный ассоциативный ряд. Конечно, унитаз, стоящий посреди комнаты, и благоухающий как весенний луг – это сильно. А если заглянуть прямо в него, то этажом ниже увидишь либо змей, либо зомби, и почему-то … Нико? Правда, в самом конце Эйя начала падать внутрь унитаза, так долго, как обычно падают в кроличью нору, и оказалась посреди улицы на холодном асфальте. Было совсем не больно, но кровь из головы пузырилась от капель дождя, что было отчетливо видно сверху и немного сбоку.

«Хм, не так мучительно, как ожидалось, но… Умерла, явно умерла… С этим не поспоришь… И душа вылетела, покинула тело, определённо… Как же неприятно окочуриться во сне, но впрочем…» – она походила от кухонного островка до камина, потом к эркеру, посмотрела вдаль. Тёплый продолжал хихикать, что немного напрягало. «Итак, какие выводы, какие действия?» – спросила она саму себя, и взгляд сам собой упал на забытый на столе зеленоватый мозаичный блокнот.

Тут Эйя вспомнила, как после жалкой попытки самоубийства или чего-то ещё на заводе, Фрида ещё неделю вешала ей про друга-писателя, черпающего вдохновение из снов. «Конечно, книга это сильно, но для скромного сценария в самый раз», – решила она, и, пока сон не улетучился, за долю секунды собрала рассыпавшиеся мысли и волю в кулак, схватила первую попавшуюся ручку и начала заполнять тот самый приглянувшийся её избалованному взгляду блокнот.

– Давай, давай, старайся лучше, – Тёплый нахаживал вокруг овального стола, как кот, и посмеивался.

– А ты не подглядывай! Не лезь!

Эйя работала часа два. Отложив ручку, она решила вознаградить себя, как начинающего сценариста, новым, более современным и удобным скетч-буком для набросков по работе или снов, подобных этому. Просидев на сайте книжного порядка получаса, Эйя наконец выбрала новый комплект канцелярии, плюс пару книжек по психологии для себя и по бизнесу для Нико. Спустившись в самый низ страницы для оформления заказа, она заметила небольшое окошко со знакомыми очертаниями. На фотографии была представлена та самая зелёная тетрадь, которая случайно попалась ей под руку, и в которой она только что описывала подробности своей смерти. «Отзыв продукции «Флорауна Дримерс» и потенциально опасной канцелярии», – Эйя помотала головой и открыла вкладку. «По причине высокого содержания соединений мышьяка в красителе для обложек отзывается продукция фирмы «Флорауна Дримерс». Просьба связаться с …», – успела прочесть она, но всплывшее окошко от оператора оборвало намерение на середине предложения: «Добрый день! Я могу чем-то помочь?»

Эйя смотрела на экран, пытаясь понять, как действовать дальше. Позвонить Нико и расспросить о блокноте поподробнее? Скорее всего, он уже в самолёте. Набрать отца? Он точно разбирается во всех этих красках. Она принялась искать номер.

«Ваш номер телефона +6(975)856473974? Наш оператор свяжется с Вами в течении…», – она вновь не успела дочитать фразу, как поступил входящий с неизвестного номера. Ничего не оставалось, как взять трубку.

– Здравствуйте! Нам поступила информация, что вы открыли ссылку на отзыв продукции. Вы подтверждаете? – сухо протораторил женский голос.

– Да… – ответила Эйя.

– Хорошо. Имеется ли описанная продукция в радиусе 50 метров от вашего месторасположения? – продолжился опрос.

– Ну… Да.

– Отлично. Тогда постарайтесь аккуратно, лучше в резиновых перчатках положить её, продукцию, в полиэтиленовый пакет, и завернуть в фольгу, если имеется. Наша бригада приедет в течение двух часов. Оставайтесь дома.

Девушка-оператор повесила трубку. «Стоп. Откуда они знают, что я дома, а не в гостях, к примеру. И адрес даже не спросили…» – Эйя не знала, что подумать об этой странноватой ситуации, но решила как обычно довериться вселенной. «Может, действительно с мышьяком шутки плохи. Но перчатки это конечно перебор, тем более я эту тетрадку уже хорошенько замусолила», – сполоснув на всякий случай руки, она оторвала полиэтиленовый пакет и начала аккуратно засовывать в него тетрадь.

«В течение двух часов…» – вдруг опомнилась Эйя, «Надо срочно куда-то переписать сценарий, пока есть время. Конечно, может это всё какая-то нелепая шутка, и никто и не приедет». Краешком пакета, надетого какварежка, она открыла книгу, и, судорожно пролистав все страницы с начала до конца и обратно, не обнаружила никаких записей… Ничего… Пусто.

– Чертова ручка! Чертова ручка-исчезайка! Какой идиот её подсунул? Что за день такой сегодня! – негодовала Эйя.

– Суббота,– спокойно ответил парящий мимо Тёплый, в ту же секунду входная дверь вылетела, с криком «Всем на пол!» в холл ввалился спецотряд.

…

Нико подвернулась возможность вылететь трансфером из Нью-Дэльи значительно раньше, чтобы провести с любимой 2 сверхурочных часа выходных. Пантелидис парой нехитрых, но недоступных обычному человеку движений левой руки поменял билеты у незнакомца, пока тот увлечённо допивал не очень качественный кофе из автомата. Никакого багажа – первое правило партнёров. Основной груз взял на себя зеркальный подклад строгого черного пальто учредителя, Нико же перевозил пакетики с интересными пробниками редкой Сомалийской и Цейлонской Омлы прямо в нагрудном кармашке, что, несмотря на санкции, было разрешено при наличии определённых документов и сертификатов.

Время в пути шло незаметно, как любая дорога назад, личный водитель Пантелидиса высадил Нико у парадной. Припаркованный в арке гражданский фургончик и открытая настежь дверь не привлекли его внимание. Он ступил на порог и тут же нашел себя обездвиженным на холодном кафеле, в наручниках, без всякой возможности или скорее желания сопротивления. В синонимичном статусе со второго этажа экипированная с головы до ног группа захвата выводила бедняжку Эйю.

…

– Ладно, хорошо, что всё хорошо закончилось…

– Не будем опережать события, скажем, как-то закончилось…

– И почему тебя ещё в аэропорту тогда не задержали с этими пакетиками?

– Не знаю, не знаю. Это же просто семена, и документы есть, мне и в голову не пришло их прятать… – послышался негромкий диалог из парадной.

Спустя пару минут Эйя уже сидела на диване, съёжившись над чашкой быстрорастворимого сладкого какао. Нико пытался вставить выбитую входную дверь обратно, или хоть как-то прикрыть ей образовавшийся после операции захвата портал. Их допрашивали в разных комнатах с пристрастием, просвечивали с головы до ног какими-то портативными лазерными сканерами, но так ничего и не нашли. В 5 утра следующего дня было принято решение сверху отпустить обоих.

– Теперь мы остались без ловца Такрехади. Что поделать, —разочарованно сгорбилась на выдохе Эйя. – И эти вырезки Ти им, знаешь, очень и очень не понравились!

– Знаю. Конечно, всё это странно. И сюрприз мой не особо удался, – обреченно констатировал Нико.

– Ну что ты, не знаю, чем бы всё закончилось, если бы вам с Пантелидисом не подвернулся тот рейс. Хоть и в разных кабинетах, но вдвоём было почти не страшно. А что они тебе говорили? Мне сначала про мышьяк, потом про какое-то излучение.

– Я слышал, уже за дверью они упоминали галлюциногены и … фурфуреон, кажется.

– И какого черта я полезла на этот сайт! – Эйя схватилась за голову.

– Ты не виновата. Я постараюсь что-то выяснить, но ничего не обещаю, – Нико закончил с дверью, получилось нечто перекошенное с небольшой щелью, но со скрипом работало и даже закрывалось на замок. Он ополоснул руки, раскатал рукава несвежей рубахи и присел к Эйе на диван. – Дневник Фреда тоже остался у них…

– Так это был дневник? Но он же абсолютно пустой!

– Знаю. И с этим тоже надо бы разобраться. Может, пойдём спать?

Эйя подумала секунду.

– Да, только… – Она хотела вкратце пересказать Нико свой полуденный сон и как решила записать сценарий в тот самый, случайно подвернувшийся ей дневник Фреда. Эйя посмотрела на его осунувшееся лицо и вышло только: – Вон та ручка, оказывается, с исчезающими чернилами.

– Да нет, нормальная ручка, – последовал ответ.

Оба по умолчанию решили не спорить и ничего не выяснять, а более или менее серьёзные разговоры отложить до утра, и на ватных ногах в обнимку побрели в спальню.

…

К собственному удивлению Эйя проснулась совершенно бодрой около девяти утра. Солнце заливало весь холл. Она решила не будить Нико, и по скрипучей сосновой двухмаршевой лесенке босиком прокралась из спальни вниз, в холл, к столу у эркера. Её немного тревожила судьба испарившегося со страниц тетради чудного сна. Воспоминания всё ещё оставались свежими, да и само собой образовалось время поработать немного над сценарием уже по-взрослому,в ноутбуке, коим она и воспользовалась.

– Так… Предположим… «Унитаз» – вполне годное название… —бубнила она. – Свежее, эксцентричное,…

– Такое себе свежее, скорее от его хозяйки зависит, но ты не отчаивайся, пиши, продолжай в том же духе. И если што забудешь, могу подсказать! – последовал ехидный комментарий.

Эйя не обернулась на знакомый голос, а только зажмурила глаза. Через их щелки просочились мелкие слезинки счастья.

– Значит, ты не ТАКРЕХАДИ! Значит, они не забрали тебя! Значит, ты здесь! Тёплый! – она, наконец, вскочила, обернулась, охватила взглядом прозрачный силуэт, и, зная, что не в силах обнять сгусток эфирной субстанции, всё же попыталась хоть как-то зажать обеими руками заметного лишь её зоркому глазу друга.

– Ещё чего выдумала, ТАКРЕХАДИ, пффф… – фыркнул немного униженный, но довольный её вниманием Тёплый.

В холл спустился Нико.

– Как всегда, в самый неподходящий момент, – Воздух гордо уплыл на лестницу через зияющую щель в дверном проёме.

– Что так раскричалась? – спросил Нико.

– Да ничего, немного тут себе диктую… – Эйя осела. – Мне вчера сон странный приснился, решила записать. Точнее, я его уже записала, но он каким-то образом исчез… – Эйя решила не ставить акцент на невероятных свойствах чернил подложенной кем-то ручки-исчезайки, чтобы лишний раз не спорить с любимым и ничего ему не доказывать с пеной у рта.

– Насколько я полагаю, в дневник Фреда? – сопоставил события вчерашнего дня Нико.

– Ну, да.

– И что за сон?

– Ой, сложно в трёх словах рассказать. Я скину на флешку, как закончу. Может, когда почитаешь… – Эйя не отрываясь печатала.

– Но ничего такого? – недоверчиво спросил Нико.

– Да нет, наверное… Правда в конце я умираю… Но … – Эйя посмотрела в почти потерявшие цвет радужки Нико, он заметно напрягся. – Это же неважно? Это же просто сон?

Вместо ответа тот поднял брови, в раздумье скрестил руки на груди, потеребил большим пальцем подбородок и молча направился к соседу. Эйя продолжила работу.

…

Золото Леприкона.

– Какой-то сорняк, непонятно. Обладает ли растение наркотическими свойствами, рано говорить, – долговязый работник исследовательской лаборатории, Дани Коэн, ковырялся с гомогенизатом проростков.

– Ты знаешь, это нас мало интересует, давай по делу, – ответил суровый мужчина в форме.

– Хм… Никакого подозрительного спектра не видно. Фурфуреона, по крайней мере, тут точно нет, ну или следы, – Дани отложил лазерный излучатель.

– Ладно, допустим тебе можно верить… – начальник отдела Ликвидации Потенциально Опасных Излучений отошел от стола и набрал Саммерса: – Пока ничего? Продолжайте с детективом Белл следить за домом. Выехали? На двух машинах? Куда, интересно, направились… – его голос снизил тональность.

Дани приспустил защитную маску и покосился мимо стекол очков на стоявшего у оконной жалюзи подполковника Конноли, нервно потёр спиртовой салфеткой оставленный на стекле его стола пото-жировой след ладони начальника и продолжил титровать растворы эсктрактов Сомалийской Омлы.

…

Неделя до Рождества Тресоздателей выдалась на удивление тихой. Веганское кафе, что в доме напротив, закрылось ещё в начале лета, соседний с ним ресторан для убеждённых мясоедов временно перестал принимать гостей. Люди боялись высунуть нос даже в супермаркет, зимние распродажи перенесли на конец февраля, рандомные обыски продолжались.

Эйя ногой запихивала Тёплого в клетчатую сумку с одеялом.

– Я тут задохнусь! – кричал он, отмахиваясь от её сапога.

– Сам напросился, теперь не обессудь, изволь подчиняться! – бесчинствовала та.

– Ах, вот ты, какая! Жестокий тиран! А я-то думал!

Эйя закончила и присела на диван к Ти-Дэй и Майки. Все молчали.

Нико провёл у соседа более трех часов кряду. Не отрывая взгляда от маршрута, он вошел, сел по-турецки напротив дивана и, разложив карту на журнальном столике, начал объяснять:

– Мы с Амуле едем на моей машине, вдвоём, – Нико показал синюю пунктирную кривую. – Через 5 минут, не позже, ты, Ти-Дэй, вывозишь Эйю, полчаса от кольцевой по Сайлент роад, – он провел пальцем по жирной зеленой пунктирной кривой: – Запомнила?

– Угу, – Ти посмотрела на Майки.

– Всё самое необходимое уже в вашей машине, мы погрузили ночью. Так безопасней. Майки остаётся с картой здесь и отслеживает наше передвижение по навигатору. Будь на связи, свет не выключай, пусть знают, что кто-то остался дома, – продолжил он инструктаж.

– Принято, – последовал ответ.

– Встречаемся в красной точке. Учитывая разницы в отбытии и времени в пути в точке Ω окажемся примерно в одно и то же время, – Нико поочередно посмотрел в глаза каждому присутствующему кроме Тёплого. – Там увидите автоматизированную бензоколонку, не отмеченную ни на одной карте. Далее, Ти-Дэй, знаешь что делать.

– Канешн! Ноу проблем! Летали! Знаем! – ответила потомственная ведьма.

– После бензоколонки ненадолго связь пропадет, мы исчезнем со всех возможных и невозможных радаров. Перешифрованная сеть появится к утру. Иии, думаю, и так понятно, в непредвиденных ситуациях реагируем в зависимости от обстоятельств, – Нико осторожно приблизился к окну и глянул в щель меж гардинами.

Тишина. Пушистый мягкий снежок медленно покрывал асфальт белой искристой вуалью. Эйя тоже подошла к окну и увидела, как сосед в светлой льняной рубахе с вышивкой на рукавах подошел к машине. Кожа его была серой, как небо, прямые волосы до лопаток почти сливались с вездесущим снегом.

– Ему так не холодно? – спросила она.

– Не знаю, мне пора, – Нико, намеренно не прощаясь и не оборачиваясь, накинул пуховик и вышел.

– Первый пошел, – кинула коммент Ти-Дэй, отхлебнула что-то слизкое и горьковатое из совсем не женственной фляги и протянула её Эйе: – На! Для смелости.

Подозрительно хихикая, девушки спустились к машине.

…

Несмотря на оставленный в доме подозрительно яркий Желтый Свет, детективы Саммерс и Бэлл, быстро прикончив такос, решили следовать за первой машиной.

– Ну-ка, посмотри! Где они? – спросил Бэлл спустя четверть часа вальяжного преследования.

– Пока едут в разных направлениях. – Саммерс скрыл монитор устройства слежения. – Спорим на сто баксов, в какой-нибудь глуши пересекутся?

– Немаловероятно… – покачал головой Бэлл, а Саммерс недоверчиво глянул на напарника.

…

– Как ты думаешь, они следят за нами? – спросил Нико Амуле перед выездом на трассу.

– Посмотри в зеркало заднего вида. Вон туда. Увидел?

Нико выдохнул и откинулся на подголовник.

– Это всё из-за Фреда? – спросил Нико, вспомнив нелепые шалости друга, с которых всё начиналось, его жалкие попытки изменить мир.

– Нет, конечно. Но мы все в этом замешаны, и многие другие. Да не переживай ты так, – приободрил его Амуле.

– В том-то и дело, я не за себя.

– Аааа, тогда понятно… – Амуле отвернулся.

Минутой позже он включил автомагнитолу, из стереосистемы завыла старая послевоенная песня¹⁶… Нико взглядом дал понять, что момент не для музыки, тем более такой угнетающей.

Эйя задремала почти сразу, как села в машину Ти-Дэй. Во сне она мирно похихикивала. Соседка же была бодрее обычного и вела достаточно резво. На съезде она повернула так круто, что Эйя немного ударилась виском о стекло и, конечно, тут же проснулась.

– Ты явно что-то подмешала в этот свой напиток… – Эйя, беззаботно улыбаясь, потирала висок одной рукой, а безымянным пальцем другой ткнула во флягу на поясе Ти.

– Аа, проснулась? Да, рецепт этого отвара я хитростью выведала у бабули. Как оказалось, даже сдать с ним на отлично экзамены – дело не хитрое, – ведьма хихикнула, и продолжила: – Он наделяет твоё сознание тем вайбом, который наилучшим образом соответствует моменту. Видишь, тебя расслабило, ведь ты так переживала, а меня, напротив, неплохо взбодрило, и позитивный настрой никому не будет лишним, а дальше по накатанной… – Ти-Дэй без особой на то причины хрюкнула от смеха.

– Ох, как заумно! – Эйя пыталась вникнуть в суть фармакологического действия зелья, и, одновременно, не закрывая глаз, соединить перед собой указательные пальцы, но у неё не очень-то выходило.

– Больше не дам, не надейся! Но ты не расстраивайся, скоро такое увидишь – закачаешься! – выпучив глаза цвета жухлой травы, втирала Ти. Она тихо подпевала какую-то милую песенку из приёмника, Эйя считала пасущихся вдали коз или коров.

Последние минут 20 пути варево явно начало отпускать, они перестали судорожно хихикать, лишь отвлечённо улыбались друг дружке.

Нико и Амуле подъехали к месту назначения вторыми и остановились на встречке, рядом с машиной девушек. Амуле покинул пассажирское, подошел к мини-заправке, приложил к считывателю карту.

– Первый раз вижу его так близко, – прошептала Эйя на ухо Ти, беспардонно тыкая пальцем в соседа.

– Что, понравился? Ну да, он у нас такой, блондинчик, сама загадочность. Но ты лучше смотри вперёд, на дорогу! – в глазах молодой ведьмы вспыхнул чуть заметный огонёк.

– Ты уже была тут? – Эйя заметила приближающуюся точку на горизонте.

– Да, пришлось как-то отсиживаться пару недель… – не вдаваясь в подробности, ответила Ти. – …И, наши каникулы тоже выпали на Рождество, представляешь? Ты не переживай, минут десять, и ты дома. Обещаю, тебе понравится. А сейчас: НА СТАРТ…

…

Детектив Саммерс остановился на пригорке в 200 метрах от бензоколонки самообслуживания, он опустил бинокль:

– Как я и говорил, приехали. Все на месте.

– Да, никуда не денутся, – Тим Белл дожевывал очередной тако, запивая сладкой газировкой из банки. Он периодически шурудил в кармане нехитрым прибором, как приближающаяся сквозь пелену снегопада машина растворилась в светящемся проёме с совершенно иной, радужной перспективой. Дорога перед двумя стоящими бок к боку черными Range Rover расширилась в 2 раза, они въехали в некий живописный, переливающийся пастельным перламутром жилой район. Занавес портала тут же захлопнулся с мятно-лиловой вспышкой. В заснеженной серости встречный хэтчбек продолжил свой путь в направлении столицы.

– Куда они делись? – Саммерс, кажется, отвлёкся на карту.

– Не знаю, сам-то куда глядел? – Тим тоже не мог вспомнить, или же не хотел признаваться, что произошло. – Ладно тебе, приедем в участок – выясним, – Белл небрежно стряхнул с брюк крошки, Саммерс развернул машину.

…

– Кажется, можно выдохнуть спокойно, – Нико отключил дворники на въезде в живописный городок. – Слушай, а интернет тут есть?

– Да, кажется, тут есть всё для жизни, кроме самой жизни, – задумчиво заключил Амуле. – Но для местных жителей, как и для вас, это пока единственный выход.

– Как, говоришь, квартал называется? – спросил он.

– Золото Леприкона, – ответил Амуле.

– Ахха! Это потому что его нет?

– Скорее, потому, что пока его никто не нашел… А ещё почему, узнаешь, если хорошенько присмотришься… – хитро добавил уже бывший сосед.

Нико оглянулся на колею проходящих мимо старушек с необыкновенно счастливыми морщинистыми лицами и ухмыльнулся.

Нико подмигнул Эйе, та через стекло передней двери показывала руками нечто огромное, выпучив глаза и выразительно шевеля губами, будто бы он мог её слышать. Ти-Дэй до сего момента так и ехала параллельно машине парней. Она повернулась к Амуле, пожала плечами и покрутила пальцем у виска, имея в виду: «Что поделать, такое не поддаётся лечению», затем прибавила ходу. Тёплый Воздух выбрался из сумки с одеялом и, охая, разлёгся на заднем сиденье.

Проехав мимо молодого парка с озером и зону коттеджей, машины остановились на паркинге перед двухэтажной длинной постройкой с шикарной аркой, делящей её на 2 крыла. Сумок, чемоданов и коробок было совсем немного. Тоби и Аннет не задержались, наблюдая, как их новые соседи выгружали багаж к входной двери. Новая соседка улыбнулась и помахала рукой с зажатой в ней палкой для скандинавской ходьбы.

– Во, смотри, вывалила свои вставные челюсти. Животные скалятся – ведьмы улыбаются, – Ти-Дэй недоверчиво скривила рот так доброжелательно, как могла, и помахала ей в ответ. – Будь с ней предельно аккуратна, – добавила она Эйе.

– А, по-моему, милая старушка… – ответила та.

Амуле просканировал машины телефоном, отковырял жучки.

Миниатюрный таунхаус со всей необходимой мебелью и техникой был в полном распоряжении Эйи и Нико. На редкий случай отключения отопления небольшая рабочая печь красовалась в кухне-гостиной, на втором этаже спальня, был даже чердак.

Перетаскав все вещи, Нико и Амуле отрыли сумку с ноутбуком, уселись за столик у окна и приступили к делу. Эйя и Ти-Дэй развалились на клетчатом диванчике у лестницы, Тёплый барахтался в сумках, раскиданных напротив печи, заглядывая в каждую. Климат в городке казался теплее, чем в столице, хоть и стоял он, как можно было предположить, незначительно южнее. Снег клочками лежал на ещё зеленой траве, солнце лилось через старомодную тюль и немного слепило.

– Как вы поедете назад? Думаешь, они не поджидают вас там? – Нико вспомнил о следивших за ними двух неизвестных.

– Нет, я почти что уверен, но мы поедем другим путём. Точнее, поедем тем же, а выедем новым. Главное следить за дорогой, – ответил Амуле, ковыряясь в двух странного вида розетках-звёздочках, и подключая разные кабели попеременно, то к ноутбуку, то к телефонам.

Нико ничего не понял, но не стал переспрашивать.

– Сейчас, подожди, ещё минут 5… Загрузится, и будет связь. А пока объясню… – Амуле встал лицом к девушкам, подперев бедром подоконник, и достал из кармана 2 банковские карты: – Это ваши ключи, от дома и от портала. Всё понятно?

– Всё понятно! – бодро и не совсем уместно выкрикнула Ти-Дэй, Эйя кивнула и в недоумении покосилась на неё.

– Выезжать в столицу начнёте только после того, как это будет разрешено. Мы рассчитываем урегулировать ситуацию в течение 7 месяцев, но это лишь предположения. Тут есть всё необходимое на первое время: продуктовый магазин, хозяйственный, пекарня, кино, и многое, многое другое.

– А как же… – Эйя хотела спросить про работу.

– Не волнуйся, выйдешь сразу, как завод снова будет открыт. Так же и Нико. Пока не спеши с бизнесом, никуда не денется твоя Омла. А если и денется, всегда можно найти выход.

– Ёлку! А пойдёмте, купим ёлку! А пойдёмте, пока базар не закрылся! – предложила неугомонная Ти-Дэй.

– Обязательно! Игрушки, гирлянды, мишуру, в пекарню зайдём, но позже. Кстати, связь появилась, можешь позвонить Майки и сказать что мы на месте, к полуночи, думаю, будем дома. – После этих слов Амуле, кудрявый с рыжиной хвост Ти с подпрыгивающим восторгом ускользнул по лестнице наверх, в спальню, а он продолжил инструктаж: – Насчет выездов говорить ещё пока рано, но будьте готовы. Мы с Ти-Дэй отбудем вечером через тот же портал. Однако, как я уже говорил, где окажемся, пока неизвестно. Такова система. Обычно, это 10-30 км от кольцевой и самая свободная трасса. То же будет и с вами. Отследить перемещения будет невозможно, да и, учитывая уровень оснащения их агентов, придраться особо не к чему и незачем … К тому же там много наших, прикроют.

– Я что-то пропустила? Про портал говорил? – Ти шепнула на ухо Эйе, прискакав из спальни.

– Да, – кивнула Эйя.

– Пойдём за ёлкой, покажу тебе чё… Только никому! – цыкнула ей Ти-Дэй.

– …Без моей команды городок не покидать, без навигатора не выезжать, не самовольничать. Почту проверять ежедневно, звонки по возможности не пропускать, всем спасибо за внимание, – на этом Амуле закончил и подсел к Ти-Дэй, Эйя и Нико пошли разгребать сумки. – Прошу прощения, что ты там собралась показывать? Случаем, не то, о чем я догадываюсь? – обратился он приватно к ведьме.

– Аа, ну тебя, всё вечно подслушает, кайфолом! – отмахнулась Ти.

– А что, думаю на этот раз можно попробовать… Ладно, договорились, пусть запомнят надолго своё первое Рождество Трисоздателей.

– Ура!… Ой… – выкрикнула Ти-Дэй и тут же прикрыла рот рукой.

Тёплый Воздух, пошатываясь от избытка кислорода, подплыл к Амуле, обнял его за шею и прошелестел на ухо:

– Теперь я могу гулять, где захочу и сколько захочу!

Амуле чуть заметно усмехнулся, глянув на озеро, затянувшееся тонкой коркой льда через покрывшиеся инеем стволы вековых деревьев и разрастающийся морозный узор на стекле окна.

…

– Сейчас скинем на комп данные с видеорегистратора и посмотрим. К чему гадать, что там было? Нормально будет! – не унимался Белл, доставая карту памяти.

– Угомонись ты, ежу понятно, что скинем, – Саммерс хлопнул дверью машины и поставил её на сигнализацию.

Детективы неохотно поднимались в отдел, к несчастью в двери они столкнулись с подполковником Конноли.

– Оба, ко мне в кабинет, быстро, – неожиданно тихий голос начальника вызвал смешанные чувства, Саммерс и Бэлл переглянулись. – Что выяснили? Соображайте быстрее, мне через 10 минут мэра встречать.

Детективы переглянулись ещё раз, Белл протянул подполковнику Конноли карту памяти видеорегистратора.

– Вот, вот сейчас что-то произойдёт, увеличьте… – Бэлл выковыривал ногтём из зуба застрявший ещё с утра кусок курицы.

Все трое уставились в монитор. Хорошо знакомый длинный тип со светлыми волосами чуть ниже плеч подошел к заправке, приложил карту к считывателю, картинка сменилась белым шумом.

– Ой, ничего… Кажется, ошибся… – Тим Бэлл теребил миниатюрный глушитель сигнала в кармане брюк.

– Идиоты. И, конечно, ничего не можете вспомнить… – Конноли отрешенно выдохнул.

– Виноваты, начальник… – детективы помотали головами, однако, к удивлению обоих, подполковника это нисколько не разозлило.

– Мэр дал нам ещё 7 месяцев, после чего отдел будет расформирован. Говорит, тормозим экономику, ещё и финансируй их… Ну да ладно, сегодня узнаю подробнее, завтра всё озвучу на совещании, – на этой ноте начальник отдела отпустил подчинённых.

…

Амуле и Ти-Дэй покинули Золото Леприкона в полночь.

– А классно я придумала показать Эйе лавку с грибным снегом! – зевнув с забитым глютином ртом, ведьма ещё пристальней уставилась на дорогу сухими раскрасневшимися глазами.

– Будем надеяться, – пожал плечами Амуле. – Кажется, тебе пора завязывать с этими булочками, оставь хоть немного Майки.

– Ну ладно, ну ладно, – Ти-Дэй отложила бумажный пакет и взялась за руль двумя руками. – А мне кажется, тебе пора сдать на права.

– Возможно, возможно, – ответил Амуле.

– Как же им повезло, что они просто люди… Такие беззаботные… – начала было мечтать ведьма.

– Ну, тут ты не совсем права… – Амуле нагнулся поближе к Ти и начал нашептывать такое, отчего её глаза расширились, а потом наполнились столь необходимой в тот момент влагой. – Но ты пока не говори никому, и так слишком много новой информации. Мир быстро меняется, да и скорость изменений растёт, как бы за ними поспеть…

– Да уж, целая геометрическая прогрессия, выходит… Кажется, наша планета раскололась на тысячи частей, и каждая продолжает двигаться в своём направлении, а мы предпочитаем жить в своей скорлупе и замечать только то, что нам привычно и удобно… – Ти-Дэй задумалась о вечном. – Фениксы и драконы, кибертехнологии и крупицы Флорауны – всё смешалось в едином хаосе, не разберёшь… – она смахнула слезу, – Как хорошо, что во время обыска мы с Майки были в отъезде, – вдруг вспомнила она.

– Это да. Думаю, пурпуреоновая лихорадка скоро утихнет, однако, не смотря на очевидный прогресс, мы по-прежнему живём в средневековье и охоту на ведьм никто не отменял! – Амуле строго посмотрел на Ти-Дэй, затем на нескромно болтающуюся флягу на её поясе, и, отцепив сию оплошность одним движением руки, залпом допил зелье. – А что, улики должны быть уничтожены! – нашел он оправдание нехитрому действию.

«Хм, и не поморщился, и в поведении, кажись, ни капли не изменился – идеален!» – подумала Ти и остановила машину. Амуле вышел, заправил за ухо непослушную прядь и поднёс голую ладонь к считывателю заправки, открыв портал. «Хах, а талант, верно, говорят, не пропьёшь», – она докапала остатки вайбоносного зелья себе в рот и набрала Майки.

…

Часть 3. ON/EGO.

Возвращение в реальность.

Золото Леприкона. Вечер перед сочельником. Эйя включила пузатый телевизор, из которого стройный человек с бакенбардами и в пончо, позвякивая амулетами, предсказал на завтра вполне реальное явление – Солнечный столб. Никто в городке не придал этому особого значения, ведь гороскоп погоды частенько ошибается, однако к полудню следующего дня вся центральная площадь и прилегающие улицы были усыпаны пожилыми парами и детьми всех возрастов; их родители сновали от лавки к лавке на местной ярмарке и набивали сумки печеньем, керамикой и вязаными орнаментом зимними вещами. Редко можно было встретить кого-то в возрасте от 20 до 30, как Эйя и Нико.

Сегодня они решили не завтракать дома, а перехватить чего в центральной кофейне, потом прогуляться по магазинам, если не будет очередей на входе.

Маленький округлый автобус обогнул парк и затормозил в десяти метрах от улицы Параллельной, ведущей прямо к площади со стелой. Также от остановки в темноту елей вела заснеженная тропинка. Эйя прочла надпись на указателе:

– Смотри, «Нью-Йорк», – она подмигнула Нико, явно что-то замышляя. – Кафешка, что ли, так называется? Аа, кажется, Ти говорила мне про неё, и, вроде, мороженое у них вкусное… Может, зайдём?

– Я не против, – ответил Нико.

Мокрый снег хрустел под их подошвами, дорожка, как оказалось, вела к симпатичной, небольшой, но достаточно светлой полянке. На прогалинах россыпью уселись красные и желтые мухоморы, у прилавка с мобильным морозильником стоял пень с опятами. Молодой продавец был больше похож на сказочного гнома, чем на человека, возможно из-за округлой бороды и костюма.

– Доброе! Грибной снег? Два? – сходу спросил он игрушечным голосом.

– Да, пожалуйста. А есть что-то ещё? – спросила Эйя.

– Ещё грибной лёд, он менее жирный, обычно дамы предпочитают его, – продавец указал на продолговатые пакетики через стеклянную дверцу морозильника.

– Тогда мне лёд, – ни секунды не думая ответила Эйя.

– А ты смелая. Грибное мороженое… После наших с тобой «приключений» в столице, я бы не решился, – шепнул ей Нико, расплатившись и получив свою трубочку.

– Ничего, это безопасно, и, к тому же, я тут по наводке, – ответила та с намёком на Ти-Дэй, и оба направились обратно к остановке.

– Эй, я смотрю, вы тут новенькие? – крикнул вслед продавец.

– Да, а что? – Эйя обернулась.

– Тогда вам ближе направо! – посоветовал он.

– Аа, спасибо! – слева от прилавка Эйя и Нико увидели узенькую тропу, заросшую кустарником.

Минут пять оба пробирались через густеющие с каждым шагом ветки, Эйя ободрала все колготки о сухостой.

– Да ну его, лучше бы пошли знакомым путём, – пожаловалась она, когда одна из царапин начала кровоточить.

– Да уж, – согласился Нико.

– Мой лёд совсем не вкусный. А у тебя как?

– Ну, такое, что-то странноватое. Мороженым, конечно, не назовёшь, но мне нравится, – Нико пожал плечами.

– Эх, мужчины, ничего вы не понимаете… Ну ладно, дай попробовать, – Эйя только лизнула его рожок, как что-то мелькнуло вдали между ветками. Пошел ледяной дождь. – Ну вот, как выйдем, надо зонт купить, а то я даже не подумала взять с собой старый, и колготки, да, все в стрелках… Но, кажется, я вижу свет в конце тоннеля, и это определённо радует, – она начала напевать что-то шепотом на незнакомом языке, еле двигая губами: – Ир экс Маи. Пахм_Э Ир Ла_Удэ, Ир Ла_Удэ, Ир Ла_Удэ¹⁷… Ещё в школе для общего развития записалась на курс портаниандского, для понта скорее, конечно, но даже подумать не могла, что он пригодится мне, и не раз, – она хитро улыбнулась Нико.

Дорожка к концу совсем потемнела, и оба просто шли на свет. Огонёк меж ветвями оказался фонариком над точно такой же лавкой. Продавец спал на стуле, опершись локтями на стекло морозилки.

– Что-то это всё так подозрительно. И сколько может быть подобных лавок в одном только пролеске? Всего-то метров сто прошли, не больше… Смотри, тебе не кажется, этот мороженщик до жути похож на прошлого… – сообщила Эйя Нико.

– Есть такое, а вон там тропа, в точности как та, что вела от остановки. Пойдём туда скорей, я вижу фонари. Может, найдём, где тут могут продаваться зонты… И колготки…

Фонари большой улицы гасли цепочками один за другим. Дождь резко закончился, за исчезающими тучами показались образы двух мутных небесных светил.

– Хм, смотри, кажется, там два Солнца… Может, скоро увидим их во всей красе. Думаешь, это и есть тот самый Солнечный Столб? Ну, помнишь, гороскоп погоды? А? – грибной лед Эйи к тому моменту закончился.

– Может… – ответил Нико, дохрустывая пресной вафлей рожка.

– Значит, нам повезло! – констатировала она.

Светало. Стрелка с надписью «Золото Леприкона» на прилегающей вполне приличной насыпной дорожке указывала обратно, на полянку со спящим мороженщиком. Стриженый газон совсем без снега, через голые деревья просвечивали готические высотки. Что-то до боли знакомое… Остатки облаков рассосались за считанные секунды и лучи светил с двойной силой ударили Эйе по глазам. Та, зажмурившись, обернулась назад. Она подняла взгляд и сквозь слёзы рассмеялась. Снова закрыла глаза, уже руками и снова рассмеялась. Её вытянутые с утра волосы от сырости превратились в пружинящие кудряшки, дождь смыл тонкий слой пудры с лица, от чего веснушки стали ещё более контрастными. Она смеялась как ребёнок, совершенно не прикрывая щель между зубами, как делала это обычно.

– Обернись! Смотри! – кричала Эйя, без привычного стеснения указывая прямо пальцем меж черных стволов.

Нико всматривался вдаль, его взору открылась набережная, водная гладь и прямо в ней в дымке золотом сиял силуэт с поднятой рукой… И факелом в ней?

– Статуя Свободы! Бэттери Парк! – прыгая, продолжала галдеть Эйя.

«Ну вот, опять эти туристы раскричались…» – подумал полицейский, неспешно прохаживающийся вдоль набережной.

«И, правда, Нью-Йорк…? Но как? … И что-то тут явно не так…» – озадачился Нико, ведь в этом городе ему уже приходилось бывать, и некоторые моменты упорно диссонировали в его сознании. – «Не может город так быстро меняться…»

Кажется, этим двоим было суждено провести в Нью-Йорке такое Рождество, какое показывали нам в самых тёплых плёночных фильмах 90-х и под утро следующего дня, с пакетами, полными покупок с распродаж, почти незамеченными вернуться обратно.

…

Семь лет спустя на другом конце параллельного мира…

Пожилая женщина в очках и хаори поверх клетчатых брюк сидела в гостиной своей квартиры с чашкой чая в одной руке и смартфоном популярной модели в другой. Новостная лента не предвещала Кико ничего лучше атомной войны, эпидемии или глобального экономического кризиса – всё это, спустя годы, казалось ей вполне привычным течением времени, однако, внезапно её любимая соломка-поки закончилась, и с этим надо было немедленно что-то делать, невзирая на мировые беды. Она нехотя встала, и, скрипя коленками, направилась к буфету, но остановилась посреди комнаты – неизвестного происхождения гул начал наполнять гостиную. Последняя тяван из древнего нефритового набора сама собой судорожно затряслась и с воем и грохотом свалилась с полки, образы Дракона и Феникса двумя крупными осколками чаши разлетелись по столешнице, а по груди и голове птицы прошлась огромная уродливая трещина, из неё сочилась темно-бурая густая жидкость.

« Arie nai, arie nai»,¹⁸ – запричитала старушка. « И всему хорошему когда-то приходит конец, но, слава Тресоздателям, не на этот раз…»

Кико бережно обтёрла вязкое вещество влажной тряпкой и сложила осколки в ветхий шелковый мешочек, взяла с полки книгу, полистала, мысленно что-то просчитала, нашептала и набрала сына: «Хиро, срочно приезжай, тут есть для тебя дело…»

Алма выключила скучный подростковый сериал. «Хиромантия какая-то…» – гораздо больше её привлекали простые истории о любви, а не это вот: параллельные миры, магия, атака киберзомби… Она завернулась в связанный на досуге плед и задремала прямо в кресле-качалке за стойкой ресепшена.

…

Наутро после очередного нетрезвого приключения Эйи с новой подружкой-моделью Хейли, Нико молча собрал вещи в старую спортивную сумку, посмотрел ей в глаза и ушел. Выяснять что-либо, как показал опыт, оказалось бесполезной затеей. Странная у неё была позиция, соглашаться во всём, хлопать ресницами, но продолжать действовать, будто четко следуя какому-то нелепому сценарию, не отходя от которого ни на шаг, она катилась вниз и вниз, казалось, на самое дно. Сегодня он решил вполне определённо: «Пожалуй, это предел. Пора уходить, уходить навсегда… Ну, или пересижу тут недельку-другую, переварю ситуацию, решу, что делать дальше». Эти и подобные мысли привели его к дверям простецкого отеля на окраине столицы, звякнули китайские колокольчики.

– Добрый вечер. У вас забронировано? – поприветствовал скрипучий женский голосок.

– Нет, – буркнул Нико.

– Хорошо, тогда посмотрю номер. Вам на сколько дней?

Нико пробормотал нечто невнятное всплывшей над стойкой ресепшена сухой головке в дешевом парике и улыбнулся ей в ответ.

«На химиотерапии? Странные эти люди. Вот у кошки всё отлично – она мурлычет. У человека всё дерьмово – он улыбается», – Нико поднялся по узкой лестнице на второй этаж, продолжая размышлять о жизни: своей, чужой, прошедшей и предстоящей. «Совсем небольшой номер, вид на заправку и бар, вывеска светится красиво… «Может, всё началось с этого грибного мороженого? И потом, она не раз возвращалась с пакетами из «May.sys» или как его?» – Нико, погрузившись в раскопки артефактов их с Эйей бед, намеренно уронил сумку на пол и резко ногой задвинул под кровать: «Но последние годы и Нью-Йорк ей наскучил. Значит, промах». По телевизору в фоновом режиме шла какая-то шоу-игра. Нико завалился на кровать, и, закинув руки за голову, продолжил поиск возможных ответов на тревожащий нутро вопрос: Отчего?

«Аннет, точно, эта гадкая соседка, зеленая фея с пересаженной печенью. Всё заманивала её бесконечной бутылкой ликёра 50-летней давности, который до сих пор, похоже, так и стоит, недопитый, в серванте, и ещё лет 300 простоит… Но Эйя была у неё всего пару раз, кажется, ради приличия. Значит, снова пытаешься обвинить всех, кроме неё самой. Стоп, остановись», – однако Нико продолжил перебирать в голове возможные и невозможные причины, всё многообразие её предполагаемых зависимостей, вспомнил и ловца Такрехади, что забрали во время обыска, да так и не вернули.

«Съезжу, пожалуй, прямо завтра к её отцу, расспрошу поподробнее про эту вещь. Может, что ещё выяснится», – Нико сделал пару звонков и лёг спать.

Утром следующего дня.

– Ну что, садись.

Нико молча сел. Рудольф, уже совсем морщинистый пожилой мужчина, сидел за столиком патио не самого дорогого заведения столицы. «Более чем успешный предприниматель, хозяин крупного завода мог бы позволить себе что посолиднее», – подумал Нико. На лице отца Эйи пропечатывалась многолетняя усталость, кожа была словно натянута на череп. В остальном он оказался не таким худым, как представилось с первого взгляда: дряблый животик округлился под рубашкой, накинутый на плечи кардиган скрывал, или же напротив, подчеркивал их покатость.

– Я, если честно, думал, мы встретимся гораздо раньше, – скептически продолжил Рудольф.

– Значит, Вы знали? – Нико выдохнул и посмотрел на Рудольфа в ожидании чего-то большего.

– А что тут не знать! На работу её пришлось устроить уже такую. Дольше двух месяцев нигде не задерживалась, всё с приключениями. Это всё первый парень, Мик, подсадил её на наркотики. Сам слез, её бросил. Мне оставил, расхлёбывать.

Нико опустил глаза, будто почувствовал себя виноватым.

– Мать её была такая же,… – продолжил Рудольф.

– Значит, наркоманка? – опередил ход его мыслей Нико.

– Нет, серхчувствительная. Знаешь, что для обычного человека споткнуться, матюгнуться и пойти дальше, то для этих смерть. Мы так однажды поспорили с ней немного, она взяла и уехала к родителям…

– Ммм… – Нико не особо интересовала история матери Эйи, он не ожидал никакой кульминации, лишь изредка ловил рандомные слова, периодически кивая и поддакивая.

– …Повесилась у них на чердачной лестнице! – закончил фразу Рудольф, а Нико от услышанного сглотнул так, что, казалось, его глаза засосало внутрь вместе с веками. – Вот-вот. А ты думал, с богатенькой скромницей связался? – продолжил Рудольф. – Эйе я так и не решился рассказать. Четыре годика всего ей было. Думаю, и сейчас ни к чему говорить.

– Извините… Я и представить не мог, – начал оправдываться Нико.

– Да ты-то что? Я, знаешь, радовался, нормальный парень ей попался. Не надеялся, конечно, что это у вас надолго и что у неё всё пройдёт, но хоть на какой-то период забудет о своей дури… А ну-ка вспомни, где вы познакомились? – внезапно спросил Рудольф Нико.

– В больнице, – ответил тот.

– И что она там делала?

– Говорила, отравилась, капельницы какие-то ставила.

Рудольф усмехнулся.

– Капельницы. Да. Отравилась. Ну, и так можно сказать. Подлечили её у моего друга с хирургического отделения. Он и тебе, кажется, аппендэктомию делал, доктор Лидс, помнишь?

– Да, он, – подтвердил Нико.

– К чему я вёл? А, на склад она ходила, нашла там канистру с дихлорэтаном¹⁹. Узнала-то откуда? Как пробралась? Я ж её подальше от этой химии работать послал. В последний раз, в общем, нанюхалась, и таблетки сверху. Хорошо, штатного врача я заранее предупредил, и мы были готовы к такому исходу дел. Вызови я тогда скорую – и её бы посадили, и нас бы хорошо погоняли.

– Значит, вот что… А с виду и не скажешь, что она…

– Не скажешь, не скажешь. Глаза невинные, врёт постоянно. Как назло, тогда пожарные учения проходили, сигнализация сработала. Получилось, у всех на глазах мы её в себя приводили. И про меня, конечно, чего только не плели. А её жалели, молодая же, неопытная. Покончить с жизнью пыталась, наивная. Несчастная любовь или что там – выдумают же. А я изверг – даже скорую дочери не вызвал. Легко обошлось, повезло, дозы не те. Это мы с врачом по симптоматике сразу поняли.

Нико никогда ранее не говорил с Эйей на эту тему. Отравилась и отравилась, капельницы – ну значит капельницы. Кто мог подумать… И не придраться же… Не врала она про это отравление, просто не вдавалась в подробности.

– А я весь последний год ломал голову, почему всё так резко пошло не так… – Нико упал лбом на ладонь.

– Да уж… Я, конечно, виноват перед тобой, но, согласись, это, так скажем, немного неподходящая тема для семейных праздников, на которых мы с тобой в основном и пересекались.

Нико даже подзабыл, с каким вопросом приехал. Да и спрашивать о какой-то годами забытой мелочи было ни к чему, но он всё же решился:

– Оказывается, эта история гораздо запутаннее, чем я думал… А ловец Такрехади? Его, Вы знаете, у нас изъяли до расследования, которое так и не было завершено.

– Ну, это они умеют, – усмехнулся Рудольф. – Да, когда Ида, её мать, умерла, я решил не отдавать ребенка на попечение нянек и прислуги, брал в поездки, вертелся, как мог. Конечно, не на все встречи принято ходить с детьми, ты понимаешь.

– Ооо, – Нико, подняв брови, кивнул, представив мужской деловой разговор в сауне в самом неоднозначном смысле.

– Но я старался не бросать ни её, ни бизнес. Может, и зря. Женился, конечно, но это всё гораздо позже… А к чему это я?

– Ловец, – Напомнил Нико.

– Точно. Она говорила, наверное, это дар шамана или что-то вроде того?

– Да, примерно так.

– Не надейся, никаких бобов-галлюциногенов²⁰ там нет. Просто игрушка с местного рынка, дешевый сувенир. Задержались с поставщиком, смотрели очень редкий натуральный пигмент в одном поселении, хотелось чем-то её порадовать. Вот и придумал историю с индейским племенем.

– Понятно, – Нико уже осознал, что снова искал причины не там, где было нужно, да и начал сомневаться в правильности своих решений в принципе.

– Думаю, любому было бы приятно услышать, что жрец выбрал его, чтобы передать силу всепознания, – Рудольф псевдоэзотерически замахал руками. – особенно ребенку, – скептически добавил он.

– Ахха, да, смотрю, выдумывать всякое это ваше семейное…

– Может, – нисколько не удивился и не оскорбился Рудольф.

– А она им дорожила… Когда после допроса шли из отделения, только о нём и говорила. И о каком-то … воздухе?

– Что ты говоришь… Я и подумать не мог… Помнит, спустя столько лет… – отец Эйи опустил взгляд и даже улыбнулся левой половинкой лица, но водитель в темных очках положил рацию обратно в напоясный чехол и махнул ему рукой. – Ну что, мне пора. А ты смотри, решай сам. Попытаться ещё или сдаться. Я сам капитулирую,– Рудольф поднял сухие ладошки, быстро оплатил счет, и уже на ходу добавил: – потому тебя судить не вправе. Но ты сильный, выбор за тобой.

Нико снова остался наедине со своими мыслями…

«Сильный, сильный. Всю жизнь только и говорят, ты сильный, ты такой смелый, мощный, непобедимый, сама энергия. А хочется просто сесть на землю и реветь как трехлетнее дитя…» – Нико заказал официанту ланч с собой, посидел ещё какое-то время, поразмыслил хорошенько, прогулялся по району, зашел в местный кинотеатр и после сеанса поехал обратно в отель.

Сколько он себя помнил, всегда действовал сразу. Мало думал, просто работал, потом так же просто отдыхал. Однако в последнее время его мозг то и делал, что искал недостающие звенья за всю предыдущую жизнь, и это было только начало.

Смеркалось. Лампа на ресепшене ещё не разгорелась. Алма, хозяйка отеля, та женщина в парике с сухой, как бумага, кожей, отложила журнал, сняла очки и протянула Нико ключ.

– Вы сходите в бар напротив, повеселитесь. Я вижу, конечно, что Вы не из нашего круга, но люди там простые, хозяева хорошие. Только не грустите так… Живите, пока есть время…

– Спасибо. Обязательно зайду. – Нико дежурно улыбнулся и поскрипел наверх… – Пока есть время… Пока есть время… – повторял он себе под нос…

«И что он тут забыл. Машина-то какая. А лицо знакомое, может, ведущий с местного канала?» – Алма отложила журнал и включила маленький кубик-телевизор.

…

class='book'>Баллада унылой сардины. Нико проспал пару часов, голова работала отвратительно и немного побаливала в тандеме с шеей и левым плечом. «До полуночи явно не усну, да и делать пока нечего». – Нико решил воспользоваться советом мудрой женщины и дойти до бара.

«Баллада Сардины» оказалась полупустым, достаточно светлым и подозрительно-тихим заведением.

– Стереосистема накрылась, буквально час назад, простите. В двух кварталах наверх есть неплохой бар, а так мы работаем без праздников и выходных с 1954-го, – пояснил проходящий мимо резвый официант. – А вон там у нас, кстати говоря, зона развлечений самоорганизовалась, если угодно, – молодой человек махнул бармену, тот ответил на сигнал.

– Аа, спасибо, – Нико прошел вглубь помещения.

От сладкого кальянного дыма голову отпустило. Барную стойку обволокла толпа из полутора десятков человек, не меньше. Все они кого-то не совсем внимательно слушали, болтали между собой, но не собирались расходиться. Бармен натирал стаканы полотенцем, иногда он кивал незнакомцу, что в центре. Дабы выбрать место с неплохим обзором, Нико пришлось обойти стойку и сесть с самого края. В середине же сидели двое поддатых мужчин лет сорока. Бармен подплыл к Нико, наклонился, и, не отрываясь от своей работы, ввёл, так сказать, в курс дела:

– Не поверите, но вы невольно стали участником шоу «Серенада одинокой сельди». В красной бейсболке, Сергей, всех угощает. От него сегодня жена ушла, прямо в день Рождения. А тот, что вещает, в кожаном пиджаке, Мэтью, его старый приятель. Ещё раз, Мэтью – вещает. Сергей – угощает. Это, пожалуй, всё, что нужно знать, – бармен кивнул поочередно мужчинам и налил новому гостю халявного кокосового пива.

Конечно, Нико мало интересовало происходящее, но сымпровизированное разливалой название «вечернего шоу» несколько напрягало. Слишком метко для сложившейся днём ранее ситуации, но скорее это просто нелепое совпадение. Кто не расстаётся? От скуки, от безысходности, а возможно из-за разлившегося по телу слабого градуса пресловутого пива он решил послушать пару минут пьяный бред…

– Вот ты когда ей в последний раз украшение какое-то дарил или цветы? Это же женщина! – распинался Мэтью, теребя массивную золотую цепь на небритой шее. Нико же представил себе типичную расфуфыренную милфу, но, тут же помотав головой, как пёс после купания, скинул не особо впечатлившее изображение.

– Ну, на свадьбу, кольцо, конечно, – честно признался Сергей.

– Погоди, это сколько лет назад? – заржал Мэтт, он больше не мог себя сдерживать.

– Ну, двадцать, вроде.

Толпа лёгким улюлюканьем выразила недовольство.

– Воот! – Мэтт думал продолжить нравоучение, но, слишком сконцентрировавшись на выставлении вверх нужного, указательного пальца, просто не успел, его перебил приятель.

– И что, она и не просила.

– А какая женщина будет просить, унижаться? – Мэтью, наконец, разобрался со своим пальцем.

«Ложная дорожка. Копай глубже», – подумал Нико.

– А сам-то ты что? – вдруг спросил Сергей.

– А что я? Я на каждый праздник своей цветы носил. И бриллианты, и конфеты, всё как надо. В этом, знаешь, накопительный эффект должен быть. Женщина довольна – женщина не ворчит, а ты своё делай.

– Так и что, хочешь сказать, всё у вас гладко? – Сергей скроил недоверчивую гримасу. – Не поверю!

– Да нет, тоже ушла, год назад. К стоматологу своему.²¹

Нико не нашел никакой логики в этом разговоре, как и все присутствующие. Но что он ожидал от двух алкашей? Дипломированного психотерапевта, а скорее нарколога в их с Эйей ситуации никто не заменит.

– Ох, и насмешил меня своим «накопительным эффектом»! Накопила она бирюлек себе и свалила! А ты, спонсор, остался ни с чем! – Сергей искренне заржал впервые за вечер, а Мэтью поник.

– Да-да, перегрузил свой корабль золотом, и тот пошёл ко дну, – вмешался бармен и подмигнул Нико.

«Нет-нет, это он точно не обо мне, да и Ей такого, материального, совершенно не надо, она и сама говорила… Хотя, если немного поиграть со смыслом… Да, работал я действительно многовато, машину сменил не раз, только и делал что набивал свой карман, прикрываясь заботой о нашем общем будущем… А в то колье, взявшееся непонятно откуда, как она вцепилась…» – подумал он. Тут резко включили музыку, и мысль оборвалась. Свет убавили до холодного минимума. Приманенная пивом, подуставшая от разговоров толпа разбрелась по углам.

…

Будильник сработал по ошибке. Нико уже вскочил на ноги, но тут же осел обратно на кровать. Выдернув из под нее за плечевой ремень дорожную сумку, он судорожно начал рыться в вещах в поиске аспирина. «Куда ж он мог подеваться? Точно же брал с собой. Разве что…» – Нико открыл потайной карман и вместе с таблетками нащупал нечто маленькое холодное и гладкое.

…

Флешка.

Нико открыл потайной карман старой спортивной сумки и вместе с таблетками нащупал нечто маленькое, холодное и гладкое.

«Флешка! Сценарий!» – вырвалось уже вслух.

Да-да, та самая флешка Эйи, и тот самый сценарий, который он так и не удосужился почитать. Не было времени, а может, он просто не воспринимал серьёзно её попытки найти себя? Сколько лет прошло? Около семи… Флешка затерялась при переезде в Золото Леприкона. Позже, из-за подгрузки каких-то драйверов слетела операционная система ноута. Не удалось восстановить файлы, да и лэптоп сменили не раз. Тетрадь Фреда, в которой она впервые набросала что-то, и ту изъяли. Кажется, у этого рассказа не было шанса на жизнь. Эйя, возможно, тоже поняла это и приняла судьбу с достоинством, не стала переписывать вновь, хоть в памяти и всплывали обрывки. Тогда это казалось не важным, но сейчас Нико отбросил аспирин, открыл оставленный на столе новенький ноут. Пришло время погрузиться в её сон. Всего пары вордовских страничек двенадцатым шрифтом оказалось более чем достаточно, чтобы перевернуть его сознание. Всё сбывалось в точности до деталей. Даян, Мати, Хейли – совпадали даже имена. Последние части с унитазом и падением из окна многоэтажки казались совершенно нереалистичными, но, учитывая то, что всё описанное выше уже свершилось, Нико засомневался, ведь грани её фантазмов и реальности давно слились воедино. «Дневник. Это всё дневник!» – он вскочил, схватил телефон и забегал из стороны в сторону. Так давно, почти в прошлой жизни, кажется, во времена его дредов до плеч, после выступления они с группой решили посидеть в подводном баре:

– Ой, смотри, кто к нам летит! А, это же ещё одна Бухля! Кажется, сейчас кто-то нахерячится! – Фред был в приподнятом настроении и тыкал пальцем в медленно парящих птиц-официантов.

«Нахерячится-нахерячится», – эхом вторили друзья.

На стол плавно приземлились четыре кружки. Русалоиды неспешно обслуживали²² посетителей.

– Слушай, у тебя есть мечта? – вдруг спросил Фред, перебирая немытые рыжие локоны.

– Не знаю, возможно, – ответил Нико.

– Я вот всегда мечтал стать бессмертным… Понимаю, конечно, тело не может жить вечно, но однажды мне такое приснилось, такое!

– Ну? – безразлично выдавил Нико, высматривая что-то на дне кружки.

Фред же, не обращая внимания на его игнор, воодушевленно продолжил:

– Я – мозги в банке! Представляешь? Да, и всё это дело подключено к компьютеру. Посылаю всему человечеству какие-то сигналы… Неплохо, да? Хоть что-то на фоне полной безысходности… Думаешь, есть шанс? – голос Фреда отражался от стен через медленные потоки теплой воды, двоился, троился,…

– Ну, не знаю… – глаза Нико слипались от выпитого и усталости.

Фред непослушной рукой вывел на чистом листе «Мозги в банке…» и поставил восклицательный знак.

– А ты? Говори! О чем мечтаешь по ночам? Или лучше давай, пиши прямо тут, – он открыл пустую страничку своего дневника перед Нико и ткнул ручкой в самый центр.

Даже в самые беспечные времена Нико мало фантазировал. Просто работал, потом просто отдыхал, как сейчас. Однако, пришлось чиркнуть тогда что-то в дневнике для отмазки, а то этот дурень не отстанет. Потом они пошли делать татуировки…

Нико передёрнуло, и сознание вернуло его в номер отеля.

«Мозги в банке, мозги в банке… В том числе и мозги… Только в урне… Это всё, что от него осталось… Значит, по сути сбылось. Интересно, его мать отсудила прах у той странноватой подружки?» Нико ходил взад-вперёд по комнате. «И что за дрянь его дневник? Впитывает вместе с чернилами все твои потаённые желания и реализует в самой изощрённой форме. Какая-то сделка с дьяволом, не меньше, и ведь каждая страничка оказалась в итоге пустой. А я знал, что она не виновата! По воле случая записала туда этот глупый сон и теперь катится по наклонной, ничего не может с собой поделать… Никто не может… Только если… Да, если только он… Это наш последний шанс… «… Лежит в луже крови. Выпала из окна высотки…» Нет, больше никаких нелепых смертей, никогда!» – Нико листал номера в телефоне. «Эм вышла из комы и не одна…» – как сейчас перед глазами стояла последняя скромная Рождественская смс-ка от Амуле, что порадовала больше, чем любое поздравление. Потом он исчез. Переехал в Австралию на ПМЖ, либо на окраину дремучего северного леса, сменил телефон, испарился – каждый общий знакомый гнул свою линию. Нико знал, что бесполезно искать старый недействующий номер в новом телефоне, однако порывшись для верности ещё пару минут, он завёл машину и поехал туда, где всё начиналось.

…

За почти 7 лет знакомые кварталы оделись в серые вывески, простые баннеры. Даже зассанный клуб «Горькая жвачка» в новой крафтовой обёртке. Неон, кажется, не в моде, но Нико Advanced к ней давно не стремился. Группа распалась, свободолюбивые дреды сменила стрижка, рваные майки уступили позиции премиум кэжуал, а иногда и бизнес-классике. С введением санкций на Омлу пришлось искать новые пути, переходить с торговли специфическим товаром на обычные, а главное, нужные народу семена первой необходимости. Рожь, пшеница, тыква, томаты, клубника, подсолнечник – ему повезло одним из первых захватить интернет-рынок. Тогда было сложно и неопределённо, но полгода спустя всё пошло по накатанной. Семена принесли свои «плоды», а ограничения лишь ускорили увеличение прибыли.

Нико припарковался в проезде у дома. «Green Pill» и «Red Dose», два заведения с патио через дорогу превратились в магазинчик эко-продуктов. Как же по-детски глупо было предполагать, что они конкуренты. Оказалось, у веганского кафе и ресторана для мясоедов общий хозяин. Просто бизнес, ничего личного.

Нико ещё сидел в машине, как заметил подходящего к подъезду высокого горбатенького студента в стариковском тренче с пирсингом, чем-то он напоминал паука. Тот приложил карту к замку и прошмыгнул внутрь. Нико успел выскочить из машины и в последний момент придержал дверь от защелкивания самым кончиком туфли. Он подождал, пока студент пройдёт на свой этаж.

Просевшая лестница нисколько не изменилась. «Надо было сначала заглянуть в окна, а потом уже ломиться», – подумал Нико, медленно поднимаясь.

Дверь в квартиру, где жили они с Эйей, сменили. Вход в апартаменты Амуле находился в совершенно неосвещенной части лестничной площадки. Нико прошел вглубь к его двери, прислушался, постучал, постучал ещё раз. Может, надо было позвонить в домофон? Однако, из их прошлой квартиры выглянул тот самый горбатенький парень и уверенно махнул ему, типа «Заходи». Нико даже обернулся назад, посмотреть, вдруг он зовёт кого-то ещё. Не обнаружив конкурента, он вошёл внутрь. Холл несколько изменился. Диван, картина, кухня – всё обновилось и соответствовало скромным запросам нынешней молодёжи. Вполоборота к окну за овальным столом сидел Амуле, Нико ускорил шаг.

– Аамм…у…? – начал он, но к нему повернулся стройный, высокий парень лет шестнадцати с белыми волнистыми волосами ниже плеч, точь-в-точь похожий на бывшего соседа. – Извините, – смутился Нико.

– Ааа, Амуле! Да. Я его это… младший брат? – начал оправдываться тот, путаясь в показаниях. Он закрыл глаза рукой, потом шлёпнул ей же себя по лбу. – Хотя… кому ты врёшь! Да, это я. Так рад тебя здесь видеть! Просто, знаешь, знакомый клинику открыл по омоложению, и я… Ну вот, снова вру. Ладно, да, это я. Остальное потом объясню. Вот Бен всё знает, а ты, вероятно, помнишь Бена – он кивнул на студента, который, не отвлекаясь на происходящее, махнул парой пальцев и продолжил сосредоточенно печатать что-то в компьютере. Рядом стоял дорогой микроскоп.

– Синтенель? Бенджамин Синтенель? Не может быть, это Вы? – Нико верил и не верил в происходящее, он подошел к старому знакомому, чтобы поздороваться уже по-человечески. Тот на секундочку оторвался от дел и протянул руку.

Нико долго смотрел то на Сина то на Амуле и в один момент поймал себя на мысли, что еще чуть-чуть, и он вполне мог бы заплакать одним глазом от счастья. Причин было несколько, но главное – у него появилась надежда. Надежда, что его жизнь снова вернётся на круги своя. К счастью, момент слабости прервал Амуле:

– Ну что, рассказывай. Ты же по делу? – он включил кофе-машину и медленно побрёл к библиотеке.

– Мы…ну знаешь, мы с Эйей на днях… – начал Нико.

Амуле мимолетом пролистал одну тоненькую книжку, поставил на место, затем достал с верхней полки зеленую тетрадку и помахал ей Нико.

– Дневник Фреда? Откуда он у тебя? – Нико не понимал до конца, что за странные вещи то и дело происходят в этом холле…

– Да, знаешь, рискуем, работаем не покладая рук, – Амуле кивнул в сторону Бена. – И вот как они меня отблагодарили! Ну, смотри! И что теперь с этим делать? – Амуле недовольно подбежал к зеркалу осмотреть своё пухлое лицо с парой прыщей.

– Сам виноват, – усмехнулся Бен.

– Ну что, ошибся нулём, списал 200 бонусов вместо 20… У кого не бывает…

– Десять бонусов – минус один год. Научись уже объясняться по-человечески, – Бен глянул на расстроенного Амуле, оторвавшись лишь на долю секунды от монитора. – Всё как в магазинчике напротив. За особые заслуги начисляют. Работа такая. Или секта! – шикнул он Нико, вывалив глазные яблоки из-за очков.

– Дааа, дневник Фреда зато забрали и многое другое, – Амуле подошел к полураскрытой сумке с подкладкой из зеркального пластика и вынул оттуда пару предметов, нашептывая еле-слышно на портаниандском стишок или песенку и наглаживая добытые сайны.

«Кажется, они кого-то или что-то ограбили», – Нико плохо понимал происходящее, но наличие демонического блокнота радовало при любом раскладе.

– А ты-то почему тут, а не в соседней квартире? – спросил он.

– По возрасту ему эта больше подходит, – громко заржал Бен.– Светлая, зеркало большое, прыщи давить как удобно! А если серьёзно, почему нет, если весь дом его?

– Значит, всё-таки выкупил, как и хотел? Можно поздравить? – Нико приобнял друга за шею одной рукой.

– Ну-ка, осторожней, мой несформировавшийся атлант²³ такого не выдержит, – Амуле аккуратно снял с себя огромный бицепс. – С третьим этажом пока есть вопросы, но, думаю, всё решаемо. Ты же хотел о чём-то поговорить?

– Да, есть дело, – Нико глянул на Синтенеля.

– Ладно, если стесняешься Бена, пройдём в вашу бывшую комнату. Она пока пустует. Может, ждёт кого-то определённого, кто её знает… – Амуле покосился на Нико.

Они взяли с собой всё необходимое, и поднялись по лесенке над библиотекой в комнату, пока Бен готовил гомогенизат черепашьего мозга на кухонном островке.

Амуле уселся по-турецки на одной из кроватей, обняв подушку. Нико расположился напротив, в кресле у стола.

– Милые носки, – отметил Нико непривычно яркий для друга предмет одежды.

– А, да, на распродаже урвал. Нравятся? Хочешь, и тебе закажем? – Амуле пошевелил пальцами на ноге и уже полез в карман за смартфоном.

– А, не, спасибо. Соучредитель не поймёт, – отмазался Нико, сглотнув смешок.

– Ах ты, скучный! Ну, допустим. Так что за дело? Ты хотел сказать, что вы с Эйей расстались, а теперь возник вопрос жизни и смерти, и тебе нужна моя помощь, потому что Амуле такой добренький, богатенький и очень удобный эмпат?

– Да ладно тебе, правда хорошие носки. Тебе идут. Только откуда ты всё узнал?

– Так-то, уже лучше. Работа такая. И тут не всё просто. Вот, например, обычное событие происходит так… – Амуле взял с полки над изголовьем кровати кубик рубика и за секунды превратил его в пёстрое месиво. – Полный хаос, правда же? Кому такое понравится? А мы делаем вот что… – он быстрым движением длинных костлявых пальцев вернул головоломку к исходному виду. – Ведь этот мир нужно спасать! За профит, конечно, не просто так. И бонусы сверху!

– А ты мастер. Вижу, было время научиться, – отметил Нико новый навык друга.

Амуле ехидно улыбнулся, взял дневник Фреда и начал медленно сдвигать верх обложки. Складывая попарно уголки тетради, он обнажил краешек переплёта, на котором Нико заметил множество самых разнообразных выходов, в том числе и обычный USB.

– Так, значит это хитроумная электроника? Ты взломал его? – воодушевился Нико.

– Ну, не совсем, – ответил Амуле.

– И ты всё прочёл?

– Ну, почти. Я так предполагаю, вы остановились на «Он посмотрел ей прямо в глаза и ушёл. Просто ушёл…»

– Всё верно…

– Хорошо, а я уж подумал… – Амуле закачал головой, нос его чуточку опух, а глаза наполнились солёной водой.

– Если бы ты был девушкой, я бы подумал, что у тебя ПМС, – Нико закатил глаза. – Пока у нас всё не так плохо…

– Ладно, – Амуле отложил дневник в сторону. – Раз так, значит ещё есть время, – он вскочил с цветастого лоскутного покрывала и прямо в своих красивых носках поскакал в холл, вернувшись с другой книжицей в руке. – Тогда… тогда… займёмся тобой?

– А со мной-то что не так? Это она, катится и катится вниз, уже опустилась на самое дно. И всё из-за этого дневника. Всё из-за дурацкого сценария, что она записала туда по ошибке…

Амуле, не обращая внимание на жалобы и отговорки Нико, листал и листал детскую книжонку с картинками, пока не нашел нужную страницу и улегся довольный на подушки.

– Да-да, я тебя внимательно слушаю… – Амуле включил старую магнитолу, надел наушники что-то проверить и тут же снял. – Ох, знаешь, то, что ты про неё говоришь: «Катится, дно…» – ну не по-мужски немного. Как по мне, так нет плохих людей. Но зато есть обстоятельства, обстоятельства, обстоятельства и их последствия. Вот с ними нам и предстоит бороться, а не искать причину.

– Может и так. А то я уже голову сломал думать, отчего это всё, когда началось…

– Ну зачем так сильно углубляться, когда вы оба пока в настоящем, живые, и это главное. С настоящим и будем работать, а сейчас тебе лучше узнать кое-что о себе, чтобы понять, как действовать, – Амуле взял с кровати книжонку и положил на стол перед Нико: – Вот, читай!

Нико недоверчиво посмотрел на иллюстрацию-гравюру с черным пятном дракона на ней, и бегло прочитал текст…

…

Ген Драгонона.

Нико недоверчиво просмотрел иллюстрацию с драконом, парящим над средневековой деревушкой, и начал бегло читать текст:

Драгонон Черный. Обыкновенный.

Драгонон Черный, обыкновенный – крылатое ящерообразное существо около трех аршинов в холке и четырех с половиной от кончика носа до хвоста.

· Кости скелета, фасции и мышцы схожи с опорно-двигательным аппаратом представителей семейства куньи, однако мускулатура развита гораздо сильнее, не имеет густого меха, лишь усики на морде и передних лапах, гриву и кисточку на мощном хвосте.

· Кожа в основном покрыта чешуёй, что является доказательством родства и с рептилоидными драконами.

· Предплечья передних конечностей снабжены шпорами. Кожистые крылья среднего размера, ярко-фиолетовые на просвет, с когтём на сгибе.

· Обладает невероятной силой, выносливостью, способностью к регенерации.

· Имеет спокойный дружелюбный нрав, фактически безопасен для человека.

· Кожа Драгонона лишь кажется черной, но в действительности является источником большого количества редчайшего фиолетового пигмента, способного к излучению волн пурпуреонового спектра. Высушенная и измельченная, ранее она использовалась, как стойкий краситель пурпурного цвета.

· Также ходят легенды, что фиолетовый пигмент обладает целительными свойствами, а ярко-голубые кристаллы из обезвоженной радужной оболочки глаз Черного Драгонона могут оживить и мертвеца.

· Питается в основном рисовыми стеблями и виноградником, за что его считают вредителем в сельском хозяйстве.

· Полностью истреблён с конца 16-го века.

– Ну и что за древнее сказание ты мне подсунул? – недоумевал Нико, откинув книжонку на кровать перед Амуле.

– А ты сам подумай, – юный друг, обескураженный дерзким обращением с реликвией, аккуратно закрыл книгу перед носом Нико, и, сдув пару пылинок с обложки, убрал ее на полку над кроватью. – Чем быстрее допрёшь, тем больше шансов на успех в твоём непростом деле.

– Да ну тебя, совсем несерьёзно… Кто-то, смотрю, перечитал комиксов, – Нико начал было собираться уходить, но вспомнил о дневнике Фреда, который, как ему казалось, был необходим для спасения возлюбленной. Так просто забрать его перед уходом было бы неуместно после всего сказанного, да и что с ним делать дальше, неизвестно. Раскрошить на мелкие кусочки, сжечь, а пепел развеять над океаном?

– Покажи мне хоть один шрам после той аварии, – внезапно кинул Амуле и тут же вышел из комнаты, а Нико машинально через рубашку ощупал живот, затем нырнул ладонью под одежду…

Как же давно он не рассматривал себя в зеркале: во-первых, по его скромному мнению, это не совсем по-мужски; а во-вторых, потому, чтобы лишний раз не вспоминать тот нелёгкий момент, разделивший его жизнь на «до и после». Однако, действительно, после 18-часового вмешательства его исполосовали целиком и полностью, но на сегодняшний день – ни одного мало-мальски заметного следа, ни пятнышка. Конечно, он следовал предписаниям врача, накладывал плотную силиконовую повязку, мазал швы специальной мазью, однако, за формированием рубца особо не следил, были дела и поважнее. Амуле снова заглянул в комнату:

– Ну а как такое, например? Тебя, если помнишь, нашел пожарный, когда отошел к кустам покурить и поссать перед тем, как уехать. Ты сидел на траве, конечно в шоке, но полностью в сознании. Сам знаешь, полиция, скорая, ещё и репортёры, столько часов ушло на оформление ДТП, плюс ко всему дорогу отчистить от обломков. После этого пришлось заново вызывать реанимацию. Ты потерял 95 процентов крови, в том числе засчёт внутренних кровотечений. Разрывы печени, лёгких, селезёнки, переломы рёбер, бедра и ключицы. Однако, ты сумел выбраться из горящей машины, собственными руками разорвал искорёженное авто Эм, и на изломанных конечностях нёс её наверх, по тротуару, как можно дальше от возможного взрыва. Не смог спасти Фреда, не было шансов, но не забыл о его дневнике, до самой больницы не выпускал тетрадку из обожженных рук, пока не убедился, что его передадут, кому следует.

– Откуда ты всё это… знаешь? – опешил Нико.

– А помнишь, тебя уже собирались выписывать, как вдруг аппендэктомия…? – не сдавался Амуле.

– Ну…

– Если решишь сделать УЗИ, то увидишь, что твой червеобразный отросток цел и невредим! Да, полностью регенерировал, и зрение начало восстанавливаться само собой после операции, правда? – хитро прищурил глаз сосед.

– Но оно же отчего-то было плохим, так почему… – Нико особо не пытался сопоставить факты, так как верилось во всё происходящее с трудом. В реалиях современного мира он совершенно забыл и о простых волшебных вещах, что уж говорить о сложных. «Это как попасть из сурового быта обратно в сказку, с которой всё начиналось… Зачем он это со мной делает? Чтобы потом вновь отнять и разрушить этот тонкий, с таким трудом воссозданный мир…?» – думал Нико, а Амуле тем временем продолжал самозабвенно и самодовольно трещать. По обыкновению, как и всякий водолей после дозы пуэра, он нес заурядную несусветицу.

– …Потому как ген Драгонона может активироваться только когда совпадут 2 условия: одно из них – сильное эмоциональное потрясение, думаю тут не надо объяснять, а второе – когда в роду была любовь вопреки… Со вторым не так просто, да и это, пожалуй, совершенно другая история… Пантелидис, знаешь, тоже выбрал тебя не за красивые глаза… Ну, точнее, и за них тоже…

– Хочешь сказать, это ты навешал тогда ему всю эту чушь, из-за которой…²⁴? – Нико усмехнулся, он не особо вслушивался, но на фамилию соучредителя сработал рефлекс.

– Ладно… В общем, потом знаешь как меня найти… Потом… Если успеешь… – фыркнул помолодевший друг. – Перевари пока информацию…

«Информацию… Пф, где здесь информация-то? Точно, секта какая-то…» – Нико, забыв о дневнике, в спешке покинул апартаменты, не поблагодарив добродушного соседа. Амуле гордо спустился в холл.

– Знаешь, Син… – обратился он к Бенджамину. – Наш супергерой, конечно, сильный, да, просто невероятный… Но такой примитивный… Малость туповат, не правда ли? Непобедимый тупица!…

– А что ты хотел? Думал, будет скакать и радоваться вокруг тебя, кланяться в пол и благодарить за дарованное просветление? Нет… Так не пойдёт… Сам знаешь, первая стадия – отрицание. Ты не бери в голову, ещё вернётся, нет другого пути. Это до переворота они верили в магию, волшебство, а теперь стали многое забывать, всё неизвестное называют идиотизмом, пока не ткнёшь их носом. А тут, конечно, перед нами чистая наука, так сказать, перед глазами артефакты… – Син кивнул на спортивную сумку с зеркальной подкладкой и вывалившуюся из неё обыкновенную бытовую чудовую мелочь. – Флорауна… Такая неизведанная, но чертовски притягательная… – тихо хрипел Син, продолжая заполнять таблицы. Сам собой на экране разрастался трёхмерный график функции, преобразуясь в позвонки и рёбра неведомого существа.

– Верно… Но если быть до конца честными, мы так ничего и не поняли… Как же далеко до истины… – Амуле тяжко выдохнул, плюхнулся на диван и включил рандомный сериал на известном стриминговом сервисе. – Знаешь, тогда мы неплохо, конечно, обработали захоронение, получили своё, но … в годах ты мне нравился гораздо больше…

– Согласен, у современной молодёжи нет того лоска, зато голова светлая и суставы не ломит, – Синтенель встал с кресла, и поспешил засунуть электрод в гомогенизат черепашьего мозга, подключив пробирку к какому-то дребезжащему агрегату.

– Ну как? Выходит? – спросил Амуле.

– Да, кажется, есть слабый контакт… Теперь надо подумать, как усилить сигнал… – Син занёс данные в журнал.

– Отлично… Надо сообщить Лю… – Амуле начал набирать сообщение в мессенджере. Бормоча себе под нос и мотая немытой блондинистой шевелюрой, он выражал недовольство своим старым другом, Нико: «…Верит в ведьм, оборотней, омлу, порталы, в наше с Сином чудесное омоложение, в какой-то дневник с тремя микросхемами,… но не в себя… Хм, ничего не понимаю, с одной стороны, но , с другой, впрочем, ничего нового… Глупые, примитивные индиморфы… Хотя… »

…

Сколимастра Инфинити.

Нико ехал в неизвестном направлении узкими переулками предельно медленно, переваривая ситуацию. После обеда пришлось заскочить на склад, сверить накладные. Возвращаясь по какой-то новой для него, зелёной алле, перед глазами мелькнула вывеска с изображением девушки в голубом халате: «…Медицинский центр… Все виды диагностики… Анализы за 24 часа…»

«Хм, а когда-то Эйя говорила, что кожа у меня совсем не смуглая, а немного фиолетовая… И даже светится в темноте… И глаза такие синие, что согревают изнутри… Пф, всем известно, что синий – холодный цвет… И как он может греть? С фантазией у неё, конечно, всегда было отлично,… как и у этого прыщавого полудурка…» – Нико чертыхнулся, вспомнив об Амуле и его бредовых настроениях, но вовремя осознал, что тот не раз на пару с Синтенелем спасал его и всю группу, и решил оставить темные мысли глубоко в подсознании. «Некое совпадение, действительно, есть, тут не поспоришь. Тем более, мама такая белокожая, с тремя слоями солнцезащитного крема сгорает на солнце, покрывается веснушками, а отец… отец…» – Нико оставил свой триггер и машину на парковке медцентра и зашел внутрь.

Клиника под нескромным названием «Сколимастра²⁵ инфинити» оказалась новым, чистым и практически пустым заведением. Всё белоснежное, только потолки и пол зеркально-серебристые. Создавалась впечатление, что ты не идёшь, а паришь в неком «нулевом» пространстве. Чистилище или, возможно, рай – мог бы подумать каждый входящий, но обычно люди были заняты более важными делами. У ресепшена оформлялся пожилой мужчина. Нико подошел к стойке.

Уже через несколько минут стандартная беседа с администратором и десяток подписей на документах привели его в кабинет под номером одиннадцать.

– Нико Хольм? Приветствую и поздравляю! Вы сегодня … далеко не первый посетитель! Ложитесь на кушетку! Можно не раздеваться, но приподнимите хорошенько рубашку и приспустите брюки. Сейчас всё посмотрим… – доктор Джеллидэнс смазал ультразвуковой датчик и начал поиски аппендикса, ловко растирая холодный гель по низу живота Нико. – Я, конечно, не обещаю, что мы получим точную картину, но постараюсь найти красавца. Согласно анкете, вас что-то беспокоит? Чувствуете боль? Сильную? Режущую?

– Скорее, дискомфорт, – соврал обследуемый.

– О! А вот и он! Какой шикарный… Первый раз такое вижу… – доктор замерил изображение парой щелчков мыши, на мониторе аппарата появились два крестика, определяющих длину червеобразного отростка. – Целых шесть дюймов, да какой подвижный… Никаких патологий. Вы пока протрите живот и можете одеваться. Протокол исследования получите, пожалуйста, через несколько минут в регистратуре, – доктор Джеллидэнс сунул пациенту нетканую салфетку и в спешке покинул кабинет.

«Мог хотя бы дверь прикрыть…» – подумал Нико, подтягивая брюки и застёгивая рубаху. Шагая по коридору, он рассмотрел два варианта происходящего: «Либо аппендикс так и не удалили, а зачем-то имитировали операцию; либо Амуле был прав, и он отрос заново. Отрос заново? Ха-ха!» – смириться со вторым вариантом было почему-то сложнее.

– Сэди, ну ты же знаешь, я слишком болтлив. Только постарайся не отпускать его вот так вот… – шептал доктор Джеллидэнс симпатичной девушке за стойкой.

– Аа, господин Хольм. Должна перед вами извиниться, плёнка в принтере аппарата, к сожалению, закончилась… Я не смогу приложить снимки к результатам исследования. Но, если Вам интересно, могу предложить хорошую скидку на любой анализ… – Кэсэди придвинула пациенту терминал, а врач, пританцовывая боком, снова удалился.

– Спасибо, не стоит, – оплатив услугу, Нико продумывал, как бы ненавязчиво удалиться, не дожидаясь расшифровки.

– Возможно, Вас заинтересовал бы развёрнутый анализ ДНК? Есть экспресс-вариант, он поможет узнать о возможных наследственных болезнях, определить этническое происхождение, проследить генетическую ветвь…

«По разрезу глаз и цвету кожи, что ли не видно моё этническое происхождение?» – подумал Нико и пронзил красотку ледяным взглядом. «Но есть ли вероятность, что вместе с аппендиксом они просветили что-то необычное, и теперь им нужна моя кровь для опытов… Хм… Расшифруют мой геном, выследят, и запрут на военной базе в одинокой пустыне… Мыслишь ты, однако, прямо как твой дружок с биполярочкой… Просто боишься узнать хоть что-то об отце…»

– Да, пожалуй, можно, – Нико впервые за долгое время решился довериться судьбе, плыть по течению. Он порядком устал опираться на сухую логику в бизнесе и по жизни. Возможно, этот водоворот событий подскажет решение, даст то, что он ищет. Возможно, не прилагая особых усилий, он, наконец, вытянет свой лотерейный билет.

– Отлично. Результат мы сможем выслать через 2-3 дня на электронную почту. Сейчас подойдёт доктор Дженкинс. Итого к оплате…

…

Возвращение Драгонона.

Нико сорвал пластырь быстро и почти безболезненно. Совсем скоро он узнает немного о том человеке, о котором всю его недолгую жизнь умалчивала мать. «Я, конечно, и сам не особо приставал с расспросами, но и она умела ловко увернуться от ответа», – вспоминал Нико. Врач убедил сдать в качестве биоматериала кровь из вены, так яко бы надёжнее. Рука немного зудела и мешала рулить. Судя по следу на кусочке бинта, из места прокола какое-то время сочился экссудат, однако, ближе к аллее Тресоздателей, прямо на его глазах, кожный покров полностью восстановил свою целостность. Забрав из отеля вещи и расплатившись, Нико мчал обратно, к дому Амуле, тысячи мыслей пролетали одновременно, а из глаз ручьями, прямо на рубашку и брюки падала вода. Он вспоминал, как Эйе нравились его симметричные родинки на предплечьях, похожие чем-то по её скромному мнению на шпоры неведомого существа. До неё их никто и не замечал. Как-то поздней осенью, лёжа с температурой под толстым одеялом, Она, обмотанная толстым вязаным шарфом, сладко грустила с чашкой какао в руках и просила просто смотреть на неё. Говорила, что его взгляд лечит её простуду, хоть он и такой же холодный, как ксенон. Однажды она пристала как безумная, с криками «Рептилия! Точно, рептилия! Вот кого ты мне напоминаешь!» пыталась то ли выцарапать ему глаз, то ли высмотреть в нём третье веко, но, так и не отыскав оное, разочарованная ушла читать в гостиную. А кофемашина? Когда закрывалось веганское кафе напротив дома Амуле, «Green Pill», Нико выкупил и тащил этого металлического монстра, совершенно забыв про ноющую боль во всём теле и костыль. А может, всё это было лишь психосоматикой страшной потери? А может, и не было никакой боли?…

Мысли плыли, перемежаясь с вопросами, когда Нико, наконец, подъехал к дому. Амуле выходил куда-то, зажав в кулаке эко-сетку. Нико пересёк ему дорогу, встав прямо напротив и уставившись в бесстыдно-зеленющие глаза.

– Я дракон! – единственное, что он догадался выкрикнуть в его беззаботное, как никогда, лицо, и выглядело всё это крайне нелепо.

– Ты успокойся, что так раскричался? Может, пройдёмся? Тут недалеко, – ответил Амуле вполголоса и осмотрелся.

Старые приятели молча перешли дорогу. Амуле скользнул внутрь экомаркета. Проплывая между полок, он нервно хватал разные банки и пакеты, внимательно вчитываясь в состав. Еле слышно выругавшись, он ставил их обратно; изредка здоровался с мерчендайзерами.

– Так я дракон? – не выдержав, шепнул ему на ухо Нико.

– Подожди, ведёшь себя как ребёнок. Чуточку терпения, – шикнул Амуле не отводил взгляда от полок. – Я думал, всё будет происходить гораздо медленнее. Думал, тебе, как и обычному человеку, нужно будет с этим переспать, – тихо продолжил он спокойным тоном.

– Сам сказал, я не обычный, ген драго…неона? Значит, я дракон? – разбухтелся Нико.

– Ну, знаешь, томат с геном лосося, это всего лишь томат, – осадил его приятель, – но с геном лосося! – он поднял вверх нравоучительный палец и растопырил глаза на Нико. – О, вот хороший! – плавно сфланировав к лотку с овощами, Амуле взял в руку огромный спелый помидор и, оставив на нем контрольную вмятину, сунул в корзину; Нико чуточку скис. – Ну, ничего, с этим, как и со всем остальным, нужно работать. И тогда…

– Тогда что? – снова воодушевился новоявленный Дракон.

– Не знаю, будет видно. Думаешь, я через день встречаю таких, как ты? – старый друг с лицом подростка победоносно направился к кассе с единственным крупногабаритным томатом в продуктовой корзине.

– Ммм… – Нико, как тень, проследовал вслед за ним.

Амуле оплатил продукт, переложил его в свою плетёную макраме сумку, и оба молча побрели домой. Бен уже ушёл куда-то, неловкая тишина продолжилась. Каждый занимался своими делами, почти как раньше, во времена группы, и это немного разряжало обстановку. Нико, нагло уминая пыльные безглютеновые кранчи, забытые в вазе на столе, периодически сканировал взглядом друга, пытаясь вычислить самое подходящее время для начала долгой беседы. Низкие солнечные лучи перебирали книги на полке, Амуле закончил свою вечернюю йогу и заварил бирюзовый чай.

– Невкусные, да? – к счастью для Нико, друг первым завёл разговор.

– Ну так… – ответил Дракон, продолжая жевать кранчи.

– Прости, но это единственное, что он не ворует… Никто такое, видимо, не жрёт… – Амуле задумался…

– Кто ворует? Ты о чём? – не понял Нико.

– Да так… Как тебе мои суккуленты? – перевёл тему Амуле.

– Красивые, – Нико глянул на левитирующие сочные листья растений в углу над книжной полкой, не находя в этом ничего странного. Тут для него всё было более чем очевидно и не требовало дополнительных объяснений, не то, что этот дурацкий ген Драгонона или нечто вроде того, совершенно неосязаемое.

– Значит, как и мои носки… – ухмыльнулся Амуле. – А знаешь, совсем не требовательные, – продолжил он, разливая по чашкам бирюзовый чай. – Просто висят в воздухе, даже без земли под ногами, в смысле, корнями… Улавливают влагу прямо из воздуха, справляются. Знаешь, я тоже много думал обо всём… У тебя, наверное, скопилось много вопросов…

– Есть несколько, – на этот раз Нико постарался особо не приставать, быть предельно экологичным, ведь новое время диктовало новые условия взаимодействия, даже со старыми друзьями. Он просто всматривался в искрящиеся кристаллики-чаинки, стараясь загасить своё эго.

– Задавай, давай попробуем в тебе разобраться. Постараюсь ответить исчерпывающе, как можно ближе к истине, но знай, я не всесилен.

– Хорошо! – теперь Нико решил не переадресовывать проблему, ссылаясь на грешки Эйи, а столкнуться со своим «диагнозом» лицом к лицу и погрузиться него, насколько это представлялось возможным. – Я понял, в смысле, в магазине ты отлично донёс до меня, что я не Дракон, а просто помидор, просто человек, но с этим загадочным геном Дра-го-не-о…

– Драгонона! Хорошо, что не лосося, но в данном случае ничего не могу утверждать… – заявил Амуле, глотнув чая и нагло уставившись на друга.

– Говоришь, он проявился после аварии, – Нико не обратил внимания на подкол. – Ещё я своими глазами сегодня видел, как регенерируется моя кожа.

– Это чудесно, не правда ли? – Амуле воодушевился, он вспомнил, в каком восторге находится от всех этих фантастических существ, обитающих вокруг него, прямо в столице, и тут же забыл об обесценивании Нико его личных заслуг скудным определением «красивые».

– Ага. Но вот что с этим пурпуреоном? Что это? Как это? Для чего?

Амуле одним глотком допил чай и отошел за листом бумаги и канцелярскими принадлежностями.

– Вот. Знаком с таким? – он начертил на бумаге круг, быстро раскрасив сегменты во все цвета радуги ручкой с выдвижными стержнями в привычном порядке.

– Оу, у Эйи был такой, для работы. Как же он называется?…

– Цветовой круг! – подсказал Амуле. – Тут всё просто. Каждому диапазону длин волн соответствует конкретный цвет, базовая физика, девятый класс… Ой, – Амуле прикрыл рот рукой, он вспомнил, что последние годы школы Нико пришлось пропустить из-за … работы? Раньше он об этом не задумывался, а теперь всё встало на свои места. Значит, никакой он не «туповатый», а просто, как всегда, просто… Обстоятельства! Амуле немного смутился, но продолжил объяснение: – Значит, каждый охотник, желает,… Мы добираемся до фиолетового, и он переходит в розоватый, затем в красный. Никаких подозрений, всё, кажется, в порядке.

– Угу, – Нико сидел, угрюмо цедя бирюзовую жидкость, богатую на антиоксиданты.

– …Но, какое-то время спустя, проходят тысячи лет, и… Человек обнаружил невидимое для глаза инфракрасное и ультрафиолетовое излучение. Оба обладают, к тому же, очень интересными и даже полезными свойствами. Говорят, без них была бы невозможна жизнь, – Амуле царапал ногтём пространство между фиолетовым и розовым оттенками.

– Иии…

– И куда ты их впихнёшь в этом самом круге, в котором всё, казалось бы, так логично и завершено?

Амуле старался объяснять как можно понятнее, на чистом листке он начертил ещё один круг, разделил пунктиром пополам. Одну часть закрасил в привычные яркие цвета радуги, а на другой половине по краям обозначил пастелью ультрафиолет и ИК, оставив между ними пустоту. Вырезав этот круг и сложив по линии пополам, он сделал разрез от центра к периметру с одной стороны и ловко на пальцах завернул половинки в 2 конуса, чтобы совместить красный цвет с фиолетовым, а пастельный ультрафиолет с инфракрасным диапазоном.

– А это неожиданное решение, но причём тут пурпуреон? – Нико почесал шею и затылок.

– А притом! Вот видишь, между ультрафиолетом и ИК у нас пустота. Ты действительно думаешь, что тут ничего нет? – спросил Амуле, а Нико пожал плечами. – Конечно, без всяких сомнений, тут прячутся инфражелтый и ультразелёный спектры, и остальные, – Амуле продолжил раскрашивать пастелью сегменты. – Вот только боюсь, этими двумя конусами наш мир не ограничится.

– Что ты имеешь в виду?

Амуле развернул обратно бумажку с двумя радугами-конусами.

– Представь себе, что пунктирная линия, разделяющая наши видимые и невидимые цветовые диапазоны – это какое-то новое измерение, предположим N. В обычном, X-Y-Z, существует эта жизнь в привычных оттенках, а в том невидимом диапазоне, что за гранью? Сплошная тайна. По крайней мере, для людей. А если этих неизведанных измерений не одно или два, а тысячи, миллионы, или даже бесконечность?

Амуле скомкал рисунок и подошел к большой картине над диваном, той что до этого момента казалась лишь скромным гиперреалистичным облачком в стиле кибер-панк. Нико осмотрел её свежим взглядом и обомлел. Из точки, что в центре композиции, обозначенной нулём, исходило множество линий, по периметру холста они были помечены латинскими буквами. Серое облако неопределённой формы расположилось также посреди полотна, а лучи делили его на сегменты-конусы, что только что расписывал Амуле на обычном листике. Всё было чётко прорисовано, а скорее, напечатано в объёме. Один исходящий из центра конус был закрашен яркими цветами, другой пастельными. Где-то с краю прятались ещё два: один отдавал перламутром, другой переливался и светился подобно кристаллу. Остальные обозначены лишь оттенками слабо-серого. Амуле щелкнул тумблером, что за рамой, и картина засветилась 3-D лучами, пронзающими серое облако. Смеркалось. Нико отошел на пару шагов назад от легкого мандража, а может, чтобы было лучше видно все эти «неизведанные излучения».

– Это просто макет. Вон тут твой пурпуреоновый спектр, – Амуле вонзил резную костяную указку²⁶ в перламутровый сегмент фиолетового оттенка. – Диапазон, параллельный ультрафиолету, очень мягкий и очень сильный, ничтожно мало изучен, даже нами. Конечно, совершенно невидим для обычного человека.

– Значит, Она тоже необычная… – прошепталНико, снова вспомнив, как иногда Эйя называла оттенок его кожи Purple Sage, ссылаясь на палитру Pantone. Тогда он думал, что это приобретённая особенность каждого дизайнера, уметь хорошо различать оттенки, или же её очередная придурь, но внезапно всё перевернулось, встав на свои места.

– Хах, конечно, подобное притягивает подобное, а ты как думал? Всё видит, всё замечает, одним словом чувствует, впитывает твои лучи, а в крови её уже вырабатывается метаболит, переходит в различные формы, а далее прямиком в мозг, Иии…

– И что, что дальше с этим… метаболитом? – Нико с усердием кусал заусенец на безымянном пальце, сосредоточившись на диаграмме, лучи искрились, серая дымка облака медленно пульсировала. Внезапно он почувствовал себя школьником в обсерватории, которому удалось познать ничтожную частичку тайны мироздания.

– Смотрю, тебе зашёл спецэффект, это Бен придумал. Думаю, лучше выключить, а то этот свет, кажись, самую малость загипнотизировал тебя. Ку-ку! – Амуле пощёлкал пальцами у глаз Нико и добавил основного освещения. – Пойдём может ещё чего попьём, ну и помидор остался и… – он самозабвенно рылся в снеках, что прятались под замком в кухонном шкафчике.

Солнце провалилось за дома неожиданно быстро, кирпич стен впитал влагу моросящего дождя, сильно похолодало. Жёлтый Свет трудолюбиво согревал огромное помещение с высоченными потолками. Амуле кинул на стол упаковку сушеного манго и ореховые батончики. Нико грел руки о чашку с какао.

– Помнишь, когда нас с ней заломали в этой квартире с дневником Фреда и Ловцом Такрехади?

– Как не помнить… – Амуле долил себе уже остывший бирюзовый чай.

– Слышал, те агенты в отделе говорили про фурфуреон. Твой пурпуреон, это оно же самое? Просканировали тогда всё вдоль и поперёк, брали волосы и ногти на анализ. Так почему нас отпустили, а дело замяли? Они так ничего и не нашли?

– Фурфуреон! Ха-ха! Да, люди – они такие. Услышат что-то у нас, какое исследование или новую технологию утащат, но всё перекаверкают. Омерзительно. Фактически, они открыли целых 2 новых измерения, но так и не узнали об этом, но пусть их Америка так и останется Индией, – Амуле прикрыл лицо ладонью, перебирая в голове жесточайшие ошибки человечества, или, как они их ещё называют, изобретения. – Да, делают бесполезные, а иногда и фатальные вещи, слепо в них верят, а как финансируют. Конечно, они научились определять несколько метаболитов пурпуреона, – он внезапно вернулся к теме вопроса. – Но понятия не имеют, что твоя кожа всего лишь излучатель, как лампа, и не имеет ничего общего с этой волноподобной частицей. С Эйей всё сложнее, но как глупо было пытаться найти его в волосах или ногтях, к тому же в стрессовой ситуации он моментально распадается. Ведь пурпуреон – это как сила духа или вера, ты чувствуешь её под кожей, когда мурашки бегут по голове, пояснице и предплечьям, а ты готов жить и творить несмотря ни на что. Бежать марафон без ног, самозабвенно строчить поэму на последней стадии рака, войти в горящий дом, чтобы спасти соседскую кошечку … Да, это всё пурпуреон, он нами движет, и все без исключения имеют к нему рецепторы. Но у кого-то их гораздо больше, как у Неё.

– Сверхчувствительная – так говорил её отец, – вставил Нико сухое определение Рудольфа.

– Можно и так сказать. Всю жизнь она искала то, что нашла в тебе, но в какой-то момент перестала это получать, потому что…

– Потому что я занимался только собой, своим бизнесом, мы стали видеться всё реже и реже… – закончил фразу Нико.

– Да, ей не хватало тебя. И однажды она научилась находить свою дозу заменителя пурпуреона в других источниках, конечно, менее мощных, и, по большому счёту, сомнительных. А потом и вовсе, следуя твоему примеру, замкнулась в себе, ограничившись саморазвитием и примитивными удовольствиями, перестала обращать внимание на других – тех, кто в ней нуждался, как она в тебе. Печально, да?

– Значит, получается, её главный наркотик – это я? – Нико положил голову на ладони.

– Получается, – ответил Амуле.

– Значит, виноват только я… И всё уже в точке невозврата? Всё потеряно?

– Ну почему? Если честно, и я оплошал, завёз вас в тот городок, а сам исчез, да, были причины. Думал, перекантуетесь там год-два от силы, пока вся ситуация с пурпуреоном не уляжется. Вы слишком задержались, почти превратились в стариков. Надо это срочно исправлять!

– И как? – спросил Нико.

– Пойдём на балкон, подышим немного, – предложил Амуле.

– Но там дождь… – ответил Нико и тут же осознал, что эти модные нынче «authentic и slow-living», похоже, не его стезя. Однако, те довольные беспечным существованием, зомбированные гипноящиком и оладьями Алифера старики из Золота Леприкона успели сделать своё грязное дело, и надо было в срочном порядке начинать борьбу с последствиями – жить быстро, дабы нагнать упущенное.

– Тебя ревматизм, случаем, не замучил, господин Драгонон? Накинь куртку, там, на вешалке, – Амуле открыл высокую дверь и вышел прямо в штормящую стихию.

Нико, кажется, понял, насколько крепко он обвил себя паттерном привычной, хоть и не самой незамысловатой жизни и сделал шаг навстречу леденящей лицо мороси.

– Я бессмертный? – внезапно, от вечерней прохлады к нему пришла ясность ума и нескромная мысль, которую он не постеснялся озвучить.

– Не знаю, но хорошо, что мы нашли друг друга. Знаешь, я тоже не так прост, как кажется, – Амуле завернулся в старый ватник.

– Это уже все поняли, – Нико убрал ладонью капли дождя с лица.

– Да ну тебя, значит, я плохо скрываю?

– Просто отвратительно! – констатировал Нико и оба рассмеялись.

– Конечно, я совсем не такой как ты. Сверхсил-то почти и не осталось. Но как-то крутимся с Сином. Может, всё и к лучшему.

– Да, это, оказывается, не так просто, как я думал. Всё детство мечтаешь стать супергероем, чтобы спасти мир. А когда вселенная даёт тебе эту возможность, ты её не замечаешь. Потому как въёбываешь по 90 часов в неделю, чтоб не остаться с голым задом… – Нико осознал, что та его предпринимательская жилка – ничто иное, как страх из детства, страх оказаться на улице без средств к существованию.

– Вот именно. Законы каменных джунглей, – заключил Амуле.

Оба стояли, уставившись в конец улицы, но из-за дождя можно было различить лишь мутные холодные нимбы фонарей.

– Слушай, а ты не знаешь, что за теплый воздух, с которым Она всё время шепталась?… – вдруг вспомнил Нико. Он хотел упомянуть про шизу и галлюцинации Эйи, но вовремя остановил себя.

– Аа, это мой старый приятель! – ошарашил его Амуле. – И называй его, пожалуйста, с заглавной буквы, будь добр!

Нико был настолько ошарашен последней фразой, что даже сделал полшага назад: «Вот только начинаешь думать, что он нормальный человек, так опять за своё, снова выкидывает нечто невероятное…»

– Он и сейчас здесь, прячется за стеклом. Ох как не любит эту сырость. Ты прислушайся! – Амуле прислонил ухо к дверной щели и подозвал Нико, но тот услышал лишь обычное, немного порывистое шипение сквозняка.

– Может, пойдём, посмотрим что-нибудь по телеку и спать? – предложил Нико. – Кажется, на сегодня мой лимит инсайтов исчерпан… – он немного прозяб от леденящей мороси, несмотря на свои невероятные гены.

– Отличная идея! – согласился Амуле. – Кстати, с возвращением тебя, Драгонон! – он устало, но довольно покосился на Нико и поспешил открыть дверь. Теплая сонная аура окутала старых друзей.

…

Часть 4. Бумтак.

Золотой огненный шар завис над столицей, но никто так и не обратил на него должного внимания. Диалог, не услышанный ни единственным жителем планеты, был заключен за надлежащим термоизоляционным слоем.

– Хм, М-А-К-Т-У-Б… Как же, как же… – размышлял обладатель размеренного мужского дикторского голоса.

– Да уж, как по мне – нехорошее это слово, слишком однозначное! Совсем не нравится! И что это значит – «Всё предрешено»?! – горланил другой. – А где же законное право выбора?

– Ну и что с того? К чему жаловаться, если не можешь ничего предложить? – встрял третий.

– Будто ты можешь! – Пастельно-розовая переливающаяся пухлая ручонка с золотистыми острыми коготками потянулась почесать лоб второй по значимости, не самой симпатичной головы.

– Ладно вам, смотрите лучше сюда! – Первая, самая высокая и самая главная голова пошевелила остренькими ушками, лоб её сморщился, а единственная пара рук начала передвигать костяные восьмиугольники головоломки, совершенно их не касаясь. – Кажется, очень даже созвучно, да и смысл меняется кардинально… Бумтак!

– Ого! Это же в переводе с голландского ветвь дерева! Сильно!

– Ты, конечно, мастер! Но разве так честно? Языки-то разные!

– Ладно, пока оставим пока так… – Обладатель трех голов медленно встал, и, хором произнеся на выдохе как молитву: «Да будет новая ветвь! Слава Тресоздателям!» вернул головоломку на свое законное место, окинул взглядом оставшиеся безделушки, перебрал коготочками левой руки по воздуху и сцапал колоду каких-то картинок с иероглифами.

Вернувшись в исходную позицию, он начал раскладывать перед собой карточки. Все три пары глаз увлеченно следили за происходящим.

– Чо-Чжу, Чу-Чжо… Ин-Ён, Ён-Ин, – бубнила первая, самая главная и самая высокая голова на шее на корейском, раскладывая пасьянс палиндромов, остальные же внимательно слушали.

– Что-то, пожалуй, всё не то… – возразила средняя голова.

– Согласен… – вздохнула самая маленькая, сморщенная, как редкий гриб. – А что если… – маленькие розовые рученки потянулись за двумя карточками.

– Чжа-Саль… Саль-Чжа! Самоубийство и Давай Жить? По-моему отличная пара!

– Одна голова хорошо, а три лучше! – подытожил главный. – Слава нам! Слава Тресоздателям!

– Слава! – подхватили остальные.

Тресоздатели ловко вышел из позы лотоса и, перекатываясь на коротеньких ножках по коридорам своего космического корабля, поспешил вернуть головоломку на законное место, а после сделать сэндвич с арахисовой пастой и заварить зелёный чай…

…

Последний тандем.

С шести утра Нико выстукивал набойками по плитам холла, о чём-то размышлять мешала акустика, напряжение нарастало. Он решил остаться в новой и полностью свободной квартире Амуле, что под сдачу; в той комнате, в которой он жил когда-то с Эйей, а до неё делил с Фредом. Пока на несколько дней, но это как получится, ничего определённого. Кажется, всем так было удобно. Амуле заночевал в своей старой занюханной квартирке, что в тёмном углу лестничной площадки. С того самого дня, как Синтенель помог с переездом, она не видела ни ремонта ни генеральной уборки. По известной только архитектору причине, особыми габаритами первые столичные квадраты соседа не отличались, да и потолки были в два раза ниже, чем в новой квартире с шикарным холлом, возможно, парой веков ранее, в ней жила прислуга, потом, вероятно, какой-то обедневший потомок аристократа, однако Амуле без особых проблем уже 40 лет профессионально выращивал всякую чудную живность в восьми квадратах кабинета, что имел смежную стену с номерами. Были времена, оттуда доносились жуткие вопли и душераздирающий скрежет, но всё хорошее когда-то подходит к концу.

– Всегда личинка и никогда имаго… – ровно в 9 утра Амуле похоронил переливающегося серебристого червячка в горшке с лысеющим лимонным деревцем, полил немного прокисшей водой из алюминиевой лейки и медленно побрёл обратно в спальню.

На опухшем лице пробивались три новых гнойных прыщика, гормоны не давали покоя. Он завалился на старушачье кружевное покрывало прямо в кроссовках, которые не снимал со вчерашнего дня и лежал не моргая. Время близилось к полудню.

– А дерево твоё ожило, – прошелестел кто-то невидимый за занавеской.

– В этом суть жизни и смерти. Удобрять своими телами почву, чтобы выкормить следующее поколение. Только родится ли оно, большой вопрос, – размышлял Амуле, уставившись в кованый светильник.

– Суть жизни, суть смерти. По-моему к тебе это мало относится. Но если времени тебе отведено больше, чем остальным, это ещё не значит, што можно вот так его терять, – как мог, попытался подбодрить его Тёплый, но…

– Дешёвая истина, – фыркнул Амуле в ответ.

Он повалялся ещё пару минут, потом что-то осознал, резко встал и бодрым шагом направился туда, где уже 6 часов к ряду Нико продолжал чеканить пол. Холл заливало холодным отраженным светом. Вчерашний дождь сменило сухое солнце, проявив пыль на стеклах окон. Стайка молодых воробьёв копошилась на балконе, трое из них барахтались в пластиковом контейнере из-под трехдолларового обеда, забытого на столе. Амуле одним рывком открыл дверь и прямо с порога заявил:

– Если ты и обладаешь какими-то сверхспособностями, то это ещё не значит, что можно вот так вот ходить туда-сюда и терять драгоценное время!

Не так ёмко ему удалось перефразировать последнее призывное высказывание сожителя-невидимки, да и Нико был чем-то озабочен.

– Аарон… – Нико прискорбно посмотрел на Амуле.

– Что Аарон? Какой Аарон? Причём тут Аарон? – загалдел тот.

– Мой кузин и… – Нико указал на обрывок статьи новостного блога:

«…Группа подростков на протяжении недели совершала вооруженные ограбления в районе Старого Города. Им всегда удавалось скрыться с места преступления. Исключением стал вечер вчерашнего дня. Кондитерская «Две толстые гусеницы» готовилась к закрытию, когда ворвались бандиты. Согласно записи с камеры наблюдения, главарь после долго сопротивления открыл стрельбу. Владелец погиб на месте, его жена умерла по дороге в больницу. Пуля отрикошетила от прилавка и ранила организатора преступления, что существенно помогло отряду полиции в задержании банды…»

– Это был мой кузин, Аарон, и его жена… Они так долго мечтали открыть свой бизнес, кондитерскую. У неё отлично выходило выпекать все эти вкусности. Я помогал им первые месяцы с арендой… Только вышли на доход… А сегодня в 6 утра позвонила моя мама. Через час надо быть в участке, потом в морг, а дальше… – Нико убрал телефон в карман и продолжил ходить из угла в угол в ожидании звонка.

– Извини, я и представить не мог… – Амуле рухнул на диван.

– Да уж… – Нико начал собираться, проверил, на месте ли все необходимые документы.

– Знаешь, у меня тоже сегодня… – сосед вспомнил было про свою почившую утром гусеничку, но вовремя понял, что не стоит при людях с их выученным узколобием сравнивать недоразвившуюся личинку и двух половозрелых человеческих особей.

– Ммм? Что? – Нико отвлекся от сборов.

– А ничего… – тихо промолвил Амуле.

Шла первая, самая тяжелая неделя после трагедии. Октябрьское солнце светило изо всех сил, желая порадовать прихожан палитрой увядающей листвы. Ветер шуршал ветвями лысеющего кустарника, что у каштановой аллеи. Серая стоячая кладбищенская пыль так и норовила забраться под веки, отчего глаза слезились. Сингуматор еле выдерживал двойную нагрузку.

– Надо было купить два отдельных скромных гроба, а ты заказал эту претенциозную махину! Как сорвётся ещё, упадёт! – поучительно нашептывала Эвелин сыну.

– Не упадёт, – спокойно ответил ей Нико.

– Никак не пойму, к чему это всё? – не умолкала Эвелин.

– Так надо… Пусть спят вместе… Мы, значит, самые близкие родственники по линии Аарона, а что с Айрин? – заинтересовался вдруг Нико.

– А что, собрался претендовать на наследство?

– Нет, конечно.

– У неё осталась мать-алкашка и несовершеннолетняя сестра, вон стоят справа от тебя. Уже успела надраться, – шипела Эвелин.

– Ммм…

– Зачем тебе это?

– Так, надо, – гроб-тандем скрылся в воде, Нико перевёл взгляд на священника.

– Ладно, если обещаешь устроить мне такие же пышные похороны, то отстану с расспросами, – не унималась мать.

Нико закатил глаза и не сдержал лёгкую ухмылку. Эта безумная женщина работала на двух работах, чтобы обеспечить себя и его, совсем кроху. Детство Нико провёл в маленькой съёмной комнате, но по достижении 13-летнего возраста и 193 сантиметров роста нашел подработку. Тогда хозяин заправки и представить не мог, что у того крепко сбитого парня и водительских прав-то нет, а все документы поддельные. Спустя три месяца Нико бросит школу, а они с матерью позволят себе снимать однушку. Через год после переезда он купит первую подержанную гитару. Кто мог подумать, что вскоре он станет басистом популярной группы, а Эвелин, не разменяв и четвертого десятка – обладательницей своего первого элитного жилья.

Церемония погребения подходила к концу. Дюжина ближайших родственников и многочисленные друзья начали расходиться.

– Видишь, там за деревом? – Нико обернулся и непринуждённо указал рукой на старый каштан.

– Что, фотографируют? Нас? – возмутилась мать.

– Ага.

– А ну я щаас ему!! – Эвелин пригрозила папарацци кулаком.

– Не надо, успокойся. Просто думал, все давно забыли о нашей группе.

– Ладно, хоть снова увидим себя в газете. Как я выгляжу? – Эвелин достала из сумочки зеркальце и поправила пышную челку. – Вроде, ничего. Лайза увидит – обзавидуется! Значит, не зря ты столько вбухал в эти похорны…

– Женщина, кажется, тебе давно пора забыть про деньги. И, может, найдёшь себе кого-нибудь… А то…

– Да ну тебя, я уже слишком старая для этого. Да и интересы с возрастом меняются… Слушай, а давай заедем в «Booty Buns», съедим по булочке. Надо хоть как-то отвлечься от этого всего…

Нико повёл Эвелин к машине.

…

Очень важные дела.

Наступил ноябрь. С утра до ночи шли холодные дожди, недели пролетали одна за другой. Нико решил зимовать у Амуле. Он по-прежнему много размышлял, периодически выезжал по секретным и очень важным делам, часто благодарил по телефону какую-то Мишель, периодически звонила Кэсэди и он тут же подрывался и исчезал в неизвестном направлении. Благо бизнес шел сам собой и не мешал новым процессам в его жизни. Амуле и Синтенель часто работали в лаборатории, самоорганизовавшейся на кухонном островке, заносили какие-то данные в навороченный компьютер, временно занявший место электронного рояля.

Нико проснулся за два часа до полудня от звука рассыпавшейся пенне, по крайней мере, так ему приснилось на последней секунде утренней полудрёмы. Он неспешно оделся и вышел в холл. Под овальным столом красного дерева ползали Амуле и Бен, собирая мелкие детали. На импровизированной скатерти из старого плаката лежал Дневник Фреда, а точнее то, что от него осталось.

– Ну ты и спааать, – донеслось из-под стола.

– Да, вчера замотался, – ответил Нико, и поставил чайник.

– А мы опять с дневником ковыряемся. Прикинь, эта штука, оказывается, работает в трёх режимах, – Амуле кинул пару микросхем и кнопок в скудную кучку на столе рядом с кожаной обложкой. – Сны, мечты, аффирмации – да, всего три.

– Хм, – Нико мало соображал в электронных дневниках, и понятия не имел, требовалось ли ему разъяснение.

– Не знаю, как ты это всё будешь исправлять… Сон, ведь только сном можно выбить, думаю… Но это неточно. Но вот, удалось скинуть ещё часть на компьютер… Так много интересного нашел, – хихикнул Амуле.

Бен поднял последнюю пару-тройку элементов, откатившихся к окну и под книжные полки.

– Ты там, кажется, мечтал стать супергероем? Ну как, получилось? – подколол Амуле Драгонона.

– Было, было. «Управлять, если не временем, то хотя бы пространством. И сверхси…» – уточнил Бен.

Нико рассмеялся.

– Да, припоминаю. Тогда, в подводном кафе Фред впервые сам предложил записать что-то в его дневник. А раньше скрывал его ото всех, прятал как тролль своё золото… Странный момент, – Нико заварил пакетик чая.

Амуле и Синтенель тоже решили сделать перерыв и временно перекинули останки дневника прямо на плакате со стола на диван.

– Да, помню, ты вырубился с ручкой в руке, как оказалось, на полуслове. Какие времена, какие вещества… – продолжил Амуле.

– Не читал потом в газете, как ты бегал по площади в свадебном платье? – пристыдил его Нико в ответку.

– Ну, у всех бывает, брачный сезон, чего тут такого? …Хотя, можно было не уточнять, – Амуле обозначил невнятную гримасу Синтенелю.

– И всё так поменялось, в один момент, прямо… как сейчас… – начал Нико, но решил не вспоминать лишний раз про череду потерь, и без того дел навалилось за последнее время, и он снова изменил курс диалога: – Вы той ночью отнесли меня в салон и попросили мастера набить эту дурацкую светящуюся в темноте татуировку – звёзочки прямо на…

– Заааднице!!! – довольно протянул Амуле. – Кстати, покажи! Ты же не свёл? Целое созвездие ему намутили!

– Не, мне повезло гораздо больше. Татуировщик, скорее всего, схалтурил, а может кожа у меня слишком толстая, но все звезды сами отвалились.

Амуле и Синтенель переглянулись, и, дружно поставив чашки с сублимированным кофе на стол, прошептали хором:

– Ген Драгонона?! Сила регенерации!

То ли недописанное в дневнике желание сразу подействовало, а может, простое совпадение, однако, определённо то, что творятся тут странные вещи. Всей троице стало не по себе, но это не помешало оживленному диалогу, такому, что целая упаковка галет и полиэтиленовое ведёрко острого хумуса исчезло в считанные минуты.

К вечеру Дневник Фреда был собран заново, новые файлы занесены в компьютер, разложены по папкам. Син успел поработать над какой-то программой и уехал восвояси. Амуле распечатал файл из дневника и, устроившись на диванчике, бубнил себе что-то под нос, вычитывая каждое слово.

– Молодая девушка… В одном белье… Лежит в луже крови… Выпала из окна многоэтажки… Пересечение Минтгэтан и Сальвигрэнт… Ах… – бубнил урывками Амуле, а Нико тут же подсел к нему, уставившись в знакомый текст.

– Так как ты сделал это? Как тебе удалось достать из него информацию? – спросил он.

– Проще простого. На то, чтоб найти злосчастный дневник, ушло гораздо больше времени и сил. Но да ладно, продолжим… Вот смотри, она пишет вроде о себе, но в третьем лице. Это уже плюс. А мы даже знаем точное место, но, к сожалению, не время смерти… Ой, простите, падения, – Амуле показал знак отмены потолку²⁷.

– Может, отредактируем всё к чертям и загрузим обратно в дневник? – предложил Нико.

– Нет, это так не работает… Ты не можешь лезть в чужие записи²⁸, – Амуле отвернулся и, как обиженный ребёнок, скрестил руки на груди. – Но… – он крадущейся походкой подошел к сумке с зеркальным подкладом и достал магнитолу.

– Но что?

– Вот, слушай… – он включил кассету со старой и не очень известной песней. Однако, Нико узнал её с первых строк:

«Глубоко в своих фантазиях я лежу у тебя на груди

И плачу навзрыд.

Слёзы текут по моим вискам оттого,

Что вещи случаются тогда, когда им нужно случиться,

А не тогда, когда нам этого больше всего хочется…»

– Да-да, помню, – Нико закатил глаза.

– А ты-то откуда знаешь? Её же ни в одном чарте не было… Такое на любителя, знаешь, или, скорее, на мечтателя²⁹… – Амуле осмотрел Нико с головы до ног и обратно, но так и не нашел в нём признаков тонкой душевной организации.

– Её любимая песня… – Нико опустил голову и отвернулся к окну, решив спрятать слабину от пристального взгляда друга.

– Ааа, тогда понятно³⁰… – Амуле лишь немного перемотал кассету вперед, снова включил магнитолу и опять перемотал, но Нико задумался и так и не заметил, как Солнце чуть вспыхнуло и резко упало за дом напротив.

– Тоже ищешь подсказки во всём, что попадётся под руку? – спросил он.

– И это тоже… Глупо, да?

– Не знаю, теперь я ни в чем не уверен, – этой фразой Нико прервал сеанс оконного гипноза и вернулся из дереала обратно, в холл и в момент.

– Вот, кажется, то место, самый конец припева… – Амуле снова нажал на «PLAY».

«…Птицы улетают стаями и снова прилетают. Время всё также по жизни движется спиралью. Движется спиралью… Движется спиралью…» – замедляясь, угасала на повторе последняя фраза, как вдруг он прибавил громкость на полную и женский контр-альт вибрато протянул:

«…И только иногда, как в сказке, замыкается кольцом…»

Нико передёрнуло. Тембр напомнил ему тот голос из послеоперационного бреда, запретивший совершать ошибки и, кажется, давший ему второй шанс.

– Никогда не слышал этой фразы… – опешил он.

– Конечно, это наш секрет, мало кто догадывается добавить звука, когда песня почти закончилась. А там такое бывает! – Амуле перемотал кассету, а закатившееся Солнце снова вспыхнуло над горизонтом.

– Спираль времени замкнуть кольцом… Звучит нереалистично… Но… – Тут, кажется, Нико заметил играющий туда и так же обратно закат и начал догадываться… – Хах, чего я только не насмотрелся за последнее время. Только не говори, что сейчас ты отмотаешь эту кассету, обратишь время вспять и всё исправишь, – он немного повеселел.

– Обратить время вспять? Ну, уж нет, это детские сказки, совершенно глупо и совсем не интересно! – раскричался Амуле, а потом с грустью добавил: – Просто кассета всего на 45 минут… Да и как ты планируешь исправить то, что ещё не свершилось? Обрубить на корню все её начинания в актёрской и модельной карьерах? Так ты сделаешь ещё хуже, уничтожишь её полностью. А ведь она только нашла себя и уже многого добилась…

– Нашла? Значит, по-твоему, всё это нормально?

– Почему нет? Научись различать оттенки серого! Она строит себя с нуля, идёт напролом, и, я скажу, у нее неплохо получается! А ведь ей уже не 17, как было тебе в самом начале карьеры. И, конечно, эта дурь, сам знаешь, до добра не доводит. Но ты не можешь так просто взять и разрушить чей-то мир, который с таким трудом строился!… но попробуй его дополнить, – на последней фразе Амуле внезапно смягчился, он снова почти дословно процитировал своего друга, Тёплого. Когда-то спонтанный переезд в столицу из родного болота перевернул всю его жизнь. – Такие правила! – добавил он.

– И чем я должен, по-твоему, дополнить? Приехавшей вовремя скорой? А потом всё по новой, ищи её бездыханное тело по туалетным кабинкам клубов столицы.

– Зачем ты так? Себя вспомни в «лучшие» годы, – пристыдил Нико Амуле.

Действительно, с десяток лет назад все участники группы без исключения вели не в меру отвязный образ жизни. Но что остановило? Что позволило Нико изменить себя, перечеркнув подноготную прошлого? Сверхсила существа сказочной природы? Нет! Возможно, тот сон-иллюзия, когда он отходил от 18-часового наркоза? Обещание неведомой стихии, утягивающей остатки души куда-то наверх, принимать только правильные решения… Как же глупо верить во всю эту чушь! Нет и нет! Потеря лучшего друга, группы, планов на жизнь и нескончаемая тупая боль в области сердца перевернули его сознание? Теплее. Никто не мог бы дать точного ответа, но факт остаётся фактом, нам открылся совершенно иной, обновлённый Нико.

– Значит, и у неё есть шанс?

– У всех он есть… И угадай, что нам нужно? – задорно спросил Амуле Нико, вылупив на него зеленоватые глаза и, вероятно, вообразив себя героем дешевого детского комикса.

– План? – безучастно попытался угадать Драгонон.

– Немаловероятно… А ещё грамотная работа редактора, – Амуле помахал над головой распечатанными листками со сном Эйи и уронил их на стол, будто то были тяжелые, забитые документами папки с годовыми отчетами. – Она, конечно, сценарист тот ещё, но ты режиссёр этого фильма под названием «Жизнь». И заруби себе на носу, её слова менять нельзя. Дополни, расширь, прояви хитрость и фантазию. И я тут тебе не помощник, хотя… – он не забыл включить Желтый Свет громоздкой люстры. Отойдя к полке с книгами, Амуле начал выхватывать помеченную стикерами литературу. – Вот, это, кажется, всё. Возможно, это тебе поможет… – он вывалил охапку чтива на стол. – Приступай! Наши сообщили, что времени осталось немного…

«Наши? И кто это «Наши»?» – Нико уселся за работу. Хитрость, фантазия – как же это было далеко от его мирка. Но тут на кону была целая жизнь, и отступать некуда. Он решил просто взять и начать: как с первой работой, как с басами, как с бизнесом, а дальше будет видно…

«…Ведь можно обладать какой угодно силой, но так и не решиться ею воспользоваться…» – прочёл Нико жирный курсив на титульном листе иллюстрированной «Энциклопедии Древней Флорауны». – Когда ты успел это всё подготовить?

– Пока ты тёрся со своими: Мишель, Сэди, Сэди, Мишель… Доброе утро!… А могу ли я спросить?… А удобно ли Вам?… – Амуле достаточно точно спародировал голоса его новых подруг, которые слышал лишь из динамика телефона Нико, да и то на расстоянии пары метров.

Тот посмотрел на него с легким недоверием и нервно фыркнул.

Вечер шел активно. Нико долго тыкал пальцем в страницы добытых Амуле и Сином учебников: «Так, «Эфирная Анатомия», значит, необходимо узнать Её болевые точки и мягко воздействовать на них до полного излечения – ну что ж, попытка не пытка… Едем дальше, «Психология Инди и Морфов», хммм, поразительно, с какой легкостью потерявшийся в жизни эмпат мутирует в нарцисса, но в этом его сила, ведь «своими творениями он излучает потоки энергии, согревая такие же заблудшие души со всех концов Света» – прямо ядерная реакция какая-то…» – он выдергивал неоновые стикеры со страниц, склеивая их друг с другом, пока со стола не начала свисать гирлянда из пометок… «Принципы Классической Черной Магии» дали понять, что всё в этой жизни возможно, если поверить в себя и на растущие луны трижды окурить амулет фекалиями летучей мыши против часовой стрелки. «Древний Астрокомпас» помог найти месторождения значимых элементов в их будущей с Эйей жизни – тут всё не так просто, но на всякий случай Нико чиркнул в конце ежедневника какие-то координаты и точные даты, потом он писал и писал что-то в Дневнике Фреда. Амуле иногда отходил к магнитоле и по-немногу отматывал кассету, чтобы растянуть вечер, но уже через пару часов страшно раззевался и отчалил восвояси. Лимонное дерево в его квартире, наконец, под лунным светом впитало душу усопшего червячка-личинки, заметно оживилось и к полуночи зацвело.

«Не только начало может стать концом, но и конец – началом…» – дописал Нико последнюю фразу и рухнул обессиленный на стол. «Завтра перечитаю ещё раз, может, что допишу», – он забыл, что всё написанное в дневнике исчезает, стоит только его закрыть. Мысли путались, казалось, он работал целую вечность, текст ложился сумбурно, никакой определенности в событиях, только обобщенные идеи и непреодолимое желание достичь своей цели… Светало.

…

Нико проснулся на столе, прямо на тетради Фреда от звука электрического чайника. Шея еле держала мутную голову. «Странная погода, через туман от соседнего здания отсвечивали лучи. Значит, за домом ясно, но на нашей половине какая-то муть…» – подумал он.

– Доброго утра! Как спалось? – Амуле уже шурудил на кухне.

– Аа, ну так. Вот, смотри, я дописал, – Нико вскочил с тетрадью в руках, но тут же вспомнил, что всё написанное в дневнике исчезает. – Надо перекинуть на флешку…

– Зачем? Мне не обязательно всё знать, – схитрил Амуле³¹. Он схватил дневник, сунул его подмышку, взглянул на часы и на пальцах начал отсчитывать секунды.

На лестнице послышались шаги. В комнату вошел Син. Он по обыкновению поприветствовал всех жестом и расположился за компьютером, а через пару минут также молча подозвал к себе Нико:

– Вот, смотри. Наша новейшая разработка, буквально за пару часов сотворили, рабочее название «Squish-da-Mug». Посмотрим, найдёшь ли ты своё лицо? – Синтенель направил камеру на Нико и начал поочерёдно щелкать картинки со странноватыми рожами от картофелины до усатой феи.³²

Нико был порядком удивлён, однако ясно понимал что происходит. Происходит его обновлённый сценарий, но он и представить не мог, что благодаря этому дневнику всё закрутится так быстро. Кажется, Она тоже не могла представить…

– Нет, точно не котики-собачки… Золушка? Вы в своём уме? – Нико, смуглый кач под 2 метра ростом, замотал головой, увидев на экране себя с диадемой в вечернем образе. Син, вздохнув, прикрыл глаза ладонью, а подбежавший Амуле истерически хохотал, чуть ли не падая на пол. – Вон там, давай, ещё… – Нико выхватил мышь и спустил курсор в самый низ. – Фред?… Что?…

– Ой, это… не твоё дело, случайно в папку попало… – смутился Синтенель.

Нико без долгих раздумий нажал на анимешное лицо друга, но кроме белого шума ничего не увидел. Немного опустошенный он закрыл папку.

– Говорю тебе, ещё не готово. Да и не твоего носа это дело. Вот лучше посмотри! – Синтенель ткнул пальцем на черную картинку. Нико увидел внизу нечто прекрасное, всё в неоновых созвездиях с четырьмя извитыми рогами, оно спало в уголке экрана, свернувшись калачиком прямо на дорожке млечного пути. Нико немедля открыл анимацию, Син включил колонки. Черный фон рассыпался искорками, затем они плавно сгруппировались в череп неизвестного существа. С экрана проницательно смотрел образ то ли демона, то ли дракона, будто считывал каждый вдох, каждую вибрацию, информацию от каждой клеточки Нико и тяжело дышал. Его черная грива медленно колыхалась в вакууме бескрайнего космоса.

– Так вот ты какой… – существо проговорило электронным басом-профундо, сверкнув кристально-голубыми глазами и выпустило из недорисованных ноздрей синее пламя, напоминающее природный газ.

Нико, пребывая в высшем шоке, почти нырнул под стол. Дракон также исчез.

– Кажется, Син, ты наборщил с громкостью колонок, – констатировал Амуле.

– Ну, смотри, зато всё в поряде, он нашел своего законного обладателя… – разъяснил Синтенель. – Этот единственный такой, читает мысли хозяина, озвучивает их. Эдакий тебе подарок, – адресовал он Нико широкий жест. – Ты давай с ним поаккуратнее, а то он усиливает эмоции, тонкая натура, чувствительная система – надо ещё поднастроить и ноздри дорисовать, а так почти готово.

– Как вы…? – донесся шепот из-под стола.

– Как-как, говорю же, работа такая. Бились за его ДНК с Амуле как могли, пока не вышло. А сам аватар по изъятым наброскам Эмбрандта, вместе с дневником Фреда тогда обнаружились, в одиннадцатом захоронении. Название бы ему придумать красивое, изящное – уж больно он специфический, – толковал Син, поправляя циркуляр в брови.

– Вот оно что… – ошарашенный информацией, Нико выглянул из-под стола на монитор.

– Мы тебе, конечно, поможем, и, если всё пойдёт по твоему плану… эту прогу весь мир подхватит! Пропиаришь продукт и мы квиты! – вставил Амуле.

– А ты откуда знаешь про мой план? – глянул на друга Нико.

– Ахах!… – Синтенель шлепнул рукой по столу. – Не обращай внимания на его бредни, займись делом. Вам бы с этим кибербесом привыкнуть друг к другу, потренироваться, а то к пяти наши подойдут…

«Опять эти «Наши»…» – подумал Нико, но не став задавать лишних вопросов, решился довериться силам дневника. Синтенель отошел к своей мини-лаборатории, Амуле опять что-то мотал на магнитоле, а Драгонон судорожно почесывал затылок, находясь в полнейшей прострации от всех невероятностей, которые он не побоялся впустить в свою жизнь. Как завороженный, ещё целых три часа он общался со своим предком, оцифрованным Черным Драконом, а потом украдкой переименовал иконку с его изображением.

«Хах… Изящно, как вся моя жизнь…» – пробубнил он.

…

Администраторы, притаившись за стойкой отеля «Лазурит Мечтателя», наблюдали, как открылась автоматическая дверь и 2 цветастые листовки шаг за шагом начали свой путь по ковровой дорожке до самого лифта. Тот самопроизвольно открылся перед ними и проследовал на 17 этаж.

– Бэкки, это просто ночная смена, типичная ночная смена. Не беспокойся, – хлопала ресницами Вэнди.

– Да уж, Вэн… Ну ещё день рождения Стива, может… – девушки захихикали.

Тёплый Воздух шагал по коридору 17 этажа, пиная перед собой пару листовок, и переговаривался с Жёлтым Светом:

– Ну а кто же ещё? Конешно я! Зато никаких подозрений! Эйя? Она тоже перестала меня видеть… – вздохнул Тёплый. – Ну и ты молодец, шпион из тебя хоть куда, никто не спорит. Вечерами почти вездесущий, в каждом окошке страны. Работаеш быстро, со скоростью света.

– А с какой жжже ещё? Я и есть свет. Хорошо, что у них не галогеновые лампы. Как жжже они меня достали! – продребезжал Желтый в ответ из настенного светильника.

– Ну што ты, помниш, когда-то и мы с тобой не в ладах были. С Холодными, знаеш, тоже можно договориться, – болтал шепотом Теплый Воздух.

– Ладно, ладно тебе, давай жжже делай своё дело и летай отсюдова. А то ночи сейчас будьте-нате, простудишься жжже ещё.

Воздух изогнулся как мог и просунул листовки в дверную щель, поддувая снаружи.

– Задание выполнено, – подытожил Тёплый чуть слышным шуршанием.

– Зззадание выполнено, – продребезжал морзянкой Желтый, продублировав сигнал настольной лампой Синтенеля.

Амуле отложил бинокль, показал Нико одобрительный знак рукой и, зевнув, побрёл на выход.

– Отлично, можем идти спать. Завтра у нас тяжёлый день, – еле пробормотал он.

– Это уж точно, – Нико отложил очередную стопку анкет и портфолио и тоже пошел к себе, в комнату.

…

Уже неделю Эйя жила в номере не самого дешевого отеля, пока искала подходящее жильё в столице. Сегодня её разбудил луч холодного солнца и шуршание полиэтиленовых пакетов.

– Аа, подруга… Спасибо, что разрешила остаться у тебя, – Хейли засовывала спертую в отеле зубную щетку в карман спортивной сумки.

– Да ничего… Ты оставайся сколько хочешь. А потом сниму что-нибудь и можешь переехать ко мне.

– Правда?! А я думала ты из этих… – Хейли прослезилась и бросилась Эйе на шею.

– Да ладно тебе, перестань, – Эйя то гладила её волосы, то безрезультатно пыталась ослабить объятья.

– У нас теперь так много общего… Свободны, как птицы, – выдохнула Хейли.

– … И правда, – обе засмеялись скозь слёзы.

– Вся жизнь впереди… Я тебе всё верну, обещаю, как только подвернётся хороший контракт, или… – начала оправдываться Хейли.

– Деньги пока есть, успокойся, – Эйя заглянула в шкатулку, где лежало дорогущее колье Даян, ловко прихваченное из сна или же… Лучше не думать, откуда. Золото Леприкона она решила покинуть почти налегке. Ноут, пара комплектов одежды на первое время – вот практически и всё, что она забрала, а если что-то пойдёт не так, как предполагается, можно всегда вернуться к отцу и слёзно умолять о… Да о чём угодно! Она подошла к окну и безрезультатно подёргала ручку в попытках проветрить помещение. – Говоришь, вчера были мастера?

– Да, оконщики, в форме, точно. Всё сделали и ушли.

– Ну вот, кажется, не сделали… – огорчилась Эйя.

– Я тогда схожу вниз, сообщу на стойку, всёравно хотела нахватить нам кофе и сэндвичи с острым тунцом из кафешки через дорогу… И всё же, какие они козлы! Просто сволочи! – Хейли начала собираться, но мысли о Spicy Tuna привели к воспоминаниям о завтраках с Эдди. Она никак не могла успокоиться и слёзы всё ещё лились время от времени по её пухлым розовым немного пористым щекам. – Просто сменил замок, выставил мои сумки за дверь… Прикинь? Даже не сказал ни слова. Трус! Как и твой прям…

– Может…– Эйя задумалась.

– Что значит «может»? А?

– Всё пройдёт… – прошептала Эйя.

– Что говоришь? Не слышу! – Хейли уже открыла дверь и на пол полетели 2 листовки. – Эй, смотри-ка! Какие яркие, глянец, дорогие, видимо… Это кастинг?…из нашего агентства?

– Откуда они знают, где мы остановились? Как будто следят за нами… – Эйя осмотрелась. После случая с изъятием Дневника Фреда и Ловца Такрехади группой захвата она стала чуть более беспокойной.

– Да ну тебя, – отмахнулась Хейли. – Может, тот странноватый дед из соседнего номера продюсер или что-то вроде того? Помнишь, как он подмигивал тебе вечером в баре?

– Да? Ну ладно, читай скорей, что там!

– Какой-то «Remastered Bastard 666i» представляет… Это… Фильм! Я знала! Через час начало. Поторопись, а то все роли разберут! Сейчас быстро зарегистрирую нас на их сайте.

Хейли вцепилась в смартфон, Эйя нацепила попавшиеся под руку хакама. На макияж и прическу совсем не оставалось времени. Хейли своими танцами с телефоном мешала надеть ей вторую туфлю.

– Готово! Давай скорей, на ходу возьмём по латте! Добежим так, я знаю это место, через два квартала от нас, я уже была там, кажется! Как же хорошо жить в центре! Тут всё рядом! – сбивая коридорные дорожки, подруги побежали к лифту.

…

– Да, есть сигнал! – Син всё утро не отходил от компьютера.– Зарегистрировались!

Нико вытер пот со лба.

– Отлично, сообщу нашим, что можно начинать. Как тебе удалось сохранить все эти связи? – поинтересовался Нико у Амуле, переминая в кармане окуренный на всякий пожарный мышиным калом талисман, но тот лишь пожал плечами.

– Хах! Говорят, очередь на кастинг не такая длинная, но и времени у нас в обрез. Как-нибудь справимся. И всё же, Мийоко неплохо поработала, – Синтенель подключил камеры наблюдения из зала.

– Кстати, что за Мийоко? Она, вроде как, не была вчера, когда ты раздавал нашим задания направо и налево? – спросил Нико, а Амуле вместо ответа сунул ему под нос ролик на телефоне:

«…С вами снова Мийоко и сегодня я объявляю кастинг на фильм с предварительным названием «Унитаз». В качестве режиссёра заявлен таинственный и ужасный Remastered Bastard 666i. Кто же прячется под скверной рисовкой дешевой программы? Отошедший от дел по причине неудачного пластического вмешательства Аполло Красги? Или, быть может, старый рогоносец – (косой слэш) – импотент Хантер Ноа, запомнившийся скандальным разводом с певицей Роуз Николс? Мы не теряем надежды, что вскоре узнаем подробности со съёмок, а также пожелаем автору проекта впредь давать своим собакам хорошие имена³³ – вещала милая анимированная 3-D девушка азиатской внешности.

– «Дешевая рисовка, рогоносец, импотент» … Что это за мразь всё это навыдумывала…? – недоумевал Нико.

– Узнаешь позже. Начинаем подключение, – скомандовал Амуле в микрофон ассистентке в тонкой оправе, – через пару минут запускайте первого.

В ничем не примечательном зале, как и принято на самых дорогих кастингах, стоял ряд кресел, перед ним столы. В центре помещения, казалось, зависал в воздухе монитор с плавающими искорками созвездий. Сзади, конечно, было отчетливо видно конструкцию кронштейна: три толстые гибкие металлические сороконожки, напоминающие строением гибкую часть эндоскопа, были вмонтированы в режиссерское кресло.

– Но что мне… – хотел спросить Нико.

– Да ничего особенного. Думай, чувствуй, а он скажет всё за тебя. Не бери в голову, потренируешься на первой сотне желающих! – подбодрил друга Амуле и усадил перед экраном. Из неоновых звёзд материализовался череп Черного Драгонона, а Нико на мониторе, прямо из холла квартиры увидел первого кандидата.

– Remastered Bastard 666i приветствует человека!! Назови себя!! – прогремели динамики, а монитор, вспыхнув синим пламенем, приблизился к молодому взъерошенномупарню-модели, тот отпрыгнул назад, к стене.

– Эй там, полегче, смотрите, кажется, он стукнулся головой и вырубился! – крикнула ассистентка Драгонону, она взяла со стола бутылку, подошла к претенденту и начала брызгать его водой.

– Упс…– отрыгнул синим огнём Remastared Bastard.

– Нда… Кажется, мы малость перестарались… Дэйзи, предупреди, пожалуйста, остальных, что это просто программа, что мониторы не кусаются. А ты, Нико, сконцентрируйся на том, что актёров нам надо набрать живыми, – направил Амуле задачи адресно.

– Да, живые и играют живенько, зато мёртвым можно не платить… – прохрипел Синтенель, убавляя басы.

Претенденты, один за другим, читали отрывки, Амуле и Нико плавились от усталости, хоть последнему даже не приходилось задумываться над принятием решения. Всё это за него делала программа, считывая мельчайшие эмоции с засаленного лица. Они сидели до последнего, Син, изредка посапывая, скукожился на диване. Источающие деликатную вонь десятки банок из-под энергетиков заполонили пространство вокруг компьютерного стола.

– Что-то чипсы быстро закончились, – обнаружил Нико.

– Тут всегда так с едой… Есть одно подозрение… – подтвердил Амуле.

– Ммм, – Нико не обратил внимания.

Сегодня им вспомнились годы молодости: драйв, эмоции, общие проблемы – всё это невероятно сближает. Благодаря ассистентам 7 часов кастинга прошли вполне сносно, если не принимать к расчёту фэйл с первым парнем, конечно. Актёры отобраны, контракты подписаны. Солнце зашло ещё час назад, а съёмки намечались уже на сегодняшний вечер. Прописывать диалоги не было времени, потому особо находчивыми ребятками был заявлен формат, близкий к реалити.

– Ты видел, как она смотрела? – сказал Нико, отключившись от кибербеса.

– Думаешь, узнала тебя? Думаешь, по глазам? – Амуле оторвал свой тощий зад от кресла и пошел к кухне.

– Не знаю… Может просто испугалась.

– Даже не особо обрадовалась главной роли, – сосед налил огуречной воды, чтобы хоть как-то разбавить дозу употреблённого ранее энергетика, но любезно предложил её Нико.

– Она же думает, что близится финал… – он взял стакан и одним движением вылил жидкость, как могло показаться со стороны, прямо в желудок. Глаза Нико совершенно высохли за 7 часов работы у монитора, но он, однако, предвкушал свои первые шаги в качестве режиссёра и старался не раскисать.

– Зато Хейли прыгала до потолка, пыталась обнять сначала монитор, потом кресло, потом Дэйзи и Мими. Шальная особа. Совершенно без башни. И это за какую-то второстепенную роль… – скорчился Амуле.

– Может, я зря её недолюбливал? Может, и она пала жертвой какого-то нарцисса?

– Немаловероятно… – Амуле вернулся с мокрым лицом и вручил Нико флакон термальной воды.

– Ладно, знаешь, есть один вопрос, а точнее предложение…

– Заинтриговал, выкладывай… – Амуле присел на подлокотник.

– Можно ведь установить Remastered Bastard 666i прямо на телефон? Было бы удобно… На связи в любом месте, в любое время – не таскаться же везде с монитором и вашим сверхвпердячным блоком? А вдруг мы его где-нибудь «пораним»? Или разобьём нафиг вдребезги? – припугнул Нико Амуле.

– Нет, этого точно нельзя допустить, – кажется, на него подействовала попытка манипуляции.

– А ещё мне завтра отъехать надо будет, по делам… – подмигнул Нико.

– Сэди? Мишель? Мишель? Сэди? – задумчиво озвучил Амуле своё скромное предположение.

– Ага…

– Ну удачи тебе. Хорошо, я поговорю с Сином. Значит, времени у нас до завтра?

– Ага… В 16:00 я должен быть на месте.

– Ладно, ладно, уговорил, поковыряемся… Как мы сразу не подумали, и правда, это лучше будет. Так и сделаем… Точно… Эй, Син!! Пора вставать! – Амуле пошел к дивану, расталкивать главного программиста. Синтенель вскочил. На виске его красовалась вмятина от очков, а на шее – от тоннеля.

…

Получив роли, Хейли и парочке не вполне серьёзных парней-моделей пришлось зайти в зал, перед уходом Мими попросила подписать ещё какой-то договор. Эйя сидела на корточках в коридоре минут десять, переминая в руках сценарий, но так и не решилась в него заглянуть. Несмотря на поздний час, вокруг ещё сновали незнакомые люди с аппаратурой, что-то носили, что-то обсуждали, что-то снимали. Хейли вышла, крепко обняла Эйю.

– Прости, – шепнула она.

– Да ладно, ты совсем не долго… – ответила Эйя. – Спешить-то совсем некуда.

Хейли посмотрела на неё искоса раскрасневшимися глазами. Она уверенно шла по коридору вместе с подругой, а точнее, это только так казалось. Ноги подкашивались, глаза следили за спинами парней, покинувших зал минутой ранее. «В полосатой Дин, в голубой Пол, или наоборот. Чёрт! Ладно, разберёмся на месте, шарики, не забыть шарики…» – она пыталась запомнить футболки, спины, стрижки парней, с которыми им предстояло сниматься и всё то, о чём говорил режиссёр. Сегодня она будет много врать подруге, таков закон жанра, но ложь та во спасение – эта мысль согревала потерянную душу Хейли. После последнего и более чем откровенного разговора с ассистентами и Нико без маски кибербеса по видеосвязи за закрытыми дверями, она вообразила себя маленьким звеном, частью великого плана.

– А знаешь, давай отметим это дело, – предложила Хейли. —Первый раз снимаемся в одном фильме. А какие гонорары нам светят, если всё срастётся… Прикинь? Эдди будет локти кусать, что вот так меня выставил за дверь.

– Это да… Но вчера отмечали твой переезд, ещё и сегодня… Я так устала, и завтра съёмки, может… – Эйя обмотала шарфом ворот искусственной шубы, она понятия не имела, что работа уже началась и идёт полным ходом.

– Никаких может! Я знаю тут недалеко клуб… – Хейли, припрыгивала по коридору, периодически обнимала Эйю за шею. Перед лестницей стоял ещё один оператор. «Главное не смотреть в камеру, не смотри в камеру, веди себя естественно», —проговаривала она мантру в своей голове, и, как назло, ненароком глянула в объектив. По умолчанию первые сцены снимали без хлопушек и команд режиссёра, но Эйя не читала даже крупный шрифт контракта. Ей казалось, что она и так всё знает наперёд, но о подобном формате она и подумать не могла. Ей упорно казалось, что всё идёт только по её сценарию. Казалось, неведомая сила уже уносит её туда, откуда нет выхода. Казалось… Тем временем Хейли вела её к месту съёмок следующего эпизода.

– Смотри, на входе шары развесили, тут какой-то праздник? – спросила Эйя. Девушки приближались к клубу.

– Сейчас узнаем… – Хейли показала документы охраннику и обе пошли наверх по узкой лестнице. Гремела знакомая музыка.

– Сегодня тут концерт, вот что… Опять снимают. Да что за день такой? Сплошные камеры, – пожаловалась Эйя, но улыбнулась оператору.

– А ты привыкай, – Хейли повела тонкой бровью.

– Ну хорошо, договорились, – Эйя хихикнула и кинула сумку на столик.

…

Пока Синтенель ковырялся с программой и устанавливал её на телефон, Нико стоял у окна, смотрел вдаль, думал… В коридоре что-то громыхало. Кто-то небольшой, но шустрый, с металлическими набойками на каблучках уже минут дцать таскал нечто громоздкое и неповоротливое вниз по лестнице. Напротив подъезда стоял фургончик. Грузчики кидали коробки под тент.

– Кто-то переезжает? – невзначай спросил Нико и подошел ближе к окну, заглядывая в самый низ.

– А, это мы… – между делом кинул Амуле, но Нико не воспринял всерьёз его ответ.

Вскоре из-под козырька подъезда показалась блондинистая голова, в точности как у Амуле, но оттенок волос теплее, да и подпрыгивали концы уложенных локонов на уровне лопаток. Маленькая девочка в платье и туфельках на ремешке тащила на себе огромный баллон с газом, зажав в зубах потрёпанного плюшевого мишку. Брови Нико подпрыгнули от удивления.

– Эээ… Эээто вообще нормально? Может, поможем ей? – предложил он.

– Аа, это наша соседка сверху, – девочка посмотрела в окно и махнула им рукой. – Уже можно идти,– скомандовал Амуле, а Синтенель выдал Нико его телефон с уже установленным приложением. Все трое вышли к фургончику.

…

– Знакомься, это Люми… – Син представил шуструю девочку Нико. – Вот какраз из-за этой особы твой Амуле никак и не может выкупить верхний этаж, оттого и бесится, – разъяснил Синтенель и закурил.

Нико и Амуле уселась сзади, за Люми и грузчиками, Син остался.

– Не могу я переехать, тут самый центр, да и взрывоопасные вещества лучше хранить наверху, – вполголоса заявила девочка, как только водитель завел авто. Брови Нико вновь подпрыгнули от удивления. – В случае чего пострадает только крыша, это плюс. И куда я, по-твоему, должна деть все мои реакторы? – Люми посмотрела на Амуле бесцветным глазом. – У нас там целая лаборатория!– гордо добавила она, глянув на Нико правым красным, который на фоне глаза, предназначавшегося соседу, казался милым и живым.

– Мы знакомы? – спросил невзначай Нико?

– Немаловероятно, – девочка осмотрела его пристально, но, не удосужившись разъяснить, отвернулась обратно. Она прикрыла свою выбившуюся из белой копны рыжую прядь. Нико заметил отсутствие мизинца на её левой руке, и из соображений этики решил промолчать. Благодаря Сину и команде он наблюдал за передвижениями Хейли и Эйи в клубе со своего смартфона, чтобы никаким образом не пересечься с их компанией раньше, чем это было предписано. Ти-Дэй и Майки заканчивали концерт. За сценой на рюкзаке сидела малышка-блондинка и разгадывала сканворд, но лицо её было никак не разглядеть. Амуле уставился в экран:

– Что? Это Люми? Но как? Я точно ошибаюсь… Увеличь, скорей, скриншот! – крикнул Амуле, и что-то сжалось у него внутри в области сердца, однако Нико не успел среагировать, и камеры перевели на Ти-Дэй и Эйю.

– Что там? – Люми повернулась к ним.

– А нет… Не знаю… Ошибка в матрице?… Потом пересмотрим отрывок… – Амуле задумался

.

Фургончик остановился у «Лазурита мечтателей». Грузчики и Люми перетаскали оборудование в номер на 17 этаже. Дедуля в бордовом атласном халате из номера напротив украдкой наблюдал за происходящим в дверную щель.

– Этот тоже наш? – спросил Нико у Амуле, проходя мимо.

– Точно нет. Какой мерзкий! Думает, что мы его не видим… – усмехнулся тот.

Нико и Амуле зашли в номер, почти всё готово. Небольшая комната, ноутбук на столе транслировал происходящее в клубе. Плотный занавес у одной стены, осветительные приборы, диванчик. На противоположной стороне красовался гроб-капсула из прозрачного пластика, украшенный со всех сторон драпировкой и небрежно оторванными головами алых роз.

– Заказывали ксенон – получайте ксенон, – Люми вылезла из-под гроба. Закончив прикручивать шланги от баллона к самодельному наркозному аппарату, она нравоучительно добавила: – И вам, если честно, не мешало бы подлечиться, а то ваш бак с алюминиевыми отходами уже переполнен, – вручив Нико маску, девочка намекнула на количество употребляемых ими в последнее время жидких унций суррогата.

– Он дракон, ему можно… – робко вступился Амуле. Нико жестом указал ему на прозрачный купол и состроил гримасу недоумения. – Не обращай внимания, просто у твоей новой подружки извращённая фантазия, – пояснил Амуле.

– Ладно, ладно вам… Знаю, можно было обойтись простой маской, подключенной к баллону, и кинуть её щуплое тельце тут же, на диванчике, но она такая белоснежка… – начала оправдываться Люми. – Хотелось для неё чего-то особенного, волшебного…

– Гроб…!? – хором вопросили Нико и Амуле, посмотрев друг на друга.

– Ну, ещё это, чтоб никто ей не успел воспользоваться, пока мы туда… сюда… – смекнула Люми.

– Ого!!! Значит, система безопасности! – Амуле, подзакатив глаза, плюхнулся на диван.

– Открывается вот так! – Люми недовольно искоса взглянула на Нико бесцветным глазом и продемонстрировала гидравлику. Прозрачная крышка гроба открылась, как створка моллюска. – И переодевать её буду я! – девочка достала из коробки новый набор белого белья в рубчик.

– Только не спорь с ней, пожалуйста, она всё равно сделает по-своему, – убедительно попросил Амуле друга.

– Идёт… Она идёт, тише, – цыкнул Нико, увидев шевеление на мониторе.

Тёплый Воздух вёл Эйю по коридору, обняв за плечи. Она вошла в свой номер, села на кровать.

– Вы с ума сошли! Когда вы успели везде скрытых камер натыкать? Даже в туалете? Это незаконно! Мы так не договаривались! – шипел Нико на Амуле, увидев, как картинка на мониторе расползлась на девять мелких прямоугольников, охватывающих все уголки помещения.

– В договоре всё прописано. Ты тоже не читал мелкий шрифт? Ну что ты хотел, реалити! – друг только разводил мертвенно-бледными руками.

– Ладно, проехали… А вот и Хейли… Всё в порядке, шары не забыла. Не поскупилась, конечно. Стадо лошадей, что ли собралась вырубить? – Люми уставилась в монитор. – Вот, смотри, наша главная героиня уже разоралась. А всё из-за тебя! – она глянула с ухмылкой на Нико.

Тёплый Воздух присоединился к их группе, просочившись через дверную щель, и развалился на диванчике:

– Кажется, вы знатно довели нашу дамочку… Как она верещала, узнав своё творение в этом вашем сценарии… – прошелестел тот. – Не знал, што она ещё способна на такие сильные чувства! – Амуле в непонимании посмотрел на него, а остальные по обыкновению проигнорировали возмущенное шуршание. – А што, злость – ещё какое чувство! Сильное, красивое! – добавил Тёплый.

Тем временем в номере напротив продолжалась вечеринка в честь полученных ролей.

– Что за шарики? У кого праздник? – спросила Эйя, войдя в комнату к Хейли, Полу и Дину.

– У нас, конечно, – уверенно ответила подруга.

– Это чтобы говорить таким дурацким голосом? – вновь спросила она.

– Вот дурында! – все присутствующие рассмеялись. – Ну, ты совсем не в теме! Это диоксид азота, веселящий газ! Я думала, знаешь… Точно не от мира сего… – Хейли развязала шарик и вдохнула газ. – Весь город уже дышит! На, попробуй! – она протянула подруге такой-же, но бледно-голубой.

Эйя вдыхала и выдыхала, кажется, целую минуту, но так и не поняла в чём дело…

– Не, не весело? Совсем? – спросил Дин. – Может, бракованный? На, попробуй мой… – он протянул ей свой шар….

В глазах Эйи посветлело…и…

– Быстрее, быстрее… Давай, неси осторожно! – Хейли пыталась управлять парнями, как могла, Дин же подхватил Эйю, чтобы отнести её обмякшее тело в номер напротив.

– Клади сюда! – скомандовала Люми, поднимая пластиковый купол. Парни положили Эйю в гроб. Люми нацепила на нее маску, подала смесь воздуха и ксенона, она закрыла крышку на всякий случай. – Ну вот, теперь нет пути назад. А сейчас все вышли быстро в коридор, нам надо переодеться к следующей сцене!

Амуле отпустил Хейли с парнями веселиться обратно в номер и начал объяснять:

– Как ты понял, это техническая комната, – он указал на дверь, за которой Люми готовила Эйю к съёмке. – Соседний номер тоже наш, и что под ним, тоже. Всё как в вашем сценарии, почти. Мы договорились о съёмках с владельцем отеля, сделали небольшую косметику: обои, мебель, освещение, декор… Но о дырах в стене, где должно быть зеркало, и в полу, где унитаз, никто не знает. И ты особо не распространяйся об этом, – шептал Амуле на ухо Нико, следя за глазом дедули в дверной щели соседнего номера. – Потом вернём всё, как было…

– Ты уверен, что она сыграет как надо? Не убежит, очнувшись?

– Ей некуда деваться. Всё предначертано! – Амуле гордо достал из потайного кармана легкого пиджака тетрадь Фреда, открыл её зачем-то, пробежался взглядом по развороту и тут же закрыл.

– Дай посмотреть! – Нико прочел на его лице нетипичное напряжение и чуть заметный тик над губой, он попытался выхватить дневник, но Амуле украдкой убрал его обратно в полу.

– Готово! – Люми одухотворённо позвала их обратно в номер. На высоте обычного массажного стола, вся обложенная розами, в своём простом белом белье и в кислородной маске лежала Эйя. Нико немного опешил. – Хм… Выглядит, как какой-то утерянный пятый элемент… Впрочем, так оно и есть, но на новый лад… Да, крышка вроде не нужна, но всё равно красиво, правда? Ну что стоишь, рыцарь, неси свою даму в ложе! Только поспеши, а то очнётся раньше времени!

– Он не рыцарь, он – Дракон! – поправил Амуле.

– Хорошо, но в любом случае у дракона есть лишь пара минут… – добавила Люми и стянула маску.

Нико аккуратно поднял свою спящую принцессу и понёс в соседний, отремонтированный накануне номер. Люми с драным плюшевым мишкой заняли позицию за занавесом, отгораживающим дыру в стене, наподобие витрины. Со стороны номера, где лежала Эйя, проём скрывала серебристая рама со стеклом – чем не зеркало? Только лишь дай волю фантазии… Ну и что, что не отражает? Всё было в точности как в Её сне! Хотя, кому знать? Никто так и не побывал там, да и сама героиня, спустя 7 лет, вряд ли столь точно ориентировалась в деталях собственного полуденного виденья… Амуле выключил свет и начал настраивать прожекторы, затем направил на кончики волос Люми вентилятор, но полученный результат его не особо удовлетворил. Нико кивком поздоровался с Бенедиктом, Хранителем Снов, и положил Эйю на высокий матрас, прикрыв лёгким воздушным одеялом. Он махнул рукой Люми, стоявшей за резной серебряной рамой, что всё готово, и вышел. Тень Амуле продолжала ковыряться с глючным прожектором за занавесом, мгновение спустя к нему присоединилась и проекция Нико.

– Тихо вы там, зашевелилась! Кажется, просыпается, – Люми расфокусировала взгляд, приняв отстраненный вид, её волосы, занавес и мишку колыхал Тёплый Воздух. Она, медленно моргая, смотрела в никуда, но казалось, что прямо в душу. Заговорил Бенедикт…

…

Наутро следующего дня.

Эйя проснулась, окруженная алыми розами… Яркий белый свет слепил глаза. Она совершенно не ощущала ни своего тела, ни дыхания, ни потребности в воздухе. «Что, уже умерла?» – подумала она, но, пошевелив руками и ногами, решилась привстать и оглянуться. Пластиковый купол над ней был открыт, у изголовья валялась неподключенная анестезиологическая маска. Прожекторы и другие осветительные приборы, расставленные хаотично по комнате были включены и работали на полную мощность, однако один из них подозрительно упрямо дребезжал. На небольшом диванчике аккуратно разложена её одежда, рядом стояла сумка – всё в целости и сохранности. Серая плотная ткань-драпировка висела в метре от противоположной стены, дверь открыта. Она, наконец, встала на ноги. Шип от розы нечаянно впился прямо в подушечку большого пальца. Эйя, испытав настоящую живую боль, тут же осознала, в каком из миров находится. Она запрыгала на одной ноге, ругаясь, пыталась достать занозу. Потеряв равновесие, она схватилась за серый занавес, заглянула за него… Обычное стекло и тот самый мистический номер. Рабочие наводили в нем порядок: что-то уносили, что-то демонтировали. Унитаз, такой большой, стоял недалеко от выхода, прикрытый обрывками натурального травяного коврика, стволами деревьев, багетами и другим хламом. Женщина выносила клетки с грустными сонными птицами.

Эйя в спешке оделась и покинула номер. Бенедикт в форме уборщика наводил порядок в коридоре.

– Аа, вот Вы и проснулись! А мы тут прибираемся после съёмки, – улыбнулся Хранитель.

Как же так? Он вовсе не был профессиональным актером, а волей случая замечен в холле отеля Желтым Светом и тут же назначен на роль.

– Ааа, ну спасибо… Съёмки?… Значит, съёмки, у Вас отлично вышла эта роль… – тихо поблагодарила Эйя Бенедикта и так же, как во сне, руководствуясь его скромным услужливым жестом нашла глазами свой номер, что напротив. – Хейли?

Хейли, увалившаяся прямо на диване в окружении целых и использованных шариков с ксеноном, открыла глаза:

– А, ты вернулась…? – простонала она.

– Ты не в курсе, что произошло?

– А? Нет… А что? – Хейли приподняла голову, немного пришла в себя и нащупала телефон. – Кстати, вон, смотри! Мне оповещение в 6 утра пришло,… Вообще не к месту… – она ткнула в новостной ролик.

«… С вами снова Мийоко и я спешу поделиться тизером с первых съёмок таинственного режиссёра Remastered Bastard 666i! Кастинг фильма с предварительным названием «Унитаз» прошли весьма и весьма успешно. На главную роль утверждена не совсем юная, но известная в определённых кругах… своим пристрастием к алкоголю и лёгким наркотикам… начинающая модель и актриса Эйя Винклер!…»

– Что? Они вообще…? Когда успели-то? А ты! А ты ещё и подписана на эту дрянь? – Эйя крутанула пальцем у виска и в непонимании происходящего посмотрела на Хейли – та пожала плечами и скептически кивнула.

– Мелкий шрифт. Надо было читать мелкий шрифт… – Хейли, закрыв глаза, мотала головой.

«… С первых сцен актриса поразила съёмочную команду своей неопрятностью, опозданиями и распитием спиртных напитков прямо перед камерой….» – вещала 3-D анимированная симпатичная девушка азиатской внешности.

– Ублюдки… Вот ублюдки… Это же клуб! – недоумевала Эйя.

Ещё 2 с лишним часа, периодически рыча, она курсировала взад-вперёд по комнате, хватая себя за волосы, затем успокоилась…

…

Нико спал как убитый прямо на диване в холле Амуле. Син тихо ковырялся с гомогенизатами под лампой Желтого Света и бубнил что-то себе под нос. У него явно что-то не выходило с этой черепашьей дрянью. В паре метров от него Амуле в полумраке тщательно выбирал ножи в стойке на кухонном островке.

– Что резать собрался? – громким хриплым шепотом спросил Син.

– Не что, а кого! – поправил его Амуле. Он ткнул костлявым пальцем в диван, где лежал Нико.

– Ооо, ну это очень важное дело… Не боишься, что укусит?

Амуле отрицательно мотнул головой, и, зажав в зубах и каждой из рук по ножу, на четвереньках, с одичалым взглядом маньяка-убийцы пополз к спящему дракону. Желтый Свет от настольной лампы Сина спроецировал на стене красного кирпича тень силуэта Амуле и детали страшного кровопролития. От протяжного вопля Нико сработали сигнализации припаркованных неподалёку машин…

…

Рождественская сакура.

Предпраздничные распродажи шли полным ходом: город жил, город куда-то бежал.

На пересечении Минтгэтан и Сальвигрэнт, в нескольких метрах от входа в отель «Лазурит Мечтателя» лежала девушка. Она лежала на асфальте в луже… крови? Простое белое бельё в рубчик полностью промокло. По волосам стекала вода декабрьского ливня.

Ассистент площадки, Тимоти, провёл Эйю и Хейли на небольшую передвижную платформу в десятке метров от места съёмок. Девушки уселись во второй, свободный ряд кресел, Эйя накинула один из оставленных клетчатых пледов на плечи. Неделя без съёмок завершилась оттепелью, и Она немного успокоилась. Контракт есть контракт, в следующий раз придется почитать договор от и до, а с режиссером она ещё встретится, переговорит с глазу на глаз… Мокрый дождь шел уже пару дней кряду, не думая останавливаться.

Эйя, как во сне, со стороны наблюдала за собственным концом.

– Ещё дубль! – скомандовал монитор Remastered Bastard 666 i из-под навеса.

– Как бабуля, он у нас сегодня, под шалью, – шепнула Тэм, озябшая ассистентка, напарнице. Более эксцентричного режиссера, кажется, никто не боялся. – Передвиньте машину для дождя чуть ближе к третьей камере! – крикнула она команде.

Операторы перегруппировались, а дрон над актрисой спустился в исходую позицию. Помощница накинула на плечи дублерше толстенное махровое полотенце. Йин, кажется, так её звали. Она была чуть массивнее Эйи, но с экрана, вероятно, будет не заметно. Пока та сидела на гелевом термо-коврике, группа людей сновала вокруг: один подливал искусственную кровь, другой поправлял причёску набок, так, чтобы не было видно лица.

Нико в очередной раз скомандовал «Мотор» и, не отрывая взгляда от дисплея телефона, вышел из фургончика, припаркованного на обочине. Он неслышно поднялся на платформу легкими перескоками и сел прямо за Эйей.

– Интересно, зачем её поливают, всё равно же идёт дождь, – шепнула Хейли на ухо подруге.

– Не знаю, но, надеюсь, ей не холодно… – ответила та, потирая промерзшие руки и не отрывая взгляд от происходящего.

– Не холодно, не холодно, вон там по бокам две тепловые пушки, и воду в поливалке мы тоже нагрели. Пришлось, правда, неделю ждать плюсовой температуры, чтобы не было пара, но оно того стоило, – тихо пояснил знакомый бархатный бас прямо у неё за спиной. – Стоп! Снято! Всем спасибо! На сегодня мы закончили! – Добавил Нико уже в рупор, выйдя из приложения «Remastered Bastard 666i». Все обернулись к платформе: кто-то тыкал пальцем в настоящего режиссёра, кто-то аплодировал стоя, только Эйя осталась сидеть неподвижно, так и не обернувшись к Нему.

– Я знала, что это ты… Не с самого начала, конечно… Может, тогда, когда увидела в смердящей толпе стариков… Значит, всётаки, нашел этот сценарий? – с упрёком выдавила она.

– Да… Твоя флешка всё время была в кармане моей старой спортивной сумки.

– Мог бы и пораньше прочесть, пока она не затерялась, и пока… – она не стала продолжать.

– Согласен. На тот момент я и представить не мог, как это для тебя важно. Но ты же знаешь, это всё должно было случиться…

– Да уж, поиграл ты мной, как марионеткой. Доволен собой?

– А ты!… Могла бы и прочесть свой договор! Процедуры входили в план съёмок и… лечения. Если бы ты знала, сколько стоит литр ксенона и как сложно его добыть в наше время…

– Значит, это был ксенон? Ммм, ну ладно… Допустим… —насупилась Эйя.

Хейли следила за развитием событий импровизированной мыльной оперы, молча вытирая набегающие слёзы. Эйя не отводила глаз от дублёрши. Как они подобрали тон кожи, качество волос, скопировали её татуировки-иероглифы на спине и какое-то невиданное существо на предплечье.

– Не важно, сколько раз ты умер, главное, сколько раз воскрес… – перевела Эйя древнюю мудрость, что временно красовалась на влажном теле Йин и перманентно на её собственном. Эта простая фраза как крылья поднимала её в тяжелые времена, возрождала по клеточке из пепла, тянула за невидимые лямки наверх. – Не думала, что таким вот образом увижу свой конец…

– А с чего ты взяла, что это конец? Это самое начало! – в Нико вселился его привычный дух оптимиста.

– Да-да, нам ещё работать и работать, снимать и снимать, —наконец, вмешалась Хейли.

– Ах вот значит как! Предательница! И ты с ними заодно? А если я разорву все эти контракты? Если просто встану и …?

– И дура! – выкрикнула Хейли, и, не дав ей договорить, спокойно встала и ушла, боясь помешать бурно развивающемуся процессу.

Тут Эйя не выдержала, в смятении резко вскочила, обернулась, но ненароком наткнувшись на знакомый гипнотический взгляд Нико, осела обратно. Он долго держал в руках её мокрые щеки и виски, холодный дождь и их слёзы сливались воедино. Операторы продолжали собирать свою технику. Светало. Рабочие стояли в паре метров от платформы, не решаясь подойти ближе. Эйя так и сидела молча, уткнувшись влажным лбом в его губы.

– Это ещё ничего не значит. И я не обязана… – шмыгая носом, еле выговорила она, попутно пытаясь вырваться.

– Я знаю… – прошептал Нико. Тут его телефон завибрировал совсем невпопад. – Извини, это важно, я должен взять…

– Дела, конечно, что ж ещё… Всё повторяется! – Эйя резко встала и поспешила вниз, но Нико не отставал, продолжая обсуждать что-то, сжимая трубку попеременно каждым пальцем и хмурясь:

– Да, Сэди. Доброе утро!

– Сэди! – предразнила Эйя, ускорив шаг и не оборачиваясь, она продолжила двигаться в неизвестном направлении.

– Хорошо… Хорошо… Я как раз сейчас в центре, через десять минут буду, – Нико скинул и достал ключи от машины. – Всё верно, не останавливайся, дорогая, держим курс, а сейчас право руля. – Нико подхватил Эйю за талию, открыл перед дамой дверь, и, пригнув ей голову, как не самый плохой полицейский, усадил внутрь, точно на пассажирское сиденье своей припаркованной на обочине машины. Быстро пристегнув вырывающееся тощее промёрзшее тельце, он обежал авто вокруг и занял водительское кресло. Новейший внедорожник рванул с места. Эйе наконец удалось отстегнуться. Нико заблокировал двери и вдавил педаль газа.

– Хорошо, что мы взяли дублёршу… Твои пальцы… они… впрочем, как всегда, – Нико, не отрывая взгляда от дороги, потрогал её ледяную руку, включил обогреватель сиденья и довёл температуру кондиционера до максимума.

– Куда ты несёшься? Тут нельзя поворачивать, идиот! Куда ты меня везёшь?! – выкрикивала она, продолжая метаться по машине.

– Пока никого нет, можно, – Нико свернул на тихую улицу и достал из бардачка внушающий доверие нож. – Лучше сядь и пристегнись, так безопаснее будет.

Эйя послушалась и даже начала немного согреваться, но руки по-прежнему дрожали, сердце колотилось от страха.

– Да не переживай ты так, ничего я тебе не сделаю.

– Куда мы едем? Куда? Куда ты меня везёшь? – продолжала нашептывать она.

– Потом купим тебе нормальную зимнюю одежду… – озвучил Нико свою мимолетную мысль. Он прорезал ножом брюки чуть выше колена, оголив участок кожи величиной с ладонь.

– Что? Ты… Зачем? Что ты делаешь? – Эйю продолжало трясти, она не могла понять, что происходит в этой чертовой машине.

Нико, не сбавляя скорости, воткнул нож себе в четырёхглавую мышцу, острие уперлось прямо в кость. Машину немного тряхонуло на лежачем полицейском. Эйя взвизгнула и закрыла глаза руками.

– Чёрт, а это было больно, больнее чем во сне, – Нико улыбался.

– Что ты делаешь? Ты сошел с ума! Выпусти меня… – молила она, теряя надежду выйти из этой машины живой.

– Поможешь вытащить? – Нико, продолжая улыбаться, замедлил ход и свернул на парковку городской больницы.

– Что, кто? Я? – Эйя приоткрыла глаза и покосилась на нож. Крови почти не было. Он чуть подёргал мышцой и жалобно, как пёс, склонив голову набок, посмотрел ей в глаза. Резная рукоятка задорно колыхалась под ритмичную музыку.

– Только резко, пожалуйста! – Нико заглушил двигатель.

– Ладно… И потом ты меня выпустишь!…

– Договор! Но… я же не могу обещать, что ты захочешь уйти…

Она недоверчиво посмотрела на Нико, но схватила нож обеими руками и с силой резко потянула вверх. Эйя в шоке мотала головой, зашвыривая окровавленное орудие подальше на приборную панель, потом отвернулась к своему окну и периодически в безысходности подергивала дверцу.

– А теперь отпусти меня, ты обещал… – шептала она.

Нико откинулся на подголовник и грязно выругался.

– Извини, вынимать было гораздо больнее, – он тихо ржал, пелена воды на глазах исчезла. – Эй, самое интересное пропустишь! – Он постучал её легонько по плечу, Эйя по инерции обернулась.

– Что тебе? – спросила она, а Нико украдкой глянул на свою рану. Её глаза ненароком проскользили следом. Увидев порванную штанину, она машинально отпрянула, но тут же повернулась обратно.

– Что? Что за фокусы?… Что за бутафорские штучки? Это всё твой театр? Что? – Эйя не обнаружила в месте пореза бурного потока крови, а совсем небольшая ранка стягивалась прямо у неё на глазах. Её дыхание начало восстанавливаться, она смотрела в непонимании то на порез, то ему в глаза.

– Вот… Видишь? Ты всегда была права… – он снова потрогал её руку, она заметно потеплела. Они посидели в машине секунд десять молча, пока ранка полностью зажила, не оставив на коже ни следа. Нико стряхнул остатки засохшей крови.

– Да, я всегда права! Кто бы сомневался! А ты идиот! – гордо заявила Эйя, так и не поняв до конца, что тут только что произошло. – Можно было и поспокойней ехать! И зачем ты меня сюда привёз, раз и так всё зажило?… И в чем я права? – продолжила она, окинув взглядом здание больницы, а Нико усмехнулся.

– Спасибо, что напомнила. Мы же очень спешим! – Нико выскочил из машины, быстро отстегнул Эйю, схватил её за руку и понёсся наверх по лестнице с торца здания прямо к тёмной двери.

– «Станция пере…» – не успела дочитать вывеску Эйя.

– Доброе утро! Мы от Сэди! – выкрикнул Нико пышной блондинке в белом халате.

– Хорошо, мы вас очень ждали, давайте скорее, распишитесь тут и тут, и… Ах, эти чертовы формальности, – женщина с бейджем «Кристен Данн, медицинская сестра» тыкала пальцем в договор, а Нико оставлял в нем автографы, не выпуская руку Эйи.

Закончив, все трое короткими перебежками поспешили внутрь по коридору. Зайдя в небольшой кабинет, Нико улёгся на кушетку.

– Я теперь донор! Почетный! – наконец объяснил он Эйе шепотом, пока Кристен протирала место над веной на его левой руке спиртовой салфеткой. – В моей крови нашли какие-то там особенные митохондрии, Т-лимфоциты и всякую ебуду…

Эйя изобразила бровями удивление.

– Штанину-то где так порвали? – спросила Кристен.

– А, в машине, случайно… да… – ответил Нико, и они с Эйей судорожно захихикали.

Кристен наполнила 3 почти полулитровых пакета кровью и приступила к следующему.

– Аа, тебе… это… нормально? Голова не кружится? – спросила Эйя Нико.

– Знаешь, ген Драгонона… – Нико отмахнулся и гордо посмотрел в потолок.

– Ммм… – Эйя так ничего и не поняла, но многозначительно ему кивнула.

– Потом объясню…

– Вы извините, что так подрываем вас. Но без этого в нашей работе никак, – Кристен бросила последний пакет крови в контейнер, в кабинет зашел транспортировщик в спецформе.

– Можно забирать? – спросил мужчина.

– Да, готово, – ответила ему Кристен. – Ваш молодой человек который раз нас спасает. Что бы мы без него делали… – медсестра вытащила катетер и по привычке выдала Нико совершенно ненужный кусочек бинта. – Посидите немного. Сегодня много выкачали, – она раскидала грязные расходники по контейнерам.

– Вот и всё… Так меня эксплуатируют в последнее время… Не часто, кстати, но сегодня просто совпало… – Нико сел на кушетку и скептически улыбнулся Эйе, а она взяла его руку, наблюдая за стремительно исчезающим кровоизлиянием в месте прокола.

– Ладно, так и быть, пойдёмте, подсмотрим немножко за операцией, сегодня можно! – Кристен повела парочку в самый конец коридора к окнам-иллюминаторам тамбура перед стеклянными дверьми операционной. На столе под лампой лежал мальчик-подросток. – Это Дилон. Двенадцать лет. Играл с сестрёнкой, прятался от неё в гараже. Мать вернулась с работы пораньше. Нашла его на корточках, придавленного к стене собственной машиной. Три минуты парень был мёртв. Рёбра, ноги, внутренние органы – всё в кашу, а мозг работает, сердце, правда, заново подзавели. Сейчас мы уверены, всё будет хорошо. Спасибо вам… Насмотритесь – найдёте выход сами… – Кристен улыбнулась, утёрла слезу, попрощалась и свернула к лестнице.

– Смотри, его гематомы, кажется, начали рассасываться… – Эйя, не отрываясь от окна, сжала руку Нико ещё крепче.

– Ну не дави так своими костями, мне же больно! – заныл Нико.

– Вот придурок, – она ткнула его кулаком в плечо.

– Сейчас отключат от аппаратов и можно ехать дальше…

– Куда дальше? Что ещё? Опять какие-то сюрпризы? – недоумевала Эйя.

– Да, жизнь… Она такая. Я же говорю, всё только начинается… Но кофе никогда не помешает… – Нико тяжело выдохнул и улыбнулся левой половинкой лица, его телефон завибрировал. – Мишель? да! Конечно помню, после обеда, хорошо… Да, всё отлично. До встречи! – ответил он на загадочный входящий. Эйя покосилась на него, но на этот раз деликатно промолчала.

Они медленно и размеренно ехали в Booty Buns. Всё как раньше, снова вместе, но немного по-новому…

– Ты не сказал мне? Мог бы… – шепнула Эйя Нико на входе, её голос сливался со звоном китайских колокольчиков.

За столиком, в самом центре богато украшенного к Рождеству Тресоздателей заведения сидела его мать и увлечённо уминала классическую коричную булочку, густо политую сахарной помадкой.

– О, ты тут! Снова в наших рядах! Какой сюрприз! Опаздываете немного, ну ладно, присаживайтесь. Только это моё, не трогать! – Эвелин недоверчиво глянула на Эйю, придвинула к себе блюдце со здоровым куском шоколадного торта и развернула коляску-тандем к столу. Эйя сначала опешила, но увидев нежные золотистые кудряшки и розовые щёки малышей, догадалась:

– Это же Аарон и Айрин? Как выросли! – ненароком она начала искать глазами родителей.

– Аа, она ещё не в курсе… – успела догадаться мать. – Я за салфетками, а то эти двое едят, как черти! Всё мимо рта! – Эвелин достала из пакета искусственную грудь на лямке-ремне и скрылась за пышно цветущим искусственным кустом в золотом дождике.

Нико с подозрением глянул на силиконовое приспособление, достал телефон и начал искать статью на сайте.

– «Кондитерская «Две толстые гусеницы»…Когда ворвались…Владелец погиб…жена умерла…» – читала Эйя, на глаза её наворачивались слёзы. – Не может быть… Они же… Только открыли… пекарню…

– Да… Так вышло… После этого всего я решился позвонить в клинику, где сдавал биоматериал на генетическое древо. Они рассказали всё, что им известно о моих способностях. Сэди и раньше предлагала стать донором, их владелец как-то связан с городскими больницами… Звонили по пять раз на дню, закидывали электронными письмами, банил их не раз…

– Но как же… Разве ты не хотел помочь? Это же люди, дети…

– Да, снова был слишком занят проблемами собственной жизни… Знаю, во второй раз ты бы мне этого не простила… Решил связаться с ними. Теперь на ура лечим рак костного мозга и кожи на терминальной стадии, различные механические повреждения – тут ты своими глазами видела… – умничал Нико. – Да, мы не всесильны, но хоть что-то… Иногда приходится сдавать кровь, иногда просто плазму. Ничего сложного. Кто знает, если бы согласился сразу, может эти двое сейчас бы сидели с нами, – Нико опустил взгляд на фото из новостной статьи… – Они будто знали, и, уходя, отдали малышам свои имена… В любом случае, я перед ними в долгу, они подарили нам слишком дорогой подарок, ценою в жизнь, в две жизни. И теперь мы обязаны его оберегать всеми силами…

– Это да… Этих двух толстых гусениц, – Эйя, улыбаясь Аарону, подтирала свисающую слюну Айрин. – Но ты же знаешь, какая из меня мать?… – она вздохнула, уложив голову между костлявых кистей.

– Мишель говорит, в лучшем случае опекунство оформят к следующему Рождеству. Время ещё есть, всё в твоих руках, в наших… Слушай, только пообещай мне, что ты не…

– Я столько раз обещала… – Эйя замотала головой. – И как обычно… всё по-новой… Давай не будем думать наперёд…

– Да я не об этом… Обещай, что не вернёшься в свой отель… Всё ещё боюсь что ты…

Эйя, секунду поразмыслив, осознала, что, в принципе, может оставить там всё: документы всегда в сумке, при ней; а личных вещей совсем не много, можно и обновить скромный гардероб с гонорара… Вот только колье… Её стремительную мысль оборвала внезапно возникшая из ниоткуда Эвелин.

– Об этом он, об этом! Только попробуй мне хоть раз ещё… – она пригрозила ей пачкой салфеток, зажатой в кулак. – Теперь это Мои внуки! А ты, если связалась с Моим сыном, то так же за них отвечаешь, как и мы! Да-да! – Эвелин резко сменила устрашающую гримасу на дружелюбное личико и благодарно помахала пачкой салфеток администратору.

– Да ладно тебе, мам! Теперь мы работаем вместе, буду за ней присматривать… – его глаза сверкнули ксеноновым светом.

– Работают они… Легко догадаться, за кем остаюсь присматривать я… – все пятеро засмеялись, а Эвелин отрыла в захламлённой детскими пожитками сумке старинную резную коробочку… – Вот, подаришь ей, если будет хорошо себя вести! – и сунула её Нико.

– Это твоё…обручальное кольцо?… Какое странное… Ты никогда раньше не показывала… – он открыл шкатулку, заиграла примитивная азиатская мелодия.

– Да, вьетнамское золото, с фениксом! – гордо заявила Эвелин. На шелковой подложке, переливаясь, вращалась богато оперенная драгоценным металлом птица. – Дракона своего я потеряла, зато ты нашла, с чем и поздравляю! – обратилась она к Эйе.

Нико потерял дар речи. Кажется, их история действительно только начинается…

…

Аутро.

Ненароком оставленная включенной лампа Желтого света, дребезжа, транслировала происходящее в Booty buns в дом Амуле:

– Ну вот, кажется, сказка о Фениксах и Драконах подходит к концу, – заключил Син.

– Спойлер! Они так и не поженятся, и кольцо придётся вернуть, —Тёплый Воздух прошелестел Амуле на ухо.

– Что?

– Што слышал! И больше ничего не скажу! Да и пальцы у этой дамочки толстоваты, всё равно оно Эйе по размеру не подойдёт…

– Да ну тебя! Вечно всякую чушь болтаешь. Просто сам влюбился и теперь шипит всякие гадости от ревности, – Амуле кинул упаковку имбирного эля на журнальный столик, Син подсел к ним на диван. В коридоре послышался стук маленьких каблучков. Люми открыла дверь ногой и швырнула рюкзак и пару пакетов на пол.

– Там дошики и лакричные конфеты, – она плюхнулась на диван.

– Фуууу!!! – прогундосили друзья.

Посадив рядом потрёпанного медвежонка, Люми открыла банку пива:

– Ну что, народ, наша работа окончена?

– Вполне. Теперь они и сами разберутся, – подтвердил Синтенель.

– А вдруг фильм выйдет говно? – вдруг пришло в голову Амуле.

– Ты, кажется, забыл, зачем мы все тут собрались, – Люми пошла ставить чайник, чтобы заварить лапшу.

– Да, главное все живы… Ну, почти все. И приложение с масками нам раскрутят, ещё заработаем… Да, деньги красят человека! И Болотного Тролля! – Синтенель глотнул эля, по ошибке закинул в рот лакричную конфету и тут же скорчился.

– Эй, вообще-то я предпочитаю зваться Духом Леса! – возмутился Амуле.

– Где лес и где ты? – подколол его Син.

– Ладно, хватит вам, из-за вас не слышно, о чем Чу Сан вещает… – Люми прибавила громкость. – …Как думаете, они бы справились без нас?

– Думаю, да, но с друзьями гораздо быстрее… и веселее…

– Когда она заселилась в этот злосчастный отель, время пошло на минуты. Не зря ты тогда пару раз перевел время назад этой кассетой и подослал оконщиков, – вспомнил Син.

– Да, жалко, что глобальных событий ей не изменишь, но поработать подольше или отдохнуть – это запросто.

– Это, кстати, идея! – Синтенель отошел к магнитофону. – Ну что, за работу?

Друзья загундели.

– А помнишь, эти идиоты изъяли магнитолу – думали, что всё дело в ней, а не в самой песне? – все трое рассмеялись.

– Но закрывать петлю времени пришлось самостоятельно… Так просто, оказывается, изменить будущее, действуя в настоящем, идти к цели шаг за шагом. Так, пожалуй, путешествия назад во времени потеряют актуальность. Хорошо, что всё произошло… И она не нашла бы себя, если б он её временно не потерял… – констатировала Люми. Все трое выдохнули, будто досмотрели очередную дораму.

– Мне пол записной книжки пришлось перелопатить, чтобы всё срослось. Он, конечно, спланировал гениально, даже на подготовленной базе, я, честно, не ожидал… – Амуле указал взглядом на книжную полку со специфической литературой.

– Да, хитро. А ты всё «Тупой, тупой». Всё как надо. И Дневник Фреда мы вовремя нашли. Куда без него? – Син домотал кассету.

– Люми, подшей уже ногу своему мишке! – Амуле посадил игрушку себе на колени.

– Да, попрошу завтра Бри принести хирургических игл совпаянной нитью. Так и не могу восстановить полностью моторику после того случая с зеркальным порталом!

– Не вдеть нитку? Попросила бы раньше, так любишь всё усложнять! – Амуле поднялся, нашел в ящике коробку со швейными принадлежностями. Он, в прошлом заядлый вышивальщик-любитель, расположился у овального стола у окна.

– Спасибо тебе! – крикнула Люми Амуле. – На самом деле просто лень заниматься всякими мелочами, когда есть дела поважнее, – пояснила она, хлюпая лапшой, Синтенелю, который ёрзал на диване, нащупывая что-то рукой сзади. – Ты чего? – спросила она.

– Да, впилось что-то в задницу… – Он достал из щели между спинкой и сиденьем толстенькую микросхему. – Эй, Амуле, подь-ка сюды!

– Что? – Моложавый тролль вручил зашитого медведя Люми.

– Смотри! Это же из дневника? – спросил Син.

– Чёрт возьми! Значит…значит… мы опять накосячили! А я ломал голову, почему это его записи никуда так и не исчезли!?

– Значит, дневник не сработал? Значит, это… Всё мыыы? – Синтенель заржал.

– Да уж, молодцы. А вот и бонусы подоспели, – их смартфоны друг за другом завибрировали.

– Кажется, это стоит отметить!!! – Люми подняла своё пиво и все трое легонько стукнулись банками.

Они долго и упорно чилили. Дело завершено, но компания слишком устала, чтобы подпрыгнуть и на титрах застыть в воздухе, да и внезапно толстенькое енотообразное лысое существо молниеносно подбежало к столику, опрокинуло себе в кожистую сумку на пузике миску с чипсами, запихнуло за обе щеки две горсти арахиса и полезло за лакричными конфетами.

– Так и знала! Снуфарень! – завопила Люми.

– Где? – Амуле в истерике вскочил на диван, озираясь по сторонам.

– Вон, он уже под ёлкой! – Люми метнулась к огромному, украшенному золотыми шарами праздничному дереву, но то повалилось с треском на пол. – Всё, скрылся за камином…

– А я так и знал, уж слишком быстро тут еда исчезает. Только отвернёшься или задумаешься, засмотришься куда – уже нет ничего… Пусто… – Син преспокойно продолжал сидеть на диване, наслаждаясь пивом и видом рассыпавшихся на пол розовых цветочков и золотых шаров. – Не поймаете… – заверил он друзей.

– Вот за это недолюбливаю дома с каминами, – Амуле передёрнуло. – Вечно за ними кто-то живёт без прописки…

– А как ты хотел, это издержки… Красиво горит… – Люми, ползая под ветвями, пыталась спасти подарочные коробки и пакеты, придавленные стволом рождественской вишни.

…

Вечером Нико и Эйя паковали остатки вещей, чтобы переехать из дома Амуле в новую квартиру неподалёку.

– Знаешь, я никак не могу понять, как вы провернули такое? Я имею ввиду технически?… – Эйя протирала рукой пыль с неожиданно вернувшегося к ней Ловца Такрехади.

– Говорят, в эпоху интернета организовать что бы то ни было гораздо проще и быстрее… Но эту теорию я так и не проверил. Мне помогли друзья, – Нико собирал сумку, ту, в которой Её флешка так долго ждала своего звёздного часа. – Грамотное освещение, расставить акценты в интерьере, организовать пару дыр: в стене и в полу, под унитазом. Укротитель змей, дрессировщик для съёмок в номере этажом ниже – любой каприз за ваши деньги. Например, с Люми – девочкой из зеркала, ты уже познакомилась, а мальчик, тот, что играл с куклой и индейцами, племянник Ти-Дэй.

– Так это был мальчик? – Эйя рассмеялась.

– Да, Рэй, – улыбнулся Нико. – усадили его полубоком, чтоб не было видно лица.

– Ребекку, видимо, одолжили у отца?

– Всё верно…

– А та сцена со стариками-зомби? Загримировали их, конечно, на отлично, но так жутко воняло, у меня аж глаза слезились. Как вам удалось так передать запах?

– Аа, ничего сложного. Просто залили пол настоящим дерьмом и мочой из выгребной ямы, привезли с дачи одного моего приятеля.

У Эйи глаза поползли навыкат:

– ???

– Да, пришлось хорошо заплатить актёрам, которые в этом всём топтались. Я, честно говоря, и сам чуть не сдох, – Нико тихо заржал. – Думал, нас выгонят нафиг из отеля, но, кажется, обошлось, – Нико застегнул сумку. – Но ещё тяжелее далось просто поднять голову и посмотреть тебе в глаза…

– Да уж… Не думала, что будет так больно.

– Ха, в тот момент Бенедикту показалось, что ты падаешь, он подскочил тебя спасать – пришлось применить хлороформ; а дальше ты сама помнишь.

– Значит Бенедикт, это его настоящее имя?

– Да, уборщик ночной смены. Такое совпадение имени… и типажа…

– Хм. Но с розами, это, конечно, был перебор, спасибо Люми.

– Потом покажу, какие красивые кадры вышли, и ты возьмёшь свои слова обратно! – попытался переубедить её Нико.

– Так вы и это снимали? Вот подлецы!

– А надо было читать мелкий шрифт!

– Я и крупный-то не читала, просто плыла по течению, думала, мои дни сочтены…

На столе ещё стоял неубранный ноутбук, из которого на своём канале вещала Мийоко:

«…Сегодня на съёмках фильма под рабочим названием «Унитаз» режиссёр Remastered Bastard 666 i наконец-таки раскрыл свою личность. Им оказался бывший басит легендарной группы «The Mute», Нико Хольм – согласна, тот ещё ублюдок…»

– Да, думаю, название фильма лучше сменить… А то выйдет как с группой… – внезапно пришел к умозаключению Нико.

– Терпеть её не могу! Мийоко! И зачем ты это включил? Гадкая, гадкая … – недоумевала Эйя, однако её речи прервал звонок по видеосвязи.

– Эм! Рад видеть! – Нико улыбался во весь рот, а на него с экрана смотрела пышноволосая шатенка в очках на цепочке.

– Да уж! Здорова! Не думала, что ещё поработаем вместе! – ответила она, искрясь от радости встречи, хоть и через расстояние, через океаны.

– Прям как в старые добрые времена, когда ты раскручивала нашу группу. Эйя, познакомься, это Эмбер Уолш – та самая скандально известная журналистка, редактор газеты «Инди Тудэй» в прошлом, а сейчас голос современной культуры и Мийоко.

Эйя была негативно удивлена, но из вежливости подошла к камере лэптопа и поздоровалась.

– Привет! Рада видеть вас вместе! – Эм искренне улыбалась. – Ты не обижайся на меня! Когда узнаешь, как действует черный пиар, то всё поймёшь! Смотри, ещё накидала тут, как тебе такое? «…Можно было смело предположить, что бесталанная актриса, утверждённая на главную роль, Эйя Винклер, после своих нетрезвых выходок на съёмочной площадке способна лишь на одно – бездыханно лежать перед камерой. Однако, как выяснилось в ходе процесса, ей понадобился дублёр в сцене смерти её персонажа…» – Эм подняла правую бровь над пластиковой оправой.

– Смотри-ка, она не растеряла мастерства! Профессионал своего дела! – подтвердил Нико.

– Да уж, кажется, мне никогда не понять такого… – усмехнулась Эйя.

– Обещаю, скоро ты передумаешь, когда увидишь ваш фильм в первых строках рейтинга! – Эмбер потянулась за листом.

– Ладно, допишу потом опровержение. А что, так тоже можно! Но если серьёзно, я жизнью обязана этому парню! – Эм с теплотой посмотрела на Нико. Она вспомнила об аварии, о том, кто нёс её на обожженных руках как можно дальше от взрыва³⁴.

– Хоть в этом мы сходимся! – учтиво улыбнулась Эйя.

…

Лифт остановился на 17 этаже отеля «Лазурит Мечтателя». Девушка с чемоданом и длинными красными волосами прошла в свой номер.

Окинув взглядом первую комнату, она подошла к полке и взяла с неё шкатулку. Оставленный у входа чемодан не дал защелкнуться дверному замку.

– Хм… Моё колье? Странно… Что оно тут делает? – Даян Снейкхол всматривалась в гравировку на обратной стороне бриллиантового изделия.

Ди пыталась застегнуть замочек украшения, когда в номер ворвалась растрёпанная Хейли.

– Это моё, моё! Я тут забыла… – она кинулась к шкатулке, в которой под бархатистой вставкой прятались забытые ей при выезде волшебные порошки и фармеладки.

– Эй! Сумасшедшая! Как ты сюда пробралась? Уберите её от меня! Помогите! – кричала Даян, пытаясь вырвать коробку из рук девушки. Хейли схватила её за волосы, Ди запуталась левым каблуком-шпилькой в ремешках собственного правого ботильона, отодранные от нубука стразы посыпались на пол. В порыве борьбы обеих откинуло к окну…

…

На промёрзшем асфальте, на пересечении Минтгэтан и Сальвигрэнт лежали:

– Алло! Да, две девушки! Не знаю, видимо выпали из окна многоэтажки, – проходившая мимо леди в пальто поверх делового костюма диктовала адрес оператору.

Вокруг тел начали собираться редкие зеваки. Вдали послышался нарастающий звук сирены.

…

Хиро провел в мастерской целую ночь. Он плавил в тигеле желтый металл, потом что-то усердно выпиливал, шлифовал. Ближе к рассвету он-таки позвонил матери и спустя 15 минут был у неё…

– Хиро… Как же хорошо… – причитала Кико. Хиро молча вынул шелковый мешочек из-за пазухи, она достала нефритовую тяван. – Как красиво вышло… Золото? Ты выбрал для них золото? Это же слишком тяжелый металл, а вдруг не выдержат? Вдруг он потянет их к самому центру, в кипящую магму или, того хуже, прямиком в ад? – Кико была немного взволнована.

– А крылья им на что? – ответил сын.

– И то верно, да и кому нужны крылья, чтобы летать? – успокоилась Кико и поставила чашу на место.

По голове и груди феникса проходила золотая жила. Больно, но предельно крепко, как шрам, она же скрепила часть, что с драконом. Взошло первое Солнце. Семь самоцветов, заполнившие пустоты от недостающих осколков тяван, озарили бликами саму чашу и всю комнату.

…

– Кто-то даёт этому миру больше…

– …Кто-то меньше…

– …А кто-то способен подарить целый МИР…

– …Создать его с нуля, склеить из осколков…

– …Кто-то может спасти себя сам…

– …Кому-то нужно помочь…

– …Одни живут вечно…

– …Другие возрождаются из пепла…

– …Какие они разные, эти инди и морфы…

– …Да уж…

– …И всё смешалось в этом мире хаоса, не разберёшь…

– …Не к чему разбираться, пока есть возможность действовать…

– …Пока есть возможность исправить…

– …Переписать историю…

– …Ведь без них нет движения жизни…

– …Нет ничего…

– Слава Тресоздателям!

– Слава!

– Слава!

Примечания

1

– Думаешь, захоронение?

(обратно)

2

– Немаловероятно.

(обратно)

3

Вероятно после аварии, но Эйя просто не знала его до…

(обратно)

4

Человек, способный материализовать феечек из пыли, и не такое может себе навоображать.

(обратно)

5

Предпочитает не смешивать кофе ни с чем, или, быть может, просто на новомодной диете, о которой умалчивает, но судя по предыдущему опыту, это ненадолго.

(обратно)

6

Вероятно, избегала контактов с муравьиными душами или же пыталась таким незамысловатым образом снизить дозу кофеина.

(обратно)

7

Нечто среднее между Purple Magic и Imperial Purple, как казалось Эйе, но все остальные считали Нико просто смуглым.

(обратно)

8

Джи – от англ. «Gee!», что обозначает обычное ругательство типа русского «Блин».

(обратно)

9

Паразит, вызывающий сонную болезнь.

(обратно)

10

Любимая кукла Эйи, вероятно, очень дорогая.

(обратно)

11

Учитывая то, что Эйя носила в последнее время отросшую рваную стрижку, голову она опустила достаточно глубоко. Размер же унитаза мог позволить поглотить её целиком.

(обратно)

12

В данном случае с отцом и мачехой.

(обратно)

13

Нечто среднее между образом из сна и реальным объектом. Может приходить в состоянии бодрствования и уводить в сон или, наоборот, из сна переводить в состояние пробуждения. Внешне похож на любой предмет или группу предметов, а также красивое голографическое свечение. Появляется и исчезает по собственному желанию. Всегда уклоняется, когда хочешь поймать его рукой.

(обратно)

14

Одним из ингредиентов почеченек являются почки Омлы, но об особых свойствах печенья пока рано говорить. По крайней мере, они более чем вкусные, но скоро волшебный ингредиент, возможно, запретят.

(обратно)

15

Как и всякий воздух, из-за сложившейся экологической обстановки он концентрировал в себе больше выбросов и становился менее прозрачным и чистым.

(обратно)

16

«Кровь чернеет на трезубцах, а ты уходишь, чтоб не вернуться».

(обратно)

17

«Это не сон. Сказать во всеуслышание, во всеуслышание, во всеуслышание».

(обратно)

18

Не может быть, не может быть. (яп.)

(обратно)

19

ДХЭ, растворитель, обладает наркотическим эффектом.

(обратно)

20

Бобы растений, используемых индейцами для ритуалов.

(обратно)

21

Эффект Матфея, однако…?

(обратно)

22

Мммм…

(обратно)

23

Под атлантом имеется в виду первый шейный позвонок.

(обратно)

24

Пожалуй, это тоже совершенно другая история…

(обратно)

25

Вид морской губки, способный достигать возраста до 10000 лет.

(обратно)

26

Ведь точно не волшебную палочку?

(обратно)

27

Вероятно, в тот момент он общался со Всемогущей Вселенной.

(обратно)

28

Когда-то давно Амуле покинул Родной Лес, ведь люди со своими адскими машинами подобрались так близко, начали выкорчевывать деревья, ровнять землю. В тот момент ему хотелось уничтожить весь мир к чертям от такой наглости, но Тёплый Воздух нашептал ему: «Если хочешь оставаться высшим существом, ты не можешь разрушать то, что создано не тобой, но попытайся улучшить и достроить». Как оказалось, в волшебном мире всё гораздо сложнее, но тогда он закрыл свой дом заклятьем тяжелой туманности и переехал в столицу.

(обратно)

29

Однако, Амуле не был ни любителем, ни мечтателем, он знал об этой песне по совершенно другой причине…

(обратно)

30

Поскольку даже прослушивание этой песни останавливает ощущение времени, в унылом Золоте Леприкона Эйя провела гораздо больше времени, чем казалось сперва.

(обратно)

31

Всю ночь на него работали «шпионы», а с самого раннего утра занялись делами непосредственно они с Синтенелем.

(обратно)

32

Действие происходило параллельно нашим десятым годам 21 века, и подобные приложения-маски и модификаторы голоса только набирали обороты.

(обратно)

33

«Дай собаке дурное имя, а потом повесь её» – старая американская пословица.

(обратно)

34

Однако, в одной из следующих книг мы узнаем, за что ещё Эм должна благодарить Нико.

(обратно)

Оглавление

Часть 1. Она/Её.

  Интро.

  Машина для муравьёв. Изгнание демона.

  Подарок мертвеца.

  Сон оркестриона.

  Теория антрактов.

  Унитаз.

  Флешбек.

Часть 2. Они/Их.

  О правильных решениях.

  Ловец Такрехади. Знакомство с дневником.

  Золото Леприкона.

Часть 3. ON/EGO.

  Возвращение в реальность.

  Баллада унылой сардины.

  Флешка.

  Ген Драгонона.

  Сколимастра Инфинити.

  Возвращение Драгонона.

Часть 4. Бумтак.

  Последний тандем.

  Очень важные дела.

  Рождественская сакура.

  Аутро.

*** Примечания ***