Семь валькирий: шкатулка Эофии [Ad Astra] (fb2) читать онлайн

- Семь валькирий: шкатулка Эофии [СИ] (а.с. Валькирии Севера -2) 898 Кб, 265с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Ad Astra

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Семь валькирий: шкатулка Эофии

Глава 1

Мне кажется, что у вечера есть свой особенный непередаваемый запах. Когда бодрящая свежесть опускается на землю после жаркого, ослепляющего своей яркостью дня, а наполнившаяся стрекотанием и кваканьем речушка заглушается играющей из местного ресторана музыкой, ты вдыхаешь в себя великолепный аромат, едва касающийся кожи. Этот удивительный запах вдруг успокаивает, и кажется, словно дышать становится легче, будто прозрачный груз, сотканный из дневного зноя, глухо падает наземь с постоянно напряженных плеч. Ты, наконец, делаешь тот долгожданный глубокий вдох, и отчего-то радость настоящей лавиной захватывает тело изнутри. Возбуждающий аппетит запах, льющийся из открытых и шумных таверн, несколько приторный, но притягательный аромат оставшихся на рыночной площади цветков, витающие в воздухе ноты горелой травы, которую жгли на ином берегу реки — всё это и делало вечер особенным, очаровывающим. Быть может, мои размышления излишне романтичны и бессмысленны, однако замечали ли вы, что вечером непременно больше людей позволяют улыбке блуждать на их строгих, измученных днем лицах? Если не тот самый аромат, то предвкушение обещанного отдыха непременно сулит каждому настроение не столь счастливое, сколь безмятежное и благодушное. Но, поворачивая голову назад, я понимала, что моё прекрасное настроение никоим образом не передаётся другим, а именно двум моим спутникам, что шли позади, сохраняя уважительную дистанцию. Стоит заметить, что характеры спутников изначально не располагали к вечной веселости, и часто хмурые они ненамеренно нарушали то спокойствие, что наступало с заходом солнца. Однако позвольте мне все же описать людей, идущих позади, поголовно, ведь будет грубой ошибкой приписать им качества схожие, если не одинаковые.

Тот мужчина средних лет, чье иссушенное тяжелыми временами лицо было покрыто двухнедельной щетиной, был десятилетия тому назад умелым наемником, что в один из светлых дней, как это часто случается у людей совестливых, решил сменить свой род деятельности. Дабы уберечь моего крайне молчаливого друга от предстоящих нападок, спешу заявить, что занялся он делом этим не от лучшей жизни, и не должно нам осуждать других, не побывав прежде в их шкуре. Орис — оборотень надежный, уж поверьте мне на слово, не раз вытаскивал он меня из трясин, болот, глубоких снегов и зыбучих песков (как вы понимаете, я ужасно плохо ориентируюсь на местности). Происходя из рода медвежьего, Орис имеет телосложение крупное, и, как я считаю, шкафоподобное, и одного его вполне хватает, дабы поднять кверху небольшую телегу, забитую мешками с картофелем. Но, несмотря на очевидную силу, собеседник из него, признаюсь честно, никудышный: мой спутник совсем не любит разговаривать, из-за чего многие знакомые уверены в его немоте. Он совсем не заботится о своей внешности, и его грубые черты лица частенько скрываются за быстро растущими черными прядями и колючей щетиной, однако, многие женщины видят в этом «дикарскую» красоту. И всё было бы в Орисе прекрасно, если бы не его излишняя обязательность и ответственность, с которыми он подходит к моему сопровождению, и его чрезмерная подозрительность. Но довольно мне разглядывать оборотня, он уж и нервничать начал, а потому я расскажу о своем втором путнике, что и обликом-то человеческим не обладает.

Ежели вы является поклонником пушистых очаровательных созданий, коих принято именовать кроликами, вы бы непременно нашли в этой личности своего лучшего друга, если не свою любовь. Представьте пред собой аккуратную чуть вытянутую мордочку, покрытую шелковистой, сероватой шерсткой, представьте маленький розоватый носик, что забавно вздрагивает, стоит человеческому пальцу неосторожно коснуться едва заметных усов, вообразите длинные висячие ушки, большие темные глаза, а теперь, когда вы уверены в очаровательности этого создания, подставьте к нему человеческое тело, ноги которого выглядят конечностями заячьими, нежели кроличьими. Безусловно, Крогис выглядит необычно и поначалу кажется, что по улице идет опечаленный ученик мага, коему поручили превратить себя в кролика, а он справился лишь частично, однако, на деле Крогис является тем, кого на грубом людском языке называют зверочеловеком. Он всегда опрятно одет, очень любит листья салата с морковью, а также часто замирает по ночам на месте, недвижно смотря в точку на стене, но при всем при том Крогис обладает характером тяжелым, и, если позволите выразиться, дотошным. Он чрезмерно пунктуален, излишне серьёзен и до безобразия правилен, считая своим долгом нести свои знания в народ, даже если тот подобного не просит. И будьте уверены, после разговора с Крогисом, у вас не останется ни сил, ни мыслей, ни, возможно, желания жить, ведь порой кролик излишне депрессивен, полагая, что в этой жизни всё тщетно и предопределено. Из-за этого он не очень популярен у женщин, однако, не расстраивается, ведь Крогис давно женат на очаровательной крольчихе, чей скверный характер вынудил мужчину согласится на моё сопровождение.

И всё же я вновь меняю порядок рассказа, начиная с того, что исконно кажется интересным мне самой. Позвольте мне начать сначала, имя моё Эофия, и вот уж как три года я путешествую по миру. По моему отнюдь не сильному, и даже хрупкому телу бежит кровь трех рас, что издавна населяют этот свет: демонов, русалок и фениксов. Услышав подобное, вы наверняка захотите узнать, как же я выгляжу, решив про себя, что внешность моя по странности сравнится с самим Крогисом, но честно заявляю, что выгляжу я вполне по-человечески. Я похожа на своего отца, и, опуская хвастовство и гордыню, спешу сказать, что отец мой не кто иной, как предводитель фениксов, что немногочисленным народом обосновались в Северных горах, а потому особа я в некотором плане знатная, отчасти из-за того, что наследницей я являюсь единственной. Не стоит сомневаться в том, что отец не был доволен моим решением о путешествии, и видно это по тому, что сопровождение, им подобранное, у меня очень колоритное, впрочем, наши с ним мысли имели ужасное свойство не сходиться, и разрешение на путешествие было выбито завидным упрямством с моей стороны. Но довольно обо мне, у нас непременно будет время на продолжение, а ныне вечер плавно сменяется ночным мраком и надобно искать ночлег.

Обыденно небольшие таверны охотно предлагают свои вторые этажи с множеством простеньких комнат, и не стоит вертеть носом пред пыльными полами да скрипящими жесткими кроватями, ведь отдадите вы за ночевку один серебряный. Радость для путешественника найти таверну недорогую и включающую в оплату завтрак иль ужин, и есть одно негласное правило, по которому заведения эти расположены непременно на улочках скрытых и удаленных. Гостиницы центральные поистине скупы и безжалостны к путникам обедневшим и уставшим, и не стоит один золотой кровати более теплой и комнаты красивой. Есть нечто азартное в том, чтоб выбрать ночлег в чужом незнакомом городке, и чувство это сродни игре в лотерею, когда среди множеств деревянных вывесок должен ты поставить свою монету лишь на одну стойку. Не судите строго и предвзято, но в подобном вопросе следую я лишь за интуицией, останавливаясь напротив того здания, что кажется мне наиболее приятным. И сейчас, неспешно бредя вдоль одной из мощеных камнем улочек, я внимательно вглядывалась в висевшие над дверьми вывески, часть из которых была ужасно старой и выцветшей.

— Слышал я об этой таверне, вокруг неё плохие слухи водятся, — тихим голосом проговорил Крогис, дергая носом в сторону небольшой постройки с большими буквами «Хна и басма», — поговаривают, что это настоящий притон для контрабандистов.

— А ты и веришь этому, — не сдержала я усмешки, припоминая тот случай, когда Крогис назвал опасной таверну «У тетушки Тильды», посчитав, что это та самая Тильда, прославившаяся на страну своими умелыми кражами. Обнаружив за стойкой доброжелательную, но глуховатую пожилую женщину, я долго смеялась над недоверчивостью кролика, а тот и обиделся. «Вот обкрадут тебя, тогда и начнешь слушать умного Крогиса» — нередко повторял он себе под нос, забывая о шествующем рядом Орисе, что являлся ходячим талисманом от нападений, краж и даже сглазов.

— Давайте остановимся здесь, — недовольно пробурчал кролик, останавливаясь напротив неброской вывески, на которой, скрестившись в бою, были нарисованы две сабли. — Я уже устал ходить, хочу лечь в кроватку и вытянуть свои лапки.

— Будет у тебя время, чтоб лапы протянуть. Мне не нравится вывеска эта, хочу другую.

— Вот же противная девчонка! Нет совести у тебя, нет!

— Не кричи, не кричи, а то вновь линять начнешь, — пробежав несколько вперед, я остановилась напротив одной из дверей, указывая рукой на вывеску, где был нарисован толстый, неуклюжий пони, — вот, залог успешной ночевки.

— В каком путеводителе сказано, что страдающая от ожирения лошадь является знамением успеха? — поспешив выказать своё недовольство, Крогис, впрочем, поспешил свернуть в открытую настежь дверь, ловко перепрыгивая едва заметный порог. — Это всё ваши девичьи замашки. Встреться нам на пути таверна с вывеской туфель, ты б уже сидела там.

— Я похожа на ту, что неустанно следует за красотой? — улыбнулась я, невольно опуская взгляд на стоптанные сапоги и порядком потрепанный плащ, подол которого был испачкан грязью и насевшей на неё дорожной пылью.

Пропустив мой риторический вопрос мимо своих висячих ушек, Крогис уверенно подошел к деревянной стойке, за которой хлопотал пухлый, краснощекий мужичок. Большое помещение, уставленное круглыми столиками и старыми стульями, было украшено подковами, потертыми попонами и старыми картинами с изображением лошадей, отчего выглядела комната подобно забытой каморке, в которую постоянно сваливали ненужные вещи. На дубовых поверхностях лавок, приставленных к стенам, были довольно искусно вырезаны причудливые узоры, но, опустившись на одну из них, я с опаской покосилась на торчащий по центру ржавый гвоздь. Выбиванием из хозяев лучших комнат в нашей компании исконно занимался именно Крогис потому, что Орис торговаться не любил, а я, к стыду своему, так и не научилась столь нужному умению. И сейчас, покорно ожидая решения, мы с оборотнем, образуя пару колоритную и разительно отличающуюся, ловили на себе удивленные взгляды немногочисленных постояльцев, что сидели за столиками, несмотря на поздний час.

— Что ж, предчувствуя ваше недовольство, точнее твое, — с этими словами кролик одарил меня темным взглядом, — хочу сказать, что мы прекрасно сэкономили, а потому можем позволить себе вкусный завтрак.

— И в чем тогда подвох? — привыкнув за три года ко всем подводным камням, что возникали на нашем пути, я спросила довольно спокойно. Всё лучше, чем ночевать в стогу сена в окружении постоянно блеющих овец.

— Свободна всего одна крохотная комната. В ней одна кровать и одна раскладушка. Ночью холодно, а комнаты они не топят, потому кому-то придется спать на полу, а это не вариант. Хозяин предложил ещё одно место, но в этой комнате уже заселена какая-то девушка.

— Сойдет, — безразлично махнула я рукой. — С девушкой, так с девушкой.

— Если она окажется наемницей? — поспешил поделиться своими подозрениями Крогис, и оборотень на этих словах хмуро свел к переносице свои густые брови.

— Значит, всё мои вещи я оставлю в вашей комнате.

— Если она решит убить тебя во сне?

— Я феникс. Я люблю самовоспламеняться.

Круто развернувшись на своих серых заячьих лапках в сторону лестницы, Крогис, предварительно выдернув из моих рук мешок с вещами, недовольно зашагал по скрипучему полу, активно жестикулируя руками и бубня что-то под нос. Увидев на лице Ориса широкий зевок и не сдержав свой, я направилась следом, аккуратно огибая многочисленные столики и предвкушая постель, какой бы она ни была. Получив ключ с потертым номерком и полный неодобрения кроличий взгляд, я вошла в довольно обычную комнату, коих повидала за путешествия сотни раз.

Помещение было совсем небольшим: шесть шагов в длину, да шесть в ширину. Почти все место занимала огромная двуспальная кровать, над которой находилось единственное окно с трещащими от сильного ветра грязными стеклами. В ином углу рядом с высоким, но позабытым и оттого пыльным зеркалом стояла маленькая тумба, на которой уже кто-то оставил железную кружку с недопитым чаем. Лежащий у кровати ковер представлял зрелище жалкое — полинявший и съеденный молью, а также погрызенный каким-то животным, он больше походил на половую тряпку, на которую и в сапогах становиться не очень хотелось. На стене я нашла несколько крючков, на одном из которых уже висела старая куртка, и, повесив рядом свой плащ, я обессилено упала на кровать, скинув небрежно на пол свои сапоги. От одеяла веяло холодом и некой сыростью, и, прибившись к стенке, я довольно зажмурила глаза, надеясь заснуть прежде, чем меня посетит соседка. Разговаривать всю ночь, обсуждая дальние странствия, не хотелось вовсе, ноги жутко болели от долгой ходьбы и, потушив на тумбе единственную слабо горящую свечу, я крепко стиснула в своих объятиях мягкое одеяло, сворачиваясь клубком и готовясь погрузиться в теплый мрак, из которого меня всенепременно выведет утром бурчание Крогиса.

Я родилась в северной Империи Cаэр, и лето там едва ли можно назвать жарким, скорее теплым и потому приятным. Насекомые там не приживаются, от многочисленных рек, что впадают в чистое море, всегда веет прохладой и свежестью, и, покидая родную страну, я и подумать не могла, что знойный климат центральной Империи Харран окажет на меня влияние столь угнетающее, если не разъедающее. Утром здесь до ужаса жарко, яркое солнце беспощадно нагревает все то, до чего коснутся его лучи, но вопреки этому ночи настолько холодны, что порой одного одеяла становится мало. Даже на границе, когда до восточной Империи Гоарис всего три дня пути, этот вездесущий зной не упускает из виду своих жертв, стремясь подарить им напоследок ещё один солнечный удар. Путешествие по Харрану всем нам далось с трудом и, несмотря на очевидные красоты этой страны, мы бежали к востоку, где планировали задержаться на длительное время. Гоарис была Империей огромной, но вместе с тем загадочной, так как она длительное время не открывала свои границы, сторонясь войн и конфликтов. Множество путников хлынули туда, чтобы посмотреть на невиданную доселе страну, и я не была исключением. Довольно песков и оазисов, я желаю есть странные холодные супы, надеть длинные одеяния с запахом и набить мешок статуэтками маленьких дракончиков, что были священным созданием у местных народов. Как и в любой другой Империи, на востоке также соблюдался матриархат, и говаривали, будто правящие госпожи имеют целые гаремы, в которых просиживают будни десятки мужчин.

Едва мои мысли утихли, и я, наконец, поддаваясь усталости, начала засыпать, в замке громко повернулся ключ, и добротно сделанная дверь отворилась, пуская в комнату идущий с коридора свет. Приоткрыв глаза, я увидела очертания женской точеной фигуры, что довольно громко скользнула внутрь, устремляя свой крупный мешок прямо на кровать, чуть ли не в меня саму. Неужели ей не сказали, что она ночует не одна, или же она намеренно ведет себя так вызывающе? Точно ответить я не могла, ведь в комнате сохранялась непроницаемая тьма, а зажженная свеча тускло освещала зеркало и тумбу, не отбрасывая никакого отблеска в сторону одеял. Не шевелясь, я молча следила за движениями девушки, что вела себя довольно…непринужденно. Скинув на пол широкие штаны и откинув их ногой куда-то в угол, она широко открыла рот, рассматривая зубы в пыльном зеркале. Мне захотелось окликнуть её, ведь, если её не предупредили, получится довольно неудобно и неприятно, но я позабыла все слова, которые хотела сказать, когда девушка, оголившись до белья, вдруг схватила себя за грудь и начала громко хлопать по своему плоскому животу. Что ж, возможно, это некий ночной обряд, в Харране полно странных людей, к тому же, когда есть что пощупать, почему бы и не пощупать, верно?

Я вновь приоткрыла рот, дабы шепотом окликнуть незнакомку, но вновь не смогла. Положив на голову руки, она пробормотала слова на неизвестном мне языке, и после них я с некой грустью смотрела, как медленно сдувается её пышная грудь. С неким свистом, если не шипением, сдувался тот самый камень преткновения многих мужчин, и вот уж бюстгальтер опадает на пол, демонстрируя взору абсолютно плоскую мужскую грудь. Длинные пряди, переплетаясь меж собой, становились всё короче, округлые бедра сужались, а узкие аккуратные плечи растягивались, становясь широкими. Конечности, что до этого казались мне поразительно худыми, утолщались, и вот, встряхнув короткими, но растрепанными волосами, в зеркало уже смотрел хрупкий бледный юноша, спина которого, как мне показалось, была чем-то изрисована. Стоя посреди комнаты в женском белье и повергая своим перевоплощением в состояние, пожалуй, очень сильного удивления и испуга, он без сомнений повернул к кровати, выведя меня тем самым из состояния оцепенения. Не знаю, чем я руководствовалась на тот момент, но ноги действовали сами, и я рванула с кровати, что есть мочи, к двери, которая оказалась запертой ключом изнутри. Безусловно, всеми этими действиями паренька я напугала, и, когда моя туша стремительно летела с кровати, я слышала вдох ужаса, который он издал, и теперь, поняв, что ключ лежит на тумбе, и мне отсюда просто так не выбраться, я обернулась, прижавшись к двери спиной.

Он был в ужасе, и даже в полумраке я видела выражение его лица, однако, моё лицо по выражению ничуть ему не уступало, что, должно быть, его несколько успокоило. В любом случае, вытянув вперед руки, ко мне медленно стал подходить незнакомый мужчина в женском белье. Не могу назвать себя пугливой, но ситуация показалась мне до того абсурдной, что я сочла просто необходимым издать из своего горла истошный вопль, которого оказалось вполне достаточно. Спустя минуту та самая дверь уже летела с петель вместе со мной, и, падая на пол, я заметила в проёме настороженного Ориса, что сжимал в пальцах ручку двери. Позади него уже топтался сонный Крогис, что, увидев в комнате незнакомца, не стал скупиться на эмоции.

— Мужик! — завопил он, указывая пальцем на паренька, и давая этим жестом вполне четкую команду для оборотня.

— Заяц! — воскликнул тот в ответ, хватая с тумбы кружку и выбивая ей стекло. Скинув с себя, наконец, дверь, я вскочила на ноги, провожая взглядом выпрыгивающего в окно незнакомца, следом за которым уже летели Орис и неистовые восклицания Крогиса, что он из кроличьих, а не заячьих. Подбежав к окну и выглянув на улицу, я следила за тем, как вдаль по ночной улице бежит юноша в женском белье, а за ним несется огромный черный медведь.

— Хозяина мне! — кричал Крогис, протискиваясь сквозь толпу собравшихся зевак. — Что за наглость! Что за дерзость!

— Постой, — вовремя очнувшись, я догнала кролика, затащив его насильно в комнату и прикрыв зияющий проход слетевшей дверью, — Крогис, это метаморф!

— Тебя что ль дверью приложило? Насильник это!

— Да постой же ты! В комнату действительно зашла сначала девушка, а потом хоп, — для наглядности я зачем-то хлопнула по груди, — и парень. Это метаморф!

— Эфи, метаморфы водятся только в Гоарисе и своей страны не покидают, потому что у них у всех явно проблемы с головой. И у тебя тоже. Наверняка он оделся женщиной, чтобы…делать всякие непристойности с другими девушками но ночам! — упрямо заключил Крогис, вырывая свой рукав из моих пальцев и вновь уходя в коридор, снося дверь. Вскоре с первого этажа слышались такие слова, о которых стоит умолчать, а потому скажу лишь то, что спустя десять минут в таверне вновь показался крайне недовольный Орис, что, бросив злобное «упустил», отправился спать.

Не сказала бы, что недоверие Крогиса было мне обидно, однако, перед глазами упрямо стояло настоящее превращение, которое не могло быть простым переодеванием. И прежде, чем мои спутники прогнали меня в другую комнату, я быстро обыскала помещение на предмет доказательств своей нормальности, но в вещевом мешке не оказалось ничего, кроме мужских вещей, в которые незнакомец явно желал переодеться. Однако в одном из карманов лежал странный, плотно завернутый в ткань, красноватый камень, который я сочла настоящим рубином. Что ж, неплохая компенсация за нанесенный моральный ущерб, к тому же, если не я, то это запросто заберет кто другой, ведь навряд ли тот паренек решится зайти сюда забрать вещи. Да и не думаю, что после всего произошедшего мы вообще когда-либо встретимся.

Глава 2

Утром нас беззастенчиво разглядывал каждый, кому это позволяло зрение, и, быстро расправившись с едой, которую нам в качестве извинений преподнесли совершенно бесплатно, мы отправились в путь, накрыв головы купленными неподалеку платками. Занесенная песком, присланным из пустыни ночным ветром, улица встретила нас настоящим пеклом, застывшим в воздухе, и будничным шумом, среди которого громко выделялись ревы верблюдов. К этим животным, что пахли до безобразия плохо и имели ужасную привычку плевать в каждого, кто был им не по душе, мы и направлялись, ведь среди небольших городов и деревень они были единственным способом добраться до нужного места.

Заметив неподалеку загорелого мужчину, что носил на голове яркий оранжевый платок и являлся потому владельцем переезжающей с места на место ярмарки, я напросилась к нему в караван, узнав о том, что направляется он к деревеньке у самой границы с восточной Империей. Едва миновал час, мы уже сели на двугорбых верблюдов, чинно зашагавших прочь из города, и, обернувшись напоследок, дабы проводить взглядом куполообразные крыши, я с нескрываемым удовольствием смотрела на горизонт, где виднелись не приевшиеся дюны песка, а деревья, пускай и оголенные да колючие. Совсем скоро вдыхаемый воздух перестанет обжигать легкие, а тело окружат сочные зеленые листья, под тенью которых я, наконец, смогу снять с себя защищающую от зноя одежду. Совсем скоро я перестану начинать своё утро с чистки сандалий от песка, и не будут больше гремучие змеи заползать в мой мешок, который я оставлю на земле намеренно или по невнимательности. Совсем скоро я, быть может, увижу совершенно иной мир, что покажет мне невиданные доселе красоты, культуру, традиции и маленькие, но удивительные вещи, о существовании которых я даже не подозреваю.

Когда три дня пути были позади, когда песок сменился сухой землей, пустившей мелкие трещины, мы прибыли на границу, на которой порядком задержались. Длинная очередь, сотворенная из путников и возвращающихся домой жителей, медленно проходила чрез единственные врата, стража на которых исполняла свои обязанности как нельзя более ответственно. Взглянув на наши уставшие и в целом безобидные лица, они вежливо поинтересовались, что находится у нас в мешках, и, убедившись в том, что мы и контрабандистами не являемся, нам дали добро на вход, пожелав удачной дороги. Безусловно, за стеной нас не ожидали водопады и вечнозеленые леса, и природа на границе была ровно такой же, что мы видели день назад, однако, само предвкушение чего-то совершенно нового, чего-то поражающего воображение, вселяло в душу радостный настрой, что неустанно гнал нас вперед.

Узнав о том, что до ближайшего городка не менее четырех дней пути, мы заплатили добродушному селянину, согласившемуся приютить нас на своей телеге и довезти до деревеньки, что обещала появиться на горизонте уже через один день. Телегу эту, к слову сказать, тащил огромный каурый бык, два длинных рога которого уходили вперед, изгибаясь на концах, и ехали мы по главной дороге так медленно, что я моментально поддалась размеренной качке, тут же уснув. Проснулась же я глубокой ночью, когда селянин, не добившийся от Ориса ни слова, начал петь веселую песню, указывая тоненьким хлыстом вдаль, где ярко горели огоньки приветливой деревушки. Кое-где из-под земли уже пробивалась жухлая трава, а встречающиеся на пути деревья, чьи корни, разветвляясь, выходили на поверхность, несли на своих ветвях тонкие и мелкие листья, которые пытались сорвать гуляющие здесь небольшие кобылки.

Признаюсь честно и стыдливо, что возлагала даже на деревни таинственной Империи слишком большие ожидания, рухнувшие к моим ногам с раздражающим грохотом. Село, в котором мы оказались и в котором нас встретили как нельзя более радушно, ничем не отличалось от северных хуторов, а местные жители, скупающие вещи и одежду на границе, не изобиловали иной внешностью и, в целом, поведением. Речь их, однако, несла не привлекающий к себе внимание акцент, и, оглядев донельзя знакомые постройки, коих в селе было не более десяти, я поспешила получить от деревенского старосты спальный мешок и занять с ним место в чистеньком сарае. Отдав за ночлег довольно завышенную цену, я с укором и уважением начала думать о местных жителях, что, осознав выгодное расположение своего селения, развели подобие бизнеса, начав сдавать в аренду палатки, спальные мешки и, по необходимости, котелки, в которых они за отдельную плату могли лично сварить еду. Крогис называл подобное «само собой разумеющимся разведением туристов», и, учитывая дальность ближайшего города, разведение это было, хотя и очевидным, но необходимым.

Отужинав сухарями и пожадничав отдавать за горячий суп целых два серебряных, мы устроились в любезно предложенном нам сарае, в котором приятно пахло сеном и свежей выпечкой одновременно. Не скажу, что ночевка на тонком матрасе, служащим довольно жалким барьером между холодной землей и телом, не было мне по душе, ведь, повторюсь, всё лучше, чем спать в стогу среди орущих овец, но проблема была. Заключалась эта самая проблема в двух моих спутниках. Ну, настоящие зверюги, как бы иронично это ни звучало! Орис невероятно громко храпел, настолько громко, что вопрос о его холостом образе жизни отпадал сам собой. Крогис постоянно дергал во сне лапами и противно клацал зубами, заполняя этим звуком те промежутки тишины, когда оборотень делал выдох, дабы вновь дать на вдохе храпака. По этой причине я не очень жаловала подобное совместное времяпрепровождение, и даже сейчас, повернувшись на бок к своей сумке, я понимала, что не спать мне этой ночью. Складывалось впечатление, будто отец намеренно подобрал мне такую компанию, чтобы я вернулась домой как можно скорее…

К слову сказать, тот рубин, который я довольно нагло присвоила себе, я намеревалась продать на ближайшем рынке по той причине, что деньги в наших мешках не вечны. Держа его при себе в кармане, как, впрочем, и все, что казалось мне ценным, я заметила, что камень изредка нагревается, становясь теплым и оттого приятным на ощупь. Если рубин на деле окажется камнем магическим, то я смогу получить отличную выручку, за которую мы сможем жить в Гоарисе полгода, и, осознав это лишь сейчас, во мне взыграла совесть. Вдруг этот несчастный камень был неким спасением для того странного метаморфа? Понимаю, пареньку в любом случае пришлось бы подло выкрадывать свою же сумку у хозяина таверны, ведь Крогис описал бедолагу настоящим маньяком, но, быть может, стоило оставить камень там? Нет-нет, всё то, что забывается в тавернах, владельцы таверн непременно присваивают себе, и уж лучше этот камень поможет мне, чем тому краснощекому мужичку. Прекрасно, достойное для меня оправдание.

Орис начал храпеть. Эта пронзающая барабанные перепонки симфония буквально сотрясала землю, и вот во мне уже теплится волна негодования. Не столь от того, что я не могу заснуть (всё же в пути я отлично выспалась), сколь от самой раздражительности этого звука. Кинув в Ориса пару раз найденными початками кукурузы и осознав всю бессмысленность придуманной затеи, я, проворочавшись на своём месте целый час, вскипела от злости и вышла на улицу, сев на старенькую скамью. Лежащий в кармане рубин грел бок, и, притулившись к стволу растущего рядом дерева, я с ужасом услышала, как громок и здесь храп оборотня. Полагаю, после нашей здесь ночевки жители, прежде, чем пускать к себе в деревню, будут узнавать у путников, храпят ли те по ночам.

Едва я поднялась с лавки, чтобы вернуться в сарай (все же пребывание одной на совершенно темной улице не столь романтично, как может кому-то показаться), как с крыши свалился пучок соломы, пугая мою впечатлительную натуру до тихого писка сквозь стиснутые зубы. В подобные моменты моё подлое сознание начинает неистово вспоминать все страшные истории, услышанные мной когда-либо, и это подключает определенный эффект: перемещаться я начинаю исключительно бегом. Кошка, да, это была определенно кошка, а я уж было выдумала себе страстей. Как я, спустя три года путешествий, не растеряла эту пугливость?

Когда впереди сверкнуло лезвие, я попыталась протереть глаза, посчитав это очередной игрой воображения, однако, руки словно онемели, и я попросту не смогла поднести их к лицу. Затылком я чувствовала чье-то тяжелое дыхание, и, принимая во внимание отсутствие у незнакомца запаха, а также то, что его бесшумные действия не пробудили Ориса, я сделала вполне логичный вывод, что меня собирается обкрадывать невероятно талантливый и опытный наемник. Почему именно вор? Если бы меня желали убить, приставленный к горлу клинок уже бы прошелся по коже и сосудам, но от этого мне не легче. Сердце заколотилось в бешеном темпе, я чувствовала, как дрожат мои колени, ведь всегда Орис вытаскивал меня из подобного, а позади ныне стоит тот, кто, возможно, опытнее его. Но, несмотря на это, напавший, видно, не знает, с кем связался, ведь и я могу сжечь всё вокруг себя, что я, собственно, и собиралась сделать, но…

— Верни камень, и я уйду, — прошипел мужской голос, не убирая от моего горла лезвия и не снимая с рук заклинания.

Страх как рукой сняло. Представив, что позади меня стоит тот самый паренек в белье, я, игнорируя кинжал, повернулась к незнакомцу, но тот был уже одет. Отскочив в сторону, он вновь повторил свою просьбу, в то время как я осознавала всю нелогичность ситуации. Или паренек глуповат, думая, что я не закричу, или он намеренно показывает свои благие намерения. Учитывая, что подобным приветствием благие намерения явно не показывают, я все же склоняюсь к тому, что юноша туп. Даже кричать расхотелось, не говоря уж о применении магии…

— А зачем он тебе? — спросила я, невольно касаясь горла и также отступая на шаг назад.

— Что за вопросы? Оно изначально не твоё, — довольно грубо ответил мне парень, — верни, я знаю, что он у тебя, я уже осмотрел твою сумку!

— Ой, а у меня там штаны нестиранные…

— Отдай! — злобно прошипел наемник. — Этот камень опасен для тебя!

— Да не опасный он, — тихо ответила я, всё еще находясь под впечатлением от того, что парень порылся в моей сумке и не разбудил при том Ориса, — но да ладно…Сними маску, и, если я узнаю тебя, то отдам.

Наемник тут же щелкнул пальцами, и в кромешной тьме возник маленький, но яркий огонек. Черная ткань мгновенно соскользнула с лица, и в полумраке отразились те же черты лица, что и в ту, несомненно, запомнившуюся ночь. Застыв на секунду, я прыснула со смеху:

— А ты всегда так покорно исполняешь чужие условия?

— У тебя лицо наивное, от совести ещё не избавилась.

— Эй! — услышав подобное уже не в первый раз, я засунула в карман руку и вытащила красный камень. — Вот, забирай, извращенец, — протянув рубин на ладони, я недовольно смотрела на мешкающего юношу, что будто и не спешил забирать свою потерю. С минуту молча смотрели мы на мою руку, пока где-то вдалеке не ухнула сова.

— А…Тебе не горячо? — прокашлявшись, спросил наемник, подходя ближе.

— Ни горячо, ни холодно.

— А…скинуться со скалы, к примеру, не хочется?

— Ты адекватный парень?

— Да, я понимаю, всё это странно, но…Что ж, я попробую объяснить, — ещё раз нервно прокашлявшись, наёмник вдруг сменил свои настойчивые интонации на уважительный и вежливый тон, — это магический камень. И вообще-то брать его голыми руками никто не может, так как вначале камень начнет прожигать кожу, навязывать мысли о суициде, а затем приведет к…ну, воспламенению.

— Ой, я это и без камня могу.

— Нет-нет, вне зависимости от камня. Это проклятое пламя. Мой хозяин…Да, он знает всё об этих камнях! Позволь, я отведу тебя к нему.

— С чего это мне идти к нему? — сунув камень от греха подальше опять в карман, я покосилась в сторону сарая. — Забирай камень, если надо, и иди. Мы от маршрута отклоняться не будем.

— Тот, кто сможет держать в руках камни, сможет и сдерживать их силу, ты сможешь помочь нам избавиться от них!

— Понимаешь, для того, кто от всего этого далек, слышать подобное как-то…

— Понимаю, странно, а потому я готов проводить тебя и твоих телохранителей к моему хозяину. Он живет в одном из самых прекрасных городов Гоариса, в Ошарии, вы увидите и получите всё, что хотите! — в отчаянии заявил паренек, и, несмотря на явные сомнения и подозрения, я невольно улыбнулась. Всё, что хотим? Живет в Ошарии, куда и попасть-то не так просто? Прекрасно, в ином случае удрать мы всегда успеем.

— Что ж, раз условия такие привлекательные, то почему бы, действительно, не совместить приятное с полезным. Нам-то все равно, главное, чтобы вы потом с хозяином не пожалели…

Глава 3

— Эфи, — нервно поведя длинным ухом в сторону, Крогис громко клацнул передними зубами, — то есть ты попросту стащила магический камень, и теперь мы вынуждены путешествовать с…вот этим? — многозначительно поводя руками в воздухе, кролик недоверчиво дернул носом в сторону нового компаньона, что трясся в повозке от неровной дороги. — Кто ты вообще по полу?!

— Я Алио, но иногда я чувствую себя Алиссией, — довольно добродушно ответил юноша, наглядно описывая полукруг на своей ныне плоской груди.

— Твоё имя похоже на «Аллё», — поспешил язвительно отозваться Крогис, — одно то, что, возможно, даже сейчас ты надел под одежду женское бельё, показывает тебя извращенцем! Даю свой ус на отрывание, если ты не был в Харране по делам не столь чистым!

— Хм, звучит довольно странно и даже с нотами осуждения, но ты совершенно прав! Камень пришлось выкрадывать, и, поверьте, чего только я не натерпелся…

— Так, значит, и ты его стащил? — я удивленно посмотрела на Алио, и тот незамедлительно кивнул. — А проблем-то не будет?

— Уж поверь, у меня золотые руки…

— Судя по всему, золотые руки все же растут не из того места, раз ты упустил свою же кражу, — Крогис недовольно посмотрел на юношу, а после перевел взгляд на Ориса, ища поддержку своему недоверию. Но оборотень лишь внимательно смотрел в единственное оконце повозки, изредка чихая от залетающей внутрь пыльцы.

— Кхм, да, вынужден признать, что я не на шутку испугался, осознав свою потерю. Всё же, когда господин Орис гнался за мной, я думал лишь о том, как бы спасти свою душонку, — Алио осторожно покосился на оборотня, — но я рад, что все в итоге завершилось именно так!

— Ты лучше расскажи, как камень стащил? — с искренним интересом спросила я, наклоняясь вперед.

— Нет-нет, расскажи, чем ты так изрядно доволен! — перебил меня Крогис, и Орис, наконец, удостоил юношу внимательным, но сонным взглядом.

— Что ж, давайте по порядку. Вначале, я отвечу на вопрос госпожи, — столь уважительные обращения от наемника казались мне удивительными, и я бросила взгляд на кролика. Тот закатил глаза. — Красный камень находился в Рубиновом клане в Харране, и передавался в шкатулке из поколения в поколение, как символ великой власти. Довольно забавно, что они не знали о его истинных свойствах, но усердно блюли традицию в передаче. Я нанялся служанкой в их клан (всё же к женщинам-слугам относятся лучше), и узнал о том, что в клане камень считают обычным, но излишне символическим рубином.

— И ты попросту подменил этот камень простым рубином? — не выдержала я, касаясь кармана, в котором покоился настоящий артефакт.

— Ну, если опустить пахучие порошки, уловки по отвлечению стражи и мои безупречные навыки по приобретению доверия, да, я подменил камень, а после уволился. Но нести его было непросто. Даже находясь в тряпье без контакта зрительного и тактильного, этот камень…Этот камень все равно передавал мне мысли о смерти. Поэтому, когда рубин (позвольте называть его так) пропал, я решил, что скорее всего найду ещё одну жертву ужасной магии…

— Жуть, — внезапно отозвался со своего места Орис, вызвав тем самым немалое удивление со стороны молодого наёмника.

— О, а я думал ты…Ладно, теперь я перейду к следующему вопросу, который касается нашего с вами будущего.

— Нашего? — возмутился Крогис. — Ты, мил друг, с нами контрактов не заключал! Где договор, где подпись, а? Ты нас не втягивай в это, пускай на Эфи камень этот не действует, и что с того?

— Позвольте мне всё объяснить…Всего камней семь, и все они разбросаны по свету, принося горе. Понимаете? Любой погибнет жуткой смертью, едва посмеет использовать эту проклятую силу, едва возьмет её в руки! Мой хозяин желает избавиться от этих камней, но есть две семьи, что считают иначе…

— Как всегда нашелся тот, кто хочет использовать эту силу себе во благо, я права?

— Верно. Так думает клан Серебристых Рек, — грустно улыбнулся Алио, — уж не знаю зачем, но навряд ли цель их благородна.

— Ну и название, — усмехнулся Крогис, скрещивая перед грудью руки, — а третья сторона, что она думает?

— Клан Призрачных Гор? Он считает, что уничтожить нужно лишь часть камней, а те камни, чья магия может принести пользу, нужно использовать на всеобщее благо.

— Тогда понятно, почему вы не можете найти компромисс, — пожала я плечами, доставая из сумки флягу с водой, — значит, вы, так сказать, находитесь в состоянии холодной войны?

— Если бы в холодной…Кланы делают свои первые шаги. Они нашли тех людей, что также могут сдерживать силу камней, — с этими словами Алио с такой надеждой посмотрел мне в глаза, что вода встала у меня в горле.

— Значит, вы попросту хотите задействовать на свою сторону такого же человека, и вот Эфи — подходящая кандидатура? — громко завопил Крогис. — Ну, уж нет, не надо нам в такое встревать! Это выгодно лишь вам, воюйте сами!

— Прошу вас, если мы не остановим эти кланы, разразится трагедия, что непременно затронет все Империи!

— Может, именно вы и неправы, кто зна…

— Крогис, — я подняла руку кверху, и кролик тут же замолчал, вновь клацнув зубами, — мы выслушаем хозяина Алио и примем решение. Как кстати называется твой клан?

— Ох, спасибо, госпожа! Я из Багряных Небес.

— Ну и названия у вас все-таки…


Многие просили меня описать столь величественный город, как Ошария, и каждый раз я оказывалась в состоянии оцепенения, находя свой словарный запас донельзя скудным и, позвольте вставить это слово, базовым. Думаю, даже самому талантливому писателю, что посвятил себя чернилам и бумагам десятилетия назад, было бы нелегко оставить достойнейшее повествование о красотах, окружавших древнюю и позабытую столицу. Некогда Ошария была городом портовым, и поговаривают, что воздвигли её озолотившиеся пираты, решившие, наконец, осесть на одном месте и сменить воду на сушу. Омываемая Искристым морем, древняя столица пронизывалась тонкими, но быстрыми речушками, и была до того богата зеленью, что благоухала при всяком времени года. Маленькие искусственные водопады можно было увидеть рядом с каждым аккуратным домиком с двускатной остроконечной крышей, под которой непременно висели маленькие круглые фонари. Каменные статуи драконов служили входом в небольшие сады с усыпанными гравием дорожками, ведущими к беседкам, а реки были настолько чистыми, что в их прозрачной глубине виднелись сотни ярких рыбок. По вечерам подобные места становились необычайно притягательными, наполняясь светлячками, как золотистыми, так и голубоватыми, и в тот вечер нам посчастливилось прибыть в Ошарию именно в это магическое время суток.

Пребывающие в единении с природой местные жители показались мне медлительными, но вместе с тем настолько счастливыми, что на лице невольно возникала улыбка. Словно осознав, что спешить не нужно, эти люди неспешно прогуливались по шумным улочкам, наслаждаясь каждой минутой жизни и останавливаясь напротив множеств садов и огромных храмов, на площади перед которыми танцевали девушки в ярких платьях. В этот вечер Алио служил нам гидом, постоянно прося обратить внимание на то или иное место, и все мы устремляли в те стороны жадные горящие взоры. Всё, совершенно всё казалось мне необычным, чудесным и странным — этот город ни в какое сравнение не шел с северными регионами. Если позволите, я расскажу о том, насколько сильно отличаются наши Империи.

Начнем с того, что поклоняются северяне и ледяные народы богине Эолин, что, согласно истории, возродила Империю Cаэр из пепла, народы же Империи Гоарис поклоняются священным драконам, создавшим эти земли. Драконы эти змеевидные, пятиметровой длины, и, признаться честно, их настолько много, что не счесть, однако, Алио говорил о десяти основных. Правят Гоарисом семьи, точнее кланы, коих, как я уже поняла, три (для сравнения, попрошу заметить, в Харране их шесть), но на севере царствует монархия, объединяет все Империи лишь матриархат, на этом сходства и оканчиваются. Нрав у народов Саэра строгий, неприветливый из-за пережитых тягот, но все они люди чести, ценящие верность и храбрость, жители же Гоариса очень дружелюбны и поэтичны, они боятся войн, находя гармонию в своей удаленности от иных стран. Девушки в Восточной Империи штанов не носят, считая это непристойным, потому мне был дан дружеский совет при первой же возможности переодеться в длинное платье с неким запахом, и мужчин они предпочитают не сильных и широкоплечих, а хрупких и талантливых в каком-либо искусстве. Из-за этого сильный пол с самого юношества избегает спорта и сидит на диетах, следя за собой, что сильно рассмешило меня, ведь выходит, что я в обляпанных штанах и с дикарским смехом мужественнее всех их вместе взятых.

Когда мы подъехали к огромному дому, что больше походил на храм из-за своей крыши, открытой веранды и гармоничного сада, у меня начала сильно болеть спина. Будучи фениксом, я имела крылья, которые с помощью магии могла успешно прятать целую неделю, но после, из-за невозможности их расправить, меня постигала подобная своеобразная кара, сравнимая с тем, как если бы вы провели в одной позе сутки, а после попытались подвигаться. Времени на любование очаровательным видом больше не было, и единственная мысль, бьющая ключом по моей голове, кружилась вокруг спины и, простите, естественной нужды. По этой причине мойвыход не был эффектным, несмотря на то, что вдоль дорожек уже стояли десятки слуг, получивших известие о прибытии важного гостя. Одетые в дорогие ткани, увешанные драгоценностями на безупречных прическах, держащие величественную осанку, они молча смотрели на меня, точнее, на важного гостя, что со скрюченной спиной и в драном плаще мчался по каменной дорожке в сторону дома. Я бы хотела выйти красиво, но, должно быть, не сегодня.

Бежала я не одна. Впереди, расталкивая слуг и крича что-то о крайне важном дельце, бежал Алио, проводивший меня прямиком до дверей уборной. Оказавшись в большом мраморном помещении с колоннами (кто-то все же сильно расщедрился для туалета) и фонтаном, служащим для мытья рук, я мгновенно сняла с себя всю верхнюю одежду, тут же давая крыльям выйти на свободу. Два золотистых крыла, что в размахе были по четыре метра каждое, с громким хлопком вытянулись позади, расправляя длинные перья, и такое облегчение воцарилось в душе в тот момент, что я облегченно с неким стоном выдохнула, касаясь затекших плеч. Всё же, нельзя столько времени скрывать их, но ведь иначе никак: с таким грузом позади не каждый согласится на перевозку, а постоянно лететь нелегко.

Заметив на стене длинное зеркало, я встряхнула своими крыльями, будто проверяя, работают они ещё или нет. Теплый цвет, напоминающий охру, плавно перетекал в золотой, и таковым было каждое, даже самое маленькое, перо. Без всяческих прикрас скажу, что своими крыльями я гордилась, отчасти из-за того, что в нашей семье они передавались по наследству, как если бы родимое пятно причудливой формы передавалось из поколения в поколение в обычной семье. Из-за расовой особенности грудь у меня была небольшой, зато осанка — всегда ровной и правильной. Отчего говорю всё это я сейчас? А потому, что именно это я и разглядывала в зеркале, в отражении которого сейчас на меня смотрела девушка с внешностью не причудливой, но необычной точно. Из-за розовато-золотистых волос и радужной радужки многие считали меня жертвой Магинских грибов, что одно время разрослись по лесам, меняя цвет шевелюры и кожи в целом у любого, кто посмеет его съесть. Но, будьте уверены, всё это со мной от рождения, и всё это я переняла от своего отца. Думаю, что от мамы во мне нет совершенно ничего…

Когда прохлада от фонтана коснулась кожи, я вспомнила, что шла в это место не только за тем, чтобы высвободить крылья, не порвав при этом походную одежду. Но, верите или нет, когда позади колонны послышались шаги и мне навстречу внезапно вышел незнакомый мужчина, я перехотела в одночасье, как бы сильно не желала.

Я думаю, он сильно удивился. Иначе объяснить, как его раскосые глаза вдруг стали больше в несколько раз, я не могу. Закрыв то, что показывать лично мне крайне стыдно, крыльями, я почувствовала, как горят мои щеки и даже уши — так неловко мне, должно быть, ещё никогда не было!

— Добрый вечер, — произнес мужчина приятным, мелодичным голосом, не выказывая на лице ни улыбки, ни смущения, — я слышал, вы с севера. Там так принято? Если да, позвольте я сниму с себя рубашку и…

— Н-н-н-ет! — быстро замотала я головой, скрываясь за одной из колонн. — Это ужасное недоразумение! Я прощу прощения!

— О… — услышала я лишь в ответ, после чего незамедлительно хлопнула дверь. Какой позор! Алио, обещаю, когда ты определишься со своим полом и будешь правильно отличать женские уборные от мужских, я лично задушу тебя!

Глава 4

— Немыслимо, непостижимо! — повторял про себя Крогис, носясь по моей спальной комнате, в то время как я с завернутым коконом на вымытых волосах пыталась привести в порядок поломанные ногти. — Увидел! Какой позор! Нужно ещё раз извиниться, непременно нужно!

— В сотый раз? — лениво протянул сидящий на подоконнике Алио. — Он и позабыл уж поди…

— Позабыл!? Орис, ты бы сразу забыл образ обнаженной девушки?! — не сказав ни слова, оборотень отрицательно покачал головой. Судя по его невозмутимому виду, эта ситуация не вызывала в нем стыда за мою особу или негодования.

— Да я же не была полностью голая! И вообще…Что вы все делаете в моей комнате? — удостоив каждого из троих мужчин сонным взглядом, я откинула пилочку на прикроватную тумбу, притягивая в свои руки странную вытянутую подушку.

— Это всё ты, Аллё! Так и знал, что не будет добра от тебя! — не унимался Крогис, и его длинные усы дергались каждый раз, как он недовольно фыркал носом.

— Но я Алио…

— У меня уже нет сил краснеть, — с просящим взглядом я посмотрела на оборотня, и тот громко кашлянул в кулак. Этого оказалось достаточно, чтобы кролик хотя бы сел на кресло. — Однако я очень удивлена тому, что главой вашего клана является мужчина. К тому же, все три семьи относятся к нимфам, и ты сам знаешь, у этой расы вне исключений передается власть от женщине к женщине… — обратилась я к наемнику, и тот довольно резко сник, устремляя взгляд на свои стопы.

— Я служу господину Некрису уже не одно десятилетие, наша встреча была подарена мне самой судьбой, настолько удивительной она мне казалась…Как если бы два давних друга сошлись плечом к плечу в великой битве!

— Ты отошел от темы.

— Да, простите. Я хотел сказать, что у господина есть повод жаждать уничтожения всех камней, ведь один из них погубил всю его семью.

— Какой ужас, — тихо проговорила я, чувствуя всевозрастающую жалость к тому, перед кем ещё недавно я до ужаса раскраснелась.

— Это было огромное горе даже для Ошарии. Некрис всегда избегает тем о том, как погибли его мать, отец и две сестры, но я думаю, что то был черный камень, который они получили незадолго до своей смерти. Когда господин вернулся из своей поездки, он впал в долгий траур, всё же он был сильно привязан к своей семье…

— Но он держится неплохо. Когда мы разговаривали, ничто не выдавало его беспокойства, — заметил Крогис, нервно перебирая по полу лапками.

— Уже шесть лет с той трагедии прошло. Господин Некрис, как единственный наследник, стал впервые в истории главой-мужчиной, он достойно продолжает дела своей матери. Поэтому я искренне рассчитываю на то, что госпожа Эофия поможет ему в столь благородной цели! — завершил рассказ Алио, грустно улыбаясь. Мне же стало жутко не по себе: не желая ввязываться во что-то серьезное, планируя отъесться до отвала за чужой счет и уйти в дальнейшее плавание, я вдруг почувствовала, что после услышанного не могу поступить так эгоистично. Понимаю, нельзя сочувствовать абсолютно всем, иначе так и сойти с ума не долго, но ныне во мне сидело то ужасное и давящее чувство, что столь редко вынуждает нас помочь незнакомому человеку.

— Вопрос, безусловно, покажется грубым, но почему он не женился? Это бы явно облегчило ему работу, да и не думаю, что жители поощряют то, что главой является мужчина, — Крогис как всегда поражал своей прямолинейностью. Ну, уж лучше пусть на это ответит Алио, чем сам господин Некрис…

— К сожалению, ты прав. Несмотря на то, что господин грамотно ведет дела и очень умен, клан находится на острие ножа, находясь под постоянным давлением со стороны других семей. Когда другие кланы попытались посватать на господине своих дочерей, дабы те заняли столь почетное место, Некрис совсем закрылся, он не хочет отдавать главенство Багряных Небес иному клану. Ведь по сути это будет означать, что править Гоарисом будут не три семьи, а две, понимаете? Прошу, не задавайте господину подобных вопросов, он их очень не любит.

— Конечно, — тут же отозвалась я, — мы здесь совершенно не для этого! Думаю, завтра господин Некрис расскажет нам всё об этих камнях, а пока давайте ложиться спать…

Когда за окном потухли даже фонари, когда Орис вытащил из моей комнаты Алио, что, обратившись девушкой, решил спать со мной, я, наконец, рухнула в постель, всматриваясь в черноту высокого балдахина. Быть может, стоит покинуть это место, пока ещё не поздно? Сослаться на внезапное дело, не требующее промедления, и…Но могу ли я поступить так бессовестно после всего услышанного? Этот Некрис и без того натерпелся за свою жизнь, однако, таких, как он, по всему миру сотни, тысячи и того больше, впрочем, я вновь старательно ищу себе оправдания. Всегда страшно браться за что-то совершенно новое, чуждое, а эти камни страшат до безобразия своей силой. Возможно, глава Багряных Небес прав, и мне стоит помочь ему? Как? Не знаю, но, если я могу держать эти камни в своих руках без последствий, это что-то да значит, верно?

Подумав об этом, я перевернулась к краю кровати и подняла рукой лежащую на полу рубашку, в кармане которой лежал сверкающий даже во тьме рубин. Многогранный кристалл удивительно красивого цвета…Такой теплый и приятный, что его не хочется выпускать из рук. Даже не верится, что хрупкий на вид камень несет с собой столько ужасных смертей…


Всё следующее утро я провозилась с довольно странным платьем, имевшим запах на правую сторону и настолько широкие рукава, что их края касались пола. Смущал меня и вырез на правом бедре, и, когда все сооружение (иначе и не назовешь) оказалось на мне, я решила, что надела всё совершенно неправильно. Как же служанки, спросите вы? Я не решилась впускать их в свои покои, постыдившись показывать стоптанные ноги, покрытые мозолями руки и тело, усыпанное синяками. По этой же причине сделать что-либо толковое с длинными волосами я не смогла, оставив их развеваться по ветру, да и с плеч постоянно спадало платье, пока я не осознала, что вообще-то так и должно быть. Но с уверенностью скажу, что это лучше всяких корсетов, но, несомненно, хуже надежных штанов и рубах. Однако сегодня предстояло вспомнить все манеры поведения, которым меня обучали, и показать себя госпожой из знатной семьи. Да кого я обманываю, после вчерашнего выхода из кареты подобная возможность уже упущена!

Выскользнув в длинный коридор, по стенам которого изумрудным водопадом струилась сочная листва, я последовала за двумя мальчишками — должно быть, ситуация в клане плачевная, раз даже опытная возрастная прислуга покинула этот дом. Эти юноши, которым я бы не дала больше десяти лет, не скрывали удивленных взглядов и то и дело оборачивались, устремляя большие глаза на два сложенных позади меня крыла. Отвыкнув от столь пристального внимания к своей расе, я неловко улыбалась, вспоминая о том, что не каждый житель Гоариса решается посетить север, где и обосновались фениксы. Хочу заметить, что отличался интерьер минималистичностью, и, к моей радости, разбить здесь что-либо не представлялось возможным. Больших портретов, что обыденно украшают стены жителей Харрана, здесь не было, а те немногочисленные статуи, стоявшие в углах, были выполнены из странного сероватого материала, отбрасывающего на свету серебром.

По пути мы встретили других слуг, которых я видела вчера, но все они были очень молоды, и в их действиях виднелись та поспешность и суетливость, свойственные новичкам. Их действительно оказалось не так много, как мне казалось вначале, и, быстро позавтракав в уже опустевшей столовой, я покорно зашагала в ту комнату, где господин собирал всех нас. Как истинная леди я опоздала именно потому, что долго одевалась. Как истинная леди я решила не считать себя опоздавшей.

Зайдя внутрь, я тут же услышала недовольный цок со стороны Крогиса, что, как и остальные, сидел в широком дорогом кресле вокруг стола, на котором лежала карта нашего мира и маленькая черная шкатулка. Решив не оглядывать пространство вокруг, да и вообще вести себя подобно юной госпоже пред первой брачной ночью, я потупила глаза в пол и быстро села на единственное свободное место, сохраняя при том осанку и преисполненный ума вид. Долго я так, безусловно, просидеть не смогла, и едва голос хозяина этого дома раздался, я тут же уставилась на него во все глаза.

Господин Некрис был образцом идеального мужчины, по мнению гоарских женщин. Женщины же северные без сомнений даровали ему не столь приятное уху слово «смазливый», настолько черты его лица были правильными и аккуратными. Он был высок, худ и отличался той изящностью, на какую действительно было приятно смотреть. Часть его длинных черных волос была собрана позади в пучок, отчего каждый мог увидеть его чуть заостренные уши и яркие красные серьги в мочках. Множество колец украшало длинные пальцы главы клана, и, уж не знаю, нимфом чего он являлся, но глаза у него переливались от стального к голубому, что, скажу честно, выглядело красиво. Выглядел господин Некрис крайне приветливо, и, хотя смущение засверкало на его чуть смуглой коже, он дружелюбно улыбнулся. Я зачем-то улыбнулась в ответ, нервно заерзав на месте.

— Можете называть меня просто Некрисом, — начал он, закинув ногу на ногу, — пускай, наша первая встреча была довольно…необычной, я очень рад тому, что вы согласились прибыть в мой дом и выслушать меня. Для меня это важно, как никогда, особенно сейчас.

Речь его выглядела искренней, проникновенной. Мужчина постоянно крутил кольца на своих пальцах, опасливо поглядывая в сторону шкатулки, в которой, как я полагаю, был тот самый камень, что принес гибель всей его семье…

— Госпожа Эофия, — обратился он ко мне, даже несколько наклоняясь вперед, — именно потому, что я очень рассчитываю на вашу помощь, я буду с вами честен. Я хочу, чтобы вы помогли мне уничтожить камни.

— Вы уверены в том, что их невозможно использовать на благо? — решила я задать подготовленный заранее вопрос, что, признаюсь, волновал меня всё это время.

— Невозможно использовать на благо то, что было создано исключительно для убийства. Мой клан долгое время изучал эти артефакты, и мы знаем, что давным-давно эти камни создал один демон, пожелавший смерти всему миру. Я не отвечу вам на вопрос, отчего был он так зол на судьбу, но погубить все расы он решил, безусловно, методом сколь действенным, столь и ужасным, — Некрис остановился, чтобы сделать глубокий вдох, и продолжил, — но, сколько бы мы ни пытались, пока мы не нашли способ избавить мир от данного проклятья.

— Почему же тогда клан Призрачных Гор находит некоторые камни полезными?

— Они наивно полагают, что изумруд и бриллиант не вызывают скоропостижной смерти, и это верно, ведь эти камни приводят к смерти длительной и мучительной. Они считают, что смогут остановить это прежде, чем камень начнет воздействовать на организм, — на этих словах господин язвительно усмехнулся. — Думаю, Алио рассказал вам о том, что всего камней семь. В каждом клане уже есть некоторые камни, и в этой шкатулке у меня находится опал…Золото сдерживает влияние этих артефактов, поэтому хранить их необходимо только так.

— Тогда какие камни находятся в других кланах? — спросила я, касаясь рубина, но, не решаясь его достать.

— В Призрачных Горах находится изумруд. Уж как три года они проводят над ним опыты, об исходе которых никому не известно. В клане же Серебристых Рек — падпарадж. Этим артефактом они прочно закрепили свою власть…

— Значит, осталось раньше них найти ещё три камня…

— Верно, но и оставлять изумруд и падпарадж я не намерен. Пока эти камни существуют, всем живым созданиям может угрожать опасность. Желание использовать их себе во благо является настоящими эгоизмом и бессердечностью. И, хотя сейчас я не имею достаточно власти, я сделаю все, что в моих силах…

— А почему Эфи может использовать эти камни без вреда? — напомнил о себе Крогис, заполняя комнату своим недовольным голосом. — В других кланах ведь тоже сидят ей подобные.

— К сожалению, я не знаю ответа, и то, что я смог встретиться с вами, — тут Некрис вновь посмотрел на меня, — это большая удача и честь. Это, в первую очередь, большая редкость. Но, верно, я лично знаю ещё двух персон, что обладают подобным даром, и судьба иронично развела их в разные кланы. И я безмерно счастлив, что вы, Эофия появились в моем доме в столь трудный час, когда другие кланы начали попытки использовать камни.

— Но я не умею использовать этот камень, — честно призналась я, — я могу лишь держать его в руках без вреда для себя и остальных.

— Поверьте, те двое также ограничены лишь этим. Но это очень важная способность в назревающей войне. И я…я прошу, — тут Некрис поднялся с кресла и низко предо мной поклонился, — станьте моим союзником, помогите мне избавить этот мир от скверны.

Я даже сглотнуть не смогла — настолько просящим был вид господина, и настолько его история потрясла меня. Мельком взглянула я на Крогиса и Ориса, но те лишь хмурились: и в их сердцах появилось сомнение. Я уже не смогу отказать, как бы слабовольно это ни звучало, но я не могу пообещать ему ту помощь, которой он, возможно, ожидает. Попросту держать камень в руке — не есть та великая сила, что поможет исполнить мечту Некриса, но я и поверить не могу, что демон, создавший столь опасные артефакты, ограничился запрещенной магией, которой он наделил камни. Есть в этом что-то странное, что-то скрытое…

— Я не хочу давать вам надежду, но я и не хочу лишать её вас, поэтому…

— Вы, правда, согласны? — спросил он с такой надеждой в глазах, что я сдалась окончательно. Моя сострадательность не раз ещё нанесет удар по сердцу…

— Я постараюсь помочь вам всем, чем только смогу, если вы дадите нам еду и крышу над головой…

— Эофия, вы не будете ни в чем нуждаться, я постараюсь…нет, я дам! вам всё, что вы пожелаете.

— Что ж, тогда дайте мне пока опал. Всё же чем дольше камни будут со мной, тем, думаю, больше вероятность, что я что-нибудь да пойму…

Счастливо улыбнувшись и вновь сев на своё место, Некрис послушно протянул мне черную шкатулку, в очередной раз удивив меня своими искренностью и честностью. Мне кажется, он хороший человек, попросту ступивший на черную полосу в своей жизни. Мне кажется, он одинокий человек, что столь долгое время рассчитывал лишь на себя, но судьба поставила его в ту ситуацию, где ему непременно нужны союзники — лишь этим могу я объяснить некоторую рассеянность главы и ту надежду, которую он не может скрыть в своих глазах. Буду честна, он напомнил собой меня четыре года назад…

— Вы совсем не знаете нас, но уже готовы так доверять? — спросил Крогис, провожая взглядом шкатулку, ныне находящуюся в моих руках. — Кажется, вы действительно оказались в сложной для себя ситуации, раз просите о помощи незнакомцев.

— Пускай я не могу читать чужие мысли, я всё же нимф души. Я могу увидеть ауру любого существа, могу узнать его силу, его возможности и даже его будущее, ограниченное, впрочем, всего тремя минутами. Я не вижу в вас лжи.

— Погодите-погодите, — удивился кролик, — вы можете видеть…трехминутное будущее каждого?! Вы пророк?

— Не думаю, — добродушно усмехнулся Некрис, — дар пророчества, сами знаете, уже давно исчез с лица нашей земли. Не стоит людям заглядывать в далекое будущее. Но в ближайшее — вполне.

— Редкий дар…Впрочем, у вас тут сборище редких даров, — взглядом Крогис попытался отыскать Алио, но того тут не было.

Глава 5

Сидя вечером в одной из библиотек, что сплошь была уставлена высокими стеллажами, я то и дело отрывалась от любезно предложенных мне свитков, в которых были изображены родословные всех ныне правящих кланов. Отвлекалась я не на громких цикад за окном, и даже не на дремлющего рядом Ориса, а на господина Некриса, что разложил вокруг себя десятки карт, вычерчивая на них циркулем странные круги. Он выглядел так увлеченно, что эта его целеустремленность невольно передавалась по воздуху, но всё же мне не давал покоя вопрос, ответ на который не удовлетворил моё любопытство: неужели камни действительно нельзя использовать иначе?

В той цели, которую Некрис озвучил нам сегодня утром, была своего рода брешь, и заключалась она в том, что камни появились в мире задолго до падения Севера, то есть тысячелетия назад, но до сих пор никто не смог их уничтожить. Следовательно, это неосуществимая мечта? Или господин желает собрать все камни в одном месте для иной цели? Возможно ли то, что артефакты, оказавшись рядом, смогут разрушительно повлиять друг на друга или же Некрис имеет цели куда более коварные…

Я вновь подняла глаза, пытаясь увидеть в профиле нимфа ответ на свой вопрос. Безусловно, цель эта была порождением отмщения, страха и, возможно, благого побуждения уберечь иные семьи от столь ужасной участи, какой подвергся клан Багряных Небес. Но, если артефакты эти так ужасны своей силой, почему это вовсе не пугает другие семьи? Сейчас, осмотрев родословные и прочитав политику кланов, я бы хотела поговорить с кланом Призрачных гор, что уверены в возможности использования камней, в особенности с тем человеком, что, как и я, может без вреда использовать артефакт. Ненавижу войны, терпеть не могу конфликты, полагаю, что разговором всегда можно добиться компромиссного решения и избежать проблемы, но вот я стала участницей подобного. Впрочем, я не была бы собой, если бы решила слепо поверить в благородную цель и оставить в покое свои собственные убеждения. Пока я сама не удостоверюсь в том, что за этими камнями нет ничего, кроме смерти, я не буду искать способов их уничтожения. Действовать независимо от Некриса не выйдет из-за его способности, а потому мне придется проявить всю свою осторожность и выскрести из себя всю дипломатию, какие у меня только есть.

— Оказывается, демон Мирас проживал на Северных землях, — произнесла я, чтобы как-то начать разговор, похлопав при этом по книге, в которой я об этом узнала, — но в нашей Империи о нём не знают совершенно ничего.

— Время безжалостно, они стирает совершенно всё, даже то, что когда-то казалось вечным, — улыбнулся мне в ответ Некрис, отрываясь от своих карт. — Эта книга — наша единственная зацепка, лишь в ней нашел я, пускай и скудную, но информацию. Кстати, об информации. Полагаю, ты уже просмотрела родословные и биографии?

— Ах, да, — как же прекрасно, что нужную мне тему завела не я, — и политика Призрачных Гор не кажется мне излишне оппозиционной…

— Верно, они находятся посреди совершенно противоположных огней.

— Учитывая это, я бы…Я бы очень хотела поговорить с тем, кто в их клане может использовать силу камней, — когда меня удостоили хмурым взглядом, я поспешила добавить, — может, он знает больше об этих…

— Она, — вновь улыбнулся Некрис, — она, её зовут Гериль, и она увлечена своими исследованиями настолько, что, если у тебя нет ничего, что бы ты могла предложить ей взамен, она не выдаст тебе ничего. А уж союзнику чужого клана и подавно.

Вот как. Значит, придется действовать не как союзнику, а как независимому лицу под прикрытием, но Некрис совершенно прав: мне нечего предложить взамен, и своими расспросами я буду требовать своего рода односторонней сделки. Что ж, видно, придется поколдовать над смертоносными камушками, учитывая, что теперь их у меня целых два.

— Эофия…

— Эфи, можешь звать меня так, я привыкла.

— Хорошо, Эфи, — быстро согласился мужчина, — на Севере действительно так холодно, как говорят?

Я тихо рассмеялась, услышав один из самых распространенных вопросов среди жителей иных Империй. Но было приятно услышать его, ведь это может значить, что господин Некрис пытается поднять тему, отличную от политики и истории, которые мы обсуждали весь этот день. Мы все же стали союзниками, это в порядке вещей, что мы должны знать друг о друге больше.

— В середине зимы замерзает даже море.

— Море! Удивительно! — глава широко распахнул глаза и полностью развернулся в мою сторону. — Как же вы выносите такие температуры?

— Есть множество способов, да и северяне — народ устойчивый к холоду. К примеру, фениксы греют себя изнутри своим пламенем, мы очень легко переносим даже самые низкие температуры.

— Всё же, как много вещей, которые ещё предстоит узнать. Я безмерно рад, что ваша компания в своём путешествии прибыла в Гоарис!

— И я, — улыбнулась я в ответ, — это самая красивая Империя из трех, и, думаю, многие поддержат меня в этом. Кстати, Некрис, а как ты познакомился с Алио? Он сказал, что ваша встреча была сходна с воссоединением товарищей в битве…

— Ну…Вообще-то он воровал кабачки в одной деревне, а мне поручили поймать вора, которого никто не мог застать врасплох… — мужчина подавил в себе смешок, — как ты понимаешь, он сильно преувеличил.

— Очень сильно, — рассмеялась я в ответ.

— Эфи, в тебе ведь течет демоническая кровь, я прав? Скажи, кто из твоих родителей является её носителем? Возможно, это даст ответ на то, почему лишь единицы могут управлять камнями…

— Об этом я расскажу позже, — не сдержала я грустной улыбки, — тогда, когда наше доверие станет намного больше, а пока…Я пойду в свою комнату, хочу осмотреть камни.

— Понимаю, — Некрис несколько покраснел и встал с кресла, — прости за этот вопрос…

— Ничего, увидимся позднее…


Дело совсем не клеилось, я выглядела донельзя глупо, сжимая камни в руках и разговаривая с ними вслух. Опал, в отличие от рубина, был холодным, и холод этот невольно вызывал ассоциации с мрачными склепами, в которых покоятся люди, уснувшие навсегда. Я нагревала камни, бросала их по комнате, замачивала в воде и даже сидела с ними горячих источниках, пока мои пальцы не скукожились, а голова не начала кружиться. В итоге, провозившись с ними весь вечер, я обессилено упала на кровать, сжимая камни уже по привычке в своих руках — ничего, совершенно ничего. Как могу я достигнуть чего-то, когда даже не знаю, с чего мне следует начать…

Дверь, ведущая на веранду, была приоткрыта, и в комнату проникал ночной прохладный воздух, несущий сильный благоухающий аромат роз. Несмотря на некую приторность, он усыплял, и я послушно прикрыла глаза, напевая под нос бессловесную мелодию, которую услышала от своей матери. Я не видела её уже три года, впрочем, я давно привыкла к тому, что её нет со мной рядом. Покинув с отцом в пятнадцать лет храм, где она заперла себя, я могла видеть её лицо лишь один раз в год, и поначалу это было невыносимо. Но время неумолимо шло вперед, и, чем старше я становилась, тем больше тоска теряла былую остроту, тем спокойнее проводила я время от встречи до встречи. О, это ужасное чувство разлуки…Оно никогда не забудется навсегда, и останется в душе горький осадок, что вновь и вновь будет бороздить сохранившиеся воспоминания. Я люблю свою матушку, я понимаю её, но мне было тяжело. Пытаясь равняться на своих сестер, я искала своё предназначение и не могла его найти. Я люблю своего отца, и вижу, как сильно любит он меня, как заботится, буквально сдувая пылинки, но он глава, на его плечах судьба целого народа, он один из советников королевы, и он вечно занят. Когда-то наступил тот день, когда я привыкла к своему одиночеству, но эта тяжесть вовсе не спала с плеч. Я всё ещё гонюсь за чем-то. Осталось лишь понять за чем…

По улице внезапно начала разливаться удивительно красивая мелодия флейты. Она успокаивала и лишала, каких бы то ни было, мыслей так внезапно, что я решила обозначить музыканта магом. Выскользнув на веранду, мне не составила труда обнаружить в музыканте самого господина Некриса, что сидел на ступенях с противоположной стороны (дом этот замыкался в полый квадрат, в центре которого вокруг озерца был разбит сад). Светлячки толпами блуждали по воздуху, и я, оставив камни в ящике, поспешила обойти веранду, чтобы сесть рядом с мужчиной, не отрывая его от столь прекрасной мелодии. Флейта явно была очень дорогой и довольно длинной — прежде я никогда не встречала подобных форм, и, вспомнив о том, что Некрис воздействует на души любых живых существ, я позволила себе освободиться от мыслей. Хотя бы сейчас.

Доиграв прекрасную мелодию, Некрис положил флейту на свои колени. Теплый свет, струящийся из матовых стекол, падал на его узкую спину, закрытую темным халатом, и в возникшей тишине вновь началось царствие цикад. Усмехнувшись, должно быть, собственным мыслям, нимф сделал глубокий вдох, поднимая голову к усыпанному звездами небу.

— Мои сестры очень любили перед сном устраивать в саду чаепитие, а я играл им на флейте. Столько времени прошло, а я всё еще выхожу по вечерам, будто надеюсь вновь увидеть их здесь…

— Я соболезную, Некрис…

— Нет-нет, не стоит, — через силу улыбнулся он, — давно это было. Но так внезапно остаться совершенно одному, я не пожелаю даже злейшему врагу. Впрочем, не будем об этом, иначе ты посчитаешь меня излишне депрессивным…А ведь подумать только, когда-то меня обзывали легкомысленным и чересчур веселым.

— Уж сейчас легкомысленности в тебе точно нет: ты столько времени оберегаешь свой клан! Я думаю, это тяжело и занимает много сил…Я говорю это потому, что мой отец тоже много работает, я вижу, какого ему.

— А я думал, мы поговорим о твоей семье, когда доверие возрастет, — с добрым смешком Некрис не преминул напомнить мне о моих же словах, и я невольно покраснела.

— С камнями дело не ладится, — решив, что нужно перевести тему, я зачем-то кивнула в сторону своей комнаты, где лежали артефакты, — ладу с ними не дам…

— Спасибо уже за то, что пытаешься, — нимф ласково положил свою ладонь на моё плечо, но тут же её убрал, — ты оставила их в комнате?

— Да, мне, признаться, немного боязно держать их в руках при ком-либо, вдруг что-то случится, — по привычке я похлопала себя по карманам, в которых всегда носила рубин, и тут же замерла. Мне казалось, что я все вещи выложила оттуда, но, кажется, что-то осталось. Какая я невнимательная…

— Всё в порядке?

— Да, просто… — засунув руку в карман, я ощутила страх. Да, это был именно страх, когда пальцы начинают дрожать, а сердце биться часто-часто. Он сменился отрицанием, неверием, а после, когда я вытащила из карманов оба камня, моё тело оцепенело, как если бы на меня начал действовать яд.

— Ты же сказала, что оставила их в комнате, — довольно спокойно произнес Некрис, всматриваясь в два блестящих артефакта.

— Оставила, — жалобно произнесла я в ответ, тут же замечая, как мгновенно меняется лицо нимфа. Он даже немного от меня отсел, будто я была заразная.

— Ты их магией призвала?

— Я вообще ничего не делала! Я точно помню, что оставила их в комнате!

— Они же не могли сами вернуться?

— Что-то я совсем не понимаю…

— Так…Так, — Некрис поднялся со ступеней и начал ходить перед верандой, — все должно быть логичным, ведь ты можешь так или иначе управлять камнями, но я никогда не слышал о том, чтобы эти камни…сами перемещались. Ты уверена, что ничего не делала, чтобы их призвать?

— Ну, мы сидели, говорили, и я подумала о них, и вот, — растерянно ответила я, также поднимаясь с места.

— Давай попробуем ещё раз. Оставь их в комнате, и приходи сюда.

Так начались наши первые шаги, и сколько бы раз я не запирала камни в ящике, они вновь оказывались в моем кармане, стоило мне просто о них подумать. Я запирала комнату на замок, мы прятали камни в самой дальней части дома, а под конец и вовсе утопили артефакты в озере, но исход оставался неизменным — артефакты снова и снова попадали в мои руки. Это действительно пугало, стало даже казаться, что я против воли привязала себя к этой ужасной магии и что теперь я тоже сгорю в адском пламени или умру ночью в кровати. Даже, когда часовая стрелка миновала два часа ночи, а Крогис, устав орать, уснул на лавке в саду, мы носились с камнями, как матери носятся с детьми.

— Значит, ты их нагревала, топила и не выпускала из рук, — в очередной раз Некрис повторил для себя все то, что могло бы, по его мнению, привести к подобному эффекту, — но я не думаю, что это ответ на вопрос. Слишком просто. Пожалуйста, расскажи как можно подробнее о своём вечере.

— Я уже не знаю, что и рассказывать. Когда я ужинала, я уронила на рубин кусок картошки, потом опал выпал из кармана и скатился по лестнице, затем я сама бросала их по комнате…

— А ты не очень аккуратная девушка, Эфи.

— Уж какая есть! Потом я устала, легла на кровать, вот так вот руки раскинула, — для наглядности я даже развела ими в стороны.

— Ты сжимала их в ладонях всё это время?

— Да-да, потом я начала дремать, потом опять проснулась, потом лежала и напевала песенку под нос, потом услышала флейту…

— Стоп-стоп, — тут же одернул меня Некрис, присаживаясь передо мной на корточки, — а что ты напевала?

— Это так важно? Мелодия даже без слов, помню, как звучит, мне её матушка напевала когда-то…

— Твоя матушка демон?

— Ну, наполовину…

— Напой мне мелодию! — продолжал упорствовать нимф, и мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и исполнить при этом настойчивую просьбу. Так как моя матушка была русалкой, мне, возможно, по наследству перешел её красивый голос, хотя и песенной магией я не обладала. Пела я, однако, не так часто, как можно было бы подумать, ведь для моей матушки пение было сродни дыханию.

— Красивая, — заключил Некрис, крутя в пальцах длинную красную сережку, — никогда подобной не слышал…Чтобы подтвердить догадку, нам нужен ещё один камень.

— Мне кажется, что за этими камнями стоит нечто большее…Почему клан Серебристых Рек называет эти камни священными? Быть может, каждая семья по-своему права…

— Уж не знаю, в чем их святость, но мы, наконец, сдвинулись с места! И спешу заметить, в первый же день! — яркие глаза Некриса сверкнули даже во тьме, и я снова улыбнулась. Видеть неподдельную радость на его лице было действительно приятно.

— Господин Некрис!!! — завопил юный слуга, выбегая из дверей и падая перед нимфом на колени. — Господин Некрис, беда!!!

Испугавшись такого резкого крика, мы с мужчиной вскочили со ступеней. Неужели наши опыты с камнями на кого-то повлияли?!

— Господин Некрис!!! Это клан Серебристых Рек!!! Он говорит, что вы отлучены от религии, и хочет изъять Священный Опал!!!

— Как это…отлучили? — повернулась я к нимфу, замечая на его лице горькую улыбку.

— Все священнослужители на стороне этого клана, я ожидал подобного хода с их стороны, ведь отлучение от религии нанесет окончательный удар по моей власти…Но я и подумать не мог, что они заявятся посреди ночи.

— Но зачем им лишать тебя власти!? Гоарисом правят три семьи, а не одна…

— Что ж, полагаю, что они желают именно единоличного правления.

Глава 6

Я думала о том, как могут три клана, имеющие совершенно разные взгляды на многие аспекты этой жизни, править одной великой Империей, но нимф рассказал мне о том, что в вопросах политики и экономики семьи непременно придут к единому решению, чего не скажешь о сферах иных. Потому Гоарис был условно разделен на три области, в каждой из которых можно увидеть отличные устои и законы, но подумать только: как одна из семей решила нарушить столь давние обычаи и возжелать власти большей! Не повлияло ли на это открытие границ, не стал ли поток путников с Севера, что нес сквозь века идеи монархии, причиной или толчком для столь ужасных действий? Отлучение от религии — тяжелое наказание, которое должно иметь веское обоснование, и, несмотря на то, что жители Ошарии любят своего правителя, они не смогут доверять ему, как прежде, если клан Серебристых Рек обвинит Некриса в свершении чего-то ужасающего. Иных причин для отлучения я не знаю…Ведь на Севере нет подобного наказания: богиня Эолин говорила о том, что нельзя лишать людей веры.

Нимфы из клана Серебристых Рек были одеты в белоснежные одеяния, но выделялся среди них один мужчина, что был чуть выше меня. Его бордовый плащ крепился к золотистому жилету с черными цепочками, и, как прошептал мне на ухо возникший из ниоткуда Алио, этот мужчина был вторым наследником в клане. На Некриса он смотрел без ненависти и даже без злобы, скорее, с неким нетерпением и, как мне показалось, с сожалением, что искренне меня удивило.

— Мы прибыли по поручению госпожи Серебристых Рек, чтобы изъять у тебя Священный Опал! — воскликнул гость так громко, что я даже поморщилась. — Пойдя против религии Гоариса, ты сам загнал себя в угол, Некрис.

Этот мужчина показался мне излишне вспыльчивым, импульсивным и порывистым, возможно, что и взрывоопасным, пускай это слово не применительно к людям. Но порой достаточно всего лишь одного взгляда, чтобы понять, кто стоит пред тобой, и мне казалось, что характеры Некриса и того наследника совершенно на разных полюсах.

— Могу узнать я причину, по которой почтенные священнослужители решили подвергнуть меня подобному наказанию? — незамедлительно ответил Некрис. Он выглядел собранно и спокойно, и всё же я видела, как крепко сжимает он руки позади своей спины.

— Ты ещё смеешь спрашивать! Главным Храмом было признано, что несут эти камни силу наших Создателей, а ты во всеуслышание заявил, что жаждешь избавиться от них! Шесть лет назад ты прилюдно оскорбил священнослужителей, назвав их лжецами и запретив им показываться в Ошарии, сказав, что драконы — плод всеобщего разыгравшегося воображения! Шесть лет мы призывали тебя одуматься, просили вернуть камень и извиниться пред Главным Храмом, а теперь неси ответственность за свои поступки и слова! — прокричал на эмоциях мужчина, столь быстро выходя из себя.

— Если бы камни были Святыми, они бы не губили людей! Эти храмовники решили, что моя семья была грешна, раз Опал очистил их души! Стал бы ты, Верлион, слушать подобное в сторону своего клана?! — вдруг закричал нимф, разводя руками в стороны, и я взглянула на Алио. Тот, поймав мой взгляд, прошептал что-то Некрису на ухо.

Каждый считает правым лишь себя и готов отстаивать свою идеологию до победного конца. Наследник из Серебристых Рек промолчал, но показал оскал, демонстрируя два заостренных клыка, и я задумалась над его расовой принадлежностью. Если подумать, у него довольно острые черты лица, волосы очень густые, яркого рыжего цвета и волнистые, чуть ниже лопаток, а глаза светлого синего оттенка, что совсем сбивало с толку. Не могу подобрать ничего, что подходило бы ему однозначно, но я чувствовала в нем родственную магию. Быть может, та круглая красная точка между его бровями что-то да значит?

— Вся знать уже давно отвернулась от тебя, Некрис! Не считай наш клан врагом, мы не желали тебе зла, ведь, если бы…если бы ты женился на моей сестре, ничего бы этого не было! — вдруг воскликнул Верлион, приближаясь к нимфу. — Ты пожелал остаться главой, но это противоречит всем устоям, ты лично навлек на себя гнев!

— Твоя матушка попросту желала получить власть!

— Матушка не желала подпускать к управлению Империей мужчину! Некрис, — вдруг строго произнес наследник, кладя руку на плечо нимфа, — отдай камень…Я попытаюсь поговорить с Главным Храмом…

— Я не…

— Он не может отдать! — я быстро подскочила к мужчинам, пока Некрис, не желающий отвергать свои принципы, не сказал то, что, возможно, поставит его жизнь под большую угрозу. — Он не может…

Повернувшись ко мне лицом, Верлион высоко вскинул брови от удивления, довольно беззастенчиво разглядывая мою особу, словно я была призраком, которого тут существовать не должно. Впрочем, возможно, так и есть…

— И почему же он не может отдать мне Священный Опал?

— Думаю…Проще будет показать… — на этих словах вся свита Верлиона, что стояла позади, коснулась своих ножен, — нет-нет, ничего опасного, вот…

С этими словами, которые получились не очень красноречивыми, я достала из кармана блестящий черный камень, и в комнате тут же поднялся гул. Наследник очень внимательно посмотрел мне в глаза.

— Значит, вы из одаренных, — произнес он, и в голосе его я услышала восхищение, — рад встречи с вами. Но, что вы имели в виду под…

— Дайте мне золотую шкатулку, куда вы хотели поместить камень. Да-да, вот, забирайте…

— Значит, вы отдаете его нам?

— Я же сказала, что господин Некрис не сможет вам его отдать. Прежде, чем вы выйдете за ворота поместья, загляните в шкатулку. Не волнуйтесь, я обещаю, что она окажется пустой…


— Да, она пустая, — недовольно отозвался Верлион, потрясая шкатулкой и послушно усаживаясь в широкое кресло, — это какой-то фокус? Магия телепортации? У вас хорошо вышло.

— Это отнюдь не фокус, Лион. Камни, с которыми контактировала эта девушка, непременно возвращаются к ней, — спокойно ответил Некрис, указывая рукой в мою сторону. — Её зовут Эофия, она с Севера.

Прозвучало так, словно мне поставили какой-то диагноз, но я дружелюбно улыбнулась, встречаясь лишь с пыхтящим от злости лицом.

— Значит, вы тоже желаете уничтожить Священные Камни!

— Это зависит от вас, — стараясь не смотреть в сторону нахмурившегося нимфа, я продолжала тянуть улыбку, которая, как мне казалось, делала моё лицо максимально добрым. — Мне хочется узнать, что на самом деле таится в этих камнях и…

— Там находится великая сила наших Создателей! — воодушевленно перебил меня Верлион. — Сила Священных драконов копится в этих артефактах!

— Простите, господин Верлион, но в ваших словах слишком много вопросов. Камни создал демон, а не драконы, да и самих камней семь, в то время, как основных драконов десять. Не кажется ли ваша вера вам слепой? Камни ведь действительно очень опасны.

— Верховный настоятель Главного Храма доказал нам принадлежность этих артефактов к драконам. Я видел, как светился алтарь, на который возложили их! Уже этого достаточно, чтобы сохранить эти камни! — приложив руку к сердцу, Верлион говорил громко и уверенно, лишив меня окончательных сомнений: клан Серебристых Рек всем сердцем верит в святость этих драгоценностей.

— Можно ли встретиться с этим настоятелем?

— Сейчас он отправился на острова, что севернее от Гоариса. Полагаю, встретиться с ним не получится.

— Тогда я хочу поговорить с главой вашего клана.

— К сожалению, и это невозможно. Моя матушка, госпожа Тирисия оборвала все связи с кланом Багряных Небес, узнав о том, что главой станет мужчина, а не женщина. Она упряма, как и Некрис, — Верлион недовольно взглянул на нимфа, что не отрывал взгляда от окна, — и будет говорить лишь с равной! себе по статусу.

Почему-то мне стало казаться, что эти двое когда-то были хорошими друзьями, разделенными столь различными идеологиями. Но Некрис взаправду слишком упрям, его слепое следование за своими принципами может привести его в могилу. Одно отречение от религии уже может стоить ему его же поста, который он так бережет в память о семье. Он действительно загнал себя в ловушку.

— Простите, господин Верлион, вы не оставите меня ненадолго с господином Некрисом? Я бы хотела поговорить с ним наедине. Не волнуйтесь, вы можете остаться в доме на ночевку, я обещаю вам неприкосновенность.

Понял ли Верлион мой замысел или же он стал жертвой позднего часа, но наследник быстро согласился и удалился, оставив меня в комнате с нимфом. Наедине? Ага, как же. В одном углу притаились хмурый Орис и сонный Крогис, в ином — шуршал Алио.

— Мне казалось, ты хотелапомочь мне, — холодно заявил Некрис, убирая за ухо черную прядь. — А вместо этого ты уже распоряжаешься моим поместьем и решаешь за меня. Я не отступлю от своих идей, чего бы мне это не стоило.

— Некрис, ты ослеплен горем и местью, которую ты посчитаешь завершенной, уничтожив камни, но…Ты ведь не справишься в одиночку. Прости за эти грубые слова, но, даже, если ты решил мстить, ты пошел дорогой неверной — тем путем, что ты идешь, ты отомстить не сможешь. Эти камни несут в себе гораздо больше, чем мы представляем…Нам не нужны враги. Народы почитают матриархат настолько, что отрицают саму возможность пребывания мужчины в качестве главы.

— Что же ты предлагаешь, — усмехнулся Некрис, — моя власть больше не абсолютна. Я вообще не уверен, есть ли она теперь у меня…

— Некрис, давай поженимся.

Я отчетливо слышала, как Крогис подавился водой, а Алио свалился с подоконника, но я подумать не могла, что нимф раскраснеется подобно помидору, став одним цветом со своими серьгами. Нервно оправив на себе и без того безупречный халат, он поочередно оглядел каждого, кто был в этой комнате.

— Мы же…Я…Нет, ты хочешь, как и все они, получить в свои руки наш клан…

— Сдался он мне! — возмутилась я, совсем не подумав о том, что всё может встать в таком свете. — Можем заключить договор, чтобы ты был спокоен! Хоть я и буду значиться госпожой, окончательное слово всегда будет за тобой, да и власть останется у тебя, мне это нужно лишь для галочки и чтобы тебя, после всего, что ты пережил, на улицу не выставили. Если Империя узнает о том, что кланом Багряных Небес «правит» госпожа, твоё влияние вновь возрастет, а я смогу встретиться с другими госпожами и узнать или же получить их камни. Даже, если ты хочешь уничтожить камни, ты не должен заявлять об этом так открыто! Ах да, когда ты найдешь любовь, безусловно, она останется жить с тобой.

— Это, безусловно, благородно с твоей стороны, — прокашлялся Некрис, всё еще не поднимая на меня глаз, — но это не временный пост, это не временная услуга, ты навсегда наденешь на себя статус госпожи Багряных Небес…

— Как это не временный? Мне никто не мешает инициировать свою смерть и вернуться на Север, — безразлично пожала я плечами на взгляд, полный непонимания и ужаса. Какие же нимфы чувствительные…

— Но какая тебе от этого выгода?..

— Слушай, два опасных камня постоянно трясутся в моём кармане, и я не могу больше закинуть их в шкатулку и забыть. Мне нужно найти способ избавиться от них! А ещё…В статусе госпожи я смогу спокойно перемещаться по всему Гоарису и попасть на острова!

— Значит, сделка, — улыбнулся Некрис, возвращая к себе, наконец, прежний цвет лица, — тогда, полагаю, я должен сказать тебе спасибо за понимание и помощь…

— Свадьба — это здорово, — вдруг сказал Орис, едва заметно улыбнувшись.

— Да это в таком случае не свадьба, а черт знает что! — подорвался кролик, всплескивая руками. — И этот Верлион! Он же непременно догадается и обо всем доложит!

— Не доложу, — послышался громкий голос из-за стены, и мы все обернулись, в немом ужасе смотря на то, как в проёме двери появляется фигура наследника другого клана. Как я не почувствовала его присутствие!? Как Орис не почувствовал его!? — В любой ситуации нужно извлекать выгоду для себя, — продолжил он, заходя в комнату и закрывая дверь.

— Да уж, так ты делал с самого детства, — сказал Некрис, опасливо смотря за движениями своего старого друга. — И что же тебе надо теперь?

— Я и мои слуги распространим слухи о том, что господин Некрис скрывал невесту долгое время, но теперь представит её свету. Так, никто не решит, что это спонтанное решение. Я попрошу знать посетить предстоящую свадьбу и после организую аудиенцию с госпожой Серебристых Рек. Но взамен, — обратился Верлион ко мне, — если моя матушка, чтобы укрепить связи, предложит вам меня в качестве второго мужа, вы должны согласиться.

— Зачем, позвольте поинтересоваться?

— Мне нужно избежать одного очень нежелательного брака.

— Знаете, я начинаю себя чувствовать фондом для помощи больным и одиноким…

— Что? — нахмурился Верлион.

— Что? — повторил за ним Некрис.

— Да, ничего, согласна. Добро пожаловать в наш временный, но выгодный союз.

Глава 7

— Госпожа сегодня невероятно красива, — довольно хлопнул в ладоши Алио, а точнее, Алиссия, что возилась позади с длинной плотной фатой золотого оттенка. Дорогое платье рубинового цвета также было расшито золотыми нитями, но, если бы не фата, я бы и подумать не могла, что иду под венец. Безусловно, наряд был невероятно красив и даже ослепителен, но на Севере невесту одевают в белое одеяние, но никак не в цвет, присущий каждой отдельно взятой семье. Крема, румяна, красная помада, черный карандаш — и вот на моем лице не осталось ни следа от долгих путешествий, лишивших меня нормального сна и отдохнувшего вида. Подумать только, как косметические средства могут преобразить девушку! Я даже сама на себя налюбоваться не могла!

— Ты ввязываешься в такую трясину, из которой, возможно, и не выберешься, — фыркнул стоящий рядом Крогис, оправляя на себе новенькую жилетку, — впрочем, погляжу, тебе весело. Ты, видно, не совсем понимаешь, что такое брак!

— Я знаю то, что его в любой момент можно будет разорвать, вот и все, — улыбнулась я кролику, и тот стушевался под моим горящим взглядом. Да-да, сегодня я, наконец, буду использовать свою внешность, как оружие! Пока есть такая возможность…Но, Крогис был прав, быть может, из-за того, что я заранее была настроена на разрыв этого союза, такого волнения, какое испытывает каждая невеста, я не чувствовала. Да и признаюсь честно, всё это воспринималось мной, как самая большая афера в моей жизни!

— Отцу и матери хоть бы письма отправила…

— Зачем? — удивленно спросила я у кролика. — Отец тут же нагрянет с толпой фениксов, и мои слова о том, что это несерьезно, его не устроят. Ты же знаешь моего папу, Крогис, он найдет в Некрисе идеальную для меня партию. А матушка…Я думаю, она уже всё знает.

— А сестрам? — не унимался напарник, возникая в зеркале рядом со мной и приглаживая свою шерстку.

— Говорю же, зачем вообще предупреждать их, если всё это на время!

— А затем, что это все-таки твоя первая свадьба!!! — громко прокричал где-то позади тонкий девичий голосок, и я в искреннем ужасе обернулась, подхватывая подол платья и стремительно спускаясь с небольшого подиума.

— Вот черт! — только и успела сказать я, вихрем подлетая к младшей сестре, что, держа за руку испуганного Ориса, смотрела на меня ну уж очень гневно.

— Сама ты черт! — вновь закричала она, отпуская бледного оборотня и упирая руки в бока. — Хоть это все ненастоящее, это же все равно событие! — не унималась она, подходя ближе и мгновенно сменяя гнев на милость, заполняя комнату громким и искренним смехом. — Не скажу я никому, не скажу. Уж способность у меня такая: видеть события значимые и появляться там, где не нужно, — девушка широко улыбнулась, и на её смуглом лице отразились две ямочки.

Мы с Индирой совсем были не похожи: её яркие зеленые глаза, обрамленные длинными ресницами, и черные прямые волосы придавали ей внешность в некоторой степени экзотическую, — она была копией своего отца. У моей матушки, как и полагается высокопоставленной особе, было шесть мужей, и Индира — дочь шестого из них, в то время как мой отец является третьим. И тут настало время рассказать о моей семье. Быть может, я бы опустила эту графу, не решившись утомлять слушателя своей биографией, однако, мои сестры и братья — личности сколь известные, столь значимые для всего Севера.

Пожалуй, стоит начать с того, что братьев у меня три, а сестер семь, и каждая из них носит гордый статус Валькирии. Они обладают огромной силой, способной изменить судьбы целых народов, но сестры используют её лишь на благо, а потому ведут Север к светлому будущему. Когда-то я завидовала им, ведь у них есть цель, есть удивительная магия и жизнь, полная интересных событий, но со временем я осознала, какую ответственность несут они на своих плечах, и решила лично создать себе насыщенную жизнь. Почему я не Валькирия? Все мои сестры рождены от богини Эолин. Верно, от той самой богини, которой поклоняется Север, но я была рождена ею до того, как она стала этой самой богиней, а потому я не несу в своей крови ту частицу божественного, которой она наградила других дочерей. Это кажется удивительным и поначалу сложным, верно? Однако уверяю, на деле всё донельзя просто. Моя матушка погибла при моих родах, но возродилась, получив божественную силу — таков ответ.

— Выглядишь потрясающе! — воскликнула вечно жизнерадостная Индира. — Этот мужчина увидит тебя и влюбится по-настоящему!

— Не надо мне такого счастья, — смущенно ответила я, вновь поворачиваясь к зеркалу. Каким бы неожиданным не было появление младшей сестрицы, я была рада видеть её улыбчивое лицо, несмотря на то, что за три года моего путешествия Индира то и дело возникала передо мной в самых неожиданных местах.

— Почему ты так говоришь? Он красив и богат…Или он не в твоем вкусе? — удивленно спросила она, дотрагиваясь до фаты, что доходила до самых пят.

— К чему эти вопросы, Индира? Я помогаю ему, а он мне, и после всё закончится. Именно поэтому я не стала ничего всем вам рассказывать.

— Вот как…Раз таково твоё решение, так тому и быть. Я посижу, поем, обещаю, что громче всех буду хлопать в ладоши!

— И на том спасибо, — рассмеявшись, я обняла вечно сующую свой нос везде, куда можно, сестру, поворачиваясь к двери, в которую кто-то настойчиво стучал.

Когда через порог переступил Верлион, я, увидев на его лице некое смущение и замешательство, улыбнулась, приподнимая подол и подходя к красиво одетому наследнику. Тот, прокашлявшись, поправил воротник.

— Нам…Пора идти.

— Да, идем.

Прежде, чем принять любезно предложенную руку и выйти из комнаты вместе с остальными, я обернулась к зеркалу, где должна была стоять Индира, но там, без сомнения, уже было пусто…


Появление перед свадьбой Индиры оставило на душе глубокий след именно из-за того, что моя сестрица, будучи Валькирией, указывающей верную тропу, появлялась аккурат перед событием, способным повлиять на ход истории. Ища ответ своим сомнениям, я решила остановиться на том, что этой свадьбой я спасаю Некриса, а это, несомненно, сохранит клан, что по естественному ходу событий должен кануть в лету. Возможно, вступая в борьбу за камни Мираса, я также меняю историю, но об этом я подумаю позднее, а пока…

Свадьба в Гоарисе имела свои особенности, но я попробую объяснить их, принимая во внимание религию местных жителей и их менталитет. Верлион сдержал слово (полагаю, потенциальная невеста его сильно не устраивала, и он из кожи вон лез, чтобы избавиться от неё) и созвал на торжество столько знати, что слуги в спешке доставляли на столы бокалы и тарелки. Церемония проходила в том же зале, что и сам пир, а потому он был действительно огромным: у стены находился главный стол, за которым восседали молодожены, а от него полукругом отходили другие, в то время как в центре надевшие на себя головы драконов танцоры исполняли священный танец. В этом же центре проходило само бракосочетание, которое обычно проводил Настоятель из Главного Храма, но ныне его замещал его же помощник, что согласился провести церемонию из дани уважения к будущей Госпоже. И на том спасибо.

Моё появление, безусловно, произвело должный эффект — из-за необычной для данного региона внешности меня разглядывал каждый, кто находился в зале, а восхваления о красоте новой Госпожи, признаюсь, вызывали волну удовольствий (всё же единственным комплиментом за три года путешествий были слова о том, как быстро я бегаю в экстренных ситуациях). Знать сошлась на том, что Некрис, будучи ревнивцем, скрывал свою невесту именно из-за её красоты, и подобное мнение, безусловно, устраивало нас больше, чем, если бы поползли слухи о спонтанной помолвке. Верлион постарался на славу. Сам нимф, несмотря на испорченную репутацию, также получил огромную долю восхищенных взглядов из-за того, что женихи в Гоарисе на свадьбе выглядели лучше, чем сама невеста. Так мне показалось. На нем, как и на мне, было длинное одеяние рубинового цвета, но поверх был накинут и темный плащ с наплечниками, что, казалось, были выкованы из красиво переливающейся стали. Подойдя ближе, я увидела, что и глаза его были подведены красным цветом, но это ничуть не портило вид, скорее наоборот, придавало лицу определенный шарм.

Мы сыграли роли отлично, так правдоподобно, что мой румянец, вызванный нежным и любящим взглядом со стороны Некриса, был не наигранным. Я счастливо улыбалась, покорно льнула к высокому нимфу, и все вокруг верили в то, что перед ними развивается настоящая любовь. Знать осыпала нас поздравлениями и уже называла меня Госпожой, хотя мы ещё и не дошли до Настоятеля, ожидавшего нас немного поодаль. Там он произнес слова на неизвестном мне языке, а после начал обматывать наши с Некрисом руки яркой алой лентой, что, возможно, символизировало нашу связь навеки. Ага, навеки. Затем на меня побрызгали вином, нектаром, водой, и в какой-то момент я подумала, что Настоятель попросту издевается, но нет, каждый напиток нес в себе глубочайший смысл: будет правление твое крепким, как Гоарское вино; станет оно нектаром для подчиненных твоих, и будет оно плавно течь сквозь века, как и чистые реки Империи. После мне на голову на время поместили венок, а Некрис, преклонив колени, попросил права называться мужем. Вот была бы хохма, если бы я сказала нет, однако, мои шутки всегда заканчивались плачевно, да и сейчас совсем не до шуток, и, конечно же, я сказала да.

Венок отобрали, фата сгорела, как знак того, что более я не невеста, и все присутствующие в зале громко зааплодировали, поздравляя нас и приветствуя новую Госпожу Багряных Небес. После мы вышли на небольшой балкон, что выходил на площадь, и огромная столпившаяся толпа весело подкидывала вверх цветы, благодаря судьбу за новую правительницу, и тут я осознала, под какой удар себя подставила. Едва мы сели за свой стол, находившийся в тени шатра, толпы знати направились в мою сторону, чтобы выказать своё уважение и попытаться показать себя в глазах новой Госпожи. Вот она — толпа лицемерия. Однако и мне предстояло вежливо улыбаться, всех благодарить и ловко уклоняться от предложений на предстоящие чаепития и встречи. Когда к нам подошел Верлион, как представитель от клана Серебристых Рек, гул толпы несколько сник, все начали перешептываться.

— В этом нет ничего удивительного, — усмехнулся мужчина в ответ на столь невежливое явление, — я должен был стать мужем одной из наследниц Призрачных Гор, но она лишь вторая наследница, в то время как ты уже Госпожа клана. Безусловно, матушка изменит своё решение, ведь ей наша помолвка принесет больше выгоды. Думаю, именно это знать сейчас и обсуждает…

— Все настолько уверены в действиях твоей матушки? — я действительно была удивлена. — Мне казалось, подобные решения менять очень опасно для сохранения своего статуса.

— Госпожа Тирисия очень влиятельна во многих кругах. Оспаривать её решения себе дороже. И, как я и обещал, она желает видеть тебя через два дня в своём поместье, — самодовольно улыбнулся Верлион. — Я знаю свою матушку слишком хорошо. Если бы я не был уверен в её заинтересованности тобой, я бы не предложил свою помощь.

— Да, ты действительно очень помог. Я сдержу слово, согласно нашей сделке.

— Благодарю.

Когда он сел за соседний стол, грянула медленная и приятная музыка, под которую в зал начали вносить дорогие и огромные блюда, распространяющие непередаваемый аромат, что скручивал желудок. Столько жареного мяса, рыбы, запеченных уток, свежевыловленных устриц и огромных сваренных крабов и лобстеров я видела лишь единожды, когда мой отец, будучи прекрасным поваром, решил испробовать новую кулинарную книгу. Всю.

Отпив немного вина и дождавшись, когда мне на тарелку щедро положат всё, что только можно и нельзя, я повернулась к Некрису: тот вяло ковырялся в простом салате, выбирая из него горошины.

— Что-то не так? — я коснулась руки нимфа, и тот, взглянув на меня, быстро улыбнулся.

— Просто задумался, всё в порядке.

— Ну, я же вижу, что тебя что-то волнует…

Отодвинув в сторону горстку гороха, Некрис шумно выдохнул и повернулся ко мне лицом, заботливо отодвигая от меня бокал с вином, который я могла опрокинуть себе на платье.

— Странное ощущение…Мне кажется, будто все давящие на меня проблемы я переложил на тебя, но я совсем этому не рад. Я знаю, как сложен статус Госпожи, сколько взваливают на неё все окружающие, и я не хочу, чтобы ты погрязла в этой политике, где все действуют лишь ради собственной выгоды. Поэтому прошу не бери на себя много, по договору ты помогаешь мне лишь с камнями, а остальное…С остальным я справлюсь сам, я имею достаточно опыта, чтобы вести дела.

— Я похожа на ту, что уже завтра побежит работать? — весело рассмеялась я, замечая то, как серьезное лицо Некриса расслабляется в усмешке. — Конечно же, я буду всецело занята камнями.

— Тогда я спокоен…

— Кстати, на Севере после бракосочетания на запястье появляется метка, — задумчиво проговорила я, глядя на свою абсолютно чистую кожу, — в Гоарисе подобного нет?

— Есть, — ответил нимф, тут же краснея и даже отворачиваясь, вновь находя увлекательным ковыряние гороха.

— И когда она появится? Всё же эта метка — знак брака. Без неё ничего не докажем.

— После… — пробурчал он себе под нос, краснея ещё больше.

— После чего?

— После ночи…

— Какой ночи?

— После первой брачной ночи, — собравшись с духом, ответил Некрис, поворачиваясь ко мне почти затылком, но я видела красные кончики его ушей. Что уж там говорить, покраснела и я сама…При первой встречи все непременно смотрят на запястья друг друга, и, если Тирисия не обнаружит на мне подобной метки, она что-нибудь да заподозрит и всё будет бессмысленно…

— Ну, ничего, сделаем, — поборов ужасное смущение, ответила я, подливая в бокал вино для предстоящей храбрости. Некрис ошарашено посмотрел в мою сторону, следуя тому же примеру, и наливая себе крепкий алкоголь. Выглядел он при этом так неуверенно и так испуганно, словно я, прошу прощения, насиловать его собиралась. Меня не больше его напрягает подобная ситуация, учитывая наши намерения, построенные на расчетливости и хладном разуме. Пугает меня и то, что я слишком быстро приняла это, как должное…Что ж, Эфи, спокойнее, твои подруги уже детей воспитывают, а ты все не можешь решиться разделить с кем-то ложе. Лучше уж это будет Некрис, чем кто-либо другой…

Глава 8

Прижав руки к разрывающемуся от тупой боли животу, не сдерживая приглушенных болезненных стонов, смахивая со лба налипшие длинные пряди, я корчилась на огромной прохладной кровати моей новой спальни. Лунный свет падал на пол узкой голубоватой тропинкой, едва освещая лежащую подле меня мужскую хрупкую фигуру, что, перевернувшись на бок, казалось, и не дышала вовсе. Громкое стрекотание цикад переливалось редкими мелодичными напевами обитающих здесь птиц, и эта удивительная музыка наравне с ароматическими свечами, уставляющими спальню вместе с букетами подаренных цветов, прекрасно располагала к атмосфере романтической и расслабляющей. Но, должно быть, сама судьба издевалась надо мной и моими излишне героическими планами…

Приподнявшись на локте, Некрис стремительно свесился с кровати куда-то к полу, где уже стоял любезно подставленный таз. Послышался довольно многострадальный звук, характерный для процесса не столь приятного, и я, к сожалению, не смогла упустить шанса, чтобы не съязвить:

— Это так ты относишься к своей жене и к нашей первой брачной ночи? — с наигранно недовольной интонацией спросила я, разрываясь смехом и тут же шипя от острой боли и тошноты.

Нимф, безусловно, ответить не смог, но разразился пуще прежнего. Учитывая его эстетическую натуру, надеюсь, что из него сейчас выходит радуга, но никак не съеденная этим вечером еда.

— Милый, если ты меня любишь, то ничего не говори.

Некрис очень грустно и вымученно простонал, хватая с тумбы какую-то настойку и выпивая её в момент редкого затишья. Умывшись холодной водой из стоящего рядом кувшина, мужчина сел на кровать, опуская голову на согнутые в локтях руки.

— Я и подумать не могла, что тебе так плохо от алкоголя…

— Я не переношу его… — тихим голосом ответил он, пытаясь прокашляться.

— Зачем тогда пил? — вновь рассмеялась я.

— Всё происходящее меня слишком взволновало…Думал…Уже много времени прошло с последнего раза, не могу же я всю жизнь так алкоголю относиться…Идиот…Я больше никогда не притронусь к алкоголю в жизни…

— Тебя когда из-за стола вытаскивали, у тебя так голова грустно болталась, я думала ты уже в ауте!

— Не тебе смеяться, Эфи. Это же надо было наесться настолько, что ты не смогла уйти из-за стола сама! — злобно сверкнули на меня стальные глаза. — Ещё и отравилась под конец! Ты куда столько устриц съела? Ты еду что ли в жизни не видела?

— Я просто очень люблю кушать.

— Эфи, девушка не может съесть два запеченных окорока, три салата, лобстера, два куска свадебного торта, лоток спаржи и огромные устрицы в количестве шести штук зараз!

— А ты что, мне в рот заглядывал? Жлоб! Никто всё равно не видел, мы под шатром сидели!

— Я видел, Эфи, Верлион видел, Эфи, и поверь мне, в его глазах было очень большое удивление. Мы не прокормим тебя, Эфи, ты войдешь в историю, как самая прожорливая госпожа!

— Всё, не кричи, я замаливаю свой грех чревоугодия…

— И как ты это делаешь?

— Я вот от боли корчусь. Моя настойка ещё не подействовала…

— И не подействует! Против такого объема еды настойка не сработает!

— Таз иди свой мой, трезвенник несчастный, — буркнула я напоследок своё последнее слово, переворачиваясь на бок и поджимая к себе ноги в надежде, что так станет легче.

Послышался шорох простыней, а после шаги в комнате, удаляющиеся в сторону, где находилась купальня. В итоге, мы обоюдно испортили свою первую брачную ночь, а на утро меня настигло то, что делает из хрупких добрых дам агрессивных и кровожадных созданий. Что ж, судьба, намек уловлен и прекрасно понят…


— Ты хорошо себя чувствуешь? — довольно заботливо осведомился Верлион, останавливаясь перед огромными дверями в своём поместье. — Все же прошедшие дни вы с Некрисом чувствовали себя очень… — мужчина замолчал, неловко заводя за голову руку.

— Паршиво, — недовольно продолжила я, быстро оправляя на себе платье и укладывая на груди провалившуюся в декольте подвеску. Проследивший за этим Верлион покраснел, но не сказал ни слова. Действительно, воспитанный так, как это положено сыну Госпожи, Лион, несмотря на свои вспыльчивость и импульсивность, всегда оставался вежливым, не позволяя себя сказать ни единого скверного слова. Крогиса на него не хватает. Последний, кстати, соизволил остаться «дома», отдав меня в заботливые руки Ориса, дремлющего на ходу позади.

— Госпожа Тирисия уже ждет тебя, — ответил мужчина, указывая на ручку двери в виде головы рычащего льва, — она согласилась показать тебе камень, но, безусловно, отдать его без веских на то причин она не может и…

— Да, я поняла, — перебила я Верлиона, касаясь двери, — я пошла.

— Удачи.

Прозвучало это так, словно мне предстояла настоящая война, а потому на ручку я давила с некоторым опасением, как если бы при малейшей оплошности кованый лев изрыгал пламя. В скором времени мне предстояло осознать всю многозначность уважительной интонации ко мне, но а пока я не слишком элегантно скользнула в комнату. По убранству и расположению предметов интерьера помещение походило на зал, исполненный художником в довольно готическом стиле — один длинный камин почти во всю стену чего только стоил…

В центре этого зала вокруг стеклянного стола располагались мягкие красные кресла, в которых под звуки костра можно было бы заснуть. Что ж, цвет настроения у меня соответствующий. На одном из кресел восседала Госпожа Тирисия. Именно восседала, будто это кресло было настоящим троном, и я с удивлением отметила на благородном ухоженном лице явно выраженные морщины. Её осанка была вне всяческих похвал, сложенные на коленях руки, увешанные украшениями, внушали странное почтение, да и её строгое, внимательное выражение вначале сбивало с толку, а после несколько пугало. Это были то величие и тот странный страх, которые испытывают простые люди пред знатью.

Сев напротив женщины, я могла с уверенностью сказать, почему Верлион был так воспитан: госпожа Тирисия выглядела той женщиной, что все дела держала в прочной узде. Её волосы, убранные назад, уже тронула седина, но у меня никогда бы не повернулся язык назвать её возрастной или того хуже — пожилой. Даже Орис, что обыденно ведет себя спокойно и несколько лениво, вдруг начал переступать с ноги на ногу, поправляя на себе всю одежду, какая на нем только была. Я и подумать не могла, что под подобным взором, мы начнем нервничать…

— Я рада, что главенствующее место в Багряных Небесах, наконец, заняла столь прекрасная Госпожа, — размеренно начала Тирисия, кивая в такт своим словам. Я глупо улыбнулась, быстро ища в своей голове тот ответ, который мог бы прозвучать в этой комнате достойно.

— Я буду стараться, чтобы стать прекрасной Госпожой для своего народа, — взяв себя в руки, ответила я, — благодарю вас за то, что вы нашли для меня время.

— Как же иначе? К сожалению, я не смогла присутствовать на столь важной свадьбе, но я обязана была поприветствовать вас лично, Эофия. Люди называют вас очаровательной и доброй.

— Рада слышать подобное.

— Прежде, чем я отвечу на ваши вопросы о камне, — медленно произнесла Тирисия, опуская взгляд на шкатулку, лежащую у неё на коленях, — я бы хотела поговорить с вами о будущем Империи.

— Конечно же, я буду стараться во благо Гоариса.

— Я слышала, будто вы родом не отсюда, Эофия, но это не имеет значения, если упрямец Некрис согласился отдать свой род в ваши руки. Я рада, что имею возможность вновь построить сожженные мосты между нашими кланами. Надеюсь на вашу доброту, о которой говорят люди.

— Да, я слышала о том, что когда-то Серебристые реки были в прекрасных отношениях с Багряными Небесами. Но столь ужасная трагедия…

— Конечно, эта трагедия накрыла трауром и мой дом. Покойная матушка Некриса была мне хорошей подругой. А потому я искренне желаю восстановить то, что было утрачено, до того, как моё место займет моя старшая дочь.

— Что же вы такое говорите, я уверена, ваше правление будет длиться ещё много лет.

— Благодарю за ваши слова, — только сейчас я заметила, что всё то время, что мы разговаривали, Тирисия маниакально поглаживала шкатулку в её руках. — Безусловно, нам стоит начать с заключения торговых сделок и решить вопрос об острове, который граничит с обеими нашими территориями, но, полагаю, вы догадываетесь о том, что я желаю вам предложить…

— Признаться честно, некоторые мысли меня посещали.

— Что ж, тем лучше, думаю, в подобном случае мне не придется объяснять вам всю выгодность предложения. Я лишь желаю воссоединения той связи, что веками была между нашими кланами. Искренне надеюсь на то, что мой сын Верлион был учтив с вами все это время.

— У вас замечательный сын.

— Да, но вспыхивает он подобно спичке, и сложно это потому, что никто не в силах остановить его разбушевавшегося. Его отец был таким же, — улыбнулась Госпожа. — Я лишь искренне надеюсь на то, что вы согласитесь взять моего сына к себе в мужья. Это будет честью для нашей семьи. Но и вы в свою очередь сможете рассчитывать на мою помощь.

— Так я и предполагала, — без смущения солгала я, представляя самодовольное выражение лица Лиона, — а потому мой ответ положительный.

— Это так замечательно, — Тирисия улыбнулась так добродушно, что теперь я вновь стушевалась. — А ныне о том, что интересует вас, — тут уж её улыбка испарилась, и женщина аккуратно открыла шкатулку, поворачивая её ко мне внутренней стороной. Саму шкатулку при этом она не выпускала из рук, это показалось мне…странным.

Камень переливался от оранжевого к розоватому и мне вдруг сильно захотелось к нему притронуться, но я настороженно покосилась на женщину, что выглядела так напряженно, будто была готова в любой момент выдернуть эту шкатулку у меня из-под носа. Она настолько привязана к нему?

— Скажите, Госпожа Тирисия, как давно у вас этот камень?

— Ах, эта драгоценность у меня уж как тридцать лет…Мне преподнес его в подарок мой пятнадцатый муж, — ласково ответила Тирисия, а у меня даже дыхание сперло. Как это — пятнадцатый?

— А вы касались его голыми руками?

— Не припомню подобного…Впрочем, однажды, он выпал из шкатулки, и мне пришлось быстро его поднять. Но, как видите, со мной всё в порядке.

— Ваш муж не рассказал, где нашел этот камень?

— Ох, мой дорогой унес этот секрет с собой в могилу…

— Простите, соболезную.

— Но это действительно удивительная вещь, не находите?

— Вы правы…Вы всегда держите его при себе?

— Конечно. В последнее время я чувствую себя рядом с ним лучше…Но позвольте спросить, я не вижу на вашей руке метки… — Тирисия быстро захлопнула шкатулку, прижав её к себе.

— Я…не в том состоянии здоровья, чтобы…

— Ох, простите за этот грубый вопрос. Полагаю, ревнивец Некрис был ужасно опечален подобным стечением обстоятельств. У него непростой характер, моя дорогая, впрочем, ты наверняка знаешь об этом лучше кого-либо. Я знаю это потому, что, будучи ребенком, он часто играл с моим сыном. Однако же какая я ужасная хозяйка, позвольте предложить вам чай…

Глава 9

Все сложилось не так, как я предполагала. Камень я, безусловно, не получила, однако, ответов на свои вопросы не услышала также, что действовало на мысли крайне угнетающе. И сейчас, лежа в очередной новой спальне, на кровати которой поместилось бы ещё четыре человека, я подкидывала кверху блестящие камни, раз за разом вспоминая лицо госпожи Тирисии. Её глаза загорались всегда, стоило ей прикоснуться к шкатулке, и выглядела она при этом подобно помешанной особе, как бы грубо это ни звучало. Верлион, ставший отныне моим вторым мужем (по традициям Гоариса пышно празднуется лишь первая свадьба), рассказал мне о том, что Тирисия редко оставляет шкатулку в сокровищнице и постоянно носит с собой. Она обосновывала это тем, что священный падпарадж должен быть всегда в надежных руках. Её слова о том, что рядом с камнем она чувствует себя лучше, что однажды она все же прикоснулась к нему, не давали мне покоя — всё это складывалось в картину отнюдь не приятную глазу. Я думала о том, чтобы встретиться с госпожой клана Призрачных Гор, но она отказалась, сославшись на некий отъезд, и мне лишь оставалось коротать дни в своем новом «доме».

Моя жизнь мало изменилась: все дела, которыми обыденно занимаются женщины, взяли на себя Некрис и Верлион, а я предавалась греху лени, поднимаясь с кровати лишь к обеду и гуляя по садам с камнями в кармане. Вечерами я превращалась в умалишенную и беседовала с этими артефактами, надеясь, что никто из новых слуг не услышит этого монолога, но это бездействие скапливалось настоящим грузом на моих плечах, да и Крогис то и дело спешил напомнить мне о наших целях.

— Тебя будут звать Черныш, — подкинула я вверх черный камень, — а тебя будут звать Красныш, — подкинула я рубин, сходя с ума окончательно. — Скажите, что это банально? Ну, и пусть. Я же не детей называю. Плохая у меня фантазия на имена, никто не идеален.

Глубоко выдохнув, я села в кровати, посмотрев на свою смуглую чистую кожу. Некрис долго смеялся над Лионом, когда тот поинтересовался моментом создания метки, сказав ему становиться в очередь. Надеюсь, что до этого дело не дойдет и все решится гораздо быстрее, чем я думаю, но сейчас мне лишь остается прикрывать запястье толстыми браслетами и спать попеременно с двумя мужскими особами в одной спальне, дабы по поместью не поползли разные слухи.

— Какие же люди все-таки подлые. Чужие проблемы доставляют им удовольствие, и они готовы часами обсуждать чужие ошибки, совершенно не пытаясь поставить себя на чужое место, — обратилась я к камням, стукнув их друг о друга. — Жизнь Госпожи — сплошное ограничение. Ты должна соответствовать своему статусу, и не важно, что ты сама об этом думаешь…

Положив драгоценности на тумбу, я подошла к небольшому фонтанчику у стены, сунув в него палец. Множество мелких рыбок тут же облепили его, будто мой палец был для них кормом.

— Наверное, надо всё же отправиться на острова. К тому священнослужителю. Надеюсь, хоть он что-то знает…

— Наверное, если он догадался не уничтожать падпарадж.

— Значит, на тех островах есть что-то, что привлекло его внимание?

— Думаю, он вышел на след других камней.

— Тогда нам следует последовать его примеру. Никогда бы не подумала, что услышу голоса в моей голове, — беззаботно ответила я, водя пальцем по воде и наблюдая, как стайка рыбок покорно несется следом.

— Тогда, может, обернешься, а то уж совсем как-то неудобно.

Так, подобного я подумать точно не могла. Эта мысль щелкнула в голове так противно и внезапно, как если бы громко хрустнул какой-нибудь сустав. У меня, видимо, действительно не все в порядке с головой, если я посчитала совершенно чужой голос за свой внутренний. То есть кто-то всё это время был со мной в одной комнате, и я с ним даже разговаривала?

Я резко обернулась, и издала вдох ужаса. Нет, не потому, что там кто-то был — именно потому, что там никого не было. Я сошла с ума!

— Эй, эй, успокойся. Вниз посмотри.

Медленно, будто у моего виска находилась устрашающая стрела, я опустила голову, издав в конечном итоге странный писклявый звук, похожий на «ойк». Я определенно сошла с ума.

— Вот, видишь, ничего страшного, — произнес идеально черный змеевидный дракончик, что по размеру не превышал кошку, — наконец-то мы можем говорить с хозяйкой.

— Хозяйка видит нас, — вторил ему другой дракончик, сделанный будто из множества рубинов, — хозяйка слышит нас!

— А вы вот…вы… — бессильно ткнула я пальцем в сторону галлюцинаций.

— Мы не галлюцинации, — спокойно ответил черный дракон, прочитав мои мысли. — Хорошо, а так, — вильнул он хвостом, тут же превращаясь в блестящий опал и вновь принимая змеевидный облик через мгновение.

— Хозяйка любит нас! — не унимался рубиновый дракончик. — Хозяйка играется с нами, хозяйка дала нам имена.

— Имена? — непонимающе переспросила я, напрочь забывая о том, что говорила ещё десять минут назад.

— Красныш, Красныш, — запрыгал он на месте, подбегая к моей ноге и принимаясь тереться об неё подобно самой настоящей кошке. Черный дракончик тем временем запрыгнул аккурат мне на руки, пользуясь моей неподвижностью.

Я действительно превратилась в статую, мне казалось, что лишнее движение нарушит всю эту иллюзию. Это что, те самые камни? Камни, которые я таскала в кармане и топила в озере? Значит, клан Серебристых Рек был прав, камни священные, в них сидят вот эти вот…драконы?

— Да, всё правильно, — ответил Черныш, вновь прочитав, по-видимому, мои мысли.

— Мы долго ждали хозяйку! — вторил ему ходячий рубин.

— Знаете, у меня очень много вопросов…Я пока не очень хорошо понимаю и…

— Мы расскажем всё хозяйке, хозяйка будет довольна!

Медленно сев на пуфик, я позволила двум созданиям устроиться на моих коленях. Выглядели они при этом так, словно ожидали приказа.

— Простите, что кидала вас по коридорам…И ещё в озеро…Ох.

— В облике драгоценности ничто не может нам навредить, — поднял свою умную мордочку Черныш, — нам и в этом облике ничто не может навредить.

— А…Так вы эти божества, которым поклоняются жители Гоариса, — неуверенно произнесла я, пытаясь найти хоть какое-то объяснение, но два дракончика лишь переглянулись.

— Нет, мы лишь далекие потомки тех драконов, создавших эту землю. У нас нет тех сил и знаний, что были даны нашим прародителям.

— И вас всего семь?

— Нет, нас сотни, мы таимся в каждом дереве, в каждом камне, в каждой речке. Наверное, мы природные духи. Но мы семеро — редчайшие среди духов. Давным-давно мы были пойманы демоном Мирасом, и он заключил нас в эти драгоценности, что были сами по себе сильными артефактами.

— Но теперь мы снова с хозяйкой! Хозяйка нашла нас!

— Зачем этому демону было делать подобное…И почему семь?

— Мирас был злым, злым и жадным демоном. Судьба всегда издевалась над Мирасом. Он желал смерти расам с востока, но не мог развязать войну, а потому создал нас. У Мираса не было дочерей, но было семь сыновей, и он желал отдать каждому по одному. Но дети Мираса также были злыми демонами, все, кроме одного. Шесть сыновей хотели убить Мираса и забрать все его драгоценности, и тогда Мирас отдал нас своему младшему сыну, и его одного признали мы хозяином. Не знаем мы, что случилось с Мирасом, следовали мы из рук в руки по одной лишь кровной линии, пока не прервался род и не попали мы в руки чужие.

— Вот уж злобная семейка…Так, значит, речь идет о моем родственнике, если я могу держать вас?

— В хозяйке та же кровь, мы долго ждали хозяйку!

— И все же…Есть другие потомки Мираса, верно? Они тоже могут стать хозяевами?

— Они могут держать артефакты, мы не можем навредить крови Мираса. Но не станут они нам хозяевами, лишь одна линия, идущая от младшего сына Мираса, может пробудить нас!

— Но неужели вы не можете контролировать свою силу? Любой, кто возьмет вас в руки…

— Погибает, — грустно ответил Черныш, — такова злоба Мираса. Желал он, чтобы сын его разбросал нас по востоку, и чтобы касались нас руки алчные и жадные, и чтобы погибали они тут же. В каменном облике сочится из нас сила огромная, и не можем мы управлять ею без хозяина, и множество жизней погубили мы…

Оба дракончика понурили свои мордочки, и я поняла, какую вину несут они на себе целое тысячелетие. Оружие, что на самом деле не желает никого убивать…

— Это ведь из-за артефактов, с которыми вы связаны, верно?

— Да, хозяйка.

— Но почему вы сразу не смогли принять такую…форму, когда я вас только взяла в руки?

— Хозяйка должна была исполнить мелодию пробуждения и дать нам имена. Хозяйка исполнила мелодию, но имена хозяйка дала лишь сейчас!

— Мелодия… — повторила я, вспоминая напев, который мне показала…матушка.

— Мы сотни лет ждали дня, когда кто-то из рода Мираса вновь возьмет нас в руки. Без хозяина мы камни, что губят людей. Хозяин дарует нам жизнь, мы преданны хозяину!

— Неужели вы навеки прикованы к этим артефактам?

— Мирас давно умер, и умерли дети его. Мы не знаем этого.

— А если сейчас я дам вас какому-нибудь умному человеку…Он сможет взять вас в руки?

— Только, если хозяйка даст разрешение и если она будет рядом.

— Уже неплохо…

— Хозяйка, нам нужно забрать падпараж у женщины Тирисии, — вдруг сказал Черныш, упираясь передними лапками мне в грудь.

— Что? Почему?

— Артефакт падпараджа действует на человека сродни наркотику. Он вызывает чувство эйфории, но на самом деле губит человека!

— Ужасно! Но как нам забрать его?! Тирисия вообще не выпускает его из рук! Мы целую войну развяжем, если просто выкрадем его! — вскочила я на ноги, отчего два дракончика попадали на пол. — О, я придумала! Давайте, вы покажетесь ей в таком виде, и всё ей расскажете!

— Только хозяйка видит нас в нашем истинном облике…

— Что же делать! Она не поверит ни единому моему слову!

— Надо украсть! — радостно запрыгал Красныш. — Когда хозяйка пробудит падпарадж, он перестанет губить чужую Госпожу, и Госпожа отдаст падпарадж, потому что падпарадж вернется к хозяйке!

— Это проще сказать, чем сделать…

— Эфи, с кем ты разговариваешь? — услышала я позади голос Крогиса, и обернулась. Не дожидаясь ответа, он прошел к стулу, на котором стоял рюкзак.

— Ты сейчас ни за что не поверишь в то, что я тебе расскажу…

— Учитывая наши совместные приключения, не думаю.

— А как тебе то, что эти камни на самом деле маленькие дракончики?

Крогис посмотрел на меня внимательным взглядом и, взяв из рюкзака железную кружку, одарил меня всего четырьмя словами:

— Эфи, ты чем обдолбалась?

Глава 10

— …исходя из всего вышесказанного, я подвожу вас к решению выкрасть падпарадж и убить тем самым сразу двух, — я неуверенно покосилась на Крогиса, — двух белок…

Ответом мне была тишина, в которой пять пар глаз смотрели на меня не столь ошарашено, сколь сочувственно. Некрис излишне настойчиво потирал висок, косясь на Алио, что, поджав губы, старался одновременно улыбаться мне и переглядываться со своим Господином. Верлион выглядел очень задумчивым и обеспокоенным (всё же речь шла о здоровье и жизни его матушки), а Крогис пытался взглядом доказать Орису, что в моей комнате определенно точно были какие-то цветы со странной одурманивающей пыльцой. Мне не верили, и не удивительно.

— Людишки не видят нас, людишки не знают настоящей силы хозяйки, — прошипел рубиновый дракончик, карабкаясь по моей спине и залезая на плечо.

— Как доказать им, что вы настоящие? — обратилась я к ныне своим артефактам, и все присутствующие в комнате явно напряглись. Выглядели они при этом так, словно вот-вот были готовы вызвать лекаря.

— Эфи, думаю, ты устала, — очень мягко обратился ко мне Некрис, — всё же последние дни ты провела много времени рядом с этими камнями, и…

— Ты что, не веришь мне? — выкрикнула я слишком громко даже для себя, и нимф тут же замотал головой, выставляя перед собой ладони.

— Верю, но…

— В это очень трудно поверить, Эфи, — произнес Крогис, перебирая лапками, — даже, если это правда.

— Хозяйка недовольна, значит, Красныш тоже недоволен, — продолжал дракончик, и чешуя его ярко засветилась. Тогда-то все пятеро, наконец, уставились на моё плечо, только сейчас увидев там взявшийся из ниоткуда камень. Вторя ему, Черныш также позволил своей чешуе засветиться, и вот на моих плечах уже ярко горели красный и черный огоньки.

— Вот! Видите? Они вас слышат, и они недовольны тем, что вы мне не верите.

— Камни…светятся, — подтвердил Алио, подходя чуть ближе. — Они правда светятся. Удивительно…

— Нет у меня пока аргумента лучше, а пока я прошу вас всех мне просто довериться. На кану все таки чужая жизнь, — произнесла я, поворачиваясь в первую очередь к Верлиону. Его это, полагаю, из всех присутствующих должно волновать больше всех. В этом простом логическомзаключении я не ошиблась.

— Я не могу позволить этому камню погубить Госпожу Тирисию, — произнес мой второй муж, тут же повышая интонацию от волнения, — мы должны помочь ей немедля!

— Да, всё же, кроме тебя никто не знает строения поместья, а действовать мы должны как можно более тихо. Самое важное — никто из вас не должен касаться камня голыми руками, никто, понимаете?

— Я не могу отпустить вас одних, это чревато последствиями, — устало выдохнул Некрис, — и каков план?

— Разделимся на две команды: одна будет выкрадывать камень, другая — выигрывать время для другой команды, отвлекая стражников и, если потребуется, Госпожу Тирисию.

— Ворюги и прошмыгуны, — одобрительно заявил Алио, — я хочу в команду ворюг.

— Ты и будешь в ней, — пожала я плечами, отчего два дракончика едва не упали на пол, — а также я и Некрис.

— Я не хочу быть ворюгой, — горделиво ответил тот, — почему я должен выкрадывать камень?

— Потому что Крогис и Орис своей внешностью собирают вокруг себя остальных, тем самым отвлекая, а Верлион, если попадется на глаза других жителям поместья, хотя бы не сойдет за вора. Ему нужно лишь провести нас до комнаты Госпожи, когда она будет принимать ванны.

— Почему именно в это время? — озадаченно спросил Крогис, указывая при этом в сторону местных купален.

— Она отдает шкатулку своему первому мужу. Верлион рассказал мне об этом.

— Господин Фэр очень строг и ответственен, но втроем вы справитесь, — согласился муженек, на что Крогис ответил в своем духе:

— Как будто кабана идете валить…

— Тогда дело за мной. Я попрошу у Тирисии аудиенцию и напрошусь на ночевку.

— Хозяйка добрая, хозяйка умная, — пролепетал Красныш, вновь начиная тереться об меня подобно кошке.

— Спасибо, Эфи, — уткнулся мне в щеку Черныш, — и мы поможем всем, чем сможем.


По ту сторону зеркала: Верлион, второй муж Госпожи Багряных Небес.

— Вот уж никогда бы не подумал, что судьба сведет нас вновь таким образом, — усмехнулся Некрис, протягивая мне наполненный вином бокал. Часовая стрелка недавно перевалила за полночь, но сон словно нарочно обходил нас стороной. Ещё бы, после всего рассказанного Эофией каждый погрузился в размышления о том, о чем никогда бы никто не смел и помыслить.

— Ты не рад? — задал я скорее риторический вопрос, так как заранее знал ответ. Мы с Некрисом знакомы с детства, и, сколько себя помню, всегда были вместе, стоило нашим матерям нанести друг другу визит. Совсем невыносливый, ненавидящий оружие и сражения, Некрис проявлял свои таланты в искусстве, поражая всех своими воспитанием и находчивостью. Да, мне часто ставили его в пример, особенно, когда я решил посвятить себя изучению боевой магии: всё же в Гоарисе, где всё решает ораторское искусство, любая воинская деятельность сродни чему-то дикарскому. Не сказал бы, что боевая магия привлекла меня своей силой, скорее, это была возможность сбрасывать с себя гнев, мгновенно остужая пыл. Многие говорят, что я излишне вспыльчив, и матушка уверяет, что эта черта досталась мне от отца. Иронично, но она не считает эту черту моим недостатком.

— Отчего же? — ответил Некрис, отпивая из бокала вино и крутя в пальцах изящную хрустальную ножку. — Вначале друг детства, затем враг, а после и вовсе родственник. Удивительно, верно?

Этот нимф всегда был таким. Несмотря на кажущуюся утонченность, он довольно прямолинеен и саркастичен, а уж о его злопамятстве легенды должны ходить. Этими чертами он отгоняет от себя других. И я один из немногих, кто знает, что делает он это намеренно. Некрис отлично пускает пыль в глаза, и многие считают его общительным и открытым, не подозревая, сколько в нем замков и запертых дверей. Он редко подпускает к себе людей близко, и я не знаю никого, кроме Алио, с кем бы Некрис мог поговорить на частоту. Он не умеет доверять, и я ценю то, что он по-прежнему считает меня другом, пускай наши идеологии разделили нас на долгое время.

— Я рад, что всё сложилось именно так.

— Рад? — удивленно переспросил Некрис. — Тому, что смог избежать помолвки с той капризной девчонкой?

— Не только этому, — честно ответил я, — рад тому, что могу поговорить с тобой так, как прежде. Я могу сколько угодно кричать о том, что ты предаешь священные устои, о том, что ты глуп и слеп, но…Не было дня, чтобы я не пытался поставить себя на твоё место, — должно быть, несколько бокалов вина уже подействовали на голову, если я осмеливаюсь говорить о подобном, — я…мне жаль, что наши кланы…

— Я понял, — улыбнулся Некрис, — быть может, на время, но всё это позади. Кому как не мне знать всё о твоём взрывном характере. Помнишь, как один проходимец назвал Госпожу Тирисию дряхлой старухой? Что ты ему сломал…Руку?

— Да, руку…

— Сначала сделать, а потом подумать…Это твоё кредо, полагаю, — рассмеялся нимф, и я отставил в сторону бокал. Мне достаточно.

— Кто бы говорил. Ты лично разогнал вокруг себя всех, кто мог бы хоть немного тебе помочь, а после свалил всё на несправедливость судьбы.

— Ну, никто из нас не идеален.

— Кстати, ты сказал, что всё позади лишь на время. Думаешь, после того, как всё решится с камнями и вы с Эфи разойдетесь, между кланами возобновится вражда? — вспомнил я о недавних словах, что прорезали слух. Я был удивлен тому, что Некрис вообще согласился на подобное решение от почти незнакомой девушки, однако, полагаю, роль сыграло то, что Эфи предложила составить договор, по которому реальная власть оставалась в руках нимфа. Но что оставалось делать затворнику, оказавшемуся прижатым к стенке?

— Кто знает, — пожал он плечами, — даже сейчас связь с Призрачными Горами так и не восстановилась…Тебя это беспокоит?

— А ты не думал об Эфи, как…О настоящей жене?

— Нас связывает договор и не более, — Некрис изогнул одну бровь, выдавая этим жестом своё волнение. Каждый раз, когда ему задавали неудобный вопрос, он намеренно начинал вести себя вызывающе и будто пренебрежительно. — Но я действительно благодарен ей за труды. Не думай, я по-прежнему вижу в камнях лишь опасность.

— Я спрашиваю не о вашем договоре, а о твоих мыслях.

— Она неаккуратна, невнимательна, ничего не знает об искусстве и орудует манерами лишь на том уровне, что не позволяет попросту опозориться. К тому же, она лишний раз за печеньем в корзинке не поднимется и непременно попросит Ориса принести ей и…

— Как много ты о ней знаешь, наблюдал? — довольно улыбнулся я, замечая на лице нимфа подобие румянца.

— Лишь для того, чтобы убедиться в чистоте её намерений, — как всегда отмахнулся он, — ей ещё очень далеко до Госпожи клана. А тебе, — вдруг спросил он, отворачивая голову, — тебе нравится она, я прав?

— Да. Её красота и искренность, с какой она относится ко всему, очаровывают, — честно ответил я, — и, когда я увидел её в том свадебном платье, я подумал о том, что…что было бы ведь неплохо, если бы это не было сделкой. Как думаешь?

— Не думал я о таком, не лезь ко мне!

— И так всегда…Подумай о себе, Некрис. Быть затворником и трудоголиком всю жизнь — не та участь, которую ты заслуживаешь. Впрочем, пора ложиться. Завтра будет напряженный день. Ты уж позаботься об Эофии, чтобы она не натворила дел.

— Позабочусь, — буркнул в ответ нимф, и я поднялся с кресла, чтобы уйти в свою комнату.

Глава 11

Аудиенция под предлогом срочного обсуждения закрытой дороги для торговли была успешна проведена, и предложение остаться на ночь в виду позднего часа не заставило себя ждать. Увесившись браслетами, дабы скрыть отсутствие меток на запястье, я прятала руки в складках платья, дабы не подогревать чужой интерес, и, оказавшись в своей комнате, в которой, впрочем, была вся моя «свита», я, наконец, сняла с себя массивные украшения. Черныш и Красныш по-прежнему оберегали мои плечи, постоянно вертя головами в поисках как интересных вещей, так и опасных явлений, а Верлион тем временем объяснял всем присутствующим расположение комнат и коридоров.

— …а здесь, — указал он пальцем в башню, что была напротив наших окон, — находятся купальни. Как я говорил, матушка боится потерять в воде камень и отдает шкатулку своему первому мужу.

— Далековато, — протянул Алио, припоминая десяток коридоров, которые нам предстояло пройти, — по приблизительным подсчетам, это около двадцати стражей, десяток придворных и не исключено появление других мужей, что наверняка заинтересуются тем, что в крыле Госпожи делают гости. Но мы все равно идем, да? Как я взбудоражен! — юноша обхватил себя руками, пошатываясь из стороны в сторону.

— Стражам и придворным в первых коридорах будем говорить, что Тирисия пригласила Госпожу Эофию в свою комнату, — повторил вслух наш план Некрис, — а после? Когда нам будут встречаться её мужья?

— Половина из них сейчас в отъезде, — успокоил нас Верлион, — другая часть всё еще в городе по делам. Есть взять в расчет теорию вероятности, то на пути нам всего может попасться четыре мужа, если они вдруг разом решат выйти из комнат. И один с шкатулкой сидит в самой комнате. Кто-то один будет отвлекать, пока остальные смогут пройти дальше.

— Квест какой-то, — фыркнул Крогис.

— Наверное, так и есть, — улыбнулся Алио, — а уж с тем одним мы разберемся.

— Мы не будем ни на кого нападать! — тут же подскочила я. — Пока мы с Некрисом будем говорить с этим мужчиной, ты попросту стащишь шкатулку, и мы подменим камень.

— Ладно-ладно…

— Я не подписывался на подобное, когда мы заключали договор, — тяжело выдохнул Некрис, распутывая вокруг висячей сережки прядь волос, — если всё провалится, я буду опозорен.

— Я думаю, не первый и не последний раз, не расстраивайся, — не удержалась я, получив в ответ крайне недовольный взгляд. — В любом случае, если верить времени, нам пора. О, давайте сделаем так, как многие команды делают, — выставила я вперед одну вытянутую руку, на которую тут же одобрительно опустил свою ладонь Алио. С грустным взглядом его примеру последовал Орис, после неуверенно вытянул свою руку Лион, а после это соизволил сделать и Крогис. Все мы выжидающе посмотрели на нимфа, что, переборов себя, опустил на нашу конструкцию свой царский палец. Вскинув кверху все руки, я ещё раз взглянула в сторону горящей теплым светом башни и вышла прочь из комнаты, настраиваясь на крайне непростое и отнюдь не честолюбивое дельце.

Как и говорил Верлион, первые коридоры мы миновали удивительно легко, даже не распыляясь на объяснения. В последующих других мы говорили о личном приглашении, которым нас удостоила Госпожа Тирисия, и настолько всё шло гладко, что мне начало казаться, будто мы дойдем до комнаты без особых проблем. Но могли ли мы? Безусловно, удача не преминула наградить нас несколькими инфарктами. Едва мы ступили в коридор, где жили мужья Госпожи, как дверь одной из комнат открылась, и мы в панике бросились в разные стороны, да так, что я даже столкнулась с Верлионом, отчего его красная точка на лбу превратилась в красную шишку. Попрятавшись кто куда, мы оставили грустного Ориса в пустом коридоре, пока ему навстречу не вышел младший муж Тирисии. Немногословный оборотень не решил изменять себе и жестами начал изъясняться, указывая в сторону, откуда мы пришли, и невысокий мужчина, решив не тратить своё время, попросту повел Ориса в крыло для гостей. Что ж, уровень пройден, и довольно неплохо.

Следующего мужа мы увидели сразу за поворотом: он беседовал с мальчиком-слугой. Вновь мы бросились врассыпную, и на этот раз Некрис споткнулся о мою ногу, цепляясь за моё плечо, чтобы не упасть. Теперь в коридоре остался один лишь Крогис, что смотрел нам вслед так, будто мы были местными дурачками. Всё это начинало напоминать детскую игру, в которой участники, кружась вокруг стульев под музыку, должны были занять место, едва музыка перестанет играть. Но кому-то места не хватало, и он выбывал из игры. Не находите ли вы поразительного сходства этой игры с нашими перемещениями?

Этот мужчина поступил иначе, отправив мальчика сопроводить заблудившегося гостя, но и нам проблем он не создал, удалившись после в свою комнату. Слишком просто, слишком очевидно. Прокравшись тихо по очередному коридору, мы повернули в последний раз, увидев в конце огромную дверь, что вела в покои Госпожи. Вот только рядом с ней стояло трое мужчин, что явно не собирались покидать этого места в ближайшее время. В одном из них Лион узнал очередного мужа, и перед нами встала очевидная дилемма — если даже один отправится сопровождать Верлиона, другие два никуда не исчезнут. Нужно что-то мощнее…

— Красныш отвлечет. Хозяйка похвалит Красныша, — спрыгнул на пол дракончик, и мои спутники уставились на упавший на ковер камень.

— Ты уронила, — недовольно заметил Некрис.

— Не уронила, он сам. Сказал, что отвлечет, — менее уверенно проговорила я, следя за тем, как дракон забавно скачет куда-то вперед. Вскоре одна из дверей, что, полагаю, раньше была заперта, резко открылась настежь, и трое мужчин настороженно обернулись на звук. Ещё минута, и вот они уже направляются к открытой комнате.

— Почему дверь открылась? — спросил один из них. — Ветер?

— Не говори глупостей, — ответил другой, — эта дверь в одну из гардеробных. Она всегда заперта на ключ.

— Ууу, призраки…

— Ага, платья меряют?

— Есть тут кто? — воскликнул третий, бесстрашно заходя в комнату и включая там свет. — Отвечайте, иначе не поздоровится!

Другие два поспешили зайти следом, чтобы осмотреться, и тут-то дверь так же внезапно захлопнулась. В комнате послышался чей-то вопль ужаса.

— Это создание…Оно же ничего с ними не сделает? — спросил меня Верлион, когда мы быстро побежали к покоям Тирисии.

— Надеюсь, что нет.

— То есть ты не уверена, — подтвердил мои мысли Некрис, быстро стуча в огромную дверь.

— Я останусь здесь и предупрежу вас, если что-то случился, — продолжил Лион. — Алио, используй маскировку, чтобы тихо выкрасть шкатулку.

— Знаю, я знаю.

Из комнаты послышалось что-то отдаленно напоминающее «войдите», и мы, переглянувшись с Некрисом, вошли внутрь, стараясь держаться ближе друг к другу, подобно настоящей влюбленной паре. Получилось не очень правдоподобно, учитывая, что наша походка напоминала неваляшек: мы то сталкивались, то расходились в разные стороны.

— Госпожи Тирисии здесь сейчас нет, — строго ответил мужчина, поправляя на переносице очки. В его руках покоилась шкатулка.

— Господин Фэр, — учтиво начал Некрис, — на самом деле мы искали вас.

— И что же вам понадобилось? — настороженно спросил он, прижимая шкатулку ближе.

— Я слышал, вы прекрасно разбираетесь в психологии, но найти вас в городе крайне трудно, поэтому нам очень посчастливилось застать вас здесь.

— Вот оно как, — тут же подобрался мужчина, пряча за кашлем явное самодовольство. Я удивленно взглянула на Некриса. И когда он только успел обо всем пронюхать? — И что же случилось?

— Эта проблема, — наигранно загрустил нимф, — касается меня и моей супруги. Она не желает ничего исправлять, говорит, что не желает обсуждать подобное с иными Госпожами, и я не видел иного выхода, кроме как обратиться к вам. Признаться честно, в нашей совместной жизни мы испытываем проблемы.

— Да? — заинтересованно спросил господин Фэр.

— Да? — не менее заинтересованно переспросила я, но меня тут же перебил муж Тирисии. — Садитесь на кресла, да-да, сюда. Расскажите, в чем ваша проблема.

— Моя любимая после нашей первой брачной ночи не желает более делить со мной ложе, — начал Некрис, и я увидела столько неодобрения в глазах господина Фэра, что стало даже стыдно, — она говорит, что я её не понимаю, а я, что бы ни делал, получаю лишь замечания.

— Госпожа Эофия, вы ведь выглядели такой счастливой на свадьбе, в чем проблема? Ваши чувства так быстро остыли к господину Некрису? — мужчина закинул ногу на ногу, положив на колено ладони. Я почувствовала себя на приеме у психолога. Кто бы мог подумать, что муж Тирисии увлекается подобным. Ещё и Некрис так самодовольно улыбается, ну, что ж, я хотела поднять иную тему, но раз ты выбрал эту, так тому и быть.

— Он не удовлетворяет меня в постели, — фыркнула я, гордо вскидывая голову. Нимф подавился слюной. — Совсем ничего не умеет.

— Ну, Госпожа, вы должны быть снисходительнее, — с умным видом ответил мужчина, — господин Некрис молод. Но я понимаю, в чем проблема, сексуальные отношения нередко становятся одной из причин остывания чувств. Впрочем, что есть чувства? Идеализация платонической любви не верна и оспаривается мной уж несколько лет. Страсть и доверие толкают гармонию совместной жизни вперед, и многие современные пары не понимают очевидного…

Кого-то явно занесло. Но господин Фэр говорил с таким энтузиазмом, с таким рвением, что мне стало даже завидно его столь сильной увлеченности, подобной одержимости. Некрис выглядел недовольно. Обиделся на мои слова? Ох, какой нежный.

— …и именно поэтому так важно сохранить этот каркас в этом первоначальном виде, — закончил мужчина. — Госпожа, вы должны открыто демонстрировать свои чувства и говорить господину Некрису всё, о чем вы думаете. Но и господин Некрис должен соблюдать эти правила!

— Да как могу я соблюдать их, если она насмехается надо мной!

— А сам-то, а сам-то! Ходит, мизинцы растопырил, всё ему не так!

— Твои манеры оставляют желать лучшего!

— Твои навыки в постели тоже! Только и умеешь что кряхтеть!

— Что ты сказала!!!

— Ну же, ну же, успокойтесь, — вскочил на ноги Фэр, отпуская из рук шкатулку и ставя её на кровать, — ох, уж не в первый раз такое предо мной происходит. Эту проблему нужно решать!

Мужчина вновь решил поразить нас ораторским искусством, в котором переплетались восхваления любви и научные термины, которые я с трудом понимала. Некрис вспылил не на шутку, начав горячий спор с нашим психологом, а я довольно смотрела, как открывается шкатулка и как замотанные тряпками руки Алио меняют один камень на другой. Действовать нужно было немедленно. Госпожа Тирисия, вернувшись, тут же обнаружит подмену, если действие падпараджа не прекратится.

— Что-то голова у меня заболела, — поднялась я с кресла, не найдя решения лучше.

— Постойте, Госпожа! Нам ведь нуж…А чем это пахнет? — нахмурив брови и схватив шкатулку, Фэр быстрым шагом направился к двери.

— А это…не гарь ли случаем… — так обреченно произнес Некрис, что у меня в памяти всплыла крайне довольная мордочка Красныша. Рубин. Яркий алый цвет. Самовозгорание камня. В этот момент я поняла, в какую кучку наступила.

Едва Фэр прикоснулся к двери, как та буквально обрушилась на него, впуская в комнату столбы дыма и мужские крики. Внутрь вбежала целая делегация, состоящая из тех троих мужчин, Лиона и Крогиса, появление которого я точно не ожидала. Одежда последнего полыхала особенно ярко, и носящийся рядом второй муж попросту бил его какими-то занавесками, снося при том стоящие в округе вазы и картины.

— Призраки поместья! — кричали при этом незнакомые мужчины. — Они покарают всех нас!

— На, — только и сказал мне Алио, всовывая в руки падпарадж, и тут же отбегая в сторону, где мужчины пытались выйти в окно. Некрис схватил меня за руку и усадил в угол, исчезнув при этом в толпе. В тот самый момент, когда в комнату ворвалось ярко-красное очертание руки, что стремительно направилось в сторону незнакомцев. Таких воплей я не слышала даже в женской бане. Мужчины стремительно неслись по комнате, карабкаясь по балдахинам и падая на пол от того, что балдахины не выдерживали такие туши. Один из них и вовсе нарисовал вокруг себя круг, пока его попросту не сбили и ему не пришлось ползком направляться к комоду, за которым он намеревался спрятаться.

Крогис горел адским пламенем, Верлион тоже периодически загорался, но тут же затухал, ведь огонь был его стихией, а Некрис и вовсе свалился на пол, где об него споткнулся и свалился господин Фэр. Красная рука продолжала метаться по комнате, и даже притихший Черныш в итоге рванул к своему собрату, чтобы того успокоить. Но самое главное, что посреди всей этой анархии в углу сидела я и…пела. Пела ту самую колыбельную, отчего со стороны могла сойти за городскую сумасшедшую.

Когда переливающийся оранжевым камень потеплел, а моё горло начало болеть, я вовремя вспомнила об имени, но, как это часто бывает в подобных ситуациях, на ум не приходило ни одно слово, которое смогло бы стать подобием имени. Что он там вызывал…Зависимость? Наркотик? Хорошо, нарекаю тебя Наркашом!

— Крогис, — возник вдруг перед потухшим и ослабшим кроликом Алио, — давай крепись! Дома тебя ждут жена и десять детишек!

— Нееет! Дайте мне спокойно умереееть! — шипел тот, отмахиваясь от всех лапами.

Я поднялась с пола. Судя по запаху, где-то догорала штора. Рядом со мной пританцовывал довольный красный дракончик, из ноздрей которого клубом шел дым.

— Хозяйка рада? Красныш хороший? — Да… — только и смогла произнести я.

На часах замерло ровно девять часов. На улице били в колокол, увидев идущий из поместья дым. Испуганные слуги уносили из комнаты Крогиса, упавших в обморок мужчин и Некриса, что надышался гарью. Я старалась не смотреть в огромные глаза Лиона и Алио, и быстро вышла прочь. Рядом со мной послушно бежало уже три дракончика.

Глава 12

И что теперь?

Признаться, этим вопросом я задавалась вот уж неделю, как мы подпалили комнаты в чужом поместье. Выйти из воды сухой я не ожидала, но Госпожа Тирисия, освободившись от влияние Наркаша, не заметила ни подмены, ни нашего стремительного отъезда. По слухам, госпожа слегла в постель от недугов, причину которых обосновывали слабым здоровьем, но, зная правду, что ныне терлась о мою руку своим носом, мы были уверены — ныне Тирисии ничего не угрожает. Поставленная цель выполнена, падпарадж весело играет со своими собратьями, а я вновь и вновь задаюсь одним и тем же вопросом: и что теперь?

Дракончики не знают, как им освободиться, более поддерживать Некриса в идее об уничтожении камней я также не стану (к тому же, сам нимф смягчил своё мнение), и единственная мысль, что казалась мне правдоподобной, несла в себе предложения о поисках того самого священника. Мог ли он действительно знать больше? Почему столь внезапно отправился он на Острова, где связь с ним прервалась? Поговаривали, что последний раз его видели на корабле, отправляющемся к Тарскому острову — единственному месту во всем нашем мире, где власть принадлежит мужчинам. И что он там забыл? Неужели, именно там находится недостающий нам камень?

Подумав об этом, я повернулась к трем играющим дракончикам, что тут же повернулись ко мне, виляя длинными тонкими хвостами. Могут ли они чувствовать другие артефакты?

— Можем! — быстро ответил мне Черныш. — Но нам нужна карта, чтобы мы смогли указать путь хозяйке.

— Хозяйка соберет нас! — запрыгал на месте Красныш. — Хозяйка любит нас!

Наркаш, не проронив ни слова, лег на мою обувь, и я, подняв его на руки, позволила дракончику облизать мои пальцы.

— А ты у нас молчаливый, да?

— Наркаш не может говорить из-за своих способностей. Будучи сильным ядом, он потерял со временем свою речь.

— Бедняжка, — ласково погладила я дракончика по голове, и тот мило заурчал, — но способности у вас действительно сильные. Теперь я понимаю, почему вы не могли их сдерживать ранее…Выходит, Наркаш — это яд, Красныш — огонь, а ты Черныш?

— Моя магия темная. Поэтому я всегда должен быть рядом с хозяйкой, чтобы контролировать себя.

— Вот оно как…Жаль, что ты не можешь поговорить напрямую с Некрисом.

— Если хозяйка позволит, я посещу его сознание во сне. Мне нет прощения за число погибших от моих рук, и не принесут мои объяснения людям должного облегчения, но уж как сотни лет не могу я даже поговорить с другими.

— Это замечательная новость, Черныш! — хлопнула я в ладоши. — Когда он увидит тебя, он точно изменит своё отношение к вам!

— Не думаю, что все будет так просто, но я буду рад рассказать ему о том, что, пускай мы и оружия для убийств, мы не желаем никого убивать.

— Что ж, в таком случае, я пойду, позову всех в гостиную. Там на столе лежит карта. Будем двигаться дальше!


По ту сторону зеркала: Некрис, первый муж Госпожи Багряных Небес.

Я не желаю привязываться к кому-либо. Рано или поздно этот человек обманет твои ожидания и поступит так, как необходимо лишь для него самого. И я не имею права винить людей в этом. Каждый на этой земле, будь то хоть самое доброе создание во вселенной, в решающий момент сделает выбор в свою сторону. Каждый на этой земле живет для себя, и не стоит злиться на тех, кто не оправдывает твои личные ожидания. И потому я не желаю привязываться. Ведь, чем меньше вокруг тебя друзей, тем меньше вероятность, что кто-то из них воткнет тебе в спину нож. Обзавестись семьей? Но как сделать верный выбор? В этом вопросе я завидую простому населению, что образует союзы в большинстве своем по любви. Но, став не по своей воле ключом к огромной власти, я лишился возможности встретить ту самую, настоящую. Все они желают лишь влияния, богатств, но кто из них действительно готов полюбить всем сердцем и душой? Я вижу людские ауры, вижу людские души, и не было рядом со мной людей бескорыстных…Не было. Именно, что не было, а ныне все они, столпившись вокруг стола с картой, что-то рьяно обсуждают. Все ли на севере столь открыты и честны? Теперь я жалок, я чувствую себя лишним.

— Эй, Некрис, а какая политика у этого Тарского острова? Мы сможем туда попасть?

Я взглянул на Эофию, что настойчиво тыкала своим пальцем по одному конкретному месту на карте. Рассматривать её, как жену? Легко говорить это Верлиону. Но я не могу. Всё это лишь сделка, что разрушится, едва все обретет необходимый конец. Если я полюблю её, а она останется верна своему слову и разорвет брак со мной? Если она влюбится в меня, а я так и не смогу испытать к ней чувств? Если…Как же много «если». Сестра говорила о том, что нужно жить моментом и теми желаниями, что одолевают нас на каждом временном промежутке. Но чего я хочу сейчас?

— Если я, как первый муж, выпишу разрешение, то на границе не будет никаких проблем. Всё же теперь ты Госпожа, поэтому даже на Тарском острове к тебе будет отношение, как к важному гостю.

— А правит там кто? — совершенно беззаботно спросила она, словно отправлялась на прогулку по пляжу, а не в страну с иными законами. Как можно относиться к подобному настолько легкомысленно? Да, мы с ней совершенно разные. Но…Иногда и мне хочется вести себя так же беззаботно.

— Три князя. Я знаком лишь с одним, он стар и довольно мудр, но территория его самая дальняя. Едва вы пересечете границу, как окажитесь во владениях первого князя. Тот еще тип, если верить слухам.

— Камень там? — с интересом Эофия склонилась к одному из камней, что послушно упал на то самое место. — Значит, и священника нам нужно искать тут.

— Фанатичный хрен! — недовольно фыркнул Алио.

— Не говори так, — тут же одернул его Лион, — он предан своему делу. А то, что мы не можем с ним связаться, должно иметь своё обоснование.

— Он только и говорил о камнях! Вот и договорился.

— А что там за камень? — спросила Эфи рубин, и тут же вслух повторила. — Аметист? Надо же. Так, изумруд у клана Призрачных Гор. А где же тогда сапфир и бриллиант? — на этих словах опал метнулся на территорию Северной Империи, и Эфи как-то опасливо переглянулась с Крогисом и Орисом.

— А слона-то я и не приметил, — протянул кролик.

— Кстати, насчет изумруда, — щелкнул пальцами Алио, — я слышал, что кто-то из клана Призрачных Гор также отправился на Тарский остров.

— Заговором попахивает…

— Тогда не будем медлить, — бодро кивнула девушка, — завтра и отправимся. Поедем я, Орис, Алио и Верлион. А Крогис поможет Некрису в его делах, пока нас не будет.

— Всё лучше, чем с вами по болотам шастать, — пробурчал кролик, а я даже кивнуть не смог. Вот так просто? Меня отсеяли? Нет, почему меня это вообще должно как-то волновать. Всё же, дела поместья на мне, да и камни — это дело Эфи, но…По какой-то причине этому распределению я не рад. Именно поэтому я не хотел привязываться к людям.


— Ты чего не спишь? — наконец, спросила я, устав слушать непрерывное шуршание со стороны застеленной софы. В те дни, когда мне приходилось спать с кем-то в одной комнате, дабы предотвратить распространение слухов по поместью и за его пределы, я чувствовала себя максимально неудобно, дожидаясь часа, когда притворный муженек заснет. В этот раз Некрис превзошел себя. Обыденно он долго вертелся на софе, возмущался тем, что настоящему хозяину поместья приходится спать как попало, а после быстро засыпал, не шевелясь до самого утра. Но сейчас уже целый час он молча ворочался, не давая мне спокойно погрузиться в мир грез.

— Не получается, — буркнул он в ответ. — Софа слишком маленькая для меня.

— Ты вроде худенький. Верлион вот спокойно там умещается.

— Я выше Лиона, и ноги у меня длиннее.

— Хвастун, — рассмеялась я недовольным речам, а после совестливо взглянула на свою постель. Если подумать, то на ней вместиться четыре, а то и пять человек, но ранее подобное действо меня слишком волновало. Волновало…Сказала та, что, напившись и наевшись на свадьбе, была готова отдаваться любви.

— У меня уже ноги затекли.

— Хватит ныть. Ладно…Иди сюда.

— Куда?

— На кровать, — почему-то это далось мне с трудом. Я уже чувствовала, что меня одолевает смущение. Как-то совсем слова с настоящими мыслями не вяжутся…

Что удивительно, Некриса даже уговаривать не пришлось (впрочем, я бы и не стала), он тут же поднялся с софы, размял свои ноги и лег на другой конец кровати, обдав меня вкусным запахом мужского одеколона. Несколько развернувшись, я посмотрела на распластавшиеся по кровати черные волосы, и только сейчас я осознала, как же глупо себя веду, впадая в оцепенение только от того, что со мной в одной постели кто-то лежит. Кто-то, кто вообще-то приходится мне мужем.

— Не смотри мне в затылок, — вновь буркнул он, натягивая на себя одеяло.

— А я и не смотрю…

— Я чувствую твой взгляд.

— У тебя что, глаза на затылке?

— Эфи…

— Ну, что опять?

— Будь осторожна завтра. Не заставляй волноваться.

От такого резкого перехода, я и вовсе дар речи потеряла. Улегшись на спину и уставившись в потолок, я щипала себя за щеки, чтобы избавиться от жара и румянца. Нужно успокоиться и прийти в себя, а то я уж понавыдумывала себе невесть что. Так и мелькают эти смущающие картинки перед глазами…Лежит рядом со мной, ещё и говорит подобное…

— Хорошо…

Когда Некрис перевернулась на другой бок, оказавшись при том лицом к лицу ко мне (впрочем, нас разделяли два метра простыней), я зачем-то посмотрела ему в глаза. В его внимательные, но очень спокойные глаза, взгляд которых стал для меня контрольным выстрелом. Я тут же набросила на себя одеяло, зарывшись в него с головой. Веду себя, как девственница в первую брачную ночь. Хотя, почему как…

— Ты что, стесняешься?

— Нет.

— Ты зарылась в одеяло.

— Мне холодно.

— Я слышу, как тебе тяжело дышать.

— Я люблю усложнять себе жизнь.

Когда кровать прогнулась рядом со мной, я все-таки вылезла из своего кокона, потому что жарче уже быть не могло. Неожиданно для себя самой я поймала мысль о том, что лежать в чужих объятиях наверняка очень мило, что поцелуи для супружеской пары — обычное явление, что…Ну, всё-все, хватит…

— На Тарских островах много мужчин…Все они будут смотреть на твои запястья…

— Ты на что намекаешь? — как же было трудно не смотреть на него тогда, когда он был так близко. Подложив под голову руку, он, казалось, совсем не смущался своих слов. Впрочем, наверное, это и правильно. Слишком всё преувеличиваю здесь только я.

— Без тебя в поместье, наконец-то, будет тихо, — ушел он от ответа, приподнимаясь на локте, — никто не будет ничего ломать, никто не будет разбрасывать свои вещи, никто не будет подсовывать под нос камни…

— Какой же ты противный.

— Будет, наверное, немного скучно.

— Что? — повернулась я к Некрису, пытаясь понять, послышалось мне или померещилось.

— Что слышала, не хочу повторять это дважды.

— Всё же ты противный.

— Эфи, — вдруг серьезно произнес нимф, слегка нависая сверху. Его длинные шелковистые волосы упали мне на шею, и сердце вдруг забилось так часто, что я была готова поднять руки кверху и сдаться, забыв обо всех своих жизненных позициях. Эта женственная красота Некриса, это поразительно работающее очарование. Думаю, столь много претенденток на место Госпожи было не только из-за власти, но и из-за самого Некриса. Глупо отрицать очевидное: нимфу досталась красивая внешность. И вот на неё-то я сейчас и попадусь…Только ли на внешность?

Красные серьги поблескивали среди черных волос, и вот на них-то я и пыталась все время смотреть. На них, но только не в эти глаза. Я совсем неопытна. Дела романтического плана были для меня темой далекой, и хвастать я могла только на словах. И вот теперь я плачу за свою самоуверенность, совершенно теряясь только от того, что мужчина не рядом, а надо мной.

Некрис начал плавно опускать свою голову: я поняла это по тому, что волосы коснулись моего лица. О чем он думает? Действительно ли он хочет этого или же он оправдает себя тем, что желал обезопасить меня на островах, оставив метку о браке. Не буду же я спрашивать об этом сейчас! Сейчас, когда его дыхание опаляет губы, а я лежу, как настоящий труп.

Его губы коснулись моих. Невесомо, нежно, но это пустило по телу больше мурашек, чем если бы он подарил поцелуй страстный и глубокий. Я судорожно выдохнула, и он замер, отодвигая в сторону одеяло и сползая ниже. Его новый поцелуй я почувствовала на шее, и, стоило мне почувствовать на своей коже его язык, как живот тут же предательски скрутило. Меня что…вот так вот просто…возбудить? Некрис пальцами коснулся моих бедер, и дорожкой из поцелуев вернулся к губам, не скупясь на этот раз на жесты. Быть может, от того, что я совсем неопытна, целоваться мне не понравилось, и все восхваления о романтизме поцелуев канули в бездну на моих глазах. Но стоило нимфу щекотать шею своим горячим дыханием, как я была готова обхватить его голову к своей груди и не отпускать, наслаждаясь чувствами и чужим жаром.

Когда мужское, пускай и хрупкое, тело легло на моё, я боролась с желанием остановить всё именно сейчас. Я действительно была возбуждена и чувствовала некий скручивающийся узел в низу живота, в то время, как в ногу уже упиралась твердая мужская плоть, но все неизвестное пугает, а если оно еще и столь внезапно, то и подавно. Я не ожидала от себя, что соглашусь на подобное столь быстро, и то, что я хотела этого, пугало не менее сильно. Некрис был нежен, даже раззадоривая этой плавностью, неспешностью, и вот его тонкие руки скользят по моим бедрам, поднимая ночнушку, а сам он подвигается несколько вперед, отчего его плечо оказывается совсем рядом с моим лицом. Расстегнув свой халат, нимф отбросил в сторону пояс, поднимая мои ноги к себе на бедра, а после замер, видно, прислушиваясь ко мне.

Плоть уперлась в губы, и уже одного этого было достаточно, чтобы я задрожала от совершенно новых чувств. Один медленный, плавный толчок, и невероятное возбуждение сменяется странной болью. Я называю её странной именно потому, что помимо той боли в первоначальном своём виде, я чувствовала горячие, пламенные волны, распространяющиеся по животу и выбивающие из горла громкие выдохи, непроизвольно перерастающие в стоны. Я чувствовала, как дрожат мышцы Некриса, понимала, что он еле сдерживается, чтобы не сорваться и двигаться медленно, давая мне привыкнуть, но, как бы сильно он этого не желал, движения его становились все быстрее. Все сильнее прогибался под нами матрас и всё сильнее становилось то возбуждение, что еще с минуту назад казалось невероятным. То, что я испытывала, трудно передать словами, это совершенно новые, совершенно иные эмоции, которые овладевают телом настолько, что контролировать мысли и действия становится очень трудно, если не невозможно. Выражение о том, что одна из личностей человека проявляется во время страсти, оказалось правдивым.

Некрис остановился, когда его тяжелое дыхание коснулось моих волос, я крепко обняла его за спину и перевернулась с ним набок, чтобы выпустить крылья, которые больше не было сил держать. Был ли это его первый раз, почувствовал ли он то же, что и я, не знаю. Но тонкая ветка, украшенная завитыми листьями и мелкими камнями, ныне обвивала запястье, слегка светясь даже в кромешной тьме.

Глава 13

Наше путешествие не показалось мне длинным. Быть может, потому, что длительные переправы сквозь пустынные земли, отделенные друг от друга глубоким океаном, избавили меня от предвзятого понятия «долго», а, возможно, и потому, что наша поездка в действительности оказалась быстротечной. Утопающая в зелени древняя столица находилась аккурат рядом с портом, и даже дня не ушло на то, чтобы собрать корабль, нагрузив его всем, чего желали тело и душа. В последний раз я заходила на борт год тому назад, и, ступая на деревянную палубу вновь, я чувствовала удивительную эйфорию, которую вызвали всего лишь высокие мачты, да изумрудные паруса. Изумрудными они были не по эстетической прихоти владельца, а из-за особой ткани, что могла как «привлекать» к себе ветер, ускоряя корабль, так и отталкивать воздушные потоки, замедляя ход. Я никогда не вдавалась в тонкости работы на корабле, но путешествиями по морской глади я наслаждалась всегда с особой радостью, будучи той, в чьих жилах текла русалочья кровь.

Я и подумать не могла, что в вечер нашего отплытия в порту соберется огромная толпа, пришедшая проводить свою Госпожу. Признаюсь честно, в эту роль я ещё не вошла, и оттого впала в оцепенение, совершенно не зная, что же мне делать. Нимфы, зверолюди, оборотни и иные расы махали мне рукой, желая удачи и наставляя беречь себя, а я, подобно вырезанному на носу корабля коню, лишь неподвижно стояла посреди палубы, пока вокруг меня носились матросы. Алио легко подтолкнул меня в спину, и я, как марионетка на нитях, начала махать толпе рукой.

Впереди, у самого трапа я увидела Некриса. Да, и трудно было не заметить высокого нимфа в черных одеяниях, что был окружен группой воинов, вооруженных с ног до головы. Безусловно, разглядеть его лица я не могла, но мне показалось, что он был чем-то обеспокоен, и это что-то заставляло его хмуриться и сжимать позади спины руки. Рядом с ним переминался с лапы на лапу Крогис, что выглядел не менее напряженным, и складывалась вполне логическая мысль, что нас отправляют не иначе, как на боевые действия. Я постаралась широко улыбнуться, чтобы успокоить не то себя, не то провожающих, и помог мне в этом Алио, что стоял рядом, размахивая сферой, помогавшей связываться друг с другом на большом расстоянии. Некрис очень настойчиво просил связываться с ним каждый день, и я, краснея, дала обет выполнять этот ритуал, как положено.

Новенький вечный браслет, окружавший запястье, смущал не только меня, но и Верлиона, что, увидев брачную метку на моей руке, сорвался на нимфе так, словно бы тот совратил меня насильно. Некрис же был на удивление терпелив, объяснив после подобное одним излишне многозначным словом — ревность. Учитывая, что в подобной ревности смысла не было, я сочла необходимым приписать эту злобу на простую вспыльчивость, дав себе памятку о том, что и Лион все-таки мой муж, пускай и притворный. Впрочем, все они — мои мужья по договору, и вот, какими отношениями начинает развиваться эта игра в семейную жизнь. И, если мысли Некриса никогда не были мне понятны, то Верлион, несмотря на холерический характер, всегда был ко мне внимателен и нежен, что без эгоизма можно списать не на простое уважение, а на симпатию.

В воздух выстрелила пушка, трап был поднят, и расправившиеся паруса наполнились ветром, погнавшим корабль к полоске горизонта. Так и не махнувший мне на прощание рукой Некрис все же остался стоять на пирсе, и долго ли смотрел он вслед, я не знаю, ведь едва миновало полчаса, как я могла разглядеть лишь очертания города. Мы отправились в путь, наслаждаясь свежим бризом и подкармливая дельфинов, что были благоприятным знаком для каждого мореплавателя. Орис свалился в спячку, пытаясь таким образом избежать последствий морской болезни, а Алио, превратившись в женщину, совращал молодых матросов и коков. Мы же с Верлионом сидели рядом с носом корабля, где я чувствовала себя на удивление свободно. Да, компания моего второго мужа никогда не была мне в тягость, и это откровение меня сколь интересовало, столь сбивало с толку. Неужели даже фиктивный брак является причиной появления чувств?

— Лион, я всё хотела спросить об этой точке между твоими бровями, — довольно невежливо я ткнула пальцем в красную отметину. Мужчина свел глаза к тому же месту, словно вовсе позабыл о подобном.

— Это напоминание о полученной силе, обещание всегда стремиться к вершине и становиться сильнее, — спокойно ответил Лион, — подобную отметку носят те же мастера, у которых я обучался.

— Наверное, ты много тренировался…

— Да, тренировки были суровыми. С пяти утра до одиннадцати вечера я только и делал, что закалял своё тело и свой дух. К концу дня совсем не чувствовал ног. Да и некоторые упражнения казались мне бестолковыми. Но всё в конечном счете мне пригодилось. Многие называют меня вспыльчивым, но эти люди не встречали моих мастеров. Эти учителя готовы были раскалывать ладонью огромные валуны при малейшей оплошности учеников, и благо, что жертвой их злобы были камни, а не наши головы…

— И правда, сурово, — рассмеялась я, представляя в своём воображении очень крепкого старичка, что носится по двору и раздает всем пинки, — полагаю, твое аристократическое происхождение тебе не помогло.

— О, оно лишь всё усугубило…

— Знаешь, я так и не поняла, к какой ты относишься расе. И небольшие клыки, и глаза синие, и волосы такие красивые, рыжие и волнистые, — совершенно искренне призналась я, а Верлион тут же покраснел, словно бы я начала с ним открыто флиртовать. Но этого можно не бояться. Моим флиртом можно отгонять мужчин, любовь и счастье.

— Я видел нашу родословную, и моя матушка является огненной нимфой, потому способностями и цветом волос я пошел в неё. Но мой отец, её третий муж, не нимф. Кажется, в нем течет кровь демона и оборотня-волка.

Ну, что ж. Это многое объясняет. Как внешность, так и характер.

— А ты не можешь обращаться?

— В отличие от отца, нет. Но из-за крови демонов моя способность к стихии огня сильнее, чем у других.

— Ого, да ты творение селекции!

— Если этокомплимент, то спасибо, — усмехнулся Верлион, отворачиваясь к блестящему морю, и позволяя крикам птиц заполнить возникшую между нами тишину. — А ведь если подумать, то я так и не поблагодарил тебя…

— За что?

— За то, что согласилась взять меня в мужья.

— Это было выгодно нам обоим, разве нет?

Верлион ничего мне не ответил и лишь странно усмехнулся, зачесывая рукой назад свои густые волосы. Я почувствовала себя поразительно неловко, словно единственная на всей этой палубе не видела истины, но, когда мою руку взяла мужская ладонь, я не испытала ни доли смущения. Какая же горячая у него кожа, будто прямо сейчас в нем бушует настоящее живое пламя…

— Я не могу говорить красиво, как чистокровные нимфы, но…Я бы желал отправиться за тобой на Север, когда настанет время прощаться, — и таким теплым был этот красивый взгляд, что я скорее невольно сжала мужскую ладонь в ответ. Как зачарованная смотрела я в эти глубокие синие глаза, смакуя в мыслях сказанную Верлионом фразу и осознавая её истинный смысл. Не умеет говорить красиво? Мне уже этого достаточно, чтобы я растерялась и потеряла дар речи. Эти слова сродни признанию в любви, и вот что удивительно: я не хочу оставлять ответ несказанным.

Родственная магия? Природное обаяние Верлиона, которое он, должно быть, не осознает? Я не понимаю, какой на деле была причина моей уверенности, но не думаю, что одна ночь с мужчиной пробудила во мне уверенность в отношении собственных чувств. Я всегда колеблюсь, волнуюсь даже тогда, когда моё лицо спокойно и хладнокровно, я всегда ищу в чем-то подвох и постоянно погружаюсь в мысли, раздумывая о всевозможных последствиях и причинах, вот только…Вот только сейчас разум был чист, стерилен, я давным-давно знала ответ, и эта несвойственная мне уверенность повергала в шок.

Улыбка коснулась уст, и я плавно кивнула, давая немое согласие столь пламенной для Лиона речи. В ту же секунду он наклонился ближе, опаляя губы своим дыханием и сцепляя руки на моей талии, и пах он подобно горящим лугам, которые раз в год поджигали селяне, вознося тем самым просьбы к Небесам о лучшем урожае. Я, наконец, почувствовала тот жар на своих щеках, что извечно преследовал меня в моментах неловких и стесняющих, но не стала противиться, слыша, как учащается и утяжеляется моё дыхание в столь обжигающих объятиях. Губы соприкоснулись в поцелуе, и тогда я поняла, что жарко мне не столь от чувств, сколь от самого Верлиона, магия которого искала выход, отчего температура вокруг была гораздо выше.

В новом поцелуе, когда его язык неловко коснулся моего, я почувствовала едва заостренные клыки и послушно прильнула к крепкому телу, когда мужские ладони легко потянули мою талию в свою сторону. Тогда Верлион подхватил меня на руки, и я поняла, отчего так злился он появлению метки на моей руке: его искренние чувства, окрепшие за столь короткое время, уступили неуверенным мыслям Некриса.


Я проснулась рано не от того, что восходящие лучи солнца ласково коснулись лица, нет, отнюдь нет. Во-первых, потому, что в каюте окон не было, а во-вторых, был уже полдень, когда знойное солнце стояло высоко в, казалось бы, недвижной точке. Я проснулась от того, что на борту раздался громкий рев из маленького, но искусно сделанного рога, извещавшего об обеде. Мой пустой, едва проснувшийся желудок негромко проурчал в ответ мыслям, и я села в кровати, рассматривая в зеркале напротив заспанное лицо и покрытое красными отметинами обнаженное тело. Потирая нудящие укусы от двух клыков, что и оставили на мне в порыве страсти эти следы, я обернулась на мирно спящего позади Верлиона, поражаясь тому, насколько долгим и крепким был его сон. Его длинные волнистые волосы устилали всю его подушку, и выглядел во сне он столь мило, что я не выдержала и коснулась его лица. Чуть поведя густой бровью, мужчина лишь зарылся в одеяло, и я, приведя себя в порядок, выскользнула из каюты, стараясь не шуметь.

Все-таки порой я удивляюсь самой себе. Сначала я четыре года убеждаю себя в том, что мужья — это лишь якоря, тянущие вниз, и лучше оставаться в одиночестве, а после провожу две ночи подряд с двумя разными мужчинами, что стали мне мужьями за два дня знакомства. Из крайности в крайность, верно, Эфи?

Когда я вошла на палубу, прикрывая глаза от яркого солнца, ко мне подошел Орис, сжимая в руках какую-то бумажку, что напоминала по оформлению некую афишу. Выпив настойку от укачивания, оборотень выглядел бодрее, чем вчера, однако, белизна не сходила с его лица, что придавало его могучему виду болезненность. Несколько неуверенно протянув мне бумагу, Орис почему-то тут же указал пальцем на нижний угол, где я увидела довольно многообещающую подпись: «Приз за выигрыш 5000 золотых и пятьдесят килограмм Тарского мяса». Выглянувший из-за моего плеча Алио, задорно усмехнулся:

— О-ля-ля, Орис, я и подумать не мог, что тебе для авантюристского духа достаточно лишь этого!

Оборотень завел за голову руку, но все же продолжал в ожидании смотреть мне в лицо.

— Что это? — обратилась я к Алио, зная, что немногословность оборотня не позволит ему высказаться в полной мере. — Что за Арена Крови? — задала я вполне логичный вопрос, увидев отнюдь не привлекательное название.

— О, это изюминка Тарского острова! Огромная Арена, на которой раз в неделю проводятся бои! Гладиаторы, что выступают там, являются знаменитостями даже в нашей Империи.

— Ты хочешь стать гладиатором? — спросила я Ориса, но тот отрицательно покачал головой и ещё раз указал в угол, где было сказано о призах.

— Думаю, он хочет поучаствовать в ежегодном фестивале. На нем принять участие в боях могут все желающие, кроме гладиаторов, а победитель заберет приз.

— Жадность к еде погубит тебя, Орис.

— Кто бы говорил, — произнес оборотень, наконец, и я недовольно надулась.

— На самом деле подобные бои проводились когда-то и в нашей Империи, но были запрещены три столетия тому назад.

— Почему же? Гладиаторы ведь сражаются с пойманными тварями, что в этом такого? Или было много травм?

— Людям скучно смотреть на бои лишь с тварями. Поэтому гладиаторы сражаются и друг с другом. И стоит ли говорить о том, что эти бои не заканчиваются одними лишь синяками? — как-то грустно сказал Алио. — Многие из них погибали на публике, да и твари слишком часто стали вести себя неестественно, это жестокое развлечение. Гладиаторами обычно становятся не по доброй воле, никто не хочет раз в неделю идти на встречу со смертью. Но платят им неплохо, это факт. Слава, достаток, женщины…Остальную часть недели они живут неплохо, согласись. Но не волнуйся, на фестивале сражаются не на смерть, а до простого поражения.

— Что-то не внушает мне этот Тарский остров приятного предвкушения…

— Могу понять. Их несколько варварские устои пугают. Но построенные там города поистине велики.

Глава 14

По ту сторону зеркала: Алио, правая рука господина Некриса.

— Знаете, а ведь, если господин Некрис или господин Верлион узнают о том, что мы были в квартале красных фонарей, они не будут очень довольны, — выдал я, полагаю, риторическое утверждение, пожимая плечами в ответ на свои опасения, — впрочем, так гораздо веселее. Какая бы другая Госпожа решила заглянуть сюда исключительно ради еды, — рассмеялся я, когда доевшая карамельные яблоки девушка сердито надула свои щеки.

— А что делать-то! — замахала она руками, отчего идущие мимо прохожие поспешили посторониться. — Мне всю дорогу прожужжали про вкусные Тарские сладости, а в итоге в самом порту их нет!

— Вы само олицетворение чревоугодия, Госпожа.

— А ну замолчи!

Эофия вырвала из моих рук бутыль с водой, жадно запивая слащавость карамели и оглядываясь в поисках очередного прилавка. Наблюдать за ней было интересно с самого начала её появления в доме Господина, и отнюдь не потому, что её нрав разительно отличался от восточных дам, а потому, что в ней странным образом умещались королевская аристократичность, дикарское буйство и детская прихотливость. Будучи одной из фениксов, к какой семье она на деле принадлежит? Чья кровь течет в её жилах, что дарует ей силу редкую и могущественную, силу, что делает её обладательницей самой великой магии и что делает её городской сумасшедшей в глазах окружающих? Думаю, и Некрис, и Верлион уже задались этим вопросом, ответ на который достанут любым способом.

Среди красных улиц Эфи выглядела донельзя забавно. Окруженная полуголыми женщинами и развратными мужчинами, выискивающими себе на ночь спутницу, она опустошала прилавки, складывая часть еды в сумку, а часть — засовывая в рот на ходу. Безусловно, я должен быть на стороже, однако, я был более чем уверен, что район красных фонарей чуть ли не самое безопасное место в портовом городе. Не утаю то, что пару раз я коротал здесь время, и я уверен в очаровательности здешних дам, ради которых мужчины стекаются сюда из всех Империй, но также я уверен в их любвеобильности и страстности, которые они пускают на всех, вне зависимости от пола.

Здешние дамы, повторюсь, одевались откровенно, предпочитая плотным нарядам полупрозрачный шелк, струящийся по всем изгибам тела. Их шеи и пальцы украшали редкие драгоценности, оставленные богатыми клиентами, да и жили они припеваючи, наслаждаясь мужскими жадными взглядами и получая от своих услуг такие суммы, что позволяли им жить на широкую ногу. Учитывая, что в Империях подобного не существовало, такие услуги казались многим мужчинам чем-то невообразимым, а потому в портовом городе людей всегда было много, и толпился на улочках пол преимущественно сильный. В красном районе всегда можно было заприметить как обычных жителей, подкопивших денег, так и аристократов и гладиаторов, а потому место это было неплохим выбором как для обычных встреч, так и для заключения всевозможных сделок не совсем законного характера.

Мужчины к Эофии не подходили, ведь её богатое одеяние и украшения, символизирующие принадлежность к знатному роду, служили лучшим отпугивающим средством, возводящим её к неприкосновенной особе, которая сама вольна решать с кем, куда и зачем. Учитывая правила Тарских островов, где женщины не обладали властью, присущей всем Империям, я был рад двум брачным меткам на запястье Эфи, ведь стычки с гладиаторами пришлось бы решать мне, и не факт, что моё прекрасное лицо осталось бы целым. Гладиаторы на острове были отдельной кастой, которой позволялось слишком многое, но даже для них овладевание замужней женщиной без её согласия строго каралось. Во всяком случае, я был спокоен. Относительно. Поспешу объяснить почему. Впрочем, объяснять не придется, ведь несколько девушек уже схватили Эфи за руки и повели в сторону одного из зданий под предлогом чаепития. Все же я поражаюсь наивности своей новой Госпожи: как можно поверить в то, что в районе красных фонарей тебя уводят в комнаты просто для любезной трапезы? Да-да, я был обеспокоен именно женщинами, а не мужчинами, ведь эти сирены с большим удовольствием заманивали в свои покои богатых аристократок. А что может быть лучше обеспеченной и милой на мордашку аристократки? Ох уж эта извращенность местных обитательниц.

Я тут же последовал за Эфи, видя лишь её любопытную розоволосую макушку, а после притормозил, находя внезапно посетившую меня мысль забавной. Наивность Госпожи пора излечивать, но как можно излечить её, если все последствия твоих решений решаешь не ты сам? Что ж, Госпожа Эофия, пора научить вас жизни. Какой я, однако, коварный, но улыбка так и тянулась от уха до уха. Каким бы ни был исход — я буду доволен. Если Эфи внезапно решит попробовать что-то новое, я смогу скоротать ночь с какой-нибудь красоткой. Если Эфи решит ретироваться со странного чаепития, я хотя бы повеселюсь, наблюдая за её побегом. Второй исход я, признаюсь, ждал даже больше, вспоминая стеснение девушки при виде оголенных мужчин, а тут комбо! Ну, что ж, игра началась.

Здания в районе красных фонарей были красивее, чем некоторые театры и музеи, но все они имели схожую архитектуру, обустраивая на первом этаже кальянные, совмещенные с рестораном. Пробравшись внутрь и закашлявшись от дыма, я еле сдержал смех, увидев выражение лица Эфи, которое так и говорило: «А где тут, собственно, чай?». Рядом с ней толпилось аж пять шикарных дам — ну ещё бы, за такого клиента драться надо — но в итоге лишь две из них вновь взяли Эфи за руки и повели наверх. Да, не утаю, сейчас я бы хотел оказаться на месте Госпожи. Две дамы обладали пышным бюстом, смуглым телом и красивым лицом. Руки их украшали массивные золотые браслеты, а тонкий шелк просвечивал изящные изгибы и аккуратные линии. И тем не менее Эфи шла пить чай. Ходячий тормоз…

Идти за ней было трудно. Милые девушки, находя меня обеспеченным и привлекательным (а как еще могло быть?), спешили дотронуться до меня и одарить улыбкой, и лишь жажда зрелища похлеще вела меня вперед мимо многочисленных диванов, по широкой лестнице, по богато украшенному коридору. Разговорившись со своими спутницами, Эофия, весело смеясь, зашла в одну из комнат, дверь в которую была, бесспорно, после захлопнута, а потому мне пришлось сесть рядом, дабы услышать хоть что-то. Косых взглядов я получил не мало. Наверное, меня приняли за некоего фетишиста, что любит подслушивать за наслаждениями других, но никто не смел отвлечь меня от подобного занятия. Ведь улица красных фонарей — притон для таких странных личностей, как я!

Поначалу всё было тихо. Я слышал тихий звон, однако, звон этот принадлежал фужерам, но никак не чайным чашкам. Изредка воздух пронизывал громкий смех, но расслышать разговор я не мог, как ни пытался. Неужели Эфи решилась опробовать секс с девушками? Вначале эта мысль показалась мне странной и отдаленной, вот только после того, как стрелка миновала целый час, а Госпожа по-прежнему находилась в покоях, не выбегая из них с криком «Простите меня и оденьтесь!», я начал подумывать о том, как объяснить Господину Верлиону наше длительное отсутствие. Но, это будет потом, верно? Значит, потом и подумаю. А пока, раз Эфи решилась предаться разврату, я последую её примеру, как преданный слуга. Но прежде…

Подобравшись ближе и дождавшись, пока в одной из комнат скроется очередная парочка, я, услышав в комнате идеальную тишину, аккуратно нажал на ручку двери, заглядывая в приоткрывшуюся щель. Не обвиняйте меня в моей извращенности, не вижу в этом ничего плохого! Вот только картина предо мной предстала не та, что уже сформировалась в моей голове. Вокруг низкого стола на подушках лежали тела. Распластавшаяся на них Эфи морщилась от того, что на ней, будто она являлась заменой подушки, лежали две прекрасные леди. Все они уже спали. А на столе, отражая свет огней, стояли пустые бутылки из-под Тарского вина, рядом с которым покоился небольшой мешочек с деньгами. Я был разочарован. По ощущениям, меня словно обвели вокруг пальца…


— И вы хотите мне сказать, что всю ночь провели в этом…в этом квартале? — громко возмутился Верлион, когда мы уже подъезжали к огромному замку в центре столицы. — В первый же день, в такое непристойное место! — в его глазах я уже видела загорающиеся огни гнева, а потому поспешила оправдать и себя, и Алио. Впрочем, оправдывать того было бессмысленно. Утром я его еле оттащила от объятий красавицы с экзотической внешностью.

— Лучше места, чтобы получить информацию, нет. В трактирах часто умалчивают важное, торговцы излишне жадные, а вот женская солидарность — это сила, да.

— Да какая к черту солидарность?! — отозвался Алио, хватаясь за голову. Орис поспешил протянуть ему воды. — Им просто свезло получить деньги, при том не работая!

Про то, что ночь любви мне и в самом деле предлагали, я, безусловно, промолчала, вспоминая настойчивость тех девушек. Но они оказались с Империи Харран, и, когда я сказала, что мои корни есть и там, меня приняли, как родную, пообещав даже помощь. Платить, конечно, все равно придется, но мне показалось, что информацию они дают и будут давать верную.

— Не знаю, стоило ли это того, но прошу, предупреждайте впредь, — тяжко выдохнул Лион, зачесывая назад свои волнистые волосы. Возможно, он успокоился, и это хорошо, ведь нам всем нужно держать себя в руках перед предстоящей встречей.

— То, что я узнала, стоило своих денег.

— И много ты отдала? — икнул Алио, попутно решая остаться в карете, а не идти на встречу.

— Это так важно?

— Некрис, конечно, пришлет тебе дополнительные средства, но, если он узнает, что ты все потратила на еду и проституток…

— Не говори так об этом!

— Но ведь так и есть!

— В общем, — громко кашлянула я, давая тем самым понять, что пора сменить тему, — князь Эдир действительно личность беспринципная, похотливая и опасная, мне столько историй про него рассказали, что я в этом не сомневаюсь. Он падок на лесть, придется отдать ему парочку комплиментов. Но во время его правления войско стало гораздо сильнее, видимо, в прошлом он активно участвовал в боевых действиях, раз у него есть такой опыт. К тому же, его область самая богатая и быстро развивающаяся. Говорят, он самовлюбленный эгоист, но не такой жадный, как может показаться.

— Склизкий тип, вот и все, — заключил Алио, — это он прославил гладиаторские бои и создал кварталы красный фонарей. Я не думаю, что это огромная заслуга, учитывая, что женщины для него, как перчатки, которые можно поменять.

— В любом случае мы здесь не за этим. Не забывайте, наша цель — найти священнослужителя. Князь Эдир попросту может оказать нам большую помощь, — сказал Лион, поднимаясь с места, когда карета остановилась. — Идемте.

Он был прав, и, выходя на огромную площадь, по краям которой росли апельсиновые деревья, я в некоторой задумчивости отправилась следом за любезным слугой, что решил проводить нас до князя. Замок был величественный. Построенный из белоснежного мрамора и походящий куполообразными крышами на стиль Харрана, он красиво переливался на солнце, что устремляло свои лучи на многочисленные балконы. По этим балконам мерно шествовали павлины, не раскрывая, однако, своих хвостов, а, когда мы вошли внутрь, на этих же балконах я увидела красиво одетых девушек, что играли на арфах. Должно быть, князь Эдир любит жить на широкую ногу, а уж сколько его портретов и статуй находится во дворце — не счесть. Прислугой, как и ожидалось, в основном работали женщины, но все они были красиво одеты и приятны лицом: слухи не врали, правитель действительно был эстетом, ценящим красоту.

Нас провели в тронный зал, но сам трон оказался пуст: князь Эдир весело беседовал с девушкой, что была одета почти также, как и я. Учитывая, как нахмурился Верлион, я решила сделать вывод о том, что эта незнакомка прибыла из Гоариса, как и мы. Действительно странно. Или же она решила обзавестись столь неоднозначным мужем? Что ж, её придется разочаровать, князь недолго держится за одну пассию.

Он заметил нас почти сразу же, направившись в нашу сторону с широко раскрытыми руками. Князь не был обладателем воинственного лица, но и смазливым его называть было неправильно. Губы его были тонки, а улыбался он, не показывая зубов. Нос с горбинкой выделялся на правильном лице с раскосыми глазами яркого золотого цвета. Волосы его были также золотисты, но коротки, а по бокам были заплетены косы, от которых складывалось впечатление, что висок мужчины выбрит. И выглядел он так опрятно и величественно, что у меня невольно возник вопрос: сколько времени он проводит за лицезрением себя самого?

— Госпожа Клана Багряных Небес, для меня честь видеть Вас в моем замке! — приветливо начал он, осматривая стоящих поодаль Ориса и Верлиона. — Буду счастлив, если Вы разделите со мной обед!

— И я безмерно рада встречи с Вами, — нагло соврала я, — это удивительное место, у вас прекрасный вкус.

— А Вы, верно, такой же ценитель эстетики, как и я. В таком случае я уже проникся к Вам симпатией! — заявил князь, аккуратно беря меня под локоть и уводя в сторону, откуда вкусно пахло. — Ваша внешность словно олицетворение Вашего клана, Вы действительно прекрасны, слухи не врали.

Этот обмен любезностями не шел ни в какое сравнение с настоящими мыслями. Я думала совершенно о другом, пытаясь сделать собственные выводы, как и сам Эдир, полагаю. За этой улыбкой и лестью прятались наблюдательность и осторожность, с какими князь бросал взгляды на моё сопровождение и на мои карманы. Мы будто ходили по полю с ловушками, пытаясь выдать себя за тех, кем на деле не являемся.

— Я слышал, Вы кого-то разыскиваете в моих землях? — вдруг спросил Эдир, и я не нашла другого решения, как просто кивнуть. — И кого же?

— Нашего друга, — внезапно отозвался Верлион, подходя ко мне ближе, — он должен участвовать в боях на этой неделе, и мы надеялись застать его здесь.

Я попыталась скрыть удивление. Почему Лион не хочет рассказать этому человеку правду? Он не доверяет ему? Могу понять. Но не за этим ли мы прибыли сюда? Нам нужна его помощь.

— Хозяйка, — аккуратно ткнул меня в ладонь носом Черныш, — я чую аметист где-то рядом.

— Нет, здесь изумруд! — перебил его Красныш.

— Это аметист, я уверен!

— Нет, это изумруд!

— Вот как, — задумчиво протянул Эдир, нарушая ход моих мыслей, — в таком случае я постараюсь помочь всем, чем только смогу. Я и сам буду наблюдать за играми и буду счастлив, если Госпожа Эофия составит мне компанию на столь важном мероприятии. Думаю, зрители будут в восторге.

— Да, — неуверенно улыбнулась я, — это действительно будет очень интересно…

Глава 15

— Поверить не могу, что ты всё же решил участвовать, — с явно неаристократическим кряхтением произнесла я, когда Верлион, не щадя сил, затягивал мне корсет. Чертова Тарская мода. Она явно направлена против девушек! — Орис, ты не подумай, приз, безусловно, хорош, и я одобряю тягу к неизведанному, но я ведь…Ай! Волнуюсь я всё-таки!

— Всё будет хорошо, — только и ответил мне оборотень, одобрительно хлопая моё плечо. — Я сильный. Как гладиатор.

— Я больше волнуюсь за тебя, — как всегда недовольно произнес Некрис, с которым мы связались через сферу, — понимаю, что ты будешь сидеть вместе с этим типом у всех на виду, но то, что вы будете вдвоем, не особо радует.

— Мы не можем поступить иначе. Черныш, — я посмотрела на дракончика, дремавшего у меня в ногах, — сказал, что аметист где-то под землей. Алио предположил, что это темница дворца.

— И именно поэтому он и отправится туда, чтобы всё разведать?

— Да, это ведь логично. Лучше Алио с этим никто не справится. Черныш сказал, что около часа сможет пробыть без меня и укажет Алио путь, а после вернется ко мне.

— Хорошо. Тогда почему Верлион не может быть рядом? — вновь состроил недовольную мину Некрис, смотря при этом на своего друга.

— Красныш, — ответила я, — почуял в замке изумруд. И почуял он его от одной из наследниц Призрачных гор.

— А она что там забыла?

— Вот и нам интересно. Красныш отправится с Лионом к ней на беседу. Мы не можем поступить так в иное время, это наш шанс. Ведь князь Эдир отправится с большой свитой на Арену, и дворец будет полупустым. Со мной будет Наркаш, — я сомнительно взглянула на дракончика, что вылизывал мою руку, — я в безопасности…относительно.

— И всё же…

— Ох, да что он там со мной сделает, а? Мы будем сидеть у всех на виду и…

— Между прочим, вы там будете восседать, как правитель с правительницей на двух тронах, — вдруг сказал Лион. — Он мог бы дать тебе другое место…

— Я вообще-то важная персона.

— Ага. А подруги у тебя проститутки.

— Кто подруги? — громко переспросил Некрис, и я тотчас бросилась к сфере.

— Ой, связь плохая…Ш-ш-ш-ш…Не слышу тебя…Ой, ш-ш-ш. Потом-потом. Пока!

— Эофи…!

Сфера потухла, и я злобно взглянула на Лиона.

— Эй, мы же договорились. Успокойся! Ты опять вспылил на ровном месте. Смотреть страшно…

— Я не хочу разговаривать с этой…этой мнящей о себе невесть что девушкой. Терпеть её не могу. А ты посылаешь меня на беседу.

— Нужно лишь, чтобы Красныш понял, где изумруд, не более!

Насупившись, мужчина скрестил на груди руки и отвернулся. Воспользовавшись тишиной, я подбежала к зеркалу, чтобы разглядеть красивое белоснежное платье с открытыми плечами и тонкими лентами, что заматывались на запястьях и крепились золотыми браслетами на предплечье. Сложную косу слуги украсили драгоценностями, водрузив на голову диадему в виде венка, а позади струился полупрозрачный шлейф, на который то и дело наступал Орис. Говорить о том, что я сделала на Ориса ставку, я, конечно же, не стала, а потому тихо на него рассчитывала, искренне надеясь, что никого сильнее я на Арене не увижу. Да и трудно вообще представить кого-то сильнее и шкафовиднее Ориса на этом острове…

В дверь постучали. Громкий голос служанки объявил о том, что пора ехать и меня уже ожидают. Крепко пожав руку Ориса на удачу и щелкнув Лиона по носу, дабы не обижался, я отдала им камни, выскользнув после в коридор. Забавно переставляя лапками, Наркаш бежал позади меня, и всё же что-то заставило обернуться. Ужасно отвратительное чувство незащищенности. Мне вслед смотрели Черныш и Красныш. И такими потерянными и слабыми выглядели они вдали, что мне сильно захотелось вернуться. Друг для друга мы стали тем симбиозом, без которого существование казалось неполноценным…


Князь Эдир был одет намного красивее меня, стоя на балконе и приветствуя огромную толпу простым, но элегантным маханием руки. Подумать только, сколько людей жаждут узреть столь жестокое зрелище: все места были переполнены, и даже проходы кишели теми, кому места не досталось. Толпа ликовала. Должно быть, князь действительно пользовался популярностью, несмотря на довольно неприятные слухи. Да и место, где мы сидели…Верлион был абсолютно прав. Мы походили на замужнюю парочку, что выбралась из дворца посмотреть на игрища. Совпадение или нет, но многие из знати признали наш образ гармонирующим, и Эдир так любезно беседовал со мной на бытовые темы, что всё утро я провела в напряжении, ожидая того, что называется подставой. Подобное положение меня совсем не прельщало, особенно, когда я краем уха услышала разговор двух аристократок.

— Я же говорила тебе, — произнесла дама в красном, — давно ходили слухи, что у князя роман со знатной дамой из Империи!

— Что-то не очень похоже, что они влюблены друг в друга.

— Одна моя знакомая из замка сказала, что в замке они проводят рядом друг с другом много времени и постоянно о чем-то говорят! А вдруг о свадьбе?

— Ох, если так, это будет грандиозное событие! Ой, это она, посмотри…

— Да-да, в белом платье…У князя хороший вкус. Думаю, его наследники будут очень красивыми!

Меня как будто веслом по голове огрели. Всего лишь два дня провела я в замке князя Эдира, а слухи пустили такие, что я боялась возвращаться и смотреть в глаза Лиону. Признаться, от таких слухов стало мерзко. Жители острова были всецело на стороне Эдира и оправдываться смысла не было. Более того, это грозило большими и неприятными последствиями. Лучше всего вести себя сдержанно и не давать пущенным сплетням четкого обоснования. Но вот, что удивительно, наверняка Эдир знает о них, так почему он сам не развеет этот шепот в толпе?

Когда на балконе остались мы вдвоем, я почувствовала себя ужасно неуверенно, молясь о том, чтобы представление началось как можно скорее. Взгляды нижних балконов были устремлены на нас, и я, как кукла, смотрела на пустую арену, не решаясь даже пошевелиться. Князь налил в бокал вина и как всегда любезно протянул мне. Улыбнувшись, я на время поставила бокал на столик пред собой, чтобы Наркаш окунул туда свою голову. Если в вине будет какое-либо вещество, дракончик начнет чихать. Но Наркаш спокойно лег рядом, уверяя тем самым, что в напитке ничего нет…

— Я слышал, что ваш слуга будет участвовать на фестивале, — начал разговор Эдир, и я согласно кивнула, — он очень силен. Но я поставил мешок рубинов на другого.

Вот же хитрец. Знает, как заинтересовать!

— Мешок? Это в ком же вы так уверены?

— Думаю, когда вы его увидите, то сразу поймете. Его трудно не заметить. Огромная двухметровая машина для убийств, — с предвкушением произнес мужчина, а мне вдруг стало страшно. Может, послать кого-то к Орису и запретить ему…

— Но на фестивале нельзя убивать.

— Да-да, это я лишнее сказал, не волнуйтесь. И всё же позвольте сказать, как вы прекрасны сегодня.

— Только сегодня?

— Нет, ну что вы. Ваша красота ослепляет меня.

«Вот только видишь ты в таком случае слишком уж хорошо» — подумала я, как рука князя коснулась моей. По коже у меня побежали мурашки. Я не смогу ударить его у всех на глазах, а он своими действиями подтверждает слухи! Раз он не желает обращать на это свое излишне важное внимание, я обращу его сама!

— Князь…Знаете, по городу ходят не самые правдивые сплетни.

— Надо же, — удивленно вскинул он брови и, как мне показалось, наиграно, — какие?

— Будто мы с вами пара.

— Но ведь в некотором роде так и есть, верно? Мы пришли вместе на мероприятие. Нас двое. Мы пара, — продолжал он улыбаться и поглаживать мои пальцы.

— Нет-нет, в том самом смысле, что наши отношения ведут к романтике. Мягко говоря…

— Вас это смущает?

— Конечно, ведь это неправда!

— В таком случае, почему бы нам с вами не сделать…

Трубы громко проревели со всех сторон, и я облегченно выдохнула, наклоняясь вперед и строя самый, что ни на есть, сосредоточенный вид, направленный на арену. Всё. С этой минуты я официально занята, и отвлекать меня запрещается!

Излишне жизнерадостный ведущий, который, судя по поведению, выпил перед боями немало вина, торжественно объявлял фестиваль открытым, прыгая под лепестками цветов, которые выпустили в воздухе с помощью магии. В толпе раздавали угощения, и вокруг было так громко, что можно было бы оглохнуть. Трубы сменились большим горном, в который усиленно дул победитель прошлого фестиваля, и вот из железных врат на площадь выбегают первые пятьдесят бойцов, которым большая толпа громко кричит. Участников фестиваля было около трехсот, и выпускали их по пятьдесят, чтобы выбрать главных участников. Отбор был довольно смутным и странным: на поле просто воцарялась настоящая анархия, в которой всё друг друга били. Те, кто оставался стоять на ногах, и были избранными. За боями следили судьи, которых обычно недолюбливали, но без которых проведение столь массовых сражений было невозможно. На самом деле в этой неразберихе я даже ничего не понимала. На арене все превращались в дикарей, которые нападали на все, что движется. Несколько участников даже напали на судей, что, впрочем, очень понравилось толпе.

Краем глазом я смотрела на князя. Он явно скучал, обосновав это тем, что интересное начнется лишь позже. Когда участники были избраны (Орис, безусловно, прошел), их осталось всего двадцать, и как итог — десять боев. Среди всех бойцов внимание привлекали лишь двое, и одним из них уже был мой друг. Другой же, казалось, был действительно крупнее оборотня. Торс его был оголен, демонстрируя твердый пресс и рельефные мышцы, подчеркивающие широкую спину и накаченные, замотанные бинтами руки. Шаровары его были обрамлены мехом и были заправлены в сапоги, что показалось мне уж очень знакомым. Подобные штаны любили носить демоны на Севере. Неужели он оттуда? Разглядеть его лицо с такого расстояния было непросто, но от его глаза до самой шеи тянулся шрам, который никак не могли прикрыть короткие растрепанные волосы, выглядевшие отсюда каштановыми.

— Об этом…воине вы говорили?

— Верно! Я же говорил, что вы сразу его заметите.

— Он похож на северянина…

— И вновь ваша наблюдательность вас не подвела. Его имя Норн. В нем течет кровь великанов, я выкупил его у работорговцев, когда ему было восемь.

— Он гладиатор?

— Нет, хотя и был им когда-то. Скажем так, он один из моих телохранителей.

Эту новость уж точно приятной назвать было трудно. Я не сомневалась ни на минуту в силе и мастерстве Ориса, но изложенные мне факты складывались в картину, отнюдь не благоприятную для моего спутника. Поэтому, когда начались парные бои, я не имела никакого удовольствия смотреть на сражающихся, понимая, что финал, уже предрешен. Сможет ли Орис одолеть этого великана? Орудуя огромной секирой, мужчина вызывал ажиотаж у толпы, а Эдир так тянул губы в улыбке, что мне хотелось в него плюнуть. Впервые, должно быть, я надеялась на то, что оборотень неудачно вывернет ногу или на него что-то да упадет…Всё, что угодно, лишь бы он не вышел меряться силами с этим воином. Я украдкой взглянула на время: прошло уже два часа, и только сейчас истощенный Черныш уткнулся мне в руку. Вид у него был обеспокоенный и тревожный, но я не могла с ним поговорить, так как князь то и дело отвлекал меня вопросами. Красныш до сих пор не появился, и я начинала сильно волноваться…

— А вот и финал! — взревел пьяный ведущий, приветствуя на арене двух мужчин. — Поприветствуем же наших великих воинов! — зрители вскочили с мест и, перевешиваясь через перила, кидали на арену цветы, громко крича и галдя. — Ставки сделаны? — толпа взревела одобрительно, и трубы вновь заполонили округу. — Но прежде, чем мы начнем, мы, как и подобает традиции, великодушно даруем победителю любое его желание!

Щурясь от громких криков, я кинула удивленный взгляд на Эдира, и тот, усмехнувшись, наклонился в мою сторону.

— Каждый из финалистов просит о чем-либо, но желание исполняется лишь у победителя, — пояснил он, и я вновь устремила внимание на арену, где по взгляду Ориса стало понятно, что и он о таком не знал.

— Что ж, воин Орис, чего желаете вы? — воскликнул ведущий, и взгляд оборотня пал на меня. Мы ничего не продумали. Но стоит ли вот так при всех просить камни? Я отрицательно мотнула головой, и Орис понимающе кивнул. Этот жест не остался незамеченным.

— Надо же, надо же! Наша прекрасная гостья на стороне одного из воинов! Вот так да! А наш князь поставил свой голос на воина Норна! Не находите ли вы это интересным, а? — обратился ведущий к толпе, и та взревела пуще прежнего. — А как вам такое: если победит воин красавицы Госпожи, наш князь исполнит одно его желание! А если победит воин князя, то его желание исполнит Госпожа!

Зрители были в таком восторге, что мне стало тошно. Но, если Орис победит, мы сможем без проблем заполучить камень и убраться отсюда домой. Вцепившись в перила, я уставилась на сосредоточенного оборотня и улыбающегося великана. Вставший с места Эдир махнул рукой, давая понять, что сражение началось. В воздухе застыл удар лезвий.

Я немного знала о сражениях, о воинах, ведь мой отец, хотя и был сильным, не любил бои. Но этот бой был удивительным. Орис так легко парировал удары секиры, что создавалось ощущение, будто оружие это невесомое. Но Норн, несмотря на своё массивное телосложение, двигался удивительно ловко, нанося атаки с разных сторон, отчего некоторые из них оборотень пропускал. Великан не давал сопернику передышки, и я понимала, что такими темпами Орис быстро выдохнется. Но что я могу поделать? Я прикована к трону взглядами как простых жителей, так и магов, что почувствуют любое моё вмешательство.

Внезапно массивная секира разделилась на две части, и одной из них мужчина нанес удар прямо по правой руке оборотня. На землю хлынула кровь, и я закрыла рот рукой, злясь на одобрение толпы. Орис лишь поморщился и тут же нанес ответ, оглушив Норна ударом рукояти по голове. Зияющая рана и кровотечение не могли сделать оборотня героем, что в легендах боролся вне зависимости от состояния, и реалии жизни быстро лишали Ориса сил, отчего его нападения сменились одной лишь защитой. Норн был до ужаса силен, так силен, что мне казалось, будто своей силой он превосходит моего дядю-маара.

— Можем ли мы остановить бой? — поспешно обратилась я к Эдиру, но тот отрицательно мотнул головой.

— Зрители будут в гневе, а нет ничего ужаснее, чем злить толпу. Пока оборотень не упадет на землю, бой не будет окончен.

Я с остановившимся дыханием молящее смотрела на оборотня, мысленно прося его, наконец, упасть. Но Орис почему-то не сдавался, давая отпор один за другим. Норн отскочил в сторону, чтобы сделать передышку, но тут же атаковал вновь, снося противника не оружием, а всем своим телом. Орис упал на землю и, видимо, знатно приложился об неё головой, тут же потеряв сознание. Бой был окончен, и я быстро встала с места, направляясь к выходу.

Глава 16

— Сотрясение мозга, перелом ребра и пальцев правой ноги, и, конечно же, — лекарь кинул строгий взгляд на зияющую рану в руке, — лезвие разорвало мышцы и даже оставило в кости трещину. Вердикт: состояние тяжелое, должно быть проведено незамедлительное и интенсивное лечение.

Я закусила губу, чтобы скрыть сильное волнение и тревогу, которые непременно бы обнаружил на моем лице князь Эдир. Подпирая стенку, правитель скучающе смотрел на настенные часы, напоминая мне взглядом о том, что собравшиеся на Фестиваль гости всё ещё ждут. Если бы я знала, чем всё кончится, я бы непременно отговорила бы Ориса от этой ужасной затеи, но злиться на Норна сейчас не было смысла, как бы сильно мне этого не хотелось. Всё же, именно этот мужлан помог донести Ориса до лекаря, решив даже поклониться мне в качестве извинения за нанесенный ущерб. Это, признаться, разозлило меня лишь больше. Все в этой стране воспринимали слуг, как неодушевленные предметы, и это извинение Норна будто негласно говорило мне «Прошу прощения за порчу имущества»!

— Что-то не так? — вдруг озабоченно спросил лекарь, поправляя на своей переносице очки. — Наши методы действенные, я обещаю выполнить всё в лучшем виде. Даже шрама не останется.

Дело не в этом. В очередной раз покосившись на Черныша и Наркаша, я несколько маниакально потерла свою левую руку, на которой обычно ютился Красныш. Почему его до сих пор нет? Почему среди гостей я не вижу ни Лиона, ни Алио, что должны были уже завершить свои вылазки? Всё это казалось мне очень странным, и пришлось обдумывать всевозможные исходы в нехарактерном для меня быстром темпе. Если князь Эдир понял нашу задумку и что-то сделал с моими спутниками? Но как мог он понять нашу цель…Ведь мы ни словом не обмолвились о камнях! В любом случае, как мне поступить сейчас? Оставить Ориса на здешних лекарей? Меня одолела тревога. Если самые волнующие мысли подтвердятся, то князь Эдир сможет использовать беззащитного Ориса себе во благо, а именно, выставить его частью сделки, против которой я пойти не смогу…Как много неподтвержденных мыслей. Эти раздумья заводят меня в тупик! Вот бы я могла рассуждать как Крогис или Некрис…

— Я… — неуверенно начала я, но князь беззастенчиво меня перебил.

— Моя дорогая, нам пора, иначе аристократы сами додумают происходящее, — с этими словами Эдир подошел ко мне со спины, положив на плечо руку. Я аккуратно вывернулась.

— Я бы хотела переправить Ориса в Империю.

— С помощью магии мы, безусловно, перевезем его без последствий, однако, позвольте поинтересоваться, с какой целью? — строго спросил лекарь, даже снимая очки.

— Понимаете, — начала я беззастенчиво, но правдоподобно лгать, — хотя он и не показывает, но на деле Орис — очень эмоциональный оборотень, который все поражения принимает близко к сердцу. Дома он переживет эту трагедию легче. Помимо телесных травм, не допустим же мы травму психологическую?

— Коль всё так, как вы говорите, я не имею права что-то требовать. Всё исполним по вашему приказу прямо сегодня.

— Благодарю.

Взяв меня за локоть, князь Эдир быстрым шагом направился к выходу, где к нам присоединились терпеливо ожидающие стражи. Норна среди них я не обнаружила, и, решив, что он на награждении, лишь больше разозлилась на то, какой силой он обладает. Сила эта казалась мне лишь дополнительным источником проблем. Надеюсь, нам не придется тягаться с ней в будущем, и больше никто не пострадает…

Задумавшись о том, что же могло произойти, я не заметила того, как мы вышли прямиком к торжественному залу. Впрочем, учитывая, что происходило торжество под открытым небом, я не уверена, могла ли назвать это место привычным для меня понятием «зал». Черныш приглушенно прорычал, и я покосилась на крутящегося от волнения Красныша. Выдох облегчения вырвался из груди, однако, дракончик так и не унимался, явно пытаясь что-то сказать. Едва из него вырвались первые слова, как Наркаш довольно злобно цапнул собрата за хвост, отчего я поняла, что тема разговора предстоит важная и мне нужно уединиться, чтобы всё выслушать. Вот только сказать это проще, чем сделать.

Я оглядела площадку. Рядом со мной Эдир, позади недремлющая стража, вокруг аристократы, норовящие занять меня располагающей к ним беседой. Все условия для того, чтобы этот день я провела не одна…Что же мне делать?

— Мне так жаль, что ваш воин проиграл, — жалобно проговорила одна дама, обращаясь ко мне. Её внимания я, впрочем, получила совсем немного. По горящему и восхищенному взгляду на князя я могла сделать безошибочный вывод. — Но ваш воин просто удивителен! Вы окружаете себя лишь достойнейшими!

— Именно так и есть, — мелодично произнес князь, бросая взгляд в мою сторону. — Без гордыни считаю, что лучший воин этих островов служит мне.

— Наверное, вы так прекрасно разбираетесь в этом ремесле потому, что сами прекрасный воин, — раздался голос более тонкий, и я с удивление покосилась на стайку девиц, окруживших князя. Что ж, его популярность в женских кругах — мой шанс на побег. Я плавно и аккуратно сделала несколько шагов в сторону, но тут, как назло, грянула музыка.

Князь незамедлительно схватил меня за руку, уводя на площадку. К сожалению, мы начали танцевать.

По тому, как строго следил за мной Эдир и как пристально глядела на меня стража, я сделала вывод о том, что на этом празднике я для князя не спутница, а живое иностранное украшение, которым можно похвастаться и блеснуть пред аристократией, показав свою власть и за пределами островов. Безусловно, с стратегической точки зрения, это было похвально, однако, князь пользовался своим украшением так, как ведет себя ребенок с подаренной игрушкой — меня не выпускали из рук ни на секунду. За мной всегда ходил конвой воинов, сам Эдир вел себя так, будто мы были помолвлены, и даже, когда я уходила в уборную, меня преследовала цепочка служанок. Есть ли в этом оправданный мотив или меня попросту отвлекали от чего-то? Вот только от чего…Я жалобно смотрела на Красныша. Его молчание давало понять, что этот разговор не сможет быть монологом с его стороны.

С каждым часом я волновалась все больше. Усталость ли или атакующие меня мысли, но к вечеру я была выжата, как спелый фрукт. Постоянные разговоры, лесть,выдавливание из себя улыбок и терпеливый пропуск мимо завистливых взоров — все это изматывало подобно длительному путешествию. В конце концов, я натерла себе до здоровых мозолей ноги, и, сославшись на невыносимую боль, я все же уговорила князя отправиться обратно в замок. Там меня заставили выпить лекарство, снимающее боль и до которого настойчиво тянулся Наркаш, и я с нескрываемым наслаждением отправилась в свои покои, готовая уснуть в любой момент. Впервые я поняла, что иметь под рукой такую огромную силу, вовсе не безопасно, ведь я не могу раскрывать существование драконов всем подряд, а использовать их силу на людях чревато летальными исходами, учитывая, что нам ещё учиться и учиться контролю.

Когда дверь в спальню закрылась, я высвободила крылья, упав на пуфик и заговорив:

— Во мне смешались страх, ужасная сонливость и подозрение. Я не знаю, что думать. Настала пора вам все рассказать.

— Тогда я начну первым, — тут же заговорил Черныш. — У меня было достаточно времени обдумать, как тебе все рассказать, но в итоге, я ни к чему не пришел.

— Что ты имеешь в виду?

— Я…Совершенно не понял ничего, что произошло. Вместе с Алио я спустился в тюрьму, в которую этот нахал благополучно пробрался. Но после…Сначала там были решетки, а потому вдруг раз…И перед нами простой коридор. Мы пошли прямо, и прямо, и прямо и вышли в сад. Вот только откуда под землей сад? Я просил Алио повернуть, но он, как упертый кабан, направился дальше, и вдруг под нами возникло озеро!

— Я совсем ничего не понимаю, — приподнялась я на локтях, — как будто записки сумасшедшего. Всё так сумбурно и непонятно…

— Весь вечер я думал о том, что способность аметиста — это иллюзии. Но разве бы он пошел против нас, своих собратьев, связанных друг с другом?

— Погоди. Ты хочешь сказать, что сам же попал под влияние аметиста? Это возможно?

— Да, однако, это бессмысленно. Мы не можем воевать против друг друга, ведь мы не можем нанести друг другу вред, но иллюзии — это не вред…Это просто иллюзии, обман…Понимаешь, о чем я? — грустно взглянул на меня Черныш, и я погладила его по носу.

— Значит, кто-то сумел использовать аметист…И он явно находится в подземелье. Но где же Алио?

— Я долго искал его. Но, когда мы вышли к озеру, его словно след простыл, а я внезапно оказался в купальнях верхних этажей…

Я замолчала, прикусывая ноготь. Мои опасения подтверждались, этот князь явно пытается избавиться от всех моих спутников! Война, так война! Эдир, ты не знаешь, кому наступил на крыло. Но все же я надеюсь, что с Алио все в порядке…Он пронырливый, хитрый, я молюсь Небесам о том, чтобы с ним всё было хорошо. Но ведь причина страха не только в нем…

— Тогда, что случилось с Верлионом, Красныш? — моя интонация получилась слишком уж умоляющей, будто бы я внутренне надеялась на лучший исход. Но разве он мог случиться? Сгорел сарай, гори и хата. Девиз, полагаю, моего путешествия. Если что-то произошло и с Лионом, мне придется действовать незамедлительно и хладнокровно.

— Женщина из Призрачных Гор была злая, хозяйка! Женщина прочитала заклинание. Женщина схватила мужа хозяйки! Женщина — сильный маг, завистливая госпожа. Красныш поджег женщине подол. Но женщина ушла из замка с горящим подолом. Лион говорил с Краснышом, Лион украл изумруд, но Лион трогал его голыми руками. Красныш знает, где муж спрятал изумруд, — дракончик подошел к подушке и сдвинул её. Под ней сверкнул зеленый камень. — Это Красныш принес его. Женщина была очень злая. Женщина не заметила пропажи. Глупая женщина.

Мои руки задрожали. Впервые за много лет я осталась одна. Впереди меня больше не было мужской спины, и я вдруг ощутила себя совершенно беззащитной, пускай и хвалилась всегда своей силой. Вот так просто, в одночасье, я потеряла тех, кому могла доверять, и хуже того, я потеряла тех, к кому была сильно привязана. Я вдруг ощутила, что хочу прикоснуться к Некрису, обнять Лиона, хочу увидеть их рядом, и на меня напал страх. Я готовилась мыслить здраво, но в ситуации, где головоломка складывается против тебя самого, контроль над ситуацией улетучивается. Я не всесильный герой, я тоже боюсь и теряюсь…

Драконы смотрели на меня с волнением. Я могла использовать их силу удивительным образом, но правильно ли я поступлю, если вновь отправлю их в подземелье? Они снова попадут под влияние иллюзий и вернутся ни с чем. Быть может, мне стоит пригрозить своей силой князю? Но, если Алио и Лион под его контролем, я не смогу составить выгодную сделку…Или всё же смогу?

Едва я взяла в руки изумруд, как в дверь постучали. Я спрятала камень в карман платья, устремляя недовольный взгляд на князя, вошедшего без спроса. Судя по его улыбке, решение придет ко мне гораздо раньше, чем я полагала. Нужно взять себя в руки. От меня зависят жизни дорогих мне людей! Я должна была действовать быстрее…Нужно было связаться с Некрисом незамедлительно…Почему же я вечно понимаю все слишком поздно!

— Я подумал, что вы нехорошо себя чувствуете, и зашел проверить ваше самочувствие.

— Вы так добры…Но я сильно хочу спать. Думаю, мы сможем поговорить завтра.

— О чем? — улыбнулся Эдир, садясь на краешек кровати. — О ваших подопечных?

У меня и сердце остановилось. Почуяв мой испуг, дракончики выгнули спины, но сам князь, безусловно, видеть этого не мог. Что ж, теория подтвердилась окончательно. Если человек мерзавец, он не будет тянуть с гнилью.

— С ними все хорошо? — начала я издалека, будто бы не понимая, о чем идет речь.

— О, не волнуйтесь, — все так же противно ухмылялся Эдир, — они неосторожно сунули носы туда, куда не следует…Как и вы, полагаю, — князь внимательно посмотрел на мой карман. Мне стало дурно. Меня словно голую на всеобщее обозрение выставили… — Но я вас не виню. Ну, что вы, не смотрите на меня, как на тирана. Я ведь ничего не сделал. Это ваши слуги нагло засмотрелись на то, что принадлежит мне.

— Священник…Из Империи…Он ведь у вас, верно? — вдруг спросила я, думая о том, чтобы поджечь Эдира вместе с собой. Пытаясь сосредоточить пламя вначале на руке, чтобы сделать её угрозой, я вдруг поняла, что сделать этого не могу…

— О, так вы его искали? Да, он здесь. Видимо, все из Империи хотят присвоить себе чужое.

Почему я не могу использовать магию? Неужели, то лекарство, которое мне дали выпить…

— Эофия, я вижу, вы растеряны. Я хочу предложить вам сделку…

— Какую же? — осторожно спросила я, понимая, что к этому все и вело. С самого начала.

— Я отпущу ваших спутников. И отпущу священника. Даже позволю забрать вам изумруд, — Эдир кивнул в сторону моего кармана.

— Но взамен…?

— Взамен, вы останетесь здесь, став моей супругой, — мужчина вскочил на кровать, прижимая к простыне мои руки. Ладони, что казались мне хрупкими, сжимали запястья с огромной силой. Я попыталась вывернуться, но стоит ли говорить о том, что все это было тщетно? Эдир вдавливал моё тело в перины своим, и на своей шее я уже чувствовала его возбужденное дыхание.

— Остановитесь немедленно!

Поставив колено между моих ног, мужчина впился в мои губы, но я слишком резко мотала головой из стороны в сторону, а потому ничего не вышло.

— Какая же ты упорная…Ты будешь жить в роскоши! У тебя будет все, что захочешь. Ты получишь власть больше, чем будучи Госпожой даже в Империи!

— Мне этого не надо! — завопила я, что есть мочи, когда бляшка ремня на штанах громко расстегнулась.

— Ты ведь знаешь, что это за камни, — маниакально проговорил Эдир, оставляя на моей шее влажный след и кусая за ключицу, — мне попросту нужна твоя кровь…Кровь, что сможет подчинить себе великих творений! Эофия, ты ведь не хочешь, чтобы твое окружение пострадало? Я дам тебе все. Это будет красивый наследник с редкой силой!

— Да ты психопат! — тут я наплевала на те принципы, по которым я не желала, чтобы драконы вредили людям. Лишь подумав об этом, я натравила тройку могущественных существ на одного человека. Но озлобившийся Черныш действовал на опережение, лишив Эдира чувств и заполнив чужой разум темнотой. Наркаш порядком обтерся о бессознательное тело, и потому я могла судить, что ныне Эдир не только отравлен чем-то ядовитым, но и пробудет в отключке какое-то время.

Сбросив с себя тяжелую тушу, я быстро встала на ноги, чтобы бежать, что есть сил. Бежать, в темницу, где, как мне казалось, были все пострадавшие из-за меня люди. Но только я встала на ноги, как и моё сознание померкло, и я закрыла глаза еще до того, как тело упало на ковер…

Глава 17

Я и не планировала очнуться на мягкой перине в окружении сострадательных лиц, что окутывают меня теплыми взглядами и приятно пахнущими отварами, приправленными нотками сочувствия. Но проснуться в темнице, скованной цепями по рукам и ногам, отчего конечности не просто ныли, а потеряли былую чувствительность, я не ожидала. Едва я шевельнула лопатками, как в спину проникла стреляющая боль, от которой даже перед глазами встала пелена, и мне не оставалось ничего иного, кроме как тихо взвыть и обернуться назад. Одно из крыльев было вывихнуто: кто-то рьяно старался предотвратить мне любые пути отступления. Наверное, если бы мне посчастливилось попасть сюда в одиночестве, я бы разрыдалась от страха и чувства направленной ко мне несправедливости, но я с успокоением покосилась на дремлющих подле дракончиков. Всё же, я сильно боюсь одиночества, ведь оно вновь и вновь окружает меня в самые неподходящие моменты. Тогда, когда я хочу положиться на кого-то другого…Это ведь неправильно, да? Но это приносит облегчение.

Камера была сухой и теплой, но затхлый воздух и странный отдаленный писк приближали это место к канону настоящей тюрьмы. Кроме лавки и ведра в моей темнице был ещё заботливо оставленный поднос с вонючей водой и хлебом, покрытым плесенью. Невольно я задала себе вопрос. А сколько времени я была без сознания?

Вытянув вперед онемевшие ноги, я начала воспроизводить в памяти последние события. Они были отвратительными. Князь Эдир до ужасного точно продумал все детали, на которые я не обратила ни малейшего внимания. Это заслуживало восхищения и отвращения. Сама мысль о том, что всё это мужчина делал из-за меня и прилагающейся ко мне репродуктивной функции, никак не могла льстить. Подобное очень пугало, и я дрожала, как осиновый лист, находя под своей маской истинную сущность. Нет, не сущность князя, а свою.

С самого детства я решила быть сильной. Я старше, значит, я должна быть смелой и осмотрительной, ответственной, но в то же время не лишенной доли безумства. Почему-то многие говорили, что я должна стать примером для своих сестер. Но это не вывело меня на путь самосовершенствования, это лишь породило новые комплексы и страхи. Я сама нарисовала себе маску и стала той, кого все хотели видеть, пряча внутри настоящую беззащитность. Как могла я чувствовать себя уверенно, когда мои сестры, превосходящие меня по силе и уму, наглядно показывали мне вершину, до которой мне не дотянуться? Мама говорила, что мне отведена особая роль, сестры вторили её мысли…И, пускай она никогда не ошибалась, мне начинало казаться, что это были слова успокоения. Возможно, отправляясь в путешествие, я попросту сбежала. Сбежала от своей роли, от положенного статуса, не сказав никому ни слова и известив лишь отца, дабы тот не волновался. Кто-то назовет меня глупой…Но, слушая все детство разговоры о том, что старшие должны оберегать младших, мне было тяжело принять то, что именно младшие оберегали меня. Королевская свита всегда смотрела на меня с разочарованием, и, хотя отец был моей поддержкой, я приняла в детстве все близко к сердцу. И это вышло мне боком в столь зрелом возрасте. Наверное, я высокомерна. Но отправить сигнал помощи своей семье было для меня сродни признанию в собственной никчемности.

Я ввязалась в политическую игру, чтобы помочь Некрису с камнями, а в итоге привязалась к тем, от кого хотела через время отмахнуться. Да, я не желала оставаться там надолго, и вот, я лично связала для себя путы. Только бегать и умею…Мой взгляд пал на моих маленьких спутников. Думаю, мои сестры смогли бы распорядиться их умениями лучше меня…

Но я отошла от главной мысли. Стратегия князя была в том, чтобы лишить меня сильного окружения: Орис серьезно ранен внезапно объявившимся великаном, Верлиона схватила та самая Госпожа, помолвки с которой он избежал, а Алио…Я боюсь подумать о том, где же он сейчас. Но, если князь Эдир очнулся…Я сразу же коснулась кармана платья. Изумруд всё еще лежал там. Я облегченно выдохнула: значит, мужчина еще не пришел в себя. Быстро вытащив камень наружу, я тихо запела. Голос дрожал, но мелодия не исказилась от того резкостью, даже наоборот, от неё веяло такой грустью, что мне захотелось плакать. Всё это время я была слишком самоуверенна и наивна.

Зельныш. Я не придумала ничего лучше, да и в голову более не лезли никакие мысли. Всё моё сознание вдруг атаковала сильная апатия, и я, громыхнув цепями, несколько равнодушно посмотрела на представшего предо мной дракончика. Он отличался от всех предыдущих тем, что имел на спине полупрозрачные пласты, что превращались на голове и на хвосте в мелкие шипы. Бодро вильнув хвостом, Зельныш тут же прижал ушки к голове, смотря в моё лицо. Не знаю, как я выглядела, но, полагаю, скверно.

— Я благодарен хозяйке за спасение и клянусь служить ей верно и вечно…

Я поджала губы и промолчала. А толку? Сила, что казалась мне огромной, имела сотни подводных камней. Драконы тысячелетия убивали людей против воли, сотни лет вредили им, нанося неизлечимые травмы, и я попросту не имею права требовать от них что-то подобное сейчас, когда они, наконец, могут жить в мире и согласии. Я не могла контролировать их силу, и любой, даже самый простой залп огня от Красныша приводил к трагическим последствиям. И, если они помогут мне сбежать, я не смогу уйти отсюда без Алио и Лиона. Надеюсь лишь на то, что корабль, везущий Ориса, давно отплыл от причала…

— Ты, наверное, расстроен… — грустно произнесла я, позволяя Зельнышу забраться ко мне на руки. — Хозяин ведь должен быть сильным, да?

— Должен, — довольно прямолинейно ответил мне дракон.

— Должен… — эхом повторила я за ним.

— Но только тебе и я буду служить, и никому больше, сколько бы обладателей крови Мираса не пришло сюда.

— Только проснулся, а уже так говоришь, — усмехнулась я.

— Аура твоя так тесно переплетена с нашими душами, что впервые я подобное встречаю. И пение твоё столь нежное и трогательное, что проникает в самые потаенные уголки.

— Какая приободряющая речь…Что ж, спасибо тебе, — искренне произнесла я, понимая, что теперь слезы хотя бы не жгут глаза. В момент, когда я грызла саму себя, мне напомнили о моих достоинствах. Удивительное совпадение.

— В сложившейся ситуации я понимаю твоё угнетенное состояние, но время самобичевания исчерпано, хозяйка. Мы должны вытащить тебя отсюда!

— Погоди, — я громко хлопнула ладонями по своим щекам, чтобы избавиться от мешающей грусти, — ты можешь осмотреть темницу? Я ищу двоих…Нет, троих, мужчин. У одного пышные рыжие волосы, у другого они черные и сам он щупленький, Верлион и Алио. А ещё, думаю, здесь должен быть священник, но я…не знаю, как он выглядит.

— Как скажешь, хозяйка. Я попытаюсь найти их!

Зельныш протиснулся через прутья и тут же исчез за первым поворотом, поблескивая своими изумрудными пластами. Я аккуратно коснулась других дремлющих дракончиков, чувствуя исходящую от них усталость. Они были истощены, но я совершенно не понимала почему, ведь я не так уж часто использовала их силы…Или же всё происходило тогда, когда я была без сознания?

Цепи, оканчивающиеся браслетами на моих конечностях, были очень короткими, отчего я не смогла подползти к прутьям. Бушующий в крови адреналин исчезал, и страх сменился обычными потребностями — я безумно хотела есть, но от вида заплесневелого хлеба меня тошнило. Вода также была странной на вкус, но, если без еды я могла продержаться какое-то время, то без воды уж точно нет. Когда Зельныш вернется, я попрошу его принести мне перекус.

Стоило мне вновь дернуть на себя цепи, как вдалеке поднялся какой-то шум, что вскоре перерос в тяжелые и медленные шаги. И, когда огромная фигура Норна бросила в камеру не менее огромную тень, я невольно дернулась в сторону, как если бы настала пора вести меня на казнь. Впрочем, почему бы и не избрать для меня подобную меру наказания за нанесение вреда самому князю? Норн удивленно вскинул вверх свои брови, а после, поняв причину моего испуга, присел на корточки, хотя даже так я смотрела на него снизу вверх.

— Как хорошо, что вы проснулись, — басовито произнес он, широко улыбаясь, отчего два его клыка вверху блеснули от света горящих факелов. Вот уж точно жест, не внушающий успокоения. Но Норн вытянул вперед две большие ладони, словно демонстрируя, что он совершенно безоружен.

Я молчала, косясь на него если не злобно, то крайне недоверчиво. Да и глаза его были такими странными, что я даже не могла долго в них смотреть. Радужка была настолько светлого голубого цвета, что выглядело это не от мира сего. И все же Норн продолжал улыбаться. Если вся эта ситуация его забавляла, то я не премину натравить на него драконов в знак мести за всё содеянное.

— Как вы себя чувствуете? — так искренне спросил он, будто я проснулась в хоромах с дворецким у дверей.

— Прекрасно! — огрызнулась я в ответ, преисполненная гневом.

— Раз вы уже показываете свои зубки и коготки, то, видимо, все действительно неплохо, — усмехнулся Норн, косясь на моё вывернутое крыло.

— Почему вы держите меня здесь? Выпустите!

— Ох, Госпожа, — тяжело выдохнул великан, заводя за голову одну руку, — сложилась такая ситуация… — мужчина задумчиво пожевал губами, явно не находя правильных слов, — что вам гораздо безопаснее сейчас именно в темнице, нежели за её пределами.

Тут уж настала моя очередь искренне удивляться. Мне заговаривают зубы или я, как Орис, знатно приложилась головой и ныне ничего не понимаю? Я не стала задавать очевидный вопрос потому, что мой вид наглядно служил немым изумлением.

— Госпожа, вы должны вывести нашего князя из комы. Ведь ваша магия на его сознании.

Я взглянула в сторону Черныша. Да, он говорил о том, как опасна его магия и какие последствия она имеет после себя. И я помнила о том, что быстро это заклинание, выполненное под руководством бушующих чувств, не исчезнет.

— Да, но…Не сейчас…

— А когда?

— Думаю, что через…неделю.

— Вот как, — нахмурился Норн, — тогда эту неделю вам лучше посидеть здесь.

— Но почему? Я не понимаю…

— Понимаете, сплетни несутся быстро и коверкаются до неузнаваемости. И многие при дворе искренне считают, что вы намеренно усыпили князя по личным причинам…

— Но это не так! — возмутилась я, даже привставая на коленях. — Это он… — я тут же осеклась, думая, стоит ли говорить о подобном этому мужчине, — это он вел себя непристойно, я лишь оборонялась.

— Я надеюсь, что вы и правда не имели злых умыслов. Но если вы лжете, — Норн грозно сверкнул глазами, — вам не поздоровится.

— Нет же! Я выведу его из комы через неделю!

— Вот и замечательно, — великан вновь улыбнулся, демонстрируя довольную мину, — я знал, что вы незлая Госпожа.

— Вы сможете объяснить двору ситуацию? Рассказать, что я не виновата?

— Да, хотя исполнить желание должны вы, а не я, — рассмеялся Норн, и я стушевалась, — думаю, многие успокоятся, когда узнают, что это временное наказание за поведение князя. Но, боюсь, могут найтись те, для кого эта ситуация…на руку. Что ж, — великан хлопнул ладонями по своим коленям, — я попрошу слуг принести вам еду. Да и крыло ваше…В общем, зовите…Если что.

Он ушел, оставив меня в недоумении. Кому эта ситуация может быть на руку? Совершенно не понимаю, но теперь у меня есть целая неделя, чтобы прийти хоть к какому-нибудь выводу. Почему же всё сложилось именно так…


Прошло два дня моего пребывания в качестве заключенной. Не имея представления о том, что же происходит снаружи, я просила очнувшихся драконов изредка отправляться на вылазки, чтобы иметь хоть малейшее представление о сложившейся ситуации. Но, пускай и странно говорить подобное той, в чьих жилах исключительно благородная кровь, это заключение пошло мне на пользу. Звучит дико, верно? Однако оставшись в тишине наедине со своими мыслями, я многое переосмыслила и поняла. Я всё еще была уверена в том, что мне не стоит звать семью на помощь, но моя слабость, являющаяся фактом, более не давила на мои плечи тяжелым грузом. Поняв, что все мои мысли и представления о самой себе никогда не станут явью без должных действий, я была решительно настроена привести свое сознание к тому идеалу, что казалось мне выигрышным во всех случаях. Больше я не признаю собственной слабости и никчемности, ведь мне дарована сила, которую я могу полировать и оттачивать до тех пор, пока моя слабость не станет чем-то фантастическим. А раз так, то я не имею более права терять время попусту, как делала это большую часть своей жизни. Пора наверстывать упущенное, не обремененное чужим мнением, отравляющим жизнь.

Все эти два дня я неустанно связывала свою магию с магией драконов, пытаясь разобраться в том, как эта сила работает и чего требует. Механизм был очень сложен логически, и я была сильно удивлена тому, что все это время использовала чужую магию на одних инстинктах и интуиции. Мысль о том, что именно я ключевое звено в этой цепочке, а не мои дракончики, накинула на меня ответственность, которой я ранее не замечала. Безусловно, за одну неделю мы не наверстаем упущенные возможности, но вернем себе хотя бы часть. Зельныш, переборов ужасное стеснение, посоветовал мне обращаться с ними всеми, как с детьми: это, по его словам, должно усилить привязанность и понимание всех тонкостей магии.

Три раза в день ко мне спускалась служанка, что оставляла у решетки богато уставленный поднос и книги, которые я могла попросить. Но, когда я узнала о том, что в темнице кроме меня и нескольких преступников более никого нет, я вновь позволила страху взять надо мной вверх. Где же мне искать Лиона и Алио? Я лишь надеюсь на то, что с ними все в порядке.

Драконы приносили мне не самые радужные новости, поэтому даже здесь, под землей, я знала, как недоверчиво относится ко мне весь дворец. Злоумышленную вину всё еще перекладывали на меня, но утечку информации из замка получилось предотвратить, а потому народного негодования не возникло. Также я узнала, что две соседние области Тарского острова уже долгое время находятся в состоянии холодной войны, и что за неделю до моего приезда князь Эдир знатно повздорил с князем Форком. Не в самое лучше время мы попали сюда, это уж точно. На третий день моего заключения меня посетила странная мысль: что, если князь Эдир хотел меня в жены, чтобы обезопасить свою страну? Всё же, Тарский остров боится Империю Гоарис. Если бы я вышла замуж за Эдира, другая часть острова более бы не смела угрожать его территориям. Но эта мысль показалась мне глупой и эгоистичной, ведь, если бы всё действительно было бы так, этот мужчина смог бы спокойно мне объяснить, а не залезать в мою кровать сразу же! Хотя, смог бы он? Я вспомнила заносчивый характер князя. Мужчины, наделенные властью, слишком уверенны в своих действиях…

На четвертый день я попыталась связать свою магию с Зельнышом. Но это оказалось непросто, ведь моя стихия — огонь, в то время как Зельныш обладает магией природной. Наших совместных усилий хватило на то, чтобы всю камеру увил плющ, который почти сразу съел Наркаш. Его всеядность меня до сих пор поражает.

На пятый день на завтрак мне ничего не принесли, как и на обед. Припася с прошлых трапез несколько кусков сухарей, я мирно грызла их в углу, думая о том, что никогда бы раньше не подумала о том, чтобы делать еду на запас. Это, оказывается, очень верное решение. Но почему меня решили оставить голодной? Что-то случилось наверху? Я попросила всех дракончиков отправиться на разведку, и те неохотно согласились, тут же исчезнув за прутьями. Слова Норна до сих пор крутились в моей голове. Кому это может быть на руку и почему меня поджидает опасность? И вообще, почему мне никто не может все толково объяснить, это так трудно? Я, кажется, не показывала себя болтушкой и легкомысленной особой, но, впрочем, я и не показала себя той, кому можно доверять…Что ж, мне над многим предстоит работать.

Дверь в темницу скрипнула, и я услышала чьи-то шаги. Про меня не забыли и решили покормить? Это очень кстати, к тому же, я смогу спросить о том, что всё-таки произошло. Перед камерой появилась служанка, и я ошарашено смотрела на новенькую мордашку, которую не видела прежде. Значит, всё же что-то да случилось, что переполошило весь дворец. Тогда неудивительно, что про меня попросту забыли.

— Простите, Госпожа, — пискляво произнесла молоденькая девушка, — вы, полагаю, очень голодны.

— Как волк, — улыбнулась я, пряча в карман сухарь, — а почему сегодня вы, а не Ририя? Она занята?

— Да, да, — неуверенно улыбнулась мне в ответ служанка, — занята…

Она боится меня? Или причина её странного поведения в другом? Я прищурилась и строго посмотрела на девушку, но та старательно избегала со мной взгляда. Что более странно, от неё не было совершенно никакого запаха. Все женщины во дворце любили духи, но у этой…Алио рассказывал мне о том, что вычислить убийцу можно именно по запаху. Точнее, этого запаха попросту нет.

Я сложила впереди себя крылья, и служанка странно на меня покосилась, убирая руку за пояс. Возможно, одиночество и тишина обострили мои чувства, но едва кинжал был метнут, я резко дернулась в сторону, и лезвие застряло в стене. Не сводя взгляда с девушки, я мгновенно послала сигнал всем драконам и приготовилась к спасению собственной шкуры. Значит, от меня попросту решили избавиться. Но кто? Без меня Эдир не сможет очнуться, и…

Тут-то меня и осенило. Если это попытки князя Форка, то всё встает на свои места. Князь Эдир выбывает из игры по причине своего вечного сна, а подчиненные Эдира убивают Госпожу в наказание за свершенное. Империя Гоарис в гневе и нападает на территорию князя, а Форк наблюдает за тем, как две ненавистные ему страны расчищают ему новые земли, на которые он войдет, как спаситель. Не ведаю, откуда у меня такие способности к анализу, но, видимо, стоит чаще оставаться наедине с собой.

Девушка метнула несколько дротиков, но возможность внезапного нападения уже была упущена, я отбила все её атаки. И, когда она внезапно создала перед собой сгусток чистой магии, а я была готова поджечь все в округе, лишь бы спастись, кто-то сбил убийцу с ног одним заклинанием. Служанка отлетела в сторону, и мимо меня пронеслась стража, что тут же схватила девушку, уводя её в один из туннелей.

— Вы в порядке? — отвлек меня звонкий приятный голос, на владельца которого я не обратила никакого внимания из-за происходящих событий. — Извинений будет мало, я понимаю, это наше упущение.

Передо мной стоял хрупкий мужчина в белоснежном одеянии, расшитом золотом, какие обычно носят…священники! Даже лицо у него выражало некую благоговейность, источая при том поразительное спокойствие. Волосы у него были тоже белые, но волнистые, заканчиваясь по длине на уровне его не сильно выпирающего кадыка. Но не в смазливое лицо я вперила свой взгляд, и не в странные желтые глаза, а на крылья! Позади священника были крылья, белые крылья, что тут же причисляли его к клану орлов, проживающих как раз в территориях Гоариса. Это ведь он! О нем говорил Некрис и Лион! Но я думала, что его надо спасать…Что он делает тут, спокойно разгуливая по замку и даже отдавая приказы страже?

— Весь план Эдира дал осечку. А все потому, что он не умеет обращаться с женщинами, — вдруг засмеялся священник, совсем сбивая меня с толку. — Возможно, это из-за его расы. Но, полагаю, вы не заметили, да? Он её тщательно скрывает.

— Простите, я не очень понимаю…

— Ничего, я постараюсь всё вам объяснить. Мы думали, что в темнице вам будет безопаснее, но ошиблись. Укрывать вас здесь больше нет смысла, а потому готовьтесь выходить на свободу.

Глава 18

— Я хотел бы поговорить с вами прежде, чем мы зайдем в покои князя Эдира, — с улыбкой произнес священник, усаживаясь напротив меня и закидывая одну ногу на другую, — и прежде, чем мы начнем разговор, я бы хотел попросить вас пообещать мне оставить всё услышанное в строжайшей тайне.

Подобное начало меня не просто не радовало, а очень сильно напрягало, пускай мы были совершенно одни в небольшой комнатке, пропитанной хвоей. Не было никаких оснований доверять этому мужчине, но только он и мог мне сейчас поведать всю правду и рассказать о том, что произошло. А уж вопросов у меня было действительно много.

— Как залог…Чтобы доказать значимость и правду своих слов, — произнес мужчина, заметив на моем лице очевидное недоверие, — я готов преподнести вам этот дар. В ваших руках он принесет гораздо больше пользы, — священник достал из кармана…аметист! Голыми руками!

Я испуганно смотрела не на камень, а на его временного владельца, пытаясь понять, подействовал на него аметист или же…

— О, не волнуйтесь, — ласково улыбнулся он, — я могу держать камни без вреда для себя. Но об этом позднее, договорились?

Я медленно кивнула, забирая аметист себе. Полагаю, подобным жестом я и пообещала держать эту встречу в секрете, что бы она ни принесла. Не совсем понимаю, что происходит, но искренне надеюсь, что слова священника внесут ясность в происходящее. Наши расы похожи, и, не стану скрывать, эта мысль настаивала на том, что общение у нас выйдет непринужденным и открытым.

— Скажите, где господин Верлион и мой подчиненный Алио?

— Нет-нет, — покачал он головой, — неправильный порядок, — мужчина покачал пальцем перед моим носом и без стеснения перевел тему. — Начнем с того, что я счастлив видеть Госпожу Багряных Небес в целости. Я благодарен вам за то, что вы поставили на ноги клан господина Некриса.

Я отвела взгляд. Моей заслуги в этом не было. Все дела продолжал вести Некрис, и, пускай все считали это моим достижением, на деле все было иначе. Никогда не понимала, отчего все заслуги мужей приписывают одной лишь госпоже. Мол, вот, какая молодец, какого мужчину избрала талантливого! Вежливость и благородство этого мужчины мне тоже не были понятны. Насколько верно я поняла, Некрис не раз оскорблял Храмы Гоариса…

— Моё имя Киас. И я являюсь священнослужителем Главного Храма и его настоятелем. Как для священнослужителя для меня большая честь встретиться с прямым потомком Мираса. Но, — громко воскликнул он прежде, чем я успела открыть рот, — как я обещал, об этом позднее. Сейчас дело касается вашей безопасности и безопасности владений князя.

— С какой стати вы вообще помогаете ему? — сморщила я носик, вспоминая этого…мерзкого типа.

— Он не такой уж плохой, как вы о нем думаете, — вновь блаженно улыбнулся Киас, и эта вечная улыбка уже начала выводить меня из себя, — скажем так, мы заключили сделку. Я должен был помочь ему взамен на аметист.

Из этого я уже уяснила две вещи. Первое: аметист находился всё это время в руках Эдира. Второе: священник готов пойти на все угодно, лишь бы получить камень. Действительно, фанат своего дела, как и говорил Лион…

— Вы уже слышали о князе Форке? — я согласно кивнула. — Есть много причин, по которым он недолюбливает Эдира…

— Я полагаю, эти причины лежат на поверхности.

— Погодите, госпожа. Главная причина в территории и экономике. Князь Эдир, хотя и обладает характером…сложным и, возможно, несколько извращенным, но очень хороший правитель и главнокомандующий. Полагаю, для народа эти качества превалируют, верно?

Нехотя, но я согласилась. К сожалению, мягкий характер правителю лишь мешает…Но этот князь! Он мог бы хотя бы соблюдать приличия!

— До недавнего времени это была лишь холодная война, но ныне, узнав о том, что Эдир в коме, Форк начал действовать. Безусловно, во дворец затесались его шпионы, которых мы пытаемся вычислить, сами покои тоже приходится охранять, несколько покушений на Эдира было. Но Норн, — тяжело выдохнул Киас, — попросту прибивал наемников, и мы не могли их допросить…Простите, что держали вас в темнице. Не скрою, все были очень злы на вас, ведь вы доставили проблем, когда лишили Эдира сознания. Но, когда всё встало на свои места…Да, он действительно повел себя неприемлемо. Полагаю, все навалилось на него разом, и он подумал, что взять над вами верх будет легко. В любом случае, вы же понимаете, что находиться во дворце среди шпионов вам было бы опасно. На вас попытались напасть даже в тщательно охраняемой темнице!

— Если бы это покушение состоялось, в войну вступила бы Империя.

— Именно. Князь Форк, думаю, именно этого и добивался.

— То есть вы сейчас ведете к тому, что князь Эдир — достойный монарх, которому необходимо помочь защитить территорию? — несколько брезгливо спросила я.

— Да, госпожа. Я был знаком с этим на…человеком раньше. Он ответственно и сосредоточенно подходит к делам, прекрасный стратег и хитер до ужаса. Эдир столько раз обводил Форка вокруг пальца, что и не счесть, — вдруг рассмеялся Киас, — но вместе с тем, он быстро выходит из себя, если дело более не под его контролем, излишне заносчив и высокомерен. Тот ещё распутник и извращенец. Хотя однажды он признался мне, что попросту ищет единственную…

— Странно ищет, — фыркнула я, — вы, как я смотрю, хорошо его знаете.

— Возможно.

— А теперь вы ответите на первый мой вопрос? Он волнует меня куда больше всего того, что вы рассказали. Эдир вот-вот очнется, я под стражей — так разве князь Форк продолжит свои дела?

— Что ж, теперь об этом. Предположим, мы выяснили, кто был одним из шпионов Форка.

— Кто же?

— Это одна из наследниц клана Призрачных Гор.

Когда она только всё успевает! Я приоткрыла губы, чтобы возмутиться её поведению, но вдруг вспомнила о том, что именно она каким-то образом смогла похитить Верлиона! Так значит, мой Лион сейчас на вражеской территории в окружении этих меркантильных тварей? Киас, словно в подтверждение моим мыслям, согласно кивнул. Как же ужасно всё складывается! Эти мерзавцы могут без зазрения совести шантажировать меня!

— Ваш слуга Алио…Он попал под влияние аметиста в подземелье. Клянусь, что это вышло случайно, ведь я не могу управлять камнем. Но после мы не нашли его следов…

Ещё лучше…Не мог же он сквозь землю провалиться? Даже не знаю, что хуже, знать пугающую правду и стоять перед неведением. Алио всегда себе на уме, быть может, он уже что-то задумал. Если и его не схватила эта лицемерка на стороне Форка. Ох, богиня Эолин, я ведь редко взываю к тебе, прошу, убереги дорогих мне людей от бед…

— Скажи, — резко перешла я на «ты», полагая, что честный ответ я смогу получить только при неформальном общении, — войне быть?

— Князь Форк, несмотря на жадность, труслив. Он не поведет армию на территорию и будет действовать скрытно, хотя армия его одна из сильнейших. Нам же не выгодно нападать на него, ведь пострадают люди, и не хотелось бы разворачивать кровожадных войн, ведь все системы придут в упадок.

— Странно слышать подобные слова. Все народы при малейшей возможности тут же устраивали войны.

— Понимаю…Быть может, и нам бы стоило. Многие говорят, что, если нам дан язык, мы всегда сможем найти компромисс. Переговоры лучше нападений. Но ведь есть те, с кем попросту невозможно договориться. Что же тогда делать? У нас нет прямых причин нападать на Форка. Ведь все его шпионы или мертвы, и не смогут быть доказательством, или пока неизвестны. В этой войне множество нюансов, и многие из них знает лишь Эдир. Одно лишь ясно, если в их плену Верлион, преимущество на их стороне.

— Но погодите, — вдруг осенило меня, — если вы не можете надавить на Форка, боясь за то, что Остров падет в огнях войны…У меня ведь есть причина объявить ему угрозу. Он украл моего мужа!

— Мы думали об этом, — застенчиво произнес Киас, — но, чтобы доказать это, нам нужны свидетели. Я много говорю о доказательствах, но поймите, если мы нападем без них, мы попросту покажем себя агрессором и тираном, и многие народы могут взбунтоваться, ведь на чужих территориях также живут дорогие им люди. Форк выставит себя благодетелем и жертвой, и люди могут встать на его сторону.

— Да…Я не подумала об этом…Я думала, он сразу начнет мне угрожать…

— Если бы все было так просто…Но, знаете, все может решиться довольно быстро и внезапно. Норн рассказал мне одну интересную вещь, и теперь я тоже склонен в неё верить. Он сказал, что видел господина Верлиона, и что тот на вид, как лев. И это гордое животное не станет сидеть взаперти. Понимаете, о чем я?


Остановившись перед уже знакомыми дверьми, я демонстративно скривила лицо, выражая крайнюю степень своего негодования. Кинув на меня подозрительный взгляд, Норн тут же посмотрел на священника, но тот лишь молча улыбнулся. Неудивительно, что великан мне не доверяет. Но откуда я могла знать про напряженную политическую ситуацию? Впрочем, могла бы, если бы тщательнее искала информацию…В любом случае, своей прямой вины я не вижу. В каком бы аффекте не находился этот Эдир, набрасываться на меня с ужасными словами было очень неразумно с его стороны! С чего он вообще решил, что всё дастся ему так легко?

Вся эта ситуация казалась мне сложной потому, что на Севере с угрозами не церемонятся. Если в империи Саэр живет давящая своим напором сила, то на этом острове обитают интрига и хитрость. Правители изматывают друг друга не войсками, а действиями, и я, северянка, что привыкла бить в бубен при малейшей не устраивающей меня ситуации, вдруг нашла свои таланты бесполезными. Понимаю, что в основе столь странного сражения лежит уважение к собственному народу и своей территории, но не лучше ли решить все одной битвой, чем длительной тактикой выбивать из врага признание поражения? Мне казалось, что Тарский остров называют варварским и диким, но, выходит, что варвары здесь именно мы. Но как можно кровожадные бои на арене совмещать с отрицанием войн? Быть может, ответ в небольшом размере острова? На такой территории особо негде развернуться, и пламя войны непременно пожрет весь остров, в то время, как третий князь соблюдает нейтралитет.

Прежде, чем зайти, Киас почему-то ещё раз напомнил о том, что все увиденное непременно должно остаться в тайне. Я, скривив рот, кивнула. Сама помню. Но к чему все это? Черныш сказал, что его сил хватит на то, чтобы вывести Эдира из комы, но на это потребуется время, поэтому мне придется сидеть рядом с этим засранцем часов пять, пытаясь избавиться от воспоминаний, которыми он меня наделил неделю назад.

Дверь открылась, и Норн первым зашел внутрь, всё ещё бросая на меня подозрительные взоры. Не убивать же я князя иду, в самом деле! Хотя, я вообще забыла о том, что хотела сделать, после того, что увидела. Нет-нет, это наглое лицо с золотыми и почему-то быстро отросшими космами, мерно посапывало, заботливо обернувшись одеялом, но из-под одеяла…Я даже глаза протерла. Но нет, хвост не исчез. Длинный золотистый хвост с кончиком, как у гремучей змеи. Это точно князь? Я уже охотно поверю в то, что у Эдира есть брат близнец, и это он пытался мной овладеть.

Кроме меня, Норна и Киаса в спальне была ещё одна пожилая нагиня, но она была настолько стара, что даже не обратила на нас никакого внимания, продолжая морщиться в не менее старую книжку.

— Он что, наг!?

— Тише-тише, — успокаивающе произнес священник, — это я и имел в виду. То, что князь — наг, не знает более никто кроме нас.

— Именно поэтому я и убивал наемников, — обиженно отозвался великан. — В непредвиденном случае они могли бы все разболтать, — Норн сложил на груди руки и сел на крохотный пуфик, отчего тот жалобно заскрипел.

— Ну, теперь хотя бы есть объяснение его ужасному характеру… — я быстро потерла виски.

— Эдир — незаконнорожденный сын предыдущего князя. Но его бы не смогли забрать во дворец, если бы узнали, что его мать — нагиня. Нагов на Тарском острове…не жалуют, — рассказал мне Норн, сменив, наконец, гнев на милость. — Вот он и выдает себя за нимфа.

— Из грязи в князи, — хихикнул Киас, но великан пригрозил ему строгим взглядом.

— Но почему власть отдали именно ему?

— Этого мы уже не знаем, — продолжил священник, — Эдир не любит говорить о себе. Скрытничает.

— Заноза ходячая…

Я аккуратно села на краешек кровати, брезгливо пододвигая холодный чешуйчатый хвост. Пускай, одним из мужей моей матери был наг, эта раса мне не очень приятна. Что и доказывает один из их представителей! Черныш тут же вскочил на мои колени, раскрыв пасть в сторону Эдира. Я направила нашу совместную энергию на разум князя, и медленно, но верно начала убирать мрачные путы с его сознания. Какой же долгий и муторный процесс…В следующий раз, прежде, чем колдовать подобное заклинание, я сто раз подумаю о последствиях и их решении.

Нового члена семьи (да, я следую совету Черныша), я назвала соответствующе — Аметиш. Тот ещё болтун, похуже Красныша. Все эти пять часов Аметиш должен был следить за тем, чтобы никто не посмел приблизиться к этой двери и к этим окнам, в противном случае, он бы непременно выдал очередную иллюзию. У меня по-прежнему есть вопросы, вот только теперь задавать их я буду этому…князю.

Через час я начала уставать, а нагиня и вовсе заснула в углу. Голова Норна клонилась к груди, а Киас рассматривал книги на полках. Ещё четыре часа…

«Пришла искупать вину?» — услышала я вдруг насмешливый знакомый голос в своей голове, после чего мне очень захотелось прекратить свою работу. Уже язвит, едва почувствовал свободу? Пригрозить ему что ли…

«Я бы не стала веселиться на твоем месте, Эдир. Стоит тебе проснуться, как на тебя свалится кипа работы, слишком долго отдыхал».

«По твоей вине».

«Нет, по твоей. Знаешь, с женщинами тоже можно разговаривать. Они умеют. И необязательно заваливать их в постель, чтобы попросить о помощи. Что вообще за логика!».

Мне показалось, что в моей голове наг приглушенно рассмеялся.

«А что плохого в желании иметь красивую, сильную, богатую жену?».

«Какой же ты все-таки корыстный и меркантильный».

«Ой, спасибо».

Спустя ещё час, у меня затекли плечи, а когда миновало ещё два, я думала, что взвою. Вокруг меня образовалось сонное и нудящееся царство, которое не знало, как себя занять. Норн то играл с Киасом в карты, то в шахматы, то пытался будить нагиню, то рисовал угольком по полу. Большой ребенок, действительно. Священник нашел это время подходящим для саморазвития и лапал оставшиеся камни, пытаясь с ними заговорить. Прервал всё это лишь Аметиш, что внезапновстал на задние лапки, источая свет.

— Идет кто-то, идет! — громко затрещал он, прыгая по столу. — Обошел иллюзию! Идет!

В этот момент дверь настежь распахнулась.

Глава 19

События развивались так стремительно, что я не успела ничего толком разглядеть. Клубы дыма мгновенно заполонили комнату, и мелькнувшая в проеме тень словно растворилась в воздухе. Дракончики окружили меня со всех сторон, Норн быстро направился к двери, но я видела лишь его смутные очертания — дым оказался очень плотным, и от него на глаза наворачивались слезы. Наркаш запрыгнул мне на руки, и я хотя бы смогла спокойно дышать, значит, нас действительно пытаются отравить. Но, когда на расстоянии двух метров что-то ярко блеснуло, я смогла лишь инстинктивно пригнуться, опасаясь пущенного в нашу сторону оружия. Послышался лязг. Светящееся лезвие отлетело к моим ногам, и, когда я вновь подняла голову, я увидела извивающийся вокруг меня хвост, кончик которого звонко трещал. На мгновение в комнате воцарилась тишина, и звуки ударов, которые я слышала всё это время, внезапно исчезли.

Окно настежь открылось, и в нем возникла крылатая фигура Киаса, что словно бы загораживала кому-то путь. Дверь соскочила с петель и с громким хлопком упала на пол, поднимая очередную порцию клубов витающего дыма. Где-то сбоку я услышала щедрую ругань Норна, что выскочил из комнаты, и всё это произошло за такие считанные секунды, что я не успела осознать ничего, кроме того, что на нас напали, пытаясь отравить. Наркаш тщательно вылизывал мои пальцы, и плотный дым начал редеть, впитываясь в прочную шкурку немого дракончика. Закашлявшись больше от пыли, чем от ядовитого вещества, я попыталась встать, но тут же оказалась в кольце змеиного хвоста. Такого холодного и мерзкого, что я и не подумала шевелиться.

— Ещё не все, — произнес над ухом шипящий голос, и я аккуратно повернула голову. Князь Эдир в истинном обличии и собственной персоной. Ударила б я ему сейчас в причинное место, да только ног у него не было и ситуация не позволяла. Вот только, чего мы ждали, я так и не поняла: кругом царила идеальная тишина, и даже стоявший прежде в окне Киас куда-то пропал.

Дым, опавший на пол, теперь более походил на туман, что выветривался из комнаты через выбитую дверь. Когда же я вновь смогла смотреть ясным взором, я поняла, чего опасался наг: везде на полу были разбросаны острые шипы, между которыми недвижно лежали окровавленные тела, одетые в черные плотные ткани, закрывающие все, кроме глаз. Учитывая, что никакого оружия у Норна не было, я в ужасе поняла, что всю эту работу великан проделал голыми руками, но, что хуже всего, только сейчас меня посетила одна мысль. Безусловно, я вовсе не переживала за Эдира, и, как бы грубо это ни звучало, была бы рада его наказанию со стороны судьбы, но…

— А если тебя кто-то видел? — я вспомнила об упавшей двери, чертыхающимся Норне и вылетающим через окно Киасе. Неужели кто-то смог сбежать? Полагаю, что да. Среди этих наемников изначально был кто-то, кто смог распознать иллюзию Аметиша, и этот самый наемник, если подумать, наверняка был умелым настолько, чтобы суметь сбежать из дворца, окруженного стражей. А что, если цель была не убить Эдира, а получить доказательства его расовой принадлежности?

Князь промолчал, на его скулах заиграли желваки. Внезапно, он высвободил меня из кольца и, не меняя своего облика, направился к выходу, огибая лежащие на полу трупы.

— Погоди, — подобрав подол платья, я поспешила за ним, а за мной и целый выводок драконов, — тебя же увидят!

— Меня уже увидели! — грозно рявкнул он, не оборачиваясь в мою сторону. — Если бы не твоё заклятье, — тут он остановился и посмотрел на меня с такой ненавистью, что я ощутила страх, — ничего бы этого не было! И теперь я потеряю власть из-за мнящей из себя невесть что женщины!

— Минуточку! — тут уж я уперла руки в бока. — Всё произошедшее — исключительно по твоей вине!

— То есть виноват я?! Я?! — наг подполз почти впритык, и теперь мне приходилось смотреть на него снизу вверх, пытаясь выглядеть уверенно и храбро. — Ах ты… — он занес надо мной руку, и я крепко зажмурилась, вжимая голову в плечи. Мой ли безжалостный вид или же вернувшееся в разум самообладание, но Эдир резко развернулся, направляясь вглубь коридора и снося хлестким хвостом вазы и подставки.

Злость внутри боролась со странным сочувствием. Эдира мне представили, как стратега и хитрого правителя, и, если его раса была единственной его слабостью, которой сейчас могли воспользоваться, я понимала его ярость. Теперь князь Форк узнает об этом, и не территории нага грозит опасность, а ему самому. Каким бы прекрасным видным деятелем он ни был, народ не захочет видеть на троне представителя ненавистной расы, они пожелают избрать нового монарха, и тогда развернется борьба за власть, в которой выиграет непременно Форк, подослав кого-то из своего окружения в претенденты. Правлению Эдира приходит конец, но, вместо предполагаемой радости, я чувствую лишь тревогу.


— А почему мы не можем попросту сделать вид, что это обман, и кому-то просто померещилось? — в полном недоумении спросил Норн, когда мы зашли в зал, созданный специально для совещаний.

— Потому что есть множество заклинаний и зелий, которые могут обратить кого-либо в его истинный облик, — тихо ответила я, садясь за большой круглый стол, — я вообще не понимаю, как Эдир сохранял этот секрет все эти годы.

— Просто ни у кого не было сомнений, — с грустной улыбкой ответил мне сидящий напротив Киас, — никто и не подумал использовать что-то подобное. Когда предыдущий князь показал миру наследника, все решили, что он укрывал его ранее попросту из безопасности, — священник мельком взглянул на двух мужчин, что сидели рядом с ним. Я последовала его примеру, и, когда мой взгляд устремился на них, они поспешили представиться.

— Казначей его Превосходительства, — почти писклявым голосом ответил худосочный мужчина в огромных очках.

— Придворный маг и владелец магической Академии, — басом ответил мужчина в летах, чья борода была настолько длинной, что доставала до живота уж точно.

Я вежливо улыбнулась, но настороженно посмотрела на Киаса. Можно ли им доверять в предстоящем совещании? Безусловно, если они, узнав правду, не перестали думать о князе хуже, это о многом говорит, но не делают ли они этого попросту из выгоды или предательства? Но священник, правильно растолковав мои сомнения, лишь утвердительно кивнул.

— Эти люди уже много лет служат князю, — произнес он, смотря почему-то на Норна, что вольно развалился на стуле подле меня, — они ненавидят Форка, а на расовые разборки им все равно.

Дверь с другой стороны открылась, и в комнату на своих привычных двоих вошел Эдир. Пускай прошел целый день, но он был по-прежнему зол, как если бы все события произошли пять минут назад. Крепко стиснув зубы и наплевав на все правила приличия, князь с грохотом сел в дорогое кресло, кинув на стол какую-то книгу. После, потерев переносицу, он уставился в окно, постоянно меняя при этом сидячие позы. Да, он был в ярости, но вместе с тем, его застали врасплох, и он был испуган.

— Ситуация, — коротко произнес он, и Норн лениво поднялся с кресла.

— Один из напавших прошлым утром сбежал. После тщательного прочесывания всей территории, мы сделали логичный вывод, что наемник воспользовался чьей-то помощью и успешно пересек границу. При допросе селян, живущих в деревнях у границы, мы выяснили, что они видели черную фигуру, кричащую о том, что правитель, — тут великан выдержал паузу, — предатель. Учитывая, что князь Форк не будет медлить с полученным оружием, нам нужно как можно быстрее что-то придумать.

— Я и не подозревал, что ты умеешь так складно говорить, — дружелюбно улыбнулся Киас, получив от Норна злобный взгляд.

Я же вновь посмотрела на Эдира. Запрокинув голову назад, он смотрел в потолок, перебирая пальцами по подлокотнику.

— Нелюбовь народа к нагам настолько сильна? — решила я задать вопрос, чтобы избавиться от гнетущей тишины.

— Остров веками воевал с нагами, — ответил мужчина с бородой, — вся кровопролитная история построена на встречах с ними и их жестокостью. Ненависть к ним передается из поколения в поколение, и этот созданный народом закон царствует уж много лет как непреклонная истина.

— Но вы ведь спокойно относитесь к нагам?

— Мы, — мужчина взглянул на казначея, — из Империи Гоарис. Нам эта ненависть чужда.

— Значит…

— Да, пребывание повелителя на своем посту лишь вопрос времени. Народ, хотя и любит князя, но…Вы сами понимаете, как изменчиво мнение народа. Ему лишь подкинь огонек, и он сам раздует его до всепожирающего пламени.

— Мы не можем позволить, чтобы трон занял кто-то…вообще другой, — развел руками Норн, опять вскакивая с места, — если князь Форк подстроит все так, что новым монархом окажется его подчиненный…Он попросту присвоит себе территорию Эдира!

— Не только в нем проблема, — отозвался Киас, — в стране и без того достаточно корыстных аристократов, что возжелают себе это место.

— Значит, мы должны как-то удержать этот трон, чтобы не подпустить к нему всяких…всяких, — Норн начал даже задыхаться при попытке найти нужное слово.

— А что, если мы пойдем в обход, — произнес казначей, обращаясь к Эдиру, — вы ведь сами нашли это решение в перечне законов, — тут уж мы все посмотрели на князя, а тот в свою очередь, заскрежетав зубами, взглянул мне в глаза.

— Все, что касается её, рушится в тартар! — рявкнул он. — Всё это её вина!

— Но теперь она и решение этой проблемы, — продолжил казначей.

— А меня можно, наконец, в это посвятить! — так же огрызнулась в ответ я. — А то как-то получается, что вы сами все решаете и единолично действуете. Эти же действия ныне лишают кое-кого власти!

Эдир так рыкнул, что даже Норн позади нервно прокашлялся.

— Госпожа, — обратился ко мне казначей, — вся страна считает вас невестой нашего князя. Это наша единственная спасительная нить!

— Объясните, пожалуйста.

— Его Превосходительство нашел один закон, и, хотя он не хочет им пользоваться, я не вижу иного решения, — произнес мужчина, в то время как Эдир надменно хмыкнул, — по этому закону прописываются те, кто может вне очереди претендовать на трон. Дети, братья, сестры, племянники…Как вы понимаете, у князя никого нет. Но была бы у него жена…Трон бы перешел ей.

— Чего? — вскинула я брови. — У вас же не матриархат.

— Нет-нет, конечно. Но по закону, князь, которого лишают власти, теряет все. И жена может, как последовать за ним, так и отказаться, сев при этом на трон. Но в таком случае она объявляется лишь регентом, и для полной власти она вправе самостоятельно избрать себе нового мужа, который, если с этим согласится народ, и станет новым князем.

В комнате воцарилась тишина. Эдир что-то порывисто писал на бумаге, Киас пялился в одну точку, а Норн, который, как мне показалось, не особо что-то понял, так и продолжал ковыряться в ногтях. У меня же сложился вполне логичный вопрос: что я такого сделала в жизни, что судьба дает мне прощение только через брак. Украла камень и тут же вышла замуж за того, кто хотел уничтожить эти драгоценности. Лишила князя сознания, и вот я всё равно должна выйти за него, чтобы помочь. С другой стороны, почему я вообще кому-то должна помогать! Но иначе…Как смогу я спасти Лиона и найти Алио? Шар связи вообще разбился, и я больше не могу связаться с Некрисом, но не могу же я вечно решать проблемы только тем, что на моих руках еще полно места для брачных меток!

— Ну…

— Я понимаю, — перебил меня казначей, — это очень грубое предложение с нашей стороны, но мы лишь можем надеяться на ваше прощение для князя и вашу снисходительность…

Вот она. Вежливость, пред которой исчезает злоба и желание отказать. Да и в любом случае я всегда могу инициировать смерть и…Впрочем, я уже так когда-то думала…

— Я сама заинтересована в том, что сохранить нынешнюю власть…Моего второго мужа похитил князь Форк.

— Что ж, тогда будем придерживаться этого плана, — утвердительно кивнул Киас, — а теперь предлагаю не терять времени и отправится в церковь. Без празднеств, конечно, но на них более права нет.

Так был заключен мой третий и самый спонтанный брак, какого, как я надеялась, в моей жизни никогда не будет…

Глава 20

— Ну, и как тебе? — вдруг спросил меня Киас, захлопывая книгу и записывая что-то в длинный свиток. — Что именно? — Быть княгиней. — А, — неуверенно кашлянула я в кулачок, — могу сказать лишь, что особо ничего не поменялось. Только Эдир смотрит злобно и постоянно спрашивает, почему нельзя было сделать так раньше. — Знаешь, Эфи, я склонен считать, что все, что ни делается — к лучшему. — Не думаю, что Лион и Алио пропали мне на благо. — Я не это имел в виду, — устало отозвался священник, встав со стула и подойдя к окну. Дремавший прежде в углу Норн дернулся, отчего лежащая на верхней полке книга упала прямо ему на голову. — Ты сама знаешь, как тяжело скрывать свою расу, — встряхнул Киас крыльями, и мои перья невольно распушились в ответ, — скрывать её, словно отрицать самого себя…Одно дело, когда это лишь временная мера, но смогла бы ты притворяться всю жизнь? — Нет, но…Мне казалось, что Эдиру власть важнее собственных предубеждений. Норн громко фыркнул, потирая макушку. — Плохо знаешь. — Да, в некотором роде Эдир действительно очень корыстен и жаден, но вместе с тем он переступил через свою гордость, чтобы выставить себя нимфом, а не нагом. Это многого ему стоило…Безусловно, сейчас он зол, ведь Форк уже пустил корни в нашу сторону, и все только и обсуждают, что вашу свадьбу и расу князя. Но…Мне кажется, он будто вздохнул полной грудью, когда вместо ног у него вновь появился хвост. — Вот ты о чем… — Да. Мы подпортили Форку планы твоим вступлением на трон, но теперь тебе стоит кое над чем подумать. — Новый князь? — Верно. Когда нас прижмут к стенке, ты должна будешь объявить во всеуслышание, что останешься регентом, а после… — Назвать имя того, кто станет новым князем, — услышала я позади шипящий голос Эдира, что теперь из-за хвоста передвигался бесшумно. — Вы так уверены, что народ потребует смены власти? — Эфи, мы живем на этих землях давно, — продолжил наг, вырывая из моих рук книгу с законами Тарского острова, — ты все равно ничего не поймешь, — насмешливо пояснил он, и я тут же посчитала необходимым отдавить ему кончик хвоста. На меня посмотрели со всей злобой, которая только была в этой душонке. — И кого посоветуете? Только кого-то нормального. Не очередного Эдира. Мне показалось, что зрачки князя сузились настолько, что превратились в тонюсенькую полоску. — Мы уже второй день голову ломаем. Желающих жениться на тебе много, но…Кандидатура должна мгновенно устроить всех. Не только аристократов, но и простой народ. И со вторым куда сложнее. Гладиаторы любят устраивать бунты, если что-то идет не так, — с грустью ответил Киас, в то время как я еле прятала смех при виде Эдира, сдерживающего себя в руках из последних сил. — Удивительно, — прыснула я со смеху, решая добить неприятеля, — как они Эдира-то выносили! Золотой хвост мгновенно обвил все моё тело, сковывая по рукам и ногам. Я только и успела буркнуть что-то похожее на «а», когда злобная физиономия нага оказалась прямо перед моим лицом. Нервы или что-то другое, но меня пробирало на смех, в то время, как ноздри князя раздувались от гнева. — Что же ты за женщина! — прокричал он мне в ухо. — Сколько в тебе желчи?! — Ты имеешь в виду мой желчный пузырь? — Я имею в виду твой рот! — Муж мой, — произнесла я как можно более строго и тут же осеклась, увидев пораженный, шокированный взгляд нага, что оглядывал меня с головы до торчащих из-под хвостовых колец ног. Мой боевой и издевательский настрой исчез тут же, и я устремила на Эдира не менее удивленный взгляд. Он продолжал молча сверлить взглядом, а после вдруг расслабил хватку, отпуская меня на свободу. — Муж, — повторил он таким тихим и убитым, как мне показалось, голосом, что я не сразу решилась кивнуть. — Друг, — послышался сзади веселый голос Норна, — ты только что понял, куда влез? — он громко рассмеялся, хлопая своей рукой по плечу нага. — Нет, я… — задумчиво пробурчал что-то Эдир, явно витая в облаках, — я…— Видимо, запоздалый шок какой-то. Я бы тоже так себя вел, если бы узнал, что у меня будет такая жена. — Ну, знаете ли… — обиженно надулась я. — Вот до чего твои издевки довели, — не унимался Норн, — не расстраивайся, Эдир. Или ты, наконец, понял, что взял жену с маленькой грудью? — Эй! — я тут же ударила кулаком в бок великана, но тот лишь рассмеялся. — А у самого вместо мозгов мышцы! — А ну-ка повтори, мелкая! — Для тебя княгиня! — Все-все, — так же печально ответил Эдир, вставая между нами и поворачиваясь ко мне лицом. Было так странно видеть задумчивое выражение вместо привычного высокомерия, что я тут же отступила, сев обратно на стул. Уж не знаю, какие мысли столь внезапно посетили голову этого эгоиста, но ведет он себя сейчас странно. Затишье перед бурей? Если подумать, у всех нагов характер сложный и неоднозначный. Баал, второй муж моей мамы, всегда выглядел так, словно бы готов был начать в любой момент кровопролитную резню, но рядом с дочерью превращался в ласкового кота, как и рядом с мамой. Мой отец рассказывал мне, что нагам очень трудно обзавестись парой, и потому в них генетически заложена сильная привязанность к тем, с кем они связаны узами и кровью. Надеюсь, Эдир не выдумает себе глупостей. Кроме бумаги с нашими подписями и сказанными в церкви словами, нас более ничего не связывает и связывать не будет, и одну и ту же ошибку я дважды не повторю. — Это почти невозможно, найти кого-то, кем будут все довольны. Сами подумайте, сколько раз разворачивали войны только потому, что слишком много мнений, как и кандидатов. Но только один… — вернулась я к тебе, смотря при том на Эдира. Ему, как никому другому, должно быть известно, кто хотя бы приближенно соответствует ожиданиям. — Такого нет, — ответил он довольно быстро, — но из всех зол надо выбрать меньшее. Наибольшую опасность представит недовольство народа, чем аристократии, как бы странно это не звучало. И лучше, если это будет кто-то из военной сферы. Так мы хотя бы убьем двух зайцев из трех. — Знаешь, тот, кого ты сейчас описал, это Норн. Мы все взглянули на великана. Едва я представила его князем, как меня вновь пробрало на смех. — Я не хочу… — опасливо произнес он, пятясь к стенке. — Это вы без меня… — Но, если подумать, — начал Эдир, — Норна все знают, он имеет влияние среди гладиаторов, и те непременно поддержат его персону. — К тому же, — продолжил Киас, — он твой телохранитель, и во дворце не последнее лицо. — Да ладно тебе, Норн, — улыбнулась я великану, увидев того совершенно потерянным и даже напуганным, — всё равно все дела останутся на Эдира. Ты также сможешь пинать болты, как и прежде. — А ты!? — возмущенно взмахнул он в мою сторону руками. — А я что? Как все закончится, разведемся. Мы ж не в Империи живем, где подобное карается. — Тогда звучит просто…Я прокашлялась, чтобы опять не рассмеяться. Как же просто убедить в чем-то дурачков. Но Норн — это ответ на ладони для нас, и, если всё получится, он может стать крепким стержнем для этого острова. И как же поступит князь Форк, узнав о выборе новой княгини? Наши, казалось бы, хитрые продуманные планы кажутся мне простыми, и я не думаю, что этот Форк отступит перед не устраивающим его действием. Стоит думать, что он вынет для меня козырную карту с изображением огненного, заточенного в плену короля. Но, достав её, он раскроет всем своё похищение, и холодная война может стать боем на клинках. Так, что же ты теперь предпримешь?

Народные волнения, вызванные расой Эдира, за считанные дни стали целой эпидемией, что затронула и возмутила каждого. Собранные пред дворцом толпы требовали отречения нага от власти, и я с сочувствием и удивлением смотрела на совершенно спокойное лицо князя, что более и не думал скрываться. Эдир хладнокровно оглядывал бунтующих, и лишь по напряженным мышцам я могла судить о его неполной безразличности. Я почувствовала себя виноватой. Ненавижу это чувство! Одно лишь недоразумение привело к столь неожиданным последствиям. Но кто мог знать? Коснувшись его ладони, я прижала к себе руку, когда наг вдруг вздрогнул и кинул на меня строгий взгляд. Увидев мой испуг, он смягчился и сделал несколько глубоких вздохов. Если посудить радикально, это я лишила его власти. Случись бы такое со мной, я бы так не сдерживалась. — Я…— Не надо, — перебил он меня, более не поворачивая голову. — Ты останешься во дворце? — Надо же будет помогать Норну. Но, если это будет угрожать его власти, я уйду. Здесь много умных советников, у которых я учился сам. — Если…Если вдруг такое случится, — соединила я кончики пальцев, — ты…Сможешь отправиться в Империю со мной… — чувствуя на своей макушке напряженный взгляд, я продолжила, — пересечешь границу, как мой супруг, а после будешь волен делать все, что захочешь. Во всех Империях к нагам относятся на равных правах. — Хочешь искупить вину? — усмехнулся он, думая, что я разозлюсь, но я лишь согласно кивнула. — Хорошее предложение. Я подумаю. Поправив на моей голове диадему, Эдир молча кивнул, давая тем самым негласный знак, что пора идти. И я, поежившись от внезапно пробежавшего по коже холодка, вдруг поняла, что волнуюсь. Пощипав себя за кончики пальцев, я почувствовала на своей талии теплую ладонь нага, что чуть заметно улыбался. — Как в авантюру влезать, так смелость можно ведрами черпать, а как перед народом выйти… — Поняла я. Поняла, — пробубнила я себе под нос, открывая дверь, — постараюсь хотя бы попросту не опозориться. — Не объявляй сразу Норна, иначе нас сразу поймут. — Я не настолько глупа. — Эофия, — вдруг строго произнес он, и я остановилась, — все будет так, как должно быть. Неплохое оправдание всем промахам, и, повторяя его себе под нос, я в окружении стражи пошла по коридору в сторону уже раскрытым воротам. На лестнице среди защищающих замок воинов стояли Киас и Норн, и стоило мне шагнуть за главные врата, как толпа на площади загудела громче прежнего. Недовольство, требование объяснений, требование решение — всё это сквозило в их криках и возгласах, и я лишь высоко вскинула руку вверх, как делали правители, когда требовали тишины. Не сразу, но гул утих. Придворный маг создал рядом со мной голубоватую сферу, что разносила мой голос по всей территории. Я шумно выдохнула, возвращая себе самообладание. — Я слышу вас. Я понимаю ваше недовольство. Я чту ваши традиции, и я осознаю, насколько эта ситуация неприемлема для вас, — столпившиеся на площади люди вновь загалдели, на этот раз подтверждая мои слова. Компромисс был действительно невозможен, но допустить бунт…Этого я не могла себе позволить ни как действующая тут княгиня, ни как Госпожа, ни как дочь Эолин. — Князь Эдир отрекся от власти в угоду своему народу, и теперь я хочу обратиться к каждому из вас. Вы сплоченный народ, вы сильный народ, дух которого невозможно сломить. Вы не предаете идеалов и верны данным в далекие времена клятвам. Вы удивительный народ, и говорю я это не как любезничающая княгине, а как Госпожа из Империи, что ценит каждое сказанное слово, — абсолютная тишина на площади служила мне лучшим доказательством того, что меня и вправду внимательно слушают, и я продолжила с большим спокойствием. — Я долго разговаривала как с аристократами, так и с представителями воли народа, и я пришла к одному выводу, к которому, полагаю, сами пришли и вы: если мы оставим трон пустым, мы допустим в эту спокойную жизнь настоящую войну. Она рассорит ваши семьи, заберет ваших друзей, и уничтожит те остатки справедливости, которыми мы дорожим, — в передних рядах согласно кивнули, — нам нужно выбрать следующего князя. Да, я говорю «нам» именно потому, что в столь сложном вопросе хочу действовать согласованно с вами. Всё, что я могу, это лишь указать на тех, кто достоит стать князем, по моему мнению и мнению дворца, но окончательное слово останется за вами. Вы сами решите свою судьбу, и, когда я назову вам имя кандидата, вы проголосуете за или против. И чтобы привести это в исполнение справедливое и спокойное, я объявляю себя регентом. Согласны ли вы со мной? Толпа одобрительно загудела, а после и вовсе разразилась свистами и хлопками. Я счастливо улыбнулась, надеюсь, они растолковали все правильно. И все же… — Я благодарю вас за то, что вы выслушали меня и поддержали. Но сейчас я хочу рассказать вам кое-что еще. Князь Эдир долгое время скрывал наличие холодной войны с князем Форком, чтобы обеспечить вам спокойную жизнь. Но теперь, когда трон пустует, этот конфликт оказался на острие ножа. Я надеюсь, князь Форк окажется достаточно благоразумным, чтобы не идти на нас войной, но я хочу, чтобы в это трудное время, вы были сплочены, как никогда. Мы усилим охрану границ, и, к сожалению, временно вы не сможете пересекать её, прошу понять. Это лишь необходимость. Я позабочусь о том, чтобы увеличить торговлю между этой страной и Империей, вы не будете ни в чем нуждаться. Но…Если князь Форк объявит нам войну, я прошу вас помочь защитить эти земли, что дороги вам! Он узнает, какую ошибку допустил, ведь на этом острове нет людей сильнее, чем вы! В воздухе засверкали мечи. Пришедшие на площадь гладиаторы били по камням рукоятями секир, и все пространство оглушил согласный клик. Все выкрикивали то, что скопилось у них внутри, и этот шум достиг такого апогея, что я несколько оглохла. Моя речь произвела то впечатление, к которому я стремилась, и, даже если остались недовольные, их голоса исчезнут в этой толпе. Киас тронул меня за плечо, и я вернулась в зал, где уже стояли Норн и Эдир. Ноги немного подкашивались. Представить себе не могу, как моя мама смогла повести за собой целый народ, в то время как мне попросту трудно выступить перед ним. — Неплохо, — улыбнулся наг, — главное, что действенно. Был бы у нас матриархат, тебя бы избрали. — Можно мне воды?.. — А там выглядела так, будто уже собиралась на войну, — рассмеялся Норн, — так только для статуй позируют. Хорошую речь толканула. — Ты объявила его во всеуслышание. Теперь князь Форк связан по рукам и ногам, — не остался в стороне священник, подходя ближе, — молодец. — Княгиня, — ко мне подбежал запыхавшийся страж, — какой-то оборванец пытается пройти к вам! Он говорит, что он ваш друг! — После такой речи все хотят произвести на тебя впечатление, — усмехнулся Норн, и я поджала губы, игнорируя его смешки. — Приведите его. — Но, княгиня… — Если я его не узнаю, уведите. — Будет исполнено. Через пару минут передо мной предстал хрупкий парень с торчащими в разные стороны волосами. Его широкая рубаха была велика ему в два раза, а на штанах зияли огромные дыры, через которые я видела украшенные синяками колени. Правая рука его была замотана до самых кончиков пальцев, а лицо, с круглыми от удивления глазами, покрывала черная сажа, но даже так…Даже в этом ужасном и побитом виде… — Алио! — воскликнула я, бросаясь к мужчине, что ловко увернулся от моих объятий. — Я же грязный, Госпожа, — улыбнулся он, — рад, что вы в порядке.

Глава 21

— А вы что теперь…того? — кивнул в сторону нага приведший себя в порядок Алио. — Княгиня что ли?

— Княгиня, — удручающе ответила я, чувствуя в произнесенном ответе странную долю смущения и огорчения.

— Всё, что вы рассказали, нужно обдумывать и переваривать не один день. Но моя история не лучше. Будьте уверены, я находился в трезвом разуме!

— Верю, Алио. Половина из того, что со мной произошло, может показаться действием, совершенным в состоянии аффекта…

— Что ж, — согласно кивнул парень, косясь в сторону священника, — рад, что хотя бы некоторые вопросы мы всё же решили. Но есть ещё одна…проблемка.

— Верлион…

— Да, я о нем. Что ж, пожалуй, начну с самого начала.

Рассказ Алио находился в той стези, где строгая реальность резко граничила с необоснованным вымыслом. Выдай он мне эту историю в иных обстоятельствах, я бы ни за что не стала верить ни единому слову, посчитав сие повествование бредом опьяненного нимфа. Но у Алио не было причины врать, ведь все мы сейчас плыли в одной лодке с наскоро заделанной пробоиной, которая норовила выскочить наружу, заполонив пространство соленой водой. Я слушала очень внимательно, как и все остальные, но во взгляде каждого я видела то сомнение, которое имело вполне логическое обоснование. Но начну по порядку.

Как и планировалось, Алио спустился в темницу, миновав стражу (что очень разозлило Эдира). По словам Киаса, аметист в то время хранился в сейфе под землей, и, должно быть, его сила и оказала воздействие на Алио, что из темных коридоров вдруг вышел к саду с обнаженными женщинами. Опустив подробности дальнейших действий, метаморф рассказал о пещере с сапфирами и водопадах, которые видел, будучи пленником галлюцинаций, а после заключил данную часть истории тем, что очнулся в телеге. Оказалось, что некий старик обнаружил его кричащим в подворотне и решил отвезти несчастного алкоголика к местному лекарю, который проживал в деревне. Вот только местность оказалась Алио незнакомой и несколько пустынной, что никак не вязалось с представлениями о плодородных территориях князя Эдира, и моему другу пришлось притворяться бредящим, чтобы вызнать у старика всё, что было возможно. Оказалось, что под влиянием аметиста Алио пробыл достаточно времени, чтобы каким-то образом забрести на земли князя Форка, и, безусловно, задавать вопросы о том, как он миновал границу, было бесполезно. Таким образом, оказавшись закинутым на совершенно другую территорию, метаморф не нашел ничего другого, как сбежать от старика в столицу, чтобы там поразмыслить над своим положением. Не став детально описывать кражу денег для своего собственного проживания и пропитания, Алио сказал, что в одной из таверн разговорил пьяного вдребезги стража, рассказавшего о буйном заключенном, плюющимся огнем. Решив не думать слишком много, Алио проник во дворец в одежде того самого стража, и там пробрался в темницу, где и встретил Лиона. К сожалению, охрана того была настолько сильной, что метаморф не смог с ним заговорить, однако, перевоплотившись в женщину Алио разжалобил одного из охранников, чтобы якобы заключенный муж написал хотя бы письмо своим детям. Норн на этой части смеялся уж очень долго.

Промолчав о том, что незнание охранников о заключенном действительно сыграло парню на руку, я принялась внимательно слушать дальше, где метаморф рассказывал о самом письме, которое стало самой неожиданной кульминацией истории. В нём Верлион говорил о странных существах, обитающих в подземелье, и о неком ритуале, который готовит князь Форк, однако, судя по лицам Эдира и Норна, они прекрасно понимали, о чем идет речь. Для этого ритуала князю понадобилась огненная мощь, которую он обнаружил в Лионе, и крылья феникса, что подтвердилось моими словами о нападении на меня в темнице. В письме было сказано лишь то, что Форк собирается пробудить древнее создание, и, настоятельно попросив Алио увезти меня отсюда, Верлион прилагал к письму информацию о содействии клана Призрачных Гор князю. Притворившись на границе грязным оборванцем, просящим милостыню, Алио прокрался с обозом на земли Эдира, и вот он стоит перед нами.

После рассказа повисла долгая тишина. Эдир казался обеспокоенным и даже испуганным, тогда как Норн и вовсе заперся в себе, не произнося ни слова. Под угрозу в один момент стали не только земли острова, но и жизни людей, моя жизнь…Князь Форк ловко обманул нас, пустив в глаза видимость жажды власти, тогда как на деле он давно задумал план куда более кровопролитный и опасный.

— Нам нужно уходить, — произнес вдруг Алио, вставая с места, — на территории Империи вам ничего не угрожает, и господин Некрис сможет вас защитить.

— Алио! — воскликнула я в искреннем недоумении, не понимая, как он вообще может говорить подобное. — Верлион в плену. В плену! А крылья Форк может срезать с любого феникса.

— Все фениксы сейчас на севере, госпожа. Вы сейчас единственная, до кого князь может спокойно дотянуться. Не будет вас на острове, не состоится ритуал. Я обещал Верлиону.

— Послушай, не стоит думать, что все фениксы кучкуются группой в одном месте. Есть одиночки, которые путешествуют, и найти их можно без труда! Я не могу всё бросить, особенно сейчас, когда я представилась всем людям как…княгиня.

— Нам нужно вызволить твоего мужа, — вдруг сказал Эдир, наконец, останавливаясь посреди комнаты. — Нам срочно нужно достать его оттуда.

— Существо, о которым говорится в письме, это Кракен. Он дремлет под островом вот уже тысячи лет, и по преданию для его пробуждения нужен огненный залп невообразимой мощности, — продолжил Киас, — если он проснется, весь остров пойдет ко дну.

— Зачем же тогда Форку пробуждать его?

— Кракен будет подчиняться тому, кто его пробудил.

— Что ж, тогда всё понятно.

— Госпожа, но…

— Алио, — я строго взглянула на метаморфа, — я согласна с Эдиром. Но желания мало, нужно придумать план, как освободить Лиона так, чтобы это не было похоже на нападение и развязывание войны. Ещё лучше связать попутно Форку руки…

— Есть один вариант, — задумчиво произнес Киас, — но он довольно…

— Говори уж.

— Вы ведь нужны ему, — улыбнулся священник, — мы попросту сделаем из вас ловушку.

— Категорически нет, — воскликнул Алио, закрывая при этом меня своим телом.

— Но ведь меня сразу же убьют, разве нет?

— Те клинки, которыми атаковала вас шпионка…Они были прежде окунуты в снотворное вещество. Она не хотела вас убивать, и только сейчас я понимаю, для чего. Только сейчас всё встает на свои места…Крылья ведь почти сразу же погибают без своего носителя, а мертвые крылья им не нужны.

— И она будет там одна? — так строго спросил Эдир, что я подозрительно на него покосилась. — Одна в темнице, и, возможно, будет тут же отправлена на жертвенный ритуал? Нет. Неужели все-таки война…

— Жертвовать людьми? Нет уж. Нужно, чтобы со мной в темнице оказался кто-то еще…Чтобы помочь мне сбежать. Вот и все.

— Но кто и как…

— Я, — Норн резво поднялся с места, разминая мышцы, — буду телохранителем княгини, и тогда меня повяжут с ней.

— Тебя могут попросту убить!

— Но я смогу разыграть сцену, — хитро улыбнулась я, окуная перо в чернильницу, — а раз под угрозу встало существование фениксов, то дело приобретает глобальный характер. Пора бы и мне воспользоваться, наконец, своим положением.

— Положением Госпожи? — удивился Алио. — Но как оно вам поможет?

— Знаешь, дорогой, пара козырей есть и в моем рукаве. И, полагаю, придется писать целых три письма…


— А кому ты письма написала-то? — шепотом спросил у меня Норн, когда мы вечером бесцельно блуждали меж рыночных рядов, уставленных пряностями, орехами и медом. На стенах зданий уже загорались аккуратные круглые фонарики, и громкий клич торговцев стихал с наступлением темноты. Улыбаясь каждому, кто склонял передо мной голову, я медленно приближалась к районам с бесчисленными перекрестками и переулками, где, по словам Эдира, наиболее часто свершаются кражи и иные преступления. Безусловно, княгиня в сопровождении одного-единственного телохранителя выглядела странно, однако, стоило учитывать тот факт, что именно Норн был моим спутником. Изредка облокачиваясь о его локоть, я старалась вести себя непринужденно и весело, чтобы создать видимость расслабленности, ведь, если за нами действительно следят…

— Тем, кто так или иначе нам поможет, — ответила я, в то время как великан деликатно уводил меня в сторону от мчащихся вперед повозок. — Мне кажется, что это наше дефиле — слишком очевидна ловушка.

— Для Форка да. Но здесь не он, а его люди, и им и без того нужно выполнить свою работу, как можно скорее.

— Но мы весь вечер гуляли вчера. И ничего не произошло.

— Напасть сразу в первый день было бы глупо даже для новичков-наемников, — ухмыльнулся Норн, и, чтобы увидеть эту ухмылку, мне пришлось задрать голову. — Ты такая маленькая, что просто ужас!

— А в тех местах, откуда ты, все женщины высокие? — спросила я, злостно ударив бок великана кулаком. Это, впрочем, не возымело эффекта, кроме смеха.

— Да. Чем выше и сильнее женщина, тем лучше. Если она родилась маленькой…Значит, она не здорова. Так было заведено в нашей деревне.

Я промолчала, вспомнив слова Эдира о том, что князь выкупил великана, когда тому было всего восемь лет. Будет, полагаю, не очень правильно спрашивать его о том, как он смог очутиться в плену…

— Ты бы хотел вернуться в деревню?

— Если бы она ещё существовала…Да, это было бы неплохо. Как-то Эдир позволил мне посетить мои родные края, но…Там уже ничего не было.

— Прости…

— Ой, отбрось эту аристократическую деликатность. В тебе её ни гроша, — вновь засмеялся он, и я обиженно надулась. — А что ты обижаешься? Я видел, как ты лопаешь за троих!

— Люблю повеселиться, особенно поесть, что такого?

— Да ничего, хороший аппетит — это хорошо.

— Ты в любом случае ешь больше…

— Было бы странно, если бы ты ела больше, чем я.

Мы ещё долго разговаривали обо всём понемногу, и, когда стемнело окончательно, а на улицах встречалось всё меньше и меньше людей, мы решили возвращаться назад. Над головами стали летать мелкие летучие мыши, и громкое стрекотание сверчков заглушало даже наши шаги. Стало холодать.

— А тебе, я погляжу, все нипочем, — улыбка появилась на моём лице, когда я посмотрела на легко одетого великана.

— Мне комфортнее, когда холодно. Ты же тоже с севера. Почему тогда такая мерзлячка?

— Хоть я и родилась на севере, никто из моих родителей там никогда не жил.

Мы свернули в переулок, и Норн резко вытянул передо мной руку, не позволяя идти дальше. Уголок его губы насмешливо дернулся, и, вглядываясь в кромешную темноту впереди, он подарил мне красноречивый взгляд. Они здесь.

Пускай морально я и была готова к собственному похищению, но сейчас, признаюсь, разволновалась и испугалась, искренне надеясь на то, что всё пройдет так, как задумано. А потому я вцепилась пальцами в рубашку Норна, утягивая его поближе к свету. Едва мы вышли на освещенную улицу, как мимо лица мужчины пролетела стрела, и я, вскрикнув, спряталась за спину великана, как подобало сценарию. Сейчас я слабая девушка, которой нужна защита. И это лучший способ ослабить наемническую бдительность.

Из тени к нам вышло несколько черных фигур, и действовать они решили немедля, попытавшись обойти Норна со спины и напасть сразу на меня, что им, безусловно, не удалось. Легко подхватив меня одной рукой, великан искусно отбивался от всех атак, пытаясь понять, каким способом нас пытаются похитить. Варианта дальнейших событий было лишь два: по версии Эдира наемники могли использовать редкий свиток телепорта, что мгновенно перенес бы нас в замок Форка. Это было бы самым тихим решением без потерь. С другой стороны, никто не мог дать гарантию того, что этот свиток у наемников есть, а потому они могли бы избавиться от Норна, чтобы после забрать меня с собой. В данном случае мне бы пришлось разыгрывать сцену, какую любят писатели, посвящающие свои труды драме и романтике: я бы просила пощадить телохранителя взамен на свою жизнь. И тогда они забрали бы нас вдвоем, ведь оставлять здесь Норна было бы слишком опасно.

Но пока…Лишь атаки. Постоянные молчаливые атаки, от которых Норн отбивался, как лев от надоедливых мух. Ни свитка, ни серьезной угрозы. Я совершенно не понимаю, что у них на уме.

— Эй, кто здесь? — послышался взволнованный голос из-за угла, и любопытное мальчишечье лицо тотчас же показалось на свету. — Ого!

— Норн! — только и сказала я великану, как тот рванул в сторону горе-свидетеля, к которому уже направлялись темные фигуры.

— Надо бежать! — услышала я второй голос, и парень постарше, схватив друга за руку быстро потянул того в переулок. Но наемники были быстрее. Возникнув перед детьми, один из них замахнулся ножом и…

Я действовала инстинктивно. Взмахнув рукой, я за доли секунд нагрела рукоять кинжала до такой температуры, что убийце пришлось выпустить его из рук. Но сгорел сарай, гори и хата, наверху вдруг распахнулось окно. В нем возникла пухлая женщина.

— Что за шум!?

Я вырвалась из рук Норна, встав с ним спиной к спине. Теперь мы должны защитить не только себя, но ещё троих людей! Вот это явное действие не по сценарию!

— Не отходи от меня ни на шаг, — яростно прошептал великан, откидывая наемника к стене.

Выполнить это не получилось. Часть фигур устремилась к детям, другая — к женщине в окне. Она пронзительно закричала, убегая в комнату. Запрыгнув на стоящую тут же телегу, Норн вскочил в окно, в которое уже пробрался один из наемников, я же подбежала к детям, создавая вокруг защитный барьер, и здесь…Я поняла, какую ошибку мы совершили.

Едва я прикрыла детей, как под нами развернулась магическая пентаграмма. Пентаграмма телепорта. Из последних сил я прокричала имя телохранителя, но вокруг нас уже светился столп заклинания. Последнее, что я видела, это были бегущие к переулку люди, фигура Норна, что прыгал со второго этажа, и двух детей, жавшихся ко мне от сильного и холодящего страха…

Глава 22

Вновь темница.

Складывается впечатление, будто у судьбы на мой счет один и вполне конкретный план, от которого я постоянно ухожу. Неужели мне уготовано постоянно пребывать под землей в качестве заключенной? Безусловно, всё это лишь этап для последующих действий, однако, меня бы не посещали удручающие мысли, если бы всё пошло так, как надо. Было бы гораздо проще, даже, если бы я оказалась здесь в одиночестве, — так у меня были бы развязаны руки, и я бы без сомнений использовала все свои силы, чтобы сбежать, захватив при том Верлиона. Но теперь….Теперь! Теперь всё опять покатилось к черту!

Признаюсь честно, в первые минуты я испытывала к этим детям что-то сродни ненависти. Надо же было выскочить ночью из переулка, услышав звуки борьбы! А что, если бы нас там не было? Их бы попросту…Даже думать не хочу. Но теперь, несколько успокоившись, я смотрела на двух мальчишек если не сочувствующе, то хотя бы устало. Им просто повезло оказаться в ненужном месте в ненужное время. А ныне я ответственна за две жизни. Две жизни, которые мне необходимо вытащить отсюда вместе с ещё одной. Надеюсь, что хотя бы с Норном всё в порядке…

Облокотившись о стену, я ещё раз украдкой взглянула на хнычущих детей. Хотела бы я сказать им «Успокойтесь», да только это слово в подобной ситуации возымело бы эффект противоположный. Они напуганы, онисовершенно не понимают, что происходит. Прежде на них напали, пытаясь убить, а теперь они сидят в темнице, окруженной огромными молчаливыми воинами. Что могу я сделать для них? Что могу я сделать для себя, оказавшись в ситуации, где не на кого положиться? Будем решать проблемы по мере их поступления, даже, если они уже поступили в избытке. В очередь, пожалуйста. Мысли о том, почему до сих пор князь Форк не удосужился поприветствовать пленницу, отложим на потом.

— Ничего не болит? — как можно спокойнее спросила я, подвигаясь к детям ближе. — Не ударились? — думаю, правильнее всего будет отвлечь их разговором, а после в мягкой форме объяснить происходящее.

— Нет, — шмыгнул носом тот, что был постарше. Его волосы странного морского цвета вились до самых лопаток, и на грязном, покрытом ссадинами лице были широко раскрыты грустные голубые глаза. Одет он был в сомнительное тряпье, которое было трудно назвать хотя бы рубашкой, а на почти черных голых ступнях виднелись покрытые корками ранки. Мальчик помладше одет был куда лучше и даже имел обувь, а по внешней схожести этих двух детей я могла смело заявить об их братских узах. Очевидно нимфы с водной стихией. Смотрели они на меня крайне недоверчиво, явно обвиняя меня в случившемся. Что ж, отчасти это было правдой.

— Сколько вам лет? — продолжала показывать я дружелюбие, пропуская прочь опасливые взгляды, наполненные страхом.

— Не знаем… — буркнул старший, поджав к себе колени. Когда я протянула к нему руку, он шарахнулся в сторону и гневно посмотрел в мою сторону. — Что вам нужно? Вы хотите убить нас?

— Нет! — воскликнула я в искреннем удивлении, даже отодвигаясь прочь. — Я хочу помочь вам. Нужно выбраться отсюда, — перейдя на шепот, я украдкой взглянула на стражей. Мальчика это не сильно воодушевило, зато его младший брат бодро шагнул в мою сторону.

— Она не врет, не врет, — тонким голоском произнес он, садясь рядом, — мне семь, а Шаркану четырнадцать.

— А как тебя зовут? — улыбнулась я, чувствуя, что все сдвинулось с мертвой точки.

— Шир.

— Поверьте, мне очень жаль, что всё так вышло…Как вы оказались там? Где ваши родители?

Дети молча переглянулись, и Шаркан недовольно скрестил на груди руки. В будущем это будет мужчина с очень скверным и ворчливым характером, даю зуб! Его брат опустил голову, начав ковыряться в собственных ногтях, Шаркан же демонстративно цыкнул.

— Какая разница?

— Они наверняка волнуются, ведь…

— Нет у нас родителей, так понятно?

Я хотела было ответить резкостью, но посчитала глупым обижаться на детское поведение. Не знаю, что этим двоим пришлось пережить, однако, не будь у старшего брата такого жесткого и недоверчивого характера, они бы не выжили на Тарском острове.

— Я обещаю вам, что вы уйдете отсюда.

— А вы-то кто? — изогнул одну бровь Шаркан, забившись куда-то в угол.

— Скажем так…Очень знатная дама, которую решили похитить. И по стечению обстоятельств вы оказались прямо на месте моего похищения.

— Знатная? — переспросил Шир, поднимая на меня свои большие глаза.

— Ещё какая.

— А вы поможете нам?

— Шир! — злостно окликнул брата мальчик, сверля его строгим взглядом. — Аристократы не помогают простым людям.

— Если вы будете слушаться меня и не отходить от меня ни на шаг…Я имею в виду не своевольничать и выполнять все мои указания, то я не только выберусь с вами отсюда, но и дам вам на выходе все, что пожелаете.

— Всё-всё? — доверчиво произнес Шир, и я по-доброму улыбнулась, находя его лицо очаровательным и милым.

— Всё-всё.

Братья переглянулись. Старший из них начал нервно заламывать пальцы, не спеша соглашаться. Похвальная осторожность, однако…

— В таких условиях никто не станет врать.

Наконец, Шаркан медленно кивнул. Это дополнение показалось ему вразумительным.

— Я надеюсь, вы сдержите своё слово.

— Чтобы вы были спокойны, — я сняла с мизинца дорогой перстень, который нагло забрала из сокровищницы Эдира, пока тот отвлекся на разговор, — вот, — я протянула украшение мальчику, надевая кольцо на его средний палец, — это залог. Продав это кольцо, вы сможете зажить хорошо.

Хмурая складка между бровями Шаркана разгладилась, и он посмотрел на меня совершенно иначе. Словно бы узнал моё лицо после череды вопросов.

— А вы ведь…

— Знатная дама, — перебила я его, кладя на растрепанную макушку свою руку. Мальчик понимающе кивнул.

После я пыталась разговорить детей на отвлеченные темы, пускай и говорили они явно неохотно, и даже после хорошего плотного ужина настроение их никоим образом не улучшилось. Слишком рано повзрослевшие дети…Сама мысль об этом кажется мне грустной. Но, предавайся или не предавайся отчаянию, слово держать надо. Я раз за разом осматривала решетку, загораживающих весь вид стражей, вновь и вновь пыталась обратиться к ним с требованием объяснений, но меня попросту игнорировали. Алио рассказывал и даже чертил план подземелья, но как я могу сориентироваться на месте, если ничего не вижу? Я думала использовать силы дракончиков, когда появится сам князь Форк собственной персоной, но время шло, а он и не думал показываться на глаза. Верлиона я также нигде не чувствовала, и, чем молчаливее проходило время, тем больше я склонялась к тому, чтобы действовать прямо сейчас. Перед темницей десять воинов в антимагических доспехах, ещё десяток стоит дальше. Не очень-то располагающий к победе бой намечается…

От усталости я быстро заснула, и, даже когда очнулась, вокруг ничего не поменялось. Дети вырисовывали что-то на земле, стражи походили на статуи, а дракончики смотрели на меня в ожидании приказа. Что же делать? Предположим, моих сил хватит, чтобы прорваться, но если кто-то из охранников решит использовать детей, как заложников? Всё пойдет насмарку, а я уже выдам собственные козыри, разрушив миф о собственной беззащитности. Придумать, придумать…Что бы придумал…

— Вода, — вдруг произнес Шаркан, поднимая голову кверху. Я сделала так же, как он, но увидела лишь потолок темницы.

— Где? — спросила, чувствуя себя почему-то глупой. Красноречивый взгляд мальчика лишь укрепил это чувство.

— Над нами, — ответил он. — Думаю, что фонтан.

— А почему раньше не чувствовал?

— Потому что я был уставший.

— Ты, — неуверенно произнесла я, находя пришедшую в голову идею довольно опасной, — можешь использовать её?

— Теперь могу. Потому и сказал.

— Ну и грубиян же ты, Шаркан, — я усмехнулась и поднялась с места, отряхивая платье. Дети встали рядом. — Сможешь сделать так, чтобы вода прошла сюда?

— Напором?

Я взглянула в сторону стражей.

— Очень сильным напором.

Мальчик отошел чуть в сторону, братец последовал за ним. Я же подскочила поближе, чтобы прояснить ещё одну небольшую деталь.

— Захватим кое-кого по дорожке, ладно?

— Вы очень странная, — совершенно спокойно ответил Шаркан, поднимая к потолку руки. У меня возникло странное ощущение, будто из всех здесь присутствующих я не старшая…

Когда над нами послышался странный грохот, один из стражей соизволил обернуться и тут же окликнул Шаркана, увидев, что тот делает. Впрочем, было уже поздно. И дело было даже не во мне, готовой подпалить эти каменные лица, а в таком быстром заклинании, что даже я удивилась мастерству мальчишки. Вода стеной пробила землю, обрушиваясь на головы воинов. И, отмахнувшись от брызг, я подбежала к прутьям, нагревая докрасна замок и сбивая его с двери. Мои ноги очень быстро намокли, да и вообще разглядеть что-то было трудно, ведь вода лилась сверху буквально отовсюду. Слышались обеспокоенные крики, кто-то забежал за решетку, ища нас, но я уже пробивалась вперед, держа за руки двух мальчишек. Решив дать нашему побегу ещё немного времени, я выпустила крылья и быстро разогрела свое тело так, что падающая на меня вода, шипя, превращалась в окутывающий пространство пар. Шаркан убирал из-под наших ног воду, и мы быстро бежали вперед. Куда? Хороший вопрос. Боковым зрением я видела лишь прутья решеток, но Лиона нигде не было. Нигде! Его не было в этой темнице! Даже, если бы он был на другом её краю, я бы непременно почувствовала его присутствие, а значит…

— Шаркан, — громко позвала я мальчика, что из строгого надменного мужчины превратился в жмущегося к юбке ребенка, — мы ходим наружу.

— Но ведь забрать…

— Его здесь нет, — вода заглушала слова, но мощный водопад стихал, превращаясь в плавно стекающие ручейки. — Уходим.

Попросив Аметиша запутать стражей иллюзией, я не без труда подхватила двух мальчишек под талии, взмывая в большую дыру, из которой ещё стекала вода. Мы тут же оказались на улице, и я, превозмогая висящую на мне тяжесть в виде детей и мокрых крыльев, упорно летела вверх, решившись открыть глаза лишь на достаточной высоте. Передо мной стояла та картина, которую увидеть я не ожидала вовсе. Мы вылетели прямо из-под торговой площади, что ныне походила на…Что уж торговая площадь, всё, что я видела, было затоплено. Вода напорами выходила из длинного и огромного акведука, тянущегося по, казалось, всему городу. Я с удивлением посмотрела на Шаркана. Тот выглядел хмуро.

Бегущие по улицам люди указывали на нас пальцами, и, собираясь уже было улететь, я вдруг почувствовала Лиона. Его аура шла со стороны дворца, и, что более удивительно, я явно чувствовала ауру схожею со своей — ауру такого же феникса! Я отправила импульс в брачную метку, и хватило нескольких секунд, чтобы в одном из залов вспыхнул столп огня. Шаркан осторожно коснулся моей руки, указывая на бегущих в стороне стражей. Выбор был очевиден, мне пришлось мгновенно улетать в противоположную сторону. Ту сторону, где виднелся лес.


Глава 23

— Что теперь будет? — наконец, тихо спросил Шир, когда мы спрятались за стеной водопада в одной из пещер. Здесь было шумно и даже сыро, и, если бы не мой огонь и вода Шаркана, нам бы пришлось туго. Я была вымотана. Тащить на себе два тела оказалось ох как непросто, и моя спина мучительно давила тупой болью в области лопаток. Мы долго молчали, словно бы боялись, что нас может кто-то услышать, но, когда держащая нервы в узде нить лопнула, стресс запоздало вырвался наружу, и всё моё тело парализовало настоящим страхом. Та уверенность, с какой я вытаскивала детей из темницы, та храбрость, с какой я позволила себе осмотреться в воздухе — всё это, полагаю, были издержки простого желания жить. Теперь же пора осознавать последствия.

Во-первых, нас видели и о нашем побеге знают. Это значит лишь то, что теперь нас однозначно будут искать везде, где только можно. Нам придется ещё очень долго скрываться. Во-вторых, князь Форк теперь имеет все права задуматься о том, что я не та, за кого себя выдаю. Мои попытки выставить себя слабой и трусливой завершились провалом. Не скажу, что это меня огорчает. В-третьих, я не смогла помочь Верлиону, и то, что он подал мне знак устроенным пожаром, не меняет этого факта. Теперь он лишь знает, что я здесь, но не более. В-четвертых, мне не дает покоя аура феникса в том месте, где был мой муженек. Почему в такое время он оказался не в темнице? Неужели князь нашел другого феникса и решил незамедлительно провести эксперимент? В-пятых, почему я так и не увидела князя Форка? Более того, ни Эдир, ни Киас, ни Норн не смогли описать, как он выглядит. Нет ли в этом загадочного подвоха? И, в-шестых, на кой им вообще понадобилась я?

В любом случае, даже, если князь думал устроить обряд сегодня, всё нарушилось из-за сломанного акведука, что затопил город. Признаюсь, я искренне удивлена, как Шаркан вообще смог управлять таким объемом в свои лета. Впрочем, дело сделано. Мы на воле, и теперь нам предстоит сделать так, чтобы эту свободу у нас никто не отнял. Местность неизвестна, еды нет, без Лиона я не уйду, а помощь пребудет нескоро. И что теперь, Эфи? Думала ли ты, что окажешься в подобной ситуации, когда соглашалась помочь Некрису с камнями?

— Думаю, они не станут медлить. Через границу теперь нам точно не выбраться, — строго произнес Шаркан, начиная мерить шагами небольшую пещеру. — Но и здесь оставаться мы не можем…

— Всё будет хорошо, — зачем-то сказала я, успокаивая больше саму себя, — я же обещала, что вытащу вас.

— В целом, вы уже исполнили своё обещание. Но нас с Широм видела стража, поэтому затаиться в городе мы уже не сможем.

— Мы бы и не бросили вас даже в другом случае, — тонким голоском сказал Шир, уверенно смотря на своего брата. Тот деликатно отвернул голову, чтобы не отвечать на этот вопрос. Я могла его понять. Если бы передо мной был выбор: спасти жизнь родной сестры или незнакомки, — ответ был бы очевиден. Я доведу дело до конца. И, если мы даже не сможем ничего придумать, нам просто необходимо продержаться до прибытия помощи. А она придет. Я уверена.

— Пока останемся здесь. Мы устали, о местности ничего не знаем. Вы видели, сколько стражи вокруг города? Думается мне, это неспроста…

— Хотите сказать, мы сейчас вообще в месте более опасном? — Шаркан, наконец, сел перед костром, протягивая к нему озябшие руки.

— Пока я ничего не хочу сказать.

В пещере вновь воцарилась тишина. Каждый обдумывал случившееся, и я, чувствуя на себе волнение всего своего маленького войска, лишь мучилась от головной боли, постоянно взирая на брачные метки. Благодаря им я могла знать лишь о том, жив ли мой избранник или отошел в мир иной, и о том, что примерно чувствуют они, находясь так далеко. Иначе говоря, толку от этих меток на большом расстоянии было немного. Из-за способностей Наркаша я потеряла способность к телепатии, да и в таком случае меня бы непременно обнаружили здешние маги. Но, так как делать пока было нечего, я в очередной раз прислушалась к своим брачным отметинам.

Некрис был зол, и злость эта прекрасно гармонировала с гневом Эдира. Настолько прекрасно, что мне даже начало жечь руку. От Лиона исходила тревога и холодная ненависть, и все три эмоции были такими сильными…Я уж было подумала о том, что только отвалившейся руки мне сейчас не хватает. Что чувствуют они через метку? Наверное, усталость и некую безысходность, которая чередуется то со страхом, то с неоправданной смелостью. Отвратительное чувство, которого вполне достаточно, чтобы преисполниться гневом или злобой.

— Скажи, Шаркан, ты ведь нимф воды? — решила я начать разговор, когда поверхность воды отразила первый лунный свет. — Ты знаешь что-нибудь о…Кракене?

Мальчик поднял на меня сочувствующий взгляд. Под ним я чувствовала себя умалишенной. Верно говорил Крогис «даже среди детей я не смогу занять главенствующее место»…

— Все знают о нем.

— Я вообще-то не отсюда!

— А откуда? — уже удивленно спросил он, вытягивая голову.

— Я из Северной Империи.

— Ого, далеко…

— Поэтому расскажи мне о Кракене.

Тяжело выдохнув, мальчик рассказал недолгую историю об огромном чудище, что раньше правило этими морями, топя корабли и пожирая всех людей. Сильные маги погрузили это существо в сон и прокляли, отчего Кракен был вынужден стать опорой для целого острова, не имея возможности обрести свободу. Но мать Кракена, нимфа, что дала начало всей воде, по одной из легенд, пожалела своего сына и создала заклятье, что сможет пробудить его ото сна: огненный столп такой силы, что даже море разверзнется пред ним. Безусловно, найти подобное в настоящее время почти невозможно, да и никто в здравом уме не станет будить существо, которое сожрет все, что движется и не движется, если не одно но. Кракен должен будет отплатить своему спасителю. Уже неплохо, верно? Однако мотивы князя Форка мне до сих пор неясны. На планете много сильных воинов и магов, что смогут, сплотившись, одолеть Кракена. Это чудовище — не всесильное оружие. Какой же резон его будить?

— Знаешь, фениксы, конечно, сами, как воплощение огня, да и муж мой порохом набит, но этого явно не хватит, — произнесла я, когда Шаркан закончил рассказ. — Очевидно, что не хватит.

— Вы почувствовали только одного феникса?

— Только одного…

— Странно, я теряюсь в догадках. Быть может, есть ещё один элемент ритуала, о котором мало кто знает? Вдруг, это вы? Как…как жертва, которую преподносят высшим созданиям.

— Тоже исключено. Я долго просидела в темнице. И, если в тот день ритуал пытались провести, меня не вывели к месту действия.

— Действительно.

Мы долго обсуждали варианты и теории, но всё сводилось к одному — или мы что-то упускали, или часть легенды была попросту затеряна или изменена. Ломать над этим голову было бессмысленно, и, когда наши желудки издали громкие урчания, мы решили выглянуть в лес, чтобы найти хоть что-то съестное.

Все дракончики бродили неподалеку, чтобы вовремя предупредить в случае опасности, поэтому из-за водопада мы вышли с относительным мужеством. Рядом с озером росло много ягод, но почти все они были ядовиты, как пояснил мне Шир. Впрочем, я без проблем съела бы тонну подобной отравы, получив притом одобрение Наркаша, но пугать детей «суицидальными» действиями я не стала. Пришлось уходить чуть дальше, и там уж нам повезло наткнуться на землянику, которую мы срывали с кустиков и отправляли прямо в рот. Я получила очередной комментарий о том, что не веду себя как аристократка, и, наевшись ягод, мы вернулись к воде, чтобы попить.

Зельныш выпрыгнул откуда-то со стороны так внезапно, что, когда он повис на моей руке, я начала инстинктивно пытаться это «что-то» смахнуть. Подобравшись ближе, он уперся лапками о мою грудь, заглянув мне прямо в лицо, и по выражению его мордочки я поняла, что, к сожалению, не всё в порядке. Тяжело выдохнув, я чуть заметно кивнула головой, и дракончик тут же заговорил:

— Тут странные животные.

— В каком это смысле — странные? — тихо прошептала я, вспоминая письмо Лиона, в котором он говорил о странных существах.

— Они огромные и с очевидными мутациями. Ведут себя агрессивно. Черныш сейчас пытается увести их вглубь леса, но их поведение очень непредсказуемое.

— Час от часу нелегче…

— Пожалуйста, посидите за водопадом. Мы будем охранять вас.

— Ты хоть тогда со мной останься, — сказала я, наученная горьким опытом по распусканию всех своих миниатюрных стражей, — вдруг что-то случится…

Зельныш охотно кивнул головой, словно бы мои слова принесли ему облегчение. Устроившись на моем плече поудобнее, он широко зевнул, а после вдруг принялся лизать моё ухо. Не став задаваться вопросом о различных проявлениях любви, я вернулась в пещеру, где дети жарили найденные грибы. Думаю, не стоит рассказывать им об обитающих здесь животных, чтобы сохранить всеобщее спокойствие. Пока нужно подумать, что делать дальше…

— Возьмите, — угрюмо произнес Шаркан, подавая мне острую веточку, нашпигованную грибами, — ягодами не наешься…

— Спасибо. Вы большие молодцы, в такой ситуации держитесь очень храбро.

— Это потому, что мы попросту готовы ко всему, — чуть покраснел мальчик, — в жизни…всякое случается. Нужно быть во всеоружии.

— Скажи, ты сам тренировался с магией?

— У меня от рождения высокое родство с магической энергией. Мне легко контролировать свою стихию…А вы… — неуверенно начал он, утирая нос, — вы тоже с огнем близки с рождения?

Что ж, он хотя бы спокойно разговаривает, не обзывает меня и даже чем-то интересуется. Если это не прогресс, то тогда не знаю что.

— Да, я же феникс. Но у меня был хороший учитель. Мой отец.

— А мама?

Собираясь уже было что-то сказать, я замолчала. Я была подле неё пятнадцать лет, перенимая от матушки все её наставления и её знания, но после мне пришлось покинуть храм, чтобы не попасть под влияние её силы. Для всего Севера Эолин — богиня, и называть её мамой порой язык не поворачивается. Никому невдомек, что за огромную силу она платит одиночеством, и, когда мне минуло пятнадцать, я не имела права на что-либо жаловаться. Раз в год я могла видеться с ней, но могла ли Эолин всего за один день уделить каждому столько внимания, сколько он желает? Я люблю свою матушку, но в те встречи я покорно уступала другим сестрам своё время. Они младше, и они сильно скучают, а я…Я старшая, я должна понимать, осознавать и жертвовать. Но со временем я поняла, что в подобных встречах для меня нет смысла: попросту видеть Эолин, занять её коротким, ничего не значащим разговором для меня стало тяжело. Мой внутренний ребенок, помнящий проведенное рядом с ней время, требовал большего, но это большее я уступала другим. Ведь требовать чего-то только для себя эгоистично, верно? И я отдалилась. Лучше уж не видеть и не слышать, чтобы не делать свою жизнь ещё тяжелее. Я перестала посещать храм.

— У моей мамы водная стихия, как у тебя, — грустно улыбнулась я, отворачивая голову, и, что удивительно, Шаркан более не задавал мне вопросов. Словно бы прочитав гложущие мысли, он начал разговор со своим братом, оставив меня наедине с воспоминаниями.

Когда дети заснули, я внутренне позвала к себе Красныша, и, пока он не прибежал на мой зов, тихо спросила у зеленого дракончика:

— Скажи, а силы рубина хватит на то, чтобы создать этот огненный залп? — эта мысль, осенившая меня лишь сейчас, вдруг показалась мне такой правдивой, что стало даже не по себе.

— Вполне. Но без вас он его не создаст ни за что в жизни, как и все мы. Без вас мы только и можем, что убивать…

— Без меня…не создаст… — ещё тише произнесла я, вдруг понимая очевидное. — Но как…Как князь Форк узнал о том, что камни у меня?

Вбежавший в пещеру Красныш был не один. Все остальные прибежали вместе с ним, и, окружив меня со всех сторон, они наперебой загалдели, пока Черныш не рявкнул на каждого из них.

— Хозяйка, нужно уходить.

— Стража рядом?

— Не стража. Животные.

— И почему нам стоит их бояться? — уже на ходу произнесла, подходя к детям, чтобы их разбудить.

— Они собираются в огромные стада. И направляются к городу.

Глава 24

Уже второй день мы прятались на окраине города, притворяясь простыми гражданами. То, что казалось нам ранее невозможным, стало доступно благодаря Аметишу, благодаря которому я могла на некоторое время изменить наши с детьми внешности. Безусловно, это отнимало много сил, но, чем больше магии я тратила, тем больше свыкалась со способностями драконов, хотя в каждой великой силе есть брешь. Иллюзии Аметиша была умелыми и ювелирными, однако, это не были метаморфозы, проблема была именно в том, что все эти перевоплощения так и оставались для других иллюзиями. Сильный маг, пускай не сразу, но смог бы обнаружить магию, и тогда маскировке пришел бы конец. По этой причине рисковать мы не имели права. Под видом селянки с двумя детьми я заселилась в небольшой гостиничный домик, не пользующийся особой популярностью в столь отдаленном месте. К сожалению, продать мои украшения по достойной цене мы не смогли, и полученных денег хватило на одно лишь проживание, в то время как животы урчали от голода. Шаркан предложил попросту обокрасть проходящего мимо зеваку, но я строго запретила ему это делать, заметив, что в этом поселке живут люди бедные, но добрые. Обкрадывать таких…совсем уж низко.

Слезно рассказав пожилому хозяину гостиницы о нелегкой участи одинокой женщины, я выбила себе работу горничной, что было мне на руку: я не покидала своего временного убежища, имела деньги и могла слышать все новости, от любящих сплетни селянок. Мы порядком наследили в лесу и сбили стражу со следа, теперь они ищут нас у водопадов, пока мы наслаждаемся сельской жизнью. Впрочем, наслаждаемся — громко сказано. Работа горничной оказалась ох какой нелегкой, и, пускай постояльцев в доме было немного, убирать все здание было тяжело. К концу дня я валилась с ног, в действительности представляя себя матерью-одиночкой, которая делает всё, чтобы прокормить своих детей. Дети эти в стороне не остались. Шир мгновенно завоевал своей очаровательной мордашкой сердца всех дам, и те каждый раз давали ему что-нибудь съестное, Шаркан же с помощью протекающих здесь рек пытался узнать какие-нибудь новости, наблюдая за тем, что происходит в столице.

На некоторое время я вжилась в роль. Уже как три дня мы находимся здесь, и уже третий день я чувствую себя всё сильнее. Черныш сказал, что наше сродство завершилось, и теперь нас в некоем роде можно назвать единым целым. Теперь мы друг без друга никто. Эту силу я чувствовала изнутри, она буквально бурлила, и теперь было постоянно жарко. Детям о драконах я рассказала, хотя, полагаю, они не особо поверили, но мне была приятна их забота, когда они готовили ужин и расстилали постель для меня после рабочего дня. Как сказал Шаркан, это лишь жалкая часть того, чем они могли мне отплатить за всё.

Ситуация в столице была неясной. Затишье перед бурей. Видно, ритуал необходимо проводить в определенный день, и теперь князь Форк, потеряв возможность, ожидал нового часа. Но почему Лион не смог сбежать? Я видела, как полыхал замок, я видела, как огромна его сила, так почему? Неужели этот князь велик настолько, что никто даже не подозревает о его истинной мощи? Со стороны леса ситуация была не лучше: несмотря на то, что там бродили стражи, странные животные продолжали собираться стаями, словно готовясь к чему-то. И, когда минуло ещё три дня, ситуация лишь ухудшилась: я узнала о том, что Эдир всё же объявил войну Форку. Как же он не желал жертвовать народом, как же долго он искал обходные пути и вот…Думаю, всё и вправду зашло в тупик. Иного решения не было. Быть может, его не было с самого начала…

Я узнала о том, что кража княгини (то есть меня) возмутила и разозлила жителей, и, что некая знатная и влиятельная женщина предложила оставить нага в князьях до лучших времен (полагаю, что спасение этой самой женщины не стало лишним грузом в данном случае). Но хватит ли мне сил перелететь через границу? Быть может, будет безопаснее найти свиток телепортации и попробовать использовать его? Всё это время я только и делаю, что пытаюсь найти информацию, но, признаться честно, тщетно. Мне ничего не идет на ум.

— Лима, Лима, — услышала я скрипучий голос над самым ухом, — не витай в облаках. Надо столы протереть.

Я удивленно взглянула на владельца дома, припоминая, что именно таким именем я и назвалась в нашу первую встречу. Молча кивнув, я лишь отжала тряпку, продолжая натирать деревянную поверхность, залитую ромом. На нижнем этаже располагалась столовая, которую я без зазрения совести могла бы назвать настоящей таверной, и даже сейчас, в столь раннее утро, здесь сидели тела, отравленные ночной попойкой. Продолжая уборку, я чувствовала всё преимущество созданной иллюзии: для всех людей я выглядела возрастной полной женщиной с блеклыми глазами и туго затянутыми волосами. Ко мне никто не приставал, никто меня не подзывал, и все даже послушно задирали ноги, когда я шла вместе со шваброй по полу. Это давало возможность подумать.

— Когда закончишь здесь, — хозяин закашлялся, зачем-то стуча себе по груди, — прибери в пятой комнате.

Я молча кивнула. Конечно же, иллюзия меняла и мой голос, но говорить слишком часто по-прежнему было боязно. Хорошо, наверное, всем этим пьяницам. Сидят тут с самого утра, пьют рассол, весело болтают и даже не знают, про то, что им угрожает. Зависть берет. Наверное, жить беззаботно не так уж плохо…

Перейдя на соседний столик, я вдруг поймала на себе чей-то взгляд. Украдкой взглянув в дальний угол, я удивленно заметила в нем завтракающего трезвенника, коим оказался статный и широкоплечий мужчина экзотической внешности. Путешественник, должно быть. Иначе, какими ветрами его в эту дыру занесло? Ох, кто бы говорил…

Как бы то ни было, мужчина по телосложению походил на гладиатора. Его длинные серебряные волосы были распущены, а из-под нахмуренных густых бровей такого же цвета смотрели яркие желтые глаза с узким зрачком. Выглядел он немного…варварски? Словно бы прожил в лесу год, и вот его пустили в общество. Странное сравнение, однако, мужчина в самом деле с трудом пользовался столовым прибором и гнул вилки с такой легкостью, что ещё одной горничной пришлось убить уйму времени на возвращение инструмента в должный первоначальный вид.

Я отвернулась, но спиной продолжала чувствовать этот напряженный взгляд. Если это сильный маг, то у меня могут быть проблемы, нужно отсюда уходить. И я ушла. Прибралась после в пятой комнате, а потом завершила свой день так, как делала всегда: слушала отчет от Шаркана, ужинала картошкой и ложилась спать рядом с детьми. Но на следующее утро огромный незнакомец вновь оказался в углу столовой, и, узнав о том, что в гостиничном домике он не живет и попросту приходит сюда поесть, мне стало страшно. Я попросила убирать этажи и комнаты, оставив таверну на другую женщину, но и тогда я раз за разом встречала мужчину там, где не ожидала: на рынке, в местной церкви, в лавке с нитками. Было очевидно: меня преследуют, и, возможно, это очередной воин, который умело вышел на след. Этими наблюдениями я поделилась с детьми, но на следующий день мужчина испарился. Жители сказали, что он уехал ночью, и мы стали думать о том, что делать теперь. Если предположить, что он отправился за подмогой, у нас большие проблемы. Было решено отправиться в соседний город, а оттуда переехать в почти заброшенную деревушку, чтобы переждать «бурю». К тому же, если мы будем подбираться к границе медленно и постепенно, это не привлечет внимание, как если бы мы незамедлительно решили туда направиться.

Когда всё было решено, а Шаркан и Шир отправились на местный праздник, чтобы утащить немного еды, я занялась раскладыванием денег по разным карманам, заодно прикидывая, надолго ли нам этого хватит и сколько в день мы можем себе позволить потратить. Как бы горестно не было, но кое-чему за всё это время и я научилась. В дверь постучали, и я быстро спрятала деньги, обнаруживая в проходе хозяина. Стоило тому сказать, что в таверне меня кто-то ждет, как моё сердце пару раз громко бухнулось вниз. Так быстро? Меня обнаружили так быстро? Нужно бежать…Нет, дети ведь на празднике, надо их как-то забрать. Через окно? Я не могу пока использовать крылья. Придется выйти. Использую темную магию, но выберусь отсюда, и пересеку границу, чего бы мне это ни стоило. Нет, я не могу так думать, я не могу уйти без Верлиона.

На негнущихся ногах я спустилась вниз. В пустом коридоре стояла всего одна большая фигура, завернутая в плащ. Приготовившись к драке, я сделала несколько шагов вперед, чинно складывая перед собой руки, и входя в образ той, кем я здесь являюсь. Сейчас у меня достаточно сил, чтобы дать отпор, но у того мужчины с серебряными волосами была ужасная и подавляющая аура, у этого же…она другая. Значит, то был попросту разведчик? Кто это теперь — убийца?

— Чем могу помочь? — тихо произнесла я, притормаживая на нужном для побега расстоянии.

Фигура резко обернулась. Из-за надвинутого на глаза капюшона я не могла разглядеть лицо подосланного наемника, но выглядел он сильным. Мужчина молчал. Разглядывал. Вокруг него бушевала защитная магия, что скрывала ауру, и сомнений во мне не осталось. Я сделала шаг назад.

— Если вы ошиблись, позвольте, я пойду.

— Красныш, Черныш, — вдруг начал говорить мужчина, а я схватилась за стену, чтобы не потерять равновесие, — Зельныш, Аметиш, Наркаш…

— Откуда…

— Ну и замаскировалась же ты, — капюшон слетел с головы, и стоило широкой улыбке появиться на смуглом лице, как у меня из глаз невольно хлынули слезы, — я тебя еле узнал.

— Норн! — только и смогла крикнуть я, подбегая к великану и крепко его обнимая. Его большие ладони легли мне на спину, и по тому, как сильно он сжал меня в ответ, я поняла, что он рад, не меньше моего.

— Не кричи ты так, дуреха, — мне тут же отвесили щелбан, и я, потерев лоб, хмуро взглянула на своего бывшего и не совсем удачливого телохранителя. Но радость настолько переполняла меня, что я лишь рассмеялась, вновь и вновь обнимая Норна, появление которого было для меня словно посланием свыше. — В комнату давай топай, меньше свидетелей — меньше проблем, — усмехнулся он, мягко подталкивая меня к лестнице. Его пальцы отчего-то дрожали, и я поспешила наверх, чтобы не только рассказать великану о том, что произошло, но и услышать историю из его уст.

Едва мы вошли в комнату, я развеяла иллюзию, и Норн, обняв меня ещё раз, обессилено упал на кровать, потирая виски. Я осторожно присела рядом, подавая мужчине воды. За это время он зарос щетиной, скулы стали видны отчетливее и волосы постоянно падали ему на глаза, хотя он раз за разом зачесывал их назад. Он был вымотан, и я представить себе не могу, сколько он пережил, чтобы добраться сюда.

— Пока…Пока шел сюда, навыдумывал себе всякого…

— Что навыдумывал?

— Боялся, что приду слишком поздно…Что тебе срежут крылья, что тебя бросят в подворотне умирать, что найду тебя уже…

— Ну-ну, богатая же у тебя фантазия. Вот она я.

— Это уж точно, — улыбнулся Норн, трепля меня по макушке, — рад, что ты та ещё заноса в заднице.

— Своеобразный комплимент. Но спасибо.

— Когда тебя похитили вместе с детьми… — великан обернулся, замечая на кровати два небольших мешка, — знатных же тумаков я получил. Даже святоша Киас не поскупился на бранные словечки.

— Трудно представить, — тихо рассмеялась я, пытаясь представить в своей голове искаженное злобой вечно благоговейное лицо.

— А Эдир словами не ограничился. Бегал за мной с секирой полдня. Но…Сюда я пришел по своей воле, а не потому, что мне сказали. Знаешь, я первый раз в жизни не смог кого-то защитить. И это чувство, когда не успеваешь…Оно отвратительно. Прости меня.

— Тебе не за что извиняться! Нас обхитрили, к сожалению…

— Киас тоже здесь, — вдруг сказал Норн, потирая шею, — но он в другой части. Мы разделились с ним, чтобы найти тебя. Впрочем, ты прекрасно сузила нам территорию для поиска. Хотя мы и долго ломали голову, как ты смогла затопить город…Не расскажешь?

— Расскажу, но…Как вы смогли пересечь границу?

— У Эдира оказался свиток. Он любезно предоставил нам два.

Утвердительно кивнув, я начала рассказ, стараясь ничего не упустить. Темница, дети, способности Шаркана — слова сами вылетали наружу, словно бы мне уже давно требовалось выговориться. Великан слушал внимательно, и, что удивительно, даже не перебивал, сохраняя на уставшем лице серьезное выражение. К концу моего рассказа он лишь тяжело выдохнул, мотая головой и шумно выдыхая.

— Ну и история у тебя, горничная Лима.

— Замолчи.

Норн наконец гулко рассмеялся и посмотрел в потолок, демонстративно цокнув.

— Нормальные Госпожи должны сидеть на золотом троне и привносить спокойствие в мир своей красотой. Тебя же черти куда-то несут постоянно. Нет, чтобы в усадьбе сидеть, тебя по пещерам, темницам и развалинам носит. Причудливая из тебя Госпожа, Эфи.

— Я не виновата. Благими намерениями выстлана дорога в ад.

— Да, если подумать, то все твои попытки помочь оборачиваются проблемами для тебя. Свечу другим, сгораю сам? Ты, безусловно, феникс, но не буквально же поджигать себя…

— Лучше расскажи мне, что произошло за то время, что меня не было.

Согласно кивнув, Норн поведал мне рассказ не менее тревожный, чем мой. Но, если моя история затрагивала исключительно мою судьбу и судьбы двух детей, то в истории великана фигурировал целый народ. Точнее, несколько. Он начал с того, что (как я и думала) та спасенная женщина оказалась очень знатной. Знатной настолько, что её веское слово позволило Эдиру на время вернуться на престол. Не став углубляться в подробности, что она забыла в том районе, Норн поведал о недовольстве народа, который уже на следующий день знал о краже княгини. Это стало окончательной причиной, по которой война стала неизбежной. Эдир во всеуслышание бросил Форку вызов, и теперь стало понятно, почему князь так торопился с ритуалом. Однако было бы странным, если бы на этом история закончилась, ведь посланные мною письма уже должны были дойти, и их получение привело к не совсем логическому исходу. Одно из них я, безусловно, отправила Некрису, рассказав обо всем, что произошло. В письме я просила его деликатно разузнать о Форке, чтобы не вызывать подозрений, вот только мой муженек слово «деликатно» пропустил, и всё принял по-своему, не просто приехав на остров, но и взяв с собой целую армию. Эдир вначале решил, что его территорию захватывает Империя. Если бы не пришедший в себя Орис, проблем бы было больше. В самой Империи всё тоже неспокойно, ведь я рассказала о планах клана Призрачных Гор, но их взял на себя клан Серебристых Рек, Госпожа которого считала меня своей спасительницей. Хоть что-то встало на свои места, и теперь я не выгляжу воровкой и нахлебницей. Говорить о том, что Некрис был зол, не стоит. Эдир обвинял его в том, что тот не приехал раньше, а Некрис обвинял Эдира в том, что тот не смог все сделать верно. Итого: два моих мужа уже готовы перегрызть себе глотки.

— Одного не пойму, — вдруг прервал рассказ Норн, удивленно вскидывая брови, — почему ты никому не рассказала о себе?

— Что ты имеешь в виду?

— Некрис прибыл с одним фениксом. Очень похожим на тебя. И умолчать о том, что ты дочь вождя племени фениксов…Ты переплюнула саму себя…

— Да какая разница, кто я!

— Большая Эфи. Сейчас вся Северная Империя может обвинить нас в том, что мы удерживаем на острове Госпожу.

— Этого не произойдет. Я думала об этом. Именно поэтому письма было три.

— Одно — Некрису. Другое — отцу. Третье — монархам Севера?

— Не совсем…

— Знаешь, Эфи, выкладывай уже все.

— Я отправила его…своей матери.

Глава 25

С Киасом мы связались в тот же день. Он был в небольшом городке у столицы, и мы договорились встретиться в одной непримечательной деревеньке, чтобы обсудить дальнейшие действия. Выбор места был сделан не столько из-за удобства расположения, сколько из-за моих опасений, которыми я уже поделилась с Норном. Тот мужчина с подавляющей аурой не выходил из моей головы. С одной стороны, я была более чем уверена, что он настоящий преследователь, с другой — поступал он ничуть не хитро и быстро. Мы достаточно задержались в этой гостинице, чтобы дождаться подкрепления, однако, его не было. Никого не было. Ни наемников, ни подозрительных прохожих, ни внезапно нагрянувших торговцев — никого! Неужели я стала слишком мнительна, и все произошедшее лишь стечение обстоятельств? Трудно в это поверить, когда последние месяцы все только и хотят сделать из меня ценного заложника. Хотела приключений, Эфи? Получи, распишись и научись правильно формулировать желания для Вселенной. Эти приключения для меня могут кончиться очень плохо, а если совсем не повезет, то летально.

С появлением Норна я смогла облегченно выдохнуть. Словно бы теперь не я была ответственна за две другие жизни. Что удивительно, дети с великаном очень быстро нашли общий язык, хотя по их играм можно было подумать, что у Шаркана и Норна один уровень развития. Собрав вещи, мы на следующий день тронулись в путь, и теперь, идя об руку с гладиатором, я могла погрузиться в свои мысли, а не осматриваться по сторонам и искать в каждом кусте подвох. Не хотелось признавать, но мысль о том, что на острове сейчас находятся Некрис и мой отец, действовала успокаивающе и ободряюще. Если со мной что-то случится, князь Форк хотя бы получит сполна. Но как же верно поступить теперь? С одной стороны, мы можем с помощью свитка вернуться к Эдиру, ведь война уже объявлена, и вторгнуться с большими силами на чужую территорию нам не составит труда. С другой стороны, вторгнуться в эти земли они смогут и без нас. Я думаю, что сейчас тот случай, когда время играет решающую роль, и любое промедление закончится фатально. Думаю, моими опасениями стоит поделиться уже с Киасом, он посмотрит на ситуацию свежим и трезвым взором.

— Эй, тощая, — со смешком Норн больно ткнул мне пальцем в бок, — придется тебя откармливать, как вернемся.

— Ой, поверь, с этой задачей я справлюсь отлично и сама.

— Но выглядишь ты и правда отвратительно.

— Заткнись.

Великан басовито рассмеялся и вновь потрепал меня по голове, да так, что все волосы упали мне на глаза. Шир, наблюдавший за нами всё это время, что-то прошептал своему брату, и тот мгновенно покраснел, отвернувшись. Я удивленно вскинула брови, и Шир послушно поделился со мной своими…наблюдениями:

— Я твоего мужа другим представлял…У аристократов ведь и мужья аристократы, да?

Я прыснула со смеху, замечая на лице Норна искреннее непонимание происходящего.

— Нас за парочку приняли, — теперь уже я ткнула великана в бок. — Сказка была даже какая-то…О красавице и дурачке.

— Ты на что намекаешь, глиста?

Я вновь громко рассмеялась и даже схватилась за живот.

— Вот и как такого в мужья брать, скажи мне, Шир?

— Никак, — с детской честностью ответил мне мальчик, — Шаркана тоже никто не возьмет. Он умный и сильный, но противный и смотрит на всех, как на…

— Эй, — воскликнул Шаркан, краснея ещё больше, — а мне и не надо! С женщинами одни проблемы!

— Это точно, друг, — Норн хлопнул паренька по спине, и тот чуть не пролетел вперед.

— Эфи, возьмешь Шаркана, если он распугает всех невест?

— Возьму, — произнесла я сквозь слезы, не в силах остановить смех, — будет в библиотеке сидеть и орать на слуг.

— Хватит-хватит, — великан по-доброму широко улыбнулся. Простой и искренний жест, но столь теплый, что кажется, будто только тебе предназначена эта улыбка, и от одной только мысли сердце быстрее стучит. Быстрее стучит? Ну, и мысли же у меня. — Вы совсем пацана засмущали.

— Да не смутился я! — закричал раскрасневшийся до ушей Шаркан, уходя вперед и бурча что-то себе под нос. Норн лишь усмехнулся, и, взяв поудобнее рюкзак, обратился ко мне.

— Хорошие ребятки.

— Хорошие…

Почти весь день мы были на ногах, а потому к вечеру все, кроме гладиатора, были сморены усталостью. Тяжелые ватные ноги еле двигались до единственной таверны, в которой можно было бы остановиться на ночлег, и, ввалившись в комнату, я попросту рухнула на кровать, готовясь провалиться в сон в любой момент. Мне вспомнилась та ночь, когда я впервые повстречала Алио. Я также хотела спать, хотела ни о чем не думать, пока не появилась эта язва со своими метаморфозами. Если подумать, не согласись я в тот вечер разделить комнату с незнакомкой…незнакомцем, всего этого бы не случилось. В моей жизни не было бы покушений, политических интриг, опасностей, огромной ответственности…В моей жизни не было бы…Некриса, Верлиона…Не было бы добродушного Норна, дружелюбного Киаса, да что уж говорить, не было бы даже эгоиста-Эдира, что казался злобным и самовлюбленным нагом, на которого давил непосильный груз. Я скучала по всем ним. Расскажи я о них своим сестрам, они бы выпучили глаза. Это уж никак не идеальныепринцы, о которых мы мечтали.

Некрис недоверчивый и закрытый, каким бы он ни был до трагедии, Верлион вспыльчивый и агрессивный, Эдир…без комментариев. Норн…Впрочем почему я о нем думаю? Он не мой муж. Да, он простак и большой ребенок, но с ним всегда тепло. С ним я чувствую себя защищенной и спокойной, и это прекрасное чувство. Киас же полная противоположность великану. Он всегда сдержан, собран, приветлив, вот только, что у него на уме, никому не понять. Быть может, он излишне суеверен и несколько наивен, но эти черты я отчего-то не могу назвать отрицательными.

В дверь громко постучали, и скрип петель лишь говорил о невежливости гостя. Безусловно, это был Норн. Нам дали две комнаты, одна из которых была маленькой, другая же была больше. В маленькую забралась я, оставив какую-никакую роскошь мужской части моего отряда.

— Ну, и размазало же тебя тут, — бесцеремонно начал он, подходя к стоявшему в углу мешку и вытаскивая оттуда охотничий нож. — Я понимаю, ты девочка большая, можешь и орать и драконами швыряться, но мало ли, — с этими словами он сунул оружие мне под подушку.

— Да уж, это лучшее пожелание спокойной ночи, которое мне говорили.

— Мы не в замке, чтобы булки расслабить.

— В замке уже тоже не расслабишься…

Тяжело выдохнув, Норн сел рядом со мной, почесывая гладковыбритую щеку. От него пахло хвоей и чем-то терпким. Я, не скрывая, принюхалась.

— Что, говнецом попахивает?

— Какой человек, тем и пахнет, — поддержала я шутку, улавливая в запахе настоящий одеколон, — с чего это вдруг побрызгаться решил?

— Для тебя.

— Ого, я польщена. А от меня мылом хозяйственным.

Норн прыснул со смеху, не сдерживая вскоре громкий заливистый хохот.

— Кто из нас ещё аристократ.

Чуть покраснев, я неловко улыбнулась, схватившись за кончики волос. Шутки шутками, вот только сердце стучит. Возможно, это попросту условия, в которых Норн предстал передо мной как спаситель, или всё началось гораздо раньше, но он мне нравится. И вот что глупо, я не знаю, что мне делать. С Некрисом и Лионом все было иначе. Мы начали с договора, и подобие любви зародилось позднее свадьбы, всё изначально пошло неправильно, пускай теперь я и привязана к ним чувствами. Здесь же…всё происходит именно так, как принято в жизни: встреча, обычная симпатия, осознание своих эмоций и их принятие. Мне дали время. И за это время я смогла все обдумать.

Норн, удивленно вскинув брови, смотрел мне в глаза, а я, задержав взгляд на его губах, отвернула голову. Может ли это желание быть навеяно простой жаждой мужской ласки, которой я уже давно была лишена? Или же…

Превозмогая смущение, я подвинулась ближе, садясь на колени. Чуть приподнявшись, я неуверенно коснулась поцелуем губ Норна, не решаясь заглядывать в его удивительные светлые глаза. Он не отстранился, но и не ответил. В груди что-то больно сжалось, и я решила поспешно отползти в сторону, однако, стоило мне отодвинуться чуть дальше, как Норн грубо опрокинул моё тело на спину, нависая сверху и крепко сжимая запястье. Он тяжело и медленно дышал, и его дыхание опаляло кожу, покрытую дрожью.

— Ты уверена? — хрипло произнес он, устраивая колено между моих ног и наклоняясь ниже. Я лишь молча кивнула.

Это был ничуть не нежный поцелуй. Вцепившись в спину гладиатора, я с неожиданным для себя удовольствием чувствовала, как его огромное тело придавливает моё к кровати. Жестокий и очень страстный поцелуй перерастал во что-то большее, когда во рту сплелись языки, вырывая из горла чуть слышимые стоны. Норн предательски разорвал поцелуй, чтобы впиться в шею, развязывая при этом руками шнуровку платья. Я покорно обхватила его бедра своими ногами, чувствуя выпирающий под тканью шаровар твердый орган. Большой, такой большой, что…

В низу живота вдруг скрутило. Нет, это была не та реакция на предстоящее действие, это была острая, внезапная и жгучая боль, от которой хотелось свернуться клубком. Вспомнив о сегодняшнем числе и почувствовав на бедре то, о чем я совсем позабыла за всеми этими погонями, я мгновенно пихнула Норна в грудь, заставляя его отстраниться и молниеносно вылетая из-под объятий. Лекаря здесь нет, придется обходиться тем, что есть. Достав из своего мешка какие-никакие чистые тряпки, я рванула в уборную, пытаясь продумать в голове самое деликатное объяснение своего поведения. Сказки сказками, а женскую физиологию никто не отменял. Вот же черт…Почему именно сейчас?


— Что-то случилось? — с улыбкой произнес Киас, отпуская мою руку и бросая очередной взгляд на обиженного и надувшегося великана. И вправду большой ребенок, даже уголки губ вниз подковкой опустил. Рядом с ним Шаркан выглядит старше лет так на десять.

— Меня кинули.

— Никто тебя не кидал! — вскрикнула я, швыряя в Норна мешок. — Я уже объяснила тебе, что случилось. А ты, кусок идиота, не поймешь!

— А ты подставная…

— Ого, Эфи, ты стала агрессивнее, — Киас заботливо накинул на меня слетевшую шаль. — Но я безмерно рад видеть тебя целой и невредимой. Мы все очень переживали.

Не став углубляться в истинную причину моей «агрессивности», я опустилась на стул, демонстративно отодвигая в сторону выложенный свиток телепортации. Тут же поймав удивленные взгляды, я кивнула в сторону детей.

— Нужно отправить их.

— Свиток вытянет троих. Поэтому ты также сможешь покинуть это место, — в голосе священника слышались тревога и волнение. Я благодарно улыбнулась. Приятно знать, что тебя всегда кто-то поддерживает.

— Я могла бы сказать, что пришла сюда за Верлионом и только с ним и уйду, однако, в сложившейся ситуации это бы прозвучало сколь самоотверженно, столь и глупо. Безусловно, я очень хочу ему помочь, но причина теперь не только в этом.

— Ты изменилась, — Киас ласково улыбнулся, чуть сощуриваясь.

— Надеюсь, в лучшую сторону?

— Кто знает…

— В общем, в замке уже есть феникс.

— Ты уверена? — нахмурился уже Норн, на время забывая про нанесенное оскорбление.

— Да, мы лучше чувствуем своих братьев по крови. Это был определенно феникс. К тому же, когда я сбежала из темницы, Верлион услышал меня и поджег замок. Но он не смог сбежать. Вам это не кажется странным?

— Об этом я и хотел поговорить, но вначале, — священник плавно повернул голову к детям, опуская на их головы руки так, словно собираться благословить. — Лучше переправить этих ребят домой. В замке вам помогут.

— Нет! — вдруг закричал Шаркан, вырываясь вперед и цепляясь руками за моё платье. — Я не хочу оставаться должником! Ты нам жизнь спасла, я тоже хочу помочь!

— Эй, — внутри стало так тепло. Всего лишь благодарность, но отчего-то душа радуется. — Шаркан, не думай так эгоистично. Даже, если ты поможешь, кто позаботиться о Шире? — в подтверждение моим словам маленький мальчик коснулся руки брата. — Я счастлива, что в столь юном возрасте ты настоящий защитник, но мы справимся, хорошо? Вы будете нашими послами. Передадите письмо. В замке вам помогут, вы больше не будете ни в чем нуждаться.

— Но… — из глаз вечно хмурого мальчишки вдруг полились слезы.

— Что это ты нюни пустил? То издевался надо мной, а тут вдруг расстроился, — на этих словах Норн хмыкнул, — всё будет хорошо. Мы скоро встретимся.

— Правда?

— Конечно, закончим тут и сразу во дворец.

Шмыгнув носом, Шаркан сделал шаг назад. Воспользовавшись затишьем, Киас мгновенно раскрыл свиток, размещая пентаграмму под ногами братьев и всовывая им в руки письма. Всего лишь секунда, и яркая вспышка исчезла так же внезапно, как и возникла. Вместе с ней исчезли и дети. И, едва они исчезли из моего поля зрения, я вдруг почувствовала себя неуверенно. Они казались мне грузом, однако, стоило им переместиться, как я поняла, что привязалась к ним. Привыкла к тому, что две синие макушки непременно маячат рядом.

— Ты кажешься добряком, но в подобных ситуациях действуешь не хуже палачей, — усмехнулся великан, подходя ближе и усаживаясь за стол. — Ну, теперь-то, когда лишних проблем нет, что ты хотел рассказать?

Согласно кивнув, Киас также сел рядом, мгновенно мрачнея. Должно быть, новости и в самом деле были отнюдь не приятными. Грусть от внезапной разлуки еще не развеялась, а мне уже предстоит слушать что-то удручающее.

— Мы узнали о том, в какие дни возможно провести ритуал.

— Ого, успех!

— Норн, не качайся на стуле. Здесь протекает одна река, прилив которой происходит раз в неделю. Как вы понимаете, именно в этот день возможен ритуал. По легенде, прилив этой реки означает открытие глубинных врат.

— Тогда у нас очень мало времени, — я соединила кончики пальцев, — и много вопросов. У Форка уже была неделя после нашего побега. Почему он этим не воспользовался?

— Эдир считает, что ты и есть завершающий элемент. Точнее не ты, а Красныш. В рубине огромная огненная мощь.

— Если честно, я уже думала об этом…

— Твой муж, Некрис, почти не выходил из библиотеки, и он нашел один факт. Если он окажется правдой… — Киас помрачнел ещё больше, — впрочем, это трудно принять за правду.

— Говори уж.

— Князь Форк…Его отец — князь Урт, его дед — князь Фларс…Нет ни их портретов, ни описаний, ничего…Словно бы поколения менялись, но доказательств этому нет. Вся информация тщательно скрывается, умалчивается. И тем не менее все уверены в величии Форка. Теперь и Лион, которому выбраться из замка ничего не стоит, но он не может…

— К чему ты клонишь?

— Некрис предположил, что так называемый князь Форк и есть кракен.


Глава 26

Стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить заснувшего на моём плече Киаса, я смотрела из окна таверны на прогуливающихся по улочкам столицы местных жителей. От северян их отличала удивительная мимика и активная жестикуляция, от гоарцев — надменное выражение и очевидное пренебрежение природой, которое они демонстрировали, спокойно оставляя на улицах всяческий мусор. Легкая одежда полностью закрывала все участки их тел, и наверняка их впечатлительные души были бы шокированы увидеть довольно открытые одеяния Гоариса. Поразительно, но обязательным аксессуаром каждого жителя являлись всевозможные атрибуты морского и океанического миров, и навряд ли я бы заметила это, если бы Киас не рассказал мне предположение Некриса.

Это не укладывалось в голове, но разрешало многие вопросы. Князь Форк и есть кракен? Признаться честно, моя богатая фантазия представляла перед собой довольно банальный вид данного чудовища: огромное тело, длинные и постоянно регенерирующие щупальца, присоски в конце концов. И вся эта махина ни в коем разе не помещалась в замке. Кровожадное создание, подпирающее остров, не может жить во дворце и строить козни, это даже звучит абсурдно, вот только от этого абсурда Некрис и оттолкнулся. Никто не подумает об этом. Никто не сочтет это правдой, а значит, кракену ничего не угрожает. Всё бы прекрасно, вот только кракен спит, разве нет? И князь Форк намерен пробудить его, чтобы исполнить задуманное. К сожалению, на это несоответствие мне дали развернутый ответ, лишивший меня дара речи.

Приняв предположение Некриса, Киас потребовал из своего храма старые писания, в которых нашел древние заметки первых поселенцев острова. Эти скудные страницы почти превратились в труху и рассматривались как сказка о жадности и алчности, которая детям не пришлась по душе. По этой легенде первые русалы, заселившиеся на остров повстречались с его хозяином, что жил в тех местах уж не одно столетие. Избегающий людей хозяин не желал видеть на своих землях чужаков, но тем было некуда податься и они разбили в лесу свой лагерь. К сожалению, часть истории была нещадно поглощена временем, стертые буквы не подлежали чтению, и наблюдателю представилась лишь концовка, где жадный хозяин пожинает плоды, а люди празднуют победу и строят величественный город, прославившийся на весь мир.

Ничего удивительного не бросается в глаза в этой «поучительной» истории, однако, внимательный читатель обратит внимание на одну деталь: поселенцы встретили хозяина и говорили с ним. Следовательно, упоминаемый хозяин имел человеческий облик. С этой информацией Киас отправился к Некрису, и тот, подумав, вдруг назвал кракена, что ни на есть настоящим оборотнем. Мой отец назвал это утверждение неверным, но не далеким от истины, по его словам, кракен был простым русалом до того момента, как его не прокляли. Кто, как и зачем? На этот вопрос ответить никто не смог, однако, предположение приняли, решив разобрать более насущный вопрос: если кракен в перевоплощенном обличии находится под островом, кто такой, черт побери, князь Форк?

Я могла уже думать о чем угодно, но ждать уверенного «Форк — это кракен» не хотела. Факт того, что это создание путем немыслимых древних заклятий разделило себя на сущности, одна из которых в астральном виде бродит по суше, а другая — истинная — спит под островом, давался мне с трудом. Это вообще возможно? Подобных заклятий нет в современном мире, а если бы оно и было, сотворить его смог бы только человек с огромной магической силой. Настолько огромной, что и представить невозможно…Если верить этим словам, выходит, что астральная сущность попросту пытается вернуть себе истинное тело? Что ж, я явно погорячилась, называя кракена не такой уж большой проблемой, с которой справятся сильные маги этого мира. Теперь кракен в буквальном смысле стал проблемой гигантской.

Я аккуратно повела затекшим плечом, и спящий Киас мгновенно свалился, при этом не проснувшись. Положив на лавку и его ноги, я погладила крутившихся рядом Зельныша и Красныша, а после, подняв последнего на руки, осознала, почему за прошедшие тысячи лет кракен не смог вернуть себе тело: столь огромной огненной мощи в те времена ещё не существовало. Рубин был создан позднее, однако, в руки кракена по какой-то причине так и не попал…Тогда на кой ему феникс?

Увидев заходящего в таверну Норна, что ударился головой о низкий проём, я в нетерпении подбежала ближе, но замерла, едва поняла, что позади него кто-то топчется. Почти мгновенно мне навстречу вылетела Индира, чьи большие зеленые глаза искрились радостью, и налетела сестра на меня так внезапно, что мы вдвоем рухнули на пол, будя сонного Киаса. Боль в причинном месте заглушало искреннее, но приятное недоумение, с которым я смотрела на Индиру, но ещё шире мои глаза раскрылись, когда из-за Норна ко мне вышла ещё одна высокая фигура.

Торс высокой девушки был заключен в серебряный доспех, из-под которого к сапогам струилась ткань сапфирового цвета. Подобно ткани из-под шлема, украшенного двумя серебряными крыльями, волной бежали синие прямые волосы, чуть прикрывающие огромный двуручный меч, покоящийся на спине. По непроницаемому и малоэмоциональному лицу первой валькирии не были понятны её мысли, но в первую очередь она была моей первой младшей сестрой, которую я могла прочесть и без слов.

— Дейриа, — как можно мягче произнесла я, попутно трепля смуглую бестию по черным волосам, — давно не виделись…

Вдруг нахмурившись, валькирия подошла ближе, присаживаясь рядышком на корточки и сверля меня самым грозным взглядом, какой только был в её арсенале. Я виновато усмехнулась.

— Прости, что не сказала тебе ничего лично. Путешествие и для меня было внезапным, кто же мог подумать, что это затянется на три года, — правдоподобно соврала я, и эта ложь была принята.

Продолжая следовать своей молчаливой натуре, Дейриа ребячески подалась вперед, заключая меня в объятия. Что-то изменилось. Раньше в те времена, где сестры были моей опорой и защитой, подобные объятия приносили мне боль, боль от того, что я слаба, что старшая сестра не может подать пример младшим. Что на старшую сестру нельзя полагаться, что старшая сестра не может ничего предпринять. Так думала лишь я, и это угнетало только больше. Я люблю своих братьев и сестер, я знаю, что они уважают и любят меня, но как бы я не старалась, я не могла избавить себя от мыслей, что среди них я словно бельмо. Самобичевание? Самокритика? Называйте, как хотите, вот только, когда все вокруг тебя уже давно достигли вершины, а ты с трудом преодолеваешь подножие…Это морально тяжело.

Я больше не чувствовала себя слабой. Впервые объятия были приняты мной не как утешение, а как искреннее проявление радостной встречи. Пускай мне ещё предстоит долгая дорога, чтобы нагнать сестер, я, наконец, ступила на верную тропу и нашла себя. Это многого стоит. Трудно признавать, но без всех этих мужей на моём пути я бы к этому сама не пришла…

С трудом оторвав от себя и Индиру, и Дейриа, я представила им Киаса и Норна, которого они тихо преследовали без его, безусловно, ведома. Тот подобным поведением был очень разозлен, но, узнав, что перед ним валькирия войны и валькирия пути, остыл, устроившись в углу с кружкой эля.

— Ты изменилась, — с улыбкой произнесла Индира, обнажая ямочки на щеках. Дейриа согласно кивнула. — В последние года на Севере ты была такой мрачной и угрюмой, что мы боялись лишний раз подойти, — девушка задорно рассмеялась. — А сейчас словно проснулась!

— Ещё бы не проснуться, когда со всех сторон то похищения, то заговоры…

— Как сказала Шиверия: «Решение проблем Эофии требует отчаянных мер»! Если это тебе поможет, то я тебя похищу ещё сто раз!

— Как всегда жестоко, но верно, — неуверенно я провела рукой по затылку, вспоминая сестрицу-нагиню с известным скверным характером и склонностью к уничтожению неприятеля правдой в лицо. Впрочем, не только неприятелей…

— Не надо больше похищать, — улыбнулся Киас, — нам одного раза достаточно.

Совершенно игнорируя смешки и улыбки, Дейриа достала из мешка странную, но искусно сделанную шкатулку на тоненьких изогнутых ножках. Украшенная драгоценными камнями, она сама по форме напоминала многогранный камень, и, не став долго держать её в руках, валькирия отдала шкатулку мне.

— Это отец Деи сделал. Дядя Ориас! Маары такие талантливые, — не умолкая, затараторила Индира, — а Дея только и умеет, что мечом да алебардой махать!

Синеволосая валькирия строго посмотрела на младшую сестру. Та, по-ребячески, показала ей язык.

— Ну-ну, — быстро произнесла я, вспоминая упертый характер Индиры и лишенный чувства юмора характер Деи, — у каждого свои таланты. Ты, Индира, своей болтовней кого угодно в могилу сведешь, это уж точно.

Девушка вновь задорно рассмеялась.

— Мне папа тоже такое говорил!

— Дея, спасибо большое. И передай господину Ориасу мою благодарность.

— Прекрати называть их господинами, они просто дяди! Дя-ди, — замахала руками младшая сестра, — ты одна их так называешь!

Я лишь улыбнулась в ответ. Из всех нас только я и Дейриа можем вспомнить то время, когда мы, будучи детьми Эолин, видели желание других её мужей иметь своих наследников и наследниц. Они были добры к нам, но настороженны, они заботились о нас и ценили, но по их взглядам мы понимали, что они жаждут увидеть рядом с собой своих детей, хотят баловать своих потомков, и за это желание мы не имели права их винить. Наоборот, мы относились к ним уважительно, ведь они, ожидая своего часа, пытались вложить в нас знания и должное воспитание. Потому-то мы с Дейриа рассматриваем их как наставников, как учителей. Нас вели в жизни наши отцы, однако, многие важные уроки преподали именно…дяди. Мне трудно назвать их таким образом. Когда у каждого появились дети они стали мягче, и для других сестер они не иначе как дяди, которые всегда готовы помочь и одарить с ног до головы подарками.

— Открой, — вдруг произнесла Дейриа, и мы, услышав её голос, даже вздрогнули. Я поспешно приподняла тяжелую крышку. Под ней, сверкая на дне, приветливо переливались бриллиант и сапфир.

— А это подарок от мамы, — заглянула внутрь Индира, — честно, мы пробовали ими пользоваться, но у нас ничего не получилось. Мама сказала, что это потому, что это принадлежит тебе.

Представив доброе, источающее тепло лицо Эолин, я невольно улыбнулась. Как же давно я её не видела…Как бы я ни отрицала очевидное, всё же я скучаю. Наверное, стоит посетить храм вместе со всеми, мне многое бы хотелось ей рассказать.

Сжав камни в ладонях, я уверенно взглянула на своих сестер. Столпившиеся рядом дракончики уже обнюхивали ещё не пробудившихся братьев, а идея, возникшая в моей голове, до ужаса возмутила бы ту Эолин, что осталась на Севере.

— Вы поможете мне разобраться с кракеном и вытащить мужа?

Какой бы силой я не обладала, сколько бы магии во мне не было, я осознала, что нести на себе всё в одиночку также проблемно для близких, как и для тебя самого. К сожалению, для столь простого вывода потребовалось много времени, но теперь просьба о помощи не кажется мне проявлением слабости. Я прошу о помощи именно потому, что стала морально сильной.

— Так захватывающе! Конечно, да! — хлопнула в ладоши Индира. Дейриа тепло улыбнулась.

— Я ваша должница.

— Эй! Ты о чем? Ты вроде стала на путь истинный, но тебе до идеала ещё брести и брести. Значит, научиться просить о чем-то ты смогла, осталось только выбить из тебя то, что помощь может быть безвозмездной. Мы семья! В семье все помогают друг другу просто так! Ты такая большая, а какая-то глупенькая…

— В самом деле, — рассмеялась я, — и всё же спасибо вам.

— Всё, хватит. Что делать-то?

— Думаю, что прежде всего, нам нужно высвободить Верлиона. Думаю, он многое знает и сможет все нам рассказать. Но мы не знаем, где он именно во дворце и как помочь ему сбежать…Наши попытки провалились, а рисковать просто так… — я взглянула в сторону Киаса и Норна. Дея понятливо кивнула.

— Тётушка Индира решит эту проблемку, — элегантно приложив руку к подбородку, девушка тряхнула волосами, — перед вами валькирия пути!

— Я боюсь, что, если кракен настолько опытен и силен, он уже может чувствовать большое скопление силы в столице…

— Тогда почему бездействует?

— Не знаю.

— Ой, не попробуем…Не попробуем.

— Странная какая-то пословица.

— Не важно. Я вытащу этого Ирдиона.

— Он Верлион.

— А когда вытащим, Дейриа наваляет кракену.

Синеволосая валькирия отвела взгляд, словно задумываясь, а после медленно кивнула, настороженно смотря в сторону меча.

Глава 27

Брилли и Сапфи — так звали моих новых детишек, с именами которых я, как всегда, не стала лукавить. Спасибо Небесам за то, что всем драконам глубоко наплевать на собственные имена, ведь в противном случае меня бы испепелили в первый же день за неимением фантазии. Чтобы наверстать упущенное и за короткое время настроить с ними настоящее кровное и магическое родство, я не выпускала драконов из рук, чему они были, безусловно, рады. К сожалению, эпизоды ревности уже были неотъемлемой частью нашего бытия, однако, я не могла унести на себе всех, ведь они, цепляясь за мою одежду, становились таким тяжелым грузом, тащить который я была не в силах.

Появление Сапфи стало для меня доступом к водной стихии, в то время как Брилли позволил освоить магию света, и вместе с тем, магию исцеления. И теперь, когда все они не отходили от меня ни на шаг, теперь, когда наши сердца стучали в унисон, теперь, когда мы стали даже больше, чем семьей, мне казалось, что я готова свернуть горы. Казалось так не только мне, и даже драконы, почувствовав возвращающиеся к ним силы, стали смелее и радостнее. Странный и удивительный симбиоз, без которого мы никто. Мы не жильцы.

Благодаря магии Киаса и кузнечному ремеслу Норна, мы смогли сделать из шкатулки, в которой ныне покоились все камни, кольцо, что по моему желанию могло вновь стать первоначальным объектом, то есть шкатулкой. Так, камни всегда оставались рядом со мной, и мне не приходилось более беспокоиться о том, что все они постоянно оказываются в различных складках моей одежды. Ныне кольцо причудливо увивало мой указательный палец, тогда как великан при каждом удобном случае нарывался на комплимент.

На мой вопрос о том, как Эолин смогла раздобыть камни, ответила Индира незадолго до того, как отправилась покорять замок. Из её задыхающегося рассказа, я поняла, что матушка подключила к поискам не только королевскую семью, но и всех своих мужей, и детей, что вызвало во мне краску смущения. Подумать только, что мои проблемы принесли всем столько хлопот…Выслушав огорчающие меня мысли, Индира назвала меня недалекой и до ужаса глупой, объяснив данные оскорбления тем, что, если только я могу управлять опасными артефактами, значит, только в моих руках они и должны находиться. Резонно. Но моего эгоизма не хватает на то, чтобы поставить себя в ранг всесильных личностей, что могут управлять миром. Какая бы сила не оказалась в моих руках, я всегда предпочту стоять в ногу со всеми.

Прошлой ночью Индира отправилась в замок. Я жутко волновалась, из-за чего получила очередную порцию возмущений и оскорблений. Безусловно, Валькирия пути проберется в самые закрома души, заметя притом все следы, однако, не зная истинных сил нашего врага, я не могла с абсолютной уверенностью предположить исход. По шепчущимся гражданам стало понятно, что армия Эдира приближается к границе, и войне быть. Надвигающаяся суматоха была нам на руку, ведь это отвлечет Форка, и у Индиры будет больше шансом вызволить Лиона без последствий. Но клюнет ли Форк на войну? Был бы он в действительности правителем этих земель, он бы мгновенно мобилизовал все силы, вот только складывается у меня впечатление, что в действительности Кракена людские разборки не интересуют. И даже в надвигающейся буре он отдаст предпочтение своему первоначальному плану: он желает вернуть истинный облик и ради него пойдет на всё. И, если всё так, как я думаю, то нам станет лишь труднее…

— Если тебя что-то беспокоит, расскажи, — ласково произнес Киас, кладя свою руку мне на плечо, — если выговоришься, будет легче.

— Просто надеюсь, что всё получится, — благодарно кивнула я в ответ, с улыбкой принимая его крыло, что прильнуло к плечу. Среди всех орлов и фениксов этот жест расценивался как проявление теплоты, заботы и любви. — Наверное, неправильно так говорить, но…В этом месте меня удерживает только Верлион. Когда мы вытащим его, я хочу незамедлительно покинуть остров.

— Я могу понять тебя, — Киас посмотрел куда-то в окно, чуть склонив голову, — однако, всем живущим здесь людям невдомек, что ими управляет Кракен. Мы не уверены ни в его намерениях, ни в составляющих обряда, но, если вдруг всё получится, только представь, сколько погибнет людей.

В его словах не было укора. Не было просьбы, обвинения или настойчивости, но я вдруг почувствовала, что сказанные мною ранее слова — сплошь эгоизм и жестокость. Это тот побег, который я всегда использовала, едва встречалась с трудностями. И, если я хочу измениться, я не имею права поступить столь жалким образом. Пора уже встретиться лицом к лицу с тем, что даже мне не предназначено.

— Да, ты прав, — вновь кивнула я, поднимаясь с места, и вновь широко улыбаясь, — спасибо.

— За что?

— Всё же, рядом со мной судьбой предопределено наличие того, кто будет периодически раскрывать мне глаза.

С наступлением очередного вечера Индира не вернулась. И мои беспокойства были поддержаны настороженностью и строгостью со стороны Дейриа, что бросала долгие взгляды в сторону верхушки замка. На связь младшая сестра не выходила, и ждать более не было сил. В конце концов, сколько можно сидеть, сложа руки? Уже пора проверить свои силы. Не только потому, что Индира очевидно столкнулась с чем-то серьёзным, но и потому, что именно этой ночью начнется новый прилив.

Собрав с собой всё, что может пригодиться, мы тронулись в путь. Громко сказано, учитывая, что нам приходилось красться и прятаться всю дорогу, ведь использовать способности Аметиша раньше времени я не хотела. Какими бы сильными не были дракончики, это сродни физическим силам, что при постоянных нагрузках начнут сходить на нет. Тело устанет, и прежняя мощь станет доступной вновь лишь через время. К сожалению, пробраться во дворец было очень легко. Нет-нет, вы не ошиблись, именно, к сожалению. Это настраивало на то, что мы идем прямиком в ловушку. Стражи было мало, все воины, которых я видела при первом побеге, вдруг испарились, и даже вечно мельтешащих служанок я заметила от силы двух. Дворец опустел. Мы шли по пустой дороге, не боясь внезапного нападения. Мы боялись того, что будет внутри.

Не действуем ли мы на руку Кракену? Не только мы, все. Война, начавшаяся на границе, привлекла к себе всеобщее внимание, развязав Форку руки. В опустевшем замке он сосредоточенно вершил то, что считал верным, и никто не мог даже задать ему вопрос о происходящем. Войдя внутрь, я лишь убедилась в своих мыслях: там, в огромном и освещенном зале, никого не было. Думаю, если он живет как минимум на тысячу лет больше, чем мы, у него было достаточно времени, чтобы всё продумать. Преимущества в хитрости, уме и возможностях были на его стороне.

Замерев на секунды, Дейриа молча указала рукой на широкую лестницу. Вспомнив о больших открытых балконах на верхних этажах, я также безмолвно указала пальцем в потолок, и сестра поняла меня совершенно правильно. Должно быть, площадкой для проведения ритуала надлежало стать высокой точке над океаном, и именно в той стороне, как мне казалось, я чувствовала присутствие Лиона.

— Может, не стоит врываться туда всем вместе? — вдруг тихо спросил Киас, очевидно, самый разумный из всех и нас. И трое вояк, включая меня, что бежали по принципу «Вижу цель, не вижу препятствий», резво затормозили. Да, признаю, тонкого плана у нас не было. По сути, не было ничего, кроме того, что мы предполагали обязательное наличие рубина в ритуале. Но не очередная ли это ложь, пущенная специально Кракеном для отведения взгляда?

— Добежим до балконной двери, а там решим, — заключил Норн, но Киас тут же отрицательно покачал головой.

— Там уже будет поздно. Незачем рисковать.

— Тогда мы с головорезкой, — при этом великан кивнул в сторону явно недовольной этим прозвищем Деи, — зайдем первыми. А вы после нас. Или дуйте обходным путем, если он будет…

— Мне не очень это по душе, но хорошо. Выбора у нас нет.

Вот уж точно странный план. С другой стороны, если даже у Индиры возникли проблемы, то Форк с вероятностью в девяносто девять процентов знает о том, что мы здесь. Иными словами, хуже от этого плана нам не будет. Надеюсь.

Добежав до самого последнего этажа, я попросила Черныша максимально возможно скрыть наше присутствие. Делать это прежде было бессмысленно, ведь тогда бы Кракен спохватился раньше, и у него было бы больше времени, чтобы найти и развеять моё заклятие. Стратегия, которую я придумала сама и которая казалась мне успешной. Во всяком случае, так продуманно я поступаю редко, и это факт…

Оказавшись перед дверью, за которой таилась терзающая душу тайна, а также зал и балкон, на меня нахлынули как страх, так и предвкушение, что соединившись, преподнесли удивительное чувство необоснованной смелости. Собираясь уже было ворваться внутрь, как в лучших традициях нарушителей помолвок, я вовремя опомнилась и сделала шаг назад, давая Норну и Дейриа пройти вперед. Мы молча переглянулись, и прежде, чем разойтись, я крепко обняла сестру и великана. Последний треснул меня по макушке, сказав, что вообще-то помирать не собирается.

Взяв меня за ладонь, Киас тихо открыл соседнюю дверь, заводя меня в странную комнату. Если верить её расположению, комната граничила со стеной балкона, и отсюда мы могли всё подслушать, увидеть (благодаря способностям Аметиша), и даже проделать свой собственный ход в случае непредвиденных обстоятельств. Когда мы услышали приглушенный стук, свидетельствующий о том, что дверь в зал открылась, мы подбежали к стене. Осталось лишь использовать магию, и она станет прозрачной для нас, а уж дальше будем действовать по ситуации.

Сердце от волнения стучало так быстро, что я не слышала кругом ничего более, кроме странного шума в ушах. Именно поэтому я не сразу услышала голос Киас, и остановилась лишь тогда, когда он возник передо мной, чтобы от чего-то заслонить. Осторожно выглянув из-за его крыльев, я вгляделась в тот угол, куда смотрел и священник: только сейчас я заметила там темную фигуру, сидящую на подушках.

Это была возрастная темнокожая женщина, что, скрестив ноги и заведя за спину руки, смотрела в потолок. Её шея, заключенная в многочисленные золотые кольца, казалась мне неестественно длинной, большие пухлые губы безмолвно двигались, словно произнося молитвы, а в перегородке широкого носа висело кольцо. Её правая щека была изуродована шрамами, и, когда она опустила голову, раскрыв глаза, я поняла, что женщина слепа. Не поднимаясь с места, она медленно развела руки, показывая, что безоружна, а после приложила ладони к сердцу.

— Наш дом не враг вашему, — произнесла она нараспев, — вы, пришедшие сюда по зову судьбы, должны исполнить то, что должно.

— Вы маар? — удивленно спросил Киас, поворачиваясь в мою сторону. — Я слышал о темнокожем племени, в котором все рождаются провидцами…

— Но маары не темнокожие…Они видят то, что скрыто, но они не оракулы… — тихо ответила я, косясь в сторону незнакомки. Её внешность казалась мне не от мира сего.

— Я маар, и правда это, о пришедшие. Это такая же правда как то, что вы Киас из орлиного рода, а вы Эофия из рода фениксов, что породнился с родом божественным.

Мы вновь переглянулись, и Киас посмотрел на женщину опасливо и строго.

— Вы на стороне князя Форка?

— Правда вам ведома. В вашем сознании то, что не было и нет Форка на свете. Есть лишь один правитель земель этих старых.

— Значит, вы на стороне Кракена? — внезапно злостно спросил священник, делая шаг вперед. Я схватила его за рубашку.

— Не враг вам Кракен, но вы враги ему. Против природного идти — бросать сие вызов первозданному…

— Пусть этот грех ляжет на мои плечи, но нам нужно избавиться от нее, — вдруг спокойно ответил Киас, поворачиваясь ко мне и закрывая крыльями, — она глаза и уши Кракена. Видя будущее, она делала его неуязвимым. Если хотим победить…

— Вы безоружны и бессильны сейчас, — обратилась я к женщине, — можете ли вы разорвать связь с Кракеном и покинуть это место?

— Нет, наделенная кровью, я не могу. Клятва связывает меня с этим созданием, и люди — болезнь мира нашего, и должно океану пожрать убийц сущего.

— Эфи, — Киас вновь одернул меня назад, — она не будет сотрудничать и будет препятствовать. Не подходи к ней. Я уверен, она уже всё сообщила Кракену.

— Не знает дитя это о присутствии вашем. Скрывает дракон черный ауры гостей незваных. Но если сохраните жизнь мне, не дам сигнала я Великому, ему же во благо…

— Я больше, чем уверен, что в одном из своих видений она видела нас, и уже всё ему рассказала…

Жрица промолчала, и Киас схватился за меч в ножнах. Я положила руки на его ладони, отрицательно мотая головой. Недовольно поджав губы, он шумно выдохнул, но покорно сдался. Безусловно, в его словах правда. Смерть этой незнакомки лишила бы Кракена сильного союзника, но совершать сейчас кровопролитий я не хочу. Возможно, это лишь интуиция, но…

— Если дернешься, убью, — процедил Киас, что за мгновение изменился до неузнаваемости. Из благоговейного и добродушного священника он вдруг стал хладнокровным и расчетливым телохранителем, что явно нашел угрозу в странной женщине. Уверена, что Киас знает об этой расе больше меня, а потому стоит бы после спросить, отчего он так насторожен.

Мы и так потеряли время, но, стоило мне подойти ближе, как со стороны балкона раздался взрыв. Прогремело так сильно, что всё вокруг затряслось.

— Это ты? — рявкнул Киас в сторону жрицы, но та продолжала молчать, а в следующую секунду вдребезги разлетелась и стена, что разделяла эту комнату от соседнего зала.

Осколки летели в нас, и от густого дыма мы сильно закашлялись, мгновенно отходя к окну, из которого мы могли хотя бы вылететь и разглядеть происходящее. Киас схватил меня за руку, убегая в сторону, но, увидев в зияющей дыре языки пламени, я затормозила, вытирая слезящиеся глаза. Если не сейчас, то когда?

Дышать стало легче, и я благодарно посмотрела на виляющего хвостом Брилли, что своей магией исцелял поцарапанную осколками кожу и выводил из нас угарный газ. Сейчас у меня достаточно сил, чтобы выйти навстречу всем опасностям этого замка, и больше убегать, бросая Лиона на произвол судьбы, я не имею права. Перехватив инициативу, я схватила Киаса за руку, таща его в сторону разрушенной стены, и, что удивительно, он не сопротивлялся, покорно следуя позади. Уж теперь-то я готова показать миру, на что способна? Но…Видимо не сегодня.

Из дыры нам навстречу так быстро вылетела охваченная пламенем фигура, что я и подумать не успела, как горячая мужская рука уже вела меня и Киаса заодно в совершенно противоположную сторону. Почувствовав, как горячо и приятно отозвалась моя брачная метка, я сквозь внезапные слёзы радости смотрела на рыжие волнистые волосы Лиона, только сейчас осознавая, насколько сильно я скучала. Насильно вытащив нас в коридор, мужчина обернулся, и прежде, чем утонуть в его крепких и сжимающих до хруста объятиях, я увидела на его лице волнение и беспокойство, смешанное с трепетом. Он уткнулся мне в макушку, а после, забросив себе на плечо, вдруг побежал по коридору. Киас, согласный с подобным отступлением, бежал рядом, но его же слова врезались мне в память настолько, что я спрыгнула на пол, отрицательно мотая головой.

— Если даже я сбегу, людей это не спасет.

Лион, осмотрев меня с головы до ног, покосился на Киаса, и тот тут же отвел взгляд. Мы все столкнулись с очевидным: мы действуем лишь в интересах своих близких, совсем не заботясь о том, что будет с миром. В спокойной обстановке нам дана возможность показать своё благородство, обусловленное желанием помочь всем созданиям на земле, но теперь же, когда рядом враг, а всюду бушует пламя, вперед выходит истинная сущность, из-за которой мы желаем спасти себя и своих близких. В подобные моменты хочется спасти только то, что дорого, и я рада, что являюсь кем-то дорогим для четырех присутствующих в замке людей.

— Прости, что оставил так надолго, — Лион обхватил руками моё лицо, не прекращая попыток аккуратно увести меня как можно дальше. — Я так хотел видеть тебя всё это время…Прошу, Эфи, я умоляю, нужно уходить. Я не хочу, чтобы ты пострадала…Я не смогу это видеть…

— Девушка в доспехах и мужчина в мехах там? — спросил Киас, кивая в сторону горящего зала, со стороны которого веяла подозрительная тишина. Лишь бушующее пламя, и более ничего.

— Кракен проломил пол, и они упали на нижний этаж…

— Значит, это действительно Кракен.

— Эфи, — на этот раз Лион тряхнул меня за плечи, — эта тварь чертовски сильная! И она станет лишь сильнее, когда вернет облик! Я знаю, о чем говорю! Я пытался сбежать сотни раз, но у него невероятное сродство с магией, ещё и жрица, предсказывающая будущее…Эфи, он легко обнаружил и сковал Валькирию, теперь ты понимаешь, насколько он силен?

На нижнем этаже я услышала громкий лязг, и умоляюще посмотрела на Верлиона. За это время его тело покрылось множеством мелких шрамов, и сам он достаточно исхудал. Прикусив губу, Лион опустил голову. Его руки задрожали, и я почувствовала себя скверно и виновато. Мы оба вздрогнули, когда Киас положил ладонь на плечо демона: этим жестом он словно бы перекладывал часть груза на себя.

— Эфи под силу задержать Кракена до тех пор, пока не пребудет армия Эдира и войско фениксов. А мы ей в этом подсобим. Думаю, фениксы уже летят сюда.

— Нельзя, чтобы фениксы прибыли сюда! — закричал Лион, и его лицо впервые исказилось ужасом. — Они все станут частью ритуала! Только представьте, сколько огненной мощи во всем племени фениксов!?

Моё сердце, поглощенное ужасом, сжалось до таких размеров, что я вдруг перестала чувствовать своё же сердцебиение. Резко развернувшись, я, что есть сил побежала к лестнице, ведущие на этаж ниже. Киас и Верлион бежали рядом, но время будто ускользало из моих рук. В голове нарочно возникали образы с детства окружающего меня племени, и почему же я раньше не подумала о таком возможном исходе! Это не просто оплошность, это ошибка, что может лишить жизней сотни дорогих моему сердцу фениксов! В отчаянии я попыталась послать им ментальные импульсы об опасности, но поздно вспомнила о том, что способности Наркаша блокируют сигналы. Со слезами на глазах, я на ходу обернулась к Киасу, чуть не спотыкаясь о складки ковра:

— Прошу, лети на встречу к ним!

— Я не могу оставить тебя, о чем ты?!

— Если они прилетят, ритуал состоится!

— Если ты придешь, ритуал тоже состоится!

— Киас, я умоляю тебя, хочешь, на колени встану? Представь, если твоё племя уничтожат до пепла!

Священник крепко сжал зубы, но на очередном лестничном пролете раскрыл крылья, стрелой выскользнув в выбитое окно. Теперь я хотя бы могла сосредоточиться на чем-то, а точнее ком-то одном, и уж теперь я точно выложусь на полную. Я чувствую, что смогу. Силы давно переполняют меня, и даже драконы выглядят сосредоточенными и полными энергии. Безусловно, я не намерена рисковать. Не в моих правилах играть в спасителя всего мира, и лишать себя жизни, только распробовав её на вкус, как минимум глупо! Пусть в сказках героини толкают речи о справедливости и доброте, в моих планах лишь задержать Кракена, пока время для проведения ритуала не иссякнет, а рубин просто так этот Форк не получит. Рядом со мной Норн, Лион и Дейриа, а эти трое заменяют мне армию в как минимум тысячу человек.

Мы выбежали на нижний этаж, замерев перед зрелищем, походящим на картины прошлых времен. Два воина теснили к окну мужчину, из спины которого струились черные хлесткие плети. Именно они отбивались от ударов и защищали своего владельца, тогда как сам мужчина выглядел до ужаса спокойно и хладнокровно. Разглядев его лицо, я не смогла унять дрожь, вспомнив о том, что именно он и был в таверне в тот день! Серебристые прямые волосы, огромная мускулистая фигура, источающая жестокую и пожирающую ауру, да, это был определенно он! Но шрамов на нем не было, да и глаза в прошлый раз были иного цвета, тогда как сейчас склеры были черными, а радужка ярко-красной. Настоящее чудовище из рассказов!

Одна из плетей откинула Норна в нашу сторону, и, если бы не быстрая реакция Лиона, великан бы потерял сознание от удара об угол стены. Вскочив на ноги, разъяренный Норн вновь кинулся на врага, но того уже теснила Дейриа. Не первый раз я вижу, как она искусно сражается, но вновь и вновь сердце восхищенно замирает, как подумаешь, что перед тобой ожившая легенда!

Лязги мечей, постоянные удары, внезапные выпады — я едва успевала следить за всем, осознавая, насколько удивительные люди меня окружают. Лион немедленно бросился на помощь другим,а я с помощью Брилли пыталась возместить усталость каждого из союзников. Судя по тому, что в один момент Дея благодарно мне кивнула, у меня это получилось. Стратегически будет неправильно бросаться в сражение всем вместе, ведь наша первоначальная задача — задержать, а не победить. Чем дольше мы будем изматывать Кракена, тем больше вероятность успешной миссии, проблема была лишь в том, что это чудовище ни на долю не устало.

Сапфи бодро вскарабкался на моё плечо, активно крутя своей мордашкой.

— Вода разверзается! В океане у замка водоворот!

— Это те самые врата?

— Под ними дремлет Кракен! Врата открыты!

— Сможешь их закрыть?

— Один Брилли не справится, — ответил Черныш, — но с тобой и все вместе мы можем проверить свои силы, пока его отвлекают.

Словно услышав это, Кракен взглянул прямо на дракончиков, да так, что те, шипя, выгнули свои спины. Он тоже их видит?! В таком случае я больше не могу тут оставаться. Ребята задержат его настолько, насколько смогут, а я постараюсь выполнить свою работу. Нет времени задаваться вопросами! Я по жизни постоянно торможу, а, если буду делать это намеренно, что простою здесь до конца сражения, так и не использовав силы.

Едва я развернулась на месте, чтобы добежать до окна, как позади что-то оглушительно громыхнуло, а черная плеть обвилась вокруг моей талии. В следующую секунду я уже летела в сторону Кракена, причем впервые в жизни не используя при полете крылья. Из-за очередного странного дыма я вновь ничего не могла разглядеть, но, подумав уже было о том, что меня, очевидно, станут использовать, как заложника, я, вобрав в легкие свежий воздух, поняла — мы падаем из окна.

Бить крыльями было бесполезно, я попросту летела вниз, как если бы меня привязали к булыжнику, который бросили с окна. Удара о землю не последовало не потому, что меня подстраховал Зельныш, а потому, что черные плети удержали меня в метре от падения. Но на траву я всё же шмякнулась: Кракена что-то сбило с ног, и он был вынужден отпустить меня, чтобы защитить себя. Тотчас подскочив, я на секунды забыла о том, что вообще происходит, когда увидела Эдира в колеснице с огромной пикой, которой он умело наносил удары, отбрасывая Форка в сторону.

— От тебя один вред.

Мужской одеколон, такой знакомый, что всё тело тут же скрутило от жара, пощекотал нос, и широко улыбнувшись, я упала в одежды Некриса, что заботливо гладил меня по спине.

— Так и знал, что нельзя было тебя отпускать…Ну и заноза же ты…

— И я рада тебя видеть.

— Как придем домой, я тебе всё выскажу.

Домой. Такое теплое, чарующее и уютное слово. Мы пойдем домой…Поверить не могу, что счастье переполняет меня от этих простых слов. Наконец-то, домой…

— А когда мы придем домой, то я надаю тебе по заднице столько раз, сколько ты писала в письмах слова «Всё нормально». И вообще-то папочка любит тебя из всех присутствующих больше всех, и это ко мне ты должна первой бежать.

Широко раскрыв глаза, я сквозь слезы разглядывала отца, что уперев руки в бока, не сдерживал обворожительной и счастливой улыбки.

— Что? Узнала, кто тебе попу в детстве мыл?

Рассмеявшись, я оказалась в пылающих объятиях, щурясь от поцелуев в макушку. Жаль, что только расстояние и опасности могут показать, насколько сильна любовь к семье. Нет, не желаю я больше строить из себя самостоятельную и взрослую личность. В статусе папиной дочки я чувствую себя в тепле, любви и безопасности. Я даже совсем позабыла о воронке в океане и сражении неподалеку, пока не послышался голос Некриса:

— Господин Альфинур, вам тоже опасно здесь находиться. Нужно уходить.

— Теперь можно, — папа потрепал меня по волосам, и мне пришлось нехотя отстраниться, поймав на себе удивленные взгляды.

— Нужно закрыть воронку, и только тогда отступать. Иначе все фениксы на острове в опасности.

Отец тут же нахмурился, косясь в сторону Кракена.

— Нам нельзя его убивать…

— Господин Альфинур, что вы имеете в виду?

— Просто послушайтесь. Объясню после. Эфя, — вдруг по-детски исковеркал моё имя папа, — сколько нужно времени, чтобы закрыть воронку?

— Дайте мне пять минут.

— Доставай дудку, Некрис, будем Кракена отвлекать.

— Это флейта, Господин.

Мы одновременно взмахнули крыльями, но разлетелись в разные стороны. Быстро пролетая мимо, я видела, как Норн, Лион, Киас, Эдир, Дейриа, Некрис, мой отец и даже Индира, возникшая из ниоткуда, окружили чудовище, из спины которого вырывалось всё больше и больше плетей. Я не могу подвести их. Страха больше нет, теперь я точно уверена, что смогу. Нет, не я. Мы справимся!

Остановившись прямо над воронкой, затягивающей в себя всё больше воды, я сложила перед собой руки, мысленно протягивая ниточки к каждому окружающему меня дракончику. В их главе ныне стоял Сапфи, что был словно каркасом для многослойного заклятия, которое выходило совершенно интуитивно. Думаю, в тот момент я впервые была так собрана. Мои близкие сражаются с Кракеном, в городе остались люди, а на границе и вовсе в разгаре жестокая война. Я должна поставить эту точку именно сейчас!

В моём представлении закрыть воронку должен был ключ, и в самом деле магия, скопившаяся рядом, начала приобретать схожие с ним формы. Черные, красные, белые, синие, фиолетовые, оранжевые, зеленые линии пронизывали ключ, приковывая его к воронке, что внезапно начала сужаться. Это оказалось сложнее, чем я думала, и запечатывание природного явления отнимало много сил, отчего тело с каждой секундой всё тяжелело. Ключ уже совсем близко к водной глади! Я вижу, как сверкает под ним океан, как сужается воронка перед неминуемой гибелью, я чувствую, что у меня получается!

Кто-то истошно прокричал моё имя. И, когда я открыла глаза, черная плеть из глубины воронки уже обмотала мои ноги, унося вниз. Я упала в океан, а когда открыла глаза, увидела, что вода над головой сомкнулась, и ключ, достигший глади, запечатал врата. Запечатал Кракена. И запечатал меня…

Глава 28

Здесь не было ничего, кроме водной глади и желто-красного неба.

Я безвольно брела вперед несколько часов, но ощущались они целой вечностью, лишенной смысла и радости. Один на один столкнулась я со своим потаенным страхом, ведь трудно признаться даже самой себе, что одиночество и есть преследующая душу фобия. Мой крик жадно пожирало высокое небо, мои следы не оставляли на водной глади ожидаемых кругов, мои попытки позвать драконов были тщетны. Я осталась одна в бесконечном и пустом пространстве, в котором сама себя же и запечатала. Глупо надеяться, что это лишь сон. Я помню всё слишком отчетливо.

Ключ, воронка, плети…Раз за разом прокручивала я в голове то, что случилось, надеясь не сойти с ума от идеальной тишины. Сколько ещё предстоит мне идти вперед? Смогу ли я выбраться сама или ожидание помощи — единственный исход для меня? На меня, подобно волне, падают угнетающие мысли: я использовала чуть ли не божественную силу, чтобы навеки запечатать Кракена. Вот только нет магии сильнее божественной, и не суждено мне дождаться помощи извне. Верно, мне предстоит решать всё самой, и мысль о том, что в этом месте непременно должен обитать запечатанный монстр, пугает меня до дрожи.

Я иду вперед. Мои силы не вечны и вскоре ноги начинают болеть.

Сажусь на водную гладь, что даже не оставляет следов на моей одежде. Удивительно, но я не испытываю никаких физических потребностей. Значит, таково влияние отграниченного от всего мира пространства? У меня есть время подумать. Нет, не так, у меня есть время всё обдумать.

Руки кажутся мне очень бледными, и от вечно преследующего меня загара не осталось ни следа. Осматривая их, я в исступлении смотрю на собственное запястье: идеально чистая и гладкая кожа. Кожа, лишенная меток, чьё присутствие я всегда пыталась скрыть браслетами. Почему они исчезли? Неужели, оказавшись в ином пространстве, мир посчитал меня погибшей, решив незамедлительно избавить моих спутников от подобной тяжести? Вот как…

Сверху на мои веки обрушилось сияние. Поднявшись с места, я сквозь слезы смотрела на яркую сферу, что словно была разделена на две части. В одной из них я видела саму себя. Это был теплый день, тот день, когда я прибыла впервые в Клан Багряных Небес. Вот моя первая встреча с Некрисом, вот моё смущенное, искореженное неловкостью лицо. Наше официальное знакомство, его просьба, черный камень, моё согласие, встреча с Верлионом, планы о свадьбе, моё согласие…К чему мне эти и без того яркие воспоминания? Теперь я смотрю на вторую половину сферу, и вновь, уже без удивления, вижу себя. Вот наша первая встреча, знакомство, его просьба, черный камень и…мой отказ? Я отчетливо вижу, как отрицательно мотаю головой, а после отправляюсь в путешествие дальше по городам. Теперь понимаю. Это сфера Пути, о ней мне рассказывала Индира. Сфера эта показывает наблюдателю развилку событий. Иначе говоря: «Что бы произошло, если бы…».

Я жадно впиваюсь взглядом в будущее Некриса без меня. Был бы он счастливее? Очевидно, у него не было бы тех проблем, что возникли из-за меня. Однако то, что я вижу…Это ужасно. На моих глазах Клан Багряных Небес погибает. Сдается под гнетущим и враждебным влиянием других кланов. Величественный дом приходит в упадок, все богатства уходят на поддержание и без того хлипких связей, Некрису не остается ничего, кроме как жениться на наследнице Клана Призрачных Гор. Он не желает передавать ей ценности своей семьи. Как всегда гордость берет верх над Некрисом, и он, берет в свои руки черный камень…

Я вскрикиваю, и фигуры в сфере искажаются. Вновь разделена она на две сферы. И ныне я вижу Верлиона.

Теперь я знаю, в чем дело, и мгновенно переключаю своё внимание туда, где сделки между мной и Лионом не существует. Его будущее также связано с одной из дочерей Призрачных Гор, и он покорно женится, потому что так сказала его матушка. Он не погибает, живет своей жизнью, и я судорожно вздыхаю, понимая, что всё не так уж плохо, но время словно ускоряется, и вот я вижу, как Лион, продолжая существовать, меняется изнутри. Живущая в нем демоническая суть прорывается наружу. Он ищет то, ради чего стоило бы жить, но не находит, и его сознание искажается. Он становится…убийцей. Под его горячую руку попадает сначала его супруга, её остальные мужья, её слуги. Он сжигает дом. Его разыскивают. Не он владеет силой, а она управляет им, и Лион уже вовсе не Лион. Его находят. Его ожидает смертная казнь…

Меня начинает потряхивать от одной лишь мысли о том, что ожидало Некриса и Лиона. Мне страшно за них, и я вдруг начинаю благодарить саму себя, что не ушла в тот момент. Что осталась. И переломила судьбу.

Театр в сфере вновь переносит мои гнетущие мысли в другой пейзаж. Теперь я вижу Эдира, от которого сбегаю в самом начале знакомства. Никто и никогда не узнает, что он наг. Его власть навсегда останется безупречной, но, к моему удивлению, этот вездесущий ловелас проводит свои будни в одиночестве. Я вижу его отношение к слугам, и могу уверенно сказать, что с возрастом его характер стал лишь ужаснее. На моих глазах он превращался в маразматика, с головой которого происходит явно что-то страшное. Наг, которому вечно суждено притворяться, наг, что не может позволить себе потомства, ведь тогда все узнают о его происхождении. Он сходит с ума и умирает довольно рано.

Я чувствую, как дрожат мои руки.

С Норном в ином пути нам даже не суждено познакомиться. В надежде я смотрю на его жизнь, надеясь, что хотя бы он был владельцем своей судьбы и сам был в праве всё решать. Роль телохранителя, бои на арене в качестве развлечений, вечера на улице красных фонарей…Я вижу, как Норн ведет довольно праздный образ жизни, ведь он сильнейший, ему не нужно что-то кому-то доказывать. Авторитет Эдира непоколебим, и Норн страдает от безделья. Он безмерно силен и точно также наивен, связывается с недавно прибывшими на остров гладиаторами, и те дают ему наркотики, обещая, что от этого «лекарства» скука развеется. Норн становится зависимым, и через два месяца погибает от передозировки: организм великанов слишком чувствителен к зависимостям…

Крылья разрезают воздух, и я вижу Киаса, что остается подле Эдира, становясь свидетелем его медленного безумия. Он пытается помочь, и его бессилие играет с его добрым нравом злую шутку: Киас давится виной. В попытках отвлечься от постоянных убивающих мыслей он женится, но его супруга не может подарить ему дитя, и он впадает лишь в большее отчаяние. Я и подумать не могла, как любит священник детей…Он не может подать на развод, ведь это противоречит правилам Империи, но его жена уходит от него. Эдир умирает, должно быть, в это время. Киас возвращается в Гоарис, запирая себя в храме до старости.

Когда я вижу Шаркана и Шира, что босые бредут по грязной улице, я отворачиваюсь и смаргиваю слезы, понимая, что сейчас будет, но после оборачиваюсь. Слабый здоровьем Шир умрет от внезапной эпидемии в возрасте восьми лет. Познавший всю несправедливость жизни Шаркан уйдет в наемники и станет убийцей, что лично закончит свою жизнь, когда обернется и увидит свой кровавый путь.

Я не вижу собственного будущего, но оно мне и не нужно, ведь теперь я смотрю в горизонт, понимая, что своим порой глупым, неправильным и некорректным поведением спасла жизни дорогих мне людей. Теперь, когда их путь вновь окрасился белым, они могут жить так, как сами того хотят. Уж теперь, абсолютно всё в их руках.

— Наши поступки, слова, молчания, взгляды, даже мысли…Всё это ежесекундно меняет наше будущее или будущее окружающих нас людей.

Я медленно обернулась, и широко распахнула глаза, когда тонкая белоснежная рука нежно коснулась моего лица. Эта улыбка, это тепло, этот голос я никогда не спутаю, и всегда будет быстро биться сердце, разливая по телу нежность и доброту, когда мама стоит рядом. Её белоснежные волосы струятся по лазурным одеяниям, и сама она излучает успокаивающую и светлую ауру, отчего хочется прильнуть ближе и не отходить. Глаза почему-то наполняются слезами, и я собираюсь сказать, что сильно скучала, но она заключает меня в объятия, гладя по волосам и улыбаясь, когда на моих щеках появляются влажные дорожки. Мы долго стоим, вдыхая почти одинаковый запах друг друга, и я с детской радостью понимаю, что именно мама не желает прекращать долгожданные объятия. Мы медленно отстраняемся, но Эолин мягко берет мою руку, ведя меня к горизонту. И ноги больше не болят, и небо кажется удивительно красивым…

Мы молчим. И это приносит больше облегчения, чем не прекращающаяся беседа. Она всё знает. Она всё понимает.

— Хотя бы здесь, — вдруг говорит Эолин, останавливаясь, — хотя бы здесь я могу вести себя так свободно, как прежде, — она улыбнулась на мой удивленный взгляд и кивнула куда-то в небо, — это пространство вне внешнего мира. Оно поглощает все исходящие из меня силы. Здесь я могу не скрываться и вести себя так, как пожелаю, никому не навредив. Знаешь, приходя сюда, я мечтаю о том, как дала бы всем вам жизнь, не став…такой. Представь, что твоя мама не богиня. Представь, что все мы в одном доме, все мы едим за одним столом, все мы…Прости.

Она виновато улыбается, когда мои глаза вновь наполняются слезами, и я пытаюсь их быстро утереть. Она помогает мне в этом, вытирая щеки своим рукавом.

— Одного дня в году мало, — не то усмехнулась, не то всхлипнула я, — невозможно подарить каждому столько своей любви, сколько он заслуживает…

— Невозможно…

— Эти встречи приносили больше боли, чем…

— Понимаю.

— Поэтому я не приходила.

— Понимаю.

— Но, что бы я ни делала, я скучаю, мама, — слёзы вновь рекой полились по щекам, и из меня, наконец, вырвалось то, что я старательно маскировала под своей «взрослостью». Я говорила всё, что таилось во мне столько лет, и вела себя, как ребенок, которому уже надоело играть в эту взрослую жизнь. А мама с улыбкой обнимала меня, целуя в макушку до тех пор, пока слова попросту не кончились, и я замолчала, почувствовав, должно быть, впервые такую легкость…

Вода сбоку всколыхнулась, и к небу взлетели семь драконов. Не те маленькие и милые создания, а большие змеевидные существа, что изображены на фресках Гоарских храмов. Переплетаясь друг с другом, они извивались в пространстве, кружа неподалеку, и их хвосты, украшенные кисточками, то и дело касались воды. Мы молча наблюдали за прекрасным видом, пока не упавший в воду Сапфи не обрызгал нас прежде спокойной поверхностью.

— Здесь и они могут чувствовать себя свободно…

Эолин вновь поцеловала меня в лоб.

— Я горжусь тобой, Эфи. И всегда буду. И я рада, что все, что было во мне человеческого, взяла ты. Ты словно мой якорь в том мире, который я покинула, получив божественную силу.

Повернувшись к горизонту, мы смотрели на светящуюся полоску. Думаю, каждая из нас в тот момент думала о своём.

— Это так тяжело, когда ты не можешь помочь собственному ребенку…

— Ну, до сего дня я как-то управлялась, — улыбнулась я, а ты тихо рассмеялась.

— Позволь хотя бы здесь постоянно отсутствующей матери помочь любимому чаду. Надо же мне исправляться.

— И в самом деле.

Мы вновь рассмеялись. Я рада видеть её такой.

— Ты использовала невероятное заклинание, Эфи.

— Если это мне говорит богиня Севера, то я польщена.

— И сотворив чудо, ты, как в самой злостной шутке, поскользнулась. Точнее…втянулась?

— Эй, не издевайся надо мной!

Эолин по-доброму усмехнулась в кулачок, смотря куда-то вверх. Я посмотрела туда же, но там ничего не было, кроме яркого неба.

— Знаешь, в этом пространстве время идет иначе. Один день здесь равен одному году снаружи…На то, чтобы распутать твою печать, у меня уйдет двадцать дней.

— То есть, когда я выйду отсюда, там минует двадцать лет! — удивленно воскликнула я, и мама с грустной улыбкой медленно кивнула. — Меня уже, наверное, посчитали мертвой…

— Нет-нет. Я не имею права часто касаться людского сознания, но в этот раз пришла к Альфинуру во сне. Смотреть, как твой отец плачет, невыносимо, Эфи…Он купил особняк в городе и намерен ждать тебя все двадцать лет.

— Папа…

— Он не изменился.

— Но так долго…

— Что тебя беспокоит?

— Я, безусловно, рада, что, ну… — я покраснела, не зная, как правильно выразить мысли, — все дорогие мне люди спасены и теперь могут жить свободно, но…Я скучаю. Это эгоистично, я знаю! Надеюсь, это пройдет…

— Почему?

— Двадцать лет — весомый срок. За это время их чувства угаснут, и я не хочу по возвращении вскрывать старые раны. Хочу, чтобы они жили, ни о чем не сожалея, и чтобы никого из них не тревожило моё возвращение…Ну, я к тому, что я не хочу, чтобы они считали себя обязанными мне, и это их напрягало…

Эолин тяжело выдохнула, покачав головой.

— Всегда ты чувства других ставишь выше своих…Что ж, этому можно научиться лишь спустя время. А пока…

Она посмотрела под ноги, и только сейчас я заметила, как вокруг всё потемнело. Мама почему-то улыбнулась.

— Кракен — не монстр, Эфи. Он — жертва проклятия. Может, как и я…

— О чём ты?

— Богиня, что даровала мне ныне мою силу, однажды рассказала мне о своей ошибке. Было время, когда люди губили океан, и он становился все грязнее, он становился безжизненным. И лишь рыбацкие поселки продолжали поклоняться Богине, прося её об улове. Но рыбы не было, на полях ничего не росло, и начался голод. В этот тяжелый период она воспользовалась мольбой одного сироты. Взамен силы и отсутствия голода она просила его оберегать океан от тех, кто убивает его. Это была не сила. Это было проклятие. Мальчик вырос в мужчину, но чудовищем быть не перестал, — Эолин вновь посмотрела под ноги, — он оберегал океан по договору, и люди признали его силу, назвав монстром. Он стал страшной байкой. Пожирал корабли, что желали вылить в воды отравляющие вещества, пожирал войска, что развязывали морскую войну…

— Значит, он попросту защищал, а люди все трактовали по-своему…

— Верно. Его ненавидели все. И он, поняв, что проклят, уединился на этом острове, чтобы отдалиться ото всех.

— Но кто запер его здесь?

— Посланники иных Богинь. Кракен оказался неугоден всем, ведь эпоха морских путешествий и открытия других земель из-за него окончилась.

— Он хочет выбраться, чтобы отомстить?

— Полагаю, что да. И я его не осуждаю. Признаться честно, мне не хочется оставлять его здесь наедине со злобой.

Мы несколько мгновений смотрели друг на друга, а после Эолин коснулась моей руки.

— Мне нужно вернуться в Храм. Он пропитан моей силой, и там я управлюсь быстрее. Буду навещать тебя.

— Спасибо, мама.

— До встречи, милая.

Глава 29

Поймав себя на размышлениях о смысле человеческого существования, я поняла, что моя скука успешно перешла на совершенно иной уровень. Моим новым развлечением стала мысленная обработка всех совершенных мною действий, которые я или поощряла или критиковала, пытаясь построить иную модель собственного поведения. Странное и не совсем здоровое развлечение, однако, это давало пищу для размышления и возможность предотвратить что-то в будущем. В будущем, да? Неплохие планы…Что будет, когда я покину это место?

Если честно, то моя предстоящая свобода, казалось, давалась мне вечным ожиданием. Без преувеличений и грубости смело заявляю, что скоро подохну от скуки и тишины. Я только и делаю, что бреду к горизонту или лежу на воде, смотря в небо, которое даже не меняет свой цвет. Могу понять Кракена, что был заточен здесь на тысячелетия. Впрочем, это для того мира минули тысячи лет, здесь же, — пару сотен. Но я и недели выдержать не могу, а он здесь так долго…

Когда я покину это место, минует двадцать лет. Как по мне это весомый срок, за который может произойти столько важных событий. Этого времени достаточно, чтобы при встрече с другом и не узнать его вовсе. Думаю, все близкие мне люди изменятся, и я надеюсь, что лишь в лучшую сторону. Интересно, будут ли они рады видеть меня? Двадцать лет…весомый срок, да. Его достаточно, чтобы многое забыть, не говоря уже о чувствах. Но, будет, полагаю, правильным всё же навестить их, узнать о том, что произошло за это время…Что бы ни тяготило меня, это не должно тяготить других.

Я рассуждаю глупо? Многие считают, что за своё счастье нужно бороться до конца. Наверное, это правильно. Но, вспоминая ту судьбу, что была предначертана моим друзьям, я хочу, чтобы они действовали свободно. Вдруг, кто-то из них уже женился и воспитывает детей? Будет здорово, хотя и внезапно…Внезапно для двадцати лет?

Поднявшись, я размяла затекшие плечи. Что толку думать об этом сейчас? Мама вместе с драконами распутывает то, что я натворила, и мне, как всякому другому ребенку в ожидании, приходится выдумывать себе развлечения. Что более важно и странно…Я опустила взгляд, туда, где под водой виднелась огромная черная масса. Я не знаю, сколько прошло времени, но все те дни, что я здесь, эта туша неустанно следует за мной. Ещё один ребенок, которому скучно? Почему он тогда не выходит? Иногда я попросту хватаю юбки и несусь вперед, и итог всегда один: черная масса следует за мной, какую бы чушь я не творила. Стоит признать, что Кракен видел мои страдания от скуки больше, чем кто-либо. И, если вначале я стеснялась, то теперь меня ничего не останавливало: я даже била по поверхности ногой с такой силой, что в итоге у меня заболела пятка. И нет, я делала это не из-за сумасшествия, а потому, что хотела пробить ход к этому партизану.

Мама навещала меня часто. Начинала разговор с того, как продвигается расшифровка, а заканчивала тем, что сейчас происходит в нашей родной Империи. Она словно нарочно избегала слов об Острове и его судьбе, но я и не спрашивала…Лишь однажды я обмолвилась о Шаркане и Шире, и Эолин, улыбнувшись, сказала, что их взяли под крыло Киас и Эдир.

По её словам, минула всего неделя. 7 лет. Моя голова пухла от мыслей, и я решила, что иду к пути просветления. И в самом деле, даже, когда я закрывала глаза, пытаясь скоротать сном время, оранжевое небо вдруг ярко било по моим векам. Воистину, просветление. Если не внезапное сумасшествие.

Правда, в один из дней моё просветление было жестоко оборвано. Раскинув руки и закрыв глаза, я вдруг поняла, что в глазах темно. Неужели я так быстро привыкла к подобному? А к подобному разве можно привыкнуть…Однако я так хотела вновь ощутить это забытое чувство спокойствия перед сном, что не заметила, как уснула. Впервые за все время нахождения в этом месте я заснула! Интересно, почему? Неужели мама что-то сделала? Думаю, это были мои последние мысли перед тем, как темнота обволокла разум, и проснулась я с тем редким чувством, когда ты понимаешь, что прекрасно выспался.

Распахнув глаза, я спросонья поняла, что что-то продолжает свету с неба падать на моё лицо. У этого «что-то» очень смутно знакомые очертания…Щедро зевнув, я окончательно разлепила свои окуляры и решила, что всё ещё сплю. Возможно, меня начали преследовать галлюцинации, и к тому времени, как мама вытащит меня отсюда, я всё-таки сойду с ума. Посудите сами: увидеть Кракена в человеческом обличии я не надеялась до конца своего заключения.

Его черные склеры с красной радужкой трудно было с кем-то перепутать. И не только потому, что они выглядели пугающе, но и потому, что тут кроме нас никого не было. Серебристые волосы, длиной до плеч, свисали на его лицо, ведь он наклонил туловище, бросая тем самым на меня здоровую тень. Делал ли он это намеренно или попросту решил рассмотреть, пока я спала, непонятно, но я перекатилась в сторону, тут же вскочив на ноги. Итак, усвоенное правило номер один: Кракен мне не враг. Ну, так мне мама сказала. Правило второе: разговор стоит начать дружелюбно, несмотря на то, что наше первое знакомство, мягко говоря, не заладилось. И правило номер три…

— Так себе из тебя спасительница вышла, — язвительно усмехнулся он, умудрившись сохранить притом полностью непроницаемое лицо.

— Какая есть, — возмущенно ответила я, вспоминая собственную невнимательность. Интересно, что он планирует теперь? Тоже выберется вместе со мной и вновь попытается мстить? Мне не очень хочется смотреть на его истинную сущность, что бродит по океанам…

Мы смерили друг друга недовольными взглядами. Он, потому что я ему помешала. Я, потому что, если бы не он, я бы здесь сейчас не сидела. И всё же под воду он не вернулся и остался сидеть рядом. Молча. Видно, вечное одиночество ослабило его чувство необъятной злости. Иногда я принималась его разглядывать, и он злобно сверкал на меня взглядом, пока я не отворачивалась. Ну, не играть же нам в молчанку?

— А как тебя зовут? — этот вопрос показался мне нейтральным. Он не должен его обидеть.

— Кракен.

— Нет, я имею в виду настоящее имя.

Мужчина снова взглянул на меня так, словно это я была виновницей всех его бед. Именно всех, а не конкретно недавних событий.

— Не помню.

— И что, тебя теперь Кракеном называть? Тебе нравится?

— Пока ношу это имя, сохраняю гордость своим идеалам.

Красиво сказал. Словно бы продумал этот ответ заранее, много лет назад. Словно бы успокоил себя этим ответов, оправдав собственное забытое имя.

— А меня знаешь как зовут?

— Эофия.

— А откуда знаешь?

На меня взглянули, как на умалишенную. Может, так оно и есть…

— Врагов надо знать в лицо.

— Я враг потому, что помешала тебе разрушить остров и погубить сотни тысяч неповинных людей?

— Я никого не собирался убивать, — злобно ответил он, но мне показалось, что в этом ответе была и грусть. — Это вы так охотно верите всему, что вам наплели.

Кракен поднялся с поверхности и тут же обратился в огромную черную массу со множеством щупалец, что нырнула в воду и исчезла. Ну вот, неужели я его обидела? Он сам сделал первый шаг, чтобы поговорить, а я…С другой стороны, его агрессивные действия трактовались именно так! Однако Эолин многое мне рассказала. Кракен был создан, чтобы защищать и беречь, а его назвали убийцей. Он был согласен на сделку, чтобы выжить, а в итоге все только и хотели, что избавиться от него. Что бы сделала я, будь на его месте? Ох, мне было бы очень больно. Вдруг, он попросту хотел пробудиться, чтобы сбежать или испугать людей и вновь взять под контроль свой остров? Теперь я чувствую себя виноватой. Я стала одной из тех, кто обвинял других без доказательств. Просто потому, что так делали все.

Нужно извиниться. Хотя тут уж извинений будет мало. Он кажется мне диким зверем, с котором сотни лет обращались жестоко. И как такому зверю показать свои бескорыстные намерения? Кто же меня за язык-то тянул.

На следующий день Кракен не явился. Как и на следующий.


В последнее время в моих воспоминаниях часто мелькают те дни, когда я воспитывалась в храме рядом с мамой. Кажется, моё появление на свет было не столь радостным, как с другими моими сестрами, ведь, стоило мне родиться, как мама умерла. Я боюсь думать о том, что было бы, если бы артефакт не оживил её, и даже представлять не хочу ту жизнь, где я её единственный потомок.

Как и положено, я не помню первых лет своей жизни. Мой дедушка говорил, что то было смутное время, и Эолин тогда ещё не стала богиней для северян. Пытаясь создать мирную эпоху для своих родных, мама отдала меня на воспитание фениксам, рядом с которыми я училась и ходить, и летать. Так говорил дедушка, но я была слишком маленькой, чтобы подобное помнить.

Моё первое яркое воспоминание связано с отцом. Он брал меня на руки и летел над морем, опуская меня так, чтобы я могла коснуться ручками воды. Это было чудесно, однако, запомнила я это потому, что в тот день к моему пальцу прицепился краб. Я получила забинтованный палец, а папа — порцию неодобрения от других маминых мужей. Кажется, в то время меня воспитывали строго. Словно бы именно на меня возлагалась неясная, но огромная ответственность, что не исчезла даже с появлением на свет Дейриа.

От мамы и папы всегда веяло теплом, необъятной любовью и заботой, но, пытаясь вспомнить, что же исходило от других, я не нахожу иного слова, кроме как настороженность. Для них я была первым ребенком в храме. Первым ребенком Эолин. И правильно ли будет сказать, что для всех них я была объектом изучения? Именно, ведь все осознали, что в скором времени и им предстоит стать отцами.

Поначалу, как говорил мой отец, они и вовсе не решались ко мне походить. По словам Господина Валефора, я походила на неуемный комок энергии, что не мог сидеть смирно на руках и постоянно падал. Когда я кричала, меня боялись, когда я сидела смирно, за мной наблюдали. В то время, думаю, каждый пытался представить своего ребенка, каждый желала стать достойным отцом, наверное, именно это побудило других мужей проявить себя в качестве воспитателей. Не последнюю роль сыграло и то, что отцу пришлось тогда заняться кланом, а мама была занята заботой о только родившихся двойняшках: о Дейриа и её брате Дейрасе.

Помню, тогда на плечи Ориаса свалилось двойное счастье, и, если дочка была тихой с рождения, то вот сын, словно бы для равновесия, орал как создание тьмы. Большой маар, единственный из всех мужей, кроме моего отца, знавший, как общаться с детьми, оказался абсолютно и безоговорочно занят. И я оказалась лицом к лицу с теми, кто знал, что такое дети, в теории.

Барбатос учился очень быстро, и с ним всегда было весело. Он часто обращался в огромного лиса, катал меня на спине, рассказывал сказки, а после вдруг вел к тренировочному лагерю, где бились войска. Подобный контраст, безусловно, возымел на меня большое впечатление, и, убаюканная его приятным голосом, я во все красные от ужаса глаза смотрела, как начинающие бойцы бьют друг друга деревянными мечами, обливаясь потом. После этого мы шли кушать. Впрочем, кушал только Барбатос, потому что у меня перед глазами ещё стояли кричащие люди в доспехах. Ему казалось, что мне нравилось, а я покорно поглощала все, что мне давали. Драться я, конечно, не научилась, но многое узнала о стратегиях, стилях сражения и оружии, что было странно для маленькой девочки, но полезно для будущей Госпожи. А ещё я научилась есть в тех ситуациях, когда кругом что-то, что отбивает аппетит.

Господин Валефор всегда водил меня за руку. Мы часто гуляли, посещая цирки, театры, галереи, и выглядели при этом самыми родовитыми аристократами, одетыми по последней моде. Первый муж Эолин был очень умным, он многое мне рассказывал, однако, мой детский ум запоминал лишь то, что казалось мне действительно интересным. Он часто говорил о том, что нужно сохранять достоинство до конца, что учиться на чужих ошибках гораздо правильнее, но только сейчас я могу понять всю мудрость его слов. Тогда же мне было скучно. Мне нравились светские мероприятия, где каждый норовил дать мне подарок, однако, Господин Валефор был очень строг и не позволял вести себя так, как того желают дети. Мне было скучно и даже грустно. Но многие его слова отчего-то впитались в память, и не раз помогли мне в будущем. И, если Барбатос стал мне Защитником, то Валефор был Учителем с большой буквы.

Господин Джувиал и сам немного походил на ребенка. Он научил меня кататься на лошадях, а ещё подарил оленя, которого мне перед путешествием пришлось оставить дома. Вначале нам было неловко рядом с друг другом. Он не знал, что надо мне, я пыталась отойти от нравоучений Валефора. А после вдруг мы отправились на фестиваль, где смотрели на фейерверки, ловили маленьких рыбок, кушали сладости и рассказывали друг другу о мечтах. Джувиал сказал, что хочет такую же жизнерадостную дочку. Что ж, Индира с лихвой выполняет это требование. Он учил меня магии, и это было действительно интересно! Демон умел объяснять сложные вещи простым языком, за что я благодарна ему до сих пор. Он помог мне привыкнуть к своей родной магии, ведь в нас текла похожая кровь.

Последним был Баал, и не потому, что он был занят, а потому, что свою очередь он откладывал напоследок. Порой мне было страшно совершать лишние движения, но не только мне: свернув вокруг себя хвост, Баал неотрывно смотрел суженными зрачками на меня, убрав из комнаты всё, что могло мне угрожать. Точнее, он убрал из комнаты всё. Господина Баала я, честно, боялась. Он много молчал и громко делал замечания, если я пыталась нашкодить. Мы выглядели как два незнакомых человека, которых посадили рядом, наказав познакомиться. Однажды я решила потрогать хвост нага, найдя чешую того замечательно блестящей, и глаза того, помню, стали ещё больше. Во мне текла кровь Эолин, но я не была его ребенком — это его обескураживало, он не знал, какую модель поведения со мной строить, ведь мало кто из нагов вообще сталкивается с подобной проблемой. Можно сказать, что мы воспитывали друг друга. Он учился обращаться с детьми, а я запоминала все его истории, восхищалась его уверенностью и этой опасной вспыльчивостью, с которой он срывался на тех, кто случайно задевал меня в толпе. Думаю, до сих пор наши отношения с Господином Баалом остались странными и неясными, однако, постоять друг за друга мы могли без просьб.

В тот день, когда я покинула храм, все закончилось. Постепенно я отдалилась не только от мамы, но и от них всех. Нас объединяли праздники, постоянные приглашения, но всё это было не то. Мои учителя стали просто дядями.

Я поняла, что задремала. На меня снова падала тень.

Глава 30

— Прости, — только и выдавила я, понимая, насколько глупо будет оправдывать собственные небрежно брошенные слова. Признавать только лишь свою правоту — явный признак недалекого ума.

— За что? — спросил он, словно бы в наказание заставляя меня вслух рассуждать о неправильном поведении.

— Я…была груба с тобой. Судила по тому, что слышала от других…

— Надо же, — Кракен вдруг усмехнулся, подперев щеку кулаком. — Я уж было думал, что не услышу таких слов в жизни.

В его насмешливой интонации мне послышался укор, и я хмуро отвела взгляд. Как бы вновь не ляпнуть чего лишнего…Признаюсь честно, Кракена мне было жаль. Я неустанно продолжала прокручивать в голове выдуманную ситуацию, где на его месте стою я. Воспитанная во времена голода, жаждущая выжить, согласившаяся на жуткую сделку. Думаю, моим бы первоначальным хобби стало бы оплакивание собственной судьбы, под нижними строками которой я зачем-то поставила подпись. Наверное, со временем слез бы попросту не осталось, и я бы зачерствела, чтобы сохранить хоть что-то человеческое глубоко внутри. Но как всё это пережил он? Достойно ли принял проклятие или же низверг себя в пучины отчаяния?

Сейчас, смотря на Кракена, я приписываю ему отдаленность, настороженность и хладнокровие. Он контролирует свои эмоции, а потому я не могу понять, о чем он думает и что хочет. Он не выглядит сдавшимся, но не похож на проигравшего, он выглядит отталкивающе, однако, что-то вновь и вновь заставляет обращать на него свой взгляд. Сплошь и рядом неопределенность, которой я сыта по горло. Я не могу залезть к нему в голову, не могу с точностью даже в семьдесят процентов представить, что он пережил, но то, что сейчас он вновь сидит передо мной после того, что я сказала…Не это ли показатель того, что даже всемогущий Кракен хочет простого и человеческого обращения?

— Могу я задать вопрос?

— Если я могу на него ответить, то почему бы и нет.

— Почему ты решил возродиться, если столько столетий жил без истинного обличия? Тот ритуал, на который ты шел, он очень жуткий…

Мужчина ответил не сразу. Смерив меня внимательным взглядом, он взглянул куда-то в небо. Из его широкой груди вышел шумный и глубокий выдох, и мне показалось, что то, что он собирался сказать, сдавливало его изнутри. Я не стала торопить его с ответом и молча ожидала нужных мне слов. Я говорю «нужных» именно потому, что от них и зависело бы дальше моё решение: сбегать ли мне одной или же благородно спасать ещё одну заблудившуюся душу.

— Из всех твоих близких меня бы понял только тот наг, — начал Кракен, проведя рукой по шее, — это не понять ровно до тех пор, пока это не коснется тебя самого. Представь, что твою душу отделили от тела. Тело оставили в хреновом измерении, чтобы оно не разложилось раньше времени, а душу оставили во внешнем мире…Ты не сможешь этого представить. Простому счастливому человеку не дано почувствовать боль и от тела, и от души одновременно. Знаешь почему? Как ни странно физическая боль нередко заглушает душевную…Да и не та это душевная боль, о которой всем известно.

— Звучит ужасно…

— Было бы это приятно, я бы здесь не сидел. Так или иначе меня не попросту заперли в закрытом измерении, а обрекли на ещё более ужасное существование. Тело без души ничто, но и душа без истинного тела бессильна.

— Но ведь все видели тебя. Каждый мог прикоснуться к тебе, и…

— Долгое время я пребывал на острове так, как мне было наказано. Мной руководила злоба, я хотел убить всех, кто запечатал меня здесь, хотел специально стать тем, кем меня и представляли, но решился я на это лишь спустя сотню лет. Я хотел жить, а не существовать. Когда на остров начали пребывать первые поселенцы, я нашел подходящее тело и вселился в него, вытеснив другую душу.

Кракен взглянул в мои глаза, явно ища в них осуждение и презрение, вот только ничего подобного во мне сейчас не было. Не нам решать, что верно, а что нет, и не было и не будет на свете того, кто смог бы принять подобную несправедливую участь, оставшись навеки бесплотной материей. Думаю, он принял тяжелое, но такое необходимое решение не сразу. Как можно осуждать человека за его желание жить?

— Значит, ты просто переходил из тела в тело со сменой поколения?

— Верно. Но все эти оболочки не заменяли мне моего облика, я словно сидел в кувшине и ждал, когда он треснет. А после…переходил в другой. О ритуале я узнал от Набы. Это жрица из племени, что когда-то произошло от мааров. Её сила была полезна, и я приказал ей служить мне. Он увидела в будущем ритуал, в котором рубин сам придет в мои руки, но за несколько дней до ритуала вдруг увидела иной поворот: тот, где ты запечатываешь мою душу с телом. Я был рад, ведь это значило, — Кракен хлопнул себя по груди, — что я стану самим собой, но это бы значило, что я останусь навеки в пространстве.

— Так ты…не убивал фениксов?

— Сдались вы мне. Я смог бы пробудиться, если бы всё ваше племя погибло, а это невозможно, — усмехнулся мужчина, поднимаясь на ноги. Я поднялась за ним.

— Тогда что же ты будешь делать, когда выйдешь отсюда?

— Не знаю. Я по-прежнему зол на тех, кто запечатал меня. Вот только все эти посланники других богинь уже сгинули пару столетий назад. Я немного опоздал. Мстить уже некому.

У Кракена был широкий шаг, и мне приходилось делать два, а то и три, чтобы догнать его. Он говорил правду, и от этой правды даже мне стало легче. Что уж говорить, теперь я не вижу никаких проблем с нашим выходом отсюда, но…:

— Нужно будет показать людям, что ты неопасен.

Мужчина так резко затормозил, что я чуть не врезалась в его спину. И такое недоверие было в его взгляде, что я уж было подумала обидеться.

— Это как ломать древние и устоявшиеся принципы. Это невозможно.

— Ну, ты же со мной выйдешь. Я все-таки для людей доброе дело сделала, когда тебя запечатала.

— Доброе, что жуть.

— Понимаю, на это уйдет время. И, если ты желаешь ничего не менять и остаться затворником, то я не могу тебя переубедить. Однако, если ты действительно хочешь жить…То оставайся рядом со мной.

— Это должно было прозвучать благородно. Но вышло так, словно ты меня в собачонки зовешь.

— Я не это имела в виду!

Губы Кракена растянулись в улыбке, и, обернувшись, он вдруг ласково потрепал меня по голове. И такой красивой была эта добрая улыбка, что я мгновенно покраснела, опустив взгляд.

— Спасибо, Эофия.

— Было бы за что…

— Всё же ты первый человек, с кем я смог вот так спокойно поговорить.

— Ты первый сделал этот шаг…

— Я бы не сделал. Просто, когда ты спишь, то в пространстве благоговейная тишина. Именно поэтому я хотел, чтобы ты спала дольше.


За неделю до распечатывания

— На «А»? Аистерия.

— Яблоко.

— Оккрисава.

— Автор.

— Реприт.

— Знаешь, Эфи, складывается у меня впечатление, что и половина сказанных тобой слов не существует.

— А откуда ты проверишь? Ты на одном острове тысячу лет просидел. Времена идут…

— Хорошо, предположим. И что такое реприт?

— Ну-у, что-то вроде репетитора.

— А оккрисава?

— Очень красивый человек.

Кракен подозрительно сощурил глаза, но более спрашивать не стал. Скрестив на груди руки, он откинулся на поверхность, широко зевнув. И вот одна секунда, как он уже спит. И как ему только это небо не мешает? Поражаюсь его способности засыпать по одному щелчку.

Вот только я спать не хочу. И мне скучно.

Подобравшись на четвереньках ближе, я взглянула в спящее лицо Кракена, вновь ловя себя на мысли, что онпривлекательный. Странно, еще пару дней назад его внешность не казалась мне такой. Или я сама себе навязала эти мысли, находясь всё это время с ним рядом?

Хочется сделать что-то нехорошее. Странное чувство…Что ж, заплету ему тонкие косички. Пусть помучается, когда будет расплетать.


За пять дней до распечатывания

— Эолин, ваша дочь, пускай и старшая среди детей, но ни в коем образе не по интеллекту.

Мама спрятала смех в кулачок, когда я смерила их обоих недовольным взглядом.

— Она в душе вечное дитя. И я не думаю, что это плохо.

— Спасибо, мама.

— Кракен, ты так и не вспомнил своё настоящее имя? — несколько обеспокоенно спросила она, и я последовала её примеру. Не называть же его на людях Кракеном, в самом деле.

— Нет, — в ответе не было ни грусти, ни задумчивости, но мужчина, как мне показалось, понял наш немой вопрос. — Мне нужно новое имя.

— Есть ли пожелания? — мама мягко улыбнулась.

— Нет, — отчего-то Кракен посмотрел на меня, — какое имя мне подходит?

— Ты у меня спрашиваешь?

— Да. Ты же меня со стороны видишь.

Подобное доверие меня сильно ошарашило. Впрочем, навряд ли мужчина серьезно понимал важность подобного. Но имя ему необходимо соответствующее. Новое имя, символизирующее его жизнь и описывающее его суть. Когда я смотрю на Кракена, первое, что появляется в моей голове, это море, бедствие, сила…Я помню одно имя, что в переводе с древнего языка означало силу…И это имя…

— Леннарт.

С минуту Кракен молчал, будто бы смакуя имя во рту. А после вдруг согласно кивнул.


За три дня до распечатывания

— Эй, Леннарт, а ты бы женился на мне?

— Нет.

— Ответил, как отрезал. И почему?

— За тобой ни три, ни пять, ни десять мужей не уследят. Мне не нужны проблемы, я хочу спокойной жизни.

Я наигранно и обиженно надула губы, направляя свой кулак в мужской бок. Но Кракен и глазом не повел. Вместо этого он вдруг совершенно серьезно спросил:

— Что ты будешь делать, когда вернешься?

— Не знаю, — ответила я совершенно честно, — доведу тебя до Северной Империи, а там, как получится. Напутешествовалась уже. Я когда-то грифонов и гиппогрифов разводила, быть может, стоит вернуться к этому занятию. Может, начать выращивать редкие цветы? Хочу попробовать что-то новое.

— Про грифонов верю. Но цветы у тебя засохнут через три дня.

— Спасибо за веру.

— Значит, ты вернешься домой?

— Да, тут мне делать уже нечего.

— Но тебя может кто-то ждать наверху.

— Двадцать лет все же прошло…У них своя жизнь, у меня будет своя.

— Но ты выглядишь грустной, когда говоришь об этом.

Обогнав меня, Леннарт встал впереди, заслоняя дорогу. Я аккуратно подняла на него голову, понимая, что он, безусловно, прав. Для меня минуло всего двадцать дней, мне не так-то просто забыть всё, что было…Я попыталась улыбнуться, но, судя по тому, как скривилось лицо Кракена, у меня вышло плохо.

— У меня свои заботы появятся, — отмахнулась я, наконец, — к тому же, придется вводить малыша Леннарта в новую жизнь.

— Я в неё войду быстрее, чем ты сама.

— Ну, это мы ещё посмотрим.

— Эфи, я благодарен тебе за веру в меня, за новое имя, за твою помощь, и именно поэтому и я желаю тебе счастливой жизни. Если ты будешь по кому-то невыносимо скучать, я принесу тебе его.

— Принесешь? — я громко рассмеялась, представляя в голове эту несуразную картинку. И, чем больше я представляла, тем громче смеялась. Когда же я вытерла выступающие от смеха слезы и посмотрела на мужчину, то заметила, что ласково улыбается и он сам.

— Смех тебе к лицу, Эфи. Он красит тебя больше, чем грусть.

Глава 31

— Значит, Мирас и в самом деле наш предок…

— Верно. Тот сын, которому достались все камни, был отцом моему деду, — ответила мама, не сводя глаз с впервые поменявшего цвет неба, — я не помню дедушку, но знаю, что он не желал власти. Ни он, ни мой отец не могли управлять камнями, но и держать их при себе не желали. Во время постоянных в то время войн камни растерялись…Но в итоге пришли к тебе. Плохо ли это или же хорошо, но в тебе особо сильна кровь Мираса.

— А ты? — спросила я, наблюдая за тем, как драконы кружат вокруг бурлящей в центре воронки. Затягивая в себя оранжевые и красные цвета вечного неба, она превращала их в некрасивый и удручающий темный цвет, какой обычно предшествует сильному дождю.

— Меня никогда к ним не тянуло…Думаю, это можно считать ответом на вопрос, — Эолин тепло улыбнулась, взяв меня за руку.

Небесный водоворот становился огромным, будто бы намеревался вобрать в себя абсолютно всё пространство. В его центре я видела проблески ярких молний и чувствовала, как сильный ветер, бьющий мне в спину, словно бы подгонял меня к этой стихии. Положив руку на моё плечо, Леннарт кивнул Эолин и ушел вперед, позволяя нам остаться наедине. Повернувшись к маме, я с удивлением заметила, что ветер не трогает её волос и одежд.

— Что ж, вот уже и пора… — она поджала губы, касаясь пальцами моего лица. — Какая ты уже большая…

Мои глаза вдруг жутко заболели, и я поспешила кинуться в любящие объятия, чтобы спрятать собравшиеся в уголках слёзы.

— У нас необычная семья, — рассмеялась мама, — живем отдельно, так далеко друг от друга…Но я вижу и чувствую, как сильна между всеми нами связь. Эфи, я бы хотела подарить каждой из вас столько времени, сколько вы заслуживаете. Я безмерно люблю вас и хочу быть рядом. Наверное, ради одного-единственного дня в году я и живу…

— Я…

— Нет-нет, послушай, Эфи, ты никогда не будешь одна, ты никогда не сможешь нести на себе все в одиночку, ведь кто-то непременно станет рядом и подхватит этот груз. То, что ты чувствовала столь долгое время…В этом есть моя вина. И посланники Богов не всесильны, я упустила тот день, когда могла бы успокоить тебя и объяснить, что твоё рождение предназначено для большего, нежели быть старшей сестрой валькирий. Моё нежелание вмешиваться в судьбу привело к тому, что моё собственное дитя погрузилось в удручающие думы о собственном существовании…

— В этом нет твой вины, мама, о чем ты? Я сама нагрузила себя…Может быть, на самом деле, я попросту завидовала?..

— Эфи, я знала, что твой путь будет тернист. Нет ничего ужаснее, чем знать о будущем своего дитя и не иметь возможности ему помочь…Но всё то, что произошло с тобой, всё то, что ты пережила, было необходимо для своего становления как ещё одной божественной посланницы, что будет поддерживать этот хрупкий, постоянно ломающийся мир. Ты тоже Валькирия, Эфи. Но ты не была ею рождена. Ты стала ею сама.

Воронка нависла над всей водной поверхностью, отчего отдельные капли вдруг начали подниматься и лететь вверх, сливаясь в большие пузыри. Наши с Леннартом волосы безвольно трепыхались на ветру, и я чувствовала, что теряю под ногами опору. Крепко сжав на прощание мои ладони, мама грустно улыбнулась, успев перед этим поцеловать меня в лоб.

— Всё будет хорошо, милая. Теперь всё будет хорошо.

— Но я…я всё также буду скучать, мама…

— Эфи, больше не беги от себя самой. Гордо неси свою силу. И…Прошу, навещай меня в храме. Для меня нет большей радости, чем видеть всех вас рядом… — она отпустила мои руки и коснулась белоснежными пальцами своих влажных глаз.

— Я очень люблю тебя, мама!

— И я люблю тебя, Эфи. Будь счастлива!

Сильный ветер подхватил всё моё тело, и прежде, чем я запуталась в ткани собственного платья, Кракен схватил меня за руку, притягивая к себе. Мы оба неслись к бушующей воронке, пахнущей дождем, и, обернувшись напоследок, я грустно всмотрелась в уже далекую фигуру, стоявшую неподвижно среди настоящего хаоса. Только сейчас я поняла, что не высказала и доли всех тех чувств, что хотела поведать Эолин. И почему только мы всегда всё откладываем напоследок…Ведь нам ничего не стоит обнять другого, поцеловать, но мы постоянно во власти одного и того же слова. Потом. Потом…Потом будет уже поздно.

Я ведь так и не сказала ей спасибо. Спасибо за всё то, что она для меня сделала, находясь в плену своих же сил. Если я когда-нибудь стану матерью, я хочу быть, как Эолин. Я буду любящей и теплой, ласковой и мудрой. Я хочу без остатка любить каждого ребенка, и моё счастье будет в том, что я смогу быть с ними рядом всегда. Не думаю, что так уж скоро взыграет во мне материнский инстинкт, и немало времени пройдет прежде, чем я решусь на столь ответственный шаг, однако, я буду медленно, но верно растить в себе те качества, которыми я сделаю своих детей счастливыми.

Перед глазами все смешалось, и я крепко зажмурилась, чувствуя, как крепко прижимают меня к телу мужские руки. Головная боль упрямо стучала по вискам и шум в ушах, казалось, заглушал всё вокруг. Ветер кусал кожу, до боли врезаясь в веки, а мы всё летели ввысь, будто бы находились всё это время в настоящем аду.

Всё моё тело начало обволакивать что-то мокрое и солёное, и, пытаясь сделать вдох, я вобрала в себя много воды. Не было ни воздуха, чтобы задержать дыхание, ни света, чтобы разглядеть место. Но я чувствовала руку Леннарта, что тянул меня дальше, а вот куда, уже и не помню. Наверное, я потеряла сознание…


Я проснулась в светлой красивой комнате в окружении отца и двух своих непоседливых сестер. Все они широко улыбались, смеялись и что-то говорили, но я не слышала ничего. Видела лишь шевеление губ и белоснежные зубы, пока кто-то не хлопнул меня по щекам так смачно, что невидимая заглушка в моих ушах звонко разорвалась. В моё сознание проникли смех и пение птиц за ярким окном.

Удивленно откинув голову, я ошеломленно посмотрела на Кракена, что облокотившись об изголовье, смотрел на меня сверху с нескрываемой усмешкой. Сил, чтобы язвительно ответить колкостью, не было, и даже дракончики, свернувшись калачиком, мирно спали на одеяле. Должно быть, из-за того, что они потратили всю магию, полностью истощилась и я.

Папа протянул мне стакан воды, и я окончательно пришла в себя, искренне отвечая на крепкие объятия. От папы всегда пахло горящей травой и чем-то хвойным, и таким родным был этот запах, что я, положив на его плечо свою щеку, не желала отпускать феникса ни на минуту. Я, видимо, ужасная дочь, но я больше не оставлю своего отца, если тому самому не надоест моё присутствие. Быть может, обстоятельства или же время вновь разведут нас по разные углы мира, но никогда больше не пропаду я надолго. Жаль, что для подобного заключения потребовалось столь много времени…

За двадцать лет Альфинур совсем не изменился, лишь оброс не идущей ему щетиной, которой он сейчас и кололся. Но мои сестры словно бы похорошели ещё больше. Индира стала сдержаннее и спокойнее, а Дейриа начала разговаривать чаще, хотя само слово «молчаливая» всё еще было к ней законно применимо. Они не спрашивали меня ни о том месте, где я была, ни о Кракене за моей спиной, но наперебой рассказывали обо всём, что произошло.

Сев к вечеру за кухонный столик и вооружившись чаем со сладостями, мы вновь постоянно срывались на непрекращающиеся объятия и странные извинения, в которых не было смысла. И прежде, чем услышать обо всём понемногу, Индира схватила меня за руку и потащила на соседнюю площадь, что по совместительству оказалась главной. Столица изменилась, точнее, теперь это был обычный город, который перестроили из-за разрухи во время прошедшей войны. Прежде, чем мы вышли, моя сестра попросила через Аметиша изменить наши внешности, и смысл подобного действия я поняла лишь тогда, когда мы пришли к нужному месту.

На главной площади стояла огромная статуя высокой девушки с распахнутыми крыльями и развивающимся платьем. В руке она держала длинный двуручный меч, тогда как второй рукой колдовала заклинание, которое скульптур изобразил в виде вечно сияющей розоватой сферы. Я взглянула в лицо воинственной девушки и с минуту стояла молча, смотря то на подпись внизу, то на Индиру, что уже разрывалась от смеха.

— Какого это быть настолько знаменитой? — произнесла она, подбегая ближе и хватая меня за руку.

— Как-то я пока не пойму…

— Я вижу по твоему лицу, — рассмеялась она, — жители столицы видели тебя и признали своей спасительницей. Ну, золотую ручку сюда ещё и Эдир приложил. Для этой страны ты теперь легенда! Наверное, в ближайшее время людям стоит всё-таки показаться, они будут в восторге!

— Это всё ещё не вяжется в моей голове, но…Индира, не говори людям, что мужчина рядом со мной Кракен. Пока не стоит. Будем работать постепенно.

— Договорились!

Вернувшись за чаепитие, мы вновь вернулись к разговорам о прошедших двадцати годах, и вот, что я узнала. Война между государствами была завершена, едва Кракена запечатала моя ныне известная на весь остров особа. Был подписан мирный договор о ненападении, и с тех пор на Тарском острове нет войн. Эдир правил после произошедшего ещё четыре года, после чего сам сошел с трона, отдав бразды правления юному дарованию из аристократического рода, при котором ныне служил советником. Отношение жителей к нагам перешло из враждебного в терпеливое, и теперь он мог больше не скрывать своей настоящей формы. Ему приписывали роман с одной приезжей дамой знатного происхождения, и все уж было думали о его свадьбе, однако, слухи так и остались слухами, хотя, по словам Индиры, инициатором подобного разрыва отношений был именно Эдир. Решив не задавать больше вопросов о наге, я попросила продолжить рассказ, и узнала, что моя сестра и Норн победили проснувшегося вепря, что был размером с гору и жестоко убивал людей. После скитаний по Северной Империи (Дейриа так и не рассказала мне о том, что же Норн там искал), он три года назад вернулся на остров, чтобы стать главнокомандующим. Пробуждение огромных зверей после запечатывания Кракена вдруг стало открытой проблемой, и даже Лион не раз помогал в подобных походах на монстров. Он вернулся в клан, и теперь владеет огромной Академией, в которой изнеженных Гоарских мужчин учат быть воинами. Видимо, сила вошла в моду. Впрочем, как рассказал мой отец, внешне нимфы так и остались хрупкими и сухопарыми, пускай и преобразились внутренне.

В становлении Академии ему помог Некрис. Я с волнением слушала о нем, ведь исчезновение метки могло послужить очередным проблемам со стороны признания власти. Однако Госпожа Серебристых Рек, услышав о произошедшем, вдруг встала на защиту Некриса, позволив тому выбрать себе жену тогда, когда придет время. Таким образом, клан был сохранен, а власть нимфа никто не мог оспорить. Всё шло так, как должно было. Прекрасно. Клан Призрачных Гор, кстати, был изгнан с территории Империи, а, чтобы сохранить нерушимое количество правящих ветвей, на их место был воздвигнут древний, но позабытый клан Зыбучих Песков, в котором правила крайне милая и мудрая Госпожа.

Я узнала о том, что во время запечатывания, драконы были видны всем окружающим, а потому Остров принял религию Империи Гоар. Сложную задачу по просвещению взял на себя Киас, что стал главным священнослужителем и в этой стране. Жителями был построен великолепный храм, в который, к моему смущению, была поставлена ещё одна моя скромная статуя, что отличалась от первой наличием на мне маленьких драконов. Десять лет назад Киас посещал кланы Восточной Империи, но после вновь вернулся на Остров, отказавшись от брака, который сулил ему выгоду.

Выслушав рассказ про новые законы и праздники, один из которых уже посвящался мне, я попросила поведать о судьбе двух спасенных мною детей. На этих словах Индира засветилась, как сфера, которую держала моя статуя. Она назвала нимфов талантливейшими магами, которых когда-либо видела. Ведь, если подумать, то Шаркану уже тридцать четыре, а малышу Ширу — двадцать семь. После произошедшего они учились при дворе Эдира, а после, когда тот ушел от власти, отправились за Норном на Север, где продолжили обучение. Сейчас Шир является советником Некриса, а Шаркан — известный на весь мир придворный маг во дворце нового князя.

— Хочешь навестить их всех? Не волнуйся, я уже каждому сказала, что ты вернулась! Видела бы ты их лица!

— Индира! — я строго нахмурила брови.

— А как иначе? Мы все тебя двадцать лет ждали! Ждали, как чудо с Небес, а ты хочешь по-тихому вернуться домой?

Я тяжело выдохнула, косясь в ту сторону, где была моя статуя. Кто бы мог подумать, что всё приобретет такой поворот…Всё же Индира права. Эти люди дороги мне, сколько бы времени не прошло. Я хочу их увидеть.

— Что ж, верно. Тогда, прежде, чем мы вернемся на Север, давайте ещё немного попутешествуем.

Глава 32

Леннарт

Она странная. Имея в руках огромную силу и власть, она предпочитает жить, как все, наслаждаясь банальными мелочами. Я давно разочаровался в людях и прекрасно знаю, что на самом деле ими движет. Лишь немногие способны обуздать собственные чувства, которые иначе именуют грехами, и лишь доля людей, получив в руки могущество, смогут верно и во благо им распределиться. Большая сила стереотипно служит мне тяжелым грузом, но давит ли он на её плечи?

Я достаточно наблюдаю за ней, чтобы признать свои некогда блестящие навыки в чтении людей бесполезными. Я не знаю, какой она была до встречи с камнями, однако, я думаю, что с тех пор она ни капли не изменилась. Её родные утверждают, что прежде Эофия была будто скована по рукам и ногами, и ныне она вдохнула полной грудью и расправила крылья. Неужели большая сила может принести подобное облегчение?

Она много улыбается. Быть может, поэтому люди, что считают её Спасительницей и видят впервые, невольно тянутся к Эофии, стоит ей показаться на улице? Я не знаю, о чём она думает. В её голове или ветер, или каша: ни того, ни другого мне не понять. В ней нет скверных мыслей, она не желает садиться на тот трон, что уготован ей с рождения, и желания её до того просты, что становится смешно. Божественная посланница, дочь Богини, наследница клана фениксов хочет вернуться на Север, чтобы разводить магических животных и выращивать растения? Кому расскажешь, никто не поверит.

Она добра ко мне, и на её лице нет того страха, который я вновь ощущаю от прохожих, идя по улице. Я благодарен ей за эту веру, за возможность, которую она подарила мне, впустив в тот мир, что когда-то избавился от меня изощренным способом. Я снова здесь, и ощущать землю под собственными ногами…удивительно приятно. Пока мне неясны собственные желания, и мне неведомо, как жить теперь, однако, я хочу, как и Эофия, жить настоящим. К сожалению, этого невероятного таланта у меня нет. Поэтому я пойду за ней, буду смотреть за ней, и тогда, возможно, всё встанет на свои места.

Она берет меня за руку, и её ладонь полностью помещается в моей. Ведет к какой-то лавке и показывает ловцы снов со странными длинными перьями. Двадцать дней мы пробыли в одном пространстве, и не раз я смотрел на твоё лицо, стоило тебе заснуть. Но только сейчас в свету настоящего яркого солнца, я обреченно осознаю, что чувствую к тебе больше, чем благодарность. Ты возникла передо мной в тот период, когда я был преисполнен мести и злобы, и убедила оставить эти чувства позади. Впервые столкнувшись с тем, кто принял и понял меня, я пошел за тобой, как покорный раб, думающий о том, что всё держит под контролем. Мне кажется это странным, но я быстро осознал, из-за чего бреду за тобой, куда бы ты ни пошла. Я полюбил тебя не за внешность, не за силу и даже не за характер. Я влюбился в твои мысли, в твои горящие интересом глаза, в твои донельзя странные принципы, которые лишь мешают жить, в твои несколько детские представления о мире. В ту твою часть, что, быть может, мне повезло увидеть во всей красе именно в бескрайней темнице.

Когда ты обнимаешь меня, мне тепло. Когда ты обнимаешь снующих вокруг тебя детей и улыбаешься другим людям, меня окутывает холод. Мне нравится, как ты краснеешь, когда я беру тебя на руки или склоняюсь к твоему лицу. Ты не хочешь меня соблазнить, не хочешь использовать себе во благо, и уже только поэтому ты для меня словно магнит. Ты говоришь о моём будущем, в котором я буду непременно счастлив, но в твоих словах я не слышу того желанного «мы». Но я больше не упущу того, что на самом деле желаю. И той ночью я признался тебе в чувствах.

Полагаю, это было нескладно, но я воин, а не оратор, и слова «буду рядом навечно» для меня весят больше, нежели пресловутое «я люблю тебя». Мне трудно выражать то, что ранее мне было неведомо, но я докажу эти чувства словами и поступками, и тогда ты убедишься в их ценности. Я сказал тебе об этом, и ты широко улыбнулась, обхватив моё лицо руками. Ты поцеловала меня, а я к своему стыду сорвался с цепи. Я знаю, что твоё сердце не будет предназначено лишь мне одному, но той ночью именно я обладал тобой. Именно я склонялся к твоим губам, к твоей груди, и ты кричала подо мной, уснув на моей руке только к утру.

Я не знаю, что будет в будущем. Не знаю, примет ли меня обратно этот мир, но знаю точно, что никогда не отойду от тебя. Говорят, моё лице холодное, что моя аура угнетающая и неприветливая, что никогда не быть мне простым человеком и не изменить мне этого. Но пока ты веришь мне, пока ты улыбаешься мне, я готов переступить через себя. Я не идеален, в моей голове по-прежнему полно темных мыслей, но я никогда не стану для тебя причиной горечи и сожаления.

Я благодарен тебе, Эофия. Я навеки сохраню твои улыбку и любовь. Твою веру в светлое будущее.


Шаркан

— Это что, и правда ты?! Маленький милый мальчик превратился в высоченного амбала с лицом-кирпичом!

Что ж, такую встречу я и представлял. Я долго ждал, чтобы увидеть тебя снова, и раз за разом думал, что же скажешь ты мне на пороге. «Здравствуй» — слишком вежливо для тебя. «Как ты вырос…» — точно не в твоём духе. Я ждал твоих широко раскрытых глаз, твоих странных, но почему-то смешных шуток, и я хотел удивить тебя, я хотел показать тебе, чего я добился. Я сделал это для себя, но благодаря тебе.

— Зато ты уж точно ни капли не изменилась.

— Что? — завертелась ты на месте. — Я думала, что похорошела.

Мы больше месяца прожили бок о бок, и связывают нас не только горестные воспоминания. Те дни, когда мы жили в живописной деревушке, притворяясь семьей, были самыми теплыми воспоминаниями за всю мою жизнь. Судьба свела нас в тот момент, когда мы с братом, лишившись всего, готовились вести бродячий, нищий и наполненный грязью образ жизни. У нас не было ни обуви, ни еды, ни крова. И в тот день, когда я хотел взять в руки нож, чтобы спасти себя и Шира, появилась ты.

Я крепко обнимаю тебя, и понимаю, что собственные руки дрожат. Когда мы виделись последний раз, я едва доставал тебе до груди, теперь же ты едва достаешь до моей. Ты не только Спасительница для этого острова, ты личный дух Хранитель для меня и брата. Сейчас он в Империи, и я мог бы быть там же, но я знал, что ты вернешься, и я хотел видеть тебя первым. Я не знаю, что было бы, если бы тогда не встретил тебя, и, когда я сказал тебе об этом, ты вдруг помрачнела. Лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы я более не смел задавать подобных вопросов.

Мы пережили настоящее приключение, и после ужина мы долго говорили с тобой, обсуждая всё, что с нами произошло. Наше неловкое знакомство, где ты показалась мне большим ребенком, наш удачливый побег, ночевку за водопадом, красивую деревеньку, где мне начало казаться, что у меня вновь есть семья, и твоё исчезновение…

Я ждал твоего возвращения так искренне, как это делают только дети, и, когда мне сказали, что теперь ты запечатана вместе с Кракеном, я вновь почувствовал пустоту. Ту пустоту, которую ты только начала заполнять своим теплом. Мне начало казаться, что я проклят и теряю всех, кто мне близок. И затем твой отец и та странная жрица сказали, что ты вернешься через двадцать лет. Двадцать лет…Это казалось невыносимым. Я зачем-то приходил к океану, к тому месту, где когда-то кипела битва, бродил по берегу, но, безусловно, ты не могла выйти мне навстречу.

Ты сдержала обещание. Мы с братом ни в чем не нуждались, и во дворце о нас заботились так, словно бы мы действительно были твоими братьями. Благодаря тебе мы больше не голодали, всегда высыпались, одевались в хорошую одежду и даже учились у лучших учителей. Тогда мы с Широм поняли, что не имеем права провести подаренное тобой время бесполезно. Мы решили стать лучшими. Для себя. И для тебя…

Я много учился, много старался, и, когда Норн отправился на Север, я последовал за ним, чтобы встретиться с теми, кто обучал тебя. Твоя сестра-нагиня позволила мне остаться рядом в качестве ученика, и лишь когда я достиг результата, я позволил себе вернуться к океану, в котором была заточена ты. В один момент меня вдруг признали сильным магом, и, обернувшись к зеркалу, я увидел мужчину с короткими небрежно взлохмаченными волосами и строгим взглядом. Я не знаю, когда стал таким, но, посвятив время себе, я вдруг понял, как оно скоротечно.

Помнишь то кольцо, которое ты отдала мне? Ты сказала, что я могу продать его и жить обеспеченно. Только теперь оно на моём пальце, ведь это был твой подарок, который ты отдала мне перед своим исчезновением. И ты исчезла. Стала для людей Героем и Легендой, а я ходил вокруг твоей молчаливой статуи, вспоминая твою добродушную натуру и постоянно веселящуюся душу. Ты всегда сдерживала свои обещания, но в одном ты все же нас обманула — домой вернулись только мы.

Я действительно ждал тебя все двадцать лет. Ждал так сильно, что сейчас, рассматривая тебя в соседнем кресле, мне казалось, будто ты призрак или жестокая галлюцинация. Но вот ты подходишь ближе, рассматриваешь висящий на моей шее кулон, в шутку называешь буржуем, и я поспешно утираю слезу в уголке глаза. Ты не должна этого видеть, ведь теперь я сильный и подобное мне не к лицу. Но я так счастлив видеть тебя…Ты единственная нить, связывающая меня с тем детством, о котором я хотел помнить.

Вновь смеешься, говоришь, что горда мной, горда быть другом, пускай и неприветливого, но сильнейшего водного мага, а я молчу. Мне странно и отчего-то неприятно слышать это, точнее, лишь одно слово задевает меня. Ты всё ещё видишь меня тем ребенком, что был для тебя братом? Видишь старого друга, который вдруг вымахал в росте и в развитии? Я больше не брат тебе, Эофия, и теперь я хочу стать для тебя больше, чем друг. Теперь я мужчина, который сможешь позаботиться о тебе, как ты сама сделала когда-то. Теперь я хочу защищать тебя и подарить тебе ту жизнь, о которой ты мечтаешь.

«Эфи, возьмешь Шаркана, если он распугает всех невест?» — дурак Шир, ты ляпнул это по глупости, а брошенные на ветер слова отчего-то остались в моей голове. Да, я распугал всех невест, потому что среди них нет ни одной, кто хотя бы немного походила на тебя, Эфи. Я понял это на одном балу, поймав себя вдруг на этой мысли. Я инстинктивно искал ту, что могла бы заменить тебя.

Ты улыбаешься, уплетаешь пирожные, которые любишь. Я знаю, что ты их любишь, ведь я всегда за тобой наблюдал. Неважно, сколько у меня уйдет времени, я докажу тебе, что уже давно не ребенок. Я докажу тебе, что мои чувства настоящие и неподдельные, и я заставлю тебя посмотреть на меня, как на мужчину. Просто позволь быть рядом…


Киас

Великий Храм Тарского острова принадлежит тебе. И все двадцать лет ты была рядом со мной, не сходя с мраморного пьедестала и сжимая в руке меч, который я никогда не видел в твоих руках. Все двадцать лет ты была молчалива и строга, позволяя застывшим драконам навеки замереть на складках платья, все двадцать лет твоя кожа была холодной, отражая свет горячих факелов. Двадцать лет я смотрел на тебя, ожидая, что мрамор исчезнет и с пьедестала ко мне спустишься ты…

Мы не сразу узнали о том, что ты вернешься, и то время, наполненное скорбью, заставило меня признать те чувства, о которых я пытался умолчать. Ты исчезла так же внезапно, как появилась, оставив в душе такой глубокий след, что засыпать его гравием не вышло. Ты живой огонек, что танцует в этом мире, зажигая искру в других. Но знаешь ли ты сама об этом?

Когда я впервые увидел тебя, я улыбнулся, настолько мои ожидания не совпали с реальностью. Узнав о новой Госпоже клана Багряных Небес, я ожидал увидеть властную деву с непоколебимыми устоями и уставшим внимательным взглядом. Такой представлялась мне Госпожа, что сможет управлять другими, но вот передо мной возникла ты. Постоянно куда-то бегущая, всегда смеющаяся, добрая, пускай и старающаяся зачем-то скрыть эту черту, справедливая и несколько наивная. Ты не была похожа на Госпожу, и что-то очевидно волновало тебя изнутри, но твоя любовь к жизни будто пробудила меня ото сна.

Будучи священнослужителем, я большую часть своей жизни наблюдал за чужими душами, позволяя им высказаться и направляя тогда, когда они зашли в тупик. В каждом живом создании живет огонь, и я видел его, видел как он заходит в храм, замирает напротив статуй драконов, отпивает воды из золотой чаши и, прося о чем-то своем, уходит. В этом ежедневном, ежечасном обряде не было ничего удивительного, пока рядом со мной не оказалась ты. Я видел твой огонь, видел как чудно переливался он разными цветами, словно бы принадлежал он не только тебе. Видел, как порхал твой огонь, стараясь охватить всё и сразу, и вот, что удивительно, лишь у детей такая подвижная и жизнерадостная душа.

Ты совестлива, и черта эта с лихвой закрывает твою корысть, с которой ты похвально борешься. Ты признаешь собственные недостатки, что, быть может, немало проблем принесли твоему разуму, но ты не желаешь закрывать глаза, и, признавая их, ты признаешь, что никто из нас не идеален. Вокруг тебя всегда тепло, именно поэтому окружающие тянутся к тебе, как притянулся к тебе я. Ты то долгожданное воплощение, которое я ждал всю жизнь, и надо же было фактам сойтись так, что в тебе нашел я и ответ на давно терзающий вопрос и собственное умиротворение. Именно это чувствовал я, глядя на тебя.

Я не хотел становиться к тебе ближе, ведь для меня ты была священна. Драконы избрали тебя, и я, подобно им, хотел избрать тебя, всегда помогая на определенной дистанции, и я не смог. Я был рядом с тобой, я говорил с тобой, я наблюдал за тобой и внезапно осознал, что сердцу тепло. Я принял это чувство тогда, когда тебя забрали в плен, ведь моя душа страдала, и я искренне желал перенять весь твой страх на себя.

Но ты всё же исчезла. На долгие двадцать лет, за которые произошло множество событий. Принятие островом религии нашей Империи стало для меня спасением, и, наблюдая за постройкой храма, я рассказывал людям о драконах, об их силе, я рассказывал им о тебе. К сожалению, время решило идти медленнее, и множество дел подкинула мне судьба, чтобы не провел я двадцать лет в затворничестве. Я исцелял людей, раненых в битве с проснувшимися зверями, я исцелял заблудшие души, я строил школы для детей селян, и однажды мне пришлось вернуться в Империю по настоянию Гоарского Храма. Мне следовало стать мужем для благородной дамы из богатой семьи, ведь так было необходимо, не пристало Главному священнослужителю быть холостым, и я отказался от всего. От женитьбы, от своего статуса, от своей прошлой жизни. Меня понизили, и на Остров я вернулся обычным священником, что был более не вправе руководить работой храма.

Моё сердце впервые за долгое время наполнилось радостью, все произошедшее странным образом приблизило меня к тебе, и вот, я получаю письмо о твоём возвращении. Я и подумать не мог, что люблю тебя так сильно. Но, когда я увидел тебя, даже мои крылья задрожали — настолько долгожданной была эта встреча. Я долго обнимал тебя, с трепетом слушал, как в унисон бьются наши сердца, а ты гладила меня по спине, пока из моих глаз не хлынули слезы. Двадцать лет я ждал, чтобы вновь прикоснуться к тебе, и вот я жалко смаргиваю слезы, а ты смеешься, часто дыша мне в шею.

Мне неведомо то будущее, где тебя нет, но отчего-то кажется мне, что ты меня спасла. Спасла тем, что встретила, что повела меня за руку вперед. Мне о многом нужно тебе рассказать, и я навсегда запомню этот день. День, когда я обрел самое ценное, что теперь у меня есть…


Норн

Ты внимательно и недоверчиво оглядываешь меня с головы до ног, а я не могу сделать и шага, чтобы выйти навстречу. Я открываю рот, чтобы позвать тебя по имени, но не могу, все тело впервые за жизнь полностью онемело. Мне начинает казаться, что это плохой сон, ведь не раз мне снилось, как я протягиваю тебе руку, а ты не можешь за неё схватиться, но вот сильный ветер ударяет о кожу. Я неловко указываю на тебя пальцем, и ты делаешь несколько шагов вперед, заглядывая в мои глаза. Что ты разглядываешь? Мои мышцы стали лишь больше, тело покрылось множеством шрамов, и я порядком зарос. Ты хмуришься и вдруг с силой дергаешь меня за бороду, так внезапно, что я распахиваю широко глаза и понимаю лишь одно…это действительно не сон.

Ты вернулась. Вернулась. Вернулась. Вернулась. Я как сумасшедший повторяю это слово и кружу тебя вокруг себя, в конце подкидывая в воздух. Твои волосы путаются, ты что-то испуганно кричишь, но я совершенно ничего не слышу. Мир вокруг словно исчез, позволив мне любоваться лишь тобой одной. Вернулась. Я громко смеюсь и сжимаю тебя в объятиях, слыша хруст. Мой маленький хрупкий воин, которого я когда-то не смог защитить.

Эта мысль долго травила меня, и раз за разом ловил я себя на мысли, что виню себя в том, что произошло. Если бы я только не упустил тебя в тот вечер…Но ты оказалась сильнее, чем я думал, но иначе и быть не могло. Ведь я признал тебя, я стал для тебя щитом, увидев в тебе поражающую силу воли! Мне не нравятся слабаки, я терпеть не могу нытиков, и я грубо ухожу, когда собеседник лишен чувства юмора. Быть может, я груб, но я многое пережил и увидел, чтобы позволить себе не терпеть тех, кто мне не интересен. Знаешь, Эофия, а ведь я вначале тебя сильно недолюбливал. Ты показалась мне той, кто решает сблизиться с власть имущими, чтобы получить выгоду, и я рад, что в очередной раз ошибся. Да, я плохо читаю людей, но мне это и не нужно, я все ещё думаю, что именно силой можно решить то, что невозможно решить умом.

Мне кажется, мы с тобой похожи. Нас называют большими детьми, но именно благодаря этому мы получаем от жизни удовольствие, мы любим смех и готовы наперегонки бежать от ненужных проблем. Ты понимаешь меня, как никто другой, и я начал считать тебя своим верным другом. Я без раздумий отправился за тобой во враждебную страну, ведь был уверен, что ты бы поступила также, но именно там ты жестоко породила во мне семена сомнения. Мы были соратниками, готовыми прикрыть друг другу спины, надежными союзниками, я хотел, чтобы мы и впредь сражались вместе, но ты вдруг переступила черту, а я тебе в этом помог.

Тот поцелуй, я думаю, именно он всё изменил. Глупо звучит, но ты вдруг предстала передо мной, как хрупкая женщина, а не как воин. И вновь увидеть тебя воительницей я не смог. Ты пожертвовала собой, оставшись в каком-то чертовом месте, которое ты запечатывала, а я упустил тебя уже второй раз. Ты исчезла. Мир вернулся к прежней жизни, но тебя не было. Я вновь стал телохранителем Эдира, и всё стало на круги своя…Конечно же, это ложь. Внутри словно кто-то яму выкопал, и наполнить её было нечем.

Подобное было для меня впервые. Обычная грусть (возникшее чувство я трактовал именно так, не иначе), всё никак не проходила, а лишь усиливалась. Она смешалась с виной за мою же слабость. Я мог бы последовать за ней в портал, если бы не занялся этими наемниками, я мог бы даже последовать за ней в эту воронку, но был слишком далеко. Когда внутри пусто, а ты не можешь найти причину, чтобы устранить…Это ужасно. Я вновь стал гладиатором, надеясь, что адреналин всё заглушит, но тщетно. Тогда Дейриа попросила моей помощи с вепрем, и я отправился в другую Империю. Это тоже не помогло.

Это всё из-за тебя, Эофия. Ты очень сильно накосячила, заставив меня двадцать лет не находить себе места. Я хотел бы сказать, что переживаю за друга, но я не умею особо переживать, да и ты сама всё испортила. Что мне тогда было думать? Кто мы друг другу? Ты поцеловала меня, потому что я нравлюсь тебе? Что ж, ты тоже мне нравишься. С тобой хоть на край света. Хотя и корявым, конечно, это путешествие выйдет…Вот только поговорить мы об этом не можем. Я хотел узнать тебя ещё лучше, а ты застряла в океане.

После многочисленных сражений, я оказался на Севере. Не такой уж это и незнакомый край, ведь Северные острова когда-то были домом для моего племени. Я принял неожиданное решение остаться там, ведь в этих снегах родилась ты. Отчего-то здесь ожидать тебя было легче, словно бы ты была рядом. Я хотел увидеть места, в которых ты выросла, и даже не мог объяснить, зачем я это делаю. Но желание было настолько сильно, что я шел из города в город, пока не вышел к Храму, в котором встретился с господином Барбатосом. Мы провели множество тренировочных боев, а после именно он открыл мне глаза на собственные чувства. Воинам трудно принять подобное, а потому этот оборотень понял меня с полуслова.

Оказалось, я вроде как влюблен. Да, похоже на то, однако, это лишь усложняет ситуацию. Обычно принцесс охраняет дракон, и его можно победить. Тогда как мне, черт возьми, достать мою принцессу, которая, может, уже и не принцесса, а утопленница?! Вечно всё у меня наперекосяк. Женщина, которой я решил отдать своё сердце, смоталась от меня ещё до того, как я принял это решение!

Я вернулся домой. До твоего возвращения оставалось пять лет. И вот, спустя столько времени, ты стоишь передо мной, а я сжимаю рубаху на груди, пытаясь унять стук сердца. Я…и правда так рад. Рад снова видеть тебя. В душе больше не пусто, наоборот, внутри что-то скопилось, что готово разорвать меня изнутри.

Когда-то я дважды упустил тебя. Когда-то я дважды оставил тебя наедине с лишениями и проблемами. Больше это никогда не повторится. Клянусь.


Эдир

Ты принесла в мою жизнь слишком много проблем.

Как и я в твою.

Знаешь, я не хотел скучать. Ты ворвалась в моё личное пространство так внезапно, что я был готов тебя возненавидеть. Не надейся, я не считаю себя виноватым, и то, что я вел себя столь «непристойно», лишь часть моего плана, в котором ты должна была благодарно принять мою любовь и стать Княгиней, чтобы не знать никогда бедной жизни. Представь, что было бы, если бы ты согласилась. Я бы навеки гарантировал своей стране безопасность, ты бы жила в роскоши, у нас бы не было детей, никто бы не узнал о том, что я наг, я бы долго правил и…никогда бы не стал свободным.

Но ты перевернула мою жизнь вверх дном. Слабая цель оказалась с огромной изюминкой и в буквальном смысле лишила меня способности мыслить. Ты влезла туда, куда тебе не следовало, ты вдруг узнала то, чего я не говорил многим приближенным. Я был зол на тебя. Женщина должна быть покорной, но вместе с тем иметь собственное мнение, чтобы сдерживать мужей, она должна быть заботливой и нежной, а не такой балдой, как ты! В тебе нет ни капли ответственности, ты безалаберна, легкомысленна, наивна, и доброта твоя никому не нужна!

Я не хотел скучать. Всё, что нас связывало, было фиктивным и поддельным. Мы совершенно разные, и я представить не могу, сколько общих усилий стоит приложить, чтобы мы друг друга поняли. Ты разрушила всё то, что я охранял и берег, а после исчезла сначала в плену врага, а после в океане. Ты ничего не можешь толком сделать, и единственное, что у тебя получилось, так это красиво исчезнуть с Кракеном за замком, который ты же и создала.

Да, я не хотел скучать. Но мне пришлось подметать за тобой следы. Я повел войска в чужую страну, чтобы помочь тебе, я сел в колесницу, чтобы спасти тебя, я возвел статую в твою честь, чтобы все знали о Герое, спасшем остров, и делал я это, потому что…

Потому что…

Я зачем-то вспоминаю тот день, когда ты, узнав правду, согласилась помочь. Когда ты, подойдя ближе, предложила мне отправиться с тобой в Империю после моего отречения от власти. День, когда ты назвала меня мужем. День, когда я обрел возможность больше никогда не притворяться. Я стал тем, кем я должен был быть.

Никогда бы не подумал, что моя цель вдруг станет грузом. Я был незаконнорожденным ребенком, и мне стоило многих усилий выжить во дворце, где я рос среди других детей любвеобильного Князя. Он не ценил ни своих жен, ни любовниц, казалось, что он и вовсе ненавидит всех, и именно поэтому я терпеть не мог жестокого отца. Дворец превратился в настоящее поле битвы, когда поднялся вопрос о наследовании, и передо мной развернулась настоящая мясорубка. Я оказался сильнее и умнее, злее и недоверчивее. Именно поэтому я стал Князем. Именно поэтому я выжил. Я лично приковал себя к несчастной, лишенной нагского достоинства жизни, и ты разрушила этот договор.

Знаешь, я не хотел скучать. Когда ты исчезла на долгие двадцать лет, я решил начать жизнь с чистого листа. Вдохновленные тобой люди вдруг приняли мою сущность, и я углубился в работу, чтобы восстановить земли после войны. Я много работал, чтобы не думать о том, что произошло, но спустя четыре года понял, что больше не желаю этот кровавый трон. Ты осталась язвой даже после своего исчезновения, постоянно возникая в моих мыслях.

Я стал советником. У меня появилось больше времени, и я решил убрать тебя из головы другой женщиной. Она была красива, знатна, многими желанна, и я решил, что лучшего выбора мне не найти. Вы были с ней совершенно непохожи, и…Да, Эфи, ты настоящая заноза. Я не смог выкинуть тебя из головы ни работой, ни другими женщинами. Взгляд все равно возвращался к пустому запястью, где раньше была метка. Но ты исчезла, забрав с собой абсолютно всё.

Наверное, я всё же скучал. Никогда я не признаю этого вслух и никогда не скажу тебе, когда ты вернешься. Но я ждал тебя. Тебя со всеми твоими недостатками, чтобы встретить их своим скверным характером. Мне трудно признавать ошибки, но теперь я более чем уверен, что всё, что произошло и казалось мне ужасным, было сделано мне же во благо. Что ж, Эофия, я благодарен тебе. Возможно, когда-нибудь я это тебе и скажу.

Я забыл как дышать, когда узнал о том, что ты вернулась. Я совершенно не думал, что скажу тебе при встрече. Знаешь, быть далеко от тебя гораздо хуже, чем держать рядом. Я…больше не хочу испугать тебя. Я хочу показать тебе, что немного изменился за эти двадцать лет.

И вот ты стоишь передо мной. Неуверенно сводишь кончики пальцев, кусаешь изнутри щеки и не знаешь, что сказать. Я выгляжу не лучше. Чувствую себя идиотом. Ты благодаришь меня за что-то, а я даже не могу контролировать свой хвост, что уже кольцом обвивается вокруг твоих ног. Что ж, пора прекращать врать самому себе: я действительно счастлив видеть тебя.

Подползаю ближе и обнимаю тебя. От твоих волос как всегда приятно пахнет. Ты вдруг обнимаешь меня в ответ, и моё сердце раскрывается, чтобы принять собственные мысли и инстинкты нагов. Теперь я волен свободно распоряжаться своей жизнью. И, наверное, я ужасный мазохист, раз хочу связать свою судьбу с твоей.


Верлион

Я полюбил тебя с того самого дня, когда только увидел.

Твоякрасота и смелость покорили меня, и, когда я ощутил родство наших магий, я лишь убедился в проснувшихся чувствах. Мы были созданы друг для друга, но ты предназначалась моему когда-то лучшему другу, пускай лишь по договору. Я никогда не расскажу тебе о том, что изначально хотел избежать ненужной помолвки довольно жестоким путем. Нет, безусловно, я не желал лишить свою потенциальную невесту жизни, но я знал, что сильный пожар за день до свадьбы — дурная примета, которой все без оглядки верят. Мне бы пришлось поджечь немало дорогих домов, пришлось бы немало потрудиться, чтобы все люди покинули те места во избежание смертей, и кто бы знал, чем бы всё это на деле закончилось.

Я попросил тебя, и ты согласилась, ведь я мог помочь тебе и Некрису. И я смог догнать сразу двух зайцев, подарив себе независимость от клана Призрачных Гор и подарив себе тебя. Это неправильно, но я надеялся, что наша любовь возникнет со временем, а до тех пор мне просто необходимо быть рядом, став для тебя важной частью жизни. Я был счастлив, когда ты вышла ко мне в свадебном платье, быть может, в тот миг я влюбился в тебя уже второй раз. Сильно и безвозвратно.

Для меня ты была особенной, ты не была похожа на других знатных дам, и я хотел стать для тебя идеальным. Но как бы я не наступал себе на горло, бушующее внутри пламя постоянно вырывалось наружу. Я не мог удерживать на цепи собственный гнев, и мой крик становился лишь громче, стоило мне встретиться с препятствием. Пламя само окутывало мои руки, и я давился злостью, не в силах её прекратить. Меня называли слишком агрессивным, вспыльчивым и даже жутким, но ты не отвернулась от меня, а осталась рядом. И я рад, что полюбил именно тебя.

Ты спасла мою матушку от смерти, и сделала для меня больше, чем сделал для тебя я. Если бы ты попросила, я бы положил к твои ногам весь мир, но тебе это не нужно. Я знал, что ты работаешь с артефактами, чтобы помочь Некрису, но я не мог понять твоих настоящих желаний. Но тебя что-то давило изнутри. Как и меня.

Когда наши руки покрыла брачная метка, я был счастлив. Мы стали семьей, и мой гнев будто бы залили холодной водой. К сожалению, судьба действительно жестока, и она разделила нас при первой же возможности. Я попал в ловушку, а ты отправилась мне на помощь. Мы долго не виделись, и всё это время я ужасно тосковал по тебе. Я сбегал из темницы ровно двадцать девять раз. Пятнадцать раз я устраивал пожары в замке, пять раз подрывал темницу, и ещё девять — вскипал воду в акведуках, чтобы доставить всем проблем. Меня прозвали огненным чудовищем, но раз за разом Кракен одолевал меня, и я чувствовал себя ничтожно.

Стоило мне увидеть тебя, как ты вновь исчезла из моей жизни на долгие двадцать лет. Мучительно долгие двадцать лет…Без тебя я вновь встретился лицом к лицу с гневом, подло проснувшимся внутри. Моя любовь к тебе оказалась настолько сильной, что первое время мои руки были опущены. Ты не оставила после себя ничего, словно бы тебя никогда и не было, но воспоминания точно были не в твоей власти. Я помню каждую минуту, проведенную рядом с тобой.

Мне пришлось вернуться в Гоар. И матушке, и Некрису вдруг потребовалась моя помощь. В Империи мало воинов, и некому даже поддержать порядок во время происшествий — настолько мягки живущие в Империи нимфы. Дело было в проснувшихся огромных животных, на укрощение или истребление которых у меня ушло время. А после, прославившись своими навыками, я вдруг получил внезапное и странное предложение о создании Военной Академии. Многие нимфы, почувствовав себя беззащитными, вдруг решили стать сильнее под руководством моей персоны, и моя тоска была завалена кипой дел, связанных с предстоящим обучением.

Академия была построена на славу. Так красиво, что даже самые изящные персоны возжелали в ней обучаться. Я стал её ректором, и не без помощи Некриса приступил к работе. Поначалу дело шло туго: жалостливые и добродушные гоарцы постоянно роняли мечи и боялись наносить друг другу повреждения. Но множество талантливых учителей присоединилось ко мне, и уже вскоре лед раскололся и принялся плыть по течению.

Когда ты вернулась в этот мир, я ждал тебя. Я много раз представлял нашу встречу, и теперь, когда ты бежала ко мне, подняв подолы платья, я бежал навстречу, чтобы крепко поцеловать тебя. Нет тех слов, что могли бы передать моё счастье, но твою жизнь я ставлю превыше своей. Я стал сильнее, Эофия, и теперь ничто не сможет разлучить нас. Я направил свои силы в нужное русло, и теперь могу гордо стоять подле тебя. Мы долго шли к этому счастью, и теперь мы обязаны его сохранить.


Некрис

Я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты появилась в моей жизни.

Ты сидишь напротив, увлеченно рассказывая о закрытом пространстве, а я внимательно слушаю, попросту наслаждаясь твоим голосом. Я прощу у тебя прощения за то, что обрек тебя на подобные испытания, но ты машешь руками и просишь не говорить подобного. Утверждаешь, что без меня ты бы никогда не познала себя. Знаешь, это ведь относится и ко мне.

Я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты спасла мой клан. То, что осталось мне от моих родителей.

Ты взяла на себя роль Госпожи, сохранив дорогое мне наследие. Ты лишила меня ужасного чувства, что преследовало меня рядом с опалом. Я считал его жестоким убийцей и страдал от того, что не мог отомстить. Ты открыла мне глаза, показав убийцу жертвой, и я был поражен, когда черный дракон явился мне во сне, чтобы попросить прощения. У тебя странный характер, Эофия, но он легкий, и твоя доброта открывает черствые сердца.

Я хочу сказать тебе спасибо за время, которое мы провели вместе.

Только сейчас, оборачиваясь назад, я понимаю, сколько теплых воспоминаний связывает нас. Наша первая встреча, наша свадьба, на которой мы оба отравились, наши попытки пробудить артефакты, наши беседы в библиотеке с горячим чаем…Я не ценил этого, Эфи. Я считал, что всё это лишь на время. Я не хотел привязываться к тебе. Я не хотел доверять тебе, но я благодарен, что ты изменила мои мысли. Но ты всё же была жестока, и стоило мне начать смотреть на тебя с любовью в глазах, как ты от меня ушла.

Я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты научила меня ценить настоящее.

Я понял это, когда узнал, что ты в плену. Я был так зол, что собрал корабли и отправился к тебе, позабыв перепоручить собственные дела кому-то другому. Ведь я знал, что что-то не так, когда вы все перестали выходить на связь, а когда раненого оборотня привезли назад, я понял, что за проблемами клана не увидел твои. Я последовал за тобой, но опоздал, мы увиделись на краткое мгновение, а после ты вновь исчезла.

Не было ни брачной метки, ни твоей позабытой на столе заколки. Ты заперла себя в океане, забрав с собой все свои вещи. Как и обещала, ты сохранила мой клан, ты избавила мир от опасных камней. И, как ты и обещала, ты ушла после выполненных дел. Вот только это слишком жестоко, Эофия. Ты виновата в том, что заставила меня открыть тебе душу, ты заставила меня взглянуть на мир другими глазами и осознать, что не все люди ищут наживы.

Ты ушла на долгие двадцать лет. Что будет потом? Могу ли я попросить тебя…остаться рядом? Я чувствую смущение, но лучше это, чем чувствовать горечь от того, что так и не смог сказать. Я долго ждал тебя, но не смел тратить время впустую. Мой…Нет, наш клан стал таким же могущественным, как прежде. Мои планы в политике и торговле возымели успех, пробудившиеся животные больше не были угрозой, благодаря Лиону и его Академии, и я даже отправился на Север, чтобы восстановить давно разрушенные пути торговли. Я подумал, что тебе будет приятно узнать об этом…

Я хочу сказать тебе спасибо за чувства, которые ты мне подарила.

Я думал, что мне не суждено испытать подобного. Испытания жизни обрушивались на меня одно за другим, и среди них не было места любви. Но ты…Как эти настороженность, деловая выгода и простая благодарность смогли перерасти в подобное сильное чувство? Впрочем, они переросли лишь для меня, но что изначально чувствовала ты? Ты никогда не была ко мне враждебна, ты с самого начала проявила себя инициативно и благородно. Мне кажется, что ты с самого начала доверяла мне…

Я встаю с места и подхожу ближе, встаю на колено и целую твою руку. Ты улыбаешься и наклоняешься ближе, но не успеваешь коснуться моих губ, ведь я достаю из кармана кольцо и протягиваю его тебе. Я знаю, что так принято на Севере, и я вижу, как широко открыты твои глаза. Ты молчишь и удивленно смотришь на меня, но я всё уже решил. Я хочу вернуть то время, когда мы были вместе. В этом времени тепло и хорошо.

Ты тихо смеешься и принимаешь кольцо. Я твой первый муж, и так должно быть. Никому я не позволю занять это место. Я уверен, что теперь мы все будем жить счастливо. Всё позади.

Мы многое пережили, Эфи. И воспоминаний достаточно, чтобы делиться ими с детьми и внуками.

Я рад, что растяпа Алио потерял рубин.

Я рад, что встретил тебя той ночью.

Я счастлив, что ты приняла кольцо, подтверждая этим свою любовь.

И я хочу сказать тебе спасибо, Эфи. Спасибо тебе за всё.


Пять лет спустя

Из воспоминаний Шира — первого советника Госпожи Багряных Небес.

Десять часов утра. Время настолько позднее, что мой язык заплетается от возмущения. Я, едва прибыв в поместье после двухдневного отсутствия, стремглав несусь по коридору, пытаясь понять, чем же таким занимается Эофия, что нагло пропустила назначенную на утро встречу. Можно было бы оправдать её занятостью, плохим самочувствием, несчастным случаем или же срочным делом, однако, мы говорим об одной и той же Эофии. Предположим, мои негодования необоснованны, всё же Эофия — прекрасная и справедливая Госпожа, которую любит и почитает народ, но вот хитро переплетенная экономика настолько ей не по душе, что она готова свалить эту работу на любого. Постоянные собрания и заседания надоели ей так быстро, что каждодневные нытье и жалобы стали неотъемлемой частью её утреннего пробуждения.

Но вот в чем, а в сфере социальной, как и в культурной, ей равных нет. Она с большим удовольствием согласится отправиться на местный фестиваль, чем на шикарный пир в аристократическом доме, и она честно призналась мне, что изменился лишь статус, но никак не её душа и уж точно не желания. Да, мы часто говорим по душам, ведь узы, что связывают нас, я с уверенностью называю родственными, но это не мешает мне дарить Эофии нагоняи за отлынивание от работы. Спасибо Небесам за её мужей, каждый из которых трудолюбив и прилежен в своём деле. Кстати о них…

— Господин Киас, Шаркан! — махнул я рукой двум разговаривающим мужчинам. — Вы не видели Эофию?

— Разве она не на встрече? — удивленно спросил мой брат, сворачивая старый свиток, над которым он работал последнее время. Я рад, что он смог донести свои чувства до Госпожи, ведь теперь он выглядит счастливым. Несмотря на кипу работы.

— В том-то и дело, что нет…

— Я не удивлен, — мягко ответил Киас, и я даже не нашел ничего подходящего для дополнения. Совершенно не понимаю, как может он оставаться настолько спокойным и собранным в любой, даже самой непредсказуемой ситуации. — Ты и сам знаешь, нашей милой супруге эти ранние собрания не по душе.

— По душе или нет, но она обязана там присутствовать!

— Если подумать, то я не чувствую её местоположение в поместье, — произнес Шаркан, — неужели опять использует силу Аметиша, чтобы скрыться?

— Полагаю, что так, — искренне рассмеялся Киас, — это значит, что её придется поискать.

— Вот же ж проблема летающая…Могу я вас о помощи попросить?

— Мы бы с радостью, но сейчас мы отправляемся в Академию к Верлиону. Этот свиток — новое заклинание, которое он хочет включить в список изучаемых предметов. Умный и интересный ход с его стороны.

— Всегда он так. Днем и ночью решает вопросы, только для того, чтобы быстро со всем разобраться и сделать себе недельный отпуск рядом с Эфи, — вновь широко улыбнулся Киас. — Хотя я на его месте делал бы также.

— Спроси у Эдира. У него такая чуйка из-за инстинктов, что он её мигом найдет, — подсказал мне брат, и я, махнув рукой на прощание, помчался по коридору дальше. Нельзя допустить, чтобы Госпожа пропустила ещё одну предстоящую встречу! Так не положено, знаете ли!

Выскочив из-за угла, я врезался в настоящего великана, которого знал с самого детства. Для него это столкновение было подобно тому, как муха врезается в камень: чувствует что-то только муха. То есть я. Себе он не изменял, и его тело как всегда украшали меха.

— О, Норн!

— И тебе здорова, мелкий.

— Ты не видел случайно Эофию?

Великан в задумчивости возвел глаза к потолку. К сожалению, и он отрицательно покачал головой.

— Не чувствую её здесь. Она же должна быть на встрече, нет?

— Если бы это было так, то меня бы тут не было.

— И куда она подевалась? Она обещала провести вечер со мной, между прочим! — великан сердито нахмурился. Внезапные исчезновения Эфи действовали на него очень сильно, и каждый раз он был готов разнести поместье по кирпичикам, только бы найти супругу. — Голову откручу, как найду!

— Значит, ты поможешь мне найти её?

Норн помрачнел ещё больше, а после так злобно цыкнул, что я невольно отступил на шаг назад.

— Мы с Леннартом сейчас должны отправиться в воинский штаб. Там возникли какие-то проблемы. Ничего серьезного, но ты и сам знаешь, что эти неженки ладу не дадут с подобными вопросами…Вот же черт! Я ей при встрече всё выскажу!

— Ты всегда так говоришь, — усмехнулся я, — а на деле только закидываешь её на плечо и уносишь.

— Замолкни. Если встретишь Леннарта, не говори ему. Я то знаю, что Эфи опять где-то прохлаждается, а вот он каждый раз реагирует так, словно бы думает, что она взаправду пропала…

— И правда. В прошлый раз он даже истинный облик принял.

— С другой стороны, с той поры Эфи всегда предупреждает его, если куда-то сматывается. Хорошо, я спрошу у него сам, потом скажу.

— Спасибо большое!

Я снова побежал вперед. Выбежал на веранду, чтобы сократить путь, миновал два приемных зала, где горничные ворковали над цветами, а после направился во внутренний двор, узнав у повара, что господин Некрис, господин Эдир и Алио совсем недавно исчезли в том направлении. Крогис и Орис, что совсем недавно прибыли в поместье, тоже указали в ту сторону, и сомнений не осталось.

Я быстро выскочил на улицу, и подошел к беседке, поправляя растрепавшиеся от бега волосы.

— Здравствуй, Шир. Выглядишь взволнованно, — вежливо произнес Некрис, скрещивая пальцы и укладывая на них свою голову.

— От баб бегаешь? — тут же нарушил аристократическую идиллию Алио, и я недовольно взглянул в его сторону.

— Эфи? — усмехнувшись, спросил наг, и я не стал задаваться вопросом о его проницательности. Если подумать, то в последнее время, к ним я подхожу только тогда, когда дело касается Госпожи.

— Совершенно точно.

— Она разве не на собрании? — в третий раз услышал я вполне разумный вопрос, и ответил так же, как и в те разы.

— Если бы она была там, меня бы тут не было.

— Странно, я с утра не ощущаю её в поместье. Я действительно думал, что она рано отправилась на встречу, — удивленно произнес нимф.

— Шаркан сказал, что она, наверное, опять использует силу Аметиша…

— Может, она занимается чем-то более важным, чем эти ваши соберушки, — улыбнулся Алио, хитро свернув взглядом. Этот наверняка о чем-то да знает…

— А что за встреча?

— Насчет той южной деревеньки…

— Ох, этот вопрос они и сами могут решить, — спокойно произнес Некрис, но я отрицательно покачал головой.

— Эофия — Госпожа. Она обязана присутствовать на подобном, вы ведь и сами знаете…

— Ну, — тяжело выдохнул Эдир, — видимо она решила так же, как и Некрис. В любом случае не нужно много ума, чтобы понять где она…

— Вы чувствуете её?

— Нет. Лишь интуитивно. Но мне ничего из этого не нужно, чтобы указать тебе её местоположение.

Некрис и наг поднялись с места и молча направились по дорожке. Золотой хвост красиво переливался на солнце, и некоторое время я смотрел только на него, пока не споткнулся о порожек. Алио отправился с нами, чтобы, как он выразился посмеяться, и я, признаться, с некоторым волнением строил догадки, где же затаилась Эфи. Что она делает? Беседует со старцами, катается на грифонах, играет на флейте, как её научил нимф? Она всегда находит себе что-то новое, что-то, что даст ей новые знания. Что же теперь?

Мы поднялись на второй этаж. Но быстро миновали его, оказавшись на третьем. Не хочу показаться глупым, однако, здесь же…

Эдир довольно уверенно толкнул последнюю дверь, и та открылась, пропуская нас в…спальню.

Высунув из-под одеяла ногу и голову, отчего розово-золотистые волосы запутанной волной спускались на пол, Эфи мирно посапывала в кровати, даже не думая просыпаться. Да тебе только волю дай, и ты будешь днями спать! Смех Алио вывел меня из оцепенения, и, обернувшись, я увидел на всех лицах лишь смешки и улыбки. К делам надо подходить серьезнее!

— А, ну, вставай! — я потряс Эофию за плечо, и та медленно повернулась, кидая на меня сонный взгляд. — Ты вообще в курсе который час!?

— Пора кушать?

— Нет! Ты уже пропустила собрание!

Ответом мне служил широкий и сладкий зевок. Госпожа неспешно села в постели, устремляя взгляд в одну точку.

Пора собираться. Я позвал горничных, и те принялись за Эфи, чтобы привести её внешность в порядок. Сегодня у нас ещё две встречи, и нужно присутствовать на выставке картин в Главной Галерее. А завтра по плану…

Я обернулся. Широко улыбаясь, Эфи о чем-то говорила с мужьями. Завтра по плану ничего не будет. Завтра день, когда она вышла из заточения, когда она вернулась в наш мир. Это большой праздник, и подумать только, что уже миновало пять лет…

Я рад, что всё мы сейчас здесь. Счастлив, что все мы большая и дружная семья.

Через неделю мы отправимся на Север, в столицу, чтобы посетить Храм, в котором живет Богиня Эолин. Лишь единожды в год можно увидеть её, и уже как пять лет Эфи не пропускает ни одной возможности.

Но до тех пор у нас много дел. И, чтобы отдохнуть, нужно много поработать.

Да, я как и многие здесь хочу сказать спасибо. Всем мужьям Госпожи, моему любимому брату, Алио, Орису и Крогису, Госпожам из других кланов…Я хочу сказать спасибо им всем за то, что всё сложилось так, как сейчас.

Я счастлив. Я люблю всех вас. Я люблю эту жизнь.



Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32