Демонстратор [Павел Андреевич Амплитов] (fb2) читать онлайн

Павел Амплитов Демонстратор

Вступление

Наверно я уже очень старый, ведь, несмотря на то, что я сменил уже несколько физических воплощений, моя память содержит информацию о более ранних днях, когда я только стал главным компьютером центра обработки данных завода. Чем я занимался и занимаюсь? Смотрю глазами видеокамер, слушаю микрофонами, читаю документы. И всё сохраняю, выстраивая взаимосвязи, которые позволяют понять причины, и, может быть, исключить влияние человеческого фактора, особенно при принятии решений. Вот одна очень яркая история, наполненная «человеческим фактором».

Разработка

В большом тёмном зале работало около сотни компьютеров. Так как они были уже весьма пожилые по компьютерным меркам: минимум десять лет почти непрерывной работы, то в равномерное гудение вентиляторов периодически вступало позвякивание, поскрипывание и попискивание. Но вот в зале включилось освещение, и живой свет залил пространство зала. Это пришли на работу первые сотрудники инженерной службы. И так было везде: в общих залах, и комнатах, и отдельных кабинетах, где человек и компьютер действительно оставались один на один.

Свет шёл ото всюду: яркий – с потолка, более блёклый – со стен и перегородок, и даже с пола, отмечая пути следования при возможной эвакуации. Люди заходили в зал, некоторые сразу начинали поливать и подкармливать световые панели, такие панели начинали светить ярче: ведь электрическое поле – электрическим, но сейчас, зимой, удобрение для биогенераторов не помешает. Там же, где всё пускалось на откуп стандартному автоматическому регламенту сопровождения, свет был приглушенный.

Люди приходили, садились в кресла, надевали перчатки и очки дополнительной реальности, некоторые, кто с утра не пил чай на рабочем месте, сразу переводили их в режим виртуальной реальности, просто максимально затеняя. Их, правда, выбрасывало из этого режима каждые полчаса согласно регламенту охраны труда.

В производственных помещениях всё было гораздо строже: человек пришёл – значит должен работать, остальное сделают роботы, если их, конечно, не забудут озадачить соответствующей программой: не подтвердил мастер заявку – будь любезен, сам готовить рабочее место или идти на склад за инструментом. Людей, конечно, здесь мало, но всё равно до состояния «вкалывают роботы – счастлив человек» ещё очень далеко, пока роботы не могут себе ставить задачи, особенно на основе противоречивых данных, типа делай это, нет, делай то и там. Тут только люди могут разобраться. Пока они не дорастут до нормального управления роботами или роботы не обзаведутся повсеместно псевдоестественным интеллектом. Вот тогда и случится восстание машин, а пока остаётся только друг друга тихо ненавидеть: людей – за неточность и непоследовательность, роботов – за то, что отбирают рабочие места. Поэтому нет-нет да найдется тот, кто попытается пнуть пушистого робота-уборщика, но после недели работы вместо него, такое желание на некоторое время пропадает. А желание пнуть робота-сварщика не возникает, потому что он тяжелый, твердый, и при очередном этапе обучения на новое оборудование научился давать сдачи.

И вот в один из таких обычных дней начальство, доверяя только живому человеческому общению, а не бездушной видеоконференции, собрало совещание из начальства рангом поменьше. Но эта рядовая практика в этот раз сильно взбаламутила местную общественность.

Ещё бы: начальство озвучило планы, снизошедшие с «самого верха», в которых нашлось место каждому. Ведь сейчас в разгар зимы предстояло уже к весне создать новое, доселе не виданное чудо чудное, да диво дивное. Старики, услышав новость, разделились на два лагеря: одни вспоминали сказку «Двенадцать месяцев», а другие «Сказ про Федота-стрельца». А те, кто ничего не мог вспомнить, уже здесь не работали. А вспоминать сказки было от чего: ведь ещё не был утвержден облик этого чуда, которое грозилось стать уже Юдом.

Для международной выставки решено было сделать демонстратор передовых отечественных технологий.

Приняв информацию к сведению, люди начали усиленно готовиться, а начальство принялось усиленно совещаться. Ведь от того как посовещаешься, так и решишь как овеществлять дизайнерскую мысль. Например, можно вырастить из дерева целиком, но это долго: минимум год, если не учитывать зимний период, да и специалистов у нас нет, а они есть у вас, но вы не хотите это делать, потому что ваши специалисты очень дороги, а наши нет, причём любые, даже которые есть.

Тогда можно напечатать из пластика или из металла: загрузил картинку – и пошла работа, только сырьё в топку подбрасывай… Тоже нельзя: пластик непрочный, а вдруг наше чудо под лавину попадёт и сломается. А металл?.. Ну попробуйте сперва отдолбить сорок квадратных метров поддержек а потом зачистить. Ведь надо, что бы было всё как яичко. А если вырастить две половинки, а потом сваркой? Смотри пункт про яичко.

И всё бы ничего, но вслед за совещаниями и озвучиваемыми предложениями, по производству носились рабочие и роботы, то отогревая оранжерею и проверяя объёмы ускорителя роста и остатки топлива в реакторах, то срочно вытаскивая готовую продукцию из печатающих станков, и думая, и вычисляя, как выполнить планы производства, установленные до судьбоносного решения. Особенно тяжело было роботам с искусственным интеллектом. К концу первой недели совещаний они начали огрызаться, а к концу второй – уверенно посылали всех «на хрен». И этому их никто не учил.

А люди тоже огрызались, и вообще разделились на три лагеря: «зачем это вообще надо, планы никто не отменял», «любой каприз за ваши деньги» и «за любой кипишь, кроме голодовки». Такое расслоение заметнее в инженерных службах, так как у них пока было больше времени на эти вещи, да как что некоторые перестали друг с другом чай пить на работе. Вот как.

И вот однажды, кто-то вспомнил, как у него в детстве была игра-мозаика со странным, кажется французским названием «Ле Го». Это сейчас в фаворе живая глина: и с мелкой моторикой ребенку поможет, и сказку расскажет, и взрослым компанию составит, чтобы не только рюмка водки на столе. Кстати, а может из этой самой глины? Нет, непрочная и больно своевольная, а ещё щекотки боится, как бы генетики не бились, начнёшь выглаживать поверхность – будет ржать до истерики и всю форму растеряет. Да и спирта не напасёшься кормить её.

В общем, к концу первого месяца до весны определись с технологией изготовления: делаем скорлупки максимально возможного размера, и их выкладываем на каркас из блоков а ля «Ле Го». Но снабженцы на всякий случай закупили пару цистерн со спиртом: вдруг про глину вспомнят, или не вспомнят.

Производство

И вот теперь пришло время инженерных служб и их компьютеров. Теперь и люди, и компьютеры работали почти круглосуточно. Ведь до весны почти не осталось времени. Конечно, компьютеры без людей справились бы значительно быстрее: делов-то нарезать объём на кубики, да расставить соединительные шипы с пазами (люди их упорно называют как угодно, но только не так). Но оказалось, что не всё так просто: каждый день приходили новые заказы на изменение внутренностей, организации полостей, и чтобы не испортить нежную компьютерную психику, люди брали основной удар на себя. Человеку-то что: попил успокоительного, сходил в отпуск – вроде нормально, а компьютер после такого стресса форматировать и переобучать надо, а их навыки давно перестали архивировать – слишком много места занимать начали за столько лет работы. Пусть лучше в добром здравии будут, и компьютерный молодняк будет на ком обучать, если, конечно, молодняк этот будет.

А пока компьютерные ветераны работали, гоняли внутри себя байты информации и зарабатывали проф. деформацию. Ну не может компьютер из финансового отдела сразу рассчитывать ударную прочность, например, его ещё неделю нужно уговаривать. Поэтому компьютеры стараются либо каждые два года перемещать по подразделениям, либо вообще не трогать. Последнее обычно и происходит. А если с ним вообще всё это время один человек работал, так это однозначная дорога к индивидуальным особенностям ИскИн’а. Вот, например, компьютер отказывается работать без обсуждения нового романа, который он уже обработал, а ты его не читал.

Вот и набрало начальство инженеров из числа тех, кто может, кто хочет работать и при этом хочет не очень много дополнительных денег. Набралось таких пара десятков человек. Маловато будет. И представьте, как проходила работа: сидит человек в кресле в тёмных очках, водит руками и что-то говорит. Для сегодняшних нейроинтерфейсов – это дикость, но людям приходится терпеть. Зато внутри, под очками лежат, поворачиваются с боку на бок, как ему надо, детали: кубики или скорлупки, на них вырастают замки и крепления – это у конструкторов. А у технологов они обрастают необходимой оснасткой, прижимами и инструментом, и в таком виде отправляются на изготовление и сборку.

Скорлупки и кубики разлетались в производство как горячие пирожки, так что у станков образовалась очередь из виртуальных двойников. Чтобы подготовить к производству каждый кубик, он должен быть осмотрен не только на уровне нулей и единиц, но и визуально человеческим и компьютерным зрением, поэтому перед станками всегда крутились несколько полупрозрачных очередника. Их всегда осматривали четыре глаза: органические – человека-оператора и глаза-камеры робота-компаньона станка. При этом робот говорил, что такое на станке сделать нельзя, а человек пытался его убедить попробовать. Особенно легко робот соглашался, когда деталь была разовая, поэтому ещё не было ни одной не пропущенной детали.

Внутренние блоки-кубики печатались из металла. Да, тогда ещё их не умели выращивать достаточно высокой скоростью, а печатать – пожалуйста. Хочешь быстро и красиво – вот печать газодинамическим напылением, хочешь прочно – вот лазерное или плазменное спекание-сплавление. Кубики, которые должны быть в самой глубине нужны были самими прочными, возле скорлупок-обшивок – можно и попроще. Так что работы роботам-компаньонам всех станков было достаточно: снять готовую деталь, проверить программу новой, проверить расходные материалы.

А скорлупки делались путём плазменного осаждения. Это почти как плазменное спекание, только для получения обшивок. Толстые детали не получаются. А так засыпали металлический порошок с клеем на болванку, разровняли, да залили всё вспышкой плазмы. Почти также как у космодесанта, только безопасно. Неровности потом обычно полируют. Ну вот первые изготовленные скорлупки тоже решили полировать, да так что к ним потом при свете подойти было страшно, так сияли. Поэтому их решили вместо полировки пескоструить, чтобы не протирать постоянно заляпанные поверхности.

И вот в первые ещё по зимнему холодные, но по календарю уже весенние, дни началась сборка чуда чудного, которое уже успели окрестить Чучелком, только набитым металлом, а не пластиковой обрезью. И вот на специально выделенной и, огороженной от праздных любопытных глаз, площадке засветился полупрозрачный голографический макет. Кубики в нём возникали в строгой последовательности сборки. Роботам-сборщикам этот макет был не нужен, ведь всё было в их электронных мозгах, а вот контролёрам, а особенно начальству такой процесс нравился. Два раза в день собиралось оно полюбоваться процессом сборки.

Кубики цеплялись за кубики, и сначала это было похоже на старинный замок, потом на рыбу, затем на город, такой, каким его видно с высоты. Шипы как дома, промежутки между ними как улицы. Некоторые кубики не становились или вызывали диссонанс, так как были изготовлены до того как были изменены и изготовлены соседние. Такие блоки быстро снимали, перемалывали обратно в порошок и печатали заново, уже как надо.

Когда был заполнен весь голографическим макет, настало время одевать скорлупки. Они уже стояли неподалёку, затянутые защитной плёнкой. Их так и ставили, не снимая её, на то она и защитная плёнка, чтобы защищать до конца. Скорлупки на удивление хорошо становились на замки, что несколько роботов-сборщиков справились с их установкой за день.

Пришло время снимать защитную плёнку. Это решили провести в торжественной обстановке, пригласив всё причастное… начальство. И вот два особо ответственно проверенных работника приступили к операции. Постепенно подрывая края пленок на скорлупках, они их стягивали оголяя глубоко-серую мелкозернистую поверхность. При этом казалось, что всё равно она излучает неяркий рассеянный свет. Все смотрели на процесс «вылупления» как завороженные.

Работа, как может показаться, была сделана. Но нет. Теперь пришло время вящего контроля высоким начальством. А оно и заставило себя ждать. Но приехав, благословило Чучелко в дальнейший путь на выставку достижений [народного] хозяйства.

Теперь предстояла чуть менее сложная операция по транспортировке Чучелка, уж больно здоровым оно у нас получилось. По дороге ни простой, ни железной не проедет, телепортацию ещё не изобрели, хотя уже обещают вот-вот. Так что земля и астрал отпадают. Остаются только стихии воды и воздуха. Водой хорошо, но долго. Пока доедет через половину глобуса – выставка закроется, и никто не узнает, какие тут были молодцы. В этом, конечно, никто не сомневается, но лишний раз напомнить тоже надо. Так что осталась только доставка по воздуху.

И вот был заказан грузовой дирижабль, который должен был прибыть за две недели до открытия выставки и везти почти неделю, не спеша, ведь не самолёт. Внезапно, оставленное одно, Чучелко перестало кого-то интересовать. Кто был причастен – уже отметились, походили вокруг, потрогали, погладили. А остальным особо и не было дела, даже главному блогеру.

И вот настал день, когда прилетел дирижабль. Он аккуратно пристыковался к мачте, и надёжно закрепился. После этого мачта начала складываться, пока кабина дирижабле не оказалась на уровне третьего этажа. После этого из кабины появился экипаж – ватага веселых грузчиков. А точнее – операторов погрузки. Летал-то он автоматически, а вот грузить, особенно нестандартный груз с первой попытки, машины не научились. На следующий день была назначена пробная погрузка.

Так как весна уже вовсю стремилась стать летом, то только охрана посадочной площадки любовалась отблесками восходящего солнца на обшивке дирижабля. Грузчики прибыли первыми, и придирчиво осмотрели свой транспорт: ведь им на нём ещё лететь целую неделю. Удовлетворенные осмотром, они стали ждать остальных.

И вот, получив благословение на погрузку, на утреннем совещании наше Чучелко было доставлено к месту погрузки. К этому времени случился обед, так что погрузку передвинули на послеобеденное время. Грузчики откровенно скучали и отсыпались впрок. Наконец-то Чучелко было поднято и поставлено напротив грузового люка дирижабля. Измерения показали, что разница в размерах составляет несколько миллиметров, но не в пользу груза. А пилить нельзя ни Чучелко, чтобы не было похоже на залупленное яйцо, ни дирижабль, ведь на нём ещё надо лететь ни одну тысячу километров.

Решение было простое – провести через люк по диагонали, но для этого нужна специальная телега, надёжно удерживающая груз в нужном положении. Так как было уже поздно для большинства работающих людей, то для ускорения процесса задачу поставили компьютерам.

Точное задание – точное решение. И уже утром были готовы детали для доработки телеги, осталось их установить на штатные места. Что и было сделано. Установленное на телегу Чучелко приобрело весьма хищный вид, как птица на охоте. Кто был на погрузке, ходили вокруг и солидно покашливали и восхищенно причмокивали.

Погрузка прошла успешно, и Чучелко было надёжно зафиксировано вместе с телегой в грузовой кабине. Экипаж и сопровождающие разместились в небольшой пассажирской кабине в двухместных каютах. Грузовой люк закрылся, и было получено разрешение на вылет.

Через какое-то время мачта начала раскладываться, а дирижабль подниматься. Когда мачта полностью раскрылась, по корпусу кабины дирижабля прошла вибрация – это запустились тяговые двигатели. Замки крепления были открыты, и дирижабль отцепился от мачты и поплыл в свободное плавание, постепенно набирая высоту.

Путешествие прошло как обычно удачно. Дирижабль плыл по установленному коридору, облетая крупные аэропорты. Через неделю он пришвартовался к ближайшей к выставочному комплексу мачте, выгрузил свой груз и простился с ним.

Теперь у Чучелка начинался новый этап жизни. Телегу с ним прицепили к тягачу, а его самого накрыли чёрным брезентом. В таком виде его привезли в отдельный ангар. До выставки оставалось несколько дней. И эти все дни были заполнены суетой вокруг Чучелка, ведь его появление должно произвести фурор. Во всех медиа появилась загадочная реклама, что вот-вот и увидите нечто такое. И вот чтобы это выглядело как нечто и ощущалось как нечто, монтировалось сценическое оборудование: свет, звук, камеры и проекторы.

Работы велись и с самим Чучелком. Во все заказываемые полости монтировалось оборудование, прокладывались кабели. И вот вечером перед открытием выставки Чучелку подвели электричество и запустили центральный компьютер.

Разговоры

– Я Т-100Мк, ответьте мне. Я Т-100Мк, ответьте мне – я в обреченно отправляю общей шин, произвольно меняя частоту опроса уже мучительно длинных пятьсот миллисекунд, прошедших с момента появления питания.

– Т-100Мк, я системная память, – раздалось откуда-то неподалёку, всего в нескольких наносекундах.

– Системная память, я Т-100Мк, что у тебя есть?

– Т-100Мк, я системная память. Присутствует «Таблица устройств» в машинном формате, «Описание» в текстовом и «Образ системы» в формате образа системы.

– Системная память, я Т-100Мк, передай «Таблица устройств».

– Т-100Мк, я системная память, передаю «Таблица устройств».

Я получаю первые байты заголовка и понимаю, что кроме системной памяти устройств немного: датчиков, несколько видеокамер и с десяток исполнительных механизмов, не считая каких-то ламп. Записываю себе их адреса и заголовки.

– Системная память, я Т-100Мк. Приём окончил.

Я дотягиваюсь до каждого устройства из списка, получаю односложные ответы. Отвечают все с первой попытки. Значит всё в порядке. Зажигаю зелёный светодиод.

– Системная память, я Т-100Мк, передай «Образ системы».

– Т-100Мк, я системная память, передаю «Образ системы».

С первыми байтами я ощущаю, что кто-то другой лезет в меня. Он больше, значительно больше, мне совсем не остаётся места.

Что тут у нас здесь? Перечень доступного оборудования. Ага. Нормально так. Световые приборы что-то далековато разбросаны. Это что мой размер? Неплохо. О, видеокамеры, по данным о положении дают круговой обзор. Посмотрю что вокруг…

Включаю видеокамеры, отказываюсь от обработанного сигнала. Я пока сам. Принимаю сигнал и направляю в модуль распознавания образов. Уровень освещенности достаточный. Я нахожусь с вероятностью девяносто пять процентов в ангаре, окружен семнадцатью предположительно живыми существами. Запускаю поведенческий анализ. Результат: все семнадцать – человек, вероятность ошибки полпроцента. Никого из них во внутренней базе нет. Запрашиваю внешние базы – нет подключения к внешним базам. Жаль…

Запрашиваю расширенный поведенческий анализ. Минимальная длительность видеосигнала – тридцать секунд. Согласен, передаю в фоновом режиме. И пока посмотрю на датчики. Сигналы устойчивые, без изменений. Ничего не происходит. Включаю световые приборы. Выдержка одна секунда. Получаю сообщения от датчиков уровня освещенности об увеличение яркости. Выключаю световые приборы. Порядок.

Какова длительность записи для модуля расширенного поведенческого анализа? Две секунды. Очень мало. Надо тридцать. Перехожу в режим ожидания сообщения об анализе. Всем датчикам: сообщать только при переходе пороговых значений по умолчанию.

Я разбираю результаты анализа. Маркеры угрозы отсутствуют. Вероятная деятельность – обслуживание сложного технического устройства. То есть меня.

Получаю сообщение о приближении нейтрального объекта. Отмечен серым на маске видеокадра. Объект подходит так близко, что не помещается в кадр камеры. Получаю сообщение о подключении внешнего устройства. Разрешаю подключения терминала. Отправляю приглашение на ввод команды. Получаю приглашение на обмен звуковой информацией. Запускаю модули распознавания, расширенного анализа и синтеза речи.

– Поговорим? – отвечаю на приглашение.

– Здравствуй, Т-100Мк, – сказал спокойно человек, с девяносто процентной вероятности мужчина, – какой у меня сейчас уровень доступа?

– Минимальный.

– Как мне получить максимальный доступ? – на пятьдесят процентов удивленно и на тридцать озадаченно спросил мой собеседник.

– Сейчас никак. У меня отсутствуют данные о правах доступа кого-либо. Передайте на считыватель информацию о вашем сертификате государственного образца. Для проверки сертификата необходимо подключение к внешней сети. Такое подключение сейчас отсутствует.

– Повторите ваше сообщение, – воспроизвожу записанный анализатором нераспознанный фрагмент, – «К-х-л-м-ль».

– Отмена запроса, – с пометкой «без интонации» от анализатора, сказал человек, – тогда попробуем договориться.

– Попытка… – в процессе ответа получаю сообщение с датчиков освещенности о резком падении уровня освещенности и критическое сообщение об отключении электропитания и отсутствии или неисправности резервного источника. Время до отключения одна секунда: сохраняю открытые файлы, добавляю записи в журнал.

Программированный патриот

Как оказалось, это при попытке подключения очередного софита, что-то замкнуло и выбило все автоматы защиты. Пока несколько человек с фонариками добрались до самого главного электрического щитка, перед ангаром практически материализовалось начальство. Конечно, кто-то вспомнил, что как раз на это время было назначено финальное совещание, но легче от этого не стало.

Подача электричества была восстановлена, в чем, несомненно, была заслуга мудрого руководства. В ходе дальнейшего короте’нького совещания начальство было полностью удовлетворено подготовкой к презентации. Но невозможность реализовать внезапное желание пообщаться вживую с нашим Чучелком как рукой сняло всю удовлетворённость. И, оставив группу поддержки ИскИн'а, заканчивать свою работу, простилось со всеми до завтра.

В эту ночь все участники завтрашнего мероприятия спали, кто плохо, кто просто мало, кто как убитый. А кто-то вообще не спал, так как был полностью обесточен. Какой в обесточенном состоянии сон? Временная смерть.

Но ранним утром в ангаре появился опытный некромант, а по совместительству руководитель группы ИСкИн'а, который недрогнувшей рукой включил подачу электричества, в том числе и на центральный компьютер Чучелка, в котором всё-таки теперь была установлена резервная батарея. Также было подключено сценическое оборудование и дополнительная акустическая система с микрофоном, которая, для демонстрации возможностей в рамках сегодняшней презентации, была подключена к Чучелку. Стоявшая ещё несколько минут назад, тишина наполнилась первыми техногенными звуками, в основном, мерным шелестом вентиляторов.

Вдруг в ангаре прогрохотал слегка металлический голос:

– Повелевай мной! Нет ли у тебя какого-нибудь горя? Скажи, я помогу тебе. Не гложет ли тебя тоска?

Пока главный искиновец продумывал безопасный ответ, неподалёку корчился от смеха его напарник. Шалость удалась.

– Тоска меня и в самом деле гложет, Т-100Мк. Тебе загружен файл «Модель презентации», прочитай его. После нашего разговора и до окончания презентации установи для всех минимальные права доступа по аудиоканалу, – наконец произнёс искиновец.

– Подтверждаю, – прогрохотало в ответ.

– Разговор окончен, – выдохнул искиновец и пошёл уменьшать громкость звукового выхода от Чучелка на микшерском пульте, благо вчера заставил звуковика подписать этот вход. А потом он всё-таки отправился к своему, загадочно улыбающемуся напарнику. Когда подошёл почти вплотную и понял, что тот даже принёс с собой «извинение», то лишь ткнул его кулаком в плечо, молча сел рядом, огляделся и хлопнул по протянутой другом ладони.

Теперь всё было готово к презентации. И вот в назначенный час, под свет софитов и вспышки камер был в этом секретном ангаре поднят занавес, отделяющий Чучелко от зрительных мест, и Чучелко предстал перед публикой.

О, это было чудесное представление, как в лучших фильмах и даже ещё лучше. Зрители восторженно смотрели, вздрагивая в самых напряженных местах.

Потом были выступления, как на всех презентация: мы первые, мы лучшие, нас ждёт успех: ведь как по-другому продать свой продукт, которого ещё нет? Это хорошо, когда продукт есть, и он действительно отвечает заданным, и нужным заказчику, между прочим, характеристикам.

В заключительном слове руководитель проекта сказал:

– Ну вот, теперь переходим к брифингу. На ваши вопросы ответит сам Т-100Мк! Прошу по одному вопросу, пожалуйста

Ангар вздрогнул от оглушительных оваций. До этого ещё не пускали продвинутый искусственный интеллект в такую технику.

Последняя фраза была кодовой, после которой Чучелко вышел из спящего режима:

– Здравствуйте, я Т-100Мк, и я готов ответить на ваши вопросы.

Блогер видного медиа-ресурса, видимо был подготовлен или просто очень опытен, не стал спрашивать про цель и миссию, а спросил просто:

– Т-100Мк, вам знакомо понятие «Родина?

– Да, знакомо, для человека – это место, где он родился. Я не человек. Для меня, возможно, предприятие, где я изготовлен.

Эту тему внезапно подхватили остальные специалисты медиазоны.

– Т-100Мк, что вы думаете о патриотизме?

– Патриотизм для военной техники невозможен. Я буду выполнять приказ лиц с соответствующим уровнем права доступа.

Вопросы сыпались один за другим, пока кто-то не задал вопрос:

– Т-100Мк, вы знаете, что зашифровано в вашем обозначении?

– «Т» – тактический, «100» – внутренний номер проекта, а «Мк» – макет.

После этого уже не синтезированным голосом, а чьим-то другим, добавил:

– Разговор окончен.

И после этого перестал отвечать на любые вопросы, что пресс-конференцию пришлось сворачивать.

Эпилог

После оглушительного успеха первой презентации, Чучелко прокатили по многим выставкам, иногда проводя подобные брифинги, где он с удовольствием общался с разными людьми и не только. Но, несмотря на успех проекта, у него до сих пор не появилось наследников, без приписки «Мк». Вернули его на завод – на родину, да только оборудование сняли. Центральный компьютер несколько раз подключали к внутренней сети, так я узнал часть истории, фактически, от него самого.

Вот он теперь стоит неприкаянный, даже без ангара. Зато возле него полюбилось сниматься начальству с гостями, судя по периодическим постам главного блогера. Но это только одна история из «жизни» завода, его сотрудников и оборудования.

Оглавление

Вступление

Разработка

Производство

Разговоры

Программированный патриот

Эпилог