Чувства [Кай Гиллинджер] (fb2) читать онлайн

Кай Гиллинджер Чувства

Спасибо

Однажды, я скажу тебе: "Спасибо",

Не потому что я хочу,

Не потому что так красиво,

А потому что я люблю.

Скажу "спасибо" за характер,

Скажу "спасибо" за любовь.

И если кто-то скажет, что бестактен,

Я помолчу, ответив: "Сквернословь".

И пусть не любят все и вся,

Пусть проклинают все меня навечно.

Я буду век любить тебя,

Ведь моё слово – это вечность.

Скажу "Спасибо" за привычки,

За те со мной минуты рядом,

Что к сердцу моему отмычки.

Одолевала мною будто взглядом.

И я отвечу вновь: "Спасибо",

За то прекрасное свидание,

А ты ответишь мне красиво,

Надев шляпу: "До свидания".

И суть не в том, что все кретины,

И суть не в том, что жизнь трудна.

Вся суть ведь в том, что ты любима,

Ведь вся суть в том, что ты одна.

Поздно

В один момент забудешь про меня ты

И я уйду куда-то вновь,

Оставив мир твой необъятный,

Да ненасытную любовь.

Уйду туда, где не найдёшь,

Туда, где света совсем нет.

"А ты сама ведь пропадешь", -

Отвечу я, оставив свой, едва заметный след.

Забудешь про меня почти ты сразу,

И будешь счастлива совсем.

А я совсем стану заразой

Если скажу, что ты ни с чем.

А будет плохо – вспомнишь про меня,

Про то, как дорог я и безопасен,

Как всю я жизнь тебе не изменял,

Ведь как обычно – я всегда в запасе.

Ты скажешь мне: "Вернись, тебя благословлю",

А я тебе отвечу: "Поздно".

Ты крикнешь мне: "Я ведь тебя люблю!".

Я же отвечу: "Ложно".

Любовь

Любовь – такое чувство странное,

Что непонятно ничего.

И чувство такое спонтанное,

Совсем не ясно от чего.

Внутри тебя летают существа -

Их называют бабочками.

Им не нужны твои вещества -

Они не являются зябнущими.

Но есть одна проблема -

Они живут лишь сутки.

И это не только их схема,

Ведь дольше живут лишь ублюдки.

И точно так же ведь с любовью -

Ты без ума всего лишь день.

А после я пишу на стенах кровью,

Ведь остальное теперь – дребедень.

И я умру от жажды счастья,

Ведь я совсем не как верблюд -

Я не могу прожить без страсти.

Умру, оставшись с записью: Люблю.

О жизни

Есть такая штука под названием – жизнь,

"Что это такое?" – спросите вы.

"Это то, что вам никак не сгрызть", -

Ответил я, посмотрев на этих рулевых.

"Ну что такое?! Объясните мне!"

Воскликнул главный командир.

"В мире нет штуки той труднее,

И каждый там второй вампир", -

Ответил я, начав рассказ свой,

Да позабыв про мой штрафной.

"Чтобы родиться – нужно пройти бой", -

Начал рассказ я таковой.

"Сражаясь с миллиардами других,

Ты позабыл про всех родных.

И вот ты вылез на сей свет,

Читать не можешь и газет.

Прошёл всего-лишь год, а ты бормочешь

И носишься, как проклятый июль,.

Но твой костный панцирь уже прочен,

Да ты боишься ещё пуль.

И вот, три года – ты готов

Идти в свой самый первый полк.

И там не будет ведь врагов,

Не будет разведшкол.

Поел, поспал и погулял -

И это весь твой долг.

Всем ты животным помогал,

Забил свой первый гол…

И вот настанет подготовка,

К тяжёлой жизни, как к войне.

И неизвестна обстановка -

Ведь нет чего-то пострашней".

"А что же дальше, генерал?" -

Не умолкал наш главный командир.

А я сидел и выжидал,

Пока пройдёт какой-то пассажир.

"Ну, что ж, продолжу я рассказ,

Пока никто не слышит нас.

Готовиться ты будешь много лет -

Тебе так жить, аж, девять лет.

А если на два года дольше,

То жизнь твоя чуть будет проще.

Всех тех, кто умный и хороший,

Пускают дальше насовсем

А те кто глупый и заросший -

Идут к войне совсем ни с чем.

Но им совсем чуть-чуть пробыть там надо,

Чтобы не падать с водопада.

А те, что "дальше насовсем",

Идут совсем ещё ни с чем.

Чтобы свой к жизни путь открыть.

А дальше, всё идёт по рамке:

Работа, дом, а после свадьба.

Не всем дано пробраться в дамки,

Ведь у кого-то даже нет усадьбы.

А после – дети,

Счастье наше.

Не ставьте сети -

Они ваши.

Их надо воспитать упруго,

Чтоб каждый нашёл себе друга.

А в конце – смерть,

Ты не боись, пора.

И свет твой смерк,

И много ран.

И это счастье – умереть красиво,

Чтоб тебя помнили, любили

И в твою честь назвали б пиво,

Да чтобы дом был изобилен.

А если ты не встретил пункта " счастье",

То твоя жизнь одно ненастье.

Тогда не будет пункта "свадьба"

И не нужна будет усадьба.

Ты можешь сразу помирать -

Нет смысла дальше в жизнь играть".

Вот так, закончил я рассказ свой.

Встал тихо, не спеша

И зайдя в трюм едва живой,

Остановился чуть дыша.

И тут упал я – был таков,

Занесся главный командир

И крикнул всех своих братков.

"Упал, наш, духом сувенир" -

Сказал он шёпотом, дыша,

Не громче чем моя душа.

И я доволен своей смертью,

Хоть нет жены и двух детей,

Ведь меня полк мой помнит с честью,

Ведь я всегда был всех храбрей.

Ложь

Однажды, ты солжешь мне,

И это будет лишь случайность.

Потом, уж, будет помрачнее,

Да это ведь не тайна.

Твой первый раз будет – нелепость,

А всё потому что, ты затруднялась ответить.

А я поверю, как глупец,

Ведь я совсем-совсем ещё слепец.

И вот ты лжешь в десятый раз,

Уже уверенно, с ухмылкой,

А я иду как будто в первый класс -

Недалеко моя могилка.

И вот зашло за сотню -

Ты брешешь почти каждый день.

И с каждым днём ты всё охотнее

Мне лжешь, как деревень.

Настал момент – враньё вошло в привычку,

И ты мне врёшь прям сходу и везде.

Быстрее лжешь чем ездит электричка,

Ты по вранью – сам президент.

И вот настал конец терпенью моему,

И я ушёл в такую тьму…

А ты осталась совсем одна,

Ведь ты врала совсем без дна…

А помнишь…?

Ты помнишь, то прекрасное мгновение,

Когда увидел я тебя впервой?

Ты помнишь, то чудесное свидание,

Когда мы вновь увиделись с тобой?

Ты помнишь первый поцелуй,

Когда соприкоснулись губы наши вместе?

А помнишь тот красивый рататуй,

На свадьбу той, хорошенькой невесте?

А помнишь, как катались вместе,

Мы с горок, высоченных тех?

А как стояли мы в том дивном месте,

Где не у каждого успех?

Да… Ты не помнишь это,

Ведь мы давно не вместе…

Эх… Мне б вернуть прекрасное, то лето…

Ах, как же той завидую невесте…

Ты счастлива с другим уже,

А я остался с крестом…

Я бы хотел бы взглянуть в твой сюжет,

Но в твоем сердце нет, уж, боле места…

Туман

А ты уехала, собрав все вещи

И не сказав, ведь мне ни слова.

И не оставила ты даже трещин,

Ну, что ж, скажу себе я "здорово".

Пойду и погружусь в Туман,

Где есть всегда любимый мой роман.

И в том Тумане есть сиденье,

Что будет мягче чем любой твой стул.

И тут не буду я лишь тенью,

Совсем не буду я сутул.

А я останусь тот же прежний человек,

Что всего-лишь мира субъект.

И вот я выйду из Тумана,

И стану бойче атамана,

Но ты мне грозно скажешь:

"У тебя ничего не осталось совсем!"

А для меня этот аргумент не особо важен,

Да и нет у меня никаких схем…

Я просто вспоминаю прошлое

И остаюсь самим собой.

Я вижу тебя кошкою,

Идущую наперерез, хромой.

Ведь прошлое осталось прошлым,

А ты осталась, ведь ни с чем.

Воспоминания

Я помню, как гуляли мы однажды

И как сидели вместе мы.

И много видели мы граждан:

Седых, сутулых и хромых.

Но нам ведь было не до них -

Мы были счастливы и так.

И я не видел ведь других,

Ведь ты была мой артефакт.

А мы гуляли вновь и вновь,

Но чувства уже были хуже.

Застыла у меня в жилах кровь,

Когда узнал я, что мы просто дружим.

И вдруг ко мне подходишь ты

И говоришь: "Пора прощаться".

А я стоял, как будто бы застыл,

Ведь я хотел ещё общаться.

Но ты ушла, мне не ответив ничего,

А просто улыбнувшись на прощание.

Меня оставила ты одного,

С глазу на глаз с печалью.

Я вспоминал, как мы гуляли,

Как вместе мы смеялись,

И птиц по площади гоняли,

И тех охранников совсем мы не боялись.

Но та прошла уже пора

И мне совсем не весело теперь.

Мне не прекрасен больше этот город,

Ведь не вернуть мне тех потерь.

А ты по прежнему счастлива,

Гуляя так же, как будто бы со мной.

А я стал тем хромым и некрасивым,

Что день назад считал своей тюрьмой.

Я не увижу боле глаз твоих красивых,

И не услышу тот прекрасный смех,

Мы вместе не почувствуем прилива,

Не будет тех уже потех.

И вовсе я уже не лидер,

И я уже не ошибусь,

И больше ты меня, уж, не увидишь,

Ведь я буду лежать в гробу.

Свобода

Мы вместе больше чем полгода

И хорошо нам всё это время было,

Пока любовь мою кто-то не продал,

Ведь ты совсем о счастье, уж, забыла.

Не помнишь ты моменты те прекрасные

И ты не весела уже,

Осталась лишь одна опасность,

Что наш будет сожжен сюжет.

Хоть мы гуляем ещё вместе,

Но мы не вместе, уж, душой.

И я совсем уже не честен,

Ведь ты мне стала будто бы чужой.

Любить, конечно, очень хорошо,

Но быть любимым тоже важно.

И лучше б я один в поход пошел,

Чем я б остался, и стал ещё продажней.

И я уйду ведь хоть к кому,

Хоть к нашей однокласснице дурацкой.

Уж, лучше быть свободным, дважды одному,

Чем быть с тобой в оковах адских.

Письмо

Однажды утром ты проснёшься

И осознаешь одну вещь,

По комнате своей пройдешься,

Где кошка носится, как клещ.

Зайдёшь на кухню -

И вспомнишь эту мысль снова,

Вдруг мысли эти рухнут -

За окнами мычит корова.

Вот вышла ты во двор,

Увидела корову Дашку -

И снова мысли эти в створ…

Так и осталась бы стоять в мурашках,

Да только дел невпроворот,

Вот, уж, и почтальон ждёт у ворот.

Подходишь ты к нему,

А он тебе письмо в ответ,

Но ты не веришь этому письму -

Ведь у письма того, уж, жёлтый цвет.

Ты словно сорвалась с цепи,

Ты убежала без оглядки…

И думала ты про себя: "Поторопись",

А в голове летали лишь одни догадки.

И вот вокзал,

Ты позабыла все те мысли,

Звук поезда тебя ещё не звал,

Минуты шли бесчисленно…

И вот прошло, уж, больше часу,

Как поезд опоздал совсем.

А ты и не моргнула ведь ни разу,

Ведь сбой произошел твоих систем.

Ты трепетно посмотришь всё письмо,

Но вдруг перевернешь его…

И ты не хочешь, уж, домой,

Трехлетней давности письмо – мертво.

Что ж, следует домой идти тебе,

Но больше не нужна ты там,

Ведь мозг совсем твой ослабел

И слёзы не дают покой глазам.

И выбор сделан ведь уже -

Идёшь ты к рельсам не спеша…

Вот поезд тот на рубеже

И улетела, уж, душа…

Сестра

Ночь. Вот, страшный сон приснился.

И пациент проснулся вдруг,

Как будто страх в душе не затаился,

А вылез и летал вокруг.

Сомкнув глаза, промчался шёпот,

И побежал по всей стене.

Но пациента не подводит опыт -

"Видать, послышалося мне…", -

Он пробурчал, как вновь извне,

Раздался шум и голос,

И стены поплыли плавней…

Иллюзия вдруг раскололась.

Рядом стояла мед.сестра,

И к голове моей прикладывала холод.

Она была, уж, так быстра,

Ведь только что я был весь смерти полон.

А тут она – ангел души,

Спасла меня – и удалилась,

Оставив лишь вопросов щит

И в эту вот минуту – милость…

День лета жаркого. Сестра,

Рыдала громко и, моля меня,

Чтобы я у тех, вот, отобрал,

Её сумчонку без ремня.

Я молча встал и двинулся туда,

Где те три были парня.

Мне даже не пришлось минуты ждать -

Один из них был всех коварней.

Удар, ещё удар – и он готов.

А двое бывших удальцов,

Умчались так, что их голов

Не было видно, как самих бойцов.

Вернув сумчонку и обняв сестру,

Я понял вновь, что это счастье -

Обнять свою сестру, проснувшись рано поутру,

И защищать её от всех ненастий.

Не важно – кровная иль нет,

Нам всем нужна сестра.

Тогда каждый из нас будет согрет

И сможет все препятствия сломать.

А если таковых людей вы не нашли -

То ваша жизнь пойдет с уклоном,

Как будто вы тот инвалид,

Мечты которого, уж, постоянно тонут.

И смысла жить тогда и нет,

Ведь жить, уж, не для кого боле…

Никто тебе не соберёт обед

И не оденет в поле боя.

Никто не вспомнит про тебя,

Если болеешь ты ужасно

Не поцелует в лоб тебя, любя,

И не грозит сестре опасность,

Ведь вовсе её в мире нет,

Как и тебя со смыслом жизни,

Чтобы родную защищать от бед,

Да развивать свой бизнес…

Идя по улице однажды…

Идя по улице однажды, ты про себя подумаешь опять,

Что ты – всего лишь никому ненужный парень,

Что можешь ты среди толпы друзей стоять

И всем им быть настолько благодарен…

И лишь за то, что имя твоё будут знать!

А в классе было всё ещё намного хуже -

Уж там-то ты подавно никому не нужен.

Три пацана, что постоянно били -

Теперь имеют несколько автомобилей.

А те подружки в уголке, которых тоже не любили

На счастье своё мало времени убили:

Семья, машина, дачный дом -

От этих мечт вновь в горле ком…

А что работа? Та же ведь картина.

Ты тот работник, не посещающий корпоративы.

Ты тот работник, с кем не общаются,

Но всё не как обычно… Нет, не потому что ты смущается…

Ты просто там не нужен – вот и всё.

Как будто в твоём жизненном фильме не ты режиссер.

И вот зайдя в свой дом, ты скинешь плащ,

Войдёшь на кухню и, медленно садясь за стол,

Увидишь, сестринской любви взгляд – настоящ,

И вспомнишь, что ты – от взгляда этого произошёл.

Что весь характер твой и достижения,

Всё удавалось из любви её к тебе.

И каждое твоё воображение -

Качалось в голове как колыбель,

Лишь до тех пор, пока она его не выполняла,

А ты не радовался, как дурак,

Тому, что мысль самоутверждения возникала

И ты раскрыл своих незнаний мрак.

Не важно, что говорят люди.

Не важно то, что они не считают тебя нужным.

Для тебя – они все в разных жизненных сосудах,

Ведь по одному они безоружны.

А ты, объединившись с близкими,

Становишься морально их сильней.

Вы – будете специалистами,

Средь их всех жалких жизней.

Не всё возвращается

Вот мрачная осень

Пугает своим пейзажом,

На часах снова восемь,

Но ты не будешь напуган звонком,

От которого каждый раз радовался,

Будто всё для тебя одного,

Но лишь после звонка догадывался,

Что всё это не значит ничего…

Но в этот вечер это означало многое -

Видимо кончается твоя жизнь убогая…

А с чего началось же всё это?

Печальным вечером, с прогулки, не вернулся твой кот,

Затем куда-то потерялось лето,

Сосед напротив больше по утрам не поёт…

Похоже, что жизнь к нему тоже не вернулась,

Ведь он скорее всего и ждал таков исход.

Или та репортер, которая тоже свернула,

И на скорости около двухсот

Потеряла жизнь свою, как я ключи когда-то.

И ведь совсем при неизвестных обстоятельствах!

Рука в карман – а они исчезли куда-то,

И что ключи были там – есть все доказательства.

Но ни их, ни денег, ни смысла, увы, не нашел…

И не нашёл я слов для мальчика

По имени Дон.

На его слова: "Где мои родители?", я грубо буркнул "Пардон".

И вид начальника

Такого грозного и занятого принЯв,

Стал уходить за поворот, поняв, что был не прав

Вчера, когда решил забить я на других,

Когда решил пожить по-новому…

Шёл я по улицам листьев сухих,

С жаждой крови топчась по своему сердцу свинцовому,

"Ненавижу себя! Ненавижу!"

Я кричал с дикой болью в груди.

"Вот за что я пред всеми унижен! Вот за что все кричат мне уйти!"

И с такой дикой яростью в сердце,

Я достал пистолет, прислонивши к виску.

"Вы падете стрельбою надежды, единоверцы!"

И нажав на курок, я смертельно рискнул…

Выстрел. Крики. Страх. Падение.

Не вернуться назад вере…

Но уже не имеет это значение,

Ведь смысл жизни теперь уж потерян…

Не всё в этой жизни вернется к тебе,

И не каждая птица домой возвращается,

Ведь рассудок её задубел,

Потому что жизнь её в смерть превращается

И маршрут изменён к куче бездыханных тел…

Жизнь поэта

Сидя на кухне, я пил чай,

Смотрел в окно и, став над чем-то размышлять,

Совсем случайно, краем глаза, я стал мельканье замечать -

Над домом моим, летающие ворон несколько стай.

Я подошёл к окну,

Но вот такая незадача -

Не видел я ворону ни одну,

Но уж я не был озадачен.

Ведь это птицы, и они свободны,

А мы, здесь на земле, имеем лишь тупую безысходность,

И даже момент полёта в самолёте -

Никакая не сбывшаяся мечта. Он настолько мимолетен,

Как жизнь моя, ведь я – поэт.

Ведь это дело – яркий свет,

Священней в мире дела нет!

Не важно – человек одет или раздет -

Он всё равно оценит Бога сотворение.

И меня, стоящего в толпе людей,

Он посчитает всех мудрей

И это будет самым главным достижением…

Но снова шорох за спиной,

Вновь непонятные слова звучат,

Но я услышал бы, хоть был бы и с рождения глуховат:

"Он так гордился бы тобой…"

Я закрываю уши, в панике

Кричу, рвя волосы свои на голове,

Но снова в ней затейлив и зловещ

Ломает голос всё во мне, механика

И та трещит по швам,

И не выносят уши мои больше -

Открыв глаза, я не могу держать секунды дольше

Смотреть на тех, кто так подобен существам

Из всех моих кошмаров злобных,

На тех, кого я вижу по сей день.

На тех, кто до сих пор на месте лобном

Передо мной стоит, как посреди опушки старый пень.

Но даже если я всё буду делать как вам хочется,

Вы всё равно всё будете поганить до смерти.

Не важно – моей или вашей. Вам, всё же во сне ворочаться,

Ведь я поэт – и я бессмертен.

Не нужен белый стих мне,

Не нужно ваше одобрение.

Я ненавижу жить во мгле,

Я доживу, используя воображение.

Но вы земные твари, все вспомните обо мне,

Когда вам будет так противно и ужасно,

А жить вы будете в таком дерьме,

Что жить с собакой рядом дохлою, для вас – прекрасно.

Но все эти слова лишь пустота,

Ведь нас, товарищи, уже не ценят.

Я за свою поганую жизнь настолько устал,

Что мог бы сам, один, сыграть трагедию на сцене.

Не любят нас уже,

Не видят смысла в творчестве творения.

Куда могла скатиться хуже

Жизнь с таким тупым мировоззрением?

И сил уж больше нет,

И кончилось терпение,

На смерть никто не ставил ведь запрет?

Нет, для всех всё это лишь души успокоение…

Самоубийство, суицид -

Не верьте во всё это!

Я не был в этой жизни сам убит -

Меня убила жизнь поэта…

Скука

Вечер. Книга. Одеяло. Настроение

В никуда. Он сидит, ничто не видя,

И пред ним лишь суета, затруднение

В смысле жизни… Его выбор очевиден -

Новый лист уж взять нельзя,

Взять нельзя её за руку -

Пальцы тонкие скользят,

Смерти жадной много звуков..

Убежать уже нельзя..

Уж нельзя заснуть спокойно,

Глаз нельзя сомкнуть совсем -

Ведь пред нами такой стройный,

Словно стебли хризантем,

Женский силуэт, божественный и вольный..

Один он… И множество проблем.

И лишь с ней, такой неприхотливой,

Так забыл бы это всё…

Но, увы, уж так несправедлива

Эта жизнь… Сам Бог меня рассек,

Пополам, как пень загнивший,

Как ненужный сундучок,

Красотой и блеском так манивший,

Но… Таков ему урок.

Он сидит, обняв подушку,

Делать нечего ему…

Он застрял в такой ловушке,

Заплетенный в сотни мук,

Потерял он все всего лишь за секунды,

Не вернуть ему того,

Ему скажут: «Просто плюньте!»

Но тот уж не ответит ничего.

И слов уж больше нет,

И мыслей тоже…

Прошли, как будто, сотни лет,

И крик души так невозможен,

Что хочется забыть все о себе…

Забыть о прошлом, настоящем,

Прибегнуть к временной стрельбе…

В конце концов войти в тоннель, в конце светящий

И манящий молением с небес…

И он, в объятьях жадной смерти,

Уже готовый ко всему,

Решился на дуэль – таков уж будет на десерте

Он для неё… И не привязан ничему…

Но время кончалась, пора идти

На то, чего так долго ждал.

И так опаздывает – около шести

Там нужно быть. Он побежал…

А в голове она – и больше ничего,

И нежные её прикосновения,

Которые лишь для него одного,

Но не умеет проводить обряд воскрешения…

А в голове всплыл танец с ней -

С такою грациозною и милою;

Её движения всей музыки повеселей,

А в паре с ней – так сильно закрутило…

Но вот пришёл он, извинился,

На место встал, достал свой пистолет…

Стрельнул по дереву – своей судьбе он подчинился,

Прострелен оппонентом был его скелет…

И он упал, и пред глазами вновь она,

Уже отчетливей, реальней;

Всё также сильно влюблена,

Как в жизни прежней, как в «оригинале»…

Сбылась мечта безудержной любви -

Одной из масок подлой смерти.

Ты парень, век ещё живи,

Но все, увы, мы, не бессмертны.

И жить, по сути, смысла нет -

Всё ведь умрут когда-то…

Но жить без смысла – нам запрет,

Для нас есть скука, прямиком из ада…

Страдания

Терзают меня муки странные

О том, что в жизни чуждо все

Мне, что все мечты мои- обманные,

А жизнь моя – вообще ничто…

Что вдох, что выдох – неизменно

Я ненавижу этот мир,

На всех людей смотрю презренно

И для меня они лишь "оскорбленный тир".

Но ни любовь, ни ненависть меня

Не вдохновляют – в страданиях голова моя,

Лишь мысли горести проклятой семеня,

Я будто касаюсь блестящего острия

Смертной косы, ходящей за мной по пятам,

Девушки в чёрном и без лица,

Не верит она ни горю, ни слезАм,

Ни глупым словам лжеца…

Но я сижу… Иль не сижу -

В раздумьях все теряются мгновенно,

Я в них, всё снова, обхожу

Решения верные, жалея так же откровенно,

Как откровенно я люблю творить

Искусство, счастье, радость....

Но нужно ли при этом говорить,

Что для всех людей всего лишь гадость

Это, да и я для них такой же

Отвратительный и мерзкий…

Но незачем судить меня уже -

Я сам собой был осуждён уж слишком дерзко.

И вот страдания взяли вверх

Над разумом моим поганым,

Захлопнув пред рассудком дверь

И сделав все таким песчаным…

Кому я нужен..? Для чего..?

И нужен ли я вообще миру..?

Появляются чертовски мысли оттого

Что вижу я вокруг себя сатиру

И не могу сделать ничего…

Так уж больно от этого всего…

Но выход есть всегда

И, чтоб проблем лишиться этих, -

Я, сам по себе, исчезну в никуда

В мир, где вовсе нет чужих,

Где все родны между собой,

Где нет страданий и вранья…

В загробный мир направлен я судьбой -

Никто не спрашивал моего желания....

Три выстрела

Фиолетовая трава, зеленоватое небо,

Радужный дым клубом летит из трубы,

Снова прошло это жаркое лето –

Все печали и горести уже позади.

Мы лежим и смотрим на птиц,

Будто никаких огорчений не чувствовали.

И ничего не видно из наших чёрных зениц –

Все до единого из этой жизни повыпадали.

Мы вдохнули парфюм от производства Земли,

Так в итоге до конца и не выдохнув…

Пред нами силуэт – он темен и велик,

Но лишь один начал в испуге метаться от неожиданности

И в тревоге засобирался, якобы, куда-то,

Схватив сумку и разорвав её на клочья…

Нашёл. Три выстрела. Четыре трупа. Однако

Не одной пулей поразил он двоих, не привычка сорочья

На блестящее лезть всюду и везде… Полон мрака…

Тяжелой походкой, с руками в крови,

Он тащит три трупа. Три, для него, живых,

От силуэта раненых, который голову ему возьми – да и сорви.

Дурак… Пропал, уж ходу нет назад, не вернуть своих…

Упавших от руки его же самого…

Глубокий вздох. Перезарядка. Выстрел. Грохот.

Толпа людей, все без оглядки несутся, будто заговор

У них совместный. Нет, показалось, всё это просто похоть…

Загадочный

Быстрый шаг загадочного мужчины

Довольно сильно завлекал прохожих.

То ли испуг всех окутал единый,

То ли всё от того, что он ни на кого непохожий…

Не важно. Тяжёлой поступью идёт он, задыхаясь,

Всё ускоряя с каждым метром шаг,

Он будто феникс умирает и, постепенно возрождаясь,

Торопится, как будто бы народа враг.

Шаг переходит в бег

И руки всё сильней трясутся,

Он так подобен бьющейся волне о брег,

Но все мечтания его прервутся,

Когда ударится плечом тот о прохожего.

Затем ещё раз, вновь столкнется,

Становится он на щенка теперь теперь похожим,

Которой то на боль, то на ногу натолкнется…

Он побежал, толкая всех, кто на пути,

Ему уж всё равно, что скажут, иль не скажут,

Он наплевал на всех, ему б скорей уйти,

Но не по той дороге, что покажут,

А лишь по той, что с мыслями его по пути.

И вот – конец толпы и яркий свет сквозь них всех виден,

Мужчина выбежал, остановился, подышал,

Последний вздох протяжно не хотел идти, обидел

Он его, вернулся, запоздал…

Упал уж пятый на асфальт,

Причина смерти неизвестна,

Он всей системы лишь деталь,

А смерть его – ужасный план совместный.

Потерянный

Ужасный ливень, слякоть, грязь,

Ничто не видя в полуметре от себя,

По лужам тащится старик, он зла не делал отродясь,

Да и родных, друзей лет пять назад тому погребя,

Забыл о счастье и удаче, о любви и понимании,

Не знает не приветливости, ни семьи…

И все дотла сгорели эмоции и воспоминания,

Теперь живет он будто средь чужих жизнью свиньи.

Зашёл он в дом – и тут же крик:

«Где был?! Зачем шатался?!»

А тот молчит, не хочет вновь терпеть конфликт…

«Сидел бы дома, людям не мешался..»

Слова те тронули его с большою силою,

Старик слегка так улыбнулся, посмеялся,

Зашёл в противную каморочку свою,

Заснул глубоким сном, не побоялся…

Три ночи на часах, старик торопится, бежит куда-то.

Едва одевши куртку, выскочил на улицу, упал раз пять,

Затем ещё по разу… Оставил за спиной он тех, кого любил когда-то.

Теперь его не ценят и не любят, ему уж нечего терять.

Четыре трупа он оставил в той квартире,

Дочь, зятя, двух внучат… Со всеми мыслями

Не может старичок собраться до сих пор. Четыре…

Бежал почти, и не смотря на то, что стар был, быстрыми

Шагами шёл назад… Вперёд ему пути уж нет.

А буря всё ревёт, не видно ничего.

Упал старик, не может встать… А вдалеке какой-то свет…

Быть может, это путь вперед тот, новый для него..?

Визг шин и скрип металла,

Машина пошатнулась, едва ли на бок не упала…

Да, крепок был старик, но лишь плечами,

А духом – был совсем не креп – остаток жизни просидел со слезами…

Крик горя

Громкий плач девушки, сидящей в шумной ванной,

Никем не слышен, а громкие всхлипывания

Принимают за шум воды… Куча одежды рваной

Лежит в углу, там, где противная дверь, поскрипывающая,

А под её глазами синяки, а сами те опухли уж как год,

Ведь плачет все без умолку и днём, и ночью та.

Вот к шумной реке она подойдёт,

И зарыдает вновь от слёз проклятых так устав…

Придёт домой, вновь займет ванную,

И включит воду…. Но без слёз, без горестей, без криков,

Залезет в ту, почти достав рукой нирвану,

Всё оборвёт себе сама, оставшись безликой…

Все испугались – слишком тихо, они в дверь,

А там кровавый пир устроили все черти,

Что год без умолку доставили ей миллион потерь…

Безумный разум – он бессмертен,

Душа лишь в теле лицемерный зверь…

Кареглазое счастье

Шёл депрессивности четвертый день,

Казалось, что ничто уже не помогало…

Но где-то там, вдали, надежды тень

Осталась, но будто этого и не хватало…

Депрессия взяла над разумом контроль,

Теперь уж все не кажется таким блестящим,

А сердце потеряло в теле свою роль -

Не буду я казаться больше настоящим,

А жизнь не будет больше мне мешаться,

Ведь её больше во мне нет…

Но так не хочется прощаться,

Но так не хочется терять твой след…

Внезапно, где-то в тени, появился силуэт,

Оттенком явно отличающийся от тьмы,

Он будто светом выделяется. Вот бред…

Разворачиваясь, я огорченный иду в руки Сатаны,

Но что-то сзади задевает рукой холодной,

Будто лёд, но нежная такая, словно коробочка хлопка.

Я поворачиваюсь вновь и ничего сказать, уж, не способный,

Молчу пред ней, пред кареглазой, робкой

Девушкой, пред малым кареглазым счастьем.

Она стоит, свободно улыбаясь, и что-то шепчет не спеша,

Овладевая мной какой-то страстью

И для неё легко так раскрывается душа…

И как-то внезапно завязывается разговор,

Неизвестно о чем, просто очень милое чувство,

Которое так ярко вызывает восторг

Как изысканное произведение искусства.

Счастье с карими глазами

Заставляет улыбаться вновь и вновь…

Поэтому, последними словами

Будут: «Огромное тебе спасибо за эту нежную любовь…»

Поздно ночью

Поздно ночью,

С руками в крови,

В рубашке, разорванной в клочья,

Он кричал тебе "Помоги!"

Поздно ночью.

Поздно ночью,

Идя по переулку,

Слегка был чем-то озабочен,

Вдруг позади звук гулкий.

По телу пробежали будто бы иголки.

Он повернулся – там мужчина

Стоит вдали, а взгляд – глубинный.

Стал подходить тихонько,

Рукой коснулся так легонько.

Но решив момента не ловить,

Он ударил его со всей мощью,

А затем, с руками в крови,

Он вернулся домой поздно ночью.

Поздно ночью,

В тёмном парке, он бежал сам от себя,

С дикой мощью

Раздирая всё, что можно и нельзя.

Он бежал, что было силы,

И что не было её

Тоже знал он, хоть и сгнило

Сердце грязное его.

И в рубашке, разорванной в клочья,

Он вернулся домой поздно ночью.

Поздно ночью,

Один дома, он закрылся

И не смог открыться больше

Ни для мира, ни для нас. Он крутился

Что есть мочи, но ничто не помогло. Дольше

Он уже не сможет,

Разум вновь подводит вдруг.

Он пред всеми так ничтожен,

Что царит вокруг него испуг.

Потерял всех разом дорогих,

Конец жизни был уж слишком срочен.

Он кричал тебе "Помоги!"

Поздно ночью.

Поздно ночью,

Для жизни слишком уязвим,

Он бежал со всей своей мощью

С руками в крови.

Ненавидя сам себя

Он бежал, что было мочи,

Заживо себя уж погребя

В рубашке, разорванной в клочья.

Последний удар был точен -

Он сам для себя погиб.

И став совсем одиночен,

Он кричал тебе "Помоги!"

Поздно ночью.

Поздно ночью,

С руками в крови,

В рубашке, разорванной в клочья,

Он кричал тебе "Помоги!"

Поздно ночью.

Пять сантиметров в секунду

Ровно на пять сантиметров в секунду

Я приближаюсь к тебе опять,

А ты отдаляешься ежесекундно

И я не могу уж бежать.

Ты захочешь снова дышать,

Тем воздухом после дождя,

А я не смогу тебе отказать

И, глаза отведя,

Я заставлю его идти -

Теперь ни шагу назад,

У меня нет другого пути -

Твой теряется взгляд.

В унисон говорили,

Что нужны мы друг другу,

Но, через сутки забыли

Уже друг друга…

Я живу лишь мечтаниями,

Как гулял бы с тобой,

Но в глазах одни очертания

Фигуры простой.

И сойдя в ночь с пути,

Я закрою глаза…

Всё-таки, придётся уйти,

Ничего не сказав…

Высота

Падение решает все проблемы,

Все радости с ним тоже исчезают.

Не часть тогда уже богемы

Ты, да и не так уж будешь впечатляющ.

И с высоты – не значит свысока,

Не нужно себя ставить выше всех -

Опасность будет слишком велика,

Для православных это вовсе грех…

Не стоит думать, что ты птица,

Не стоит думать, что умеешь ты летать.

Всего лишь мира злого ты частица

И каждому в нём на тебя плевать.

Но так красиво смотрится всё,

Так дышится легко отсюда.

Увы, не во всём

Хорош рассудок…

И ведь, когда летишь ты вниз

Всё кажется таким ненужным,

Ты будто альпинист,

Снесенный ветром южным.

И кажется, уходишь ты неплохо

И пик момента ловишь.

Ну, а на деле ты лишь грохот

И куча грязной крови.

Слышишь?

Слышишь?

Кто-то ночью зовет тебя в декабре,

А ты пишешь,

Позабыв о сиреневой заре.

И выйдя, дописав, к обеду,

Увидишь спящую ты деву.

Казалось, что вокруг неё лишь беды,

Что каждый человек из-за неё разгневан.

Но, разбудив сиё деяние красоты,

Оно взлетает в поднебесье,

Парит среди пейзажей светом налитых,

Среди реалий нереальных смеси.

А ты за ней бежишь,

Совсем забыв, что там обрыв…

И вот уже летишь

За ней, по-новому зажив.

Слышишь?

Как у облака на краю, кто-то ночью зовет тебя на заре…

А ты всё пишешь,

Зная, что я всю ночь простою, изнутри заранее сгорев…

Бессмысленно

Никто из нас не выйдет отсюда живым,

Никто не сможет жить красиво,

Ведь каждому из нас придётся жертвовать своим.

Всех нас в конце концов обманет перспектива.

Не стоит стремиться к высотам известности,

Тянуться к пику уважения,

Весь мир стоит на подлости, нечестности,

У всех – у нас – лишь к смерти направление.

Не нужно вам идти вперед.

И незачем стремиться ко всем благам -

Они вам не дают уж ничего.

Всё это лишь пути к аншлагу,

Хорошего из них – ни одного.

Бессмысленно тогда уж горевать -

Лишь слёзы лить напрасно.

Бессмысленно тогда уж и дышать -

Лишь тратить воздух понапрасну.

Бессмысленно тогда и жить,

Нет смысла нервы портить самому себе.

Осталось только уходить -

Предаться нынешней судьбе.

Мы вспоминаем тех, кого нельзя

Мы вспоминаем тех, кого нельзя.

Мы ценим тех, кого не нужно.

Так хочется нам снова руку взять,

Чтобы не чувствовать себя ненужным.

Так хочется рыдать, крича,

Что снова светлой ночью

Я буду жить тебя любя,

Воспоминания порвав все в клочья.

Так хочется мечтать о том,

Чего не будет никогда,

То, что не сбудется потом,

Когда пройдут тяжелые года.

Свободным хочется быть так,

Как не бьл никогда, однако,

Не будет этого никак,

Ведь жизнь ещё нам не дала на это знака.

Дышать так хочется всей грудью,

Чтоб голову кружило бесконечно.

Но не одобрят это судьи -

Они не знают слова человечность.

Мы забываем тех, кого уж поздно забывать.

Мы любим тех, кого бессмысленно любить.

Нет нам нужды все мудрости земные знать,

Нам проще ведь самих себя убить.

Время

День за днём идёт

Последний будто,

Ты как идиот

Сидишь на подоконнике и думаешь, что это круто.

Растрачиваешь жизнь на пустяки,

По типу спорта, дружбы и любви,

Забив на себя мастерски,

В фальшивых реалиях свой мозг обвив.

И каждое действие не имеет смысла,

Ведь без мыслей мы – никто,

Мы – не имеем смысла!

И мозг ничем не занятой,

В отличие от рук поганых -

Режут – всё, на что способны!

Так ждут все слов тех долгожданных,

А губы уж и ложь смолвить неспособны…

Тик-так, тик-так -

Тикает жизнь как часы, это факт.

Для тебя всё новое как для старообрядцев – мрак.

Но как же получилось так..?

На перепутье жизни потерял ты свой главный артефакт…

Разве ты мудак..?

Пусть даже с неба придёт знак -

Ты в двух словах успеешь заблудиться!

И даже если не поверишь в это, но запомни, только так -

Обвив себя веревкой – ты уже не сможешь освободиться.

Знаешь, я так соскучился

Знаешь, я так соскучился

По твоей милой улыбке,

По глазам с обжигающей искринкой.

Я не могу терпеть, весь измучился,

Не видя тебя изо дня в день,

Будто жду, когда зимой расцветёт сирень,

Знаешь, я так соскучился…

По твоему тихому нежному голосу,

По твоему мягкому, будто сено, волосу.

Я каждый день надеюсь, что у тебя получится

Выглянуть из окна, чтобы я увидел тебя,

И сказал бы шёпотом, любя:

«Знаешь, я так соскучился…»

Воспоминания давят вновь и вновь,

Жизнь под давлением надоела!

Как из-под крана хлещет кровь,

На полу бездыханное розовое тело,

Записка на полу, ведь он уже умучился:

«Знаешь, я так соскучился…»

Новый Год

В час ночной, когда куранты бьют,

Когда, казалось бы, не существует бед,

Когда толпой все весело поют,

Случится вдруг нелепый бред -

Он всё перевернет вниз головой,

Разрушит радость и веселье в миг!

Шутить не будет ведь с тобой -

Он здесь, чтоб слышать твой трусливый крик…

Страх, паника, бездействие -

Всё это вновь и вновь тебя настигнет.

Здесь главное – не сдаться и не обрести бесчестие,

Иначе объятия смерти первый ты постигнешь.

Услышишь ты дурацких наставлений президентов,

О том, что "в нынешнем году всё будет хорошо".

Всё это – сказки для аплодисментов,

Наш поезд с белой полосой давно ушёл.

Новый Год – он состоит ведь не из счастья и подарков -

В нём доля радости бывает иногда.

Вся суть его лишь в боли январской,

Что к нам в итоге придёт проблемный чемодан.

Я не последний человек

Я не последний человек -

В твоей голове миллиарды мыслей,

А я средь них – неудавшийся проект

Твоей удавшейся жизни.

Не стоит вспоминать меня,

Будто такого больше не будет…

Подковы воспоминаний звенят -

Мы скоро всё забудем.

Не будет в памяти ни чувств, ни обещаний,

Лишь чистый лист останется.

От ненависти с горем сочетаний,

Как и с любовью мы расстанемся.

Забудемся в словах,

Как будто их и не бывало…

Растаем в нежных голосах,

Чтоб наше сердце больше не взвывало…

Мы попытаемся забыть всё то,

Что не хотели забывать.

Одной фразой простой

“Мне бы прахом стать”,

Чтоб развеяться по ветру,

И быть чтоб меньше миллиметра -

Всё это для того, чтобы любя,

Забыть, любимая, тебя.

Улыбку, взгляд и смех,

А также всю заботу и любовь,

За каждый божий грех

Прощала ты… Готовь

Судьбу как можно хуже -

Хоть плыть в собственной крови!

Ведь я не заслуживаю и лужи

В твоём океане любви…

А сколько мне осталось?

А сколько мне осталось?

Три месяца? Четыре года? Двое суток?

Давно уже напала вялость,

Давно уже я потерял рассудок;

Давно забыл о счастье безграничном,

Уже давно не знаю бед,

Уже не гармоничен так обед,

Друг давний – уже безразличен,

Не интересен уже спорт,

Скучна потеха детская,

Не нравится безумный спор,

Что создала мадам соседская;

Не вижу смысла ярко улыбаться,

Не вижу смысла горько плакать,

И не боюсь я ошибаться,

И не боюсь я громко падать;

Я не боюсь один остаться,

Не страшно мне в толпе “тусить”,

Я не хочу уже пытаться

От жизни лучшее ловить…

И худшее мне уж не нужно,

Как и не нужна мне эта жизнь -

Давно уже я безоружный,

Осталось только ногти грызть.

А сколько мне осталось?

Два мига? Три зимы? Пять шуток?

Лишь сначала эта сцена интересной казалась,

Пока не оказалось, что мир жуток.

В итоге мне осталась только смерть,

Как грустно это б не звучало,

Но я не стою таких жертв,

Чтоб все от горя завывали.

Бессонница

Я снова не могу уснуть,

Три часа пролетают как пять минут,

Все мысли – будто спутанный комок,

Я снова обо всём думал под дождем и промок,

Спокойствия давно нет,

И ничего не осталось, всё бред,

Все действия бессмысленны и бесят,

Ведь три месяца скуки не пройдут как минут десять…

И снова вспоминается прекрасное,

Как будто это было так давно…

Всё становится с темною окраскою,

И хочется лишь одного -

Тепла, лишь одного тепла,

Которого так не хватает по ночам,

Все силы приобретают цену пепла,

И хочется лишь конца

Всего этого бреда,

Ведь иначе это называться не может,

Разумности здесь нет и следа,

Но нам никто здесь не поможет…

И снова не могу уснуть,

Каждая минута будто год,

И всё, что хочется – просто уснуть,

Надеясь, что скоро всё пройдёт…

Мы каждый день переживаем

Мы каждый день переживаем -

За людей, поступки, чувства -

И каждый день мы продолжаем

Творить своё ужасное искусство

И врать самим себе,

Что это просто нужно,

А все вокруг будут кричать "Балбес!"

И стоя перед всеми безоружный,

Ты будешь думать в голове,

Что только так и можно

Выживать, когда ты сам себя подверг,

Введя депрессию подкожно,

Ужасным чувствам отвращения

И боли, что так царят в тебе давно,

Ужасным состоянием без настроения,

Как будто так быть и должно…

И рвёт изнутри ощущение страха,

Что мы останемся одни в конце,

Боимся мы ощущения краха

И строим кучу непонятных сцен.

А всё из-за того, что нас сломали,

Иль мы сломались сами.

Теперь наш дух уже кристален,

А сами мы будем страдать годами…

Мне не дадут настроить пианино

Мне не дадут настроить пианино,

А я ведь сяду всё равно играть

И мне всё станет апатично -

Я не смогу все мысли в кучу собрать,

Откинуть всякие проблемы,

Забыть трагедий, суету,

Из-за которой проявляются синонимы

Разные… Я не забуду песню ту,

Которую сочинил лишь для тебя,

Играя ноты вновь и вновь,

Себя мелодией губя,

Не чувствовал твою любовь…

И вновь, на расстроенном пианино,

Звучит знакомая песня,

Доносится голос, так апатично,

Со временем становясь лишь неизветней…

Оглавление

Спасибо

Поздно

Любовь

О жизни

Ложь

А помнишь…?

Туман

Воспоминания

Свобода

Письмо

Сестра

Идя по улице однажды…

Не всё возвращается

Жизнь поэта

Скука

Страдания

Три выстрела

Загадочный

Потерянный

Крик горя

Кареглазое счастье

Поздно ночью

Пять сантиметров в секунду

Высота

Слышишь?

Бессмысленно

Мы вспоминаем тех, кого нельзя

Время

Знаешь, я так соскучился

Новый Год

Я не последний человек

А сколько мне осталось?

Бессонница

Мы каждый день переживаем

Мне не дадут настроить пианино