Выбир-р-рай, Тамара [Ляна Вечер] (fb2) читать постранично, страница - 2

затеи, но не откажусь. И дело не в пустом кошельке или страхе, что меня прямо на дачном участке похоронит зверюга с вздыбленным пахом. Дело в Мише. Я этой моське протокольной многим обязана, и кинуть его даже в теории не решусь. Друг есть друг.

— Уболтал, чертяка языкастый, — я пытаюсь бодриться, глядя на Иваныча.

Получается плохо, зато зрение в порядке и интеллект тоже. Поджарый крепкий мужик с хищным взглядом — оборотень. Про оборотней не каждому известно, но их существования это не отменяет.

Глубоко вдохнув, я поворачиваюсь и иду к двери. Спиной чувствую — хищник следует за мной. Не доверяет? В вагончике наверняка ещё один оборотень. Раненный.

На импровизированной банной полке лежит зверь. Зверюга! Вот тебе и «пацан», Тома… В волке центнер живого веса, не меньше. Вон доски прогибаются. Густая светлая шерсть безнадёжно испачкана кровью, из признаков жизни — слабое отрывистое дыхание. Негусто.

А в бане жарко — духота стоит страшная. Металлическая печь раскалена едва не докрасна.

— Нафига так натопили? — щёлкаю шпингалетом на окне, открываю створку. — Дышать нечем.

Вижу Иваныча на крыльце — курит нервно.

— Братишке моему холодно было. Натопил, — сердито сообщает оборотень в майке.

Ну хоть вода в ёмкости у печи согрелась — не без пользы дрова жгли. Вода мне понадобится и тряпки. Простыней тут целая стопка. Чистые вроде.

Подхожу ближе к волку. У него глаза мутные и зрачок разошёлся на всю радужку. Плохой симптом. Раненый оборотень так скверно выглядеть не должен — у них регенерация бешеная. Почему организм зверя не пытается бороться, я не знаю, и оптимизма это не добавляет.

— Жгут давно наложили? — смотрю на перетянутую резиновым шлангом заднюю лапу волка.

— Давно, наверное, — оборотень пожимает плечами и выглядит растерянным.

— Ослабь, но не снимай, — командую и открываю чемоданчик.

Пока оборотень в человеческой ипостаси делает, что сказала, я пытаюсь соображать. Может, я и выгляжу уверенно, но организм чудит не по-детски. Мысли в кучу, руки дрожат, а виной всему тёплый, крепкий мужицкий аромат. Источник — оборотень в камуфляжной майке. Тут много чем пахнет — влажным деревом и ржавчиной, волчьей шерстью и кровью, но этот монументально-брутальный запах победил всё. Здравый смысл в первую очередь. Признаться страшно, этот запах меня возбуждает.

— Блин… — шикаю тихо.

— Проблемы? — волк-человек смотрит на меня с недобрым прищуром.

— Нет проблем, — чеканю торопливо. — Звать как?

— Меня — Горыныч.

Вздыхаю и закатываю глаза. Идиот, прости хоспади.

— Волка как зовут?

— А-а, его… Лихой.

Горыныч и Лихой. Какая прелесть!

Настоящие имена не спрашиваю. На кой они мне? Разобраться поскорее с раненым и убраться отсюда. В компании оборотней неуютно.

— Кто его так? — я готовлю инструменты и собираю «анамнез».

— Тот, кому жить осталось недолго, — зло бросает Горыныч.

Ну а что? Коротко и ёмко. По делу.

— Ясно, — киваю, беру ампулу с обезболивающим. — Извлеку пулю, зашью и вколю лекарство.

— Какое?

— От микробов, — объясняю на обывательском уровне.

— Чо, в натуре, врач? — с ядовитой ухмылкой спрашивает Горыныч.

Я бы ему по наглой небритой морде заехала, да не с руки сейчас.

— Угу, хирург, — бросаю колко.

— Серьёзная ты баба, да? — оборотень повышает градус.

— Ветеринар, — хмыкаю.

Горыныч меняется в лице — маска превосходства исчезает, вместо неё появляется удивлённое выражение.

— Ты чо лепишь?! — хрипит на выдохе.

— Не переживай, я специалист широкого профиля, — улыбаюсь как можно натуральнее. — Могу пулю достать, а могу яйца… — чикаю пальцами, как ножницами, прекрасно понимая, что нарываюсь.

Бесит меня этот Горыныч. Не знаю почему, но бесит.

— Тома, как оно? — в баню очень вовремя заходит Миша.

— Нормально всё, — я продолжаю готовить инъекцию. — Скоро начну оперировать. Вышли бы вы отсюда, — кошусь на злого, как чёрт, оборотня. — Оба, — перевожу взгляд на Мишу.

— Не страшно одной с ним? — друг кивает на раненого зверя. — Он сейчас не в адеквате.

— Ветеринарша не из пугливых, — в диалог вклинивается Горыныч.

Зверь открывает дверь и издевательски вежливым жестом приглашает Иваныча на улицу. Чую, будут у них разборки на тему моей специальности. Миша — жук, конечно. Мне не сказал, что едем к оборотням, а им ни слова о том, что я ветврач. Вот пусть теперь сам от волка откусывается.

— Чего сопишь? — поглядываю на раненого зверя, выгоняя пузырьки воздуха из шприца. — Готовься терпеть. Я, конечно, обезболю, но всё равно будет неприятно.

Ответом мне становится глухое слабое рычание. Волк пугать меня вздумал. Даже клыки оголил.

— Ар-р-р… — хищник делает дубль попытки внушить страх и ужас.

— Не боюсь я тебя, Лихой, — шепчу, наклонившись к волчьему уху. — Будь хорошим мальчиком, потерпи немного, — выпрямляюсь и провожу ладошкой по шерстяной голове. — Мне тебя починить надо.

Зверь больше не протестует — закрывает глаза.