В облаках Венеры [Яна Дрозд] (fb2) читать онлайн

- В облаках Венеры 1.33 Мб, 20с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Яна Дрозд

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Яна Дрозд В облаках Венеры

Я мирно попивала какао, наблюдая за событиями на экране. Гарем передали под опеку Рахимова, а Сухов возобновил свой путь на родину. Егор начал похрапывать в соседнем кресле, поэтому я решила воспользоваться возможностью и пихнула его в бок. Он тут же подорвался и уставился на меня ошалелыми глазами.

– Ты чего… – договорить не успел. Я кивнула в сторону экрана, по которому уже ползли титры. Алексей встал с кресла, недовольно покачал головой, увидев красную сетку капилляров в глазах Егора.

Дедушка Алексея никогда не отправлялся в полет, не посмотрев на дорожку «Белое солнце пустыни». Внук именитого деда чтил семейные традиции, а мы с Егором не спорили с капитаном. Совместный просмотр поднимал командный дух.

Нам троим выпала честь представлять имя Родины на событии вселенского масштаба. И это вовсе не образное выражение. Я оказалась в списке претендентов на полет не случайно. Несколько лет упорных тренировок, отличные оценки, полученные в центре подготовки космонавтов, возымели действие. Алексея выбрали за огромный опыт полетов, и множество наград, а Егора…иногда мне кажется, что его взяли только за то, что он единственный из нас, кого любит камера и кто хорошо получается на фото… но все же, признаю, что и он иногда бывает хорош в своем деле.

История Космических Олимпийских игр началась с далекого 2030 года. Он стал знаковым для всего мира и запомнился первой высадкой человека на поверхность Марса. Путь в пятьдесят пять миллионов километров астронавты завершили за шесть месяцев полета на легендарном воздушном судне SX Starship. Это событие транслировалось в каждом уголке земного шара.

Героический поступок покорителей Марса стал толчком для следующего витка эволюции. На Земле наступила новая Эра. Сознание людей изменилось необратимо. Все, кто отрицал высадку людей на Луну в семидесятых, наконец-то убедились в том, что человек создание уникальное и достаточно могущественное. Дабы закрепить результат, лидеры государств приступили к активному спонсированию космических программ. Началась новая гонка за освоение космоса.

Поначалу полеты в околоземное пространство воспринимались как яркое научное событие, после – как развлечение для состоятельных личностей, а со временем и вовсе стали обыденностью. Когда общество потеряло интерес к полетам, а на всемирных спортивных соревнованиях в этот же период времени возникало все больше конфликтов, главы государств приняли беспрецедентное решение, в результате которого спорт выходил на новый, вселенский уровень, а покрывающиеся пылью космические аппараты, стоящие огромных денег, обретали новую жизнь. Но, как известно, когда речь заходит о космосе и о масштабных соревнованиях, где необходимо выбрать лишь одного победителя, политика не остается в стороне. Команды-участники испытывали огромное давление, завоевание победы для многих становилось вопросом жизни.

Выиграть для экипажа значит не только доказать, что страна которую ты представляешь – лидер в области новейших технологий, но и признание, популярность, контракты, обеспечивающие безбедное существование до конца жизни. Если рассматривать победу для каждого из нас, то для меня, Жени, простой девочки из многодетной семьи, это стажировка в центре космонавтики, возможность утереть нос трем старшим братьям, которые никогда не воспринимают меня всерьез и доказать себе, что я могу. Для Алексея – это дело жизни и перспективное будущее для сына, который, я уверена, пойдет по стопам отца. Алексей фанат своей профессии, как и все мы. По-другому в космонавтике не бывает. А для Егора победа – это контракты, любовь зрителей, деньги. О чем еще может мечтать эта пустая голова? Ладно, не совсем пустая. Стоит произнести это имя, и я мысленно представляю, как мои руки сжимаются на его шее…но сейчас не об этом.

Первые Олимпийские космические игры были проведены в 2085 году. Они состояли из нескольких этапов, образуя своеобразную эстафету. На первом этапе команда получала маршрутный лист до заданного пункта. Здесь в работу включались разработчики. Они модифицировали корабль, в зависимости от дальности и сложности предстоящего пути. Уже на этом этапе производился первый отсев команд.

На втором этапе группы выдвигались в путь и добирались до космической станции. По прибытии, корабль проходил технический контроль и получал следующие координаты, где и хранилась победная капсула. С тех пор в правилах ничего не изменилось.

Подбирая место для капсулы, организаторы игр проявляют особую фантазию. Капсулу, согласно правилам, требуется вскрыть, а ее содержимое доставить на станцию, где флаг изымается из герметичной упаковки, разворачивается и устанавливается на специальной платформе. Таким образом, олимпиада – это своего рода ориентирование на местности, или даже квест, в котором каждый участник команды играет особую роль. Группу составляют командир, пилот и «извлекатель» – тот самый, что добирается до капсулы.

Наш извлекатель – Егор. Ему тридцать пять и большую часть времени парень проводит в спортзале. Главный на корабле – Алексей, серьезный и ответственный, каким и положено быть руководителю, чего, кстати, нельзя сказать о Егоре. На Алексея возложено командование на борту и управление ракетой. Я же – пилот командного модуля и бортинженер в одном лице, отвечаю за полное знание компьютерных систем.

Первая Олимпиада проводилась на Луне. Несколько лет подряд команды из разных стран мира соревновались за место на почетном пьедестале. Благодаря своей зрелищности, новый вид спорта стал весьма популярен. Однако, уже к десятым играм организаторы поняли, что пора вносить коррективы. Рейтинги заметно падали. Никто не бежал стремглав к экранам, в ожидании вожделенной передачи, транслирующей серо-коричневую пустыню с кладбищем белых, выгоревших от солнца флагов, на которых когда-то изображались цвета стран-победителей. Правительству это было крайне не выгодно, ведь игры выполняли сразу несколько функций. Они не только объединяли людей, но и отвлекали их от проблем, что все плотнее нависали над человечеством грозовыми облаками. Перенаселение, экология, истребление живого на земле, все эти беды становились чуть более блеклыми на фоне фигур в белых скафандрах, парящих в просторах космоса и возвращающих чувство гордости за Человека – царя природы.

Следующие пять сезонов Олимпиады проходили на Марсе. Каждый этап расширения игр давался с трудом и риском.

Добраться до Марса получалась значительно сложнее, чем до Луны. По пути следования ряду участников случалось терять курс и возвращаться на Землю, даже не добравшись до первого пункта назначения. Со временем пески безжизненной красной планеты, так же, как и Луны, перестали интересовать зрителей.

В этом году организаторы подготовили нечто особенное, открытие юбилейных, двадцатых игр, ожидал весь мир. О месте проведения не сообщалось до самой церемонии. Оставалось лишь гадать, какой из двух возможных вариантов окажется предпочтительнее, но организаторам действительно удалось всех удивить.

В день открытия игр мир замер в ожидании. На Красной площади, Тайм-сквер, площади Тяньаньмэнь, люди стояли напротив огромных экранов почти в полной тишине и ждали. И вот, наконец-то на табло появилось лицо репортера.

– Дорогие друзья! Настал тот самый, волнительный момент! В этом году… – ведущий, продемонстрировал ослепительно улыбку и выдержал короткую паузу, – Юбилейная космическая Олимпиада будет проходить на Венере! – торжественно объявил мужчина в дорогом экстравагантном костюме.

Взбудораженная толпа ликовала, громко аплодировала и увлеченно обсуждала услышанное.

В центре подготовки космонавтов слова белозубого иностранца восприняли совсем иначе.

– Гвоздь мне в скафандр, да они нам смерти желают! Я уверен! Каким психом надо быть, чтобы такое выдумать?! Это же сто процентный билет в один конец! Там температура четыреста семьдесят градусов, давление раз в девяносто больше чем на Земле! – в тот день я впервые услышала, как вечно собранный Алексей, «мистер у меня все под контролем» метался от стенки к стенке и горланил на весь тренерский кабинет.

Я же, натирала до дыр стекла своих очков краешком рубашки и просчитывала в голове все возможные варианты развития предстоящих событий:

– Чисто теоретически, мы можем сделать капсулу из множества слоев титана, углеродного волокна, а между слоями пропустить систему охлаждения, но такой аппарат все равно довольно быстро разрушится. Я уже не говорю о том, как мы будем взлетать…слишком огромное давление. Для старта нужна ракета раз в девяносто больше чем та, что отправлялась год назад, но тогда, и охладить ее до отправки не получится.

– Мужчина с экрана оговорился, – мягко, скрипучим голосом произнес Александр Сергеевич, опытный космонавт, на волосах которого осела седина, и по совместительству тренер нашей команды. Чуть прихрамывая, он отошел к окну и направил взгляд на телефон, лежащий на столе.

Я сразу представила, чего стоил ему этот ровный тон. Видимо Сергеич, как у нас принято его называть, уже успел позвонить в головной центр и проораться.

– Игры пройдут в верхних слоях атмосферы Венеры, в восьмидесяти километрах над поверхностью. Давление как на Земле, и градусов плюс тридцать. На днях завершилось строительство космической станции МКС-Венера. Информация о ней не разглашается, так как место проведения игр, по закону, принято держать в секрете.

Вся команда выдохнула.

– Ничего себе, они замахнулись, мышь им в скафандр! Выходит, шоссе до Венеры уже проложено, я правильно понимаю? И как полеты прошли? – Алексей прекратил мерить комнату шагами и устроился на стуле напротив тренерского стола.

– Информацию засекретили. О первом человеке, покорившем облака Венеры сообщат после игр. Вероятно, были инциденты, о которых сейчас никто не хочет говорить, но организаторы уверяют, что путь чист и созданы все возможные условия для безопасного полета. Судя по всему, это действительно будут самые рейтинговые игры за всю историю, – почему-то Сергеич поник. – Внесем коррективы в план тренировок завтра. А сейчас идите к семьям, там вы сегодня нужнее. Успокойте всех, но лишнего не болтайте…

Мы разошлись, но уже утром следующего дня в тренировочном центре кипела работа. Через пару месяцев нам вручили дополнительные инструкции к ракете.

В день полета мы получили последние наставления от тренера:

– Все по инструкции, понятно? Никакой самодеятельности! – Сергеич, тревожно пригладил седые волосы на макушке, и мы вошли внутрь космического корабля.

Еще на тренировках он заставлял нас зубрить инструкцию наизусть. Для нас она стала своего рода Библией.

Мерный гул издаваемый работающими воздушными фильтрами заставил слегка напрячься, хотя я понимала, что буквально через сутки и вовсе перестану обращать на него внимание.

«Делай все так же, как и на тренировках и соберись» – мысленно настраивала я себя, поправляя очки и проверяя полки ящика для инструментов. «И кто положил сюда это старье» – в глаза бросился моток синей изоленты. На высокотехнологичном воздушном судне столь примитивное изобретение человечества выглядело нелепо. Я покрутила ее в руках и положила на место. Заняла кресло за консолью.

Сейчас, где-то в двадцати километрах от космодрома, должны стоять толпы людей и наблюдать за нашими лицами с огромных экранов, но я лишь глупо улыбаюсь крохотной камере, что назойливо парит на дроне перед лицом.

К сожалению, я так и не научилась общаться с журналистами. В нашей команде за болтовню отвечает Егор. Он всегда находит правильные слова в нужный момент, а я завидую этой его суперспособности.

Алексею и вовсе не до журналистов, он волнуется не меньше меня. На Земле его будет ждать семья: супруга и пятилетний сын, которого он иногда приводил на тренировки в учебный Центр.

– Пап, привезешь мне что-нибудь с Венеры?

– Сынок, мы не будем на ней высаживаться, только рядом полетаем. Как бы объяснить… Венера, дырявый скафандр, не совсем такая, какой ее изображают в детских книжках, – замялся он.

Я тогда про себя подумала, что уж слишком ласково он отозвался об этой планете, ей бы больше подошло название «адское местечко». И ведь действительно, в старых детских книжках вторую планету солнечной системы изображали как красивый оазис, ничем не уступающий Земле. Венера лишь на 5% меньше нашей родной планеты, и имеет очень плотную атмосферу. Люди ошибочно считали, что облака, окружающие ее, состоят из водяного пара, на деле же оказалось из серной кислоты. Соответственно и столь частые дожди на Венере – кислотные. Стоило вспомнить, даже мурашки пробежали, бррр.

Камера юркнула перед носом и скрылась из виду. Пора занимать места и пристегиваться покрепче.

Инструктаж. Обратный отсчет. Под ногами чувствуется усиливающаяся вибрация и ракета взмывает в воздух.

Когда мы оказываемся в открытом космосе я то и дело заворожено смотрю в окно иллюминатора. Это не первый мой полет, но каждый раз сердце замирает. Какая же у нас красивая планета.

Жизнь в космосе, определенно, имеет свои преимущества. Во-первых, я не слышу храпа Егора, ведь в условиях невесомости его невозможно услышать. Во-вторых, если случайно уронить какой-нибудь предмет, он продолжает болтаться рядом. С моей неуклюжестью это просто подарок. По прибытии на Землю, от этого тяжело отвыкнуть. Как и к тому, что зубная паста для космонавтов съедобная, а значит, что полоскать рот необязательно.

Пока Алексей отслеживает курс, мы с Егором изучаем команды конкурентов. В этом году их пять. Две не прошли технический контроль, еще на старте. Итого осталось три.

"Утренняя звезда", как принято называть Венеру на Земле, становится все ярче. Полет проходит спокойно, а потому камера «муха», как я ее назвала, не просыпается. Видимо, у других команд на борту веселее и все внимание приковано к ним.

Планета, к которой мы стремительно приближаемся, выглядит словно переливающийся янтарный шар, накрытый белой шерстяной вуалью. Ее завораживающая притягательность вызывает во мне одновременно страх и трепет. Истинно, Венера – пример того, какой опасной может быть красота.

Я решаю немного отвлечься и открыть старенькую книгу. Бумажные издания сейчас днем с огнем не сыщешь. Перед глазами предстал Марк Уотни, высаживающий картофель на безжизненных землях Марса. Оставленный своим экипажем, он борется за жизнь, тогда как Марс всеми силами пытается убить его. Я мысленно наблюдаю за всем этим действием, задумчиво погрызывая ногти, но Егор вырывает меня из мира «Марсианина» очередным нелепым вопросом.

– Желтый карлик, сколько осталось до станции? – Устроился напротив меня в кресле с довольной улыбкой.

«Снова принялся за любимое занятие» – подумала я и проигнорировала слова провокатора, надеясь, что так Егору быстрее наскучит меня донимать.

– Если ты мне не ответишь, я снова начну травить анекдоты про блондинку за рулем космического аппарата, – он крутанулся в своем кресле.

Тут уж я не выдерживаю:

– Да отстань ты от цвета моих волос! Я тебя сто раз просила так меня не называть! Скоро прилетим. Или ты, как тот осел из Шрека, будешь дергать меня каждую минуту?!

– И чем тебя обижает название звезды? «Желтый карлик», – произносит он снова, словно пробуя слова на вкус. – По-моему, миленько. Уговорила, буду называть тебя ботан. Как ты даже сюда умудрилась набрать столько книг?

– Это не учебник, и не инструкция, – оправдываюсь я, раздраженно демонстрируя обложку художественного произведения.

– Пусть жмет мне скафандр, но вот поверить не могу, что с таким количеством картошки Марк не додумался дистиллировать хоть литр водки! – Алексей решает разбавить наши препирания. Он всегда делает это именно так, хотя ему достаточно «включить командира», чтобы прекратить наши перепалки.

– Знание физики порой бывает весьма полезно, – пытаюсь в отместку задеть Егора, не желая так просто сдаваться, но ловлю примиряющий взгляд Алексея, и продолжаю, более сдержанно:

– Однажды в университетском кафе мне налили кофе без сливок и пытались доказать, что они в нем есть. Женщина на раздаче сказала, что сливки просто утонули и растаяли. Я апеллировала тем, что у взбитых сливок слишком низкая плотность, поэтому утонуть они не могут. В итоге, дошло до того, что она набрала в ложку взбитых сливок и опустила их в стакан. Комок, чуть попрыгав на волнах, тут же всплыл на поверхности. Ох, и видели бы вы ее лицо! – я гордо поправляю очки.

– Считай, что ты повысила себя в моих глазах до звания «крутой ботан», – усмехается Егор и я еле сдерживаюсь, чтобы не толкнуть его. Это движение у нас стало уже своеобразным ритуалом. Егор глупо шутит, а я пихаю его в ребро.

– Красота законов физики в том, что они работаю всегда и везде, вне зависимости от того, верит человек в них или нет, – поддерживает меня Алексей. – Скажите спасибо Эйнтштейну, это он во всем виноват. Ржавый скафандр! Так, готовимся. Вижу станцию.

В мгновение все шутки закончились. Одно юркое движение и я занимаю место за консолью. Мои обычно неуклюжие пальцы парят над клавишами, словно руки опытного дирижера, руководящие огромным оркестром. Иногда мне становится неудобно в собственном теле, но когда я пилотирую ракетой, чувствую себя легкой и маневренной, будто я и корабль, это единое целое. Егор садиться в кресло рядом. Только в такие моменты и можно увидеть его серьёзным и собранным, таким же, как Алексей. «И почему он всегда так не может?» Команда действует, как единый организм.

Станция, что показалась впереди, похожа на гигантского металлического мотыля, с разведенными в стороны крыльями.

– Расстояние?

– Тринадцать метров, – отвечаю я командиру.

– Угол?

– Подходящий.

– Отлично. Ну-ка иди-ка к папочке, – Алексей, дает команду компьютеру произвести автозахват.

Зонд подплывает к стыковочному порту. Длинный металлический треугольник входит в раструб. По кораблю проходит мелкая вибрация, сопровождаемая громким лязгом.

Стыковка завершается успешно и мы выходим в зал космической станции. Она не многим отличается от МКС. Камера-муха снова оживает.

Мы прибыли первыми, с чем нас спешат поздравить судьи и распорядители игр.

Еще одной команде пришлось вернуться из-за внештатной ситуации на борту, итого на старте остается всего два экипажа, которым присваивают соответствующие номера.

С экипажем второй команды мы не общаемся, разве что Егор метает недружелюбные взгляды в парня, сидящего на диване в противоположном углу комнаты отдыха. Судя по комплекции его тела, он тоже извлекатель.

– Вы знакомы? – меня одолевает любопытство.

– Да, это тот самый перебежчик, бросивший нашу команду в прошлом году. Теперь вот играет за тех, кто больше платит, – объясняет мне Егор.

– Он тоже знаком с твоим чувством юмора? Уж больно зло на тебя косится.

– Я обозвал его предателем и обещал уделать в этот раз, – улыбнулся Егор. – Победа должна быть за нами, любой ценой.

– В смысле «в этот раз»? Вы уже встречались «на поле»?

– Было дело.

Егор замолк, что совсем ему несвойственно, оттого, градус любопытства повышается. Их дуэль глазами продолжается, но, как и следовало ожидать, надолго молчания Егора не хватает.

– Мы дружили раньше. Тренировались в одном центре. Должны были в одной команде играть, я, между прочим, должен был выступать в роли пилота.

От услышанного какао брызгает у меня изо рта и я прикрываю лицо рукой, чтобы не продолжить хохотать.

«Муха» сегодня не унимается. Подплывает ближе и смотрит на нас своим зеленым глазом-линзой. Егор реагирует моментально: выхватывает у меня кружку и довольно отхлебывает из нее.

– Прекрасный венерианский кофе! – произносит он, отодвигая ногой мой стул подальше от камеры.

Я слежу за его действиями взглядом полным замешательства, но тут же понимаю: «Очередной контракт на рекламу подписал, наглец. Стоит ли сейчас вмешаться и сказать, что это не кофе вовсе?» Улыбаюсь собственной мысли, но воплотить в жизнь не успеваю – объявляют второй этап соревнований.

Экипажи занимают места и готовятся к старту. Волнительно.

На экране монитора появляются строки.

«Победный ключ скрыт над Землей Богини, что красотой пленяла всех мужчин».

– Земля Афродиты! Там капсула! Это самая высокая точка на Венере, – выкрикиваю я, и бросаюсь вносить координаты для полета.

Облака Венеры плещутся над поверхностью планеты, словно гигантские волны океана. Они окутывают звезду так плотно, что невозможно найти ни единого просвета, сквозь который проглядывалась бы поверхность небесного тела.

Кроме того, облака состоят из различных слоев, менее толстых и более разряженных, в зависимости от расстояния до поверхности Венеры, но все равно хорошо различимых.

Мы стартуем первыми и гоним по вселенскому шоссе к заветной победе.

Чем глубже входим в облако, тем жарче становится на борту, хотя, рост температуры кажется относительно плавным.  В границах облачного покрова, температура не падает ниже десяти градусов по Цельсию, но стоит лишь коснуться слоя плотной облачности, температура начнет резко увеличиваться. К границе тропосферы подлетать категорически нельзя. Корабль просто не выдержит давления.

По мере снижения ракеты цвет облаков меняется и вблизи становился ярко желтым.

– Приближаемся, – на лбу Алексея проступают капли пота. – Егор, готовься.

Впереди что-то блестит. Подлетаем поближе и облака чуть рассеиваются, отпуская металлическую капсулу из своих призрачных объятий.

Скафандр, в который я помогаю забраться Егору, напоминает маленький домик, с дверцей на спине. Когда Егор продевает в него голову, я слышу приглушенные ругательства.

– Черт, камера отвалилась.

– Как отвалилась? Нельзя без нее. По инструкции не положено.

– А то я не знаю?! Что делать-то? Не прицепляется на место, зараза. – Егор выбирается из скафандра и пытается прицепить камеру обратно.

– Погоди, я, кажется, придумала…

Через минуту Егор снова забирается в скафандр, на котором синей изолентой намертво примотана вебкамера.

Желаю ему удачи. Он кивает и нажимает на красную кнопку у входа. За Егором опускается внутренняя дверь.

Вернувшись на место, я устраиваюсь за консолью рядом с Алексеем.

– Егор, как слышно? – уточняет командир.

– Слышно хорошо.

– Отлично. На счет три открываем шлюз. Будь готов к тому, что тебя снесет ветром в западное крыло.

– Готов.

– Раз, два…три.

Я нажимаю на кнопку открытия шлюза. За каждым действием Егора мы наблюдаем с мониторов бортового компьютера.

В облаках Венеры довольно ветрено, поэтому, как и предполагалось, «домик» Егора сносит в бок резким порывом.

– Ребят, там дальше еще капсулы, – слышим мы голос Егора в наушниках.

Действительно, где-то впереди выглядывает еще одна капсула, а за ней и еще одна.

Егор приближается к своей вплотную, вытягивает руку и хватается за ручку на крышке. Индикатор на капсуле с красного сменяется на зеленый, но крышка так и не распахивается.

– Вот ведь дырявый скафандр! Егор, что там? – тревожится Алексей.

– Крышку заело, – голос Егора сопровождается внезапно возникшими помехами.

Я тут же обращаюсь к монитору.

– Солнце сегодня очень активное, повышен уровень радиации. А так же, в нескольких километрах от нас зафиксирована электрическая активность. Капитан! Связь с Землей утеряна! Помехи…Чертовщина какая-то, ничего не понимаю. Ему нельзя там долго находиться, – я беспокойно смотрю на Егора, который все еще висит в воздухе рядом с капсулой.

– Меня слышно? – И снова шипение. – Окислителем капсулу плохо обработали, от давления крышка приварилась, – слышим разочарованный голос Егора в наушниках.

– Возвращайся.

– Сейчас, еще немного, – Егор дергает крышку что есть сил, бьет по капсуле, пытаясь ее разбить, и даже пытается толкать ее в сторону корабля, но безуспешно. В наушниках звучит тяжелое дыхание перебиваемое звуками потуг.

Егор машет в сторону капсулы, парящей в десяти метрах от него, и плывет к ней.

– Стой! – кричу я Егору, но он нас не слышит. В эфире снова помехи.

– Надо забирать его оттуда! У него падает уровень кислорода! – Я мечусь от одной части консоли к другой, проверяя показания на мониторах: – Эфир восстановился.

– Егор, как слышно? Возвращайся! Это приказ! – строго произносит Алексей.

– Принято, – командный тон капитана возвращает Егора в реальность. Неподчинение приказу непростительное нарушение инструкции.

Я уже мысленно переживаю наш первый в истории проигрыш, и одновременно с этим радуюсь возможности вернуться на станцию, и перевести дух, но в наушниках снова слышится шипение.

– Там впереди корабль! – кричит Егор.

В эту секунду на радаре появляется красная точка. Шлюз корабля второй команды открывается, из него вылетает человек в скафандре, приближается к соседней капсуле и без труда, отлаженным движением, вынимает флаг, помещенный в герметичный контейнер. Извлекатель подносит руку ко лбу в знак приветствия, и стремительно возвращается к своей ракете. Даже отсюда я чувствую его ехидную улыбку, обращенную к Егору.

В шлюзе слышатся звуки ударов о стены. Егор с мокрыми от пота, взлохмаченными волосами, вваливается в командный центр и с силой пинает свое кресло ногой, а затем садится в него и хватился за голову.

– Успокойся, вернемся на станцию – разберемся. – Алексей предпринимает попытку поддержать Егора, но в его собственном голосе, еле уловимо, сквозит разочарование. Провал будет иметь для всех нас очень высокую цену.

В это мгновение происходит нечто странное.

– Компьютер зафиксировал аномальные усиления электромагнитного поля и радиоимпульсы в радиусе одного километра, – рапортую я.

В следующую секунду впереди мелькает яркая белая вспышка.

– Капитан! Это молния!

– Чтоб скафандр по швам пошел! Не может быть! – Алексей прильнул к окну иллюминатора.

– Капитан, радиосвязь ловит сигнал! – я кручу колесо звука, и в наушниках раздаются крики.

Липкое чувство страха туманит рассудок, и я не сразу понимаю, что происходит.

– Команда два просит помощи! Выхожу на связь. Борт номер два, как слышно?

Ответа нет, однако, по наушникам все еще бьют страшные звуки: крики и призывы о помощи, от которых по телу раскатывается мелкая дрожь.

Запросить разрешение на Земле невозможно, связь вышла из строя. В этом случае, согласно инструкции, необходимо немедленно вернуться на станцию. Но в настоящей ситуации это значит оставить вторую команду в опасности, а возможно бросить их погибать.

– Километр на восток, – командует Алексей. – Пока будем думать, их корабль начнет падать на нижний слой облаков.

Я корректирую курс ракеты, но сблизиться с воздушным судном, неуправляемо парящим в атмосфере, оказывается не так просто. Горячий ветер, бушующий в облаках, сносит их в сторону. Наша ракета тоже попадает в воздушный шторм.

– Вибрация усиливается. Акселометры засекли изменения в показателях, – докладываю я встревожено.

– Женя, на сколько?

– Больше, чем хотелось бы.

– Они снижаются! На их корабле сменился центр масс, – в моем голосе звучат панические нотки.

– Если сейчас исчерпаем запасы топлива, можем и сами не вернуться, – Алексей отрывается от монитора и оборачивается ко мне и к Егору. – А еще мы нарушаем инструкцию, вы же понимаете… понимаете, что нас за это могут отстранить от полетов, и возможно даже навсегда.

На принятие решения остаются секунды. Сквозь страх сознание расщепляет слова сказанные командиром. Потеряв право пилотировать ракету максимум, что ждет меня, это старый ржавый грузовоз, а ведь летать для меня это как дышать… Но размышлять дальше нет времени. Я киваю Алексею. Егор тоже.

Мы переглядываемся и понимаем друг друга без слов. Алексей поворачивает на себя рычаг.

Ракета рвется вперед. Первая ступень исчерпывает запасы топлива и отделяется от корабля. Поймать воздушное судно противников оказывается непростой задачей. С пятой попытки нам все же удается завершить стыковку. Егор спешно экипируется, выходит в шлюз и бежит на борт корабля второй команды. Алексей доверят мне управление, а сам спешит на подмогу Егору. Через минуту Егор возвращается с пилотом эвакуируемого экипажа, находящемся без сознания. Он передает пострадавшего Алексею, а сам бросается спасать остальных. Помогает хромающему «перебежчику» идти, подставив свое плечо, но порывом ветра корабль трясет так, что Егора вместе со вторым извлекателем отшвыривает к стене и Егор принимает весь удар на себя. С трудом поднявшись, ковыляя, он возвращается в шлюз. Внешняя дверь закрывается.

Эвакуация завершена, включается вторая ступень. С учетом того, что корабль избавился от массы первой ступени, но членов экипажа стало в два раза больше, аппарат совершает внезапный рывок.

В глазах двоится от «болезни ускорения», Егор корчится в кресле, хватаясь за бок, и сыплет проклятья, которые я не слышу, но их не трудно расшифровать по губам.

Когда ракета набирает нужную высоту, я отстегиваю ремни кресла и принимаюсь помогать пострадавшим.

– Что ищешь? – обращаюсь к Егору, заметив, что он потрошит оставленную мной аптечку.

– Не видела бинт? Охлаждающую подушку нашел, а вот привязать ее нечем.

Я молча киваю в сторону иностранца с перевязанной головой.

Егор вздыхает и скованным движением приподнимает футболку, под которой уже наливается огромный кровоподтек.

– Кажется, ребро сломал, – стонет он, прикладывая гипометрический пакет к больному месту.

– Сейчас, погоди. – Я убегаю и возвращаюсь с мотком синей изоленты, а Егор хохочет, одновременно корчась от боли. С помощью этого гениального изобретения человечества я приматываю охлаждающий пакет к его футболке.

Когда первые эмоции отпускают, вместе со спасенным экипажем, в окно иллюминатора, мы наблюдаем, за тем, как оставленное воздушное судно медленно теряет высоту и скрывается за пеленой желтых облаков. Перепуганные и уставшие, мы добираемся до орбитальной станции МКС-Венера.

Никто на станции не знал, что произошло с нами в облаках, ведь связь прервалась, оттого, в лицах встречающих нас медиков и специалистов читается тревога и любопытство.

То, как они смотрят на перемотанного синими полосами Егора, вызывает во мне очередную улыбку.

Наш экипаж встречают как победителей, однако, когда на станцию ступает вторая команда, вся помятая, да ещё и с флагом, мягко говоря, у всех это вызывает недоумение.

Командиров обоих экипажей тут же приглашают «для приватного разговора» с разбором полетов, в прямом и переносном смысле.

Пилота, извлекателя второй команды и Егора уводят в медицинский блок.

Несколько минут ожиданий, и Алексей выходит из «кабинета», я тут же бегу к нему.

– Нас накажут, за действия, противоречащие инструкции. Вероятно, на пару месяцев отстранят от полетов, чтоб им проснуться в обнимку с ржавым скафандром. И, скорее всего, наградят, за то, что мы спасли второй экипаж, – произносит командир устало.

– Фух, малой кровью обошлись, – выдыхаю я. Ржавый грузовоз перестает маячить перед глазами.

– Рано радуешься, Женька. Международный комитет признал вторую команду победителями.

– Как так-то?! Разве это справедливо? Они даже возвращаться будут на нашем корабле! – я возмущенно пожимаю губы, стараясь сдержать негодование и представляю, что бы на это выдал Егор.

– Флаг из капсулы они достали, а мы нет. Наш – остался на Венере.

Следующие несколько дней нам приходится провести на станции. Мы ждем, пока над пострадавшими поколдуют медики, и астронавты наберутся сил, для обратного пути.

Эти дни ожидания становятся самыми скучными днями проведенными в облаках «адского местечка». Книги не читаются, фильмы не смотрятся, наверное, все потому, что фоном никто не достает меня выдумыванием дурацких прозвищ. Я искренне радуюсь, когда Егор врывается в зал управления кораблем в своей любимой футболке с шуточной надписью «ПОКОРИСЬ ПРИТЯЖЕНИЮ».

– Я там чуть не умер! Со скуки, разумеется. – Егор лукаво улыбается.

По старой привычке я пихаю его в бок, и он, корчась от боли, орет во все горло.

– Прости, прости, прости! Я забыла,– тут же вспоминаю я о его травме, сопровождая сказанное ломаной извиняющейся улыбкой.

– Да ладно, шучу я. Почти не болит уже, – Егор резко выпрямляется и перестает корчиться.

Снова хочется в него чем-нибудь швырнуть и обнять до боли в ребрах, одновременно.

И вот мы отправляемся в путь.

Дорога до дома кажется намного длиннее. Егор, после временного запрета врачей на физические нагрузки, не замолкает ни на минуту. Похоже, что так он пытается расходовать скопившуюся энергию. После пережитого, я не совсем вписываюсь в образ блондинки за рулем из его анекдотов, поэтому, Егор переключается на иностранцев.

– Ни у кого суперскорость не появилась? Нам бы она сейчас не помешала. Говорят, во Флеша тоже молния ударила, и так он получил сою силу.

Иностранцы лишь непонимающе сводят брови к переносице, произносят «сорри, ви донт андестенд» и улыбаются своему спасителю. По-русски они понимают только те слова, что есть в инструкции.

– Спасибо, – внезапно «перебежчик», протягивает Егору руку. По лицу друга я понимаю, насколько этот неожиданный жест для него значим. Егор отвечает рукопожатием. И впервые замолкает, пусть даже на минутку.

Удивительно, как у человека срабатывает инстинкт помогать другим людям. Мы можем до седьмого пота доказывать друг другу, кто сильнее, умнее, быстрее или успешнее, но когда речь идет о спасении чьей-то жизни, большинство из нас не проходит мимо. Да, есть исключения, но они теряются на фоне большинства. Мы отправляем гуманитарную помощь людям, пережившим катастрофы, сдаем кровь для других людей, собираем деньги для проведения дорогостоящих операций, что могут спасти чью-то жизнь. Человек действительно создание уникальное и может многое, особенно когда он не один.

Какое-то время между нашими командами пылинками в воздухе витает некое недружелюбие. Оно вызвано тем, что я, Егор и Алексей, чувствуем себя не просто проигравшими, а скорее, таксистами, доставляющими важных персон к месту вручения награды. Наша группа хранит суровый нейтралитет, до тех пор, пока на втором месяце пути, на экране не высвечивается сообщение, адресованное экипажу второй команды. В послании говорится, что по прилете иностранцев оштрафуют, за то, что они умудрились угробить корабль стоимостью в несколько миллионов. Плюс ко всему, нашу капсулу забрали на экспертизу, и до завершения расследования причин неисправности, победу за второй командой засчитают условно.

Спустя восемь месяцев пути наш корабль приземляется дома, на Земле. Такой родной и красивой, да простит меня Венера.

Егор выкатывается из шлюза и валится на землю, а затем встает, бежит к посадочной опоре и обнимает ее. К Алексею на руки тут же подскакивает сын, который невероятно вырос за полтора года. А ко мне возвращается моя неуклюжесть: выходя из корабля, я спотыкаюсь, а ступив на землю, чувствую, как подкашиваются ноги. Что-что, а месяцы полетов дают о себе знать, мышцы понемногу, но атрофируются.

Победители Олимпиады выходят следом. Их тут же облепляют журналисты, сквозь которых протискивается тренер другой команды и, растолкав нас, важно подходит к своим. Победителей качают на руках, а мы стоим в сторонке, в тени корабля, и наблюдаем за происходящим.

Среди встречающих, выглядывает седая макушка. Гудящая толпа расступается, и из нее, чуть прихрамывая, выходит Сергеич. Приветливая улыбка тренера заставляет меня стыдливо опустить взгляд.

– Простите, Александр Сергеевич, подвели, гвоздь мне в скафандр! – произносит Алексей, виновато всплескивая руками.

– Нет, сынок. Инструкция, она же для машин, а когда речь идет о людях, здесь одной инструкцией не обойтись. Куда важнее победы оставаться Человеком, даже если это невероятно тяжело.