Вы нам только шепните [Марина Орлова] (fb2) читать онлайн

Марина Орлова Вы нам только шепните

Когда после вручения диплома Маргарите объявили, что на обязательную послевузовскую отработку её распределили не куда-то, а в родную школу, девушка радостно вскрикнула, принялась с готовностью кивать и улыбаться в ответ на слова научрука: «Шла туда с букетом в первый класс, а теперь тебе будут букеты нести!» – вот только сердце отчего-то сжалось до боли, а в животе заныло.

Через полчаса девушка, не выдержав, пробормотала бледными от боли губами: «Извините, снова гастрит разыгрался… Можно я пойду домой?». Дождавшись сочувственного кивка, торопливо собрала вещи и мышкой скользнула к выходу, не слыша за спиной: «Такая молодая, а уже больная, как детей рожать будет…».

Маргарита и сама не могла объяснить причину собственного беспокойства. Школу свою она любила, учителя там были добрые и понимающие – наверняка помогут сделать первые шаги в профессии. Да и добираться до неё было всего ничего, только перейти двор.

Дома родители уже ждали новоиспечённую учительницу истории за праздничным столом. Пришла почти вся приглашённая родня, маленькая квартира полнилась радостным шумом, и за обсуждением дальнейших перспектив – «Учителя завсегда нужны, завсегда будет хоть какой кусок хлеба» – Маргарита позабыла о своей тревоге.

Через несколько дней, когда подошло время явиться на новое место работы с документами, Маргарита неожиданно слегла с аппендицитом. «Что ж за напасть такая! – хлопотала вокруг хмурая мама. – Как бы не занял кто твоё место!». Девушка только слабо улыбнулась: «Мама, меня уже взяли, никто не займёт… Присядь лучше, отдохни».

Вот, наконец, и знакомые с детства выщербленные ступени. Сердце расползлось студнем по грудной клетке, перед глазами заплясали чёрные точки. «Ох, нужно будет вечером ещё полежать» – девушка цепко ухватилась за перила и перевела дыхание.

Неожиданно сзади за талию подхватили сильные, уверенные руки. «Что это Вы, милая, на ступенях замерли и шатаетесь? Нормально всё?».

Маргарита, вздрогнув от неожиданности, обернулась и уставилась в хорошо знакомое лицо классного руководителя. Да, постарел Василь Данилыч: лоб прорезали морщины, щёки с красными прожилками обвисли, да и ростом словно меньше стал. А голос всё тот же – негромкий, мягкий, торопящийся сорваться в обаятельный смешок.

Как узнал воспитанницу – «Выросла-то как, похорошела, совсем невеста!» – потянул к себе в кабинет, да не в прежний, полный инструментов и запаха масла, а в новый, директорский, с видом на проспект.

«Ну, рассказывай! Что же, не забыла альма-матер? Примешь эстафету у Настасьи Борисовны? Ей через год на пенсию, так что ты, Риточка, очень вовремя…» – Василий Данилович улыбался и всё подливал девушке чаю.

Через несколько часов Маргарита вышла на крыльцо школы, вдохнула полной грудью свежий осенний воздух и улыбнулась. «И чего боялась, глупая? Своя школа, все люди знакомые. А с новыми уж подружусь. И Василь Данилыч директором стал, авось не будет прижимать…». На периферии сознания мелькнула смутная тень, но девушка и не подумала обратить на неё внимания. «Сходить что ли в кино? Устрою себе отдых».

В детстве у Маргариты не было никакой определённой мечты, кем работать, когда она вырастет. А вот позже, уже в школе, поняла – учителем! И с тех пор не видела для себя иного пути. Мечта наконец стала явью. Теперь уже Маргарита, гордо выпрямив спину, шествовала по хорошо знакомым коридорам в учительскую, на равных болтала за чашкой чая со своими учителями – как ни странно, они оказались обычными живыми женщинами, мягкими и уставшими, покрикивала на расшалившихся подростков.

Как-то раз на уроке Маргарита так увлеклась рисованием хронологической таблицы, что сама не заметила, как перемазала в меловой крошке не только пальцы, но и юбку. Оставаться в подобном виде перед учениками было невозможно. Ключа от служебного туалета под рукой не было. Поразмыслив, Маргарита дала классу задание, а сама торопливо направилась в туалет для учениц. Посреди урока там никого быть не должно, она только приведёт себя в порядок – никто и не заметит.

Привычно-замызганное зеркало, кран с потёками ржавчины, кривая струйка ледяной воды. За закрытой дверью раздавался невнятный шум. Наверное, уборщица моет пол.

Взгляд девушки упал на стоящее рядом с раковинами оцинкованное ведро с водой. В глубине памяти что-то колыхнулось. Мутно-коричневая вода с плавающими на поверхности соринками. Привкус хлорки. Неожиданно рот Маргариты наполнился слюной, а желудок дёрнулся в спазме.

Из туалета в коридор она практически вывалилась. Перевела дыхание. Разгладила юбку, влажными пальцами попыталась стереть меловое пятно. Ничего, и так сойдёт.

После полудня пошёл дождь. По дороге домой Маргарита старательно отводила глаза от грязных луж на асфальте.

Через два дня у Василия Даниловича был день рождения – пятьдесят лет. Маргарита, как выпускница юбиляра, от лица коллектива вручила ему строгий букет и подарочную коробку, крепко обняла и расцеловала в щёки. «Спасибо, Риточка, спасибо, милая!». Радостно гомонящие сотрудницы образовали полукруг, переглянулись, и Ольга Александровна – учительница музыки – голосисто затянула: «Бьют свинцовые ливни, нам пророчат беду…». Все с готовностью подхватили. Маргарита растеряно улыбнулась – она совершенно забыла об уговоре спеть любимую песню директора.

Девушка попыталась было нырнуть за чью-нибудь спину, но улыбающиеся учительницы не пускали её дальше первого ряда – как же, ведь гордость, выпускница! – так что пришлось Маргарите наравне со всеми хлопать в ладоши и открывать рот, пытаясь попасть хотя бы в гласные. «Громыхает гражданская война от темна до темна…». Как она могла забыть, что Василь Данилыч обожает фильм про неуловимых мстителей? Он всегда напевал эту песню, мастеря что-либо на уроке труда с мальчишками. И всегда смело запевал её, дирижируя, когда вёл свой класс на уборку листьев.

Уборка. Дежурство по школе. Женский туалет.

Вокруг заохали, загомонили. До Маргариты донеслось: «Дайте нашатырь!», свет погас, и стало очень легко.

После директорского дня рождения и обморока Маргариты – списали на недостаток питания – трудовые будни продолжились как ни в чём не бывало. Шесть уроков, проверка домашнего задания, подготовка к завтрашнему дню. И по новой – шесть дней в неделю.

К Новому году было решено устроить спектакль. Дедом Морозом будет, конечно, директор. Снегурочкой – как обычно, учительница биологии. Маргарите досталась роль Зимы – с виду колючей и нелюбезной, но искренне верящей в волшебные сказки.

К своей роли девушка подошла ответственно – впрочем, как и ко всему, что она делала. Костюм пошила, стихи вызубрила. Больше всего беспокойства вызывала песня – голос у Маргариты был слишком тихий и невыразительный для большого зала. На репетиции Ольга Александровна недовольно кривилась и в конце концов предложила девушке позаниматься после уроков – в индивидуальном порядке. Может, получится хоть немного освободить зажатые голосовые связки.

Первые две распевки прошли не так уж плохо, и Маргарите даже понравилось. Было что-то непривычное в том, чтобы свободно и громко петь, удивляясь звукам, льющимся из собственного горла. Конечно, девушка понимала, что по сравнению с профессиональными певцами издаёт лишь жалкий писк, попадающий в ноты через два раза на третий, однако для неё и это было прогрессом.

На третье занятие Маргарита почти летела – но кабинет музыки оказался закрыт. В учительской сказали, что Ольга Александровна спешно готовит учеников к внеочередному конкурсу, так что «она где-то в школе, поищите».

Ничего! Маргариту было уже не смутить. Она торопливо шагала по коридорам, мельком заглядывая в кабинеты.

Ольга Александровна обнаружилась только на четвёртом этаже, в пустующем кабинете математики. Солнечный свет косо падал на парты, за одной из которых, склонившись над бумагами, сидели учительница музыки и директор. Маргарита неловко улыбнулась: «А я к Вам… Вы заняты, да?». Женщина устало вздохнула, кивнула и проговорила: «Вот, Василь Данилыч, пытаюсь сделать из Риты певицу. Понемногу получается».

Директор поднял удивлённый взгляд: «Риточка, ты что же, петь разучилась? У тебя ведь всегда такой приятный голос был – как колокольчик. Всегда пела! А теперь что же? Ну-ка, давай нашу, про мстителей. Уж её ты должна помнить».

Маргарита снова слабо улыбнулась, надеясь отшутиться и уйти, однако глаза Василь Данилыча смотрели на неё так прямо и уверенно, что она не нашла другого выхода, кроме как открыть рот и запеть.

«Бьют свинцовые ливни, нам пророчат беду». Вот теперь её голос точно был похож на писк умирающей мыши. Слов девушка почти не помнила.

«Много в поле тропинок, только правда одна». Нет, эта строчка явно не отсюда, она даже не в рифму. Маргарита, не отрываясь, смотрела в требовательные глаза директора.

«И над степью ммммм ворон мммм». Она не помнит слова любимой песни своего классного руководителя. От страха потекли слёзы.

«Если снова над миром грянет гром». Скрежет оцинкованного ведра по полу. Шёпот: «Тише, Риточка, не шуми».

«Небо вспыхнет огнём». Щелчок зажигалки, когда Василь Данилыч, учитель труда, на переменах курил рядом с подсобкой. Его дыхание пахло этими дешёвыми сигаретами. И пальцы тоже.

«Вы нам только шепните». Маргарита давится слезами. Ольга Александровна замерла, изумлённо глядя на девушку и не понимая, что делать.

«Мы на помощь придём». Никто не пришёл. Ни разу.

Женский туалет. Прохладные пальцы с загрубевшей кожей. Уверенные пальцы. Знают, чего хотят. Знают каждый миллиметр под её трусиками.

Подсобка. «Ну что ты, Риточка, ну давай. Вот так, умница…». Вкус сначала солёный, потом – хлорка. Нужно проглотить. Всё в порядке. Осмотреть одежду, поправить юбку и выйти. Василь Данилыч закуривает, кутаясь в воротник. А она может пойти домой.

Как она могла забыть?

Девушка вытерла лицо рукавом, развернулась и вышла из кабинета.

Через несколько дней был спектакль, на котором пели все, кроме Зимы.

До конца обязательной отработки Маргариты оставалось полтора года.