Детективный романс [Ксеня Роу] (fb2) читать онлайн

Детективный романс

Глава первая

Андрей Алексеевич откинулся на спинку стула — страшно неудобного, жесткого и низкого, вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку, но, едва поднес сигарету к губам, как услышал негромкое и уверенное:

— Здесь не курят.

Андрей Алексеевич удивился, но все-таки пачку убрал. Ему обычно позволялось курить, где вздумается, однако у этого малого, похоже, правила были едины для всех.

«Малый» — лет тридцати, высокий, плечистый, с неаккуратной щетиной — был, по всей видимости, немного напряжен. Стоял, засунув руки в карманы, и внимательно смотрел на своего собеседника.

— Андрей Алексеевич, хотелось бы сразу к делу.

— Да вы присядьте, Федор. Чтобы мы с вами были… — Андрей Алексеевич усмехнулся. — На равных, так сказать.

Федор чуть вздернул уголки губ, взгляд его остался настороженным. Промедлил несколько секунд — стало ясно, что делается это исключительно для того, чтобы не сложилось впечатления, будто он выполняет команду — и все-таки уселся напротив.

— Вы ведь с Соловьевым общались? — спросил Андрей Алексеевич.

— Да. Он мне обрисовал ситуацию. Вкратце. У меня, правда, остались вопросы…

— Да какие вопросы? Вам нужна секретарша, а я предлагаю кандидата на эту должность. Точнее, кандидатку.

— Это и смущает.

— Не понимаю?

Федор побарабанил пальцами по столешнице и сказал:

— Я ищу толкового секретаря, не более. Могу предложить скромную зарплату и гарантирую отсутствие карьерного роста.

Андрей Алексеевич хмыкнул. Он уважал тех, кто умеет над собой иронизировать, и тех, кто не боится быть прямолинейным.

— У нас не корпорация, не холдинг, даже не филиал какой-нибудь крупной компании, — продолжал Федор. — Обычное детективное агентство с тремя сотрудниками, один из которых — я.

— Я все это знаю. Вопрос в чем?

— Сюда не попадают по знакомству. И не в силу моей непоколебимой принципиальности, а в силу того, что пристраивать к нам детей, жен или любовниц в голову никому не придет. Почему это пришло в голову вам?

— Моей дочери Дине двадцать один год. Хорошая девочка, не пьет, не курит, наркотики не употребляет. Правда, она искренне считает, что деньги берутся из кошелька или с карточки, а продукты сами собой произрастают прямо в холодильнике. Я на это не обращал внимания — в конце концов, еще успеет упахаться, а пока пусть развлекается. — Андрей Алексеевич вздохнул. — Пару месяцев назад она бросила институт. До диплома не дотерпела чуть-чуть, как я ни уговаривал.

— Почему? — Не то чтобы Федору это было в самом деле важно, просто он придерживался правила Глеба Жеглова «говори с человеком о том, что ему интересно».

— Разонравилось. — Лицо Андрея Алексеевича начало покрываться алыми пятнами. — В седьмом классе ей разонравились танцы, в девятом — музыка, а перед самым поступлением она решила стать не управленцем, а журналистом. А кто все эти хотелки исполнял? Я!

— Может, не надо было?

— Да надо! Мы с матерью как думали: ну, ищет себя девчонка, когда этим заниматься, если не в ее возрасте? Но, понимаешь… — Переход на «ты» случился максимально непринужденно. — Сколько можно-то? Время идет. У нее нет профессии, нет толковых увлечений. Знаю-знаю, что ты скажешь: с вашими возможностями она может хоть сто лет веселиться. А потом замуж выйдет удачно. Так?

— Вам виднее, — усмехнулся Федор.

Андрей Алексеевич цокнул языком:

— Я не хочу, чтобы мой ребенок стал чьей-то побрякушкой. Я не хочу, чтобы она считала жизнь чем-то вроде безлимитной кредитки. Ведь все при ней — внешность, мозги, характер. Стартовые позиции, в конце концов. Обидно, если все впустую. Вот я в ее возрасте и близко такого не имел, а мир покорить хотел…

Вполуха слушая философские душеизлияния, Федор пытался сообразить, каким образом работа секретаршей должна помочь избалованной девице? Это такой воспитательный метод? Вроде как, поработай, детка, а то жизни не нюхала? Но почему именно в его агентстве? У папаши, судя по всему, возможности пусть не безграничные, но весьма обширные. Устроил бы ее в один из своих цветочных магазинов продавцом, а если не хочет к себе — куда угодно, хоть в салон сотовой связи.

Впрочем, даже эти вопросы были второстепенными. Меньше всего Федору хотелось иметь дело с инфантильными, незрелыми людьми — на них нельзя положиться. Так что такой секретарь не то что не облегчит, а только осложнит работу. Кроме того, быть воспитательницей, нянькой и психологом в одном лице в его планы не входило, а если верить рассказу, девчонку придется воспитывать, нянчить и психологически поддерживать.

Интересно, есть хоть какой-то способ отвертеться? Хотя, учитывая, что встречу с Андреем Алексеевичем устроил Соловьев, — фигура весьма масштабная — вряд ли.

Дождавшись, когда Андрей Алексеевич сделает паузу (речь зашла о не сложившейся карьере танцорши), Федор вклинился с вопросом:

— Прошу прощения, давайте вернемся к началу. Итак, ваша дочь оставила учебу. Дальше?

— А дальше она решила стать российской Агатой Кристи. Хочет писать детективы. Летом планирует поехать на какие-то литературные курсы, а сейчас уже начала… — Андрей Алексеевич крякнул. — Нетленку свою ваять.

Федор еле слышно застонал. Все оказалось еще хуже, чем он предполагал. Ему навязывают не просто капризную девочку, а девочку с амбициями. Она не будет выполнять свои обязанности вроде рассылки писем и ответов на звонки, а будет ходить хвостом и канючить. Она будет совать нос, куда не просят. Во имя своего романа, разумеется, который, скорее всего, никогда не напишет — хватит ее на пару-тройку страниц. С другой стороны, при таком раскладе ее может хватить и всего лишь на пару-тройку недель работы.

— Я ей сказал: у тебя нет никакого опыта, ты не юрист, не следователь, даже не криминальный журналист, — объяснял Андрей Алексеевич. — Ей — хоть бы что. Говорит мне: пап, по-твоему, детские книжки пишут дети, а фильмы про животных снимают котики и собачки? И ведь не поспоришь! Ну, я и подумал, что будет неплохо совместить, так сказать, приятное с полезным. И делом займется, и, может, действительно что-то почерпнет…

— Как почерпнет?

— На вас глядя.

Шумно отодвинув стул, Федор поднялся и отрезал:

— Это исключено.

— Это почему?

— Вы предлагаете мне принять на работу восторженного и — простите, но я исхожу из ваших слов — сумасбродного ребенка. Это все равно, что пятилетку, который посмотрел мультик «Король Лев», пристроить в зоопарк и строго-настрого запретить приближаться к клетке со львами. То, что ваша Дина может быть плохой секретаршей — не беда. Беда, если она куда-нибудь влезет. К нам, конечно, не обращаются с просьбой расследовать убийства… — Федор на секунду запнулся. Случалось всякое, но об этом вряд ли стоило распространяться. — И, тем не менее, дела бывают деликатные, сложные, клиенты попадаются разные. Я на себя такую ответственность взять не готов.

— Сядь.

Под тяжелым взглядом Андрея Алексеевича Федор скрестил руки на груди и присел на краешек тумбы.

— У нас с ней договор, — сказал Андрей Алексеевич, — напишет свою книжку — я ей помогу с продвижением. Не напишет — живет так, как я скажу.

— Книжку можно годами писать.

— Можно годами, — согласился Андрей Алексеевич, — но у нас четкие сроки. Двенадцать месяцев. Два она уже потратила, осталось десять. Поверь моему опыту, она столько не протянет. Одно дело — вдохновение ловить, лежа в гамаке, другое — реально что-то делать. Федь, мне тебя рекомендовали как очень надежного парня. Соловьев о тебе прямо-таки соловьем заливался, уж извини за каламбур.

— Лестно. Извините, что отнял у вас время, но я не считаю, что это хорошая идея.

Федор ожидал двух диаметрально противоположных реакций: Андрей Алексеевич молча встанет и уйдет, или вскочит с места и начнет кричать что-нибудь в стиле «да ты знаешь, кто я?!».

Но он не собирался ни уходить, ни закатывать скандал. Откашлявшись, он произнес:

— Что ж, не вышло по-дружески, попробуем по-деловому. Ты решаешь мою проблему, а я решаю твою.

— У меня нет проблем.

— Разве?

***

Противный писк заставил Милу оторваться от бумаг. Она всегда ставила устанавливала на напоминалки или будильники максимально неприятный сигнал — его так хотелось поскорее отключить, что шансы забыть, пропустить или проспать приравнивались к нулю.

«Федя, ветеринар!», — высвечивалось на экране.

Мила помассировала глаза — все-таки постоянное сидение за компьютером не лучшим образом сказывалось на зрении. Стоило бы посетить окулиста, но было страшновато: Мила считала, что очки сделают из нее законченного ботаника, а она и без того не слишком высоко оценивала свою внешность. Зато она точно знала, что, если ею заинтересуются, то не как красивой картинкой, а потому что это — она.

Мила во всем умела находить свои плюсы. Вот, например, маленькое помещение, которое они арендовали под офис: конечно, было бы здорово поставить в приемной диванчик для посетителей и маленький столик. Не помешал бы небольшой гардероб для верхней одежды — вешалка, по мнению Милы, смотрелась плохо. Но разве можно было бы в просторном холле постучаться в кабинет начальника, не вставая со стула?

У них с Федором установились правила: один стук — пришел клиент, два — «я по делу», три — «можно к тебе, чайку попить?». Такие шпионские игры немного разряжали обстановку.

Дважды стукнув в дверь, Мила сразу услышала:

— Я помню! Иду.

И действительно, через минуту Федор появился в приемной полностью готовый к выходу.

Они с Милой были троюродными братом и сестрой — седьмая вода на киселе, но отчего-то все считали, что они похожи. Казалось бы — миниатюрная рыжеволосая Мила с тонкими чертами лица, и Федор — плечистый шатен чем-то смахивающий на актера Дениса Шведова. Однако в мимике, жестах и особенно в улыбке определенно угадывалось что-то общее.

— Едем? — спросила Мила.

— Да. Завтра к нам приходит новый секретарь.

Федор всегда сообщал любые новости без долгих вступлений. Вообще без вступлений. Никаких «у меня есть разговор» или «я должен кое-что сказать». Он говорил, что это здорово экономит время и нервы; правда, оценить такую экономность могли не многие.

— Ух ты! — воскликнула Мила. — То есть мне, бедняжке, не придется больше совмещать основную работу с почетной должностью секретарши?

— Это как сказать, — хмыкнул Федор. — Хочется надеяться на лучшее, но готовиться надо к худшему.

— А если без ребусов?

— Видела, ко мне утром мужик приходил?

Милу разобрал смех:

— Это он твоей секретаршей будет?

— Нет, это папа нашей секретарши.

Они вышли из лифта и направились к автоматическим стеклянным дверям.

— Федь, ты шутишь?

— Не шучу. Это Андрей Холмский, слышала?

На мгновение Мила задумалась, едва не налетела на входящую в здание холеную даму — Федор вовремя схватил ее под локоть и увел в сторону, и сказала:

— Актер какой-то?

— Ну, почти, — засмеялся Федор. — Владелец сети «Аромат Востока».

Мила кивнула. Эти цветочные магазинчики были почти во всех районах города, а самый крупный из них располагался в центре. Флористы могли угодить даже тем клиентам, которые желали украсить свой дом эдельвейсами или экзотическими африканскими цветами.

— У него дочь, Дина, — продолжал Федор. — Хочет написать детектив, а для этого ей нужно…

— …Потусоваться с настоящими детективами, — закончила за брата фразу Мила. — Что-то мне подсказывает, — даже не знаю, интуиция, что ли? — что твое расписание она отслеживать не будет.

— Очень интересный вывод, я бы сам в жизни не додумался.

— Не злись, — мягко проговорила Мила. — А нельзя было этого восточного ароматизатора послать подальше?

— Нельзя.

Пока Федор искал в карманах ключи от машины, пока они усаживались на мягкие кожаные сиденья, пока он заводил мотор, Мила выжидающе на него смотрела. Поймав в зеркале заднего вида ее взгляд, Федор отрезал:

— Я сказал — нельзя.

Мила поняла, что забрасывать его вопросами бессмысленно. Можно было бы надуть губы, напустить на себя оскорбленный вид — в конце концов, кому Федор может доверять, если не ей? Хоть раз она позволила в себе усомниться — и не за время их совместной работы, а за всю жизнь? Но с Федором подобные штучки не срабатывали — пожмет плечами и включит музыку погромче, да и Мила устраивать такого рода спектакли не умела.

— Что ты мне всегда говорил? — Мила хитро улыбнулась.

— Что?

— Не делай выводов, пока не увидишь полной картины.

— Садись, пять. И?

— И мы пока понятия не имеем, что из себя представляет эта Дина. Может, она отличная девчонка. Может, у нее призвание — быть секретаршей. Может…

— Может, — перебил Федор. — Но мне проще поверить, что в заповедных зонах единороги водятся. Мил, у меня просьба: сделаешь так, чтобы я ее не слышал, ладно?

«Отлично, Федька договаривался, а мне ее развлекать», — подумала Мила, но вслух сказала:

— Без проблем. Только подскажи, где кляп купить?

— Зачем покупать? Я тебе одолжу из собственной коллекции.

Они переглянулись и усмехнулись — одинаково, уголком рта.

Глава вторая

Дина, прикрыв глаза, сидела на разложенном диване в позе лотоса. Не то чтобы ей была интересна йога или медитации, но показалось, что таким способом можно убить двух зайцев: попытаться поймать вдохновение и потренировать растяжку. Растяжка была отличной, а вот с вдохновением пока не ладилось, и это здорово сердило.

С одной стороны, Дина действительно далеко не все свои задумки доводила до конца. Но свою эту черту она не относила к недостаткам: зачем мучиться, если что-то перестало приносить удовольствие? Если ты не горишь как в лихорадке, если можешь мгновенно уснуть, едва голова дотронулась подушки, а не ворочаться и скрупулезно продумывать план действий? Глупо не давать себе свободы не делать того, что не нравится. Правда, папа говорил, что это не свобода, а безалаберность.

С другой стороны, если уж Дина что-то задумывала, то в ней просыпалось невероятное упорство и фантастическая страсть. На всякое дело, будь то желание обучиться латиноамериканским танцам или познакомиться с солистом любимой группы, она набрасывалась рьяно, а потом добивалась цели и быстро теряла интерес. Станцевала румбу на конкурсе? Поставила галочку. Познакомилась с кумиром — новая галочка. А продолжать — знакомство или совершенствование в танце — ей было не нужно. Мама считала, что из нее бы вышла отличная спортсменка — выиграла бы все турниры, сделала мысленные отметки и ушла бы на пике славы.

Сейчас ее комната — просторная, оформленная в светлых тонах, где был продуман каждый элемент (в период ремонта Дина постигала азы дизайна), была завалена книжками по литературному и сценарному мастерству, разноцветными блокнотами, исписанными листами А4, разномастными наборами карандашей и ручек. Дина рвалась в бой, но впервые не могла перейти от теории к практике. У нее не было ничего, кроме страстного желания написать роман — ни опыта, ни даже толковой идеи: как-то приснился отличный сюжет, но за завтраком Дина поняла, что это не оригинальный замысел, а один из эпизодов сериала «Шерлок».

— К тебе можно?

Дина неохотно открыла глаза и увидела стоящего на пороге отца.

— Пап, ты уже вошел. — Она потянулась и поинтересовалась: — Как день, цветы не вянут?

— Не успевают, их раскупают. — Андрей Алексеевич присел на подлокотник. — Чего беспорядок такой? Даже постель не убирала.

— Я думала.

— А, ну да. У вас, у творческих людей, свои заморочки.

— Пап, ты поприкалываться надо мной пришел? Круто, я оценила. Ха-ха.

Андрей Алексеевич скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на дочь. Ведь потенциал какой, и не как любящий папаша он об этом думает. Видная девица — высокая, спортивная, прехорошенькая, умеет эффектно выглядеть и подать себя. Неглупая, начитанная, наблюдательная, острая на язык. Упорная. И тратит все это на какую-то ерунду, которая ей в итоге оказывается вовсе не нужна.

— Дин, а с чего ты вдруг решила детектив писать?

Вопрос оказался неожиданным. И, по правде говоря, Дина и сама не могла на него ответить. Может быть, эта мысль пришла ей в голову зимой — тогда она увлеклась криминальными сериалами. Может быть, когда удалось выдумать для поклонника совершенно невероятную историю о ее похищении — и ведь поверил! А может быть, когда проходила практику: Дине стало ужасно скучно в редакции новостей культуры. Все эти заметки об открытии музеев на триста слов, обзвон экспертов с их не такими уж экспертными мнениями, банальные, зато утвержденные вопросы для интервью — тоска. Куда лучше придумывать что-то самой. А если придумывать, то нечто интригующее. А что интригует больше, чем детектив?

Чтобы снова не попасть под обстрел папиных шуток, Дина применила свой излюбленный метод — ответила вопросом на вопрос:

— А почему ты спрашиваешь?

— Из любопытства.

— Ну… — Дина обвела взглядом комнату. Как назло, ни один предмет не наводил на сколько-нибудь интересную мысль. — Понимаешь, это трудно объяснить…

— Ничего, я не тороплюсь.

— Папа, дело в том, что я… Я с детства хотела работать в полиции.

— Час от часу не легче! — воскликнул Андрей Алексеевич. — Дин, что ты несешь?

— Что?

— Да чушь ты несешь! Не женское это дело!

— Согласна, папа! — с жаром проговорила Дина. — Я тоже об этом подумала! Вы бы с мамой…

— Мы бы с мамой в жизни тебе этого не позволили!

— Это понятно. Но, если бы я настояла на своем, вы с мамой очень бы за меня тревожились. Я бы чувствовала себя очень плохим ребенком.

Низко опустив голову, Дина из-под ресниц наблюдала за папиной реакцией. Сперва на его лице отражалось недоверие, затем — недоумение, потом — паника. Похоже, вышло убедительно. «Может, не поздно подумать об актерской профессии?», — подумала Дина и тут же себя осадила. Нельзя отвлекаться от главного, если хочешь добиться цели.

— Ты меня извини, конечно, — протянул Андрей Алексеевич, — но раньше я за тобой заинтересованности в сыщицком деле не замечал.

— Ну, правильно. Я поэтому пыталась себя найти в чем-то другом. Как видишь, получалось плохо. И я решила: раз нельзя стать — не знаю, следователем, детективом? — по-настоящему, то почему бы не стать им хотя бы в фантазиях? — Заметив непонимание папы, Дина пояснила: — Ну, в книжке. На бумаге.

— Да, на бумаге, пожалуй, лучше. И давно это у тебя началось?

— Да как «Каменскую» посмотрела, так и началось.

— Неплохой пример для подражания. Но на уровне моральных ориентиров, безо всяких прямых ассоциаций. Понимаешь меня?

Андрей Алексеевич произнес эти слова с особой интонацией. Он прекрасно знал, что стоит Дине что-то вбить себе в голову, и она не отступит. Трезвые рассуждения о желании перенести свою сумасшедшую идею в выдуманный мир его приятно удивили, но не до конца успокоили.

— Понимаю, — кивнула Дина. — Восхищаться — можно, ловить преступников — нельзя.

— Именно. — Андрей Алексеевич с сомнением покосился на дочь. — Я уж теперь не знаю, можно ли тебе новости выкладывать…

— Какие новости? Почему «можно ли»? Рассказывай, пожалуйста, умоляю, ну па-а-а-ап! — И она сложила ручки в молитвенном жесте.

Поразмыслить Андрею Алексеевичу было над чем: возможно, этот детектив Федор был не так уж и неправ, настаивая на том, что пребывание Дины в его агентстве может навредить? Причем самой Дине: вдруг она и в самом деле влезет куда-нибудь, решит распутать дело, хотя… Что она там распутает? Как неверный муж развлекался с любовницей? Если это что и нарушит, то лишь ее веру в вечную любовь. И потом, отзывы о Федоре были самые лестные — надежный, умный, серьезный…

— Пап! — Дина потрясла папу за плечи. — Ты о чем-то задумался или так изощренно меня пытаешь? Имей в виду, я под пытками не сдаюсь, я от них зверею.

— Ты меня немного сбила с толку своими откровениями. — Андрей Алексеевич почесал затылок. — Но дело уже сделано. В общем, дочь, завтра ты выходишь на работу.

Дина изменилась в лице. Глаза округлились, брови взлетели вверх.

— Папа, но мы же договаривались… Один год на книжку… Как я…

— То есть, ты отказываешься?

— Да.

— И тебе абсолютно все равно, что это за работа?

— Да! — Дина скуксилась и отвернулась к окну.

Андрей Алексеевич поднялся, одернул пиджак — он так и не успел сменить деловой костюм на удобный спортивный, спешил сообщить дочери новость, и развел руками:

— Что ж, твое право. Если тебе неинтересна работа в детективном агентстве…

— Да мне вообще пофи… Что? — Дина на секунду замерла, потом вскочила и кинулась отцу на шею. — Пап, ты не шутишь?

— Кто ж такими вещами шутит? — Андрей Алексеевич был доволен произведенным эффектом. — Сегодня утром я разговаривал с владельцем, завтра он тебя ждет.

— А кем я там буду? Типа, ассистенткой? Всякие слежки, жучки, скрытые камеры?

— Еще чего не хватало! Во-первых, без специальной подготовки тебя бы на такую работу ни один вменяемый человек не взял. А с невменяемыми я дел иметь не собираюсь. Во-вторых, это небезопасно. Будешь секретарем.

— И зачем мне это? Кофе приносить я и у тебя в офисе могла.

— Динка, ты обнаглела! Я тебе даю возможность… Как ты там говорила? «Собрать материал»? Вот, собирай! Никакой благодарности, вот я в твоем возрасте…

Дина уже и сама поняла, что ляпнула, не подумав, и перегнула палку. Папа действительно ради нее старался — разве могла она еще вчера подумать, что буквально через день окажется там, где раскрываются настоящие преступления, где можно познакомиться с настоящим сыщиком и собственными глазами увидеть… Как их называют? Потерпевшие? Вот их.

И потом, в одной из ее любимых детективных серий — о Корморане Страйке — героиня тоже начинала свой путь с должности секретарши. И попала она туда совершенно случайно, а в итоге стала полноценным партнером детектива.

Перед глазами живо встала картинка: она, Дина, храбрая и сильная, попадает в самое бандитское логово, ее могут раскрыть в любую секунду, но она хитра, умна и обладает незаурядным актерским талантом. Ей удается добыть неопровержимые доказательства вины и ценные улики (какие именно — еще не придумала; впрочем, не придумала она пока и самого преступления). Она получает незначительное ранение, и к ней в больницу приезжает телевидение, чтобы снять сюжет о геройском поступке. Нет, лучше так — ей присваивают какую-нибудь награду!

Из заоблачных мечтательных далей ее вывел голос папы:

— …Если тебе и это не подходит, то я просто не знаю, что с тобой делать! Чем ты недовольна? Дин, ты слышишь меня?

«Стоп! — сказала самой себе Дина. — Так можно домечтаться до того, что я захочу поступать в какую-нибудь школу милиции, а не детектив писать».

— Папуля, спасибо! — Она звонко чмокнула отца в щеку. — Ты абсолютно прав!

— Чего?

— Я говорю, что ты прав. Секретаршей так секретаршей, они даже в кино всё про всех знают. Кстати, обрати внимание: в «секретарше» зашифровано слово «секрет».

— Так, лингвист-самоучка, ты меня кормить собираешься? — Андрей Алексеевич похлопал себя по животу. Весьма выдающемуся животу, стоит сказать. — Я на обед с поставщиками ездил, они предпочли суши-бар. А ты знаешь, как я ненавижу эти тунцы с лососями! Сырая рыба! Да эти заведения надо рядом с инфекционными больницами строить!

Дину разобрал смех:

— Что же ты ел?

— Я пил чай. Довольно гадкий. Мач… Матч… О, вспомнил — мачта!

— Пап, может, матча?

— Ну, или так. Что на ужин?

— Может, закажем что-нибудь? Пиццу?

— Динка, почему я должен давиться пиццей, когда у меня дочь — взрослая девка?

— А потому, папочка, что когда мама вернется из Чехии, мы пиццу не увидим долгие годы. — Дина хитро сощурилась и вытащила из кармана телефон. — Ну что, «Четыре сыра»?

— И грибную! — Глаза Андрея Алексеевича хищно загорелись.

— Кстати, пап, а владелец агентства — твой друг?

— Не совсем. Но мне его рекомендовали.

— А он молодой?

— Не старый.

— Ну, сколько ему…

— Динка, заказывай! — Андрей Алексеевич потоптался на месте и добавил: — И возьми еще крылышки какие-нибудь.

Глава третья

Это не было разочарованием, но Дина однозначно ожидала большего.

Офис детективного агентства «Версия» располагался с бизнес-центре на восьмом этаже. По ступенькам, ведущим ко входу, стучали каблучки, дамы дефилировали в стильных летних костюмах, подчеркивающих достоинства стройных фигур, мужчины выглядели презентабельно и по-деловому — каждый второй обсуждал что-то по телефону или с фантастической скоростью набирал текст сообщения, не глядя на дорогу.

В лифте Дина отметила пару заинтересованных взглядов — значит, выглядит отлично. Она взглянула на себя в зеркало, хотя проделывала это перед выходом из дома раз сто: русые волосы уложены нарочито небрежно, будто она не возилась с плойкой и муссом почти сорок минут. Макияж нанесен искусно и почти незаметен: никаких ярких губ и смоки-айс, исключительно природные краски. Зеленые глаза сияют изумрудами, легкий румянец придает немного застенчивый вид, губы, чуть тронутые светлой помадой, кажутся еще пухлее. Платье в шотландскую клетку разумной длины — чуть выше колена.

Когда на маленьком табло высветилась красная цифра 8 и створки лифта разъехались, Дина ощутила волнение, даже тревогу. Все-таки это была первая ее работа, если не считать студенческую практику, и впервые она всерьез хотела произвести впечатление. Раньше ей для этого не приходилось напрягаться: в любой компании, с любым парнем было достаточно оставаться собой — остроумной, яркой, дружелюбной. Вряд ли в детективном агентстве сработает такой метод.

Офис номер 804. На серебристо-серой двери табличка — «Версия. Детективное агентство». Дина сделала пять быстрых вдохов и выдохов и один глубокий. Потянула за ручку и открыла дверь.

Она оказалась в самой обыкновенной приемной. Длинный компьютерный стол, книжный стеллаж, вешалка у двери, несколько стульев. Поражали разве что размеры помещения: даже при такой скромной обстановке казалось, что здесь негде развернуться.

У окна стояли двое — девушка лет двадцати пяти и кругленькая миловидная дама бальзаковского возраста. Дама, заламывая руки, горячо говорила:

— Сделайте что угодно! Просмотрите записи с камер видеонаблюдения! Опросите свидетелей, соседей! Проведите экспертизу! Я не могу так жить!

— Я вас понимаю, но повторяю еще раз: мы не занимаемся розыском пропавших котов.

Дина хихикнула и тут же на нее устремились два взгляда. Один — возмущенный, другой — удивленный.

— Вас веселит чужая трагедия? — Дама погрозила пухлым пальчиком. — Карма вас настигнет! В этом чудовищном заведении с вами обойдутся точно так же!

Дама развернулась на каблуках, вихрем пронеслась мимо Дины и хлопнула дверью так, что зашевелились жалюзи.

Девушка вслед крикнула:

— Попробуйте дать объявление в социальных сетях! — Махнула рукой и, очевидно, расстроенная, обратилась к Дине: — Здравствуйте. Поиск пропавших щенят, котят и волнистых попугайчиков вне нашего поля деятельности.

— А какаду?

— Что?

— Ну, волнистых вы не ищете. А какаду?

— Если говорящие, то можно попробовать. Вдруг делились с кем-то планами о побеге. — Девушка насмешливо прищурилась. — Вы по записи?

— В каком-то смысле. Я Дина Холмская, претендую на должность секретаря.

Дине понравилась собственная формулировка. Как будто ничего еще не решено — она претендует, а не заявилась сюда после беседы отца с владельцем.

— А, поняла, меня предупредили. — Девушка приблизилась к ней и протянула узкую ладонь. — Меня зовут Мила.

Дина присмотрелась к ней повнимательнее. Милу нельзя было назвать классической красоткой, но Дина сразу отметила чудесные пышные медно-рыжие волосы, стянутые в хвост, и миниатюрную фигурку, спрятанную под мешковатой толстовкой и расклешенными джинсами. А если ее еще подкрасить, сделав акцент на выразительные синие глаза…

— Рада знакомству, — сказала Дина и ответила на рукопожатие. — Не думала, что у меня будет такой очаровательный шеф.

— Да ну тебя. — Мила покраснела. Дине сразу стало ясно, что дело в «очаровательной», а не в «шефе». — Твой шеф — Федька. Федор Збруев. Федор Александрович.

«Интересно, что у них за отношения? — подумала Дина. — Раз уж она называет начальника Федькой, а потом так поспешно исправляется? Ну, на коварную любовницу шефа она точно не похожа… Может быть, друзья детства? Сколько ж лет тогда этому Федьке, и как он в таком нежном возрасте агентство открыл?». Впрочем, о подобном бизнесе представления у Дины были самые приблизительные. Кто знает, может быть, свое детективное дело можно начать хоть сразу после школы?

— А чем ты занимаешься? — поинтересовалась Дина, не заметив, как они перешли на ты.

— Аналитической работой, — важно проговорила Мила. — Ну, и пока тебя не было, всякими мелкими бытовыми заботами. Нет, ты не подумай, что я пренебрежительно как-то… Просто все обязанности я ведь выполнять не могла…

— Да ладно, — отмахнулась Дина, — как будто я считала секретаря вторым лицом компании.

Лицо Милы посветлело, она перестала хмуриться и подмигнула:

— Может, по кофейку?

— Давай! Тем более, скоро мне придется всех кофе поить. Это ведь тоже будет входить в зону моих полномочий?

— Пожалуй, — рассмеялась Мила и включила электрический чайник — насыщенно-красный, единственная яркая вещь в приемной.

Естественно, это был не кофе по мнению Дины. Бурда из пакетика. Тем не менее, Дина вежливо поблагодарила, сделала пару глотков, отставила чашку в сторону и решила обязательно забежать в магазин по пути домой, чтобы купить пусть растворимый, но приличный кофе.

***

Федор опаздывал. Опозданий он не прощал ни себе, ни другим, но этим утром весь мир был против того, чтобы он явился вовремя.

Сначала квартирная хозяйка решила самостоятельно поменять в ванной перегоревшую лампочку. Афанасия Львовна, невзирая на преклонный возраст, была женщиной энергичной и привыкла справляться со всякими трудностями самостоятельно, хотя Федор старался, как мог, приучить ее к мужской помощи. Он жил в ее квартире второй год, но так и не сумел добиться того, чтобы она обращалась к нему с просьбами. Впрочем, если Федор сам проявлял инициативу, Афанасия Львовна горячо благодарила, но утверждала, что эти пять кило картошки могла бы донести самостоятельно.

Замена лампочки кончилась плохо: Афанасия Львовна почти слезла со стремянки, на последней ступеньке неловко оступилась — к счастью, не упала, зато подвернула ногу и разбила симпатичный стакан из светло-голубого стекла, в котором стояли зубные щетки.

Когда Федор, услышав грохот и звон, пулей влетел в ванную, Афанасия Львовна невозмутимо произнесла:

— Феденька, нужно стучаться. А если бы я была не одета?

— А если бы вы были в обмороке? — не смутился Федор. — Где болит?

— Нигде, — с гордым видом ответила Афанасия Львовна. — Просто слегка…

Она попыталась сделать шаг, тут же поджала правую ногу, ойкнула и схватила Федора за руку.

— Отличное слегка, — проворчал Федор. — Держитесь.

Наложить эластичный бинт, взять с Афанасии Львовны клятвенное обещание не заниматься домашними делами и, тем более, не выходить на улицу, сбегать в аптеку за обезболивающей мазью, отыскать на антресолях костыли (вернее, один костыль, второй не требовался) — на все это ушло минут сорок. Федор прикинул, что не успевает ни побриться, ни позавтракать, быстро бросил:

— Вечером поедем с вами в травмпункт! — И бросился одеваться, не обращая внимания на возражения Афанасии Львовны — та утверждала, что почти в порядке и боль совсем стихла.

Натягивая первую попавшуюся футболку, Федор в который раз порадовался теплым майским дням — и приятно, и не приходится напяливать кучу одежды.

Он был уверен, что собрался вовремя, это ободрило, но кот Тютя — тощий бандит с хитрым прищуром на черно-белой морде — выскочил в подъезд, стоило Федору приоткрыть тяжелую входную дверь. Вообще-то, Тютя редко испытывал ностальгию по своему дворово-помоечному прошлому, и все-таки пару раз спрыгивал с балкона — благо, второй этаж, да и потом Федор настоял на застеклении за свой счет. Во время недавней поездки к ветеринару Тютя тоже порывался удрать, но помешали уговоры Милки и ее фантастическая ловкость — на всякое движение кота она умудрялась среагировать за долю секунды.

Искать Тютю долго не пришлось — наглец просто ускакал вниз по лестнице, а дальше его не пустила закрытая дверь. Зато кот, по всей видимости, решил поиграть в догонялки: стоило Федору приблизиться, как он тут же, легкими грациозными прыжками, преодолевал целый пролет.

В довершение ко всему не завелась машина, и Федор, чертыхаясь и проклиная все на свете, отправился на автобусную остановку. Дело было вовсе не в желании доехать с комфортом, а в банально неудобной транспортной развязке — до их офиса куда предпочтительнее было добираться на автомобиле.

Искренне надеясь, что на сегодня исчерпаны все неприятности, Федор наконец оказался в агентстве.

— Федь, мы тебя заждались! — с широкой улыбкой произнесла Мила, как только он появился в приемной.

Какие такие «мы» его заждались, Федор не понял. Он совершенно точно помнил, что на сегодняшнее утро к нему никто не записывался, а у клиентов, дела которых он уже вел, был его телефон.

— Здравствуйте, Федор Александрович!

На стуле, закинув ногу на ногу, сидела девушка. Молодая, чуть больше двадцати, довольно хорошенькая. Хотя, конечно, с Жанной не сравнится… Федор мотнул головой, словно пытался вытряхнуть мимолетно проскочившую мысль о бывшей жене, и сказал:

— Доброе утро. А вы?..

— А я Дина, секретарь.

Господи, как он мог забыть? Дина. Секретарь! Из компании «Мой папа за меня просил Corporation».

Федор еще раз оглядел ее, чуть более внимательно и по-своему оценивающе. Ну, в глазах что-то близкое к интеллекту отражается, это уже неплохо. Взгляд уверенный, но не наглый — тоже хорошо, значит, вряд ли будет заметно качать права и верещать «кто я и кто ты!». Правда, непонятно, кого она тут собралась сражать наповал своей неотразимой красотой — юбочка могла быть подлиннее, да и волосы стоило бы собрать, как Милка, например.

— Можно просто Федор, без отчества, — скороговоркой выпалил Федор. — Мила, введешь новенькую в курс дела?

Мила послушно кивнула, Федор собрался было удалиться в кабинет, но услышал:

— Федор, а вам неинтересно провести со мной собеседование? Или допрос… Не знаю, как у вас это принято называть.

Он развернулся. Мила с нескрываемым любопытством и каким-то даже восторгом смотрела на Дину. Дина едва заметно улыбалась и качала ногой в плетеной босоножке.

Федору очень хотелось сказать какую-нибудь грубость. Например, что меньше всего ему сейчас интересен разговор с избалованной девицей, возомнившей себя Акуниным. Или, допустим, что разыгрывать по ролям сценку «прием на работу» у него нет времени. Федор отлично понимал, что злится не на Дину, а на крайне неудачное начало дня — в любое другое утро такой вопрос вызвал бы у него легкую усмешку, и лишь поэтому сдержался.

Федор отпер кабинет, жестом пригласил Дину войти и, плотно прикрыв за ней дверь, сказал:

— Не очень понимаю, для кого этот театр юного зрителя. Если для Милы, то она в курсе событий.

Дина с интересом взглянула на него и спросила:

— Вы о чем?

— Дина, о каком собеседовании речь? Разве папа вас не предупредил, что вопрос с вашим трудоустройством решен?

— Предупредил, разумеется. — Дина ни капли не смутилась. — Я всего лишь хотела познакомиться со своим руководителем. Неужели вам ни капли не интересно, что я за фрукт?

— Апельсин?

— Почему?

«Потому что у меня на них аллергия», — хотел сказать Федор, но вместо этого произнес:

— Не знаю, ляпнул первое, что в голову пришло.

— По статистике, если человека просят назвать любой фрукт, большинство называют яблоко.

— Я избранный, понятно. — Федор хлопнул себя по ногам. — Дина, мы тратим время. Давайте или завершим нашу увлекательную беседу, или перейдем от занимательной статистики к чему-то более серьезному.

— Давайте! — согласилась Дина. — Можно обсудить теорию большого взрыва. Это достаточно серьезно?

— Достаточно, но отношения к работе не имеет. Итак, вы сюда пришли, чтобы изучить изнутри работу детективного агентства.

Щеки Дины покрылись легким румянцем, она быстро-быстро закивала головой. Похоже, она и в самом деле была увлечена темой. Но Федор знал, что люди, которые легко и быстро загораются, так же стремительно гаснут, не доводя дело до конца.

— Я предупредил вашего отца, что ни ознакомить вас с делами, ни, тем более, позволить в них вмешиваться, я не могу.

На лице Дины на секунду промелькнула растерянность, но она тут же выпалила:

— Ну, новость не самая приятная, но я переживу. Доверие нужно заслужить, да?

— Это не вопрос доверия, а вопрос вашей безопасности.

— А чем мне может грозить расследование дела о пропавшем котенке? — фыркнула Дина. — Максимум — царапиной.

— Какого котенка?

— Пока вас не было, сюда приходила очень нервная клиентка. Хотела, чтобы вы занялись поисками ее питомца. Правда, Мила сказала, что вы не оказываете подобных услуг, но этот эпизод дал приблизительное представление о вашей деятельности.

Федор не мог понять, хамит она, иронизирует, или брякает что попало, не задумываясь о том, как прозвучат ее слова. Для последнего Дина показалась не настолько глупой, для первого — не настолько невоспитанной.

— Мила не обманула. Мы не оказываем подобных услуг, — отрезал Федор. — Но даже к поискам пропавшего котенка я бы вас не подключил. Вы приняты на должность, которая не предполагает участия в следственных мероприятиях.

— Это грустно.

— Зато честно. Предлагаю сразу расставить точки над i. Чем вы планируете здесь заниматься?

Дина округлила свои и без того огромные глаза — выглядело это уморительно, губы Федора на мгновение тронула улыбка, и таинственным голосом прошептала:

— Я буду наблюдать и выжидать.

— Наблюдать — пожалуйста, этого никто не запретит. А выжидать, простите, чего?

— Когда вы поймете, что я не капризная идиотка. Я отлично знаю, что такие, как вы, думают о таких, как я.

На секунду Федор насторожился. То ли эта малявка — прирожденный умелец мгновенно считывать настроение, то ли успела накопить свой специфический опыт общения с людьми. При любом раскладе ей можно ставить плюсик: в первом случае у нее талант, во втором — умеет запоминать и анализировать. Правда, для Федора такие «плюсики» были больше минусами. Такую просто перетерпеть точно не получится — будет добиваться своего.

— Отношения к работе это не имеет, — отрубил Федор. — Дина, несмотря на то, что цели у вас совершенно определенные, я бы хотел, чтобы свои обязанности вы выполняли.

Дина постучала по столешнице ноготком, выкрашенным в бледно-лиловый цвет, лукаво прищурилась и протянула:

— Вот видите. А вы считали, что нам не о чем поговорить. Так какие у меня обязанности?

Глава четвертая

В кухне тикали часы, пахло свежезаваренным чаем с чабрецом, раздавался мягкий стук по полу — это Тютя упоенно чесал себя за ухом.

Афанасия Львовна, чуть прихрамывая, появилась в дверях с пузатой банкой, на которой красовалась яркая наклейка — «черная смородина».

— Ну что? — усмехнулась она, поставив банку на стол. — Снова встретились три одиночества?

Афанасия Львовна часто так шутила, если они собирались втроем чаевничать. Первое одиночество — Федор, второе — Тютя, третье — она сама.

— Раз трое, то уже не одиночества, — привычно ответил Федор.

Пожалуй, лучшего времяпрепровождения после прошедшего нервного и не самого удачного дня, придумать было нельзя. Афанасия Львовна, несмотря на свое упрямство и неуемную жажду деятельности — иногда идущую во вред, была премилым человеком. Каждый день Федора ждал вкусный домашний ужин, а если у нее было достаточно времени и появлялось желание, то на десерт — пирог или ароматные булочки с корицей. Она никогда не сердилась, если Федор являлся под утро: во-первых, он старался не шуметь, а во-вторых, Афанасия Львовна не было никакого дела до того, где пропадает жилец. В конце концов, она позволила ему поселиться в комнате с Тютей, который не отличался ни кротким нравом, ни особенно располагающей внешностью.

А самым большим плюсом Афанасии Львовны, по мнению Федора, было умение не задавать лишних вопросов и не набрасываться на него с разговорами. Хотя порой они беседовали на сторонние темы — курс доллара, прогноз погоды на лето, программа телепередач или новинки кинопроката. Эти нечастые диалоги позволяли Федору не испытывать угрызений совести за невнимание к старушке.

Вот и сейчас он чувствовал умиротворение и покой. Невзирая на сопротивление Афанасии Львовны, ему удалось уговорить ее доехать до травмпункта и сделать снимок — к счастью, оказался легкий вывих. Этот факт хоть немного, но скрасил день.

Мелкие проблемы, сыпавшиеся на него с самого утра, продолжились и дальше. Один из клиентов разорвал договор в одностороннем порядке. Выслеживать неверную жену оказалось ни к чему — она сама от него ушла. Правда, огорчился Федор не из-за распада ячейки общества, а из-за потери клиента. Милка бы назвала его циником, а ему бы пришлось ответить, что жены от кого-нибудь да уходят каждый день, и к нему это отношения не имеет. А вот уход клиента с хорошим финансовым потенциалом — его личная драма. Этот ответ Милке бы тоже не понравился.

Другую клиентку он почти час прождал в какой-то забегаловке. Дама настаивала на встрече не в офисе, а на нейтральной территории, и она так и не пришла. Когда Федор вернулся в офис, выяснилось, что клиентка звонила и отменяла встречу, но новая секретарша об этом не сообщила. Так и сказала:

— Откуда я знала, что вы к ней уехали? Я подумала, что она сюда не придет.

— А позвонить — не, пальчики устанут номер набирать? — съязвил Федор.

— Я решила вас не дергать.

«Я решила», «я подумала».

За один-единственный день своего пребывания в агентстве Дина начала его раздражать. Вроде бы не бестолочь, но совершенно безалаберная и жутко самоуверенная. Впрочем, и безалаберность, и гигантское самомнение успешно излечивались кнутом и редким пряником, да вот надо ли? Выбор прост: потерпеть, пока она сдуется и отчалит, или попытаться обтесать. Федору не нравился ни один вариант. В первом случае ему придется терпеть, теряя из-за девчонки время,деньги, клиентов; во втором — перевоспитывать взрослую, в общем-то, лошадь.

Откуда эти принцессы берутся? Ладно, мама с папой их на ручках носят и с опахалом над кроватью стоят, но есть ведь школа, университет, друзья, знакомые. Или уверенность в собственной исключительности всех вокруг гипнотизирует?

С другой стороны, сетовать не на что — сам дал устное согласие, прекрасно понимая, чем это грозит. Но больше всего заставляло нервничать именно то, что Дина не казалась обыкновенной самодовольной глупышкой — от такой мало того, что просто не отвяжешься, так и ожидать можно, чего угодно. Своего не упустит.

— Федя, я совсем забыла. — Вкрадчивый голос Афанасии Львовны вывел его из раздумий. — К тебе сегодня заходили. — Афанасия Львовна выдержала паузу. — Девушка.

— Милка, что ли? — Федор задал вопрос, и тут же понял, что этого быть не могло. Во-первых, она провела весь день в офисе, во-вторых, они с Афанасией Львовной были знакомы, и она бы не стала называть ее «девушкой».

— Что ты, Милочку я знаю, — подтвердила его размышления Афанасия Львовна. — И потом, эта была совершенно другая. Красавица. Эффектная. Просто фотомодель.

От былой расслабленности не осталось и следа. В висках застучало, Федор непроизвольно дернулся. Единственная из всего его знакомых женщин, которая могла бы заслужить от Афанасии Львовны титул «фотомодель», была Жанна. Но он бы скорее поверил в то, что его разыскивала Кейт Мосс.

— Она… — В горле запершило, он закашлялся и залпом опустошил чашку с чаем. — Она представилась?

— Увы, — развела руками Афанасия Львовна. — Но могу ее описать, если необходимо…

— Не нужно. Что хотела?

— Тебя спрашивала. Точнее, так: она спросила, по правильному ли адресу пришла, чтобы найти Федора Збруева. Я сказала, что она не ошиблась, но Федора сейчас дома нет. Она поулыбалась, поблагодарила и ушла.

— И все? Передать ничего не просила?

— Если мне не изменяет моя старческая память, — закокетничала Афанасия Львовна, — то нет. Просто ушла.

— Ну что вы, какая же старческая, — автоматически утешил ее Федор. — Вы у нас самая молодая.

Образ Жанны стоял перед глазами, не помогали от него отделаться ни воспоминания о прошедшем дне, ни планы на завтра, ни даже считалочки, которые напрочь выбивали из головы любую мысль, даже самую навязчивую и дурацкую.

Вот она смеется, запрокинув голову назад, длинные волосы струятся по плечам, карие глаза сощурены. Вот она злая-презлая, никак не может припарковаться и лупит кулачками по стройным ногам в узких голубых джинсах. А вот она зимой под окнами их квартиры лепит снеговика, и вставляет ему вместо морковки градусник, потому что Федор слег с ангиной перед самым Новым годом.

Федор мотнул головой. Как она вообще сюда попала? Хотя, это не самый главный вопрос. Что ей надо?

— Федя, я не хотела бы лезть не в свое дело, но… — Афанасия Львовна замялась и, наконец, выбрала самую осторожную форму вопроса из возможных: — Она теперь будет часто приходить?

— Не знаю. Надеюсь, что нет.

«Надеюсь, что да», — промелькнуло у него в голове.

***

Длинная вибрация оповестила о новом сообщении. Может быть, девчонки приглашали в кино, или бабушка делилась фотографией законченной картины — в последнее время ее увлекло раскрашивание по номерам, и Дина подарила ей сразу пять наборов.

Телефон лежал на тумбочке, заряжался. Поразмыслив, Дина решила просмотреть сообщение позже. За день ей так надоело смотреть в монитор, что не было ни малейшего желания снова утыкаться в экран — пусть не компьютера, а смартфона, пусть и на несколько секунд.

Дина дотянулась до большого яркого блокнота, щелкнула ручкой и написала:

Первый рабочий день.

Подчеркнула текст двумя линиями.

Строго говоря, рассказывать было не о чем. Если, конечно, не отклоняться от цели.

Она провела в офисе целых девять часов, и ни одна минута не могла бы лечь в основу детективного романа. Почему-то Дине вспомнилось, как она лежала в больнице с переломом, и в отделении объявили карантин. День в агентстве мог бы посоревноваться с днем в больнице за первое место в номинации «тоска века».

Зато бесполезных фактов и наблюдений был целый ворох. Мила, например, усиленно делает вид, что ей абсолютно наплевать на всякие девчачьи штучки — одета скромно, даже как-то нарочито безлико. А сама почти восхищенно наблюдала за тем, как Дина подкрашивает ресницы перед уходом. И сидела на сайте «Gossipgirls» — не читала сплетни, а любовалась на элегантных эффектных дам на ковровых дорожках. Когда Дина заглянула ей через плечо, Мила смутилась и поспешила свернуть вкладки в браузере. Забавная она.

Федор пьет кофе без молока, но просит долить холодной воды — вот же извращенец! Остроумно шутит с абсолютно непроницаемым лицом, и от этого становится еще смешнее — нельзя не расхохотаться, даже если он подтрунивает над тобой. И, если сделать что-то не так (а с этим в первый день проблем не возникло), действительно не кричит и даже не упрекает, а просто удивленно смотрит, будто пытается понять, откуда берутся такие дурочки. Ощущать его взгляд на себе Дине нравилось, а вот чувствовать себя дурочкой — не очень. Но чего он от нее хочет, если отлично знает, что она в это агентство явилась не бумажки перебирать?!

Ну, ничего. Как там говорится? «Каждое великое дело начинается с первого шага»? Можно считать, что старт взят, а уж мистеру Шерлоку она рога пообломает — он еще ее своей напарницей сделает. Чего-чего, а упорства Дине было не занимать.

Дина все-таки взяла в руки телефон и, не обращая внимание на многочисленные уведомления, вбила в поисковике:

Федор Збруев

Несколько страничек в социальных сетях, но на аватарках были совершенно другие люди. Она изменила запрос, добавив в него слово «детектив».

Сайт детективного агентства. Страницы с адресом на городском портале и в справочниках. И самая последняя ссылка на первой странице поиска — блог «Crime Blog».

Ни секунды не раздумывая, Дина перешла по ссылке.

«Лучшая защита — нападение?», — гласило название записи.

В сериалах этот сюжет затерт до дыр: честный мент сталкивается с преступившим закон мажором. В истории, которую команда CrimeBlog предлагает читателям, сюжет зеркальный: честный мажор и преступивший закон мент. Согласитесь, завязка интересная.

Дано: малоизвестный сын весьма известных родителей (для удобства назовем его П.) поздним вечером прогуливается со своей подружкой. Между парнем и девушкой возникает конфликт. Они бурно ссорятся, активно жестикулируют, громко кричат. Возможно, не самое приличное поведение, но — ничего противозаконного.

Ссору парочки замечает капитан полиции, оперуполномоченный (для удобства назовем его… Впрочем, страна должна знать своих героев — Федор Збруев). То ли бравый капитан был нетрезв, то ли всему виной профдеформация — неизвестно. Обыкновенное выяснение отношений он принимает за нападение на девушку и набрасывается с кулаками на П., который от неожиданности не смог должным образом среагировать. Маленькая ремарка: у П. — разряд по самбо. Можно представить себе силу и ярость товарища капитана. Страшно подумать, что случилось бы, будь у него табельное оружие.

Итог: П. отправлен в больницу с травмой челюсти, у его подруги нервный срыв. Федор Збруев утверждает, что пытался защитить девушку, которую избивали. Девушка отчего-то этого не подтверждает.

Но это не конец истории.

По данным анонимного источника, Збруев был на отличном счету у начальства, активно продвигался по карьерной лестнице, пользовался уважением коллег. Уложи он на лопатки любого другого студента, все его плюсы с лихвой перекрыли бы такую ерунду, как сломанная челюсть. Этих челюстей — целый город, а правильного капитана днем с огнем не сыщешь. И это не предположения: руководство УГРО настоятельно рекомендовало пострадавшему П. забрать заявление, дабы «не портить жизнь ни себе, ни капитану».

Однако у П. хватило выдержки и храбрости, а у его родителей — рычагов давления, чтобы Збруев понес наказание. Ход делу официально дан не был, но Збруева попросили на выход из органов. Впрочем, это не помешало ему спустя несколько месяцев открыть свое детективное агентство.

В общем, почти хэппи-энд.

А чью сторону принимаете вы?

Оставляйте свои комментарии и не забывайте подписываться на CrimeBlog.

Вот так Шерлок! Вот так пример для подражания! А с виду — не ангел небесный, конечно, но кажется таким принципиальным, таким… О, в статье было — «правильный капитан». С другой стороны, вряд ли принципиальный взял бы ее на работу.

«Ясное дело, папуля сделал ему предложение, от которого невозможно отказаться», — подумала Дина и ее чуть передернуло. Не хотелось чувствовать себя объектом сделки, девочкой, которую можно куда-то пристроить лишь по большому блату. Утешение Дина отыскала быстро: да, папа предоставил ей возможность. А уж она этой возможностью постарается распорядиться, и, если все сложится… Точнее, КОГДА все сложится, в этом будет исключительно ее заслуга.

Если, конечно, товарищу бывшему капитану вдруг не покажется, что она тоже собирается кого-нибудь отлупить, и он не снесет ей нос.

Хихикнув, Дина забралась с ногами на подоконник. Почему-то ей было трудно представить, как Федор, свирепый, оглушенный яростью, бросается на какого-нибудь бедного студента. Хотя, судя по тексту, не такой уж студент и бедный. Интересно, что же это за загадочный П.? Наверняка можно выяснить.

Дина снова открыла профиль блога «Crime Blog» и выбрала пункт «отправить личное сообщение».

Привет! Меня зовут Дина, я журналист. С кем можно обсудить подробности материала «Лучшая защита — нападение?». Спасибо!

Она не очень хорошо понимала, зачем это делает. Но интуиция ее подводила крайне редко, а сейчас внутри что-то кипело, бурлило, заставляло принимать решения быстро и без раздумий.

Дина прикрыла глаза и постаралась как можно яснее увидеть Федора.

«…Пальчики устанут номер набирать?», — Федор оставался язвительным даже в ее мыслях.

Глава пятая

Пропущенный вызов — 2. С одного и того же незнакомого номера.

Обычно в таких случаях Федор вел себя одинаково — попросту перезванивал или, если абонент был доступен для общения в мессенджерах, писал сообщение. Как правило, это оказывались особенные клиенты, попадающие к нему по рекомендации. Кто-то, кому не была нужна лишняя шумиха, кто-то, кому нужно было решить сугубо конфиденциальное дело: например, сумасбродный сын сбежал из дому в юные пятнадцать лет, а привлекать к поискам полицию не хотелось бы — мало ли, где и в каком состоянии отыщется мальчишка. Или пропала некая ценность, а в квартире — какой пикантный момент — не было в последние дни никого, кроме хозяина и его дамы сердца. И пропажу бы найти за пару дней, ведь в конце недели вернется жена…

В такие дела Федор не посвящал никого, даже Милу. Он доверял ей, но справедливо считал, что клиент имеет право на полное сохранение тайны, а если о чем-то знают двое, то тайной это быть перестает.

Итак, неизвестный номер. Конечно, это может быть кто-то из новых клиентов. А может быть, сотрудник лаборатории — возможно, готовы результаты экспертизы. Может быть, это кто-то из старых приятелей, телефоны которых по каким-то причинам были удалены. Может, это вообще дурацкий автоматический обзвон — «прослушайте информацию, это не займет у вас более трех часов…».

И это могла быть Жанна.

Как она нашла его номер? Да как угодно, как-то ведь она нашла его новый адрес.

Зачем она звонит? С этим труднее. Вряд ли ей мог понадобиться забытый пару лет назад флакончик духов или огромное цыплячье-желтое полотенце, которое Федор так не решился выкинуть — так и валялось на самой верхней полке шкафа.

Что он может сказать, если услышит ее «привет, Збруев»? «Привет, Емельянова»?

Федор сам себя презирал за слабость, за эти мысли, за панику при виде номера не из списка контактов. Он не был горд собой, когда бросил курить после одиннадцатилетнего стажа, зато очень гордился, когда перестал терять контроль над собственным разумом, слыша имя Жанна. Это стало получаться не так давно, он, в общем-то, и не успел насладиться шатким равновесием.

Телефон коротко провибрировал — пришло новое сообщение, на дисплее высветились те же цифры.

Федор медлил, держа палец в миллиметре от клавиши блокировки. Он сам не знал, чего хочет больше — чтобы это была она или чтобы это оказался кто-то другой.

Уважаемый Федор Александрович!

Напоминаем, что вы записаны на прием в стоматологическую клинику «Whiteness»…

В раздражении Федор бросил телефон на стол. Он и правда позабыл о предстоящем визите к стоматологу, но, честное слово, лучше бы это был очередной толстосум, сомневающийся в чистоплотности собственной домработницы. На новое задание, пусть даже бестолковое и малоинтересное, можно было бы отвлечься.

С того дня, как Афанасия Львовна сообщила о визите «фотомодели», прошла ровно неделя.

***

— Детективное агентство «Версия», Дина, слушаю вас.

Приветственную фразу Дина придумала сама, и это был пусть небольшой, но повод для гордости. Федор, когда впервые ее услышал, оказавшись в приемной как раз в момент телефонного звонка, ненадолго замер, оглянулся на Дину и хмыкнул. Возможно, одобрительно, а возможно, насмешливо. Первый вариант Дине нравился куда больше, а потому она предпочитала думать именно так.

Низковатый завораживающий женский голос произнес:

— Добрый день. Могу я услышать Федора Збруева?

— Сожалею, Федора Александровича нет на месте. Я могу записать вас на консультацию.

На другом конце провода хрипловато рассмеялись:

— Нет, консультация мне не нужна. Мне нужен Федор. В какое время я могу его застать?

— В рабочее, с десяти до девятнадцати, — резко ответила Дина. — Всего доброго.

Она крутанулась на серебристом офисном стуле и впилась взглядом в Милу. После прихода Дины в агентство, приемная, казалось, уменьшилась в размерах чуть ли не вдвое, ведь теперь вместо одного стола стояли два, а еще на каждом грудилась кипа папок.

— Федор женат? — спросила Дина.

Мила оторвалась от компьютера и, немного промедлив, сказала:

— Разведен. А что, понравился?

— Вот еще, — фыркнула Дина.

Вообще-то, ей всегда нравились совсем другие парни. Смешливые, легкие, слегка безбашенные. Да и внешне Федор ни капли не походил на ее идеал — вот был бы он светлоглазым брюнетом…

Но за прошедшую неделю — стоит признать, не самую увлекательную неделю в жизни, — Дина стала замечать, что ей интересно, как шеф на нее посмотрит, с какой интонацией даст задание или как попрощается вечером. Правда, Дина это списывала на женское желание нравиться, банальное любопытство — все-таки таких Федоров она еще не встречала, и необходимость произвести впечатление. От последнего зависело многое: либо он изменит свое к ней отношение и позволит узнать хоть чуточку больше о работе детектива, либо самым большим ее завоеванием здесь останется телефонное приветствие.

— Это хорошо. — Мила потянулась и сладко зевнула.

— Почему?

— Потому что он однолюб.

Ответ был весьма туманным, но сдаваться Дина не думала. Она повела плечом и с деланым равнодушием проговорила:

— Ага, именно однолюбам звонят всякие дамочки с сексуальным голоском.

Финт не сработал. Мила развела руками и снова уткнулась в монитор.

— Может, сходим пообедать? — Дина постучала пальцем по циферблату наручных часиков.

— Зачем? — удивилась Мила. — Я обычно с собой беру. — Она пошуршала пакетом и поставила на стол два контейнера. — Вот, салат, бутеры.

— Ты серьезно? — Дина скептически посмотрела на ее скромный обед. — Мил, ты работаешь в бизнес-центре! Мало того, что тут приличное кафе, так еще вокруг куча кофеен, ресторанчиков…

— Да ну, только время и деньги тратить. И вообще, не люблю я это.

— Не любишь что — вкусно есть? И потом, я видела твои обеденные перерывы. Схватишь булочку и продолжаешь что-то там писать, сверять… Это вредно. Вставай!

Мила тяжело вздохнула и кивнула на контейнеры:

— А это я куда дену?

— Можешь сохранить для истории. Или съесть на ужин. Выбор за тобой.

Молча они дошли до лифта, каждая размышляла о своем. Дина — о том, как симпатичная и юная Мила умудряется убедить себя в том, что самодельный салат за компом вкуснее и лучше какого-нибудь «Цезаря», съеденного в приятной расслабленной обстановке. Или она не убеждает, и ей действительно все равно? Бывает же.

Мила пыталась понять, зачем Дине понадобилось приглашать ее на обед. В этом предложении чувствовался подвох, только какой?

«Скорее всего, Дина хочет разведать обстановку ради своих литературных упражнений, — размышляла Мила. — Сейчас начнется: расскажи что-нибудь интересное! Хотя, может, и Федька входит в зону ее интересов. Как оживилась, когда ему звонили».

— Ты какую кухню предпочитаешь? — спросила Дина, нетерпеливо притопывая ножкой — лифт не спешил на их этаж.

— Свою собственную, — усмехнулась Мила. — У меня там уютно, свет мягкий.

Дина готова была прочесть целую лекцию о плюсах и минусах мексиканских, итальянских, грузинских ресторанов, рассказать о своей нежной любви к пицце и лобио, но что-то ее остановило. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — Милу это, скорее, смутит и оттолкнет, нежели вдохновит.

— Тогда давай не выпендриваться и пойдем в ваше кафе, — подмигнула Дина. — Кстати, там очень неплохой…

— Не хочу, — тихо, но твердо сказала Мила.

— Почему? Там не очень дорого.

— У меня есть деньги. — Мила посмотрела ей в глаза. — Просто — не хочу.

— Извини.

Неизвестно, к чему бы привел этот разговор, если бы не пришел лифт. В кабине, о чем-то переговариваясь, стояли два парня. Взглянув на одного из них — того, что повыше и попривлекательнее, Мила вдруг застыла, покраснела и прикусила губу.

— Девушки, вы вниз? — улыбнулся парень, ставший причиной странного Милиного смущения.

— А нам все равно, мы просто покататься хотим, — хмыкнула Дина, хватая Милу за руку и почти силой затаскивая в кабину.

Мила, у которой даже шея покрылась алыми пятнами, отвернулась к стене и принялась пристально изучать кнопки на серебристой панели.

Все стало ясно, как день: Мила влюблена. Дина критично оглядела парня: ну, смазливый, но слишком уж явно пытается засветить перед ней смартфон и нарочито повысил голос, говоря о «глобальном проекте». С ним все понятно, вот только что умница-разумница Мила могла в нем найти?

Едва створки разъехались, Мила первой выскочила из лифта и, не оглядываясь, зашагала к выходу.

— Далеко собралась? — Дина легко догнала ее и поймала за рукав ветровки. — Ты из-за этого симпатяги не хотела в кафе идти? Боялась с ним взглядами пересечься?

— Тише! — шикнула Мила. — Я не… Отстань.

— Не отстану. Я вообще не понимаю, почему ты так на него реагируешь. Подумаешь, проектировщик великий.

— Он не проектировщик, — поправила Мила. — Он работает в рекламном агентстве. Его зовут Рома.

— А, ты уже и справки навела? Правильно, кто владеет информацией, тот владеет миром.

— Каким миром? — Мила невесело рассмеялась. — Послушай, я не знаю, зачем ты пригласила меня на обед — наверное, тебе хочется разузнать что-то о Федоре, или выспросить что-нибудь интересное для свой будущей книжки… Но я не люблю двух вещей: когда мне лезут в душу и когда мне врут.

— Лезут в душу — это про парнишу, догадалась, — скривилась Дина. — А вру я в чем?

— Дина, ты ведь вряд ли собираешься со мной дружить, верно? Обсудить все, что тебя интересует, мы могли бы и в офисе. Для этого необязательно меня… — Мила замялась. — Выгуливать и угощать обедом. Я не собачка, а ты не кинолог.

Дина нашла в себе силы, чтобы растянуть губы в язвительной улыбке, сделала глубокий вдох и выпалила:

— Спасибо за диагноз, милашка. Ты права, я действительно хотела с тобой поболтать — о Федоре, о детективах, да хоть о шмотках и парнях. Представляешь, Мила, именно об этом говорят коллеги, приятельницы. Но навязываться я не собираюсь. Мнение, которое ты почему-то обо мне составила — исключительно твоя проблема, а не моя. Пойду перекушу.

Взбешенная до крайности, Дина вылетела на крыльцо и остановилась. Свежий майский ветер обдувал разгоряченное лицо. Она никогда бы не подумала, что ее может настолько задеть и даже оскорбить впечатление, которое она на кого-то произвела.

Дина знала, что некоторым она кажется веселой и легкой на подъем, а некоторым — легкомысленной. Кто-то восхищался ее упорством, а кто-то презрительно поджимал губы — глупая упрямица. Кому-то Дина виделась девочкой без тормозов, а кого-то приводили в восторг ее взбалмошность и умение молниеносно принимать решения.

Но никто не обвинял ее… В корысти? В желании использовать других ради какой-то цели?

Навернулись слезы, Дина закусила щеку и вдруг с ужасом поняла: если уж Мила так о ней думает, то что же творится в голове у Федора, который более прагматичен и менее дружелюбен?

Да плевать. Пусть думают, что хотят. Кому есть дело до их мнения? Ей — точно нет. Она — уверенная в себе, самодостаточная, умная, красивая. Обычно такой аутотренинг оказывал мгновенное действие, и Дина переставала грустить, но сейчас почему-то не срабатывало.

— Эй.

Дина резко повернула голову и увидела Милу, которая топталась рядом с виноватым видом. Она хотела что-то сказать, но передумала и протянула Дине оттопыренный мизинец:

— Мир?

— Мирись-мирись, и больше не дерись? — Дина рассмеялась.

— Извини. Ты просто такая… — Мила попыталась найти подходящее слово. — Напористая.

— Да ладно. Я и сама знаю, что иногда веду себя, как танк. Но, честное слово, ничего плохого я не хотела.

Дина была так искренна в своем раскаянии, что стала похожа на оправдывающегося малыша, который стянул с полки банку варенья, но не удержал в руках и она разбилась. Мила улыбнулась своим мыслям и ответила:

— Я не думаю плохо про тебя. Я плохо думаю про себя.

— И это плохо. А знаешь, что было бы хорошо?

— Не-а.

— Было бы хорошо получить немножко гормона радости. Выпить горячий шоколад, например.

Мила уверенно кивнула. Дина почувствовала, что слезы высохли.

Глава шестая

Раздался бодрый стук в дверь — Мила вряд ли могла бы отбить такую барабанную дробь, поэтому Федор не раздумывая крикнул:

— Дина, заходи!

Дедуктивный метод не подвел. Дина, едва переступив порог, выпалила:

— Я так больше не могу, честное слово. Ваша Инесса Павловна звонила уже в десятый раз.

Федор откинулся на спинку стула и закатил глаза.

Инесса Павловна относилась к той категории клиентов, которые искренне полагали, будто частный детектив — это нечто среднее между личным психоаналитиком, который решит связанные с расследованием душевные проблемы, и магом, который, в случае чего, наколдует хэппи-энд или нужный исход событий. Кроме того, Инесса Павловна считала, что ее задание должно быть в приоритете и, если от Федора не поступало новостей в течение нескольких часов, начинала бомбить офис звонками и сообщениями.

Свои обязательства Федор выполнил, работа была завершена. Собственно, это и работой нельзя было назвать — так, собрать информацию. Однако Инесса Павловна, поначалу довольная сотрудничеством, вдруг превратилась в настоящую фурию. К счастью, пока виртуальную фурию: самым приличным из недавних было ее сообщение «будь ты проклят».

Когда Федор понял, что попытки выяснить причину гнева Инессы Павловны успехом не завершатся, он попросту заблокировал ее номер. Тогда настойчивая дама стала терроризировать звонками Дину, которой было строго-настрого приказано Инессу Павловну «слить».

Дина цокнула языком и принялась загибать пальцы:

— В первый раз я сказала, что вы на встрече. Во второй, что вы со встречи еще не вернулись. В третий, что в офис пришла полиция за консультацией…

— А в четвертый, что полиция еще не ушла? — Федора разобрал нервный смех.

Возмущенная Дина топнула ногой:

— Вам смешно?! Почему, пока вы тут сидите, как зайчик в норке, я должна выдумывать всякие байки и говорить по телефону с теткой, которая на меня орет?

— Может, потому что ты — мой секретарь?

— Да ла-а-а-адно! — Дина театрально расхохоталась. — Не знала, что это такая креативная работа! Я ж каждый час новые невероятные приключения для вас придумываю.

— Так ведь ты будущий писатель, тебе не повредит.

— Удобненько. — Дина села прямо на стол. Федор старался не смотреть на ее открытые колени. — То я секретарь, то я будущий писатель. А вас прикрывать — я бодигард?

— Тебе не кажется, что ты несколько вызывающе себя ведешь?

— Не кажется. Я от тоски взвою скоро.

— Про тоску — это не ко мне. Сходи в кино, в клуб, на шоппинг.

Не мигая, Дина уставилась на Федора.

Оба отлично понимали, о чем идет речь.

Смелые ожидания Дины не оправдались — в агентство «Версия» не заглядывали мрачные личности, на пороге не появлялись мужчины в окровавленных рубашках, не влетали женщины с криками «вы — моя последняя надежда!». Ну, если не вспоминать о той, которую Дина увидела в первый свой день. Но она всего лишь искала котика и, похоже, просто имела истерический тип. О прочих посетителях Дина тоже ничего не знала: ни по телефону, ни в ожидании консультаций, клиенты, конечно же, не откровенничали с секретаршей, а Федор — тоже понятно — не давал ни малейшего намека на то, о чем идет речь за закрытыми дверями. Еще меньше пользы приносила работа за компьютером: хотя она и вынуждена была вести так называемую клиентскую отчетность, толку от таблиц с пронумерованными услугами не было.

Не оправдались и скромные ожидания. Дина надеялась, что сможет если не расположить к себе Федора, то, по крайней мере, попробует себя проявить. Но в чем? Печатать быстрее, являться пораньше, уходить попозже? Или нарядиться в костюм Шерлока Холмса и зазывать посетителей?

Пока что ей удалось получить лишь похвалу за вкусно сваренный кофе. И ее глупо было бы принимать на свой счет — просто вместо дурацких пакетиков Дина купила сразу три дорогущих банки.

Свою помощь Дина предлагала многократно:

— Хотите, я съезжу?

— Давайте я позвоню?

— Может быть, мне выяснить, а Мила пока…

На каждое предложение следовало одинаково равнодушное «нет, спасибо».

Иногда ей хотелось все бросить. Ну, не все — свой детектив Дина по-прежнему мечтала написать, но такую работу — точно. Она засыпала, прокручивая в голове уничижительный монолог, который произнесет перед Федором, а утром вставала за несколько минут до сигнала будильника и обещала себе, что сегодня дает ему последний шанс.

— Вам нравится надо мной издеваться, да? — спросила Дина.

— Слезь со стола.

— Вы зря не признаетесь. Очевидно, у вас какие-то договоренности с моим папой. Вы ему — трудоустройство дочурки, он вам — не знаю, что. И вас так от этого ломает!

— Слезь со стола, — повторил Федор. Он начинал хмуриться.

— И еще больше вас ломает от того, что я и правда не идиотка, — смакуя каждое слово, продолжала Дина. — Справляюсь хорошо, даже вон кофе делаю нормальный.

Она все-таки слезла со стола и невесело усмехнулась:

— Что ж тебя так бесит?

— Ну, раз мы перешли на ты, не вижу смысла ходить вокруг да около. — Федор дернул оконную ручку, в кабинет ворвалась смесь уличных запахов — кулинарные из ресторанчиков, пьянящие от асфальта после дождя. — Здорово, что ты справляешься, но, прости, с чем? С работой, которую так же неплохо выполняли девочка из ПТУ и бабушка-божий одуванчик? В этом особой заслуги нет.

— Так вы мне ничего другого не даете делать!

— А с чего вдруг я должен? Потому что девочка Дина сказала своему папе «хочу!» и топнула ножкой? Что с тобой, что с ним, я был откровенен с самого начала — никакого вмешательства, исключительно должностные обязанности. Нравится — пожалуйста, нет — уходи. И, кстати, если ты сейчас хочешь сказать, что от твоего ухода я многое потеряю, вынужден тебя разочаровать. Не многое.

Дина сжала кулачки и была уже готова выдать ответную гневную тираду, как дверь кабинета с грохотом распахнулась и в него влетела яркая, даже какая-то сверкающая женщина. Стройную фигуру облегало коротенькое платье в золотистых пайетках, туфли на высоком каблуке были щедро украшены разной величины стразами. Макияж, который Дина называла «красная Москва» — алая помада, обилие румян и густо подведенные глаза — слегка потек.

— Ах вот какие у вас встречи, господин Збруев! — чуть визгливым голосом проверещала она. — Ах вот как вы заняты! Сидите, палец о палец не ударите!

Федор поморщился, как от зубной боли, и вежливо произнес:

— Добрый день, Инесса Павловна. Что вас привело?

— Что меня привело? Подумайте лучше о том, что вас приведет и куда! Я вас жалобами завалю!

— Инесса Павловна…

— …Негодяй! Преступник! Уму непостижимо!..

— …Вы присядьте…

— …Я в суд на вас подам!

— Дина, выйди, — попросил Федор.

— Нет уж! — Инесса Павловна схватила Дину за запястье. — Пусть эта девица останется! Будет свидетелем! Я вам это так не оставлю, я вам такую райскую жизнь устрою!

Дина, не проявляя ни малейшего волнения, обратилась к Федору:

— Да, я, пожалуй, останусь. — И протянула руку Инессе Павловне. — Дина Андреевна, кризис-менеджер.

У Федора был такой вид — удивленный, растерянный, что Дина пожалела об отсутствии фотоаппарата. Этот кадр ей бы хотелось увековечить.

— Кризис-менеджер? — переспросила Инесса Павловна, уже немного тише. — А я подозревала, что в этом заведении творится черт знает что! Вот потому у вас и кризис, что не умеете работать!

— Совершенно согласна, — закивала головой Дина. — Мы вообще их закрывать собираемся.

— Кто — мы? — с подозрением покосилась на нее Инесса Павловна.

— Наша структура, — ответила Дина с непроницаемым лицом. — Вы присаживайтесь, рассказывайте, а я все зафиксирую.

Инесса Павловна тяжело опустилась на стул. Дина, стоявшая позади, приложила палец к губам, призывая Федора не вмешиваться. Тот, похоже, плохо понимал, что происходит, но был рад приостановке скандала.

— Видите ли, я познакомилась с мужчиной на специализированном сайте. С иностранцем. У нас завязался…

— Роман? — подсказала Дина.

— Ну, да. — Инесса Павловна смутилась. — Это были такие теплые, такие нежные отношения! Он называл меня «бэлла»! А вы знаете, что такое «бэлла»? Красавица!

— Совершенно справедливо, продолжайте.

— А что тут продолжать? Я хотела всего лишь узнать побольше об Альфредо! Ничего больше! Явилась сюда, а ваш, с позволения сказать, сыщик меня подставил! Разве могла я ожидать такой подлости от человека, который якобы предлагает помощь?

— А в чем подлость, Инесса Павловна? — вкрадчивым голосом поинтересовалась Дина.

— А вот в чем! — Инесса Павловна вытащила из блестящего золотистого клатча носовой платок и шумно высморкалась. — Ваш Збруев доложил, что мой Альфредо женат, и не впервые! А мне Альфредо писал, что абсолютно одинок, что ему так и не повстречалась в жизни та самая, единственная женщина, с которой он бы связал себя священными узами! Разумеется, после полученной информации, я спросила его напрямую. И знаете что?

Инесса Павловна выдержала мхатовскую паузу, откинула голову назад и, заглядывая Дине в лицо, воскликнула:

— Он написал, что не заслужил недоверия и заблокировал мою анкету! Понимаете, что это значит? Этот подлый, бесчестный сыщик меня обманул!

Дина была рада тому, что Инесса Павловна сидела к ней спиной — удерживаться от смеха становилось все труднее. Дина ущипнула себя за руку и спросила:

— А с какой целью, по-вашему, подлый сыщик так поступил?

— Не знаю! Из зависти к моей красоте, к такому яркому и красивому роману! Или ради отчетности — а что, еще одно выполненное дело! И ради денег, разумеется.

Федор хотел было сказать, что результат его работы не в том, чтобы кого-то изобличить или найти компромат, а в том, чтобы выяснить истину, и даже если бы Альфредо оказался кристально чист, Инесса Павловна заплатила бы ему за услуги ту же сумму. Но Дина украдкой показала ему кулак и опустилась перед Инессой Павловной на корточки:

— Уважаемая Инесса Павловна, позвольте поблагодарить вас за подробный рассказ. Эта история требует самого тщательного разбирательства. И я обещаю, мы просто так этого не оставим. Господин Збруев, к работе которого у нашего ведомства и без того достаточно нареканий, понесет самое суровое наказание.

— Он-то понесет, — плаксиво протянула Инесса Павловна, — а мне что делать? Альфредо меня покинул!

— Поверьте, он не стоит ваших слез. — Дина достала из кармана джинсового платья маленькое зеркальце. — Взгляните на себя. Ну, взгляните. Вы же такая интересная дама! Молодая, темпераментная. Меня вот никто не называл «бэлла»!

Инесса Павловна разглядывала свое отражение. Она провела рукой по всклокоченным темным волосам, дотронулась до покрасневшего носа, приложила пальцы к припухшим векам. Глаза ее оставались мокрыми, но в них уже не читалось гнева или вселенской трагедии. Она аккуратно промокнула платком лицо и сказала:

— Меня никто не понимал так, как вы. Скажите, а вы не ведете частную практику? Я бы записалась на консультацию…

— К сожалению, нет, я работаю только с корпоративными клиентами.

— Очень жаль.

— Инесса Павловна, у меня к вам просьба. — Дина понизила голос и демонстративно отвернулась от Федора. — Вы изложите, пожалуйста, ваши претензии в письменной форме и пришлите на мой e-mail.

Дина схватила листок и ручку, быстро записала адрес своей личной электронной почты и вручила Инессе Павловне.

— А на чье имя писать? — поинтересовалась она.

— Дина Андреевна Холмская.

— Ага… — Инесса Павловна сложила листочек пополам и задумчиво проговорила. — Дина… А ведь секретаршу, которая врала мне по телефону о занятости этого субъекта, тоже звали Дина.

Федор прикрыл глаза, а Дина невозмутимо ответила:

— Ну да. Здесь работала такая. Уволена была буквально пару часов назад. Абсолютно некомпетентный, непрофессиональный, ужасный сотрудник! Даже этот субъект не выдержал ее общества.

— Боже, как вы вовремя сюда попали! Разгоните эту контору, милая, умоляю вас!

— Обязательно, не сомневайтесь.

Продолжая ворчать себе под нос, Инесса Павловна поднялась, бросила на Федора красноречивый взгляд и, крепко обняв на прощание Дину, удалилась.

В кабинете повисла тишина. Первой ее нарушила Дина:

— Не напомните, на чем мы остановились? Ах, да. На моем месте может быть даже пэтэушница.

— Дина…

— И страдать от моего ухода вы не станете.

— Так, хватит.

— И, наверное, вы еще хотели сказать, что я могу нажаловаться папочке, потому что сама ни на что не способна…

— Да ты перестанешь трещать? — Федор хлопнул ладонью по столу и шумно вздохнул. — Спасибо. И извини. Я наговорил лишнего.

Дина улыбнулась и направилась к выходу. Остановилась в дверях, повернулась и подмигнула Федору:

— А все-таки удачный день, правда?

Глава седьмая

Мила зажмурившись стояла у огромного зеркала. Ощущала, как лицо щекочет кисточка, пахнущая чем-то сладковатым. Иногда хотелось чихнуть и, когда желание становилось почти непреодолимым, она смешно дергала носом. Дина называла ее крольчонком — уверяла, что так мило морщиться могут только крольчата.

— Потерпи еще секундочку, завершающие штрихи!

Мила переступила с ноги на ногу. И зачем только согласилась заниматься такой ерундой? Ведь так здорово проводили время! Обсуждали любимые книжки, вспоминали дурацкие истории из детства, ели купленное Диной мороженое и пили принесенный Милой «Тархун». И вдруг, когда ничто не предвещало, Дина загорелась идеей «сделать из Милы куклу». Хотя, нет, — предвещало, конечно. Глупо вышло: Мила испачкала подбородок мороженым, Дина протянула ей салфетку, а она возьми да и ляпни:

— Да можно и так оставить, хуже не будет.

Всем понятно, что это шутка! Может быть, своеобразная, но такое уж у Милы чувство юмора. Вот Федька бы посмеялся, еще и дотронулся бы ради забавы липкой ложкой до носа. И только Дина помрачнела, вскочила и настояла на том, чтобы Мила просто попробовала немного подкраситься.

«Немного подкраситься» растянулось на час с лишним. Если Милин набор косметики ограничивался гигиенической помадой и огрызком черного карандаша, которым она пользовалась еще со старших классов школы, то запасы Дины поражали воображение. Туалетный столик в ее комнате был завален множеством палеток с тенями разных оттенков — пастельные и яркие, с блестками и матовые; помадами практически всех имеющихся на свете марок, щеточками, спонжами, кистями, фломастерами, тюбиками, баночками, пудреницами… То ли Дина задумывалась о карьере визажиста, то ли просто любила экспериментировать с внешностью. Иначе чем объяснить такое разнообразие?

— Я не знаю, понравится ли тебе, но я в восторге! — воскликнула Дина. — Все, можешь смотреть.

Мила ненадолго задержала дыхание и приоткрыла один глаз.

…Однажды она увидела в автобусе двух девушек, своих ровесниц. Они были до того похожи, что сомнений не оставалось — близняшки, привлекательные темноглазые брюнетки. Девушки о чем-то весело переговаривались, а Мила почему-то не могла оторвать от них взгляд. Было ощущение, будто она пытается решить головоломку «найди десять отличий». Парадокс: несмотря на феноменальное сходство, близняшки все-таки были разными. Если одну девушку можно было назвать настоящей красавицей, то вторая, скорее, могла считаться симпатичной или миловидной. Разница практически неуловима — чуть длиннее носик, немного другой разрез глаз, едва заметные отличия в форме подбородка… Тогда Мила подумала, что даже природа может создать лишь один неповторимый оригинал, а копия всегда окажется менее удачной.

Глядя на свое отражение в зеркале, Мила не хотела закричать «боже, это не я!». Определенно, это была она, Дина не сделала ее похожей на Кайли Дженнер. Она превратила ее — это было так неожиданно — в идеальную Милу. Как будто Мила за час стала собственной красавицей-близняшкой.

Дина с явным удовольствием наблюдала за реакцией Милы. И хотя Мила молчала, все было видно по глазам.

— Ловкость рук и никаких пластических хирургов, — хохотнула Дина. — Нравится?

— Как это может не понравиться? Чудо какое-то. Я никогда не думала, что я — такая.

— Эй, только не вздумай реветь! — переполошилась Дина, заметив, что у подруги заблестели глаза, и причиной тому точно был не искусный макияж. — Во-первых, мне потом все стирать и заново переделывать придется. А во-вторых, надо кайфовать!

Дина поправила Милину густую челку и добавила:

— Кстати, я бы еще тебе прическу сменила. Если ты захочешь, конечно.

— Если она будет такая же крутая, как мейк, то я очень хочу!

Дина плюхнулась прямо на кремовый пушистый ковер, Мила устроилась рядом и с грустью сказала:

— Но это все равно немножко не я.

— Глупости! Ты — хорошенькая, и вовсе не потому, что я тебя намазюкала. Просто относишься к себе как к… — Дина старательно подыскивала сравнение поточнее. — Как будто ты — магл, а кругом одни Гарри Поттеры.

— Неплохо сказано, — тихо рассмеялась Мила. — Не знаю, я привыкла, что красота — это не обо мне.

— Но теперь-то ты понимаешь, что о тебе?

— Мне надо привыкнуть, — неуверенно проговорила Мила. — И сама я такое, — она очертила тонким пальчиком овал лица, — вряд ли повторю.

— Ерунда, я тебя научу. Но, знаешь, тебе и повторять не нужно. Просто запомни, что в отражении — ты, и я не загипнотизировала тебя, а всего лишь подкрасила глаза.

Мила поводила рукой по ковру, то вороша, то приглаживая ворс.

— А если бы Рома меня сейчас увидел, я бы могла ему понравиться?

Дина закатила глаза и простонала:

— Ну какой нафиг Рома? Это не для него, а для тебя! Измерять свою самооценку в Ромах — плохая идея. Одному Роме не понравится твое лицо, другому — грудь, третий вообще предпочитает восточных красавиц всем прочим, а четвертого в принципе не интересуют девушки. Нет связи, Мил.

— Еще скажи, что внешность — не главное.

— Не скажу. Главное, конечно. Точно так же, как и твоя порядочность, ум, чувство юмора… Но это такие размытые критерии… Вот мой бывший говорил, что я слишком принципиальная, а он такое не заказывал.

Интонация Дины резко изменилась, лицо как-то осунулось. Мила молчала, хотя вопросы так и крутились на языке. От очевидного предположения «он тебе изменил?» до удивленного «как можно быть слишком принципиальной?».

Дина стянула с дивана небольшую подушку цвета морской волны — кстати, подушки были одним из немногих ярких акцентов в светлой комнате, подложила ее под голову и заговорила:

— Его звали Дима. Хотя, почему звали, и сейчас зовут. Прикинь, Дима и Дина, какая романтика. Мы вместе в школе учились, он постарше, сначала тусовались в одной компании, потом стал меня домой провожать — прямо как в добром кино. Папа от него был в восторге, хотя еще лет в тринадцать мне сказал, что кавалеров до совершеннолетия будет спускать с лестницы. А смотри-ка, этот жучара его как-то обаял.

Дина перевернулась на живот, уткнулась лицом в подушку и пробубнила:

— Короче, мы встречались-встречались, целых четыре года. Потом он сделал предложение — с размахом таким, с фейерверком, куча друзей вокруг. Честно говоря, мне такое не очень нравится, но, в конце концов, это ведь и его праздник тоже? Он сделал предложение осенью, а я хотела свадьбу летом. Хорошо, что так получилось.

Дина замолчала. Мила выдержала паузу, отсчитав десять секунд — где-то она читала, что этого времени достаточно, чтобы дать собеседнику собраться с мыслями, и спросила:

— У него появилась другая?

— Да лучше бы другая! — Дина со злостью стукнула кулачком по ковру. — У моего папы начались трудности в бизнесе. Кризис-фигизис, и этим поторопились воспользоваться конкуренты — ты себе представить не можешь, сколько народу продажей цветов занимается. Короче, сначала Димочка предлагал хорошенько подумать, стоит ли в таких обстоятельствах жениться. Я посоветовалась с родителями, они удивились — никто не умер, чтобы свадьбу откладывать. И тогда мой суженый-ряженый заявил, что еще неизвестно, чем дело кончится, поэтому о том, чтобы стать моим мужем, ему еще предстоит хорошенько подумать. Нужно ли связываться с такой проблемной семейкой? — Дина невесело усмехнулась. — Так я и осталась в девках.

— А… А почему ты слишком принципиальная-то?

— А потому что он потом вернулся. Когда у отца все наладилось, конечно.

— А ты?

— А япринципиальная. Самое противное, что дело не только в «несчастной любви». — Дина показала пальцами кавычки. — Вот подружки меня не бросили, и это вроде бы хорошо. Но каждая говорила, что Диму можно понять. Одна вообще сказала: а представь, ты встречаешься с парнем, а он через пять лет превращается из красавчика в жирного борова. Как с ним дальше быть? Типа, жизнь течет и все меняется, и реагировать на изменения совершенно нормально.

— Ненормально, — замотала головой Мила. — Точнее, да, но не в таком случае.

— Ну это тебе так кажется.

Мила не знала, что ответить. Дина не спешила продолжать.

— Но вообще-то, катастрофы не случилось, — наконец сказала Дина. — Даже хорошо, что так сложилось. Во-первых, я не вышла замуж за козла. Во-вторых, я не вышла замуж в восемнадцать лет. Что ты смеешься, это тоже плюс! И в-третьих… Знаешь, есть фраза: оценивайте поступки, а не слова? Полная фигня. Они равнозначны. Дима часто говорил, что со мной просто. Что мы друг другу подходим, потому что оба «альфы». — Заметив, как Мила поморщилась, Дина уточнила: — Я эту биологическую градацию не поддерживала. Но и внимания всерьез не обращала. Как оказалось, зря. Сама виновата.

— Ты не виновата, — начала было Мила, но Дина перебила:

— Виновата. Выходит, он меня предупреждал: я была нужна ему в конкретных обстоятельствах и условиях. Короче, теперь я и смотрю, и слушаю. И значительно проредила число знакомых. Друзей, как оказалось, у меня особенно и не было. Подгрузила я тебя, да?

— Немного, — не стала лукавить Мила. — И я этому почему-то рада.

— Я тоже.

Девушки рассмеялись. Дина прислушалась и нахмурилась:

— Мне показалось, или чей-то телефон звонил?

— Мой молчит.

Дина на коленях подползла к дивану, переворошила подушки и плед, вытащила свой мобильный и увидела новое сообщение.

ну привет, журналистка Дина))

с какой целью интересуешься статьей? за умеренную плату можем предоставить координаты автора.

редакция CrimeBlog.

Не отрываясь от экрана, Дина поинтересовалась:

— А Федор с женой развелся тоже из-за…

— Не знаю, — даже не дослушав, ответила Мила. Наткнувшись на обиженный взгляд Дины, поспешила пояснить: — Я правда ничего не знаю. Он никогда такими вещами не делится. Была жена — нет жены, работал в полиции — уволился, решил открыть агентство — открыл. А о причинах он как-то не распространяется.

— Его право.

Дина передернула плечами и, немного подумав, удалила сообщение.

***

Заливистая трель разнеслась по всей квартире. Федор хотел по привычке отбросить планшет на тахту, но вовремя вспомнил, что этот — уже второй. Первый, стараниями Тюти, дважды побывал в ремонте, и в итоге приказал долго жить. Поэтому Федор благоразумно положил его в шкаф и плотно прикрыл дверцу.

Звонили настойчиво. Скорее всего, Афанасия Львовна снова набрала в магазине полные сумки — тут тебе и запас продуктов, с которым можно на долгие годы спрятаться в бункере и переждать зомби-апокалипсис, и бытовая химия в виде порошков и моющих средств, и почти наверняка земля для цветов — она давно собиралась пересадить несколько комнатных растений.

Федор возился с замком и злился: ведь просил же ее дождаться его машину из ремонта! Съездили бы спокойно, закупились на сто лет вперед! Он уже готовился произнести гневную тираду, но слова застряли в горле.

— Привет, Збруев.

Неудивительно, что Афанасия Львовна наградила Жанну определением «фотомодель». Выглядела она ослепительно. Тоненькая, длинноногая. С копной золотисто-рыжих кудрей — перекрасилась все-таки, хотя Федор раньше был категорически против, ему очень нравились ее пшеничные волосы. Глубокие карие глаза смотрят чуть насмешливо, на пухлых губах играет улыбка.

— Привет, — выдохнул он, стараясь не встречаться с ней взглядом. Так глупо себя он давно не чувствовал.

Можно спросить «что тебе нужно?» — грубо, зато по теме. Или «как ты меня нашла?» — это ничего не объяснит, но оттянет предстоящий разговор. Или можно ее просто обнять.

— Я войду?

Несмотря на вопросительную интонацию, она не спрашивала: произнося слова, Жанна уже просочилась в прихожую. В нос ударил цветочный аромат ее духов.

— Проходи, конечно. — Федору наконец удалось взять себя в руки. — Только у меня мало времени, я…

— Тю-ю-ютька! — воскликнула Жанна, присев на корточки и распахивая объятия бегущему навстречу коту. — Хулиган, как я по тебе соскучилась! Морда такая же хитрая, усищи такие же длинные. И такой же худой! Збруев, ты его кормишь вообще?

— Кормлю.

— Мало! Котик должен быть пузатым, а Тютька — ребристый. Я его ребра чувствую.

— Я, видимо, упустил момент, когда ты перешла работать в общество защиты животных. Проверка завершена, мы свободны?

Федор подхватил Тютю на руки — тот недовольно мяукнул и выпустил коготки, оцарапав предплечье.

Улыбка сошла с лица Жанны, но она не смутилась:

— Ты как девятиклассник. Обычно именно в этом возрасте мальчики хамят, когда хотят скрыть чувства.

— Может, я хамлю, потому что хам, а ты слишком глубоко копаешь?

— Раньше я за тобой такого не замечала.

— Раньше и Петербург Ленинградом назывался.

— Я поняла, ты не в настроении. — Жанна подняла руки вверх. — Сдаюсь. Не получится дружеской беседы, перейду сразу к делу. Мне нужна твоя помощь.

Федор отлично знал, что стоит за словами «мне нужна помощь». За семь лет совместной жизни они ссорились вдрызг четыре раза. По разу на два года — не так уж и много. После выматывающих скандалов, от которых еще несколько дней гудела голова и лихорадило точно от гриппа, Жанна сбегала. Сначала к родителям, позже пережидала у подруг. Всякий раз разворачивался одинаковый сценарий: Федор искал примирения, упорно названивал и ждал с цветами у подъезда, однажды даже написал ей письмо, которое она на его глазах, не раскрывая конверта, разорвала на мелкие кусочки. Потом уставал от беготни — сколько можно? Почему вина всегда лежит на нем одном? И как только он мысленно решался взять паузу и все хорошо обдумать, взвесить, звонил телефон, и Жанна просила ее выручить. Как правило, дело оказывалось пустяковым — не знает, как оформить документы (а в интернете, конечно, посмотреть нельзя), проблемы на работе (тут и вовсе непонятно, в чем может заключаться помощь — в хорошем совете?), мама не хочет ехать в санаторий (это было самое смешное, учитывая, что родители Жанны были не в восторге от выбора дочери). Они встречались, начинали говорить, а на следующее утро Федор обнаруживал себя в кухне, варящим кофе на двоих.

Правда, никогда раньше расстояние между расставанием и просьбой о помощи не измерялось парой лет.

— Жанн. — Федор отступил назад, желая увеличить между ними дистанцию, но Жанна тут же сделала шаг навстречу. — Больших денег у меня нет, каких-то космических связей с нужными людьми — тоже. Не представляю, чем могу быть тебе полезен.

— Ты себя недооцениваешь. — Жанна улыбнулась. — У тебя есть ты. Этого мне хватит.

Глава восьмая

Дина возвращалась с обеда в одиночестве — Мила даже не успела допить свой любимый белый чай, когда получила Федора сообщение со срочным заданием. Расцеловала Дину в щеки и убежала.

Конечно, Мила по-прежнему предпочитала свободные балахоны облегающим кофточкам, не спешила в парикмахерскую, чтобы кардинально сменить прическу, не торопилась постигать азы визажа — косметички в ее сумочке так и не было. Но Дина не могла не заметить, что Мила стала реже смущаться и краснеть при общении с противоположным полом, начала больше улыбаться и шутить. Дина считала это их общей маленькой победой.

Усевшись за компьютер, Дина по привычке бросила взгляд на соседний стол, за которым стояло пустое кресло. Все-таки, даже если они были заняты работой, даже если не могли переброситься парой слов или сделать перерыв на чай, одного переглядывания порой было достаточно, чтобы приободриться и с новыми силами взяться за дела.

— Вы здесь работаете? — послышался чей-то голос.

Дина ойкнула и подскочила:

— Вы кто? Вы где?

— Я здесь.

Из-за стеллажа с книгами показалась коротко стриженная голова. Молодой мужчина, самой обычной наружности, расстроенный и какой-то жалкий. Дина осторожно приблизилась к нему и спросила:

— Почему вы прячетесь?

— Я не прячусь. Я… Я просто не знаю, что мне делать.

— Вы записаны к Федору Александровичу?

— Записан.

— Вас проводить?

— Не надо, я уже там был.

У парня задрожала нижняя губа. Дина растерялась. Она плохо понимала, что происходит, почему юноша побывал на консультации, но затаился в приемной, из-за чего у него глаза на мокром месте и как, черт возьми, утешить плачущего мужчину?

— Как тебя зовут?

— Павел.

— Вот что, Павел. — Дина взяла его за руку — рука была ледяной несмотря на то, что в офисе было очень тепло. — Подожди меня здесь. Я на минутку.

Впервые Дина вошла в кабинет Федора без стука, и это он не оставил без внимания:

— А чего дверь с ноги не выбила?

— Ноги берегу, — в тон ему ответила Дина. — Федор, там посетитель…

— Какой? — Федор с удивлением посмотрел на часы. — Ближайшая запись, кажется…

— Нет, я неправильно выразилась, — перебила Дина. — Он уже у вас был. Молодой человек, Павел. Он так и стоит в приемной.

— Он к тебе пристает? Мешает? — Федор выглядел обеспокоенным.

— Нет. Просто он там.

— Так попроси его уйти.

— Но он расстроен.

— Ничего страшного. Пусть выйдет, воздухом подышит, в себя придет.

— То есть мне просто вышвырнуть вон человека, который чуть не плачет?

— Я могу это сделать сам.

Федор начал подниматься, но Дина жестом его остановила:

— Нет уж! Не нужно. С вашими солдафонскими замашками лучше к нему не подходить.

Похоже, «солдафонские замашки» Федора не слишком задели, потому что он внимательно посмотрел на Дину и сказал:

— Если что-то пойдет не так — зови меня.

«Все-таки мужчины не умеют держать баланс. Одни, вроде Федора, искренне считают, что без них мир рухнет. Другие, вроде этого Павла, совершенно беспомощны и слабы», — думала Дина, покидая кабинет.

Павел так и стоял посреди приемной, как будто Дина, уходя, нажала кнопку «выкл.».

— Ты в порядке? — спросила Дина.

Он отрицательно покачал головой.

— Ладно. Пойдем.

Дина уверенно провела его по длинному коридору — Павел и не сопротивлялся, не спрашивал, куда и зачем они идут. Они вышли к лестнице, Дина запрыгнула на подоконник, достала из объемной кожаной сумки бутылку минеральной воды и протянула Павлу:

— Пей. Я ее еще не открывала.

— Спасибо.

Дрожащими руками он откупорил бутылку, пролив немного на пол. Опустошил ее почти наполовину и глубоко вздохнул.

— А теперь рассказывай, — приказала Дина.

— Что рассказывать?

— Зачем ты приходил в агентство?

— У меня невеста пропала. Соня. — Взгляд Павла затуманился. — Я должен ее найти. Мы должны быть вместе.

— Я тебе очень сочувствую… И что? Федор сообщил плохие новости?

— Он вообще ничего не сообщил, твой Федор! — зло воскликнул Павел. — Козел!

Он с силой ударил кулаком в стену, потом еще раз, еще… Дина схватила его за запястье, но рука продолжила по инерции двигаться, и она получила ощутимый удар в бок.

— Ты больной?!

— Я нормальный. — Павел улыбнулся. — Извините.

— Бывает, — недовольно протянула Дина. — Что значит «вообще ничего не сообщил»? Не нашел?

— Он отказался ее искать. Сказал, что такое случается. Девушки приходят и уходят, а сбежавшая невеста перед свадьбой — это слишком расхожий сюжет, чтобы выстраивать невероятные теории.

«Вот свинья! — едва не выпалила Дина. — Наверное, считает себя самым умным, эдакий холодный одинокий циник. Тоже мне, Онегин. Сам, небось, рыдает под романтические комедии».

— И, самое главное, — я ему на блюдечке все преподнес! — продолжал Павел. — Я знаю, что с ней все хорошо. Я даже догадываюсь, как она исчезла.

— Как?

— Ее мать куда-нибудь увезла. Она, понимаешь, против того, чтобы мы были вместе. — Он опустил голову. — И стоило мне подарить Сонечке кольцо — она пропала. Телефон молчит, дома ее нет, соседи ничего не знают — говорят, уезжала с мамой на такси. Я все больницы обзвонил, все сводки происшествий проверил — ничего. Значит, мать ее спрятала. Мне бы только знать, где — я бы горы свернул.

Он говорил с таким чувством и с такой болью, что у Дины сжалось сердце. Ей очень хотелось помочь этому нелепому, но отчаянному пареньку. И где-то в глубине души она понимала, что не меньше ей хочется утереть нос Федору.

— Так! — Дина спрыгнула с подоконника. — Что у тебя есть?

— В каком смысле?

— В прямом. Телефоны, адреса, сообщения — все давай.

Павел вытащил из кармана спортивных штанов старенький кнопочный телефон и протянул Дине:

— Вот.

Дина пролистала записную книжку и удивилась:

— У тебя нет никого на букву «С».

— Она не на «С», она на «Л».

«ЛЮБИМАЯ!!!!!» — такой контакт действительно был, записанный большими буквами с пятью восклицательными знаками.

— А номер мамы есть? — поинтересовалась Дина.

— Есть.

Ошибиться было невозможно, в книжке имелся и контакт «мама ЛЮБИМОЙ».

Дина быстро достала собственный мобильный, набрала номер, поглядывая на экран телефона Павла, и прошептала:

— Как маму зовут?

— Мою?

— А я что, твоей звоню?

— А… Анна Михайловна.

Дина выждала шесть длинных гудков, прежде чем услышала усталое «алло».

— Анна Михайловна? — бодро начала Дина. — Добрый день, курьерская служба «Метеор» беспокоит. Будьте любезны, примите посылочку!

— Какую посылочку? Я ничего не заказ…

— Вам посылка из Санкт-Петербурга, вес — три двести, вы должны расписаться по вручению! — тараторила Дина, стараясь не дать собеседнице опомниться.

— Девушка, мне никто из Петербурга не может ничего прислать — у нас там никого нет.

— Как же? А Константинопольский Антон Антонович?

— Это кто?

— Это отправитель.

— Понятия не имею, кто это, — твердо стояла на своем Анна Михайловна. — Девушка, извините, мне пора.

— Подождите! Ну, может быть, это ошибка… А что же мне делать? — плаксиво протянула Дина. — Знаете, как нас гоняют? Анна Михайловна, я с этой посылкой уже неделю хожу, первый раз вам дозвонилась. Миленькая, пожалуйста, напишите заявление, что посылка не для вас, а там пусть начальство разбирается! Умоляю, а то меня уволят!

— Вы только не плачьте! — перепугалась Анна Михайловна. — Что писать? Куда отправить?

— А никуда не надо отправить, я к вам могу хоть сейчас подъехать, хоть куда, с бланком! Вы просто заполните, а я в офис отвезу.

— Но прямо сейчас мне неудобно, я работаю… Впрочем, ладно, что с вами поделаешь. Записывайте.

Записывать Дина не собиралась — просто запомнила адрес, сердечно поблагодарила Анну Михайловну и с победоносной улыбкой посмотрела на Павла:

— Ну?

— Где она?

— На Школьной, дом двадцать семь. Поезжай.

— Погоди, но это ведь рабочий адрес?

— А какая разница? Хочешь — встреться и поговори, хочешь — дождись окончания рабочего дня и проследи… Дело твое. — Дина поразмыслила и великодушно предложила: — Я могу с тобой поехать.

Павел как-то кривовато улыбнулся, прищурился и негромко ответил:

— Спасибо. Я, пожалуй, справлюсь сам.

И он побежал вниз по лестнице.

Дина хотела добавить что-нибудь вроде «борись за свою любовь!», но решила, что это было бы слишком пафосно.

***

— Где Дина?

Федор появился в приемной неслышно, Мила вздрогнула:

— Господи, если ты еще раз подкрадешься, я поседею.

— Дина где?

— Понятия не имею. Я сама вернулась минут десять как.

— И где ее носит десять минут?

— Федь, ты издеваешься? — Мила посмотрела на него с непониманием. — Что случилось-то?

В эту минуту Дина распахнула дверь приемной.

— Ты где была? — набросился на нее Федор.

— Я? — Дина уселась на свое место и спокойно ответила: — Выполняла вашу работу.

— Что-что ты делала?

— Представляешь, Мила, — не глядя на Федора, проговорила Дина, — возвращаюсь я с обеда. А здесь, — она ткнула пальцем в стеллаж, за которым прятался Павел, — стоит парнишка и чуть не плачет. Это он так удачно с господином детективом пообщался. Я его утешила, как могла, предложила помощь…

От Федора можно было ожидать чего угодно — например, что он развернется и уйдет, не дослушав тщательно продуманный монолог Дины. Или что он прервет ее и заставит говорить конкретнее. Но того, что обычно сдержанный и невозмутимый, он подскочит к Дине и начнет трясти ее за плечи, предположить было никак нельзя, однако случилось именно это.

— Какую ты ему предложила помощь? Что ты сделала?

— Ничего я не сделала! — крикнула Дина и попыталась вырваться, но Федор держал крепко. — Просто дала ему адрес!

— Чей?

— Мамы его невесты, — сбивчиво объяснила Дина. — Его невесту Соню мама куда-то увезла, а он ее искал, он ее очень любит…

Федор отпустил ее, сжал пальцами переносицу и тихо сказал:

— Куда он поехал?

— На Школьную, дом двадцать три… То есть нет, двадцать семь. У меня номер остался. — Дина протянула Федору свой телефон и заметила, что у нее дрожат руки.

— Мила, отмени запись, пожалуйста, — попросил Федор и обратился к Дине: — Ты уволена.

— Да за что?! — Дина интуитивно понимала, что совершила какую-то чудовищную ошибку, но в ней слишком кипела обида, чтобы прислушиваться к внутреннему голосу.

— За то, что ты самонадеянная дура. Все, я уехал.

В полной тишине Мила подошла к Дине и осторожно дотронулась до ее плеча:

— Этого парня звали Паша, да?

— Да, и что?

— Вообще-то, он на учете в ПНД состоит. И эта Соня никакая ему не невеста. Он преследует ее, наверное, полгода. Она переезжала уже дважды, заявление на него писала — без толку. Как-то он ее сладкой водой из ведра облил.

— Зачем?

Мила пожала плечами:

— Откуда я знаю? Он и к Федьке не в первый раз приходит, но Федька всегда клиентов проверяет. И Соню всегда предупреждает. Если Паша переходит к активному поиску — значит, обострение.

Больше всего Дине хотелось картинно сползти по стене на пол или упасть в обморок. Но ноги держали крепко, а голова даже не кружилась и соображала достаточно хорошо для того, чтобы понимать, что она натворила. Дина закусила губу и тихо спросила:

— Мил… Он ничего им не сделает?

— Надеюсь.

Глава девятая

— И что же, он тебя выгнал?

— Как дворнягу! — убито подтвердила Дина.

Дина сидела в бабушкиной уютной кухне, пила уже третью чашку чая и в красках описывала произошедшее в агентстве.

Ей бы и в голову не пришло отправиться со своей бедой куда-то еще. Точнее, к кому-то еще. Признаваться в собственной глупости родителям — тошно. Папа сразу скажет, что предвидел подобный финал. А с мамой случится истерика: как же, ее малютку, ее Диночку едва не прикончил какой-то псих. И не имеет значения, что Дине ничто не угрожало. Мама легко додумает, а после двухнедельного отдыха в Чехии ей такие переживания ни к чему.

Многочисленные приятельницы поохают, позакатывают глаза, предложат расслабиться в каком-нибудь баре и будут весь вечер расспрашивать о том, насколько сексуален и привлекателен шеф. Янка обязательно выпросит фотографию и выдаст что-нибудь вроде: «хм, я была бы не против, если бы такой красавчик меня наказал». Хорошо еще, если позже девочки не обсудят Динин прокол в общем чатике, похохатывая над ее глупостью.

Оставалась Мила, и Дине ужасно хотелось набрать ее номер, попросить совета, узнать, чем закончилась история. И закончилась ли? Все ли в порядке с Соней и ее мамой? Вернулся ли Федор? Но было страшно. Ожидание плохих новостей бывает хуже самих новостей. Кроме того, Дина считала, что Мила примет сторону брата, и будет права.

Поэтому Дина пришла к человеку, который наверняка будет с ней по одну сторону баррикад. Бабушка обожала свою «несносную Динку», и внучка платила ей тем же. Во всех спорах между собственной дочерью, зятем и Диной, бабушка безоговорочно поддерживала внучку. Хотя потом, за закрытыми дверями, Дине приходилось выслушивать целые лекции о своем безобразном поведении и неправильных решениях.

— Ну уж, как дворняжку. — Бабушка заправила Дине волосы за ухо. — И что ты думаешь делать?

— Не знаю, — развела руками Дина. — Я даже думать об этом не могу.

— Стыдно?

— И противно. И я не совсем одна в этом виновата! — вскинулась Дина. — Я к нему приходила, я его предупреждала, а он даже не намекнул! А если бы этот Павлик-психопат на меня с ножом кинулся? А если бы он меня в заложники взял?

— Динка, ты сейчас договоришься до того, что Павлик-психопат открыл на тебя охоту и ты уцелела по чистой случайности, — хмыкнула бабушка. — Успокойся.

Легко сказать — успокойся. Если бы можно было отмотать время назад, Дина бы изменила хоть что-то: например, сообщила Федору о своих планах, или обратила внимание на странное поведение Павла, или… Что угодно. Пусть бы Федор ее ругал, пусть бы ехидничал насчет неуемного нрава и безграничного любопытства, но не считал бы ее кругом виноватой.

— Ба, а как бы ты поступила на моем месте? — спросила Дина, обводя пальцем узор на скатерти.

— Я бы на твоем месте… — Бабушка задумалась, а потом хитро сощурилась. — Итак, мне двадцать один год, и я красавица. Я бы отправилась на танцы.

— Бабушка, ну я же серьезно!

— А серьезно тебе стоит переживать только из-за девочки и ее мамы. Сейчас же позвони своей Миле и узнай, как дела.

Дина покрутила телефон, несколько раз сняла и снова включила блокировку, и заклацала по клавиатуре:

— Нет, не буду я звонить. Не хочу ни с кем разговаривать, кроме тебя. Напишу сообщение.

Мила ответила почти мгновенно:

Все хорошо, не волнуйся. Федька успел раньше. Пашу в больницу увезли.

И следом написала:

Без тебя так скучно. Встретимся завтра?

— Вот! Она спрашивает, встретимся ли мы завтра! — Лицо Дины горестно вытянулось. — Значит, Федор меня не ждет.

— А чего ты хотела, Динка? — удивилась бабушка. — Мало того, что ты к нему попала, так сказать, по знакомству, мало того, что ты так и хочешь сунуть нос не в свои дела, так ты еще и через голову прыгнула! Признайся, умыть его хотела?

— Ну, хотела, — неохотно ответила Дина. — Облом.

— Именно. Но я бы на твоем месте — я ведь все еще на твоем месте? — так уж по этому поводу не страдала. У тебя впереди масса начальников, которым не понравится то, что ты сделаешь, и масса ситуаций, в которых ты что-нибудь да отчебучишь… Уж я-то твой характер знаю! Кто не совершает ошибок? — Бабушка бросила на Дину косой взгляд и проницательно добавила: — Разумеется, если только причина не в том, что тот, кто стал свидетелем твоей ошибки, тебе небезразличен…

— Бабушка!

— Я бабушка уже не первый год, и отлично знаю, когда моя внучка просто переживает из-за совершенной глупости, а когда за этим скрывается нечто большее.

— Ничего там большего не скрывается, — упрямо заявила Дина. — Просто я очень хотела, чтобы…

Вдруг Дина осознала, что едва не произнесла «чтобы он меня заметил». И разницу между этими словами и, например, «хотела показать себя», или «хотела помочь», она тоже понимала. Перед ней возникло суровое лицо Федора, который ругал ее, шутил с абсолютно ровной интонацией, хвалил так, будто зачитывает телефонный справочник, — от любого из воспоминаний в районе солнечного сплетения разливалось тепло.

— Так чего бы ты хотела? — насмешливо поинтересовалась бабушка.

— Детектив я хотела написать! — отрезала Дина, но поняла, что звучит очень грубо. — В общем, выпендриться я хотела, если честно.

— Динка, чтобы выпендриваться, нужно владеть предметом.

— Это я уже поняла. Ба, я хочу туда вернуться. Думаешь, не позовет?

— Ну ты и наглая! — Бабушка расхохоталась. — С чего бы ему тебя звать? Сам выгнал — сам вернул? Нет, милочка, так не бывает. Нужно брать все в свои руки. А ты даже подружке Миле боишься звонить, потому что она там работает — разве это моя сильная, храбрая Динка? Это тютя какая-то!

— У него кота зовут Тютя, — тихо проговорила Дина. — Мне Мила рассказывала.

Зажужжал телефон. Абсолютно уверенная в том, что Мила написала новое сообщение, Дина уставилась в экран.

журналистка Дина, привет!)

что, передумала материал писать, денег не хватает или конкретно Збруев больше не интересует?)))

редакция Crime Blog

Дина посмотрела на бабушку и спросила:

— Ба, а если я хочу выяснить о ком-то… Короче, если я что-то узнаю о человеке за его спиной — это плохо?

— Это никак, — пожала плечами бабушка. — А вот дальнейшее зависит от тебя — используешь ты полученную информацию во вред или во благо.

Дина кивнула и набрала текст:

Привет. Нет, не передумала.

Сколько?

***

В салоне автомобиля пахло цитрусовым ароматизатором, по радио играла какая-то попсовая песня про любовь и расставания. Федор включал музыку крайне редко, и это могло означать только одно — на болтовню он не настроен. Ехали молча, Мила лишь в самом начале робко поинтересовалась:

— Как все прошло?

— Нормально. Все целы, — коротко ответил Федор.

Как продолжить диалог, Мила не знала, хотя очень хотела. Было боязно неверно сформулировать мысль, быть неправильно понятой, нарваться на каменную стену молчания или оказаться прерванной на полуслове.

«Федь, Дина нормальная девчонка… Нет, не так. Федь, ты тоже отчасти виноват в произошедшем, потому что… Еще хуже».

Мила и сама не смогла бы точно ответить на вопрос, почему ей так хочется заступиться за Дину. Очевидно, потому что это было бы справедливо — разделить с ней ответственность. В конце концов, она всего лишь старалась помочь несчастному влюбленному, а не науськивала сумасшедшего на жертву. И Федор, даже если не желал посвящать секретаршу в детали, мог бы как-то намекнуть на возможные последствия. Или решить проблему кардинально — вышел бы в приемную и отправил Пашу куда подальше.

Наверное, впервые Мила так явственно ощутила смысл выражения «меж двух огней». С одной стороны — горячо любимый, но такой упрямый Федор, не терпящий вмешательства в свои дела и решения. С другой — Дина, к которой Мила успела здорово привязаться, которая умудрилась стать ей другом всего за несколько недель. И, кстати, такая же упрямая. Мила с удивлением подумала о том, что между Диной и Федором куда больше общего, чем может показаться на первый взгляд.

Машина плавно остановилась на светофоре. Миле нравилось, как брат водит: никаких тебе лихих маневров, опасных обгонов и желания проскочить на мигающий желтый — аккуратно, спокойно и при этом быстро. С таким водителем не ощущаешь напряжения. Можно откинуться на сиденье и провожать взглядом проносящиеся мимо городские пейзажи.

— Сможешь завтра пораньше прийти? — нарушил тишину Федор. — На полчасика?

— Без проблем. — Мила так обрадовалась прервавшейся паузе, что готова была согласиться на что угодно. — А зачем?

— Утром билеты привезут. Намечается маленькая командировка.

— Хорошо. — Мила расхрабрилась, понимая, что другого шанса может и не быть: — Но вообще-то, у тебя для этого секретарь есть.

— Нет у меня секретаря. Кстати, если будет время — займись завтра поисками. Размести объявление на каких-нибудь сайтах. Или как ты это обычно делала?

— Это несправедливо.

— Ладно, не надо, я сам.

— Нет, ты не понял, — покачала головой Мила, хотя что-то подсказывало — Федор отлично понял, что она имела в виду. — Да, Дина накосячила. Но ты — не меньше.

— Чего? — Федор рассмеялся. — Милка, что ты мелешь? У нее синдром супергероя, а я накосячил не меньше?

— Да. — Мила заговорила увереннее. — Ты с самого начала относился к ней предвзято, хотя… Я тоже поначалу считала, что придет какая-то фифочка, которая будет только в соцсетях картинки лайкать, ногти красить и качать права. Ошиблась. И хорошо, что вовремя это поняла… — Мила осеклась. — А ты так и не понял.

— Мне ей памятник поставить за то, что она не фифочка? Работу, которую она выполняет, может делать любой человек. Для этого не нужно ни образование, ни, извини за выражение, креативность, ни наличие каких-то особенных мозгов. И вообще, какая связь между тем, что святая Диночка не красит ногти, и тем, что она натворила?

— Ты прав, никакой.

— Тогда о чем мы говорим?

— О том, что если бы ты относился к ней иначе, никакого «натворила» могло бы и не случиться.

Мила заметила, что у Федора задергалось веко. Плохой сигнал. Он начал сердиться, а с раздраженным Федором разговор никогда не складывался. Но неожиданно он усмехнулся, ругнулся сквозь зубы и спросил:

— То есть ты думаешь, что, гладь я ее по головке за каждую принесенную чашку кофе и каждый распечатанный файл, она бы… Что? Резко изменила свой характер? Превратилась из безголовой оторвы в послушную милашку? Извини, не верится. Если ты помнишь, она изначально в агентство не за этим явилась.

— Именно! — торжествующе воскликнула Мила. — Ты прекрасно знал, зачем она явилась. И ни разу не дал понять, что тебя это волнует.

— Да с чего вдруг меня должно это волновать?!

— С того, что ты согласился ее принять на работу. С того, что ты заранее понимал, чем это может закончиться.

Федор закивал:

— Угу. Вот все и закончилось. Мил, меня утомила эта тема и эта девочка. Пожалуйста, найди мне нового секретаря.

— А если не найду? — Мила говорила скорее из вредности.

— Значит, примешь часть обязанностей на себя. Не вздыхай так, за это полагается доплата.

Собственно, Мила вздыхала вовсе не поэтому. Ей было не так уж трудно выполнять дополнительные обязанности. Было жаль, что не удалось убедить Федора, и еще больше жаль, что завтра на работе она не увидит свою подругу.

Глава десятая

Уговорить себя, что поступает правильно, Дине оказалось непросто. Точнее, уговорить, что не поступает неправильно.

Всю ночь перед встречей с автором статьи из Crime Blog Дина ворочалась, несколько раз вставала попить воды, а под утро вышла на балкон любоваться рассветом. Часы показывали половину шестого, голова была ватной, а вокруг будто замедленная съемка: мерно шуршали метла дворников, плавно шелестели деревья, редкие машины проезжали с тихим шорохом. От этого слипались глаза, но Дина знала, что стоит ей улечься в постель и сон уйдет.

В чувство привел пронесшийся по шоссе байкер. От оглушительного рева мотоцикла Дина дернулась, больно ударилась мизинцем о горшок с диковинным цветком, название которого постоянно забывала, ойкнула и похлопала себя по щекам.

Итак, стоит начать сначала. Зачем она вообще написала «дорогой редакции», представившись журналисткой?

Да просто из любопытства. Было интересно, что там за скелет в шкафу у шефа. Кроме того, Федор не походил на человека, который будет бросаться на кого-то с кулаками. Тем более, спьяну, тем более из-за того, что ему якобы что-то показалось.

Можно было расспросить отца, но это глупо. Ведь если он в курсе, то не посчитал нужным поставить Дину в известность. А если не в курсе (чего быть не могло, но мало ли), то он попросту запретит Дине работать. А кто бы разрешил, узнав о такой занятной истории?

Теперь ее детективная карьера бесславно завершилась, а в агентстве почерпнуть для романа так ничего и не удалось. «Тоже мне, детективы, — злилась Дина, — истеричные тетки и сумасшедшие пацаны. Потрясающий опыт!». В глубине души Дина понимала, что думает так от отчаяния — наверняка у Федора была куча интереснейших дел, только ее в них он посвящать не собирался.

Правда, и полицейская карьера Федора закончилась так же бесславно — об этом Дина думала одновременно с сожалением и злорадством. Так почему бы не положить именно эту историю в основу детективного романа? Разумеется, предварительно выяснив подробности и как следует разобравшись.

Внутренний голос был категорически против. Или это был голос совести: она робко говорила, что это похоже на шпионаж, и вообще как-то некрасиво лезть в чужое прошлое. Дина сопротивлялась: во-первых, это не шпионаж — история уже стала достоянием интернета, в ней может покопаться любой желающий. Во-вторых, она честно пыталась поговорить о Федоре с Милой и узнать обо всем почти из первых уст. И что? Да Мила даже о его личной жизни ничего не знает. Ну, или делает вид.

Встреча была назначена на двенадцать на фуд-корте торгового центра. Уснуть Дине так и не удалось, поэтому она прослонялась по дому, вызвав подозрения отца:

— Динка, а ты работать сегодня не собираешься?

— Отстань от ребенка, — послышался с кухни голос мамы. — Не сходит один день — никто там не умрет. Устала, Динуль?

— Ничего я не устала.

Они с папой стояли у зеркала в прихожей. Он поправлял галстук, а она старательно замазывала круги под глазами.

— А чего тогда не одеваешься, не торопишься? Мы обычно вдвоем выходили. — Андрей Алексеевич шутливо толкнул ее в бок, Дина дернула рукой и мазнула корректором по брови.

— Пап! Шеф в командировке, у меня сегодня выходной. Вопросы есть? Вопросов нет.

— А красишься ты куда? — Андрей Алексеевич не терял бдительности.

— Для вас с мамой, чтобы вы любовались красавицей, — проворчала Дина и скрылась в ванной.

Значит, Федор еще не оповестил отца о том, что Дина уволена. Почему? Не принял окончательное решение, оставил эту почетную миссию ей или… Ясное дело, Федор принял Дину на работу не просто так. Что же отец ему пообещал? Офис побольше? И, возможно, именно поэтому Федор не торопится докладывать о том, что натворила дочурка могущественного папки?

«Вот ведь хитрый гад! — подумала Дина. — Ничего, я его выведу на чистую воду».

***

Федор похлопал себя по карманам. Ключи от машины, от квартиры, от офиса. Все на месте.

Он вышел из подъезда и с наслаждением втянул носом прохладный воздух. Ночью прошел дождь, и несмотря на то, что градусник показывал почти тридцать, духоты не ощущалось, только приятная утренняя свежесть.

— Неплохая погодка, да?

Федор повернул голову и увидел Жанну. Она стояла, облокотившись на капот его машины, расслабленная и такая же красивая, как всегда. Облегающий короткий сарафан выгодно подчеркивал длину тонких ног и соблазнительные изгибы фигуры.

— А весной обещали, — продолжала Жанна, — что лето будет холодным. Кому можно верить в этой жизни?

— Не знаю, я даже себе не всегда верю.

Федор открыл дверцу, залез в машину и поинтересовался:

— Мне с тобой на капоте ехать?

— Почему нет? Эффектно.

— Не спорю. Но боюсь, если дождь начнется, тебя дворниками сметет.

— Буду считать, что это комплимент моей изысканной худобе, — хихикнула Жанна. — Поговорим?

— Мне некогда.

— Как не стыдно! — притворно возмутилась Жанна. — Я тебя ждала минут сорок, не меньше!

— Зря потратила время. — Федор завел мотор. — Жанн, отойди.

— Ладно, — покладисто ответила Жанна, — давай так: ты меня подбросишь в центр, а по дороге мы поболтаем. Тебе ведь по пути?

С одной стороны, Федору не удавалось отыскать причину, по которой он мог бы отказать Жанне. Ему действительно по пути и кроме собственного нежелания ехать с ней вдвоем предъявить было нечего. С другой стороны, как только она сядет в салон, сразу заведет свою шарманку, а в очередной раз выслушивать ее идиотский, какой-то неадекватный план — удовольствие ниже среднего.

— Я тебя подвезу, если ты будешь молчать, — предложил Федор.

Жанна тут же запрыгнула в машину и пропела:

— Так неинтересно! Предлагаю по-другому: ты, если хочешь, молчи, а я чуть-чуть поговорю. Идет?

Федор не ответил. Машина мягко тронулась, Жанна бросила быстрый взгляд в боковое зеркало, поправила волосы и произнесла:

— Я не понимаю, чего ты так завелся. От тебя, в сущности, ничего не требуется. Нужен только ты, паспорт и полчаса времени. — Она покосилась на него в ожидании реакции — тишина, Федор сосредоточенно следил за дорогой. — Если для тебя это так важно, я даже госпошлину сама готова заплатить!

— Да, именно госпошлина меня больше всего волнует, — хмыкнул Федор.

Ободренная тем, что Федор все-таки вступил в диалог, пусть даже с единственной ехидной репликой, Жанна заговорила быстрее:

— Скажи, что плохого в том, что я хочу сделать карьеру? Я не виновата, что у этой бабы пунктик — отбирать исключительно семейных кандидатов, особенно если речь идет о девушках. Хотя, это логично. Кто знает, может, я буду не переговоры переводить, а в вечной любви топ-менеджменту клясться?

Жанна звонко рассмеялась, Федор невольно улыбнулся. Шутка про переговоры была не такой уж забавной, но ее смех всегда пробуждал в нем желание улыбаться. Просто так, без причины.

Изменение в настроении от Жанны не укрылось. Она скинула балетки, поджала ноги под себя и развернулась к Федору:

— Я хороший переводчик. И ты это знаешь. И я не хочу терять шанс, который, может быть, раз в жизни выпадает — такая крутая компания! — из-за того, что мы развелись. По глупости.

— По глупости терять шанс или по глупости развелись? — брякнул Федор и тут же пожалел об этом.

Жанна стрельнула глазами:

— А сам как думаешь?

***

На фуд-корте было шумно. Куча подростков, у которых начались каникулы, потягивали коктейли и колу, жевали картошку фри и громко болтали. И еще было холодно, потому что кондиционеры в торговом центре работали на полную мощность. Дина пожалела, что не послушалась маму, которая заботливо предлагала накинуть на плечи джинсовку перед выходом из дома.

Дина окинула взглядом многочисленные столики. Из поиска сразу можно исключить школьников и девушек — по телефону она договаривалась о встрече с парнем. Взрослых мужчин оказалось всего четверо: один сидел с семьей, другой кормил девушку мороженым с ложечки и что-то проникновенно ей говорил. Оставались двое, и Дина направилась к тому, что сидел за столиком поближе.

— Антон?

Парень оторвал взгляд от телефона и расплылся в улыбке:

— Нет, но ради тебя, кисуля, могу сменить имя!

— Буду иметь в виду.

Без сомнений Дина подошла к следующему молодому человеку — пухлому, неопрятно одетому, с длинными волосами, захваченными в хвост на затылке, плюхнулась на пластиковый стул и сказала:

— Привет, Антон.

— Мы знакомы? — удивился парень.

— Нет. Я Дина, мы договаривались о встрече.

— А! Журналистка. Привет-привет. Ну, рассказывай!

— Я думала, рассказывать будешь ты.

— Какая хитренькая. — Антон сощурился. — Как же я могу рассказывать, если знаю, что тебя интересует только в общих чертах? И потом: от того, какие подробности тебе нужны, зависит сумма гонорара.

Последние слова он произнес с особым значением.

Дина лениво потянулась:

— Ну, вряд ли ты сможешь предоставить мне уникальную информацию.

— Это почему? — обиделся Антон.

— Потому что я читала твой текст. Эмоций много, воды — хоть залейся, а фактов почти нет.

— У меня вода? У меня эмоции? — Антон задохнулся от возмущения, сделал глоток минералки из картонного стаканчика и надменно проговорил: — Если хочешь знать, меня все издания рвут на части — от «Комсомольской правды» до «Форбс»!

— Бедолага, как же ты уцелел? — с издевкой протянула Дина. — Что ж не соглашаешься?

— А я свободный художник, — гордо ответил Антон.

— Так, художник, все с тобой понятно. — Дина вытащила из сумочки телефон, включила запись диктофона и скомандовала: — Рассказывай, откуда взялась основа для текста.

— Выключи, — прошипел Антон. — Сейчас же выключи.

Дина нажала «паузу» и шепотом поинтересовалась:

— Что, не любишь, как твой голос в записи звучит?

— Люблю. Мне вообще предлагали авторскую передачу на радио, но…

— …Но ты свободный художник, ясно.

— Какая тебе нужна информация?

— Вся. Где наткнулся на саму историю? Кто дал тебе такие подробные сведения — аж знаешь, о чем за закрытыми дверями говорилось? Почему так однобоко написано? И почему ты не хочешь говорить под запись?

Антон оценивающе оглядел Дину. Его взгляд не имел ничего общего со взглядами, например, тех парней, которые хотели с нею познакомиться, или на глазок пытались определить размер груди. В голове у Антона явно работал калькулятор: сколько отдала за джинсы, сколько за сережки, сколько стоит сумочка.

— Пять.

— Что — пять? — не поняла Дина.

— Тысяч. — Антон пожевал губу и добавил: — Рублей.

По Дининым меркам сумма была вполне приемлемой, вот только стоит ли ее Антон? Впрочем, не велика потеря — иногда она тратила большие деньги на большую ерунду.

— Разве художник не должен быть голодным? — проворчала Дина, потянувшись за кошельком.

Антон похлопал себя по животику, на котором была туго натянута рубашка:

— Должен. Но иногда очень кушать хочется.

Спрятав рыжую купюру в задний карман брюк, Антон почти улегся грудью на стол и наклонился к Дине:

— В общем, это был заказ.

Глава одиннадцатая

Миле было странно приходить в бизнес-центр в нерабочий день. Был вторник, и формально она должна была трудиться в поте лица уже пару часов. Но Федор, отправляясь на два дня в командировку, строго приказал:

— Денек отдохнешь, а вот послезавтра можешь выходить.

— А как же звонки? — напомнила Мила. — Если кто-нибудь…

— А если кто-нибудь, то настроишь переадресацию вызовов, — безапелляционно заявил Федор. — Я тебя и так замотал.

Понятно, что он имел в виду: прошло всего несколько дней с тех пор, как он выгнал Дину. Нельзя сказать, что работы у Милы сильно прибавилось, но она слишком хорошо знала Федора, чтобы не понимать — таким необычным образом, выдавая выходной посреди недели, он пытается извиниться. То ли за то, что она снова вынуждена совмещать, то ли за то, что Федор старательно уклонялся от разговоров о дальнейшей судьбе Дины. Правда, и о поисках замены он перестал так активно вспоминать.

Тем не менее, в свободный день Мила очутилась именно в бизнес-центре на первом этаже, где располагалась просторное светлое кафе. Дина предложила встретиться как раз там.

Мила заметила ее сразу. Посреди строгих мужских костюмов и дамских платьев приглушенных оттенков Дина выделялась: ярко-красные кеды, рваные на коленях джинсы, свободная рубашка в клетку. Но невероятнее всего смотрелись ее волосы — несколько прядей были выкрашены в темно-синий, фиолетовый и бирюзовый цвета.

— Говорят, что женщина меняет цвет волос, когда хочет изменить жизнь, — сказала Мила, подсаживаясь к подруге. — Ты, видимо, хочешь поменять, но не все?

— И ненадолго, — фыркнула Дина. — Это скоро смоется.

— Слушай, я пыталась с Федькойпоговорить, но…

— …Но он не стал тебя слушать, я угадала? В принципе, правильно. Я бы тоже такую дуру выгнала взашей и вспоминала бы о ней только в кошмарных снах. Правда, я бы поставила в известность и ее папу, который устраивал дуру на работу.

— Ты о чем?

— Ни о чем, — отмахнулась Дина. — Какие планы на сегодня?

— Погоди ты с планами. Ты хочешь вернуться?

Дина уставилась в потолок:

— Ну, допустим, хочу.

— У меня есть идея.

— Какая? Сделать пластику, сменить паспорт и устроиться к вам снова? Или ходить на работу в мантии-невидимке? Сорри, для первого у меня недостаточно средств, для второго нет мантии.

— Очень смешно, благодарю за стенд-ап, сколько с меня?

— А ты вип-персона, для тебя — бесплатно, — рассмеялась Дина и неуверенно спросила: — Так что у тебя за идея?

— В общем, так…

Договорить Мила не успела. К ним подошел Рома — тот самый, что заставлял ее мучительно краснеть одним своим присутствием.

— Девчонки, можно к вам присоединиться? — спросил он, демонстрируя ослепительную улыбку — по Дининым прикидкам, дорогую работу неплохого стоматолога.

Дине не потребовалось много времени, чтобы понять: все начнется с типичного предложения вместе пообедать, продолжится типичным не слишком затейливым флиртом, а завершится обменом номерами телефонов или приглашением на свидание. И вряд ли объектом ухаживаний он выберет Милу. Дина так полагала вовсе не потому, что считала себя привлекательнее, а потому что наметанным взглядом определила примерный типаж, интересующий Рому — чем ярче и эффектнее, тем лучше, все друзья попадают со своих офисных стульев. А уж в яркости сегодня Дину мало кто мог превзойти.

Дине не хотелось, чтобы Мила расстраивалась — тем более, из-за какого-то невнятного Ромы, а потому резко сказала:

— У нас девичник. — И закинула ноги на свободный стул.

Но неожиданно голос подала Мила. Чуть подвинувшись, она освободила проход к стулу у стены и предложила:

— Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо, девчонки. — Милу он не удостоил отдельной благодарностью и даже не взглянул на нее. — Я вас тут раньше не видел. Ну, то есть тебя видел, — обратился он Дине, — в лифте вместе ехали, помнишь?

От обиды за Милу, которая вообще-то тоже ехала в том лифте, а до этого совершенно точно не раз встречалась с Ромой в коридорах, сталкивалась на выходе, стояла в одной очереди в кафе или пила кофе у кофейного аппарата, Дина захотела его хорошенько припечатать.

Она уже набрала побольше воздуха в легкие, но наткнулась на умоляющий взгляд Милы. Она будто просила сделать все возможное, чтобы ее Ромео посидел рядом еще хоть пять минут.

«Неужели она не видит, что это за дубина?» — с раздражением подумала Дина, а вслух сказала:

— У тебя такая хорошая память на лица или в лифте ехал в первый раз, поэтому впечатления незабываемые остались?

— На красивые лица у меня всегда память хорошая.

Дина приторно улыбнулась и быстро набрала сообщение Миле:

Тупее комплименты я только в третьем классе слышала.

Мила прочла сообщение и поджала губы. Похоже, у нее на этот счет было свое мнение, здорово отличающееся от Дининого.

— Кстати, меня зовут Роман. — Рома перевел взгляд с Дины на Милу. У Милы заблестели глаза, она хихикнула и снова — да что же это такое! — немного покраснела. К счастью, на это Рома внимание не обратил.

— Дина. — Повисла тишина и Дина, сообразив, что от Милы сейчас вряд ли можно ожидать внятного ответа, представила ее сама: — А это Мила, лучший сыщик в этом городе грехов.

— Я не сыщик, — вдруг поправила Мила, — я аналитик.

Рома посмотрел на нее с интересом:

— И что же ты анализируешь?

— А это тайна следствия, — вмешалась Дина, заметив растерянность подруги.

— Да вы опасные, — усмехнулся Рома. — Я вас на день рождения хотел пригласить, а теперь не знаю, стоит ли — боязно.

— Полицейских и юристов боятся только те, кому есть, чего бояться, — задумчиво проговорила Мила.

На нее уставились сразу две пары глаз: Дина смотрела с одобрением и удивлением, Рома — с непониманием.

— Вообще-то, это была шутка, — с досадой пояснил он. — Так что, придете?

— И сколько тебе стукнет? — равнодушно спросила Дина.

— Не мне, а нашей компании. Юбилей, пять лет.

— Большая девочка, — ухмыльнулась Дина. — Разве на корпоративные вечеринки принято приглашать людей со стороны?

— А у нас неформальная атмосфера. Отмечать будем в «Шалаше», знаете, где это?

Дина кивнула. Клуб «Шалаш» считался вполне приличным местом: в топ лучших заведений он, может быть, и не входил, но атмосфера была приятной.

— У нас мужской коллектив, так что, думаю, мои коллеги будут не против, если я приведу двух прекрасных дам. — Рома подмигнул, с грохотом отодвинул стул и спросил: — Контактами обменяемся?

— Обменяемся, — ответила за двоих Мила.

Когда номера были записаны и Рома удалился, Дина прошипела:

— Тебе так охота на дурацкий корпоратив тащиться? Серьезно?

— Ну он же пригласил, — виновато откликнулась Мила.

— И что? И вообще, мне это не нравится. «Мужской коллектив», «коллеги будут не против», — передразнила Дина. — Как будто проституток вызывает, честное слово!

— Он тебе просто не нравится.

Дина могла бы сказать многое. Например, что Рома ей и правда несимпатичен, на интуитивном уровне. Может быть даже из-за того, что неуловимо напоминал ее первую любовь: такой же обаяшка, внутри которого с одинаковой вероятностью можно найти и ведро конфет, и ведро грязи. Могла бы сказать, что если на минутку представить Милу рядом с таким Ромой, то счастливой она точно выглядеть не будет — превратится в девушку, которая то и дело заглядывает в рот своему любимому, боясь не то сказать, не то надеть, невовремя высунуться. В конце концов, Дина могла бы сказать правду: он пригласил двоих только потому, что за столиком сидели двое.

— Ты думаешь, я не понимаю? — с грустной улыбкой произнесла Мила. — Если бы здесь не было меня, он бы пригласил тебя. Если бы здесь не было тебя, он бы меня даже не заметил.

— Ерунду говоришь, — пробормотала Дина и исподлобья взглянула на подругу. — Нафига ты тогда согласилась?

— Хочу попробовать, — спокойно объяснила Мила. — Пока Золушка перебирала зерно, был ли у нее шанс встретить принца?

Пока Дина переваривала эту философскую мысль, Мила попросила:

— Сможешь меня так же накрасить? И ты еще что-то про стрижку говорила.

— И платье! Нам обязательно нужно шикарное платье! Как хорошо, что у тебя выходной!

***

Поезд со скрежетом остановился, Федор приоткрыл глаза и прочитал вывеску на здании вокзала. До его станции оставалась пара остановок, а значит пора просыпаться. Однажды он уже пропускал пункт назначения, но было это в глубоком детстве, когда они с отцом ездили в гости к родственникам. Тогда вопрос решился просто — они спрыгнули с набирающего ход поезда. Не самый безопасный вариант, зато воспоминания остались на всю жизнь.

Федор достал из кармана телефон. Перед тем, как задремать, он включил беззвучный режим, и теперь перебирал многочисленные уведомления. Сообщения, ссылки на новости, пропущенные звонки… Андрей Алексеевич Холмский звонил ему дважды.

Черт, как же он мог забыть? Ведь в первую очередь стоило сообщить, почему его дочь уволена, объясниться и отказаться от его предложения. Вот что творилось в голове? Было бы удобно спихнуть всю вину на выбившую его из колеи Жанну. Но, во-первых, Федор не привык перекладывать ответственность — тем более, на хрупкие женские плечи, а во-вторых, она не так уж сильно занимала мысли. И это было удивительно: после первой встречи она ему снилась, везде мерещился ее запах, он старался отмахнуться от навязчиво крутившихся в голове диалогов и образов. А спустя несколько дней, когда Жанна поджидала его у машины, — и ведь не лень ей было тащиться через весь город в такую рань — Федор при виде ее ощутил легкую досаду и, возможно, ностальгию.

Мысленно Федор вернулся к Дине и ее отцу. Интересно, она уже успела нажаловаться на плохого начальника? Нет, если бы нажаловалась, Федору бы уже давным-давно оборвали телефон. Что ж, девушка с характером. Федор вспомнил ее возмущенные интонации и рассерженное лицо: в такие минуты Дина напоминала ему щеночка, который схватил палку не по зубам. Он усмехнулся, проверил сигнал сети и набрал номер Андрея Алексеевича.

— Ты чего трубки не берешь? — недовольно спросил Андрей Алексеевич вместо приветствия. — Я тебе обзвонился.

— Извините, я в отъезде.

— Да, мне Дина говорила. У меня мало времени, поэтому сразу к делу: вопрос твой оказался непростым. Сторона Ульянцева рогом уперлась, хотя я искренне не понимаю, что им даст отзыв у тебя лицензии.

«Вам непонятно, потому что я не вашему сыну морду набил, — подумал Федор. — Ну, или потому, что вы не стремитесь кому-то нагадить ради удовольствия».

— То есть без шансов?

— Кто сказал? — удивился Андрей Алексеевич. — Просто возможны небольшие задержки. Сколько у тебя есть времени?

— Два месяца.

— Справимся. Главное, не волнуйся. Как там моя Динка?

Федор не знал, что ответить. Сказать правду — лишить себя возможности заниматься делом. Солгать — поступиться принципами и собственным словом. Как же смешно он будет выглядеть, когда позовет Дину обратно!

— Андрей Алексеевич, я как раз хотел сказать… — Федор побарабанил пальцами по грязному стеклу. — Дина — хорошая девушка, я ей желаю всяческих успехов, только…

— Федь, ты ее не обижай. Характер у нее — не дай боже, конечно. Но она беззлобная, гнилья в ней никакого нет.

— Ну да.

— Ты знаешь, я даже рад, что она к тебе работать пошла. Или у меня старческий маразм, или она вправду стала серьезнее. И ей нравится, вот что главное. Я думал, недельку походит в секретаршах — бросит, ан нет.

— Да, Андрей Алексеевич…

— Я не знаю, напишет она что-нибудь толковое или нет, но дурь из нее выходит. Она у тебя как мальчишка в армии. Мозги на место встают. Ты ей помоги.

«И дочка такого папаши еще мне что-то говорила про солдафонские замашки!», — подумал Федор и произнес:

— Конечно, помогу. Не волнуйтесь, Андрей Алексеевич.

Глава двенадцатая

— …Еще звонил Савельев, интересовался, можно ли использовать полученные данные во время судебного разбирательства. — Уставившись в экран смартфона, Мила зачитывала своеобразный отчет — что произошло за то время, пока Федор отсутствовал. — У тебя хотят взять интервью — звонил журналист с городского портала.

— Из криминальной хроники? — предположил Федор.

— Почему?

— Может, потому что мы — детективное агентство?

— Мысли шире, Федя, — сказала Мила. — Он пишет цикл статей о различных профессиях. Вот теперь на очереди юристы, полицейские и частные детективы.

— Ничего себе разброс! — присвистнул Федор. — Они бы еще объединили в одну группу профессиональных спортсменов, учителей физкультуры и фитнес-тренеров.

— А они объединили, — невозмутимо пояснила Мила. — Текст назывался «О, спорт! Ты — мир».

— Очень оригинально. С ним обязательно встречаться?

— Я бы встретилась. Лишняя реклама не помешает, а он обещал упомянуть название агентства и твое имя.

— Ладно. Это все?

— Нет. — Мила замялась. — В общем, помнишь, ты просил найти нового секретаря?

— Помню, но…

— В общем, есть кандидат, я записала на подходящее время.

— А когда подходящее время?

— Сейчас. — И не дожидаясь возражений Мила выскользнула за дверь.

Федор вздохнул, но от собеседования решил не отказываться. Не выгонять же человека, который специально приехал. А в конце вежливо попрощается и, если кандидат окажется с головой, порекомендует его кому-то из своих знакомых. В крайнем случае, обратится с просьбой к кому-нибудь из бывших благодарных клиентов, некоторым из них трудоустроить секретаря ничего не стоит.

С Диной дело обстояло не так просто. Сразу же после ее ухода Федор с радостью удалил номер телефона. Это здорово осложняло ситуацию: спрашивать Милу ему не очень хотелось — обязательно начнутся расспросы, а уж о том, чтобы просить телефон Дины у Андрея Алексеевича и речи быть не могло.

— Здравствуйте! Меня зовут Дина, я претендую на должность секретаря.

Сначала Федору показалось, что у него начались слуховые галлюцинации. Но тогда к ним добавлялись и зрительные: вот она, Дина, стояла на пороге и улыбалась.

— Здравствуйте, Дина, — медленно произнес Федор. — Проходите.

Дина присела на краешек стула, протянула ему тонкую папочку и сказала:

— Это мое резюме.

— Очень интересно.

Федор пролистнул страницы. Образование — неоконченное высшее, опыт работы — один месяц, детективное агентство «Версия». Федор усмехнулся:

— Вы вот работали в агентстве «Версия», и наше так называется. А у меня была секретарша, которую тоже звали Диной. Бывают же совпадения.

— И не говорите! — всплеснула руками Дина. — Может, это судьба нас свела?

— Если не секрет, почему покинули последнее место работы?

Дина прямо посмотрела на него:

— Крупно облажалась. Но, уверяю вас, я сделала соответствующие выводы, и больше подобных ошибок не повторю.

— Насколько я знаю, вы действовали из благих побуждений. Что, впрочем, не снимает с вас вины, но несколько ее облегчает.

Они смотрели друг другу в глаза, и в какую-то секунду Федору показалось, что в ее взгляде читается что-то плохо определяемое, малопонятное, но гораздо большее, чем просто желание снова работать в агентстве. Он первым отвел глаза:

— Хорошо, что ты пришла. Я буду с тобой честен: будь ты девочкой со стороны, я бы вряд ли… В общем, я бы даже не раздумывал о твоем поступке — ушла и ушла. Твой отец…

— Я папе ничего не говорила, — обиженно поджала губы Дина.

— Я оценил.

Дина пыталась понять, иронизирует Федор или говорит серьезно, а он продолжал:

— Ты неглупый человек. Ты вполне адекватно воспринимаешь действительность, поэтому могу говорить с тобой начистоту. У нас с твоим отцом существуют некоторые договоренности, и я очень нуждаюсь в его помощи. Именно поэтому я должен дать тебе второй шанс. Собственно, как и себе — не думай, что я считаю себя правым. Я должен был тебя предупредить.

— Хорошо, — немного промедлив, кивнула Дина. — Иными словами, начинаем все сначала?

— Да. И еще: я понимаю, что ты мечтала здесь работать не ради того, чтобы следить за моим расписанием. И я ценю, что ты за ним следишь. А личные цели у тебя другие. Как быть?

— Как?

— Есть у меня одна мысль. Дождись меня сегодня после работы, договорились?

— Договорились, — ответила ошарашенная Дина.

— Ну чего сидишь? Иди, данные сами себя в эксельку не вобьют.

Выскочив в приемную, Дина прислонилась спиной к прохладной стене и приложила ладошки к горящим щекам. Казалось бы, ничего сверхъестественного не случилось: ну, принял ее Федор обратно, но ведь признался, что из-за отца. Ну, есть у него какая-то идея. Так еще неизвестно, что он выдумал, чтобы «дитя потешилось».

Обеспокоенная Мила спросила:

— Ну? Все хорошо? Что он сказал?

Дина улыбнулась:

— Он сказал, что я неглупая.

***

— А вот это?

— Нет, у меня ноги некрасивые.

— А это?

— Какое-то оно… Слишком открытое.

Этот обеденный перерыв отличался от всех предыдущих: его Дина с Милой проводили не в кафе, а на шоппинге. Мила настаивала, что они должны отпраздновать возвращение Дины как минимум шикарным обедом. Дина ответила категорическим отказом:

— Если уж мы отмечаем мое возвращение, то и решать мне. — И поспешила добавить: — Нет, ты гениально придумала с собеседованием, иначе я бы к Федору даже не сунулась. Заслуга полностью твоя. Но я тоже не за себя беспокоюсь — платье-то тебе нужно выбрать.

— Что его выбирать-то? — удивилась Мила. — Купим и все…

— Ха! — Дина так громко хохотнула, что от нее шарахнулся случайный прохожий. — Выбирать платье — это целое искусство.

Дина оказалась права. Поначалу Миле казалось, что с нее хватит первого попавшегося наряда, но такой подход Дина сразу отвергла:

— Мы из тебя не колхозную выпускницу делаем, а настоящую леди.

Те варианты, что предлагала Дина, Милу смущали, и это несмотря на то, что сама Мила почти физически ощущала, как в ней появляется уверенность.

В тот внезапный Милин выходной Дина затащила ее в парикмахерскую. Холодная, спокойная стилист Ольга, чем-то напоминающая Снежную Королеву из мультфильма, сошлась с Диной в едином мнении: цвет оставить, длину убрать, челку сделать ассиметричной.

Всякий раз, наблюдая в сериалах или телепередачах преображение героини, Мила видела слезы на глазах девушек, неверие в то, что в зеркале отражаются именно они, и это зеркало — не голограмма. Ни искусный макияж, который однажды сотворила Дина, ни новая, смелая, даже дерзкая стрижка, такой реакции не вызывали. Мила отлично понимала, что это — она, но, самое главное, что может быть по-другому. Что можно иначе себя чувствовать, оставаясь при этом собой. Если бы ее вырядили в вечернее платье, если бы ей густо намазали глаза (Мила постоянно забывала, как называется этот макияж глаз, когда девушка становится похожей на милую панду), если бы ей сделали дреды или африканские косички — поверить в себя было бы куда труднее.

Дело было за малым — перестать стесняться тела. Пожалуй, одежда оставалась единственной зацепкой, за которую Мила хваталась, как за соломинку, боясь — парадокс! — избавиться от привычных, даже родных комплексов.

— Тебе надо выйти из зоны комфорта, — с умным видом сказала Дина, смахивая в сторону платья на плечиках.

— Я как зашла в этот магазин, так в нее и не входила, — проворчала Мила. — Тут все слишком… Шикарное, что ли.

— Естественно, — повела плечом Дина. — Шикарной девушке нужно шикарное платье.

Противостоять активной Дине — задача не из легких, но Мила не слишком сопротивлялась, когда подруга прикидывала один за другим бесчисленные наряды, то и дело подводя ее к зеркалу. Ей виднее, да и что лукавить: те изменения, которые уже произошли, Миле очень нравились. Поначалу она то и дело трогала волосы, щупала оголенную теперь шею, и постоянно украдкой любовалась своим отражением в витринах и автомобильных зеркальцах.

— Ты вообще хочешь своего Ромео покорить? Чтобы наповал, чтобы он тебя увидел и дар речи потерял от восторга? — Дина уперла руки в боки и сурово посмотрела на Милу. — Вот если хочешь, то не смей думать, что для тебя платье слишком шикарное и он слишком шикарный.

— А если платье мне действительно не подходит? — включилась в игру Мила, прекрасно понимая, что обсуждают они сейчас вовсе не наряды. — Если оно мало или велико?

— То это проблемы платья. Ты его не купишь, а не оно тебя. Пусть валяется в магазине и плачет горючими слезами, что его неправильно сшили для такой чудесной Милы.

Дина сняла с вешалки длинное жемчужно-серое платье и безо всякого перехода спросила:

— А Федор давно развелся?

Мила округлила глаза:

— Года два уже, а что?

— Просто любопытно. Он такой… Молодой, симпатичный. Странно, что после работы он куда-то приглашает меня, а не проводит вечер в компании прекрасной спутницы.

— Он тебя куда-то пригласил? — На Милу новость явно произвела впечатление.

— Ну да, — небрежно подтвердила Дина. — Правда, я еще сама не знаю, куда, но это совершенно точно деловая встреча.

— Или его прекрасная спутница — это ты, — задумчиво проговорила Мила.

— Не выдумывай.

— Знаешь, я раньше не хотела говорить, но ты чем-то похожа на его бывшую жену.

Настроение с почти максимальной точки резко скатилось вниз, точно тележка на американских горках. Дина никогда не видела бывшую жену Федора, не представляла, как она выглядит, не знала причин их расставания и даже не имела понятия, как ее зовут. Но почему-то быть на нее похожей не хотелось. Воображение Дины рисовало его бывшую редкой стервозиной и первостатейной мегерой, чем-то смахивающей на Круэллу из мультфильма про далматинцев.

— Вы обе очень красивые и очень взрывные, — продолжила Мила. — И…

— Если честно, мне не хочется быть на кого-то похожей, — оборвала ее Дина. — Кстати, тебе рекомендую придерживаться той же позиции. А то это чревато: хочу быть как Джоли! Как Белла Хадид! В итоге губы надуют, волосы обесцветят, а там не то что на Джоли, там и на звезду реалити-шоу не потянет!

Забалтывая Милу, Дина подвела ее к примерочной, отдала платье и посоветовала обуть туфли на каблуке, принесенные резвым продавцом.

«Вот бы найти эту его бывшую в социальных сетях, — думала Дина. — Вот бы Мила оказалась права. Вдруг я и есть прекрасная спутница?».

Глава тринадцатая

— А я думал, что ты от меня сбежала, — рассмеялся Федор, увидев Дину, стоявшую возле его машины на парковке.

— И хотела бы сбежать — не смогла бы.

— Почему?

— Ну, вы же детектив. Найдете.

На мгновение Федору почудилось, что говорит он не с Диной, а с Жанной. В них угадывалось что-то общее: светлые волосы, тонкие фигурки, капризы и острый язычок. Да и воспоминания были свежи, ведь совсем недавно Жанна точно так же ждала его у автомобиля, разве что локация сменилась.

Федор мотнул головой. Наваждение растворилось.

— Куда мы едем? — осведомилась Дина, протягивая ему стаканчик с кофе.

— Рабочий день окончен, кофе мне носить необязательно, — шутливо нахмурился Федор.

— А это не по работе. Это по любви, — ляпнула Дина и опустила глаза.

Федор ничего не ответил, лишь хмыкнул. Вот почему он постоянно хмыкает, угукает, издает какие-то звуки, которые невозможно однозначно истолковать? Дину это бесило: что он сейчас «сказал»? Что имел в виду? Оценил шутку? Или посмеялся над ней? Или просто хмыкнул, чтобы не давать никакого ответа, который можно понять двусмысленно?

— У меня предложение. — Федор поднял руку ладонью вверх. — Давай на ты?

— Давай. — Дина с готовностью отбила «пять». — Вот мы и перешли на новый уровень отношений.

«Дура, что ты несешь! — разозлилась на себя Дина. — То по любви, то новый уровень… Не можешь держать себя в руках — лучше вообще молчи». При этом Дина понимала: будь на месте Федора любой другой мужчина, она бы не увидела в подобных остротах ничего ужасного, и они бы вряд ли могли ее смутить.

— Ты не торопишься? — спросил Федор.

— До пятницы абсолютно свободна.

— Я бы попросил! До пятницы у тебя еще куча работы.

— Это цитата, — с удивлением пояснила Дина. — Из «Винни-Пуха», вы… То есть ты не смотрел?

— Смотрел, но давно, — развел руками Федор. — Я в детстве больше всяких «Черепашек Ниндзя» любил.

— И фильмы с Джекки Чаном?

— Ты не можешь ничего знать о фильмах с Джекки Чаном, ты для этого слишком юна.

— А ты не можешь не помнить «Винни-Пуха», но ведь не помнишь, — парировала Дина. — Я потеряла нить разговора.

— Я тоже.

Они одновременно расхохотались. Дине показалось, что так могут веселиться только старые друзья, или близкие родственники, или, может быть, влюбленные.

— Мы остановились на том, что я не тороплюсь, — напомнила Дина.

— Именно. Знаешь, Дина, любопытно вышло: я предпринял, кажется, самые радикальные меры для того, чтобы ты со своим страстным желанием сочинить детективный роман, не влезла в настоящий детектив. Итог довольно предсказуем — ты поступила именно так.

— У нас экспресс-сеанс психоанализа или тебе просто приятно об этом вспоминать?

Федор и бровью не повел:

— И это была не твоя проблема, а мой тактический просчет. Предлагаю тебе сделку.

— Как, прямо здесь? — театрально ужаснулась Дина. — Может, какой-нибудь темный переулок найдем?

— Это честная сделка. Ты обещаешь согласовывать со мной любые, — он дотронулся до ее плеча, — Дина, я подчеркиваю — любые! — свои действия. Хочешь ли ты кому-то помочь, надеешься кого-то спасти, да просто считаешь, что дело пустяковое — обо всем докладываешь.

На языке так и крутились бессчетные ехидные реплики. «А вот сходить с Милой по магазинам — такая помощь требует согласования?». «А если Инесса Павловна снова явится — мне сразу к тебе ее вести?». Но Дине было приятно просто болтать с Федором, нарушать хрупкое, неожиданно обретенное равновесие не хотелось, поэтому она послушно кивнула.

— Вот и отлично, — хлопнул в ладоши Федор. — Ты по-прежнему хочешь написать свою историю?

В этом Дина не могла признаться даже себе, но за последнюю неделю она совсем забросила свои заметки, которые до этого вела с особой тщательностью. Она толком не понимала, что занимает ее мысли — не то сказалось «увольнение», не то у нее наконец-то появилась настоящая подруга, с которой проводить время куда интереснее, чем наедине с компьютером. А еще CrimeBlog, а еще ей стали небезразличны походы на работу, потому что там она каждый день видела Федора.

Но на всякий случай Дина снова кивнула. Почему-то она ощутила, что от ее ответа многое зависит. В том числе продолжение сегодняшнего вечера.

— Короче, я могу набросать тебе разных занятных историй, в расследовании которых я был задействован. — Федор почесал затылок и поспешил добавить: — Разумеется, в общих чертах, без имен, паролей и явок. Просто — сюжет.

Дина смотрела на него, широко распахнув глаза:

— Офигеть! Это самое крутое деловое предложение со времен… Не знаю, наверное, с тех пор, как Джоан Роулинг подписала свой первый контракт с издательством!

— Думаешь, такое же перспективное?

— Думаю, такое же важное для автора. Вот сразу бы так!

— Хо-хо, да ты нахалка. Ну что, тогда поехали?

— Поехали!

Дина не спросила, куда именно они едут. И разве это было так важно? Самое главное, что ей очень скоро раскроются удивительные тайны. Самое главное, что у них впереди будет множество отличных вечеров.

***

В квартире Федора Дине сразу понравилось. Уютно, аккуратно, «скромненько и со вкусом», как говорила ее мама. Поначалу смущало лишь то, что здесь была отчетливо заметна женская рука — по тому, как выстроена обувь в прихожей, как лежит плед на кресле и по количеству тюбиков на полке в ванной комнате. И вряд ли Федор пользовался кремом для зрелой кожи и надевал после душа розовый халат.

По квартире плыл аромат свежей выпечки. Дина зажмурилась и спросила:

— У тебя где-то рядом с домом пекарня? Запахи невероятные.

— Да, рядом. Даже ближе, чем ты можешь представить.

Федор провел ее в кухню. На столе, в большой плетеной корзинке, лежала целая гора румяных плюшек, присыпанных сахарной пудрой. Дина охнула, втянула носом воздух, блаженно улыбнулась и почувствовала, как к ногам прикоснулось что-то мягкое и теплое. Опустив глаза, Дина увидела худого черно-белого кота с очень шкодливой мордочкой.

— Легендарный Тютя! — воскликнула Дина и почесала кота за ухом. У Тюти было много общего с хозяином: на ласку он отреагировал невнятно — что-то муркнул на своем кошачьем языке и, задрав хвост, удалился. То ли не захотел продолжать общение с незнакомкой, то ли ему хватило почесывания.

Почему-то Дине вспомнился расхожий эпизод из мелодрам: он и она оказываются у него дома. У него есть кот или собака, которые на дух не переносят чужаков. Но именно к ней, той самой, проникается, позволяет себя погладить или вовсе укладывается на коленях и мирно засыпает.

С Тютей такой номер не прошел, и это немного расстроило.

— Похоже, он не в восторге от гостей, — пробормотала Дина.

— Ты его плохо знаешь, — откликнулся Федор. — У него характер, прямо скажем, не подарок. Мог бы и руку ободрать за всякие нежности, а он всего лишь ушел. Считай, ты ему понравилась.

У Дины защемило сердце. Чтобы отогнать навязчивые мысли, которые могли так легко растрогать, она ехидно поинтересовалась:

— Это Тютя тебе плюшек напек?

Вопрос был настолько неуместным, — говорили-то они совсем о другом — и настолько однозначным, что Дине захотелось саму себя отхлестать по щекам. Однако Федор воспринял его как шутку. Он улыбнулся и ответил:

— Нет, это Афанасия Львовна. Квартирная хозяйка. Что ты на меня так смотришь? Это не моя квартира, я у нее комнату снимаю.

— А-а-а. — Такие новости здорово ободряли. Дина по-хозяйски щелкнула клавишей электрического чайника и спросила: — А почему у твоего кота такое странное имя?

— А ты разве не слышала такого выражения: например, когда кто-нибудь сделает какую-то ерунду, ему говорят — «эх ты, тютя!»? Вот Тютя, пока был маленький, все время вел себя, как тютя. Как его можно было еще назвать? У меня встречный вопрос: почему ты назвала его легендарным?

— Мила много о нем рассказывала. Не могу сказать, что отзывы были восторженные — я бы тоже не умилялась, если бы мне постоянно затяжки на колготках оставляли. Зато она в красках описала проведенную тобой спасательную операцию. У тебя там очень героическая роль.

— О да! — Федор выразительно поиграл бровями. — Утащил домой замерзающего котенка — где моя медаль за храбрость?

— Ну, так далеко не каждый поступит.

— Прекрати. — Федор резко сменил тему: — У тебя диктофон есть или память хорошая?

— Для чего?

— Для записи криминальных баек. Ну, или для запоминания.

— Федя. — Она впервые назвала его не полным именем, и от этого по коже пробежали мурашки. — У кого сейчас нет диктофона? — И Дина выложила на стол телефон.

— Отлично. Я, кстати, тоже не любитель на память полагаться. Пару раз перепутал «четвертое» и «четверг» — как отрезало.

— А я постоянно путаю «восемнадцать» и «восемь» вечера.

«Какую дурь мы обсуждаем», — думал Федор.

«Как круто с ним болтать обо всем на свете», — думала Дина.

Федор разлил по чашкам чай, подвинул поближе к Дине корзинку с плюшками и сказал:

— Должен тебя сразу предупредить: между детективом и реальным расследованием — дистанция в километры. Закрученных интриг я как ни старался, вспомнить не смог. Может, мне просто не везло. — Он иронично усмехнулся. — Особенно если говорить о службе в полиции — там все довольно прозаично и прозрачно, хотя ты ведь можешь использовать некую историю как завязку, а дальше сама придумать…

— Ты работал в полиции? — перебила его Дина, притворно изумившись.

На лицо Федора набежала тень:

— Работал.

— А почему ушел?

Он внимательно на нее посмотрел и негромко проговорил:

— Учитывая, как ты восхищалась спасением Тюти, тебе бы наверняка хотелось услышать что-нибудь… Героическое. Ты, наверное, думаешь, что я дал в морду генералу-взяточнику, или завел дело на богача, который относится к касте неприкасаемых.

— Ага, — подтвердила Дина. — На худой конец, мне понравится история о том, как ты был честнее всех и не смог продолжать работу из-за внутренних противоречий с системой.

— Увы. Честнее всех я не был. Открою страшную тайну — везде примерно одинаковый процент людей порядочных и сволочей. Громких разоблачений я не делал. Просто захотел ни от кого не зависеть и получать больше денег. Так что тебе придется смириться с тем, что я не герой.

— Даже не знаю, как я буду с этим жить, — фыркнула Дина. — Но я постараюсь.

Она нажала на красный кружочек на дисплее телефона, убедилась, что запись началась, и торжественно проговорила:

— Детективные чтения объявляю открытыми!

***

Единственной причиной, по которой Дина иногда все-таки сожалела о том, что работает в детективном агентстве, была бессонница. С ней это случалось и раньше, в те моменты, когда она начинала увлекаться чем-то новым: голова была слишком переполнена мыслями, а сама Дина — эмоциями, так что легко и быстро уснуть не получалось.

Но если раньше тревога была приятной, то сейчас Дина из раза в раз прокручивала одни и те слова, задавалась одними и теми же вопросами.

Вот, например, почему Федор ее обманул? С одной стороны, ответ напрашивался сам собой: кто ты такая, чтобы с тобой откровенничать? Он даже родной сестре (ну, положим, не родной, но все же родственнице) не рассказывал о том, почему ушел из органов. Но ведь можно не рассказывать, и при этом не врать. Где-то глубоко внутри теплилась надежда: вдруг Федор просто хотел произвести на нее впечатление? И Дина тут же себя осекала: на девушек не производят впечатление словами «я не герой».

…Она вновь вернулась к той встрече на фуд-корте. Автор CrimeBlog Антон оказался весьма разговорчивым, даже излишне красноречивым — за словесной шелухой и тоннами самолюбования было не так-то просто уловить суть.

— Мне поступают разные предложения, — говорил Антон, клацая по экрану телефона. — Вот, например, сегодня… Три заказа. Ты имей в виду: когда я говорю «заказ», я не хочу сказать, что это…

— Что ты получил бабки и пишешь под диктовку, — подсказала Дина.

— Именно! Просто людям нужны разные материалы, а мне под силу разобраться в любой теме.

Дине вспомнилась любимая папина присказка: «кто умеет все, тот не умеет ничего». Но она предпочла промолчать.

— Мне написали на рабочий e-mail, — продолжал Антон, — озвучили пристойный гонорар, дали основу для статьи и координаты свидетелей события.

— Что значит — «дали основу для статьи»? — насторожилась Дина.

— Ну… Рассказали, как обстояло дело. И попросили расшарить.

Дина постаралась удержаться от смеха. Ага, как же, и это «не заказ». В общем-то, продолжать после этого диалог смысла не было. Вполуха слушая пространный монолог Антона о том, как важно изобличать оборотней в погонах, Дина соображала, как поступить дальше. Строго говоря, она ничего не выяснила — лишь подтвердила свои догадки насчет лживости текста.

— Давай. — Дина оборвала Антона, вдохновенно врущего о предстоящем собеседовании на федеральном канале.

— Что?

— Как со свидетелями связаться?

Антон выпятил губу:

— М-да, сколько развелось непрофессионалов. Деточка, тебя кто учил? Настоящие акулы пера свои источники не сдают! И порядочные люди, между прочим, тоже…

— За каждого накидываю еще тысячу.

У Антона загорелись глаза, а Дина расстроилась — с этого хватило бы и пятисот рублей.

— Впрочем, мы деловые люди… — засуетился он. — Только у меня нет телефонов. Электронный адрес и страница в соцсетях. Мы переписывались.

Итак, в сохраненных заметках у Дины оказался совершенно бестолковый e-mail — в имени набор букв и цифр. «Доброжелатель», по словам Антона, никак не подписывал свои письма, и представляться тоже отказался.

А вот страничка в социальной сети, принадлежавшая свидетельнице, оказалась вполне реальной. Дина проверила ее прямо там, на фуд-корте. Информация в профиле была скудной: ник — Афродита555, куча смайликов с бриллиантами, звездочками и сердечками. Зато фотографий в аккаунте было почти две тысячи. Симпатичная девчонка на море, в бассейне, в парке, в магазинах, в клубе, в ресторане…

Конечно, Дина подписалась на страницу, но ей до сих пор не пришло на ум сколько-нибудь интересной идеи, что с ней делать. Вряд ли можно выудить из так называемой свидетельницы что-то полезное, если взять и написать: привет, ты случайно не оговорила одного полицейского?

…Дина рывком села, достала из-под подушки телефон, подключилась к интернету и зашла на страницу Афродиты555. Она за несколько дней умудрилась дойти до двух тысяч фото. На нескольких последних была указана геолокация. Черт возьми, она сегодня прогуливалась буквально в двух шагах от детективного агентства! Кто знает, может быть, она и фотографии постила в режиме реального времени?

Не отдавая себе отчета в том, зачем так делает, Дина выбрала пункт «подписаться на обновления».

«Ну, Афродита555, жди встречи», — подумала Дина и почти сразу уснула.

Глава четырнадцатая

— Ты можешь не дергаться?

— Я не дергаюсь. Меня просто… Морозит.

Дина приложила ладонь к Милиному лбу:

— Странно… Тут вроде тепло. Ты, часом, не заболела? Я по себе знаю — если предстоит что-то важное, организм может здорово подставить!

— Дело не в этом. — Мила тяжело вздохнула. — Зачем я все это затеяла? Было так спокойно: он меня в упор не замечал, я по нему тихонечко сохла.

— Да уж, это была велика история любви, — хмыкнула Дина. — Можно сказать, вечная!

— А если я ему не понравлюсь? Даже такой? — Мила ткнула пальцем в зеркало.

Подготовка к походу на корпоративную вечеринку, куда они отправлялись по приглашению Ромы, была почти завершена. Дина долго провозилась с макияжем Милы — он был немного ярче, чем в прошлый раз, но ведь речь шла не о ежедневном мейк-апе, а о вечерней вариации. Волосы Дина тоже ловко уложила — на это понадобилось значительно меньше времени. Дина утверждала, что грамотная стрижка от правильного мастера творит чудеса и требует минимального вмешательства.

Почему-то сегодня Миле все не нравилось. Отстраненно оценивая свое отражение, она понимала, что девушка в зеркале весьма привлекательна. Но стоило подумать о том, что девушка — она, сразу возникало ощущение, будто Мила накрасилась маминой помадой, напялила ее туфли и принялась увлеченно играть в светский раут или бал. Особенно это чувствовалось на фоне уверенной Дины. А ведь Дина ходила в широченной домашней футболке, достающей почти до колен, на ней не было ни грамма косметики, а волосы забраны в небрежный пучок. И все равно она оставалась красавицей.

— Не попробуешь — не узнаешь, — ответила Дина. — Слушай, твой Рома — не последний парень на свете.

— Ты так говоришь, потому что… Ты не обижайся, но сколько у тебя телефонов мужчин в записной книжке?

— Понятия не имею, я их не считаю.

— А у меня три. Федька, папа и мой бывший научный руководитель. Ну, клиентов и бывших однокурсников я не считаю.

— Поздравляю, ты очень разборчива в связях.

— С чего я взяла, что накрашенные глаза заставят его обратить на меня внимание? Он даже адрес и время прислал тебе, а не мне.

— Еще не хватало из-за какого-то Ромео нам ругаться! — возмутилась Дина, хотя Мила и не думала ссориться, а лишь печально констатировала факт. — Честно говоря, я страшно устала тебе это объяснять, но, видимо, придется начать сначала…

— Да-а, я знаю. Кому-то я нравлюсь, кому-то нет, и это нормально, потому что я не доллар. И это не должно влиять на мою самооценку. Дин, ты знаешь, сколько я онлайн-курсов прослушала? От «разбуди в себе богиню» до «почему женщинам не нужны мужчины».

— Интересный разброс. За первый тебя бы сожрали феминистки, за второй — их оппоненты.

Мила кисло улыбнулась:

— Может, не пойдем? Скажем, что заболели…

— Обе сразу?

— Ну, скажи, что ты заболела, а меня там и так никто не ждет.

Дина несколько раз прошла туда-сюда по комнате, сцепив руки за спиной.

— Ты похожа важного политического деятеля, который обдумывает дела государственного значения, — тихонько рассмеялась Мила.

— Посмотрела бы я на этих деятелей, если бы им тебя подсунули в качестве противника, — фыркнула Дина. В секунду ее лицо стало серьезным и сосредоточенным. — Мила, хватит ныть. В тебе ума и привлекательности — на десятерых хватит.

— Ты так говоришь, потому что мы подруги.

— Чтоб ты знала, я бы не стала дружить с некрасивой дурой. Моя мама говорит, что только неудачницы выбирают приятельниц, на фоне которых якобы выгодно смотрятся. А красивые, интересные женщины рядом держат нас в тонусе.

Мила недоверчиво посмотрела на Дину, а та продолжала:

— Если ты не хочешь, то мы, конечно, никуда не пойдем. Если честно, я не фанат корпоративов и терпеть не могу болтаться в незнакомой компании.

— Это неправда. Ты так легко сходишься с людьми.

— Схожусь — да, но чувствую себя при этом не очень. Так вот, мы можем остаться дома, или, не знаю, пойти в караоке попеть. Или… — Дина чуть-чуть смутилась, но нашла в себе силы закончить фразу. В конце концов, это Мила, ее можно не стесняться. — Или я позвоню Федору и напрошусь в гости — в прошлый раз он не так много мне рассказал. И лично я в любом случае не пожалею о том, как провела вечер. А ты будешь возвращаться к нему годами!

— Так уж и годами.

— Поверь на слово. Мама хотела, чтобы я была психологом. Я в курсе, что такое эффект незавершенного действия.

— А если ничего не получится? — с грустью спросила Мила.

— Что может не получиться? — удивилась Дина. — Мы туда что, не доедем? А с твоим Ромой… Или все будет хорошо, или все будет плохо. Но главное — будет. И это уже как-то можно пережить.

Дина почти с головой занырнула в шкаф, вытащила шуршащий прозрачный пакет, сквозь который виднелась серая ткань.

— Надевай.

— Что это?

— Твое платье.

Мила медленно взяла пакет в руки и нерешительно произнесла:

— У меня нет такого платья. А в магазине мы так ничего и не выбрали…

Дина сощурилась:

— Ну, вообще-то, я себе покупала, но, представляешь, ошиблась с размером. Хотела сдать, а потом посмотрела на бирку — боже, оно ведь на Милку идеально сядет!

— Я тебя убью.

— Не расслышала. Ты сказала — «я тебя люблю»? Я тебя тоже.

***

Подсунула же Милка этого журналиста! Вместо того, чтобы провести субботний вечер в компании хорошей книжки, крепкого чая и Тюти, Федор был вынужден сидеть в битком набитом кафе в ожидании Ильи, корреспондента городского портала.

Федор и сам отлично понимал: хотя недостатка в клиентах он не испытывал, отказываться от бесплатной рекламной статьи неразумно. Ладно-ладно, статья не будет целиком посвящена ему и даже их агентству, но и упоминание может сослужить неплохую службу.

Федор поймал себя на мысли, что в последнее время стал часто разговаривать о работе. Сейчас вот интервью для портала, а еще с Диной недавно проболтал весь вечер. Впрочем, общение с Диной доставило ему удовольствие — смышленая, остроумная, да и просто смотреть на нее было приятно. Сначала Федор рассчитывал, что они сумеют ограничиться одной беседой: по его прикидкам для того, чтобы вкратце изложить ход пары дел, хватило бы и часа. Но в середине первого рассказа Дина заскучала и разговор съехал в сторону — какие глупости они только не обсуждали. И Федор не мог сказать, что ему это не нравилось.

Журналист опаздывал, Федор не выносил необязательности, но все же всегда оставлял задел в полчаса. Мало ли, что может произойти — сломалась машина, не приехало такси, собаку понадобилось выгулять перед отъездом. Поэтому Федор усилием воли погасил раздражение и увлекся чтением новостей спорта.

В верхней части экрана всплыло уведомление:

Жанна

Привет! Если ты еще ничего не решил, то пришли задумчивую рожицу. Если решил, то салют.

Рожицы Жанна тоже добавила в сообщение. Интересно, существуют на свете женщины, способные понимать слово «нет»? Или неумение принимать отказ свойственно только таким, как Жанна?

Вы

Привет. А если я устал повторять одно и то же — мне что прислать?

Жанна

Ничего.

Спасибо.

Я все поняла.

Наверное, у меня просто сохранилась эта дурацкая привычка — надеяться на тебя. Вроде как ты — супергерой, явишься и решишь все проблемы. Почему я решила, что мои проблемы и сейчас тебя касаются? Мы чужие люди. Жаль, что ты даже не попытался, но ты и не обязан. Извини.

Федор в который раз удивился, как странно и глупо устроен человек: ведь он знает, что этот текст — чистой воды манипуляция. Причем, не очень ладная и хитрая. Не без ехидства он подумал, что Жанна со временем растеряла квалификацию.

И даже понимая все это, он ощущал себя скверно. Она ведь действительно на него рассчитывала, и сколько бы раз не было написано «мы чужие люди», более чужими они не стали бы. Вряд ли были близкими, но ведь существуют родственники, с которыми созваниваешься пару раз в год — в дни рождения? И если такой родственник попросит о помощи… Хотя, родственники обычно просят денег в долг или остановиться с ночевкой в твоем доме, а не тащат тебя в ЗАГС ради удачного трудоустройства.

— Извините, пожалуйста, за опоздание! — раздался жалобный голос. — На улице страшный дождь, я еле добежал от остановки, а там еще…

Федор поднял глаза и увидел перед собой молодого, тщедушного паренька — он едва ли закончил журфак, скорее всего, заочник, или задержался в издании после практики.

Поздоровавшись, Федор спросил:

— Илья, вы мне секрет не раскроете?

— Какой?

— Телепортации.

Илья растерялся:

— Не понимаю?

— Где находится эта волшебная остановка, от которой вы бежали в такой ливень и нисколько не намокли?

С добрых полминуты Илья молчал, а потом заливисто рассмеялся и погрозил пальцем:

— Ну вы!.. Вот что значит сыщик! Это дедукция?

— Это просто внимательность. Сыщиков с такими талантами вы в этом кафе найдете не меньше десяти.

— Вы скромничаете. — Илья смотрел с подобострастием, и Федор поморщился. — С вами, наверное, близким непросто приходится?

— Почему?

— А вам соврать нельзя. Сразу выведете на чистую воду.

Федор не понял, почему близким должно быть тяжело от невозможности обмануть. Да и обманываться ему приходилось не раз, но пускаться в пустые философствования не хотелось. Он откашлялся и сказал:

— Илья, вы пишете тексты о разных профессиях, верно? Если я правильно понимаю задачу, то мои отношения с близкими должны вас беспокоить в последнюю очередь. Давайте ближе к теме.

— Не соглашусь, — покачал головой Илья. — Для хорошей статьи нужно раскрыть героя.

— Я раскрыт. — Федор развел руки в стороны и улыбнулся. — Только давайте побольше о работе и поменьше обо мне, хорошо?

— Вас понял, — шутливо отрапортовал Илья. — Расскажите, что в работе частного детектива самое трудное?

— Странный вопрос. Как и в любой другой профессии есть масса нюансов. Наверняка многим вашим читателям кажется, что частный детектив — это что-то невероятно увлекательное, как…

— Как в кино, — подсказал Илья.

— Именно. У нас бывает такая же рутина, такие же дела, которые хочется поскорее закончить, или вообще за их не браться. Плюс ко всему, это работа с людьми, а люди бывают разные.

— Угу. — Илья сделал пометку в толстом потрепанном блокноте. — Что нужно для того, чтобы стать детективом?

— Во-первых, или соответствующее образование, или опыт работы в…

— У вас, насколько мне известно, и образование, и опыт работы, — перебил его Илья. — Вы прослужили в полиции шесть лет. Почему ушли?

— Мне кажется, вы снова переключаете внимание на меня. — Федор попытался вернуться к рассказу: — Для работы в детективном агентстве необязательно иметь юридическое образование, можно пройти спецподготов…

— Вы не ответили на вопрос.

— Я не буду на него отвечать.

Илья недобро улыбнулся и саркастично протянул:

— Знаете, я почему-то так и думал.

Глава пятнадцатая

— Ну, как впечатления? — поинтересовалась Дина, доставая из сумочки пудреницу.

— От чего? — уточнила Мила. — От тусовки, от клуба, от коктейлей, от…

— От твоего занудства я однажды мучительно умру.

Конечно, Мила понимала, о чем ее спрашивает подруга. Удивительно: вопрос вроде был очень обширным, на который можно отвечать обстоятельно, долго и по множеству пунктов, но при этом Дина осталась бы удовлетворена, если бы Мила сказала, что впечатления — супер. Или наоборот — так себе. Это было бы понятно.

Но Мила сама толком не знала, как себя чувствует. Прежде ей приходилось бывать в таких заведениях только дважды: один раз на выпускном, второй — когда уже работала в детективном агентстве у Федора, и нужно было подтвердить присутствие одной дамы в злачном месте.

Было слишком громко, слишком темно, слишком тесно. Люди, если хотели что-то сказать, были вынуждены переходить на крик, голоса их становились неестественными. То, как все вокруг двигались, назвать «танцем» не поворачивался язык. Парни преимущественно чокались стаканами с крепким алкоголем и произносили одинаковые тосты за грядущий успех, а девушки, которых и в самом деле было намного меньше, сбивались в стайки и о чем-то перешептывались, изредка прерываясь на то, чтобы лениво выйти на танцпол.

Когда открывалась дверь дамской комнаты, в которой Дина и Мила скрылись, чтобы «попудрить носики», тишина прерывалась музыкальным грохотом, а прохладный воздух смешивался с запахами одеколонов, дезодорантов и алкоголя.

С самого начала все пошло не так, как Мила рисовала в мечтах. Если в ее фантазиях она медленно приближалась к Роме, тот так же медленно оборачивался, скользя по ней равнодушным взглядом, который в одно мгновение сменялся на восхищенный, то на деле все вышло прозаичнее. Рома первым делом направился к Дине, чмокнул ее в щеку и ненадолго обратил внимание на Милу:

— Хорошо выглядишь, я бы тебя не узнал.

Дина закатила глаза, Мила покраснела, и такая разная реакция означала, как ни странно, одно и то же — это самый сомнительный комплимент, который можно выдумать. То есть в обычной жизни Мила выглядит плохо, и тогда уж ее ни с кем не спутаешь.

— С ним все ясно! — Дина склонилась к Милиному уху. Это было так смешно: она говорила шепотом, но одновременно почти кричала, иначе ее было бы невозможно расслышать.

Мила бодро улыбнулась, хотя на душе скребли кошки. Все было ясно с самого начала, но только не с Ромой, а с ней, Милой. Она ведь заранее говорила: из этой затеи не выйдет ничего путного, а из нее никогда не получится принцесса, даже если Дина подарит ей платье, сшитое самими Дольче и Габбаной.

Дина то и дело старалась обратить внимание Милы на заинтересованные взгляды. Мила и сама их замечала — то один предложить потанцевать, то другой принесет голубоватый коктейль в фужере на высокой ножке, то третий подойдет и начнет рассказывать какую-то чушь, в которую Мила даже не вслушивалась. Какая разница, кому ты нравишься, когда ты не нравишься кому-то определенному?

— Тебе тут скучно? — прямо спросила Дина, проведя пуховкой по лбу.

— Да нет, — равнодушно ответила Мила. — Просто это было бессмысленно.

Дина тяжело вздохнула.

Снова приоткрылась дверь и снова показалось, будто кто-то резко увеличил громкость. Мила поморщилась: в зале раздавалось фальшивое двухголосое пение. Кажется, кто-то из участников вечеринки решил переплюнуть дуэт Бейонсе и Эда Ширана. Мало того, что со слухом и голосом у ребят были проблемы, так еще и английское произношение оставляло желать лучшего.

— Спасите наши уши! — фыркнула Дина. — Они там что, проверяют влияние средневековых пыток на современного человека?

— Не-а, — захихикала только что вошедшая блондинка в узком красном платье, — там объявили конкурс на лучший дуэт.

— И в основном все разбиваются на пары мальчик-девочка? — уверенно предположила Дина.

— Конечно! — закивала блондинка. — Так интереснее.

Дина взяла Милу под руку, они вышли в узкий коридор и, не сговариваясь, остановились.

— Хочешь, уйдем? — спросила Дина. — Скучновато тут.

Не нужно было обладать особой чуткостью, чтобы понять, что Мила разочарована. Что она не рада провалившимся с треском планам, реакции Ромы… Но Мила все равно была благодарна подруге — она пришла сюда ради нее, очень старалась, чтобы все прошло гладко, и равнодушно отнеслась ко всем оказанным знакам внимания, коих было немало.

— А я тебя ищу! — Рома будто появился из воздуха, Мила даже вздрогнула. Хотя обращался он, разумеется, не к ней, а к Дине. — Там, типа, баттл устроили. Ты поешь?

— Только гимн, когда наши выигрывают, — не глядя на него, ответила Дина.

— Так поешь или не поешь? — не отставал Рома.

— Я пою, — чуть слышно проговорила Мила.

Дина обернулась к ней и переспросила:

— Серьезно? Ты хочешь?

— Вот видишь! — снова влез Рома. — Даже она хочет!

Неизвестно, что обидело Милу больше — унизительное «даже» или сам факт, что для парня, который вызывал у нее самые теплые и нежные чувства, она всего лишь «плюс один». Мила крепко взяла Дину за руку и сказала:

— Да, я хочу.

— Отлично. — Дина хлопнула Рому по плечу. — Я нашла тебе пару.

— Нет, — покачала головой Мила. — Я не с ним хочу, а с тобой.

У Ромы приоткрылся рот. Похоже, жизнь не готовила его к отказам сразу от двоих девушек, и если в случае с Диной он был убежден, что эта красотка просто набивает себе цену, то другая-то чего?

— Ну, пошли, — усмехнулась Дина. — Разбавим эти романтические дуэты женским вокалом.

На самом деле, петь Дина не умела. У нее было отличное чувство ритма и неплохой музыкальный слух, что оказалось большим плюсом в танцах. А вот голоса она была лишена начисто: обожающая ее бабушка утверждала, что не существует такого понятия — «нет голоса», нужно только его тренировать. Но амплуа звезды эстрады Дину не прельщало, поэтому, если девчонкам удавалось затащить ее в караоке, она с удовольствием поддерживала овациями вышедших на сцену, но сама там не показывалась.

Ведущая — яркая девушка с ультракоротким ежиком на голове и пирсингом в носу и бровях, поприветствовала их, раскручивая зал на аплодисменты.

— А вот это неожиданно! Первый женский дуэт! — со смехом проговорила она в микрофон. — Девушки, представьтесь!

— Я — Дина, а это — Мила.

— У вашего дуэта есть название?

Девушки пошушукались, сдавленно хихикая, и Мила сказала:

— Да, мы назовемся «Шерлок и Холмс».

— Интригующе! — Ведущая прищурилась. — И какую песню вы будете исполнять?

— Про любовь, конечно.

***

После беседы с журналистом Федор возвращался домой недовольным, даже злым. Настырный Илья то и дело стремился свести интервью к расспросам о самом Федоре, а вот вопросы общие, касающиеся работы агентства и профессии в целом, задавал, скорее для галочки. А еще Илья постоянно пытался намекнуть, что знает о Федоре больше, чем можно подумать.

— А у меня будет вопрос… Вернее, не вопрос, а этическая задачка, — поправился Илья. — Людям вашей профессии свойственен так называемый «комплекс бога»?

— Не силен в терминологии. Поясните, что вы имеете в виду?

— Ну… Предположим, вы вмешиваетесь в некую ситуацию, будучи уверенным в том, что без вас не разберутся. Полагаете, что кому-то угрожает опасность и требуется срочная помощь, а кто может помочь, если не вы? А потом, когда выясняется, что все в порядке, а страшные картины рисовались только в вашем воспаленном воображении, вы продолжаете настаивать на своем, обвиняя, в сущности, невиновных? И ведь не придраться — профессиональная деформация.

Федор напрягся, но постарался не подать виду:

— К чему этот вопрос?

— Ни к чему, просто хотел, чтобы вы порассуждали, — заверил Илья.

— Я привык к конкретике.

— Ну, я бы тоже был не против, но вы ведь отказываетесь. — Илья пристально посмотрел в глаза Федору и тут же расплылся в улыбке: — Шучу-шучу. Давайте продолжим.

Несколько раз Федор испытывал непреодолимое желание без объяснений прервать беседу, встать и уйти, но понимал, что формального повода нет. Илья легко принимал его ответы «без комментариев», не позволял открытого хамства, а то, что Федору казалось, будто он кружит вокруг да около — так именно, что «казалось».

В моменты, когда было нужно выбросить из головы лишние мысли или наоборот — хорошенько что-то обдумать, Федор садился в машину и колесил по шоссе, проспектам и улицам. Однажды вот так сев за руль поздним вечером, Федор обнаружил себя в стоящим на пустынной трассе почти в ста километрах от города. Незапланированное путешествие случилось на следующий же день после развода с Жанной.

Федор автоматически крутил руль, нажимал на педали, переключал передачи. Может, настырный корреспондент Илья в чем-то прав. Разыгравшуюся паранойю вполне можно считать проявлением той самой профессиональной деформации. О чем таком Илья его спрашивал? Да ни о чем, почти все склонны романтизировать работу частного сыщика, а этому юному акуленку наверняка хотелось бы добавить в свою статью остроты. Федор бы не удивился, если бы узнал, что спортсменов Илья пытался расспрашивать о темном прошлом олимпийских чемпионов. Для пробуждения большего читательского интереса.

И все-таки Федор не мог избавиться от неприятного послевкусия от этой встречи. Возможно, свою роль сыграл недавний короткий звонок Андрея Алексеевича — говорил ведь тот, что «сторона Ульянцева уперлась рогом». Конечно, Андрей Алексеевич имел в виду другие проблемы, но Федор был не прочь подстраховаться со всех сторон. Он еще помнил, как один из клиентов разорвал договор из-за идиотской статьи в интернете. Причем статья была напечатана даже не в официальном издании, а в блоге — Criminal Story, или нечто похожее.

Его размышления прервала вибрация мобильного. Федор свернул на обочину и на всякий случай включил аварийку. На дисплее высветилось «Жанна», он выругался и гаркнул в трубку:

— Что?

— Ничего, просто захотела тебя услышать, — пролепетала она. — Как дела? Может, встретимся, поужинаем где-нибудь?

Живо представилась картина: они сидят в тихом ресторанчике, болтают, она смеется его шуткам или просто так, без повода, потому вечер удался и настроение отличное.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Федора постоянно шатало из стороны в сторону: иногда он был уверен, что необходимость штампа в паспорте Жанна выдумала — идеальный повод для того, чтобы снова сблизиться. Бывало, что он начинал думать иначе: Жанне никогда не было плевать на собственную карьеру, она была достаточно амбициозной, а уж решение вернуть его спустя два года… Бред.

Федор сам не знал, какой из двух вариантов предпочел бы. Поначалу ему хотелось, чтобы она по-прежнему его любила, чтобы выдумала эту глупость, потому что поняла, что они друг для друга значили. Но чем больше проходило времени с их первой встречи, тем меньше иллюзий он питал, и тем крепче становилась мысль о том, что лучше бы она вовсе о нем не вспоминала — ни из искренних побуждений, ни ради выгоды.

— Я думаю, тебе есть кому составить компанию летним вечером, — отрубил Федор.

— Ты прав, — кокетливо ответила Жанна, — но я всем мужчинам предпочту тебя.

— А я предпочту провести время в гордом одиночестве.

— Хотел сказать — предпочтешь мне?

— Жанн, это все?

— Нет. — Ее интонация превратилась из игривой в сердитую. — Я не знаю, как тебя уговорить. Я все испробовала. Ты непробиваемый!

— Может, это не стоит таких титанических усилий?

— Может быть. Ладно, последняя попытка. Я действительно очень хочу получить эту работу — престижную, денежную, перспективную. Я не буду говорить, что такой шанс выпадает раз в жизни, потому что иногда он не выпадает вообще. И мне не к кому обратиться с просьбой жениться, кроме тебя.

— Жанн, я не поверю, что у тебя нет достойных кандидатов на роль жениха. И это не комплимент, это факт.

— Есть, — не стала отрицать Жанна. — И как ты себе это представляешь? Вась, давай поженимся, потому что мне это поможет устроиться в крутое место? Да я не то что не устроюсь, я еще и ухажеров растеряю с таким подходом! А выбирать из каких-то знакомых-приятелей — не только глупо, но еще и небезопасно. В лучшем случае решат, что я чокнулась. В худшем… Не знаю, что там может быть в худшем, но мне бы не хотелось нарваться на неприятности из-за фиктивного мужа.

— Наконец-то, — рассмеялся Федор.

— Что? — Жанна насторожилась.

— Наконец-то ты говоришь искренне. А то поужинать, поужинать.

— А я и поужинать с тобой хотела искренне.

— Ой, прекрати, я могу и передумать.

— То есть ты согласен?

***

Дуэт «Шерлок и Холмс» сорвал самые бурные аплодисменты. В основном, конечно же, благодаря чистому и выразительному голосу Милы. Впрочем, Дина тоже не подкачала — в припеве и проигрыше романтической песни она исполнила импровизированный рэп. Рифмовка была так себе, сама Дина охарактеризовала ее как «любовь-стынет кровь», но публика осталась в восторге и охотно аплодировала в ритм.

— Я тебе говорила, что ты выглядишь, как богиня? — спросила Дина.

— Говорила, но я не против послушать еще, — весело откликнулась Мила.

Мила сегодня и впрямь была хороша, а на сцене преобразилась самым невероятным образом. Дине оставалось только приятно удивляться: ее скромная, даже стеснительная подруга, изящно пританцовывала, смотрела прямо в зал, а глаза ее светились ничуть не слабее двух прожекторов, висящих под потолком.

После исполнения к Миле было не подобраться — юноши наперебой заигрывали, а какой-то весельчак не растерялся и притащил для нее пластинку, выпрошенную у ди-джея.

— «Золотого граммофона» нет, вот тебе «Золотая пластинка», — вручил он ее Миле под общий хохот.

Дина тоже не оставалась без внимания — ей вовсю предлагали поучаствовать в рэп-баттле или исполнить фристайл на предложенную тему. Дина отшучивалась и кокетничала, но, положа руку на сердце, с куда большим удовольствием она бы сейчас сидела в маленькой кухне у Федора и, подперев руками подбородок, слушала его рассказы, задавала дурацкие вопросы и поглядывала на Тютю, который наверняка вытворял бы что-то забавное. Пытался поймать тень на стене, например.

С удивлением Дина отметила, что новые размышления ей нравятся и не нравятся одновременно. Федор занимал почти все мысли, не проходило и часа, чтобы она не подумала — а что бы он сказал? Как бы повел себя? Даже каждую строчку из своего дурацкого речитатива Дина пыталась оценить с точки зрения Федора: он бы точно посмеялся и, возможно, придумал ироничный рифмованный ответ.

И это здорово мешало. Теперь все свои слова и поступки Дина будто примеряла на Федора — ну как тебе? А любое воспоминание прокручивалось в голове до тех пор, пока не не уступало место новому событию, которое тоже вскоре становилось воспоминанием…

Но все-таки думать о нем было приятно. Парадоксальным образом переживания, предвкушение встречи, легкое волнение во время их разговоров оказывались изматывающими, но при этом заряжали.

— А ты говорила, что твоя подружка — сыщик. — Обиженный голос Ромы вывел Дину из раздумий.

— А что тебя не устраивает? — повела плечом Дина.

— Ну, она же поет.

— Ромик, открою секрет: можно быть медиком и хорошо танцевать, можно быть учителем и великолепно шить. А сыщики могут прекрасно петь. Это называется хобби. Можешь записать, если не запомнишь.

— А она ничего.

— Она супер.

— Как думаешь, я могу твою подружку пригласить куда-нибудь?

Дина смерила его оценивающим взглядом:

— Не знаю-не знаю… Попробуй, конечно, но ничего гарантировать я не могу. Но могу дать совет.

— Давай.

Дина поманила его к себе, Рома наклонился, и она громко и четко проговорила ему на ухо:

— Перестань называть ее «твоя подружка». Мила. Ее зовут Мила.

Глава шестнадцатая

Федор был не в духе. Вообще-то, он всегда умело скрывал свое настроение, каким бы оно ни было, но от Дины не укрылись мелкие детали. Запоздалая реакция на фразы выдавала погруженность в собственные мысли, улыбка выглядела натянутой. Даже когда он смотрел на Дину в упор, ей казалось, что спроси она, какого цвета на ней одежда, Федору сперва придется как следует осмыслить вопрос, внимательно приглядеться, и лишь потом он даст ответ. И то не факт, что верный.

Беседа была мучительной. Дина чувствовала себя расстроенной — она надеялась, что с каждой новой встречей Федор будет все сильнее оттаивать и, может быть, они сблизятся хотя бы на какие-то сантиметры, но этого не происходило. И еще она ощущала страшную усталость: будто она играет в пинг-понг, но на другой стороне нет соперника, и ей всякий раз приходится бежать за укатившимся шариком.

Дина погладила Тютю, который вальяжно растянулся у ее ног, и осторожно сказала:

— Федя, если у тебя какие-то планы или, не знаю, голова болит — давай в другой раз встретимся?

— Нет, решили сегодня — значит, сегодня, — отказался Федор. — Надо же когда-то это закончить.

Слова больно резанули. Дине хотелось думать, что вся эта болтовня о криминальных историях может послужить чему-то началом, а ему, оказывается, хотелось «когда-то это закончить». И судя по выражению лица — чем скорее, тем лучше.

Федор повращал головой и, прикрыв глаза, добавил:

— Я ведь обещал тебе нормальный сюжет, ты и так проявляешь неслыханное терпение.

Такое пояснение чуть приободрило. Дина улыбнулась:

— Ну, я была предупреждена. Ты ведь говорил, что реального триллера ждать не стоит.

— Что, в общем-то, говорит о том, что реальность не так плоха.

— Жалко, что я не философский трактат пишу. Ты просто кладезь.

Федор задумчиво поглядел на Дину, поднялся со стула и подошел к полке с книгами. Осмотрел корешки и повернулся к Дине:

— Так и быть. Не хотел никому об этом рассказывать. Ты должна понимать, что тебе придется изменить все — место действия, пол героев, их биографии. Имена я и так оставлю в тайне. И… Дина. Я не смогу ручаться за твою безопасность после того, что ты услышишь. Ты готова?

Дина сцепила руки в замок и упрямо ответила:

— Готова. Я не боюсь.

— Ну, хорошо, включай свой диктофон. — Федор дождался, когда она достанет телефон, нажмет нужные кнопки и, после Дининого кивка, продолжил: — Это случилось зимой. Мне предстояла поездка в Питер, дело было перед самым Новым годом, билетов на поезд не осталось, но мой хороший знакомый все устроил. Я буквально вскочил в последний вагон. Моим соседом по купе — оно было на двоих — оказался тип малоприятный, но очень разговорчивый, и мне невольно пришлось поддержать беседу. Когда я сказал, что занимаюсь частным сыском, мой собеседник очень оживился и попросил меня о помощи. Видишь ли, этот мужчина занимался незаконной перепродажей антиквариата. Понятно, что он вращался в преступных кругах, но в последнее время у него появились веские основания опасаться за свою жизнь. Я отказался почти сразу, хотя он обещал прилично заплатить.

Дина скривилась:

— Наверное, ты ему сказал, что не хочешь иметь дело с человеком, имеющим такую репутацию?

Федор на секунду запнулся, а потом усмехнулся:

— Нет, так я не сказал. Просто как-то отмазался. Мол, агентство маленькое, в штате всего два сотрудника, включая меня самого, и расследую я, по большей части, дела самые незатейливые.

— Короче, ищешь пропавших котиков.

— Ну да. Разумеется, как человек, не привыкший к отказам, он рассердился, ушел курить в тамбур, а я собрался лечь спать. А ночью…

— …Поезд сошел с рельсов из-за снежной лавины, а наутро твоего соседа нашли мертвым, — закончила Дина, поболтала ногами, встала с тахты и направилась к двери.

— Ты куда?

— Домой. Федя, я двадцать раз читала «Убийство в Восточном экспрессе», и примерно столько же раз смотрела. Причем в разных версиях — и старую, и современные.

Федор расхохотался. Он смеялся так долго и так заразительно, что губы Дины невольно растянулись в улыбке.

— Чего ты ржешь? Я себя такой идиоткой в жизни не чувствовала.

— Дин… — Федор поймал ее за руку. Отсмеявшись, посмотрел прямо ей в глаза. — Извини. Идиотку из тебя делать я не хотел. Просто…

— Что?

— Просто так паршиво что-то.

— Теперь лучше?

— Если честно — намного.

— Ну, хоть настроение тебе подняла, и то хлеб, — проворчала Дина.

— И еще я узнал, что ты разбираешься в детективной литературе.

— Хотеть написать детектив и не знать Агату Кристи — это позорище.

— Согласен. Хотя, у меня была одноклассница, которая сочиняла стихи и не могла назвать ни одного поэта, кроме Пушкина.

— Клинический случай.

Дина опустила глаза. Федор так и не выпустил ее руку из своей.

— В общем, поздравляю, троллинг удался, — констатировала Дина, переплетая с ним пальцы. — Только как бы ты дальше выкрутился?

— Ты о чем?

— По сюжету вы должны были находиться в разных купе. Иначе как бы на твоих глазах свершилось убийство? Тебя бы усыпили?

— Надо же, какая ты кровожадная! — усмехнулся Федор. — Вообще-то, я хотел уйти кутить в вагон-ресторан, а там бы…

Звонок в дверь заставил Дину вздрогнуть, а Федора — резко отпустить ее ладонь.

— Наверное, Афанасия Львовна, — предположил он и вышел из комнаты.

Дина почему-то заволновалась. Она понимала, что Афанасия Львовна — не мама и не бабушка, она вовсе Федору не родственница, но ей хотелось бы оставить о себе хорошее впечатление. Будто речь шла не о квартирной хозяйке, а о ком-то из его близких.

Дина заметалась по комнате в поисках зеркала, но его не было. Это и понятно: вряд ли Федору необходимо любоваться своим отражением по несколько раз в день, ему наверняка хватало зеркал в ванной и в прихожей. Как назло, свою сумочку с косметичкой Дина оставила на кухне, поэтому оставалось лишь надеяться, что волосы не растрепались, макияж не нужно поправлять и одежда тоже в порядке.

Из-за стены доносились приглушенные голоса. Отрывистый Федора и звонкий женский. Слишком звонкий. Слишком игривой была интонация, чтобы поверить, что так разговаривает женщина в возрасте, у которой Федор снимает комнату.

Топчась на пороге, Дина отсчитывала секунды. Еще полминуты — и, если Федор не вернется, то стоит, пожалуй, самой выйти. Ладно, еще минуту. Или две. А если своим появлением она поставит Федора в неудобное положение? Мало ли кто к нему явился. Может быть, Мила просто не в курсе событий, и ее брат давно с кем-нибудь встречается?

«И что, мне теперь вечно тут торчать? — разозлилась Дина. — В конце концов, я пришла к нему по делу, ничего ужасного не совершила и точно не заслуживаю того, чтобы меня прятать!».

Она рывком открыла дверь и, стараясь шагать с самым независимым видом, вышла в коридор.

У входа в квартиру стоял Федор, а рядом с ним — высокая, стройная, очень привлекательная девушка. Она была ухоженной, эффектно одетой. Копна рыжеватых волос рассыпалась по плечам, умело подкрашенные глаза светились, губы, тронутые светлой помадой, зазывно улыбались. Ее рука лежала на плече у Федора до того по-хозяйски, что сомнений не оставалось — это может быть только Жанна. С досадой Дина подумала, что представляла бывшую жену Федора куда менее интересной внешне.

Жанна заметила ее первой. Глядя Федору через плечо, она весело проговорила:

— О, ты не один!

Федор обернулся, взглянул на Дину и спокойно ответил:

— Да, не один. Это Дина, моя ассистентка.

— Феденька, ты настоящий трудоголик. — Жанна нежно провела ладонью по его щеке. — Уже и на дом стал работу брать?

Федор аккуратно отстранился и добавил:

— А это — Жанна. Вот и познакомились.

— Мне даже обидно! — Жанна поджала красиво очерченные губки. — Дина — ассистентка, а я — просто Жанна. У меня вообще есть какой-то социальный статус?

— Конечно, — кивнул Федор. — Но не думаю, что Дине необходимо знать, что ты переводчица.

— А вдруг ей необходимо знать, что я твоя бывшая жена? — Жанна изогнула бровь. — Об этом ты не подумал?

Не дождавшись ответа, Жанна обратилась к Дине:

— Милая, а что вас заставило пойти… Ассистировать частному детективу? Зарплата маленькая, начальник суровый…

— Так это ж призвание! — воодушевленно сказала Дина. — Ради такого можно и тяготы с лишениями потерпеть.

Жанну разобрал смех:

— Да, по вашим часикам очень заметно, что вы терпите лишения. Это ведь из последней весенней коллекции?

Дина взглянула на свое запястье, на котором болтались тонкие часы, украшенные сверкающими камушками:

— Не знаю. Я таким мелочам значения не придаю. На последних коллекциях, мне кажется, люди слишком зациклены. Впрочем, это объяснимо — по статистике, больше половины жителей земного шара страдают комплексом неполноценности. Нужно же его чем-то компенсировать.

Жанна вспыхнула. Федор едва уловимо улыбнулся, а может, Дине это только показалось, и торопливо произнес:

— Нет, сегодня ничего не получится. Я занят.

— Но мне удобно именно сегодня! — капризно протянула Жанна. — Это дело двадцати минут и двухсот рублей!

— Давай не будем при посторонних устраивать истерику. — Федор понизил голос, Дина навострила уши. — Я обещал — я помогу. Созвонимся на днях, и все решим.

— Ладно. — Жанна вдруг стала покладистой. — Я буду ждать от тебя сообщений. До свидания, Дина! Желаю успехов в вашем нелегком труде! Берегите себя, не перенапрягайтесь!

— Благодарю, но трудностей я не боюсь — они закаляют.

Когда за Жанной закрылась дверь, Федор засунул руки в карманы и повернулся к Дине. Она была уже готова услышать упреки и вопросы «кто тебя просил лезть?», готова была и защищаться от претензий, но Федор, откашлявшись, спросил:

— Все нормально?

— Вполне.

— Я так-то не фанат женских боев.

— Это разве бои? Пфф! Вот когда я занималась танцами, там были настоящие бои! Что между девочками в группе, что между их родителями в раздевалках. Чистая древняя Спарта.

— То есть ты натренированная?

— Я эмоционально устойчивая.

— Не забудь добавить этот пункт в свое резюме, — посоветовал Федор. — Ну что, вернемся к загадочным историям? Обещаю, больше у старушки Кристи сюжеты воровать не буду.

— Имей в виду, я и Конан-Дойла читала, — погрозила ему пальцем Дина и подумала о том, что одной загадкой в ближайшее время она точно сможет себя занять.

Какое такое дело, интересно, стоит двести рублей и занимает двадцать минут?

***

Мила с удивлением разглядывала собственный телефон. Было чувство, будто она смотрит кино, где главная героиня — необычайно популярная девица с кучей поклонников. Героиня лениво перебирает сообщения от ухажеров, нехотя обдумывая, с кем провести вечер. Может быть, она и вовсе никому не отдаст предпочтения.

Героиней была Мила.

После триумфального выступления в «Шалаше», — Мила ни за что бы не подумала, что так можно будет назвать обыкновенное исполнение караоке-версии попсовой песни про жестокую любовь — ей стали сыпаться заявки в друзья, сообщения и многочисленные приглашения в клуб или в кино. Один парень пригласил ее на скалодром, и это предложение выгодно выделялось на фоне прочих. Хотя бы оригинальностью.

К такому вниманию Мила не привыкла. Она годами выстраивала свой мир, скучноватый, но потому и безопасный. В ее мире не могло произойти ничего невероятного, потому что Мила старательно избегала крутых поворотов. В ее мире самым главным была сперва учеба, а потом работа. В ее мире самые важные звонки совершались по средам и пятницам, маме, а самые веселые разговоры велись с теми, чьи номера она знала наизусть — с Федором, например. В ее мире всякое знакомство имело предсказуемый финал, а не становилось началом захватывающей романтической истории.

Было и послание от Ромы. Он, похоже, относился к той категории людей, которые пребывают в полной уверенности, что они — единственные и неповторимые, что именно от них ждут вестей и, если у кого-то раздается телефонный звонок, то люди ожидают услышать только их голос в трубке. Иначе чем объяснить, что Рома прислал сообщение в мессенджере и даже не подумал подписаться? Если бы не аватарка, на которой было его привлекательное лицо крупным планом, Миле бы точно пришлось задавать неловкий вопрос «привет, а кто это?» после сообщения «не могу забыть тебя, сладкоголосая пташка!».

От такого обращения Миле стало смешно и одновременно очень приятно. Ее не могут забыть. А что Рома несилен в изящных комплиментах и оригинальных подкатах — это далеко не главное.

Мила не знала, что ему ответить. Сделать вид, что не поняла, кто автор послания? Глупо. Она ведь узнала его на фотографии. Написать «привет»? Еще глупее. Рома и не здоровался. Хуже всего было то, что он не дал никакой зацепки. Вот спроси ее Рома, не хочет ли она отправиться с ним на свидание, Мила не раздумывая приняла бы предложение.

Поэтому она в который раз набирала Динин номер — уж она-то наверняка знала, как вести себя не просто с парнем, который очень нравится, а с таким парнем. Но оператор информировал об отсутствии абонента в сети.

Надеясь, что Рома и до появления Дины не сможет забыть «сладкоголосую пташку», Мила решила занять себя делом. Например, стоило зайти на городской портал и прошерстить раздел криминальной хроники. Дважды в неделю Федор требовал отчеты о происшествиях. Вообще-то, теперь это входило в обязанности Дины, но Мила по привычке собирала данные в табличку, только отправляла письмо теперь не Федору, а Дине.

Мила пробежала глазами по столбцу с названиями статей. Так, «задержан участник банды мотоциклистов», «массовое отравление в кафе “Аврора”»…

Прочитав следующий заголовок, Мила побледнела и дрожащими пальцами открыла полный текст. Ей не хотелось верить, что это может касаться Федора, но название говорило само за себя.

Версия о «Версии»: владелец детективного агентства — преступник?

Автор: Илья Данилов

Интересный факт: люди часто не доверяют полицейским, однако охотно отдают деньги частным конторам, занимающимся расследованиями. Страждущим не помешает узнать, кто иногда стоит во главе такого бизнеса. Возможно, градус доверия станет ниже.

Честный, неподкупный, ярый борец за правду и справедливость Федор Збруев (агентство «Версия»), открыл свое дело после того, как был с позором изгнан из внутренних органов. Неплохое начало?

Глава семнадцатая

Как-то раз Дина обсуждала с бабушкой, в чем разница между «моложавой» и «молодящейся» женщиной. Кажется, что это очевидно, но выразить словами очень трудно. Бабушка сформулировала так: моложавой женщине всегда дают меньше лет, чем ей есть на самом деле. А молодящаяся хочет, чтобы ей давали меньше. Дине очень понравилось это выражение, и она сожалела, что не сама стала его автором.

В приемной сидела моложавая, элегантная, статная дама. Ирина Вадимовна Хейфиц, художница, коллекционер — так было написано на ее визитке. Выглядела она сногсшибательно, начиная от эффектной короткой стрижки, заканчивая неброскими, но дорогими украшениями.

Ирина Вадимовна наотрез отказалась делиться любыми подробностями своего визита. Так и сказала:

— Я, пожалуй, дождусь вашего руководителя. Вы позволите?

Дина обменялась с Милой выразительными взглядами и кивнула — еще бы они не позволили!

В ожидании Федора Ирина Вадимовна любезно согласилась выпить кофе, но поставила условие — исключительно в компании с прекрасными леди. Ирина Вадимовна похвалила напиток, а Дина в который раз похвалила себя — все-таки не напрасно заставила полку банками с растворимой арабикой.

Ирина Вадимовна втянула девушек в разговор о фотобиеннале. Впрочем, говорила преимущественно она, а Дина с Милой предпочитали помалкивать. О фотобиеннале они знали не так уж много.

— Знаете, я в юности презирала фотографию. — У Ирины Вадимовны был очень приятный голос, Дине на секунду показалось, что она могла слышать ее, озвучивающей какую-нибудь аудиокнигу. — Мне казалось, что лишь художник — истинный творец, а фотографы… Так, для снимков на документы.

— А потом? — поинтересовалась Мила.

— А потом я вышла замуж за фотографа. Правда, мы через полгода развелись. Но я благодарна ему за то, что изменил мое мнение. О фотографии — в лучшую сторону, о мужчинах — в худшую.

Все рассмеялись, Дина предложила:

— Еще кофе?

— Нет, благодарю.

— Ирина Вадимовна… Я не настаиваю, но, может быть, вы прочтете договор или ознакомитесь с нашим прайс-листом?

— Зачем? Я лишь потрачу время напрасно, если вы мне не подойдете.

— Разумно.

— В ваших глазах, Дина, я читаю вопрос: разве мы не тратим время напрасно на пустые разговоры?

— Боюсь, что вы не правы. Но мои глаза могут и приврать — у меня в них линзы.

— Вы мне определенно нравитесь, Дина.

— Это неудивительно, она всем нравится, — подмигнула Мила.

— Между прочим, это большой дар. — Ирина Вадимовна подняла вверх указательный палец. — Бывают люди, в которых есть что-то… Неуловимо прекрасное. При этом вовсе необязательно быть красивым в общепринятом смысле слова. — Она покосилась на Милу, лицо которой выражало скептицизм. — Вижу, вы не слишком серьезно относитесь к моим словам, но я все-таки всю свою жизнь имела дело с предметами искусство, а не лук чистила. Так что попробуйте поверить.

— Кому тут нужно во что-то поверить? — Федор вошел в приемную, стягивая на ходу джинсовую куртку.

— Пожалуй, что мне. — Ирина Вадимовна поднялась и протянула ему руку. — Мне необходима ваша консультация.

***

После той злополучной статьи за авторством Ильи Данилова поток клиентов резко сократился. Если раньше Федор стабильно получал по несколько заданий в неделю, то последние пять дней прошли в звенящей тишине. Хотя нет, была парочка звонков. Текущие клиенты в одностороннем порядке разрывали договор.

В общем-то, статья была вольным пересказом текста из CrimeBlog. От себя автор добавил витиеватостей, бестолковых предположений и, разумеется, рассказал о встрече с «криминальным детективом». Правда, интерпретировал он ее по-своему: дескать, господин Збруев явился лишь для того, чтобы угрозами заставить храброго журналиста отказаться от идеи статьи, а все вопросы по теме проигнорировал.

Поначалу Федору захотелось превратить фантазии горе-писаки в реальность и подкараулить его где-нибудь неподалеку от редакции. Желание угасло довольно быстро. Этим ничего не решишь, если еще и не усугубишь. Можно было бы начать судебную тяжбу — клевета, защита чести и достоинства, но Федора волновали проблемы посерьезнее. С одной из них обещал разобраться Андрей Алексеевич. А вот насчет того, как остановить потерю клиентов, предстояло серьезно поразмыслить самому.

Поэтому Федор несказанно обрадовался визиту Ирины Вадимовны. Возможно, дама заглянула сюда от скуки — такое тоже нередко случалось, но это все-таки лучше, чем ничего.

Федор приказал Дине не переводить на него звонки и расположился с Ириной Вадимовной в кабинете.

— Я здесь подготовила некоторые документы. На всякий случай. — Ирина Вадимовна вытащила из стильного клатча несколько сложенных пополам листков. — Как видите, я абсолютно здорова, не принимаю наркотики и не имею психических заболеваний.

Федор бегло осмотрел листки и сказал:

— Очень за вас рад. И?

Ирину Вадимовну его тон нисколько не смутил:

— Я собрала все нужные справки по двум причинам. Во-первых, дабы самой удостовериться в том, что со мной все в порядке, я не больна. Во-вторых, чтобы вы не смогли отказаться от моей просьбы. Могу себе вообразить, что вы подумаете: бабка выжила из ума!

— А почему я должен так подумать?

— Потому что в моем доме происходит нечто необычное. Необъяснимое. Поверьте, молодой человек, я не плюю через левое плечо, если увижу черную кошку. Я не хожу к знахаркам, если чувствую недомогание, а сдаю анализы в приличной клинике. Я…

— Я понял, вы несуеверны, — перебил ее Федор. — Можно подробнее насчет необычного и необъяснимого?

— Извольте. Все началось несколько недель назад. Я собрала небольшую компанию по случаю авторской выставки, состоявшейся накануне. К слову, я составила список гостей, если вам это необходимо.

На Федора это произвело впечатление. По крайней мере, он кивнул и перестал отбивать пальцами чечетку по столу.

— Мы чудесно провели вечер, кто-то уехал на своем автомобиле, для некоторых я вызвала такси. К чему эти подробности, спросите вы? А я отвечу: я отправилась провожать гостей, меня не было в доме… Ну, приблизительно минут пятнадцать.

— Вы живете в собственном доме?

— Да, у меня небольшой коттедж. Когда я вернулась, на крыльце не горела лампочка.

— Перегорела?

— Я тоже об этом подумала. Но когда я взглянула на окна, стало ясно — свет не горит во всем доме.

— Скачки напряжения, — предположил Федор.

— И это могло быть. Я вошла в дом и… Повторюсь: я не верю в потусторонние силы. Но то, что я увидела и услышала, невозможно ничем объяснить. Стена в холле полыхала огнем. Повсюду раздавались страшные звуки — у меня до сих пор бегут мурашки, когда я об этом вспоминаю. Это был не вой, не крик, не скрежет. Что-то утробное, глухое, дикое. — Ирина Вадимовна запнулась и глубоко вздохнула. — Я, как дура, выскочила из дому, была такая теплая летняя ночь, а меня просто колотило, зуб на зуб не попадал. Бросилась к своим соседям — чудесная молодая пара, они меня привели в чувство. Они предложили всем вместе вернуться в дом. И что бы вы думали?

— В доме было все в порядке, никаких огней на стене и зловещего воя, — уверенно сказал Федор.

— Именно! — воскликнула Ирина Вадимовна. — Признаться, я решила, что мне почудилось…

— Ирина Вадимовна, простите за вопрос: вы пили алкоголь тем вечером?

— Бокал красного сухого вина считается?

— Не думаю.

— Вот и я так считаю, — усмехнулась Ирина Вадимовна. — Впрочем, я приняла, как мне показалось, верное решение: выпила пустырник, легла спать и на следующий день записалась к невропатологу.

— Ваше хладнокровие достойно уважения. Вам было не страшно оставаться в доме одной?

— Почему одной? Со мной осталась моя домработница, Елена. Предвосхищаю вопрос: где же она была, когда произошел этот кошмар? У нее разыгралась мигрень еще до прихода гостей, и она отправилась отдыхать. Ее комната находится на втором этаже, поэтому наше скромное пиршество ее не могло потревожить. И да, я считаю, что мои люди вне подозрений.

— А ваши люди — это… — Федор помахал листком со списком имен гостей.

— Нет, это как раз список тех, кого я бы не сбрасывала со счетов. Ведь именно с того вечера все и началось. А мои люди — это Елена и мой литературный редактор Евгений. Одну я знаю почти двадцать лет, другого практически вынянчила.

— Ирина Вадимовна, но ведь это был не единственный инцидент? Иначевряд ли вы бы пришли сюда через три недели после происшествия.

— Вы проницательны, молодой человек, — засмеялась Ирина Вадимовна. — Я посетила доктора и немного успокоилась — с моим здоровьем все в порядке. Мало ли, что может показаться? Но звуки стали повторяться. И огонь на стенах. Самое ужасное даже не то, что я это видела и слышала, а то, что никто не мог этого подтвердить. Я всегда находилась в доме одна. Знаете, я хотела однажды подойти к огненной стене — ведь совершенно ясно, что это какая-то оптическая иллюзия. И не смогла. Такое странное оцепенение. А позавчера кто-то проник в мою мастерскую и испачкал холст кровью.

— Может быть, все-таки краской? — мягко поправил Федор.

— Кровью, — упрямо проговорила Ирина Вадимовна. — В мастерской стоял специфический запах.

— Ну холст-то наверняка кто-то видел?

— Да нет же! — Ирина Вадимовна в сердцах ударила кулаком по столу. — Я его сфотографировала, покинула мастерскую, а через час на подрамнике стоял белый холст! А фотография из телефона была удалена.

Федор кивал и думал о том, что дело яснее ясного. Кто-то сознательно пытается сделать из Ирины Вадимовны выжившую из ума старуху. Оставалось только понять, кто именно за этим стоит. Но тут имелись свои подводные камни: хотя «дьявольский план» не отличался хитроумием, злоумышленник предпочитал действовать исподтишка, не выдавая себя и не развивая активность — для избавления от пожилой дамы имелись более жестокие и менее аккуратные способы. Значит, вламываться с открытыми расспросами не стоит, лучше занять наблюдательную позицию.

— Что же, предлагаю следующий план. — Федор потер ладоши. — Под каким предлогом я могу попасть к вам в дом и наладить контакт с вашей компанией? Вы ведь художница? Может быть, сделаем из меня вашего ученика?

— Из вас? — Ирина Вадимовна смотрела на него озадаченно. — Молодой человек, не сочтите за грубость, но у вас на лице написано — служитель порядка.

— Да ладно, так и сказали бы — рылом не вышел, — хохотнул Федор. — Тогда рабочий, буду проводить какой-нибудь косметический ремонт.

— Да? И под каким соусом, по-вашему, я буду знакомить рабочего со всеми своими приятелями? — Ирина Вадимовна закатила глаза и прощебетала: — Ах, Генрих, я просто обязана представить тебе Федора, который клеит обои! Взгляни, какой художественный вкус, какие ровные швы! Ты ведь хозяин галереи, тебе наверняка понравится!

Федор не удержался от смеха и задумался. Может быть, и в самом деле не нужно усложнять себе жизнь? По очереди проверить каждого из списка, а там видно будет. Да и повод можно выдумать серьезный — допустим, пропажа какой-то ценности. Хотя, маловероятно, что Ирина Вадимовна согласится…

— Молодой человек, — нарушила его размышления Ирина Вадимовна, — мне понравилась ваша идея насчет ученика. Возможно, мне стоит привести в дом ученицу?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, на эту роль вполне сгодилась бы одна из ваших очаровательных помощниц. Кажется, ее зовут Дина. Изысканная девушка, с таким вкусом…

— Исключено. Дина не моя помощница, а мой секретарь. И с расследованиями она знакома только по детективным романам. Но…

— Другая ваша помощница тоже необычайно мила, и все-таки я предпочла бы Дину.

— А вот насчет другой можно подумать.

— Давайте остановимся на первой?

— Ирина Вадимовна, прошу прощения, но я не эскорт-агентство, чтобы предоставлять «выбор девушек».

— Довольно грубо, молодой человек.

Федор раздраженно развел руками, Ирина Вадимовна трактовала его жест по-своему:

— Я прощаю вам эту неловкую ситуацию. Чего мы только не наговорим по молодости лет?

— Я не могу отправить Дину к вам в дом.

— Почему? Судите сами: я пообщалась с нею каких-то полчаса, и была очарована. Она мила, образована, хороша собой. Ее появление не вызовет никаких подозрений. Все отлично знают, какую благосклонность я питаю к юным дарованиям.

— Она рисовать не умеет.

— И что же? Кто увидит наши занятия? И потом, всегда можно сказать, что она великий примитивист. Ну, или абстракционист, если все совсем плохо.

Федор понимал, что Ирина Вадимовна просто хочет добиться своего. Дина просто ей приглянулась. В любой другой день Федор бы долго не раздумывал и вежливо отказал своенравной даме. Но эта дама была первым клиентом за последнюю неделю. Он предпринял последнюю попытку:

— Может быть, мы пока не будем подписывать договор? Вы оставите свои координаты, я хорошо все обдумаю и предложу…

— К чему такие сложности? — невозмутимо откликнулась Ирина Вадимовна. — Нет так нет, я обращусь в другое агентство. И потом, вы прекрасно все придумали, и почему-то сами же отказываетесь от своей великолепной идеи!

— Я не отказываюсь. — Федор подавил вздох, нажал на кнопку телефона и проговорил в динамик: — Дина, зайди ко мне.

Глава восемнадцатая

Инструкции Дине были выданы самые подробные, она могла бы повторить их наизусть ни разу не запнувшись.

— У тебя одна задача — наб-лю-дать, — говорил ей Федор. — Просто смотреть. Изучать людей. Участвовать в разговорах. Представь, что тебя действительно пригласила в гости какая-то дальняя родственница или… Короче. Никаких действий, никакой «слежки», просто смотри и слушай. А завтра я к тебе присоединюсь.

— Присоединишься? — удивилась Дина.

— Да, — нахмурился Федор. — Буду твоим ревнивым бойфрендом, который пасет любимую художницу.

От слова «любимая» Дина ощутила приятную дрожь, и Федор тут же все испортил:

— Тебе нужно выдержать один вечер и одну ночь. Постарайся, пожалуйста, не сделать ничего такого, что мне потом придется разгребать.

— Я, по-твоему, совсем безнадежная? — взвилась Дина. — Зачем тогда все это затевать? Я обещала ни во что не вмешиваться — я не вмешиваюсь, а ты…

— Дина. — Федор взял ее за плечи. — Ты обещала не вмешиваться, а я обещал твоему отцу, что не стану подвергать тебя даже минимальной опасности. Мы оба сейчас свои обещания нарушаем. И ты это делаешь из-за меня.

Дина смотрела ему в глаза и таяла, хотя понимала, что он смотрит на нее и касается ее лишь для того, чтобы слова звучали убедительнее.

— Да ладно, мне самой интересно… — залепетала Дина.

— Вот именно. Тебе интересно. Я не хочу, чтобы ты питала какие-то иллюзии на мой счет. Ты в этом участвуешь только потому, что у меня нет выбора. — Федор грустно улыбнулся. — Нет, выбор есть, но мне он не нравится.

— То есть ты признаешься, что… — Дина подыскивала подходящее выражение. Не найдя никакой осторожной и безобидной фразы, она сказала: — Что ты используешь меня в своих целях?

— Да. Ты можешь отказаться.

— Это удивительно. Я впервые встречаю мужчину, который честно заявляет о своих намерениях.

— Мои намерения от этого не становятся менее эгоистичными.

Дина рассмеялась:

— Я представила, как ты знакомишься с девушками. «Привет, я Федор, я на тебе никогда не женюсь». Хотя нет. Ты, наверное, из тех, кто не знакомится, если не собирается жениться?

— Снова ты меня идеализируешь, Дина. Я бы тогда в монахи ушел, — хмыкнул Федор. — Ты меня поняла?

— Насчет женитьбы? Абсолютно.

— Дина, если ты продолжишь в том же духе, я могу и передумать.

— Ой, ну я просто разряжаю обстановку! Тоже мне, великая спецоперация — потусить с богемой!

— Если что-то покажется тебе необычным, странным — звони. В любое время. Я всегда на связи.

— А если мне вообще ничего не покажется, я могу позвонить? Просто так?

— Какая же ты все-таки… — Федор сощурился. — Звони.

В его взгляде читалась теплота.

***

Ирина Вадимовна охарактеризовала свой дом как «небольшой коттедж», но даже Дина, привыкшая к просторным квартирам и дорогим интерьерам, осталась под впечатлением. Двухэтажный особняк выделялся среди домов на улице элитного поселка — остальные на его фоне смотрелись скромно. Из-за высокого кирпичного забора выглядывали макушки елей, двор был идеально убран — зеленели подстриженные газоны, клумбы с цветами походили на праздничные салюты, в увитой плющом беседке на лавке лежали разноцветные подушки.

Внутри Дина ожидала увидеть старую-добрую классику — много натурального дерева, бархатные шторы с подхватами, хрустальные светильники и объемную мягкую мебель, но она ошиблась. В доме Ирины Вадимовны царил холодный минимализм. Больше всего Дину удивили стулья: они были какой-то невероятной «текучей формы».

— Мне это что-то напоминает… — Дина нахмурилась. — Часы на картине Дали!

Ирина Вадимовна заинтересованно на нее посмотрела:

— Выходит, я в вас не ошиблась. Вы кое-что смыслите.

— Вообще-то, не очень. Просто «отец угнетал нас воспитанием».

— О, даже и Чехова цитируете. Видите ли, Дина, я недолго преподавала. Недолго лишь потому, что у меня не хватило душевных сил и терпения. Мне было элементарно скучно с бестолковыми девочками и безголовыми мальчиками. Так что мне отлично известна — как это говорится? — средняя температура по больнице. Поверьте, вы неплохой экземпляр в среде своего поколения.

— Вот и папа мой говорит, что я — тот еще экземпляр. — Дина поспешила перевести разговор в шутку. Лесть начала ее немного утомлять.

— Ирэн, ты здесь?

В гостиной появился молодой мужчина. На вид чуть младше Федора. «И некрасивее», — добавила про себя Дина, хотя вошедшего нельзя было упрекнуть в непривлекательности. У него были тонкие правильные черты лица, густые светлые волосы, идеально ровная осанка.

— Диночка, познакомьтесь, — расплылась в улыбке Ирина Вадимовна. — Это Евгений, мой добрый друг и помощник. Мы с Женей задумали написать мемуары. Я давно этого хотела, только не решалась. А он помог мне собраться с мыслями и с силами. Гениальный юноша.

— Это честь для меня, Ирэн. — Женя учтиво поклонился. Дине захотелось назвать его Эжен или Жан — возможно, из-за манеры держаться в сочетании с грассирующей «р».

Женя и Ирина Вадимовна продолжали непринужденную светскую беседу, а Дине казалось, что она попала в дурацкий сериал. Не могут нормальные люди так разговаривать, да и метаморфоза, произошедшая с Ириной Вадимовной, обескураживала. Там, в агентстве, она показалась Дине весьма прагматичной женщиной, современной и твердо стоящей на ногах. Но как только они приехали к ней домой, как только появился «друг и помощник» Женя, Ирина Вадимовна будто бы навесила на себя маску — скажем, «благодушная потомственная аристократка».

— А Диночка будет брать у меня уроки. — Ирина Вадимовна приобняла Дину за талию. — У этой девочки большой талант и огромное будущее.

— Рад встрече. — Женя протянул Дине руку. — В какой манере вы пишете?

Ирина Вадимовна напряглась, а Дина, не проявляя ни малейшего беспокойства, ответила:

— Мне по душе импрессионизм. Но я не смею причислять себя к мастерам.

— Диночка очень скромна.

«Диночке повезло, что она по дороге почитала Википедию», — подумала Дина.

— Я ненадолго вас оставлю.

Проводив взглядом Ирину Вадимовну, Женя ухмыльнулся:

— Диночка, тебя взяли под крыло?

Его интонация изменилась так резко, что Дина растерялась.

— Что ты имеешь в виду?

— Ирэн — добрая старушка. И одинокая. Ей нравится окружать себя кем-то вроде нас с тобой. Симпатичными, юными, смотрящими ей в рот. Подходим по всем параметрам. Ей с нами повезло.

За Ирину Вадимовну стало обидно, но Дина предпочла промолчать. И лихорадочно соображала, какое выбрать для себя амплуа: высокомерная выскочка? Восторженная фанатка Ирины Вадимовны? Так ничего и не решив, Дина осторожно проговорила:

— Думаю, это мне повезло оказаться рядом с ней. Я давняя ее поклонница и…

— Речь долго заучивала? — прервал ее Женя. — Учти, дом большой, но место есть не для всех. И каждый за свое держится, потому что здесь можно неплохо устроиться. Знаешь, какое у Ирэн хобби? Душить заботой.

— Это грубо.

— Это правда. И не пытайся казаться лучше, чем есть. Мы здесь одни. — Женя взмахнул руками. — Признайся, что она тебе пообещала? Выставку?

Дина повела плечом и едва заметно улыбнулась. Ее бессловесный ответ можно было толковать как угодно, Женя сделал однозначные выводы:

— Я так и думал. Что ж, надейся и жди. Только имей в виду, что в самый неожиданный момент она может все переиграть по-своему. Кроме того, тебе бы поторопиться. В последнее время Ирэн здорово сдала.

— Да? — делано удивилась Дина. — Не заметила. По-моему, она прекрасно выглядит.

— От галлюцинаций лицо язвами не покрывается.

Дина округлила глаза и приоткрыла рот:

— Галлюцинаций? Боже, ты хочешь сказать, что она не в себе?

Женя сладко улыбнулся:

— Тебя не ввели в курс дела, да? Милая, запирай ночью спальню на всякий случай. Мало ли что старушке привидится: так решит, что ты приспешница сатаны, и окажешься ты не на выставке в Париже, а на каком-нибудь кладбище. Но, уверяю, на элитном! Ирэн легко это устроит.

Женя удалился, а Дина присела на низкий черный табурет, совершенно обескураженная.

«Здесь и правда кукушка может слететь, — подумала она. — Ирэн, блин. Добрый друг, блин. Кладбище, блин, элитное. Если Федор завтра не приедет, то у меня самой глюки начнутся. Интересно, а он ждет нашей встречи?».

***

— …Сегодня тут почти никого и не было. Приезжал Генрих, владелец галереи. По-моему, он к Ирине Вадимовне неравнодушен: притаранил огромную корзину фруктов и цветы. Приятный дядька, но ничего особенного.

Речь Дины в трубке изредка прерывалась. Наверняка она ходила по комнате во время разговора, и в каком-то месте не ловила сеть.

— Ты рассказывай, в ком есть особенное, — направил ее в нужное русло Федор.

Конечно, он нервничал. Старался уговорить себя: в этом конкретном расследовании нет ничего опасного, пребывание в доме Ирины Вадимовны не представляет для Дины никакой угрозы. Максимум, что может произойти — она тоже испугается какого-нибудь потустороннего визга и впадет в истерику, но эту проблему легко решить валерьянкой. И все же, слушая ее приглушенный, но очень довольный голос, — еще бы, пустили козла в огород! — Федор испытывал необъяснимую тревогу и непреодолимое желание прыгнуть в машину и прямо сейчас помчаться к Ирине Вадимовне.

— Ты знаешь, они тут все со странностями, — послушно затараторила Дина. — И все Ирине Вадимовне что-то советуют. Вот домработница: прямо ходит и зудит над ухом, что это место — проклятое, и нужно отсюда бежать в городскую квартиру. Может, она это шоу устраивает?

— Зачем?

— Из-за дома, например. Кто-то хочет его купить, а Ирина Вадимовна против…

— Не подходит, — отмел идею Федор. — Она бы мне рассказала, если бы ей делали подобные предложения. Женщина она, конечно, специфичная, но рациональная. Давай дальше.

— Генрих тоже свои предложения делает, и тоже насчет переезда. Намекает на свой дом, но Ирина Вадимовна его всерьез не воспринимает.

— А ему это, по-твоему, зачем?

— Ну… — Дина шумно вздохнула. — Я же говорила, что он к ней особенные чувства испытывает. Вдруг Генрих устал от неразделенной любви и теперь решает вопрос радикально?

— Дина, тебе бы не детективы, а мелодрамы сочинять, — рассмеялся Федор. — Я не хочу сказать, что это невозможно, но такой мотив я бы рассматривал в последнюю очередь.

— Еще здесь есть такой… — Дина попыталась подобрать нужное слово, но не смогла. — Женя тут есть. Племянник подруги Ирины Вадимовны и по совместительству — литературный секретарь. Типа, помогает писать мемуары. По шкале мерзости он где-то между моим бывшим и мадагаскарским тараканом.

— Не хотел бы я быть твоим бывшим.

— Да ты и моим настоящим быть желанием не горишь. Так вот, этот Женя при Ирине Вадимовне весь такой рафинированный, тонкий, разве что реверанс не делает. А когда мы остались на пару минут вдвоем, он почти открыто назвал ее сумасшедшей. — Дина немного подумала и добавила: — А еще обрисовал мое ближайшее будущее, если я останусь в доме. При хэппи-энде меня — цитирую — «задушат заботой». При трагическом финале я окажусь на кладбище.

— Он тебе угрожал? — Федор повысил голос.

— Ты неправильно понял. На кладбище меня отправит Ирина Вадимовна. Типа, померещится ей, что у меня рога растут и хвостик тянется, и привет.

— Думаешь, он всерьез?

— Не знаю. Но ему явно не нравится, что я приехала.

— В этом ничего странного нет. Хочет юноша входить в ближний круг обеспеченной пожилой леди, а конкуренты ему не нужны. Придется делить внимание.

В трубке повисло молчание. Федор крикнул:

— Ты тут?

— Да, — протянула Дина. — Я просто думаю. Знаешь, Ирина Вадимовна тоже со своими тараканами. Вроде бы такой прагматичный человек, а дома ведет себя, как… Как на сцене не самого приличного театра. У нее даже интонация меняется, представляешь?

— Дина, если ты намекаешь на психические отклонения, то это исключено. Я проверил, да и она сама себя проверила. А дома она может хоть на голове ходить. Но к делу это отношения не имеет.

— А если имеет? Если она все это придумала?

— Зачем? — опешил Федор.

— От скуки. Ей нравится быть в центре внимания. Ей нравится, как выразился Женя, «когда ей смотрят в рот».

— У тебя за пять минут разговора образовалось четверо подозреваемых. Одного из них ты назвала мерзким, но веришь ему на слово. А другая одновременно и жертва, и исполнитель. Для детективного романа, конечно, отлично, но…

— Ты сам просил рассказывать все, — обиделась Дина.

— Ты права. — Федор на секунду запнулся. — Честно говоря, я просто волнуюсь. Ты никак себя не выдала?

— Вряд ли. Я стараюсь помалкивать. Это трудно!

Федор рассмеялся:

— Могу представить!

— Не можешь, — простонала Дина. — Я два раза хотела нахамить этому Жене, а не нахамила ни разу! Я три раза хотела поприкалываться над Генрихом, а не прикольнулась ни разу!

— Ну что я могу сказать? Растешь над собой.

Они замолчали. Дина думала о куче вещей одновременно: о своем разговоре с Женей и о странностях в поведении Ирины Вадимовны, о забытых дома наушниках и рецепте пирожных, которым обещала поделиться домработница Елена, и уместно ли будет просить рецепт, если Елена окажется виновницей происходящего… И самое главное: что значит «растешь над собой»? Снова он говорит так, что ничего не ясно: то ли смеется, то ли хвалит.

На последний вопрос Федор дал ответ спустя секунду:

— Горжусь тобой. Выбрасывай все из головы и ложись спать. Завтра приеду.

Он отсоединился, а Дина еще долго улыбалась, глядя в экран, на котором высвечивалось «Федор — разговор длился 34:11»

Глава девятнадцатая

— Ты обещал мне позвонить, — отчитывала Жанна Федора. К его радости, на этот раз по телефону.

Федор вздохнул и выкрутил руль, выезжая со стоянки. Что может быть хуже невыполненных обязательств? Только если одно обязательство накладывается на другое, и совместить их никак нельзя.

— Замотался.

— Что ты врешь? Ты просто ляпнул, что позвонишь, лишь бы я отстала.

Парадокс: что бы Федор ни ответил, Жанна среагировала бы на все одинаково, даже самая правдивая версия не выдержала бы по ее меркам никакой критики.

— Хорошо, — согласился Федор, не видя, в общем-то, другого варианта. — Я ляпнул, чтобы ты отстала.

На мгновение повисла тишина — не было слышно даже дыхания, и тут же она выдала:

— Я так и знала! Тебе просто нравится, что я за тобой бегаю, ты так мне мстишь! До сих пор не можешь простить, что я ушла? А ты мне выбор вообще оставил, с таким-то поведением?

Желание бросить трубку было велико, но ведь в чем-то Жанна была права: он обещал с нею созвониться и начисто об этом позабыл. С другой стороны, что ей самой мешало набрать номер в течение этих дней, а не звонить со скандалом только теперь?

— Жанна! — рявкнул Федор, прерывая ее яркий монолог на тему «почему ты меня недостоин». — Ты принцесса, я козел, мы все выяснили. Твоя просьба еще актуальна?

— Актуальна. — Жанна была обескуражена. — А что, неужели ты, наконец…

— Ты далеко от Некрасовской?

— Минут двадцать.

— Жду тебя возле универмага. Жду полчаса, опоздаешь — я уехал и все вопросы с себя снимаю без угрызений совести.

То ли интонация Федора не оставляла сомнений в серьезности намерений, то ли Жанне и впрямь была так нужна печать в паспорте, но уже через четверть часа она сидела в машине. Забыв поздороваться, она спросила:

— Ты меня не разыгрываешь?

— Нет.

— Мы реально едем в ЗАГС?

— Да.

Жанна откинулась на сиденье и радостно засмеялась. Она была мало похожа на женщину, которая совсем недавно скандалила по телефону.

Федор вообще не понимал, как в девушках уживаются две разных… Сущности? Утром она трется о твою щеку носиком, пьет какао из огромной чашки и умиляется падающему снегу, а вечером закатывает истерику из-за того, что Машка с Сашкой едут на Гоа, а вы не едете даже в Анапу.

— И тебе не жаль? — поинтересовалась Жанна.

— Кого?

— Тебе не жаль, что это все не по-настоящему? — Она внимательно смотрела на него из-под полуопущенных длинных ресниц. — Мы могли бы…

Федор знал, что будет дальше. Жанна в красках опишет, что они «могли бы»: могли бы до сих пор быть вместе, могли бы нарожать целую толпу хорошеньких детишек, но, раз уже этого не случилось, могли бы попробовать начать сначала.

— Мы могли бы по проспекту поехать, — громко сказал Федор. — Тут пробка скапливается.

— А ты, я смотрю, очень спешишь?

— Спешу, — не стал отрицать Федор.

— К своей ассистентке?

Имея в виду совершенно другое, Жанна невольно попала в яблочко. Федор улыбнулся этой мысли и сказал:

— Жанн, у меня работа.

***

— Я уже и позабыла, по какому поводу всех собираю, — смеялась Ирина Вадимовна. — Да-да, конечно, дорогой. Жду.

Нажав «отбой», она повернулась к Дине и раздраженно отметила:

— Похоже, обратившись в детективное агентство, я взяла на себя проведение следственных мероприятий.

— И заметьте, по собственной инициативе, — буркнула Дина и поспешила добавить: — Я хочу сказать, что все идет по вашему плану. Согласитесь, это хорошо.

— Вы с характером, Дина, — улыбнулась Ирина Вадимовна. — Мне нравится.

Дина в ответ приподняла уголки губ, но ее улыбка получилась вымученной. Удивительно, но общение с Ириной Вадимовной здорово утомляло. Дина отлично понимала, что симпатична этой женщине. Но точно так же понимала и другое: Ирина Вадимовна искренне считает, что от ее похвалы в ком-то должна зажигаться уверенность, а от одного недовольного взгляда человек должен тотчас же пересмотреть свои взгляды на жизнь. Иногда Дина чувствовала себя йоркширским терьером на выставке, которого оценивает строгое жюри в лице Ирины Вадимовны. Иногда казалось, что в одном пространстве с нею начинает не хватать воздуха, как бывает перед дождем с грозой.

— Что же до планов, — продолжила Ирина Вадимовна, — то пока они весьма размыты. Ровным счетом ничего не происходит.

Дина кивнула и задумалась. За те сутки, что она провела в доме, действительно не произошло ничего пугающего. Разве что домработница Елена по неосторожности уронила гигантский декоративный металлический поднос. Грохот стоял такой, будто рухнул дом. Но в этом не было ничего сверхъестественного — Елена просто поскользнулась на лестнице; к счастью, без последствий в виде ушибов или травм.

Ирина Вадимовна говорила, что «темные силы» могли появляться не каждый день. Впрочем, и конкретного расписания они не придерживались. Но почему-то, как только Дина поселилась в доме, установилось некоторое спокойствие.

«Может, совпадение, — рассуждала Дина. — А может, я на всякую чертовщину действую, как дихлофос на таракашек».

— Я пригласила всех, ровно в том же комплекте, что и в первый раз. — Ирина Вадимовна присела на длинную светлую лавку, которая, очевидно, заменяла в комнате диван. — За исключением только одной моей приятельницы, но она улетела в Берлин на полгода, так что вряд ли дело в ней.

«Ага, слиняла подальше, а сама доводит человека до ручки на расстоянии», — подумала Дина и почти сразу поняла, насколько нелепы такие предположения. Слишком сложная схема для такой дурацкой истории.

Ирина Вадимовна склонила голову набок и сказала:

— Дина, вы так задумчивы. У вас есть какие-то соображения? Не хотите поделиться?

— Хочу, — медленно кивнула Дина. — Вы не заметили, что с моим появлением прекратились все эти очень странные дела?

— Это ровным счетом ничего не значит, — повела плечом Ирина Вадимовна. — Я ведь говорила вам, голубушка, что странности случались не ежедневно, а лишь…

— …А лишь тогда, когда вы были в доме одна, — закончила за нее Дина. — Тут даже думать нечего — это делалось специально. Спектакль предназначался для вас, и никто другой не должен был подтвердить, что стена горела огнем, а холст был перепачкан кровью. Ведь тогда выходит, что всему виной, — Дина показала пальцами кавычки, — ваше «сумасшествие».

Ирина Вадимовна с досадой поморщилась:

— Именно этот вариант первым пришел мне в голову, и я обратилась с ним к вашему начальнику. К чему повторяться, Дина?

— Смотрите. — Дина вытянула из аккуратной стопки лист бумаги, схватила карандаш и начала черкать: — Я провела здесь ночь и день. Своих друзей вы начали собирать сегодня в районе обеда. И только тогда, во время телефонных разговоров, сообщали им, что у вас появилась ученица. Если виновник или виновница из числа приглашенных, то что ему или ей мешало попугать вас сегодня ночью? Они все думали, что вы здесь одна.

— Я не понимаю, к чему вы клоните.

— Может быть, вчера призрак взял выходной, но я почему-то… — Дина посмотрела Ирине Вадимовне прямо в глаза. — За Елену, Женю, Генриха вы прямо руку на отсечение дать готовы?

Ирина Вадимовна изменилась в лице. Она поднялась, небрежным жестом поправила волосы и произнесла с едва сдерживаемым гневом:

— Не знаю, откуда в вашей прелестной головке средневековые постулаты насчет отсечения рук, Дина. Но я убеждена, что с каждым названным вами человеком меня связывает искренняя и крепкая дружба. Вы ведь их видели, даже познакомились. По-вашему, Елена, самый простодушный и преданный человек на земле, способна меня запугивать? Или Генрих, которого я знаю с институтской скамьи, и который ради близких людей способен на все? Или Женя? Этот мальчик вырос на моих глазах, а недавно мы завершили одно из самых важных дел в моей жизни. Без него этого бы не случилось. — Она выдержала паузу. — Вы казались мне таким чутким и глубоким человеком. Выходит, я ошиблась.

Дину речь Ирины Вадимовны впечатлила. Она сидела, опустив глаза, и не могла найти нужных слов для продолжения разговора. С чего она взяла, что может делать какие-то выводы о людях, которых вообще не знает? Почему решила, что вообще имеет право на эти выводы? Фактически, она — передатчик: Федор приказал наблюдать и ждать, а она полезла с рассуждениями и серьезно рассердила клиентку.

— Извините меня, — тихо сказала Дина. — Я только предположила.

— Не стоит, — резко бросила Ирина Вадимовна. — Для предположений я наняла вашего шефа. Кстати, он скоро здесь будет?

— К восьми.

— Почему так поздно?

— Поздно? — удивилась Дина. — Как раз к ужину, мы ведь так и договаривались.

— А я хотела с ним побеседовать лично, перед ужином, — заявила Ирина Вадимовна. — Неужели трудно соблюдать приличия?

Дина была готова взорваться. Федора незаслуженно обидели — раз, Ирина Вадимовна умудрилась совершенно неожиданно переиграть свои же планы — два, ничего не удалось выяснить — три, и о каких, черт возьми, приличиях речь? — четыре.

В гостиную заглянул Женя. Одетый с иголочки, с идеальной прической — Дина и сама-то не всегда могла сделать такую укладку волосок к волоску, он кивнул Дине и спросил:

— Ирэн, приехал курьер из ресторана. Ты спустишься?

— Друг мой, ты не мог бы сам разобраться?

— Увы. Я ведь не знаю, какие блюда и в каком количестве ты заказала. Вообрази, что случится, если Генрих не увидит на столе свои любимые креветки в остром соусе!

— Этот чревоугодник определенно устроит скандал, — закатила глаза Ирина Вадимовна. — Диночка, дождитесь меня, голубка.

Дину не переставало поражать, насколько Ирина Вадимовна менялась, когда рядом оказывался кто-нибудь из ее друзей. Изменялась интонация, выражение лица, даже лексика, а Дина мгновенно становилась «Диночкой».

— Я пока ни разу не видел, как ты рисуешь. — Женя подошел поближе к Дине.

— Художники пишут.

— Так ты не пишешь, не рисуешь… — Он заметил в руках Дины листок, на котором она отмечала события, происходящие в доме. Дина быстро смяла лист и выкрутилась:

— Ирина Вадимовна говорит, что мне стоит напитаться, накопить вдохновение и смыслы. Что бы это ни значило. Я ей доверяю. Кстати, я тоже ни разу не видела, как вы пишете мемуары, и что?

— Какие мемуары? — криво ухмыльнулся Женя. — У Ирэн была безумная идея написать эпохальную книгу, но… Ты еще не заметила, как быстро меняется ее настроение? Мы даже не приступали, одни обещания и разговоры.

— Зачем же ты ей нужен?

— Затем же, зачем и ты. — Женя окинул Дину задумчивым взглядом. — Ирэн любит держать на коротком поводке тех, кто ей сиюминутно нравится. Мило, конечно, и старости можно простить свои капризы. Только почему ты или я должны терпеть настоящий вампиризм?

Дина отчаянно пыталась не вступать в спор, но стало до того неприятно, что она не удержалась:

— Это просто хамство! Она тебя…

— Милая художница, однажды ты поймешь, что дело вовсе не во мне. Терпят все. Генрих терпит насмешки над своими чувствами, Елена терпит перемены настроения, юные дарования терпят унижения, политые сиропом. А я…

Закончить Женя не успел. Из-за дверей послышался женский визг. Отталкивая друг друга, они с Диной понеслись вниз по лестнице.

Ирина Вадимовна, белая как полотно, сидела на ступеньке и указывала дрожащей рукой на простенок. Ничего особенного там не было, кроме большой фотографии с морским пейзажем.

— Ирэн, тебе плохо? Что случилось? Ты оступилась? Ты… Что? — Женя тряс Ирину Вадимовну за плечи.

— Олежек. — Взгляд Ирины Вадимовны был пустым. — Это был Олежек.

— Этого не может быть.

— Я видела. Он смеялся, как на том снимке из Парижа.

— Кто такой Олежек? — одними губами спросила Дина.

— Ее покойный муж, — бросил Женя. — Ирэн, тебе нужно успокоиться. — Он повернулся к Дине и приказал: — Что ты встала? Воды принеси, позови кого-нибудь!

Дина бросилась в холл, проскочила в кухню — никого. Пытаясь понять, куда подевалась Елена, которая должна была заниматься приготовлениями к вечеру, Дина заглянула в кладовку, а потом выбежала в сад.

Хотя на улице ощущалось лишь легкое дуновение ветерка, а воздух был прогретым, Дину передернуло. В призраков она не верила. Зато верила в безумие, а еще — в человеческую подлость, и неизвестно, от чего становилось страшнее.

***

— Мог бы воспользоваться служебным положением. Предъявил бы корочку, и нас бы прямо сейчас расписали.

Федор переборол желание высказать Жанне все, что думает. Он и так пошел на уступки, а она только проявила большее недовольство.

— Десятого встретимся. — Он не стал затевать очередные разборки — только потеряет время и нервы, и махнул ей рукой.

Жанна вытаращила глаза:

— И что, мы даже не отпразднуем? Я думала, мы посидим где-нибудь…

— Жанн, у меня на это нет времени.

— И желания?

— Его тоже, но оцени мою тактичность — я об этом не сказал.

— Был бы ты таким тактичным, мог бы настоять на варианте «нет времени». — Жанна потопталась у машины. — Ну, я надеюсь, ты меня хотя бы подвезешь?

Федор посмотрел на нее с недоумением. Он был убежден: стоит Жанне получить желаемое, и она сразу потеряет к нему интерес. Казалось бы, она добилась цели, заявление подано и в ближайшее время компания мечты примет ее с распростертыми объятиями. В чем проблема? Неужели Федор ошибся, и у Жанны на него другие планы? Или она совмещает, так сказать, приятное с полезным? Даже не особенно прислушиваясь к собственным ощущениям, Федор понял, что не испытывает от этой догадки никаких чувств.

— Куда тебе?

— Домой. Куда еще может отправиться вечером одинокая девушка?

Федор просчитал маршрут: дом Ирины Вадимовны находился в противоположной стороне от дома Жанны. Потеряет он минут сорок. К ужину успеет, а вот обсудить с Диной подробности дела — вряд ли.

— Давай я тебе такси вызову? — предложил Федор.

— Если тебе настолько неприятно находиться со мной рядом, мог бы сразу меня послать!

— Тебя пошлешь, — пробормотал Федор и хотел уже приоткрыть дверцу со стороны пассажирского сидения, но ему помешал сигнал, оповещающий о новом сообщении.

Дина.

Тут жесть. Ты скоро?

Федор отдернул пальцы от ручки и быстро проговорил:

— Жанн, давай сама.

Глава двадцатая

«Скорая» уехала незадолго до того, как в доме появился Федор. Ирине Вадимовне измерили давление, сделали укол, мрачный фельдшер выдал стандартные рекомендации — сохранять покой, заменить кофе и крепкий чай мятным отваром, явиться на осмотр через несколько дней, а в случае рецидива без промедления вызывать бригаду.

Дина встретила Федора у ворот.

— Ты в порядке? — первым делом поинтересовался Федор и внимательно оглядел Дину, будто пытался убедиться, что она цела и невредима.

— Я-то да. — Дина поежилась. — А вот Ирина Вадимовна…

— Дина, до дома шагов пятьдесят. За это время ты должна успеть все изложить.

Дина сделала глубокий вздох. Собраться было непросто.

— Ирине Вадимовне привиделся покойный муж. Якобы он улыбался и уходил прямо в стену. Причем в ту стену, на которой висело сделанное им фото. Рядом с ней в этот момент никого не было, так что…

— Так что вполне может быть, что у женщины глюки. Кто в доме?

— Да все те же. Елена, Женя и Генрих. Ужин, естественно, отменили. Но Генрих как узнал, что Ирине Вадимовне нехорошо, тут же примчался.

— Быстро?

Дина задумалась:

— Ну… Как если бы он был совсем рядом с поселком. Минут через десять. Но это ничего не значит, он ведь и так был в списке гостей. А учитывая его нежную любовь к хозяйке, я бы не удивилась, если бы он прямо с утра явился.

Федор шагнул на ступеньку и остановился.

— Это все?

— Нет. Тебе неинтересно, как так вышло, что Ирина Вадимовна оказалась наедине с призраком мужа?

— Ну? — поторопил ее Федор, с беспокойством поглядывая на дверь.

— Приехал курьер. Ирина Вадимовна заказала еду из ресторана для ужина. — Дина с тревогой посмотрела на Федора. — Федя, курьера не было. Я вышла на улицу буквально через несколько минут.

— Может, он уже отдал заказ и уехал?

— Нет. Никаких пакетов, коробок — ничего не было ни на кухне, ни у дверей.

— А кто сказал, что приехал курьер?

***

В гостиной было тихо. Женя изучал альбом с фотографиями, Генрих, пощипывая жидкую бородку, ходил взад-вперед, Елена, шмыгая носом, смахивала пыль с полок, хотя в комнате царила образцовая чистота.

Дина с Федором не изменили легенду — Федора представили ее женихом, который был в числе приглашенных на ужин, а теперь приехал, чтобы поддержать свою суженую в таких непростых обстоятельствах.

Впрочем, старания были напрасными. Появление Федора не вызвало никакого ажиотажа и даже минимального интереса. Лишь Елена спросила, нужно ли приготовить для него отдельную комнату, а Женя насмешливо протянул:

— Удачное время для знакомства. Дина, ты не хочешь здесь поселить всю свою родню?

— Нашел время для острот! — накинулся на него Генрих. — Это даже хорошо, что в доме будет еще один мужчина.

— И чем это поможет Ирэн? — скептически отозвался Женя.

— Ну… — Генрих растерялся. — Возможно, ей будет легче, если она поймет, что рядом с нею верные друзья, на которых можно положиться.

— Да откуда вы знаете, что на него можно положиться? — Женя указал пальцем на Федора. — Может, он вообще мошенник на доверии.

— Кстати, молодой человек, а вы кто? — поинтересовался Генрих.

— Я занимаюсь бизнесом. — Федор выбрал наиболее обтекаемую формулировку.

— А что это меняет? — иронично откликнулся Женя. — Любой успешный бизнес построен на мошеннических схемах.

Федор смерил его тяжелым взглядом, а Генрих и вовсе не обратил внимания на реплику:

— Жаль… Жаль, что вы не медик. У вас случайно нет знакомого психиатра?

— Да какой тут психиатр! — Елена грузно опустилась в кожаное кресло. — Когда такие дела творятся! Я говорила Ириночке: бежать надо отсюда, бежать. У нее такая прекрасная квартира в городе, в самом центре, я туда каждую неделю езжу прибираться. А это место — проклятое.

— То есть жила тут Ирэн, горя не знала, — проговорил Женя, — и вдруг — прокляли, да? Ей просто нужно отдохнуть. Между прочим, я предлагал ей отличный пансионат. Там великолепный уход, лесной воздух…

— Какой к чертям лесной воздух? — взорвался Генрих. — То, что ты предлагаешь, похоже на бегство. Ей нужны близкие люди, знакомая обстановка и хорошие специалисты!

— А я считаю, что ей стоит сменить декорации. — Женя сохранял спокойствие. — Человек просто устал. В конце концов, если бы я целыми днями пропадал в мастерской и дышал красками, я бы тоже начал чертей видеть. А мне, между прочим, лет втрое меньше, чем Ирэн.

— Это просто хамство с твоей стороны. — В проеме появилась фигура Ирины Вадимовны. Она была бледна, придерживалась рукой за косяк. — Не втрое.

— Ириша, зачем ты встала? — переполошился Генрих.

— А что ты мне прикажешь делать? Лежать и ждать, пока меня сведут с ума в собственном доме?

Генрих подскочил к ней и хотел взять под руку, но Ирина Вадимовна отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Она медленно подошла к скамье и осторожно присела.

— Я не верю ни в собственное безумие, ни в приведения, — сказала она. — И не закатывай так глаза, Лена. Может быть, ты и предпочитаешь объяснять неудачи порчей, а успехи наличием талисманов, но я — нет. Мне любопытно другое: как я сумела так бездарно прожить жизнь, что оказалась окруженной людьми, готовыми меня испугать до обморока?

Елена охнула и прикрыла рот рукой, Генрих замер, а Женя скривился:

— Хорошего же ты о нас мнения!

— Другого не дано, — резко ответила Ирина Вадимовна. — Кто-то из вас меня мучает.

— Ириша. — Генрих подошел к Ирине Вадимовне, взял ее за руку и ласково проговорил: — Милая, я не хочу сказать о тебе ничего дурного, но… Почему ты не думаешь, что сама себя мучаешь?

— Или что тебя мучает твоя новая фаворитка? — Женя кивнул на Дину.

— В себе я уверена, мой дорогой Генрих. А насчет новой фаворитки… Я запрещаю вам покидать дом до тех пор, пока все не прояснится. Это касается всех. — Ирина Вадимовна повернулась к Дине с Федором. — И вас, Диночка, и вас, молодой человек. — И она едва заметно им подмигнула. — Завтра здесь будет полиция.

***

— Это просто черт знает что!

Федор лежал на кровати, задрав ноги на стену. Заселяться в отдельную комнату он отказался, разумно посчитав, что это вызовет подозрения. Поэтому Дина привела его в спальню, выделенную для нее. Мысль о том, что им с Федором предстоит провести здесь всю ночь, заставляла здорово нервничать и при этом воодушевляла. Сто раз Дина думала о том, что было бы неплохо, если бы их общение не прерывалось бесконечными звонками — телефонными или в дверь, если бы вокруг образовался вакуум, в который они бы могли никого не пускать. И она не могла предположить, что это произойдет так скоро.

— Я не понимаю, зачем обращаться к детективу, а потом самой начинать какие-то невнятные телодвижения, — продолжил Федор.

— Для Ирины Вадимовны это нормально, — откликнулась Дина. — Пару часов назад она меня чуть взглядом не испепелила за то, что я на эту святую троицу наехала — Генриха, Елену, Женю, а теперь они для нее главные подозреваемые.

— А для тебя?

У Дины перехватило дыхание. Она несколько секунд всматривалась в лицо Федора — не шутит ли он снова над ней? Не заметив ни малейшего намека на иронию, она выпалила:

— Начну с самого маловероятного варианта, с домработницы. Елена вроде бы максимально безобидный персонаж. Но я обратила внимание вот на что: она единственная всегда присутствовала в доме, когда появлялся этот «призрак оперы». И при этом она не оказывалась рядом с Ириной Вадимовной — то занималась цветами, то у нее была мигрень.

— Уверена, что всегда?

— Не уверена только насчет холста с кровью. В остальных случаях — да, я уточняла.

— И мы понятия не имеем, зачем ей это может быть нужно. Продолжай.

— Женя — просто мутный тип. Пользуется безграничным доверием Ирины Вадимовны. И ему жутко не нравится, что я здесь.

— Мутный тип — это не преступление, Дина. И потом, ты просто с ним общалась больше, чем с остальными. Не факт, что ты бы пришла в восторг от Генриха, если бы вы с ним час кофе пили.

— Не пили мы с Женей кофе! — возмутилась Дина, разочарованная реакцией. — И он не просто мутный тип, а врун. Сказал мне, будто никакие мемуары они не писали. А они ведь писали!

— Ты их видела, мемуары?

— Нет, но Ирина Вадимовна говорила…

Дина запнулась. За очень короткое время, проведенное в доме, она уже успела убедиться: Ирина Вадимовна может с калейдоскопической скоростью менять планы. Даже те, в которых сама выступала инициатором. С другой стороны, ее невозможно было уличить в склонности к таким явным преувеличениям.

— Я не думаю, что Ирина Вадимовна лжет, — сказал Федор. — И все-таки на книгу стоит взглянуть. Если она существует в природе, то аргумент насчет Жени принимается. Остается Генрих?

Дина уже приоткрыла рот, чтобы высказать свое мнение о Генрихе, но Федор жестом ее остановил:

— Помню, вьется вокруг Ирины Вадимовны, настаивает на том, чтобы рядом были близкие. Итак, в наличии один сомнительный мотив — у Генриха, одна возможность — у Елены, и один мутный тип Женя. Это все, что у нас с тобой есть.

Дина выпятила нижнюю губу, скрывая ликование. Ей до того понравилась формулировка «у нас с тобой», что тупик в расследовании почти не огорчил.

— Подожди! — Дина решила закрепить успех. — Это не все! Помнишь курьера? Я подкатила с расспросами к Елене: мол, не хочу тревожить Ирину Вадимовну, но раз отменился ужин, что делать с заказом? И что ты думаешь?

— Думаю, что ты мне сейчас все расскажешь, — едва заметно улыбнулся Федор.

— Вот это дедукция! — притворно восхитилась Дина. — Короче, Елена похвалила мою хозяйственность, сказала, что тебе очень повезло с невестой, а потом и говорит: она была занята подготовкой к ужину, а тут Женечка пришел. Сказал, что привезли заказ. Но Ирина Вадимовна предпочитает сама принимать заказанные из ресторана блюда. Так что Еленаотправила Женю к ней. Тогда я пошла к Жене…

— Дина.

— Что?

Федор хотел сказать, что обстановка перестала быть относительно спокойной. Что злоумышленника не остановило присутствие в доме посторонних — значит, скорее всего, он торопится, а это может заставить его совершать то, о чем раньше он и не думал. Но Федор вовремя вспомнил, что сам втравил Дину в эту историю, поэтому махнул рукой:

— Ничего. И что Женя?

— Женя утверждает, что это Елена ему сказала ему о приезде курьера, а он всего лишь передал ее слова Ирэн. — Имя, которым Женя называл Ирину Вадимовну, Дина произнесла с особой интонацией, подражая грассированию парня. — Кто-то из них врет. Я за Женю.

— А я, пожалуй, воздержусь. — Федор потер глаза. — Голова не работает, поздно уже.

Дина провела ладонью по гладкой простыне, источавшей слабый запах кондиционера для белья, и решилась на вопрос:

— А как мы спать-то будем?

Федор долго смотрел на нее. В какую-то секунду Дине почудилось, что сейчас он ее поцелует. Это было нелогично, это было невозможно. И этого, конечно, не произошло. Федор перекувырнулся на кровати, вскочил на ноги и сказал:

— С чего ты взяла, что мы будем спать?

***

«Круто все-таки иметь собственный дом, — думала Дина, крадясь по коридору вслед за Федором. — В квартире была бы кромешная тьма, и я бы точно завалила какой-нибудь стульчик. А тут просто раздолье для шпионажа: светильнички горят, коридоры широкие, все убрано. Сказка!».

Федор решил: раз уж Ирина Вадимовна направила расследование по одной ей понятному пути, то нужно выжимать из ситуации хоть какую-то пользу.

— Просто попытаемся, — предупредил он. — Всякие ужасы она видела в холле — там стена огнями пылала. И на первом этаже, у самого основания лестницы — там ей муж улыбался. Пошли, поглядим, что там.

Стояла такая тишина, что Дине постоянно мерещились посторонние звуки. Она то и дело оглядывалась и задерживала дыхание. Когда они спустились вниз, Федор попросил:

— Встань туда, куда она показывала.

Дина задумалась. В общем-то, Ирина Вадимовна просто махала рукой в сторону — она могла иметь в виду и дверь, ведущую в гостевую комнату (сегодня там ночевал Генрих), и простенок, где висела фотография. Дина склонялась к последнему варианту, но на всякий случай спросила:

— Надо точно до сантиметра?

— Хотя бы до километра.

По интонации Дина поняла, что он улыбается, тихо хихикнула и остановилась прямо под фотографией.

Федор попятился и очень скоро пропал из виду. Настенные лампы освещали только небольшие участки, и дальше пары метров от себя Дина не могла ничего разглядеть. Стало неуютно, она старалась глубоко дышать и напевать про себя «В лесу родилась елочка» — это всегда помогало избавиться от навязчивых мыслей.

В следующее мгновение мелькнула вспышка. Дина зажмурилась и, чтобы не закричать, укусила себя за палец. Неизвестно, сколько она так простояла — казалось, что время остановилось, прежде чем почувствовала чье-то прикосновение. Открывать глаза не хотелось.

— Дин, ты голодная? Чего палец ешь? — услышала она голос Федора.

По-прежнему было темно, никакого яркого света.

— Мне что, тоже померещилось? — прошептала Дина. — Может, Женя был прав, и я тоже тут начинаю с ума сходить?

— Иди сюда, — поманил ее Федор.

Дина послушно последовала за ним. Федор подвел ее к небольшой нише в противоположной стене, вытащил оттуда странного вида вазу — металлическую, полую внутри, с небольшим отверстием посередине и сказал:

— Это тупее и проще, чем можно было подумать.

— Что это? — Дина впилась глазами в нишу. У самой стенки стояло маленькое белое устройство, похожее на гибрид видеокамеры и радио.

— Мини-проектор. — Федор хлопнул себя по лбу. — Самое интересное, что я об этом думал. Не знаю, как мог из головы выбросить. Может, меня сбили рассказы про кровь на холсте. Все-таки это принципиально другой способ воздействия на психику. Дурак я. Кстати, когда я его включил, на тебе и правда отразился какой-то мужик в шляпе.

Дину передернуло:

— Не хватало еще на мне покойничков показывать. А там, в холле? Там ведь тоже должно что-то быть?

— Не уверен, — покачал головой Федор. — Но пойдем.

Он оказался прав: мест, куда мог поместиться компактный приборчик, оказалось предостаточно — в холле на низком столике стояли длинные ящички с цветами, а еще изображение могло бы транслироваться из-за причудливой статуи. Но там было пусто.

— Значит, уже забрал, — развел руками Федор. — Может быть, потому что такая штука у него одна. Может быть, боялся, что обнаружат.

— Ты постоянно говоришь «забрал», «боялся». Считаешь, это мужчина?

— Считаю, что это человек, поэтому «он», — улыбнулся Федор. — Но мне трудно представить Елену, которая прячет проектор. Она бы, скорее, стала булавки в дверной косяк втыкать.

Они переглянулись и, не сговариваясь, медленно пошли обратно.

— Понятно одно. Ирина Вадимовна не псих, — заключила Дина. — А толку?

— Никакого. — Федор аккуратно отодвинул металлическую вазу, снова достал проектор и обратился к нему, будто к живому существу: — Чей же ты?

— А что, если здесь подежурить? Подождать, пока за этой штуковиной кто-нибудь явится?

— Как ты себе это представляешь? — усмехнулся Федор. — Сесть на лестнице и таращиться?

— Можно снять отпечатки пальцев, — не сдалась Дина.

— Отличная мысль. Осталось только решить, под каким соусом получить отпечатки присутствующих, и как задержаться здесь на неделю-другую.

— Почему на неделю?

— А какими мы будем по счету в очереди у криминалистов?

Дина заметно погрустнела. Федор поставил проектор на место и сказал:

— Спасибо тебе.

— За что?

— За компанию. С тобой веселее. Кстати, а чего ты палец кусала?

Дина смутилась:

— Я боялась. Не хотела закричать.

— Знаешь, Дина. Ты мне нравишься.

Глава двадцать первая

Дина спала, приоткрыв рот, высунув из-под одеяла босую ногу.

Федор посмотрел на нее и усмехнулся. Ему вспомнилась забавная картинка, популярная в интернете, из серии «ожидание-реальность»: на одной части рисунка было показано, как выглядит спящая девушка в кино — волосы лежат идеально, глаза чуть прикрыты, поза очень соблазнительна. На второй была изображена спящая девушка в действительности — волосы спутаны, на лице отпечаток подушки, один глаз чуть больше другого.

Иллюзий Федор не питал. Он не воспринимал женщин как ожившую журнальную картинку: знал, что во время гриппа у нее будет распухший от насморка нос, а после сна она будет выглядеть как растревоженный совенок, а еще ей может не хотеться быть в этот вечер эталоном красоты, и она будет валяться на диване в растянутой футболке и пить колу прямо из бутылки.

И в этом тоже было что-то трогательное, и привлекало не меньше, чем вид красотки в узком платье с глубоким декольте. При условии, конечно, что ты любишь.

Было бы глупо думать о том, что он влюблен в Дину. Но ему хотелось любоваться ею спящей.

После ночных приключений она рухнула на кровать, не задавая никаких вопросов. Похоже, меньше всего ее волновало, как они вдвоем лягут в одну постель. Федор поступил по-джентльменски: стащил подушку с одеялом на пол и улегся на мягкий ковер. Не то чтобы ему не хотелось поспать в нормальных условиях, и не то чтобы он был так уж против уснуть рядом с Диной… Просто к чему? Утром не удалось бы избежать неловкого заматывания в одеяло, да и взгляд отводить пришлось бы.

— Доброе утро. — Голос Дины был хрипловатым. Она улыбнулась и потерла глаза. — Который час?

— Еще рано, поспала бы.

— А я выспалась. — Она села на кровати и с любопытством посмотрела на Федора. — Какие мысли?

— Мысли?

— Ну да. Чей проектор?

Федор ожидал от нее чего угодно. Она могла бы спросить, как спалось — с любой интонацией, от ехидной до смущенной. Могла бы начать рассказывать, какие ей снились сны, или вспомнить, какого страху натерпелась ночью.

Но первая мысль этой девчонки с утра пораньше была о том, кто установил проектор в нише.

— Ты все-таки уникальная, — вырвалось у Федора.

О сказанном он пожалел — это так глупо и неуместно звучало. Но он мог бы поклясться, что у Дины на щеках появился румянец.

— Это правда, — согласилась она. — Единственный экземпляр. Так что, есть идеи?

Федор плюхнулся на кровать и, стараясь не смотреть на Динино оголенное плечо, произнес:

— Ближе всего к той нише комната Генриха.

— Значит…

— Ничего это не значит. Я нашел похожие модели в интернете, проектором можно управлять дистанционно.

— Супер, — фыркнула Дина, — вместо того, чтобы сузить круг подозреваемых, мы его расширили. Получается, можно хоть из соседнего поселка мультики показывать.

— Из соседнего вряд ли, — усмехнулся Федор, — сигнал не дойдет. Но некоторая свобода передвижения имеется. С одной стороны, комната Генриха в этом случае перестает быть аргументом.

— А с другой, — перебила его Дина, — и то, что его не было в доме, когда Ирина Вадимовна увидела покойного мужа, — тоже нифига не аргумент.

— Рвешь подметки на ходу. Если отказаться от фантазий, то имеем мы один несчастный проектор, который доказывает только то, что и так было известно: Ирину Вадимовну планомерно сводят с ума. И куча вопросов.

— Кто сводит и зачем?

— Глобально да. Но чтобы на них ответить, сначала разберемся с мелочами. Почему Генрих приехал так быстро? Что за странная история с мемуарами? И кто наврал насчет курьера — Женя или Елена?

— Я могу узнать! — с готовностью сказала Дина.

Федор задумался. Ему не слишком хотелось давать Дине свободу действий.

— Как же все сложно, — простонал он. — Тебя присутствующие знают лучше. Твои расспросы могут выглядеть естественно.

— Именно! — воскликнула Дина. — Генрих так печется об Ирине Вадимовне, что никого не замечает. И меня не заметит. Женя, конечно, своеобразный парниша, но на контакт идет. А с Еленой мы уже почти подружки: она мне рецепт обещала, и про курьера мы…

Дина застыла. Несколько секунд она так и сидела с поднятой рукой и приоткрытым ртом. Федор щелкнул пальцами прямо перед ее носом:

— Эй, из тебя получится красивая статуя, но живой ты мне нравишься больше.

Даже не обратив внимание на комплимент, Дина вскрикнула:

— Курьер! Федя, я тупица! Мне срочно нужно позвонить.

***

Из кухни доносился звон посуды — похоже, Елена завершала приготовления к завтраку. Дина прошмыгнула мимо, быстро пересекла холл и хотела выйти на улицу, но дверь оказалась запертой. Дина огляделась в поисках ключей, но, так ничего и не обнаружив, вернулась в кухню.

— Доброе утро! — поприветствовала она Елену.

— Какое уж тут доброе, — тяжело вздохнула та. — Голодная?

— Нет, — замотала головой Дина, — я просто хотела выйти воздухом подышать, а дверь закрыта.

— Правильно, закрыта. Ириночка вчера так и сказала: дверь запри, ключи спрячь и никого не выпускай.

— А если я в обморок упаду без кислорода? — возмутилась Дина.

— В окошко подыши, — косо взглянула на нее Елена. — Понимаю я тебя, девочка. Разве ж закрытые двери остановят дьявольщину всякую? Но как Ириночка скажет, так и будет в этом доме.

И, отвернувшись к плите, она продолжила помешивать кашу — судя по запаху, овсянку.

Дине вернулась в холл и задумалась. Ей казалось, что на улице сможет чувствовать себя свободнее: не придется то и дело оглядываться и думать, будто кто-то подслушивает разговор. Звонить из комнаты она постеснялась — с каждым днем становилось все труднее не краснеть под взглядом Федора.

Не придумав ничего лучше, чем спрятаться в темной кладовке неподалеку от кухни, Дина набрала номер и глубоко вздохнула.

Выяснить телефон заведения, откуда Ирина Вадимовна заказывала еду, было пустяком. Нашелся всего один ресторан с названием «Кхуам-цу». Мимоходом Дина решила, что обязательно потом пригласит туда маму, которая обожала новые гастрономические впечатления.

После непродолжительного ожидания под звучащую из трубки классику Дина услышала:

— Вы позвонили в «Кхуам-цу», меня зовут Екатерина, чем могу помочь?

— Здравствуйте, Екатерина. — Дина заговорила таким надменным голосом, что невольно приподняла голову повыше и распрямила плечи. — Сомневаюсь, что сотрудники вашего, с позволения сказать, заведения, могут быть полезны своим гостям. Постоянным гостям, прошу заметить.

— Насколько я понимаю, вы остались недовольны обслуживанием?

Дина театрально расхохоталась:

— Милая, у вас весьма оптимистичный взгляд на мир! Я и мои гости не смогли составить вообще никакого мнения об ужине, потому что нам его не привезли!

— Вы заказывали блюда на дом? — В голосе Екатерины послышалось облегчение. — Минуту, я свяжу вас со службой доставки.

В ухо снова полились звуки «Кармен», и на этот раз ждать пришлось долго. Дина размышляла, кому пришло в голову совместить оперу французского композитора о роковой испанке и тайскую кухню, но идей не возникло.

— Отдел доставки «Кхуам-цу», Екатерина, слушаю вас, — раздался бодрый голос.

— Только что я беседовала с вашей тезкой, — тем же высокомерным тоном начала Дина. — Вы в курсе событий?

— Каких событий?

— Уж не на мировой арене! — Дина вошла в раж. — Чем вы занимались, пока я битый час ждала вашего ответа? Впрочем, мне не так уж трудно повторить. Я не знаю, кто виноват: ваша кухня не приготовила блюда или курьер по дороге решил съесть их сам, но мои друзья остались без ужина!

Екатерина Вторая, как про себя окрестила оператора Дина, осталась невозмутимой:

— Вы сделали заказ в «Кхуам-цу» и вам его не привезли, я правильно поняла? Назовите, пожалуйста, адрес.

Дина чуть было не назвала собственный адрес, но вовремя опомнилась.

— Совершенно верно, заказ был оформлен, но позже отменен, — сообщила Екатерина Вторая.

На мгновение Дина растерялась. Могла ли Ирина Вадимовна отказаться от доставки? После произошедшего вечером — легко, ведь ужин так и не состоялся. Но Дина отлично помнила, что приглашенных обзванивал Генрих, а Ирина Вадимовна долго приходила в себя и вряд ли в таком состоянии ей было дело до приезда курьера.

Ругая себя за непредусмотрительность, — стоило сперва поговорить с Ириной Вадимовной! — Дина все-таки решила не отклоняться от плана:

— Ничего я не отменяла! Безобразие, перекладывать вину за плохую работу на плечи клиентов!

— Мне жаль, но в программе значится статус «отменен».

— Значит, ваша программа некорректно работает.

— Ошибка исключена, — устало ответила Екатерина Вторая. Дине стало неуютно. Она пообещала себе написать пару отзывов о блестящей работе менеджеров ресторана, упомянув в каждом обеих Катерин.

После недолгой паузы Екатерина Вторая продолжила:

— Даже если в программе произошел сбой, то на собственную память я могу положиться. Я лично отменяла этот заказ, хотя курьер уже выехал по вашему адресу. Но отменяли действительно не вы. Я говорила с приятным мужчиной, он очень мило грассировал. Может быть, это ваш супруг?

***

— Она сказала, что сама с ним разговаривала, представляешь!

Дина скакала на кровати. Это было неуважительно по отношению к хозяйке и, пожалуй, даже по отношению к мебели, но поделать она ничего не могла. Такой счастливой и довольной она последний раз чувствовала себя только в детстве, когда на спектакле подарила букет фее-крестной, а та взяла ее за руку и вывела вместе с актерами на поклон.

— И что это дает? — Федор хмурился, но Дина была до того заразительна в своем восторге, что он невольно начинал улыбаться. Правда, сразу же себя одергивал.

— Как — что? — Дина перестала прыгать, с размаху плюхнулась на кровать и озадаченно посмотрела на Федора. — Это же все объясняет!

— Что именно? Давай-ка сценку по ролям разыграем, у тебя явные актерские задатки.

Дина снова попыталась угадать, язвит он или говорит всерьез, а Федор скрестил руки на груди и сказал:

— Нападай.

Дина без раздумий бросила в него подушкой, Федор ловко перехватил ее в воздухе и вздохнул:

— Не так буквально. Предъявляй мне обвинение.

— Ты отменил заказ. И… — Дина запнулась. После общения с двумя Катеринами в ее голове все выходило так складно, что просьба Федора сбила с толку.

— Я не отменял, — спокойно ответил Федор. — Это ошибка.

— Но у меня есть свидетель, который с тобой разговаривал.

— Хорошо, сдаюсь. — Федор с улыбкой поднял руки вверх. — Я и правда отказался от ресторанной еды, потому что захотел сделать сюрприз Ирине Вадимовне. Например, шашлык приготовить, сам.

— И где же он? — прищурилась Дина.

— Не успел. Не до того было. О, а еще я буквально вчера прочитал в интернете, что в этом ресторане было несколько случаев отравления морепродуктами, поэтому перестраховался. Предвосхищая расспросы: рассказать об этом тоже не успел, потому что…

— Было не до того, — закончила за него Дина. — Извини.

— За что ты извиняешься? — удивился Федор и задумчиво потер подбородок. — Чуть не забыл поделиться с тобой новостями. Проектора за вазой больше нет.

— Спер-таки! — хлопнула себя по ногам Дина. — Говорила же, надо там дежурить. — Она осеклась. — Двери закрыты.

— Какие двери?

— Я хотела выйти на улицу, но Ирина Вадимовна вчера приказала запереть дверь и никого не выпускать, — принялась объяснять Дина. — Если проектора больше нет на месте, а из дома никто не может уйти, то проектор у него в комнате.

— Или в мастерской, или в корзине с грязным бельем, или вообще его выбросили в окно, — принялся перечислять Федор. — По глазам вижу, ты хочешь, чтобы я провел несанкционированный обыск?

— Очень хочу. И полезно, и звучит красиво.

— Во-первых, это может ничего не дать. Во-вторых, он может вернуться, когда я его комнату кверху дном буду переворачивать. В-третьих, это незаконно.

— Может не дать, а может и дать, — легко отбила мяч Дина. — И он не вернется, я ему зубы заговорю, можешь не сомневаться. И потом, мы ведь хотели еще кое-что выяснить, все очень удачно складывается.

— А что насчет незаконности?

— Сдаюсь, товарищ генерал. Это незаконно. — Она наклонилась к уху Федора и громко прошептала: — Но я тебя не сдам, век воли не видать.

Она находилась от него в такой опасной близости, что Федор несколько раз ловил себя на желании поцеловать ее в шею. Сделав над собой усилие, он отклонился, внимательно посмотрел на Дину и сказал:

— Криминальные наклонности — мой самый любимый из грехов.

— Ты тоже любишь «Адвоката дьявола»?! — И Дина захлопала в ладоши.

Глава двадцать вторая

В гостиной, тихо переговариваясь, сидели Генрих и Женя. Как только Дина вошла, они сразу замолчали. Спустя пару секунд Генрих пожелал ей доброго утра, а Женя лишь сдержанно кивнул.

Дина вздохнула, села на стул и спросила:

— Как Ирина Вадимовна?

— Она еще не спускалась, — ответил Генрих.

— А вы не знаете, она действительно вызвала полицию?

— Почему такой интерес? — спросил Женя.

— Просто вопрос, — передернула плечами Дина и доверительно зашептала: — Между нами говоря, Федор не давал мне покоя почти всю ночь.

Женя изогнул бровь:

— Дина, избавь нас от подробностей своей интимной жизни.

— Евгений, ты никогда не был пошляком! — осуждающе покачал головой Генрих. — Дина, надеюсь, вы извините молодого человека. Полагаю, на него произвели неизгладимое впечатление недавние события, и это лишь защитная реакция. Так что ваш жених?

— Сказал, будто от меня одни неприятности! — заныла Дина. — У него сегодня деловая встреча, а он вынужден ее пропустить из-за прихотей нездоровой старушки.

— Как он смеет! — гневно воскликнул Генрих.

— Да-да, я тоже возмутилась. А он в ответ: я приехал в эту психушку только из-за твоих капризов, а теперь потеряю большие деньги. Автор у него, видите ли, будет в городе только два дня!

— Автор? — переспросил Женя. — Кажется, вы говорили, будто Федор бизнесмен.

Дина уставилась на него с недоумением:

— И в чем противоречие? У него издательский бизнес.

— Что-то я не слышал о таком издателе — Федоре… Кстати, как его фамилия? — протянул Женя.

— С твоей стороны крайне неприлично учинять девушке в расстроенных чувствах допрос, — заступился за Дину Генрих.

— Ничего страшного, Генрих Викторович, — слабо улыбнулась Дина. — В расстроенных чувствах сейчас все, Женя имеет полное право не доверять человеку, которого впервые видит. Федя занимается выпуском и продвижением электронных книг. Не слышали о платформе «Читать онлайн»?

Мужчины отрицательно замотали головами (еще бы, ведь эту платформу Дина только что выдумала), и она продолжила:

— Я хотела с вами посоветоваться. Ирина Вадимовна говорила, что собирается написать книгу, а Женя ей помогает. Как думаете, если я обращусь к ней с предложением публиковаться у Федора, она согласится? Тем более, новые впечатления, дела могут ее отвлечь от этого ужастика? Ну а я исправлю свою оплошность с сегодняшней сорвавшейся встречей.

Женя резко встал на ноги:

— Ты ненормальная? Ирэн переживает такие трудные времена, а ты хочешь добавить волнений? Я не понимаю, чего ты добиваешься.

— Милая Дина, — заговорил Генрих, — несмотря на очевидную эгоистичность вашего предложения, оно не лишено смысла…

— Лишено, — отрубил Женя. — Очень мило с вашей стороны, Генрих Викторович, обвинять в эгоизме юную художницу, когда вы сами заботитесь исключительно о собственных интересах. Скажете, что хотите Ирэн добра? А я скажу, что вы хотите стать единственным приближенным, поэтому так откровенно предлагаете себя и поддерживаете любую чушь, лишь бы найти еще один повод для разговора.

Генрих едва заметно покраснел и уставился в пол, а Женя повернулся к Дине:

— Не смей тревожить Ирэн своими идиотскими затеями. Чтоб ты знала, вся эта ерунда началась после того, как она задумала писать мемуары. — Он снова сел, провел рукой по лбу и устало проговорил: — Какой бы жесткой Ирэн ни казалась, она ранимый и сентиментальный человек. Она чудовищно тяжело переживала смерть мужа, расставания с друзьями. А расставаний было немало, как ты можешь догадаться — с ее-то характером. Генрих Викторович, простите меня.

— Ты был груб и несправедлив, — ответил Генрих. — И сейчас ты несправедлив к Ирише. Да, она сильная женщина, не без капризов. Но, во-первых, у кого их нет? А во-вторых, по-настоящему преданные люди, которые любят ее, способны мириться с любыми чертами. Именно потому, что они любят.

— Я только хочу сказать, что Ирэн часто теряла близких и дорогих людей. — Женя прикрыл глаза. — Со временем все забывается, но недавно она снова разбередила старые раны. И крайне тяжело это переживает. Возможно, поэтому сейчас все так… Необъяснимо. И поэтому она так ничего мне и не надиктовала.

— Не может справиться с чувствами? — предположил Генрих.

— Да. До сих пор не могу себя простить. Ведь это была моя идея насчет мемуаров. Не стоило.

— Действительно, не стоило, — раздался голос Ирины Вадимовны. Она стояла на пороге, за ее спиной маячила фигура Федора.

— И все объяснимо, — сказал он.

***

Федор не пришел в восторг от идеи Ирина Вадимовны, но она настаивала:

— В этой скверной истории так или иначе оказались замешаны все. Потому и разбираться будем при всех.

Меньше всего Федору хотелось превращать работу в драматический сериал, где развязка заключается в обязательном публичном разоблачении преступника и картинных рыданиях пострадавших — «как же он мог!». Но учитывая характер Ирины Вадимовны и его собственное желание поскорее покончить с этим делом, Федор предпочел согласиться.

Так что в гостиной был объявлен общий сбор. Дина, Генрих и Женя уже сидели на своих местах в «зрительном зале», как про себя назвал гостиную Федор. Ирина Вадимовна с самым царственным видом стояла у окна, повернувшись спиной к присутствующим. Последней вошла Елена с огромным подносом в руках, на котором стояли чашки, дымящийся кофейник, фарфоровые тарелки с угощением и стакан с соком специально для Ирины Вадимовны.

— Ириночка, пей, это полезно. — Елена протянула ей стакан. — Я старалась.

— Для того, чтобы мне стало лучше, или для того, чтобы успокоить свою совесть? — Ирина Вадимовна отреагировала на заботу с иронией.

Елена опустила глаза и принялась расставлять на столике посуду, а Федор переглянулся с Диной. Похоже, отклик Ирины Вадимовны обоим показался обидным.

— Человек может прожить без еды больше недели, — произнес Женя. — Без информации, полагаю, значительно дольше. Но, может быть, завтрак подождет, и вместо этого кто-нибудь расскажет, что происходит?

— С удовольствием, — сказал Федор. — Но думаю, что рассказ нужно начать вам, Женя.

Женя неопределенно хмыкнул. Федор выдержал паузу и поинтересовался:

— Вы не хотите поделиться с нами радостными новостями?

— Радостными? — скривился Женя. — В последнее время для меня самая радостная новость, если Ирэн в порядке.

— Согласен, это важно, — кивнул Федор. — Но вы в одном шаге от подписания договора с крупным издательством. Разве это не самое главное? Разве не к этому вы стремились?

— В мультфильме говорилось, что с ума обычно поодиночке сходят, — зевнул Женя. — Выходит, врали? О чем вы вообще говорите?

— Да, молодой человек, — влез Генрих, — ваши слова звучат как обвинение. Даже если Евгений собирается заключать какой-то контракт и не хочет этим делиться, причем тут мы? Это неэтично, в конце концов.

— Неэтично — воровать чужую рукопись, — откликнулся Федор, — и доводить до сумасшествия других людей. Именно этим Женя и занимался.

— Да как вам не совестно? — воскликнула Елена. — Женечка Ириночку обожает!

— Себя он обожает немного больше, — усмехнулся Федор. — Давайте по порядку: Ирина Вадимовна задумала написать мемуары и обратилась за помощью к Жене, у которого филологическое образование. Работа шла быстро. Ирина Вадимовна с удовольствием делилась воспоминаниями, а Женя их записывал и делал литературную обработку.

— И что же здесь криминального? — спросил Генрих и хлопнул себя по лбу. — Постойте-ка, но ведь Евгений утверждает, что мемуары не написаны! Евгений?

— Генрих Викторович, на ваши вопросы я отвечу охотно, — надменно произнес Женя. — Но при посторонних не собираюсь вдаваться в подробности. Федор и Дина — люди не из нашего круга, и даже не Елена. По какому праву этот мужчина вмешивается в нашу частную жизнь?

Федора резанул тон Жени и особенно уничижительное «даже не Елена». Он бросил быстрый взгляд на Дину — она смешно раздула ноздри и уже открыла рот, но Федор покачал головой, и Дина молча откинулась на спинку стула.

— Я вмешиваюсь в вашу жизнь по просьбе Ирины Вадимовны, — спокойно пояснил Федор. — Она обратилась к моим услугам, чтобы разобраться с потусторонними силами.

— Вы охотник за приведениями? — ехидно уточнил Женя.

— Я частный детектив. — Федор повернулся к Генриху. — Отвечу и на ваш вопрос. В написании книги и правда нет ничего криминального. Более того, книга уже закончена. Но Женя захотел присвоить совместный труд себе, оттого и возникла такая путаница. Окружающим он рассказывал, что Ирина Вадимовна слишком погрузилась в прошлое и работа не идет. Ирина Вадимовна, кстати, здорово ему помогла: она и сама не хотела никому сообщать о книге до публикации. А вот после планировала раскрыть карты, подарить друзьям по пилотному экземпляру и закатить грандиозную вечеринку.

— Это называется «суаре», — процедила сквозь зубы Ирина Вадимовна.

— У вас суаре, у нас тусовка, — отмахнулся Федор. — Пока Ирина Вадимовна скрытничала, Женя якобы вносил последние корректировки в книгу, а сам уже вовсю рассылал ее в издательства. Надо сказать, книга вышла яркая, даже скандальная. Ирина Вадимовна общалась с людьми творческими, известными. Половину персонажей будущие читатели и так знают — это актеры, музыканты, художники. И не всегда воспоминания о них получались приятными, приходилось говорить и о самых неприглядных сторонах жизни. Выбрасывать таких героев из книжки было жалко, и у Ирины Вадимовны возникла мысль: изменить имена на клички, а мемуары назвать художественным произведением.

— Это была моя мысль, — чуть слышно проговорил Женя.

— Ты вообще красавчик, — согласился Федор. — Такую операцию провернул. В результате появились не мемуары Ирины Хейфиц, а роман Ирины Хейфиц. Но Жене очень хотелось, чтобы роман вышел за авторством Евгения Ляпина. Была только одна проблема: Ирина Вадимовна что же, не узнает собственную книгу?

— Да! — Генрих стукнул кулаком по столу. — Она что же, не узнает?

— Узнает, разумеется, — кивнул Федор. — И в лучшем случае Женю ожидает позор, в худшем — судебное разбирательство. У Ирины Вадимовны полно влиятельных знакомых, и каждый из них будет на ее стороне. Разумеется, если прежде она не скомпрометирует себя психическим отклонением. Времени у Жени было не так много, действовал он топорно — картинки с эффектами через проектор, кровь на холсте. Хотя понятно, на что он рассчитывал. Из близких у Ирины Вадимовны только он, Генрих и Елена. Генрих — человек рациональный.

— Я да, я рациональный, — подтвердил Генрих.

Федор уважительно пожал ему руку и продолжил:

— Елена более впечатлительна, верит в проклятья, но ведь она лично и никаких призраков не видела. Сам Женя вместе с искренне переживающим за свою подругу Генрихом будут списывать состояние Ирины Вадимовны на усталость, на нервное расстройство, на возраст, в конце концов. — Федор невесело усмехнулся. — Человеческая психика тот еще ребус. Врачи не находят патологий, а человек тихо сходит с ума. Рано или поздно Ирина Вадимовна, обойдя всех специалистов и продолжая видеть геенну огненную, оказалась бы в каком-нибудь стационаре.

— Где-где? — переспросила Елена.

— В дорогой психушке, — пояснил Федор. — Книжка бы благополучно вышла, и кто бы стал слушать женщину, которая отдыхает в клинике для душевнобольных?

— Просто сценарий для триллера, — насмешливо проговорил Женя. — Ирэн, ты ему веришь?

— Я верю фактам, — холодно ответила Ирина Вадимовна.

— Каким? Что я отправил рукопись? — Женя закатил глаза. — Я хотел сделать тебе сюрприз. Принести договор на блюдечке. А ты меня обвиняешь бог знает в чем! С таким же успехом можно предположить, что тебя запугивали соседи, чтобы выкупить твой дом!

— И этот вариант мы тоже рассматривали, — без тени улыбки сказал Федор. — Если бы не Дина, мы бы вряд ли смогли сосредоточиться на конкретных подозреваемых, расследование бы здорово затянулось.

— А что Дина сделала? — поинтересовался Генрих.

— Догадалась позвонить в ресторан, откуда так и не приехал курьер. Там ей сообщили, что заказ был отменен приятным молодым человеком с особенностью речи. У него грассировала «р». Не самый умный ход, Женя, ты здорово перемудрил. Если ты хотел в очередной раз показать, что Ирина Вадимовна запуталась в реальности, — якобы заказала ужин, а на самом деле о нем позабыла — так это легко проверить. И зачем было валить в одну кучу приезд несуществующего курьера и новую встречу с призраком? Глупо.

— Да, ты уж учти на будущее, мой друг, — вставила ядовитую реплику Ирина Вадимовна.

— И предвосхищая ваши вопросы! — сказал Федор. — Да, сам факт отмены заказа ничего не доказывает. А вот найденный проектор с отпечатками Жени и переписка с издательством — это уже о чем-то говорит.

Женя цокнул языком:

— Ты и в почте моей рылся? — На секунду показалось, что говорил не он, а его брат-близнец. От прежнего интеллигентного холодного парня осталась только внешность. Изменились взгляд, интонация, голос. — И где же ты проектор нашел?

— Да уж не у тебя в комнате, ты же не дурак, да? — подмигнул Федор и, заметив, что Женя собирается встать, положил руку ему на плечо. — Не могу понять только одну вещь. За что ты так с Ириной Вадимовной?

— Женя, просто скажи, что все было не так, — растерянно пробормотал Генрих.

— Да нет, все так. — Женя запрокинул голову и медленно произнес: — Зла Ирэн я не желал. Я просто хотел забрать свое. — Он повернулся к Ирине Вадимовне. — Я придумал концепцию книги. Я ее написал. За четыре месяца работы ты заплатила мне гроши, а потом сказала, что моей фамилии на обложке не будет, разумеется.

Неожиданно Ирина Вадимовна стушевалась и принялась оправдываться:

— Мы изначально оговаривали условия, ты был согласен…

— Ты называла меня соавтором, — перебил ее Женя. — Ты мной воспользовалась. Мне это не понравилось. — Он огляделся по сторонам. — Я не понимаю, почему все воды в рот набрали? Каждый из присутствующих так или иначе страдал от самодурства Ирэн. Даже липовая художница Дина, которая провела здесь два дня. И каждый надеется, что это не напрасно. Генрих верит, что Ирэн однажды разглядит его преданность. Должен сказать, вы тратите время напрасно, Генрих Викторович, — не разглядит, иначе это случилось бы давно. Я думал, что Ирэн оценит мой труд. На что рассчитывал? Труд Елены она ведь не ценит. А какая, в сущности, между нами разница?

К Ирине Вадимовне, похоже, вернулось самообладание. Она прищурилась и сказала:

— Ты рассуждаешь, как дешевый торгаш! Отношения людей предполагают нечто большее, чем…

— Ты права, — закивал Женя. — Отношения людей — это взаимность. Чтобы что-то получать, нужно что-то отдавать. Что отдаешь ты, кроме своего королевского позволения находиться рядом и быть для тебя мальчиком на побегушках?

Неожиданно Женя широко улыбнулся:

— Видишь, я даже сейчас не смог тебе отказать. Ты ведь хотела устроить из этой дурацкой истории драмтеатр? Я пошел тебе навстречу. А теперь я хочу уйти.

Глава двадцать третья

Пока Женя собирал свои вещи, Ирина Вадимовна сидела в своей комнате. Не вышла она и попрощаться с Диной и Федором, их провожали Елена и Генрих. Елена собрала им в дорогу такую огромную сумку с едой, что Федор с трудом дотащил ее до машины, а Дина пошутила, что они смогут устраивать пикник после каждого пройденного километра.

— Ириночку жалко, — причитала Елена. — Она так любила этого мальчика! Вот что теперь с ней делать? Вы же детективы, вы умные, посоветуйте?

— У Ирины Вадимовны есть вы и Генрих, — приободрила ее Дина. — Мне кажется, он ее в обиду не даст. — Дина посмотрела на Генриха, который стоял чуть в стороне и о чем-то переговаривался с Федором. — И вы тоже на нее не сердитесь, ладно?

— Да что ты, девочка! Разве можно на Ириночку сердиться? Она же что дитя малое — капризничает, суетится, а сама добрая душа. И хочет, чтобы как лучше, а разве ж она знает, что для каждого лучше?

— Вы попробуйте ей объяснить, — сказала Дина.

— Да не послушает она меня. Сколько раз говорила: Ириночка, не приводи в дом всякую шваль, кто его знает, что у людей на уме? Недаром же придумали: мой дом — моя крепость. А она посмотрит на меня, как на дурочку, да скажет, что я в средневековье застряла.

— Ну что вы, какое средневековье. — Дина крепко обняла Елену. — Вы, наверное, еще более здраво рассуждаете, чем мы все вместе взятые. А если вы вместе с Генрихом будете рядом, то Ирине Вадимовне вообще ничего не страшно.

— Поехали? — раздался сзади голос Федора.

— Ребятки, вы такие хорошие! — расчувствовалась Елена. — Дай вам бог счастья и детишек здоровых!

— Да мы не… — Дина хотела сказать, что они с Федором прикидывались женихом и невестой только ради расследования, но Федор громко произнес:

— Спасибо вам большое! Будем стараться, не подведем!

— А приезжать будете? — Елена посмотрела на Дину. — Больно ты Ириночке понравилась. Наверное, дочку такую хотела. Красивую, ладную.

Дина ощутила жгучий стыд. Ей совершенно не хотелось возвращаться в этот дом, каким бы красивым он ни был; меньше всего хотелось слушать сладкие комплименты Ирины Вадимовны, а потом попадать в ловушку ее прихотей. В общем-то, ты сам тоже мог стать ее сиюминутной блажью.

Собственные мысли Дине не нравились. Почему-то казалось: если ты плохо думаешь об Ирине Вадимовне, то оправдываешь произошедшее. Или, во всяком случае, можешь его объяснить. Дина злилась и не могла найти нужных слов. Всегда можно отделаться ничего не значащей вежливой фразой вроде «благодарю за приглашение», но и этого она сделать не могла.

Положение спас Федор, ответив за двоих:

— Мы постараемся. Хотел бы сказать — тоже заходите, но к нам лучше не стоит.

Елена звонко рассмеялась. Она махала им вслед рукой до тех пор, пока дорога не свернула влево и дом не скрылся за поворотом.

Некоторое время Дина с Федором ехали молча.

— Неприятное какое-то чувство, да? — проговорил Федор. — Как будто в чан с дерьмом нырнул, а вымыться негде.

— Очень яркое сравнение.

— Дарю. Кстати, можешь и его добавить в свою будущую книжку. Вот тебе жизнь и сюжет готовый преподнесла.

— Лучше бы не преподносила. Это не детектив, а какая-то драма.

— Все детективы немножко драмы. — Федор подошел к теме философски. — Жизнь скоротечна, человек внезапно смертен, мир несовершенен и все такое.

Дина поежилась:

— Не хочу об этом думать.

Федор посмотрел на нее снисходительно:

— От того, что ты не будешь о чем-то думать, это что-то не исчезнет.

Надувшись, Дина уткнулась в телефон.

«Ой, какие мы умные, какие умудренные опытом!», — Дина сердилась на Федора, хотя и сама не понимала, почему. Наверное, просто не было настроения.

— А о чем ты с Генрихом так долго говорил? — спросила она, только чтобы не молчать.

— Он спрашивал, как же я догадался о Жене, о книге.

— И как же? Я ведь тоже почти ничего не знаю.

— Первой догадалась ты. — Федор бросил на Дину быстрый взгляд. — А дальше дело техники. Никакого проектора в его комнате я не нашел, естественно. Зато нашел три распечатанных письма из издательств. Видимо, он их перечитывал перед сном. Идиотство.

— Как сказала Ирина Вадимовна, он на будущее учтет. Ты ему много полезных советов дал.

— Ирина Вадимовна вообще мой фаворит. Я к ней пришел с этими письмами, а она целый монолог прочитала на тему «не клевещи на моего дорогого мальчика». И это при том, что она дом на ночь закрыла! В общем, я ее выслушал, расспросил о книге и рассказал, в каком свете Женя представляет их работу — ее ведь якобы нет. Тогда она хоть и со скрипом, но согласилась связаться с редакторами в издательствах, откуда Жене пришли письма. Через знакомых, понятное дело. Минут десять нам понадобилось. Хорошо все-таки связи иметь!

— Зашибись просто, — пробубнила Дина, не разделяя приподнятого настроения Федора. — А если бы он и правда звонил в издательства, чтобы сделать сюрприз?

— Нас бы выгнали с позором. — Федор произнес эту фразу с такой гордостью, что Дина не удержалась от смеха.

— Погоди… А проектор? Ты же сказал про отпечатки пальцев!

— Дина, вспомни точно, что я ему сказал?

— Ты сказал… — Дина наморщила лоб. — Он такой: и где же ты проектор нашел? А ты ответил, что не в его комнате… Ты наврал!

— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое, — хохотнул Федор. — И откуда бы я отпечатки взял, ну? Мы ведь не в суд шли. Единственное, что нам было нужно — признание. Мы его получили. — Федор недолго помолчал. — А потом у нас с Генрихом состоялся интересный разговор о добре и зле. Знаешь, о чем он спросил?

— О чем?

— Может быть, Ирише стоило взять мальчика в соавторы, и тогда бы эта история не была такой гнусной?

— Классная логика! — Дина заорала так, что Федор невольно поморщился. — Как «девочки, не носите короткие юбки, и вас не изнасилуют!». Или «не надевайте украшения, и вас не ограбят!». Или…

— Дина, мне можешь так яростно свою позицию не доказывать. Это не моя теория насчет соавторов, а Генриха.

— А твоя какая?

— А моя такая. — Федор ловко вывернул руль, делая крутой разворот. — Там все друг друга стоят. Это никак не оправдывает Женю, но это неоспоримый факт.

Ответ Дине не понравился. Но она догадывалась, что стоит ей продолжить спор, как Федор скажет, что она идеалистка и еще слишком юна, чтобы трезво оценивать реальность.

Дина решила сменить тему, повернулась к Федору и задала вопрос, который волновал не меньше, чем детали расследования:

— А почему ты не сказал Елене, что мы жениться не собираемся и много детишек у нас никогда не будет?

Федор почесал затылок:

— Да как-то не хотелось ее расстраивать. Хорошая женщина, так искренне нам счастья желала. — Он посмотрел на датчики. — Опа, заправиться надо. Тебе купить чего-нибудь?

— Чего? — Дина выразительно посмотрела на сумку с провизией, заботливо собранную Еленой. — Мы сами можем придорожное кафе открыть при желании.

Когда машина притормозила на заправке, Дина выскочила из салона раньше Федора. Тот удивился:

— Дин, мы через пару минут уже уедем.

— Я знаю. Просто подышать хочу.

Лето близилось к концу. В воздухе появились терпкие ароматы, ветер становился порывистее, хотя от него и не пробирала дрожь, небо постепенно превращалось из нежно-голубого в насыщенно-синее.

Наверное, это лето Дина могла назвать самым ярким и самым ценным.

Она стояла, облокотившись о крышу автомобиля, и провожала взглядом несущиеся по шоссе машины.

— Я все-таки минералки купил… — Федор приблизился к Дине, внимательно посмотрел на нее и остановился, как вкопанный. — Ты чего?

Дина знала, что стоит произнести хоть одно слово, — и она расплачется. Поэтому она просто помотала головой.

— Что-то случилось?

Он сделал шаг вперед.

— Не знаю, — выдавила из себя Дина и почувствовала, как по щекам потекли слезы.

— Дин. — Еще шаг. — Ты просто перенервничала, да? — Еще один. — Ну, я тебя понимаю.

Федор подошел к ней почти вплотную, Дина не сдержалась и зарылась носом в воротник его толстовки. Он неуверенно приобнял ее за плечи и спросил:

— Ну хочешь, я тебе мороженого куплю?

Дина помотала головой и заплакала еще сильнее. Она что, маленькая, чтобы утешать ее порцией пломбира?

— Ты… Из-за чего?

— Я не знаю. — Дина всхлипнула. — Мне не нравится Ирина Вадимовна. И мне ее так жалко. И я не понимаю, как вообще люди могут так поступать. И страшно было. И… Скажи, я не очень тупила?

— Ну ты даешь! — воскликнул Федор. — Да мы, можно сказать, благодаря тебе сумели во всем разобраться! Динка, ты герой. Честное слово, я бы пошел с тобой в разведку.

— Правда?

— Это даже обидно. Я похож на человека, который разбрасывается словами? — Он гладил ее по голове. — Ты очень умная, очень храбрая. Я ни капли не жалею, что ты работаешь со мной.

Дина гордо улыбнулась, шмыгнула носом и попросила:

— А можно попить?

***

— Ты потрясно выглядишь!

— Ты тоже! В общем-то, для тебя это не новость! — Мила шутливо закатила глаза и чмокнула Дину в щеку.

Они не виделись всего пару дней, а казалось, что прошла вечность. Каждой было, чем поделиться, каждая ждала от другой рассказа о том, что успело случиться.

— Ты… — начали они хором и засмеялись.

— Добрый день, вы готовы сделать заказ? — К столику подошла улыбчивая официантка. — У нас сегодня акция — два вишневых штруделя по цене одного.

— Давайте, — согласилась Дина. — И два капучино.

Когда официантка удалилась, Дина повторила:

— Нет, ты действительно выглядишь нереально. Такая… Светящаяся.

— Это просто у сарафана фасон удачный, — отмахнулась Мила.

— Это ты удачная, смирись, — безапелляционно заявила Дина. — Ну, рассказывай.

Мила загадочно улыбнулась:

— Я ходила на свидание с Ромой.

Дина задохнулась от возмущения:

— Ты! Ходила! С Ромой! И я узнаю об этом только сейчас?

— Ну ладно тебе, — рассмеялась Мила. — Ты ведь мне помогала ему смс-ки сочинять, так что, можно сказать, все знала.

— Смс-ки — это одно! А свидание — это другое. Почему ты не позвонила? Или хоть бы написала.

— Не хотела тебя отвлекать от расследования, — пожала плечами Мила и хитро прищурилась. — Ну, и от Федьки.

— Я так и думала, что причина исключительно в твоем альтруизме, — проворчала Дина, надеясь, что ее смятение не слишком заметно. — Я жду подробнейшего отчета. Как ты была одета? Куда он тебя пригласил? Какие впечатления? Скольких детей ты от него хочешь и придумала ли ты им имена?

— Хорошо. — Мила положила руки на стол. — Пригласил он меня в кино. Мы полчаса выбирали фильм, потому что я хотела посмотреть фантастику, а он — боевик.

— Это ведь так важно, что смотреть на последнем ряду, — не удержалась Дина.

— Об этом я не подумала, — хихикнула Мила. — В общем, он настоял на боевике. Типа, фантастика — это скукотища. Потом мы покатались на аттракционах. Точнее, я покаталась — он сказал, что боится высоты.

— Герой!

— Ага. Потом он проводил меня до дома и, мне кажется, собирался напроситься на чай.

— Быстро.

— Ну да.

Мила замолчала и посмотрела в окно. Заметив в ее взгляде нечто похожее на грусть, Дина спросила:

— Ты же его не повела в гости?

— Что? Нет, конечно.

— А почему тогда ты такая… Печальная? Он какую-то фигню сморозил? Расстроил тебя чем-то?

— Нет, не расстроил. Или расстроил… — Мила запнулась, пытаясь подобрать слова. — Не знаю, как объяснить. Я так этого ждала. Мне казалось, что как только я с ним встречусь, то стану самой счастливой девушкой на свете. А я осталась разочарована.

— Почему?

Мила наклонилась поближе к Дине и прошептала:

— Он тупой.

Они несколько секунд смотрели друг на друга, не мигая, а потом расхохотались так, что парочка, сидящая за соседним столиком, взглянула на них с осуждением.

— Вот поэтому я не верю в любовь с первого взгляда, — отсмеявшись, сказала Дина. — Верю, что может на время перемкнуть, может запасть в душу образ, но не более того. Как можно влюбиться, если ты ничего о человеке не знаешь? А если у вас нет ничего общего? А если он подлец, обманщик или того хуже — тупой, как Рома?

— Да-а-а, хуже этого действительно ничего не может быть, — подтвердила Мила.

— И что ты теперь будешь с ним делать? Споешь ему «Рома, извини, но мне надо бежать»?

— Я ему пока вообще не отвечаю, он же предлагает еще раз встретиться. Просто не знаю, что написать или что сказать по телефону. Мне тоже стыдно, Дина. — Она виновато посмотрела на подругу. — Мы ведь целую операцию разработали, чтобы он обратил на меня внимание, а теперь, получается, я веду себя, как капризная стерва? Получила, что хотела, и все?

— Минуточку! — Дина подняла вверх указательный палец. — Ты ему что, приворотное зелье подмешала? Шантажом вынудила тебя пригласить? Нет. Он захотел — он пригласил, ты не хочешь больше с ним видеться — ты не обязана.

— И тебя я в это втянула. Ты так старалась…

— Я бы еще миллион раз постаралась. Только ради того, чтобы ты была такой — уверенной, игривой, счастливой. Ну и еще, возможно, чтобы увидеть тебя в платье.

— А как у вас прошло? — лукаво заглянула Дине в глаза Мила.

— Нормально. Ирину Вадимовну, конечно, жаль. Надо же такую сволочь рядом не рассмотреть. Но я думаю, за ней есть, кому приглядеть — у нее премилый поклонник Генрих…

— Рассказывай, рассказывай, — протянула Мила. — Про Генриха, про Ирину Вадимовну. Можно подумать, я слепая. И глухая. И не слышала, как Федька по триста раз меня спрашивал: «Дина звонила? Дина писала? Вы же вроде подружились, неужели никаких вестей?». И это за один-единственный вечер!

— Он за меня волновался?

— Не то слово. Я вообще не припомню, чтобы он так о ком-то пекся.

Мила, конечно, помнила, что Федор умел так беспокоиться еще и о Жанне, которая, например, попала в больницу с воспалением легких, но предпочла об этом не упоминать. Зачем? Несмотря на очевидную позитивность параллели, — пример показывал, что Федор волнуется за тех женщин, которые ему небезразличны — Дина бы вряд ли обрадовалась такому сравнению.

Дина с легкой полуулыбкой смотрела на подругу. Хотелось рассказать обо всем: о том, как Федор ее хвалил за правильное поведение во время расследования и сообразительность. О том, как не отходил ни на шаг, как только появился в доме. О том, как сказал «ты мне нравишься». О том, как уснул на полу и о том, как он ее обнимал — и на заправке, и даже на прощание. Во всем этом виделось огромное значение, а каждый жест наполнялся особым смыслом.

Но сейчас, выслушав рассказ Милы, Дина вдруг поняла — размечталась. Вот у Милы действительно было, что обсудить и о чем вспоминать, пусть даже эти воспоминания не приносили большой радости. Вот — боевик вместо фантастики, вот — проводы до дома, вот — аттракционы, а вот сообщение от Ромы с приглашением на второе свидание.

А что у нее?

«Нравишься» наверняка было произнесено или с иронией, или в контексте рабочих отношений — кстати, комплименты можно отнести сюда же, он ведь говорил, что она умна, а не восхищался ее грацией или глубиной глаз.

Не оставлял ее одну Федор лишь потому, что дал обещание Андрею Алексеевичу беречь дочку, и в случае чего ему пришлось бы из страны бежать — точно. Слишком хороша Дина знала нрав отца и осознавала, насколько сильно он ее любит.

А дурацкие обнимашки случились и вовсе только потому, что Дина разнюнилась. Вот Федор ее и успокоил, как маленькую. Как младшую сестру.

— Мил, а ты часто при Федоре плакала? — спросила Дина.

— Бывало, — кивнула Мила.

— И как он реагировал?

— Как любой мужчина, — хмыкнула Мила. — Он от женских слез превращается в истукана. Не знает, куда себя деть, и готов сделать что угодно, только бы это прекратилось. А почему ты спрашиваешь?

— Просто так.

Глава двадцать четвертая

Больше всего Федору хотелось принять душ, съесть гигантский кусок мяса и завалиться спать. К счастью, каждый пункт был легко выполним: от ванной и кровати его отделяла лишь дверь в квартиру и несколько шагов по коридору, а сумку с едой Дина ему великодушно отдала — сослалась на то, что ей предстоит встреча с Милой в кофейне, а «туда со своим не пускают».

Федор быстро отворил замок, щелкнул выключателем в прихожей и пожал лапку Тюте, сидящему на комоде и с интересом взирающему на хозяина. Тютя не привык подолгу оставаться без внимания, и хотя Федор был уверен, что Афанасия Львовна прилежно кормила кота и чистила лоток, в ближайшее время от него можно было ожидать веселых ночных концертов. Непременно будет громко мяукать — выпусти из комнаты, потом попросится обратно, а потом устроит скачки по спящему Федору.

Из кухни доносился звонкий смех. Федора это удивило: Афанасия Львовна не любила посторонних в доме, а с малочисленными подругами предпочитала не встречаться, а созваниваться.

Представив, что сейчас придется вежливо здороваться и хотя бы несколько минут поддерживать светскую беседу, — пожилые леди неизменно восклицали при виде Федора «какой хороший мальчик!» — он тяжело вздохнул. Можно было бы проскользнуть в ванную, не заходя в кухню, а потом отправиться к себе в комнату, но прежде следовало разобрать сумку — пирожки и блинчики сами себя в холодильник не положат.

— А вот и Феденька! — произнесла при виде него Афанасия Львовна. — А я ведь понятия не имела, когда ты вернешься, а Жанночка тебя ждала!

Жанночка, скромно потупившись, возила по стенкам розетки клубничное варенье. Или земляничное.

— Всем привет, — кивнул Федор и посмотрел на Жанну: — Мы с тобой вроде не договаривались?

Жанна встала и склонила голову набок:

— А что, я не могу просто так зайти к своему жениху? И потом, я так рада познакомиться с Афанасией Львовной! Я не понимаю, почему ты раньше нас друг другу не представил. Мне кажется, мы подружимся.

Афанасия Львовна, похоже, таких далеко идущих планов не строила — она сдержанно улыбнулась и, сказав:

— Ну, вы поболтайте, а у меня там вязание не закончено, — вышла из кухни.

— Я что-то упустил и сегодня уже десятое? — Федор начал выкладывать продукты.

— Где был? — Жанна сделала вид, что не заметила вопроса.

— Работал.

— Ты стал работать за еду? — Она ехидно изогнула бровь. — Я слышала краем уха, что у тебя неприятности, но чтобы настолько…

— Мы с тобой который раз видимся? Четвертый, пятый? И я уже устал спрашивать одно и то же: Жанн, что ты хочешь?

Жанна обняла его сзади и прижалась щекой к широкой спине:

— Почему мы не можем спокойно поговорить? И не спрашивай, пожалуйста, о чем. Хочешь сказать, не о чем?

Федор аккуратно освободился от ее объятий:

— Мы вроде бы недавно решили твою проблему. Или мне показалось?

— Не показалось. Но появилась новая проблема.

— Какая? Для того, чтобы устроиться на работу, тебе нужно иметь минимум двоих детей?

— Дурак ты, Збруев, — усмехнулась Жанна. — Может быть, нам жизнь дарит единственный шанс.

Можно было бы прикинуться идиотом и начать расспрашивать, о каком шансе идет речь, но Федор знал, что только потеряет время. Выяснять отношения не было ни сил, ни желания, поэтому он резко проговорил:

— С чего ты взяла, что мне нужен этот шанс? Я сделал для тебя, что мог. Ни о чем большем мы не говорили.

— Я сейчас говорю. У тебя кто-то есть, да? — Она заглянула ему в глаза. — Хотя, о чем я. Стал бы ты жениться на бывшей, если бы у тебя кто-то был на горизонте.

— Не стал бы, — подтвердил Федор и почему-то подумал о Дине.

Ему вспомнилось, как Дина ждала его после работы — в тот день они заключили «договор», и собирались впервые отправиться к нему в гости, чтобы Федор мог поделиться с нею криминальными историями. Тогда ему почудилось, что Дина неуловимо напоминает Жанну — такая же…

Какая? Между ними не было ничего общего, за исключением, пожалуй, красоты и стати. Дина, хотя и умеет подстраиваться под обстоятельства, — прямолинейная, открытая, от нее невозможно ожидать удара. А от Жанны никогда не знаешь, чего ожидать. Дина рисковая и сумасбродная, но за всяким ее сумасбродством кроется нечто большее, чем просто желание поступить так, как ей вздумалось. Взять хотя бы ту кошмарную историю с сумасшедшим Павликом — помочь ведь хотела. Ну, и ему, Федору, доказать, что она что-то может. А кому этого не хочется в двадцать с небольшим?

— Чего ты улыбаешься? — Жанна покрылась алыми пятнами. — Запомни, Збруев, я дважды не предлагаю.

— Ты уже трижды предложила. Я отказался.

***

Мила, похоже, обиделась.

Они вроде бы очень тепло попрощались, но Дина ощущала возникшее напряжение. В принципе, Милу можно было понять: она поделилась своими сердечными переживаниями, а Дина сказала, что все Милины предположения насчет нее и Федора — игра воображения, и с воодушевлением принялась рассказывать о том, как был вычислен и пойман злодей, изводивший Ирину Вадимовну. Мила кивала и охала в нужных местах, но было ясно, что ожидала она от Дины совсем другого.

Дина уселась с ногами на широкий подоконник в своей комнате и прислонилась к прохладному оконному стеклу.

«Я тоже ожидала совсем другого, — с горечью думала Дина. — А надо было ничего не ожидать. Напридумывала ерунды, а теперь страдаю».

Интересно, а что было бы, если бы она сама пригласила Федора куда-нибудь? Ну, хотя бы просто по-дружески?

Наверное, он решил бы, что Дина сошла с ума — не прошла даром история с призраками. Или, например, что она себе придумала новый квест — стать не сочинительницей детективов, а подружкой детектива. А что, он ведь примерно такое мнение составил о ней с самого начала?

Дина покрутила в руках телефон.

Вверху экрана появилось уведомление: Афродита555 в прямом эфире.

Об этой девушке, которую автор CrimeBlog обозначил как свидетельницу, Дина почти забыла, а от уведомлений подумывала отписаться. Афродита555 выкладывала новые посты ежедневно, по нескольку раз. Это утомляло — телефон постоянно присылал ненужные оповещения, и не приносило пользы — девушка выставляла фотографии из самых разных локаций, но, очевидно, уже после посещения.

В прямой эфир она вышла, кажется, впервые за все это время.

Изображение было нечетким, прерывистым. Афродита555 трясла длинными волосами и кричала в камеру:

— Мы на концерте Мелиссы! Очень круто! Нормальные люди тусуются в танцевальной зоне, на vip-местах только отсиживают задницы! — И она издала восторженный клич.

Дина быстро вбила в строке поиска: Мелисса концерт август.

Меньше, чем через минуту, Дина знала название площадки, где выступает певица. И где находится загадочная Афродита555, которая могла бы внести хоть какую-то ясность в такую странную историю увольнения Федора.

***

— Привет! Я тебя узнала!

Дине приходилось кричать прямо в ухо Афродите555, чтобы сквозь грохот музыки ее можно было расслышать.

Не узнать девушку было невозможно. На снимках и видео на своей странице она была такая же — ну, может быть, немного худее и чуть выше ростом. Видимо, фильтрами и фотошопом Афродита555 не пренебрегала.

— Че? — Она уставилась на Дину застекленевшим взглядом.

«Волшебное превращение Афродиты в Бахуса», — подумала Дина и крикнула:

— Я подписана на тебя! Ты супер!

— А! — Девушка пьяно улыбнулась. — Прикольно. Ты тоже очень классная!

— Спасибо.

— Ага!

Разговор зашел в тупик. Афродита555 дергалась не в такт музыке и подпевала, глотая слова и выкрикивая лишь окончания. Дина, пританцовывая, крутилась поблизости, и отчаянно пыталась сообразить, что делать дальше. И зачем она вообще сюда пришла? Ну, девчонка, ну, что-то она там наговорила автору CrimeBlog. Если, кстати, наговорила. Может, Дина гонялась за человеком, который не в курсе событий.

«Все-таки я пришла, — рассудила Дина. — Не выясню ничего, так хоть музыку послушаю, а там видно будет».

Афродита555 явно была здесь не впервые. К ней то и дело подходили парни и девушки, которых она расцеловывала в щеки, перебрасывалась с некоторыми парой фраз и снова уходила в отрыв. В очередной раз закружившись в каком-то неритмичном импровизированном танце, Афродита555 задела локтем Дину и выбила у нее из рук маленький клатч.

— Сорян! Ща все будет! — Она присела на корточки, чтобы поднять клатч, не удержала равновесие на высоких шпильках, и рухнула прямо на пол. Пара парней достали мобильные — видимо, готовились снимать видео «пьяная телка на танцполе смотреть до конца», кто-то благоразумно отошел подальше — вдруг барышне станет нехорошо.

Дина опустилась рядом и протянула девушке руку:

— Вставай.

Плечи Афродиты555 подрагивали, Дина решила, что она плачет, но когда девушка подняла голову, стало понятно — хохочет.

— Блин… — Она смеялась так, что глаза стали влажными и потекла подводка. — Каждый раз одна фигня… Иду культурно отдохнуть, а в итоге отдыхаю на полу. — И она засмеялась еще громче, довольная собственной шуткой.

— Пол холодный, вставай. — Дина потянула ее за руку, но Афродита555 вставать не собиралась — ее тело оставалось расслабленным и, несмотря на миниатюрность, поднять ее Дина не могла.

— Такая лапочка и лежит в одиночестве! Непорядок! — раздался голос сверху. Дина подняла глаза — перед ней, ухмыляясь, стояли два парня. Едва ли их состояние чем-то отличалось от состояния Афродиты555 — они находились в изрядном подпитии.

— Мальчики, расходимся, — распорядилась Дина. — За нами сейчас папочка явится.

— Папочка или папик? — поинтересовался один из парней.

— А вам без разницы, для вас все закончится одинаково плохо, если не исчезнете.

Кое-как поставив Афродиту555 на ноги, Дина закинула ее руку себе на плечо и потащила девушку к выходу. Та уже не только плохо переставляла ноги, но и скверно соображала.

— Ты где живешь? — спросила Дина.

— Мой адрес не дом и не у-у-улица, мой адрес сегодня такой! — проорала Афродита555. — Вэ-вэ-вэ Ленинград!

— Зашибись.

Они с трудом преодолели пять ступенек перед выходом на улицу. Дина предприняла еще одну попытку:

— Тебе такси вызвать?

— Вызови мне вертолет. — Девушка жалобно посмотрела не Дину. — Ну… Этот… В котором волшебник прилетит…

Она говорила все медленнее и тише. Дина, испугавшись, что девица сейчас вовсе захрапит, усадила ее на бордюр и бросилась к обочине ловить машину.

Глава двадцать пятая

— Динуля, ты вчера так поздно пришла, — аккуратно начала мама. — И, по-моему, у тебя никогда не было красной кожаной куртки.

Красная куртка принадлежала Афродите555. Дина уже не помнила, куда ее швырнула, когда они вошли в квартиру. Больше всего ее волновало то, как преодолеть расстояние до комнаты, не разбудив родителей, а куртки, туфли, сумочки — это мелочи, с ними можно было бы разобраться и утром. Наступило утро и пришло время разбирательств.

— Мам. — Дина сделала глоток чая. — Мы с подругой ходили на концерт. У нее там небольшой инцидент случился… В общем, с парнем она поссорилась.

— Динуля. — Мама посмотрела на нее с осуждением. — От того, что девочки ругаются с мальчиками, в комнате перегаром не несет.

— Ну, выпила Анька немножко, — не смутилась Дина, придумав на ходу имя новой знакомой. — Залила горе, так сказать.

— Кошмар какой! — всплеснула руками мама. — Дина, с кем ты общаешься? Мы с твоим папой тоже, знаешь ли, ссорились в юности, но не могу представить, чтобы я лакала водку после этого!

— Мамочка, водки не было. — В этом Дина была не уверена — возможно, Афродита555 пила и абсент, но маме об этом знать было необязательно.

— Какая разница? Я, конечно, не видела эту девочку, но мне не очень приятно, что она находится в нашей квартире.

— Ладно. В другой раз я ее оставлю на улице. Пусть человека ограбят, изнасилуют, убьют…

— Дина!

— Мама! Ты не опаздываешь? Вы во сколько с бабушкой уезжаете?

Мама посмотрела на часы, охнула и засобиралась уходить. Дина, конечно, не избежала прослушивания лекции о важности правильного выбора друзей.

Когда за мамой захлопнулась дверь, Дина прошмыгнула в комнату. Афродита555 дрыхла без задних ног, хотя была почти половина одиннадцатого.

Она и сама не знала, почему притащила девушку домой. Действовала Дина почти интуитивно, не раздумывая: шансы на то, что Афродита555 спокойно отоспится где-нибудь на диванчике в лаунж-зоне или без приключений доберется до своего дома, были ничтожно малы.

Дина сдернула с нее одеяло и крикнула:

— Рота, подъем!

Девушка недовольно оторвала голову от подушки и посмотрела на Дину из-под полуопущенных век:

— Че?

— Пора просыпаться, говорю.

— Ты кто?

— Твой персональный Чип и Дейл, — хмыкнула Дина. — Мы вчера с тобой на концерте были.

— А, помню. — Афродита555 села на кровати. — Точнее, концерт — помню, а тебя — нет. А мы где?

— У меня дома. Ты упорно отказывалась назвать свой адрес.

— И ты меня к себе приволокла?

— Ну да.

— Ну ты даешь! — восхищенно выдохнула Афродита555. — Слушай, ты не обидишься?

— Что?

— Как тебя зовут?

— Дина.

— А меня Таня.

Дина усмехнулась:

— Надо же, я почти угадала.

***

Таня вышла из душа в Динином халатике, замотав голову полотенцем. Дина отметила, что без броского макияжа, в домашней одежде она выглядит чуть ли не вдвое красивее.

— А почему у тебя ник — Афродита? — поинтересовалась Дина, ставя перед Таней огромный стакан воды.

Она жадно опустошила почти половину и сказала:

— Потому что я богиня. А 555, потому что богинь много. — И рассмеялась.

— Самокритично.

— Ну а что? Я иллюзий не питаю. — Таня допила воду. — Можно еще?

Дина подвинула к ней стеклянный графин.

— Спасибо тебе. — Таня подперла голову рукой. — Не знаю, где бы я сегодня могла проснуться, — если бы вообще проснулась — но твой дом точно один из лучших вариантов.

— Да ладно, — отмахнулась Дина. — Девочки должны друг другу помогать. Часто ты так…

— Развлекаюсь? — подсказала Таня. — Ну… Бывает. А чем еще заняться?

Такая постановка вопроса Дину озадачила. Действительно, чем еще можно заниматься, кроме как напиваться до потери сознания?

— И правда, — пробормотала Дина. — Ну ты хоть бы брала с собой кого-нибудь. Для безопасности. Парня, что ли.

Таня недобро ухмыльнулась, развязала пояс халатика и ткнула себя пальцем в предплечье:

— Вот такую мне безопасность парень обеспечивает. Нравится?

На коже желтел синяк. Судя по оттенку, ссадине было уже несколько дней.

— Боже мой, — проговорила Дина. — Он тебя бьет?

— Воспитывает. По крайней мере, сам так говорит.

— Какая интересная методика, ему бы учебники писать. И зачем ты это терпишь?

— А куда я денусь? — округлила глаза Таня. — Живу я с ним, на его бабки. А бабок у него — дай бог каждому.

— И оно того стоит?

— А у меня выбор есть? Не, можно найти кого-нибудь другого. Он меня за бесплатно лупить будет.

— А найти того, кто бить не будет — не вариант?

— Мы друг друга не поймем, — повела плечиком Таня. — Судя по твоей хате, ты живешь и горя не знаешь. У меня своя история. Если я от него уйду, мне вообще можно венок похоронный заказывать. Ты знаешь, кто у него папаша?

— Не знаю. — Дина сделала вид, что копается в телефоне, нажала кнопку «запись» в диктофоне и предложила: — Расскажи, если хочешь. Тем более, у тебя голова еще не высохла.

***

— …Короче, менту этому тоже досталось. Из полиции его попросили, но я эту семейку отлично изучила — они вряд ли успокоятся, пока он не сдохнет. Знаешь, мне иногда стыдненько бывает: он все-таки за меня заступился. Но что мне делать-то было? Куда я попру-то против танка? Мне написали, что говорить — я почти наизусть выучила. Типа, накинулся на нас какой-то мужик на улице, а мы просто шли и громко разговаривали, и никто мне морду не бил. Такие дела.

Аудиозапись остановилась. Андрей Алексеевич, склонив голову, посмотрел на Дину:

— И что это такое?

— Нет уж, папуля, здесь вопросы буду задавать я, — хитро прищурилась Дина.

— О, я смотрю, ты многое почерпнула от общения с детективами!

— С кем поведешься, — хихикнула Дина. — Почему Федор перестал работать в полиции? Ты ведь об этом знал?

— С чего ты взяла?

— С того, что ты бы никогда меня не отправил работать к чуваку, которого не изучил бы вдоль и поперек. Ты, наверное, даже биографию его прабабушки читал.

— Между прочим, не вижу в этом ничего плохого, — буркнул Андрей Алексеевич. — Ты-то откуда об этом узнала?

Дина развела руками:

— Как и все люди моего поколения — из интернета.

— О, уже и в интернете об этом пишут. Значит, Ульянцев не успокаивается.

— Кто такой Ульянцев?

— Бизнесмен.

Дина выжидательно смотрела на отца, но Андрей Алексеевич молчал. Дина в нетерпении воскликнула:

— Пап, ну говори!

— Ишь ты, командирша какая! Динка, я не пойму: зачем ты задаешь вопрос, если знаешь ответ?

— Я вообще ничего не знаю, и меня это бесит! — Дина хлопнула себя по коленям. — Ни ты, ни Федор не сочли нужным посвятить меня в подробности. Я что, лысая?

Андрей Алексеевич вздохнул:

— Ладно, слушай краткое содержание предыдущих серий. Твой шеф увидел, как парень избивает девушку. Вступился, завязалась драка, Збруев накостылял ему по первое число — видать, этот герой привык только девчонок в качестве спарринг-партнеров выбирать. И отвел в отделение. А герой оказался с сюрпризом — сынок Ульянцева.

— Ну и что? — недоуменно спросила Дина. — Федор-то прав.

— Ага, прав. Ульянцев-младший снял побои, к нему тут же приехала куча адвокатов — зачем, спрашивается, дело-то было ерундовое? Ну, девчонку обработали, естественно, а она фактически была единственным свидетелем происшествия. Збруеву великодушно позволили просто принести извинения пострадавшей стороне.

— И Федор, конечно, отказался.

— Я смотрю, ты неплохо его изучила за время совместной работы, — усмехнулся Андрей Алексеевич, заставив Дину покраснеть. — Отказался. Начальство его поупрашивало-поупрашивало, да и сделало предложение, от которого невозможно отказаться — написать по собственному.

— Вот козлы! — с чувством проговорила Дина.

— Да не козлы. Их, в принципе, можно понять — на них тоже со всех сторон давили, уже звонки начались: что это за кадр у вас такой работает, который бродит по улицам и людей калечит? Ну, Збруев и ушел. Открыл свое дело, а потом… — Андрей Алексеевич внимательно взглянул на Дину. — Дочь, я ведь не открою тебе секрет, если скажу, что Федор принял тебя на работу не из глубочайшего уважения к моим сединам?

— Его эти уроды продолжают щемить, а ты обещал помочь? — догадалась Дина.

— Фу, откуда ты таких слов-то понабралась? — поморщился Андрей Алексеевич. — Но, в целом, ты права. Через пару месяцев… Хотя, уже меньше, Збруеву нужно продлевать лицензию. Вероятность того, что ему ее не продлят — процентов эдак сто. А еще вот статьи всякие, даже ты о них знаешь.

— И ты ничего не можешь сделать?

— Я все могу сделать, — обиделся Андрей Алексеевич. — Просто это… Непросто.

— А эта запись может как-то помочь? — Дина подвинула свой телефон ближе к отцу.

— Возможно. По крайней мере, это лучше, чем ничего. И чем пытаться бодаться связями. Правда, тут надо хорошенько пораскинуть мозгами. — Андрей Алексеевич кивнул на телефон. — Чтобы дуре этой не навредить.

— Да, дуре не надо, — замахала руками Дина. — Мне ее жалко.

— А зачем тогда ты мне запись принесла?

— За этим и принесла, — ответила Дина. — Я могла бы с ней сделать что угодно — хоть в газету занести, хоть сама в интернете бы опубликовала. Но, во-первых, что это даст? А во-вторых, ты прав, мне не хочется, чтобы кому-то было плохо. Я хочу, чтобы у Федора все было хорошо.

Андрей Алексеевич изумленно охнул:

— Динка, я тебя не узнаю! Когда это ты стала думать до того, как собралась что-нибудь делать?

— Это было грубо, папуля, но я отвечу: жизнь течет, люди меняются.

— Кажется, не зря я тебя в это агентство устроил.

Глава двадцать шестая

Федор появился в офисе хмурый. Мрачно поздоровался и сразу же вызвал Дину к себе. Мила пожала плечами — мол, понятия не имею, в чем там дело, и ободряюще улыбнулась. Дина скорчила рожицу и направилась в кабинет.

— Если ты насчет рассылки, то я почти закончила, — быстро сказала Дина, усаживаясь на стул.

— Нет, я по другому поводу.

Федор смотрел на нее в упор. Дине показалось, что так смотрят на преступников, которых уже приперли к стенке, и ожидают только чистосердечного признания.

— Мне немножко неуютно. — Дина заерзала на стуле.

— Я знаю, что ты сделала.

Дина забеспокоилась всерьез. Что такого она могла совершить? Опоздала на десять минут? Забыла выключить принтер перед уходом? Цветок не полила? Хотя, нет, последний вариант отпадал — за цветами ухаживала Мила.

— Хорошо, — кивнула Дина. — Вот бы и мне знать, что я сделала.

— Как выходные прошли? Ничего интересного не случилось?

— Случилось. На концерте была. Мелисса — не слышал про такую певицу? Вполне приличный поп-рок.

— Ты, наверное, именно там разузнала подробности моего ухода из полиции?

Дине сперва стало холодно, по телу пробежали мурашки, а потом кровь прилила к щекам.

— Ну и что? — тихо спросила она.

Федор пожал плечами:

— Да ничего. Просто могла бы спросить, я бы рассказал.

— Ага, Миле не рассказывал, а мне бы сразу.

— А, то есть разведывательные работы ты давно вела? — усмехнулся Федор. — А зачем?

— Честно?

— Тебе есть, что скрывать?

— Абсолютно нечего, — с вызовом ответила Дина. — Просто наткнулась на статью в интернете. И как-то образ кровожадного Федора Збруева не очень походил на того Федора Збруева, который был моим шефом. А дальше… Как-то само собой получилось.

— Жалко, что ты Дина, а не Варвара.

— Почему это?

— Более любопытного носа я в жизни не видел.

— Все когда-то бывает в первый раз, — фыркнула Дина.

Она почему-то чувствовала себя виноватой, хотя, в сущности, не совершила ни чего-то ужасного, ни чего-то непоправимого.

«Может быть, и правда не стоило, — с тоской думала Дина. — Это не мое дело. Влезла, и теперь он точно меня вышвырнет отсюда, а ведь все только начало налаживаться…».

— А как тебе Таню удалось разговорить? — вдруг спросил Федор. — Я сколько раз пытался — толку никакого, только истерила.

— Таню… Подожди, откуда ты обо всем этом знаешь?

— Папа твой звонил. Мы виделись пару часов назад. Кажется, мои проблемы решены.

Дина подскочила, прижала ладони к щекам и тихонько взвизгнула:

— Правда? Так быстро? А как?

— Правда, быстро, — засмеялся Федор. — А как — это уже вопросы к Андрею Алексеевичу, он своими методами не делится. Кстати, в CrimeBlog запись удалена, а на портале завтра-послезавтра появится опровержение.

— А гения, который все это сочинил, — уволят?

— Не знаю. А это важно?

— Конечно, важно! — возмутилась Дина. — Он публиковал даже не непроверенную информацию, а заведомо ложную. Как говорится, вон из профессии!

Федор с улыбкой наблюдал за нею, откровенно любуясь негодующей Диной. Рассерженная, бунтующая, с горящими глазами, она была необыкновенно хороша.

— Я тебе очень благодарен, — сказал Федор. — Только, пожалуйста, учти на будущее: не нужно за меня копья ломать.

— А я не за тебя. Я за справедливость.

— Ах, вот оно что, — протянул Федор. — Ну, раз за справедливость… Тогда, наверное, не имеет смысла предлагать тебе где-нибудь поужинать?

Дине показалось, что она плохо его расслышала. Или уснула, и ей снится прекрасный, реалистичный сон. Или таблетка от головной боли, выпитая утром, вызвала побочные эффекты в виде галлюцинаций.

Нет, он определенно приглашал ее на ужин.

— Ну почему же? — Дина сложила руки на груди. — Нам, борцам за справедливость, ничто человеческое не чуждо.

***

— Нет, Рома, я не смогу, очень много работы, — оправдывалась в трубку Мила. — Извини, пожалуйста.

— Что, к такому жизнь тебя не готовила? — хихикнула Дина. — Отшивать парней — это особый вид искусства, дщерь моя.

— Вот в следующий раз я ему точно скажу, что может меня больше никуда не приглашать, — решительно заявила Мила.

— Не скажешь, у тебя духу не хватит. А вообще, считай, что он возвращает тебе все потраченные на него слезы, эмоции, годы…

— Что ты несешь? — Мила закатила глаза. — Какие годы, я его увидела первый раз зимой!

— Все равно, пусть теперь отмаливает свой тяжкий грех равнодушия!

Дина подлетела к Миле, схватила ее за руку и закружила в вальсе. В крошечной приемной такой танец был травмоопасен не меньше, чем какой-нибудь хоккей — они постоянно рисковали наткнуться на острые углы или что-нибудь опрокинуть.

— Остановись! — хохоча, верещала Мила. — Дурында, мы сейчас тут все разнесем!

— Подумаешь, ломать — не строить, — откликнулась Дина и все-таки остановила пляску. — Хороший день сегодня, правда?

— Нормальный. — Мила подозрительно прищурилась. — Ничего мне не хочешь рассказать?

— Я смотрю, у вас это семейное — спрашивать, не хочу ли я что-то рассказать, — фыркнула Дина. — Хочу. Мы с Федей сегодня идем на ужин.

Мила ошеломленно захлопала ресницами:

— У вас свидание?

— Наверное.

— Откуда такая неуверенность? Я никогда не видела, чтобы Федька звал кого-то ужинать, и это не считалось бы свиданием.

— Тебя послушать, так у него любая деловая встреча — свидание.

— Ты не обижайся, но я сомневаюсь, что у него к тебе деловое предложение. И, кстати, конкретно тебя для этого необязательно вести в ресторан — можно и тут переговорить.

Дина вмиг стала серьезной, развернула Милу к себе и спросила:

— Как ты думаешь, у нас может получиться?

— Если получится, то только у вас. — Мила потерла переносицу. — Как по мне, вы отлично друг другу подходите. Ты его будешь тормошить, он тебя — остужать. Идеальное сочетание.

— Как картошка фри и кетчуп?

— Как клубника и сливки.

— Как лед и коньки.

— Как котик и… Котик!

— Ну, это уже банальщина, — отвергла вариант Дина. — И не думай, что всепоглощающий восторг заставит меня забыть о твоем Ромике. Я слежу за тобой.

— Давай-давай. — Мила уселась на место и шепнула: — И, между прочим, я первая заметила, что Федька к тебе неровно дышит.

***

Федор в пятый раз набирал номер, ответом ему служили длинные гудки, которые оканчивались срабатыванием автоответчика.

До этого он сбрасывал, но теперь дождался звукового сигнала и проговорил:

— Как-то нехорошо получается — записывать сообщение. Жанн, десятое число отменяется. Извини.

Он хотел еще добавить, что, если бы она соизволила снять трубку, то он бы сообщил об этом лично, или, в идеале, глядя ей в глаза. Но к чему эти объяснения и игры в благородство? Пусть думает, что хочет.

Не прошло и минуты, как телефон завибрировал.

— Привет, Збруев! — небрежно бросила Жанна. — Извини, я была занята. А ты аж пять раз звонил, бедняга. Что-то случилось?

— Да. — Федору не очень хотелось снова повторять уже сказанное, но выбора не было: — Жанна, наши договоренности отменяются.

— Какие?

— Насчет десятого числа.

— Подожди… В чем дело? Все нормально было, какая муха тебя укусила?

— Мне очень неудобно, что я тебя обнадежил, но так складываются обстоятельства.

— Какие нафиг обстоятельства? — Жанна была вне себя. — Збруев, ты тронулся? Ты мне обещал!

— И я искренне прошу прощения, что обещания не выполнил…

Жанне, похоже, было все равно, что он говорит. Она кричала в трубку:

— Чего ты добиваешься? Чтобы я тебя умоляла? Или ты мне так мстишь?

«Нельзя же считать себя центром Вселенной», — со вздохом подумал Федор и сказал:

— Дело вообще не в тебе.

— У тебя баба, что ли, появилась? Нет, я все понимаю, но почему я должна страдать из-за того, что тебе надо с кем-то спать?

— А ты не страдай, — посоветовал Федор.

— А-а-а, так я права. — Жанна шумно вздохнула. — Мало того, что ты меня подставляешь, мало того, что ты не выполняешь свои обещания, так ты еще и решил променять столько лет нашей жизни на… На что, кстати? Нет, твоя ассистентка — очень ничего, но ты серьезно? Знаешь, Збруев…

Федор нажал «отбой». Он не знал и не хотел знать, к каким умозаключениям пришла Жанна. Единственное, что удивляло — ее проницательность: второй раз она упоминала «ассистентку» с намеком на романтические отношения между Федором и Диной. Возможно, Жанна считала соперницей любую симпатичную особу, которая находилась рядом с Федором. Возможно, между ним и Диной давно проскакивали искры, просто это замечали все, кроме них. Черт его знает.

Телефон зазвонил снова. Федор сбросил вызов, но через мгновение на экране опять высветилось «Жанна». Он ругнулся и сделал то, чего больше всего не любил — добавил номер в черный список.

Глава двадцать седьмая

— Нам сюда.

Мила прочла вывеску и с недоверием покосилась на Федора:

— Чего? Ты серьезно?

— Нет, я тебя в середине рабочего дня с места сорвал, чтобы так весело пошутить.

Федор потянул на себя тяжелую дверь и пропустил Милу вперед.

Большой зал был ярко освещен несколькими лампами. В закрытых стеклом витринах переливались, сияли, сверкали многочисленные кольца, сережки, броши, браслеты, цепочки и кулоны.

— Федь, это то, о чем я думаю? — осторожно спросила Мила.

— А о чем ты думаешь?

— Ну… Ты хочешь выбрать украшение для Дины?

— Да, цепочку, колечко, браслет. — Федор стушевался. — Я не очень обращаю внимание на такие штуки, а ты с ней вроде как дружишь. Что она носит? Что ей понравится, подойдет?

— Да-а-а, дарить девушке на день рождения украшение… Ты просто поразишь ее воображение! — иронично отозвалась Мила.

— Чего ха-ха? — нервно спросил Федор.

Мила с удивлением заметила, что он волнуется, а такую эмоцию брат выдавал в исключительных случаях. Она поспешила его ободрить:

— Не дергайся, сейчас что-нибудь найдем. Дина любит браслеты, часто носит, и дома у нее их целый ящик.

— Отлично, давай смотреть. — Федор с готовностью двинулся в сторону витрин, на которых были выложены разномастные браслеты — от изящных и тоненьких до тяжелых и массивных.

— Федь, у нее их и так куча, — снисходительно произнесла Мила. — Зачем еще один? Нет, украшений, вообще-то, много не бывает…

— Милка. — В голосе Федора послышались угрожающие нотки. — Я не готов здесь провести половину жизни. Я вообще собирался покупать кольцо.

— Федь, ты сдурел?

— Почему? Мне кажется, все девчонки любят колечки.

— Да, любят. — Мила закатила глаза. — И надеются получить колечко, приуроченное к какому-то событию…

— Так я и хочу ей на день рождения подарить!

— Федя! — почти крикнула Мила, обратив на себя внимание сразу нескольких продавцов и покупателей. — Почему ты так тупишь? Когда девушка получает в подарок кольцо, она может решить, что это — предложение.

— А-а-а-а, — протянул Федор. — Я об этом не подумал. Спасибо, я понял.

— Нет уж, давай я на всякий случай еще раз объясню: не дари девушке кольцо, если не собираешься на ней жениться. — Мила с подозрением посмотрела на Федора. — Или ты собираешься?

— Для начала я собираюсь поздравить ее с днем рождения. — Он указал на витрину и воскликнул: — О, смотри, какая штука прикольная!

Мила вздохнула:

— Это ожерелье, бестолочь.

***

Дина откровенно скучала. Почти час назад Федор усадил Милу в машину и увез в неизвестном направлении. Сказал — по делам, но неужели нельзя было взять ее с собой, за компанию? Или, на худой конец, хотя бы намекнуть, куда они уезжают? Ну, ничего. Даже если Федор будет строить из себя партизана, у Милы точно удастся выяснить, что же это было за дело.

Чтобы хоть чем-то себя развлечь, Дина взялась за поиски ягодных композиций. В каждый свой день рождения она не изменяла традиции — дарила родителям подарки. Папа шутил по этому поводу:

— Ты нас поздравляешь с тем, что у нас родилось такое чудо?

— Нет, я себя поздравляю с тем, что родилась у вас, — серьезно отвечала восьмилетняя Дина — именно тогда она впервые решила преподнести маме и папе громадные самодельные открытки.

Подарок для отца уже был куплен и спрятан, а вот с выбором для мамы Дина дотянула почти до последнего, перебирая между каким-нибудь шикарным «съедобным» букетом, дизайнерским платком и фарфоровой статуэткой, которые та обожала. В итоге Дина справедливо рассудила, что на статуэтку наверняка нацелится папа к Новому году, с платком можно и не угадать — мама очень придирчиво относилась к своему гардеробу, поэтому остановилась на изысканно оформленных композициях из ягод — вкусно, полезно и точно придется по душе маме, блюдущей фигуру.

Предложений было множество, Дина уже собиралась написать в чат менеджеру, чтобы собрать особый заказ — микс из ежевики, черники и малины, как услышала:

— Добрый день! Я могу увидеть Федора?

В приемной стояла Жанна. Мимолетно удивившись тому, что не заметила ее прихода, Дина сказала:

— Здравствуйте, Федора Александровича нет на месте. — И великодушно предложила: — Можете его подождать. Или, если хотите, оставьте сообщение.

Жанна медленно подошла к ее столу и усмехнулась:

— Значит, все-таки Федор Александрович?

— Простите?

— Да ладно! — Жанна небрежно махнула рукой. — Мы ведь с тобой почти сестры по разуму. Точнее, сестры по Федору.

Жанна звонко расхохоталась. Шутка Дине показалась глупой и пошлой, а ее смех — натужным.

— Нет, пойми меня правильно, — поспешила объясниться Жанна, — я Федьку понимаю. Ты — миленькая, молоденькая. Опять же, под рукой всегда.

Дине стоило серьезных усилий сохранять спокойствие. Вести светскую беседу не хотелось — с куда большим удовольствием она бы вылила на нежно-розовый костюмчик Жанны крепкий кофе. И все же она заставила себя улыбнуться:

— Мне очень жаль.

— Чего тебе жаль?

— Ты так стараешься меня уесть, и все мимо. Ну, ничего. Почитай книжки, потренируйся на ком-нибудь, у кого нервы послабее. А потом приходи.

— Малыш, — ласково произнесла Жанна, — неужели ты всерьез решила, что я хочу тебя обидеть? Зачем мне это? Мы в разных весовых категориях.

— Заметь, не я это сказала, — фыркнула Дина.

— Ты — как бы это сказать, чтобы не было обидно? — временная величина, а я постоянная.

— Почему-то меня не покидает ощущение, что жена пришла на разборки к любовнице, — неторопливо проговорила Дина. — Правда, есть маленькая поправка: ты — давно не жена. Если у тебя комплекс богини и ты считаешь, что после отношений с тобой мужчина должен до конца дней своих хранить обет безбрачия, то могу дать номер хорошего психотерапевта.

— Ну почему же обет безбрачия? В брак он как раз собирается вступить. Только со мной.

Если минуту назад Дина была готова разорвать соперницу, то теперь почти прониклась к ней жалостью. Ей и в страшном сне не могло привидеться, что женщина может унижать себя такими разговорами, что может выдумывать какую-то чушь насчет «вступления в брак». И ради чего? Ради того, чтобы просто испортить кому-то настроение? Ведь совершенно ясно, что Федора это не вернет.

— Послушай, я понятия не имею, какие у вас были отношения, — мирно начала Дина. — Я не знаю, почему вы расстались — и это, кстати, Феде делает честь. Ни разу он не говорил о тебе плохо… Да он в принципе ничего о тебе не говорил.

— Очень странно, — задумчиво произнесла Жанна. — И о том, что мы подали заявление, он тоже не говорил?

— Это просто глупо.

— Отчего же? — Жанна сделала вид, будто не поняла, о чем идет речь. — Я, например, очень консервативный человек, и считаю, что мужчина должен брать на себя ответственностьза женщину…

— Ты ведешь себя глупо, — устало сказала Дина.

— Ты мне не веришь? Понимаю. — Жанна дурашливо пропела: — Я сама была такою-ю-ю, триста лет тому наза-а-а-ад. Но единственное, в чем ты абсолютно права — это не верить на слово.

Жанна покопалась в сумочке — Дина походя отметила, что аксессуар идеально дополняет костюм, достала свернутую пополам бумажку и протянула Дине:

— Смотри, малыш, я тебя не обманываю.

На белом листке с вензелями в уголках было выведено:

Уважаемые

Збруев Федор Александрович

и Емельянова Жанна Олеговна!

Оформление вашего бракосочетания состоится…

Читать дальше Дина не стала. Будто бы издалека доносился сочувствующий голос Жанны:

— Ты, главное, не обижайся на Федьку. Я понимаю, почему он не стал тебе рассказывать — надеялся, само рассосется. Мужики ведь по природе своей трусливые. А он, бедняга, оказался меж двух огней. С одной стороны — ты, а он привык быть в ответе за тех, кого приручил, с другой — я, женщина, которую он любит.

Это часто случалось с Диной перед экзаменом, важной встречей или защитой проекта: она чувствовала, что силы на исходе, ресурсы исчерпаны, и она вот-вот перегорит с тихим треском, как лампочка. Но в последний момент открывалось второе дыхание. Дина всегда шутила, что это похоже на финал боевика — кажется, хорошего парня прямо сейчас убьет злодей, но подмога никогда не опаздывает, иначе не будет хэппи-энда.

Дина старательно сдерживала слезы, ожидая этого самого «второго дыхания». Должно ведь оно появиться в такой безнадежной ситуации?

— Поздравляю! — как можно громче сказала Дина, чтобы скрыть дрожь в голосе. — Правда, торжественную речь я не приготовила. На ум почему-то приходит только про «дважды в одну реку» и «на одни и те же грабли».

— Не волнуйся, малыш, тебе необязательно готовить речь. На нашей свадьбе будут только самые близкие. Ты в их круг, увы, не входишь. — Жанна наклонилась к Дине и прошептала: — Хотя лично мне ты очень симпатична.

Когда она наконец ушла, Дина хотела дать волю слезам — сколько можно терпеть, и не сумела выдавить из себя ни одной слезинки. В груди жгло и давило, пальцы стали холодными, губы подрагивали.

Дина опустила голову и наткнулась на золотистые буквы: …мление вашего бракосочет…

Жанна не забрала с собой приглашение на собственную свадьбу. Хотя вряд ли она могла бы забыть дату. Да и у Федора наверняка припрятан второй экземпляр.

Дверь приемной приоткрылась, Дина была уверена, что вернулась Жанна — или не все сказала, или вспомнила об оставленной на столе бумажке. Но на пороге стоял Рома с роскошным букетом из лилий.

— Привет, а где Мила?

У него был такой жизнерадостный голос, что Дине захотелось взвыть.

— У нас что, сегодня день открытых дверей? — раздраженно отозвалась она. — Проходной двор, честное слово.

Рома потоптался на месте, аккуратно положил цветы на Милин стол и сказал:

— Ты передай ей, пожалуйста, что цветы — для нее. От меня.

— Погоди, дай-ка я лучше запишу. — Дина схватила ручку и сделала вид, что пишет прямо на ладони. — От тебя для нее… Я ничего не перепутала?

— Ты чего такая злая? — Рома посмотрел на букет и самодовольно улыбнулся: — Что, тебе таких никто не дарит?

— Не дарят, конечно. Мой единственный шанс отхватить букетик — прийти в школу первого сентября и сделать вид, что я училка младших классов.

«Как Милка выдержала с ним целое свидание? — изумилась про себя Дина. — Это же клинический случай. Хотя, я первая ее предупреждала. И ведь будет сюда таскаться, потому что считает себя лучшим на планете. И представить не может, что ему кто-то всерьез откажет».

— Ты смотри. — Рома погрозил ей пальцем. — Ну, передашь?

— Как же ты меня достал, — закатила глаза Дина и закивала. Она была готова пообещать ему сторожить эти цветы днем и ночью, только бы он ушел.

Рома притормозил в дверях, обернулся и добавил:

— Все-таки я сделал правильный выбор. Мила гораздо лучше, чем ты.

— Ты удивишься, Ромик, но я тоже так считаю.

***

Пакет с покупкой Федор предусмотрительно оставил в машине. Вернее, он его беззаботно бросил на заднее сиденье, а Мила постучала согнутыми пальцами по лбу — дескать, братец, думай головой — и перепрятала коробочку в бардачок. Теоретически был риск, что Дина за чем-нибудь полезет и туда, но шансов на то было значительно меньше.

— Нифига себе! — По-детски непосредственно оценил букет Федор, как только они ввалились в приемную.

Цветы стояли на столе у Милы, в широкой вазе из затемненного стекла.

— Это что, от благодарных клиентов? — предположил Федор.

— Размечтался, — показала ему язык Мила. — Видишь — стикер: для Милы.

И вправду, к вазе была приклеена желтая бумажка, на которой ровным Дининым почерком был указан адресат букета.

— От кого такая красота? — Федор втянул аромат. — Фу, мне не нравится.

— Какая… Кака… Апчхи! — Мила мелко чихнула еще несколько раз. Глаза заслезились и покраснели. — Какой идиот их сюда принес… Апчхи!

— Наверное, тот идиот, которому ты очень нравишься, но который не знает про твою аллергию.

Федор среагировал спокойно и быстро: букет утащил в свой кабинет, нашел в аптечке антигистаминное, настежь распахнул окно, впуская свежий воздух.

— Полегче? — спросил Федор, когда Миле удалось проглотить таблетку в коротком перерыве между чиханием.

— Нормально, — отмахнулась Мила, утирая слезы. — Тебе ничего не кажется странным?

— А что?

— Д… Апчхи! Апчхи! Апчхи!

— Д… Доктора позвать? Домой хочешь?

— Дина где? — выпалила Мила и снова расчихалась.

— А действительно, где она?

Федор достал телефон, набрал номер, но ответил ему механический голос, предлагающий перезвонить позже или оставить сообщение после сигнала.

— Может, случилось что-то? — Федор перевел взгляд на Милу.

Она стояла у Дининого стола, держала в руках два листка, скрепленных скрепкой — побольше и поменьше, и свирепо смотрела на Федора.

— Мил, что с лицом?

На вытянутой руке Мила показала листки лицевой стороной.

На том, что поменьше, он увидел «…оформление ваше бракосочетания…», на втором — «…уволить меня по собственному желанию…».

***

А могло ведь быть так: у Жанны сохранилось приглашение из ЗАГСа с их старой, настоящей свадьбы. Его она и предъявила, а дату исправила. Вот только для чего? Да просто так, и сам не ам, и другим не дам. Или потому что узнала, что у Федора появилась другая. Или потому, что хотела его вернуть.

Дину пружиной подбросило на диване. Она напрягла память: как выглядели цифры на бумажке с приглашением? Не смотрелись ли она поддельными? Цифры разного размера, разного цвета и разной степени фальшивости прыгали перед глазами, и Дина не могла точно сказать, какие из них были отпечатаны на листке.

Чушь. Дина снова рухнула на серый плед в белую клетку. То есть Жанна не просто выжидала, когда у Федора, наконец, наладится личная жизнь, а еще хранила несколько лет приглашение?

— Динка, тут футбол! — крикнула бабушка из гостиной.

— Ага, — откликнулась Дина. И это, в общем-то, могло означать что угодно — от «оставьте меня в покое» до «о, с удовольствием присоединюсь». Главное, что бабушка в любом случае не будет ничего выяснять — предупредила, услышала ответ, а там уж выбор за тобой. Или смотреть матч, или киснуть в комнате.

Она тупо уставилась на дисплей телефона. Он был выключен с того момента, как Дина написала заявление, предупредила родителей, что останется у бабушки и, собственно, позвонила бабушке — уточнить, дома ли она.

Включать мобильный было страшно. Кто знает, какие сообщения ожидают доставки, о чем расскажут всплывающие уведомления? Или хуже того — вдруг тебя не ждет ничего?

Дина живо представила, как Федор пробегает глазами по ее заявлению, видит прикрепленное к нему приглашение и издает вздох облегчения — боже, этой дуре не нужно ничего объяснять, она все знает! Радостно хохочет Мила, втайне мечтавшая, чтобы семья брата воссоединилась, и кружится в вальсе вместе со своим Ромой. Жанна в подвенечном платье бросается Федору на шею, он хватает ее на руки и целует, целует, целует…

Как же плохо иметь хорошее воображение!

Однако, несмотря на буйную фантазию, даже в критический момент Дина не прощалась с логикой. Голос разума был настроен скептически: обидно обзывал ее drama-queen, твердил, что меньше всего Федор похож на человека, который перебирает девиц, точно заядлая модница платья на вешалках. И добавлял: с выключенным телефоном можно добиться многого. Например, пропустить важный звонок, который все объяснит, и тихо сойти с ума в запертой комнате.

От этой «борьбы противоположностей» Дина глухо застонала. Уткнулась лицом в одну подушку, а другой накрылась. Ей хотелось избавиться от навязчивых видений и не менее навязчивых мыслей и казалось, что в темноте и тишине они испарятся, но почему-то стало только хуже. Федор был везде: его запах щекотал ноздри, голос звенел в ушах, перед глазами одна за другой возникали картинки-воспоминания. От запомнившихся его шуток хотелось одновременно смеяться и плакать.

— Я вот помню, как наши с канадцами играли.

Бабушка присела на край дивана. Дина вылезла из-под подушки и пробурчала:

— Когда это они в футбол с канадцами играли?

— А это не в футбол, это в хоккей. Молодежная сборная. Знаешь, как проигрывали? Три-ноль.

— И зачем ты это вспоминаешь?

— …А выиграли в итоге пять-три.

— Ого, — безо всякой интонации произнесла Дина. — Это, наверное, хорошая история… Но она мне сейчас не поможет.

— Как это не поможет? Никогда нельзя сдаваться. Ни-ког-да. Представь, что было бы, если бы наши ребята тогда сопли распустили?

— Что?

— Канадцы бы чемпионами мира стали!

В голосе бабушки слышалось такое негодование, что Дина невольно улыбнулась:

— Какой кошмар.

— Динка, не кисни. — Бабушка погрозила ей пальцем. — Что бы там ни было, ты самая чудесная девочка на свете. А кто так не думает — пусть локти кусает.

Как хорошо, что бабушке не нужно ничего объяснять. Как хорошо, что она не мучает расспросами, а просто находится рядом.

Нащупав под пледом телефон, Дина удерживала клавишу включения до тех пор, пока не ощутила короткую вибрацию.

Будь что будет. Если сейчас она получит от Федора короткое «прости» — значит, получит. И отключенный телефон этого не изменит. Дина вспомнила слова, которые он сказал ей в машине, когда они ехали от Ирины Вадимовны:

«От того, что ты не будешь о чем-то думать, это что-то не исчезнет».

«Лучше бы ты сам исчез из моей головы», — зло подумала Дина.

Куча пропущенных — Федор, Мила, Мила, Федор. Множество сообщений — от нейтральных «ты где?» до угрожающих «надо поговорить».

Сразу вспомнились дурацкие диалоги из мелодрам: «— Нам нужно поговорить! — О чем? — О нас! — Нет никаких нас!».

Задорная мелодия из «Розовой пантеры» едва не оглушила — Дина поднесла телефон слишком близко к уху.

— Чего, Мил? — устало спросила она.

— Это не Мил, это я. Просто подумал, что ты все равно трубку не возьмешь, если увидишь мой номер.

От голоса Федора сердце сжалось, снова подступили слезы, и Дина, судорожно вздохнув, проговорила:

— Что ты хотел сказать?

***

— Я понимаю, почему ты согласился ей помочь. — Дина с грустью смотрела на Федора.

Они сидели на лавочке у дома, где жила ее бабушка. Дина с легкостью приняла предложение Федора встретиться и поговорить лично. Капризничать и строить из себя недотрогу не было никакого смысла. Одиночество, даже когда за стеной бабушка и двадцать два футболиста в телевизоре, — штука мучительная.

— Знаешь, я в одной умной книжке прочитала, что человек рано или поздно приходит туда, где должен быть. Даже если он выбирал обходные пути, даже если как бы и не стремился.

— Ну, вот я к тебе и пришел, — попытался пошутить Федор, но осекся, наткнувшись на Динин печальный взгляд. — Дин, не думал, что скажу это, но тебе поменьше умных книжек надо читать. Все намного проще: человеку нужна была помощь.

— Я это уже слышала, — тихо откликнулась Дина. — И как только ты пригласил меня на свидание, то сразу ей отказал — это я тоже поняла. Но это говорит только о том, что ты — порядочный человек, а не о том…

Она хотела сказать «а не о том, что ты меня любишь». Слова так и застряли в горле. С чего вдруг Дина решила позволить себе такое, если Федор ни разу еще не говорил ей о любви? Они приятно проводили вместе время, их можно было назвать парой, но разве это что-то значит в сравнении с целым куском жизни, который связывал его и Жанну?

— Короче, к нам с тобой это не имеет никакого отношения. — Дина завершила фразу достаточно нейтрально. — Забавно: Мила как-то говорила, что мы с Жанной очень похожи. Ты согласен?

— Если бы ты меня об этом спросила месяца три назад, я бы сказал, что да, — признался Федор.

— Вот поэтому я тебе и понравилась. Как живое напоминание, а не как я.

— Дина, где логика? То есть я имел возможность жениться на женщине, к которой, по твоему мнению, испытываю какие-то космические чувства, но решил потусоваться с тобой, потому что ты на нее похожа? Тебе не кажется, что это…

— Это странно, да. Но не невозможно. Может, ты так ее из головы хотел выбросить.

Федор беспомощно развел руками и негромко произнес:

— Я вот так на лавочках не сидел, наверное, со школы. И за девчонкой так не бегал — тоже со школы. Умоляю, только не говори сейчас — ага-а, за кем-то все-таки бегал!

— И не думала.

— Это хорошо. Дин, если я и сделал что-то не так, то уже постарался все исправить.

— Почему ты ничего не рассказал? — прямо спросила Дина.

— Про свадьбу? А смысл? — Федор смотрел так удивленно, и это удивление было настолько искренним, что Дине почудилось, будто и никакого приглашения она не видела. — Пока я был готов на этот фиктивный брак, мы еще не были вместе. Как только появилась ты — не в офисе, а вот тут, — Федор легонько постучал себя по голове, — я отказался. О чем рассказывать?

Дина смотрела не него озадаченно.

— Где я появилась?

— В мыслях, — улыбнулся Федор, не чувствуя подвоха. — Ты, наверное, думаешь, что это после Ирины Вадимовны случилось, но нет, пораньше.

Дина рассмеялась. Смешно стало не от слов Федора, а от того, что она поняла: за прошедшие пару дней она плакала больше, чем за прошедшие пару лет, и все это происходило из-за одного человека. Плакать хотелось и сейчас. Дина приложила ладонь к груди и сказала:

— А ты у меня вот здесь. А вот здесь, — она повторила движение Федора и прикоснулась пальцами к виску, — мысли о том, что ты совсем недавно собирался жениться на другой. И что мне с этим делать?

Федор молчал. Возможно, если бы он еще пятьдесят тысяч раз повторил, что брак предполагался фиктивный, что Жанна осталась далеко в прошлом и отношений между ними быть не может, Дине бы стало немного легче. Но вместо этого Федор сказал:

— Я не знаю, каким еще языком все тебе объяснить. — Эти слова он произнес так, что не оставалось сомнений — его терпение заканчивается.

— Ну и ладно. — Дина поднялась с лавочки, хотя больше всего на свете хотела сидеть с ним рядом до утра, смахнула с платья невидимые пылинки и направилась к подъезду.

Федор легко догнал ее — действительно, легко, потому что Дина брела медленно — и поймал за руку:

— Я сейчас здесь, рядом с тобой. Этого ты предпочитаешь не замечать. Получается, для тебя важнее всего слова?

— Почему тебе не приходит в голову, что важно все? — спросила Дина. — И то, что ты делаешь. И то, что ты говоришь. И то, чего ты не сказал.

— Но я ведь все сказал прямо сейчас. И я не могу читать твои мысли. Я понятия не имею, что ты хочешь услышать. Как мне до тебя достучаться?

Дина иронично улыбнулась:

— Не слышал фразу — «если надо объяснять, то не надо объяснять»? Обещаю, это последняя умная книжка, которую я тебе процитировала.

***

Папа предлагал отпраздновать день рождения с размахом, перебрал кучу вариантов — ресторанчик на воде, например. Мама предлагала отправиться на пару дней куда-нибудь — прогуляться по Питеру или снять номер в загородном спа-отеле.

Пока Дина думала, что будет отмечать день рождения в компании Федора и Милы, она отвергала и поездки, и ресторанчики. Но сейчас она бы не отказалась от какого угодно развлечения, лишь бы избавиться от липкого, навязчивого ощущения полной ненужности и никудышности.

«Как интересно бывает: у тебя есть мама, папа, бабушка. У тебя есть куча знакомых и, можно сказать, не меньше поклонников. А стоит потерять того, кто дорог, — и ты абсолютно один», — такие мысли блуждали в голове у Дины, пока она подкрашивала перед зеркалом губы.

Из многочисленных поздравлений, от которых накалялся телефон, особенно выделялось Милино:

Ты дура!

С днем рождения.

Дина не могла удержаться от смеха после прочтения. Интересно, Федор перестал скрытничать и поделился с сестрой подробностями личной жизни, или у Милы просто великолепная интуиция? Или, возможно, Федор сегодня явился на работу, мрачнее тучи, и все было ясно без слов? Было бы здорово, если бы она, Дина, могла влиять на его настроение. Правда, ей бы хотелось его улучшать, а не портить, но…

— Все, хватит! — приказала Дина своему зеркальному двойнику.

В дверь позвонили, Дина услышала окрик мамы:

— Динуль, открой, торт привезли!

— И даже в этот грустный праздник нет покоя бедной Диночке, — проворчала Дина и поплелась к двери.

При виде Федора сердце ухнуло, заколотилось, по коже побежали мурашки. Дина постаралась взять себя в руки и с вызовом сказала:

— Я гостей не жду.

— А я не гость, я курьер. — Федор протянул ей цветную коробку. — Вам просили передать.

— А вдруг там бомба? — театрально прошептала Дина.

— Не бойся, я прикрою.

Он посмотрел на нее так, что сомнений не оставалось — прикроет. Дина подавила желание броситься ему на шею и принялась разворачивать яркую подарочную бумагу.

Сдернув обертку, Дина увидела толстую книжку. На обложке — ее фотография, Федор сделал снимок на свой телефон, когда они катались на роликах. Вверху белыми буквами было выведено:

Дина Холмская

И — прямо по центру, более крупным шрифтом:

Настоящий детектив

Дина недоверчиво заулыбалась:

— Это что?

— Ну, я не знал, как ты назовешь свой будущий роман, поэтому получилось не очень оригинально… Почитать не хочешь?

Не сводя с него глаз, Дина открыла книжку. На первой после титульного листа странице был напечатан короткий текст:

Мы встретились, потому что ты хотела написать детектив.

Его пока нет.

Но я у тебя точно есть.

С днем рождения, Дина.

— Многообещающее начало, — не удержалась от ироничной реплики Дина и сразу же, чтобы сгладить эффект, добавила: — А говорил, что понятия не имеешь, что сказать.

— Я не знал, что ты хочешь услышать, — поправил ее Федор.

— Смотри-ка, угадал, — усмехнулась Дина и потянулась к его губам.

Поцелуй длился долго, у Дины закружилась голова — может быть, просто не хватало воздуха, а может быть, всему виной были слишком яркие ощущения, она вцепилась в его джинсовку.

С трудом прервавшись, Дина выдохнула:

— Это самый крутой подарок.

— У меня еще один есть, — гордо сказал Федор. — Правда, Милка сказала, что он твое воображение не сможет поразить.

— Главное, что меня ты поражаешь.

Дина не без любопытства снова вернулась к книжке. Погладила ее по обложке, полюбовалась своим фото — оно и впрямь получилось удачным. Пролистнула страницы и вопросительно посмотрела на Федора:

— Ой! А дальше — ничего. Пустые страницы.

Он обнял ее за плечи и улыбнулся:

— Ну, мы ведь пока не знаем, что будет дальше. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая