Заповедник [Александр Павлович Никишин] (fb2) читать постранично

Александр Никишин Заповедник

– Заповедник, самые грибные места…

– Ничего себе заповедник – двенадцать тысяч квадратных километров, – перебил Оттон своего проводника, тщедушного вида мужичонку по имени Яким, облик которого неоднозначно намекал на жизнь, сожжённую алкоголем. – Не всякое государство может похвастаться такими размерами как это Чахлолесье.

– Ну, вам видней, – ответил Яким. – Моё дело вести, куда скажете, а не сентенции разводить. Куда вести-то?

– Да туда, где погуще, – ответил Оттон.

– Придётся походить, если туда, где погуще, – предупредил Яким. – Это километров двадцать, если по прямой, но здесь так не ходят. Считай, ещё пяток-десяток километров набросится.

– А это как же? – топнул Оттон по бетонному покрытию дороги, проложенной в широкой просеке.

Они пришли по этой дороге к Заповеднику.

– Мы что, по ней не пойдём? – спрашивал Оттон.

– Нет, не пойдём. Нельзя!– категорично замотал головой проводник. – Это только для цугов. Обязательно засекут и накажут, мало не покажется.

Он вздохнул и заявил:

– Надо бы процентов десять к гонорару накинуть, если вас туда, где погуще, вести.

– Это почему же? – поинтересовался Оттон.

– Вам, гражданин хороший, терпеть не надо будет, – отвечал Яким, – а мне терпеть надо будет. В Заповеднике со спиртным строго-настрого.

– Как это строго-настрого? – не понял Оттон. – Что это значит?

– Тут везде по воздуху споры носятся… Вдыхаешь их всё время… Они безвредны, пока градус не примешь. А вот на алкоголь реакция такая, что… Живым-то останешься, но за то время, пока будешь выживать, раз сто свой день рождения проклянёшь, – пояснил проводник.

– Весомый аргумент, – заметил Оттон и объявил. – Два.

– Восемь! – тут же ответил Яким.

– Три!

– Шесть!

– Четыре!

– Ну хотя бы пять, – взмолился проводник. – Что вам эти грошики.

– Пусть будет пять, – снизошёл Оттон.

Он поманипулировал правой рукой над левым запястьем. Браслет на руке Якима пискнул.

– От, благодарствуйте, – сказал Яким. – Пойдёмте тогда.

Оттон, огибая стволы чахлых сосен, утопая по щиколотку во мху, последовал за проводником.

Ему, Оттону, местному уроженцу, но гражданину другой страны, имевшей обширнейшие жизненные интересы, нужно было разжиться информацией, которую не смогли добыть ни спутники, регулярно пролетавшие над данной территорией, ни дроны, запущенные внутрь неё.

Сколько-то лет назад, хватит пальцев на руках, чтобы сосчитать, эта страна едва сводила дебет с кредитом и постепенно, против своей воли, погрязала во внешней задолженности. Жила культурно и с достоинством, но бедно. Отсутствие выхода к морю и природных ресурсов вкупе с климатом, подразумевающим рискованное земледелие, отнюдь не способствовали процветанию. Одним словом, как писал поэт:

Край мой родный,

Край мой бедный.

Лес, болото, да песок…

Народ, наученный историей, привык полагаться только на самого себя. Соседи поблажек не давали и в большинстве своём особым дружелюбием не отличались, придерживаясь взглядов: «Колонизовать бы – да, но инвестировать – никакой охоты».

Этакий анклав посреди континента – почти что осаждённая крепостца.

За долгую историю соседи неоднократно брали её штурмом или включали в свой состав на основании договоров или уний, но небольшая и упрямая в стремлении к собственному суверенитету страна возрождалась раз за разом, словно феникс из пепла.

Теперь же она вдруг резко стала самодостаточной и начала процветать без особо видимых на то причин и предпосылок.

В истории бывали случаи внезапных обогащений. Например, рыцарей-тамплиеров, нашедших ценности, спрятанные от римлян иудеями-повстанцами. Другим примером могла бы послужить Испания на заре Нового времени, чьи конкистадоры взяли с пленённого ими императора инков Атауальпы немыслимый выкуп золотом, а затем к этому кушу присовокупилось серебро новооткрытых рудников в Потоси. Ещё можно было бы упомянуть англичан, нашедших нефть на Аравийском полуострове.

Однако, касаемо этой страны, ни нахождение клада, ни открытие жил драгметаллов или нефтяных морей места не имело. Тем более, что в основе упомянутых случаев лежали захваты чужих и отдалённых земель.

Правда существовал один прецедент в истории, когда обогащение произошло без захватов территорий и последующего присвоения их стратегических ресурсов, если не для всей страны, то для правящей династии определённо. Этот случай лучше всего объяснил бы кардинальное исправление к лучшему экономического положения этой небольшой внутриконтинентальной страны за столь малый срок.

Курфюрст Саксонии Август II, наиболее известный как Август Сильный, потому что он в действительности был человеком удивительной физической силы, жил на широкую полигамную ногу, участвовал в многочисленных политесах и потому отчаянно нуждался в оборотных средствах. Нуждался в них настолько, что из тогдашней Саксонии сбежали едва ли не все ростовщики, не желавшие более терпеть