Валя Котик и немцы [Денис Викторович Прохор] (fb2) читать онлайн

Денис Прохор Валя Котик и немцы

На Россию Копатько Арсений Петрович был очень зол. До 24.02.22 тоже злился, но не так, конечно, ослепительно и фундаментально. Штрих-пунктирная до этого была злость у Арсения Петровича. Вот как насмотрится глубоких и познавательных передач по украинскому ТВ про адский Мордор и рабов его, так и вскипала, вслед за чайником, ярость благородная. Правда, после стакана с отваром ромашки Арсений Петрович вспоминал, что в Таганроге дочь с внуками, а в Южно-Сахалинске сын, капитан рыболовецкого траулера и тоже внуки. Общим числом семь. Нет, восемь. Крайнюю «унучечку» ни Арсений Петрович, ни супруга его в живую не видели. Так по фотографиям из репрессированных «Одноклассников». Толстый сверток с розовым бантом на руках у сына, а позади солнце, много снега и белый дым над иссине-черной сопкой. И вот это вот всё не совпадало как-то до поры до времени. Не складывалось в единую и логическую картину. Но дети далеко, а телевизор близко. Если начистоту 24.02.22 Арсений Петрович и вся его страна приближали как могли, не в зависимости от того, хотели этого или нет там, за поребриком. Все звали страшную и кровавую беду. Кто кричал, а кто криком молчал, как Арсений Петрович. А Мордор? У него тоже была знаковая дата. Давно. 22.06.41. Поэтому, без сантиментов и злости он ударил первым. Имел на это законное и жертвенное право. Арсений Петрович жил в невеликом древнерусском городке на стыке степи и леса и на отшибе от большой и глупой жизни. К Майдану и вообще ко всему, что случилось после 1991 года Арсений Петрович относился подозрительно. Объяснить не мог, но подвох чувствовал. Особенно когда после всех Лениных и красных звезд на фасаде администрации родного и полумертвого завода, они снесли Валю Котика. Замечательный бронзовый Валя Котик в галстуке стоял в парке Челюскинцев. Арсений Петрович знал про него, читал в детстве и гордился тем, что Валя Котик тоже украинец. В 14 лет Герой Советского Союза и лихой партизан. Но как-то раз из Киева приехали молодые и модные люди. Спортивные ребята с выбритыми ухоженными затылками и цветными ошеломительными татуировками. Они выступали на местном телевидении и на чистом русском языке объяснили, что Валя Котик ни в чем не виноват, но виноват. Подлая и коварная Россия сделала его частью гибельного для неньки Украины плана. Схема была такая, как ее понял Арсений Петрович. Есть Украина правильная и не правильная. Валя Котик погиб за не правильную и москальскую. А теперь, наконец, все будет правильно. И Арсений Петрович согласился. Задумался немного, но согласился. Он, от корки до корки, советский человек привык жить правильно, тем более, если из Киева говорят такие образованные и культурные. Так и дочке рассказал по телефону, что это все вранье. Про русский язык, который запрещают. Про бандеровцев, которых в глаза не видел. Про Крым и за Донбасс.

– И вообще, скоро мы с Байрактара джавелинами пульнем, почешетесь тогда , москали. Узнаете, что такое казацкая слава.

– Папа. – внезапно присмирела его всегда непокорная дочь.. – Я заберу вас с мамой в Таганрог.

– Вот-вот. – радостно подхватил Арсений Петрович. – Именно вы такие и есть. Всегда желаете что-то забрать или обобрать. А знаешь что, доча.

– Что?

– Накося-выкуси тебе, а не Украина. Лучше про внуков расскажи. Как там Орсений малюк? В футбол гоняет?

И когда пришло то самое холодеющее до зубной дрожи 24.02.22 Арсения Петровича не нужно было особо пропагандировать или разъяснять. Он и без всех этих, еще вчера постылых, омерзительных и жирных телевизионных рож знал, что случилось. Конечно, вероломное нападение. Конечно, отечественная война. Конечно, Арсений Петрович сделал как надо. Правильно. Пошел добровольцем в 57-ю бригаду. Пулеметчиком во 2-ю роту 3-го батальона. За три следующих месяца много чего повидал и узнал Арсений Петрович Копатько. Рыл окопы под Старобельском, потом под Попасной и Камышевахой. Едва-едва избежал плена. Надеялся и верил в «незламну» крепость Мариуполя. Он много кому и во что стал верить. Окромя и против того в кого одного и стоило бы по-хорошему верить. В мольфаров и американскую гаубицу Три Топора, в НАТО и оспу обезьян, в то что Путин умер и вместо него двойник или даже тройник, а Зеленский – президент. И правда, чего только не померещится под Градами, Ураганами, Торнадо, Смерчами и разнокалиберными цветочным букетом. Но до поры до времени Арсений Петрович стоял крепко. Как Валя Котик. Война же отечественная. Место обжитое и нахоженое. Как теплый и сухой носок из собачьей шерсти. Заботливый гостинец супруги. А на мелочи Арсений Петрович не засматривался. В армии много чего случается. И живого и мертвого. Командиры плохие, так солдаты хорошие. Или наоборот. Отступаем? Что ж бывает. В 41-м отступали, а как в 42-м отступали. Было же. До самой Волги, зато потом хорошенько навалились и «доброго вечора ми з Украины». Рядом с Арсением Петровичем в его второй роте были также рассуждающие мужики. Бусик Георгий Семенович. Азаренок Гена из Нежина и еще пяток. Что удивительно, всё той же, осужденной сегодня, закваски. Некоторые Афган прошли или как Арсений Петрович ДМБ-85 и другие такие же тихие воды и годы. В траншее полного профиля под Северодонецком 2 роте 3 батальона 57 бригады особенно досталось. Неделя на позициях в плешивой лесопосадке минус 28 человек. С утра до ночи и с ночи до утра бесконечный Бум-Бум-Бум. Фонтаны земли, мириады осколков и переломанные деревья. Но к чести Арсения Петровича и его выживших побратимов они отошли на ротацию в гаражный кооператив на окраине Северодонецка только после получения приказа.

– Молодцы, хлопцы. – сказал их поредевшей шеренге комбат Синица. Арсений Петрович увидел его впервые. Комбат внушал. Здоровее лося и рожа бетонная.

– К вечеру новые хлопцы подъедут. – сообщил комбат. Для важности он стоял на битом и давно не крашенном бордюре. Руки сложил за спиной треугольником и лицо строго натопырил. Сокил в рыжих американских ботинках.

– Вечером пополнение вам будет. Боевые хлопцы. Настоящие украинцы. 115 ТРО из Тернополя. Разгоним врага на два пальца. Вильно!

Мужики перехватили полковника прямо перед реквизированным белоснежным Ленд-Крузером. Вперед выпустили Азаренка. Он на гражданке историю Украины преподавал в техникуме.

– Що вам, хлопцы?

– Зарплата, товарищ полковник. Обещали 100 тысяч на карточку в месяц, а дали 10. За февраль. В мае.

Полковник вздохнул, потом высморкался в расово чистый платок с волнистыми краями и вышивкой.

– Эх, хлопцы, хлопцы. – в голосе полковника чувствовалась крупная и твердая, как булыжник, слеза. Он быстренько выдумал себе задумчивую бетонную рожу и продекламировал отстраненно. – З далекого краю, з далеких свiтів. Журавлик на крилах додому летів. Минав океани, лiсi і моря. Вдивляюсь крізь тумани: – Чия це земля? Чиі це долини, чиі це луги. Чию це калину гойдаюць вітри. Впізнав батьківщину: Моя це земля. Мое тут гніздечко і мова моя.

Арсений Петрович с побратимами еще зачарованно слушал последние строчки, а белоснежный Ленд Крузер с полковником уже слинял скоропостижно за первым попавшимся углом.

– Так я не понял. – обернулся к остальным Азаренок Гена. – Что там по поводу грошей? Вы что-нибудь поняли?

– Вполне. – ответил Арсений Петрович и коротко, зло сплюнул себе под ноги. Он до вечера не мог успокоиться. Арсений Петрович Копатько. Пулемет почистил всего единожды, хотя время было.. Бормотал себе под нос что-то не внятное, но вроде похожее на сильно запрещенную антигосударственную скобеевщину.

– Дело ведь совсем не в деньгах. – убеждал сам себя Арсений Петрович. – Причем здесь вообще деньги? Может быть совсем чуть-чуть. Крышу поправить и внукам помочь. Внукам обязательно. Как будто за деньги меня здесь убивают, а не за родину? – немного подумав, Арсений Петрович добавил. – Может быть и за деньги, да только не за мои, но меня! Не Валя и не Котик получается.

Вечером их 2-я рота вернулась на позиции вместе с громкой и звонкой теробороной города Тернополя. Парни только из дома. Свежие, патриотичные и сытые.

– Теперь точно не пропадем, Арсений Петрович. Смотри какие. Золотой генофонд. – радовался Бусик Георгий Семенович, а за ним сразу Азаренок Гена из Нежина.

– Трескучие больно. – сомневался Арсений Петрович. – И колбаса эта. Что она изменит? Зачем?

115 ТРО привезла десяток коробок с колбасой «Антімосковьска». Раздавали прямо с борта давно не видевшим такого счастья бойцам 2-й роты.

– А что колбаса? – спросил Бусик. – Она в любом виде хороша. Разве нет?

– Может быть. Может быть. – не согласился, но настаивать не стал Арсений Петрович. Но «Антімосковьску» есть не стал. Он к колбасе в любом виде относился равнодушно. А здесь и вовсе внутри своей души, взбодренной советским средне-специальным образованием, чувствовал некий стилистический и эстетический перебор. Такой же как эти невыносимые мертвоголовые шевроны. У хлопцев с Тернополя их было особенно много. У некоторых сразу несколько штук. « Все же кто-то из нас не украинец» – думал Арсений Петрович, пока набивал патронами ленту своего ПКМ. – « Не может быть, чтобы так все совпало». Налет начался сразу же после ветреного и холодного до рези в глазах заката. Арсений Петрович привычно и умело сполз по стенке окопа. Сел на вторую запасную каску СШ-68. Он носил ее на своем дембельском ремне вместе с железной фляжкой. Арсений Петрович по-быстрому слазил за пазуху. На обратной стороне календарика с видами рождественского Киева жена приклеила бумажку с написанной от руки молитвой. Никогда Арсений Петрович особо не верил и до сих пор сомневался. Но вот в этой вот бумажке что-то определенно было. Живой Арсений Петрович тому живое свидетельство. Сегодня насыпали особенно отчаянно. 152-м коронным. От него полувековые деревья превращались в брызги. Взрывы дырявили жирную и нежную землю. Арсений Петрович вздрагивал вместе с землей и небом. А потом наступил Град. Красно-желтые когти разорвали черничную ночь в клочья. Закапал, пролился густой, дымящийся и кровавый сок. Совсем рядом, поверх разрывов, Арсений Петрович услышал заполошный и больной крик. Он прищурился и ничего не увидел, кроме не ясных оттенков дрожащей и ревущей взрывами ночи. Арсений Петрович упал на корточки и пополз на крик.

– Что? Говори, парень! Зацепило?

– Нога. Ой, мамо! – молодой теробороновец лежал на боку, но пытался ползти вперед, не ведомо куда, цепляясь длинными и бесполезными руками за не ласковую и ставшую чужой землю.

– Сейчас, сейчас, малюк. – У Арсения Петровича была отличная британская аптечка. Плюс русский артиллерийский бог помог. От реактивных Градов запылала лесопосадка и в жарких и ярких отсветах Арсений Петрович отчетливо видел бедро вспоротое осколком. Он сделал раненому обезболивающий укол и перебинтовал наскоро рану.

– Сейчас. Пару минут и отпустит. – говорил Арсений Петрович. – Куда ты? Стой, дура!

Ошеломленный раной и первым боем молодой теробороновец безуспешно пытался уползти. Зарыться, спрятаться.

– Гена! Азаренок! – Арсений Петрович поймал своего побратима в моменте, когда тот пытался выбраться из окопа. Азаренок обернулся. Глаза круглые, уже не местные.

– Тикай, Арсений Петрович. Танки!

– А приказ?

– С ума не сходи. Это Северодонецк, а не Сталинград. А мы…Э-э-э. – Гена Азаренок махнул рукой, выбрался из окопа и побежал, пригибаясь, между разрывами в сторону родимого Нежина. Арсенний Петрович инстинктивно дернулся следом, потом опомнился и посмотрел на раненого.

– Бросай мени, дядько. – раненый махнул головой. – Я бы бросил.

– Ладно. – согласился Арсений Петрович . – Тебя как зовут? На всякий случай.

– Осипенко Славик. З Рафаиловки.

– А я Котик.

– Иди ты. – Славик от удивления позабыл на мгновение про боль и перешел с «соловьиной» на «язык ворожнечы».

– Вместе пойдем.

Арсений Петрович тяжело и с остановками поволок Славика по разбитому, хоженому-перехоженому русскими пушками окопу. Видел брошенного на бруствер и мертвого Бусика. Хорошего мужика пропавшего целиком в нехорошем деле. Славик становился все тяжелее и тяжелее, но Арсений Петрович не сдавался. От усталости и упрямства он даже не услышал как вместо снарядов и ракет на их разгромленный укреп со всех сторон налетела тишина. Расстреляла истерзанную ночь и оставшуюся под ней жизнь неконвенциональным безмолвием. Но потом Арсений Петрович услышал. Хлесткое и короткое. То, что должен был, конечно, сказать он, но так вышло, что сказали ему.

– Хенде хох!

Темная фигура в каске встала на пути Арсения Петровича.

– Что у тебя, Лёх? – к темной фигуре присоединилась еще одна. Такая же. – Немцев поймал?

– Они самые. С пылу, с жару, родненькие.

Русские, а это были именно они, отобрали у Арсения Петровича Славика и автомат. Славика положили на носилки. Сказали, что в госпиталь. Арсения Петровича просто повели, сказали, что в плен. Поселили вместе с другими «немцами» в городке очень похожем на родной городок Арсения Петровича, но в Брянской области. Даже парк Челюскинцев присутствовал! Кроме Вали Котика. В Брянской области он стоял там где и положено, а Арсений Петрович был немцем.

– Все вверх ногами. – говорил про себя Арсений Петрович. – Я вверх ногами.

А потом из Таганрога приехала дочь и забрала Арсения Петровича с собой и вместе с войной. Той что теперь с Арсением Петровичем навсегда.