Даяна [Валерия Лето] (fb2) читать онлайн

Валерия Лето Даяна

Свет единственного фонаря в нашем тупиковом переулке в тот вечер мерк на фоне света моего фонаря. Фонаря под глазом. Я шел медленными шагами вдоль проезда по накатанной годами грунтовой дороге и понимал, что не хочу домой. Мама, скорее всего, с порога одолеет своими расспросами, при виде моего разукрашенного лица, а я совсем не готов был ей отвечать. Не сегодня и не сейчас.

Школьная дискотека прошла на «ура». Об этом неустанно напоминал мне финиш под левым глазом и счесанные костяшки на правой руке. Да, это была моя первая драка. Ну как, драка: по одному удару с двух сторон и раунд окончен. Именно раунд, а не бой. Но я идеально нокаутировал, как посчитал я сам: получил презент в форме медленного танца с давно нравившейся мне девочкой. Я подумал: если такое поощрение будет предусматриваться при каждом подобном случае, я готов выстоять все двенадцать раундов.

– Лен, Ленка, – позвал я негромко, стоя в коридоре школьного спортзала, – Лен.

Она сидела с подружками на лавочке возле стенки, девчонки шушукались, а затем громко хохотали. Меня она услышала с третьего раза и подняла глаза.

– Да, Тём.

– Я бы хотел… – начал я скромно, – может, потанцуем?

Она улыбнулась (какая же была у нее милая улыбка!) и начала подниматься с лавки. В это время мой одноклассник Леха демонстративно прошел мимо, задев меня плечом.

– Вы посмотрите на него? – пихнул он меня с силой, – смелости набрался к выпускному классу!

– Тебе что вообще? – я пихнул его в ответ. – Иди куда шел.

Леха развернулся и резко схватил меня обеими руками за ворот рубашки. От неожиданности я дернулся.

– Помериться силами решил, друг? – блеск в его глазах говорил мне, что добром наш разговор не кончиться. – Хоть нам и запрещают применять силу вне тренировки, ради тебя я сделаю исключение.

С Лехой у нас было постоянное соперничество. Холодная война. Мы ходили вместе на рукопашку, но в пару нас принципиально не ставили, думали, что мы друг друга попереубиваем. Случай подвернулся как нельзя кстати ему втащить.

– Сделай, будь добр! – процедил я сквозь зубы и оперся ладонями Лехе на грудь. С силой припер его к стенке.

Он выправился и выкинул правую руку. Я уклонился, девчонки завизжали. На раздумье, что делать дальше, у меня оставались секунды.

– Тёма, не надо! – простонала Ленка. Но я уже ее не слышал. Собрав весь свой вес в кулак, я с силой ударил вперед, и … промахнулся. Послышался четких хруст, то ли моих костяшек, то ли гипсокартонной перегородки. Разряд тока ударил мне в локоть. Леха уличил момент, и мне тут же прилетело в ответку. Я сложился.

– Нет, вы только посмотрите! – раздался властный голос в дверном проеме. – Опять Теряев и Коликов!

Леха распрямил плечи и отошел от меня на два шага назад.

– У вас есть две минуты, чтобы объяснить мне, что здесь происходит! – повысила голос Алевтина Сергеевна.

– Сцепились два петуха, все как обычно, – пролепетала Машка, которая сидела по правую руку от Ленки. Ее большие конапушки на щеках напоминали, что наступила весна.

Завуч сверкнула на меня глазами:

– Коликов, что с глазом?

– Упал, Алевтина Сергеевна.

– Упал на кулак Теряева?

– Да я вообще его не трогал! – завопил Леха. – Я возле стенки стоял, стенгазету читал. – Он демонстративно оперся ладонью на поздравительный плакат, посвященный сегодняшнему празднику «8 марта».

– Теряев! – вскрикнула завуч, – потеряйся с глаз моих, с тобой отдельный разговор. – Девочки?

Алевтина Сергеевна посмотрела пристально на Ленку. Она кинула взгляд на меня. Я помотал ей отрицательно головой.

– Мы не видели, – прошептала Ленка и опустила глаза в пол. Ее длинные локоны упали на плечи, и я тогда подумал, какая же она все-таки красивая.

Учительница натянуто улыбнулась и продолжила:

– Я поняла. Значит, Коликову на день рождение мы подарим кроссовки с высоким протектором, чтобы он больше не падал, а Теряеву второй том «Войны и мира», он же так любит читать!

– А девчонкам очки! Чтобы в следующий раз все видели. – Съязвил Леха.

– Теряев!

– Понял. Ушел.

Леха прошел мимо, незаметно задел меня рукой и спустился в спортзал.

– Лен, – позвал я негромко, – может, все-таки потанцуем?

– Нет, – отрезала она.

– С Лехой потанцуй, – прокомментировала Машка, которая не могла смолчать, – он как раз уже на танцполе тебя ждет.

Я почти расстроился, но тут в наш разговор вмешалась Алевтина Сергеевна. Она присела на лавочку и обняла Ленку за плечо.

– Знаешь, – начала она задумчиво, – у меня была в школе ровно такая же ситуация. Да, да. Я была, как и ты сейчас, жутко расстроена и поэтому отказала в танце мальчику, который мне нравился.

– И что было дальше? – Ленка с интересом подняла глаза.

– Да, собственно, ничего, – вздохнула завуч. – Кроме того, что я пожалела об этом. И мне кажется, жалею до сих пор.

Алевтина Сергеевна встала и устремилась к выходу. Стук ее каблуков отдалялся, а вскоре вовсе исчез.

Ленка поднялась с лавки и подошла вплотную ко мне.

– Ты танцевать сможешь?

Я улыбнулся как чеширский кот:

– Конечно! Это же всего лишь глаз, а не нога!

Пока мы спускались со ступенек в сам спортзал, я подумал, что с ней я был бы готов танцевать даже на костылях.

– Твою ж бабушку! – Вскрикнул я в темноту. – Видимо, костыли мне скоро пригодятся…

Моя левая нога угодила прямо в дорожный знак, который словно вырос из-под земли. Меня скрутило от боли, когда я проходил мимо участка соседа, второй раз за сегодня. Дядьку в возрасте очень бесил тот факт, что мимо его эстакады протоптали тропинку местные жители, и он все грозился поставить трехметровый кованый забор в борьбе за законные полтора метра. Денег, видимо, хватило только на косо сваренный металлический каркас из трубы и дорожный знак «STOP», с которого начинала слезать краска.

– Сегодня не женский праздник, а какой-то день увечий, – простонал я. Меня прямо-таки взорвал тот факт, что я ударился о знак. Я раздраженно пнул его ногой, но только ушибся еще сильнее. «Надо выкинуть знак, – пришло мне в голову, – я даже знаю куда».

Сзади нашего дома располагался овраг. По отвесному склону змейкой тянулась дорожка, по которой можно было аккуратно спуститься. Я схватил металлический кругляк вместе с рамой под мышку и засеменил к низине. Снег под ногами хрустел, наст был крепкий. Неделю назад начался март, но февраль не собирался уступать позиций. В этом году зима была прямо-таки настоящей: ледяной, пушистой и колючей одновременно. К вечеру мороз крепчал – из моего рта вырывались оформленные клубы пара. Я спускался к болоту.

Свет уличного фонаря блек по мере моего отдаления. Аккуратно, переступая боковыми сторонами стоп, я продвигался по отвесной дорожке. Еле различимые следы на снегу указывали на то, что здесь редко, но все же кто-то ходил. «Может местные ребятишки играли» – подумал я, а сам вспомнил, как мама мне категорически запрещала играть возле оврага, а тем более спускаться вниз.

Сухие ветки цепляли меня за ноги. Я волоком протянул знак и расположил его перед собой, чтобы он пробивал мне путь. Температура воздуха по мере приближения к низине становилась ниже, а температура моего тела наоборот возросла. «Конечно, – подумал я, – одиннадцать вечера, а я нашел себе занятие, руки подкачать».

Я расстегнул куртку. Резкий звук молнии, словно эхом отразился по периметру оврага и вернулся ко мне. Тишина была настолько оглушительной, что мне казалось, будто весь поселок слышит каждое мое действие, каждый мой шаг.

Я резко остановился – дорожный знак уперся во что-то твердое. На телефоне оставалось совсем немного процентов заряда, но мне их вполне хватало, чтобы включить фонарь. Я провел линией света снизу вверх. На рассохшемся черенке на ладан дышала табличка.

«Осторожно! Заболоченная территория!» – еле читалась надпись на отломанном куске щитка с проржавевшими краями.

Фонарем телефона я окинул близлежащую местность. Коряги торчали из заледеневшего мелководья будто колья, кое-где показались проталины. Темно-зеленые и даже оранжевые островки сверкали яркими пятнами сквозь куски льда и заснеженные кочки. С правой стороны болота сквозь лед пробивалась рама и колесо от старого велосипеда, посередине виднелась сожжённая покрышка.

Я перевел фонарь на табличку и снова прочел надпись.

– Спасибо за предупреждение. Учту, – клубы пара будто пульсировали передо мной.

– … пожалуйста… – тихий шепот был в метре от меня.

Я остолбенел. Фонарь в моих руках потух. Я попытался реанимировать телефон, но тот сел на морозе. Такое бывает часто, но сейчас это было крайне не уместно.

– Кто здесь? – спросил я резко и испуганно, не поворачивая головы. Тишина. Я снова повторил вопрос – ответа не последовало, но я всем телом ощутил, как вздохнула тьма.

«Так, Тема, соберись. Прогоняем из психики несуществующие голоса, зашвыриваем знак подальше и чешем домой».

– … и чешем домой, – повторил я вслух.

– …как?… уже?… – донеслось рядом, но уже с другого края болота, будто кто-то ходил кругами.

Все мое тело содрогнулось, меня бросило в холодный пот. Я как мог, собрался с мыслями, включилась защитная реакция.

– Теряев! Козел! Если это ты, я тебя найду и поколочу! – мой голос сорвался на какой-то истошный визг, я не узнал сам себя, – Теряев!

В ответ тишина. Сам я понимал, что это не дело рук Лехи, голос был женский. Конечно, он мог кого-то подговорить, но вряд ли бы он допер до такого.

Больше я не медлил. Я взял знак обеими руками, поднял его почти над головой, завел за голову и с силой швырнул вперед. В руках присутствовал мандраж, поэтому траектория полета получилась не настолько дальняя, как я планировал. Кругляк с металлической рамой проломил кое-где лед, один конец утоп в ближайшей проталине.

– Пора, – выдохнул я с облегчением и повернулся в сторону тропинки на выход из оврага.

– …уже?… – теперь голос раздался около моего левого уха. Мне даже причудилось, что чьи-то губы коснулись мочки. Синяк под глазом разразился какой-то пульсирующей болью, и я рванул по отвесному склону. Цепляясь руками за спящие ветки, я пытался быстрее взлететь наверх. Одна ветка в долю секунды обломилась от моей дикой хватки и я кубарем полетел вниз. Обеими ногами, в недавно купленных мамой найках, я прямиком угодил в оранжевую проталину. Хотя болото оберегал частый лесной массив, свет луны проникал свозь ветви, было достаточно светло для такого позднего времени. На секунду я подумал, как хорошо, что сейчас не лето.

Рукой я зацепился за торчащий обрубок дерева и с легкостью вытащил одну ногу. Подошва разинула рот в изящном оскале и передавала мне привет. «Мамка меня убьет» – подумал я и дернул второй ногой. Она осталась на месте. Я застрял.

Смех раскатился по окрестностям болота. Женский, задорный, звонкий смех. Мурашки побежали у меня с ног до головы как насекомые, будто я наступил в муравейник. Я начал судорожно дергать ногой.

Раз за разом я пытался вытащить ногу, но все было тщетно. Волна отчаяния начинала меня накрывать, я пытался успокоиться, но не мог. Сердце бешено колотилось, клубы пара пульсацией вырывались из моей груди.

– …пора… – снова раздался женский голос где-то с затылка. Дыхание сперло. Я заставил себя обернуться, но к счастью никого не увидел. Я собрал всю свою силу и еще раз дернул ногой. От неожиданности того, что мне все-таки удастся это сделать, я плюхнулся вперед на снег и ударился плечом о трухлявое бревно.

Не помню, как именно я вскочил на ноги и добрался до верхушки оврага, но сделал я это со скоростью света. Через минуту, перевозбужденный, я тихо закрывал замок изнутри входного коридора, чтобы не разбудить маму. Как хорошо, что она не проснулась. По-любому бы спросила, какая стая собак за мной гналась и почему я в таком виде. Завтра утром ряд вопросов ко мне должен был отпасть.

Я замыл грязные джинсы и повесил их на батарею, кроссовки отмыл и протер их насухо. Конечно, за них все равно получать, но хотя бы они будут чистые. Я даже входной коридор помыл, чтобы устранить все улики моего сегодняшнего происшествия, да и не хотел я, чтобы кто-то догадался, что история со знаком это моих рук дело.

Горячий чай привел меня в чувства. Сердце успокаивалось. Я уже вспоминал не историю с болотом, а танец с Ленкой. Как ее теплые руки держали меня за плечи. Тревожные эмоции сменились на положительные, и я в возвышенном настроении отправился спать. Два окна в моей комнате на втором этаже четко выходили на задний двор и кусочек заболоченной местности. Я подошел к окну задвинуть шторы. В сумерках возле моего спасительного бревна, за которое я хватался, пытаясь выдернуть ногу, вырисовывался силуэт. Я четко увидел длинные волосы девушки, которые струились по плечам, округлые очертания талии. Мое дыхание словно остановилось. Я зажмурился и попытался себя убедить, что это только мне кажется. Но у меня не получилось.

Когда я вновь открыл глаза, темная фигура помахала мне рукой. В ту ночь, я смог заснуть только под утро.

Я танцевал с девушкой. Ее руки обвивали мою шею, она мило улыбалась. Совсем как Ленка, только это была не она. Длинные темные волосы струились по плечам. Мы раскачивались в такт медленной музыке на школьной дискотеке.

– Кто ты? – прошептал я.

Ее губы приблизились к мочке моего уха. Какое знакомое ощущение…

– Даяна.

– Даяна, – повторил я, – какое интересное имя и будто бы мне знакомое. А меня зовут…

– Артем, – закончила она, а затем повторила возле самого уха, – тебя зовут Артем.

– Артем! – я открыл глаза и услышал мамин крик. – Иди сюда! Артем!

Я вскочил с постели и выскочил в коридор. По пути поскользнулся, и чуть было не упал, подумал еще, вот эта мама полы намыла. С лестницы я сбежал в одних трусах.

– Что это? – мама, недоумевая, уставилась на меня. – Откуда столько грязи, где ты был? На улице мороз, а он как свинья домой пришел! Ты посмотри на куртку свою! Так еще и додумался в шкаф повесить! Джинсы на батарее висят грязнючие! Зачем их вообще на батарею вешать? Кинул бы в стирку сразу. – Мама негодовала, – а кроссовки? В чем твои кроссовки? Какие-то зеленые все, так еще и рваные. Ты что, в другом измерении за грибами ходил?

В гостиной зазвонил телефон.

– Стой здесь, я сейчас вернусь, – кинула мама и устремилась к телефону, – нет, ну надо же! Так еще и грязный поперся в свою комнату через весь дом. Всю плитку уделал! Мы еще поговорим в каким состоянии и во сколько ты пришел!

– Мам! Мне уже пятнадцать! – крикнул я от досады.

Я стоял и не понимал. Я четко помнил, как застирывал джинсы, кроссовки, а куртка была не особо-то и грязная. Я обернулся на лестницу. По ступеням на второй этаж вели мокрые следы. Я догадывался куда они ведут, а поднявшись к себе, убедился – они вели к моей кровати.

Мама появилась в дверях с полотенцем в руках. Я был готов к тому, что полотенцем разок она мне всадит за мою вчерашнюю историю, но гнев каким-то образом перешел на милость, и я пока не понимал почему.

– Твоих рук дело?

– Ты о чем? – начал я невозмутимо.

– Артем! – она села на кровать рядом со мной.

– Если ты про знак соседа, то да.

Последующим ответом мама меня удивила.

– Правильно сделал.

– Что прости?

– Правильно сделал! – она смачно чмокнула меня в макушку. Этот сосед всех уже достал, в том числе и меня. Меня беспокоит другое. Ты зачем поперся на болото ночью? Почему нельзя было просто скинуть знак в овраг.

– Я… Я не знаю, – ответил я.

– Послушай, милый, – мама откинула свои светлые вьющиеся волосы по плечи назад, – я как в детстве тебе не разрешала гулять в овраге, так и сейчас против этого.

– Мам, я уже взрослый! И позволь я сам определюсь, где мне гулять, а где нет!

– Если бы ты был взрослый, – мама немного повысила голос, – то и поступил бы по-взрослому. Постирал бы джинсы с курткой, помыл кроссовки, а не надеялся на мамку! – она встала с кровати. – Жду тебя внизу завтракать, заодно расскажешь, откуда у тебя такой смачный синяк под глазом.

– Хорошо, – выпалил я. – А ты мне расскажешь, почему нельзя гулять в овраге.

– Ну, уж нет! – мама взорвалась, как будто я попросил о чем-то нереальном. – Закрыли тему, жду тебя завтракать.

– Мам, но нам надо поговорить!

– Конечно, поговорим, сынок, но только не об этом.

– Это из-за Даяны, да?

Мама встала в дверном проеме как вкопанная. Полотенец выпал из ее рук.

Секундное молчание и наконец-то она выдавила из себя:

– Ты прав. Нам надо поговорить.

На завтрак мама сделала мои любимые гренки с яйцом и сварила какао. Пока я сидел уплетал все это дело за обе щеки, она собирала мне термосок с собой в школу.

– Так откуда ты знаешь про Даяну? – начала она, не отворачиваясь от кухонной столешницы.

– Так весь поселок говорит об этом, – с набитыми щеками произнес я.

– Страшилки про болотную нечисть?

– Ага. В школе уже столько интерпретаций насочиняли, что мороз по коже.

– Например? – мама приподняла бровь.

– Их можно привести миллион. Кто-то говорит, что там живет страшная кикимора с крючковатым носом, которая так и норовит кого-нибудь утопить, кто-то рассказывает, что там леший в два метра ростом, а кто-то и вообще думает, что это место размножения гуманоидов. Причем гуманоиды, это жмурики на дне болота.

– И кикимору зовут Даяна?

– Ага, – соврал я.

– А ее кто-нибудь видел? Откуда такая информация? – мама отодвинула стул и села напротив меня.

– Нет, мам. Это же кикимора. Она редко показывается людям.

– Это ты так думаешь?

– Так говорят, – ответил я и сделал большой глоток какао.

– А как она туда попала, не говорят? – спросила мама и затеребила мочку уха заметно нервничая.

– Ходили слухи, что очень давно там утонула девочка. Так и жила и выросла эта девочка на болоте.

– Не утонула, а пропала. И было это не так уж давно. Одиннадцать лет назад.

– Мам, может, хватит уже ходить вокруг да около и задавать мне вопросы? – я с улыбкой посмотрел на маму в надежде поддержать.

Она с благодарностью кивнула головой и начала рассказ.

«Вам было по четыре года. Тебе и Даяне. Ее мама – моя одноклассница и по совместительству моя лучшая подруга. Мы проводили много времени вместе. Как говорят: вы дружили с горшка. Ровно одиннадцать лет назад мы пошли гулять на пруд. Тогда водоем за нашим домом не был таким болотом, как сейчас. Морозными зимами мы часто его расчищали, чтобы дети могли покататься на коньках. В тот вечер, мы тоже были на импровизированным катке. Ты надевал полозья на ботинки возле берега, я считала, что на обычные коньки тебе еще рано становиться, в то время как Даяна каталась уже на маленьких фигурных коньках посередине пруда. Лед треснул внезапно, и девочка ушла под воду. В один момент. Мы и сообразить не успели, как это случилось. Но самое интересное другое. Мы сразу кинулись спасать Даяну, но она словно сквозь землю провалилась. Куча народу колотили лед, ныряли с десяток водолазов и никто ее не нашел. Она просто исчезла…

Ее мамы через полгода не стало. Сердце не выдержало потери ребенка. Я продолжала ее искать. И перестала лишь тогда, когда увидела сама тень на болоте. Это может показаться полным бредом, но я уверенна, что видела ее. Мне пришла в голову мысль, а что если девочка никуда не ушла, а так и осталась там? Ведь по старо-славянским преданиям кикиморой может стать некрещённая девочка в возрасте до семи лет, утопившаяся в болоте или похищенный нечистой силой ребенок. Кстати, крестины тебя и Даяны должны были проходить через три дня.

Когда я увидела фигуру за домом, я тихо позвала ее по имени. И она откликнулась. Представляешь? Я запрещала тебе там играть, не только потому, что игры вблизи водоема опасны, но и потому, что я боялась тебя потерять. Как когда-то потеряли и Даяну…

– У меня была мания, что тебя у меня тоже заберут, – слезы наворачивались у мамы на глазах. – Я знаю, что это похоже на бред, но проверять мне не хотелось. И когда я сегодня поняла, что ты провалился в болото, я жутко перепугалась…

– Мам, ну ты чего? – я встал из-за стола и крепко обнял ее за плечи, – все же хорошо. Я просто оступился и свалился с этим знаком, только и всего. Да и вообще, в эти страшилки я не верю. Да, так случилось, это очень грустно. Но я здесь, сейчас, с тобой.

– Просто пообещай мне, что больше не приблизишься к болоту, – мама посмотрела на меня в упор.

– Обещаю, – соврал я, потому что в тот же вечер я туда вернулся. Про синяк под глазом никто даже не вспомнил.

Я сидел на трухлявом бревне в овраге и насвистывал. Урок географии сегодня отменили, про что, конечно же, я не сказал маме, и решил провести это время с пользой. Правда, я не до конца понимал, с какой.

Я нашел большую палку и потихоньку отбивал ею лед возле берега. Сумерки спускались. Колесо с рамой от старого велосипеда и сгоревшая покрышка по-прежнему торчали из болота, только мне показалась, что они поменялись местами. Или может я не разглядел вчера в панике?

Становилось холоднее. Клубы пара выходили из моих легких, атмосфера напрягала. Меня снова бросило в пот, и я расстегнул куртку. Тьма начинала дышать. За пять минут болото поменяло свой облик. Некогда спокойный, в какой-то серой дымке водоем с охранниками-деверьями по бокам, превращался в мрачную мертвую зону, где царили тоска, печаль и глубокая грусть. Мне стало не по себе, но уходить я не спешил. Мне нужно было ее увидеть.

– Даяна…– произнес я еле слышно. Мой шепот походил не шипение змеи. Голые ветки рядом будто зашелестели мне в ответ. Но от нее ответа не последовало.

– Даяна… – повторил я, выпуская больше воздуха из легких. Рама старого велосипеда протяжно скрипнула, но ветра тогда не было. Полный штиль. Вечер, март, мороз в минус восемь и я. Дурак, который сидит на берегу неизведанного болота и пытается поговорить с выдуманным существом. Из-за рамы старого велосипеда неожиданно вышла кошка.

– Так вот оно что, – с грустью выдохнул я, – это всего лишь кошка.

Я поднялся с бревна, встряхнул уже старые кроссовки от снега, подошву которых заклеила мне мама, и собрался уходить.

– Даяна… – Произнес я напоследок, глубоко вздохнул и устремился на пригорок. Сзади меня послышался треск льда. Будто ледокол со всей своей мощью продавливал себе путь. Я хотел оглянуться, но боялся спугнуть. Я чувствовал ее – она приближалась.

Резко потемнело. Свет луны меня явно не спасал или просто мне так казалось. Сердце забилось где-то в горле, но я попытался успокоиться. Я понимал, что если сейчас я струхну, то возможно этого момента больше не повториться. Я потеряю ее. Возможно навсегда.

Я обернулся. Сделал два шага и сел снова на бревно. Вокруг ничего не происходило. Все оставалось на своих местах. Только покрышка и рама от велосипеда снова поменялись местами.

– Чертовщина какая-то… – сказал я тихо.

– Я бы назвала это волшебством, – тот самый голос, он был рядом, слева от меня. Четкий, ясный, настоящий. Я не поворачивал головы, голос продолжал, – или сказкой. Кстати, Тем, ты веришь в сказки?

– Нет, – отрезал я. Я ограничился кратким ответом, потому что пытался разобраться схожу я с ума или нет. А она продолжала:

– Веришь, я знаю. Я отозвалась на третий раз, и ты сам знаешь почему.

– Знаю, – я задергал скулами, – три сказочное число. И ты сказочная. Это же все сказки, верно?

– Так посмотри сам, – лишь сказала она и замолчала.

Я наконец-то повернулся. Рядом со мной сидела девушка. Длинные темные волосы, в которые был вплетен хвощ, струились по ее плечам. Лицо было узкое с очерченными скулами. Фигура была просто идеальная, будто она только что сошла с обложки модного журнала. Ее руки с перепончатыми пальцами лежали на коленях. На ней было что-то наподобие платья. Многослойнее подранное одеяние из мешковины с желтоватым оттенком закрывало область груди и изящно переходило в область талии и бедер. Оттенок зеленоватой кожи был еле заметен в свете луны.

Она улыбнулась и посмотрела на меня. Блеск зеленых глаз пронзал от самых пяток до кончиков ушей.

– Даяна, – она склонила голову на бок и посмотрела на меня так, словно изучала, – кикимора местного болота.

– Я не думал, что кикиморы такие… – я почти смирился с тем, что я псих, но все происходящее мне нравилось. Я не сопротивлялся развитию событий.

– Какие такие? – она вздернула нос. У нее даже нос был изящный.

– Такие красивые.

– А ты ожидал горбатую старушку со скрюченным носом? – захохотала она, а я смутился.

– Ну, знаешь ли! Я же вырос на русских сказках.

– Да, да, – ответила Даяна, – Аленушка ходит с факелом в виде черепа, сироток бросают налево и направо, а в Крошечке-Хаврошечке закололи любимую корову. Вот и я попала в такую сказку.

– Как это произошло? – я смотрел на нее и понимал всю нереальность происходящего, вернее не мог осознать. Я думал, что секунда и все исчезнет, но разговор продолжался.

– Я почти ничего не помню. Я маленькой была. Только помню лед и мальчика, который надевал полозья на ботинки. И как я гордилась, что умею кататься на настоящих коньках! Хотя какие коньки, я же болотное существо, я и знать не должна, что это такое.

– Я был тем мальчиком, – с силой произнес я и положил руку Даяне на плечо. Я ощутил ее. Это была самая настоящая материя. Настоящее тело. Ощущаемое, осязаемое. Только неестественно холодное. Будто я держу на ладони лед, и он не тает. Я немного сжал ладонь – мое видение не исчезло, я наконец-то убедился, что все это мне не кажется. Даяна посмотрела на меня таким ласковым взглядом и положила голову мне на плечо. И как ни странно, внутри меня разливалось тепло.

– Я выросла здесь, – вдруг сказала она, – мне здесь нравиться. Ты можешь спросить, как здесь вообще может что-то нравиться, но это мой дом и я люблю его. Я люблю эту тревожную топь, люблю раскидистые коряги и поблекшие высохшие деревья, даже запах гнилой воды и тот люблю. А еще я очень люблю сказки. Сам знаешь, здесь их не мало. Помню, как в детстве дедушка Болотник мне рассказывал историю о происхождении болот. Ты знаешь такую? – Я помотал головой, а она засмеялась. – И что вы люди вообще читаете? Так вот. В стародавние времена природа была совершенно другая. Непроходимые леса чередовались с зелеными лугами и зеркалами глубоких озер, наполненных кристально чистой водой. В одном таком озере по неосторожности утонул юноша и его долго не могли найти, думали, что он пропал. Он был единственным сыном волшебницы одного поселения. Озеро сжалилось над горем матери и вынесло тело юноши на берег, но это не сгладило утрату. Волшебница разгневалась и в ярости прокляла все озера, которые когда-то загубили людей. И тот же миг вода из кристальной превратилась в гнилую, глади озер затянула вязкая тина, а добрая волшебница стала злой колдуньей и поселилась на том самом озере, где погиб ее сын.

Так болота стали пристанищем для нечисти. Зыбкая трясина хранила в себе массу загадок. Люди старались держаться подальше от таких мест, но все же находились и находятся смельчаки, которых привлекают тайны болот. Так и сами коварные топи неустанно влекли к себе зазевавшихся любителей ягод или заблудших путников. У каждого жителя болота с постоянной пропиской существую свои уловки, как привлечь сюда гостей. Леший может превращаться в милого старичка, который хочет помочь, Водяной, поможет достать предмет, неосторожно упавший в воду, Злыдни оборачиваются пушистыми белочками, которых хочется покормить. Честные только Анчутки. Это чертенята, которые щипаются, кусаются и сразу показывают, что простому народу здесь делать нечего. Много здесь интересных личностей, ты уж поверь…

– Но ты не такая, – мне стало обидно за Даяну, – ты не похожа на нечисть.

– Да, – согласилась она, – в этом и есть моя основная проблема. Я чужой среди своих, свой среди чужих. Я вроде и Кикимора, но мне не нравится те дела, какими занимаются мои родственники. Я не хочу никого пугать, обижать, а уж тем более топить. Я за добро. Поэтому у меня никогда не было друзей… – Она печально вздохнула. – И среди людей у меня не может быть друзей. Все боятся страшную кикимору с крючковатым носом…

– Но ты же совсем не такая!

– Так об этом никто не знает! Мне нельзя показываться людям.

– Ты говоришь, тебе не нравится пугать людей, – констатировал я факт, – зачем тогда вчера ты меня напугала?

– О, нет! Я тебя не пугала! – воскликнула Даяна. – Я подружиться хотела, только не знала, как сделать это правильно. Да и всю мою жизнь мне подавали другой пример мои сожители.

– Кстати, а где они сейчас? – спросил я. – Ну, все твои родственники.

– Так ты не знаешь?! – удивилась она. – Болото скоро будут отсыпать. Здесь намечается строительство жилого комплекса. Скоро здесь будут высотки… Все обитатели переехали в другое место, только я не могу. Это же мой дом. Я останусь здесь до последнего…

Горькая слеза стекла по ее бледно-зеленой коже. Ее руки задрожали. Мне стало так жаль Даяну, и я попытался ее успокоить.

– Ну, хватит тебе, – потрепал я ее за плечо, – у тебя есть я. Мы же с тобой друзья.

– Друзья, – улыбнулась она и сверкнула своим пронзительным игривым ярко-зеленым взглядом.

Сегодня мы приехали к маме на ужин. Пока Ленка разбирала в кухне пакеты с продуктами, я с дочкой решил прогуляться за дом. Строительство жилого комплекса остановились на этапе фундамента и возведения кое-где стенок первого этажа. Возникли проблемы с финансированием: технические показатели требовали удорожания. Болото усердно не хотело умирать.

От старой трясины остался лишь заболоченный краешек с тем самым трухлявым бревном. Мы спустились осторожно вниз. Пробираться сквозь ветви особо не пришлось: все было опилено, засыпано и огорожено.

Я присел на бревно и усадил дочку на коленки.

– Пап.

– Да, милая.

– А почему здесь так грязно? – спросила дочка, – и почему здесь недостроенный дом? Он что заброшенный?

– Ты любишь сказки, девочка моя? – спросил я.

Она утвердительно закивала головой и улыбнулась своей искренней детской улыбкой.

– Тогда слушай внимательно, Даяна.