Подруги [Дарья Буданцева] (fb2) читать постранично

Дарья Буданцева Подруги

Подруги

Я беспокоилась о том, что соседки узнают о моих свиданиях.

– Пойду за хлебом, – громко говорила я, делая обход по комнате в общежитии.

Карина играла на компьютере в какую-то мрачную стрелялку, где пугающая Алиса бродила по ещё более пугающей Стране Чудес. Карина скорчила гримасу и всё же сняла наушники.

– За хлебом, – терпеливо повторила я.

– Ясно, – кивнула Карина. – И?

Ей не терпелось вернуться к игре.

Лика с соседней кровати оторвалась от книги:

– Ты чего? – она тоже не поняла моего внезапного стремления отчитаться о планах на вечер.

– Да ничего, – я смутилась. Сердце колотилось. Казалось, меня вот-вот раскусят. – Я за хлебом, – в третий раз повторила с обречённостью приговорённого к смерти.

– Ну иди, – благосклонно разрешили соседки и явно мгновенно выкинули этот диалог из головы.

Я в нерешительности топталась на пороге. Интересно, они точно поверили, что я иду за хлебом? Вот дура, не могла я более достоверную отмазку придумать! Какой хлеб в десять вечера? К чему такая срочность?

Ещё раз посмотрела на соседок – вопреки моим опасениям никто не пронзал меня укоризненными взглядами и не стремился поймать с поличным. Я облегчённо вздохнула и убежала на свидание.

Когда я вернулась в комнату в два часа ночи без хлеба, меня никто ни о чём не спросил.

***

В первые дни учёбы в университете студенты делились страшилками. Кто-то рассказывал про клопов, кто-то про тараканов и злобных преподов. Мне досталась страшилка про гея, который открылся своим соседям в общежитии – и те написали на него заявление коменданту, чтобы несчастного парня отселили в другую комнату. С ним никто не хотел жить.

Я не помню, кто мне рассказал эту историю. Вообще не представляю, откуда я её могла услышать. Не удивлюсь, если выяснится, будто я сама её сочинила – настолько мой разум был одурманен паникой.

Я тогда полюбила – так же сильно, насколько боялась своей любви. Я была уверена: если мои соседки по комнате узнают, они меня выселят. Не захотят жить с лесбиянкой. Испугаются.

Я сама была напугана – и не представляла, что может быть по-другому.

Я просыпалась и засыпала со вкусом страха на губах.

Хуже всего было то, что мне не с кем было поговорить. Я так сильно любила, что любовь струилась по моим венам вместе с кровью, стучала в голове, помогала моим лёгкими дышать, а мышцам лица – улыбаться. Любовь просачивалась наружу сквозь меня, и мне едва удавалось её сдерживать. Мне казалось, что я была ходячим вулканом. Вот-вот всё взорвётся и полетит ко всем чертям. Любовь польётся из меня обличающей магмой, затопит города, и уже ничего не будет так, как прежде.

И я не взрывалась. Сдерживалась. Тогда, когда мне хотелось кричать о своей любви, я молчала. Когда мне хотелось петь о своей любви, я терпела.

Любовь крутилась на языке, была в каждом моём жесте. И как же я боялась, что кто-то её услышит, кто-то её заметит.

С моими соседками я быстро сдружилась, и мы стали хорошими подругами. Не лучшими – мои лучшие подруги остались в родном городе. Я с ними всё ещё часто созванивалась – и всё же молчала.

Страх был слишком силён. Сильнее меня уж точно.

Тогда я завела дневник. Впервые за восемнадцать лет я вела его регулярно. Да что там регулярно! Несколько раз в день я открывала запароленный файл, лежащий на секретном сетевом диске, и выливала шрифтом Times New Roman свою любовь. Описывала всё, что в ином случае рассказывала бы подругам.

Как она на меня посмотрела. Как я гладила её волосы. Как она коснулась моей щеки. Как я умерла на одну маленькую вечность – чтобы воскреснуть абсолютно счастливой. Как я держала её руку, и мне казалось, что я держу весь земной шар или что-то не менее ценное. Как я сжимала её в объятьях и дышала, дышала, дышала. И чувствовала себя живой. Как она целовала мою шею, и я начинала верить в теорию мультивселенной, потому что одному миру не вместить было всё моё наслаждение.

Я должна была обсуждать свою первую любовь с подругами. Вместо этого, пьянея от страха быть пойманной, я ночами стучала по клавиатуре. Записывая каждый поцелуй, запоминая каждое прикосновение.

Файл с дневником стал моим убежищем, хранилищем. Крестражем, куда я запечатала важную часть своей души.

Если бы не этот дневник, я бы сошла с ума. Я бы не выдержала держать всю эту любовь в голове – лопнула бы, как стакан, куда с избытком налили кипяток.

***

И всё же мне было необходимо с кем-то поговорить. Я задыхалась от этой нужды, будто бы потребность в честном дружеском разговоре стала для меня наравне с потребностью есть и спать.

– У меня кое-кто появился, – начинаю я. Медленно, шаг за шагом ломаю стену из страха, которую сама и выстроила. Воздвигла эту крепость между собой и миром.

– Рада за тебя! Наконец-то! Как его зовут? Кто он? Давно вы вместе? Уже было? Рассказывай всё.

Я невольно смеюсь. Варя, моя лучшая подруга детства из Мурманска. Она всегда была такой. Живой, радостной. Больше жизни она любила, наверное, только