– А Дарье-то так легче и не стало. Как не притронешься к ней – всё кричит бедная, аж заходится. Сделал бы ты что-нибудь, сынок. – Пожилая женщина аккуратно поставила чашку на стол, смела со скатерти крошки от печенья, и растерянно замерла, соображая, чем бы заняться ещё. Она точно знала, что сын снова будет ругаться и сыпать терминами, незнакомыми ей, проработавшей всю жизнь простой швеёй. Но и не попытаться в очередной раз помочь внучке старинной подруги тоже не могла.
– Не врач я, ма. Ну не врач я! Пусть сходят, обследуются, получат заключение специалиста. Контакт я давал – лучший детский психиатр Санкт-Петербурга, между прочим. Сходили к нему?
– Ходили, сынок, ходили. Вот только по его профилю у девочки ничего не нашлось.
– Да ну? – Андрей Денисович Радзинский, глава одной из лабораторий крупного питерского НИИ, заинтересованно перевёл взгляд на мать, перестав, наконец, изучать изрядно надоевший ему рисунок на скатерти. – Так ты же в прошлый раз говорила, что невролог не нашёл никаких отклонений и направил к психиатру.
– То-то и оно, сынок. Я так думаю, тут уже не просто врач нужен…
В этот раз разговор закончился мирно. Андрей Денисович посидел у матери ещё полчаса, рассказал новости о своей старшей дочери, недавно закончившей педагогический вуз, и, уже стоя на пороге, обронил:
– Я подумаю, чем можно помочь Даше. Но ничего не обещаю.
Возвращаясь на работу, Андрей Денисович сосредоточенно размышлял о странной болезни, поразившей семилетнюю девочку. Первые пять лет её жизни всё было в порядке: Даша росла, познавала мир и ничем не отличалась от миллионов таких же шустрых любопытных девчонок, подрастающих в российских семьях.
А потом пришла боль. Даше стало невыносимо буквально всё: сидеть, лежать, прикасаться к предметам любой степени твёрдости… Отёки, плач и невозможность нормально жить, вот что стало реальностью маленькой девочки и её семьи.
За окнами вагона метро проносились станции и люди; серый камень, облицовывающий тоннель, уходящие в темноту толстые связки проводов. Полуприкрыв глаза, Андрей напряжённо думал. Понятно, что, если, десятки обследований у лучших специалистов в своём деле, не дали результата, значит, это даже не орфанное заболевание. Какая-то уникальная генетическая мутация, свойственная только Даше?
Поезд в очередной раз остановился, за стёклами мелькнули знакомые арки Академической станции. Подхватив ветровку, Андрей легко встал, привычно уклонился от столкновения с застрявшим в середине прохода тинейджером. Лавируя в толпе, он пытался примерно прикинуть возможный объём исследований: для начала полное секвенирование генома, которое, во избежание возможных ошибок, он сделает сам, в нерабочее время. Если им повезёт, то отклонение обнаружится ещё на этой стадии. Если же нет…
– Американо, пожалуйста. С мятным сиропом. – Он мазнул карточкой по экрану терминала, отвернулся, разглядывая вездесущих голубей, и тихо повторил. – Если же нет, значит, будем искать, пока не найдём.
– Простите, вы что-то сказали? – Эффектная блондинка в фирменном фартуке поставила кофе на прилавок и кокетливо улыбнулась, привлекая внимание симпатичного мужчины. – Ваше американо, пожалуйста.
– Не-нет, ничего. Спасибо. – Андрей взял кофе, кивнул бариста и, более ни на что не отвлекаясь, отправился на работу.
***
Лаборатория молекулярной биологии и генной инженерии, любовно называемая собственными сотрудниками «зонтик» жила обычной жизнью. Пищали в клетках старательно выведенные грызуны с нужными генетическими линиями, за стёклами роились дрозофилы, в специальных ёмкостях беззвучно и неподвижно дожидались своего часа клетки HeLa. Человеческая же часть сотрудников ещё не вернулась из многочисленных мелких кафе, обеспечивавших сотрудников НИИ пищей на любой вкус и кошелёк.
Прикинув, что от обеденного перерыва осталось меньше десяти минут, доктор наук Радзинский постарался выкинуть из головы все вопросы, связанные с Дашей, и сосредоточиться на рабочих задачах. Повторять «достижение» прошлого квартала, когда было взято изначально провальное направление коммерческого исследования, и всем сотрудникам поголовно приходилось оставаться допоздна целый месяц, Андрей Денисович не хотел.
***
– Как поживаешь, Капитолина? По телевизору утром говорили, что сегодня для метеозависимых людей день плохой будет – я изволновалась вся. Но на работе, сама знаешь, по телефону не поговорить особо, только сейчас вот позвонить вырвалась. – Елизавета Васильевна очень старалась говорить спокойно, ничем не выдавая своего волнения. Негоже обижать старинную подругу, с которой не один пуд соли съела, с самого начала разговора спрашивая об Андрюшеньке. Дал же Бог старинной подруге сына: в школе учился на отлично, в университет сам поступил, двоих деток вырастил, большим человеком стал – начальником. Жена вот только ушла, не выдержав соперничества с работой, так это ж разве беда? Пальцем поманит – сбегутся девки, только выбирай. Не то, что её оболтус: учиться не хотел, всё рисовал уродцев непонятных, работает каким-то, прости Господи, гейм дизайнером, жену себе такую же малохольную выбрал. Внучка только радовала, да и то больная оказалась. А всё в чью породу? Ну явно не в отцовскую.
– Елизавета, Елизавета. Уж сколько мы с тобой друг друга знаем – никогда ты хитрить не умела. – Капитолина Стефановна тихо рассмеялась в трубку, разгадав нехитрый манёвр подруги. – Заходил ко мне Андрюшенька, рассказала я ему о вашем последнем визите к врачу. И, знаешь, он пообещал подумать.
Закончив разговаривать с подругой, Елизавета Андреевна долго крестилась и шептала молитвы, глядя на то, как заплаканная внучка, упрямо сжав губы, пытается рисовать, с трудом удерживая карандаш распухшими пальчиками.
***
– Серёга, как там у твоей дочки дела? Мать говорит, в нервной системе отклонений не нашли… – Андрей оставил фразу незаконченной: полувопросом-полуутверждением, давая собеседнику возможность продолжить. Как бы он ни любил мать и ни уважал её мнение, уточнить ситуацию следовало у родителей ребёнка.
– Не нашли. – Голос Сергея грустным эхом раздался во встроенных в дужки очков динамиках. – Криста плачет, говорит, что это она всё виновата, матушка ещё масла в огонь подливает. Хотя что я рассказываю? Ты же её прекрасно знаешь. Ты только не обращай внимания на их требования заняться Дашкиным здоровьем. Я же знаю, что ты не врач, это нашим матушкам не объяснишь…
– Я попробую что-нибудь придумать. Приведи дочку ко мне на работу завтра часов в семь вечера. Только найди нормальную медсестру, которая сможет у неё кровь взять – я, знаешь ли, не умею собирать биологические образцы у маленьких девочек.
– Тебе то точно не в тягость? Андрюха, если у тебя получится – я для тебя всё сделаю! Сам знаешь, скоро собеседование с мелкомягкими…
– Успокойся. – Поморщившись, Андрей резко прервал излияния знакомого. – Когда получится – тогда и благодарить будешь. Значит, завтра в семь. Не забудь. И Кристу не бери, пожалуйста. Я не имею ничего против твоей жены, но, учитывая её любовь ко всему живому, маленькому и пушистому…
– Я понял, лабораторных мышей ей действительно лучше не видеть. – Сергей тихонько рассмеялся, словно не был уверен, имеет ли он право на хотя бы маленькую радость.
Андрей моргнул, и нейросеть его «умных очков», распознав условный сигнал, разъединила подключение.
***
– Добрый вечер, дядя Андрей. – Дашенька, которую доктор Радзинский помнил ещё четырёхлетней неугомонной занозой во всех мягких местах сразу, осторожно проскользнула в широко открытую дверь. – Папа опять забыл, закрывал ли дверь, он скоро придёт. Мария Владимировна идёт чуть позади, ей тяжело.
– Привет, Дашенька. – С большим трудом Андрей смог не продемонстрировать удивление, испытанное при виде девочки. Он и узнал-то её с трудом: худенькая большеглазая малышка подросла и… тут так и хотелось подумать, что она поправилась, но Андрей прекрасно понимал, что эти складки, превратившие глаза в две щелочки, эти нависающие надо лбом надбровные дуги и массивный подбородок – не признаки неумеренного поедания сладкого и жирного.
К тому моменту, как Сергей дошёл до кабинета, всё было закончено: Дашенька, расставшаяся с несколькими миллилитрами крови и небольшим кусочком кожи, грызла выданную ей за терпение шоколадку, морщась каждый раз, как прикасалась пальчиками к сладким кусочкам. Медсестра – пухлощёкая девица лет двадцати – безразлично стояла у окна, ожидая оплаты. Андрей же уже отправил образец кожи в питательный раствор и теперь склонился над столом, заставленным приборами, осторожно смешивая часть крови с лизисным буфером.
– Дашенька, иди в машину с Марией Владимировной. – Сергей протянул брелок с ключами от автомобиля медсестре и, едва они с Андреем остались наедине, подошёл – буквально подскочил к старому знакомому. – Ну? Что там?
– Там в лизисном буфере разрушаются мембраны клеток. Скоро белки расщепляться начнут. Кстати, раствор моего собственного изобретения, запатентован и используется несколькими ведущими научно-исследовательскими центрами по всему миру. – Глядя на приятеля, старательно пытающегося сообразить, о чём вообще идёт речь, Андрей отставил пробирку с остатками крови. – Серёга, не забивай себе голову тем, в чём всё равно ничего не понимаешь. Результат будет не сейчас, не через пять минут и, возможно, даже не завтра. Потому выкинь всё из головы, найми няню и сходите с женой куда-нибудь. И начни уже нормально питаться. Я понимаю, что ты всегда был худой как швабра, по малолетству даже завидовал, но сейчас даже швабра на твоём фоне толстушкой покажется. Будь я чуть суевернее – гонялся бы за тобой с чесноком и ножкой от стула.
– Почему с ножкой от стула?
– А он осиновый. Кажется. – Андрей снова склонился над столом, отмеряя необходимую дозу консерванта. – В общем, я сказал тебе всё, что хотел, а теперь не мешай работать. Жене и матери привет.
Сергей ещё постоял в дверях, не решаясь ни уйти, ни что-либо сказать, но, наконец, вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Впрочем, Андрей не обратил на это никакого внимания. Стоило ему всерьёз углубиться в исследования, как весь мир сужался до препарата, над которым учёный в тот момент работал.
Раствор нагрелся, сигнализируя о том, что можно приступать к центрифугированию. Одним точным движением мужчина вставил пробирку с кремниевой мембраной в паз, затем перелил в неё раствор и включил центрифугу.
Теперь, пока материал будет отфильтровываться, можно и подумать.
Сначала Андрей собирался как следует расспросить родителей девочки, но, пообщавшись с Дашей и её отцом, передумал. Почти всю нужную информацию ему дало поведение Дашеньки, а надеяться на то, что измотанный и мало что соображающий Сергей даст достоверную информацию, было бы глупо.
Центрифуга вращалась, тихонько шурша, по подоконнику барабанили первые капли начинающегося дождя. Андрей понаблюдал за длинноногой дворнягой, умильно выпрашивающей подачку в кофейном ларьке, дождался, пока ей выкинут какую-то слойку, и принялся рассуждать.
– Значит, любое прикосновение вызывает боль и, если я верно интерпретирую внешний вид девочки, отёк. То есть, скорее всего, воспаление. И что это нам даёт?
Андрей заложил руки за спину и принялся расхаживать у окна.
– Общая картина похожа на алодинию, которая, как я понимаю, не болезнь, а симптом. Могли ли врачи, которым показывали Дашу, проглядеть такую возможность и не провести нужные исследования?
За окном окончательно стемнело. Дождь уже шёл сплошной стеной, невидимый в почти чернильной тьме, но размывающий силуэты домов и немногих несчастных, всё ещё находившихся на улице.
– Маловероятно. Один или два врача ещё могли ошибиться, но все шесть? Исключено. Значит, надо искать что-то другое. Что-то, что не смогли бы увидеть люди, мыслящие в рамках стандартной врачебной логики.
Андрей замолчал, и в кабинете воцарилась тишина – центрифуга прекратила работать несколькими минутами раньше.
Промыв и элюировав препарат, Андрей загрузил материал в мультипрограммный секвенатор и, удостоверившись, что работа началась, принялся устраиваться на ночь. Возвращаться домой совершенно не хотелось: переночевав на работе, утром можно было потратить время не на дорогу, а на знакомство с результатами анализа. Тем более, метро и такси Андрею категорически надоели, а реактивный ранец – новая любимая игрушка – к полётам в дождь был совершенно не приспособлен.
Утро началось со звонка одного из замов Самого Главного, настоятельно порекомендовавшего ускорить работу над одним из коммерческих проектов. Затем Андрею Денисовичу пришлось выдержать нелёгкий разговор с бывшей женой, всерьёз опасавшейся за судьбу сына, решившего попытаться стать космонавтом (Андрей долго не мог понять, почему эта странная женщина решила, что он должен быть против). Так что просмотреть результаты секвенирования генома Даши доктор Радзинский так и не смог.
Ближе к обеду новенький лаборант умудрился не до конца закрыть клетки с подопытными мышами, так что вместо обеденного перерыва все сотрудники лаборатории играли в «кошки-мышки». Как сказал Роберт – единственный из коллег, с которым Андрей изредка общался в нерабочее время: «Во время обеда учёные получили уникальный шанс испытать на себе все прелести жизни змей в дикой природе».
Так что добраться до расшифровки Дашиного ДНК Андрей Денисович смог только к вечеру. И тут его ожидал огромный сюрприз.
– Серёга, уж не знаю, порадует тебя эта информация или огорчит, но со стороны ДНК у твоей дочери всё в порядке. Никаких отклонений в участках, ассоциированных с чем-то, что могло бы дать такую реакцию, я не вижу.
– И что это значит?
– Хотя бы то, что эта проблема точно не передастся её детям, если таковые будут. – По молчанию в динамиках, Андрей понял, что его нехитрую шутку не оценили. – Серёга, это было только начало исследования. Мы исключили самый очевидный и, пожалуй, самый простой вариант. Я сегодня внимательно изучу клетки её кожи, возможно, что-то найдётся там. Если и там будет всё в порядке, значит, будем копать в других направлениях.
Отключившись, Андрей выглянул в окно. Дождь, не прекращавшийся с обеда, пока не превратился в ливень, так что вполне можно было добежать до ближайшего ресторана и, наконец-таки, как следует поесть.
Ожидая заказ, Андрей медленно пил минералку и разглядывал прохожих за окном. Большинство прятались от дождя под зонтиками и дождевиками, прикрывали головы сумками и пакетами. Лишь немногие гордо шагали сквозь дождь, подняв голову и расправив плечи.
Андрей мельком отметил, что среди не побоявшихся дождя была яркая, вызывающе красивая женщина: её длинные чёрные волосы свободно спадали по спине, слегка завиваясь у кончиков, а узкое алое платье выгодно обрисовывало все изгибы точёной фигуры. Лицо рассмотреть не удавалось: белая шляпа с широкими полями скрывала всё, оставляя видимыми лишь острый подбородок и чётко очерченные яркие губы.
Звонок старинного университетского друга отвлёк Андрея от созерцания вечернего города. А, когда разговор закончился, незнакомки за окном уже не было. Разочарованный, он отвернулся от окна, собираясь подозвать официанта и поинтересоваться, скоро ли подадут закуски, но не успел.
Потому что в проходе между столами двигалась та самая незнакомка. Теперь, когда она сняла шляпу и больше не была слегка размыта дождём, Андрей мог хорошо рассмотреть и слегка вздёрнутый нос, и слишком резкие скулы, и небольшую грудь, слегка нарушающую пропорциональность фигуры.
– Добрый вечер. Вы не будете возражать, если я присяду? Дело в том, что это мой любимый столик, и я всегда бронирую его заранее, но на сегодняшний вечер у меня были совершенно другие планы… – Она улыбнулась, но эта улыбка не была ни милой, ни тем более, просительной. Даже находясь в откровенно неудобном, можно даже сказать, зависимом положении, женщина казалась хозяйкой ситуации. Андрей решил, что дело в шлейфе холодной надменности, окутывавшем её, подобно мантии.
– Я буду только рад, если столь интересная женщина составит мне компанию.
Она кивнула, явно сочтя это достаточной благодарностью, не глядя в меню, заказала подошедшей официантке кофе и лёгкий десерт, и откинулась на спинку диванчика, сложив руки на груди и прикрыв глаза.
Вблизи холод, окутывающий её, ощущался почти что физически. Но было в незнакомке что-то такое, что Андрей даже позволил себе немного поразмышлять о том, что можно было бы сделать для того, чтобы отстранённость сменилась страстью.
–Я вижу, вы пользуетесь умными очками. Они действительно так удобны и беспроблемны, как обещают производители?
– Понятия не имею, что там обещают производители. Это подарок коллег, их собственная разработка.
Машинально ответив, Андрей потрясённо замолчал. Основной фишкой его очков было то, что для обывательского взгляда они практически не отличались от обычных. И как она смогла так быстро разобраться, что к чему?
Видимо, удивление отразилось на его лице, потому что женщина снова улыбнулась.
– Я видела, как вы разговаривали с и помощью, когда обедали здесь несколько дней назад. Не волнуйтесь, я не Мата Хари.
Больше они не разговаривали. Лишь после того, как незнакомка кивнула официантке, желая расплатиться, Андрей прервал молчание.
– Вы позволите оплатить ваш заказ?
– Мы недостаточно хорошо знакомы для этого. Предваряя следующий вопрос: номер телефона или аккаунт в соцсетях тоже не дам. Если судьба будет благосклонна – мы ещё встретимся. Если же нет… – Она легко повела плечами, не став заканчивать фразу. – Спасибо за компанию и хорошего вечера.
***
Вернувшись в лабораторию, доктор Радзинский с некоторым усилием заставил себя вернуться к работе.
Пристальное изучение поперечного среза кожи дало примерно такой же результат, как и полное секвенирование генома: всё в порядке. Все типы клеток, которые Андрей ожидал увидеть, были на месте, и ни в одной из них не было каких-то фатальных отклонений. Чувствуя себя кем-то средним между археологом и следователем, доктор Радзинский аккуратно отделили ещё кусочек кожи и отправил его в камеру установки, запрограммированной на поиск белков и аминокислот, свойственных человеческому организму. Ведь если боль и воспаление появляются, значит, должны быть и соответствующие им нейромедиаторы и нейропептиды.
Возможно, стоить поискать источник проблемы где-то здесь?
Через пару часов, рассматривая список найденных соединений, Андрей понял, что движется в верном направлении. В представленном образце обнаружилось огромное, просто зашкаливающее количество молекул субстанции Р.
Но откуда они там взялись?
На всякий случай доктор Радзинский ещё раз изучил Дашин геном. Видимых отклонений в ТАС1 всё ещё не обнаруживалось. Какая-то функциональная поломка непосредственно в клетках кожи? Или всё-таки какое-то странное нарушение в работе головного мозга, заставляющее клетки считать, что кожа повреждена, и реагировать на то соответствующим образом?
Андрей ещё раз изучил список пептидов и аминокислот, найденных в образце кожи, и покачал головой. Если бы дело действительно было в сбое работы мозга, список обнаруженных веществ был бы обширнее. Можно было, конечно, предположить, что одновременно появились проблемы и в мозге и в коже, но рассмотрение этой идеи Андрей решил оставить на потом.
Разделив оставшуюся кожу на три части, Андрей аккуратно подготовил две ванночки с питательным раствором: одну – в которую добавил препарат для качественных реакций на наличие пептидов, и вторую – с препаратом для обнаружения моноаминов. Оба раствора немедленно слабо окрасились, демонстрируя присутствие небольшого количества искомых веществ. Но это Андрей знал и так. Сейчас его интересовало кое-что другое.
Лёгкое нажатие пинцетом на один из образцов – и раствор окрашивается сильнее, демонстрируя повышение концентрации пептидов. Точнее, одного из них. Нажатие на другой – и явное доказательство выделения моноаминов.
Потратив ещё десять минут на уточнение информации о ноцицепторах и механорецепторах, доктор Радзинский вычислил первого подозреваемого.
Дело осталось за малым: подтвердить свои подозрения.
На сей раз образец препарировала нейросеть, препарировала так, чтобы на срезе остались неповреждённые клетки Меркеля. Настроив микроскоп и выведя изображение на большой экран, доктор Радзинский, затаив дыхание, прикоснулся к коже. И был вознаграждён видом клеток Меркеля, выбрасывающих в раствор не только серотонин, как полагалось бы сделать правильно функционирующим клеткам, но и субстанцию Р.
Механизм появления боли и отёков был раскрыт. Но что с этим делать?
Взглянув на часы, Андрей понял, что, если он хочет хоть немного поспать перед напряжённым рабочим днём, то решение того животрепещущего вопроса придётся отложить.
***
Как ни странно, он даже выспался. Во всяком случае, свинцовой тяжести в голове, сопровождающей почти все бессонные ночи последние лет семь, он не чувствовал. Весь день, механически выполняя привычную работу, доктор Радзинский обдумывал, как можно улучшить Дашино состояние.
И к концу рабочего дня приемлемый план сложился. Дело оставалось за малым: объяснить ситуацию заинтересованным людям.
– Удобно разговаривать?
Выслушав многословные уверения в том, что для него Сергей всегда свободен, Андрей поморщился: как-то он не планировал становиться божеством для отдельно взятой семьи.
– Кажется, я нашёл причину Дашиного состояния. Точнее, я понял, что происходит, но пока не очень понимаю, почему. И можно ли как-то исправить эту поломку. Грубо говоря, некоторые клетки её кожи при каждом прикосновении выделяют вещество, которое не должны выделять. Именно это вещество вызывает ощущение боли и отёки.
– Но ты не можешь сделать так, чтобы то вещество не выделялось? – Судя по голосу Сергея, он уже почти сдался.
– Пока нет, это слишком опасно. Нужно лучше изучить Дашин организм, понять, почему так происходит. В общем, провести ещё очень много исследований. Но кое-что я могу сделать уже сейчас: собрать что-то вроде вируса, который будет жить исключительно в некорректно работающих клетках и связывать вещество, из-за которого всё происходит. Возможно, в итоге ухудшится или вообще пропадёт её тактильная чувствительность, придётся тщательно следить за целостностью кожи. Но, я думаю, так всё равно лучше, чем с болью и отёками.
– Да… Конечно, да! Делай то, что ты считаешь нужным!
Слушая счастливый голос приятеля, Андрей вздохнул. Он был уверен, что, в лучшем случае, Сергей услышал только часть, касающуюся того, что его дочери больше не будет больно. Что ж, придётся поговорить с каждым членом семьи по отдельности. Возможно, до кого-то из них удастся донести, что предложенный метод лечения ненамного лучше самого заболевания, и именно потому может быть только временной мерой.
Взглянув на часы, Андрей бросился в ресторан, в котором прошлым вечером встретился с завладевшей его фантазиями женщиной. Быть может, сегодня судьба будет благосклонна к нему?
***
Тем вечером они проговорили чуть дольше. А на прощание женщина, на сей раз пришедшая в алом брючном костюме, обронила, что её зовут Лидией.
Андрей рассчитывал приступить к созданию вируса на следующий же вечер, но, увы, жизнь внесла свои коррективы. Сначала основное направление исследований для коммерческого проекта оказалось тупиковым. Затем сезонное ОРВИ вывело из строя двоих старших научных сотрудников, наконец, когда доктору Радзинскому показалось, что всё наладилось, и можно в свободное от работы время приступать к конструированию вируса, случилось страшное – Лидия не пришла в ресторан, в котором они ежедневно вместе ужинали.
Безрезультатно прождав два дня – своих контактов Лидия так и не дала – Андрей решил, что эта история, так похожая на роман начала ХХ века, закончилась окончательно и бесповоротно.
К счастью, ему было на что отвлечься в свободное от работы время.
Первоначальная идея – вирус, встраивающийся в клетку Меркеля и стимулирующий производство ингибитора субстанции Р – была ненадолго отложена. В первую очередь Андрей решил попытаться осуществить более сложное, но и более изящное решение: создать микроорганизм, который будет атаковать исключительно нужный пептид.
В перспективе это решение выводило из-под возможного удара клетки Меркеля, ну а субстанция Р одинаково страдала и в том, и в том случае.
Оставалось собрать микро-Франкенштейна.
Основную часть ДНК доктор Радзинский позаимствовал в собственных митохондриях Даши, рассчитывая таким нехитрым способом снизить шанс иммунного ответа. Ещё часть – у полиомавирусов, часто атакующих именно клетки Меркеля. Оставалось собрать хеморецепторы, реагирующие исключительно на пептид с заданной последовательностью, упаковать ДНК и минимум необходимых органелл в клеточную мембрану, и всё, убийца субстанции Р готов к применению.
На то, чтобы разработать теоретическую модель, затем выделить нужные части генома, собрать их в единую работающую систему, доктор Радзинский потратил двадцать дней. Ещё два ушло на сборку работающего микроорганизма, и на тестирование его в растворе, наполненном субстанцией Р.
Всё это время Андрей буквально дневал и ночевал на работе, даже не вспоминая о таинственной Лидии.
Наконец, практически через месяц после начала активной работы над препаратом, Доктор Радзинский положил в холодильник небольшую ампулу, заполненную первой дозой Р-киллера.
Для звонка Сергею было уже поздно: конечно, он бы выскочил из постели сам и притащил бы дочь, хоть спящей, хоть проснувшейся, но зачем? С точки зрения Андрея, решение проблемы вполне могло подождать до завтрашнего утра. А сейчас он определённо заслужил хороший ужин.
***
– Я уже думала, что ты начал ужинать в другом ресторане.
Лидия снова сидела за тем столиком, за которым когда-то началось их знакомство. Наглухо закрыто белое платье, плотно облегающее её тело, почему-то показалось Андрею самым притягательным из всех нарядов, в которых он видел таинственную незнакомку.
– Было очень много работы. Я присяду?
– Конечно. – Лидия чарующе улыбнулась.
Андрей не мог бы сказать точно, что послужило тому причиной, но сегодня Лидия казалась намного мягче и теплее, чем в прошлые их встречи. Она улыбалась, шутила, восторженно смотрела на него, и мужчина и сам не заметил, как рассказал о Даше, подробно описал ход своих рассуждений и даже похвастался результатом.
– Всё, о чём ты рассказал, это так… завораживает… – Лидия не отводила восторженного взгляда от доктора Радзинского. – Знаешь, всегда мечтала побывать в самой настоящей научной лаборатории.
– Тогда я приглашаю тебя в гости, в самую настоящую научную лабораторию. Официант, будьте любезны, принесите бутылку асти и счёт.
Лидия улыбнулась, и улыбка её почему-то выглядела скорее торжествующей, чем просто радостной. Но Андрей решил, что просто слишком сильно устал за прошедший месяц.
***
Оказавшись в рабочем кабинете доктора Радзинского, Лидия разочарованно сморщила нос.
– А где все те приборы, о которых ты рассказывал? Неужели встроены в стены?
– Конечно, нет. – Андрей благодушно рассмеялся. Эйфория от успешно завершённой сложной работы и присутствия сексапильной женщины поблизости пьянила лучше любого алкоголя. – Здесь я работаю с документами, строю модели, произвожу расчёты. В общем, делаю всё то, что требует работы только моего мозга. Не стал сразу вести тебя в лабораторные помещения – хотел уточнить: ты как относишься к грызунам?
– Хорошо отношусь. Не переживай, в обморок не упаду, и выпускать из клеток тоже не брошусь.
– Тогда идём.
Начать экскурсию Андрей решил со второй лаборатории, где сейчас как раз шёл коммерческий эксперимент по выведению нового сорта орхидей и улучшению парочки старых. Он логично предположил, что красивые цветы, благоухающие на всё помещение, – лучший из доступных антураж для более близкого знакомства.
– Ух ты!
Лидия замерла в центре лаборатории, прижав руки к груди. А Андрей почувствовал, что ещё немного – и он расчихается от сверхконцентрированного аромата.
– Прости, я сейчас.
Распахнув по дороге пару окон, Андрей буквально влетел в санузел. Если успеть умыться и промыть ноздри до первого чиха, то не придётся пугать Лидию красным распухшим носом.
Умывшись и тщательно вытерев лицо, Андрей широко распахнул дверь санузла. И увидел, как Лидия спешно выныривает из недр холодильника для образцов.
– И что же ты там делала?
Практически бегом доктор Радзинский пересёк лабораторию и закрыл дверь на ключ. Лидия судорожно дёрнулась в сторону окна, но осталась на месте.
– Бокалы искала, дорогой.
Призывно покачивая бёдрами, она двинулась к Андрею, но ему уже было совершенно не до секса. Сейчас все его мысли занимали предостережения сотрудников службы безопасности о промышленном шпионаже.
– Стой, где стоишь.
Не приближаясь к Лидии, он закрыл окна, нажал тревожную кнопку, и только тогда обернулся к побелевшей от ярости женщине.
– Положи свою сумочку на стол справа от тебя. – Она медлила, и тогда Андрей, блефуя, принялся закатывать рукава джемпера. – Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому. Я всё равно поковыряюсь в её содержимом, вопрос только в том, насколько больно при этом будет тебе.
– Послушай, то не то, что ты подумал… Я могу всё объяснить… – Видя, что Андрей не собирается слушать её, Лидия положила сумочку на стол, и замерла, сложив руки на груди.
Завладев сумочкой, Андрей надеялся обнаружить документы, но, увы, там были только смартфон и не именная банковская карточка. Отложив карточку в сторону, он взялся за гаджет. Экран разблокировки потребовал отпечаток пальца.
– Вытяни руку вперёд и подойди ко мне. И без глупостей.
– Послушай, Андрюшенька, я всё могу объяснить. Если хочешь – я стану твоей безотказной, постоянной любовницей. Хочешь?
Она завела руки за спину, собираясь расстегнуть платье, но Андрей презрительно сморщился и рявкнул:
– Не нужно мне твоё тело! Палец давай.
Время уходило: минут через пять охранники уже будут здесь, а любопытство грызло доктора Радзинского со страшной силой. Кто она вообще такая: шпионка или член группы, которая сначала похищает разработки, а потом уже ищет, кому их продать? Какая именно из его работ заинтересовала Лидию?
Нехотя, она прикоснулась большим пальцем к датчику, и расплакалась.
Андрей безразлично пожал плечами и углубился в изучение смартфона, не забывая, впрочем, следить за Лидией.
Никаких мессенджеров или приложений соцсетей на экране не было. Только незнакомое почтовое приложение, сигналящее о наличии одного непрочитанного сообщения.
Андрей был почти уверен, что вход в почту будет запаролен, но приложение послушно открылось, стоило коснуться крана пальцем. Непрочитанное письмо было от некоего «пупсика» и, наверное, не могло нести в себе никакой ценной информации, но доктор Радзинский всё же открыл его.
Внутри была только аудиозапись, которую Андрей немедленно загрузил и включил.
– Карина, ты относишься к работе с Радзинским слишком безалаберно! Если ты провалишь то задание так же, как Игорь с «Заслоном», то закончишь ты также. Надеюсь, это ясно.
Хриплый низкий голос замолчал, и Карина-Лидия расплакалась ещё сильнее.
– И что у вас там произошло? Расскажешь?
– Игорь должен был украсть или купить у «Заслона» одну прорывную разработку, под конкретного заказчика. Но то ли не на того вышел, то ли мало предложил – не знаю. Факт в том, что ему не просто ничего не продали, но ещё и силовикам сдали. А в тюрьме его быстренько зарезали. – Карина зарыдала ещё громче. – Он убьёт меня, понимаешь, убьёт!
– Если сразу сдашь его властям – не убьёт.
Андрей довольно улыбнулся, услышав, как к лаборатории подъехали сразу несколько машин. Ещё несколько минут, и этот безумный вечер наконец закончится.
***
– Доктор, вы же умный человек. Как вы могли сразу не подумать о том, что изобрели?
– Я учёный, а не военный и не разведчик. Откуда мне было знать, что чей-то извращённый разум решит, что мой Р-киллер – совершенно необходимая штука для террористов и прочего сброда?
– Действительно, неоткуда. Ну ладно, у нас нет к вам претензий. Даже наоборот – вы очень мужественно провели то время наедине с преступницей. Скажите только: девочка хоть выздоровела?
– Я бы не назвал это выздоровлением. Да, микроорганизм выполняет свою работу, но разве это выздоровление? Необходимо продолжать исследования.
– Понятно. Доктор Радзинский, я вынужден настаивать на том, чтобы, если вы ещё раз изобретёте что-нибудь подобное – вы немедленно сообщили об этом нам. Слышите? Немедленно. Скажите спасибо, что этим вашим изобретением заинтересовались дилетанты. В следующий раз всё закончится не так хорошо.
– Я понял, я могу идти?
– Идите.
Андрей вышел из самой обычной российской квартиры, спустился на лифте и вышел во двор самого обычного питерского «колодца». Ему не верилось, что всё это наконец-таки закончилось. Только было немного жаль Р-киллера, всю информацию о котором немедленно забрали очень милые и улыбчивые люди в майках и джинсах. Они же приезжали к Даше домой и делали ей инъекции.
Метро в этот час было практически пустым. Доктор Радзинский мог бы сесть на любое нравящееся ему место, но предпочёл стоять, вглядываясь в пробегающий мимо облицовочный камень и толстые связки проводов.
Выйдя на поверхность, он привычно купил кофе, проигнорировав попытки бариста привлечь его внимание, и отправился на работу.
Жизнь продолжалась. Мир по-прежнему был полон тайн, ждущих, пока чей-нибудь пытливый разум их раскроет. И он клятвенно пообещал не заниматься только одной из них.
Последние комментарии
14 часов 32 минут назад
23 часов 24 минут назад
23 часов 26 минут назад
3 дней 5 часов назад
3 дней 10 часов назад
3 дней 11 часов назад