Запретное [Кристина Борис] (fb2) читать онлайн

Школа

Уже с детства я тянулся к чему-то запретному и непостижимому, начиная с порнографических журналов с одиннадцати лет, завершая наркотиками в семнадцать.

Нет, я тянулся не к тому, что было с пометкой «плохо», а к тому, что было в понятии как «запретно, за гранью нормального».

Да, я впитывал все тайны, загадки, факты. Я хотел знать всё. Постичь суть человека. Стать наравне с богом. И это привело меня к безумной идее…

***

Поначалу я был просто несносным мальчишкой, который знатно раздражал родителей и учителей своими выходками. Грустно, когда человек делает нечто плохое, не понимая того, что он делает, ведь по своей природе он глуп. А я был умён. Я прекрасно понимал, что может последовать за тем или иным поступком, но всё равно их совершал. И это было страшно.

Иногда делал это из скуки или для веселья, чуть позже я стал делать это для шантажа над своими трусливыми одноклассниками, а там уже поступки переросли в акт протеста.

Но всё резко прекратилось. Я сам поставил на этом точку. Просто обнаружил, что это бессмысленно.

Я понял это тогда, когда стал вопрос моей дальнейшей судьбы – куда поступать? Я брошу одну ячейку общества с недалёкими знакомыми и перейду на новый уровень, где, возможно, я уже не буду особенным – ведь таких достаточно умных людей, с большой вероятностью, будет больше.

Я стал бояться. У меня возникал риск потерять свой авторитет – раствориться в массе. Здесь я, хоть и отрицательная, но звезда. Меня боялись и почитали одноклассники. Учителя, хоть и тихо ненавидя, видели мой потенциал и со скрипом ставили мне хорошие отметки, лишь бы я соизволил пойти на очередной дурацкий конкурс, защищая имя своей школы.

А что будет со мной там, когда я покину школу?

Вопрос меня терзал не один день. Если бы я только мог посмотреть своё будущее. Что там будет?

Так с шестнадцати лет я стал одержим идеей провидения. Я хотел видеть будущее. Вершить судьбы. Стать могущественным. Оставить свой след в истории.

Готовясь к экзаменам, большую часть времени я уделял всё же своему вопросу – как видеть будущее. Меня не пугали наставления родителей о том, что, если я и дальше буду заниматься ерундой, никуда не смогу поступить. По их интонации я понимал – они сами этого бояться, а я лишь рад буду, если ничего не выйдет. Мой вопрос был куда важнее.

Вскоре мысли об экзамене исчезли вовсе – я действительно хотел, чтобы ничего не получилось. Но вечные упрёки дома досаждали, потому я уходил в библиотеку, прикрываясь подготовкой к поступлению, а на деле искал ответ на свой вопрос.

К сожалению, запасы местной библиотеки по этому делу были крайне скудны, но я черпал всё, что было возможно.

Тесты я сдал наспех. Ушёл самым первым. В ту самую библиотеку. Родители недоумевали: тесты прошли, а я по-прежнему просиживаю своё время за книгами. И так всё лето. Это было первое спокойное лето для родителей.

Обычно они это время года ожидали с напряжением, ведь основные «шалости» я творил именно летом. Я был частым гостем участков и социальных педагогов. А сейчас все дни я проводил в библиотеке. Нет, там не было столько нужного материала, чтобы сидеть всё лето. Я просто медитировал. Вычитал в одной из книг, что путь к познанию лежит через медитацию.

В библиотеке было тихо, сыро, темно и влажно. Я чувствовал лишь редкое покашливание библиотекаря, шелест страниц и тиканье настенных часов. Дома же всегда царил хаос: писк телефона, громкий телевизор, шум пылесоса, шипение еды на плите.

Как я ни старался, однако к концу лета я стал только более сосредоточенным. Ответа на свой вопрос я не получил. Зато несмотря на то, что я практически не готовился к экзаменам, пришло извещение о том, что я поступил. Иронично.

Меня бесило то, что я не вершитель даже собственной судьбы. Столько времени – и всё впустую. А то, чего не хочешь – висит над твоей головой и в любой момент готово раздавить.

Меня это бесило…и пугало.

Университет

Мои опасения были оправданы лишь частично. Да, такие фокусы как в школе я уже не мог творить, ибо не было подходящих людей. Они не были такими глупыми и запуганными, а в их глазах не читалась пустота.

Да, я немного поубавил свой пыл, однако и среди своих сокурсников нашёл подходящую мне компанию, с которой я уходил в отрыв. Прогулы, пересдачи, шлейф перегара и запретных веществ, исходящих от меня – вся суть моей учёбы в первом году. Но я всё равно, как ни странно, оставался на плаву.

На следующий год я снова вернулся к своему вопросу. Теперь в моём арсенале были галлюциногенные грибы, мускатные орехи и прочие вещи, заставляющие меня видеть нечто за гранью. Если это удавалось, я медитировал под этими веществами, но выходило нечто психоделическое, что ещё больше запутывало дело.

На третьем курсе я забросил все свои химические опыты с моим организмом и принялся за медитацию без вспомогательных веществ. Особенно хорошо медитировать на лекциях, поскольку многие студенты начали пропускать занятия из-за своих подработок, а я, наоборот, стал завсегдатаем занятий.

Было тихо, лишь профессор читал что-то себе под нос, а я, сидя на последний рядах, закрывал глаза и проникал в глубь своего сознания.

Следующие годы я стал заниматься фрилансом и изучением тибетского языка – я знал, что своими силами мне не познать ответа на свой вопрос.

Я специально стал голодать, принимать алкоголь и любого вида наркотики, молчать по две недели, медитировать по шесть часов в день, намеренно разрывать связь со всеми близкими и друзьями, физически изнурять себя подработками на складах, закаливаться, вставать до рассвета – кое как я пытался приспособить своё тело к тому, что приблизительно меня должно было ожидать, исходя из книг, фильмов и сказок. На самом деле я и понятия не имел, что могло меня ожидать.

Меня и так считали довольно странным человеком, а в связи с моим твёрдым решением уехать в Тибет, все знакомые решили, что я сошёл с ума. Сокурсники сторонились меня и хихикали в стороне, но мне было всё равно.

Почему я не мог бросить университет и поехать сразу же на осуществление своей цели?

Во-первых, мне надо было подготовиться физически и морально.

Во – вторых, надо было изучить языковую базу.

В-третьих, надо было уйти с завершёнными делами, т.е. осуществить мечту родителей и вручить им диплом о том, что у их сына есть образование.

В-четвёртых, надо было накопить немного денег.

Когда все «надо» осуществились, я понял, что моё время пришло.

Обучение и изгнание

Поначалу я решил попутешествовать по известным и неизвестным домам и храмам в Китае и Индии, впитывая знания великих мудрецов, постигая новые глубины своего сознания. Чем дольше я пребывал в своих скитаниях, граничащих с нищетой из-за скудных денежных запасов, тем больше я понимал, что подхожу всё ближе и ближе к своей цели.

Когда же я прибыл в Тибет, меня довольно долго не хотели принимать, считая, что я быстро откажусь от своей идеи. Я же, мягко, но убедительно, настаивал на том, что готов пройти через всё, лишь бы постигнуть тайну. Тогда они дали мне возможность остаться, предупредив, что, если я хоть один раз решу уйти, вернуться сюда уже не смогу.

Я согласился. В первые месяцы я выполнял обычную физическую работу, которая занимала двенадцать – четырнадцать часов моего времени. Затем в эти задания стали добавляться весьма странные поручения, например, такие как «Смотри на камень в течение часа» или «Пересыпь песок из одной ладони в другую, считая от девятисот девяносто девяти в обратном порядке».

Постепенно таких «бессмысленных» заданий становилось всё больше и больше – они начали вытеснять мою обыденную работу.

Дошло всё к тому, что я мог практически целый день погружаться в свои мысли, оставаясь наедине с собой и каким-нибудь бессмысленным заданием, которое казалось лишь на первым взгляд простым.

Голодовки, нищета, мантры, заучивания, техники дыхания – иногда мне казалось это бессмыслицей, которая отнимает моё драгоценное время, но я не сдавался. Шли годы.

Если же я и терял веру в то, что когда-нибудь постигну тайну, то всё равно оставался лишь из-за того, что будет глупо уходить, ничего не добившись. По крайне мере тут я хорошенько натренировал своё тело и дух, и мне было дальше интересно наблюдать, что же станет дальше с моим телом и сознанием. И, наконец, мои ожидания оправдались.

Выполняя очередное бессмысленное задание, такое как «Гладь дерево, пока не почувствуешь тепло», я почувствовал на ладони легкое покалывание. Сначала я подумал, что это ощущение от прикосновения шероховатой коры дерева. Но дальше я начал видеть, как прямо на моих глазах это дерево усыхает, ломается, а верхушка обваливается в обрыв. Поморгав, я заметил, что моя рука всё ещё гладит кору, а само дерево стоит, как будто с ним ничего не произошло.

«Я сошёл с ума,» – так я подумал поначалу. Меня одолел страх. Я решил поведать об этом мудрецам, чтобы они сами приняли решение, что же со мной делать. Быть может они меня выгонят или же оставят из сожаления на место простого рабочего, как было поначалу. Себя я прогнать сам не мог – не хватало сил и желания. Я был привязан к этому месту.

Когда же я поведал о своём странном видении, мудрецы лишь слабо улыбнулись и сказали, что со мной всё в порядке – я лишь увидел будущее этого дерева.

Я не мог поверить своим ушам. Получилось! Спустя восемнадцать лет пребывания в Тибете!

Я тут же побежал испытывать свой новоприобретённый дар на всех предметах, но…ничего не получалось. Недоумевая, я опять обратился к мудрецам, полагая, что они что-то напутали, и я действительно схожу с ума. Мудрецы ответили, что видеть будущее можно лишь у того, у кого есть живая душа и дар ещё надо тренировать, чтобы он срабатывал «всегда».

Я возражал, что у дерева нет души, на что мне ответили, что, если я так говорю, значит я так ничему и не научился за это время.

Ушло ещё два года, прежде чем я смог окончательно убедиться в том, что дар действительно сработал. Я смог теперь видеть будущее всякий раз, когда прикасался к чему-то живому. Радость переполняла меня. Но покидать место я не решался – хотелось узнать чего-нибудь ещё.

Когда я похвастался своим достижением, один из мудрецов посмотрел на меня с грустью и сказал: «Когда ты пришёл сюда, ты сказал, что хочешь лишь ВИДЕТЬ. И я научил тебя видеть. Но я вижу, что сердце твоё тщеславно. Ты желаешь большего. Ты хочешь ВЕРШИТЬ. Не для этого ты проделал такой долгий путь. Я не позволю тебе обучиться этому. Я не могу тебя больше учить, потому что увидел в тебе гордыню».

Меня выгнали, не дав до конца доучиться. Я был зол. Даже несмотря на то, что я сидел у его дома два дня без еды и воды, не заставило его усомниться в своих словах. Меня унизили. Сказали, что я этого не достоин.

Тогда я принял решение – я докажу обратное. Я буду жить и только СМОТРЕТЬ. А потом вернусь к мудрецу и скажу, что он ошибался, я извлёк урок и готов дальше обучаться.

Так я вернулся в места, где прошло моё детство.

Отречение от дара

Я вернулся на родное место. Точнее, на место, где я родился. Назвать это место «родным» не получалось, так как к нему я никогда не питал нежных чувств, а моё двадцатилетнее отсутствие не взрастило в моём сердце семени ностальгии.

Я вынужденно отбывал каторгу, чтобы через год вернуться к мудрецу и попросить убежища. Почему вернулся на это место? А почему бы и нет.

Путешествуя по миру, у меня было бы больше соблазнов зайти за грань дозволенного, чего опасался мудрец. А тут… я понимаю, что буду жить отрешённо, общаться с людьми буду редко, а значит и дар свой использовать на зло не буду.

Но я не отрёкся от своего дара. Поначалу он приносил мне невообразимое удовольствие. Когда доводилось невзначай коснуться какого-нибудь человека, я видел его будущее: видел, как человек добивается своей мечты или находит смысл жизни в более мирском деле, как стареет и мирно умирает. Этот дар дал понять, что как бы люди ни выглядели по-разному, все мечтают почти об одном и том же: карьера, семья, деньги.

Я пересмотрел сотни и сотни судеб. Все они поначалу шли к осуществлению своей амбициозной мечты, а затем всё обрывалось к годам тридцати – тридцати пяти, будто внутри человека кто-то щёлкал выключатель, и мечта начинала угасать. Далее почти все уходят в быт и находят своё счастье там.

Это забавляло. Иногда я записывал свои видения и писал небольшие статьи на тему поиска себя. Я только наблюдал за людьми – в остальное время вёл обычную и весьма скучную жизнь.

Работал удалённо с переводами, сидя в своей съёмной комнатушке. Мог сидеть за текстами почти сутками – годы медитативной работы сделали своё дело. Моё общение сводилось к переписке в сетях, разговору по телефону с заказчиком и небольшими диалогами с арендодателем, случайными встречными в магазине и с моим соседом по комнате.

С ним я приобрёл приятного знакомого, хорошего собеседника и прекрасного друга. Трудно себе представить, но, несмотря на то, что я был неспокойным человеком в школьные годы, друзей у меня не было. У меня не было ни плохой, ни хорошей компании, которая хоть как-то могла на меня повлиять. Я сам себе был компанией.

А тут… уже в таком осознанном возрасте у меня появился первый друг, который был младше меня на пятнадцать лет. Работал он продавцом в ветеринарном магазинчике. Мечтал о карьере музыканта.

По вечерам он вытаскивал меня на балкон, чтобы затянуться сигареткой, выпить пива за компанию или просто поговорить. Он был энергичным и весьма общительным человеком, но это меня не раздражало. Даже радовало такое внимание.

Я знал про то, что он приехал сюда из провинции, чтобы найти лучшую жизнь. Знал про то, что он сильно любил подругу с детства, но ничем хорошим это не закончилось. Знал про то, что по выходным он ходит в приют и бесплатно ухаживает за животными. Ах да, ещё он сочинял музыку и был тем ещё мечтателем.

Наши беседы начинались плавно, и так же плавно могли завершиться тем, что я, покуривая, слушал как мой сосед начинал играть на своей гитаре.

Несмотря на столь тесные отношения, о своём даре я никогда не говорил. И не зря. Иначе он бы явно захотел узнать своё будущее.

Однажды меня самого захватил такой интерес. Я осмелился прикоснуться к нему спустя полгода с момента знакомства и ужаснулся:

Его ожидал переезд на новое место ради мечты, знакомство с новыми людьми, доверие, легкие наркотики, блаженство, а затем, пропасть, обман и он…торгует собой ради наркоты, драка, убийство, смерть. Никакой гитары, никакой музыки – ничего. Его ждала нелепая смерть на социальном дне.

Я переехал тогда в другое место и прекратил с ним всякое общение. Я не мог смотреть в глаза человеку, зная, какая ужасная судьба постигнет его. Такого светлого, весёлого, жизнерадостного. Увиденное никак не вписывалось в образ нынешнего человека.

Как назло, я стал замечать лишь плохие судьбы. К сожалению, чем добрее был человек, тем хуже была уготована ему судьба. И это приносило нестерпимую боль. Я стал задаваться вопросом: почему именно хорошие, добрые люди больше всего страдают от нападок судьбы?

Я стал понимать, что мой дар стал для меня проклятием. Я потерял единственного друга, замечал только зло, видел несправедливость – мне было чертовски плохо.

От отчаяния я обратился к психиатру, а тот лишь назначил мне антидепрессанты. Я думал, что он даст мне совет или загадку, которую должен разгадать, как делали в Тибете мудрецы, но он прописал мне какие-то пилюли!

Я был разочарован. Так остро я ещё не скучал по безмятежному спокойствию Тибета как тогда, но я дал себе мысленную установку держаться год в этих местах. Я должен был выполнить обещание, которое дал самому себе.

Пилюли лежали на полке, а от переживаний или чего-нибудь ещё, я простудился. Впервые за двадцать лет я лечился от температуры не травами, а цивилизованными антибиотиками и стал замечать нечто удивительное: в течение двух часов после употребления препарата, мой дар притуплялся. Я всё ещё видел картинку будущего при прикосновении, но теперь в силах был рассеять её перед собой!

Вот моё спасение!

Мгновенно я вспомнил предписание психиатра и те антидепрессанты, что мирно лежали у меня в полке, дожидаясь своего звёздного часа. Так я подсел на эти пилюли, и я смог дальше продолжить свою мирскую жизнь до окончания моего обещанного срока.

Вмешательство

Однажды я нарушил обещание, которое я дал самому себе – я ВМЕШАЛСЯ. Тогда я уже несколько месяцев жил в другом месте, поближе к детским дворикам и стадионам, сидел на антидепрессантах, чтобы утолить боль от увиденных судеб и заглушить способность.

Жизнь постепенно снова возвращалась к рутинности, спокойствию и обыденному одиночеству. Время от времени я наблюдал за детьми, которые носились по улице. Я наблюдал за ними и тихо радовался их безмятежности.

Однажды к моим ногам подкатил мяч. Я услышал бойкое, но слегка пугливое: «Простите, а можете подать мне мяч?»

Это был мальчик, играющий со своими друзьями в футбол. Самый громкий, быстрый, иногда по-детски обидчивый. Я часто его видел во дворе. Он мог проводить на улице до тех пор, пока не начнёт смеркаться, порой даже казалось, что он временами ночует здесь. Как его родители не волновались?

По крайней мере за него могла волноваться только мать. Её я тоже видел частенько со свежими ссадинами – отец их был жутким тираном. Неудивительно, что ребёнок как можно больше времени проводил вне дома. Местами он напоминал меня.

Я взял мяч в руки и протянул его мальчику. Пальцы коснулись его пальцев, и я увидел это:

Мальчик очередной раз задержится допоздна. Когда начнёт темнеть, он пойдёт домой, однако по пути встретит его – человека, который насильно утащит его в дом и … нет, прошу, не надо!

Я отпрянул. Мальчик испугался, схватил мяч и побежал к ребятам.

Меня охватил ужас. Ладно судьба моего друга-соседа – он взрослый человек, который выберет такой путь, но мальчик! Он здесь ни при чём! У него и так жизнь не хороша, как хотелось бы, так ещё какой-то ублюдок вправе распоряжаться его жизнью и телом! Нет, этому не бывать! Я решил изменить ход событий.

Я ждал до самого вечера. Мальчик действительно задержался и медленно, нехотя пошёл домой. Этот негодяй уже ждал его за углом. Я подошёл к этому человеку. «Успел!» – мысленно обрадовался я тогда.

Как он выглядел на вид? Обычно. Самый обычный с виду человек, а в глазах жестокая пустота. Никто бы не догадался, что за мысли у него в голове. Я и сам не догадался, если бы не случайно коснулся руки мальчика.

Он нервно спросил меня, чего я хочу. В его глазах читалась злоба на меня – моё присутствие явно мешало его плану. Это был не просто внезапный порыв – это было спланированное дело. Он наблюдал за этим мальчиком. Он знал его семью. Он знал их положение. Я часто его видел.

Тогда я начал беседу: сказал ему, что я знаю, кто он, и что, если он сейчас тронет этого мальчика, да и вообще любого человека, окажется в не самых лучших местах.

Он удивился, но не придал внешне этому значения. Только в глазах читался страх и замешательство, что его раскрыли. Это заставило его сначала неуверенно, а затем стремительно уйти, а мальчику остаться целым и невредимым.

Когда мальчишка проходил мимо меня, ни о чём не подозревая, что могло с ним случиться ещё несколько минут назад, он пробурчал робкое «Здрасьте», поскольку часто меня видел, и случайно задел своим плечом мою руку.

Я увидел следующее: мальчик вернулся домой. Жестокий отец, избиение, наказание, тирания, плач, крики, невольная мать, крик на мать, избиение матери, обида матери на ребёнка, избиение, а дальше…мальчик превращается в мужчину. Он зол. Он опасен. Он ненавидит женщин. Он боится мужчин. Он мстит. Убивает мать. Убивает одноклассницу. Случайных женщин. Он убийца!

Я часто заморгал, а видение не уходило. Это было самое яркое и ужасное видение. Испуганное лицо, крик, брызги крови, снова крики, хрипы, сдавленный плач.

Что же я наделал?! Зачем? Я не СМОТРЕЛ, а целенаправленно ВМЕШАЛСЯ. От чего и предостерегал мудрец. Теперь из-за меня погибнет не один мальчик, а десятки женщин!

Что же делать? Убить мальчика? Но я не могу. Это же ещё ребёнок. Каково будет его матери? Но мальчик же вырастет и потом…

Я долго думал над тем, как решить проблему. Спровоцировать несчастный случай – надёжно, но всё равно я считал бы себя убийцей. Ночь ушла на то, чтобы придумать способ исправить ошибку, но так ничего и не мог придумать – перед глазами всплывало видение как напоминание о моей глупости.

В следующий раз мальчика я увидел лишь через неделю. Он сидел на скамейке, склонив голову, глядя на свисающие ноги. По виду было заметно, что родители неслабо приложились к его худощавому телу. Я подошёл к нему и осторожно начал вести разговор.

Когда я стал подводить к его родителям, он вскочил со скамьи и начал кричать о том, что все друзья над ним смеются из-за его родителей, и я, какой-то мужчина, тоже решил, видимо посмеяться. Он начал врать, что всё, что говорят про его родителей, неправда.

На его крик прибежала мать. Как я её не разглядел? Она говорила мне, чтобы я, извращенец, оставил её ребёнка в покое. Я спокойно продолжал говорить ей, чтобы она ушла от мужа, забрала ребёнка, начала новую жизнь пока не поздно. Женщина ударила меня и принялась истошно кричать, зовя на помощь людей, будто я, якобы, делаю непристойные предложения её сыну.

Во время удара, я увидел её смерть от руки этого повзрослевшего мальчишки.

Я не был зол на эту женщину – её действия можно спокойно объяснить животным страхом. Она и сама толком не понимает, от чего пытается отгородить сына. Все понятия «плохо» и «хорошо» у неё смешались в хаотичный пучок.

Я не смел поднять руку на неё, потому просто молча ушёл. За годы моей жизни в Тибете, я переосмыслил свои амбициозные планы. Я хотел ранее вершить, но потом просто стал радоваться тому, что вообще приобрёл этот дар. Затем я всё-таки захотел вершить, но не в угоду себе, и вышло страшное. А что было бы, если бы я делал это для себя?

Мудрец, думаю, видел во мне ранние амбициозные планы, мою нынешнюю слабость. Понимаю, я должен быть отрешённым от всего: просто наблюдать и видеть в этом суть человеческой жизни. Но я, видимо, слишком слаб для того, чтобы видеть и оставаться в стороне от того, что происходит. Я постиг запретное и теперь понял, что лучше бы я всего этого не знал.

Я ничего не мог сделать, но и не мог больше такого терпеть, потому я вернулся в горы к вам, мудрецам, и, рассказав эту историю, я хочу сказать одно. Я недостоин своего дара. На моих руках кровь невинных женщин. Это не он убьёт их, это я их убью, создав такого монстра.

Я хочу избавиться от этого дара. Хочу всё забыть. Помогите мне.