Кто бы мог подумать? А если это любовь, то… [Ирма Гринёва] (fb2) читать онлайн

Ирма Гринёва Кто бы мог подумать? А если это любовь, то…

ПРЕДИСЛОВИЕ

…Голубые глаза встречаются примерно у 20% населения Земли.

Голубые глаза означают холодность натуры, отстраненность и обособленность от окружающего мира. Чем чище цвет глаз, тем сдержаннее в проявлении своих чувств их обладатель. Часто такие глаза встречаются у талантливых, оригинальных, одаренных людей с неординарным подходом к действительности. Голубоглазые люди – это творцы. Их интеллект выше, чем у представителей с другим цветом глаз.

Голубоглазые молниеносно, без тени сомнений принимают решения, а при изменении обстоятельств не теряются, быстро адаптируясь к ним. Они довольно требовательны, строги по отношению к себе и окружающим. Для достижения цели они готовы на все. И дело не только в упрямстве, которое, несомненно, им присуще. Голубоглазые люди не получают, да и не ждут подарков судьбы. Они не выигрывают в лотерее, у них нет нужных влиятельных знакомых. Они всего достигают сами.

Под внешней отстраненностью может скрываться сентиментальность, романтичность, однако не всем удается пробиться к ней, поэтому часто голубоглазые остаются непонятыми, одинокими. Таким людям свойственна обидчивость, даже по пустякам, ранимость, повышенная чувствительность, которые они тщательно пытаются от всех скрывать.

Не пора ли решиться… (продолжение рассказа «Куда смотрят мужики?» из сборника «Зеленые глаза»)

А сколько ещё неизведанного! или Игра в кошки-мышки

Настоящая итальянская жена

Найду! Обниму! Не отдам никому!

Любовь стоит того, чтобы ждать

Чистой воды блеф

Всё, возможно, будет не так уж и плохо!

Ты ворвалась в мою жизнь непрошено…

А если это любовь, то…

Наш неоконченный роман

Так вот она какая – любовь!

Пять слов на букву «Л»

Все цветы в твоих руках

Кто бы мог подумать?

Молчун ты мой любимый!

Кто бы мог подумать?

1

Серёжа! Блин! Ведь это ж надо?! Уехать за тысячи километров от Москвы, подняться ещё на два в горы, чтобы встретить бывшего любовника на случайной экскурсии! Кто бы мог такое подумать?!

«Случайной» – потому что во время горнолыжного отпуска ни на какие экскурсии Юлька не ездила. Отпуск и так был коротенький, потому что дорого. И слишком долгожданный – целый год, потому что в Москве на нормальных горках покататься было негде – ни погода, ни их расположение исключительно на севере этому не способствовали. Так что тратить драгоценные дни на экскурсии не хотелось. Но в Лез-Арке¹ по вечерам Юльке было тоскливо и одиноко. Лене вредный начальник отпуск зарубил на корню, а больше Юльке не с кем было поехать. Пришлось лететь во Францию одной. Эх-х-х!

Покопавшись в предложениях о развлечениях на курорте от туроператора, Юлька выбрала для себя, чтоб уж совсем не закиснуть, три, которые почти не затрагивали катания: поездку на фуникулёре в расположенный внизу типично французский городок  Бур-Сен-Морис; вечернее катание на коньках и вечернюю же поездку на санках с дегустацией сидра у какого-то местного фермера.

Коньки Юлька не любила. Между глубоким детством, когда она не только без страха носилась по катку, но и делала разные подкрутки, вращения, «ласточки» и даже прыжки, и своим взрослым теперешним состоянием был большой промежуток без коньков. За это время тело забыло свободу скольжения, появился страх упасть и сломать себе руку (почему-то именно руку, а не ногу, например), а потому катание на коньках удовольствия не доставляло. Но тут предлагали халяву – два часа бесплатного проката и катания, и Юлька польстилась. И, кстати, очень даже неплохо провела время! На катке было весело. Играла светомузыка, аниматоры в костюмах белочек и зайчиков приставали к катающимся, создавая радостную кутерьму, попутно предлагая сфотографироваться, уже не бесплатно, конечно. Так что к концу двух часов у Юльки было прекрасное настроение: во-первых, она не поддалась на искушение потратить деньги, а во-вторых, и самых главных, ни разу не упала. Так что и руки, и ноги, и голова были в целостности и сохранности.

В Бур-Сен-Морис Юлька решила отправиться самостоятельно. Смотреть там, как утверждал интернет, было нечего. А побродить по двум старинным улочкам, из которых он состоял, можно было и без гида, рассказ которого в одно ухо влетает, а из другого, не задерживаясь, вылетает. И не по расписанию экскурсии, а когда и если испортиться погода. Один такой день наше Гисметео обещало, с сильным ветром и снегопадом. Тьфу-тьфу-тьфу! Будем надеяться, что прогноз не сбудется, как и в большинстве случаев нашего замечательного метеорологического бюро, потому как без городка Юлька вполне проживёт, а лишний день на горке не помешает.

Экскурсию на санках с дегустацией Юлька купила в местном турбюро. Вчера зарулила после ужина, увидела последнее место на завтра и тут же купила. Ну, и фиг с ним, что будет сборная солянка из национальностей без русского гида, зато гораздо дешевле, чем у нашего Пегас-туристик. И вообще, Юльке всегда везло с чем-нибудь последним. Значит, оно именно её ждало! Так, во всяком случае, было в магазинах. Она заходила, взгляд сразу падал на какую-нибудь вещь, которая ей очень была нужна, нравилась и оказывалась единственной и именно её размера. Только вот с последним местом на экскурсии… Неужели встреча с Сергеем это именно то везение, которое приготовило для неё мироздание?

Как-то Юлька оказалась не готова к встрече с ним после двух лет, прошедших с их окончательного разрыва. «Окончательного» потому что был ещё предыдущий, казавшийся тогда окончательным, но таковым не получившийся… Но думать об этом сейчас не хотелось. И хорошо, что и на отдыхе, и сейчас на экскурсии Сергей оказался с дочкой. С Ингой Юлька была знакома по туристическим сборам, так что пока они запросто здоровались, удивлялись нечаянной встрече и обнимались, Юлька маленько пришла в себя и даже успела порадоваться, что не придётся сидеть в креслах автобуса рядом с Серёжей.

Переговариваться, обернувшись назад, было не очень удобно, так что разговор быстро иссяк. Потом началась кутерьма рассадки по санкам, которые тоже оказались на двоих, так что присутствие бывшего любовника Юльке не мешало.

По санкам расселись теми же парами, которыми сидели в автобусе. И потому Юльке досталась в попутчицы француженка Николь. Представилась она, когда усаживались в сани, а то, что Николь француженка, Юлька поняла из её разговора с людьми, сидевшими на расположенных впереди креслах автобуса.

Н-да! Чего Юлька совсем не ожидала, так это теряющейся среди деревьев крутой санной трассы. Она думала, что им выдадут санки, и они будут кататься с какой-нибудь детской горки под музыку и пуляющих в них снежки аниматоров, типа как это было на катке. А тут какой-то целый агрегат с рулём в виде рычага, крутое начало горки и огороженная только стволами деревьев трасса, не известной длины и крутизны. И как этим всем управлять – не понятно, поскольку инструктор об этом рассказывает на французском.

Но разве русских этим испугаешь? Их, кстати, оказалось абсолютное большинство среди экскурсантов. Земляки быстренько скучковались вокруг одной женщины, которая без проблем перевела на русский сказанное местным инструктором, а потом внимательно выслушала пару, которая уже каталась на подобном аттракционе. И всё стало понятно. Рычаг на себя – тормозишь, отпускаешь – катишься быстрее. Повороты как на лыжах – наклоном тела. А для усиления торможения и плавности поворотов сидящий впереди помогает ногами. Да ничего сложного! Смущала только длина трассы – 7 километров. Как-то было сложно представить себе, как это будет выглядеть на практике. Где-то посередине ожидалась остановка, там можно будет перекусить в местной харчевне и сходить в туалет.

Юлька предполагала, что Николь, как знаток местных развлечений, сядет впереди, но та уже уселась сзади, и Юльке пришлось взяться за руль, то бишь, рычаг. И они покатили! Вначале Юлька держала рычаг на тормозе, но вскоре ей это надоело, да и руки заболели. И они с Николь покатили с ветерком. Чем дальше, тем быстрее! Эх, хорошо! Мелькают стволы деревьев. Там, где лес расступается, на короткий миг показывается ковёр ночного неба с перемигивающимися звёздами. Трасса наезжена до жёлоба, так что повороты труда не составляют.

К внушительных размеров деревянной избушке Юлька с Николь выскочили не из последних. Николь вылезла из саней, всем своим видом показывая, как она испугалась. Она, действительно, что-то там верещала по-своему сзади, но Юльке было не до неё. Вот сядет после перерыва впереди и будет тогда управлять, как захочет сама, а пока изволь «наслаждаться» ездой по-русски!

В избе было тепло и просторно. Двумя рядами стояли грубо сколоченные деревянные столы. Юлька направилась прямиком к почти заполненному соотечественниками первому столу, откуда приветливо махали руками Сергей и Инга, занявшие ей место рядом с собой. К Юльке тут же мухой подлетел официант с двумя дымящимися сосисками-гриль, горкой картошки фри на одноразовой тарелке и кружкой горячего глинтвейна.

Ах, как это было вкусно! Такие вкусные сосиски они с Леной ели только один раз. Это когда в Австрии поехали на вечернюю экскурсию в альпийском стиле. Сначала их погрузили по 6 человек в сани, запряжённые лошадками, и они долго-долго ехали по ночному полю, потом по лесу, а потом дорога пошла в гору вдоль ручья. Так было красиво наблюдать, как змейка обоза с горящими по бокам саней факелами ползёт вверх и теряется за деревьями в ночном лесу. А на поляне их уже ждал

огромный костёр, музыканты в национальных костюмах, гора сырых сосисок и специально заготовленные прутики, на которых каждый сам себе поджаривал на огне костра сосиски. Кожица их лопалась от жара. Жир вытекал и с шипением капал в костёр. А сосиски съёживались, принимая причудливые формы, на них проступали пятна загара, и тогда они отправлялись в рот. Запивалась эта вкуснятина крепким чаем из альпийских трав. И хотя спиртного не было ни капли, всё равно было весело!

А уж сейчас, после быстрой езды на санях да кружки глинтвейна (пусть и всего 7^о, но всё же алкоголь!), русским было весело и подавно. Иностранцы, уместившиеся на половине второго стола, были более сдержанны. Юлька искоса поглядывала на Николь, которая темпераментно что-то рассказывала своим друзьям. По тому, как они бросали взгляды на Юльку, она поняла, что говорят французы о ней. «Жалуется, наверно», – подумала Юлька. Ну, и пофиг! Ей было так хорошо, что она улыбнулась французской троице и даже подмигнула. Французы в первый момент опешили, а потом заулыбались в ответ. Великое дело улыбка! Один раз улыбнулся и – мир, дружба, жвачка!

Вторая часть санного пути была короче первой. Юлька с Николь просвистели её с ветерком одними из первых. Даже жалко было, что всё быстро закончилось. Николь отказалась садиться за руль и даже сложила руки в молитвенной просьбе остаться сзади. Пришлось опять рулить Юльке, а той было жалко свои зимние сапоги, подошва которых ещё «дымилась» от предыдущего спуска. В конце концов, второй пары сапог у Юльки не было, и она держала ноги впереди только для подстраховки. Так что катили они о-го-го с какой скоростью! Эх, жалко, не догадалась Юлька включить шагомер. Он бы и пройденный маршрут построил, и максимальную скорость зафиксировал. На лыжах у Юльки получалось кататься под 40 км/час. А здесь, кажется, было даже быстрее!

Николь опять что-то верещала сзади, но тон показался Юльке уже не испуганным, а восторженным. И правильно показалось. Когда они вылезли из саней, Николь запрыгала от восторга и даже полезла обниматься. Сколько процентов восторга относилось к самой езде, а сколько к тому, что она осталась жива после неё, понять было не возможно. Но Николь схватила Юльку за руку и потащила к своим друзьям. Так что за столом, где проходила дегустация, Юлька оказалась среди иностранцев. Серёжа, правда, всё равно к ней протиснулся, попросив сдвинуться соседей на два места для себя и дочки.

Хозяин поприветствовал гостей на их родных языках. Так выяснилось, что в их группе были: французы, поляки, немцы, чехи и русские. Потом рассказал о различиях в производстве сидра², бренди³, кальвадоса⁴ и о-де-ви⁵ в домашних условиях в общем смысле и на своей ферме в частности. А потом началась дегустация. Напитки выносились и ставились на стол на подносах, плотно уставленных малепу-у-сенькими стопочками, размером с напёрсток. Сначала сидр из разных сортов яблок. Потом сидр из груш. Затем сидр из смеси яблок и груш. Из айвы. Из сливы. Из винограда. Из малины. Из персика. Из рябины. Из имбиря. Из орехов. Из бузины. Из еловых шишек. Из сосновой хвои.

Каким образом и когда они добрались до дегустации остальных напитков, Юлька не заметила. Было просто хмельно, хорошо, жарко. Жару добавлял и Сергей, плотно прижавший своё бедро к Юльке и, уже, не стесняясь дочери, не выпускавший её ладонь из своей руки. «Ох, быть беде!», – скулила Юлькина совесть, но ничего поделать не могла. Вырваться из тесного круга сидящих было не реально.

Где-то в районе дегустации между кальвадосом и о-де-ви, русские, наконец дорвавшиеся до настоящих напитков, а не этой «детской газировки», начали петь. Ну, не может русская душа без песни, когда так хорошо! Французы и чехи, уже в доску свои, вовсю подтягивали, старательно выговаривая русские слова «Катюши», «Подмосковных вечеров», «Калинки». Сломались даже поляки. Петь не пели, но хоть губы свои, в презрительной усмешке глядя на русских, кривить перестали. Не поддался русскому обаянию только немец. Как уставился он на Юльку холодным взглядом своих чёрных глаз, в котором явно читалось осуждение, так и глазел до конца пирушки. «И чего вылупился? – возмутилась внутренне Юлька, – Я что, по столу голая скачу?» А потом дерзко, с вызовом посмотрела на него, мысленно посылая телеграмму: «Смотри-смотри, фриц поганый! Били вас, бьём и будем бить!» и отвернулась. И дальше немца в упор не замечала. Как и не замечала того, что при чём тут этот конкретный немец и войны, в которых русские всегда немцев побеждали? И вообще, может, он и не на Юльку вовсе смотрел, а просто окосел от выпитого, остекленел взглядом и старался сфокусировать глаза прямо, чтобы не оконфузиться, а Юлька просто была на прямой траектории от него к стене за её спиной. Да и с чего она взяла, что последний, не растаявший от широкой русской души, человек за столом был именно немцем? Брюнет с жёсткими волосами и темными до черноты карими глазами никоим образом не походил на «истинного арийца»⁶ с его светлой кожей, волосами и глазами.

Н-да, недаром хозяин подливал гостям напитки! Русские скупили на корню весь фермерский запас алкоголя. Это утром они будут чесать затылки – на кой чёрт потратили такие деньжищи на самогонку, что по цене равна элитному алкоголю? И как всё это уместить в чемодан, чтобы не пришлось ещё и за перевес платить? Впрочем, вряд ли у кого-нибудь из них бутылки с самодельным кальвадосом, бренди и, как его там, о-де-ви доживут не распечатанными до момента вылета на родину. Разве что у Юльки. Ей-то пить не с кем. Так что две бутылки с сидром, одна с грушевым, а другая из бузины, от покупки которых она таки не смогла удержаться, отправятся вместе с ней домой, чтобы быть выпитыми вдвоём с Леной под рассказы об отпуске, в который той попасть не довелось. Эх, жалко Ленку!

¹ – Les Arcs – группа курортов во Франции.  Состоит из четырёх соединенных дорогой горных деревень, названных по высоте их расположения: Арк 1600, Арк 1800, Арк 1950 и Арк 2000. Горнолыжные трассы всех курортов связаны между собой системой подъёмников.

² – слабоалкогольный напиток, который получают брожением яблочного, реже грушевого или других соков с помощью добавления культивированных дрожжей или натуральным способом. Крепость напитка, как правило, от 1 до 8%.

³ – крепкий алкогольный напиток, общий термин для обозначения продуктов дистилляции виноградного вина, фруктовой или ягодной браги с крепостью свыше 37.5 %

⁴ – яблочный или грушевый бренди, получаемый путём перегонки сидра. Крепость – около 40%

⁵ – французский фруктовый бренди, изготавливаемый методом брожения и последующей дистилляции без выдержки в бочках. Сырьем для классического напитка служат любые фрукты кроме винограда. Крепость 40%.

⁶ – термин "арийская раса" не является истинно научным. Он был введен в XIX веке, и авторами его являлись специалисты, изучающие расовую теорию. Наиболее широкое распространение термин получил среди нацистов, для которых высшими людьми были именно арийцы.

2

Кто бы мог подумать, что любитель горных лыж будет радоваться плохой погоде, помешавший ему кататься на этих самых лыжах? А Юлька радовалась!

Полдня Юлька скакала с горки на горку, с подъёмника на подъёмник как заяц, преследуемый охотником. Охотником в данном случае был Сергей. Он явно вознамерился пообщаться с Юлькой, чего той категорически не хотелось. А потому она делала вид, что не видела Сергея, не слышала его, когда он подкарауливал её на трассе и кричал вслед: «Юля! Юля!»

На трассе то ладно, просвистел мимо и нет тебя, а вот в очереди на подъёмник или, ещё того хуже, в столовой… Тут уж, если подловит, разговора не избежать. На подъёмнике бог миловал, а с обедом Юлька тянула, сколько могла. Кушать хотелось, аж подташнивало. Столовая на горе одна. Хоть и огромная, но, если задаться целью, то отыскать человека стопроцентно можно было только здесь. «Ну, и фиг с ним! – решила Юлька, – Пусть только попробует подкатиться. Так отошью, что мало не покажется!» Ей за глаза хватило его приставаний на экскурсии, так что разозлилась она не на шутку.

Но в столовой Юльке никто не помешал. Она взяла на обед блинчик с лососем, на который подсела ещё в первый день катания. «Блинчик» – это если сказать ласково в соответствии с его восхитительным вкусом, а, если иметь в виду его размер, то это был целый блинище. Делали его при тебе на огромной сковороде, а потом подрумяненную его поверхность полностью покрывали прозрачными слайсами оранжевого лосося холодного копчения. Вкусно было – не передать как! А сытно! Если бы Юлька была с Леной, им бы хватало одной порции на двоих, а так приходилось съедать всё одной. Это был, конечно, перебор, но не оставлять же такую вкуснотищу не доеденной?! И с собой на горку не возьмёшь. Каждый раз после обжорства Юлька давала себе слово, что завтра возьмёт что-то другое. И каждый раз откладывала это решение на потом.

Когда Юлька вышла на открытую терассу, где стояло большинство столов, оказалось, что начался снегопад. И Юлька обрадовалось! Можно было с чистой совестью и не жалея упущенного времени спуститься вниз и отправиться в Бур-Сен-Морис. Гисметео с прогнозом погоды угадал на 50% – снег был, а ветра не было.

На платформе фуникулёра Юльку окликнули:

– Йюла!

Она вздрогнула от неожиданности, но, слава богу, это был не Сергей, а какой-то незнакомый парень. Юлька недоумённо на него посмотрела и даже обернулась назад – может, он не к ней обращается, а к кому-то сзади? Но за спиной никого не было. А парень, между тем, подошёл уже к Юле ближе и, улыбнувшись, сказал:

– Джень  добры! – и добавил, видя, что она его не узнаёт, – Яблечник, сидр!

И тут Юлька его вспомнила – это же был один из поляков со вчерашней экскурсии. Из тех, кто в презрении кривил губы, когда они, русские, запели от полноты чувств. И потому в её памяти остались только их рты, висящие в воздухе, как у Чеширского кота из «Алисы в Зазеркалье». Но сейчас парень смотрел вполне дружелюбно и совсем расплылся в улыбке, когда понял, что его узнали.

– Мам на име Кшиштоф, – представился парень.

– Юля.

– В грод? – спросил Кшиштоф.

Юлька кивнула, поняв, что «грод» означает вовсе не «грот», а «город». Оказывается, польский не такой уж и непонятный язык. И на нём вполне можно общаться. Кроме того, Кшиштоф бойко говорил по-английски, который Юлька тоже немного знала. Так что для коммуникации им вполне хватало мешать русские, польские и английские слова в одной фразе. А если этого оказывалось мало, то добавлялся международный язык жестов.

В Бур-Сен-Морисе компания остальных поляков, состоящая ещё из двух девушек и двух парней, куда-то незаметно испарилась, и Юлька с Кшиштофом гуляли по городку вдвоём. И хорошо! Ребята смотрели на Юльку дружелюбно, даже с некоторым интересом, а вот девушки явно были не в восторге от увеличения их компании ещё на одну конкурентку.

Смотреть в Бур-Сен-Морисе, как и обещал интернет, действительно было нечего. Аккуратные домики, покрашенные в разные цвета нежных оттенков. Непримечательная внешне церквушка с очень скромным, даже можно сказать аскетичным, внутренним интерьером. Единственный музейчик оказался закрыт. Но туда они всё равно попали благодаря Кшиштофу. Он догадался позвонить по указанному на дверях музея телефону, и минут через десять к ним подошла приветливая женщина, которая его и открыла, и взяла с них плату за вход. И терпеливо ждала, пока они рассмотрят в микроскопы миниатюры, искусно выполненные, между прочим, русским Левшой – Николаем Сядристым⁷. (Каким его ветром занесло в эту глухомань?) Юльке больше всего понравилась роза в колбочке, а Кшиштофа ожидаемо восхитила терновая косточка с изображением Папы Римского Иоанна Павла II⁸. Музей миниатюр, люстра из стеклянных бокалов в кафешке, куда Юлька с Кшиштофом зашли погреться и побаловать себя кофе, и подъёмник-фуникулёр – вот и все достопримечательности Бур-Сен-Мориса.

И кстати, если бы Кшиштоф не подошёл к Юльке на платформе, она бы ого-го какие неприятности огребла на свою задницу, поскольку не удосужилась заранее выяснить, когда отправляется последний фуникулёр вверх. Точно бы опоздала, и пришлось бы искать в незнакомом городе без знания французского языка место для ночлега. И что бы ей оставалось делать? Только пойти в местную полицию. Как-нибудь они бы ей помогли. Если не с номером в местном отельчике, то с койкой в местном обезьяннике точно. То ещё приключение!

Но Кшиштоф подошёл, и на последний фуникулёр они успели. Народу в него набилось! Как селёдки в бочке. Кшиштоф пытался сопротивляться давлению толпы, чтобы Юльке было свободнее, но где там ему одному против такой массы! Так что их плотно прижали друг другу. Юльке пришлось повернуть голову набок и прижаться к плечу Кшиштофа. А Кшиштоф одной рукой держался за поручень, а второй осторожно приобнимал её за талию. Интимность момента способствовала взаимному возбуждению. Про себя Юлька и так знала, а возбуждение Кшиштофа явно давило на её бедро.

Проводив Юльку до гостиницы, Кшиштоф грустно сказал:

– Я выежджам ютро рано. Даш ми свуй телефон?

– Конечно! – радостно пообещала Юлька, – У меня и скайп есть.

– Даш адрес?

Обменявшись координатами, они расстались. Напоследок Кшиштоф так и не решился поцеловать Юльку. А той так этого хотелось! Только нежно обнял и долго не выпускал из рук. Потом отстранился и, крепко держа за плечи, серьёзно так спросил:

– До видзеня?

– До видзеня! – эхом утвердительно повторила Юлька.

Кто бы мог подумать, что день, так по-дурацки начавшийся, закончится столь волшебным образом?

⁷ – На самом деле Музей миниатюр с работами Николая Сядристого расположен в городе Ордино (Андорра). Все его экспонаты выполнены вручную, при их изготовлении использованы драгоценные металлы, такие как золото и платина, а также природные материалы – семена плодов, фруктовые семечки, рисовые зерна. Модели изготавливаются от полугода до года. Над каждым из экспонатов установлен микроскоп, увеличивающий оригинал в 300 раз. Самая известная из выставленных работ – это золотая подкованная блоха, выполненная в натуральную величину. Подковы у нее держатся на трех стальных гвоздиках, толщина которых всего 6 микрон. Также большой популярностью пользуются миниатюра «Караван верблюдов в ушке иглы», выполненная в золоте, миниатюра «Ласточкино гнездо», сделанная на срезе макового зерна, миниатюрные шахматы, фрегат Санта-Мария длиной 3.69 мм и прочие удивительные вещи.

⁸ – предстоятель Римско-католической церкви с 16 октября 1978 по 2 апреля 2005 года польского происхождения (до интронизации – Кароль Юзеф Войтыла)

3

– Юля!

«Всё-таки отловил!», – подумала Юлька. Она только подъехала к столовой, где Сергей уже ждал её.

– Привет, Сереж!

Обнялись.

– На экскурсии так и не удалось пообщаться.

– Да, веселая была экскурсия.

– Надо же так встретиться? В Москве за два года ни разу, а чёрте где – пожалуйста!

– И не говори! – ответила нейтрально Юлька.

Она специально так делала, чтобы Сергею самому приходилось поддерживать диалог.

– Ну, ты как?

– Да всё хорошо. А где Инга? – спросила Юлька, пытаясь уйти от темы их взаимоотношений, поскольку за вопросом «ты как» ясно слышалось продолжение «без меня».

– Инга вчера утром улетела домой.

– Что-то случилось? – искренне забеспокоилась Юлька.

– Да нет! Мы так и намечали. У неё семестр начался, – успокоил Сергей и осторожно добавил, – Так что я один остался.

– А-а-а! – ответила Юлька и замолчала.

На что Сергей намекал, говоря о своём одиночестве, и ежу было понятно. Но больше глупостей, как в прошлый раз, Юлька совершать не собиралась.

– Мне тоже здесь всего три дня осталось, – сообщил Сергей.

– А у меня ещё неделя впереди.

Помолчали.

– А ты здесь тоже одна? – продолжил гнуть свою линию Сергей.

Если бы подобный разговор состоялся вчера, то Юльке пришлось либо что-нибудь врать, либо прямо ответить, что хоть и одна, но «не про Вашу честь!» А сегодня она сказала правду, ну, или почти правду:

– Нет! Я с Кшиштофом. Это мой парень.

– Он что – поляк?

– Ага! В интернете познакомились. Вместе отпуск проводим, – не удержалась от укола Юлька.

(Уговорить Сергея за три года отношений отправиться вместе с отпуск так и не получилось. Хотя вначале золотые горы обещал. Париж и так далее по списку…)

– И где же он? – недоверчиво поинтересовался Сергей.

– По чёрным рассекает, а я по синим ползаю. Ты его, кстати, видел на экскурсии. Только мы с ним в ссоре были и не общались, – вдохновенно врала Юлька.

– А сейчас, значит, помирились? – расстроено спросил Сергей.

«Ага! – возликовала Юлька, – Начало доходить, что поезд ушёл!»

– Помирились! – счастливо рассмеялась Юлька.

Разговор явно подходил к концу, и она радовалась этому, а ещё тому, что у неё действительно ничего не ёкнуло в душе. Значит, она всё-таки «переболела» Сергеем.

– Я рад за тебя! – как-то обречённо сказал Сергей.

– Ты уже обедал? – смилостивилась Юлька, готовая от радости, что освободилась от чувств к Сергею, даже пригласить его вместе пообедать.

– Да.

– А-а-а! Ну, тогда я пошла? А то очень кушать хочется.

– Да, конечно! – засуетился Сергей, – Может, ещё пересечёмся на трассе.

– Пока! – ответила Юлька и уже развернулась уходить, когда Сергей окликнул её:

– Юля!

Юлька обернулась.

– Юля… – замялся Сергей, но всё-таки нашёл в себе силы продолжить, – Ты самая лучшая девушка на свете. Ты – лучшее, что было в моей жизни…

Юлька улыбнулась и ничего не ответила. Развернулась и ушла. Если Сергей ждал, что после таких слов она бросится ему на шею, то – не дождался. Обломилось.

Но улыбка на лице Юльки погасла, как только она отвернулась. И злорадство от «облома» Серёжи испарилось. А из потаённых закоулков души полезли воспоминания…

…Сергей в светлом костюме, модных затемнённых очках и со стильной стрижкой.

Именно эти три элемента составили облик Сергея, каким его запомнила Юлька после первой встречи. Встреча была посвящена предстоящему водному походу. Три «отца-основателя» турпохода сидели во главе стола, поставленного буквой «П». Один – крупный, высокий, громогласный, чернявый. Как потом выяснилось – Сашка. Второй – крупный, высокий, молчаливый, белобрысый – Андрей. А между ними – скромный, улыбчивый интеллигент в очках. Сергей.

Вниманием Юльки в тот день завладел Андрей. Прежде всего, своим смешным сходством с пингвином – острый нос, короткая стрижка ёжиком, толстая шея. И всё это усилено черным костюмом и белой грудью рубашки. А на Юльку обратил своё внимание Сашка. Он приглашал её на медленные танцы несчётное число раз, а потом начал напрашиваться в провожатые. Юлька с ним пококетничала, а потом спаслась бегством…

…Слегка подвыпившие Сергей и Сашка сидят на бревне около костра и травят анекдоты. Сами травят и сами же над ними смеются…

Это уже поход. Хотя походом это можно было назвать с бо-о-ольшой натяжкой. Половину намеченного маршрута проехали на автобусе, поскольку засуха, реки обмелели. Еле нашли место, где можно было спустить лодки на воду. Два дня кое-как проскребли по дну, а потом решили зависнуть на поляне. Место шикарное – крутой берег, большая ровная поляна, кругом лес. Там и провели оставшиеся от майских праздников шесть дней. Играли, пели, пили, танцевали, кашеварили, купались и спали. Словом, сами себя развлекали, как могли.

Андрей был в походе не один. С Татьяной. Юлька сначала подумала, что жена, но потом её просветили, что любовница. Но что при одном, что при другом раскладе, вариант с Андреем отпал сам собой.

Сашка тоже в походе оказался не один. А тоже с любовницей, только бывшей. Так что знаки внимания Юльке оказывал с оглядкой, поскольку бывшая, она хоть и бывшая, но нрава такого крутого, что он её до сих пор побаивался. И даже Юлька чувствовала себя перед ней в чём-то виноватой, хотя любовника не отбивала, и даже намерений таких не имела.

Сашка с Сергеем выползли из своей палатки, когда у костра осталась одна Юлька. Она в этот день была дежурная по кухне. На дежурных возлагалась ещё обязанность ночного бдения у костра. Надо же было кому-то его поддерживать, чтобы звери не шутковали в лагере, лес всё-таки. Да и от воровства продуктов защититься – таких стоянок было много, и все заняты туристами по случаю засухи. Юлька, Ленка и Мишка разделили ночь на три части, чтобы каждый хоть немного ночью поспал. Юльке выпало дежурить первой, потом её должна была сменить Ленка, а уже под утро заступал Мишка. Как раз, чтобы натаскать воды для приготовления завтрака.

С шутками и прибаутками Сашки и Сергея бдение Юльки прошло незаметно. Остались ли они сидеть у костра с Ленкой, Юля не видела. Ни тот, ни другой её тогда не интересовали…

… «Если я тебе позвоню и приглашу в театр, пойдёшь?» «Почему бы и нет!»…

Это уже последний день похода. Вещи собраны в рюкзаки. Палатки убраны. Оставшиеся продукты пристроены другим туристам. А их группа ждет приезда грузовой машины и автобуса, чтобы загрузить лодки и отправиться домой.

Как так получилось, что они с Сергеем оказались на бревне только вдвоём, Юлька не помнила. А вот его серьёзные, вопрошающие глаза так и врезались в память. И эта фраза: «Если я тебе позвоню и приглашу в театр, пойдёшь?»

На Серёжу Юлька обратила внимание, только когда Татьяна ей сказала, что он по ней сохнет. «Ты, уж, подруга, либо отшей, либо дай знать, что тоже заинтересована. Кончай мучить мужика!»

К этому времени Татьяна уже имела полное право называть Юльку подружкой, хотя и была старше на целых десять лет – считай, другое поколение. Что она нашла в Юльке, чтобы считать ту подругой, так и осталось для Юльки неведомо. А вот Юлька в Татьяну практически влюбилась. От старшей подруги шла такая волна человеческого обаяния, что мама не горюй! А когда Татьяна улыбалась белоснежной «голливудской» улыбкой её сексуальная энергетика зашкаливала. С Татьяной они продолжали дружить, пока Юлька ходила в походы. А в походы она перестала ходить после окончательного расставания с Сергеем. Какие походы, если все походники это е г о друзья?

Так вот, когда Татьяна обратила внимание Юльки на Сергея, тогда Юлька и начала к нему приглядываться. Большой рот с толстыми губами. Какая-то извиняющая улыбка. Глаза – навыкате, светло-светло голубые, с такими редкими белёсыми ресницами, что кажется, будто их и нет вовсе. Общее впечатление от лица – мягкость. Так казалось и из-за сильной близорукости, придающей выражению глаз беззащитность, и из-за дряблой кожи, которую, казалось, можно было месить, как тесто. Это уже позже Юлька узнала, какой твёрдый мужской характер скрывается за столь мягкотелой внешностью. И как быстро выражение беззащитности может смениться на стальную холодность. И что дряблость лица это последствие неумеренных возлияний, а не тип кожи, доставшийся по наследству от родителей.

А позвонил Сергей только через месяц. Юлька уже и не ждала, что позвонит…

… «Ты что так долго? Такую песню хорошую пропустили…»

Это они в ресторане на одном из первых свиданий с Серёжей. На него она, кстати, опоздала на целых два часа. Так сложились обстоятельства. И Сергей, бедненький, сидел за столом один все эти два часа и терпеливо ждал. А над ним нависал персональный официант, поскольку ресторан был пафосный, дорогущий, и он также точно не отходил от их столика, и когда пришла Юлька.

А песню она прекрасно слышала и в туалете, где пыталась так надеть на себя поехавшие колготки, чтобы стрелки было не видно.

Я давно уже тебя люблю,

Отчего ж любовь мою

До сих пор не замечаешь ты⁹…

… Серёжа сидит во главе стола. На нём кипельно-белый пуловер, который ужасно ему идёт, но диссонирует с происходящим вокруг, поскольку юбилей у него, а он единственный мужчина в зале, который одет в джинсы и пуловер, а не костюм…

Серёже – 50. Юльке – 22. Они уже встречаются полгода, но дальше жарких поцелуев после свиданий в ресторанах, театрах и на концертах, дело не зашло. Юлька теряется в догадках сего феномена, но не тащить же мужчину ей самой в постель? Тем более что и некуда. Дома родители, сестра.

Серёжа сидит во главе стола и ещё ни разу даже не взглянул на Юльку. Шифруется. А зачем – не понятно. Из его семьи никого на юбилее нет. Странно, конечно, но факт. Сашки на праздновании тоже нет. Он, оказывается, военный и сейчас где-то на учениях. Сергей тоже военный, только в отставке, и это оказалось для Юльки открытием.

Рядом с ней за столом сидит и вовсю ухаживает, вернее, обхаживает, тоже военный – Николай. Чтобы хоть как-то сбить напор соседа, Юльке приходится периодически выскакивать в туалет. Закралась даже мысль смыться с юбилея. Николай был нафиг не нужен, а Сергей всё равно никакого внимания не обращает. Уже всех женщин из зала на танец приглашал, кроме неё, Юльки. И тут совсем рядом неожиданно: «Смена партнёров!» Это Сергей. Остановился с их с Николаем парой и протягивает к Юльке руку. Николай шутливо сопротивляется: «А вот и не отдам!» и ещё крепче сжимает Юльку к объятиях. «Юбиляру не отказывают!», – говорит Сергей и ловко забирает Юльку себе. «Наконец-то!», – ворчит Юлька. «Соскучилась?», – лукаво спрашивает Сергей. «Не то слово!», – прямо отвечает Юлька. Сергей смеётся. В зале и так жарко, а его руки, с закатанными до локтя рукавами пуловера, прожигают Юлькину спину насквозь…

Юлька уже укладывалась спать, когда на телефон пришла смс от Сергея: «Комната 402 через час». Она в ответ послала свою: «Татьяны нет. Приходи». Ленка, подружка, приглашение на юбилей не получила, и Юлька заселилась в комнату с Татьяной. Татьяна ожидаемо ушла ночевать к Андрею, так что можно было не шифроваться, а просто прийти к Юльке самому. И не через час, а прямо сейчас. Но в ответ пришла смс с тем же текстом, и Юлька покорно написала: «ОК»

Час ожидания прошёл в суете. Юлька старалась не думать о том, что будет через час в комнате 402, а потому загружала себя всякой ерундой – сначала нанесла новый макияж. Потом всполошилась, что надо бы принять душ, а то после душного зала и танцулек от неё несёт, как от портового грузчика. Встала под душ, после которого пришлось смывать потёкший макияж и опять наносить новый. Потом обругала себя, что, принимая душ, не помыла голову. Вымыла голову, кое-как её высушила. Новый макияж наносить уже было некогда, Юлька на бегу поправила расплывшуюся тушь на ресницах и, как заправский партизан, высунула нос в коридор.

Турбаза, которую снял Сергей под празднование юбилея, ещё не спала. В холле бренчала гитара, и слышался нестройный гомон пьяненьких голосов. Но это было за поворотом справа, а слева была лестница, и там никого не было. Юлька с колотящимся сердцем взлетела на четвёртый этаж. Там было всего два номера – 401 и 402. Дверь в номер 402 была приоткрыта. Юлька только успела дотронуться до её ручки, как молниеносно была втянута внутрь, и оказалась в крепких объятиях Серёжи.

Стало понятно, почему он настаивал прийти сюда. В просторном номере люкс был красиво накрыт стол с шампанским и фруктами, а во второй комнате у стены располагалась широченная кровать, не чета одноместным кроватям с пружинными матрасами, что стояли в стандартных номерах.

Содержимое стола им не понадобилось, а вот огромная кровать очень даже пригодилась. И тогда это случилось в первый раз. И не в последний. И повторялось потом не раз в течение трёх лет их связи. И также не раз повторялось и то, что Серёжа был выпивши…

«… Серёжа, не жди меня, заканчивай!» «Я хочу, чтобы ты тоже получила удовольствие!» «У меня с этим проблемы… Мне и так хорошо!» И Юлька не врала. Когда Серёжа излился в неё горячей спермой, её тело под ним расплылось лужицей счастья…

… «Юлька! Я очень богатый человек! Хочешь, подарю тебе машину?» «Зачем мне машина? У меня и прав нет» «Права купим, не проблема» «Нет! Не хочу!» «Впервые встречаю девушку, которая отказывается от такого подарка!» «И много таких было?» – напряжённо спрашивает Юлька. Сергей ничего не отвечает, предпочитая, как всегда, когда в их взаимоотношениях назревает напряжение, погасить его поцелуем…

В итоге сошлись на крутом телефоне в качестве подарка…

… «Юля! Я не знаю, сколько продлится наша любовь. Не могу обещать, что она будет вечной. Но вот, сколько продлится, столько и будет! Давай ценить каждый день, что нам отпущен!»…

Они сидят в кафешке. Договорились сходить в кино, но Сергей сильно опоздал и Юлька на него дуется. Отмазка, что задержали на работе, не катит, поскольку он опять выпивши, значит, на выпивку ему времени хватило, а прийти вовремя на свидание – нет.

«Ох, Юля, Юленька! – вздыхает Сергей, берёт Юлькины руки, целует обе её ладошки и прижимает к своему лицу, – Любимый ты мой человечек…» Ну, вот что Юльке с таким делать?

… «Ковалёва, пойдём, что ли, потопчемся напоследок!» «Ты вообще как, Ковалёва?» «Да всё хорошо!» «Какая-то ты загадочная последнее время, Ковалёва! Влюбилась, что ли, в кого?» «Может и влюбилась!» «Ну, вот, а я хотел предложить тряхнуть стариной. Значит, не прокатит?» «Не-а!», – смеётся Юлька.

Это Генка Ковалёв. Юлькин однофамилец из параллельной группы. Юлькина первая серьёзная влюбленность. Первый её мужчина. Первая твёрдая уверенность, что они созданы друг для друга, и дальше – замужество, семья, дети, счастье и так далее по списку. Первое разочарование. Первые горькие слёзы. Не срослось.

А разговор этот происходит на импровизированном выпускном после защиты дипломов в институте. «Импровизированном» потому что никто им не собирался устраивать выпускной, как в школе. Они сами, две группы из одного потока, собрались, договорились и сняли зал в ресторане.

Юлька до сих пор помнила, какой она тогда была счастливой. У неё взрослый, умный, любящий, любимый мужчина. Серёжа. Против него Генка выглядит пацаном, даже мальчишкой. И как она могла думать, что чувства к нему это так серьёзно и глубоко? Вот дурочка из переулочка! Детский сад, ей богу!

Юлька вообще в тот период ощущала себя взрослой и мудрой. На девчонок смотрела, если и не свысока, то с чувством превосходства, это точно. Они ещё щебечут о парнях, кто на кого как посмотрел, что кому сказал, кто с кем переспал, а у неё уже всё по-взрослому.

Сейчас, вспоминая себя в 23 с высоты своих тридцати, Юлька понимала, какой же она тогда была дурёхой! Да и потом вела себя не умнее…

…Они лежат, разгорячённые сексом, в какой-то затрапезной гостинице. Серёжа, едва кончив, заводится вновь. Юлька не против. У неё вообще получается дойти до оргазма только на второй раз. В разгар ласк у Сергея звонит телефон, он забыл убрать громкость. Он долго не берёт трубку, но потом всё-таки сдаётся. На той стороне провода его жена. Это Юлька понимает по его ответам. Он оправдывается, что помнит, что домой надо купить картошку. А, закончив разговаривать, начинает одеваться. Юлька тоже встаёт. «Останься, – просит Сергей, – номер оплачен на сутки. Может, у меня получится ещё заскочить…» Но Юлька не соглашается, и они расходятся в разные стороны от гостиницы.

… «Юль, а ты вообще меня любишь?»…

Это они в сауне. Ещё одно место, где они встречались, чтобы заняться любовью, помимо номеров с почасовой оплатой в гостиницах. Голый Сергей, закутавшись в простыню, сидит напротив Юльки через стол и смотрит на неё в упор. Он не просто выпивши, а пьян в дымину. Но сейчас пронзает Юльку напряжённым серьёзным трезвым взглядом. Ох, как Юльке под ним неуютно! «Конечно!», – отвечает она, но сама далеко в этом не уверена…

… «Юля! Яне мальчик уже, чтобы терпеть твои детские капризы! Мы вместе, чтобы доставлять друг другу удовольствие. Для разборок у меня есть жена. И хватит меня уже лечить по поводу пьянства. Я такой, какой есть и другим не буду! Так и люби меня таким. Настоящим, а не придуманным персонажем из сказок. Иначе… Иначе всё это не имеет смысла. Подумай об этом!»

Эту отповедь Сергей выдал Юльке, явившись к ней на работу в середине рабочего дня. В кои веки был трезв, как стёклышко. В его голубых глазах ни на йоту не было беззащитности, одна только холодная сталь, которая резала с каждым словом до крови. И мягкости в лице не было, оно было твёрдое, как высеченное из камня.

А «заслужила» она эту отповедь всего лишь высказав накопившееся. Его постоянное состояние подпития, из-за которого она чувствовала себя униженной. Его постоянные опоздания и даже отмены свиданий то из-за проблем на работе, то из-за семьи, то из-за встреч с друзьями. Она всего лишь задала ему вопрос – на каком месте в его жизни она находится? Если подсчитать все имена, названные в качестве отмазок, то получалось, что где-то не ближе третьего десятка. А уж как он разгневался, когда она поехала на встречу с подружками после того, как он сам же отменил их свидание, и не захотела менять своих планов, когда он позвонил и радостно сообщил, что смог вырваться!

Как-то так получалось, что их представление об удовольствиях стали кардинально отличаться друг от друга. И то, чего хотела Юлька от этих отношений, он слушать и воспринимать не желал. Считал, что ничего, кроме замужества она не хотела. Этого он ей дать не мог, и она об этом изначально знала, а потому и предъявлять ему претензии не имела права.

Через несколько месяцев Юлька сорвалась и сама прекратила их отношения. Вызвала Сергея с работы и сказала, что она не чувствует любовь с его стороны, а со своей как-нибудь справится. Он кричал ей вслед: «Юля! Юля!», но она не обернулась, а он не сделал попытки догнать. Потом он несколько раз звонил, она не брала трубку…

Через два года, когда Юлька посчитала, что полностью «переболела» (так говорила Лена) Сергеем, она решилась отправиться на ежегодный сбор туристов, только проходивший не в помещении, как в первый раз, когда на нём была Юлька с Леной, а на природе. Татьяна честно предупредила Юльку, что Сергей там будет. «Ну, и ничего страшного!» – подумала Юлька. Надо же было когда-нибудь себя проверить? А то придётся искать другую туристическую кампанию или завязывать с походами. И так ей повезло, что в прошлом году попала-таки в поход с Татьяной и Андреем, поскольку Сергея там не было.

Сначала всё было вполне по-дружески. Юлька чувствовала себя свободно. Даже обратила внимание на новое лицо в тусовке. Ромка тоже на неё поглядывал, но шагов к знакомству пока не предпринимал. Юлька узнала, что он на машине, и решила напроситься в попутчицы на обратный путь, если он, конечно, сам так и не решится подойти познакомиться.

Вечером у костра начались танцы. Юльку с двух сторон плотно оккупировали подвыпившие Сашка и Сергей. Никого танцевать к ней не подпускали. Ромка сидел напротив Юльки нахохлившийся и принципиально на неё не смотрел. «Господи! – подумала Юлька, – Детский сад какой-то! Вместо того чтобы отбить девушку, дуется, как будто я ему изменяю!» Ну, и фиг с ним!

И Юлька кокетничала напропалую с Сашкой и старалась в танце подальше отодвинуться от Сергея. У него дрожали руки, когда он гладил её спину и шептал на ушко: «Какое родное тело… Мне здесь каждая ложбинка знакома…» Пора было завязывать эту канитель, и Юлька смылась в палатку.

Но ещё не успела заснуть, как Сергей подошёл к её палатке. «Юля! Юленька! Выйди, пожалуйста. Давай поговорим. Только поговорим. Как взрослые люди». Юлька сделала вид, что спит и не слышит. Сергей поканючил и ушёл.

Через какое-то время в палатку заглянула Татьяна. «Может, всё-таки поговоришь? Разорви разом, да и дело с концом. Не мучь мужика. А то он сидит у нашей палатки и плачет» И вот тогда сердце у Юльки дрогнуло. Она вышла. Сергей, действительно, сидел на земле, обхватив голову руками, и плечи его вздрагивали от рыданий. Юлька присела рядом и погладила его по голове, как ребёнка.

Разговора не получилось. Стоило Серёже прикоснуться к Юльке, как она поплыла. И отношения закрутились вновь…

… «Юлька, ты больная?! На всю голову! Как можно совсем себя не уважать?! Как можно опять наступать в одну и ту же грязную лужу?! К чему эти отношения? Это же тупик! Ты что, сама этого не понимаешь?!? Он опять попользуется тобой и растопчет! И ты опять будешь собирать себя по кусочкам! Ты что, мазохистка?! Одумайся! Что ты творишь!?! Ты же уже не девочка! Двадцать семь, как-никак!»

Так, примерно, орала на Юльку Лена, когда та сообщила ей, что они опять с Серёжей вместе…

С Леной они отдалились друг от друга, пока Юлька встречалась с Сергеем. Ленка сразу невзлюбила Сергея, и прямо высказала подруге, что она думает об отношениях с глубоко женатым, взрослым мужчиной. Но влюблённой Юльке говорить это было что об стенку горохом, и Лена отошла в сторону. А Юлька ещё больше сдружилась с Татьяной, у которой была похожая ситуация. За одним исключением. Татьяна с Андреем были одного возраста. У Татьяны уже не было впереди перспективы создать нормальную семью и иметь детей, так, по крайней мере, думала она сама. А у Юльки была, но она об этом не задумывалась. Плыла по течению в эйфории сиюминутного счастья.

Опять сблизились подруги после того, как Юлька порвала с Сергеем. К чести Лены надо сказать, что она не мучила подругу своими сбывшимися предсказаниями – «Я же тебе говорила! Я же тебя предупреждала!» А просто подставила своё дружеское плечо, на котором Юлька сначала выплакалась, а потом опиралась, когда они пустились «во все тяжкие», чтобы залакировать горечь расставания «положительными впечатлениями»…

…Второй раунд отношений с Сергеем получился гораздо короче предыдущего – меньше года. И не приносил Юльке ничего, кроме боли. Пропасть между ними всё росла, ширилась и углублялась. Родным Сергей для Юли так и не стал. А кем она для него была – не знала. И всё больше склонялась к мысли, что Лена права – это болезнь, зависимость. А, если быть точнее, болезненная зависимость. Но никак не любовь.

В этот раз отношения разорвал Сергей. Он пришёл к Юльке на работу в её день рождения. Она сидела за своим рабочим столом вся в цветах и подарках. Он тоже принёс ей подарок – бронзовую изящную статуэтку девушки с очень похожей на Юльку фигурой и золотой рыбкой в ногах. Символично, учитывая, что Юлька родилась под созвездием Рыб. «Я больше не хочу, не могу так… Ты просила честно сказать, если перегорит…» Юлька хрипло ответила: «Спасибо!» и проводила Сергея до поста охраны. Больше сказать было нечего – действительно, просила, ещё давно, где-то на заре их отношений. И, действительно, честно. И не придерёшься – если любовь прошла, то что тут уже можно поделать?

Сергей, было, наклонился поцеловать Юльку на прощание, но она отклонилась…

И вот этот их разрыв стал уже окончательным.

Из воспоминаний Юлька выплыла только когда замёрзла. Хоть и на солнышке сидела, но не лето же, зима всё-таки! Посмотрела на свой остывший нетронутый обед – кушать не хотелось. Посмотрела на часы и ахнула – четвёртый час, до закрытия подъёмников времени осталось всего ничего.

«Чёрт!», – ругнулась про себя Юлька. Было бы из-за чего переживать и тратить драгоценное время! Сергею просто опять захотелось её молодого упругого тела, как и тогда, на сборе. А она не поддалась на очередную провокацию. Вот и молодец! Значит, действительно, «переболела» им, выработала иммунитет.

На первом же крутом спуске Юльку понесло. Она упала на спину и заскользила вниз головой с огромной скоростью. На рыхлом снегу обочины трассы её развернуло и, пока она смогла сгруппироваться и остановить движение лыжами, под куртку набралась куча снега. Чуть Юлька приподнялась на локтях, чтобы оценить обстановку, как опять заскользила вниз. Снег во второй половине дня от солнышка уже был подтаявший, участок трассы крутой, несло только так. Самостоятельно встать у Юльки никогда не получалось, если только лыжи отстегнуть. Но на такой крутизне она не сможет их застегнуть обратно, уже такое проходила. Спуститься вниз в ботинках до ровного участка – слишком далеко. Оставалось либо съезжать на спине головой вниз, но тогда не будешь видеть куда катишься, либо на спине лицом вперёд, но тогда снега под куртку набьётся ещё больше. Дилемма.

Пока Юлька выбирала между одним и другим плохим вариантом, который из них хуже, её обогнул какой-то лыжник, обдав фонтаном брызг при торможении, остановился прямо перед ней и подал руку. Юлька потянулась к этой руке помощи и взглянула на своего спасителя. Сверху вниз на неё смотрели холодные чёрные глаза, в которых явно читалось осуждение. И принадлежали они тому немцу, который с экскурсии. Юлька чертыхнулась про себя – и принесла же нелёгкая именно его. Но выбирать не приходилось.

Немец легко поставил Юльку на лыжи и даже помог отойти от кромки трассы, чтобы ей было место для разворота. И всё это молча. На Юлькино «Данке шон!», «спасибо» по-немецки, всплывшее откуда-то из глубин памяти, ничего не ответил, только поджал губы. И уехал.

А Юлька поняла, что на сегодня ей приключений достаточно. Лучше она сегодня покатается на час меньше, чтобы не исчезла возможность покататься завтра. А то с такими переживаниями она и костей не соберёт. Осторожно доползла до конца трассы и ушла в отель.

Сколь бы цинично не думала Юлька о планах Сергея, подвигших его подойти к ней и заговорить, но она ошибалась. Для него его последняя поздняя любовь тоже не была только эпизодом сексуального влечения. Сергей упал на горке ещё раньше Юльки, сломал руку, сильно ушиб колено и оставшиеся три дня отпуска провёл в своём номере, один. В одиночестве перебирая воспоминания их с Юлькой любви.

⁹ – песня «Цветёт калина» группы «Фристайл» (Самой известной песней этой группы является «Ах, какая женщина, мне б такую…»)

Я давно уже тебя люблю,

Отчего ж любовь мою

До сих пор не замечаешь ты

И не даришь мне цветы?

За тобою следом я хожу,

На тебя тайком гляжу,

Только про любовь тебе никак

Не скажу.

Припев:

Цветёт калина в поле у ручья,

Цветёт черёмуха, и только я

Хожу, скучаю без любви твоей

И без тебя,

А ты проходишь мимо, как всегда,

И на меня не смотришь никогда!

Моё несчастье ты, моя любовь,

Моя беда…

Вышло солнце, и зашла луна…

Ты один, и я одна.

Ты услышь меня, любимый мой,

Мой хороший, мой родной,

Пожалей, не разбивай мечты,

Просто подари цветы

И скажи мне нежно, что меня

Любишь ты.

4

На следующий день Юлька подверглась нападению прямо на выходе из своего отеля. Кто-то сорвал с неё шапку и нахлобучил на голову шлем. От неожиданности Юлька опешила и застыла на месте. Незнакомец сделал пару шагов и обернулся, резанув по Юльке холодным взглядом чёрных глаз. И тут она его узнала – опять этот немец! Но пока она пришла в себя, немец успел уйти так далеко, что окликать его было бесполезно. А догонять в горнолыжных ботинках, каждый из которых весит 3кг, и подавно.

Нет! Ну, что за дела?!? Спасибо, как говорится, за заботу, но со своей безопасностью она и без бесцеремонных фрицев разберётся! И что теперь делать? Что это за шлем? Где он его взял? Если в прокате, так надо знать, куда его сдать. Если купил, так с какой стати она должна такие подарки принимать? Он ей кто, в конце концов? Подумаешь, помог подняться! Не он, так кто-нибудь другой помог! И шапку её унёс. Как ей теперь прикажете на ужин идти? В шлеме что ли?

Юлька разнервничалась так, что впору было в отель возвращаться. Мало вчера ей Сергей нервы помотал, а тут ещё этот добавил. «Всё! – решила Юлька, – Больше одна никуда ездить не буду!» Но потом успокоилась. И что она раскудахталась, как курица? Она же сможет отловить фрица в столовой! Ну, проторчит там дольше обычного, чтобы уж наверняка не пропустить. Вчера два часа потеряла и ничего, небо на голову не обрушилось. Надо только заранее подготовиться. И Юлька решила кататься до обеда по второй синей трассе, подняться на которую можно было в кабинке.

За 15 минут подъёма проштудировала словарь английского языка в поисках тех слов, которые не знала, но которые могли понадобиться в разговоре. Сначала вообще хотела набрать текст на немецком, но вовремя сообразила, что не сможет понять, что ей отвечает фриц, а уж английский в Европе вся молодёжь знает.

До обеда Юлька успела сделать 5 ходок, так что не просто подготовилась, но и выучила текст наизусть. А после шестого подъёма ушла на седьмую трассу, которая прямиком выводила к столовой.

В столовой Юльке повезло. Она сразу увидела немца. Он только-только пристроился со своим подносом за ближайший к входу на открытую террасу стол. Она быстренько подскочила, пока напротив было свободное место, плюхнулась на лавку и «взяла быка за рога», выпалив одним духом заученную фразу:

– Hello! I don 't speak German. I know a little English. Do you speak English?¹⁰

Немец вскинул голову. Выдержал долгую паузу, во время которой его взгляд из удивлённого стал холодно-раздражённым, откинулся на спинку лавки, как будто хотел максимально увеличить расстояние между собой и Юлькой, и процедил сквозь зубы:

– Yes!¹¹

Юлька облегчённо выдохнула. Уф! Знает! Можно будет договориться. А на то, что она его чем-то раздражает, Юльке было наплевать. В гробу она его видала в белых тапочках! Не лез бы со своей помощью, она бы к нему не приставала! И Юлька выпалила следующий заготовленный текст:

– Thank you for your help yesterday and for the helmet. I don 't need it. I'll rent it myself.¹²

И с этими словами пододвинула шлем к немцу. Немец передёрнул плечами, на шлем даже не взглянул, коротко ответил:

– It's a present.¹³

И вознамерился приступить к еде, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Но Юльку этим было не сбить! Она успела продумать несколько вариантов поворота разговора. И такой в её арсенале был. Подарок, так подарок! Только шапку пусть вернёт!

– Thanks! Just give me my hat, please.¹⁴

Немец опять откинулся на спинку лавки и посмотрел на Юльку, как на надоедливую муху. Ничего не ответил. Юлька тоже молчала, ожидая хоть какой-то реакции. Поиграли в молчанку. По Юлькиному разумению, немец после её просьбы должен был просто вернуть ей её вещь, и на этом она собиралась отчалить, оставив его в покое. Но он молчал, как наш партизан у фрицев на допросе, и пришлось Юльке на ходу составлять очередную фразу:

– I need a hat for dinner.¹⁵

По тому, как смешинка промелькнула в его чёрных непроницаемых глазах, Юлька поняла, что фраза получилась корявенькая, но он её, кажется, понял, потому что ответил:

– What time is dinner?

– At seven o 'clock.¹⁶

Немец кивнул головой и сказал, как отрезал:

– Seven o 'clock. La Table des Lys. Hat.¹⁷

Кажется, она попала на крутые деньги, – поняла Юлька. La Table des Lys был самым дорогим рестораном высокой кухни в Лез-Арке. Юлька в нём, конечно, не была, почерпнула информацию об этом ещё дома из интернета. И не собиралась. До сегодняшнего дня. Н-да, видимо, дорого ей обойдётся шлем и шапка. Немец, как поняла Юлька, решил, что она его приглашает на ужин в знак благодарности за помощь и шлем. Но теперь отступать было некуда. Эх! На фига она попёрлась возвращать шапку? Купила бы самую дешёвенькую в отельном магазинчике. Было бы дешевле даже в совокупности с прокатом шлема, чем платить за ужин за себя и «того парня» в пафосном ресторане.

Ужин прошёл совсем не так, как его представляла себе Юлька. Во-первых, немец встретил её в холле отеля, а не около ресторана. Отдал шапку. Во-вторых, в ресторан они шли под ручку, как два старых бургера, в смысле немцев-обывателей, а не еды.

Юлькин заказ блюд выслушал, но заказал и себе и ей по-своему. Какой вкус был у тех блюд, что Юлька выбрала сама, было не известно. Но то, что заказал ей немец, было божественно!

Юлька попыталась наладить диалог на общие темы в меру своих скромных знаний английского языка, но немец большинство её высказываний проигнорировал, делая вид, что не понял, о чём она говорит. И беседа иссякла, едва начавшись.

Расплатился по счёту немец со своей карточки, даже бровью не повёл на робкие Юлины возражения. Проводил до отеля, церемонно поцеловал руку и на прощание сказал:

– Thank you for a lovely dinner. I 'm leaving tomorrow. Have a nice vacation!¹⁸

Что это было, Юлька так и не поняла. Нет! Фразу-то она поняла. Он завтра уезжает, как и все остальные до него – и Кшиштоф, и Сергей. Не поняла она, что это было в общем смысле. Смотреть на девушку, как на врага народа, потом помочь на горке, потом подарить шлем, потом поухаживать, вкусно накормив в ресторане, и в конце смыться в неизвестном направлении, даже не узнав её имени. Какая-то пьеса абсурда, ей богу!

Вторая половина Юлькиного отдыха прошла без приключений, словно в компенсацию за бурные события первой половины.

¹⁰ – Привет! Я не говорю по-немецки. Я немного знаю английский. Ты говоришь по-английски?

¹¹ – Да!

¹² – Спасибо за помощь вчера и за шлем. Он мне не нужен. Я сама возьму в прокате.

¹³ – Это подарок.

¹⁴ – Спасибо! Только отдайте, пожалуйста, мою шапку.

¹⁵ – Мне шапка нужна на ужин.

¹⁶ – Во сколько ужин?

– В 7 часов.

¹⁷ – Семь часов. Ла тэйбэл дез Лиз. Шапка.

¹⁸ – Спасибо за прекрасный ужин. Завтра я улетаю. Удачного отпуска!

5

– Юля! Юль!

Голос был незнакомый, да и в аэропорту Юльку никто не должен был встречать, но она рефлекторно оглянулась, услышав своё имя, опешила, увидев, кто её окликнул, и застыла на месте.

– Я зову, а ты не слышишь! – строго произнёс… немец, всё также глядя на Юльку своими тёмными непроницаемыми глазами.

По-русски произнёс, без всякого акцента. Подошёл ближе. Обнял так, как будто имел на это полное право. Забрал чемодан. Всучил оторопевшей Юльке букет цветов. Взял за руку и потащил на выход из аэропорта.

Для Юльки всё происходило как в замедленной съёмке, только стоп-кадрами. Она и очухаться не успела, как оказалась в машине.

– Пристегнись! – скомандовал «немец», когда усадил её на переднее сиденье.

Юлька послушно пристегнулась. Первая трезвая мысль, что всё это смахивает на похищение, пришла ей в голову чуть позже. Но испугаться она не успела, поскольку вместе с работой мозга восстановилось и зрение, и она увидела за окном знакомые пейзажи. Похоже, везли её домой, к ней домой.

– Ты – русский? – наконец разжала губы Юлька.

«Немец» посмотрел на неё искоса, не отрывая взгляда от дороги, одновременно передёрнул плечами, мол, и так очевидно, и кивнул головой.

Остановившись у её подъезда, «немец» опять взялся одной рукой за Юлькину руку, другой за её чемодан и деловито нажал 7-й этаж. Около квартиры молча протянул руку, и Юлька покорно, как сомнамбула, отдала ему свои ключи от квартиры. Уже потом, гораздо позже, вспоминая события после прилёта, Юлька удивилась своему безропотному поведению. Загипнотизировал он её что ли?

А «немец» тем временем осмотрел её однокомнатную квартирку, остался чем-то недоволен, и сухо спросил:

– Кофе сообразишь? И кушать хочется.

Очевидную схожесть фразы с присказкой «Дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде» Юлька отметила краем сознания, а сама в это время уже покорно доставала котлеты из морозилки. Картошку взялся почистить «немец». И всё это молча, под какой-то странный звон, который звучал не только в ушах, но и во всей Юлькиной голове.

Когда трапеза подошла к концу, «немец» вынес вердикт:

– Катаешься на лыжах ты плохо, на английском говоришь ещё хуже, готовишь так себе, но зачет можно поставить, кроме паршивого кофе, конечно. И, тем не менее, замуж я тебя возьму.

И уставился на Юльку, как удав на кролика, своими чёрными глазами. До Юльки не сразу дошёл смысл сказанного. Но когда дошёл… Когда дошёл, в голове у неё просветлело, а в душе поднялось возмущение. Она опёрлась на стол руками, приблизила своё лицо к лицу «немца» и, постаравшись придать как можно больше холода взгляду и тону, ответила:

– Очевидно, что для замужества мне ещё надо успешно сдать экзамен по сексу. А к любому экзамену даётся время на подготовку. Вот им я и воспользуюсь. А сейчас – дверь на выход прямо по курсу!

«Немец» ничего не сказал. Посидел несколько секунд, переваривая услышанное, и ушёл. А Юлька опустилась на стул и расхохоталась. Ничего себе! Кто бы мог представить, когда она в расстроенных чувствах из-за Лены уезжала одна в отпуск, что такое приключеньице свалится ей на голову!

Весёлое настроение требовало с кем-нибудь им поделиться, и Юлька позвонила Лене:

– Лен, привет! Я вернулась.

– Ой, Юлька! А я думаю – сегодня тебе позвонить или дать отдохнуть до завтра?

– Давай сегодня!

– Ну, тогда рассказывай – как отдохнула? Как отель? Как трассы? Погоду я смотрела, вроде, хорошая была.

– Не-а, по телефону ничего рассказывать не буду. Давай, приезжай. Тут, как говорила моя бабушка, «без поллитры не разберёшься».

– Ты меня интригуешь. Скажи хотя бы, плохого ничего не случилось?

– Да ничего! Приезжай быстрее – узнаешь!

6

Лена прискакала через 2 часа. Юлька уже к её приезду перекачала фотки с телефона на компьютер, чтобы Лена увидела красоту на большом экране. Начала Юлька издалека, с описания отеля, трасс, погоды, природы и так далее по списку. А, чтобы Лене не так было обидно, что пропустила такой замечательный отпуск, Юлька старалась везде находить не только плюсы, но и минусы.

– Слушай, ну, наши туроператоры, и жучилы! Отель наш, вовсе и не отель, а общежитие для обслуживающего персонала. Я когда в номер вошла, прямо ахнула. Одноместный диванчик и столик – вот и вся ширина номера. А в длину – длина дивана, узкий проход, чтобы хватило протиснуться боком, тридцать сантиметров комод, а над ним плазма. Справа от комода – каморка с унитазом. В ней же приходилось хранить лыжи с ботинками. Слева – душевая кабинка. И это всё! Представляешь?! И как бы мы там с тобой вдвоём жили, просто не представляю! Но зато сам отель так хитро построен, что в него, что из него всё время идёшь вниз!

– Это как это? – удивилась Лена.

– А так: чтобы зайти внутрь, идёшь по горке вниз снаружи до своего подъезда, а потом поднимаешься на лифте. А чтобы выйти – идешь по коридору до первого подъезда, а там три ступеньки вниз, и ты на улице. Прикольно, да?

– Здорово! – восхитилась Лена.

– Ещё бы! Особенно если учесть, что хранилищ на горе не было и приходилось всё оборудование на себе таскать взад-вперёд. Знаешь, я думаю, что там все отели так устроены, потому что все на подъёмах-спусках стоят. Ровные площадки только перед подъёмниками.

– Ну, а сами горки как?

– Горки просто супер! Мне кажется, можно месяц кататься и всё равно все не объездишь. Я так на всех синих и не побывала. Только знаешь, что-то у них с маркировкой странное. Еду по синей, а она такая лёгкая, как зелёная. А потом попадаю на другую синюю, а она такой крутяк, что мама не горюй! Так и не поняла, по каким критериям они их маркировали? А ещё такие там прикольные были два места! Я тебе сейчас фотку покажу, а то не поймёшь…

Юлька поклацала мышкой компьютера и показала Лене странную фотографию горы, сплошь состоящей из укатанных холмиков, между которыми спускались лыжники.

– Правда, прикольно?

– А что это? Это тоже трасса?

– Не-а, это уже вне трассы, но так укатана, что выглядит трассой. Если бы мы были с тобой вдвоём, обязательно разочек спустились. Одна я не решилась. Так только, слюни пускала, когда над ней на креселке поднималась… Ну, а погода, сама видишь – солнце, белый снег. Один день только замело, но и то я смогла полдня покататься, а потом спустилась на фуникулёре в городок Бур-Сен-Морис, и гуляла там с Кшиштофом.

– А это кто?

– А вот об этом давай я тебе расскажу по порядку. С этого и начинается то, что нужно разбирать с поллитровкой. Только мы с тобой начнём с французского сидра…

– Оттуда?

– Оттуда-оттуда! А потом будем добавлять из запасов…

И Юлька рассказала Лене в подробностях, как она съездила на экскурсию. И не только рассказала, но и постаралась представить подруге ситуацию в лицах. Поскольку две несчастные бутылочки с сидром – грушевым и из бузины, закончились в полглотка, запасы алкоголя очень быстро пошли в дело. Так что когда Юлька изображала перепуганную француженку, полные презрения к русским лица поляков, истукана-«немца» с остановившимся взглядом и истекающего вожделением Сергея, подруги хохотали до слёз.

Разговор с Сергеем, так выбивший Юльку из колеи, уже не казался ей таким душещипательным. А у Лены вызвал только бурный прилив энтузиазма. Она налила по полному бокалу вина и под тост:

– За окончательное выздоровление и стойкий иммунитет от болезни под названием «Сергей Петров»! – заставила Юльку выпить до дна.

Остаток бутылки уговорили под рассказ о Кшиштофе. Здесь у Лены родился коварный план:

– Значит так, подруга! Ты влюбишь в себя этого Кшиштофа так, чтоб он мать свою родную забыл! А потом бросишь его! (Ленка даже показала руками, как Юлька должна его бросить) Ишь, ты, губы они свои паня… пань… пано… пановские, черт их дери, – наконец-то выговорила Лена, – на нас кривят! Мы им губы-то ма-ши-но-за-ка-точ-ной, – старательно выговорила Лена трудное слово по слогам, – машиной, б…, закатаем! Хвост они на нас, мать их, поднимают! Ты им всем отомстишь! Чтоб они со своей сволочной Польшей катились-катились и докатились, как этот, как его там… А! Вот! Колобок!

Колобок вызвал новый взрыв хохота. Выпили за Колобка.

Что уж там Лена поняла из рассказа о «немце», который оказался вовсе не немцем, Юльке было не ведомо, поскольку она больше рассказывала о собственных ощущениях и своём поведении, пытаясь представить себя со стороны, (что там про «немца» рассказывать, если у него ни одной эмоции на лице не отражалось). Она пучила глаза, изображая, как обалдела, когда лишилась шапки. Как скакала вокруг «немца», вызволяя её из плена. Показывала, как тряслась над деньгами, боясь, что их не хватит, чтобы расплатиться в ресторане. Изобразила себя с отвисшей челюстью, это когда немец русским оказался. И, наконец, как величественно и грозно выгнала самопровозглашённого мужа из дома. Так что хохотала над собой до слёз.

Ленка отправилась домой на такси за полночь (завтра понедельник, на работу надо), прижимая к груди, как бесценный груз, очаровательный набор, состоящий из заварного чайника, соусника, кружки и чашки с блюдцем, которые Юлька привезла подруге в качестве утешительного подарка. Все предметы казались вывязанными из шерсти нежно-бежевого цвета. А в сумочке лежали две запавшие в душу Ленки фотографии, не отходя от кассы распечатанные на принтере: розовое облако в форме НЛО над розовыми же верхушками заснеженных гор и великолепный узор, вытоптанный ногами на снегу замёршего озера. И пусть только кто-нибудь попробует не согласиться, что теми, кто это делал, управляли не инопланетяне из космоса!

7

– Что-то, брат, ты мне совсем не нравишься последнее время!

У Веньки было очередное увлечение – культура хиппи из 70-х годов прошлого века. Все люди у него теперь были братьями и сёстрами, а сам он косил под Джона Леннона. Даже подружку себе завёл – вылитая Йоко Оно¹⁹.

Володька уже давно не переживал из-за частой смены жизненного курса друга – художник, творческая натура, куда ж без закидонов. А то, что он сказал, было неоспоримым фактом. Сам себе в последнее время Володька тоже не нравился. И кто бы мог подумать, что такая фигня произойдёт из-за безобидной поездки на экскурсию, в которую и попал-то совершенно случайно? Не поехал бы – не встретил бы там Юлю и дальше тоже ничего бы не было. Покатался, подышал свежим воздухом, вернулся на работу посвежевшим, отдохнувшим, в благодушном настроении, готовый к новым трудовым подвигам. Не рычал бы сейчас на подчинённых, как раненый лев. Не обидел бы Маринку хладнокровным разрывом. Не валялся бы часами на диване в мастерской друга, поскольку и дома одному было тошно, и на людях хотелось выть от тоски. А тут вроде и кто-то живой рядом есть, и в тоже время не пристаёт с расспросами, в душу не лезет, так только, иногда, отпускает в пространство реплику, на которую можно не реагировать.

И какой чёрт его понёс на эту экскурсию? А началось-то всё как весело! Спуск на санках по ночному лесу… Детство вспомнилось… Сосиски, которые он не ел тыщу лет, с этого самого детства. Блин, вкусно-то как было! Аж под ложечкой засосало… Нет, это скорее всего от голода засосало. На работе он хоть обедал на автомате, а по выходным не помнил когда ел, что ел и ел ли вообще…

А потом дегустация сидра. Из яблок. Из груш. Из сливы. Из винограда. Из малины. Из персика. Из рябины. Из имбиря. Из орехов. Из бузины. И даже из еловых шишек и сосновой хвои. И чёрт знает из чего ещё. Как наклюкался, казалось бы, детской газировкой, и сам не заметил. Пришлось сфокусировать взгляд прямо перед собой, выбрав точку на противоположной стене, чтобы не оконфузиться перед иностранцами. Врёшь! Русские не сдаются! И от какой-то там вашей смешной газировки замертво не падают.

А напротив сидит она – Юля. С разрумянившимся лицом, с блестящими голубыми глазами на поллица и старательно запевает высоким чистым голосом русские песни. Хотя сидит, почему-то, среди французов. А рядом с ней прилепился какой-то молодящийся старпёр. Заглядывает ей в глаза осоловевшим взглядом и норовит помять ручку под столом. Фу, противно! А сам-то не один, с молодой девушкой, почти девчонкой. Кто она ему? Дочка? Любовница? Жена? А кто ему Юля?.. И никуда от этой картины не деться, взгляд не отвести. Чуть отпустишь точку на стене, и комната начинает кружиться, а пол так и норовит поздороваться с носом…

На следующий день полдня катания пропало из-за метели. Чтобы не сидеть сычом в номере, Володька решил спуститься на фуникулёре в городок Бур-Сен-Морис. Так решило большинство горнолыжников и, хотя в городке делать было совершенно нечего, абсолютное большинство из этого большинства догуляло там до последнего фуникулёра вверх. На платформе собралась огромная толпа. Яблоку негде было упасть. Вагоны брали штурмом, но, в итоге, все уместились.

Юлю Володька заметил уже в вагоне. Она прижималась к какому-то высокому парню, а тот нежно обнимал её рукой, пытаясь защитить от напирающей толпы. Интересно, а где ухажёр был вчера? Почему позволил своей девушке поехать на экскурсию одной? И она тоже хороша! Вчера одному позволяла себя обнимать, сегодня другому…

Старпёра, того, что с экскурсии, Володька заметил на следующий день в обед. На трассе было только одно место, где можно было быстро, вкусно и недорого пообедать – столовая «Bon appetit!», т.е. «Приятного аппетита!» Старикан маячил около входа на террасу, явно кого-то поджидая. Володе стало любопытно – уж не ветреницу ли Юлю тот ждёт, и он занял место рядом со входом.

И это действительно оказалась Юля. Они недолго поговорили, как старые добрые приятели, и разошлись. Если бы Володька не сидел так близко, он бы и не заметил, какое «перевёрнутое» лицо стало у мужчины (всё-таки не совсем старикан, лет около пятидесяти) после, казалось бы, вполне дружеской беседы. Слов, конечно, Володька не слышал, но тон разговора-то был понятен. Они даже похихикали над чем-то вместе. И такое огорчённое лицо потом. Если в таком состоянии мужик поедет кататься, может костей не собрать. Горы, как капризная женщина, не прощают, если думают не о них.

Юля вышла из дверей столовой с подносом, полным еды, и с лицом бело-зелёного цвета. Ничего себе эти двое «дружески» поговорили! За Юлю Володька реально испугался. Всё то время, что она сидела в дальнем конце террасы, дёргался – подойти, не подойти. Какое у неё там было выражение лица, не видел, но то, что к еде не притронулась – это точно. И где, чёрт побери, её вчерашний ухажер?

Потом Юля вскочила, засуетилась и вышла из столовой. Неужели пойдёт на трассу? Может, всё-таки, догадается спуститься вниз на кабинке? И Володька пошёл за ней. А она попёрлась на подъёмник вверх. Ох, и рассердился он тогда! Это ж надо быть такой дурой!

Вполне ожидаемо Юля упала на крутом склоне. Володька осторожно следовал за ней, попутно удивляясь маркировке трассы, с таким крутым наклоном, как синей. Некоторые её участки ничем не уступали чёрным трассам, по которым он летал, разве что были немного шире. Юлькино падение Володя наблюдал сверху. Её понесло в сторону, она пропустила момент, когда ещё можно было повернуть и погасить скорость, испугалась и плюхнулась в снег. На спине покатилась вниз, смешно дрыгая в воздухе ногами, смогла развернуться и загасить скорость кантами лыж. Потом начала возиться, пытаясь отстегнуть лыжи. Вот дурёха! На таком уклоне надо всем весом тела вжать лыжи в снег и попытаться встать. Лыжи же, если и отстегнуться, то либо уедут, либо ты не сможешь их застегнуть обратно. И что тогда? Вниз в тяжеленных ботах спускаться? Далековато, однако. А она ещё и телом своим владеть не умела. Едва ослабила давление, как её тут же потащило вниз.

Володька спустился до барахтающейся в снегу Юли и подал ей руку. Какой же у неё был несчастный вид! Так её жалко стало. Но всё равно Володя на неё сердился. Попёрлась на горку в расстроенных чувствах, элементарной техникой катания не владеет, а на такую крутую горку полезла, да ещё и без шлема, в смешной вязаной шапочке с помпончиком…

Напоследок Юля Володьку обескуражила, поблагодарив по-немецки. Она, что, немка? Или его приняла за немца? Или так головой ударилась, что родной язык забыла?

Весь вечер Володька гнал мысли о Юле из головы. Но она упрямо туда возвращалась. То с голубыми глазами, полными «задора и огня», когда пела, то с потерянным взглядом, когда смотрела на него снизу вверх, лёжа на снегу. Картину из фуникулёра старался не вспоминать. Развела ухажёров, а позаботиться некому. А он, между прочим, завтра последний… тьфу-тьфу-тьфу, крайний день на горе. И Володька решил купить Юльке шлем.

С каким ужасом она на него посмотрела, когда он ей этот шлем на голову одел! Как будто он ей клубок змей водрузил! Зато в обед она сама его нашла. И обратилась с явно заученными фразами. Стало понятно, что за немца всё-таки его приняла, а не головой ударилась. Говорила с таким смешным акцентом, что Володька еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. А потом и вовсе выдала фразу, состряпанную впопыхах, из которой следовало, что свою шапку она планирует съесть на ужин. Шапку он, в принципе, мог бы отдать ей тут же, в столовой, поскольку машинально сунул её в карман куртки. Но возникла идея провести свой пос… крайний ужин в Лез-Арке вместе с ней, тем более что ни молодого, ни пожилого ухажера на горизонте не было.

Какое же у Юли открытое выразительное лицо! От неё даже не надо было ждать ответа. Всё на нём написано аршинными буквами печатным текстом. Она растерялась, когда он встретил её в холле гостиницы. Смутилась, когда он взял её под ручку. Распереживалась, когда поняла, что он заказал самые дорогие блюда из меню, а не её стандартного цыплёнка. Пришла в восторг от бараньих рёбрышек, махнула рукой на цены и уплетала нежнейший чизкейк, закатывая глаза от удовольствия. Свои небесно-голубые глаза. Кажется, тогда он окончательно влюбился… Или это произошло раньше, ещё на экскурсии? Или, когда, наконец, смог до неё дотронуться, прикоснувшись губами к руке, вдохнув её чарующий запах? Или ещё позже, когда каждый день, каждый час ждал её возвращения из отпуска?

И, кстати, совсем не собирался налетать на неё коршуном и пугать своим грозным видом. Но в толпе встречающих заметил старпёра с цветами в здоровой руке (вторая была на перевязи – сломал, всё-таки! Пусть радуется, что не ногу или шею!). Пришлось отсекать его от Юли и быстро уводить её из аэропорта. А ещё дать понять, что девушка уже занята и тебе здесь ловить нечего!…

(Сергей тоже понял, что всё, он потерял Юльку навсегда. Мужчина, который так властно и с полным осознанием своего права обнял Юлю, и был, видимо, тот самый Кшиштоф, о котором она говорила ему на горке. Такой своего не упустит… А у него тогда создалось впечатление, что она врёт. Что ж, «прощай навеки, последняя любовь, прощай навеки – и нет печальней слов…»²⁰)

Володьку трясло от желания обнять Юлю и крепко и долго-долго целовать, а она впала в ступор и держалась на расстоянии, хотя и покорно выполняла все его команды, как загипнотизированная. В её квартире у Володьки поплыла голова от призрачной возможности остаться здесь на день, на ночь, навсегда, и он брякнул то, что говорить не планировал. Про замужество. Выставил себя полным дураком. И это он?! Почти сорокалетний мужик с богатым опытом общения с женщинами. Самодостаточный, бизнесмен, богач и сердцеед. А с какой-то голубоглазой девчонкой чувствовал себя влюблённым пацаном в пубертатном периоде.

И тут «спящая красавица» проснулась, остудила пыл ледяными глазами «снежной королевы» (кто бы мог подумать, что голубое может быть таким колючим?) и с позором выгнала «будущего мужа» вон.

И что теперь со всем этим делать Володька не знал. Как исправить ситуацию тоже. Как выкинуть Юлю из головы, вырвать из сердца тоже не знал. И как жить дальше не понимал…

– Надо всё начать сначала! – ворвался в его сознание голос «Йоко Оно», – Как будто ты совсем другой человек и она тебя не знает. И вы друг с другом не знакомы.

Володя недоумённо уставился на пару голубков, которые только что, не стесняясь, смачно целовались, не обращая внимания на гостя, а теперь смотрели на него с сочувствием в четыре глаза. Он что, всё, о чём думал, вспоминал, – вслух говорил?!? Похоже на то… Вокруг парочки валялась куча зарисовок, сделанных на скорую руку. Венька так работал, когда на него налетало вдохновение. На этот случай на мольберте стояла пачка листов. Он быстро водил карандашом по листу и сбрасывал его на пол, чтобы успеть на новом зарисовать то, что пришло ему в голову в следующее мгновение. А потом из этого хаоса возникало его очередное творение.

Володя, не слезая с дивана, дотянулся до листов, упавших близко к его лежбищу. На первом была нарисована Юля с блестящими голубыми глазами. Володька даже поморгал специально, чтобы

снять наваждение. Ведь рисунок был черно-белым. Как Венька умудрился передать цвет и блеск -

уму непостижимо. А ещё Юля была абсолютно узнаваема. Он что так подробно её описал? Вряд ли. Во всяком случае, сейчас он бы не знал, какими словами описывать её губы, нос, щёки. Юля воспринималась целиком, а не отдельными частями лица, о которых выспрашивают следователи, составляя фоторобот преступника.

На следующем рисунке Юля жалобно смотрела снизу вверх и протягивала кому-то руку. От этого «кого-то» на рисунке была только кисть. Поразительно было то, что кисти рук были тщательно прорисованы (когда Венька успел?), а в их расположении угадывалось что-то удивительно знакомое. Ну, конечно! – вспомнил Володя, – Сикстинская капелла²¹!

На третьем рисунке, который попался Володе под руку, был изображён он сам. С черными холодными глазами, плотно сжатыми губами и сдвинутыми к переносице бровями. А ещё с двухнедельной щетиной на подбородке, из-за чего казался похожим на сурового викинга. Ну, хоть не фрицем нарисовал, – облегчённо выдохнул Володя.

Он встал с дивана, сгрёб валявшиеся на полу листы с рисунками и потом долго сидел, раскладывая их, составляя последовательную историю их с Юлей «романа». Венька и «Йоко Оно» молча наблюдали за сильным человеком, который так, со всего маху, расшибся о любовь. И сейчас как огромный парусник, в тумане налетевший на скалу, бултыхается в открытом море без руля, без ветрил.

– Так что ты там говорила про «начать сначала»? – наконец, подал голос Володька, с какой-то обречённостью взглянув на друзей.

Надя, а именно так звали «в миру» Йоко Оно, оживилась. За время обоюдного молчания она уже успела придумать целый план для Володьки:

– Значит, так: представишься ей братом-близнецом. Про брата ты ничего знать – не знаешь, поскольку вы в ссоре. И начнёшь ухаживать с чистого листа. Только тебя для этого надо немного подкорректировать. Сменишь одежду… Она тебя в чём видела? В горнолыжном костюме. Ну, ты в нём в Москве же не ходишь. А когда в аэропорту встречал – в чем был?

– В пальто, – начал вспоминать Володька, постепенно включаясь в игру, – и костюме.

– Значит так, пальто – в дальний ящик, купишь куртку. Костюмы в сторону, перейдёшь на свитера и джинсы. Даже на работу в них. Или у вас там какой-нибудь дресс-код обязателен?

– Я сам себе начальник, – усмехнулся Володька, – в чём захочу, в том и буду ходить.

– Вот-вот! А это самое главное – улыбка! Ну-ка, улыбнись!

– Нет настроения, – возразил Володька.

– Ну, хоть, «чи-и-из» скажи…

– Ну, вот! Совсем другое дело! – экзальтированно воскликнула Надя-Йоко, когда Володька растянул губы «чизом», – На человека похож. Причёску другую сделаем, побреешься, улыбнёшься, да тебя родная мать не узнает!

Дальше Надя-Йоко оставила Володьку в покое. Они с Венькой увлечённо спорили над его будущим обликом, как будто объекта спора в комнате не было. Венька рисовал, Надя-Йоко вносила коррективы, Венька стирал и предлагал другое, потом опять стирал и так далее, пока портрет не удовлетворил обоих.

Володька со скептицизмом посмотрел на свой будущий облик. На него, действительно, смотрел с рисунка совершенно другой человек. Узнаваемый, конечно. Он, он сам, но такой, каким он был когда-то, лет, этак, пятнадцать назад.

– Ничего не получится, – кисло высказался Володька, который пришёл именно к такому выводу, пока друзья трудились над портретом.

– Это почему же? – темпераментно откликнулась Надя-Йоко.

– Невозможно вести двойную жизнь. Обязательно где-нибудь проколешься. Да и не артист я, чтобы играть кого-то другого.

– Не надо вести никакую двойную жизнь. Живи, как жил. Что она о тебе знает? То, что ты на лыжах катаешься? Так мало ли людей на них катается? Судя по твоему рассказу, она даже имени твоего не знает. Ведь так? – уточнила Надя-Йоко.

Володька задумался. А ведь, похоже, Йоко права. Он не помнил, чтобы он в ресторане или в аэропорту представлялся. Видя тень сомнений на лице Володьки, Надя-Йоко продолжила наседать:

– А что касается артиста – ничего себе «не артист»! А кто дурил девушке голову весь отпуск? То-то! Играть и не понадобится! Так, чуть-чуть потренируешь улыбку и всё! Вот увидишь, как начнёт всё вокруг тебя меняться, когда изменишься внешне. А потом и сам не заметишь, как изменишься внутренне. Даже ломать себя не придётся!

Когда Володя шёл домой, он думал о том, что впервые понимает Веньку в его любви к Йоко. С такой энергетикой, как у неё, можно горами ворочать, а не только влюбить в себя тонко чувствующего,увлекающегося человека. И каково же было Джону Леннону выдерживать натиск настоящей Йоко Оно²², если даже её бледная копия смогла за один вечер втянуть его, взрослого, отнюдь не романтичного мужчину, реалиста и циника в какую-то детскую авантюру, запихнуть внутрь сюжета женского бульварного романа?

Без напора Йоко к Володе опять вернулся его скептицизм. Но другого плана завоевания любви Юльки всё равно не было, так что пришлось следовать этому…

¹⁹ –  Джон Леннон – британский рок-музыкант, певец, поэт, композитор, художник, писатель и активист. Один из основателей и участник группы The Beatles, один из самых популярных музыкантов XX века. Йоко Оно – японская авангардная художница, певица и деятель искусства, жена, а затем вдова Джона Леннона (из Википедии).

²⁰ – строфа из песни группы Фристайл «Прощай навеки, последняя любовь!»

В город приходит вечер,

За окном уже третий день ноября.

Я зажигаю свечи,

Предо мной фотография твоя.

Снова и снова память

Возвращает меня в те дни, в те дни,

Снова и снова я грущу о них.

Припев:

Прощай навеки, последняя любовь!

Прощай навеки – и нет печальней слов…

Июльский вечер, любимые глаза

И нашу встречу вернуть уже нельзя.

Нас познакомил случай,

И я думал, что он счастливым был.

Мне бы не верить лучше,

А я встретил тебя и полюбил.

Сказочный праздник лета

Был прекрасен и чист, как ты, как ты

Яркое солнце, травы и цветы.

²¹ – фреска Микеланджело «Сотворение Адама» на куполе Сикстинской капеллы Папского дворца в Ватикане

²² – история любви Джона Леннона и Йоко Оно безнадёжно далека от классических нежных романов. Неожиданное знакомство, бесчисленные попытки завоевать любовь при помощи настойчивых ухаживаний, не менее эффектные попытки самоубийства, дикая страсть – всё это со стороны Йоко к Джону, а не наоборот. Затем – они вместе, влюблены и без ума друг от друга. Совместная жизнь – самоубийственна, жизнь порознь – невозможна…

8

Лена с Юлькой на этот раз договорились встретиться в баре Night train. Бар был ночной, в

полном соответствии со своим названием – Ночной поезд. Открывался в 17 часов, и до семи, когда

туда начинали съезжаться байкеры, у подруг было полно времени, чтобы пообщаться.

Юлька бы с большим удовольствием посидела с Ленкой у неё или у себя дома, но Лена настояла на баре, потому что хотела познакомить подругу со своим парнем – Кириллом, намекнув на переход их отношений в серьёзную стадию.

На самом деле выходить за Кирилла замуж Ленка не собиралась. Некоторые Харлеи стоили, конечно, не меньше Мерсов, но замуж она собиралась выходить за владельца удобной машины, а не крутого мотоцикла. Кирилл был отличным парнем и вполне удовлетворял Ленку в постели, но он ещё был… маленький, что ли. В общем, на каменную стену не тянул. Намёк на серьёзные отношения с ним был со стороны Лены маленькой хитростью, чтобы затащить Юльку в бар. Очень уж ей не нравилось, что подруга зачастила в Польшу. Так ведь и уедет, в конце концов. Байкеры были крутыми парнями, настоящими мужиками, и Лена надеялась, что подруга кем-нибудь из них увлечётся, и перебьёт свою влюблённость в Кшиштофа.

Но оказалось, что она зря беспокоилась. Последняя поездка в Польшу, отчёт о которой и был формальным поводом для встречи, окончательно убедила Юльку, что жить там она не сможет. Ну, не настолько она любит Кшиштофа, чтобы замкнуть всю свою жизнь на нём одном, терпеть косые взгляды его матери, у которой к традиционной нелюбви свекрови к невестке добавлялось ещё и всем известное отношение поляков к русским. А в Россию не хотел ехать Кшиштоф. Так что по-любому эти отношения должны вскоре сойти на «нет». Юльке было странно, что осознание этой мысли, не приносило ей боли, только грусть. Значит, она Кшиштофа просто не любила. И вот это тревожило её сильнее – а вдруг она не сможет никого больше полюбить, как Серёжу?

После семи байкеры стали заполнять зал, входя небольшими группами. Ленка начала дёргаться на каждый стук входной двери, ожидая компании Кирилла. Наконец, увидела его, расцвела и замахала поднятой рукой. Юлька обернулась, рассмотрела подходящую к их столику компанию и больно сжала Ленкину руку.

– Ты чего? – удивилась Лена.

– Твой Кирилл это, случайно, не тот высокий мужчина справа?

– Нет, а что?

– А то! – заговорщицки прошипела Юлька подруге, поскольку компания уже была на полпути к их столу, – Это же тот «немец», ну, тот, которого я приняла за немца. Помнишь, я тебе рассказывала? Который ещё замуж меня звал, не смотря на то, что я кататься не умею.

– Иди ты! Володька? Никогда бы не подумала!

– Почём я знаю, Володька он или не Володька. Он мне имени своего не называл…

Это, действительно, был Володя.

План, придуманный Надей-Йоко, по превращению Владимира в другого человека сработал на все сто. Сделать другую стрижку и переодеться из строгих костюмов в демократичные джинсы, было не трудно. С освоением улыбки оказалось сложнее. Подчинённые с опаской поглядывали на шефа, который в одночасье преобразился столь кардинальным образом. А уж когда он стал добавлять к своему образу ещё и улыбку, первое время даже шарахались. Поскольку про улыбку Володя вспоминал в самый неподходящий момент. Но потом всё-таки сумел синхронизировать её появление и внешние обстоятельства, и стал, по мнению женской половины своих сотрудников, просто душкой.

И, кстати, оказалось, что для того, чтобы поддерживать трудовую дисциплину, рычать и вечно хмуриться совсем не обязательно. Фирма от перевоплощения шефа из вечно нахмуренного зануды в обаяшку никоим образом не пострадала.

Пока Володька осваивался со своим новым обликом, Венька с Йоко с детским энтузиазмом играли в детективов. Правда, добытая ими информация о Юле, Володю к ней не приближала ни на шаг. Наоборот, отдаляла. Все эти её поездки в Польшу… И никаких пересечений интересов, кроме горных лыж…

И тогда Йоко придумала подобраться к Юльке с «бокового входа» – со стороны её подружки Лены. И Володька купил себе крутой байк и без проблем затесался в компанию байкеров, где тусовался Кирилл – парень Лены. О крутом мотоцикле Володька мечтал в юности, но к тому времени, когда смог его себе финансово позволить, мечты уже изменились. И он вместо крутого Харлея гонял на Шевроле Камаро – быстром и дорогом авто для настоящих мужчин.

Байкерская тусовка неожиданно Володьке понравилась и он с удовольствием гонял теперь на Харлее, в ожидании когда Йоко своим хитрым женским умом предложит следующий поворот сюжета. Главное, чтобы это было не поздно. Из-за этой самой Польши.

А тут такая удача сама приплыла в руки! Юлины голубые глаза Володя заметил ещё от входа, и пока их компания пробиралась между столиков в угол, откуда приветливо махала рукой Лена, сумел справиться со своим лицом. Он сотни раз представлял себе, как произойдёт их встреча, заготовил кучу фраз на каждый случай, но сейчас у него всё вылетело из головы, и он просто улыбался, поскольку улыбка за последнее время стала его второй натурой.

Кирилл расцеловался с Леной, и та представила свою подругу:

– Ребята! Это Юля! Юля, это Кирилл, Макс, Светик, Володя и Гоша!

– Ну, привет! – сказала с ехидством Юля, пожимая протянутую руку Володи, – Тебя, оказывается, Володей зовут! Докладываю – к экзамену я ещё не готова!

– Не знаю, о каком экзамене идёт речь, прекрасная сеньорита, – ответил Володя, галантно целуя протянутую руку, – но, если бы я был Вашим экзаменатором, поставил бы «отлично» за один только взгляд Ваших очаровательных глаз!

Юлька смутилась и замолчала – не говорить же при всех, что ещё и замуж звал. А Володька наслаждался моментом. Юля – вот она, рядом, такая трогательно смущённая, родная, и он уже с ней «познакомился», и всё прошло гладко. Он сразу поймал верный тон, а потому чувствовал себя легко, свободно, радостно. Совпадать какими-то действиями или словами с самим собой из Лез-Арка не боялся. Йоко убедила его, что этим он себя заранее не выдаст – не смотря на специально созданную внешним видом между ними дистанцию, должны же братья-близнецы быть хоть в чём-то схожи? И она оказалась права! Впрочем, как и всегда. Володьке уже начинало нравиться дразнить Юлю напоминанием некоторых моментов из их общего отдыха.

Лена с Кириллом были поглощены друг другом, а остальные за столом вели себя непринужденно. Все, кроме Юльки. Мало того, что она была новенькая в этой компании, так ещё и этот Володька уселся рядом. Юлька пока даже не могла определиться, как его про себя называть. «Володька» звучало слишком по-дружески, «Владимир» – претенциозно, «Володя» – интимно. Вова? Вован? Вовчик? Так и не придумав ещё имён, Юлька решила звать Володьку Володькой, так, как его называли в компании. И вообще, пора ей сосредоточиться на парне подруги – Кирилле. Её, в конце концов, из-за него сюда затащили. А Володька пусть продолжает делать вид, что они не знакомы. Она всё равно выведет его на чистую воду!

За парочкой голубков Юлька наблюдала не долго. Не только потому, что там всё было видно невооружённым взглядом – Кирилл влюблён искренне, а Ленка стреляет по сторонам глазами. Значит, у неё это не настолько серьёзно, как ей самой кажется. Но и потому, что Володька постоянно её дёргал, то пытаясь втянуть в общий разговор, то предлагая заказать что-то из еды или напитков. Юлька даже не удержалась, съязвила:

– Бараньи рёбрышки, Каррюад де Лафит²³ и французский чизкейк, – намекая ему об их походе в ресторан в Лез-Арке.

– У Вас великолепный вкус, мадмуазель, – перескочил Володька на обращение к Юльке на французский манер, – но в нашей забегаловке, боюсь, таких изысков нет. Готов ради Вас перерыть пол Москвы хоть сейчас!

Юлька не нашлась, что ответить, и в смущении проворчала:

– Хватит уже ёрничать и называть меня на «Вы»!

– Друзья! – тут же среагировал Володька, – Мадмуазель оттаяла, и предлагает перейти на «ты».

– Пьём на брудершафт! – тут же загомонили остальные.

Юлька не стала ломаться, и пришлось ей чокаться с каждым, кроме Ленки, конечно, бутылками с пивом и троекратно целоваться. Но если со всеми ребятами ритуал проходил скромно – чмокнули друг друга в щёчку и всё, то Володя на последнем поцелуе приник к Юлькиным губам, и не прервал поцелуй на счёте «три». Ребята продолжали считать, как на свадьбе, и одобрительно зааплодировали достигнутому «рекорду», когда Юлька смогла вырваться из плена Володькиных рук и губ.

Целоваться Володя умел, и план мести в закружившейся Юлькиной голове никак не придумывался. А потом она и вообще благоразумно решила помалкивать и поменьше обращать внимание на раздражающий фактор. С шутовского тона сбить Володьку не получалось и любой её ответ он ловко обращал против неё же самой. В конце концов, она видит его в первый и последний раз… Вернее не в первый, но в последний точно, поскольку твёрдо решила больше в этом баре не появляться. Приняв столь категоричное решение, Юлька успокоилась и тут же была подловлена предложением Володьки пойти танцевать.

– Никто же не танцует! – возразила Юлька.

– Остальные подтянутся, – беспечно ответил Володька, и легко, так же, как и тогда, на горке, поднял Юльку со стула.

Сопротивляться было уже как-то глупо, и Юлька вынужденно подчинилась. А по дороге к свободному пятачку, где можно было потоптаться в медленном танце, сообразила, что можно будет воспользоваться моментом и без посторонних ушей сорвать с Володьки маску.

– Слушай! – миролюбиво начала Юлька под песню с символическим названием «Я тебе не верю»²⁴ (кто бы мог подумать, что в баре для брутальных мужчин будут крутить сентиментальные шлягеры группы «Фристайл»?), – Я, конечно, понимаю, что поступила грубо, выгнав тебя из дома, но и ты, согласись, был тоже хорош. Молчал, как партизан, во время отпуска, а потом выдал мне: то я не умею, это не умею, но замуж тебя возьму.

– Так! – с неподдельным удивлением и совершенно без этого своего сегодняшнего шутовства сказал Володька, – Вот с этого момента поподробнее, особенно про дом, отпуск и замужество.

– Дом – мой, отпуск – в Лез-Арке…

– Погоди! – остановил Юльку Володя, не дослушав до конца, – В Лез-Арке я был в прошлом году, головой не ударялся, на байке, кстати, тоже в аварию не попадал, чтобы дойти до полной амнезии. Ты меня ни с кем не путаешь?

– Но ты же сам только что сказал, что был в Лез-Арке в прошлом году. И я была в прошлом году, – настаивала Юлька.

– Тогда напомни мне, пожалуйста, как мы там с тобой познакомились?

– Не то чтобы познакомились, но встретились в первый раз на экскурсии. Мы сидели за столом на дегустации, и ты таращил на меня глаза.

– Не помню. Может, пьян был в стельку?

– Возможно, – согласилась Юлька, поскольку такая версию тоже приходила ей в голову.

– А дальше что-нибудь было?

– Да. Я упала на спуске, и ты помог мне встать. А на следующий день купил мне шлем и нахлобучил мне его на голову. И всё это молча. Да ещё смотрел, как на врага народа.

– Так-так-так! Кажется, кое-что проясняется! Дальше?

– Потом угрюмо делал вид, что не понимаешь по-русски, и мне пришлось говорить с тобой по-английски. А потом мы пошли в ресторан…

– Постой! И заказали там бараньи рёбрышки и Каррюад де Лафит? – лукаво перебил Володя.

– Ну, что, вспомнил?

– Догадался! – расхохотался Володя, – Узнаю понты моего братца! Это мой брат-близнец, Валька, – пояснил Володя, прямо глядя в недоверчивые Юлькины глаза.

Он уже так сросся с легендой, которую ему придумала Йоко, что ложь давалась легко.

– А ты когда была в Лез-Арке?

– В декабре прошлого года.

– А я в январе прошлого года, – рассмеялся Володька, – на целый год раньше. Отличное местечко. Тебе понравилось?

– Очень! – с лёгким сердцем ответила Юлька.

Дальше беседа протекала мирно и, в основном, крутилась вокруг горных лыж. Юлька смотрела на лицо Володи, попадающее то в темноту, то в свет софитов и удивлялась, как они похожи и, одновременно, не похожи с братом. Даже не выдержала, сказала:

– Когда ты в тени, у тебя глаза такие чёрные, как у твоего брата, и тогда вы очень похожи, просто одно лицо, а, когда на свету – совсем разные.

– Ночью все кошки серые, – опять рассмеялся Володя, – Мы же с ним близнецы. Только уже года три не общаемся. Совсем, – загрустил он.

– Почему? – осторожно спросила Юлька (было пока трудно понять – имеет ли она право на такие личные вопросы?)

– Это грустная история, – ответил нейтрально Володя, а потом тряхнул головой, заулыбался и предложил, – Давай сегодня об этом не будем?

Когда они вернулись к общему столу, на них тут же накинулась Ленка:

– Над чем это вы там хихикали? Мы тоже хотим посмеяться!

– Представляете, – первым отреагировал Володя, – Юлька в отпуске напоролась на моего брата-близнеца, Вальку, и приняла меня за него! А он у нас тот ещё фрукт! У него пунктик по поводу своего девчачьего имени. Он меня одно время даже на полном серьёзе пытался убедить, что Владимиром на самом деле назвали его, а меня – Валентином. В школе со всеми дрался, чтобы, не дай бог, кто какую обидную дразнилку про него не сочинил. Вечно ходил нахмуренный, злой. А пока переболел своими детскими комплексами, эта маска так к нему приросла, что стала его натурой.

– Грустная история, – отозвалась Светик, – Что же вы нашли в ней смешного?

Юлька с Володей переглянулись и синхронно рассмеялись. А дальше в лицах попытались изобразить все перипетии столкновений Юльки и «Вали» в Лез-Арке. Юлька старательно таращила глаза, изображая свою беспомощность и растерянность, а Володька хмурил брови, поджимал губы и обводил всех холодным строгим взглядом. Тут, уж, взрывалась приступами хохота вся компашка.

Володя по-хозяйски положил руку на Юлькино плечо, и ей было по-домашнему уютно в этих объятиях. Но вспомнился, почему-то, Серёжа. То, каким разным у него тоже могло быть лицо, как у двух разных людей. Одно – нежное, мягкое, любящее, в чём-то даже беспомощное. И другое – твёрдое, холодное, злое.

– Привет, красавчик! Твой смех слышен даже с улицы!

Это к их столу подошла девушка в кожаной косухе и высоких, выше колен, сапогах. Она облокотилась на спинку стула, на котором сидел Володька и, приобняв его за голову, поцеловала в губы.

Володька убрал свою руку с плеча Юльки, обхватил девушку за талию и посадил к себе на колени. И всё это не прерывая поцелуя. А, когда, он, наконец, закончился, сказал:

– О, прекрасная сеньорита, ты вернулась? Я соскучился! Где пропадала?

– Пойдём, покурим! Всё расскажу!

– Друзья, пока! – сказал, поднимаясь, Володька, – Мы быстро!

– А, может, и не очень быстро! – через плечо со смехом добавила девушка.

И они ушли, обняв друг друга за спины. Их руки, пока они дошли до двери, опустились уже ниже спины и уютно расположились на мягких половинках друг друга. Слава богу, этого не видела Юлька, сидевшая к входу спиной. Но зато видела Ленка. Она взглянула на подругу с жалостью. А на той лица не было. Всё произошло так быстро и так резко – вот только что она таяла в объятиях мужчины, её плечо ещё помнит тепло его тела, а он уже обращается к другой так же красиво, как обращался к ней всего пару часов назад. Она-то думала, что «прекрасной сеньоритой» может быть только она, а он, оказывается, всех так называет! И его нежный, глубокий поцелуй, оказывается, ничего не значит. Он их раздаёт налево-направо.

По Ленкиному лицу Юлька поняла, что выглядит ужасно, и попыталась взять себя в руки. Но вечер был уже безнадёжно испорчен. Сколько Володька отсутствовал, Юлька не поняла. Время как-то потеряло для неё свой чёткий ритм. Но, хоть, вернулся за стол один, и то хорошо! Вернулся, и снова попытался обнять Юльку. Но она отклонилась. Володьку это не расстроило. Нет, так нет!

А на улице, уже оседлав своего Харлея, крикнул Юльке:

– Могу доставить домой с ветерком!

– Вот ещё! – фыркнула Юлька.

– Ну, тогда, пока! – не смущаясь, отреагировал на отказ Володька, надел шлем, ударил по газам и уже через секунду рёв его байка растаял на ночной дороге.

– Извини! – сказала, приобняв подругу, Ленка, – Не успела тебя предупредить: Володька, он у нас такой, сердцеед, понимаешь? Не серьёзный, одним словом. Тебя подвезти?

– Ну, уж нет! – ответила Юлька, – На сегодня мне достаточно и мотоциклов, и байкеров. Доеду на такси.

– Ты на меня не сердишься? – тревожно спросила Лена.

– Ты-то тут при чём? Я уже большая девочка, разберусь! Не переживай! – успокоила Юлька.

И подруги разошлись в разные стороны. Ленка уселась за спиной Кирилла, прижалась всем телом к его спине, обхватив руками. А Юлька вызвала себе Яндекс-такси. И всю дорогу никак не могла избавиться от мысли – каково это прижиматься всем телом к спине и обнимать руками Володю?

А он в это время накручивал круги на своём байке по ночной Москве. Счастье, бушевавшее в душе, требовало выхода на волю, и пригасить его можно было только бешеной скоростью. Юлькину реакцию на появление Вероники иначе как ревностью объяснить было нельзя. А, значит, он зацепил «снежную королеву». «Победа будет за мной! За мной!», – повторил бы Володька вслед за мистером Дарси, если бы, конечно, читал любимый роман всех женщин мира «Гордость и предубеждение» Джейн Остин. Ну, или, хотя бы, фильм смотрел.

По поводу Вероники Володька не переживал. Чем ещё ему очень нравилась байкерская тусовка, так это лёгкостью и необязательностью отношений с девушками. Встретились – понравились – занялись сексом по обоюдному желанию – по нему же расстались. И никаких претензий и обязательств!

²³ – красное сухое вино из Бордо, Франция. Крепость – 12,5%. Изготавливается из винограда сортов Каберне Совиньон, Мерло и Каберне Фран. Стоимость бутылки объёмом 0,75л колеблется от 50000 до 115000 рублей в зависимости от года изготовления

²⁴ – Каждый вечеp тебя под окном вижу я.

Ты со мной встpечи ждешь, даже если дождь.

Hаpушает мой сон телефонный тpезвон.

Ты твеpдишь много дней о любви твоей.

Припев:

Hо я тебе не веpю, я знаю веpить в пpошлое гpешно.

Вчеpашняя потеpя находкою не станет все pавно.

Твои откpыты двеpи, но в эти двеpи не войду я, нет.

Ведь я тебе не веpю, и это мой единственный ответ.

Дни пpоходят, а ты снова даpишь цветы

И, надежду хpаня, смотpишь на меня.

Улыбаешься вновь, обещаешь любовь

И цветные мечты мне pисуешь ты.

9

Всю неделю, как Агафья Тихоновна из «Женитьбы» Гоголя, Юлька составляла портрет идеального мужчины. Вот если бы серьёзность Валентина уменьшить вдвое, а ветреность Владимира убрать совсем. Прибавить туда трепетность, с которой к ней относился Сергей в первый год их отношений… От Кшиштофа ни прибавить, ни отнять было нечего, но, тем не менее, под «идеального мужчину» он не подходил… Болтливость Володьки сложить с молчаливостью Валентина и разделить пополам. Отнять из этого прямолинейную грубость Валентина. Прибавить улыбку Володьки… Словом, получалась громоздкая математическая формула, которая не приводила ни к какому результату.

Ехать или не ехать в бар в ближайшую пятницу Юлька тоже решить никак не могла. Когда ей позвонила Лена, сказала, что не поедет.

– Ты, всё-таки, на меня обиделась! – огорчилась подруга.

Юлька горячо уверила, что совсем нет, просто делать ей там нечего.

– Если ты из-за Володьки, то забей ты на него! Ловелас, что с него взять. Там и без него полно достойных парней. Или ты по Кшиштофу сохнешь?

– Ни по кому я не сохну. Просто неохота и всё!

– Ну, ладно! Как знаешь! Давить не буду.

Но в итоге, Юлька опять в последний момент передумала и поехала. Она уже бегала от Серёжи и чем это закончилось? Может, так и надо? По живому полоснуть ножом и отрезать разом! Вот увидит она Володьку с какой-нибудь очередной байкершей, и разом протрезвеет. А, может, возьмёт, наберётся храбрости и попросит у него координаты Валентина. Не все же ниточки между ними оборваны за три года? А что, это вариант!

Когда Ленка с Юлькой доехали до клуба, там уже было полно народа. За одними столами вспыхивали волны смеха, за другими звенели сдвинутые бутылки пива после тостов. Свою компанию подруги нашли в их любимом уголке, и там царила атмосфера серьёзности.

– О, девчонки! Проходите! – вскинулись ребята и потеснились, чтобы подруги уселись.

Юлька кое-как втиснулась на диванчик, а Ленка уселась на колени к Кириллу. Постепенно подруги врубились, что так серьёзно обсуждают ребята. А обсуждали они мотопробег «На Берлин!», задуманный «Ночными волками»²⁵ к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне.

Акция поражала масштабом, поскольку предполагала проезд через всю Россию из Москвы, а дальше по городам Белоруссии, Польши, Чехии, Словакии, Австрии. И закончиться она была должна в Германии. В Берлине. Причём, пересекать границы байкеры собирались без всякой официальной поддержки, получив шенгенские визы как обычные туристы. Мозг закипал, сколько всего надо было продумать, чтобы этот пробег состоялся: график движения, дороги, ночёвки, еда, туалеты, безопасность. И это только бытовые вопросы. Но ведь, самое главное, было не просто прокатиться с ветерком по городам и весям, а провести во всех населённых пунктах, попавшихся по дороге, патриотические акции – митинги, возложение цветов к памятникам, концерты с привлечением местных артистов (тащить за собой столичных было не реально), байкерские шоу. А для этого ведь надо было это всё согласовать с местными властями, и не только в России, но и за рубежом (здесь клуб полагался на свои зарубежные отделения – в Белоруссии, Болгарии, Македонии, Сербии, Румынии).

Вопреки расхожему мнению наших доморощенных оппозиционеров, «Ночные волки» не получали многомиллионные вливания из Российского бюджета. Да, определённые вложения были в рамках  «государственной поддержки некоммерческих неправительственных организаций, участвующих в развитии институтов гражданского общества и реализующих социально значимые проекты», но на общих основаниях, как и любая другая общественная организация. Но на основную массу их мероприятий шли добровольные взносы членов клуба и частные пожертвования. А работа строилась на энтузиазме и участии каждого не только в самих акциях, но и в их подготовке. Чем сейчас и занималась компания, в которую входили Володька, Кирилл, Гоша, Макс и ещё трое пока не знакомых девчонкам парней. Их группе была поручена разработка различных логотипов. Центровым в работе на этот раз был Володя, поскольку, как оказалось, работал на фирме, занимающейся рекламой. Таким образом, то, на что обычно тратятся миллионы рублей при подготовке акций подобного масштаба, «Ночные волки» получат бесплатно.

Расходились опять поздно, за полночь. Лена с завистью спросила Светика:

– Ты тоже поедешь?

– Нет, – грустно ответила Светик, – едут только члены клуба. Женщин эти домостроевцы к себе не берут²⁶.

Володька во время обсуждения не обращал на Юльку особого внимания. Один раз только, почувствовав на себе её пристальный взгляд, поднял голову и мимолётно улыбнулся. Вот таким, серьёзным, сосредоточенным, но при этом не хмурым, он был близок к её идеалу настоящего мужчины.

А на улице подошёл сам, тронул за локоть и спросил:

– Домой подбросить?

– Я ни разу не ездила на мотоцикле, – засомневалась Юлька.

– Всё когда-нибудь случается в первый раз, – философски заметил Володька и, не отпуская Юлькин локоть, повёл её к своему байку.

Сам надел ей на голову шлем (Юлька поневоле вспомнила, как это сделал Валентин), велел сесть плотнее к нему и ударил по газам. Юльке так удобно было прятаться за его широкой спиной. Ветер свистел с боков, но ей было не холодно. Она положила голову набок и с детской радостью наблюдала за мелькающими с бешеной скоростью огоньками ночной Москвы. А мысли, наоборот, текли медленно, лениво. Да их почти и не было. Нирвана, одним словом.

Очухалась Юлька уже около дома. Только дома не её.

– Где это мы? – недоумённо спросила она, – Это не мой дом.

– Это мой, – спокойно ответил Володька, – ты же мне своего адреса не сказала.

Вообще-то, он сначала направил байк по её адресу, но вовремя сообразил, что он, в отличие от «Валентина», её домашний адрес по легенде не знает.

– Отвези меня, пожалуйста, ко мне домой, – попросила Юлька.

– Слушай, я так устал, давай сегодня ты переночуешь у меня?

– Это не обсуждается! – встала в оппозицию Юлька, – Не хочешь везти – скажи, где тут у вас метро, сама доберусь. Или такси вызову.

– Эх, не прокатило! – притворно вздохнул Володька и улыбнулся, – Но должен же я был попытаться? Говори адрес, довезу. Джентльмены девушек одних ночью не бросают.

Юлька опять уселась сзади, но попыталась дистанцироваться от надёжного Володькиного тела. Но не проехали они и нескольких метров, как Володька резко остановился и накинулся на Юльку:

– Ты что, хочешь, чтобы твои мозги с асфальта лопатой соскребали?! Сядь, как положено! Я не кусаюсь!

Юлька послушалась – держаться только за ремень сиденья, действительно, было очень страшно.

А Володька ещё сильнее прижал её к своей спине, уложив её руки в плотный замок. Пока они ехали,

Юлька думала о том, что, когда Володька на неё кричал, был очень похож на своего сердитого брата.

– Спокойной ночи, Снежная королева! – сказал Володька на прощанье и коснулся губ Юльки лёгким и коротким поцелуем.

Не стал ждать ответного поцелуя девушки. Сел на свой байк и уехал. И, правда, выглядел очень уставшим, что было не далеко от истины. Юльке даже стало немножечко стыдно…

²⁵ – существующий с 1989 года первый официальный в СССР байкерский клуб, существующий и поныне в России как зарегистрированная в 1995 году общественная некоммерческая организация

«Русские мотоциклисты» (из Википедии)

²⁶ – клуб насчитывает, по собственным заявлениям, около 5 тысяч человек. Членами клуба не могут быть женщины, наркоманы, наркодилеры, гомосексуалы, сатанисты (из Википедии)

10

На следующей неделе Володька в бар не пришёл. Компания тусовалась без него. Юльке было грустно. Собственно говоря, именно на это и рассчитывала Надя-Йоко, которая посоветовала Володе исчезнуть на некоторое время.

Ещё через неделю он пришёл, но гораздо позже всех, Юлька уже и не ожидала его увидеть. Радость по поводу его появления быстро исчезла, поскольку Володька заявился не один, а в компании девицы, которая без стеснения висла на нём, но не той, что увела его в прошлый раз. Володька, как ни в чём не бывало, со всеми поздоровался, девушку не представлял, из чего Юлька сделала вывод, что она не в первый раз в этой компании, и уделял внимание только ей. С остальными, в том числе и Юлькой, общался постольку поскольку. Юльке хотелось сразу уйти, но она стоически дождалась окончания тусовки.

Всю неделю до следующей пятницы настроение Юльки металось между: «не поеду туда больше никогда» и «с какой стати я должна лишать себя того, что мне по душе?» Имея в виду компанию, а не бабника Володьку. Ленка уверяла Юльку, что у Володьки весь его кураж наносной, а на самом деле Юлька его ого-го как зацепила. Он таким взглядом на неё смотрит, когда думает, что никто не видит… Но Юлька знала за Леной особенность замечать то, чего не было и в помине, особенно это касалось отношения к себе и подруге противоположного пола. Ленка, правда, считала обратное – что Юлька в упор не видит очевидное. Её версия подтверждалась и Татьяной. Но Юлька считала, что истина лежит, как всегда, где-то посередине. А потому решила проверить чувства Володьки простеньким тестом всех женщин – вызвать ревность.

В очередную пятницу Володьки в баре опять не было, но Юлька была уверена, почему-то, что он обязательно придёт чуть позже. И она немедля приступила к осуществлению своего плана. Обвела внимательно бар, заметила несколько заинтересованных взглядов и выбрала из них объект для кокетства. Байкеры мужчины были брутальные, без интеллигентских долгих ухаживаний, а потому вскоре Юлька пересела за стол другой компании.

С какого бодуна²⁷ Юлька решила, что байкеры все сплошь джентльмены? Жора, так звали нового её знакомого, от лёгких заигрываний, по мере накачивания алкоголем, быстро перешёл к откровенным приставаниям. Юлька отбивалась от него и шутками, и призывами к порядку, и грубостью, и к его компании взывала. Только что пока не кричала, как-то стыдно было.

Компания Жоры делала вид, что ничего не происходит, а он сам только наращивал давление по мере сопротивления Юльки. А когда она попыталась вскочить, чтобы уйти, больно дёрнул её назад и навалился всем телом. Закрыл рот грубым поцелуем и стал откровенно лапать девушку, начав с груди и постепенно спускаясь вниз. Юлька боролась изо всех сил. Укусила насильнику губу и попыталась позвать на помощь.

Неожиданно Жорка взвыл и оторвался от Юльки. А сверху раздался холодный голос, кипевший сдерживаемой яростью:

– По-моему, девушка ясно дала понять, что твои «ухаживания» ей не нравятся!

Володька. Юлька, занятая освобождением от ухажёра, уже и забыла, что затеяла эту игру в расчёте позлить именно его. Даже не заметила, когда он вошёл в бар. И сейчас очень рада была его появлению. В один миг выскочила из-за стола и спряталась за Володиной спиной.

Как только Володька отпустил заломленную руку Жорки, тот вскочил и встал в угрожающую позу. За ним поднялась вся его компашка.

– Поговорим? – хрипло, глядя мимо Юльки, сказал Жора.

– А как же! – ответил чей-то голос за её спиной.

Юлька обернулась. Вокруг них с Володькой стояли ребята из их компании. И обращался Жора, почему-то, не к Володьке, а к Кириллу.

– Эй, вы! – уже подошёл к воинственной группе байкеров бармен, – Все разговоры на улице! Но сначала расплатитесь, – и увёл компанию Жоры за собой.

В баре, где продают алкоголь и собираются брутальные мужчины, выяснение отношений не было редкостью. По давно сложившейся традиции, всё проходило вне стен бара. По опыту, бармен тянул время, сколько мог, чтобы дать горячим головам остыть. И это иногда приносило положительные плоды – стороны обходились без драки. Ну, а, если уже до драки доходило, вызывал полицию не сразу, давая возможность мужикам спустить пар, а только по необходимости, поскольку нередко потасовки заканчивались примирением и «мировой» совместной попойкой.

Но здесь примирения ждать не приходилось. Не отрывая взгляда от Кирилла, Жора, криво ухмыляясь, предложил:

– Выйдем?

– Выйдем! – твёрдо ответил Кирилл.

Володька рванулся сразу, но Кирилл остановил его, схватив за рукав:

– Отвези её домой!

– Потом, – сквозь зубы процедил Володька.

– Сейчас! – жёстко потребовал Кирилл.

Володька сделал попытку вырвать рукав и пойти за вышедшей уже из бара враждебной компанией. Но Кирилл преградил ему дорогу:

– Это «Три дороги»²⁸. У нас с ними давние счёты. Без крови не обойдёмся. Приедет полиция. Наши женщины знают, как себя вести и что говорить в таких случаях, а твоя – нет.

Володька замер на мгновение, переваривая услышанное, и упрямо сказал:

– Я вернусь!

– Не боись! – заулыбался Кирилл, – На веселье успеешь! Выходите через запасной вход. Ну, что, пацаны, – обратился он к остальным, – двинули помаленьку?!

Юльку Лена и Светик уже увели за свой столик. Успокаивали, как могли. Володька молча выхватил её из-за стола и потащил за собой. Юлька не сопротивлялась, понимала, что натворила дел, да и от шока ещё не отошла. На улице Володька нахлобучил ей шлем на голову, придвинул плотно к себе, потянув за руки, и рванул с места в карьер.

Ехали они до её дома, по ощущениям Юльки, всего несколько секунд. Володька выгрузил её около подъезда, сам снял с неё шлем и тут же уселся на байк.

– Пришли мне смску, – робко попросила Юлька, понимая, что он поедет обратно.

Володька ничего не сказал, только резанул по Юльке холодным взглядом чёрных глаз (куда там взгляду Валентина до него!) и, подняв байк почти вертикально, как норовистого коня, умчался в ночь.

Злился Володька отнюдь не на Юльку, как та была уверена, а на себя. Он уже давно чувствовал, что надо было заканчивать с игрой, навязанной Йоко, и перейти на честные ухаживания. Видел же, что зацепил Юлю на первой же встрече. А потом сделал больно, вот она и попыталась ответить ему тем же. И вот что из этого вышло….

²⁷ – бодун – это то, что ждет человека с утра после хорошей попойки. Боли в голове, тошнота, рвота, головокружение и общая слабость и, следовательно, слабая мозговая деятельность. Есть две версии происхождения этого слова. Первая: в древности на Руси бочку называли «бодня». В ней держали, в том числе, вино или медовуху. Поэтому, когда человек просыпался после попойки с сильным похмельем, ему говорили «встал с бодуна». Вторая, более предпочтительная: в словаре Даля «бодун» – это крупнорогатая скотина, норовящая боднуть человека. Исходя из этого, можно сделать предположение, что синоним слова «похмелье» пошел именно от этого метафорического образа. Ведь хорошо выпивший человек со стороны напоминает быка или буйвола. Его голова и тело опущены вниз, словно их притягивает к земле невидимая сила, а глаза, помутневшие от алкоголя, выглядят так, как будто увидели перед собой красную тряпку.

²⁸ – ещё один байкерский клуб Москвы. Противостояние «Ночных волков» и «Трёх дорог» доходило даже до перестрелки, в результате которой 1 человек погиб, а двое получили ранения.

11

Спать Юлька не ложилась. Да и заснуть бы всё равно не смогла. Ждала сведений от Володи. Потом сообразила, что он не знает её телефона и начала названивать Лене. Но у подруги телефон был выключен. Юлька накрутила себя кровавыми картинами бойни со стрельбой и поножовщиной, ей совсем поплохело, она расплакалась, а потом, наверное, задремала, потому что звонок в дверь раздался как гром среди ясного неба.

Юлька, даже не спросив, кто там, за дверью, названивает ей в 5 часов утра, распахнула дверь. Там стоял Володя. В грязной куртке, с рассечённой губой и с фингалом под правым глазом, но живой. Живой! Юлька кинулась к нему и обняла крепко-крепко, ухватившись за него, как за спасательный круг. Он тоже её обнял и зарылся лицом в её пушистые волосы.

Юлька втянула Володю в квартиру и тут заметила его разбитые до крови костяшки рук. Всполошилась. Погнала в ванную, а потом подступилась с йодом. Рисовать сеточку из йода под глазом Володя не дал, сказал, что руки она может мазать хоть малярной кистью с йодом, а лицо – ни-ни! И вообще, лучше бы накормила, чем с ссадинами возиться – сами заживут.

Юлька засуетилась, достала из холодильника сваренный на выходные борщ, а потом с умилением наблюдала, как опустошается заполненная до краёв тарелка.

– Зачётный борщ! – с удовлетворением крякнул Володя, – А кофе в этом доме есть?

– Только растворимый, – ответила Юлька.

Володя поморщился и проворчал:

– Давай, какой есть! Э-э-эх, попадёшь к тебе в дом – научишься пить всякую гадость!

Юлька улыбнулась почти точной цитате из советского мультика про Карлсона, а внутри шевельнулась странное чувство – что-то похожее уже было на её кухне, и совсем недавно. А когда увидела пятнистые от йода руки Володи, сжимающие кружку с кофе, чуть не расплакалась.

– Юля! Юль! Ну, ты чего нос повесила?

Володя протянул руку и нежно приподнял Юлькин подбородок.

– Всё из-за меня… – прошептала Юля, не поднимая глаз.

– Да выбрось ты всё из головы! Они искали повод для драки – они его нашли. Не ты, так за что-нибудь другое зацепились.

– А получилось – за меня, – грустно констатировала Юлька.

– Ну, и что? Помахали мужики в своё удовольствие кулаками. Отдохнули в ментовке. Приехали «Хирург» и Жека²⁹ – и нас отпустили. Делов то!

… Володька, конечно, лукавил. Когда он вернулся к бару, там уже дралась огромная куча народа. К байкерам «Трёх дорог» подъехало подкрепление, и посетители Night train, которые обычно не вмешивались в местечковые разборки, высыпали на улицу. Абсолютное большинство из них были из «Ночных волков», так что они вступили в бой по принципу: «Наших бьют!»

Володька раскидывал народ налево и направо, пытаясь пробраться в центр, где по его разумению был его главный обидчик, посмевший лапать его женщину. Ну, и получал, конечно, и справа, и слева, и от своих, и от чужих. Пока разобрался, где кто, приехала полиция. Её вызвал бармен, когда увидел, что количество дерущихся резко возросло. Успокоить разгорячённых подвыпивших мужиков сразу было не реально. Так что всем ещё досталось резиновыми дубинками от полицейских.

Каким-то непостижимым образом в обезьяннике полицейского участка оказались только зачинщики конфликта с обеих сторон и две верные подружки «Ночных волков» – Лена и Светик. Показания у девушек полицейские не брали – это было бесполезно, они молчали, как рыбы, только хлопали глазами. Полицейские об этом уже давно знали, а потому не тратили время зря. Другое дело, если бы кого-нибудь ранили или, не дай бог, убили, тогда был бы совсем другой коленкор. А так дальше всё будет, как и всегда – приедут отцы-основатели клубов, перетрут с начальством, и всех отпустят по добру – по здорову. Также давно полицейские знали, что выгонять девушек из участка бесполезно – всё равно усядутся на пороге, и будут сидеть, пока их мужчин не отпустят. А потому, Лене и Светику разрешили сидеть около дежурного, только телефоны заставили, пардон, попросили выключить – таковы были правила. (Вот почему Юлька не могла до Лены дозвониться)

У Лены, пока она сидела в участке, происходило переосмысление их с Кириллом отношений. Вернее, изменение е ё взгляда на Кирилла и отношения с ним. Они были вместе уже полгода, и Лене казалось, что она знает его как облупленного – простой, открытый, хороший парень, но без семи пядей во лбу, с перспективной работой в банке, но слишком далёкой перспективой, чтобы считать его твердо стоящим на ногах в этой жизни. Его нахождение в «Ночных волках» она считала чем-то вроде детского увлечения мальчиков машинками.

В ситуацию, подобную сегодняшней, Лена однажды уже попадала. Но Кирилл тогда увёз её сразу домой, на этом она и закончилась. А сегодня Лена в ней участвовала, как полноправная женщина «Ночного волка» (члены клуба не признавали термин «подруга»). И была крайне удивлена, когда именно её Кирилл оказался главным в их компании (клуб имел строгую вертикаль власти, закреплённую Уставом), ему безоговорочно подчинялись все её члены и, мало того, о его месте среди «Ночных волков» знали и чужаки. Тут было над чем подумать…

…Юлька вся ушла в свои мысли, не замечая, что держит в своих ладонях руку Володьки. А он просто сидел и любовался ею. Но вот Юлька встрепенулась:

– А ты в пробеге к девятому мая будешь участвовать?

– Пока не знаю, а что? – удивился новой теме Володька.

– Они женщин с собой не берут, – грустно ответила Юлька.

– Какие у тебя, однако, долгосрочные планы на наши совместные перспективы! – рассмеялся Володька.

Юлька смутилась, получилось, что она ему навязывается, а Володька залюбовался ею ещё больше.

– Иди ко мне, – сказал он хрипло и потянул её за руку.

Усадил на колени, обнял и нежно припал в поцелуе. И никак не мог им напиться. А потом встал и с Юлькой на руках пошёл в комнату. Как драгоценную ношу уложил Юлю на диван и начал раздевать. Она попыталась ему помочь, но он остановил:

– Т-с-с-с! Я сам.

Раздел Юльку. Одним рывкомснял с себя свитер и майку, вторым на пол полетели джинсы и трусы. И дальше Юля погрузилась в пучину поцелуев, прикосновений и проникновений. И не было у неё никаких проблем… И не надо было думать о том, с какого раза она дойдёт до удовлетворения. И вообще ни о чём думать не надо было…

²⁹ – руководители клубов «Ночные волки» – Александр «Хирург» Залдостанов и «Три дороги» – Евгений Шульц.

12

Юлька проснулась от стонов. Щека Володи опухла, наехав на глаз, а цвет синяка пополнился новыми оттенками. Йод с кистей рук сошёл, оставив на них засохшие капельки крови. На боку красовался огромный кровоподтёк. Юлька осторожно положила на него ладошку, и Володя замычал:

– М-м-м!

– Больно? – прошептала Юлька, отдёргивая руку.

– М-м-м! Приятно! Верни обратно!

– Такой огромный!

– До свадьбы заживёт! – беспечно ответил Володька, – А сколько времени?

Юлька приподнялась и сфокусировала зрение на часах.

– Полпервого.

– М-м-м! Надо вставать, а так не хочется, – пробормотал Володька и придвинул Юльку к себе.

– Сегодня суббота, можно поваляться, – ответила она, запуская руку в его волосы.

– Дел много, – возразил Володька, потеревшись кончиком своего носа о кончик носа Юли, – надо собрать твои вещи и перевезти ко мне.

– Почему к тебе? – спросила Юлька, уклоняясь от поцелуя в губы, – Можно и у меня остаться.

– С твоим паршивым растворимым кофе? – окончательно проснулся от возмущения Володька, – Ни за что!

– Типично мужская логика, – хмыкнула Юлька, – я проголодался, поэтому надо купить машину, чтобы было на чём доехать до магазина!

– О, я голоден! Очень голоден! – шутейно прорычал Володя, наваливаясь на Юльку, и дальше говорил между поцелуями, – Но… совсем… другим… голодом… М-м-м!

13

Спалился Володька на ерунде…

Его тридцать седьмой день рождения они с Юлькой решили отмечать дома в тесном кругу друзей. Львы³⁰ хоть и склонны к расширению прайда всеми способами, но близко к своей «королевской особе» допускают только избранных. Такими оказались две пары, пока не знакомые друг с другом: Венька с Йоко и Лена с Кириллом. Пришла пора восполнить этот пробел.

Лена с Кириллом были уже не просто парой, но и женихом с невестой, поскольку недавно подали заявление в ЗАГС и осенью уже должна состояться их свадьба. Лена кардинально пересмотрела свой взгляд на Кирилла после той драки, которая сблизила Юльку с Володей. И даже внешне изменилась – помолодела, помягчела. Возможно, так казалось на фоне возмужания Кирилла. Или он таким казался на фоне её веры в него.

Изменились внешне и Венька с Йоко. По мере развития их чувств друг к другу, с них стала слетать наносная шелуха. Венька вернулся к себе прежнему, настоящему. Перестал косить под

Джона Леннона. И Наде уже не надо было, чтобы быть с ним вместе, строить из себя Йоко Оно.

Мужчин и женщин было по трое, но на столе стояли только мужские напитки – водка, коньяк, бренди, и Юлька крикнула Володе, который на кухне караулил утку:

– Я пошла в магазин за вином!

– Не надо! – откликнулся Володя, – Открой глобус в спальне, там всего полно.

Утка дошла до румяной корочки, Володя выложил центральное блюдо торжественного обеда на поднос и понёс в гостиную. Юлька сидела за накрытым столом ещё в домашней одежде.

– Ты чего не переодеваешься? – удивился Володя, – Гости вот-вот придут.

– Жду объяснений! – ответила она странным тоном, глядя на Володьку пристальным взглядом.

– По поводу чего?

– А вот по поводу этого! – сказала Юлька и указала на три бутылки, стоящие на столе отдельно от остальной еды – бренди, кальвадос и о-де-ви…

…Если бы не редкое название – «О-де-ви», Юлька бы не обратила внимания на бутылки, которыми был набит глобус, оказавшийся баром. Она искала там вино, а не крепкие напитки. Название всколыхнуло в её памяти экскурсию с дегустацией, и она невольно обратила внимание на дату изготовления о-де-ви. Прошлый год. Оно и понятно, Володя же сам говорил, что был в Лез-Арке в январе прошлого года… Стоп! Как же тогда у него могла оказаться бутылка урожая прошлого года, если он там был в январе?!? Юлька перебрала все бутылки, и выудила на свет ещё две прошлогодние – кальвадос и бренди.

Концы с концами не сходились. Одно из двух: либо Володька наврал, что не общается с братом уже три года. Либо… Либо, как она вначале и думала, в Лез-Арке с ней общался сам Володька и никакого брата-близнеца нет в помине. И к чему это враньё? Может, и их любовь – это тоже враньё? Недаром ей иногда становилось так страшно, что всё это сон. Волшебный сон. Так в жизни не бывает. За что ей выпало такое счастье?

…И тогда Володька понял, что глупо спалился, совершенно забыв про бутылки, прихваченные с собой с экскурсии, чтобы попробовать их на досуге, поскольку до их дегустации он тогда не дошёл. Для него уже даже период завоевания Юли был чёрте где, а что уж говорить о Лез-Арке. Но Юля, видимо, так не думала. Сидела напряжённая, белая, как мел. «Опять что-то себе навыдумывала», – подумал Володька, успевший подметить за любимой богатое воображение.

Володя сел за стол напротив Юльки и постарался спокойно ответить:

– По какому поводу? Это спиртное из Лез-Арка. Ну, и что?

– Не юли! – прошипела Юля, – Ты прекрасно понимаешь – «что». Когда ты там был? Это ты был или не ты? Зачем наврал? Когда собирался мне сказать? Или вообще не собирался? – грозно закончила она.

Володьке стало смешно – Юлька на полном серьёзе разыгрывала допрос с пристрастием. И потому, вместо того, чтобы честно и прямо сказать – влюбился с первого взгляда, а врал, чтобы исправить неудачное начало, стал ей подыгрывать:

– В декабре. Я. Затем. Собирался… Извини, какой там я ещё вопрос забыл? Ах, да – «когда». Скоро.

– Ну, так считай, что это «скоро» уже наступило, – приняла его ёрничанье в штыки Юлька, – Сейчас или никогда!

Володя не выдержал, рассмеялся. Юлька была такая уморительно грозная.

Юльку этот смех обидел. У неё и так голова шла кругом. Валентин для неё был реальным человеком из плоти и крови. С другим характером, с другим телом, с другой их историей, чем Володька. А теперь, оказывается, что его и нет вовсе. Она вначале ведь так и думала, но Володька всё сделал для того, чтобы убедить её в обратном. И теперь два образа никак не желали соединяться в её сознании. Кого она любит? И знает ли она того, кого любит? И любит ли вообще?

Юлька поджала губы, вскочила и попыталась убежать, чтобы зарыться в свою норку, как делала всегда, когда надо было покопаться у себя внутри в душе и оценить ситуацию, происходящую снаружи.

Но Володька поймал её в два счёта. Смех смехом, а любимая так, действительно, может обидеться. Придумывай тогда новый план по её возвращению! И Володька применил обычную тактику мужчин – поцелуй. Юлька посопротивлялась, но потом растаяла. Володька это понял, слегка отклонился, и, не выпуская из рук, сказал:

– Давай сначала? Хорошо?

Юлька с глазами, полными слёз, кивнула.

– В Лез-Арке я был в одно время с тобой, – начал развёрнутый ответ Володька, – На экскурсии тебя заметил, потому что ты была прямо по курсу моего взгляда. Наклюкался с их газировки, вот и пришлось таращить глаза прямо, чтобы не свалиться под стол. Потом увидел тебя с парнем, когда возвращался на фуникулёре. Потом стал невольным свидетелем твоего разговора с мужиком, который приставал к тебе на экскурсии. Слышать ничего не слышал, но видел, какие вы оба были расстроенные после него. Поехал за тобой, поскольку ты, как камикадзе, потащилась на горку, вместо того, чтобы уйти в отель. Ну, и, закономерно, грохнулась. Хотел тебе высказать всё, что думаю по поводу дурочек, не освоивших технику катания, а лезущих на крутые склоны, а ты огорошила меня, сказав «спасибо» по-немецки. Решил – хотя бы шлем подарю, всё больше вероятность, что шею не сломаешь, а ты так на меня посмотрела, как будто я Годзилла какой-то. А потом подкатила ко мне со своим английским с нижегородским акцентом. Еле сдерживал себя, чтобы не расхохотаться…

– Да, я уже поняла, что ты у меня очень смешливый, – проворчала Юлька.

Многое из рассказа Володьки ей было не знакомо. Например, то, что он видел её с Кшиштофом. Многое объяснилось – почему он оказался так вовремя на спуске, например. А для Володьки главное было, что она сказала «у меня», значит, гроза миновала.

– А ты у меня очень смешная… Так, что там дальше? Ах, да, ресторан! Ну, про это ты уже всё знаешь… А знаешь ли ты, что твой пожилой ухажёр встречал тебя в аэропорту?

– Серёжа? – удивилась Юлька.

Володю резануло ревностью от этого ласкательно-уменьшительно произнесённого имени, применённого к человеку в возрасте, и он сухо продолжил:

– Пришлось тебя от него отсекать. И наглядно демонстрировать, что он тут лишний.

– Можно было этого не делать. Мы расстались больше двух лет назад и это окончательно.

– Видимо, с его точки зрения не окончательно… Так, давай следующий этап пропустим, потому что прежде мне надо кое с кем тебя познакомить. И сразу перейдём к последнему. Мне надо отлучиться на секунду. Ты не сбежишь?

– Время пошло! – лукаво ответила Юлька.

Володя рассмеялся, закрепил обещание, на всякий случай, поцелуем, и метнулся в спальню. Вскоре вышел оттуда и продолжил рассказ:

– Я собирался тебе всё рассказать после того, как мы поженимся.

Вынул из кармана брюк изящную коробочку, открыл её и со словами:

– Ты же выйдешь за меня замуж? На дверь не укажешь? – протянул Юле.

– Не выгонять же тебя из собственного дома! – лукаво ответила Юлька, а у самой в глазах искрились фейерверки.

– И? – поторопил Володя, пока не получивший прямого ответа.

– И эта формулировка мне нравится больше, чем «так, уж, и быть, замуж возьму», – продолжила его мучить любимая.

– Господи, женщина! – взвыл Володя, – Я услышу сегодня однозначный ответ?!?

– Да! Да! Да! – запрыгала от радости Юлька.

– Ну, наконец-то! – вскричал Володя, поднял Юлю вверх и закружил по комнате.

А потом они застыли в середине комнаты и целовались, как безумные. Оторвал их друг от друга настойчивый звонок в дверь.

– Гости… – прошелестела Юлька, пытаясь вернуться в реальность.

– Чёрт! Как не вовремя, – застонал Володя, оторвавшись от губ любимой, – Хотя бы на полчаса позже! Придётся тебе их встречать. Попробую привести себя в приличный вид.

– А как же я? Я вообще в домашнем!

– А это тебе за то, чтобы не выдумывала всякие глупости, – ответил Володя, разворачивая её лицом к двери, – Придумаешь что-нибудь.

Слава богу, что первыми пришли Лена с Кириллом. А к приходу Веньки с Надей и Володька успел облачиться в длинную свободную рубашку, скрывающую последствия неумеренных поцелуев,

и Юлька накинула на себя праздничное платье.

Друзья Володи очень понравились Юльке, даже не смотря на то, что коварный план по её обольщению придумала именно Надя. Кто бы сомневался, что это продукт хитрого женского ума? Кто, как не женщина, знает все болючие точки и умеет на них надавить?

Среднюю часть истории, где Юлька была сама собой, а Володька был на полпути от себя прежнего под именем «Валентин» к себе теперешнему, опять изображали в лицах. Смеялись до упаду. Ещё бы! Уговорив бренди, кальвадос и о-де-ви из французских запасов, и не раз ныряя в глобус.

После ухода друзей, Юлька с Володькой, наплевав на гору грязной посуды, кинулись в объятия друг друга, чтобы дать так долго сдерживаемой страсти выход наружу. Когда они уже лежали разомлевшие, пьяные от любви, и совсем чуть-чуть от алкоголя, Юльке в голову пришла одна о-о-очень интересная мысль, которую она тут же и озвучила:

– А ты ведь так мне и не сказал, сдала я экзамен по сексу или нет?

– Дай-ка вспомнить, – тут же подхватил игру Володька, – давненько это было…

– Ах, ты! – возмутилась Юлька и даже успела ударить кулачком по Володькиному плечу, но была придавлена его горячим телом. А губы её он, на всякий случай, залепил поцелуем. И началась пересдача…

Я вновь и вновь возвращаюсь к тем далеким дням,

Где однажды встретились вместе ты и я.

Ласково звезды мерцали, и шумел прибой,

Вечер плыл над городом лишь для нас с тобой.

Припев:

Любимая, проходят дни,

Но память в сердце сохранит

Тот первый миг, судьбою нам дарованный.

Любимая, назло годам,

Любовь останется всегда

Волшебной сказкой для двоих.

Формулы вечного счастья для меня просты,

Счастье – это знать, что есть где-то рядом ты.

Слышать твой ласковый голос, быть всегда с тобой,

Верить в бесконечную, вечную любовь.³¹

³⁰ – период рождения всех Львов – это диапазон с 23 июля по 22 августа. Этот знак имеет завышенную самооценку и обижается, когда окружающие люди не возводят его в ранг величия. Такие люди привыкли подчинять окружающих и заставлять их выполнять любые прихоти. Львам присуще излишнее благородство. Они никогда не оставят в беде знакомых и готовы прийти им на помощь даже в ущерб своим интересам. Лучше не переходить дорогу Львам, поскольку они сделают все возможное, чтобы наказать обидчиков.

³¹ – песня группы Фристайл «Любимая»

март 2020

А если это любовь, то…

1

– Мам, в пятницу родительское собрание.

– Вы же только начали учиться, что успели натворить?

– Да ничего мы не натворили! Это просто новая классная выпендривается. Хочет предложить поездку за границу всем классом.

– Ксения! Как ты говоришь об учительнице?!

– Да ладно, мам!

– Ничего не ладно! А куда?

– Какой-то тур по Скандинавии.

– Там же ещё холодно будет в конце марта.

– А она не на каникулах, а на майские предлагает.

– Хорошо. Разберёмся.

2

– Мамуль! Угадай, куда едет на майские Ксюха?

– Как же я могу угадать? И почему едет только она, а не вы вместе? Не рановато ли в пятнадцать лет ехать самостоятельно?

– Они с классом едут.

– А-а-а! И куда же?

– В Данию! – торжественно произнесла Ольга Сергеевна.

– Не понимаю – в чём пафосность момента? – после небольшой паузы спросила её мама, Ирина Анатольевна.

– Ну, ты даёшь! Вспоминай: десять лет назад, на майские праздники, мы вместе были в Копенгагене у памятника Русалочке. И встретили там к о г о? И что ему пообещали?

– Боже мой! Ну, конечно! Этот милый мальчик! Его звали… Его звали как-то на «К», как Ксюшу… Как же?

– Кристиан¹, мама!

– Точно! Кристиан! Вот же, памяти никакой! Боже мой, уже десять лет прошло!

– Как ты думаешь, рассказать Ксюхе о той встрече?

– А зачем?

– А вдруг это судьба? Не может быть просто совпадением: поездка именно в Данию, именно через десять лет и именно в мае!

– Если это судьба, то они и без нашего рассказа встретятся. Мы ей расскажем, она себе сказочного принца нафантазирует, а он уже, скорей всего, и думать об этом забыл. Сколько ему тогда было? Лет десять-двенадцать? Значит, сейчас уже двадцать два. Совсем взрослый. Он не придёт, представляешь, какое у неё будет разочарование?

– Наверное, ты права…

¹ – в переводе – «последователь Христа»

3

Ирина Анатольевна повесила трубку после разговора с дочерью и полезла в книжный шкаф за фотоальбомом той, уже бывшей десять лет назад (как время быстро бежит!), поездкой по Скандинавии. В книжном шкафу уже давно стояли не книги, а стройные ряды альбомов с фотографиями из их зарубежных поездок. Это совершенно не означало, что Ирина Анатольевна перестала читать. Просто, при переезде из двухкомнатной квартиры, которую она уступила семье дочери, в однокомнатную, всем книгам не хватило места. Сердце кровью обливалось, когда пришлось с ними расставаться. Она до сих пор помнила, когда и как каждая книга приобреталась.

Большая часть библиотеки досталась по наследству ещё от бабушки. Что-то привозил папа из своих командировок или с отдыха. Что-то добывалось благодаря отстаиванию в огромных очередях в книжных магазинах. Что-то покупалось на бережно собираемую макулатуру. Что-то выигрывалось по купону на работе. Это сейчас можно купить любую книгу, а тогда… Но сейчас, по большому счёту, бумажные книги уже и не нужны. Ирина Анатольевна уже давно перешла на электронный вариант, оставив себе только красочные альбомы по живописи, собрания сочинений и путеводители по зарубежным странам. А место на книжных полках заняли фотоальбомы.

Поездка по Скандинавии была одной из первых их совместных путешествий заграницу. До Питера они доехали на поезде, а уже оттуда отправились в Финляндию на комфортабельном автобусе. Гид так застращала их при переезде через границу, что все люди в автобусе превратились в соляные столбы с выпученными глазами. Вот над ними, наверное, потешались тогда финские пограничники!

Может, потому что поездка была первая, может, ещё по какой причине, но им всё ужасно понравилось! Даже в Хельсинки, про который гид говорила, что показывать там, практически, нечего. Ну, почему – нечего? А Церковь в скале²? Скалу взорвали, подровняли её круглую стену камнями, а сверху накрыли прозрачным куполом. Снаружи купол, утопленный в скалу, кажется похожим на летающую тарелку. Такого больше нигде в мире нет! А торжественный Кафедральный собор? Пусть он и не такого размаха, как Исаакиевский в Питере, но зато стоит на возвышении. Когда поднимаешься к нему по широким каменным ступеням, собор начинает расти и довлеть над тобой своей белокаменной громадой. А на площади перед Собором стоит памятник нашему царю – Александру II³, даровавшему Финляндии, которая в XIX веке входила в состав Российской империи, широкую автономию. И ведь стоит до сих пор, не снесли!

Так же как и не снесли ни одного памятника в Стокгольме многочисленным Карлам – королям Швеции. Вряд ли все они были добрыми правителями для своего народа. История Швеции была не менее кровава, чем история России. И не всегда добровольно власть передавалась следующему королю. Однако каждый следующий король не сносил памятники предыдущим правителям, полагая, что история такова, как она есть. И помнить надо всё: и хорошее, чтобы гордиться, и плохое, чтобы извлекать уроки. Не то, что у нас, начиная с Октябрьской революции: сначала надо снести всё предыдущее до основания, а потом с огромными жертвами выкарабкиваться из руин, чтобы строить светлое будущее. Потом опять рушить, потому что строительство пошло куда-то не туда, и надо начинать всё заново. И так по кругу…

Но больше всего Швеция запомнилась музеем Астрид Линдгрен – Юнибакен⁴. Им дали время на посещение только одного музея, и большинство из их автобуса рванули в музей Васа⁵, а они, из-за Ксюши, пошли в Юнибакен. И ни капельки не пожалели. Когда они ехали на волшебном поезде с русским аудиогидом по сказкам этой доброй писательницы, глаза от восхищения были по пятаку не только у Ксюши, но и у них, взрослых. За каждым поворотом пути открывалась комната с новой сказкой. То они чувствовали себя великанами, разглядывающими сценки с крошечными фигурками, то превращались в лилипутов, когда проезжали мимо огромной крысы с красными горящими глазами и длинным хвостом, мелькнувшим перед их глазами. А вот поезд, вдруг, взлетел под облака и промчался по чердаку, где обитает Карлсон. А ещё в музее были две игровые площадки, где дети со всего света все вместе играли то в комнате Малыша, то в ветвях раскидистого дуба, то в лапах гигантской обезьяны… Еле Ксюшу оттуда утащили. Автобус переправлялся на пароме из Швеции в Данию.

Конечно, этот небольшой паром невозможно было сравнить с тем многоярусным белоснежным кораблём-паромом, похожим на огромный айсберг, на котором они переправлялись из Турку в Стокгольм. Панорамные окна через две палубы открывали захватывающий вид на замёрзшую переправу. Паром, как заправский ледокол, с шумом ломал лёд, оставляя за собой голубую студёную борозду с покачивающимися на воде ледяными осколками. На носу парома находился ресторан, опять же, с панорамными окнами. Столики, казалось, парили над водой, сами собой передвигаясь в пространстве. А в центре зала располагался лабиринт шведского стола. Боже мой! Чего там только не было! Россияне уже тоже были избалованы обилием продуктов на полках магазинов, забыв, как дурной сон, года тотального дефицита, но это! Это был какой-то зашкал! И даже те блюда, названия которых были знакомы, оказались такого райского вкуса, что с нашими и сравнить было нельзя.

Во время обзорной автобусной экскурсии по Копенгагену, они договорились с гидом, что подойдут к месту сбора сами, и остались у памятника Русалочке. Ксюше надоело глазеть в окно автобуса, а Диснеевский мультик про Русалочку она видела несчётное количество раз, пока не выучила наизусть. Так зачем мучить ребёнка? Она и так вела себя великолепно для своего возраста во время длинных автобусных перегонов, пусть побудет со своей любимой героиней.

Восторгу внучки не было предела! Только вот кончилось это тем, что она низко наклонилась над водой, и её длинная коса нырнула в воду. Пришлось косу отжимать, а потом и вовсе расплести, чтобы вытереть подручными средствами. На улице хоть и май, но ещё холодно, не больше +10^о.

Вот тут к ним и подошёл мальчик, как потом выяснилось, Кристиан. Он обратился к ним на незнакомом языке, они ответили на ломаном английском, что датского они не знают, по-английски говорят совсем чуть-чуть, а вообще-то они русские. Мальчик тут же перешёл на английский язык и предложил свою помощь. У него нашлось банное полотенце, которым они высушили волосы Ксюши. А потом он и вовсе превратился в их гида-экскурсовода по Копенгагену.

Они прогулялись вдоль Ботанического сада до замка Росенборг, вдохновивший Андерсена на многие сказки. Увидели памятник великому сказочнику у входа в Королевский сад. Поднялись по узкой крутой лестнице на смотровую площадку Круглой башни, об огромном размере которой Андерсен упоминал в «Огниве». Нащёлкали кучу фотографий на сказочной Ратушной площади.

Кристиан с Ксюшей шли впереди, мальчик бережно держал её за руку и что-то всё время рассказывал. Ирина Анатольевна с Ольгой чуть поотстали. Всё равно они уже потеряли нить повествования, знаний их английского не хватало, чтобы понимать беглую речь Кристиана. А вот дети, кажется, понимали друг друга. Ксюша чему-то смеялась и о чём-то спрашивала по-русски, Кристиан отвечал по-английски. А взрослые просто фотографировали те объекты, на которые

указывал их добровольный гид, чтобы уже дома разобраться – что же они видели?

Как потом оказалось, увидели они фонтан «Бык, раздирающий дракона» (хвост быка они разглядели ещё на площади, а хвост дракона приняли за кривой ствол дерева, поскольку на нём сидели птички. Единственное, кто был понятен сразу – это очаровательные маленькие дракончики по бокам композиции). Двое стражников со странными закруглёнными трубами оказались викингами-трубадурами, которые затрубят на лурах, когда Дания будет в смертельной опасности, ну, или, по мнению местных шутников, звук лур раздастся, когда по Ратушной площади пройдет невинная девушка. Так или иначе, но вот уже сто лет молчат луры викингов… А вот две позолоченные девушки, одна на велосипеде, а другая с зонтом, оказались фигурками термометра. Одна должна была указывать на дождь, другая – на ясную погоду. Неоновый термометр работал исправно, а девушки застыли в среднем положении, когда видны были обе. На втором памятнике Андерсену Ксюша сфотографировалась, забравшись сказочнику на колени, как делали до неё сотни, а то и тысячи детей, о чём свидетельствовали его колени, натёртые до золотого блеска.

После парка Тиволи, где они полюбовались китайской пагодой, вдохновившей писателя на сказку «Соловей», Кристиан пригласил сесть в его машину. Ирина Анатольевна и Оля уже давно заметили следовавший за ними лимузин и, явно недовольного происходящим, высокого плотного мужчину в строгом чёрном костюме, идущего за ними пешком. Кристиан, похоже, был не из бедной семьи, раз разъезжал на автомобиле с собственным шофёром и личным охранником. Предложи мальчик сесть к нему в машину сразу около Русалочки, они бы отказались, испугавшись. А через полтора часа совместного путешествия с радостью согласились.

Кристиан, оказывается, вознамерился отвезти их в Оденсе⁶, на родину Андерсена. Хорошо, что они вовремя это поняли. До отправления их автобуса из Копенгагена оставалось всего два часа, и поездка туда никак не вписывалась в это время. Конечно, очень завлекательно было бы увидеть 18 памятников героям сказок, среди которых и Стойкий оловянный солдатик, и Бумажный кораблик в парке Андерсена, а самое главное – его Дом-музей в виде сказочного замка Дюймовочки и Принца эльфов. Но, увы!

Кристиан, похоже, огорчился больше них. Пришлось довольствоваться поездкой по Копенгагену, во время которой мальчик показал им ещё два памятника Русалочке: один со взрослой грудастой Русалочкой из камня, а второй – современное уродство, как будто на Русалочку плеснули серной кислотой, и всё её тело растеклось в разные стороны. Оказалось, что памятник выражает протест генно-модифицированным продуктам.

Прощались с Копенгагеном они в кафе «La Glace»⁷, куда любил заглядывать в своё время Андерсен, будучи страшным сладкоежкой, хотя так и остался до конца жизни тощим, высоким и неуклюжим. В честь 200-летия своего знаменитого завсегдатая в кафе изобрели торт H.C.Andersen с лимонным муссом, малиной, анисом и орехами, который они с удовольствием съели на шестерых (шофер и охранник скромно расположились за соседним столиком). Когда с трапезой было покончено, Кристиан с самым серьезным видом обратился к Ольге с речью, в правильность перевода которой они поверили не сразу. Ирина Анатольевна сейчас уже дословно её не помнила, но суть была в том, что Кристиан хотел бы, чтобы они переехали в Данию, потому что он любит Ксюшу и предлагает ей выйти за него замуж, когда она подрастёт, конечно. Они растерялись, потрясённо оглянулись на его сопровождающих, по их побледневшим лицам увидели, что поняли всё правильно. Ольга развеселилась, а Ирине Анатольевне пришлось взять инициативу в свои руки, чтобы удержать от смеха дочь (так и до международного скандала недалеко – бог его знает, каков статус столь решительного молодого человека!). Она, медленно подбирая слова, сказала о том, что они ещё дети и не могут принимать такие ответственные решения, поклялась, что они с Ксюшей приедут в это же время в Копенгаген, скажем, лет через десять. Но и Кристиан должен пообещать, что выучит к этому времени русский язык, а они с Ксюшей обязуются выучить хотя бы английский, иначе – как они смогут понимать друг друга? На том и порешили.

Поездка в обратную сторону добавила новых впечатлений, и приключение в Копенгагене потеряло свою остроту. В Швеции Ирина Анатольевна восхитилась жёстким контролем общества над правительственными структурами, когда министра могли, не разбираясь, уволить с занимаемой должности только за одну поездку на такси – какое он имел право тратить народные деньги на собственный комфорт?! Ольгу привёл в восторг вид стоянки автотранспорта народных депутатов, состоявшей сплошь из припаркованных велосипедов (а, ну-ка, на них пересадить наших, зажравшихся, из лимузинов с мигалками!). Ксюша в Финляндии впервые в жизни попала в аквапарк с романтичным названием «Селена», и радость от невиданного ранее развлечения перекрыло всё остальное. А перед границей с Россией их ожидал ещё один бонус: автобус зарулил на частную коптильню, где они не только наелись нежнейших бутербродов со свежей рыбкой, но и закупили домой целые тушки форели, как горячего, так и холодного копчения. Вкусноти-и-и-ща!

В Москве закрутили домашние дела. Ксюша начала ходить в группу по подготовке к школе. Чтобы разработать мелкую моторику рук им посоветовали ходить ещё и на рисование. Сама она рвалась и на танцы, и в театральный кружок, и в бассейн. Дней в неделе катастрофически не хватало, так что об английском языке никто и не помышлял. Выучится, куда он денется, когда нужен будет! О Кристиане в семье забыли, тем более что ни одной совместной фотографии не сделали. Как-то не случилось. Да и он, наверняка, забыл о своём, не свойственном своему возрасту, серьёзном предложении…

² – лютеранская церковь Темппелиаукио. Благодаря уникальной методике её постройки, обладает лучшей в мире акустикой.

³ – памятник был открыт в 1894 году. Император изображен в форме финского гвардейского офицера. У подножия пьедестала разместились фигуры, которые олицетворяют «Закон» (Lex), «Мир» (Pax), «Просвещение» (Lux) и «Труд» (Labor).

⁴ – шведская писательница, автор ряда всемирно известных книг для детей, в том числе «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше». «Мама» любимых сказочных персонажей: Пеппи Длинныйчулок, Калле Блумквист, Мадикен, Эмиль из Лённеберги и многих других.

⁵ – музей шведского галеона «Васа», затонувшего в 1698 году. Практически целым корабль был поднят со дна в 1961 году. Он является единственным в мире сохранившимся до наших времен кораблем XVII века.

⁶ – городок на острове Фюн в 163км от Копенгагена

⁷ – кафе сохранило свой старомодный интерьер и подачу со дня своего открытия в 1870 году

4

И ничего он не забыл! Да и как можно забыть, если каждый день по дороге из Амалиенборга⁸, куда бы ни шёл или ни ехал, всё равно Русалочку не минуешь? Место, где увидел её ожившей. Её длинные пшеничные волосы развевались на ветру, то и дело, закрывая колени ножек, в которые опять превратился её русалочий хвост. Он решительно велел шофёру остановиться и отправился прямиком к Русалочке. А когда подошёл и поздоровался, на него подняли снизу вверх сразу три пары голубых глаз: одни глаза сердились, другие недоумевали, а Её глаза были весёлыми и озорными. И звали её Ксюша. Они были из России. Взрослые плохо понимали по-английски, а вот Ксюша понимала всё-всё. Она доверчиво вручила ему свою ладошку, и они провели вместе волшебные три часа. Но потом сказка закончилась. Им надо было уезжать в свою далёкую непонятную Россию. Он попытался удержать Ксюшу, хотя и понимал бесперспективность своего предложения (ему уже было двенадцать лет, как-никак!), но в ответ получил только обещание встречи через десять лет. Всё же лучше, чем ничего!

Ох, и влетело ему тогда! За то, что пропустил тренировку по футболу, что было элементарно не вежливо, поскольку он не удосужился предупредить об этом тренера. За то, что потом три часа болтался по городу практически без охраны, что было абсолютно безответственно. А в конце вообще сделал предложение, которое особам королевской крови положено делать только один раз в жизни, что было крайне возмутительно!

Торбен⁹ доложил, – догадался Кристиан Вальдемар Генри Джон, второй претендент в очереди на Датский престол, который занимала сейчас его бабушка – Её Королевское Величество Маргрете II, после его отца – Его Королевского Высочества кронпринца Фредерика. Торбен не был виноват, он просто честно выполнял свой долг, и служил не наследному принцу Кристиану, а Её Величеству Королеве, но мальчишка при первой же возможности охранника заменил.

И упорно занялся русским языком, что, впрочем, не избавило его от изучения французского, немецкого и английского, которыми в совершенстве владел его отец. Упрямства хватило на три года. Кристиан уже неплохо понимал по-русски, сносно говорил, но читал, к сожалению, с трудом. А потом ему исполнилось пятнадцать. Он повзрослел, появилась куча новых интересов, детское приключение потускнело. Ещё через год в его жизни появился секс, и занятия русским языком канули в Лету.

После окончания школы Кристиан пошёл по стопам отца, поступив в Гарвардский университет. В Англии он чуть не женился на рок-певице, что вызвало огромный скандал в королевской семье, и его срочно вернули на родину доучиваться в датском университете Орхуса. Кристиан, вкусивший сладкий яд свободы во время учёбы в Англии, не давал своему королевскому семейству расслабиться ни на мгновение. Не проходило месяца, чтобы очередная его связь с девушкой или разрыв отношений не попадали на обложки глянцевых журналов и страницы газет. Венценосная семья решила отправить неуправляемого отпрыска в армию.

По традиции все возможные наследники датской короны обязаны отслужить во всех родах войск Дании. Звучит это страшновато, но, учитывая, что вооружённые силы Дании состоят всего из трёх родов войск: сухопутные войска, военно-морские и военно-воздушные силы, а срок службы составляет всего 4 месяца, не так, оказывается, страшен чёрт, как его малюют. Это согласно украинской поговорке, а в Дании говорят так: лучше терпеть, если нельзя избежать.

В армии, как ни странно, Кристиану понравилось, и он с удовольствием пропустил в университете целый год, осенью отслужив в сухопутных войсках, а весной – в Морфлоте в элитном подразделении боевых пловцов. Служба закончилась в апреле, последний месяц весны и всё лето Кристиан определил себе временем отдыха, и с энтузиазмом занимался со своими друзьями построением планов, как весело и на что его потратить.

Что его толкнуло отправиться в начале мая к Русалочке, он не мог понять и через несколько лет. Он просто ехал мимо на своём супер-родстере Ferrari Portofino¹⁰ (страсть к спортивным автомобилям он унаследовал от отца – кронпринца Фредерика), увидел Русалочку, как всегда, возвышающуюся над толпой гомонящих у её хвоста людей, и вышел из машины.

У самой кромки воды суетилась стайка девчонок. Одна из них пыталась усесться на камне в позе памятника, другая искала подходящую точку съёмки, а остальные галдели, давая советы, остроумничая или предрекая неизбежное падение в воду. Не сразу, а только через какое-то время, Кристиан понял, что он понимает язык, хотя говорили они не на датском. Но и не на английском, немецком или французском.

– Давай, руку чуть вперёд, а ногу назад. Да не эту ногу, другую!

– Катька, она же сейчас свалится!

– Ничего, она же русалка – выплывет.

– Не, Ксюха, ничего не получается. Даже если я на камни лягу, всё равно, точно в контуры не попадаешь.

– Да и фиг с ним! Я потом себя фотошопом подниму. Снимай уже скорей, а то ноги затекли.

– Ничего, потерпишь! Русалочка вон уже, сколько лет сидит и – ничего!

– Ой, девчонки! А неплохо получилось! Ксюха, если бы ты волосы свои не откромсала, вылитая была бы Русалочка.

Девчонки сгрудились около фотоаппарата, разглядывая снимки, а Кристиан стоял, как громом поражённый. На него обрушилось всё сразу: и чужой язык, который он когда-то учил, и имя Ксюша, и май, и то, что ему 22, а, значит, с той встречи прошло ровно 10 лет… Только длинных пшеничных волос у девушки не было, на голове красовались короткие светлые волосы с крупными завитками, но они же сказали, что она их отрезала. И цвета глаз видно не было.

– Девочки! Пора в автобус! – раздался сверху звучный женский голос.

Стайка тут же начала взбираться по камням вверх.

– Эй, а кто мне поможет?

– Принц! – рассмеялись девчонки.

– Вот, злыдни! Всё равно без меня не уедите, – проворчала Ксюша и начала осторожно разворачиваться, чтобы слезть с камня, не замочив ноги.

Кристиан подскочил и подал девушке руку. Она ловко перепрыгнула через кромку воды, опираясь на эту вовремя подвернувшуюся помощь, и вскинула глаза на своего спасителя. У Кристиана остановилось сердце: на него в упор смотрели весёлые и озорные Её голубые глаза. Он их вспомнил в это мгновение. Они были по-прежнему прекрасны. Даже ещё прекраснее! Как во сне, Кристиан положил свои руки на плечи девушки и развернул вполоборота, чтобы рассмотреть её шею с правой стороны. Волосы она отстричь могла, но родинка за правым ухом должна была остаться на месте, если это его Ксюша. Он только сейчас вспомнил, как она его умилила, когда мать заплела малышке косу, и он увидел трогательную детскую шейку с очаровательной родинкой с правой стороны. Он потом всю дорогу старался держаться справа, чтобы не упускать её из виду. Родинка была на месте. А в глазах Ксюши появилось недоумение на столь бесцеремонное с ней обращение.

– Орешкина! Тебя долго ждать? Все уже в автобусе! А, ну-ка, живо поднимайся!

Кристиан и Ксюша одновременно подняли головы вверх, и девушка крикнула:

– Уже иду, Наталья Владимировна! – а потом продолжила, обращаясь к парню, по-прежнему держащему её за плечи, – Спасибо, конечно! Только мне надо идти. Отпустите, пожалуйста!

– Встать! – воскликнул молодой человек по-русски, но со странным акцентом, – Ты пришёл! Ты сдержал слово! Ты не можешь уйти!

– Но мне надо идти! У нас автобус!

– Опять это ваш автобус!

– Вы меня с кем-то путаете! – пыталась образумить парня Ксюша, поняв по его словам, что он считает её знакомой.

– Нет! – замотал головой парень. – Волосы. Глаза. Десять лет. Ксюша.

В это время наверху раздался нетерпеливый сигнал автобуса. Ксюша мягко освободилась из рук парня и уже сделала шаг наверх, когда он схватил её за руку и опять приказал:

– Встать!

Ксюша испугалась. Кристиан понял это по её выразительным глазам. Также чётко, как и то, что она его не узнала. Или не помнила. Он лихорадочно соображал, как наладить хоть какую-то связь с ней, вспомнил про рекламу рок-концерта, на который они собирались идти всей компанией, выхватил флаер из кармана и нацарапал адрес своего скайпа. Пока он суетился, к ним спустился хмурый коренастый парень, схватил Ксюшу за локоть и молча поволок наверх, но Кристиан успел сунуть бумажку в ладошку девушки.

– Чего от тебя хотел этот чел?

– Да не знаю! Сумасшедший какой-то!

Этот диалог произошёл уже наверху, и Кристиан его не услышал.

⁸ – резиденция королевской семьи Дании

⁹ – в переводе – «медведь Тора»

¹⁰ – мощный спортивный автомобиль с утончённым дизайном, красивым салоном с посадочной формулой «2+2» и 600-сильным двигателем V8.

5

Кристиан напрасно ждал звонка по скайпу от Ксюши. Ещё первый месяц у него теплилась надежда, что она вот-вот позвонит, но потом и она исчезла. И никакого назначенного срока впереди – ни через десять лет, ни вообще. Осознавать, что больше они никогда не увидятся, было больно. Очень. Это тебе не детская влюблённость двенадцатилетнего мальчишки.

Родители не могли нарадоваться на своего старшего сына. Кристиан резко повзрослел, бесконечные романы закончились в одночасье. Они приписали это благотворному влиянию армейской дисциплины. Летом вместо намечавшегося путешествия автостопом вместе с армейскими друзьями по Испании, что королевская семья, конечно, не одобряла, Кристиан отправился в одиночестве в трёхмесячную полярную экспедицию по северу Гренландии, где преодолел почти 3000 км на санях. А в сентябре вернулся к прерванной учёбе в университете Орхуса (из него он и выпустился через несколько лет со степенью магистра политологии). Единственным его чудачеством было то, что он вернулся к изучению русского языка…

Поведение Ксюши после поездки в Данию тоже резко изменилось. Ольга Сергеевна удивлялась: куда исчезли все мальчишки, которые отрывали своим вниманием дочь от учёбы? Не раз бывало, что один сидел у них в гостях (под предлогом совместного выполнения домашних заданий), с другим она при госте разговаривала по телефону, а третий уже звонил в дверь. Ясность пришла на родительском собрании в конце года. Классная руководительница, Наталья Владимировна, подводила итоги окончания 8-го класса, значимого во многих отношениях – это и первые экзамены, и первое важное решение: учиться дальше в школе или направить свои стопы в техникумы или профтехучилища. А если – в школе, то надо определиться с направлением: гуманитарии или технари?

Ольга Сергеевна с трепетом ждала вердикта учительницы, поскольку Ксюша была по всем параметрам где-то в серединке: не отличница и не троечница, не гуманитарий и не ярко выраженный технарь. Мама настаивала на учёбе в техникуме, поскольку считала, что Ксюше тогда проще будет и поступить в институт, и определиться с профессией, чем после 10-го класса. Ксюше было всё равно. А сама Ольга Сергеевна пребывала в колебаниях.

Когда Наталья Владимировна высказалась об «успехах» Ксюши, Ольга Сергеевна не знала, куда себя деть от стыда, и тут же приняла твёрдое решение из школы дочь забрать. А сказала учительница буквально следующее:

– Что касается Ксении Орешкиной, не знаю даже, как сказать… Они с Евгением Захаровым на всех уроках сидят, как два голубка, и занимаются только друг другом. А когда делаешь им замечание, отвечают: «А у нас любовь, Наталья Владимировна!» Что тут скажешь? Захаров-то понятно, второгодник, он просто восьмой класс отсиживает, чтобы уйти в училище, а Ксения девочка умная, могла бы дальше учиться, в институт поступать, а она совсем к учёбе интерес потеряла, только на сообразительности и прошлых знаниях и выезжает. Но на будущее ей этого не хватит…

Если бы не взвешенное слово Ирины Анатольевны, Ольга Сергеевна, ей богу, выпорола бы дочь ремнём первый раз в жизни. Но обошлось жёстким разговором. На счастливую влюблённую дурочку подействовал только один аргумент, что если этот «Ромео» посмеет прикоснуться к ней до её шестнадцатилетия, они посадят его в тюрьму за совращение несовершеннолетних. Ксюша реально испугалась. Был выдвинут ещё целый ряд условий: сдача только на «хорошо» и «отлично» экзаменов в школе, поступление в техникум, оставшееся от экзаменов лето на даче, знакомство с Евгением. Ксюша на всё согласилась.

Господи, да она ради их с Женькой любви и не на такие жертвы бы пошла!

Женька появился у них только в восьмом классе. Среднего роста, коренастый, всё время хмурый какой-то. Второгодник. Никто на него особого внимания не обращал. Что есть он, что нет его – всем пофиг. В жизни класса никакого участия не принимал. В неформальные вожаки не лез. Ну, и к нему никто не приставал. У него была своя, взрослая, жизнь, у них своя.

Первый разговор между Ксюшей и Женькой состоялся перед поездкой по Скандинавии в апреле. Ксюха тогда пришлана уроки с короткой стрижкой. В классе был шок. Её длинная, в кулак толщиной, коса пшеничного цвета была предметом зависти всех девчонок в классе, и не только в их 8б. Девчонки, конечно, вслух этого не признавали. Когда она появилась с короткой причёской, заохали, начали нахваливать: какая она стала современная, взрослая, как ей идёт. Правда, и здесь нашлось чему позавидовать: волосы, освободившиеся от тяжести своей длины, взвились упругими волнами.

В какой-то момент Захаров раздвинул своими широкими плечами девчачий кружок, образовавшийся вокруг Ксюши, и со словами:

– Ну, и – дура! – прошёл на своё место за последней партой.

– Сам дурак! – на автомате отреагировала Ксюша.

Вот и весь разговор.

Второй разговор состоялся в Дании.

То, что Женька поехал в путешествие по Скандинавии, уже было чудом. Никто не ожидал, что второгодник из неблагополучной семьи поедет в заграничное путешествие (в классе никто не знал, что Женька давно подрабатывает, чтобы накопить деньги на самостоятельную жизнь, отдельную от отца-алкоголика). Но Ксюше-то какое до него было дело? Да никакого. Она его и не замечала вовсе. Пока, почему-то, именно он не спас её от вцепившегося в неё иностранца. Женька крепко держал её за локоть, пока они поднимались к автобусу.

– Чего от тебя хотел этот чел?

– Да не знаю! Сумасшедший какой-то!

В автобусе он отпустил её локоть и взял за руку. Молча протащил до своего последнего ряда.

– Пересядь! – приказал Мишке, который сидел с ним рядом всю дорогу.

Мишка быстренько ретировался. Женька усадил Ксюшу к окну, сам уселся рядом. Одной рукой накрыл её ладошку, а второй ухватился за поручень находившегося впереди кресла, как будто опустил шлагбаум перед их рядом. Всё! Проезда нет! Отгородил их от остальных.

У Ксюши бешено колотилось сердце. Женька поступал так, как будто имел на неё какое-то право. И, почему-то, она это право за ним признала сразу и безоговорочно.

Так закрутилась первая в жизни Ксюши любовь. Она напрочь забыла о странном чужаке сразу же. И даже, когда, взахлёб, рассказывала маме и бабушке про путешествие, её фотография на камне в позе Русалочки не натолкнула на воспоминания о нём. Впрочем, и о Женьке она ничего тогда не рассказала.

6

Ксюша успешно сдала экзамены за восьмой класс. Даже умудрилась Женьку подтянуть по успеваемости за это короткое время. И в техникум она легко поступила, хотя конкурс был аж 2,7 человека на место. Женька поступил в Московское электромеханическое училище на отделение энергетики и электротехники. Он мечтал о мореходке, но туда с его аттестатом дорога была закрыта, и он решил сначала получить в руки профессию, которая может ему пригодиться в дальнейшем на флоте, отслужить в армии (желательно, на флоте), а потом уже штурмовать Мореходное училище.

Летом на даче Ксюша познакомила Женьку с мамой, папой и бабушкой. Папе Женька понравился. «Обстоятельный мужичок», – выдал он краткую характеристику. А мама и бабушка недоумевали: ну что нашла их красавица и умница в этом вечно нахмуренном зажатом парне? Из него же слова не вытянешь!

А того они не видели, как расцветал Женька, когда они оставались наедине с Ксюшей. У той радость переполняла тело и выплёскивалась на километры вокруг, когда Женька смотрел на неё с ласковой улыбкой на пол-лица. А когда крепко обнимал за плечи, она таяла. А когда властно целовал, она почти теряла сознание. Но с интимной близостью до октября, когда Ксюше исполнилось шестнадцать, они, как и обещали, дотерпели.

7

Ксюша просто летала от счастья. Учёба в техникуме ей ужасно нравилась. Лишних предметов не было, только всё по специальности. Появился новый круг друзей, и не тех, разношёрстных, что были в школе, а близких по духу, устремлённых в одну и ту же сторону, примерно равных по интеллекту и интересам. Появились собственные деньги! Стипендия, четно заработанная на экзаменах. Пусть и мизер, но всё-таки! Но главное! Главное – у неё был Женька! Первые взрослые отношения.

Но счастье не может длиться вечно. Начались разногласия с Женькой. Он ужасно ревновал её ко всему, что было связано с техникумом: и к её друзьям, и к её интересам, уже с ним не связанным, даже к учёбе. Ксюша горячо пыталась убедить его в беспочвенности его ревности. Но Женька всё больше мрачнел, и жизнерадостного Ксюшиного характера вскоре перестало хватать на двоих.

Женька даже попытался ограничить свободу Ксюши. Она вначале подчинилась, но это так противоречило её деятельной натуре, что Ксюша взбунтовалась. Да, и с какой стати? Что она делает такого? Почему она должна сидеть, как клуша, дома, пока её друзья весело проводят время? Женька дулся. Он чувствовал, что Ксюша ускользает от него, но как удержать её – не знал. Всё больше замыкался в себе. При встречах молчал, щебетала одна Ксюша, пока не поняла, что её рассказы ещё больше его ранят. Гармония оставалась только во время интимной близости, но и здесь острота первых чувств прошла, а какой-то следующий этап, не ясный ни одному из них, не наступал.

Весной в их разговорах появилась новая тема: осенью Женька должен был отправиться в армию, на флот, как пообещал ему военком, а это целый год расставания. Ксюша клятвенно обещала, что дождётся любимого. Но планы Женьки шли ещё дальше. После срочной службы он намеревался поступать в мореходку, а это – Владивосток, Мурманск, Астрахань, Благовещенск и, в лучшем случае, Санкт-Петербург. И никак не Москва. А потом служба на Северном, Балтийском, Тихоокеанском, Черноморском или Каспийском флоте. И опять никак не в Москве.

Женька начал говорить о ЗАГСе сразу после его возвращения со срочной службы, как о деле уже решённом. Он вообще был одержим созданием семьи. Крепкой. Правильной, в его понимании. Когда муж – безоговорочный глава и добытчик, а жена сидит дома и воспитывает детей. В противоположность тому бардаку, который творился в его семье.

Ксюша начала всерьёз задумываться – а нужно ли ей это? Свою дальнейшую жизнь без Женьки она не мыслила, но и замуж в ближайшее время не собиралась. А дети – это было вообще в туманной дали. А отъезд из Москвы? Это значит – учёба по боку, а с пассивной ролью домашней хозяйки она была категорически не согласна. Жизни вне Москвы Ксюша не представляла, а уж в военных городках и тем более. И это страшило её больше всего.

Компромисса в разговорах никак не находилось. Они начали ссориться. Женька ощущал себя не по своим годам взрослым. Но мудрости житейской, жизненного опыта у него всё равно не было, и он не понимал, что Ксюша, которой ещё и семнадцати не исполнилось, выросшая в тепличных условиях любящей семьи, не готова к принятию таких судьбоносных решений.

Летом Женька вообще куда-то исчез. Они почти не виделись, лишь изредка общались по телефону. Ксюша настойчиво требовала, чтобы он рассказал, чем же он так сильно занят, что у него нет времени даже в выходные встретиться с ней, а он отмалчивался. Ксюша закусила удила и объявила о разрыве их отношений. Надеялась, что он тут же прискачет, объяснится, и всё у них пойдёт по-прежнему. Но Женька не появился. Позвонил через неделю и ехидно спросил:

– Ну, что? Передмухала?

Ксюша, у которой сердце выпрыгнуло из груди, когда она увидела на экране телефона его родное лицо, задохнулась от боли, причинённой этими грубыми словами, и повесила трубку, так ничего и не сказав.

Больше Женька не звонил. Даже не поздравил Ксюшу с семнадцатилетием. В конце октября позвонил Мишка, их одноклассник, и поинтересовался: придёт ли она на проводы Женьки в армию. Она ответила, что её никто туда не приглашал. Мишка возразил, что для этого особого приглашения не требуется.

До последнего дня Ксюша ждала и надеялась, что Женька всё-таки позвонит сам, но звонка не было. А у неё уже не было душевных сил сидеть дома в ожидании услышать Женькин голос, и в день его проводов она уехала в парк. Гуляла там по тропинкам одна, судорожно сжимая в кармане мобильный телефон, чтобы не пропустить его звонок. И только когда стемнело, вернулась домой. Это был конец. Надо было как-то выстраивать свою жизнь по-новому. И Ксюша впала в депрессию.

Но ещё горше ей стало, когда через несколько дней она столкнулась с Мишкой, и узнала от него, чем занимался Женька всё лето. Оказывается, он вкалывал на двух работах, чтобы накопить деньги ей на кольцо. Мечтал вручить его Ксюше на своих проводах, чтобы она при всех приняла его в знак того, что будет ждать его со службы… Ксюша не пришла, и Женька выкинул кольцо в Москва-реку, когда они гуляли вечером по Коломенскому. Там же, в парке, познакомился с девушкой, которая отправилась утешать его, когда все разъезжались по домам. Свечку над их кроватью Мишка, конечно, не держал, но, по крайней мере, как они уходили вдвоём, обнявшись, видел.

Ксюша на ватных ногах добрела до дома, и там с ней началась истерика.

8

Правильно говорят: друг познаётся в беде. И ещё: лучший друг – мама. Она и успокоит, и поддержит, и посоветует, и на правильный путь наставит.

У Ксюши были две закадычные подружки, ещё с детского сада, как говорится, с горшка. Рита и Юлька. Рита отнеслась к горю Ксюши равнодушно. Она вообще не понимала, из-за чего весь сыр-бор. В их возрасте надо гулять и веселиться, меняя пацанов, как перчатки, чем она с удовольствием и занималась. А о любви, замужестве и детях думать надо где-то после двадцати пяти, не раньше. Наверное, это была правильная позиция, но в том отчаянии, в котором была Ксюша, нотации подруги воспринимались, как высокомерие и наплевательство.

Юлька, вроде, отнеслась с сочувствием. Охала и квохтала над рыдающей подругой, но ничего путного сказать не могла. А где-то на самом донышке её души лежало удовлетворение от случившегося. Как-то не складывалось у неё с противоположным полом. Вроде и внешность была яркая: черные волосы и голубые глаза, а ни одного мальчика вокруг неё ни в школе, ни в техникуме не было. Она отчаянно завидовала подругам, рядом с которыми постоянно вился рой пацанов, а ей доставалось их внимание только за компанию. Как будто она была бесплатным приложением к Рите и Ксюше, довеском. А теперь её положение с Ксюшей вроде как уравнялось.

Ксюша была не в состоянии трезво оценивать ситуацию, но отношение подруг чувствовала своим обострившимся восприятием. И это ранило её ещё больше.

Вытащила Ксюшу из депрессии мама. Сначала вывела из истерики, в том числе и валерьянкой, которую они пили вдвоём. Потом расслабила ласковыми словами. Потом разложила по полочкам все перипетии всех этапов их с Женькой отношений. Ксюше, наконец, стало понятно, почему он так поступал, почему она так реагировала. И кстати, мама не осудила Женьку за измену Ксюше, что ранило её больше всего, а доказала, что этот эпизод совершенно не говорит о том, что любовь Женьки к Ксюше исчезла. Потом успокоила, что не всё потеряно для восстановления их отношений. Ведь никто не умер, в конце концов, когда уже ничего нельзя изменить. Потом потихоньку внушила мысль что наоборот, их расставание сейчас – это благо, а не несчастье. Есть время отойти от ситуации, посмотреть на неё издалека, извне, чтобы разобраться в себе, понять – нужны ли они друг другу, подходят ли, совпадают ли всеми фибрами своей души и тела. А то уж больно бурно у них всё закрутилось, что и вздохнуть было некогда.

Мама знала, о чём говорила. Она уже была во втором браке. После первого замужества, которое закончилось полной катастрофой, а начиналось также бурно и страстно, как и у Ксюши с Женькой, только с поправкой, что тогда ей было уже восемнадцать, а не пятнадцать, как дочери, она вообще думала, что с мужиками покончила раз и навсегда. Ан, нет. Нашёлся упёртый влюблённый, который три года осаждал её крепость и, таки, взял измором, методично отсекая остальных ухажёров и изо дня в день доказывая свою любовь и преданность. За будущего отца Ксюши Ольга Сергеевна выходила замуж уже с открытыми глазами, прекрасно осознавая все его плюсы и минусы, всё, с чем ей придётся смириться, и то немногое, что можно будет попытаться исправить.

Ксюша постепенно обрела душевное равновесие, успокоилась. А когда опять начинала уходить в себя, мама вовремя отвлекала её разговорами. В один из таких дней Ольга Сергеевна рассказала Ксюше о первой их поездке в Данию и о мальчике Кристиане, который предлагал пятилетней Ксюше выйти за него замуж. И об их уговоре встретится через 10 лет. И о том, что они с бабушкой, Ириной Анатольевной, решили ей об этом не рассказывать перед её второй поездкой туда же с классом, которая оказалась в то же самое время и ровно через 10 лет, чтобы она ничего такого сказочного не ожидала. Выходит, правильно сделали. Ведь встреча так и не состоялась. И только тут Ксюша вспомнила о случае около Русалочки.

– Мама! – вскричала ошарашенная Ксюша, – А ведь он пришёл!

– Кто? Кристиан? Но ведь ты ничего такого не рассказывала?!

– А я тогда ничего не поняла. Схватил меня за плечи, начал вертеть. Говорил про волосы, про десять лет. Я решила, что он какой-то сумасшедший. Или просто обознался. А потом с Женькой закрутилось, и я про него напрочь забыла.

– Вот это да! – удивилась Ольга Сергеевна, впервые не знавшая, что сказать.

– Он мне даже листочек какой-то сунул со своим номером. Я его, конечно, потеряла.

– Постой! Была маленькая афиша какого-то концерта, я ещё подумала – зачем ты её сохранила? Хотела спросить, почему ты ничего про концерт не рассказала, да забыла.

– Да, он на чем-то пестром писал. Наверное, это она. Да какая разница, всё равно же потерялась.

– Не скажи! Я, по-моему, её вместе с фотографиями бабушке отдала для альбома. Вот, если она листочек выкинула, тогда точно – потерялась. Сейчас маме позвоним и всё выясним.

– Мамуль! Я когда тебе Ксюшины фотографии из Скандинавии отдавала, там был такой листочек с рекламой концерта. Ты его выкинула или сохранила?

– Не помню! Давай сейчас посмотрю альбом. Если он есть, то только там.

Бабушка отошла от телефона, пошуршала на полках и вскоре вернулась:

– Есть! Он вам нужен?

– Мама! Ты даже не представляешь! Ведь Ксюха, оказывается, встретилась с Кристианом! Представляешь?! Только она ничего не поняла и, естественно, его не узнала. А он, представляешь, её узнал и дал ей номер своего телефона. Вот на этом самом листочке. Посмотри, есть там какой-нибудь номер?

– Сейчас, очки возьму, – ответила разволновавшаяся бабушка.

Ирина Анатольевна знала со слов дочери все проблемы любимой внучки, но с утешением и советами никогда к ней не лезла. Они с дочерью, как два заправских заговорщика, ежедневно созванивались, и выстраивали тактику и стратегию по вытаскиванию Ксюши из горестей первой любви совместно. Так что бабушка в этой истории была в роли теневого кардинала.

– Да! Есть какой-то номер. Записывайте!

9

Ксюша ничегошеньки не помнила из той первой поездки, кроме поезда по сказкам Астрид Линдгрен. И то смутно. И Кристиана она тоже не запомнила, ни того, каким он был, когда ей было пять, ни когда ей было пятнадцать. Идея позвонить ему через полтора года после последней встречи показалась ей прикольной. Тем более что приближался Новый год. Вполне уместный повод для звонка, чтобы поздравить «старинного» знакомого с праздником. Не пропадать же так счастливо сохранившемуся номеру?

И Ксюша позвонила Кристиану 31 декабря. Но никто не ответил. Ксюша решила, что номер за это время вполне мог измениться. Но она совершенно из-за этого не расстроилась. Нет, так нет! Впереди её ждала целая неделя на горных лыжах в солнечной Болгарии вместе с мамой и бабушкой. Ольга Сергеевна и Ирина Анатольевна радовались каждому дню, который их любимица встречала с хорошим настроением. И раз не расстроилась она, то у них-то какой повод был грустить?

Кристиан вернулся домой с Рождественских каникул¹¹ и с удивлением обнаружил в списке неотвеченых звонков в скайпе незнакомый номер с аватаркой девушки, очень похожей на Ксюшу. Он тут же набрал её номер, но никто не ответил. И тогда Кристиан написал сообщение с просьбой перезвонить ему, если это та Ксюша, с которой он встретился полтора года назад у Русалочки. А, если звонок случайный, то он просит прощения. И всё это русскими словами, но английскими буквами, поскольку ему хотелось показать, что русский язык он знает, но букв-то русских на его компьютере не было.

Ксюша вернулась из Болгарии 10-го января и обнаружила в скайпе не только звонок от Кристиана, но и смешное сообщение, которое она не сразу поняла, потому что сначала пыталась прочитать его по-английски. Она позвонила, и он сразу ответил, как будто сидел наготове около компьютера и ждал её звонка, что примерно так и было. Перед Ксюшей возникло лицо симпатичного голубоглазого парня со светлыми волосами.

– Привет!

– Привет! – сказали они одновременно и рассмеялись.

– Мы с тобой прямо, как брат с сестрой! Голубоглазые, светловолосые! – заметила Ксюша.

– Кай и Герда?

– Ага. Похоже. Привет, Кай!

– Привет, Герда! Где пропадала?

Ксюша решила, что Кристиан спрашивает про прошедшие полтора года после последней встречи у Русалочки, и затараторила:

– Мне мама с бабушкой ничего не рассказали, а сама я, конечно, ничего не помню из своих пяти лет, так что я ничего не поняла. Решила, что ты какой-то сумасшедший.

– Дурак?

– Да нет!

– Не понял: «да» или «нет»?

– Нет. Сумасшедший – в смысле чудак.

– Чудак хорошо?

– Хороший, но чудак. А потом твой номер нашёлся, и я позвонила, а тебя не было. Я решила, что номер уже не работает.

– Я был на Рождественских каникулах.

– А я на Новогодних, – рассмеялась Ксюша совпадению их жизненных циклов.

– Что делала?

– С мамой и бабушкой на горных лыжах каталась. Они обе тебе, кстати, передают привет. А ты чем занимался?

– Я на лыжах тоже. Бабушка тоже на лыжах? – удивился Кристиан.

– Ещё как! В этот раз до красных добралась…

Разговор тёк свободно. Никакого напряга не было. Как будто они, и правда, уже давно знакомы, целых двенадцать лет. Рассказали друг другу о своих каникулах, которые Ксюша провела в Болгарии, а Кристиан на горнолыжном курорте Гриндельвальд в Швейцарии. Когда сравнили фотографии гор, оказалось, что их невозможно отличить друг друга. Цена туров только отличалась раз в десять. Посмеялись друг над другом, вспоминая последнюю встречу у Русалочки. Кристиан рассказал о том, как впервые увидел её с распущенными волосами. А она сравнила его версию событий с тем, что рассказали мама и бабушка. Когда, наконец, закончили разговор, договорившись о созвоне в следующий раз, оказалось, что проболтали почти четыре часа.

¹¹ – Рождественские каникулы в Дании длятся с 24 декабря по 4 января

10

Кристиан не был доволен развитием их отношений с Ксюшей. Развития никакого и не было. Как начали они общаться на дружеской ноте три месяца назад, так и продолжали до сих пор. Зря он тогда поддержал её с Гердой и Каем. Он таял, глядя на неё, а она воспринимала его, как брата. И Кристиан понял, что им обязательно надо встретиться. А то так и будут буксовать на месте. Он позвонил Ксюше и пригласил её приехать в Копенгаген в мае. А, когда увидел её колебания, начал горячо уговаривать, даже предложил полностью оплатить её поездку.

Но дело было не в деньгах. У Ксюши появилась новая подруга из техникума – Наташа. Познакомились они в группе любителей прыжков с парашюта, куда их обоих не взяли по причине слишком маленького веса, а Наташу – ещё и роста. Наташа оказалась смешливой простой девчонкой с грустными голубыми глазами. Причём, эту затаённую грусть, плескавшуюся на самом донышке её светлых глаз, замечала только Ксюша. И тут же решила, что они с ней друзья по несчастью – первая любовь, и всё такое, поскольку большего горя пока в своей жизни не испытала. Но оказалось, что беда Наташи гораздо глубже и страшнее, чем Ксюшины переживания. За один год Наташа потеряла и младшую сестру, и отца, и очень боялась остаться и без мамы, поскольку та слегла после ударов, последовавших один за другим с разницей в полгода. Вот когда Ксюша в полной мере поняла слова мамы, о том, что смерть – это единственное, чего нельзя исправить.

Ксюша всё же рассказала Наташе свою историю, и эта, не по годам мудрая девочка, сказала ей тоже самое, что в своё время сказала мама – посмотреть на ситуацию со стороны, понять себя и, если это любовь и ты жить не можешь без этого человека, то пойдёшь за ним и в ад, и на Южный полюс, и на Северный флот. Ксюша уже внутренне понимала, что на роль декабристки она не годится, по крайней мере, не с этим декабристом, и эти Наташины слова стали последней каплей в её сомнениях и терзаниях. Она окончательно отпустила от себя историю с Женькой и решила начать новую главу своей жизни.

И ей показалось очень удачно начать эту самую главу с похода, в который ей предложила пойти Наташа. Наташка, оказывается, была заядлым водником. Их с сестрой пристрастил к такому виду отдыха отец. Группу на майские праздники набирал сын папиного друга, тоже заядлый и опытный водник. Мама Наташи собралась уехать в начале мая к двоюродной сестре в Краснодар, та давно звала её в гости. Всё так удачно совпало, грех было этим не воспользоваться. Ксюша, раззадоренная веселыми Наташиными рассказами о походной жизни, загорелась пойти с ней. И менять свои планы ради поездки в Данию, в которой была относительно недавно, пусть даже и на бесплатной основе, совсем не хотелось. Да и возвращение в Данию ею воспринималось как возврат к Женьке, а ей хотелось идти вперёд. И она сделала Кристиану контрпредложение – пойти с нею в поход.

Кристиан возликовал. Во-первых, он посчитал это знаком того, что Ксюша тоже хочет с ним встретиться. А во-вторых, ему своими глазами хотелось увидеть страну, язык которой он учит с двенадцати лет. И самому сделать вывод: живут там кровожадные варвары, которые только спят и видят, на кого бы сбросить ядерную бомбу и чью территорию захватить? Как пишут о России СМИ всего мира. Или тонкие рефлексирующие интеллигенты Толстого, Достоевского, Пушкина, Чайковского, Рахманинова, Прокофьева?

В королевской семье разразился скандал, почище чем тот, когда Кристиан решил жениться на рок-певице. Он недоумевал. Они отпустили его одного мёрзнуть в снегах Гренландии, и встали на дыбы, когда он всего лишь захотел поплавать на лодке по реке в мае. Шутки шутками, но никто не хотел потерять в дикой России сына и любимого внука, и был предложен компромисс в виде компаньона (он же – охранник) по походу. Кристиан, обрадованный, что в поход он попадает, согласился, и в дальнейшей суете по экипировке, поиску попутчика и всему остальному участия не принимал.

11

Первого мая группа походников из двадцати человек съехалась в Петрозаводск, откуда их должны были на автобусе перевезти на турбазу, с которой, собственно говоря, поход и должен был начаться. Вечером этого же дня руководитель похода – Андрей, созвал собрание, на котором рассказал о маршруте, оборудовании, разбил походников на экипажи (пять лодок по четыре человека), установил порядок дежурств по кухне, назначил завхоза и медсестру (должность досталась Наташе, поскольку она единственная из всех закончила курсы оказания первой медицинской помощи. Сомнительная квалификация, но кто-то же должен хотя бы отвечать за аптечку?). Закончилось собрание объявлением распорядка дня на завтра.

Ксюша и Наташа попросились в один экипаж, хотя особ женского пола было всего пять, и Андрей предложил им распределиться в каждый экипаж по одной. Руководитель пожал плечами и согласился. Ему-то что? Пигалицы не понимают, как тяжко им придётся, когда они будут выгребать по большой воде. Но ещё меньше понимают свои трудности иностранцы, которые обрадовались, что будут со своими знакомыми девчонками в одном экипаже. Андрей был сторонником жёсткого получения опыта на собственной шкуре, поэтому – хотите трудности, получайте! Кроме того, его вообще не радовала просьба отца взять в поход дочь его покойного друга. На фига ему лишняя ответственность? Но отцу отказать не смог, хотя потом трижды пожалел: к Наташке, которая хоть немного была готова к походной жизни, прилепилась неопытная подруга, а потом ещё и два иностранца. Добавился целый экипаж желторотиков. А поход предстоял не из лёгких: два участка стремнины, длинный переход по большой воде, а погоду обещают на этот период не ах. Но, что уж теперь! Взялся за гуж, как говорится, не говори, что не дюж! А навязавшимся новичкам он, уж, устроит «лёгкую» жизнь, век не забудут!

Грегер¹² записал в своём дневнике коротко:

«Пингвин провёл собрание. Завтра уходим в поход. Ожидаемо, идём вместе с К. Яркая девушка, похоже, информация, что она – та, с которой Е.В. познакомился двенадцать лет назад, подтверждается. Н. против неё – серая мышь…» Дальше шёл перечень слов, значение которых Грегеру пока было не ясно, (хотя он считался лучшим курсантом в их дипломатической школе со знанием русского языка), таких как «завхоз», «большая вода» и так далее.

Пингвином Грегер назвал в своём дневнике, который в дальнейшем станет основой для его отчёта по поездке по России, Андрея – руководителя похода. Тот и впрямь походил на пингвина: круглая голова с жестким ёжиком на короткой широкой шее, узкий торчащий нос, похожий в профиль на пингвиний клюв, и тело, такое же пузатое, как у пингвина. Под К. была зашифрована Ксения, под Н. – Наташа, под Е.В. – Его Высочество наследный принц Датского престола Кристиан Вальдемар Генри Джон, устроивший переполох в королевском семействе своим желанием отправиться в Россию. Впрочем, Грегеру-то, как раз, благодаря этому и выпала козырная карта. Чем, как не удачей и первым кирпичиком в карьере, можно назвать случай, позволившей попасть в стан врага, чтобы изучить его изнутри? А личное знакомство с особой королевской крови? Какое мудрое решение, однако, он принял, когда пошёл на отделение русского языка!

¹² – в переводе – «бдительный»

12

Строго говоря, в поход они отправились только после обеда на турбазе. Утро было занято хозяйственными делами: получали инвентарь – лодки, инструменты, костровые, посуду, палатки и так далее (дневник Грегера пополнился новыми незнакомыми словами). Потом по списку выносили со склада в ящиках продукты. Что-то меняли, добавляли, от чего-то отказывались. Затем распределили все вещи и продукты на 5 кучек, добавили личные рюкзаки. Загрузили их в лодки. Пообедали в столовой турбазы на открытой веранде. И, наконец, отчалили.

Первым шёл экипаж Андрея, вторым – дежурные по кухне, остальные – у кого как получалось. Экипаж Ксюши и Наташи постепенно оказался последним, а потом и вовсе стал отставать. Ждать его никто не собирался – сами виноваты! Закомандовали двух девчонок в экипаж, разве может девчачья сила сравниться с мужской? Вот и плетутся позади. Иностранцы, воспитанные в неукоснительном соблюдении равенства между мужчинами и женщинами, не догадывались хотя бы сократить смены девчонок на вёслах, как делали это остальные экипажи. А экипаж Андрея свою Татьяну вообще посадил на нос, так что к вёслам она не притрагивалась.

Зато, пока иностранцы доплелись до места стоянки, на костре в котелках уже весело булькала вода для ужина. У костра суетились только девчонки, причём все, а не только дежурные. Ребят не было.

– Добрались? – весело помахала им рукой Татьяна. – Давайте быстрей, а то вода уже закипела, а продукты ещё не разгрузили. Они вон в той лодке. И продуктовую палатку надо поставить.

– Разве это не входит в обязанности дежурных по кухне? – удивился Грегер, внимательно изучивший вчерашнюю речь руководителя похода.

– Конечно, входит! – ответила Татьяна и посмотрела на иностранца со странным выражением лица, он так и не понял, каким. – Только вас не было, и ребята все ушли за дровами, а вы, значит, теперь вместо них.

– А где тут туалет? – вежливо поинтересовался Кристиан.

– Как всегда, – без тени смущения ответила Татьяна, – мальчики – налево, девочки – направо.

Ничего похожего на туалет Кристиан с Грегером слева не нашли, и вынуждены были отлить под дерево. Отметив про себя уточнить нахождение туалета у Андрея, вернулись на поляну.

Татьяна, как завхоз, руководила Кристианом и Грегером по разгрузке продуктов и установке продуктовой палатки. У костра осталась дежурная по кухне Люда. А остальные девчонки занялись разгрузкой лодок и установкой палаток. К возвращению ребят они даже успели распределить кое-какие вещи по палаткам. Остальное растащили ребята после того, как закончили пилить и колоть дрова.

До установки своей палатки датчане добрались последними. Грегер долго кружил вокруг лагеря в поисках подходящего места. Андрей с любопытством наблюдал над блужданиями иностранца и понял смысл его манёвров, только когда контуры палатки начали обозначаться на фоне темнеющего неба. Палатка была огромной. «Как шатёр Чингиз-хана», – подумал Андрей. В ней можно было спокойно встать во весь рост. В ней были большие окна, закрывающиеся изнутри. А перед входом появилась ещё и дополнительная крытая часть, в которой Грегер установил столик и 4 раскладных стульчика. Потом на столике появились 4 салфетки, на которые были положены 4 ложки.

Грегер подошёл к костру и попросил разрешения отлить себе кипяток из общего котелка. Теперь за манипуляциями Грегера наблюдал уже весь лагерь. Он залил кипяток в четыре высоких стакана с чем-то, похожим на наш «Доширак», и в заварной чайник. К «Дошираку» на столик добавились чашки с блюдцами и сахарница. Грегер суетился, как заправский официант. Ребята у костра с трудом сдерживали смех.

Кристиан вышел из палатки, когда у Грегера всё уже было готово, и отправился в палатку Ксюши и Наташи. «Ишь, ты! – подумал Андрей, – Прям, как принц голубых кровей! На всё готовое» И нисколечко не догадывался, насколько был близок к истине.

Девчонки наотрез отказались участвовать в индивидуальной трапезе. Ксюше было ужасно стыдно за поведение своего знакомого. А Наташа поняла, что надо их спасать, иначе иностранцы так и будут весь поход попадать в неловкое положение.

Грегер не понял, что он такого сделал, из-за чего Кристиан смотрит на него волком, почему девчонки отказались ужинать качественными продуктами в комфортных условиях и потащились сидеть на брёвнах у костра и кушать непонятное варево из закопченного котелка, да ещё и его заставили это делать?

Кристиан был зол не на Грегера, а на себя. Когда он заглянул в палатку к девочкам, то заметил, как Наташа смазывает Ксюше чем-то руки. Ксюша быстро спрятала руки за спину, но он успел заметить кровавые мозоли на её ладошках. Идиот! Ну, какое в России может быть равенство полов?! Он же не раз читал, что здесь продолжают считать женщину слабым полом (вообще-то, он тоже так думал) и соответственно к ней относятся. Ведь не потащил же Андрей девчонок в лес пилить деревья! И колоть дрова не заставлял. Девчонки тоже не лентяйничали, но выполняли посильную работу. Просто зарубежным мужчинам выгодно не замечать очевидное. Вот и они сегодня с Грегером делили время на вёслах строго поровну между собой, двух боровов, закалённых службой в армии, и двумя девочками, по сути, ещё школьницами. Если бы Кристиан мог, он бы отхлестал сам себя по щекам. Приехал покорять девушку, sgu¹³! И довёл до кровавых мозолей в первый же день. Вот, skide¹⁴! Надо внимательно смотреть, как делают остальные, учиться у них, может, тогда и Ксюша быстрее увидит в нём своего мужчину, а не брата или просто знакомого.

После ужина иностранцев ждало новое испытание – кружка знакомства. Только в данном случае – котелок. Туда слили несколько бутылок водки и пустили по кругу. Каждый отпивал глоток и сообщал немного о себе: имя, возраст, кем работает или учится, откуда приехал. Грегер навострил уши. Их в школе специально натаскивали на запоминание с лёту большого объема информации, и он жадно отмечал тех людей, которые могут оказаться в дальнейшем полезными, из которых можно будет потом вытащить какие-нибудь нужные сведения. Ради этого можно было и потерпеть варварский обычай пить из одной ёмкости (абсолютно не гигиенично!), да ещё и крепкую водку. Хорошо, что Наташа предупредила об этом и посоветовала, если пить не хотят, просто обмакнуть губы, сделав вид, что глотнул. Открытое игнорирование обычая тянуло за собой кровную обиду.

Запись в дневнике Грегера:

«Русские, действительно, свиньи и варвары! Никакой оборудованной стоянки не было. Ни готового кострища, ни лавочек, ни столов. На наш закономерный вопрос: «Где находится туалет?», на нас посмотрели, как на идиотов. В туалет все ходили, кто под какой куст хотел. Только разделились направо и налево. На ужине ели из одного котла. Стоит признать, что это оказалось вкуснее, чем заготовленные для похода полуфабрикаты. Ради сведений о собравшихся, пришлось пить крепкую русскую водку из грязного котелка. Одного на всех! Водку в количестве целого ящика и десять бутылок красного вина мы обнаружили, когда перетаскивали продукты из лодки в палатку. Вот на что пошли деньги, которые собрал с нас Пингвин на собрании! Я хотел возмутиться, поскольку вопрос не был согласован с группой, но Е.В. запретил, пообещав возместить потраченные казённые деньги из личных средств. Это единственный выход, поскольку в предоставлении финансовых документов, подтверждающих приобретение водки, мне было отказано. Интерес представляют только три человека: Пингвин – ничего о себе не сказал. Делаю вывод, что ему есть что скрывать. С. из Череповца – инженер. Проверить место работы. Возможно, связан с заводом Х, имеющим стратегическое значение. О. – военный, старший лейтенант, род войск не известен, служит на Урале. Е.В. дал поручение присмотреться к тому, что и как делают остальные. Он прав. Моё упущение. Из этого тоже можно добыть полезные сведения. Мы договорились завтра делить вёсла между собой, чтобы не отставать от остальной группы».

¹³ – жаргонное датское ругательство, в переводе на русский – «чёрт побери»

¹⁴ – в переводе – «дерьмо»

13

Следующий день сразу начался с приключений. Собственно говоря, ими же и продолжился.

Примерно через два часа после выхода со стоянки путь лодкам перегородил узенький мостик. Какой бы он ни был узкий, пересечь его на лодках всё равно не было возможности. Вода не просто подошла под мостки, но и заплёскивала их.

Андрей скомандовал пристать к берегу, и ребята начали обсуждать – смогут ли они перетащить лодки, не разгружая, или, всё-таки, придётся часть груза из лодок убирать. Распаковываться не хотелось, и они попробовали, густо облепив лодку со всех сторон, перетащить первую. С трудом, но им это удалось. Казалось, что там того мостика, 1 метр в ширину, не больше, но, с учетом длины лодки, выхода из воды и захода, тащить пришлось метров десять.

Иностранцы участвовали в процессе наравне со всеми. Поскольку Кристиан выдал Грегеру установку не выделяться из толпы, а только наблюдать, он своего мнения не высказывал, хотя с его точки зрения, разумнее было бы освободить лодки от груза и не надрывать живот над их тяжестью.

За суетой туристов с противоположного берега наблюдал седой скрюченный старик, опиравшийся на клюку. Больше никого не было. То ли никого в деревне не заинтересовало это происшествие, то ли он вообще жил здесь один. Деревня явно не изобиловала жителями. Домишки все были старые, покосившиеся, и не производили впечатления, что в них кто-то живёт.

– Сынок, подь сюды! – прокричал старик, когда уже все лодки преодолели мостик.

Андрей, который успел уже переобуться в высокие резиновые сапоги, пошёл по шатким мосткам на противоположный берег.

– Вы это, там, осторожнее, – предупредил старик Андрея. – Топляка много к мосту прибило. Идите между третьей и четвёртой сваями. Держитесь по правой стремнине вдоль левого берега. Можно и между второй и третьей пройти, но там может унести налево, на топляк. Можете застрять. Вдоль правого берега не пройдёте – много топляка плавает.

– Спасибо, дедуль! Здоровья тебе!

– Сынок, а не поможешь на тот берег перебраться? Поутру-то ещё сухой мостик был, а теперь, вишь, заливает.

– Да не вопрос!

Андрей подхватил дедушку на руки и осторожно перенёс на другой берег.

Ребята расселись по своим лодкам и продолжили путь. Вскоре показался ещё один мост – высокий и длинный, в шесть арок. Вся правая половина реки перед мостом была забита топляком. Видимо, когда вода прибыла, течение подняло то, что застряло на дне реки в прошлые года, мост эту массу не пропустил, а бревна всё прибывали и прибывали, образовался затор.

Походники высадились на высоком правом берегу перед полем с топляком и пошли на мост, чтобы сверху рассмотреть ситуацию. Здесь Андрей увидел воочию то, о чём предупреждал его старик. Путь, действительно, выглядел открытым только в середине моста, между третьей и четвёртой сваями. Здесь течение бурлило и вздыбливалось ясно видным потоком. После моста поток огибал крутой дугой топляк, преодолевший мост и скопившийся уже слева, и прижимался к левому берегу. Течение между второй и третьей сваями тоже было, но его путь после моста упирался в топляк. Дальше подробностей не было видно даже в бинокль. Вдалеке слева виднелась полоска песка – то ли берег реки, то ли остров. Вдоль высокого правого берега колыхалось море отдельно плавающего топляка, но после него была видна кромка свободной воды.

Можно было, конечно, разгрузить лодки и перетащить их на руках по правому берегу, но, по прикидке Андрея, это было километров пять. А они сегодня уже наломались, когда перетаскивали лодки в деревне. Левый берег и до моста, и после него был залит водой. Они решили положиться на совет деда и пройти под мостом.

Андрей распределил очерёдность прохождения стремнины, и они вернулись к девчонкам, дежурящим около лодок. Первым шёл экипаж Андрея. Вторыми он определил чисто мужской экипаж Сергея. Потом пустил иностранцев, как самый слабый экипаж, рассчитав, что даже если с ними что-то пойдёт не так, то два уже прошедших препятствия экипажа и два экипажа после них смогут им помочь. А там, может, и обойдётся. Иностранцы сегодня не отставали от группы, догадавшись взять греблю на вёслах на себя.

Мобильная связь не работала даже у тех, чьи телефоны ещё не сели. Андрей включил рации. Одну оставил у себя, вторую отдал экипажу, который должен был пройти под мостом последним.

– Ну, с Богом! – перекрестился Андрей и сел на вёсла.

В проём между сваями они вписались, но прошкрябали бортом все пять брёвен, из которых состояла свая. Хорошо, что Андрей вовремя среагировал и успел выхватить весло из воды. Единственной потерей был котелок, который бултыхался на носу лодки. Его смяло в плоскую флягу. Но это была ерунда! Котелок они выправят. Главное, что они прошли!

Экипажу Сергея не повезло. Они не вписались в проём, ударились о сваю где-то в районе носа, их развернуло кормой и потащило в соседний проём. В воздух взлетел обломок весла. Через пять минут в рации раздался возглас Андрея:

– Б…! Серега сел на топляк!

– Андрюха! Нам показалось, что у них одно весло сломалось, – ответил Олег, экипаж которого замыкал группу.

– Чёрт! Оставайтесь на месте, пока я не скомандую.

Но Олег не успел передать распоряжение руководителя всем экипажам. Лодка с девчонками и иностранцами уже начала движение, их понесло течением, остановиться не было никакой возможности. Со стороны показалось, что они прошли, аккурат, посередине проёма.

– Вроде проскочили, – раздался в рации удивлённый голос Андрея.

И его же, радостный, сообщил, что всё в порядке и подтвердил оставаться на приколе до его команды.

Минут через пятнадцать Андрей снова вышел на связь и сказал, что они с Ксюшей, которая успешно провела свой экипаж под мостом, попробуют добраться до оставшихся экипажей по берегу. Так что им оставалось только ждать.

Ксюша сама предложила свои услуги лоцмана. Она сказала, что почувствовала реку, и ей не составит труда повторить маршрут. Оставалось понять, как вернуться к лодкам. Но ещё большей проблемой было – как вытащить застрявший в топляке экипаж Сергея. Наташа, которая сидела на носу лодки, и Грегер, который сидел рядом с Ксюшей, но к рулю не притрагивался, успели рассмотреть, что лодка, действительно, потеряла весло (они видели его обломок с уключиной). Но самое страшное – Фёдор, который сидел на вёслах, ударился головой, когда их развернуло под мостом. По его рукам, которыми он держался за голову, обильно стекала кровь.

Андрей принял решение пробираться с Ксюшей сначала по левому заболоченному берегу, пройти по мосту на противоположный правый берег, чтобы оценить ситуацию с застрявшим в топляке экипажем. Как-то же их надо было вытащить! А уже потом добираться до оставшихся двух лодок.

Минут через двадцать Кристиан, который не сводил глаз с моста, заметил две фигурки, остановившиеся на нём, над местом, где прочно застрял в топляке экипаж Сергея. Его не покидало раздражение. Ему ужасно не нравилось всё: и то, что Ксюша будет рисковать собой, проводя лодки по стремнине, хотя он предлагал свои услуги, ссылаясь на опыт службы в Военно-Морском флоте. И то, что ей придётся идти по затопленной водой местности. И то, что пойдёт она не одна, а с Андреем, не снимало напряжения, поскольку Кристиану совершенно не понравилось, с каким восхищением и лаской в глазах смотрел на неё Андрей. Совсем не как на героиню дня, а как на красивую девушку. Это Кристиан остро почувствовал своим ревнивым сердцем.

Делать на мысе, к которому прибились экипажи, счастливо преодолевшие мост, было нечего. Костровые принадлежности были на лодке Сергея. Деревьев на песчаном мысе не было, а тех дров, которые лежали в двух лодках, не хватало для полноценного костра, чтобы приготовить горячий обед. Ребята вытащили все продукты, которые были распределены на их лодки, и Таня с Наташей ломали голову, как организовать из этого хотя бы холодный перекус.

Кристиан сидел на самом высоком месте мыса и напряжённо всматривался вдаль. «Если бы не светлые волосы, чистый Демон с картины Врубеля!», – подумала про него Татьяна. «На берегу пустынных волн сидел он, дум великих полн, и вдаль глядел. Пред ним широко

река неслася¹⁵…», – вспомнились ей строчки из

школьной программы.

Татьяне тоже не нравился интерес, который Андрей проявлял к Ксюше. Но Андрея она знала, как облупленного – поблукает и всё равно к ней вернётся. Кристиан тоже был весь, как на ладони. Что ж только нерешительный такой? Видно же было, что тает от Ксюши. А вот она с ним держится, как с другом. Таких, как она, надо брать штурмом, а не вздохами при луне…

Фигура Андрея опять появилась на мосту. С ним рядом была девушка, но не Ксюша. Кристиан это понял по её одежде. Они дошли до середины моста, и Андрей махнул рукой. Сердце Кристиана зашкалило – сейчас Ксюша должна будет проходить под мостом. Все ребята на мысетоже напряженно вглядывались вдаль. Что-то долго их не было. И Андрей с девушкой почему-то не уходили с моста.

А Андрей наблюдал, как лодка вынырнула из-под моста и плавно приблизилась к краю топляка. Сергей несколько раз бросал цепь носа своей лодки, пока Сашка, который сидел на вёслах, не поймал её, а потом передал цепь Лёхе, сидящему на корме рядом с Ксюшей. Экипаж Сашки продвинулся вперёд, отталкиваясь от топляка вёслами, попытавшись протащить за собой лодку Серёги. Продвинуться почти не получилось, хотя Тарас изо всех сил упирался единственным оставшимся у экипажа Серёги веслом от брёвен. Тогда Лёха начал за цепь раскачивать застрявшую лодку, она чуть-чуть сдвинулась с места. Или это только показалось Андрею… Экипажи ещё несколько раз повторяли эти манёвры, и, наконец, Андрей окончательно убедился, что ему не кажется! Лодки медленно, но верно продвигались к чистой воде. Наконец, лодка Серёги соскочила с последнего бревна, Ксюша вырулила на середину стремнины, и обе лодки весело начали набирать скорость.

И, вскоре, вынужденные наблюдатели на мысе увидели вынырнувшую из-за поворота лодку, тащившую за собой вторую. С экипажем Сергея. Ребята возликовали! Но ненадолго. Фёдор круто ударился под мостом, его мутило, и кровь никак не останавливалась. Наташа засуетилась вокруг него. К ней присоединился Грегер, достав из своего рюкзака личную аптечку.

Вскоре подошли Андрей с Галей. Андрей был готов сразу же отправиться в обратный путь с Ксюшей, но тут решительно возразил Кристиан:

– Она никуда не пойдёт!

Ребята замерли в недоумении, а Андрей зло прищурился:

– Это с какого перепугу?

Кристиан молча схватил Ксюшу за руку и развернул её ладошку перед носом руководителя. Ксюша сорвала едва подсохшие мозоли, вся её ладошка была в крови.

– Да ничего страшного! Потерплю, – смущённо возразила Ксюша и, вырвав руки, спрятала их за спиной.

– Чёрт побери! – выругался Андрей.

– Что же делать? – растерянно спросила Галя.

– Пойду я! – твёрдо сказал Кристиан.

– Тогда и я! – раздался голос Грегера.

– Вы уж разберитесь, кто пойдёт.

– Пойду я! – жёстко ответил первым Кристиан, – Грегер не справится с рулём, он служил в сухопутных войсках.

– Jeg vil ikke lade dig gа alene, din hоjhed¹⁶! – перешёл на датский Грегер.

– Gа til helvede! Nu er det ikke op til retten politikere¹⁷! – темпераментно возразил Кристиан.

– Jeg har en ordre fra dronningen! Og dette er ikke genstand for diskussion, din hоjhed¹⁸, – спокойно ответил Грегер и даже слегка поклонился.

Андрею надоело слушать чужую речь, и он прервал пререкающихся иностранцев:

– У вас есть резиновые сапоги? Так и думал, что нет! Двоих на своих плечах таскать не собираюсь! Пойдёт Кристиан!

– Мне не нужны резиновые сапоги, – возразил Грегер, упрямо поджав губы, – я перейду сухим сам, ещё и вас проведу.

– Ну-ну! Можешь идти, если хочешь! Но я тебя предупредил!

И они ушли втроём.

– Он, действительно, тащил тебя на плечах? – спросила Наташа, обрабатывая Ксюшины мозоли.

– Ага, на руках нёс, – ответила Ксюша, – Там одно место было – по колено в воде шёл. Как они там пройдут? Кристиан же тяжелее меня, а Грегер и подавно.

По затуманенному взгляду подруги, Наташа поняла, что путешествие на руках Андрея, Ксюше очень понравилась. Это её встревожило. Она сразу заметила то, что её романтичная подруга замечать не желала: след от обручального кольца на безымянном пальце Андрея. Он был женат и, отнюдь, не на Тане, с которой вместе жил в палатке. Но это было их делом. Пока не касалось Ксюши, её подруги, которая и так ещё не до конца отошла от своих прежних отношений.

Татьяна, действительно, не была женой Андрея. Они встретились в походе несколько лет назад. И это была любовь с первого взгляда. Такая, что разум и совесть сразу же заткнулись под напором сердца и тела. Андрей не скрывал, что женат, что обожает дочку. Таня рассказала, что тащит на себе парализованного отца и непутёвую сестру с племянником. Они несколько раз расходились, но потом, как магнитом, притягивались друг к другу вновь. Таня понимала, что раз Андрей изменяет жене с ней, то и ей он, наверняка, изменяет с кем-то. В такого вот шелудивого кота ей угораздило влюбиться. Полюбить. Но что бы ни происходило, Андрей всегда был рядом. Даже помогал ухаживать за больным отцом Тани. Не каждый муж будет возиться со свёкром, а Андрей уже дважды прилетал к Татьяне ночью, когда у отца случились приступы, и она не могла справиться с ними сама. Благо, что работал Андрей в метро и там частенько происходили авралы, на которые вызывали Андрея. Постепенно их отношения устаканились, обрели определённость. Уводить из семьи Андрея Таня не помышляла. Родить от него ребёночка для себя не получилось – Таня была бесплодна. Встречались раз в неделю у Тани дома, да один раз в год позволяли себе побыть вместе в походе – десять дней, неделю, как получалось. Вот такая любовь… А, если это любовь, то терпи и будь счастлива от того, что у тебя есть. Береги это!

Кристиан не менее удачно, чем Ксюша, провёл последний экипаж по стремнине, они даже умудрились на ходу отловить кусок весла с уключиной. А Грегер невозмутимо провёл по сухому маршруту туристов и туда и обратно.

Они перекусили всухомятку бутербродами, приладили запасное весло, оказавшееся алюминиевым и от другого типа лодки, к спасённой уключине и деревянной лодке и отправились искать место для ночлега. О том, чтобы дойти до стоянки, речи уже не было. Хотя Грегер так и не понял, о чём тут можно было переживать, если стоянки всё равно ничем не оборудованы?

Высадились на берег в кромешной тьме. Было уже не до жиру. Берег низкий, но сухой, лодки нашли к чему привязать – и то ладно! На фоне неба вдалеке виднелся лес, только вот идти туда сил не было. Они собрали со всех лодок сэкономленные несостоявшимся обедом дрова и разожгли костёр, чтобы хотя бы на ночь кинуть в желудок чего-нибудь горячего. Договорились, что мужики встанут утром пораньше, и отправятся в лес за дровами для завтрака и следующего перехода.

В смятом котелке, который ребята кое-как выправили, пока были на мысе, заварили чай. А во втором котелке Кристиан предложил заварить их «Доширак», как более быстрый вариант, чем макароны с тушенкой. Пять минут и – готово, а не полчаса. Все с радостью согласились, и Кристиан, к неудовольствию Грегера, отдал весь запас «Доширака», предназначенный для них двоих на все дни похода.

Наконец, этот бесконечный день подошёл к концу. Все разбрелись по палаткам, и лагерь погрузился в сон.

«А ничего так, эти датчане. Так, глядишь, к концу похода, настоящими людьми станут, – подумал перед тем, как заснуть, Андрей, – А девчонки, так вообще – супер! Особенно, Ксюша!»

Грегер ничего не записал в своём дневнике, отложив это дело на завтра. Не каждый же день будет таким трудным?

¹⁵ – неточная цитата из поэмы А.С.Пушкина «Медный всадник»:

На берегу пустынных волн

Стоял он, дум великих полн,

И вдаль глядел. Пред ним широко

Река неслася; бедный чёлн

По ней стремился одиноко.

По мшистым, топким берегам

Чернели избы здесь и там,

Приют убогого чухонца;

И лес, неведомый лучам

В тумане спрятанного солнца,

Кругом шумел.

       И думал он:…

¹⁶ – Я не отпущу Вас одного, Ваше Высочество!

¹⁷ – Иди к черту! Сейчас не до придворных политесов!

¹⁸ – У меня приказ королевы! И это не подлежит обсуждению, Ваше Высочество.

14

Запись в дневнике Грегера:

«Вчерашний день показал всю степень непрофессионализма руководителя нашего похода. Пингвин ведёт нас по маршруту, который ему не знаком. Все сложности, возникающие на пути, также новы для него, как и для нас. Стало понятно, почему мы ещё ни разу не были на стоянке, оборудованной под естественные человеческие потребности. Но обо всём по порядку.

Утром мы проходили мимо заброшенной деревни с единственным жителем, стариком нищенского вида. Вид этих убогих домишек потрясает. И это подтверждает правильность мнения в нашем обществе об ужасающе низком уровне жизни основного населения России. Потом мы проходили под мостом, ориентируясь на слова этого самого старика (!). Вокруг были сотни брёвен, торчащих из воды. Неудивительно, что дело кончилось серьёзной травмой головы Ф. Вместо того, чтобы вызвать спасателей, и отвезти раненого в больницу, мы продолжили маршрут. Экипаж С. идёт теперь с разными вёслами, поскольку одно весло сломалось у них при переправе под мостом. Запасное весло оказалось алюминиевым. Как Пингвин это допустил? Безответственно и непрофессионально.

Профессионально ведёт себя только Н. Она не отпустила Пингвина, пока не обработала его руки, хотя он сопротивлялся этому, пока на помощь не пришла Т. Зачем было назначать Н. главной медсестрой, если ты сам первый не хочешь подчиняться её требованиям?..»

… Такой эпизод, действительно, имел место. Наташа обратила внимание на красные ладони Андрея, поняла, что он поранился веслом, когда проходил под мостом, и попыталась их осмотреть. Андрей, которому не терпелось уже начать действовать, искренне считал, что парочка заноз для его жестких ладоней сущие пустяки, но эта пигалица не отступала. Потом к ней подключилась Татьяна. И укоризненный взгляд Ксюши сыграл свою роль. Андрей сдался. Чем скорее они от него отстанут, тем быстрее они с Ксюшей уйдут и останутся наедине…

«…Вообще, девчонки пока на высоте. К. умело провела под мостом две лодки. Т. из минимума продуктов сделала вкусный холодный ланч. Бу-тер-б-ро-ды, как это называется по-русски, нельзя, конечно, сравнить с нашими шмёребрёдами¹⁹, но тоже очень вкусно. Интересно, из чего делают колбасу «Докторская»? По виду не скажешь, что там присутствует мясо. Когда я спросил об этом у Т, она ответила, что из бумаги. Видимо, это секрет русских…»

… Грегеру было невдомёк, что шутка Татьяны не так уж была далека от истины, а нежная варёная колбаса на свежем воздухе, да на голодный желудок кому угодно покажется объедением, даже сделанная не из мяса…

«…Е.В. безукоризненно провёл последний экипаж под мостом. Я провёл сухим маршрутом Пингвина по заболоченной местности. А что сделал наш руководитель? Завёл нас на стоянку, где ночью мы были атакованы стадом коров. Это чудо, что обошлось без жертв…»

… Ночью Грегер проснулся от того, что палатка ходила ходуном. «Неужели, землетрясение?» – подумал он. Но – нет, вокруг палатки явно кто-то ходил, и не один, и очень большой. Вокруг всё трещало, шуршало, хрустело. «Ой!», – раздался женский возглас из соседней палатки. Грегер раздвинул занавески, закрывающие окно, и прямо перед собой увидел морду коровы, меланхолично перемалывающей челюстями траву. Корова тряхнула головой, как будто пыталась избавиться от наваждения в виде головы человека, и медленно прошествовала мимо палатки, открыв Грегеру обзор. Везде, куда только доставал взгляд, были коровы. «Ой!», – опять раздалось из соседней палатки. «Коровы! Много коров!», – предупредил в ответ Грегер и услышал, как его слова эхом передаются от палатки к палатке. Обратно вернулось распоряжение: из палаток не выходить, по возможности встать посередине палатки, чтобы не подставлять голову под коровьи копыта.

Когда шум стих и туристы выползли из палаток, они обнаружили, что их лагерь располагается рядом с местом водопоя на поле, сплошь усеянном коровьими лепешками, как минами замедленного действия: свежими, уже засохшими, чуть покрытыми подсохшей корочкой. На часах было 4.50 утра. Занималась заря. Обратно ложиться спать было бессмысленно. Андрей распорядился всем ребятам идти за дровами, а сам вместе с Серёгой и Олегом отправился в деревню.

Деревня уже не спала. Хозяйки готовились к утренней дойке. Ни врача, ни медпункта в деревне не было, так же, как не было их и в соседних деревнях, из которых коровы сгонялись в одно стадо, поскольку пастух-то их, Пашка-ворчун, был один-единственный на три деревни окрест. В районном центре в тридцати километрах от деревни была даже больничка, но добраться туда можно было только на грузовике, который развозил продукты по окрестным деревням. Грузовик приезжал в деревню по пятницам, так что ждать его надо было ещё четыре дня. Ребята посовещались и решили, что они быстрее доберутся до районного центра по реке, там и покажут Фёдора врачам.

Поскольку магазин в деревне был, то грех было в него не заглянуть. Продавщица Клавка обрадовалась появлению городских покупателей (им можно было сбагрить тот товар, который залежался на полках), и с удовольствием открыла магазин в неурочное время. Водки там, конечно, не оказалось, но винишко, какое-никакое, было, и коньяк, хоть и дорогой, но качественный, был тоже. Ребята затарились алкоголем, попутно купили у Клавки домашних яичек, на обратном пути, немного сбившись с правильного маршрута, набрели на бескрайнее картофельное поле, явно колхозной принадлежности, и подкопали молодой картошки. Чтобы её донести, Андрюха пожертвовал своей ветровкой…

«… Пингвин с С. и О. были в ближней деревне, принесли опять алкоголь, яйца и картофель. Мне показалось странным, что картофель был упакован в ветровку Пингвина. На мой вопрос Пингвин ответил, что картофель они по-за-имс-т-во-ва-ли в колхозе и пропел: «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё!» Подозреваю, что картофель они своровали, но никого это не смутило. Сведения о воровстве и коррупции в российском обществе находят своё подтверждение.

С. интересно приспособил пустую пластиковую бутылку из-под воды под умывальник. Перевернул горлышком вниз, дно сверху отрезал и налил туда теплой воды. Если немного открутить пробку, то вода течёт, как из крана. Вспомнил сказку про Левшу и понял русскую поговорку: голь на выдумки хитра.

Л. приготовила потрясающий завтрак: яичница с колбасой и поджаренные на костре гренки из чёрного хлеба, натёртые чесноком. Надо будет дома попробовать это сделать самому. Вообще, пища на костре мне нравится всё больше и больше. Когда я был скаутом, мы тоже ходили в походы, но на костре только подогревали готовую еду в специальной упаковке. Еда, приготовленная на костре, значительно вкуснее.

Кто меня беспокоит, так это Е.В. Он продолжает добиваться внимания К, но у него ничего не получается. Вчера днём Е.В. рисковал своей жизнью, вызвавшись провести лодку по незнакомой реке, а вечером отдал свой надувной матрас раненому Ф, но К. это никак не оценила. К. явно нравится Пингвин, что лично меня сильно радует. Пингвин в походе с женой Т, но это не смущает К. Моральные качества К. не достойны будущей королевы Дании. Я попытался поговорить об этом с Е.В, но был холодно остановлен. Е.В. отверг мой матрас и демонстративно улёгся спать на туристическом коврике. Было глупо следовать его примеру, поскольку матрас уже был надут, но чувство долга перед своим будущим королём не давало мне заснуть глубоким сном. В итоге, когда случился инцидент с коровами, я проснулся первым, а Е.В. безмятежно спал, пока я его не разбудил»

¹⁹ – многослойный открытый датский бутерброд с большим количеством приправ. Шмёребрёды бывают мясные, рыбные и овощные. В Дании существует более 200 видов шмёребрёдов.

15

День этот же. Продолжение дневника Грегера:

«Через два часа мы натолкнулись на очень красивое место, где решили остаться на днёвку. Об этом попросила Н, поскольку состояние Ф ухудшилось от качки в лодке. Н пересела в экипаж С., чтобы контролировать состояние раненого. К нам пересела, почему-то, Г из экипажа О, а не кто-нибудь из экипажа С. Г – единственная девушка, достоинств которой я пока не смог оценить. Говорит она без умолку, для моей миссии это на руку, но пока ничего достойного внимания не сказала»

Место, где остановились походники, действительно, было шикарным. Высокий крутой берег с узкой песчаной полосой. Пляж, да и только! Огромная, а главное, ровная поляна на опушке соснового бора. Ребята расчистили от шишек место в середине поляны, вкопали вертикально столбик, вытесанный из толстой длинной ветки сосны, и привязали к нему волейбольную сетку. Второй конец сетки примотали к сосне. Получилась отличная волейбольная площадка.

Пока ребята резались в волейбол, девчонки колдовали с запасным брезентом между соснами.

– Душ громоздят! – ответил Пингвин любопытствующему Грегеру.

– Душ? – удивился тот.

– Делать им нечего! Вполне можно искупаться в реке! Вот дойдём до запланированной днёвки, там настоящую баньку организуем! С веничком попаримся!

Грегер проверил температуру реки рукой и понял, что даже для него, закалённого северным морем Дании, вода холодновата. Он пошёл спрашивать разрешения у Тани помыться в их душе.

– Да не вопрос! – ответила Татьяна, – Только девчонки первые. Нам ещё волосы сушить.

И счастливый Грегер поспешил сообщить Кристиану, что он договорился о душе. Ребята после волейбола все вместе сиганули с высокого обрыва в речку, а потом до красноты растёрлись полотенцами. А иностранцы, дождавшись своей очереди, после девчонок пошли в душ.

Собственно говоря, никакого душа не было. Просто брезент, натянутый между удачно стоящими сосенками, образовавшими почти правильный квадрат метр на метр. И два ведра горячей воды. Из одного моешь с шампунем волосы и тело, а потом всё это смываешь, обрушивая на себя водопад из второго ведра.

Грегер и Кристиан пошли в душ вдвоём. Так им показалось удобнее справляться с незнакомой обстановкой. И правильно сделали! В душе Грегер увидел на теле Кристиана, а конкретно на его левой ягодице, странное образование: небольшой тёмный шарик. Тело вокруг шарика было красного воспалённого цвета и твёрдое на ощупь. Какие только мысли не промелькнули в голове Грегера: от фантастических, о внедрении вражеского чипа в тело наследника престола, до приземлённо-испуганных, о каком-нибудь местном заразном вирусе. Они внимательно

осмотрели друг друга, но никаких других образований ни на теле Кристиана, ни на теле Грегера не нашли.

Истина, как всегда оказалась где-то посередине. В Кристиана впился клещ. Вот они, последствия необорудованных туалетов, не заставили себя долго ждать!

Клеща определил Андрей, которого вынужден был позвать Грегер, поскольку Кристиан наотрез отказался показываться Наташе, которую тот привёл первой. Никакого лекарства от клещей в аптечке Наташи не было, в аптечке Грегера и подавно. Он даже не знал об их существовании! Наташа объяснила, что лекарств и не существует. В обычных условиях клещей удаляют с помощью хирургического вмешательства, а им придётся действовать подручными средствами.

Подручными средствами оказалось подсолнечное масло. Андрей обильно смочил ватный тампон маслом и плотно приложил к ягодице Кристиана. Мало того, что Кристиан страдал от унизительности своего положения перед соперником, так Андрей ещё все те двадцать минут, которые нужно было держать тампон, развлекал иностранцев ужасными происшествиями, связанными со здоровьем. Вплоть до летальных исходов. И начал свой рассказ с описания болезней, которыми может заразиться укушенный клещом человек. Испуганный Грегер записывал в своём дневнике: клещевой энцефалит, сыпной клещевой тиф, клещевой боррелиоз, геморрагическая лихорадка… Даже названия звучали устрашающе. А уж последствия этих болезней были просто ужасны! Потом пошли рассказы о службе в армии:

– Это что! Подумаешь клещ! Вот у меня в армии был случай: забросили нас в степь на учения, ночёвка в палатке, а ночью ударил мороз. Да такой, что у нас волосы примёрзли к дну палатки. А тут команда: «Подъём!» Мы как повскакивали, так у некоторых волосы на полу и остались. Да что волосы, некоторым швы пришлось накладывать, так деранулись. С тех пор у меня длиннее ёжика не растут…

– А откуда у меня любовь к водным походам рассказать? Из неё же, из армии родимой. Отрабатывали мы преодоление водных преград. Посадили нас на БТР, в одной руке весло, через одно плечо винтовка, через другое подсумок, второй рукой держусь за что-то. Что попалось под руку, за то и держусь. А БТР мотает из стороны в стороны, вот-вот под колеса упаду. Тут с соседнего БТРа старлей орёт: «Вперед! За родину! Урааааа!» И все начинают прыгать, а БТР даже не притормозил. Я прыгаю, отстегивается подсумок и бьет мне по морде, винтовка зацепилась за что-то и бьет меня прикладом под колено, я приземляюсь на карачки, и весло ударяет меня по башке. Очухиваюсь мордой в земле, наши уже все около реки, старшина голосит благим матом, мой экипаж пытается грести одним веслом, а лодка крутится на месте и тычется в разные стороны. Кое-как я до них доковылял, и мы так начали грести с нервяка, что пришли даже не в числе последних…

– А старшина у нас злой был, как чёрт. Знаете, что новичкам устраивал? Стоишь на посту ночью, дремется же, а он появляется из-за угла и начинает метать штык-ножи. Только уворачивайся, с поста же не сойдёшь…

Грегер не выдержал:

– Это возмутительно! Вы написали на него рапорт?

– Рапорт, – усмехнулся Андрей. – Себе дороже. Старшина в роте и бог, и отец. Да и не ранил он никого ни разу. Хотя, конечно, дело случая. Мог и убить ненароком.

– И что бы тогда было?

– Не знаю, – пожал плечами Андрей, – Только в Чеченскую моему другу его наука жизнь спасла. Так то!

Через двадцать минут всё равно пришлось звать Наташу. Клещ вышел из ранки, но ещё прочно держался своими клешнями. Андрей не смог подцепить его своими толстыми пальцами, а Грегер побоялся сделать что-то не так и нечаянно раздавить (по словам Андрея, яд клещей был смертелен!).

Наташа смело взялась за тельце паразита и тут же повернула его по часовой стрелке. Клещ остался в носовом платке, которым она обернула руку. Наташа деловито пересчитала его конечности, убедилась, что все они на месте и в ранке ничего не осталось. Смазала укус какой-то мазью и отдала тюбик Грегеру, который как зачарованный наблюдал за её ловкими движениями, наказав смазывать ранку три раза в день. «Спасатель», – прочёл Грегер название мази и тут же записал его в дневник. А клеща Наташа поместила в маленький флакончик из-под каких-то таблеток. Во флакончик кинула несколько травинок. Клеща надо было обязательно отдать на экспертизу живым.

– Да не дрейфь! – весело сказал Кристиану напоследок Андрей, хлопнув того по плечу, – Пару дней по-любому ещё протянешь! А там сдадим тебя на пару с Фёдором местным эскулапам!

Грегер был в панике. Если бы его мобильный не сел, он бы позвонил в Данию самой Королеве. Но ни у Грегера, ни у кого-либо другого из членов их группы, мобильники не работали. Никто по этому поводу не переживал. В том и прелесть похода, чтобы оторваться от цивилизации, и быть один на один только с природой. Не заморачиваться никакими проблемами, которые неизбежно, маленькие или большие, есть у каждого в семье или на работе. Только вот от себя самого не убежишь даже в походе…

Кристиан не узнавал сам себя. Куда подевалась его решительность, которую отмечали с детства? Куда испарилось его обаяние, безотказно действующее на любых девчонок? Кроме Ксюши, как оказалось. Как он превратился из весёлого, пожалуй, даже легкомысленного парня, в рефлексирующего меланхолика? Раньше ему хватало одного взгляда, чтобы понять – отвечает на его чувства девушка или нет. Отвечает – о,кей, отлично! Секс на раз-два, а там разберёмся. А, если не отвечает – то и ладно, другую найдём! А вот с любовью всё оказалось гораздо сложнее…

Кристиана всё раздражало. Раздражал Грегер, квохчущий над ним, как курица-наседка. Раздражал Андрей, который, вроде, ничего особенного и не делал, а Ксюша медленно, но верно, уплывала к нему. Раздражало, что он был чужим среди ребят. Он видел, как, не смотря на трудности, кайфуют походники. Причём, все, даже Грегер, глаза которого светятся от возбуждения, как автомобильные фары в ночи…

На ужин ели печёную в золе картошку. Аромат стоял такой, что датчане, заглушив свою совесть тем, что не они же её воровали, тоже присоединились к трапезе. После ужина играли в Алфавит²⁰ и Ассоциации²¹. Хохотали до слёз. Наташе в Ассоциациях досталось показывать слово «кокетство», которое ей было абсолютно не свойственно. Она уморительно корчила рожицы, хлопала глазами, вытягивала губы, ходила вокруг костра, пытаясь вилять задом, и приседала, оттягивая брюки, как будто расправляла юбку. Захлёбываясь от смеха, слово, наконец, угадала Таня. А Фёдор, которому полегчало от целого дня отдыха, даже свалился с бревна от хохота.

На этом игру решили прекратить, и Андрей взялся за гитару. Пели сначала походные песни, а потом, когда гитара перешла к Наташе, запели старые, ещё советские шлягеры. Галя оказалась певуньей с очень приятным низким голосом. Она знала несчётное количество песен, и ребята, помнящие только один-два первых куплета, с удовольствием подхватывали за ней остальные.

Кристиана отпустило раздражение, он впервые почувствовал прелесть похода. А раздражение сменилось на боль. Что он может противопоставить Андрею с гитарой? Своё

королевское происхождение? Что-то подсказывало ему, что Ксюше на это было наплевать.

Одна песня запала Кристиану в душу. Она так была созвучна его внутреннему состоянию, что он попросил Галю записать ему слова и вчитывался в них, пока не выучил наизусть.

Что так сердце, что так сердце растревожено?

Словно ветром тронуло струну…

О любви немало песен сложено,

Я спою тебе, спою ещё одну.

По дорожкам, где не раз ходили оба мы,

Я брожу, мечтая и любя.

Даже солнце светит по-особому

С той минуты, как увидел я тебя.

Все преграды я могу пройти без робости,

В спор вступлю с невзгодою любой.

Укажи мне только лишь на глобусе

Место скорого свидания с тобой.

Через годы я пройду дорогой смелою,

Поднимусь на крыльях в синеву.

И отныне всё, что я ни сделаю,

Светлым именем твоим я назову.

Посажу я на земле сады весенние,

Зашумят они по всей стране,

А когда придёт пора цветения,

Пусть они тебе расскажут обо мне.²²

Запись в дневнике Грегера:

«Над Е.В. нависла реальная угроза тяжёлого заболевания. Хоть Н. и спасла положение, но я не успокоюсь, пока Е.В. не покажется врачу. Пингвин обещает, что завтра появится такая возможность. Е.В. занят только своими чувствами к К. и совершенно не думает о себе. Не мне рассуждать о его готовности занять престол Дании, но, всё же, это очень тревожный сигнал.

Получил от Пингвина интересные сведения об армии русских. Понял значение слова «беспредел». Испытания, которыми русские подвергаются в армии, превосходят все разумные пределы. Неудивительно, что при службе в целый год (а раньше служили два (!) года), русские столь агрессивны и самоуверенны.

У костра играли в интеллектуальные игры. Понравилась игра «Алфавит», получился интересный рассказ про цирк, но никто даже не подумал его записать. Я пожалел, что со мной не было дневника. Попробую восстановить по памяти.

Потом пели грустные песни. Много пили алкоголя. Я заметил, что Е.В. пьёт вместе со всеми. Попытался остановить, а он послал меня матом. Он уже очень хорошо говорит по-русски, особенно, что касается русских ругательств.

Никак не могу составить мнение о русском характере, много несочетаемого: агрессивность, интеллект, сентиментальность. Буду думать и наблюдать»

²⁰ – игра, в которой составляется рассказ, где каждый игрок по кругу должен назвать слово строго по алфавиту от А до Я

²¹ – играющие разбиваются на две команды. Команда загадывает слово и сообщает его одному из игроков противоположной команды. Тот должен без помощи слов, только мимикой и жестами, показать слово своей команде, чтобы она его отгадала.

²² – песня «Что так сердце растревожено?». Музыка – Т.Хренников, стихи – М.Матусовский

16

Из дневника Грегера:

«Утром я спросил у Пингвина: насколько им безопасно садиться за вёсла после вчерашней попойки? В ответ он рассказал ещё один случай из его службы в армии. Как он стоял под дождём во время грозы на посту около штабеля с 500 ящиками со снарядами. Вот это было страшно, и то он не ушёл. На русских, действительно, последствий вчерашнего пьянства не заметно, а вот у Е.В. явно болит голова.

День прошёл без происшествий. Мы добрались до районного центра. Дома здесь уже каменные, низкие в один, два этажа. Больница ужасная, вся в облупившемся кафеле. Е.В. сказали, что раз нет температуры, то всё в порядке. Не могу доверять местным врачам, а анализ будет готов только через 2 недели. Е.В. воспринял диагноз равнодушно. Ф осмотрели только визуально (никакой аппаратуры в больнице нет) и разрешили плыть дальше. Не понимаю, как можно поставить диагноз без аппаратуры. С врачом Пингвин расплатился водкой. И как эти русские выживают?

Вечером у костра опять играли в интеллектуальную игру – Балда наоборот²³. Это было не так весело, как Ассоциации, но интересно. Опять пели песни и пили».

²³ – первый игрок называет букву, второй в неё прибавляет свою, но так, чтобы не получилось слово. Проигрывает тот, кто вынужден будет завершить слово.

17

Утром сильно похолодало. Небо затянуло тучами, подул сильный ветер. Андрей на завтраке объявил, что через час они выйдут на большую воду. Если ветер будет дуть вдоль течения, то они быстро проскочат большую воду. Если против течения, то будут высокие волны. Тогда надо держаться не ближе пяти метров от берега, чтобы не выбросило на камни, но и не дальше десяти, чтобы не утянуло на середину реки. Но главное – надо поймать ритм, чтобы вёсла загребали воду, а не бултыхались в воздухе. Огромная ответственность была на тех, кто сидел на корме. Надо было и руль удерживать, и дистанцию до берега соблюдать, и правильно отдавать команды загребному.

В своём экипаже Андрей сел на вёсла сам, за рулём были Татьяна и Стас, а ещё они забрали к себе Фёдора, которого разместили на носу, отправив в экипаж Сергея Николая. Кристиан, внимательно наблюдавший как распределил обязанности Андрей перед сложным переходом, повторил его схему: он – на вёслах, Грегер и Ксюша – на руле, Наташа – на носу.

Наташа вернулась в экипаж после визита Фёдора к врачу к огромной радости своего экипажа. Галя была, конечно, хорошей девушкой, и певуньей замечательной, но уж больно её было много: дородное тело, громогласный голос, пулемётные очереди из слов. Для Кристиана в его состоянии она была дополнительным источником раздражения. И даже Грегер от неё устал, тем более что ничего полезного из её бесконечных разговоров выудить не удавалось. С возвращением Наташи на лодке восстановилась благодатная тишина.

Андрей перекрестился, сказал: «Ну, с Богом!», и 5 лодок начали свой путь к высокой воде.

На реке был шторм. Ветер играл огромными волнами. Вода вздыбливалась вертикально вверх и, как будто ударившись о невидимую преграду, рассыпалась фонтанами брызг. Стенка на стенку, ветер против реки – так это выглядело со стороны.

И ветер, и река отбрасывали лодки назад, в протоку, из которой те хотели выбраться, не желая лишних свидетелей своей схватки. Первым со стихиями справился экипаж Андрея. Не сразу, но они поймали ритм, и начали продвигаться вперёд. У остальных ничего не получалось.

Грегер никак не мог почувствовать реку и подавал Кристиану команды так, что у того вёсла всё время бесполезно чиркали в воздухе. Наконец, Кристиан понял свою ошибку в рассадке экипажа: Андрей и Татьяна были опытными водниками, и друг друга чувствовали, как никто другой. И он скомандовал вернуться в протоку. Там они ползком поменялись местами с Грегером, Кристиан твёрдо взялся за руль, оттеснив Ксюшу, и они предприняли очередную попытку пройти большую воду.

На этот раз всё получилось! Кристиан быстро поймал ритм, от волнения перейдя на датский, а Грегер его подхватил:

– Og igen! … Og igen! … Rigtigt! … Begge! … Og igen! … Og igen!²⁴ …

Ксюша залюбовалась Кристианом. Эта его гортанная обрывистая речь, светлые волосы, развевающиеся на ветру, щетина, которой был покрыт его подбородок, делали его похожим на викинга. Викинг уверенно вёл корабль, налегая на руль, и совершенно не обращал на неё внимания. Это было что-то новенькое.

Ксюша чувствовала тепло и нежность, с которой относился к ней Кристиан, это было лестно, конечно, но не более того. Её тянуло к Андрею. Если бы не Татьяна, они бы уже давно были вместе. Но постепенно, образ сильного цельного человека начал рушиться в её глазах. Этому поспособствовала и Наташа, всё-таки доказавшая ей, что Андрей женат, и отнюдь не на Татьяне. Да она и сама начала замечать в Андрее и его бахвальство, и его тягу к спиртному, и его отнюдь не влюблённый взгляд, особенно, когда выпьет. Этот тяжёлый взгляд пугал её больше всего. Было в нём что-то злое, первобытное…

И вот, только её внимание начало переключаться на Кристиана, как он, вдруг, стал холоден с ней. Вот как сейчас. Даже не улыбнётся, как бывало, когда ловил её взгляд. Не прижмётся локтём к её руке, как раньше, когда они вдвоём оказывались у руля на корме. Она попыталась помочь ему удерживать руль, но он молча убрал её руку. Даже не взглянул…

Экипаж Кристиана зашёл в спокойные воды протоки следом за Андреем. Потом появился экипаж Олега. Ещё через полчаса в протоку выгреб Сергей. Последней лодки под руководством Сашки видно не было. Прождав ещё полчаса, Андрей с ребятами вернулись по скалистому берегу назад, чтобы посмотреть, не случилось ли беды с последним экипажем. Дойдя уже до поворота протоки в реку, они увидели последнюю лодку, за вёслами которой сидела… Галя.

– Однако! – протянул озадаченно Фёдор.

Уже когда пятая лодка благополучно присоединилась к остальным, Галя со смехом сама рассказала их перипетии с выходом на большую воду. Оказывается, им трижды пришлось возвращаться, чтобы, наконец, найти удобную рассадку экипажа. Сначала Галя с Костяном сидела на корме. Когда они выдвинулись в реку и на них обрушился первый шквал ветра и воды, их лодка задрала нос, как катер. Но мотора-то у них не было, а вёсла едва доставали до воды, так что грести не было никакой возможности. Они вернулись, пересадили Галю на нос, опять сунулись на большую воду. Теперь их лодка клевала носом и крутилась вокруг своей оси. Тогда они ещё раз вернулись и вынуждены были усадить Галю в середину лодки, то есть на вёсла. Лодка была устойчива, но Галя никак не могла поймать волну, всё время загребая воздух. Помогла песня. Галя от отчаяния запела: «Э-эй, ухнем! Э-эй, ухнем! Ещё разик! Е-ещё раз!» Песню подхватил Сашок, и Галя чудесным образом стала попадать вёслами в воду. Так они и дошли!

Погода окончательно испортилась. Начал накрапывать мелкий дождик. Андрей остановил движение у первого же подвернувшегося места, где можно было высадиться и привязать лодки.

Они едва успели установить палатки и растащить вещи, как дождь припустился в полную силу. Тент над костром, из которого девчонки сооружали душ на днёвке, натягивали уже под ливнем. Ребята одели плащ-палатки, натянули сапоги и ушли за дровами, а неэкипированные иностранцы разводили костёр под тентом, таскали воду из реки, а потом пилили и кололи дрова.

Всех удивила Люда. Она, оказывается, с утра замочила в котелке горох для супа, и умудрилась не расплескать его в болтанке перехода по большой воде.

У костра посидели не долго. Погреть у него можно было только одну половину тела. Так что, когда лицо расплавлялось от жара, мёрзла спина, а когда народ разворачивался, чтобы погреть спину, тут же отмерзали руки и нос. Андрей проследил, чтобы все выпили по полстакана водки, «для профилактики простуды», как он сказал, и распорядился разойтись по палаткам.

Единственное, что записал Грегер в своём дневнике о сегодняшнем дне, это были восторги по поводу Людиного супа. Дождь уютно барабанил по палатке. Спальник был сухой и теплый. Водка приятно грела изнутри. И Грегер заснул сном младенца.

Кристиан тоже быстро уснул. Сегодняшний день прошёл для него легче, чем все предыдущие дни похода. Всё-таки, он принял правильное решение об игнорировании Ксюши. Это было трудно, стараться не замечать её, не смотреть в её сторону, когда она была так рядом, но получалось же? А завтра будет получаться ещё проще!

Ксюшина душа была в раздрае. В Андрее она разочаровалась. Кристиан сам к ней охладел. И что же ей теперь прикажете делать? Только когда простенькая мысль, что она никому не обязана возвращаться из похода с великой любовью в сердце, и отправилась она сюда не за новым возлюбленным, а за свежими впечатлениями, а их тут хватает сполна, дошла до её сознания, она спокойно уснула.

²⁴ – И раз! … И раз! … Правым! … Оба! … И раз! … И раз! …

18

Благодать! Кругом была благодать! Грегер не раз встречал это слово в русской литературе, примерно понимал, что оно означает, но весь его глубинный смысл прочувствовал только сегодня, здесь и сейчас.

Утро было такое солнечное, теплое, на небе ни облачка, не то, чтобы тучи. Даже не верилось, что вчера хлестал холодный колючий дождь и трепал палатки злой ветер. Кругом стояла звенящая тишина, только размеренный плеск вёсел и далёкий щебет птиц. Солнышко было такое ласковое, что хотелось поднять к нему лицо и закрыть глаза. Но тогда начинала кружиться голова, и можно было запросто свалиться с лодки. А ещё Грегеру казалось, что гладь протоки выпуклая, как стеклянная линза. Он несколько раз мотал головой, закрывал и открывал глаза, но наваждение не исчезало. Вот оно, подтверждение того, что земля круглая.

Кристиан, видимо, тоже чувствовал окружающую благодать, потому что выглядел умиротворённым. Это слово тоже было знакомо Грегеру по литературе. У-ми-рот-во-рён-ный, значит, в согласии с самим собой, в гармонии с природой, в мире с окружающим. Ни слова «благодать», ни слова «умиротворённый» не было в датском языке, а их аналоги были слишком бледной копией того состояния, которое ими описывалось русским языком. «Слишком красивый язык для варваров и агрессоров», – впервые озадачился несоответствием Грегер.

Кристиан, действительно, сегодня в первый раз за поход не был занят ни мыслями о Ксюше, ни погружён в себя. Он тоже заметил окружающую красоту и тишину, а между плесканием вёсел расслышал даже тоненькое журчание воды.

Грегер через Кристиана, сидевшего на вёслах, посмотрел на нос лодки, где располагалась Наташа. Такая рассадка была постоянной для их экипажа, только Кристиан с Грегером периодически менялись местами, оказываясь то за вёслами, то рядом с Ксюшей у руля. Наташа тоже выглядела умиротворённой, только с небольшой грустинкой.

Наташа думала о сестре и папе. Прошло уже больше двух лет с их ухода, и острота боли притупилась, остались память и светлая грусть. В такой день, как сегодня, Наташе было очень жалко, что они не могут почувствовать всю его прелесть. Она молилась, чтобы там, на небесах, им было так же хорошо, как ей здесь и сейчас.

Грегер искоса посмотрел на Ксюшу. Она, единственная из всего экипажа, сидела как нахохлившийся воробышек. Грегер порадовался за Кристиана, который, по его мнению, преодолел свои чувства к Ксюше, и ни капельки не пожалел девушку, не сумевшую по достоинству оценить искренние чувства другого человека.

– Держаться правее! – долетел до них веселый голос Гали.

Лодки растянулись по узкой протоке, которая петляла между высокими камышами, так что они лишь изредка видели то предыдущий, то следовавший за ними экипаж. Датчане шли последними. Перед ними шёл экипаж Сашки с Галей, и они отстали специально, чтобы громогласный Галин голос не мешал волшебству сегодняшнего дня.

Иногда протока расширялась, между травой даже мелькал берег, но приблизиться к нему, чтобы встать на обед пока не получалось. Иногда, вдруг, плавное течение протоки превращалось в стремнину, образуя небольшие порожки, и тогда шедшие впереди экипажи предупреждали об опасности и более удобном проходе.

– Ой! – опять раздался голос Гали одновременно с каким-то скрежетом. Что-то произошло.

Что произошло, стало понятно, когда экипаж Кристиана выскочил на открытое пространство. Лодка Сашки стояла посередине протоки, как вкопанная. Это было тем более удивительно, что буквально в полуметре от застывшей лодки бурлила очередная стремнина.

Кристиан и Ксюша осторожно приблизили свою лодку к лодке Сашки, и Наташа ухватилась за их корму. Лодка качалась как на качелях, но сдвинуться с места не могла. Тогда Кристиан велел Ксюше развернуть их лодку боком. Они вдвоём с Грегером пытались толкать застрявшую лодку вперёд, потом тянуть назад, на вёслах упиралась Галя, но всё было без толку.

Тогда Кристиан пересадил Грегера за вёсла, сам решительно разделся до плавок и прыгнул в воду. Грегер не стал его останавливать. Если Кристиану хочется отморозить свой детородный орган, то, пожалуйста. А с другой стороны, он же прошёл службу в элитных войсках морских подводников, может быть, он знает, что делает?

– Там два дерева торчат буквой V, вы между ними застряли, – сказал вынырнувший из-под лодки Кристиан, – попробую толкнуть вас назад.

– Погоди, одному не получится. Я сейчас! – сказал Сашка, разделся и тоже прыгнул в воду.

Но и вдвоём у них ничего не получилось. Если бы они могли упираться обо что-нибудь ногами, но под ними была вода, и только вода.

– Перегружайте к нам вещи! – скомандовал Кристиан.

Костян решил вопрос ещё более кардинально. Он понял основную идею: вес лодки уменьшится и она всплывёт, отцепившись от деревьев, захвативших её в плен своих веток. Поэтому он перекидал в соседнюю лодку часть груза, пока соседи не осели под кромку, разделся и тоже сиганул вниз.

Ребята поупирались уже втроем.

– Бесполезно, мальчики! – спокойно сказала Галя, – Пока я не сойду, ничего не получится.

И начала снимать ветровку.

– Не смей! – одновременно крикнули Сашка и Фёдор.

– А на вёслах кто будет? – продолжил Сашка. – А ты, блин, куда! – заорал он на Федора, – кто рулить-то будет?

Но было поздно. Фёдор, как был в одежде, так и спрыгнул с лодки. Видимо, это было последней каплей. Лодка покачалась на волнах от прыжка Федора, и плавно съехала назад с препятствия. Ребята подсадили Федора обратно в лодку, и оба экипажа, обогнув справа опасное место, продолжили движение. А Кристиан, Сашка и Костян, чтобы разогреться, отправились за ними вплавь. Доплыли до ближайшего берега, переоделись в сухое, перегрузились, расселись по своим экипажам.

– Вы где запропастились? – налетел на них Андрей, когда отставшие экипажи добрались до места стоянки.

А когда узнал, что произошло, воскликнул:

– Не поход, а тридцать три несчастья! – а потом озабоченно спросил, – Водкой растёрлись?

– Да не было у нас водки.

– А ну, быстро к костру! Танька! Достань пару бутылок водяры. Ребята, у кого есть шерстяные носки, лучше колючие, тащите сюда! Девчонки, вы там, это…, займитесь чем-нибудь. А вы, давайте, пацаны, раздевайтесь! Будем вас лечить народными методами.

Андрей успокоился, только когда ребят растёрли, переодели в шерстяныевещи и заставили выпить по стакану водки. Вернее, заставлять пришлось только Кристиана, остальные выпили вполне добровольно.

– А ты куда полез, болезный? – накинулся Андрей на Фёдора.

– Так надо было! – не отступил Фёдор перед возвышавшимся над ним на целую голову Андреем.

– Ага, понятно! – криво усмехнулся Андрей, – Дульсинею²⁵ свою спасал!

Тут, к сжавшему кулаки Федору, присоединился Сашка с не менее агрессивным видом, и Андрей отступил:

– Да ладно вам, пацаны! Шучу!

И только тут до Грегера дошло, что состав Сашкиного экипажа сегодня не был обычным. Ведь Фёдор-то из экипажа Сергея. И Галя каждый день была в новом экипаже, а в Сашкином застряла. И, кстати, что-то её совсем не слышно. И не видно. Девчонки, вон они, суетятся с просушкой мокрой одежды, а её нет среди них.

После того, как справились с одеждой, девочки приступили к приготовлению обеда. График дежурств соблюдали только ребята, а девчонки уже давно готовили еду все вместе. Чик-чик-чик, быстренько всё нарезали, в воду покидали, помешали и готово. Дежурная отвечала только за соль и сахар, а то так можно и пять раз посолить, и ни разу.

Галя к обеду не вышла, ушла в лес и грузно осела на пеньке. Федор с Сашкой покружили около неё, но побеспокоить не решились.

Галя уже давно смирилась со своим весом. Уж сколько она предпринимала попыток похудеть, каких только диет не перепробовала. И голодала на воде, и бессолевой диетой давилась, и на кефире сидела, и калории подсчитывала – ничего не помогало. Словно в насмешку над её усилиями, тело продолжало раздаваться вширь. Только желудок себе посадила.

Но сегодняшнее происшествие выбило её из колеи. Особенно, когда в воду прыгнул Федор, и его перевязанная голова, как огромный поплавок, заколыхалась над поверхностью воды. Галя уже тогда чуть не расплакалась. А когда они добрались до стоянки, потихоньку от всех ушла в лес. И там уже дала волю слезам. Похоже, придётся ей завязывать с любимыми походами. Правильно сказал про неё Андрей – тридцать три несчастья. Ведь это из-за неё они вчера притащились последними, с огромным трудом преодолев большую воду. А сегодня, так и вообще – все лодки спокойно прошли по протоке, и только их, из-за неё, застряла. Прощай, любимые песни у костра! Прощай, весёлые игры! Прощай, мягкое скольжение лодки по серебристой воде!

Девчонки заметили отсутствие Гали на обеде, налили в её миску щедрую порцию наваристого борща и гурьбой отправились в лес по направлению, которое им указали Федор с Сашей.

Получилось только хуже. Галя уже не плакала, только обессилено сидела с опухшим от слёз лицом. Когда подошли девчонки, разрыдалась вновь. Успокоить её не получалось. Тогда Таня отправила девчонок назад, забрала у них Галину миску с борщом и осталась, усевшись напротив на поваленном дереве.

Какими уж словами она её уговорила, никто не знал, но к костру Таня вернулась с пустой миской, но без Гали. Татьяна же упросила Андрея остаться сегодня на ночь здесь. Андрей был недоволен незапланированной днёвкой и поставил вопрос на голосование, поскольку дальше всем, чтобы нагнать упущенное время, придётся упираться на вёслах с удвоенной силой. Все единодушно проголосовали «за».

Дальше жизнь лагеря потекла по обычному руслу. Ребята – за дровами, девчонки – ставить палатки, всем вместе – разбирать и растаскивать вещи.

В приготовлении ужина Галя уже участвовала наравне с остальными, только её веселого зычного голоса было не слышно. На ужин девчонки расстарались: к уже поднадоевшим макаронам с тушенкой настрогали из свежих овощей салат из всего, что было у них в запасе. Да и зачем овощам вянуть? Где-нибудь что-нибудь раздобудется по дороге.

Играть не стали. Как-то не было настроения. Олег предложил танцы. У него был небольшой плеер на батарейках, он врубил его на полную мощность и они танцевали, пока батарейки не сели. Сначала медленные танцы. По чесноку делили между собой девчонок, которых было в три раза меньше. Разница была даже ещё больше, поскольку Сашка с Федором никого из ребят не подпускали к Гале, приглашая её на танец в строгой очерёдности, друг за другом. Ксюша перетанцевала со всеми, и не по одному разу, кроме Андрея и Кристиана. Почему-то они её ни разу на танец не пригласили. И она их тоже не стала приглашать, когда объявили белый танец.

Вскоре медленные танцы надоели, да и алкоголь уже раскочегарил кровь, и Олег поставил диск с народными танцами. Там было всё вперемешку: и русская полька, и греческие сиртаки, и что-то то ли шотландское, то ли ирландское, и еврейская Хава-Нагива, и что-то ещё, неподдающееся определению. Грегер был удивлён. Русские с удовольствием танцевали любые танцы, создавалось впечатление, что они их знают все. Как-то не совмещались в его сознании растиражированный всей западной прессой русский шовинизм²⁶ с таким интернациональным поведением. Он решил над этим поразмыслить, когда в палатке доберётся до своего дневника.

Когда батарейки в плеере сели, дошло дело до гитары. Галя уже отошла от своих горестных размышлений, повеселела и пела вместе со всеми. Андрея потянуло на хулиганские песни с матом, но Наташа быстренько отобрала у него гитару.

А Таня насторожилась. По-видимому, она опять пропустила момент, когда Андрей перебрал свою норму водки (другой алкоголь он не признавал). А когда Андрей перебирал – дело начинало пахнуть керосином. Ну, точно! Уставился своим тяжёлым взглядом изподлобья в какую-то одну точку. И куда же мы смотрим? Ну, конечно! Кто бы сомневался! Андрей в упор смотрел на Ксюшу. Ксюша заметила этот страшный взгляд и очень испугалась. Что-то тёмное, жуткое поднималось в Андрее.

Пора было принимать срочные меры, а то быть беде. И главное тут была внезапность. Андрей и так-то был не слабаком, а в таком состоянии его силы удесятерялись. Татьяна пошепталась с Олегом и Сергеем, с которыми они уже не раз бывали вместе с походах, те предупредили остальных. А Татьяна постаралась увести от поля предстоявшей битвы девчонок с Федором и иностранцами (им ещё только международного скандала не хватало!).

Но не тут-то было. Кристиан тоже заметил потемневшего Андрея, и на кого он смотрел таким зверем, тоже проследил. Когда ребята дружно навалились на Андрея, Кристиан рванул обратно к костру, уже отойдя от него на приличное расстояние. Грегер поспешил за ним и попробовал оттащить Кристиана, но заработал нехилый удар кулаком в нос от своего будущего короля. А Кристиан нырнул в кучу малу.

Если бы не внезапность нападения, фиг бы они справились с Андреем, по крайней мере, ушибов и синяков заработали в разы больше, это точно. А всего-то и нужно было связать ему руки и ноги. Но Андрей отчаянно сопротивлялся. Когда им удалось связать ему руки за спиной, он дрался ногами. Даже головой бодался, когда они его стреножили. А уж ругательствами поливал, даже у ребят уши вяли и закатывались в трубочку.

Девчонки вернулись на поляну и начали хлопотать над ранеными. Наташа в первую очередь принесла холодной воды из реки в алюминиевой кружке и приложила к на глазах распухающему носу Грегера. В ход пошли йод, мази, бинты. Все были перевозбуждены, а Андрей продолжал буйствовать, извиваясь около костра.

Ксюша сама подошла к Кристиану и начала осторожно промокать ему кровь из разбитой губы. Он остановил её руку. Она посмотрела прямо ему в глаза и увидела там такую любовь, такое отчаянье, такую нежность, такую гремучую смесь чувств, что сердце её не то, что дрогнуло, а просто разбилось вдребезги. Нет, не сердце разбилось, а ледяная корка вокруг него растрескалась и опала осколками, как в сказке «Снежная Королева» у Кая, когда его нашла Герда.

Они долго стояли, глядя друг другу в глаза, а потом Кристиан наклонился за поцелуем.

– Больно будет! – прошептала Ксюша у самых его губ.

– Сладко! – возразил Кристиан и приник к её губам.

К реальности их вернул взрыв хохота.

– Ну, силён, братан! – сквозь смех произнёс Серёга.

Оказывается, пока девчонки обрабатывали раны, Андрей успел успокоиться и заснуть, и теперь трубно храпел, уткнувшись лицом в землю. Ребята занесли его в палатку и развязали. Андрей свернулся клубочком. Сложил ладони, как ангелочек, и подложил их под щёку. Почмокал губами, как младенец. На очередной взрыв хохота даже не шелохнулся.

Все разбрелись по своим палаткам. Кристиан с Ксюшей одни остались у костра. Разойтись, оторваться друг от друга не было сил. Они так долго шли навстречу, что расстаться сейчас хоть на миг, было немыслимо.

– Идите уже в нашу палатку! А то замёрзните!

Это сжалилась над ними Наташа. Кристиан замер, боясь поверить своему счастью, и с трепетом ожидая вердикта Ксюши.

– А ты как же? – спросила Ксюша.

– Ну, уж в этаких хоромах, как-нибудь размещусь! – ответила Наташа, намекая на шатёр Кристиана.

Кристиан помог Наташе перетащить её рюкзак и спальник в свою палатку, быстренько собрал свои вещи и со словами: «Спокойной ночи!» ретировался из палатки.

Ошарашенный Грегер даже не успел отреагировать. Он вообще-то собирался перейти с Кристианом на официально-холодный тон после его возмутительного поведения, а сейчас сидел над своим дневником в раздумьях о загадочной русской душе, попутно решая дилемму: записывать или нет туда драку с Андреем, поскольку, занятый своим пострадавшим носом, не успел чётко всё рассмотреть. А уж причины произошедшего вообще были за гранью его понимания. Может быть, Наташа ему сможет что-нибудь объяснить? И это практическое соображение заглушило шевельнувшуюся в его душе неловкость от проживания в одном помещении с девушкой, с которой его не связывает секс. Других чувств к девушкам Грегер пока не испытывал.

²⁵ – Дульсинея Тобосская – центральный персонаж романа Мигеля Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», возлюбленная, дама сердца героя романа (из Википедии)

²⁶ –  идеология, суть которой заключается в проповеди национального превосходства с целью обоснования права на дискриминацию и угнетение других народов. Шовинизм способствует возникновению и распространению неприязни и даже ненависти к чужакам, иноземцам, иноверцам, по принципу «не такой – чужой – чужак – враг»

19

Андрей выполз из палатки уже к концу завтрака.

– Андрюха, ну, ты как? – сочувственно спросил Олег.

Андрей вяло махнул рукой. Татьяна молча поставила перед ним трехлитровую банку с солёными огурцами. Он одним махом выпил полбанки рассола и взялся за миску с подогретыми остатками вчерашнего борща.

Грегер был потрясён – никакого осуждения, ни намёка на то, чтобы коллективно обсудить вчерашнюю ситуацию. Все делают вид, что ничего необычного вчера не произошло. Или это всё для русских обычное дело? Его глубокомысленные философские рассуждения прервал осторожный, можно даже сказать, смущённый голос Андрея:

– Это я так тебя приложил?

Грегер взглянул на уже оклемавшегося Андрея, понял, что свой вопрос тот адресует ему, скосил глаза на Кристиана и коротко ответил:

– Нет!

– Ну, слава богу! А то я ничего не помню…

Ребята начали наперебой рассказывать про вчерашнее, попутно разукрашивая рассказ подробностями, которых не было. Андрей смеялся вместе со всеми. А Грегер пыхтел от возмущения, поскольку виновник его разбитого носа светился как рождественская ёлка, вообще не реагируя на происходящее. Рядом с ним светилась от счастья Ксюша. Казалось, что они, как йоги, парили над землёй, а не сидели на бревне. Смотреть на них было также трудно, как на яркое солнце в жаркий полдень. И немного завидно.

Грегер отвёл глаза от Кристиана, всё равно сверлить его взглядом было бесполезно, и натолкнулся на сияющую луну Галиного лица. Рядом сидел такой же сияющий Федор и держал Галю за руку. Так вот почему Сашка не принимал участия в общем веселье, а одиноко сидел поодаль и зачем-то ковырял палкой в остывающих углях костра! Галя выбрала Федора, а не его. Небольшого роста Фёдор смотрелся тщедушным рядом с дородным Галиным телом, хотя слабаком не был, а был, скорее, жилистым. Кряжистый Сашка, с точки зрения Грегера, смотрелся бы с Галей более гармонично. Что это? – размышлял Грегер, – Тайны загадочной души русской женщины? Или загадки любой женской души?

– А вот у нас в части был случай…, – услышал Грегер знакомую фразу, только сказанную не голосом Андрея, а голосом Олега, и навострил уши – … Комполка перед Новым годом решил устроить концерт, как говорится, "из местной самодеятельности". К концу концерта срочники должны были выбежать на сцену, схватить нашего прапорщика и унести со сцены, тем самым как бы провожая "старый" год. И вот, представьте: выбегают пацаны в полном прикиде на сцену, и несутся к прапору. Тот, будучи немного навеселе (Новый год, как-никак), решил немного посопротивляться для большего правдоподобия. А зря! Солдатики в той ситуации мало что соображали, у них же рефлексы на сопротивление выработаны в результате занятий по рукопашному бою. Стандартный приём: упор в спину, подсечка, и прапор, не ожидавший такой подлянки, падает на пол. Будучи в немного заторможенном состоянии, он не успевает сгруппироваться и умудряется расквасить себе нос, тут же оглашая зал потоком мата, в котором цензурными были только междометия. Завалив прапора, срочники берут его на руки и под его отчаянный ор уносят со сцены. Ну, мы думали, прапор потом их с потрохами съест, а он ничего, нормальным мужиком оказался, солдатиков тех никак не прессинговал.

– А у меня в армии тоже случай был, – не преминул рассказать Андрей, – Мы перебазировались за Полярный круг на транспортниках. Полёт был сложный по метеоусловиям. За окнами ни черта не видно. Представляете, даже тяжеленный АН мотало из стороны в сторону. Нас пятеро в салоне было и техника. Вдруг выходит к нам из кабины пилотов бортинженер, достаёт водяру и предлагает выпить. Мы отказались, конечно, а он всю бутылку так сам и «уговорил», а потом отрубился. Сели, наконец. Лётчики вышли из кабины уставшие, злые, а как увидели своего храпящего бортинженера, вообще впали в бешенство. Они нас спустили по трапу, а потом тот, что помоложе, спрятал парашюты, растолкал пьяного бортинженера, сказал что они падают, и отдал ему последний парашют. А за бортом полярная ночь, вьюга, ничего не видно. Мужик, еще не проспавшись, одевает лямки парашюта и бросается в открытую дверь как учили – руки, ноги в стороны с криком: "А-а-а-а-а! Бля!" Но дернуть за кольцо не успевает, хряпается со всей дури на бетонку. Всё лицо всмятку и причиндалы свои отбил конкретно. Ну, что? Давайте-ка выдвигаться. Сегодня будем упираться до посинения, то бишь, до того, как стемнеет.

Андрей задал бешеный темп, но как они ни старались, до запланированного места стоянки до темноты дойти не сумели. И это притом, что девчонки утром успели сварить рассольник (не пропадать же огурцам из банки!), и во время обеда его оставалось только разогреть. Андрей не стал больше рисковать, лишний раз разгружаться-загружаться не хотелось, но всё же это было лучше, чем в темноте напороться на какое-нибудь неожиданное препятствие. И они встали на ночлег. Дальше всё как обычно: дрова, палатки, девочки направо, мальчики налево.

Сашка где-то бродил и к ужину вернулся воодушевлённым:

– Мужики! Я такую заводь нашёл! Там рыбы, наверняка, не меряно! Кто со мной на ночную рыбалку?

– Это как? – заинтересовался Грегер. – У тебя есть лицензия на рыбалку? А у кого её нет, может пойти?

– Я тебе могу выписать! – сказал с самым серьёзным видом Андрей. – И печать на лоб поставить.

– Почему на лоб? – удивился Грегер.

– Ну, как же? Приезжает ночью инспектор – как он твою бумажку будет ночью читать? А так, на лоб фонариком посветит, и сразу видно: браконьер ты или законопослушный рыбак!

Тут ребята не выдержали, заржали. Грегер ничего не понимал.

– У нас никакой лицензии на рыбалку не требуется, – сжалилась над Грегером Татьяна. – А вы нашли над чем смеяться! Хватит уже!

– Да ладно, братан, не обижайся! – хлопнул насупившегося Грегера по плечу Андрей. – Пойдём с нами, сам всё увидишь. Сашка, я с тобой!

– А ночная рыбалка – это вообще ночью не спать? А как же завтра грести? – начал расспрашивать Грегер, в котором любопытство перевесило всё остальное.

– Ну, почему же, совсем? Выйдем часика в три. А греблю, конечно, никто не отменяет.

– Нет, спасибо! Я лучше посплю, – решил Грегер.

– А я пойду! – воскликнул вдруг Кристиан, уже давно прислушивающийся к разговору.

Поход подходил к концу, и ему не хотелось ничего упустить из этого короткого, но такого замечательного приключения.

Из дневника Грегера:

«Е.В. добился К. Это говорит о наличии в его характере упорства и воли в достижении поставленных целей.

Сегодня о русской армии рассказывал не только Пингвин, но и О. Понял только то, что русские пьют всегда и везде, даже во время службы.

Девочки приготовили на обед очередной шедевр. Кажется, я «подсел», как говорят русские, на их супы. Спросил у них, сколько видов супов в русской кухне. Они начали перечислять и сбились на третьем десятке. Даже в походе девочки ни разу не повторились!

С Н. почти восстановили рассказ про цирк»

20

На рыбалку вышли вчетвером на двух лодках: Сашка с Кристианом и Андрей с Грегером. Поскольку пошёл Кристиан, пришлось тащиться и Грегеру. Не мог же он отпустить Его Высочество одного ночью – мало ли что может случиться? Кристиан предлагал Грегеру остаться, не ходить, но тот настоял. И Кристиан пожал плечами – твоё дело!

Грегер выполз из тёплого спальника в стылую майскую ночь и подумал о том, так ли уж привлекательна служба в охране особ королевской крови? Получалось, что как-то не очень…

Они просидели в лодке два часа, но так ничего и не поймали. Поплавок даже ни разу не дёрнулся. Грегер начал клевать носом и чуть не свалился в воду.

– Эх! Сейчас бы пару шашек динамита! – мечтательно произнёс Андрей, – И на уху бы набралось, и на жарёху!

– Так тоже разрешено? – удивился Грегер.

– Не, динамитом запрещено… Но, если очень хочется и никто не увидит, то можно!

Грегер ничего не понял, но переспросить не успел, поскольку Андрей опять вспомнил очередной случай из своей армейской службы:

– Был у нас как-то один случай. Рванул склад боеприпасов. Вот это я тебе скажу, был фейерверк! Нас подняли по тревоге, отвели на безопасное расстояние. Начали проверять личный состав и, вдруг, обнаруживают, что одного солдатика не хватает. А он в эту ночь как раз был на посту около складов. Ну, мы решили, что всё, кирдык пацану. Жалко его, но к складам не сунешься. Рвалось там дня три. А как затихло, приехала комиссия из штаба, села в мой танк, я механиком-водителем службу заканчивал, поехали разведывать обстановку. Местность вокруг, конечно, немного лунная от разорвавшихся снарядов. Подъезжаем к бывшим складам, и, вдруг, по танку начинают стрелять, в аккурат, по смотровым приборам. Представляешь, пацанчик-то наш жив оказался! Трое суток с поста не уходил. Решил, что настал его "последний и решительный"…

В пять утра Андрей решил, что хватит тут мёрзнуть и свернул рыбалку. Сашка с Кристианом ещё не вернулись. «И зачем я мёрз, если всё равно рыбачили отдельно?», – подумал Грегер и быстренько залез в палатку, чтобы поспать ещё хотя бы пару часиков до подъёма. Наташа сладко посапывала во сне, как ребёнок. Грегеру почему-то стало тепло на душе, и он заснул сном младенца.

21

Грегер выполз к завтраку одним из последних. Все ребята сгрудились около костра и что-то оживлённо обсуждали. В середине кружка Грегер обнаружил лопающихся от гордости Сашку и Кристиана. Предмет гордости в виде четырёх толстых лещей находился тут же в ведре у их ног.

Но, в конце концов, удачливые рыбаки раскололись, и рассказали правду. Как оказалось, рыбу они поймали не на удочки. Крючок Сашки за что-то зацепился, они вытянули старую сеть с несколькими дохлыми рыбками и несколькими ещё живыми. Сеть явно никто уже давно не проверял. Так что они вытащили её на берег всю, освободили ещё живую мелочь, а четвёрку этих красавцев притащили в лагерь. Будет завтра знатная уха напоследок! А сейчас оставался один короткий марш-бросок до их последней стоянки.

Но со стоянкой им не повезло. Она оказалась занята

байдарочниками. Андрей высадился для переговоров – вдруг они вот-вот уйдут, но ребята встали до завтрашнего утра, так что пришлось идти дальше. Следующее место было не хуже намеченного, за одним исключением – готовых камней для баньки, той, с веничком, которую Андрей обещал несколько дней назад, здесь не было. И за дровами было идти далековато. А для баньки их требовалось ого-го, как много. В остальном место было очень даже симпатичное – широкая песчаная коса, ровная поляна, готовое место для костра, даже крепко сбитый длинный стол с лавочками, да ещё и под навесом, имелся. А поодаль, там, где начинался лес, виднелась заветная будочка туалета, к непомерному удивлению Грегера, уже успевшего отвыкнуть от благ цивилизации.

Обедом ребята заморачиваться не стали, так, зажевали голод бутербродами, оставив уху в качестве главного блюда прощального ужина, и занялись делами. Олег с Серёгой ушли за чем-нибудь вкусненьким (и горячительным, конечно) в ближайшую деревню. Андрей с ними не пошёл, оставив себе более ответственную миссию по поиску камней и сооружения баньки. Не один, конечно, с ним осталось ещё трое ребят. У Сашки была задача наделать берёзовых веников. А остальные ребята пошли за дровами.

Девчонки тоже без дела не сидели. Татьяна с Галей занялись ревизией продуктов (часть нераспечатанных пачек и консервов можно будет сдать обратно на склад и вернуть за них деньги). Люда, как главная повариха, занялась рыбой. А Ксюша с Наташей сами вызвались пойти в лес за черникой (девчонки договорились сделать ребятам сюрприз в виде вареников – не зря же они протаскали весь водный поход пакет с мукой, тщательно оберегая его от влаги!)

Наконец, все дрова были попилены, поколоты и сложены в аккуратную поленницу. Рядом с ней примостились заготовленные Сашкой березовые венички. Андрей уже затопил баньку (камни должны были хорошо раскалиться, а для этого требовалось время). Олег с Серёгой вернулись с целой сеткой водки и кучей пачек разного печенья. На костре уже вот-вот должна была закипеть вода для ухи, а девчонки замесили тесто и оставили его дозревать, накрыв влажной тряпочкой. А черники всё не было.

Кристиан забеспокоился. Он спросил у девочек – где Ксюша и Наташа? Те спокойно ответили, что ушли они давно, так что должны вот-вот вернуться. Спрашивать ребят было бесполезно, они вообще на девчонок внимания не обращали, каждый был занят своим делом. Кристиан подождал ещё пятнадцать минут, но никто не появился, страх за любимую скрутил внутренности в тугой узел, и он пошёл за фонариком, чтобы идти в лес искать девчонок.

У Грегера тоже внутри всё сжималось от страха за Наташу, но отпустить в лес Его Высочество, он не мог. И составить ему компанию в поисках тоже не мог. У него на этот случай были совершенно чёткие инструкции: он обязан был пожертвовать собой ради наследника престола, но так, чтобы в результате этих действий ничего не угрожало ни здоровью, ни жизни Его Высочества. А как он мог это обеспечить в незнакомом лесу? Даже, если Грегер погибнет, от этого опасность для Кристиана не исчезнет. И Грегер принял решение не отпускать Кристиана в лес.

Кристиан и так был на взводе, а на странные, с его точки зрения, действия Грегера просто вызверился. Вместо того чтобы идти с ним, он не только не идёт сам, но и его вознамерился не пустить!

Ребята с удивлением наблюдали (но пока не вмешивались) за ссорой датчан. Кристиан почти кричал – Грегер отвечал спокойно. Кристиан нападал – Грегер уворачивался от ударов. Кристиан куда-то порывался пойти – Грегер неизменно заступал ему дорогу. Наконец, Кристиан предпринял решительные действия, прыгнув на Грегера, но и в этом случае Грегер не давал сдачи, а лишь пытался блокировать удары нападавшего.

Татьяна подошла к Андрею:

– Может, уже хватит цирка? Иди, скажи ему про Ксюшу, пока они не поубивали друг друга.

– И где ты тут видишь убийство? Даже нормально драться не умеют, – проворчал Андрей, но к иностранцам пошёл.

– Всё, пацаны, брейк! Брейк, я сказал! Из-за чего сыр-бор?

– Ксюша и Наташа пропали, надо идти их искать, – ответил Кристиан, – а он сам идти не хочет, и меня не пускает!

«Как в детском саду, ей богу!», – подумал Андрей.

– Поиски в незнакомой местности в условиях приближающейся темноты, приведут к тому, что вместо двух потерявшихся будет четверо, – ответил Грегер.

– А он разумные вещи говорит! – решил поиграть в рефери на ринге Андрей.

– Я всё равно пойду! Как можно хладнокровно бросить двух девочек одних ночью в лесу???

– А кто тебе сказал, что мы их собираемся бросать? Давай так: спорим, что… (Андрей посмотрел на часы), что ровно через сорок минут они сами вернутся целыми и невредимыми?

– А если не вернутся?

– А если не вернутся, – сказал серьёзно Андрей, твёрдо глядя в глаза Кристиану, – мы пойдём прочёсывать лес все вместе. Договорились?

Кристиан в глубине души понимал всю бесполезность его блужданий по незнакомой местности, поэтому согласился. Хотя, время, проведённое в бездействии, когда кажется, что именно в этот момент с твоим любимым человеком происходит что-то страшное, а ты ничего не делаешь, чтобы его спасти, ужаснее любого кошмара, который может случиться лично с собой.

Андрей не тянул специально время. Ещё час назад он прошёл по следам девчонок, после того, как к нему подошла Таня и с тревогой сообщила, что Ксюша и Наташа до сих пор не вернулись из леса. Эти места Андрей знал, как свои пять пальцев. Если речки и протоки в каждом походе он старался выбирать новые, благо, что их тут было столько, что и двух жизней не хватит, чтобы обойти все, то мест стоянок перед турбазой было наперечёт. Он видел (по следам, конечно, а не воочию), как девчонки кружили на одном месте, всё время возвращаясь в одну и ту же точку, пока окончательно не потеряли направление, ведущее к лагерю. Потом они вырвались из замкнутого круга и начали шарахаться из стороны в сторону (видимо, у них началась паника). А потом набрели на высоковольтную линию, и пошли вдоль неё. Молодцы! Сообразили, что линия неизбежно выведет их к людям. Если бы пошли на юг, то через пару часов вышли бы к турбазе. Но они пошли на север, а, значит, они вскоре должны были услышать реку (высоковольтка вплотную к реке не подходила). А там уже оставалось надеяться, что сообразят пойти по течению, что неизбежно приведёт их в лагерь. Прикинув расстояния, Андрей понял, что через пару часов они должны вернуться. С этого момента прошло уже более полутора часов, отсюда он и сказал Кристиану про сорок минут, взяв срок с запасом.

Уха и баня уже были готовы, но никто не спешил приступать ни к трапезе, ни к помывке. И только когда через полчаса обозначенного Андреем времени, девчонки вынырнули из-за косогора, лагерь зашевелился.

Кристиан опрометью бросился к Ксюше, а Грегер застыл, как соляной столб посреди лагеря. Вся его душа рвалась навстречу Наташе, но кто он ей, чтобы открыто проявлять свои чувства? Наташа подошла к Грегеру сама, испуганная, уставшая, и прижалась всем телом. Грегер обхватил её своими большими руками и стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Его пронзило острое чувство осознания её хрупкости. Нечто подобное, он в первый раз ощутил, когда они топтались в медленном танце под плеер Олега… А потом Грегер обнял Наташу за плечи и увёл в их палатку.

Андрей наблюдал за парой, застывшей на середине поляны и думал о том, каким странным получился этот поход. То происшествия одно за другим, то любовная лихорадка. В походах не редко возникали любовные отношения. Вот и с Таней они же в походе познакомились. Но чтоб сразу три пары? Такого ещё не было…

Таня тоже смотрела на пару Грегера и Наташи. Смотрела с лёгкой грустью и завистью. Первые дни влюблённости, острота ощущений, эйфория счастья… Всё это она ещё помнила и хотела бы испытать вновь. Но для этого, наверное, надо было бы найти новую любовь? Хочет ли она этого? – прислушалась она к себе. Нет! Нет! Пусть будет так, как есть сейчас…

В это время вторая пара дошла до стадии бурного выяснения отношений. Ксюша, в отличие от Наташи, не выглядела ни испуганной, ни уставшей. Наоборот, глаза её светились от возбуждения, адреналин бушевал в крови, и Кристиан заклокотал от возмущения, что она так легкомысленно относится к происшествию, воспринимая его, как забавное приключение, и совершенно не понимает безответственности своего поведения и ужаса тех часов, что доставила ему. Слово за слово, они поссорились. А на упрёк Ксюши, что он не удосужился поднять задницу, чтобы пойти её искать, Кристиан побледнел, развернулся и ушёл строевым шагом. Что ему ещё оставалось делать? Притащить ей Грегера в качестве свидетеля того, что он порывался идти её искать, а тот его не пустил? Это выглядело бы совсем уж по-детски!

А лагерь уже жил обычной жизнью. Андрей раскочегарил костёр под камнями в бане и пригласил туда первыми девчонок. И потеряшки пусть расслабятся, и вареники девчонкам ещё надо успеть слепить. Вот, как раз, пока ребята будут париться, варенички и подоспеют.

В бане Ксюша с Наташей рассказали (Наташа больше отмалчивалась, она реально испугалась и запаниковала в лесу, и сейчас ещё никак не могла отойти от ситуации), как заблудились, увлёкшись сбором черники, как кружили на одном месте, как испугались, когда поняли, что место их «не отпускает», как набрели на высоковольтную линию и по ней вышли к реке, как увидели на противоположном берегу развалины каменной часовенки, которую проплывали сегодня днём, и обрадовались, что вышли к нужной реке, а там уже было понятно, что рано или поздно, идя по течению, они к своим доберутся. Всё так, как предположил Андрей.

Второй партией в баню Андрей запустил половину ребят, в которую насильно вогнал упиравшегося Грегера и нахмуренного Кристиана, и поручил своим дружбанам, Олегу и Серёге, конкретно отхлестать иностранцев берёзовыми вениками, и проследить, чтобы они вместе со всеми обязательно окунулись в реку. А то не прочувствуют всей прелести русской бани.

Пока ребята в две смены парились в бане, и уха настоялась, и вареники девчонки успели и слепить, и сварить. И теперь они, благоухающей горкой, щедро пересыпанные сахарным песком, гордо стояли посередине стола.

Ничего вкуснее в жизни Грегер не ел. Если бы он был сентиментален, то воскликнул бы в этот момент: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»²⁷. В душе его царило счастье. На столе была прекрасная еда. Воздух вокруг был таким упоительным, что его хотелось не только вдыхать, но и кушать, ощущать каждой порой своего тела. Тело звенело после экзекуции мокрым веником и очистительными водами холодной реки. Рядом сидела живая и здоровая Наташа, которую он полюбил всей душой, когда – и сам не заметил, а понял, что любит, только когда испугался, что может потерять. И она его тоже любит! Этой ночью они будут любить друг друга не только душой, но и телом…

Кристиан чувствовал себя оскорблённым. Была задета и его гордость, и его честь. Если Ксюша посчитала его трусом и предателем, значит, она его не понимает, не чувствует, не любит. И ему осталось только перетерпеть оставшиеся полтора дня, вернуться в Данию и окончательно закрыть эту главу своей жизни.

Сохранять лицо у Кристиана получалось хуже, чем у Ксюши, которая хоть и не проходила обучение выдержке, как особы королевской крови, но была искренне возмущена и разочарована эгоизмом Кристиана. Она даже попыталась уговорить Наташу вернуться к ней в палатку, но та, к огромному облегчению Грегера, категорически отказалась.

Ксюша ушла от костра практически последней. Она надеялась, что Кристиан за это время заснёт, и продолжения выяснения отношений не будет. Неужели он не понимает, как ей было страшно?! И что это за обвинения, что она вела себя безответственно, поэтому вернулась такая бодрая и совсем не расстроенная??? Да если бы она не взяла себя в руки, когда они поняли, что заблудились, как бы они вообще выбрались из леса? Наташа, мудрая, старшая Наташа запаниковала до истерики. Ксюше ничего не оставалось, как взять всю ответственность на себя.

Единственно, за что корила себя Ксюша, это за слова, вырвавшиеся сгоряча. Ведь могло оказаться также как с Женькой – совсем не так, как увиделось ей со стороны. Но мамы рядом не было, чтобы разложить всё по полочкам… Вот мама бы не стала набрасываться на неё с упрёками, пока не разобралась с ситуацией. Прижала бы её к себе, погладила по головке, выслушала бы, похвалила. А он?!? Да ей бы и в голову не пришло упрекать его в чём-то, если бы он её просто обнял и сказал, как он рад, что она вернулась целой и невредимой… Но ему, похоже, вообще на неё наплевать! Забрался в спальник и дрыхнет без задних ног! Ну, и чёрт с тобой!

Кристиан слышал, как раздражённо вжикнула молния на Ксюшином спальнике. И её сердитое сопение он тоже слышал. Ему так хотелось прижать её к себе, сказать, как он её любит, и как бесконечно он рад, что она вернулась целой и невредимой… И плевать на гордость! Но… Если она его не любит, то этого ей ничего не нужно… И Кристиан продолжил делать вид, что спит.

²⁷ – поэтические строки из трагедии Иоганна Вольфганга Гёте «Фауст». Обычно употребляются в буквальном смысле как фраза-символ наивысшей степени счастья, удовольствия, восхищения чем-либо (полнотой жизни, красотой и т. д.).

22

Утром Грегер с удивлением обнаружил, что Кристиана и Ксюшу ночь не помирила. Ещё позавчера, он бы отнёсся к этому равнодушно, даже, наверное, обрадовался. Но сегодня, когда он так понимал Кристиана, чувствовал тоже, что и он, был пьян от счастья, Грегер не мог допустить, чтобы друг мучился, как с похмелья.

Он подумал о Кристиане «друг»? Что это с ним? Видимо, от любви крыша съехала на бок! Ну, вот, теперь «крыша»… Такими темпами он вообще скоро в русского превратится… Но об этом потом. Сейчас надо было спасать дру… Кристиана. Видимо, они с Ксюшей так нормально и не поговорили. И Грегер решил рассказать Кристиану то, о чём поведала ему Наташа между знойными поцелуями и страстной любовью (раньше бы Грегер сказал «сексом», но к тому, что было между ним и Наташей это слово не подходило).

Кристиан всё ещё был зол на Грегера, ведь, если бы он его не удерживал, то у Ксюши бы не нашлось повода в нём усомниться, а потому никак не отреагировал на его появление. Но слышать-то он его слышал. А Грегер, между тем, рассказал, как мужественно вела себя Ксюша в лесу, как поддерживала и приободряла запаниковавшую Наташу, как вывела их обоих к лагерю…

Ну, вот! А он упрекал её в безответственности! И Кристиану стало ещё хуже. Он ушёл за косогор, из-за которого вчера вынырнули девочки, уселся на песок и уставился, ничего не видя, на противоположный берег реки.

– Прости меня, пожалуйста! – прошептал совсем рядом голос Ксюши.

Кристиан повернулся на голос, и в его остекленевшем взгляде сначала появилось недоумение, потом удивление, потом надежда, а потом такая отчаянная радость, что Ксюше не пришлось говорить дальше слова оправдания, которые она заготовила, пока бегала вокруг лагеря в поисках любимого. О том, что происходило в лагере, когда их хватились, ей рассказала Наташа со слов Грегера. И об Андрее, и о потасовке между Кристианом и Грегером…

К реальности их вернули крики Андрея, который звал Кристиана. Пора было приводить турбазовский инвентарь в порядок. Федору, Грегеру и Кристиану руководитель поручил самую «любимую» работу всех туристов: отдраивать от грязи и копоти котелки, казаны, сковородки. Татьяна попыталась вызвать в душе Андрея снисхождение к иностранцам и калечному Федору, но у неё ничего не получилось.

– Какого хрена? – хохотнул Андрей, – Им и так в походе повезло. Пусть эти Ромео повкалывают. Не развалятся. Опять же, и для семейной жизни наука пригодится!

Грегер, начищая песком закопченную сковородку, опять вернулся к размышлениям о варварских обычаях русских. Неужели на турбазе нет обыкновенной посудомоечной машины? И так ли уж обязательно начищать посуду песком? Ведь для этого есть элементарные химические посудомоечные средства. И ещё у него было смутное подозрение, что их троица для этой грязной работы была выбрана не случайно. Но рядом с блаженной улыбкой на лице начищал котелок песком Его Высочество наследный принц королевства Дании, и Грегер, вздохнув,

вернулся к своей недочищенной сковородке, и вслух свои соображения не высказал.

23

В гостинице Грегер перечитал дневник и понял, что свою миссию с треском провалил. Дневник представлял собой смесь его собственных псевдо-философских рассуждений, армейских анекдотов (он спросил у Тани, в каких войсках служил Андрей, а она ответила, что вообще не служил, у него плоскостопие), словаря русского сленга (в чём – в чём, а в «крылатых выражениях» и русском мате они с Кристианом преуспели за десять дней похода так, что словарь, в принципе, был уже не нужен) и кулинарной книги (Грегер внёс в дневник рецепты понравившихся ему супов). И Грегер сжёг дневник, вырвав из него в последний момент несколько страничек с кулинарными рецептами.

Составил обтекаемую служебную записку, упирая на сверхподозрительность русских, не позволившую добыть секретные сведения за столь короткий срок, и даже получил благодарность за успешное выполнение задачи по охране жизни и здоровья всем известной особы королевской крови в экстремальных обстоятельствах.

А через два месяца так затосковал, что хоть в петлю лезь. И понял, наконец, значение русского слова «ностальгия», хотя оно, конечно не русское, и было бы странно его употреблять к чувству тоски по России исконного датчанина… В общем, путаница какая-то, но, тем не менее, именно ностальгией ближе всего описывалось то чувство, которое испытывал Грегер. Которое засело у него внутри и ныло, и ныло… Он очень завидовал Кристиану, который, не смотря на скандал вселенского масштаба в королевской семье, вызванный его объявлением, что он женится на русской девушке (именно так, в утвердительной форме – женится, а не «намерен жениться»), знал, что ему надо делать и делал это.

Они сидели в кафе и разговаривали на русском.

– Сначала меня прессинговал отец, потом начала давить мама, потом подключилась бабушка…

(У Грегера было странное чувство, не поддающееся определению. Кристиан говорил запросто: «отец», «бабушка», «мама», но для Грегера-то за этими самыми близкими каждому человеку словами стояли: наследный принц Фредерик, Её Величество Королева Дании Маргрете II, кронпринцесса Мэри…)

… Я им говорю: вы уже соберитесь все вместе и выскажите всё скопом, что я вам каждому буду одно и то же говорить! Собрались. Даже дядя Йоахим пришёл. Я-то сначала обрадовался, думал, что хотя бы он будет за меня или, уж, на крайняк, держать нейтралитет…

(Кристиан уже бегло говорил по-русски, с акцентом или без акцента Грегер оценить не мог, особенно ему нравилось употреблять русские сленговые слова)

… Но он тоже начал читать мне мораль. И это после его женитьбы на кореянке, а потом разводе с ней!

Зная взрывной характер Кристиана, Грегер спросил:

– Надеюсь, Вы не поссорились с семьёй?

(На встречу Грегера Кристиан позвал сам и, как только Грегер стал «Выкать», сразу попросил называть его на «ты», но Грегеру «ты» никак не давалось. Одно дело он соблюдал легенду в походе, и совсем другое дело в Дании, где Кристиан перешёл в официальный статус Его Высочества наследного принца)

– Нет! – с каким-то даже удовлетворением произнёс Кристиан, – Я дождался, когда они исчерпают все свои аргументы, и ответил им, что даже самая их суровая кара в виде лишения меня прав на престол, не заставят изменить своему слову.

– Ваше Высочество! Неужели они пойдут на это?

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Кристиан, – Знаешь, меня это не сильно расстроит.

– Но как же? – растерялся Грегер, – А передача короны?

– Ну, что ты так всполошился? Не – я, так дальше есть – Изабелла, Винсент, Жозефина. Кузены, в конце концов. Не найдется, кому корону на голову возложить? Как говорится по-русски: был бы хомут, а шея найдётся!

– А как ко всему этому относится Ксюша?

– Я ей об этом ничего не рассказываю.

– А она хоть знает, кто Вы?

На этом вопросе Кристиан смущённо заёрзал на стуле и после паузы сказал:

– Пока нет.

– Значит, и предложение Вы пока не сделали?

– Сделал! И уже давно – четырнадцать лет назад!

– Но как??? – изумился Грегер.

– Вот так, так! Неужели об этом в нашей дипломатической школе ничего не знают? – развеселился Кристиан.

– По истории королевской семьи нам ничего подобного не рассказывали, а перед поездкой в Россию мне сообщили, что там будет девушка, с которой Вы познакомились ещё в детстве.

И Кристиан поведал Грегеру и о первой встрече с Ксюшей и её семьёй, ещё когда ей было пять лет, и о своём предложении замужества, тогда же сделанном, и об обещаниях, которые они тогда дали друг другу, и о нечаянной встрече десять лет спустя, и о двух годах ожидания звонка от неё… Сказать, что Грегер был поражён, это не сказать ничего! Он по-новому взглянул на Кристиана, которого до этого считал ещё не созревшей личностью, легкомысленным и не сдержанным.

– А Ваша семья знает эту историю?

– Не всю. Только о первой встрече со слов моего тогдашнего телохранителя.

– Может быть, они по другому отнесутся к Вашему желанию жениться, если узнают всё?

– Ты серьёзно так думаешь? Да они даже познакомиться с Ксюшей не хотят! Даже на фотографии смотреть не желают! Ну, скажи, чем моя Ксюша хуже, чем бывшая продавщица магазина, а теперь – Королева Норвегии²⁸? Или простой переводчицы из Германии²⁹? А принцесса Стефания³⁰? Да и вся их история, взять хотя бы её деда, князя Луи де Монако³¹?! А я тебе скажу, чем она для них хуже – она из России! А это для них, как красная тряпка для быка! Вот тебе и наша хвалёная демократия, и толерантное отношение ко всем, которым мы так гордимся! Мне кажется, что они спокойнее бы отреагировали, если бы я собрался жениться на ком-нибудь из племени Мумба-Юмба, чем на русской!

Кристиан разволновался и замолчал. Грегер тоже молчал, потрясённый услышанным. Он понимал правоту Кристиана и мог подписаться под каждым его словом. И не это его потрясло, а то, чтоон сам ещё три месяца назад принял бы сторону королевской семьи, а не Кристиана…

– Рассказать, на каком аргументе они сломались? – спросил с горечью в голосе Кристиан. – Я показал им фотографию, где мы чистим посуду песком, и пригрозил, что сделаю вброс в СМИ ещё более шокирующих снимков.

(Грегер не помнил ничего шокирующего в их походе и не понял, чего испугалась королевская семья, но потом подумал о том, как он сам воспринимал всё, что происходило в походе вначале, и как изменилось его восприятие в конце. Взять хотя бы отсутствие туалета – сначала его это шокировало, а потом, ничего, приспособились! Брали с собой налево лопату, подкапывали дёрн, справляли свои естественные потребности и аккуратно опускали дёрн на место. И экологично, и эстетично! Фотографий задницы Его Высочества, конечно, не было, но мало ли что могли себе вообразить члены королевской семьи? Особенно, если Кристиан рассказал о случае с клещом…)

– Что ты будешь делать дальше? – наконец-то перешёл с Его Высочеством на «ты» Грегер.

– Раскалывать их сплочённый фронт! Уже даже кое-что получилось! Подсунул отцу фотографию Ксюши. Ты же наверняка знаешь, что до мамы он был записным плейбоем?

Грегеру неудобно было говорить о кронпринце Фредерике в таком ключе, хотя о его скандальных похождениях до женитьбы на кронпринцессе Мэри, ему было хорошо известно (эти сведения входили в курс по истории королевской семьи, поскольку старые связи могли самым неожиданным образом отразиться на будущем королевства, и к этому надо было быть готовыми). Не дождавшись реакции Грегера, Кристиан продолжил:

– Мне кажется, что он по достоинству оценил хотя бы её внешность. По крайней мере, больше меня не достаёт. И вопрос с престолонаследием больше не поднимается. А когда я им сказал, что свадьба будет не раньше, чем через год, поскольку Ксюше ещё нет восемнадцати, и по Российским законам она ещё не может вступать в брак, они немного успокоились. Видимо решили, что за год я могу и передумать. И вообще, меня больше беспокоит не их реакция, а реакция Ксюши. Вот поэтому я тебя и позвал.

– Я весь к Вашим услугам, Ваше Высочество! – опять перескочил на официальный тон Грегер.

– Слушай, ну кончай уже с этим «Выканьем»! Может, я уже скоро и не буду «Высочеством». Привыкай!

– Буду стараться! Чем я могу помочь?

– Я пригласил Ксюшу поехать в начале августа в Эйлат.

– В Израиль? – удивился Грегер.

– Да, – кивнул головой Кристиан, – хочется отдохнуть на море, а туда Ксюше не надо будет делать визу. Не в Египет же её везти, чтобы рассказать о себе и поговорить о нашем будущем? Ольга Сергеевна, это мама Ксюши, одну её отпускать не хочет, так что Ксюша едет вместе с Наташей, и у нас возникла идея пригласить тебя. Мне всё равно кого-нибудь в сопровождающие навяжут, лучше ты, чем какой-нибудь незнакомый охранник. Да, и ещё! Имей в виду: независимо от твоего решения, никто не должен знать, что в Израиле я буду с Ксюшей. Семье я этого говорить не собираюсь.

– А ты уверен, что мне доверят тебя сопровождать?

– Конечно! Ты у нас, как-никак, доблестно выполнил предыдущее задание, даже Благодарность получил, насколько я знаю? – лукаво закончил Кристиан.

– А как к этой идее отнеслась Наташа? – с замиранием сердца спросил Грегер.

(Они с Наташей провели три ночи, как соседи, и одну ночь, как любовники. Эта ночь была первой и последней. Грегер честно предупредил Наташу, что продолжения их отношений, в силу ряда причин, о которых он ей рассказать не может, не будет. Но Наташа не испугалась, не отвергла его. После расставания они не общались друг с другом, даже номеров телефонов друг друга не знали. Так они тогда договорились. Сейчас Грегер бы так не поступил. Но тогда, он не знал, что будет испытывать к Наташе такую любовь, что хоть стреляйся без неё. Но, если она не хочет его видеть, никакие аргументы не заставят его нарушить её покой).

– Очень даже положительно! – ответил Кристиан, который внимательно следил за выражением лица Грегера, пока тот ждал его ответа.

(Вообще-то, стратегический план по воссоединению этих двух дуболомов, они с Ксюшей разработали вдвоём. И на море собирались ехать только вдвоём. Но Наташа таяла на глазах, и Ксюша осторожными наводящими вопросами выяснила, что причиной тому не только переживания за маму, у которой обнаружилось застарелое воспаление лёгких, но и тоска по Грегеру. В задачу Кристиана входило понять, как Грегер относится к Наташе: забыл её, как что-то мимолётно проходящее, или любит и тоскует по ней, как она по нему? И, в зависимости от ответа, предложить ему поехать с ними или нет. А, уж, уговорить Наташу брала на себя Ксюша. Ещё до вопроса о Наташе, Кристиан понял, какой внутренний пожар съедает душу Грегера. Видел бы он себя со стороны! Как дрогнул его голос при её имени! Какой радостью заполыхали его глаза вместо беспросветной жгучей тоски!)

И Грегер согласился.

²⁸ – в 1968г наследный принц Норвегии Харальд (впоследствии король Харальд V) женился на продавщице магазина одежды Соне Харальдсен. Они ждали разрешения на брак 9 лет.

²⁹ – в 1976г король Швеции Карл ХVI Густав женился на дочери немецкого бизнесмена Сильвии Зоммерлат. Они познакомились, когда Сильвия работала переводчицей при оргкомитете мюнхенской олимпиады. Ради нее Карл Густав внес изменения в монархическое законодательство: с тех пор члены королевской семьи Швеции имели право заключать браки с представителями простых семей.

³⁰ – Стефания Гримальди – младшая из троих детей князя Монако Ренье III. В арсенале принцессы многочисленные браки, разводы, любовные романы и увлечения… Мезальянсы стали настоящим хобби дочери монарха. В числе побед искательницы приключений – личные охранники, дрессировщик слонов и цирковой акробат.

³¹ – отец Стефании – князь Ренье III, в 1956 году женился на голливудской актрисе Грейс Келли, а ее дед, Луи де Монако, сочетался еще более неожиданным браком – его женой стала дворцовая прачка.

24

Осенью следующего года в Копенгагене состоялась пышная свадьба наследного принца Дании Кристиана Вальдемара Генри Джона с простой русской девушкой Ксенией Андреевной Орешкиной, объявленной после церемонии принцессой Ксенией. Невеста была чудо как хороша! Пшеничные волосы, мягкими волнами струящиеся по плечам, венчала диадема с сапфирами в окружении бриллиантов, которая так изумительно оттеняла её прекрасные глаза, цвета неба и моря.

Уже давно отшумела истерия в газетах и журналах по поводу очередной агрессии русских, дотянувшихся своими щупальцами до королевской семьи Дании. Накал страстей начал затухать после того, как королевская семья была вынуждена публично обратиться к нации через газету «Королевский вестник». В статье под символичным заголовком «А если это любовь?» рефреном звучал призыв относиться к избраннице принца не как к захватчице, а просто как к красивой, душевной девушке, которую он полюбил. Красота Ксении и её давняя фотография, где она сидит на камнях в позе Русалочки, тоже сделали своё положительное дело.

Грегер смог уволиться с государственной службы только через год после поездки в Израиль. Так что на свадьбе он присутствовал, а Наташа – нет. Они с мамой только-только перебрались в Краснодар, куда им посоветовал уехать врач ради маминого здоровья, и бросить маму одну на чемоданах Наташа не могла.

А ещё через год Грегеру разрешили покинуть Данию (карантин секретности и всё такое), и он сразу же улетел к Наташе. Наташа с Грегером тихо расписались в районном отделении ЗАГСа Краснодара, обойдясь без пышной свадьбы. Ведь им не надо было соблюдать никаких плавил светских приличий. Климат Дании был противопоказан Наташиной маме, и Грегер без тени сожалений покинул родину ради любимой женщины. Если это любовь, то и не на такие жертвы пойдёшь, правда?

А со своими друзьями, Кристианом и Ксюшей, они ежегодно проводят счастливые две недели отпуска у моря в Эйлате, когда, конечно, рождения детей не вносят коррективы в их совместные планы.

март 2018