Ученик Рун. Том 2 [Александр Якубович] (fb2) читать онлайн

Александр Якубович Ученик Рун. Том 2

Пролог. Амбиции

Неро поморщился и оттолкнул от себя блюдо, на котором, по уверениям хозяина заведения, лежала лучшая дичь во всей округе. Куда этим невеждам до настоящей кухни! Сейчас он, Красный Трибунальный Истигатор, мог бы нежиться в заведении госпожи Иситы, вкушать спелый виноград, подаваемый тонкими пальчиками лучших рабынь Шамограда, после чего эти же пальчики скользнули по его шее и груди, все ниже и ниже…

Но нет, он торчал здесь, в провинции, в этом проклятом судьбой Бараренге, который по какому-то недоразумению именовался столицей целого государства. Конкретно — нищей и бесполезной Гурензии. И все это, лишь чтобы узнать, что Осиор, этот трус, смог каким-то образом пережить встречу с четырьмя кораблями местных корсаров! На торговой лохани, которую и кораблем-то назвать язык не поворачивался!

Но донесение, что пришло с западного побережья и лежало сейчас перед Неро, однозначного говорило о том, что Синий Трибунальный Истигатор неведомо каким образом потопил три судна, а четвертое — практически сжег на плаву. После чего перегрузился на второй корабль торговой группы и убыл в сторону дагерийского берега.

Вести свои дела в границах Империи Неро не решался. Дагерийцы пусть и одряхлели, но все еще были крайне горделивым народом, так что чинить разборки магам приходилось на нейтральной территории, либо же строго соблюдая букву Устава. Который он, Неро, вроде как должен был защищать так же, как и Осиор.

Полгода назад весть о том, что этот трусливый выродок сбежал из Акрильсеры, выклянчив у местного Круга направление в Нипс, Неро воспринял с воодушевлением. Значит, больше никаких преград на заседаниях, никаких проволочек! Он, Неро, сможет спокойно продвигать свои идеи и добиваться расширения власти истигаторов, имея большинство совещательных голосов в кругу стражей Устава. Но нет! Как только все стало налаживаться, его шпионы перехватили письмо, адресованное Аурантису. Читать почту архимага было довольно рисково, но Неро был уверен в своих силах, да и риск был оправдан. И из этого письма он узнал, что Осиор решил вернуться в Круг! Вернуться из добровольного изгнания! Место Осиора до сих пор было вакантным, так что архимаги единогласно восстановят этого труса в его старом статусе…

И в итоге паритет голосов в кругу истигаторов восстановится! Три против трех, ведь желтый плащ тоже был до сих пор вакантным. Верховный же истигатор, Имирий, по традиции воздерживался от принятия любых решений.

Еще раз окинув взглядом едва тронутую тушку фаршированного потрохами перепела, Неро фыркнул и потянулся к вину. Хотя бы этот напиток провинция испортить не способна! Он потребовал лучшего гоунского, какое тут вообще было возможно найти. И нашли. Кто-то открыл свой погреб и сейчас на столе перед Неро, рядом с этим непотребным перепелом, которого кто-то осмелился вообще назвать блюдом, стоял весьма недурственный кувшин красного, цвета чистейшего рубина вина.

Почему-то вспомнилось, что у его заклятого товарища теперь есть ученик — большая редкость для истигаторов. Причем это даже не знатный отпрыск или будущий король, а какой-то беспризорник, которого Осиор подобрал на улице в Нипсе. Или он остался в портовом городе из-за оборванца? Тут показания его шпионов путались.

Неро пригубил еще вина и криво усмехнулся. Осиор-Осиор, что же с тобой стало? Что случилось десять лет назад во время подавления табийского бунта магов, что ты стал добреньким дядюшкой, что тащит под свою крышу всякую шваль? Ну, кроме того, что ты лишился рун поиска?

Когда до Неро дошли донесения, что Осиор взял в ученики какого-то беспризорника, он почти не удивился. Это вполне вписывалось в образ того, нового, слабого Осиора, которого он так ненавидел. Но куда же делся тот трибунальный истигатор Осиор, что сжимая булаву, нес гнев Круга на головы нарушителей Устава? Что случилось?

Дабы не погрязнуть в размышлениях, Неро тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Надо быть прагматичным. Пусть Осиор слаб духом, искалечен, но он все еще трибунальный истигатор. А, следовательно — он хитер, умен и чрезвычайно опасен. В первую очередь — для других магов.

Слава у синего истигатора была однозначная: Осиор был человеком ответственным, собранным и целеустремленным, тем, который доводит дело до конца. А самое отвратительное заключалось в том, что после травмы ему было нечего терять. Он и так потерял почти все, что мог — лишиться своих основных рун, на которые у тебя лучше всего натренированы каналы, это как лишиться правой руки. Дышать ты продолжишь, но это уже будет существование, а не полноценная жизнь.

Неро отпил еще вина. Ну и пусть возвращается! За годы, что Осиора не было в Круге, все изменилось. А самое главное — он, Неро, изменился! И этот калека-идеалист не сможет помешать его планам на грядущее возвышение каждого мага отсюда, и до самых западных берегов Лаолисы.

Глава 1. Порт Талкран

По палубе барка прокатился очередной крик. Был он почти нечеловеческим: каждый матрос, что слышал его, мог поклясться, что даже если бы его резали наживую, тупым ржавым тесаком, он бы не смог извлечь из своей груди подобный вой. Вот, наступила минута затишья и здоровые мужики, потрепанные жизнью морские волки, перестали вжимать головы в плечи и суетливо пробегать мимо капитанской каюты. Вроде, успокоилось. А там уже и берег видно — скоро все это закончится.

И длилось это уже третий день, все то время, что мы шли под полными парусами. Второй торговый барк, что принял на себя основной удар корсарской флотилии из четырех рыкачей, к всеобщему удивлению остался на плаву. И даже мачты с парусами уцелели в той магическо-пушечной рубке, что устроили нам гурензийцы.

Мне пришлось подлатать только пару пробоин, да и то, я просто укрепил заплатки рунами Ур, чтобы их точно не выбило боковой волной. После чего капитан оставил на борту половину команды, самых крепких и надежных, и мы двинулись к дагерийскому берегу.

Чтобы ускорить наше прибытие, мне пришлось вспомнить, чему учил меня Осиор в плане использования руны Ос. Сначала я чуть было не сорвал левый ряд парусов на грот-матче, но приноровившись, у меня стало получаться достаточно споро надувать корабельные паруса так, чтобы мы шли самым прямым из возможных курсов.

Тут была небольшая хитрость, которой со мной поделился один из выживших в бою матросов: парус всегда должен ловить ветер чуть под углом, иначе толща воздуха начинает тормозить корабль в ходе «лобовой атаки». Так что как только я чуть развернул печать, дела пошли нормально — магический ветер исправно надувал паруса, а мне оставалось только три раза в час колдовать новую печать.

К концу второго дня я так насобачился творить первую руну погоды, что уже мог плюнуть на все и пойти в корабельные маги. В глубине души мне это казалось вполне рабочим вариантом, ведь я же мечтал пойти в матросы? Так почему бы не связать свою жизнь с морем подобным образом?

А потом я вспомнил слова Эдриаса. О том, что все границы — только в моей голове. И мне открыта магия любой мощи, нужно только постараться… Так что сейчас я стоял на носу корабля, по-хозяйски положив руку на снасти косого бушприта, и смотрел на приближающуюся полоску суши. Земли Дагерийской Империи, или просто — Дагерии. Сойдем на берег, а там отправимся в долгий путь к Шамограду. И подловить нас уже будет сложнее, ведь одно дело, когда ты зависим от деревянной лохани под ногами, а совсем другое — твердо стоишь на земле. Я был уверен, что на суше мой учитель, Трибунальный Истигатор Круга, практически непобедим.

Но вот, крик повторился, от чего я непроизвольно сжал до белых костяшек пальцы, что еще мгновение назад медленно поглаживали канат, удерживающий натянутый ветром парус. Да, мой учитель был непобедим, правда, я не был уверен в том, что Осиор доживет до момента, когда снова сможет колдовать.

Уже после боя я узнал, что для призыва морского чудища с другого слоя реальности мой наставник обратился к поисковой руне Инг. И почему не попросил меня?! Мы же уже колдовали вместе! Но, по всей видимости, Осиор посчитал творимое колдовство слишком опасным, и принял весь удар на себя. За что он расплачивался уже третьи сутки.

Он рухнул, бледный от боли, когда мы уже перешли на второй корабль. Сначала я не понял, что происходит, а вот Ирман — и как только этот гад не получил ни единой царапины во время боя?! — моментально понял, что случилось. Слуга бросился к магу, подхватив того под руки, а после начал раздавать команды. Для Осиора быстро организовали постель в единственной на борту каюте, слуга выудил из сундука уже знакомую мне железную чашу для окуривания и небольшой сверток — запас пыльцы желтоцвета. А после двери в каюту закрылись и единственное, что выходило наружу — сладостный дух сжигаемого дурмана и дикие крики моего наставника.

— Когда это уже прекратится, а? — недовольно спросила Витати, что бесшумно подошла ко мне со спины.

— Не знаю, — пожал я плечами, — в прошлый раз учитель наколдовал совсем небольшую печать Пеор и слег на недели, так что…

Я боялся, что больше никогда не увижу своего наставника, потому что существо, что сейчас выло от боли в каюте, человеком не было. Это не была даже тень Осиора, просто его пустая оболочка, которая терзалась от магического отката.

— А я бы со скалы сиганула, головой вниз, — внезапно выдала винефик. — Зачем так жить? Ты говорил, руны поиска были его основными?

Я молча кивнул, вглядываясь в приближающийся берег. Витати тоже умолкла, наблюдая за раскинувшимся пейзажем.

— Он справится, — внезапно сказал я. — Скоро боль уйдет, да и на корабле нормальный уход не обеспечить. В Нипсе у него сразу несколько курительниц стояло, а еще бычьи семена были…

Витати только покачала головой.

— Ты просто не видел, что он колдовал, парень. Огромный портал-на-крови! Это тебе не палкой на конюшне поскрести, я когда его закрывала, думала, сама надорвусь.

На этих словах с кормы опять послышался вой искалеченного истигатора, от чего я, сам того не желая, вздрогнул.

— Возможно, твой учитель к нам больше не вернется, — серьезно сообщила Витати. — И я это говорю, не потому что он дробитель. Просто даже для здорового мага колдовство было запредельным по силе, а с сожженными каналами…

Девушка говорила спокойно и абсолютно серьезно. Думаю, именно так себя чувствуют родственники у кровати умирающего. Пока несчастный мучается, моля о скором конце, остальные, выйдя из комнаты, вот так буднично и мрачно обсуждают, сколько он еще протянет.

Я резко мотнул головой, отгоняя непрошенные мысли, от которых у меня холодели пальцы и замирало в груди. Осиор обязательно поправится! Обязан! Мой учитель слишком умен, чтобы пойти на самоубийство, да еще и таким образом. Тем более, даже знай он, что не поправится — позаботился бы о том, чтобы не мучиться. Слишком маг любил комфорт, чтобы обрекать себя на долгую и болезненную смерть, что была хуже всякой пытки. А то, как сражался Осиор, говорило, что умирать в ближайшее время он не планировал, нет, определенно не планировал. Так что нам надо добраться до порта, спуститься на берег и обеспечить моему наставнику должный уход. Если надо — сожжем всю пыльцу желтоцвета отсюда, и до самого Кибашама, но вытащим учителя из этой бесконечной агонии!

За этими размышлениями я и не заметил, как полоска земли на горизонте превратилась в берег, а после показался и порт города Талкран — самая южная из пяти торговых гаваней на западном берегу Дагерийской Империи.

Моряки, что заплывали в Нипс, рассказывали, что раньше Талкран был огромным торговым узлом, но ряд войн с Гоунсом и Лаолисой привели порт в упадок: слишком близко он находился к границе и частенько переходил из рук в руки. Так что от былой славы Талкрана осталось мало, титул западной торговой столицы у него перехватил Вадеден, что находился в ста десяти лигах к северу, и имел самый короткий выход к границам Бенжи — богатого торгового партнера дагерийцев.

Но нас устраивал и Талкран, хотя планировалось, что мы высадимся как раз в Вадедене, а потом отправимся в Шамоград по суше. Но нападение корсаров внесло свои коррективы: сейчас нам нужно спуститься на берег и привести в себя Осиора, потому что провести еще хоть час на одном корабле с бесконечно кричащим от боли магом не был готов ни один из матросов. Да и я, наверное, тоже.

Когда мы уже заходили в бухту, я услышал какие-то крики у каюты наставника. И нет, на этот раз это был не мучающийся от боли в сожженных магических каналах колдун, а его слуга.

— Вы что себе позволяете?! — кричал Ирман на хмурого капитана и его помощника, которые сейчас наседали на слугу с двух сторон.

— А кто возместит мои убытки?! Корабль — в решето! И это только ваша вина и вина вашего господина! Отойдите прочь, Ирман! Я требую, чтобы перед спуском на берег Осиор возместил причиненный ущерб! — прорычал капитан.

От подобного заявления у Ирмана перехватило дыхание — таким растерянным и обескураженным я видел слугу лишь однажды, когда сидя на кухне, я сообщил ему и наставнику, что получасом ранее мне перерезали глотку.

— Я думаю, у господина магика хватает ценных вещей в багаже, которые, впрочем, могут и не покрыть всего долга передо мной… — нагло продолжил капитан, видя, что загнал слугу в угол. — Так что, если подумать, вы можете спускаться на берег как есть, а вот вещи я придержу в счет ремонта судна…

Я не знаю, сколько стоила зачарованная булава Осиора, да и вообще, можно ли было купить подобный артефакт, но просто вспоминая, сколько амулетов, камней и просто ценных книг хранил по полкам и сундукам мой учитель в своем кабинете, мне стало дурно. Да на пожитки мага можно целую флотилию купить! Но этот мерзкий пройдоха, капитан, прекрасно понимал, что Осиор сейчас просто не в состоянии постоять за себя, а когда маг придет в сознание, капитан отбудет уже неведомо к каким берегам, а потом ищи его до скончания времен. Великой тайны в этом плане не было, потому что все и так было написано не только на наглой роже капитана-владельца торговых кораблей, но и на морде его старпома.

Меня мужчины в расчет не брали, потому что моя роль в прошедшем сражении выглядела блекло и незначительно. Ну ставил пацаненок щиты, но ни одной атакующей печати не наколдовал, да и медное кольцо ученика на моей груди однозначно говорило о моем невысоком статусе и малом магическом опыте. Вообще, о том, что именно я буквально разорвал два рыкача на части одним махом, из связно соображающих сейчас знала только Витати. В первую же ночь после боя мы с ней тихонько обсудили боевое применение дикой руны Ур. Дочь Келанда скупо похвалила меня за находчивость и внимательность, ведь буквально перед появлением корсаров она упоминала о чем-то таком. Я же молча согласился, оставив мысли о явлении мне Эдриаса при себе.

Все же прочие приписывали уничтожение судов именно Осиору, тем более это мой наставник вызвал Морской Ужас, что потопил самый первый корабль, это видели ясно и отчетливо все находящиеся в тот момент на борту.

— Не вам это решать! — взвился Ирман. — Если хотите компенсации — подавайте жалобу в Круг!

— И ждать вечность?! Ну уж нет! Я возьму то, что мне причитается! — наседал капитан.

После этого мужчина оттолкнул слугу в сторону и ломанулся к двери в каюту — видимо, выполнить свою угрозу и начать выносить вещи мага, которые мы перегрузили с поврежденного корабля, на палубу.

Я не нашел ничего лучше, чем вскинуть руки и быстро сотворить печать Ур, которой я перекрыл вход в помещение, где сейчас мучился мой учитель. Полыхнуло оранжевым. Капитан со всего маху влетел в магическую преграду, расшибая себе нос и лоб.

— Это еще что! — взревел мужчина раненым кабаном. — Опять защитные фокусы?!

Не успел я опомниться, как мужчина развернулся и уже в следующий миг оказался рядом, схватив меня за грудки.

— Это ты, щенок, не пускаешь меня в каюту на моем же судне?! — прорычал разъяренный мужчина прямо мне в лицо, едва не отрывая от деревянного настила палубы.

Первым моим порывом было рывком поднять дикий щит Ур, но я смог удержаться от этого колдовства, на секунду представив, как этого тупицу выбрасывает за борт или, что еще хуже, отсекает ему обе руки по самый локоть.

— Ирман сказал, чтобы вы писали жалобу в Круг! — набравшись смелости, ответил я.

Страх куда-то ушел. Я знал, что мужчина не сможет причинить мне серьезного вреда. Даже если он ударит меня по лицу — одна печать Ис и я снова в строю. Да и не впервой мне было получать по зубам, правда, не от взрослых мужиков. Вокруг нас стали собираться матросы, точно так же, как и я, привлеченные шумом, отличным от криков моего учителя.

— Отпусти Рея! — послышался голос Ирмана. — Я кому сказал, скотина, отпустил паренька!

Мне за тушей капитана мне не было видно, что именно происходит, но вот мужчина оглянуться смог. И по стремительно бледнеющему лицу моряка я понял, что дело принимает крутой оборот. Капитан разжал руки, выпуская мою куртку, и сделал шаг в сторону.

Слуга учителя стоял прямо сейчас, широко раздвинув ноги и держа на вытянутой руке какой-то амулет с россыпью небольших рубинов в серебряной оправе. Чуть всмотревшись, я понял, что амулет был не так и прост: у каждого камня был свой собственный, не толще проволоки контур, то есть амулет был составным, рассчитанный на несколько использований подряд. Учитель рассказывал мне о таких вещах. Очень тонкая и кропотливая работа, к которой я еще был не готов. Тем более, таковыми чаще всего делали боевые амулеты с красными рунами…

— И что это у тебя за побрякушка? — высокомерно спросил капитан.

Вместо ответа Ирман отвел в сторону руку и чуть сжал артефакт в ладони. С амулета мгновенно сорвалось магическое лезвие Фео, уходя куда-то в сторону открытого моря. После этого Ирман опять направил руку на капитана.

— Пошел вон отсюда! — прокричал слуга.

Я видел, как дрожал локоть Ирмана и понял, что в подобной ситуации он оказался если и не впервые, то уж точно не промышлял подобным каждый день.

— Боевой амулет! Ну все! Как только мы сойдем на берег, тебе отрубят руки! — расхохотался капитан. — Они запрещены к использованию не-магами! Ты вообще его держать в руках не должен, холоп! Эй, ребята, все видели, что сделал этот идиот?!

— Я не холоп, а личный и единственный доверенный слуга Несущего Волю и Гнев, Хранителя и Стража Устава, Истребителя таберийской ереси, последнего ученика Великого Архимага Аурантиса, мага Синего Плаща и Шестого Трибунального Истигатора Круга, Осиора, — чеканя каждое слово, ответил Ирман. — И поверь мне на слово, тупая ты свинья, я имею право порубить тебя на части этим амулетом, защищая еще более ценные магические предметы моего господина! И Круг будет мне только благодарен за это!

Ого, сколько титулов! Последний ученик архимага? Аурантиса? Мне было знакомо это имя, по-моему, я его где-то слышал, но прямо сейчас не мог вспомнить, где именно. Вроде, учитель упоминал его как-то раз. И что за таберийская ересь? И значит, мой учитель все же не поясной маг, а маг плаща поиска? Впрочем, это было логично, ведь он — истигатор, но я как-то привык думать о нем, как о поясном маге погоды и отделаться от этого казалось почти невозможным. Нет! Мой учитель — не этот страшный Осиор с кучей непонятных титулов! Мой учитель — поясной маг погоды Осиор! И если что он и истребляет, то свежую выпечку и мед, а не какую-то таберийскую ересь, что бы это не значило…

Я увидел, как дрогнули пальцы Ирмана на оправе амулета, от чего капитан чуть дернулся — видимо, думал попытаться отпрыгнуть в сторону от смертоносного лезвия.

Еще минуту назад толпившиеся вокруг матросы резко обнаружили, что у них масса дел. И пусть капитан судна озирался в поисках поддержки, моряки только отводили глаза, стараясь скрыться с глаз начальства. Это была не их борьба — даже если капитану удастся выпотрошить сундуки истигатора, максимум что они получат — целый ворох проблем в будущем. Как возможные соучастники. Так что довольно быстро на пятачке перед каютой остались только Ирман, я, капитан, его помощник и, как не удивительно, Витати, что тихонько стояла чуть в сторонке, у самой бизань-мачты.

И на что надеялся этот идиот? Даже если бы ему удалось присвоить багаж учителя, то как потом скрыться от магов Круга? Или он не знает, как работает поисковая магия? А может, надеялся, что заклинание просто до него не дотянется?

В итоге так желанный мною спуск на берег походил больше на поспешное бегство. По указанию Ирмана, который все так же стоял у дверей в каюту с боевым амулетом в руке, как только мы пришвартовались, я спустился на берег и нашел вольнонаемных грузчиков — полдюжины крепких мужиков, которые за серебрушку на человека согласились быстро выгрузить пожитки Осиора и вынести самого мага на носилках.

Еще три серебра — и нас вместе со всеми вещами, а это было четыре увесистых сундука и пяток сумок, дотащили до первого же приличного постоялого двора, что находился в десяти минутах хода от причалов.

На нас смотрели все. Учитель сейчас метался и стонал на носилках, несколько раз чуть не навернувшись с них в дорожную грязь. Ирман переодел мага из костюма истигатора в обычную одежду, так что опознать в Осиоре могущественного колдуна было невозможно, но от внимания прохожих и зевак это помогало слабо.

Выглядел мой наставник отвратительно. Впалые глаза и щеки, бледный, и мокрый от холодного пота, Осиор тихо подвывал от каждого неосторожного шага грузчиков. Добравшись до постоялого двора Ирман не торгуясь, что было совсем уж удивительно, бросил на стойку перед владельцем заведения полновесный и потребовал хозяйские комнаты.

— У нас раненый! — коротко бросил слуга. — И принесите теплой воды, жаровни, лучшие одеяла, что есть.

Сейчас, стоя за спиной Ирмана, мне показалось, что слуга даже стал чуть выше ростом. Резкий, уверенный в себе, он делал все для того, чтобы помочь своему господину. И цена его интересовала мало.

Вроде, разместились. Я помог Ирману уложить бредящего мага на хозяйскую кровать, после чего слуга отбросил крышку одного из сундуков и стал копаться в поисках чего-то конкретного. Через минуту в руках мужчины мелькнула небольшая медная чаша с крышкой.

— Рей, выйди, не надо тебе этим дышать, — сказал мне Ирман. — Ему надо больше желтоцвета… Лучше сходи, поищи, где тут рынок. Нам нужно найти караван, который согласится взять с собой телегу. Походи, послушай, что и как. Справишься же?

— А к чему спешка? — спросил я. — Я думал, что мы тут побудем, пока учитель не поправится…

В ответ Ирман зыркнул на меня так, будто хотел прожечь взглядом дыру.

— То, что было на море — только начало, мальчик, — взяв себя в руки, удивительно спокойно ответил слуга, — так что нам тут задерживаться нельзя. Надо двигаться, иначе быть беде. Да и эта свинья, капитан, думаю, еще что-нибудь учудит. Слишком он тупой. Так что в городе нам сидеть нельзя. Справишься с заданием?

Конечно справлюсь! Рынок — мой второй дом, и не важно, торгуют там рабами или капустой.

Но раз уж мне надо сновать, развесив уши, то стоит переодеться.

В комнатке, что досталась нам с Витати, я начал перебирать собственные вещи, плотно уложенные в крепкую кожаную сумку.

— Собрался куда? — лениво спросила винефик, растянувшись на плоском лежаке и глядя в потолок.

Идти куда-либо девушке было не с руки, слишком заметная внешность для портового города. Так что вся поза винефика говорила о том, что в ближайшее время она планирует маяться от безделья в этой самой комнате.

Совершенно не обращая внимания на скучающую дочь Келанда, я сбросил с себя часть одежды и начал переодеваться. Вместо крепкой, добротной куртки — потертый и застиранный жилет, из тех, что я купил сам себе на первые деньги, выданные мне когда-то учителем. А еще я поменял и рубаху со штанами, преобразившись из неплохо одетого ученика мага в обычного городского паренька, мелкого подмастерья или вообще, сына фермера. Медное кольцо на шнурке я вовсе снял и положил в сумку. Оставил только амулет исцеления, что неизменно болтался на запястье.

— Ого! И куда ты такой нарядный собрался? — с усмешкой спросила Витати.

— На рынок, разузнать кой-чего, — ответил я, натягивая сапоги.

Жилет в такой позе опасно натянулся и я почувствовал, что одно резкое движение, и он пойдет по шву. Штаны тоже оказались коротковаты, хотя я точно помнил, что они были даже чуть велики, когда я их покупал. Значит, я неплохо подрос за прошедшие месяцы.

— И для этого надо наряжаться в обноски? — продолжила расспросы девушка.

— Так это же рынок! — нетерпеливо ответил я. — Чем хуже одет, тем меньше на тебя обращают внимания, если к лоткам не подходить слишком близко…

Винефик только покачала головой, а я уже выскользнул из комнаты, прошел узким коридором и через общий зал — на улицу. Сапоги пришлось до неузнаваемости измазать в грязи и я уже чувствовал, сколько сил потом уйдет на их чистку. Но если Ирман сказал послушать, что да как, — надо сделать. А для этого нужно быть незаметным. Я должен помочь своему учителю.

Города я не знал, так что просто пошел прочь от берега, в сторону, куда направлялось больше всего народу. Талкран чем-то неуловимо напоминал родной Нипс — тоже был портовым торговым городом — так что я был уверен, что не потеряюсь. Тем более как выглядит постоялый двор, где мы остановились, я запомнил четко.

Сама рыночная площадь города была как две капли воды похожа на таковую в Нипсе. Торговые ряды, снующие туда-сюда подручные купцов и покупатели, шум, гам и вонь. Совсем как дома.

Я рыбкой скользнул в людской поток и стал пробираться в дальний угол рыночной площади — где стояли многочисленные телеги и хранились запасы товаров. Именно там купцы могут обсуждать дела меж собой и я смогу услышать что-нибудь полезное. Главное не попадаться на глаза местной страже и вести себя тихо и спокойно.

За час, что я провел на рынке, мне удалось выведать, что через неделю несколько караванов отправляются в сторону бенжайской границы. Этого уже было достаточно, так что к Ирману я заходил с хорошими новостями.

— А ты чего так вырядился? — удивился слуга, а потом я напомнил ему о данном поручении.

Когда до слуги дошло, что я крайне ответственно подошел к выданному мне заданию, его взгляд чуть потеплел. Так Ирман смотрел на людей, когда оказывался в чем-то прав.

— Ну и что узнал? — спросил мужчина, перекладывая какие-то вещи.

Учитель вроде уснул, так что сейчас Ирман мог заняться своими делами.

— Два купца. Одного зовут Пирай, второго — не знаю. Оба планируют через неделю-полторы выйти караваном в Бенжу, — отчеканил я, стоя перед Ирманом.

После моих слов слуга призадумался.

— Полторы недели, говоришь? Долго, очень долго… Ладно, молодец, Рей! Иди, отдохни. Вечером надо обсудить, как будем дежурить, — сказал слуга, отпуская меня восвояси.

Когда я уже был в дверях, слуга внезапно добавил:

— Осиор обучил тебя охранным рунам?

— Ну да, — ответил я, прикрывая дверь. — А что такое?

Ирман чуть пожевал губы, размышляя, а потом сказал:

— Я бы попросил тебя поставить сигнальный контур на комнату Осиора. И завести его ко мне и к себе, чтобы мы сразу увидели, если кто войдет. Справишься?

— Конечно! — уверенно ответил я, хотя в глубине души знал, что это будет не так и просто.

Охранные руны я изучал не слишком долго. Мы как-то очень быстро перепрыгнули с учителем на вторые печати. И будь у меня время, я бы вообще смастерил сигнальный амулет с контуром, но в моих пожитках были только медные пластинки под «хлопушки», да несколько дюймов серебряной проволоки. А тут надо было бы идти к кузнецу и делать заказ на медь, который еще неведомо когда выполнят…

Вот только с сигнальным контуром пришлось повозиться. Если колдовать печать Рад, то она принимала форму круга, так что сигнал заметят и те, кто войдут внутрь комнаты… Так что мне пришла другая идея, с которой я сразу же прискакал к Ирману — так мне не терпелось поделиться идеей со слугой.

— Эонх и Лагу! — с порога заявил я.

— Мы в «назови руны» играем? Эпель и Нид! Что Эонх и Лагу? — раздраженно спросил Ирман.

— Я могу наложить на дверь печать Лагу, чтобы отвести от нее чужие глаза, а за порогом оставить печать Эонх, которая поймает любого, кто войдет внутрь! — довольный, сообщил я. — А уже внутри самой комнаты можно и контур сделать, я попробую поставить печать так, чтобы ее край заходил к тебе через стену. Чтобы контур не было видно в коридоре.

Ирман внимательно посмотрел на меня, а потом только покачал головой:

— Хорошая идея, Рей. Иди, колдуй. Только аккуратно, чтобы никто не видел!

Довольный собой, я аккуратно вошел к учителю, чтобы привести в действие мой план.

Конечно, все это можно было сделать и с помощью третьей печати защиты — все три голубые руны отлично взаимодействовали между собой — но я еле-еле мог справиться со второй печатью атаки, а тут — пятые руны… Нет, все будем делать по порядку.

Если печать Лагу легла на дверь легко, то вот с Эонх у меня возникли проблемы. Это была руна на стыке защиты и атаки, по какой-то причине отведенная к охранным. Обычно ее надо было наводить на цель или же использовать в связке с руной Рад, чтобы сотворить парализующий контур, а вот просто поставить «капкан» на точку на полу у меня не получалось — буквально несколько минут и моя печать растворялась в воздухе. Обычно долгосрочная Эонх применялась в амулетах.

Пути у меня было два — покопаться в запасах учителя и найти подходящий драгоценный камень, или даже вырвать из фляги один из алмазов, что дал нам кибашамский купец, или же попытаться сотворить вторую печать защиты, перепрыгнув сразу через три вида рун.

Я представил, что бы сказал Осиор, который сейчас тихо сопел, укрытый сразу несколькими одеялами. Ох, какой нагоняй устроил бы мне учитель, только заикнись я о подобном колдовстве! Но Осиор сейчас был до бессознательного состояния окурен сладким дымом желтоцвета, так что остановить меня было некому…

Я стал создавать контур охранной печати, раз за разом, просто чтобы почувствовать ток силы пятых рун. «Прогревал каналы», как говорил Осиор. Когда внешний и внутренний контуры стали получаться у меня меньше, чем за минуту, я приступил ко второму этапу своего магического эксперимента. Сначала сотворить просто печать Рад, чтобы найти нужный размер руны. С третьей попытки у меня получилась печать нужного размера. Сигнальное кольцо ложилось на пол перед порогом и потом уходило через комнату в левую стену — к Ирману.

Активировав несколько раз сигнальную полосу, чтобы убедиться, что у меня все получилось правильно, и успокоив прибежавшего на магический свет слугу, я приступил к заключающему этапу моего плана. Второй печати Рад-Эонх.

«Границ нет», — прозвучал в голове голос Эдриаса и я не был уверен, проснулся ли это мертвый колдун, чтобы подбодрить меня, или же это просто разыгралось воображение.

Сначала руны Рад и Эонх никак не хотели становиться внутрь печати. Я пытался разместить более тяжелую Эонх ближе к центру, но без подсказок учителя она раз за разом буквально выбивала руну Рад за пределы внутреннего контура, с небольшим хлопком разрушая еще не напитанную силой печать.

В комнате же сильно воняло дымом желтоцвета, и уже спустя полчаса у меня сильно закружилась голова, а руки и ноги стали, будто тряпичными. Я понял, что мне нужно передохнуть. Так что для верности я накинул еще один контур Рад и вышел из комнаты учителя, отправившись в главный зал.

Чаю тут после обеда не подавали, так что пришлось попросить самого легкого сидра, что был в запасах трактирщика. Казалось, я насквозь провонялся дымом дурмана, не только одежда, но и волосы и даже кожа.

Сидр оказался кислым и противным, но мне так хотелось смыть сладостный привкус с глотки, что он пришелся в самый раз. Хоть перебьет вкус дурмана, что едва не скрипел на зубах.

В этом состоянии меня нашла Витати.

— Чего такой зеленый? — спросила девушка, а после, сев рядом, принюхалась. — Ты что, у своего учителя в комнате был?

— Угу, — кивнул я, прикладываясь к щербатой кружке и морщась от гадкого вкуса дешевого сидра.

— И долго? — девушка еще раз потянула воздух ноздрями. — От тебя разит, как от девчонок, что продавали как отработку после публичных домов.

— С полчаса, может, больше.

— Ирман не справляется?

— Нет, я колдовал охранные печати, — тихо ответил я, разглядывая кружку, — вот только у меня ничего не получилось.

Витати удивленно посмотрела на меня. Она привыкла, что любой разговор о печатях заканчивался моими словами об успехах на ниве колдовства. Я даже поведал ей, как комбинировал печатную магию учителя и свою дикую руну Инг, чтобы спасти ей жизнь там, на берегу. Кстати, Витати этой историей очень впечатлилась.

— С каких пор у тебя не выходят пятые руны? — спросила девушка, заказывая себе пиво у подошедшего полового с рябой от перенесенной оспы рожей.

— Да выходят они, просто Эонх долго не держится… Вот я и решил попробовать вторую печать Рад-Эонх… А они прямо рвут ее изнутри! Отталкиваются! Наверное, и не получится у меня ничего.

Витати покачала головой, приняла из рук разносчика кружку пива и сделав глубокий глоток, сказала:

— Это все потому что вы, печатники, насилуете магию. Пытаетесь уместить руны в какие-то придуманные вами границы, подчинить их, запереть в своих контурах. Вы даже силу через каналы пропускаете — будто пропихнуть пытаетесь, вместо того, чтобы открыться ей и позволить течь свободно. Ты не чувствуешь руны, не хочешь их чувствовать, вот у тебя и не получается колдовать. Впрочем, как и у большинства прочих печатников.

Ответить на это мне было нечего. Не чувствую руны? Может быть. Но я знал, что такую печать можно сотворить, значит, надо попробовать еще. Только смою вкус пыльцы желтоцвета с горла и языка этим дрянным сидром, перед глазами перестанет прыгать стол — и обратно, к учителю.

Слова Витати изменили мое отношение к колдовству второй печати. Может, винефик права, и вместо того, чтобы попытаться нащупать строгую точку расположения руны, мне стоит попробовать почувствовать ток ее силы?

Я поднял руки и начал выводить голубые контуры. Внешний, внутренний. Теперь руна Эонх, ближе к центру, но не жестко, я потом найду точку баланса. Рядом — руна Рад, которая сразу же приходит в движение, отталкивая прочь своей сестрой по охранному ряду.

Но вместо того, чтобы пытаться удержать контуры, я опять направил ток силы на руны. Это же просто поток, я понимаю, как он работает на примере дикого щита Ур. Так почему я не могу просто подтолкнуть Рад и Эонх на свои места, туда, где они найдут точку баланса?

Выглядело это так, будто бы я вожу ладонями по поверхности воды. Вся печать ходила ходуном, рябила, рискуя вот-вот развалиться, я же старался удержать руны внутри контура и найти так необходимую точку баланса. Ощущалось и напряжение в каналах — сила, что я пропускал сейчас сквозь печать, отдачей била в руки при любом неловком движении. Но вот, давление внезапно исчезло, а обе голубые руны замерли в воздухе, придя в полное равновесие.

Получилось!

Стараясь даже не дышать, я аккуратно снял руки с плоскости печати и потянулся магической силой к зоне между внутренним и внешним контуром. Насытить его силой, а потом — привести заклинание в действие.

Я стоял у самого порога, так что в момент, когда внутренний контур был разорван и на пол лег охранный контур с парализующей печатью Эонх, я оказался за его пределами. Теперь любой, кто посмеет войти внутрь, застынет каменным изваянием на несколько минут — достаточно, чтобы Ирман схватил свой боевой амулет и покрошил бандита, что пытается добраться до учителя, как кочан капусты.

А если надо будет снять печать — достаточно позвать Витати. Пара движений ладонями, и ее Вун разорвет заклинание на части, будто бы его тут и не было.

Теперь учитель был в безопасности. А мне стоит вздремнуть — слишком долго я дышал сладким дымом дурманящего желтоцвета.

Глава 2. Белый свет Вун

За полторы недели, что мы провели на постоялом дворе, охранный контур, установленный в комнате учителя, срабатывал дважды.

Первый раз в капкан охранного заклинания попался сам Ирман. Слуга заступил за границу печати, что заходила в его комнату через стену, из-за чего и получил целую порцию непередаваемых впечатлений. По словам самого Ирмана, он чуть не помер там, в комнате, замерший как каменное изваяние и сосредоточенный лишь на том, чтобы сделать очередной вдох сжатой руной Эонх грудиной.

Так как мы с Витати лишний раз Ирмана не беспокоили, то и простоял он так, кряхтя и хрипя, все время действия заклинания — добрых четверть часа.

— В следующий раз будь аккуратнее с колдовством, Рей! Я просил поставить сигнальный контур, а не расставлять на меня ловушки! — рычал мне в лицо противный слуга, когда действие заклинания наконец-то прошло, и он добрался до нашей с Витати комнаты.

Я стоически выслушивал брань Ирмана, дочь Келанда же откровенно забавлялась, наблюдая за ситуацией со своего лежака.

— Так смотреть надо было, где круг начинается! — попытался я дать отпор, чем привел слугу практически в бешенство.

— Ты должен думать своей пустой башкой о последствиях! Ты ученик мага, а не я! — прошипел Ирман.

— Хорошо! Хорошо! Как обновлю печать, поставлю еще одну — просто сигнальную! На шаг шире! Так пойдет?!

— Пойдет! — резанул слуга и вышел, хлопнув дверью.

Из коридора еще пару мгновений доносилось ворчание слуги, после чего хлопнула вторая дверь — уже в комнату Осиора, после чего все стихло.

— И долго это будет продолжаться? — спросила Витати. — Насколько я помню планы твоего учителя, мы должны были за шесть недель добраться до восточного побережья, а там по тракту — к Шамограду. А мы уже неделю торчим здесь. Он вообще как, оклемается?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Как долго Осиор пробудет без сознания? Поясной маг до сих пор валялся в бреду, а когда приходил в себя, начинал выть от боли. Желтоцвет мы использовали сейчас даже не как дурман, что притуплял чувства, а вообще, как снотворное. Но долго так продолжаться не может, ведь пыльца, как говорили в порту Нипса, мозги в кашу превращает. А учитель был нужен нам в здравом уме, нужен мне.

— Не знаю, надеюсь, скоро, — пожал я плечами.

За прошедшую неделю Ирман пару раз выбирался в город и нашел для нас транспорт — старую почтовую повозку с крытым верхом и пару лошадей к ней. На эту покупку ушла почти половина оставшихся у нас денег — пятнадцать полновесных. Хотя я уверен, прижимистый Ирман еще не менее дюжины монет спрятал в каком-нибудь дальнем конце сундука, на самый черный день.

Почему выбор пал на такой транспорт? Как справедливо заметил слуга, я держаться верхом не умел, да и учитель, даже если придет в себя, сесть в седло сможет не скоро. Так что лошади для всех четверых отпадали — хотя Витати, узнав, что ей, уроженке степей, придется трястись в какой-то телеге, очень яро запротестовала. Но тут ничего не попишешь — деньги, что мы отложили на путешествие, сейчас сжирала дорогостоящая аренда, ведь драли с нас по двенадцать серебрушек в день без учета еды. И это при учете, что Ирман сходил на рынок, к столам менял, и перевел деньги Лаолисы в имперскую монету, не давая больше трактирщику задирать цену из-за «неправильного» серебра. Благо, что хоть система монетного счета в Дагерии была такой же, точнее, это весь прочий континент считал так же, как и в Империи.

А вот во второй раз в мою охранную печать, которая, кстати, с каждым разом давалась мне все легче и легче, попал тот, кого мы вообще не ожидали увидеть замершим посреди комнаты. В ловушку печати Рад-Эонх угодил сам Осиор.

Как выяснилось, поясной маг в полубредовом состоянии решил, что может сам добавить пыльцы желтоцвета в курительницу, что стояла как раз в том углу комнаты, что был закрыт защитным контуром. Мы все в это время были в комнате Ирмана — слушали рассуждения слуги о том, как будем транспортировать учителя в Бенжу, и что нам может понадобиться в пути. Так как звук собственного голоса слуге очень нравился, то наше «совещание» крайне затянулось и в тот момент, когда в комнате зажегся голубой охранный контур, я едва не выдал своей радости. Хотя свидетельствовало это о том, что кто-то пролез в комнату учителя.

Первой отреагировала на сигнал Витати — девушка в один момент оказалась у двери, сжимая рукоять короткого кинжала, что она добыла в бою на палубе, как трофей — следом бросился Ирман, выуживая из-под рубахи амулет, ну а потом уже я, как последний аргумент и маг-целитель, что обычно держится за спинами товарищей.

Ввалились мы в комнату учителя почти синхронно. Ирман чуть не саданул по собственному нанимателю боевым амулетом, но Витати вовремя ударила слугу по рукам, не давая привести амулет в действие.

— Он сам! Встал! — крикнула девушка, отступая в сторону и давая нам рассмотреть застывшего у курительницы Осиора.

По лицу поясного мага было видно, что он слабо понимает, что произошло, но при этом очень мучается от боли.

— Рей! Сними заклинание! Живо!

— Так что я?! Я не умею! Витати!

Дочь Келанда демонстративно закатила глаза, после чего сделала два шага к скованному силой Эонх магу и, положив руки на грудь Осиора, стала аккуратно пропускать через ладони энергию дикой руны Вун.

Как только девушка стала колдовать, охранный контур погас, а еще через мгновение шевельнулся и учитель, сделав рваный вдох полной грудью. Взгляд Осиора прояснился а сам маг с удивлением смотрел на винефика, которая сейчас аккуратно пропускала через его тело силу белой руны, чтобы разрушить мое заклинание.

— Удивительно… — пробормотал учитель.

— Что такое?! Что она сделала?! — с тревогой спросил Ирман.

— Я ничего не чувствую… Ну, лишь немного, но это совсем не то… — продолжил Осиор. — Ты знала? Витати, ты знала?

Винефик уставилась на мага, не понимая, что он имеет в виду.

— Что знала? — осторожно спросила дочь Келанда.

— Боль… Боль почти ушла… — Осиор не успел закончить, как в следующий момент его скрутило так, что я даже от порога услышал скрежет зубов поясного мага.

— Господин Осиор! — Ирман бросился вперед, хватая учителя под руки. — Ложитесь, господин Осиор! Как же хорошо, что вы очнулись! Сейчас, сейчас еще добавлю желтоцвета! Потерпите!

Маг позволил Ирману уложить себя обратно на кровать, но при этом он неотрывно смотрел на Витати, будто бы она скрывала от него какую-то тайну.

— Что это было? — спросил я, когда слуга выпернас обоих из комнаты.

— Без понятия, — пожала плечами винефик, — может только… Слушай, а как вообще выглядит травма Осиора? Что ты о ней знаешь?

Я задумался. Маг много раз проверял мои каналы на предмет повреждений, накачивая каким-то гадостным раствором, но как именно должны выглядеть эти самые перегоревшие каналы я не знал.

— Учитель говорил, что когда получаешь магическую травму каналов, любой пропуск магической силы через них сопровождается чудовищной болью… Но он еще легко отделался — совсем потерял только руны Поиска, но вроде и Призыв с Очищением для него теперь болезненны, — ответил я, вспоминая наставления поясного мага.

Девушка резко остановилась. По лицу винефика я видел, что внутри у нее велась нешуточная борьба.

— Что-то не так? — осторожно спросил я.

Витати только внимательно посмотрела на меня, а потом очень серьезно спросила:

— Ты считаешь своего наставника хорошим человеком?

— Лучшим из всех, — без запинки ответил я. — Самым лучшим!

— Даже зная, что он дробитель? Истигатор Круга? — спросила девушка.

— Он хранитель Устава! — горячо ответил я. — Я хорошо знаю Устав, Осиор заставлял его перечитывать, и ни один раз.

— И что это меняет?

— Всё! Устав — это свод законов, написанный архимагами прошлого после Второй войны магов с объединенными королевствами! И почти каждая его глава направлена на защиту простых людей от произвола колдунов, чтобы война с магами больше никогда не повторилась! Ты знала, что я не имею права применять атакующую магию против обычных людей? Что мне за это грозит изгнание, отрубание рук или даже сожжение каналов? А это хуже смерти, учитель тому свидетель! Истигатор — тот, кто ловит и карает магических преступников и хранит мир! Это прямо прописано в Уставе! И я считаю, что это правильно, ведь обычный человек…

— Ничего не может противопоставить печатнику, — закончила за меня Витати. — Я тебя поняла.

После чего девушка развернулась на пятках и пошла обратно в комнату учителя, я же заспешил следом, совершенно не понимая, что происходит.

— Чего дверями ляпаешь?! Что надо?! — прошипел Ирман, который прямо сейчас укладывал новую конскую дозу пыльцы желтоцвета в чашу курительницы.

Винефик проигнорировала слугу и сразу же направилась к кровати, где лежал его господин. Осиор опять был бледный и потный — но еще в сознании, хотя я видел, что каждая секунда бодрствования давалась магу огромной ценой, и он предпочел бы забыться в удушливой сладости дурмана.

— Твой ученик сказал, что магия отравляет твое тело, — сказала Витати, склонившись над кроватью учителя. — Из-за повреждений каналов. Это так?

Осиор сфокусировал взгляд на лице девушки и после секунды раздумий медленно-медленно кивнул.

По поджатым губам винефика я понял, что она хотела бы получить другой ответ. Но вот, Витати выпрямилась, а после обратилась к нам с Ирманом:

— Предупреждаю один раз. Если кто-нибудь когда-нибудь узнает, что я, винефик, сделаю сейчас с этим дробителем, вы все очень сильно пожалеете, понятно?

Она что, нервничает? Я посмотрел на обычно холодную и насмешливую Витати, которая сейчас будто бы пыталась набраться смелости.

— Ты собралась колдовать? Руну Вун? — осторожно спросил я.

— Что тут вообще творится?! — встрял Ирман. — Что она собралась делать?!

— Парень, вы, печатные маги, проталкиваете магическую силу через каналы. Даже колдуя истинный щит Ур, ты пускаешь силу через игольное ушко тех самых каналов. Истинные маги, такие, как я, не нуждаются в этом. Потому что за годы практики и обучения настоящей магии мы целиком становимся каналом. Мы не перегораем и не калечимся — максимум, погибаем, сжигаемые магическим потоком, — сказала Витати, проигнорировав Ирмана и глядя при этом в глаза Осиору.

Будто бы ее слова были обращены к учителю, а не ко мне.

— Поэтому ты и не мог исцелить мои раны там, в скалах. Я сопротивлялась, но не могла дотянуться до тебя. Так что пропускала через себя силу Вун, чтобы разрушить действие ваших мерзких печатей. Поэтому вы… справились только вдвоем, с использованием твоей дикой руны Инг.

Винефик сделала еще один шаг к кровати учителя, подойдя совсем вплотную, после чего положила ладони на грудь поясного мага.

— Ты мог бы стать моим четвертым кольцом, дробитель, — одними губами прошептала Витати.

Осиор же в ответ только криво усмехнулся.

А потом под ладонями девушки зажглось белое пламя — едва заметное, похожее больше на мягкое свечение магической свечи.

— Видимо, не сегодня, — выдохнув, прохрипел Осиор.

Мы же с Ирманом стояли, как вкопанные, наблюдая за тем, как дикий маг Келанда помогает трибунальному истигатору Круга.

— Пойдем, — тихо сказал Ирман, кладя руку мне на плечо, — в любом случае, если бы господин Осиор был против, он бы дал знать.

Ждали мы в главном зале. Ирман медленно потягивал пиво, я — легкий сидр. По тому, как нервно дергалось колено слуги под столом, я понял, что он волнуется, да и мне было сложно удержать себя в руках. А что, если Витати навредит учителю? Судя по удивлению Осиора, тогда, когда она снимала с него действие печати Эонх, происходило что-то неординарное. Я никогда не задумывался, может ли руна очищения помочь моему наставнику. Если бы он знал, что может — то магическое перегорание не было бы такой страшной участью. Но печать Вун — мощное колдовство огромной силы, которое способно буквально разорвать на части чужое заклинание. Истинная же руна Вун в руках Витати была мягким водным потоком, струящимся с кончиков пальцев смуглой девушки.

— Ну что? — Ирман вскочил со своего места, как только Витати показалась в зале. — Что?

— Все нормально, уснул, — тихо ответила девушка, усаживаясь за стол. — Никогда бы не подумала, что буду облегчать жизнь дробителя своей магией…

Винефик кликнула полового, который, хоть и чуть с ленцой, но принял заказ. Время обеда, а с учетом, что Осиор сейчас спит, мы наконец-то могли собраться втроем и не вслушиваться в каждый шорох, доносящийся из комнаты поясного мага.

— Боль ушла, насовсем? — задал я вопрос, который интересовал и меня, и Ирмана.

— Не думаю. Ему просто будет легче. И если я хоть что-то понимаю, магия должна сделать свое дело и выйти как обычно, со временем.

— А ты не могла своей руной сделать так, чтобы ждать не пришлось? — спросил слуга.

— Хочешь, я его убью? — резко ответила Витати. — Я винефик, а не целитель увечных истигаторов. Меня учили их убивать, а не спасать! И я вообще не имела представления о том, что такое возможно!

Витати за словом в карман никогда не лезла, но это всегда были колкие или едкие замечания. Чтобы так сердиться — это я видел от нее впервые. Так что дабы не злить дочь Келанда еще больше — а мы с Ирманом знали, что она без каких-либо проблем скрутит нас обоих в бараний рог — мы заткнулись и перевели тему на еду, которую уже стали подносить на широких плоских тарелках к нашему столу.

— Надо бы припасов сделать. Там мяса вяленого прикупить, рыбы сушеной… — начал Ирман. — И как господин проснется, я схожу на рынок, потолкую с купцами. Как ты говорил, Рей, звали того, что собирался на днях в Бенжу? Пирай?

— Угу, — ответил я, отправляя в рот целую ложку тушеной капусты и закусывая все это куском вяленой колбасы, — Пирай. Такой невысокий, остроносый. Увидишь — сразу поймешь.

— Мне клинок нужен. Нормальный, — внезапно выдала Витати.

— И зачем тебе оружие?! — мгновенно завелся Ирман. — Только лишние траты!

— Ага, а из всей защиты у нас полумертвый истигатор, его слуга с магической побрякушкой и пацан-недоучка, который только защитные и целительные руны колдовать быстро умеет, — кисло ответила девушка. — А у меня это!

Винефик выхватила из-за пояса короткий кинжал и демонстративно положила его на стол перед слугой.

— И что прикажешь делать, если бандиты нападут? Зарезаться?

— У каравана будет охрана!

— Которая будет защищать товары, а не тебя, идиот!

— Но мы же заплатим за совместный проезд!

— И что? Ты что, вчера родился? Даже я знаю, что нет мельче человека, чем торгаш! Они чуть что — по коням и бросили товар. А у нас в телеге твой хозяин! И куда мы?!

— Осиор мне не хозяин! Он мой наниматель! И вообще, я происхожу из потомственного рода…

— Да сто раз я уже слышала, из какого ты рода! Засунь свой род куда-нибудь подальше! Мне нужен нормальный клинок! И хотя бы стеганка с наручами! — отрезала винефик. — И если ты забыл — у меня тоже есть уговор с твоим господином. И в него не входило путешествие голышом с зубочисткой вместо оружия через земли дагерийского запада!

Лично для меня это выглядело как аргумент, Ирман же сопротивлялся до последнего, пока Витати не пригрозила, что сейчас пойдет и придушит Осиора подушкой — чтобы не мучился, в случае нападения бандитов — а сама убудет в закат, потому что с жадными идиотами ей не по пути.

— Хорошо! Хорошо! Убедила! Купим тебе меч!

— И стеганку! — не унималась винефик. — Я не собираюсь с голой задницей кидаться на вооруженных головорезов, если придется.

Во время всего этого спора я сосредоточенно истреблял капусту и колбасу. Витати лукавила, мы оба это знали. Я мог прикрыть ее диким щитом Ур в любой ситуации, а мои тренировки на тему «всех выпускать и никого не впускать», в плане односторонней проникаемости щита и снижения его плотности по необходимости, приносили свои плоды. Так что гибкая и быстрая винефик, при должном желании, на самом деле могла порезать целый отряд одним лишь кинжалом, при условии моего участия. В теории. Как бы оно было на практике, как любил повторять учитель, мы узнаем только в случае той самой практики. А вот искать приключений в виде бандитских нападений совсем не хотелось. Тем более, как справедливо заметила Витати, телегу с беспомощным сейчас Осиором, никто не отменял. А вот если нам придется защищать бессознательного учителя, то мобильность дочери Келанда значительно сократится.

Я еще по дракам с другими беспризорниками Нипса знал, что нет хуже ситуации, когда ты привязан к одному месту и ограничен в своих передвижениях. Из любой передряги можно выбраться при наличии достаточно быстрых ног, но в нашем случае это не работало. Ведь ни я, ни Ирман учителя не бросим, это очевидно. Витати же могла попытаться скрыться в случае заварушки и я бы ее, наверное, и понял, но между винефиком и моим наставником существовал какой-то серьезный уговор, в детали которого меня не посвятили. Собственно, именно этот уговор и держал бывшую рабыню с нами.

Интересно, что посулил ей учитель? Деньги? Витати не была похожа на падкую до богатств женщину. Ее растили и тренировали воином, и запросы у нее были соответствующие. Вкусное пиво, сытный ужин, крепкая одежда и крыша над головой — в этом плане она скорее походила на обычного стражника или наемника, чем на девицу. Собственно, по этой причине я и воспринимал ее скорее как мужчину, чем как молодую девушку… В своем поведении, реакциях и суждениях в Витати на самом деле было больше от воителя, чем в большинстве мужиков, что я встречал в своей недолгой жизни.

Следующим же утром, после очередной процедуры по очищению тела учителя от остатков магической энергии, что разрывала его изнутри, мы с Витати отправились на торговые ряды и к мастерским. Ирман сказал, что дождется, пока спадет основной торг и пойдет договариваться с Пираем или любым другим купцом, что будет выдвигаться из города в сторону Бенжи в ближайшие дни.

То, что мы буквально завтра-послезавтра отправимся в путь было очевидно. Учитель этим утром впервые поел сам — раньше Ирману чуть ли не силой приходилось вливать в мага жирные бульоны, чтобы хоть как-то поддерживать в колдуне жизнь — а это значит, что и путешествие на телеге мой наставник выдержит. В глубине души я надеялся, что сила дикой руны Вун поможет учителю настолько, что уже через несколько дней он встанет на ноги и нам больше не придется тревожиться за его судьбу. Витати же не была столь оптимистична. Винефик однозначно заявила, что только чуть-чуть разгоняет магическое напряжение вокруг сожженных каналов, ведь если она вольет чуть больше сил в руну Вун, то просто покалечит Осиора еще сильнее. Или вовсе убьет.

— Я сейчас пропускаю в лучшем случае одну сотую того, что вы вливаете в дюймовую печать Вун! — заявила девушка, когда мы с Ирманом стали приставать к ней с вопросами. — Дам больше — не сможет больше ваш господин и наставник колдовать! А, может, и дышать перестанет…

— Одну сотую? — с недоверием переспросил я.

— Представь себе истинный щит Ур с монетку, да еще и проницаемый в обе стороны, просто оранжевая дымка, — привела пример девушка. — Вот столько сил использую я сейчас. Понял?

Я согласно покивал, для Ирмана тоже аналогия оказалась более, чем понятная.

Так что сейчас мы выбирали для дочери Келанда меч и стеганку — как она того и просила.

К ужасу всех торговцев и оружейников на ряду, Витати оказалась дотошным знатоком. Это стало понятно сразу же, как только ей попытались впарить узкую дагу вместо полноценного клинка, да еще и по такой немыслимой цене, что даже у соседей торговца по ряду глаза выкатились от удивления.

— Так сколько вы говорите, хотите за эту зубочистку? — спросила Витати, брезгливо глядя на предлагаемый клинок.

— Только для вас, красавица, десять империалов! — так в Дагерии называли полновесную монету.

Девушка мельком глянула на меня. В деньгах Западной Пресии она ориентировалась не слишком хорошо, но по одному моему движению губ «очень много» поняла, о каком номинале идет речь.

— Значит, за такие деньги это должен быть очень хороший клинок… — задумчиво протянула она. — Я могу ударить им по кольчуге или по мечу?

На словах о проверке качества изделия подобным образом торговец как-то побледнел и стал быстро-быстро вырывать клинок из рук девушки со словами, что это тонкая работа и вообще, так поступать с оружием не стоит.

Подобная ситуация повторялась с завидным постоянством. Что было удивительно в Витати — она не вела больше с продавцами разговоров, хотя я видел и подходящие по размеру стеганки, да и пара легких сабель, на которые поглядывала винефик, так и просились в руки.

— А чего не попросила, что нужно? — спросил я наконец-то у дочери Келанда.

— Покупать что-то у обманщиков?! Я знаю, что у торговцев нет чести и совести, но и пополнять их карманы не собираюсь! Должен быть тут хоть один приличный человек, обязан! — выдала Витати, зло шагая вперед.

Прогноз винефика сбылся — в самом конце ряда мы увидели небольшой стол, за которым стоял мастер. По лицу было видно, что мужчина совсем молодой, да и чувствует себя не в своей тарелке тут, среди этих хищных рыбин, что, не моргнув глазом, пытаются в первую очередь втюхать какой-нибудь хлам.

— Эй, хозяин! Что можешь предложить для меня? — бодро спросила Витати, подходя к столу, на котором были аккуратно разложены ножи, кинжалы и короткие мечи.

Молодой кузнец — а это был именно он, судя по мощным плечам и кустистой бороде — окинул девушку взглядом, будто прикидывая, сколько в ней весу.

— А что надо? — резко спросил кузнец.

— Хороший клинок, под мою руку, — винефик демонстративно вытянула вперед ладонь, показывая длину руки, — хорошо, если кривая сабля, и пешим, и для конной рубки.

— Для рубки, говоришь, — недоверчиво усмехнулся кузнец и тут я понял, почему он стоял в самом конце ряда, да еще с таким кислым видом.

Мастером может он был и неплохим, но вот торговцем — отвратительным. Я представлял, как он раз за разом отказывает людям в той или иной покупке, считая будущих владельцев недостаточно умелыми или хорошими для его изделий. Молодой, горделивый, он, видимо, считал, что кует индивидуальные клинки, которые должны сами найти своего хозяина.

— Да, для рубки, — повторила винефик. — Хотя и короткий меч тоже подойдет. Есть что подходящее?

Кузнец только неопределенно пожал плечами, а потом указал широкой ладонью на стол, мол, смотри, выбирай сама.

Витати в ответ фыркнула, но тут же склонилась над столом, аккуратно поворачивая тот или иной меч.

Длинные двуручники и полуторники, с вычурными рукоятями и гардами, она даже не смотрела, сразу перейдя к коротким, с локоть клинкам. Взяла с ткани одну саблю, осмотрела, крутанула раз-другой в руке.

— Нет, не то… — разочарованно выдала девушка, кладя оружие на свое место.

Лицо же кузнеца поменялось. До него наконец-то дошло, что к его лотку подошел не праздный зевака, а человек, знающий толк в оружии. Пусть это и смуглокожая девица из Восточной Пресии.

Я поймал взгляд мастера и, пока Витати была увлечена просмотром ассортимента, выразительно поднял брови и кивнул на девушку, мол, давай, предлагай! Кузнец удивился еще сильнее, а потом спросил:

— А вы откуда?

— В смысле? — спросила Витати.

— Ну, у разных народов разные предпочтения, — ответил кузнец, — я многих моряков повидал, да и путешественников у нас хватает, но вот такого говора я не слышал…

— Север Келанда, — односложно ответила винефик. — Степи — моя родина.

Кузнец только задумчиво покивал, а потом запустил руку в развал на самом краю стола, выуживая какой-то конкретный клинок.

— Давно уже у меня лежит, как вас ждал… Вот смотрите, госпожа, конечно, не келандские кривые клинки, но есть что-то общее…

На стол, поверх прочих товаров, легла кривая сабля, фута два с половиной в длину. Сразу же в глаза бросалась совсем короткая, когтем загнутая к самому клинку гарда, а также форма противовеса в рукояти. Вместо привычного глазу шара, рукоять этой сабли заканчивалась согнутой вниз пяткой, которая работала, как упор для мизинца. Сам клинок был заточен и отполирован, чего не скажешь о гарде с рукоятью — они были темными и совершенно простыми, без каких-либо украшений или чеканки.

— А чего никто не берет? — спросила Витати, разглядывая оружие.

— Так это, она цельнокованая, — смущаясь, ответил кузнец. — И рукоять, и противовес. Ни грамма дерева или кожи, только если шнур намотать, для хвату… Вот никому и не подходят, говорят, баланс странный, назад у нее. Я давно ее сделал, по рассказам одного знакомого, что за морем бывал и на такие сабли насмотрелся.

— Только эта короче, — сказала Витати, беря клинок в руки и пробуя в ладони, — дюймов на пять-шесть.

— Именно, — ответил кузнец. — Боялся, что уж слишком тяжелой выйдет…

— А вышла слишком короткой, — ответила девушка.

Я же по глазам винефика видел, что мы нашли, что искали. Клинок если и не повторял оружие, что было в ходу в Келанде, то уж очень на него походил. И лучше в Талкране Витати не найдет.

— Сколько?

— Четыре империала, — ответил кузнец.

— Мне кинжалы по десять пытались продать, — заметила винефик, — а тут за такую саблю четыре. В чем подвох? Трещины есть, что заполировал? Мне не нужен клинок, что расколется о чужой щит или меч…

— Да какие трещины! Просто цена ей — четыре империала! — моментально вспылил кузнец. — Честная цена за честный клинок!

Да, дела у него определенно шли не очень.

Витати хмыкнула и положила саблю обратно на стол. Было видно, что винефик осталась довольна ответом. Когда я расплатился за покупку, обернутую за неимением ножен в кусок парусины — то, что платил какой-то пацан, кстати, очень удивило кузнеца, но Витати сказала, что деньги ей сейчас не нужны и с монетами она возиться не собирается, — кузнец посоветовал нам своего знакомого. Тот делал неплохие стеганки с железными вставками и такие же легкие наручи, за которые мы отдали еще полторы империала.

— Ну, вот теперь можно и в путь, — спокойно сказала Витати, когда мы вышли с рядов. — Как думаешь, Ирман сильно верещать будет?

— Что мы на это потратили четыре с половиной полновесных? Вой будет стоять — на Лаолисе услышат! — с улыбкой ответил я винефику, которая сейчас аккуратно несла подмышкой укутанную в ткань саблю.

Мне же в качестве груза достались наручи и стеганка с тонкими железными вставками.

— Пусть воет… — ответила довольная Витати, — был бы дробитель в сознании, эти покупки нам бы не понадобились, а так…

Я оказался прав. Когда слуга учителя услышал, сколько денег мы потратили из выделенных нам восьми монет, на наши головы посыпались всевозможные проклятья.

— Транжиры! И уверен же, даже не торговались! Кусок кое-как прокованного железа — четыре империала! Немыслимо!

Но все рано или поздно заканчивается — проснулся учитель, так что Витати отправилась усмирять его боль руной Вун, а потом и Ирману нужно было принести своему господину еды, а после — отправляться на рынок, договариваться об отъезде. С тем, что нам как можно скорее надо выдвигаться из города, я был всецело согласен.

Город и людей тут мы совсем не знали, да еще и сидели на одном месте с больным учителем. Плюс, уверен, слухи уже давно пошли, что в этом трактире остановились истигатор со спутниками, что потопили четыре рыкача. А сложить два и два и понять, кого именно тащили на носилках — при всем уважении к Ирману, внешне даже на мага жетона он не тянул, — труда не составит. Да и вообще, если попадаешь на чужую территорию, как говорил мне мой бродяжнический опыт, то лучше там не задерживаться без очень веских на то причин. У нас же таковых больше не было. Так что осталось только найти подходящий караван, а дальше — в путь.

Глава 3. Только вперед

Мы были в пути уже шестой день.

Ирману удалось договориться с купцом Пирием о том, что мы присоединимся к его каравану на общих условиях. С нас потребовали небольшую долю на оплату охраны, провианта и фуража. Как выяснилось, торговля пока шла вяло, многие корабли только вышли из родных портов и не достигли западного побережья, да и пешие караваны сейчас шли с той стороны континента, так что даже немного снизить расходы за счет попутчиков уже было неплохо.

В нашу почтовую телегу было запряжено две смирные лошадки, которые исправно тянули полупустую повозку вперед. Внутрь мы заложили все наши пожитки, большая часть которых состояла из имущества Осиора. Нашлось место и для организации лежака учителю, у самой стенки, особо не развернуться, но устроили мы колдуна со всем возможным комфортом.

Всего наш караван состоял из пятка телег и еще двух дюжин мулов и лошадей, что тащили корзины и сумки с товарами на своих спинах. Кроме купца и его помощников, в путь отправилась и охрана. Это была десятка проверенных наемников, которые постоянно ходили этим маршрутом до самого Имперского Тракта — главного сухопутного маршрута Западной Пресии, что пролегал вдоль восточного побережья с самого юга Гоунса и до северных королевств.

Что самое удивительное, был среди наемников и один маг — помощник командира отряда. По жетону с желтой полосой на шее колдуна я понял, что это был маг-целитель, который выполнял в отряде вполне понятную функцию. Звали его Берниас, для своих, как он говорил — Берни. Был он довольно высок, крепок, с копной русых волос, собранных под шнурок на лбу, и ярко-голубыми глазами. Внешность мага мне была в диковинку — жители Лаолисы были все, как один, черноволосыми, редко — шатены, и почти всегда кареглазы. Примерно так же выглядели и заезжие купцы, обычно — выходцы юга, северяне, за исключением кибашамцев, добирались до Нипса не слишком часто, предпочитая торговать с побережьем. А сами кибашамцы, кстати, хоть и были бледны, как крыло чайки, но вот бороды и волосы у них обычно были либо темные, либо рыжие.

Колдун быстро вычислил, что мы не так и просты, и хотя Ирман потребовал от нас с Витати прикидываться чуть ли не ветошью во время путешествия, чтобы с нас не содрали дополнительную плату, Берни почти сразу понял, кто именно присоединился к каравану купца.

Охрана высокопоставленных личностей, а истигатора Круга можно было причислить к таковым легче легкого, шла по отдельному тарифу и стоила в разы дороже, но тут, вроде как, нанимателем выступал Пирий, да и переигрывать условия сделки уже после отправления из города — нанести непоправимый ущерб репутации.

Отряд же Берниаса, под командованием одноглазого Вигга, слыл в Талкране весьма надежным сопровождением, что было довольно большой редкостью. Вигг не бросал купцов, вступал в бой с налетчиками, помогал отгонять стаи волков или других диких животных, а если приходилось — то и отвлекал на себя утопцев и прочих тварей, что в изобилии водились в западных, малонаселенных землях Империи.

Вообще, послушав рассказы наемников и самого Берни, я понял, что Лаолиса как островное государство была довольно тихим и спокойным местом. Утопцев, что под действием дикой магии разлитой в воздухе, встают из трупов погибших на воде, в Нипсе видали хорошо, если раз в пять лет, да и были они обычно вялые и медлительные. Тут же, в Дагерии, судя по словам наемников, с нежитью все было крайне непросто. Основная причина, по которой целые селения страдали от нашествий ходоков, топляков — так тут называли утопцев — а иногда и совсем уж неведомых костяных тварей, была в том, что по старой имперской традиции мертвых в Дагерии не сжигали, а закапывали в землю, придавив могилу камнями. Вот и получалось, что труп десятилетиями мог себе тихо лежать, да впитывать магическую силу, а потом, из-за какого-нибудь возмущения в магическом потоке или мощного колдовства, творимого где-то рядом — встать из могилы и отправиться на поиски развлечений.

Основной же забавой мертвецов была, конечно, охота на живых. Я знал, что кровь сильна — об этом мне говорил еще учитель, да я и сам успел проверить действие магической печати, начертанной алой жидкостью. Восставших же из могил кровь привлекала тем, что продлевала их жалкое существование, насыщала магической энергией, делала сильнее, быстрее.

Казалось бы, в чем проблема начать сжигать мертвых? Собственно, такой вопрос я и задал Берни на одном из привалов.

— А как ты заставишь крестьянина или общину? — ответил маг-наемник, запуская крепкие зубы в сушеное мясо. — Это же не пшик какой. Устои! Традиции! Нет ничего более постоянного, чем землепашец. Он все делает, как делал его отец и дед, а те, в свою очередь — повторяли за своими предками. Вот и получается, что вроде как, все причину нашествия мертвяков и знают, да поделать ничего с этим нельзя. Ведь случается такое, вроде, и не часто, да и люди как-то попривыкли. А как это, сжечь родного человека? А на могилу куда идти? Тем более, во многих же семьях целые поколения на кладбищах лежат — все в ряд, до седьмого колена…

Я внимательно слушал Берни, потому что эта сторона жизни была для меня тайной. Наемник же, расправившись с куском мяса и глотнув из бурдюка вина, продолжил:

— Да и как мужик простой откажется от того, чтобы родных хоронить? Когда все так делают, вплоть до императора? Вот только аристократы могут себе позволить раз в пяток лет заплатить поясному магу, чтобы он по саркофагам с усопшей родней-то руной Сиг прошелся, что мертвяков упокаивает, ну или на худой конец руной Вун, но она так, только замедляет их обычно. Ну или отодвигает момент, когда родственничек крутиться беспокойно начнет, хе-хе. А вот мужики, да и мы вместе с ними, мучаемся.

— И как, много мертвяков встречал? — спросил я. — У нас вот в Нипсе если утопца к берегу прибьет, так это целое происшествие! И стражу кликнуть надо было, и гарнизонного магика, чтобы помог…

— Да постоянно! Но я их не боюсь! — бравируя, ответил Берни. — Они то что? Медленные обычно, особенно топляки, утопцы по-вашенскому. Щитом магическим с ног их сбил, или кулаком Хаг, да потом смотри, чтобы не вставали, пока караван подальше не уйдет. И все дело.

— А лезвие Фео? Или стрела Тир, что, не работают? — удивился я.

Берни лукаво прищурился, ведь для простого служки, помощника Ирмана, я задавал слишком сложные вопросы. Да и вообще, не смотрел магику в рот. Даже жетон не попросил посмотреть, хотя для молодняка это было превеликое развлечение. А из-за невысокого роста еще и непонятно было, сколько мне полных лет — борода и усы у меня еще даже не стали пробиваться.

— Так мертвяки и так магией напитаны! Им то лезвие магическое, что палкой тебя ударить. Неприятно, но никакого вреда. А вот обычного огня они боятся! Особенно старые и сухие ходоки, в которых ни капли крови и другой влаги уже не осталось. Вот горят они знатно!

Вопросы о мертвяках я задавал не просто так. За последние дни мы проехали уже несколько заброшенных деревень и одно крупное село, которое, с виду, сильно пострадало то ли от набега разбойников, то ли от какого-то другого бедствия. И нигде — ни души.

Места тут на самом деле были не слишком обжитые. Это на восточном побережье, дальше на север, начинались богатые центральные земли. Тут же, на юго-западе, было дикое приграничье, а кому охота жить в постоянном страхе? Ведь сегодня дагерийский император дружит с Бенжей и Гоунсом, а завтра все может измениться. И под удар в первую очередь попадают вот эти вот, отдаленные от столицы регионы, добраться до которых не так и просто, а в случае военной агрессии южных соседей даже морской путь становится не слишком безопасным.

Кроме того, весь наш караван двигался не по имперской дороге, что была проложена вдоль побережья, оснащена постоялыми дворами и почтовыми перегонами. Это был бы слишком большой крюк на север, который бы стоил нам недели пути. Вместо этого Пирий вместе с охраной двинулся старыми проселками напрямую, на восток, практически вдоль границы с Гоунсом. Так мы должны были выйти к бенжайскому пограничному форту, что находился на стыке границ трех государств — достаточно обжитое место, где Пирий планировал продать часть своих товаров и, закупившись пушниной у местных охотников и королевских егерей, двинуть дальше, вглубь Бенжи. Кроме того, в пределах прямой видимости там стояло еще две крепости — дагерийская на этой стороне и гоунская на юге. Все вместе крепости называли просто — Три Башни. Этот маршрут был оговорен еще в Талкране и, если подумать, целиком и полностью нас устраивал.

Впрочем, когда я поделился с учителем своими мыслями о том, что зря мы движемся такими глухими приграничными районами, Осиор заметил:

— Нам же и лучше, Рей. Для тех, кто отправил рыкачей, мы просто исчезли из виду на неопределенный срок.

Сейчас поясной маг сидел в телеге, аккуратно потягивая какой-то отвар из трав, что приготовил для него во время привала Ирман. Учитель все еще мучился от боли, почти не вставал, но магия Витати значительно облегчила его состояние. Настолько, что поясной маг почти полностью отказался от пыльцы желтоцвета, лишь изредка используя бычьи семена, когда ему надо было сходить по нужде или сесть поесть. А еще я наконец-то мог поговорить с учителем. О чем угодно, пусть и о какой-нибудь безделице, но за время жизни в трактире я понял, насколько мне не хватает этого иронично-насмешливого колдуна, что не выпускает кружку с чаем из рук.

— Но ты будь начеку, Рей, — тихо продолжил Осиор, — ведь знаешь главное правило жизни?

— Какое?

— Если что-то неприятное может случиться — оно обязательно случится. Особенно, когда ты этому совершенно не готов, — серьезно ответил поясной маг. — Я сейчас не рискну колдовать, точнее, я прибегну к магии только в самом крайнем случае, так что рассчитывай сейчас только на себя и Витати, понял?

Таким тоном учитель инструктировал меня перед тем, как я начну осваивать новую для себя печать, так что я принял слова поясного мага к сведению. Мне тоже не хотелось бы, чтобы Осиор вновь перенапрягся и слег пластом, ведь ему только-только стало лучше.

— Вообще, ходоки не так и страшны, да и наша охрана водит караваны тут не первый день, уверен, они знают, какие места стоит обходить стороной.

Собственно, так и происходило. Мы не заходили в заброшенные поселения и я не видел ничего похожего на погосты, хотя Берни описал мне места захоронения усопших во всей красе. И обычные деревенские погосты с косыми оградами и воткнутыми на могилах кольях с белыми ленточками, и большие кладбища с массивными надгробиями и каменными склепами, если речь идет о месте упокоения кого-то из благородных. А еще я узнал, что некоторые холмы могут быть рукотворными — братские могилы-курганы, насыпанные для павших воинов в далеком прошлом, могли тихо простоять в чистом поле сотни лет, а после изрыгнуть из себя целую армию мертвецов.

В один из вечерних привалов, когда я уже собирался устроиться у костра рядом с кислым и недовольным Ирманом и тихой, постоянно сейчас собранной Витати, меня кликнул Берни:

— Эй! Рей! Иди к нам! — помахал рукой маг. — Чего ты там с этим упырем сидеть будешь!

Я оглянулся на нашу телегу, что стояла в футах сорока, а после — опять на костер, вокруг которого собрались наемники. Отношения Ирмана со всем остальным караваном не задались с самого начала, так что все, как работники, так и наемники, иначе чем «упырь» слугу поясного мага не называли. В чем-то я разделял всеобщее мнение, Ирман человеком был неприятным. С другой стороны, я к нему уже как-то и привык, так что бросающиеся всем вокруг в глаза недостатки мужчины, мною уже особо и не замечались. Ведь столько под одной крышей прожили! Да и всегда между нами стоял Осиор, которому было достаточно разок прикрикнуть, чтобы любая наша склока моментально закончилась.

Но сейчас мой учитель уже крепко спал на своем месте в телеге, укрытый несколькими одеялами. Ирман покормил своего господина в первую очередь, после чего Витати в очередной раз уняла боль в раздираемом магией теле истигатора. Делала она это два-три раза в день, не чаще, даже если Осиор был зелёный от боли. На этом настоял сам маг, потому что не был уверен, безопасно ли вообще такое применение руны Вун, или же винефик его постепенно убивает или, того хуже, лишает магии окончательно и бесповоротно.

Проверить же свои магические способности Осиор пока не решался, ведь если слишком поторопиться, можно и вернуться на исходную — в тот момент, когда он выл от боли в каюте на корабле и даже пыльца желтоцвета не помогала. Почему так происходит, маг не знал, ведь основная проблема была в рунах поиска, но судя по тому, насколько серьезен был учитель, сталкивался с этим эффектом он не впервые.

Так что особых причин тащиться к своим, только если я опять не хотел слушать стенания Ирмана на тему того, как у него болит спина от сна на земле и что он скоро развалится. Так что я бодро шагнул в сторону улыбающегося во все зубы целителя.

— Ребята, это Рей! Служка, из наших попутчиков! — представил меня наемникам Берни, когда я уселся на принесенную из ближайшего подлеска корягу.

Весь караван сейчас свернулся полукругом на ночную стоянку. С одной стороны раскинулось чистое поле, с другой — тот самый подлесок.

— Что, из Лаолисы, значит? — подал голос один из наемников, прикладываясь к фляге с разбавленным вином.

— Ага, из Нипса, — ответил я, принимая из рук Барни небольшую деревянную тарелку с густой похлебкой. — Это город на восточном берегу.

— Да, бывал там! — включился в беседу еще один боец, коротышка-арбалетчик. — Работорговцы там промышляют, да?

— Ага, в Нипсе большой невольничий рынок стоит, — кивнул я головой.

— А путь куда держите? В Бенжу? — продолжил коротышка.

— Нет, дальше, в Дагерию вернемся, — ответил я уклончиво.

О конечной точке маршрута, как и о дальнейших планах Ирман распространяться запретил.

— Далеко собрались, — покачал головой еще один мужчина. — Вот бывал я, значит, в Паде, когда на гоунском торговом флоте служил, так мы, значит…

А потом начались бесконечные истории. Судя по тому, как сосредоточенно жевали наемники, истории эти рассказывались больше мне, как новому лицу, чем всем прочим. Они эти рассказы слышали уже не раз и не два.

— А тебя, парень, купили получается? — спросил внезапно Берни.

Я чуть не подавился похлебкой, а после уставился на вопросительно смотрящих наемников.

— А с чего вы взяли, что я раб? — осторожно спросил я.

— Ну, в служки редко пацанов берут, — сказал арбалетчик, — вот мы и решили… Ты не подумай! Мы просто как из Талкрана вышли, так и спорим, как ты со своим господином оказался. Даже забились на пару монет! Да, ребята? Так скажи, ты как к этому упырю, Ирману, в помощники попал?

Я притих и стал думать, что ответить. А потом вспомнил, что лучшая ложь — полуправда.

— Так я беспризорником был в Нипсе, на рынке невольничьем работал, — начал рассказывать я, — а когда господин Ирман и господин Осиор по делам в город прибыли, мне старший слуга пару поручений простеньких дал, я работу искал. Ну там воды натаскать, поленницу сложить, двор подмести… Потом в баню пустил, переночевать, а потом я вроде и втянулся, да остался.

Это была история младших ребят, которые выполняли поручения для Ирмана, я же просто натянул ее на себя, опуская все прочее. Вроде, получилось складно.

Часть наемников разочарованно крякнула, другая — заулыбалась, после чего по рукам пошли мелкие монетки. Это проигравшие расставались с деньгами в пользу тех, кто не поверил в мой рабский статус.

— А девица, что с вами. Витати, правильно? — продолжил уже другой наемник. — Она как, ну ты понимаешь… Ну это, наложница твоего господина, да? Точно же рабыня с востока!

Слышала бы этот вопрос сама Витати, и наемнику бы не поздоровилось, но, благо, дочь Келанда сейчас стоически слушала нытье Ирмана на тему невыносимости походных условий.

— Не, вы что! — стал я горячо переубеждать мужчин. — Она наемница! Как вы!

— Брешешь!

— Да не может быть!

— Заливает! Точно заливает! — загудели мужчины.

— Что, серьезно наемница? — спросил Берни, прищурившись.

Я только кивнул, удивленно наблюдая за реакцией наемников. Нет, понятно, что в наших краях женщины обычно на хозяйстве и в войске не служат, но ведь Витати-то из Келанда. А там, на востоке, многие вещи вывернуты наизнанку. Например, матросы в Нипсе рассказывали, что в Ирубии вообще престол переходит от матери к дочери, а личная гвардия королевы состоит сплошь из крепких, специально отобранных и тренированных девиц. Да еще много всего разного.

— Наемница, значит… — протянул целитель. — А где же тогда ее оружие?

Прочие мужчины согласно загудели. Мол, они со своими мечами и топорами вообще не расстаются, а коротышка демонстративно погладил ложе арбалета.

— Есть у нее оружие, да только чего его таскать за собой на переходе? Вы же есть, — легкомысленно сказал я, а ответом мне стал одобрительный гул.

— Эй! Чего расселись! — гаркнул незаметно подошедший к костру Вигг. — Все, караван встал, давайте, разделились на дозоры! Первая четверка — Дасс, Маркел, Гарин и Малыш Кик! Давайте! Подняли свои жопы! Нам не за треп у костра платят!

Под криками командира мужчины зашевелились. Четверо названных — в их числе был и арбалетчик — поднялись со своих мест и скинув грязную посуду в общую горку, двинули за пределы лагеря, найти подходящие точки обзора.

— Берни! Там господин купец просил подойди, говорит, одна из лошадей ногу повредила. Глянешь?

— Вечно одно и то же, — ворча, начал маг-наемник, — я что, коновал им, или что?

— Коновал или нет — но чем быстрее дойдем, тем быстрее получим расчет! — прикрикнул Вигг. — Давай, иди глянь, что там такое!

После чего одноглазый командир скользнул взглядом по мне и, фыркнув, пошел дальше, по своим делам.

У костра осталось всего пара человек, так что я, поблагодарив мужчин за угощение, довольно быстро отправился к своим.

Ирман уже закончил с едой, проверил стреноженных лошадей и почистил песком посуду, Витати разложила циновки, которые мы специально купили перед выездом — слишком еще холодная была земля, чтобы спать просто завернувшись в одеяло, пусть и у костра. Все было готово к ночевке. А завтра, на рассвете, мы опять двинемся в путь.

Посреди ночи меня разбудила Витати. Дочь Келанда держала в руках свою кривую саблю, которая всю дорогу после заточки и укрепления режущей кромки печатями Ур — сначала она сопротивлялась, но в итоге я смог убедить винефика в том, что использование зачарованного оружия не нанесет ее гордости или чести ущерба — пролежала в телеге, вместе с другими нашими вещами.

— Что такое? — сонно спросил я.

— Наемники засуетились, вставай, — тихо шепнула девушка.

К тому моменту, когда я поднялся со своего места и кое-как продрал глаза, к нам уже подбежал один из бойцов Вигга.

— О! Уже встали! Отлично! Запрягайте лошадей, уходим!

— Что тут творится?!

Ирман, который встал вместе с нами, сейчас был похож на злобного демона.

— Вопросы потом! Запрягайте свою телегу! — прошипел наемник.

Пока мы возились с лошадьми, я заметил, как в футах пятиста от лагеря полыхнуло оранжевым — скорее всего, щит Ур. Вспышка повторилась несколько раз и, как я заметил, была все ближе и ближе, с каждым разом шагов на двадцать.

— Чего возитесь?! — прорычал мимо пробегающий Вигг. — Давайте быстрее!

И вправду, караван, который еще минут пять назад стоял полукольцом, сейчас вытянулся в освещенную факелами линию, а ослы и лошади, подгоняемые помощниками купца, уже двинули животных с места.

— Да что творится-то?! — вскрикнул Ирман.

Буквально за плечом слуги, футах в двухстах, опять поднялся магический щит. В оранжевом свете я увидел две фигуры. Первая — маг-наемник, который, собственно, и колдовал печати. Рядом с ним — Малыш Кик, тот самый арбалетчик. В следующее мгновение с другой стороны щита показалась фигура, которая не глядя навалилась на магическую преграду. Мгновение, второе и щит просто лопнул, будто встретился с мощнейшим лезвием Фео или вовсе, руной Вун Витати. В оранжевой вспышке, что сопровождала исчезновение заклинания, я смог разглядеть, с кем же боролся Берни.

Косая фигура, лоскуты, что остались от одежды, почти полное отсутствие плоти. Прямо сейчас на щиты наемника наваливался один из ходоков — раз за разом играючи лопая заклинание, будто перед ним была пленка из бычьего пузыря.

— Мертвяки! Шевелитесь! — крикнул наконец-то Берни, убедившись, что его сигнал не устроит в лагере панику и караван тронулся с места.

Все, кроме нашей телеги.

— Проклятье! — прорычал Ирман, пытаясь справиться со второй лошадью, что никак не хотела вставать в свое место промеж оглоблей. — Тупая ты скотина, давай!

Животное же, почувствовал мертвеца, сейчас озиралось, дико вращая глазами и дергая ушами. Вот-вот, еще двадцать футов, и нервы такой обычно покорной лошадки не выдержат и она сорвется в галоп.

— Рей, помоги мне! — крикнул Ирман, после чего мы наконец-то смогли поставить лошадь на свое место и закинуть на нее ремни.

Вот, телега тронулась с места, а изнутри послышался стон учителя. Перед сном Ирман давал поясному магу какой-то отвар, который, по уверениям слуги, свалит сног любого, так что вся эта возня прошла мимо моего наставника. Он-то и утром не всегда сразу просыпался, правда, трогались мы аккуратно, стараясь не потревожить колдуна.

Караван уходил все дальше, мы же могли максимум двигаться шагом, слишком груженым был фургон, да и дорога тут была — одно название, просто почти заросшая колея, которая кое-как соединяла между собой сезонные поселения приграничных охотников.

В очередной вспышке лопнувшего щита я увидел, что все намного хуже, чем можно было подумать: Берни с товарищем сдерживал одного мертвеца, но дальше, в поле, бесшумно в нашу сторону двигалась целая толпа ходоков, дюжины две, а то и три перекошенных фигур, что стремились на запах живой плоти.

— Рей! Давай сюда! — это была Витати. — Надо им помочь!

Я тоже понимал, что мы шли последними и любая кочка, крупный камень или просто яма, в которую угодит колесо, и мы станем добычей для мертвецов. Наемники же и так делали максимум, на который были способны, прикрывая отход каравана.

Винефик уже надела и наручи, и стеганку, так что сейчас была как две капли воды похожа на тех самых мужчин, что охраняли купца и его товары. В одной руке дочь Келанда сжимала тяжелую саблю, во второй — факел, и в целом сейчас была готова потягаться с мертвецами.

У меня же главным оружием была моя магия, которая, впрочем, по рассказам Берни и тому, что я сейчас видел, была не слишком эффективна. Но нам же не надо упокоить мертвых, правильно? Только задержать? Значит, для этого хватит и того, что я знаю.

Когда мы подбежали к шаг за шагом отступающим наемникам, Берни как раз закончил колдовать целый каскад заклинаний. Несколько печатей Ур, следом — воздушные кулаки Хаг, направленные на ноги ходоков, а потом — опять щиты. Все, чтобы затормозить продвижение нежити.

— А я уже думал, не подойдете! — весело оскалился Берни, глядя на нас с Витати. — Так и продолжите дурака валять!

— Ты о чем? — спросил я, становясь рядом с целителем.

— Ой, да вы только когда к рынку подошли, чтобы к каравану присоединиться, мы сразу с ребятами забились, что вы те самые путешественники, что четыре рыкача потопили! Трибунальный Истигатор со своими слугами! Ха!

В следующий момент маг создал перед собой футовую печать Ур и толкнул магический щит Нидом, пытаясь сбить ближайшего мертвеца с ног. Ходок же, почуяв магию, выставил вперед мумифицированные от времени и потери влаги руки и начал буквально рвать заклинание на части.

— Злобные какие-то попались, активные… А господин Осиор не хотел бы вылезти из своего возка и решить нашу проблему? — внезапно спросил Берни.

— Не в состоянии он, — вклинилась Витати, что уже успела вернуться с небольшого обхода и встать у меня за плечом, — после тех самых рыкачей.

Берни только разочарованно покачал головой. По лицу наемника я видел, что он очень надеялся на то, что раз уж все в курсе, кто тянется в хвосте каравана, то и свою силу истигатор скрывать перестанет. Но причины, по которым Осиор ехал в телеге, оказались совершенно иными.

— Ну, тогда мы в заднице, — резюмировал Берни. — Эй! Малыш! Давай к нашим! Нам бы тут помощи! Может, попробуем арканы или еще что…

Наемник не успел закончить, как внезапно один из мертвецов бросился вперед, молниеносно преодолевая оставшиеся пятьдесят футов.

— Зараза! — маг вскинул руки, закрываясь щитом Ур, но мертвец его будто не почувствовал — полоснул когтистыми пальцами, разрывая преграду на ходу, после чего продолжил движение.

Времени раздумывать не было, так что я выбросил вперед руки, колдуя сразу две печати — щит и печать Нид, обе по два фута в поперечнике, что было почти вдвое больше заклинаний, которые использовал Берни.

Вот, магические контуры насыщены и я, поочередно разрушая внутренние кольца заклинаний, отправляю в полет буквально таран, который хоть и лопается от столкновения с несущимся на нас мертвецом, но сбивает того с ног.

— Ого! — выдохнул Берни.

Больше наемник ничего сказать не успел — вперед прыгнула Витати. Дочь Келанда была намерена не позволить встать самому активному ходоку, так что как только мертвец стал переворачиваться на живот и уперся руками в землю, винефик со всего маху опустила тяжелую саблю на спину нежити, добавляя к своему удару еще и силу дикой руны Вун. Это заметил только я, буквально краем глаза, по характерному белому свечению, которое за последние недели стало совершенно привычным, но которое сливалось с оранжевыми отсветами щитов Берни.

Ходок, ослабленный руной очищения, буквально развалился на части от удара тяжелой саблей, и так притих грудой костей и сухой плоти, едва-едва скребя мертвыми пальцами по сухой прошлогодней траве.

— Рей! Хорошо! Так и будем делать! — крикнула девушка, совершенно не обращая внимания на застывшего с открытым ртом Берни.

Впрочем, маг довольно быстро пришел в себя — наемники, что не умею быстро соображать, обычно долго не живут, — после чего отправил в небо две стрелы Тир, как я понял, подавал сигнал своим.

— Что это значит? — спросил я у жетонщика.

— Что мы приняли бой и пока справляемся. Три стрелы — все отлично. Одна — отступаем, — коротко пояснил Берни, высматривая новые цели во мраке.

Сейчас мы были в чистом поле, что было на руку как нам, так и мертвецам. Хотя, если подумать, они шли на запах плоти и, как мне казалось, магии, а телега с вещами учителя источала магию сильнее, чем свиная туша на вертеле — запах жареного мяса.

— Я пытался их отвлечь, увести в сторону, но прут вперед, за караваном, будто и не замечают… — сказал маг, вопросительно глядя на меня и подошедшую дочь Келанда. — У вас там артефакт какой-то есть? Сильный амулет? Мы если от него избавимся или вы его возьмете с собой, то мы сможем их отвлечь…

— Там вся телега — один большой артефакт, — осадила мага Витати. — Все пожитки истигатора пропитаны магией, так что не вариант.

— Бросить телегу? — предложил маг.

Мы с Витати переглянулись. Это была бы крайняя мера, но даже если мы избавимся от всех амулетов и ритуальной булавы учителя, то остается одна малюсенькая проблемка: Осиор едва стоял на ногах, даже после очищения руной Вун, что устраивала ему винефик. Бросить телегу — это обречь учителя на гибель.

— Наставник не может идти или ехать верхом, — отмел я идею мага. — Только если кто-то из каравана поможет перегрузить его и потом…

— Про караван забудь, — отрезал Барни, всматриваясь в темноту, — они уже далеко ушли и Вигг не позволит остановиться даже самому упрямому ослу… Только если перерубить оглобли и сделать навесные носилки меж лошадей, вот это рабочий вариант, мы как-то раз так сразу троих вытащили… Да проклятые ходоки! Ничего не видно! Вы видите, где они?!

Я косо глянул на Берни, а потом — на Витати, будто спрашивая у дочери Келанда совета. Насколько сильно мы можем открыться наемнику? Ведь Ирман твердил о том, что никто не должен знать, что я маг, пусть даже вскроется личность учителя или кто-нибудь догадается. Это было важно, потому что если начнутся проблемы, мое колдовство может перевернуть все с ног на голову.

Винефик только медленно прикрыла глаза, мол, давай, пора. Вся ситуация говорила о том, что дальше прятаться бесполезно.

Слова Берни имели смысл, мы на самом деле видели только на десяток шагов вокруг себя, дальше свет просто пожирала тьма безлунной ночи. Так что я расставив ноги по шире и вдохнув, стал колдовать родные для Осиора печати погоды, к которым поясной маг обратился после того, как утратил свой Поиск.

Когда Берни увидел три зеленых контура, да еще и по полфута каждый, он что-то попытался сказать, но винефик только ткнула наемника локтем под ребра, мол, не отвлекай.

В каждую из печатей я вписал по руне Ман, после чего насытил контуры, установил печати Нид и привел всю магическую конструкцию в действие. Конечно, на счет «раз, два, три», как требовал от меня обычно учитель, я не справился, но в целом колдовство заняло меньше минуты, за которую мертвяки слишком близко подойти не успели.

По всему полю перед нами, на высоте десяти футов, разлетелось три сияющих магических светила Ман, щедро освещая пустошь и превращая местами ночь в день.

— Силен! — выдохнул жетонщик.

Я же подозревал, что на такое колдовство у Барни ушло бы слишком много сил. Я же даже не шелохнулся — сейчас я понял, что Осиор готовил меня к чему-то подобному, гоняя и в хвост и в гриву, заставляя колдовать одни и те же печати, пока перед глазами не запрыгают черные мушки.

Неужели учитель еще тогда предвидел, что стезя тихого городского мага мне не грозит?

В свете Ман мы увидели, что по полю и брошенному нами лагерю, от которого мы отошли минут на десять ходу, плетется не менее трех десятков мертвецов.

— Они что, со всей округи тут собрались?! — удивился Барни. — Не с каждого кургана столько вылезает!

Но общий масштаб проблемы был ясен. После короткой перебежки, во время которой мы нагнали телегу с учителем, состоялся небольшой совет. Было решено, что рубить оглобли и мастерить носилки — крайняя мера. Слишком много ценного лежало в сундуках учителя, о чем мы даже могли и не догадываться. Но даже если мы с Берни угодим в беду, у Ирмана всегда при себе был боевой амулет, которым он сможет заменить наши печати Фео. Малыша Кика было решено послать вперед, попробовать уговорить Вигга или купца отправить нам пару лошадей, чтобы ускорить движение почтовой телеги. Единственным вариантом сейчас для нас было убежать от медленно, но уверенно плетущихся следом мертвецов.

— А если не отстанут? — подала голос Витати. — Им же спать и есть не надо. Правильно?

Это был хороший вопрос, на который Берни сразу ответа и не нашел.

— Если ваша телега отойдет достаточно далеко, я могу попробовать увести их в сторону… Надо только их сначала задержать, вот и все, — наконец-то выдал наемник. — У вас есть что-нибудь из амулетов, мощное?

— Фляга подойдет? — спросил я.

— Большая?

— Десяток камней, на две дюжины печатей Ис хватает.

— Подойдет!

Сказано — сделано. Я нырнул к учителю, который сейчас тихо постанывал на своем месте, нашел ту самую шкатулку и достал магическую флягу, за которую Гран поплатился жизнью.

А потом началась рутина.

За несколько попыток мы трое выработали некоторую стратегию. Либо я, либо Берни сбивали ближайшего мертвеца с ног, после чего Витати пыталась зарубить его своей саблей или отсечь восставшему покойнику ноги.

Получалось у дочери Келанда это не всегда. Винефик не хотела демонстрировать чужому печатному магу свои способности, ведь это могло вылиться для нас в серьезные проблемы, да и мертвяки, потеряв нескольких своих, будто почуяли угрозу, так что сбились в плотную кучу. Подходить же слишком близко к этой массе мертвой плоти было банально опасно: хватка у мертвецов была железная, на которую не был способен никто из живых. Так что все это больше походило на драку со стеной, причем голыми руками.

К рассвету Берни сдался. Сотворив очередной щит Ур, который я отправил вперед, как оранжевый снаряд, мощной трехфутовой печатью Нид, наемник просто опустил руки и сказал:

— Я все. Еще печать хоть с дюйм и рухну, — признался наемник. — Но вроде…

Жетонный маг оглянулся, чтобы оценить расстояние до телеги, в которой ехал учитель. Полторы тысячи футов точно. Несколько часов у нас точно есть. А вот караван давным-давно ушел вперед и сейчас выглядел тонкой нитью на горизонте. Нагоним мы их еще не скоро.

Я тоже чувствовал себя не слишком хорошо, но это неспешное колдовство не шло ни в какое сравнение с тем, что мне пришлось творить на палубе торгового барка. Скорее, дело было в недосыпе и нервозности прошедшей ночи. Ведь с одной стороны мертвецы тащились еле-еле, но без остановок. В этом была вся проблема. А колдовать активнее — только напитывать покойников магической энергией. Парочка ходоков уже срывалась на бег, и нам пришлось повторять фокус с обездвиживанием и вбиванием мертвеца в землю, после чего Витати кое-как разрубала их на части.

За прошедшую ночь я уже не раз и не два порадовался тому, что дочь Келанда оказалась дотошным покупателем и мы дошли до того самого кузнеца, который предложил нам эту тяжелую цельнокованую саблю. Даже не знаю, справился бы обычный меч, даже полуторный, с такой задачей как рубка мертвой плоти, напитанной магией. А вот реплика с восточной сабли — справлялась.

— Эй, Рей, — это была Витати, — у меня проблема.

Девушка показала мне клинок и я сначала не понял, в чем дело. А потом увидел, что вся кромка затупилась о мертвую плоть.

— Она уже не рубит, а просто бьет, — пожаловалась Витати. — Нам надо что-то придумать.

— Но я же укреплял его печатями! — удивился я.

— Ага, укреплял. Только я била по тварям, что буквально всасывают магию, а еще пользовалась своей силой. Знаешь, моя Вун не очень дружелюбна к печатным заклинаниям, — раздраженно сообщила винефик. — Как думаешь, твой учитель отъехал уже достаточно далеко, чтобы мы могли попытаться их сбить со следа? Эй! Берни! Сколько нам еще до Трех Башен?!

— Должны были подойти к вечеру! — ответил жетонщик. — Но может, и раньше!

От Талкрана до границы было чуть меньше ста сорока лиг. Но так как двигались мы непопулярным проселком, то в среднем в день покрывалось хорошо, если лиг двадцать. Но даже эта медлительность потом отбивалась для купца проходом по достаточно населенным землям южной Бенжи.

— Вот только идут они все быстрее и быстрее… — заметил я, кивая на толпу мертвецов, что сейчас ковыляла в нашу сторону. — А если сорвутся на бег…

Мы с Витати переглянулись. Надо было как-то отослать наемника и тогда у нас с винефиком были шансы решить возникшую проблему. И даже если я раскрою свои возможности перед провинциальным магом, то что произойдет, когда Витати покажет свои умения винефика… Слишком рисково.

— Берни! — кликнула мага Витати. — Ты можешь нагнать караван и отправиться за подмогой?

— Думаю, командир уже этим озаботился, но вот что он им сказал…

— Нам нужны пара лошадей, может, другая телега или сумки, перегрузить артефакты! Не думаю, что твой командир подумал об этом! — настаивала Витати.

Жетонный маг тупо уставился на винефика, пару раз моргнул — Берни тоже очень устал, я видел это по землистому цвету его лица — после чего согласился с доводами дочери Келанда. В его же интересах было, чтобы мертвецы не добрались до имущества учителя. Потому что если эти твари приложатся к многочисленным амулетам или булаве Осиора, то мало не покажется всему региону. Был немалый шанс заиметь целую стаю быстрых, сильных и крайне опасных мертвецов. А это значит, что прощай этот короткий и относительно спокойный маршрут.

— Хорошо! Я попробую! — ответил Берни.

— Подожди! Это поможет!

Я подошел к магу и под удивленным взглядом колдуна сотворил две трехфутовые печати исцеления. Одну — Бор, вторую — Ис, которые направил на мага. Сон такое колдовство не заменит, но боль в мышцах и гул в ногах на некоторое время уйдет. Малыш Кик так и не вернулся, значит, нагонять караван Берни придется на своих двоих — легкой трусцой.

Когда ошарашенный моей силой наемник двинулся в сторону телеги с учителем, перейдя на легкий бег, больше похожий на широкий-широкий шаг, мы с Витати переглянулись.

— Надо привести в чувство твоего учителя, — сказала девушка, на ходу кладя руку мне на плечо.

— Да, его совет не помешал бы, — согласился я.

— Ага, — подтвердила винефик, — а еще нам, скорее всего, потребуется его булава.

Глава 4. Три Башни

Хотелось бы мне сказать, что мы с Витати разбили группу нежити, что я размахивал булавой учителя, разрывая на части мертвую плоть, а винефик выкачивала из мертвецов всю магию своей Вун, после чего лихо разрубала восставших покойников надвое своей тяжелой саблей.

В реальности же мы петляли по близлежащим холмам и небольшим рощам, как испуганные зайцы, и конца и края я этому не видел.

Как мы и планировали, меня увешали амулетами учителя, как ярмарочный столб украшают лентами, а на спину с помощью пары веревок приладили и булаву истигатора. Так, чтобы не била по хребту во время бега и не впивалась острыми гранями в кожу. Витати же была налегке, как мой поводырь, что выбирает дорогу.

Почему все амулеты достались именно мне? Как справедливо заметил учитель, которого винефик привела в чувство своей дикой магией, любой амулет или артефакт в руках Витати — это как пытаться отогреть руки, засунув их в раскаленные угли костра. Любой всплеск силы Вун и половина амулетов моментально придет в негодность, а что случится с булавой, учитель вообще проверять не хотел.

— Рей, придется тащить все на себе, — устало сказал Осиор, всматриваясь куда-то вперед. — И Витати права, тебе надо унести от телеги мою булаву. Она буквально пропитана магией…

Сейчас мы оба сидели на краю телеги, которая мерно катилась вперед, вслед за давно прошедшим тут караваном. Учитель пошарил за пазухой и достал какой-то небольшой кожаный мешочек с тонкими тесемками.

— Вот, возьми, — сказал поясной маг, вкладывая мешочек в мои руки. — Магией пользоваться опасно, они могут перейти во второе состояние от любого всплеска силы…

— Состояние? — переспросил я.

— Да, сорваться на бег, получить достаточно энергии, чтобы стать быстрее и сильнее, — пояснил поясной маг. — Так что особо не колдуй, понял? А тут бычьи семена, если силы тебя совсем покинут. Не больше трех штук за раз, и выждать не менее двух часов до следующей дозы, иначе сердце встанет. И только если почувствуешь, что больше не можешь идти. Ты меня услышал?

Я внимательно посмотрел на отраву в моих руках, а потом поднял глаза на наставника. Во взгляде поясного мага я увидел только одно — бесконечную тревогу. Осиор понимал, что отправляет меня на очень рискованное дело, но выбора у нас не было. Мы оба знали, что я не мог дать ему погибнуть. Я бы рискнул кем угодно, хоть самим дагерийским императором или всем Кругом разом, но только не своим учителем.

— Услышал, — коротко кивнул я. — Не больше трех семян за раз, максимум каждые два часа.

Осиор положил мне руку на плечо и прижал к себе.

— Давай, вам пора. Каждая минута на счету. Ирман дал вам перекусить?

— Да, немного вяленого мяса, — ответил я.

— Хорошо. Жуй на ходу, еда даст тебе сил, раз уж пришлось ночь не спать. Все, иди.

Поясной маг легонько хлопнул меня по спине, после чего я спрыгнул с телеги и двинул к Витати, что шла сейчас с Ирманом чуть в сторонке, давая мне поговорить с наставником с глазу на глаз.

— Ну что, готов? — спросила винефик.

Я только нервно кивнул, на прощание махнул рукой учителю и его гадкому слуге, после чего мы с Витати развернулись и пошли навстречу мертвецам.

План был простой. Приманить амулетами нежить, после чего дать крюка в сторону, чтобы увеличить разрыв между нами и телегой. Планировалось, что займет это часа три-четыре, после чего мы должны будем отправиться в сторону Трех Башен. А не потеряться нам поможет умение винефика ориентироваться по солнцу. Даже если мы заблудимся в открытом поле, всегда можно будет выйти обратно к дороге, а там — прямым ходом к пограничному форту.

Но, как это обычно и бывает, все пошло не так, как мы планировали.

Мертвецы прекрасно отреагировали на амулеты и булаву, и когда мы встали перед ними, а после начали отходить чуть в сторону, как по команде двинулись следом.

— Ну, начало положено, — сказала Витати, — а то я уж думала, руки резать придется.

— Зачем? — тупо спросил я.

Голова была, как пустой горшок. Нервное напряжение прошедшей ночи, отсутствие сна, тревоги за учителя… А впереди еще неведомо сколько часов на хвосте с мертвяками.

— Так они же кровь чуют лучше магии, — ответила винефик. — Но, видимо, обошлось. Ладно, пойдем.

С того момента прошел почти весь день. Солнце опять стало клониться к закату, а мы с Витати все шагали и шагали, надеясь выйти к фортам. Берни сказал, что караван должен был дойти уже к вечеру, то есть мы, с учетом нашего крюка, чтобы сбить со следа покойников, должны были добраться далеко за полночь.

Сейчас мы вернулись к дороге, в пыли которой четко угадывались следы многочисленных копыт и колея от колес телеги учителя. Но вот ни первых, ни вторых в пределах видимости не было. И это радовало.

— Осторожней! — крикнула Витати, толкая меня в плечо.

Уже падая на прошлогоднюю траву, я увидел, как на том месте, где я шел мгновение назад, просвистели скрюченные пальцы одного из мертвецов.

Ходок почти моментально развернулся ко мне, но в следующий момент мертвеца окутало белым пламенем руны Вун, а еще через миг Витати отделила голову мертвеца от сухого тела.

— Давай! Ходу!

Поднимаясь, я увидел, что еще парочка мертвяков из толпы, что мы держали на расстоянии нескольких сотен футов, перешла на бег и сейчас беззвучно неслась в нашу сторону.

За последний час это было уже третье такое происшествие. И сам факт того, что мертвецы стали все чаще и чаще переходить на вторую стадию, как сказал учитель, говорил нам с винефиком о том, что наше время истекает. Потому что если вся толпа мертвецов внезапно ломанется вперед — мы пропали.

Уже на бегу я выудил из-под куртки мешочек с бычьими семенами. Первую дозу я разжевал еще после полудня, потому что почувствовал, как стали заплетаться ноги. Сейчас же тяжесть стала просто невыносимой, а на грудь давило так, будто бы на нее поставили кузнечную наковальню. Так что, уставившись в землю под ногами, я выудил из мешочка еще три продолговатых семечки коричнево-зеленого цвета.

Как только я раскусил бычьи семена, рот наполнился горечью, а еще через десяток шагов я почувствовал, как усталость отступает, а гул в ногах унимается. Да и дышать стало заметно легче.

— Эй! Парень! Давай сюда! — Витати указала на небольшой холмик с большим вывернутым камнем. На укрытие он не тянул, но вот выгодная позиция для рубки сверху вниз тяжелой саблей — вполне себе.

Я встал рядом с девушкой, которая пусть и выглядела уставшей, но была активна и сосредоточена, и оценил наше положение. От толпы отделился еще один мертвец и устремился в нашу сторону. Уже трое.

— Надо их быстро порубить и дальше уже бегом, — сказала очевидное винефик. — И придется колдовать, парень. Хотя бы пару щитов, задержать последнего. Справишься?

Я утвердительно кивнул — рот все еще вязало горечью бычьих семян — после чего потянулся к булаве учителя, что висела на перевязи. Даже если я ничего не смогу сделать шестопёром, его всегда можно будет воткнуть в глотку одному из мертвецов. Или просто отмахнуться, что даст мне пару лишних мгновений.

Когда до покойников оставалось меньше двадцати футов, Витати стала колдовать. Прямо перед винефиком поднялось белое марево, что облаком накрыло подножие холмика. Засветилась белым и левая рука дочери Келанда — она копила силу для решающего удара очищающей магией.

Как только первые два мертвеца ступили в белое облако руны Вун, их движения замедлились, будто ходоки угодили в древесную смолу. Витати же подпустила их чуть ближе и ударила первого мертвеца кулаком в грудь, уворачиваясь от удара скрюченных пальцев.

— Третий! — крикнула дочь Келанда, снося голову первому мертвецу, что полностью потерял свою посмертную твердость и неуязвимость под действием руны Вун, и уже переходя ко второму.

К моему удивлению последний покойник уже был у подножья холма, заходя чуть слева, будто пытаясь обойти опасное для себя магическое облако. И сейчас он готовился броситься прямо на меня.

Печать Ур я сотворил одной рукой, почти моментально, разместив ее под углом к земле, будто трамплин. Как только мертвец наступил на полыхнувший оранжевым щит, я выбросил печать Нид, отталкивая и щит, и мертвеца прочь, обратно к подножью холмика.

От встречи с мертвой плотью оранжевая преграда Ур почти мгновенно рассыпалась, но это дало мне десяток лишних ударов сердца — перевести дух и приготовиться встречать мертвую тварь. Но пользоваться оружием истигатора не пришлось — Витати уже расправилась со вторым мертвецом и сейчас направила свою магическую силу на третьего ходока.

— Нам надо что-то придумать, — сказала винефик, разрубая на части последнего мертвеца. — Мы так до форта не дойдем.

В подтверждение ее слов от группы нежити откололся еще один мертвец, что бегом устремился в нашу сторону.

Витати выругалась на келандском — я это понял по интонации — после чего сказала:

— Видел впереди рощицу? Слева от дороги? Давай туда! Я пока их тут придержу!

— А зачем в рощу? — тупо спросил я.

— Затем! Хоть на дерево залезем по твоим щитам! Или еще что придумаем! Давай! Быстрее! — прорычала винефик, поудобнее перехватывая тяжелую саблю.

Пока мы готовились к выходу, Витати чуть поправила лезвие, но оно уже опять успело затупиться, я это видел даже отсюда.

Не говоря больше ни слова, я припустил легкой трусцой к указанной рощице, стараясь не сбивать дыхание. Булава учителя оттягивала руки — сейчас я перехватил ее, как сверток, прижав к груди — но бросить оружие истигатора я не смел. Уже на самой опушке я оглянулся, чтобы посмотреть, где там Витати, но увидел только белые отсветы руны Вун, которые вспыхивали где-то с той стороны холма.

Надо что-то придумать, только что? Я оглянулся, оценивая деревья вокруг. Забраться наверх, чтобы перевести дух? А умеют ли мертвецы лазить по деревьям? Как назло, лиственниц вокруг не было, одни высокие и довольно тонкие сосны, что взмывали на высоту сотни футов и раскидывались тонкими ветвями только у самой вершины.

Значит, на деревьях укрыться мы не сможем.

Вдруг меня осенило. Перед глазами пронеслись буераки и завалы, по которым я искал козу фермера Ульса. Все эти деревья были повалены во время зимних штормов, а убирать их никто и не собирался. А что если…

— Парень! Беги! — послышалось со стороны дороги.

Я выглянул из-за деревьев и увидел, как в мою сторону, во все лопатки несется Витати, а следом за ней — не меньше десяти мертвецов. Какой бы тренированной и выносливой не была дочь Келанда — а после выкупа из рабства она нагуляла мяса — но эту гонку ей не выиграть.

Но я уже нашел решение. Вот тут, будто кто-то оставил проход меж деревьев, мы и встретим покойников. Я быстро наколдовал печать Фео, после чего отправил лезвие в ствол одного из деревьев.

Магическое лезвие, что способно перерубить кирасу, увязло в древесине где-то на половине, оставив небольшой узкий надрез. Проклятье! Так не пойдет!

В памяти всплыли два рыкача, которых я разорвал на части своим диким щитом Ур. А что, если…

— Витати! Сюда! Только не колдуй! — прокричал я, подпрыгивая на месте, чтобы дочь Келанда меня точно увидела.

Главное, правильно выбрать направление.

Я бросил на мох бесполезное оружие, и, встав в самом конце коридора из деревьев, поднял вверх руки.

Почувствовать ток магической силы через каналы, не сопротивляться ему — просто направлять. В этом суть истинной магии винефиков. Стать частью магического потока, вместо того, чтобы насиловать саму природу магии.

Во все стороны от меня стало растекаться оранжевое свечение. Едва заметное — сейчас это был даже не дикий щит Ур, а лишь его тень. Но это мне и было нужно. А еще мне нужен не один, не два — сразу десяток щитов. Иначе мертвецы разорвут нас с Витати на части, а мне нравилась эта насмешливая и чуть отстраненная девушка с восточного континента.

Когда винефик была совсем рядом, ее глаза округлились — она заметила тонкую светящуюся пленку, что сейчас окутывала стволы почти дюжины сосен. Но на объяснения времени не было, так что Витати вихрем пронеслась ко мне за спину, а я же стал ждать мертвецов.

— Давайте, ну же… — сам себе под нос пробормотал я, пытаясь удержать сразу такое большое число щитов.

У меня была одна попытка, надеюсь, ходоки проследуют за Витати шаг в шаг, потому что выставить щиты иначе я просто не успею. Есть только одна попытка.

Меж стволов деревьев замелькали темные фигуры, а уже через несколько ударов сердца в импровизированном коридоре показался первый ходок. А следом за ним — еще десяток.

Я поднял обе руки чуть выше и когда все мертвецы оказались в начале импровизированного коридора, рывком влил силу в дикие щиты, делая их прочнее стали.

Десяток сосновых стволов буквально разорвало изнутри. Но чтобы направить их в нужную сторону мне пришлось обратиться к своей дикой руне Нид — ударить по основанию стволов, окутанных щитами, будто я тянул их на себя, направляя падение деревьев в нужную сторону. Это оказалось намного сложнее, чем я думал. От напряжения на секунду я чуть не потерял сознание — так потемнело в глазах, но мой план сработал. Магия исправно ударила по щитам, толкая и дикие заклинания, и опутанные ими основания стволов в нужную сторону, придавая ускорение лениво заваливающимся вершинам.

Вот, сосны синхронно устремились к земле, подгоняемые моей магией. Секунда, другая, и весь десяток покойников, что преследовал винефика, завалило тяжелеными стволами, вбивая мертвую плоть в землю, туда, где ей и место согласно местным традициям.

— Неплохо, — выдохнула Витати, — ты определенно не дурак, парень. Давай, нам надо идти… Ой!

Винефик непроизвольно прикрыла ладонью рот, когда я повернулся к ней лицом.

— Что же ты…

Я почувствовал не только вкус крови на губах — я ожидал, что у меня потечет красным из носа — но и горячие струи на щеках. У меня шли кровавые слезы.

— Давай, утрись… Я хоть и говорила, что дикие маги не перегорают, но Рей… Так и умереть можно… — тихо пробормотала девушка, помогая мне стереть кровь со щек.

Я только устало отмахнулся. Действие бычьих семян стало проходить, и на меня с удвоенной силой навалилась усталость.

— Пойдем, — просипел я, поднимая с земли булаву учителя, — может, и остальные скоро побегут.

Но сколько мы не оглядывались назад, толпу мертвецов мы больше не увидели. По всей видимости, мертвецы или потеряли наш след, или потратили слишком много времени, пробираясь меж поваленных деревьев. В любом случае, теперь мы шли только вдвоем.

— Парень, послушай. Со щитами конечно хороший фокус, ты усвоил науку, но пойми, нельзя делать их такими большими. Я испугалась, когда ты еще два рыкача порвал на море, думала, ты там у мачты и кончился. А тут сразу дюжина щитов! А еще и дикая Нид! Ты же насильно проталкиваешь силу через себя, так? Когда уплотняешь Ур?

Витати говорила тихо, едва шевеля губами, но каждое слово винефика падало в моей голове, как камень. Я очень устал.

— Ну, проталкиваю, и что? Я же стараюсь, чтобы магия текла через меня, как ты и учила…

Дочь Келанда промолчала, но по лицу Витати я видел, что она недовольна таким отношением.

Я же стал размышлять о том, как часто я проходил у самого края. Сначала в темнице, где меня пытали подручные Ракона, потом когда меня чуть не зарезали — учитель волновался, что травма горла может повлиять на магические каналы. Потом на море, когда я потопил сразу два рыкача. А теперь, вот, я наколдовал сразу десяток диких щитов, моментом влив в них огромное количество магической силы. И каждый раз — у меня носом шла кровь. Или как сегодня, кровавые слезы. А в темнице так вовсе кровь сочилась сквозь кожу, будто обычный пот. И каждый раз я оставался цел и невредим, будто бы не произошло ничего необычного. Как там говорил Эдриас? Границ нет? Возможно, дело как раз в загадочном колдуне, который стал моим молчаливым попутчиком. Возможно, именно он не только сделал меня магом, но и гасит тот самый откат, не позволяя мне получить магическую травму. А это значит, что границ в магии для меня на самом деле не существует. Вот только проверять эту догадку было как-то боязно. Я не мог лишиться обретенной магии, ни в коем случае. А еще я не мог подвести учителя, человека, который через ту самую границу переступил, и в итоге стал магическим калекой.

До Трех Башен мы дошли, когда было уже далеко за полночь. Я еще раз выудил пару бычьих семян из кожаного мешочка, чтобы просто не рухнуть от усталости, взяла парочку и Витати. Несколько раз я порывался бросить булаву истигатора или спрятать под каким-нибудь камнем, но от мысли, что до артефакта доберутся ходоки, впитают силу зачарованного шестопера и превратятся в целую стаю стремительных убийц, мне становилось не по себе. И я оставлял булаву в перевязи за спиной, там, где она болталась всю дорогу.

Стены дагерийской твердыни показались, когда мы поднялись на очередной холм. Крепостная стена, высотой не менее пятидесяти футов, была хорошо освещена, а еще с полдюжины костров разведено прямо в чистом поле, чтобы дать дополнительный обзор. По всей видимости, стражи границы кого-то ждали, причем со своей собственной территории.

— Как думаешь, мы похожи на мертвецов? — спросил я Витати.

— Ну, мы еле плетемся, так что, думаю, похожи.

— Надо подать какой-нибудь сигнал…

— Ага, согласна.

А потом мы просто продолжили тащиться вперед. Но вот, мы уже почти заступили в круг света одного из костров, разложенных у дороги, и я понял, что либо сейчас наколдую пару стрел Тир, либо получу в грудь уже другую стрелу, обычную. Так что нехотя, но мне пришлось поднять руки и сотворить два красных контура, в который легко легла руна в виде стрелочки. А после — отправить этот снаряд в полет печатью Нид, прямиком в небо.

— Подождем, — сказала Витати, усаживаясь на пыльную колею дороги.

— Ага, — согласился я, рухнув рядом с винефиком.

Или наш сигнал заметили, и прямо сейчас навстречу выедет конный отряд, или придется повторить через пару минут. Соваться к ярко освещенной крепости, рискуя получить стрелу в грудь, как-то не хотелось.

Незаметно для себя я так и отключился, сидя на холодной земле. Но в чувство меня привел топот копыт и крик одного из бойцов крепости:

— Эй! Кто такие?! Назовитесь!

Витати быстрее меня вскочила на ноги, после чего замахала руками и крикнула:

— Шли с караваном купца Пирия! Отвлекали мертвяков!

После того, как пяток всадников услышал человеческую речь, двое ударили пятками по бокам лошади и устремились к нам. Непонятно как, но меня моментально закинули в седло — буквально затащили за шкирку, дочь Келанда же смогла устроиться за вторым всадником сама.

— Давай! Назад! Назад! — прокричал один из всадников, усатый мужчина средних лет, видимо, командир.

Уже во дворе крепости нас встречали другие пограничники, а еще Берни с несколькими наемниками.

— Живые! Смотрите-ка! — прокричал маг-целитель, после чего по рукам наемников пошли мелкие монеты.

«Они ставили на то, выберемся мы с Витати или нет?»

— Эй, парень, это что у тебя такое?! — спросил один из пограничников, указывая пальцем на многочисленные амулеты и булаву за моей спиной.

— Это… — начал я.

— Это все мое, — послышался голос учителя.

Сам Осиор, поддерживаемый сейчас под локоть Ирманом, вышел из-за угла небольшой сторожки и направился прямиком к нам.

— Шестопёр тоже мой, — продолжил Осиор.

Я же наблюдал, как вытянулось лицо командира разъезда, что подобрал нас у стены, когда он смог получше рассмотреть оружие за моей спиной.

— А… Э… Это же…

— Да, я знаю, — перебил служивого поясной маг, подавая Ирману сигнал снять с меня поскорее хотя бы оружие истигатора. — Они могут идти? Нас ждет комендант.

Служака только кивнул головой и, убедившись, что мы с Витати держимся на ногах, стал показывать дорогу. Замыкали нашу процессию еще несколько бойцов, так что создавалось впечатление, что мы находимся под стражей.

— Как вы? — тихо спросил учитель. — Я пытался добиться того, чтобы вам навстречу вышли, но…

В этот момент мы подошли к небольшой сторожке, что стояла в углу крепостного двора, так что учитель притих. Командир разъезда толкнул плечом дверь, а сам отошел в сторону, впуская нашу четверку.

— Командир! В крепость доставлены двое! Утверждают, что шли вместе с караваном господина Пирия!

Внутри была тускло освещенная комната с парой стульев, узким столом и лавками, расставленными по периметру помещения.

— Принял. Обожди пока немного, — махнул рукой мужчина в старом нагруднике, что прямо сейчас сидел за другим концом стола и разбирался с какими-то документами.

Командир разъезда ударил кулаком по груди, после чего вышел за дверь. Но, судя по звукам, он остался стоять там, снаружи, ожидая дальнейших указаний.

— Ну что же, — прищурившись, начал мужчина. — Давайте, рассказывайте.

Лицо командира дагерийской крепости мне сразу не понравилось. Узкое, как клин, вытянутое, оно выглядело отталкивающе и одновременно надменно. Впрочем, вел себя комендант так же, как и выглядел.

По выражению лица учителя, который сейчас сверлил коменданта взглядом, я понял, что знакомство поясного мага и местного управляющего не задалось.

Вместо ответа на вопрос Осиор неопределенно кивнул Ирману.

— Предъяви мои полномочия, Ирман, — спокойно, но холодно, сказал маг.

Слуга, не без удовольствия, грохнул о стол шипастой булавой, которую еще пару минут назад снял с моей спины. Не успел черный металл шестопёра отскочить от столешницы и коснуться досок еще раз, как выражение лица коменданта изменилось. Из вульгарно-надменного оно стало каким-то заискивающим, с небольшой примесью злобы.

— О! Это ваше?!

— Да, мое, — процедил сквозь зубы Осиор. — Думаю, вы не считаете меня идиотом, что разгуливает с подобным оружием и пытается выдать себя за трибунального истигатора?

— Но ведь вы так и не подтвердили, что вы маг! — взвизгнул комендант, почти моментально беря себя в руки. — И я очень сожалею, господин Осиор…

— Кхе-кхе, — прокашлялся Ирман, чем вызвал вспышку гнева у коменданта, — вообще-то вы обращаетесь к высокоуважаемому господину Шестому Трибунальному Истигатору Круга Магов, Осиору.

Прямо сейчас я видел, как обычный слуга буквально издевался над комендантом целой крепости!

— Да, приношу свои извинения, высокоуважаемый господин Шестой Трибунальный Истигатор Осиор, — цедя сквозь зубы и пытаясь выдавить фальшивую улыбку, повторил за Ирманом комендант.

А потом началась долгая и нудная беседа, что крутилась вокруг мертвецов и где мы их в последний раз видели. Будто в отместку Осиору, комендант, казалось, резко отупел и раз за разом требовал от нас с Витати рассказать о своих действиях, описать лесок, в котором я обвалил деревья, а также детально пересказать весь маршрут. Спустя полчаса терпение учителя лопнуло и Осиор, стукнул ладонью по столешнице, прервал очередное словоблудие коменданта:

— Довольно! Вы услышали все, что вам нужно было знать. Приступайте к охоте на мертвых, господин комендант!

После чего поясной маг толкнул ногой дверь и вышел прочь. Мы же втроем потянулись следом, хотя меня Витати скорее тащила на себе.

— Тупая скотина… — прошипел Ирман, оглядываясь на сторожку, в которой остался командир крепости, — столько крови нам выпил…

— Я сейчас сознание потеряю, — признался я.

Все вокруг качалось, а рук и ног я уже вовсе не чувствовал.

Крякнув, Ирман подхватил меня под вторую руку и уже вместе с Витати они дотащили меня до нашей почтовой телеги. Дочь Келанда почти сразу же уселась в дальнем конце фургона и, наплевав на всех, уснула, обнимая свою затупленную о мертвую плоть саблю, меня же стал осматривать учитель.

— Так, посмотри на меня, Рей. Да, вот так. А теперь на свет костра… Ирман! Иди сюда! Посмотри, мне же не кажется? У парня зрачки, что два блюдца. Рей, ты сколько семян сжевал? Дюжину?! Может больше?! Мальчик мой, тебе жить надоело?! Что значит устал?! Клянусь бородой первого архимага, ты меня на тот свет сведешь! Если сам туда раньше не отправишься! Ирман! Тащи быстрее теплой воды! Надо напоить эту дурачину, а потом я его целебным амулетом шарахну… Ты что, хочешь, чтобы мальчик зависимым стал? Конская доза! Давай, шевелись!

Все свои угрозы наставник выполнил. В меня влили, по ощущениям, не меньше половины галлона[1] — три пинты[2] так точно! — жидкости, после чего Осиор выбрал один из амулетов из целой кучи, что была сейчас свалена в телеге, и замкнув контур, прижал артефакт к моей груди. Желтое свечение целебной магии, а уже в следующий миг со мной происходит все то же, что и после похода на мои вторые в жизни танцы: я засовываю голову в ведро, заботливо подставленное под мои ноги Ирманом, и выворачиваю содержимое желудка, состоящее сейчас из воды вперемешку с желчью.

— Хорошо! Отлично! — сказал учитель, наблюдая за моими мучениями. — Теперь вот, давай, еще кружку выпей, лучше две. И спать!

Я подчинился, после чего залез в кузов. Витати тихо сопела в самом конце телеги, уронив голову на грудь, я уже устроился где-то посередине, на лежаке учителя, упершись спиной в деревянный борт. Судя по тому, как активно Осиор истязал меня, маг более-менее пришел в себя. Одной тревогой меньше и мне наконец-то дадут поспать.

[1] — 1 галлон равняется 4,54 литра.

[2] — 1 стандартная английская пинта равняется 0,568 литра.

Глава 5. К сердцу Империи

В дагерийской крепости мы пробыли еще два дня. Купец Пирий приводил в порядок измученных животных и давал лошадям и ослам отдых после длительного броска к безопасным стенам одной из Трех Башен, мы с Витати тоже приходили в себя.

Последствия жевания бычьих семян преследовали меня еще несколько дней. То меня переполняла энергия, то посреди дня начинало клонить в сон. Учитель, что теперь обходился только редкой помощью винефика, внимательно за мной наблюдал, но в целом тревожился не очень сильно.

— Пей больше воды, Рей. И если надо поспать — иди и спи. Сейчас сок семян бродит по твоим жилам, ему нужно время, чтобы выйти, — сказал Осиор, когда я поделился своими ощущениями.

Так как в крепости заняться было определенно нечем, то я смело последовал совету учителя — дрых в кузове телеги, ел, а потом опять ложился спать. Казалось бы, куда мне столько, но тревоги, перенесенные во время гонки с мертвецами, неплохо меня вымотали.

А потом мы вновь отправились в путь. Сначала через южные провинции Бенжи, до верховий реки Сейна, к городу Мабашар. Там наши пути с купцом Пирием разошлись: делец отправился на юг, тогда как наш путь лежал на север, обратно в Дагерию.

Остановились мы на небольшом постоялом дворе, на окраине города. Наши две лошадки, что были запряжены в телегу, вымотались и требовали ухода. Себя мы чувствовали примерно так же. Одно хорошо — учитель снова начал по чуть-чуть колдовать, а это означало, что через две-три недели последствия сражения на палубе торгового барка полностью сойдут на нет. Уже сейчас Осиор был относительно бодр, а о болях свидетельствовало только его вытянувшееся, осунувшееся лицо, с неаккуратной, вольно растущейбородой.

— А по деньгам-то негусто, — задумчиво выдал Ирман, который был казначеем отряда.

Вся наша компания расположилась за круглым столом в главном зале трактира. Пока половой нес заказ, слуга поясного мага решил провести ревизию финансов и результаты его не слишком обрадовали.

— Ой, Ирман, успокойся, — махнул рукой учитель. — Разберемся. В крайнем случае, я могу заложить свою булаву.

Лицо слуги вытянулось от удивления, а учитель тонко хихикнул. Меня же от перспективы заложить булаву истигатора тоже колотнуло: мне до сих пор нет-нет, да снилось, как я бегу по лесу с той самой булавой в руках, а за мной несется толпа мертвецов. Причем сон всегда заканчивался одинаково бестолково, без какой-либо развязки.

— Но сколько нам еще тащиться до Шамограда? — спросила Витати, лениво ковыряя миндалевидным ногтем грубую столешницу.

Осиор только пожал плечами, а после задумался, будто что-то вспоминая.

— Лиг четыреста, не меньше. Это если мы выйдем на Имперский Тракт.

— А есть варианты? — уточнила винефик.

Как и дочь Келанда, я был не силен в географии континента. Единственное, что я вообще четко знал — это где какая сторона света, да какая дорога из Нипса ведет к Акрильсере. Вот и все. Где именно находился Шамоград, каких он был размеров и вообще, что окружало столицу Дагерии, я имел крайне смутное представление.

— Ну, мы всегда можем выйти к Внутреннему морю и сесть на какую торговую шхуну. И это не океанское путешествие — почти прогулка, — легкомысленно ответил учитель. — Но это почти сто лиг крюк к порту Шахан, так что я думаю, пойдем землей. О! А вот и обед!

Пока разносчик расставлял тарелки и кружки, мы все сохраняли молчание, но как только работник трактира ушел, Ирман опять начал ныть из-за денег:

— Господин Осиор! У нас осталось хорошо, если пять империалов! Крепостной интендант содрал с нас три шкуры за то гнилое зерно и кислое вино! На фураж и припасы на четверых уйдет минимум три монеты, да и постой тут стоит… Только за этот обед потребовали три серебра!

В моей голове стали складываться цифры и довольно быстро я встал на сторону Ирмана. Денег оставалось преступно мало. А за последние полгода я привык сытно есть и спать под крышей, если мы были не в пути, так что этот вопрос меня серьезно обеспокоил. Только Витати было как-то все равно. Дочь Келанда самоустранилась от этих обсуждений, справедливо заметив, что это не ее проблема, пока у нас есть хоть несколько медяков. Да и после — тоже.

— Ладно, ладно, — ответил учитель, вытирая губы рукавом, — мы что-нибудь придумаем, да, Рей?

— Ась?

Прямо сейчас я наконец-то добрался до обжигающе-горячего рагу и изо всех сил налегал на свежую пищу, закусывая все огромным ломтем ржаного хлеба и запивая легким пивом.

— Говорю, придумаем, как денег раздобыть, — повторил учитель. — Инструмент твой помнишь где? В котором сундуке лежит?

— Ювелирный?

— А у тебя есть какой-то другой? — деланно-удивленно спросил поясной маг.

Я понял, какую глупость выдал, так что просто активно закивал головой, откусывая от ломтя кусок побольше. Слишком давно мне не доводилось поесть свежего хлеба. Только сухие галеты, вяленое мясо и кое-как сделанные во время привалов похлебки, после которых я все равно оставался голодным. Ирман вообще постоянно гонял меня от общего котла, Витати надо мной подтрунивала, а учитель не вмешивался.

— Значит, инструмент есть. Пластинки тоже упаковал, медные? Отлично! Значит, разберем флягу, если камни понадобятся, сделаем дюжину желтых хлопушек, например, с руной Ис или даже Эо. Можно будет по шесть-восемь серебра легко отдать любую безделицу. Сколько нам нужно вообще денег, Ирман?

По лицу слуги я видел, что его так и подмывает ответить «чем больше, тем лучше», но сухощавый мужчина удержался.

— Еще хотя бы три империала, на непредвиденные расходы, чтобы не пришлось закладывать настоящие амулеты или доставать камни, — ответил Ирман.

Осиор задумчиво покивал, а после продолжил:

— В крайнем случае, можно продать один из бриллиантов кибашамских купцов, если уж говорить о камнях. За такой можно выручить сразу десять-пятнадцать империалов, даже не торгуясь. Ладно, решено! Рей! После еды чуть передохни, а потом в мою с Ирманом комнату с инструментом! И пластинки найти не забудь. Поработаем, да заодно и в памяти освежишь, как амулеты делать. Ну а завтра пойдем, поищем, куда бы их пристроить. Эй! Хозяин! У тебя мёд есть?! Тащи! Давай-давай! И выпечки какой! Сколько?! Обдиралово! Ладно, понял! Серебрушка, не проблема!

Как раз к моменту, когда все доели, на стол принесли небольшое блюдце с липовым медом и пару плетенок. Корки были чуть подсохшие, но если намазать кусок булки медом, то получалось очень вкусно.

Осиор почти моментально приступил к любимому лакомству, я же старался не отставать от учителя.

— И куда в них столько влезает? — спросила у Ирмана Витати, да так, будто бы мы ее не слышали.

— Сам задаюсь этим вопросом который год, — траурно пожал плечами слуга, выуживая из кошеля очередную плату за наш с Осиором пир, — вот только ответа все нет и нет.

Поясной же маг только лукаво улыбнулся и подмигнул мне, запуская крепкие зубы в булку. В этот момент меня окончательно отпустило — мой наставник вернулся и вел себя совсем как прежде.

За время нашего путешествия по Бенже мы с учителем успели обсудить все, что только можно. И мое нестандартное применение руны Ур, и использование поясным магом печати призыва с руной Эпель, и мой бой с ходячими мертвецами. Единственный вопрос, которого мы не касались — судьба Грана. И уже после обеда, сидя за косым столом при свете свечей и мастеря на продажу простенькие амулеты под контролем учителя, я нет-нет, да и поглядывал на ту самую флягу, которую нашел в запасах Осиора. Если нам не хватит камней, именно она пойдет на разборку, а, может, мы просто продадим один из камней кибашамцев.

Наконец, я не выдержал и спросил:

— Учитель… Эта фляга… Это же фляга, с которой я работал на рынке. Когда лечил рабов, так?

Осиор, который сейчас наносил руну Ис на очередную пластинку, даже ухом не повел, хотя мне показалось, что поясной маг напрягся.

— Да, это она, — спокойно ответил поясной маг, продолжая работу.

— Как она снова оказалась у вас? — робко продолжил я.

Учитель сделал последнее движение старым штихелем, после чего отложил инструмент в сторону и повернулся ко мне.

— Я забрал ее у Яна Остреца, — ответил маг.

— Но как она…

— Рей, если хочешь о чем-то спросить — спрашивай напрямую, не надо начинать издалека.

Сейчас Осиор был серьезен, так что я умолк и уставился на пламя свечи.

— Когда я увидел флягу там, на барке, я подумал, что так Грану и надо. Но сейчас… я ведь знаю Устав. Он защищает не только людей, но и магов, так что Гран…

— Нарушил сразу несколько глав, — продолжил за меня Осиор. — Нападение на мага, кража мощного магического амулета, попытка убийства мага вместе с соучастником. Гран преступил многие законы, как Круга, так и Лаолисы.

Я прекрасно знал, какая кара следует за любое из озвученных преступлений, а мой бывший товарищ совершил их все.

— Витати сказала, что у нее дома истигаторов Круга называют дробителями. За то, как они казнят преступников. Ударом булавы… Вот сюда.

Я постучал указательным пальцем по виску, совсем как винефик.

— Ты хочешь знать, приходилось ли мне казнить преступников? — спокойно спросил Осиор.

Сейчас поясной маг сидел прямо, почти холодно, и только спокойный тон наставника позволял мне продолжать.

В ответ на вопрос Осиора я только мотнул головой. Тут и так все понятно. Шестой Трибунальный Истигатор, ученик архимага… Конечно же мой наставник казнил людей, это было его работой. Но отличало от палача его то, что он был стражем Устава. Законом в человеческом обличье, если подумать.

Устав был важен для всех. С одной стороны он ограничивал бесчинства магов, которые могли возомнить себя всесильными и попытаться установить собственную власть. Такое уже бывало, в Уставе написано, что именно конфликты между магами и обычными людьми стали причиной обеих магических войн. Но и Устав защищал магов. Мы напрямую не подчинялись никому, кроме Круга, для нас не было королей, господ и хозяев. Мы могли добровольно пойти на службу к графу или барону, или же вернуться в родную деревню и лечить людей за корзину лука и шмат сала. Маг мог пойти в моряки, кузнецы, стать лавочником-артефактором или великим воином, что сражается на передовой под стягами короля или императора. Тот же Берни выбрал стезю наемника и приключения, пока был молод, но пару раз целитель оговаривался, что планирует подкопить деньжат и уже в зрелом возрасте жениться и заняться целительством в своем родном городке. Устав давал магам абсолютную свободу от любых притязаний со стороны обычных властей.

Но и Устав определял, как должны караться отступники или любые другие преступления против магов. Поэтому и были созданы истигаторы, во главе которых стояли восемь самых сильных магов-судей — Трибунальные Истигаторы Круга, в числе которых был и мой наставник.

— Я знаю, что доводилось, я же видел, что случилось с Раконом, — наконец-то ответил я. — Просто хотел спросить о судьбе Грана. Ведь ребята, Невер и другие, рассказывали, что он заходил к ним, забрал деньги, пожитки, а потом сбежал. А тут, получается…

— Ты хочешь знать, разбил ли я шестопёром голову твоему бывшему товарищу по банде? — будто обсуждая что-то незначительное, уточнил Осиор, вернувшись к обработке медной оправы.

В горле застрял ком, так что я просто медленно кивнул.

Наставник внимательно на меня посмотрел, и, не отрываясь от работы, сказал:

— Нет, не разбил. Я казнил только того, кто ударил тебя ножом. Головорезы Остреца посадили Грана на первый попавшийся корабль и выслали с острова. Таков был мой приговор.

От этих слов учителя мне почему-то резко полегчало. С того момента, как я увидел магическую флягу на палубе барка, мысль о том, что Осиор казнил моего бывшего товарища по банде, оказывается, не давала мне покоя. А тут выяснилось, что Гран жив.

— Значит, ребята говорили правду? Что Гран пришел, забрал пожитки и деньги и был таков?

— Да, ребята не врали, — подтвердил Осиор. — Все, удовлетворил свое любопытство? Давай работать! Нам надо еще камни зарядить и проверить, как работают амулеты. А утром сходим, поищем, кому бы их можно пристроить на продажу.

— Вместе пойдем?! — удивился я.

— Конечно вместе. Это же не Нипс, где нас каждая собака в лицо знала, а чужой город. Я тебя одного не отпущу, а то еще подумают чего лишнего местные… — протянул Осиор, доводя до идеальной формы руну Эо на оправе финальным движением штихеля.

Я с легкой завистью посмотрел на точные и уверенные движения рук учителя, и вернулся к работе. Так даже лучше, что вместе, учитель прав, чужой город — чужие правила.

На следующее утро, подкрепившись кашей с яйцами и запив все это большой кружкой душистого травяного отвара с огромным ломтем свежего хлеба, мы с наставником отправились в город. На руках у нас был десяток «хлопушек» — простеньких амулетов с мелкими полудрагоценными камушками, что Осиор достал из своих запасов. Флягу мы пока особо не трогали, но один из камней кибашамцев учитель вчера аккуратно достал из паза — мало ли, нам не повезет.

Мабашар был довольно крупным пограничным городом Бенжи, минимум вдвое больше, как мне раньше казалось, немаленького Нипса. Почти весь город был заключен в кольцо крепостных стен, а по улицам постоянно расхаживали вооруженные люди: местная стража, дружинники, наемники, что искали себе клиентов из числа заезжих купцов. Конечно, город стоял чуть в стороне от Имперского тракта, на который будто на нитку жемчужины, были нанизаны сразу три столицы — Дагерии, Бенжи и Гоунса, а также целая россыпь других городов, что раскинулась недалеко от восточного побережья континента — но и тут дела велись активно. Мабашар был последним крупным торговым центром перед глубинными территориями юга Бенжи — достаточно населенного региона благодаря местным черноземам.

— Ищи подходящие вывески, — бросил Осиор, оглядываясь по сторонам.

— А, может, спросить у кого? — предложил я.

— Чтобы все знали, что двое не-местных ищут лавку ювелира? — усмехнулся учитель.

Сейчас, в походе, Осиор был собран и осторожен, но без стального блеска в глазах. Такая, усредненная версия между двумя ипостасями моего наставника.

— А я как-то не подумал… — потупился я.

— Поэтому я и пошел с тобой, Рей, — спокойно ответил Осиор. — Когда попадаешь в чужой город, надо соблюдать несколько правил. Самое главное — не болтать лишнего, потому что охотнее всего тебя будут слушать люди, замышляющие недоброе. Так что мы сейчас прогуляемся в сторону центра и найдем лавку сами. А, может, и несколько.

Все было бы намного проще, если бы учитель был в своем зеленом кушаке, но маг так ни разу и не надел свой пояс, дабы не выдавать принадлежность к колдунам. Мне тоже было запрещено носить кольцо ученика, так что по уговору, мы были просто двумя путниками из Лаолисы — господин и его племянник-служка — что по сходной цене прикупили амулетов на острове, а сейчас хотят их выгодно продать уважаемым мабашарским ювелирам, дабы оплатить путешествие на север.

В первой же лавке, что подвернулась нам на одной из центральных улиц, с нами даже не захотели разговаривать. Хозяин просто ответил, что не покупает магические изделия. Та же история повторилась еще в двух местах.

— Странно это, — протянул учитель, откусывая от свежего калача, что мы взяли у лоточника на площади по четыре медных за штуку.

— Может, не хотят связываться? Мало ли, они поддельные, — выдвинул я идею, налегая на сдобу.

— Да какое поддельные! Ты же сам рассматривал камни под линзой — сразу видно, заряжен амулет или нет. Такое не подделать, — ответил учитель.

Когда мы вернулись на постоялый двор, нас встретила Витати.

— Дайте угадаю. Ничего не продали? — с насмешкой спросила девушка, глядя на наши кислые лица.

Осиор только раздраженно мотнул головой, я же пожал плечами. По плану мы должны были раздобыть денег и уже завтра утром выехать из города в сторону Имперского Тракта. Но вот вышла задержка. А увидев, что с нами даже говорить не хотят, учитель передумал продавать и ограненный под магические амулеты алмаз. Ведь главная его ценность заключалась именно в пригодности для использования в артефактах. Так-то камень был не слишком выдающимся.

Казалось, хуже не будет — Витати уже подтрунивала что надо мной, что над учителем, но тут подошел Ирман. Когда спесивый слуга услышал, что ни одна лавка не захотела принимать амулеты от незнакомцев, он только закатил глаза, после чего потребовал магические изделия. Осиор выглядел крайне смущенным, но амулеты Ирману отдал. Перед уходом слуга потребовал не проедать последние деньги, пока его не будет рядом, а сам направился в город.

— И куда он? — спросила Витати, рассматривая спину удаляющегося слуги из-за плеча поясного мага.

— Слыхала про самый большой рынок на обоих континентах, что в Лесалентии? — вопросом на вопрос ответил Осиор.

— Это где торг насмерть идет, часами? Угу, слыхала, — кивнула головой Витати.

Осиор еще раз бросил взгляд на дверь, после чего пошел к столу, за которым мы завтракали:

— Я лично видел, — начал на ходу рассказывать маг, — как Ирман чуть не довел до удара двух местных торгашей и получил товары бесплатно — только бы ушел прочь от лотков. Уверен, задержись он тогда чуть подольше, ему бы еще доплатили. Эй! Хозяин! Булки есть свежие? Что значит кончились?! Ну-ка, отправь кого! Да, как вчера, маковую плетенку! И чтобы сегодняшняя была! Что? Сколько?! Не проблема, давай-давай! Мы подождем!

Мы с Витати только переглянулись — мой учитель был неисправим, а его тяга к булкам могла бы войти в историю.

Ирман вернулся через несколько часов, уставший, но крайне гордый собой. Это было видно по довольному лицу слуги и тому, как высоко он задрал подбородок. Глядишь, носом облака цеплять начнет.

— Я все порешал, господин Осиор! К вечеру будут у нас все припасы и вот, еще выручил кой-чего!

На стол грохнулась мошна, звеня новой партией серебряных монет.

— Сколько вышло? — спросил учитель.

— За вычетом расходов — еще четыре империала! — гордо сообщил Ирман, усаживаясь за стол.

У меня от удивления взлетели брови. Мы всего с учителем планировали выручить в лучшем случае шесть-семь больших монет, если будем продавать только хлопушки. И большая часть этих средств должна была пойти на фураж и еду — закупаться в придорожных трактирах и на постоялых дворах слишком накладно, а лошадки и так тащили практически пустую телегу. Сундуки учителя были хоть и объемными, но забитые в основном одеждой и свитками, то есть сами они весили намного больше, чем содержимое.

— Все хоть живы остались? Или кому-то после твоего похода в город нужен целитель? — с усмешкой спросил Осиор, отпивая чая из большой кружки.

— Да! Все! Господин, я сколько раз уже говорил, что нечего вам этим заниматься! Вы же что сделали, по лавочникам и ювелирам пошли, так? А надо было сразу на рынок! Купцы-то, заезжие, они народ решительный, не чета тем, кто зад на одном месте держат! Они мигом выгодную сделку почуяли, а там чуть надавить, чуть договориться. Я почти все амулеты на припасы и выменял, мимо серебра, значит, очень выгодно получилось! А что осталось — продал.

— Ты по сколько за эти хлопушки-то просил? По два империала? — сомневаясь, уточнил Осиор. — Что ты там купцам наплел?

— Если бы по два! — продолжил Ирман. — Если бы по два! По одному! Но все — которые с руной Эо были!

— Так их там было три всего, — вставил я.

— Ага, я их сам делал, три, — подтвердил Осиор.

Витати же наблюдала за всем происходящим, как за бесплатным представлением, тихо посмеиваясь в ладонь.

— Три, четыре! Какая разница! Главное — монеты в мошне, припасы — в наличии! — высокомерно подвел итог Ирман. — Может, и три там было, так значит четвертый, с Ис, в довесок пошел!

Учитель только покачал головой и, подняв брови, всем своим видом пытался показать, что он к такой вольной трактовке количества проданных амулетов Эо не имеет ровным счетом никакого отношения.

Припасы принесли пара крепких парней ближе к вечеру, когда закончился торговый день. Ирман еще проверил, те ли это мешки, что он лично выбрал из запасов купца, после чего отдал носильщикам долговую расписку, что оставил торговец, как и было уговорено ранее. А уже на следующее утро мы снова вышли на дорогу.

По плану за пару дней мы должны были выйти на Имперский Тракт, а дальше — строго на север, без крупных остановок до самого пункта назначения. Заходить в столицу Бенжи, стоящий на побережье порт Бамшар, учитель отказался наотрез, назвав его «мерзкой и шумной клоакой». Так что планировалась, что следующая остановка в населенном пункте будет у нас только на дагерийской территории — в Голате, от которого мы произведем последний бросок к самому Шамограду.

По словам учителя, дойти до Голата мы должны были дней за семь-восемь, если лошади выдержат. А после до Шамограда будет уже рукой подать, как заверил всех поясной маг.

Мне путешествие было в новинку и если бы не постоянное чувство голода, связанное со скудным пайком и нежеланием Ирмана готовить чуть больше, мне бы даже понравилось. Спасала положение Витати. Так как останавливались мы на ночлег обычно в поле — заходили на постоялые дворы лишь пару раз — то у дочери Келанда было несколько свободных часов на то, чтобы попробовать расставить силки. Местность вокруг была хоть и холмистая, но до северных лесов, которые активно расписывали моряки, и которые мне очень хотелось увидеть — бескрайние просторы зеленой массы, сколько хватает глаз — было еще далеко. Так что пока винефик была на относительно привычных ей территориях, а значит, можно было попробовать поймать какую живность. Пару раз в самодельные ловушки попадались небольшие, тощие после зимы дикие кролики, которые моментально свежевались и отправлялись в общий котел приятной добавкой к вяленому мясу, луку и капусте.

— Учитель, а когда мы начнем изучать поисковые печати? — спросил я за ужином, цепляя ложкой горячую похлебку из своей тарелки.

Попытался я это сказать будто бы между делом, но внутри у меня все буквально ходило ходуном. Тема поисковых рун была для Осиора болезненной, я это прекрасно понимал. Витати только зыркнула на меня, впрочем, моментально вернувшись к еде, а вот Ирман даже перестал ворчать о том, что у него скоро вывалится спина и он уже слишком стар для таких пеших переходов.

— Почему спрашиваешь? — уточнил Осиор.

— Ну, я же буду проходить в шамоградском Круге испытания на жетон, и я тут подумал, что…

— Мне казалось, что твой основной профиль это защита и целительство, — уточнил мой наставник, — у тебя отлично получаются эти печати, а твой дикий Ур делает тебя непревзойденным магом защиты. И это ты еще толком не пользовался своим Нидом. Ты можешь получить оранжевый или желтый жетон без каких-либо проблем, а потом выучиться на пояс. Например, целителя.

— Но ведь моя руна Инг… — потупился я. — Мне всегда казалось, что я должен стать магом с синим жетоном.

Ответ учителя показался мне странным. Еще в Нипсе Осиор натаскивал меня на боевую магию — сейчас я понимал это очень отчетливо, после бойни в море. Все эти мелкие атакующие заклинания из-за угла, требования колдовать на счет три печати едва ли не любых размеров. А сейчас мой наставник почему-то подталкивает меня к стезе гражданского мага.

Нет, я был не против. Целители всегда были в почете. Та же старая Агама жила в большом и светлом доме с красивой оградой и никогда не знала нужды, хотя я и не помню, чтобы она колдовала хотя бы в десятую часть так много, как я. Может, нападение на море изменило планы Осиора касательно меня?

Именно появление четырех рыкачей было причиной того, что путешествовали мы сейчас очень скромно, буквально скрывая, кто мы есть на самом деле. Никакой магии, никаких печатей, никаких поясов, колец ученика или других намеков на то, кто мы такие. Нападение нежити заставило нас раскрыться, но это знание осталось в пограничных Трех Башнях, а Берни, который своими глазами видел, на что я способен, ушел с купцом Пирием на юг. И даже если вести об Осиоре и его ученике дойдут до Шамограда, это произойдет уже после нашего прибытия в столицу.

— Ты освоишь руны поиска, обещаю, — сказал наконец-то учитель после недолгого молчания, — но твоей учебой займется другой маг. Я думаю, тут я плохой наставник.

— Почему?! — я чуть не вскочил с места.

Как это, уйти в обучение к другому магу?!

— Потому что мне учить кого-то поисковым печатям, это как слепому пытаться описать рассвет, — невесело ответил Осиор. — Толку будет мало. Так что мы подберем тебе наставника для синих рун.

— Но я не хочу к другому учителю!!! — чуть не закричал я.

Осиор удивленно посмотрел на меня, потом переглянулся с остальной нашей компанией, и, наконец, заливисто рассмеялся.

— Ну, ты даешь, Рей, — покачал головой Ирман.

Витати тоже хмыкнула, я же почувствовал себя максимально глупо и неуютно.

— Ты думаешь, что если будешь учиться чему-то у другого мага, то перестанешь быть моим учеником? — с улыбкой уточнил Осиор.

Я нерешительно кивнул, уставившись в собственную тарелку. Аппетит пропал окончательно.

— А я говорил, что он бестолочь! — вклинился слуга.

— Ирман! — воскликнул Осиор.

— А что, Ирман?! Бестолочь, как есть бестолочь!

Осиор еще немного позыркал на слугу, после чего продолжил:

— Рей, учиться сразу у нескольких магов — это нормально, все так делают. Мой учитель — архимаг Аурантис, но в свое время я обучался чуть ли не у каждого сильного мага Круга на тот момент. Кто-то поделится балансом рун в третьих печатях, кто-то покажет оптимальную комбинацию, кто-то — другую деталь. Все это есть в книгах и свитках, но пока не увидишь печать своими глазами, понять это бывает трудно. Особенно, если дело касается мощного волшебства.

При упоминании сложности печатей Витати довольно громко фыркнула, показывая свое отношение к сложностям печатной магии и вообще, к деятельности всего Круга. Я же уточнил:

— То есть учить вы меня не перестанете?

— Статус учителя и ученика — это навсегда, — торжественно сообщил Осиор. — Даже если ты превзойдешь меня в магии, я все равно навсегда останусь твоим учителем. И обращаться тебе ко мне придется соответственно.

Маг еще раз улыбнулся, а потом потрепал меня по волосам, как бы показывая, что волноваться больше не о чем и все будет в порядке. Этот простой жест меня успокоил, так что я вернулся к еде. Сейчас все мои мысли крутились вокруг того, кто же станет преподавать мне синие печати…

— Но ведь вы планировали учить меня поисковой магии, там, в Нипсе, — задал я последний вопрос.

— Планировал, — согласился Осиор. — Потому что поисковые печати пусть и нейтральные, но очень требовательны к силе мага. И если контур разорвется в самый неподходящий момент, то просто хлопком можно и не отделаться.

— И что поменялось? — спросил я.

— Поменялось то, что ты разорвал щитами Ур два корсарских рыкача, — вклинилась Витати. — Вот что поменялось.

Я удивленно посмотрел на дочь Келанда, а потом снова на учителя. Осиор же только кивнул, подтверждая слова винефика.

Границу с Дагерией мы перешли спокойно. Так как никаких товаров мы не везли, а из оружия у нас была одна сабля на четверых, то и пограничники, что взымали пошлины, почти моментально потеряли к нам интерес. Что взять с четверых простых спутников, что путешествуют с почтовой телегой?

В Голате на остатки денег мы пополнили припасы, после чего отправились в сторону Шамограда.

Чем ближе была столица Дагерийской Империи, тем тревожнее мне становилось. Пока мы находились в пути, все это ощущалось просто как долгая прогулка. Но чем ближе была столица, тем отчетливее ко мне приходило осознание: домой, в Нипс, я больше не вернусь. Все, это новое место, новая жизнь и, что самое важное, продолжение моей магической учебы. Учитель парой слов обмолвился, что в условиях большого города и обучение мое изменится, да и испытания на жетон и поступление на обучение в Круге — не самая простая вещь, так что это добавило мне еще тревог.

А потом, как-то незаметно, мы вошли в пригороды столицы центрального государства Западной Пресии.

Сначала увеличилась частота придорожных харчевен, а вдоль тракта стало попадаться все больше и больше безымянных сел и деревень. Количество людей на дороге тоже увеличилось — если по Бенже мы могли несколько часов идти в гордом одиночестве, обгоняемые редкими всадниками, то теперь конные проносились мимо нас с завидным постоянством. Некоторые — молча, другие — громко требуя прижаться к краю каменного настила и уступить им дорогу. Видел я и несколько крытых повозок для пассажиров, запряженные четверкой сильных лошадей, стегаемых ямщиками, они, поднимая пыль, проносились мимо нас, устремляясь к столице.

В моем воображении внутри таких вот высоких квадратных повозок, что покачивались из стороны в сторону и гремели огромными деревянными колесами по камням Имперского Тракта, сидели важные люди, какие-нибудь высокие чиновники, а может, и вельможи. Бароны или графы. Последнее меня тревожило сильнее всего, так как по редким рассказам Ирмана, сословное расслоение в Шамограде было колоссальным, Нипсу и не сравниться. Мой родной портовый город жил своей собственной жизнью, а аристократов там видывали раз в поколение, подчиняясь напрямую Акрильсере.

— А как мне отличить вельможу от обычного человека? — аккуратно задал я вопрос слуге.

Мне показалось, что именно Ирман идеально подходил для таких вопросов, ведь учитель был Трибунальным Истигатором, который склонял голову только перед Архимагами Круга.

— Да все просто, — охотно ответил слуга, впрочем, не без своей обычной спесивости, — видишь кого с мордой, будто ему дерьмом воняет, значит вельможа.

— Серьезно? — удивился я.

— Серьезнее некуда, парень, серьезнее некуда, — покачал головой мужчина. — И вот обходить их стоит стороной.

— От чего?

— Очень уж они высокомерны. Многие же считают магов обслугой, ну, кто из вельмож, ты знал?

Я отрицательно покачал головой. Впервые вообще о таком слышал. В Нипсе маги пользовались почетом и уважением, как и во всей Лаолисе. Да и моряки из других стран хоть временами и недолюбливали магиков, но только из-за того, что заработки у колдунов всегда были выше, да и физически им трудиться не надо. Но вот подобное неуважение — это для меня что-то новенькое.

— Ну вот, теперь знаешь, — продолжил Ирман, держась за вожжи, — и советую тебе вообще особо с ними не общаться. Конечно, есть среди аристократов и люди приличные, люди чести, но это сам понимаешь, раз на раз… А если какой мелкий барончик или просто безземельный дворянин — то там проблем не оберешься! Ведут себя, как те императоры, когда за душой ни медяка. А окажешь им какую услугу по доброте душевной — так еще должен останешься!

— Да ладно?!

— А ты думал? Многие вообще считают, что Устав это так, только для магов писан, а потом, когда Круг разбирательства начинает, а если еще и истигатора привлекают — сопли на кулак наматывают, сколько раз такое видел…

— А как кроме рожи кислой их отличить? Ну, там в одежде как-то или еще иначе… Вот у магов жетоны, кушаки или плащи…

— О, это довольно просто! Почти у всех есть фамильный герб, даже у самых нищих, — Ирман демонстративно сплюнул, — ведь у любого дворянина должен быть герб! Обычно нашивают его на груди, вот тут, в форме щита, а внутри какая-нибудь дурость. Ну, там не знаю, волчья пасть или скрещенные клинки. Сам поймешь, когда увидишь!

Слуга ткнул пальцем куда-то над сердцем, показывая примерное расположение герба.

После этой беседы я два дня высматривал на дороге людей с гербом на груди. Сначала мне не везло, но потом я заметил парочку нарисованных щитов — на бортах тех самых крытых телег, что проносились мимо и которые Ирман называл каретами.

Один — синий щит увитый зеленым плющом, а второй — во весь борт, большой, золотой, с четырьмя скрещенными мечами. Когда я задал вопрос, кому они принадлежат, слуга только выругался:

— А мне почем знать?! Ты представляешь, сколько по континенту этих дворянчиков бегает? Это же не на мага учиться или купцом стать. Саблей кого полоснул в бою, да на глазах у начальства — вот и жаловали тебе персональное дворянство, которое, значит, по наследству не переходит! Ну а на каретах… Золотой — цвет правящего рода, может, кто-то из дворца. А про синий щит я не знаю, захочешь, в самом Шамограде выведаешь…

По лицу слуги было видно, что эти беседы об аристократах его уже немало утомили, а я же понял, почему Ирман столько лет таскается вместе с учителем по свету, хоть и происходит из потомственной семьи профессиональных слуг. С таким норовом и отношением к дворянству его бы моментально запороли насмерть на первой же конюшне. В назидание всем прочим. Будучи же слугой трибунального истигатора Ирман получал возможность говорить, что думает, защищаемый статусом своего господина.

Когда застройка вдоль дороги стала совсем плотной, а поток людей, повозок, всадников и целых караванов — практически нескончаемым, я понял, что наш путь вот-вот закончится. Мы приближались к дагерийской столице.

Почувствовал это и мой наставник. Осиор, всю дорогу достаточно сдержанный и молчаливый, стал много шутить, говорить и активничать, совсем как раньше, в Нипсе. Так, учитель постоянно рассказывал мне что-то новое о пригородах Шамограда, объяснял, как была построена эта дорога, даже немного углубился в историю самой Дагерии и ее столицы.

— Шамоград — древний торговый центр, который построили на берегу реки, а сам город служил воротами во внутреннее море Западной Пресии. Поэтому он и стал в итоге сердцем целой империи, — рассказывал мой наставник. — Город уничтожали минимум пять раз, но после — отстраивали заново. Последний раз воссозданием Шамограда занимался император Форлорн Великий — основатель текущего имперского рода. Он заказал огромное количество мастеров, камня и прочих материалов по всей Пресии, и все они доставлялись морем. Череда судов была столь велика, что разгружали большинство кораблей прямо на побережье, а потом уже везли все землей. Собственно, на западе Шамограда, за пределами крепостной стены, остался целый район, что вырос из временного жилья рабочих, что стояло вдоль проложенной многочисленными грузовыми караванами дороги. Его так и называют — Путь Форлорна или Дорога Форлорна. Собственно, эта дорога стала началом северной части Имперского Тракта. В те времена большой наземный путь был проложен только на юг, до границы с Гоунсом.

Я внимательно слушал рассказы поясного мага, а сам же крутил головой, что та сова — только что шею себе не сворачивал. Вокруг была уйма людей в самых разнообразных одеждах, от простых мастеровых в засаленных и грязных фартуках и до столичных пижонов в узких камзолах и широкополых шляпах со свисающими почти до плеча пушистыми перьями. У многих из хорошо одетых столичных жителей и гостей Шамограда на поясе было оружие, но чаще всего на глаза попадались узкие, с локоть даги, или же еще более узкие, но от этого не менее угрожающие рапиры с вычурными гардами-сеточками.

Городская стража тоже привлекла мое внимание. В отличие от нипских увальней, это были высокие подтянутые мужчины в клиновидных нагрудниках и таких же остроконечных шлемах. Вооружены стражи порядка были или длинными и грозными алебардами, или наоборот — короткими и опасными в тесной драке мечами с локоть длиной. Видал я и простые деревянные дубинки на поясе, видимо, усмирять голь или пьяных, которые все же не заслужили удара каленой сталью.

Чем ближе была высокая каменная стена Шамограда, тем теснее становилось на улочках. По тракту дорога была широкой, тут вопросов нет, но если глянуть в сторону, то можно было увидеть, как росли многочисленные дома и лавки, построенные из всего подряд, стоящие стена к стене. Причем множились они не только на земле, но и устремлялись ввысь, а каждый последующий этаж был шире предыдущего. В итоге, когда мы подошли к самой городской стене, вокруг нас был целый муравейник из четырех, а то и шестиэтажных строений, подпертых сваями и смыкающимися на уровне крыш в уродливую арку, закрывающую прохожим небо и солнечный свет. В тех же редких местах, где все же были просветы, между домами были натянуты многочисленные веревки, на которых сушили или проветривали белье и одежду. Правда, учитывая реки помоев, что стекали с улочек в выдолбленные вдоль стен канавы, об ароматах подобных одеяний можно было только догадываться. Да и вообще, весь пригород Шамограда был по запаху больше похож на одну большую помойку. Дома, в Нипсе, было значительно чище.

— Да, Две Короны район колоритный, ни добавить, ни убавить, — протянул себе под нос Осиор, когда наша телега встала в общую очередь на въезд через городские ворота. — Злачное местечко.

— Как каменные доки? — спросил я.

— Ась?

— Ну, как район доков в Нипсе, что воры держали, — пояснил я.

— А, ну да. Только тут все намного серьезнее. Это сейчас день и поток людей с тракта распугивает всякую шваль, а вот после захода солнца сюда лучше не соваться — только если на переправу через Кобату, а там на западные ворота у Замковой горы, — ответил Осиор.

Очередь на въезд в город двигалась максимально медленно и к моменту, когда наша телега наконец-то подошла к пропускному пункту, который взымал плату за проход, Ирман уже был больше похож на злобного демона, призванного сюда руной Эпель, чем на человека. Мы с Витати тоже очень устали от окружающего гама и вони и только мой наставник не терял присутствия духа.

— Привет служивым! — воскликнул поясной маг, протягивая стражнику плату в шесть серебрушек, по половине монеты за человека и по две за каждую из лошадей.

Стражник кисло окинул взглядом протянутые ему деньги, после чего гадко протянул:

— А что это вы мне тут тычите своими грошами… Мы сейчас все проверим! В телеге-то небось товары везете, да? Эй! Поди сюда!

Кликнув сослуживца, стражник пошел к задней части нашей почтовой повозки и потребовал показать, что внутри кузова.

— Так просто же личные вещи, вот, перебираемся обратно в славный Шамоград… — спокойно ответил Осиор, но подчинился.

— Давай-давай, показывай, что в сундуках! — гаркнул один из стражников, закидывая на плечо алебарду.

Я только глянул на Ирмана, который сидел на козлах и, вывернув голову, наблюдал за происходящим. К телеге подтянулось еще несколько человек.

— Будут трясти, — тихо шепнула Витати.

— Потому что не местные? — точно так же, тихо ответил я винефику.

— Очевидно. Он как меня увидел, так сразу в стойку встал, как борзая, — продолжила дочь Келанда, кивая на того, что не взял из рук Осиора плату за проезд.

Осиор же в это время показывал стражникам содержимое багажа, пытаясь убедить алчных охранников в том, что никаких товаров мы не везем.

— Вон в том, на рундук похожем ящике что?! — ткнул пальцем стражник. — Показывай! Живее! Да и вообще, за телегу такую не меньше двух империалов плата! Как за торговую!

Я удивленно наблюдал за тем, как Осиор меланхолично выполняет указания хамоватой стражи, даже что-то себе под нос напевает. А вот слова про два империала меня смутили — те шесть серебрушек составляли половину от того, что у нас осталось, то есть даже полновесной монеты серебром не наберется. А тут сразу две!

— Да вот, обычный короб с личными вещами, одежда всякая…

Я сейчас стоял чуть в стороне и увидел, как учитель извлекает из недр ящика с плоской крышкой какой-то сверток синей ткани, при виде которого у меня екнуло в груди, после чего по доскам телеги покатилось что-то белое. Неизвестный предмет два раза отскочил от досок, а после со звоном упал на брусчатку дороги.

— Ой! — демонстративно всплеснул руками Осиор. — Я такой неловкий! Дорога была долгая!

Один из стражей, что стоял чуть позади и под ноги которого закатился кругляш, моментально наклонился, чтобы сграбастать серебряное изделие — а судя по тусклому блеску это было именно серебро — чтобы потом, может, и присвоить себе. Вот только в следующий момент страж побледнел, неотрывно разглядывая предмет в своей ладони. Его же сослуживцы продолжали наседать на учителя, переходя уже к совсем грубым выражениям.

— Что ты там возишься! Давай, деревенщина, шевелись! Показывай дно сундука, чтобы мы видели! И монеты готовь на проезд!

Учитель мельком глянул на бледного стражника, что застыл за спинами группы своих товарищей, потом поймал мой взгляд — подмигнул — после чего опять склонился над ящиком.

Я чуть прищурился, чтобы лучше рассмотреть предмет в руках бойца. Вот, он чуть шевельнулся и я наконец-то увидел, что побледневшими от напряжения пальцами страж сжимал серебряную заколку с трезубцем, символом истигаторов Круга.

А я вспомнил, что именно хранил Осиор в той коробке, от чего у меня вспотели ладони.

— Вот, ничего у меня такого тут нет! — громко сказал учитель, вываливая на пол телеги тряпичный сверток, который глухо ударил по доскам.

— Ага! Что там такое железное?! — бросился вперед один из стражей.

Я же наблюдал, как его товарищ, что все это время сверлил взглядом заколку учителя, потянул вперед руку, пытаясь остановить или хотя бы предупредить наглеца. Впрочем, еще пара стражников, что досматривала телегу, тоже двинулась вперед, предвкушая наживу.

— Ах! Вот где она!

Осиор как-то неловко взмахнул руками, отчего синяя ткань в его руках развернулась, являя стражам плащ мага с черным трезубцем во всю спину. Не найдя ничего лучше, мой учитель забросил плащ на плечо, будто это была обычная тряпка, а сам схватился за рукоять шестопёра, что сейчас чуть выглядывала из-под тряпок.

Когда учитель выпрямился, в телеге стоял трибунальный истигатор Круга с синим плащом на плече и черной булавой в руках.

Стражники замерли, выпучив глаза на моего наставника. Мне казалось, они вдохнуть лишний раз боялись. Потому что одно дело хамить простолюдину и пытаться сбить с него деньжат, да даже зацепиться с обычным магиком. А совсем другое — истигаторы, да еще и с черным трезубцем, символом трибунала!

— А! Моя фибула! А думал, мне показалось! Постоянно так и норовит укатиться! — воскликнул маг, указывая булавой на стража, замершего с серебряной заколкой в руках. — Спасибо, что нашли, уважаемый!

После этого стражников как ветром сдуло, остался только тот, что держал заколку в руках.

— Вот наша плата за проезд, — спокойно сказал Осиор, спрыгивая с кузова и протягивая заранее приготовленные деньги, — все в порядке?

Стражник только закивал головой, после чего наставник буквально вырвал из его пальцев серебряную заколку и, глянув на украшение, бросил ее на плащ, рядом с лежащей там же, на досках, булавой.

— Мы можем ехать? — спросил учитель.

— Да! Конечно! Конечно! Эй! Пропускай! Давай, живо! — гаркнул страж куда-то вперед, после чего мы тронулись с места.

Крестьяне, что шли за нами следом с нехитрыми товарами, вроде даже ничего и не поняли, хотя ругань, что преследовала нас последние полтора часа, поутихла.

Когда мы проехали чуть вглубь городских стен, учитель подошел к нам с Витати, шедшим у заднего колеса и, положив руку мне на плечо, протянул:

— Ну что, Рей. Добро пожаловать в Шамоград!

Глава 6. Учитель и ученик

Когда за спиной послышались шаги, Аурантис даже не шелохнулся. Он прекрасно знал, как ходит каждый маг континента, что имел доступ в его кабинет. Архимаг Рубрум чуть подволакивал ногу — старая травма, полученная еще в юности — архимаг Виола наоборот, чеканила шаг, будто была гвардейцем и маршировала перед императором. Трибунальных Истигаторов же всегда отличал легкий звон оружия.

Эти шаги тоже были знакомы Аурантису, хотя он уже давно и не надеялся увидеть обладателя этой походки.

— Прикрой дверь, — не оборачиваясь сказал Аурантис, выводя последние строчки записи в свитке.

Этот документ отправится за море, в один из малых Кругов на территории Блескума.

Когда массивные створки мягко захлопнулись, архимаг наконец-то закончил письмо и отложил в сторону металлическое перо тонкой работы. Пусть чернила подсохнут.

— Ты не слишком торопился, — заметил Аурантис, поворачиваясь к своему последнему оставшемуся в живых ученику.

Осиор выглядел так же, как и в их последнюю встречу. Высокий, подтянутый, с едва заметнойблуждающей смешинкой в глазах, за которой скрывался блеск стали. Многие обманывались этой напускной веселостью, а потом, узрев другую сторону Осиора, считали его лжецом и притворщиком. Только Аурантис знал, что под вторым, стальным взглядом Трибунального Истигатора прячется озорной мальчишка, которого не смогли убить ни ужасы войны, ни бесконечная охота за преступниками. Изменилось только одно — на лице Осиора добавилось новых морщин. Еще едва заметные, эти тонкие борозды свидетельствовали о том, что время безжалостно идет вперед.

— У меня возникли некоторые сложности в пути, учитель, — ответил Осиор, слегка склонив голову.

Одет гость был, мягко говоря, обычно: простые, но крепкие сапоги, все в пыли от длительного пешего перехода, темные штаны, повидавшая многое куртка, от чего фибула с трезубцем под горлом Осиора выглядела совсем дико и неуместно.

— До меня дошли обрывочные слухи, — начал Аурантис, наливая вина в два бокала из горного хрусталя, — что в проливе между Лаолисой и Дагерией что-то стряслось. Какая-то стычка, но без подробностей.

— Да, какая-то стычка, — подтвердил Осиор, принимая бокал из рук своего наставника, — я могу говорить откровенно, учитель?

Вопрос был задан столь многозначительно, что Аурантис даже немного растерялся. Осиор намекает, что их могут подслушивать? Их, Оранжевого Архимага Круга и Шестого Трибунального Истигатора? Но видя, что говорить Осиор пока не собирается, Аурантис все же вскинул руки и наложил на комнату третью печать Ур-Лагу-Эонх. Обычно ее использовали как маскирующий барьер, но было у него и еще одно забавное свойство. При соприкосновении со щитом даже мельчайшие частички замирали на месте, полностью гася любой звук. Воистину, не зря говорится, что пустая болтовня — лишь сотрясание воздуха.

— Что случилось? — строго спросил Аурантис, усаживаясь в одно из двух кресел для приема гостей.

— Нас пытались потопить, учитель, — сказал Осиор, усаживаясь напротив.

— Это я знаю, — раздраженно махнул рукой Аурантис, чуть не расплескав при этом вино, — почему ты требуешь, чтобы я в своем собственном кабинете накладывал такие…

— Там было четыре гурензийских рыкача, — перебил учителя Осиор, — полные штурмовые команды. На каждом минимум пять поясных магов. С амулетами. Сильными амулетами, учитель.

От этих слов седые брови Аурантиса взлетели вверх. Два десятка магов на четырех судах, пытались отправить к праотцам его ученика, Трибунального Истигатора?

— И как ты выкарабкался? Добрался до берега вплавь? — без всякого намека на шутку спросил Аурантис.

— Мы их потопили.

— Всех? — удивился архимаг.

Он знал предел возможностей Осиора. В свои лучшие годы, когда он еще не сжег поисковые каналы, Осиор бы, наверное, и смог сотворить такое. Направленные заклинания, печати призыва, блуждающие щиты… Но без синих рун бой с четырьмя кораблями, да когда на борту столько магов… Без шансов.

— Всех, — кивнул Осиор. — Один корабль я потопил с помощью Морского Ужаса, второй поджог.

В этом месте истигатор притих, будто подбирая слова.

— А еще два? — едва сдерживая любопытство, спросил Аурантис.

— Мой ученик, Рей. Он потопил еще два корабля, — ответил Осиор.

— Ты показал ему фиолетовые руны?! — возмутился архимаг. — Осиор, ты же знаешь, что это…

— Нет, последним двум рядам я его не обучал, — покачал головой истигатор, — я уважаю Устав, учитель.

— Тогда как же?

— Дикий щит Ур. Он буквально разорвал щитами сразу два подошедших на абордаж рыкача, — сказал Осиор, поднимая ладонь, — р-р-раз, и все, одним магическим ударом. Они даже ничего понять не успели.

— Режущие щиты?! Но погоди, ведь это…

— Ага, искусство винефиков, я знаю, — кивнул головой Осиор.

— И где мальчик этому научился?

— Со мной был винефик, очевидно. Белая дикая. Она мальчика и научила.

— С тобой на борту оказался келандский охотник на магов?! — не поверил своим ушам Аурантис. — И ты еще жив?!

— Скажу больше, она приехала со мной в Шамоград и завтра же займется мальчишкой по полной программе, — ответил Осиор, потягивая вино и глядя куда-то в сторону.

— Так! Подожди! Я всегда знал, что ты легко заводишь новые знакомства, лицо у тебя такое, доброе, но чтобы винефик?! Осиор, друг мой, ты в своем уме?! — воскликнул Аурантис.

Вести о том, что с его учеником путешествовал келандский охотник на магов, обескураживал. Осиор не мог скрыть от белого винефика свою силу и статус — у тех буквально нюх на магию, особенно, у белых диких. А за голову Осиора винефик могла бы не просто набить себе на руке новое кольцо — полностью закрыть чернилами все предплечье до локтя.

— Это долгая история… — начал Осиор.

— Я сегодня совершенно свободен, — парировал Аурантис. — По крайней мере для таких историй. Выкладывай, во что ты влез в очередной раз, Осиор.

Истигатор только покачал головой, пригубил вина и начал рассказ — с того момента, как он прибыл в Нипс и Рей с Граном вскрыли его сумку. Дальше — о странной магической буре, о том, как к нему привели Рея, о Раконе, об учебе парня, о рабах на рынке и кибашамцах…

— Уже через несколько месяцев мальчик накладывал печати Ис? Трехдюймовые? — удивился Аурантис.

— Скажу больше, учитель. Я пытался нащупать его предел, ну, когда он станет терять сознание или просто не сможет колдовать… Не получилось. Парень буквально двухжильный и творит, если требуется, такое, что тянет минимум на синий пояс.

— Ты сейчас серьезно? Синий пояс меньше, чем через год с инициации? — уточнил архимаг.

Это было невиданно. Если бы он не знал Осиора лично, то бросил бы ему вызов за столь наглую ложь. Но его ученик всегда был с ним кристально честен и если Осиор говорил, что у паренька уровень поясного мага Поиска, значит, так оно и есть.

— Меня больше тревожит несколько совпадений, учитель, — продолжил Осиор. — Та самая буря, из-за которой я оказался в Нипсе. Я провел большую работу, сделал измерения, записи. Она совершенно аномальна, если рассматривать ее как самостоятельное явление.

— Ты думаешь, кто-то из архимагов занимался серьезной магией в забытой самой судьбой Лаолисе? В этом, как ты говорил? В Нипсе?

Осиор чуть утих, размышляя. По лицу истигатора было видно, что он сам не до конца уверен в полученных выводах, но поделиться идеей ему очень хотелось.

— Когда я только начал обучать Рея, то спросил, как давно у него открылись способности к магии. Ему же четырнадцать, ну, он сам говорит, что четырнадцать. Но мне кажется, что, может, на год меньше, уж очень он низкий. Рос же на улице, там перепутать, сколько тебе лет — раз плюнуть… Особенно, живя с малых ногтей самостоятельно. Так вот. Вопрос в том, что буря разразилась как раз после столь поздней инициации мальчика как мага. При этом он исправно ходил каждый сезон отбора на городскую площадь …

— Ты считаешь, что твой ученик и магическая буря как-то связаны между собой? — уточнил Аурантис.

— Я не берусь утверждать… — нерешительно протянул Осиор, — это лишь догадка. Но мне кажется, что инициация мальчика и стала причиной шторма, что обрушился на порт Нипс.

В кабинете повисла тишина. Осиор прокручивал в голове события последнего года, находя все больше и больше странностей, которыми он планировал поделиться с Аурантисом, архимаг же пытался принять слова своего ученика. Мнения о том, что момент инициации и «включения» нового мага в общий силовой поток вызывает возмущения в пространстве, ходили давно, но вот чтобы настолько явно…

— Я бы хотел поработать с первым архивом Круга, — выдал внезапно Осиор.

— Ты же понимаешь, что для этого тебе нужно разрешение минимум двух архимагов? — уточнил Аурантис.

— Виола в городе? — осторожно спросил Осиор.

— Ты уверен, что хочешь просить помощи именно у нее? — усмехнулся архимаг, хитро поглядывая на своего ученика. — Насколько мне помнится, расставались вы не слишком дружелюбно…

— Учитель, мы взрослые люди. Все в порядке. Тем более я уверен, когда она познакомится с мальчиком, старые обиды отойдут на второй план.

— Твоего ученика что, к ранам прикладывать можно?

Вино в кубках закончилось, так что хозяин кабинета встал со своего места и отправился за добавкой. Следом за ним поднялся и Осиор.

— Тебе плеснуть?

— Буду благодарен.

— Так что такого в твоем ученике, что он будет способен растопить сердце нашей повелительницы тварей бездны? — перефразировал свой вопрос архимаг.

Осиор молча понаблюдал, как в его кубок льется рубиново-красная жидкость, после чего ответил:

— Я думаю, Виола сможет оценить его чистоту.

— Чистоту беспризорника? Серьезно?

— Это надо увидеть самому, — покачал головой Осиор. — Парень одновременно прост и бесхитростен, как сапог, но в тоже время что-то есть в нем такое… Несгибаемое.

— Надеюсь, ты не готовишь ему судьбу истигатора Круга? Я бы вообще никому не советовал идти по этому пути, — покачал головой архимаг.

Щека Осиора дернулась. В свое время Аурантис был против того, чтобы Осиор стал стражем Устава, а после того, как его перевели в трибунал, вовсе некоторое время не разговаривал со своим учеником. Но это были дела давно минувших дней.

— Конечно нет. Но боевым магом он будет. Научу и я, и Витати.

— Ты про винефика? Как ты вообще умудрился договориться с охотницей за магами Круга на то, чтобы она обучала одного из нас? Я уже не спрашиваю о том, что ты до сих пор жив-здоров.

— Дикие руны Рея. Вот ответ. И ты не представляешь, на что нам пришлось пойти, чтобы спасти девице жизнь.

— Удиви меня.

Осиор посмотрел на учителя, который сейчас лукаво прятал лицо в кубке с вином. Удивить? Да легко!

— Без обучения и подготовки, в состоянии магического истощения, мы вместе сотворили парную вторую печать Эо-Инг. Причем Инг был диким.

На этих словах Аурантис чуть не подавился вином и осуждающе уставился на Осиора. Такой риск! Как он мог подвергнуть мальчишку такому риску?!

— У девицы были разорваны внутренние органы, а ее суть винефика буквально растворяла наши обычные заклинания. Так что пришлось, — закончил истигатор, будто бы оправдываясь.

— И ты позволил парню рискнуть? — осуждающе спросил Аурантис.

— Было бы намного хуже, если бы я позволил винефику умереть, — парировал Осиор. — И я не прогадал. Если бы не ее наука, мои кости уже бы несколько месяцев лежали на дне пролива между континентом и Лаолисой.

Аурантис покачал головой и вернулся в кресло, о чем-то размышляя.

— Знаешь, из всего, что ты рассказал… Огромное число совпадений, Осиор. Колоссальное. Даже эта охотница… Говоришь, она была беглой рабыней? Каков вообще шанс того, что винефик попадет в рабство, проведет там почти год, доберется до этого твоего Нипса, а потом согласится отправиться с Трибунальным Истигатором в Шамоград, чтобы открыть ученику этого истигатора тайны магии винефиков?

Осиор только хмыкнул.

— Вот поэтому я и пойду бить челом к Виоле. Мне нужны записи архива.

— Да уж, будь добр… Ладно, а чем ты вообще занимался последние годы? Расскажи нормально, а то эти письма… Ни одно письмо не заменит хорошей истории, ты же знаешь.

Истигатор согласно кивнул, и беседа как-то сама собой ушла в сторону простого трепа. Довольно быстро вино в графине закончилось, но Аурантис кликнул одного из прислужников, так что через десять минут перед ними встал свежий кувшин с гоунским, да простые закуски, а сам приветственный визит Осиора превратился в дружеские посиделки, что растянулись на несколько часов.

— Ладно, мне пора, — сказал истигатор, поднимаясь из кресла, — Ирман там уже, наверное, всех слуг до белого каления довел своими придирками.

— Этот сноб еще жив? Я думал, ты его давно придушил, — деланно удивился архимаг.

Осиор только улыбнулся. Ирмана знал весь Круг, тут уж ничего не попишешь.

— Ты же знаешь, такие как Ирман почти неуязвимы.

— Мог бы найти себе слугу поприятнее, право-слово.

— И оставить Ирмана без присмотра? Чтобы он слонялся по всей Западной Пресии и доводил до слез купцов, торговцев и случайных прохожих? Учитель, ты в своем уме?! — рассмеялся истигатор. — Нет уж, меня все устраивает. Тем более, я научился превращать его минусы в плюсы, поверь мне. Ты заглянешь ко мне?

— В твой дом? Да, конечно. На неделе обязательно, — согласился Аурантис. — Твои рассказы об этом мальчике, Рее, очень меня заинтриговали.

— Я уверен, вы поладите, — ответил Осиор, на прощание обнимая учителя.

Аурантис только улыбнулся и похлопал ученика по спине.

Уже в коридорах Круга Осиор погрузился в воспоминания. Давно он тут не был — с того самого момента, как вернулся из Табии пережженным калекой с руками по локоть в крови. Но так было нужно. Устав един для всех печатных магов обоих континентов и игнорировать его — навлечь на себя гнев Трибунала.

Но жить прошлым нельзя. Своим визитом он обозначил, что вернулся в столицу империи — слишком много любопытных взглядов ощущал на себе Осиор, пока шел к Аурантису. А это значит, что пойдут разговоры, а уже через два месяца начнутся испытания на получение жетона и поступление на обучение в Круг. Конечно, ничего страшного, если Рей не пройдет отбор сейчас — он был совсем юн и, по уму, в запасе у них есть еще несколько лет. Обычный возраст учеников — от шестнадцати до восемнадцати лет. Два-три года в Круге и вот пояс мага для мальчика и возможность устроиться на службу или вести собственную практику. Рей мог бы стать очень сильным артефактором, об этом Осиор уже давно размышлял. Или целителем. Он точно сможет получить желтый плащ лет через семь-восемь. А может, когда-нибудь, дорастет и до архимага, если продолжит прогрессировать в том же темпе.

Но трибунальный истигатор понимал, что, скорее всего, его ученику не удастся состариться в должности придворного целителя или стать владельцем лавки. Слишком много совпадений за прошедший год, слишком многое указывало на то, что странная магическая буря, которая обрушилась на Нипс, разразилась именно из-за Рея. А это значит, ему нужно в первый архив — почитать записи древних.

Вот только перед этим надо заручиться поддержкой архимага Виолы. Если бы у Осиора был выбор опять пройти через табийскую бойню или же встретиться с этой белокурой бестией, он бы, не раздумывая, вновь отправился на поле боя. И хотя он сказал Аурантису, что все конфликты с Виолой были улажены, старые обиды могут всплыть в самый неподходящий момент.

Оставалось надеяться только на то, что главная призывательница Круга успела простить трибунального истигатора, который вместо ее заботы, почетной пенсии и комфортной жизни в столице Дагерийской Империи выбрал добровольное изгнание вместе со своим строптивым слугой на задворках цивилизованного мира.

Глава 7. Сокровище

Я знал, что мой наставник — обеспеченный человек. Осиор был обладателем множества ценностей и никогда не знал нужды в деньгах. Это было видно по тому, как легко поясной маг расставался с огромными суммами, уплачивая за мед и продукцию пекарей Нипса. Но я даже помыслить не мог, что где-то на континенте у моего учителя стоит целый особняк, который в отсутствии хозяина поддерживался в надлежащем виде отдельными слугами с годовым жалованьем выше, чем многие могли заработать и за десятилетие.

Нет, на самом деле это был вполне обычный по меркам Шамограда дом на границе района Пяти Холмов и Императорских садов, где селились жалованные дворяне, маги, видные купцы и прочие зажиточные горожане. Сам дом был двухэтажный, на шесть спален на втором этаже плюс кабинет и библиотека, а на первом этаже размещались ванная комната, она же мини-баня, кухня, столовая и гостиная для визитеров, но если даже съемное жилье моего учителя в Нипсе казалось мне хоромами, то уж этот дом — просто дворцом.

Огорожено жилище трибунального истигатора было высокой каменной оградой с железными шипами-пиками на верхней части, а вели на территорию дома массивные кованые ворота с двумя огромными медными кольцами на каждой створке — символ того, что внутри проживает магик. Ирман мне намекнул, что на размер этих колец стоит обращать внимание — чем они крупнее, тем более высокий пост занимал владелец в иерархии Круга. Рядом с домом стояла небольшая конюшня на полдюжины лошадей с местом под повозку, а также домик для прислуги и небольшой склад для садового инвентаря и инструментов.

Сразу за домом располагался довольно просторный мощеный камнем двор, а дальний конец территории, у обратной стороны ограды, был отведен под небольшой сад — обязательное условие для жилищ этого района — с летней беседкой и купальней для птиц.

Когда я спросил у Ирмана, каких размеров владения учителя, слуга раздраженно дернул головой, но все же, не без гордости, ответил:

— Дом господина Осиора стоит сразу на четырех участках, так что тут не меньше сорока восьми сотен квадратных ярдов [1] или немногим меньше целого акра! Превосходный участок под дом! — важно сообщил слуга.

Меры, озвученные Ирманом, были мне в новинку, так что я ровным счетом ничего не понял. Точнее, я знал, что на континенте бывали в ходу кроме футов и ярды, которые равнялись трем шагам, но вот про квадратные ярды я ничего не слыхал, и уж тем более про акры. Лучше бы сказал, сколько тут в футах в длину и ширину! Но злить слугу лишний раз мне не хотелось, да и цифра в сорок восемь сотен чего-то там выглядела весьма значительно.

Я довольно быстро забыл о размерах территории после того, как старый домоправитель показал мне мою спальню. Моя новая комната была по размерам больше, чем кабинет учителя в Нипсе! Тут была кровать с периной и накидкой от мошкары, широкий рабочий стол, комод, шкаф, пара небольших кресел с низеньким чайным столиком для быстрых завтраков и даже начищенная медная пластина в качестве зеркала! А венчали все это великолепие пара широких окон с резными ставнями и несколько небольших жаровен, что сейчас без дела стояли по углам. Я даже и представить себе не мог, что буду жить в такой роскоши! Но все мои мечты о сладкой жизни разбились вдребезги, когда на следующее утро, еще затемно, меня с кровати за ногу стащила Витати. А потом началось…

— Эй! Не спи! — прозвенело где-то в левом ухе, после чего я получил вполне ощутимый удар палкой по спине.

— Ай! Больно же!

— Шевелись давай! — прорычала Витати, добавляя тычок в спину.

Пришлось подчиниться и ускориться.

Прямо сейчас мы нарезали круги по просторному заднему дворику дома учителя. Я бежал первым, а следом — винефик, злая, как тысяча демонов. Тогда-то я и узнал, о чем мой наставник договорился с дочерью Келанда в своем кабинете, когда попросил меня выйти.

— Давай, парень! Двигай оглоблями! Клянусь моими предками, я сделаю из тебя истинного боевого мага, даже если мне придется переломать об твою спину все деревянные палки в городе! — рычала винефик за моей спиной.

Вот только как изнурительный бег и постоянные избиения должны были учить меня истинной магии, я так и не понял за всю прошедшую неделю. Но, борясь со свинцовой тяжестью в ногах, я продолжал бежать: за эти дни я уяснил, что спорить с Витати бесполезно, если не хочешь потом лечить болезненные кровоподтеки на спине печатями Ис.

Длилась эта экзекуция несколько часов — пока солнце не вставало достаточно высоко. Как только первые лучи падали на гладкий камень под ногами, Витати гнала меня к бочкам с водой — мыться, а потом завтракать.

Приемы пищи тоже были необычными. Стол всегда буквально ломился, а к чаю предлагалась свежая булка, мед и диковинные, продолговатые орехи. Очень вкусные. А потом — пара часов отдыха и за меня опять бралась винефик.

Девушка заставляла меня таскать тяжести, взбираться по канатам, что закрепили у стен дома, как если бы меня готовили в матросы, прыгать, опять бегать и так по какому-то бесконечному кругу, будто я попал на очень изощренную каторгу.

К обеду, когда я едва мог двигаться, но опять приходилось есть, буквально заталкивая в себя пищу. А ее было много. Порции, что накладывала мне винефик, едва помещались на огромные плоские тарелки, и мне даже стало казаться, что меня не готовят в боевые маги, а просто откармливают для какого-то жертвоприношения.

После мне позволялось поспать пару часов, а к вечеру, когда от усталости и боли в мышцах я банально не мог поднять руки, Витати заставляла меня колдовать. Причем не только дикий щит Ур, но и Нид и Инг — все три руны пошли в ход.

Вот и сейчас, тонкая и гибкая девушка в коричневом костюме и светлой косынке прохаживалась по дворику, постукивая по ладони так полюбившейся ей палкой, что раньше была черенком от метлы, и одновременно наставляя меня на путь боевого мага:

— Парень, запомни. Преимущество истинного мага перед тупым печатником в том, что тебе не надо поднимать лапки и выводить эти круги, достаточно просто позвать руну! И все! Щит перед тобой! Барьер руны Нид — пожалуйста! А если надо найти конкретного человека на поле боя, чтобы прикрыть его спину магией — используй Инг! Давай, вторая бочка!

Чуть в стороне, у самой кромки сада, сейчас стоял пяток пронумерованных бочек. По команде винефика я должен был использовать комбинацию из рун Ур и Инг для того, чтобы моментально закрыть одну из них магическим щитом.

Комбинации диких рун давались мне невероятно сложно. Сначала я не понимал, зачем мне смешивать магические потоки рун Ур и Инг, но Витати мне доходчиво объяснила. Так мне не придется протягивать щит через весь двор, будто плеть — он поднимется в том месте, где укажет поисковая руна.

В этом и было главное преимущество и сила магии поиска — возможность колдовать на дистанции, не перемещая заклинание в пространстве. А в бою каждая секунда дорога — это я усвоил еще на палубе торгового барка.

— Рей, соберись! Я тебе говорила — истинные маги всегда начинают с синих рун, если это сложное заклинание! Да, обычно так колдуют в парах, но тебе повезло и компаньон для такого колдовства нам не требуется! Так что давай, сначала Инг, потом вплетаешь Ур. Давай, закрой эту бочку щитом!

В этом был смысл. Если мне нужно указать, где поднять щит, то на самом деле сначала нужно использовать руну Инг, чтобы она «показала дорогу» магии руны Ур.

Пытаясь унять дрожь усталости в руках и ногах, я опять обратился к своей поисковой магии. После того, как я стал учеником Осиора и начал активно изучать печати, своей дикой Инг я почти не пользовался. И сейчас дорого платил за это пренебрежение своей дикой магией.

Вот, я чувствую, как через каналы проходит магическая энергия, а в следующий миг указанная винефиком бочка зажигается синим. И пока эта связь не разрушена, мне нужно пустить силу Ур по следам поисковой руны…

Мгновение ничего не происходило, но вот, магическое свечение вокруг бочки резко поменяло цвет: с синего на оранжевый. Щит поднялся и сейчас я его удерживал, почти не расходуя при этом энергию.

— Отлично! Следующая бочка! Номер пять! — скомандовала Витати.

Через несколько минут я поднял щиты и над пятой мишенью, после чего винефик удовлетворенно кивнула и дала команду закругляться — солнце уже коснулось ограды, а значит, вот-вот начнет по-настоящему темнеть. Единственное, чего мне хотелось — упасть на кровать и потерять сознание, потому что сном эту отключку не назвать.

— Ну что, как успехи? — спросил на следующее утро Осиор.

Прямо сейчас поясной маг плотоядно поглядывал то на корзинку с булками, то на диковинные хелайсийские сладости, которые готовили из вываренного фруктового сока. По лицу наставника было видно, что он сейчас — как та жадная белка, что пытается утащить сразу два ореха.

— Пока медленно, но уже получается, — ответила за нас двоих Винефик. — Конечно, стоило бы добавить пресса на щиты…

— Приблизить к боевым условиям? — усмехнулся мой наставник.

— А почему нет? Правда, моя сила скорее будет сдувать эти преграды, так что тут или амулет какой использовать, или вам включаться… — ответила дочь Келанда.

Следующие десять минут мои учителя активно обсуждали, какое бы магическое отягощение можно придумать, я же не следил за беседой даже вполуха — слишком устал за эти дни. Усталость вообще стала моим постоянным спутником. С ней я просыпался, с ней я проводил весь свой день, с ней же и засыпал.

— Эй, Рей, ты чего такой кислый? — участливо спросил учитель.

— Да так… — уклончиво ответил я.

Признаваться поясному магу в том, что я дико вымотался, не хотелось. Ведь со стороны это можно расценить как жалобы, а всю дорогу до Шамограда я только и ныл, когда же мы вернемся к магической практике. Вот, вернулись. Правду говорят — бойся исполнения своих желаний, особенно, если ты не слишком четко их формулируешь.

— Ну, сегодня у нас день отдыха, так что никаких диких рун! — огласил учитель. — Потому что завтра мы ждем большого гостя, моего наставника, архимага Аурантиса. А я не хочу, чтобы ты засыпал за столом в присутствии важного гостя.

Я буквально почувствовал, как напряглась Витати. Она винефик — человек, которого учили убивать магов Круга, а тут один из восьмерки самых сильных печатных колдунов мира придет в этот дом…

— Не беспокойся, — обратился к дочери Келанда Осиор, — он в курсе, кто ты такая.

— Ты рассказал архимагу, что с тобой винефик?! — взвилась Витати.

— Конечно рассказал, — легкомысленно ответил Осиор. — Он же мой учитель, Витати. И поверь, он с огромным любопытством отнесся к твоей персоне. Ведь не часто нам удается спокойно поговорить с дик… келандским боевым магом так, чтобы никто после этого не умер.

На словах о визите архимага у меня на секунду все колыхнулось — а потом я буквально вцепился в слова Осиора о том, что сегодня у нас выходной от магии. И завтра — тоже. Значит, можно сейчас тихонечко поесть каши с бобами, запить все это дело душистым чаем, а потом, прикинувшись веткой, уползти в свою комнату — досыпать. Впрочем, я мог догадаться, что сегодня день отдыха, ведь Витати, вопреки устоявшимся традициям, не стаскивала меня с кровати за пятку. К своему стыду, вчера я попытался дать дочери Келанда отпор: сонный, я стал отбиваться от винефика щитами Ур, да так ловко, что мы чуть не разгромили половину моей комнаты. Вроде, даже, пытался наложить на нее печать Эонх, вот только белая Вун девушки очень быстро положила конец моим попыткам. А чуть позже этот шум прибежал домоправитель — пожилой мужчина, от которого я за неделю слышал в лучшем случае пяток слов, три из которых были «господин», когда он отвечал Осиору.

— Рей! Не спать! — рявкнул поясной маг, отправляя мне в грудь вторую печать Ис-Эо не меньше шести дюймов в поперечнике.

Глаза моментально открылись — желтые руны всегда немного бодрили, если у тебя не было никаких травм, а такое мощное заклинание буквально вернуло меня в реальный мир. Спать перехотелось.

Вот только эффект этот продержится хорошо если часа полтора, а вот потом… А что будет потом Осиора волновало не слишком сильно, потому что учитель уже стал раздавать указания.

— Так, вам обоим надо найти Ирмана. Мой любимый слуга где-то тут, кошмарит местных… А потом вам надо посетить местного портного, чтобы к завтрашнему пошил вам парадную одежду.

Мы с Витати уставились на поясного мага, будто он сказал какую-то глупость.

— А почему мы раньше не сходили? За срочность же две цены придется заплатить, — резонно заметила винефик, а я только покивал головой.

— Ну, для того есть три причины, — начал Осиор, выбрав все же хелайсийские сладости, а булки оставив на потом. — Первое — если бы я отправил вас заранее, Ирман бы оставил мастера в убытке, я его знаю. А нам тут еще жить. Второе — деньги теперь не проблема. Я не получал свое почетное жалование на протяжении нескольких лет, а Аурантис неплохо вложил его в камни и кое-какие предприятия… Вот так.

— А третье? — спросил я, когда Осиор умолк, заталкивая в рот сразу целый прямоугольник темно-фиолетового цвета с вкраплениями орешков.

— Фто тиетье? — прогудел Осиор.

— Какая третья причина? — спросила Витати.

— А, это. Третья причина! — Осиор демонстративно хлопнул себя ладонью по лбу, а потом умолк, выдерживая паузу.

Мы с Витати напряглись. Видимо, это было что-то серьезное.

— Я просто забыл, — подытожил Осиор и сразу же потянулся за новым кусочком лакомства. — Вот и третья причина. Самая важная, кстати!

Как выяснилось после завтрака, забывчивость Осиора сыграла с нами злую шутку. Сегодня был шестой — базарный день, а значит народу на улицах будет видимо-невидимо.

Мои опасения сбылись. Пока мы шли по зажиточному району все было более-менее неплохо, но стоило нам нырнуть на улицы верхнего города, который тут назывался Пять Холмов, и двинуть в сторону центрального рынка и торговых рядов — так яблоку стало негде упасть. Вокруг нас сновали спешащие шамоградцы, гремели телеги с товарами, отовсюду доносились крики зазывал, что предлагали перекусить в определенных трактирах всего за пару серебрушек. На все это накладывался непередаваемый запах навоза и куриного помета, которым разило от нескольких телег с этим живым товаром, а также запахи кислого пива вперемешку с лошадиным потом.

— Это еще что, — протянул Ирман, видя наши с Витати ошарашенные физиономии, — вы бы в базарный день зашли на большую площадь в нижнем городе или вообще, на большой купеческий рынок, что за Жаркими Вратами за западной стеной. Вот там толчея! А тут еще нормально.

Я с недоверием посмотрел на слугу, который в этой толпе чувствовал себя, как дома, и только поблагодарил судьбу, что в ближайшее время никаких дел в нижнем городе у нас не предвидится.

Вот, наша троица нырнула на какую-то боковую улочку, а после Ирман завел нас в небольшую лавку, на двери которой висела огромная деревянная игла. По уверениям слуги, это был проверенный портной, который обшивал чуть ли не половину жалованных дворян и магов Круга. На мой резонный вопрос, почему такой ценный специалист не перебрался хотя бы в район Северных Врат, не говоря уже о более престижных, как я слышал, Пяти Холмах, слуга мне ничего не ответил. Просто сказал, что мастер живет там, где живет, и точка. Нечего тут обсуждать.

Мерки с нас сняли на самом деле быстро, глаз у портного был наметанный, а рука твердая, так что уже через четверть часа мы с Витати выбирали ткани.

— Очень рекомендую вот эти, — мастер положил ладонь на несколько образцов. — Ярко, свежо, последняя столичная мода.

Я обратил внимание на один из лоскутов — темно-синяя, приятная на ощупь и радующая глаз ткань. Не слишком броско, но при этом, как мне казалось, красиво и благородно. В самый раз, чтобы познакомиться с целым архимагом.

Витати же наоборот, выбрала для своего костюма две ткани — молочно-желтоватого и ярко-алого цветов. Дочь Келанда настояла, чтобы парадную одежду ей пошили согласно традициям ее родины, а не по шамоградской моде, справедливо заметив, что во всех этих юбках и платьях она просто запутается и упадет. А вот прямое тяжелое платье из светлой ткани с красной жилеткой и такой повязкой на голову, только расшитой серебристой нитью — будет в самый раз. Но даже не это стало основным камнем преткновения. Портной почти осип — так активно отказывался сшивать нижнюю юбку наподобие шаровар, а на верхней делать разрезы, чтобы в таком платье можно было сесть на коня.

— Но ведь барышни ездят боком! Или в повозках! — возмущался портной.

— Уважаемый, я похожа на шамоградскую барышню?! — кипела Витати.

— Но как же, мы же в столице…

— Сделайте, как прошу! Иначе пойдем в другое место!

— Да кто ж вам такое пошьет до полудня!..

— А вот и пошьют!

Ирман наблюдал за происходящим с нескрываемым любопытством, я тоже внимательно смотрел, как обычно неприхотливая во всех вопросах Витати сейчас готова была выгрызть портному глотку, лишь бы получить достойный по ее мнению наряд.

— Каков наглец! — бросила винефик уже на улице. — Разрезы на юбках ему не нравятся! А то что в этих мешках и шагу ступить человек не может нормально, так его не волнует! Шамоградская мода, видите-ли! Такое тут не носят!

— Но ведь согласился, — вклинился заметно притихший Ирман, который все же помог под конец дожать мастера. — Хоть и стоило это…

— Ирман! — перебила слугу Витати. — Вот давай без этого! За это платье платит Осиор, да и вообще, была бы моя воля, я бы завтра за столом и не показалась! Так что не выводи из себя…

Девушка демонстративно положила руку на пояс, где под курткой прятался тот самый короткий кинжал, которым она разжилась еще на палубе барка, и который довольно быстро стал хозяйственным инструментом после того, как мы купили для Витати саблю.

Слуга вылупился на винефика, но все же притих. Дочь Келанда была сама на себя не похожа: нервная, вспыльчивая. Витати серьезно нервничала перед завтрашним визитом архимага Аурантиса. Чтобы хоть как-то сбросить напряжение, я предложил взять у лоточника печеных яблок, перекусить. Мою идею поддержали, но по кислой роже Ирмана, который за три сморщенных яблочка на палочке отдал почти две серебрушки — получив сдачу всего в три медяка — я понял, что это был первый и последний раз, когда слуга что-то мне покупает. Надо бы поговорить с учителем и вернуться к амулетам, слишком я привык к тому, что в моей мошне лежит минимум пара полновесных монет. Без денег я чувствовал себя откровенно неуютно.

Когда мы уже подходили к границе района, то наткнулись на серьезный затор. Поперек улицы встала телега, заблокированная с одной стороны стеной, а с другой — таким же спешащим на рынок умником. В итоге оба торгаша перегородили всю улицу, а ругань стояла такая, что даже матросы, заглядывающие в Нипс со всего света, я думаю, нашли бы для себя парочку новых крепких словечек и конструкций.

— Да куда ты прешь! Сдай назад!

— Пошел ты к демонам, выродок! Видел же, куда прешь! У меня бочки!

— Да видал я тебя с твоими бочками! Сдай назад, я развернуться не могу!

В итоге пришлось простоять без дела почти полчаса, пока два олуха растянут свои колымаги в разные стороны и освободят улицу. За это вынужденное время бездействия — развернуться и дать круг через целый квартал было еще дольше — я заприметил вывеску одного небольшого магазинчика. Судя по ступке и чашке на вывеске, это была лавка лекаря, который торговал травами, мазями и прочими лекарствами. Окликнув Ирмана и сообщив слуге, что догоню их позже, я двинул к тому самому магазинчику. Может, удастся договорится с владельцем на продажу простеньких целительных амулетов? У меня как раз был один с собой — мой амулетик Эо, который я когда-то сделал по приказу Осиора и носил на запястье, на случай непредвиденных ситуаций или нападений.

Лекарь-лавочник оказался неприятным мужчиной лет пятидесяти. Я даже рта раскрыть не успел, как мужик заголосил, пугая еще нескольких покупателей:

— Мне тут помощники не нужны! Иди отсюда! Давай! — и замахал руками, будто я был назойливой птицей.

Смутившись, я все же попытался рассказать мужчине, что делаю амулеты с желтыми рунами, но увидев мой амулетик Эо, лекарь только фыркнул:

— Мусор! Откровенный мусор! Я не стану позориться, предлагая своим клиентам подобные поделки! Все! Проваливай отсюда!

Обескураженный, я вышел прочь. Затор на улице уже более-менее рассосался и, влившись в поток горожан, я взял направление на север — к границе императорского сада, где стоял дом учителя.

Уже дома, рассказав Осиору за обедом о своем конфузе, я узнал, что в Шамограде все намного сложнее, чем в Нипсе.

— Рей, твое желание иметь собственные деньги похвально, но это столица! Ты думал, что зайдешь в любую лавку Пяти Холмов и тут же сможешь продать свои хлопушки? Нет, тут это так не работает, к сожалению… — ответил учитель.

— А что тогда делать? Тут же нет рабского рынка, да и магов намного больше, я видел… — ответил я.

На самом деле, пока мы втроем ходили к портному, я заметил минимум нескольких учеников, с такими же медными кольцами на груди, как и у меня, еще парочку магов с жетонами и даже одного поясника. И это только один выход в город!

— Да, магов тут много, тут все же расположен Старший Круг, — согласился Осиор. — Но и людей тут огромное количество. Прошлый император даже пытался перепись устроить, да как только за стены вышли, все наперекосяк пошло… Знаешь, давай вы с Витати сходите в район малого моста или даже в нижний город. Или можно заглянуть за стену, в район Форлорна, ну и на крайний случай — на купеческий рынок. Ты же знаешь, как общаться с торговцами, так?

— А зачем мне в нижний город? — спросил я.

Осиор только покачал головой, Витати же насмешливо зыркнула, а Ирман, который подавал прямо сейчас на стол сладкое, закатил глаза.

— Потому что там люд попроще, и им не красивая цацка нужна, а работающая магия в первую очередь, — ответил за наставника его слуга. — Поэтому твои поделки в Нипсе и продавались так хорошо. Магов два человека на весь город, никакой конкуренции. А тут знаешь сколько артефакторов живет? Ты даже…

— Ирман, отстань от парня, — осадил слугу Осиор. — Но вообще он прав, Рей. Если хочешь подзаработать, то тебе надо к простым людям идти. Тут, на северном берегу, твои изделия никто не возьмет. Только если на лом, за половину цены камня, что в амулете стоит. Но вообще, есть у меня пара мыслей… Зайдешь потом.

На этом разговор об амулетах был окончен. Осиор стал объяснять, как стоит себя завтра вести, немного рассказал о самом архимаге. Со слов учителя, это был приятный старик, который по иронии судьбы пережил всех своих учеников, кроме самого Осиора. В свое время даже говорили о «проклятии Аурантиса» — пойдешь к архимагу в ученики, скинешь сапоги в течение пяти лет. Правда, после того, как Осиор пересек «проклятый рубеж» в пятилетие и после этого даже стал Трибунальным Истигатором, разговоры об Аурантисе как-то поутихли.

— А почему все же ученики господина архимага погибали? — спросил я, потянувшись за вторым куском булки.

— Я думаю, дело в том, что он — маг защиты. И обучал в основном оранжевых магов, — ответил учитель.

— Так в чем же тогда проблема? Ведь суть защиты… — начал я.

— Суть в том, что маг, владеющий оранжевыми рунами, всегда на передовой в бою, — перебила меня Витати. — Вспомни, чему я тебя учила. Прикрывать щитами товарищей. Только ты можешь делать это быстро, а вот печатники…

Винефик выразительно зыркнула на Осиора, учитель же сделал вид, что не заметил шпильки в адрес всего Круга.

— Она права, — подтвердил учитель. — Если ты числишься в отряде как маг защиты, то на тебя все надеются. Ждут щитов и помощи. А иногда времени обновить собственную защиту просто не остается и…

— Значит, они все погибали ради спасения других? — уточнил я.

— Нет, ну не все, — смутился Осиор. — Один, я слышал, навернулся с лошади и сломал шею. Ну и еще были всякие нелепости. Поэтому и заговорили о проклятье. Но все это вздор. Только прошу, не наседай на Аурантиса с расспросами.

— Тогда зачем вы рассказали нам об этом?! — удивился я.

— Потому что ты уже слышал, что я последний ученик архимага, — ответил Осиор. — Вот поэтому и объяснил, почему это упоминается в одном ряду с моими титулами и званиями.

Вечером, после ужина, я вышел во двор и все же повторил основные печати. Слишком давно я не практиковался. А если архимаг попросил показать, на что я способен, а у меня контур развалится посреди колдовства? Я даже вспомнил охранную голубую печать Рад-Эонх, которой мы защищали комнату учителя — на текущий момент мое самое мощное и сложное колдовство. Точнее, печать, которая требовала от меня предельной концентрации и умения. Обычные же щиты Ур и Берк же колдовались уже даже не на счет «три», как требовал учитель, а на счет «раз». Я настолько привык пользоваться тем же Уром, что мне уже даже руки поднимать не нужно было — достаточно едва двинуть кистью правой или левой руки, чтобы задать направление движения магического потока, а потом еще парой движений вогнать в центр печати защитную руну. И готово.

Примерно после часа практики я вернулся в свою комнату, а еще через минут пять ко мне зашел учитель.

— Видел, практиковался, — будто невзначай заметил Осиор.

Я только кивнул.

— Не хочу завтра в лужу сесть, — ответил я.

— Ну, не думаю, что Аурантис будет настаивать на том, чтобы ты поколдовал, если сам не захочешь, — ответил с улыбкой учитель.

Только сейчас я заметил, что у дверей стоит какой-то ларец, на крышке которого лежало два увесистых фолианта. Проследив за направлением моего взгляда, учитель засуетился, после чего занес в комнату свой странный груз, который и водрузил на стол.

— Что это? — спросил я.

— Открывай, думаю, оценишь, — улыбнулся поясной маг, отойдя в сторону.

По лицу учителя было видно, что ему очень хотелось, чтобы я открыл ларец.

Сняв книги и положив их у края стола, я щелкнул замками и откинул крышку. Ох! Как же велико было мое удивление! А еще больше — благодарность! Внутри ларца лежал полный комплект ювелира. Штихели, резцы, зажимы, целый набор линз с разным увеличением, какие-то стальные бруски с дырочками разных размеров, точильный инструмент… Передо мной стояло целое сокровище, воплощенное в дорогом и качественном инструменте.

Я поднял глаза на учителя, не веря, что он доверяет мне подобную ценность.

— Вы это купили? — дрожащим голосом спросил я.

— Купил?! Ха! Рей, ну ты, конечно, умеешь удивить! Это мой рабочий набор! Ты думаешь, один такой тяготеешь к амулетам и хочешь временами что-нибудь помастерить? — со смешинкой в голосе ответил учитель.

Как только Осиор сказал, что это его личный набор, его ценность для меня взлетела в небеса. Набор учителя! И он позволит мне им пользоваться?!

— Ты лучше на книги посмотри, — будто невзначай сказал учитель, когда я уже чуть не нырнул в ларец с головой.

Подчинившись, я нехотя отодвинул в сторону инструмент и взялся за книги. Что может переплюнуть такой прекрасный инструмент? Наверное, очередной вариант Устава или что-нибудь о магии, что мне придется вычитывать от корки до корки, а потом пересказывать на занятиях…

Но как только я открыл первую книгу, я понял, что вот она — настоящая ценность. Это был учебник, но не по магии. А по ювелирному делу. Кем-то аккуратно и с любовью переписанный, со схемами и рисунками.

— Ты сильный маг, а значит, сможешь делать и сильные амулеты. А выглядеть такие вещи тоже должны достойно. Нет, конечно, можно купить готовое украшение, но его все равно придется переделывать и дорабатывать… Эта книга тебе поможет, — сказал Осиор, заглядывая мне через плечо.

Во второй книге оказались эскизы и схемы популярных амулетов. Сколько надо проволоки или пластинок, какой потребуетсяинструмент, какие лучше камни подойдут… Даже были прикидки по времени, что уйдет на изготовление!

— Пользуйся, теперь это твой комплект. Мне хватит пару штихелей и линз, все равно все, что можно было изготовить, я уже в этой жизни делал, — добавил наставник.

Внезапно в горле встал ком. Я знал, что учитель заботится обо мне. Осиор кормил, одевал и обучал меня уже почти год, но я честно старался отработать каждую вложенную в меня минуту и монету, чтобы не огорчать своего наставника. А тут — целый набор, причем не ученический, а вполне себе взрослый! Которым не просто дают попользоваться, а отдают мне!

Я опустил голову и, шмыгнув носом, потер кулаком глаза, прогоняя подступившие слезы. Только бы Осиор не заметил! Я и не реагировал бы так, если бы учитель сказал, что купил этот набор — значит, мне нужно было бы просто сделать с его помощью достаточно амулетов, чтобы выкупить инструмент. Но так как это была личная вещь учителя, то и ценности она не имела…

— Давай, отдыхай, — бросил Осиор уже в дверях. — Завтра у нас важный день.

[1] Ярд — следующая после фута имперская мера величины. 1 ярд = 3 футам = 0,9144 метра. 4800 ярдов² = 0.9917 акров.

Глава 8. Белые локоны

Только встав с кровати, я первым делом проверил свое новое сокровище — набор для ювелирных работ. Умом я понимал, что теперь это мой инструмент и никуда он со стола не денется, но во сне меня одолевали иррациональные страхи. А вдруг и подарок учителя мне приснился? Так что как только я вынырнул из ночной дремы, то первым же делом выскользнул из кровати и босыми ногами прошлепал к столу.

Инструмент стоял на том же месте, где я его оставил накануне. Обитый железом ларец со столь ценными штихелями, щипцами, кусачками, пинцетами, зубилами, молоточками, зажимами, стойками и линзами к ним. Перед сном, когда учитель уже ушел, я несколько часов провел за перебором всего этого богатства, пусть и спать хотелось просто дико.

Было видно, что Осиор аккуратно обращался с инструментом. Ни на одном из них я не обнаружил и капельки ржи, содержался набор в чистоте, а режущие кромки были не только закалены, но и усилены печатями Ур. Это я понял, когда попытался чуть подправить острый край широкого, черного штихеля с рукоятью из красного дерева. По уму, сам набор ощущался как произведение ювелирного искусства. Чем больше я разглядывал рукоятки, крепежи и прочие детали, тем больше убеждался в том, что вещь эта была непростая, выполненная на заказ. И важны были не только рабочие качества, но и внешний вид изделий.

Я уже было погрузился в один из фолиантов по созданию магических амулетов, как в комнату вошел Ирман. Слуга был в парадной темно-синей ливрее с белым платком под шеей и выглядел, на мой взгляд, нелепо.

— О! Очнулся, соня! Давай, на завтрак! Скоро принесут костюм!

Зачем было дергаться так заранее, если Аурантис прибудет только во второй половине дня, я не знал, но и портить такое хорошее утро препирательствами с гадким слугой не хотелось. Так что я молча кивнул, отложив ценную книгу в сторону, после чего начал одеваться.

По всему телу чувствовалась ломота, но это была приятная усталость. Возможно, я начал понимать, зачем меня так гоняла Витати. Боевой маг — человек, который должен уметь постоять за себя. И кроме этого, на него ложится ответственность за тех, кто магией не обладает. Так что крепкое тело, скорость и выносливость — обязательные качества для человека, что ценит жизни окружающих.

Уже у дверей на меня накатила тревога. А что если кто-то тронет ларец, пока меня нету? Никто же не знает, что это учитель отдал мне свой комплект. Так что не долго думая я наложил на вещи футовую печать искажения с руной Лагу — на силу я не скупился — а сверху добавил еще и парализующую Эонх. Так обратить внимание на ценность сможет только маг, против колдунов Лагу работала хуже, так как мы ощущали магические потоки. А значит, никто из слуг не станет жертвой печати Эонх, действие которой во время нашего путешествия успел испытать на себе учитель.

Довольный собственной предусмотрительностью, я спустился вниз, в столовую при кухне, где уже принимал пищу Осиор. А вот Витати видно не было.

— Доброе утро, — бросил поясной маг, читая на ходу какой-то свиток. — Как спалось? Готов к визиту моего наставника?

Я молча кивнул, показывая, что готов к чему угодно, хоть к встрече с Морским Ужасом, после чего передо мной встала тарелка со свиными колбасками, яйцами и тушеными бобами. А добавкой ко всему этому был огромный ломоть хлеба. Я удивленно посмотрел на порцию, потому что, судя по тарелке учителя, Осиор ограничился только парой яиц и чаем.

— Тебе надо много есть, — будто прочитав мои мысли, сказал учитель. — Что-то мне подсказывает, что ты не только мяса нагуляешь, но еще и подрастешь.

— Да вряд ли, — скупо ответил я, ковыряя деревянной ложкой колбасу, — мне же уже почти пятнадцать.

— Ты в курсе, что вырос минимум на два дюйма за последние полгода? — невзначай заметил Осиор.

Я удивленно поднял глаза на учителя. Да ладно? Прямо таки на два дюйма?

— Ага, — продолжил поясной маг, — так что сейчас, с тренировками винефика, ты будешь расти не только вширь, но и ввысь, безо всяких сомнений.

Перспектива набрать еще хотя бы два-три дюйма и выйти из категории «недомерок» и перейти в категорию «обычный парень» оказалась крайне заманчивой. Для этого надо просто набивать пузо и бегать от злого винефика по утрам? Я готов!

Когда с едой было покончено, в зал внезапно принесли набор серебряной посуды. Осиор, который все это время сидел за столом и ждал, пока я закончу с едой, отложил свиток в сторону и сообщил:

— Сегодня у нас другой урок, Рей. Так как тебе придется сидеть за одним столом с архимагом, то и держаться надо соответственно. Ты уже почти взрослый, так что не надо тебе позориться перед Аурантисом.

— Вы о чем? — спросил я.

— О поведении за столом, молодой человек, — у поясного мага прорезался уже почти забытый мною лекторско-снисходительный тон, которым он давал мне наставления во время колдовства. — Так как мы сейчас живем в столице и в ближайшие годы никуда, вроде, не собираемся, то тебе придется постигнуть эту науку. Для начала — только азы.

После чего Осиор взял в руки тонкую серебряную вилку — я такие видел только большие, накалывать мясо — и малюсенький ножик.

— А теперь, приступим, — огласил поясной маг. — Повторяй за мной и запоминай. Для начала — выровняй спину, чуть приподними голову. Да вот так…

Последующий час я провел в неравном бою со столовыми приборами, салфетками и куском хлеба, что служил нам в качестве тренировочного пособия. Поначалу я все пытался схватить вилку в кулак, как ложку, но после второго тычка от учителя собрался и, диковинно выкрутив пальцы, все же взялся за прибор правильно.

— Хорошо, вроде сойдет, — сдался Осиор, наблюдая за моими потугами. — В кулак не зажимаешь прибор и ладно.

Я не совсем понимал, почему эту науку поясной маг решил преподать мне только сейчас. Ведь мы столько раз принимали пищу вместе! И завтракали, и обедали, и на ужин Ирман накрывал на всех… Почему было не научить меня раньше? Да, я видел, что Осиор пользуется не только ложкой, но, временами, и простой трезубой вилкой, да и нож рядом лежал. Но все это я списывал на причуды мага, тем более он никогда не делал мне замечаний за зажатую в кулаке ложку…

После тренировки с приборами у меня осталось несколько свободных часов перед примеркой, которые я был решительно настроен потратить на изучение подаренных мне книг.

Казалось, я только-только погрузился в фолианты о создании амулетов, как в комнату опять ввалился Ирман — уже с готовым нарядом в руках. Пришлось примеряться. Портной, что приехал в дом учителя лично, поправил пару стежков, убедился, что костюм сидит так, как задумывалось, после чего отправился к Витати. Как там все прошло с дочерью Келанда я точно не знаю, но было довольно шумно. В итоге день прошел абсолютно бестолково, а когда солнце стало клониться к горизонту, на моем пороге появился Осиор, который скомандовал:

— На выход, Рей! Аурантис вот-вот приедет!

Спускаясь на первый этаж по довольно широкой мраморной лестнице, я с каждым шагом чувствовал, как теряю присутствие духа. В итоге к входной двери я подошел уже чуть ли не с нервной дрожью, что не укрылось от Осиора. Вместо слов мой наставник ободрительно потрепал меня по плечу, после чего стал командовать, как нам всем встать на высоком крыльце.

— Так, Рей, давай ближе к входной двери, ты вроде как мой ученик… Хотя Витати старше… Так, становитесь, да, вот так. Рей! Не горбись! Витати, тебя никто не собирается пытать, можно чуть менее траурное выражение лица?! Улыбнись! Хотя стой, я передумал, лучше не улыбайся… Как-то это в твоей косынке выглядит все… Что? Нет-нет, я ничего такого не говорил! Витати!..

Пока учитель двигал нас с места на место, ворота распахнулись, и на территорию дома въехала упряжь из двух лошадей и большая крытая повозка, которые Ирман называл каретами. Осиор моментально потерял интерес к тому, кто и как стоит и, пружинящей, моложавой походкой одним махом преодолел пять ступеней, что составляли крыльцо, двинув к гостю.

Тем временем дверь кареты распахнулась и, ступив на подножку, на землю сошел рослый седовласый старик.

Аурантис сразу производил неизгладимое впечатление. Довольно высокий, с острым, крючковатым носом и глубоко посаженными бледно-голубыми глазами. Челюсть архимага была будто от другого, большего по размерам лица — массивная, почти квадратная, она делала мага похожим на фигуру, вырезанную из дерева. Седые волосы, что спадали на плечи, были аккуратно убраны под узкий золотистый обруч, в центре которого, прямо по середине лба, был вставлен огромный, чуть мутноватый с виду, но без всяких вкраплений огненный опал. Глядя на обруч, я поймал себя на мысли, что это не просто украшение — с таким камнем, я уверен, он являлся крайне мощным защитным амулетом.

Одет архимаг был тоже необычно. Все маги Пресии, что получили ранг в Круге, могли носить жетон, пояс или плащ мага, согласно цвету рун, на которых они специализировались в данный момент. Так, мой наставник во время учебы получил сначала жетон защиты, потом — пояс погоды и после всего этого — плащ поискового мага. Одновременно магик мог носить только один из знаков своего отличия. Но вот на архимаге, в отличие от простых колдунов, прямо сейчас был и жетон защиты, и оранжевый кушак, а поверх мантии нежно-кремового цвета на плечах Аурантиса лежал и оранжевый плащ. Как позже объяснил мне учитель — именно архимаги имели право носить все три знака различия одновременно.

Я думал, что архимаг сразу же пойдет навстречу хозяину дома, но вместо этого Аурантис повернулся к повозке и протянул руку, помогая выйти из нее еще одному человеку.

Вот, на кованой ступеньке появилась тонкая ножка в остроносой туфельке, а через мгновение рядом с архимагом встала самая красивая женщина из всех, что я когда-либо видел.

Незнакомка была высока, наверное, даже, чуть долговяза, почти одного роста с учителем и архимагом. Белокурые локоны женщины были собраны в высокую прическу, неприлично оголяющую длинную гладкую шею и точеные плечи, что еще сильнее бросалось в глаза из-за кроя длинного, облегающего стройную фигуру темного платья — с низким лифом переходящим в исключительно условные рукава. Сам того не понимая и стремительно краснея, я двигался взглядом все ниже и ниже по фигуре неизвестной, пока мой глаз не зацепился за фиолетовую накидку, что небрежно висела на локтях на уровне пояса. Через момент я заметил и кулон мага, что устроился меж высоких грудей женщины и, наконец, узкий фиолетовый поясок, одного цвета с накидкой.

У Витати же была совершенно иная реакция. На секунду я буквально ощутил, как всколыхнулся магический поток вокруг нас — винефик исключительным усилием воли подавила рефлекторный порыв, а иначе она грозила прямо тут, на крыльце, целиком вспыхнуть белым светом своей руны Вун.

— Еще один… — тихо прошипела дочь Келанда.

Не понимая, что происходит, я перевел взгляд со своей наставницы по истинной магии на гостью. На миг мне показалось, что белокурая красавица тоже заметила реакцию Витати, но удостоила винефика лишь коротким, чуть насмешливым взглядом ярко-голубых глаз.

Учитель тоже был шокирован, но, как я понял, не красотою гостьи. Прямо сейчас Осиор буквально замер на полпути к карете, вцепившись взглядом в спутницу Аурантиса.

Вывел из ступора моего наставника архимаг:

— Осиор! Мой друг! Вот и мы! — воскликнул старик, поднимая руки и делая несколько шагов навстречу своему ученику.

— Мы?.. — многозначительно спросил учитель, не отрываясь глядя на идущую следом за Аурантисом женщину.

— Я же отправил гонца, ты получил сообщение? Виола решила присоединиться ко мне, и я был только рад подобному исходу! Прекрасная компания, как в старые-добрые, да? — ответил архимаг, доверительно кладя руку на плечо Осиора.

Пока мужчины обнимались в приветствии, мне показалось, что старик что-то шепнул моему учителю.

— Осиор, — со скупой улыбкой, чуть на выдохе, поприветствовала хозяина дома женщина, подойдя к двум колдунам и протягивая тонкую бледную руку.

— Госпожа, — ответил Осиор и, склонившись в диковинном поклоне с отставленной назад ногой, коснулся губами самых кончиков пальцев женщины.

От картины подобного приветствия у меня внутри все кувыркнулось. Кто она такая и почему мой гордый и независимый наставник склоняет перед ней голову?!

Когда с приветствиями было покончено и все три мага — а женщина была магом, я это отчетливо ощущал — поднялись на крыльцо, Осиор представил нас с Витати.

— Рей, мой ученик, — начал истигатор, став рядом и положа ладонь мне на плечо.

Аурантис приветливо улыбнулся и даже чуть подмигнул, а вот та, кого архимаг назвал Виолой, подошла чуть ближе, и на меня пахнуло ароматом лаванды и чего-то еще, с ноткам ореха и древесной коры.

Сейчас я имел возможность лучше рассмотреть гостью. У Виолы было аккуратное, почти идеально правильное лицо с высокими скулами и аккуратным прямым носом. Губы женщины были чуть тонковаты и бледны, что придавало ее лицу сосредоточенное, даже чуть жесткое выражение, но как только она легко улыбнулась мне, это наваждение пропало. А в следующий миг Виола чуть склонилась вперед, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, будто бы я был ребенком.

Призывая на помощь силу всех рун сразу, я изо всех сил старался не таращиться на буквально вываливающиеся из выреза платья колдуньи груди, фокусируясь исключительно на голубых глазах магички.

— Так вот почему ты застрял в Нипсе почти на год, — протянула женщина, выравниваясь.

— И не только, — сухо ответил Осиор, — а это наша с Реем спутница, Витати. Я рассказывал о ней Аурантису.

Винефик, что сейчас стояла чуть позади меня, демонстративно схватилась левой рукой за запястье правой, там, где были набиты три синих кольца. Этот жест не укрылся и от гостей, и от Осиора; учитель, выйдя из поля зрения Аурантиса и Виолы, страшно выкатил на винефика глаза, маги же только окинули дочь Келанда взглядом, коротко кивнув в приветствии.

Витати ответила тем же — едва дернув подбородком, будто общалась с равными.

— Рей, Витати, как я и говорил, это архимаг Аурантис, мой учитель, а с ним… архимаг Виола, моя давняя… знакомая.

Паузы между слов учителя были слишком длинными, чтобы оказаться совпадением, но я был всецело поглощен красотой госпожи Виолы. Заметив это, женщина улыбнулась, от чего я залился краской до самых ушей и вперил взгляд в мрамор крыльца.

Благо, в этот момент на крыльце появился Ирман в парадной ливрее из ткани темно-синего цвета, подозрительно похожей на ткань моего костюма. Слуга сообщил, что поданы закуски и можно проходить за стол.

При виде Виолы я увидел, как чуть дернулась щека Ирмана, но не зря этот гад происходил из семьи потомственных слуг: больше никак своего отношения к происходящему он не выразил. Я же всецело был поглощен персоной гостьи, изредка бросая на магичку короткие взгляды.

За столом пришлось проводить некоторые перестановки. Так как у нас стало на одного гостя больше, Ирман довольно быстро расставил еще один комплект приборов. Во главе стола уселся Осиор, а по правую руку от него — Виола и Аурантис. Нам с Витати, как домашним, достались места по левую руку от моего наставника. Сначала посадили меня, как ученика мага, а потом уже Витати. Только когда все закончилось и один из слуг — пожилой мужчина — что сейчас работал на обслуге стола, стал разливать легкое вино по кубкам, я понял, что оказался прямо напротив белокурой магички.

Виола поймала еще один мой взгляд — я замешкался и не успел отвести глаза — и еще раз обворожительно улыбнулась, от чего мое сердце пропустило минимум два удара.

— Какой у тебя милый ученик, Осиор, — как бы между прочим сообщила архимаг. — Краснеет по любому поводу. Ты его что, в подвале держал?

— Виола, не смущай хозяина! — вступился за меня и чуть бледного и сосредоточенного учителя Аурантис. — И парня не смущай! Будто бы ты не знаешь, что даже при императорском дворе при виде тебя благородные мужчины теряют дар речи!

— А женщины начинают шептаться, да, — согласилась Виола, чуть приосанившись, от чего жетон мага на ее груди скользнул чуть ниже в декольте.

— Нет, не держал, — скупо ответил Осиор, — просто Рей вырос в небольшом портовом городе Лаолисы…

— Осиор! Всегда ты так! — перебила учителя магичка. — Пусть паренек сам расскажет, да, Рей?

Все взоры обратились на меня. Даже Витати, которая всем видом показывала, что не хотела бы находиться за этим столом, с интересом глянула в мою сторону — посмотреть, как я буду держаться в подобной ситуации.

Я же затравленно оглянулся на учителя и, получив короткий кивок от Осиора, начал сбивчиво рассказывать о своем детстве и жизни на улицах Нипса.

— Как интересно, — протянула Виола, но по ее взгляду я видел, что женщина размышляет о чем-то другом, — а потом у тебя появились способности к магии и ты попросился в ученики?

Осиор на этих словах только хмыкнул, отпивая вина, я же умолк, уставившись в тарелку, на которой лежало несколько кусочков сыра.

— Он украл у меня алхимические весы, — сказал Осиор. — Вскрыл со своим товарищем мою сумку лезвием и был таков, пока мы с Ирманом договаривались о комнатах. Когда я только-только приехал в Нипс.

— А, так значит Трибунальный Истигатор взял в ученики воришку? — разочарованно протянула Виола, от чего у меня в груди все замерло.

— Я не вор! — воскликнул я громче, чем следовало. — Просто из-за бури совсем не было работы и мы…

Горло сжало от обиды, так что единственное, что я смог сделать — умолкнуть и опять опустить взгляд в полупустую тарелку.

— Рей не вор, не оскорбляй моего ученика подобными заявлениями, Виола, — отрезал Осиор. — Он был вынужден пойти на подобный шаг исключительно из-за голода и недостатка работы во время бури. Вот и все. И я благодарен судьбе, что он решил вскрыть именно мою сумку. До появления способностей к магии он вообще планировал пойти в матросы, да и с ворами дел не имел, поэтому и оказалась их компашка в таком бедственном положении. Ирман может подтвердить — все они были очень хорошими ребятами.

Мимо проходящий слуга при звуке своего имени только важно кивнул.

— Все так, прекрасные ребятишки, — согласился он. — Господин, подавать горячее?

Это маленькое отступление дало мне передышку и к моменту, когда на тарелки стали ложиться куски запеченной дичи, я уже полностью взял себя в руки.

— Осиор, скажи, — включился в беседу Аурантис, перехватывая инициативу у Виолы, — когда планируешь отправить Рея на дальнейшее обучение? Может, в следующем году? Или он просто пока станет членом Круга?

Учитель бросил короткий взгляд на меня, будто оценивая, после ответил своему покровителю:

— Ни в коем разе, — ответил учитель, — когда начинаются испытания на жетоны?

— Через полтора месяца, — ответил Аурантис. — Но ты же знаешь, отборы будут длиться все лето, времени хватает…

— Вопрос в другом, — опять вклинилась Виола. — Рей, сколько тебе лет?

— Скоро пятнадцать… — смущаясь, ответил я.

— Маловато… — протянула магичка. — Обычно жетон в империи не получают раньше полнолетия, в шестнадцать.

— Он не может ждать еще год, — бросил Осиор, ловко отрезая себе кусок мяса, — Рею уже давно пора учить как и вторые печати, так и последние шесть рун.

— Так ли и пора? — усмехнулась Виола. — Осиор, ты всегда любил… преувеличивать.

Был в этой фразе какой-то подтекст, которого я до конца не понял. Что-то личное, между моим учителем и этой магичкой.

Вместо ответа Осиор лишь дернул пальцем, отправляя мне в голову довольно мощное лезвие Фео. Хоть я уже давно и не тренировался, но среагировал моментально. Передо мной почти мгновенно поднялся щит Ур, который я сотворил одним рывком кисти. Лезвие ударило в наклоненный щит и отскочило вверх, и пока оно не успело повредить комнату, я наложил на потолок еще один щит, параллельно прижимая лезвие еще одной печатью Ур — чтобы заклинание буквально сгорело меж двух магических преград.

— Недурно, — крякнул Аурантис и потянулся за своим вином, — очень недурно. Неплохая техника, мальчик, да и реакция на уровне. Давно освоил боевое парирование?

— Боевое парирование? Это была наша с учителем игра… Наверное, месяц на второй или третий обучения, господин архимаг, — смиренно ответил я, берясь обратно за приборы. — Учитель начал со щитов и гонял меня по всему дому довольно долго…

— Игра, говорите, — протянула Виола, поднимая вверх кубок и требуя добавки у слуги, — интересные ты игры устраивал, Осиор.

— Для Рея в самый раз, — ответил учитель.

— Значит, жетон уже через шесть недель… — продолжила женщина.

— А что это мы только о Рее и его занятиях! — воскликнул Аурантис, переводя тему. — Витати! Будьте любезны, расскажите о себе и как так получилось, что вы отправились в путь вместе с Трибунальным Истигатором. Осиор упоминал, что вы келандский…

— Я винефик, — спокойно и с достоинством продолжила за Аурантиса девушка, которая даже толком и не притронулась к вину и еде за весь вечер.

— Руна Вун, верно? — продолжил старик.

— Именно.

После этих слов все внимание архимагов было приковано к моей второй наставнице. Аурантис буквально засыпал Витати вопросами, а когда старик услышал, что винефик упокаивала нежить с помощью своей Вун, то пришел в огромное возбуждение.

— Немыслимо! — воскликнул Аурантис. — Печати Вун способны максимум ослабить или немногим замедлить ходоков, но не более! И уж точно не позволит перерубить их простой саблей.

— Вы недооцениваете мощь истинной магии рун, — гордо ответила Витати, — то, что для печатников предел, для меня — норма. А если бы ваши мерзкие магики не лезли к нам в Келанд…

Над столом внезапно повисла тишина. Осиор отложил в сторону приборы, белокурая Виола же наоборот, сделала вид, что ничего не произошло и продолжила трапезу. Притих и Аурантис.

— Как архимаг Круга Западной Пресии смею уверить вас, Витати, что маги этого континента не имеют никакого отношения к тому, что происходит на границе вашей родины и Гохринвии… Мы не истребляем диких магов, наоборот, разыскиваем одаренных юношей и девушек и принимаем в обучение…

— И неизвестно, что хуже. Смерть или тюрьма ваших печатей, — выплюнула Витати. — Я удивлена, что Рей до сих пор сохранил способность взывать к рунам после всего того насилия над собственным телом.

— Типичная келандка, — фыркнула Виола. — Были бы вы чуть менее спесивы, то и не было бы этой бесконечной бойни на границе…

Я прямо ощутил, как сдвинулся магический поток, а Витати собралась что-то ответить архимагу, но в следующий момент по столу грохнули приборы — это Осиор прервал Виолу столь неподобающим образом.

Воздух в комнате стал дрожать от напряжения, я же втянул голову в плечи, надеясь, что мои дикие щиты выдержат, если два архимага и истигатор с винефиком начнут выяснять отношения вполне понятным и доступным им способом.

— Довольно! — прорычал Осиор. — Виола, Аурантис, попрошу в мой кабинет! Рей, завтра ты возвращаешься к тренировкам, так что тебе пора. Витати…

Девушка не стала дожидаться, что скажет хозяин дома и, резко встав из-за стола, вышла прочь из комнаты. Я, не дожидаясь второго напоминания учителя, последовал за своей наставницей. Этот вечер, который планировался как приятное знакомство с Аурантисом, определенно превратился в катастрофу.

***

Осиор проводил взглядом своих подопечных и как только шаги Рея и Витати утихли, встал со своего места. Следом за ним поднялась и Виола — чуть медлительно, с достоинством. А вот Аурантис остался за столом, увлеченно поглощая жирное мясо.

— Идите-идите, я догоню. Очень уж хорошая дичь, надо обязательно похвалить Ирмана, — будто ни в чем не бывало, сообщил архимаг.

Виола только хмыкнула, Осиор же одарил своего наставника настолько тяжелым взглядом, на какой вообще был способен. Но Аурантису, что с гуся вода — старик продолжал сосредоточенно жевать, наслаждаясь блюдом.

— Вам двоим надо поговорить, — повторил архимаг, — так что давайте.

В подтверждение своих слов старик сделал характерное движение пальцами, будто отсылал двух служек.

Ничего не говоря, Осиор устремился прочь из комнаты — на второй этаж. Следом за ним, цокая каблуками, проследовала и Виола. Когда Осиор пропускал вперед архимага, на него пахнуло давно забытым ароматом лаванды и коры, который всегда исходил от колдуньи. А как только дверь кабинета истигатора захлопнулась, мужчина ощутил тонкое прикосновение ноготков к своей шее.

— Давно мы не оставались вдвоем, — томно спросила Виола.

Он прекрасно знал эту игру. Сейчас Виола пыталась сделать его слабым, пыталась заставить раскрыться, вспомнить прошлое и ощутить свою вину. Осиор решил, что не поддастся на эти игры — быстрее сядет за стол, и они обсудят не только прошлое, но, раз уж на то пошло, и его доступ в первый архив Круга.

Но как только мужчина обернулся, то почувствовал, как две тонкие ладони толкают его в грудь, прижимая к двери. Сейчас Виола была невероятно близко. Эти ярко-голубые глаза и молочно-белая кожа, тонкие плечи и чуть вьющиеся локоны, что игриво выбивались из прически и падали на длинную шею.

— Неужели ты не скучал по мне, милый?

Осиор тяжело выдохнул и, почувствовав, как ладонь Виолы скользит по его торсу, в низ живота, в последний момент перехватил руку волшебницы за кисть.

— Прекрати, сейчас не время и не место, — севшим голосом ответил истигатор.

Виола нехотя убрала руку и отошла в сторону, давая Осиору пройти. Хозяин дома занял место за своим рабочим столом, а гостья устроилась в кресле в углу комнаты.

— Мне кажется, ты не слишком рад моему визиту, — начала женщина.

— Я не ожидал тебя сегодня увидеть, — прямо ответил Осиор. — Но ты не права, Виола, я рад тебе.

Женщина хмыкнула и стала осматривать помещение, будто бы была тут в первый раз. Молчал и Осиор, размышляя, как бы миновать личные беседы и перейти к делу.

— Аурантис мне все рассказал, — начала женщина, — про первый архив. Я не против, если тебя это так беспокоит. Перед отъездом мы выписали грамоту, у тебя будет доступ к записям.

— Спасибо, — искренне кивнул Осиор. — Это очень важно.

— Настолько важно, что ты вернулся в Шамоград? И стал водить дружбу с винефиком?

— Появление Витати — долгая история… Технически, с ней водит дружбу Рей. Я же просто предложил девушке работу.

Виола многозначительно повела бровью, на что Осиор только покачал головой.

— Она учит мальчика обращаться с дикими рунами, только и всего.

— Мальчика? — деланно удивилилась архимаг. — А смотрел он на меня совсем не как мальчик.

— На тебя так смотрят все мужчины, от детей до глубоких стариков, — улыбнулся Осиор.

Виола после этих слов довольно приосанилась и стрельнула глазками в истигатора, впрочем, безуспешно.

— И да, я все еще считаю Рея скорее ребенком, чем юношей. Он совершенно не адаптирован к жизни в обществе.

— Из-за улицы?

— В том числе, — согласился Осиор. — Некоторые стороны жизни он знает лучше многих взрослых, другие же — для него полная тайна. И вторых пока значительно больше, чем первых. К сожалению.

— Ты волнуешься, сможет ли он ужиться с другими учениками Круга? Не будут ли малыша обижать? — с насмешкой протянула Виола.

Осиор внимательно посмотрел на гостью и только покачал головой:

— Ты недооцениваешь мальчика и твоя насмешка уж точно неуместна. Он не маленький щеночек. Как-то раз он без раздумий бросился с кулаками на огромного подмастерья кузнеца. И если бы не еще двое, то мастерового пришлось бы латать целебными печатями.

— Предпочитает бить первым? — хмыкнула Виола. — Никого не напоминает?

— Не напоминает, — отрезал Осиор.

Виола внимательно посмотрела на хозяина кабинета. Он что-то скрывал, недоговаривал. Будто боялся начать говорить.

— Ты хочешь о чем-то еще меня попросить, — выдвинула она догадку.

— Синие руны. Я еще не давал их мальчику, а нам пора уже переходить ко вторым печатям. Вот в чем моя проблема, — ответил наконец-то Осиор. — Да и последние шесть рун тоже… Я не слишком смогу помочь Рею в их изучении.

— Ты хочешь передать парнишку кому-то другому? — будто не понимая, куда идет разговор, деланно-наивно спросила Виола.

— Я думал, что им займется Аурантис, но раз уж мы оба здесь… Ты намного искуснее моего наставника в Поиске, Призыве и Очищении. Поэтому когда он поступит на обучение…

— Если поступит, — поправила Осиора женщина.

— Когда он поступит через шесть-семь недель, — с нажимом повторил Осиор, — я хочу, чтобы ты взяла над ним патронаж. И обучила рунам, которые я не могу ему показать.

Тонкие губы Виолы расплылись в довольной улыбке. Женщина мысленно поблагодарила Аурантиса за то, что вытащил ее сюда. До последнего момента Виола сомневалась, стоит ли ей самой ехать к Осиору, или же подождать, пока Трибунальный Истигатор придет к ней сам.

— Не слишком ли много учителей для одного мальчишки? — спросила женщина. — Ты, винефик, я, уверена, и Аурантис подключится, раз уж две из трех диких рун парнишки — по его части.

— Не слишком, — возразил Осиор. — Ты просто не видела, на что он способен.

— Я уже говорила, ты всегда любишь преувеличивать.

— То есть Аурантис не сказал тебе, что Рей разорвал два рыкача проницаемыми щитами, которым обучила его перед отплытием Витати? — демонстративно спросил Осиор.

А вот тут магичка попалась. Истигатор видел, как на лице архимага появляется удивление, впрочем, быстро замаскированное под легкую улыбку.

— Прямо таки и разорвал, — усомнилась Виола.

— Протянул сразу два щита к стоящим вдоль бортов кораблям и разрезал пополам одним рывком, — подтвердил Осиор. — И при этом не надорвался.

— И поэтому ты ищешь для паренька все новых и новых учителей?

— Поэтому я ищу для паренька надежных учителей, — с нажимом уточнил Осиор. — Я не хочу, чтобы Рей попал под влияние какого-нибудь реваншиста.

При упоминании о полумифическом заговоре внутри Круга Виола состроила кислую мину.

— Нет никаких реваншистов, Осиор, сколько раз тебе повторять. Не было тогда, нет и сейчас. Это лишь было совпадением, не более. Это твоя истигаторская паранойя не дает тебе покоя.

— Ага, настолько совпадением, что у берегов Лаолисы нас ждало четыре гурензийских судна, доверху набитые магами-наемниками уровнем не ниже пояса. Кто-то знал, что мы отплываем из Нипса и ждал нас, — огрызнулся Осиор. — Меня и моего ученика.

— Не знаю, о каких реваншистах может идти речь, но Неро выжег каленым железом все следы табийской ереси после твоего ухода, — сказала Виола. — И поверь мне, отнесся к этому вопросу он со всем рвением. Надо же было куда-то девать энергию…

При упоминании Первого Трибунального Истигатора Круга, его старого друга и боевого товарища Неро, Осиор смутился. Во времена табийского бунта магов именно он, Неро, должен был отправиться в бой, но в последний момент его решил подменить более опытный и зрелый Осиор. Нет, он не был тогда весьма юному Неро учителем, но покровительствовал новичку в их рядах, и это ни для кого не было секретом. Юному по меркам Трибунала, само собой. И если Виола говорит, что Неро разобрался с любыми следами табийской ереси после его бегства от цивилизации, значит, так оно и было. Сомневаться в эффективности Первого Трибунального Истигатора причин не было. Осиора ждал как минимум еще один сложный разговор — с Неро. Потому что молодой мужчина тяжело переживал травму истигатора в бою, где должен был оказаться он сам. А еще тяжелее, судя по письмам, он воспринял молчаливый отъезд Осиора из Шамограда. Практически, как личное оскорбление.

— С Неро я еще поговорю… — протянул Осиор. — Но ты-то мне поможешь, Виола?

Женщина загадочно посмотрела на Истигатора, а после встала со своего места и, подойдя к Осиору, провела ноготками по его плечу:

— Ты уверен, что собираешься влезать в такие долги передо мной, милый? — чуть игриво спросила архимаг.

— У меня не слишком большой выбор, — ответил Осиор, наблюдая за рукой Виолы.

В следующее мгновение ладонь женщины легла на щеку истигатора, и Осиору стоило очень многого, чтобы не податься лицом навстречу тонким пальчикам волшебницы.

— Как и всегда, все ради дела, да? — с грустной улыбкой сказала Виола.

Рука Осиора скользнула по бедрам гостьи, к талии, после чего он довольно резко привлек Виолу к себе, да так, что волшебница даже ойкнула, будто была юной ученицей, а не одним из самых сильных архимагов Круга.

— Ну, и не только ради дела, — улыбнулся колдунье Осиор. — Я на самом деле скучал по тебе, Ви. И мне на самом деле нужна твоя помощь.

Глава 9. Уроки улиц

Следующие две недели слились для меня в одну большую тренировку. Началось лето, так что заканчивали мы с Витати занятия еще до полудня, ведь зной поднимался такой, что даже воробьи, что гроздьями сидели на бортах каменной купели для птиц на заднем дворе, больше были похожи на изваяния, лишь бы не совершать в такую жару лишних движений.

Для меня подобный зной, тут, севернее, стал новостью. Я вырос в южном государстве, где солнце всегда было жестким и беспощадным, но здешняя жара была какой-то удушливо-тяжелой, влажной, от чего хотелось только одного — спрятаться в своей комнате и не выходить наружу, пока солнечный диск не перевалит за четыре часа.

Но и этого мне делать не давали. Часа через два после полудня на моем пороге появлялся учитель в своей любимой песочной мантии, после чего мы приступали к урокам магии.

Вторые печати… Мы начали их изучение еще в Нипсе, вскользь, а вот теперь Осиор взялся за меня серьезно. Довольно быстро я освоил и закрепил все красные и оранжевые комбинации рун, после чего мы перешли к, как мне казалось, наиболее важным занятиям — вторые печати исцеления.

— Вторые целебные печати крайне важны, Рей, — сказал Осиор, привычно прохаживаясь по одной из пустующих спален, что мы приспособили под учебный класс.

Как сказал сам учитель, заниматься в его кабинете было бы неразумно, ведь там было слишком много ценных книг. Так уже на третий день после визита в дом архимагов, слуги вытащили из одной из спален всю мебель и приволокли откуда-то пару небольших столов, стеллаж, ученическую доску, на которой учитель чертил схемы заклинаний.

— Иногда счет идет на минуты, так что ты не можешь позволить себе наложить печать Ис, а потом Эо. Или перед тобой рана, в которую попала грязь. Банальное наложение печати Бор поможет избежать гангрены, но не факт, что ткани стянутся без уродливых шрамов. Поэтому мы используем вторые печати — чтобы одним заклинанием решить сразу несколько проблем. Например, сложный перелом бедра. Ты видишь, что кость смещена, но кожа не порвана. Как бы ты его лечил? — спросил учитель.

Я задумался. Сейчас Осиор задавал мне все больше и больше вопросов с подвохом, так что сразу же кричать «печать Ис-Эо!» не стоило. Надо подумать.

— Размышляешь? Правильно, — похвалил меня наставник. — Вторые печати — это колдовство на грани работы целителя и лекаря, запомни это.

Наставник повернулся к доске и стал рисовать человеческую ногу.

— Магическая сила, конкретно сила желтых печатей, позволяет создавать плоть намного быстрее, чем это задумано природой, ты и сам это знаешь. Но если кости стоят настолько неправильно, то результат может быть печальным. Так что сначала нужно вставить обломок кости на место, вот так.

Учитель несколько раз провел мелом по доске, указывая направление движения конечности при переломе.

— Так делают и обычные лекари, — продолжил Осиор. — И вот когда кость встала на место, ты накладываешь печать Ис-Эо.

— Почему вторую? — спросил я. — Ведь можно сначала наложить Эо, а потом Ис, чтобы залечить мышцы.

— Молодец! Хороший вопрос! — воскликнул поясной маг. — Если ты наложишь только Ис, то кость останется сломанной, ты это и так знаешь, а вот если только Эо… То велика вероятность того, что сила заклинания начнет стягивать сначала плоть, а только потом кость. А нам нужно двигаться в обратном направлении. Или хотя бы одновременно. По этой причине целители, плохо владеющие второй печатью, частенько вскрывают перелом лезвием, чтобы оголить кость. Но тут есть свои риски, Рей. Человек может просто истечь кровью, вот и все твое лечение… Есть и другой вариант, более надежный, но… отработать его мы не сможем. Комбинация рун исцеления и рун поиска.

— Как с Витати! — воскликнул я.

— Да, как с Витати, — согласился наставник. — Но ты должен понимать, что в боевых условиях вторые целительные печати предпочтительнее первых. Тебе нужно только убедиться в том, что кость стоит на своем месте, хотя бы примерно, и наложить заклинание. Меньше минуты — и твой товарищ опять в строю.

На словах о боевом применении мне стало немного не по себе. Мои занятия все дальше и дальше уходили от гражданской магии. Вторые печати атаки, вторые печати защиты… Еще и Витати в последние пару дней слезла с моего дикого Инга и переключилась на другую технику винефиков, которую она называла ударными щитами. Суть ее заключалась в том, что любое мое движение может заканчиваться мощным щитом Ур, который действует как продолжение руки, ноги или даже головы. В движении такой щит находился буквально четверть дюйма, пока не замирал в воздухе, но за счет влитой в него магической энергии удар получался такой силы, что раскалывались бочки и крошился камень. Будто у меня на руках были невидимые оранжевые кувалды, которые становились осязаемыми в последний момент.

Витати говорила, что примерно тот же подход она использовала со своей руной Вун на мертвецах и ранее, я подозреваю, на магах. Вот только если белая руна винефика разрывала магические связи и заклинания, то мои щиты причиняли вполне реальный физический ущерб.

— Учитель… — нерешительно начал я. — Вы же готовите меня в боевые маги? Еще до получения жетона?

Осиор замер у доски, а после, отложив мел, медленно повернулся ко мне.

— Что-то не так?

— Нет, просто я… Я помню, как вы не хотели давать мне красные руны, боясь, что я кого-нибудь покалечу, а тут… — я потупился и уставился в столешницу, на которой лежало несколько магических фолиантов.

Поясной маг подошел к моему столу и, откинув полы мантии, присел на самый краешек.

— Рей, ты же должен понимать, что тому есть несколько причин, — доверительно начал Осиор. — Но самое главное — что произошло с нами в море. И пусть архимаги сомневаются в моей версии причин нападения, но ты же был там. И должен понимать, что они приплыли по наши души. За мной и за тобой. Так что да, сейчас я активно готовлю тебя в боевые маги. Чтобы ты мог не только защитить себя, но, если потребуется, Ирмана, Витати или других людей, с которыми ты сблизишься в дальнейшем. Ты понимаешь меня?

Я внимательно посмотрел на учителя. Он боялся за меня? Конечно, Осиор всегда волновался о моей безопасности. Но было тут что-то еще.

— Есть же еще причины, — озвучил я свои догадки.

Поясной маг потер руки, размышляя, а после встал со своего места и прошелся по комнате.

— Скоро ты отправишься на обучение к Виоле, — начал Осиор. — Я договорился с архимагом, что именно она обучит тебя рунам поиска, да и потом займется с тобой рунами призыва и очищения. А значит, ты поступишь на обучение в Круг и станешь жить в башне.

— А нельзя остаться тут?! — воскликнул я.

Маг остановился у окна и выглянул во двор, наблюдая за птицами.

— Обучение последним рунам означает, что ты должен стать полноценным членом Круга. А это и соблюдение Устава, и работа во благо магического сообщества, и служба по месту обучения. Шамоградский Круг предоставляет услуги своих подопечных императорскому двору и городской управе. Так что нет, Рей, остаться в моем доме у тебя не получится. Примерно через три недели начнутся испытания на жетон, ты их пройдешь. А дальше — отбор на отдельное обучение полному рунному ряду. С возможностью получения пояса мага. Каждый год отбор проходят не более дюжины юношей и девушек, иначе пояс не был бы так ценен. Но я уверен, что тебе не будет равных.

В комнате повисла тишина. Значит, мне придется покинуть дом моего наставника? Покинуть самого Осиора?

От обиды у меня все сжалось в груди. Осиор никогда не говорил, что мне придется учиться в крепости Круга, а наоборот, постоянно повторял, что я навсегда останусь его и только его учеником. О чем я и сказал наставнику.

— Так ты и останешься, — удивился Осиор. — Я же никуда не денусь! И ты не представляешь, как часто мы будем видеться! Аурантис убедил меня вернуться к делам Круга и вновь погрузиться в работу Трибунала, так что смотри, еще и магическую службу будешь у меня нести! Эй, Рей! Успокойся! Все будет просто отлично. А где не смогу за тобой присмотреть я — постараются Аурантис и Виола. К этим двоим ты сможешь прийти с любой проблемой или вопросом, и они помогут тебе, обещаю. Ладно, на сегодня хватит… Завтра закрепим печать Ис-Эо, она на самом деле основная, а потом двинемся дальше. Ну-ка, попробуй прямо сейчас… Ага, вижу, контур держишь. Чувствуешь давление Эо? Вписывай вторую руну… Вот так, отлично! Видишь, нужно будет лишь немного попрактиковаться, чтобы как обычно, на счет три… Ты лучше мне скажи, как там у тебя дела с амулетами? Нашел какую лавку?

Наставник знал, что последнюю неделю я в самую жару сбегал в город, чтобы поискать, куда бы пристроить свои магические изделия. Двигался япостепенно, по северной части Шамограда к реке, но пока мои поиски не увенчались успехом. В нескольких лавках согласились взять мои изделия на комиссию, но под такой процент, что он еле-еле покрывал стоимость камней и серебра, так что я отказался. А двигать на другой берег я был пока не готов.

Не потому что я боялся нижнего города с его узкими и вонючими трущобами, кабаками, борделями и тесными рыночными рядами, нет. Боялся я соваться в Нижний Шамоград, потому что слишком хорошо знал, как в таких районах все устроено. А я еще в сытом и спокойном районе Императорских Садов терялся, не говоря уже об узких улочках, примыкающих к рыночной площади у Малого Моста, или вообще, о той части города, что лежала за крепостными стенами. Две Короны, вроде так ее называл учитель.

— Да никак, — кисло ответил я. — Все такой процент ломят на такие смешные цены, что даже стоимость камней не отбить. А за стену или за реку я пока ходить опасаюсь.

— С чего это?! — удивился Осиор. — У тебя же кольцо ученика на груди!

Я посмотрел на учителя так, будто бы он спорол несусветную чушь. Но по лицу наставника было явно видно, что он не понимал моих мотивов.

— Так потому и боюсь, что медное кольцо на груди, — ответил я Осиору. — Непонятно же, какие тут правила, порядки, как районы поделены. Куда можно чужакам, а какие улицы стоит обходить стороной. А я не хочу опять кровью печати рисовать…

При упоминании нападения, что случилось в Нипсе, Осиор в раз посуровел, но с моими доводами согласился.

— Это здраво, согласен. Но в Шамограде столько мелких колдунов и просто учеников, особенно в этот сезон, что бояться тебе совершенно нечего. Если хочешь, могу попросить сходить с тобой Ирмана…

— Вот с ним-то нас точно на перо посадят! — заметил я. — А можно я Витати попрошу…

То, как девушка играючи парировала любые мои удары руками, когда мы отрабатывали ударные щиты, да еще при этом успевала насмехаться и отвешивать обидных пинков, меня впечатлило. Ее не брали даже самые грязные уловки уличных драк, что я выучил во время бродяжничества в Нипсе, да и мертвяков дочь Келанда крошила резво. Так что вот кто-кто, а Витати была бы надежным компаньоном в подобной прогулке.

— Можно и Витати, — легко согласился Осиор. — Но тут ты уже сам договаривайся, я нашему винефику не указ. Не согласится — значит не согласится.

После занятия я решил испытать свою удачу и направился прямиком в комнату винефика. Но как только я заикнулся о походе в город, Витати лениво протянула:

— Не, не пойду. Извини, но мне не нравится этот город, да и любые большие города. Так что давай как-нибудь сам.

— Даже если на улицах может быть опасно? — попытался я изменить решение девушки.

Винефик посмотрела на меня столь многозначительно, что даже стало как-то не по себе.

— Ты уверен, что в нижнем городе будет кто-то опаснее тебя? Хватит чувствовать себя маленьким, парень. Мы оба знаем, что ты можешь и умеешь, так что бери спокойно свои цацки и иди, ищи, где их продать. А я останусь тут.

Я в очередной раз удивился всеобъемлющей лени дочери Келанда. Витати могла часами просто лежать, будто была жирным котом, и при этом ничего не делать. Даже дышала медленнее. Может, дело было в ее флегматичном нраве, а может, это были годы тренировок винефиков, но мне подобное было просто недоступно.

Но как сказал учитель, если моя наставница диких рун откажет — придется идти одному. Потому что подобный выход в город был делом исключительно добровольным.

В своей комнате я достал из сундука очищенную и отремонтированную походную одежду. Рассекать в мягких домашних костюмах или вовсе, в парадном, за рекой не стоило, так что наряд, в котором я преодолел путь от Нипса до Шамограда, пришелся как нельзя кстати. Переодевшись, я заглянул в натертую медную пластину. Сейчас на меня смотрел подмастерье или младший помощник лавочника — обычный паренек, который спокойно отправляется по своим делам.

Из обеспеченных районов Шамограда я вышел довольно быстро. Пару раз меня пыталась остановить стража — уж слишком бедно я выглядел для этой части города, но спасало медное кольцо ученика мага на груди. Как минимум, на стыке Замковой Горы и Пяти Холмов стояла башня Круга, а в этом районе проживало достаточно магиков, чтобы у ученика тут появились дела. Но как только я пересек огромный северный рынок и вышел к малому мосту, кольцо я спрятал под рубахой. На той стороне магов могли и не любить, так что лучше прикинуться обычным горожанином.

Жизнь на северной и южной части города отличалась разительно. Как только я перешел мост и попал на более тесный, но очень бойкий рынок для простолюдинов и черни, я в полной мере ощутил, что это — совершенно иной Шамоград.

По эту сторону реки город выглядел для меня привычнее. Никаких гладких и чистых улиц, крупных особняков, парков и аллей. Никакой стражи в начищенных и сияющих нагрудниках, что важно выхаживает вдоль улиц, никаких дам в богатых одеждах, никаких спесивых слуг, спешащих по поручениям своих господинов. Тут, на южном берегу, жизнь била ключом и город был именно таким, каким и должен быть — душной и тесной ямой, с высокими жилыми домами, маленькими лавочками, толпами спешащих по делам людей и потоками нечистот, что лились по выдолбленным вдоль стен домов канавам. Единственное, что отличало Шамоград от прочих городов, что я успел увидеть на нашем пути через континент — реки помоев уходили куда-то под землю, в узкие дыры или через каменные решетки, а не собирались в огромные лужи в низинных местах.

Потолкавшись немного локтями, я наконец-то вырвался из объятий рыночной толпы и стал искать улицу лавочников. Она должна была быть где-то неподалеку, так перед выходом сказал мне Ирман. Кстати говоря, спесивый слуга был крайне доволен собой — ведь он уже давно говорил мне сходить к простолюдинам и на рынки, к купцам. Но довольство это было замешано не на радости от того, что я наконец-то перестану сидеть на шее у учителя и начну зарабатывать сам, а на уверенности, что мои амулеты годятся только для черни. Мол, приличные люди на эти поделки даже и не взглянут.

Вспомнив эту реплику Ирмана, я непроизвольно скрипнул зубами и сжал покрепче амулеты, что нес в кармане куртки, тем самым рискуя активировать один из них. Нормальные у меня амулеты! Просто местные из-за башни Круга и огромного числа магиков в городе зажрались! В Нипсе или любом другом портовом городе мои амулеты отрывали бы с руками!

В моем кармане лежало семь амулетов исцеления — четыре Ис и три Эо, общей стоимостью материалов, если посчитать потраченное серебро и камни, на два империала. Следовательно, я планировал выручить за них минимум четыре полновесных монеты — неплохой приработок за те три вечера, которые я потратил на их изготовление.

С новым инструментом, что подарил мне учитель, работа над магическими амулетами превратилась в сплошное удовольствие. Только сейчас я понял, как мне было тесно со старым штихелем и мутной линзой, что я раздобыл в Нипсе у ювелира. Теперь же у меня был полноценный комплект, чему я был несказанно рад.

В лавках лекарей, что я нашел в нижнем городе, мне повезло не слишком сильно. Удалось продать только один амулет Ис, да и тот, по цене едва покрывающей расходы на материалы, но возвращаться в дом учителя с полным комплектом на руках не было никакого желания. А вот на рынке возле малого моста, уже на обратном пути, мне улыбнулась удача.

Жизнь на улицах Нипса научила меня подмечать многое, особенно, если ты идешь в толпе. Вот и сейчас я заприметил парочку купцов в неплохих одеждах, что стояли чуть в сторонке, у телеги с товарами.

— Уважаемые господа! — подошел я к мужчинам, увлеченно что-то обсуждающим, легко поклонившись, хоть по местным порядкам мы, как представители купечества и магиков, были равны.

Один из купцов, рослый и крепкий мужик с бородой-лопатой, окинул меня взглядом, но увидев простые одежды, мигом потерял интерес. Второй же, худощавый, с землистым рябым лицом, покрытым старыми шрамами от оспы, наоборот, приветливо улыбнулся.

— Чего тебе, парень? — грубо спросил бородач.

— Хотел спросить, не нужно ли уважаемым господам, как вы…

— Не нужно! — отсек бородач. — Не покупаем!

— Горинс! Ну что ты как обычно! — возмутился рябой. — Посмотри на мальчишку внимательнее. Чистые руки, чистые уши, крепкая одежда. Ты подмастерье, парень? Или ученик?

— Ученик, — кивнул я, доставая из-под рубахи медное кольцо. — И хотел предложить уважаемым купцам прицениться к мощным амулетам по сходной цене.

— Таки к мощным, да еще и задешево? — прищурился с улыбкой рябой.

Бородач, которого назвали Горинсом, только фыркнул, всем видом показывая, что таких как я, он по дюжине в день в шею гонит.

— Мощным, господин купец, — ответил я с еще одним легким поклоном. — Я ученик господина Осиора, Шестого Трибунального Истигатора. Другие я и не смею делать.

— Ого! — выдохнул бородач. — Табийский палач вернулся в Шамоград?

Я еще не слышал такого прозвища для учителя, от чего во мне вспыхнуло негодование, а кулаки от злости сжались сами собой. Никакой мой учитель не палач! Он истребитель ереси! Так говорил Ирман!

— Если вы имеете в виду, подавлял ли мой наставник мятеж в Табии, то да, это он, — взяв себя в руки, смиренно ответил я.

— Какова выдержка! — улыбнулся рябой. — Смотри и учись, Горинс! Ты учителя парнишки оскорбил, а он даже зубами не скрипнул, только руки сжал! Вот это я понимаю, истигаторская школа. Суров наверное он, твой наставник Осиор, да?

На этих словах я вспомнил своего учителя, который вечно таскал булки и пирожки из кухни, да громко требовал от Ирмана горячего чаю чаще, чем я дышал, но со словами купца согласился.

— Все так, господин купец. Сейчас мой наставник обучает меня изготовлению амулетов и одно из заданий — продать мои изделия. Хотя бы с небольшим прибытком, — приврал я.

— Никогда о таком обучении не слыхивал, — сощурился бородач.

— А по мне так все складно, — возразил рябой. — Толку-то от амулетов, если на них никто и посмотреть не захочет? В управу сдавать по цене лома, чтобы деньги отбить? Что у тебя, парень?

Я мигом извлек из кармана горсть своих изделий. Над амулетами Эо я поработал лучше всего — один даже согнул в форме восьмиконечной звездочки, а контур вставил внутрь, плотно обхватывающих маленький, совсем незаметный сапфирчик. И петельку сделал для шнурка или цепочки. Остальные были попроще, но я постарался добавить внутрь украшений из гнутой серебряной проволоки, памятуя о том, что в Шамограде покупатель искушенный.

— Вот, три амулета Ис и три амулета Эо. Все с чистыми и крепкими камнями, минимум пяток зарядов выдержат.

— Чушь! Слишком мелкие камни! — возмутился бородач.

— А вы активируйте, да я прямо тут и заряжу! — нагло ответил я. — Только уговор — если камень не треснет, то купите!

От такого поворота бородатый купец опешил, а вот его товарищ только рассмеялся.

— Как он тебя уделал, Горинс! Видал?! А давай! Я рискну! Сколько хочешь за этот цветочек?

— Это звездочка… — попытался я поправить купца, но ему было не интересно. — А хочу я за него империал.

— Хороши цены! — возмутился рябой.

— Дурит он тебя! — шикнул Горинс.

— Не дурю! Тут сапфир стоит, пусть и маленький. И работа смотрите какая! Не просто браслет или кольцо, сжать, погнуть и выбросить! Хорошая работа, да и как украшение годится, если у вас дочери есть! — продолжал я наседать на купцов.

Мне нравилось торговаться. В груди поднималось приятное чувство, будто внутри все кипит и переворачивается. Что-то подобное было со мной и в бою, когда мы с Витати отбивались от мертвяков, да и на палубе барка. Но только в случае торга — совершенно безопасно для моей шкуры.

— Смотри какой уверенный, — толкнул локтем рябого Горинс. — Ну что, рискнешь?

— А знаешь, рискну! Давай! — купец протянул мне обратно амулет. — Только сам активируй, рожа у меня и так настрадалась, если камушек разорвет…

— Не разорвет, — ответил я, замыкая контур амулета.

По руке прокатилось желтое сияние целебной печати, а самого меня будто окатило свежестью. Мигом взбодрился. После я аккуратно положил амулет между ладоней и стал пропускать через камень магическую энергию.

— А неплохо! — ответил купец, проверяя камушек на свет, на самом ли деле я его насытил. — Империал, говоришь?

Через минуту в мою руку из мошны купца перекочевала крупная монета.

— Остальные дешевле, по восемь серебрушек, — ответил я. — Этот самый красивый был…

Горинс только покачал головой, рябой же взял себе и товарищу еще пару амулетов Ис, сторговав монетку. В итоге мой карман стал приятно оттягиваться серебром, да и купец был доволен приобретениями. А еще я пообещал, что если они посоветуют меня кому-нибудь из своих знакомцев, то купленные у меня амулеты я заряжу для них бесплатно.

После успешной сделки у меня снова появилась вера в собственные силы. Конечно, подобный торг был не достоин настоящего магика — я видел, какие важные ходили колдуны с жетонами, а то и поясами. Они бы никогда не пошли вот так на рынок и не стали бы искать покупателей среди купцов. А вот мне подобные дела — в самый раз. Выглядел я невзрачно, вести себя уважительно и даже слегка раболепно, если того требовала ситуация, не разучился, да и опыт общения с этой братией у меня был обширный. Иначе работы в Нипсе всей нашей банде было бы не видать, как своих ушей.

При воспоминаниях о жизни на улице на меня напала тоска. Как там ребята? Чем занимаются? Не обманули ли мастеровые, что взяли их в ученики? Когда я начал жить в доме учителя, казалось, что парни всегда будут рядом — просто у нас разные занятия. Но в голове я всегда держал, что смогу прокормить всю ораву в случае плохой погоды или каких других несчастий. А сейчас я на другом конце Пресии, а Невер, Аран, Сопля и Раиль остались там, в Нипсе.

Погруженный в невеселые думы на тему того, что друзей-то у меня не осталось — Витати и Осиор были моими наставниками, а из всех домашних общался я только с Ирманом, да и то, сквозь зубы, я перешел малый мост. Эта часть города была весьма своеобразна. С одной стороны — северный берег, но влияния города нижнего ощущалось тут отчетливо. Дома стояли плотно, а вокруг сновали люди в совершенно обычных одеждах. Богатая часть Шамограда начнется дальше, через пять-шесть улиц.

Ноги занесли меня на одну из пустынных боковых улиц, подальше от горожан и моста, как вдруг я услышал женский крик, доносящийся из-за угла ближайшего дома.

— Помогите! — надрывалась неизвестная. — Пожалуйста! Умоляю! На помощь!

И было в ее крике столько боли, столько отчаяния, безысходности и мольбы о помощи, что я мгновенно понял: это бандитская засада. Потому что так люди в беде не кричат. Если человек попал в настоящую беду, то он орет, как дурная чайка или раненый боров, что-то несвязное, а временами и абсолютно случайное. А тут и интонация, и текст, и все так разборчиво, с переливом и дрожанием в голосе… Все, чтобы растопить сердце какого-нибудь дурачка.

Не успел я подумать, что концерт, устроенный в переулке, своего зрителя не найдет, так как вокруг было довольно пустынно, как меня с ног чуть не сбил какой-то идиот, налетев на меня сзади.

— С дороги, холоп! — прорычал молодой парень, едва ли старше меня, но уже с небольшими темными усиками над верхней губой и с коротким мечом в руке. — Дама в беде!

И рванул в тот самый переулок, откуда доносились столь ненатуральные для моего опытного уха крики.

Следом за парнем спешил какой-то старик в потертом сюртуке и маленьком берете, в котором я однозначно определил слугу.

— Господин Торис! Постойте! Господин, куда же вы! — тяжело дыша, на бегу сипел старик.

Я проводил взглядом «господина Ториса», хотя скорее он тянул на «господина идиота», после чего окликнул старика, который замедлил шаг:

— Вы бы не лезли туда, опасно это… — дал я старику совет, от чего тот не то что побледнел — стал зеленый.

Видно, парень был его подопечным, а тут приключилось такое.

Не успел старик открыть рта, как из переулка донесся истошный визг — кульминация всего действа — а после послышался голос дурачка с мечом:

— Отпустите даму, иначе я!..

Остальное я не услышал, так как понял, что просто стоять в стороне и смотреть, как убивают человека, пусть и не самого умного, я не могу. Припустив к переулку, я на ходу стал думать, а что мне вообще дозволено. Как там говорил устав? Ученику запрещается применять магию против простых людей, кроме случаев несения службы или нападения вооруженных бандитов? Если я постою рядом, можно ли будет расценивать это, как нападение именно на меня?

Но все мои сомнения быстро улетучились, ведь как только я ступил за угол, мне открылась крайне неприятная картина.

Их было пятеро, если считать и девицу. Двое разыгрывали сцену, для натуральности распустив лиф на простеньком платье девицы, а еще двое — прятались за бочками, наваленными у одной из стен и сейчас выходили смелому идиоту в спину, покачивая в руках увесистые гасила на тросах.

Вот только парень, которого старик назвал Торис, даже ухом не повел, когда у него за спиной нарисовалась парочка, которая должна была вот-вот приложить его гирькой на подвесе по темечку и отправить к праотцам.

— Немедленно отпустите эту женщину, иначе клянусь моими предками, я вас!..

Сейчас он стоял перед парочкой душегубов, что уже выпустили свою «добычу» и уверенно двигались на юнца, нервно сжимающего короткий меч в руках. Оно и понятно — всю работу сделают те двое, что подходят со спины.

— Эй, вы! Я сейчас кликну стражу! — крикнул я в спину душегубам.

Двойка, что должна была приложить по голове Ториса, развернулась на меня. Стоящий слева коренастый крепыш неприятно оскалился, второй же бандит только засопел, увидев новую цель. Два на пять — все еще приемлемый расклад. Тем более выглядел я крайне неприметно, а кольцо ученика мага на моей груди можно было и не разглядеть.

— Не надо! Уходите! — крикнул я еще раз, пытаясь вразумить бандитов. — Сейчас тут будет стража и…

Я не успел закончить. Левый, что скалился на меня, сделал несколько шагов, а потом резко выбросил вперед руку. Мне в лицо полетела полфунтовая, похожая на печать бронзовая гирька — такими активно пользовались на рынках мясники и торговцы мелким товаром.

Но летела она значительно медленнее стрел Тир, которыми меня когда-то гонял по дому, а после и по пляжу Осиор. Так что я даже не стал поднимать щит — просто поднырнул под снаряд, уворачиваясь от гирьки, и отпрыгнул в сторону. Торису, который ввязался во всю эту канитель, повезло не так сильно. Несколькими ударами крепких дубинок меч из его рук уже выбили, и он со звоном упал на камень переулка. Еще мгновение — и парню размозжат голову, а там займутся и мной.

Во всяком случае, таков был план бандитов.

Не дожидаясь, когда отважного идиота отправят к тем самым предкам, которыми он пытался клясться, я потянулся своей дикой руной Ур, вплетая в силовой поток Инг. Надо закрыть бедолагу щитом, а там я разберусь и со своими проблемами в лице двух приближающихся душегубов. Это было почти легко, ведь по степени разумности парень ничем не отличался от бочки, на которых я тренировался: вместо того, чтобы попытаться убежать, прямо сейчас он поднял руки и встал в стойку, надеясь одолеть двух взрослых мужиков с дубинами в кулачном бою.

Вот, ближайший к Торису бандит гадко улыбнулся и махнул дубиной, целя парню прямо в висок. В следующий момент по переулку прокатилась оранжевая вспышка щита Ур, от которой на пятую точку чуть не рухнули сразу двое: и бандит, и защищаемый мною спаситель сомнительных дам. Я успел поднять щит буквально в последний момент.

Оранжевый всполох отвлек двигающихся в мою сторону бандитов, и пока они пытались понять, что происходит, я приложил левого второй печатью Хаг-Ур — летящая стена, как называл ее учитель — отправив того в полет. Тросик на гасиле в руках второго бандита обрезал проницаемым щитом, более мощные версии которого потопили два рыкача и устроили лесоповал в приграничье.

Мне думалось, что этого будет достаточно, но оставшийся на ногах бандит, осознав, что его обезоружили, выхватил из-за спины нож и бросился на меня.

— Ах ты, щенок! — завопил мужик, целя мне прямо в горло.

Видимо, не в первый раз имел дело с магиками.

Веса в нем было не меньше двух сотен фунтов и будь я на самом деле обычным учеником мага, то острый и крепкий кончик лезвия кинжала, скорее всего, пробил бы хлипкий щит Ур, если бы я вовсе успел его поставить.

Но к моменту, когда бандит оказался совсем рядом, я уже успел полностью закрыться щитами, после чего атаковал в ответ — печатью Хаг-Хаг, выбивая дух из нападающего. Использовать лезвия Фео или того хуже, стрелу Тир, я не собирался. Ведь что скажет учитель? Достаточно было только представить лицо Осиора, чтобы отказаться от смертельных комбинаций рун в пользу более щадящих воздушных кулаков и летящих стен. Тем более, в случае с коротышкой я вложил в печать Нид не слишком много — чтобы бандита не превратило в кровавое месиво. Такое тоже возможно, когда я осваивал основные вторые печати, Осиор наглядно продемонстрировал мне, на что способна перекаченная силой стена.

На борьбу с бандитами у меня ушло меньше минуты, но вот Торису не так везло. В момент, когда я увидел нож, внутри у меня все же что-то дернулось, вспомнились склады за невольничьим рынком, кривая улыбка Грана и чувство льющейся сквозь пальцы крови из перерезанного горла. Так что щит, который оберегал парня, я банально не удержал, бросив все силы и внимание на защиту самого себя.

За это смельчак, что так глупо бросился в переулок, уже успел поплатиться. Прямо на моих глазах один из бандитов ударил парня по руке дубиной и я услышал отчетливый хруст костей предплечья. Торис вскрикнул, но на ногах устоял. Не желая больше возиться тут, я поставил в пространстве между парнем и бандитами дикий щит Ур — их было только двое, девицы уже и след простыл — не тратя время на печати. Сам же я бросился к парню, хватая его под руку:

— Давай, ходу отсюда! — рявкнул я, чувствуя, как меня начинает бить нервная дрожь.

Тело почувствовало, что сейчас мы будем бежать, так что кровь из пальцев отлила, руки похолодели, а вот ноги наоборот — стали буквально выплясывать сами по себе.

— Меч! — Парень рванул в сторону стены, подбирая бесполезный в таких разборках кусок железа, во всяком случае, в настолько неумелых руках.

— Господин Торис! — просипел старик, который наконец-то добрался до угла и сейчас с ужасом наблюдал наше поле боя, а также то, как его подопечный прижимает поврежденную руку к груди.

— Ходу, дядька! Ходу! — крикнул я старику и потащил зеленого от боли парня прочь, в сторону оживленной улицы.

Как только мы вышли из глухих переулков на более оживленное место, идиот, что бросился с головой в откровенную засаду, нагло оттолкнул меня.

— Как ты смел мне помешать! — едва держась на ногах, выдал этот умник. — Я хотел помочь даме, а ты все испортил!

Я смотрел на парня, совершенно не понимая, что он несет. Может, по голове все же ударили? Я буквально спас и его самого, и его слугу от безвестной кончины в подворотне.

— Эй, ты вообще понимаешь что… — начал я.

— Закрой рот, холоп! — прорычал юнец. — Как ты смеешь вообще тут мне тыкать и указывать!

Наконец-то я понял причину неадекватного поведения несостоявшегося героя. Слева на груди, на камзоле, у него был нашит зеленый щит с черной подковой внутри.

— Понятно, — прошипел я сквозь зубы. — Ну, тогда бывай.

И пошел прочь, в сторону дома.

— Эй! Ты кем себя вообще возомнил! Я, Торис Варнал, найду тебя и заставлю извиниться! — прокричал мне в спину дворянчик.

— Ага, ищи дом господина Осиора, — бросил я через плечо, не оборачиваясь, и был таков.

Как там говорил Ирман? Никогда не связывайся с благородными? Хоть я и недолюбливал слугу, но временами он говорил здравые вещи. Мое первое знакомство с дагерийской знатью прошло отвратительно, а радость от успешной продажи амулетов купцам куда-то улетучилась.

А еще мне придется рассказать учителю, что произошло, ведь я применил магию против обычных людей, пусть они и были бандитами. И не абы какую — боевые заклинания, которым меня обучили совсем недавно. Причем весь комплект сразу.

Вжимая голову в плечи от одной мысли о грядущей головомойке, я побрел в сторону Императорских Садов, домой.

Глава 10. Гарцующий гость

По возвращению домой очень хотелось отправиться в свою комнату и не высовываться, но за ужином я все же решился рассказать наставнику о произошедшем в городе.

— Никого не убил? — едва ли не буднично спросил учитель.

Я поковырял ложкой рагу, ожидая, что сейчас Осиор начнет меня вычитывать.

— Нет. Даже того, которого летящей стеной приложил, старался аккуратно. Печать Нид небольшая была, его только от земли оторвало и в стену ударило…

— Ну и славно, — спокойно ответил наставник. — Вот к таким ситуациям мы тебя сейчас и готовим. Конечно, я не хочу, чтобы ты кого-то калечил или лишал жизни, но если все было именно так, как ты рассказал…

— Именно так! — воскликнул я, чуть не вскакивая со своего места. — Именно так! Я-то сразу понял, что это засада! Морячков в порту постоянно так лихие люди заманивали, все это знали! А этот олух…

— Торис Варнал, правильно? — перебил меня учитель. — Знакомая фамилия. Только не помню, где слышал…

— Да, Варнал! — продолжил я. — Он как идиот бросился на эти крики, а потом ругался на меня, что я ему помешал даму спасти! А дама-то эта заодно с душегубами была!

Витати тихо хихикнула.

— Неужели он настолько остолоп? — спросила дочь Келанда.

— Настолько! — уверенно сообщил я.

— Думаю, парень просто не понял, что произошло. Потому что фамилия точно не из столичных, всю шамоградскую знать я, можно сказать, в лицо знаю… — задумчиво сообщил учитель.

— Но я же все правильно сделал? — спросил я.

— Практически идеально, — похвалил меня Осиор. — И даже если бы кто-то сломал шею, к тебе тут никаких вопросов. Ты окликнул их, пригрозил стражей, а начал колдовать только после броска гирьки. Крайне опасное оружие, кстати говоря! В Нипсе, насколько я знаю, мешочки с песком обычно использовали, а тут вот, гирьки или другие грузы на подвесах… Будь осторожнее с ними, Рей. Но вообще, даже если бы ты не дожидался прямого нападения, то особо вопросов к тебе не было бы, говорю как истигатор, а не как твой учитель. Тут и слепому все видно, четко и ясно. А как получишь жетон, так и вообще эти ученические ограничения перестанут на тебя действовать. Ты сказал, что парню руку сломали?

— Ага, — подтвердил я, отправляя в рот полную ложку рагу.

После того, как учитель сказал, что я все сделал правильно, у меня аж отлегло. Проснулся и зверский аппетит, хотя пять минут назад я и кусочек в себя затолкнуть не мог.

— А как так получилось? Ты же сказал, что закрыл паренька диким щитом. И я не верю, что какой-то бандит с дубиной сумел его пробить с пары ударов, — с сомнением продолжил Осиор.

Витати, что сидела рядом, тоже внимательно уставилась на меня, ожидая ответа. Дикие руны были по ее части, и если я где-то налажал с комбинацией Ур-Инг, она должна была об этом знать.

По лицу дочери Келанда я видел, что если я на самом деле опростоволосился с заклинанием, которое мы тренировали с ней последние недели, она о мой горб не одну палку сломает, так что я начал быстро объясняться:

— Когда второй нож достал и стал мне в горло целить я… испугался. Вспомнил Нипс, Грана и вот когда на коленях стоял, кровью печать Ис рисуя… Я не думая закрылся весь, целиком. А щит, что перед этим дворянином держал, из-за этого и упал.

За столом повисла тишина.

— У меня на родине есть воины, которые перед боем пьют отвар из бычьих семян и еще нескольких трав, — внезапно начала Витати. — Он придает сил, лишает страха и усталости, наполняет душу чистой яростью. Он позволяет сражаться без устали многие часы кряду. Мы называем таких смельчаков Ищущими Смерти.

— Почему? — спросил я.

— Потому что если воин лишен страха, — продолжила девушка, — если им движет только ярость и жажда крови врага, то такой боец, скорее всего, не доживет до заката. И каждый, кто делает хоть глоток отвара, знает, что сегодня умрет в бою.

Осиор внимательно слушал, не перебивая винефика, и по лицу наставника я видел, что он понимает, куда клонит девушка. В отличие от меня.

— Тогда зачем они его пьют?

— Бывает, силы не равны. Бывает, такие воины необходимы, чтобы прорвать строй противника и обратить его в бегство, — ответила девушка. — Одно я знаю точно, парень, если у воина нет страха смерти, то он обречен на гибель. Так что в том, что ты испугался ножа, нет ничего постыдного. Но мы с тобой еще поработаем, чтобы твой страх не привел к гибели товарищей, понял?

Я согласно кивнул, учитель же опять взялся за ложку и продолжил трапезу.

— Витати абсолютно права, Рей. Я слышал про Ищущих, безумные воины, творящие невероятное. Но выживают из них единицы. Так что страх смерти — это то, что позволяет человеку выжить. Все в порядке.

На этом обсуждение происшествия было исчерпано. Учитель сказал, что сам напишет объяснительную грамоту для Круга, чтобы ко мне не было лишних вопросов касательно применения боевой магии, после чего мне было велено выбросить это происшествие из головы и учиться дальше. Уже через две недели должны пройти экзамены на жетон мага — пока по малому рунному ряду. После этого я начну посещать уроки у госпожи Виолы, чтобы пройти отбор на полноценную учебу на пояс в конце лета, и уже с осени по плану я должен приступить к занятиям в шамоградской Башне Круга.

На следующее утро меня уже привычно подняла с постели Витати — я почти не сопротивлялся, ограничившись лишь одной попыткой отбиться от винефика — после чего мы приступили к стандартным упражнениям. Бег, прыжки, попытки увернуться от вездесущей палки… Клянусь рунами, Витати так резво управлялась в обычным черенком от метлы, что временами мне казалось, будто он меняет свою длину в зависимости от желаний девушки. Вот, у нее в руках просто палка, а уже через минуту, казалось, десятифутовый посох, от которого невозможно спрятаться или убежать. Но к своей гордости скажу, что от большей части ударов я или уклонялся, или принимал на щиты. Правил было только два: не ломать черенок и не использовать больше двух заклинаний кряду. То есть уйти в глухую магическую оборону мне не дозволялось. Так что приходилось постоянно прыгать, перекатываться, а временами и падать на брюхо, чтобы пропустить над головой свистящий кусок дерева.

Я уже ловил себя на мысли, что если бы Витати занялась мной еще в Нипсе, то наши потешные дуэли с учителем проходили бы совершенно иначе. Сейчас винефик развивала идею Осиора о том, что в магическом бою не обязательно пользоваться только магией, если у тебя есть две молодые и крепкие ноги. Вот только учитель предлагал просто отходить в сторону, винефик же заставляла меня извиваться, будто живую рыбину на раскаленной сковороде. Но именно эти упражнения и наша с Осиором игра в «поймай заклинание на щит» и позволила мне увернуться от той самой гирьки, что летела мне в голову в переулке. Причем увернуться легко и непринужденно.

После занятий и похвалы от Витати, от которой я буквально расплылся в самодовольной улыбке, мы отправились завтракать. За столом нас уже обычно ждал Осиор. Вообще, приемам пищи маг уделял огромное внимание и всегда старался занимать свое место во главе стола, будь то завтрак, обед или ужин. Если мы с винефиком задерживались на дворе, то Осиор завтракал без нас, но терпеливо ждал, когда мы придем есть с чашкой горячего чая и куском булки в руках. А я был только и рад послушать последние новости, которые сводились к тому, кого Ирман довел до белого каления на этот раз, или же просто поболтать со своим наставником об амулетах, рунах и сложностях печатей.

А потом — снова за учебу. На этот раз дикие и ударные щиты, поиск с помощью Инга и парирование заклинаний диким Нидом. Мы долго не могли решить, как мне тренировать эту свою способность, ведь руна Вун Витати буквально сметала все прочие заклинания, но учитель выдал нам целую горсть мелких амулетов. А кое-что по-быстрому за один вечер накрутил и я сам. Что удивительно, использованию артефактов винефик не противилась, ведь это были не печати — точно такие же амулеты изготавливали и истинные маги Келанда, так что тут у нас все шло ровно. В итоге за одно занятие наставница разряжала в меня почти три десятка хлопушек с рунами Ур, Фео и Тир, половина из которых сразу же приходила в негодность. От одной мысли, сколько стоит каждое мое занятие для учителя, у меня внутри все сжималось, но попытайся я только заикнуться Осиору о дороговизне — упаду в глазах наставника. Обучение он считал важнее любых денег.

Вот и сейчас винефик замкнула очередной амулет с магической стрелой, которую мне надо было отразить своим диким Нидом, да так, чтобы при этом не попортить стены и камень двора. Это было обязательным условием, чтобы Ирман не проел всем нам плешь. А времени на это давалось мне ровно до момента, пока Витати убирала разряженный амулет и доставала из кармана новый.

Еще до того, как стрела окончательно оформилась из боевого амулета, я поднял перед собой едва различимую для глаза преграду руны Нид, но по совету Витати постарался сделать щит чуть вогнутым внутрь и разместил его под углом, вверх. Так стрела должна была или попасть в ловушку заклинания и отразиться несколько раз от стенок щита, либо вовсе улететь горящей искрой далеко в небо где, потеряв силу, она безобидно растворится в воздухе. Вот, заклинание достигло щита, ударило по нему раз, второй и я понял, что придется гасить ее прямо тут, в щитах. Обратившись к магическому потоку, я стал закручивать щит Нид в Сферу — это требовало довольно много сил, ведь два разных щита отталкивались бы друг от друга — пока полностью не поймал замедляющееся с каждым ударом о преграду заклинание в магический мешок Нид. Еще несколько ударов сердца и, сжав щит до размеров яблока, я погасил стрелу окончательно.

— А вот это неплохо! Молодец! — похвалила меня винефик. — У тебя все лучше и лучше получается капкан. Давай-ка еще раз…

Закончить она не успела, ведь со стороны ворот послышался какой-то шум и ругань. По чуть визгливым интонациям я моментально определил в источнике звука Ирмана — так мог изъясняться только слуга учителя. Мы с Витати переглянулись. Развлечений тут было не много, а если Ирман зацепился с кем-то из лавочников, что принесли продукты для стола, то это всегда бесплатное представление. Правда если я наблюдал за этим со смесью стыда и брезгливости, не понимая, откуда в Ирмане столько желчи, то Витати наоборот, почти восхищалась, как она сама говорила, «слабоумной отвагой» мужчины. Она даже как-то рассказала, что Ирман напоминает ей одного зверька, что обитает в степях Келанда, Горхвинии и в предгорьях Великого Хребта. Мелкий все сжирающий на своем пути хищник, не брезгующий и падалью, размером с небольшую собаку, с белой спиной и черным брюхом, на коротких кривых лапах, он всегда безрассудно бросался на кого угодно — хоть на спустившихся по весне с гор медведей, не говоря о волках, лисицах или других зверях помельче.

— Идите отсюда! Господин Осиор никого не ждет, повторяю! — донеслось от ворот, когда мы с винефиком вышли из-за угла дома.

— Я требую! Требую этого Осиора сюда! Иначе я буду жаловаться лично Императору!

Голос был мужской, грубый, с претензией на властность. Говорил неизвестный так, будто бы имел полное право требовать от Трибунального Истигатора впустить его в свой дом, причем лично отперев ворота. Наконец-то мы увидели, кто пожаловал. У ворот находился конный отряд из пяти человек. Во главе — вельможа, судя по горделивой осанке, а за его спиной — четыре вооруженных всадника в тусклых, но крепких нагрудниках и с мечами на поясе.

— Я повторяю, — начал красный от злости Ирман, — господин Осиор…

— Я прикажу запороть тебя на конюшнях, холоп! Так и знай! — прорычал в ответ мужчина, чуть свешиваясь с седла.

От этих слов глаза Ирмана опасно сузились. Никто не смел называть потомственного профессионального слугу «холопом», казалось, это понимал каждый, кто хоть раз видел Ирмана. Это было почти смертельное оскорбление, и если у неизвестного были еще какие-то призрачные шансы попасть внутрь, то теперь они просто растворились в воздухе.

— Что тут происходит? — донесся с крыльца голос учителя.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на наставника. Ожидал я увидеть Осиора в своей любимой песочной мантии и с чашкой чая в руках, но сейчас на крыльце стоял Трибунальный Истигатор — даже с булавой на поясе! — в своем темном костюме и с синим плащом на плечах. Как Осиор мог выносить летнюю жару в подобном наряде, оставалось только гадать. По всей видимости, учитель опять собрался в Башню — каждый раз, когда Осиор отправлялся в Круг, он перевоплощался из моего любимого наставника в грозного стража Устава.

При виде истигатора все умолкли, даже сварливый мужик, что грозился запороть Ирмана, и тот притих.

— Что тут происходит? — повторил свой вопрос учитель, подходя к воротам.

— Господин Осиор, этот неизвестный требовал пропустить его на территорию, заявляя, что у него есть к вам разговор… — начал Ирман.

— Что значит неизвестный?! Тебе этого мало?! — выпячив грудь, прорычал мужик.

Присмотревшись к гербу на груди, у меня похолодели пальцы — это был тот самый щит с подковой, который я видел у Ториса Варнала.

— Ирман, отопри, — бросил Осиор, разглядывая вельможу.

Мужчина был невысок, с темными вьющимися волосами и кривоватыми ногами, от чего его походка выглядела немного забавно. Дождавшись, когда ворота распахнутся, незваный гость спешился, и в сопровождении вооруженных бойцов важно прошел внутрь. Подойдя к хозяину дома, что сейчас стоял посреди двора, он наконец-то представился.

— Я барон Парис Варнал! — дерзко сообщил мужчина.

Осиор же молчал, глядя на визитера сверху вниз, будто ожидая чего-то. Тут я в очередной раз понял, что Ирман не зря ест свой хлеб. Слуга подскочил к учителю и начал перечислять титулы Осиора, совсем как это было на торговом барке:

— Барон Варнал! Вы обращаетесь к Несущему Волю и Гнев, Хранителю и Стражу Устава, Истребителю табийской ереси, магу Синего Плаща и Шестому Трибунальному Истигатору Круга, Осиору, — не без удовольствия сообщил слуга.

С каждым словом лицо барона бледнело, а под конец мужчина даже нервно оглянулся, но быстро взял себя в руки, как только увидел меня, стоящего в сторонке и наблюдающего за столкновением вельможи и такого мага, как мой наставник.

— Господин Осиор! — проигнорировав все титулы учителя и тыча в меня пальцем, начал барон Варнал. — Я здесь по причине того, что ваш подопечный нанес моему младшему сыну серьезное оскорбление и помешал ему совершить достойный поступок!

— Вот как? — повел бровью учитель. — И каким же образом Рей мог помешать вашему сыну? Или же спасение в беде нынче оскорбление?

Сказано это было таким холодным тоном, что я непроизвольно вжал голову в плечи. Сейчас от моего доброго и заботливого наставника не осталось и тени. Говорил исключительно Трибунальный Истигатор Осиор, и он был недоволен.

— Он вмешался! И нанес моему сыну травму! — взорвался Варнал. — Серьезную! Перелом руки! Своей магией!

— Вот как? — надменно уточнил Осиор. — Рей, подойди сюда.

Я нервно глянул на Витати, уже жалея, что мы выползли посмотреть, с кем ругается Ирман, но все же шагнул вперед и уже через пару мгновений встал рядом с учителем.

— Пожалуйста, расскажи барону Варналу, что произошло в переулке.

Я стал сбивчиво пересказывать события вчерашнего дня и с каждым словом лицо Варнала только мрачнело. Потому что моя версия была намного логичнее и понятнее, чем невероятная травма молодого вельможи из-за колдовства. Наконец, я закончил. Мне казалось, что барон признает неправомерность своих претензий, а также то, что его отпрыск попытался оговорить меня, чтобы прикрыть собственную тупость, но реакция мужчины оказалась совершенно неожиданной. Не успел я и рта закрыть, как барон разразился криком:

— Ложь! Ложь и поклёп!

— Вам недостаточно просто слов моего ученика и вы хотите подать жалобу в Круг? — холодно спросил Осиор.

— Да, хочу!

— И вы обвиняете меня во лжи и укрывательстве нарушителя Устава? — уточнил Осиор.

На этих словах барон осекся, посмотрел на Осиора, потом — на меня. Видимо, для вельможи было в новинку, что старшие как-то защищают своих подопечных. Для него же я был что ученик, что холоп — одинаково бесправный мальчишка.

— Я не обвиняю вас, господин Осиор… — начал барон.

— Если вы обвиняете моего ученика, которому я верю и версию событий которого публично принимаю, то вы пытаетесь обвинить именно меня, как наставника, несущего за него ответственность, — припечатал барона учитель.

Тут Варнал окончательно растерялся и, пробормотав что-то неразборчивое на прощание, удалился вместе с сопровождением к своим лошадям. По походке мужчины и напряженной спине я понимал, что это — лишь начало долгих разбирательств, а эта встреча была лишь первой в череде многих других.

Учитель же почти не двигался, только положил руку на рукоять шестопера, дожидаясь, пока незваные гости уберутся прочь.

— Ирман, в следующий раз сразу зови меня, — бросил наставник.

— Но господин Осиор! Эта деревенщина даже не представилась! — возмутился слуга. — Сразу видно, какой-то провинциал, даже на кольца на воротах не отреагировал…

— А как будто бы ты не заметил герба на груди? — раздраженно бросил наставник. — В следующий раз не задевай благородных, пусть тебе это и нравится. И пока меня не будет, разузнай, что это за Варнал.

— Учитель, вы уходите? — спросил я.

Осиор легко усмехнулся и маска Трибунального Истигатора наконец-то спала.

— А ты думал, я всех гостей с булавой на поясе встречаю? — иронично спросил Осиор. — Я отправляюсь в Башню. Дела, Рей, дела. И будь готов, может, я увижусь сегодня с архимагом Виолой и мы назначим точную дату…

Я только кивнул, соглашаясь с учителем. Осиор же кликнул конюха и попросил лошадь — истигаторам, как и дворянам, не пристало ходить по городу пешком.

Глава 11. Камни Рун

Всю дорогу к Башне Круга Осиор размышлял о том, во что может вылиться стычка с Варналом. Подкова на щите… ему был отдаленно знаком этот герб, но истигатор все не мог вспомнить, где же он его видел. Да и настолько уверенно барон говорил о жалобе лично императору, будто имелпрямой доступ к правителю Дагерии.

Впрочем, как только ворота Башни Круга, что размещалась под Замковой Горой, в прямой видимости императорского дворца, показались из-за поворота, все мысли Осиора переключились на сегодняшний визит в архив.

Он посещал хранилище древних знаний магов Пресии уже в четвертый раз с момента визита Аурантиса и Виолы в его дом, но пока ничего толком не нащупал. Точнее, он не нашел ответы, которые бы его удовлетворили. Записи за последние триста лет ничего толкового не дали, а вот для работы с более древними книгами и свитками у него не всегда хватало терпения. Причиной тому был старый архивариус, что буквально начинал верещать, как только Осиор подходил к стеллажам, на которых хранились свитки периода Второй войны, не говоря уже о Первой или более глубокой древности — периода становления печатей.

Сначала он пытался найти любые упоминания магических аномалий и как-то увязать их с тем, что он видел в Нипсе, но поиски заводили его все дальше и дальше — в древность времен. А от этого магу становилось не по себе, потому что он догадывался, куда это его приведет.

— Сегодня мне нужны свитки по Камням Древних, — сказал истигатор старику-архивариусу.

Слова падали, как свинцовые бусины, ударяясь о каменный пол архива и отражением разлетаясь во все стороны, зловещим эхом, которое пробирало до костей и заставляло дрожать нутро.

Архивариус ничего не ответил, только зыркнул из-под кустистых бровей, после чего, звеня связкой ключей, двинулся в сторону одной из клетей, вмурованных в стену. Там хранились самые старые, самые древние свитки, которые удалось сохранить.

— Господин истигатор, вы же понимаете, что это просто легенды древних, которые пытались осознать силу рун, — проскрипел архивариус, отпирая решетчатую дверь.

— Понимаю, — кивнул Осиор, принимая в руки несколько тысячелетних свитков.

Деликатно, ведь они буквально рассыпались от старости.

Почти каждый ребенок Пресии знал эту легенду. Великие архимаги древности собрались вместе и, объединив свои знания и умения, создали восьмигранный Камень — артефакт, который открыл людям силу Магических Рун, которые знают сейчас. Это принесло мир и порядок, утихло буйство магических стихий, люди подчинили себе магию, которая раньше открывалась лишь единицам и, чаще всего, приносила магу лишь страдания и безумие, сжигая каналы и лишая разума. И только Камень Рун позволил создать ряд — список из двадцати четырех магических символов, что имели предсказуемый и понятный эффект. Позже, намного позже, за несколько сотен лет до Первой войны, были созданы печати, что позволили диким магам пользоваться всеми рунами разом, а не, в лучшем случае двумя-тремя, как это происходит с дикими рунами Рея.

Все ученые мужи Круга всегда сходились на одном — это лишь красивая легенда. Руны — суть форма и содержание, просто обличают магическую энергию в правильную последовательность для получения всем известного эффекта. Эта мантра повторялась уже вот тысячу лет, а любые попытки открыть новые руны — были обречены на провал и кончались смертью мага. И процесс познания рун и поиска оптимальной формы их использования через печати не мог состояться одним днем — это был растянутый на века процесс, который некий бард сжал потом до одной красивой истории о трех могучих архимагах.

Вот только Осиор, как Трибунальный Истигатор, имел доступ к реальным знаниям. И они гласили, что Камни, скорее всего, существовали. Как минимум три. Один был уничтожен в то время, когда магов в ходе Первой войны с людьми выдавили на тогда дикий Восточный Континент. В последнем сражении он был уничтожен — вместе с владельцами и наступающей на колдунов армией, на том месте, где сейчас находился Великий Хребет, на стыке границ современных Родукуса, Ирубии и Келанда. Правда, некоторые записи смутно намекали, что он был просто похоронен в горах. Пусть второго Камня прослеживался до Вашимшании — он был вывезен из Шамограда на север, прямо перед Второй войной, когда имперские маги устроили заговор и свергли далекого предка нынешней династии Форлорнов. Третий Камень — был потерян во время перевозки морем на Восток.

Перебирая свитки и рассматривая гравюры, Осиор погрузился в воспоминания. Табийская Ересь или бунт табийских магов — как ее называли в верхах — возникла не просто так. История о Камнях будоражила многие поколения колдунов, ведь обладание этим артефактом давал доступ к чистой, дикой магической энергии. Любые печати, любые заклинания, даже с рунами, что просто не могут быть скомбинированы вместе. А если верить легендам — то и управление стихиями и даже воскрешение мертвых, если речь идет об утерянном во время Первой войны Камне. И вот, один из местных магов, Малтор, взбунтовался против Круга и Устава, признав договоренности между сообществом магов и людскими правителями недействительными. Мечтой Малтора было создание собственного государства магов, в котором именно колдуны, а не аристократы, займут главенствующее положение. Впрочем, как это было и в предыдущие разы, когда Пресию охватывал огонь магической войны. А самое главное — Малтор стал невероятно силен, хотя до этих событий он был простым наемником, который получил красный пояс и подался в наемники — водить караваны кибашамцев, что следовали из Лаолисы землей, от западного побережья к границам королевства.

Осиор прикрыл глаза и вновь оказался в пригородах Гитхоса — портового города, который захватил Малтор и его сторонники. Стройные ряды королевской пехоты Табии, корпус, направленный на усмирение бунта дагерийскими императором Форлорном Девятым. А потом — огненный дождь, что обрушился на объединенную армию людей и Круга, пережить который довелось лишь пятой части атакующих. Осиор никогда не видел столь мощного колдовства. Это была одна-единственная печать Гирэ-Ман-Тир — мощное атакующее заклинание, что вместо капель влаги обрушивала с небес стены магического пламени, которое не потушить ни водой, ни песком. Только закрыться щитами Берк и надеяться, что твоих сил хватит на то, чтобы пережить этот пылающий кошмар. Чтобы создать печать такой силы, вся рыночная площадь Гитхоса должна была быть залита кровью, а сама печать — расчерчена на земле. Но когда они все же сломили сопротивление отступников и вошли в город, никаких следов подготовки замечено не было. Малтор наколдовал это сам, не прибегая к поддержке кровавых печатей — так говорили пленные. Не было в городе и самого бунтовщика — только разношерстная банда наемников и магиков средней руки, что вообразили себя достаточно сильными для того, чтобы пойти против Круга и Устава Магов.

Он сообщил об этом в своем докладе, когда вернулся, но бумага, что он подал архимагам, как в воду канула, а Аурантис советовал больше никогда не поднимать эту тему.

Внезапно у Осиора заломило руки. Так бывало всегда, когда он просто думал о Поисковой магии. Он помнил заклинание, которое буквально сожгло его каналы, оставив магическим калекой. Заклинание, которое он, будучи Шестым Истигатором, знал буквально наизусть и мог наколдовать в любом состоянии. Третья печать Цен-Пеор-Инг — найти следы Малтора и восстановить его путь, чтобы отправиться в погоню. Но как только он разрушил внутренний контур печати, все пошло наперекосяк… Он почувствовал, как его заклинание нарывается на непреодолимую преграду, буквально каскад чистой энергии. И не успел он даже подумать о том, что это может быть — поисковая конструкция развернулась вспять, разрывая на части самого Осиора. Будто бы он был маленьким ребенком, что попытался заглянуть за полог тайны, и за это получил взбучку от старших.

Ему не было равных во всем Шамограде и даже архимаги уважительно кивали Осиору — сильнейшему Истигатору за последние сто лет. Будь он чуть более амбициозен, то с легкостью бы стал Верховным Трибуном — формальным главой истигаторов Круга, навсегда отложив шестопёр в сторону и забыв о том, что такое борьба с магической преступностью.

Но в тот день он столкнулся с неизвестным, с мощью, что не укладывалась в понимание ни одного из ныне живущих магов. Он пытался поговорить об этом с Виолой, но архимаг посчитала, что его рассказы — лишь последствия полученной травмы. Бред калеки, что пытается оправдать собственную несдержанность и неосторожность.

А потом случилась эта буря в Нипсе. Она была так похожа на тот всплеск силы, что лишил его способностей к синим рунам. И Рей, который, казалось, черпал напрямую из этой стихии, а не как все прочие — из разлитой вокруг магической силы восьми разных типов.

Осиор сделал несколько пометок, после чего отложил в сторону древние документы. Мужчина и не заметил, как пролетело не менее нескольких часов, а он планировал еще встретиться с Виолой.

Молча кивнув архивариусу, маг двинул прочь из каземата — вверх, на те этажи твердыни магов, куда имели доступ только высшие члены Круга. Пройдя многочисленными лестницами и пустынными коридорами, Осиор наконец-то оказался возле кабинета Виолы. Здесь фиолетовый архимаг принимала важных гостей и работала. Еще на службе он удивлялся, как многое маги взяли от имперских чиновников; замени Башню на имперскую канцелярию, а магов и архимагов на чиновников, и ничего принципиально не изменится. Магическое сообщество было государством в государстве, со своими налогами, крючкотворцами, правителями и законами, а во главе всего этого стояло восемь человек, опирающиеся на корпус истигаторов Круга.

Едва коснувшись костяшками резной двери, Осиор дождался короткого «войдите» и толкнул дверь.

— О! Осиор! — будто бы удивилась Виола, хотя он точно знал, что как только переступил порог Башни, каждый архимаг был в курсе его визита. — Проходи!

Маг сделал вид, что принял удивление Виолы за чистую монету и прошел в угол комнаты — к гостевым креслам у небольшого столика.

— Чаю? Вина? — спросила Виола.

— Чаю, я думаю. Слишком жарко, — ответил истигатор, отбрасывая полы плаща и придерживая булаву, чтобы усесться в кресло.

Виола два раза хлопнула в ладоши, и из небольшой боковой двери мигом показался слуга. Приняв распоряжения хозяйки кабинета, мужчина в цветастом сюртуке скрылся, а женщина обратила все свое внимание на гостя.

— Думала, и сегодня не заглянешь, — с деланной обидой сказала Виола.

— Ты же знаешь, я работал, — уклончиво ответил Осиор.

— Что-нибудь нашел?

Маг только неопределенно покачал головой. Его мысли о том, что Рей может быть как-то связан с главным табийским еретиком, не выдерживали никакой критики, как и то, что Малтор объявился год назад в Нипсе, что-то наколдовал, а потом исчез. Тут было что-то другое, о чем Осиор пока не хотел распространяться. Но одно он знал точно: если природа сил Рея и Камня, который, как Осиор думал, был в руках Малтора, совпадают, то его ученик в большой опасности. Еретик придет за ним, чтобы или склонить на свою сторону, или уничтожить, как возможную помеху.

— Знаешь, в этих свитках временами больше выдумки писаря, чем реальных фактов, — ответил маг. — Но кое-что по магическим возмущениям я все же нашел.

— И что же? — уточнила Виола, мягко опускаясь в кресло напротив.

Она как и всегда, была прекрасна. Осиор окинул взглядом манящую фигуру бывшей подруги, после чего с заметным усилием вернулся к теме разговора. Виола же это заметила и только лукаво улыбнулась, чуть подвивая локон на палец.

— Я нашел множество упоминаний о магических аномалиях, что вызывали сильные дикие маги, — солгал Осиор.

— Вот как? И ты считаешь, что мальчик?..

— Я думаю, что во время инициации Рея как мага, произошел локальный коллапс магических энергий, — ответил Осиор. — Что и вызвало бурю над Нипсом. Это наиболее очевидный и понятный ответ.

Последнее не было чистой ложью, скорее, полуправдой. Маг пока не хотел делиться своими соображениями на тему того, как его ученик может быть связан с главным магическим преступником и врагом Круга.

В этот момент в кабинет проскользнул слуга, неся на подносе горячий чайничек, несколько фарфоровых чашек и корзинку с выпечкой.

— Смотри, тут все еще помнят твои вкусы, — усмехнулась Виола, глядя на сладости.

— Было бы странно, если бы забыли, — улыбнулся архимагу Осиор, наливая себе чаю.

Виола никогда не ухаживала за ним, даже если он приходил в гости, а потом оставался на ночь. Наоборот, это Осиор всегда вел себя так, будто бы это он хозяин.

— Когда отправишь ко мне парня? — спросила женщина.

— Не знаю, у нас сколько осталось, недели две? Потом начнутся испытания на жетон? — уточнил Осиор.

— Да, малый ряд, — подтвердила Виола. — Но ты же видишь Рея поясным магом Поиска, так?

На этих словах архимага Осиор чуть запнулся. Кем он теперь видел мальчика? Только ли поясным магом? Или только ли магом плаща? И как вообще будут складываться события, если сила Рея будет расти и расти?

— Поживем увидим, — ответил маг. — Но ты же помнишь наш уговор? Правильно?

Виола демонстративно вздернула подбородок, будто слова Осиора ее зацепили.

— Конечно помню. А еще я прекрасно знаю твои методы. Ты показал юноше все возможные применения рун в бою, я правильно понимаю?

— В пределах первых и части вторых печатей без рун поиска — да, показал, — согласно кивнул Осиор. — Да и Витати время не теряет… Дочь Келанда не перестает меня удивлять…

При упоминании другой женщины рядом с Осиором, глаза Виолы опасно сузились, но это длилось лишь миг. Два удара сердца — и вот она снова взяла себя в руки.

— Что ты ей посулил? — наконец-то спросила Виола. — Потому что когда я была у тебя, нам стало как-то не до разговоров…

Архимаг игриво поправила платье, стреляя в истигатора глазками. Осиора всегда поражал этот откровенный, почти грубый флирт со стороны Виолы. Она была самой могущественной женщиной-магом континента и могла буквально собрать вокруг себя гарем, как из магов, так и из аристократов. Да, у Виолы были легкие интрижки на протяжении всех этих лет, со времен, когда она еще была просто магом плаща, но длительный роман женщина вела только с ним, Осиором, изредка являя свету мимолетных любовников, чтобы подразнить холодного и властного Трибунального Истигатора. Сейчас же, после долгой разлуки, их взаимоотношения были в начальной точке цикла — Виола откровенно флиртовала с магом, добиваясь того, чтобы он вновь открылся для нее. Через полгода-год ей это надоест, она охладеет, отдалится, но после все пойдет по кругу, и она снова начнет штурмовать эту крепость в синем плаще с черным трезубцем. Одно она упускала все эти годы: с того момента, как ей удалось пробить броню Осиора, она больше его сердца не покидала, что для самой Виолы было немыслимо и непонятно.

— Что Круг перестанет напрямую поддерживать Гохринвию или я сделаю все, чтобы эту поддержку сократить, — ответил Осиор.

На этих словах Виола буквально подавилась чаем.

— Ты сошел с ума?! — взвилась женщина.

— А что такое? — удивился маг. — Насколько я помню, местный Круг только перемалывает наших учеников в прах, бездумно бросая их грудью на келандских винефиков. Особенно, в последний десяток лет, из-за амбиций тамошнего монарха. Достаточно вынести этот вопрос на рассмотрение архимагов, а корпус истигаторов, думаю, только поддержит подобное решение. И тут, на Западе, дел хватает… Да и с каких пор дикие маги нам враги?

Виола притихла, поглядывая на мужчину. Что с ним стало за последние годы? Он стал старше, мудрее, жестче. А еще добровольное изгнание изменило Осиора. Он стал изворотлив, скрытен, она чувствовала это. Не сказать, что перемены не нравились ей — фактически, после потери рун Поиска эти изменения в характере сделали Осиора только сильнее как личность, что делало его еще более желанным в качестве партнера и союзника, но вот так… И ведь судя по всему, на размышления у него было не так и много времени! Но как точно Осиор сумел трансформировать недовольство шамоградской Башни в актив — винефика на собственной службе! Да, мужчина повторял, что эта девица, Витати, с ним добровольно, но Виола слишком хорошо понимала, что истигатор ее фактически купил. И ценой покупки было лишь несколько правильных разговоров в кабинетах Башни, один из которых он вел прямо сейчас.

В этот момент в дверь постучали. Коротко, властно, но без агрессии.

— Войдите! — крикнула Виола, предварительно бросив взгляд на Осиора.

Маг только чуть прикрыл глаза, мол, запускай, я не прячусь.

В следующий момент двери распахнулись, и на пороге встал высокий маг в красном плаще.

Осиор моментально узнал мужчину в дверном проеме, хотя они и не виделись с момента его ухода из Шамограда. Неро почти не изменился. Грациозный и утонченный, даже в костюме Трибунального Истигатора и с красным плащом на плечах, он казался скорее столичным повесой и модником, чем грозным стражем Устава. Чуть кудрявые, темные волосы обрамляли бледное лицо с огромными, как у теленка, голубыми глазами и упрямым подбородком с небольшой ямкой. Тонкий, чуть островатый нос и такие же тонкие губы, что с равным успехом соблазняли молодых дворянок и волшебниц, и выносили смертные приговоры отступникам. Длинные, как у барда, с ухоженными ногтями, пальцы Неро были украшены парой артефактных перстней, а в целом мужчина выглядел подтянуто и бодро. Чем-то они всегда были похожи, но если Осиор был более мужественен, с широкой грудью и своей зловещей булавой на поясе, то утонченный Неро наоборот, больше подходил дворцовым коридорам. Об этом говорил и выбор оружия Первого, или как любил говаривать сам Неро, Красного — по цвету плаща — Трибунального Истигатора. В отличие от своего товарища по службе, Неро предпочитал острую рапиру с вычурной чашкой-паутинкой, что защищала ладонь в бою.

Но вся эта утонченность была обманчива. Осиор прекрасно знал, что Неро был одним из лучших Истигаторов, что видел Круг за последние поколения. Целеустремленный, нелицеприятный, буквально воплощение идеального и справедливого судьи. Да и в бою Неро был опасен, как тысяча исчадий бездны. Избегая прямых столкновений и не полагаясь на физическую силу, чем иногда грешил сам Осиор, он всегда находил слабые места противника и переворачивал бой в свою пользу.

Когда Неро подошел ближе, Осиор встал со своего места, придерживая рукоять шестопёра рукой. Поднялась и хозяйка кабинета. Мужчины замерли друг напротив друга, будто примеряясь к противнику.

— Осиор, друг мой! — воскликнул с улыбкой Неро.

— Неро! Рад видеть! — искренне ответил Осиор.

Истигаторы обнялись.

— Как ты, мой блудный покровитель? Слыхал, путь до Шамограда был непрост? — лукаво спросил Неро.

— Может, бокал вина? — спросила Виола.

— Только если из рук столь прекрасного архимага, — улыбнулся Неро.

— Было нелегко, — ответил Осиор, усаживаясь на свое место.

Вернулась в кресло и Виола, Неро же разместился на небольшом диванчике у стены, оказавшись между собеседников. Когда слуга принес вино, Красный Истигатор вольготно перекинул ногу за ногу и чуть пригубил благородного напитка.

— Восхитительно, как и всегда, Виола. Может, расскажешь, у кого ты его покупаешь?

— Тогда у тебя совсем не останется причин заходить, — игриво улыбнулась волшебница.

— Ну что же ты так… А касательно твоего путешествия, Осиор, я посчитал своим долгом заинтересоваться этим делом. Как и весь Трибунал, собственно.

— И что узнали? — спросил маг.

Неро покачал бокал в руке, наслаждаясь рубиново-кровавым цветом вина и тонким букетом, при этом выдерживая интригующую паузу, а после продолжил:

— Гурензийцы. Одна из ячеек нашего старого знакомого.

— Неужели Малтор? — деланно удивился Осиор.

Неро драматично кивнул.

— Ты знала? — обратился Осиор к Виоле.

— Ну, как сказать… Ходили слухи, но Круг все еще не пришел к однозначным выводам… — начала архимаг.

Ее перебило фырканье Неро.

— А какие тут могут быть выводы?! Виола, признай, что кроме тебя и Аурантиса о табийском бунте все остальные даже говорить не хотят. Я все эти годы твержу о том, что Малтора надо найти и казнить! И что я получал в ответ? Исчез! Не трать время и силы, надо бороться с ересью на местах… Да еще и дворец подкидывает задачек…

— Что за задачки? — спросил Осиор.

Неро демонстративно приложился к бокалу, указывая бровями на Виолу, мол, пусть она рассказывает, я тут не причем.

— После твоего ухода многое поменялось… Форлорн Девятый уже стар и со своими… страхами, так сказать, — начала Виола. — Поэтому Башне приходится активнее участвовать в охране Императора и вообще, в военной службе Империи.

— А как же положения Устава о добровольном найме?! — удивился Осиор.

Виола и Неро молчали.

— Вы хотите сказать, что канцелярия дает вам списки на магов? — продолжил давить Осиор.

— Скорее, теперь ученики дагерийского Круга проходят практику в имперских войсках, — уточнила Виола. — Кстати, об этом я и хотела с тобой сегодня поговорить, раз уж ты зашел.

— А! Ученик! — вклинился Неро. — Беспокоишься, что из твоего пацана сделают имперского пса?

— А ты откуда в курсе о моем ученике? — прохладно спросил Осиор.

— Ой! Не смеши, друг мой! Твой пацаненок и эта чернокожая девица главная новость всей Башни! Я скажу, что наши даже ставки открыли, какой жетон получит твой парень, — с улыбкой сообщил Неро. — Так сказать, вторая по значимости новость после твоего возвращения в столицу. Тем более, ты его так прячешь ото всех… Его-то и в городе видели лишь пару раз.

— Никого я не прячу, — огрызнулся Осиор, — просто у Рея сейчас много учебы… Он тренируется.

— Ага, с келандским винефиком, — с усмешкой добавил Неро, наблюдая за реакцией старого товарища.

— Не помню, чтобы дикие маги были нам врагами, — парировал Осиор.

— Дикие маги может и нет, но черные кольца на руке этой девицы появились не сами собой, — добавил Неро. — И не будь это ты…

— Но это Осиор, — встряла Виола. — Так что вопрос закрыт. Тем более, я ужинала с этой девушкой, не могу сказать ничего дурного. Она на самом деле обучает мальчика контролю над его рунами.

— Рунами? — удивленно спросил Неро.

— Видимо, твои доносчики знают далеко не все, — усмехнулся Осиор. — Да, мой парень талантлив. Три дикие руны! Представь!

Неро только выпятил нижнюю губу, показывая свое удивление.

— И какие же? Что-то полезное?

Осиор переглянулся с Виолой, а после выдал:

— Ур, Нид и Инг.

— Ого! Комплект боевого мага! — удивился Неро.

— Было бы лучше, если бы была еще какая-нибудь красная руна, но даже с этими… Да, набор еще тот, — согласился Осиор. — И силен, чрезвычайно силен!

Неро поднял руку с бокалом, требуя у слуги еще вина, Осиор же разлил остатки уже остывающего чая и все же подхватил из корзинки одну из булок. Уж очень маняще она выглядела.

— И как ты еще в двери проходишь? Что за магия? — спросил Неро, кивая на сдобу.

— М-м-м? — вопросительно промычал Осиор, жуя кусок булки.

— Говорю, если бы я так истреблял выпечку, то давно бы превратился в бочку. Что за тайное волшебство используешь, друг мой? — уточнил Первый Трибунальный Истигатор.

— Мне просто повезло, — ответил Осиор, запуская зубы в сдобу. — Кстати, Неро, у меня будет к тебе просьба.

— Что угодно для старого друга, — с улыбкой ответил истигатор.

— Можешь навести справки о каком-то бароне Варнале? Для меня?

— А что ты уже успел не поделить с дворянином? — удивился Неро.

Интерес проявила и Виола, это было видно по чуть дрогнувшим бровям архимага.

— Да, вчера мой ученик спас его тупого сынка от бандитов в городе, а сегодня утром он явился к моим воротам, обвиняя мальчика в том, что он сломал молодому баронету руку, — ответил Осиор.

— Ну, зная тебя, это определенно наглая ложь, — моментально ответил Неро. — Твой Рей Устав еще наизусть не цитирует?

Осиор только улыбнулся.

— Ну, не целиком, но мы близки к этому.

Виола демонстративно фыркнула, Неро же только отпил еще вина.

— Ну и жара! Конечно, разузнаю, что это за дворянчик. Но фамилия мне знакома.

— Да? — спросил Осиор.

— Да, знакома. Вроде как, он из провинциалов, поставляет лошадей для имперской гвардии, — ответил Неро.

В этот момент все встало на свои места. И подкова на гербе, и мысли Осиора о том, что он где-то о Варнале слышал. Точно! Довольно известный в империи коннозаводчик, который, впрочем, из своих земель выбирается крайне редко и столичной жизни избегает.

— А что вообще произошло? — с любопытством спросил Неро.

Осиор терпеливо пересказал то, что поведал ему вчера Рей. В конце Виола сдержанно похвалила мальчика, а вот Неро не скупился на комплименты.

— Рядом с тобой даже безродные бродяги становятся лучше, Осиор, — сказал мужчина. — Будь я на его месте — прошел бы мимо.

— Думаю, парень просто осознает свою силу, — заметила Виола. — Человек, что пережил удар ножом в печень и перерезанное горло иначе смотрит на жизнь, да, Осиор?

— Верно, — согласился истигатор, — такое меняет.

Поговорили еще о всяких мелочах. Осиор договорился с Виолой, что сразу после получения жетона за малый ряд Рей придет к ней, постигать поисковые руны. Неро же тихо потягивал вино и выглядел крайне довольным. Уже в самом конце, когда оба мужчины встали со своих мест, Красный Истигатор заметил:

— А когда придешь в Трибунал? Мы ждали тебя, Осиор.

— Не думаю, что мне стоит сейчас вмешиваться в дела Круга, — ответил маг.

— Не говори глупостей! — возразил Неро. — После твоего ухода все пошло как-то наперекосяк, знаешь ли. Да и твоего здравого взгляда на вещи не хватало все эти годы. Ну и Малтор… Может, ты сумеешь убедить их, — мужчина демонстративно кивнул на архимага, — в том, что его нужно найти и покарать…

— Я подумаю, — сдержанно ответил Осиор, — но только после того, как мальчик поступит на обучение в Башню. До этого момента я занят.

Неро понимающе кивнул. Истигаторы, тем более Трибунальные, редко брали учеников, а если уж и брали — уделяли им максимум внимания. Потому что просто не имели права ударить в грязь лицом.

— Тогда буду ждать, — ответил Неро.

— Заезжай как-нибудь, дорогу же не забыл? — улыбнулся Осиор.

— Только если ты выклянчишь у нашей прекрасной Виолы хотя бы бутылочку этого восхитительного гоунского… Это же гоунское вино, да? — попытался схитрить Неро.

Хозяйка кабинета только лукаво улыбнулась, не давая однозначного ответа. Своего поставщика она защищала от внимания других магов уже долгие годы и этим секретом делиться не собиралась.

— Вот всегда она так! — воскликнул Неро.

— А с тобой иначе нельзя, а то всю руку оттяпаешь, — с улыбкой ответила Виола. — Все, давайте, мальчики, вам пора. Да и у меня работы хватает.

После того, как мужчины откланялись и вышли в коридор, Неро заметил:

— Она скучала по тебе, хоть никому и не признавалась.

— Я знаю, — кивнул Осиор. — Я тоже скучал, и по ней, и по вам всем.

— Ну, теперь ты наконец-то дома! — ответил Неро, похлопывая Шестого Трибунального Истигатора по плечу.

Слова старого товарища прокатились по пустому коридору, отскакивая от каменных стен. Да, теперь он, Осиор, дома. Но как и старые друзья, старые беды тоже ждали его здесь.

«Малтор, неужели ты вернулся? И почему сейчас?», — подумал Осиор, выезжая верхом с территории Башни на улицы Шамограда.

Глава 12. Неожиданный друг

Последующие после визита барона дни ничто не нарушало спокойствия дома поясного мага. Я активно готовился к сдаче на жетон, стал чуть больше выбираться в город, пусть и по самой жаре, а самое главное — больше никаких приключений.

Город как-то моментально стал кишеть магами и учениками, казалось, ребят с медными кольцами на груди стало чуть ли не больше, чем самих шамоградцев. Ну, или это я обращал на них внимание. С другой стороны, для меня это было даже и лучше: я намного комфортнее чувствовал себя, когда знал, что я не единственный ученик мага в округе. Даже нашел один приятный кабачок, куда заглядывал перекусить и выпить холодного, только из погреба, эля или легкого сидра. Временами со мной выбиралась и Витати, которой надоедало сидеть в четырех стенах. А так как торговля амулетами наладилась — я сбывал свои серебряные и даже парочку золотых изделий купцам на том берегу реки, поднимая на этом нехитром деле минимум десяток серебра за поход — то и деньги угостить свою наставницу у меня водились.

Но стоило мне только подумать о том, что все идет спокойно и своим чередом, случилось неожиданное. До испытаний оставалось три дня. Витати решила отдохнуть, учитель опять убыл в Башню по каким-то своим делам. Сидеть же в гостиной и пялиться на снующего с кислой физиономией туда-сюда Ирмана у меня не было никакого желания, а в моей комнате было слишком душно. Так что, прихватив из кухни пару молодых летних яблок, которые туго легли в карманы штанов, я двинул из особняка. Сегодня в моих планах было наконец-то дойти до Западных Ворот и поглядеть, чем же живет большой рынок, что раскинулся под стенами столицы Дагерийской Империи. А потом заглянуть в тот самый кабачок, что располагался в районе Пяти Холмов, совсем недалеко от Башни Круга, стоящей ближе к Замковой Горе. Хозяин меня уже знал в лицо, как знал и то, что я ученик господина Осиора, так что мне легко доставался маленький столик в углу, недалеко от входа на кухню, где я мог спрятаться ото всего мира и насладиться прохладными напитками и козьим сыром.

Вот только планам моим было не суждено сбыться: под воротами меня уже ждали. Отлипнув от каменной стены, стоило мне шагнуть за калитку, мне навстречу двинулся мой знакомец по происшествию в переулке — Торис Варнал. За спиной юнца маячил и тот самый пожилой слуга, который, видимо, был приставлен к молодому барину в качестве личного слуги.

Только когда Торис подошел ближе, я заметил, как по его щеке сейчас расплывался старый, уже желтый кровоподтек, как от тяжелого удара. Я попытался припомнить, били ли парня по лицу в переулке, но ничего подобного вроде не случалось. Ну и конечно, мне в глаза бросилась рука, что лежала в лубках и сейчас висела на перевязи. Последнее было крайне удивительно, потому что даже если барон пожалел денег на целителя, чтобы правильно срастить перелом сразу, то уж по прошествии стольких дней можно было ограничиться просто амулетиком с печатью Ис или Эо. Кость-то уже схватилась. Я такие продавал купцам по шесть монеток, называя их желтыми хлопушками. И не просто потому, что от замыкания контура простенькие полудрагоценные камушки в оправе моментально выгорали, но и потому что некоторые из них трескались с характерным хлопком. Но без осколков — что было крайне важно.

— Эй, Рей, правильно? — окликнул меня Торис.

Я попытался сделать вид, что оглох, и пройти мимо, но баронет оказался проворнее, буквально схватив меня за локоть.

— Да погодь ты! Потолковать надо! — совсем по-простецки выдал Торис.

От былой спеси, которой меня окатил сын барона Варнала там, на людной улице, куда я вытащил Ториса буквально за шкирку, не осталось и следа. Сейчас передо мной был мой ровесник, который пытался привлечь к себе внимание.

— Че надо? — грубовато спросил я.

— Говорю, потолковать… — сказал Торис, оглядываясь. — Может, знаешь место какое? Я тут по делу…

— Нет у меня с тобой никаких дел, — ответил я, сбрасывая руку парня с локтя.

— Слушай, Рей, я чего пришел… извиниться мне надо, — выдавил из себя Торис.

У меня от удивления взлетели брови. Извиниться? С чего бы это?

— Наговорил я всякого, и тебе, и отцу потом… — продолжил баронет и в этот момент я понял, откуда у него появился этот синяк на лице.

Видимо, в порыве гнева папенька приложил. Судя по тому, как вел себя старший Варнал, на расправу барон был скор.

— И что тебе с тех извинений? — спросил я.

— Ну, отец сказал, что сам уладить все должен… Вопросы всяческие из канцелярии задавали… Вот, и пришел, — начал Торис. — Как сам, так и с наказом от отца, показать, что ничего против магиков, значит, не имею…

Я еще раз посмотрел на молодого баронета, а также на слугу, что мялся за спиной парня, выступая сейчас баронским соглядатаем. Впрочем, в моей голове быстро созрел план.

— Как я понимаю, папенька доволен тремя минутами разговора на улице не будет? — тихо спросил я, поглядывая на старого слугу.

Сосредоточенный и чуть бледный Торис только кивнул. Сейчас в глазах парня читалась мольба: видимо, натерпелся он за последние дни от своего родителя за ту дурость, что учинил и на улице, и после, пытаясь свалить всю вину на меня. И вроде как и поделом ему, него языком трепать, но парня мне стало жалко. Я довольно живо представил себе, на что бы пошел, чтобы вернуть расположение Осиора, случись со мной подобная история и понял, что просто так от баронета мне не отделаться.

— Пойдем, прогуляемся, — сказал я уже громко дворянскому отпрыску, беря парня под локоть здоровой руки, — знаю местечко, где отличный по такой жаре сидр подают.

Поход на рынок пришлось отложить, а, может, оно и к лучшему. За полчаса мы добрались до моего любимого кабачка, и я повел Ториса, который внимательно оглядывался по сторонам, внутрь. Хозяин, завидев меня с гостем, да еще и с гербом на груди, довольно быстро убрал с моего любимого столика в углу. Но был он таким маленьким, что помещались там еле-еле двое. Так что слуга остался на улице, под навесом, ждать нас.

— А ничего старику по такой жаре не будет? — спросил я, кивая на входную дверь.

— Этой старой жабе? — состроил кислую мину Торис. — Нет, все нормально. Только попросить хозяина вынести ему кружку пива, и все хорошо.

Когда нам принесли эля и сыра, а слуге — вынесли большую кружку пива, я наконец-то перешел к осуществлению собственного плана. Первое — незаметно, под столом, наколдовал трехдюймовую печать Эо, которую толкнул в сторону Ториса. Сначала парень ничего не понял, но когда из-под перевязи стал бить желтый свет, только ойкнул и спрятал руку под столом.

— Ты что творишь?! — прошипел парень.

— А что, с поломанной рукой ходить охота? — спросил я, отпивая из кружки.

Эль был просто отличный.

— Мне же в науку перелом оставили! Что отец скажет?! — в глазах Ториса стала плескаться паника.

— А ты перевязь не снимай, — хитро ответил я. — Никто и не догадается. А на следующем осмотре просто скажи, что молодой, вот все быстро и зажило.

Баронет посмотрел на меня так, будто бы я предлагал убить кого-то, я же беззаботно подцепил кусок сыра и отправил его в рот. Настроение определенно улучшилось.

От былой неприязни к парню не осталось и следа. Рядом со мной сидел чуть неотесанный, но очень горделивый выходец из провинции — прямо как я сам. Сначала Торис почти не касался еды и питья, но жара и манящая прохлада кружки сделала свое — уже через четверть часа парень активно налегал на угощения.

— И это, спасибо, за переулок. Меня же учили, что помогать надо, я даже и подумать не мог, что там бандиты будут… — выдавил из себя Торис.

— Сразу видно, рос в отцовском доме со слугами, да? — с высоты своего опыта спросил я.

Баронет выглядел хоть и старше, но я ощущал себя более опытным. А то! Выживать на улицах — это вам не косы лошадям заплетать в гривах. Да, я знал, чем занимался барон. Буквально в тот же вечер, когда он заявился ругаться с Осиором, за ужином, учитель рассказал, что Варнал — императорский коннозаводчик, который пригнал табун для гвардии. Это же подтвердил и Ирман. Когда и где слуга успел разузнать о том, что за вельможа орал на него утром, оставалось только гадать. Тогда же учитель заверил, что более проблем с бароном не будет, и я могу ходить по улицам, не оглядываясь. Ну, не оглядываться сильнее обычного, само собой. Правда, как только я услышал о лошадях, то пожалел, что все так быстро закончилось. Поставщик самого императора! Путешествие через континент выдалось непростым, в первую очередь из-за того, что я не умел ездить верхом. Мы бы добрались до Шамограда минимум на две недели раньше, умей я держаться в седле. Да и вид Осиора, который в своем синем плаще вскакивал на серую тонконогую кобылу, чтобы отправиться в Башню, придавал мотивации. Я во всем стремился быть, как мой учитель. Так что с Торисом мне сейчас страсть как захотелось найти общий язык, и в лучших традициях уроков изворотливости Ирмана, получить доступ к конюшням.

— Ну да, а что? — вздернув подбородок, ответил Торис. — Меня учили грамоте, счету, истории, литературе, бою с мечом и копьем, пешим и конным! Музыку знаю! Лютня, флейта, пение… И до сих пор учат! А еще, что достойный человек должен помогать в беде, в первую очередь — женщинам!

— Тише! Тише! — шутливо поднял я руки. — Я понял! Вот только в жизни не все идет, как на уроках.

— А ты как понял, что это засада? — спросил Торис.

Сейчас редкие усики парня смешно топорщились, а вытянутое лицо стало еще более похожим на лошадиную морду.

— Так кричали нарочито, чтобы слезу выбить, — просто ответил я, отпивая эля. — Не кричат так люди в беде!

— А тебе почем знать, как кричат?

В этот момент я попытался повторить фирменный изничтожающий собеседника взгляд Ирмана, но получилось ли — неизвестно, потому что Торис задал вопрос вполне искренне и сейчас ожидал ответа.

— Я в портовом городе рос.

— Где? Ты из Гоунса? — спросил парень.

— Нет, из Лаолисы. Нипс, большой порт с крупным рабовладельческим рынком. Там и рос, сам.

— В смысле, сам? — непонимающе спросил Торис.

Я покрутил в руках опустевшую кружку, думая, как бы признаться баронету в том, что он пьет эль и ест сыр со вчерашним бродягой.

— Сам и рос, родители рано умерли, — уклончиво ответил я. — На рынке работал, в порту, всякого насмотрелся. Нипс-то место достаточно лихое, корабли приходят и уходят, матросы пропадают, а кто их хватится? Не явился на борт — корабль и ушел, торговля важнее. Вот и делались там… Всякие дела.

По лицу Ториса было видно, что он принял меня за бандита, так что пришлось срочно переубеждать парня.

— Да не я! Я с ворами вообще ничего общего не имел, мне руки дороги! Хоть и голодно было временами… Да и районы те старался обходить, на другом берегу мы работали, на рынке… Но насмотрелся и наслушался всякого. Так что поверь, так, как кричали из переулка — люди не кричат. Обычно, вообще пикнуть не успевают, если честно.

Торис мрачно покачал головой, а потом, будто что-то вспомнив, засуетился и стал шарить по карманам.

— А сколько уже выпили?! Кабак-то в хорошем месте, дорого небось… Сейчас у старика спрошу, сколько там у нас есть…

Моему удивлению не было предела. У парня не было собственных денег? Да ладно!

— Да не суетись ты, — по-барски ответил я, вальяжно растекаясь по стулу. — Я же тебя сюда привел, за мой счет и стол.

Я слышал, так говорили помощники купцов и писари, что заглядывали в это заведение с товарищами, и наконец-то у меня выдался случай ввернуть подобную фразу в разговор.

— Варналы гуляют за свои! — отрезал Торис.

— А ты представь, что ты тут не Варнал, а дурила, который чуть голову в переулке не сложил! — ответил я. — Да и раз уж мы вроде и не в ссоре, то есть у меня просьба к тебе…

А потом я рассказал, каким долгим и тяжелым был путь из Лаолисы в Шамоград, столько сотен лиг на скрипучей телеге. А виной всему — мое неумение держаться в седле.

— А от меня ты чего хочешь? — непонимающе спросил баронет.

— Ну… Я через три дня на жетон испытания прохожу и вроде как настоящим магом Круга стану… Может ли господин Торис Варнал обучить молодого магика верховой езде? Вы тут надолго с отцом? В столице?

— Минимум до зимы… — задумчиво ответил Торис.

— Вот, за эти месяцы научиться могу чему? — с надеждой спросил я.

Удивительно, но я еще не приступил к обучению у госпожи Виолы последним рунам ряда, а уже ищу себе новое занятие. Но, как мне казалось, это Осиор одобрит. Тем более, учиться я планировал не в ущерб магии.

— Ну, держаться в седле научишься… Галопом не поскачешь, но день-два переход сдюжишь, я думаю. Говоришь, на рынке бочки таскал?

— И сейчас меня гоняют, как белку! — признался я. — Я жилистый, ты не смотри, что мелкий…

— Невысокий рост для всадника — преимущество! — наставительно сообщил Торис, очевидно копируя чьи-то слова и интонации. — Если говорить о конных переходах. Так лошадь под тобой меньше уставать будет, опять же, и галоп быстрее, и препятствия выше брать сможет. Да и уход за животным будет проще, седло не так будет спину натирать… Да и честно говоря, я уже ничему не верю, после того, как ты тех бандитов здоровенных приложил…

— Так не голыми же руками, а печатями! — ответил я.

Торис только покачал головой.

— Надо с отцом поговорить, но он с твоим учителем вроде повздорил, даже не знаю. Доступ-то на конюшни гвардейские у меня есть, я там постоянно работал, пока руку… — тут парень запнулся. — Но батюшка мой за всем строго следит, даже пару смирных кобылок так просто из стойла не вывести.

— А если я заплачу? — спросил я.

— Ха! Да что моему отцу те серебрушки! У нас один боевой конь — три сотни империалов стоит! А обученный тарану — все пять сотен! А мы табун на шестьсот голов пригнали, несколько лет животных специально для императора готовили…

— Так не в деньгах дело! — возмутился я. — А в том, что не на дурачка кобылу брать буду! Фураж, чистка, стойло оплатить… Если твой отец такой делец, то должен оценить!

Торис посмотрел на меня абсолютно тупым взглядом. Добавляло смеху и то, как топорщились при этом его усики.

На том и договорились. Торис сообщит отцу, что уладил со мной все конфликты и спросит, смогу ли я брать у него уроки. Мне профессиональным всадником становиться нужды не было — не вываливаться из седла, и ладно! А моя готовность платить за пользование ездовым животным должна была расположить барона.

— И скажи, что это не с учительских денег будет, а с моих собственных! — важно добавил я.

Мы с Торисом добивали уже по второй кружке и в голове приятно шумело. Я чувствовал себя полноценным магом, который сейчас договаривается с молодым вельможей о деле.

— А откуда у тебя столько? — удивился парень.

— Так я амулеты изготавливаю и купцам продаю, простенькие совсем, но берут охотно. Намного дешевле выходит, чем в лавках. И без лишних изысков и переплат за серебро или камни, как купцы и любят.

На словах об амулетах глаза Ториса зажглись. Как же я пожалел потом, что сболтнул об источнике своего небольшого, но стабильного дохода! Битый час ушел на то, чтобы рассказать баронету об амулетах все, что я знал: о контурах, металлах, зарядке камней, направлении тока магических сил. Даже пришлось пообещать как-нибудь пригласить парня к себе и показать комплект инструментов и книги, чтоподарил учитель. И если к штихелям, зажимам и линзам Торис проявил сдержанный интерес, то вот фолианты о создании магических артефактов его буквально захватили.

Вышли мы из кабака, когда солнце клонилось уже к пяти часам. Моя мошна похудела почти на девять серебрушек, три из которых ушли на пиво для старого слуги баронета. Да и до рынка у западных ворот я так и не дошел, но день выдался отличный. И учебы сегодня больше не будет — если учитель отправлялся в Башню Круга, то вечером мы печати не практиковали.

— И не бросайся больше в переулки на непонятный шум, — поддел я нового товарища, выйдя из кабака.

— Больше не буду, — хмыкнул Торис.

Баронет даже обмолвился, что, наверное, сможет заглянуть на испытания через три дня — а уже после того, как я получу жетон мага, он обратится к отцу с моей просьбой.

Распрощались мы с баронетом почти друзьями, и даже если его отец мне откажет, то я бы с удовольствием разок в неделю встречался с Торисом. Заносчивым он был скорее от страха показаться провинциалом, который ничего не смыслит в столичной жизни. На деле же у баронета было довольно много разных историй, правда, в основном о лошадях и подвигах предков, но уже что-то. Мне же критически не хватало общения с кем-то условно равным, а как только я получу жетон, то уравняюсь в правах с большинством вельмож континента. Во всяком случае, они будут вынуждены называть меня «господин маг», или «господин Рей».

От мысли, что уже скоро седовласые важные дворяне будут обращаться ко мне подобным образом, настроение взлетело буквально в небеса. Перед самыми воротами я буквально прыгнул грудью в печати Бор и Ис, чтобы выгнать остатки хмеля, и кликнул слугу, отпереть калитку.

Дело за малым — получить жетон мага и стать членом Круга, как и планировал для меня учитель.

Глава 13. Дар мертвого мага

День сдачи на жетон мага оказался не таким радостным, как я себе представлял.

Еще накануне я засыпал с чувством предвкушения, с нетерпением, ожидая грядущих испытаний и того, как похвалюсь перед учителем полученным жетоном. Скорее всего, мне мог достаться титул мага погоды, однако Осиор склонялся к тому, что экзаменаторы Башни присудят мне жетон защиты — это были мои самые лучшие и самые натренированные руны.

Сначала я огорчился, ведь что такое жетон защиты? Второй с начала ряда знак обученного мага, такие получали многие. Однако учитель быстро развеял мои страхи. Оказалось, на первых испытаниях редко кто получал знаки старше исцеления. Атака или защита — вот самый массовый результат, а все прочие жетоны и пояса выдавались уже после хотя бы года обучения в Круге. Так что мои упаднические настроения быстро ушли.

Но вот утром, проснувшись в своей постели, я понял, что мою грудь сжимает стальной обруч тревоги, будто бы я был свежей бочкой, что стягивал железом бондарь. Да так, что дерево вот-вот треснет. Завтрак, сборы и получение наставлений от учителя прошли, будто в тумане. И я оглянуться не успел, как оказался на большой площади перед Башней.

Ежегодные испытания на жетон были тем событием, что собирало множество зевак, в том числе и из благородных фамилий. Вельможи и представители императорского дворца присматривали среди молодых магов тех, кого можно было бы завербовать в свои личные дружины или на службу престолу, простые же горожане просто развлекались, наблюдая за тем, как молодые магики выполняли задания.

Полукругом, обнимая площадь, были установлены три трибуны для благородных и зажиточных зрителей. Отдельная, центральная ложа — для представителей высшей знати империи и магов самой Башни, что наблюдали за учениками. Оставшиеся две занимали дворяне попроще, а также зажиточные купцы. Чернь толпилась у ограждений, напирая на деревянный заборчик, задирая стражу и магов на службе, что следили за порядком, крича, ругаясь, улюлюкая и сметая у лоточников простенькие сладости, булки и куличи, что ушлые торговцы сегодня продавали втридорога. Кому не хватило места у ограждений, гроздьями свешивались из окон близ стоящих домов, а некоторые смельчаки — в основном мальчишки из нижнего города — дерзко заняли позиции на крышах, каждый миг рискуя навернуться с высоты и рухнуть на снующих внизу горожан. В этот день стража сквозь пальцы смотрела на то, кто проходит в богатые районы города, позволяя всем желающим приобщиться к празднику вступления учеников в ряды магов.

Все ждали начала испытаний.

Площадка, на которую мне предстояло выйти с другими учениками, что сегодня планировали получить жетон мага, составляла не менее полутора ста футов в поперечнике. Это была довольно крупная площадь, на которой в обычные дни толпились люди и телеги, а вдоль стен зданий размещались торговые ряды. Сейчас же вся площадка превратилась в огромную сцену.

— Ну что, как ты? — спросил Осиор, что стоял сейчас рядом, придерживая меня за плечо.

Мы, вместе с прочими учениками и их учителями, сейчас ждали во дворе Башни Круга, скрытые от глаз толпы двадцатифутовой стеной, отделявшей твердыню магов от остального Шамограда.

Я нервно одернул парадную мантию песочного цвета — в тон любимой мантии учителя — что пошили для меня специально на этот день. Это была удобная, приятная, а самое главное, еще по Нипсу привычная для меня одежда, почти полностью повторяющая мою старую ученическую мантию. Только рукава чуть шире, да ткань и швы — намного лучше. Под мантией была простая рубаха и широкие, на два тона темнее, свободные штаны. А из обуви учитель мне посоветовал сегодня мягкие сапоги вместо привычных сандалий. Конечно, было жарковато, но то ли маги Башни потрудились, то ли просто повезло — припекало не так сильно. Было чуть облачно, вечером пойдет дождь, но сейчас погода была вполне сносная. Во всяком случае, никто от жары в обморок не рухнет, ни из зрителей, ни из участников действа.

— Нормально, — прохрипел я, — я готов.

— Нас вызовут, — продолжил Осиор. — Выйдешь как все, поклонишься архимагам, представителю императора. Сегодня, вроде, на трибунах его племянник. А потом как мы тренировались.

Говорить смысла не имело. Последние два дня мы с учителем повторяли комбинации печатей, которые я должен буду продемонстрировать на площади. Все печати атаки, защиты, исцеления и погоды по очереди. В какой-то момент мне показалось, что мы снова в Нипсе, а я тренируюсь колдовать на счет «три».

Краем уха я слышал, как другие ребята обсуждают между собой какое-то соревнование. По обрывкам фраз я понял, что лучшему магу жетона этого дня положено десять империалов, а также внимание со стороны имперской гвардии и прочих вельмож. Трое парней, что стояли рядом и без умолку галдели о том, куда каждый из них потратил бы призовые, так возбудились, что чуть не устроили магическую потасовку прямо здесь, в общей очереди. От этого их остановил только вид моего наставника, который сейчас темной глыбой стоял рядом в своем костюме истигатора и с булавой на поясе.

— А что за соревнование-то? — спросил я у Осиора.

Ждать уже надоело, так что можно и учителя расспросить.

— Обычная потеха, каждый раз устраивают, — нехотя ответил учитель. — После испытаний все маги жетона могут выйти на площадку и принять участие в череде потешных дуэлей. По две минуты на пару.

— И что, и даже те, кто только жетон получили? — уточнил я.

— Они в основном и участвуют, ну и те, кто не учился в Круге, — ответил учитель, глядя строго перед собой. — Опытным магам считается зазорным лезть к молодежи.

Я чуть помолчал, размышляя над словами учителя. Осиор как-то вскользь упоминал, что мероприятие по сдаче на жетон в Шамограде разделено на две части, но мне, чтобы стать магом и полноценным членом Круга, будет достаточно принять участие только в первой.

— То есть я смогу побороться на приз? — спросил я.

— Формально, да, — кивнул головой Осиор. — Но я не рекомендую.

— Почему? — удивился я.

— Тому есть несколько причин, — уклончиво продолжил учитель. — Первое, тебе могут запретить пользоваться дикими рунами, если так решат судьи. Второе — ты планируешь продолжить обучение в Башне. Победителей и просто ярких участников обычно вербуют для императорского двора или вельможи, в личные маги. Тебе эта победа и даже участие без надобности.

В словах моего наставника был здравый смысл. Мне и вправду не нужно было внимание ни дворца, ни каких-то аристократов. Потому что моей целью был пояс мага, мне нужно учиться. Этого хотел как Осиор, так и Эдриас, что сейчас сидел где-то в моей груди бесплотной тенью.

— То есть я достаточно хорош, чтобы выиграть приз? — не унимался я.

Осиор наконец-то опустил глаза и посмотрел на меня.

— Ты хочешь поучаствовать только ради денег? — спросил маг.

— А почему нет? — пожал я плечами. — Десять империалов большая сумма. Смогу купить пару крупных камней для амулетов, одежда кое-какая мала… Да и за лошадей надо будет платить, я же договорился с Торисом, думаю, его отец не откажет…

— Иногда я опасаюсь, что ты станешь наемником и отправишься на большую дорогу, если посулят достаточно много, — усмехнулся Осиор.

Я лишь нервно рассмеялся в ответ. Мы оба знали, что я слишком ценил возможность спать в постели и сытно есть, ценил то, чего был лишен большую часть своей жизни. Нет, жизнь в пути точно не для меня.

— Тебя не беспокоит, что ты отнимешь у кого-то место в гвардии? — уточнил учитель.

— Если я откажусь, то будут выбирать из проигравших, очевидно, — пожал я плечами.

— И то правда, — согласился Осиор.

Разговор как-то сам собой сошел на нет. Наставник продолжил наблюдать за собирающейся толпой и снующими туда-сюда магами башни, я же поглядывал на других участников экзамена этого года.

Примерно такие же, короткие и любопытные взгляды, бросали колдуны на моего наставника. Осиор вернулся в Шамоград уже как несколько месяцев, а интерес к сбежавшему когда-то от своих товарищей истигатору так и не угас. Поглядывали и на меня, как на диковинное животное, от чего становилось откровенно не по себе.

Поэтому мне и хотелось выйти на эту площадь и схлестнуться с другими учениками. Нет, я не лгал учителю — меня на самом деле привлекала возможность заработать десять полновесных монет — но также мне хотелось показать всему этому городу, что Осиор вернулся не просто так. Что он — великий учитель с достойным и способным учеником. Ведь если бы не я, то Осиор до сих пор бы спокойно жил в Акрильсере в статусе поясного мага погоды, занимался исследованиями и даже не думал бы о том, чтобы вернуться в этот кишащий людьми шумный город.

Я хотел задать еще пару вопросов, но вот, на самый центр площади вышел один из магиков — по одежде я понял, что это был поясной маг исцеления — поднял руки, призывая всех к тишине. Вслед за жестом мага по всей площади и близлежащим улицам прокатился гул горна, возвещающий о начале испытаний. От этого протяжного воя, издаваемого невидимой трубой, я вздрогнул всем телом, а ладони моментально вспотели. Началось.

Магик же, который выступал распорядителем, окинул взглядом зрителей, после чего бросил взгляд на центральную трибуну, где расположилось несколько архимагов и имперские вельможи. Мне было плохо видно — часть трибуны заслонялась стеной, а через ворота было видно не особо, но даже отсюда я заметил группу людей в пестрых одеждах, что сидела в самом центре, но будто бы особняком. Пытаясь понять, что с ними не так, я наконец-то обратил внимание, что эта группа зрителей была отделена от прочих редким кольцом имперской гвардии — около восьми-десяти бойцов с короткими мечами и в блестящих на свету доспехах.

— Это представитель правящей фамилии со свитой, — тихо шепнул Осиор, проследив за моим взглядом. — Думаю, как обычно послали одного из племянников Форлорна Десятого.

Я только молча кивнул в ответ. Время для вопросов ушло, ведь прямо сейчас маг, что стоял посреди площади, начал вещать о важности вступления новых людей в Круг. Сначала я даже пытался вслушиваться в эти речи, но довольно быстро понял, что распорядитель испытаний просто повторяет тезисы, изложенные в зачитанном мною до дыр Уставе Магов. Так что как только я сделал это открытие, то моментально потерял интерес к происходящему. Вместо этого я подошел чуть ближе к воротам и стал с любопытством рассматривать трибуны.

Во время своих походов в город и на рынок я повстречал уже немало аристократов, но такого скопления людей в пышных одеждах, в шляпах с перьями и гербами на груди я видел впервые, и вряд ли скоро увижу вновь. На ум пришло непрошенное сравнение с петухами и индюками, что распускают друг перед другом хвосты и выпячивают вперед грудь. Все как один, мужчины были в дорогих нарядах, а немногочисленные женщины, что пришли вместе с ними — в пышных платьях и тонких перчатках. У некоторых в руках были маленькие зонтики из летящей ткани, которыми они закрывались неведомо от чего: ведь ни дождя, ни палящего солнца сейчас не было. Вообще, не понимал я этих приспособлений. Если зной — то лучше спасет широкополая соломенная шляпа, а если дождь — хороший крепкий плащ с капюшоном. Эти же приспособления были больше похожи на украшение, чем на что-то по-настоящему полезное.

Только моя мысль устремилась в сторону применения и оправданности тех или иных элементов одежды знати, как меня за плечо тронул Осиор, взглядом указывая на площадь. Прямо сейчас распорядитель начал оглашать правила.

— Каждый испытуемый должен по порядку сотворить все изученные им первые печати! Сначала — первые руны малого ряда, не менее ладони в поперечнике! После — вторые, не менее трех дюймов в поперечнике! Последние — третьи! Не менее двух дюймов в поперечнике! После этого кандидат на жетон обязан продемонстрировать судьям одну вторую печать с рунами, на жетон которых он претендует в первую очередь! Если умения или сил ученика не хватает для демонстрации всех рун малого ряда, он может ограничиться только теми, на жетон которых он претендует! Для получения красного жетона достаточно трех первых печатей и второй печати Тир-Тир! Для жетона защиты — трех первых печатей атаки, трех первых печатей защиты и второй печати Ур-Ур! Для жетона исцеления…

Перечисления рун и печатей длились невероятно долго и толпа, что собралась вокруг, уже на печатях защиты стала терять терпение. Вокруг площади поднялся гам, а отдельные выкрики долетали даже до ворот Башни.

— Выпускай птенцов!

— Мы на магиков пришли посмотреть!

— Да все знают, что и как!

— Даже я в курсе уже! Выпускай молодняк!

— Давай уже, магик! Вали отсюда! Дай пацанам показать себя!

Шум все поднимался и поднимался и даже вельможи на трибунах уже зашевелились, так что заканчивал оглашать условия испытания распорядитель, уже откровенно срывая голос:

— Каждое направленное заклинание может быть отправлено в цель печатью Нид! На каждого ученика дается времени — пока течет песок! — прокричал в конце маг, указывая рукой на огромные песочные часы, что стояли у центральной трибуны и до этого были скрыты от меня рядами охраны.

Нет, я видел какой-то механизм, блестящий стеклом на солнце, но догадаться, что это было, сразу не смог.

— И сколько там песка? — тихо спросил я у Осиора.

— Минут пять, может чуть меньше, — спокойно ответил наставник, — тебе точно хватит.

— А почему вы мне раньше не сказали? — с упреком спросил я.

— А что это должно было изменить? — удивился Осиор. — Я учил тебя магии, а не готовил к прохождению испытаний. Жетон ты получишь в любом случае, а какой именно — зависит от того, насколько прилежно ты учился.

Все еще дуясь, мне пришлось согласиться с тем, что логика в словах моего учителя была. Мне не было нужды тренироваться проходить испытание на жетон, у меня цель не сдать экзамен, а обучаться магии. Но пять минут это не так и много. Всего я был обучен шестнадцати рунам, если брать в расчет дикую Инг. Это полтора десятка первых печатей… А дальше еще и вторые… Времени было катастрофически мало, однако с другой стороны, не зря же учитель требовал от меня колдовства на счет «три». Если подумать, может, успею показать все, что умею…

Вот, распорядитель закончил вещать, после чего мимо нас пробежало несколько слуг, что вынесли на арену деревянный щит шесть на шесть футов, что должен послужить мишенью. Когда всю конструкцию проносили мимо, на меня пахнуло чем-то знакомым, будто бы рядом была Витати. Вот только дочь Келанда, когда зашла речь о том, чтобы она пришла и понаблюдала за моими успехами, сразу же заявила, что скорее отгрызет себе руку, чем позволит привести ее на это омерзительное действо печатников.

— Что, почувствовал? — с полуулыбкой спросил Осиор.

— Ага. Там стоит амулет? — спросил я.

— В том числе. И архимаг Виола наложила белые печати. Эти доски ближайшие пару часов — самая лучшая магическая преграда на всем континенте, — кивнул учитель. — Каждый раз тащить новый щит после очередной стрелы Тир или лезвия Фео как-то утомительно.

Я еще раз окинул взглядом внутренний двор Башни. Сколько нас здесь было? Три дюжины точно. Пока выйти, пока приготовиться, на каждого — не меньше десяти минут. Шесть человек в час. Сейчас было два часа до полудня, хорошо, если мы успеем закончить к трем-четырем часам дня, а если нет…

Никакой очереди не наблюдалось, и вскорости я понял, почему. Тот же маг-распорядитель, что ранее оглашал правила, вернулся в центр площади в сопровождении двух магов-целителей. В руках распорядитель держал свиток, который он, под улюлюканья и призывы толпы развернул и зачитал:

— Ахаран из Лизарвана! Ученик мага пояса защиты, Варнитаса!

Вот, долговязый парень лет восемнадцати, что стоял все это время в сторонке вместе со своим престарелым учителем, засуетился и, едва не запутавшись в ученической мантии, подскочил к воротам. Как только он ступил на камень площади, со всех сторон полетели крики:

— Давай парень, не облажайся!..

— Эй! Магик! Покажи колдовство!..

— Да посмотрите на него, точно взорвется печать!..

— Ставлю три монеты, что не больше жетона атаки!..

— Поддерживаю!..

Я как завороженный, наблюдал за действиями молодого колдуна. Как он справится? А что если моих навыков недостаточно?

Ученик Варнитаса вышел на центр площади, поклонился центральной ложе, где сидели самые титулованные вельможи и маги Башни — я видел, что колдуны в плащах и с поясами разместились на нижних рядах — после поклонился трем судьям, что стали в ряд по правую от него руку. Но как только парень кивнул распорядителю, что готов, а двое стражников перевернули огромные часы, запуская отсчет времени, я понял, что мои тревоги не имеют смысла.

Он был медлителен, откровенно слаб. Нет, парень неплохо колдовал печати, но даже тут, стоя в полусотне шагов от центра площади, я видел, что скорость его колдовства была откровенно низкой. Вот, он поднимает руки, чтобы очертить внешний контур печати, медленно, аккуратно. Потом — внутренний и руну в центре… За это время Осиор бы уже давно прожег в моей шкуре дыру, еще во времена нашей игры «поймай заклинание», которое учитель устроил в нашем доме в Нипсе.

На каждую печать у парня уходило не менее полуминуты, и закончил он испытание печатью Берк, наколдованной меньше заданного размера в три дюйма. А еще он так и не отправил ни одного заклинания в мишень — для этого надо было колдовать дополнительно печать Нид.

Как только парень разорвал контур последнего заклинания, по площади разнесся рев горна.

— Время! — рявкнул распорядитель.

По рядам зрителей прокатился разочарованный стон, хотя многие радостно потирали руки в ожидании своего выигрыша на ставках. От осознания, что простой люд Шамограда сделал из испытаний на жетон мага развлечение уровня петушиных боев, мне стало как-то не по себе. Впрочем, учитель быстро уловил мое настроение, и опять положив руку мне на плечо, тихо шепнул:

— Не нервничай, и не зазнавайся. Первыми всегда вызывают самых слабых. Тем более я слышал, что этот Ахаран планирует стать целителем. У него очень неплохие печати Ис получаются, а медлительность — так она лечению не мешает.

— Правда? — спросил я, взглянув на мага.

— Правда, — кивнул Осиор. — Тут хватает достойных учеников, вот увидишь.

В это время на площадь вышел следующий ученик, который показал уже чуть лучший результат. Все атакующие заклинания были направлены в мишень печатью Нид, парень прошел оранжевый ряд, наколдовал печать Бор и Ис, а закончил свое выступление — иначе я это назвать не могу — второй печатью Фео-Фео.

Как только мощное магическое лезвие устремилось в мишень, толпа взвыла. Я оценил скорость, с которой летело заклинание — второй ученик не поскупился на силу и размеры печати Нид, — а в момент касания досок лезвие буквально высекло белую вспышку и рассыпалось красными искрами на части. Это сработала уже магия белых рун на мишени.

После прохождение испытаний ускорилось. Большинство учеников показывало ровно столько печатей, сколько планировали, не стараясь прыгнуть выше головы. Самым популярным рубежом была руна Ис и Эо — те, кто хотели получить красный жетон, ограничивались первым рунным рядом и второй печатью Фео — и только несколько крепких и высоких ребят предпочти колдовать вторые печати Ур и еще один — вторую печать Бор.

— Вот он претендует на желтый жетон, — указал мне Осиор. — Заметил, какие четкие контуры целебных печатей?

— Даже лучше, чем у оранжевых, — согласился я.

— Поверь, судьи тоже это заметили. И печати исцеления у него были больше, чем требовалось. Все почти в полторы ладони, даже Эо. Если хочешь получить жетон целителя, это хорошая тактика, — подсказал Осиор.

После полудня испытание было прервано по просьбе племянника императора Форлорна Девятого, что наблюдал за молодыми магами с трибуны.

— Зачем он тут вообще? Этот Форлорн, — раздраженно спросил я.

Я уже устал стоять который час и ждать своей очереди. Ребят вокруг все вызывали и вызывали, двор редел, ведь те, кто показал, на что способен, сейчас сидели в прохладном зале на первом этаже Башни.

— Традиция, — просто ответил Осиор. — Каждый монарх в каждом государстве Дагерии — гарант принятия правил Устава государством. Так императорский двор показывает, что согласен с законами магов и принимает их.

— То есть, если бы он не явился, то это было бы плохим знаком? — спросил я.

— Или если бы ушел. Или если бы отправили кого-то совсем незначительного. Племянник императора, насколько я знаю, пятый или шестой в очереди на престол. Не так и близко, но все же потенциальный император, — продолжил наставник.

Мне эти политические хитросплетения были совершенно неинтересны. Очередь на трон! Да кому какое дело, племянник Форлорна Девятого пятый в очереди на престол или десятый? Понятное дело, что императорами станут прямые потомки нынешнего правителя. А нет, оказывается, это имеет какое-то значение.

Прикинув, что перерыв будет длиться еще не меньше четверти часа, я отпросился у учителя и, пошарив по карманам мантии в поисках мелких монет, выскользнул из ворот Башни и погрузился в людской поток. Живот неприятно тянуло, а колдовать натощак — плохой знак. Так всегда говорил Осиор. Так что сейчас моей целью был какой-нибудь лоток, где я смогу разжиться сладкой выпечкой и кувшинчиком легкого сидра. Думаю, и мой наставник будет не прочь заморить червячка.

В толпе на меня смотрели с огромным интересом, но никто дорогу не преграждал. Я относительно спокойно вышел на другую сторону площади, обогнув ограждения, туда, где по моему мнению шла самая бойкая торговля. Брать что-то у разносчиков не хотелось — они всегда ломили три цены, меня больше интересовал именно лоток от какой-нибудь лавки или пекаря, там и булки будут свежие, и можно будет найти питье.

Необходимое место нашлось чуть дальше от площади — на боковой улице. Тут стояла пекарня, прямо рядом с трактиром, и прямо сейчас огромный пекарь в парадном фартуке и вместе с помощником помогал страждущим горожанам побороть голод. Вот только очередь была достаточно велика, лезть же напролом я просто побоялся — еще найду на свою голову проблем, а мне сегодня сдавать на жетон…

— Эй! Рей! — послышался знакомый голос.

В самом начале очереди из десятка человек мне помахал рябой товарищ купца Горинса, господин Амир. Я нерешительно махнул в ответ и, убедившись, что это именно знакомый мне мужчина, которому я продал добрых два десятка амулетов за последние недели, обогнул вереницу людей и подошел к купцу.

— Доброго дня, господин Амир! — поприветствовал я купца.

— Привет! Какой нарядный! Сдаешь на жетон? — спросил рябой мужчина.

— Именно так, господин Амир, сдаю.

— Перекусить ищешь? — с хитрым прищуром спросил тот.

Я только окинул взглядом лоток, перед которым оказался. Мое внимание привлекли пышные калачи на ручке — любимая булка простого люда Шамограда. За отдельную плату калач можно было обмакнуть в мед и получалось просто превосходное лакомство, а печеная ручка позволяла есть даже на ходу, грязными руками, не боясь потом мучиться с животом.

— Эй, хозяин! — крикнул купец, привлекая внимание пекаря. — Дай калача с медом! А ты что будешь?

— Мне бы тоже калачей… Два, мне и учителю. И меда побольше! — добавил я, поймав взгляд пекаря.

Там же я взял и кувшинчик эля на две пинты, который мне подцепили на небольшую бечеву, чтобы можно было нести на локте. Калачи с медом оказались по две серебрушки — просто грабеж! — еще три стоил эль. Скрепя сердце я отдал пять монеток купцу, который сэкономил мне столько времени. Амир на это только хмыкнул, но деньги взял — он давно понял, что хоть я и выглядел тощим пацаном, но веду себя совсем как взрослый и за все стараюсь платить сам.

— Так что, когда на площадь идешь? Когда покажешь свое мастерство? Я даже Горинса притащил посмотреть, только этот пройдоха уже в каком-то кабаке осел…

— Я не знаю, господин Амир, — пожал я плечами, — там господин маг-распорядитель всех по списку вызывает.

— Ну, думаю, ты где-то в конце будешь, — предположил купец, — учеников именитых магов всегда на конец оставляют, чтобы это, интригу сохранить! Ох, ты не представляешь, как бойко всегда идет торговля у трактирщиков и пекарей в такие дни! Люду же приходит масса! И все новые и новые подтягиваются! Кто ставки сделать, кто так, поглазеть… А кому и магика заприметить, в найм позвать.

Я вспомнил все титулы учителя, который в качестве угрозы вывалил на капитана торгового барка Ирман, когда мы только плыли к берегам Дагерии после боя с рыкачами, и мне стало не по себе. Значит, я буду чуть ли не последним?

— Чего кислый такой? — спросил купец.

— Да ждать еще неизвестно сколько получается… — честно ответил я.

— Ожидание утомляет, согласен, — кивнул Амир. — Ты мне лучше скажи, ты какой жетон получить хочешь?

Был в вопросе Амира какой-то интерес и почти сразу же я понял, что купец хочет сделать ставку, а сейчас пытается выведать у меня, на что ставить. О чем я прямо спросил купца.

— Так это же главное развлечение дня! — сообщил Амир. — Да еще и знакомы вроде, вдвойне интересно! Так на какой жетон будешь?

— Думаю, жетон целителя получу точно, — ответил я.

— Три к одному, хорошая будет ставка, — довольно оскалился купец. — Ну, давай, не подведи!

Добраться обратно до двора Башни оказалось не так и просто. Особенно тяжело пришлось в толпе — несколько раз куличи, что я нес местами над головой, чуть не раздавили, да и кувшин с элем начал неприятно оттягивать локоть.

Но мои старания были вознаграждены похвалой от учителя, который с готовностью запустил зубы в намазанную медом булку. Устроились мы сейчас чуть в стороне, на небольшой лавке возле какой-то сторожки, что стояла прямо тут, у ворот. Кувшин с элем мы по-простому передавали друг другу, только Осиор посоветовал мне не налегать на него — питье оказалось крепковатым и в голове начинало шуметь.

— Еще пьяным на арену выйдешь, вот позору будет… — протянул маг, откусывая от кулича.

— Надо было воды с собой взять, бурдюк какой или флягу, — ответил я.

— А если бы по нужде приперло? Тут ее особо справить и негде…

Вот за таким разговором мы и обедали. Со стороны это выглядело, наверное, совсем удивительно. Молодой пацан, почти мальчишка, в ученической мантии, а рядом с ним грозный страж Устава в синем плаще и с черной булавой на поясе, о чем-то беседуют, передавая друг другу небольшой кувшинчик и сосредоточенно поглощая уличное лакомство, популярное у простолюдинов. И все это во дворе шамоградской Башни Магов, когда за стеной, в сотне шагов, стоят целые трибуны, набитые дворянами и прочими вельможами.

Но вот, перерыв закончился, на площадь опять вышли судьи, а распорядитель стал оглашать все новые и новые имена учеников, которые должны выйти на всеобщее обозрение и показать, на что способны.

Казалось, самых сильных ребят приберегли для второй половины испытания. Я увидел как минимум пяток умелых магов, которые быстро колдовали довольно крупные печати. Один из них даже был диким магом, как и я — владел руной Фео, о чем он сообщил судьям перед тем, как стража перевернула песочные часы.

А потом, наконец-то, прозвучало то, чего я так долго ждал.

— Рей из Нипса! Ученик Шестого Трибунального Истигатора Круга, истребителя табийской ереси, мага поиска Осиора!

Как только прозвучало мое имя, в глазах будто потемнело.

«Рей из Нипса», стучало в голове. Я буквально замер, не в силах пошевелиться, так что Осиору, что стоял рядом со мной, пришлось немного подтолкнуть меня в спину:

— Давай, Рей, иди. Все будет хорошо, — тихо шепнул наставник, направляя меня к воротам.

Камень площади под ногами казался скользким, будто бы я пробирался не по сухой брусчатке, а по мокрым скалам на том самом пляже, где мы с ребятами искали крабов и моллюсков на завтрак, где я тренировался с учителем и где впервые повстречал мою вторую наставницу — Витати. Окружающее пространство для меня сжалось в точку; я видел перед собой только мишень и тройку судей, что будут оценивать мои магические навыки. Трибуны же и притихшая толпа вокруг площади будто бы перестали существовать. Хотя я и слышал отдельные выкрики и обрывки фраз, в которых обсуждали даже больше не меня, а моего учителя.

— Рей из Нипса, ученик Осиора, — повторил я, встав перед судьями. — Владею тремя дикими рунами. Ур, Нид и Инг.

На этих словах, что разнеслись над площадью, люди притихли. Дикие маги — это всегда редкость, а тут сразу три руны! Краем глаза я заметил, что обычно скучающая центральная трибуна, гости которой обычно сидели, переговариваясь между собой и почти не наблюдая за учениками, как-то собралась и притихла, показывая свой скупой интерес.

Получив сигнал от распорядителя, я занял свое место в центре площади, поклонился центральной трибуне, а после уставился на огромные песочные часы. Как только их перевернут, надо начать колдовать.

Секунда, другая ожидания, но ничего не происходило. Стражники, что стояли у подножья центральной трибуны и заведовали часами, будто бы превратились в камень. Стихла и толпа, замерло все, даже флаги Дагерийской Империи, что украшали ложу, в которой сидел племянник императора, перестали трепетать на ветру.

— Вот мы и здесь, — донесся из-за спины знакомый голос.

От неожиданности я чуть не подпрыгнул, но смог совладать с собой и повернулся к Эдриасу медленно, почти с достоинством.

Мертвый маг только усмехнулся, а сам двинул в сторону судей, заложив руки за спину, с интересом разглядывая каждого из трех мужчин.

— Что случилось? — едва шевеля языком, спросил я. — Почему все остановилось?

— Время относительно, Рей, — наставительно сообщил Эдриас, поддернув ногтем мантию одного из магов, проверяя ткань.

Умом я понимал, что все это — лишь иллюзия, но избавиться от ощущения реальности происходящего не получалось.

— Человеческий разум быстр и остер, Рей. Нет никаких проблем в том, чтобы сжать целую вечность в один миг внутри сознания, что и происходит сейчас. Для всех прочих — ты просто стоишь, готовясь начать колдовать эти свои рунные печати, а мы тем временем ведем эту беседу. Ты молодец, проделал большой путь сюда.

В голосе Эдриаса чувствовалась похвала. Неизвестный колдун на самом деле был доволен мной и это вселяло некоторую уверенность. В то же время ко мне наконец-то пришло осознание ситуации, в которой я оказался больше года назад; связанный неизвестным договором, я стал заложником мага, его вместилищем и носителем, а с учетом того, что он делал сейчас — возможно, и его рабом.

Меня стала бить нервная дрожь, что не укрылось от Эдриаса. Маг развернулся и в несколько широких шагов подошел ко мне. Он не наклонялся, будто бы я ребенок, хотя и был выше на голову, а стал напротив — разговаривая, как с равным.

— Твои страхи не имеют смысла, Рей. Твое тело и твой разум закрыты от меня. Я лишь пассажир, что несется с тобой сквозь пустоту Сферы навстречу своей судьбе.

— Что за Сфера? — внезапно для самого себя спросил я у мага. — Я столько ночей провел размышляя, но…

— Хороший вопрос, — усмехнулся колдун. — Сфера — это косм, то, что находится за пределами этого мира, мальчик, но при этом и есть этот мир. Сфера это начало и конец, пустота и материя, свет и тьма. Со Сферы началось все живое, из-за Сферы все живое и погибнет. Представь себе бескрайний океан, в котором каждая капля — это мир, такой как этот, или же наоборот, перевернутый с ног на голову. Или это может быть пустой и безжизненный мир, или мир, сгоревший в невероятном и непостижимом для тебя рукотворном пламени. Все это — Сфера.

— И я должен найти туда путь? — спросил я.

— Скорее, мы найдем туда путь, даже не сомневайся, — Эдриас говорил медленно, но четко и спокойно, глядя мне прямо в глаза. — Ты много достиг за этот год, Рей, но сейчас мы в том, поворотном моменте твоей судьбы, когда мне нужно вмешаться. Чтобы ты не сбился с намеченного пути.

— И что должно произойти? Что я должен делать? — спросил я.

Эдриас усмехнулся, после чего развернулся и, заложив руки за спину, стал прохаживаться по площади.

— Посмотри на всех этих людей вокруг, — наконец-то прервал молчание маг. — Судьба привела их сюда не просто так. Они не просто зрители, что пришли насладиться цветастым представлением, сделать ставки или поесть куличей. Они — свидетели.

— Свидетели чего?

— Нашего вознесения, конечно же, — удивленно ответил Эдриас. — Ты еще не понял? Ты год шел к этому моменту. Племянник императора, вельможи, самые влиятельные купцы крупнейшего государства континента сейчас смотрят на тебя. Пока для них ты просто — Рей, ученик истигатора Осиора. Но ты уже перерос это титул, точнее, ты не можешь прикрываться только лишь именем своего учителя. Время сделать шаг вперед, Рей. Показать, что мир обрел новую легенду. Великого мага, который пошатнет сами устои мироздания и сумеет вписать себя в историю на веки вечные. Что мир обрел мага столь могущественного, что его именем будут называть младенцев, а барды — долгие столетия слагать о нем песни. Показать, что им посчастливилось присутствовать при столь легендарном событии. И каждый, кто окажется рядом с тобой в дальнейшем, войдет в историю. Вот какое заявление ты должен будешь сделать сегодня.

— Но я не великий маг! — возразил я. — Я только учусь!

— Правильно, — кивнул Эдриас. — Только учишься. И тебе учиться еще долго и упорно, прежде чем ты сможешь выполнить наш уговор. Но ты должен понять одно, Рей: чтобы найти для нас путь в Сферу, ты должен стать не просто умелым магом, а великим магом. Ты должен обрести не только силу, но и власть. Найти своих друзей и врагов. Только так и никак иначе выглядит путь наверх. И я тебе в этом помогу.

Эдриас подошел ко мне вплотную и, подняв руку, выставил вперед указательный палец, на уровне моей груди.

— Сейчас я немного приоткрою для тебя истинную силу Источника, запомни ее. Следуй за ней. Ищи ее. Это будет много мне стоить, но я ожидаю, что в следующую нашу встречу ты уже найдешь ответы на часть возникших вопросов.

А после этого он ткнул пальцем, прямо туда, где находится сердце.

Грудь моментально обожгло огнем, совсем как тогда, в пещере на мысе. Я попытался закричать, но единственное, на что я был способен — смотреть в лицо улыбающемуся магу, что жил где-то внутри меня.

— Не сопротивляйся силе Источника, Рей. Прими ее, это мой тебе очередной дар.

После чего Эдриас исчез, оставив меня один на один с чудовищной болью.

Время все еще стояло на месте, а я, казалось, проживал дни, недели, годы, замерев на проклятой площади Шамограда и пытаясь совладать с бушующим в моей груди магическим пламенем. Вот, жар наконец-то растекся от груди, даруя миг облегчения, а уже в следующий момент каждая жила в моем теле полыхнула радужным огнем — я видел это прямо сквозь кожу и одежду, напитывая мое тело неведомой первобытной силой, ломая и кромсая, но взамен предлагая что-то иное.

Могущественное.

Непостижимое.

Когда я почти окончательно потерял рассудок от боли, все прекратилось. Мой тихий стон прокатился по замершей в вечности площади. Но кое-что изменилось.

Теперь я видел ее. Видел магию, ее потоки, тонкими струйками разлитые в воздухе, невесомыми нитями пронизывающую все сущее. Судьи рядом со мной обзавелись горящими всеми цветами рун сгустками в груди, там, где было сердце. Я видел, как вместе с кровью магия движется по венам троицы, растекаясь в пустоту. Они выглядели, как куклы бродячего артиста, пронизанные магическими нитями сквозь руки и ноги, подвешенные этой силой в пространстве и ею же понукаемые.

Следующий взгляд — на центральную трибуну, что переливалась всеми цветами, как гора самоцветов. Особенно ярко горела фиолетово-белая точка. Архимаг Виола, та, что должна будет обучить меня печатям поиска.

Оглянувшись в последний раз, я посмотрел на своего учителя. Что бы ни дал мне Эдриас, но именно Осиор навсегда останется моим наставником. Он был прав, этот титул никто не сможет у него отнять. Каналы учителя, в отличие от каналов тех же судей, выглядели будто перекрученными, а еще в его магическом потоке совершенно отсутствовал синий цвет. И даже отсюда я видел, как это можно было бы исправить. Хотя бы попытаться…

«Судьба привела их сюда не просто так. Они не просто зрители, что пришли насладиться цветастым представлением, сделать ставки или поесть куличей. Они — свидетели», — всплыли в голове слова Эдриаса.

Даже не знаю, напомнил ли мне мертвый маг сам, зачем я тут стою, или же это были мои собственные мысли. Это не имело значения. Как и сказал Эдриас, время сделать шаг вперед.

Я сделал глубокий вдох, и устремился вперед, навстречу миру и времени, навстречу судьбе, что приготовил для меня загадочный колдун.

Вот, флаги снова стали развиваться на ветру, воздух заполнился шумом и запахами, а двое стражников, последний раз глянув на ученика истигатора Осиора, схватились за толстую раму и перевернули песочные часы.

Испытание началось.

Глава 14. Рождение легенды

Я видел перед собой только магические потоки, отражающиеся в стекле песочных часов, наслаждался их красотой, изяществом, тем как они, словно водяные змеи, извивались в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги.

Я смотрел, как магия пронизывает все сущее, как связывает воедино мертвое и живое, небо и землю, свет и тьму.

Я восторгался этой простой, и в то же время величественной красотой мироздания, будто бы пленник, что вечность провел в застенках, а теперь увидел солнечный свет, как слепой, что внезапно обрел зрение и смог посмотреть в лицо родным и близким.

Если это — Сфера, хотя бы часть того, чем она является, то я обязательно найду в нее путь. Я должен увидеть и другие чудеса, что скрыты от меня за пологом тайны.

А после меня вытолкнул обратно крик. Такой знакомый, чуть властный, но с тревогой в голосе. Это был Осиор. Учитель звал меня.

— Рей! Рей! Испытание! — кричал наставник.

Нехотя, я отвел взгляд от переливающихся линий магических потоков. Почему он кричит? Что случилось?

— Рей! Время! — крикнул Осиор, стоя в воротах Башни.

Образ взволнованного учителя вернул меня в реальность. Я вновь осознал себя, стоящим посреди площади перед Башней Круга. Напротив — трибуна, заполненная недоумевающими магами и вельможами, во главе с племянником императора Форлорна Девятого. А еще я понял, что больше половины из отведенных мне пяти минут уже прошло. Все это время я просто стоял, опустив руки, и смотрел в одну точку.

Время колдовать, ведь Эдриас сказал, что это час нашего триумфа, время заявить о себе.

Я в последний раз посмотрел на взволнованного учителя — на Осиоре не было лица от тревоги — после чего повернулся к мишени и потянулся к магическому потоку.

Теперь, когда я видел и совершенно на ином уровне чувствовал магию, все казалось намного проще. Мне не нужно пропускать через себя магическую энергию без крайней на то необходимости, не надо ее фильтровать. Ведь вот она, бери, какую нужно. Весь мир превратился в одну гигантскую магическую флягу, а я — маг, что держит в руках этот самый мощный амулет.

Сделать глубокий вдох, поднять руки, будто пытаешься поймать небо, потянуться к магической энергии. Первая руна, самая простая, руна Фео. Магическая энергия вокруг меня отозвалась мгновенно. Красные нити всколыхнулись, скользнули ко мне, на ходу оформляясь в полноценную печать. Со стороны могло показаться, что руна вспыхнула раньше, чем я замкнул кольца, но на самом деле я соблюдал все магические правила. Просто между внешним, внутренним контуром и самой руной в печати было меньше мгновения. Насытить контур разлитой прямо здесь, в воздухе, магией. Параллельно пропускать через себя силу дикой руны Нид — теперь я видел, что магическая энергия, проходя через мое тело, оформленная моей волей, собиралась в огромный сгусток, готовясь по команде стать заклинанием — а после толкнуть активированную печать в мишень.

Внутренний контур шестифутовой печати, что за несколько ударов сердца возник над моей головой и завис в воздухе, лопнул, отдавая накопленную силу руне, после чего магическое лезвие с огромной скоростью устремилось в щит-мишень.

Пока лезвие было в полете, я уже создал печать Хаг и так же толкнул воздушный кулак вперед, а следом — и печать Тир. Так что лезвие, что со свистом неслось через всю площадь, высекло белые искры из щита, когда я уже заканчивал с красными рунами атаки.

И если мишень, над которой измывались целый день и чары на которой уже ослабли, еще сумела поглотить удар Фео и растворить в воздухе силу кулака Хаг, но стрела Тир с белой вспышкой взорвала защитный амулет в основании щита и прожгла впреграде солидную дыру.

Дабы не остаться без снаряда, я потянулся к щиту дикой руной Ур, параллельно вплетая в заклинание и руну Инг — тот самый блуждающий щит, которому меня обучила винефик, и которым я защищал от самого себя многострадальные бочки на заднем дворе.

Печати вспыхивали над моей головой каждые два-три удара сердца. Вот и щит Ур, который я превращаю в летящую стену печатью Нид, вот просто щит Нид, готовый отразить любое направленное в меня заклинание, щит Берк, защищающий от магического огня. Каждая печать была короткой яркой вспышкой, что превращала этот пасмурный день в яркий полдень.

Печати с рунами исцеления лопнули одна за одной. Не найдя другого пути, вся их магическая энергия направилась ко мне, освежая, наполняя силами. Даже цвета стали ярче, а ход времени — замедлился, стало легче дышать, как после грозы.

Следом пошли печати погоды и охранные заклинания, а после, не успели еще потухнуть голубые контуры на камне, я рывком перешел на другой уровень, приступив ко вторым печатям.

Порядок не имел значения. В разбитую на части мишень летели облака лезвий Фео-Хаг, наполненные магически огнем кулаки Хаг-Тир или пылающие стены Ур-Тир. И все это я принимал на щит Ур-Инг, или же прибивал к земле с помощью диких заклинаний Нид-Инг, расплавляя камени перед мишенью. Впрочем, мне не нужна была мишень, я четко контролировал движение каждого своего заклинания, да и маги, что дежурили сейчас вокруг площади, предусмотрительно поднимали щиты каждый раз, когда в центр выходил очередной ученик.

Вот воздухе оформились и мгновенно активировалась печать Эо с вплетенной в нее дикой руной Инг — такой мы спасли жизнь Витати. Следом появилась печать Эонх-Лагу и Ман-Тир — сжигающий все на своем пути луч магического огня, переплетенного с солнечным светом.

Я чувствовал, что магический поток с каждой секундой вокруг меня тускнеет, теряет краски. Сначала во мне колыхнулась паника, но в голове моментально всплыл голос Эдриаса:

— Я показал тебе истинную магию, но я не могу заставить тебя видеть ее постоянно. Этому тебе придется научиться самостоятельно.

После этих слов я успокоился. И вправду, Эдриас не мог дать мне свое зрение, но он показал мне путь к свету. И пусть магические потоки вокруг тускнели, я продолжал их видеть, будто бы краем глаза. Нужно просто сосредоточиться и…

Но сейчас надо закончить испытание. Я показал все, чему обучил меня Осиор и что дал мне Эдриас. Продемонстрировал и блуждающие дикие щиты, но это далеко не все, чему обучила меня Витати — мой самый строгий и самый суровый наставник.

Тряхнув головой, будто сбрасывая оцепенение, я опустил руки и сделал несколько шагов вперед, переходя на легкий бег. До мишени несколько десятков шагов — в самый раз, чтобы получилось зрелищно.

Уже на ходу я тряхнул ладонями, взывая к силе руны Ур. Ударные щиты, что я так упорно практиковал последние недели, легли на кулаки оранжевыми перчатками как раз в тот момент, когда я сделал последний прыжок к мишени и занес руку.

Первый же удар по собственному щиту Ур-Инг, что удерживал мишень воедино, привел к тому, что магическая преграда лопнула, выбивая сноп оранжевых искр. Еще два удара — как учила Витати, хлестко, будто бьешь по куче углей и боишься обжечься — и тренировочный щит разлетается в щепки, уничтоженный ударной силой руны Ур.

Как только я нанес последний удар, а разломанные доски еще не успели коснуться камня площади, проревел горн. Песок в часах закончился.

— Время, — прошептал я сам себе под нос, глядя на разбитую в хлам мишень.

Распорядитель молчал, как молчали и все, кто стоял вокруг площади. Но вот, один, другой вскрик, и толпа взорвалась:

— Рей! Рей из Нипса! Рей! Рей! — скандировали все.

Кричали в исступлении простолюдины и лоточники, орали мальчишки, что сидели на крышах и подоконниках, даже дамы в платьях — и те хлопали в ладоши. Мое имя произносили купцы, дворяне и даже сам племянник императора встал со своего места, чтобы приветствовать ученика Осиора.

Только маги хранили молчание, потому что только они целиком и полностью понимали, что они сейчас увидели.

Покачиваясь, я все же нашел в себе силы поклониться центральной трибуне и судьям, после чего развернулся в сторону ворот Башни и помахал рукой толпе. Последнее привело людей в еще большее исступление и восторг, а меня чуть не сбило с ног от поднявшегося шума.

Подходя к воротам Башни, где меня ждал учитель, я понял, почему Осиор выглядит таким обеспокоенным и буквально из последних сил сдерживается, чтобы не броситься мне навстречу.

Я на ходу тронул лицо, которое сейчас будто бы горело, посмотрел на пальцы и понял, откуда это странное чувство.

По моим щекам текли кровавые слезы.

***

С самого утра у Осиора было странное предчувствие. Как в тот день, когда он оказался под стенами табийского Гитхоса. Тогда он еще не знал, что его ждет, но в груди шевелилось неприятное чувство. После он определил его однозначно — чувство грядущей беды.

Но что может пойти не так в день сдачи на жетон? Площадь во время испытаний — самое безопасное место во всей Пресии, Осиор это знал точно. Судьи — все как один маги пояса исцеления, на случай, если кто-нибудь из учеников не удержит печать и она взорвется прямо у него перед лицом. А по периметру стоят другие маги башни, что в равной степени прикрывают щитами как зрителей, так и участников действа. И это если не брать в расчет ложу, на которую должен явиться кто-нибудь из дворца в сопровождении своей охраны, окруженный как минимум несколькими влиятельными магами Круга.

Нет, все будет определенно в порядке, во всяком случае, именно так думалось Осиору. Но для собственного спокойствия он был рядом с Реем: если прочие наставники шли в Башню или искали, где бы примостить пятую точку, то он, будто в карауле, стоял позади своего подопечного, придерживая того за плечо. Будто бы ждал нападения.

Все шло своим чередом. Сначала мальчик сбегал в город, они перекусили, немного побеседовали. Конечно, чуть екнуло в груди, когда Рей захотел побороться за десять империалов — главный приз магических дуэлей среди новоиспеченных магов жетона, но справедливости ради, почти все колдуны проходили через дуэли. А эти проводились еще и под присмотром, да и Рей был далеко не слабаком. Скорее — фаворитом этого дня.

Вот его ученика вызвали. «Рей из Нипса» — прозвучало гулко и в тоже время просто. Он почувствовал, как парень замер, и ему даже пришлось подтолкнуть ученика к выходу.

— Давай, Рей, иди. Все будет хорошо, — тихо шепнул он своему ученику напоследок.

И пока стража не перевернула песочные часы, все шло неплохо.

Хотя нет, на самом деле это случилось раньше. Всплеск, который почувствовал Осиор за секунду до начала испытания. Всплеск той самой силы, которой наотмашь ударил его Малтор, которой был пропитан сам воздух Нипса во время бушевавшей там магической бури. Всплеск именно этой силы случился за секунду до того, как его ученик приступил к сдаче на жетон мага.

Ожидая непоправимого, Осиор сжал рукоять булавы с такой силой, что, казалось, вот-вот захрустят кости. Но прошел миг, другой, а ничего не изменилось. Только Рей стоял и смотрел в одну точку, куда-то сквозь центральную трибуну, в пустоту.

Может, собирается с мыслями? Он часто повторял парню не торопиться, может, дело в этом?

Не моргая, до рези в глазах, Осиор всматривался в тощую фигуру мальчишки, что он подобрал на улицах Нипса и которого он же и сделал центром своей жизни. Достойный ученик, потенциальный архимаг или крайне одаренный маг плаща — хорошая причина, чтобы вернуться к жизни, в Шамоград. Но мальчик стоял, не двигался, казалось, даже перестал дышать.

По трибунам и в толпе пошли недоуменные шепотки. Он что, впал в ступор, что происходит? Почему пацан не колдует? Не мог же Трибунальный Истигатор взять в ученики бездаря, что не способен собраться в столь ответственный момент? Или же он просто слишком юн для того, чтобы сдавать на жетон?

Осиор бросил взгляд на центральную трибуну и на миг встретился глазами с Виолой, что сидела на несколько рядов ниже племянника императора. В ее глазах читался немой вопрос. Что происходит?

— Рей! Рей! Испытание! — наконец-то закричал Осиор.

Никакой реакции. Хотя… Мальчик двинулся?

Будто бы лениво, нехотя, Рей повернул голову и невидящим взглядом уставился на ворота.

— Рей! Время! — крикнул Осиор.

Надо вернуть его в строй. Времени осталось слишком мало… Еще немного, и его ученика просто отстранят от испытаний в этом году… Нет! С ним точно что-то не так!

Осиор уже был готов кликнуть распорядителя и остановить испытания — в груди все еще висел холодный липкий ком, возникший из-за всплеска магической силы, что когда-то покалечила его, и ведь этот всплеск исходил от Рея, он уверен! — но парень пришел в движение, повернулся к мишени и… Поднял над головой руки.

То, что произошло в последующие две минуты, Осиор увидеть не ожидал.

Рей стоял, будто изваяние, что держит на своих ладонях небесный свод, а между его рук, будто вписанные по касательной, одна за другой вспыхивали печати. Подобное колдовство Осиор видел только в исполнении крайне опытных боевых магов плаща, уровня не ниже зеленого или голубого. Единственный, кто мог колдовать с такой скоростью, при этом не являясь архимагом, на его памяти был он сам и его товарищ по Трибуналу, Первый Истигатор Неро. Но тому было объяснение: плащ Истигатора не всегда отражал его реальный уровень навыка, все же традиции были сильнее, да и Неро был чрезвычайно талантливым боевым магом, что прошел через множество битв и дуэлей.

Но Рей! Он видел в мальчике потенциал, он чувствовал, что когда-нибудь парень превзойдет и его, и Неро, и Виолу с Аурантисом, спустя годы, достигнув пика своей магической силы и навыка, он покажет, на что может быть способен талантливый маг, который попал к правильному учителю.

Но то, что происходило сейчас на площади, было… Противоестественно. Рей не мог так колдовать, просто не был способен, хотя сил у парня было не занимать. Не двухжильный — трехжильный в магическом плане, он всегда показывал колоссальную выносливость при постоянной нагрузке.

Но сейчас будто бы сама магия взбесилась, и его ученик сомкнул воедино все преимущества печатей и диких рун, будто бы сумел объединить два этих подхода, открыл для себя прямое управление магическими потоками и обличение их в академические конструкты с легкостью, недоступной пониманию…

Вот, на вторых печатях его ученик чуть замедлился. Калейдоскоп вспышек, с которыми активировались шестифутовые печати над его головой, замедлился. Сейчас Осиор смог разглядеть, что законы магии Рей все же не нарушал: он выстраивал в известном порядке контуры, вписывал руну, насыщал силой зону меж двух колец… Вот только делал он все это с аномальной даже для него, талантливого молодого мага, скоростью. Будто бы речь шла не о гигантской печати Тир-Ман — и откуда он вообще взял эту комбинацию рун?! — а о небольшом, в дюйм-полтора щите Нид, которым он должен отразить летящее в него, такое же крошечное лезвие Фео.

Наконец череда вспышек, что были полноценными заклинаниями, иссякла. Рей опустил руки, двинул плечами, будто разминался, а после сорвался на бег, на ходу покрывая свои руки ударными щитами винефика. Мишень уже давно была разбита и лишена магической защиты, удерживаемая лишь блуждающими щитами, которыми Рея обучила Витати. Но его ученик не остановился, Осиор видел, как он зафиксировал очень мощный — почти непробиваемый — щит Ур на деревянной конструкции, после чего сам же нанес по собственному заклинанию удар.

В груди Осиора все сжалось. Это было форменное самоубийство! Дикие щиты надо поддерживать постоянно. А зная, как Рей теряет над собой контроль, позволяя заклинанию пропускать через каналы силу без конца, он мог просто убиться об собственное заклинание! Но тут истигатора постигло очередное открытие: вместо фонтана крови, которая должна была хлынуть из всех отверстий Рея, даже сквозь кожу, разрывая и перекручивая его, ударный щит его ученика встретился со щитом блуждающим и… просто расколол его с ярчайшей оранжевой вспышкой. Парень в последний момент отсек себя от потока дикой руны, позволил заклинанию существовать самостоятельно, всего несколько секунд, но этого хватило для столь зрелищной демонстрации.

Пока щит Ур не развалился окончательно, Рей нанес еще несколько ударов, используя технику винефиков, после чего мишень рассыпалась на куски.

В этот момент песок в часах закончился и горнист дал сигнал — время вышло.

Все еще не веря в происходящее и ожидая худшего, Осиор ошеломленно наблюдал за своим учеником. Лицо Рея было не просто спокойным, а скорее… одухотворенным. Так выглядит умелый воин после тяжелой битвы, так выглядит тот, кто закончил дело, что отнимало у него все силы и время.

Единственное — по щекам парня текли две тонкие красные струйки кровавых слез, последствия атаки на собственные дикие щиты, как подумалось Осиору.

Когда до Рея оставался всего десяток футов, Осиор не выдержал — сделал несколько шагов навстречу ученику, который будто бы брел в темноте, неотрывно глядя на своего наставника.

— Я же справился? Они увидели? — глухо, будто бы издалека спросил Рей.

Его глаза были абсолютно пустыми. Будто бы он смотрел вдаль, сквозь учителя.

— О да, Рей, они увидели, — с горечью ответил истигатор, беря мало что понимающего ученика под локоть, — к сожалению да, Рей, они все увидели.

Прямо сейчас он поймал на себе сверлящий взгляд Виолы. Архимаг как вскочила на ноги в тот момент, когда Рей начал колдовать, так и осталась стоять. Кроме этого, он почувствовал еще один, липкий, любопытный, но ничего хорошего не сулящий взгляд из ложи. Племянник императора Форлорна Девятого тоже увидел слишком многое.

Глава 15. Горькая правда

Воспользовавшись каретой Виолы, Осиор сумел вывезти Рея в поместье и сдать на поруки Ирману и Витати и, ничего не объясняя обескураженным домашним, рванул обратно — в Башню. Надо попытаться исправить то, что натворил его ученик, если еще не слишком поздно.

Нужно было готовить его сразу в истигаторы! Тогда не было бы никаких вопросов! Никаких публичных испытаний! Осиор был достаточно влиятелен для того, чтобы выдать Рею фибулу с трезубцем самостоятельно, даже без одобрения Верховного Трибуна Круга. И тогда бы его ученик навсегда был бы связан службой Уставу.

Но не теперь. Как только Рей поднял к небу руки, и первая печать оформилась меж ладоней парня, он начал сдавать испытание на жетон обычного мага. А это значит, если Осиор объявит, что жаловал парню младшего истигатора и сделал своим помощником, ему никто не поверит. Его решение будет оспорено и, справедливо говоря, это шло в разрез с убеждениями самого мага. Так нельзя, так не правильно. Закон — един для всех. В дальнейшем, конечно, он сможет сделать из Рея истигатора, если тот сам захочет и если от парня останется хоть что-то, после того как его начнут трепать местные шакалы…

Осиор еще раз вспомнил, как на его с учеником смотрела не только Виола, но и вся шамоградская знать, что пришла на испытания. А были в ложе, подле тела племянника Форлорна Девятого, люди разные и, в основной своей массе, влиятельные. Как минимум кто-то из крупных герцогов должен был составить компанию венценостной особе, это факт. И вот они-то и положат глаз на Рея, Осиор был в этом абсолютно уверен. Судя по тому, что престол требовал все больше и больше магов для службы в гвардии, в Дагерийской Империи затевалось что-то нехорошее. Возможно, маленькая, но победоносная война против западных соседей. Против Пада или Гурензии, которые давно мозолили глаза империи, ведь когда-то они были ее частью. А может, на старости лет Форлорн Девятый решит ввязаться в войну с Жэндом, что крепко перекрывал торговые маршруты морем к самому Шамограду и к самым богатым центральным регионам, чем постоянно дразнил престол. Вот только если эта война начнется — огнем полыхнут все западные и южные границы Дагерии, ведь никто из ближайших соседей в стороне не останется. Бенжа ввяжется точно, Гоунс — с удовольствием предоставит свои войска в найм… Во всяком случае, перспективы были именно такие тогда, когда Осиор был активно вовлечен в политику и дела Круга. Возможно, за прошедшие пять лет все и поменялось, но в это верилось слабо…

От перспективы вступления государства в войну сильные боевые маги становятся только ценнее, и тут дело уже не только в навыках, но и в абсолютной мощи колдуна. А Рей, к прискорбию, показал, что способен на очень многое, будучи при этом еще совсем мальчишкой…

Хотя какой он мальчишка? Пятнадцать ему есть точно, скоро шестнадцать, по законам империи он вполне взрослый и самостоятельный человек. Во всяком случае, скоро им станет. Если, конечно, доживет. Возможно, после беседы с Виолой ему будет проще самому придушить нерадивого ученика, чем бросить его на растерзание местным элитам.

В кабинете Виолы его уже ждали. Сама хозяйка разместилась у потушенного камина, покручивая в руках бокал вина. Судя по уровню жидкости, архимаг так и не притронулась к напитку, погруженная в свои собственные мысли.

— Виола? — тихо позвал женщину Осиор, привлекая внимание хозяйки кабинета.

Архимаг встрепенулась, перевела взгляд на истигатора, но со своего места не встала — просто кивнула Осиору, чтобы он устраивался во втором кресле, да и вообще, делал, что ему заблагорассудится.

Истигатор только хмыкнул, подошел к небольшому столику с посудой, налил себе вина и, наконец, уселся на предложенное ему место. Разговор обещал быть тяжелым.

— Осиор, почему ты мне не доверяешь? — прервала молчание Виола, все еще не глядя на истигатора.

— С чего ты взяла? — напущено-бодро спросил Осиор.

— Потому что ты мне солгал. О мальчишке, — медленно, будто вытягивая слова, ответила архимаг. — Как ты сказал? Нашел множество упоминаний аномалий, что вызывали дикие маги?

Глаза женщины опасно сузились. Сейчас Виола была зла. Нет, в груди архимага не полыхала ярость — эта эмоция была недоступна ей по статусу, слишком много бед можно натворить, если перестать себя контролировать, но прямо сейчас у нее была масса вопросов к Трибунальному Истигатору.

Осиор же со своей стороны понял, что его неумелые увиливания были раскрыты. Что Виола знала? Проверяла ли она, какими именно он свитками интересовался, посещая первый архив? Смогла ли прийти к тем же выводам, что и он сам?

— Я была в архиве, — продолжила архимаг, так и не дождавшись ответа, будто бы читая мысли Осиора, — и я знаю, что ты там искал. Упоминания о Камнях Рун, да? Ты совсем лишился разума, чтобы верить в эти сказки?

— Это не сказки! — вспылил Осиор, едва не расплескав вино. — Я столкнулся с их силой, Виола, веришь ты мне, или нет!

— Нет у Малтора никакого Камня Рун! И не может быть! Потому что их не существует!

— А что по-твоему ты видела сегодня на площади?!

— А что я должна была увидеть?!

Ноздри архимага раздулись. Осиор знал это ее выражение лица. Сейчас Виола была способна на что угодно, сказать и сделать любую мерзость, уколоть, уязвить, причинить боль, лишь бы поставить глупца на место. Она всегда была права — или же так она считала — и сейчас они с истигатором оказались по разные стороны баррикад. У каждого была своя правда.

— Если ты заговорила о Камнях, то ты увидела сегодня отголоски их силы! И даже не пытайся убедить меня в том, что и это я себе придумал. Ты, да и все достаточно умелые маги почувствовали всплеск магической силы!

— И он был вызван подготовкой к заклинаниям! Парень начал прогревать каналы!

— Такой всплеск сжег мои каналы! И сделал меня калекой! Не такой силы, нет, в сто крат мощнее! Но той же сути! — прорычал Осиор.

Вино в бокале истигатора плеснулось за край, заливая дорогой ирубийский ковер красным. Но ни Осиор, ни Виола даже не заметили этого.

Архимаг резко охладела, откинулась на кресло и, демонстративно перекинув ногу за ногу, стала рассматривать Осиора так, будто бы впервые видела.

— Значит, ты увидел в мальчишке отголоски магии, что покалечила тебя в Табии, и сейчас сходишь с ума? Чему ты его на самом деле учил, Осиор? Что с ним сделала винефик? Мы никогда не обучали наших магов тому, что знаем о диких рунах, это опасное и вредное знание. Но твое безумие, как я вижу, перешло уже все границы… Эта твоя одержимость беглым еретиком…

— Это не одержимость, — устало перебил Виолу маг, — это строгий расчет. Хочешь верь мне, хочешь нет, но он вернется. Я знаю.

— И поэтому ты обучаешь безродного юнца непонятно чему? Он даже контролировать себя не в состоянии, насколько я видела! Шесть футов контуры в его возрасте! Столько печатей! Ты заставляешь молодого парня ходить по краю, просто потому что не можешь признать, что когда-то облажался! — прошипела Виола. — Что обделался по-крупному, Осиор! Вот чего ты никак не можешь признать! И не можешь смириться с тем, что великий и непогрешимый Шестой Трибунальный Истигатор оказался самонадеянным глупцом! Ищешь оправдания себе и затягиваешь в свое безумие окружающих!

В комнате повисла тишина. Она уже говорила подобное. В немного других словах, но суть от этого не меняется. Пять лет назад, когда он принял решение отойти от дел Круга и Трибунала, снять плащ, спрятать булаву, надеть пояс и двинуть на край света, вместе с верным Ирманом. Подальше от этой кодлы, подальше от ядовитой Виолы.

— Но сейчас меня интересует другое, — продолжила Виола, как ни в чем не бывало. — Герцог Саин Торлорн, племянник императора Форлорна Девятого, крайне заинтересовался мальчиком. И прежде чем дать ответ, мне нужно знать, представляет ли он опасность для окружающих и способен ли вообще контролировать свои силы…

Осиор мигом понял, куда клонит Виола. Если Рея признают нестабильным, неспособным к контролю, учитывая его силу и возникший к нему интерес со стороны знати, выход остается только один… Тем более, пока мальчик для Башни ничего не значит. Он даже не получил еще жетон. Удивительно, как те, кто должен соблюдать Устав строже всего, легко игнорируют его основные положения ради какого-то условного «всеобщего блага».

Неосознанно, Трибунальный Истигатор потянулся к булаве и, медленно положив ладонь на рукоять, стал прогонять через артефакт магическую силу. Этот жест не укрылся от архимага, на что женщина только фыркнула:

— Ты думаешь, сумеешь со мной справиться?

— Мы оба знаем, что наши шансы примерно равны, — сквозь зубы выплюнул Осиор.

— Ради безродного бродяги ты готов нарушить Устав и стать еретиком? — насмешливо спросила Виола.

— Это ты дала понять, что Устав не имеет сейчас никакого значения, — парировал Осиор. — И он мой ученик, а не безродный бродяга.

— И какое же будущее ты готовил своему ученику?

— Уж точно не будущее цепного пса императорской семьи.

— А какое же?

Это был переломный момент. Сможет ли он убедить Виолу в своей мнимой недальновидности? Солгать так, чтобы она не почувствовала подвоха? Ему всегда это удавалось с трудом, и Осиор не знал до конца, купилась ли архимаг на его слова, либо же просто играла с ним.

— Я готовил его себе на замену, — наконец-то ответил Трибунальный Истигатор. — И тренировал его для этого, как боевого мага. И обучал как будущего стража Устава.

Секунду Виола ничего не говорила, а после только с горечью покачала головой:

— Милый, мы оба знаем, что если бы ты видел в мальчике истигатора, ты бы давно уже отдал ему свою фибулу. И ему бы не потребовалось проходить испытания на жетон. Тем более, не ты ли минуту назад противился тому, чтобы он стал цепным псом престола? А разве истигаторы не цепные псы Круга?

— Мы стражи Устава, а не псы, — холодно отчеканил Осиор. — Я страж Устава, если так тебе будет проще. И у меня нет хозяина или хозяйки, только служба Кругу и Уставу.

Виола демонстративно бросила взгляд на рукоять булавы, которую все еще сжимал Осиор, после чего встала со своего места и прошлась по кабинету, подставляя истигатору спину.

— Пусть так. Но теперь для мальчика этот путь закрыт. Во всяком случае, в ближайшие несколько лет. Конечно, ты можешь взять его, своего сумасшедшего слугу и эту дикарку, и вернуться в ту дыру, где ты торчал последние пять лет, но знай, что Круг никогда не признает фибулу на его груди. Герцог Торлорн будет настаивать на том, чтобы Рей, — она впервые назвала ученика Осиора по имени за весь их разговор, — стал частью его дружины. Точно — на время обучения в Круге.

— Даже не гвардии? — уточнил Осиор.

— Уж точно не гвардии. Тут личный интерес и мне это дали понять четко, — поморщившись, ответила архимаг. — Это очередные политические игрища, Осиор. То, в чем ты всегда был крайне слаб. Форлорн Девятый стар и немощен, уже почти выжил из ума. А с решением императора передать престол дочери, согласны далеко не все… Так что все готовятся не пойми к чему. И твой ученик сейчас — что тот призовой скакун, которого хотят заполучить все.

— И почему это ты решила, что Круг должен прогнуться под герцога? — высокомерно спросил Осиор.

Он презирал архимагов за это. За эту бесконечную политику, вмешательство в дела королевств, политические игры. Не так видели создатели Устава будущее Круга, далеко не так. Он был в этом уверен.

— Потому что бытует мнение, что именно он — следующий дагерийский император, — нехотя ответила Виола. — Так что это просто дальновидность с нашей стороны. Ты знаешь, как плохо могут пойти дела, если престол за что-то ополчится на Круг…

Тут она была права. Даже такой политический профан как Осиор понимал, что на территории Дагерии была размещена и главная Башня, и проживало больше всего магиков. И если архимаги не справятся со своей работой, то под удар могут попасть сотни, а может и тысячи колдунов по всей империи. А не все так сильны, как он или Рей. Многие маги даже на жетон не тянули — тихо жили в небольших городках или даже деревнях, занимаясь своим нехитрым промыслом. И в боевом плане были абсолютным нулем.

— Предположим, мы позволим Торлорну… Получить Рея. На время его учебы в Круге. А после? — спросил Осиор.

— Один год службы. А как сдаст на пояс — будет волен делать все, что пожелает, Круг уже не сможет его контролировать, — ответила Виола. — И если твой авторитет как наставника на самом деле так велик, как ты показываешь, то парень мигом уйдет от герцога и займется тем, что ты там ему готовил на самом деле… Без обид, милый, но в сказку про юного истигатора поверит только что корова. Хотя и эти животные достаточно умны, чтобы распознать столь топорную ложь.

После этих слов Виолы истигатор разжал ладонь, отпуская рукоять булавы. Год. Что такое год? Он пролетит — даже не успеешь заметить… А в это время Осиор подготовится, он будет начеку. Ведь не надо быть провидцем, чтобы понять: до Малтора тоже дойдет весть о молодом маге. И если еретик прознает, что Рей обладает той же силой, что и Камень Рун… О последствиях думать не хотелось.

Осиор мог сколько угодно обманывать Виолу, но одно было ясно: он не готовил Рея в Трибунальные Истигаторы, а скорее видел парня самым молодым архимагом. Будущим Круга — человеком, что будет способен выкорчевать все ростки табийской ереси, что остались в умах и сердцах магов по всей Пресии. А чтобы это сделать — нужно бить в самое средоточие, бить по корню, от которого уходят все новые и новые плети этой оскверненной лозы.

Малтор.

Он вернется. И к моменту, когда Дагерия и прочие королевства Западного Континента погрузятся в пламя магической войны, Рей должен быть уже достаточно силен и умел, чтобы противостоять этому злу.

Ведь в утопии государства магов нет ничего, кроме боли, крови и порабощения людей. Возможность строительства тысячелетней магической империи — лишь сказка для наивных простаков, чьими руками истинные монстры утоляют собственную жажду крови и сводят счеты с каждым из живущих. Осиор не был в восторге от методов, что исповедовал Круг сейчас. Виола, Аурантис, Рубрум, Альбум, Виридис… Все архимаги Круга сейчас попирали Устав как минимум тем, что шли на поводу у местных правителей, постоянно нарушая магический нейтралитет, позволяя затаскивать членов их сообщества в политические и военные дрязги простых людей. Сейчас Виола осталась единственным членом Совета Круга в Шамограде; даже Аурантису пришлось убыть в Жэнд по делам. Тот же Виридис безвылазно сидел в родном Кибашаме, чем занимался Рубрум — вопрос открытый… Так что сейчас только эта утонченная и коварная женщина была верховной магической властью в Шамограде и всей Дагерии. И именно с ней придется договариваться.

— Мы останемся в столице, — глухо начал Осиор, — но у меня есть несколько условий.

— Слушаю тебя, — с готовностью ответила Виола.

— Первое. Ты лично будешь гарантировать, что Рей будет подчиняться Кругу, то есть тебе, а не герцогу. Служба в дружине по найму и направлению Башни — это не барщина, — начал Осиор.

— Что еще?

— Второе. Рей будет соблюдать Устав. Я не для того потратил сотни часов на муштру, чтобы за ближайший год парень потерял всякий ориентир. И за это тоже будешь отвечать ты.

— Справедливо, — согласилась архимаг. — Что еще?

Осиор внимательно посмотрел на призывательницу — самого умелого мага фиолетовых рун в этом поколении.

— Касательно обучения. Сейчас он получит синий жетон мага Поиска по результатам испытаний. Я хочу подстегнуть мальчика. Еще нужно, чтобы Рей через год вышел с фиолетовым или белым поясом. А к восемнадцати имел возможность попробовать себя в испытании на плащ.

— Немыслимо! — взвилась Виола. — Никогда за такой срок, и чтобы с первого раза!.. Даже я сначала получила пояс Охраны, и только потом…

— Мне плевать, что было с тобой, — рыкнул Осиор. — Ты видела, насколько он силен. Он уже сдал экзамен на оранжевый, а то и зеленый пояс! Там, на площади!

— Без единой третьей печати!

— Ты хочешь, чтобы тебя унизил мальчишка? — едко спросил Осиор. — Он почти повторил на площади Казнь Света, если ты не заметила. Наколдовал огненное копье Ман-Тир, которому я его не учил! Просто совместил две родственные руны, почти играючи… А учитывая, что винефик обучила его технике вогнутых щитов с его дикими рунами Ур и Нид… Я уверен, пяток занятий, немного теории и через неделю он будет испепелять мишени или еретиков так же уверенно, как я сам!

Он тоже мог бить по больным точкам, хотя каждый раз у него от подобной низости холодело в груди. Виола была единственной женщиной-архимагом Круга за много лет. И считалось, что она — самая талантливая и успешная в плане прогресса волшебница этого поколения. И этим неофициальным титулом женщина крайне дорожила. От жетона до плаща за шесть лет! Архимаг — за десять! С такой скоростью по ступенькам внутри Круга не двигался никто из ныне живущих членов Совета. Да и из недавно почивших — тоже.

Виола только зыркнула на Осиора. В глазах женщины горело пламя.

— Так ты готова смириться с титулом второй? Или просто лучшей женщины-мага? Ведь куда тебе до молодых талантливых мальчишек… — повторил свой удар Осиор.

— Хорошо! Убедил! — сдалась архимаг. — Иногда мне кажется, что за этой твоей сияющей броней безупречной морали скрывается чудовище!

— Учился у лучших, — намекнул в ответ Осиор, от чего щеки Виолы вспыхнули.

Ругаться больше не было сил. Истигатор тяжело поднялся со своего места и уже собрался на выход, но в последний момент архимаг окликнула его.

— Уже уходишь?

Голос Виолы чуть звенел от напряжения.

— А ты хочешь, чтобы я остался? — не оборачиваясь, спросил Осиор.

— Я хочу, чтобы мы встречались не только ради того, чтобы обсудить дела. Чтобы иногда просто говорили, — ответила женщина.

Истигатор замер. Посмотрел на дверь, за которой его ждал еще один тяжелый разговор — на этот раз с Реем — а потом на окно у противоположной стены, у которого сейчас стояла Виола. Волшебница не смотрела на него — ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, на крыши домов Шамограда, а может, и еще дальше, за пределы империи.

— Чтобы просто беседовать, тебе нужно уйти из Совета, а мне — расплавить эту проклятую булаву, — ответил Осиор.

Виола промолчала.

Еще раз глянув на волшебницу, Шестой Трибунальный Истигатор Круга тряхнул головой, после чего в несколько шагов оказался за дверью.

Когда-нибудь она снимет плащ, пояс и жетон, что делали ее архимагом, а он сбросит с себя перевязь с булавой, выбросит в придорожную пыль свою фибулу, а плащ с трезубцем сожжет в костре. И у них двоих будет все время мира на разговоры.

Когда-нибудь, но не сегодня.

Глава 16. Точка баланса

Когда Неро увидел, что вытворил ученик Осиора во время испытаний, его первой эмоцией была злость: этот тюфяк, Осиор, опять обвел его вокруг пальца! И как лгал, умалчивал, скромничал! И судя по обескураженному выражению лица Виолы, которая вскочила со своего места, как и все прочие зрители, ему удалось обмануть даже эту хитрую бестию!

Но гнев Неро быстро угас, когда Красный Трибунальный Истигатор увидел своего заклятого друга, стоящим в воротах с таким же глупым и удивленным выражением лица, как и у всех прочих.

Ба! Да оказывается, парень не так и прост, как думал его наставник!

Неро сразу почуял, что грядет что-то невероятное. Что-то было в фигуре мальчика, что не замечал никто прочий. Что-то могущественное, непонятное. У Неро было крайне развито чутье — в этом плане он был скорее животным, нежели человеком — и Красный Истигатор умел распознавать потенциальную угрозу даже в самых, на первый взгляд, безобидных вещах. И от мальчика исходила угроза, он это чувствовал загривком, хотя глаза говорили совершенно об обратном. Обычный мальчишка, который только-только входил в стадию юности и был, строго говоря, недомерком по своим годам. Видимо, от плохого питания.

В следующие несколько часов события закрутились, но главное, на что стоило обратить внимание — реакция герцога Торлорна.

Саин Торлорн был личностью противоречивой и Неро так и не смог определиться, как он относится к представителю младшей ветви императорской семьи. Служака, довольно прямолинейный — это было даже в его массивной челюсти и пышных усах — любимец собственной дружины и императорской армии, даже в гвардии, которая подбиралась исключительно из лояльных императорской семье людей, Торлорна если не любили, то уж точно уважали. При этом были у герцога и свои изъяны: вспыльчивый, обычно в мрачном расположении духа, скорый на расправу, но при этом обычно справедливый, Торлорн многим был, как кость в горле. Прямолинейность герцога временами перетекала в грубость и заносчивость, что он постоянно демонстрировал не только на собственных слугах, но даже в беседах с другой знатью, как дагерийской, так и других государств. Не чужды были герцогу и плотские утехи, о чем свидетельствовал обширный гарем из рабынь с обоих континентов. Супругу же Торлорна Неро видел только один раз. Невзрачная, печальная, будто тень человека женщина, что держалась в тени довольно агрессивного и властного супруга. Наверное, именно такая жена и была идеалом для Торлорна, который любое сопротивление, даже на бытовом уровне, воспринимал как попытку оспорить его первенство, как личный вызов. А подход в решении подобных вопросов у герцога был только один — уничтожение и унижение противника. Бей первым — и всегда будешь прав, по такому принципу жил племянник Форлорна Девятого, такой тактики он придерживался во всех своих делах.

При этом Неро четко знал, что при всей грубости и нахрапистости, Саин Торлорн был человеком умным и опасным. С ним считались, ему улыбались, ему кланялись и клялись в верности. Избегая прямых дворцовых интриг, Торлорн делал то, что у него получалось лучше всего — заводил связи и договаривался с магнатами и такими же солдафонами, как и он сам. Поэтому если вокруг Форлорна Девятого собрались все лизоблюды, то Торлорну удалось привлечь на свою сторону наиболее богатую и боеспособную часть дагерийских элит. А это значило, что на престол его могут занести не через дворцовые интриги, как это было принято в последние сотни лет, а по старинке, со щитом, в окружении сотен умелых мечей, по праву сильного. Все должно будет закончиться небольшой, но кровавой резней, в результате которой либо пресечется род Форлорнов, либо, что более вероятно, Саин войдет в главную ветвь семьи через брак с внучкой текущего императора Форлорна Девятого. Этот сценарий был наиболее вероятен, ведь в этом случае, формально, даже не придется устраивать полноценный переворот: внешние приличия были соблюдены, а что касалось кровосмешения, так родство по местным меркам между Саином и юной принцессой было весьма далеким.

Единственное, что останавливало герцога Торлорна последние пять лет — укрепление связей Круга и престола после Табийской ереси. Немалую роль в этом укреплении сыграл и сам Неро, повлиял и уход из Трибунала Осиора — самого фанатичного и преданного Уставу стража, которого было ни убедить, ни подкупить.

Последние годы Шамоградская Башня успешно лавировала между строптивым герцогом и впадающим в маразм императором. Был подписан договор о предоставлении молодых магов на службу в гвардию, параллельно — налажен отбор в персональные дворянские дружины. За последние пять лет в Империи не осталось ни одного амбициозного рода, который не обзавелся собственными отрядами боевых магов, так называемыми тройками. В них входили маги первых девяти рун: маг атаки, маг защиты и маг-целитель.

Временами Неро ненавидел себя за эти договоренности. Он сделал очень многое для того, чтобы Башня стала предоставлять учеников для имперской гвардии, что полностью шло вразрез с его убеждениями. И дело тут было не просто в мнении Неро, что маги должны быть истинными хозяевами мира — это шло вразрез даже с куцым и кабальным, по мнению Красного Трибунального Истигатора, Уставом Круга. А ведь именно слабость Устава, подчиненное положение магов и заставило Неро отвернуться от Трибунала и пойти на предательство…

Но эти средства оправдывали цель. Круг изжил себя — это факт. Падение и Круга, во главе с Шамоградской Башней, и падение Устава — лишь вопрос времени. По мнению Неро, это должно было произойти уже в ближайшие несколько десятков лет само собой. Так зачем ждать всю жизнь, если можно возглавить этот процесс и обеспечить магам достойное место в мире, место, которое они на самом деле заслуживают?

Прямо сейчас Красный Трибунальный Истигатор сидел в собственном имении, развалившись в кресле и покачивая в руках небольшой, но крайне ценный амулет. Россыпь кибашамских камней, вставленная в оправу амулета, стоила целое состояние, на которое можно было нанять с потрохами крупный отряд с боевыми магами или содержать небольшой город довольно длительный срок. Но нет, этот амулет предназначен для дела. События на площади качнули чашу весов, и, пока герцог Торлорн, с которым Неро сегодня мило беседовал несколько часов, стараясь не морщиться каждый раз, когда этот мужлан открывает рот, не начал действовать, Неро надо нанести первый удар.

Он должен захлопнуть окно возможностей, что появилось сейчас перед Торлорном. Рей, ученик Осиора — вот проблема, которую Неро пока не сможет решить. Пытаться еще раз убить мальчика, когда Осиор начеку и только и ждет нападения — огромная глупость. У него был один-единственный шанс справиться с Синим Истигатором — тогда, в море, с помощью рыкачей и наемников. И Неро был целиком и полностью уверен в том, что даже двух кораблей хватит, чтобы отправить искалеченного стража Устава на морское дно. Но тогда он не знал о мальчишке.

То, что случилось сегодня во время испытаний, многое объясняло. Все эти месяцы Неро не мог смириться с тем, что Осиор каким-то образом обвел его вокруг пальца. Шпионы Неро буквально носом рыли землю, чтобы выведать, что произошло в море на самом деле. Нашли даже нескольких матросов, что были на торговых барках в тот день. Все они говорили, что корабли потопил господин истигатор, лихо размахивая своей черной булавой, отбивался от абордажной группы противника. А потом гурензийские рыкачи просто… развалились на части и пошли ко дну.

Вот это вот «развалились на части» и не устраивало Неро. Он знал, на что способен Осиор, представлял предел его возможностей без столь важных для него синих рун. Но теперь, когда он увидел, на что способен ученик Осиора… И дело даже не в размерах печатей, понятное дело, что юнец мог прогрессировать все эти месяцы, а вот дикие щиты…

Ударная техника щитов Ур, популярная среди диких магов Келанда и используемая несколькими винефиками — очень серьезное колдовство. И если маги Круга в большинстве своем презрительно относились к дикарям, то Неро прекрасно понимал, что это — наиболее опасные противники. У них нет выбора, они всю жизнь совершенствуются в использовании одной-двух рун, причем способами, просто недоступными магам печатей. И эта девица винефик, которую где-то откопал Осиор, по всей видимости, тоже является серьезным боевым магом…

Так что нет. Трогать мальчика сейчас опасно. Пусть Осиор думает, что его враги притаились, пусть расслабится, если он вообще способен на подобное. Бить надо в другое место. Впрочем, Рей никак не изменил планов Неро, кроме, само собой, сроков. Сейчас предприятие, что истигатор терпеливо готовил последние полгода и планировал осуществить к середине осени, придется претворять в жизнь пораньше… Вот и все перемены…

От размышлений Неро отвлек даже не стук — тихое поглаживание двери.

— Входи, Асан, — сказал Неро.

В комнату вошел непримечательной внешности мужчина. Все в нем было обычно и невзрачно: рост, волосы, одежда, какие-то расплывчивые черты лица. Одновременно похожий и на дагерийца, и на вашимшанца, да с примесью южных кровей, он с одинаковым успехом мог быть поданным любого королевства Западной Пресии. Человек отовсюду и ниоткуда одновременно.

— Вот, держи, — Неро протянул мужчине амулет. — Все как мы и обсуждали. Найди пару-тройку исполнителей, чтобы не задавали лишних вопросов.

— Потом подчистить? — голос у Асана был неожиданно низким, почти хриплым, при его среднем телосложении.

— Нет, не придется, — улыбнулся истигатор. — Если они переживут активацию амулета, то я бы захотел с ними встретиться после. Из любопытства посмотреть на столь уникальных людей.

— Сколько понадобится трупов? — продолжил гость.

— Два-три. Лучше еще пару собачьих или волчьих, но не слишком свежих… Плоть и кровь вытягивает на себя слишком много сил. Идеально — пять-шесть недель. Чтобы не совсем голые кости.

— Понял, — кивнул Асан. —Значит, через два месяца…

— Все надо сделать за неделю. Максимум — две, — перебил мужчину Неро. — Ситуация изменилась, Асан, надо действовать. Это не проблема?

— Совершенно нет, господин Неро… Все будет исполнено в лучшем виде, — поклонился Асан.

— Я знал, что на тебя можно рассчитывать. Возьми, — Неро кивнул на увесистый кошель, что лежал перед ним на столике для закусок.

Дважды просить не пришлось. Асан не глядя сгреб деньги, пряча оплату за пазухой. Где-то в одеждах, еще с самого начала разговора, исчез и амулет.

Магическое изделие стоило в десятки раз больше, чем тот кошелек, что перекочевал со столика истигатора в карман мужчины, но у него даже и мысли не возникло присвоить себе изделие. Неважно, сколько стоили камни в амулете и сам амулет — это инструмент, который выдал ему заказчик. Значит, его надо использовать для дела. Возможно, потом, Асан отправит нескольких ребят поискать ценность, но это было маловероятно. Господин Неро намекал, что неплохо бы все обставить так, чтобы амулет нашли, это только поможет делу. А вот монеты, что приятно давили сейчас на ребра — вот настоящая оплата за труды. И это только первая часть. Господин Неро всегда поощрял его за чисто выполненные поручения…

Уже выскользнув из боковой калитки на улицу и быстро зашагав в сторону реки, Асан улыбнулся собственным мыслям. Деньги он получил хорошие. Осталось найти парочку идиотов, которых никто не хватится. Благо, район Двух Корон изобиловал всевозможными отбросами, которые за пару империалов мать родную продадут. Так что с этим проблем у него не возникнет.

Глава 17. Безымянный мальчишка

После двух суток жара и бреда, который разбил меня, как только мы с учителем приехали домой на крытой повозке, что шамоградцы называли каретами, я наконец-то пришел в себя. Хотя прямо сейчас я бы с удовольствием провалялся бы еще неделю в постели, мечась по мокрым от пота простыням, чем стоял сейчас перед Осиором.

Наставник занял место за рабочим столом, хмуро перебирая какие-то свитки. От истигатора исходили волны холода и осуждения, было видно, что учитель мной крайне недоволен.

— Ну, рассказывай, — сказал наконец Осиор, откинувшись на спинку стула.

Я молчал. Что мне ему сказать? Что во время испытания мне явился дух загадочного колдуна, с которым я заключил странный договор в обмен на способности к магии, и даровал мне возможность видеть магические потоки? Эдриас напрямую не запрещал мне рассказывать о его существовании, но я буквально загривком чувствовал, что это крайне плохая идея. То, как я стал магом и почему так силен — а это была заслуга именно Эдриаса, несомненно — должно оставаться в тайне и уйти со мной в могилу. Потому что если я расскажу правду, каждый поймет, что я банальный самозванец. Жалкий побирушка из Нипса, который решил схватить удачу за хвост и обмануть весь мир… А самое главное — я уже больше года обманывал своего учителя. Осиор мне просто не простит, я уверен.

Но что-то нужно сказать. Правду, но не всю.

— Когда я вышел на площадь, — начал я, стараясь не смотреть в глаза истигатору, — то попытался максимально сосредоточиться, ведь это было так важно…

— Так сосредоточился, что половину отведенного времени простоял не двигаясь, — ввернул Осиор. — Но не в этом суть. Что это были за печати, Рей? Я отлично знаю, как ты колдуешь и что ты умеешь, ведь ты мой ученик… Я жду объяснений.

Я сглотнул и еще раз глянул на учителя. В глазах Осиора плескалась тревога и некоторая тень обиды. Я выкинул фортель, который подставил не только меня самого, но и моего наставника, сейчас я это отчетливо понимал.

Долгие месяцы учитель повторял, что самое важное для меня — не попасть в чью-либо сферу влияния. Учиться самостоятельно, сохранять свободу выбора и принимаемых решений. По плану, я должен был показать результат выше среднего, чтобы претендовать на жетон целителя — великолепное начало для молодого парня, который метит на плащ, а то и полный комплект магических регалий и статус архимага. Особенно, с учетом моего возраста. И именно ради сохранения этой самой свободы учитель никогда даже не заикался о том, чтобы я стал младшим истигатором. А Устав точно давал Осиору подобные полномочия. Так как истигаторы были судебно-боевым крылом Круга, у них были свои возможности и привилегии. А так же — свои способы пополнять истигаторские ряды новыми стражами.

Учитель многозначительно повел бровью, и я понял, что должен рассказать хоть что-то. Не все, но больше врать я не могу. Эдриас и так был слишком огромной тайной, чтобы добавлять к нему еще хоть что-то.

— Я сосредоточился и увидел… магию, — наконец-то сказал я.

— Прости, что ты увидел? — не понял Осиор.

— Магию. Магические потоки.

— У тебя был жар? Или бред?

— Учитель… — я осекся и еще раз внимательно посмотрел на своего наставника.

По Осиору было видно, что он не понимает, о чем я говорю.

— Когда мы проверяли мои каналы, вы давали какой-то отвар, раствор… Который подсвечивал их в моем теле.

— Так, — кивнул Осиор, пытаясь уследить за ходом моей мысли.

— И там, на площади, когда я сосредоточился перед началом испытаний… Я увидел магические потоки в воздухе, каналы других магов… Самостоятельно, своими глазами. И когда я их увидел, я понял, что могу их направлять… Не пропуская через каналы.

— Тебе открылись все дикие руны разом?! — воскликнул Осиор.

— Нет, нет! Это как… Я даже не знаю… Будто весь мир стал одной огромной флягой, с которой я работал на невольничьем рынке. Я в тот момент мог направлять их, оформлять в печати, почти не расходуя силы… Поэтому я и колдовал так быстро и легко. Вот что случилось.

Осиор умолк, недоверчиво глядя на меня.

— Видеть магию невозможно, Рей. Подсветка магических каналов происходит исключительно за счет крови в твоем теле. Когда раствор попадает в тело, он впитывается кровью и разносится по всем венам… Поэтому каналы становятся видны. Но чтобы в воздухе… Невозможно! Ты и сейчас их видишь?

Я отрицательно покачал головой.

— Только самым краем глаза, будто бы они прячутся и никак невозможно поймать. Думаю, тут нужна тренировка…

А вот если первая часть моей истории умалчивала о самом важном — как именно я стал видеть магию, то вторая — была чистой правдой. Сам Эдриас намекал, что мне придется научиться видеть потоки энергии самостоятельно. Он просто указал мне путь, в какую сторону стремиться.

Учитель нахмурился и будто рассматривал что-то видное одному ему. Тишина затянулась, я уже стал нервничать, не сболтнул ли я лишнего, как вдруг маг заговорил:

— Ты рассказал это только мне?

— Да, учитель, только вам…

— И это произошло впервые? На испытании?

— Да…

Осиор еще раз посмотрел на меня, после чего встал со своего кресла и стал прохаживаться по кабинету.

— Ты заварил огромную кашу, Рей. Я даже не могу представить, как можно было бы испортить все еще сильнее… Только если в еретики податься… Так что вот как мы поступим. Ты больше никогда и никому не скажешь о своих этих… потоках. Потому что…

— Я не вру! — интонации Осиора мне не понравились, так что я не сдержался.

Наставник резко остановился и повернулся ко мне.

— А я и не говорю, что ты врешь, Рей. Я еще схожу в архив Башни, постараюсь что-нибудь найти… Но я не имею представления, о чем ты говоришь. Но я тебе верю. Самое важное я уловил — это… видение облегчает тебе колдовство. Ты же формировал печати по всем правилам, верно?

Я молча кивнул, сжимая потные от волнения ладони.

— Люди боятся неведомого. И Круг тоже состоит из людей, — продолжил учитель, вернувшись к хождению туда-сюда. — Так что теперь мы никак не будем упоминать твои… способности при посторонних. Осваивать их тебе тоже придется пока самостоятельно, единственное, с чем я могу тебе помочь — это амулеты и те самые фляги, чтобы энергии в пространстве было побольше… Но это все потом. А так — ни слова. Ни Витати, ни Ирману, ни тем более Виоле или другим магам. Во всяком случае, пока я не разберусь, что это такое… Ты меня понял?

Осиор остановился и внимательно посмотрел мне в глаза. Я видел, что внутри учителя происходит какая-то борьба. Сейчас он скрывал нечто экстраординарное, что должен был бы поведать Кругу. Может, эта моя способность должна была изменить представление о магии? Но наставник решил сохранить эту тайну — чтобы уберечь меня.

После я был отпущен из кабинета на все четыре стороны. Во время всего нашего с учителем разговора ощущалось, что между нами возникла какая-то преграда. Нет, это была не стена — но я буквально кожей чувствовал, что учитель не хочет меня видеть.

По всей видимости, я его разочаровал.

А еще я отчетливо понял, что так, как раньше — больше не будет. Улыбчивый поясной маг погоды Осиор остался в провинциальном Нипсе, по другую сторону континента. Больше не было вороватых набегов на запасы Ирмана на кухне, ругани на тему остывшего чая или поздних перекусов остатками выпечки. Нет, на столе у нас всегда был мед, лучшие шамоградские булки, да и Ирман ворчал всегда все так же на тему того, что его господин уже не влезает в половину своих мантий. Но больше не было того озорного духа, уютной кухни и фигуры моего учителя, что ставит сам себе медный чайник на камин. Не было больше маленькой кухоньки в съемном доме — вместо нее теперь большой обеденный зал с длинным столом. Появились и другие слуги кроме вечно недовольного Ирмана, и даже пару раз я видел садовника, что ухаживал за деревьями и кустами, а так же косил траву. И вот все это поместье, да и вообще — Шамоград, незаметно, но неуклонно изменили моего наставника. Осиор, маг погоды, исчез, а на его место вернулся Шестой Трибунальный Истигатор Осиор, страж Устава и могущественный маг поиска, вхожий в кабинеты архимагов главной Башни Круга Западной Пресии. Изредка, конечно, перевоплощения случались, и я видел того, своего старого наставника. Обычно — во время занятий магией. Но только в эти моменты и совсем ненадолго. Казалось, сам этот город давил на учителя, превращая его в жесткого и всегда готового действовать бойца. А я своими выходками только подлил масла в этот огонь.

Домашние же встретили меня по-разному. Ирман ожидаемо занял позицию своего господина и при любом моем появлении демонстративно фыркал и почти морщился — так себя слуга вел в первые месяцы моей жизни в доме наставника в Нипсе, пока мужчина не смирился с тем, что уважаемый поясной маг Осиор взял себе в ученики бродягу.

Витати же отреагировала более тепло. При всем ее безразличии к происходящему и неодобрении моего вступления в Круг, дочь Келанда даже была довольна тем, что я устроил на испытаниях переполох. Хотя по большей части она связывала реакцию магов на мое выступление с демонстрацией ударных и блуждающих щитов. Техники винефиков Келанда на испытаниях башни Круга в Шамограде! Кто бы мог подумать!

— И что, какой жетон тебе дали? — спросила винефик, лениво ковыряя носком ботинка каменную кладку под ногами.

Мы устроились в саду, возле купели для птиц, спрятавшись от дневного зноя в тени невысоких лиственниц.

— Да без понятия, — пожал я плечами. — Меня учитель сразу же оттуда увез, а потом и слег…

— И что, ты не спросил Осиора, какой ранг тебе дали? — удивилась винефик. — У вас же только и разговоров было об этом треклятом жетоне. Но как на мой взгляд, с твоими щитами они должны дать тебе кушак!

— Да как можно сразу пояс получить и без жетона-то?! — удивился я.

Витати только фыркнула, демонстративно вздергивая подбородок.

— Парень, скажу тебе прямо, мало какой поясной печатник переживет встречу с тобой. Защиту от магии тебе дает руна Нид, а все остальное можно сделать с помощью Ур и Инг… Ты же даже режущие щиты освоил, не только ударные, что тебе те поясники? Они пока руки подымут да свои печати наколдуют, ты их уже в землю вколотишь на раз-два. Вот если их двое или трое будет, вот тогда да, тяжело…

— А ты с какими магами можешь справиться? — внезапно для самого себя спросил я.

Татуированные на запястье винефика кольца очень красноречиво говорили о том, что убивать печатных магов Витати приходилось. Учитель как-то объяснил мне значение этих меток. Высшей гордостью для келандского охотника на магов было покрыть всю руку такими кольцами, а великие воины, согласно легендам, вообще были покрыты чернилами с ног до головы.

После моего вопроса Витати как-то резко посуровела. Видимо, мой вопрос всколыхнул какие-то воспоминания. Скорее всего, как винефик попала в плен, а после — в рабство.

— С какими магами могу справиться? Если я здесь, то, как видишь, не со всеми, — уклончиво ответила девушка. — Ладно! Нечего прохлаждаться! Займись лучше делом каким, а тренировки продолжим завтра с утра, как и обычно…

Дел у меня было не так, чтобы много, но кое-что нашлось. Надо было бы сходить в город, послушать, что говорят. Зайти в тот трактир, где мы сидели с Торисом, да попробовать разыскать самого баронского отпрыска. Мы вроде решили, что он на днях зайдет за мной и мы вместе отправимся на поклон к его отцу, после того, как я получу жетон, но учитывая произошедшее… Надо попробовать найти парня самостоятельно. Ведь от идеи освоить верховую езду я не отказался.

Справедливо рассудив, что лишнее внимание мне ни к чему, я переоделся в одежду, в которой мы приехали в Шамоград. Штаны, правда, стали окончательно малы и приходилось демонстрировать всем окружающим свои тощие лодыжки, да и рубаха уже была тесновата. Куртку по такой жаре я не надевал, да и вряд ли бы в нее уже влез.

Кое-как затолкав в карман узких штанов кошель с монетами, я привычно повязал на запястье свой старый амулетик с руной Эо — который я сделал себе еще в Нипсе. За месяцы медная оправа погнулась, а камушек стал совсем тусклый, так что выглядел он не магическим амулетом, а простой безделушкой, которые таскают в моем возрасте все мальчишки. Кто в виде браслетов, кто — кулонами на шее.

По уму, у меня давно было достаточно денег, чтобы изготовить себе что-нибудь из серебра. Амулет был моей страховкой на случай, если кто-нибудь опять перережет мне глотку или ударит ножом, но неудобств он доставлял массу. Медь от пота и кожного жира постоянно зеленела, чем красила как кожу под собой, так и рукава одежды. Но чем-то именно этот амулет мне был дорог. Так что каждый раз, видя зеленое кольцо, оставленное на запястье амулетом, я только тяжело вздыхал и принимался скрести кожу речным песком, обещая самому себе уж на этой неделе сделать себе новый амулет, а старый — пустить на хлопушку, коих из-за тренировок с Витати я накрутил уже несколько ведер.

Но, как это и водится, на следующий день муки мытья забывались, а амулет возвращался на свое место — на запястье.

Уже двигаясь к воротам, я подумал, как на мое появление отреагируют горожане.

И не дойдя до выхода с территории поместья буквально десяток шагов, я остановился, будто вкопанный.

Меня не страшили городские улицы. Будь то маленький Нипс или огромный Шамоград — города были похожи друг на друга, это я четко усвоил за время нашего путешествия в дагерийскую столицу. Вот только всю свою жизнь я привык быть невидимкой, и даже когда я получил кольцо ученика мага, в Нипсе довольно быстро все ко мне привыкли. А в Шамограде я и вовсе сливался с толпой, потому что тут находилась главная Башня Круга. Для окружающих я был просто еще одним учеником, молодым парнем, что постигает тайны магии. Никто не знал, насколько я силен, кто мой учитель и на что я способен, если я сам им это не сообщал.

Но теперь, после того, как по науськиванию Эдриаса я сделал то самое «заявление» во время испытаний, все изменилось.

Я хорошо знал природу зевак. Достаточно определенному количеству незнакомых между собой людей разузнать что-то о конкретном человеке, что-то выбивающееся за пределы нормы, и мига не проходило, как все они превращались в стаю шакалов.

На меня будут смотреть. В меня будут тыкать пальцами. За моей спиной будут тихо перешептываться, куда бы я ни пошел.

Я точно знал, что так будет, ведь еще в Нипсе я не раз сам был частью подобной шуршаще-шепчущей толпы черни, что перемывает кости человеку, попавшему на всеобщее обозрение.

Мне нравилось быть учеником мага. Медное кольцо на моей груди притягивало уважительные взгляды окружающих. Но теперь весь Шамоград увидел, что я — ученик Осиора, Трибунального Истигатора Круга.

А это все меняло.

Окинув ворота взглядом, я уже было засобирался обратно — в свою комнату. Пойду, раздобуду какой-нибудь еды на кухне, пока не видит Ирман, и засяду крутить амулеты. Даже если барон Варнал не позволит мне зайти в его конюшни и получить уроки у своего сына, деньги мне пригодятся. Надо работать.

Но вдруг, меня окликнули:

— Эй! Рей! Рей! Иди сюда! Это я!

Вздрогнув от звука собственного имени, я оглянулся и увидел, что это был Торис.

Молодой баронет был все еще с лубком на руке, но одет совершенно простецки — в таких нарядах я выбирался на рынок, чтобы предложить купцам амулеты или сходить выпить кружечку сидра в трактир. А еще рядом с молодым Варналом не было видно старого слуги, который по предыдущим двум встречам с баронетом, преследовал своего господина и подопечного осуждающей тенью.

— Торис! Привет! — махнул я рукой, но быстро осекся.

Стоит ли так приветствовать молодого вельможу? Или я нарушил какое-нибудь неписаное правило?

Но было видно, что Торису буквально плевать на все правила. Парень выглядел, как надутый индюк, его буквально распирало от важности и гордости. Даже небольшие усики чуть топорщись в возбуждении. Видимо, у юного Варнала были хорошие новости.

Я быстро выскользнул за ворота, кликнув слугу закрыть за мной, и, не успел опомниться, как баронет подхватил меня под локоть и потащил куда-то вниз по улице.

— Ну, ты даешь! А ты чего не сказал, что великий колдун? И чего тех душегубов одним мизинцем не раскидал? А, понимаю… Меня боялся зацепить! Благодарю, благодарю! Мы с папенькой были на площади тогда, а он все идти не хотел… Даже в ложе место заняли! Ну, ты и выдал! А видел бы ты лицо герцога Торлорна, когда ты этот огненный поток наколдовал!.. Ух! А я сразу отцу рассказал, что теперь с тобой дружбу вожу! И что ты верховой езде обучиться хочешь! У нас, Варналов! Ох, папенька сразу оттаял! Говорит, хорошее дело будет, тебя же точно в гвардию позовут служить магиком! И не простым, а боевым! Может, к самой будущей императрице приставят в караул!

Мне едва удалось прервать поток Ториса и успокоить баронета.

— А ты чего так вырядился? — спросил внезапно парень. — Не по чину тебе как-то…

— Да так… Хотел незаметно в город сходить, на рынок, тебя может поискать… — уклончиво ответил я.

Торис же только важно покивал, мол, понял мою хитрую задумку. Сам он тоже был далеко не при параде. Как выяснилось, последние пару дней баронет приходил в обед к особняку и пытался выведать у слуг, где я и как со мной увидеться. Все хотел сообщить хорошие новости, да и его отец желал познакомиться и лично показать имперские конюшни будущему гвардейцу.

Все эти разговоры о службе в гвардии вместо учебы в Круге меня сильно сбивали с толку. Насколько я помнил планы учителя, никакая гвардия мне не грозила. Но, может, дело в том, что я показал на площади? Возможно, если раньше я мог отказаться от предложений аристократов, то теперь я такой роскоши буду лишен, и дело тут не только в моем учителе, сколько в каких-то других договоренностях между Башней и дворцом императора?

Но так как я ничего в происходящем не смыслил, то просто кивал в унисон всем догадкам Ториса, которыми баронет все сыпал и сыпал, пока мы двигались к северо-западным воротам, что стояли на стыке района Пяти Холмов и, собственно, северной части города.

Императорские конюшни были разделены на две части. Малая ее часть находилась на Замковой Горе, на территории императорского дворца. Там содержались личные скакуны императорской семьи, дворцовой охраны, гонцов и гостей престола.

Главные же конюшни были вынесены за пределы города, за северной стеной. Там размещались и основные стойла для животных гвардии, лошади бойцов шамоградского корпуса, там занимались племенной работой и разведением по мере возможностей. Еще за северной стеной был построен ипподром, к которым примыкали одни из городских конюшен — они были отделены от императорских. Там содержали лошадей те, кто не мог позволить себе собственную конюшню на территории особняка или жилья. Въезд верховых животных был строго регламентирован, особенно в северные районы. Если ты приводил внутрь стен лошадь, то должен был обеспечить и уход, и вывоз навоза с территории своего жилья. Все официальные владельцы лошадей, кто держал животных внутри Шамограда, платили специальный городской налог на уборку улиц и обслуживание колодцев, так что путники, что стремились в столицу, предпочитали останавливаться либо за пределами городских стен, загаживая косые улочки Двух Корон или района западных ворот еще сильнее, или же сдавали своих животных на конюшни, что стоило тоже недешево.

Все это я узнал от Ториса, который без умолку трещал, пока мы шли каменными улицами северной части города к воротам. Время от времени на нас косились, но простенький герб на груди Варнала, что все равно был нашит даже на потертой жилетке, останавливал стражу или прохожих от ненужных вопросов при всей непритязательности моего босяцкого наряда.

— Ну не знаю, в Нипсе таких правил не было, — ответил я.

— Да ладно, прямо можно было в городе лошадь держать? У нас в империи такие законы есть почти везде, ну, в крупных городах со стенами, — удивился Торис.

— Да там и лошадей было не особо, только на рынках, да и те — тягловые. Портовый же город, — ответил я. — Да и город небольшой был, куда там верхом ездить… Только если в столицу, а так — все морем.

Торис важно покивал, обдумывая мой ответ. И в самом деле, пусть Шамоград и был связан рекой с морем, очень много товаров приходило в город по земле, в отличие от моего родного Нипса. Так что и гигантский рынок за западной стеной, и правила касательно лошадей — все это имело смысл для дагерийской столицы, но было мне абсолютно чуждо.

Наконец, мы подошли к северным воротам. Прорвались через поток телег и людей, что входили внутрь кольца стен и покидали Шамоград, после чего оказались на внешней стороне городских укреплений. Тут застройка была еще плотнее, чем внутри города, и это меня удивляло еще со времен нашего с учителем приезда в дагерийскую столицу. У Ториса на этот счет особо идей не было, хотя баронет предположил, что, возможно, дело было в тех же налогах. Вероятнее всего, жить за пределами крепостных стен было в разы дешевле, так что тут оседали люди попроще, с небольшим доходом.

Весь путь до конюшен занял у нас чуть более получаса, и то, только потому что Торис за последние несколько дней разведал оптимальный маршрут от дома учителя. Шел бы я один — ушло бы вдвое, а то и втрое большее количество времени.

Территория императорских конюшен и близ стоящего ипподрома, чаша которого возвышалась над близ стоящими домами, была огорожена довольно высоким и крепким забором. Сразу было видно, что ограда содержится в хорошем состоянии, постоянно осматривается и ремонтируется. Никаких посеревших от старости досок или гнилых пробоин, через которые можно попасть внутрь или незаметно перетащить мешок с овсом. Да и сторожки, что стояли по периметру в зоне прямой видимости, да пара смотровых башенок на территории, намекали, что соваться сюда без спроса не стоит. Торис нырнул в калитку, важно кивнул охраннику, я же последовал за ним. Видимо, герб Варналов был вполне себе пропуском на территорию, либо же парня тут знали в лицо.

— Мы с обратной стороны подошли, главные ворота вон там, — неопределенно махнул рукой Торис. — Я потом покажу. Пойдем! Порадуем отца, что ты наконец-то нашелся!

Мы прошли небольшим пустынным двориком и углубились в лабиринт хозяйственных построек. Сразу вспомнились рыбные доки в Нипсе: те же кривые улочки и узкие проходы, стены старых амбаров и сараев с инструментом, пустота и уныние. Люди тут ходили редко — это было видно по слою нетронутой пыли, что лежала вдоль стен.

Моя бедовая голова довольно быстро вывела воспоминания о доках ко дню, когда вот как раз в таком косом переулке меня ударили ножом в бок и перерезали горло. Во рту резко стало сухо, а ладони наоборот — чуть вспотели, и только большим усилием воли я удержался от того, чтобы поднять вокруг себя дикие щиты. В момент тревоги мне даже показалось, что магические потоки, которые все это время лишь изредка мелькали на самом краю зрения, будто постоянно норовили спрятаться у меня за спиной, вышли на свет и стали более явными. Но наваждение довольно быстро прошло: через мгновение, после того, как первый приступ паники отошел, я видел только крепкую спину Ториса перед собой, и ничего более. Никаких цветных нитей и потоков, что пронизывают все сущее.

На секунду мне почудилось, что я вовсе все еще в Нипсе. В ноздри ударил соленый запах моря, которого мне так не хватало в Дагерии, а шагающий впереди Торис превратился в Грана. Даже показалось, что все, случившееся со мной после того случая — не более, чем мимолетное, призрачное видение, что иногда преследует тебя на стыке сна и бодрствования, перед самым восходом солнца.

Но вот, где-то вдали заржала лошадь, и наваждение схлынуло окончательно.

Я в Шамограде, иду знакомиться с целым бароном, что разводил лошадей для императорского дворца и личной гвардии дагерийского монарха.

А Нипс, со всеми его такими простыми и понятными тревогами и происшествиями остался далеко в прошлом, казалось, будто бы уже в другой жизни.

Я чуть отстал, так что к моменту, когда я вышел из лабиринтов хозяйственных построек, Торис уже пересек довольно большой двор и направлялся к группе конюших, собравшихся вокруг одного человека.

— Рей! Ты чего там застрял?! Иди сюда! — махнул рукой Торис.

Конюшие мгновенно обернулись на крик баронета и, чуть расступившись, показали, вокруг кого они собрались.

Барон Варнал собственной персоной, в таком же, как у сына потертом жилете с выцветшим, но ярким гербом над сердцем, стоял в окружении своих людей и, улыбаясь во все зубы, ждал, когда же я подойду и буду ему представлен.

Уже сейчас я понял, что моя выходка на площади имела смысл. Из безымянного мальчишки с медным кольцом на груди я стал молодым магом, с которым хотят водить знакомство.

В который раз за день ладони предательски похолодели, но я сжал пальцы в кулаки и сделал уверенный шаг вперед, навстречу новой жизни и статусу, в которые меня буквально втолкнул Эдриас.

Глава 18. Затишье перед бурей

Барон Варнал оказался человеком противоречивым.

Когда я увидел его в первый раз, он показался мне истеричным вельможей, что способен только кричать и угрожать окружающим. Однако когда я увидел отца Ториса за работой — на конюшнях, мне открылся совершенно иной Варнал.

Барон был собран, четок и проницателен. Строг — не без этого, но даже если он повышал на кого-то из работников голос, то исключительно заслуженно. Даже двигался по территории конюшен и ипподрома он как-то иначе, увереннее и в тоже время вольготнее.

Как сказал сам Торис, его отец не слишком ладил с людьми и намного больше любил своих лошадей. В этом барону и впрямь не было равных. Я не слишком много смыслил в лошадях, да что там — я вообще ничего в них не смыслил — но даже на мой неискушенный взгляд обывателя, в хозяйстве Варнала царил идеальный порядок и дисциплина.

Никакой грязи на территории, все стойла убраны, лошади почищены и ухожены, у всех есть свежая вода, а кормили скакунов только отборным овсом. При этом животные не скучали в стойлах. Многочисленные конюхи и их помощники постоянно заводили и выводили все новых и новых животных с выгула или на выгул, а совсем молодых — объезжали серьезные, почти хмурые мужчины из старших. В конюшнях совершенно не было рабов — только вольнонаемные, чем барон гордился. Сам Варнал любил повторять, что никого тут работать не заставляет: если что не нравится — можешь идти на все четыре стороны, а на место глупца он найдет кандидатуру получше.

И на вершине этого четко действующего механизма находился барон Варнал — главный конюший императорского дворца.

Как объяснил мне Торис, титул этот был крайне почетным. Получил его барон совсем недавно — пару лет назад и действовал он, только пока старший Варнал был лично в Шамограде. Конечно, при дворе некоторые осмеливались отзываться о Варнале не слишком лестно, но делалось это тихо и с оглядкой: пусть барон и был провинциалом, но он был лучшим коннозаводчиком империи и любимцем престола, ведь только Варналы разводили сразу две самые популярные породы лошадей.

Первая — это широкогрудые боевые дагерийские кони, крайне напоминающие по своему профилю тяжеловозов, что так любили в сельской местности крестьяне. Но в отличие от рабочих собратьев, варнальские скакуны отличались большей скоростью и активностью, что так нужна была в бою, мощные и крепкие ноги позволяли лошади удерживать на спине не только закованного в сталь всадника, но нести и собственную броню.

А вот за вторую породу лошадей Варнал и получил титул конюшего. Это были тонконогие ирубийские скакуны. В отличие от своих западных собратьев, это были грациозные животные без единой унции жира под шкурой, с высокой шеей и небольшой узкой головой с глазами чуть навыкате. По словам Ториса, оседлав такого красавца однажды, ты больше никогда не захочешь сесть на другую лошадь, ведь именно ирубийские скакуны были чаще других лошадей склонны к иноходи — особому способу шага, когда лошадь одновременно поднимает обе ноги с одной стороны, а не чередует их. Это делало езду на таком животном крайне комфортным, а иноходь особенно ценилась среди аристократов, что предпочитали путешествовать верхом. Да и прогулки на подобных лошадях никогда не были столь утомительны, как на животных с обычным аллюром.

К моему удивлению, во время знакомства барон Варнал отказался от моей платы за уроки. Договорились на то, что я буду помогать Торису, который в свою очередь подчинялся одному из старших конюхов. Я очень удивился тому, что сын барона не заправляет тут всем, а наоборот, слушается какого-то простолюдина, но потом парень объяснил мне, что у них так заведено и он до самостоятельных решений, по мнению отца, еще не дорос. Особенно с учетом происшествия в переулке. Так что в мое и без того насыщенное расписание добавилась и работа на конюшнях.

В последующие дни учитель никак не показывал своего недовольства. Холодок, который пробежал между нами во время разговора в кабинете мага, ушел, и я снова принялся за учебу. Вот только печати мы больше почти не практиковали — сосредоточились на том, что Осиор назвал магическим зрением.

— Как дела на конюшнях? — спросил за завтраком Осиор.

Возвращался в имение я теперь поздно, после захода солнца, так что с учителем не встречался. Он в это время уже был в Башне и сам приходил домой ближе к полуночи.

— Хорошо, даже отлично, — ответил я, отправляя в рот очередную ложку каши. — Варналы вообще странные какие-то дворяне. На людях спесивые гордецы, а вот на конюшнях совсем иные люди. Барон бы тебе понравился, учитель.

— Правда? — повел бровью Осиор.

— Угу, — кивнул я. — Прямой человек, когда вопрос касается дела. И руки не боится замарать. Даже не верится, что он приехал со свитой ругаться к нашим воротам… Вот вчера кобыла рожала, так он сам пошел в стойло и…

Далее последовал весьма красочный рассказ о том, как одна из кобыл вчера прямо на моих глазах ожеребилась, а отец Ториса не просто командовал процессом — принимал в нем самое непосредственное участие.

Не сразу, но я заметил, что мой рассказ интересовал больше даже не учителя, а Витати. Когда я в подробностях описывал увиденное — а посмотреть было на что, поверьте! — девушка буквально замерла, внимательно слушая мой рассказ. Видимо, верховая езда и лошади — это то немногое, что могло заинтересовать флегматичную келандку. Примерно такое выражение лица было у Витати, когда она выбирала себе саблю, да, наверное, еще в бою. Все остальное время, казалось, дочери Келанда не то, что нет дела до происходящего — даже дышать лень, и делает она это исключительно по необходимости.

— Очень интересно, — с усмешкой сказал Осиор, когда я закончил. — У меня тоже есть кое-какие новости.

В следующий момент на гладкую столешницу перед наставником лег небольшой, с два дюйма серебряный жетон мага с оранжевой полосой по всему контуру и тонкой, но крепкой серебряной цепочкой.

Жетон мага. Мой жетон.

Я сразу это понял по вопросительному взгляду Осиора. Наставнику было интересно, как я отреагирую на такой невысокий титул, ведь это был жетон Защиты. Еще до испытаний мы обсуждали, что выше жетона целителя прыгать смысла нет, но после того, что я устроил на испытаниях…

— Почему оранжевый? — глухо спросил я, пожирая глазами знак отличия мага.

— Я настоял, а Виола и другие были не против, — ответил Осиор. — Мы сомневались еще в пользу жетона целителя, но решили, что твоя основная руна — Ур. Ты это четко показал. Твои блуждающие щиты и способность вплетать дикую Инг во вторые печати впечатлила Круг, тут я с ними согласен. Так что было решено выдать тебе именно этот жетон. А еще архимаг сказала, что нечего тебе делать в ее кабинете до начала общей учебы, твоего владения руной Инг достаточно, чтобы Башня стала обучать тебя на пояс. Так что до осени в Башне тебе появляться не придется.

Жетон так и остался лежать на своем месте до конца завтрака. Я буквально боялся дотронуться до серебряного диска, Осиор же делал вид, что ему совершенно все равно. Единственный человек в комнате, кому не нужно было притворяться — это Витати. Ей на самом деле было плевать на то, какие там цацки выдают друг другу печатники.

Но вот, последний кусок булки с медом съеден, последний глоток чая — сделан, так что пришло время забрать свой знак мага.

— И я должен буду носить его постоянно? — спросил я.

— В Шамограде, думаю, да, — ответил Осиор. — Хотя это и не обязательно, на самом деле.

Наставник продолжал наблюдать за моей реакцией, будто бы желал что-то увидеть. Смятение? Раскаяние? Сейчас, когда передо мной лег жетон защиты, меня раздирало от противоречивых чувств. Сначала я возмутился, что меня не оценили по достоинству, но потом… Меня еще сильнее нахлынуло ощущение, что я — самозванец, который с помощью Эдриаса втерся в доверие к Осиору и прочим магам. И что даже жетон мага Защиты — это слишком.

Сейчас мне как никогда хотелось вернуться в прошлое и отмахнуться от дара мертвого мага. Не устраивать «заявление», как сказал Эдриас, а просто показать, что умею — без магического зрения, колдуя совершенно обычные печати. Ведь даже без способности видеть разлитую в пространстве магию, я был очень сильным колдуном, это не раз повторял учитель, на это намекала Витати и даже архимаги. Может, получил бы титул целителя…

И зачем я только все это устроил?..

Диск с оранжевой полосой тяжело лег в ладонь. Я немного покрутил его в руках, после чего Осиор встал со своего места и, забрав жетон из моих ладоней, надел его на мою шею.

— Теперь ты полноправный маг, Рей, — растягивая слова, сказал учитель. — И это только начало. Тебе придется очень постараться в дальнейшем.

Я поднял глаза на наставника, что сейчас стоял передо мной в своей неизменной песочной мантии и понял, что так Осиор фактически со мной прощается. В тот момент, когда серебряная цепочка легла на мою шею и плечи, а жетон — коснулся груди, я окончательно стал самостоятельным магом. И теперь истигатор может только направлять меня, но приказывать — больше не имеет права.

Нет, скажи Осиор выбросить жетон и вернуться с ним на Лаолису — я бы выполнил это указание, не раздумывая ни секунды. Но по лицу учителя было видно, что этой дороги для нас уже нет. Ни для него, ни для меня.

Чего Осиору стоило организовать мне титул простого оранжевого мага? Умом я понимал, что натворил много дел, но и отметить меня должны были соответственно. А еще я попал в поле зрения множества вельмож со всей Дагерии, а что самое паршивое — в поле зрения племянника императора. Так говорил учитель. А тут получается, что Осиор будто бы пытался сбить их со следа, показать меня незначительным, не стоящим внимания… Чтобы я мог спокойно продолжить свою учебу в Башне Круга под его присмотром.

За прошедшие дни я четко для себя решил: я не хочу ввязываться в дрязги благородных представителей Дагерии. Устав четко отделял магов от простых людей, и только последние договоренности Башни с Дворцом Императора вносили некоторые корректировки в древний текст. Делали магов зависимыми. Может, мне на самом деле стоит заткнуться и спокойно принять то, что я теперь маг Защиты — а это весьма уважаемый титул и полезные в совершенно различных ситуациях руны, как не крути.

Вот только… Как на это отреагирует Эдриас?

То, с какой легкостью мертвый маг толкнул меня на столь опрометчивые действия, поражала. Я сам по себе был парнем осторожным — но стоило загадочному колдуну открыть видение и явиться передо мной, и грудь будто начинало разрывать от бравады. Под взором Эдриаса я чувствовал себя совершенно ничтожным и был готов на что угодно, лишь бы впечатлить моего дарителя.

А еще, нехотя, но я признался себе: я боялся, что Эдриас разочаруется во мне и разорвет наш уговор.

Ведь если он смог вселиться один раз, что ему помешает сделать это снова? Тот же Осиор был кандидатурой намного более привлекательной для поиска этой неведомой Сферы. И если Эдриас смог сделать из меня мага, то что ему стоит исцелить моего наставника? И ведь Осиор не был молодым мальчишкой. Он был опытным и очень сильным колдуном даже без помощи мертвого мага, что колдует радужные печати. А на что бы они были способны вместе?

Обо всем этом я размышлял уже в своей комнате — сегодня у меня было немного времени заняться своими делами, а значит, я засел за изготовление амулетов. Нельзя заставлять покупателей ждать, особенно, если я теперь полноправный маг.

Внезапно в дверь легонько поскреблись — это была Витати. К моему удивлению, девушка спросила, как идут мои уроки езды.

— Да неплохо. Каждый день Торис выгоняет меня на ипподром. Барон Варнал разрешил мне взять серую смирную лошадку в темных яблоках, дагерийской породы, она как раз подходит для учебы лучше всего, — ответил я.

— И как, держишься в седле? — уточнила Витати.

Я только скривился, возвращаясь к недоделанному амулету.

— Спина и плечи болят так, что еле разгибаюсь по утрам. И задница… Но Торис сказал, это нормально…

Внезапно я услышал тихий-тихий смешок, но когда оглянулся, лицо Витати было совершенно обычным — не выражающие никаких эмоций серые, почти белесые глаза, тонкая нить плотно сжатых губ. Но я точно слышал — смеялась!

Это было едва ли не удивительнее, чем то, что я вообще стал магом, потому что единственное проявление эмоций винефика, что я видел в последние месяцы, была иронично поднятая бровь. Даже палкой по горбу она меня стегала как-то… прохладно и чуть отстраненно. С тем же успехом она бы могла бить так стену или стог сена. Нет, Витати могла прикрикнуть во время тренировок, но делала она это исключительно по-учительски, пытаясь меня подстегнуть, а не потому что этот ор рвался из ее груди.

— А чего спрашиваешь?

— Да так… — уклончиво ответила винефик. — Думала с тобой сходить, посмотреть на твои успехи.

В этот момент меня осенило. Почти что рожденная в седле, Витати на самом деле интересовалась верховой ездой. И чего я не предложил ей это раньше сам? Может, была бы не так строга на утренних тренировках…

— Да, конечно, было бы здорово. Я только спрошу сегодня у Ториса и барона Варнала, хорошо? — уточнил я.

Быстрее, чем того следовало, Витати кивнула в ответ и я увидел, что в этот момент мы не слишком сильно отличались. Она тоже была молода и, очевидно, скучала в четырех стенах поместья.

К обеду я выбрался в город и заглянул к господину Амиру. Купец был крайне рад меня видеть, но больше я был благодарен ему за то, что он ни звука не издал на тему испытаний. Жетон мага на моей груди, который я надел поверх легкого жилета, говорил сам за себя.

Я принес купцу несколько целебных амулетов и еще парочку — для Горинса, которого сегодня на рынке не оказалось. Господин Амир сказал, что его товарищ сегодня занят на большом рынке за западными воротами.

— Цену повысить не думал? — спросил мужчина. — Ты же теперь полноправный маг, а не просто ученик.

Я мельком покосился на жетон на своей груди, и только мотнул головой.

— Меня цена устраивает, да и с заказами справляюсь. Вот если бы покупали больше, чем я могу изготовить — тогда да… А так, что мне, сидеть и бездельничать?

— Ну, многие любят побездельничать, — наставительно сообщил Амир, проверяя последний камень.

В этом купец был всегда строг. Знакомство знакомством, но товар проверить надо.

— Благодарю за амулеты, господин маг, — сказал мужчина, и протянул мне ладонь.

Я даже немного замешкался — ко мне ли обращаются? — а после, смущенный, пожал крепкую сухую ладонь купца, подтверждая окончание сделки.

«Господин маг», — стучало в голове.

Времени на обед в поместье учителя у меня не оставалось, так что я заглянул в мой любимый трактир, где мы с Торисом выпивали эля. Хозяин, увидев жетон на моей груди, вылупился, как выброшенная на берег рыбина, после чего быстро-быстро принес к моему столику кружку с прохладным сидром.

Этот был прошлогодним — до нового урожая было еще несколько месяцев, но все равно, очень недурственным на мой неискушенный взгляд.

Я заказал еще похлебки с куриными потрохами, половину булки хлеба и немного свежего козьего сыра — пообедать перед тем, как идти на конюшни. Вот только надо будет заглянуть домой, взять рабочей одежды, нечего марать парадную рубашку и чистые штаны…

На меня изредка кидали любопытные взгляды, но никто из посетителей не докучал вопросами и не задирал. Первое — я хоть и стал узнаваемым в Шамограде, но размер печатей помнили все, а кто не видел — тем рассказали. Ну и второе — жетон мага позволял мне свободно защищаться от любых нападок, да и кто в здравом уме станет в Шамограде задирать магика? Пусть колдун и не дотягивает до шести футов ростом и чуть больше сотни фунтов весом, а усы с бородой у него и вовсе еще не начали расти?

Так что с едой я покончил довольно быстро, заглянул в дом учителя, прихватив смену одежды, после чего двинул к северо-западным воротам, а там — на ипподром.

Я ужепредвкушал, как Торис будет поздравлять меня с вручением жетона — и пусть это было сделано мимоходом, за завтраком, а не в главном зале Башни сразу после испытаний — а я в ответ гордо раздуюсь, как тот индюк. Но меня ждало полнейшее разочарование. По всей конюшне туда-сюда бегали работники, а по лицу Ториса было видно, что он вовсе не рад, что родился на свет. И во главе всего этого стоял рычащий на всех подряд барон Варнал:

— Давайте! Пошевеливайтесь! Все должно быть в лучшем виде!

— Что такое? — спросил я у товарища, поймав того за локоть.

Торис лишь скользнул взглядом по жетону на моей груди, а после ответил:

— Да, пару часов назад гонец прибыл из дворца. Сообщил, что завтра, мол, их величества в сопровождении двора желают устроить охоту…

Я совершенно не понял, от чего весь переполох, что было написано у меня на лице. Так что Торис только тяжело вздохнул, и продолжил:

— Такие дела планируются за несколько недель, Рей! За несколько недель! Приготовить животных, договориться с егерями о воде, погрузить фураж… Охота же может и затянуться на пару дней… Масса вопросов! А тут взяли, и все сбросили на нас! Будто бы мы крайние!

— Поэтому твой отец так… Взвинчен? — спросил я, аккуратно подбирая слово, чтобы описать орущего сейчас барона Варнала.

— О да, именно поэтому, — со смешком ответил Торис. — Слушай, ты же хороший целитель?

Не успел я ответить, как меня наконец-то заметил сам барон, после чего старший Варнал, будто бык, устремился к нам с Торисом через весь двор.

— Рей! Вот ты где, а я уже подумал, что будешь отлы… О! Жетон! Поздравляю-поздравляю! Но не задирай нос! Это ничего не меняет! Ну-ка, покажи печать Ис! Живо!

Глядя, как лихорадочно блестят глаза Варнала, я решил подчиниться и наколдовал двухфутовую желтую печать.

— Отлично! Поедешь завтра с конюхами в обозе, младшим целителем! Этот ирод Магнус опять нажрется втихоря где-нибудь, а если лошадь ногу повредит?! Вот ты-то и пригодишься, если что… Плачу десять серебра и питание! — отрезал барон.

Я хотел было возразить, что у меня хватает других дел и забот, да и десять серебра за целый день — это смешная плата. Я на вдесятеро большую сумму могу наделать амулетов, которые потом за пару недель продам купцу Амиру или еще кому, но сумел вовремя прикусить язык. Не стоит злить главного конюшего, ведь ездить-то верхом я еще толком не научился. Так, едва-едва держался в седле.

Единственное, что я успел сказать, пока возбужденный барон не скрылся в недрах конюшни — чихвостить подчиненных и наводить суету — договорился, что со мной поедет моя наставница, Витати.

— Келандка? — уточнил барон. — Не имею ничего против Детей Степи рядом с моими лошадьми, раз уж тебе нужна нянька! Но платить ей я не буду!

От этих едких слов у меня перехватило дыхание и сами собой сжались кулаки, но я сумел быстро вспомнить, что барон сейчас на взводе. Вот такой вот он становится, мерзкий и гадкий, когда нервничает. Так что я смиренно кивнул, после чего старший Варнал наконец-то скрылся восвояси, а свидетельством того, что отец Ториса все еще где-то рядом, были зычные крики откуда-то из недр императорских конюшен.

— Да ладно, это большое событие — императорская охота, — как-то не слишком радостно сообщил Торис. — Да и работа у нас будет не пыльная. Знай, сиди себе в телеге и жди, пока герцоги да графы соизволят слезть с лошадей и начать попойку.

— Ты говоришь так, будто бы сам не вельможа, — упрекнул я товарища.

— Варналы не из таких, — гордо сообщил Торис, вздергивая подбородок, что в последний раз я видел только в день нашей встречи, — охота — серьезное дело. Тут нужно умение, выучка, хороший егерь, пара борзых и пара гончих… Обязательно чтобы с опытной сукой! А то, что устраивают завтра — конная прогулка с возлияньями, чистый балаган! А пьяным на лошадь вообще садиться нельзя! Скинет на раз-два, только ногу сломаешь, а то и шею… Только вот скажи ты это столичным!

Торис демонстративно сплюнул сквозь зубы, совсем как простой конюх, после чего хлопнул меня по плечу и позвал за собой. Сегодня я в седло не сяду, но помочь Варналам все же стоило.

Все равно я уже пришел, да и работа добавила бы этому бестолковому и пустому дню хоть какого-нибудь смысла. Потому что внутри я чувствовал себя совершенно потерянным, будто корабль, что замер в штиле и не может двинуться с места.

Глава 19. Братская помощь

Осиор был крайне благодарен Неро за то, что тот два дня назад буквально за руку поймал его у кабинета Виолы.

— Надо переговорить! — шикнул красный истигатор, указывая глазами на дверь.

Не понимая, что происходит, Осиор все же сделал шаг назад.

— Ты собрался к нашей прекрасной волшебнице за жетоном для парнишки? — то ли спросил, то ли сказал очевидное Неро.

Осиор только кивнул.

— Пойдем ко мне, есть разговор, — повторил Трибунальный Истигатор.

Времени было еще масса — Виола ждала его в течение всего дня, точного времени Осиор ей не сказал — так что можно было и выслушать, что ему скажет Неро.

— Вина?

— Лучше чаю, — отмахнулся Осиор, опускаясь на широкий диван в кабинете Неро.

У него тоже когда-то был такой кабинет, наверное, и сейчас есть, но Осиор там ни разу не появился с момента своего возвращения в Шамоград.

— Как знаешь, — пожал плечами хозяин. — Я вот о чем хотел потолковать…

Оба притихли, пока вошедший слуга расставлял посуду на столике, после чего Красный Истигатор продолжил:

— Слышал, ты продавил Виолу на синий жетон для парня?

— Слишком грубое выражение — продавил, — уклончиво ответил Осиор. — Скорее, указал на очевидное. Рей силен, этого не отнять. И раз уж его силу увидела вся столица…

Неро лишь покачал головой, прошелся по кабинету и погрузился в ворох бумаг на столе, не говоря ни слова.

Осиор хорошо знал эту игру. Неро любил покрасоваться, этого у него было не отнять. Но ради того, чтобы услышать, что скажет его собрат по трибуналу, стоило потерпеть эти его маленькие спектакли. Пусть тешит свое самолюбие, он же, Неро, сам и позвал Осиора в кабинет. Значит, в любом случае скажет все, что планировал.

— Вот, посмотри, — морщась, Неро протянул истигатору какой-то свиток.

— Что тут? — подняв бровь, спросил истигатор.

В этот момент в кабинет вошел слуга. На подносе он нес небольшой чайничек из тонкого мандагенского фарфора, что не укрылось от Осиора.

Неро не любил чай. Предпочитал вино, и чем дороже — тем лучше. Это знал каждый маг шамоградской Башни Круга.

Этот чайник был предназначен для гостей, возможно — лично для него, Шестого Трибунального Истигатора, чья любовь к горячим напиткам шла рука об руку с его непоколебимой верой в Устав. Да и сам отвар был выше всяческих похвал, и по запаху, и по вкусу.

— Так что тут? — повторил свой вопрос Осиор, указывая взглядом на свиток, что сейчас лежал на столике, рядом с чашкой.

— Списки магов, что требуются на службе во дворце. Ознакомься.

На лице Неро застыла гримаса брезгливости. Первый Трибунальный Истигатор смотрел на свиток из имперской канцелярии, будто бы на свернувшуюся клубком змею.

— Вижу, тебе не нравится сам факт существования этого списка, — протянул Осиор, разворачивая документ и погружаясь в чтение.

— Ты прав, брат, — кивнул Неро. — Сам факт его существования уже попирает основы Устава, но, как любят повторять наши дорогие архимаги: «тяжелые времена требуют тяжелых решений». Круг не в лучшей форме для того, чтобы ссориться с империей. Какой бы дряхлой с виду она не была. Так что да, к моему глубочайшему сожалению, этот список существует.

После чего Неро умолк, позволяя Осиору погрузиться в чтение.

— Я не понимаю… Как вы вообще на это согласились? — пробормотал истигатор, пробегая глазами строчку за строчкой.

— Обрати внимание на список в конце. Требования по направлению на службу в гвардию, — уточнил хозяин кабинета.

Осиор уже увидел, что именно хотел показать ему Неро. Квоты на магов в зависимости от жетона. Основной интерес представляли целители и маги охраны, а вот маги с красными и оранжевыми жетонами шли по остаточному принципу. Причем в документе четко говорилось, что Башня сама определяет, кто из учеников годен для службы в гвардии.

— То есть ты хочешь сказать, что Рея можно просто… спрятать? — уточнил Шестой Трибунальный Истигатор.

— Я удивлен, что Виола не предложила тебе это решение, брат, — покачал головой Неро.

— Я был уверен, что службу проходят все ученики Башни, мне не говорили о квотах на набор, — возразил Шестой Истигатор.

— И продавил Виолу в своем лучшем стиле. Потребовал для парня лучшее из возможного.

— Потребовал, — согласился Осиор. — Но вопрос в том, не решит ли герцог или императорская семья, что Башня занимается подлогом?

Красный Истигатор хмыкнул и, подняв бокал с вином, сделал большой глоток.

— Ты думаешь, за пять лет только тебе повезло нарваться на магическую аномалию? Конечно, проще всего было бы объяснить все амулетами, особенно, если учесть, что твой парень и так ими приторговывает… да-да! Я в курсе! — усмехнулся Неро. — Работа такая, сам знаешь. А если учесть, что Имирий почти самоустранился от дел Трибунала в последний год, и именно мне выпала честь общаться с вельможами…

Последнюю фразу Неро почти выплюнул, а глаза истигатора опасно блеснули. На секунду Осиору показалось, что его товарищ по службе и брат по трибуналу — чудовище, но наваждение быстро схлынуло. Перед ним был все тот же утонченный, надменный, но такой знакомый и надежный Неро.

— Как Имирий вообще разрешил подписать такой договор? — недовольно спросил Осиор, бросая свиток на стол. — Или в Трибунале уже совсем забыли, для чего и чему мы давали присягу?

Неро демонстративно закатил глаза и прошелся по кабинету.

— Ты же знаешь Имирия. Он всегда считал, что Трибунал обязан подчиняться архимагам, всецело и во всем. Вот и результат. Когда договоренности подписывались, я оказался в меньшинстве.

Неро бросил короткий взгляд на Осиора, и тот все понял. Истинно преданные Уставу, такие как он и Неро, не смогли сопротивляться кабальному договору, потому что он, Осиор, сбежал, не предоставив себе достойной замены, лицемерно сохранив титул, булаву и плащ с фибулой.

— Думаю, больше таких ошибок мы не допустим, — серьезно ответил Осиор, что вызвало у Неро искреннюю улыбку.

— Но сначала, надо спрятать твоего пацана. Я не хочу, чтобы еще один талантливый маг занимался тем, что охранял чью-нибудь благородную задницу. Они же наше будущее! Будущее Круга! Так что если мы запишем его в маги Защиты, то сможем вообще вычеркнуть из основных списков на службу… А если герцог Торлорн или сами Форлорны потребуют мальчишку, по условиям документа они не смогут использовать его, как боевого мага. Так, ремонтировать стены и стоять в карауле. Тихая и непыльная служба, а что самое главное — строго в Шамограде.

Осиор согласно кивнул. План Неро ему нравился. Он почему-то решил, что раз уж его ученик так громко заявил о себе, то пути назад нет. Но оказалось, что бюрократия может работать в обе стороны. Решение о присвоении оранжевого жетона Рею никто из вельмож оспорить не сможет — это внутреннее дело Круга. Да и условия предоставления магов для гвардии и в найм были прописаны весьма четко. И в первую волну Рей не попадал вообще никак. Чтобы добраться до парня, дворцу или аристократам придется нанять всех, кто сдал на жетон целителя в этом году. А это почти полностью истощит квоту и приведет к колоссальным расходам для казны. Потому что кроме немалого жалования для магов, дворец платил еще напрямую и Кругу.

— И на будущее, — бросил Неро, когда они с Осиором обсудили все детали и Шестой Трибунальный Истигатор засобирался на выход, — приходи сначала ко мне, брат. Виола не часть Трибунала, она все же архимаг.

— Учту, — серьезно кивнул Осиор. — Я получил урок.

Неро лишь кивнул в ответ, наблюдая, как широкая спина его заклятого друга скрывается за дверью.

Всемогущие руны! Ну почему, почему Осиор не может быть его союзником в этой войне?! Почему они будут вынуждены рано или поздно столкнуться лицом к лицу?!

Устало потерев переносицу, Неро опустился в свое любимое кресло. Сегодня он ожидал еще одного гостя, но уже в своем имении. Истигатор подергал за кое-какие ниточки и устроил так, что завтра или послезавтра императорская семья устроит охоту. А это значит, Асан должен отчитаться, что нашел исполнителей. Неро был не из тех людей, кто делал одну ставку. Возможно, что-то пойдет не так и Рей все же угодит на службу к Торлорну или другому влиятельному вельможе. А значит, у него должны быть варианты.

Вроде бы, он справился. Вывел из расклада пацана, причем без лишней крови, не привлекая внимание Осиора. Вбил между ним и Виолой клин, ведь по лицу истигатора было видно, что у него масса вопросов к белокурой волшебнице.

Неро усмехнулся. Извини, Виола! Все ради будущего магов!

Глава 20. Дикая охота

Учитель конечно не одобрил мой отъезд на день, а может и два, но и противиться не стал. Сказал только одно:

— Рей, смотри, не вляпайся в какую-нибудь историю. Занимайся делом, на которое тебя подрядил барон Варнал, хорошо?

Маг внимательно посмотрел на меня, так что пришлось перестать жевать и уверенно кивнуть в ответ. Понял я, понял, никаких приключений.

— И еще, — добавил учитель, щедро намазывая липовый мед булку, — не связывайся с аристократами.

— Почему же? — удивился я.

— Варналы — исключение из правил. Барон при первой нашей встрече пытался вести себя, как принято в их кругах — нагло, нахраписто, требуя чего-то по праву своего рождения и статуса. Это потом ты познакомился и с его сыном, и с ним самим. Но вот прочие вельможи могут быть не столь приятны в общении…

— Я никогда не говорил, что барон приятный человек, — скривился я.

Осиор многозначительно поднял бровь, так что я мигом заткнулся.

— Не перевирай. Ты понял, о чем я говорю. Варналы — из провинции, горды и самодостаточны. Это довольно редкий тип людей, которые не прогибаются под столичный лоск, потому что состоялись в своих делах. И это удивительно переплетается с тем, что они еще и весьма богаты, что встречается совсем уж нечасто.

— Я думал все аристократы богачи, — сказал я.

На этих словах Витати фыркнула, а Ирман, что проходил мимо с чайником, развесив при этом уши, демонстративно закатил глаза.

— Ты уже столько живешь в столице, а еще ничего не понял! — воскликнул слуга, вклиниваясь в беседу. — Аристократы в первую очередь хотят казаться, а не быть!

Я недоуменно захлопал глазами, переводя взгляд со слуги на своего учителя и обратно, совершенно не понимая, что хотел сказать Ирман.

— Ох, давай я попробую тебе объяснить… — начал Осиор.

— Они живут в долг, — продолжил Ирман. — На широкую ногу, транжиря и транжиря свои и чужие деньги, потому что от них этого ждут. И самый большой должник, обычно — король или император.

Моему удивлению не было предела.

— А кто же им дает в долг? — удивился я.

— Купцы, более успешные вельможи, соседние государства. Все подряд. Само собой, дают как отпетые ростовщики, под собственный немалый рост, — наставительно продолжил Ирман. — Так что далеко не все аристократы богачи, заруби себе на носу. А самое гиблое дело — дать в долг дворянину! Ибо взяв чужих денег однажды, они просто не способны остановиться! Берут и берут! Без конца! И даже если перед тобой человек в дорогих одеждах берет в долг, знай, что ему даже надетое на него исподнее не принадлежит! Все в долг!

На этом беседа как-то поутихла. Я сосредоточенно жевал, размышляя над словами Ирмана, учитель наслаждался чаем, а Витати флегматично ковырялась ложкой в тарелке.

Винефик отказалась ехать со мной.

— Не переношу шумных компаний, — отрезала она, не успел я закрыть рта.

— Но…

— Парень, я лучше посижу во дворе, разомнусь или поваляюсь в своей комнате, чем буду целый день торчать в обозе, да и не место мне там, — пояснила девушка. — Лучше договорись о конном выезде за город с этим своим бароном или его сыном, и я с удовольствием запрыгну в седло, а еще покажу вам пару трюков моего народа. А тащиться к какому-то лесу в качестве прислуги — нет уж!

Так что сейчас я был полностью предоставлен сам себе.

Сборы много времени не заняли, и к моменту, когда я вышел с небольшим походным мешком за плечом, в котором лежала смена одежды и кое-что перекусить, на всякий случай, я все еще был свеж и полон сил. Правда, весь мой энтузиазм испарился, когда я увидел, какой хаос творится на конюшнях.

Выезжали мы за четыре часа до полудня, чтобы к моменту, когда основная кавалькада из представителей императорской семьи и других знатных домов выдвинется из дворца, мы уже подготовили лагерь и развлечения для той части свиты, что не будет участвовать в загоне.

Моя роль во всем этом была крайне проста и ненавязчива: вместе со старым пройдохой Магнусом, магом желтого жетона, сидеть в телеге или где-нибудь в сторонке и ждать, когда нас позовут, если будет такая необходимость. Но так как вокруг буквально все умели обращаться с лошадьми, а дорога была хорошо известна и проторена, то, скорее всего, я просижу без дела целый день.

Как только телега, на которой мы с магом разместились, отодвинув часть припасов в сторонку, тронулась с места, Магнус буквально из ниоткуда извлек пузатую кожаную флягу. Стоило ему откинуть пробку, как в ноздри ударил терпкий запах какого-то пойла, которое, впрочем, магу пришлось весьма по душе.

— Ох! Знают кибашамцы толк в выпивке! И это вам не бесполезное винцо южан! Забористая, толковая вещь! — крякнул маг, косясь на меня.

Я никак не отреагировал на эту реплику. С Магнусом я был знаком весьма отдаленно — видел пару раз на конюшнях, но дела с ним никогда не имел. В основном маг либо спал в своей небольшой комнатке при ипподроме, либо же искал, чего выпить. Тонкая красная сетка по всему носу и лицу свидетельствовала о том, что злоупотребляет спиртным колдун не первое десятилетие, а от могилы его спасали только собственные печати Ис, которые время от времени он накладывал на самого себя во время совсем уж жуткого похмелья. На печать Эо Магнус если и был способен, то только в пару дюймов, хотя, по рассказам Ториса, раньше он был весьма сильным и талантливым целителем. Но отсутствие амбиций, любовь к выпивке и возможность раздобыть в любой момент пару серебрушек за счет колдовства, чтобы купить крепкое кибашамское варево, которое возили небольшими бочонками, или кислого молодого вина, сделали свое темное дело. Сейчас Магнуса отличало от так знакомых мне портовых пьяниц только наличие жетона мага на груди.

По какой причине колдуна столько лет держали при ипподроме и конюшнях, если он уже давно был ни на что не годен — для меня загадка. И даже гнев императорского конюшего, барона Варнала, был ему, что с гуся вода. Отец Ториса мог покричать, попыхтеть, а потом просто махнуть рукой на пройдоху, который уже к полудню мог быть вдрызг пьяным.

Судьба будто миловала Магнуса. Каждый раз, когда какая-нибудь из лошадей травмировалась или требовалась его магия, он оказывался трезв и на месте. Наверное, именно эта бесконечная удача и берегла его рабочее место, ведь явных причин для того, чтобы выгнать колдуна и нанять кого-то другого, у Варнала не появлялось. Да и, строго говоря, платили на этом месте не сильно много, а сам Магнус был прекрасно знаком как с особенностями строения лошади, так и с тем, какие травмы и раны опасны, а какие — нет.

Следующие шесть часов прошли откровенно бездарно. Пока слуги и рабы устанавливали шатры, разводили костры и вкапывали жаровни, на которых будет готовиться привезенное заранее мясо и другие блюда, я слонялся по месту стоянки абсолютно без дела.

Разместился лагерь императорской охоты в трехстах футах от опушки леса. Далее начинались императорские угодья, в которых и будет проходить охота. Даже отсюда я видел довольно широкие укатанные тропы, полное отсутствие буреломов и специальные указатели, которые оставляли егери. Как рассказал мне Торис, в получасе езды отсюда, если держаться небольшого ручья, находилось летнее поместье, в которое отправятся все благородные участники охоты после захода солнца, и там же заночуют. Мы же вернемся в столицу — до Шамограда был час неспешной езды, либо, если потребуется, заночуем прямо здесь, что в теплую летнюю погоду не представляло никакой трудности.

Когда солнце перевалило за полдень, со стороны столицы наконец-то показалась вереница всадников и крытых повозок. В общей сложности на устроенную императорской семьей охоту выбралось не менее полусотни представителей дагерийской аристократии. Каждый мужчина ехал верхом, а рядом с ним — слуга. Воздух моментально начал разрываться от собачьего лая и скулежа — борзым и гончим не терпелось нырнуть меж деревьев в поисках добычи. Шумела и сама колонна. До меня долетали обрывки слов и фраз, лязг сбруи, смех, редкие крики.

Вместе с аристократами прибыла и полусотня императорских гвардейцев, и пусть сейчас время было спокойное, а на поясе каждого мужчины висел меч или модная в столице рапира, столь большое количество дворян просто не могло выехать из города без соответствующей охраны.

Но больше всего меня заинтересовала тройка боевых магов, что держалась позади колонны. Я сразу же понял, что это колдуны. Первое — на них не было железных нагрудников, как на прочих гвардейцах, хотя их одежды отдаленно напоминали форму гвардии. Второе — от них буквально исходили волны магической силы.

Как только троица подъехала поближе, я увидел, что командиром тройки был маг красного плаща, который в столь жаркую погоду был собран в жгут и переброшен через плечо, а под его руководством находились два поясника — защиты и исцеления.

— Эй, посмотрите, я же говорил, что опять нажрется! — воскликнул плащевик, указывая пальцем на уже изрядно подпитого Магнуса. — Надо было деньги ставить на это!

— Да никто бы такую ставку не принял, — кисло прокомментировал целитель, — весь город в курсе, что наш коновал пьянь.

Я бросил взгляд на Магнуса, который сейчас беззаботно сидел у колеса телеги и до ругани или даже ответа троице снисходить не собирался. Только демонстративно откинул пробку своей фляги и сделал пару смачных глотков.

Меня магики и не заметили — просто скользнули взглядом. Сейчас я был похож больше на мальчишку-конюха, а жетон мага, дабы не мешался, я спустил под рубаху. Он был больше и тяжелее кольца ученика, и я все еще к нему не привык.

Еще полчаса лагерь шумел, как разворошенный улей. Гости довольно быстро разделились на две части. Первая — статные молодые мужчины в ярких одеждах и беретах с перьями собрались у края опушки, держа под уздцы лошадей и поглядывая на старших мужчин в еще более дорогих, но сдержанных нарядах. Вторая — прочие придворные и те, кто к охоте никакого интереса не питал, но ни одного императорского мероприятия пропустить не смел. Они остались на поляне, есть, пить и распускать сплетни.

Барон Варнал, которого я разглядел в кавалькаде в парадном сюртуке и с беретом, присоединился к первой группе, а вот Торис, как младший, остался в лагере.

Само собой, престарелого императора Форлорна Девятого на охоте не было. Слишком слаб и немощен был правитель Дагерии, чтобы выбираться из дворца. Всем тут командовало следующее поколение — его дочь, будущая императрица Дагерии, Элаиза Форлорн. Вокруг нее постоянно вилась свита из барышень, пижонов, а также тех, кто искал расположения будущего монарха в надежде стать фаворитом уже немолодой правительницы.

Я не особо интересовался жизнью Шамограда и Дагерии — не до того было в череде бесконечных тренировок и занятий, но даже я знал, что будущая императрица, с момента представления ее свету четверть века назад, вела весьма распутный образ жизни, потакая всем своим прихотям. Ее муж, родом из вашимшанских герцогов, был слаб здоровьем, и даже маги-целители не могли надолго избавить его от последствий глубоко запущенной чахотки. Ходили слухи, что причиной недуга стало магическое отравление, а некоторые злые языки поговаривали, что оно было делом рук самой кронпринцессы, которой навязанный когда-то отцом брак стоял поперек горла.

Народная молва шла и дальше, приписывая супругу Элаизы еще и мужскую немощь, что вызывало ряд вопросов о том, кто же на самом деле являлся отцом внучки императора Форлорна Девятого. Одни говорили, что Элаиза понесла после интрижки с вашимшанским же послом, герцогом Хелесским, который и помог отравить супруга принцессы, другие — что внучка Форлорна Девятого вовсе была от какого-то пажа или слуги. Особо язвительные позволяли себе вполголоса говорить, что отцом молодой принцессы Отавии был вообще один из рабов, что прислуживали во дворце. В пользу этой версии приводили довод, что Отавия не была похожа ни на мать-дагерийку, ни на отца-вашимшанца. В ней было больше северных кровей, присущих Кибашаму. Только старики отмахивались от этих россказней и говорили, что Отавия как две капли воды похожа на свою бабку, почившую супругу Форлорна Девятого и мать Элаизы Форлорн. Но так как жена императора уже более двадцати лет лежала в фамильном склепе, ожидая, когда к ней присоединится и ее супруг, проверить эти слова не представлялось возможным.

Зная народную версию страстей, кипящих в императорском дворце, я крайне удивился, когда увидел саму Элаизу Форлорн. Это была низенькая, рыхлая женщина с небольшими, глубоко посаженными глазами и крупным длинным носом. О какой-либо стати или физическом здоровье, как и о привлекательности, на мой юношеский взгляд, и говорить было нечего, от чего становилось еще гаже, когда я видел, как сально лыбились щегольски разодетые мужчинки, что ловили каждое слово монаршей особы. Я уже видел такие лыбы — именно с подобными рожами матросики, получив расчет, направлялись в публичные дома в нижней части Нипса.

Когда солнце перевалило за три часа, я уже окончательно умаялся от безделья. Уж лучше бы взял с собой устав почитать или немного проволоки, покрутил бы хлопушки! В голову стали закрадываться всякие мысли на тему того, чтобы свинтить в подлесок и там немного потренировать ударные щиты или другие печати. Единственное, что меня останавливало от побега — вид пьяно спящего под телегой Магнуса.

Магик довольно быстро усосал все содержимое своей фляги, раздобыл где-то кусок жареного гуся и, обляпавшись жиром в процессе поглощения оного, завалился спать. Если бы сейчас стояла ночь, храп мага было бы слышно на добрую лигу, однако шум охотничьего лагеря заглушал трели, испускаемые Магнусом; хлопающие на летнем ветру шатры и навесы, ржание лошадей, взрывы смеха и ругань слуг, стегающих рабов, что недостаточно быстро носили вино и закуски. Но я помнил, для чего барон подрядил меня — сидеть на подхвате и ждать, когда понадобятся мои печати. Судя же по кислым рожам боевой тройки, что прибыла вместе с гвардейцами охранять благородных господ, никто из них даже и пальцем не пошевелит, чтобы помочь животным. Все, лишь бы унизить императорского конюшего, что держал на службе столь непотребную, по их мнению, свинью, которую ошибочно принимали за мага-целителя.

Когда я уже окончательно потерял надежду на какое-либо занятие, из-за борта телеги показалась голова Ториса.

— Что ты тут, киснешь? — спросил баронет.

Я только неопределенно махнул рукой, показывая на дрыхнущего Магнуса.

Парень проследил глазами за моей рукой, хмыкнул, после чего поднял над головой руки. В них баронет уверенно зажимал несколько колец сырой колбасы и какой-то кулек, по форме которого я мог определить небольшой кувшин с вином или пивом и пару булок хлеба.

При виде сырого мяса рот моментально наполнился слюной — в последний раз я ел ранним утром, а тот перекус, что взял с собой, берег на самый крайний случай.

— Пошли, тут недалеко ручей есть, — мотнул головой Торис. — Пообедаем.

Я только воровато оглянулся, не заметит ли никто моей отлучки, после чего бодро рванул вслед за Торисом.

— А чего это ты решил сбежать из лагеря? — спросил я у спины уверенно шагающего баронета.

Торис в ответ неопределенно дернул плечом.

— А что там делать? Как оказалось, в общество я не вхож, мал еще, да еще и не из столичных, — вроде бодро, но с нотками обиды в голосе ответил баронет, — да и знаешь, смотрят там на меня… Ай! Пошли они все! Там хватает народу, все под контролем. Тем более я видел, что часть охотников возвращается, нас там точно никто не хватится.

Торис не поворачивался, но я увидел, как вспыхнули уши парня. Очевидно, что молодой вельможа попытался стать частью праздника, но, видимо, кто-то был не слишком доволен тем, что рядом стоит пропахший конским потом и прочими ароматами конюшен сын барона Варнала. И вот если против главного конюшего императора выступать было опасно, то отыграться на его младшем сыне — проще простого.

— И у кого же такой длинный язык? — со смешком спросил я, но в ответ получил только злобный взгляд Ториса.

В молчании мы дошли до берега ручья, что располагался в футах шестиста от лагеря и был скрыт от посторонних взглядов мелким кустарником. Наверное, его можно было даже назвать речушкой — русло футов десять в ширину, крутые берега, поросшие осокой и камышом, довольно бодрый поток.

Мы довольно быстро нашли неплохое местечко для костра, немного плавника и сухостоя на розжиг и пару веток, организовать розетку для того, чтобы разложить колбасу. Торис было потянулся за кресалом, но я его опередил — поджег костер небольшой, с палец, печатью Тир. Магическое пламя лизнуло сухое дерево, моментально подожгло сухостой.

— Пусть чуть углей будет, — со знанием дела сказал я. — На открытом огне мясо подгорит…

Торис важно кивнул, уселся на крутом берегу и, аккуратно уложив колбасу на край мешка, извлек из него кувшин с молодым вином.

Такие крепкие напитки я раньше особо не пил. Учитель был не против сидра или пива, особенно пока мы были в пути в Шамоград, но алкоголю всегда предпочитал чай. Я же не стремился пить вино, зная, что Осиор не одобряет пьянство, так что ограничивался сидром в трактире, если обедал в городе.

Вино оказалось чуть терпким и кисловатым, но по такой жаре освежало. Молча пропустив по паре глотков, мы с Торисом уставились на журчащий у наших ног водный поток.

— Долго мы тут еще будем? — спросил я.

— А не знаю… Там охотники к закату должны вернуться, а потом поедут на летнюю дачу, она тут в получасе езды. Тогда все и решится. Можем и в город вернуться, а можем и тут заночевать… Все зависит от того, сумеют ли эти олухи подстрелить какую косулю или нет, — кисло ответил Торис.

Было видно, что охота тяготит баронета. Вместо того чтобы пить и веселиться, разодетым в парадные одежды, он был на службе — помогал отцу и его конюхам. От этого отношение к нему было соответствующее, как к обслуге. Наверное, поэтому он и выбрал мое скромное общество тут, на берегу, потому что с момента нашего полноценного знакомства я ни разу не напомнил Торису о том, каким олухом он был в переулке.

Тот урок, кстати, пошел ему на пользу. Видя, на что я способен, Торис никогда не пытался задираться или как-то самоутверждаться за мой счет. Нет, спесь молодого баронета никуда не делась — он временами прикрикивал на работников конюшен, но тут было больше от старшего Варнала. Барон в выражениях частенько не сдерживался и клял нерадивых конюхов, на чем свет стоит.

Не знаю, удалось нам найти столь удачное дерево, или же дело было в магическом огне Тир, но костер прогорел довольно быстро, а жар угли давали в самый раз, чтобы приготовить мясо. Я довольно ловко вставил в землю розетки, обжег пару прутиков, после чего нанизал на них колбасу. Торис же только наблюдал за моими действиями, покачивая меж ладоней кувшин с вином.

— А ты прямо мастер, — удивился баронет, наблюдая за тем, как я ловко пошевелил угли, выбрал высоту и повесил прутики с колбасой над кострищем.

— Дома, в Нипсе, мы каждое утро готовили на огне. Если было что приготовить, — ответил я.

— Мы? — спросил Торис. — Ты с учителем?

— Нет, нет! Мы — я и моя банда, с которой мы на рынке работали… Мы каждое утро приходили на пляж, искали крабов, морских звезд, яйца чаек, если был сезон… У нас даже специальный камень плоский был припрятан, который как сковороду использовали…

— А чего настоящую сковороду не раздобыли? — спросил баронет.

От столь глупого вопроса я опешил. Потому что по тем временам она стоила для меня целое состояние! Да и для любого из нашей банды! Да и зачем, если есть камень…

Я попытался объяснить это баронету, но встретил лишь непонимание. Видимо, Торис не до конца осознавал, что я был самым настоящим бродягой и бездомным до встречи с Осиором.

Колбаса была просто отличная. Пока я не запустил зубы в сочное мясо, я и не понимал, насколько был голоден. Постоянное внутреннее напряжение и чувство, что я нахожусь не на своем месте, выматывали. И один из немногих способов восстановить силы — поесть от пуза, запить все это любезно предложенным молодым вином и потом растянуться на траве, слушая журчание ручья.

Иногда я скучал по Нипсу и морю, наверное, больше всего по морю. Соленый бриз, шум волн и возможность спрятаться от всего мира на пляже, укрывшись в скалах. Да, определенно, раньше жизнь была намного проще, и пусть я всегда ходил по краю и частенько мы с пацанами засыпали голодными, но в той жизни была и своя прелесть. Все просто, все понятно, все очевидно. Сейчас же, раздираемый между преданностью учителю и счетом, что выставил мне Эдриас, я постоянно ощущал нарастающее изнутри давление. А что, если я не справлюсь с заданием мертвого мага? Или Осиор узнает, как именно я стал колдуном и просто откажется от меня? Нет, на моей груди сейчас лежал серебряный жетон — я был уже взрослым и самостоятельным человеком по имперским законам, полноценным магиком — но отделаться от мысли, что я все еще целиком и полностью завишу от наставника, я не мог. А еще я очень не хотел подводить Осиора, даже с учетом того, что я устроил во время испытаний.

Следующий час мы болтали с Торисом буквально ни о чем. Баронет рассказывал мне о доме, родных лугах, поместье Варналов и старших братьях. Я — о жизни в Нипсе, обучению магии и бесконечной любви Осиора к свежей выпечке. Историй о том, как грозный Трибунальный Истигатор, воровато оглядываясь, шарится по закромам Ирмана в поисках меда и орехов, у меня было превеликое множество. Торис же, сначала слушал эти истории с большим удивлением — то, как Ирман понукал Осиором, было похоже на то, если бы хвост вилял собакой. Однако немного вникнув в непростые взаимоотношения строптивого слуги и его нанимателя, а также выслушав историю о том, как Ирман грудью встал между беспомощным Осиором и целой командой моряков, готовый пустить в ход боевые амулеты для защиты своего господина, баронет все же проникся. Он стал рассматривать Ирмана не просто как слугу, но как друга и товарища моего учителя.

Солнечный диск перевалил за пять часов, а это значит, все участники охоты скоро засобираются в летнее поместье — продолжать гулянку. Судя по шуму, что доносился из лагеря, веселье было в самом разгаре, а вино лилось рекой. Мы же с Торисом никуда не торопились: баронет уверил меня, что если понадобится моя помощь, нас мигом разыщут, он предупредил своих, куда мы направляемся. Так что мы спокойно предавались сытому безделью.

Вдруг, откуда-то со стороны леса послышался протяжный волчий вой. Долгий-долгий и тут я понял выражение «кровь стынет в жилах». Если бы я услыхал такое по пути в столицу или где-нибудь в глубине чащи, то уж точно бы струхнул.

— Что это? — для порядка спросил я, поднимаясь на локте с примятой травы.

— А бездна его знает, — отмахнулся Торис, даже не открывая глаз. — Да и любой стае не поздоровится, если они выйдут на людей. Ты видел, сколько там луков и охотников?

Со стороны лагеря послышался заливистый собачий лай — это борзые, что остались не у дел, сейчас заходились в истерике, почуяв своего дальнего родственника и кровного врага.

Едва я опустился обратно на траву, пытаясь вернуть то беззаботное чувство, что было у меня минуту назад, вой повторился. Только теперь неизвестному волку вторило еще не менее двух-трех зверей, от чего казалось, что где-то в лесу скрывается целое волчье воинство.

Тут уже и Торис встрепенулся, сел, стал вслушиваться. Звук шел от опушки, что выше по течению ручья, а ближайший путь к лагерю пролегал как раз через наше лежбище.

— А давай-ка мы пойдем к нашим, — хорохорясь, сказал баронет.

— Чего так? — спросил я. — Сам же говорил, что охотников там с лихвой и нам ничего не грозит.

— Странное что-то творится, — сказал Торис. — Прислушайся.

— Ничего не слышу, — ответил я через некоторое время.

— Вот и я о том же. Собаки притихли…

Когда мы вернулись в лагерь, то заметили, что и там вой услышали. Но больше всего меня удивили охотничьи собаки. Дерзкие, активные, готовые броситься хоть на медведя, сейчас они сбились в кучу под одной из телег и тихо поскуливали, виновато глядя на своих двуногих хозяев. Собаки боялись, что было само по себе невообразимо — по словам Ториса их натаскивали на всю лесную живность, в особенности на волков.

Минуты три было тихо, и я уже подумал, что предчувствие меня обмануло, как от самой опушки прокатился тот самый леденящий вой, а в редком подлеске зажглись красным огнем шесть красных точек.

— Что за… — протянул один из гвардейцев, стоящий рядом с обозом. — Командир!

— Тише! Дозорные! Проверить! — бросил усатый мужик с двумя золотистыми полосами на нагруднике, по всей видимости, старший в отряде.

От массы бойцов, что сейчас сосредоточились вокруг главного шатра и наблюдали, как пьяные и дезориентированные гости спешно взбираются на подведенных лошадей, отделилось три гвардейца. Вместо мечей, что остались в ножнах, дозорные на ходу схватили протянутые им горящие оглобли, что прекрасно заменили факелы. После бойцы резво вскочили в седла и пришпорили коней в сторону опушки. Надо проверить, что это и, если это просто волчья стая, то отогнать животных. Охота удалась — на рогатке висела пара косуль и один кабан-секач, так что голодных зверей мог привлечь запах крови. Но волки всегда были умны — не совались к людям и, в особенности, к источникам огня.

Я почему-то завороженно наблюдал за происходящим, все больше и больше впадая в беспричинную панику. Волосы буквально дыбом встали по всему телу, а живот стало сводить от волнения, хотя подобного я не ощущал уже очень давно. В последний раз — когда увидел разбившуюся о скалы рабыню, которая позже стала моим наставником по истинным рунам.

— Рей! Не стой! Все равно, если волки появились, надо уезжать! — прикрикнул Торис.

Так что я покорно залез в телегу, где уже устроился Магнус. Неведомо как, в стельку пьяный маг мигом выбрался из-под телеги и оказался в кузове, ожидая, когда транспорт тронется в сторону летнего поместья императорской семьи.

В это время дозорные уже были у самой опушки. Сделали круг, второй, подъезжая к линии деревьев по касательной и, уже когда двое из трех бойцов развернули нервничающих коней обратно, это случилось. Из леса, бесшумно, выскочило три тени.

Первый волк буквально снес с копыт лошадь вместе с седоком, а по поляне прокатился полный боли и ужаса крик.

— Волколаки! Это волколаки! — донесся панический крик одного из дозорных, который изо всех сил сейчас стегал лошадь под собой.

Но под ноги животному бросилась еще одна черная тень, от чего дрессированный боевой конь, обученный ходить в атаку сплошной линией и пробивать строй противника закованной в броню грудью, неся на спине такого же тяжелого и закованного в железо всадника, в ужасе взбрыкнул, будто малый жеребенок.

— Что за волколаки? — пробормотал я себе под нос.

— Мертвые твари, порождения дикой магии… — внезапно выдал стремительно трезвеющий Магнус, — встают из собак или волков… Ох, беда! Сразу три!

Я покосился на коновала, который сейчас теребил какие-то старые четки. От кругляшей четко исходили волны целительной магии, в этом я был уверен. Ах вот как? Постоянно при себе носит заряженный амулет, чтобы выгонять хмель?

Магнус проследил за моим взглядом, но ничего не сказал — только спешно спрятал амулет в карман куртки.

— Надо ходу давать отсюда… — протянул целитель, после чего мужчина встал в кузове и, придерживаясь за борт, оглянулся по сторонам. — Неужто эти идиоты…

Закончить Магнус не успел. Навстречу последнему оставшемуся в седле дозорному устремилось еще три всадника, в которых я безошибочно узнал ту самую боевую тройку магов. Прямо на ходу плащевик стал колдовать какую-то белую печать, то ли Вун, то ли Сиг.

— Рисуется, мудила, — сквозь зубы прошипел целитель, — конь же трясет нещадно!

Сначала я не понял, о чем идет речь, но после того как белый контур футовой печати дважды развалился в воздухе, так и не оформившись в настоящую печать, я понял, о чем говорил Магнус.

Наконец-то всадники пересеклись на полпути и все три мага мигом спешились, встав клином. Первый — командир — опять стал колдовать печать Сиг, двое других — печати Вун.

Они были не слишком велики, но я знал, что каждое белое заклинание — могущественное колдовство, требующее массу умения и сил. Это было понятно и по картине мира, что я увидел во время испытаний, наблюдая за радужными потоками магической силы в воздухе. Фиолетовых и белых нитей было меньше всего — следовательно, и собрать энергии для заклинания было сложнее.

Волколаки же, разорвав двух гвардейцев и их лошадей на части, обратили внимание на магиков. Казалось, силы равны, да и скорее, они на стороне колдунов — все же, плащ, пусть и красный, еще попробуй заслужи. А потом мертвые твари, отдаленно похожие на волков, но с огромными зубастыми пастями, рванули вперед.

Солнце уже коснулось кромки леса, но было достаточно светло, чтобы я сумел разглядеть нежить. Первое — все конечности волколаков были непропорционально вытянуты магией. У волков и собак столь длинных лап быть просто не могло по определению. Еще одна отличительная особенность — огромная острая голова с вытянутой пастью без губ и рядами огромных зубов. Никакой слюны, впрочем, из пасти у волколаков не капало, хотя сразу мне показалось иное — это была кровь убитых гвардейцев и лошадей, — а еще через мгновение я понял, что они вовсе не дышат, от чего их горбатые фигуры выглядели еще более зловеще. В целом, волколаки были размером с небольшую лошадку, не менее пяти футов в холке и десяти — в длину без тонкого костистого хвоста.

За происходящим у опушки наблюдал весь лагерь.Даже те, кто уже взобрались на лошадь, чуть придержали поводья, чтобы понаблюдать за работой колдунов, и только будущая императрица со свитой уже удалялась от места охоты, поднимая копытами множества лошадей пыль.

Вот, командир магов наконец-то закончил колдовать и разорвал контур футовой печати Сиг. Заклинание полыхнуло, после чего к волколакам устремился поток белого света, что стелился по земле, словно туман. Буквально через мгновение следом за волной Сиг два поясных мага активировали свои печати Вун, отправляя свои заклинания вдогонку.

Весь лагерь моментально зашумел, стоило боевым магам привести заклинания в действие.

— Давай! Так их!

— Знай гвардию!

— Белая магия все решит!

— Ох… — покачал головой Магнус.

Я же уставился на происходящее у опушки.

Вот, волна очищающей магии дошла до волколаков, что стали полумесяцем, обхватывая магиков с флангов, и ударила по костистым мордам и лапам. По окрестностям прокатился еще один тройственный вой — на этот раз полный ярости.

— Сейчас рассыплются! — крикнул кто-то.

Маги же, наблюдая за действием своих заклинаний, стояли, как вкопанные. Лошади от них давно сбежали, напуганные исходящим от нежити запахом, да и в самом лагере кони нервничали все сильнее и сильнее, а болезненный вой, который издали чудовища в момент касания их мертвой плоти заклинаний очищения, напугал их еще больше.

Белое марево не успело развеяться, как из него выскочила одна из туш — и рванула прямиком к обидчикам.

— Земля! — рыкнул плащевик, вскидывая руки.

В следующий момент вся троица стала колдовать печати. Плащевик — вторую печать с двумя рунами Ос, поясник защиты — вторую печать Ур, а целитель — пятифутовую печать Нид.

Сначала я не понял, что происходит и почему печати странно развернуты в землю вместо пасти несущегося на магиков волколака, однако в следующий момент земля под лапами монстра вздыбилась, комья грунта взлетели на высоту не менее двадцати футов, увлекая и отбрасывая в сторону мертвую тварь. Но пока маги были заняты сдерживанием одного волколака, уверенные, что это — единственно выжившая тварь, еще один монстр зашел к ним справа и приготовился к броску. А через мгновение — появился и третий, уже слева.

Следующие несколько минут маги занимались тем, что отбрасывали различными комбинациями заклинаний нежить, не давая волколакам подступиться к лагерю или прорвать невидимый круг обороны колдунов в двадцать футов. Я заметил, что они активно пользовались рунами погоды — конкретно, руной Ос, которая вызывала ветер, а щиты работали исключительно как взрывной трамплин для толщ грунта. Ни одного прямого удара магией тройка так и не нанесла, памятуя, что каждый щит, стрела или лезвие, напитанное магической энергией, только укрепит мертвую плоть.

— Дело дрянь, надо валить, — прошипел Магнус, наблюдая за происходящим. — Барон! Торис! Быстрее, по коням!

— Чего кричишь, пьяница? — осадил целителя один из гвардейцев.

— Ты, олух, видимо волков никогда не встречал, — прорычал в ответ Магнус, спрыгивая с телеги и раздавая бегающим туда-сюда слугам тумаков. — Плевать на пожитки! Уносим ноги! Барон Варнал!

Наконец-то от сбившейся в кучу знати отделился отец Ториса. Барон уже был верхом, как и большинство вельмож, но пока не спешил бесславно ретироваться с поля сражения с невесть откуда взявшейся нежитью, ведь более именитые аристократы пока находились тут, якобы грудью прикрывая отход будущей императрицы со свитой.

— Чего тебе, Магнус? — спросил Варнал.

— Барон! Вы же и сами все понимаете! Волки так не охотятся! Не атакуют в лоб! — почти прокричал Магнус. — Надо уходить!

— Что тут у нас, цыпленок завелся? — спросил один из вельмож в дорогих одеждах, что подъехал на коне вслед за Варналом. — Барон, при всем уважении, если сами не заткнете своего коновала, я прикажу выпороть его за то, что панику разводит и…

Вельможа закончить не успел. Из-за ближайшего пригорка, прямо из-за спины аристократов, вынырнуло еще три темные фигуры, которые почти бесшумно, но пугающе быстро устремились к людской массе.

— Еще! Еще твари! — завизжал кто-то из аристократов, после чего в лагере началось сущее безумие.

Магики, что должны были стать щитом между охотниками и нежитью, сейчас были крепко скованы магической дуэлью с тремя волколаками в полтораста футах от шатров, а противостоять еще одной тройке было банально некому.

Усатый гвардеец с золотыми полосами на нагруднике скомандовал «К оружию! Держать строй!», но его крик потонул в воплях паникующих людей, так что ему удалось собрать в лучшем случае только половину бойцов вокруг себя. Все прочие увязли в толпе, что сейчас ломанулась к коновязям. Люди падали, их топтали ногами, рабы и слуги смешались с господами и даже к нашей телеге почему-то ломанулось сразу с пяток человек.

Из лагеря успело выехать хорошо, если пара-тройка всадников, как мертвые волки врубились в людскую массу и, не глядя на чины и одежды, стали рвать на части всех подряд.

Так охота продолжилась и после заката, но в совершенно ином ключе, нежели кто-то мог и представить.

Глава 21. Капкан

Я стоял в ступоре, не зная, что делать, но вместо меня сориентировался Магнус. Коновал схватил за шкирку пробегающего мимо Ториса, который сейчас рвался к отцу, повалил нас обоих на землю, после чего под одобряющую брань целителя мы поползли под телегами, что стояли в ряд, к краю лагеря, где виднелись стреноженные кони работников конюшни.

Следующие полчаса я помню смутно. Я запрыгнул за спину Торису, который держался в седле в разы лучше меня, вцепился в баронета мертвой хваткой и мы в составе весьма поредевшей колонны рванули в сторону летнего имения императорской семьи. Из лагеря выбрались немногие, а те вельможи, что уже были в седле, остались на опушке принять сражение.

— Давай! Живее! — прикрикивал на лошадей и всех окружающих Магнус.

Пьяница сейчас выглядел обескураженным, но я увидел азартный блеск в глазах целителя. Он здраво оценил ситуацию! Оказался прав! Увидел то, что не смогли или не хотели замечать другие участники охоты.

Впрочем, на восторги прозорливостью Магнуса времени у нас не было. Довольно быстро у хвоста скачущей во весь опор колонны появились мрачные тени волколаков, которые постепенно смещались вправо и влево от дороги.

Нежить будто бы сопровождала нас, не пытаясь при этом нападать, от чего становилось еще страшнее.

— Они кого-то ищут! — крикнул Магнус командиру гвардейцев, что скакал рядом с нами.

— Что?!

— Говорю, выискивают кого-то! — повторил целитель. — Они быстро бросили лагерь! А двое вообще ушли вперед!

Я попытался осознать слова мага и, все так же цепляясь за рубашку Ториса и стараясь не свалиться с крупа лошади, стал крутить головой, считая тени.

Раз, два, три… А, вот четвертый! И вправду, нас сопровождала только часть волколаков, а куда делись еще двое — остается гадать. Может, Магнус ошибся, и они отстали, продолжили резню в лагере?

От такого мертвого конвоя было не по себе. Кони хрипели и вращали глазами, чуя мертвых чудищ где-то рядом, все пытались отвернуть в сторону и понести в чистое поле. Многим всадникам приходилось нелегко, а пару человек животные вовсе сбросили, оставив их лежать в придорожной пыли. Солнце же окончательно ушло за горизонт и теперь единственным источником света стало небо, окрасившееся в кроваво-пурпурные тона заката.

Когда я уже почти полностью обессилел, а руки свело невыносимой судорогой, из-за поворота наконец-то показалась каменная ограда и огромные, кованые ворота, которые, впрочем, никакой защиты дать не могли.

— Быстрее! Внутрь! — скомандовал командир гвардейцев.

До убежища было менее тысячи футов по прямой, как прямо перед воротами выскочили две тени. Волколаки, как заправские загонщики, сейчас сбивали толпу всадников в плотное стадо, чтобы продолжить то, что они начали в лагере. Большая часть колонны потянула удила, останавливая лошадей. Нас постепенно окружали со всех сторон.

— Что делать?!

— Где магики?!

— Нас тут перебьют!!!

— Молчать! — рявкнул командир. — Гвардия! Клином! На прорыв, готовьсь!

От массы всадников отделился десяток человек в стальных нагрудниках. По бледным лицам проезжающих мимо бойцов я понял, что сейчас случится что-то грандиозное и самоубийственное одновременно.

Вот, буквально за минуту оставшиеся в строю бойцы, кто сумел выехать из лагеря — часть гвардейцев отправилась сопровождать будущую императрицу и ее свиту — построились упомянутым клином, на острие которого оказался тот самый командующий. Мужчина потянул из ножен, притороченных к седлу, тяжелую саблю, поправил шлем, после чего скомандовал:

— Гвардия! Вперед!

В этот миг, под изумленные взгляды дворян, бойцы императора пришпорили коней и плотным кавалерийскими строем рванули к воротам — прямо на поджидавшую их нежить.

— Зачем?! — изумился я.

— Стены любого императорского поместья, как и стены крепости на Замковой Горе, укреплены рунами и амулетами. Их не пробить ни одним тараном, — пояснил Магнус, зачарованно, как и все прочие, наблюдая за тем, как гвардейцы несутся навстречу смерти. — Парни, приготовьтесь! Идем следом!

Мы с Торисом переглянулись — баронет неведомо как извернулся в седле, чтобы проверить, жив ли я вообще — остальные же охотники только зароптали, что это чистое самоубийство.

Впрочем, после увиденного я больше верил старому магику-пьянице, потому что он больше понимал в зверье, чем все охотники и гвардейцы вместе взятые. Пусть это и были мертвые волколаки, неведомо как поднятые дикой магией в императорском лесу.

Я чувствовал, как напряжена спина Ториса. Его отца, барона Варнала, с нами не было. В последний раз мы его видели с оружием в руках с группой гвардейцев и других вельмож, которые пытались отбиться от наседающих тварей. Конечно, у одинокого пешего воина не было ни единого шанса против нежити, но у мужчин в руках были факелы и горящие оглобли, а огонь — какой-никакой, но союзник в борьбе с мертвой плотью. Да и судьба боевой тройки магов оставалась для нас пока неизвестной.

Не успел я подумать, что император, скорее всего, лишился своего конюшего, как Торис ударил пятками по бокам лошади, и мы сорвались с места в галоп. Меня едва не сбросило с конского крупа, так что я покрепче ухватился за торс своего товарища, стараясь не рухнуть в пыль дороги.

— Пацан! Желтые печати! — крикнул Магнус, глядя прямо на меня.

Сначала я не понял, чего от меня хочет коновал, но уже в следующий миг над ладонью мага возникла небольшая, в пару дюймов печать Ис, которую тот впечатал в шею своего животного. Конь под Магнусом моментально взбодрился, фыркнул и припустил пуще прежнего, вырываясь вперед.

Только через миг я понял, зачем маг поступил таким образом. Капкан, в который угодила вся наша колонна, сейчас стремительно схлопывался. Волколаки, полностью игнорируя бойцов за своей спиной, бросились навстречу несущемуся вперед клину гвардейцев, а еще две твари заходили с флангов, грозясь в любой момент отсечь нас от закованных в броню всадников. И целебные печати — это единственный способ придать сил напуганным и уже порядком измотанным галопом животным.

Мне пришлось разжать одну из рук, после чего меж моих пальцев стали одна за другой вспыхивать печати Ис, которые я направлял на соседних коней дикой руной Нид. Точно так же поступал сейчас и Магнус, освежая животных в голове колонны.

Мы успели. К моменту, когда гвардейцы врубились в двух преграждающих нам путь волколаков, мы почти их нагнали, так что оставшиеся две твари вместо бросков слева и справа сейчас разъяренно рвали огромными когтями укатанный грунт дороги позади копыт наших лошадей, пытаясь нагнать свою добычу.

Двум гвардейцам не повезло — именно они приняли на себя удар нежити, но пока волколаки в неистовой ярости разрывали людей и лошадей своими когтями и клыками, оставшаяся часть отряда прорвалась к воротам, а мы — следом за ними.

— Все внутрь, живо! — Скомандовал командир, разворачивая коня. — Бойцы! Готовсь к атаке!

Это было чистое самоубийство, еще похлеще, чем первый наскок, но я прекрасно понял, что именно делал гвардеец с золотыми полосами на нагруднике. Он выигрывал для нас время, потому что до крыльца поместья оставалась еще сотня футов. А еще надо было спешиться и успеть войти внутрь, да так, чтобы мертвые твари нас не нагнали. У высокого каменного крыльца уже стоял десяток бойцов, размахивая руками и мечами и требуя поторопиться. Зачарованные двери летней резиденции императорской семьи вот-вот должны захлопнуться и если солдаты почуют хоть малейшую угрозу императорской особе, то моментально запрутся внутри, оставляя всех прочих на погибель.

Мы ввалились в большой зал, что находился сразу за дверьми резиденции, чуть ли не сбивая друг друга с ног, после чего едва не началась драка между несколькими аристократами.

— Прекратить! — рявкнул один из гвардейцев, по всей видимости, десятник, угрожающе направив на вельмож клинок.

— Да как ты смеешь, собака! — вызверился какой-то аристократ в ярко-алом сюртуке с черными полосами. — Да я тебя!..

Закончить мужчина не успел. Десятник сделал короткий шаг навстречу, перенося весь свой вес на опорную ногу, после чего со всей дури впечатал латную перчатку в морду аристократа.

Мужчина в алых одеждах только крякнул, после чего повалился на задницу, хватаясь за разбитый нос и губы.

— Напоминаю! В случае нападения на императора или его семью, гвардия получает широчайшие полномочия! — напомнил страж престола. — А прямо сейчас в поместье сразу две особы императорских кровей! Ее высочества, принцесса Элаиза Форлорн и ее дочь, внучка императора Форлорна Девятого, Отавия Форлорн! Так что долг каждого присутствующего — отдать жизнь, но обеспечить их безопасность! И любые споры, попытки саботажа или другие действия, подвергающие будущую императрицу или ее дочь опасности, будут расцениваться как измена!

Галдящие аристократы как-то вмиг поутихли, но уже через мгновение кто-то выкрикнул:

— Слава Империи!

— Слава императору!

— Защитим императрицу!

— Жизнь за Империю!

И все в подобном духе. Я же только оглянулся по сторонам, пытаясь понять, где оказался и чего ожидать. Высокие узкие окна сейчас были закрыты крепкими ставнями и завалены мебелью, дверь — надежно закрыта на засов сразу, как только вошел последний член нашей колонны. О судьбе оставшихся у ворот гвардейцев было ничего неизвестно, как не проникали внутрь здания какие-либо звуки боя или крики раненых.

Все будто бы утихло.

— Так! — деловито продолжил десятник. — Маги есть?

В толпе, что сейчас стояла в зале, руку подняли только двое: я и магнус.

— Коновалы… Понятно, — кисло протянул гвардеец. — Кто-то раньше сражался с нежитью?

На этот раз рук было намного больше. Не меньше десятка человек, в том числе два гвардейца, подняли руки и, внезапно для себя, я обнаружил, что тоже тяну пятерню вверх, как и рядом стоящий Магнус.

— Ха! Твой-то учитель старый магик, всякое видал, а ты, пацан-коновал, откуда-то нежить видел да живой ушел? Я спросил, кто сражался, а не рядом стоял! — рявкнул десятник, по всей видимости решив, что я ученик Магнуса.

От такого пренебрежения у меня перехватило дыхание, ведь все взоры сейчас были устремлены на меня.

— Я не ученик Магнуса! Я — маг жетона Защиты, ученик Шестого Трибунального Истигатора Осиора! — едва не выкрикнул я, вытаскивая из-под рубахи серебряный жетон с оранжевой полосой в подтверждение собственных слов.

По толпе мужчин прошли шепотки, после чего кто-то спросил:

— И что, тебя уже обучили белым рунам?

— И где ты встретил нежить?

— Так это ты тот пацан, что устроил представление во время испытаний на жетон?..

— Тишина! — рявкнул десятник. — Плевать, где и как пацан видел нежить. Говорит — сражался, значит — сражался! С кем имел дело?!

— С ходоками, — моментально ответил я, вытягиваясь перед гвардецем.

— Сколько их было?

— Больше дюжины! Но со мной была винефик, владеющая руной Вун…

— И это она поборола ходоков? — уточнил десятник.

Я отрицательно покачал головой.

— Я обрушил на них деревья в лесу, своими щитами…

Мужчины вокруг, что еще миг назад внимательно слушали этот короткий допрос, одобрительно загалдели.

— Деревья, значит…

— А что, неплохая идея…

— Вот только мы не в лесу…

— А парень вроде не только сильный, но и умный…

— Неплохо, неплохо…

— Да там все винефик с истигатором сделали, слыхал я про них!..

— Тише! — опять начал успокаивать людей десятник. — Слушай внимательно команду! Все при оружии?!

Большинство мужчин подняли над головой тонкие рапиры и шпаги, а у некоторых были вовсе только длинные даги.

— Сейчас — в арсеналы! Ты и ты! — указал пальцем десятник на пару бойцов. — У дверей! Вслушиваться в каждый шорох. Тут же должны быть алебарды и копья! Наша задача — продержаться два часа!

— А чего это именно два часа?! — спросил кто-то из вельмож. — И где принцесса с дочерью? Я хотел бы засвидетельствовать свое почтение и готовность умереть за…

— Наследница престола в безопасном месте и под охраной! — перебил мужчину десятник. — А сейчас — вооружаться! Неизвестно, уберегут ли нас ставни…

Я бросил косой взгляд на тяжелые дубовые створки, обитые железными полосами. Выглядели эти конструкции крепко, я бы даже сказал — монолитно, особенно, если дерево укреплено печатями Ур, как и стены, в которые вставлены петли. Однако у мертвяков было одно неприятное свойство: они буквально всасывали магию вокруг себя, а когти нежити были острее любого металла. Сегодня я в этом в очередной раз убедился, когда увидел, как волколак одним ударом лапы вспарывает крепкий гвардейский нагрудник, будто бы это был кусок натянутой парусины. Броня, на которую так привыкли полагаться гвардейцы и от которой их учили сражаться, сейчас могла уберечь лишь от касательного удара монстра, но прямое столкновение она выдержать не способна.

Так что как долго выдержат двери и ставни, оставалось только гадать. Все это время, пока люди организовывались у дверей в резиденцию, на дворе было тихо. Никакого шума, криков или прочих посторонних звуков. И от этого становилось не по себе.

А самое главное — откуда в императорских угодьях взялось не меньше шести мертвых тварей?! Да еще и таких сильных?! Я помнил, что мне рассказывал Берни — маг-наемник — о мертвецах и причинах, почему они могут встать. Мертвая плоть, время и всплеск дикой магии, вот два условия для того, чтобы появилась нежить. Но волколаки были чем-то иным, не понятным для меня…

— Говоришь, ученик Осиора? — спросил Магнус, поглядывая на меня сверху вниз.

Я утвердительно кивнул. Сейчас в зале остались я, несколько бойцов, старый маг-коновал, и еще несколько молодых людей, которых старшие не собирались пускать в бой. Торис, как обученный сражаться сын барона, отправился вместе с другими мужчинами вглубь поместья, к местному арсеналу.

— Именно, господин Магнус, — подтвердил я.

— Говоришь, с тобой был винефик? Сейчас нам бы пригодился белый маг, — продолжил пьяница, рассматривая ставни.

— Как вообще рядом с Шамоградом могли появиться такие твари? Они огромные… — сказал я в пустоту, напрямую не обращаясь к магу.

— Я думаю, их кто-то поднял, — ответил маг, подходя к окну и проверяя, хорошо ли держится засов.

— Поднял? — спросил я.

— Парень! Ты точно ученик Осиора? — удивленно спросил Магнус. — Слишком много глупых вопросов, а про Осиора говорят, что он умнейший человек.

Я чуть потупился, не зная, стоит ли продолжать расспросы.

— Ладно, я понял, ты еще не изучал белые руны, так? Иначе бы давно шарахнул по какой из этих тварей, силушки-то у тебя хватает… — продолжил уже добрее Магнус. — Вообще, молодец что не использовал ни единой печати! Я видел, как в лагере активировалось пара защитных амулетов… Идиоты…

— Гонка с ходоками кое-чему научила, — ответил я.

Переход к Трем Башням по приграничью в попытках догнать ушедший вперед караван был слишком ярким воспоминанием, чтобы не зарубить себе на носу, что противостоять мертвецам обычными печатями — дурная затея. А то, как сражалась тройка боевых магов с волколаками, только утвердила меня в мысли, что мои ударные щиты и вообще, большинство моих печатей скорее вредны, чем пригодны для борьбы с нежитью.

— И это хорошо, что научила. Ведь скорми ты этим тварям пару своих печатей… — протянул Магнус, наблюдая за тем, чем заняты гвардейцы, что сейчас проверяли прочие окна на первом этаже, — Я-то сам не видел, но мне рассказывали… Придерживайся этого пути и дальше — колдовать сейчас нельзя. А еще меня волнует, что все это здание буквально пропитано магией…

— Вы сказали, что волколаков кто-то поднял, — вернулся я к вопросам, следуя за Магнусом. Сейчас мы оказались в большом боковом зале, в котором уже стояли вдоль стен столы — тут планировалось продолжить веселье после охоты, которая обернулась бойней.

— Конечно поднял, — сказал Магнус. — Чтобы такая тварь выросла сама, нужны десятилетия… Этого времени у них просто не могло быть, могильник бы нашли намного раньше. Ты вообще знаешь, что такое волколаки?

— Мертвые волки? Вы сами так сказали, — ответил я.

— Это да, если просто — мертвые волки или собаки, — согласился Магнус. — Но это если они растут сами. Поднятые же… Я сумел их получше рассмотреть, слишком много мертвой плоти. Так что тут были еще и людские трупы и кровь, я в этом уверен.

— Это наполовину люди?! — удивился я.

— Когда-то ими были, — ответил маг, пододвигая один из столов к окну, ставни которого выглядели не так надежно, как хотелось бы, — но уже точно не люди. Только плоть и кровь, что пошли на создание этого… непотребства. И от этого они вдвойне опаснее, парень. Они умны, хитры и чудовищно сильны. И с каждым убитым — становятся еще сильнее.

Я хотел задать еще вопрос, но в этот момент с улицы донесся протяжный вой.

— Видимо, солнце окончательно село, — сделал невеселый вывод Магнус. — Ну-ка, помоги мне разбить этот стол! Нужно сделать факелы…

Сказано — сделано. Почти моментально мы перевернули большой и крепкий стол, который я аккуратно разорвал на доски своими дикими щитами, даже не прибегая к помощи руны Фео — дабы не попортить мраморный пол под ногами. Когда Магнус увидел, с какой легкостью я применяю вроде как защитную руну в деле разрушения, он только крякнул и покачал головой.

— Понятно, чего тебя барон подрядил. Ты сам, что тот конь. Здоровый! Давай, вот светильники, надо масло перелить и тряпок каких найти…

К моменту, когда аристократы вернулись из арсенала, мы накрутили не меньше двух дюжин длинных и крепких факелов, щедро умаслив тряпки, на которые пустили самый уродливый, по нашему с Магнусом мнению, гобелен.

— Десятник! Есть мысль! — окликнул вернувшегося с длинной алебардой гвардейца Магнус. — Рей, давай, рассказывай, как ты справился с ходоками.

После чего маг подтолкнул меня к гвардейцу, который с недоверием сначала посмотрел на коновала, а потом и на меня.

За то время, что мы готовили факелы, я успел рассказать в подробностях, как именно мы с Витати выиграли гонку с мертвецами и что я обрушил на их головы стволы деревьев, буквально заманив нежить в ловушку.

— Ну, значит…

На все ушло пара минут, после чего десятник меня перебил.

— Я понял! Ты хочешь обрушить потолок, так? — спросил он у мага.

Магнус только пожал плечами.

— Мы с парнем владению оружием не обучены, но мы все еще маги. Почему нет? Тут два этажа, каменные полы, зачарованные перекрытия тверже стали. Деревья бы этих тварей не остановили, но когда они прорвутся внутрь, может быть, холодный и тяжелый камень… Мы можем хотя бы попытаться их задержать.

— Не прорвутся! — вклинился кто-то из аристократов. — Мы не позволим этой мерзости!..

— Ох! — закатил глаза Магнус. — Они уже порвали несколько десятков человек и лошадей! И выпили столько крови, что их не остановит даже армия! Только белая магия, очень мощная!

Десятник хмуро посмотрел на мага, который сейчас откровенно хамил, после — на меня.

После чего, взяв нескольких бойцов, десятник двинул вместе с нами вглубь поместья. По всей видимости, именно я и старый пьяница станем последним рубежом обороны, потому что, сделав несколько поворотов, мы вышли в самый центр поместья. Тут находилась запертая комната с большими резными дверями, у которых стояло сразу четыре гвардейца.

— Станете в тылах, — начал десятник. — Когда все станет совсем плохо, начнете отходить, обваливая потолки и вот этот коридор… Только стены не трогайте, иначе это могила получится…

Я еще раз бросил взгляд на почетный караул — а это был именно он — и понял, что мне на самом деле доверили роль последнего рубежа обороны. Если я не смогу остановить волколаков, то они разорвут не только меня, но и наследницу престола.

И пусть я не был дагерийским поданным, да и лет мне немного, но я прекрасно понимал, какая смута начнется в крупнейшем государстве континента, если нежить доберется до Элаизы Форлорн и ее дочери. А это, в свою очередь, поставит под удар не только простых людей, но и магов, частью сообщества которых я стал совсем недавно.

— Сделаем, — серьезно кивнул я чуть бледному десятнику.

Почему-то и я, и Магнус, и гвардейцы были уверены в том, что мне придется применить свои печати для того, чтобы разрушить часть поместья. А это значит, что большинство из нас в ближайший час умрет страшной смертью.

Глава 22. Новая старая ересь

Осиор сделал глубокий вдох, после чего толкнул створки дверей и сделал шаг вперед. Зал Трибунала Круга, обитель истигаторов, в которой он не появлялся более пяти лет. Строго говоря, пришел он сегодня по двум причинам. Первое — Неро убедил его в том, что нужно возвращаться к полноценной работе на благо магов. Он не может вечно бегать от своих обязанностей, а складывать с себя полномочия Осиор не планировал. Нет, не то чтобы он цеплялся за власть, просто плащ, булава и костюм Трибунального Истигатора уже давно стали частью самого Осиора. И если когда-то он смог вырвать из своей жизни шамоградскую Башню, Виолу, Аурантиса и братьев по службе, то отказаться от своего призвания и жизненного выбора у него просто не хватало духу.

Второе — причиной сегодняшнего сбора было сообщение от Аурантиса. Его учитель убыл из столицы около месяца назад, не поставив в известность даже его, Осиора, о причинах отъезда. Настоящую причину знала только Виола, которая сейчас и будет выступать перед стражами Устава.

Прямое обращение архимага — крайне редкое событие. Обычно они не вмешивались в работу Трибунала, следуя принципу разделения власти. Тем более, инициатором сбора являлась сама Виола, да и так получилось, что весь Трибунал, включая Верховного Трибуна Имирия, сейчас находился в столице.

Осиор буднично кивнул братьям по Трибуналу, отдельно обнялся с Неро, который будто поджидал его у дверей.

Зал Трибунала представлял собой круглую комнату с большим столом-кольцом и небольшим подиумом в центре для тех, кто решил держать слово. Использовался зал редко, но если подобное случалось, истигаторы не выходили за дверь, пока не будет принято решение. Причиной тому было то, что некоторые вопросы решались простым большинством, но часть — только при единогласном согласии всех членов Трибунала. Например, объявление ереси требовало полного единства всех истигаторов.

Осиор занял свое место за столом и бросил взгляд на Виолу, которая сейчас о чем-то тихо говорила с Имирием. Что такое случилось у Аурантиса, что он не просто потребовал собрать Трибунал, но даже привлек к этому призывательницу, вместо того, чтобы выступать сам? Вопросы множились и от того, что сам Имирий, да и Виола, выглядели напряженными и сосредоточенными. От белокурой волшебницы сейчас и вовсе исходили волны мрачной решимости, чего Осиор не видел уже много лет.

— Итак, все в сборе, — огласил Имирий, когда Трибунальные Истигаторы заняли свои места. — Слово будет держать архимаг Виола.

После чего Верховный Трибун опустился в свое кресло, давая возможность говорить волшебнице.

— Трибунал! — начала архимаг, которая уже заняла место на подиуме. — Это срочное собрание было созвано из-за сообщения, что пришло от архимага Аурантиса. В начале лета он отправился в Шинлукан по делам Круга, точнее, из-за мрачных сообщений, что приходили оттуда.

Виола умолкла, окидывая взглядом истигаторов, что сидели вокруг нее за столом.

— Я не буду устраивать высокопарных речей и скажу прямо. Уважаемый всеми архимаг Аурантис считает, что в Шинлукане зреет новая ересь, и причиной тому — табийский еретик Малтор.

Слова Виолы падали, будто тяжелые камни, эхом отражаясь от стен зала Трибунала.

— От лица архимага Аурантиса и от своего лица я прошу Трибунал рассмотреть вопрос объявления войны ереси, — добавила Виола, спустилась с подиума и вышла за границы стола через специальную прорезь, заняв место для наблюдателей, чуть в стороне.

Где-то с минуту никто не издавал ни звука, после чего Второй Трибунальный Истигатор Джамар спросил:

— И каковы доказательства того, что в Шинлукане зреет ересь? Объявление войны еретикам серьезный шаг и если все зиждется только на подозрениях…

— Круг Кодина изловил минимум двух последователей Малтора, которые подтвердили то, что еретик жив и готовит новую бойню против Круга, — жестко ответила Виола. — И один из них был поясным магом, что служил в столичной Башне Шинлукана.

После этих слов по залу пошел гул — началось обсуждение. Никто не собирался подвергать слова Аурантиса сомнениям, но объявление войны еретикам — важный шаг, который полностью меняет жизнь всего круга. Созываются боевые маги, собирается ударный корпус из простых бойцов на случай, если будут захвачены селения и города, или еретики привлекут наемников из числа простых людей. Полномасштабная борьба с ересью была настоящей войной сторонников Устава против тех, кто решил, что они выше древних законов и договоров.

— Тишина! — прокричал Имирий через некоторое время, видя, что истигаторы не могут прийти к согласию.

Мнения разделились. Джамар и еще два истигатора сомневались в необходимости объявления войны, чем полностью блокировали принятие решения, которого от них ждала Виола.

— Как я понимаю, уважаемый Второй Трибунальный Истигатор Джамар против поспешных действий, — подвел итог Имирий, кивая на брата по кругу в оранжевом плаще. — А это значит, нам нужно найти компромисс. Я не подвергаю слова архимага Аурантиса сомнению, но Трибунал должен сам убедиться в том, что угроза полномасштабной ереси реальна. Я считаю, нам нужно решить, кто отправится на север, чтобы убедиться в словах архимага.

Зал Трибунала притих. Осиор все это время и вовсе сидел, почти не дыша. В ушах только стучали слова Виолы о том, что Малтор опять объявился, на этот раз в Шанлукане. Возможны ли подобные совпадения? В этом Трибунальный Истигатор сомневался.

— Я готов отправиться на север, — сказал внезапно Неро, вставая со своего места. — Я должен был столкнуться с Малтором и его ересью еще в Табии, так что считаю, что теперь мой долг…

— Неро, благодарю тебя, — перебил истигатора Имирий, — но ты без вариантов останешься в Шамограде. Твои связи с дворцом и умение вести переговоры очень пригодятся нам, если Малтор на самом деле вылез из той норы, куда его загнал когда-то Осиор.

От звука своего имени Осиор вздрогнул, после чего уставился на Имирия. Верховный Трибун же продолжил:

— Я считаю, что в Шинлукан должны отправиться двое. Например, Джамар и Пятый Трибунальный истигатор Алексис. Насколько я помню, Алексис выходец из башни Кодина?

Все взгляды устремились на невысокого рыжего истигатора в голубом плаще.

— Все так, — согласился Алексис. — Я долгое время проходил обучение и службу в корпусе истигаторов шанлуканской столицы. И кандидатура Джамара тоже подходит, хоть он и южанин, но будет непредвзят в большей степени, чем прочие северяне…

Все заметили шпильку, которую отпустил Алексис в сторону хмурого Джамара, о котором говорили, как о самом свирепом члене этого состава Трибунала. Имирий согласно кивнул, утверждая кандидатуры тех, кто отправится к Аурантису. Осталось обсудить лишь детали, но внезапно даже для себя, Осиор услышал собственный голос:

— Я должен поехать вместо Джамара, — сказал Шестой Трибунальный Истигатор.

Обсуждение прервалось и восемь пар глаз уставилось на истигатора.

— При всем уважении, Осиор, насколько я помню, ты не можешь вести поиск, — возразил Имирий.

— Поисками займется Аурантис и Алексис, я им полностью доверяю, — кивнул Осиор на брата по Трибуналу. — Я же требую назначить меня по одной простой причине.

— По какой же? — спросил Имирий, озвучивая вопрос, который возник у каждого присутствующего.

Осиор мрачно посмотрел на Верховного Трибуна, потом перевел взгляд на стоящую у стены и почему-то бледную Виолу, после ответил:

— Потому что я единственный из присутствующих подобрался в свое время к Малтору. И только я смогу сказать, имеем мы дело с табийским еретиком, или же это самостоятельная ересь Шинлукана.

Имирий немного помолчал.

— В твоих словах есть смысл, Осиор, учитывая, что в сообщении Аурантиса говорилось о странной природе магии еретиков… Но я не думаю, что мы должны исключать Джамара. Так что думаю, отправятся трое?

Каждый из Трибунальных Истигаторов утвердительно кивнул, и только Неро оскорбленно промолчал. Его опять задвинули. Пять лет назад задвинул Осиор, в последний момент потребовавший снять Неро, теперь же история повторялась лишь с некоторыми дополнениями.

— Неро, — обратился к Первому Трибунальному Истигатору Имирий. — Я понимаю твое желание послужить кругу, но каждый должен делать то, что у него получается лучше всего. И тебе придется приложить немало усилий для того, чтобы все было готово к моменту, когда Джамар, Алексис и Осиор подтвердят слова архимага Аурантиса…

Красный Истигатор согласно кивнул, принимая свою роль придворного переговорщика.

— Будьте уверены, Имирий, все будет готово, — сухо ответил Неро.

— Отлично, значит, нужно решить, когда вы…

— Ересь это слишком серьезно! — перебил трибуна Джамар. — Я предлагаю выезжать немедленно! Максимум — несколько…

Джамар запнулся, уставившись на Осиора. Шестой Трибунальный Истигатор, что сейчас сидел и сверлил стену невидящим взглядом, размышляя о происходящем, встрепенулся.

— Что такое? — спросил Осиор.

Впрочем, дожидаться ответа он не стал — просто посмотрел на собственные руки.

Он уже видел это, дважды. В первый раз — на пути из Акрильсеры в Нипс. Во второй — тем вечером, когда они спасли с Реем винефика.

Сейчас все тело истигатора полыхало магическим огнем поисковой руны Инг.

— Что происходит? — просил Джамар, поднимаясь со своего места вслед за вскочившим Осиором.

— Мой ученик, что-то случилось… Он делает такое подсознательно, но только когда в серьезной беде, — толком не объясняя, ответил Осиор. — Братья, что-то случилось…

— На твое поместье напали? — удивленно спросил Неро. — Посреди бела дня, в Шамограде?

— Нет, Рей сейчас на королевской охоте, его подрядил императорский конюший подежурить целителем вместе с коновалом… — ответил Осиор. — Верховный Трибун Имирий! Прошу отложить окончание заседания! На императорской охоте случилось что-то страшное!

— Ты перегибаешь, Осиор, — как-то нервно ответил за всех резко поменявшийся в лице Неро. — Может, парень просто испугался крови или упал с лошади?

В унисон словам Неро несколько истигаторов закивали головами. Ересь важнее каких-то происшествий на имперской охоте.

Осиор зыркнул на истигаторов, после чего сквозь зубы обратился к Имирию:

— Верховный Трибун, мой ученик не из пугливых. Он так делал, когда ему в застенках ломали кувалдой ноги, пытаясь пробиться сквозь дикие щиты. И во второй раз — когда не мог исцелить разбившуюся о скалы винефика, хоть и старался из всех сил. Так что тут в любом случае вопрос жизни и смерти…

Осиор хотел добавить что-то еще, но в этот момент двери зала Трибунала распахнулись, и внутрь вбежал посыльный. Испуганный паренек протянул Имирию свиток и сбежал даже быстрее, чем Верховный Трибун успел развернуть послание.

— Братья! — воскликнул Имирий, вскакивая со своего места. — Как и просил Осиор, окончание заседания переносится!

— Что случилось? — спросил Алексис.

— Нежить, — коротко ответил Имирий. — Волколаки напали на лагерь императорской охоты, что проводилась сегодня.

— Откуда возле столицы эти твари?!

— Волколаки?! Немыслимо!

— Госпожа Виола, мы можем рассчитывать на вашу помощь? Круг должен вмешаться, — проигнорировав вопросы, обратился Имирий к женщине.

Архимаг бросила короткий взгляд на Осиора, после чего утвердительно кивнула.

— Джамар, Неро, поднимайте корпус. Может быть, это только начало, — скомандовал Имирий, хотя оба истигатора и без дополнительных команд уже поднялись со своих мест и готовились на выход. — Осиор, как понимаю, ты со мной и Виолой.

— Конечно, — ответил истигатор, что все еще полыхал синим магическим пламенем. — Конечно я с вами.

— Объявляю заседание приостановленным! — объявил Имирий и устремился на выход, не дожидаясь реакции истигаторов.

Уже взбираясь в седло, Осиор подумал о том, что его утренний совет Рею не влипать в неприятности стал неприятным пророчеством. И почему мальчик всегда оказывается там, где загадки, проблемы и смерть?

Главное успеть прийти на помощь ученику, пока до него не доберутся мертвые твари, ведь если с ходоками можно поиграть в догонялки, то против волколаков Рей был абсолютно беззащитен.

Глава 23. В лучах света

Уже потом я узнал, что борьба с дикими волколаками, то есть теми, кто встал сам по себе, была процессом будничным и отработанным по всей Дагерии, и защититься от мертвых волков могли даже обычные крестьяне. Нежить, лишенная чувства самосохранения, легко заманивалась в ловушки и специальные ямы, где после банально сжигалась. И это при условии, что волколак вовсе выйдет из леса, а не растратит всю накопленную магическую силу в поисках свежей крови и так и ляжет неподвижным трупом догнивать где-нибудь в чаще.

Но в нашей ситуации все было иначе. Огромные твари, которые где-то нашли дополнительную плоть в момент пробуждения, по мнению Магнуса были призваны намеренно. Сил у них хватало, а резня, что они устроили в лагере, разрывая на части слуг и рабов, сделала их только быстрее. Огромные, с непропорционально широкой грудиной и опущенными головами, эти твари сейчас были смертельно опасны даже для самых умелых воинов и охотников.

Когда мы вернулись в главный зал, гвардейцы и вельможи уже закончили приготовления. Большая люстра, что висела на цепи под потолком, была сброшена, а через ее крюки — переброшены крепкие веревки. Многие бойцы обзавелись не только факелами, но и кувшинами с маслом, заткнутыми какими-то тряпками и обрывками рубах вместо фитилей. А еще в зале добавилось народу — кто-то нашел слуг, что готовили поместье к приезду поздних гостей. Они должны были разместить охотников по многочисленным спальням, помочь им привести себя в порядок после конного выезда, а после — обслуживать во время вечерних танцев. Но вместо этого они сейчас стали на канаты, готовые по команде затянуть петли-силки, расставленные у окон.

Большинство гвардейцев сохранили свои укрепленные рунами Ур кавалерийские сабли, и хотя они были малопригодны для пешего боя, рубили они все еще отлично. А что самое главное — их крепости и остроты должно было хватить на то, чтобы рассечь мертвую плоть.

План десятника, который одобрили и аристократы, имевшие ранее дело с нежитью, был прост и незамысловат: впустить внутрь одну из тварей, после чего попробовать обездвижить ее ровно до того момента, как гвардейцы не посекут чудовищу лапы. Если лишить монстра подвижности и точки опоры, его можно было уже не опасаться — волколаки были слишком массивны и непропорциональны, чтобы хоть как-то передвигаться на трех точках, а если удастся лишить нежить сразу двух передних лап — это уже маленькая победа.

Думать же о том, как подобным образом высечь сразу шесть монстров, не хотелось. Решать проблемы по мере их возникновения — вот девиз, которого сейчас придерживались и гвардейцы, и аристократы. Если же в большой зал прорвется сразу несколько волколаков, было решено отступать к коридорам и спальням, где у защитников поместья было преимущество за счет длинных копий и алебард, что обнаружились в арсенале местной стражи.

Я еще раз посмотрел на крепкие стены поместья. Определенно, до того, как стать летней резиденцией императорской семьи, это был небольшой замок. Кое-где проступающие древние камни давали понять, что построили это здание в незапамятные времена, наверное, еще до правления династии Форлорнов, как пригородный опорный пункт, что мог самостоятельно держать оборону и во время набегов бандитов, и в случае войны. Окна, что ранее были бойницами, очевидно, расширили уже после — рассекли камень, и вставили дорогие стекла в рамах, но вот массивные ставни остались на месте и запирались в случае необходимости, или когда в поместье оставались только слуги.

А еще я узнал, что в столицу был отправлен гонец — как только наследница престола оказалась под защитой крепких стен. От поместья до Замковой Горы было чуть больше получаса галопом, а значит, когда десятник сказал, что продержаться нам надо два часа — он называл вполне реальные сроки. За это время гонец достигнет столицы и сообщит о нападении, и у дворца будет время прийти вельможам и наследнице на помощь.

Глядя на то, как мужчины совершенно разного социального статуса сейчас вместе организовывали оборону, как аристократы становились плечом к плечу с гвардейцами, я все больше и больше удивлялся, почему Элаиза Форлорн даже не вышла к своим защитникам. Мне же, по уму, стоило бы выскользнуть на улицу через кухню, когда волколаки вломятся внутрь, и попробовать уйти огородами. Кони, что принесли нас сюда, разбежались по территории поместья, но так как никакого ржания мы не слышали, то, скорее всего, волколаки их не тронули. Можно было бы попробовать раздобыть ездовое животное и скрыться прочь, однако же…

Я понимал, что подобное поведение поставит крест не только на мне, как магике, но и на моем учителе. Я относился к шамоградскойБашне Магов, которая тесно сотрудничала с императорским дворцом. И, строго говоря, подобная нежить была одновременно как делом рук магов, так и их проблемой. И пусть я еще не был обучен белым рунам, я могу помочь защитникам другими своими печатями — хотя бы спасти раненых, если мы продержимся достаточно долго.

У меня было некоторое время поразмышлять о том, как вели бой боевые маги, там, на опушке. Не использовать магические конструкции — но активно прибегать к рунам Погоды и посредникам. Комья взлетающего под лапами волколаков грунта все еще стояли перед глазами, и мне казалось, что окажись тройка сейчас в зале, они придумали бы что-нибудь еще. Осталось только понять, что именно, ведь в голову не шло ничего такого, что я мог бы создать с помощью уже знакомых мне печатей. Летящие щиты? Они магические и просто разобьются о нежить, насыщая ее магией. Взрывать каменные полы? Но это будет в ущерб не столько волколакам, сколько защитникам поместья. Руна Тир хоть и вызывала магический огонь, но тоже не годилась, воздушные кулаки Хаг? Они тоже имели магическую природу… Надо отталкиваться от рун Ос и Ман, рун ветра и солнца, ведь руна дождя Гирэ мне тут точно не поможет…

Единственное, что мне оставалось и что точно могло сработать — дикая руна Инг.

Отойдя чуть в сторонку, я прикрыл глаза и сосредоточился на образе учителя. Если у меня получалось в критические моменты звать его с помощью поисковой магии, то, может, получится и сейчас? Главное, чтобы маг смог меня найти, но, думаю, с этим ему поможет отправленный гонец.

— Колдуешь? — спросил непонятно откуда взявшийся Магнус.

— Да, — коротко ответил я. — Руна Инг, поможет позвать на помощь.

— И каким образом? — спросил коновал.

Я вкратце объяснил магу, чего хочу добиться, на что тот лишь покачал головой.

— Никогда не слышал, чтобы поисковые руны использовали таким образом.

— А вот у меня получалось, — огрызнулся я.

Казалось, будто маг сомневается во мне или моем наставнике. Но я-то знал, что Осиор на помощь придет, главное дотянуться до него магией…

Узнать, удалось ли мое колдовство или нет, возможности у меня не было, но поисковая руна отозвалась, и заклинание я сформировал. Значит, сейчас мой наставник либо должен вспыхнуть синим светом, либо же придется ждать только тех, кого приведет отправленный в Шамоград гонец…

Час с момента нашего прибытия прошел уже точно, а значит, помощь скоро прибудет. Вот только волколаки, будто бы тоже это понимая, все же перешли в финальную атаку.

Сначала дрогнули несколько ставен, будто волколаки проверяли ширину оконных проемов, после чего в главные двери будто бы влетел таран. Зачарованное дерево, закованное в железо, жалобно скрипнуло, но выдержало. Чего не сказать о стенах, в которые были врезаны массивные петли — из них посыпалась каменная крошка.

— Приготовиться! — гаркнул десятник. — Бойцы, по местам!

Команде подчинились все — и выжившие гвардейцы, и аристократы, что еще пару часов назад спесиво потягивали вино и громко смеялись в кругу себе подобных. Сейчас, перед лицом неведомо откуда взявшейся нежити, все были относительно равны.

Я тоже выполнил команду — занял позицию за спинами бойцов, готовый колдовать целительные печати или обрушить потолок всего зала, если дела пойдут совсем плохо. О нашем плане были оповещены все присутствующие, и на мое удивление вельможи восприняли его весьма спокойно. Никто не закатывал истерик или не требовал спасти их шкуры. Если для спасения наследницы требовалось обрушить на их головы сотни фунтов камня — они были готовы. Как говорится, двум смертям не бывать, а вот быть раздавленным камнем или разорванным когтями и зубами волколаков — выбор из двух плохих вариантов. Многие предпочли погибнуть под завалом, если это даст шанс прочим. Впрочем, никто глупо погибать не собирался. Если дела пойдут совсем туго, люди начнут отступать в коридоры, расчищая площадку для моего колдовства.

Правда, некоторые вельможи гвардейцы усомнились в моей способности быстро провернуть подобное колдовство, но все вопросы были сняты после того, как под изумленные взгляды всех присутствующих — кроме Ториса, который понимал, на что я способен — я блуждающим щитом Ур буквально рассек одну из опорных балок под потолком. Чуть сложнее будет рвануть всю эту массу вниз, чтобы обрушение было массовым, но я решил, что повторю то же, что сделал на пути к Трем Башням — просто вслепую расстелю дикие щиты по максимальной площади со стороны второго этажа, и рвану их вниз. Главное, чтобы сил хватило. Конечно, все это было бы проще делать, если бы я видел, где именно находятся мои щиты, но тогда я могу упустить момент, и вся затея пойдет коту под хвост.

Вот, створки входных дверей дрогнули раз, другой, после чего массивный дверной засов жалобно хрустнул, показывая миру острые щепы, что полезли из древесины.

Первый шок от столкновения с агрессивной нежитью прошел, и сейчас в мужчинах проснулся дух охотников: какая к бездне разница, волколак перед тобой, или медведь-шатун? Последние были даже тяжелее и в некоторых моментах опаснее. Единственное отличие нежити от живых противников — она не испытывает боли, только ярость и жажду крови. Нежить не развернется и не побежит, но укрепленная сталь все так же способна пронзить мертвую плоть, как способна пробить и крепкую шкуру кабана-секача.

Так что когда засов вылетел от очередного удара, выбрасывая вперед огромные, с палец щепы во все стороны, защитники были готовы к встрече.

— Копья! — прокричал кто-то, и шаг вперед сделала пятерка мужчин с огромными десятифутовыми пиками, на которые можно было насадить волколака, как на вертел.

Вот, первая тварь запрыгнула внутрь зала, снося огромной мордой остаток дверных створок, готовая рвать и кромсать все живое. Гвардейцы же, что стояли вдоль стен, тут же подожгли тряпки на фитилях и к порогу полетели кувшины с ламповым маслом, которое моментально вспыхнуло огненной преградой, отсекая тварь от своих товарищей по стае.

Волколак, который еще не понял, что остался один — а это была умная тварь, пусть и неживая — бросился на первого попавшегося дворянина с пикой в руках. Но мужчина в желто-зеленом сюртуке и щегольском берете, сдвинутом набок, не растерялся, а, только ухнув, упер свое пехотное оружие в специальную выщербину на гладком полу, прижимая древко пяткой.

Мы с Магнусом знатно попортили пол поместья лезвиями Фео, делая эти самые выщербины-упоры для древкового оружия, чтобы мужчины могли применить свои навыки охоты на крупного зверя! Не способный изменить направление прыжка, волколак всем весом налетел на копье. Я видел, как выгнулось древко, но перед боем мы прошлись с укрепляющими печатями по всему оружию — пика выдержала, а четырехгранный наконечник без стопора вошел глубоко в грудь волколака, пробивая и шкуру, и кости, и вышел с обратной стороны промеж лопаток, где-то в области хребта.

Для любого живого существа, того же обычного волка или медведя, такая рана была бы смертельной, а смельчак, что нанес подобный удар — стал бы героем дня. Охотники бы весь вечер пили не только во славу императора Форлорна Девятого и его дочери, наследницы Элаизы, но и за охотника и его твердую руку, которой того наградили предки. Но мы имели дело с нежитью, так что волколак только рванул в сторону, обезоруживая мужчину и при этом вгоняя пику еще глубже.

Но дело уже было сделано — монстр замер на месте, так что дежурившие на блоках слуги, пусть и испуганные до смерти, всем весом навалились на веревки, сжимая петли арканов, что гвардейцы выбросили под лапы и на голову волколака, рискуя при этом нарваться на острые когти чудовища. Мгновение и одна из петель плотно затянулась на задней лапе и еще одна — на шее нежити.

Пока волколак не порвал канаты острыми, как бритвы когтями, прозвучала команда десятника:

— Поднять на копья! Рубить лапы!

Два раза повторять было не нужно. Как только и так скованный торчащей из груди пикой волколак оторвал передние лапы от пола, поднимаясь вслед за петлей, вперед шагнуло сразу три человека, насаживая мертвую плоть на острые наконечники пик. Рывок, и вот последняя точка опоры — задние лапы — подвели чудовище, и волколак на секунду завис в воздухе, опираясь исключительно на древки копий, полностью неспособный сделать хоть что-нибудь. В этот момент вперед вышли гвардейцы во главе с десятником. Закованные в броню мужчины держали в руках тяжелые сабли, укрепленные магией. Но даже острые кавалерийские клинки, способные разрубать до пупа одетого в легкую броню противника, увязали в мертвой плоти. Но вот, первый, второй, третий удар и оставшаяся свободной задняя лапа волколака была отделена тела, а после на камень зала упала еще одна — на этот раз передняя.

Чудовище же, понимая, что проклятые людишки прерывают сейчас его не-жизнь, забилось из стороны в сторону, пытаясь вырваться из арканов или спрыгнуть с копий, что пронзали его грудь, живот и шею. Монстр пытался дотянуться оставшейся когтистой лапой хоть до кого-нибудь, но копейщики свое дело знали — с детства обученные и индивидуальному и строевому бою, сейчас аристократы показывали всю удаль, на какую были способны. Особенно отличился граф Фосс — огромный рыжеволосый бородач, волосы которого были убраны в тугую косу на затылке, владелец земель на самом севере Империи. Все в нем говорило о серьезной примеси кибашамских кровей, однако это не мешало ни самому Фоссу, ни его предкам служить Империи и Престолу, что он сейчас показывал в очередной раз.

Фосс, дабы обезопасить гвардейцев, что сейчас выполняли самую грязную и опасную работу по повторному умерщвлению волколака, сделал шаг вперед и буквально пригвоздил его к стене своим тяжелым копьем с широким серпообразным стопором у основания наконечника. Крик графа смешался с боевым кличем гвардейцев и воем разъяренной нежити, а десятник, что стоял впереди своих людей, одним прыжком приблизился к волколаку и в молодецком ударе всадил свою саблю в горло чудовища, да так глубоко, что клинок увяз в позвоночном столбе монстра, да так в нем и остался.

Тут я понял, что здесь есть работа и для меня.

— Назад! Отойдите! — крикнул я гвардейцам, что бросились в стороны в тот же миг, когда поняли, кто говорит.

Не сходя с места, я прицелился в оба конца торчащего поперек шеи волколака клинка. Две вторые печати Ур, каждая с полфута, легли в руки почти мгновенно. Главное, не промахнуться, и не всадить всю эту магию в неживую тварь… Как только внутренние контуры были разорваны, я изо всех сил толкнул щиты печатью Нид, буквально вколачивая магические преграды в клинок.

Эффект превзошел любые мои ожидания. Щиты столкнулись со сталью обуха с оранжевой вспышкой, но при этом не остановились, а ударили по клинку с такой силой, что сабля буквально впечаталась в каменную стену и, по всей видимости, извлечь ее больше не получится. Голова же волколака покатилась по камню, а тело без двух лап — мгновенно обмякло. Больше эта тварь для нас не опасна.

По залу прокатился победный крик защитников.

— Так их!

— Отлично!

— Ура!

Но праздновать было рано. Не успела голова упокоенного волколака остановиться, как ставни самого крупного окна, что находилось в соседнем зале, с чудовищным хрустом вылетели, а внутрь запрыгнула мертвая тварь. Еще два монстра, услышав предсмертный хрип своего товарища по стае, остервенело рванули через огненную преграду, раскидывая всех на своем пути.

По залу прокатились первые крики раненых и хрипы умирающих — две твари, что прорвались сквозь дверной проем, быстро определили самых беззащитных и, раскидав вооруженных мужчин, бросились к слугам, что стояли на веревках, устроив кровавую баню.

Началась беготня и рубка. Защитники разделились на три группы по шесть-восемь человек, стараясь насадить подвижных монстров на длинные пики, волколаки же пытались перемахнуть через заборы из стальных наконечников и прорваться к живой плоти.

Вот, одно из чудовищ потеряло терпение и бросилось на гвардейца, что сжимал тяжелое копье, разрывая когтями стальной нагрудник и вгрызаясь в горло несчастного. Во все стороны полетели брызги крови, гвардеец закричал от боли и ужаса, но свое дело сделать успел — волколак насадился грудью на копье и потерял подвижность. В этот же момент со всех сторон на него обрушились колющие и рубящие удары и уже через мгновение монстра буквально пригвоздили к каменному полу, а один из гвардейцев, ухая как заправский дровосек, рубил твари голову.

Но слишком долго удача сопутствовать нам не могла. Одна из групп, что пыталась справиться с волколаком из бокового зала, потерпела поражение — чудовище сильно покалечило двух гвардейцев и убило еще нескольких аристократов, после чего бросилась вперед, пытаясь прорваться внутрь дома.

Я же все еще стоял на месте, в тылах, время от времени поглядывая на впечатанную в каменную стену саблю. На границе сознания крутилась какая-то идея, что-то, что позволит спасти множество жизней…

И вот, когда Магнус уже положил руку мне на плечо, пытаясь утащить в коридор за нашей спиной, потому что масло уже прогорело, и в зал шагнули оставшиеся две твари, меня осенило.

Я сбросил ладонь коновала, после чего рывком позвал руну Ур — как учила меня Витати. Руки сразу же полыхнули двумя слоями щитов Ур с руной Нид — ударная техника, которой обучила меня винефик.

— Рей! Нельзя! Это же нежить! — закричал маг, но я его не слушал.

Ведь я не собирался бороться с волколаками с помощью магии, во всяком случае, не на прямую.

Вместо того, чтобы очертя голову броситься вперед и сделать монстров только сильнее, я упал на одно колено и впечатал сияющий оранжевым кулак в пол, дробя мрамор на части. Удар, еще удар. Каждый взмах кулака и касание пола сопровождалось мощной магической вспышкой, что привлекло внимание не только бойцов по всему залу, но и волколаков.

Одна из мертвых тварей, что сейчас приближалась ко второй группе из гвардейцев и аристократов, резко сменила направление и, низко опустив голову, бросилась в мою сторону, на запах магической энергии. То же повторили и две твари, что на секунду замерли у дверей, будто выбирали себе цели или искали кого-то конкретного в творящемся безумии.

И они нашли, нашли меня.

Осколки мрамора, как я полагал, получились острые и достаточно крупные. От напряжения у меня потемнело в глазах, а вот течение времени вокруг наоборот, замедлилось. Будто прорываясь сквозь кисель, я, не вставая с колена, развернул под мраморными осколками проникающие щиты, обволакивая наиболее крупные куски со всех сторон. Главное не раздробить их в пыль, ведь если я облажаюсь, то между мной и тремя монстрами будет только пустота.

Вот, волколак, что убил и покалечил четверых, стал забирать влево, когда как два других монстра прыгнули напрямую, по кратчайшему пути.

Этого я от них и ожидал.

Едва не сжигая каналы, я рванул щиты и куски мрамора вверх, на уровень глаз, после чего стал формировать контур оранжевой печати высотой не менее пяти футов.

Вот, мир вокруг подернулся темной дымкой, будто бы я начал терять сознание, но в следующий миг я опять увидел их — магические потоки.

Замерев, словно изваяние, с незавершенной печатью перед ладонями, я посмотрел на волколаков другими глазами. От них исходило бледное фиолетовое свечение, которое, словно тряпка воду, впитывало в себя разлитую вокруг магическую силу. А учитывая, какое буйство сейчас творилось у меня под носом, волколаков стало тащить ко мне едва ли не против их воли. Точнее, воли у нежити не было — они просто подчинились инстинкту, который позволял максимально продлить их не-жизнь. И инстинкт говорил им окунуться в мое колдовство, а потом разорвать дерзкого колдуна на части, впитывая магическую силу вместе с его кровью.

Даже без дара Эдриаса я успевал, а сейчас смог позволить себе вписать в печать даже не две — три руны Нид, щедро напитав энергетический контур дармовой силой, которую надо было просто направить в нужном направлении.

Двум волколакам передо мной оставалось не менее десяти шагов, когда я разорвал внутренний контур печати и привел дикие щиты Ур в движение.

Печать Нид вышла настолько мощной, что я едва успел снять дикие щиты с обломков, прежде чем они на огромной скорости влетели в головы и туловища монстров, что уже были готовы разорвать меня на части.

Эффект оказался поразительным. Острые осколки мраморных плит пола буквально разрубили одного волколака надвое, а второму — снесли половину морды и оторвали переднюю лапу, увязнув в груди нежити.

Оставалось разобраться с последним, третьим чудовищем, что сейчас неслось в мою сторону.

Это был вожак, я понял это, глядя на мир с помощью дара мертвого мага. Фиолетовое свечение от него было более интенсивным, ярким, будто бы у него в груди было что-то, что излучало магию призыва.

Чтобы защититься от огромной твари, я повторил маневр, что ранее исполняли боевые маги на опушке — просто взорвал пол под лапами волколака. Только вместо руны Ос я использовал летящие и ударные щиты Ур, разогнанные дикой руной Нид.

Но вот остальным не так везло, как мне. Свои дуэли с монстрами проиграли и две оставшиеся группы. Гвардейцу, что работал тяжелой саблей, не хватило сил разрубить мертвую плоть и кости, и сейчас он валялся на полу без одной из ног и с разорванным когтями нагрудником. Последняя группа тоже упустила свое чудовище, а из всей команды выжил только Торис и тот самый десятник, что так удачно всадил свою саблю в горло твари.

— Назад! В коридоры! — закричал кто-то и люди стали отступать.

— Рей! Потолок! — крикнул Магнус.

Мы не успевали. Твари вот-вот догонят беглецов, а значит, погибнет и мой единственный друг в Шамограде — я считал молодого баронета уже моим другом. Так что вместо того, чтобы разрубать балки, я стал взрывать мрамор под лапами волколаков, заставляя их отступить назад.

— Бегите! — крикнул я.

Два раза повторять не пришлось. Еще до начала атаки нежити было договорено — если я начинаю обрушать поместье на мертвых тварей, то всем надо бежать без оглядки. Я же начал колдовать, благо, магическое зрение снимало с меня всякие ограничения.

Совсем, как на испытаниях, я шагнул вперед и поднял вверх руки и выбросил во все стороны проникающие щиты — тонкие оранжевые пленки, что легко пронизывали стены и потолок. Еще мгновение, и весь второй этаж с крышей рухнет на головы нежити. Я же надеялся, что меня уберегут мои дикие щиты. Ведь когда-то я справился с целой кувалдой и заплечных дел мастером из доков! А с тех пор я стал в разы, ужасающе сильнее и умелее.

Альфа волколаков — тот, от которого исходило наиболее активное фиолетовое свечение — будто бы что-то почуял и со всех лап рванул наружу через дверь. А вот две оставшиеся на лапах твари оказались не столь хитры.

Рывком я материализовал проницаемые щиты, разрубая ими камень и дерево, после чего рванул весь второй этаж вниз, ускоряя его движение дикими рунами Нид.

Витати могла бы гордиться мной. Сейчас я удерживал не менее десятка щитов и еще столько же противомагических рун Нид, а значит, я с уверенность могу сказать, что усвоил уроки винефика и достоин называться истинным магом, как величали диких магов в степях Келанда.

Сотни и тысячи фунтов камня, мрамора и дерева рухнули вниз, погребая под собой двух оставшихся в зале волколаков. Мои же щиты, что я развернул над собой полусферой, выдержали, хотя и немалой ценой. В момент, когда огромный кусок камня ударил по магической преграде, сотворенной с помощью дикой руны Ур, у меня из носа буквально фонтаном хлынула кровь, но на ногах я устоять сумел.

Когда пыль чуть осела, я в несколько подходов пробил себе путь наружу. Вечно держать щиты я не смогу, надо побыстрее уходить вглубь поместья… Однако все коридоры, как и лестница, ведущая на второй этаж, сейчас были завалены и путь мне оставался только один — наружу, где меня поджидал глава стаи нежити.

Я это чувствовал буквально кожей, хоть и не видел горящих красным огнем маленьких глаз волколака, что сейчас припал к земле у самого крыльца, ожидая, пока все стихнет.

Что-то гнало его вперед, в поместье, и это была не жажда крови, нет. Что-то другое, что-то, что светилось фиолетовым в его груди.

Едва не поломав ноги на завалах, я буквально вывалился через разбитый оконный проем в ночные сумерки, упав на мягкую траву, что росла по всему двору и вдоль стен поместья. И не успел я встать на ноги — последний волколак бросился ко мне.

Убить! Разорвать! Растерзать! Эманации глухой, противоестественной жажды крови и убийства, исходящие от нежити, были почти осязаемыми, и спасло меня только то, что я видел, как действовала тройка боевых магов.

Даже не вставая, я запустил пальцы в траву, разрывая ногтями дерн — мне показалось, что так будет легче колдовать, хотя в подобном движении не было никакого смысла — и буквально вцепившись в землю перед собой, я поднял не меньше трех футов земли под лапами волколака, отбрасывая тварь в сторону. После чего я наконец-то смог вскочить на ноги и чуть отбежать от опасно кренящейся внешней стены поместья, что рисковала рухнуть не внутрь здания, а наружу, то есть похоронить меня под своим холодным камнем.

Я чувствовал свое превосходство. Сейчас, умертвив трех из шести тварей, я четко понимал, насколько силен. Пусть я не обучен белым и фиолетовым рунам, пусть я не могу облечь свои руки и ноги в ударные щиты и выбить из этой твари дух. Но истинные руны, дикие щиты Ур и Нид давали мне свободу действия, что не снилась ни одному печатному магу. А вместе с даром Эдриаса, что позволял мне колдовать почти без напряжения сил, если я достаточно сосредоточен, волколак был для меня не опаснее дворняги.

Видимо, это поняло и чудовище передо мной. Во всяком случае, мне хотелось, чтобы альфа ощутил что-то похожее на осознание своей беспомощности перед лицом более опасного хищника. Ведь отпускать нежить я не собирался. Слишком многие погибли сегодня, слишком большого страха натерпелся и я сам, пока не понял, как противостоять мертвым волкам, что были смешаны с плотью и кровью людей и подняты кем-то на опушке императорских охотничьих угодий.

Сейчас нежить находилась от меня на расстоянии двух сотен футов — волколак, отброшенный комьями земли, отбежал в сторону и сейчас кружил на некотором удалении, будто примеряясь к следующей атаке. Я тоже вышел на центр двора перед полуразрушенным поместьем, готовясь принять последний бой с нежитью.

Вот, волколак наконец-то потерял терпение — жажда крови и убийства оказалась сильна, и никакие остатки инстинктов животного тут не властны — и бросился вперед, намереваясь разорвать дерзкого магика на части, а после полакомиться его теплой, насыщенной энергией кровью, что сделает монстра только сильнее.

Я же просто поднял над собой руки. Почему-то вспомнилась дуэль учителя и гарнизонного мага Ракона, когда Осиор привел в действие им же вынесенный смертный приговор. Я тоже вынес приговор, но не живому человеку — а мертвой твари, что неслась сейчас прямо на меня.

Вот, у меня над головой, меж ладоней, сформировался зеленый контур печати Погоды двенадцати футов в поперечнике. Я никогда этого еще не делал, но с даром Эдриаса любое количество рун внутри контура не было проблемой, если речь шла о повторяющихся символах. Это в случае комбинированных печатей все сложно — надо искать точки баланса, видеть, как руны отталкиваются друг от друга и давят на контур печати, а в случае с повторяющимися рунами достаточно соблюдать правила симметрии.

Вот, внутрь огромного контура треугольником легли три руны света Ман. Будто вернувшись в прошлое и оказавшись на месте Осиора, я одну за другой, буквально за несколько ударов сердца, создал пять печатей Нид. Осталось дождаться, когда волколак пересечет одну только мне видимую черту, за которой его ожидало окончательное упокоение.

Волколак же несся на меня, не осознавая, что его ждет. Между мной и чудищем осталось меньше полусотни футов, и я выбросил вперед летящий щит Ур, чтобы немного замедлить тварь.

Как и ожидалось, когда заклинание коснулось мертвой плоти, что могло ломать кости и сбивать с ног лошадей, оно будто бы… просто лопнуло. Но другим, истинным зрением я видел, как фиолетовое свечение, что исходило от волколака, буквально высосало щит досуха, разрушив саму руническую суть заклинания. Но для того, чтобы противостоять щиту, волколаку пришлось замедлиться. Ненадолго — буквально на несколько мгновений, но именно это мне и было нужно. Не отбросить в сторону взрывом грунта под лапами — лишь немного замедлить.

Внутренний контур и так напряженной от наполняющей ее силы печати Ман-Ман-Ман лопнул без всякого сопротивления. Над моей головой вспыхнуло рукотворное солнце, от которого я моментально закрылся заранее установленными щитами Нид.

Не находя выхода для энергии, весь магический свет собрался в единый луч, направленный на место, где сейчас находился волколак.

Да, это была магия, поток жаркого магического света, но я своими глазами видел, что свет может сделать с плотью, мертвой, или живой. Чем бы он ни был — свет Ман не был чистой магией, он согревал и давал жизнь на полях, а значит, это было такое же явление природы, как дождь или ветер.

Волколак замедлился, а еще через пару мгновений остановился на месте, полностью окутанный испепеляющим светом руны Ман. С помощью дара мертвого мага я видел, как фиолетовое свечение пытается поглотить магический свет, но получалось это у волколака только отчасти. Сжигающий все до состояния стекла сияющий поток сейчас буквально впечатывал альфу в землю, обездвиживая и разрушая мертвую плоть. Вот, волколак взвыл и попытался вырваться из пятна света, но его лапы полыхнули огнем — настоящим, а не магическим огнем — а мертвые и сухие суставы рассыпались на части. После чего он рухнул на землю беспомощной искалеченной тварью, а свет Ман сделал все остальное.

Когда рукотворное солнце, что превратило стоящую вокруг ночь в день, угасло, на месте волколака осталось только немного праха и серебристое пятно — на том месте, где была грудь и голова чудища.

Я не спеша подошел к месту казни предводителя мертвой стаи и ковырнул серебристую блямбу носком сапога. От обожженного грунта отделилась небольшая пластина едва остывшего серебра — я точно мог определить, что это именно серебро. Слишком много амулетов из этого металла я изготовил, часами всматриваясь в контуры и гравировку рун на собственных изделиях.

Вдруг, где-то справа, со стороны ворот, заржали кони. Вздрогнув, я обернулся и увидел, что прямо на меня несется целая армия, во главе с белокурой архимагом Виолой и моим наставником, что сейчас был облачен в костюм Трибунального Истигатора с серебряной фибулой под горлом, а в правой руке он крепко сжимал свою булаву. Виднелись в задних рядах и другие маги, и гвардейцы и, к моему великому удивлению — прочие участники охоты, в том числе я сумел разглядеть в неровном свете факелов, что несли над головами всадники, и барона Варнала.

Впервые за последние несколько часов на моем лице появилось некое подобие улыбки, от чего засохшая на лице кровавая корка треснула, неприятно стягивая кожу.

Учитель все же пришел за мной и привел помощь, пусть на этот раз я справился сам.

Глава 24. Слуга и господин

Когда Осиор добрался вместе с отрядом гвардейцев и магов Башни до места охоты, грудь Трибунального Истигатора стянуло железным обручем тревоги. Вокруг царила разруха и смерть; тела изуродованных слуг и порванных нежитью вельмож, опрокинутые телеги, обрушенные шатры, под которыми еще несколько часов назад благородные гости прятались от летнего зноя, бродящие из стороны в сторону немногочисленные выжившие.

Стоило ударному отряду, что возглавлял маг, подойти чуть ближе, в их сторону потянулись уставшие и напуганные люди. В основном — слуги и рабы, да некоторые вельможи, что пережили встречу с нежитью.

Не успел Осиор задать хоть один вопрос, как из-за ближайшего кустарника выехал разношерстный отряд. Блестящие нагрудники гвардейцев перемежались с охотничьими и парадными костюмами знати. По взмыленным и уставшим коням было видно, что скакали они долго.

Как выяснилось, это были те, кто пережил первую атаку волколаков, успев забраться в седло до того, как на лагерь напали еще три твари.

— А что с боевой тройкой? — спросил Осиор.

Один из гвардейцев с серым от усталости лицом только кивнул на опушку, что сейчас была больше похожа на вспаханное поле. Чуть напрягшись, Осиор сумел разглядеть три кровавых пятна, в которых скорее угадывались, чем узнавались людские силуэты.

— Господин истигатор! Надо спешить к поместью! — Взволнованно сообщил один из вельмож, выезжая вперед.

— Там забаррикадировались люди и сама наследница со свитой! Конечно, стены поместья крепкие, но там и твари! Мы пытались прорваться, но нежить не пускает! — добавил командир гвардейцев.

Чин мужчины Осиор определил по характерным полосам на броне, да и слишком стар он был, чтобы служить простым гвардейцем.

В послании, что принес гонец, было только то, что на охотников и всю свиту будущей императрицы напали волколаки, но вот где именно укрылись люди, посыльный в башне сказать не мог, а искать того самого человека, что принес сообщения, Осиор не стал. В любом случае, сначала нужно было убедиться, что на месте охотничьего лагеря пусто и нежити не осталось, а уже потом двигаться дальше.

Да и благодаря своему обширному боевому опыту Осиор понимал, что в подобной ситуации все может перемениться буквально за несколько минут. С тем же успехом беглецы могли попытаться вернуться в лагерь или двинуться навстречу подмоге, а кратчайший и самый очевидный путь — как раз через эту самую опушку на границе охотничьих угодий.

Так что, убедившись, что нежити на месте стоянки охотников не осталось, — но оставив в разрушенном лагере нескольких истигаторов и боевых магов, мало ли! — заметно увеличившийся в размерах отряд устремился по укатанному проселку к загородному поместью императорской фамилии.

Окончательно стемнело, так что Осиор и Виола вскинули руки и наколдовали по несколько шаров света Ман-Ман, а по всадникам пошла команда:

— Факелы!

Уже подъезжая к поместью, вокруг появлялось все больше и больше свидетельств хаотичного сражения. Капли крови на пыльной дороге, что выхватывались из тьмы светом магии и факелов, взрытая копытами земля, выроненное из рук оружие. Когда до императорского имения оставалось менее пяти минут верхом, по округе прокатился непонятный грохот.

— Что это?!

— Откуда?!

— Что за звук?!

— К оружию!

— Факелы! Факелы держите!

Кони, почуяв нервозность наездников, стали фыркать, дергать ушами и крутить глазами, люди же готовились к встрече с неизвестным.

— Всем приготовиться! — прокричал Осиор, после чего, переглянувшись с Виолой, начал колдовать желтые печати.

Если впереди их ожидает бой, то надо освежить людей и животных.

Меж всадников полетели печати Ис и Эо, давая всем членам отряда заряд сил и бодрости. Истигаторы, что сопровождали архимага и Осиора, смогли позаботиться о себе сами, так же поступили и императорские колдуны, что находились на службе престолу.

— Вперед! — закричал Осиор, поднимая над головой булаву и подстегивая коня.

Краем глаза истигатор увидел, как Виола начала прогревать белые каналы. Такой шум могла поднять только очень большая и очень сильная тварь, уж точно — не волколак.

Когда весь отряд вышел на прямую, в конце которой виднелись ворота, Осиору открылась удивительная картина.

Уже отсюда было видно, что поместье частично обвалилось, а шум, что они слышали несколько минут назад, был вызван обрушением внешней стены здания, над которой сейчас медленно оседала пыль. Это было видно даже в ночном сумраке.

Ощущение беды опять накатило на Трибунального Истигатора и, дабы вырваться вперед, Осиор впечатал в шею коня еще одно целебное заклинание. Сейчас ему нужно как можно быстрее оказаться там и узнать, что происходит! Одна из причин, по которой Трибунальный Истигатор повел отряд сначала в лагерь охотников, а не сразу же в поместье, была весьма эгоистична. Осиор глазами искал Рея, живого или мертвого. Но среди растерзанных тел слуг и вельмож он не увидел ничего знакомого, а это значит, его ученик был где-то там, за рухнувшими стенами.

Когда до ворот оставалось полсотни футов, посреди двора перед поместьем одна за одной вспыхнули огромные печати. Сначала — третья печать Ман-Ман-Ман, футов десяти, а может и более. После — пять печатей Нид. Казнь Света! Заклинание, которое использовали только истигаторы, ведь луч бьет в одну точку, да и на подготовку требуется слишком много сил… Заклинание, цель которого — не только казнить одиночку-отступника, но и вселить ужас в сердца врагов Круга… Боевые маги всегда игнорировали эту комбинацию печатей, ведь для умерщвления противников есть множество других, более эффективных комбинаций рун и печатей… Но этого не знал Рей. Для мальчика Казнь Света была самым могущественным и разрушительным заклинанием, что он когда-либо видел.

Когда Осиор увидел это колдовство, то только бросил короткий взгляд на Виолу. Лицо сейчас архимага превратилось в восковую маску, а неверный свет факелов, что несли всадники позади, не давал возможности уловить тонкие эмоции.

Да, это был Рей, больше некому. Все боевые маги сопровождения остались кровавыми кляксами на опушке леса, а это значит, что мальчик…

Осиор не успел закончить мысль, как заклинание пришло в движение. Луч света Ман ударил в землю, выхватывая из ночного мрака фигуру огромного, очевидно поднятого фиолетовой магией волколака.

До всадников докатился надсадный, полный ярости вой нежити, но Осиора интересовало другое. Подстегивая и подстегивая лошадь, он все же смог рассмотреть тонкую фигуру юноши, что стоял перед горящим волколаком, вскинув руки к звездам, будто пытаясь удержать ночной небосвод.

Окровавленное лицо Рея не выражало эмоций. Он был спокоен и собран, даже немного расслаблен, будто бы не сжигал сейчас с помощью сложнейшей комбинации печатей мертвую тварь, что могла разорвать его на части одним ударом когтей, а наблюдал за мелким насекомым, что увязло в древесной смоле. На секунду Осиор даже подумал, что его ученик уж слишком отрешен, будто бы знал, что даже поднятый мощным колдовством волколак, ему совершенно не соперник.

Вот, свет Ман потух, а отряд на полном ходу влетел на территорию поместья сквозь разбитые створки ворот, минуя трупы лошадей и истерзанные тела гвардейцев, что приняли здесь бой.

Не глядя на опасность, Осиор буквально на ходу выскочил из седла рядом с Реем и сразу же начал осматривать парня на предмет ран.

— Цел?! Раны есть? — спросил истигатор, крутя парня в руках, будто куклу.

— Цел… — устало кивнул Рей. — Цел…

— Что тут произошло? — спросила спешившаяся Виола.

На кончиках пальцев архимага сейчас висела готовая печать Сиг-Сиг-Сиг, которая могла упокоить не то, что волколака — оторвать пару лап или даже голову Костяному Ужасу.

— Это не нужно… — Кивнул Рей на печать. — Этот был последний.

Архимаг бросила взгляд на парня, после — на Осиора, после чего позволила печати развалиться на части и раствориться в воздухе.

— Так что случилось с поместьем? Где остальные? — серьезно спросил Осиор.

Сейчас их окружили всадники. Командир гвардейцев отправил нескольких человек осмотреть территорию, с ними по едва заметному кивку Осиора отправилось несколько истигаторов и магов Башни.

— Их было шесть, все началось на поляне перед лагерем, но сначала вышло только три. Им навстречу двинулись боевые маги, а Магнус сказал, что волки и звери так не атакуют, даже мертвые, на что ему…

— Так, стоп! Стоп! Лагерь мы видели, все слышали, Рей! Что случилось здесь? — повторил Осиор, внимательно всматриваясь в окровавленное лицо парня.

Опять кровь носом шла, опять колдовал с надрывом, на пределе…

— Я и обвалил. Когда нас рвать стали, мы решили, что я могу похоронить под камнем волколаков, и похоронил, кроме этого… Это альфа был…

Парень кивнул на выжженное на траве пятно.

Виола, что оглядывалась по сторонам, внезапно шагнула к месту казни волколака — а это была именно казнь — и, аккуратно присев, подняла кусок оплавленного серебра.

— Это твое? — спросила архимаг.

Рей только покачал головой.

— Это было в нем.

Архимаг покрутила блямбу в руках, попыталась наколдовать несколько поисковых печатей, после чего раздраженно дернула плечами.

— Предмет разрушен, — сообщила она Осиору, — я не смогу узнать, чей он был. Говоришь, это было в волколаке?

Мальчик еще раз утвердительно кивнул, после чего истигатор и архимаг переглянулись. Направление на цель. В нежить вложили чей-то предмет с амулетом Цен или Инг. Чтобы твари могли найти хозяина. Осиор четко чувствовал исходящую от серебра синюю магию. А это значит…

— Наследница выжила? — спросила Виола.

Рей собрался что-то ответить, как с завалов послышались крики.

— Эй! Мы тут! Эй!

Сразу же поднялась суета. Бойцы моментально спрыгнули с лошадей и бросились вперед, помогать тем, кто остался в поместье. Благо, разрушения были не слишком велики и внутренние стены поместья устояли, как уцелела и большая часть крыши. Но испытывать судьбу никто не хотел.

Осиор же, пользуясь суматохой, отвел Рея в сторону, и расспросил парня поподробнее. Когда мальчик закончил рассказ, истигатор согласился, что сработано было грамотно. Этот коновал, Малтор, оказался опытным магом и довольно быстро оценил потенциал его ученика. Удивительное качество, которым обладают не все боевые маги, а тут — обычный целитель на конюшнях.

— Малтор хороший, — ответил Рей. — Пусть и пьет много, но он умный маг. Если бы не он, нас бы порвали на части. И меня, и Ториса. Это он придумал, что я могу проницаемыми щитами балки и потолок порубить…

— Торис?! Что с моим мальчиком?! — внезапно послышалось со стороны.

Это был барон Варнал, который все это время как-то потеряно стоял рядом с обрушенной стеной поместья и пытался понять, что же ему делать.

— Жив, успел выскользнуть из зала, вместе с Малтором и другими, когда я потолок обрушать начал… Там еще где-то вроде граф Фосс, пара гвардейцев, а остальных я не знаю… — устало ответил Рей.

Осиор же, проводив взглядом обеспокоенного родителя, что бросился к завалам, расстегнул плащ и накинул его на плечи Рея, заколов фибулу с трезубцем под горлом парня. Ночь обещала быть холодной.

— Пойдем, тут разберутся, — тихо сказал маг.

То, что было нужно конкретно ему, Осиор нашел. С остальным пусть возится Виола и Неро, тем более, пользы сейчас от Осиора тут было немного. В ход должны пойти поисковые руны и печати, чтобы восстановить путь волколаков и найти место, где они были подняты. Может быть, удастся напасть на след мага, что сотворил подобное, вот что Осиору не слишком сильно верилось. На таком колдовстве надо ловить за руку, а если кто-то покусился на жизнь будущей императрицы… Единственное, что плохо, так это то, что Рей буквально сжег не-мертвую тварь и вместе с ней уничтожил «путеводный» амулет, с помощью которого волколакам указывалась цель. Но откуда мальчику было знать…

Вернулись в Шамоград они только под утро. На крыльце их встретил встревоженный Ирман и Витати, но как только слуга увидел Рея, его настроение сразу же переменилось:

— Что, опять влип?! Что на этот раз?

— Угомонись, Ирман. Рею просто не повезло оказаться там. Ну, или прочим повезло, что он там оказался, — устало отмахнулся Осиор. — Лучше поставь теплой воды, умыться нам.

— А все готово! Я вас всю ночь жду, глаза не сомкнул! Уже и посыльного в Башню отправлял, но разве они чего скажут?! Нет, нет! Мне бы они все как миленькие выложили, я этих снобов знаю и не боюсь, но и вас же дождаться надо было! Не смел отлучиться, а вдруг вы вернетесь, а меня нет на месте, господин Осиор?! Недопустимо!

Витати же молча помогла снять Рея с лошади и спуститься с седла самому Осиору, который был серый от тревог и усталости. Действие целительных печатей давно прошло, а Трибунальный Истигатор был уже не молодым мальчиком…

Пока Ирман продолжал на чем свет чихвостить молчаливых магов Круга, их семейства и вообще, всю родню до десятого колена, все прошли в дом. Осиор смыл с лица и рук пыль, Ирман помог помыться Рею, который был вообще какой-то ватный и пассивный, с блуждающим взглядом. Благо, хоть сознание не потерял, как после испытаний — уже хорошо. Но состояние было похожим.

— Ты их сейчас видишь? — внезапно для самого себя спросил Осиор, когда они с парнем остались на кухне одни.

— Угу, — кивнул Рей, глядя куда-то сквозь своего учителя. — Увидел в бою, и вот, до сих пор… Учитель! Это так красиво!..

Впрочем, парень довольно быстро потух, во всех смыслах. Ирман кое-как запихнул в Рея теплого бульона и, сдав на поруки Витати, отправил спать. Сам же занял место ученика Осиора и, подавшись вперед, всем видом потребовал от истигатора новостей. Осиор же, только невесело улыбнулся, отпивая из кружки крепкого душистого чая на успокаивающих травах.

— Так что стряслось? — спросил прямо слуга.

Другой истигатор отправил бы слугу на конюшни, получить плетей, но это был Ирман и Осиор. Так что маг только неспешно поставил кружку на стол, после чего сказал:

— Пытались убить наследницу престола, как мне кажется. К сожалению, Рей немного перестарался и узнать, чей предмет воткнули в глотку волколака перед колдовством мы не сможем. Но, думаю, отправили нежить за Элаизой Форлорн.

— Волколаки?! То-то в Башне все как язык в зад засунули! — выругался Ирман. — И все?

— Нет, не все, — покачал головой Осиор. — Сегодня было собрание, Ирман. Пришли вести от Аурантиса.

— И что этот покрытый мхом старик пишет? — кисло поинтересовался слуга.

Осиор же поднял бровь, глядя на Ирмана.

— Прояви уважение к моему учителю и наставнику, Ирман, знай границы, — осадил слугу истигатор.

— Прошу прощения, господин Осиор, — моментально и совершенно неискренне извинился слуга. — Так что за вести?

Осиор поднял кружку и сделал еще один большой глоток.

— Малтор. Он вернулся, — сказал наконец-то Осиор. — Ну, или вернулась его ересь, что одно и то же.

— Бездна его бери! — выругался Ирман. — И что будет делать Круг?

Осиор отвел в сторону глаза, ничего не ответив.

— Господин Осиор… Пожалуйста, скажите что вы не отправитесь искать эту тварь, ведь… — Всегда твердый, голос Ирмана дрогнул.

— Отправлюсь, — ответил Осиор. — Вместе с Джамаром и Алексисом мы отправимся вШинлукан, в Кодин.

В кухне на минуту повисла тишина.

— Когда? — спросил Ирман. — Мне надо собрать припасы в дорогу.

Осиор удивленно уставился на Ирмана, после чего невесело рассмеялся.

— А я надеялся оставить тебя на хозяйстве, присмотреть за поместьем, да и староват ты уже для таких походов…

— Вы тоже не молодеете, господин Осиор, — огрызнулся Ирман. — Да и пропадете без меня. Так когда?

— Два дня. Три. Пять. Как разберемся с бардаком, что устроили волколаки, — ответил Осиор.

— Значит, две недели, — важно кивнул Ирман. — Я кой-чего в бюрократии смыслю, раньше вас из Шамограда не выпустят.

— Ну, это тебе собираться, а не мне, — ответил Осиор. — Но когда Трибун даст добро, мы с братьями отправляемся в путь.

— И что сказал Неро? — с ехидной усмешкой спросил Ирман.

— А что он мог сказать? — пожал плечами Осиор. — Он нужнее тут, да и знаешь, я рад, что кто-то из моих друзей остается в столице. Кроме Виолы…

На этих словах Ирман только фыркнул, что Осиор предпочел проигнорировать.

— Мальчик знает? — спросил внезапно слуга.

Осиор только покачал головой.

— Я сам ему скажу. Позже, как выдастся случай.

Ирман встал из-за стола и внимательно посмотрел на своего нанимателя.

— Рей не Виола и прочие, вы не сможете уехать молча, паренек не простит, — наконец-то сказал после долгой паузы слуга.

— Знаю, — ответил Осиор, допивая чай. — Я с ним поговорю, лично. Он поймет.

— Надеюсь. Потому что если пацан пережил встречу с волколаками без белых рун, то лучше уж поговорить, — покачал головой Ирман, забирая пустую посуду из рук хозяина дома. — Идите спать, господин, я пока распоряжусь почистить ваши одежды.

Осиор неопределенно махнул рукой, что можно было расценить как и «спасибо», так и «да не нужно», после чего встал со своего места и двинул на второй этаж, в свою спальню.

С Реем надо будет поговорить, это факт. Он не может взять мальчика с собой, последние события показали, что ему как можно скорее надо приступить к изучению печатей Поиска, Призыва и Очищения. Только с ними он сможет постоять за себя в любой ситуации. А еще Осиор был рад, что в Шамограде остается не только Виола, но и Неро. Будет кому присмотреть за Реем, пока он будет на севере. Поездка займет месяца два-три, может, полгода. А потом он обязательно вернется в Шамоград, ведь он, как Трибунальный Истигатор, должен будет проголосовать за объявление войны еретикам.

С этими мыслями Осиор провалился в тяжелый черный сон без сновидений.

Глава 25. Фестума

— Рей! Шевелись! Иначе опоздаем!

Наставник уже стоял у выхода в своем костюме истигатора и с булавой на поясе, и ждал, когда же я спущусь вниз. Единственное заметное отличие сегодня — парадный плащ, черный трезубец на котором был обмётан серебряной нитью по всему контуру. Ну и фибулу учитель достал где-то другую, тоже из серебра, но с несколькими крупными камнями. Во всем прочем Осиор выглядел вполне привычно и почти не зловеще. Видимо, я окончательно свыкся с этой стороной личности моего наставника.

— Иду! — крикнул я из своей комнаты.

Прямо сейчас Ирман крутил меня, как бочонок, проверяя, достаточно ли парадно выглядит ученик Осиора и молодой маг оранжевого жетона, Рей из Нипса.

— Как на корове седло… — пробурчал слуга, одергивая полы парадной одежды, что была пошита специально для этого случая на заказ. Цвета были выбраны простые — в тон наряду моего учителя. На мне была темно-серая мантия с широкими рукавами и карманами, больше напоминавшая приталенный халат. Отвороты мантии сделали темнее, чтобы выгодно оттенять серебряный жетон мага, что надевался поверх стоячего воротника. И если в обычные дни я носил его на простой тонкой бечевке, что не мешала работе, то сегодня Ирман извлек откуда-то серебряную цепь тонкой работы.

— Может снимешь эту дурость? — ткнул слуга пальцем в амулетик Эо на моем запястье, но я только отрицательно мотнул головой.

Я настолько привык к этой медной поделке, что без нее чувствовал себя голым.

— Ну ладно… Ох! Какой же это будет позор…

— Рей! — донесся голос учителя с первого этажа. — Ирман! Клянусь бородой первого архимага, я теряю терпение!

— Да идет он, идет! — Рявкнул в ответ слуга. — Я же не могу позволить этому оборванцу…

— Этот оборванец уже жетонный маг! Завязывай! — прокричал в ответ Осиор.

Что-то было в голосе учителя, какие-то нотки, от которых Ирман буквально сдался и только махнул на меня рукой, мол, и так сойдет.

Сегодня мы с учителем отправлялись на Замковую Гору, в императорский дворец.

Разбирательство, что вела башня, зашло в тупик почти сразу же. Я расплавил предмет-наводчик, который воткнули в горло мертвому волку, а когда истигаторы нашли место колдовства, то обнаружили только несколько кровавых пятен — все, что осталось от горе-призывателей. Последующие попытки восстановить маршрут злодеев привели только к тому, что едва заметный след терялся где-то в районе Двух Корон, а там исчезал окончательно.

Но и факта того, что исполнителей буквально размазало во время колдовства, дворцу хватило. Казалось, Замковая Гора стремилась замять произошедшее, едва ли не активнее, чем сама Башня. Никто не хотел вспоминать, сколько людей погибло и вообще, что на наследницу престола было совершено покушение.

Но вспомнить погибших все же пришлось, как и отдать им почести. На охоте погибло множество придворных и вельмож, так что бесконечно уклоняться от того, что дагерийцы называли фестума, императорская семья более не могла.

Как объяснил мне наставник, фестуму устраивали нечасто — только в случае погребения воинов, что героически отдали свою жизнь в бою, либо же в случае похорон кого-то из высшей знати. Самая большая фестума в истории — прощание с императором Форлорном Четвертым Завоевателем, при котором Дагерия стала империей от моря до моря, получив выход на западное побережье и закрепившись в тех диких землях. Тогда город, да и вся империя, прощались со своим правителем почти месяц, а на фестуму по Форлорну Четвертому был потрачен годовой доход казны. На эту тему у дагерийцев есть даже несколько песен и баллад о том, как жители империи пировали настолько широко, что потом чуть все вместе не отправились вслед за своим правителем.

Наконец-то Ирман выпустил меня из своих цепких лап, предварительно проверив, сменил ли я обувь на парадную. Сначала я хотел натянуть обычные сандалии или легкие сапоги, но слуга заставил втиснуться в новые мягкие туфли, которые больше подходили для ходьбы по дому, чем для выхода в город. Учитель уже почти потерял терпение, так что когда я спустился вниз, едва не запнувшись о длинные полы мантии, он только воскликнул:

— Да неужели! Ирман, еще раз заставишь меня ждать!..

— Да что я?! Я виноват, что ваш ученик по грации и умению держаться где-то на уровне горбатого осла?! Он как не станет, у него каждый шов топорщился и вообще!..

— Молчать! Все! Хватит! Так, Рей, собрался? Готов? Жетон нормально держится, хорошая цепь? Отлично! А теперь — в карету и поехали!

Для убедительности учитель положил руку на булаву, а сам двинулся на двор, будто собрался принимать бой. Я же, стараясь не убиться в непривычно длинных одеждах — ученическая мантия никогда в пол не была и скорее едва прикрывала колени — засеменил следом.

— Ну точно корова с седлом… — бросил мне в спину Ирман, наблюдая за моими потугами по передвижению в пространстве.

Раньше я никогда не ездил в каретах, так что теснота внутри была для меня в новинку. Единственное — обитые мягкой кожей кресла-лавки чуть сглаживали впечатление, да небольшие занавески на окнах позволяли укрыться от любопытных взглядов и уличной пыли. Во всем остальном это была просто трясучая и тесная телега и нам с учителем, чтобы не биться коленями, пришлось сесть крест-накрест.

Осиор молчал, я же пытался справиться с волнением. Что нас ждет во время аудиенции и почему вообще нас пригласили во дворец? История с нападением поутихла и вообще, первую неделю после событий на охоте дворец не проявлял к моей персоне никакого интереса. Так почему же теперь?

Я сразу понял, когда карета въехала в район, где находился императорский дворец, который, по сути своей, был скорее древней цитаделью, что возвышалась над городом на северо-западном углу крепостного кольца Шамограда. Мне почему-то всегда казалось, что королевская цитадель должна стоять в центре города, чтобы быть равноудаленной от всех крепостных стен, однако император Форлорн Великий решил иначе. Вместо того чтобы возводить укрепления в речной низине, дворец построили на естественной возвышенности, сделав стены цитадели самой мощной частью городских укреплений. Так что защитники цитадели одновременно имели выход как в город, так и за его пределы — если того потребует ситуация.

С момента последнего штурма Шамограда прошло несколько сотен лет, которые стали не только периодом мира и процветания для империи, но и временем ее застоя и потери влияния. Если раньше Дагерийская Империя считалась опасным хищником, что легко приращал новые и новые территории, никак не считаясь с мнением соседей, то теперь она превратилась в старого и дряхлого медведя, который только и делает, что спит в своей берлоге. Нет, пограничные конфликты с соседями вспыхивали, как и внутренние междоусобицы, но даже маленькие Женд и Гурензия чувствовали себя в относительной безопасности. Да что там говорить! Император Форлорн Седьмой — дед текущего правителя — потерял порт Тайд на самой восточной оконечности материка, который по праву считался воротами в Восточную Пресию и через который Шамоград с момента своего основания Форлорном Великим активно торговал с соседним континентом. Но вот, правитель сменился уже дважды, а порт Тайд все так же принадлежал Западной, или как ее еще называют — Новой Батурите. Кто-то называл ее заморскими территориями восточной монархии, другие — протекторатом батуритского шаха. Суть же от этого не менялась. У Дагерийской Империи вырвали важный порт, но вместо войны за этот торговый путь имперская знать предпочла закрыть глаза на потерю, будто бы Тайд никогда империи и не принадлежал.

Я аккуратно отодвинул занавеску и выглянул из кареты, чтобы понять, где мы находимся. На улицах Замковой Горы было немноголюдно, но повсюду висели имперские вымпелы и флаги, а владельцы многочисленных трактиров, что обслуживали местных клерков, дворцовых слуг и гвардейцев, сейчас вытаскивали на улицу столы и расставляли угощения. Лица же трактирщиков были радостны, хотя многие пытались скрыть свое истинное настроение, дабы более соответствовать поводу, по которому дворец устраивал всеобщее пиршество. Фестума — повод проститься с героями, спеть пару песен, помянуть погибших и пожелать им достойного воссоединения с их предками. Но дельцы не могли скрыть своей радости от того, что за все было щедро уплачено из императорского кошеля, да еще и почти без торга. Хотя некоторые заведения, конечно, могли и понести убытки в ходе поминальных торжеств, что были готовы вот-вот захлестнуть Шамоград.

Учитель был молчалив. Осиор обратил на меня внимание, только когда я уже совсем уж заерзал на трясучей лавке кареты, чьи большие деревянные колеса сейчас стучали по брусчатке Замковой Горы, приближая нас к императорскому дворцу.

— Нервничаешь? — спросил учитель.

Я только отрицательно мотнул головой.

Осиор внимательно посмотрел мне в глаза, будто бы пытался поймать на лжи, после чего продолжил:

— Мы ненадолго, сколько потребуют приличия. Держись меня и других магов, например Виолу или Неро, он тоже Трибунальный Истигатор, такой высокий мужчина, я вас познакомлю. Возможно, императорская семья захочет отметить тебя каким-нибудь даром… Принимай, но с достоинством! Ты теперь член Круга и маг жетона. Понял?

Варианты этих наставлений я за последние сутки слышал уже минимум дюжину раз, так что мне многого стоило не закатить глаза. Я же не тупой! И на память не жалуюсь! Но под внимательным взглядом наставника я только смиренно кивнул и ответил:

— Конечно, учитель. Я все помню.

— Хорошо, — холодно согласился Осиор. — И не налегай на выпивку, хотя виночерпии будут постоянно подливать в твой кубок. Мал ты еще, а событие важное.

Я ничего не ответил. Последние недели оказались сложными. Кутерьма вокруг нападения продолжалась будто бы бесконечно, и хотя Осиор буквально прикрыл меня грудью от дознавателей Круга из числа истигаторов, не сказаться все произошедшее на нас не могло.

Большой интерес к моей персоне проявила и белокурая архимаг. Госпожа Виола лично приезжала несколько раз в поместье для того, чтобы проверить мои навыки, убедиться, что режущие щиты Ур на самом деле столь мощны, а я способен создать хоть половину заклинания, известного как Казнь Света.

И если с демонстрацией умений, которыми одарила меня Витати, проблем не было, то снова повторить мощную комбинацию печатей, которой я испепелил альфу волколаков, у меня не получалось. Потому что уже на следующее утро после битвы с нежитью я опять перестал видеть магические потоки и максимум, что у меня получалось — заметить цветное сияние краем глаза.

Госпожа Виола лишь удивлялась подобному регрессу, учитель же лишь мрачно стоял в стороне — ведь Осиор знал, как именно у меня получилось столь мощное колдовство. Но поделиться с волшебницей этим знанием он не мог, а мне строго-настрого запретил даже заикаться о каких-либо аномалиях, что творились со мной во время стресса. Так что и мне, и Осиору приходилось напропалую лгать Виоле о том, как же у меня вышла Казнь Света, да еще и столь внушительных размеров и мощи. Я буквально видел, как портится настроение наставника от этого, но ничего поделать не мог.

Архимаг же в какой-то момент сделала вид, что удовлетворилась нашими объяснениями. А заключались они в том, что в моменты нервного напряжения я буквально способен прыгнуть выше головы. Но сейчас мой уровень силы она оценила бы не выше пояса целителя, а для такой комбинации печатей Нид и Ман нужен был минимум пояс Погоды или Охраны, да и то, не каждый поясной маг Погоды был бы способен на подобное.

Но в какой-то момент башня от нас отстала, хотя я и понимал, что у архимага появилось еще больше вопросов, чем было раньше. А еще она как-то странно поглядывала на мой жетон мага Защиты, будто бы он смотрелся на моей шее неуместно.

В одном из разговоров с учителем я упомянул об этом, на что Осиор ответил:

— Она понимает, что я занизил твой жетон, чтобы укрыть от взглядов знати, — ответил наставник, прихлебывая из кружки душистого чаю, — но после того, что случилось на охоте, знающие люди начнут задаваться теми же вопросами, что и сама Виола.

— И это проблема?

— Да, Рей, это проблема. Потому что по существующим договоренностям между дворцом и Башней… — Осиор внезапно умолк, после чего лишь махнул рукой. — Оставь это все. Это не важно. Я, Виола или Неро разберемся с этим вопросом. В любом случае, ты же не специально полез в эту мясорубку…

Тут учитель был абсолютно прав. Я оказался на охоте настолько случайно, насколько это было вообще возможно. Если подумать, то отправной точкой всего этого безобразия был момент, когда я решил свернуть с центральной улицы, чтобы укрыться от шума и гама. Где столкнулся с безрассудным Торисом Варналом, что жаждал совершить подвиг.

Кстати говоря, с Торисом я разок виделся. Молодой баронет сумел избежать серьезных ран и отделался несколькими ушибами и царапинами. При этом он принимал самое активное участие в бою с нежитью, что было отмечено и гвардейцами, и другими вельможами. Узнал я это когда Торис, вытащив меня в трактир в городе, буквально захлебываясь от восторга, рассказывал, как его лично похвалил тот самый граф Фосс, что бесстрашно пригвоздил волколака к стене. И не просто похвалил, а в присутствии его отца и нескольких других видных вельмож, с которыми барон Варнал встречался по деловым вопросам.

— Фосс назвал меня достойным сыном дагерийской земли и отважным воином! Ты бы видел, как посмотрел на меня в этот момент отец! — только что не взвыл в экстазе Торис. — Он никогда так на меня не смотрел! Только на моего старшего брата! А тут — такая похвала в присутствии важных людей!

— Рад за тебя, — ответил я, прихлебывая сидра.

— Кстати, когда придешь к нам?

— А должен?

— Шутишь! Тебя все конюшни ждут! И отец! — возмутился Торис.

— Знаешь, я и так еле выскользнул сейчас из поместья. Учитель недоволен, так что… Как-нибудь потом, — ответил я.

— А на фестуме будешь? — спросил Торис.

— Что за фестума?..

Вот тогда я узнал, что будет большое прощание с погибшими, в котором примет участие как минимум та зажиточная часть Шамограда, что лежала на левом берегу Кобаты.

Тогда мы договорились с Торисом встретиться во дворце, ведь он точно будет там, и как участник обороны поместья, и как сын императорского конюшего. Я же обрадовался, что на непонятном мне мероприятии будет на несколько знакомых лиц больше, ведь весь мой круг знакомств ограничивался домашними, парой купцов, несколькими конюхами, трактирщиком, что выделил мне отдельный столик в углу своего заведения и, собственно, самими Варналами. Вот и все мои знакомцы.

Наконец-то карета подъехала к воротам, за которыми лежала территория императорского дворца. Стража быстро заглянула внутрь и, сверившись с полученным приглашением, пропустила нас внутрь.

Прибыли мы одними из последних. Перед дворцом уже стояла целая вереница карет и повозок, одна богаче другой. Толпились слуги и конюхи, позвякивали оружием гвардейцы, что сейчас были одеты в парадные начищенные кирасы и широкие плащи с золотыми гербами императорской семьи. Я едва не потерялся в этом потоке, но Осиор четко следил за тем, чтобы я не отставал.

Почти сразу же я заметил, как вокруг меня и учителя образовалось незримое кольцо пустоты. Будто бы люди сторонились высокой фигуры с черным трезубцем на плаще, а я оказался внутри этого незримого круга, следуя на полшага позади своего наставника. На нас изредка бросали любопытные взгляды женщины и девушки, а мужчины, даже старики, когда мы проходили мимо, старались приосаниться и принять вид скучающий и при этом значительный.

В тот момент я осознал, что истигаторов не слишком жалуют.

— От чего они все так? — тихо шепнул я учителю, когда мы остановились у дверей главного зала, где будет проходить фестума.

Осиор лишь неопределенно дернул плечом и едва прикрыл глаза.

— Вспомни, что я тебе говорил об отношении к магам, там, в Нипсе, — загадочно, едва шевеля губами, ответил наставник.

При упоминании родного города меня захлестнуло тоской. Я помнил этот разговор, что состоялся между мной и учителем на маленькой кухне, когда весь в крови, я вернулся с танцев.

«Люди боятся и не понимают магов, мы чужды для них, хоть и живем, работаем и колдуем каждый день», — вот что сказал мне тогда Осиор.

По всей видимости, такая реакция распространялась не только на мастеровых и простых людей, но и на знатных господ. А черный трезубец, булава на поясе и сталь в глазах моего наставника не делали его вид более дружелюбным для того, чтобы люди не поддавались предрассудкам. Нет, Осиор в обличье Трибунального Истигатора выглядел почти грозно и… опасно. И эта его аура распространялась сейчас и на меня, хотя по взглядам, что нет-нет, но и бросали окружающие в нашу сторону, я замечал и недоумение. Что малец забыл рядом со Стражем Устава? Кто таков, да еще и с жетоном мага на груди? Вот что читалось в этих взглядах.

Наконец, к дверям вышел распорядитель и всех желающих стали запускать внутрь. Когда в зал заходил кто-то из высшей знати, выхолощенный слуга споро выкрикивал и титул гостя, и имена его спутников.

Сам зал был разделен на две части. Сначала была большая пустая площадка у входа, по которой сейчас праздно шатались богато разодетые гости. В одеждах преобладали темные тона и серебро, хотя нет-нет, но мелькала и золотистая нить, и высокие перья в головных уборах.

Первое, что я заметил — вместо привычных глазу дорого вышитых дублетов и курток, сейчас каждый первый щеголял в том, что знатные господа называли пурпуэном. По сути — тот же дублет, но с более глубоким вырезом на шее, дабы продемонстрировать окружающим воротник дорогой рубашки из тонкого сукна с кружевной вышивкой. Еще одним отличием от повседневных одежд была коротенькая нижняя юбка, пришитая чуть выше пояса к пурпуэну и едва закрывающая бедра. Обычно она была другого цвета или на несколько тонов темнее, чем основная часть костюма. Благодаря складкам и крою, казалось, что благородный господин был облачен в дорогой полный доспех, только выполненный не из металла, а из лучших тканей и украшенный золотой или серебряной вышивкой, жемчугом или драгоценными камнями. Дополнялась верхняя часть наряда беретом с пером и коротеньким плащом, что перебрасывался через плечо и доходил только до поясницы. Таким не укрыться от дождя и ветра, а только показать, сколько у тебя есть денег, чтобы спустить их на кусок ткани и богатую вышивку.

Штаны на гостях тоже заметно отличались от повседневных вариантов. Люд попроще носил длинные широкие штаны, что не сковывали движения и были удобны в повседневной носке. Модники, которых я постоянно встречал на левом берегу в зажиточных районах, частенько щеголяли в тонких чулках и бриджах-колокольчиках до колена, демонстрируя всем желающим как свои крепкие ноги, затянутые в ткань, так и дорогие застежки на искусно выполненных туфлях или сапогах. Но то, что я увидел сейчас, не шло ни в какое сравнение с уличной столичной модой.

Каждый благородный гость считал своим долгом надеть как можно более широкие штаны, которые собирались шнурком чуть ниже колена, если речь велась о мужчине в возрасте, либо же вовсе — выше колена, если перед тобой был кто-то из молодежи. Сами же штаны были набиты то ли пухом, то ли еще чем, от чего сбитые о седло, сухие мужские задницы благородных господ смело начинали конкурировать с пышными бедрами их спутниц и жен. Завершали образ белые или другого цвета тонкие чулки и остроносые туфли из лучшей кожи на небольшом каблуке, украшенные шнуровкой с тонкой вышивкой или небольшими пряжками.

Вторую часть зала сейчас занимали длинные столы. Главный стоял поперек зала и был рассчитан, в лучшем случае, на дюжину человек. За ним сядут представители императорской семьи и герцоги. Слева, то есть по правую руку от главного стола, планировались размещаться гости из числа дворянства. За правым, то есть по левую руку императора, должны были разместиться все прочие приглашенные на фестуму — удостоенные чести гвардейцы, магики Круга, кое-кто из высшего купечества. А судя по кислым лицам нескольких седовласых мужчин с крепкими руками и окладистыми бородами, значительная часть пиршества оплачивалась непосредственно из их кармана взамен на расположение дворца к дельцам.

Не успел я опомниться, как рядом со мной и учителем, будто из-под земли, появился еще один Трибунальный Истигатор.

— Осиор! Рад видеть тебя!

— И я, брат, и я! — ответил учитель, обнимаясь с незнакомцем.

— Я вижу, ты с учеником, — протянул мужчина, глядя на меня.

Я мало что понимал в мужской красоте, но незнакомец точно был красив. Высокий, утонченный, но при этом какой-то хлесткий, с длинными пальцами, чистой кожей и правильными чертами лица. Казалось, костюм Трибунального Истигатора должен был смотреться на нем чуждо — таким людям больше шли богатые одежды — но от мужчины исходили волны силы и уверенности, которые говорили о том, что он находится на своем месте.

Я украдкой посмотрел и на богатую фибулу под горлом мужчины, и на красный плащ с трезубцем, после чего решил, что достаточно взрослый, чтобы представиться лично.

— Меня зовут Рей, господин Первый Трибунальный Истигатор, — поклонился я мужчине.

— О, весь Шамоград уже знает имя ученика Осиора! — С улыбкой ответил мужчина, после чего, оказывая мне больше почестей, чем следовало, положил одну руку на живот, а вторую завел за спину, и тоже, легко поклонившись, представился. — Меня зовут Неро, я давний знакомец твоего учителя.

— Вот всегда ты так, — улыбнулся Осиор. — Рей, Неро мой давний друг и брат по Трибуналу, мы вместе начинали службу.

— Ну не совсем вместе, — поправил Осиора мужчина. — Я пришел на несколько лет позже, и ты очень мне тогда помог своим покровительством. Но да, твой учитель прав, мы вместе уже давно служим Кругу и Уставу. Вы уже подходили к распорядителю?

— Зачем?

— Насколько я знаю, твой ученик будет одарен за совершенный подвиг, — серьезно ответил Неро. — Вам не сообщили?

Осиор только хмуро покачал головой. Настроение учителя, которое на минуту пришло в норму, вновь испортилось. Это было видно по хмурой складке, что появилась на лбу мага. Неро же лишь рассмеялся, наблюдая за реакцией моего наставника.

— Осиор! Прекрати! Парень на самом деле достоин самых высоких почестей! Я хоть и не видел Казнь Света, но наша прекрасная Виола в подробностях рассказала, что сотворил Рей. Кстати, парень, как ты умудрился создать столь сложное заклинание? Да еще посреди боя? Признавайся, Осиор тренировал его с тобой?

Неро весело сощурился, а улыбка истигатора была столь заразительна, что я улыбнулся в ответ.

— Нет, господин Первый Трибунальный Истигатор, не тренировали. Я просто однажды его видел в исполнении учителя и…

— Ого! Осиор, он серьезно? Когда ты успел? Насколько я знаю, в Шамограде ты приговоров в исполнение не приводил…

— Зато в Нипсе пришлось, — кисло ответил Осиор. — И вынести, и привести в исполнение… Долгая история, на самом деле.

— Уверен, ты мне ее расскажешь за бокалом вина! А лучше — у Виолы! Ее красное все не дает мне покоя… — ответил Неро. — Ладно, я вижу, к вам тут уже очередь выстраивается. Рей! Увидимся в Башне! Мы с архимагом Виолой хорошие друзья и я буду внимательно наблюдать за твоей учебой!

— Конечно, господин Первый Три… — я не успел закончить, а Неро лишь задорно подмигнул и уже растворился в потоке гостей.

На его же месте мигом появились какие-то вельможи, которых привлек вид моего наставника, хотя и на меня бросали косые взгляды.

Особенностью Осиора было то, что он был, наверное, единственным гостем с боевым оружием. Булава истигатора считалась оружием церемониальным, однако то, как выглядел шестопёр Шестого Трибунального Истигатора, говорило о том, что Осиор активно пускал его в ход. От этого любой собеседник истигатора чувствовал себя не то чтобы беззащитно, но скорее неуютно. К этому добавлялось и стоически-волевое выражение лица Осиора, который будто бы маялся от рези в животе или зубной боли: жить можно, но ощущения крайне неприятные.

Перед глазами мелькал калейдоскоп лиц и костюмов. Кто-то подходил установить знакомство, кто-то из праздного любопытства, третьи были шапочно знакомы с моим учителем и считали своим долгом перекинуться парой слов с высокопоставленным магиком. Где-то в толпе гостей мелькала и белокурая архимаг, но Виолу я видел лишь мельком в сопровождении того самого Трибунального Истигатора, который подошел ко мне и учителю первым.

Когда я уже совсем отчаялся и почувствовал, что голова идет кругом от духоты и бесконечно сменяющимися передо мной пышными нарядами, в нашу сторону двинулась весьма обширная и при этом шумная компания.

— Рей! Господин Осиор! — воскликнул барон Варнал и, разведя руки в сторону, двинулся в нашу сторону.

Следом за императорским конюшим пошла и остальная компания, состоящая из высокомерно выглядящих мужчин и их сыновей. Особенно выделялся широкоплечий господин с крупной челюстью, пышными усами и сталью во взгляде. Двигался он в самом центре группы, окруженный придворными, и я мигом понял, что он — самый важный вельможа в этой компании. Он буквально смотрел на всех свысока, и тому была одна простая причина: огромное количество золотой вышивки в костюме, цвета императорской семьи.

— Господин Осиор! — повторил Варнал с улыбкой, раскланявшись с учителем.

Я тоже согнулся, причем так, как требовал мой статус жетонного мага — почти параллельно полу, выждав несколько секунд, прежде чем разогнуться.

На это Варнал лишь цокнул языком и быстро приобнял меня за плечо, будто бы я был его любимым племянником.

— Саин! Вот он, будущее Башни! Очень талантливый и воспитанный юноша, как можешь заметить.

Мужчина, которого я определил как родственника императорской семьи, благосклонно кивнул, рассматривая меня немигающим взглядом. Сейчас он был похож на огромного усатого зверя, который лениво оценивал, стоит ли цель его сил или нет.

— Ваше Высочество, герцог Торлорн, — с некоторой заминкой, с достоинством, поклонился Осиор.

— Вы мне льстите, — прогудел мужчина.

Голос у герцога был низкий и зычный. Такой отлично подходил для того, чтобы отдавать команды на поле боя.

— Его Сиятельство давно расспрашивал меня о вашем ученике, господин Осиор, — вклинился барон.

Осиор вопросительно посмотрел на Саина, что было верхом грубости, но герцог пропустил это, перейдя к пояснениям.

— Мальчик крайне впечатлил меня во время испытаний на жетон. Право-слово, я чуть не уснул в этом году в ложе, но Рей из Нипса устроил достойную… демонстрацию. Вот только я вижу, что жетон… Оранжевый? Как так, господин Осиор?

И он снова замер, вперив взгляд в моего наставника.

Они были почти одного роста, только Осиор чуть выше и суше, чем более крепкий и коренастый герцог. Краем глаза я увидел, как едва дернулись пальцы учителя, будто бы он желал положить руку на рукоять булавы, как он делал каждый раз во время противостояния с кем-либо. Показать силу. Однако в данной ситуации это могли бы расценить как тяжелое оскорбление, так что вместо этого мой наставник лишь помолчал чуть дольше положенного, после чего ответил:

— Мой ученик переволновался и чуть не покалечился во время испытаний, и Круг решил, что лучше дать ему магическое звание соразмерное с его лучшими и самыми сильными рунами — Защиты либо же Исцеления…

— Круг решил, или же вы лично? — уточнил герцог.

В словах слышался подтекст, от которого лицо Осиора моментально окаменело — мне, как человеку, что хорошо его знал, это было отлично видно. Прочие же могли посчитать, что Осиор просто принял более серьезный и собранный вид.

— Я как часть Трибунала решаю только, виновен человек в нарушении Устава или нет. Все прочее в ведении магов и архимагов Башни, — ответил учитель.

— О да, мой сын рассказывал, что Рей на самом деле умелый защитник и целитель! Этого не отнять, очень мудрое решение! — вклинился Варнал, выводя под локоть на первый план Ториса.

Наши с баронетом взгляды пересеклись, и читалось в них примерно одно и то же: мы оба хотели оказаться сейчас где угодно, лишь бы не здесь.

Все взгляды — и моего наставника, и герцога с его свитой — устремились на меня и баронета.

— Все так… — чуть помявшись, ответил Торис, — Рей сильный маг защиты, а его щиты…

— О! Наслышаны про щиты, наслышаны! — Перебил парня Саин Торлорн. — Наследница престола с дочерью были… впечатлены тем, что ваш ученик сделал с летним поместьем императорской семьи.

— Впечатлены? — переспросил Осиор.

— Именно, — кивнул герцог, важно раздувая усы. — Но я бы на вашем месте не обольщался.

— Почему же?

— Императорская воля порой принимает причудливые формы, особенно когда дело касается суждений моей кузины, — будто на что-то намекая, сообщил Торлорн.

Все как-то разом умолкли. Мы с Торисом стояли, особо даже не двигаясь, мужчины же буравили друг друга взглядом, будто бы боролись на незримом уровне.

— В любом случае, лично я крайне благодарен вам, Осиор, и тебе, Рей из Нипса, за помощь, что вы оказали престолу, — внезапно встрепенулся Торлорн.

— Да! Да! — включился Варнал. — Герцог любезно выкупил у меня несколько лучших скакунов и…

— Я слышал, что ты, Рей, работал у барона на императорских конюшнях, дабы обучиться верховой езде? Я думаю, что после столь значимых свершений ты точно достоин своего скакуна. Крепкий дагерийский конь — что может быть желаннее для юноши? — улыбнулся герцог.

— Наверное… скакун ирубийский? — неожиданно для самого себя, ответил я на вопрос вельможи.

Торлорн на секунду растерялся, как и барон Варнал, а Торис и вовсе выкатил глаза от ужаса, но уже через секунду вся компания взорвалась от хохота, и даже учитель украдкой улыбнулся, маскируя смешок за кашлем.

— Так вот о чем ты говорил, Парис! — воскликнул герцог, хлопая барона по плечу. — Ваш ученик не только сильный маг, но и остер на язык, господин Трибунальный Истигатор.

— Башня обучает только лучших, вы же знаете, — сдержанно ответил Осиор.

Мой дерзкий ответ серьезно разрядил обстановку и учитель даже немного расслабился.

— Ой! Не смешите! Лучших?! Вы видели, кто проходил испытания в этом году? Просто слепые щенки на фоне этого мощного молодого волка! — польстил Торлорн. — Да и не верю я, что несгибаемый истребитель табийской ереси, ученик и сподвижник архимага Аурантиса, будет брать в обучение кого попало. Насколько мне известно, кроме истигатора Неро, других учеников у вас не было вовсе?

— Неро никогда официально моим учеником не был, — ответил Осиор. — Скорее я был его моральным наставником на пути служения Уставу.

— Вот как, — задумчиво покачал головой Торлорн, а после продолжил демонстрировать свою чрезвычайную осведомленность биографией моего учителя, — даже если так, вы не только совесть Трибунала, но и вхожи в кабинет фиолетового архимага, Виолы?

На слове «кабинет» герцог сделал многозначительное ударение и несколько мелких дворянчиков из его свиты расплылись в слащавых улыбках.

— Все так, герцог, все так, — с достоинством ответил Осиор.

Казалось, мужчины вот-вот схлестнутся в рукопашную — настолько был напряжен воздух между ними — но в этот момент распорядитель фестумы, что стоял у входа в зал, воскликнул:

— Ее императорское Величество, наследница престола, принцесса Элаиза Форлорн!

Все моментально притихли и только мелкие шепотки пошли по залу. Нехорошие такие шепотки, которыми распространяют сплетни.

— В чем дело? — едва шевеля губами, спросил я учителя.

— Император не явился на фестуму… — только и ответил Осиор, предлагая сделать мне дальнейшие выводы самостоятельно.

Впрочем, рассуждать тут не было о чем. Если хозяин дома не может выйти к важным гостям на им же организованное мероприятие, то у этого хозяина проблемы. А если император вместо себя отправил наследницу и свою дочь, то это значило только одно — очень скоро Элаиза Форлорн станет императрицей.

Пока я думал о будущем Дагерийской Империи, люди по всему залу пришли в движение.

Вельможи, как по команде, построились вдоль центра зала, создавая коридор для прохода императрицы. Вспыхнуло даже несколько небольших ссор, кто должен стоять в первом ряду, но довольно быстро они поутихли. Герцог Торлорн со свитой важно двинулся к главному столу, мы же с учителем оказались где-то во втором ряду, что нас вполне устраивало.

Вот, двери распахнулись и в зал, сияя нагрудниками и шурша плащами, стали входить гвардейцы, дабы организовать почетный коридор для будущей императрицы. Когда бойцы построились, в дверях показалась и сама монаршая особа в сопровождении свиты.

На Элаизе Форлорн было пышное богато украшенное черно-золотое платье с большой меховой накидкой. Волосы ее были собраны в сложную прическу, удерживаемую довольно высокой, в ширину ладони, богато украшенной золотой тиарой. Даже из второго ряда я заметил, как ярко переливаются драгоценные камни в украшении на голове будущей императрицы. Там были и знаменитые кибашамские бриллианты, и кроваво-красные рубины. Некоторые — размером с крупную сливу, от чего у меня перехватило дыхание. Но нет, не от красоты или дороговизны. Я просто представил, насколько мощный амулет можно было бы изготовить, если правильно огранить все эти камни… Да даже всего несколько бриллиантов подобного размера с легкостью выдержат целый каскад рун, а заклинание, созданное подобным артефактом, будет способно исцелить небольшой городок. Или стереть его с лица земли в пламени руны Тир…

Наследница вместе со свитой поднялась на помост, где стоял главный стол, после чего Элаиза Форлорн повернулась к залу, будто ожидая чего-то.

Зал притих. Казалось, что я вот-вот услышу стук собственного сердца, все ждали, когда будущая императрица будет говорить. От духоты у меня почти закружилась голова, не лучшим образом выглядели и люди вокруг. В толпе было очень жарко, не помогали ни толстые каменные стены, от которых веяло прохладой, ни открытые окна на высоте десяти футов, откуда в зал валил горячий летний воздух.

Почти всю речь наследницы я пропустил мимо ушей. Просто перестал слушать на моменте, когда будущая императрица начала вещать что-то о величии Дагерии и доблести воинов этой земли. Я дагерийцем не был, и может окружающие вельможи и испытывали какой-никакой верноподданнический трепет, но меня сейчас намного больше интересовали столы, которые все время до этого слуги уставляли тарелками и блюдами с различными яствами. Я был магом — а значит, подчинялся только воле Круга и Уставу, эту науку в мою голову Осиор вбил накрепко.

Примерно так же выглядел и учитель, что стоял рядом, а вот Первый Трибунальный Истигатор Неро, которого я заприметил по другую сторону прохода, наоборот, выглядел собрано и почти торжественно. Видимо, он имел намного больше опыта в дворцовых делах, нежели мой учитель.

— … и помянем же подвиг наших мужей, братьев и сыновей, что пали в бою с нежитью, вызванной злой волей! — едва не взвизгнула принцесса, оканчивая речь.

После этого была дана отмашка занимать места за столом. Мы с учителем было двинулись за третий — для магов, небольших дворянчиков и приглашенных купцов, но нас довольно быстро перехватил помощник распорядителя в яркой ливрее.

— Господа маги! Господин Осиор! Господин Рей! — проскрипел уже немолодой сильно лысеющий мужчина. — Пройдемте за мной! Вам за главный стол вместе с господином Первым Трибунальным Истигатором Неро и архимагом!

Осиор только кивнул, у меня же резко пересохло в горле. Как за главный стол?! Почему.

— Видимо, это и есть благодарность принцессы, — шепнул мне наставник, видя мое смятение. — Это большая честь, Рей, соберись.

В итоге мужчинка проводил нас к помосту и усадил на места рядом с истигатором и белокурой призывательницей. Я оказался на самом краю, но все равно до монаршей особы было не более десятка человек.

Глазами я поискал Ториса. Он вместе с отцом сидел в самом начале стола для знати — крайне почетное место, близкое к главному императорскому столу. Не успел я опомниться, как вышколенный слуга подскочил к моему плечу и начал наливать вино.

— Принеси лучше… — начал Осиор, глядя на виночерпия, — что ты обычно пьешь за едой в трактире?

— Сидр… Или молодой эль.

— Принеси господину жетонному магу Рею холодного сидра, — цыкнул Осиор на слугу.

«Господину жетонному магу», — простучали у меня в голове слова наставника. Я все не мог привыкнуть к своему новому статусу, и такое обращение со стороны Осиора буквально резануло мой слух. Но в то же время то, с каким достоинством сказал это учитель, наполнило меня восторгом. На самом деле, мой текущий титул звучал гордо. И плевать, что жетон с оранжевой полосой! Я-то знаю, на что способен! Может, я вовсе самый сильный маг оранжевого жетона в этом поколении! Или вовсе за последние сотни лет! Кстати, об этом надо будет справиться и у учителя, и у архимага Аурантиса, по возможности…

Зал заполнился стуком посуды. Осиор помог мне не потеряться за столом и сам накладывал мясо и диковинные тушеные овощи в мою тарелку, иначе бы я так и просидел всю фестуму, гипнотизируя пустую посуду перед собой. Несколько ничего незначащих вопросов задал Неро, что сидел рядом с Осиором, кое-какие обрывки фраз долетали и от архимага Виолы. Я же старался не заляпать свою парадную мантию жиром и не пролить ни капли самого вкусного эля, который я когда-либо пробовал.

По какому-то незримому сигналу распорядитель выкрикнул:

— Слава графу Прусу, что сложил голову в бою!

— Слава Прусу! Слава сыну Империи! — громыхнули гости, гвардейцы, что стояли на страже по периметру зала, и даже слуги с виночерпиями.

После чего весь зал осушил кубки и пир продолжился. Так началась основная часть фестумы.

Первым из гостей со своего места встал герцог Торлорн. Мужчина поднял над головой наполненный вином богатый серебряный кубок, украшенный изумрудами, и воскликнул:

— Слава виконту Прусу, наследнику герцога Пруса, что сложил голову в бою!

— Слава виконту! Слава сыну Империи! — громыхнул зал и все опять выпили.

После этого раз в пять-семь минут кто-нибудь поднимался со своего места, называл имя погибшего и славил его подвиг. За Торлорном со своего места поднялись еще несколько вельмож за главным столом, слово взяла и архимаг Виола, восславив сразу трех погибших колдунов Круга, после чего эстафету принял барон Варнал.

Командиры гвардии и служивые, что разместились за третьим, последним столом, славили своих товарищей отдельно, почти не привлекая внимание всего зала. При этом при звуке большинства имен стол вельмож поддерживал их, поднимая свои кубки. Многие отправляли служить в гвардию младших сыновей, племянников или бастардов.

Если сначала фестума начиналась мрачно, то довольно быстро она переросла в шумную попойку. Люди за столами наперебой делились историями, связанными с покойными, кое-где слышались взрывы смеха, гремела посуда, а слуги все подносили и подносили вино. Мрачными сидели только купцы, которым выделили дальние места за третьим столом, ведь прямо сейчас дворянство лихо пропивало их кровные.

Наконец, наследница престола встала со своего места, отчего все разговоры мигом утихли, а тех, кто не заметил будущую императрицу, быстро приструнили соседи.

— Слава сыновьям Империи! — возвестила Элаиза Форлорн, поднимая в пухлой ладони тяжелый кубок.

— Слава сыновьям Империи! — дружно повторил зал, осушив кубки.

На этом моменте пиршество прервалось, и наследница стала награждать тех, кто выжил.

По команде распорядителя из-за своих мест вставали дворяне, что приняли участие в бою с волколаками, и всех Элаиза Форлорн чем-нибудь, да одарила. Некоторые получили зачарованное оружие и доспех, что сразу же вносили в зал слуги, другие — новые земли или положительное решение по давно рассматриваемым вопросам. Так, знакомый мне граф Фосс получил несколькоимператорских деревень в свое управление, а также крепкое охотничье копье искусной работы. Барону Варналу досталось денежное вознаграждение в виде освобождение от четверти податей за продажу лошадей в этом году — а это была колоссальная сумма — не забыл престол и о Торисе. Баронету, что лично сражался в поместье наравне с гвардейцами и мужчинами, пожаловали рапиру с императорским клеймом и зачарованным рунами Ур клинком и прямое приглашение вступить в ряды гвардии без конкурса, что было большой честью.

Когда распорядитель зачитывал подвиги юноши, мой друг чуть под землю не провалился, так горели его уши от смущения под десятками направленных на него взглядов. И куда подевалась вся та спесь, с которой молодой вельможа бросился в переулок? Или у Ториса духу хватало хорохориться только перед чернью?

Барон же наоборот, буквально раздулся от гордости, хотя мне вспомнилась другая картина: растерянное и землисто-серое от тревоги лицо старшего Варнала там, у рухнувших стен поместья, когда барон не знал, пережил ли Торис встречу с волколаками.

— Маг жетона Защиты, Рей из Нипса! — выкрикнул распорядитель.

Сначала я даже не понял, что речь идет обо мне, но Осиор легонько ткнул меня локтем в бок, так что я буквально вскочил со своего места.

— Решением Ее Величества, маг жетона Защиты, Рей из Нипса, получает место в ее свите и особый титул защитника дагерийского Престола. Также с Рея из Нипса снимаются все претензии по разрушению императорского поместья близ Шамограда, ибо сделано это было в интересах и ради защиты престола. Слава Рею из Нипса!

— Слава! — громыхнул зал.

Я же, как и все прочие награжденные, дождался, когда крики утихнут, и опустился на свое место. Торис смотрел на меня с превеликой завистью, барон Варнал — с уважением, прочие же гости скорее недоумевали от подобного решения.

— Учитель, — шепнул я Осиору. — Что за защитник? Что это значит?

— Это значит, — едва сдерживаясь, ответил Осиор, — что ты теперь личный маг защитных рун императорской семьи.

— Это плохо? — спросил я, всматриваясь в окаменевшее лицо наставника.

Осиор только покачал головой и устало потер глаза, не ответив ничего конкретного. Но я заметил, как учитель бросил тяжелый и полный ненависти взгляд на сидящих рядом с ним истигатора Неро и архимага Виолу.

Видимо, я конкретно влип.

Глава 26. Летняя ночь

— Вы что натворили?! — прогремел Осиор.

Трибунальный Истигатор даже не потрудился коснуться двери — с его пальцев сорвалась печати Хаг и Нид, от чего воздушный кулак едва не пробил тяжелое дерево.

— Прекрати истерику, милый, прошу, — вяло отмахнулась Виола.

— Ну уж нет! Я столько времени потратил! Столько сил! Мы договаривались с вами! И с тобой, Виола, и с Аурантисом! А ты чего молчишь, предатель?!

Тихо сидящий в кресле Неро только покачивал в пальцах кубок с вином, но даже не взглянул на Осиора. Тут Шестой был прав — Неро его предал, когда подписал грамоту Круга о том, что Трибунал не возражает, чтобы мальчик стал имперским магом.

— У нас не было выбора, — спокойно ответил Неро.

— Отчего же у вас не было выбора? — прошипел Осиор, стоя посреди кабинета Виолы.

Они ждали его, долго ждали. Фестума закончилась несколько часов назад, но Осиор пришел только сейчас. Сначала завез Рея домой, чтобы выпивший парень не шатался по таким же насквозь пьяным улицам Шамограда, а уже потом рванул в Башню.

— Мне донесли, кто был целью волколаков, — продолжил Неро. — И так получилось, что стремления наследницы заполучить Рея в свиту совпадали с интересами Башни и…

— Плевать я хотел на интересы Башни! — выпалил Осиор, но почти сразу же осекся.

— Ты говоришь, как еретик, брат, — осадил его Неро.

— Я говорю, как учитель, подопечного которого бросили в волчью яму!

— Не драматизируй! — вмешалась Виола. — Парень будет в полной безопасности, я тебе это гарантирую!

— Ты мне уже гарантировала, что он не попадет на службу в гвардию! — едко передразнил архимага Осиор.

— Ну, так не попал же, — фыркнул Неро, но потом понял, что для острых шуток еще слишком рано.

— Осиор, сядь, — Виола указала тонкими пальчиками на свободное кресло. — И успокойся. Дай Неро закончить.

— О целях тех, кто вызвал волколаков? Тут и так все очевидно! — ответил Осиор, но в кресло сел. — Лишить империю наследников, посеять смуту.

— Тут ты прав лишь отчасти, брат, — продолжил Неро. — Лишь отчасти.

— И в чем же я ошибаюсь? — спросил Осиор, наливая себе вина.

В кабинете повисла тишина.

— Элаиза Форлорн не была целью волколаков, — начал Неро. — Мои доносчики сообщают, что хотели напасть на герцога Торлорна. Именно поэтому он в последний момент отказался принимать участие в охоте, сославшись на дела. Именно поэтому волколаки рвали всех подряд вместо того, чтобы рвануть напрямую к своей цели.

Осиор внимательно выслушал Истигатора, после чего заметил:

— Тут что-то не сходится, Неро, извини. Ты сейчас пытаешься меня убедить, что Рею при дворе и при будущей императрице ничего не угрожает, но вспомни, что мы видели во время нападения! Волколаки загоняли людей в поместье, где укрылась наследница престола, пытались прорваться внутрь! Мне кажется, твои доносчики ошиблись.

— Ничего странного, — включилась в беседу Виола. — Ты же знаешь, что кровь сильна, а это было заклинание на крови. Волколаки, не найдя Торлорна, сосредоточились на его ближайшей родне, которую смогли учуять. Элаиза приходится ему кузиной, так что тут я согласна с тем, что разузнал Неро. А еще я согласна с тем, что при таком раскладе Рей попадает почти в идеальные условия. Ты же уезжаешь на север, а я не смогу присматривать за мальчиком постоянно.

— У него есть Витати, я попрошу ее задержаться в столице.

— Эту келандку? — уточнил Неро. — Мне кажется, Виола имела в виду присмотр другого рода. Чтобы пацан не наломал дров.

— Именно, — подтвердила белокурая волшебница. — Я поговорю с императорскими магиками, некоторые из них мои ученики. Бравос, например, насколько я знаю, сейчас командует шамоградским магическим гарнизоном и постоянно при дворе.

— Да и не стоит забывать Варналов, — добавил Неро. — Ну и меня, само собой. Я почти живу в канцелярии с императорскими министрами.

Вроде бы совместными усилиями им удалось погасить гнев Осиора. И в самом деле, во многом они были правы. Если волколаков отправили за Торлорном, то продать Рея престолу оказалось отличным решением. Да, ему придется покрутиться при дворе несколько лет, но со временем, когда появится замена, парень сможет сложить с себя титул защитника, во всяком случае, сумеет уклониться от прямой службы и вернуться в Башню. Осиор не планировал слишком задерживаться на севере, уже к весне он должен вернуться в дагерийскую столицу с докладом и доказательствами того, что Круг должен объявить новую ересь и войну отступникам. А до этого момента Рей будет окружен множеством внимательных глаз.

— Ладно, — согласился Шестой Трибунальный Истигатор. — Но не думайте, что я забуду то, что вы все провернули у меня за спиной.

— Ты слишком резок, брат, — ответил Неро. — Мы с Виолой опасались, что ты упрешься рогом и вообще не позволишь нам что-либо сделать. Или заберешь парня с собой, например.

— Вы считаете меня совсем идиотом? — удивился Осиор.

Виола только хмыкнула, Неро же промолчал, сделав вид, что не услышал вопроса.

— А твои доносчики не нашли хвостов? — продолжил Шестой.

— Нет, — покачал головой Неро. — След растворяется в Двух Коронах, а там сам знаешь, люди долго не задерживаются, да и не любят чужаков.

Тут Неро был прав. Южные трущобы были местом не самым доброжелательным к жителям внутренних стен, а магов там вовсе ненавидели больше стражи. Наверное, дело было в том, что маг — тот, кому повезло вырваться из простолюдинов. Все прочие же, если не родились с серебряной ложкой во рту, таковыми, то есть чернью, остаются навсегда. Даже успешным мастеровым стать не так и просто — нужны вложения, навыки, да и пожинать плоды твоего труда будут, скорее всего, только твои дети или внуки. Работать же в Двух Коронах особо не любили, предпочитая грабеж, азартные игры и прочие мутные делишки.

— И еще. Я думаю, тянуть больше некуда, вам надо выезжать уже завтра, — продолжил Неро.

— К чему спешка? — удивился Осиор. — Несколько дней ничего не решат.

Ему нужны эти несколько дней, надо столько обсудить с Реем, о стольких опасностях, что ждали его в коридорах цитадели, предупредить…

— Пришло еще одно послание от Аурантиса, пока мы были на фестуме, — подала голос Виола. — Оно вроде бы пустое… Но мы считаем, что у твоего учителя проблемы и он просит помощи. Срочно.

После женщина протянула истигатору небольшой свиток со сломанной печатью.

Осиор принял бумагу, развернул и быстро пробежался глазами по тексту, выведенным столь знакомым ему почерком. Да, сомнений нет. У Аурантиса проблемы. А еще архимаг опасался, что письмо попадет не в те руки.

— Значит, завтра утром? — уточнил Осиор.

— Именно, — кивнул Неро. — Братья Алексис и Джамар уже в курсе и сообщили, что готовы.

После этого беседа как-то сошла на нет. Неро, допив вино, раскланялся, заранее попрощавшись с Осиором — возможно, завтра у него будут дела и он не сможет прийти в Башню — а Шестой Трибунальный Истигатор и Виола остались наедине.

— Волнуешься за парня? — спросила женщина.

— А ты бы не волновалась? — вопросом на вопрос ответил Осиор.

— Знаешь, после того, что я видела…

Женщина встала из кресла и прошлась к столику, на котором стояли кувшин с вином и закуски.

На Виоле до сих пор было парадное платье. У магов была своя мода, и если благородные дамы бесконечно шуршали юбками и рядились, как капуста, то Виола сейчас сверкала мраморно-белой кожей плеч, а длинный шлейф атласного платья цвета ночного неба тянулся вслед за тонкой фигурой женщины. Казалось, под платьем вовсе ничего не было, хотя это могло быть на самом деле так.

Осиор проводил взглядом покачивающиеся бедра волшебницы, после чего довольно резко отвел взгляд, уставившись в открытое окно.

Темнело, на Шамоград опускалась душная летняя ночь.

— Вина? — спросила Виола.

Осиор лишь покачал головой. Сейчас все его мысли крутились вокруг Рея и того, справится ли парень за время его отсутствия. Не влипнет ли в какую очередную неприятность, не подастся ли соблазнам столицы империи. Из раздумий его вырвали тонкие пальцы Виолы, что скользнули по шее и плечу.

Не успел Осиор опомниться, как волшебница обошла кресло и, ловко подобрав полы платья, уселась на него верхом, сжимая ноги истигатора бедрами.

— Побудь со мной, — выдохнула она.

В лицо Осиору ударил ее запах: цветочные благовония, дорогое вино, немного мускуса. Виола же вытащила из прически несколько шпилек, от чего та рассыпалась на части, а тяжелые белые локоны упали вниз, закрывая плечи и лицо. В следующий момент руки Осиора уже скользнули по гладкому атласу платья, под которым на самом деле ничего не было, сжимая тонкую талию волшебницы.

— Я не могу остаться на ночь, ты же понимаешь, — тихо сказал истигатор.

— До рассвета еще долго. Вы выезжаете сильно позже, — ответила архимаг, после чего впилась в губы Осиора жарким поцелуем.

Он только крепче прижал волшебницу к себе, она же сильнее сжала бедра. Локоны Виолы упали, как тяжелый полог, закрывая их двоих от внешнего мира. Стало тяжело и жарко дышать, но это была приятная тяжесть.

Мгновение, и Осиор подхватил тонкую фигуру на руки. Он хорошо знал, где находятся покои Виолы — за той, едва заметной дверью в дальнем конце кабинета. Архимаг же, будто молодая девчонка, только хихикнула, обвивая руками шею истигатора.

Летние ночи коротки, а рассвет уже слишком скоро. В прошлый раз он не сказал ей ни слова — просто уехал и исчез на пять лет. Сейчас все было иначе. Он обязательно вернется весной, они оба в это верили, и от этого ночь и грядущая разлука были не такими печальными.

Глава 27. Кольцо рун

Выйдя из кабинета Виолы, Неро отправился прямиком на конюшни Башни. Взять своего любимого коня, перекинуться парой слов с дежурными магиками. А после — в свое поместье, расположенное в районе императорских садов. Там он, как ни в чем не бывало, въедет за кованные ворота, отдаст поводья слуге и скроется за каменными стенами собственного особняка.

Но на этом вечер Первого Трибунального Истигатора не закончится.

Он звал его, Неро чувствовал, как руны обжигают плечо, свидетельствуя о том, что его вызывают.

Сначала он был в ужасе от того, что Малтор поставил на него свою метку — кольцо из двадцати четырех рун — но после Неро понял. Это не рабская метка, а знак отличия. Знак, что указывал на принадлежность группе, знак служения делу магов. Не клеймо — а орден.

Потерев ладонью плечо, пытаясь разогнать магическое жжение, он вошел в свою комнату и начал переодеваться. В угол полетел и красный плащ с трезубцем, следом отправились фибула, костюм истигатора и даже сапоги. Ему нужно что-то непримечательное, обычное. Одежда слуги или лавочника, он не мог позволить кому-то прознать, куда же он отправится.

Старый пес Аурантис взял ложный след и отправился на север, в Шинлукан. Но в шамоградской Башне осталась Виола, и пусть Неро отлично изучил архимага в отсутствие Осиора и даже некоторое время крутил с ней интрижку, все шаги призывательницы он предсказать был не способен. Как сильно ему доверяет Виола? И доверяет ли она вообще кому-нибудь?

Ответа на этот вопрос у Неро не было, так что прямо сейчас могущественный маг красного плаща и Первый Трибунальный Истигатор Круга переодевался в простецкие одежды, чтобы выскользнуть из собственного дома через заднюю калитку, прикрываясь пологом отвода глаз руны Лагу.

С каждой минутой жжение усиливалось, ведь Он не любил ждать.

Вот, спустя четверть часа Неро не идет — крадется по ночным улицам Шамограда. Солнце уже село, кое-где зажглись факелы и фонари. В основном — рядом с тавернами, трактирами и публичными домами, но кое-где теплились и огоньки в сторожках, коих в этой части города было в изобилии.

Стараясь не шуметь — Лагу отводила глаза, но не гасила звук — он проскользнул на конюшню одного из трактиров. Тут его ждал длинный плащ, серый конь и подслеповатый, не задающий лишних вопросов конюх. Из руки в руку привычно перекочевала крупная монета, после чего истигатор, запахнувшись в плащ, впрыгнул в седло и, сжав пятками бока лошади, направил животное на улицу.

Теперь он превратился в путника, что решил выехать из столицы ночью, чтобы проскочить городские ворота и пригороды до того, как дороги заполонят бесконечные телеги купцов и крестьян. Так делали те, кто ценил свое время, не считаясь с тем, что придется провести ночь в седле.

Ночь была по-настоящему удушливой, так что когда он выехал через северные ворота и устремился прочь от столицы, плащ был сброшен и уложен на седло. Пригодится, когда он будет возвращаться.

Жжение в руке чуть поутихло. Возможно, он просто привык к боли, что вызывало радужное сияние рунического кольца, а может, призывающий чуть ослабил хватку, давая Неро время.

А может, за ним наблюдали соглядатаи, что быстро доносили о том, чем занимается Неро. Ведь именно радужное пламя было доказательством связи истигатора и еретиков, сами по себе, будто вбитые под кожу, черные руны ничего не значили.

А вот и небольшая тропа, что уходила на восток от основной дороги. В самом ее конце, на опушке леса — охотничий домик, что использовался императорскими егерями для ночлега. Сейчас он казался пустым и безжизненным: ставни закрыты, огонь не горит, печная труба уходит в небо мертвой каменной колонной, теряясь на фоне леса.

Неро спрыгнул с коня, стреножил животное, после чего подошел к домику и привычно толкнул дверь. Это было их местом встречи.

Внутри его ждал полумрак. Пара свечей давала слишком мало света, чтобы даже разогнать мрак по углам комнаты, не говоря о том, чтобы вырваться сквозь ставни наружу. Два простых, но крепких кресла, холодный камин, запах пустоты и затхлости. И две фигуры. Одна — в кресле, вторая — у стены.

— Опаздываешь, — сказал мужчина, что стоял на ногах.

Цок-цок. Стук, похожий на маленькие игральные кости.

— Сегодня была фестума, если вы не в курсе, — раздраженно ответил Неро. — У меня есть обязательства.

— Важнее, чем твои обязательства перед братьями-магами? — спросила фигура в темном плаще, что сидела в кресле.

Свечи стояли за Его спиной, так что заглянуть под глубокий капюшон и увидеть лицо, было просто невозможно. Хотя Неро иногда казалось, что даже при свете дня там будет жить темнота, будто вся фигура была укрыта силой руны Лагу.

Неро ничего не ответил, только сел во второе кресло, которое по уровню комфорта больше напоминало табурет.

— Мне требуются объяснения, — начал человек в плаще. — И я хочу, чтобы ты отвечал быстро и четко.

— Если вы про то, что случилось на охоте, то это было сделано исключительно для того…

— Я знаю, зачем мы планировали избавиться от Октавии Форлорн! — перебил Он истигатора. — Если ты помнишь, я лично заряжал для тебя тот амулет!

— Да, господин, помню, — склонил голову Неро.

— Меня интересует иное.

Цок-цок. Неро все никак не мог понять, что это за звук.

— Мальчик. Рей. И его учитель — Осиор. Расскажи мне о них, — потребовал мужчина.

Неро ожидал чего угодно, но только не этого. Причем тут его заклятый друг и его ученик?!

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — прорычал мужчина у стены.

Неро же в ответ бросил только полный ненависти взгляд. Как он смеет так с ним разговаривать? Если он помощник господина, это еще не делает его великим магом.

— Будь вежлив, Ронни, — сказал внезапно мужчина, — если я не вмешаюсь, господин Трибунальный Истигатор размажет тебя по стене, у которой ты стоишь, за несколько мгновений. Тем более, мы все делаем одно дело.

Неро глянул на темноту под капюшоном, пытаясь уловить настроение мужчины, но ответом ему была только черная пустота.

Цок-цок.

— Осиор один из самых сильных магов Круга. Был… пока не потерял в бою свои синие руны, пытаясь…

— Я понял. Да, знаю о нем. А мальчик? Где он его нашел?

— На Лаолисе. В какой-то дыре под названием Нипс. Крупный работорговый порт…

На этих словах фигура в кресле подалась чуть вперед, и Неро увидел, как из широких рукавов накидки выскользнули крепкие, широкие ладони, которые перебирали нанизанные на нитку деревянные отполированные кругляши.

«Цок-цок», — пальцы господина перекинули парочку деревяшек слева направо.

— Говоришь, Нипс? Это тот парень, что устроил переполох на испытаниях, верно?

— Верно.

— И это именно он работал на конюшнях у Варнала и оказался на охоте, где похоронил под камнем твой блестящий план?

В этих словах слышалась издевка, от чего Неро едва не дернул в раздражении щекой. Но удержался.

— Именно он.

Фигура в капюшоне откинулась на спинку кресла, будто мужчина размышлял.

— Как я понимаю, ты пытался потопить Осиора вместе с его учеником с помощью гурензийцев по весне, так?

— Именно.

— Забудь об этом, — сказал внезапно мужчина. — Осиор все еще проблема, хотя я не теряю надежды, что мы сможем убедить его занять верную сторону, а вот мальчик… За парнем надо следить и помогать.

— Господин, можно вопрос? — внезапно для самого себя сказал Неро.

Ответом ему была лишь тишина, после чего последовал медленный кивок.

— Что в нем такого? — спросил Неро. — В этом мальце? Я видел, что он натворил на испытаниях. Да, он крайне сильный маг, но он целиком и полностью предан Осиору, смотрит на него, как собака на своего хозяина. Может быть нам лучше избавиться от паренька? Потому что его обучением будет заниматься лично архимаг Виола и я считаю, что нам просто опасно…

— Я сказал — не трогать мальчика! — перебил Неро мужчина в капюшоне. — И точка! Если хочешь узнать, почему именно, я отвечу. Он не просто сильный маг, он связан с Камнями! Я буквально чувствую эту силу, что идет от него волнами, когда он творит мощное колдовство! Почувствовал во время испытаний, почувствовал и во время охоты! А это значит, что ты должен сделать все, чтобы парень остался цел и невредим, чтобы, когда пришло время…

— Но Осиор!..

— Осиор не проблема! — раздраженно бросила фигура в кресле. — Осиор сгинет, а значит, парню потребуется новый наставник и друг. И я хочу, чтобы этим наставником и покровителем стал для него ты, Неро! И никто другой! Понятно?

Первый Трибунальный Истигатор только согласно кивнул. Распоряжение было хоть и необычным, но понятным. Если того требует дело, значит он позаботится о том, чтобы стать для Рея заменой Осиору. Особенно, если он на самом деле как-то связан с Камнями.

Потому что маги превыше всего.

Глава 28. Пустота

Учитель зашел в мою комнату на рассвете. Выглядел Осиор каким-то уставшим и чуть помятым, казалось, он вовсе не ложился.

— Что такое? — сонно спросил я.

Сегодня утром дел у меня не было, да и тренировки не планировались, так что я надеялся хорошо отоспаться. Тем более, вчера мне неплохо дал в голову сидр, да и во рту было как-то гадко.

— Пойдем, Рей, есть разговор. Ко мне в кабинет, — кивнул головой учитель, после чего отошел от двери и скрылся где-то в коридоре.

Сон как рукой сняло. Таким Осиора я еще никогда не видел. Наверное, что-то похожее было, когда на нас шли гурензийские рыкачи, но сейчас же нас не атаковали! А значит, что-то случилось.

— В чем дело? — спросил я, поправляя ученическую мантию.

Хоть я и стал магом, но по дому ходил в этой удобной и крепкой одежде, тем более, я до сих пор жил со своим учителем.

— Вот, выпей, — сказал Осиор, протягивая мне кружку с каким-то душистым отваром.

Сам же маг в это время наколдовал несколько печатей Ис. Одну — для меня, несколько заклинаний наставник активировал на самого себя, чтобы взбодриться. Значит, на самом деле всю ночь не спал.

— Я приготовил несколько конвертов и указаний… — начал Осиор.

— Указаний для чего? — непонимающе спросил я.

Отвар на вкус был не очень приятным, с какой-то темной гущей и земляным привкусом, но на самом деле бодрил.

Осиор чуть помялся, будто подбирал слова, после чего сел в кресло и стал перебирать конверты, меняя их местами.

— Через два часа я уезжаю, — начал маг.

— По делам Круга? — спросил я.

Это было не впервой. Пару раз Осиор отлучался из столицы на несколько дней. Видимо, все дело было в том, что произошло вчера на фестуме.

— Да, по делам Круга. Табийская ересь возродилась… мы так считаем. Я с братьями по Трибуналу отправляюсь выяснить, так ли это. И помочь своему наставнику, архимагу Аурантису.

— И зачем это? — кивнул я головой на три конверта из плотной бумаги на столе.

Осиор встал со своего места, прошелся по кабинету, открыл окно, постоял, после чего повернулся и ответил:

— Это займет много времени Рей.

— Пара недель? — спросил я. — Учеба начнется только по осени, да и тут непонятно что с этой службой, вы вчера говорили, что все уточните… Или дольше?

Внутри все похолодело. Видимо, намного дольше.

— Ересь обнаружили в шинлуканской столице, Кодине.

Это было плохо. Другое государство, это далеко. Я точно не знал, где находится Кодин, но вот карту Западной Пресии помнил довольно неплохо, мы с учителем ее разбирали. Шинлукан — это почти прямо на север от Шамограда, ни одна неделя пути.

— И как долго? — спросил я. — Как долго туда ехать? И обратно?

— Четыре месяца. Может, полгода, — ответил Осиор.

Слова наставника прозвучали, как приговор. Полгода! За это время пройдет и лето, и осень, и почти закончится зима… За это время я уже буду на полпути к поясу мага, если все пойдет по плану. И что я буду делать?

— Вы не можете! Полгода слишком долго!

— Рей! Может, я вернусь, когда еще только выпадет снег! Но даже если что-то пойдет не так, ты не волнуйся, я все подготовил! Вот, смотри!

Маг вернулся к столу и стал перебирать конверты.

— Это письма к архимагам Круга, с которыми ты не знаком. Тут я ручаюсь за тебя, чтобы ты мог получить помощь и содержание. Вот в этом конверте — то, что я знаю про дагерийских вельмож, кто чем занимается, с кем стоит вести дела, а с кем — нет. А в третьем конверте грамоты, по которым ты сможешь получить в управление это поместье, а еще у меня кое-что лежит у имперских стряпчих в деньгах… И вот еще, самое важное.

На стол передо мной легла небольшая серебряная фибула с трезубцем. Та самая, которую учитель носил на боевом костюме.

— Это фибула Трибунального Истигатора. Если ты окажешься в безвыходной ситуации, когда тебя будут склонять к чему-то при дворе, с чем ты будешь не согласен… Или принуждать пойти к кому-то на службу, а Виола не сможет или не захочет тебе помогать… Используй вот это. Тебе достаточно просто заколоть ее на одежду, чтобы засвидетельствовать свою готовность служить.

— Служить чему? — спросил я.

— Служить Уставу, — серьезно ответил Осиор. — Когда ты покажешься на людях с этой фибулой, ты окончательно станешь истигатором Круга. Все документы я приготовил и внес твое имя в башенные книги. Осталась только последняя формальность — эта самая фибула, которую ты получил от Трибунала. То есть, от меня.

Я взял со стола кусочек серебра, что вселял страх и ужас в сердца не только магов, но и простых людей, и покрутил его в руках.

— Зачем мне это? — спросил я, поднимая фибулу на уровень глаз.

— Это последнее средство. Последняя возможность не потонуть в междоусобицах и дрязгах имперской знати, — серьезно ответил Осиор. — Если ты наденешь фибулу, ты никогда не станешь архимагом, но и власти над тобой больше ни у кого не будет. Истигаторы подчиняются только Уставу. Даже Трибунал не властен над ними, если его решения идут вразрез с буквой закона магов, ты меня понял?

Я посмотрел на Осиора. Сейчас мой учитель был невероятно серьезен и как-то печален.

— Понял, — кивнул я, сжимая фибулу в кулаке.

— Носи ее с собой, в кошеле или где-нибудь еще. Не потеряй.

— Не потеряю… — кивнул я.

После этого учитель рассказал, что узнал накануне сам. Оказывается, целью нападения был тот самый герцог Торлорн, так что учитель посоветовал мне держаться от него подальше, дабы не попасть еще в какую-нибудь историю. Еще Осиор вывалил на меня целую телегу наставлений и нравоучений, особенно, что касалось девушек при дворе.

— Лучше найди себе подругу в городе, а не в замке! — выдал учитель. — Потому что неизвестно, кого попытаются подложить под молодого мага…

От этих слов мои уши буквально вспыхнули.

— Не надо под меня никого подкладывать! Я вообще только об учебе думаю, некогда мне! И амулеты еще, тренировки с Витати, конюшни…

Осиор только многозначительно и с какой-то грустной улыбкой посмотрел на меня, будто знал что-то такое, о чем я даже не догадывался.

— Все меняется очень быстро, Рей, поверь мне. Не связывайся с женщинами из дворца, вот и все. Лучше возьми Ториса и сходите погулять в садах, там проводит время множество милых барышень. А если в чем-то сомневаешься — спроси совета у архимага Виолы, она поможет.

От такого наставления мне стало совсем не по себе. Консультироваться в любовных вопросах у этой ослепительной колдуньи? Чтобы сгореть со стыда?

По моему пунцовому лицу Осиор понял, что сболтнул лишнего, но только рассмеялся.

— Ну ладно! Я понял! Виола не лучший советчик! Тогда иди к Неро, он точно может сказать чего толкового.

— Может, я лучше вас дождусь, учитель?.. Всего же полгода.

Этот ответ заставил Осиора как-то резко замолкнуть, но оцепенение маг сбросил с себя достаточно быстро:

— Вот! Или дождись меня! Договорились?

— Договорились, — кивнул я головой.

А потом начались сборы. Как оказалось, Ирман уже давно приготовил все вещи и уезжал вместе со своим господином, что стало для меня второй неожиданностью за утро. Витати, что поговорила с учителем прямо передо мной — она сама мне об этом рассказала — тоже выглядела не слишком радостно.

— Так вот чего эта гадюка возилась все эти дни… — протянула винефик.

— Какая гадюка? — спросил я, глядя на то, как Ирман перепроверяет походные сумки.

— Вот эта, — кивнула винефик на слугу, — всем душу достал, особенно портному. Все ему было не так. Я уже было подумала, что у него болит чего, вот он и людей изводит… А он просто готовился.

— Ты же останешься? — внезапно спросил я, глядя на келандку.

Белесые глаза винефика ничего не выражали, а сама девушка только повела плечом.

— Ты же получил указания там, в кабинете? — спросила она.

— Угу.

— Вот и я получила свои. Не бойся, тебе еще учиться и учиться, а мы, истинные маги, своих не бросаем. Особенно в этом гнезде печатников…

Последнее слово Витати произнесла, как и всегда — не сказала, а чуть ли не выплюнула. Интересно, оставил ли Осиор ей какие-нибудь конверты с грамотами.

— Твой учитель дал мне денег, должно хватить нам надолго, — внезапно сказала дочь Келанда, будто бы умела читать мысли. — И да, ты хоть и жетонный маг теперь, но я все равно за старшую, усек?

Я только согласно кивнул.

Но вот, сумки были перепроверены, учитель переоделся, лошадей приготовили. Мы вместе с прочими домашними вышли к воротам, проводить мага и его преданного слугу в путь. Город уже проснулся, да и солнце встало, так что казалось, что Осиор отправляется не в дальний путь, а просто по делам — в башню. Вот только пухлые седельные сумки и походная одежда говорили об ином.

Прощание оказалось каким-то скомканным. Осиор быстро повторил все то, что сказал в кабинете, обнял меня, кивнул Витати и, запрыгнув в седло, выехал за ворота. Следом, на смирной серой лошадке покинул поместье и его верный слуга Ирман.

Я же стоял и смотрел вслед учителю, пока его спина не скрылась за поворотом. Слуги закрыли ворота и скрылись в недрах дома. Рядом осталась только Витати.

— Пойдем, нам тоже надо собираться, — сказала винефик.

— Куда? — непонимающе спросил я.

— Поищем себе жилье, — ответила девушка. — Что бы ни говорил твой учитель, но жить в его доме в отсутствие хозяина нам не стоит. Да и сам Осиор будет мерещиться тебе за каждым углом и каждой дверью. Давай, я утром отправила одного из слуг, посмотреть нам комнаты в городе. Так что собирайся, Рей, мы переезжаем.

Впервые за этот год келандка назвала меня по имени. Его звук из уст винефика звучал как-то странно. Видимо, она решила, что я наконец-то достоин имени, а не просто обращения «парень» или «эй, ты». В любой другой день это бы стало для меня целым событием, но не сегодня.

Но резон в словах Витати был. Осиор уехал всего как пару минут, а в груди уже щемило от холода разлуки. Я уже тосковал по своему наставнику, который значил для меня больше, чем любой другой учитель для любого другого ученика. Как мне кажется, он заменил мне семью, которой у меня толком никогда и не было.

А теперь я остался без него, и это было просто невыносимо, пусть и длилось всего ничего.

— Хорошо, я сейчас, — кивнул я девушке, так и не сдвинувшись с места.

Витати только хмыкнула, но оставила меня одного. Я же продолжал стоять под лучами летнего солнца перед тяжелыми коваными воротами, глядя куда-то в пустоту. Будто бы от этого полгода пролетят сами собой, и учитель прямо сейчас вернется из своего похода.

Не знаю, как долго я простоял на месте, но вот, на мое плечо легла призрачная рука.

— Пусть твой учитель уехал, но теперь мы сможем общаться намного чаще. Девчонка с Востока тому не помеха, — сказал Эдриас. — Все идет, как должно, Рей. Мы на пути к Сфере, я чувствую это.

Я ничего не ответил мертвому магу, хотя каждый наш разговор был огромным событием. Я не мог говорить, потому что сейчас, из-за отъезда учителя, мое сердце заполняла тяжелая и безграничная пустота.

Послесловие

Эту книгу вы прочли бесплатно благодаря Телеграм каналу Red Polar Fox.

Если вам понравилось произведение, вы можете поддержать автора подпиской, наградой или лайком.

Страница книги: Ученик Рун

Оглавление

Пролог. Амбиции

Глава 1. Порт Талкран

Глава 2. Белый свет Вун

Глава 3. Только вперед

Глава 4. Три Башни

Глава 5. К сердцу Империи

Глава 6. Учитель и ученик

Глава 7. Сокровище

Глава 8. Белые локоны

Глава 9. Уроки улиц

Глава 10. Гарцующий гость

Глава 11. Камни Рун

Глава 12. Неожиданный друг

Глава 13. Дар мертвого мага

Глава 14. Рождение легенды

Глава 15. Горькая правда

Глава 16. Точка баланса

Глава 17. Безымянный мальчишка

Глава 18. Затишье перед бурей

Глава 19. Братская помощь

Глава 20. Дикая охота

Глава 21. Капкан

Глава 22. Новая старая ересь

Глава 23. В лучах света

Глава 24. Слуга и господин

Глава 25. Фестума

Глава 26. Летняя ночь

Глава 27. Кольцо рун

Глава 28. Пустота

Послесловие