Ты не в моем вкусе [Мария Бокарева] (fb2) читать онлайн

Ты не в моем вкусе

Глава 1

— Валентина Лопушок, останьтесь, пожалуйста, — голос немолодой женщины звучит громко и останавливает меня у самого порога, когда я намереваюсь покинуть аудиторию.

Доцент кафедры классической филологии прожигает меня строгим взглядом, сквозь большие очки, и я несмело подхожу ближе.

— Валентина, я могу взглянуть на записи, которые вы сделали сегодня на лекции?

Записей у меня нет, поэтому я не тороплюсь доставать тетрадь, а лишь устало выдыхаю и стыдливо опускаю глаза.

— Что с вами в последнее врем происходит, я вас не узнаю? — Женщина снимает очки, кладёт их на стол и смотрит все так же серьезно, но голос звучит гораздо мягче и располагает к диалогу, — Валя, скоро сессия, а вы, вместо того, чтобы внимательно слушать новую тему, витаете где-то в облаках.

— Простите, пожалуйста, Розалия Савиевна, я обязательно возьму у кого-нибудь и перепишу сегодняшнюю тему.

— Мало переписать, материал нужно усвоить, а для этого нужно на лекциях слушать преподавателя

— Простите ещё раз, у меня, правда, сейчас есть трудности, касающиеся семьи, но я надеюсь, что в скором времени они разрешатся

— Я тоже, очень на это надеюсь, мне не хотелось бы ставить вам на экзамене плохую оценку, поэтому идите, Валентина, и решайте свои проблемы

— Всего доброго, Розалия Савиевна

Решить мои проблемы не так уж и просто. Я живу с бабушкой, которая уже две недели лежит в больнице и никак не идёт на поправку. Вчера вечером, когда я ее навещала, меня вызвал на разговор лечащий врач и, буквально, ошарашил новостью.

Бабушке необходима операция, но вся проблема заключается в том, что эти операции делают только на платной основе. Сумма вполне себе подъемная, но не для нас. Мы живем на одну бабушкину пенсию и отложить лишнюю копеечку у нас не получается.

Моя мама уехала жить в Лондон со своим новым мужем и последнее, что она для меня сделала, это оплатила весь период обучения в престижном ВУЗе.

Она никогда не питала ко мне материнских чувств. Когда папа умер, моим воспитанием занялась его мать, то есть моя любимая бабушка — Татьяна Александровна. Сначала моя мама старалась меня навещать, точнее, я просила, чтобы она пришла, но со временем, я повзрослела и поняла, что инициатива всегда исходила только от меня, а ей до меня нет никакого дела.

С тех пор, когда она уехала из страны, наше общение свелось к минимуму и теперь, ограничивается лишь одним поздравлением с Днём Рождения или с Новым годом.

Я вышла из кабинета и в коридоре наткнулась на курносую, слегка пухлую, кучерявую блондинку — Машку Красильникову. Она всегда знала о моих проблемах и с лёгкостью доверяла мне свои секреты. За два года в университете мы успели крепко сдружиться и стали хорошими подругами.

Машка ждала меня, когда я выйду из аудитории и тут же налетела с расспросами:

— Ну что, Валь, отчитывала?

— Заслужила, — выдохнула я

— Что с бабушкой? — Девушка положила свои руки на мои плечи и заглянула в глаза

— Все плохо, Маш. Бабушке не становится лучше, лекарства, которые дают в больнице на бесплатной основе, они только поддерживают ее состояние. Нужна операция, а у меня ни копейки.

— Слушай, а почему ты не хочешь позвонить матери, она вроде у тебя при деньгах, попроси у неё, неужели она не оплатит операцию своей бывшей свекрови?

— Шутишь? — я горько усмехнулась, — ей на меня-то плевать, а на здоровье бабушки, тем более

— Ну можно же попробовать! — Подбадривающе заявила, — ну или хочешь, я могу попросить деньги у родителей, а потом отдашь, как сможешь

— Маш, я пока сама постараюсь что-нибудь придумать. Сначала устроюсь на работу, а дальше видно будет.

— Ва-аль, — обеспокоено протянула девушка, дёргая меня за рукав кардигана, чтобы я посмотрела в окно, — это, случайно, не нашего Генку там метелят?

Я выглядываю и вижу, как темная фигура коренастого парня в кожаной косухе склонилась к рыжеволосому Генке, который лежит на грязной траве с окровавленным носом, и нам этого уже достаточно, чтобы оторваться от окна и быстро броситься к другу на помощь.

Я не знаю в какой глубокий угол забился весь мой страх, когда я со всего размаха огрела незнакомца увесистой сумкой по голове. Очевидно, что мы не в одной весовой категории, да и меряться силами с мужиком, такая себе перспектива, но за Генку стало обидно.

— С ума сошла, ненормальная, жить надоело? — Черные глаза парня вцепились в мое лицо и, как раскалённые угли, сверкали красными искрами.

— Чт-то т-тебе нужно от Генки? — заикаюсь, но храбро спрашиваю

— Не твоё дело, девчонка, — сочит сквозь зубы, но потом смотрит на рыжеволосого парня и расплывается в наглой улыбке, — слушай, это чего, защитница твоя что ли? — А потом уже мне, — смелая да?

— Если дело касается моих друзей, то да, придушу и не поморщусь. Так что, валил бы ты от сюда!

Ну все, теперь мне точно крышка.

— Ха-ха, — смазливый открыто смеется, но потом щурит взгляд, широко ухмыляется и делает шаг ко мне, я ели сдерживаю себя, чтобы не закрыть руками лицо, — а ты и правда смелая, ну хорошо, я тебя запомнил, — он отходит в сторону, поворачивается к Генке и сердито бросает, — ещё увидимся, Зайцев, когда будешь без своих телохранителей.

Брюнет уходит, а мы кидаемся к лежачему на траве Генке и помогаем ему подняться, только спросить ничего не успеваем, потому что он сам хмурит бровь и со всей строгостью говорит:

— Лопушок, ты чего белены объелась? Это же Раф, с экономического

— Мне это о чем-то должно говорить?

— Ты чего? Макс Рафальский, на магистратуре учится, его, почти, весь универ знает, — Машка тоже смотрит на меня с тревогой

— Да мне хоть Папа Римский! — Уверено говорю, — это не значит, что он может нападать и избивать моих друзей. За что хоть он тебя? — Уже спокойно интересуюсь и достаю из сумки бумажный платок, чтобы дать его Генке

— Сам заслужил, Валь. И если бы ты не влезла, то все бы обошлось одним ударом, а теперь… — Вытирает нос, — даже боюсь представить.

— Значит я ещё и виновата? — Я смотрю на неблагодарного Генку и мне уже самой хочется отвесить по рыжей макушке, но он вовремя извиняется:

— Ладно, Лопушок, прости. Спасибо тебе, — Генка улыбается и я отвечаю ему тем же.

— Кто этот ваш Рафальский? — Вот бы мне так курсовые запоминать, как эту сложную, ненужную фамилию

— Сын известного в городе бизнесмена, — начал Генка, — помимо учебы в магистратуре, играет за хоккейный клуб «Ледяные львы», работает у отца в аналитическом отделе, еще спекулирует на инвестиционной бирже. Он хороший аналитик, умеет анализировать графики и с лёгкостью предугадывает рост акций, поэтому имеет с этого хороший доход, — рассказывает Зайцев, пока мы все вместе выходим за ворота учебного корпуса

— И откуда такое досье? Я не замечала раньше за тобой задатков шпиона, — смеюсь я и замечаю, как лицо рыжеволосого парня становится более серьёзным и он виновато опускает взгляд.

— Да потому что я встречаюсь с его сестрой

— Оу, — присвистывает Машка

— Дак это из-за неё он тебя так? — Тут же догадываюсь и достаю из кармана свой старенький телефон, чтобы посмотреть который сейчас час

— Ага, — отвечает Генка, а я с ужасом смотрю на яркий экран, который показывает 16:00

— Извините, ребята, но мне пора. До завтра! — Бросаю на ходу и, сломя голову, бегу на остановку.

Утром был дождь, поэтому кругом лужи и слякоть, кроссовки испачкались, джинсы забрызгала грязью, но это совсем неважно, главное успеть на автобус, который будет через пять минут. В больнице приемные часы до пяти, а я так соскучилась по своей любимой бабушке, что просто не могу опоздать. Широким шагом запрыгиваю в салон автобуса и выдыхаю. Успела.

Заплатила за проезд, нашла свободное место, села, чтобы отдышаться и снова задумалась над волнующим меня вопросом — «Где взять деньги?»

А может, правда, попробовать позвонить маме, в конце-концов, за спрос деньги не берут. Сомнения давили и останавливали, но поколебавшись, я все-таки решаюсь. Выхожу из автобуса, глубоко вдыхаю в лёгкие воздух и набираю номер абонента, которому так редко приходиться звонить, а получить от него входящий вызов, что-то на грани фантастики.

Долгие, монотонные гудки учащают сердцебиение, а томительное ожидание сводит с ума. Наконец, по ту сторону телефона раздаётся женский, почти чужой, голос:

— Алло, я вас слушаю!

Я молчу, не в силах что-то произнести, потому что пытаюсь справиться с волнением, которое большом комом подкатило к горлу. У неё даже не записан мой номер.

— Ну говорите, же

— Мама, привет, — голос предательски дрожит, когда я все-таки осмеливаюсь произнести, — как у тебя дела?

— Валя? Это ты?

— Да, мам

— У меня все хорошо, у тебя что-то случилось? Почему ты звонишь? — Спрашивает сухо, без интереса, а мне так и хочется сказать — «Потому что ты моя мать», но я вовремя закусываю язык и перехожу ближе к теме

— Случилось, мам. Бабушка в больнице и ей нужна операция, сумма оправданная — 100 тыс., но у меня нет таких денег, поэтому я позвонила тебе, мне больше не к кому обратиться.

— Валь, я не понимаю, ты хочешь, чтобы я оплатила операцию?

— Мама, это же мать моего отца, мужчины, которого ты когда-то любила

— Не смеши меня, дочка, я никогда не любила твоего отца, — совсем не стесняясь говорит и я улавливаю в голосе насмешку, — Валя, ты уже взрослая девушка и сама должна решать свои проблемы, у меня сейчас денег нет, все, что у меня было, я отдала за твою учебу, поэтому имей совесть…

— Хорошо, мам, я поняла. Пока, — я сбрасываю, так и не дослушав ее речь, потому что слёзы уже нестерпимо щипают глаза и, вовсе, не от того, что я получила отказ. Просто я в очередной раз убедилась, что я ей не нужна, это очень больно принять и осознать. Она даже не поинтересовалась, как мои дела, что у меня нового и ела ли я сегодня, простые и банальные вопросы, которые интересны любой матери, но не моей. Я в трубке слышала равнодушный, не тронутый волнением голос и в этот момент внутри меня вновь разрасталась пустота, то пустое место, которое должно было быть заполнено любовью матери.

Глава 2

Рафальский.

Только я вышел из машины, не успев прикурить сигарету, сзади меня раздался знакомый голос:

— Раф, постой!

Это был Зайцев, тот самый рыжий ублюдок, от которого без ума моя младшая сестра и этот гаденыш чуть не воспользовался этим. Не появись я вовремя на той вечеринке, возможно, все бы закончилось слезами в подушку и затянутой депрессией, а так, всего лишь истерикой, что я испортил ей вечер.

— Чего тебе, Зайцев, мало вчера получил? Хочешь ещё? — Спрашиваю без злости, потому что уже отлегло и, чиркнув у лица зажигалкой, закуриваю сигарету.

— Я хочу, чтобы ты знал, мы с Линой любим друг друга.

А вот тут уже раздражение с новой силой начинает шевелится внутри меня.

— Моя сестра несовершеннолетняя и если я узнаю, что ты…

— Подожди, у меня даже в мыслях не было причинять ей боль, — перебивает меня рыжий, — я, правда, очень ее люблю, но сейчас, я хотел бы поговорить не об этом

— А о чем? — Наконец, поворачиваюсь к Зайцеву

— О Вале, понимаешь, Лопушок — мой друг и она…

— Кто? — Срывается вопрос, как только я слышу странное прозвище

— Валя Лопушок, у неё фамилия такая смешная, она просто испугалась за меня, поэтому от страха налетела и… это… — Парень мнётся, потом выдыхает— ударила тебя, в общем

— Это которая твой телохранитель, с тяжелой сумкой? — Задумчиво усмехаюсь, — прикольная фамилия

— Да. Пожалуйста, не усложняй девчонке жизнь, она не хотела, у неё итак сейчас проблемы.

— Зайцев, воевать с девчонками не мой удел, поэтому исчезни с радаров, пока я тебе добавки не дал.

Рыжий развернулся и, оглядываясь, удалился. Я докурил сигарету до фильтра, затушил бычок об урну и выпустил дым из легких, который медленно пополз вверх по воздуху. Я смотрю на него и невольно ловлю себя на мысли, что второй день не могу выкинуть эту смелую, худенькую девчонку из своей головы.

Перед глазами снова и снова встаёт этот простой, казалось бы, образ. Миндалевидный разрез голубых, слегка раскосых глаз, длинные, прямые волосы цвета какао, худенькие плечи, тонкие запястья, старая, потертая джинсовая куртка, зато храбрости во взгляде, как у льва.

Неужели все дело в том, как она смотрела на меня? Без страсти, без интереса, без желания, не как остальные, которые только и ждут, чтобы я уделил им хоть каплю внимания. Обычная простушка, чем-то зацепила, засела ко мне в голову, но я никак не пойму почему, она ведь совсем не в моем вкусе.

Мстить я ей точно не собираюсь, но вот заставить понервничать — стоит, хотя бы ради того, чтобы вновь заглянуть в эти голубые, полные злости и раздражения глаза.

Значит Лопушок? Хм, Мило.

***

Валя.

Вечером, после больницы, уже дома, я села переписывать сегодняшнюю лекцию по истории искусства, но моего запала хватило лишь на пару минут. Отбросив тетради, я взяла в руки ноутбук и открыла сайт, на котором размещали свободные вакансии. Когда я обзвонила порядка десяти номеров, указанных на сайте, почти полностью потеряла надежду найти работу в ближайшее время, каждый разговор выглядел примерно одинаково:

— Здравствуйте, скажите, вам требуются официанты?

— Добрый вечер, да, график сменный — 2/2 с 9 утра до 22:00.

— А возможны только вечерние смены, чтобы возможно было совмещать с учёбой?

— Нет, извините, студентов мы не берём

— Хорошо, спасибо, я поняла.

Да, оказывается студентам не так просто найти работу в нашем городе, это не столица, где куча вакансий с почасовым графиком работы, но я не отчаиваюсь, обещаю себе, что-нибудь придумать. Я отлично знаю английский язык и могу брать себе школьников на репетиторство, только вот доход с этого очень маленький, разве что для опыта и всего.

На мое счастье, вопрос с работой решился на следующий день, когда я пришла в университет и встретила свою однокурсницу — Светку. Мы никогда близко не общались, да и в подруги я к ней не набивалась, слишком разные наши интересы и мы полные противоположности друг друга.

Светка — красивая брюнетка, с длинными, глянцевыми волосами, завидной фигурой, всегда в дорогих и модных нарядах. Я не знаю, почему девушка вызвалась мне помочь, но, кажется, что она действительно делает это от души:

— Лопушок, привет, я слышала ты ищешь работу?

— Привет, Свет, да, только пока безрезультатно, — выдохнула с отчаянием и пожала плечом

— Ну, считай, что ты ее уже нашла, ресторан-клуб «Бродвей» слышала про такой? — Весело отозвалась девушка и, ободряюще, хлопнула меня по плечу отманикюренными пальчиками.

— Нет

— Ой, кого я спрашиваю, — закатила брюнетка глаза, — ладно, записывай адрес, в субботу тебя там будет ждать Алик, я предупрежу, только оденься как-нибудь…ммм.. — она скользнула по мне брезгливым взглядом и продолжила, — ну что-то по интересней. И сними уже свой джинсовый пиджак, покажи свои плечи, шею, что ты в самом деле, спряталась под своим барахлом, словно черепаха в панцирь

— Свет, при чем тут одежда, разве важно, во что одета официантка?

— Ну, если ты хочешь найти нормально-оплачиваемую работу, то важно все, а платят там, поверь мне, немало. — Она вырвала из тетради листок и нацарапала мне сумму, которую я получу за месяц. Это гораздо больше половины той, которую мне необходимо накопить на операцию.

И давно официанты стали столько зарабатывать? Задумалась и тут же озвучила:

— Неужели там так много платят?

— А я о чем? Это элитный клуб, деточка, будешь записывать адрес или нет?

Я молча кивнула и уже под диктовку однокурсницы царапала ручкой в блокноте адрес ресторан-клуба «Бродвей».

Даже не верится, что у меня почти получилось. Отработаю месяц в этом клубе, даже если график сменный, за такую зарплату можно пожертвовать и учёбой, не отчислят же хорошистку за одну проваленную сессию. Впереди целое лето, если что, будет время, и подготовиться, и пересдать.

На такой приятной ноте у меня даже разыгрался зверский аппетит и я отправилась в буфет, чуть ли не вприпрыжку, в котором сегодня должны быть мои любимые эклеры. Я ещё не зашла, а их запах уже доносится до моих вкусовых рецепторов, отчего у меня появился избыток слюны, предвкушая гастрономическое удовольствие.

Забегаю в буфет, занимаю очередь, не вижу перед собой никого и весело приветствую за кассой, улыбающуюся доброй улыбкой женщину:

— Аглая Семёновна, здравствуйте. Мои любимые эклеры ещё остались?

— Конечно, Валя, целый противень, — смеётся женщина, зная, как я обожаю этот десерт с варёной сгущёнкой.

Но радоваться я, видимо, поспешила. Впереди меня стоит высокий парень и, услышав меня, тут же поворачивается, чтобы мазнуть по мне хитрыми и чёрными, как ночь, глазами.

— Я бы на твоём месте, Лопушок, слюну бы подобрал, впереди тебя ещё есть очередь, — ехидно улыбается, подмигивает мне и отворачивается обратно.

Что он несёт, какая очередь? Всего два человека, а эклеров целый противень. Хм, и откуда знает мою фамилию?

Я достаточно долго смотрю на широкую, обтянутую светлым джемпером спину, и запоздало вспоминаю знакомый взгляд.

На какое-то мгновение страх сковывает меня тонким льдом по рукам и ногам, когда понимаю, что это Рафальский! Тот самый, который вчера напал на Генку, тот, который после того, как я ударила его сумкой, смотрел на меня злым прищуром, изучая и оценивая, тот, который пообещал запомнить. Запомнил.

— Аглая Семёновна, сколько там эклеров осталось? Мне все, пожалуйста, — говорит брюнет, сразу, как только до него доходит очередь

Женщина смотрит на меня растеряно, а потом пожимает плечами, будто извиняясь, и собирает эклеры в пакет.

Рафальский расплачивается и смотрит на меня с довольной насмешкой, будто ждёт моей реакции, пока я глупо хлопаю глазами и не понимаю, что происходит.

Ярость и раздражение переплетаются в моей душе и вытесняют из меня весь мимолетный страх. Да, какие-то эклеры, но он сумел меня вывести из себя, какого черта ему понадобился целый пакет? Что-то мне подсказывает, что он сделал это намерено, чтобы меня позлить.

Возможно, глупо устраивать разборки из-за булочных изделий, но в силу своего характера, не могу проигнорировать такой отчетливый плевок в мою сторону.

Черноглазый отходит от кассы и я иду за ним, разворачиваю наглеца за локоть и настойчиво спрашиваю:

— Что это сейчас было?

— Полегче, малышка, — выставляет перед собой ладони, — я просто купил эклеры в буфете

— Зачем тебе целый пакет, чтобы мне не досталось? Специально хотел позлить меня?

— Лопушок, ты себя накручиваешь, — спокойно отвечает, а с лица так и не сползает противная ухмылка, — зачем мне понадобилось тебя злить? А эклеры я купил для благотворительности, вот хочу голодных первокурсников накормить

Откуда он знает мою фамилию — уточнять не стала и что он делает в нашем учебном корпусе, если сам учиться на экономическом — тоже. Одно его присутствие рядом, уже раздражало, особенно эти, смеющиеся глаза, поэтому разговор мне быстро наскучил:

— Детский сад какой-то, — прошипела, развернулась и пошла

— Смелая, не обижайся, хочешь угощу? На, возьми парочку! — Слышу в след, как парень открыто надо мной смеётся и я, не разворачиваясь, бросаю на ходу:

— Да пошёл ты!

Одной резкой фразой сразу привлекаю к себе внимание студентов в буфете, которые косыми взглядами смотрят на меня, как-то обалдело, будто я сейчас подписала себе смертный приговор. Да и плевать, не убьёт же он меня.

Глава 3

— Привет, ба! — Как вошла в палату и увидела ее, улыбка сразу расползлась по моему лицу, — ну как ты себя чувствуешь? Я, вон, — указала на пакет и поцеловала ее в седую макушку, — фруктов тебе принесла, может тебе ещё что-то хочется?

— Да зачем, Валюш, сама бы лучше поела, посмотри какая ты бледная у меня, витаминов, наверное, не хватает, — в ее голосе, как всегда, чувствовалась забота и любовь, от этого мне только сильнее захотелось ее обнять, — а меня тут хорошо кормят, мне всего хватает, поэтому даже не придумывай, ничего не нужно, — замахала руками в протестующем жесте.

— Бабуль, я хотела с тобой поговорить, — взяла ее морщинистую, как печеное яблоко, ладонь в свои руки и настроилась, — тебе нужна операция, несложная, — последнее слово выделила, — эта процедура платная, поэтому, я должна буду выйти на работу. Прости, но по этой причине, я буду реже тебя навещать

— Дочка, — так всегда называла меня бабушка, — ты чего, какая операция? В моем возраста операция на сердце? Нет, я лучше таблетки попью, буду делать все, что скажет врач, но только не операция, тем более — платная.

— Бабуль, не капризничай и не волнуйся так, там сердце даже не тронут, установят какой-то аппарат для стимуляции, да и в каком-таком возрасте? Тебе всего-то 63, ягодка совсем, — широко улыбнулась, чтобы как-то разрядить обстановку, — а на счёт оплаты не переживай, не такая уж и большая сумма, во всяком случае, если дело касается твоего здоровья…

— Да какое уж у меня здоровье, — ворчит и машет на меня рукой, а я упрямо продолжаю:

— Не перебивай, впереди лето, я устроюсь на работу и нам будет полегче, давно уже собиралась, поэтому даже не хочу слушать возражений

Про то, что операцию нужно делать как можно скорее — умолчала и про то, что собираюсь работать в ночном клубе — тоже. До осени я ждать точно не собираюсь, а поэтому, деньги нужно заработать прямо сейчас и единственное место, где я их смогу быстро заработать — это ресторан- клуб «Бродвей», в который я иду на собеседование уже сегодня.

— Какая ты у меня упрямая, вся в отца, — улыбнулась сухими, тонкими губами и вновь взглянула на меня своими добрыми, серыми, как облако дыма, глазами.

После, мы разговаривали на разные темы, про учебу, про больницу, про цветы, которые остались дома без бабушкиного контроля, я, положа руку на сердце, пообещала за ними старательно ухаживать. Время шло, а я уже украдкой поглядывала на часы, чтобы не опоздать на собеседование и, как мне дала понять Светка, если меня примут, то я уже сегодня останусь на ночную смену. С бабушкой хотелось побыть подольше, но прикинула время, пока доберусь до дома, переоденусь, соберусь и найду нужный адрес, поняла, что нужно выдвигаться.

Дома вывернула весь свой скудный гардероб и пыталась выбрать из всего этого, как сказала однокурсница — «что-то поинтересней». Что может быть интересного в шкафу у Вали Лопушок, которая все время ходит в джинсах и кроссовках?

Я посмотрела на все своё скучное шмотьё, с отчаянием выдохнула, но потом взгляд упал на красивую пыльно-розовую блузку, с глубоким квадратным вырезом и рукавами буфами. Кажется, эта вещь была единственная в моем гардеробе, которую я могла бы надеть на сегодняшнюю встречу. Я несмело взяла вещь в руки и неохотно вспомнила, откуда она у меня появилась.

Мне ее прислала мать, в качестве подарка на Новый год. Я сначала очень обрадовалась тому, что она наконец-то вспомнила обо мне и была по-настоящему рада красивому подарку, особенно, было приятно, что она угадала размер. Вещь была дорогая, я заметила это по ярлыку и по качеству ткани, но потом, когда я позвонила ей, чтобы поблагодарить, выяснилось, что изначально, она купила ее для себя, просто потом немного поправилась и решила отправить ее мне, раз уж не подошла. Тогда было очень обидно слышать, как она просто об этом говорит. Впервые в жизни, я почувствовала, что мать хотела сделать для меня что-то приятное и тут же эта иллюзия растворилась в ее словах, оставляя лишь осадок разочарования.

Я до сих пор ее так и не надевала. Когда узнала, почему она прислала ее мне, со злостью запихнула в самую глубину шкафа и больше не вспоминала.

Вот и пригодилась. Вместе с ней надела обычную чёрную юбку, в которой иногда появляюсь в университете на торжественных мероприятиях и чёрные балетки. Волосы сначала закрутила в привычную луковку, потом немного подумала и распустила, взглянула на себя в зеркало и, в конечном итоге, решила завязать высокий хвост. На дворе середина мая, стоит тёплая погода, но все-таки возвращаться буду, либо вечером, либо рано утром, недолго подумав, запихнула в рюкзак свой джинсовый пиджак.

Готово. Время уже много, боюсь опоздать, если по навигатору не сразу удасться отыскать нужный адрес, поэтому решила, что первый раз поеду на работу на такси, а там уже сориентируюсь, до какой остановки мне нужно будет в следующий раз ехать и как долго от неё идти.

Клуб «Бродвей» встречал яркой неоновой вывеской, кричащей о статусе заведения. На пороге стояли два серьезных, с устрашающим видом, охранника. Я поправила юбку, пригладила волосы и, откашлявшись в кулак, подошла к входу:

— Здравствуйте, я к Алику на собеседование

— Проходи, — сказал один из них с кирпичным лицом без единой эмоции, открыл дверь и рукой указал направление, — на лево и чёрная дверь справа.

— Спасибо, — поблагодарила и быстро юркнула внутрь.

Вечером тут уже во всю играла музыка, танцпол и столики находились справа, заметила краем зрения, что народу в клубе не так много, наверное, основания часть приходит уже ближе к ночи, когда веселье в самом разгаре. Направилась туда, куда указал здоровый верзила и постучала в чёрную дверь.

Дверь открыл мужчина лет тридцати пяти, с длинными, до плеч волосами. Медленно огладил меня взглядом с ног до головы и обратно:

— Ты Валя?

— Здравствуйте, д-да, — ответила, едва справившись с волнением и, встрепенувшись, выше подняла подбородок, чтобы казаться более уверенной.

— Проходи, — он шире распахнул дверь и смотрел на меня уже с загадочной улыбкой.

Я вошла в кабинет, бегло скользнула по нему взглядом — небольшой, вполне уютный, в темных тонах. У окна стоял стол с ноутбуком, вдоль одной стены стеллажи с документами, а вдоль другой — чёрный, кожаный диван, на который мне указал Алик:

— Садись. Света тебе все объяснила?

Ничего конкретного она мне не говорила, только то, что я буду работать официанткой, но я почему-то кивнула.

— Ну и отлично, — с выдохом хлопнул и потёр ладони, — в общем, ничего сложного, приносить заказы и всегда улыбаться, главное, запомни, что гость нашего клуба всегда прав. Ты должна сделать все, чтобы он остался доволен, никогда не пререкаться, не хамить, ну, про улыбку я уже сказал — это главное и основное правило.

Я сидела, внимательно слушала и кивала болванчиком, пока долговязый Алик говорил и одновременно доставал что-то из большой коробки, возле стола. Потом он повернулся ко мне, протянул прозрачный пакет, в котором лежало что-то чёрное:

— Держи

— Что это? — Спросила, разглядывая пакет

— Это твоя униформа, можешь погладить ее в комнате для персонала, там есть утюг. Сегодня суббота, ночью будет большая загруженность, выйдешь работать вместе с другими девочками, они помогут. Эта ночь — твой испытательный срок, выдержишь — будем оформляться, если будет хоть одна жалоба — мы прощаемся, — он говорит с улыбкой, но в то же время чопорно и надменно.

Я понимаю, что это мой единственный шанс и что бы не случилось, я им воспользуюсь.

— Я все поняла, мне уже можно идти переодеваться?

— Я тебя провожу к девочкам, они тебе все расскажут подробнее.

Форма оказалась очень откровенной, для меня. Я ещё никогда не носила такие короткие и обтягивающие платья. Чувствовала себя не в своей тарелке и постоянно хотелось обхватить себя раками, чтобы прикрыться. Несколько раз повторила про себя: «Успокойся, это всего лишь форма, тебе нужна эта работа». Я считала себя слишком худой, но бабушка все время поправляла и говорила: «Ты не худая, а стройная и миниатюрная», поэтому сейчас больше неловко было от того, что глубокое декольте указывало всем на мою маленькую грудь, а обтягивающий крой — подчеркивал мою плоскую фигуру. Я постаралась абстрагироваться от мысли о том, как я выгляжу и сосредоточиться на улыбке и работе.

Народу, как и предупредил Алик, было действительно много. Официантки по опытней, Катя и Лариса, быстро виляли между столиками, умело огибая двигающихся на танцполе людей. Я же все делала осторожно и медленно, боялась что-нибудь разбить или, ещё хуже, опрокинуть на кого-нибудь содержимое подноса, поэтому улыбка на сосредоточенном лице была натянутой и неестественной. Это заметила Катя, одна из девушек официанток, которая работает здесь, когда мы столкнулись на кухне:

— Валь, вижу тебе тяжело обслуживать столько столиков, давай поменяемся, один мой — на два твоих?

— Да нет, все хорошо, я справлюсь, — ответила так, потому что почувствовала в этом какой-то подвох, да и Алик подумает, что я не справляюсь

— Валь, пожалуйста, мне очень нужно, — произнесла умоляющим тоном, — понимаешь, за тем столиком, который я обслуживаю, сидит мой бывший со своей новой девушкой, не представляю, как я буду им улыбаться и подносить коктейли, я скорее вылью их им обоим на голову, — она выжидающе смотрела на меня, крепко вцепившись пальцами в мою ладонь, и казалось, что от моего ответа зависит вся ее жизнь

— Ну хорошо-хорошо, — легко согласилась, приняв положение девушки, — какой столик?

— Спасибо большое, в вип-зоне самый первый, а я заберу у тебя за это два самых загруженных столика, тебе будет полегче.

Я молча кивнула и отправилась относить ее поднос к тому столику, где сидит ее бывший парень. Отношения с коллегами немаловажная часть в работе, поэтому, почему бы не выручить, тем более, что мне и правда было тяжело обслуживать столько столов в первый рабочей день.

ВИП- зона находилась в самом конце зала и до неё пришлось пробираться через весь танцпол. Парень с девушкой были не одни, с ними сидел ещё один блондин, вальяжно развалившийся на диване.

Я с улыбкой поприветствовала гостей, поставила на стол заказ и уже хотела уходить, как тот парень ловко поймал меня за запястье:

— Постой, красавица, куда же ты? — Он нагло одним рывком подтянул меня к себе так, что я чуть не рухнула к нему на колени, — посиди с нами, видишь, мой друг занят дамой, а я один. А ты у нас, значит, новенькая?

— Извините, мне нужно работать, — проигнорировала последний вопрос и улыбку сдержать было уже сложнее, но я старалась.

Если бы со мной так бесцеремонно повёл себя этот самоуверенный дамский угодник где-нибудь на улице, я бы уже не раздумывая послала бы его подальше, и скорее всего, даже отвесила бы пощёчину, но сегодня мой испытательный срок и я не позволю какому-то напыщенному мерзавцу все испортить.

— Не переживай, с работой я все решу, считай, что у тебя сегодня выходной, — он обхватил меня крепкой рукой за талию, посадил рядом и криво улыбнулся, всем выражением лица демонстрируя свою власть.

Тело дрожало от напряжения, но я по-прежнему рисовала на лице улыбку, старательно и аккуратно высвобождая себя из цепких рук смазливого блондина, который позволил себе уже трогать мои колени.

Стряхнув с себя чужие руки, все-таки вырвалась и подпрыгнула с дивана. Повернулась, для того, чтобы извиниться и продолжить работать в надежде на то, что он отстанет и не придумает про меня что-нибудь сказать руководству.

Блондин явно удивлён, светлые брови вскинуты вверх, а в узких глазах застыл немой, предупреждающий вопрос. Стараюсь не обращать на это внимание, пытаюсь улыбнуться, но чувствую, как под чьим-то взглядом горит моя щека и невольно бросаю взгляд на соседний столик. Острые, черные глаза вцепились в меня с каким-то осуждением и я замечаю, как в этой мгле плещется ярость.

Это снова был Рафальский, не один, с большой компанией, но только он, в отличие от всех, не веселился, а зло буравил меня прямым взглядом, потягивая янтарную жидкость из стакана.

Все происходило быстро, в считаные секунды, я вдруг вспомнила, как послала его при всех в нашу последнюю встречу, должно быть, такие как он этого не забывают, а значит, мне нужно как можно скорее исчезнуть подальше от этих двух столиков.

Я порываюсь уйти, но тут же опять оказываюсь схваченной за локоть цепкими руками блондина, который смотрит на меня со зверским аппетитом и медленно цедит сквозь зубы:

— Я разве не ясно сказал? Останься! Это мой клуб и ты будешь делать все, что я тебе скажу.

От изумления я уронила челюсть, а от страха подкосились колени.

Вот влипла.

Я ничего не успеваю ответить, вижу, как на его плечо ложится смуглая ладонь Рафальского и разворачивает к себе.

О чем они разговаривают уже не слышу, потому что спешу ретироваться прочь, теряясь и растворяясь среди плотной гущи людей на танцполе.

Глава 4

Телом овладела дрожь волнения и страха, все, что сейчас случилось, предвещает неутешительный прогноз, можно считать, что испытательный срок с треском провален. Накрылась высокооплачиваемая работа медным тазом. Я ищу глазами в толпе Катю, а когда нахожу, коршуном подлетаю к ней и требую объяснений:

— Почему ты не сказала, что там за столиком, вместе с твоим бывшим, сидит владелец этого клуба?

— Ты про Архипова что ли? — Спрашивает с легким удивлением, — дак я думала ты его знаешь, а что приставал, да?

— Можно и так сказать, — шумно выдыхаю

— Ну это неудивительно, у нас все официантки через это проходят, ты не исключение, — утвердила девушка с каким-то осуждением, — только не говори, что ты его отшила?

— Ну, вообще-то да

— Ты куда работать пришла, девочка, але, это ночной клуб, а не театр, будешь носом воротить, будешь улицы подметать…

Ну, если так, то лучше мести улицы, только там, к сожалению, так быстро бабушке на операцию не заработать.

Я уже не слышу, что говорит официантка, потому что за ее спиной появляется Алик. Былой улыбки не наблюдается, а на лицо его будто наползла хмурая тень: лоб сморщился, брови сдвинулись к переносице, а губы до бела сжались в тугую линию. Когда он останавливает взгляд на мне, то вид его тут же становится более сердитым. Он указательным пальцем тычет на меня, а затем, жестом призывает подойти.

Неужели этот Архипов так обиделся, что сразу приказал меня уволить?

— Можешь переодеваться и уходить, ты здесь работать не будешь, — говорит твёрдым и решительным тоном, я только открываю рот, чтобы спросить, но он тут же перебивает и продолжает, — не знаю, дорогуша, когда и где ты успела перейти дорогу Рафальскому, но нам проблемы не нужны.

Что? Рафальский? Опять он? Я его точно когда-нибудь придушу!

— А при чем тут Рафальский? Я думала это Архипов распорядился, чтобы меня не брали, — говорю уже в след уходящему парню, но он игнорирует мой вопрос, только бросает через плечо:

— Форму можешь оставить в комнате досуга. Счастливо оставаться.

Что делать дальше и где искать работу — я теперь не знала, но зато, одно я знала точно, что ненависть к этому черноглазому, самовлюбленному болвану прямо сейчас во мне растёт, как сорняк в неухоженном саду.

Переоделась быстро, пребывая в неком вакууме непонимания, выскочила на улицу, где сейчас царила ночь, хоть и летняя, но все же окутанная мраком. Возле входа людей тоже скопилось немало, кто-то просто дышит свежим воздухом, кто-то курит, кто-то вышел отдохнуть от музыки и спокойно поговорить. Я миновала всех, вышла на широкий проспект и вдоль дороги направилась к дому. Клуб оказался не так далеко от моего района, как я думала изначально, всего три остановки, можно и прогуляться, раз уж с деньгами, по-прежнему — проблемы.

Завязшая в густом болоте мыслей, я не сразу заметила, как со мной поравнялась чёрная BMW. Поняла это только тогда, когда услышала звук опускающегося бокового стекла, от неожиданности вздрогнула и отпрянула от дороги.

— Эй, смелая девчонка, чего испугалась? — Голос уже знакомый, звучит с издевательским смешком, — в последнее время ты часто мозолишь мои глаза, специально ищешь со мной встречи?

Ну конечно, кто ещё, наглый и самоуверенный Рафальский. Так и захотелось поставить его на место, пусть знает, что его смазливая рожа не всем нравится. Я останавливаюсь и уверено, хоть и севшим от усталости голосом, говорю:

— Честно, Рафальский, вот все бы отдала, только чтобы не видеть тебя больше никогда

— Фамилию запомнила, уже хорошо, — парень выходит из машины, подходит ближе и улыбается одним уголком губ, — я твою тоже, Лопушок. Подвезти?

— Нет, спасибо, — говорю с отвращением, — ты итак сегодня уже помог, — разворачиваюсь и продолжаю идти, но он, видимо, окончательно решил меня сегодня достать

— Не благодари, смелая

После этих слов я останавливаюсь и считаю нужным сказать:

— Послушай, как там тебя? Максим, кажется, — пытаюсь говорить спокойно, — пожалуйста, отвали от меня, из-за тебя меня не взяли на работу, а это был мой единственный шанс заработать на…, — вовремя останавливаюсь и морщусь, не желая посвящать его в свою жизнь больше необходимого, — в общем, не важно, главно, что ты все испортил

— Тебе не нужна эта работа! — Нагло утверждает

— Тебя забыла спросить, — разворачиваюсь и пытаюсь снова отвязаться от назойливого брюнета, но он не сдаётся и идёт следом, как тень, продолжая излагать

— Архипов весь свой персонал считает личной собственностью, ты думаешь там платят такую зарплату только за то, что ты будешь носиться с подносом и улыбаться? В твои обязанности ещё будет входить утешение хозяина, — голос его звучит с непривычным раздражением, он хватает меня за плечо, разворачивает к себе лицом и буквально выпивается в меня острым взглядом, — если тебе так нужны деньги, что ты собралась продать своё тело, то давай я куплю его прямо сейчас.

От этих слов я теряюсь, впадаю в лёгкий ступор, какое-то время молчу и тупо хлопаю глазами. Слежу за тем, как выгнулась густая чёрная бровь, как напряглись скулы и мой голос начал уже звенеть от выпирающей злости:

— Купи себе лучше мозги, придурок, — порываюсь сорваться с места, но он ловит меня за талию сильными руками и закидывает к себе на плечо, так, что моя голова свисает где-то на уровне его лопаток.

Я не сразу соображаю что происходит, пока он тащит меня к себе в машину, а потом, придя в себя, начинаю кулаками с силой колотить по каменной от мышц спине и кричать: «Отпусти, идиот», но никто не обращает на мои вопли внимания и Рафальский в том числе.

Открывает пассажирскую дверь, сажает меня в машину и спокойно, поймав мой испуганный взгляд, говорит:

— Ну, ты точно — Лопушок! — Нагло ухмыляется, а потом добавляет, — успокойся, не трону я тебя, ты не в моем вкусе.

Эти слова обезвредили, заставили меня замереть и перестать сопротивляться, почему-то звучит обидно, а когда парень садиться в машину за водительское кресло, я задираю нос и говорю без капли сомненья:

— Вообще-то, знаешь, ты мне тоже не нравишься

— Даже не сомневался, что у тебя плохой вкус, — парень снова кривится в улыбке, пожимает плечами и вызывающе оглядывает меня снизу вверх, всех дольше задерживая внимание на моей старой, потертой джинсовой куртке.

От неловкости я невесело хмыкаю и демонстративно-резко, запахиваю на себе джинсовку, чтобы сбросить с неё насмешливый взгляд.

Сопротивляться уже нет, ни сил, ни желания, сегодняшний день выжал меня до последней капли, не убьёт же он меня, в конце концов. В то, что он решил взять меня силой, тоже не верю. Зачем? Парень точно не обделён женским вниманием, на кой ему сдалась я, когда в арсенале есть девушки намного красивее и сговорчивее меня.

Странно, но мне не страшно, даже интересно, что дальше?

— Разве после виски разрешено водить машину?

— Благодаря одному Лопушку, я выпил не больше одного глотка, так что пристегнись и говори адрес

Видимо усталость не только потупила страх, ещё и работу мозга остановила

— Какой? — Осторожно спрашиваю

— Психиатрической больницы, — опять смеётся, — ну точно говорящая фамилия! Живешь где?

— Солнечная 10

Он что, решил подвезти меня до дома? Стоп, а я только что назвала свой правильный адрес? Вот идиотка, точно страх потеряла, будто в такси села, честное слово. Что он задумал?

— Вообще-то я и сама могу дойти

— Нет уж, лучше сам тебя отвезу, — делает паузу и добавляет, — Не могу допустить, чтобы кто-то ещё в этом городе пострадал от твоей тяжёлой сумки. Кстати, зачем ты с собой в университет носишь кирпичи?

— Не кирпичи, а учебники

Отворачиваюсь к окну, чтобы больше не видеть этой довольней физиономии. Не понимаю, что такого смешного и почему он все время тянет свою ехидную улыбку. Кажется, что он просто развлекается, играет, как с забавной зверушкой. Повезло тебе, Рафальский, что сегодня у меня был сложный день, но если не отстанешь, придётся показать, какие у этого зверька острые зубки.

Рафальский и правда подвез меня к дому, но злиться на него, я от этого меньше не стала. После тех слов, когда он предложил меня купить, почувствовала, как меня бросило в пучину ярости, ощущение, будто внутри вспыхнул факел ненависть к черноглазому.

Я искренне не понимаю, что в нем такого находят преобладающее большинство студенток нашего ВУЗА. Неужели никто не замечает эту горькую начинку, пропитанную хамским поведением и высокомерием? Этот черноглазый привык получать своё, и все должно быть так, как он захочет, вот даже в случае со мной. Захотел, чтобы я не работала в клубе — получил, захотел, чтобы поехала с ним — получил и плевать каким способом, главное, он этого добился. Вот дёрнул же черт связаться. Хотя, немногих интересует начинка, когда обертка явно притягивает, а попробовать конфетку на вкус удаётся не всем.

Мой взгляд падает на смуглые кисти рук, что уверенно сжимают оплётку руля, дорогие часы на мужском запястье, поднимаю глаза выше, отмечаю сильные руки, жилистую шею, оплетённую нитями вен, чётко очерченный подбородок, угловатые скулы, с едва уловимой щетинной, гордый нос и невыносимо-чёрные глаза, в точном контуре длинных ресниц, которые сейчас смотрят на меня.

Что? Я что сейчас разглядывала Рафальского? Мало того, что я на него уставилась, еще и он это заметил.

Я тут же резко отвернула голову, нервно заерзала на сиденье, бросила взгляд в окно и уперлась в подъездную дверь собственного дома.

— Лопушок, чего ждём? Целоваться не будем, сразу говорю, — издевательски улыбается и, шутя, грозит пальцем.

— Да больно надо, — язвительно бормочу и дергаю ручку, чтобы выбраться

— Что, даже спасибо не скажешь? — наигранно удивляется, когда я уже намереваюсь хлопнуть дверью иномарки

— Облезешь, — закрываю и, не оглядываясь, ныряю в подъезд

Глава 5

Рафальский.

Что она забыла в этом долбанном клубе в субботу, а главное, какого хрена меня это вообще задевает? Я с ней, практически, не знаком, но узналсразу, как только она показалась в Вип-зоне, с подносом в руках и подошла к первому столику. Там сидел Архип, мой бывший друг, а теперь просто знакомый, даже недруг. Мы перестали общаться в прошлом году, но его клуб единственное приличное заведение в этом городе, поэтому я там иногда зависаю.

Эта смелая девчонка, скорее всего, работала первый день, судя по тому, что она не знакома с хозяином. Когда Архип схватил ее тонкое запястье своей жадной лапой, во мне что-то надорвалось и с силой ударило по нервам.

Она почувствовала мой прожигающий взгляд и повернулась, сквозь полумрак клубного освещения, я заметил, как в ее глазах блеснул страх, скрытый, спрятанный, но он был. Точно так же она смотрела на меня, когда я первый раз увидел ее.

Архипов не сдавался и продолжал настигать девчонку, несмотря на ее отказы, а я больше не мог на это спокойно смотреть, ощущая ее беспомощность в данной ситуации.

Этот мутный тип всегда знает, чего хочет и привык идти по головам, даже если это против чьей-то воли. Мы с ним в этом похожи, но я никогда не выхожу за рамки дозволенного и закона, а самое главное, никогда не опущусь до наркоты.

Давно я с ним не пересекался, да и в клубе не хотел стычки, но что-то заставило меня подняться, подойти к парню и положить свою руку на мужское плечо, чтобы развернуть его к себе. Предъявить что-то за девушку я не мог, потому что не имею на неё прав, да и если бы я это сделал, он тогда точно от неё никогда не отвязался.

Его всегда привлекало все, что есть у меня, он привык забирать у меня то, что для меня важно, после того, когда его выгнали за наркотики из нашей хоккейной команды и капитаном вместо Архипова поставили меня. Впрочем, в какой-то степени, именно это послужило почвой нашего с ним конфликта.

— Раф, чего тебе? Не видишь, я сейчас занят, — завопил, когда увидел мое лицо

— Подождут твои девочки, — спокойно отрезал, продолжая удерживать парня за плечо, — я хочу тебя предупредить, чтобы ты завязывал со своим дерьмом, а то мало ли что. Говорят, недавно у нас в городе нарик скончался от передоза, — сказал, что первое пришло в голову, чтобы только отвлечь его от этой глупой, храброй девчонки и дать ей время, чтобы скрыться.

— Ты мне сейчас угрожаешь? — огрызается и делает шаг ко мне на встречу, но тут же под моим взглядом перестаёт рыпаться, понимая, что силы между нами не равны, однажды, мы это уже выяснили.

Я лишь лениво посмеялся и хлопнул его по плечу:

— Совет тебе даю, по старой дружбе.

Дело сделано, он на ближайшие пятнадцать минут забудет про эту официантку и будет перерабатывать мою информацию, пытаясь найти в этом подвох. Я быстро, на ходу, попрощался с друзьями, с которыми пришёл, взял с дивана свою чёрную толстовку и пошел в кабинет к управляющему.

Алик — нормальный парень, давно его знаю, но он почему-то боится меня, как огня, но сейчас мне это только на руку. Заствить его уволить девчонку, не составило большого труда, она в этом клубе работать не будет, потому что я так хочу, потому что не могу оставить Лопушок там, на растерзание Архипову.

— Рафальский, — звучит свисток и строгий голос тренера, — я не понял, ты чего ослеп? Шайба у тебя под носом, а ты клюшкой воздух сотрясаешь

— Извините, Александр Михайлович, задумался

— Максим, через неделю у нас первая игра в региональной лиге, соберись, иначе мне придётся сменить капитана

— Понял, больше не повторится

— Надеюсь, — звучит ещё один свисток, уже для всех, и по льду разносится мощный бас Михайловича, — тренировка окончена, завтра объявлю первые пятерки на игру со Сталью

Выхожу со льда, иду в раздевалку и чертыхаюсь в душе, злясь на себя и на эту маленькую девчонку, которая посмела проникнуть в мою голову и поглотить мои мысли. Именно она стала причиной, по которой я сейчас облажался на льду.

Странно, но мне хочется узнать ее поближе, может потому что я привык не искать лёгких путей? Она точно из тех, к кому так просто не подобраться. Вот только один вопрос: «Мне это зачем надо, она совсем не мой типаж?». Может мне просто как спортсмену, хочется добиться цели и заставить ее посмотреть на меня так, как смотрят другие. С желанием, с интересом, со страстью. Ведь именно эти голубые глаза смотрят непривычно, с презрением и ненавистью.

— Раф, с тобой все в порядке? Ты сегодня потерянный какой-то, — голос друга и товарища по команде выдергивает меня из себя и возвращает в раздевалку, где стоит плотный запах пота мужских тел.

— Все нормально, Дрон, просто не выспался

— Я так и не понял, ты чего в субботу из Бродвея сорвался, случилось чего? И нахрена к Архипу подходил?

— Ничего не случилось, Андрюх, просто настроения не было, а на счёт Архипа на бери в голову

— Макс, чую, что ты чего-то не договариваешь — В голосе друга поселилось подозрение, но я проигнорировал вопрос.

Снял коньки, на автомате убрал в сумку форму, под пристальным взглядом Андрюхи Горохова. Он молча наблюдал за моими действиями и надеялся, что я ещё что-то добавлю, но мне ничего больше не хочется рассказывать. Признаться другу в том, что мои мысли заняты какой-то странной девчонкой, точно не входит в мои планы, потому что мне и самому это сложно признать.

Я перекинул через плечо полотенце и направился в душ, постарался добавить как можно больше позитива в голос, что бы съехать с темы:

— Дрон, я не понял, ты в коньках домой поедешь?

Андрюха сдался, устало выдохнул и принялся расшнуровывать коньки.

У меня сумасшедший ритм жизни, будний день всегда забит под завязку, настолько, что уже потихоньку начинает сносить крышу. Учеба, тренировка, работа, я уже увяз в этой повседневной рутине, выжат до последней капли, сегодня настал тот день, когда я все-таки решился взять небольшую паузу. Позвонил отцу и предупредил, что всвязи с предстоящим турниром, я беру свой законный отпуск.

Аналитиков у него и без меня хватает, а основные прогнозы я уже сделал. Торговать акциями на бирже, я могу с телефона в любой точке мира, главное, чтобы был интернет, да и там я давно уже не трейдер^[1], а инвестор. С долгосрочных инвестиций деньги прилипают серьезные, а самое главное, что экономится очень важный ресурс — мое время.

Сейчас мне определенно есть чем заняться и займусь я этим прямо сейчас.

Все, что я знаю о смелой девчонке, это только то, что ей необходимы деньги. На что они ей нужны — не знаю, но почему-то уверен, что что-то важное, не похоже, что она спускает их на разные тряпки и безделушки. Пока она не вляпалась в очередную историю, придётся освободить для неё место, однозначно такое, чтобы в нем был и мой интерес.

Я сижу в машину, улыбаюсь собственной мысли и довольный своей идеей, набираю номер моей домработницы:

— Ирина Ивановна, добрый день! Слышал у вас сын из армии на днях возвращается?

— Да, Максим Викторович

— Вы, кажется, просили неделю отпуска?

— Да, если можно

— Конечно можно, Ирина Ивановна, да чего там неделя, можете смело отдыхать месяц.

— Ну как же, Максим Викторович, мне нужны деньги, я не могу позволить себе отдыхать целый месяц

— Не переживайте, я оплачу вам отпуск в полном объеме

— Да как же так-то, Максим Викторович, спасибо вам большое, вы… вы… вы — чудо.

— Пустое, Ирина Ивановна, можете уже завтра не выходить на работу.

— А как же ковры, мне их нужно в среду забрать из химчистки

— С коврами я сам разберусь, собирайтесь и поезжайте домой встречать сына.

Ну вот и все.

— Говоришь, что я тебе не нравлюсь? Ну ничего — понравлюсь, Лопушок, совершенно точно — понравлюсь, — с хитрой улыбкой говорю сам себе и уверено давлю на педаль газа, покидая парковку ледового дворца хоккейного клуба «Ледяные львы».

Я неплохой спортсмен и если имею спортивный интерес, то готов грызть землю зубами, но получать своё. Возможно, я чудовище, не считаюсь с чужим мнением, но именно это качество воспитывает во мне стремление и дух лидера.

Однажды, меня предали, разорвали сердце на маленькие кусочки и с тех самых пор, я не способен чувствовать любовь и сожаление. С другими все получается быстро и интерес теряется сразу, как только я покидаю их тело.

Эта гордая, простая девчонка другая, я чувствую, что Лопушок — крепкий орешек, среди привычной доступной шелухи, но тем и интересней будет игра. Хоть она и совсем не то, что я привык видеть рядом с собой, но однозначно, с ее несгибаемым характером не сравниться не одна кукла.

Я не преследую цель затащить эту девчонку в постель, я просто хочу однажды посмотреть в эти голубые раскосые глаза и увидеть в них страсть. Страсть ко мне и желание мной завладеть, это то, что я вижу в любых других, но не в ней. Я почти ничего о ней не знаю, но одно знаю точно, ее не возьмешь своим обаянием и финансовым положением, ей неважен мой статус, на какой машине я езжу и ещё кучу всего, на что обычно обращают внимание другие.

Готовься, Лопушок, пришло время познакомиться поближе.

Глава 6

Валя. Прошло уже пол недели с того дня, когда я упустила возможность устроиться на работу в Бродвей. Это был мой единственный шанс. Сколько бы я не штудировала газеты и разные сайты, никто не имел охоту связываться со студенткой.

Сегодня последней парой была философия, я записывала за лектором каждое слово, но не вникала в их суть, потому что голова продолжала интенсивно мыслить в другом направлении. Мне кажется, что я даже пребывала в отдельном коконе, обособленна от всех в этой аудитории, но ровно до тех пор, пока в монотонный голос преподавателя не врезался громкий звук, доносящейся из моего рюкзака.

Преподаватель, строгого вида мужчина, замолчал. Метнул на меня укоризненный взгляд, заставляя замереть и извиниться.

Лекция продолжилась, а я торопливо достала из рюкзака телефон, в надежде, что смс пришла от одного из работодателей, кому я отправляла на днях свою анкету.

Смс, правда, пришла от незнакомого номера, я даже успела обрадоваться, но тут же недовольно выдохнула, когда прочитала содержимое:

«Привет, смелая девчонка»

Всего три слова, но мне достаточно, чтобы узнать отправителя. Планка настроения опустилась ещё ниже, до уровня плинтуса. От одной фамилии, вспыхнувшей в моей голове, было ощущение, что сейчас из ушей повалит дым.

Машка сидела рядом и заметила мое настроение. Она уже давно научилась считывать эмоции на моем лице и сейчас ей это с лёгкостью удалось:

— Валь, что-то случилось? Что-то с бабушкой?

— Нет, Маш, все в порядке

В сумке раздался повторный звук, оповещающий о новом сообщении. Я опять забыла выключить звук и, предвещая негодование преподавателя. крепко зажмурила глаз, с силой закусила губы и выругалась про себя, вспоминая Рафальского неприличными словами.

— Валентина, я должен вам напоминать, что звук нужно выключать, перед тем, как вы заходите в аудиторию? Или вы специально решили сорвать лекцию? — Мужской голом звучит с особой строгостью, а проницательный взгляд заставляет меня вжать голову в плечи

— Извините, Борис Иванович, больше такого не повторится

На меня переключает внимание вся аудитория, под их взглядами руки трясутся от неловкости, когда я пытаюсь выудить из недр рюкзака телефон, чтобы выключить, наконец, этот громкий аппарат.

После учебы мы вместе с Машей и Генкой вышли из учебного корпуса. Про телефон я забыла, поэтому второе сообщение так и осталось непрочитанным, о чем я вскоре пожалела.

Мы стояли на крыльце и долго разговаривали о всякой ерунде. Генка рассказывал о том, что сейчас начался сезон клещей и вчера, он весь вечер возил свою собаку по ветеринарным клиникам, чтобы из нее достали насекомое и сделали все необходимые анализы.

Я не сразу заметила чёрную иномарку, неподалёку от нас, но когда из неё вышел водитель и окрикнул меня, то от голоса по телу шибко пополз холод, разгоняя по коже мурашки раздражения. Захотелось провалиться под землю, исчезнуть, раствориться, только бы не видеть его.

«Что ему опять от меня нужно?» — Подумала про себя, но вслух тихонько и со злостью произнесла:

— Кажется, ко мне тоже присосался клещ, здоровый такой и ядовитый

Две пары глаз, смотрели на меня ошарашено и не понимали, что происходит, только Генка все-таки спросил:

— Валь, у тебя проблемы из-за меня, да?

Я не успела ответить, как меня за локоть схватили сильные пальцы и медленно развернули. На смуглом лице Рафальского опять гуляла улыбка — хитрая, лукавая.

— Лопушок, я долго буду тебя ждать?

Я молча таращу глаза и не понимаю, с какой стати он вообще меня ждёт, но он тут же обьясняет:

— Ты прочитала мою смс?

Я, суетясь, достаю из сумки телефон, включаю, пока все трое стоят и следят за моими действиями.

«Лопушок, после пары жду тебя возле твоего корпуса, нужно поговорить!» — Такой текст содержала последняя СМС, которую я не удосужилась прочитать, перед тем как выйти, а если бы прочитала, то точно, что-нибудь придумала, чтобы избежать эту встречу.

Я прочитала, недовольно хмыкнула, подняла взгляд, чтобы вновь встретился с острыми черными глазами и равнодушно произнесла:

— Нам не о чем с тобой разговаривать!

Зря я думала, что моего мнения будет достаточно. Кажется, Рафальского оно воообще на волновало. Он наклоняется ко мне ближе и шепчет, чтобы слышно было только мне, обжигая дыханием висок:

— Ты же знаешь, что посадить тебя в машину мне не составит большого труда, только прошу заметить, свидетелей здесь гораздо больше, чем у клуба, — он делает паузу, подмигивает мне и добавляет, — завтра мы будем в университете темой для обсуждения — номер один, если ты этого хочешь, пожалуйста.

Он решительно шагает, прижимаясь ко мне вплотную и я тут же выставляю перед собой ладони:

— Хорошо

Краем глаза вижу, что Генка порывается что-то сказать Рафальскому в мою защиту, но тут же замолкает, когда хищные глаза устремляются на него:

— Зайцев, как у вас дела с Линой? Кстати, сестра случайно проговорилась мне, что вы сегодня в кино идёте, не опоздаешь?

Наглый, самоуверенный парень, снова переключает внимание на меня и, улыбаясь, чего-то ждет, а я несмело оглядываюсь и понимаю, что сейчас на нас смотрят слишком много студентов, чтобы что-то выяснять с Рафальским. Он один из самых популярных парней в университете и мне бы не хотелось, чтобы завтра меня приписали к числу тех, кто уже успел попасть в его длинный списк использованных и брошенных.

— Через пять минут за углом у продуктового, пойдёт? — тараторю на выдохе, чтобы он поскорее ушел, пока чья-то бурная фантазия, узрев нас рядом, не вообразила себе лишнего. А таких любопытных взглядов возле крыльца — более, чем достаточно.

— Идёт, — пятится назад и показывает мне свою пятерню, — пять, Лопушок, не больше

Я недовольно закатываю глаза и киваю, отворачиваюсь и тут же встречаюсь взглядом с Машкой:

— Может объяснишь, что сейчас такое было? — поднимает брови и упирает кулаки в боки

— Маш, потом, ладно, мне пора, — отмахиваюсь и спешу покинуть крыльцо, виновато оборачиваюсь и понимаю, что подруга обиделась

— Прости, это не то, о чем ты подумала, — добавляю и уже быстро, без оглядки спускаюсь по ступенькам.

Черный, блестящий автомобиль уже стоит у магазина, когда я сворачиваю за угол. Рафальский сидит за рулем, кивает на пассажирское сидение и жестом показывает, чтобы я села. Мне и самой не хочется, чтобы кто-то видел нас вдвоем на улице, поэтому я оглядываюсь и, убедившись, что никто не видит, сажусь в машину.

— Послушай, что мне сделать, чтобы ты от меня отвязался? — говорю серьезно, но, вдруг, наигранно удивляюсь, будто в голову пришла интересная мысль, — или ты решил за мной приударить?

Он нагло смеется, открыто скользит по мне изучающим и оценивающим взглядом, говорит без раздражения, с легкой иронией в голосе:

— Лопушок, у тебя, кажется, проблемы с памятью, — отводит глаза в сторону и добавляет, уставившись в стену, сквозь лобовое стекло, — ты не в моем вкусе.

— А у тебя проблемы с головой, Рафальский, — язвительно парирую и тут же замечаю, как злость на него усиливается, после сказанных им слов.

Нет, я не надеюсь ему понравится и знаю, что далека от таких, как он, но слышать эту фразу повторно, почему-то уже обидно. Будто мне указали сейчас на мое место, будто со своей внешностью не могу расчитывать на такого «красавчика». Хотя, сама я не считаю себя некрасивой, просто я редко пользуюсь косметикой, слишком скучно одеваюсь и не хожу по салонам красоты.

Парень игнорирует мое высказывание, лишь весело хмыкает и мотает головой, а потом улыбка на лице растворяется и голос его звучит ровно, наверное, впервые я вижу его таким серьёзным:

— Я знаю, зачем тебе нужны деньги и готов помочь

Я подозреваю, что его помощь может мне дорогого стоить и даже дороже тех денег, которые мне нужны, поэтому я снова имитирую восторг:

— Да неужели, правда что ли?

— Лопушок, прекрати выделываться, я серьезно, — говорит уверенно и в этот раз я почему-то верю в его искренность

— Ладно, извини, — смягчаюсь и пытаюсь поговорить с ним нормально, может он все-таки не такой, каким кажется на первый взгляд, — что ты хочешь предложить?

— Я могу уже завтра оплатить твоей бабушке операцию в лучшей клинике области, ей предоставят отдельную палату и особое наблюдение, — он молчит, смотрит на меня проницательными взглядом, а я уже боюсь услышать, что потребуется от меня взамен.

— Звучит заманчиво и что я должна сделать?

— Сущий пустяк, — загадочно улыбается, — я хочу предложить тебе работу. У меня уволилась домработница, это всего лишь на один месяц, пока я ищу ей замену.

В целом, все не так страшно, как я думала и даже, кажется, что слишком легко, только вот подозреваю, что в этом есть какой-то подвох и я не ошибаюсь.

— Только есть ещё одно маленькое условие, — добавляет Рафальский, показывая большим и указательным пальцами размер этого нюанса, — ты этот месяц будешь жить у меня.

— А называть мне тебя нужно будет — Мой повелитель? — снова вспыхиваю ненавистью, — спасибо, до свидания, а лучше — прощай! — Дергаю дверную ручку, чтобы вырваться наружу, но мое запястье ловят сильные пальцы, отчего я сразу вздрагиваю.

Смотрю на его руку и не понимаю, почему от этого прикосновения так горит кожа. Чувствую, как тело обдаёт мелкой дрожью, я поднимаю глаза и вижу чёрный, выжидающий взгляд.

— Лопушок, всего месяц, — уголок его губ дёргается и он отпускает мою руку, — можешь подумать до вечера, я напишу. И да, комната у тебя будет своя, а ещё — сможешь даже ходить в университет, я не против, если будешь успевать делать дела.

Глава 7

После разговора с Рафальским я взглянула на часы и на всех парах помчалась на остановку, чтобы успеть к бабушке в больницу. Когда я вошла в палату и увидела пустую койку, то на какой-то момент у меня перед глазами остановился весь мир. Я почувствовала как сердце перестало биться, а в горле образовалась пробка, которая не давала сделать даже короткий вдох.

Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с бабушкиной соседкой по палате, пожилой женщиной тут же встревоженно спрашиваю:

— А-а где? — невнятно бормочу едва слышно, боясь услышать ответ, но она ничего не успевает сказать, потому что у меня за спиной раздаётся мужской голос:

— Валентина

Оборачиваюсь и, сквозь густую пелену, вижу перед собой седовласого мужчину, в белом халате. Он подходит ближе, кладёт на мое плечо руку, а я с глубокой надеждой смотрю в его светлые, непроницаемые глаза и несмело спрашиваю дрожащим голосом:

— Где моя Бабушка?

— Татьяна Александровна в реанимации, ее состояние стабильное, кризис миновал, хорошо, что это случилось в больнице, под наблюдением врачей, случись такое дома, боюсь, что скорая могла бы не успеть, — он говорит официальным тоном, но мне удается уловить в его голосе ноты сожаления.

— Что с ней? К ней можно? — произношу с трудом, потому что на грудь по-прежнему давит кулак страха, не позволяя сделать глубокий вдох.

— Нет, к ней сейчас нельзя, — отвечает решительно и спокойно, — Валентина, вашей бабушке нужна операция и если раньше я не мог дать вам прогнозы, то сейчас, к моему сожалению, у вас не так много времени.

— Сколько?

— Недели две — это максимум.

— Я вас поняла, — задумчиво опускаю глаза в пол и делаю шаг в сторону, чтобы уйти, но тут же у себя в голове принимаю решение, которое, на мой взгляд, единственное и верное. Оборачиваюсь, чтобы уверено добавить, — я найду деньги в ближайшее время.

Из больницы я выхожу потерянной, с чувством ответственности перед своей семьей. Бабушка — это единственный человек во всем мире, который меня любит и нет никого в этой жизни, дороже ее.

Пусть Рафальский издевается надо мной сколько влезет, но я должна сделать все, что в моих силах, я должна оплатить эту операцию.

Ужиться под одной крышей с самонадеянным хамом — будет непросто, но я готова. Другая бы на моем месте скакала от радости, как кузнечик, что ей выпал шанс быть круглосуточно рядом с самым популярным парнем в университете, но меня ни чуть не радовал этот факт, даже наоборот.

Он снова добился своего, а я вынуждена быть марионеткой в его руках. Целый месяц безоговорочно прислуживаться, готовить и убирать за ним, унижаться и потакать, и как бы сейчас не взвывала моя гордость, у меня не было другого выхода. Иногда обстоятельства сильнее нас, это как выпить горькое лекарство — противно, но необходимо. Вот и я должна наступить на горло собственной гордости, ради здоровья моей единственной бабушки, но на душе от личного убеждения легче не становится, там сейчас как-то нравственно скверно и грязно.

Я не торопилась сама звонить Рафальскому, ведь он обещал вечером написать, надеюсь, что он не передумал, потому что других вариантов у меня нет.

Вечером, когда я вышла из душа и едва успела закрутить на голове полотенце, телефон известил о новом смс. Отправитель уже был известен, я записала этот номер, поэтому на экране отображался абонент — Рафальский.

«Ты подумала над моим предложением?»

Пальцы тут же принялись набирать ответное сообщение:

«Я согласна, только при одном условии»

Отправила и замерла в ожидании, крепко сжав в руках телефон и зажмурив глаза, проговаривая про себя, что все делаю правильно. Он ответил быстро:

«Лопушок, ты не в том положении, чтобы ставить мне условия (подмигивающий смайлик) Но я готов тебя выслушать»

Сообщение я прочитала с особой интонацией, с такой, которая свойственна только ему. С насмешкой, с ехидством и даже улыбка его предстала перед глазами, тоже особенная, не такая, как у всех, только одним уголком губ.

В ванной я продолжаю стоять по-прежнему без одежды, уткнувшись в экран, где открыто его сообщение и не тороплюсь отвечать, а вместо этого, невольно вспоминаю его образ.

Чёрные глаза, резкие скулы, волевая линия рта, причёска в стиле гранж, с характерным беспорядком на голове, этот парень точно не обделён красотой, жаль, что природа поскупилась также наполнить его содержимое.

Возможно, что внешне он нравится мне, но я старалась об этом не думать, но вот раздражает — точно!

Опомнившись, я дала себе мысленно пощёчину, чтобы больше не возвращаться к странным размышлениям и быстро напечатала сообщение:

«Никто в университете не должен об этом знать»

Я не успела выпустить из рук телефон, как вновь раздалась очередная трель смс.

«Нет проблем, Лопушок! Спокойной ночи»

Мне больше нечего ответить, поэтому я запахнула на себе домашний халат и, с чувством выполненного долга, отправилась на кухню пить чай с мятой перед сном. После, недолго посмотрела телевизор и когда легла под тёплое одеяло, руки сами потянулись за телефоном, чтобы написать:

«Спокойно ночи»

Думаю, что оставить его сообщение без ответа было бы неправильно, ведь это он оплатит операцию моей бабушке и спасёт ее, а значит, я должна быть ему за это благодарна. Хоть заплатить мне за это придётся не слабой ценой, но ведь других вариантов с работой у меня нет и ещё неизвестно, сколько бы мне пришлось ждать, если бы не он, возможно, что тогда было бы уже поздно.

Утром, когда я ехала в автобусе на учебу, ко второй паре, мне позвонили из больницы и попросили срочно подъехать, чтобы подписать документы на согласие. Я пулей выскочила на следующей остановке, поймала такси и изменила направление маршрута, где конечной точкой, вместо университета, была больница.

Пока ехала, не могла толком понять, что случилось. Если от меня требуют подписать согласие на операцию, значит она уже планируется и бабушке ее сделают бесплатно? Только успела подумать и тут же запретила себе радоваться раньше времени.

В кабинете мне дали на подпись документы, в которых говорится, что я даю своё согласие на то, чтобы бабушку перевезли в специально-оборудованном транспорте в область, в клинику Боголюбова.

— Разве операцию будут делать не здесь? — Озадачено спрашиваю

— Я думал вы знаете, — недоуменно ответил врач, — операция оплачена в лучшей кардиологии области, сегодня сутра мне позвонили и попросили, чтобы я дал вам на подпись документы, — он поднимает глаза и прямо спрашивает, — вы не переводили деньги?

— Я н-не зна… не…, — пока я мнусь с ответом, врач перебивает меня

— На вашем месте, я бы не отказывался, там работают кардиологи от Бога, да и у нас в больнице такие операции не практикуют.

Я взглянула на мужчину и мне захотелось ему поверить, хоть и по-прежнему смутно понимала, что происходит, но подпись нацарапала.

Как выяснилось, бабашку сейчас перевезут в клинику на специально-оборудованном транспорте, а завтра уже состоится операция.

Мне так и не дали время с ней побыть, я толко мельком успела заметить ее бледное лицо, на котором отсутствовал привычный розовый румянец.

Стоя на улице, и провожая отдаляющийся вой сирены, сердце тревожно забилось, глаза забила плотная пелена слез, а ладошки вспотели от волнения. Я даже не сразу услышала, как в кармане зазвонил телефон, машинально ответила, не взглянув на экран.

— Привет, Лопушок! Я своё обещание выполнил, теперь твоя очередь, — знакомый мужской тембр раздаётся из динамика и я тут же замираю.

Значит это он. Даже тут он сделал все по-своему, без моего участия, и клинику выбрал, и врача, и даже организовал транспорт.

Я убираю телефон от уха, смотрю на экран и понимаю, что ещё утро, а он уже успел решить мою проблему. Точнее решится она только тогда, когда бабушка пойдёт на поправку, но процесс уже запущен. Неожиданно, но свои обязательства этот черноглазый выполняет молниеносно.

— Можно вопрос? — сухо спрашиваю

— Может для начала ты все-таки поздороваешься? — раздаётся как всегда весёлый и увереный голос

— Привет

— Ну теперь спрашивай, — довольно усмехается

— Зачем тебе это? — ровно произношу и продолжаю смотреть вдаль, где только что за горизонтом скрылась машина скорой помощи

— Разве я не сказал? — изображает удивление

— Что именно?

— Что мне нужна домработница

— Сказал

— Ну тогда я не понимаю, почему ты задаешь глупые вопросы. Я помогаю тебе — ты помогаешь мне, взаимовыгодное сотрудничество, — я не вижу, но точно знаю, что он сейчас ухмыляется, а потом добавляет серьезно, — жду тебя на парковке, возле больницы

— Ты? У больницы? Зачем? — Изумленно интересуюсь

— Скажи, у тебя шея и правда такая длинная, я просто как-то не замечал?

— Что? Нормальная у меня шея, Рафальский, на свою посмотри, — сердито воплю в трубку

— Тогда почему до тебя доходит, как до жирафа, Лопушок? Повезу тебя знакомься с твоим местом обитания на ближайший месяц, ты ведь не передумала? — произносит издевательским тоном

— Нет! Сейчас подойду, — шумно выдыхаю и недовольно закатываю глаза.

Я ещё не успела его увидеть сегодня, а он уже одним напоминанием о том, что может все решать за меня, смог меня разозлить, причём так, что эта злость вытеснила из меня всю тревогу и волнение. Остается только надеяться на то, что за этот месяц мой хрупкий сосуд с раздражением на этого парня выдержит этот напор, и его на разнесет в дребезги.

Я поморщилась, крепко сжала пальцы в кулаки и двинулась на парковку, искать чёрный BMW. Может черноглазый не такой уж страшный и ужасный, каким я его себе вообразила, но что-то мне подсказывает, что мое детство, прожитое в деревне, мне поможет держаться уверено. Почему? Да потому что там я нажила опыт общения с козлами и другими парнокопытными…

Глава 8

Сегодня стоял жаркий майский день. В такую погоду, с самого утра, все торопятся побыстрее выйти на улицу и понежиться под ласковыми лучами, но только не я. Солнце ещё в детстве поцеловало меня в щеку и теперь, каждый раз, когда его жгучие жадные лапы касаются моей кожи, то она тут же покрывается маленькими крапинками ненавистных веснушек.

Несмотря на погоду, в темном салоне автомобиля совсем не жарко, даже наоборот, слегка прохладно и, вместо веснушек, появляются мурашки. Мы всю дорогу молчим, на фоне играет какое-то радио, но мы оба его не слушаем. Мне непривычно видеть Рафальского таким сосредоточенным, он точно сейчас о чем-то задумался, но я стараюсь на него не смотреть и собрать свои мысли.

Только тогда, когда мы подъезжаем к моему дому, он глушит мотор, поворачивается ко мне и с серьёзным видом спрашивает:

— Сколько тебе нужно времени, чтобы собрать все необходимое?

— Ну, я не знаю, — говорю неожиданно мягко, — Максим, а может я все-таки буду просто приходить к тебе, как на работу, делать дела и на ночь уходить домой? — Спрашиваю с надеждой, но тут же натыкаюсь на его острый, упрямый взгляд

— У тебя 15 минут

Один тон его голоса даёт понять, что с ним спорить бесполезно и что-то доказывать — тоже, даже мой твёрдый характер неспособен бороться с ним, особенно тогда, когда чёрные глаза искрятся, как раскалённые угли. Я не могу предугадать, что сейчас в его голове, но вижу, как он напряжен, поэтому просто тяжело выдыхаю и иду домой собирать вещи, я дала слово и отказываться просто не имею права.

Когде я выхожу из подъезда, уже с сумкой, он стоит на улице, облокотившись бёдрами на блестящий капот иномарки, и задумчиво курит сигарету. Увидев меня, бросает бычок под ноги, втаптывает его кроссовком в землю, чтобы потушить и выхватывает из рук мои тощие котомки.

— Садись в машину, — сухо бросает, а сам убирает мои вещи в багажник.

Я какое-то время стою на месте и не спешу выполнять его приказ, смотрю на крепкую фигуру парня и не могу свыкнуться с мыслью, что мне придётся жить с ним целый месяц в одной квартире. С Максимом Рафальским, самым популярным парнем в университете, который для одной половины — запредельно желанный, а для другой — ужасно опасный.

Я принадлежу к последним, для такой как я, он может быть только опасным, только, почему я его не капельник не боюсь. Даже сейчас, когда на его лице нет ухмылки или насмешки, а взгляд такой суровый и колючий, мне все-равно не страшно.

— Лопушок, чего застыла? Пошевелись, у меня скоро тренировка, — твердый голос врезается в мысли и я понимаю, что опять разглядывала его, а он это заметил.

Резко отвожу взгляд в сторону и торопливо юркаю в салон автомобиля.

Мы снова молчим, не знаю почему молчит он, но я думаю о бабушке. Как она перенесла дорогу? Как пройдёт операция? И каким будет восстановление? Мне сейчас очень хочется быть с ней рядом, но я даже не попыталась ничего для этого сделать. Эти вопросы один за другим всплывают в моей голове и я не знаю, где искать на них ответ.

— Чего такая мрачная, из-за бабушки переживаешь? — Вдруг нарушает тишину спокойный голос Рафальского, словно прочитав мои мысли, когда мы заезжаем на парковку единственного элитного жилищного комплекса в нашем городе.

— Да, я должна была поехать с ней, — отчаянно вздыхаю

— Ты ей там ничем не поможешь. Лучше перестань нервничать, а завтра вечером, сама съездишь к ней и убедишься, что все хорошо, — произносит это так бесцветно, без лишних эмоций, но я понимаю, что он пытается меня поддержать.

Странно, но до этого момента мне казалось, что он думает только о себе, не умеет замечать чужие проблемы, ему до них нет никакого дела, но сейчас, он говорит искренне.

— Наверное, ты прав

— Приехали, — говорит, не глядя на меня, открывает дверь и выходит из машины.

Я выхожу следом, спешу к багажнику, чтобы забрать свои вещи, но он берет их сам, игнорирует мою протянутую руку и молча идёт мимо, словно не замечая. Вокруг очень красиво: одинаковые высокие дома, территория с зелёными аллейками, большим детским городком и маленькими магазинчиками, не то что у нас, среди пятиэтажных хрущевок, поэтому я послушно плетусь за ним и с интересом смотрю по сторонам.

Квартира у Рафальского оказалась большой, двухуровневой, с дорогим ремонтом, от чего я тут же почувствовала себя в ней чужой, маленькой букашкой. Молча замираю на пороге и робко верчу головой, пока не слышу над ухом громкий шепот:

— Ну как, Лопушок, нравится?

От неожиданности я вздрагиваю и так же тихо спрашиваю:

— Ты живешь не один?

Он игриво усмехается и говорит уже привычным, насмешливым тоном:

— Не один, — смотрит в глаза, ожидая мою реакцию, но я стараюсь не показать того, как сейчас напрягалась и он продолжает, — ближайший месяц — с тобой.

«Фух!» — Подумала про себя и, если бы он сейчас так пристально на меня не пялился, я бы ещё шумно выдохнула от облегчения, но только не надолго закрыла глаза, стряхнув с души и тела оцепенение.

С той мыслью, что мне придётся прислуживать за Рафальским, я как-то более менее свыклась, но вот, чтобы еще обхаживать какую-нибудь мажористую истеричку, к этому я совсем не готова.

— Тогда почему говоришь шепотом?

— Да потому что ты даже от шепота вздрогнула, — бросает ключи на полку и проходит в гостиную, продолжает говорить, не оглядываясь, — не бойся, Дюймовочка, здесь жаб нет, тебя никто не тронет, в этой норе живет только один расчётливых крот.

— Ну, вообще-то, Дюймовочка работала прислугой у мыши и всего за пол зернышка, а не за сумму с пятью нулями

Он смеётся, качает головой и поворачивается ко мне, чтобы одним взглядом заставить сдвинуться с места.

— Может мы вместо того, чтобы обсуждать сказку, лучше посмотрим твою комнату и пообедаем, наконец, а то я проголодался.

Я тут же делаю уверенный шаг и понимаю, что я пришла не в гости, а на работу, а значит, нужно быть порасторопней и успеть ещё что-нибудь сготовить.

Рафальский провёл мне небольшую экскурсию по квартире, показал мне все комнаты, кроме своей и даже, запретил в ней убираться. На первом этаже была гостиная, гардеробная и кухня, а ещё балкон, похожий на террасу. Узкая лестница вела на второй этаж, где были две комнаты через стенку, одна из которых моя, небольшой холл и ванна.

Я решила не тратить время на то, чтобы разобраться с вещами, сразу спустилась на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на обед и замерла в изумлении. На кухне, у плиты, стоял Рафальский, в спортивных штанах и домашней футболке, он разогревал суп в небольшой кастрюле и когда услышал, что я спустилась, не оборачиваясь, спросил:

— Борщ любишь?

— Борщ? — Глупо повторяю, словно ослышалась

— Отговорки, что ты следишь за фигурой не прокатят, — он оборачивается, скользит по мне оценивающим взглядом и шутливо хмыкает, — тебе запрещено худеть, я бы даже сказал, что вес необходимо поднабрать, а то даже подержаться не за что

Меня задевают сказанные слова, касающиеся моей внешности, поэтому я недовольно шиплю, пытаясь его уколоть:

— Знаешь что, тогда твой борщ не в коня корм, я только от чёрной икры толстею и от эклеров. Тебе не следует волноваться по этому поводу, потому что если бы там и было, за что подержаться, то это бы делал точно не ты.

— Хорошо, учту, — спокойно ухмыляется и ставит на стол две тарелки с красным супом, — А ты не Лопушок, ты его плод — репей, такая же колючая.

На этот раз я не нахожусь с ответом, потому что от запаха уже выделяется слюна, а в желудке проснулся крокодил, который вскоре рискует умереть от голода.

— Садись есть, колючка, — устало произносит Рафальский и опускается на стул.

Я сажусь напротив и молча пробую его стряпню, которая оказывается неожиданно вкусной, почти такой же, как у моей бабушки.

— Ты сам готовил? — Удивленно спрашиваю

— Почему тебя это удивляет?

— Ээм… Просто… — пока придумываю, что ответить он перебивает

— Просто ты думала, что я могу только тратить родительские деньги, зажиматься по углам с размалеванными куклами и прожигать жизнь в клубах, — голос звучит твёрдо, но я слышу в нем что-то еще, едва уловимое, похожее на отчаяние, — ты это хотела сказать?

— Нет, — честно отвечаю, — просто этот борщ очень похож на тот, что готовит моя бабушка.

Он принимает мои слова за лживое оправдание, я замечаю это по его поникшему настроению, поэтому виновато опускаю глаза в тарелку.

— Ешь лучше молча, Лопушок, — невесело отвечает, а мне почему-то становится неловко, хоть и сама хотела его уколоть.

Когда тарелки уже опустели, я встаю из-за стола, чтобы вымыть посуду, но этот черноглазый парень снова меня удивляет.

Подходит к мойке и, не обращая на меня никакого внимания, моет за собой тарелку.

Я оторопело гляжу на эту картину и несколько секунд хлопаю глазами, стараясь понять, что я тут делаю, но потом произношу это вслух:

— Рафальский, напомни, зачем я здесь? Ты сам себе неплохо готовишь, посуду за собой моешь, тогда что делать мне?

Он не торопится отвечать, спокойно реагирует на мой вопрос, выключает воду и вытирает мокрые руки полотенцем, а потом невозмутимо произносит:

— Я способен вымыть за собой тарелку, да и посуда не входит в твои обязанности, с этим неплохо справляется посудомойка. Обед я приготовил ещё вчера, потому что сегодня бы ты не успела, а идти на тренировку голодным нельзя, — он снова говорит будто не со мной, смотрит в сторону, включает кипятиться чайник, а потом отворачивается к окну, — но учти, Лопушок, ужин сегодня с тебя.

— Хорошо, — послушно киваю, — что мне сегодня ещё нужно сделать, просто, я пока не знакома со своими должностными обязанностями, поэтому было бы не плохо, чтобы ты первое время ставил сам мне задачи.

— Сегодня с тебя только ужин, можешь заняться своими делами, ключи оставлю на полке в коридоре, карту с пин-кодом — тоже. Можешь прогуляться или сходить в магазин, если захочешь, продукты выбирай на своё усмотрение, — проговорил деловым тоном, по-прежнему задумчиво глядя в окно, так и не обернувшись ко мне.

Я не привыкла разговаривать со спиной, поэтому молча стою, как вкопанная и разглядываю под ногами белую, керамическую плитку.

Мне ещё многое хочется спросить, например, как доехать от сюда до университета? Как часто я смогу ездить домой, чтобы полить цветы и проверить квартиру, будут ли у меня выходные и самое главное — смогу ли я завтра после учебы съездить в другой город, проведать бабушку. У меня сейчас очень непонятное состояние, я не привыкла от кого-то зависеть и спрашивать разрешения, даже с бабушкой у нас всегда были доверительные отношения и я всегда делала то, что хочу, поэтому сейчас меня выворачивает наизнанку и коробит от того, что все свои шаги я должна согласовывать с ним, с опасным и расчетливым Максимом Рафальским.

— Что-то ещё хочешь спросить, Колючка? — поворачивается с едва заметной улыбкой, будто предугадывает ход моих мыслей, но я, по непонятным мне причинам, отрицательно мотаю головой.

— Тогда налей нам чай, мне через 20 минут выезжать, — он отходит от окна и направляется вверх по узкой лестнице, — поищи все в верхнем ящике.

Он исчезает за изгибом лестницы, а я спешу выполнять своё первое небольшое поручение.

Глава 9

Оставшись одна, я поднимаюсь к себе в комнату, переодеваюсь в свободную, домашнюю одежду и принимаюсь разбирать свои вещи. У меня их немного и небольшой шкаф, который стоит в этой комнате, с ними кажется совсем пустым. Сама комната достаточно просторная, и главное, что здесь есть вся необходимая мебель. Спать я буду на раскладном диване, но он гораздо шире и мягче того, на котором я спала дома, напротив висит большой плазменный телевизор и даже есть стол, где я смогу заниматься учёбой, только вот ноутбука у меня нет. Дома я занималась за стареньким компьютером, но перевезти его с собой было бы смешно, но сейчас с этим проблем нет и можно свободно позаниматься в компьютерном классе, сложнее найти на это время.

В целом, здесь очень уютно, конечно, не уютней, чем в родном доме, но я никогда бы не поверила, что в этой квартире живет холостой мажор. Даже на кухне царил полный порядок, все было аккуратно разложено по баночкам, по ящичкам, наверное, это заслуги предыдущей домработницы и мне остаётся только поддерживать эту чистоту.

Прошло уже немало времени, пока я оглядывалась и старалась привыкнуть к этим стенам, а я так и не приступила к готовке. В холодильнике было полно продуктов и я решила приготовить мясо по-французски с картошкой. Включила на телевизоре музыкальный канал, чтобы было повеселее, и взялась за стряпню.

Дома мне не часто приходилось готовить, в основном, этим занималась Бабушка, но иногда, я была на подмоге и поэтому все запомнила. Первый раз я готовлю для кого-то и это так волнительно, пусть Рафальскому не очень идёт роль моего первого дегустатора, но мне бы хотелось, чтобы ему понравилось.

Когда все было отправлено в духовку, я решила пробежаться глазами по ящикам, чтобы изучить где что лежит и, обнаружив сушеную мяту, заварила с ней чай. Я привыкла пить его перед сном, а сегодня он пригодится как никогда, на новом месте меня часто мучает бессонница.

Горячее и овощной салат на ужин были готовы, но Максим еще так и не пришел, дожидаясь его, успела протереть от пыли стеллаж с книгами и заинтересоваться одной из них. Выбор пал на книгу Тит Лукреций Кар «О природе вещей», думаю, что Рафальский не будет против, если я возьму ее почитать.

Вышла на балкон, похожий на террасу, и с наслаждением глубоко вдохнула в себя запах вечерней улицы, закрыв глаза от удовольствия. Солнце ещё не село, но уже не грело так, как днем, а поднявшийся ветер разрывал в клочья облака, предвещая непогоду. На стуле лежал тёплый плед и, укутавшись в него, я погрузилась в книгу.

Не знаю сколько прошло времени, но буквы на страницах уже сливались с полумраком, дверь на балкон открылась и из неё показался Рафальский:

— Лопушок, я уже подумал, что ты сбежала

— Я просто зачиталась, — показываю парню книгу, — не против?

— Хм, неплохой выбор, — удивлённо вскидывает густые брови, — ты уже ела?

— Нет

— Тогда пошли, — бросает и скрывается застеклянной дверью, а я иду следом.

За ужином, я первая решаюсь заговорить и осторожно спрашиваю:

— Максим, скажи, я ведь завтра смогу поехать в университет или…. — Не успеваю договорить, как он перебивает

— Тебя разве держат в заточении?

— Я просто подумала… — Только начала и, уперевшись в его строгий взгляд, тут же замолчала, — скажи, какая маршрутка едет от сюда до университета?

— Тебе зачем? — Невозмутимо спрашивает

— Ну это же окраина города, я никогда не была в этом районе, поэтому не знаю как от сюда добраться до университета.

— Я завтра сам тебя отвезу, если ты не забыла, я тоже учусь в этом университете

— Это, наверное, неудобно, — робко отвечаю и зажимаю зубами губы

— Лопушок, — он ловит мой взгляд и улыбается одним уголком губ, — салон BMW намного удобней маршрутки, в этом можешь не сомневаться.

Мне ничего не остаётся, как промолчать. Этот парень закрыт от всего мира и очень хорошо умеет контролировать свои эмоции, кажется, что ему незнаком страх, его сложно просчитать и это делает его опасней зверя. В нем подводных течений, как в Тихом океане, возможно, что я стала одной из его жертв, на которую у него есть свой коварный план, только почему я не чувствую страха? Может потому, что иногда мне удается уловить в этих чёрных глазах теплоту, давно забытую и тщательно скрытную, но в нем, определенно, есть что-то хорошее, что он старательно держит в себе и не готов делиться этим с окружающими.

— Кстати, — он держит в руке вилку и тычет на меня мизинцем, — рад, что я в тебе не ошибся, готовишь ты вкусно.

Говорит это сухо, без особого восхваления с серьёзным лицом, но мне все-равно становится приятно.

После ужина Рафальский уходит к себе в комнату и выходит от туда только тогда, когда я возвращаюсь после душа к себе, чтобы лечь спать. Слышу, как проходит по холлу, замедляя шаг возле моей двери, а потом быстро спускается по лестнице и я проваливаюсь в крепкий сон, так легко и спокойно, словно дома на любимой подушке.

***

После второй пары в столовой студентов довольно много, гораздо больше, чем обычно, мы с Машкой стоим в большой очереди и я озвучиваю свой вопрос вслух:

— У нас сегодня в корпусе бесплатная раздача булочек? Откуда столько народу?

— Да просто в корпусе экономистов столовую закрыли на ремонт, вот они и валят к нам толпами, — отвечает подруга

— Может ну его, все-равно же до нас очередь не дойдет

Только успеваю я договорить, как нас из числа первых в этой очереди окликает Генка и радостно машет руками. Мы переглядываемся с Машкой, быстро просачиваемся сквозь толпу скопившихся у кассы студентов и быстро тараторим другу своей заказ, который он с радостью для нас покупает.

Мы уже втроём идем по шумной, заполненной студентами столовой и с трудом находим свободный стол. У Генки не закрывается рот от впечатлений после фильма, на который они ходили со своей девушкой, а мы с Машкой с удовольствием слушаем. Парень немного увлекся рассказом, для красок принялся расплёскивать руками, изображая одну из сцен фильма. Его локоть нечаянно задевает мою вилку и она с громким звяканьем падает на пол.

— Валь, прости, — замирает Генка, — я тебе сейчас чистую принесу, — порывается с места, но я кладу свою руку на его плечо и заставляю сесть на место

— Сиди, я сама

Чистая посуда лежит у кассы и мне снова приходится пробираться через густую толпу, где я натыкаюсь на грудь моего одногруппника Ивана Шабалина.

— О, Лопушок, — по-дружески обнимает меня за плечи парень, — я как раз тебя искал. Слушай, у нас с тобой, кажется, один вариант теста был по диалектологии, как ты на пятый вопрос ответила?

— Обычно! Ручкой ответ правильный обвела и все, — отвечаю с улыбкой

— Валь, я серьезно, — хмурит брови парень

— И я серьезно, Вань, думаешь я помню?

Шабалин продолжает что-то говорит, а я внезапно начинаю замечать, как вокруг сгущается воздух и затихают посторонние звуки. Рука парня по прежнему лежит на моих плечах, но вовсе не эта причина моего странного состояния, а потому, что чувствую, как сводит и сковывает лопатки под пристальным ледяным взглядом.

Несмело поворачиваю голову и натыкаюсь на опасный блеск чёрных глаз. Рафальский стоит облокотившись на подоконник и молчит, пока повисшая на его шее блондинка, о чем-то оживленно ему рассказывает. На нем белая футболка и джинсы, ничего особенного, но сам по себе он притягивает к себе взгляды женского пола и, кажется, одна я стараюсь этого избегать.

Резко отвожу взгляд и пытаюсь аккуратно вылезти из под руки одногруппника, он не настаивает и встаёт напротив меня.

— Валь, — машет рукой у меня перед глазами Ваня, — ты меня слышишь? С тобой все нормально, а то ты бледная какая-то?

— Что? — морщусь от непонимания, а потом спохватываюсь и тараторю, — да-да, все в порядке.

— Ну и? Ты после экзаменов идёшь с нами отмечать экватор^[2]?

— Вань, сначала экзамены нужно сдать, а потом посмотрим

Стараюсь натянуть на лицо улыбку, а сама молюсь про себя, чтобы Рафальский сейчас не подошёл ко мне и не сказал при всех что-то такое, что выдаст нашу с ним связь. Если весь университет узнаёт о том, что я живу в его квартире и работную там домработницей, позора потом не оберешься. До конца четвёртого курса буду ловить на себе косые, насмешливые взгляды или, ещё хуже, будут тыкать пальцем.

Затылком ощущаю, как он приближается и сердце от волнения подпрыгивает, пропуская отчетливый толчок в грудь. Он проходит мимо, но задевает Ваню Шабалина плечом, будто ненамеренно, а выглядит это так, словно парень встал у него на пути. Ванька отшатывается назад и с глубоким недоумением смотрит то на Рафальского, то на меня, а меня отпускает напряжение.

— Что такое было? — спрашивает парень

— Не бери в голову, Вань, просто мы стоим тут на самом проходе, — отвечаю и делаю шаг в сторону, — я пойду, а то меня там Машка с Генкой ждут

Я пытаюсь вернуться за стол, но меня опять останавливают, на этот раз Света, с журналистики, та самая, которая предложила работу в Бродвее.

— Лопушок, хочешь информацию тебе дам для размышления? — Хитро улыбается

Молча смотрю на неё с немым вопросом в глазах, подняв брови.

— Ты знаешь, что в хоккее, в отличие от футбола, шайбы на поле не возвращают, улетела за бортик — до свидания, играют новой.

— Не понимаю, ты мне для чего это говоришь? Я в хоккей играть не собираюсь, — смотрю на брюнетку с подозрением, пытаясь уловить в ее словах хоть какую-нибудь логику

— Да просто хочу тебя предупредить, что ты у Рафальского такая же шайба, гол забил и до свидания, на большее даже не рассчитывай

— Что ты несёшь? При чем тут я и Рафальский?

— Ну не стоит демонстрировать мне актёрское мастерство, я не из приемной комиссия МХАТ, — цинично улыбается девушка, — думаешь я не знаю, кто попросил Алика тебя на работу не брать и кто сегодня утром возле продуктового из чёрной BMW выходил, не ты ли?

— Это не твоё дело, Свет

— Да я просто говорю очевидные вещи. С тобой он переспал одну ночь и забыл, а любить он всегда будет только одну.

— Не тебя ли случайно? — Спрашиваю с ехидством

— Нет не меня, мою сестру

— Можешь ее успокоить, я с ним не спала и не собираюсь, — обхожу брюнетку и собираюсь уйти, но она успевает бросить в спину еще одну колкость:

— Ну и правильно, бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе, а упасть иногда так больно. Ты для Рафальского — пустое место!

Я не поворачиваюсь, молчу, но от злости больно стискиваю зубы. Почему так обидно это слышать? Горечь больно саднит в груди и настроение стремительно падает. Когда я, наконец, возвращаюсь к друзьям за стол, они с тревогой интересуются:

— Валь, ну ты куда пропала, мы уже поели?

— Да там просто столовые приборы закончились, ждала, когда принесут чистые, — придумываю на ходу и сажусь есть уже холодный обед, стараясь не глядеть в глаза ребятам.

— Ну хорошо, мы тебя подождём. Ешь, не торопись, — по-доброму говорит Машка, а я отодвигаю тарелку в строну и встаю

— Да что-то не хочется, пошли лучше, а то на английский опоздаем.

Сходила, блин, за вилочкой. Ну кто бы мог подумать, что этот короткий путь от стола до стойки со столовыми приборами окажется полон приключений.

Глава 10

Рафальский.

— Все, закругляемся, — слышу свисток и громкий голос тренера, — надеюсь все помнят, что у нас завтра выездная игра со Сталью? Автобус будет отправляться от дворца в 7:00, всем прибыть за пол часа, чтобы мы никого не искали. Все, кто собирается добраться самостоятельно, предупредите заранее, а сейчас все в душ.

Я, как и вся команда, покидаю лед и спешу в раздевалку, по пути меня догоняет Дрон и невесело спрашивает:

— Раф, ты уже в курсе, что у клуба большие финансовые проблемы?

— В курсе, второй день уже загоняюсь по этому вопросу, — недовольно морщусь и вытираю рукавом пот с носа

— Может нам не стоит жопы рвать на региональном турнире, все — равно же скоро придётся коньки на гвоздь повесить?

— Дрон, а жопу рвать не нужно ни при каких условиях, иначе как ты будешь калитку защищать, а вот выложиться по полной завтра на игре — обязан.

— Очень смешно, а ты хоть знаешь, что отец Архипа хочет выкупить нас и стать новым спонсором?

Поражённый информацией я останавливаюсь ненадолго и смотрю Дрону в лицо, чтобы убедиться, что он не прикалывается. Парень говорит серьёзно, а вот меня начинает штормить от такой новости, но я стараюсь не подавать виду.

— Откуда инфа?

— Да так, птичка напела, — уходит от ответа, — кажется, Кириллу Архипову снова удасться влезть в команду

— Ага и снова без вазелина, — бросаю сквозь зубы и тут же надеваю маску безразличия, шутливо хмыкаю, — Дрон, ищи плюсы, сейчас мы играем на голом энтузиазме, а там нападающий будет на допинге, а это совсем другая скорость.

— Блин, Раф, я серьезно

— Я тоже, Дрон, не парься, мы не в бане. Слышал что Михалыч сказал, всем в душ, вот иди и полощись, а на счёт Архипа я постараюсь все узнать.

Из раздевалки мы выходим вместе с Гороховым, идём вдоль коридора и выходим в холл, где подпирает стену Юля Новожилова, главная, в нашей группе поддержки. Именно для неё я когда-то открыл свою душу и позволил пробраться немного глубже остальных и именно она, запустив в меня нож предательства, превратила мое сердце в холодный камень, который теперь навсегда закрыт для новых чувств.

Мы проходим мимо и, в отличие от Дрона, я не бросаю ей даже сухое «Привет». Девушка спешит за мной по пятам и окликает:

— Максим, подожди

— Я тороплюсь, — отвечаю не глядя

— Максим, пожалуйста, нам нужно поговорить, — кладёт руку на мое плечо и останавливает.

Опустив понятливый смешок, Андрюха слегка толкает меня в плечо и уходит, оставив нас одних.

Смотрю на блондинку, стараясь изобразить внимание, я не испытываю к ней больше тёплых чувств и ее разговоры уже порядком надоели, мне уже все-равно, я отказываюсь отвечать девушке взаимностью, только она этого не замечает.

— Максим, мне плохо без тебя, — говорит, скользя ногтем по моей груди, — скажи, ты сможешь меня когда-нибудь простить, не сейчас, позже?

— Предательство не прощают, Юль. Прошло уже не мало времени, ты больше для меня ничего не значишь

— Если любят, прощают и предательство

— Значит, считай, что я тебя не любил, — говорю без эмоций, предельно ровным тоном, но девушку это задевает, она берет мою руку и продолжает

— Не говори так, Макс, ты снишься мне каждую ночь, я не знаю, что мне с этим делать?

— Я знаю, — говорю уверенно и в глазах девушки застывает вопрос, вкупе с надеждой, — не спи!

Вырываю свою кисть из рук девушки и иду на выход, в спину мне продолжают лететь ее слова, но я их не замечаю, мне безразлично то, что она говорит.

— Ты все-равно моим будешь, я тебя никому не отдам

На крыльце хоккейного клуба «Ледяные львы» меня ждал Дрон. Небо заволокло чёрными тучами, отчего на улице стало значительно темнее, но мне все-равно удалось рассмотреть на парковке, за его спиной, ещё одну знакомую мужскую фигуру, которую я на дух не перевариваю.

— Вспомни дерьмо, вот и оно, — хмыкает Дрон и кивает головой в сторону Кирилла Архипова

— Чего он тут делает?

— Да черт его знает, я слышал он с Козловой из группы поддержки часто зависает, может ее ждёт

— Может — чиркаю у лица зажигалкой и закуриваю сигарету, — хорошая у нас группа поддержки, почти все уже поддержали и приласкали бывшего нападающего команды

Андрюха хмыкает, а потом молча, легко кивнув головой, указывает глазами в сторону. Я и сам уже почувствовал на себе любопытный взгляд, поворачиваюсь и встречаюсь с ехидным прищуром Архипа.

— Ну здорова, Раф, — лениво произносит

— Здоровей видали, — равнодушно отвечаю

— Ну что, готов вернуть мне место капитана? — спрашивает с тихими напряжёнными нотами вызова, — в очередной раз мне придётся тебе доказать, что все твое рано или поздно становится моим, ты ведь это усвоил?

Я знаю на что он намекает, память у меня длинная и, вспомнив тот случай, когда моя бывшая девушка стонала под его грязным телом от удовольствия, в одном из кабинетов клуба Бродвей, пальцы невольно сжимаются в кулаки, сминая тлеющую сигарету.

Контроль над своими эмоциями — это основное правило победителя, поэтому я выжидающе смотрю в лицо бывшего друга и пытаюсь унять в себе клокочущий гнев. Неприятная картина снова встает перед глазами и я ели сдерживаю себя, чтобы повторно не превратить это лицо в кровавое месиво, но приметив шрам от моих кулаков над правой бровью, остываю.

— Ты хотел сказать, что подбираешь за мной весь мусор? — произношу сдавленным, напряженным тоном, пока у нас продолжается борьба взглядов.

Я чувствую, что парень тоже на грани и он, как и я, готов к очередной стычке, но в отличие от меня в его глазах плещется страх. Он помнит, как мои кулаки гуляли по этому холеному лицу, но несмотря на это, он смело произносит.

— А ту несостоявшуюся официантку из моего клуба уже тоже можно подобрать? — делает паузу и внимательно всматривается в мое лицо, будто изучая, — это же ты заставил Алика ее уволить, а сам с ней уехал из клуба, чтобы она мне не досталась

Не остывшая злость вновь знакомо шевелится в груди. Не знаю какая именно фраза сыграла роль, то ли упоминание про смелую девчонку, то ли что-то другое, но спусковой крючок моего терпения дёргается, пронзая тело раскалённым гневом. Я швыряю сумку в сторону, пальцами впиваюсь в его ворот и с силой припечатываю к холодной бетонной стене

— Подбирать мусор ты будешь на свалке, Ублюдок, а если ещё раз тронешь то, что принадлежит мне, я тебе колени в обратную сторону выверну, будешь всю жизнь, как кузнечик прыгать, а потом сниму с тебя шкуру и на рынке узбекам продам за дёшево.

— Я так и думал, что она для-тебя что-то значит, — пытается улыбнуться, но его рот перекосило от собственной безысходности, он боится меня, я чувствую его страх, но несмотря на это продолжает меня провоцировать, — на твоём месте я бы кулаками не махал, а то не только девушки, ещё и клюшки можно лишиться

Один удар в живот я все-таки пробиваю, отчего блондин издаёт глухой стон и складывается пополам, хватая ртом воздух, а меня тут же оттаскивает Дрон.

— А ты на моем месте никогда не будешь, — сплевываю густой ком в угол, рядом с противником и отхожу

— Раф, остынь, тут полно камер и лишних глаз, — стучит мне по плечу Андрюха

Он прав и я останавливаюсь, иду прочь, чтобы ещё раз не сорваться. У Архипа тоже есть связи и немаленькие, но я его не боюсь, останавливает меня не это. Если бы не региональный турнир, то точно бы втащил ему по физиономии, а сейчас не могу вылететь из хоккея, за нарушение дисциплины и подвести пацанов. Завтра игра, а значит нужен правильный настрой и драка точно не вписывается в мой вечер.

***

Дома вкусно пахнет и уже в коридоре я вспоминаю, что живу не один, прохожу на кухню и останавливаюсь. Девушка не замечает меня, стоит у плиты в наушниках и негромко подпевает, слегка пританцовывая и виляя узкими бёдрами. Я не спешу оповестить Лопушок о своём появлении, мне нравится то, как она двигается и поёт, поэтому я тихо сажусь на диван и продолжаю с интересом наблюдать. Смотрю с улыбкой, отмечая каждое движение, сам того не замечая, как думаю об этой девчонке.

У неё хрупкая и гибкая фигура, тонкая талия и легкие изгибы, но в то же время в этой маленькой, смелой девчонке бушует ураган. Она готова и умеет за себя постоять, в ней титановый стержень и уверенный взгляд, который крепко-накрепко засел в моей памяти, но ее главным оружием оказалось обжигающее равнодушие, которое я никогда не видел в других.

Таким как она не нужен рыцарь, дай ей доспехи и она сама пойдёт вперёд на амбразуру, но почему-то так хочется ее защитить, встать рядом и позволить опереться на свое плечо.

Я знаком с той болью, когда нож предательства вонзается в сердце, поэтому запретил себе чувствовать что-то подобное. Но с недавнего времени я чувствую опасность, которая исходит из неизведанной глубины этих голубых глаз, похожих на океан. Я должен избегать ее, но почему-то сижу как дурак и пялюсь на эту девчонку, со смешной фамилией Лопушок, позволив проникнуть ей в мои мысли.

Лопушок поворачивается и вздрагивает, едва не подпрыгнув на месте, а я лишь шире улыбаюсь:

— Я думал ты ничего не боишься

— А я и не боюсь, просто от неожиданности. Ты чего тут делаешь? — В вопросе звенит неприятное раздражение

— Вообще-то я у себя дома

— Это понятно, а пялишься зачем? — твёрдо спрашивает, переминаясь с ноги на ногу от неловкости

— Ну, смотреть на то, как работаю другие можно вечно, — встаю с дивана и беру со стола пульт, чтобы включить матч тв, там сейчас идёт кубок Вызова, — кстати, неплохо поешь

— В детстве занималась вокалом, — гордо заявляет, — давно тут сидишь?

— Только пришел, — достаю из сумки маленькую стеклянную банку и ставлю на стол

— Что это?

— Как что? — изображаю удивление, — Чёрная икра, кто-то обещал с неё поправиться

— Если что, это была шутка, — растеряно лепечет, глядя на меня глазами полными изумления

— У тебя плохое чувство юмора, Лопушок, и отличный дар убеждения, считай, что я поверил в волшебное действие икры.

— Тогда, считай, что у меня на неё аллергия, — возмущенно взметнула волосами и отвернулась обратно к плите, откуда уже исходит аппетитный запах

— Ну, значит, выброси, — спокойно говорю, зная, что обманывает, и продолжаю смотреть в экран телевизора, где идёт второй период матча сборных Германии и Швеции, но краем глаза замечаю, как девчонка поворачивается, смотрит на меня с недоумением и ловит губами воздух, в попытках произнести:

— К-к-как выбросить, она же стоит огромных денег?

— Тогда, можешь накормить ей нуждающихся, потому что у меня на неё тоже аллергия и, кстати, — достаю из кармана джинс свернутый лист бумаги и протягиваю девушке, — вот, завтра выходной, поэтому у тебя будет много времени, после того, как уберешься, приготовь это. Меня весь день не будет, у меня выездная игра, вернусь вечером, постараюсь успеть на ужин

— Что это? — разворачивает записку и, прочитав, поднимает на меня голубые глаз, — это что, рецепт каких-то пирогов?

— Эклеров, из нашего буфета. Аглая Семёновна с радостью поделилась. Продукты я уже заказал, курьер привезёт завтра утром, расплатишься картой

— Но, — Лопушок делает драматическую паузу и тихо произносит, — я никогда не пекла что-то подобное

— Значит, будешь учиться, — встаю с дивана и подхожу к плите, чтобы взглянуть на содержимое сковородки, — ммм, что тут у нас? Ребрышки? Давай уже ужинать, Лопушок, я страшно злой, когда голодный

Глава 11

Валя.

Когда я просыпаюсь, в комнате уже светло и мне на миг кажется, что уже глубокое утро, но телефон подсказывает — пять утра. Ещё слишком рано, но остатки сна слетели с меня, будто и не было, пробуждая тело.

Я встаю, запахиваю на поясе махровый халат и крадусь в ванну, чтобы не разбудить Рафальского, спящего в соседней комнате. Умываюсь и спускаюсь вниз, чтобы заварить себе утренний кофе и приготовить завтрак.

Прохожу мимо лоджии и, заметив там человека, вздрагиваю. Сердце начинает биться чаще, а тело сковывает страх и мой ступор длится до тех пор, пока я не узнаю в мужской фигуре знакомые очертания. Рафальский курит в открытое окно в одних свободных спортивных штанах, обнаженный по пояс. Сквозь стеклянную дверь мне хорошо видно скульптурное сложение торса, плотные бицепсы и сильную, рельефную спину. Мне, как и любой другой девушке, трудно не оценить гибкое тело Рафальского, но вместо этого я распахиваю на лоджию дверь, беру со спинки стула плед и протягиваю парню.

— Я понимаю, что на дворе май месяц, но ещё недостаточно тепло, чтобы стоять на балконе раздетым, — говорю строгим голосом, как когда-то меня отчитывала Бабушка за зимние прогулки без шапки

Парень не надолго поворачивается, мазнув по мне чёрным взглядом, и игнорируя мою протянутую с пледом руку, вновь отворачивается к открытому окну, продолжая смотреть куда-то далеко за горизонт, где небо встречается с землей.

— Доброе утро, Дюймовочка, — тихо произносит и тушит сигарету, вбивая окурок в пепельницу, — неужели переживаешь за меня? — Добавляет, с едва заметной улыбкой

— Я просто не хочу, чтобы ты потом слёг с температурой, ведь мне же потом придётся варить тебе всякие морсы, отвары и собирать твои сопли по всей квартире

Рафальский весело хмыкает, а я уже понимаю, что плед он из моих рук брать не собирается, поэтому бросаю его на стул.

— Не переживай, Лопушок, сопли подбирать не придётся, я привык к холоду, если ты не забыла, я хоккеист и каждый день пилю коньками холодный лёд, поэтому уже закаленный

— Хоккеист говоришь? — Делаю паузу, а он закрывает окно и поворачивается ко мне лицом, ожидая продолжения, — а все хоккеисты курят, как паровозы? Мне всегда казалось, что спортсмены должны вести здоровый образ жизни, разве не так?

— Полностью с тобой солидарен, курить вредно

— Тогда бросай, — говорю так смело, будто решила, что мое слово для него что-то значит.

Я, наверняка, забыла с кем сейчас разговариваю и, что Рафальский мне никем не приходится, разве что работодатель и только. Он задумчиво смотрит на меня, с кривой ухмылкой, делает шаг вперёд и сокращает расстояние между нами, ещё шаг и я замечаю, как мне становится критически мало воздуха. Вытягиваюсь, как струна, чтобы казаться непоколебимой и уверенной, а сама натужно сглатываю от волнения.

Парень нависает надо мной, упираясь рукой в косяк балконной двери, тем самым перегородив мне выход. Медленно наклоняется, острожно заправляет за ухо упавшие на лицо волосы, опалив горячими пальцами кожу возле виска.

— Не слишком ли много заботы для одного утра? — спрашивает непривычно просевшим голосом, — может я тебе не так уж и безразличен?

Я чувствую, как предательски вспыхнули щеки. На какое-то мгновение дыхание замерло где-то в груди, будто сам воздух оказался в ловушке.

Он способен свести сума любую девушку, но только не меня, я то знаю, он играет со мной, поэтому не попадусь на его наживку.

— Если только в твоих мечта, — говорю решительно и отвожу взгляд в сторону

Его близость кажется для меня опасной и чтобы не угодить в капкан его обаятельности, мне нужно как можно чаще напоминать себе о том, какой он есть на самом деле. Правильно сказала Света — я для него пустое место и мне не стоит об этом забывать, если не хочу потом оказаться разбитой.

Рафальский смотрит на меня тяжелым, каким-то новым взглядом, но вскоре в чёрные глазах вновь вспыхивает огонь равнодушия, а уголок его губ дёргается, вытягивая твердую линию рта в шутливую улыбку.

Он молча отстраняется от меня и уходит, оставив за собой шлейф приятного кедрового аромата, смешавшегося с терпким запахом табака.

Вопреки своей воле, кожа возле виска и уха по-прежнему горит и помнит его прикосновения. Мне требуется время, чтобы прийти в себя и привыкнуть к странным ощущениям.

Я выхожу с балкона и спешу подняться к себе в комнату, чтобы дождаться того момента, когда он покинет квартиру и я смогу спокойно насладиться одиночеством.

— Я думал мы вместе попьём кофе, — кричит с кухни Рафальский, когда я прохожу мимо

— Извини, для кофе я слишком бодра, — отвечаю и бросаюсь вверх по узким ступенькам

За дверью своей комнаты я чувствую себя немного спокойней. Хорошо, что в этой квартире есть место, где я могу побыть одна. Втыкаю наушники в уши, врубаю один из своих любимых саундтреков и приступаю к уборке. Работа и музыка — лучшее решение, когда нужно избавиться от непрошенных мыслей.

В моей спальне порядок, особой уборки не требуется, поэтому мое занятие больше похожа на то, что я перекладываю предметы с места на место, чтобы хоть как-то ускорить время. Когда, наконец, остаюсь в квартире одна, то могу приступить и к основной работе.

К тому моменту, когда приехал курьер и привёз продукты, вся квартира была убрана и вымыта, вся, кроме одной комнаты. Вообще, я не любопытный человек, но сейчас, когда я в очередной раз прохожу мимо, меня съедает интерес, так хочется туда заглянуть, хоть одним глазком, но я только касаюсь дверной ручки и тут же одергиваю себя, ругая за чрезмерное любопытство.

После упражнений с тряпкой, наступает очередь готовки. С ужином справляюсь быстро, а вот с эклерами, по рецепту Аглаи Семёновны, где все расписано в деталях, приходится повозиться.

Рафальский переоценил мои кулинарные способности, но для первого раза выходит неплохо. Вкус, вроде, ничего, я бы даже сказала близок к оригиналу, но вот их внешний вид, как бы помягче выразиться, не комильфо.

После проделанной работы мной овладевает усталость. Я шумно выдыхаю, развязываю фартук и роняю свою обессиленную тушку на диван. Беру в руки телефон, который уже давно стоит на зарядке и сначала присвистываю от удивления, что уже приближается вечер, а следом от количества пропущенных.

Два от бабушки, четыре от Машки и один от Генки. Ну с бабушкой все понятно, вчера, когда я приезжала к ней, она ещё находилась под наркозом и, вероятно, не помнит моего визита, а у этих-то что случилось, суббота вроде.

Первым делом, конечно же, перезваниваю бабушке и только после того, когда убеждаюсь, что с ней все в порядке, звоню подруге.

— Маш, привет, на наш институт упал огромный метеорит?

— Что? Нет! Какой метеорит? — обезумевши отвечает подруга, не оценив мою шутку

— По-другому я не могу объяснить количество пропущенных вызовов от тебя

— Не смешно, я вообще-то переживала. Ты куда вчера так быстро слиняла после учебы, я к тебе заходила, тебя дома не было, на звонки не отвечаешь, что я могу подумать?

— Маш, извини, вчера у бабушки была операция, я ездила к ней, а потом телефон сел

— Могла бы сегодня перезвонить

— Я на работе

— Ты все-таки нашла? Почему не рассказала?

— Маш, давай потом, что случилось?

— У нас зачёт в понедельник у Савиевны, мы с ребятами сегодня собираемся в 18:00 в Весне, обсудить билеты и дополнить лекции, ты как?

— Ну, я постараюсь, но не обещаю

— Лучше постарайся, там есть вопросы, которые мы даже не затрагивали на лекциях. Вместе мы быстрее разберёмся, чем по отдельности.

— Дак у нас же зарубежная литература только через неделю должна быть?

— Да, говорю же, перенесли

Полученная информация от подруги бодрит похлеще ледяного колодца. Розалия Савиевна — требовательный преподаватель в нашем ВУЗе и, если у неё завалить зачёт, то потом можно до следующей сессии бегать по коридорам, оббивая пороги ее кабинета и умолять назначить пересдачу.

Возражений быть не может, поэтому я отбрасываю усталость, привожу себя в порядок и к назначенному времени пребываю в кафе «Весна», где с ноутбуками и лекциями сидят мои одногруппники.

Следом за мной приходит Генка, только не один, а в компании с симпатичной девушкой. Я помню, что Лина сестра Рафальского, поэтому невольно, но с интересом рассматриваю девушку, пытаясь найти сходства.

— Всем, привет. Извините, пообещал своей девушке, что проведу вечер с ней, — произносит парень, когда подходит к нашему столику, — знакомьтесь — Лина, в этом году поступает на филологический, поэтому ей тоже интересно будет послушать наши дискуссии.

Маленькая, скромная девчонка, с высоким кудрявым хвостом и добрыми карие глазами, весело улыбается и приветствует всех несмелым кивком головы. Несмотря на свою скромность и порядочность, девушка держится уверено в большой и новой компании, наверное, только эта уверенность в ней, напоминает мне ее брата.

Когда большинство учебных вопросов разложены по полочкам и становится более понятно, как на них отвечать, мне на телефон приходит смс от Рафальского:

«Ты где?»

Я оглядываюсь на друзей за столиком, чтобы убедиться, что никто на меня не смотрит и не видит от кого именно пришло смс и также незаметно отвечаю:

«Ой, извините, забыла отчитаться!»

Я совсем не надолго выпадаю из разговора, отвлекаясь на телефон, но когда возвращаю своё внимание обратно, то не сразу улавливаю суть разговора, который каким-то образом переметнулся на спортивную сторону.

— Да говорю же, проиграли сегодня наши, — утверждает Шабалин, навязывая Генке свою точку зрения, — у Стали новый тренер, он там так команду усилил, что они способны раскатать не только Львов, но и Московское Динамо

— Да у них новеньких куча, связки не отработаны, а у наших все стабильно, у них есть все шансы на победу, в прошлом сезоне один Рафальский им две шайбы закатил, — отвечает Генка

Звонкий, тоненький голос Лины, прерывает их спор и девушка, которая только рада быть полезной в новой компании, осторожно спрашивает:

— Ген, если хочешь, я могу позвонить брату и узнать, как они сыграли?

Генка даёт добро и девушка торопится набрать номер, чтобы поскорее развеять спор. За столом нависает выжидательная тишина и все внимание сосредоточено на симпатичной, кучерявой брюнетке с миленьким личиком и только Машка продолжает штудировать конспекты, шурша исписанными листами.

— 3:2, наши выиграли, — озвучивает счёт Лина и тут же проносится гул парней, обсуждая результаты матча, но только я по-прежнему внимательно продолжаю слушать телефонный разговор девчонки.

— Я с Генкой и его одногруппниками в кафе «Весна», — говорит девчонка, зажав ладонью другое ухо, чтобы лучше слышать, — зачем меня забирать, меня Гена проводит. Ну хорошо, тогда, жду.

Лина убирает телефон от уха и тихо обращается к своему парню, я сижу близко, поэтому мне удаётся услышать

— Ген, уже поздно, за мной сейчас приедет Максим, чтобы отвезти меня домой.

Рафальский скоро будет здесь и страх моего разоблачения сковывает меня тонким льдом по рукам и ногам. Хоть он и дал обещание, что никто в университете не узнаёт о том, что я живу и работаю у него в квартире, это никаким образом меня не успокаивает. Мне нужно как можно скорее покинуть это кафе и не пересекаться с ним на глазах у моих одногруппников.

— Ну, раз мы закончили, тогда я пойду домой, — решительно говорю и встаю из-за стола

— Подожди, Валь, сейчас все вместе пойдём, — произносит Маша и сворачивает свои конспекты

— Да, Валь, мне с тобой по пути, я тебя провожу, — подхватывает наш разговор Шабалин и наша, уже небольшая компания, дружно встаёт из-за стола, перемещаясь на улицу.

Мы с Шабалиным отрываемся от толпы и выдвигаемся в сторону дома, но как только я с облегчением выдыхаю, радуясь тому, что мне удалось избежать нашу публичную встречу, на парковку въезжает знакомая чёрная иномарка и проезжает мимо нас туда, где только что мы попрощались с одногруппниками.

— Валь, подожди, забыл Машке флешку передать, — быстро бросает Ваня и возвращается обратно

Меня словно пригвождает к месту, когда из машины, буквально в двадцати метрах от меня, выходит Рафальский и бросает колючий взгляд сначала на меня, а после, на Ваньку. На нем чёрная толстовка, рваную челку под капюшоном треплет сильный ветер, твердые губы сжаты в тугую линию, а тяжелый взгляд обжигает меня своим холодом, заставив невольно поежится на месте.

Шабалин быстро возвращается, протягивает мне свой локоть, шутливо хмыкает и произносит:

— Прошу, леди, позвольте проводить вас до дома?

— Позволяю, — с улыбкой отвечаю и, игнорируя его жест, иду вперёд

Позади слышится резкий рев мотора и, вскоре, мимо нас проносится машина Рафальского, так близко, что нам с Ваней приходиться отпрыгнуть в сторону, ощутив волну скорости.

— Всегда знал, что он ненормальный, — провожая взглядом иномарку, произносит Шабалин, — не знаю, зачем Зайцев связался с его сестрой. Она девчонка симпатичная и, вроде, нормальная, но семейка ее — точно опасная.

Глава 12

В нашей с бабушкой квартире по-особенному тепло и спокойно, даже запах старой мебели создаёт здесь небывалый уют. Так хочется крикнуть «Ба, я дома» и услышать с кухни радостное «Валюша, иди мой руки, сейчас будем ужинать». Вспомнив голос бабушки, улыбка сама ползёт по лицу, но в квартире меня приветствует лишь звенящая тишина. Здесь из живых, кроме меня, только цветы, которые, кстати, я обещала исправно поливать.

Шумно выдохнув, сажусь на пуф в коридоре, сбрасываю с ног балетки и тут же вздрагиваю, от неожиданно громкого смс уведомления.

Рафальский: «Прощайся со своим долговязым, если не хочешь, чтобы он узнал про наши отношения»

Наверное, речь идёт про Шабалина, только почему «со своим»? Ну это ладно, больше всего меня интересует последнее, что значит «наши отношения», так и пишу в своем смс:

«Разве у нас с тобой есть какие-то отношения?»

Отбрасываю телефон в сторону и иду выполнять данное мной обещание, поить обезвоженные растения. Следующую смс читаю спустя какое-то время:

«Исключительно деловые! Через 15 мину жду тебя возле твоего подъезда»

У меня есть ещё пять минут для того, чтобы насладиться приятным тёплом домашнего очага и мне придётся вновь вернуться в чужие, холодные стены. За окном уже, почти, ночь и так хочется провести ее дома.

Я чувствую, что сегодня опасно оставаться с Рафальским наедине, мне нужна передышка, хоть один день, чтобы привести свои мысли в порядок. Я не хочу сближаться с ним, быть больше, чем просто знакомыми, но чувствую, что это происходит вопреки моей воле. Его взгляд, сегодня, возле кафе, впечатался в память так, что стоит мне закрыть глаза и вот он, передо мной, как наяву.

Бабник! Хам! Опасно!

Именно эту заметку из трёх слов я нацарапала себе на подкорке мозга и буду твердить себе каждый раз, когда ситуация будет выходить из под контроля, а я окажусь беззащитной, под властью его обаяния. Мне необходим этот метод, чтобы вовремя вразумить себя и не позволить быть безжалостно растоптанной, как многие, кто хотел попытать своё счастье и заполучить сердце Рафальского.

Когда я спускаюсь на улицу, парень уже стоит возле машины и, увидев меня, делает несколько шагов мне навстречу:

— Скажи, с твоей бабушкой все в порядке? Хорошо перенесла операцию?

Не понимаю, к чему эти вопросы, они кажутся странными и немного пугают.

— Да, — озадаченно киваю

— Значит, я со своей частью договора справился успешно?

Я опять киваю, только уже молча, а Рафальский в это время делает ещё шаг, оказавшись совсем близко, наклоняется и шепчет, касаясь горячим дыханием моей щеки:

— Тогда какого черта ты здесь, а не у меня дома?

— Я не твоя рабыня, имею право на личное время, — стараюсь придать голосу твердости, рискуя нарваться

— Лопушок, лучше не зли меня, я когда злой, сам себя боюсь. Садись в машину! — говорит тихо, с нажимом, а напряженные ноздри жадно выдыхают холодный воздух.

— Нет, — решительно отвечаю, неожиданно для самой себя, — я сегодня останусь дома!

— Ты решила навязать мне свои правила?

— Максим, пожалуйста, мне очень нужен этот день — говорю как можно мягче, пытаясь добиться доверительного контакта. Хочу коснуться рукой его плеча, но словно натыкаюсь на невидимую преграду, не в силах преодолеть ее сжимаю пальцы в кулак и на мгновенье закрываю глаза, — мне необходимо навести порядок у себя в голове.

— Согласен, это давно пора сделать, — шутливо хмыкает, стряхнув с лица напряжение скупой улыбкой

Это была провокация, чтобы вывести меня на эмоции, но я на неё не купилась, мне сейчас нужно толко одно, его положительное решение, поэтому терпеливо жду его ответ.

Он молчит, покусывает нижнюю губу, долго смотрит на меня тягучим взглядом, изучая, и о чем-то раздумывая.

— Говоришь, только один день, — улыбается кривой улыбкой, будто задумал что-то такое, известное лишь ему одному, — хорошо, я согласен. Какой порядок может быть у меня дома, если у тебя беспорядок в голове.

— Правда? — неподдельно удивляюсь, — спасибо!

— «Спасибо» — это слишком много, оно, как известно, даже в бумажник не помещается.

— Не поняла, ты что, хочешь, чтобы я тебе заплатила за свой выходной?

— Нет, — отрицательно мотает головой, — твои деньги мне не нужны. Ты вернешь мне этот день, — улыбается, как дикий зверь, который решил поиграть со свей жертвой, прежде, чем полакомиться ее мясом.

Я не понимаю в чем подвох и почему сверкают победные искры в его глазах, но мне сейчас неважно, что будет после, я подумаю об этом потом, главное, что я смогу провести целые сутки, наслаждаясь одиночеством, а за это я готова быть щедрой.

— Да без проблем, — довольно хмыкаю

— Ты не поняла, — произносит с легкой хрипотцой, — мне не нужен ещё один день твоей работы, мне нужен в этом месяце день, который ты полностью посвятишь мне и будешь делать все, что я тебе скажу

— Тебе это зачем?

— Не твоё дело

— Рафальский, учти, спать я с тобой не буду

Парня явно повеселило мое заявление и он даже не собирается от меня скрывать свой насмешливый взгляд, за которым отчётливо читается моя нелепость.

— Лопушок, я не твой прыщавый одногруппник, которому нужно месяцами окучивать девушку, чтобы она согласилась со мной переспать. Я могу заниматься сексом когда захочу и сколько захочу и ты последняя в очереди, к кому я за этим приду.

От такого откровенного признания у меня тут же заалели щеки, а где-то в груди больно уколол укол обиды, похожей на ревность. Он смотрит на меня. как всегда, хмурым и тяжелым взглядом, под которым я впервые смущаюсь.

«Хам! Бабник! Опасно!» — мысленно вторю себе, снова почувствовав внутри себя странные перемены. Так, все, нужно с эти завязывать и поскорее бежать от него прочь, пусть на один день, мне этого будет достаточно, чтобы вразумить себя.

***

Весь следующий выходной я занимаюсь подготовкой к предстоящему зачету, вечером еду навестить бабушку и почти не думаю о Рафальском.

Только встречи все-равно не избежать и мне придётся вернуться обратно в его квартиру, чтобы отработать деньги, которые ушли на лечение бабушки.

В понедельник, после зачета, мы нашей троицей выходим на крыльцо учебного корпуса, чтобы выдохнуть и порадоваться успешной сдаче.

Машка без умолку рассказывает, как нелегко ей дался билет, но она все-равно дожала и ответила Савиевне на каверзные вопросы.

— Это нужно отметить, как насчёт того, чтобы встретиться вечером в кафе? — предложила Красильникова, довольно потирая ладошки

— Я не против, только я буду с Линой, — ответил Зайцев

— А я, наверное, пас, — выдохнула я

— Почему? — уставилась на меня Машка

— Мне нужно на работу, не знаю, успею ли я освободиться к вечеру

— Ты так и не сказала, где ты работаешь? — поинтересовалась подруга

— Да ничего интересного, помогаю по дому бабушкиному знакомому, а он согласилась взамен оплатить ее операцию, — почти не вру, вот только Рафальского осталось с бабушкой познакомить, чтобы это оказалось правдой

— Ничего себе, хорошо когда есть такие знакомые, — удивился Генка

— Зайцев, — окликнул где-то неподалёку знакомый голос, — отвлекись на пару минут

Мы все повернулись и по моему телу пробежала дрож волнения. Я не видела его сутки, но сейчас, ощутив на себе взгляд Рафальского, сердце пропустило несколько ударов, а потом зачастило, гулкими ударами отдаваясь в ушах.

— Лопушок, я сейчас ослепну, — закатила глаза Света Новожилова, черт знает откуда взявшаяся.

Я спохватываюсь и кидаю на девушку злой взгляд.

— Новожилова, чего тебе надо? — лениво бормочу

— Говорю, глаза у тебя блестят так, что ослепнуть можно, — насмехаясь произносит, — твои надежды так же пусты, как…

— Твоя голова, — перебиваю я брюнетку. — Послушай, любительница хоккея и брошенных шайб, мой тебе совет, займись лучше своей личной жизнью, а то уже гормоны у тебя, видимо, шалят, раз зрение подводит

Машка стоит рядом и все слышит, но не встревает в разговор до тех пор, пока пустоголовая моделька не покидает крыльцо.

— Валь, скажи честно, у тебя с Рафальским что-то было? — обеспокоено спрашивает подруга

— Маш, ты в своём уме? — бросаю на неё изумленный взгляд, — на таких как я он даже не смотрит, я не в его вкусе, так что можешь быть спокойна

— А он?

— Что он? — непонимающе морщусь

— Он, в твоём вкусе? — продолжает расспрос подруга

— Маш, я не поняла, я что дала какой-то повод себя подозревать?

— Ну, если честно, я тоже заметила, что между вами что-то есть. Он в субботу так на Шабалина смотрел, когда тот пошёл тебя провожать, что мне показалось, он его убьёт одним только взглядом

— Маш, тебе показалось, — уже раздражаюсь я от этого разговора, — давай сменим тему.

— Хорошо, — улыбается подруга, а потом с издевкой добавляет, — честно, если бы он подкатил ко мне, я бы тоже не удержалась. Это высший калибр соблазна и искушения.

Я закатываю глаза и пускаю смешок, «Кто бы спорил» — думаю про себя и в очередной раз убеждаю, что с Рафальским мы чужие и ближе никогда не станем, мы растём на разных полях.

— Так, девочки, кафе отменяется, — возвращается к нам довольный, запыхавшийся Генка, — мы сегодня идём на хоккей, — трясёт перед нами билетами

— Куда? — удивляется Машка

— Сегодня наши Львы с Ракетой играют, матч будет что надо, у меня есть четыре билета

— Круто, я никогда не была на хоккее, — радостно хлопает в ладоши подруга

— Извините, но я пропущу

— Валь, ну пожалуйста, пойдём, — умоляет Машка и смотрит на меня, хлопая своими хитрыми глазами

— Хорошо, постараюсь, — сдаюсь я

— Значит, в 18:30 встречаемся возле ледового, быть без опозданий, — предупреждает Генка, — до вечера, а то мне ещё Лину нужно встретить с факультатива

Мы попрощались, Генка убежал поделам, Машка тоже быстро испарилась, а я устало выдохнула, пожала плечами и по привычке пошла в сторону дома, но не успела я свернуть за угол, как передо мной резко затормозила чёрная иномарка, чуть не повалив меня с ног.

Открывается водительская дверь и оттуда выходит Рафальский, обходит машину со стороны капота и открывает передо мной пассажирскую дверь:

— Выходные закончились, Дюймовочка, пора возвращаться.

Глава 13

Рафальский.

Когда увидел Лопушок со своим одногруппником, который прыгал возле неё тушканчиком, так хотелось засунуть ее в машину и вернуть обратно домой. К себе домой. Там она должна сейчас быть, а не здесь.

Девчонка расплывалась перед парнем в кокетливой улыбке, трясла шелковыми, мягкими волосами, а главное, ушла вместе с ним, позволив ему находиться рядом. Он смотрел на нее так, будто урвал добычу, возможно, что она сама этого не видит, но от меня он не скроет свои планы. Я заметил это ещё в столовой, а сейчас только крепче убедился.

«Утри слюни, парень, иначе они приобретут красный оттенок» — скрипя зубами думаю и пытаюсь заглушить ту неожиданную боль, которой вдруг стало внутри меня тесно.

От накатившего гнева, в жилах закипела кровь, накаляя до предела камень в моей груди, который все-таки дрогнул и дал трещину. Щель за секунды расширилась и наружу тонкой струйкой хлынули непрошеные чувства, близко напоминающие ревность. Не думаю, что я ещё способен на что-то похожее, скорее всего во мне взыграло обычное чувство собственника. У меня есть на эту девушку свои планы и я никому не позволю влезть в мою игру и изменить в ней правила.

Эта девчонка не со мной, но она моя, и каждому, кто имеет на неё виды, придётся считаться. Играть становится все опаснее и, балансируя на грани между послать все к черту или же продолжить борьбу, рискнув остаться поражённым, я выбираю второе. Ведь всем известно, что трус не играет в хоккей, а для меня, чем опасней, тем интересней. Пусть она меня утопит, но тонуть в ней будет гораздо приятней, чем отпустить и уступить место какому-то сутулому Сурикату. Так я назвал ее дружка, потому что увидев его, сразу вспомнил именно это животное.

Когда отвез сестру домой, почувствовал острую необходимость убедиться в том, что сейчас Лопушок одна.

А вдруг нет? Вдруг она до сих пор с ним?

Только представил, как чужие руки касаются светлой кожи, надавил сильнее на газ, утопив педаль в пол. Я чертовски раздражён и если сейчас увижу их вместе, то не смогу сдержать в себе распирающий тело гнев, поэтому по пути решил предупредить о своем скором визите.

Она отказалась сегодня ехать ко мне, но, наверное, это даже лучше. Сегодня я рискую сорваться и спугнуть своим напором Дюймовочку. С этой смелой девчонкой нужно быть осторожным, хоть мне и показалось, что в голубых глазах сверкнул интерес, эта уверенность хрупка, как стекло. Я найду в этом свою выгоду, но позже, она вернёт мне этот день сполна и проведёт его так, как я захочу.

Мне и самому нужно немного развеяться и переключить внимание, а то эта девчонка поселилась не только в моем доме, но и в моей голове. Лопушок не выделяется красотой среди других, а значит, вытеснить ее из своих мыслей не составит труда.

Воскресный вечер столкнул меня с мыслями один на один. Прошёл всего день, точнее нет, целый, черт возьми, день, а настроение по-прежнему паршивое. Чувствую себя так, будто до сих пор стою на этой парковке, возле кафе, и смотрю, как Лопушок уходит с другим. Кто же знал, что эта девчонка способна так вывести меня из себя.

Покрутив в руках телефон, я набрал номер давней знакомой — мисс университет и уже через пол часа я сидел на кухне в ее квартире.

Девушку зовут Вика, внешне очень привлекательная и миловидная. Длинные ноги, тонкая талия, пышная грудь, размер четвёртый, не меньше, но глупая, как пробка. По моему опыту, именно такие дико хороши в постели, а сейчас мне большего и не требуется, все, что мне необходимо — это разрядка.

Вика, для приличия, предложила выпить чай, но мы-то оба знаем зачем я здесь и все эти жесты вежливости ни к чему.

Передо мной сидит сексуальная брюнетка в коротком шёлковом халате, а в мою голову, словно ядовитая змея, заползает очередная мысль: «Интересно, чем сейчас занимается Лопушок?»

— Максим, что с лицом? — с наигранным интересом спрашивает Вика, — убил кого?

— Шестерых, — устало выдыхаю и лениво добавляю, — и всех одной клюшкой.

Девушка онемела от моего признания и выпучила и без того большие глаза. Кажется, я переборщил, она действительно не понимает шуток.

— Расслабься, я пошутил, — говорю на всякий случай, пока ту не хватила кондрашка.

Девушка улыбается, встает со стула, распахивает пошире халат, ещё больше оголяя грудь, и садится ко мне на колени.

— Ты так напряжен, что-то случилось? — говорит с придыханием, играя длинным ноготком на моей шее.

«А что, если с ней сейчас опять этот Сурикат?» — пропускаю ещё одну мысль в свое сознание и тут же громко хлопаю по столу ладонью, выбросив девчонку из головы.

— Да пошло оно все…

— Кто? — застывает в изумлении брюнетка от моего резкого жеста

— Сурикаты, — шутливо хмыкаю и впиваюсь пальцами в упругие бёдра девушки.

Спасибо Вике, что она оказалась достаточно сообразительной, чтобы взять инициативу в свои нежные руки и довести начатое до конца. Я отпустил свои мысли и все это время слушал шум ветра, гуляющего в моей голове. Только перед тем, как словить волну экстаза, я увидел перед собой голубые глаза смелой девчонки.

Твою же мать! Теперь она и в кровать ко мне залезла, чтобы ускорить процесс.

Лопушок обычная девушка, до одури простая, худая и маленькая, как Дюймовочка, совсем не в моем вкусе, но почему же тогда она так запала ко мне в душу, что не выгонишь. Я готов был простить ей то, что она пробралась в мою голову, но, что я почувствовал сейчас, это уже слишком. Она появилась в тот момент, когда я принадлежал другой, заставив меня быстрее добраться до конечной точки.

Меня накрыло так, что до сих пор дико колотит, а что бы было, окажись на месте Вика она. Нет, я должен дожать ее первым, прежде, чем она сломает меня.

В понедельник я перехватил Лопушок возле университета, хотелось забрать ее ещё с крыльца, когда она оживлённо беседовала со своими друзьями, но когда-то пообещал, что никто в университете не узнаёт про наши деловые отношения.

В машине девчонка молчала и всю дорогу смотрела в окно, я тоже не сразу нашёл о чем поговорить, но потом, увидел в ее руках билет, который я дал Рыжему. Зайцев не подвёл, я не был уверен на все сто, что один из билетов достанется ей, но план сработал.

— Настолько не любишь хоккей? — Глазами указываю на билет, который девчонка теребит в руках и медленно превращает его в смятый кусок бумаги

— Эмм… Нет, — отрывается от окна и тут же принимается разглаживать смятую глянцевую бумагу, — просто задумалась

— О чем? — сдержанно интересуюсь

— Смогу ли я пойти на игру

— А что мешает?

— Ты, — не раздумывая отвечает девчонка

— Я? — бросаю на нее ошарашенный взгляд, — можно узнать, чем?

— За выходной берёшь дорого, а я ещё за прошлый не рассчиталась, — голос Дюймовочки звучит как упрёк, но заставляет меня улыбнуться

— Если дело только в этом, то считай, что это твоё основное задание на сегодня, потому что уборка сегодня не планируется, да и ужин готовить не нужно, победу я привык отмечать в ресторане, — говорю более чем уверенно

— А если проиграете?

— Это вряд ли, — и заметив удивлённо вскинутую бровь девушки, продолжаю, — очень давно в ресторане не был, не могу лишить себя этой маленькой радости.

Глава 14

Валя.

К ледовому дворцу я приехала раньше, чем мы договаривались с ребятами. Максим предлагал поехать вместе с ним, но я отказалась, сославшись на то что хочу пройти пару остановок пешком. Мне правда хотелось прогуляться, но дело было не только в этом. Все эти совместные поездки казались мне неправильными. На учебу, с учебы, теперь ещё и на встречу с друзьями. К хорошему быстро привыкаешь, но, не стоит забывать что это Рафальский и все эти удобства скоро исчезнут из моей жизни вместе с ним.

На площади, возле арены, сегодня царила какая-то необыкновенная атмосфера и я с любопытством рассматривала проходящих мимо болельщиков с разной атрибутикой в руках. Время уже перешагнуло за половину, но никто из наших так и не появился. Я достала телефон, чтобы позвонить Машке и увидела от неё входящее сообщение:

«Валь, прости, но я не смогу сегодня быть на игре. Свой билет отдала Шабалину, чтобы не пропал»

До матча осталось пятнадцать минут, но ни Шабалина, ни Зайцева по-прежнему не было. Я уже нервно переминалась с ноги на ногу, когда позади себя услышала знакомый звонкий голос:

— Валя, — ко мне на встречу, улыбаясь, шла Лина. Ее густые, кудрявые локоны весело подпрыгивали, словно пружинки, в такт шагам и вызывали улыбку на моем лице

— Привет, — поприветствовала я

— Привет, — весело кивнула головой девушка, — Гена просил передать, что они с Ваней опоздают и велел нам с тобой идти без них, они подойдут позже

— Тогда пойдём, — улыбнулась я в ответ

Когда мы вошли в ледовый дворец я тут же заметила Рафальского. Он ещё не переоделся и стоял разговаривал с незнакомым парнем возле аппаратов с кофе, в другом конце холла. Увидела его и тут же запретила себе смотреть в ту сторону, чтобы не вызвать подозрение у его сестры.

Мы не успели пройти через турникеты, как к нам подскочила красивая блондинка, с помпонами в руках и в бело-синем костюме для занятий чирлидингом. Мне было несложно догадаться, что девушка выступает в группе поддержки и даже мне хочется рассмотреть ее стройную фигуру и длинные ноги, которые только подчёркивает пышная мини-юбка.

— Геля, привет, — с широкой улыбкой обращается она к сестре Рафальского, — за брата пришла поболеть?

— Привет, Юль, как видишь, — нехотя отвечает Лина

Блондинка бросает на меня короткий взгляд и, по всей видимости, не найдя во мне ничего интересного, отворачивается.

— Тогда, приятного просмотра, — произносит с притворной улыбкой и, обнаружив позади нас кого-то знакомого, машет рукой и убегает.

— Почему Геля? — спрашиваю с интересом у подруги Зайцева

— Потому что мое полное имя Ангелина, — девушка меняется в лице и зло шипит сквозь зубы, — ненавижу, когда меня так называют и эта белобрысая курица об этом прекрасно знает.

— У вас с ней какой-то конфликт?

— Да никакого конфликта, просто она встречалась с моим братом, а я всегда ее недолюбливала, и ее это страшно бесило.

Хорошо, что Лина продолжает смотреть на блондинку и не замечает того, как я сейчас напряглась.

«Дак вот значит какие девушки в его вкусе.» — Думаю про себя и только больше убеждаюсь в том, что у меня нет никаких шансов. Нужно выкинуть Рафальского из головы, но сделать эта невозможно до тех пор, пока я живу в его квартире.

Я поворачиваю голову в сторону, куда только что ушла девушка из группы поддержки и пазл сам собой складывается у меня в голове.

Она стоит рядом со Светой и обе они сейчас оценивающим взглядом рассматривают меня, противно хихикая между собой. Теперь блондинка задерживает на мне свой взгляд дольше и внимательно изучает, сузив глаза в хищном прищуре.

Значит, это и есть та самая сестра, которую всегда будет любить Рафальский. Я даже поморщилась, когда об этом подумала, ну, не виновата же я, что кому-то повезло чуть больше.

— Давно они расстались? — вопрос сам слетает с губ, прежде, чем я успеваю его обдумать.

Лина занята своими мыслями и не замечает моего излишнего любопытства, поэтому спокойно отвечает:

— В том году. С тех пор он очень изменился, никого к себе близко не подпускает и за это я ненавижу ее еще больше.

Ещё один вопрос может вызвать у девушки подозрение, осознавая это, я замолкаю и как вовремя. Возле нас неожиданно появляется Рафальский и с тёплой улыбкой здоровается с сестрой, коснувшись твердыми губами румяной щеки.

— Я пойду себе кофе возьму, — поспешно сообщаю, отведя взгляд в строну, чтобы не встретиться с черными глазами и, не дожидаясь ответа, стремительно двигаюсь к аппаратам.

Две пары глаз по-прежнему пожирают меня, а когда я отделяюсь от Рафальских, Света вместе с сестрой подходят ко мне ближе.

Не обратив на девушек никакого внимания, я вставляю в аппарат купюру, выбираю напиток «Капучино» и стою жду, когда сварится кофе, но блондинка сама начинает диалог:

— Значит, это ты, то самое недоразумение с идиотской фамилией Лопушок?

Ее вопрос выбивает меня из стадии спокойствия и я не сразу нахожусь с ответом. Раз уж она начала этот раунд, я должна ответить ударом на удар и постоять за себя. Вопросов к ее внешности нет, и тут ничего не скажешь, но зато теперь я точно знаю ее слабое место.

— Ну, вообще-то меня зовут Валя, а ты, я так понимаю, та самая бывшая девушка Максима? — раз уж Света думает, что я имею виды на Рафальского, то пусть и продолжают так думать вместе со своей сестрой, только в этом случае я найду чем их подразнить.

— Ты не Валя, ты — Валенок, — проводит по мне брезгливым взглядом та самая Юля, — не знаю каким образом ты вообще с ним познакомилась, но ты мне не соперница, поэтому можешь пока смотреть и завидовать, вытирая рукавом слюни, но только до тех пор, пока я тебе разрешаю

— Вот спасибо, — притворно хлопаю я в ладоши, — ты подошла ко мне, чтобы дать разрешение? Тогда тебе придётся оформить мне ещё и пропуск в его квартиру, потому что до этого момента вход туда для меня был свободный.

Вижу как потемнели от злости серые глаза и во мне заликовали тысячи маленьких чертиков. Попала в цель.

Господи, чем я хвастаюсь? Тем, что работаю у Рафальского домработницей? Ну она-то этого не знает, поэтому мне удается подтолкнуть блондинку на интересные мысли и пошатнуть ее уверенность.

— Рафальский переборщил с экспериментами, — нервно хмыкает блондинка, указывая на меня своей сестре. — Ты откуда вообще такая наивная взялась?

— Не поверишь, — натянуто улыбаюсь и достаю из аппарата свой горячий кофе, — мать девятнадцать лет назад родила.

Я не желаю больше вести этот разговор, замечаю в серых глазах девушки искры гнева и понимаю, что раунд за мной. Возможно она когда-нибудь узнает что именно связывает меня с Максимом, но пока, я пользуюсь случаем и довольна тем, что могу поиграть на ее нервах, об которые сейчас пораниться можно, так они натянуты.

Я разворачиваюсь и собираюсь уйти, но тут мою руку, в которой я держу стакан с кофе, задевает острое плечо блондинки и все его содержимое попадает на мой светлый кардиган.

Набираю полную грудь воздуха, надуваясь как парусник, и хочу крикнуть, что есть силы, но слышу за собой притворное сожаление:

— Ой, извини, случайно получилось

Не спешу выпускать воздух из легких, закусываю нижнюю губу, закрываю глаза и, сжав кулаки, пытаюсь справиться с нахлынувшим раздражением.

Медленно выдыхаю, поворачиваюсь к девушке и улыбаюсь своей новой мысли.

— Ничего страшного, — произношу как можно спокойнее и, собрав всю свою волю в кулак, отправляюсь выполнять задуманное.

Рафальский по-прежнему стоит рядом со своей сестрой, я отодвигаю на задний план свою нерешительность, включаю в себе актрису и, подойдя ближе, с сожалением сообщаю.

— Лин, прости, но я не пойду на матч

Кудрявая девчонка с ужасом смотрит на мою грудь, где красуется огромный коричневый след от кофе и растеряно произносит:

— Может попробуем застирать, у тебя есть что-нибудь под кофтой?

— Футболка, если только идти в ней, — пожимаю плечами и невинно перевожу взгляд на черноглазого парня

— Лопушок, ты хоть раз ходила на хоккей? — спрашивает Рафальский и, в отличие от сестры, в его глазах вместо ужаса мелькает насмешка, — на трибунах не Майами, а холод дикий, — снимает с себя свою толстовку и даёт мне в руки, — на, надень и не заставляй мою сестру смотреть хоккей в одиночестве.

— Спасибо, — благодарю его, а сама бросаю взгляд на двух моделек, с удовольствием отмечая их кислые лица.

Получилось!

— Максим, а ты на раскатку не опоздаешь, игра же уже должна начаться? — встревожено спрашивает Лина

— Команда соперников опоздала, поэтому раскатка начнется только через пять минут, но ты права, мне ещё нужно переодеться, — улыбается сестре и добавляет, — поболейте за нас как следует, я побежал.

Он уходит, а я снимаю свою грязную кофту, напяливаю чёрную толстовку, которая конечно же велика и болтается на мне как балахон, но зато до сих пор хранит тепло мужского тела и запах головокружительного парфюма. Я вдыхаю его, на мгновение прикрываю веки и плыву, пока Лина не заставляет меня вернуться на сушу и почувствовать под ногами почву.

— Ну что, пойдём кофту застирывать?

— Да, пошли, — устало выдыхаю и охотно улыбаюсь девушке, в ответ на ее заботу.

Глава 15

Мне никогда не приходилось бывать на хоккейных матчах и сейчас, спустившись на трибуны, меня с головой захватывает эта праздничная атмосфера. У всех отличное настроение и общий интерес, несмотря на то, что в одной арене смешались фанаты разных команд.

Мы с Линой занимаем свои места и растворяемся в общем шуме под крики болельщиков. Трибуны заполнены не полностью, но свободных мест гораздо меньше, и все присутствующие с нетерпением ждут выхода на лёд игроков.

Звучит громкая музыка и вместе с ней появляются девушки-чирлидерши, в одинаковых костюмах и с яркими помпонами в руках. Группа поддержки, во главе которой стоит Юля, выполняют танцевальные движения, после чего все дружно трясут помпонами и по трибунам расползается всеобщий азарт. Под радостное ликование толпы на лёд выезжают обе команды, выстраиваются в две линии друг напротив друга и уверенно глядят в упор на соперника

— Смотри, наши выехали, — тихо, но с восторгом произносит Лина, а я молча киваю ей в ответ.

Среди одинаковых парней в бело-синей форме и со шлемами на голове, я бессознательно, на уровне какого-то инстинкта, начинаю искать глазами Рафальского, не обращая внимания на голос из громкоговорителя, который сообщает о начале матча.

Внезапно один из хоккеистов поднимает голову на трибуны, безошибочно находит нас взглядом и я замираю, наткнувшись на знакомые чёрные глаза. Какая-то жалкая секунда встречи наших взглядов и парень отворачивается обратно, а я продолжаю на него смотреть. Мое внимание словно прикипает к сосредоточенному лицу и я замечаю как напряжены его скулы, как сдвинуты густые брови, а губы сжаты в тугую линию.

Нельзя так на него смотреть! Нельзя! Да я и не хочу, только это как-то само собой получается.

Хам! Бабник! Опасно!

Пытаюсь себе надавать мысленных оплеух, чтобы, наконец, вразумить и тут же увожу глаза в сторону, как раз туда, где танцует блондинка. Юля замечает наши переглядки и на короткое мгновение перестаёт размахивать руками, как это делают остальные. Искоса смотрит на меня, сузив серые глаза и прогнав с лица улыбку, как бы предупреждая, а я не собираюсь задерживать на ней своё внимание и отворачиваюсь.

Матч начался и игра с первых минут впечатляет своей бешеной скоростью. Я даже тихонько охаю, когда в бортики на всех парах впечатываются хоккеисты.

На трибунах нависает напряжение и кто-то даже вскакивает со своих мест, чтобы лучше видеть шайбу, когда у ворот соперников начинают суетиться обе команды.

— Шайбу забросил Андрей Горохов, номер тридцать второй, счёт становится 1:0, в пользу команды «Ледяные львы», — сообщает громкоговоритель под громкое ликования большинства и мы с Линой не исключение.

Подпрыгиваем со своих мест и отбиваем друг другу пять, радуясь первой заброшенной шайбе. Было странно мы знакомы всего ничего, а общаемся сегодня как будто бы знаем друг друга давно. Возможно нас так сблизили обстоятельства и общая радость, но даже за это короткое время я успела разглядеть в девушке ряд положительных качеств, которые свойственны не каждому, именно они придают легкость в наше общение.

Увлечённые игрой, мы не сразу замечаем, как к нам подсаживаются опоздавшие Гена и Ваня.

— Какой счёт? — первым делом спрашивает Зайцев, поцеловав Лину в щеку

— 1:0 в нашу пользу

— Кто забросил? — интересуется Шабалин, опускаясь на пустое место рядом со мной, и вливается в общую атмосферу на трибунах.

— Горохов, — спокойно отвечает девушка, не отрывая свой взгляд от катка, где сейчас идёт борьба у наших ворот.

— Красавец, — одобрительно качает головой Ваня

В начале второго периода наша команда забрасывает ещё одну шайбу и мы уже всем квартетом подпрыгиваем со своих мест, разделяя всеобщую радость.

— Шайбу забросил Максим Рафальский, номер пятнадцатый, — сообщает голос из громкоговорителя, в то время, когда Шабалин на радостях треплет меня за плечи, а потом, не сдерживая эмоций, крепко сжимает в своих объятиях так, что косточки трещат.

— Прости, Лопушок, это я от радости, — оправдывается, заметив мой растерянный взгляд

Все уже уверены в победе Ледяных Львов, но я замечаю как меняется характер игры, а точнее, одного хоккеиста. Эта скорость уже не впечатляет, а пугает.

Рафальский с каким-то остервенением летает по площадке и вскоре на всех парусах набрасывается на соперника и вгоняет его в борт. Звучит свисток судьи, Максима наказывают малым штрафом и удаляют с игрового поля на две минуты. Нашей команде приходится держать оборону в меньшинстве и по реакции болельщиков я понимаю, что шайба все-таки залетает в сетку.

Рафальский.

Второй период заканчивается со счётом 2:1. По моей вине в наших воротах оказалась шайба и я ругаю себя за то, что допустил эмоциям победить меня. Смелая девчонка снова рядом со своим Сурикатом и моя шайба подарила ему повод облапать своими жадными лапами ее тело.

Тыльной стороной кисти вытираю с лица пот, пытаюсь охладить горячее лицо водой из бутылки, но не выходит.

— Ребята, соберитесь, — в раздевалке появляется Александр Михайлович и настраивает команду на третий период, — мы ведём, осталось немного дожать, вы можете, силы ещё есть, не сдавайтесь. Из зоны выходим максимум в две передаче и не давайте им бросать. Рафальский, — мою фамилию произносит строже и ищет меня глазами среди команды

— Здесь, — громко отвечаю и поднимаю вверх руку

— Что с тобой происходит? Чего ты там увидел на трибунах, пялишься туда постоянно? Сколько можно говорить, все эмоции оставляйте за пределами ледового дворца, здесь должны работать логика и здравый рассудок, твоя ошибка принесла шайбу в наши ворота.

— Понял, больше не повторится

— Конечно не повторится, в третьем периоде играешь в третьем звене. Соловьев, выходишь в первое.

Твою мать!

Не вовремя я принял решение бросать курить, третий день без сигареты, а нервы уже ни к черту, нужно научиться гасить свой гнев без помощи этой дерьмовой привычки. Раньше всегда удавалось подавлять в себе импульсивность, потому что знаю, чаще всего она оборачивается против меня самого.

Выхожу из раздевалки последним и встречаюсь в пролёте с Архипом.

Что этот нарик здесь забыл?

— Что, Раф, бортанула тебя твоя куколка? Видел, как она с другим на трибунах обнимается. Получается, что зря бабки вывалил на лечение ее старухи?

Даже не хочу вникать откуда он столько знает обо мне и этой смелой девчонке. Смотрю на врага немигающим взглядом, крепко сжимаю пальцы в кулаки и пытаюсь избавиться от давящего в груди ощущения.

— Рот закрой, — бросаю и порываюсь уйти

Хватит, сорвался уже раз. Ему это только на руку, специально провоцирует, чтобы из команды меня выперли.

— Это ты скоро будешь открывать свой рот только тогда, когда я разрешу. Ещё чуть-чуть и этот клуб, вместе с тобой, станет моей собственностью.

— Ты опять обдолбался? Этого не произойдёт, я не позволю чтобы клубом владел законченный торчок. Передай отцу, чтобы не тратил деньги зря, лучше купи себе побольше дерьма и вгони в вену лошадиную дозу.

— Мечтаешь чтобы я поскорее сдохнул? — нагло кривит зубы в мерзком оскале

— Да ты и так уже сгнил внутри, кому нужна твоя жалкая душонка? Пытаешься барахтаться на поверхности в этой жизни, но не выходит, только зря воду мутишь, с твоей зависимостью тебя даже топить не придётся, ты сам скоро утонешь.

— Это мы ещё посмотрим, — бросает мне в спину бывший друг, когда я ухожу на площадку.

В третьем периоде «Ракета» сравняла счёт и теперь все будут решать буллиты.

— Парни, не сдаёмся, ещё есть шанс побороться, — заряжает нас тренер, — буллиты — это лотерея и мы должны сделать все возможное, чтобы это очко досталось нам. Давайте, мужики. Бить будут: Быстров, Горохов и…, — Михалыч помолчал, серьезно посмотрел на меня и уверенно добавил, — Рафальский.

Соперники забросили все три возможные шайбы в наши ворота, Горохов с Быстровым тоже попали в сетку. Я бью последний и мой удар может стать решающим.

Трибуны замерли в ожидании и на арене воцарилась тишина, мы выходим с вратарём один на один. Злость ещё не остыла и выбивает меня из колеи равновесия, я мчусь к воротам соперника под бешенный стук своего сердца, пытаюсь просчитать удар, беру размах и бью по шайбе, отправляя ее в калитку…

Но она оказывается в ловушке голкипера.

***

Я долго сижу в раздевалке и сражаюсь с желанием разнести здесь все к чертовой матери. Никто из парней не винит меня в случившемся, все знают, что это дело случая и на моем месте мог оказаться каждый, но сам я не могу просить себе этот промах.

Когда все уходят, я снимаю с себя тяжелую форму, беру полотенце и иду в душ. Поток холодной воды делает своё дело и приводит в чувства. Меня немного отпускает, но это уже просто сказывается усталость. Выключаю воду, оборачиваю полотенце вокруг бёдер и выхожу из душевой, чтобы в следующую секунду застыть на месте.

Что она тут делает?

На лавке сидит Юля завернутая в белое махровое полотенце. Светлые растрёпанный волосы разбросаны по голым плечам, которые ещё мокрые от воды, руки уперлись на лавку, одна нога закинута на другую и девушка улыбается, презентуя мне своё загорелое тело.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю сухо и иду мимо к своим вещам

— Пришла тебя поддержать, ты наверное расстроился? — произносит глубоким, многообещающим голосом

— Не стоит, — говорю равнодушно, а потом серьезней, — уйди, мне нужно переодеться

— Макс, — девушка вскакивает с лавки, подходит ближе и начинает водить пальцем по моим плечам, стирая с них мокрые капли, — мне плохо без тебя.

— Обратись к врачу, я не смогу тебе помочь

— Рафальский, неужели ты правда запал на эту убогую? — произносит с пренебрежением

Медленно, тягуче обвожу блондинку взглядом, пытаясь за что-нибудь зацепиться, но не получается. Когда-то она была самой желанной, а сейчас тело девушки кажется мне слишком приторным, даже отталкивающим.

Я не хочу ее. Совсем не хочу.

Она вырвала мои чувства к ней с корнем, и у них нет больше шанса вновь зазеленеть. Злость на неё меня отпустила, а на смену ей пришла пустота. Остались только копать да сажа в том месте, где когда-то трепетало красное пламя.

— Юль, сделай доброе дело, — смотрю на девушку уставшим взглядом, пока она с надеждой ждёт продолжения, — закрой дверь с той стороны, я устал.

— Ты хочешь чтобы я по коридору прямо так шла? — зло шипит и глазами указывает на свое тело, которое прикрыто только одним полотенцем

— Сюда же ты как-то пришла, — бросаю безразлично, отворачиваюсь и начинаю доставать из сумки чистые вещи, давая понять, что разговор окончен

— Эта невинная уродина все-равно не поможет тебе меня забыть, — капризно хмыкает и почти бегом покидает раздевалку.

Дверь от резкого удара девушки распахивается и я замечаю там растерянную Лопушок, которая топчется на одном месте и не сразу решается зайти.

Вот только ее здесь не хватало.

Кто ее сюда пустил? Не раздевалка, а проходной двор какой-то.

Глава 16

Валя.

Просторный холл ледового дворца уже почти опустел, последние болельщики тянутся к выходу и только наша небольшая компания не собирается уходить. Мне нужно было вернуть Максиму толстовку и ключи от машины, которые он случайно забыл в кармане.

Я чувствую неловкость за то, что по моей вине ребятам приходиться торчать здесь, хоть и не просила их оставаться, даже настаивала на том, чтобы они шли домой, ведь мне все равно придётся возвращаться в квартиру Рафальского, только им я этого сказать не могу.

Пока мы с Линой молча наблюдаем как за окном идёт дождь, мальчишки бурно обсуждают хоккейный матч и то, что было бы, если вместо Рафальского буллит пробивал кто-то другой. Я вижу. как Лине неприятно это слушать, хотя она старательно делать вид, что увлечена серым пейзажем и не обращает внимания на то, что говорят парни. Генка пытается как-то оправдать бросок Макса, но Шабалин крепко стоит на своём и считает, что Львы проиграли только по вине Рафальского.

Интересно, смог бы он сказать ему это в лицо? Сомневаюсь!

Спор парней прекращает незнакомец, появившийся неожиданно и так кстати, потому что слушать это уже невыносимо.

— Какие люди, давно не виделись! — радостно обращается к Шабалину незнакомец и крепко жмет ему руку.

Ваня отвечает тем же и стукает неизвестного по плечу.

Я не задерживаю своё внимание на знакомом Вани и отворачиваюсь обратно, а вот настроение сестры Рафальского меняется, и кажется, что напрягается каждая мышца на ее лице. Хмурится, бросает на него гневный взгляд, пока тот перекидывается дежурными фразами с моими одногруппниками и Лина резко порывается к Зайцеву:.

— Ген, нам пора. Если опоздаю домой, папа будет переживать, — торопливо говорит девушка, а потом спрашивает у меня, — Валь, ты с нами?

— Нет, мне нужно дождаться Максима

— Извини, что бросаем тебя, но мне правда пора, — пытается улыбнуться, а Генка пожмает плечами, бросая на меня виноватый взгляд.

Я киваю им и приязненно улыбаюсь, чтобы не подумали, что я обижаюсь. Они уходят, а незнакомец переводит своё внимание на меня:

— Если ты про Рафа, то ждать придётся долго

— Архип, может ты передашь ему вещи, а мы пойдём? — вставляет свои пять копеек Ваня, но я отвечаю прежде, чем тот успевает согласиться

— Нет! Я должна сама, — твёрдо произношу и отрицательно мотаю головой

Только сейчас внимательней смотрю на незнакомца и улавливаю в нем какие-то знакомые черты, даже щурюсь слегка, напрягая извилины.

Где же я тебя видела?

— Хочешь, могу проводить до раздевалки? — улыбается светловолосый парень и, вскинув брови, ждёт моего ответа

— Не стоит

— Валь, ну серьезно, иди отдай, да пойдём, сколько можно ждать? — настаивает Шабалин

— Вань, я не заставляю тебя со мной торчать, можешь идти домой, тем более мне сегодня в другую сторону, нужно съездить по делам, — спокойно сообщаю

— Лопушок, ты от меня так просто не избавишься, до остановки я тебя точно провожу, поэтому буду торчать здесь до победного

— Упёртый, — весело хмыкаю, а потом обращаюсь к незнакомцу, — ну хорошо, веди, — произношу на выдохе и светловолосый уводит меня в узкий коридор.

Пока мы идём смотрит на меня с какой-то подозрительной улыбкой и я ещё усердней пытаюсь вспомнить, где я могла его видеть.

— Я — Кирилл, — произносит невзначай и протягивает мне руку, когда мы сворачиваем за угол и исчезаем с поля зрения Вани

— Валя, — произношу быстрее, чем успеваю ответить взаимным рукопожатием, но когда касаюсь, вздрагиваю, потому в закоулках памяти, наконец, нашлась нужная полка с нашей первой встречей.

Наглый блондин из клуба «Бродвей», который считает официанток своей собственностью.

Резко выдергиваю свою ладонь из его руки и отворачиваюсь, прибавляя шаг, потому что даже улыбка его теперь кажется противной. Он не замечает перемены в моем настроении и продолжает миролюбиво беседовать:

— Жаль, что в прошлый раз нам так и не удалось познакомиться поближе

— Кому как, — небрежно бросаю, вкладывая в свою интонацию все нежелание продолжать диалог

Парень ухмыляется, а потом указывает на дверь:

— Раздевалка здесь, — нагло проводит по мне взглядом, потом добавляет с кривой ухмылкой, — ты лучше не связывайся с этим психом, он неуравновешенный, по нему дурка плачет.

Будто мне нужны его советы, у самого рожа кривая.

Игнорирую его совет, скупо благодарю блондина и быстрыми шагами двигаюсь к указанной двери, только перед тем как войти останавливаюсь, чтобы выровнять дыхание и собраться с мыслями, но сделать это не успеваю.

Дверь распахивается и оттуда вылетает Юля Новожилова, прикрывая голое тело одним лишь полотенцем. Рафальский стоит возле скамейки в том же прикиде и мне не составляет особого труда догадаться, чем эти двое тут занимались. Боюсь представить, что было бы, окажись я здесь несколькими минутами ранее, даже щеки загорелись от одного воображения.

Блондинка на миг останавливается, сначала оторопело на меня смотрит, а потом рисует на лице победную улыбку и исчезает за соседней дверью.

Вот тебе, Валя, ответный удар.

Меня не должна волновать личная жизнь Рафальского, но неугомонная фантазия рисует в голове разные картинки, от которых пальцы крепче сжимают вещи в мои руках, а к горлу подступает горький ком, который мешает произнести что либо.

В голове уже гулко орет сирена и выдаёт ярко-красное — «Опасно! Опасно! Опасно!» Я и сама удивляюсь своей реакции, знаю же, что Рафальский отпетый бабник, а меня прямо так и тянет обжечься этим пламенем.

Стараюсь натянуть маску безразличия и делаю уверенный шаг, переступая порог мужской раздевалки. Рафальский даже не смотрит в мою сторону, копошится в своей сумке, чем ещё больше меня злит.

Подхожу ближе и протягиваю ему кофту с ключами:

— Вот, возьми, ты забыл в кармане ключи, — стараюсь придать голосу твердости, чтобы он не дрожал и вроде выходит неплохо.

Черноглазый молчит и продолжает что-то усердно искать в сумке, делая вид, что меня тут нет.

— Максим, возьми вещи и я пойду, — делаю ещё маленький шаг ближе к Рафальскому и он поворачивается.

В один миг перехватывает запястье и отводит его в сторону. Сильные пальцы до боли сжимают мою руку, в черных глазах плещется ярость, а на скулах играют тугие желваки. Кофта и ключи падают на пол, но Рафальский не обращает на это внимания, припирает меня грудью к стене, отчего тело пробивает мелкая дрожь, и нависает надо мной как хищник над добычей.

— Кто он тебе? — произносит надтреснутым голосом и даже губы его становятся тверже

— Кто? — напряжённо сглатываю и почти не дышу, потому что не могу, когда он так близко

— Тот, с которым ты обнималась на трибунах, — в словах появляется злость и я оправдываю ее тем, что появилась здесь не в тот момент.

Это Юля должна быть сейчас здесь, это на неё он так злится, не на меня и это придает уверенность моему голосу:

— Тебя это не волнует!

— Я спрашиваю, что у тебя с ним? — требует он ещё более жёстким голосом и склоняет лицо ближе к моему.

Я чувствую жар его тела, вижу как напряжены мышцы на голом торсе и с каждым тяжелым вздохом в меня проникают невидимые злые импульсы, которые он мне отправляет.

— Не твоё дело, — горло перехватывает и получается произнести тихо, — я не собираюсь перед тобой отчитываться. Это только мое дел, с кем я гуляю, с кем общаюсь и с кем сплю.

— Ты спала с ним? — сочти сквозь зубы и припирает меня своей грудью к стене.

Я молчу, потому что не в силах что-то произнести. Конечно Шабалин всего лишь мой одногруппник и меня ничего с ним не связывает, но язык будто онемел и не хочет это произносить.

Вокруг нас напряжённая тишина, которая сводит с ума и звенит в ушах громче безумного крика, только в одно мгновение парень нарушает ее, громко хлопнув по стене ладонью над моей головой.

От неожиданности я крепко жмурюсь, вжимаю голову в плечи и больно прикусываю нижнюю губу. Судорожно провожу по ней языком и чувствую металический вкус крови.

Рафальский замечает мое действие, опускает свой взгляд с глаз на губы и осторожно проводит по ним большим пальцем, а потом вдруг яростно прижимается к ним ртом.

Мне кажется в этот момент я впадаю в оцепенение, в голове резко помутилось и складывается ощущение, что меня погружают под воду.

Этот поцелуй не был похож на страстный или нежный, нет, он был грубым, жёстким, настойчивым. Мои губы не поддаются требовательным губам Рафальского, но от этого он только сильнее давит на них.

Я знаю, что на моем месте сейчас должна быть другая, это не мой поцелуй, а той блондинки из группы поддержки, это ее он наказывает за свои муки, не меня.

Оглушительный, немой крик врывается в мое сознание и я отмираю. Упираюсь ладонями в сильные плечи и пытаюсь оттолкнуть от себя парня, только не могу ему противостоять, а вот пощечина получается звонкая, наверное, первый раз такая ловкая и увесистая.

— Ты — ненормальный, Рафальский, — фырчу ему в лицо и пытаюсь восстановить учащенное дыхание.

Он отстраняется от меня, проводит рукой по чёрным волосам и ухмыляется с необъяснимой тоской.

— То что нужно, Лопушок

Продолжаю тяжело дышать и сверлить его взглядом, пока не замечаю на пороге мужскую фигуру:

— Извините, что помешал, — многозначительно играет бровями парень и двигается к скамейке

— Горохов, тебе чего? — раздраженно бросает Рафальский

— Ну, вообще-то это общая раздевалка, — с улыбкой замечает, — а я за телефоном вернулся, — демонстративно трясет рукой, в которой держит телефон и уходит, а я ускользаю следом.

Глава 17

Из раздевалки я выбежала как чумная, с единственным желанием — побыстрее найти укромное место и скрыться на время от всех. Дамская комната отличный вариант, чтобы перевести дух и, к счастью, мне не долго пришлось плутать по лабиринтам ледового дворца в ее поисках, в отличие от джунглей которые образовались в моих мыслях, там отыскать ответы на вопросы оказалось куда сложнее.

Я подошла к умывальнику, зачерпнула двумя руками воду из-под крана и умыла разгоряченное лицо. Холодная, почти ледяная вода остудила меня и немного привела в чувства, жаль только, что этот холод не может проникнуть под кожу и потушить основное пламя.

Холодной рукой прикоснулась к губам, но они по-прежнему горели и помнили жесткие, настойчивые губы, а особенно послевкусие поцелуя. Сладкое и гадкое одновременно.

Да что со мной такое?

Даже мой первый поцелуй не вышиб меня так эмоционально. Да что уж тут говорить. Мой первый и единственный секс, который не принёс ничего кроме разочарования, не смог поднять такую бурю ощущений внутри меня.

То, что сейчас происходит со мной не поддаётся никакому объяснению, это какое-то наваждение, которое в миг накрыло и не торопится отпускать.

Наивно полагать, что Рафальский воспылал ко мне любовью, я не хочу фантазировать невозможное и видеть розовое небо с летающими единорогами. Все, что сейчас произошло вполне объяснимо и не имеет ко мне никакого отношения. Он просто залечивал мной старые раны, которые сковырнули ему за миг до моего появления.

Однако, несмотря на эти вполне логичные рассуждения, где-то внутри меня ворочался маленький червячок, который вселял в меня смуту и тихонько шептал: «А что, если ты ему понравилась, и этот поцелуй — наказание за то, что заставила ревновать, ведь не зря же Шабалина припоминал?»

— Валя, будь реалисткой, где ты, а где он? Уймись и включи холодный рассудок, — твержу себе в зеркало как сумасшедшая и с глупой улыбкой мотаю головой.

Как хорошо, что здесь никого нет. Никто не видит мое состояние и не слышит тот бред, который у меня в голове.

Я не должна позволять ему превращать себя в субстанцию и исцеляться за мой счёт, у меня тоже есть чувства и душа, которые могут пораниться тупыми осколками чужого разбитого сердца и причинить боль.

Нужно почаще напоминать себе о том, что поддаваться на обаяние Рафальского — опасно, и пока не поздно, необходимо вырвать с корнем из глубины души зарождающийся сорняк, который может разрастись и медленно меня уничтожить.

Руками поправила одежду, гордо вытянулась и выше задрала подбородок. Это просто поцелуй, который ничего не значит и я должна сделать вид, что я его уже забыла, будто меня и не погружали в эту топь, из которой едва хватило сил выбраться.

В холле меня ждал Шабалин, о котором я уже благополучно забыла и. увидев меня, сразу напал с расспросами:

— Наконец-то! Где ты пропадаешь? Все нормально? Ты отдала Рафу вещи? — Выпалил на меня кучу вопросов, а я постаралась выжать из себя улыбку и равнодушно махнула рукой.

— Все нормально, Вань, я просто заблудилась

— Так, ладно! На улице дождь, нас Архип предложил подбросить, так что поехали, — решительно произнёс одногруппник и, не дожидаясь моего согласия, обнял меня за плечи и повел в сторону выхода.

Только я привыкла сама за себя решать, и поведение Шабалина сейчас вынудило мое, уже и без того взвинченное состояние, вспыхнуть как порох.

Я уперлась ногами в пол, отчего парень посмотрел на меня с полным недоумением и изогнул темную бровь.

— Я не поеду, — ответила немного нервно, скрестив на груди руки

— Почему? — резко и нахмурившись спросил вдруг одногруппник

— Потому что не хочу, я сама могу добраться

Шабалин не знает историю моего знакомства с этим блондином, поэтому сейчас я перед ним выгляжу как капризный ребёнок с надутыми губами.

Да и плавать, если честно.

— Валь, я что тебя просто так тут ждал стоял? — произносит вопрос с нажимом, — хватит выделываться, пошли! Кирилл нормальный парень.

Делает уверенный шаг, настигая меня, и пытается схватить за талию, только другая, чужая рука оказывается намного быстрее.

Сильные, тёплые пальцы уверенно хватают мою ладонь и переплетаются с моими в крепчайший замок, посылая по телу разряды, словно я коснулась оголенного провода.

Внезапное появление Рафальского меня обезвредило, на миг я перестала двигаться и говорить, но слышала прекрасно.

— Парень, кажется тебе девушка сказала, что не хочет с тобой идти, — говорит Максим чистым, твёрдым голосом и, кажется, что даже лицо его затвердело.

Он не останавливается и двигается к выходу, увлекая меня за собой, а я послушно волочусь за ним, не успев опомниться и оказать сопротивление.

— Эй, оставь девушку, — вмешивается Шабалин и порывается за нами, но моментально останавливается под предупреждающим взглядом Рафальского

— Не советую меня останавливать, если ты конечно не хочешь внепланово посетить кабинет стоматолога, — говорит Рафальский и Ваня тут же прекращает все попыткиследовать за нами.

На улице, когда на мое лицо падает первая холодная капля дождя, я наконец прихожу в себя и первым делом пытаюсь вырвать свои пальцы из крепкого захвата.

— Рафальский, отпусти, мне больно, — морщусь и другой рукой помогаю высвободить ладонь, — куда ты меня тащишь?

— Лопушок, просто молчи и не вырывайся, тогда больно не будет, — продолжает двигаться в сторону парковки, не обращая на мои сопротивления внимания.

Мы подходим к его машине, он снимает ее с сигнализации, открывает передо мной дверь и усаживает меня на пассажирское сидение, а потом кладёт свою сумку на заднее сидение и садиться сам.

В машине сухо, тепло и тихо, слышно только как барабанят крупные капли дождя по крыше и стекают ручьём по стеклу.

— Что это сейчас было? — мой вопрос звучит как упрёк, и я пристально смотрю на черноглазого испытующим взглядом в ожидании объяснений

— Это для твоей же безопасности, — холодным, тусклым голосом произносит, не удосужив меня взглядом, а потом заводит мотор и трогает машину с места. — Кстати, этот твой парень даже не попытался забрать тебя у меня, может стоит задуматься?

— Он мне не парень, посто одногруппник

— Вот как, — ухмыляется и выгибает свою четко очерченную бровь, — считаешь, что это его оправдывает?

— Рафальский, покажи мне того глупца, который рискнёт связаться с тобой?

— Ну, вообще-то вот он, — кивает на меня головой и ещё шире улыбается белоснежными зубами, — мой затылок до сих пор помнит как ты за рыжего заступилась.

— Это другое, я девушка

— В том то и дело что девушка, а оказалась куда смелее этого Суриката

— Кого? — почувствовала как сморщился мой лоб от удивления, но ответ не услышала, потому что в этот момент громыхнул гром и небо осветила ясная молния.

Майскими вечерами сумерки наступают гораздо позднее, но сегодня небо заволокли чёрные тучи и казалось, что уже наступила ночь.

Надвигалась страшная гроза.

Тут же поднялся сильный ветер, он рвал густые ветви деревьев и подгонял черные тучи, дождь усилился и превратился в ливень, образуя перед фарами сплошную стену воды.

По небу прокатился новый раскат грома и над верхушками деревьев вспыхнули ослепительные зигзаги молний.

Я крепко впилась пальцами в сидение и плотно вжалась в спинку автомобильного кресла. По телу расползался противный липкий страх, от которого потряхивало тело и ускорялось биение сердца.

Один раз я столкнулась с грозой в поле, когда мне было лет семь. У бабушки был небольшой дом в деревне и я все лето проводила там. Как-то раз мы с деревенскими ребятами попали под дождь и решили переждать его под яблонями рядом с широким полем. Только вскоре началась страшная гроза и молния ударила землю в нескольких метрах от нас. Было ужасно страшно Со временем детский страх превратился в настоящую фобию и теперь сильная гроза для меня настоящий монстр.

Как же все-таки хорошо, что мне не пришлось ехать на маршрутке.

— Лопушок, чего уши дрожат, грома испугалась? — произнёс шутливо Рафальский, блеснув улыбкой, и сбавив до минимума скорость.

Я промолчала, а чего говорить, итак все видно, но он не заострил на этом внимание, продолжал с сосредоточенным видом вглядываться в лобовое стекло, где кроме дождя ничего не было видно.

— Придётся переждать, видимость нулевая, — он осторожно съехал на обочину, остановил машину и включил аварийку, после чего перевёл свой взгляд на меня, — эй ты чего? Правда что ли испугалась?

— Да. Я боюсь грозы… — Тихо проговорила, — Очень боюсь…

— Да ну брось, чего бояться? — улыбнулся парень и сел ко мне вполоборота. — Знаешь, я в детстве тоже боялся встать на коньки, а теперь это часть моей жизни

— Сильно расстроился из-за проигрыша?

— Нет ни одного спортсмена, который бы не проигрывал, — глубоко выдохнул и продолжил, — просто нужно уметь анализировать свои ошибки и не допускать их больше. Каждая ошибка — это урок, а каждый урок нужно усвоить и это не только про спорт, но и про остальные сферы жизни, — последнее произнёс с легкой досадой и отвёл взгляд в сторону.

Разговор меня немного отвлёк и я не заметила, как стих дождь и отдалились громы.

— Поехали куда-нибудь поужинаем? — спросил, включив зажигание, — я ужасно голодный

— Уже поздно, может я приготовлю что-нибудь дома? — спрашиваю тихо и ощущаю внутри себя перемену, ловлю себя на том, что сейчас, рядом с ним, даже в страшную грозу мне было спокойно.

— Ты права, поздно. Только готовить долго, поэтому закажем еду домой.

На дорогах, после непогоды, творился полный бедлам. Под разбросанными всюду ветками просматривались большие лужи, ветер раскидал по городу мусор и даже повалил деревья, одно из которых упало на капот чей-то иномарки.

Рафальский остановил машину рядом, торопливо отстегнул ремень и сообщил:

— Сиди, я сейчас

Я только молча кивнула головой и проводила парня взглядом. Он подошёл к чужой машине, из которой вылез солидный мужчина в чёрном костюме, и с широкой улыбкой протянул ему руку. Мне было не слышно их разговор, но по лицу обоих было понятно, что они знакомы и очень близко. Было сложно заставить себя не рассматривать Максима, его внешность заставляла меня прикипеть к нему взглядом, но пока я боролась со своими желаниями, из машины вышла женщина и захватила мое внимание.

Я сначала обратила внимание на стройную фигуру, после, на красивую укладку и дорогую одежду, но когда я увидела лицо, онемела от удивления. Если бы я сейчас стояла, то точно бы рухнула и не в силах была подняться. Горло словно сжимали тугие тиски, а голос исчез, потому что я хотела произнести, но получилось, что я только пошевелила губами:

— Мама…

Глава 18

Рафальский.

— Ну и ну, Максим, вот так встреча! — Пропел крестный когда выходил из машины. Вид у него был весёлый и бодрый, несмотря на то, что вся передняя часть его внедорожника была смята как консервная банка.

Отлично, сам не пострадал, можно выдохнуть!

— Привет, дядя Дим, у вас все в порядке? — спешу удостоверится, пока крестный крепко жмёт мою руку

— Да все нормально, только железо помялось, — отмахивается и твердой рукой теребит меня за плечо, — здоровый-то какой стал!

— Давно прилетели? Отец мне ничего не говорил

— Сегодня! Сейчас хотел заехать к нему, но вот видишь… — говорит с досадой, глубоко выдыхая, и рукой указывает на помятую иномарку

— Даа, ситуация, — качаю головой, — Решили вернуться на родину или так, погостить?

— На пару недель, дела здесь появились, — своей большой пятерней взлохматил мне волосы и с довольной ухмылкой добавил, — да и по вам соскучился.

— Здравствуй, Максим, — раздался рядом голос дядиной супруги, которая только что вышла из машины.

Я был мало знаком с его женой, видел только пару раз, знал ее имя и отчество, так как после свадьбы они сразу уехали жить в Лондон. Крестный когда-то рискнул и открыл там своё дело, которое успешно живет и процветает.

— Добрый вечер, — бросил равнодушно, а потом опять обратился к дяде, — может вам помощь нужна, давайте я вас отвезу?

— Нет, Макс, я вызвал эвакуатор, нужно отвезти этот кусок металла в автосервис

— А Елена Львовна? — обращаюсь к дяде и киваю головой в сторону его жены

— За ней сейчас должен приехать водитель, я ему уже позвонил, — отвечает крестный, обнимая за плечи супругу, — да и тебя, кажется, ждут, — с хитрой улыбкой приподнимает бровь и указывает глазами на мою машину, в которой меня ждет Валя.

Я задерживаю на ней свой взгляд и, соглашаясь, киваю головой:

— Да, — улыбаюсь как идиот, но вскоре возвращаю свое внимание к дяде и жму на прощание руку, — тогда я поеду. Надеюсь ещё увидимся, пока вы здесь?

— Конечно, я позвоню!

Возвращаюсь в машину и даже в темноте замечаю, как побледнело лицо Дюймовочки.

— Ты как себя чувствуешь? — интересуюсь и пытаюсь получше рассмотреть девчонку

— Нормально, — ели выдавливает из себя полушёпотом, а на глазах наворачиваются слёзы

— Что случилось? — заглядываю с тревогой в голубые глаза и вижу в них боль и пустоту.

Сложно догадаться что сейчас происходит внутри, в этом маленьком хрупком мире, но мне почему-то необходимо это знать. Может потому, что на мне до сих пор присутствует легкий налёт самоедства за то, что позволил себе переступить границы ее личного пространства.

То, что произошло сегодня — это результат всплеска эмоций, но я не жалею об этом, хоть и чувствую себя виноватым. С тех пор как Лопушок появилась в моей жизни, я забыл что такое «контроль», я забыл то, что так долго и упорно в себе тренировал после срыва, после того, когда моя импульсивность сыграла со мной злую шутку.

Да, я хотел заставить ее помучаться, хотел ее наказать за равнодушие, за то, что так близко подпустила к себе долговязого, но я не хотел причинить ей боль.

— Это из-за меня? — пытаюсь догадаться, — если это из-за поцелуя — прости, я правда перегнул палку, больше тебя не трону, — обещаю, а сам не уверен в своих обещаниях, но буду стараться, потому что не хочу оказаться в ее глазах пустословом.

Особенно сейчас, когда знаю вкус ее губ, не химической помады, а именно губ, похожий на вкус сладкой сдобы. Теперь я знаю как ошибался, когда говорил ей, что она не в моем вкусе, на тот момент я просто ее не попробовал.

Я не привык сдерживать себя в желаниях, напротив, всегда было неудержимое стремление их обнаружить, чуть только они зародятся, только другие всегда были этому рады, а она — пощечину отвесила, да такую смачную, то что нужно, чтобы встряхнуть голову. Я чувствовал что так будет, даже скажу прямо, я именно этого и добивался и она не разочаровала. Мне нужно было чтобы меня кто-то вразумил, помог очнуться, а получилось совместить приятное с полезным. Не помню, чтобы когда-то получал такое удовольствие от одного поцелуя, боюсь представить что будет со мной, если ее губы когда-нибудь ответят взаимностью.

Твою мать, ааа!

Лучше бы внутри меня были вечные заморозки, потому что это тепло очень коварно и обманчиво, не хочу от кого-то зависеть, не привык.

— Дело не в тебе, — вдруг ответила, продолжая смотреть перед собой, — просто эта женщина — моя мать

Сказать, что я опешил — ничего не сказать!

— Кто? Елена Львовна?

Лопушок молча кивает и закусывает губу.

— Не знал, что у неё есть дети, — говорю больше самому себе, потому что девчонка вряд ли слушает мое бормотание, — хочешь к ней подойти? — спрашиваю, прежде чем уехать

— Нет, — решительно отрезает

— Тогда поехали, — трогаю машину с места и спустя время понимаю, что ее по-прежнему не отпускает отчаяние, — если тебе хочется выговориться, знай — я хороший слушатель. Можешь рассказать мне все. Я не навязываюсь и не лезу в твою жизнь, просто мне кажется, что тебе станет легче, — ловлю потерянный голубой взгляд девчонки и произношу, глядя в глаза — обещаю, никто ничего не узнает, можешь довериться.

Глава 19

Валя. Звон будильника, казалось бы, который я слышу каждое утро, сегодня оказался на редкость противным и нагло ворвался в мой сон. Его невозможно вспомнить, но он точно был хорошим и крепким, в этом я уверена, потому что даже не помню как я в него провалилась.

Утро я встретила в своей комнате. О как, я уже эту комнату своей называю. Вернее сказать, в комнате которую мне предоставил Рафальский в своей квартире, только я не помню как здесь оказалась, да еще и в той одежде, в которой провела весь вчерашний день. Вот блин!

Мне следует до мелочей, до малейших подробностей возобновить в памяти вчерашний день. Отрываю ладонь от пульсирующего виска и моргаю — кажется вспомнила.

Я всегда возлагала большие надежды на чай с мятой, считала, что это мое самое лучшее успокоительное, но чай с коньяком по рецепту Рафальского оказался куда действеннее.

Изначально я кратко изложила Максиму о своих проблемах с матерью, но потом, уже дома, мой язык развязался и я поведала ему все в мельчайших подробностях. Сама не поняла откуда возник такой уровень доверия и зачем мне понадобилось выворачивать себя наизнанку перед чужим человеком, обнажив свои слабые и уязвимые места. Только вчера я не могла удержать в себе все мысли, они мучали и раздирали изнутри, а этот парень так и вытянул их у меня из души своими глазами, которые на миг показались родными и убедили меня в том, что им можно доверить все самое сокровенное.

Встреча с мамой случилась в столь неподходящее время, когда рядом был именно Рафальский, поэтому с ним мне пришлось разделить нахлынувшую грусть. Может я сошла с ума, раз доверила ему то, что много лет держала в себе и никому не рассказывала, даже бабушке не говорила о том, как бы мне хотелось, чтобы мать смогла меня хоть немного полюбить. А как оказалась, она даже не рассказала про меня своему мужу, может потому, что я не такая красивая как она, не такая эффектная и ничем не выделяюсь среди толпы.

Максим молча сидел рядом и слушал меня до середины ночи, пока я пила чай с коньяком в гостиной его квартиры и изливала душу, но кажется, что выключилась я на том же диване, тогда как я оказалась у себя в комнате?

— О нет, — бормочу тихо и тру пальцами лоб, — неужели он…

Вскакиваю с кровати, беру чистое полотенце и иду в ванну. Наконец принимаю душ, чищу зубы и когда привожу себя в порядок, спускаюсь вниз на кухню, где уже шуршит Рафальский.

Я останавливаюсь возле стола, убираю за ухо прядь волос и глубоко вдыхаю аппетитный аромат жаренных гренок, пропитанный запахом сваренного кофе.

— Доброе утро, Лопушок, как спалось? — сдержанно интересуется, не обернувшись ко мне, будто почувствовал мое присутствие спиной, потому что подкралась я тихо

— Доброе утро, хорошо, спасибо! — Выдержав многозначительную пауза, спрашиваю, — это ведь ты отнёс меня в комнату?

— Что мне оставалось делать, оставить тебя спать в холодной гостиной?

— Можно было меня разбудить, я сама в силах подняться на второй уровень, — получилось произнести немного резче, чем следовало бы

— Дюймовочка, я перестраховался, — смеётся парень и поворачивается ко мне лицом, — может ты когда выпьешь буйная становишься, кто же знал, что одна рюмка коньяка, добавленная в чай, тебя так скосит.

— Я никогда не употребляла спиртные напитки, — сознаюсь я, избегая поднять на парня глаза

— Что? Совсем? — в свою очередь вскидывает брови

— Совсем, — тяжело выдыхаю, — ладно, проехали. Извини, я вчера не хотела навязываться, эта была моя минутная слабость и мне очень жаль, что пришлось вывалить на тебя свои семейные проблемы. Спасибо, что выслушал и за твоё вежливое сочувствие, мне даже полегчало.

— Брось, Валь, — сухо отвечает, — то что полегчало — это конечно хорошо! Я завтрак приготовил, есть будешь?

— Если честно, — поднимаю глаза и ловлю на себе выжидающий взгляд, на который тут же хочется ответить улыбкой, — я очень голодная!

— Первый раз, — он ухмыляется, а в глазах плещется удивление вкупе с теплотой

— Что первый раз? — неподдельно удивляюсь

— Искренне мне улыбнулась

— А ты первый раз назвал меня по имени, — признаюсь, все так же с довольной улыбкой, — давай уже завтракать, а то в университет опоздаю.

***

Максим снова довез меня до университета и высадил за углом возле продуктового, но все равно конспираторы из нас никакие, потому что это наше появление заметила Машка, и если раньше я могла только думать о том, о чем шепчутся за моей спиной, то теперь мне грозили вопросы в лоб и от них мне точно не отвертеться.

— Валь, может объяснишь? — с ходу нападает подруга

— Что именно? — щеки непроизвольно покрываются яркими пятнами румянца и мне требуется время, чтобы решиться посмотреть подруге в глаза

— Например то, почему тебя в университет подвозит Рафальский? — замечает с серьёзным видом, — я не слепая, подруга, и уже давно заметила, что между вами что-то есть, ты встречаешься с ним?

— Нет, Маш, — решительно отрезаю, поправляю на плече рюкзак и двигаюсь в сторону учебного корпуса, но подруга идет по следам и пыхтит, как закипающий чайник

— Валя, я не для своего любопытства спрашиваю, я переживаю за тебя как за подругу и не хочу, чтобы тебе потом было больно, — смотрит так пристально, так упорно, будто дыру во мне прожечь пытается, — да пойми ты, — дергает меня за руку и поворачивает к себе, — Рафальский самый настоящий бабник, понимаю, устоять перед ним не просто, но, Валь, он причинит тебе много боли, его правило — пожевал и выплюнул!

— Не ты ли мне говорила, что сама бы не удержалась, про то, какой он весь соблазнительный, — заставляю себя улыбнуться, но выходит не очень

— Валь, говорить это одно, — закатывает глаза подруга, — я же не думала, что ты воспримешь это всерьёз

— Между нами ничего нет, — успокаиваю я подругу, — Красильникова, неужели ты могла подумать, что я и Рафальский… — шумно выдыхаю с нервным смешком, — посмотри на меня, где я и где он, — стучу пальцем по виску, — такие как я могут только драить в дорогих квартирах полы и стоять возле новомодной плиты, стряпая ужин!

— Не поняла, — тихо произносит Машка

— Что непонятного, Маш, — говорю с каким-то истерическим смехом, — работаю я у него домработницей, это он бабушке операцию оплатил и весь курс восстановления, вот отрабатываю! Все? Нет больше вопросов?

Почему так тяжело об этом говорит, будто горло сжимают тисками и хочется зарыдать, вспарывая горькую правду.

Машка молча хлопает глазами, медленно перерабатывая информацию, а я разворачиваюсь и чуть ли не бегом направляюсь в учебный корпус, сбегая то ли от правды, то ли от внезапной боли.

В целом, день в университете проходит спокойно, подруга больше не пристает с расспросами и общается со мной даже осторожно, чтобы случайно не вернуться к нежелательной теме. Шабалин со мной даже не поздоровался, причину его поведения я так и не поняла, но настаивать на общении не стала. Не хочет разговаривать — его дело, навязываться не буду, потому что виноватой себя перед ним не считаю.

После пар я сажусь на междугородний автобус и отправляюсь к бабушке в больницу, хочется поскорее почувствовать родное тепло, прижаться к груди и насладиться общением с близким человеком.

Осторожно отварила дверь ее палаты и застала бабулю за чтением книги. Ей стало гораздо лучше за последние дни и врач говорит, что скоро ее можно будет забрать из больницы.

— Валюша, внученька, — радостно произносит, заметив меня в дверном проеме, и снимает очки, — что же ты стоишь, проходи, я так соскучилась

— Привет, Ба, всего один день не виделись, — замечаю с улыбкой, потому что тоже рада ее видеть

— Разве, а мне показалось, что прошла уже целая неделя, в больничных стенах так медленно тянется время

— Ничего, скоро тебя выпишут и будем каждый вечер пить чай с мятой и есть твои пироги, так давно не ела твоих пирожков, — вспоминая их, закатываю от удовольствия глаза, сажусь рядом с больничной кроватью и беру бабушкину ладонь в свои руки, — главное, что теперь ты здорова

— Валь, скажи честно, — говорит серьезно, — где ты взяла такие деньги?

— Бабуль, не переживай, не украла

— Все же, я хочу знать

— Мне помог один очень хороший человек, а теперь я помогаю ему по дому, готовлю, убираю, всего месяц и отработаю долг

— И что это за человек, который так щедро платит за один месяц работы?

— Бабушка, разве это важно?

— Молодой? — интересуется, щуря любопытный взгляд

— Молодой, — сухо отвечаю, не обращая внимания на ее любопытство

— Он тебе нравится? — внимательно смотрит на меня с хитрой улыбкой

— С чего ты взяла? — увожу взгляд в сторону

— Ты как о нем заговорила, у тебя глаза заблестели, — аккуратно заправляет мне за ухо упавшие на лицо волосы, — спасибо тебе, внучка

Какое-то время мы сидим молча, смотрим друг на друга и просто улыбаемся, но потом я перевожу дыхание и решаюсь рассказать:

— Я вчера видела маму, она даже не сообщила мне, что прилетела

— Может у неё какие-то срочные дела? — как всегда оправдывает ее бабушка, — прилетела на один день и не успела тебе сообщить

— Да? А мужу своему сообщить она тоже не успела, что у неё дочь есть? Неужели я такая никчемная, что ей стыдно показать меня своему мужу?

— Валюш, — тяжело вздыхает бабушка и говорит серьезно, — дело не в тебе, тебя Мама родила, когда была совсем девочка, ей было всего 17 лет, это мы с отцом уговорили ее оставить ребёнка, но она никогда не любила твоего папу, она всю свою жизнь любила этого Дмитрия! Он не знает, что у твоей мамы был роман с Валерой, а она, скорее всего, боится в этом признаться, потому что не готова его потерять.

— Но… — мне требуется усилие, чтобы заставить голос звучать ровно, — разве можно любить чужого человека больше, чем собственную дочь?

— Любовь бывает разная, для кого-то это сильное чувство, а для кого-то — настоящая болезнь которая не лечится. Больные любовью готовы жертвовать всем, лишь бы облегчить свои муки и быть рядом с объектом обожания, у твоей мамы именно этот случай, тебе не нужно на неё злиться, просто нужно суметь ее понять.

— Я никогда не смогу ее понять, — капризно возражаю, — потому что несмотря ни на что продолжаю ее любить, так как она — моя мать!

Глава 20

Рафальский.

— Здравствуй, Максим, — отец отрывает своё внимание от документов и откидывается на свое широкое кресло, обращая свой строгий, проницательный взгляд на меня, — как проходит отпуск? По работе ещё не успел соскучиться?

— Пап, у меня идёт турнир, времени скучать нет, — отвечаю с улыбкой, жму крепкую руку отца и опускаюсь на стул за массивным столом в его кабинете.

— Ну да — ну да, извини, не удалось вчера приехать на игру, как прошёл матч?

— Проиграли по буллитам

— Значит первое место в областном турнире вам уже не светит?

Не сказать, что мой отец увлекается хоккеем, но всегда интересуется успехами моей команды и по возможности посещает матчи, если удаётся расчистить под него время в своём плотном графике. Он успешный бизнесмен, деловой человек, но при этом старается быть еще и хорошим отцом, всегда поддерживает нас с Линой и радуется как любой родитель нашим успехам. Конечно, Лина больше нуждается в его опеке, тем более после смерти матери, поэтому с ней у отца более близкие отношения и трепетные чувства.

— Почему же? Шанс ещё есть, только проигрывать больше нельзя, — уверенно заявляю, — мы и не проиграем, для меня, скорее всего, это последний турнир

— Ты собираешься бросить хоккей? — темные глаза отца расширяются и он поддаётся ближе ко мне

— Вынуждают обстоятельства, у наших спонсоров — проблемы, клуб собирается выкупить Архипов, а ты сам знаешь какие у меня с его сыном отношения, я не смогу играть в одной команде с наркоманом, да и у команды с таким спонсором нет будущего, ты как никто другой знаешь своего конкурента

— И что, ты так просто сдашься? — отец изгибает чёрную бровь и убирает руки со стола, — капитан должен покидать последним тонущий корабль и до конца бороться за его спасение

— Да хватит уже бороться, буду помогать тебе заниматься бизнесом, ты же сам всегда этого хотел?

— Ладно, к хоккею вернёмся позже, — тихо хлопает ладонью по столу, подводя промежуточный итог, — у нас с Наташей в субботу годовщина свадьбы, хотим устроить праздничный вечер, поэтому не строй планы на выходные, — ставит перед фактом в свойственной ему манере, чтобы не было шансов возразить, — Дмитрий с супругой прилетели, они тоже придут, твой крестный очень хочет тебя видеть

— Хорошо, я понял, приду, — киваю отцу и стараюсь за равнодушным голосом скрыть своё напряжение, которое возникает каждый раз при упоминании имени новой пассии отца.

Наталья неплохая женщина, молодая, заботливая и очень любит моего отца, только я все-равно не могу смириться с тем, что она заняла место моей матери. Мне кажется, если я когда-нибудь с этим смирюсь, я ее предам, поэтому стараюсь избегать общения с мачехой. С тех пор как она появилась в нашем доме, я съехал на съемную квартиру, а позднее, отец понял, что домой я все равно не вернусь и помог мне купить отдельную двухуровневую квартиру. Мне сложно видеть отца с чужой женщиной, но из уважения я стараюсь присутствовать на всех семейных мероприятиях и держаться приветливым с новым членом семьи.

— Опять будешь один? — спрашивает отец и, тяжело вздохнув, снова откидывается на спинку кресла, — может это не мое дело, но после того как ты разошёлся с Юлей, я ни разу не видел рядом с тобой девушку. Наташа переживает за свою племянницу и просила меня с тобой поговорить про ваши отношения, но я этого делать не буду, думаю, что ты сам во всем разберёшься

— Ты прав, пап, это не твоё дело! С Юлей нас больше ничего не связывает, это пройденный этап, а я привык идти вперёд, не оборачиваясь назад, — холодно замечаю и зачем-то продолжаю, неосторожно ляпнув, чтобы не возвращаться больше к моей личной жизни, — но если тебе так будет спокойней, то девушка у меня уже есть

— Вот как? — удивляясь произносит, и теребит мочку уха, немного склонив голову влево, — что ж, может, вы придёте вместе в субботу, буду рад познакомиться

— Хорошо, — соглашаюсь, пряча взгляд и потирая пальцами переносицу

Кто меня за язык тянул?

Впрочем, я не прочь поиграть в влюблённую парочку, даже наоборот, как представил Лопушок рядом на семейном вечере, улыбнулся как злодей из мультика, предвкушая день, когда смогу ее назвать своей и обнимать на глазах у всех.

Кажется, девчонка задолжала мне один день, почему бы не провести его в праздничной обстановке?! Тем более, что этот день я хочу растянуть длиною в жизнь.

Сегодня ночью, когда она лежала на моем плече, я понял, что не смогу ее отпустить. Если она когда-то сможет довериться мне и готова будет опереться на мое плечо, клянусь, я переверну весь мир, чтобы ее защитить.

***

Вечером дополнительная тренировка, но я собираюсь ее пропустить, раньше я никогда не позволял себе нарушать спортивную дисциплину, но сегодня ничего не могу с собой поделать. С трудом дождался вечера и сейчас даже думать ни о чем не хочется, ноги сами несут меня домой, чтобы поскорее увидеть Дюймовочку.

Я нахожу ее на кухне, Лопушок режет салат, что-то жует и пританцовывает. Забавная картина, которая вытягивает из меня улыбку. В ушах у девушки наушники, поэтому мое появление снова остаётся незамеченным.

Медленно подхожу ближе, с трудом сдерживая себя в желаниях, и хочу просто дотронуться, почувствовать, поверить, что рядом. Но как бы близко она не находилась, я понимаю как запредельно мы друг от друга далеки. Не помню, чтобы когда-то так сходил сума от одной только близости и сейчас, почувствовав запах ее кожи, меня буквально рвёт на части.

Что, твою мать, со мной происходит?

Крепко сжимаю кулаки и заставляю себя сделать шаг назад, но вместо этого, осторожно касаюсь пальцами мягких волос и глубоко вдыхаю ее локоны. Я как карманник, делаю это настолько аккуратно и незаметно, что девушка по-прежнему не замечает моего присутствия.

Почему рядом с ней я чувствую себя живым? Почему рядом с ней я так отчетливо слышу стук своего сердца? И почему, в конце концов, так много этих «почему»?

Да потому что я сам ни хрена не понимаю и не узнаю себя. Это новый я, другой, незнакомый мне прежде.

Перевожу дыхание и вынимаю один наушник, чтобы послушать ее музыку, но девушка вздрагивает и тут же с тихим стоном подносит указательный палец к губам.

— Рафальский, ты что маньяк? — недовольно бурчит и отнимает от губ палец, из которого сочится алая кровь

— Дай посмотрю, — ловлю тонкую ладонь и, оценив рану, иду к аптечке, — прости, я не хотел

— Зачем ты подкрадываешься, а если бы я тебя зарезала?

— Уверен, что тогда проблем бы в твоей жизни стало меньше

— Это точно, — смеётся девчонка, — разве у тебя сегодня вечером нет тренировки?

— Отменили, — нагло вру, обрабатывая рану, и быстро заклеиваю ее пластырем, — у тебя будет ещё время от меня отдохнуть. Я завтра уезжаю на выездную серию, меня не будет два дня, приеду в пятницу вечером

— Как? — теряется Дюймовочка, но тут же спохватывается, — то есть — здорово!

— Рано радуешься, Лопушок, — ловлю голубой взгляд и не позволяю его отвести, — в субботу тебе придётся стать моей девушкой!

— Что? — возмущается и шире распахивает глаза, отпрянув от меня в сторону, — не дождёшься!

— Спокойно, Дюймовочка, тебе нужно будет только делать вид, — успокаиваю, выставив ладони вперёд, но честно говоря, ее резкая реакция немного бесила, — если ты не забыла, ты должна мне день. Будешь делать все, что я тебе скажу, но обещаю, что не переступлю разумных границ.

— Зачем тебе это нужно?

— Обещал отцу познакомить его со своей девушкой

— Отцу? — ещё пуще удивляется

— Да! В субботу мы с тобой идём на праздничный вечер в дом моего отца

— Ты нормальный? — раздражается и отрицательно мотает головой, — ты же пошутил сейчас? — спрашивает с надеждой

— Нет, Лопушок, я не шучу, — говорю серьезно, подперев подбородок кулаком, опираясь локтем на импровизированную барную стойку в обманчиво расслабленной позе, с огромным интересом разглядываю девушку. — Всего один день в качестве моей девушки и я забываю все долги. Я слышал твою бабушку на следующей неделе выписывают, будешь с ней рядом, тебе не нужно будет больше у меня работать.

— Хорошо, — обреченно выдыхает и закрывает глаза, а потом наставляет на меня свой тоненький пальчик, — только знай, если бы не бабушка, я бы никогда не согласилась

— Конечно-конечно, — соглашаясь ухмыляюсь, — только ещё вот что, там будет твоя мама.

— Мама?

— Она тоже должна поверить в то, что мы любим друг друга

— Обязательно делать вид, что мы любим друг друга?

— Это основное правило, — строго замечаю, но тут же не могу сдержать улыбку, — поверь мне, после этого она сама захочет с тобой поговорить.

— Хорошо, я постараюсь, — сдаётся Дюймовочка и опускает глаза, но от меня она не скроет свое настроение

— Я настолько тебе неприятен? — холодно интересуюсь, — Ты расстроилась, что тебе придётся провести рядом со мной вечер?

— Дело не в тебе

— А в ком?

— Скорее в чем, — закусывает губу. Я заметил, что она всегда это делает, когда нервничает, — у меня нет платья, и вообще, из меня получится плохая актриса, может ты предложишь сыграть эту роль кому-то другому

— Это не обсуждается, — голос становится тверже и я делаю шаг в сторону, чтобы уйти и поставить в этом вопросе точку, — насчёт платья можешь не переживать, я решу этот вопрос

Глава 21

Валя.

Уже два дня я засыпала на своей привычной кровати, в нашей с бабушкой квартире, потому что Рафальский уехал на серию выездных игр и предоставил мне такую возможность, надышаться свободой перед волнительным днём. Только вздохнуть полной грудью так и не получилось.

Образ парня засел в моей голове, как репей в старом рубище у бездомного скитальца, и сколько не старалась я не думать о нем эти дни, ничего не получалось. Тут-то я поняла, насколько скучаю по нему и как мне не хватает его рядом. Пусть это звучит глупо и скучать по чужому человеку неправильно, но я ничего не могу с этим поделать.

Этот черноглазый наглец вихрем ворвался в мою жизнь, вором пробрался в душу и парализовал сознание. Знаю, что до добра это не доведёт и в том месте, где сейчас возвышаются теплые чувства, вскоре останутся лишь руины. Отношения с такими парнями всегда имеют срок годности, и даже если представить на секунду, что Рафальский увлёкся мной, то я должна понимать, что это недолговечно. Становится страшно от осознания того, что я дала чувствам захлестнуть себя и запала на парня, который является предметом мечтаний многих девчонок, среди которых найдутся гораздо красивее и лучше меня, простушки без роду и племени. Мне бы забыть все как страшный сон и бежать наутёк, но кажется, я уже опоздала.

Ещё это мероприятие, где нужно притворяться влюблённой парой в доме его отца. Как бы самой не проглотить эту фальшивую наживу и не сломаться на месте, путаясь в этой реальности, словно в паутине. Ведь совсем недавно я думала, что у меня получится сохранить своё холодное равнодушие, наивно полагая, что напоминания самой себе о том, что связываться с Рафальским — опасно, помогут мне избежать проблем. Сколько бы не выстраивала я возле себя крепость, чтобы огородить своё сердце от стрел Амура, ему все равно удалось разрушить все до фундамента.

Наплевать на все запреты, хватит думать о том, какую боль мне принесёт следующий день, это все будет потом, сейчас я должна радоваться, что смогу стать его девушкой, пусть на один день, но многим даже этого не светит. Дак почему же тогда я не могу воспользоваться этим шансом и быть в этот день счастливой, всего один день, но он полностью мой.

В бесконечном потоке мыслей, я потеряла свою основную цель в субботний вечер — моя мать. Я должна сделать так, чтобы она заметила меня и с гордостью могла признать, что я ее дочь. Главное, не сесть в лужу и не оказаться серой мышью на фоне солидной публики, которым удалось подняться на самую верхушку социальной лестницы в нашем городке.

Максим настоятельно заявил, что вопрос с платьем он возьмёт на себя, и несмотря на то, как неловко мне было в этой ситуации, упираться я не стала, а все потому, что я не в силах самостоятельно удивить мать красивым нарядом, поэтому успокоила себя тем, что раз уж он затеял весь этот сыр-бор, то ему и расхлёбывать.

Утро пятницы было солнечным и я встретила его с приподнятым настроением, ведь сегодня я увижу Максима. С довольной улыбкой растянулась на своём диванчике, зашла на сайт хоккейного клуба «Ледяные львы», чтобы вскоре как ребёнок обрадоваться двойной победе.

И с каких пор я стала интересоваться хоккеем?

Перед отъездом, я обещала Рафальскому, что приготовлю к его возвращению ужин, но сегодня почему-то хотелось удивить его чем-то особенным. Даже не думала, сразу решила, что пары прогуляю, хотелось поскорее отвлечь себя делами, чтобы ускорить время.

На автобусе еду в уже знакомый район, открываю ключом квартиру и получаю удовольствие уже от того, что просто нахожусь здесь. Может это покажется странным, но эта чужая квартира, стены которой совсем недавно казались холодными и ненавистными, вдруг оказалась такой уютной и привычной.

Уже на автомате принимаюсь выполнять знакомые механические действия. Мою полы, вытираю пыль, завариваю чай и осознаю, что уборка в этом доме приносит удовольствие и мне не хочется покидать эти стены.

Спокойно, Валя, не заносись на поворотах. Как там в песне? Ты не его Лопушок, а он не твой Андрейка, а значит закати губу, завтра отработаешь должок и «с глаз долой — из сердца вон».

На ужин я потушила жаркое с мясом, покрошила салат и снова попыталась состряпать эклеры. На этот раз все получилось красиво, а главное — вкусно. Только сейчас подумала о том, почему я сама не взяла раньше этот рецепт у Аглаи Семёновны, ведь мое пребывание в университете не вечно, а без этих эклеров я забуду что такое гастрономическое удовольствие.

В быстром темпе дел, время за спиной утекает незаметно и вот уже слышу, как в замке проворачиваются ключи и тут же замираю на месте фонарным столбом. Сердце как сумасшедшее колотится, предвкушая встречу, на лице расползается улыбка и я с трудом справляюсь с переполняющими меня эмоциями, от радости ожидания.

Дверь открывается и на пороге появляется черноволосая девушка с большими бумажными пакетами в руках. Улыбка тут же растворяется и на лицо наползает хмурая тень, но вскоре, сквозь темноту коридора мне удаётся разглядеть знакомые черты:

— Лина, ты? — округляю на девушку глаза, а потом глупо мигаю, заставив шестеренки в голове крутиться быстрее чтобы хоть как-то попытаться вытащить себя из неловкой ситуации

— Я-я, — подтверждает мои догадки девчонки и уверенно топает ко мне, — без паники, объяснять ничего не нужно, мне Макс уже все рассказал, — успокаивает девчонки и протягивает мне пакеты, — вот держи, это тебе, должно подойти

— Что это? — перевожу взгляд на пакеты, по-прежнему прикованная к полу, — и что рассказал тебе брат?

— Это платье и туфли к завтрашнему вечеру, — с улыбкой отвечает Лина и продолжает быстро тараторить, — Максим рассказал про ваши отношения, а ещё предупредил, что об этом никто не должен знать. Не переживай, все понимаю, счастье любит тишину, ведь так?

Что? О господи, я сейчас со стыда сгорю и неважно, что передо мной младшая сестра Рафальского, а не его отец, щеки все-равно вспыхивают. Неужели для Лины нам тоже придётся разыгрывать этот спектакль, а главное, как потом объяснять всю эту нелепицу, когда закончится это безумие.

Несмотря на смятение, я молча киваю, подтверждая слова девушки, и принимаю пакеты.

— Валь, если честно, я так рада, что у Максима наконец-то появилась нормальная девушка, — без капли лести говорит сестра Максима, а затем добавляет с хитрым прищуром, — так и вижу как у этой сивой пираньи завтра челюсть с петель упадёт. Эх, не пропустить бы этот момент, — радуется Лина и как-то по злодейски потирает ладошки

— У какой пираньи? — озадаченно спрашиваю

— Бывшая девушка Макса, я тебе показывала ее во дворце

— А она что, тоже там будет?

— Лучше бы не было, она племянница моей новоиспечённой мачехи

Ох и влипла ты, Лопушок. Эта блондинка ещё тогда дала понять, что не считает меня за соперницу и хватка у неё, как у питбуля. И кто, как ни она, знает, что такая серая мышь как я, не пара красавчику — Рафальскому. Скорее я больше поверю в то, что уловок и хитрости у этой лисы хватит, чтобы вернуть себе Макса. Но я не позволю втаптывать меня в грязь перед матерью, это мой шанс привлечь ее внимание, а значит я всем должна доказать, что гадкий утёнок может обернуться красивым лебедем и имеет право занять место рядом с недосягаемым Рафальским. Нас ждёт решающий раунд и я должна набраться смелости, чтобы выйти от туда победителем. Пусть Максим никогда не станет моим парнем по-настоящему, но и ядовитой змее он не достанется, уж об этом я позабочусь.

— А ты уже записалась в салон? — весёлый голос кучерявой девчонки вновь выдергивает меня из мыслей

— В салон? — задумчиво вторю

— Ну да, причёска, макияж, все дела?

— Как-то я не подумала, — хотела подумать про себя, но получилось вслух, — но я что-нибудь придумаю

— Я уже все придумала, — решительно отозвалась Лина, — завтра пойдёшь со мной, я обещала Максиму, что ты будешь в надёжных руках

— А где он сам?

— Ой, у них там что-то с автобусом случилось, приедут только ночью, так что ты не жди, ложись спи. Завтра рано утром я заеду за тобой с водителем и поедем наводить красоту, ты же здесь останешься?

— С автобусом? Утром? Сюда? — опять бормочу что-то несвязное, от растерянности слова не складываются в предложения, — нет, Лин, я сама, просто скажи куда подъехать.

Несмотря на то, что мне так хочется поскорее увидеть Максима, я решила ехать домой. Думаю, что это неправильно оставаться в чужом доме без хозяина, тем более, что с завтрашнего дня я здесь даже не работаю. Мне ещё есть над чем подумать и в родных стенах это будет сделать намного легче, кажется, что там даже тишина отвечает на мои вопросы. Завтра маня ждёт шквал событий и нужно как следует настроиться и выдохнуть, как перед прыжком с парашютом, ведь меня ждёт такой же прыжок в неизвестность и придётся постараться, чтобы достойно выдержать этот вечер.

Глава 22

Уже битый час я стою перед зеркалом нашего с бабушкой старого шифоньера и впервые в жизни внимательно изучаю своё собственное отражение.

Каких-то два часа в умелых руках стилиста и мой внешний вид заиграл новыми красками.

Мягкие локоны волос легкой волной спадали на плечи и спускались по спине. Неброский макияж удачно подчеркнул глаза, добавил лицу румянца, лишив меня статуса провинциальной простушки. Думаю, блондинка из группы поддержи сильно удивиться, завидев меня в таком образе. Сейчас я и сама могу с уверенностью сказать, что в соперничестве не уступаю, девушка точно пожалеет, что так рано списала меня со счетов.

Конечно, если бы не платье, явно дорогое и купленное в одном из каких-нибудь брендовых бутиков, то дымка сомнения бы во мне присутствовала.

С размером Лина угадала и все детали одежды оказались на своих местах. Серебристое, запахнутое поясом на талии и длиной до середины бедра. Такое же блестящее, праздничное как и туфли на высоком каблуке.

О таких нарядах в своём гардеробе я даже не мечтала, но сейчас, любуясь своим отражением в новом образе, точно уверена, что обязательно рассчитаюсь с Рафальским за это платье и буду хранить его как трофей, в память о счастливом дне. Надеюсь, что он будет счастливым и мне не омрачит вечер, ни мамино холодное равнодушие, ни выходки модельки, ведь я буду рядом с Максимом. И пусть моя карета завтра превратиться в тыкву, плевать, главное, что этот вечер имел место быть в моей жизни.

Все нормально, Валя, ты справишься. Ничего, что шпилька большая, потерпишь! Когда ещё предоставится такая возможность продемонстрировать Рафальскому и пепельной красотке свои стройные ноги. Сегодня я должна быть на высоте во всех смыслах и все мои положительные качества, подаренные матушкой природой, должны проявить себя в лучшем свете.

Кстати, о ногах. Я даже не знала, что они у меня оказывается такие красивые, прямо как у модели. Правда, без каблуков это ощущение теряется, но сегодня мне есть чем гордиться.

Господи, ну почему я так нервничаю? Да, немного неловко выдавать себя за ту, кем не являюсь, но ведь это не моя идея. К тому же, истина не так далека как кажется. Чувства к Рафальскому во мне правда живут, а значит именно сегодня я буду честна перед собой и перед всеми, когда оказавшись с ним рядом, мне не придётся натягивать на лицо маску безразличия.

В комнате раздался телефонный звонок и сердце затрепетало в ожидании встречи, а потом трусливо ускорилось от неизбежной близости, даже ладошки взмокли от волнения.

Вдох. Выдох.

— Алло, — сухо отвечаю на звонок

— Привет, Лопушок, — из динамика звучит голос Рафальского и уголки губ самостоятельно ползут к ушам, растягиваясь в глупой улыбке, — я подъехал, как будешь готова — выходи.

— Угу, — промычала в трубку и сбросила вызов.

Конечно я уже готова, но для приличия решила немного задержаться. Не обязательно ему знать, как я скучаю, как хочу скорее его увидеть и как уже пол часа топчусь на пороге, ожидая звонка, готовая выпорхнуть из квартиры в любой момент.

— Раз, два, три…, — считаю про себя.

Интересно,уже можно выходить, не слишком быстро?

— Ай, ладно, — махнула рукой, схватила свою маленькую сумочку и быстро преодолела лестничные пролеты, даже высоченные каблуки не помешали. Только перед тем как выйти из подъезда остановилась.

Попыталась утихомирить гуляющее под кожей волнение, поправила подол платья, волосы, осаночку выпрямила, подбородочек подняла и полетела летящей походкой.

Только не учла, что провинциальный двор не подиум и первая яма на моем пути в миг обрубила мне весь полёт, покосив ногу.

— Ой, — только и вскрикнула, высоко взметнув руки вверх, чтобы удержать равновесие.

Хорошо хоть не упала и каблук вроде цел.

Вот же блин! И почему это произошло на глазах Рафальского? Даа, красивый наряд и идеальный макияж меня конечно преобразили, но вот мою непосредственность и детскую неуклюжесть трудно скрыть, наверное, мне никогда не стать одной из тех, кто приходится черноглазому парню по вкусу.

— А я подумал что обознался. Оказалось — нет, кто ещё может споткнуться на ровном месте, — произносит с насмешкой Рафальский, выходя из машины, и уверенно шагает навстречу, — только мой Лопушок

Делает ещё пару шагов и, подойдя ближе, останавливается, словно наткнувшись на невидимую стену. Оглаживает меня тягучим, внимательным взглядом, всех дольше задерживаясь на моих голых ключицах, а потом медленно сползает к коленям. Натужно сглатывает слюну и на какой-то миг напрягается.

Но стопориться, теряя смелость, не в стиле Рафальского, поэтому вскоре он возвращает на лицо улыбку и делает ещё пару уверенных шагов, приближаясь вплотную.

— Привет, — произносит почти шепотом и касается твёрдыми губами моей щеки, будто так и должно быть

Теперь я в конец теряюсь и даже винтики в голове перестают работать, застыв от удивления, ожидая объяснений и наотрез отказываются складывать буквы в слова, но я с трудом заставляю их это сделать:

— Ч-что т-ты делаешь? — изумляюсь, а потом возмущаюсь, делая короткий шаг назад, — и что значит «мой»? — запоздало интересуюсь его брошенной фразой, которая только сейчас осела в моем сознании, но нахмуриться не получается.

Я безумно рада видеть Максима, такого красивого, высокого, впервые по деловому одетого, точнее, я первый раз вижу его в таком образе. Признаться, ему идёт такой стиль, официальный и в то же время свободный. Чёрные брюки и белая рубашка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, эта деталь очень четко указывает на свободолюбие парня, уж он точно не привык сдавливать собственное горло тугим воротом, лишая себя возможности беспрепятственно и глубоко вздохнуть, насытив легкие кислородом.

Щека от невинного поцелуя по-прежнему горит и помнит его губы, но больше меня пугает неизвестность и странное поведение Макса.

— Спокойно, Дюймовочка, я вживаюсь в роль, — отвечает просто, удерживая мой взгляд

— Но здесь нет зрителей, к чему этот спектакль одного актера?

— Лучше заранее отрепетировать, чем оплошать на месте. Поэтому, Дюймовочка, привыкай, сегодня ты моя, — сказал твёрдо, не позволив себе усомниться, и после короткой паузы решительно взял мою руку, продев ее под свой локоть, и крепко зажал, чтобы не выскользнула, — а сейчас лучше держись за меня, чтобы не упасть

Ну вот и все, весь мой кокон, в котором я пряталась от флюидов Рафальского, затрещал по швам. Его харизма способна пробить любую броню и пленить кого угодно, вот и я попалась в его паутину.

Вот дуреха, неужели думала, что меня это не коснётся, понадеялась на своё благоразумие, но и оно не выдержало такого натиска. Я смогу, обязательно смогу, уже завтра я обещаю себе справиться со своими чувствами к Рафальскому, не без труда конечно, но не позволю себе расколоться.

Будет сложно, будут слёзы, ведь уже что-то ворочается в груди похожее на отчаяние, когда узнала, что этот порыв всего лишь игра, а не его желание. А я уже поверила, что это мое преображение так на парня повлияло. Можно было сразу догадаться, что он и не таких красоток видал, чхать он хотел на меня и на мои изменения.

Максим открывает пассажирскую дверь своей чёрной иномарки, осторожно усаживает меня на кресло, нависает надо мной и заботливо пристегивает ремнём безопасности. Я сама не успеваю заметить, как носом упираюсь в смуглую шею и кажется парень замирает на какое-то мгновение или мне это только кажется, а потом резко выныривает из машины, шипя сквозь зубы ругательства:

— Черт

Обходит свой BMW, садится за руль и я неохотно выпускаю из лёгких аромат тёплой свежести, который успела вдохнуть во время короткой близости.

Эх, Валя-Валя, потопит тебя этот черноглазый и не поморщится когда захлебнешься, а если не утонешь, то взглядом испепелит и развеет по ветру. У него со всеми такой сценарий, со всеми, кроме Юли, и от этого не легче. Знаю же об опасности и все равно лечу мотыльком на яркое пламя.

— Волнуешься? — спрашивает Максим, когда мы поворачиваем с трассы в местный коттеджный посёлок

— Немного, — опускаю глаза и нервно мну подол платья, — не знаю как мне себя вести при встрече с мамой

— Не бойся, Лопушок, я буду рядом, — голос звучит обещающие и мне хочется верить, что он говорит искренне.

Рафальский перехватывает мой взгляд, смотрит серьезно, молча уверяя меня в том, что я могу ему довериться и расчитывать на крепкое мужское плечо рядом в нужным момент.

Если бы не дорога, то мы бы продолжали так смотреть друг на друга, мне так кажется, а может мне просто этого хочется.

Максим останавливает иномарку возле высокого забора, за которым виднеется красивый коттедж. Нет. Особняк.

Пока я оглядываюсь по сторонам, Рафальский обходит машину, открывает пассажирскую дверь и помогает мне выбраться.

Мы вместе подходим к воротам и парень уверенно подхватывает меня сильной рукой за талию, прижимая к себе.

Пытаюсь улыбнуться, но улыбка получается ломаная, плечи деревенеют, руки опускаются по швам, а спина напрягается.

— Расслабься, Лопушок, а то нас в два счета раскусят, — шепчет в висок, выдыхая тёплый воздух, и посылает по коже мурашки.

Глубокий вдох, выдох. Стараюсь расслабится, но меня всю трясёт.

Никогда ещё не была в таких шикарных домах, с охраной, большим участком, собственным бассейном и роскошным садом. Все это только малая часть того, что я успела заметить, пока мы шли от широких ворот к порогу дома.

Руки опять невольно опускаются вниз и сцепляются в замок, когда Максим открывает передо мной дверь и приглашает пройти внутрь, где слышится шум праздника.

— Так не пойдёт, Дюймовочка, — встаёт напротив, берет за плечи и ныряет чёрным взглядом в мои глаза, — я рядом, все будет хорошо, просто доверься. Пока ты со мной, тебя никто не посмеет обидеть.

Вместе с его голосом по телу разлилось приятное тепло и сразу такая лёгкость появилась в движениях. Верю, потому что хочу верить. Сегодня он мой, такой красивый, уверенный, мечта многих, так почему же тогда я так робею рядом с ним, ведь только одна мысль об этом окрыляет. Иди, Лопушок, и докажи всем какая ты сильная.

Глава 23

Как вошла, так и остолбенела от обилия роскоши. В просторном холле, выложенном дорогим мрамором, было светло. С высокого потолка свисала большая хрустальная люстра и изливала свет на начищенный до блеска пол, отчего он казался сверкающим и светящимся изнутри. Тут же обнаружила огромное зеркало в позолоченной раме, где еще раз убедилась, что выгляжу вполне достойно для праздничного вечера, возможно не сногсшибательная красотка, но точно не блекну рядом с Рафальским.

— Дюймовочка, — Максим произносит тихо, почти шепотом, — подожди меня здесь, я цветы для виновников торжества в машине оставил.

Мне вдруг стало страшно до безумия, что останусь в этом чужом холодном холле одна и так сильно впиваюсь пальцами в его локоть, что, наверное, меня не оторвать.

— Нет, Максим, пожалуйста, не оставляй меня одну

— Не оставлю, Лопушок, — улыбается, притягивает меня к себе и смотрит так пристально и легко, что чёрные глаза буквально внушают спокойствие и уверенность, а мои пальцы слабеют и сами отпускают крепкую руку, — обещаю, я быстро

Рафальский уходит и забирает с собой тепло, которое так грело и успокаивало и вот я уже руками обхватываю себя за плечи, пытаясь согреться и вернуть самообладание, но только сильнее напрягаюсь, когда слышу приближающийся стук каблуков.

Ой, мамочки.

Господи, почему я так нервничаю? Чувствую себя трусливым мышонком, который забрался в чужую избушку и притаился в укромном месте.

Шаги приближаются и вскоре из-за угла выходит рыжеволосая женщина, очень красивая и стройная, лет тридцати пяти не больше. На ней белое платье с глубоким декольте, дорогие украшения и невесомая, почти прозрачная, шаль. В пустом холле трудно не заметить незнакомого человека, поэтому женщина натыкается на маня взглядом и с изумлением выгибает аккуратную бровь:

— Девушка, а вы…

Пока женщина подбирала слова, честное слово, я от волнения даже назад попятилась, но только успела сделать крохотный шажок, как тут же уперлась лопатками в твёрдую мужскую грудь. Уловила знакомый дурманящий запах парфюма и замерла, прижавшись к тёплому телу.

Он успел.

Само его присутствие вселяет уверенность и дарит чувство надёжности и защищённости, поэтому я незаметно для всех выдыхаю.

— Девушку зовут Валя, — голос за моей спиной звучит холодно и ровно, но женщина тут же меняет изумление на милость, — и она со мной!

— Наташа, кто там? — из-за угла уверенно звучит бас и в холле появляется солидный мужчина, в строгом костюме темно-синего цвета, который при виде нас тут же вскидывает чёрные брови, — Максим? — а потом осторожно скользит по мне быстрым оценивающим взглядом, — ну надо же, не обманул

— Знакомься, отец. Это моя девушка — Валя, — тёплая мужская ладонь Рафальского легла на мое плечо и медленно притянула к себе под бок, после чего он продолжил, — самая смелая и смешная девушка, но сегодня немного волнуется и стесняется, поэтому прошу, не приставай с вопросами.

— Понял, сын. Нет для девушки украшения лучше, чем скромность, — с улыбкой замечает и галантно жмёт мою руку, — меня зовут Виктор Романович, я, как вы уже поняли, отец Максима, а это, — он указывает на рыжеволосую женщину, — моя супруга — Наталья

— Очень приятно, — улыбаюсь в ответ и пытаюсь совладеть с собой.

Сердце отчаянно бьется, а кожа невыносимо горит под крепкой рукой Рафальского. Мне так нравится чувствовать его рядом, слышать дыхание и ощущать как бьется пульс на крепком запястье. Нравится и я ничего не могу с собой поделать, хоть и знаю, что этот день, как первый снег, который выпал на непромерзшую землю — такой же светлый и чисты, но обязательно растает, оставив после себя грязь и слякоть.

Максим уже обменялся с отцом рукопожатием, произнес небольшую поздравительную речь от нас двоих, вручил Наталье цветы и снова коснулся моего плеча, медленно скользнул ладонью вдоль руки и переместил ее на талию.

— Ну что же вы стоите на пороге, как не родные, проходите, — мужчина жестом приглашает нас пройти в зал и Макс увлекает меня за собой.

В зале много гостей, много незнакомых глаз, которые с любопытством разглядывают нас и мне несложно догадаться, что сейчас почти каждый мысленно примеряет меня к Рафальскому. Изучают, оценивают, проводят параллели, достойна ли такая девушка как я, быть рядом с ним и присутствовать в этом доме.

Пусть смотрят, мне плевать, сегодня на мне не потертая джинсовка и не вытянутый кардиган, поэтому я даже спину гордо выпрямляю, но для пущей уверенности, нахожу горячую ладонь Рафальского и крепко сжимаю.

Почему он такой горячий?

— Лопушок, ты вся дрожишь, замёрзла? — обеспокоено спрашивает, отворачивает меня от чужих взглядов и перехватывает мой взгляд, добавив между прочим, — вот идиот, нужно было пиджак надеть

— Все нормально, Максим, это наверное от нервов

— И руки как сосульки, — замечает, перебирая мои холодные пальцы в своей руке, — успокойся, тебе нечего переживать, ты здесь самая красивая, я рядом и ты можешь расчитывать на меня, просто скажи, что я должен сделать?

— Посмотри, моя мама здесь?

Он внимательно огибает взглядом комнату поверх моего плеча и с уверенностью произносит:

— Ещё нет. Мой крестный и раньше не отличался особой пунктуальностью, поэтому они наверняка опоздают.

Гости не торопятся садиться за стол, все стоят небольшими кучками, обмениваются взглядами и улыбками. Под приятный монотонный гул разговоров я немного успокаиваюсь и позволяю себе выдохнуть. Максим постоянно находится рядом и только время от времени, отвлекается на короткие дежурные разговоры, приветствующих нас гостей.

— Маргарита, — окликает он пышную женщину в зелёной униформе, как только та проходит мимо.

Моя коллега, чтобы было понятно.

Подходит ближе, что-то тихо говорит ей и та кивает, поглядывая на меня. На всякий случай я улыбаюсь в ответ на тёплый, загадочный взгляд женщины, которая через пару минут приносит красивую фарфоровую кружку, с парящим в ней чаем.

— Вот, держи, — тихо произносит Максим и вкладывает кружку с горячим напитком в мои холодные пальцы, — выпей, чтобы согреться и успокоиться

— Надеюсь без коньяка?

— Без, — ухмыляясь качает головой, — он с мятой

Его руки, как тёплый плюшевый плед в холодную погоду, легко ложатся на мои плечи, согревают и прижимают меня ближе к спортивной груди. Я спиной чувствую как часто бьется его сердце, как напрягаются мышцы и все события и люди вокруг уходят куда-то на периферию. Мне хочется затеряться в этих объятиях, раствориться на маленькие атомы и проникнуть под смуглую кожу, чтобы остаться там навсегда. Я даже на миг закрываю глаза, когда его пальцы путаются в моих волосах, касаются щеки и осторожно спускаются на шею.

Сегодня я — его новая игрушка, которую ему нравится познавать, изучать и медленно лишать чувств, отбирая дыхание. На меня странно влияет эта близость, я больше не могу сопротивляться собственным ощущениям, рядом с ним я готова растратить себя полностью, открыться и покараться его воле.

Должна признать, парень очень убедительно отыгрывает роль, раз ему удалось убедить даже меня, но я обязательно приду в себя и спасу свой холодный рассудок, в какой бы жаркой хватке он не был. Ведь рано или поздно это все закончится.

Ведь закончится же?

Когда до меня доносится разливистый ядовитый смешок, я распахиваю глаза и замечаю в другом конце зала двух сестёр. Обе девушки уже успели смерить меня острым взглядом, лукаво переглянуться и снова громко расхохотаться.

Что говорить, не приятно, но сегодня я выше их и должна держаться достойно.

Заметив мой безразличный взгляд улыбка на лице блондинки растаяла. Юля стояла вместе со Светой Новожиловой возле окна, в маленьком чёрном платье, в стиле Коко Шанель, и по охотничьи буравила меня взглядом, словно самка ягуара, которая увидела врага на своей территории. Судя по всему, Рафальский тоже заметил ее недружелюбный взгляд, потому что девушка вдруг посмотрела на него и нервно поправила волосы, а потом отвернулась, надменно вскинув подбородок.

— Валя, — отозвался рядом звонкий девичий голос Ангелины, — рада тебя видеть, — и хитрыми глазками в сторону брата — хлоп, — ты просто нереально круто выглядишь

— Лин, спасибо, это все благодаря тебе

— Да ну перестань, — отмахивается девчонка

— Прошу прощения, — за спиной у девушки появляется Наталья, та самая рыжеволосая красотка и обращается к Рафальскому, — Максим, ты не мог бы мне помочь?

— Чем именно? — холодно, почти равнодушно спрашивает, и крепче сжимает мои плечи

— Там привезли торт, а Виктор ушёл встречать Дмитрия с супругой

Максим почему-то вопросительно смотрит на меня, будто ждёт разрешения и я одобрительно киваю:

— Никто не украдет твою спутницу, — смеётся рыжеволосая женщина, но тут же замолкает, под серьёзным, даже хмурым, черным взглядом, и от неловкости поправляет волосы.

— Конечно, Максим, иди, я пока буду с Линой, — отвечаю, немного разрядив обстановку

— Я быстро

Он с большой неохотой отрывается от меня и уходит, а Лина тут же закусывает губы и расползается в довольной улыбке:

— Смотри как у куколки подбородок трясётся, того гляди заревет, — а потом будто в саму девушку в дальнем углу бросает, — поделом тебе, акула, поделом!

Вряд ли Юля слышит речи девчонки, но не упускает возможности застать меня без Рафальского и уже быстренько перебирает каблучками по мраморной плитке, глазами наметив курс на нас.

— Кого я вижу? Неужели Лопушок? — небрежно скользит по мне взглядом, морща свой припудренный носик, — приукрасили, нарядили, чтобы в свет вывести, а хорошим манерам не научили

— Чего ты несёшь? — спрашивает Лина, реагируя на речь блондинки быстрее меня

— Я не несу, а предупреждаю. Девочка ошиблась парнем, видимо в детстве не научили, что брать чужое нельзя. Я закрываю глаза на тех, с кем он спит, но то, что притащил в дом тебя… — снова оглядывает с ног до головы презирающим взглядом, — сама не замечаешь, что никак не вписываешься в обстановку?

— Единственное, что я замечаю, это одну неугомонную девицу, которая как голая ветка стучит в окно, а ей не открывают, — парировала я, обмирая от собственной смелости.

— Не торопись радоваться, Валенок, он никогда тебя не полюбит. Однажды он вернётся ко мне и я ему прощу это недоразумение, — намекает на меня, — а пока, не буду мешать тебе точить нож, который вскоре глубоко ранит твое сердце

— Слушай, — порывается заступиться за меня кучерявая девчонка, но я ее останавливаю,

— Не нужно, Лин

Юля не отвечает и не задерживается рядом, даже кажется, что она торопится удалиться, пока ее кто-то не застал. И мы все знаем «кто». Капризно хмыкает, поджимает губки и гордо покидает наше общество.

— Почему ты промолчала? — изумляется сестра Рафальского

— Потому что по-женски я ее понимаю, — вздыхаю с сожалением, — уступить такого парня как твой брат очень сложно и больно принять, что он предпочёл тебе другую

— Вообще-то она сама виновата, нечего было к его лучшему другу в постель прыгать, — делает паузу и исправляется, — бывшему лучшему другу

— Юля изменила Максу с его другом? — осторожно уточняю, провожая взглядом бывшую девушку Рафальского

— Я думала ты знаешь, — растеряно бормочет девушка, — да простит меня Макс.

— А друг теперь…

— А Архипов теперь не друг, а враг, — перебивает меня Лина, — Валь, прости, кажется я итак уже много лишнего наговорила. Пусть лучше тебе Макс сам все расскажет, если захочет.

Конечно я не требую от девушки раскрыть чужую тайну, мне более чем достаточно того, что она уже сказала.

Так вот откуда эта ненависть между парнями. И поведение Рафальского теперь тоже находит свои оправдания. Зря я считала его бесчувственным кирпичом. Слишком опасно обнажить раненую душу и впустить в неё кого-то ещё, кто может воспользоваться ей как мишенью, поэтому и предпочитает держать всех на расстоянии. Всех, кроме меня. Почему?

Глава 24

После того, как Лина поведала мне чужие секреты, наш разговор как-то сник. Я чувствовала как она молча укоряла себя в том, что сболтнула лишнего, но виду не подала. Конечно, ничего страшного не произошло, но молчание затянулось. Мне хотелось как-то сгладить неловкость момента, но пока я перебирала в голове темы для разговора, Лину отозвала одна из гостей.

Большой стол, красивый зал, фоновая музыка, люди в праздничных нарядах, мне было любопытно наблюдать за торжественной обстановкой, хоть и чувствовала себя не в своей тарелке. От части Юля была права, дорогое платье и макияж изменили только мою оболочку, а внутри все осталось прежним.

Много ли ты раз, Валя, была на таких мероприятиях?

Да ни разу! Для меня праздник — это торт, свечи и бабушкины голубцы, кстати, очень вкусные голубцы. Раньше, когда Папа ещё был жив, то на столе стояла ещё ваза с моими любимыми пионами, а теперь папы нет, и цветы дарить больше некому.

Я незаметно позабылась, погрузившись в воспоминания своего прошлого, ровное, спокойное, где вставали дорогие сердцу лица и события. Мне почему-то вдруг вспомнился смех мамы, в детстве, когда она увидела меня с обсыпанным мукой лицом. Тогда я первый раз вызвалась помочь бабушке с пирогами. Мама редко была со мной искренней, живой и настоящей, но иногда такое случалось и эти моменты, как черви после дождя, выползали на поверхность моей памяти в моменты грусти.

Я продолжаю слышать этот смех в своей голове, но сейчас он кажется гораздо живым и очень натуральным, будто она здесь, рядом.

Стоп! Что?

Это не воспоминания и не тоска, это реальность. Она здесь, в этом зале. Женщина с родной кровью, которая отдалилась от меня, которая превратилась в чужую и которую я не видела три года. Как всегда стройна, ухожена и безупречна — мой недостижимый идеал внешности. Никогда не понимала, почему мы такие разные, ведь что-то должна я унаследовать от этой красивой женщины, которая является моей матерью. Может поэтому она и не тянется ко мне, потому что не признала гадкого утёнка, который вылупился из ее яйца.

Меня будто парализовало на какое- то время, застыла столбом и не моргала, только какая-то мышца подрагивала под левым глазом. Кажется смех растаял в пустоте, я просто не слышу его, не слышу ничего, кроме собственного сердца, которое отчаянно стучит, сжимается и плачет. Чувствую как разливается по телу щемящая колкая тоска и как грудь распирает мучительная тяжесть, там сейчас все мои силы удерживают целый водопад непролитых слез.

Она недавно появилась в зале, стоит возле входа и мило беседует с кем-то из гостей. На ней длинное алое платье и как всегда узкие лодочки на высоком каблуке. Густые чёрные волосы мягкой волной лежат на спине и касаются поясницы, точёная фигура, легкие движения рук, уверенный взгляд, я успеваю заметить все, но только когда наши взгляды пересекаются, я опечалено опускаю ресницы.

Не узнала!

Решаюсь ещё раз посмотреть, чтобы убедиться, и яркая женщина вновь бросает на меня взгляд, будто не успела уловить что-то важное. На этот раз смотрит долгом, изучающе и я не спешу отвести глаза.

Узнала!

Я заметила это, когда она поперхнулась шампанским и изумленно распахнула глаза, а потом огляделась и быстро заспешила ко мне.

— Валя? — уточнила, будто сомневается. — Ты что здесь делаешь?

Разве «это» должна спрашивать мать первым делом у своего ребёнка, которого не видела три года, а может и немного больше.

А на что ты рассчитывала, Лопушок? Неужели думала, что внезапно проснутся материнские чувства?

Хм, Смешно, поэтому и улыбаюсь. Горько, с тоской, улыбаюсь и молчу, не спешу отвечать на ее вопрос, хотя и взгляд ее поторапливает.

— Ладно, потом поговорим, — произносит почти шепотом и натягивает на румяное лицо улыбку, когда в пяти метрах от нас вырастают две мужские фигуры, одна из которых сегодня принадлежит мне.

Не знаю почему, но рядом с Рафальским я чувствую себя увереннее, боль тут же утихает, а когда он заключает меня в свои объятия, тело расслабляется, даже сейчас, под обалдевшим взглядом матери.

***

Рафальский .

Когда спешу в зал к Дюймовочке, в холле встречаю крестного. Он один, без Елены, и я тут же в душе чертыхаюсь на себя за то, что оставил Лопушок одну.

Долбанный кретин!

Ведь я обещал, что буду рядом, что не оставлю ее одну, потому что чувствую как она переживает. Я знаю, что все это время ее трясло не от холода, а от ожидания встречи и я виноват в том, что она сейчас стоит одна, в этот важный для неё момент.

Захожу в зал и не слышу, что мне говорит крестный, тут же нахожу взглядом растерянную Лопушок вместе с обеспокоенной матерью и понимаю, что та нервничает не меньше.

Прежде чем обнять Дюймовочку, кидаю острый, предупреждающий взгляд на жену своего дяди и нахожу в ее лице изумление. Хочу прижать девчонку как можно крепче, чтобы забрать ее волнение себе, уберечь от боли и спрятать от косых взглядов, но боюсь ее спугнуть своим напором, поэтому лишь легко обнимаю. Я чувствую как под моими руками она сначала вздрагивает, а потом медленно опускает плечи, тело расслабляется и дыхание с каждым новым вздохом становится свободней.

Черт возьми, мне нравится быть убежищем для этой маленькой, хрупкой девчонки!

— Познакомьтесь, это моя Валя, — произношу сразу, как заключаю девушку в объятия и делаю вид, что не в курсе их родственных связей, — Валя, а это мой крестный — Дмитрий Владимирович, со своей супругой Еленой Львовной.

На последней я задерживаю своё внимание, изучаю эмоции, чтобы оценить смятение в лице.

Не призналась, только натянуто улыбнулась, а Лопушок снова напряглась, когда крестный, ответив взаимностью, взял поцеловать ее руку.

— Приятно познакомиться, очаровательная леди, — широко улыбается крестный, — давайте пройдём к столу, а то нас уже заждались. Если вы не против, мы сядем с вами рядом, а то я ужасно соскучился по этому чертенку, — имеет ввиду меня

— Конечно не против, — вежливо улыбается Лопушок

Мы проходим к столу, я выдвигаю для Дюймовочки стул и сам сажусь рядом. Крестный с Еленой садятся напротив, она напряжена и таранит Валю озадаченным взглядом и меня это раздражает. Никто не посмеет портить этой девчонке настроение, никто, даже ее родная мать.

Нахожу под столом ее руки, сжатые на коленках в маленькие кулачки, и крепко сжимаю. Валя отрывает свой сникший взгляд от матери и поднимает глаза на меня. Смотрит с нежностью, с благодарностью и легко улыбается, в то время, как на нежных скулах играет лёгкий румянец смущения, а в голубых глазах плещется волнение.

Смотрю в них и медленно схожу с ума.

Красивая, ужасно красивая, как бы я не пытался себя обмануть, она меня победила.

Дюймовочка, Лопушок, смелая девчонка, которая боится грозы.

Пока не знаю как я это сделаю, но больше не отпущу. Никуда! Моя!

— Все хорошо? — тихо спрашиваю, наклонившись к уху, и незаметно вдыхаю запах ее волос.

Твою мать, как же я хочу зарыться в них руками и ещё раз попробовать вкус ее губ, но если это произойдёт, я не смогу остановиться, как бы она не сопротивлялась.

— Все хорошо, Максим, — пытается убедить, но я чувствую ее беспокойство

— Прости, что меня не было рядом

Она ничего не отвечает, только смущенно закусывает губы и легко улыбается.

— Валя, а вы любите хоккей? — внезапно интересуется крестный, после того, как звучит очередной тост и все гости отвлекаются за разговорами.

— Ну, если честно, до знакомства с Максимом, я не увлекалась этим видом спорта

— А теперь? — продолжает расспрос дядя, а мне уже и самому любопытно услышать ее ответ.

— Признаться, скорость впечатляет, и если Максиму это нравится, значит и мне тоже, но только как зрителю. А вообще, я люблю более спокойные увлечения

— Вот как! — выгибает чёрную бровь крестный, — например?

— Например, изучать языки, а ещё, мне очень нравится стоять на берегу реки с удочкой.

— Простите, что? Вам нравится рыбалка? — крестный кажется не верит своим ушам и чуть не давится куском мяса от удивления.

Да, сказать, я и сам ошарашен не меньше, даже поперхнулся и с немым вопрсом уставился на девчонку, которая уже чувствует себя намного комфортней и спокойно ведёт диалог.

Даа, моя Дюймовочка полна сюрпризов.

— Очень! Это так успокаивает. Чувство трепетного ожидания не сравнимо ни с чем, а уж если рыба попалась на крючок, то забываешь обо всем, все твои проблемы прикидают границы сознания. Теперь твои мысли заняты только одним, как бы ее вытащить.

В нашей части стола нависает тишина, а потом мой дядя прочищает горло, откашлявшись в кулак, и обращается ко мне, пораженный таким увлечением девушки:

— Макс, где ты такую нашёл?

А у меня тоже дар речи пропал, поэтому я только пожал плечами и с гордостью притянул своего Лопушка ближе.

— Знаете, Валя, для меня Максим как сын, и я очень рад, что ему досталась именно такая девушка как вы, потому что сам очень люблю рыбалку, — смеётся и обращается уже ко мне, — а ты, племянник, держи такое сокровище крепче и никому не отдавай.

— Не отдам, дядь Дим, — говорю честно и замечаю смущений девчонки, а потом, глядя в ее голубые глаза, добавляю, — никому!

— Вижу, на этот раз все серьезно? — поддаётся вперёд крестный и обращается ко мне тихо, пока Дюймовочка ковыряет вилкой в тарелке

— Более чем, — уверенно отвечаю, — не поверишь, будто по голове чем-то тяжелым ударили. Бац, и все, пропал

Он откидывается обратно на стул, смотрит на меня с широкой одобрительной улыбкой и уже обычным тоном, доступным для всех, произносит:

— Это был подзатыльник совести

— Нет, — ухмыляюсь, вспоминая нашу встречу, — это был рюкзак с учебниками.

Глава 25

Звон бокалов, разговоры гостей, негромкая музыка, звуки слились в один, весь этот шум праздника для меня всего лишь фон. В моем эпицентре внимания — нежный профиль Дюймовочки. Мне нравится ее лёгкий румянец стеснения, нравится то, как она аккуратно, будто чего-то боясь, отправляет в рот кусочки салата, я смотрю на это с умилением и не могу отвести глаз, потому что ужасно соскучился за эти три дня.

Мне страшно представить, что будет, если завтра Лопушок исчезнет. Она так стремительно ворвалась в мою жизнь, в мои сны и в мою душу, что я не сразу понял отчего так заходится сердце, а теперь, я не готов отказаться от этих ощущений, мне хочется закрыть все двери на засов, чтобы никогда ее оттуда не выпускать.

Она совсем не похожа на других и я не знаю как себя вести рядом с ней, чтобы не допустить ошибку. Как научиться держать дистанцию, когда тебя выворачивает даже от прикосновений и тело требует большего, значительно большего, но разум останавливает и говорит мне, что нужно потерпеть, нельзя ее спугнуть, иначе она закроется навсегда.

Я правда серьезно увлекся, мне впервые приходится находиться рядом с желанной девушкой и не иметь возможности даже поцеловать.

Что же ты делаешь со мной, смелая девчонка?

Я ничего не могу с собой поделать, и рука сама тянется к острой коленке. Осторожно касаюсь горячей кожи и увереннее скольжу ладонью вверх по нежному женскому бедру, останавливаясь у края подола. Первый раз в жизни я боюсь своих действий, страшусь, что Лопушок не простит мне такую смелую выходку.

Но она молчит, только вздрагивает и на мгновение замирает, чуть приоткрыв губы.

Позже я обязательно их поцелую, но не здесь, не сейчас!

Я боюсь ее напугать своим напором, я не знаю насколько близко она готова меня подпустить, но сдаюсь внутренней воле и наклоняюсь к ней ближе. Делаю глубокий вдох, вбирая в себя запах шоколадных волос, а потом бережно откидываю их с плеч, чтобы позволить себе прикоснуться губами к нежным скулам.

Какого черта тут так много лишних глаз?

Щеки у Дюймовочки заливаются краской и она с легким укором бросает на меня вопросительный взгляд.

А что ответить, для всех присутствующих здесь, мы пара, а поцелуи и прикосновения для двух влюблённых — обычное дело.

На немой вопрос я отвечаю улыбкой и невозмутимо поднимаю бровь:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего, — спокойно отвечает, глядя на меня из-под длинных ресниц, а следом, опускает глаза.

Я вижу как ей неловко, поэтому отступаю, хотя сам на грани. Так и хочется сграбастать в охапку, спрятать от всех и переступить границы дозволенности.

Против воли отвожу от Дюймовочки взгляд и пытаюсь сфокусировать внимание на празднике. Скольжу глазами по залу, большинство гостей уже встали из-за стола, чтобы после ужина и употреблённого спиртного, немного размять конечности и подвигаться, отдавшись танцу. Новожилова, видимо, дорвалась до шампанского и слегка перебрала, потому что сейчас блондинка отрывалась на полную, даже туфли скинула.

Нелепо выгибается и отскакивает не в такт музыке, трясет сивыми волосами, ласкает пальцами свою талию и бёдра, гипнотизируя меня взглядом.

Я даже поморщился от такого зрелища и поспешно отвернулся, чтобы зацепиться взглядом ещё за одну женскую фигуру. Она меня интересует куда больше Юлькиных кривляний.

— Лопушок, я на минуту, — тихо сообщаю Вале и выхожу из-за стола.

Елена Львовна выходит на улицу, подходит к беседке и деловито закуривает длинную сигарету. Я следую за ней, молча встаю рядом и упираюсь руками в деревянные перила, внимательно поглядывая на женщину.

— Угостить сигареткой? — обращается ко мне и вопросительно вздёргивает тонкую бровь

— Нет, с недавних пор не курю, — сухо отвечаю

— Похвально, — отводит взгляд, — хочешь о чем-то поговорит?

— Хочу, — подтверждаю ее догадки, — только не «о чем», а «о ком».

— Полагаю, ты в курсе? — заинтересованно смотрит и я отвечаю скупым кивком

— Слушаю

— Елена Львовна, у вас замечательная дочь, скажу больше, она мне очень нравится

— Максим…. — пытается перебить

Не хочу задерживаться здесь дольше, чем планировал, я обещал Вале быть рядом, поэтому взглядом заставляю женщину дослушать.

— Я не договорил, — холодно замечаю и убедившись, что меня слушают, продолжаю, — не нужно скрывать Валю от Дмитрия. Неважно какая это будет для него новость, это гораздо лучше, чем быть обманутым. Мой дядя должен вас понять и, наверное, был бы только рад, если бы вы признались ему сразу.

Она молчит, нервно затягивается новой порцией дыма и смотрит прямо перед собой. Я не жду ее ответ, мне он не нужен, поэтому ухожу, бросив через плечо:

— Не отказывайтесь от дочери, она любит вас, хоть вы этого не заслуживаете

Оставляю женщину одну переваривать информацию и тороплюсь в дом. Войдя в зал, вижу, как к МОЕЙ девушке приближается какой-то хмырь.

Кто-то из родственников моей мачехи.

Раздражение накатывает и бьет через край, когда я замечаю с каким интересом он смотрит на неё.

Что ему нужно?

— Я хочу пригласить вас на танец, — слышу, как обращается к Дюймовочке, с дебильной улыбкой, — если вы конечно не против

— Против! — резко вклиниваюсь в разговор, опередив с ответом девушку, и предупредительно бросаю на парня взгляд, — эта девушка уже занята, иди поищи себе другую

Валя только на мгновение открывает рот, а потом закусываете губу, виновато смотрит на него и пожимает плечами.

— Потанцуешь со мной, Дюймовочка? — спрашиваю, протянув девушке руку и она соглашается.

Я беру девушку за талию, прижимаю к себе и мы растворяемся в музыке. Голубые глаза, которые так приятно топят, искрятся нежностью, более того — в них таится интерес.

Неужели?

Лопушок будто чувствует, что я хочу ее разгадать и мне становится сложнее удержать ее взгляд. Она опускает ресницы и прижимается щекой к моей груди, заставляя сердце биться чаще.

Ее тепло на груди и непосредственная близость пронзают тело жгучим желанием и я теснее прижимаю девчонку к себе, скольжу рукой по спине, отсчитывая большим пальцем хрустальные позвонки, и гибкое тело отзывается на мои прикосновения, прогибаясь в пояснице.

Я так хочу ее познать, изучить, утопить в ласках каждый сантиметр молочной кожи.

Хочу! До ломоты косточек. Но должен сохранять эту чёртову дистанцию, поэтому заставляю себя довольствоваться малым, ощущая лишь тепло ее кожи.

Твою мать, я сошёл с ума!

***

Валя.

Сегодняшний вечер окончательно вскружил мне голову. Пока мы медленно кружились в танце, я осмелилась обвить руками шею Рафальского и уткнуться носом в крепкую грудь, наслаждаясь ароматом его парфюма.

— Дюймовочка, ты такая хрупкая, — произносит Макс с легкой хрипотцой и его голос пробирает тело сладостным током, — боюсь прижимать тебя крепче, чтобы не раздавить

— А ты не прижимай, — произношу с трудом

А про себя молю, чтобы сделал иначе.

— Не получается

— Максим, музыка кажется закончилась, отпусти

— Нет!

— На нас все смотрят, — смущаюсь, замечая косые взгляды

— Плевать! Я не хочу тебя отпускать

Кажется, что черноглазый не шутит и сердце от этих слов бешено затрепыхалось. Я силюсь вздохнуть, от необъяснимых ощущений, перехвативших горло, и произношу почти шепотом, едва решившись заговорить:

— Пора уже понять, что не всегда можно получить все, что хочешь,

И поколебавшись Максим меня отпускает, расслабляет руки и возвращает меня за стол. Садится рядом, поворачивает к себе лицом и серьезно спрашивает:

— А что бы сейчас хотелось тебе больше всего?

— Мне? — недоумевающе таращусь на Рафальского

— Кому же ещё, глупый Лопушок? — пускает мягкий смешок, — представь, что я волшебник и скажи мне, чего тебе сейчас хочется больше всего?

Чего же мне хочется? Я на короткий миг задумываюсь и вспоминаю детство, беззаботное дни, где ярче светит солнце, где веселее каждый миг, где слаще конфеты и нет никаких проблем.

— Хочу вернуться в детство, — не позволяю себе усомниться в ответе, — хочу снова почувствовать себя ребёнком.

Рафальский ненадолго задумался, прищурив глаза. Растянул твёрдые губы в тёплой улыбке и решительно произнес:

— Легко, пошли, — схватил меня за запястье и потащил за собой

— Куда? А как же….

— Поверь мне, никто даже не заметит, что нас нет

«Ага, как же! Юльчик первая забьет тревогу» — подумала про себя, а сама послушно поплелась за парнем, от руки которого сейчас так осязаемо полыхает моя кожа.

Мы поднимаемся на второй этаж, идём по коридору и Максим открывает дверь в комнату.

Просторная, с темно-синими обоями, большой кроватью и плазмой. Именно ее первым делом включает Рафальский, пока я топчусь на месте и не совсем понимаю, что он собирается делать. Достаёт из нижнего ящика коробку и протягивает мне.

— На, выбери пока с чего начнём

В коробке куча дисков и я осторожно сую свой нос, чтобы прочитать, что там написано.

Это что, диски с играми?

И в подтверждение моих мыслей на экране плазмы загорается название консоли «PS5».

— Мы что будем играть в Плейстейшн?

— Что тебя смущает, Дюймовочка?

— Ну там же праздник, твой отец, это как-то неправильно

— Брось, Лопушок! Отец меня поймёт, а остальные мне побоку, тем более, мы же недолго, — вскидывает брови и улыбается, как всегда одним уголком губ

А почему бы нет?

Макс взял в руки джойстики, забрался на кровать, скрестив по-турецки ноги, и хлопнул ладонью рядом по темно-синему пледу.

— Смелее, Валь

Я села, сначала робко на кончик кровати, а потом, когда меня захватил азарт игры, забралась с ногами, загнув их под себя.

Сколько мы уже играем, не знаю, я потеряла счёт времени ещё тогда, когда взяла в руки джойстик и нажала кнопку “Play”.

Если бы мне сказали раньше, что я вот так буду веселиться и хохотать как идиотка у Рафальского на кровати — покрутила бы пальцем у виска, но сейчас я полностью отдана азарту и желанию победить.

С силой жму на джойстик, помогая корпусом вписываться в повороты, чтобы обогнать спорткар Рафальского на вираже и опять ухожу в занос.

— Остановись, Максим, дай я тебя обгоню

— Дюймовочка, это не по-спортивному, — смеётся и специально врезается в ограждение, чтобы дать мне фору

— Юхуу, — обгоняю и опять оказываюсь на обочине

Да что же такое.

— Рафальский, так не честно, дай мне хоть раз тебя победить

— Ты меня уже победила, Лопушок

Его фраза не сразу проникает в мое сознание с тем смыслом, который был в неё вложен и, увлечённая игрой, я не замечаю, как он откладывает свой рулевой пульт. Добравшись до финиша первой, я резко выскакиваю и громко вскрикиваю:

— Ура, я выиграла, — и тут же зажимаю губы пальцами, вспомнив где мы находимся и, что в доме полно гостей.

Оборачиваюсь и замираю под прицелом чёрных глаз. Рафальский внимательно оглаживает меня взглядом, поднимается с кровати и подходит ближе. Замечаю как дергается кадык и сейчас в самый раз повторить себе три заученных слова.

Но разве это поможет?

— Хам! Бабник! Опасно! — последнее слово произношу вслух, в надежде достучаться до собственного сознания, но все тщетно, в голове уже сплошная жижа и губы сами тянутся к нему навстречу.

— Очень, — шепчет и накрывает мой рот губами

Вовсе не твёрдые, мягкие и ласковые. Сама не замечаю, как отвечаю ему.

Этот поцелуй совсем не похож на тот, что был в раздевалке. Сейчас он целует меня так нежно и осторожно, что внутри все сотрясается, будоражит и пробуждает желание.

Вдоль позвоночника вместе с разрядами бегут мурашки. Коленки трясутся и небывалая усталость подбирается к ногам. Ещё никогда голова не кружилась так, что колени подгибались и если бы не крепкие мужски руки, которые с силой прижимают меня к спортивному телу, то я точно бы упала.

Всего один его поцелуй смог убедить меня в том, что интимная близость с парнем может приносить удовольствие, а не только неприятные ощущения, как мне думалось ранее.

Я хочу узнать это ощущение, хочу так, что сводит низ живота, только не сейчас, не здесь.

Он зарывается руками в моих волосах, прерывает поцелуй, шумно дышит и скользит губами по щеке.

Касается ими виска, шеи, крепче сжимая меня в сильных руках.

— Останови меня, умоляю, — произносит надтреснутым голосом, обрывая дыхание на вдохе, — рядом с тобой, я теряю над собой контроль. Одно твоё слово и мы уедем отсюда вместе, прямо сейчас.

Глава 26

Несмотря на то, что розовый туман в голове стремительно нарастал, слова Рафальского зацепились за краешек моего сознания и безумство отступило. Мысли прорезали шум тишины и нескончаемым потоком хлынули в мозг, охлаждая разум.

Мы оба зависли над пропастью страсти, нахлынувшее желание накрыло нас обоих и это чувствовалось, и если бы он не остановился, я бы точно сделала этот шаг в бездну. А сейчас…

А сейчас эта маленькая пауза заставила меня призадуматься.

Отдаться на волю чувств или же, наоборот, воспротивиться им?

Ужасно хочется ответить «Да», но голосу разума удаётся меня убедить, что лучше — угаснуть и оставить маленькую частичку себя, чем сгореть до тла.

— Максим, я не… не… — внятно произнести не получается, язык протестует и не хочет идти наперекор воле и желанию.

Но Рафальский правильно расценивает мое мычание, отступает на шаг, нервно проводит рукой по чёрным волосам, и виновато произносит, не глядя в глаза:

— Прости

Тихо чертыхается, с силой потирает ладонями лицо и отворачивается.

— Валь, мне нужно пару минут и я отвезу тебя домой, — произносит устало, с досадой в голосе

Какие-то секунды я ещё молча стою в смятении, уткнувшись в такой же неподвижный чёрный затылок, пока не сбрасываю с себя остатки оцепенения. С места срываюсь торопливо, надеваю туфли, оставленные возле кровати, выхожу изкомнаты, разрушая тишину стуком каблуков, и тут же приваливаюсь спиной к двери, буквально сползая по ней.

По-прежнему считаю, что все делаю правильно. Не сомневаюсь, Рафальский, так же как и я был полон желания, этот поцелуй был настоящим и убедительным, но, все дело в том, что мной двигали чувства, а им азарт и увлечение. Он такой, какой есть, я не в силах его изменить.

Я готова была сейчас окунуться с головой в эти ощущения, насладиться слиянием тел, скажу больше, я уверена, что эта близость заставила бы меня поменять отношение к сексу и забыть свой печальный опыт, но я не готова после этого оказаться униженной и разбитой.

А это непременно бы случилось, потому что Рафальский не умеет по-другому. И пока ещё есть шанс повернуть назад и вернуться к прежней жизни, то нужно им воспользоваться, а не полагаться на течение, которое тянет в воронку.

Стоять под дверью комнаты нет никакого желания и я принимаю решение дождаться Рафальского в холле. Когда спускаюсь с лестницы, слышу, как меня окликает женский голос, раздавшийся неподалёку. Я узнаю его и когда поворачиваю голову, уже знаю кого там увижу.

Мама мгновенно подлетает ко мне, берет меня за руку и отводит в сторону, в самый дальний угол большого холла. Разворачивает меня за плечи лицом к себе и смотрит каким-то новым взглядом:

— Что-то случилось? — внимательно спрашивает, — Валя, на тебе лица нет

— С каких пор тебя это волнует? — буркаю и одёргиваю плечи

Мать не сразу находится с ответом и какое-то время молча таранит меня непроницательным взглядом.

— Валь, мы можем поговорить как взрослые люди? Я понимаю, ты обижена на меня и тебе есть за что обижаться, но ты должна меня понять…

— Понять что? Что ты предпочла родной дочери чужого мужика? — не стерпев, перебиваю

— Это не так! Я не отказывалась от тебя и как могла участвовала в твоей жизни, пока ты была ещё ребёнком

— А после того, как я выросла, я перестала быть твоей дочерью? Да ты на протяжение всей жизни была скупа на тепло и заботу, а это, возможно, даже хуже, чем отказаться, потому что после своего ухода, ты всегда оставляла мне маленькую надежду, что когда-нибудь ты меня полюбишь, а я всегда считала себя виноватой, думала, что это я делаю что-то не так. Всегда старалась быть самым послушным ребёнком, чтобы только ты посмотрела на меня иначе, а ты…

— Валь, меня все детство воспитывал один отец и тот, который вечно пропадал в командировках и менял мне нянь, как перчатки. Мне чувства родительской заботы незнакомы, но зато, я узнала, что такое любовь и влюбилась, сильно влюбилась, до беспамятства, разве можно меня в этом винить?

— Я тебя ни в чем не виню. Будь счастлива! — говорю как может искренне и хочу уйти

Уже успела добраться до лестницы, как цепкие пальцы вновь ухватили меня за локоть и аккуратно развернули к себе

— Ты давно встречаешься с сыном Рафальского? — интересуется так, будто этот вопрос и есть цель нашего разговора

— А ты только поэтому со мной заговорила? — пускаю нервный смешок от обиды и с досадой добавляю, — не знаю обрадуешься ты или наоборот, но с Максимом нас ничего не связывает

— Как? — изумленно распахивает длинные ресницы

— А вот так! Я работаю, а точнее, работала у него домработницей, чтобы оплатить операцию бабушке, а все, что сегодня было, всего лишь показательное выступление для его отца, — распустила язык, явно сболтнув лишнего, ведь я не имела права обнажать чужую правду

— Что? — непонимающе морщит лоб, но повторить я ничего не успеваю, потому что в холле останавливается Дмитрий Владимирович и, споткнувшись о нас взглядом, произносит:

— Лена, а я тебя везде ищу, — облегченно выдыхает и обращается ко мне, — Валентина, прошу прощения, что прерываю ваш разговор, но нам уже пора ехать. Надеюсь, мы с вами ещё увидимся и нам удасться познакомиться с вами поближе, а возможно, даже порыбачить вместе, — шутливо подмигивает с широкой улыбкой

— Конечно, Дмитрий Владимирович, до свидания!

Они исчезают за дверью и я слышу, как на лестнице раздаются скупые аплодисменты.

Поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и упираюсь взглядом в Свету Новожилову, которая медленно спускается по ступенькам, с гаденькой улыбочкой и издевательски хлопает в ладоши:

— Браво, Лопушок, хороший спектакль устроили, я даже поверила. И чего ты забыла на филфаке, страна такую актрису потеряла, — глумится довольная девушка

Вот так выглядит «Закон подлости». Неосторожное признание обязательно услышит именно тот, от кого особенно хочется скрыть правду.

Очевидно, что Новожилова оказалась нечаянным свидетелем нашего с мамой разговора и выгляжу я сейчас крайне глупо. И несмотря на то, что в этой игре я сегодня вела, моя ошибка привела меня к поражению.

Завтра узнает весь университет, что Валя Лопушок освоила профессию домработницы и натирала полы в квартире у самого Рафальского.

Разве таким, Лопушок, ты хотела запомнить этот день? День, где было солнечное утро, а теперь на меня холодной ногой наступил дождливы вечер, и это совсем не о погоде.

— Ты чего-то хотела? Или так, потешиться? — стараюсь держаться уверенно

— Да я давно уже тешусь, как только твой горящий взгляд, полный надежды, увидела. А я ведь предупреждала… — весело скалится Света, подходит ближе и продолжает излагать с притворным сожалением, — Рафальский очень расчетливый тип, скольких девушек ему удалось окрутить. Вот и ты, как глупая рыбешка, попалась на крючок. Ты наивно полагаешь, что спектакль был для отца? — натянуто смеётся. — Поспешу заполнить твои пробелы. Он использовал тебя для того, чтобы позлить Юлю, только поэтому ты сегодня здесь.

— Он не вернётся к ней после того, как она с ним поступила, — зачем-то произношу, больше для того, чтобы убедить себя, потому что мозг упорно отказывается верить в услышанное

— А ты сама как думаешь, стал бы он тогда хранить у себя в квартире ее вещи, если бы не хотел оставлять ей надежду?

— Какие вещи?

— Личные. Кое-какие вещи Юля оставила у него в квартире после расставания и коробки с ними по-прежнему живут там, вот уже почти год.

— Но… — хочу сказать, что не видела там никаких коробок с вещами, но тут же в голову ударяет новая мысль.

Не по этой ли причине, мне был закрыт доступ в его комнату? Я ведь там так ни разу и не была.

Это похоже на правду и сейчас, должно быть, выгляжу я жалко. Попыталась улыбнуться, но получилось слабо, больше походило на отчаяние и когда на лестнице послышалось пьяное, женское щебетание, мысли подсунули ещё одну невесёлую картинку, а вскоре она и вовсе оживилась.

— Что и требовалось доказать, — заявила Новожилова тоном победителя и легким кивком головы указала в сторону источника звука.

Я не хотела смотреть, но голова самостоятельно повернулась к лестнице, где на самой верхней ступеньке показались два силуэта. Единственное, что я успела заметить, это как блондинка повисла на крепкой шее Рафальского, а дальше…

Дальше я уже ничего не видела, сорвалась с места и бросилась на утёк. Распахнула дверь, выбежала на улицу и холодный поток ветра тут же ударил в лицо, играя моими волосами.

Шах и мат, Лопушок. Тебя переиграли и уничтожили.

Глаза забились туманом и напряжение ударило по всем органам. Больно так ударило.

Хочется разрыдаться, взвыть и выпустить, наконец, этот скопившийся ком боли из себя через потоки слез, но не получается и от этого ещё хуже, и на грудь давит ещё сильнее.

Я знала, что будет больно, знала, на что шла и все равно не удалось себя уберечь, позволила проникнуть чувствам глубже и впиться в сердце острой иглой.

Стоя во дворе огромного дома, я почувствовала, как какая-то тяжесть опустилась мне в ноги, они не слушались и приросли к земле. Дверь позади меня распахнулась и следом за мной выбежал Рафальский.

Увидев меня, облегченно выдохнул, а мне от его присутствия легче не стало и если бы не ноги, точно бы дала деру.

Злость на него не отпускала и выплеснуть ее я не могла.

А что я могла ему предъявить? Ведь сама же согласилась играть сегодня в пару. Разве этот парень мне что-то обещал?

Поэтому сейчас и приходится изображать спокойствие, стараясь не выдать того, что происходит в душе. Сделать это сложно, потому что та самая душа сейчас разрывается на части.

И ладно бы другая, и появись она не сегодня, хотя бы завтра и было бы значительно легче. Но Юля…

Хотя, какая теперь разница?

Глава 27

— Валя, — Максим подходит ближе и берет меня за плечи, — что случилось?

— Ничего, — отвечаю с притворным спокойствием. — С чего ты взял, что что-то случилось?

— Мне показалось, что ты пыталась сбежать

— Тебе показалось, — произношу излишне резко и отвожу взгляд, — я устала и хочу домой, вызови мне такси

— Нет! Я сам тебя отвезу

— Не стоит, — возражаю я. — Эта игра в пару, слегка затянулась и, кажется, я неплохо выполнила свою роль, а теперь я хочу вернуться к своей прежней жизни, где не было ни тебя, ни проблем!

Мне не удалось сдержать всю злость в себе и в словах все таки прозвенели раздражение и обида. Рафальский промолчал, но в чёрных глазах вспыхнул огонь, ноздри затрепетали, а на скулах заиграли тугие желваки.

Под острым взглядом я присмирела, хотелось ещё много чего выплеснуть, но слова комом застыли в горле и я попыталась их проглотить.

Пауза затянулась. Я вот-вот ожидала услышать в ответ что-то колкое и обидное, но парень промолчал. Грубо схватил меня за руку, крепко сжал в пальцах ладонь и повел к воротам.

Я не решилась противостоять такой силе и послушно побрела за ним, все равно не получится, на лице успела прочитать твёрдую уверенность и поняла, что сопротивление бесполезно.

Рафальский открыл пассажирскую дверь своей иномарки, но прежде, чем я туда села, меня самым бесцеремонным образом развернули и прижали спиной к задней двери автомобиля. Крепкие руки легли по обе стороны от меня, облокотившись на крышу, и парень наклонился, чтобы сказать:

— Для меня это была не игра. Далеко не игра. Я никогда не заставил бы себя делать то, что не хочу.

Тихий, сдавленный голос проник под кожу и дотянулся до сердца, оно отчаянно заколотилось и это стук заглушил все мои мысли. Опомнилась только тогда, когда сидя в машине, услышала как завёлся двигатель.

Что это значит? Признание?

Простое увлечение, которое уже завтра рассеется туманной дымкой при первых лучах солнца. Ему будет гораздо легче выкинуть этот день из головы, мало ли было таких девушек, а вот мне…

Да у меня, можно сказать, и отношений-то никогда не было. Если не считать месяц свиданий со своим одноклассником Пашкой, в одно из которых я решилась на большее. Сильных чувств не было, но в тот момент я заставила себя в это поверить. Про интимную близость я тогда знала только из разговоров подруг и мне казалось, что восемнадцать лет — это отличный возраст, чтобы получить первый опыт, который не увенчался успехом. Как выяснилось, Пашка тоже не имел за плечами опыта, поэтому рассказывать особо нечего. Порог переступила, а этих, как говорят, волшебных ощущений так и не испытала.

Максим всю дорогу был сосредоточен на дороге, молчал и о чем-то думал, сжимая оплётку руля. Это уже привычная картина для моих глаз. Только когда оказались во дворе моего дома, у меня пришло осознание, что все закончилось. Я больше не появлюсь в его квартире, не приготовлю для него ужин и не разделю завтрак. Внезапно душа сжалась, а сердце застонало, не желая отпускать.

Прилипла взглядом к красивому лицу, стараясь запомнить и тяжело выдохнула:

— Ну, пока

— Подожди, — горячая ладонь упала на мою коленку и я застыла, — та девушка для меня ничего не значит, это прошлое, я не хочу в него возвращаться.

— Ты не должен передо мной оправдываться, Максим. Это твоя жизнь и я к ней не имею никакого отношения, — сказала так, что даже голос не дрогнул

Страшась ошибиться и поддаться чувствам, я быстро вынырнула из машины, забежала в подъезд и дала волю слезам, потому что сдерживать их в груди больше не было сил.

Только когда закрыла за собой дверь в квартиру, почувствовала, как от усталости ноют ноги. Сбросила с себя высоченные каблуки и облегченно выдохнула.

Села на пуфик, напротив зеркала, вытерла с щек слёзы и усмехнулась собственному отражению:

— Вот и сказочке конец, надеюсь, что я выбрала для неё правильный финал.

Я бы могла попробовать закончить этот день иначе, возможно, даже уснуть и провести всю ночь на теплом мужском плече, но только уже завтра я бы прониклась стыдом и глубоко пожалела о том, что вовремя не уехала домой.

Не знаю, правильно ли я поступаю, заставив себя устоять перед Рафальским, но поступи я иначе, чем бы я оказалась лучше тех доступных девиц, которые виснут на нем, как мартышки на сучьях.

В университете хватит новости и о том, что я работала у него домработницей.

Ещё немного посидела и потопала в душ, может хоть ему удасться привести меня в чувства и смыть с себя тяжёлые мысли.

Забравшись в ванну, я подняла голову и закрыла глаза, наслаждаясь тёплыми струями, которые били по лицу и стекали по плечам. Шум воды успокаивал, приятное тепло расслабило тело и стало немного легче.

Почему я должна сомневаться в том, что поступила правильно? Почему мои мысли сейчас заняты тем, кто нарушил мою спокойную жизнь? Сейчас я должна думать только о том, что на этой неделе бабушку наконец выпишут из больницы и мы заживем как раньше. Ведь жила же я как-то без него и, сказать, неплохо жила!

Неторопливо вытерлась нежным полотенцем, расчесала непослушные, мокрые волосы, и укуталась в свой домашний халат.

Как всегда перед сном решила выпить горячий чай, включила греться чайник и пока ждала, замечтавшись, подошла к окну. Выглянула во двор и оторопела, сердце подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Рафальский до сих пор стоял возле моего подъезда, облокотившись бёдрами на крыло BMW и крутил в руках телефон. Высота всего два этажа, поэтому мне хорошо удалось его рассмотреть.

Он словно почувствовал меня, поднял взгляд и абсолютно точно нашёл мое окно. Хватило мгновения, чтобы я задёрнула шторы и отошла от окна, запретив себе выглядывать. На сегодня эмоций достаточно. Но как только я села за стол, чтобы выпить чай, неожиданно раздалась телефонная трель. Пришла смс от Рафальского:

«Спокойной ночи, Дюймовочка»

Ещё раз захотелось выглянуть в окно, чтобы его увидеть, но увидела только свет отдаляющихся фар. На смс так и не ответила, наверное поэтому он потом всю ночь так настырно лез в мои сны.

***

Рафальский.

Я гляжу вслед девушки, которая выпорхнула из моей машины как вольная птица из клетки, так и не дав мне ничего сказать.

Упустил? Нет, отпустил. Пока отпустил.

Распробовав вкус ее губ, я понял, что ни на что его не променяю. Вкус, который хотелось смаковать, запоминать и впитывать себя, а когда ее мягкие, слегка влажные, губы ответили с такой же страстью и нежностью, по телу прокатилась приятная дрожь и мной овладел неистовый голод.

Было почти больно сдерживаться и только остатки сознания, чудом уцелевшего и не утерянного в этом густом желании, не позволили мне взять девичье хрупкое тело силой и помогли вовремя остановиться. Тогда бы я в один миг закончил все, что даже не началось.

Мне нужна она всецело, вместе с чувствами и желанием, которое я обязательно в ней разбужу.

Хрупкая, нежная девчонка, которой удалось открыть для меня новый мир и только сейчас я понял, что раньше его не знал.

Не знал, что можно так сходить сума в пустой квартире, как чертов извращенец, который ложится спать не в своей комнате, только потому, что постельное белье пахнет по-другому.

Да. Я уснул в комнате, где жила Лопушок, на раскладном диване и всю ночь чувствовал рядом ее запах. И как же странно устроен наш внутренний мир, либо он окончательно решил меня добить, пригласив в мой сон Дюймовочку.

Твою мать! Придётся начать утро с холодного душа, по-другому остыть не получиться.

Сегодня тот редкий день, когда у меня выходной и потрачу я его на то, чтобы окончательно распрощаться с прошлой жизнью.

Моя бывшая девушка не очень хотела покидать мою квартиру, в которой быстро обосновалась, и некоторые ее вещи по-прежнему находились здесь. Моя домохозяйка — Ирина Ивановна, по моей просьбе, уже давно упаковала их в коробки, чтобы не мелькали перед глазами, но вывезти их я, до сих пор, не находил время.

Да и сейчас я не хочу этого делать самостоятельно, чтобы не пересекаться лишний раз с Юлей, которая уже раздражала своей настойчивостью и истериками.

Вчера она изрядно перебрала, устроила скандал и всеми силами пыталась меня удержать, ей даже удалось на мне повиснуть, когда я отвлёкся и не сумел вовремя изловчиться и вывернуться. Именно а этот момент я заметил, как стремительно ринулась к выходу Валя.

Тогда пришлось оттолкнуть блондинку от себя довольно грубо, чтобы успеть догнать ту, которая гораздо важнее.

Сегодня сцен и скандалов не хотелось, поэтому попросил отвезти вещи своего друга и товарища по команде — Андрюху.

Он знал Новожилову как капитана группы поддержки, поэтому в просьбе не отказал, да и как тут откажешь, когда я пообещал ему поляну в спортбаре, где вечером будет проходить важный хоккейный матч.

Глава 28

Валя.

После того дня, когда мы изображали пару, прошло уже почти четверо суток. И если тогда я думала, что наш поцелуй — это точка в этих невозможных отношениях, то сейчас я поняла, что это начало моих мучений. Каждую ночь он являлся в мои сны и возвращал меня в тот вечер, с фотографической точностью рисуя картинки из памяти, а именно, наш поцелуй.

Снова и снова подхватывал мои губы, ласкал и вбирал в себя, прижимал сильнее, держась рукой за мой затылок, лишал чувств, оставляя лишь ощущения, которые уносили все выше. Сон сопровождался тихим гулом и шумом ветра, сквозь которые прокардывался едва уловимый шёпот. Его шёпот:

— Моя! Ты только моя!

А после этих слов обязательно наступало унылое утро, где все возвращалось на круги своя.

Я оторвала голову от подушки и села на кровать. Жуть как хотелось ещё поспать, потому что пол ночи готовилась к предстоящему экзамену и зубрила историю зарубежной литературы. Только вспомнила и тут же с тихим стоном опять упала на подушку. Закрыла глаза на пару секунд и когда до моих рецепторов дотянулся знакомый запах любимых пирожков, которые умела готовить только моя бабушка, меня словно отпружинило от кровати.

Точно. Я же теперь не одна. Бабушку вчера вечером наконец-то выписали из больницы и сегодня она встала ни свет ни заря, чтобы побаловать меня перед экзаменом вкусным завтраком.

— Валюша, проснулась? — радостно воскликнула бабушка, вытирая руки об фартук и расставляя на столе посуду, как только я показалась на кухне с растрёпанными после сна волосами, — иди скоре умывайся, у меня уже все готово.

Как же я рада, что она у меня есть. Спросонья мне ещё сложно говорить, поэтому я молча подхожу, целую ее в щеку, крепко обнимаю и с довольной улыбкой иду в ванну.

От такого завтрака бегут слюни и градус моего настроения стремительно растет. Да, я ужасная сладкоежка, зная это, бабушка постоянно меня балует разными кулинарными творениями, наверное, я должна поблагодарить природу за то, что наградила меня отличным метаболизмом, иначе, я бы уже давно превратилась в необъятную пампушечку. Само собой я держала над собой контроль и безмерно не налегала на мучное и сладкое, но все же не отказывала себе в этом удовольствии.

Мозг глюкозой насытила, бабушку поцеловала и уже через пол часа сидела с Машкой в университетской столовой, обсуждая предстоящий экзамен, который сместили на целый час.

— Какой-то дурдом, — высказалась подруга, отпивая кофе из кружки. — Они, значит, там вопросы свои решают, а мы — сидите ждите. А если у меня память которая и за этот час из головы вылетит именно тот билет, который я вытяну?

— Маш, а ты поменьше болтай и уши заткни, чтобы не вылетел, — по-доброму шучу над подругой

— Лопушок, а ты, я смотрю, не переживешь?

— Разве это что-то изменит? Не сдам, значит пересдам в сентябре. Да и к тому же, Березина не из тех, кто будет заваливать вопросами

— И все же, мне не хочется киснуть дома как простокваша из-за одного неуда, когда все будут отрываться, отмечая экватор. Кстати, ты так и не сказала, ты идёшь? — спрашивает подруга, подняв на меня свой выжидающий взгляд

— Пока не знаю, — выдыхаю и принимаюсь мешать в чашке сахар, который, кстати, не положила

— Великий начальник опять хочет завалить работой? — злится подруга на парня, который тут не при чем.

Хотя… Очень даже при чем.

— Нет. Я у Рафальского больше не работаю. Да и работой он никогда не заваливал. Чаще даже сам готовил нам завтрак, — вспоминаю и тут же вырывается горький вздох, а я ныряю взглядом в чашку с остатками чая, чтобы подруга ничего не заметила в моих глазах.

Но от неё всегда было сложно что-то утаить и поэтому она с подозрением спрашивает:

— Та-а-к, Лопушок, рассказывай, что случилось?

Я промолчала и Машка продолжила выпытывать:

— Ну! Я жду! Ты знаешь, я не слезу, пока ты мне все не расскажешь, даже если нам придётся прогулять здесь экзамен. Чхать я хотела на этот экватор.

— Я целовалась с Рафальским, — выпаливаю я после недолгого молчания и поднимаю глаза.

Вижу как подруга непонимающе таращит на меня свои очи и не может проглотить глоток кофе, который только что отправила в рот.

— А ещё, я познакомилась с его родственниками, мы изображали пару, танцевали и играли в Плейстейшн. И вишенка на торте — я почти согласилась с ним переспать, — протараторила я и тут же покраснела.

Пришлось Машке выложить все и сразу, но очень коротко, потому что вдруг почувствовала острую необходимость выговориться, разделить с кем-то свои чувства, иначе бы они меня сожрали.

Подруга оторопело моргнула и все-таки проглотила свой кофе, только так громко, что этот звук, наверное, услышали за соседним столиком.

— И? Переспала? — спрашивает так, будто я тут ей бразильский сериал пересказываю

— Нет. Опомнилась в самый последний момент, — вздохнула и опять уткнулась в чашку

Машка поддалась ближе, наклонилась, опустив локти на стол и спросила почти шепотом:

— Валь, а ты случайно не влюбилась в него?

Похоже, что я действительно влюбилась, только очень боялась своих же чувств, поэтому вслух это произнести не решилась.

— В него нельзя влюбляться, ты сама говорила, что такие как он «пожуют и выплюнут».

— Ведь я могла и ошибиться, — говорит подруга и в эту же минуту в столовую входит Рафальский со своей небольшой компанией.

Я почти не видела его с того вечера, первые два дня перебегала в аудитории, как шуганная, чтобы избежать случайной встречи, и неважно, что учится парень в другом корпусе. Иногда видела издалека его силуэт или отдаляющуюся машину, но и в эти моменты старалась не показываться на глаза. В Месседжер пару раз приходили от него смс с банальными вопросами «Привет, как дела?», но я не отвечала и он перестал писать. Наверное ему удалось найти более общительную собеседницу и я старалась с этим смириться, только сейчас, когда он с друзьями сел за дальним столиком и я встретилась с чёрными глазами, то этот взгляд тут же пробил мое сердце навылет, а по спине пробежал такой нехилый холодок.

Несколько секунд он удерживал мой взгляд и не думал отводить глаза, создавалась впечатление, что я сижу с ним за одним столом, а не с Машкой и мы ведём немой диалог. Только о чем? Понять так и не смогла, потому что нашла в себе силы отвернуться и вновь начать мешать ложкой остатки чая.

Подруга заметила мое смятение и мои вспыхнувшие щеки. То что они покраснели — не сомневалась, потому что даже уши горели.

— Валь, кажется, ты сейчас превратишься в кучку пепла, — кивает головой в сторону Макса и многозначительно поигрывает бровями. — А может у него на тебя действительно серьёзные планы?

Силой воли заставляла себя больше не поворачиваться и не смотреть в ту сторону, хоть и ужасно хотелось.

— Ты сама-то в это поверишь?

— А ты? — отбивает вопросом на вопрос Красильникова

— А я проверять боюсь. Знаешь, сердце не игрушка и мне бы очень не хотелось превращать его в мишень.

Мы ещё какое-то время сидим и болтаем о разном, чтобы скоротать время до экзамена и когда встаём из-за стола, я все-таки бросаю взгляд в ту сторону, где недавно сидел Рафальский, но стул его пустой, а за столом остались только двое его друзей.

За разговором мы с подругой поднимаемся на третий этаж, где через несколько минут начнётся экзамен и на одном из лестничных пролетов перед нами встаёт широкая мужская фигура и впечатывает руку в перила, преграждая мне дорогу.

Парень недопустимо близко и я вновь чувствую этот запах крышесносного парфюма, от которого подкашиваются коленки.

Рафальский смотрит на меня непроницаемыми взглядом и молчит, а я понимаю, что разговор неизбежен и разговаривать он намерен наедине.

— Маш, я тебя догоню, — говорю подруге и она сомневаясь водит глазами, то на меня, то на Рафальского, который все так же стоит неподвижно и смотрит на меня, но потом уходит.

— Привет, — звучит хрипловато и тихо.

Знакомый голос, от которого внутри все переворачивается

— Привет, — голос застряет где-то в горле, потому что внутри все пересохло

— Мне показалось или ты меня избегаешь? Почему не отвечаешь на звонки и смс?

— Так нужно, — прячу глаза за ресницами

— Кому?

— Ну, допустим, мне, — говорю уже смелее, чтобы не выдать себя и не затянуть этот разговор надолго

— Может объяснишь, наконец, что случилось? — вздергивает густую бровь и дергается навстречу, но я тут же отстраняюсь и спускаюсь на ступеньку ниже.

Если сейчас ему удасться сгрести меня в эти сильные руки, то я точно расплавляюсь как воск от пламени и попасть на экзамен уже вряд ли получится.

Поэтому разум все-таки забрал у сердца право распоряжаться моими поступками и я отключаю все чувства, заставив сердце выполнять только свои непосредственные функции — закачивать и очищать кровь.

— Ничего не случилось. Я выполнила свою работу, теперь могу вернуться к своей прежней жизни, ведь я тебе больше ничего не должна?

— Не должна! Только отпустить тебя не могу, — он пытается ещё раз сократить между нами расстояние и я опять шагаю назад, только вот промахиваюсь и оступаюсь на ступеньке.

Он ловит меня крепкими руками за талию, прижав к рельефной груди, обтянутой тонким кремовым джемпером, и я вспыхиваю.

— Не смей. Слышишь. Не смей играть со мной. Я не хочу больше… У нас был договор, а теперь, отпусти!

Рафальский застыл, глаза заискрились красным пламенем, на смуглых скулах заиграли желваки, а губы добела сжались в тугую линию, но силами со мной мериться не стал — отпустил.

И как всегда, чтобы не показать слёзы, я выбираю самый лёгкий способ — спастись бегством, несмотря на наше притяжение.

На середине лестницы на секунду останавливаюсь, когда понимаю, что он не сдвинулся с места и вижу, как парень скребёт ногтями по перилам, сгребая пальцы в кулак и с силой впечатывает его в стену.

Слёзы уже забили глаз и я больше не хочу здесь оставаться, срываюсь с места и бегу на экзамен, на который уже точно опоздала.

Глава 29

Рафальский.

Тренировка закончилась, но мне не хватило нагрузки, чтобы выбросить всю дурь из себя. Хочется убиться на льду до такой степени, пока мышечная боль не перекроет всю ту, что сейчас разрастается внутри.

Не могу остановиться и как неуравновешенный пилю коньками лёд, с привязанной к поясу автомобильной покрышкой, отрабатывая скорость. Когда ноги забились полностью и отказались в этом учавствовать, я взял в руки клюшку и стал с остервенением бросать шайбы в калитку.

Не думал, что когда-то мне будет так хреново, только потому, что мне не удалось получить желаемое. Оставаться дома в последнее время было невыносимо. Бесила тишина и пустота. Мне казалось, что я любил одиночество, но без Дюймовочки это одиночество превратилось в муку.

Не могу перестать думать о ней, перед глазами всегда эти голубые глаза, которые в последнюю встречу добили окончательно. Лопушок потерялась в моем времени, но осталась в моих снах, каждую ночь я вижу ее лицо, кажется, что я даже ощущаю ее запах, слышу голос, чувствую ее кожу под своими ладонями, но, черт возьми, я хочу ее на яву и только!

Вероятно, только для меня наше общение переросло во что-то большее, для неё я, оказывается, как был бесчувственным идиотом, таким и остался, а интерес в глазах и ответный поцелуй — это всего лишь моя фантазия, которую мне так хотелось осуществить, что я принял желаемое за действительное.

И не поспоришь — идиот!

Стоит только представить, что эта голубоглазая девчонка, в которой я потерял душу, достанется другому и руки крепче впиваются в клюшку, а я до боли сжимаю зубы и со всей силы бью по шайбе, которая чуть ли не рвёт сетку ворот.

Не помогает. Злость не отпускает и я готовлюсь к новому удару, не обращая внимания на учащенный пульс и мышечную слабость, которая уже бьет по всем органам.

Лишь бы не двинуться окончательно, потому что уже спокойно можно ставить диагноз, если я кому-то расскажу о том, что везде и у всех вижу одно лицо.

Ненавижу или наоборот…

Не могу произнести это вслух, но должен заставить себя перестать думать об этой девчонке. Должен стереть ее образ из памяти, но он осел осадком, где-то в глубине, царапал ногтями и медленно убивал похлеще никотина.

Моя гордость трещит по швам, хочется просто найти ее, схватить и не отпускать пока не передумает, сжимать до тех пор, пока не вытесню из ее головы все упрямство.

Тогда придётся признать, что я слетел с катушек и стал похож на ту же Юлю Новожилову. Таким навязчивым поведением я не добьюсь ничего, кроме раздражения и отвращения.

— Раф, твою мать, оглох? — в мой воспалённый мозг проникает голос Дрона и я поднимаю голову, — успокойся, хватит сетку рвать, ты уже сдох!

«Я этого и добиваюсь!» — думаю про себя, а сам делаю ещё один удар по шайбе.

— Отвали!

— Может лучше пойдёшь в душ, остынешь, и мы зависнем где-нибудь развеемся, скажешь, наконец, что у тебя приключилось.

— Иди к черту, Дрон

— Мда, кажется дела совсем плохи, — подходит друг ближе, уже переодетый, без коньков и в кроссовках, — на следующую тренировку придёт новый спонсор, сказали, что хочет лично представиться команде.

Я, наконец, остановился. Только сейчас заметил, как пульс ударил по вискам от усталости, дыхание сбилось, а пот залил все лицо. Новость о новом спонсоре отрезвляет, потому что я до последнего надеялся, что эта волокита с документами затянется и я смогу хотя бы закончить турнир. Осталось максимум две игры, а если не получится обыграть «Орлов» в полуфинале, то и вовсе одна.

— Ещё бы! Эта волчья пасть не упустит шанс посмотреть на наши лица, ещё и сыночка с собой приведёт, сразу в команду засунет, — уже спокойней отвечаю я

— Тренер намекнул, что это не Архипов, но фамилию не произнёс, сказал, что тот пожелал в понедельник сам нам представиться.

— Плевать «кто», я решил завязать с хоккеем

— Ты в своём уме или так перетренирлвался, что мышцы на мозг надавили?

— Отец давно хочет, чтобы я помогал ему в бизнесе, а смена спонсора, чем не повод?

Собрал последнюю шайбу и двинулся в раздевалку.

Хватит! Осточертело все! Хороший отдых ещё никому не мешал, да и хуже мне уже все равно не сделать.

— Что ты там говорил на счёт того, чтобы развеяться? — бросаю через плечо, когда покидаю лёд

— Вот это другое дело! Узнаю прежнего Рафа, — радостно вскрикивает друг, поскользнувшись на льду, — Гром предлагал завтра вечером поиграть в бильярд, можно девчонок позвать, Вика о тебе спрашивала.

— Нахрена бабы в бильярде?

— Ну, если хочешь, можем пойти в «Бродвей», там завтра студенческая тусовка. Второкурсники экватор отмечают

— Чтобы делать выручку этому ублюдку, который спустит все на наркоту? Лучше уж бильярд, — произношу лениво, когда захожу в раздевалку и сбрасываю с себя краги и шлем. — На счёт Вики я пока не решил, если что, сам ей потом наберу.

И хотел бы, чтобы все было как раньше — красивые девушки, секс без обязательств, но как раньше уже не получится, потому что я стал другим. Нет, мужские потребности никуда не делись, но понимаю, что жажду получится утолить только с одной. Хочу, твою мать, так, что от одной мысли плавятся штаны, но никогда не позволю себе взять Дюймовочку силой и причинить ей боль. Видимо судьба посмеялась надо мной, после моих слов, когда я сказал, что она последняя, к кому я за этим приду.

Фраза, брошенная мной случайно и необдуманно, оказалась пророческой. После того поцелуя и захлестнувшего меня желания, она действительно первая и последняя, к кому я испытывал такое дикое влечение. И если когда-нибудь мне удасться приручить и познать это тело, я никогда не променяю его на дешёвую подстилку.

— Как скажешь, — пожимает плечами друг, дожидаясь меня у дверей раздевалки. пока я снимаю с себя тяжёлую форму. — Все хотел спросить, а что за птичка залетела к нам в раздевалку, после игры со «Сталью»? Я тогда вам сильно помешал?

Напоминание того вечера вновь вышибает из себя, как жесткий удар под дых. Я даже на какое-то время завис, когда злость сковала пальцы и помешала достать из шкафчика полотенце.

— Не твоё дело… — пресёк любопытство друга сквозь зубы. — Какого лешего ты ещё здесь, может свалишь наконец? Или тебе так нравится пялить на мою голую задницу? Ещё немного и я начну сомневаться в твоей ориентации, придурок озабоченный!

— Раф, ты чего вскипел-то, я же просто спросил? — растерянно пробормотал Горохов, — не хочешь говорить, как хочешь. Я пойду, завтра созвонимся на счёт бильярда.

***

Валя.

— Валюш, почему бы тебе не пойти вместе с ребятами на вечеринку? Сходишь, развеешься, повеселишься. Не нужно так переживать из-за тройки, это всего лишь оценка, а молодость даётся только раз.

Как обычно, перед сном, мы сидим с бабушкой за столом, разговариваем обо всем и пьем чай. Именно в эти моменты, когда за окном солнце уже клонится к закату, наша небольшая кухонка, за закрытыми занавесками, кажется самым уютным местом на земле. По крайней мере для меня точно. Я нахожу в этих моментах что-то такое, что успокаивает и помогает забыться.

— Ба, оценки тут ни при чем. Мне правда не хочется никуда идти.

— Должна же быть какая-то причина

— Причина есть, но я пока не готова о ней рассказывать. Прости, — я опустила глаза и под родным взглядом почему-то почувствовала себя виноватой

Бабушка улыбнулась и тёплой ладонью погладила меня по волосам

— Девочка моя, ты влюбилась? — и не требуя от меня ответа, продолжила, — знаешь, в моей молодости такое тоже случалось, так влюбилась, что ни есть, ни спать не могла. Такой глупой была, сама любила, а к себе подпустить боялась. Он тогда был первым парнем на деревне, а все потому, что на гитаре играл лучше всех. Девки тогда за ним табунами бегали. Парень с такими ручищами. Забор починит, дрова наколет, ещё и песню споёт, — бабушка посмеялась, подперла ладонью щеку и продолжила с мечтательным взглядом, — а я такая трусиха была. О-ой! Сама из-за забора выглядываю, да любуюсь, а подойти и заговорить или помощи попросить, как другие, боюсь.

— И что дальше было? — спросила с любопытством, грея руки о горячие стенки кружки, — он заметил тебя?

— Ещё как, — бабушка расхохоталась, — трудно не заметить, когда на тебя ведро ледяной воды вылили

— Ты? — спросила с удивлённый смешком и детским любопытством

— Я, — гордо заявила бабушка, — я вечером на колодец за водой пошла, а они с друзьями с речки возвращались. Вот и выпрыгнул из кустов, как черт из коробочки, ну я от испуга и окатила.

— Ну ты даёшь! — уже не сдерживаю смех, — и как его звали?

— Это твой дедушка Володя, — улыбается бабушка победной улыбкой и наш смех прерывает дверной звонок.

— Ты кого-то ждёшь? — интересуется бабушка

— Нет, — жму плечами, — сейчас посмотрю

Я открываю дверь и впадаю в ступор, не в силах что-то произнести.

— Здравствуй, Валя! Разрешишь войти? — мама стоит на пороге нашей с бабушкой квартиры, с бумажными пакетами в руках и ждёт мой ответ.

Я несмело киваю, отмирая потихоньку от удивления, но она и не сомневается в моем ответе, который читается в движениях, когда я отодвигаюсь в сторону, освобождая проход и шагает за порог.

«И какая же звезда привела тебя сюда?» — хочу спросить, но произношу не это:

— Привет. Не ожидала тебя здесь увидеть, что-то случилось?

— Я все рассказала Дмитрию, — начинает без предисловий, — теперь он знает, что у меня есть дочь. То есть — ты!

Честное слово, я даже не знаю, что сейчас говорить. В горле пересохло и, прокашлявшись, задаю вопрос не совсем впопад.

— Может выпьешь с нами чаю?

— Нет-нет, я быстро, — нервно отмахивается мать, — я вчера уже заходила к вам, но тебя не было дома. Бабушка сказала, что у вас завтра студенческая вечеринка…. В общем — вот! — протягивает мне пакеты и я несмело заглядываю в них.

Заметив мое смятение и знак вопроса, провиснувший над головой, добавляет:

— Это твоё новое платье для вечера.

— Не нужно, я никуда не собираюсь идти, — во мне взыграла, то ли гордость, то от гордыня, — и если ты думаешь, что твоя дочь вылезла из грязи и теперь не стыдно ее признать, то я повторю ещё раз. Я не встречаюсь с Рафальским. Мой статут по-прежнему не под стать твоему. Я работала обычной поломойкой и поварихой, — произношу уже зло

— Валь, я плохая мать и это признаю, но Дмитрий прав, нам нужно попытаться поддерживать хотя бы дружеские отношения

— Значит это он заставил тебя сюда придти?

— Я правда хочу постараться наладить наше общение, — избегает прямого ответа мать

— Почему ты думаешь, что мне нужна такая подруга? — звучит немного грубо, но моя мать заслуживает

— Не знаю, но очень надеюсь, что ты примешь мое предложение, — произносит ровно и в отличие от меня, даже голос не дрожит от нервов.

Возможно для неё сейчас не происходит ничего такого, что может пошатнуть ее спокойствие, но для меня это эмоциональная встряска. Столько претензий зудят на языке и хотят сорваться, но я не решаюсь их произнести. В голове столько мыслей и воспоминаний, которые заставляют кривится при виде этой красивой женщины. В памяти тут же всплывают дни, когда я считала себя брошенной, когда винила себя в том, что она отвернулась, а теперь так просто заявляется и предлагает мне не материнские чувства, а просто дружбу.

Как я должна на это реагировать?

Я тихонько смеюсь и этот смех больше похож на истерику, а женщина передо мной невозмутимо ставит пакеты на пуфик и так же ровно произносит.

— Валь, я тороплюсь, у меня самолёт, а ты подумай… — выходит за порог и добавляет, — и на счет Максима тоже подумай. Уверена, ты глубоко заблуждаешься и значишь для него гораздо больше, чем ты думаешь, иначе бы он ко мне не подходил и не признавался в том, что ты ему очень нравишься.

Она уходит, а я остаюсь стоять в коридоре перед открытой дверью, переваривая информацию. Дак что же ее на самом деле сподвигло сделать этот шаг и придти сюда? И если Максим к ней подходил, значит она делает это с перспективой на будущее, чтобы потом не упасть в грязь лицом перед местной «элитой», когда все узнаю правду.

Так, стоп. Рафальский разговаривал с моей матерью? В чем он признался?

Я растерянно захлопнула дверь, подошла к пакетам, которые остались на пуфе, и достала содержимое.

Короткое чёрное платье А- силуэта, пошитое из дорогой ткани с мелкими, едва заметными, блестками, с длинным рукавом, но открытой спиной, через которую протягивается тонкая жемчужная цепочка, от плеча до плеча, словно бусы на спине. Просто идеальное для студенческой тусовки и очень напоминает стиль родной женщины. В другом пакете лежали обычные чёрные лодочки, но судя по бренду, тоже не дешевые.

Да, Лопушок, совсем недавно в твоём гардеробе было трудно найти даже приличную блузку, а теперь в нем целых два платья стоимостью явно больше, чем весь гардероб, включая шифоньер.

До последнего думала вернуть ей эти пакеты и плюнуть на все эти тусовки, но когда примеряла образ, поняла, что просто обязана пойти, отдаться молодежному веселью и разгрузить голову, чтобы решения принимать было чуточку легче.

Глава 30

Рафальский.

Сегодня я пообещал себе, хотя бы на один вечер выкинуть голубоглазую девчонку из головы. В планах только друзья, хорошая игра и алкоголь, который поможет расслабиться и выключить чувства, лишив их возможности и дальше рубить дыру в груди. Возможно тогда я, наконец, перестану ощущать эту свербящую боль, которая уже неделю меня медленно уничтожает.

Парни ждали меня в бильярдном зале, разыгрывая партию в «Русскую пирамиду» и когда я показался на пороге, Гром окрикнул меня и поднял кий, чтобы я заметил компанию, среди других посетителей.

— Здорова, Раф! Готов проиграть мне в «Американку»? — поприветствовал меня Жека Громов и наклонился, чтобы отправить точным ударом шар в лузу, — Сейчас только Дрона раскатаю и за тебя возьмусь.

— Жек, вообще-то сегодня я настроен только на победу

— Ты же знаешь — без шансов, — засмеялся, глядя на меня. — Победа будет за тобой, только если мы сейчас возьмём в руки клюшки и наденем коньки. Каждому свое, друг, не обессудь, я не зря в этом зале, можно сказать, ночую

— А я чувствую, Гром, что сегодня именно мне крупно повезёт, вот только до кондиции тебя доведу, и игра попрет

— Тогда по пиву? — Жека мотнул головой в сторону бара и, когда Дрон очередной раз мазнул кием по шару, усмехнулся, — Андрюха, я смотрю, уже без нас где-то успел окосеть

— Я просто ещё не разигрался, — поспешил оправдаться Горохов

— Тебе это не поможет, — уже посмеялся Гром, — ну что, зовём официантку? Анюта…

Девушка в белой блузке и с бейджиком на левой груди как раз проходила мимо нашего стола и, когда услышала своё имя, остановилась, поприветствовав нашу компанию с широкой улыбкой.

— Слушаю вас, молодые люди, готовы сделать заказ? — стрельнула глазками в мою сторону и припасла бланк меню для записи:

— Нам три пива и чего-нибудь похрустеть, — на лице Жеки скользнула улыбка и заинтересованный взгляд, — на твоё усмотрение, Анечка, мы доверяем твоему вкусу

— Я буду виски, — перебил я друга, который тут же вопросительно изогнул правую бровь, будто уточняя, и я уточнил, — двойной виски с колой, пожалуйста

— Хорошо, — улыбнулась ещё шире Анечка, — что-нибудь ещё?

— Значит, гуляем покрупному? — тихо спросил сам у себя Гром, потирая ладошки, — Анечка, я тоже буду виски и закусочки какой-нибудь принеси, — а потом Андрюхе, — Дрон, ты как? С нами?

— Мне безалкогольное пиво, пожалуйста, — обратился к официантке Горохов, а когда девушка ушла, решил объясниться в ответ на наш недоуменный взгляд, — чего? я за рулём

— Понятно, — осуждающе выдохнул Гром и вскинул локоть над зелёным сукном, подготавливаясь к новому удару

Когда девушка вернулась с заказом, я спокойно взял стакан с виски и, не обращая внимания на кокетливый взгляд официантки, сразу отпил из него половину.

— Анюта, а что ты делаешь сегодня после работы? — вздумал клеиться Жека, но та самая Анюта, точно косилась на меня и не сразу услышала вопрос

— Что, прости?

— Говорю, не хочешь составить нам компанию, после рабочей смены?

— Боюсь не получится, моя смена закончится рано утром

— Эх, не судьба, — с сожалением выдохнул Жека и, провожая стройную брюнетку пристальным взглядом, обратился уже к нам, — я бы повеселился с такой, вы только посмотрите какой задний план…

Задний план действительно впечатлял, но не меня и не сегодня. Кажется теперь я начинаю понимать тех мужиков, которые добровольно уходят в монахи. Просто когда-то в их жизни тоже наследила какая-нибудь Дюймовочка и желание отказалось подниматься на других.

Опять она, твою бабушку! Как же сложно о ней не думать.

Мне следует помнить зачем я здесь, может все-таки стоит подумать на счёт Вики, она должна найти способ пробудить во мне мужскую потребность.

— Партия за мной! Следующий… — радостно и гордо произнёс Гром, пока Андрюха передавал мне кий в руки.

Громов прав, в бильярд мы этому парню не соперники, но играть с ним интересно. Чтобы узнать пределы своего мастерства, достаточно просто найти достойного противника, который поможет подняться на ступень выше своих возможностей.

Мы разбили пирамиду и разыграли с Жекой «Американку». Проигрывать я не привык, но такому сопернику проиграть не стыдно.

Следующим со мной за стол встал Андрюха и уже наклонился над столом, примеряясь к удару, пока я крутил в руках третий допитый стакан виски.

Алкоголь не брал от слова совсем, но усердная работа мозга, не пропускала в мои мысли ничего лишнего, кроме расчёта удара и траектории направления шара, но только до тех пор, пока Гром не достал из кармана телефон и не открыл социальные сети.

— Ребят, я уже зеваю от скуки, что за «общество без баб», может девчонкам позвоним или вон в «Бродвей» заскочим, пока у нас Дрон на колёсах. Я говорил, что там сегодня второй курс отрывается? — многозначительно поиграл сивыми бровями приятель и подошёл ко мне, подсунув под нос экран тедефона, — смотри какие девочки танцуют, у меня приятель там занял «горячую точку«, откуда весь танцпол как на ладони, выбирай любую

На видео извивались две девицы в ярких, достаточно откровенных платьях, изгибались и одними движениями кричали «возьми меня». Меня такие давно перестали интересовать, поэтому я без интереса взглянул в экран телефона, натирая кий мелом и уже хотел готовиться к новому удару, как в последний момент мой взгляд зацепился за девушку на видео, которая случайно попала в кадр.

Я бросил деревянную палку для игры на стол и выхватил у друга из рук телефон, чтобы убедиться, что это не очередная паранойя.

— Раф, тише, ты когда успел так одичать? Раньше не замечал у тебя проблем с женским полом, — подтрунивал друг, но мне было глубоко плевать на его плоский юмор, — смотри на здоровье, но только не увлекись прямо здесь, при всех.

— Рот закрой, Гром, пока челюсть не снес, — рявкнул зло на друга и тот затих, — закажи ещё виски

Я сел в кресло, рядом с нашим столом, и ещё раз перемотал видео на начало. Теперь я уверен, что эта девушка возле бара — Лопушок, я не могу обознаться, это она. В чёрном платье с открытой спиной и на высоких каблуках, сидит на барном стуле и пьёт коктейль.

Девушка, та, которая Анюта, принесла мне ещё один виски и я выпил его почти залпом, пока доставал из переднего кармана джинс телефон. На странице Дюймовочки, в социальных сетях — я частый гость, хоть и фотографии не обновляются, я пересматриваю их каждый вечер, поэтому и сейчас мне не составило труда найти ее страницу и увидеть там новую фотографию.

Пальцы непроизвольно сжали телефон, когда я увидел ее среди одногруппников, в числе которых был Сурикат. Красивая, нарядная, очень сексуальная в этом коротком чёрном платье, кажется, от злости у меня даже зубы заскрипели.

Я опять проиграл сам себе и позволил Дюймовочке вновь осесть у меня в голове, и вряд ли теперь кто-нибудь вытеснит от туда ее образ, который я только что увидел.

Руки чешутся набрать ее номер, но какой в этом толк, если она снова сбросит вызов.

Хватит стучаться в закрытые двери, игра в одни ворота не может существовать вечно, поэтому я просто ставлю на фото лайк и принимаю решение — забыться.

— Дрон, кого ты там хотел позвать? Шары катать надоело, пора поменять программу сегодняшнего вечера, — сухо произнес, допивая остатки в стакане

— Вику, — ответил Дрон и уточнил, — звоню?

— Звони

— Другое дело, Раф, — радостно хлопнул меня по плечу Гром, — завели тебя девчонки с видео да? А я говорил. Только ты телефончик-то верни

Телефон Жеки до сих пор лежал у меня на коленях и я не глядя протянул его другу.

— Не понял, — изумился Гром, глядя в экран телефона, — какая, к черту, Валя? Твою мать, Раф, ты мобилы перепутал, оказывается, это тебя тут кто-то хочет

Жека расползается в улыбке и протягивает мне в руки мобилу, пока я от ярости натягиваю желваками, не оценив шутку друга. Со мной такие шутки лучше не шутить, единственное не вязалось, откуда ему известно про неё.

Только когда я взял в руки телефон, понял, что это вовсе не шутка друга, а мой бред. Бред или глюк, я ещё не разобрался, но точно не реальность. Потому что мой воспалённый мозг отказывался верить даже в такое скупое сообщение от Дюймовочки:

«Привет, Максим»

А следом ещё одно, похожее на иллюзию:

«Хочу тебя увидеть!»

Какое-то время тупо моргаю, нервно провожу ладонью по волосам, тру лицо, может я перебрал?

Какое перебрал, я трезв как стёклышко.

— Андрюх, ты уже позвонил? — не отрывая глаз от смс произношу

— Кому? — уточняет Горохов

— Вике

— Да

— Отменяй!

— Чего? — недовольно тянет друг

— Чего слышал! Отменяй говорю, мы едем в «Бродвей», — произнёс уверенно и уже вскочил с кресла, под возмущения Дрона и радостные аплодисменты Грома

— Раф, напомни, какая у меня должность? Секретарь или водитель? Что-то я не помню, чтобы к тебе нанимался

— А я не помню, чтобы когда-то отказывал тебе в просьбе или ты забыл, сколько раз я твою жопу вытаскивал?

Друг изобразил что-то похожее на нервный смешок и взял со стола ключи от машины, чтобы потом молча, без лишних вопросов, выйти из бильярдного зала и завести машину.

Глава 31

Валя.

В клубе «Бродвей» я впервые, если не считать тот день, когда я пыталась устроиться сюда официанткой. Тогда я не оценивала это заведение как посетитель и многое просто упустила из виду, сосредоточившись на работе, поэтому сейчас сижу и разглядываю эти стены будто впервые.

Большой танцпол освещался только вспышками стробоскопов и лучами бегающих огней, гремела громкая музыка, десятки, а скорее, даже сотни студентов, прыгали и двигались в такт музыке в пелене клубного дыма.

Здесь совсем другая жизнь, пропитанная танцами и алкоголем, непривычная для меня, любительницы вечерних посиделок на кухне, но всё-таки уходить не хотелось. Хотелось получше ощутить на себе отголоски этого мира, которого я раньше не знала, потому решила сегодня вместе со всеми отдаться веселью и всеми силами глушить тоску, которая засела внутри меня.

Сегодня впервые я ловила на себе такое количество заинтересованных взглядов со стороны парней и уровень настроения, вместе с уверенностью, смело ползли вверх. Но мне этих взглядов было достаточно и большего не хотелось, потому что я знала уже наперёд, что никто из них не сможет так же бередить душу, как тот, кого я постоянно вижу в своих снах.

В клубе, по мимо нашего курса, были студенты других вузов, но все старались держаться своими группами и беззаботно проводить время, растрачивая его на танцы, веселье и выпивку.

Наша группа расположилась за одним из столов в дальней части зала, куда мы заказали напитки и закуски. Сегодня даже я решилась на алкогольный коктейль, возлагая на него надежды, что он поможет расслабиться и притушить чувства. За столом стоял шумный гул, всем приходилось громко кричать и перекрикивать музыку, но когда с места встал наш староста Серёжа Трутнев, и, привлекая внимание, ударил вилкой по бокалу, все замолчали.

— Ребята, созрел тост, — выступил парень, и каждый поднял над столом свой напиток, — Мы все успешно сдали четвёртую сессию и перешагнули черту «экватора». Для кого-то пройдена уже половина пути, а для кого-то, ещё только, но каждого из нас ждёт одинаковое количество зачётов, экзаменов и курсовых. Дак вот, что я хочу пожелать, чтобы следующая половина для каждого показалась значительно легче и интересней.

Все поддержали его речь радостным гулом и по столу прокатился звон бокалов. Я хотела растянуть свой коктейль на весь вечер, но сама не заметила, как отпила внушительный глоток, опустошив пол стакана.

— А где Рыжий? Кто-нибудь знает, почему он не пришёл? — спросил кто-то из парней

— Зайцева загнали под каблук, его теперь от туда хрен достанешь, а хозяйке каблука ещё рано ходить по таким заведениям, — неожиданно резко отозвался про своего друга Шабалин, отчего я даже скривилась

Он так и не разговаривал со мной с того дня, когда я уехала из ледового дворца с Рафальским и вот сейчас, он обошел стол и сел рядом. Ударил своим бокалом о мой стакан с коктейлем, улыбнулся и наклонился, чтобы сказать:

— Отлично выглядишь!

— Спасибо, — холодно благодарю

— Это правда, что ты работала у Рафа домработницей?

Кто бы сомневался! Было не трудно догадаться, что эта новость разлетелась по университету с подачи Светы Новожиловой. Кроме нее об этом знали только Машка и Рафальский, но подруге я доверяла, а Макс… Макс не мог, он обещал. Честно сказать, даже удивлена, что до сих пор никто не нашёл повода меня этим уколоть или посмеяться, зная, в каком ключе может преподнести эту новость Света.

— Правда, — признаюсь, не желая оправдываться

— Извини, я тогда подумал, что вы вместе, — Ваня продолжал громко кричать на ухо, перебивая громкое басы музыки, — если бы я знал, что это не так, то…. — он замолчал, а потом положил одну руку на мою талию, а другой будто невзначай, погладил мою коленку, — может потанцуем?

Я отрицательно качнула головой и с трудом удержалась от желания вскочить и убежать прочь, я бы так и сделала, но Ваня сам все понял и убрал руки.

— Значит, это правда, что ты устроилась к нему для того, чтобы он обратил на тебя внимание?

— Что? — от удивления я широко распахнула глаза и уставилась на Шабалина, — что за чушь? Мне срочно нужны были деньги

— Тогда не понимаю, — он снова двигается ближе и уже смелее притягивает меня за талию, — чем тебя я не устраиваю?

Близость одногруппника уже начала ощутимо раздражать, но я вдруг почувствовала запах знакомого парфюма и глубоко загнала в легкие воздух, но тут же отстранилась. Это был аромат Рафальского, только сидел передо мной не он и руки эти были чужие и холодные. Тихо застонала, прикрыв глаза, стараясь прогнать из головы образ парня, а сама злилась на себя за то, что пыталась его забыть. Хочу открыть глаза и увидеть перед собой не долговязого одногруппника, который пахнет чужим парфюмом, а черноглазого парня с насмешливым взглядом и едва уловимой улыбкой, лишь одним уголком губ.

Открыла и невольно поморщилась.

«Всем, Шабалин, потому что ты — не он!» — хочу сказать, но говорю совсем другое, не выдавая себя и свои чувства

— Шабалин, тебе алкоголь в мозг ударил? К чему эти вопросы?

— Лопушок, ты правда такая дура или только прикидываешься?

— С чего вдруг такое внимание к моей скромной персоне?

— Почему «вдруг»? Ты давно мне нравишься, — поддается вперёд и уже нагло скользит рукой по моей коленке, — просто раньше мне не хватало смелости тебе в этом признаться, а теперь я знаю где взять лекарство для храбрости

Я смотрю на парня и не понимаю, что не так с его глазами. Они странно темные, почти черные, несмотря на то, что сами они у него голубые, какие-то мутные и с огромными расширенными зрачками. Одного алкоголя мало для такого эффекта и меня это пугает

— Вань, не нужно меня трогать, это лишнее, — говорю спокойно и почему-то уверена, что он отступит, но он только сильнее сжимает пальцами мою ногу

— Что в этом такого, Лопушок? — настаивает на своём, — я здоровый парень и нам не по пятнадцать лет, какого черта ты тогда так вырядилась?

— Руки убери, я сказала — произношу уже тверже и с силой отпихиваю от себя парня, избавляясь от цепких пальцев, — побереги свою храбрость для другой, Шабалин, а я пришла сюда не для того, чтобы ты меня лапал.

Он ухмыльнулся и поднял ладони верх, сдавая позицию, но я уже вскочила с дивана и двинулась прочь. Пробиралась сквозь толпу танцующих студентов и все время оглядывалась, чтобы убедиться, что сейчас передо мной сидел Ваня Шабалин, мой одногруппник, потому что тот парень, который сейчас вёл себя наглым образом, совсем на него не похож.

Сажусь за барную стойку, заказываю ещё один коктейль и просто смотрю на танцпол, но перед глазами совершенно другая картина.

Я не могу выбросить его из головы, даже здесь, среди шумного веселья. Эти мысли одолевают меня и пора уже признаться, что Рафальский нужен мне, очень нужен.

Можно было все свалить на алкоголь, но есть ли смысл обманывать себя?

Я помнила его руки, его прикосновения, которые в отличие от Шабалина, пронзали тело сотнями мурашек и приятной дрожью.

Я чувствую себя чужой в этой атмосфере праздника и думаю ехать домой, но когда смотрю на экран телефона, чтобы уточнить время, вижу уведомление:

«Ваше фото понравилось Максиму Рафальскому»

Смотрю в экран телефона и не понимаю, почему я не дала себе шанс, не дала нам шанс. Ведь он хотел, он сделал много шагов ко мне навстречу, а я все время отступала назад и это расстояние между нами теперь нестерпимо бесило.

— Валь, ты ведь из-за него себя так изводишь? — Машка появилась неожиданно и вместе со мной смотрела в экран телефона, на котором висело уведомление

Возможно подруга осудит меня сейчас за то, что я оказалась такая же, как все те девушки, которые попадали в его сети, но мне было плевать. Плевать, что в глазах других я потеряю свое женское достоинство, для меня сейчас важнее увидеть его и ощутить на себе его руки, это единственное лекарство от моей тоски и теперь я не боюсь боли, которая меня ждёт, потому что больнее быть уже просто не может, а если сейчас есть возможность эту боль облегчить, то глупо было бы отказывать себе в этом.

— Он нужен мне, Маш, очень, — признаюсь и вместе с этим запиваю признание коктейлем

— Тогда почему ты с ним даже не поговорила? — громко кричит в ухо подруга, а мне кажется, что мы разговариваем в абсолютной тишине, не замечая всю эту тусовку вокруг, — ты же уже все решила для себя, тогда действуй. Лучше сделать шаг и потом отступить, чем не сделать и всю жизнь об этом жалеть.

Подруга права, а я будто только и ждала ее одобрения, потому что сердце тут же послало к черту разум, взяв все действия в свои владения, руководствуясь лишь одним желанием.

К черту все сомнения, сейчас я просто хочу, чтобы Макас был рядом.

Трусливая рука открывает окно с сообщениями и на автомате пишет текст:

«Привет, Максим»

Поднимаю глаза на подругу и жду от нее хоть какое-то подтверждение того, что все делаю правильно. Отправляю смс и нервы берут верх, вытворяя со мной что-то необъяснимое. По позвоночнику ползёт холод, ладошки потеют, щеки горят, а сердце колотится как сумасшедше, выпрыгивая из груди. Кажется, что я сейчас умру от волнения.

Машка закатывает глаза, тяжело выдыхает и выхватывает из моих рук телефон. Что-то печатает, а потом показывает мне отправленную смс:

«Хочу тебя увидеть!»

Я не успеваю возмутиться ее самовольству, как она наклоняется к моему виску и уверенно заявляет:

— А теперь, Лопушок, просто жди! И не вздумай отвечает на смс. Если захочет, сам тебя найдет, заодно и посмотрим, стоит ли шкурка выделки

Я захлопываю рот и соглашаюсь с подругой, но волнение не спешит отступать, даже алкоголь не помогает его унять.

— Лопушок, тебя на улице ждут, — сообщает на ухо Полина и в ответ на мой вопросительный взгляд, просто пожимает плечами и уходит.

Неужели Максим? Так быстро?

Я предупреждаю подругу и под ее легкий кивок и согнутыми в кулак пальцами, в жесте «удача» выбегаю из клуба.

На улице сегодня стоял жаркий день, поэтому я не брала с собой верхнюю одежду и в гардероб заходить не пришлось. У входа стояли только незнакомые парни, курили, подмигивали мне и что-то выкрикивали, но я не обращала на них внимания, повернула и пошла вдоль здания, сворачивая за угол, где наткнулась на две знакомые фигуры, возле машины.

— Вот и птичка, — сказал тот, чья физиономия мне не понравилась с первого взгляда, ещё тогда, когда я первый раз оказалась в этом клубе, — смелее, девочка, мы заждались

Честное слово, первая мысль была, что я перебрала с алкоголем и уснула на барной стойке, потому что все сейчас было как во сне. Архипов, Шабалин и я, которая сама пришла в ловушку, где кроме нас троих — ни души.

Делаю шаг назад, намереваясь сбежать, но сильная рука пресекает мои попытки и хватает за волосы. Глаза блондина мутные, потерянные и я понимаю, что он явно под действием какого-то препарата, так же как и мой одногруппник.

Смотрю на Ваню с надеждой, ожидая, что в нем проснётся здравый рассудок и он сделает хоть что-то, чтобы вразумить своего друга, но он только шмыгает носом и ухмыляется противной улыбкой.

Господи, что делает с людьми эта дрянь.

— Извини, малышка, ты ни в чем не виновата, но тебе придётся расплачиваться за чужие ошибки, — притягивает меня к себе ближе Архипов, — этот ублюдок отнял у меня все, а я заберу у него тебя, но я не такой жадный как он, поэтому поделюсь с другом. Он давно на тебя глаз положил, а ты все ломалась. Ноги раздвинула перед тем, кто побогаче

— Чт-т-то ты несёшь? — Голос от страха дрожит, но я стараюсь держаться уверенней, — Вань, какого черта здесь происходит?

Шабалин молчит, чиркает перед лицом зажигалкой и закуривает сигарету, а я отказываюсь верить в эту реальность. Нет, он не может так поступить.

— Больно не будет, если будешь вести себя хорошо, то тебе будет даже приятно, это я обещаю, — он наматывает мои волосы на куклах, двигает к себе и касается губами виска, продолжая хрипеть на ухо, — я дам тебе лекарство, которое пробудит в тебе желание и поможет раскрепоститься. Тебе понравится, малышка

— Иди к черту, — шиплю сквозь зубы и в попытках отстраниться, давлюсь криком, — помогите!

Он выпускает из пальцев мои волосы и, с размаху отвешивает мне пощёчину, от которой я чуть не падаю и теряюсь в пространстве, встречая яркие искры из глаз.

— Вот так вести себя не нужно

— Архип, мы так не договаривались, — подаёт голос мой долговязый одногруппник и блондин отвлекается, впадая с ним в словесную перепалку

Я понимаю, что это мой единственный шанс пуститься бежать со всех ног, но не успеваю шагнуть, как цепкие пальца вновь хватают меня за плечо и тянут в машину.

— Заводи лучше мотор, отъедем подальше

Я упираюсь ногами, вгоняя каблуки в землю, но мужские руки сильнее моих сопротивлений и тогда мне не остаётся ничего, как дождаться момента, когда парень повернётся ко мне лицом и со всей силы впечатать ему коленом в пах. Стартую с места, разгоняясь, как поезд метро на большом перегоне, и бегу в неизвестном направлении, потому что от страха потеряла ориентацию.

Останавливаюсь только тогда, когда меня слепит яркая вспышка фар и машина тормозит в миллиметре от меня, но я все равно роняю руки ей на капот.

— Ты ненормальная? Жить надоело? — вопит водитель, выныривая из машины и я не успеваю вспомнить, где я раньше могла его видеть, потому что одновременно с ним из машины выходит ещё один человек и со злость выплёвывает:

— Замолчи, Дрон

Я поднимаю глаза и только сейчас могу дать волю слезам, потому что понимаю, что в безопасности. Он не даст меня в обиду, я знаю, я чувствую.

Рафальский в один шаг преодолевает расстояние между нами, смотрит на меня башенными глазами, аккуратно поднимает мое лицо за подбородок и тихо спрашивает:

— Кто?

Я закусываю нижнюю губу и чувствую металлический вкус крови и то, как она распухла.

Не успеваю ничего сказать, как он поднимает глаза, смотрит куда-то поверх моего плеча и срывается с места, бросив другу:

— Горохов, никуда ее не отпускай, отвечаешь за эту девчонку головой!

Глава 32

Рафальский.

Когда подъезжаем к клубу, на дорогу неожиданно выбегает девушка, и только хорошая реакция Андрюхи спасает ее от несчастного случая. Иномарка с визгом останавливается прямо перед самым носом девчонки и мне хватает беглого взгляда, чтобы мир с грохотом раскололся на две половины.

Взгляд Дюймовочки, полный ужаса, страха и паники, раскалённой иглой вонзается в сердце и оно на короткий миг перестаёт биться, а потом с удвоенной силой бьет по рёбрам.

— Замолчи, Дрон, — цежу сквозь зубы в ответ на его обвинения в адрес Вали

Во мне просыпается зверь, когда я вижу ее потерянный вид, бледное лицо, растрёпанные волосы и почти рычу, заметив на нежных щеках слёзы.

Что так напугало мою Дюймовочку? Или кто?

С последней мыслью гнев пробирает меня до нутра, до самых косточек. Поднимаю ее подбородок и вижу кровь на нижней губе, в подтверждение моей мысли.

— Кто? — ели нахожу в себе силы произнести, выдавливая из себя голос распирающей яростью.

Слышу шорохи и поднимаю глаза, сжав кулаки до побелевших костяшек. Архип смотрит на меня из-за кустов прямым стальным взглядом и давит на лице улыбку. Понимаю, что злость во мне уже не унять, я убью этого подонка, разорву в клочья и вряд ли смогу остановиться.

Приближаюсь медленно, всматриваясь в его силуэт словно через прицел, стычки не избежать и он это понимает. Я достану его в любом случае, буду бить до потери пульса, даже если мне придётся сдохнуть в этой схватке. Враг все это время пятится назад и не отрывает от меня взгляд, пока я стягиваю с себя ветровку и отшвыриваю ее в сторону. Когда нас разделяет пару шагов, он с диким смехом достает из кармана выкидной нож и с силой размахивает перед собой оружием, вспарывая воздух.

Во мне сейчас нет ни страха, ни жалости, перед глазами бледное лицо Дюймовочки, а в жилах закипающая злость, но я ещё способен контролировать свою ярость, чтобы рассчитать удар и подчинить себе собственное тело.

Его заторможенная реакция позволяет мне его обыграть и оказаться быстрее. Я выбиваю ногой из его рук оружие и, наконец, даю волю ярости, рванув вперёд.

Вот теперь злость взяла вверх, мозг отключился, осталась одна жажда крови и я ничего не могу с этим поделать. Первый удар наношу под ребра и парень тут же падает на колени. Даю ему несколько секунд прочувствовать эту боль и наношу следом ещё один — точный в челюсть, ощущая, как лопается на кулаках кожа. Хочу мять и ломать его, бить до тех пор, пока не получу облегчение, но выжидаю время после каждого удара, чтобы он дольше находился в сознании и чувствовал эту боль. Он пробует встать и я даю ему эту возможность. Пытается ударить, но успевает только замахнуться, я снова опережаю его и бью ублюдка в живот.

— С-сука, я тебе за все отомщу и за клуб и за… — произносит с порывистым вдохом и я добавляю, затыкая его вздох глухим стоном.

Поднимаю бывшего друга за ворот вверх и, выброшенным кулаком, ломаю ему нос. Кровь залила ему горло и он, смеясь, сплёвывает ее в траву.

— Я убью тебя, слышишь! И даже твоей ничтожной жизни будет мало, чтобы отплатить тебе за ее слёзы.

— Мне не хватило пары минут, чтобы добраться до машины, — с алым оскалом хрипит Архипов. — Только представь, Раф, как бы мы развлеклись с твоей куколкой, имея ее по очереди. Уверен, ей бы понравилось

Его слова хуже удара сбрасывают с меня оковы и ярость с рыком, вырывается наружу. Я обрушиваюсь на противника с жестокими ударами, с остервенением бью вновь и вновь, как боксерскую грушу, разбивая лицо в кровь. Именно в этот момент я теряю себя, поэтому не замечаю, как появляется ещё один противник.

Оглушительный удар ногой в ухо, сбрасывает меня с белобрысого ублюдка, который уже находится без сознания и громкий звон в голове заставляет невольно поморщиться.

Чертов Сурикат. Как я просчитался.

Не позволяю больше нанести мне удары, резко поднимаюсь и набрасываюсь на второго. Тот встречает меня, но я это успел предусмотреть, поэтому его кулак скользит мимо, а я вкладываю в удар максимум силы, отправив противника в нокаут.

— Давно мечтал это сделать

Этот шланг оказался ещё слабее, чем я думал. Зная какой он трус, если он очухается через минуту, то точно сбежит, не получив добавки. Дыхание сбилось от не угасающей злости, но я ещё не выпустил пар. Поднимаю Суриката с земли за шиворот, ловлю молящий о пощаде и убитый в хлам взгляд, и с хладнокровием повторяю тоже самое.

Не могу перестать думать о том, что бы случилось, если бы моя девочка не смогла от них убежать.

— Вставай, — подталкиваю ногой уже Архипова, но в ответ получаю только глухой стон.

— Максим — оборачиваюсь на пронзительный крик Вали, но не успеваю отреагировать.

Цепной пес Архипа, который обычно стоит на входе в ночной клуб, оглушает меня ударом, как только я поворачиваюсь, и я тут же валюсь с ног. Бугай по-бычьи бросается на меня и больше всего меня сейчас волнует не скорое поражение, а то, что Лопушок видит всю эту дикость. Ее не должно было здесь быть, это мужские дела, не для ее тонкого и хрупкого мира.

Отчаянный крик мой девочки и следом звук сильного удара. Не понимаю, что именно произошло, но этот «шкаф» падает рядом со мной и моим глазам открывает вид за его спиной. Гром стоит с бейсбольной битой в руках и лыбится мне довольным оскалом.

Должен сказать ему спасибо, но вместо этого с раздражением произношу:

— Почему она здесь? Она не должна была этого видеть

— Прости, Раф, — друг протягивает мне руку и помогает подняться, — ее невозможно было удержать.

— Спасибо, — благодарю, хлопнув Жеку по плечу и иду навстречу Дюймовочке, которая тут же бросается мне на шею.

Обхватываю ее тонкую талию обеими руками и крепко прижимаю к себе. От такого тесного соприкосновения наших тел, которому мешает лишь тонкий слой одежды, даже при всех обстоятельствах, меня кроет так, что звенит в ушах. Утыкаюсь носом в ее волосы, вбирая в себя знакомый запах и медленно иду ко дну, хочу утонуть в ней и спасать меня не надо.

— Максим, мне страшно, — произносит ели слышно и я чувствую, как сильно под моими руками ее тело бьет дрожь

— Для тебя уже все закончилось, — пытаюсь успокоить и беру девчонку за плечи, слегка отстранив от себя, чтобы заглянуть в глаза, — прошу тебя, будь осторожней. Я чуть сума не сошёл, когда увидел тебя в таком состоянии. Ты даже не представляешь, как много ты значишь для меня, — и уже тише добавляю, — я и сам не представляю, есть ли вообще у этого чувства границы

— Кхе-кхе, — прокашлялся рядом с нами Дрон, привлекая к себе внимание, — вы конечно простите, что отвлекаю, но мне кажется, что нужно валить

Ничего не отвечаю, просто беру Валю за руку и узлом сплетаю наши пальцы. Сажаю девушку на заднее сидение иномарки и сам сажусь рядом, так и не выпуская ее ладонь из своей руки, с разбитыми в кровь костяшками.

— Раф, кажется ты забыл, — Гром прыгает на переднее сидение и протягивает мне мою ветровку, — теперь вижу масштабы твоей проблемы, из-за которой ты впал в депрессию, — многозначительно играет бровями, бросив мимолетный взгляд на Валю, — слава богу лекарство найдено, а то я боялся, что эта чудовищная тоска заразна

Ничего не отвечаю другу, потому что боюсь спугнуть эту реальность неосторожным словом и проснуться, лишив себя возможности дышать с ней рядом, касаться взглядом и чувствовать ее холодную ладонь в своей руке. Чувства ломали меня с такой силой, что я перестал чувствовать боль, но пропади она вновь, меня разорвёт на части.

— Куда едем? — спрашивает Дрон, как только мы сворачиваем за угол

— Солнечная 10, — произношу сухо, с грустью в голосе, потому что не хочу отпускать своего Лопушка домой, но не могу заставить ее остаться, после всего, что она сегодня пережила

— Максим, не оставляй меня, — шепчет мне на ухо, — я не могу сейчас придти домой в таком виде, бабушка будет переживать, а ей нельзя.

Идиот. Я должен был сам ей это предложить.

— Не оставлю, — тихо обещаю и касаюсь губами соленой, от слез, щеки, — и тебе уйти не позволю. Ты моя, Лопушок, слышишь! Я больше не хочу испытывать себя на прочность, ты вывернула мне всю душу, выпотрошила с потрохами, одной лишь просьбой тебя отпустить.

Она молчит, но смотрит на меня глазами, в которых теплится нежность и что-то ещё, что говорит гораздо больше самих слов.

— Дрон, меняем маршрут. Мой адрес ты знаешь, — говорю другу и тот кивает в ответ, с широкой улыбкой, которая отражается в зеркале заднего вида

До дома долетаем быстро, первым выхожу из машины и помогаю выйти Дюймовочке. Уже ночь и ветер ощутимо пронзает холодом кожу, поэтому накидываю на хрупкие плечи девушки свою ветровку и, сцепив опять наши пальцы узлом, двигаюсь в сторону своей квартиры.

— Максим, у тебя рука опухала, — замечает, когда я вставляю ключи в дверь, — у тебя же во вторник игра

— Ничего страшного, Лопушок.

— Но из-за меня тебя теперь могут не допустить до игры, — виновато произносит

— Во-первых, — открываю дверь и пропускаю девушку вперёд, — ты не виновата, даже не смей себя в этом винить, — кладу ключи на тумбочку и включаю свет. — Во-вторых, до вторника есть ещё три дня. И в-третьих, — беру ее за плечи, удерживая голубой взгляд, — даже если бы мне сказали, что ради тебя мне придётся отказаться от хоккея, да и не только от хоккея. Я готов отказаться от всего, что у меня есть, только бы вновь не потерять тебя.

Она не отводит глаза, смотрит пристально, недоверчиво и вряд ли принимает мои слова всерьез, но на розовых губах играет легкая улыбка и с них срывается шёпот:

— Знаешь, я так скучала.

Глава 33

Валя.

За эти дни я так измучилась, что не смогла сегодня его отпустить. Бабушка действительно бы переживала, если бы увидела меня в таком виде, но это не единственная причина, почему я так нагло напросилась переночевать в его квартире.

От его признаний внутри все переворачивается и клокочет. Сейчас я даже думать не хочу о том, скольким девушкам удавалось услышать от Рафальского такие слова. Скольких таких как я, которые смогли приблизиться к нему настолько близко. Его голос звучит искренне и я готова ему верить, не оставив шанса сомнениям.

Черные глаза напротив горят огнём желания и я вижу, что здесь и сейчас я нужна ему. Он так и не утолил ту жажду, которую мы вместе разбудили ещё в тот вечер, в доме его отца. Он до сих пор хочет продолжить то, что тогда ему не удалось и, вполне возможно, что на этом наша история закончится, достигнув своего конца.

Пусть завтра он уйдёт, оставит меня одну, поступит так же, как со многими, через которых перешагнул, забрав только то, что ему было нужно. Мне все равно, сейчас я не могу бороться со своим чувствами и хочу огромной ложкой вычерпать эту ночь до дна, забыв обо всем, что мешает мне познать эту близость с Рафальским и сделать его своим.

— Знаешь, я так скучала, — слетевший с губ несмелый шёпот, удивляет даже меня.

Максим замирает как статуя, чёрные глаза смотрят на меня пристально, а на широких плечах под разорванной чёрной футболкой играют мышцы, которые нестерпимо хочется потрогать.

Я опускаю руку на смуглую, обнаженную кожу, с ели заметными следами от драки, осторожно, почти невесомо, провожу вверх по бицепсам, отмечая каждую выпуклость и чувствую, как внизу живота ноет и нарастает напряжение.

Парень отмирает, перехватывает мое запястье и буквально впечатывает меня в стену, прижимая своим телом. Наклоняется, мягко подхватывает мои губы своими и я активно отвечаю, растворяясь в нежном поцелуе, который вскоре перерастаете в жадный, напористый и глубокий, вытягивая из меня тихий стон.

Его руки обхватывают мою талию, прижимая крепче к мужскому телу, уверенными движениями скользят по открытой спине, заставляя тело гореть и требовать большего. Чувствую себя как кубик сахара, который бросили в горячий чай, медленно таю и растворяюсь в сильных руках, позволив творить со мной все, что им вздумается.

Я тоже не хочу сдерживать себя в желаниях и одной рукой зарываюсь пальцами в чёрных волосах на затылке, а другую руку просовываю под край футболки, оглаживая накаченный живот. Подушечками пальцев ощущаю каждый кубик пресса и чувствую, как непроизвольно сокращаются мышцы и рвётся его дыхание на вздохе.

Рафальский отстраняется от меня на пол шага и стягивает с себя футболку, вновь прижимается ко мне и мы продолжаем сжигать наше дыхание в медленном поцелуе, который успел уже обернуться бешеной страстью.

Чуть вздрагиваю, когда его руки опять касаются обнаженной кожи и ловко расстёгивают короткую молению на пояснице. Губами скользит вниз, лаская шею и ключицы и аккуратно пальцами спускает платье с моих плеч.

Мое платье с открытой спиной имеет встроенную поддержку, поэтому под ним нет лифчика и я рефлекторно закрываю грудь руками, прервав поцелуй. Рафальский замирает, обнимает меня за талию, прислоняется лбом к моему лбу и шепчет тяжело дыша:

— Валя… — мое имя застывает на его губах и ему приходится сделать паузу, чтобы хрипло продолжить, — пожалуйста, не останавливай меня, я уже не смогу остановиться

Ничего не отвечаю, убираю руки и ладонью касаюсь его щеки, сама припадаю к его рту и увлекаю в глубоком поцелуе. Сильные руки так крепко прижимают меня к горячему торсу, что я невольно запрокидываю голову назад, открывая ему шею для поцелуев. Мягкие губы скользят по ключицам и он ртом припадает к моей груди, нежно играя и смакуя, вырывая из меня очередной хриплый стон. Я никогда не испытывала такой остроты ощущений, тело плавится под его поцелуями, а коленки подкашиваются и кажется, что я рухну прямо сейчас, но он не позволяет. Подхватываете свободной рукой меня под бедро и закидывает мою ногу на себя, оглаживая и слегка сжимая ягодицы. Всхлипываю, когда он прикусывает сосок и поднимается выше, возвращаясь к губам, тяжело выдыхает в висок:

— Моя девочка, такая отзывчивая и горячая, — проводит губами по скулам, вновь целует губы, а свободной ладонью накрывает мою грудь, — держись крепче, — подхватывает меня за ягодицы, заставляя обнять его ногами и куда-то несет.

В квартире темно, но он осторожно поднимается по ступенькам, не оборвав поцелуй. Заносит меня к себе в спальню и роняет на кровать. Платье осталось в коридоре и сейчас на мне из белья только трусы, но в темноте меня это ни капельки не смущает. Эта ночь наполнена безумством, но кажется, мы оба именно этого и хотели.

Нас так накрыло, что мы даже не успели принять душ и все мысли утонули где-то в океане страсти, оставив нам лишь одно сладкое предвкушение.

Почти не вижу его, но слышу как щёлкает пряжка ремня и снова рядом его тело, с головокружительным запахом. Максим подминает меня под себя и я уже кожей ощущаю его желание. Ночь стерла все границы и я до одури хочу почувствовать Рафальского внутри себя, мы уже слишком далеко зашли, обратно нельзя, поэтому поднимаемся выше.

Хоть я уже и потеряла свою невинность, эти ощущения для меня новые, слишком откровенные и мне это нравится. Нравится так, что я распадаюсь на атомы в этой комнате, полностью обмякшая и расслабленная в сильных руках.

Его губы гуляют по моей коже, посылая миллионы разрядов по телу, а руки познают каждую клеточку. Приручают, делают своей, завоевывая границы, уже увереннее и грубее сжимают мои груди, подхватывая и перекатывая в пальцах соски. Его ладонь медленно скользит по бедру вместе с моим бельём и теперь между нами нет ничего лишнего, что мешало бы нам чувствовать друг друга.

Отстраняется от меня и я крепко зажмуриваю глаза, поторапливая томительное ожидание. Слышу как шуршит фольгированный пакетик и парень нависает надо мной, разрушая тишину хриплым шепотом:

— Дюймовочка, я так хочу тебя, что сносит крышу, не могу больше терпеть, — мягко целует в губы и осторожно раздвигает мои бёдра, — умоляю, скажи, что тоже хочешь меня

— Я хочу тебя, Максим, очень хочу, не останавливайся, прошу, познакомь меня с этими ощущениями

Он замирает и упирается на локти, чего-то ждёт и спрашивает с сомнением:

— Я ведь не первый, Лопушок? У тебя уже было?

— Было, — делаю короткую паузу, — один раз

— Ты уверена, что хочешь продолжить? — произносит с мольбой в голосе и я притягиваю его к себе руками, зарываясь пальцами в волосах

— Не сомневайся, прошу, продолжай

Рафальский касается меня там, пытается войти медленно, ловит губами мой стон и выдыхает:

— Какая тугая, придётся потерпеть, — углубляется и ртом накрывает мою грудь, — моя сладкая девочка.

Новый толчок побуждает меня ещё больше расслабиться и я встречаю его с откровенным стоном. С силой сжимаю в пальцах простыню и выгибаюсь навстречу. Я чувствую как он сдерживает себя, делает все медленно и аккуратно, бережно раскрывает меня для себя. Ещё один толчок ещё увереннее и я впиваюсь ногтями в его плечи.

— Не сдерживай себя, Рафальский, хочу почувствовать тебя полностью, — молю и он входит глубже

Издаёт что-то похожее на рычание, шумно выдыхает мне в шею, наращивает темп и шепчет:

— Моя! Только моя! Никому не отдам.

Мое желание уже невозможно скрывать, мне хочется скорее добраться до конца и я извиваюсь под мужским телом, прогибаюсь в пояснице и не контролирую свои всхлипы и стоны.

Нас одновременно накрывает одной волной удовольствия. Дыхание рвётся, тело мякнет и Максим губами накрывает мой рот, выпивая мои вздохи.

— Валя, ты идеальная. Мне никогда не было так хорошо, чтобы все закончилось настолько быстро

Глава 34

Глаза уже привыкли к ночной темноте и можно было с легкостью увидеть наши силуэты. Я лежала на мужском плече, прижавшись к Максиму, а он в это время перебирал в пальцах мои волосы, вдыхал их запах и нежно целовал в макушку.

— Мне нужно в душ, — произнесла тихо и почувствовала как сильная рука прижала меня крепче к широкой груди

— Мне кажется, если я тебя сейчас отпущу, ты исчезнешь, как исчезаешь каждое утро, когда я просыпаюсь

— Я правда тебе снилась? — я вскидываю голову, нахожу в темноте блеск чёрных глаз и, не отрывая взгляд, опускаю подбородок ему на грудь

— Правда, Лопушок, — растягивается в красивой улыбке, — каждую ночь. Все эти дни я старался уснуть как можно раньше и утром не хотел просыпаться, чтобы дольше наслаждаться твоим присутствием. Я полюбил сон, за то, что он дал мне возможность быть рядом с тобой.

Эти слова, сказанные им, пусть не громкие, но многое значат для меня.

Рафальский же не со всеми такой? Сегодня мне хочется верить в то, что только мне он говорит такие слова. Только я прихожу к нему во снах, потому что даже там я не хочу его ни с кем делить. Я тянусь рукой к его щеке, касаюсь кожи, а следом, и сама поднимаюсь, чтобы поцеловать его в губы.

— Ты тоже снился мне, Рафальский, — нахожу в себе смелость признаться и тут же стараюсь выбраться из его объятий, — отвернись, мне нужно в душ

— Тебе не кажется, что это глупо, после всего, что сейчас было? — поднимает голову и упирается на локти, — если честно, я сейчас с трудом держу себя в руках, чтобы не включить свет, потому что очень хочу увидеть тебя.

Я верю ему, поэтому резко поднимаюсь с кровати, прикрыв для чего-то грудь руками, и шлепаю босыми ногами по комнате, чтобы выйти в холл, а затем и в ванную комнату.

— Не запирайся, я принесу тебе халат и полотенце, — говорит с усмешкой, когда я открываю дверь, — для того, чтобы зайти, надеюсь мне не придётся выключать свет?

— Можешь просто закрыть глаза, — играючи отвечаю и выхожу из комнаты.

Хорошо, что в темноте мои красные щеки остались незаметными

Но когда я забираюсь в душевую кабину и включаю воду, я понимаю, что парень не пошутил.

Максим открывает дверь и заходит следом. Хорошо, что он обернул бёдра полотенцем, иначе я бы вся покрылась пятнами смущения, а так только щеки заалели. Хотя нет… Кончики ушей тоже горели, потому что я понимала, что сквозь стены душевой кабины очень хорошо видно мое обнаженное тело, но я старалась сделать вид, что не заметила его появления.

Отворачиваюсь, заворачиваю волосы в гульку на макушке, чтобы не намочить, и встаю под тёплые струи воды. Наливаю на ладошку гель, который напоминает запах Рафалаского, и намыливаю тело. Пена мягко стекает по моим плечам, животу и бёдрам, я замечталась, закрыла глаза, вспоминая как кожу так же как струи воды обжигали горячие поцелуи. За шумом воды не заметила как открылись двери душевой кабины и мужские ладони легли на мои плечи.

Ласковые пальцы погладили шею, спустились вниз по позвоночнику и твёрдые губы прижались к плечу.

— Давай сделаем это вместе, — над ухом раздаётся хриплый шёпот и его рука тянется за бутылочкой с гелем для душа.

Вспенивает гель на своём теле, скользит по мне темным взглядом, в котором вновь вспыхивает желание.

— Ты такая хрупкая, моя Дюймовочка, а ещё, очень вкусная.

— Как быстро меняются твои вкусы, совсем недавно ты говорил, что я не отношусь к их числу

— Нельзя узнать как сладок мед, если пить одну воду, — его руки обвивают мою талию и прижимают к твёрдой рельефной груди, чувствую на губах горячее дыхание, — ты мой мёд, Валя.

Мы вместе оказываемся под тёплыми струями воды и утопаем в пьяном поцелуе. Жадном, откровенном, полным признаний и страсти, теряя и растворяя в нем все стеснение и скованность. Мои руки гладят его плечи, спину, зарываются в волосы и мышцы внизу живота вновь затягиваются в тугой узел. Понимаю, что сейчас все повторится прямо здесь и без стыда признаюсь себе, что сама очень хочу этого.

Рафальский разворачивает меня к себе спиной, целует плечи, шею, скользитруками по животу и уверенно спускается ниже. Не скрываю свой жаркий всхлип, когда его пальцы начинают ласкать меня. Совершенно новые для меня ощущения, когда тебя с головой накрывает удовольствие, ноги подрагивают и тело бьет дрожь. Мне хочется, чтобы он вместе со мной испытывал тоже самое, но успеваю только развернуться к нему лицом и он тут же в жадном желании, прижимает меня к стене душевой кабины, выдергивая нас из под горячих струй воды.

— Ва-а-ля, — горячо шепчет в губы, — скажи что-нибудь, хочу в этот момент слышать твой голос

Проводит рукой вдоль спины оставляя за собой горячий след, который бежит как ток по проводам и наполняет тело удовольствием до самых кончиков пальцев, оглаживает ягодицы и подхватывает мою ногу под коленкой, чтобы поднять ее на бортик.

— Ты… ты… — дыхание сбивается, голос хрипит от наслаждения, — ты лучшее, что было со мной

— Никогда, слышишь, никогда больше тебя не отпущу, — склоняется у груди и приникает к ней ртом, — моя девочка, только моя

Мои пальцы цепляются за смуглые плечи, когда он подхватывает меня за ягодицы и вскидывает вверх. Проникает и ударяется в меня сильными бедрами. От остроты ощущений я теряю голову, теряю себя, забыв обо всем, просто плыву на волнах безумства и наслаждения.

— Как же с тобой хорошо. Сводишь меня с ума, — шепчет, уткнувшись в мою шею на выдохе, и мы пытаемся удержаться на грани, замедляя ритм, чтобы продлить удовольствие и вместе дотянуться до небес.

***

Я первая вышла из душа и спустилась на кухню, чтобы заварить себе чай. В окна заливался розовый свет, пробуждая город тихим рассветом и мне захотелось полюбоваться этим явлением на лоджии.

Раннее утро наступило незаметно, а мы ещё даже не ложились спать. Максим подошёл сзади, жадно сгрёб меня в охапку, притягивая у груди, и нежно поцеловал в висок.

— Какой сегодня красивый рассвет, — тихо произношу, чтобы не нарушать природную тишину, в которой слышно только пение птиц

— Самое лучшее утро должно начинаться именно так

— Я не хочу отпускать эту ночь, — в моем голосе слышится грусть, потому что боюсь той боли, когда потеряю Рафальского.

Мое сердце выбрало именно его, самого популярного парня в университете и сложно поверить в то, что мне удасться надолго его удержать возле себя. Сможет ли он показаться со мной на глазах у всех, с простым Лопушком, который не отличается красотой и не имеет никаких преимуществ перед другими. Услышать от него слова «Мне было с тобой хорошо, но прости, мы не можем быть вместе», подобно удару, который несовместим с жизнью и вряд ли я вообще смогу дослушать эту фразу до конца. Сейчас в это сложно поверить, когда он смотрит на меня с таким вниманием и нежностью, когда я ощущаю на себе его тёплые руки и чувствую заботу, которой он укрывает меня.

— У нас впереди ещё много таких ночей и дней, я же сказал, что больше не отпущу тебя и даже не думай вновь исчезнуть, у тебя нет шансов, я этого не допущу, — он ставит на стол кружку с чаем, подхватывает меня на руки и целует в губы, — а сейчас тебе нужно отдохнуть.

Он принес меня к себе в спальню, уложил на кровать и заботливо укутал одеялом. Лёг рядом, подперев рукой голову и поцеловал нос, скулы, висок.

— Спокойной ночи, Дюймовочка, — шепчет с улыбкой, — я буду охранять твой сон

— Спокойной ночи, — сворачиваюсь калачиком, уткнувшись в его грудь и веки сами закрываются от усталости.

Когда просыпаюсь, Максима рядом нет и страх от потери пробуждает внутри меня панику. Оглядываюсь и понимаю, что это был не сон. Я в его комнате совершенно одна, стрелка часов перевалила за полдень и я в ужасе вскакиваю с кровати. Выхожу в холл и слышу шорохи на первом этаже. Радостная бегу к лестнице, чтобы поскорее прижаться щекой к тёплой груди и пожелать ему доброе утро, но застываю в изумлении, когда вижу на кухне вместо Рафальского незнакомую женщину.

— Доброе утро, — обращается ко мне, — что будете завтракать?

— Доброе, — теряюсь, — а где Максим?

— Максим Викторович просил предупредить вас, что скоро будет, дождитесь его.

— А вы…

— А я Ирина, домработница, — представляется с улыбкой и вытирает мокрые руки полотенцем, — дак что вам приготовить? Сырники, омлет или что-то ещё?

— Просто кофе, — растеряно произношу, — а вы… вы новенькая? Я вас раньше не видела

— Почему сразу новенькая? — смеётся женщина, — я работаю в семье Рафальских уже много лет, а именно у Максима Викторовича уже почти три года, просто была в отпуске.

Ничего не понимаю, что тогда делала я тут почти целый месяц? Ведь он мне сказал, что его домработница уволилась, а она оказывается просто была в отпуске.

Глава 35

Рафальский.

Всю ночь я не выпускал Валю из своих объятий, с ней было так уютно и тепло, как в детстве. Давно у меня не было такого спокойного сна, хоть и проснулся я раньше Дюймовочки.

Часы показывают десять утра, сон ещё не совсем от меня ускользнул, но когда я вижу рядом красивое лицо, мне хочется им любоваться больше, чем спать. Я повернулся на бок, подпер голову рукой и наблюдал как Лопушок спит. Маленькая россыпь веснушек на нежной молочной коже, легкая улыбка и свежий румяней. Смотрю на неё, а внутри все закипает. Тело пробуждается, чувствуя мягкий аромат ее кожи и воспоминания нашей ночи тут же врываются на первый план моих мыслей. Руки буквально зудят от желания прикоснуться к обнаженным бёдрам, которые выглядывают из под одеяла, но я изо всех сил держусь, чтобы ее не разбудить и не нарушить такой сладкий сон. Спи, мой нежный цветок, в котором так много света. Моя голубоглазая девочка, такая живая и искренняя, смелая и гордая, которая вихрем ворвалась в мою жизнь и разучила любить одиночество. Она взяла меня за руку, подвела к обрыву и мы вместе прыгнули в эту бездну, из которой я не хочу выбираться. Хочу остаться там с ней и любить всю жизнь, создавая общие истории и счастливые моменты.

Утро только наступило, а я уже знаю как хочу провести этот день. Неважно, что мы будем делать, валяться в кровати или гулять в парке, главное, чтобы Дюймовочка была рядом, держала за руку и улыбалась.

Едва не вздрогнул, когда зазвонил мой телефон, выключил звук и вышел из комнаты, чтобы ответить.

— Дрон, что за срочность, чего так рано?

— Мне позвонил Михайлович. Объявлен срочный сбор. Наш новый спонсор на следующую тренировку не попадает, но горит желанием познакомится с командой перед полуфиналом.

— Я же сказал, что завязал с хоккеем

— Кончай глупить, Раф! Ты знаешь, что без тебя нам кубка не видать. Мы вместе шли к этой победе, давай закроем сезон, у тебя потом будет время подумать, а пока, давай прыгай в штаны и дуй в ледовый дворец, знакомиться с новым босом.

Я смотрю на свою кисть руки, которую раздуло и теперь она больше похожа на лапу медведя, понимаю, что вряд ли смогу чем-то помочь команде в полуфинале, но если парни сделают «Орлов», в финале я выложусь по полной. Хоккеем я бредил с самого детства и не могу так просто сжечь за собой мосты, я должен взвесить все «за» и «против», поэтому принимаю решение ехать в арену и посмотреть, что за «фрукт» берет нас под своё крыло.

Тревожить сон Вали не решаюсь, тихо захожу в комнату, достаю из шкафа чистую футболку, натягиваю джинсы и осторожно, чтобы не разбудить, целую Дюймовочку в макушку.

Надеюсь, я успею вернуться до того, как она проснётся. Наспех умываюсь, чищу зубы и спускаюсь вниз, где слышу посторонние звуки.

Твою ж… Совсем забыл, что сегодня моя домработница вновь приступает к своим прежним обязанностям. Лопушок наверное испугается, когда проснётся и увидит в доме постороннюю женщину, а когда она все узнает….

Черт! Я должен был ей все объяснить сам, до того, как она узнаёт, что я обманным путём заманил ее к себе в дом.

— Максим Викторович, доброе утро. Извините, я думала вы как обычно, проснетесь рано, поэтому завтрак уже остыл, — суетится женщина и впопыхах завязывает на поясе фартук, — но я сейчас, быстро…

— Доброе утро, Ирина Ивановна, — улыбаюсь и спешу успокоить, — не стоит, я тороплюсь. Сделайте мне кофе с собой, этого будет достаточно.

Прохожу в коридор, надеваю куртку, кроссовки и перед тем как уйти, предупреждаю домработницу:

— Ирина Ивановна, наверху ещё спит моя девушка — Валя. Можно вас попросить, если вдруг она проснется раньше, чем я приду, скажите, что я скоро вернусь

— Хорошо, Максим Викторович, — довольно улыбается женщина

— И да, приготовьте сегодня на десерт что-нибудь особенное, она у меня такая сладкоежка, — добавляю с улыбкой, прежде, чем закрыть за собой дверь.

До дворца долетаю быстро и у входа сталкиваюсь лбами со своим тренером, от которого сложно скрыть свою травму.

Прослушал лекцию про дисциплину и поведение в общественных местах, про то, что я подвёл всю команду и теперь буду сидеть на лавке, протирая штаны, пока мои товарищи будут бороться за победу.

А мне плевать, потому что я не мог поступить иначе. Даже если бы знал, что за эту драку меня с позором вышвырнут из команды, я все равно вчера разбивал бы костяшки в кровь, об лица этих ублюдков.

Нас собирают в раздевалке и никто не знает ни имени, ни фамилии того, кто станет нашим новым спонсором, а когда Михайлович заходит к нам и прежде чем озвучить фамилию, улыбается мне подозрительной улыбкой, я понимаю, что знаком с этим человеком, но никак не думал, что до такой степени.

— Ну что, Ледяные Львы, с радостью представляю вам нашего нового спонсора клуба — Виктора Романовича Рафальского

Когда слышу, не верю ушам, но потом в раздевалку заходит он, в своём дорогом костюме, в начищенных до блеска туфлях и в парадном галстуке, понимаю, что глаза меня обмануть не могут.

Приветствует команду чинным тоном, озвучивает общие планы, говорит какие-то слова напутствия на предстоящую игру, желает удачи, а я все не могу привыкнуть к этим реалиям.

Ловлю на себе косые взгляды товарищей по команде, кто-то ободряюще толкает меня плечом, а Дрон с подозрительным прищуром мотает головой, мол я знал и ничего ему не сказал, а ещё и притворялся, что из команды собираюсь свалить.

— Максим Рафальский, можно тебя на минутку, — отец бросает на меня строгий взгляд и уверенно выходит за дверь и конечно же я иду за ним.

Хочу возмутиться, что он скрыл от меня эту новость и дал почувствовать себя перед командой полным идиотом, но не успеваю.

Отец прожигает меня серьёзным взглядом и когда густые брови ползут к переносице, я даю ему возможность первому вступить в диалог.

— Макс, ничего не хочешь мне рассказать?

— Я бы хотел задать тебе этот же вопрос, — вскидываю вопросительно брови

— Что ты вчера устроил возле клуба «Бродвей»? Почему мне звонят по среди ночи и говорят, что мой сын избил до потери сознания двух парней?

— Не парней, а конечных наркоманов, — тут уже вспылил я, — я уже не маленький, отец, и готов сам отвечать за свои поступки, а если я это сделал, значит так было нужно, и если потребуется, то готов понести наказание

— Мне ещё не хватало, чтобы моего сына затаскали по кабинетам люди в погонах. Ты хоть понимаешь как это может повлиять на наш бизнес? Можно будет ставить крест на репутации

— Поверь, это стоит того. Я не жалею о случившемся и дай мне возможность, я прямо сейчас повторю тоже самое, — говорю убедительно, чтобы у отца отпало все желание продолжать этот разговор

— Макс, ты не исправим, — смягчает тон, он никогда не любил со мной спорить, — мне показалось, что у тебя с Валей все серьезно и ты, наконец, включишь мозги и подавишь в себе эту импульсивность

— А ты не ошибся! — утверждаю. — С Валей у меня действительно все серьезно и вчера я это доходчиво объяснил тем, кто не понял с первого раза

— Надеюсь, что ты совершил этот ужасный поступок только потому, что не мог поступить иначе

— Все верно, отец. Не мог, — качаю головой и спешу напомнить, — ты сам знаешь какая Архипов сволочь

— Ну, он вряд ли теперь сможет тебе навредить, — хитро ухмыляется мой предок. — Его отцу пришлось срочно оплатить его лечение в столичной наркологической клинике и сам он вскоре покинет этот город вместе с пожитками, иначе его сыну светит не маленький срок за сбыт

— Он что ещё и торговал этим дерьмом? — удивляюсь я

— Не уверен, но в клубе его нашли прилично

Я рад, что отец меня понял и мне не пришлось объяснять всем причину этой драки, да даже если бы и пришлось, вряд ли я где-то озвучил бы настоящую. Не хочу, чтобы Лопушок фигурировала в этих грязных моментах. Поговорить с отцом про клуб и про команду — не получилось, потому что мы оба спешили. Он, как всегда, по делам, а я к своей девочке.

Открываю дверь, встречаю ее одетую на пороге и начинаю заметно волноваться.

— Дюймовочка, сбежать не удастся!

— Максим, зачем ты меня обманул? — смотрит так, будто я ей в спину нож кинул, а я дышать перестаю, рискуя вновь ее потерять

— Прости, я не знал как к тебе подступиться, ты же вся такая закрытая была. Лопушок, ты же ненавидела меня с первого взгляда, как я мог рассчитывать на то, что ты согласишься познакомиться поближе

— Для этого ты решил устроить меня к себе поломойкой?

— Нет, — произношу твёрдо и мотаю головой, — я хотел тебе помочь, но ты же гордая, не согласилась бы просто так принять от меня помощь

— Тогда зачем заставил меня тут жить?

— Хотел узнать тебя поближе, — притянул ее к себе, не в силах больше терпеть это расстояние и прошептал у виска, — Лопушок, ты своей сумкой у меня в голове тумблер переключила. Там что-то щёлкнуло, и я завис. На тебе завис, понимаешь? Никого не вижу, никого не слышу, ни о ком думать не могу. Тебя ко мне пришили невидимыми нитками, пожалуйста, не разрывай нас.

Слова прозвучали и застыли в воздухе, время пытливо тикало в висках, ожидая вердикта, но когда ее руки обвили мою шею и Дюймовочка щекой прижалась к моему плечу, я шумно выдохнул.

— Максим, мне нужно домой, — я чуть отстранился, чтобы с тревогой заглянуть в милое личико, но она, улыбаясь, продолжила, — не на долго! До вечера, только покажусь бабушке, скажу, чтобы не переживала

— Может вместе?

— Нет, Максим, в следующий раз. Сегодня я одна

— Тогда вечером будем действовать по моей программе, — хитро щурюсь

Дюймовочка весело рассмеялась, излучая счастье и согласилась:

— Хорошо, — сделала серьёзное лицо и ткнула пальцем в мою грудь, — но только сегодня!

Глава 36

Валя.

Воскресный вечер мы провели вместе. Ходили в кино, гуляли по парку, ужинали в ресторане. Теперь, зная каким может быть Рафальский, мне стыдно за то, что я считала его самовлюбленным мажором. В нем целый океан чувств и заботы, которыми он меня укрыл. Укрыл от всех и дал почувствовать себя маленькой девочкой за большим и надежным плечом. Он — моя крепость, мой причал и мой источник спокойствия.

Мне не хотелось с ним расставаться, хотелось говорить обо всем, смотреть в чёрные глаза и держать за руку, но не могла отсутствовать дома две ночи подряд. Максим тоже не хотел меня отпускать, долго прощался и надеялся, что я передумаю, но спокойный сон бабушки был для меня важнее. Она никогда не вела за мной тотальный контроль, доверяла и не доставала расспросами, но я знаю, что когда меня нет дома, она переживает и плохо спит. Вчера я предупредила ее, что со мной все хорошо и я вернусь домой утром, но это вряд ли помогло ей уснуть.

Когда я вечером вернулась домой, бабушка встретила меня с загадочной улыбкой. Смотрела хитрым прищуром и вытягивала из меня признания.

— Значит я была права?

— В чем? — я недоуменно подняла брови

— Ты и правда влюбилась, моя деточка, — обняла меня за плечи и довольно продолжила, — прости, я случайно увидела в окно как вы прощались. А он хорош! Ничуть не хуже…

— Кого? — снова хлопаю глазами

— Деда моего, — смеётся бабушка, — тоже спортсмен?

— Да, он хоккеист, — отвечаю, даже немного гордо, — капитан команды «Ледяные львы»

— Даже так, — иронично усмехается бабушка, — пригласи- ка ты как-нибудь своего капитана к нам на чай, я уже хочу познакомиться с ним поближе.

— Хорошо, Ба, я ему передам, — поцеловала бабушку в морщинистую щеку и, под ее любопытным взглядом, прошла в ванну.

Всего несколько вопросов и легкий интерес бабушки к моей личной жизни удовлетворён, чего не скажешь про Машку.

В понедельник, после первой пары, мы как всегда пошли в столовую, чтобы выпить кофе. Машка уже с порога интересовалась подробностями субботнего вечера.

То, что возле клуба была драка, знал уже весь университет, так же было известно, что в ней участвовал Рафальский. Все только это и обсуждали, все знали, что драка была из-за девушки, но вот из-за какой именно, могли только догадываться. Самая популярная версия была, что Максим вспомнил старые обиды и вновь закатал Архипова в грязь из-за своей бывшей Юли Новожиловой, а Машка была уверена, что причиной этого конфликта была я, но не спешила озвучивать мою тайну.

После пытливых расспросов, я рассказала ей все, что произошло в тот день, ну, или почти все. Слишком личное и интимное оставила в секрете, такие вещи должны храниться в самой потайной шкатулочке памяти, ключ от которой есть только у двоих. Мне кажется, что мой счастливый взгляд сказал все за меня, потому что подруга довольно улыбалась и не требовала подробностей, ну или просто не успела, потому что к нам за стол подсел Зайцев и тут же начал с новостей. Конечно же с новости «номер один», на сегодняшний день:

— Вы уже слышали, что произошло в субботу возле Бродвея? — воодушевленно начал Генка, — говорят, Раф Архипова чуть не убил, не знаю каким боком Шабалину прилетело, но сегодня его отец приходил в деканат, просил дать академический отпуск по болезни.

— Ген, новость устарела, об этом не знает только глухой, — вздохнула Машка, — а Шабалин твой за дело получил, ещё тем мерзавцем оказался

— Ого, — удивился Генка, — я смотрю вы владеете информацией, — навалился на стол и спросил, — дак из-за кого Раф завёлся-то так?

Машка посмотрела сначала на меня, потом на Генку, но ее перебила Света, которая как раз проходила мимо нашего столика с подносом в руках:

— Точно не из-за поломойки, — закатила глаза и села за соседний столик, — у них давний конфликт, Макс любит мою сестру, вот и вспылил, вспомнив прошлое

— Если бы твоя сестра не… — начала Машка, но я бросила на неё предупредительный взгляд и она остановилась, прокашлявшись в кулак

— Что моя сестра, Красильникова? — продолжила задираться Света

— Ничего, Свет, — ответила я, — а ты долго будешь меня преследовать? Ходишь за мной как тень, разговоры чужие подслушиваешь, если что-то интересует, спроси в лоб, я постараюсь ответить

— Много чести, Лопушок, — нервно хмыкнула и специально задела чашку с чаем, — убери лучше здесь, у тебя в этом побольше опыта

Церемонно отряхнула руки, мазнув по мне ядовитым взглядом и встала со стула, но тут же села обратно, под давлением мужской силы.

Рафальский подошёл к девушке сзади, опустил крепкую ладонь на острое плечо и не дал встать.

— Извинись, — холодно произнёс

— Максим, — захлопала глазками Новожилова, — я не…

— Я сказал извинись перед моей девушкой, — произнёс уже громче и привлек лишнее внимание окружающих, — не испытывай мое терпение, я знаю какие нужно дернуть ниточки, чтобы заставить тебя шевелиться

Света недоуменно посмотрела на него, потом на меня, долго не могла понять, что сейчас эта грубость адресована ей, и тишина в столовой говорит о том, что все ждут ее извинений.

— Извини, — сухо произнесла и закатила глаза

— А теперь, возьми тряпку и вытри здесь все за собой, не в хлеву, — грубо произнёс и брезгливо сморщился, глядя на стол девушки.

Я чувствовала себя неловко под любопытными, косыми взглядами студентов. Зачем я ответила ей, могла бы промолчать и ничего бы не произошло, а теперь, Максим при всех назвал меня свей девушкой, а ещё… Ещё он подошёл и при всех поцеловал меня в висок.

Мамочки. Я под землю готова провалиться. Почему мне так неловко, я не понимаю, наверное, я просто не ожидала, что Максим так уверенно назовёт меня своей, на глазах у всех. Скучного, неприметного Лопушка, хотя, на счёт неприметного, я бы сейчас поспорила, вряд ли можно быть незаметной с такими багровыми щеками.

— Ген, нам пора, — решительно встала из-за стола Машка и под вопросительным взглядом Зайцева продолжила, — по пути свой пирожок доешь, пора нам, говорю, на пару опоздаем.

— Дак это Валя что ли та девушка, — наконец-то все понял Генка и выкатил на меня глаза, застыв столбом, но Машка подтолкнула его за плечо и гаркнула:

— Потом, Зайцев, потом

И вот их как ветром сдуло, а я осталась за столом одна, опустив глаза в пустую кружку. Максим сел напротив меня, но я не в силах была поднять на него взгляд. Да, я соскучилась и ужасно хотела остаться сейчас с ним наедине, но под чужими любопытными взглядами и перешёптываниями, меня сковало.

— Привет, Дюймовочка, — произнёс, буравя меня взглядом, — во сколько сегодня заканчивается твоя учёба?

— В 13:30, — наконец подняла я глаза и вздрогнула, когда его руки накрыли мои ладони

— Я буду ждать тебя возле крыльца. Ужасно соскучился! — Сказал тихо, но сердце отозвалось на звук его голоса и я невольно обернулась по сторонам

— Максим, на нас все смотрят, — прошептала я, — теперь точно мы будем главной темой для обсуждения

— Поговорят и забудут, Лопушок, чего ты переживаешь? — спокойно ответил Рафальский, — я хочу, чтобы все знали, что ты моя, — поддался вперед и поцеловал меня в губы

— Максим, — шикнула изумленно

— Ничего не могу с собой поделать, страсть как хочется целовать и любопытные взгляды меня точно не остановят

С его настойчивостью и упорством сложно бороться и мне ничего не остаётся, как привыкнуть.

Мне приятно чувствовать его внимание и мне стоит поучиться у него выражать свои эмоции, не стесняясь других.

Максим при любом удобном случае выражает свои чувства, даже во время игры в финале, когда он забивает решающую шайбу на последних минутах матча, все трибуны вскакивают со своих мест и кричат от радости, он в этот момент сбрасывает с себя шлем и краги, чтобы подмигнуть мне и показать сердце из пальцев.

Ему нравится смущать меня на глазах у публики, а особенно, когда рядом со мной сидит его отец и молча улыбается выходке своего сына.

Сумасшедший! Смотрю на него, не обращая внимания на других, и читаю по губам:

— Это для тебя!

Эпилог

Рафальский.

С появлением Вали в моей жизни все изменилось. Точнее, изменился я и мои взгляды на определенные вещи. Моя мама умерла, когда я учился в 7 классе, примерно тогда я и потерял свое представление о идеальной семье. Отец, конечно, старался окружить нас заботой и вниманием, чтобы мы не заметили утраты, но материнское тепло и любовь не заменит никто.

Теперь, когда у меня есть своя семья, мне хочется сделать так, чтобы она ни в чем не нуждалась, и это не только про финансы. Я люблю свою Дюймовочку, мне нравится смотреть как она смеется, как зажигаются счастьем ее глаза, как она радуется мелочам, и от этого хочется чаще баловать ее сюрпризами и подарками. Я готов свернуть для неё горы, подарить ей целый мир, но даже так я не смогу подарить ей больше, чем она однажды подарила мне.

Пять лет назад в нашей семье произошло пополнение. Говорят, дети рождаются от большой любви, а так как наша любовь безгранична, то и счастье у нас появилось двойное. Когда мы узнали, что у нас будет королевская двойня, долго не могли поверить, что это происходит именно с нами. Мне кажется мы оба это осознали только тогда, когда в род доме увидели два сморщенных личика, похожих друг на друга как две капли воды, но так казалось только на первый взгляд.

Наши малыши — Сева и Ева, выросли совсем разные. Сева с возрастом стал точной копией Вали, такие же небесно-голубые глаза, пухлые губы, только вот в свои пять лет парень уже был достаточно крупным, в отличие от сестры. Евушке достались мои глаза, чёрные пуговки, под густой опушкой ресниц, да и характер боевой. Мне иногда кажется, что где-то наверху перепутали и дочери достался характер пацана, а вот сыну — наоборот.

С тех пор, как в доме появились два этих маленьких урагана, я понял, что наша квартирка стала маловата для нашей семьи и сегодня мы празднуем новоселье в новом доме, который я приобрёл ещё год назад, но ремонтные работы закончились только недавно. Я готовил для Дюймовочки подарок на нашу годовщину и успел вовремя. Наш новый дом чуть меньше особняка Рафальского, но ничем не уступает в удобстве и красоте, а главное отличие, что недалеко от дома течёт речка, в которой водится крупная рыба, на радость моему рыбаку.

Дядя Дима со своей супругой прилетели из Лондона и сейчас, наверное, вместе с Валей уже готовят снасти для утренней рыбалки, пока я с Севой заканчиваю тренировку в нашем хоккейном клубе. Сам я уже не играю за «Ледяных Львов», потому что требуется больше работать во благо семьи, но делами клуба заведую и иногда сам тренирую маленьких львят.

— Папа, а Бабушка уже приехала? — спрашивает сын, когда мы вместе заходим в раздевалку

— Думаю, что да

— Значит Ева увидит ее первой, — обиженно произносит Сева и опускает голову, — почему ей не нужно ходить на тренировки, а мне приходиться заниматься даже в праздники?

— Потому что тренировка по фигурному катанию завтра и Еве тоже придется на неё пойти, — объясняю сыну и аккуратно поднимаю его головку за подбородок, — напомни, а какой сегодня праздник?

— Как какой? Бабушка Лена приехала, — радостно произносит, — в такой день тренировку по хоккею можно и пропустить

— Ты же сам говорил, что хочешь стать лучшим хоккеистом, как Овечкин?

— Хочу

— Тогда, запомни одну вещь. Когда ты пропускаешь тренировку, ты даришь противнику время, за которое он может тебя превзойти и стать лучшим. Понятно?

— Понятно, — отчаянно вздыхает

— Тогда быстрее раздевайся и дуй в душ, бабушка с мамой уже заждались.

Я не знаю как, но у Елены Львовны быть бабушкой получается гораздо лучше, чем матерью. В наших бесятах она души не чает, постоянно балует их заграничными подарками, возится с ними целыми днями и почти уговорила моего крестного вернуться в Россию, чтобы жить рядом и больше времени уделять внукам.

С Валей у них обычные отношения, больше дружеские, чем материнские, но я делаю все возможное, чтобы она не нуждалась в любви и ласке.

Когда мы с Севой возвращаемся домой с тренировки, он тут же бежит на задний двор в объятия бабушки Лены, которая уже достала сумку и приготовилась радовать внуков подарками. Я нахожу жену в беседке, где уже почти накрыт праздничный стол.

Она все такая же худенькая и маленькая девочка, которую хочется посадить на коленки и угостить сладкой ватой. Я подхожу сзади, обнимаю за талию и прижимаю к себе. На Дюймовочке легкое ситцевое платье, которое заводит меня с пол оборота, и я уже мечтаю, чтобы поскорее наступил вечер, чтобы остаться с ней наедине в нашей спальне.

— Максим, уже вернулись? — нежно улыбается и целует в губы

— Да, сегодня пораньше. Отец ещё не приехал?

— Он позвонил, сказал, что задержится, какое-то срочное дело

— Все как всегда, — ухмыляюсь, опускаюсь на лавку и сажаю Валю к себе на коленки, — посиди со мной, пока никого нет, хочу побыть вдвоём хотя бы несколько минут

— Не получится

— Почему?

— Потому что уже Ирина Ивановна несёт за стол горячее, нужно звать всех к столу, — ласково проводить ладонью по щеке и тихо шепчет на ухо, — но сегодня вечером Мама забирает наших бесят к себе и весь дом и вся ночь в нашем распоряжении, — многообещающе поигрывает бровями и осторожно прикусывает мою мочку уха

Моя маленькая соблазнительница, я же итак весь на взводе, как только лавка подо мной не дымится.

— Осторожно, мой Лопушок, рискуешь нарваться, — совершенно серьезно обещаю, — не буду ждать вечера, сбегу с тобой прямо сейчас

— Тццц, — шипит, приложив палец к губам, и улыбается

Я поворачиваю голову и вижу рядом с беседкой Рыжего с Линой. Жму парню руку и целую в щеку сестру.

Зайцев оказался неплохим парнем, честное слово, за последние три месяца мое уважение к нему выросло до небес, а сестре переодически хочется всыпать как следует. Не понимаю, откуда в нем столько терпения, чтобы выдерживать все капризы моей беременной сестры. Не помню, чтобы Валя выдавала что-то подобное, а зная Лину, она может таким образом испытывать мужа на прочность.

Например, на той неделе ей ночью захотелось послушать звук, как открывается банка с газированным напитком, до этого она заставила его переклеить обои в спальне, а вчера ему пришлось косить во дворе траву только для запаха. Жалко парня, еще три месяца терпеть странные причуды, а потом у таких, как правило, послеродовая депрессия.

— Папочка, — слышу радостный крик Евы и только успеваю распахнуть руки для объятий.

Она обвивает мою шею своими маленьким ручками, целует в нос и быстро тараторит:

— Смотри, бабашка Лена привезла мне последнюю куклу из коллекции «Дамы эпохи», она мне так нравится, папочка, — восторженно обьясняет дочка, — а Севе она подарила железную дорогу, они с бабушкой Леной и с бабушкой Таней уже ее запустили, пошли покажу…

Ева берет меня за руку и с яркими от счастья чёрными глазами ведет меня в дом. Поворачиваюсь к Вале, чтобы подмигнуть и сказать, чтобы начинали без меня, а она улыбается в ответ, так, что греет душу.

Кто-то сказал, что любовь живет три года. Дак вот, я с уверенностью могу сказать, что этот человек соврал. Я по-прежнему сгораю от любви, моя любовь растет во мне с каждым днём, и каждый раз мне кажется, что сильнее любить уже просто невозможно, но новый день доказывает обратное. Моя любовь к ней будет вечна и мы сохраним ее на всю жизнь, оставив продолжение в наших детях.

Примечания

1

Трейдер — это участник биржевой торговли. В узком смысле это именно спекулянт, который постоянно следит за ситуацией на рынке и часто совершает сделки.

(обратно)

2

Экватор символизирует «золотую середину» учебного процесса. Он относится к сессии между 2 и 3 курсом.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Эпилог

*** Примечания ***