Город, в котором не было снега. Сказка-новелла [Дарья Вячеславовна Морозова] (fb2) читать онлайн

Все ситуации и люди являются вымышленными,

любые совпадения с реальными событиями или людьми исключены.

-1-

Когда точно произошла эта история, никто Вам не скажет, но в одном можно быть уверенным – началась она с сущего пустяка в конце декабря под Новый год.

Городок Хайхилл находился в небольшой долине у подножия горной гряды Скайхай. Он был ничем не примечателен среди других маленьких городков, которые были созданы для разработки горных руд и скальных пород. Когда оказалось, что местные скалы столь же бесполезны в плане полезных ископаемых, как мытьё автомобиля в ливень, то городку грозила участь быть заброшенным. Однако жители настолько были очарованы красотой нынешних мест, что почти все остались. Кто-то стал часовщиком, кто-то кукольником, кто-то плотником. Спустя разное время каждый нашёл себя.

– Неужели всё ради природы? – удивитесь Вы.

О! Вы просто не видели окрестностей Хайхилл! Не берусь обещать, но подозреваю, что, увидев лишь раз всю красоту здешних мест, желание остаться возникло бы и у Вас.

Да и можно ли было устоять перед летними полями с сочной зеленой травой и яркими благоухающими цветами, что упирались в высокий стройный хвойный лес, в котором воздух был сладким как мёд, а родники были прозрачны как стекло? Осенью буйство красок лиственной рощи, что обнимала город с двух сторон, и простиралась с южной стороны прямо до широкой реки, долго радовало глаза жителей Хайхилл. Весной пронзительно-голубое небо обволакивало цветущие вишнёвые и яблочные сады, проникало меж распускающимися мягкими почками деревьев и приветствовало каждый первоцвет, густо разраставшийся по округе. Зимой мягкий пушистый снег сверкал под ярким солнцем, а деревья соревновались друг с другом за внимание людей, накидывая на себя снежные пелерины – каждое в своей манере. Сильных метелей и снежных бурь Хайхилл никогда не знал: морозы приятно щипали щёки, а снег бывало так медленно падал на землю, что будто бы зависал в воздухе.

Так было ещё 15 лет назад, а потом внезапно зимы изменились. Не было больше снега и привычных морозов, не из чего было лепить снеговиков и не было причины доставать санки, чтобы с хохотом скатываться с горы. Ни одной снежинки не упало с тех пор на вымощенные брусчаткой мостовые города. Каждую зиму Хайхилл погружался в мягкую тёплую мглу и туман, который не рассеивался вплоть до середины марта. Казалось бы: какая разница? Нет снега – эка проблема! Но помимо того, что вишни и яблони стали родить меньше плодов, птиц в окрестностях стало меньше, цветы вырастали слабыми и потеряли свой чарующий аромат. Настроение жителей тоже зимой становилось очень тяжёлым под стать окружающей погоде.

Некоторые семьи стали испытывать нужду или разорились из-за того, что их услуги перестали быть нужными горожанам. Такая участь постигла и семью маленького Джека О’Лайта. Его родители умерли от лихорадки, охватившей несколько лет назад город, и годовалого малыша взял на воспитание его дедушка – плотник. Он был очень стар и с трудом справлялся с шустрым малышом, несмотря на помощь сердобольных и участливых соседей. Кроме того, так как людям больше не требовались новые санки и ледянки, а также не нужно было чинить старые, то денег почти не стало. Тогда старший О’Лайт принял тяжёлое решение: отдать мальчика в детский приют.

Приют был единственным на весь городок, и на тот момент в нём было всего трое ребят – сироты и бывшие беспризорники, все старше Джека, поэтому он сразу получил много внимания и любви. Его дед старался каждый месяц приносить хотя бы одну монетку в приют, чтобы поддержать стремительно наполняющийся детьми небольшой домик в конце одной из дальних улиц Хайхилл.

Через год, когда старый О’Лайт в последний раз добрался до приюта, в нём уже было 12 детей: их родители не могли прокормить отпрысков и отдавали на попечение города. Не зря же они исправно платят налоги!..

Однако дела с казной города обстояли не так прозрачно, как казалось наивным горожанам. Мэр Хайхилла – господин Олхейт – не скупился на улыбки своим избирателям и всегда был не прочь поговорить с каждым, кто этого желал. Собственно, мэра не избирали уже последние лет 10, так как мэр очень доходчиво и убедительно объяснил горожанам, что в условиях кризиса незачем подвергать устоявшийся порядок встряскам и экспериментам, стабильность – вот залог процветания. Именно поэтому выборы перестали проводиться. Господин Олхейт был, по мнению жителей города, идеальным мэром: он разделял тревоги и опасения горожан, понимающе качал головой и даже мог пустить слезу, соглашаясь с тем, как тяжело стало жить в городе. Более того, люди настолько верили ему и одинокой слезинке, которая нет-нет да скатывалась по лоснящейся щеке, что в городе даже была поговорка: «Чистый как слеза мэра».

С директором приюта – добрым господином Хэпсоном – мэр также был вежлив, подчёркнуто учтив и с понимающей улыбкой на толстых губах. На все просьбы выделить чуть больше денег на содержание детей неизменно мэр отвечал:

– Господин директор, я глубоко сочувствую этим маленьким ангелочкам, но налоги платятся теперь не так исправно, и я не могу выделить Вам больше. С огромным прискорбием вынужден сообщить, мне даже придётся урезать ежемесячное пособие приюту…

И так каждый раз.

Напуганный тем, что каждая просьба ради детей приносит лишь обратный эффект, господин Хэпсон перестал ходить в мэрию, к радости главы города.

Дети справлялись сами, выращивая на заднем дворе приюта морковку, картошку и свёклу, однако земля, не отдохнувшая под плотным снежным одеялом, быстро истощалась, и плоды были до обиды мелкими, в отличие от затраченных на их выращивание сил.

-2-

В год, когда случилась вся эта история, Тимми опять чувствовал себя плохо. Намного хуже, чем в предыдущие годы. Тимми и его старшая сестра Рози были подкидышами: господин Хэпсон нашёл их на пороге приюта в конце осени. Рози была так худа, что осмотревший её врач не дал больше 10 месяцев. Рядом с ней в дырявой плетёной корзине, укрытый куском старого одеяла, лежал младенец и таращил свои тёмные глазёнки, покряхтывая. Записка на клочке бумаге, зажатом девочкой в кулачке, гласила: Тимм и Розамунда. Можно было только гадать, кто же подкинул малышей: тщетно врач возился со своими записями. Несмотря на то, что брат и сестра были младше Джека, их троица стала неразлучной.

Розамунду для краткости все называли Рози. Она росла очень милой и заботливой девочкой с прекрасными волосами цвета цыплячьих пёрышек. Мелкие кудряшки обрамляли её круглое личико и делали ещё более заметными большие серо-голубые глаза. С Тимми они были очень похожи, только глаза у него были тёмно-серые, всегда немного печальные. У него оказалось больное сердце, а зимой ему всегда становилось только хуже. Врач ничего не мог поделать и регулярно констатировал ухудшающееся состояние мальчика: недалёк тот час, когда сердце Тимми просто перестанет биться.

Все воспитанники приюта любили этого тихого и спокойного ребёнка, который много читал и любил затем красочно пересказывать узнанное. Ему не разрешалось бегать вместе с другими детьми, и даже его забота о грядках сводилась к выкапыванию нескольких ямок для семян в предварительно разрыхлённой земле.

День, который положил начало этой истории, отличался лишь внезапным визитом мэра города в приют за несколько дней до Нового года. Господин Олхейт держал под мышкой длинный свёрток цилиндрической формы и, тщательно скрывая раздражение, ждал, пока гостиная наполнится всеми 25 воспитанниками и самим господином Хэпсоном.

– Бездельники! – в очередной раз подумал мэр, поправляя шейный галстук с воткнутой в него булавкой, украшенной маленьким голубым камушком, чьи многочисленные грани отбрасывали вокруг себя радужные отблески даже при скудном свете свечей. – Надо бы ещё им урезать пособие. Глядишь, все и помрут, наконец.

Вслух же он бодро сказал совсем иное.

– Милые дети! Как я рад видеть вас всех в добром здравии и таком единстве! Это замечательно! Ведь главное в нашей жизни – это не деньги, – мимолётный взгляд на директора приюта заставил того вздрогнуть от плохого предчувствия, – это… А, впрочем, может быть вы сами мне скажете, что же важнее всего?

– Семья.

– Дом.

– Друзья.

Наперебой послышались воодушевлённые детские голоса.

Господин Олхейт снисходительно улыбался.

– Что ж, дети, а какой же по вашему мнению идеальный подарок на Новый год? – задал он вопрос, поражаясь глупости этих «бездельников», ведь никто из них не назвал «деньги» как самое важное в этой жизни.

И снова ответы разочаровали его, хотя, конечно, он никак не выказал этого.

– Книжки!

– Новое платье!

– Мячик!

– Еда для всех детей, – сказал Тимми, и все вдруг подумали, что это самый чудесный подарок.

– Еда, – нравоучительно поднял палец господин Олхейт, – не может являться ценностью, если человек наполнен духовно. Как я и подозревал, вы весьма далеки от высоких мыслей, и поэтому мой подарок будет всем вам очень полезен. Итак…

С этими словами мэр города с самым торжественным видом развязал тонкую верёвочку на свёртке и развернул лицом к детям яркий плакат. Те невольно охнули.

На прямоугольном бежевом листе бумаги была изображена семья возле нарядно украшенной ёлки. На переднем плане высокий статный мужчина в тёмно-коричневом пальто играл в снежки с сыном – смеющимся белобрысым мальчуганом. Чуть поодаль женщина в длинном красном пальто помогала завязывать шнурки на коньках девочке с двумя короткими косичками.

– Итак, дети, главное в этой жизни – мечта. Она наполняет каждое наше действие смыслом. Именно поэтому я дарю вам её: мечту о лучшей жизни. Разве это не щедро с моей стороны? А, дети?

– Лучше бы это была еда, – упрямо повторил Тимми, сердце которого уже какое-то время дрожало в груди как птичка в клетке, поэтому голос прерывался помимо его воли.

– Удивительный пример приземлённого характера! – досадливо цокнул языком господин Олхейт.

– Ох, ну что Вы, господин мэр, Тимми просто устал и, как сами видите, не вполне здоров, поэтому ему должна… кхм… может быть простительна некоторая… приземлённость, – директора приюта сам не знал, что говорит, но он был так напуган перспективой лишиться ещё хотя бы части пособия, поэтому был готов задобрить гостя любыми способами. – Мы благодарим Вас за столь щедрый и мудрый подарок! Вы правы: мечта очень важна для каждого человека! Вы как всегда очень проницательны: детям действительно не хватает возвышенных мыслей.

Воспитанники с удивлением воззрились на господина Хэпсона: никогда ещё они не слышали столь пространных и унижающих слов в свой адрес от него. Вместе с тем тот почтительно взял плакат и проводил засобиравшегося мэра до двери.

Директор приюта знал, что ребятам будет больно видеть плакат перед глазами, поэтому намеревался положить его в ящик своего письменного стола, однако Тимми, поддерживаемый с двух сторон Рози и Джеком, подошёл к нему и попросил отдать подарок мэра ему.

– Хотя бы ненадолго, – попросил он. – Я бы очень хотел рассмотреть его.

Господин Хэпсон не мог отказать мальчику, который, казалось, и без очередного визита врача знал, что его дни сочтены.

Получив плакат, Тимми с помощью ребят дошёл до кровати и почти упал на неё: силы были на исходе, а сердце всё сильнее ощущалось в груди.

Проводив их долгим взглядом, мужчина достал из кармана часы, что он всегда машинально делал в сильном волнении, посмотрел на них невидящим взглядом, а затем, быстро натянув на себя пальто, вышел на улицу.

В это время троица расположилась по обе стороны кровати Тимми и рассматривала яркие картинки на плакате.

Отдельной комнаты у Тимми не было. Дети жили в двух больших комнатах на втором этаже дома: в одной – девочки, в другой – мальчики. Это были большие комнаты с деревянным полом и заколоченными на зиму окнами, отчего света в комнате почти не было: лишь свечи зажигались на время подготовки ко сну.

– Ах, как бы я хотела иметь такую же прекрасную семью, – вздохнула Рози и подпёрла щёчку рукой, любуясь.

– Я хотел бы создать такую семью, – откликнулся Джек. – И чтобы можно было взять ещё детей из такого же приюта как наш.

– Да, это было бы чудесно, – поддержала его девочка. – Я бы тоже так хотела.

Они переглянулись и смущённо улыбнулись.

Тимми же, словно загипнотизированный, смотрел только на женщину, даже не слыша слов сестры и друга.

– А я… Я хотел бы иметь маму.

Дети печально вздохнули: конечно, это была мечта каждого ребёнка здесь. Даже те, чьи родители живы, очень хотели скорее вернуться домой, именно к маме.

Джек не помнил мать, как и его друзья, поэтому им было сложно представить, что же именно делает мама, но они просто отчаянно хотели быть обнятыми и приласканными нежной женской рукой.

– Тимми, полежи немного. Скоро будет ужин, я тебе принесу, – Рози осторожно коснулась плеча брата, прося прилечь. Джек взял из его рук плакат и приладил его между прутьями спинки стула так, чтобы мальчик мог видеть нарисованную семью.

-3-

Господин Хэпсон вернулся к ужину – картофельной похлёбке, которую старшая из девочек – семнадцатилетняя Китти деловито разливала в миски из большой кастрюли. Директор приюта знал, что дети не притронулись бы к еде, пока он не пришёл. Так решили старшие воспитанники, и никто не возражал.

Господин Хэпсон устало упал на стул, согласно кивая детям, напомнившим ему о необходимости помыть руки. Ему надо было отдышаться от быстрой ходьбы.

– У меня для вас сюрприз, дети, – улыбнулся он и поднял в воздух бумажный и тяжёлый на вид пакет. – У нас сегодня будет настоящий десерт!

Взволнованные, ребята с трудом сдерживались, чтобы не подбежать и не заглянуть в пакет, оставленный директором на полу возле его стула. Те, кто сидел рядом с ним хотели было заглянуть внутрь, но, к сожалению, им это не удалось: верх пакета был плотно загнут вниз.

Конечно, ужин получился очень неспокойным: некоторые младшие с трудом ели, ежесекундно ёрзая на месте в нетерпении, другие – проглотили свою похлёбку слишком быстро, забыв про правила поведения за столом, а те же, кто постарше изо всех сил старались держать вид сдержанный и незаинтересованный, однако их взгляды нет-нет, да метались в сторону пакета.

К концу ужина вниз спустились Рози и Джек, который нёс на спине брата девочки: они всегда уходили со своими плошками наверх, чтобы поесть вместе с Тимми. Ребята видели интригующий пакет и поэтому все разговоры около кровати младшего были только об этом: что же там и какое оно?

В этот раз Тимми даже съел ужин до последней ложки: до того они увлеклись теориями и самыми невероятными догадками.

– Тимми, пойдём с нами! – уговаривал мальчика Джек. – Я понесу тебя на спине! Я смогу! Я сильный!

То ли еда придала Тимми сил, то ли уговоры друга подействовали, то ли детское любопытство возобладало над болезненным оцепенением, но мальчик согласился.

Господин Хэпсон широко улыбнулся, увидев троицу, и тут же предложил Тимми свой стул: мальчику только будет на нём удобно, так как это был единственный стул с высокой широкой спинкой.

– Итак, мои хорошие, я понимаю, как вы расстроились, увидев подарок мэра. Но, пожалуйста, помните, что мечты – это действительно важно! Однако сегодня я бы хотел порадовать вас, хоть и стоило, наверно, дождаться Нового года. Но вы же знаете, каким я бываю безрассудным! – дети столпились вокруг него и не сводили зачарованных глаз с бумажного пакета на столе. Господин Хэпсон обвёл детские макушки ласковым любящим взглядом и ещё раз убедился в правильности своего решения. – С наступающим Новым годом, дети!

С этими словами директор раскрыл пакет, и прежде, чем упругие красно-зелёные большие яблоки с глухим звуком покатились по заштопанной льняной скатерти, мягкий дразнящий аромат игриво коснулся носа каждого из присутствующих. Десять прекрасных сочных плодов красовались перед сияющими взорами воспитанников приюта.

Восхищённый вздох пронёсся над гостиной: яблоки, да ещё и зимой – вот это сюрприз так сюрприз!

Даже Тимми невольно подался вперёд и искренне заулыбался: господин Хэпсон чуть не прослезился от счастья, глядя на восхищённых детей.

– Оно того стоило, – пробормотал он себе под нос.

Закрутилась весёлая суматоха! Дети торжественно по очереди несли по яблоку до раковины на кухне, мыть их было доверено Китти. Вытирали яблоки девочки чуть младше неё, и очень бережно.

Делить яблоки на дольки было доверено самому господину Хэпсону, который с воодушевлением принялся разрезать сочащиеся сладким соком фрукты.

И вот, наконец, все приготовления были закончены, яблоки разрезаны и поделены между счастливыми детьми. Под звонкий хруст и довольное причмокивание директор приюта прикрыл глаза и облегчённо вздохнул: какой же хороший момент! Он опёрся локтем о спинку своего стула, на котором сейчас сидел Тимми, и, уперев руку в бок, откинул полу своего тёплого видавшего виды сюртука.

– Господин директор, – тихо позвал его Джек, который в отличие от остальных ещё даже не притронулся к дольке яблока, а всё это время с задумчивым видом скользил внимательным изучающим взглядом по лицу и фигуре щедрого господина Хэпсона. – А где Ваши часы?

– Мои часы?.. – забеспокоился тот и, пряча глаза, запахнул сюртук поплотнее. – Кхм… Мои часы…

Карманные часы господина Хэпсона были притчей во языцех среди детей. Эти тяжёлые серебряные створки, скрывавшие круглый циферблат с тёмно-синими стрелками – одной прямой, а другой чуть меньше с ажурным основанием, были знакомы каждому из них. Обычный для других горожан предмет служил для воспитанников приюта своеобразным символом порядка и роскоши: это была действительно единственная ценная вещь во всём приюте, больше ничего серебряного не было. И все дети знали, что если директор смотрит на циферблат и хмурится, значит, его одолевают тяжёлые мысли, если он рассеянно смотрит снова и снова, не замечая времени, то чем-то взволнован, если же он улыбается и похлопывает большим пальцем по верхней крышке, значит, есть хорошие новости. В последнее время дети видели очень редко, поэтому наблюдательный Джек и удивился: отчего же господин директор изменяет своим привычкам?

Под вопрошающими взглядами детей мужчина сдался.

– Часы всё равно требовали ремонта, да и смысла в них особого нет: у нас же есть большие часы-маятник. Вот я и заложил их в ломбард, чтобы купить яблоки. Сожалею, что не удалось принести целое яблоко каждому из вас, но в лавке было только 10. Я забрал последние.

В воцарившейся тишине всем стало неуютно и очень-очень грустно.

Китти порывисто встала из-за стола, громко отодвинув стул, а затем подошла к господину Хэпсону и протянула ему свою дольку, съеденную, правда, наполовину: она смаковала каждый кусочек и жевала очень долго. Остальные дети, у которых в ручках оставался хотя бы небольшой фруктовый осколок последовали её примеру, прося доброго директора обязательно взять их подарок. Те же, кто к этому моменту уже съели и смотрели в рот соседям, заплакали, так как теперь они не могли поделиться даже маленькой крошечкой.

– Дети, милые мои дети, – господин Хэпсон гладил рядом сидевших воспитанников по макушкам, растерянно глядя по сторонам, – полно вам! Не стоит! Благодарю вас, но мне действительно ничего не нужно! Часы – это всего лишь вещь! А вот ваши улыбки – это моё счастье!

С большим трудом и ценой обещания почитать сказку на ночь он убедил детей доесть их кусочки яблок.

Джек так и не смог этого сделать. Он сунул своё яблоко Тимми и пригрозил тому кулаком на случай, если тот откажется. Слабая улыбка коснулась бледного лица мальчика: он уже решил, что отдаст угощение Рози. Ведь боль в груди становилась всё сильнее и не давала ему шанса на то, чтобы он увидел цветы на яблонях Хайхилл. Тимми не обманывает себя, не кличет Смерть, он просто видит её каждую ночь: серая фигура садится на краешек его кровати в ногах и молча смотрит на заколоченные ставни, никогда не поворачивает головы. Мальчик её уже не боится, раньше он просил подождать ещё денёчек, дать ему всего один день, чтобы ещё раз обнять сестру и друга, но этой зимой он смиренно ждёт своего часа и даже всё смелее просит ночную гостью: «Я готов». Однако к его удивлению и досаде Смерть медлит и отчего-то не спешит свершить своё дело. Она также сидит рядом с ним плотным серым облаком, глядя на заколоченное окно.

Следующий день в приюте проходит как обычно, разве что господин Хэпсон всё время забывает об отсутствии часов и по привычке ищет их в карманах.

Ребята укладывались в кровати. Джек лично проверил: отданная долька яблока пока всё ещё лежит на стуле рядом с кроватью Тимми – близко, только руку протяни. Немного обидно, что Тимми так её и не съел, но он ни за что не возьмёт подарок обратно.

– Джек, подожди, – просит Тимми и хватает того на рукав длинной ночной рубашки, пока остальные дети уже укрываются тонкими одеялами в ожидании сказки: господин Хэпсон всегда держит своё слово и читает им на ночь, если только они не провинились. Вот и сейчас он поставил стул между дверями в спальню мальчиков и девочек и раскрыл книгу, держа её в одной руке, а в другой – свечу. Китти вызвалась было подержать свечу, но директор отказался: ногам девочки будет холодно даже в тапках, не хватало, чтобы она простудилась.

– Джек, как ты считаешь, когда я… Когда меня не станет, я смогу встретить маму? – шепчет Тимми на ухо Джека, который наклонился по просьбе друга.

– Маму? – удивился Джек. – Я не знаю. Но, пожалуйста, Тимми, не говори так. Ты же знаешь, как расстраивается Рози, когда ты так говоришь.

– Знаю, поэтому я сейчас говорю с тобой, а не с ней, – мягко улыбается Тимми, а Джек видит, как задрожала вслед за неровным ритмом сердца ткань ночной рубашки на его груди. – Так как ты считаешь, я могу встретить маму после того, как сердце успокоится?

Не сговариваясь, мальчики поворачивают головы и смотрят на едва различимый в полумраке рисунок плаката.

Под размеренное чтение господина Хэппита они погружаются в свои мысли. Джек стискивает зубы, потому что не хочет тревожить друга собственным желанием иметь такую же большую и счастливую семью, а не только маму.

– Я думаю, что рано отчаиваться. Маму можно найти и здесь. – наконец говорит Джек. – Ложись лучше спать.

– Джек, подожди, я не это хотел сказать. Смерть вчера сказала странную вещь. Она впервые заговорила со мной.

– Тимми, – умоляюще начал было Джек, его милое лицо исказилось словно от зубной боли.

– Подожди, выслушай меня, Джек! – Тимми в большом волнении приподнялся на локтях. Другие мальчики зашикали на них, прося быть тише. – Она рассказала, что пятнадцать лет назад бусы Снежной королевы рассыпались в горах. Ей удалось найти почти все бусинки кроме одной – именно в ней заключался снег для Хайхилл. С тех пор в нашем городе не бывает настоящей зимы. Смерть сказала, что если бы найти эту бусинку и принести на самый высокий пик Скайхай не позже завтрашней ночи, то Снежная королева сможет освободить силу, скрытую в бусине, и в Хайхилл снова будет снег! А в благодарность у неё можно будет попросить исполнить любое желание! Джек, ну!..

– Любое? – недоверчиво нахмурился мальчик.

– Любое! – с готовностью кивнул Тимми. – Не думаю, что Смерть стала бы меня обманывать.

– А почему именно завтрашняя ночь? – всё ещё сомневался Джек.

– Потому что только завтра ночью Снежная королева будет отдыхать на пике гряды, а затем снова отправится в путь. И потом появится в наших краях только через год! Джек, послушай, – Тимми вцепился в сильные плечи друга и приподнялся на кровати. – Мы должны туда пойти!

– Но… – растерянно протянул Джек. – У нас нет этой бусины. Где мы её найдём? Если это всё правда, конечно. Этого тебе Смерть не сказала?

– В том-то и дело, что сказала! Бусина находится…

– Мальчики! – строгий голос господина Хэпсона заставил их синхронно вздрогнуть. – Я понимаю, что история может показаться скучной, но вы же мешаете другим страдать от моего бездарного чтения, а мне не даёте потешить мои амбиции как оратора.

В обеих спальнях дети коротко рассмеялись и похмыкали: директор частенько ругал так, что было и стыдно, и смешно.

– Джек, не беспокой больше Тимми, ложись в постель! Пытка моим чтением окочена, – раздались разочарованные детские вздохи, – так что нет причин откладывать сон. Я посижу здесь и дождусь, пока все вы не уснёте.

Обречённо Джек поплёлся к своей холодной кровати, и тут же Тимми ничего не мог сделать: оставалось только ждать утра.

После завтрака неразлучная троица уединилась на скамейке позади приюта. В руках Тимми принёс свёрнутый в трубочку плакат: он не мог с ним расстаться даже на минуту.

Рози пришлось рассказать и про визит Смерти, и про её слова о бусине из ожерелья Снежной королевы.

– Так где же эта бусинка? – торопливо спросил Джек, кидая настороженный взгляд на девочку, чьё лицо побелело.

– Смерть сказала, что бусинка скатилась по склону горы и недалеко от города её подобрал человек. Он видел Снежную королеву, которая явно что-то искала вокруг, но не окликнул её, а спрятал найденную вещь в карман и бросился домой со всех ног. Человек хотел было продать бусину, приняв её за драгоценный камень, однако потом передумал, так как красота и блеск бусины заворожили его. Он стал носить бусину постоянно с собой, у самого сердца. К сожалению, со временем бусина стала испускать свои чары и душа человека примерзла. Смерть не может забрать душу этого человека, хотя ждёт её очень давно. Вот почему Смерть попросила меня помочь ей: забрать бусину у этого человека, чтобы она могла исполнить свой долг, а Снежная королева – моё желание.

– Ах, как это чудесно! – просияла от счастья Рози. – Ты станешь здоровым, Тимми, и каждую зиму мы сможем кататься на санках! И всё будет хорошо! – и она обняла его, пряча лицо на его плече.

Её брат ничего не ответил, отведя глаза в сторону, и робко погладил по спине и остро выпирающим лопаткам.

– С желаниями мы позже разберёмся, – кивнул Джек другу, поняв того без слов. – Ты не сказал, кто этот человек? Смерть назвала имя?

– В том-то и дело, что нет! – Тимми осторожно отстранил сестру и вытащил из кармана свёрнутый плакат. – Не знаю почему, но по каким-то правилам она не могла мне этого сказать.

– Как же мы узнаем, у кого бусина? – расстроилась Рози, заранее сдавшись.

Тимми развернул плакат прямо перед собой так, чтобы это было видно другим.

– Она вытянула руку и показала чётко на плакат!

– На плакат? – недоверчиво переспросил Джек, выглядывая из-за прямоугольника бумаги прямо перед собой. – Что она хотела этим сказать?

– Не знаю, но она дважды показала на него. Я ей верю, и она не такая уж и страшная. Сначала я боялся её, а потом привык. Даже голос у неё мягкий, приятный.

– Она приходит к тебе каждую ночь? – вдруг раздался напряжённый голос Рози, было слышно, как она старается не расплакаться. Мальчики посмотрели на неё и не могли не заметить, как лицо девочки вдруг словно окаменело, а в глубине красивых глаз мелькнуло что-то незнакомое.

– Почти, – слукавил Тимми, желая, как можно скорее закрыть эту тему. – Важно другое – она дала нам подсказку!

– Джек, а ты видел… – девочка запнулась, – Смерть? Ты видел её?

– Нет, я же крепко сплю.

– А кто-то из мальчиков мог её видеть? – настаивала Рози.

– Не думаю, иначе это давно было бы известно господину директору. Зачем ты задаёшь все эти вопросы?

– Она не верит мне, – Тимми с тяжёлым вздохом опустился на деревянную скамейку – недавнее творение Джека. – Она думает, что я выдумал всё это.

– Да! – горячо воскликнула его сестра. – Именно так! Я понимаю, что ты боишься. Я тоже боюсь! Боюсь потерять тебя! Но мы должны быть сильными и честными друг с другом! Да, твоё состояние непростое, но главное продержаться до весны! Тебе же всегда становится легче весной!

Тимми поджал нижнюю губу: он не хотел спорить с сестрой, да и силы надо было беречь. Сердце снова заныло и стало стучать медленнее.

– Я бы хотел сейчас быть с мамой, – подумалось ему. И неважно, что Тимми никогда не знал, что же это такое – «мама». Это было его мечтой, а для мечты не всегда важна чёткость понимания её сути. Иметь маму он хотел сильнее, чем здоровье и жизнь.

– Я не обманываю тебя, Рози. И не приукрашиваю ничего. Ты же знаешь меня, я бы не стал врать тебе.

– Но именно это ты и делал, Тимми! Ты не говорил мне о том, что видишь Смерть! Замалчивание – та же ложь, только под шляпкой с вуалью!

– Я вижу её с начала прихода зим. А не говорил я потому, что тебе было важно верить в хорошее. Но, Рози, и доктор, и я знаем – эта зима будет для меня последней. Прости, что говорю тебе об этом сейчас, но…

– Ты просто убедил себя в этом! Перестань! Ты не подумал обо мне? Как я буду жить без тебя? Ну?

– Рози, тогда нам тем более надо разгадать загадку Смерти и пойти всем вместе на гору, чтобы вернуть бусину Снежной королеве и попросить у неё исполнить и ваши желания тоже.

– Тимми прав, – Джек легонько приобнял за плечи светловолосую девочку, предупреждая её от спора. – Давай подумаем, что мы можем сделать сейчас. Скоро позовут на урок, времени мало. Надо пока выяснить, о каком человеке говорила Смерть.

Рози подняла на рассудительного мальчика свои большие глаза, и того захлестнуло отчаяние, страх, гнев и боль от всей этой ситуации. Она не верит. Не верит и не может принять рассказ брата за чистую монету. Достоверно и незыблемо только одно: Тимми болен и надежды почти нет. Джек видит, как между её бровей собираются складки и раздуваются ноздри – верный признак надвигающейся сердитой тирады, поэтому примирительно берёт её за локоть и, мягко улыбаясь, говорит: «Рози, ну же».

К удивлению, Тимми этот простой жест срабатывает, и девочка тяжело вздыхает, сдаваясь.

– Хорошо, – с самым решительным видом маленькая блондинка выхватила из рук брата подарок мэра и уставилась на него. – Смер… Кхм… Она просто показала на плакат? Может нам нужен художник? Или люди, похожие на героев картинки? Мне кажется, что второе… Кто из жителей города похож на них?

Тимми с благодарностью кивнул другу, и они вместе уставились на рисунок в поисках отгадки.

Вдруг раздался резкий звон: господин Хэпсон первый раз позвонил в ученический колокольчик, созывая детей на урок.

– Давайте же быстрее! – разволновался Джек, который ненавидел опаздывать, а ведь ему ещё надо будет помочь Тимми дойти.

– Подожди, – тягуче протянула себе под нос Рози, рассматривая в левом нижнем углу мелкие буквы.

– На закорках донесу, – тут же решил Джек.

– Тут указаны название и адрес типографии, может если мы напишем им письмо, то они сообщат нам имя художника? – предложила девочка.

– На это уйдёт слишком много времени, – покачал головой её брат, – бусину надо доставить…

– Не говори ерунды! – горячо перебила его Рози, и троица вздрогнула от второго звонка колокольчика: надо торопиться!

Джек присел и приглашающе расправил широкие плечи для Тимми, который вздохнул – ему было так стыдно пользоваться такой вот «повозкой» – и послушно навалился грудью на спину друга. Рози проворно свернула плакат в трубочку и проследила, чтобы брат крепко ухватился.

Уже на крыльце Джек вдруг резко затормозил, отчего Рози, бежавшая чуть позади, едва не потеряла равновесие на ступеньке.

– Я знаю, кто нам нужен! – торжественным шёпотом провозгласил мальчик.

-4-

– Это не художник! Это мэр!

– Господин Олхейт? – с сомнением переспросила Рози, привычным жестом убирая за ухо брата прядь волос, а заодно ненавязчиво проверяя температуру.

– Это имеет смысл, – обрадовался Тимми и, сжав покрепче пальцы, одобрительно потряс плечи, за которые держался. – Джек, ты молодец!

– Да прямо уж и молодец, – засмущался тот, скромно потупив взгляд.

– Ещё какой! В любом случае это самый лучший вариант разгадки! Господин мэр наверняка сможет с ним поговорить и ответить на наши вопросы!

Рози с беспокойством смотрела на взволнованное и радостное лицо брата и не могла убедить себя разделить его чувства: вся эта затея по-прежнему казалась ей невероятно глупой, пустой и опасной. Однако… Она любила брата и его улыбку, поэтому если для его счастья ей надо будет притвориться, будто она верит в эту безумную выдумку, то так тому и быть.

На уроках троица была очень несобранной, записочки друг другу посылались так часто, что добрый господин Хэпсон был вынужден пригрозить наказать ребят, если они не уделят внимание правилам орфографии и пунктуации!

Затем наступило время обеда, следом шла работа по дому и выполнение домашнего задания, причём директор приюта проследил за тем, чтобы провинившаяся троица сегодня была разделена.

Ребятам удалось встретиться и поговорить только незадолго до ужина.

– Мы должны сегодня же пойти к мэру! – перешёл сразу к делу Тимми, нетерпеливо ёрзая на стуле, куда его бережно усадили другие воспитанники приюта.

– Это так глупо! – громко зашептала Рози. – Что мы ему скажем?!

– Тут она права, – вынужденно согласился с подругой Джек. – Взрослые вряд ли поверят в историю про… – словив укоряющий взгляд девочки, на ходу поменял слова, – … про бусину!

– И всё же надо попытаться! – настаивал Тимми.

– А когда мы к нему пойдём, а? Вы подумали? – продолжала настаивать на своём Рози. – Сейчас будет ужин, затем час до сна, и всё! Кто же ходит к человеку, а тем более мэру города, ночью? Давайте попробуем пойти завтра до завтрака, так, мне кажется, будет приличнее.

– А вдруг господин мэр будет завтракать, а тут заявимся мы, застав его с полным ртом овсянки? – не удержался от передразнивания подруги Джек. – Дело неотложное, нельзя терять ни минуты! Отправимся сегодня же! Или даже так: я схожу к нему сам, а вы останетесь здесь. Как раз успею до сна.

Брат и сестра помолчали, обдумывая слова друга, даже переглянулись, будто читая чужие мысли.

– Нет, один ты не пойдешь, – наконец сказала Рози и в ответ махнула рукой Китти, которая уже позвала всех к ужину. – Я иду с тобой!

– И я! – вставил своё слово Тимми, за что на него набросились сестра и друг. – Думаете, что я смогу спокойно сидеть на месте, пока вас нет? Мне же до смер… кхм… – Рози нахмурила бровки, и мальчик был вынужден исправить слова, – интересно и волнительно! Я иду с вами! Мы можем выйти, как только все уснут!

Китти позвала их во второй раз – уже более строгим голосом, а господин Хэпсон остановился прямо рядом с ними, молчаливо взирая на детей, которых, оказывается, уже все заждались за столом.

– Даже не спорьте, я иду с вами! – выпалил скороговоркой Тимми, когда после ужина троица уединилась в углу библиотеки.

Никакие возражения и доводы не сломили упорного мальчика отказаться от совместного похода к мэру. Стали обсуждать, как им быстрее добраться до мэрии, где жил и работал глава города, ведь Джеку будет тяжело долго носить Тимми на спине, а сам Тимми сейчас плохой ходок.

– Я… Я схожу в лавку деда и возьму там санки с колёсиками: видел такие, когда приходил туда в прошлом году, – решил Джек и погрустнел.

Дело в том, что после смерти дедушки остатки былого имущества их семьи перешло по наследству Джеку: лавка-мастерская, где в последние годы жил старший О’Лайт, укладываясь спать на сколоченных им самим санках. Ранее весь дом принадлежал им. Но комнаты наверху пришлось продать задёшево. Господин Хэпсон вручил мальчику этот ключ в день похорон и ни разу не просил того продать лавку, чтобы приют мог получить деньги.

Джек был слишком мал, чтобы перенять ремесло деда, но было похоже, что талант и умения были у него в крови. Он учился, разбирая и собирая обратно поделки дедушки, осваивал инструменты и оттачивал мастерство в приюте, где очень часто что-то ломалось и требовало починки. Санки, о которых он рассказал друзьям, давно пылились под большим столом мастерской. Это была последняя вещь, которую дед О’лайт сделал в своей жизни.

Конечно, санки создадут много шума на вымощенной брусчаткой мостовой города, поэтому Джек решил обить колёса плотным войлоком, что приметил в корзине для разных отрезков и кусочков.

Не теряя ни минуты, Джек убежал в мастерскую, пока Рози и Тимми остались продумывать речь к мэру.

Мальчик справился со своей задачей довольно быстро, несмотря на то, что единственным источником света стала старая свеча.

– Как было бы хорошо, если хотя бы одна комната над мастерской снова принадлежала нашей семье, – думал он, торопливо вколачивая маленькие гвоздики в древесину. – Мы могли бы жить в ней вместе с Рози и Тимми. А если бы пошёл снег, то я стал бы продавать и чинить санки, и мы жили бы в достатке.

Эти мысли грели его изнутри, придавая смелость и расторопность.

– Тимми обязательно выздоровеет! И зимой сможет кататься с нами на горке и играть в снежки, как об этом написано в наших книжках. Господин Хэпсон рассказывал о том, как это весело!

Пока он шёл обратно в приют, взвалив на спину тяжёлые санки, он мечтал о том, как увидит Снежную королеву и попросит её исполнить его желание.

Он едва успел спрятать санки под крыльцо, как дверь приюта раскрылась, и взволнованные друзья стали звать его скорее войти внутрь.

Ах, как нестерпимо долго тянулось сегодня время чтения сказки господином Хэпсоном! Казалось, что оно превратилось в нить тягучей патоки, которая никак не рвалась, а только увеличивалась в длину.

Наконец книга закрыта, пожелания спокойной ночи прозвучали, погашена свеча – дети улеглись на сон.

Наша троица лежала в своих кроватях напряжённые и обратившиеся в слух: отдалённо стал слышен раскатистый храп директора приюта, часы в гостиной пробили десять раз. Пора!

Первым с кровати поднялся Джек: осторожно спустил босые ноги на пол, вслушиваясь в темноту вокруг себя, затем на цыпочках подошёл к постели Тимми и помог тому встать. Подхватив в охапку свою одежду и друга в одну руку, а другой придерживая того под грудью, юноша двинулся к дверному проёму. Рози расслышала еле уловимые звуки шелеста одежды и глухого скрипа половиц и тоже поднялась. Сердце её колотилось как бешеное, а руки даже похолодели от волнения: пора! Как же это всё опасно и странно!

Дети встретились у лестницы и, кивнув друг другу, принялись медленно спускаться вниз. Там, в гостиной, освещённой тусклым лунным светом, они оделись и тихо выскользнули за дверь приюта.

На санки положили ночные рубашки и только потом бережно посадили в них Тимми. Рози и Джек схватили верёвку и потащили свой ценный груз к мэрии.

Приют был на краю города, в мэрия – в центре, поэтому дети делали вынужденные остановки, чтобы передохнуть. И всё-таки они дошли!

Остановившись на противоположной улице, дети с облегчением увидели, что на втором этаже солидного кирпичного здания робко горит несколько свечей, значит, господин Олхейт ещё не спит!

Каково же было их разочарование, когда свечи внезапно погасли и здание мэрии погрузилось в тьму.

– Пойдёмте, скорее! Он вряд ли уснул сразу же! – разволновался Тимми.

И ребята непременно так бы и поступили бы, не увидь они, как из мэрии вышел сам господин Олхейт с небольшим мешком в руках. Он поднял ворот своего тёплого пальто, поёжившись, а на груди у него в этой темноте привычно блеснула и заиграла нежно-голубым цветом маленькая точка.

– Неужели это… – начал было Тимми, но Джек закрыл ему рот рукой и потянул Рози на себя, утягивая её поглубже в тень дома.

Господин Олхейт закрыл дверь, быстро огляделся по сторонам, поднял с крыльца тяжёлый на вид мешочек и, словно крадучись, засеменил по улице прочь.

– Куда он идёт?

– Вы видели точку на его груди?

– Что в мешке, который он вынес почти ночью?

Одновременно горячо зашептали дети, как только мэр прошёл 2 дома.

– Всё это очень странно, – заключил Джек. – Давайте проследим за ним!

– Но у нас же Тимми, санки невозможно не заметить и не услышать, хоть они идут не очень громко, – с сомнением покачала головой девочка.

– Тогда оставайтесь здесь! Я прослежу за ним, а потом вернусь к вам!

Возмущённое шипение ребят встретило стремительно удаляющуюся спину шустрого юноши.

-5-

Пока они ждали его возвращения, поёживаясь на вечернем морозце, Тимми, как и сестра, осматривал притихший город. И вдруг мальчик увидел плотную серую тень, плывущую по середине дороги в том же направлении, что мэр и Джек.

– Эй! – забывшись, громко крикнул Тимми и привстал с санок. – Эй, стой!

– Тимми, тихо! – зашипела на него сестра, тревожно оглядываясь по сторонам и скользнув взглядом по тёмным окнам. – Ты сейчас кого-нибудь разбудишь!

– Рози, она пошла в их сторону! Понимаешь? Что ей от них надо? А вдруг она пошла за Джеком, перепутав со мной? Рози! – от волнения сердце Тимми заныло и жалобно забилось в груди.

– Кто? Кто пошла за Джеком? – не на шутку перепугалась Рози, дёрнувшись было бежать за другом. Но в отличие от своего брата она никого и ничего не увидела на вечерней пустынной дороге.

– Смерть! Разве ты не видишь её? Вон же она! Идёт прямо за ними… Свернула, куда и они!

Рози сжала кулачки в варежках и посмотрела на брата и с жалостью, и обидой.

– Тимми, перестань, – сказала она холодно. – Никого там нет. Зачем ты это выдумываешь?

Тот порывисто схватил сестрицу за руку и потянул к себе, заставляя посмотреть ему в лицо.

– Ты думаешь, что я вру, да? Ты не видишь её, потому что не умираешь, Рози. А я…

– Так, хватит! – девочка накрыла его рот свободной рукой. – Раз Джеку что-то угрожает, то мы идём за ним! Держись!

И, схватив верёвку, она упрямо потащила санки за собой по дороге, уже даже не особо волнуясь о том, много ли шума они производят.

Рози, поджав губы, следовала указаниям Тимми, который видел Смерть. Они вышли из города и стали подниматься в гору по дороге среди леса. Добравшись до небольшой поляны, которая заканчивалась обрывом, девочка выбилась из сил и упала на руки и колени, тяжело переводя дыхание.

– Рози, я подожду тебя здесь. Смерть пошла прямо, беги туда одна. Я уверен, что ты скоро увидишь хотя бы Джека. Они не могли уйти далеко.

Рози исподлобья посмотрела на него, сдерживая резкие слова.

– Хорошо, побудь здесь. Если я не найду Джека в ближайшие несколько минут, я возвращаюсь к тебе, и мы возвращаемся в приют. Одни. Ясно? Мэр ничего не сделает плохого Джеку, а тебе вредно быть на морозном воздухе так долго.

Тимми кротко кивнул, соглашаясь: этот властный и жёсткий тон появлялся очень редко у сестры и никогда не был приглашением для обсуждения вопроса или ситуации.

Тяжело печатая шаг, Рози покинула брата, оставив того около поваленного дерева, к которому подтянула санки, чтобы быть уверенной, что те случайно не поедут вниз в обрыв.

-6-

Оставшись один, мальчик устремил свой взор на гору впереди него.

Как же им добраться до вершины? Согласится лиСнежная королева исполнить их желание без бусины? Что сейчас делает Джек и куда всё же пошёл мэр? А что если им показалось и у мэра на груди всего-навсего обычное стекло – подарок старушки-матери, как он всегда говорил?

Все эти печальные и тревожные мысли роились в голове мальчика, заставляя его маленькое больное сердечко протяжно ныть и сбиваться на неровный ритм.

Внезапно справа от себя он услышал чьи-то осторожные шаги: из леса к нему вышел самый настоящий волк, остановился, принюхиваясь.

Волк был большим, но старым, в его подслеповатых жёлтых глазах читалась не агрессия, а страх перед человеком, пусть и таким небольшим. Его шерсть была грязно-бежевого цвета, кое-где висела клоками, особенно это было заметно на хорошо прочерченных рёбрах, хотя сезон линьки давно прошёл. Лапы немного подрагивали, очевидно от того, что теперь они не могли переносить тело хозяина на дальние расстояния.

– Здравствуйте! – бесстрашно сказал Тимми. – Как поживаете?

Волк в полном изумлении медленно приблизился к мальчику и, покряхтывая, сел рядом.

– Впервые со мной так вежливо заговорил человек, – по-старчески пожаловался Волк. – Здравствуй, мальчик. Что ты тут делаешь?

– Мы с сестрой и другом идём к Снежной королеве, чтобы попросить её исполнить наши желания взамен на возвращение бусины из её ожерелья.

– Ммм, – протянул Волк, переступив с лапы на лапу, – бусину, говоришь. Знаю, знаю. Птицы и звери тоже искали её, но не нашли. Каждый год ищут. Говорят, что какой-то жадный человек нашёл бусину и спрятал у себя. Это кто-то из вас?

– Нет, у нас её нет. Пока нет. Мои друзья как раз пошли за тем, у кого, как нам кажется, она сейчас.

– И оставили тебя одного? – усмехнулся Волк и покачал головой, не веря в наивность этого детёныша. – Прости, малыш, но тебя просто бросили, чтобы не связываться с таким больным зверьком как ты. Хоть мой слух не тот, что был прежде, но я всё же слышу, как гулко и неправильно бьётся твоё сердце. Болит?

– Болит. – кивнул мальчик. – Но вы не правы. Они вернутся. Всё совсем не так.

– Не так… – Волк зевнул, обнажив свою пасть, и Тимми удивился, увидев только 2 зуба-клыка наверху. – Именно так, малыш.

– Если Вас оставляют на время, это не значит, что Вас бросили! – заметил Тимми.

– Может и так, может и так… – откликнулся Волк, – Но я вот теперь здесь. Один. Я стар и бесполезен, такому не место в стае. А твоя стая стало быть другая?

– Моя стая? Моя семья… У меня нет родителей, они подбросили нас с сестрой в приют, когда мы были маленькими.

– Аааа, – прищурился Волк и сипло рассмеялся, отчего из беззубой пасти скатились несколько крупных капель слюны. – Значит, всё же вас оставили-бросили? Насовсем?

Тимми открыл было рот, но ему нечего было возразить.

– Всё в порядке, малыш, из любого правила есть исключение. Не обязательно всегда быть правым.

– Но у меня есть сестра! И она любит меня и обязательно вернётся! И несмотря на то, что она не верит в слова Смерти…

– Ты знаешь Смерть? – перебил его зверь и удивлённо воззрился на человеческого детёныша. – Ты видел её?

Тимми кивнул.

– Я тоже вижу её всё чаще. Это нормально. Я знаю, что скоро уйду с ней. Мне не страшно, мне только жаль, что я не увижу его…

– Его? Кого? – Тимми стал дуть на свои руки, которые несмотря на надетые варежки мёрзли.

– А ты не будешь смеяться? – настороженно покосился на него Волк. – Все смеются, когда слышат. Даже белки, мелкие нахалки…

Тяжёлый вздох зверя растрогал мальчика.

– Не буду. Обещаю! – твёрдо сказал он.

– Я хочу увидеть северное сияние, – немного смущённо признался Волк и настороженно посмотрел на Тимми, ожидая взрыва смеха или снисходительной улыбки.

– Северное сияние? – с интересом переспросил Тимми и подался вперёд, ближе к волку. – Господин Хэпсон, это директор приюта, нашей стаи, – пояснил он, заметив недоумение в жёлтых глазах, – говорил, что оно было тогда же, когда и снег. Я видел одну картинку в учебнике. Это вживую наверно очень красиво!

– Очень! – с чувством подтвердил Волк, и впервые мальчик увидел у собеседника огонь в глазах. – Я видел его, когда был щенком. Небо пылало и светилось разными красками, постоянно меняя форму и цвет! Мне тогда казалось, будто Небесный Волк – всемогущий и сильный – наблюдает за нами сквозь звёзды… Глупо, да?

– Нет, совсем нет. По-моему, это прекрасная мечта! Я бы тоже хотел его увидеть своими глазами.

Не сговариваясь, они посмотрели на огромный тяжёлый небосвод над их головами: синева была глубокая, звёзды остро сияли на нём.

– Благодарю тебя, человек. От твоих слов у меня в груди так тепло и…

И тут в животе у Волка отчаянно забурчало.

– Ты голоден? – догадался Тимми. – Ты хочешь меня съесть?

– Хочу, – признался Волк, повесив голову. – Но не могу. Ты же видел: у меня в пасти осталось всего 2 клыка, и я их берегу как зеницу ока: это последнее, что осталось от прежнего молодого и сильного альфы, который в одиночку загонял огромного оленя.

Тимми снял одну варежку, плохо слушающимися пальцами расстегнул своё пальто и достал из-за пазухи нетронутую дольку яблока, покрывшуюся тонкой коричневой корочкой.

– Это всё, что у меня есть, но я поделюсь с Тобой, Волк. Тебя ведь так зовут?

– Да, – кивнул Волк, заворожённо глядя на еду, отчего из его пасти дотянулась почти до земли тонкая струйка слюны.

– А меня зовут Тимми. Приятно познакомиться! Вряд ли ты сможешь раскусить яблоко, поэтому я помогу тебе.

С этими словами Тимми снял вторую варежку и стал старательно скрести короткими ногтями по мякоти. Когда в его ладони оказалась горстка пюре, он протянул руку Волку.

– А разве ты сам не хочешь есть? – не сводя жадного взгляда с еды, Волк поднялся на ноги и облизнулся.

– Нет, я ужинал, – сердечно улыбнулся мальчик, решив не посвящать собеседника в своё убеждение, что лучше умереть голодным, чем жадным. – Я хотел отдать его сестре в дороге, но я уверен: она поступила бы точно также. Ешь!

И тогда Волк принялся жадно и очень аккуратно слизывать яблочную кашицу с холодной детской кожи. Стало абсолютно ясным, что зверь не ел день, а может даже больше, потому что он тщательно облизывал морду после каждой порции пюре, а во время еды даже тихо поскуливал от удовольствия, явно сдерживая своё желание проглотить всё сразу.

Так Тимми скормил Волку всю дольку, а когда осталась одна кожура, тщательно разжевал её и также предложил зверю.

– Второй раз благодарю тебя, человек… Нет… Благодарю тебя, Тимми. Никто и никогда в моей жизни не был так добр ко мне, как ты сейчас. Что Я могу сделать для тебя? Чем могу тебе помочь? Клянусь, что пока моё чахлое сердце бьётся, я найду способ отплатить тебе, сын вечного врага волчьего племени…

– Я не просил тебя об этом, Волк, мне ничего не нужно. Не надо платить за доброту.

Волк задумался, а потом спросил:

– Куда ушли твои друзья?

Тимми поднял руку влево.

– Что ж, малыш, накинь-ка на меня верёвку. И, видит Небесный волк, ни один дикий зверь не позволил бы этого! Я отвезу тебя к твоей стае, а там… Посмотрим, оставили или бросили они маленького Тимми.

Мальчик был только рад этому предложению: он волновался за сестру и друга, и, на мгновение допустив мысль, что эти двое нашли бусину и ушли на гору без него, пожелал им счастья.

Тимми отвязал конец верёвки и пропустил её под передними тонкими лапами Волка.

Зверь с трудом, но сдвинул с места санки, сетуя на то, что был бы снег, было бы намного легче.

Он ступал неверными лапами по стылой земле, покрытой тонким слоем льда, разворачивая санки в нужную сторону.

Тимми видел, как тяжело это даётся Волку, поэтому остановил зверя и встал на ноги, пообещав пройти, насколько хватит сил. И тут ему показалось, что он слышит знакомые голоса со стороны обрыва. Он прислушался и понял, что не ошибся: взволнованный крик Рози и сдавленный возглас Джека! Позабыв о предосторожности, мальчик подошёл прямо на край обрыва, выискивая глазами друзей.

Нога Тимми соскользнула, и он, беспомощно взмахнув руками, рухнул вниз. Чудом ему удалось ухватиться за край обрыва, ногами упираясь в небольшие выступы, но надолго его явно не хватит.

Волк, не на шутку испугавшись, успел подбежать и, развернувшись спиной к обрыву, скатить санки как можно ближе к мальчику. Сначала одной рукой, потом другой Тимми судорожно схватился за широкую, но тонкую полоску дерева, составляющую спинку, а Волк в это время пытался вытянуть его.

Однако… Волк был стар и немощен. Он понял, что не сможет вытащить мальчика, даже если его лапы со стесавшими когтями смогут сделать хоть один шаг по мёрзлой земле. И ему самому очень и очень больно, ведь натянутая до предела верёвка жгла его кожу, сдирая плохонькую шерсть и оставляя ссадины. Жалобный скулёж вместо яростного упрямого рычания невольно вырывался из глотки зверя.

Но вот дерево под ладонями Тимми, отчаянно пытавшегося найти ногами достаточную опору, чтобы упереться и подтянуться вверх, треснуло, а следом затрещали и остальные деревяшки. Санки ломались на глазах. Всё же им было очень много лет. В пропасть полетели три детские ночные рубашки. Может Тимми показалось, но где-то внизу он услышал мужской испуганный крик.

Верёвка, освободившаяся от плена державшего её дерева, взметнулась прямо перед мордой Волка, который инстинктивно схватил конец и развернулся, повинуясь инерции движения. Мальчику удалось схватиться за другой конец.

Волк и детёныш вечного врага волчьего племени смотрели теперь друг на друга и видели огромный страх в глазах напротив себя.

Тимми, который убеждал сестру и друга, что готов встретить Смерть и пойти за ней, боялся разжать руки, а зверь, понимая, что мальчик неминуемо утянет его в пропасть, не хотел умирать, но оставшаяся гордость не позволяла разжать пасть.

А ведь ему было очень больно! Верёвка держалась исключительно из-за того, что встретила преграду в виде двух оставшихся желтоватых, со сколами, затупившихся клыков. Волк чувствовал, как уже один из них качнулся вперёд, в пасти поселился вкус крови.

Нет, только не это!

Он не может потерять последнее, что делает его волком! Хищником! Клыки, его бесценные клыки! Без них он ведь станет слабее полевой мыши, у которой есть крепкие передние резцы! Белки и те будут больше походить на волка, чем он сам!

– Разожми пасть, – слышал он внутри себя спокойный рассудительный голос. – Разожми. Этот детёныш всё равно умрёт. Он видел Смерть. Так какая разница, как он умрёт? Разожми пасть, сохрани свои клыки, о сильный Волк…

И в противовес этим словам, он видел большие испуганные глаза ребёнка, который был так добр и вежлив с ним! Ребёнка, который отдал ему свою еду – о, зверь ещё мог учуять ложь и знал, что мальчик голоден! – и даже подготовил её так, чтобы волк смог съесть. Ребёнка, что стал первым живым существом, кто воспринял его мечту всерьёз!

Тогда Волк упрямо сжал почти беззубую пасть, игнорируя жгучую боль, решительно упёрся передними лапами в землю и зарычал: зло, исступлённо и угрожающе.

Из последних сил он стал тянуть верёвку на себя, сантиметр за сантиметром уверенно отвоёвывая им двоим безопасность.

Тимми тоже не терял время даром: его ноги нашли уступ, от которого он смог оттолкнуться и рывком броситься грудью вперёд, выше на землю.

Несколько мгновений и Тимми весь оказался распластанным на земле! Спасён!

Он поднял голову и увидел, как Волк лежит на земле, накрыв морду передними лапами и громко скулит на одной высокой ноте. Мальчик подполз к нему и разглядел кровь на морде спасшего ему жизнь зверя, а на земле рядом с окровавленной верёвкой лежало 2 клыка.

– Мне так жаль! – воскликнул Тимми. – Волк, мне так жаль твоих клыков! Благодарю тебя! Благодарю!

Тимми гладил волка по спине и ушам, вжимался лицом в жидкую шерсть, плакал вместе со своим спасителем и крепко прижимал его худое, казалось, невесомое тело к себе.

Волку было больно, но он не сожалел о содеянном. Чувствуя ласку детёныша вечного врага волчьего племени, зверь признался себе, что оно стоило каждой капли потерянной им крови.

– Вот, погоди, я помогу остановить кровь, – Тимми расстегнул пальто и постарался оторвать край своей рубашки, однако на это у него не хватило сил, а сердце предательски замерло, чтобы через пару мгновений гулко, словно наказывая за пережитое, удариться о грудную клетку. – Ах!

Уже теряя сознание, ему показалось, что он слышит: «Тимми!», и будто кто-то подхватил его, не дав упасть на землю.

-7-

На несколько минут оставим Тимми и Волка. Где же Рози и Джек? Куда пошёл мэр? Для того, чтобы ответить на эти вопросы нам придётся вернуться в прошлое – в тот самый момент, когда Рози ушла вслед за другом, оставив брата на санках возле упавшего дерева.

Она шла вперёд, довольно уверенно держась на заледенелом спуске, грозно сжав кулачки и мелко дрожа то ли от ночного морозца, то ли от гнева. Её план был прост: найти Джека и уговорить его вернуться в приют. Эти игры пора заканчивать. Если и дальше потакать брату, то его состояние явно только ухудшится.

Девочка так была поглощена своими эмоциями, что скорей всего прошла бы мимо притаившегося за большим пнём Джека, не замаши он протестующе руками, чем и привлёк к себе внимание.

Рози набрала в лёгкие воздух, чтобы разразиться тирадой о том, как она устала, ей холодно и страшно, а ещё хватит потакать фантазиям Тимми и пора возвращаться – о да, она тщательно продумала каждое слово по пути! – но Джек бесшумно подскочил к ней и накрыл её рот рукой.

– Тшшш, Рози! Тихо!

Он потянул её за собой к пню.

– Где Тимми?

– Недалеко, в безопасности! Пойдём…

– Тут происходит что-то очень странное! – перебил её Джек заговорщицким тоном.

– Смотри прямо. Подожди немного, – шептал он ей прямо в ухо. – Я шёл за ним след в след, и когда мне показалось, что я потерял его и сам потерялся, то увидел свет фонаря. Вон! Видишь? – взволнованно мальчик сжал локоть подруги, указывая свободной рукой туда, где среди тёмного и мрачного леса вдруг блеснул на пару секунд и снова погас лучик света. – Я думаю, что он боится быть обнаруженным, поэтому включает и выключает фонарик.

Дети редко уходили так далеко от города, а уж ночью – никогда, поэтому они плохо ориентировались на местности. Одно они знали точно – они спустились вниз в природный глубокий ров, который чем дальше, тем будет больше походить на каменную пропасть.

Что мог здесь делать мэр?

– Будь здесь, – снова зашептал Джек. – Я проверю и вернусь.

Рози запротестовала, но подросток уже проворно спускался дальше, прячась за стволами деревьев. Девочка была вынуждена признать, что так шустро она не смогла бы спуститься, особенно в своём длинном шерстяном платье.

Джек, словно ящерица, скользил и мастерски прятался, спускаясь всё ниже. Короткими перебежками он добрался до груды камней, за которыми скрывался мэр, что-то бормоча себе под нос и посмеиваясь.

Мальчик осторожно, с азартно колотящимся сердцем заглянул за камни и увидел вход в пещеру. Вернее, заброшенную шахту. Как хотелось двинуться вперёд и увидеть господина Олхейта и узнать, что же он тут делает посреди ночи! Однако это было безрассудно и опасно. Колеблясь, Джек неуверенно мялся у входа, обратившись в слух.

До него долетали обрывки фраз, из которых следовал очень невероятный вывод…

«Всё моё, только моё…», «Куда же это положить? Вот так…», «Как много золота, но мне нужно ещё…»…

Если бы Джек мог войти в пещеру с мощным фонарём, не боясь обнаружить своё присутствие, то его рот бы точно от удивления открылся очень широко.

Её стены были неровными, кое-где мэр специально ставил один камень на другой и так до потолка, чтобы малейший выступ служил полкой для кульков, пакетов, мешочков, свёрточков, в которых лежали золотые монеты и слитки.

По сути вся казна города Хайхилл за эти годы была сосредоточена в заброшенной и наполовину заваленной за ненадобностью шахтой на краю леса.

Изначально господин Олхейт хотел просто накопить достаточно денег, чтобы убежать в столицу и там начать роскошную жизнь. Однако незаметно это было сделать сложно, а тем более с таким количеством награбленного. Повозки в городе были наперечёт, и как любой человек с чёрной совестью, он и других наделял своими дурными мыслями. Он боялся, что попроси он у кого-то хотя бы телегу, люди заподозрят неладное и станут следить за ним, увидят золото и схватят его.

И ведь всё началось с пары золотых монеток, которые он взял из казны и заказал себе по почте консервированные персики, плитку шоколада с орехами и ветчину. Угрызения совести мучили его ровно до того момента, как пришла его посылка с едой, и он наелся до отвала. Господин Олхейт понимал всю важность сохранения доброго облика перед горожанами, поэтому он покупал в бакалейной лавке немного овсянки, сухую фасоль и чай, утверждая, что не время для сытной еды, когда его любимый город в бедственном положении. И слезинка скатывалась по его щеке. Такую же слезинку наблюдала его экономка, которой он вынужден был дать расчёт, сетуя на почти полный отказ от собственного жалования во имя Хайхилла. Подобная участь постигла секретаря и помощника мэра.

Господин Олхейт смог вздохнуть спокойно только тогда, когда остался в здании мэрии совсем один: теперь ему никто не мог помешать наслаждаться едой и золотом.

К слову сказать, даже почтальон не удивлялся регулярным посылкам для него: он всем говорил, что это его добросердечная матушка заботится о своём сыне. В эту ложь верили и не задавали вопросов, глядя на очередную коробку под мышкой у господина мэра.

Каждый раз он говорил себе, что вот теперь денег достаточно и можно уехать, но жадность в его сердце выпускала новые уродливые бутоны, подчиняя себе человека. А когда золота накопилось на целую пещеру, господин Олхейт вдруг понял, что увезти своё сокровище незаметно и не вызывая подозрений, он не сможет. Хотел было отсылать награбленное частями в банк столицы, но страх быть обокраденным или разоблачённым останавливал его от этого. Конечно, шахту тоже могли обнаружить, но тут уж приходилось иди на риск. Кроме того, господин Олхейт старательно закрывал вход валунами, чтобы непосвящённому человеку путь к хранилищу золота казался просто грудой камней у давно заброшенной шахты.

Так и это всё и длилось годами: мечты о новой жизни, воровство, страх быть обнаруженным.

Всего этого юный О’лайт не знал, однако быстро сообразил, что же хранит в себе эта «пещера чудес» и почему господин мэр пришёл сюда под покровом ночи.

И тут господин Олхейт снова включил фонарик и направил его в сторону Джека, собираясь осветить себе путь к выходу.

Увидев лицо мальчишки, он вскрикнул и на мгновение застыл на месте, но потом рванул к нему. Джек убежал бы уже давно, но вспомнил про бусину, Тимми, желание, которое исполнит Снежная королева, и храбро встретил взбешённого и напуганного мужчину лицом к лицу.

Господин Олхейт схватил того за грудки, нависнув над ним.

– Что ты здесь делаешь? Что ты видел? – в бешенстве прохрипел он.

– Достаточно, господин м-мэр, – Джек обхватил кулак мужчины, сжимавшей его куртку, и попытался освободиться. – Золото! Налоги города на самом деле здесь! Вы – вор!

– Щенок! – взревел мэр и с силой швырнул юношу на землю.

Мужчина наконец услышал заслуженное обвинение и не мог понять, чувствует ли он ожидаемые столько лет стыд и раскаяние? Нет, ничего подобного, лишь острая злость и досада.

Джек больно ударился спиной, застонал, но не успел он опомниться, как его снова схватили и рывком поставили на ноги.

– Тебе никто не поверит! Ведь я – мэр, а ты – жалкая сиротка, чей дед был упрямый как осёл, отказывая мне снова и снова продать свою никчёмную лавчонку!

– Если не поверят, то я покажу им шахту! Вы не успеете так быстро перенести золото в другое место! Но я обещаю молчать, если отдадите мне бусину Снежной королевы!

– Бусину? О чём ты говоришь? – господин Олхейт встряхнул дерзкого юношу.

– Камень у Вас в булавке! Это же не подарок матери! Вы соврали! Вы нашли эту бусину 15 лет назад и взяли себе!

– Нет… А, впрочем, к чему теперь притворство? Да, всё так и было. Я нашёл этот камень прямо здесь, почти у входа в пещеру. Так-то я её и приметил. И да, я видел, кажется, кого-то, но… Бусина – моя! Золото – моё! И твоя никчёмная жизнь – тоже!

– Отпустите его! – потребовал звонкий девичий голос, и по ноге мэра ударил чей-то ботинок, а кулачки забарабанили по спине. Как же Рози сейчас жалела, что она не мальчик – сильный и в штанах! Длинная юбка платья замедляла движение ноги и смягчала удар, а её руки – мягкие и нежные – вряд ли могли причинить серьёзный вред.

Господин Олхейт был трусом, и появление второго ребёнка сильно напугало его, поэтому его руки опустились, разжимая пальцы. Джек изловчился, схватил булавку на нагрудном платке мэра и рванул прочь, попутно увлекая Рози за собой.

Джек понял, что подъём будет затруднён, ведь ноги Рози будут путаться в подоле платья, поэтому он смело побежал вперёд, надеясь там найти место, где можно будет спрятаться.

Сложно сказать, что творилось в голове мэра и готов ли он был убить детей, лишь бы сохранить свой секрет, но он рванул за ними, осыпая их руганью и проклятиями, крепко сжимая в одной руке фонарик, в другой – большой острый булыжник, подобранный с земли.

Дети бежали, что было духу по плохо освещённой местности, спотыкаясь и не видя убежища.

Господин Олхейт всё же нагнал их, мёртвой хваткой вцепившись в расплетшиеся от бега длинные косы Рози. Джек не растерялся и бросился на защиту подруги.

Как бы не храбры и отчаянны были дети, но мэр был рослым мужчиной, который вполне успешно отражал немудрёные атаки.

В какой-то момент Олхейт отшвырнул от себя Рози, повисшую у него на руке, которую он занёс над поваленным на землю сиротой. Джек упёрся ногой в мужскую грудь, стараясь удержать того как можно дальше от себя, как вдруг послышался детский испуганный вскрик где-то наверху. Мэр вздрогнул и задрал голову, чем воспользовалась его жертва и юрко отпрыгнула в сторону.

На фоне неба были видны какие-то силуэты, которые было сложно опознать. Затем вниз полетели три белые фигуры, резко выделяющиеся среди окружающей темноты. Они словно плыли по воздуху: медленно и величественно, то широко расставляя руки, то сгибая их, словно взволнованно жестикулируя ими. Господин Олхейт вскрикнул в смятении.

Когда белые фигуры были уже на полпути к земле сверху что-то сорвалось и с диким грохотом, который был особенно громок среди замершего мира, рухнуло недалеко от него.

Всё это испугало господина Олхейта настолько, что он позабыл о детях, перспективе разоблачения и о своей булавке с мерцающим камнем. Но вот «призраки» приземлились и не поднялись больше. Мужчина вздохнул с облегчением и, посмеиваясь над собой, повернулся к детям. Джек решительно задвинул Рози за свою спину, шепнув ей: «Я отвлеку его, а ты беги».

– Я думаю, дети, пора заканчивать эту беготню. Отдайте мне мою вещь, – он требовательно вытянул открытую ладонь в их сторону, – и мы сможем договориться к обоюдной выгоде.

Мэр был уже в паре шагов от них, как слева от себя заметил какое-то движение: тёмно-серая фигура медленно и неумолимо двигалась в их сторону.

Незнакомец ступал так бесшумно, словно совсем не касался земли, вселяя тем самым необъяснимый ужас и отчаяние. Волосы на затылке мэра встали дыбом, дыхание спёрло. Предчувствие конца от невысказанной угрозы незнакомца витало вокруг и лишало Олхейта способности думать.

– Кто вы такой? – сдавленно крикнул он. – Что вам нужно?

Дети, крепко обхватив друг друга, жались к каменной стене, пытаясь разглядеть причину ужаса на лице господина Олхейта. Но как они не напрягали зрение, им не удавалось ничего увидеть. Однако их преследователь явно кого-то видел и боялся: он стал делать маленькие шаги назад.

– Я – мэр города Хайхилл! Я – важная персона! Назовитесь! – снова раздался требовательный мужской возглас, оставшийся без ответа.

Олхейт швырнул камень, который сжимал всё это время в руке, а затем побежал прочь да так, словно сама Смерть гналась за ним.

– Рози, пойдём, скорее! Там наверху явно кричал Тимми! – заторопился Джек, помогая подруге встать на ноги.

Они поторопились в обратный путь, оглянувшись только пару раз, чтобы увидеть удирающего мэра.

– Рози, скажи мне правду, – попросил Джек, когда дети уже проходили мимо пня, за которым прятались некоторое время назад, – ты сначала так обрадовалась, услышав рассказ Тимми, а потом резко поменяла своё отношение и не веришь до сих пор в рассказ Смерти.

Прежде, чем ответить Рози помолчала, поджав губы, чтобы не расплакаться.

– Я больше не верю сказкам, Джек. Тимми схватился за свою выдумку так отчаянно, что я обрадовалась: это придаст ему сил и поможет дожить до весны! А потом вспомнила слова доктора и его грустный взгляд, который будто поставил печать на судьбе Тимми. И поняла, что не хочу увидеть разочарование брата, когда он поймёт, что всё это было плодом его воображения. Сейчас бусина, а может и не она, у нас. А что дальше, Джек? Ну? Как мы поднимемся на вершину горы? Без еды, снаряжения и с Тимми? Скажи мне! Всё это он поймёт и… Я боюсь, что это станет для него слишком большим ударом.

– Но всё же ты пошла с нами, – заметил Джек.

– Конечно, пошла. Это же мой брат. Я буду помогать ему во всём.

– Почему ты думаешь, что он всё выдумал?

– А почему ты ему веришь, Джек? Ни ты, ни я, никто кроме Тимми не видел Смерть! Как же можно поверить в то, что не видел?!

– Сам не знаю, – честно признался тот. – Просто я хочу верить в чудеса, Рози, и своему другу. Не знаю, как мы доберёмся до вершины горы, но…

Испуганный вскрик Рози не дал ему закончить предложение: видневшаяся впереди детская фигура стала заваливаться на землю. В последнюю минуту Джек успел подбежать и поймать друга, защитив тем самым от удара.

-8-

– А бусина? Бусина у тебя? – спросил Тимми, чья голова покоилась на коленях друга, по окончании рассказа Джека об их приключениях.

Когда Тимми пришёл в себя, то увидел сестру и Джека, а также Волка, которому Рози заботливо перебинтовала своим носовым платком пасть. Теперь у волка прямо за носом красовался милый белый бантик. Рози ласково гладила зверя по голове и груди: они уже знали, кому должны быть благодарны за спасение жизни Тимми. Волк пытался сохранить достаточно равнодушный вид, однако сам не заметил, как стал подставляться под нежные ладони девочки.

– Конечно! – Джек достал из кармана своей куртки шейную булавку мэра со сверкающим круглым камнем и вложил её в ладонь друга.

– Камень как камень, – пожала плечами Рози.

– Нет, Рози! Нет! Разве ты не видишь, как он сверкает в ночи? Посмотри! – Тимми был так возбуждён и рад, что даже привстал на локте и протянул булавку сестре.

– Это правда! – подал голос разомлевший от ласк Волк. – Это – бусина Снежной королевы! Когда мои глаза были моложе, а взор ясным, я видел такие бусины, что упали с вершины горы, а потом взлетели вверх обратно.

– Отлично! Значит, мы нашли то, что искали! – обрадовался Джек и помог Тимми сесть.

– Да, осталось дело за малым: дойти до вершины горы.

Эту мысль никто не решился озвучить, но все как по команде подняли голову и посмотрели на самую высокую гору гряды Скайхай.

Небо вдруг словно дрогнуло, ослепительно-белая комета ворвалась в ночную тьму и упала на вершину горы, отчего её верхушка покрылась белым снегом, словно ромовую бабу облили сахарной глазурью.

Снежная королева прибыла!

– Что же нам делать? – заволновался Тимми, и даже в неверном свете луны было заметно, как сильно он побледнел.

– Я буду выть так громко, как смогу! И она возможно услышит меня! – сказал Волк, задрал морду вверх, и протяжный и жалобный вой на высокой ноте разнёсся по округе.

– Это не помогает, Волк! – в отчаянии Джек сильно закусил нижнюю губу.

Тут Рози выхватила из руки брата булавку и пылко воскликнула:

– Пожалуйста, пойдёмте обратно! Пожалуйста! Я прошу вас! И ты, Волк, пойдём с нами! Джек сделает для тебя конуру, мы принесём тебе одеяло и будем кормить! Мы же…

Что сказала Рози дальше никто не услышал из-за нежного мелодичного перезвона, разнёсшегося по округе. Звук явно спускался с пика горной гряды.

Булавка в пальцах девочки задрожала, круглый камень засиял как звезда и тоже зазвенел. Рози хотела было разжать пальцы и выпустить бусину, но Тимми остановил её, закричав:

– Не отпускай! Держи крепче!

Тем временем девочка почувствовала, как бусина рвётся вверх, её будто сильным магнитом тянуло ввысь.

– Держите меня! – закричала Рози, чувствуя, как её ноги отрываются от земли. – Я взлетаю!

Джек подхватил Тимми и Волка и поспешил к девочке. Он успел крепко обхватить её ноги одной рукой, а другой обвил грудь Тимми. В свою очередь Тимми прижимал к себе Волка, от страха уткнувшегося тому в шею и прижавшего уши.

И полянка, и лес, и обрыв – стремительно удалялись от их повисших в воздухе ног в дешёвых ботинках.

Дети не успели ни устать, ни как следует испугаться, ни разглядеть свой родной край, потому что буквально через несколько секунд оказались на самом верху горы перед удивлённым взором высокой красивой женщины.

-9-

Снежная королева была выше всех тех людей, которых детям приходилось встречать. Пепельно-белые волосы были собраны в элегантный валик на шее, а спереди украшены широким ободком, расшитым ягодами рябины и шиповника, припорошёнными снегом словно бриллиантами. Длинное бархатное платье цвета зимней тени с белёсыми узорами, какие появляются на окнах при большом морозе, дополняли длинные многоярусные бусы, спускающиеся до самой талии. На них, если присмотреться, прямо около длинной красивой шеи, скрытой глухим высоким воротником, был виден один пропуск – не хватало одной бусины. Ледяные серьги и массивное кольцо на её правой руке в форме падающих звёзд преломляли лунный свет и длинными бликами ложились на фарфоровую кожу повелительницы снега. У неё были удивительные большие красивые бирюзово-аквамариновые глаза, обрамлённые пушистыми белыми ресницами.

Ошеломлённые, дети смогли выдавить из себя приветствие и замерли.

– Здравствуйте, дети! Здравствуй, Волк! Неужели вы пришли, чтобы вернуть мне мою вещь? – её голос был мягким и приятным, но в нём не чувствовалось радушия.

– Да! – Рози робко сделала шаг вперёд. – Вот, пожалуйста!

Металл булавки треснул, и бусина вернулась «домой», вплетясь в нитку.

– Благодарю вас! Я долго искала её. В награду я исполню желание каждого из вас! Даже твоё, Волк! Итак, чего вы хотите?

– Пусть наш Тимми станет здоровым! – выпалили одновременно Джек и Рози.

Снежная королева наклонила голову вправо, внимательно разглядывая притихшего Тимми, который не сводил с неё взгляда.

– Интересно, что он сам не сказал это, – улыбнулась она. – Чего же хочет тот, за чьей спиной стоит Смерть?

Джек и Рози резко повернулись, и юноша схватил за плечи вскрикнувшую от испуга девушку.

Прямо позади Тимми стояла высокая фигура в тёмно-сером плаще с глубоким капюшоном, скрывавшем лицо.

– Здравствуй, сестра! – с теплом в голосе поприветствовала Снежная королева незнакомку. – За душой этого ребёнка ты пришла?

Изящными кистями, укрытыми в глухие перчатки, Смерть откинула с головы одеяние и вернула улыбку беловолосой красавице.

– Время ещё есть! Дай сначала обнять тебя, сестрица!

Когда они обе обнялись и обернулись на гостей, то все тихонько ахнули – даже Волк распахнул пасть от удивления – потому что подозрение, возникшее при взгляде на лицо Смерти, разрешилось: Снежная королева и Смерть лицами были похожи как две капли воды. Разница была только в цвете глаз Смерти: антрацитово-серые смотрели на детей приветливо и мягко.

– Тимми, ты – молодец! Я знала, что ты справишься! – обратилась сестра Снежной королевы к мальчику. – Вы все очень смелые, добрые и сильные люди! И зверь! – она с почтением кивнула Волку.

– Вы пришли за Тимми? – нахмурилась Рози, сильнее прижимая брата к себе. Они с Джеком встали чуть впереди него, готовые сражаться за него.

– Да, но не волнуйтесь, я дам вам время попрощаться, – пообещала Смерть.

– Нет, нет, нет! Тимми останется с нами! Он будет жить! Я хочу, чтобы он был здоров! – закричала Рози, чувствуя, как горячие слёзы текут по её щекам. – Мы же принесли бусины! Вы должны!..

Могущественные сёстры переглянулись.

– Сожалею, дитя, но это невозможно. Я и так нарушила много правил, откладывая день за днём неизбежное по его просьбе. Сегодня душа Тимми пойдёт со мной.

– Ты просил её дать тебе очередной день? – спросила Рози у брата. – Почему?

– Я хотел побыть ещё с тобой и Джеком, хотел, чтобы ты знала, как сильно я люблю тебя, сестрёнка, – Тимми доверчиво прижался к сестре. – Но каждую ночь я понимал, что не сказал тебе чего-то главного, не обнял достаточно много раз, не прочитал тебе и Джеку очередной истории, не увидел очередных ваших улыбок и не слышал смеха, поэтому просил Смерть подождать немного.

– И я не могла ему отказать, но время вышло окончательно, Тимми. Даже моя сестра не сможет исцелить Тебя. Не волнуйся, Тебе не будет больно. Ты наконец почувствуешь облегчение и покой.

– Как господин Олхейт? – с вызовом вздёрнула подбородок Рози, не выпуская из объятий брата, хотя тот уже опустил руки и с покорным видом стоял подле неё.

– Человек сам создаёт себе страдания. – повела плечами Смерть. – Я – всего лишь проводник душ, а не убийца.

– То есть мы не можем сделать так, чтобы Тимми был здоров? – уточнил Джек. – Совсем ничего?

– Именно так, – ответила Смерть и напомнила. – Но вы по-прежнему можете попросить что-то для себя.

Джек и Рози переглянулись.

– Я хочу, чтобы Рози была счастлива и никогда не плакала! – решительно выпалил Джек, не в силах выносить слёз подруги.

– Мой милый мальчик, счастье не даётся человеку извне, оно рождается в сердце от благодарности и любви, – Снежная королева взмахнула тонкими пальцами. – Что до слёз… Если человек не плачет, то его душа черствеет, и он перестаёт сострадать, любить и радоваться.

– Тогда… Тогда пусть у нас будет много денег! – отбарабанил Джек.

– У тебя будет столько денег, сколько ты заработаешь и сколько тебе будет нужно. Я могу дать тебе сундук с неиссякаемым запасом золота и драгоценных камней, но каким бы честным и порядочным человек ни был, всегда есть большая опасность стать таким же как господин Олхейт, – покачала головой Снежная королева. – Если таково твоё желание, то я исполню его.

– Нет, – твёрдо сказал Джек. – Не надо. Тогда… Пусть в Хайхилл каждую зиму будет много снега!

– Вы вернули мне бусину, поэтому даже без твоего желания снег будет падать над этим краем. Более того, в эту самую минуту снежинки уже украшают ваш город и землю.

Джек растерянно посмотрел на Рози, но та лишь помотала головой, тихонько плача на плече брата.

– Могу я попросить вернуть часы господину Хэпсону? Они ему очень дороги, так как достались ещё от его отца, а тому – от его отца. Он продал их, чтобы купить нам яблоки… – Джек замер в ожидании ответа и даже затаил дыхание.

– Чьё желание это будет? – Снежная королева сложила ладони перед собой, и между ними показались маленькие жёлтые искорки.

– Моё! – шмыгнула носом Рози. – Возьмите моё желание для этого. Я хочу, чтобы господин получил свои часы обратно. Только пусть они будут всегда исправны и не требуют ремонта. Можно?

– Да будет так! – согласилась повелительница снега и разомкнула руки, позволяя светящемуся шару величиной с небольшое яблоко плавно подлететь к детям.

Джек вытянул к нему ладонь, на неё шар осыпался тысячами крошек, превращаясь в те самые серебряные часы со створками и тёмно-сиими стрелками, одна из которых была ажурной.

Дети поблагодарили волшебницу, и их лица озарились улыбками.

– Я жду второе желание, – напомнила им Снежная королева.

– Пусть… – задумался Джек, – Пусть… Пусть наш приют будет тёплым и словно новым! Пусть каждый год за ним родится хороший урожая, пусть постельное бельё будет уютным и мягким, пусть в комнатах будет много света и окна не надо будет заколачивать на зиму!

– Не много ли для одного желания? – пожурила его Смерть, посмеиваясь в кулак.

– Простите, – смутился Джек. – Но это действительно важно.

– Мне нравится это желание, – Снежная королева даже мягко повела плечами. – Если окна будут свободны, то я смогу рисовать на них узоры. Да, мне это нравится! Да будет так!

Она вскинула руки вверх, и позади неё словно бесшумно взорвался сноп снега, раскинувшись во все стороны и мгновенно застыв острыми иглами. Снежная королева прикрыла глаза и стала шептать заклинание, вращая сжатыми кулаками, а затем напряжёнными руками нарисовала перед собой большой невидимый круг.

– Повелеваю! – крикнула она и открыла глаза. Снежные «стрелы» позади неё взметнулись ввысь и стороны. Когда те скрылись из вида, волшебница облегчённо вздохнула. – Сделано!

Джек и Рози переглянулись: каким они увидят свой приют по возвращении?

– А каково твоё желание, Волк? Ты поступил очень храбро, когда спас жизнь этому ребёнку, хотя сам потерял свои последние клыки. – обратилась к зверю Снежная королева, в то время как Смерть подошла к нему и осторожно сняла носовой платок Рози с его морды.

– Я хотел увидеть северное сияние, о великая Снежная королева, – попросил Волк, поклонившись.

– Что ж да будет так. Я сделаю даже больше. Я обещаю тебе, что каждый год сияние в виде волка будет появляться над этим краем, знаменуя приход зимы!

С этими словами Снежная королева провела дугу над своей головой и небо всколыхнулось и запылало разными оттенками синих, зелёных, белых и жёлтых цветов. При виде этого великолепия даже Рози подняла заплаканные глаза и на несколько мгновений отвлеклась от своего горя.

– Благодарю тебя, Снежная королева! – сказал Волк. – Теперь я готов пойти с Твоей сестрой.

Смерть нежно погладила зверя по голове.

– Тимми, так чего же хочешь ты? Несмотря на то, что сегодня твоя душа пойдёт с моей сестрой, у тебя всё ещё есть одно желание. Так каким оно будет? – Снежная королева впервые за очень долгое время ласково обратилась к человеку.

– Я… Я… – Тимми запнулся, ощущая, как ритм его сердца начинает замирать. – Я хочу, чтобы у меня была мама.

– Мама? – удивились все, кроме Джека, который в знак поддержки сжал руку друга.

– Да, мама, – кивнул мальчик. – Больше всего на свете я хотел бы иметь маму.

– Но… как же… – растерялась Снежная королева. – Маму?

За всю свою жизнь она не удивилась так сильно, как в ту минуту.

– Похоже, что сбылось пророчество, сестрица, – улыбнулась Смерть. – Как и было предсказано нашим отцом-Творцом ты обретёшь истинное счастье тогда, когда появится невыполнимое твоей магией желание. Ты уже знаешь, что должна сделать.

Снежная королева подошла к Тимми и села перед ним на колени.

– Смерть права. Я не знаю такого заклинания, малыш, – увидев печальный взгляд мальчика, она взяла его руки в свои. – Но я могу… Я могу стать тебе мамой, если ты позволишь. Когда я заглядывала в окна людей, то видела женщин, тешащих и обнимающих своих детей. И я всегда хотела узнать, каково это: любить кого-то так сильно и быть любимой в ответ. Скорее это ты исполнишь моё желание, Тимми. Однако ты останешься со мной навсегда. Готов ли ты к этому?

– А как же Смерть? Она же заберёт мою душу. – Тимми уже был согласен и с готовностью сжал в ответ прохладные пальцы Снежной королевы.

– Душу заберу, – кивнула Смерть в подтверждение опасения юноши, – а вот твоё доброе сердце хоть и перестанет биться, но останется таким же. Но для людей ты будешь невидим и не осязаем.

– О великая Снежная королева и ты, Смерть, перед которой бессильны самые выносливые волки! Могу ли я просить о милости последовать за Тимми и остаться с ним навсегда? – заскулил Волк.

– Если никто не будет против, то мы используем одно желание на это, – кивнула Снежная королева.

– Рози, – начал было Джек, но девочка перебила его.

– Пусть Волк будет с вами: сильным и красивым. Он заслужил это, я знаю. – сказала она. – Тимми, мне будет тебя очень не хватать! Я буду скучать по тебе сильно-сильно! Я так тебя люблю!

Брат и сестра обнялись в последний раз: крепко, отчаянно, осыпая щеки друг друга бесчисленными поцелуями. Джек не мог сдержать слёз, глядя на их прощание, поэтому в его горле застряли все те слова, которые он хотел сказать другу.

– Береги её, Джек! – шепнул ему на ухо Тимми, когда Рози, всё ещё безутешно рыдая, позволила друзьям попрощаться. – Я вас обоих очень люблю!

– И мы тебя, Тимми! – разом сказали Джек Рози, обнявшая брата со спины.

Наконец Тимми отстранился и подошёл к Смерти.

– Раз все готовы, то настал мой черёд, – Смерть с доброй улыбкой положила руки на плечи Волка и Тимми. – Вдохните поглубже и ничего не бойтесь. Боль исходит от страха, но ваши души чисты, всё будет хорошо.

Лёгкое светлое сияние возникло перед ними и неторопливо исчезло в груди Смерти.

– Теперь проглотите по снежинке, – сказала Снежная королева и положила Тимми и Волку на язык по маленькой ледяной пушинке. – Так вы останетесь со мной.

На глазах изумлённых детей тело Волка стало стремительно расти, а его шерсть – менялась на плотную, пушистую, серебристую. Одежда Тимми превратилась в дорогой наряд, отороченный коротким светлым мехом и украшенный ледяными бриллиантам. На шёлковом шейном платке красовалась яркая брошка в виде снегиря – редкого гостя в этих краях.

Сердце Рози смогло успокоиться, когда она увидела возле Снежной королевы с улыбкой счастья на лице огромного прекрасного Волка, что был выше её самой, и своего брата, который выглядел наконец полным жизни, несмотря на лишение души. Его глаза наверно впервые за все эти годы сияли здоровьем и озорством.

– Моя миссия здесь завершена, – обратилась к детям Смерть и накинула свой капюшон. – Вам тоже больше нельзя тут оставаться, так как сестре пора лететь дальше. Я спущу вас вниз и доставлю в город, держитесь за мои руки крепче!

– Тимми, прощай! Прощай, мой братец! Прощай, Волк! Прощай Снежная королева! Береги их! – на прощание воскликнула Рози, обхватывая кисть Смерти.

– Слети на санках с самых высоких горок! – крикнул Джек и подмигнул другу. – И обязательно прокатись на Волке верхом!

Тимми рассмеялся под ворчание зверя.

– Когда будет идти снег, знайте, что с каждой снежинкой я шлю вам свою любовь! – услышали дети обещание Тимми, брошенной им вслед стремительно удаляющимся друзьям.

Смерть доставила детей к самой двери приюта целыми и невредимыми.

– Увидимся! – сказала она, растворяясь в воздухе. – Но очень не скоро…

А в это время на город падал крупный мягкий снег, обволакивая каждую крышу, каждую ветку и клочок земли своим любящим холодом.

Утром весь город буквально жужжал от новостей!

Первый снег за последние 15 лет! Пропажа мэра и одного из воспитанников приюта! Вскрывшаясясовсем пустая казна! Двое детей, утверждающих, что знают, где господин Олхейт – нет, это невероятно! – прятал все эти годы их налоги!

Однако, когда в заброшенной шахте, куда привели горожан Джек и Рози, нашли золотые слитки и монеты, а также некоторые личные вещи самого мэра, включая записную книжку, куда он год за годом, месяц за месяцем скрупулёзно вносил суммы и даты, даже у самых последних скептиков не сталось никаких сомнений в его непорядочности. Тело самого Олхейта было найдено тут же в на камнях. Как сказал обследовавший его тело доктор: сердце просто разорвалось на части, и оно было сплошь чёрное. С того самого дня выражение «чист как слеза мэра» приобрело совершенно другое знание, и его употребляли, когда хотели высмеять чью-то ложь и вероломство.

Позже нашли три ночные рубашки детей и остатки санок, однако Тимми нигде не было. Мало, кто из взрослых поверил в историю, которую поведали Джек и Рози, однако было решено довольствоваться этим за неимением иной версии событий.

На должность новой главы города никто не соглашался выдвинуть свою кандидатуру: эта должность в глазах людей была опорочена, казалось, навсегда. Но вот через неделю после той самой ночи из столицы прибыла бойкая особа – госпожа Чифул, которая год назад была назначена на должность налогового инспектора за этим краем. Так как она была очень умной и хваткой, то очень быстро нашла много разночтений в финансовых отчётах, которые регулярно присылал господин Олхейт. Накопив достаточно доказательств, она легко получила разрешение на его арест и приехала в Хайхилл с отрядом полицейских. К её удивлению и разочарованию привлечь вора к ответственности по закону не удалось. Зато она охотно взяла на себя обязанности по руководству городом! Ей удалось добиться вполне заслуженных доверия, уважения и любви жителей Хайхилл своей безупречной работой и искренней заботой о городе, ставшим ей родным. Госпожа Чифул действительно не могла себе теперь представить жизни без этих мест и этого прекрасного города, буквально расцветшего под её началом! Была ли тому причиной достойная для её талантов должность, непередаваемая красота природы или долгие прогулки и уютные пикники с господином Хэпсоном – это останется её маленькой тайной.

Что касается юного О’лайта и Рози, то они выросли и поженились. Джек прослыл лучшим плотником в городе, и все санки покупались только у него. С большим мастерством и любовью он вырезал из дерева шкатулки, тарелки, корыта, мебель! Под его умелыми пальцами любое, даже самое твёрдое и неподатливое дерево плавилось будто воск, позволяя превратить себя в практичную красивую вещь или произведение искусства.

Они с Рози и тремя детишками – двоими родными и одним приёмным – жили в доме над лавкой старого О’лайта: со временем Джек смог выкупить когда-то утраченное имущество. Он так и не узнал, почему господину Олхейту так хотелось купить у его деда дом и лавку, но когда смотрел на лес, что в лучах солнца утром и вечером казался сплошь покрытым сусальным золотом, то начинал догадываться.

Как и говорила Снежная королева своей усердной работой он зарабатывал достаточно денег, чтобы прослыть одним из состоятельных людей города, однако шипы жадности ни разу не пронзили его сердце.

Были ли они с Рози счастливы? Конечно, не обходилось без мелких ссор и обид, однако эти оба на подобный вопрос всегда честно отвечали: «Да».

Их семья была очень дружной, дети с малых лет учились труду и заботе друг о друге, помощи и уважению. Как и их родители они мечтали создать столько же крепкие и любящие семьи.

Рози и Джек помнили о Тимми. И когда первые снежинки падали на землю, а в небе раскидывалось северное сияние в виде волка, возвещая о приходе зимы, супруги подходили к окну и, обнявшись, стояли какое-то время, думая об одном и том же: «Здравствуй, Тимми! Мы тоже тебя любим!».

©Морозова Дарья Вячеславовна

31.01.2020

Обложка создана Ольгой Бадулиной специально для данной работы по договору авторского заказа с передачей исключительных авторских прав.

Оглавление

-1-

-2-

-3-

-4-

-5-

-6-

-7-

-8-

-9-