История Ногайской Орды [Вадим Винцерович Трепавлов] (fb2) читать постранично, страница - 2

Май 1999 г.

Историография ногаев

Научный интерес к истории ногайцев возник в конце XVIII в., когда они, эти бывшие крымские и османские подданные, вошли в состав Российской империи. Своеобразная их организация (деление на Орды), поиск способов управления множеством кочевых улусов^[2] вызвали необходимость изучения исторических корней ногайцев, обстоятельств их появления в Причерноморье и на Северном Кавказе. Этому способствовала и любознательность императрицы Екатерины II, желавшей иметь полное представление о новоприсоединенных народах. Ни у кого не возникало сомнений, что ногайцы XVIII в. являются потомками жителей Ногайской Орды — восточной соседки России в прошлом. Об этом государстве знали российские ученые, которые к тому времени уже начали осваивать огромный корпус источников по русской истории.

Литература XVIII–XIX вв. Накопление материала

Впервые ногайские сюжеты в истории России и российской внешней политике отметил М.М. Щербатов. В своей «Истории российской от древнейших времен» (издавалась в 1770–1791 гг.) при изложении международных связей Москвы в конце XV–XVI в. он привлек документы Ногайских дел из тогдашнего архива МИД (в приложениях приведены обширные выписки из посольских книг по связям с Ногайской Ордой).

Цельная же картина ногайско-русских отношений стала вырисовываться с выходом двенадцатитомной «Истории государства Российского» (1816–1829) Н.М. Карамзина. Автор отвел много места контактам Руси с ногаями. Превосходный знаток источников, он определил время начала активного взаимодействия — 1481 г., когда сибирско-ногайское войско разгромило ордынского хана Ахмеда, недавно вернувшегося с бесславного «стояния на Угре» (Карамзин 1989, т. 6, с. 100). Ногайская Орда рассматривалась в труде Н.М.Карамзина как полноправный участник международных отношений позднего средневековья. Историк установил факт распада этой державы во второй половине XVI в. на Большую Ногайскую, Малую Ногайскую и Алтыульскую Орды, подкрепил своим авторитетом уже бытовавшую в литературе версию о происхождении этнонима «ногай» от имени монгольского военачальника Ногая^[3]. Впервые была названа правящая иерархия Орды — бий («князь»), нурадин, кековат, тайбуга (Карамзин 1989, т. 11, с. 49, 50). Вместе с тем сопредельные с Россией тюркские владения (за исключением, может быть, Золотой Орды) выступали в карамзинском сочинении лишь как фон для описания собственно русской истории. Татарские и ногайские Орды и Юрты^[4] исследователь считал враждебной силой, объектом борьбы православной монархии и ведомого ею народа. Изучение мусульманских государственных образований на территории будущей Российской империи не входило в его задачи, отчего в изображении их устройства и политики не удалось избежать ошибок, например отождествления Орд Синей, Большой и Ногайской (Карамзин 1989, т. 5, с, 196, 199).

Очередной вехой в познании истории России и в какой-то степени вошедших в нее народов стала «История России с древнейших времен» (1851–1879) С.М. Соловьева. Ему принадлежит приоритет в анализе внутреннего состояния Ногайской Орды, особенно в середине — второй половине XVI в., ее кризиса и распада в начале XVII в. С.М. Соловьев внимательно изучил и описал нюансы московской политики по отношению к заволжским кочевникам, которых он, впрочем, тоже рассматривал скорее как фон, неизбежное и неприятное препятствие на пути Российской державы к славе и величию. Соответственно и отношение его к этому фактору русской истории складывалось пренебрежительное. «Нам не нужно следить в подробности за сношениями московского правительства с ногайскими князьями по однообразию этих сношений», — писал С.М. Соловьев, подразумевая постоянное якобы выклянчивание у царей подарков биями и лояльность последних только в зависимости от суммы жалованья (Соловьев 1989а, с. 466). И тем не менее сочинение С.М. Соловьева остается крупнейшей и наиболее информативной сводной работой по российскому средневековью.

На ногаев обращали внимание авторы первых обобщающих работ по истории Сибири, что было связано с местной татарской и — вслед за ней — историографической традицией, которая приписывала ногаям решающее значение в основании Сибирского ханства. Г.Ф. Миллер («Описание Сибирского царства», 1750) и И.Э. Фишер («Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием», 1774) приводили различные фольклорные сюжеты по этому поводу, а свои повествования об участии ногайских мирз в борьбе хана Кучума и Кучумовичей с русскими воеводами в конце XVI — начале XVII в. снабжали ссылками на архивохранилища. Г.Ф. Миллер обнаружил множество царских грамот и воеводских отписок с упоминаниями многочисленных сибирско-татарских и ногайских аристократов. Но поскольку у него было довольно поверхностное представление об истории Дешт-и Кипчака, то эти персонажи в его