Принцесса Лиза, которая прилетела на воздушном шаре [Игорь Владимирович Марков] (fb2) читать онлайн

- Принцесса Лиза, которая прилетела на воздушном шаре 2.32 Мб, 236с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Игорь Владимирович Марков

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Предисловие автора

В нижнем ящике моего письменного стола хранится жестяная коробка от печенья. Я называю её – коробка забытых воспоминаний. Туда я складываю разные памятные для себя вещи. Часы на цепочке мне подарили в день рождения. Перочинный ножик я нашёл, гуляя в лесу. Красивую авторучку купил сам с первой зарплаты. Складываю я эти вещи в коробку, чтобы потом когда-нибудь достать и рассказать их истории. Но, к сожалению, почти никогда этого не делаю. Так они и лежат там в душной темноте много лет – ждут, когда же ими кто-нибудь заинтересуется. Ведь это очень печально, если ты никогда никому не нужен.

Вот я и подумал: а что если бы они чудесным образом превратились в маленьких человечков и сами напомнили о своём существовании – выбрались из скучной коробки и отправились в весёлое и опасное путешествие. Нашли друзей и сразились с врагами. Они могли бы гулять по обычным городским улицам или поселиться в сказочном месте.

Вот тут-то я и нашёл недалеко от своего дома Ничейный Остров…

Глава 1. Шарик прилетел

1

Ножик проснулся раньше всех. Он аккуратно заправил кровать, которую по старой армейской привычке называл койкой, и осторожно, стараясь не шуметь, спустился вниз. Деревянные ступеньки жалобно скрипели под его башмаками, напоминая, что не плохо было бы их уже отремонтировать, а ещё лучше – заменить новыми.

График дежурства по общежитию висел на прежнем месте, прикрывая дырку между досками входной двери. Разноцветные канцелярские кнопки растянули бумажный листок за уголки и крепко держали его цепкими коготками. Рядом одиноко болтался на верёвочке красный остроносый карандаш. Ножик внимательно изучил таблицу, как будто видел её в первый раз, и в клеточке напротив своего имени поставил крестик. Он и безо всякого графика помнил о своём дежурстве, тем более что сам начертил его на прошлой неделе, – но, как говорится, во всём должен быть порядок. Принял дежурство – сделай отметку в таблице и приступай к выполнению служебных обязанностей. Свежая вода сама в дом не приплывёт. А нужна она всем. И ходить к роднику тоже должны все – по очереди.

В домике было ещё темно. Слабый утренний свет с трудом пробивался через пыльное стекло маленького окошка. Но снаружи уже прояснилось. Короткая летняя ночь закончилась. Чёрная мохнатая тень уползла до вечера под крыльцо. И умытая свежей росой лужайка окрасилась в весёлый изумрудно-зелёный цвет.

Новое ведро, накануне вечером сделанное из блестящей консервной банки, стояло на верхней ступеньке, готовое к выполнению первого задания. Ножик ухватился за проволочную ручку и спрыгнул вниз на тропинку. От неожиданности, потеряв твёрдую опору, ведро испуганно качнулось в воздухе и больно стукнуло его по коленке. Ручка недовольно скрипнула. Ножик крепче сжал кулак. Ведро почувствовало сильную мужскую руку и успокоилось.

Солнце уже поднялось над горизонтом, но из-за высоких деревьев его ещё не было видно. Только один шустрый лучик нагло пробился сквозь курчавые листья смородинового куста. Не разбирая дороги, он со всего маха врезался Ножику в живот, отскочил и рассыпался по мокрой траве миллионом радужных искринок. Ножик зажмурился. А когда снова открыл глаза, край солнца уже выглянул из-за старой берёзы и залил ярким светом покосившийся домик с крылечком, траву и узенькую жёлтую тропинку. Искринки погасли. От нагретых капелек росы вверх потянулись тоненькие струйки пара. Запахло свежей травой и тёплым песком.


Бравые гвардейцы, жёлтые мундиры.

Нас ведут к победе отцы-командиры.

Впереди полковник на гнедом коне.

Машет из окошка Папа Римский мне.


Эта нескладная песенка о швейцарских гвардейцах, которые несут службу в Ватикане, Ножику очень нравилась. Он сочинил её сам и часто напевал, когда никто не слышал.

Дальний конец тропинки убегал в тёмно-зелёные заросли малинника. Колючие кусты давным-давно никто не подрезал, они одичали и разрослись в непроходимую густую чащу. Высоко наверху, ближе к солнышку, среди больших листьев кое-где уже виднелись красные пупырчатые ягоды. Ниже, около земли, листва редела, и в частоколе сухих прошлогодних веток открывался проход похожий на пещеру. Здесь тропинка заканчивалась, уткнувшись в небольшую песчаную площадку.

В центре площадки со дна неглубокой ямки, обложенной по кругу двумя рядами белых камней, бил ключ чистой прозрачной воды. Ножик по-хозяйски осмотрел родник: нет ли какого-нибудь постороннего мусора. Но ничего кроме маленьких жёлтых песчинок, весело танцующих в природном фонтанчике, не заметил.

На противоположенной стороне родника в каменном ограждении образовался узкий пролом, куда из ямки вытекала лишняя вода. Через несколько шагов ещё можно было видеть, как тонкие водяные струйки переплетаются в прозрачную косичку. Но затем ручеёк с тихим журчанием нырял под большую чёрную корягу и терялся в колючих зарослях. Куда он стремился, и что находится за этими зарослями, Ножик не знал.

Наполненное до краёв ведро отяжелело и успокоилось. На обратном пути оно уже не болталось самовольно и не било Ножика по ногам. Только скрученная из проволоки ручка согнулась от напряжения и больно врезалась в ладонь. Ножик остановился, чтобы размять онемевшие пальцы, и полез в карман за носовым платком. Он с сожалением посмотрел на чистый и тщательно выглаженный платок: очень жалко было мять его и пачкать, обматывая тонкую проволоку…

И вот тут-то Ножик заметил нечто, с чего и начинается эта не совсем обычная, а можно даже сказать, – совсем необычная история.

2

Слева от его головы и немного повыше на кустарнике висела… простая верёвка. Нижний конец верёвки разлохматился, а серый цвет сливался с засохшими стеблями малины. Поэтому, наверное, Ножик и не заметил её, когда шёл к источнику. А возможно она появилась тут только что, пока он набирал в роднике воду. Ножик спрятал носовой платок обратно в карман и потянул за конец верёвки – сгодится, чтобы обмотать проволочную ручку ведра.

Верёвка натянулась, но не хотела сдаваться без сопротивления. Ножик посмотрел наверх, пытаясь разглядеть место, где она зацепилась за куст. В густой зелени виднелось что-то мягкое, похожее на человеческую фигурку: с головой, ручками и ножками, а ещё выше в яркой синеве неба – что-то большое круглое и блестящее, похожее на вертолёт.

Ножик потянул верёвку сильнее. Фигурка дёрнулась, а вертолёт взмахнул винтом и закачался из стороны в сторону. Тут Ножик разглядел, что это не простой вертолёт, а воздушный шарик в форме вертолёта. Лёгкий газ, которым он был наполнен, частично улетучился, и вертолётные лопасти обвисли по бокам фюзеляжа, как уши грустного кролика. Да и сам фюзеляж заметно помялся и скукожился.

Ножик прихватил верёвку второй рукой и изо всех сил потянул вниз. Воздушный шарик прекратил сопротивление и последовал за натянутой верёвкой, а вместе с ними опустилась и человеческая фигурка. Очень скоро у него в руках оказалась… маленькая девочка. Она спала или была без сознания.

Ножик в своей жизни видел много маленьких девочек, но эта выглядела не совсем обычно. Даже очень странно выглядела. Как будто это была не настоящая девочка, а тряпичная куколка, сшитая из лоскутков цветной материи и связанная из шерстяных ниток. Белое платьице в голубой горошек перетягивал на талии красный поясок. На ногах – вязаные полосатые чулки, как у голландских матросов, и кожаные полусапожки с блестящими пряжками. Сквозь полуприкрытые веки виднелись большие тёмно-синие глаза – пуговицы. Чёрные волосы из толстых пушистых ниток собраны над ушами в два хвостика с красными бантиками, а между ними сияет ажурная корона, свитая из тонкой серебряной проволоки и усыпанная сверкающими камушками.

Верёвка несколько раз обмотанная вокруг талии была завязана крепким двойным узлом. Такой узел и в спокойной обстановке не так-то просто развязать одной рукой, а когда на другом конце дёргается и пытается улететь воздушный шар, вообще невозможно. Недолго думая, Ножик достал одно из своих острых лезвий и перерезал верёвку. Освободившись от лишнего груза, шарик радостно устремился вверх.

Ножик положил девочку на землю и брызнул ей в лицо водой из ведра. Она глубоко вздохнула, открыла глаза и спросила:

– А где Маша?

– Не знаю, – ответил Ножик. – Какая Маша?

– Моя Маша…

– Здесь нет никакой Маши. А ты кто?

– Я – Лиза.

– Судя по твоей короне ты не просто Лиза, а настоящая королева Елизавета, – пошутил Ножик.

– Принцесса, – поправила его девочка.

– Ну пусть будет принцесса. Принцесса Лиза – тоже красиво… А что ты делала на воздушном шаре?

– Летала.

– Логично. Я бы мог и сам догадаться. А откуда и куда?

– Вверх и вниз, – ответила Лиза и только сейчас сообразила, что с ней произошло что-то необычное. – А где я? – испуганно спросила она и шмыгнула носом.

– Не бойся, ты на Острове.

– На каком острове? На необитаемом?

– Почему необитаемом. Очень даже обитаемом… На Ничейном Острове…

3

Здесь я хочу прервать на короткое время историю принцессы Лизы и немного рассказать о Ничейном Острове и его обитателях.

На самом деле Остров, если посмотреть на него строго по-научному – с географической, так сказать, точки зрения, – никаким островом не является. И никто из его обитателей не может толком объяснить, как он появился, если вокруг нет ни морей, ни океанов. И почему он называется Ничейным.

Наиболее разумную версию высказал однажды Мастер Брегет, который, по общему мнению, является самым грамотным островитянином. Он полагал… Учёные люди, размышляя о чём-нибудь научном, всегда так говорят: «я полагаю». Так вот, Мастер Брегет полагал, что Остров ниоткуда не появился. Он всегда здесь был. Его просто-напросто – потеряли… или забыли… Поэтому он и стал ничейным. Ничейным Островом.

В давние времена, когда люди научились строить железные дороги, рядом с ними сразу появились дачные посёлки. Один из таких посёлков вырос неподалёку от Москвы, около станции Болшево Ярославской железной дороги. Потом, примерно через сто лет, на этом месте построили новый город Королёв с большими домами, школами, детскими садиками и магазинами. Если вы сами не живёте в Королёве, то, наверняка, слышали о нём. Здесь делают ракеты и находится знаменитый ЦУП – Центр управления полётом космических аппаратов.

Если бы у Мастера Брегета была топографическая карта или хотя бы мобильный телефон с навигатором, то он мог бы указать точные координаты Острова. Но этих полезных вещей у него не было и нет. Поэтому Мастер обозначил место приблизительно: «где-то в Комитетском лесу». Такое необычное название королёвские жители присвоили скромному лесочку, протянувшемуся узкой зелёной полосой вдоль железной дороги от четырёхэтажной автостоянки до водопроводного канала. Старые деревянные дачи много лет окружавшие его снесли, а на их месте построили новые многоэтажные дома. Теперь здесь каждый день гуляют молодые мамы с колясками и пенсионеры с собачками. А летом в хорошую погоду окрестные жители приходят в лес большими компаниями и устраивают пикники с шашлыками.

Но никто из многочисленных посетителей Комитетского леса не замечает одинокий дачный участок, который чудом сохранился и затерялся в густом кустарнике. По размеру участок такой маленький и расположен в таком неудобном месте, что, когда вокруг началась большая городская стройка, его не заметили и обошли стороной. Прежние хозяева участка – Мастер Брегет называет их древними людьми – не смогли продать резко подешевевшую недвижимость и попросту бросили свою дачу, как говорится, на произвол судьбы – перестали здесь бывать. Какой смысл ездить по автомобильным пробкам из столицы в соседний большой город?

На чертеже форма потерянного участка – прямоугольник. Одним своим краем он приткнулся к бетонному забору старой водокачки, а с трёх других сторон зарос кустами колючего шиповника. Много лет назад вокруг участка проехал трактор с большими колёсами и своим весом продавил размякшую от сырости почву, после чего здесь появились глубокие канавы. Весной, когда тает снег, и летом после дождя канавы наполняются водой и кажется, что дачный участок действительно находится на маленьком необитаемом острове.

Вот только никто из прохожих не догадывается, что остров этот не просто обитаем, а буквально кипит активной жизнью… Большие люди сюда никогда не заходят, поэтому маленькие человечки, которые тут обосновались, справедливо считают его своим общим владением, а значит – ничьим. Мастер Брегет говорит, что ещё древние римляне называли такие территории – «терра нуллиус», что в переводе с латинского означает – «ничья земля». Вот почему это место и называется Ничейным Островом.

Но одного странного явления никак не может объяснить даже учёный Мастер. Каким образом все нынешние обитатели и он сам появились на Острове? Долго размышляя на эту тему, Брегет пришёл к выводу, что некоторые здешние человечки в один прекрасный день подверглись необъяснимой мутации и чудесным образом произошли от обычных предметов, которые древние дачники оставили после себя, а некоторые другие человечки, гордо называвшие себя «местными», – от разных мелких животных, насекомых и даже растений, которые ещё до появления древних людей обосновались на этом крохотном участке подмосковной земли.

Гипотеза Мастера о происхождении жителей Ничейного Острова не отличалась строгой научностью и к тому же противоречила общепринятой эволюционной теории Чарльза Дарвина о происхождении видов, но ничего более разумного в его учёную голову не приходило. В потусторонние силы, как убеждённый материалист, Мастер не верил, и предполагал, что зарождение на Острове разумной жизни могло произойти под влиянием неисследованных пока ещё внешних космических излучений. Ведь неспроста Ничейный Остров появился не где-нибудь, а именно в Королёве – в городе, который напрямую связан с загадочной и бесконечной Вселенной…

4

Однако, вернёмся к Ножику и Лизе, которых мы оставили на песчаной тропинке с ведром воды.

Теперь, когда вы уже немного знакомы с Островом, можно пояснить, что Ножик в прежнем состоянии, как это легко догадаться, был – ножиком. Но не каким-то там простым кухонным ножиком, а настоящим складным ножом с разнообразными острыми и блестящими лезвиями. А Лиза, которая прилетела на воздушном шаре, ещё вчера была обычной тряпичной куклой с глазами, сделанными из больших тёмно-синих пуговиц от старого маминого пальто. Мама сшила её сама и подарила Маше на день рождения. Дочка решила, что новая кукла очень похожа на сказочную принцессу и надела ей на голову красивую корону, которую нашла в шкатулке со старыми бабушкиными украшениями.

День рождения отмечали в Комитетском лесу. Пока взрослые занимались приготовлением шашлыков, Маша с Костиком – сыном родительских друзей – играли на полянке. Костик подарил Маше разноцветный воздушный шарик в виде вертолёта. Шарик, наполненный лёгким гелием, энергично раздувал бока и стремился улететь в бездонное небо. За это его, как непослушного щенка, привязали к спинке складного стульчика. Но висеть без настоящего дела на поводке-верёвочке было скучно и совсем неинтересно. Гораздо интереснее было привязывать к верёвочке разные предметы и проверять, на какую высоту шарик сможет их поднять.

Тряпичная принцесса оказалась значительно легче складного стульчика, но всё-таки немного тяжеловатой. Чтобы отправить её в полёт, приходилось подбрасывать шарик вверх. Он подлетал на несколько метров, останавливался на пару секунд, как бы раздумывая что делать дальше, и покачиваясь с боку на бок спокойно опускался на землю.

В тот день стояла прекрасная солнечная погода, какая часто бывает в Подмосковье в середине лета. Но иногда и в это приятное время случаются жуткие природные катаклизмы. Всё вроде бы хорошо – тепло, светит солнышко, воздух тих и спокоен – и вдруг откуда ни возьмись прилетает чёрная туча, гремит гром, сверкает молния, и поднимается сильный ветер. Кажется, что он дует сразу со всех сторон, закручивается воронкой, поднимает в воздух дорожную пыль и мусор. После этого из тучи, как из ведра, проливается холодный ливень. А через несколько минут дождь резко заканчивается, и чёрная туча улетает дальше. Ветер стихает. Солнышко, как бы оправдываясь за доставленное неудобство, быстро высушивает мокрую траву, а гости собирают разлетевшиеся во все стороны пластиковые тарелки и стаканчики.

Вы, наверное, знаете историю про волшебника Изумрудного города и девочку Элли, которую ураган унёс вместе с домиком в Волшебную страну. К счастью, Болшево находится совсем не в Канзасе, и таких сильных ураганов у нас не бывает. Но мощности того ветра хватило, чтобы вырвать из Машиных рук воздушный шарик-вертолёт и поднять его вместе с Лизой выше макушки самой высокой сосны. А потом утащить в сторону за деревья и кусты так быстро, что никто не успел заметить куда…

Вот и всё, что успела рассказать Лиза о себе Ножику пока они шли по тропинке к домику. Её кукольная жизнь ещё только начиналась, и полёт на воздушном шаре был самым ярким событием.

Глава 2. Друзья из коробки

1

Домик, в котором жил Ножик и его друзья, стоял на самом краю Острова. Дальше него только густая колючая стена малины и одичавшего шиповника. Один раз Ножик попытался пробиться на другую сторону при помощи самого острого из своих нержавеющих лезвий, но вскоре оставил эту затею: уж очень крепкими и колючими оказались ветки, преградившие ему дорогу. Рассказывая друзьям о неудавшемся походе, он говорил, что разглядел вдалеке за кустами покосившийся столбик и прибитую к нему ржавую жестяную табличку с номером 37. «Здесь была калитка, через которую древние люди попадали на Остров», – объяснил он. Слушатели молча соглашались и кивали головами: ни подтвердить, ни опровергнуть правильность этого умозаключения они не могли.

Древние люди называли маленький деревянный домик «бытовкой». Они хранили в ней разные инструменты, пустые стеклянные банки для заготовок, стопки пожелтевших журналов и другие старые вещи, которые никому уже не были нужны, но выбрасывать которые было жалко.

Каркас бытовки, сколоченный из цельных сосновых брёвен, прошлой зимой немного покосился, но оставался достаточно крепким. Зарубки, оставленные топором древнего плотника, заполнились окаменевшей смолой. Внутри больших янтарных капель застыли лапки и крылышки доисторических комаров.

Дощатые стены бытовки много лет назад выкрасили в белый цвет. Но с тех пор краска потемнела и покрылась трещинами, а местами облезла совсем. Примятые шляпки железных гвоздей вылезли наружу, и от них вниз по стенам протянулись рыжие полоски, как будто гвозди плакали ржавыми слезами, вспоминая, что нынче не то что давеча, когда и доски были ровнее, и сами они были прямыми и блестящими.

Крыша пострадала больше всего. Чёрные листы рубероида покрылись толстым слоем пыли, стали серыми и пятнистыми. В трещинах и на сгибах выросли кустики зелёного пушистого мха. С одного края кусок рубероида оторвался и при сильном ветре громко хлопал по дощатому настилу, мешая спать обитателям Бытовки. В щели между досками заливал холодный дождь, и человечкам приходилось подставлять тазики и вёдра, чтобы не промокнуть. В такие дни они любили поспорить на тему: что же нам теперь делать. Залатать наконец-то дырки на крыше или бросить всё как есть и переехать жить в Коттедж?

У каждого спорщика были свои весомые аргументы. Сторонники ремонта говорили, что в Коттедже их никто не ждёт, там и своих проблем хватает. А желающие уехать объясняли, что чинить старую крышу по частям бесполезно. Если уж браться за ремонт, то менять надо всё сразу, полностью и окончательно. Но на это никаких денег не хватит. Кстати, никаких денег у них совсем и не было.

В хорошую сухую погоду о крыше все сразу забывали, собирались вместе на лужайке перед Бытовкой и вспоминали, как хорошо было раньше, когда на Остров ещё приезжали древние люди. А самый старший из них, Николай Петрович, никогда не позволял себе называть их домик «бытовка», а всегда уважительно говорил «хозблок». Он оборудовал тут мастерскую и проводил в ней времени даже больше чем в коттедже за ручьём. Во время работы он любил напевать:


Идёт весна парижскими бульварами,

И улыбаясь в отражениях витрин,

Вдыхает аромат любви.

А в небе голуби летают парами,

Лишь я один – бонжур тужур – один…


О чём пелось в той грустной песне никто не понимал, тем более, что её исполнитель часто произносил иностранные слова или вовсе переходил на французский язык.

После Николая Петровича в бытовке остались кое-какие инструменты. Превратившись в человечков, они объявили себя главными – по той простой причине, что жили тут с давних времён. Они называли себя «мастеровыми» и с высоты рабочего верстака презрительно посматривали на соседей, которых между собой прозвали «дачниками».

Ножик и другие дачники, в отличие от мастеровых, попали в бытовку случайно. Их крошечным домом была картонная коробка. Внук Николая Петровича – Шурик – хранил в ней свои драгоценности. В самый последний день он играл с ними в дедушкином хозблоке, а когда пришло время уезжать забыл коробку на полке рядом с пустыми стеклянными банками и стопками старых журналов «Огонёк». Больше Шурик на дачу не возвращался.

Так бы коробка и стояла там до сих пор, если бы однажды бродячий рыжий кот не забрался в Бытовку, разыскивая чего-нибудь вкусненькое. Он разорвал когтями несколько журналов, протёр мягкой лапой пыльное стекло и, не найдя в пустых банках ничего для себя интересного, пошёл дальше по своим кошачьим делам. По пути он просто так от нечего делать зацепил когтями картонную крышку. Коробка открылась…

На её дне кот обнаружил несколько странных и на первый взгляд совсем несъедобных человечков. Они с опаской смотрели вверх, ожидая самого худшего, но рыжий бродяга не проявил к ним никакого интереса. Он почесал головой об угол коробки, понюхал воздух, два раза чихнул, спрыгнул на пол и удалился, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.

Человечки, помогая друг другу, вылезли наружу.

Шурик, который ко времени нашего рассказа уже сильно подрос и обзавёлся новыми игрушками, а возможно и собственными детьми, наверное, очень бы удивился, узнав в кого превратились когда-то ценные для него предметы.

2

Сейчас они сидели кружком около печки, сделанной из почерневшей алюминиевой кастрюли. Через дырочки от заклёпок, которыми когда-то крепилась ручка, было видно, как внутри весело потрескивают и разгораются дрова. Человечки ждали дежурного и свежую воду.

– Здравствуйте, – вежливо сказала Лиза, обращаясь сразу ко всей компании.

Через маленькое окно, затянутое обрывками старой паутины с высохшими мухами, пробился луч солнца и осветил собравшихся.

Ближе всех от входа сидел очень красивый и, выражаясь по-старомодному, в прямом смысле слова блестящий молодой человек. Он был одет так, как будто ожидал завтрак не в дачной бытовке, а как минимум в Букингемском дворце на дипломатическом приёме у английской королевы. Чёрные до блеска начищенные туфли, чёрные отутюженные брюки с идеальными стрелками, белоснежный застёгнутый на все пуговицы смокинг, рубашка с накрахмаленным стоячим воротничком и чёрный галстук-бабочка. Вьющиеся волосы необычного серебряного оттенка, стягивал тонкий золотой обруч, усыпанный по кругу маленькими сверкающими кристаллами.

Лиза восхищённо смотрела на него не могла отвести глаз. Человечек, вероятно привык к такой реакции незнакомых людей на свой неотразимый облик, но всё-таки немного смутился, встал со стула и галантно поклонился. Чувствовалось благородство происхождения и хорошее воспитание. Наверное, это принц, – подумала Лиза и поправила корону на своей голове. Но он принцем не был, хотя и имел длинное красивое имя, которое идеально подходило к его блистательному облику – Маркиз де Флакон О де Колон. Но друзья звали его просто Маркизом или даже Мариком, а когда хотели посмеяться – Флаконом или Пузырьком.

Маркиз не обижался на шутки друзей: они же не были виноваты в том, что им в жизни повезло меньше чем ему. Не всем удаётся родиться в приличном месте и получить хорошее воспитание в высшем обществе – на витрине дорогого парфюмерного магазина. В прежние времена Пузырёк был хрустальным флаконом мужского одеколона с элегантной чёрно-белой этикеткой, серебряной пробкой и золотым ободком. Со временем он опустел, но, сохранив блестящую внешность, в глубине своей остался приятным и душевным парнем.

Рядом с ним сидела девушка, которая при случае могла бы составить Маркизу достойную пару для визита в королевский дворец. Она была похожа на фотомодель с обложки модного глянцевого журнала: розовое платье с золотыми кружевами и пушистый меховой воротничок. Это, наверное, горжетка, – решила Лиза. Хотя, что означает это слово, и откуда оно взялось у неё в мозгу, девочка не знала. Вьющиеся золотистые волосы, собранные на макушке в тугой узел, украшало тонкое блестящее колечко, которое торчало вверх из причёски подобно антенне на голове инопланетянина, какими их рисуют на смешных картинках.

Звали девушку Бижутерия Гламур или попросту – Бижу. Близким друзьям она разрешала называть себя детским прозвищем – Бусинка. Бижу родилась в Индии, а точнее – на дне Индийского океана. В детстве она была розовой жемчужиной, а когда выросла – устроилась на работу в ювелирную мастерскую. Начинала карьеру рядовой бусинкой на простой жемчужной нитке, потом преуспела и поднялась к высотам дорогой подвески авторской работы. Злая судьба отнеслась к Бусинке жестоко. Во время очередного выхода в свет, крючок, который держал её за колечко на голове, сломался, и Бижу на несколько лет совсем потерялась, закатившись далеко под диван, пока после генеральной уборки не оказалась у Шурика в картонной коробке.

По другую сторону от самодельной печки сидел смешной толстенький человечек. Звали его Мастер Брегет, я о нём уже немного рассказал. Некоторые островитяне уважительно добавляли к его имени учёное звание – профессор. Хотя никто не слышал, чтобы он преподавал в каком-нибудь университете, да и сам он, скорее всего, там тоже никогда не учился.

До того, как попасть в коробку, Брегет много путешествовал, но никогда не изменял своей основной профессии – показывать точное время. К сожалению, во время дальних странствий он не так уж много повидал, так как большую часть времени провёл в темноте карманов мужских брюк, пиджаков или старомодных жилеток.

Брегет был карманными часами в круглом стальном корпусе с крышкой на животе и длинной цепочкой, прикреплённой сверху к заводному колёсику. Возможно, что это колёсико, похожее на старинную профессорскую шапочку, и породило легенду о его принадлежности к научному миру. Мастер ни с кем не обсуждал этот вопрос, никогда не снимал шапочку с головы, а когда задумывался на серьёзные темы, крутил её рукой из стороны в сторону. При этом соседи могли слышать негромкое пощёлкивание, как будто заводится механизм. Но пружина в глубине организма Мастера Брегета давно уже сломалась, и стрелки на груди навсегда застыли в положении без десяти минут два. Кроме того, в последнее время стал барахлить замочек, которым запиралась круглая крышка на животе, и при ходьбе он иногда расстёгивался. Крышка неожиданно открывалась, и Мастеру приходилось придерживать её руками или для надёжности даже обматывать цепочкой. Мало кто знал, что на внутренней стороне крышки у него имеется игривая надпись «Моему дорогому Пусику от его любимой Кошечки». Брегет стеснялся гравировки, сделанной в молодости, считал её вершиной пошлости и прятал от посторонних глаз.

Последнего человечка в этой небольшой компании около печки Лиза заметила не сразу. Может быть потому, что он был очень худой, а правильнее сказать, – очень худая скромно одетая женщина. Из-под длинной клетчатой юбки, какие в Шотландии обычно носят мужчины, виднелись высокие старомодные сапоги со шнуровкой. Приталенный твидовый пиджак ещё сильнее подчёркивал её худобу. Косметикой женщина никогда не пользовалась, и в её одежде не было заметно никаких украшений, если не считать украшением большую треугольную пиратскую шляпу из чёрного бархата, отороченную по краю гладкой серебряной лентой. Концы ленты скрепляла старинная бронзовая кокарда с выпуклым рисунком: морской канат связывал между собой королевскую корону, якорь и лавровый венок.

Трудно предположить, капитан какого корабля мог носить такую шляпу, но женщине она была очень к лицу. И не удивительно. Обладательница чёрной треуголки сама когда-то была шляпной булавкой. С её помощью истинные английские леди прикрепляли элегантные головные уборы к своим пышным причёскам. А в случае опасности использовали булавку в качестве холодного оружия: кололи противника как кинжалом.

Худая дама считала себя настоящей англичанкой и подойдя к Лизе сказала:

– Меня зовут миссис Пин. Присцилла Пин. Но ты, милочка, можешь называть меня как все без церемоний по-простому – Циля.

Она протянула руку и крепко по-мужски пожала слабую тряпичную ладошку.

– Проходи к печке. Сейчас будем кофе пить. Ты любишь кофе?

– Не знаю, —ответила Лиза. – Я его никогда не пробовала…

– У нас отличный кофе. Из корня одуванчика, – пояснила Циля и, повернувшись к Ножику, спросила:

– Дружище, Ножик, где ты нашёл это прелестное дитя?

– Это Лиза. Она принцесса, прилетела на воздушном шаре и запуталась в кустах.

– И это всё, что ты о ней знаешь? – спросила Бижу.

– Всё… Я думаю, что она вам сама о себе расскажет.

Пока варился кофе Лиза успела повторить свой короткий рассказ, который Ножик уже слышал по дороге в Бытовку.

Глава 3. Нам поможет машинка времени

1

– Печальная история, – сказала Циля, когда Лиза закончила рассказ. – Я никогда не доверяла воздушным шарам, да и другим летательным аппаратам. С ними всегда что-нибудь может приключиться неожиданное… Добавки хочешь? – Она протянула девочке кофейник.

– Нет, спасибо, – ответила Лиза. Горький коричневый напиток ей не очень понравился.

– А ещё чего-нибудь хочешь? Спрашивай. Не стесняйся.

– Я домой хочу. К Маше…

Циля ничего не ответила, только глубоко вздохнула. Ей было жалко маленькую девочку, столь необычным образом оказавшуюся на Острове. При первой возможности она обязательно помогла бы ей, но не знала, как это сделать.

Остальные человечки тоже молчали, уткнувшись в свои чашки. Пауза затянулась…

Такое иногда случается на сцене любительского театра, когда главный герой пьесы плохо выучил текст и забыл, какую реплику должен сейчас произнести, а остальные актёры замерли и мучительно решают, как выкрутиться из затруднительного положения, чтобы зрители ничего не заметили.

Молчание нарушил Маркиз.

– Видите-ли, мадмуазель, – сказал он, зажав тёплую чашку между ладонями, как будто у него замёрзли пальцы. – Очень не хочется вас огорчать, но с Острова нет выхода. – Он поставил чашку на пол перед собой и обречённо развёл руки в стороны. – По крайней мере, мы об этом ничего не знаем. Насколько нам известно, ещё никто отсюда не уходил.

– Да-да… Никто-никто… – вразнобой заговорили человечки, кивая головами.

– Хотя… – продолжил Маркиз. – Никто, как мне кажется, и не пытался этого сделать. Остров – это наш дом. Здесь всё привычно и понятно, а там – за кустами – неизвестно что. Может быть там и разумной жизни нет.

– Очень даже есть, – сказала Лиза. – Я же оттуда прилетела.

– Ну, конечно, оттуда, – согласился Маркиз. – Но на шарике. По воздуху. А как без шарика? Я не знаю. Здесь кругом непроходимые заросли и болота.

– Я слышал рассказ одного путешественника, – сказал Брегет. – Его, кажется, звали Бублик.

– Ролик, – уточнил Ножик.

– Точно! Ролик! Кругленький такой. Так вот, этот Ролик исколесил весь Остров и рассказывал, что по земле нигде прохода нет: или колючие заросли, как за нашей Бытовкой, или болотная трясина в канавах. А с одной стороны вообще каменная стена до неба, неизвестно кем построенная. Ещё до древних людей.

– И что? Никто никогда не хотел посмотреть, что там – за этой стеной? – спросила Лиза.

– Я бы хотела, – сказала Бижу. – Но меня там никто не ждёт. Я там никому не нужна…

– Да, – подтвердил Маркиз. – Мы там не нужны. Нас выбросили…

– Не выбросили, а забыли, – возразила Бижу. – Это большая разница.

– Ну, забыли. Если тебе от этого легче.

Все снова замолчали и грустно уставились в свои чашки.

2

Кофе остыл. Стало тихо. В печке потрескивали догорающие угольки, а в другом конце Бытовки, где жили мастеровые, позвякивали железки.

Мастеровые уже давно проснулись, позавтракали и принялись за работу. Они не любили лишних разговоров про то, где лучше, а где хуже. Они всегда жили и работали в Бытовке, считали её своим родным домом и никуда не собирались отсюда уходить. Ну, если только на временные работы – ремонт дорог или уборка мусора.

Учёные, которые исследуют человеческое сообщество, любят разделять людей на группы и классы: бедные и богатые, городские и сельские, консерваторы и либералы. Если бы такой учёный оказался на Острове, то он наверняка определил, что мастеровые принадлежали к многочисленному классу рабочих инструментов, который в свою очередь делится на более мелкие социальные группы. Некоторые, как например Стамеска и Ножницы, обладали высокой квалификацией и специализировались в особо точных работах. Другие, вроде Молотка и Топора, были попроще. Но основную массу трудового народа составляли необученные подмастерья и чернорабочие: разной величины гвозди, шурупы, болты и гайки. У большинства из них и имён то собственных не было, в лучшем случае – номера. А самые никудышные откликались на слова типа «эй ты, фиговина, ну-ка иди сюда – подержи-ка эту штуку».

В дальнем углу на полу бытовки обитали садовые человечки. Во времена древних людей они были лопатами, граблями и другими приспособлениями для обработки земли. С мастеровыми садовые старались жить дружно и не сорились, часто помогали друг другу в работе. Но некоторое слабо уловимое для постороннего глаза различие между ними всё-таки существовало. Мастеровые считали садовых примитивными, и между собой обзывали «деревенщиной», а те в свою очередь гордились простым происхождением, заявляли, что твёрдо стоят на земле и честно добывают хлеб насущный тяжёлым трудом. Бригадир садовых – Большой Бур, поучая молодых, так прямо и говорил: «Мы – садовые – основа жизни на Острове. Мы – базис, а они все – надстройка». Какой смысл содержится в этих красивых словах, Бур не понимал, но хорошо их выучил, пока лежал долгой зимой в углу, смазанный машинным маслом и завёрнутый в старую газету «Правда».

3

Тишину нарушила Лиза.

– Почему забыли? Меня не забыли! – сказала она. – Я сама улетела. А если я один раз улетела, значит смогу и в другой раз улететь!

– На чём? – возразил Ножик. – Твоего шарика больше нет. И другого шарика у нас тоже нет.

– Где-то же он есть? – не сдавалась Лиза. – Может быть, он не очень далеко улетел. Может быть, он снова за колючки зацепился… Надо просто пойти и поискать.

– Даже если мы его найдём, что толку? Он тебя и так еле-еле поднимал. А теперь, наверное, совсем сдулся.

– Но попробовать-то можно? Маша меня, наверное, по всему лесу ищет.

– Никто тебя, дорогуша, не ищет, – сказала Бижу, поправляя меховой воротничок. – Не обольщайся. Никому ты теперь не нужна. Я сама несколько раз терялась. Вначале немного поищут, а потом – забудут. Хорошо, если какой-нибудь порядочный человек подберёт. А то закатишься в трещину куда-нибудь под комод, где и пыль-то никогда не вытирают, и поминай как звали. И будешь там весь век в девках куковать с мышами и тараканами.

Лиза не поняла, как это «куковать в девках», но по выражению лица Бусинки догадалась, что ничего хорошего в этом занятии нет.

– Кстати о мышах, – задумчиво сказал Мастер Брегет и покрутил колёсико на голове. – Я думаю, есть один способ… Если шарик не поможет…

Все посмотрели на него.

Он ещё раз крутнул колёсико и прищурился, как будто настраивал резкость, чтобы, заглянуть внутрь себя поглубже и лучше рассмотреть ту часть мозга, которая отвечает за воспоминания. Потом, собравшись с мыслями, решительно захлопнул круглую крышку на животе и сказал:

– В эпоху древних людей, когда я ещё с вами со всеми не был знаком, я некоторое время проживал в нижнем ящике старого письменного стола. Ну того, который стоит в Коттедже. В углу. Около окна. Заваленный всякими ненужными вещами.

Он посмотрел на слушателей, ожидая что они, как это часто бывает между старыми друзьями, примутся наперебой говорить: «Ну конечно, кто же не знает этот письменный стол. У него ещё одна ножка сломана и дверка поцарапана. Знаем, конечно, как не знать». Но никто не откликнулся.

– Ну ладно, – продолжил Мастер, не дождавшись ни подтверждения, ни одобрения своим словам, – это в общем-то к делу не относится. Так вот, однажды ко мне в ящик забрался Мыш…

– Забралась, – поправила его Циля.

– Что? – не понял Мастер.

– Забралась. Мышь – это она. Слово женского рода с мягким знаком на конце.

Мастер задумался, вспоминая правила грамматики, и не найдя что возразить продолжил:

– Это в данном случае не столь важно. Мой Мыш был самого что ни на есть мужского рода. Его звали – Мыш Шан Вей. Это по-китайски – означает толи великая гора, толи горное величие. О себе он говорил, что попал на Остров случайно, в чемодане одного нашего космического инженера, который ездил в Китай для обмена опытом. До этого случая Шан Вей много лет прожил в тибетском монастыре, где обучался древним премудростям и где познал природу пространства и времени.

– Как интересно, – сказала Бижу. – Ты нам этого раньше не рассказывал. Я просто обожаю всё восточное. Оно напоминает мне о детстве. Брег, дай слово, если мы когда-нибудь попадём в Коттедж, ты меня с этим Мышем познакомишь.

– Хорошо, – согласился Мастер. – Если монастырские правила не запрещают ему общаться с женщинами. Особенно с такими красивыми как ты, Бусинка.

Бижу приятно улыбнулась, а Брегет продолжил:

– Вы, я надеюсь, согласитесь с тем, что я кое-что смыслю в вопросах времени. Но знания мои несколько, так сказать, механистичны. Я больше практик, чем теоретик. А в лице Шан Вея я встретил подлинного мыслителя и философа. За долгие часы наших бесед, – а он, скажу без ложной скромности, нуждался в образованном собеседнике, – Мыш открыл для меня некоторые неизвестные мне дотоле вопросы физики времени. В частности, он рассказал о возможности путешествий в будущее и в прошлое.

– Фантастика, – скептически заметила миссис Пин. – Путешествия во времени не возможны. Уж поверьте мне. Я много всего на свете повидала. Но это полная ерунда.

– Циля, не перебивай, пожалуйста. Ты всегда против всего выступаешь, – попросил Маркиз. – Мастер очень интересно рассказывает. Это же научная теория. Против неё нет никакого смысла бунтовать – это же не правительство. Продолжай, Брег. Мы тебя слушаем.

Присцилла ничего не ответила и с гордо поднятой головой уселась на своё место, а Мастер продолжил:

– Так вот… Шан Вей сказал мне, что в Коттедже на кухне стоит настоящая машинка времени, замаскированная для секретности под… – здесь он понизил голос, как будто опасался, что его подслушивают, – под обычную стиральную машинку… И узнал он об этом ни от какого-нибудь шарлатана, которых в Коттедже полным-полно, а из настоящей технической документации. Прожив долгую жизнь среди людей в разных странах, наблюдательный Мыш заметил, что люди никогда не читают инструкции к той технике, которую покупают. И поэтому они никогда не используют возможности своих приборов на полную мощность. Пояснив мне это, Шан Вей достал листок, который вырвал из документации к стиральной машинке, и подарил мне. Он очень уважал меня как специалиста в вопросах учёта времени. Вот этот листок. Я сохранил его на память о наших научных дискуссиях.

Сказав это, Брегет сунул руку под крышку и вытащил оттуда сложенный в несколько раз лист. Развернув и разгладив его на своём твёрдом животе, он поднёс бумагу ближе к свету и прочитал:

– «В современном мире, где все несётся с сумасшедшей скоростью, бывает сложно выкроить минутку даже для любимых дел, а уж тратить время на наведение порядка и вовсе преступление. Именно поэтому наша стиральная машина «Чистюля ЛД-1154» становится спасительной машинкой времени. Благодаря целому спектру функций она вернёт ваши любимые вещи в первоначальное состояние».

Он с торжеством посмотрел на друзей.

– Обычная рекламная болтовня, – сказала Циля. – Что тут такого? Где тут выдающаяся мышиная философия?

– Как где? – воскликнул Мастер.

Он вскочил на ноги и замахал руками. Крышка на животе распахнулась, и Лизе показалось, что стрелки на его груди зашевелились и сдвинулись со своих привычных мест.

– А вот! – закричал он и ткнул пальцем в бумагу. – Вот!!! Читай, что здесь написано?! «Становится спасительной машинкой времени». Чего тут непонятного. А вот – «вернёт любимые вещи в первоначальное состояние»! Это, между прочим, документ. Официальная инструкция по эксплуатации, а не какая-то филькина грамота!

Циля молчала, не зная, что возразить на столь очевидный факт.

– И что ты, Брег, предлагаешь? – спросил Ножик.

– Всё очень просто, – ответил Мастер, постепенно успокаиваясь. – Мы отводим Лизу в Коттедж. Сажаем в машинку времени и… отправляем в прошлое, с интервалом в одни сутки, считая от текущего момента. То есть, как тут сказано, возвращаем в первоначальное состояние. Лиза попадает в руки к Маше и делает всё, чтобы не быть снова привязанной к шарику.

– У тебя всё просто, – ехидно сказала Циля. – Конечно, чего ещё проще – отвести Лизу в Коттедж. А кто туда вообще собирался идти?

– Для благородного дела можно и сходить, – сказал Маркиз. – Нельзя же человека оставлять в беде.

– А ты хоть знаешь, где этот Коттедж находится?

– А что тут знать? Все знают. У него на крыше телевизионная антенна. Она приделана к печной трубе. А верхушку антенны даже отсюда видно.

– Ладно, – не сдавалась Циля. – А сколько времени туда идти?

– Откуда я знаю.

– Пойдём и проверим, – сказал Мастер.

– Ну, конечно, чего проще. Пойдём и проверим. И это нам говорит специалист по учёту времени, – Циля не знала, что ещё возразить и замолчала.

– Если нельзя улететь на шарике, то я сама пойду искать машинку времени, —сказала Лиза. – Дайте мне только эту инструкцию.

– Я с тобой, – сказал Ножик. – Я тебя нашёл, я тебя и назад отправлю.

– А что? – сказалаБижу. – Почему бы и мне не сходить в Коттедж. Давненько я в приличном обществе не бывала. Сижу тут в деревне с мужиками садовыми и не знаю даже, чего в этом сезоне носят, какие тенденции в современной моде… Короче, я с вами.

– Я тоже с вами, – сказал Маркиз. – Думаю два смелых рыцаря надёжнее защитят прекрасную принцессу, чем один. Мало ли что в пути может случиться.

– Молодец, Флакон, я всегда в тебя верил, – похвалил его Ножик и хлопнул по плечу. Раздался приятный хрустальный звон.

– Ну а без меня вам точно не обойтись. Я один знаю Шан Вея, – сказал Брег и принялся застёгивать непослушный замочек на животе, как будто готов был отправиться в дальнюю дорогу прямо сейчас.

Все посмотрели на миссис Пин.

– Вы что на меня так смотрите? – спросила Циля обиженно. – Может вы считаете, что я испугалась? А ещё друзьями называются. Присцилла Пин никогда не отступала перед опасностями! Ни на суше, ни на море! Да я, если хотите знать, у самого капитана Джонсона служила застёжкой на бушлате, когда у него во время шторма оторвались все пуговицы. Мы тогда шли Северным морем с полными трюмами мороженой трески, – добавила она для убедительности.

Миссис Пин посмотрела на слушателей, ожидая одобрительных возгласов. Но никто из них не знал капитана Джонсона и плохо представлял силу штормового ветра, способного оборвать все пуговицы с морского бушлата.

– Да что с вами говорить, салаги. – Циля разочарованно махнула рукой. – Разве вы без меня доберётесь до Коттеджа.

– Отлично. Значит идём все, – подвёл итог Ножик.

Глава 4. Душевная клумба

1

Лиза вышла из Бытовки на крыльцо, поднялась на цыпочки и посмотрела туда, куда показал Мастер Брегет. Вдалеке за высокой травой она разглядела на фоне чистого голубого неба тоненький чёрный контур покосившейся телевизионной антенны. Мастер сказал, что, если сохранилась антенна, значит сохранилась и крыша с печной трубой. А на всём Острове есть только одна постройка, где у древних людей была печка и телевизор, – это Коттедж.

В старые времена Бытовку и Коттедж соединяла пешеходная дорожка. Но, когда дачники покинули Остров, квадратные бетонные плитки, которыми она была вымощена, куда-то пропали. Кто и зачем их утащил человечки не знали: исчезновение дорожки произошло ещё до того, как они выбрались из своей коробки. На том месте, где раньше лежали плитки, остался только слой плотно утрамбованного жёлтого песка и мелкого щебня. За несколько лет сквозь песок проросла зелёная трава, и только узенькая тропинка, протоптанная мастеровыми, напоминала, что здесь в старину пролегала широкая дорога от калитки к центральным районам Острова.

Мастеровые иногда ходили по этой тропинке в Коттедж. Тамошние жители приглашали их, когда нужно было что-нибудь разломать-построить, выкопать-закопать или выполнить другую тяжёлую и грязную работу. Мастеровые называли такие приглашения выгодными заказами. Про машинку времени они ничего сказать не могли. Дальше порога их обычно не пускали, а сами они мало интересовались тем, что происходит внутри Коттеджа.

– Главное, чтобы платили вовремя, – пояснил Топор. – А остальное нас не касается.

2

Как бы там ни было, но решение о походе принято единогласно, и после недолгих сборов маленький отряд двинулся в путь.

Солнце поднялось в зенит, когда тропинка, петляющая в высокой траве, привела наших друзей в удивительно красивое место. Жалко, что путешественники не могли подняться в воздух и осмотреть его сверху. А то они увидели бы идеально круглую цветочную клумбу непонятно как сохранившуюся в окружении буйных сорняков. Цепочка красных кирпичей, вкопанных под углом, образовала низенький заборчик, отгораживающий плодородную почву цветника от дикой природы. Несколько кирпичей в ограждении потрескались и развалились на мелкие кусочки, открывая проход в самую середину клумбы.

Справа и слева от тропинки покачивались на длинных стебельках гигантские цветы. Они переливались яркими красками и наполняли тёплый воздух благоуханием. Аккуратными кучками вдоль дорожки лежали засохшие листья и веточки. Тоненькие и слабые растения подпирали специальные палочки-рогульки. За клумбой явно кто-то постоянно и заботливо ухаживал.

Догадка подтвердилась, когда путники увидели впереди на тропинке человечка. Он стоял к ним спиной и размахивал руками. Повинуясь его указаниям, несколько полосатых пчёлок перелетали с цветка на цветок – собирали нектар в маленькие серебряные ведёрки. Чувствовалось, что он на этой клумбе хозяин и главный садовник.

Хотя, для садовника незнакомец был одет несколько странно. Тёмно-коричневый балахон с капюшоном болтался на нём как на вешалке и опускался почти до самой земли так, что невозможно было разглядеть: есть ли у человечка ноги, и во что они обуты. Когда он опускал руки, пухлые пальцы скрывались в длинных широких рукавах. Толстая верёвка, заменявшая пояс, несколько раз обматывала его фигуру выше талии, почти подмышками, выставляя напоказ круглый животик. От этого длинный подол балахона раздувался в стороны, напоминая формой колокольчик. На голове у человечка ничего не было, даже волос. А сама голова, вытянутая вверх, походила на круглую деревянную ручку. Хотелось ухватиться за неё и зазвонить во всю силу, как на школьном празднике последнего звонка. Похоже, что в прошлом своём состоянии он и был школьным колокольчиком.

– Рад приветствовать достопочтенных путешественников в нашей скромной обители, – поздоровался незнакомец и, как бы подтверждая своё колокольное прошлое, хорошо поставленным голосом пропел:


Динь-динь-дон, – звенит ведёрко.

Жу-жу-жу, – гудит пчела.

Чтоб у нашего народа

Жизнь счастливая была.


При этом он поклонился так низко, что капюшон со спины упал ему на голову. Все поздоровались, а Бижу даже присела в реверансе, подхватив руками края своей кружевной юбочки.

– Я брат Бутон, – представился человечек и выпрямился.

– Чей брат? – спросил Ножик.

– Ни чей. Вообще брат. Смиренный монах здешней обители расцвета и увядания.

– Понятно, – сказал Ножик. – А где эта ваша обитель? Что-то не видно.

– Вот, – брат Бутон скромно опустил глаза и широким жестом развёл руки в стороны. – Она здесь… Она везде… Везде, где есть цветение цветов чудесных и созревание плодов полезных.

– А я думала, что обитель – это такой большой дом? – сказала Циля.

– Нам дом не нужен. Дом – сооружение сугубо материальное, а наша обитель обращена исключительно к духовному. Вдохните благословенный дух сего места, и просветление снизойдёт на ваши головы.

Все глубоко вдохнули.

– Ну как? Чувствуете? – спросил брат Бутон с надеждой в голосе.

– Вкусно пахнет, – сказала Лиза.

– На то она и клумба, чтобы вкусно пахла. Я и не знала, что около нашей бытовки есть такая красота, – сказала Бижу.

– Это для непосвящённых – клумба, – с едва уловимой обидой сказал монах. – А для истинно вкусивших её плодов и ароматов – обитель познания.

– Чего познания? – спросил Ножик.

– Высочайшего таинства всемирного цветения духа и увядания плоти.

– Мудрёно, – сказала Циля и ухмыльнулась.

– Это потому, что вы ещё не приобщились. – Брат Бутон сложил ручки на животе и поднял глаза к небу. – Взгляните на этих скромных полосатых тружеников. – Несколько пчёлок жужжали и кружились над его головой. – Они глубоко прониклись духом нашей обители и теперь собирают во благо её чудодейственный нектар.

Лиза внимательно присмотрелась к пчёлкам и с удивлением заметила, что серебряные ведёрки были привязаны у них разноцветными лентами прямо к животу.

– А куда они нектар девают? – спросила девочка.

– Сдают на благие дела, – уклончиво ответил брат Бутон.

– Какие благие?

– Разные… Непосвящённым это трудно объяснить.

Лиза ничего не поняла и решила: в такой ситуации, чтобы не показаться дурой, лучше будет промолчать. Остальные тоже молчали, каждый по-своему обдумывая слова монаха. Тишину нарушали только шелест лепестков, жужжание прозрачных крыльев и серебряное позвякивание над головой.

3

– Какой чудесный аромат. Какие чудесные цветочки, – сказал Маркиз, у которого необычно широко открылись глаза и задрожали кончики пальцев. Он подошёл к красному махровому маку и со свистом втянул носом воздух.

– Чувствуете благодать? – спросил брат Бутон. – Чувствуете, как силы цветения проникают в вас?

– Чувствую! – радостно закричал Маркиз, чем сильно удивил друзей. Они никогда ещё не видели своего благородного друга таким возбуждённым. – Это бесподобно! Божественный аромат! Я не нюхал ничего подобного с тех пор, как полностью опустел.

– О, боги цветения и увядания, благодарю вас. Он приобщается! Новый брат наш идёт к вам навстречу, – прокричал брат Бутон и воздел руки к небесам. Широкие рукава балахона сползли почти до самых плеч, открыв бледные плохо приспособленными к физическому труду мышцы.

Полосатые пчёлки перестали собирать нектар и устроили хоровод над его головой, размахивая ведёрками. Лизе почудилось, что над лысиной монаха завертелось и зазвенело блестящее колечко.

Маркиз подбежал к розовому пиону и сунул голову в самую середину большого лохматого цветка. Было слышно, как он дышит со свистом втягивая в себя цветочный аромат. Надышавшись, Флакон перескочил на другую сторону дорожки и встал на колени перед фиолетовым кустиком анютиных глазок. Его голова раскачивалась из стороны в сторону, а губы сложились в глупую улыбку. Благородный Маркиз терял человеческий облик прямо на глазах.

Довольно быстро настроение поменялась. Выражения тихой радости на его лице исказила маска глубокого страдания. Лиза никогда не была в театре и не видела ни одной древнегреческой пьесы. Поэтому она не могла по достоинству оценить драматических преобразований, происходящих с обликом Флакона. Кроме того, она ещё очень мало знала своего нового друга. Но и старые друзья были поражены до глубины души. Они и не подозревали, что в пустом Пузырьке скрывались такие выдающиеся актёрские способности.

Подобно герою античной трагедии Маркиз стал вполоборота к публике, поднял голову так, что его подбородок выровнялся параллельно земле, и заломив над головой руки принялся громко нараспев декламировать:

– Кто никогда не жил духовной жизнью, тот не поймёт страдания мои. Я раньше полон был чудесным эликсиром. Я нужен был кумиру моему. Прекрасным утром, выбрив гладко щёки, он смазывал их жидкостью пахучей, преображая мир вокруг себя… Но ничего не вечно под луной! Пришла пора – я полностью иссяк… Жестокая рука уборщицы сварливой не бросила меня в помойное ведро и не разбила в мелкие осколки. Она придумала мне наказание похуже – отправила в пожизненную ссылку, в фанерную тюрьму хозяйской спальни… На верхней полке бельевого шкафа средь простыней и наволочек белых страдал я в тёмной духоте и вспоминал… Да, были годы молодые, когда под горлышко залит одеколоном, блистал и я в лучах от ламп люминесцентных в витрине парфюмерного магаза… – При этих словах Маркиз как подстреленная на лету птица нервно всплеснул руками-крыльями, бросил их вниз, склонил голову набок и громко зарыдал. Но через мгновение он выпрямился. На лице сияла счастливая улыбка, голос наполнился хрустальным звоном. – И вот настал мой час! Я снова окружён кольцом чудесных запахов и чудных ароматов! И никуда отсюда не уйду!!!

Все смотрели на Маркиза и ничего не понимали. Даже брат Бутон, по-видимому, был удивлён небывало мощной силой, которой его обитель воздействовала на неокрепшую душу.

Закончив декламацию стихов, Маркиз снова принялся бегать от цветка к цветку, тыкался как щенок носом в ароматные венчики и с шумом втягивал воздух. Казалось, ещё немного и он как пылесос начнёт засасывать внутрь себя цветы целиком вместе с разноцветными лепестками, пестиками и тычинками. Некоторые бутоны росли высоко, и Маркиз не мог до них дотянуться. Тогда он подпрыгивал, обхватывал стебель руками и ногами, пытаясь силой собственного веса пригнуть растение к земле. Упругие стебли сопротивлялись как могли, выгибались, раскачивались и наконец стряхивали неожиданного поклонника на землю. Маркиз падал, но, не обращая внимания на ушибы, грязь и клубы пыли, тут же вскакивал на ноги и бежал к следующему цветку. Через несколько минут его белоснежный смокинг покрылся жёлтыми пятнами липкой цветочной пыльцы.

– Узрите чудо! – воскликнул брат Бутон и указал толстым пальцем на Маркиза. – Он почти уже приобщился! Ещё немного и наш новообретённый брат полной мерой познает радость пребывания в обители расцвета и увядания. И останется с нами навеки!

– По-моему, ему плохо, – сказала Лиза.

С Пузырьком опять происходило что-то странное. Его лицо побледнело, зрачки глаз сдвинулись в сторону переносицы, как будто он пытался рассмотреть маленький прыщик, вскочивший на кончике носа, но не мог сфокусировать зрение. Руки безвольными верёвочками повисли вдоль туловища. Ноги в идеально отутюженных брюках подогнулись, и Маркиз рухнул в траву.

– Свершилось! – закричал брат Бутон. В его голосе послышался торжественный перезвон бронзовых колоколов. – Наш новый брат наполнился до краёв духом цветения, и Душевная клумба обители приняла его на свою плодородную грудь!

– А по-моему, наш Пузырёк отравился, —сказала Бижу.

– Однозначно. Явные признаки наркотической интоксикации, – подтвердил Мастер Брегет, он любил точные научные формулировки. – Надо его вывести на свежий воздух и сделать промывание внутренних органов.

– Хватайте крепче и быстрее тащите его отсюда! – крикнула Циля. – А с тобой, братец Бутончик, я ещё поговорю на обратном пути. Хочу разобраться, что это за наркопритон ты тут организовал под видом религиозной секты! – И она погрозила монаху кулаком.

Ножик и Мастер обхватили Маркиза с двух сторон и побежали вперёд. Обессиленный Флакон повис у них на руках. Ноги его подогнулись и почти касались коленками земли. Носки лакированных ботинок оставляли на песчаной дорожке две неровные борозды. Маркиз что-то неразборчиво булькал себе под нос. Когда перелезали через ограждение клумбы, белоснежный смокинг расстегнулся, и Флакон процарапал плоским животом по острому кирпичному обломку. Раздался противный скрежет, какой бывает, если провести камнем по стеклу. От ужасного звука и глубокой царапины Маркиз немного пришёл в себя, выпрямил ноги и, оттолкнув в стороны друзей, пробежал несколько шагов сам. Отчаянный рывок лишил его последних сил, и он повалился в траву.

Ни слова не говоря, Циля двумя руками схватила золотой ободок на голове Маркиза. Уверенным резким движением она крутнула его против часовой стрелки: так рулевой военного корабля крутит штурвал, чтобы уклониться от вражеской торпеды. Серебряная пробка отвинтилась, и из открывшегося горлышка со свистом вылетела мощная струя тёплого ароматного воздуха. Циля достала из сумки бутылку воды, которую предусмотрительно захватила, уходя из дома, и вылила её целиком в круглое отверстие.

Затем Ножик и Мастер принялись трясти и раскачивать Флакона из стороны в сторону. Через стеклянную грудь было видно, как у него внутри пенится и булькает жидкость, переливаясь всеми цветами радуги.

Маркиз застонал и постепенно начал возвращаться в своё нормальное состояние. Промывание внутренностей ему явно помогло. Тогда Ножик с Мастером поднатужились и перевернули его вверх ногами. Пенистая ароматная жидкость полилась из горлышка на землю.

– Ну всё! Хватит… Хватит… – закричал Маркиз. – Я уже в порядке. Отпустите меня!

– Очухался, голубчик, – сказала Циля и хлопнула в ладоши. – Ставьте его на ноги. Раз-два!

Лёгкий тёплый ветерок приятно обдувал серебряную голову Флакона, быстро приводя его в нормальное состояние.

– Да ты, Марик, оказывается, – у нас алкоголик. Я бы даже сказала, наркоман, – усмехнулась Бижу.

– Я не наркоман, – обиделся Маркиз. – Я просто душевно нестойкий. Не могу устоять перед прекрасным. Испытываю слабость к хорошим запахам. Это у меня врождённое. Да и вообще я люблю красивые вещи. А что, разве это плохо? Вот ты, Бижу, тоже любишь всё красивое.

Бусинка улыбнулась и покачала головой.

– Да все вы любите хорошие вещи, – начал оправдываться Маркиз, отряхивая смокинг от жёлтой цветочной пыльцы и серой дорожной пыли, – только сказать стесняетесь, чтобы над вами не смеялись. Вот и ты, Ножик, с виду такой правильный, а сам тоже мечтаешь о чём-нибудь таком красивеньком. Что скажешь? Я не прав?

Ножик не знал, что ответить, и неопределённо пожал плечами. В древние времена он был обычным складным ножом и по призванию простым рядовым солдатом, но в глубине души, если закрыть глаза, Ножику хотелось быть похожим на швейцарский армейский нож с красной пластиковой рукояткой и маленьким стальным крестиком на боку. И уж совсем недосягаемая мечта – поступить на службу в швейцарскую гвардию, которая охраняет Папу Римского, и носить красивую средневековую полосатую униформу.

– Да прав ты, прав. Успокойся, – ответила вместо Ножика Бижу. – Всё нормально. Не переживай. У каждого из нас есть свои маленькие недостатки. Главное – голову от этого не терять и в небесах не парить. Сверху очень больно падать… Правильно я говорю, принцесса?

Лиза не ожидала, что её о чём-то спросят, смутилась и молча кивнула головой.

– Я думаю – пора дальше двигаться, – предложил Мастер.

– А можно я вперёд пойду? – жалобно попросил Маркиз. – Мне нужно внутренности проветрить.

Он стряхнул остатки пыли, застегнул смокинг на все пуговицы, протёр носовым платком лакированные ботинки и, к удивлению Лизы, снова стал таким же элегантным джентльменом, каким она увидела его в первый раз сегодня утром. Только серебряную пробку с золотым ободком он нёс, зажав подмышкой, и медленнее обычного переставлял ноги. Друзья цепочкой потянулись за ним по узкой тропинке. Последними шли Лиза и Бижу.

4

– Я и представить себе не могла, что наш Пузырёк такой красивист… Ну, в том смысле, что нестойкий до всего красивого. Ты согласна? – спросила Бусинка.

– Ага, – неуверенно ответила Лиза. Она ещё очень мало знала Маркиза, чтобы иметь какое-то мнение о его характере.

– Мне он что-то таких бурных знаков внимания не оказывал. А я, вроде бы, тоже не уродина… Ты согласна?

Лиза промолчала. Но Бижу совсем не интересовало мнение маленькой девочки, ей просто хотелось с кем-нибудь поговорить.

– Ты знаешь, лапочка, есть такое выражение: красота – страшная сила? Так вот, будь уверена, что это – истинная правда. Так оно и есть на самом деле. Я ведь до того, как угодить в нашу коробку, сама долгое время трудилась в индустрии красоты, – продолжила Бижу. – Ты, принцесса, хоть знаешь, что такое индустрия красоты?

– Нет, – честно ответила Лиза.

– Вот это, я тебе скажу, страшное, очень страшное место… Не дай бог тебе туда попасть.

– Красивое не может быть страшным.

– Заблуждаешься, дорогуша. Так все думают. Я тоже так в детстве думала. Я, можно сказать, и родилась-то в самом прекрасном месте на земле…

Родилась Бусинка действительно в очень красивом месте, но не на земле, а под водой – в глубине Индийского океана. Бедный ныряльщик, всё имущество которого состояло из капроновой сетки и маски с поцарапанным стеклом, нашёл её в большой раковине на самом дне. На первый взгляд это была обычная жемчужина, только редкого розового цвета. Ныряльщик спрятал её в отдельный мешочек и вечером продал портовому скупщику на берегу. Полученных денег как раз хватило на ужин в деревенском кабачке. Скупщик положил её в коробочку к другим розовым жемчужинам и оптом продал купцу на рынке. Теперь он мог купить подросшему сынишке новый велосипед. Купец разделил перламутровые шарики по размеру и оттенкам, выбрал из них самые красивые и выставил для продажи в своей лавке. С каждым разом цена жемчужины росла, но жизнь её от этого не становилась лучше. Только менялись мешочки и коробочки, в которых она лежала, тесно прижавшись боками к таким же безымянным красавицам.

Иногда незнакомые мужчины доставали жемчуг на свет, рассыпали на прилавке, перекатывали по гладкой деревянной доске и щупали толстыми волосатыми пальцами. Руки противно пахли табаком и жареной рыбой. Жемчужине это очень не нравилось. Она пыталась вырваться из липких пальцев и укатиться куда-нибудь подальше. Но её ловили и возвращали на место. Тогда она начинала думать о чём-нибудь хорошем: например, о том, как приятно было лежать на дне тёплого моря в мягких складках мамы-ракушки, и ей хотелось плакать. Но ласковой мамы больше не было в живых. Она погибла, разрезанная на две части острым ножом ныряльщика, а других родственников у жемчужины не было. Никто её не любил. Все смотрели на перламутровый шарик только как на товар, который можно выгодно продать или купить.

И покупатель наконец объявился.

Это был ювелир. Он приобрёл у купца несколько жемчужин розового цвета и просверлил в каждой из них дырочку. Вспоминая эту процедуру Бижу вздрагивала, как будто побывала на приёме у средневекового зубного врача с ручным сверлом вместо бормашины. Но ради лучшей жизни иногда приходится выдерживать и не такие мучения. Через дырочку ювелир продел нитку, и жемчужине показалось, что вот теперь-то её жизнь наладится. Теперь она уже не простой перламутровый шарик, теперь она – бусинка в настоящем ожерелье. И её социальный уровень значительно повысился. За один день она взлетела со дна общей деревянной коробки к персональному гвоздику на стене ювелирного магазинчика рядом с морским портом.

Поначалу такая жизнь Бижу очень понравилась: всегда светло, чистый воздух, много разных людей. Некоторые покупатели просили показать ожерелье поближе. Продавец снимал его с гвоздика и давал померить. В эти редкие счастливые моменты Бижу могла посмотреть на себя со стороны – в зеркало. Вон она – висит на ниточке восьмая с левой стороны. И как приятно пахнут духи этой красивой дамы. Вот бы она нас купила и всегда носила на своей прекрасной шейке… Но примерка заканчивалась, и продавец возвращал ожерелье на гвоздик: или цена высокая, или бусинки мелковаты, или ещё что-нибудь. Кто их разберёт, этих капризных дамочек.

– Через неделю такая жизнь показалась мне каторгой, – сказала Бижу.

– Почему? – удивилась Лиза.

– Понимаешь, внешняя привлекательность и высокое положение на гвоздике – это ещё не счастье. Ведь всё, что со мной случилось до этого, сделала ни я сама. Это другие люди сделали со мной. При этом они даже не попытались разглядеть мою индивидуальность, я уж не говорю про свою прекрасную душу. Для них я была и осталась навсегда круглым розовым шариком, одним из кучи других таких же шариков. Я как представлю себе, что могла всю жизнь провисеть на нитке под номером восемь с левой стороны… Мне аж дурно становится.

Но рано или поздно всё в жизни меняется.

Толстый турист из Европы купил ожерелье для своей толстой жены. По словам Бижу, жена была злая, некрасивая и в ширину превосходила своего муженька раза в два. Но самое страшное – она редко мыла шею. Каждый раз, выходя в свет, Бусинке приходилось задерживать дыхание, чтобы её не вырвало от неприятного запаха.

К счастью для Бижу антисанитарные мучения продлились не долго.

После сытного обеда в модном итальянском ресторанчике толстяки решили для лучшего пищеварения пройтись вдоль по набережной и подготовить желудки для не менее сытного ужина. Разомлевшие на солнышке туристы сонно переставляли короткие толстые ножки в резиновых шлёпанцах. Сощурив и без того маленькие глазки, они сквозь дрёму разглядывали витрины сувенирных магазинов. А жулики тем временем не дремали. Один из них – худенький паренёк на ободранном мопеде – ехал вдоль торговой улицы, ловко протискиваясь сквозь толпу пешеходов. Он высматривал сумку, которую можно было легко украсть. И он её нашёл.

Привлекательная сумочка висела на плече толстой хозяйки жемчужного ожерелья. Грабитель подъехал к ней вплотную так, что чуть не сбил передним колесом, схватил за длинную плетёную ручку и дёрнул. Красными ноготками женщина, как сова в кролика, вцепилась в сумку и не отпускала. Имея в несколько раз больше живого веса, она даже не двинулась с места. А вот щуплому воришке не повезло – он вылетел из седла и шлёпнулся на пыльную мостовую. Оставшийся без хозяина мопед ещё несколько метров сам по себе двигался вперёд, пытаясь удержать вертикальное положение, но без крепкой руки потерял ориентацию в пространстве, с треском повалился на бок и затих, выпустив на прощанье облачко вонючего дыма из помятой выхлопной трубы.

– Мне показалось, что я смотрю замедленное кино, – сказала Бижу. – Прямо перед моим носом в воздухе висит бандит. Растопырился, как лягушка в прыжке, и грязными пальцами держится за дамскую сумочку. И так ему неуютно в этом летучем состоянии, что он машет второй рукой во все стороны и пытается ухватить что-нибудь твёрдое и надёжное. Но ничего твёрже, чем шея моей толстухи поблизости нет… И тут я вижу, что прямо ко мне приближается длинный кривой палец с чёрной полоской грязи под нестриженным ногтем. Он цепляется за нашу нитку и со всей силы дёргает.

Раздался звонкий хлопок, нитка лопнула, и блестящие розовые шарики запрыгали по пыльной дороге. С тех пор Бижу больше уже не встречалась со своими соседками по жемчужному ожерелью. Чумазый перст судьбы с грязным ногтем разбросал их, в прямом смысле этого слова, в разные стороны.

Но Бусинке, можно сказать, повезло. Соскочив с ненавистной нитки, она перелетела через торговые палатки и упала в пластиковое корыто продавца морепродуктов. В корыте до краёв наполненном водой плавали ещё живые рыбины. Они только этим утром попались в рыбацкую сеть. Одна из них и проглотила жемчужину. Наверное, подумала, что это съедобная розовая горошина. А вечером того же дня на кухне модного портового ресторанчика шеф-повар потрошил эту рыбину по заказу уже знакомой нам семейки толстяков. Туристы были достаточно богатыми людьми, чтобы всерьёз расстраиваться из-за потери какого-то ожерелья и терять от этого аппетит…

Больше мы с ними не увидимся, а познакомимся с одной молодой девушкой.

Бижу так и не узнала как её зовут, но запомнила, что эта девушка мечтала поступить в художественную академию на факультет ювелирного искусства. Чтобы оплатить обучение, она подрабатывала в рыбном ресторане посудомойкой. В холодной куче скользких рыбьих внутренностей она случайно нашла Бусинку, отмыла и положила в карман.

Время, проведённое дома у девушки, Бижу вспоминала с удовольствием.

Её поселили в шкатулке из дерева, которое приятно пахло персиками. Здесь у жемчужины появилось много новых друзей: разноцветные бусинки необычных форм и размеров, старинные пуговицы, цепочки, блестящие камушки, оригинальные металлические штучки, по разным причинам утратившие связь со своими бывшими украшениями. И у каждого из них была своя сложная и интересная судьба.

– Если бы я записала всё, что они мне рассказывали, – говорила Бижу, – и выпустила отдельной книгой, то была бы давно уже модной писательницей и миллионершей. Ну, или получила бы главный приз на книжной выставке… К сожалению, у меня не было ни бумаги, ни карандаша, да я, дура, и не сообразила тогда, что нужно записывать разные интересные истории. А теперь – и записывать-то нечего…

Бижу так и не узнала: накопила ли девушка достаточно денег, чтобы оплатить учёбу в художественной академии. Может быть, хозяин рыбного ресторана повысил ей зарплату в пять раз или, может быть, в Америке умерла богатая тётушка и оставила солидное наследство, а, может быть, девушка оказалась настолько талантливой, что её приняли в академию бесплатно. В любом случае, для нашей истории это не имеет никакого значения. Главное, что девушка закончила обучение с отличием и в качестве дипломной работы представила экзаменационной комиссии изящную коллекцию украшений из жемчуга.

Бижутерия Гламур играла в коллекции заметную роль. Она была частью кулона, который висел на длинной цепочке. Именно тогда Бижу и обзавелась кружевной юбочкой-оправой, пушистым воротничком и великолепной причёской. Бусинку немного смущала проволочка с кольцом, которую девушка продела через дырочку на макушке, но постепенно она к ней привыкла и перестала замечать. Теперь она уже не была рядовой бусинкой номер восемь с левого края. Она оказалась в центре всеобщего внимания и получила возможность демонстрировать свою уникальность в глубоком декольте красивого бального платья.

Вершиной карьеры Бижу была свадьба. Не её, конечно, свадьба, а свадьба бесподобно красивой невесты. На этом мероприятии Бусинка работала в команде по имиджу. Тогда впервые фото Бижутерии Гламур попало на обложку глянцевого журнала. Молодая семья поселилась в Москве. Во время медового месяца состоялось ещё несколько заметных выходов в высшее общество: на Новый год, в театр и на чей-то день рождения в ресторан, где она едва не потерялась, когда во время быстрого танца порвалась цепочка.

– Да… – сказала Бижу задумчиво, – хорошее было времечко… Но должна тебя, Лизавета, предупредить: держись ты от этой блестящей мишуры подальше.

– Почему? – спросила Лиза.

– В глянцевом мире всё непрочно и быстротечно. Мода на безделушки приходит и уходит. Связи, которые казались вечными, рвутся в одно мгновение.

Мода на кулоны с жемчугом и пёрышками прошла, к тому же пёрышки со временем утратили первоначальную пушистость, и Бижу отправили на покой – в тесную картонную коробочку, оклеенную бархатной бумагой. Здесь-то её и нашла маленькая девочка. Кто была эта девочка, и как к ней в руки попала бархатная коробочка, Бижу так и не узнала. Она прожила у неё не долго. Девочка выменяла красивую штучку на пластмассовую бабочку-заколку… И завертелось. Бусинка, как говорится, пошла по рукам. Новые знакомства были стремительными и незапоминающимися. Дети менялись своими сокровищами и передавали её друг другу. Большую часть имён временных хозяев она так никогда и не узнала, а некоторых даже толком и не разглядела. Пока наконец не попала в картонную коробку, которую Шурик забыл на полке в Бытовке.

– Знаешь зачем я пошла с тобой в Коттедж? – спросила Бижу в конце своего рассказа.

– Зачем?

– Нужно иногда проветриваться и встряхиваться. Жемчуг – это не обычный камень. Жемчуг, если его не носить и не выводить в общество, стареет и постепенно умирает. А мне что-то стареть не хочется. Поняла?

– Ага, – сказала Лиза, хотя не совсем поняла, что значит стареть и умирать. Но Бижутерия Гламур была первым человеком, который заговорил с ней на серьёзную тему, и это она запомнила навсегда.

Глава 5. Граница на замке

1

– Привал, – скомандовал Ножик.

Когда маленький отряд оставил далеко позади коварную Душевную клумбу, он обогнал Маркиза и пошёл первым, сам себя назначив командиром. А никто против этого и не возражал.

Миссис Пин по дороге собрала полную сумку съедобных плодов и ягод. До того, как поселиться в коробке, она много лет жила одна и привыкла рассчитывать только на собственные силы. Маркиз совсем успокоился и больше не бегал от цветка к цветку, которые к тому же попадались всё реже и реже. Он шёл ровно, глядя перед собой большими стеклянными глазами. Если Бижу ещё только мечтала найти своё счастье в Коттедже, то он его, кажется, уже нашёл. И если бы не преданность друзьям, он, наверное, вернулся назад и навсегда остался жить в красоте и аромате цветущих растений. А что? Соорудил бы себе шалаш из веток, подружился с пчёлами, сбирал вместе с ними нектар в серебряное ведёрко, думал о вечном и был бы счастлив.

Тяжелее всех в походном строю приходилось Мастеру. Во-первых, как он сам выражался, у него наблюдался явный избыток лишнего веса, а попросту говоря, он был толстый. Во-вторых, крышка на животе из-за сломанного замочка постоянно распахивалась и приходилось придерживать её руками. Цепочка, которой Брегет обмотался, чтобы закрепить крышку, сползала вниз и путалась под ногами. Чтобы не замечать трудностей перехода, он повторял в уме теоремы из учебника по геометрии – любимой науки, которую ставил превыше остальных и считал прародительницей всех точных наук. Неточные науки Мастер вообще не признавал.

Солнце стояло ещё высоко, но Ножик сказал, что для первого дня достаточно, что они и так без тренировки прошли большое расстояние, и неизвестно сколько им ещё надо пройти. Верхушка антенны по-прежнему виднелась вдалеке, но, по общему мнению, немного увеличилась в размерах.

Привал устроили на склоне высокого холма, где среди каменных валунов нашлась просторная и сухая пещера. Холм одиноко возвышался над ровной долиной, и Мастер заметил, что он явно искусственного происхождения. Древние люди называли такие сооружения «альпийскими горками». В Подмосковье нет настоящих гор. Вот и появилась мода притаскивать на дачу большие камни, складывать их в кучу и высаживать между булыжниками экзотические растения, какие по мнению равнинных жителей должны расти в горной Швейцарии.

За горкой давно уже никто не ухаживал. Некоторые растения засохли, а другие разрослись так, что превратились в непроходимые заросли. И то и другое понравилось Ножику: сухие ветки хорошо горели в костре, а густые заросли защищали от непрошенных гостей. Ножик не знал, кого тут следует опасаться, но дополнительная безопасность ночью на привале никому ещё не мешала.

Хозяйственная Циля достала из сумки котелок, несколько горстей ягод и съедобных семян, которые собрала по дороге. Чистую воду нашли неподалёку в глубокой ямке, которая после вчерашнего ливня наполнилась до краёв. На свежем воздухе обычная похлёбка показалась всем удивительно вкусной, а чай из розовых лепестков дикого шиповника ещё вкуснее.

Ночь прошла спокойно. Ножик, Маркиз и Брегет дежурили по очереди. Миссис Пин заявила, что она не какая-то там кисейная барышня и тоже будет дежурить. Ей предложили первую смену. Бижу на дежурстве не настаивала. Про Лизу все решили, что она ещё маленькая, и поэтому ей полагается ночью спать. Но она этого обсуждения уже не слышала. Принцесса сладко посапывала, примостившись на мягкой земляной кочке. Лиза уснула так быстро, что не успела даже снять с головы свою корону, и она поблёскивала в темноте пещеры как осколок звёздного неба.

2

Всё-таки хорошо спать на свежем воздухе и вставать на рассвете, когда весь мир просыпается и радуется первым лучам солнца. В листве деревьев поют невидимые птички, в траве звенят кузнечики, а на костре булькает котелок, разогревая на завтрак вчерашнюю кашу. Лиза проснулась и вылезла из пещеры. Её друзья уже поднялись и занимались своими делами. Ножик точил о камень нержавеющее лезвие. Бижу умывалась утренней росой, капельки которой сверкали на листьях растений. Мастер безуспешно пытался починить сломанный замочек. И только Маркиз с грустным лицом сидел на солнышке и жаловался, что у него после вчерашнего трещит голова, и он не уверен, может ли сегодня куда-нибудь пойти. Но грусть его длилась не долго. После кружки горячего отвара из цветков лечебной ромашки, который специально для него приготовила Циля, он пришёл в себя, и когда команда двинулась в путь, обогнал Ножика и первым забрался на вершину холма.

Внизу, у подножья альпийской горки, протекал ручей. Маркиз никогда раньше не видел этого ручья, но мастеровые рассказывали о нём и говорили, что Коттедж находится на другом берегу. У ручья не было собственного имени, какое обычно бывает у рек, озёр, морей и других водоёмов. Островитяне называли его просто – Ручей, наверное, потому что никакие другие ручьи через Остров не протекали. Где у него был исток, и куда он впадал, не знал никто. Возможно, легендарный путешественник Ролик мог бы что-нибудь рассказать об этом, но его уже давно никто не встречал. С вершины холма видны были только густые зелёные заросли слева, откуда Ручей выныривал, и огромный куст репейника справа, за которым он скрывался. Большие листья лопуха плавно колыхались от утреннего ветерка, как уши зелёного слона. Маркиз никогда не видел слонов и не знал, какие у них уши, но полностью доверял рассказам Мастера.

На другом берегу, прямо напротив альпийской горки, раскинулась широкая залитая солнцем поляна. Её на две части делила прямая грунтовая дорога. Кое-где по дороге двигались тёмные точки. Это местные жители шли или ехали по своим делам. Дальний конец дороги скрывался в цветущем шиповнике, из-за которого выглядывал краешек ржавой железной крыши с кирпичной трубой и привязанной к ней покосившейся телевизионной антенной.

Путешественники двигались в правильном направлении. Осталось только перебраться на тот берег. Но в реальной жизни не всё происходит так просто, как кажется на первый взгляд…

3

Тропинку, по которой Лиза и её друзья спустились вниз к ручью, и дорогу на другой стороне соединял мост, сооружённый из старой деревянной лыжи. Неизвестные строители перевернули лыжу вверх ногами и забили острый носок в мягкую землю на одном берегу, а плоский конец придавили на другом тяжёлым камнем. В средней части лыжи сохранилась алюминиевая пластина для крепления ботинка. Она опиралась на столбик, уходящий в глубину ручья, и не давала мосту сильно прогибаться. Вода медленно обтекала поросшую мхом деревянную опору, и было видно, как вокруг неё колышутся длинные зелёные листья водорослей. Хозяин лыжи, наверное, пробежал на ней не одну сотню километров: острые края и серединный желобок стёрлись, но кое-где ещё темнели пятна чёрной смолы, а в небольших трещинах и царапинках сохранились кусочки разноцветной лыжной мази. Нагретая солнцем она приятно пахла, напоминая зиму.

Вход на мост перегораживал самодельный шлагбаум, выкрашенный белой краской с чёрными наклонными полосками. Толстая длинная палка лежала, опираясь на верхушки двух деревянных столбиков, вкопанных в землю. На одном конце шлагбаума палка прикреплялась к столбику обычной дверной петлёй и могла поворачиваться. Но на другом конце висел огромный замок, не позволяющий ей это сделать. Без дополнительных пояснений было ясно, что проход через шлагбаум закрыт.

На берегу рядом с мостом стоял одноэтажный кукольный домик из розовой пластмассы. На стене домика под самой крышей висела белая фанерная дощечка с выгоревшей от солнца чёрной надписью «Контрольно-пропускной пункт (КПП) Барби-1». И как бы подтверждая необычное название, в углу дощечки блестела круглая похожая на печать рекламная наклейка всемирно знаменитой куклы.

4

– Стой! Кто идёт? – прозвучал неожиданный окрик. И сразу за ним из домика вышел человечек в чёрной меховой шубе и чёрных круглых очках. Тонкая золотая оправа блеснула на солнце. В руках он держал белую тросточку.

Путешественники остановились.

– Куда и зачем следуем? Кто старший группы? Предъявите документы? – строгим голосом приказал чёрный человечек. Команды он произносил отрывисто и громко, как будто заколачивал гвоздями невидимую дверь, через которую путники пытались пройти без разрешения.

– Какие ещё документы? – удивилась Бижу.

– Удостоверяющие ваши личности.

Мастер Брегет похлопал себя руками по животу, как если бы у него под крышкой был потайной карман для денег и документов. Циля заглянула в свою сумку, но ничего похожего на удостоверение личности там не обнаружила. Ножик сунул руку в карман, достал чистый аккуратно сложенный носовой платок, но сообразив, что он совсем не походит на документ, убрал обратно. Лиза вообще не поняла, чего хочет пушистый человечек в чёрных очках. «Интересно, а как он видит через такие тёмные стёкла?» – подумала она.

И только Маркиз глубоко вздохнул и срывающимся звонким голосом спросил:

– А по какому такому праву, позвольте узнать, вы требуете от нас какие-то документы?! Вы сами-то, сударь, кто такой будете? У вас у самого-то есть документы?

Лизе показалось, что от напряжения Флакон сейчас треснет и разлетится на мелкие хрустальные осколки.

– Попрошу не шуметь в присутственном месте, – растягивая слова спокойно и даже как-то скучно ответил человечек в шубе. – Вы в данный момент находитесь в пограничной зоне. И я, к вашему сведению, – не сударь, а представитель закона и официальное лицо. Начальник, так сказать, контрольно-пропускного пункта «Барби-1». Меня зовут Крот Выхухолевич Корнеплодов. И документы, смею вас заверить, у меня в полном порядке. Ещё вопросы есть?

«Ну и имечко, – подумала Лиза. – Сразу и не запомнишь. Как он его сам-то без запинки выговаривает. Наверное, всю жизнь тренировался».

Присмотревшись внимательнее, Ножик вдруг понял, что дорогу его отряду преградил обычный садовый крот. И чёрная шуба – это не шуба, а его собственная шерсть. И тёмные очки с белой тросточкой он носит, потому что от природы слепой и ничего не видит. Ведь каждому дачнику известно, что кроты всю жизнь проводят под землёй, роют туннели и норы, и глаза им в темноте совсем не нужны. Интересно, кто его такого назначил начальником КПП? И откуда тут, в середине Острова, вообще взялся какой-то КПП?

– Нам на другой берег надо, – сказал Мастер. Он понял, что криком ничего не решишь и лучше спокойно договориться.

– Без документов нельзя! Не положено! – продолжал упираться Крот.

– Кем не положено?

– Вышестоящим руководством.

Стало ясно, что начальник КПП действительно не хочет пропускать их на мост.

– А позвольте узнать, – спросил Мастер, – как вы будете проверять наши документы, если вы, как я могу предположить, ничего не видите? Вон, у вас даже очки чёрные.

– Об этом не извольте волноваться, – ответил Крот и добродушно улыбнулся своим маленьким ртом. – Для этого у меня есть специально обученный помощник с прекрасными глазами. Баклажаб, дружище, выходи. К нам тут нарушители пожаловали, – крикнул он и постучал тросточкой по розовой стене.

На стук из домика вышло необычное существо. Цветом и формой оно напоминало баклажан, из которого торчали тонкие жабьи лапки с перепончатыми ладошками. Гладкая фиолетовая кожа блестела в солнечных лучах. Маленькая лысая голова плавно переходила в грудь и толстый круглый живот. Ушей у существа не было. На их месте виднелись небольшие вмятины. На макушке, там, где у обычного баклажана имеется зелёный хвостик с листочками, торчали большие выпуклые как у лягушки глаза.

– Очень ценный работник, рекомендую, – сказал Крот. – Слышит плохо, но видит всё превосходно.

– Прекратить безобразия! – рявкнул Баклажаб. – Попрошу документики!

– Потише, приятель, – сказала ледяным голосом миссис Пин. – Мы тут тебе не салаги необученные, и орать мы тоже умеем.

– Зря стараетесь, гражданочка, – сказал Крот. – Я же вам сказал: он плохо слышит. Сами посмотрите – у него и ушей-то нет. Баклажаб, в некоторомроде, – жертва прогресса. ГМО – генномодифицированный организм, так сказать… Мутант… А если быть более точным – ошибка биологического эксперимента по генной модификации. Объединяет, выражаясь научным языком, в одном теле лучшие свойства болотной жабы и огородного баклажана. К сожалению, во время опыта что-то пошло не так, и некоторые важные свойства двух организмов были безвозвратно утеряны или ослаблены. В том числе слух. Туговат на ухо, как говорится… Плохо слышит… Поэтому и кричит так громко. Думает, что мы его тоже плохо слышим. Говорят, учёные работают над этой проблемой, но пока безрезультатно. Хотя, если разобраться, уши для контрольно-пропускной службы – не самое главное.

Словно в подтверждение его слов Баклажаб протянул вперёд переднюю лапку, между пальцами которой растянулись тонкие перепонки, и молча ждал, когда в его широкую ладонь что-нибудь положат.

– У нас нет документов, – сказала Бижу.

– На нет – и прохода нет, – спокойно ответил Крот.

– Но нам обязательно нужно попасть в Коттедж, – сказал Ножик.

– Сочувствую… Но для прохода в Коттедж нужен пропуск. Таков закон.

– А где взять пропуск?

– Получить в канцелярии.

– В какой канцелярии?

– В канцелярии синьора Бальзамика.

– И где найти этого вашего синьора?

– Канцелярия синьора Бальзамика находится в Коттедже.

– Приплыли, – сказала Циля. – Как же мы можем попасть, к этому Бальзаму, если он находится там, куда вы нас без пропуска не пускаете?

– Не Бальзаму, – вежливо поправил Крот, – а Бальзамику. Синьору Бальзамику. – Немного помолчав, он продолжил: – Для решения этого вопроса существует несколько способов. Например, можно кого-нибудь попросить, чтобы вам оформили разовый пропуск только для прохода туда и обратно.

– Но мы же там никого не знаем. Кого мы будем там просить? И опять же, чтобы кого-нибудь попросить, надо сначала туда пройти.

– Надо, – Крот понимающе пожал плечами, – но это же вам надо, а не мне.

– Нелогично, – задумчиво произнёс Мастер и покрутил колёсико у себя на голове.

Крот снова пожал плечами, показывая этим, что он только рядовой исполнитель, назначенный охранять вверенный ему объект, и не может самовольно нарушать правила, установленные высшими руководителями.

Вперёд вышла Бижу. Она быстро сообразила, к чему клонит начальник КПП, хитро подмигнула ему и сказала:

– Я так думаю, что мы можем с вами здесь… на месте… договориться. Зачем нам с вами лишняя бюрократия? Какая-то дурацкая канцелярия, какого-то там синьора…

– Ни «какого-то там синьора», а глубоко уважаемого синьора Бальзамика, – поправил её Крот.

– Ну ладно-ладно, не сердитесь. Я не хотела никого обидеть. Просто думала договориться с вами по-хорошему.

– Вы на что это намекаете? – возмутился Крот, всем своим видом показывая негодование. – Может быть вы мне хотите взятку предложить?

– Мы взяток не берём! – заорал Баклажаб. Вероятно, то, что для него было полезно, он слышал хорошо. – Взятки запрещены! Оплата строго по таксе!

– Какой такой таксе? – спросил Маркиз – У нас вообще нет с собой собаки.

– При чём тут собака? – сказал Крот. – Вы нас не путайте. Инспектор Баклажаб, учитывая ваше бедственное положение и крайнюю нужду в документах, имел в виду, не собаку-таксу, а вполне законный прейскурант.

– Это что? Типа прайс-лист, как в магазине?

– Называйте, как хотите. Прайс-лист, ведомость, меню или ещё что-нибудь – не имеет значения. Суть проблемы в том, что, если вы хотите пройти на ту сторону, то можете здесь и сейчас оплатить законную – я подчёркиваю, законную! – контрольно-пропускную пошлину. Но… строго по тарифу! То есть, по таксе!

Он ткнул своей тросточкой в небо. Человечки посмотрели вверх, но никакого тарифа, а тем более таксы, там не увидели. Все снова посмотрели на Крота, но тот молчал. В чёрных стёклах его очков двумя золотыми монетами отражался жёлтый солнечный круг.

Баклажаб снова протянул вперёд перепончатую лапку и потёр друг о друга большим и указательным пальцами.

– Циля, что это он показывает? – шёпотом спросила Лиза.

– Ясно что. Денег хочет, – ответила миссис Пин негромко.

Наступила та неловкая пауза в переговорах, когда дело доходит до согласования цены, и надо определиться, что и сколько стоит. Но ни одна из договаривающихся сторон не торопится назвать свою сумму, боясь продешевить или предложить лишнее.

И тут вперёд вышла Лиза.

– Уважаемые контролёры, – сказала она, – у нас совсем нет денег. Пропустите нас, пожалуйста, в Коттедж просто так – в долг… А я вам потом отдам, когда домой прилечу.

Крот опёрся на тросточку обеими руками и уставился прямо на девочку. Лизе показалось, что он своими чёрными очками сейчас просвечивает её насквозь и видит всё, что она думает.

– Какая оригинальная логика, – сказал начальник КПП «Барби-1». – Если у тебя, девочка, нет денег сейчас, то откуда же они появятся потом? И что же ты собираешься делать в Коттедже без денег? Попрошайничать?! Или честных людей грабить? А может быть, вы все – банда злодеев? Или, страшно подумать, – злоумышленники?! Слышишь, Баклажаб, может быть, они того-самого – экстремисты? – Он повернулся к своему фиолетовому помощнику и, подтверждая сказанное, провёл ребром ладони по горлу. Баклажаб молча моргнул в ответ огромными лягушачьими глазами. – А может быть, вы замыслили сотворить что-нибудь плохое против нашего дорогого синьора Бальзамика?! Или, страшно даже подумать, – против его превосходительства господина Дракончика?!

– Что вы, что вы, – испуганно замахала руками Лиза. – Какие же мы бандиты и эти самые, как их там… Экстермисты. Мы простые путешественники. И знать ничего не знаем о каком-то там Дракончике.

– Ни о каком-то там! А о губернаторе Ничейного Острова его превосходительстве господине Дракончике! Попрошу запомнить, – строгим тоном поправил Крот и продолжил: – Правило номер семнадцать дробь три пункт «ж» о взимании контрольно-пропускных пошлин гласит… – Он снова уставился в небо и подняв тросточку принялся писать на воображаемом голубом небесном листе невидимыми буквами слова, который давно уже выучил наизусть, а может быть выдумал прямо сейчас. При этом он громко и чётко, как отличник у школьной доски, повторял написанное: – Если лицо или группа лиц, пересекающая шлагбаум, не имеет финансовых средств для уплаты дорожной подати, то, на усмотрение начальника КПП, разрешается взыскать оную сумму в натуральном эквиваленте. У вас есть натуральный эквивалент?

– Если бы мы знали, что это такое, – сказала Бижу, – может быть, и нашёлся.

– Ничего сверхъестественного, – пояснил Крот. – Ну там, всякие ценности: золото, бриллианты, хорошая одежда… Продукты питания, тоже подойдут.

– У этой, господин Корнеплодов, которая с вами разговаривает, – сказал Баклажаб и ткнул перепончатой лапкой в Бижу, – жемчужная голова. Розовый жемчуг, очень редкого и ценного сорта. Я в этих вопросах немного разбираюсь.

– У нас ничего такого нет. Ни золота, ни бриллиантов, – сказал Ножик, загораживая Бусинку. – А её голова тебя, пучеглазый, не касается. Это тебе не натуральный эквивалент. Это уникальное явление природы. И не протягивай к нему свои грязные лапы.

Бижу приятно удивилась неожиданному комплименту и улыбнулась, а Баклажаб поднёс фиолетовую ладошку к выпуклым глазам, внимательно осмотрел, и, не обнаружив на ней никакой грязи, удовлетворённо моргнул.

– Ну нет – так нет, – сказал Крот, пожимая меховыми плечами. – Я же не для себя стараюсь – для государственного бюджета тружусь. Хотел, чтобы было всё по правилам. Ну, а раз не выходит по-хорошему, то поворачивайте-ка, граждане дорогие, обратно и идите туда откуда пришли… Вот выправите себе правильные документики или деньжат накопите, тогда и приходите. Оформим всех чин чинарём по первому разряду… Баклажаб! Охраняй границу! И чтобы муха мимо тебя не пролетела.

Он повернулся к помощнику и, подкрепляя устный приказ жестами, указал тросточкой в сторону путешественников, потом постучал по замку, запирающему шлагбаум, и скрестил руки перед собой, как обычно показывают, когда путь закрыт.

– Не извольте беспокоиться, господин начальник. Не только муха, но и комар не проскочит, – ответил понятливый Баклажаб и облокотился на полосатый столбик.

Крот одобрительно кивнул и скрылся в розовом домике.

Никаких мух и комаров поблизости не было. Только вдалеке за ручьём несколько пчёл тянули за верёвку по небу что-то блестящее. Лиза пригляделась и узнала свой шарик. Газ из него почти улетучился. Он некрасиво сморщился и держался в воздухе из последних сил.

Глава 6. Что сказал Баклажаб

1

Вот что значит «не везёт, так не везёт». Прошёл всего-то один день, и на тебе пожалуйста – граница на замке и фиолетовый охранник без ушей. А машинка времени в Коттедже. А до Коттеджа ещё топать и топать. И что делать – не понятно. Должен же быть ещё какой-нибудь способ перебраться на ту строну. Надо просто напрячься и хорошенько подумать.

Ножик с усилием чесал затылок, пытаясь таким образом активизировать работу головного мозга. Он по-прежнему считал себя руководителем экспедиции и ответственным за принятие правильных решений, но ни какие разумные мысли в его голову почему-то не приходили.

Друзья отошли подальше от неприступного КПП «Барби-1» и уселись на траву: надо было спокойно обсудить сложившуюся ситуацию.

– Нечего тут нюни рассусоливать! – решительно сказала Циля. – Предлагаю прорываться с боем!

– С каким боем? – не понял Маркиз.

– С решительным боем против вымышленных преград и ограничений. За свободу передвижения! Я тут прикинула обстановку: у нас в три раза больше сил, чем у противника. Мы с Ножиком берём на себя очкастого Крота. Флакон с Брегом вяжут лапы Баклажабу. Бусинка создаёт панику и отвлекает внимание, а Лиза бежит на другой берег.

Все разом, перебивая друг друга, принялись обсуждать план боевой операции. Маркиз сказал, что Баклажаб в сто раз тяжелее его, и он с ним не справится. Мастер опасался, что в самый ответственный момент у него откроется крышка на животе, он потеряет равновесие, свалится в воду и утонет. И не понятно: чем они будут вязать лапы Баклажабу, если у них нет верёвки. Ножик сказал, что может, конечно, проткнуть Крота лезвием, но не хочется начинать мирное гуманитарное путешествие с жестокого кровопролития, и следует найти менее агрессивное решение. Бижу обиделась, что Циля поручила ей роль паникёрши, хотя она неплохо умеет кусаться и царапаться. Финальную точку в дискуссии поставила Лиза. Она сказала, что одна на другой берег не побежит, так как не знает, что делать дальше. И вообще не известно: сколько ещё таких препятствий встретится им по дороге в Коттедж, и сколько контролёров неведомого синьора Бальзамика им придётся ещё ликвидировать.

– Может быть вернёмся домой? – робко предложил Маркиз. – Не всем же в коттеджах развлекаться и на воздушных шарах летать, должен кто-то и в бытовках жить.

Все с удивлением посмотрели на него.

– По-моему наш Пузырёк не до конца протрезвел после отравления, – сказала Бижу. – Или тебя опять на Душевную клумбу потянуло, алкоголик.

Маркиз понял, что ляпнул какую-то глупость, смутился и промолчал. Остальные тоже молчали: им было стыдно за своего товарища.

И как раз в это время к ним подошёл Баклажаб.

– Присесть можно? – спросил он. Крота рядом не было, и голос контролёра смягчился, потерял официальную строгость и даже показался приятным.

– Садись, – махнул рукой Ножик. – Здесь не театр, места не куплены.

– Вы на меня не обижайтесь, – сказал Баклажаб. – Я ведь человек служивый, государственный – делаю что начальство велит.

– Тоже мне, нашёл оправдание, – проворчал Ножик. – А если начальство прикажет тебе нас в ручье утопить?

Баклажаб не расслышал его слов – или просто сделал вид, что не расслышал, – смешно захлопал глазами. Все улыбнулись. Грозный стражник, наверное, уже давно ни с кем просто так по-дружески не разговаривал, и ему очень хотел высказать всё, что накопилось в его душе.

2

Баклажаб устроился работать в контрольно-пропускную службу недавно. До назначения на должность инспектора КПП «Барби-1» он был техником-экспериментатором, в одной очень секретной лаборатории, которая исследовала биологические организмы, способные совершать длительные космические перелёты. Он и появился на свет в этой же самой лаборатории – как результат опыта по генной инженерии.

Кому-то из учёных пришла в голову гениальная мысль: соединить в одном организме баклажан и жабу. Жаба хорошо переносит похолодание, решили биологи. Перед наступлением зимы она ныряет на дно неглубокого водоёма и прячется там среди тины и опавших осенних листьев. Если зимой мороз будет не очень сильным, и вода не промёрзнет целиком до самого дна, то жаба может преспокойно спать там до весны. А баклажан, наоборот, – теплолюбивый овощ. Он не любит холода, но зато имеет крепкую глянцевую кожицу. К тому же, он очень полезен для здоровья: укрепляет сердце и регулирует внутренние процессы в организме. Его даже называют «овощем долголетия».

Учёные решили, что крепкое здоровье и способность погружаться в длительную спячку при низкой температуре – очень важные свойства для космонавта. Так на свет из лабораторной пробирки появился Баклажаб.

От жабы ему достались большие выпуклые глаза и четыре лапки с перепонками между пальцев, а от баклажана – форма тела и гладкая фиолетовая кожа. По невыясненной причине у него совсем не сформировались уши, не было даже маленьких слуховых дырочек на глянцевой голове. Поэтому Баклажаб плохо слышал, но хорошо чувствовал вибрации. Звук передавался в его мозг через колебания кожи в углублениях лысого черепа. Учёные решили, что наиболее удобным способом коммуникации с новым организмом будет азбука Морзе. И любой радист, который знал эту азбуку, мог с ним легко общаться, выстукивая буквы на затылке короткими и длинными щелбанами – точками и тире. Этот способ ему очень не нравился. Он даже сочинил стишок, который постоянно повторял в уме:


Люди, берегите друг друга.

Моя голова – не пустая бочка.

Слышите? Это я говорю вам оттуда.

И туда же говорите мне в ответ.

А то одни только сплошные тире да точки.


Понимать обычную речь и разговаривать он научился несколько позже.

Когда Баклажаб освоил письмо, его отправили в космическую экспедицию – радистом на орбитальную станцию. Целыми днями он сидел около рации, надев на голову специальные наушники с маленькими молоточками. Аппаратура связи принимала радиограммы, точки и тире преобразовывались в короткие и длинные электрические импульсы, и молоточки били фиолетовому радисту, в прямом смысле слова, по темечку. Баклажаб записывал сообщения буквами на бумаге и складывал листочки в специальную картонную папку с завязками. При возвращении на землю он захватил папку с собой и отдал лично в руки начальнику Центра управления полётами. Куда делись потом эти записи Баклажаб не знал, но надеялся, что их использовали для проведения каких-нибудь крайне важных научных экспериментов.

Должность радиста Баклажабу не нравилась. После каждого сеанса связи у него от стука молоточков сильно болела голова, и он долго не мог уснуть. Не помогало даже снижение температуры в жилом отсеке орбитальной станции до +3 градусов. Вместо того, чтобы сладко спать в специальной гидростатической кровати, Баклажаб заворачивался в клетчатое шерстяное одеяло и дрожал, прижавшись к тёплой радиаторной решётке бортового электрогенератора.

А вот следующая космическая экспедиция оставила в его памяти самые лучшие воспоминания. Именно тогда он познакомился с Дракончиком, которого Крот Корнеплодов называл «его превосходительством», и с лягушонком по имени Огурчик.

Учёные из секретной лаборатории решили проверить, как хорошо Баклажаб будет чувствовать себя в условиях уменьшенной гравитации и безвоздушного пространства, характерных для длительного межпланетного перелёта. Исследования решено было проводить на лунной базе, где совсем нет атмосферы, а притяжение в шесть раз меньше земного.

Для связи с Землёй и помощи при проведении научных экспериментов в состав экспедиции включили второго участника – трёхголового тритона Дракончика.

У Дракончика было действительно три головы, отчего он был похож на маленького Змея Горыныча, только без крыльев и огненного дыхания. До встречи с Баклажабом тритон работал в той же лаборатории, но в другом отделе – отделе регенерации. Биологи изучали возможность восстановления разных органов у земноводных животных. Отрежут ему ногу и смотрят, как на этом месте отрастает новая нога. Когда все ноги, руки и хвост были отрезаны и выращены по нескольку раз, дошла очередь и до головы. Но тут способность тритона к регенерации дала сбой – вместо одной отрезанной головы выросло сразу две. Одну лишнюю голову решили удалить, а вместо неё выросло ещё две. Дальнейшие эксперименты прекратили. Так тритон остался трёхголовым и получил прозвище Дракончик.

Третьим участником экспедиции оказался самый обычный лягушонок. Его поймали в Комитетском лесу в большой луже. Он понадобился учёным в качестве контрольного образца для сравнения с генномодифицированным Баклажабом и регенерированным Дракончиком. Маленькие пупырышки покрывали зелёную спинку лягушонка и делали его похожим на молодой огурец. В списке участников научной экспедиции у него была самая длинная запись – «Контрольный природный экземпляр – образец обыкновенного болотного лягушонка, кодовое наименование – Огурчик», но между собой для краткости сотрудники лаборатории называли его Лягурчиком.

В результате сложился дружный научно-исследовательский коллектив.

Дракончик оказался прекрасным экспериментатором. Он научился одновременно делать три дела: одна голова слушала приказы начальника экспедиции Баклажаба, вторая поддерживала постоянную связь с командным пунктом на Земле, а третья контролировала окружающую обстановку. Мешала только одна проблема: для выхода из помещения базы на лунную поверхность приходилось надевать защитный скафандр с тремя стеклянными шлемами. При быстрой ходьбе шлемы раскачивались и стукались друг о друга. Дракончик придерживал их руками, чтобы они не разбились, как шары на новогодней ёлке. Тритон с ужасом вспоминал ту праздничную вечеринку, когда научные работники так развеселились, что уронили наряженную ёлку на пол и с грохотом перебили все игрушки.

Лягурчик родился и вырос в лесной глуши. Он не получил хорошего образования и, тем более, не имел опыта научных исследований, но оказался очень способным и быстро всему учился. Больше всего Лягурчик переживал, что после возвращения на Землю, его, как наименее ценного члена экипажа, отстранят от научной работы или вообще уволят без выходного пособия и пенсии. В свободное время он починил старенький Луноход, который обнаружил в соседнем кратере. Машину и чинить-то особенно не пришлось: Лягушонок просто открыл круглую крышку с солнечной батареей – она захлопнулась много лет назад во время последнего сеанса связи – Луноход и поехал. Лягурчик оказался прекрасным механиком-водителем. Если бы он нашёл второй луноход, то мог бы организовать первые в истории Луны кольцевые автогонки. Но этого не случилось, и ему пришлось в одиночку наматывать круги по гребню лунного кратера. У Луны нет атмосферы, и звука от работающего двигателя не слышно. Для большего эффекта Лягурчик громко тарахтел, подражая гоночному автомобилю, и сам себе подавал команды.

Лунная экспедиция закончилась. Всё хорошее когда-нибудь кончается. Экипаж вернулся на землю, в лабораторию к обычной повседневной работе. А через некоторое время мировую экономику поразил кризис, и министерство финансов сократило расходы на научные исследования. Учёные не смогли доказать правительству, что их работа очень важна и перспективна, – секретную лабораторию закрыли.

Уникальное оборудование сдали в металлолом, а научные сотрудники разбрелись кто-куда. Один из них – хороший знакомый Николая Петровича – посадил наших космонавтов в стеклянную банку с травой, принёс в Комитетский лес и выпустил на участке. Таким образом Баклажаб, Дракончик и Лягурчик оказались на Острове. Вскоре Остров стал Ничейным, и про них все забыли.

– Какая грустная история, – вздохнула Бижу. – Почти как у меня, только без лягушек и луноходов. Ну и что было дальше?

А дальше наступила свобода.

Очутившись на Острове, друзья старались держались вместе, а потом, как это часто случается, разошлись в разные стороны.

Обычная жаба легко прижилась бы на дачном участке, поселившись где-нибудь на дальнем краю в заболоченной канаве. Летом можно ловить мух, хватая их на лету длинным липким языком, а зимой – спать на дне, укрывшись одеялом из опавших листьев. Но Баклажаб не был обычной жабой, да и необычной тоже не был, и к тому же ещё без ушей. А кому, скажите на милость, нужен глухой баклажан с перепончатыми лапками? После долгих скитаний по Острову он пристроился в контрольно-пропускную службу, помощником к Кроту Корнеплодову.

Работа оказалась нетрудной: охраняй полосатый шлагбаум и никого без разрешения не пускай. Начальство далеко, приезжает с проверками редко. Продуктовый паёк выдают регулярно. Жить можно в кукольном домике, не отходя от рабочего места. Кроту даже понравилось, что Баклажаб глуховат. Я буду твоими ушами, – сказал он новому подчинённому. – А ты будешь смотреть в оба, за нас двоих. А то, что ты плохо слышишь, даже хорошо. Как говорится: хуже слышишь – меньше знаешь, а меньше знаешь – крепче спишь. Но на службе у меня – не спать!

3

Крот рассказал Баклажабу, что раньше был свободным тружеником и никогда ни на кого не работал. Жить можно круглый год в тёплых и сухих подземных лабиринтах, а еды под землёй на дачном участке всегда хватало с избытком. Главное иметь крепкие руки и смышлёную голову. Древние люди не любили Крота. Они считали, что он портит огородные грядки и корни культурных растений. Боролись с ним разными средствами, но победить так и не смогли. А когда древние люди ушли, новые обитатели Острова стали приглашать его для выполнения сложных земляных работ. Так он познакомился с синьором Бальзамиком, который придумал, что для безопасности губернатора нужно прорыть из Коттеджа тайные подземные ходы в разные стороны. Составил подробный проект и показал его Кроту. Крот недолго думая согласился. Большой государственный заказ всегда предполагает большую зарплату. Но потом что-то разладилось: или губернатор денег пожалел, или у него имелись другие методы охраны, а может быть он просто не доверял Бальзамику в таком серьёзном вопросе, как собственная жизнь. В результате Бальзамик на всякий случай отправил Крота подальше от Коттеджа – ведь он теперь был знаком с секретным планом. Но в то же время не хотел полностью упустить его из сферы своего влияния: а вдруг губернатор одумается и решится всё-таки на строительство подземных ходов.

Бальзамик назначил Крота начальником дальнего КПП с большой зарплатой и хорошим продовольственным пайком. Хотя мог этого и не делать, так как Крот был слепым от рождения и секретного плана не видел.

– А этот Бальзамик – кто такой? – спросил Баклажаб Крота устраиваясь на работу.

– О! – ответил тот. – О, это очень большой начальник. Следит за безопасностью всего Острова. Главнее его только сам губернатор – его превосходительство господин Дракончик.

Так Баклажаб узнал, что судьба его трёхголового товарища сложилась более чем успешно.

Про Лягурчика Крот ничего не знал. Но рабочие, которые иногда приходили с той стороны по лыжному мосту, рассказывали об одном замечательном ресторане с очень вкусной кухней, оригинальным интерьером и высокой культурой обслуживания. Находился ресторан недалеко от ручья, ниже по течению. Фирменное блюдо – чебуреки с разными начинками. А хозяин этого ресторана – вроде бы какой-то лягушонок. И называется этот ресторан непонятным словом – чебуречная «Луноход».

4

– Ну, и зачем ты нам всё это рассказал? – спросила Циля, когда Баклажаб умолк и задумчиво наклонил голову набок.

– Да так, – ответил тот, – захотелось поговорить с новыми людьми… С Кротом особо не поговоришь. Он почему-то считает, что я ничего не слышу. А у меня, кстати, внутреннее ухо хорошо развито…

– А нам-то какая от этого радость? – сказала Бижу.

– Никакая. Просто информацией поделился – пригодится где-нибудь… Вы же в Коттедж направляетесь. Можете, например, с Дракончиком встретиться.

– Мы то направляемся, да ты нас туда не пускаешь, – сказал Ножик.

– Я человек служивый, подневольный. Мне сказали не пускать – я и не пускаю.

Баклажаб виновато захлопал лягушачьими глазами как двоечник, который не выполнил домашнее задание и не может придумать нормального оправдания. То, что он рассказал, было, конечно интересно и познавательно, но ни на шаг не продвигало путешественников к цели. Ручей по-прежнему оставался непреодолимым препятствием. Все молчали и переглядывались, надеясь, что у кого-нибудь появится разумное предложение. Но ничего разумного в их головы не приходило.

– Ниже по течению ручья можно переправиться, – неожиданно тихим голосом заговорщика прервал затянувшуюся паузу Баклажаб. Его огромные глаза перестали моргать, а перепончатая ладошка прикрыла рот, показывая, что дальше собеседникам следует сохранять режим секретности. Он оглянулся на розовый домик, убедился, что Крот их не подслушивает, и скрюченным пальцем поманил всех поближе. Человечки придвинулись. Баклажаб наклонил голову к земле и быстро проговорил:

– Идите вдоль Ручья. К вечеру доберётесь до Старой грядки. Там найдёте ручейников. Они иногда бывают на другом берегу. Только с ними поосторожнее надо – очень непростой народец, скажу я вам.

– А кто такие ручейники? – шёпотом спросила Циля.

– А? – не расслышал Баклажаб и приложил перепончатую ладошку к тому месту, из которого у нормальных существ растут уши. – Вы что-то спросили?

– Кто такие ручейники? – повторила Циля, почти вплотную прижавшись своими тонкими губами к его лысой фиолетовой голове.

– Да так, сброд всякий. Что-то типа шайки бандитов или ручейных пиратов, как они сами о себе думают. И командует ими, по слухам, какая-то тётка: толи Чёрная Шея, толи Лужёная Глотка. Не помню точно.

– Ну ты молодец! Здорово придумал! – возмутилась Бижу. – Это зачем же мы сами добровольно к бандитам пойдём?

– А у вас нет другого пути. Всё должно быть по правилам. Хотите на тот берег по мостику – несите пропуск. Нет пропуска – добро пожаловать к бандитам. Такова жизнь… Всегда есть какой-нибудь выход. Но за всё надо платить, – сказал Баклажаб, выпрямился и в упор посмотрел на Лизу. – Вот такие пироги, девочка, – добавил он, как будто именно она и должна была за всё платить.

Глава 7. Пираты со Старой грядки

1

К вечеру путешественники пришли на Старую грядку.

Таблички или указателя с таким названием поблизости не наблюдалось. Обитатели Острова не утруждали себя установкой дорожных знаков, как и вообще строительством и обустройством хороших дорог. Но ошибиться было невозможно – единственная тропинка тянулась вдоль берега ручья. Иногда она убегала в сторону, петляла между толстыми корнями растений и ныряла под большие листья лопухов, но всегда снова возвращалась, пока наконец не уткнулась в длинный земляной холмик, похожий на заброшенную могилу старого деревенского кладбища.

Древние люди ухаживали за грядкой. Они укрепили её по краям досками и деревянными колышками, чтобы после дождя мокрая земля не расползалась в разные стороны. С тех пор ограждение никто не ремонтировал. Колышки покосились, доски почернели и сгнили, а в нескольких местах совсем рассыпались в труху. Через образовавшиеся дыры наружу вывалилась уродливыми болячками клубки белых скользких корней, перемешанные с жирной чёрной землёй. Стебли некогда культурных, но одичавших растений в беспорядке торчали по верху грядки, как костлявые пальцы мертвецов, вылезающих из своих могил. Прощальные лучи заходящего солнца окрасили и без того мрачный пейзаж в кроваво-красный цвет. Лизе стало не по себе.

Ближняя к путешественникам сторона грядки уже погрузилась в густую тень, но вечерний свет ещё позволял разглядеть ряд убогих маленьких домиков, которые выстроились неровной цепочкой вдоль гнилой доски. Их и домиками-то называть не хотелось – жалкие лачуги и хижины, сделанные из обрывков полиэтиленовой плёнки, перевёрнутых пластиковых стаканчиков и молочных пакетов. Древние люди выращивали в них огородную рассаду, а теперь внутри жили человечки, которых Баклажаб назвал пиратской шайкой ручейников.

Сколько пиратов было в шайке, никто не знал. Разбойники не дружили с арифметикой, не умели читать и писать. В большинстве своём они произошли из разного бытового мусора, оставленного людьми на дачном участке. Среди них попадались сигаретные окурки, поломанные вилки, бутылочные пробки и тому подобные отбросы общества. Обычно они приходили на Старую грядку из бедных окраинных районов Острова с надеждой легко и быстро разбогатеть. Строили из чего попало убогие жилища, в которые набивались по несколько человек, нигде не работали, а только сидели и ждали, когда подвернётся выгодное дельце. Но такое случалось крайне редко или не случалось никогда. Не дождавшись богатства и благополучия, они собирали свои нехитрые пожитки и уходили неизвестно куда. Многие ручейники были калеками и страдали хроническими болезнями, от чего злились на весь белый свет и мечтали ему отомстить.

2

Командовала шайкой разбойников – если, конечно, это сборище неудачников можно так называть – элегантная дама с нежным и романтическим именем Розочка. Но так к ней обращались только близкие помощники и хорошие знакомые, для всех остальных она была – атаман Чёрное Горло.

Розочка раньше всех обосновалась на Старой грядке и по праву считалась учредителем и бессменным руководителем преступной организации. Хотя для справедливости надо отметить – сама к такой жизни никогда не стремилась.

Судьба обошлась с Розочкой жестоко. Родилась она в Европе: толи в Бельгии, толи в Германии, а может быть и в далёкой изумрудно-зелёной стране святого Патрика – Ирландии. Она и сама этого толком не знала, так как с самого рождения была обычной пивной бутылкой из тёмного почти чёрного стекла. На родине Розочка прожила всего несколько дней, нигде не бывала, ничего не видела. Сразу с конвейерной ленты разливочного цеха без каких-либо объяснений её вместе с несколькими такими же сёстрами-близнецами упаковали в тесную картонную коробку и на большом ярко-разрисованном грузовике отправили в далёкую таинственную Россию.

Здесь она на короткое время познакомилась со старым красным Фломастером, который на продуктовом складе отмечал принятый товар. До ссылки на склад Фломастер несколько лет работал, как он сам выражался, в сфере народного просвещения, где пролил немало горьких чернил, проверяя школьные дневники и тетради. Приходилось ему заглядывать и в учебник истории, откуда он почерпнул некоторые знания, которыми всегда рад был поделиться с новыми знакомыми.

Прочитав этикетку на пивной бутылке и определив страну её происхождения, он в шутку сравнил биографию Розочки с биографией одной немецкой принцессы – Софии Августы Фредерики Ангальт-Цербстской. Её тоже сначала привезли насильно в Россию, выдали замуж за наследника престола, а она потом всем назло придушила своего нелюбимого мужа и стала великой императрицей Екатериной Второй. Розочке было приятно сравнение с коронованной особой, но в правдивость этой истории она не верила. Тем более, что сама она вскоре после приезда в чужую страну оказалась не в царских палатах, а на железной полке большого продуктового магазина.

Здесь она провела несколько дней, разглядывая покупателей. Люди говорили на непонятном языке и с озабоченными лицами проходили мимо. Некоторые останавливались и прищурившись пытались прочитать мелкие буковки на её этикетке. Знаки внимания приятно волновали Розочку. Она тянулась к покупателям и мечтала о том счастливом моменте, когда сильные ласковые руки возьмут её с полки, отнесут в большой красивый дом и поставят в середину праздничного стола. За столом соберутся хорошие друзья, и она станет угощать всех шипучим пенным напитком. Люди будут радоваться и веселиться…

Но красивые мечты редко сбываются. Злая судьба пришла к Розочке в образе дурно пахнущего небритого мужика в тренировочных штанах с вытянутыми коленками и резиновыми шлёпанцами на босу ногу. В мятом пластиковом пакете он принёс её в грязную прокуренную квартиру старого панельного дома, по пути несколько раз больно стукнув о бетонные ступеньки заплёванной лестницы. Стол, накрытый мятой газетой, был завален немытой посудой и остатками засохшей еды.

Небритый грубо сорвал с бутылки пробку, ударив ладонью о край стола, и выпил содержимое прямо из горлышка. Розочку чуть не вырвало, когда он поднёс её к своим потрескавшимся губам. Похоже, что зубы мужик вообще никогда не чистил.

Дальше стало ещё хуже. Небритый принялся одну за другой курить дешёвые сигареты и бросать окурки в её изящное горлышко. От вонючего дыма у Розочки закружилась голова, она почувствовала, что теряет сознание. И тут произошло самое страшное: к мужику зашёл его приятель, ещё более отвратительный. Они о чём-то долго спорили, громко ругались, а потом начали драться. Приятель схватил бутылку и ударил о край стола. Она разбилась. В зажатом кулаке осталось только горлышко из тёмного стекла, по краям которого вниз торчали длинные острые осколки, похожие на лепестки колючего цветка.

Что произошло дальше Розочка помнила плохо. Пьяница размахивал руками, кричал, пытался воткнуть Розочку в живот противника, но к счастью так ни разу и не попал. Потом драчуны устали и затихли. Хозяин квартиры повалился на диван и уснул, а его буйный гость ушёл в поисках новых приключений, крепко сжимая пальцами горлышко разбитой бутылки. Шатаясь и распугивая одиноких прохожих, он доплёлся до Комитетского леса, где прилёг на мягкую траву и уснул. Но перед этим размахнулся и диким криком закинул осколок бутылки в кусты.

Так Розочка очутилась на Ничейном Острове. С верхней полки большого продуктового магазина жизнь представлялась ей красивой и замечательной. На земле всё оказалось не так.

После долгих блужданий по глухим окраинам Острова Розочка вышла к Старой грядке. Постоянно здесь никто не жил, и можно было прокормиться одичавшими овощами и ягодами. Для устройства жилища отлично подошёл большой керамический горшок, перевёрнутый кверху дном. Пройти внутрь горшка можно было через дыру в его стенке. Вместо двери Розочка приспособила жестяную табличку с надписью «Строение №7», которую нашла неподалёку. Никакого другого строения, кроме её нового керамического домика поблизости не было, поэтому она решила, что цифра 7 принесёт удачу. Круглая дырочка в донышке горшка идеально подошла для трубы от маленькой печки. Сухие дрова валялись повсюду, и воды в соседнем ручье было хоть залейся. Жизнь потихоньку налаживалась. Не так, чтобы богатая и красивая, но уж какая есть.

3

Путешественники с интересом разглядывали необычный домик. Дым, выходящий из трубы, показывал, что внутри него кто-то живёт. И этот кто-то наверняка знает, где найти ручейников.

Жестяная дверка отворилась, и из домика-горшка вышел широкоплечий человек плотного телосложения с кожей тёмно-красного цвета, как будто его с головы до ног облили томатным кетчупом, а потом несколько дней высушивали на солнце. Его лицо отличалось простотой и грубостью форм, словно было высечено железным молотком из кирпичного обломка.

– Ух ты, – сказал краснокожий, увидев перед собой незнакомую компанию. – У нас тут, оказывается, гости. Розочка, встречай! – Последнее слово он крикнул, повернувшись в темноту дверного проёма.

Это был Кирпич – личный телохранитель и первый помощник атаманши Чёрное Горло.

В молодости он с друзьями состоял в крепкой кирпичной кладке стены автомобильного гаража. Какие машины хранились в гараже, и были ли там вообще какие-нибудь машины Кирпича не особо интересовало. С рождения он был немного туповат, никогда и ничему не учился. Его вполне устраивало положение обычного надёжного рядового кирпича в крепкой стене. Больше всего на свете Кирпич ценил силу и крепкую дружбу таких же как сам прямоугольных краснокожих пацанов, с которыми бок о бок прошёл и сырость глиняного карьера, и медные валики формовочной машины, и огонь обжигающей печи, после которого его тело загрубело и покрылось мелкими трещинками-шрамами. Он хотел бы вечно лежать в перевязке кирпичной стены плечом к плечу с друзьями, плотно прижавшись к их надёжным бокам и спинам… Но в этом мире ничего вечного не было и нет.

После зимних морозов и летних проливных дождей цементный раствор, скрепляющий кирпичную кладку, разрушился, и Кирпич – выпал. Первый раз в жизни он лежал один одинёшенек на мокрой неприветливой земле и страдал от мысли, что история его на этом закончилась. Но крепкое тело, рождённое из глины и песка в бушующем пламени, умирать не торопилось.

Кирпич встал, отряхнул налипший мусор и пошёл куда глаза глядят. Долго бродил в одиночестве по Острову – пытался где-нибудь укрепиться – пока не вышел на Старую грядку и не познакомился с Розочкой.

Розочка вначале боялась Кирпича, – близкий контакт камня со стеклом бывает трагически опасен для последнего, – но узнав его лучше, назначила своим телохранителем, чем Кирпич очень гордился.

Он уважал и по-своему даже любил Розочку. Стройная фигура, тёмная, почти чёрная блестящая кожа и стильная одежда вызывали у него эстетическое восхищение. А когда Розочка показала ему иностранные буквы, отлитые в стекле вокруг горлышка, Кирпич стал почитать её, как особу благородного происхождения, а таинственную надпись принял за символ чуть ли не королевской власти.

– Что за гости такие? На ночь глядя, – раздался звонкий голос из темноты перевёрнутого горшка.

И сразу вслед за ним в дверном проёме появилась смуглая дама в блестящем облегающем платье оригинального покроя. Казалось, что не в меру креативный портной сшил его из нескольких острых угловатых лоскутов и в дополнение криво обрезал подол большими ножницами. Стройную талию перетягивал широкий пояс из разноцветной фольги. Изящную головку прикрывала сдвинутая на затылок чуть-чуть помятая железная шапочка-пробка с мелкими зубчиками по краям. Она была похожа на перевёрнутую королевскую корону. Сбоку головной убор украшало большое кольцо, через которое виднелась растрёпанная голова Шнурка.

Шнурок был вторым приближённым и помощником Розочки.

Если бы Чёрное Горло командовала не разбойничьей ватагой, а настоящим армейским подразделением, то Шнурок служил бы у неё в должности начальника штаба. Он полностью отличался от тупоголового крепкого Кирпича, обладал гибким умом и изворотливым характером. Кирпич его не любил и говорил, что тот без мыла пролезет в любую дырку.

Самое интересное, что первое место службы Шнурка находилось действительно в дырке, а точнее – в нескольких дырочках мужского ботинка на толстой резиновой подошве. Шнурок называл свой ботинок солдатским и на этом основании утверждал, что служил в армии, как и подобает настоящему мужику. Выполнял, так сказать, свой гражданский долг перед родным Островом. В то время пока Кирпич спокойно отлёживался в тёплой стенке. Кирпич обижался и говорил, что это был не солдатский, а обыкновенный – штатский ботинок и даже не ботинок, а что ещё хуже – штиблета. Шнурок спорил и показывал сложный узор, которым переплетались нити образующие его гибкое туловище. Этим он хотел доказать, что не только служил в армии, но и находился в близком родстве с аксельбантом настоящего генерала.

У обычного ботиночного шнурка на концах есть маленькие металлические колпачки, чтобы нитки не растрёпывались и легко продевались в дырочки. Шнурок называл свои колпачки красивым словом – эглеты, и утверждал, что от этого произошла его древняя родовая фамилия Голенищев-Эглетов, которую он из скромности не называет посторонним, чтобы не вызывать у них чувства зависти.

За время скитаний по Острову один из его эглетов потерялся, и с тех пор Шнурок ходил с лохматой головой. Это его сильно раздражало, но ничего поделать со своей причёской он не мог. Никакие мази и бальзамы не помогали. Заколки и шпильки отказывались держаться на непослушной шевелюре и постоянно терялись. Нитки-волосы торчали в разные стороны и вечно перепутывались.

4

– Добро пожаловать, гости дорогие, – сказала Розочка и неприятно ухмыльнулась. – Заблудились или ищите кого-нибудь?

Вперёд вышел Ножик.

– Да, – сказал он. – Мы ищем атамана ручейников Тёмную Глотку.

– Может быть Чёрное Горло? – поправил его Шнурок. Он когда-то сам придумал и предложил Розочке новое грозное имя, чем очень гордился.

– Да, возможно, вы правы, – сказал Ножик и посмотрел на Розочку. – Конечно, Чёрное Горло. Извините. Не хотел никого обидеть.

– И зачем же тебе, служивый, понадобилась эта глубокоуважаемая персона? – спросил Шнурок.

– У нас к ней дело.

– Выгодное?

– По-моему, не очень.

– Трудное?

– Не могу оценить. Говорят, что для неё – не трудное.

– А кто говорит?

– Баклажаб.

– Это тот, который мост сторожит? Генномодифицированный?

– Он самый.

– Слышишь, Розочка, про тебя уже в государственных структурах знают. Растёт популярность.

Розочка жестом руки остановила его болтовню и глядя Ножику прямо в глаза спросила:

– Ну и в чём твоё дело, выкладывай? Я – Чёрное Горло.

В своей жизни Ножик повидал немало пивных бутылок. Одно из его многочисленных лезвий специально предназначалось для открывания железных пробок. Все они были мягкими и легко прогибались под его уверенным нажимом. Но та, которая стояла сейчас перед ним, явно была не из таковских. Можно было не сомневаться – она и есть предводитель ручейников, о которых рассказывал Баклажаб.

– Нам надо переправиться на другую сторону ручья, – сказал Ножик.

– Ты слышал, Шнурок? Им оказывается надо, – Розочка оглянулась через плечо на вертлявого помощника.

Шнурок, раскачиваясь из стороны в сторону на тонких ножках, сделал несколько шагов вперёд. Он похож на малолетнюю шпану с городской окраины, – подумал Ножик. – Старшие товарищи высылают таких вперёд, на разведку – проверить незнакомцев, которые нахально забрели в чужой район.

– И что вы забыли на другой стороне? – спросил он, остановился напротив Ножика и сплюнул напыльную землю ему под ноги.

– Нам надо в Коттедж, – ответил Ножик и как будто не заметил вызывающий плевок.

– Мадам, им оказывается надо в Коттедж, – продолжая кривляться сказал Шнурок. Ему очень нравилось исполнять роль «шестёрки» при главаре банды.

– И что же вы забыли в Коттедже? – спросила атаманша.

– Да, любезный, что вы там забыли? – повторил Шнурок. При этом он продолжал крутиться и раскачиваться, как кобра под дудочку индийского факира.

– Мы ищем машинку времени…

Разбойники переглянулись. Кирпич молча пожал квадратными плечами: он никогда ничего не слышал о таких машинках. Шнурок почесал лохматую макушку и закатил глаза к небу. По выражению его лица можно было понять, что, возможно, он когда-то что-то слышал об этом, но вот как раз сейчас запамятовал. Розочка ничего не поняла. Она принялась один за другим задавать уточняющие вопросы, и сама же на них отвечала:

– Вы идёте в Коттедж, чтобы найти какую-то машинку. Так? Так! Коттедж находится на том берегу. Так? Так! Старая грядка находится на этом берегу. Так? Так! Никакой машинки тут нет. Зачем тогда вы к нам пришли? Где логика?

– Нелогично получается, любезный, – поддержал её Шнурок. – Пришли к нам, а у нас никаких машинок времени нет и никогда не было. Да и времени, чтобы с вами болтать, тоже нет. – Он хихикнул, считая, что удачно пошутил, но никто его не поддержал.

– Мы знаем, что у вас её нет, – сказал Ножик. – Я же сказал – она в Коттедже.

– Ну так и шли бы себе в Коттедж.

– Как?

– Как все ходят – по мостику, по ровному.

– Нас не пустили.

– Куда?

– На мостик.

– Кто?

– Крот с Баклажабом.

– Это почему же?

– У нас нет документов.

– Ах вот оно что-о-о, – протянул Шнурок. – Мадам, у них оказывается нет документов. И денег, как я понимаю, у вас тоже нет?

– Да. И денег нет.

– Без денег и документов на ту сторону нельзя, – сказал Кирпич, до него постепенно начал доходить смысл беседы.

– А что же вы от меня-то хотите? – спросила Розочка. – Я не канцелярия – документы не выдаю, и не Центральный банк – деньги не печатаю.

– Да-с, чего вы от нас-то хотите? – поддакнул Шнурок. – Мы деньги не печатаем, хотя очень их любим и уважаем.

– Я же с самого начала сказал, что Баклажаб сказал, что вы нас можете переправить через ручей, – ответил Ножик, тщательно выговаривая слова.

Розочка рассмеялась. Поддерживая свою начальницу, Шнурок противно захихикал, а Кирпич громко захохотал, хотя так и не понял, что тут смешного.

– Ох уж мне эти чиновники – коррупционеры ГМОшные. Насмешили, – сказала Розочка, смахивая кончиком пальца невидимую слезинку из уголка глаза. – Думать мозгами совсем не хотят. Если сами без денег на тот берег не пропускают, то почему я это должна делать. А? Вот ты, девочка, скажи: какая мне от этого выгода будет?

– Наверное, никакая, – сказала Лиза. – Просто, доброе дело…

– Доброе – значит бесплатное. Ну и зачем же мне бесплатно напрягаться? У меня тут не благотворительная контора. Я вам – не брат Бутон, чтобы заблудшим душам помогать.

Услышав знакомое имя, Флакон напрягся и тихонько звякнул.

– Вот то-то и оно. Сами же понимаете, – продолжила Разочка, приняв стеклянный звон за признак одобрения. – Я думаю, что лучше будет – сдать вас куда следует. Глядишь премию какую-никакую выдадут, или медаль – за поимку нарушителей.

– А куда это – сдать куда следует? – спросила Лиза.

– Да уж есть тут одно специальное местечко у синьора Бальзамика – как раз на другом берегу – для таких как вы, бродяг-попрошаек. Хотя нет. За бродяг премию он, наверное, не даст, а уж медаль – и подавно. Надо что-то получше придумать. Бродяги – это сейчас не модно. Да и вид у вас – не бродяжий… Что думаешь, Шнурок, похожи они на бродяг?

– Никак нет, мадам. Какие же они бродяги. Все местные бродяги у нас, на Старой грядке сидят, а эти совсем на них и не похожи. Вон, сами сравнить можете. – И он показал рукой.

Человечки оглянулись. Сзади них уже столпилась небольшая группа разбойников. Они как чахлая огородная рассада повылазили из своих домиков-коробок. Вид у всех был бледный, унылый и болезненный.

– Я знаю, Розочка, кто они, – сказал Кирпич.

– Кто?

– Шпиёны. – Он сделал ударение на букве «ё».

– Какие ещё шпиёны?

– Я уж не знаю какие, но и дураку понятно, что не наши, если их даже на мост не пустили. По всему видно – чужие. Особенно вон тот – с крышкой на животе. У него там какие-то цифры непонятные написаны и стрелочки. Я так думаю – это бомба. Предлагаю их всех для верности утопить!

Розочка с удивлением посмотрела на своего телохранителя. Кирпич, конечно, не обладал большим умом, но даже для его уровня интеллекта предложение было чересчур суровым.

– Мы не шпионы! – звонким дребезжащим голосом закричал Маркиз. – Вы не можете нас утопить!

– Правильно, – сказал Кирпич. – Утопить можно только железных. Вот этого стеклянного – разбить. Вон ту – розовую с пёрышками – обменять у крестьян на продукты. А девчонку себе оставим. Будет у тебя, Розочка, служанкой.

– Я не хочу служанкой, – сказала Лиза и поправила корону на голове. – Я – принцесса.

– Ещё лучше, – сказал Кирпич. – У королевы ручейников Чёрное Горло будет своя собственная принцесса.

Мастер Брегет вышел вперёд и решительно загородил Лизу своим круглым животом.

– Утопить и разбить – это не по-хозяйски, – сказал Шнурок. – Нет коммерческой выгоды. Я, мадам, предлагаю их всех продать.

– Как?

– Оптом. Или в розницу. Как получится.

– А кому?

– А тому, кто больше заплатит. Можем даже аукцион организовать. Вот я слышал: рабочие требуются для строительства дороги на Шипучую башню.

– Правильно – продать, – раздались сзади нестройные голоса рядовых ручейников. – Продать, а деньги поделить… На всех поровну… Чтобы по справедливости…

– Тихо! – скомандовала Розочка громким голосом и подняла руку. – Прекратили галдёж! Вам бы только всё поделить, да пропить, а о развитии предприятия я одна за вас думать буду?

Пираты недовольно загудели.

– Ладно, разберёмся. Завтра утром на свежую голову решим, что с ними делать. Сейчас уже стемнело. Всё равно на тот берег не поплывём.

– Правильно, правильно, – снова завыли разбойники. – Завтра решим, куда торопиться… Темно уже… Завтра посветлеет, тогда и решим…

– А сейчас их куда девать? – спросил Кирпич. – Разбегутся.

– Не разбегутся, – сказал Шнурок. – Надо их к колесу привязать.

– Правильно, – сказала Розочка. – Действуйте.

– Будет исполнено, – сказал Кирпич и по-военному отдал честь.

– Не извольте беспокоиться, мадам, – сказал Шнурок и согнулся в галантном поклоне.

Пираты окружили друзей плотным кольцом и повели на другую сторону грядки.

Глава 8. Неожиданное спасение

1

Солнечный круг целиком укатился за горизонт, и по тёмно-синему бархату неба алмазными крошками рассыпались миллионы звёзд. Обычно летом в городе они видны плохо, только самые яркие, но сегодня выдалась особенная ночь.

Пираты разбрелись по своим хижинам, и пленников никто не сторожил. Кирпич и Шнурок проверили, насколько крепко человечков привязали к колесу, и тоже ушли. Розочка не говорила выставить охрану, а лишняя инициатива, как хорошо знал Шнурок, бывает наказуема. Кирпич вообще не думал о таких вещах. Приказали – привязать, он – привязал; приказали бы —охранять, он – охранял бы в лучшем виде. Но такого приказа не поступало.

Колесо от детского велосипеда лежало на боку. Его стальная ось одним концом упёрлась в землю, а другим указывала в бездонное небо. Если бы не сорняки, которые проросли между спицами колеса, то на фоне мерцающих звёзд его можно было принять за межпланетную космическую станцию, совершившую на Острове аварийную посадку. Шины на колесе не было. Обод и спицы в нескольких местах изогнулись и покрылись ржавчиной, но в целом оно было ещё довольно крепким. На детской площадке из такого колеса получилась бы хорошая карусель. К счастью, а может быть и к сожалению, в шайке ручейников детей не было, а те жители Ничейного Острова, у которых дети были, опасались селиться рядом с бандитами и обходили Старую грядку стороной.

К колесу вела узкая тропинка. Шагать по ней можно было только цепочкой, глядя в затылок друг другу. Видимо, пиратам редко попадались пленники, которых требовалось надолго привязывать перед тем как «сдать куда следует», – дорожкой редко пользовались, и она сильно заросла травой.

Все молчали. Каждый думал о своём. Тайная красота звёздного неба так поразила Маркиза, что в глубинах его душевного пространства сам собою родился стих, даже более того – элегия:


Во тьме и холоде Вселенной

Парил булыжник серый и обыкновенный.

Земля его пригрела, притянула

И с траектории прямой свернула.

Объятый пламенем сквозь атмосферу он летит.

Вчера был каменем простым, а нынче стал – метеорит.


Маркиз бесконечно повторял в уме стихотворные строки: находил ошибочные слова, подбирал более красивые рифмы и исправлял сбившийся размер, пока не уснул.

В ночной тишине слышалось только тихое журчание воды в ручье и редкие гудки пригородных электричек. От нечего делать Лиза тоже решила поспать и даже успела немного вздремнуть, когда её разбудил тихий шелест, как будто кто-то тянул по песку верёвку. Мягкая тёплая ладонь прикрыла ей рот.

– Не бойся, девочка, – услышала Лиза вкрадчивый шёпот около своего уха. – Не шуми. Я тебе ничего плохого не сделаю.

Шнурок был один.

Лиза с трудом разглядела худощавое тело в темноте на фоне длинных травяных листьев. Он стоял ровно, не раскачивался как раньше из стороны в сторону, и говорил обычным голосом без своих дурацких шуточек.

Шнурок легко распутал верёвку, которой два часа назад сам привязал девочку к ободу колеса, взял её за руку и отвёл в сторону. Всё произошло так быстро, что пленница не успела испугаться и позвать на помощь.

– Не шуми, – повторил Шнурок. – У меня к тебе есть дело.

Лиза молчала. Мягкие пальцы похитителя продолжали зажимать ей рот. Стараясь освободиться, она тихонько замычала через сомкнутые губы.

– Извини, – сказал Шнурок и убрал руку.

– Чего тебе от меня надо? – глубоко вздохнув спросила девочка.

– Расскажи про машинку времени.

– Зачем?

– Кое-чего уточнить хочу. Ведь это тебе она понадобилась? Я сразу догадался.

– Мне. А тебе-то что до этого?

– Может быть, я тебе хочу помочь…

– Хороший помощник! Чуть не утопил нас!

– Это не я. Это Кирпич. Он у нас вообще немного тупоголовый. А я, если ты заметила, отговорил Розочку. Можно сказать, спас тебя и всех остальных.

– А кто продать нас предложил, разве не ты?

– А ты что хотела? Чтобы я при всей братве так и сказал: давайте их отпустим и на другой берег перевезём. Какие же мы пираты после этого будем. Так нельзя. Парни могут обидеться. Совсем работать перестанут.

Лиза в темноте не видела выражения лица Шнурка, но по голосу поняла, что он её не обманывает и что-то действительно задумал. Она коротко рассказала ему свою историю и то, что узнала от Мастера про машинку времени. В этом ведь не было никакого секрета, и ничью тайну она не выдала.

– Ерунда какая-то, – сказал Шнурок. – Я сам в Коттедже ещё не был, но что-то ни от кого про такую машинку не слышал. – Потом помолчал немного и добавил: – А чем тебе на Острове плохо? Оставайся с нами. Ты, я смотрю, – принцесса. Будешь Розочке помогать нашими бандитами командовать. Чувствуешь, как звучит: Елизавета – принцесса пиратов со Старой грядки. Построим тебе отдельный домик со всеми удобствами…

– Нет. Я к себе хочу, домой, к Маше.

– Ну и ладно. Была бы честь предложена, – быстро согласился Шнурок. – Тем более, что я не за этим пришёл.

– А за чем?

– Это секрет.

– Ну и не говори. Не очень-то хотелось знать.

– Я не в том смысле. Я в том смысле, что только тебе скажу, а ты уж – никому. Обещаешь?

– Нет, – сказала Лиза.

– Почему?

– Не вижу, как ты сам выражаешься, коммерческой выгоды.

– Ого, да ты ещё умнее, чем я думал. Ладно, скажу. Всё равно твои приятели сами потом всё узнают… Я вот думаю тоже в Коттедж перебраться. Тесно мне тут, на Старой грядке с Кирпичом и Розочкой. Перспективы развития нет. Нет, понимаешь, широты размаха… Поэтому, предлагаю сделку.

– Какую сделку?

– Я тебя на тот берег доставлю, а ты потом обо мне в Коттедже доброе слово замолвишь кому следует.

– А кому следует?

– Ну, например, синьору Бальзамику. А при удобном случае – самому губернатору Острова – его превосходительству господину Дракончику. Ты же принцесса. Они твоей личностью наверняка заинтересуются.

– А если не будет удобного случая?

– Значит я в тебе ошибся. Значит ты не настоящая принцесса. Но что-то мне внутренний голос подсказывает: будет такой случай – уж больно ваша компания приметная. Да и Крот, наверное, про вас уже на ту сторону сообщил. Тоже выслужится хочет. Надоело ему тут – на краю цивилизации —дань с бедных путников собирать.

– А может ты с нами пойдёшь? – простодушно предложила Лиза.

– Нет. Так я совсем не хочу. Зачем мне с вами идти? Чтобы всем рассказывать про твою дурацкую машинку, которой, скорее всего, и нет совсем.

– А как же тогда?

– Я в Коттедж один приду – потом, после тебя. А ты мне к этому времени почву подготовишь.

– Какую почву?

– Да никакую. Это просто так говорится – подготовить почву, а на самом деле познакомить меня с нужными людьми, рассказать им обо мне, какой я хороший. Поняла?

– Поняла, – ответила Лиза.

Хотя на самом деле она ничего не поняла. Интересно, что задумал Шнурок? И почему он это делает в тайне от Розочки? Если ему надо познакомиться с Бальзамиком, то плыл бы на тот берег сам по себе. Может он боится этого самого Бальзамика или стесняется? Поэтому я ему нужна… Нет. Он совсем не похож на стеснительного. Одно только ясно: Шнурок поможет им перебраться на другой берег ручья.

– Но я одна без своих друзей не пойду.

– Естественно. Я тебя одну и не отпущу. Главное, что мы с тобой договорились. Ведь так? Мы договорились?

– Договорились, – сказала Лиза и почувствовала, как мягкие верёвочные пальцы сжали её руку.

– Вот и хорошо, – обрадовался Шнурок. – Я знал, что мы с тобой поладим. Осталось только весточку нужным людям послать, чтобы они вас там встретили как полагается.

С этими словами он сорвал сухую травинку и сунул в маленькую круглую норку, прикрытую трухлявой деревяшкой. Из норки сердито жужжа и отряхиваясь вылез Шмель.

– Осторож-ж-жнее, Ш-ш-шнурок, – недовольно прожужжал он. – Ночь ведь уж-ж-же. Я уж-ж-же спать лёг.

– Не жужжи, Егор, днём отоспиш-ш-шься. А сейчас, друж-ж-жочек, сгоняй-ка пулей на тот берег и передай, кое-кому весточ-ч-чку от меня. – Он наклонился к его уху и что-то прошептал. – Всё запомнил?

– Не сомневайся мигом доставлю. Только ты-ж-ж и меня не забудь. Опять ж-ж-же, работа срочная, сверхуроч-ч-чная, в ноч-ч-чную смену.

– Ну что ты, Егор, когда это я тебя обиж-ж-жал, – сказала Шнурок и похлопала его по мягкому мохнатому брюшку.

Шмель отряхнул свою полосатую шубку, довольно потёр лапками перед собой, расправил крылья и медленно набирая высоту пропал в темноте.

2

Однажды на Старую грядку ветром занесло рекламную листовку строительного колледжа. Кирпич не умел читать, но с интересом рассматривал цветные картинки, которые изображали рабочих разных профессий. Особенно ему приглянулся каменщик – молодой весёлый парень в жёлтой пластиковой каске и синей куртке возводил стену из красного кирпича. Кирпич попросил Шнурка прочитать слова рядом с картинкой.

– Это каменщик – одна из древнейших профессий, так как каменные строения существуют с первобытных времён, – прочитал Шнурок.

Надпись Кирпичу понравилась: как-никак он имел к этой профессии прямое отношение.

– А что там ещё написано? – спросил он.

– Приглашают в колледж поступать. Пишут, что много профессий хороших и разных. А ты что, учиться собрался?

– Я? – удивился Кирпич. – Нет. Зачем мне учиться? Я и так на хорошей должности состою, при Розочке.

– А потом?

– Когда потом?

– Ну когда-нибудь, когда Розочки не будет?

– Что значит – не будет? – удивился Кирпич.

Он и представить себе не мог, что его начальницы может «не быть». Такая мысль никогда не приходила в его закалённую огненной печью голову. С тех пор он ещё внимательнее стал её охранять – ведь опасность могла прийти с любой стороны, и он всегда должен быть в полной готовности.

В силе своих крепких кулаков Кирпич не сомневался. Но ведь коварный враг мог применить какую-нибудь хитрость против его любимой атаманши. И Кирпич стал опасаться хитрых. Хитрые всегда думают, что они умнее других и особенно умнее тех, кого собираются обхитрить. Вот, например, Шнурок – всё время хитрит, туда-сюда крутится перед Розочкой, говорит разные непонятные слова, хочет показать, что он умнее других. Вот и сейчас выдумал какую-то глупость – продать пленников. Интересно, кому это они могут понадобиться? Что-то Кирпич никогда не слышал, чтобы людей на Ничейном Острове продавали. Вещи продавали, еду продавали, даже ветхие лачуги на Старой грядке продавали, но людей – никогда. Люди ведь они как Остров – ничейные.

Этими мыслями Кирпич поделился со своей начальницей. И он, по всей видимости, оказался прав. Как только наступила полная темнота, и ручейники завалились спать, Шнурок вышел из своего домика и пошёл назад к велосипедному колесу.

Стекло в темноте почти не видно, а чёрное стекло, в котором отражаются яркие звёзды, и подавно. Розочка, затаив дыхание, стояла в густой траве возле тропинки и слышала всё, о чём говорила Лиза с её вторым помощником. Кирпич притаился за кочкой и размахивал руками, пытался показать Розочке, что готов сейчас же прервать предательский сговор и арестовать изменника. Но его начальница либо не видела в темноте его отчаянных знаков, либо имела по этому вопросу другое мнение.

– Кирпич, останься здесь и проследи, что он будет делать дальше, – приказала она шёпотом своему верному помощнику. – Только не мешай. Когда они убегут, приходи ко мне. Есть у меня одна хорошая идея, только надо её как следует обмозговать…

3

Шнурок и Лиза вернулись назад к колесу.

Пленники не заметили исчезновения девочки и вполголоса переговаривались между собой, обсуждали дальнейшую судьбу.

– Нас отпускают. А он переправит всех на тот берег, – громко объявила Лиза.

От неожиданности друзья сначала замолчали, а потом заговорили все хором, перебивая друг друга.

– Тише, тише, – испуганно зашипел Шнурок, – Кирпича с Розочкой разбудите.

Человечки притихли.

Шнурок быстро пробежал вокруг колеса и распутал пленников. Будучи в родственных отношениях со всеми верёвками на свете, он имел врождённые способности к развязыванию любых узлов.

– Лиза, а чего он от нас за это хочет? – спросила недоверчивая Циля.

– Она вам потом расскажет, – вместо девочки ответил Шнурок. – Сейчас некогда – скоро рассвет. – Небо на востоке действительно посветлело. – Двигаться надо. Если возражений нет, то прошу всех за мной.

Он повернулся и пошёл в сторону берега.

Глава 9. Переправа

1

Ниже по течению ручья за кустом оказался небольшой пляж. На влажном песке высунувшись наполовину из воды лежали две лодки, сделанные из прозрачных пластиковых бутылок, и тихо разговаривали между собой. Сверху вдоль корпуса у каждой бутылки имелся вырез, в котором могли поместиться несколько человечков. Лодки и сами были почти что человечками, только водоплавающими.

Чудесные эволюционные преобразования, в результате которых на Острове появились его необычные обитатели, частично зацепили и две пустые пластиковые бутылки. Они к этому времени уже основательно нахлебались грязной весенней воды и приготовились навсегда сгинуть в трясине заболоченной канавы. К сожалению, их генетическая трансформация прошла с некоторыми отклонениями, и население Острова пополнилось двумя странными существами – нечто промежуточное между человечком и тюленем. Вместо рук и ног у них выросли ласты, шевеля которыми существа отлично плавали в воде, но по суше передвигались с трудом. Маленькие головки-пробки не позволили мозгу вырасти до нормального размера и сформироваться должным образом, и поэтому умственное развитие бутылок остановилось на примитивном уровне. Но при этом они чётко выговаривали слова и хорошо понимали человеческую речь.

Когда-то каждая из бутылок содержала не менее полутора литров газированного напитка. Но какого сорта был напиток никто не помнил: бумажные этикетки давно размокли, отклеились и потерялись. Поэтому пластиковые лодки ничего не могли рассказать о своей молодости и внутреннем мире, наполненном бурлящими пузырьками и искрящимися ароматами. Сегодня они спокойно колыхались в тихих струях водяного потока и не думали о сложных проблемах, которые волновали жителей Острова по обе стороны Ручья. Внешне лодки не отличались друг от друга, если не считать пластмассовых пробок. У левой – пробка была красного цвета, а у правой – синего.

Бутылки были преданы Шнурку, как бывают преданы бродячие собаки приютившему их сторожу колбасной фабрики.

Они и раньше-то никогда не разлучались, а теперь Шнурок связал их между собой крепкой верёвкой. Получалась устойчивая плавучая конструкция – катамаран. Шнурок отмыл бутылки снаружи и вычистил мусор, накопившийся внутри. Получился отличный корабль, который мог легко перемещаться как вдоль, так и поперёк ручья. Парусов и вёсел для плавания не требовалось. Бутылочные лодки прекрасно гребли собственными ластами. Руль тоже был не нужен. Они поворачивали, повинуясь командам своего капитана. Вот только не могли запомнить где правая сторона, а где левая. Поэтому, чтобы повернуть налево, рулевой должен был кричать: «Красная – стоп. Синяя – полный вперёд», и наоборот, если надо было повернуть в другую сторону. После долгих тренировок Шнурок научил их двигаться даже задним ходом.

2

– Прошу на борт, – сказал Шнурок, когда путешественники вышли на влажный песок пляжа. – Рассаживайтесь равномерно, чтобы не перевернуться.

– А ты? – спросил Ножик.

– Я пока что здесь останусь, пока вы в Коттедже не определитесь.

– А как же мы поплывём без капитана?

– Почему это без капитана? – возмутилась миссис Пин. – Ещё и не на таком плавали. Якорь мне в глотку!

Шнурок одобрительно посмотрел на Цилю и рассказал, как управлять необычным судном. Долго объяснять не пришлось: в молодости, задолго до того, как оказаться в коробке, миссис Пин имела удовольствие служить на настоящем корабле и находилась в непосредственной близости от сердца настоящего капитана.

Никто не знал сколько Присцилле Пин на самом деле лет. Скорее всего она и сама этого не знала. Самые ранние воспоминания Булавки относились к концу XIX века, когда её первый раз прикололи к элегантной дамской шляпке и вывели на прогулку в городской парк. Произошло это солнечным летним днём в городе Глазго, и с тех пор Циля считала своей родиной Шотландию, а себя коренной шотландкой.

Мода на дамские головные уборы часто менялась, и от этого в основном зависела повседневная жизнь шляпной булавки. Иногда она подолгу вместе с прелестной головкой своей хозяйки кружилась в вихре светской жизни, а иногда на долгие месяцы и даже годы отправлялась в темноту деревянной шкатулки за компанию с другими вышедшими из моды аксессуарами женского гардероба.

Перед тем как попасть на морскую службу Циля некоторое время работала… в похоронном бюро. Её бархатная чёрная шляпка служила частью траурного костюма молодой сотрудницы этого скорбного заведения. Во время похорон девушка украшала гробы и могилы цветами, венками, лентами и другими печальными символами.

Однажды хоронили старого моряка. Всю жизнь он под британским флагом бороздил моря и океаны, участвовал в кровопролитных сражениях, но нашёл свой последний причал не на холодном морском дне, как вроде бы следовало поступить истинному морскому волку, а на уютном сельском кладбище. Проститься с покойным собрались немногочисленные родственники, желающие получить свою долю скромного наследства, и несколько старых верных друзей. Одного из ветеранов сопровождал молодой человек в морской фуражке с круглой бронзовой кокардой. Его звали Джоном Джексоном, и был он капитаном и единоличным владельцем небольшого парусного судна. Циля любила вспоминать эту судьбоносную встречу и уверяла, что с первого взгляда поняла: её дальнейшая жизнь будет связана с морем и с этим мужчиной.

Пока родственники и друзья покойного слушали молитву и прощальные речи, печально опустив головы, капитан Джексон во все глаза таращился на девушку из похоронного бюро, которая аккуратно поправляла траурные ленты, разлетающиеся от свежего ветра. Похороны – не лучшее место для начала любовного романа, но сердцу, как известно, не прикажешь. Не прошло и полгода, как тот же священник обвенчал в сельской церкви молодого капитана с его избранницей.

На следующий день миссис Джексон уволилась с ненавистной работы и стала помогать мужу в его непростом и опасном деле. Уходя в далёкий рейс, капитан брал с собой на удачу маленькую чёрную шляпку жены, в которой он увидел её первый раз. Вот так Циля и попала на настоящий корабль. На капитанском мостике в кармане капитанского бушлата она преодолела сотни и даже тысячи миль по неспокойным водам северной Атлантики.

Но самый драматический случай, о котором миссис Пин вспоминала чаще остальных, произошёл во время небывало сильного шторма. Корабль с грузом мороженой трески героически пробивался сквозь волны Северного моря. Капитан вторые сутки не покидал мостик и не выпускал из рук штурвал. От напряжения пуговицы на его бушлате оторвались и улетели в бушующую морскую пучину. Чтобы не простудиться на ледяном ветру, Джексон вытащил длинную булавку из женской шляпки и закрепил на груди разорванную ткань. Всё время, пока они пробивались через ураган к безопасному причалу Циля чувствовала биение сердца и дыхание капитана. В память о героическом переходе Джон украсил головку булавки кокардой, которую снял со своей старой морской фуражки, и с тех пор всегда носил её с собой.

В дружной семье Джексонов родилась дочка Мэри. Когда она выросла и поехала учиться в Лондон, отец подарил ей счастливую булавку. Девушка не стала продолжать семейное дело, а освоила профессию журналиста и в качестве корреспондента небольшой английской газеты оказалась в России, как раз в те драматические дни, когда там разразилась Великая октябрьская революция. Хотя Мэри и занималась в основном сухопутной бумажной работой, в глубине души она всегда любила море и моряков. Прожив около года в Советской России, она вышла замуж за революционного матроса с крейсера «Аврора» и осталась здесь навсегда.

За сотню лет, которые прошли с тех пор, женская мода много раз поменялась. Сначала вместо шляпок молодые девушки стали носить красные косынки, потом береты, кепки, фуражки, вязаные шапочки и другие всякого-разного фасона головные уборы, но мода на пышные причёски, шляпки с вуалью и шляпные булавки так и не вернулась. В результате Циля досталась Шурику, который не знал, куда применить эту элегантную вещицу, и решил, что она будет отличной шпагой для его робота-трансформера. А когда пластмассовая китайская игрушка развалилась на мелкие части, Шляпная Булавка поселилась в картонной коробке.

3

И вот сегодня, наконец, пришёл её счастливый час – Присцилла Пин снова на корабле и снова на капитанском мостике. На самом деле никакого мостика или другого специального места для капитана на бутылочном судне не было. Ножик, Бижу и Флакон залезли в Синюю лодку, а Мастер и Лиза – в Красную. Циля взошла на борт последней, внутрь бутылки не полезла, а встала сверху как опытный моряк, широко расставив ноги.

– Судно на воду! – скомандовала она, убедившись, что на берегу кроме Шнурка никого не осталось.

Лодки приподнялись на своих ластах и мелкими шажками сползли в воду. Через минуту живой катамаран свободно качался на волнах.

– На тот берег! Полный вперёд!

Лодки опустили ласты поглубже, напряглись и дружно, как рабы на галерах, принялись загребать воду. При этом, чтобы не сбиваться с ритма, они хором запели старинную песню, переделанную на новый лад:


Жили-были у Шнурка

Два весёлых бутылька:

Один – синий,

Другой – красный —

Два весёлых бутылька.


Пассажиры молчали – боялись помешать лодкам грести, а Циле управлять необычным кораблём. Песчаный пляж с одиноким Шнурком быстро скрылся в предрассветном тумане. За кормой слышалось бульканье потревоженной воды. А в том месте, где бутылки прижимались друг к другу боками, противно скрипел пластик. Верёвка намокла, растянулась и скользила по гладкой поверхности, повторяя колебания прозрачного корпуса.

– По-моему, она долго не выдержит, порвётся, – сам себе под нос проворчал Мастер.

Он кончиками пальцев провёл вдоль верёвки, пытаясь наощупь определить слабое место и предотвратить возможный обрыв. Словно в ответ на его опасения, катамаран дёрнулся и остановился, как будто наскочил на невидимое подводное препятствие. Циля покачнулась, но сохранила равновесие и не упала.

– Эй, ластоногие, якорь вам в глотку, что случилось? – крикнула она.

– Тут, кажется, коряга, кэп, – ответила Синяя.

– Сама ты коряга, – возразила Красная.

– Я тебе точно говорю, что это коряга. Я всегда знала, что тут под водой много коряг.

– А если знала, что тут коряги, почему не сказала?

– А меня кто-нибудь об этом спрашивал?

– А тебя, что, обязательно спрашивать надо? Могла бы и собственной пробкой подумать.

– У тебя тоже пробка есть, вот ты и думай. Мне за думание не платят, моё дело – ластами махать, куда прикажут.

– А тебе, что, приказывали на корягу плыть?

– Нет, конечно, какой же дурак прикажет на корягу плыть?

– Кэп – не дурак. Он полный вперёд приказывал плыть, на тот берег.

– Вот я и плыла полный… не пустой же. А ты-то сама куда смотрела?

– Куда-куда? Вперёд, конечно. Я же не знала про корягу.

– Знала-знала… Я тебе про неё ещё раньше говорила.

– Ну и что, что говорила? Ты мне много чего раньше говорила. Я что, всё помнить должна?

Они бы и дальше спорили, кто из них более виновен в происшествии, но конец коряги, незаметный под тёмной водой, прошёл между их корпусами и застрял, зацепившись за верёвку. Мокрые нитки стали лопаться с громким треском.

– Связка рвётся! – закричал Мастер.

Бутылки разом умолкли и изо всех сил заработали ластами. Вода вокруг них, как в кипящем котелке, покрылась пузырями и пеной. Но полного вперёд движения не получалось. Катамаран крутился на одном месте вокруг невидимого препятствия.

– Все на Синюю! – крикнула Циля и, схватив Лизу за руки, быстро перетащила из одной лодки в другую.

Неуклюжий Брегет вылез из прорези и тут же плюхнулся на спину, поскользнувшись на мокром пластике. Циля помогла ему перевернуться и встать на четвереньки. Подтолкнула сзади. А Ножик ухватился и потянул за длинную цепочку, привязанную к колёсику на голове. Сам же Мастер двумя руками придерживал крышку, которая в самый неподходящий момент попыталась открыться и царапала сломанным замочком гладкий корабельный борт.

Общими усилиями Брегета наконец-то перетащили в Синюю лодку. От дополнительного веса она глубоко погрузилась в воду, а привязанная к ней Красная лодка с облегчением подскочила вверх. Соединительная верёвка не выдержала и с виноватым хлопком лопнула, как будто хотела попросить у путешественников прощения за не до конца исполненную миссию.

Циля не успела перепрыгнуть на Синюю, потеряла равновесие и свалилась в пустую пассажирскую прорезь Красной лодки. Красная, свободная и лёгкая, отскочила в сторону и закрутилась волчком на поверхности воды.

– Циля, держись! – закричал Ножик. – Мы сейчас тебя спасём!

– Синяя, догоняй Красную! – приказал он своей лодке.

Но не тут-то было. Бутылки привыкли всегда плавать вместе. Оставшись поодиночке, они потеряли не только крепкую связующую нить, но и правильную ориентацию в пространстве. Раньше, чтобы повернуть в сторону, одна по команде капитана гребла ластами изо всех сил, а другая поджимала их к животу. А теперь каждой в отдельности приходилось для поворота и загребать и поджимать собственные ласты. С непривычки ничего не получалось. Лодки крутились на месте и качались из стороны в сторону, рискуя перевернуться и утонуть. При этом перегруженная Синяя оставалась на месте, а облегчённую Красную быстро уносило вниз по течению. Несколько минут она ещё слегка виднелся в туманной дымке, но вскоре окончательно растворилась в тёмно-синей чернильной дали.

Капитанские приказы Цили, крики и угрозы про якорь, который надо засунуть кому-то в глотку, становились всё глуше пока наконец не затихли совсем.

4

Ещё никогда Синей лодке не было так одиноко, как сейчас. Её единственная подруга уплыла вниз по течению, а она продолжала беспомощно барахтаться на одном месте.

– Стоять! Прекрати дёргаться и греби к берегу! – раздался строгий приказ Ножика.

Он сидел ближе остальных к синей пробке и кричал ей в самые уши. Лодка поджала ласты и перестала крутиться.

Яркий краешек солнца робко выглянул из-за горизонта. Ночной туман рассеялся, небо посветлело, и путешественники увидели, что они уже давно миновали середину ручья. Песчаный пляж, с которого началась злополучная переправа, остался далеко позади. Шнурка на нём уже не было. А до другого берега было рукой подать.

– Вот эти ласты подожми, а вот этими греби, – командовал Ножик звонко хлопая ладонями по круглым бокам бутылки.

Слушаясь его указаний Синяя медленно развернулась носом в нужную сторону.

– А теперь обеими греби, и полный вперёд! – приказал Ножик.

Лодка, постепенно набирая скорость, устремилась к пункту назначения. Но тут обозначилась новая проблема – высокий берег, поросший густой сочной травой, вертикальной стеной обрывался в глубокую воду, и нигде не было видно ни малейшего участка, куда бы можно причалить.

В прежние времена Ножик служил в армии. Воинская часть находилась в дремучем лесу, и настоящую реку он видел только с берега, когда его хозяин – офицер-ракетчик брал с собой на рыбалку. Большую часть времени Ножик проводил в сумке или в кармане, выбираясь на белый свет исключительно по необходимости, когда надо было что-нибудь отрезать или открыть. Приходилось ему путешествовать на поезде, на автомобиле и даже на гусеничном вездеходе; однажды он случайно улетел на межконтинентальной ракете за пределы земной атмосферы, но по открытой воде никогда не плавал.

Возможно поэтому он и прозевал тот момент, когда лодке надо было перестать грести ластами и замедлить ход. А сама бестолковая бутылка вообще ни о чём не думала. Она опустила для лучшей обтекаемости синюю голову под воду и закрыв глаза со всего маха врезалась в высокий берег. Человечки, сидящие у неё внутри, попадали друг на друга, а Маркиз чуть не вылетел за борт, но вовремя запутался в цепочке Мастера.

Прибрежное течение развернуло бутылку, и она прижалась боком к мокрой траве. Ножик ухватился руками за длинные скользкие листья, и лодка постепенно остановилась. О том, что можно перестать размахивать ластами, она в конце концов догадалась сама. Водная часть переправы закончилась, и осталось только придумать, как выбраться на высокий обрыв и не свалиться при этом в воду.

Решение пришло само собой, а точнее опустилось сверху на головы путешественников в виде крепкой сухой ветки. Сучья на ветке росли достаточно часто, чтобы по ним можно было карабкаться вверх, как по лесенке. Чья-то заботливая рука заранее обломала длинные отростки и оборвала лишние листья. Нижний толстый конец ветки упёрся в илистое дно у самого синего носа. Верхний конец свободно торчал над берегом. Он ничем не был закреплён, и его никто сверху не придерживал. В другой более спокойной обстановке Ножик обязательно задумался бы, как эта ветка свалилась к ним на помощь в самый подходящий момент, но сейчас нельзя было терять ни секунды. Течение продолжало тащить лодку вдоль берега, а травинки, за которые он держался, как за причальные канаты, натянулись и готовы были порваться в любой момент.

– Лезьте вверх! Пока я держу, – крикнул он своим приятелям.

Человечки помогая друг другу выбрались из лодки и, стараясь не поскользнуться на мокром пластике, принялись карабкаться наверх. Последним корабль, как принято на флоте, покинул Ножик: после кораблекрушения должность капитана от Цили автоматически перешла к нему.

– А мне что делать? – спросила Синяя лодка. Освободившись от пассажиров, она свободно качалась на волнах, перебирая под водой ластами.

– Найди Красную, – приказал Ножик. – А нашу миссис Пин доставь на этот берег.

– Будет исполнено, кэп, – ответила Синяя, развернулась и на удивление ровно поплыла вниз по течению. Через несколько минут она скрылась из поля зрения за большим листом лопуха.

Глава 10. Чебуречная «Луноход»

1

На берегу никого не было.

Прямо перед путешественниками раскинулось широкое поле. За полем плотной стеной зеленели кусты, а над ними виднелась ржавая крыша с кирпичной трубой и покосившейся антенной. В ту же сторону, разделяя поле на две части, протянулась грунтовая дорога.

Через несколько часов стало жарко и захотелось пить. К сожалению все съедобные припасы и бутылка воды уплыли вместе с Цилей на несчастной Красной лодке.

От широкой просёлочной дороги влево и вправо разбегались дорожки поменьше. Они тянулись к одиноким домикам местных фермеров. Если хорошо присмотреться, то рядом с домиками можно разглядеть небольшие ухоженные огороды с цветущими грядками и работающих на них человечков. Поднимая клубы придорожной пыли иногда вдалеке проезжали тележки и повозки разнообразных размеров и конструкций. Можно было, конечно, свернуть на одну из боковых дорожек, дойти до фермы, попросить напиться, а если хозяин окажется добрым, то и сытно позавтракать; но путешественники не хотели терять времени – до тенистых кустов оставалось не так уж далеко, а где-то за ними должен находиться и желанный Коттедж.

Дорога нырнула в просвет между смородиновыми кустами. На верхних освещённых солнцем ветках чернели шарики спелых ягод, но они росли слишком высоко. Пониже, в тени густых листьев, ягоды были ещё зелёные и неспелые. У Лизы от их кислого сока заболели зубы и забулькало в животе. Остальным путешественникам было не легче.

За кустами дорога повернула налево, и открылась небольшая симпатичная полянка, на другой стороне которой, приткнувшись боком к стволу старой кривой яблони, стоял необычный домик. О том, что это именно домик, можно было догадаться по железной трубе, из которой вверх поднимался белый дымок, и по круглым как корабельные иллюминаторы окнам с весёлыми ситцевыми занавесками. Но в целом удивительная постройка напоминала скорее фантастическую машину из кинофильма про инопланетян, чем архитектурное сооружение.

Основным конструктивным элементом – наружными стенами – круглого здания послужило большое оцинкованное ведро. При этом собственная крышка ведра стала надёжной плоской крышей. В холодную и дождливую погоду она плотно закрывалась, а в тёплую и солнечную, как сегодня, поднималась вверх и откидывалась в сторону. Прорезанная в стенке ведра дверь приглашала усталых путников зайти внутрь. По бокам от двери горели круглые фонари-фары, снятые с игрушечного автомобиля, а над входом радужными огнями сверкала вывеска, сделанная из ёлочной гирлянды, – «Чебуречная Луноход». Не смотря на солнечную погоду, фары и вывеска светились во всю мощь. Похоже, что проблем с электричеством у хозяина чебуречной не было: внутренняя поверхность открытой и развёрнутой в сторону солнца крышки была оклеена фотоэлементами от старых калькуляторов. Дополнительное сходство с настоящим Луноходом круглому ведру придавали четыре колеса от детской коляски, приделанные для красоты по бокам.

– По-моему, это ресторан Лягурчика, о котором нам говорил Баклажаб, – сказала Лиза. – Давайте зайдём, отдохнём и перекусим.

– Да уж пора бы, – согласился Маркиз.

– А деньги? – спросила Бижу.

– У меня есть, – сказала Лиза. – Шнурок одолжил. – И она достала из кармана несколько металлических кружочков.

Надо заметить, что собственной валюты с установленным курсом на Острове не существовало. Его новые обитатели ещё не научились чеканить монеты и печатать бумажные банкноты. О банковских карточках и говорить не приходится: их вообще не было, как не было и самих банков. Человечки обменивались друг с другом натуральным способом: оплачивали выполненную работу едой или разными полезными вещами. Но иногда, когда еда и вещи были не нужны, использовали деньги. От древних людей в стеклянной банке осталась кучка настоящих монет, а когда их не хватало в ход шли разные мелкие металлические кружочки типа пуговиц, шайб и гаек. Стоимость определяли на глаз, по договорённости, при заключении делового соглашения.

Солнечный свет свободно проходил внутрь обеденного зала чебуречной через открытую крышу-потолок и позволял хорошо разглядеть её интерьер. Лиза один только раз в жизни участвовала в мероприятии, когда люди собираются вместе, чтобы поесть чего-нибудь вкусненького. Но это было на лесной поляне и закончилось, как мы знаем, драматическим полётом. А настоящего ресторана со столиками и официантами она никогда ещё не видела, тем более такого оригинального.

Прямо на полу в центре круглого зала большими камнями-булыжниками был выложен открытый очаг с вертелом, железными крюками, шампурами, решётками и другими приспособлениями для приготовления пищи на открытом огне. Вокруг очага, как лепестки ромашки, разместились длинные обеденные столы с деревянными лавками. Сегодня – в рабочий полдень – большинство из них пустовали. Только кое-где сидели одинокие посетители, молчаливо уставившись в свои тарелки. Один из них пристроился на маленькой скамеечке около очага и сам себе жарил на раскалённых углях шашлык.

Круглые жестяные стены заведения от пола до потолка вместо обоев были оклеены старыми фотографиями и цветными картинками на космическую тематику, вырезанными из журналов «Огонёк» и «Знание-сила», – многолетние подшивки таких журналов Лиза успела заметить в Бытовке. Массивная барная стойка, сколоченная из грубых досок, разместилась прямо напротив входа. Внешне она абсолютно не гармонировала с космическим интерьером ресторана и скорее подошла бы для ковбойского салуна из голливудского фильма про Дикий Запад. Сонный бармен стоял за стойкой и не обращал на новых гостей никакого внимания.

Ножик за время своей военной службы побывал в разныхкафе и ресторанах: престижных, достаточно приличных и, как говорится, «так себе», где самому приходилось открывать бутылки с напитками. Но он никогда не встречал бармена с такой болезненной внешностью. Круглая голова с большими как у чебурашки ушами, казалось, была насажена на длинное худое закрученное спиралью туловище. Можно было подумать, что бедолагу скрутило от недоброкачественной пищи, и у него сильно болит живот. Однако спокойное поведение и сонный взгляд бармена свидетельствовали, что он полностью здоров. Табличка, закреплённая на стойке, частично объясняла его странную внешность. Надпись, сделанная красивым почерком на фирменном бланке, сообщала, что «Общество с ограниченной ответственностью «Чебуречная «Луноход» и бармен Штопор приветствуют вас в нашем заведении».

2

Не успели путешественники разместиться за одним из столов, как к ним подошла, а точнее сказать, подлетела молодая симпатичная девушка в жёлтом блестящем платье с чёрными и синими узорами. Раньше она была бабочкой Махаон из семейства Парусников. Её предки с древних времён жили на Острове, когда ещё ни острова, ни дачного участка тут и в проекте не существовало. С приходом в эти края дачников семейство Парусников постепенно вымерло и удостоилось скорбной записи в Красной книге Московской области. Чтобы как-то существовать последняя сохранившаяся бабочка устроилась работать официанткой к Лягурчику, предки которого также обитали в Комитетском лесу с незапамятных времён. Мы, местные, должны помогать друг другу, – сказал он ей, принимая на работу. – Нас совсем мало осталось. Кругом одни дачники понаехали.

– Здравствуйте. Меня зовут Баттерфляйка. Сегодня я – ваша официантка. Что будете заказывать?

– Попить, что-нибудь холодненькое, – попросил Флакон хриплым голосом: от жары у него пересохло в горлышке.

– Могу предложить только цветочный чай – у нас большой выбор, или простую воду. К сожалению, шипучки нет. Небольшие проблемы с оформлением лицензии.

– Воды, – прохрипел Маркиз, как будто он неделю брёл через пески Сахары.

Его друзья молча закивали головами, опасаясь, что, если они сейчас начнут выяснять, какие им могут быть предложены сорта чая, с Маркизом случится обморок от обезвоживания организма. Официантка упорхнула и через секунду перед гостями стояли два запотевших кувшина с кристальной водой и пять гранёных стаканов.

– Что кушать будете? – спросила Баттерфляйка, когда посетители напились, и достала блокнотик.

– А что у вас есть? – спросила Лиза.

– У нас фирменная кухня. Как легко можно догадаться, главные наши блюда – это чебуреки с различными начинками: картошка, грибы, морковка, щавель и ещё 20 наименований. Можете заказать шашлык из овощей, корнеплодов и ягод, и сами приготовить его на углях в центре зала. – Девушка махнула рукой в сторону круглого очага.

– Я ничего не буду, – сказал Маркиз. – После вчерашнего что-то есть не хочется.

– Круто ты отравился, – сказала Бижу. – Счёт времени потерял. После той клумбы уже второй день пошёл.

– Ну тогда… – не стал спорить Маркиз, – принесите мне что-нибудь диетическое. Какой-нибудь свежий салатик.

Вслед за ним и все остальные сделали заказы – каждый по своему вкусу. Баттерфляйка записала всё в блокнотик и, пообещав не задерживаться, упорхнула на кухню.

Долго ждать действительно не пришлось. Вскоре перед каждым была постелена чистая бумажная салфетка, положены вилка с ножом, завёрнутые в лист подорожника, и поставлена тарелка с заказанным блюдом.

3

– Интересно, – сказал Мастер, когда путники утолили первый голод, – почему вилка лежит на столе, а тарелка – стоит? Она же плоская, значит тоже должна лежать.

Неожиданный вопрос удивил Лизу, он не имел никакого отношения к их приключениям и продолжению похода. Но её друзья, разомлевшие от вкусной пищи, принялись дружно и весело обсуждать эту особенность русского языка. В отличие от маленькой принцессы они помнили, что в ресторан люди ходят не только для того, чтобы поесть, но и для того, чтобы поддержать так называемую «светскую беседу». В светской беседе разговаривать можно о чём угодно, особенно на темы, которые никого из присутствующих по-настоящему не интересуют. Главное правило – высказать своё мнение по заданному вопросу и желательно с юмором. Отмалчиваться и уклоняться от светской беседы в приличном обществе считается не допустимым. Но в этот раз не успевшая начаться дискуссия быстро прервалась – в дверях появилась новая фигура.

Это был никто иной, как создатель и полноправный владелец чебуречной «Луноход» – Лягушонок Огурчик, собственной персоной.

Увидев начальника, сонный Штопор встрепенулся и принялся усиленно протирать белоснежным полотенцем и без того чистый стакан. Баттерфляйка подлетела к шефу и что-то быстро ему сказала, указывая глазами на путешественников. Он в ответ одобрительно кивнул головой и подошёл к столику.

– Рад приветствовать новых друзей нашего ресторана, – сказал он и широко улыбнулся большим лягушачьим ртом. – Позвольте представиться – Лягурчик, хозяин этого скромного заведения.

– А мы вас знаем, – сказала Лиза.

– Приятно слышать, что наш ресторан популярен не только среди местных жителей, но и в отдалённых регионах, откуда, как я понимаю, вы к нам прибыли. Надеюсь, что моя скромная персона известна вам не с самой худшей стороны.

– С самой лучшей. Это же вы летали на Луну с Баклажабом?

– Вы знаете Баклажаба? Давненько ничего о нём не слышал. Как он поживает, чем занимается?

– Мост через ручей охраняет и никого на этот берег не пускает.

– Печально слышать. А ведь он был очень способным радистом, подавал большие надежды. У него ведь идеальная музыкальная память. Любую мелодию с трёх нот угадывает. Вот только слышит без наушников плохо. Ему бы ди-джеем на радиостанции работать, а не переправы сторожить.

4

Лягурчик задумался и почесал перепончатой лапкой лоб между выпуклыми глазами, пытаясь вспомнить ещё какие-нибудь выдающиеся способности своего старого друга. Но в это время от барной стойки раздался хриплый искажённый помехами заикающийся голос:

– Говорит радиостанция «Чайная почка» – ваше любимое «Радио ЧП». В этот тёплый солнечный денёк мы рады исполнить песни по вашим заявкам. И первое место в сегодняшнем плейлисте занимает заявка, которую нам прислал повар Фондюк из чебуречной «Луноход». Он просит передать для него и всех сотрудников ресторана песню «Махни крылом». С удовольствием выполняем его просьбу. – Радиоведущий выдержал длинную театральную паузу и торжественным голосом объявил: – Выступает лауреат фестиваля «Поющий остров» прошлого года всеми нами любимый Клаксон Замкадский.

Из хриплого динамика раздалась весёлая музыка и звонкий голос, похожий на звук автомобильного гудка запел:


Наш трёхголовый исполин,

Махни крылом – взлети, лети.

Другого нет тебе пути,

Ведь ты такой у нас один…


– Выключи эту гадость, – закричал Лягурчик бармену. – И не включай никогда!

– Это не я. Он сам. Замыкает где-то, – испуганно сказал Штопор.

Он подбежал к старому радиоприёмнику, который стоял около стены на специальной тумбочке, и принялся быстро крутить ручки настройки в разные стороны. Приёмник сдался не сразу. Он самовольно несколько раз переключился с волны на волну, спел и поговорил на разные голоса и наконец умолк. Из приоткрывшейся кухонной двери высунулась толстощёкая румяная голова в белом колпаке.

– Шеф, видит бог, это не я, – оправдывался повар Фондюк. – Я и сам этого Клаксона терпеть не могу. Да и времени у меня нет, чтобы заявки на радио посылать. Вон посмотрите сколько клиентов – не успеваю чебуреки жарить.

Лягурчик махнул рукой в его сторону, показывая, что не имеет к повару претензий. Белый колпак скрылся, и дверь захлопнулась.

– Не выношу эту песню, – пояснил Лягурчик. – Совсем совесть потерял.

– А мне понравилось. Красивый голос, – сказала Бусинка.

– Да я не про певца. Он артист, чего с него взять. Ему платят – он поёт. У него, кстати, и неплохие песенки есть: типа кровь-любовь, розы-морозы. А этот наш исполин – сами знаете кто – не видит ничего. Собрал вокруг себя одних лизоблюдов и прихлебателей, они и поют ему во все шесть ушей, какой он героический да гениальный. А ведь когда-то мы с ним дружили, можно сказать, из одной лабораторной чашки Петри щи хлебали.

– Это вы про Дракончика? – спросила Лиза. – А он и правда летать умеет?

– Не умеет он летать. И крыльев у него никаких нет, и не было никогда. Но вслух говорить об этом не рекомендуется.

– Почему?

– Чтобы не дискредитировать.

– Чего не дис-кре? …

– Не дискредитировать – значит не пачкать своими грязными словами и лапами светлый образ нашего мудрого руководителя. Надежду нашу и опору… Скоро по миру пойду от его мудрого руководства.

– По какому миру?

– По нашему, по нашему миру, девочка, по ничейному островному миру. Разорюсь совсем, в пух и прах. Душат малый бизнес прямо на корню, чиновники-бюрократы. Налоги повышают, а лицензию на шипучку не допросишься. Говорят, ресурсы ограничены, надо, говорят, наладить эффективное распределение. Знаю я это эффективное распределение – монополизировали Шипучую башню и теперь хотят, чтобы я к ним на пузе приползал, выклянчивал… А сами повсюду своих шпионов-заменщиков понатыкали. Сидят, вынюхивают, подслушивают. Услышат что-нибудь и бегут к своему Бальзамику – докладывать.

Лягушонок ещё долго мог бы возмущаться несправедливыми порядками на Острове, но в этот момент рядом с очагом что-то с грохотом упало. Посетитель, который жарил шашлык, быстро вскочил на ноги и выбежал на улицу. Опрокинутая деревянная скамеечка валялась рядом жалобно задрав кверху тонкие ножки.

– Шеф, не волнуйтесь вы так, – прощебетала подбежавшая Баттерфляйка. – Вы так раскричались, что на улице слышно. Всех клиентов распугаете. Вон один уже убежал и не расплатился. – Она показала на перевёрнутую скамейку и недоеденный шампур.

– Да, действительно, – успокоился Лягурчик. – Что-то меня сегодня понесло не в ту сторону… Кушайте, гости дорогие, отдыхайте, не принимайте мои слова близко к сердцу. Может быть, у вас ещё какие-нибудь пожелания будут, претензии по обслуживанию или вопросы?

– А что такое Шипучая башня? – спросил Мастер. – Я уже недавно слышал это название.

Хозяин чебуречной и официантка удивлённо переглянулись. Штопор даже выронил стальную вилку, которую в это время протирал полотенцем, и она громко звякнула о крышку барной стойки. На стук из кухонной двери показалась поварская голова в колпаке.

– Звали, шеф? – спросил Фондюк, но увидев, что он никому не нужен, скрылся обратно.

– А вы, ребята, вообще-то откуда сами будете? – решил уточнить обстановку Лягурчик. Вопрос, заданный этим необычным толстым человечком в круглой шапочке с цепочкой, показался ему более чем странным. Не знать, что такое Шипучая башня, – это так же как не знать имя первого космонавта. Возможно, где-нибудь в других местах такое и возможно, но не на Острове.

– Мы из Бытовки, – ответил Мастер. – А точнее из коробки.

– А где это?

– На том берегу, около малинника.

– Не бывал, не знаю, – честно сознался Лягурчик. – Хоть наш Остров и не очень большой, но, вероятно, и здесь ещё встречаются дикие неизведанные места. А что вы у нас делаете?

– Идём в Коттедж. Нам надо Лизу домой отправить.

– Ну вот в Коттедже вам и расскажут про Шипучую башню… Если захотите. Хотя я вам этого совсем не желаю…

Глава 11. Сопротивление бесполезно, вы арестованы

1

Не успел Лягурчик закончить свою фразу, как с улицы в чебуречную вошли несколько человек и молча выстроились плотной цепочкой перегородив входную дверь.

Похожие друг на друга как братья близнецы – одинакового роста с большими круглыми головами и плоскими тупыми лицами, они и одеты были в одинаковые костюмы из плотной серой ткани. Брюки – заправлены в сапоги, куртки с длинными рукавами, не смотря на жару, – застёгнуты на все пуговицы. С первого взгляда и не поймёшь: спортивная команда или воинское подразделение. Хотя, какие могут быть на Ничейном Острове военные, и с кем они собрались воевать?

К спорту новые посетители ресторана тоже не имели никакого отношения. В древние времена они своим многочисленным коллективом трудились в общественной столовой на предприятии с названием «Фабрика-кухня №14», в бригаде обычных алюминиевых ложек. Когда столовую закрыли, уволенные повара в счёт невыплаченной зарплаты разобрали посуду по домам. Но алюминиевым ложкам по причине невзрачного вида не нашлось подходящего места в столовом убранстве приличных городских квартир, и их полным комплектом вместе с такими же алюминиевыми вилками сослали на дачу.

Командовали группой круглоголовых ложек два элегантных человечка в белых блестящих костюмах. Они происходили из набора посуды той же разорившейся столовой, но занимали в обеденном зале более престижное положение – служили фаянсовыми бутылочками для хранения специй: соли и перца. О принадлежности к обеденной сервировке свидетельствовали надписи, выполненные золотыми латинскими буквами прямо на животах их белоснежных пиджаков: «Solt» и «Pepper». Они никогда не разлучались и постоянно держались вместе как привязанные. Даже говорили хором. Подчинённые ложки воспринимали фаянсовую парочку как единого начальника и называли общим имеем – Солт-энд-Пеппер.

– Внимание! Производится замена! Всем оставаться на местах! – прокричали Солт-энд-Пеппер.

– Ну вот, начинается. Дождались проверки, наконец-то, – проворчал недовольно Лягурчик и, попросив путешественников не волноваться, пошёл встречать непрошенных гостей.

– Рад приветствовать бравых заменщиков в нашем скромном ресторане. Присаживайтесь. Не хотите ли отдохнуть от тягот героической службы. Закусить, выпить чего-нибудь. К сожалению шипучку предложить не могу – лицензия не оформлена. А мы порядок знаем, работаем без нарушений…

– Мы на службе, – строго оборвали его Солт-энд-Пеппер. – Контрольная проверка документов.

– А кто такие эти заменщики? – спросила Лиза у Баттерфляйки, которая испуганно смотрела на вошедших и нервно теребила руками разноцветный передник.

– Защитники местного населения, – пояснила официантка. – Гвардия синьора Бальзамика. Сокращённо – замена.

– А от кого они защищают местное население?

– От злодеев и злоумышленников.

– А кто это?

– Те, кто что-то злое делает или замышляет сделать.

– Тогда это не про нас. Мы ничего такого не делаем и не замышляем, – облегчённо вздохнул Маркиз.

Тем временем заменщики по очереди подходили к посетителям чебуречной и требовали предъявить документы. Человечки послушно доставали из карманов и сумок какие-то бумажки и показывали проверяющим. К нашим друзьям подошли сами Солт-энд-Пеппер.

– Ваши документики? – сказали они.

Друзья молчали, не зная, что ответить на вопрос, который им задали уже второй раз. Кому они вообще понадобились эти документы? Какой в них смысл?

– У нас нет документов, – тихо за всех ответила Лиза. – Мы не злодеи. Мы в Коттедж идём.

– Текс-текс-текс, – сказали Солт-энд-Пеппер и от удовольствия, что обнаружили нарушителей, потёрли друг другу ладони. – Вот так вот просто берёте и идёте себе в Коттедж? Так мы понимаем?

– Так.

– А документов никаких нет?

– Нет. А зачем они нам нужны?

– Как это зачем. Для порядка. Если документов не будет, то любой, кому захочется, может ходить куда захочется.

– А это разве плохо?

– Очень плохо – порядка нет. А если порядка не будет, то будет один большой беспорядок. И компетентные органы не будут знать для чего вы в Коттедж направляетесь. Что вы там потеряли?

– Ничего не потеряли. Мы —ищем.

– Интересно узнать, что же вы там хотите найти?

– Машинку времени.

– Машинку чего?

– Времени…

– Текс-текс-текс, – Солт-энд-Пеппер снова с довольным видом потёрли ладошки. – Вот вам и начало беспорядка. Хотите найти то, чего и нет совсем. Мы – компетентные органы – Коттедж хорошо знаем, и что-то мы ничего не слышали про такую машинку. Эй! Кто-нибудь слышал про машинку времени? – крикнули они, обращаясь сразу ко всем посетителям чебуречной.

Никто не ответил. Только рядовые ложки-заменщики что-то неразборчивое прогудели в ответ.

– Видали? Народ врать не будет. Никто ничего не знает про такую машинку. А это значит: что, либо это вы всё врёте для прикрытия другой какой-то своей незаконной деятельности, либо это – особо секретный объект, о котором никто из посторонних не должен знать… А вы, собственно говоря, кто вообще такие будете, и откуда получили секретную информацию.

– Мы из Бытовки, с той стороны ручья, – сказал Мастер и достал из нагрудного кармана рекламный листок. – А информация о машинке времени – несекретная, опубликована в технической документации и находится в открытом доступе.

Солт-энд-Пеппер ловким движением выхватили из его руки бумагу, развернули, быстро пробежали глазами и, убедившись, что текст не представляет никакого служебного интереса, вернули обратно.

– Разберёмся, – сказали они строго. – Эта информация к делу не относится… А как же вы без документов, без пропуска и даже без квитанции о таможенном сборе смогли границу перейти?

Человечки молчали. Они как-то сразу догадались: если не хотят новых неприятностей, то лучше ничего не рассказывать о пластиковых лодках и о пиратах со Старой грядки. Солт-энд-Пеппер истолковали их молчание по-своему.

– Текс-текс-текс, значит мы имеем явное, продуманное и преднамеренное нарушение установленного порядка, к тому же совершённое группой лиц, – сказали они и начали загибать пальцы на своих руках. – Первое – нелегальный переход контрольно-пропускного пункта. Второе – нахождение на прикоттеджной территории без документов. И наконец третье – сокрытие возможного злого умысла… Мы считаем, что предъявленных обвинений вполне достаточно, чтобы задержать вас до выяснения…

2

Не успел он закончить подсчёт преступлений, как вперёд вышел Ножик. Он был очень сердит и даже покраснел от негодования, отчего стал похож на настоящий швейцарский нож.

– А вы, собственно, сами-то кто такие будете? – закричал он. – И какое имеете право приставать к обычным людям? Что это за правила такие: туда не ходи, сюда не ходи. Мы – жители Острова. Наш Остров потому и называется Ничейным, что тут нет хозяев. Тут все равны и свободны. И нечего нам указывать, что делать, а чего не делать. Я же вам не говорю, как надо щи варить…

– Какие щи?

– Обычные – из капусты и морковки. Я в прежние времена часто встречался с разными продуктами и иностранными языками немного владею – понимаю, что у вас на животах написано. Соль и перец. Чтобы не перепутать. Вы, наверное, древним людям на кухне прислуживали? А теперь в начальники выбились и решили, что стали хозяевами Острова!

Солт-энд-Пеппер не ожидали подобного выступления. Никто ещё не решался разговаривать с ними в таком тоне. Некоторая доля правды в словах Ножика, конечно, была. Да, Солт-энд-Пеппер работали в прежние времена на кухне и, следует признать, не на самой престижной и творческой работе. Но теперь времена прошли безвозвратно и, как говорится, кто был никем, тот стал всем. Вон, синьор Бальзамик тоже раньше на кухне работал, а теперь – начальник замены. А его превосходительство господин Дракончик? Рассказывают, что вообще был подопытным тритоном, а теперь – губернатор Острова. Так чего же и нам бояться? Что это мы должны терпеть выходки каждого перочинного ножика, высшим достижением которого было открывать пивные бутылки и чистить картошку…

– Стража! Арестовать злоумышленников! – закричали Солт-энд-Пеппер.

На макушке у каждого начальника имелись маленькие дырочки, предназначенные для высыпания соли и перца. Долгое время их никто не прочищал и дырочки засорились. Но сейчас от сильного внутреннего напряжения пробки вылетели, и вместо грозного приказа посетители чебуречной услышали пронзительный визг, как будто подрались два молодых поросёнка. Ложки-заменщики, не привыкшие получать указания в таком тоне, смутились и, не зная что делать, топтались на месте. Но после того, как Солт-энд-Пеппер замахали перед их круглыми физиономиями всеми своими четырьмя кулаками, бросились выполнять приказ.

Но не тут-то было.

Ножик схватил стоящую поблизости табуретку за одну ножку и начал крутить её над головой.

– Не подходи! Зашибу! – кричал он.

Заменщики, получив неожиданный отпор, остановились и сбились в кучу, не зная, как остановить злодея. Они не привыкли, чтобы кто-то открыто сопротивляется их приказаниям. Солт-энд-Пеппер для безопасности отошли назад и спрятались за спинами нерешительных подчинённых.

– Что встали! Наступайте! – ругались они, и тыкали в коротко стриженые затылки кулаками, подгоняя ложки вперёд. Заменщики достали резиновые дубинки, сделанные из обрезков электрического провода, и всей толпой двинулись к Ножику. На помощь другу неожиданно пришёл Брегет. Он схватил обеими руками деревянную скамейку и всем своим весом навалился на стражников. Сзади, отбросив в сторону табуретку, к нему присоединился Ножик.

– Дави гадов! – кричал он.

Первый удар пришёлся по тощему животу передней ложки. Под тяжестью толстой деревянной доски и напором двух крепких мужчин, заменщик согнулся пополам и отлетел назад. Стоящие за ним товарищи не успели подготовиться к атаке и с металлическим грохотом повалились на пол.

Маркиз не любил драться, тем более с использованием тяжёлых предметов: его хрупкое тело было сделано из легко бьющегося материала; но когда он увидел на полу поверженного противника, то отважно ринулся на помощь своим товарищам. Маркиз схватил вилку, на которой висел кусок недоеденного чебурека, и выставив её вперёд как шпагу, с мушкетёрским призывом «защищайтесь, сударь!» бросился в атаку на командиров. Солт-энд-Пеппер никогда не слышали о великом романе Александра Дюма, но если бы им кто-то рассказал историю д`Артаньяна, то они скорее считали бы себя не королевскими мушкетёрами, а гвардейцами кардинала Ришелье и не торопились принимать вызов. Они держали друг друга за руки и пятились задом к выходу. При этом Солт достал из кармана свисток и что есть силы принялся в него дуть, а Пеппер звонким писклявым голосом, закричал:

– Все сюда! На помощь! Проводим замену по усиленному варианту!

На его крик в дверях появились два новых круглоголовых бойца. Они везли на колёсиках большой изогнутый подковой магнит. Оба его полюса, выкрашенные в синий и красный цвета, торчали вперёд орудийными стволами фантастической двуствольной пушки. «Почти как наши лодки, только железные и квадратные», – подумал Мастер и тут же почувствовал невидимую силу, которая потянула его в сторону магнита. В тот же момент магнитное притяжение овладело и Ножиком.

Ложки-заменщики помогая друг другу поднимались с пола, отряхивались и поправляли одежду – алюминий, как известно, не магнитится. На Бусинку в золотистом платье и перьях невидимая сила тоже не действовала. Но она на всякий случай ухватилась одной рукой за край массивного деревянного стола, а другой прижала к себе тряпочную Лизу, которой и подавно нечего было опасаться. Только у стеклянного Маркиза из руки выскочила стальная вилка и, пролетев по воздуху несколько метров, со звоном прилипла к синему полюсу.

Заменщики развернули тележку с магнитом и быстро выкатили её на улицу.

Ложки отбросили в сторону деревянную лавку и всей толпой кинулись на Маркиза. Они повалили его на пол и связали руки и ноги верёвкой. Флакона настолько сильно поразила сцена необычно пленения его железных друзей, что он остолбенел и совсем не сопротивлялся. Бусинка подняла истошный крик и требовала, чтобы никто не смел и пальцем к ней прикоснуться, но один из заменщиков подкрался сзади и накинул ей на голову мешок. От испуга Бижу замолчала и выпустила Лизу.

Бусинку и Маркиза вытащили на улицу.

Солт-энд-Пеппер стояли напротив перепуганной Лизы, внимательно её разглядывали и довольные собой потирали потные ладошки. Похоже, что им сегодня удалось раскрыть очень опасное злоумышление и поймать шайку коварных злодеев.

Остальные посетители чебуречной воспользовались суматохой и разбежались. Около барной стойки остались только Лягурчик, Баттерфляйка и Штопор. Они тихо переговаривались между собой, оценивали стоимость поломанной мебели и финансовые потери, понесённые в результате действий сотрудников спецслужбы.

Солт-энд-Пеппер подошли к Лизе, улыбнулись и сказали:

– Не бойся, принцесса, тебе никто ничего плохого не сделает. И теперь тебе ничего не угрожает. Ведь это ты прилетела на воздушном шаре?

– Да. А откуда вы знаете?

– Это не важно. Нам многое о тебе известно. Тебе придётся пройти с нами.

– Куда?

– К синьору Бальзамику, куда же ещё. Он тебе всё объяснит… А вы, – Солт-энд-Пеппер повернулись к барной стойке, – будете свидетелями. В вашем ресторане выявлена и обезврежена преступная группа злоумышленников, нелегально пытавшаяся проникнуть в Коттедж. С вами будут проведены следственные действия. И молитесь, чтобы мы не обнаружили между вами тайной связи. Если выясниться, что они к вам не просто так зашли пообедать, а вы предоставили им убежище, – то вам не поздоровится.

Глава 12. Кто такой Бальзамик

1

На поляне перед входом в чебуречную стоял жестяной игрушечный автобус. Такими машинками, наверное, играл ещё дедушка первого хозяина ничейного участка. Жёлтая краска по бокам местами облезла, от стёкол в окнах не осталось и следа, но все четыре чёрных резиновых колеса были на месте. Спереди над кабиной водителя сохранилась табличка с указанием номера маршрута и его конечных остановок. Буквы и цифры, написанные синей шариковой ручкой, за долгие годы выцвели. Но если внимательно присмотреться, то можно ещё различить номер 39 и маршрут «Подлипки – Болшево (через Лесную школу)».

Собственного двигателя у автобуса никогда не было. В прежние времена дети таскали его за верёвочку, привязанную к переднему бамперу. А сейчас работу мотора выполняла специально обученная упряжка. Лиза появилась на свет в эпоху бурного развития автомобильного транспорта и никогда не видела, чтобы по улицам города разъезжали экипажи, запряжённые лошадьми, оленями или другими животными – тем более такими необычными…

Впереди к автобусу длинным поводком была привязана шестёрка больших виноградных улиток.

– Прошу в машину, – сказали Солт-энд-Пеппер и указали на дверь, услужливо распахнутую водителем, которого правильнее было бы назвать кучером. Он и одет был как кучер на праздничной деревенской ярмарке: рыжий, цвета высохшей апельсиновой корки, фрак с длинными фалдами и такая же фуражка с лакированным козырьком. Но самым удивительным в облике кучера были длиннющие усы, которые он использовал вместо кнутов для управления необычной упряжкой. Издалека водитель автобуса напоминал большого рыжего таракана, которым, собственно, и был в прежней жизни.

– Улитки накормлены? – спросили Солт-энд-Пеппер.

– Не извольте беспокоиться, сударь, – ответил кучер и щёлкнул в воздухе правым усом. – Вдоволь наелись. Мигом домчат.

– Подмазать бы ребятам не мешало, хозяин, – сказала (а может быть сказал) грубым мужским голосом улитка, запряжённая в голове упряжки.

– Да, – согласился кучер, – не мешало бы ребятам подошвы смазать, сударь. Исключительно для скорости, так сказать. Не для баловства.

– На вас шипучки не напасёшься, – проворчали начальники. – Вы уже с утра смазывались.

– Дык, когда оно было утро-то это. Истёрлось всё за дорогу. Весь шип, как говорится, в землю ушёл. Верно я говорю, мужики?

– Истинная правда, хозяин, – загалдели наперебой улитки, размахивая чёрными глазками-бусинками на длинных стебельках. – Все подошвы до дыр протёрли. Без подмазки никак нельзя ехать. Не езда получится, а сплошное мучение.

– Ладно, – согласились Солт-энд-Пеппер. – Выдай им дополнительную порцию. Но гляди у меня – без фанатизма: важного пассажира везём. Задание государственной важности, под личным контролем самого синьора Бальзамика.

– Не извольте сомневаться, хозяин, – снова загалдели улитки. – Что мы не понимаем, что ли. Не впервой. Мы свою меру знаем.

Таракан залез под водительское сидение и вытащил оттуда большую бутылку с янтарной жидкостью. Увидев её, улитки повеселели, повалились на бок, задрав кверху толстые ноги-животы. Кучер подошёл к каждой, дал глотнуть из горлышка и брызнул на скользкую подошву. Выливаясь наружу жидкость шипела и пенилась, как лимонад.

Подмазавшись, улитки перевернулись на живот и натянули верёвку – ждали команду к началу движения. Солт-энд-Пеппер сели рядом с Лизой на переднее сидение и приказали:

– Трогай, братец. Гони в Летнюю кухню.

Рыжий кучер натянул поводья и хлопнул обеими усами по улиточным панцирям.

– Но! Залётные! А ну, пошевеливайтесь! – крикнул он во всю глотку и для убедительности громко свистнул, засунув два пальца в рот.

Как бы это не казалось странным, но улитки резво заскользили по траве и хором затянули песню:


Ты ползи, моя улита,

По дороге столбовой.

Все пути для нас открыты.

С нами кучер удалой.


Автобус катился быстро, плавно покачиваясь из стороны в сторону.

– Хорошая упряжка, – похвалились Солт-энд-Пеппер, хотя Лиза ни о чём их не спрашивала. Похоже, что им очень хотелось поговорить с новым культурным собеседником, а не с примитивными тупоголовыми подчинёнными.

– Сами выбирали, – продолжили они так и не получив ответа принцессы. – Есть тут у нас одна деловая дамочка, занимается транспортными перевозками – Тачка Садовая. Я её дано помню, как она своё дело начинала. Сначала всё сама на собственном горбу таскала. Потом немного денег накопила и открыла фирму «Транспортная компания «Крутая Тачка». Стала персонал набирать. Но народ-то у нас в Коттедже ленивый, физический труд не особо уважают. Вот она и нашла в зарослях дикого винограда этих ездовых улиток. Объяснила в чём суть работы. Их и учить-то особенно не пришлось. Главное кормить сытно и шипучкой подошвы смазывать. Шипучка – это вещь! В ней вся сила.

– А как же эти улитки у вас оказались? – спросила Лиза, решившая, что не следует демонстративным молчанием раздражать своего охранника и лучше вежливо поддержать разговор.

– Как-как. А вот так. Пришлось объяснить дамочке, что она хоть и Крутая Тачка —хе-хе-хе, – но есть кое-кто и покруче неё. И кое-кому тоже надо ездить. К тому же не для личного обогащения, а для общественной пользы – для защиты, так сказать, населения.

– Вы что же отняли улиток у неё?

– Почему сразу отняли? Позаимствовали на некоторое время.

– А когда назад вернёте?

– Когда общественная необходимость пропадёт, тогда и вернём.

– А когда она пропадёт?

– Когда местное население будет полностью защищено и свободно.

– От кого?

– От злодеев и злоумышленников. От кого же ещё. Типа вашего Ножика и этого толстяка с цепочкой.

– Ножик не злодей.

– А чего же он тогда на нас со скамейкой бросился и ещё зарезать угрожал.

– Вы первые начали. И ничего он вам не угрожал.

– Угрожал, угрожал. У меня свидетели есть.

– Это ваши ложки оловянные, что ли?

– А хоть бы и ложки. Кому в суде больше поверят: представителям закона или вашей злодейской банде с Ножиком? У вас даже документов нет. С вами ещё разбираться надо, кто вы такие на самом деле и для чего в Коттедж идёте.

2

За неторопливым разговором автобус подкатил к небольшому домику с навесом. Это и была Летняя кухня – резиденция синьора Бальзамика.

– Тпру-у-у! Стой, окаянные! – закричал Таракан, натянул поводья и хлопнул усами.

Улитки остановились как вкопанные, а из домика вышел мужчина в тёмно-фиолетовом, как спелый виноград, длинном до земли плаще и такого же цвета круглой шляпе с узкими полями. Стройную спортивную фигуру перетягивал золотистый пояс с большой выпуклой пряжкой изумрудного цвета. Лента с такой же пряжкой, но меньшего размера, украшала шляпу.

Лиза сразу догадалась, кто это такой.

Служебную карьеру на Ничейном Острове синьор Бальзамик начинал так же, как и большинство его подчинённых – на кухне. Во времена древних людей он был простой бутылочкой бальзамического уксуса и стоял на одной полке с другими специями, с теми же баночками для соли и перца. А когда древние люди ушли, он первым выделился из общей массы кухонных предметов и назначил себя главным.

Для этого у Бальзамика было несколько существенных преимуществ. Во-первых, он имел благородное происхождение – от элитных сортов средиземноморского винограда. Во-вторых, он был иностранцем и знал итальянский язык, в доказательство чего показывал всем желающим свою этикетку с мелкими латинскими буковками. И наконец, он очень хотел быть главным. Ему никогда не нравилось стоять в одном ряду на одной полке с другими резко пахнущими примитивными специями – порошками и жидкостями в невзрачных бутылочках, коробочках и пакетиках.

Прочно обосновавшись на Летней кухне, Бальзамик упустил момент, когда в Коттедже поселился Дракончик. Бороться за власть с трёхголовым тритоном было практически невозможно. Обитатели Коттеджа и ближайших окрестностей, которые до этого существовали как-то сами по себе и особо не нуждались в начальниках, пришли в восторг от мысли, что теперь у них будет выдающийся руководитель с тремя головами, который будет о них думать и заботиться в три раза больше чем любой одноголовый житель Острова. Больше всего островитянам нравилось, что в молодости Дракончик работал в научной секретной лаборатории и совершил полёт на Луну, чего никто из них не делал, и это безусловно свидетельствовало о его гениальных организаторских способностях.

Бальзамик решил, что если не получается стать самым главным, то можно стать первым помощником самого главного, а на самом деле – самым сильным. Он пришёл к Дракончику и предложил свои услуги по организации службы безопасности губернатора Острова от возможных злодеев и злоумышленников, если такие вдруг появятся. А чтобы островитяне не думали, что Дракончик их опасается, он предложил назвать новую организацию – службой по защите местного населения – сокращённо заменой. Первыми заменщиками стали соседи Бальзамика по Летней кухне.

3

– Прошу вашу ручку, сеньорита-принцесса, – сказал синьор Бальзамик, подойдя к автобусной двери. – Осторожно, тут ступеньки.

Лиза не привыкла к галантному обхождению и спрыгнула на землю без посторонней помощи. Бальзамик сделал вид, что не заметил отказа, отвёл руку в сторону, указывая на кухонный домик, и сказал:

– Приглашаю пройти в мою резиденцию.

– Зачем? – спросила Лиза. Человек в синем плаще ей сразу не понравился.

– Поговорить надо, – ответил Бальзамик. – Проходи в дом, не бойся, – добавил он и неожиданно сменил приторно-вежливый тон на грубый и резкий. – Кстати, что ты там про машинку времени рассказывала?

– Когда? – Лиза сделала удивлённое лицо, как будто сама слышала об этом впервые.

– Вчера. И можешь не притворяться. Мне всё о тебе и о вашей компании известно.

Помещение резиденции синьора Бальзамика выглядело вполне прилично. Древние люди давным-давно построили под навесом Летней кухни небольшой деревянный домик-кладовку для хранения посуды и продуктов, которым не требовался холодильник. Бальзамик переоборудовал его в кабинет, какие обычно бывают у больших начальников – тех, которых каждый день показывают по телевизору. Здесь имелось всё нужное для работы: стол с креслом на колёсиках, канцелярские шкафы и железный сейф для секретных документов. Тут же было обустроено место для переговоров и отдыха: удобный мягкий диван и журнальный столик. Но никаких журналов на столике не было. Вместо них имелся широкий выбор вкусных напитков в кувшинах и закусок на красивых тарелочках. Лиза разглядела засахаренные кусочки фруктов, орехи, семечки, картофельные чипсы и даже белые шарики попкорна, который продают в кинотеатрах, где она никогда не была, но почему-то знала, что это такое. Синьор Бальзамик зажёг несколько разноцветных красивых свечей, и комната окрасилась уютным и романтическим светом.

– Шипучку будешь? – спросил Бальзамик, подождав пока Лиза осмотрится в новой обстановке и успокоится.

Не дождавшись ответа, он взял серебряный кувшинчик, украшенный тонким чеканным узором, и наполнил высокий стеклянный бокал. Розовая жидкость пенилась и вкусно пахла шиповником. Пузырьки поднимались тоненькими цепочками со дна к поверхности, где лопались с приятным шипением и мелкими брызгами.

Лиза осторожно взяла бокал и попробовала незнакомый напиток. Пузырьки весело щекотали язык. Рот и нос наполнились розовым ароматом. Голова слегка закружилась. «Маркизу должно понравиться», – подумала девочка. Бальзамик сидел напротив, прихлёбывал из своего бокала, и ласково смотрел ей прямо в глаза, не торопил – ждал, когда она сама начнёт говорить.

Лиза выпила половину бокала и ощутила, как по её телу разлилось тепло. Она успокоилась и не понятно от чего почувствовала доверие к сидящему напротив незнакомому человеку. Она решила, что он обязательно должен ей помочь, и рассказала всё, что произошло за последние несколько дней.

– Очень интересно, – сказал Бальзамик, когда девочка закончила рассказ. – Но должен тебе сообщить, дорогая Бетси, что все эти разговоры про машинку времени – полная ерунда. Я часто бываю в Коттедже по служебным делам, но ни о какой-такой машинке ничего не слышал.

– Про неё Мыш Шан Вей говорил.

– И Мыша твоего я тоже не знаю. А я, хочу тебе доложить, – не какой-нибудь там придворный подхалим из свиты Дракончика. Я, дорогая моя, – начальник замены. И моя первейшая обязанность – знать всех в Коттедже и всё, что в нём происходит. И не только в нём…

– А вот про нашу бытовку вы ничего не знаете, – возразила Лиза.

– Не всё сразу. Придёт время – узнаем и про вашу бытовку. Скажу тебе по-дружески – ведь мы с тобой теперь друзья? – налаживаем потихоньку контакты с некоторыми мастеровыми. Жаль только, что они редко к нам сюда забредают.

– Так что же мне теперь делать? – спросила Лиза. Ей стало так грустно, что она готова была расплакаться. – Что же мне теперь навсегда на вашем Острове остаться?

– Я бы на твоём месте остался, – улыбнулся Бальзамик. – Не так-то уж здесь и плохо. Перспективная территория. Для умных, так сказать, людей имеются хорошие условия карьерного роста. А ты у нас, как я погляжу, уже принцесса – ещё чуть-чуть и королевой можешь стать, – он засмеялся. – Но если тебе так уж надо вернуться обратно, то есть у меня одно предложение…

Оказывается, воздушный шарик-вертолёт никуда не улетел и не потерялся. Его нашли пчёлы, которые собирают нектар на Душевной клумбе. Они подхватили его за верёвочку и по указанию брата Бутона оттащили к Шипучей башне. Газ из шарика почти улетучился, и он там сейчас лежит сморщенный, ни для чего не пригодный, и никем не охраняемый. Если его снова надуть, то Лиза на нём сможет улететь. А заодно прихватить с собой и синьора Бальзамика. Надоело ему, понимаешь, в замене служить – это всё-таки не подходящее занятие для творческой личности. Хочется вернуться на стезю кулинарного искусства. Для начала можно, например, устроиться шеф-поваром в элитный ресторан. Говорят, что где-то там – за лесом – есть хорошая итальянская пиццерия, куда требуется опытный мастер своего дела. А потом можно и своё кафе открыть с авторской кухней…

– Ну так давайте надуем шарик и улетим вместе, – обрадовалась Лиза.

– Это не так-то просто сделать. Чтобы надуть шарик – нужен газ. А газ на острове имеется только в одном месте – в Шипучей башне. И чтобы его получить, надо открыть газовый кран. А ключ от крана всего один. И хранится он у самого губернатора, в прямом смысле слова, на его губернаторском теле.

–Так вы попросите у Дракончика…

– У его превосходительства.

– Да, у его превосходительства Дракончика попросите этот самый ключ, на один разок. Неужели не даст? —спросила Лиза.

– Какая наивная девочка. Святая простота. Даже не верится, что ты принцесса, – сказал Бальзамик. – Зачем же он мне его даст. Чтобы я с Острова улетел. А кто же тогда будет безопасность населения обеспечивать? Это ведь очень важная должность.

– Ну, Дра… его превосходительство Дракончик найдёт кого-нибудь. Хотя бы вон Солт-энд-Пеппер.

– Допустим найдёт, – согласился Бальзамик. – Хотя, надо заметить, эти два брата-акробата, хоть и хорошие служаки, но не имеют нужного уровня компетенции для занятия столь ответственного государственного поста. И к тому же, вынужден тебе сказать, что шипучий газ – не такая уж дешёвая вещь, чтобы им всякие шарики наполнять и в небо запускать. Это – стратегический ресурс. Выдаётся строго по лицензии для производства разного рода напитков. Если каждый, кому захочется, будет качать его направо и налево, то и порядка на Острове не будет.

– И что же тогда делать? – грустно спросила Лиза. Её мечта покинуть Остров отдалялась на неизвестное расстояние.

– Вот я об этом и думаю, – сказал Бальзамик. – И ты мне, а точнее нам, должна помочь. Для того я тебя и привёз сюда, на Летнюю кухню. Отсюда до Коттеджа гораздо ближе, чем из деревенской чебуречной. Да и связей в высшем обществе у меня побольше, чем у какого-то там Лягурчика. Я уж не говорю о твоих провинциальных друзьях-злоумышленниках. Так что прими мой совет, девочка, брось ты своих приятелей, машинку эту дурацкую, и держись моей стороны. А я тебя в нужное время познакомлю с нужными людьми, а там и к самому его превосходительству ключик подберём, чтобы у него настоящий газовый ключик получить.

Они ещё немного посидели. Разговор не клеился и синьор Бальзамик, сославшись на позднее время, ушёл, но обещал завтра вернуться, чтобы продолжить разговор.

Глава 13. Тюрьма с прозрачной крышей

1

В этом месте мы на некоторое время оставим Лизу думать в одиночестве и посмотрим, что случилось с Мастером и Ножиком, после того как при помощи гигантского красно-синего магнита их утащили из чебуречной «Луноход».

Невидимая сила магнетизма не давала друзьям пошевелиться. Им оставалось только ругать своих захватчиков обидными словами, что они и делали всю дорогу к месту заключения. Ездовых улиток арестантам не полагалось, и неуклюжую тележку, нагруженную металлом, приходилось катить вручную по мягкой садовой почве, переваливаясь через корни растений и объезжая колючие кусты одичавшего крыжовника.

Тюрьма на Острове была ужасной, какой, впрочем, она является и в любом другом месте земного шара. Но в отличие от других местздешнее помещение для содержания преступников было выстроено не из камня и даже не из дерева. Его вообще не строили, а просто взяли и закопали в землю железную кухонную кастрюлю со стеклянной крышкой. Узников опускали вниз и поднимали обратно с помощью верёвки. Так же на верёвке им подавали еду и забирали грязную посуду.

В крышке имелась маленькая дырочка, чтобы выпускать лишний пар, когда в кастрюле варится суп. Если бы дизайнер посуды знал, в каком качестве его изделие будет применяться на Острове, то обязательно сделал бы дырочку побольше – для лучшей вентиляции. В тёплую солнечную погоду стальная кастрюля через стекло так сильно нагревалась, что внутри было нестерпимо жарко и душно. Ночью же наоборот – железо от мокрой земли быстро остывало, и узники мучились от сырости и холода. Но одно преимущество у стеклянной крышки всё-таки было: ночью в ясную погоду арестанты могли лежать на спине и смотреть на звёзды, а если повезёт, то могли увидеть пролетающий спутник или падающий метеорит.

2

– Эй, начальник, когда ужин будет? – крикнул Ножик, чтобы хоть как-то развлечь себя и своего товарища по несчастью.

Он уже внимательно изучил место их с Мастером заточения и понял, что сбежать отсюда крайне трудно. На дне кастрюльной тюрьмы не было абсолютно никакой мебели, а гладкие круглые стены поднимались вертикально вверх на такую высоту, что даже если бы один из них встал другому на голову, всё равно до стеклянной крышки оставалось значительное расстояние.

На крик Ножика сверху показалась голова с большим крючковатым носом. Это был начальник тюрьмы и по совместительству её единственный охранник – капрал Засов. Вероятно, узники не так часто попадали в его владения. Он очень обрадовался, когда у него неожиданно появилась реальная работа, и старался далеко и надолго не отлучаться.

У древних людей капрал служил обычным шпингалетом, запирающим дверь в деревянный дачный туалет. Эти времена он вспоминал с удовольствием, так как был персонально знаком практически со всеми людьми, постоянно проживающими на дачном участке, и их гостями. И более того удостаивался высокой чести поздороваться и попрощаться с каждым из них за руку. Однажды зимой сильный ветер и снегопад разрушили ветхое строение, дверь отлетела, ржавые винтики выскочили из трухлявой деревянной доски, и шпингалет лишился привычного многолетнего рабочего места.

Когда он поступил на службу к синьору Бальзамику, то первым делом сменил своё имя Шпингалет, которое казалось ему очень иностранным и не вполне патриотичным, на строгое и короткое, как щелчок оружейного затвора – Засов. При этом, представляясь новым знакомым он уточнял, что ударение следует делать на первом слоге – Зáсов. Новые знакомые через некоторое время становились старыми знакомыми и между собой продолжали называть главного тюремщика Шпингалетом.

– Вновь прибывшим до постановки на довольствие ужин не полагается, – крикнул капрал в дырочку на крышке.

– Ну так поставь нас на довольствие, – сказал Ножик.

– Не было такого указания.

– А в тюрьму нас сажать было указание?

– Было оперативное распоряжение с учётом вашей опасности для общественного порядка.

– И чем же мы так опасны?

– Это не моё дело, – ответил тюремщик. – Моё дело исполнить распоряжение. Приказано посадить – я посадил. Прикажут поставить на довольствие и кормить – будьте покойны – накормлю по норме, как положено. Да и вообще, как я слышал, вам не долго сидеть придётся – до утра только. От голода не помрёте.

– А утром что?

– Судить вас будут, наверное. А там, как суд решит.

Больше разговаривать с ним было не о чем. Ясно, что капрал Засов – человек прямой и малообразованный. Возможно на его интеллект повлияла многолетняя служба в деревянном туалете, где он большую часть времени проводил в темноте и одиночестве, общаясь преимущественно с жирными зелёными мухами. Люди, посещавшие уединённый домик, хоть и здоровались с ним за руку, светских разговоров не вели. В лучшем случае читали обрывки старых газет, да и то делали это молча, про себя.

3

Не дождавшись ответа, капрал ушёл, звонко цокая по стеклянной крышке стальными подковками до блеска начищенных сапог. А Ножик улёгся на спину и заложив под голову руки стал разглядывать звёздное небо, отыскивая знакомые созвездия.

– А как ты думаешь, Брег, на других планетах тюремщики есть? – спросил он.

– Если там есть разумные обитатели, то, наверное, и тюремщики есть, – неуверенно ответил Мастер, который ремонтировал сломанный замочек и не был предрасположен к ведению философской беседы.

– Если обитатели разумные, то зачем же им тогда тюремщики?

– Ну, для того чтобы преступников охранять, которые не совсем разумные. Служба такая. Ты же сам служил – должен понимать.

– Я в армии служил, а не в тюрьме! А это совсем другое дело…

До того, как попасть на Остров, Ножик действительно служил в армии. Родителей и других близких родственников у него не было, если не считать родственниками сотню другую таких же как он ножей, изготовленных из общей металлической болванки на большом военном заводе.

Раньше на этом заводе делали настоящие боевые танки, а когда их стало так много что некуда девать – завод переориентировали на выпуск мирной продукции: слесарных инструментов, столовых приборов и чугунных сковородок. Новые изделия, хоть и имели вполне мирное предназначение, сохранили в глубине души боевой дух и военную дисциплину.

Собственного имени у Ножика не было. Вместе с партией таких же как он изделий, его упаковали в коробку с надписью «Нож складной перочинный многофункциональный». Многофункциональность обеспечивалась несколькими лезвиями разного размера и формы, которые крепились на едином стальном стержне и складывались в общую рукоятку. Для красоты и удобства использования по бокам рукоятки были приклеены разноцветные пластмассовые накладки. Ножику досталась рукоятка красного цвета, чем он очень гордился. Военные, особенно артиллеристы, всегда почитали красный и чёрный цвета, как символы огня и порохового дыма. Слово «перочинный» поначалу смущало Ножика своей непонятностью. Никто из его братьев-близнецов не мог объяснить, что означает это слово, и какие перья им придётся чинить. Но потом он привык и считал его чем-то вроде фамилии.

Больше чем цветом рукоятки Ножик гордился гравировкой «п/я 956», выполненной по краю самого большого лезвия. Такая надпись была у всех ножей из его упаковки, и они считали её отличительным знаком своего боевого отряда. Пройдёт много лет, они встретятся где-нибудь снова и узнают друг друга по тайному знаку – вспомнят свою боевую юность.

Секрет гравировки открыл Ножику Мастер Брегет. Оказывается, в ней не было ничего таинственного. Завод, на котором делали боевые танки, подобно другим военным заводам не имел собственного имени и обозначался в письмах и документах как «Почтовый ящик 956» или сокращённо «п/я 956». Почему большой завод размером с провинциальный город, огороженный высокой кирпичной стеной, назывался «почтовым ящиком», и почему у этого ящика был номер 956, Мастер не знал – видимо так кому-то было нужно. Люди, придумавшие непонятное обозначение, давно умерли, а новые работники завода ничего об этом не знали и на вопрос друзей: «Где ты работаешь?» скромно отвечали: «Да так… В одном почтовом ящике». И друзьям сразу становилось ясно, что человек работает на военном заводе и больше ни о чём его спрашивать не нужно.

Когда коробка с новенькими ножами наполнилась до самого верха, наступил ответственный момент – распределение. Вся их разноцветная партия поступила на проверку – в отдел технического контроля. Контролёры проверяли качество заточки лезвий, прочность крепления, плавность открывания-закрывания и общий внешний вид: нет ли царапин и других видимых дефектов. Самые лучшие экземпляры направлялись в оружейные и охотничьи магазины; те, кто похуже, – в магазины строительных инструментов; ну а совсем никудышные – в обычные хозяйственные, вместе с кухонными ножами и вилками. Счастливчики таких неудачников называли презрительно «скобяными товарами». К своему ужасу Ножик не попал ни в одну из контрольных групп – его забраковали. И причиной тому оказался он сам…

А дело было так.

Однажды, когда его водили в мастерскую для заточки лезвий, он лежал на верстаке и ждал своей очереди для контакта с большим наждачным кругом. На соседней тумбочке стоял старенький телевизор, который постоянно работал. В это время шла передача международных новостей. В Ватикане католические кардиналы выбирали нового Папу Римского. Люди стояли на площади и смотрели на крышу Сикстинской капеллы – на печную трубу, из которой должен был пойти дым. Если дым чёрного цвета, то это означало, что выборы неудачные, а если белого – значит новый Папа Римский избран и скоро появится на балконе, чтобы благословить собравшихся.

Однако, ритуальные особенности церковной процедуры мало интересовали Ножика, он слушал диктора и во все глаза смотрел на гвардейцев, охранявших папскую резиденцию. Диктор рассказывал, что в небольшой армии Ватикана служит только сто десять человек, и все они – граждане Швейцарии. Это самая старая армия в мире, которая ведёт свою историю с 1506 года. Но больше всего Ножика поразила средневековая форма швейцарских гвардейцев: полосатые красно-сине-жёлтые камзолы, короткие брюки с повязками под коленями, чёрные береты и шпаги с блестящим эфесом на поясе.

Не зря Ножик был сделан из прочной оружейной стали – тяга к военному делу переполняла его душу. «Я хочу здесь служить. Я сделаю всё, чтобы попасть в швейцарскую гвардию», – сказал он сам себе и, для закрепления принятого решения нацарапал на своём красном пластмассовом боку крестик – герб Швейцарии. Такой крестик на рыцарском щите из блестящего металла он видел на рукоятке настоящего Швейцарского Армейского Ножа, которым пользовался один из инженеров военного завода.

Технический контролёр не разглядел в царапинах на пластиковой рукоятке почётного гвардейского символа и отправил Ножик в ящик для бракованной продукции.

Всё! Жизнь, казалось, в один момент закончилась!

Ножик лежал в общей куче с кривыми лезвиями, погнутыми отвёртками, сломанными штопорами и ждал, когда их всех отправят на переплавку, чтобы потом, может быть, возродиться в образе шестерёнки или поршня. И судьбой его будет – вечное вращение в раскалённой утробе танкового мотора, обливаясь горячим машинным маслом.

Но…

В жизни часто случается какое-нибудь «но», особенно если чего-нибудь очень хочется.

Но… Случилось чудо. Пожилой рабочий Иван Васильевич вытащил дефектный нож из браковочного ящика, проверил на ногте остроту лезвия и решил, что он очень кстати пригодится ему в гараже для ремонта автомобиля.

Через неделю к Ивану Васильевичу в отпуск приехал сын – офицер Ракетных войск. Он помог отцу починить машину и получил в подарок немного поцарапанный, но очень хороший складной нож. Так, неожиданно для Ножика, сбылась его мечта – он попал в армию.

Это, конечно, была не швейцарская гвардия в тёплом Ватикане, а совсем-совсем секретная воинская часть, как сказал поэт «во глубине сибирских руд», но тем не менее настоящая боевая работа.

Служба в ракетном полку – это сплошные дежурства. Майор Петров, так звали ракетчика, раз в неделю на несколько дней спускался в подземную шахту, где стояла большая стратегическая межконтинентальная ракета. Он закрывал за собой тяжёлый бронированный люк и оставался вдвоём с напарником на дежурстве. Там у них был оборудован командный пункт. Боевые стрельбы случались не часто: никакой войны давно уже не было, и запуск ракеты производили только во время крупных учений, на которые приезжал сам Верховный Главнокомандующий.

И вот как-то раз такие учения состоялись, в самое дежурство майора Петрова. Он сидел на своём боевом посту и контролировал по приборам состояние бортовых систем. Вдруг видит – аккумуляторная батарея разрядилась – требуется исправить.

– Потенциал батареи ниже нормы, – доложил он начальнику боевого расчёта. – Разрешите заменить?

– До пуска осталось пять минут. Времени у тебя в обрез. Давай бегом, – сказал начальник. – А я пока на главный командный пункт доложу о происшествии.

Длинная высотой с шестиэтажный дом ракета размещалась в подземной шахте. Аккумуляторная батарея крепилась внутри корпуса ракеты в самом низу, около двигателя первой ступени. Для спуска на дно шахты имелся маленький лифт – узенькая площадка с ограждением, которая скользила вдоль стены шахты по вертикальным рельсам.

Майор Петров взял запасную батарею, вылез в шахту через специальную служебную дверку, встал на площадку и нажал кнопку для спуска вниз. Времени у него было вполне достаточно: во время тренировок он такую операцию проделывал за две минуты пятнадцать секунд, а тут целых пять.

Но… Ножик уже знал, что в жизни всегда случается какое-нибудь «но», даже если тебе этого совсем не хочется.

Но… сработал известный «закон подлости» – лифт не доехал полметра до заданного уровня и… застрял. Петров хорошо видел крышку аккумуляторного отсека, закреплённую четырьмя винтами с плоскими головками, но рука не дотягивалась, а время до старта неумолимо сокращалось. Наступил тот случай, который в армии называется «нештатная ситуация». Требуется принять нестандартное решение, и майор Петров его принял.

Он перегнулся через ограждение площадки лифта и повис на ногах, зацепившись концами ботинок за стойки перил: помогло звание мастера спорта по гимнастике. Отвёрткой открутил все четыре винта, снял крышку, выгнулся вверх и положил её на площадку. Потом вынул разряженный аккумулятор и также перенёс его на площадку. Взял новую батарею, разогнулся вниз и закрепил её в отсеке, прикрутил провода к клеммам и снова согнулся, чтобы взять крышку. И тут произошло неожиданное – Ножик выпал из кармана брюк, к поясу которых был привязан шнурком, и упал в аккумуляторный отсек, в щель между батареей и оболочкой ракеты. Майор Петров потянул за шнурок – Ножик повернулся в узкой щели и застрял ещё крепче.

До старта ракеты осталось две минуты!

Офицер что было сил дёрнул – шнурок не выдержал… и порвался. Ножик остался внутри ракеты. Доставать его оттуда было уже некогда. Крышка встала на нужное место, четыре винта притянули её к корпусу. Майор Петров вскочил на ноги и, не пытаясь починить лифт, как обезьяна, быстро полез вверх по крючкам, к которым крепились электрические кабели. Через минуту он был уже на боевом посту – перед пультом командного пункта.

– Приготовились… Пуск! – скомандовал командир расчёта и нажал красную кнопку.

За бронированной стеной шахты глубоко внизу включился двигатель, и ракета, опираясь на столб из дыма и огня, медленно выползла из-под земли. Повисев немного в воздухе, как бы оглядываясь по сторонам, она развернулась в заданном направлении, быстро набрала скорость и с грохотом скрылась в облаках. А вместе с ней и Ножик улетел в космос по рассчитанной бортовым компьютером баллистической траектории. Через полчаса ракета поразила учебную цель на Камчатке. Никакого заряда на ней не было, и поэтому она не взорвалась, а просто воткнулась в землю. Но Ножика там уже не было. До цели долетела только головная часть, а первая ступень отделилась гораздо раньше, когда в баках выгорело всё топливо. Падая, она ударилась о громадный камень, оставшийся со времён последнего ледникового периода, и разломилась на несколько частей.

С земли за снижением отработавшей ступени наблюдали офицеры поисковой группы. На вездеходе они подъехали к месту падения и собрали все обломки, чтобы те не загрязняли природу и не достались вражеским шпионам. Водитель вездехода Женя увидел на сером мху что-то красное.

– Кто нож потерял? – спросил он своих товарищей и высоко поднял Ножика над головой. Никто не отозвался.

«Туристы, наверное, обронили, – подумал Женя и сунул нож в карман. – Хотя странно… Какие в этой глуши могут быть туристы?».

У водителя Ножик прожил не долго. Через неделю вместе с Женей он вернулся из командировки и первым делом поехал в гости – к его другу на дачу. Помогал хозяйке чистить картошку – привычное занятие для настоящего армейского ножа – и случайно остался, позабытый на кухонном столе…

Вскоре хозяйка затеяла генеральную уборку, разобрала по полочкам посуду и отправила незнакомый нож в ящик старого письменного стола в чулане под лестницей, куда складывались все бесхозные вещи, которые было жалко выбрасывать.

«Sic transit gloria mundi – Так проходит мирская слава, – говорят, когда Папа Римский вступает на престол, – думал Ножик. – Сегодня ты покоритель космоса, все тебя поздравляют, поднимают над головой, а через неделю – тебя уже никто не помнит, и место твоё – в тёмном душном ящике. Но жизнь на этом не кончается, и может предоставить тебе ещё один, а может быть и не один, шанс прославиться и добиться своей мечты. Надо только уметь ждать и надеяться».

– Ну и как – дождался? – спросил Мастер, когда Ножик закончил свой рассказ.

– А ты что не видишь? Мы же с тобой вроде бы из одной коробки. Меня Шурик в столе нашёл и к себе забрал. Он, конечно, не Папа Римский, но тоже человек хороший. Мы с ним много всяких палочек выстрогали…

Сказав это, он повернулся на бок и сразу уснул, а Мастер ещё долго сидел, уставившись в пол, думал, что случилось с Лизой и его остальными друзьями.

Глава 14. В темнице у папаши Паука

1

Что случилось с Лизой, Ножиком и Мастером после драки в чебуречной «Луноход», мы с вами уже знаем. А куда же подевались Маркиз и Бусинка?

В отличие металлических друзей магнитное поле на них не подействовало, поэтому при аресте заменщики воспользовались старым проверенным способом – связали по рукам и ногам обычными верёвками. А чтобы они успокоились и не кричали на всю округу, завязали им рты полотенцами, смоченными в крепком растворе шипучки. Флакон всегда болезненно переносил сильные запахи, а нежный организм Бижутерии Гламур и вовсе не был приспособлен к грубому обхождению. Через несколько минут крепко связанные и надышавшиеся ароматными газами арестанты потеряли сознание.

Очнулись они вечером. О том, что наступил вечер Бижу догадалась по красному отблеску заката в маленьком окошке под низким потолком. Они с Маркизом лежали в углу тёмной мрачной комнаты на куче сухой и колючей травы. В тусклом вечернем свете серебрилась старая паутина, свисающая лохматыми клочьями с потолка. Среди тонких нитей чернели высохшие ножки и крылышки съеденных давным-давно насекомых. От лёгкого сквозняка они раскачивались и угрожающе шелестели.

– Какая гадость, – сказала Бижу и передёрнула плечами.

Ядовитого полотенца и верёвок на ней уже не было. Только на запястьях и лодыжках остались красные полоски. Они немного чесались, напоминая, что ещё недавно руки и ноги стягивали грубые колючие канаты.

– Флакончик, ты живой, – позвала она второго пленника.

– Вроде бы живой, —отозвался Маркиз, разминая затёкшие суставы.

– Ты не знаешь – где это мы?

– Похоже на темницу. – Он приподнялся на локтях и осмотрелся по сторонам. – Хотя, должен тебе признаться, я в темницах никогда не был. Но в средневековых романах пишут, что пленных рыцарей всегда сажали в темницы, и спали они на гнилой соломе.

– Наша солома вроде бы нормальная, – Бусинка потрогала рукой травяную подстилку.

– Значит ещё сгнить не успела. Тут ещё должны быть жирные голодные крысы, каменные мокрые стены и железное кольцо.

– Зачем кольцо?

Бусинка потрогала стену. Она была сухая и на ощупь деревянная. Крыс девушка никогда не боялась.

– К этому кольцу пленников цепью приковывают, – пояснил Маркиз.

– Какой?

– Ржавой цепью, чтобы сильнее страдали. Некоторые так и умирали прикованные. И их скелеты навеки оставались в темницах непогребёнными. Посмотри: есть тут какие-нибудь скелеты?

– Что-то не видно.

– Это хорошо. Значит и приведений тоже нет.

Бусинке совсем не хотелось страдать и умереть на ржавой цепи, тем более не понятно по какому поводу. Она встала, отряхнула солому, обошла небольшую комнату по кругу и обнаружила в противоположной стене низкую деревянную дверку. Дверка была закрыта, но в неё можно было постучать.

– Эй! Кто-нибудь! – крикнула девушка. – Я есть хочу. Я пить хочу. Выпустите меня.

Скрипнули несмазанные петли, и из чёрного квадрата дверного проёма появился толстый человечек. В руке он держал зажжённую свечу. Пламя свечи нервно подрагивало, но позволяло в общих чертах разглядеть вошедшего. Небольшого роста он прошёл в низкую дверь темницы не наклоняя головы. Формой тело походило на тёмно-коричневого мохнатого снеговика, слепленного из двух шаров: маленький верхний – голова, и нижний, в несколько раз больше, – туловище. Тонкие ножки и ручки торчали из туловища как ветки засохшего дерева. Незнакомец постоянно ими шевелил, а колышущееся пламя свечи отбрасывало в разные стороны тени, и Бусинка не могла понять – сколько же у человечка всего имеется конечностей. Похоже, что их было больше, чем четыре.

– Попрошу не шуметь, – сказал необычный посетитель. В тусклом свете блеснули большие круглые глаза, похожие на перезревшие ягоды чёрной смородины. – Ужин скоро подадут.

– Подадут, – ехидно сказала Бижу. – Мы что во дворце или в ресторане?

– Нет. Но мы стараемся поддерживать марку культурного заведения.

– Какого ещё заведения? Темницы?

– Почему темницы? Это подсобное подвальное помещение телевизионного центра. Правильнее называть его чуланом. Кстати, я не представился. Хозяин этого места – папаша Паук: так меня здесь все называют. А это, следовательно, – он обвёл стены одной из своих многочисленных лапок, – чулан папаши Паука… В настоящее время не используется по прямому назначению, и поэтому вас сюда временно поместили.

– Зачем поместили?

– Сказали, что завтра вас по телевизору будут показывать.

Такого объяснения ни Бижу, ни Маркиз не ожидали услышать. Сначала замещики их арестовали непонятно за что в чебуречной, потом усыпили каким-то газом, обмотав головы полотенцами. Теперь выясняется, что они находятся в каком-то чулане какого-то телецентра. И всё это для того, чтобы показать их по телевизору.

– Я вы сами-то, кто такой будете? – спросил Маркиз. Он решил: пока не выясниться обстановка – правильнее будет поддерживать со всеми незнакомыми людьми, даже тюремщиками, вежливые отношения.

– Я – здешний, можно так сказать, смотритель. Надзираю за техническим состоянием здания. Починяю, если что требуется. Могу водопровод наладить или электричество провести. Я тут всегда жил, ещё при древних людях. Место сухое, тихое, далеко от посторонних глаз. Можно сетку натянуть и зимой от мороза укрыться.

И тут только Бижу сообразила, что их необычный посетитель – большой паук. Точнее, человечек, который когда-то был пауком. Вот у него и туловище короткими волосками обросло, и ног больше чем положено обычному обитателю Ничейного Острова. Она не боялась пауков – на дне моря в детстве и ни таких ещё чудищ видала, – но и особой радости от встречи с ними не испытывала. На всякий случай она вернулась к соломенной подстилке и присела поближе к Маркизу. Он хоть и прибывал последнее время в состоянии пустого флакона, но сохранил достаточно благородства, чтобы в случае опасности защитить слабую девушку.

– Сидите тихо, не безобразничайте в общественном месте, – сказал папаша Паук. – А я пока что вам за едой схожу. – Он с кряхтением развернулся и скрылся в тёмной норе, из которой недавно вышел, но тут же высунулся обратно и, погрозив по-стариковски высохшим сучковатым пальцем, добавил: – На стенах плохие слова не царапать. Паутину на потолке не рвать. Солому не разбрасывать.

С этими словами он снова уполз в темноту и довольно скоро вернулся с несколькими бутылками и тарелками в своих многочисленных руках. При этом он продолжал держать горящую свечу. Расставив приборы с едой и коптящий огарок прямо на полу перед узниками, он молча поклонился и ничего больше не объясняя ушёл. Железные петли скрипнули, и дверка захлопнулась.

Еда и напитки оказались на удивление вкусными, но, похоже, что папаша Паук, или другой неведомый повар, подмешал в них сильное снотворное. Не успев закончить ужин, Бусинка и Маркиз погрузились в глубокий сон.

2

Что-то мы давно не вспоминали нашу героическую миссис Пин. Интересно, где она и что делает?

– Да куда же ты гребёшь, бестолочь, – ругалась Циля и колотила пластиковую бутылку по скользким бокам.

Лодка изо всех сил старалась выполнять приказы своего капитана, но у неё это плохо получалось. Она беспорядочно бултыхала в воде то левыми, то правыми ластами и от этого всё время меняла направление. Течение постепенно уносило её всё дальше от того места, где высадилась Лиза с друзьями. Наконец лодка устала и перестала вообще шевелиться.

Тогда за дело взялась Циля. Она легла на живот и своими руками принялась загребать в нужном направлении. Вскоре ей повезло: ручей сделал небольшой поворот, и бутылку прибило к песчаной отмели. Здесь было достаточно мелко для высадки. Миссис Пин спрыгнула в воду и вышла на берег.

Спички, завёрнутые в непромокаемую плёнку, остались сухими. Она быстро развела костёр и развесила для просушки мокрую одежду. Небольшой запас продуктов тоже не пострадал. Циля решила, что для долгой дороги обратно вверх по течению ручья ей потребуются силы и основательно пообедала. Неизвестно, как далеко она уплыла, и какие трудности встретятся на пути к друзьям – поэтому лучше подкрепиться как следует.

Вскоре она увидела вторую бутылку, которая плыла зигзагами по воде, разыскивая пропавшую подругу. «Вдвоём у них лучше получится», – подумала Циля, поправила шляпу, прикрывая глаза от солнца, и уверенным шагом старого морского волка пошла вдоль берега.

Глава 15. Встать – суд идёт

1

К утру небо затянулось плотными серыми облаками.

– Подходящая погода для правосудия, – сказал Ножик, глядя вверх через запотевшее стекло. – Даже небо готово расплакаться.

Мастер Брегет ничего не сказал и только глубоко вздохнул. Большую часть ночи он провёл в раздумьях о своей нелёгкой доле и заснул только под самое утро. Его и Ножика разбудил стук в стеклянную крышку.

– Подъём, злодеи, – крикнул через вентиляционную дырочку капрал Засов. – Вылезаем по одному.

Он отодвинул крышку в сторону и сбросил вниз верёвочную лестницу, какие бывают на кораблях или вертолётах.

Поднимаясь наверх, Ножик обдумывал разные способы побега. Прикидывал в уме, как ему скрутить тюремщика и помочь быстрее выбраться из кастрюли неуклюжему Мастеру. Но все планы оказались напрасны. Как только его голова показалась над краем кастрюли, два капральских помощника подкатили вплотную тележку с магнитом. Притяжение оказалась настолько сильным, что Ножику не пришлось больше двигать руками и ногами перебирая последние ступеньки: магнит вытащил его сам, как рыболов вытаскивает из реки добычу, попавшуюся на крючок. С Мастером всё произошло ещё проще. Когда он добрался только до середины лестницы, стальная цепочка сама, повинуясь силе магнетизма, рванулась вверх. Охранникам осталось только вытащить его на поверхность.

2

Для суда выбрали ровную свободную от травы и других растений площадку. С одной стороны установили складной детский стульчик на колёсиках, со столиком и цветными шариками на проволоке. На него раньше сажали грудных детей, чтобы покормить из ложечки, а сегодня он выполнял роль высокой судейской кафедры. Справа и слева разместили столы и стулья поменьше: для прокурора и адвоката. Их нашли в игрушечном наборе кукольной мебели. Краска на деревянных деталях местами облупилась, а у адвокатского стула подломилась ножка. С другой стороны площадки оборудовали широкую скамейку – доску на двух кирпичах – для почётных гостей и телевизионной аппаратуры. Сверху уже стоял оператор Кузнечик со своей видеокамерой и крутил объектив, настраивая резкость и регулируя баланс белого цвета. Менее важные персоны и обычные зрители стояли плотной толпой позади скамейки. А ещё дальше для всеобщего спокойствия их окружали выстроившиеся цепочкой заменщики с дубинками.

Магнит на колёсиках с прикованными к нему подсудимыми разместили в центре судебной площадки.

Немногочисленные зрители стояли, покорно опустив головы вниз, и смотрели в землю. Некоторые тихо переговаривались между собой. Ножику показалось, что все эти граждане пришли сюда не по доброй воле.

– Встать! Суд идёт! – тоненьким голоском выкрикнула секретарь.

Секретарём суда работала Шариковая Ручка с обкусанным пластмассовым колпачком. Эту должность она получила за прежние заслуги в педагогической деятельности и за то, что умела читать и писать почти без ошибок. Грамотных людей на Острове уважали и диплом об образовании не спрашивали. Сама же секретарша не считала нужным сообщать, что закончила только первый класс Болшевской средней школы, да и тот «на троечку».

Появился судья, и по рядам собравшихся прокатился испуганный шёпот. Ножик понял, что обитатели его не любят и боятся.

Судью звали Ужак и для солидности, чтобы отличать его от простых человечков, прибавляли «ваша честь». Не трудно догадаться, что в прежние времена он был обыкновенным чёрным ужом с жёлтыми пятнышками на голове. Сейчас же в судейское кресло уселся худой длинный субъект, в чёрной блестящей мантии и напудренном парике. Он стукнул деревянным молотком по столику с такой силой, что цветные шарики задрожали на своей проволоке, и прошипел:

– Слу-ш-ш-ается дело: Ничейный Остров против Ножика и его банды.

– Какой ещё банды? – спросил Мастер, на что Ужак стукнул молотком ещё сильнее.

– Тиш-ш-ше! Я требую соблюдать тиш-ш-шину в зале суда! Прокурор Клейстер, предоставляю вам слово для обвинения.

3

Кузнечик навёл видеокамеру на сморщенного засохшего старичка и показал его крупным планом. На телевизионных экранах хорошего качества зрители смогли прочитать выцветшую этикетку «Клей Канцелярский», украшавшую левый бок бывшего пластикового пузырька с обрезанным наискосок острым носиком. Всю жизнь он провёл на письменном столе в Коттедже, подклеивая разные записки и журнальные вырезки в толстую тетрадь. Обычно в текстах содержались кулинарные рецепты и народные методы лечения хронических болезней, он Клей их не читал. Он только клеил и считал себя опытным юристом, главная задача которого – крепко и аккуратно подшить дело.

Прокурор не любил своё настоящее имя. У юриста, полагал он, который публично и громко выступает в суде, и имя должно быть звонким, подходящим к профессии. Без сомнения, «прокурор Клейстер» звучит гораздо солиднее, чем какой-то там «прокурор Канцелярский».

– Ваша честь Ужак, уважаемый адвокат и граждане Ничейного Острова, сегодня мы собрались в этих величественных стенах зала правосудия, – сказал Клейстер и обвёл рукой вокруг. Все присутствующие проследили за его движением, но никаких стен не обнаружили. Это недоразумение не смутило прокурора. – Мы собрались здесь, —повторил он, – чтобы справедливо осудить и примерно наказать злодеев, тайным образом пробравшихся в Коттедж и злоумышлявших совершить преступление против всеми нами любимого губернатора, его превосходительства господина Дракончика. Кроме того, они в публичном месте недостойным образом осквернили почитаемую всеми обитателями Острова Шипучую башню. И в довершении всего оказали вооружённое сопротивление нашим доблестным защитникам и охранителям порядка – бойцам замены и лично синьору Бальзамику.

Ужак стукнул молотком и, повернувшись к обвиняемым, спросил:

– Будут ли у вас возражения по поводу высказанных обвинений.

Ножик попытался оторвать руку от магнита, чтобы энергичным жестом подтвердить слова своего возмущения неправильным обвинением, но не смог этого сделать и промолчал. Тогда выступил Мастер:

– Мы не…, – начал он, но его перебила секретарь:

– Обращаясь к суду, надо говорить «ваша честь».

– Ваша честь, – исправился Мастер, – мы с Ножиком и наши друзья ничего такого не умышляли, в Коттедже мы не были и до недавнего времени даже не знали про какого-то Дракончика…

Судейский молоток грозно стукнул, а секретарь тут же поправила:

– Нельзя говорить «какого-то». Упоминая имя его превосходительства господина Дракончика, надо так и говорить «его превосходительство господин Дракончик».

– Извините, – сказал Мастер, – мы не знали ни про его превосходительство господина Дракончика, ни про вашу Шипучую башню. Мы хотим найти машинку времени…

– Это к делу не относится, – сказал Ужак. – У вас есть возражения по поводу тайного проникновения на прикоттеджную территорию?

– Есть возражение! – крикнул Ножик, который устал бороться с магнитом и оставил это бесполезное занятие. – Мы сюда открыто пришли, как все – по дороге. Нас люди в чебуречной видели, как мы заходили и ни от кого не прятались. Спросите у них – они подтвердят. Спросите хотя бы Лягурчика или официантку.

Секретарь вопросительно посмотрела на судью, Ужак одобрительно кивнул в ответ, и Шариковая Ручка громко спросила, обращаясь к присутствующим:

– Есть в зале Лягурчик, официантка или кто-то ещё, кто видел подсудимых в чебуречной «Луноход»?

По рядам зрителей прокатился тихий ропот, но никто не отозвался.

– Свидетелей нет, – сказал Ужак и стукнул молотком.

– У меня есть свидетель, – подал голос Клейстер. – Прошу вызвать Шмеля Егора.

Раздалось густое жужжание и на площадку перед судебным креслом приземлился мохнатый шмель.

– Прошу привести свидетеля к присяге, – сказал Ужак.

Секретарь налила в небольшой стаканчик шипучки из кувшина. Шмель с удовольствием выпил и подняв лапку со стаканчиком вверх торжественно сказал:

– Клянусь говорить только правду и ничего кроме правды, иначе не пить мне никогда благословенной ш-ш-шипучки.

– Свидетель, что вы можете сказать о подсудимых?

– Я их видел ночью, когда они переправлялись ч-ч-через ручей.

– Значит, вы подтверждаете, что они тайно в темноте проникли на нашу территорию.

– Подтверж-ж-ждаю.

– Возражения есть? – спросил Ужак обвиняемых.

– Вообще-то нет… – ответил Мастер.

– Обвинение принимается. Позовите второго свидетеля.

На площадку перед судьёй вышли не один, а сразу два человека – Солт-энд-Пеппер. Они также выпили по стаканчику шипучки и поклялись говорить только правду и ничего кроме правды.

– Что вы можете сказать суду по существу дела? – спросил Ужак.

– Мы обеспечивали проверку документов, а вот этот, – они указали на Ножика, – начал оказывать нам сопротивление при помощи деревянной скамейки. А вон тот, – они указали на Брегета, – начал ему помогать. Для задержания пришлось применить спецсредство. Там ещё другие были в количестве трёх злодеев. На них спецсредство не подействовало. Пришлось их связать верёвкой.

– Значит вы подтверждаете, что было оказано групповое сопротивление представителям власти при исполнении ими служебных обязанностей?

– Подтверждаем.

– Что скажете в своё оправдание, голубчики?

Ножик молчал. Возразить ему в принципе было нечего – всё было так, как рассказали свидетели.

– Адвокат, а почему вы молчите? – обратился судья к согнутой в дугу женщине, которая сидела напротив обвинителя.

Она встала со своего стульчика, попыталась распрямиться, но не смогла. Некогда мягкая кожа от старости загрубела, а стежки крепких толстых ниток сжались и потеряли прежнюю упругость. В молодости адвокат работала ручкой у большой хозяйственной сумки и занималась доставкой продуктов из сельского магазина на кухню коттеджа. От тяжёлой работы петельки, которыми она соединялась с сумкой перетёрлись и оборвались. Ручку отправили на чердак к другим старым вещам, ожидать счастливого момента, когда их наконец починят или приспособят к какому-нибудь полезному делу. Но, к сожалению, этого не случилось, и ей пришлось налаживать свою жизнь, как говорится, с нуля.

Так как ничего другого кроме как ходить в магазин за покупками Ручка не умела, она решила освоить новую престижную и главное хорошо оплачиваемую профессию. Ручке повезло – рядом с ней на чердаке пылился «Справочник юриста» в картонном переплёте. Он-то и помог бывшей домохозяйке получить уважаемую должность адвоката Ничейно-островского суда.

При устройстве на работу Ручке пришлось сменить имя, чтобы её не путали с Шариковой Ручкой – секретарём суда. Заполняя бланк служебной анкеты, в графе «имя» она написала – Бретелька, а в графе «фамилия» – Лямкина. Но время, похоже, высушило не только её кожу с нитками, но и ту часть небольшого мозга, которая отвечала за память. Ручка сразу же забыла, что написала в анкете, и постоянно путала, как её зовут на самом деле: Бретелька Лямкина, или Лямка Бретелькина. Но судью Ужака это нисколько не смущало. Разговаривая с адвокатом, он никогда не называл Бретельку-Лямку по имени, а больше ни с кем одинокая женщина не общалась.

– Я не молчу, ваша честь, я собираюсь с мыслями, – ответила Лямка.

– Ну и поведайте их суду. Что вы можете сказать в защиту обвиняемых?

– Я считаю, ваша честь, что их ужасному преступлению, – она ткнула своим кривым пальцем в направлении узников, – нет оправдания. И поэтому я отказываюсь говорить что-то в их защиту.

– Как это отказываюсь? – закричал Ножик. – Адвокат должен защищать!

– Не вижу смягчающих обстоятельств, – ответила Лямка.

– Заявление со стороны защиты принимается, – сказал Ужак и стукнул молотком. – Суд удаляется на совещание для вынесения приговора. Никому не расходиться.

– Это беспредел! – крикнул Ножик.

– Мы протестуем! – поддержал его Мастер. – Мы будем жаловаться!

– Имеете полное право. Жалуйтесь, – сказал Ужак. Он извиваясь сполз со своего стульчика на землю и скрылся в зарослях крапивы. Адвокат Лямка и прокурор Клейстер последовали за ним.

4

Зрители стояли, переминаясь с ноги на ногу, разминали затёкшие мышцы и недовольно переговаривались. Им явно не нравилось представление, в котором приходилось участвовать. Заменщики вытащили дубинки и придвинулись к зрителям.

– Надоело, – раздался приглушённый голос из толпы. – Это неправильно. Надо всех свидетелей допросить, а не только прокурорских…

– Прекратить разговорчики! – крикнул капрал Засов и хлопнул себя дубинкой по открытой ладони.

Толпа загудела ещё сильнее. Охранники принялись стучать дубинками по своим алюминиевым животам и наклонили головы, как будто хотели забодать противника. Зрители притихли.

– Встать! Суд идёт! – неожиданно закричала секретарь Шариковая Ручка, но никто не пошевелился – все и так уже давно стояли.

Ужак забрался на свой стульчик с ногами и стал похож на маленького долговязого ребёнка, которого заставляют читать стишок на детском празднике для взрослых.

– Слушайте приговор, – сказал он. – Заслушав и обсудив дело «Ножик против Ничейного Острова», суд постановляет. За покушение на жизнь нашего дорогого всеми любимого губернатора, ведение злоумышленных разговоров в общественном месте, попытку тайного проникновения в Коттедж и вооружённое сопротивление властям приговорить вышеуказанного Ножика… к смертной казни. Приговор привести в исполнение завтра, ну в крайнем случае послезавтра, на рассвете методом расплавления в мангале. Его сообщник, именуемый Мастером Брегетом, тоже приговаривается к расплавлению с предварительной разборкой и отправкой ценных деталей для оборудования Шипучей башни. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Над судебной площадью повисла тишина.

Глава 16. Внутри телеящика

1

Суд над Ножиком и Мастером уже закончился, а Бижу и Маркиз только проснулись. Похоже, что папаша Паук всыпал им вчера на ужин чересчур большую дозу снотворного. Причём спали они так крепко, что не заметили, как их перетащили в другое место.

Новое помещение совсем не было похоже на тёмную мрачную кладовку. Большая комната без окон освещалась яркими электрическими лампами, и Бижу, которая очнулась первой, не сразу поняла: наступил новый день или всё ещё продолжается прошлый вечер. Вдоль стен стояли мягкие диваны и кресла, обитые бордовым бархатом, туалетные столики с зеркалами и шкафы для одежды. Когда-то эта мебель, наверное, украшала кукольный домик или игрушечный дворец. В углу разместилась небольшая кухня с электрической плитой, обеденным столом, стульями и холодильником. В отделке помещения и мебели преобладал золотистый цвет. От его блеска у Бусинки даже зарябило в глазах, хотя она в своей жизни немало повидала богатых нарядов и обстановок.

– Флакон, ты живой? – спросила Бижу.

Они лежали каждый на своём диване. Никаких верёвок, полотенец и тем более ржавых цепей, прикованных к кольцу в каменной стене, не было. Как в общем-то не было и каменных стен.

– Вроде бы живой, – отозвался Маркиз и с трудом приподнялся на локте. – Только голова кружится. Чем это они нас придушили?

– Не знаю. Наверное, какого-то снотворного в еду подмешали, или эта шипучка на нас с непривычки так действует… А как ты думаешь, где мы?

Маркиз ничего не ответил, встал на ноги и нетвёрдой походкой обошёл комнату, подёргал запертую дверь, заглянул в холодильник и сказал:

– Если судить по золотой мебели, продуктам в холодильнике и запертой двери, то, похоже, что мы переехали из темницы для особо опасных злодеев в тюрьму для особо важных персон… Или в пятизвёздочный отель, где положено запирать ВИП-гостей на замок.

– А мне тут даже нравится, – сказала Бижу. – Чувствую привычную обстановку. Особенно, если этого противного Паучища больше никогда не увижу.

– Чем-то мой магазин напоминает. Тоже красиво… – согласился Маркиз.

Место, куда поместили наших друзей, не было ни тюрьмой, ни отелем. Это была гостевая комната главного и единственного на Острове телевизионного центра.

2

Если Остров, где случилась наша история, назывался Ничейным и действительно никому персонально не принадлежал, то о местном телевидении такого сказать было нельзя: оно полностью принадлежало и управлялось лично его превосходительством губернатором Дракончиком.

С того самого момента, как дачный участок покинули древние люди, жизнь на нём протекала тихо, спокойно и неинтересно. Так продолжалось до тех пор, пока один смышлёный Кузнечик не нашёл на заднем дворе Коттеджа крепкий деревянный ящик с радиодеталями и старинными электронными приборами. Покопавшись внутри ящика, он собрал первый телевизор. Подсоединил его проволокой к железной антенне, той самой, что была привязана к покосившейся печной трубе, и принялтелевизионный сигнал. Неустойчивый канал часто пропадал, картинка на экране дёргалась, звук в динамике свистел и щёлкал. Но тем не менее телевизор работал и иногда даже показывал развлекательные программы.

В ящик к Кузнечику для совместного просмотра телепередач стали приходить друзья и соседи. Если передавали музыку, то можно было танцевать и подпевать хором. Если спортивные соревнования – болеть за любимую команду и орать кричалки. Популярность телевизионных просмотров росла так быстро, что очень скоро количество зрителей превысило возможности ящика, человечки перестали помещаться у него внутри. Но и тем, которые помещались, не всегда удавалось разглядеть изображение на маленьком экране и услышать звук.

Кузнечик начал собирать телевизоры на заказ. И через некоторое время чёрно-белые и цветные экраны засветились во многих домах и даже в общественных заведениях, таких, например, как уже известная нам чебуречная «Луноход». С появлением большого экрана количество посетителей у Лягурчика существенно увеличилось. А если во время футбольного матча вместе с чебуреками подавали ещё и шипучку, то свободных мест совсем не было. К сожалению все телевизоры Острова показывать только один канал, который Кузнечику удалось выловить из эфира, да и тот не самого хорошего качества.

Идея создания собственного телецентра пришла в голову, а точнее сразу в три головы, самому Дракончику. Он вызвал к себе Кузнечика и поручил построить специальную студию, из которой на весь Остров круглосуточно будут передаваться местные новости и развлекательные передачи, а в перерывах между ними – разная полезная информация: например, как правильно солить на зиму грибы или где будут проводиться общественные работы… и другие важные указы губернатора, направленные на улучшение жизни обывателей.

А чтобы приучить местное население смотреть только собственные телепередачи, он приказал Кузнечику перенастроить все телевизионные приёмники. Синьор Бальзамик и его заменщики получили приказ – следить, чтобы никто не подключался к старой общей антенне, а использовали только специальные антенны, которые принимали сигналы островного телецентра. Вначале заменщики ходили по домам с проверками: у всех ли есть телевизоры, подключено ли к ним электричество и какое оборудование для приёма сигнала они используют. Но качество трансляции из островного телецентра было таким хорошим, а развлекательные передачи – такими интересными, что проверки вскоре прекратились сами собой.

Телевизионную студию оборудовали в том же ящике, где раньше хранились радиодетали. Кузнечик, которого губернатор Дракончик назначил главным инженером, установил на крышке множество передающих антенн самой причудливой формы, которые он мастерил из обрезков медной проволоки. А на самое видное место водрузил синюю эмалированную миску с нарисованным котёнком. Она символизировала спутниковую антенну-тарелку, но на самом деле ни к чему не подключалась – в телестудии не было спутниковой связи – однако, своим прогрессивным контуром придавала ящику вид высоко технологичного здания.

Большая крышка ящика, сколоченного из толстых сосновых досок, крепилась с одной стороны двумя железными петлями, а с другой – запиралась двумя пружинными защёлками так крепко, что проникнуть внутрь без посторонней помощи было невозможно. А чтобы никто и не пытался самовольно забраться в студию, вход круглосуточно сторожили два охранника. Поэтому у обитателей Острова сложилось впечатление, что в телеящике – так они прозвали между собой это сооружение – работают какие-то особенные человечки, не им простолюдинам чета.

До того, как оказаться на Острове, ящик хранился на военном складе. Поэтому снаружи он был выкрашен традиционной для всякого военного имущества зелёной краской и имел на боку специальную надпись из нескольких букв и цифр. Хозяин дачного участка сначала решил использовать его для выращивания огородной рассады и поверх военного шифра сделали мелом надпись «Овощи». Сотрудники телецентра долго пытались разгадать её скрытый смысл, много спорили между собой, но со временем бросили эту затею, так как завесили все наружные стены телеящика яркими афишами и рекламными плакатами.

С самого большого плаката, широко улыбаясь, смотрел на прохожих популярный ведущий главной телевизионной передачи – Монокль Карлович, которого обитатели Острова ласково называли «наш Моня». Да он и сам себя так всегда называл, демонстрируя близость к народу. Над идеально круглой головой ведущего светились огромные буквы рекламы: «Сегодня и ежедневно смотрите в ваших телевизорах передачу «В гостях у Мони». Главные новости, интересные гости, бурные обсуждения».

3

– Приятно видеть наших дорогих гостей отдохнувшими и в хорошем творческом настроении, – услышали пленники приятный ласковый голос.

Дверь бесшумно открылась и в комнату вошёл худощавый или, точнее сказать, плоский человек – как будто по нему проехал асфальтовый каток. В руке он нёс чемоданчик из белого полированного металла.

– Это ещё что за клоун нарисовался? – сказала Бусинка.

Человек совсем не был похож на клоуна – никаких клетчатых штанов, красного носа и лохматого рыжего парика. Наоборот, он был одет в идеально пошитый стильный костюм сиреневого цвета, тщательно вымыт и коротко пострижен. Опытный взгляд девушки отметил, что вошедший умело пользуется косметикой, регулярно чистит и полирует ногти. Чувствовалось, что он имеет отношение к гламурному миру, частью которого когда-то была и сама Бижу.

– Меня зовут Тюбик, – вежливо представился человек. – Я стилист.

– Кто-кто? – не расслышав, переспросил Маркиз.

– Стилист. Стилист Тюбик. Специалист по красоте. Работаю на проекте «В гостях у Мони».

– У какого ещё Мони?

– У нашего Мони. У Монокля Карловича.

– А кто это?

Стилист Тюбик в недоумении замолчал, не зная, что ответить. В том мире, где он жил и работал, наш Моня, появляющийся каждый вечер на телевизионных экранах, был таким же обычным явлением, как солнце, поднимающееся каждое утро из-за горизонта.

– А вы откуда? – наконец спросил он.

– Из бытовки, – сказала Бижу. – С того берега.

– А-а-а, – облегчённо выдохнул Тюбик. – С того берега… Тогда понятно. У вас там, наверное, ещё электричества нет?

– Нет, – подтвердил Маркиз.

– А я уж подумал, что вы тоже с неба свалились, как та принцесса.

– Лиза?

– Не знаю точно: Лиза она или Киса. Но у меня в Летней кухне дружок имеется – он мне про неё правдивую информацию слил. Говорит: два злодея – Нож и Будильник – её на вертолёте к нам в Коттедж заслали – готовят покушение на губернатора. Вы что, не слышали? … Хотя, должен предупредить, что это информация строго секретная – не для посторонних ушей. Если что, то я вам ничего не говорил, а вы ничего не слышали.

Бижу и Маркиз испуганно переглянулись.

– Сегодня как раз передача на эту тему будет. Вы в ней тоже должны участвовать… Вам что, ничего не сказали?

Бижу и Маркиз молча замотали головами.

– Ну и организация у нас, – проворчал себе под нос Тюбик. – Посылают стилиста готовить гостей к прямому эфиру, а гости совсем не в теме… Ну, это не моё дело. Пускай редактор разбирается, – добавил он громко, как будто хотел, чтобы его услышали за стенами комнаты. – Моё дело – внешний вид обеспечить. Костюмы, я смотрю, у вас в порядке. Надо немного причёски поправить, припудрить, чтобы кожа на экране не блестела, и я бы девушке ресницы подкрасил – надо красоту глаз подчеркнуть.

Услышав приятный отзыв о своей внешности Бижу улыбнулась. Ей уже давно никто не делал комплиментов.

– Всегда мечтала попасть в телевизор, – сказала она. – А ты как, Марик, пойдёшь?

– Вы оба приглашены, насколько мне известно, – уточнил Тюбик.

– Я так понимаю, – сказал Маркиз обиженно, – что моего мнения никто здесь не спрашивает.

– Ну почему вы так считаете. У нас всё добровольно. Моня будет задавать вопросы, а вы можете отвечать, – что хотите… Или не отвечать.

– А о чём будут спрашивать?

– Вот это я вам сказать не могу. Не знаю. Это сам Монокль Карлович решает. В последний момент может и поменять тему… Кстати, рекомендую вам перед выступлением подкрепиться, а то во время трансляции ни есть, ни пить не полагается, – сказал стилист и указал на холодильник.

Вкусная еда уже была порезана на кусочки и разложена по красивым коробочкам и тарелкам. В разноцветных бутылках булькали пузырьками ароматные напитки. Стилист Тюбик выдвинул из своего чемоданчика четыре тонкие ножки и открыл крышку – получился туалетный столик, наполненный разноцветными баночками, бутылочками, кисточками, расчёсками и прочими инструментами, с помощью которых любого человека можно сделать красивым и привлекательным. Бижу с интересом рассматривала содержимое чемоданчика, а Тюбик ловкими движениями подкрашивал её и без того миловидное личико.

– Пахнет, как на клумбе, – сказал Флакон, наливая себе полный стакан шипучки.

– За напитки у нас лично брат Бутон отвечает. Простая шипучка плюс нектар из его обители – эффект потрясающий. Продукция высшего качества. Гарантирую.

– Знаем мы вашего брата, – сказала Бусинка. – Ты смотри, Пузырёк, особо не увлекайся напитками.

Но тот уже залпом выпил налитое и наполнял второй стакан из новой бутылки.

– Хорошая у вас шипучка, сразу голову прочищает, – сказал он и замурлыкал какую-то весёлую песенку.

Бижу с опаской посмотрела на друга и отодвинула в сторону бутылку.

Закончив наводить красоту, стилист Тюбик достал баллончик с лаком для волос и уверенным жестом обрызгал причёску Бусинки. Сильный цветочный аромат окутал её, и приятно закружилась голова. Мир вокруг показался прекрасным, и захотелось поделиться этой радостью со всеми людьми.

Глава 17. Побег из препараторской

1

– Посиди-ка покудова один, а наши механики с твоим дружком поработают, – крикнул капрал Засов, задвигая над головой Ножика стеклянную крышку тюремной кастрюли.

По решению суда Мастера перед казнью отправили на разборку – для извлечения ценных внутренних органов. Проведение этой жуткой операции было поручено специализированной бригаде из трёх механиков, которые в обычное время работали по частным заказам – ремонтировали разные машины и механизмы для местных фермеров.

Мастерская размещалась в большой железной бочке. Когда-то, в древние времена, в эту бочку собирали дождевую воду, стекавшую с крыши дачного домика, чтобы поливать в жаркие дни огород и цветочные клумбы. Потом кто-то откатил её в сторону и повалил на бок. Так бы она и валялась без дела, если бы не Перфоратор, который проходил мимо и неожиданно на неё наткнулся. В отличие от многих жителей Острова Перфоратор произошёл не от простого сверла или дырокола, а от сложного электрического инструмента, хорошо разбирался в технике и много чего умел. Он первый и придумал организовать в пустой бочке механическую мастерскую.

Для устройства ровного пола подошёл кусок листового железа, которым раньше накрывали от мусора и осенних листьев чугунную ванну с другого угла Коттеджа, в которую так же собирали дождевую воду. Обрезки фанеры и водопроводных труб пошли на изготовление верстака и стеллажей. Круглую дверь-крышку Перфоратор оборудовал надёжным замком и маленьким окошком, через которое можно было разговаривать с клиентами, принимать и выдавать мелкие заказы. Для солидности над окошком он прибил белую эмалированную табличку с надписью «Препараторская. Без вызова не входить». Лучше конечно, если бы на ней было написано «Перфораторская», но такой табличке в чулане Коттеджа не нашлось.

Вскоре у Перфоратора появились два помощника: слесарь-сборщик с длинным именем Ключ-Тринадцать-на-Семнадцать, который просил, чтобы его для краткости называли по фамилии – слесарь Рожковый; и специалист по холодной резке металла – Ножовка. Обитатели Острова называли между собой работников препараторской незатейливо и просто – механики.

2

Два круглоголовых охранника с выпученными от напряжения оловянными глазами привели Мастера к бочке-мастерской и постучали в закрытое окошко.

– Чего надо? – отозвался изнутри Перфоратор. – Закрыто. У нас сегодня выходной.

– Постановление суда. Приказано разобрать на запчасти. Срочно, – ответил один из охранников и толкнул Мастера в спину.

От неожиданности тот споткнулся и чуть не упал. Руки Брегета сзади были связаны собственной цепочкой, а вокруг живота ему для надёжности в несколько слоёв накрутили синюю изоляционную ленту и кусок электрического провода.

Из бочки послышалось шарканье ног по железному полу и звяканье запора.

– Ладно. Заводите, коль срочно. Сделаем, – зевая во весь рот согласился Перфоратор и распахнул дверь.

В лицо Мастеру пахнул спёртый воздух, крепко пропитанный запахами пота, машинного масла и вчерашней еды. В середине помещения стоял длинный и крепкий стол-верстак. Сонные механики лениво убрали грязную посуду, пустые бутылки и с помощью конвоиров уложили на него связанного пленника. Чтобы он не дёргался при разборке, руки и ноги дополнительно закрепили струбцинами, а голову зажали в большие слесарные тиски.

Брегет лежал неподвижно и мог видеть только полукруглый железный потолок и небольшой участок стены с полками, на которых хранились разные инструменты: отвёртки всяких форм и размеров, молотки, клещи, пилки для металла и дерева. На согнутом крючком гвозде хищно изогнувшись висел большой старинный коловорот с острым сверлом-пёрышком. Помещение, где обосновались механики, больше напоминало не мастерскую, а камеру пыток средневековой инквизиции. Не хватало только кованых цепей, свисающих с потолка, железных крючьев, коптящих факелов и палача в красном колпаке с дырками для глаз.

3

Судебные приставы ушли и обещали вернуться вечером.

– Шеф, хорошо бы перекусить перед работой, – предложил Рожковый.

– И не плохо бы здоровье поправить… после вчерашнего, – поддержал его Ножовка.

Следует заметить, что механики на самом деле выглядели не вполне здоровыми: двигались медленно, языки заплетались, вяло перемалывая слова, глаза смотрели в разные стороны.

«Кажется, они пьяные, – подумал Брегет. – Этого мне только не хватало».

И он был прав. Вчера вечером механики отремонтировали грузовик одного из местных коммерсантов, и он вместо денег рассчитался с ними за работу продуктами из своего магазина. Кроме еды в большой плетёной корзинке обнаружилась большая бутылка забористой шипучки, настоянной на цветочном нектаре с Душевной клумбы. Коммерсант клялся, что шипучка самая что ни на есть первосортная, из личных запасов самого брата Бутона.

– Нет, мужики, – твёрдо сказал начальник. – Первым делом – работа. Здоровье поправлять будем вечером, когда объект сдадим.

Механики обречённо вздохнули, обступили Мастера и начали деловито обсуждать: с какого места начать разборку и какие инструменты понадобятся. Пленник испуганно моргал глазами и хмурил лоб – единственные части тела, оставшиеся незафиксированными. Рот Брегета был плотно заклеен куском синей изоленты, который Ножовка оторвал от повязки на животе.

– Шеф, хорошо бы клиента усыпить перед операцией, чтобы не дёргался. Да и взгляд у него какой-то нехороший. Таращится, как будто я его чем-то обидел, —сказал Рожковый.

– Правильно, – согласился Ножовка. – Может его деревянным молотком по темечку шлёпнуть? Говорят, в старину, когда хлороформ ещё не изобрели, хирурги таким способом больных вырубали перед операцией.

– Нет, – сказал Перфоратор, – шлёпать никого не будем. Мы же не изверги средневековые, а высоко технологичное предприятие. Применим наркоз.

– Какой наркоз?

– Газовый, из шипучки…

Без лишних пояснений он достал с полки пульверизатор, состоящий из синей стеклянной колбы и резиновой груши, – такими простейшими устройствами в старину мужские парикмахеры разбрызгивали одеколон после бритья. В стеклянную колбу перелил остатки шипучки из бутылки. Рожковый и Ножовка печально вздохнули.

– Нечего стонать, – прикрикнул на подчинённых Перфоратор. – У меня ещё есть одна бутылочка, из старых запасов. Вечером достану.

Механики повеселели и выпрямились, ожидая указаний начальника.

– Надо нагреть, – сказал Перфоратор, – тогда отдача газа и давление повысятся.

– Правильно, – согласился Рожковый, – и поражающий эффект возрастёт. Вон посмотрите, какой клиент толстый. Ему холодная шипучка, как слону дробина.

Перфоратор зажёг спиртовку и положил на проволочную подставку колбу пульверизатора. Регулируя силу горения, он мурлыкал себе под нос:


Гори-гори, фитилёк,

Разгорайся огонёк.

Будет в нашей кузнице

Весёлый денёк.

Тук-постук молоток, круть-покруть сверло.

Ну-ка дружно навалились, чтобы дело пошло.


Синее спиртовое пламя ласково облизало голубое стекло. Краем глаза Мастер видел, как жидкость в колбе начала пузыриться. Вначале пузырьков было мало. Они мелкой россыпью появлялись на нагретом стекле, надувались и округлившись поднимались к верху. На поверхности жидкости пузырьки лопались и разлетались мелкими радужными брызгами. Потом пузырьков стало больше, они увеличились в размерах, и пустое пространство колбы наполнилось переливающимся разноцветным паром.

4

Механики собрались вокруг спиртовки и как зачарованные смотрели на великолепное превращение шипучей жидкости в радужный туман. Повинуясь физическим законам, от нагревания давление газа в колбе увеличилось, но толстое прочное стекло надёжно удерживало его и не давало разлететься мелкими осколками. А вот трубочка, соединяющая колбу с грушей, не выдержала. За долгие годы резина высохла, потеряла пластичность и покрылась мелкими трещинками. Внутреннее давление газа сначала раздуло её как удава, проглотившего футбольный мяч, а потом и совсем разорвало. Мастерская наполнилась клубами горячего разноцветного пара.

Если бы механики хорошо выспались предыдущей ночью и не травили свои организмы крепкой выпивкой приготовленной братом Бутоном – хотя, кажется, коммерсант обманул их и расплатился за ремонт грузовика не благородным напитком из целебного нектара, а какой-то самодельной бурдой, – то возможно ничего бы и не произошло. Но сейчас они не выдержали и, вдохнув приличную порцию горячего газа, потеряли сознание и не сходя с места повалились на пол.

Мастер лежал далеко от спиртовки, и ядовитый пар на него не подействовал. Только в носу защипало, да так сильно, что он громко несколько раз чихнул. От чихания крышка на животе приподнялась и растянула липкую изоленту. Теперь можно было немного повернуться. Ворочаясь из стороны в сторону, Мастер постепенно ослабил путы, которые его стягивали. Покрутив руками, ему удалось быстро избавиться от плохо затянутых струбцин с разболтанной резьбой. Отвинтить зажим тисков, сдавливающих голову, не составило большого труда. После этого он мог согнуться в талии, – а точнее в том месте, где она обычно имеется у людей нормальной комплекции, – сесть и освободить ноги. Эта операция оказалась самой трудной: всё-таки Мастер был толстым человеком, и к тому же ему сильно мешала крышка, которую пришлось широко распахнуть.

Механики постепенно приходили в себя: сопели, кашляли и ворочались с бока на бок. Брегет старался не шуметь и на цыпочках пробирался к двери переступая через распластанные по полу тела и разбросанные инструменты. Но как он ни старался, крышка со сломанным замочком иногда хлопала, а конец цепочки звякал, цепляясь за многочисленные металлические предметы.

Чтобы обезопасить себя, он прихватил с верстака тяжёлый разводной ключ, которым пользуются слесари-водопроводчики для откручивания ржавых гаек. В случае нападения его можно было применить как увесистую дубинку. Другого оружия у Мастера не было. До спасительной двери осталось несколько шагов, и тут с ним произошло то, чего не случалось уже много лет: пружинки и колёсики в глубине его тонко устроенного организма сами собой пришли в движение, и препараторская наполнилась красивой музыкой.

Не до конца протрезвевшие механики встали на колени и с восхищением смотрели на беглеца. Они хоть и были горькими пьяницами – порок присущий с давних времён многим ремесленникам, – но всегда испытывали священный трепет перед сложными работающими механизмами, а тем более механизмами сделанными древними людьми.

– Не шевелитесь и оставайтесь на своих местах, – утробным голосом произнёс Мастер, стараясь попадать в такт мелодии; при этом он поднял над головой и выставил вперёд разводной ключ.

Если бы сейчас какой-нибудь режиссёр задумал снимать на Острове фильм-ужастик про нечистую силу, то лучшего исполнителя главной роли – заклинателя призраков – он вряд ли нашёл. Мастер размахивал перед носом разводным ключом из стороны в стороны, как делают шаманы в диких племенах, когда заклинаниями хотят вызвать дождь или получить удачу в охоте на мамонта.

Механики затаив дыхание, не шевелились и сложили руки на груди, как будто поклонялись новому неизвестно откуда явившемуся божеству. Возможно, в их пропитанных шипучкой механических мозгах символ ключа приобрёл мистический смысл, требующий безоговорочного подчинения.

Шестерёнки и колёсики внутри у Мастера последний раз жалобно скрипнули, мелодия на половине такта оборвалась, но он уже стоял за дверью и даже успел подпереть её снаружи удачно подвернувшейся палкой. Не дожидаясь пока механики очнутся от религиозного транса, Брегет стремительно побежал, насколько это понятие можно отнести к толстяку с распахнутой крышкой на животе. Направление сейчас было неважным, лишь бы подальше от зловещей препараторской.

За колючими зарослями, через которые он с трудом продрался, постоянно цепляясь за ветки длинной цепочкой, открылась небольшая полянка, где Мастер остановился, перевёл дух и осмотрелся по сторонам. Коттедж с ржавой антенной был близко, но идти туда одному без Лизы не имело смысла. Он повернулся к антенне спиной и зашагал в другую сторону.

Глава 18. В гостях у Мони

1

Любимым занятием многих обитателей Острова по вечерам было сидение дома на диване и просмотр телепередач. Большого выбора не было, а точнее выбора не было совсем никакого: в островном телецентре действовал только один канал, который каждый вечер показывал одну и ту же, но тем не менее всеми любимую, передачу.

Студия «В гостях у Мони» располагалась внутри зелёного телеящика в специально оборудованном круглом зале. В центре на возвышении стояли два больших мягких кресла. На них усадили Бусинку и Маркиза. Сидеть было неудобно: ноги не касались пола и болтались в воздухе. На длинных проводах, закреплённых к потолку, висели микрофоны. Кольцо красной дорожки, вырезанной из мягкого коврика для душа, окружало центральный подиум и отделяло гостей передачи от зрителей, которые сидели на скамейках, как в цирке – в несколько рядов вдоль стен.

По красной дорожке бегал, наматывая круги вокруг приглашённых гостей, человек в чёрном старинном фраке и шляпе-цилиндре – одежде, которая считалась модной ещё, наверное, во времена Пушкина, а сейчас носят только шпрехшталмейстеры – цирковые работники, объявляющие номера на манеже. Это и был знаменитый телевизионный ведущий Монокль Карлович или попросту – наш Моня. Он выделялся на фоне разношёрстной толпы зрителей высоким ростом, стройной фигурой и большой идеально круглой головой.

Произошёл Моня от старинного монокля – круглого увеличительного стекла, заделанного в золотую оправу с палочкой-рукояткой и шнурком. В конце девятнадцатого века монокли были очень популярным аксессуаром у модников и модниц – их использовали вместо обычных очков, чтобы смотреть на окружающих людей с ироническим прищуром. Монокль Карлович уже не помнил, при каких драматических обстоятельствах его стекло разбилось и потерялось. Он вообще мало чего помнил, так как его большая круглая голова была в прямом смысле практически ничем не заполнена. А привычка смотреть на мир одним глазом сделала Монины мысли и высказывания плоскими и односторонними. Он никогда ни в чём не сомневался и говорил так, как нравилось старшим начальникам, а конкретно – его превосходительству господину Дракончику. Однако, простые телезрители не пытались глубоко анализировать выступления популярного ведущего. Их больше всего интересовали обсуждаемые проблемы и шуточки, которые по ходу передачи отпускал всеобщий жизнерадостный любимец.

Перед Моней спиной вперёд бежал оператор с телекамерой. По вывернутым назад коленкам нетрудно было догадаться, что это и есть тот самый легендарный Кузнечик. На нём был такой же как у Мони фрак с длинными фалдами, но только зелёного цвета, а лысая голова формой напоминала лошадиную. Да и сам он походил на лошадку с длинными задними ногами, отчего всё время подпрыгивал.

Из чёрного круглого динамика, висящего на стене, раздалась весёлая музыка, обозначающая начало передачи:


Сегодня был тяжёлый день,

Но вечер наступил.

И снова теле-Моня

Нас в гости пригласил.


Моня по-дирижёрски взмахнул руками, и зрители принялись дружно аплодировать. Он кивнул головой, и аплодисменты тут же прекратились. Вероятно, зрители участвовали в популярной программе не первый раз и хорошо знали, что и когда нужно делать.

– Рад вас приветствовать, друзья мои, и хочу сразу сообщить, что сегодня в гостях у Мони необычные гости. Сегодня у меня знаменитые путешественники, – ведущий сделал длинную паузу, набрал в лёгкие побольше воздуха и сильно растягивая слова громко прокричал: – несравненная Бижутерия Гламур и ослепительный Маркиз де Флакон О де Колон! Ваши аплодисменты!

Зрители принялись отчаянно хлопать в ладоши.

– И мой первый вопрос к нашим гостям – откуда вы прибыли?

В студии появилась маленькая шустрая девочка с микрофоном на длинной палке. Она подбежала к Бусинке и сунула микрофон прямо ей в нос. Испуганная Бижу отшатнулась назад, но упругая спинка кресла не позволила этого сделать. Зажатая с боков подушками Бусинка не могла пошевелиться. Микрофонная девушка кивнула головой, показывая, что уже можно говорить. Кузнечик подскочил вплотную к креслу и принялся крутить объектив телекамеры, настраивая резкость.

– Напоминаю нашим гостям, что мы работаем в прямом эфире, – сказал Моня, широко улыбаясь, – и хотелось бы услышать ваши ответы быстрее. Так откуда вы к нам прибыли, несравненная Бижутерия?

– Из бытовки.

– Никогда не слышал о таком месте. Это, наверное, очень далеко?

– Не очень.

– И где же находится эта ваша так называемая бытовка?

– За ручьём.

– Восхищён лаконичностью ваших ответов, мадемуазель Би, – позвольте мне сегодня так вас называть, учитывая вашу любовь к краткости. И обратимся к уважаемому Маркизу.

Девушка махнула палкой, и микрофон оказался под носом у Флакона. Кузнечик высоко подпрыгнул и повернул к нему свою камеру.

– Скажите, – Моня сделал удивлённое лицо, – а вы действительно маркиз?

– Да, – ответил Флакон. Ароматная шипучка, выпитая перед съёмкой, начала своё действие, и ему очень захотелось поговорить. – Я действительно маркиз, и моё полное имя – Маркиз де Флакон О де Колон. Но друзья могут называть меня просто Марик, Флакончик и даже Пузырёк.

Сказав это, он глупо хихикнул. Моня взмахнул рукой, и зрители громко дружно засмеялись. Доброжелательная реакция аудитории взбодрила Маркиза, шипучая вода в животе забулькала, пузырьки ударили в голову, и он с удовольствием принялся рассказывать о себе, всё что мог вспомнить и придумать.

2

В отличие от других обитателей коробки жизнь Маркиза была короткой и малоинтересной. Самое яркое событие, наверное, произошло при его появлении на свет в добела раскалённой печи из большой расплавленной хрустальной капли. После того, как стекло затвердело, остыло и приняло заданную форму, он без промедления оказался на резиновой конвейерной ленте. Здесь пузырёк под самое горлышко наполнили пахучим одеколоном, наклеили этикетки, завинтили серебряную пробку с колечком и упаковали в красивую картонную коробочку. Внутри было темно и тесно. Коробочку несколько раз переставляли с места на место и долго куда-то везли на автомобиле.

После этого произошло второе яркое событие – Флакон вынули из коробочки и поставили на стеклянную полку в витрине дорогого парфюмерного магазина. Здесь он провёл несколько дней сверкая в лучах яркого электрического света. На соседних полках стояли в элегантных позах другие красивые флаконы с разнообразными духами и одеколонами.

Днём, когда магазин работал, они с молчаливым достоинством демонстрировали свой блеск и аромат озабоченным покупателям. Некоторые покупатели даже брали их в руки, чтобы лучше рассмотреть и понюхать. А ночью, когда магазин закрывался и охранник гасил свет, обитатели витрины заводили бесконечные разговоры. Обычно темы не отличались разнообразием: у каждого пузырька была примерно одинаковая биография пустого сосуда для хранения ароматной парфюмерии. В своей короткой жизни они видели только магазинную витрину и красиво одетых людей. Обсуждали увиденные за день наряды и украшения, хвастались: кого и сколько раз трогали, сколько раз нюхали и какие слова при этом говорили. Мечтали, что и весь остальной мир за стенами магазина, куда они в конце концов должны попасть, также красив, ароматен и ласков. Иногда кого-нибудь из витринных соседей Флакона покупали, и он навсегда уходил из его жизни. На пустое место приходил новенький, которому ночью с видом опытного парфюмера можно было рассказать о том, что произошло в магазине до его появления.

Больше всего Маркизу запомнился случай, когда одна неловкая покупательница выронила пузырёк с духами. Он ударился о каменный пол, разлетелся на мелкие блестящие осколки и на целый день заполнил торговый зал сказочным ароматом полевых цветов, синего моря и раскалённого белого песка. «Красивая жизнь», – говорил Флакон, хотя никогда не видел ни моря, ни пляжа, ни цветущего поля. «И красивая смерть», – мечтательно завершал он свой рассказ.

Наконец наступил и его черёд. Молодая женщина купила одеколон в подарок своему любимому. Третий яркий момент в жизни Маркиза случился, когда мужчина, получивший подарок, развязал красивую ленточку, достал его из коробки, отвинтил крышку и понюхал.

Всё остальное время Флакон провёл на полке в ванной комнате около умывальника. Мужчина по утрам быстро брился, смазывал подбородок одеколоном, выключал свет и уходил на целый день. Соседи попались Маркизу не плохие, но, как бы так сказать, чтобы никого не обидеть, – немного простоватые, недалёкие и не особо эффектные: Мыло, Зубная щётка и Шампунь. Поначалу его раздражала вечно растрёпанная, мокрая и ворчливая Мочалка. Но, когда он познакомился с ней поближе, то и она оказалась вполне хорошей и доброй тёткой. Кстати, именно она впервые назвала его Маркизом. Прозвище очень подошло Флакону и понравилось его новым соседям. С тех пор в ванной комнате его никто по-другому и не называл.

Но всему приходит конец – Флакон опустел. Его место на полке занял переполненный свежим ароматом новичок, и Маркиз, попрощавшись с друзьями, приготовился к отправке в мусорное ведро, а оттуда – в вечность, как говорила Мочалка. Но тут случилось чудо – Флакон оказался в руках Шурика, и как вы уже, наверное, догадались – в той самой заветной коробке.

– И вот сегодня произошло самое яркое событие в моей жизни, – закончил Маркиз свою историю и ещё ближе наклонился к микрофону и телекамере. – Я участник самого лучшего, самого красивого, самого телевизионного шоу на свете. Я в гостях у Мони.

3

Ведущий махнул рукой. Зал взорвался аплодисментами, из динамика полилась громкая музыка, а с потолка, как новогодние снежинки, посыпались разноцветные блестящие бумажки.

– А теперь давайте послушаем наших телезрителей, – сказал Моня.

И тут же последовал вопрос:

– Скажите, а зачем вы путешествуете?

– Не поняла вопроса, – сказала Бижу.

– Ну зачем вы ушли из своей бытовки? Вам там плохо жилось?

– Почему же плохо, очень даже хорошо. А что, разве нельзя путешествовать по нашему Острову? Насколько я знаю – он ничейный.

Зрители по достоинству оценили шутку и громко засмеялись.

– Отличный ответ, – сказал Моня. – Вот это я называю: не в бровь, так в глаз. Все знают, что мы живём на самом свободном и самом ничейном острове в мире. И никто не может запретить нам передвигаться по нему, куда и когда вздумается.

Бурные аплодисменты. Моня поднял руку и зал сразу же умолк.

– Я думаю, что наш телезритель хотел уточнить цель вашего путешествия…

– Мы ищем машинку времени.

По залу прокатился удивлённый вздох.

– Никогда не слышал о таком устройстве. А зачем вам эта машинка?

– Чтобы Лиза могла улететь обратно к себе домой.

– Лиза? А кто это?

– Это – принцесса. Она прилетела к нам из Комитетского леса. Её нашёл Ножик, а Мастер Брегет предложил отвести в Коттедж и отправить назад на машинке времени.

Такое объяснение произвело неожиданный эффект. Зал сначала затих на минуту, а потом как будто взорвался. Все зрители стали одновременно что-то кричать, а некоторые даже вскочили со своих мест, размахивали руками и с перекошенными от злобы лицами грозили кулаками каким-то неведомым врагам.

– Тихо! – закричал Моня. – Прошу зал успокоиться! Обнаружились новые непредвиденные факты! – Зрители постепенно угомонились. —Выяснилось, что наши сегодняшние гости имеют непосредственное отношение к злодеям и злоумышленникам, задержанным недавно в популярной чебуречной «Луноход». Наши зрители уже знакомы с этим инцидентом по экстренному выпуску новостей. Внимание на экран.

4

Свет в зале погас и на стене зажегся белый квадрат. Видеозапись, вероятно сделанная неопытным оператором на любительскую телекамеру, постоянно дёргалась и расплывалась. Однако, зрители могли хорошо разглядеть, как отважные заменщики героически сражаются с Ножиком и Мастером. Потом появился магнит. Обезвреженных злодеев вывезли на улицу. Здесь в кадре возникло изображение самого корреспондента, точнее только часть его лица с одним глазом, большим носом и уголком рта. Губы быстро дёргались, не совпадая со звуком:

– Передаёт «Барабан-ньюс» – служба оперативных новостей. С вами на связи репортёр Долгоносик. Я и моя походная камера находимся в самом центре событий. Сотрудники нашей доблестной замены проводят задержание преступной группировки злодеев и злоумышленников тайным образом пытавшихся пробраться в Коттедж. Каков полный состав группировки мне пока что не удалось выяснить. Я наблюдаю только двух негодяев, оказавших активное сопротивление нашим доблестным бойцам. Сейчас я подойду поближе и попробую взять интервью.

Картинка дёрнулась, и в кадре появились земля и ноги бегущего оператора.

– На связи со студией репортёр Долгоносик. Я обращаюсь к одному из наших доблестных бойцов.

Камера повернулась и упёрлась в живот ложки-заменщика. После регулировки резкости зрители увидели крупный план алюминиевой пряжки с эмблемой замены – широко открытый глаз и надпись по кругу «Всегда на чеку».

– Скажите, уважаемый, кого вам сегодня удалось задержать?

– Кого надо, того и задержали, – послышался ответ, и пряжка на экране дёрнулась в такт словам.

– А что сделали эти злодеи?

– Сопротивлялись представителям власти.

– То есть, вам?

– Да, нам.

– А что они планировали сделать до того, как стали сопротивляться?

– Умышляли злое деяние.

– Какое?

– Это служебная тайна, не подлежит разглашению.

С этими словами откуда-то сбоку появилась рука в перчатке и закрыла объектив камеры.

– Спасибо за информацию, – сказал Долгоносик. – Надеюсь, что злодеи получат по своим заслугам, о которых мы сообщим в следующем выпуске наших новостей. Смотрите «Барабан-ньюс», оставайтесь с нами и не переключайтесь.

Экран погас.

– Спасибо нашему вездесущему Долби за содержательный репортаж, – сказал Моня. – Будем следить за развёртыванием событий и не будем переключаться. Тем более, что переключаться нашим телезрителям и некуда. – Он засмеялся, а зал поддержал его радостными аплодисментами.

Кузнечик подбежал к Моноклю Карловичу и что-то прошептал ему на ухо.

– По последним данным, которые мне только что сообщили, – сказал Моня, обращаясь к телезрителям, – в нашем распоряжении имеется ещё одна оперативная запись. Сегодня утром состоялся суд над пойманными злодеями, которые, как и ожидалось, понесут заслуженное наказание. Внимание на экран.

Квадрат на стене снова зажегся, и зрители в полной тишине смогли насладиться репортажем, главными героями которого на этот раз были: судья Ужак, прокурор Клейстер и Бретелька Лямкина, которую представили, как опытного государственного адвоката.

Экран погас во второй раз.

– Спасибо информационной службе нашего канала, – сказал Моня. – Теперь мы знаем почти всё о недавних событиях и почти всех активных участников. Двое из них сидят, спасибо нашей прославленной замене, в тюрьме и ждут заслуженного наказания, а двое – в нашей студии. И нам остаётся только выяснить: что же такое умышляли эти злоумышленники и какую они должны были выполнять роль. Но самое интересное, можно сказать – интрига сегодняшнего вечера – кто такая принцесса Лиза, для чего она прилетела на Остров и где сейчас скрывается? К сожалению время нашей трансляции подошло к концу, и на поставленные вопросы мы постараемся ответить завтра вечером, как и всегда – в гостях у Мони!

Чёрный круглый динамик откашлялся и запел прощальную песню:


И завтра в тот же час на том же месте

Наш Моня встретит нас улыбкой, как всегда.

Чудесней будет, веселей и интересней.

И не расстанемся мы с вами никогда.

До свиданья, Моня.

До свиданья, люди.

До свиданья, все-е-е.


Притихшие Маркиз и Бусинка сидели в своих креслах, не понимая, что с ними произошло. Стилист Тюбик с Кузнечиком отвели их в гостевую комнату и заперли на ключ.

Глава 19. Разговор у телевизора

1

А действительно, где же наша Лиза, о судьбе которой так волнуется Монокль Карлович?

С ней всё нормально, если, конечно, считать нормальным положение человека, которого держат взаперти и не разрешают выходить на улицу.

Почти весь день Лиза просидела одна в Летней кухне, размышляя, что ей делать дальше. Друзья, с которыми она шла в Коттедж, пропали, и что с ними сейчас неизвестно. Про машинку времени никто ничего не слышал, а синьор Бальзамик предлагает хоть какое-то решение, чтобы улететь обратно в Комитетский лес. Хорошо было бы сейчас с кем-нибудь посоветоваться, но дверь заперта, и никого нет.

Лиза сидела, скучала, грызла орехи, думала, но так и не смогла ничего придумать. Телевизор не работал, за стенами домика было тихо, и поговорить было не с кем. Тоска и скука. Девочка примостилась в уголке дивана и незаметно для себя уснула.

Вечером пришёл синьор Бальзамик.

– Ну как наши дела, принцесса? – приветливо сказал он.

– Скучно.

– А телевизор почему не включишь? Там сейчас как раз наш Моня будет выступать…

С этими словами он подошёл к большому чёрному экрану, весящему на стене. Повернул выключатель. Монитор вспыхнул ярким светом, и наполнил комнату уже хорошо знакомым нам весёлым голосом. Началась любимая всеми островитянами передача «В гостях у Мони».

Разговор с Бусинкой и Маркизом Лизе понравился. Её друзья хорошо выглядели и, казалось, что всё происходящее им тоже нравится.

– А почему этому вашему Моне про меня ничего не сказали? – спросила Лиза.

– Значит ещё время не пришло. Если все новости сразу показать в один день, то завтра нечего будет обсуждать. Это шоу-бизнес, девочка. У него свои законы.

Дальше показали репортаж Долгоносика, из которого мало что можно было понять, так как начинался он в самый разгар драки. И было непонятно, с чего она началась.

– Ножик и Мастер не виноваты. Эти ложки тупоголовые первыми напали, – возмутилась она.

– Порошу не обзывать моих гвардейцев, – с усмешкой сказал Бальзамик. – Они, конечно, университетов не заканчивали, но ребята надёжные и службу по защите населения несут достойно.

– Да никого они тут не защищают, а нападают только на всех. Ножика с Брегетом магнитом захватили, а Бижу с Маркизом – верёвками связали. Я сама видела.

– Ну-ну не горячись. Ничего страшного с твоими друзьями пока что не произошло. Сама же их по телевизору видела. А телевизор – это средство общественной информации, он врать не будет.

2

Картинка на экране поменялась. Показывали судебное заседание.

– А что значит «расплавить на мангале», – спросила Лиза.

– То и значит, – ответил Бальзамик. – Был Ножик холодным и твёрдым, а станет горячим и жидким.

– А зачем?

– Чтобы больше не злодействовал.

– Так нельзя, – возмутилась Лиза. – Ножик и Мастер – не злодеи. И ничего плохого они не замышляли против этого вашего Дракончика. Они про него и не знали совсем. Мы машинку времени искали…

– Эх, девочка, – вздохнул синьор Бальзамик. – Ты хоть и принцесса, но ещё очень маленькая и не знаешь какими коварными могут быть некоторые люди. Говорят одно, а думают совсем другое. Ты же этого Ножика и не заешь совсем. Может быть он давно уже замыслил коварное преступление, только ждал подходящего случая. А тут ты как раз и подвернулась со своим шариком.

– Нет, – решительно возразила Лиза, – я вам не верю. Ничего он не замышлял. И про мой шарик ничего не знал. Это вам он понадобился, чтобы с Острова улететь. Вы и меня для этого к себе на Летнюю кухню притащили… Вот, что я вам скажу: если хотите, чтобы я помогла вам с шариком, то помогите мне спасти моих друзей.

– Вот это поворот, принцесса. Как ты думаешь: я могу отменить законное решение справедливого суда?

– Что-то я сомневаюсь, что он такой уж справедливый. Видела я этого вертлявого Ужака – вылитый змей подколодный. Да и прокурор с адвокатом не лучше будут.

3

Бальзамик задумался. Ему нужна была эта девочка.

На самом деле он не собирался никуда улетать с Острова – кому может пригодиться в большом городе пузырёк с уксусом, будь он хоть сто раз бальзамическим и итальянским. К тому же неизвестно: останется он за пределами Острова человечком или вернётся в своё первоначальное состояние стеклянной бутылочки? Он давно уже мечтал свергнуть Дракончика и самому стать его превосходительством губернатором. Тем более, что, по своему внутреннему убеждению, имел для этого больше оснований. Во-первых, он живёт на Острове с древних времён, а Дракончик появился недавно инеизвестно откуда. Ну и что, что у него три головы и что он летал на Луну. Это не даёт ему права командовать всеми островитянами. А вот Бальзамик сам выстроил свою карьеру. Из кучи никому не нужных алюминиевых ложек создал целую армию. Ну конечно не армию, но тем не менее боевую группировку, которая его слушается и выполняет приказы. Кроме того, Бальзамик – умный и изобретательный. Имеет связи в разных частях Острова. Ведь это он, а не Дракончик организовал поимку банды злодеев с того берега. Ведь это к нему Шнурок прислал Шмеля Егора с донесением. И наконец, это же он придумал, как с помощью Лизы подобраться к Дракончику и ключу от Шипучей башни. Хороший тайный агент получился из этого Шнурка – подходящую принцессу отыскал.

Но, как это часто бывает, не всё получилось гладко – капризная принцесса захотела спасти своего друга солдафона – никому не нужного Ножика.

Надо срочно что-то предпринять…

– Хорошо, – сказал Бальзамик. – Я кое-что придумал. У Дракончика завтра – день рождения. Решение суда он отменить не может, но может помиловать преступников своим высочайшим указом. Если я тебя с ним познакомлю, то ты сможешь просить его о помиловании своего Ножика…

– И Мастера.

– И Мастера, само собой разумеется. И если ты Дракончику понравишься, то он выполнит твою просьбу. Согласна?

– Конечно согласна. Ведь другого способа нет?

– У меня пока что нет.

Лиза понимающе глубоко вздохнула.

– Будет трудно, – задумчиво сказал Бальзамик. – Но я постараюсь организовать это дело. Но и ты тогда для меня постарайся – достань ключ. Но прошу тебя – не говори Дракончику о наших планах, особенно, что я тоже хочу улететь. А то он обидится и никуда нас не отпустит.

– Естественно, – согласилась Лиза. – Я хоть и маленькая принцесса, но не дурочка.

Глава 20. Циля призывает к борьбе

1

Обитатели Ничейного Острова любили чебуречную «Луноход». Некоторые, те кто жил поближе, приходили сюда почти каждый день. Повар Фондюк готовил вкусные чебуреки, а хозяин заведения Лягурчик не жадничал и установил демократичные низкие цены. Здесь можно было в приятной обстановке встретиться и поговорить с друзьями. А тот, кто пришёл один без компании, мог посмотреть телевизор или послушать музыку.

Сегодня вечером почти все столики были заняты. Баттерфляйка весело порхала на кухню и обратно, принимала заказы и разносила посетителям тарелки до краёв наполненные вкусной едой. Лягурчику удалось раздобыть бочонок шипучки, и в бокалах гостей пенился весёлый напиток.

На невысокой эстраде стоял рояль удивительной конструкции: его смастерил сам Лягурчик из детского ксилофона с разноцветными клавишами. Перед ним на круглом вертящемся стульчике сидела Муха Осенняя – популярная исполнительница песен собственного сочинения. Сегодня она пребывала в меланхолическом настроении, лениво перебирала пальцами клавиши и тихонько напевала:


Уж близится осень, листва пожелтела.

На окнах коттеджа слезинки дождя.

Тоска и тревога дошли до предела.

И где тот герой, что полюбит меня…


Несколько молодых парочек медленно топтались в середине зала на свободной площадке. Они не обращали внимания на грустные слова песни, совсем не подходящие к тёплому летнему вечеру, так как пришли сюда специально, чтобы пообниматься под звуки приятной мелодии. Музыка стихла, танцоры вышли на улицу подышать свежим воздухом. Вскоре они вернулись к своим столикам. Только одна высокая стройная дама в чёрной треугольной шляпе и перепачканных глиной старомодных ботинках осталась стоять посередине зала.

Это была Циля.

Она моргала, привыкая после вечерней темноты к яркому электрическому свету, и оглядывалась в поисках свободного места. К ней подбежала официантка.

– Извините пожалуйста, но у нас все столики сегодня заняты. Если вы не против, то можете присесть около барной стойки, – Баттерфляйка показала на высокий табурет.

– Спасибо, милочка, – ответила Циля и с трудом влезла на неудобное сидение. Уставшие ноги сильно болели. После кораблекрушения она долго сражалась с бестолковой лодкой, пытаясь причалить к берегу, а потом ещё шла целый день в обратную сторону надеясь разыскать своих друзей.

– Что будете пить? – спросил Штопор, достал с полки стакан и прищурив один глаз проверил на свет чистоту стекла.

– Воду, – хриплым голосом сказала Циля.

– У нас сегодня прекрасная свежая шипучка.

– Нет, только стакан воды, пожалуйста.

Штопор налил из барного крана воды, поставил стакан на гладкую столешницу и ловким движением подтолкнул его вперёд. Стакан бесшумно скользнул по отполированной поверхности и остановился точно в сантиметре от руки Цили. Вода в нём даже не колыхнулась. Бармен удовлетворённо хмыкнул.

– Что прикажете подать на закуску?

– К сожалению у меня нечем заплатить, – сказала она, выпив стакан воды до самого донышка.

– Нет проблем. Можем отпустить в долг. Мы так обычно поступаем с постоянными клиентами. Но вас я вижу в первый раз, и поэтому мне надо согласовать этот вопрос с руководством.

2

Бармен нажал кнопку под столом, и где-то в глубине здания за кухонной дверью послышался приглушённый звонок. Через минуту дверь отворилась, и появился сам хозяин чебуречной.

– Чем могу помочь, мадемуазель? – спросил Лягурчик, подходя к Циле.

– Если вы предпочитаете европейскую манеру общения, то можете звать меня миссис Пин или Присцилла.

– Извините, миссис Пин, рад познакомиться. Так чем я могу вам помочь?

– Я разыскиваю своих друзей, которые идут с маленькой девочкой…

– С Лизой? Которая похожа на кукольную принцессу?

– Да, с Лизой. Вы их знаете?

Лягурчик, Баттерфляйка и Штопор сочувственно посмотрели на Цилю.

– У меня, кажется, для вас плохие новости, – со вздохом сказал Лягурчик. – Их арестовали.

– За что?!

– Говорят, что они замыслили что-то злое против Дракончика.

– Какого ещё Дракончика?

– Нашего губернатора… Его превосходительство господина Дракончика.

– Да они и знать не знают никакого Дракончика! – Циля прокричала эти слова так громко, что многие посетители ресторана прервали свои разговоры и повернулись в её сторону.

– Советую вам быть осторожнее. Не кричите так громко, – посоветовал вполголоса Лягурчик. – Здесь могут быть агенты замены – и вы быстро окажетесь там же, где сейчас оказались ваши друзья.

– А что с ними?

– Я же сказал вам – арестованы.

3

Циля замолчала, прищурилась и стала пристально разглядывать посетителей ресторана, как будто хотела обнаружить среди них скрытых агентов. Чтобы дать миссис Пин время успокоиться, Лягурчик подошёл к экрану большого настенного телевизора, включил звук и увеличил громкость. Муха Осенняя недовольно повела хоботком, прекратила играть и демонстративно уставилась своими огромными фасеточными глазами в потолок.

– Рад вас приветствовать, друзья мои, и хочу сразу сообщить, что сегодня в гостях у Мони необычные гости, – раздался из динамика жизнерадостный, до боли всем на Острове знакомый голос популярного телеведущего, и появилось изображение блестящего человечка с большой круглой головой в чёрном фраке. Посетители ресторана с интересом обратились к цветной картинке любимого шоу. Циля, которая, вероятно, вообще в первый раз увидела телевизор, молча смотрела на экран. Через несколько минут камера Кузнечика показала крупные планы Бижу и Маркиза, утопающих в мягких креслах, и передача началась.

– Где это они? – спросила Циля.

– В телецентре. У нашего Мони, – ответила Баттерфляйка. – Это такая развлекательная передача.

– А зачем?

– Чтобы всем было весело.

– Что-то я не чувствую особого веселья. Какие-то он зажатые. Особенно Пузырёк… А остальные где? Их тоже будут показывать?

– Наверное завтра. В другой передаче. Чтобы удовольствие растянуть, – предположила официантка.

Но она ошиблась. Сразу после интервью с Бижу и Маркизом показали видеозапись ареста, который проходил как раз в том зале, где сейчас находилась Циля. Она с удивлением молча смотрела на экран и машинально жевала чебуреки, принесённые Баттерфляйкой за счёт заведения.

Потом начали показывать судебный репортаж.

– Мы ведём видеотрансляцию из зала суда, – сообщил незнакомый голос за кадром. – Сегодня, в это пасмурное утро его честь господин Ужак рассматривает дело о зломыслии и злонамеренности против его превосходительства господина Дракончика. Подсудимые Ножик и человек именуемый Мастер Брегет уже доставлены и посажены на скамью подсудимых…

Телекамера Кузнечика стремительно перемещалась в пространстве, стараясь запечатлеть для истории всех участников исторического события, их слова и действия. Незначительное исключение было сделано для тех коротких моментов, когда охранники пытались успокоить дубинками возмущённых зрителей.

– Вот гады, – вполголоса сказала Циля, когда передача закончилась.

К этому времени она уже доела свои чебуреки и прихлёбывала ароматную шипучку из стакана, услужливо наполненного Штопором. Лягурчик молчал, размышляя с чего бы начать разговор. Но разговор начала сама Присцилла.

– А где Лиза? – спросила она. – Куда они дели девочку?

– Мы не знаем, – ответил Лягурчик. – Её увезли на автобусе синьора Бальзамика. Возможно, что она у него – на Летней кухне.

– Плохо, – сказала Циля. – Все в трёх разных местах. А я всего одна.

– А что ты имеешь ввиду?

– Как что? Надо же друзей выручать. Лизе домой пора. Бижу с Флаконом, похоже, угодили под вредное влияние шоу-бизнеса – глупости какие-то болтают. Но самое страшное – Ножик с Мастером. Чувствую, что им действительно грозит беда. Надо спасать! Вы не знаете, где их держат? Где тут у вас тюрьма?

Циля так сильно разволновалась, что последние слова прокричала во весь голос. Посетители чебуречной притихли и повернулись в её сторону.

– Правильно тётка в шляпе говорит – достали эти заменщики, – прервал тишину один из них. Он сидел за ближайшим столиком в компании похожих друг на друга человечков. Когда-то они, вероятно, были большими строительными гвоздями, о чём свидетельствовали одинаковые кепки на их головах. Молодые люди сидели на лавке прямо, сохраняя стройную осанку, а тот, который говорил, немного сутулился. Наверное, в прошлой жизни ему крепко досталось от удара молотком по голове, и кепка у него по сравнению с товарищами съехала на одно ухо.

Гвозди одобрительно загудели, поддерживая сказанное их товарищем, и одновременно стукнули крепкими кулаками по столу так, что тарелки и кружки на нём высоко подпрыгнули.

– Правильно, – раздались выкрики с разных сторон. – Надо вытащить Ножика из тюряги. Это что же они такое удумали: расплавить живого человека в мангале. Прошли те времена, когда древние делали с нами, что вздумается. Теперь мы ничейный народ!

В ресторане поднялся шум. Одни поддерживали недовольных, другие им возражали, говорили, что в начале надо во всём разобраться: может Ножик с Мастером и правда что-нибудь нехорошее задумали.

– Тихо! – закричал Лягурчик. – Хватит галдеть! Дайте сказать! – В зале наступила тишина. – Сейчас уже поздно, и никто никуда не пойдёт. В темноте всё равно ничего не сделаем. Только сами друг друга передавим. Освободить пленников – это только половина дела. Проблему надо решать в корне. Согласны?

Посетители одобрительно замычали в ответ, но не так уверенно, как раньше. Они не совсем поняли к чему клонит хозяин ресторана.

– Надо свергнуть диктатуру Дракончика, – уже спокойным голосом сказал Лягурчик, дождавшись тишины. – А для начала – разогнать заменщиков, которые не население защищают, а только самих себя и губернатора…

Человечки снова одобрительно загудели. Лягурчик поднял руку вверх, призывая к тишине, в лучах электрического света стали видны тонкие перепонки между пальцами, и сказал:

– И самое главное – надо установить народный контроль за распределением шипучки. Шипучая башня находится на нашем Острове. Остров – ничейный, то есть общий. Значит и шипучка – общая. Почему её захватил один Дракончик, я вас спрашиваю?

– Правильно! – раздалось со всех сторон. – Шипучку для всех, поровну. Долой Дракончика!

Лягурчик снова поднял руку вверх, но на этот раз его пальцы были сжаты в крепкий кулак.

– Кто со мной, предлагаю собраться утром на месте казни, около мангала. Там и разберёмся, кто прав, а кто виноват. А сейчас предлагаю разойтись по домам, чтобы заменщиков не дразнить. Незачем давать им лишний повод для арестов.

Человечки одобрительно закивали головами и потянулись к своим кошелькам. Баттерфляйка быстро порхала между столиками собирая оплату за съеденное и выпитое гостями в этот необычный вечер.

– Можешь у нас в подсобке переночевать, – предложил Лягурчик Циле. – Это, конечно, не пятизвёздочный отель, но диван там удобный, и одеяло с подушкой найдутся.

4

Через несколько минут обеденный зал почти опустел. Посетители расходились по домам, договариваясь о том, что будут делать завтра. Но вдруг один из них пошёл обратно. Толстый человечек тяжело дышал, как будто проделал долгий путь. Одной рукой он придерживал одежду, которая постоянно расстёгивалась на груди, а в другой нёс длинную цепочку, конец которой был закреплён на его макушке.

– Мастер… – с удивлением произнесла Циля. – Тебя же должны были разобрать на запчасти…

– Как видишь, им это не совсем удалось.

Глава 21. Встреча с Дракончиком

1

Неспроста судья Ужак в своём приговоре объявил, что казнь должна состояться «завтра или в крайнем случае послезавтра»: обитатели Острова не отличались высокой пунктуальностью. Выполнение любого дела, которое они затевали, часто затягивалось из-за разных непредвиденных проблем. Вот и в этот раз: дрова для мангала вовремя не завезли, исполнителей казни заранее не предупредили. Так что зрителей, которых заменщики с утра пораньше пригнали к месту казни, пришлось по прошествии двух часов отпустить с указанием обязательно прийти завтра в это же время.

Ночь в Летней кухне прошла спокойно.

– Предлагаю немного прокатиться. Сегодня прекрасная погода, – сказал синьор Бальзамик и широко распахнул дверь. – Карета подана, ваше высочество.

Лиза выглянула на улицу, но никакой кареты там не увидела. Вместо неё перед входом стоял уже знакомый автобус №39. Улитки разлеглись на мягкой траве и отдыхали. Рыжий водитель сидел на своём месте и поглаживал длинные усы.

–Куда едем, – спросил он Бальзамика.

– Гони в Коттедж.

– Хозяин, подошвы бы ребятам подмазать, – затянул знакомую песню старшина улиток.

– Обойдётесь, – оборвал его Бальзамик. – Здесь недалеко. На старой смазке доедете.

Улитки недовольно загудели, но, когда Таракан щёлкнул в воздухе хлыстом-усом, быстро поднялись и натянули верёвку. Покачиваясь из стороны в сторону автобус набирал скорость.

Коттедж действительно оказался не так далеко.

«Можно было бы и пешком дойти, чтобы машину лишний раз не гонять», – подумала Лиза.

Она представляла себе резиденцию губернатора совсем не такой. Если уж не дворец, то по крайней мере что-то более величественное. А это – обычный маленький одноэтажный деревянный домик. Голубая краска, которой когда-то были выкрашены его стены, почти полностью облезла, и о первоначальном цвете фасада напоминали только узкие полоски, сохранившиеся в щелях между досками и в тех местах, куда не проникли дождевая вода и снег. Железная крыша покрылась слоем рыжей пушистой ржавчины. В нескольких местах чернели сквозные дыры. Штукатурка на низком каменном фундаменте потрескалась и в нескольких местах совсем обвалилась, выставив на всеобщее обозрение угловатые камни и обломки кирпичей, склеенные между собой грязно-серым цементным раствором. От деревянного крыльца сохранились только три скрипучие ступени и небольшой козырёк на двух покосившихся столбиках. Чтобы столбики не упали на землю, обитатели Коттеджа привязали их к стене верёвками. Высота ступеней была рассчитана на размер ноги обычного взрослого человека и для сегодняшних обитателей Острова оказалась чересчур большой. Поэтому для удобства передвижения неизвестный плотник прибил к ступеням дополнительные деревянные бруски и доски, образующие новую лестницу. По ней-то Лиза с синьором Бальзамиком и поднялись наверх.

Два охранника с круглыми постными лицами алюминиевых ложек открыли скрипучую дверь и пропустили гостей внутрь.

В коридоре было темно, и Лиза ничего толком не разглядела. Но вот перед ней открылась вторая дверь, и девочка оказалась в большой светлой комнате. Лиза хоть и носила корону принцессы, но в королевском дворце и тем более в резиденции губернатора никогда не бывала. Помещение, где она оказалась, можно было бы назвать тронным залом, – если бы Лиза знала такое слово, – потому что в самой его середине на небольшом возвышении стоял – трон. На самом деле это был не настоящий трон, какой бывает в царских палатах, но тоже – замечательное произведение мебельного искусства. Сидение старого кресла с деревянной резной спинкой и подлокотники были обтянуты бардовой бархатной тканью. Ножки обвивали блестящие ёлочные гирлянды из разноцветной фольги. Сверху на спинке, там, где у настоящего трона обычно находится царская корона, торчала восьмиконечная серебряная звезда из набора ёлочных украшений. Разноцветные шарики, колокольчики и снежинки, вероятно из того же новогоднего комплекта, украшали полинявшие обои на задней стенке.

Если бы сейчас была зима, то Лиза не удивилась, увидев на троне Деда Мороза, но на улице стояло жаркое лето, и в комнате никого не было.

2

Пока Лиза внимательно рассматривала карнавальное убранство помещения, из-за стены послышалась весёлая мелодия, отворилась боковая дверь, и в комнату вошёл странный человечек. Его торжественный шаг и величественные движения руками абсолютно не попадали в такт музыки, которая больше напоминала детскую песенку из мультика про Антошку, чем церемониальный марш.


Дракон, Дракон,

Могуч ты и силё-ё-н.

Дракончик, Дракончик,

Полёт твой не зако-о-нчен…


Видимо, ничего более значительного и подходящего к торжественному моменту в музыкальной коллекции Коттеджа не нашлось. Но это не смущало человечка. Он уверенно, не глядя по сторонам, шёл к трону. За ним двумя рядами громко топали охранники из уже известного Лизе отряда алюминиевых ложек. Плечи шагающего человечка покрывала мантия из того же бархата, которым было обито сидение трона. Её нижний очень длинный конец, наверное, волочился бы по полу, если бы не два охранника, которые поддерживали тяжёлую материю на весу.

Человечек подошёл к трону, ловким движением руки перекинул конец мантии через левое плечо, как это обычно делали императоры Древнего Рима, повернулся к гостям и неожиданно легко подпрыгнув уселся в кресло. Голову его украшал венок, сплетённый из лавровых листьев – настоящих зелёных листьев, которые у каждой запасливой хозяйки хранятся в бумажном пакете в верхнем ящике кухонного стола.

Только сейчас Лиза заметила, что у человечка на троне не одна, а целых три головы, и каждую из них украшает лавровый венок. Это был никто иной как его превосходительство господин Дракончик – в недавнем прошлом сотрудник секретной лаборатории и участник лунной экспедиции, а теперь – самопровозглашённый губернатор Ничейного Острова.

– Кланяйся, – прошептал на ухо Лизе Бальзамик и легонько толкнул её в спину.

Лиза невольно кивнула головой.

– Ну что вы, что вы. К чему такие церемонии, – сказал Дракончик и жестом поднятой руки показал, что больше кланяться не надо. Но было заметно, что такое поведение гостьи ему очень понравилось. – Подойди поближе, девочка. Как тебя зовут?

– Лиза.

– В смысле – Елизавета?

– Да.

– Очень хорошо… Здравствуй, Лиза. А знаешь, кто я?

– Дракончик. – Бальзамик легонько толкнул её локтем в бок. – Ой, простите. Я хотела сказать: его превосходительство господин Дракончик.

– Правильно, – он одобрительно закивал всеми своими головами. – Но ты ещё маленькая, и я разрешаю тебе называть меня просто, по-домашнему – дядя Дракончик. Тем более, что ты, как я погляжу, – принцесса. А это значит – примерно одного со мной уровня. Согласна?

– Да, дядя Дракончик, согласна, – ответила Лиза, а про себя отметила, что не такой уж он страшный, как о нём говорят.

– Ну вот и ладушки, – обрадовался губернатор и действительно захлопал в ладоши.

Лиза засмеялась.

– А скажи мне, принцесса Елизавета, зачем же ты, такая хорошенькая девочка, связалась с группой злодеев и злоумышленников? – продолжил он ласковым голосом, в котором появились ледяные нотки.

– Они не злодеи. Это мои друзья.

– А зачем же вы шли в Коттедж? Без пропуска, без документов. Зачем хотели проникнуть на наш особо охраняемый объект?

– Мы не хотели проникнуть. Мы машинку времени искали.

– Что-что? Какую машинку?

– Времени. Чтобы меня домой отправить, к Маше.

Дракончик снова громко рассмеялся и хлопнул себя ладошами по животу.

– Ты слышал, Бальзамик, – они хотят тут какую-то машинку найти. Ну насмешила…

– Я ей уже объяснил, ваше превосходительство, что никакой такой машинки в Коттедже нет, – сказал Бальзамик. – А если бы была, то мы бы сами на ней туда-сюда летали.

– Вот видишь, девочка, – сказал Дракончик и развёл руками. – Нет тут никакой машинки. Да и зачем тебе улетать. Оставайся с нами на Острове. У нас тут хорошо. Хочешь, я тебе комнатку в Коттедже выделю отдельную? Или ещё где-нибудь тёплое местечко тебе подыщем.

Лиза отрицательно замотала головой.

3

– Ваше превосходительство, – сказал Бальзамик. – Я ей тут один вариант предложил. Разрешите доложить? Может быть он вам тоже понравится.

– Ну доложи.

– Подопечные пчёлы нашего брата Бутона нашли шарик, на котором принцесса прилетела к нам на Остров, и отбуксировали его к Шипучей башне. Он там и сейчас лежит никому ненужный. Если вы разрешите, то можно шарик газом надуть и при попутном ветре в обратный путь отправить.

Дракончик задумался и по очереди почесал пальцем каждый из трёх своих затылков. При этом несколько лавровых листиков оторвались и с сухим шелестом упали на пол.

– А что? – хлопнув в ладоши сказал он наконец. – Неплохая мысль. Но ты, Лизавета, сама должна понять: газ – штука дорогая. Просто так его в небо запускать нерентабельно. За свою доброту я потребую от тебя одну услугу.

– Какую?

– Видишь ли, сегодня у меня день рождения. По телевизору будут передавать всякие поздравления. И я хотел бы, чтобы ты тоже выступила – рассказала народу, какой я мудрый и великодушный правитель.

– А в чём ваше великодушие проявляется?

– Как это в чём? Я же тебе ценный государственный ресурс выделяю, чтобы домой тебя отправить. И заметь – абсолютно бесплатно.

– А мои друзья?

– Какие друзья?

– Ножик и Мастер. Что с ними будет?

– С ними всё будет по закону, как суд решил. Не могу же я отменить решение нашего независимого и справедливого суда.

– Нет! – резко сказала Лиза.

– Чего нет?

– Ничего нет. Я так не согласна. Я требую, чтобы вы всех отпустили. Кстати, и Бижу с Маркизом тоже.

– А этих-то, кто держит, – усмехнулся Дракончик, и Бальзамик в подтверждение его слов кивнул головой. – Ты телевизор смотрела? Этот ваш расфуфыренный Пузырёк с Балериной…

– С Бусинкой, – поправила Лиза.

– Ну с Бусинкой, не велика разница… Они сами рады, что их Моня в своей передаче показал. Теперь они знаменитости, телевизионные звёзды. И кстати, второй злодей – этот пузатый Брегет – уже вчера сам сбежал.

– Как сбежал?

– Как-как. Ногами. Как все злодеи из тюрьмы убегают.

– Я вам не верю.

– Ну и не верь. Можешь у начальника замены спросить.

Синьор Бальзамик утвердительно кивнул головой.

– А Ножик? – спросила Лиза.

Дракончик вопросительно посмотрел на Бальзамика.

– Этот злодей, ваше превосходительство, – пояснил тот, – самый опасный. Это он первый оказал моим сотрудникам активное сопротивление.

– Вот видишь, девочка, что специалисты говорят. Очень опасен. Как же я его отпущу. Он народ баламутил, к беспорядкам призывал.

– Тогда и я нигде выступать не буду. И рассказывать никому не буду, что вы хороший и великодушный. Какое же это великодушие – живого человека расплавить?

Губернатор снова задумался и ещё раз почесал пальцем свои многочисленные затылки.

Синьор Бальзамик наклонился к уху одной из его голов и что-то шёпотом сказал.

Дракончик сначала с удивлением посмотрел на него – вероятно сделанное начальником замены предложение показалось ему довольно необычным, – но быстро всё обдумав понял, что в этом есть определённый смысл. Он ласково посмотрел на Лизу и сказал:

– А что, если мы поступим так…

4

Если бы жизненные обстоятельства сложились как-то иначе, то Дракончик вместо должности губернатора Острова мог бы освоить профессию актёра, кинорежиссёра или даже продюсера. Уж очень ему нравилось организовывать яркие представления и играть в них главные роли. Одни только лавровые венки и пурпурная мантия римского императора чего стоили.

По замыслу, подсказанному Бальзамиком, трансляция новой телепередачи «В гостях у Мони» должна была проходить в прямом эфире, но не из привычной студии, а непосредственно с вершины Шипучей башни. При этом предлагался следующий сценарий.

После вступительного слова Мони – крупный план счастливой Лизы, спасённой его превосходительством господином Дракончиком. Она повествует зрителям грустную историю маленькой принцессы, которую злая мачеха-королева привязала к воздушному шару и отправила на Ничейный Остров. К сожалению, грозовой ветер унёс её шарик далеко от цивилизованного Коттеджа – на дикую окраину, в Бытовку. Там Лиза попала в коварные лапы группировки злодеев, которые замыслили с её помощью пробраться в Коттедж, но были обезврежены доблестными бойцами замены. Губернатор Острова самолично организовал спасение Лизы и распорядился выделить порцию драгоценного газа для отправки принцессы домой. А чтобы радость ощутили все его подданные, он объявляет великодушную амнистию так же и несчастным злоумышленникам, но с одним условием: Ножик должен при всём честном народе покаяться в своих злодействах и отказаться от своих коварных замыслов.

Звучат фанфары, и тут охрана приводит Ножика. Лиза передаёт ему помилование губернатора. Он склоняет свою буйную головушку, встаёт перед принцессой на колени и обещает, что больше ничего злодейского делать не будет. Охранники снимают с него оковы. Играет радостная музыка. Бурные продолжительные аплодисменты. Крики «ура» и «слава великому Дракончику».

И тут в лучах прожекторов появляется сам его превосходительство господин Дракончик собственной персоной и достаёт ключ…

С этими словами Дракончик вытащил из-под мантии металлический ключ, который висел у него на средней шее на крепком шнурке. Неизвестно почему губернатор назвал этот предмет ключом. Правильнее было бы сказать, что это вентиль. Такие вентили, формой напоминающие ромашку с пятью круглыми лепестками, устанавливают на газовых или водопроводных трубах – их удобно крутить рукой. В середине, где у обычного цветка размещаются пестик с тычинками, у вентиля имелась квадратная дырочка, через которую и была продёрнута верёвка.

… Итак, губернатор достаёт ключ и открывает газовый кран…

– Ваше превосходительство, – прервал его речь Бальзамик, – позвольте внести небольшое, но существенное дополнение в ваш гениальный план.

– Ну говори, – недовольно пробурчал губернатор, которого прервали на самом интересном месте.

– Я думаю, что более значительно для укрепления вашего имиджа будет поручить открывание газового крана другому человеку, но, безусловно, по вашему высочайшему повелению.

– Это брату Бутону что ли?

– Нет. Брат Бутон для этого не годится. Он у нас обычно участвует в приготовлении шипучки. А это, согласитесь, в некотором смысле кулинарная операция. А в нашем случае будет происходить акт высочайшего гуманитарного значения.

– И кого же ты предлагаешь? – спросил Дракончик и недоверчиво посмотрел на Бальзамика. – Уж не сам ли хочешь ключом завладеть?

– Ну что вы, ваше превосходительство, у меня и в мыслях такого не было. Я предлагаю поручить это дело… – он сделал многозначительную паузу и торжественно произнёс, – представительнице королевской династии – несравненной принцессе Елизавете.

Дракончик внимательно посмотрел на Лизу, как бы оценивая справится ли она с таким ответственным поручением, и утвердительно кивнув всеми своими головами сказал:

– Ну что ж, возможно ты прав. Есть в этом некоторая свежая идея, так сказать изюминка.

… Итак, губернатор достаёт газовый ключ… и передаёт его принцессе Лизе.

Она с его помощью открывает газовый поток, который по чёрной трубе устремляется в шарик. Звучит торжественная музыка. Зрители в священном трепете затихают. Шарик надувается. Лизу привязывают золотистой лентой. Бьют барабаны. Стреляет пушка. Шарит взлетает в небесную высь. Народ ликует.

– Эффектно? – спросил Дракончик.

– Очень, – ответила Лиза. – Как в кино.

– У нас нет пушки, – возразил Бальзамик.

– Вот всегда ты так, – обиделся Дракончик. – Испортил такую красивую концепцию праздника… Значит придётся без пушки.

Выезд на Шипучую башню назначили немедленно.

Дополнительных споров с улитками не потребовалось. Услышав, куда надо ехать, они быстро собрались и натянули поводья, надеялись разжиться драгоценной шипучкой непосредственно на месте.

Всю дорогу до Шипучей башни Бальзамик размышлял в какой момент он должен перехватить у Лизы ключ и арестовать губернатора, утратившего символ власти. Очевидно, это надо сделать ещё до наполнения шарика газом: нельзя же тратить стратегический ресурс на всякие пустяковые затеи. Ладно, по ходу что-нибудь придумаем, – решил он.

Глава 22. Представление провалилось

1

Днём в чебуречной «Луноход» посетителей собралось больше обычного. Странно устроен ресторанный бизнес: то в выходной день нет никого, а то вдруг в середине рабочего дня набивается полный зал. Но сегодняшний наплыв гостей объяснялся просто: намеченную на утро казнь Ножика отменили и перенесли на завтра, и недовольные граждане, которым власти нарушили все планы, решили хотя бы вкусно пообедать. Баттерфляйка летала между столиками не успевая обслуживать посетителей. Повар Фондюк поминутно выглядывал из кухонной двери, чтобы сообщить о готовности очередного заказа. Штопор крутился волчком за своей барной стойкой, разливал шипучку по бокалам и помогал в свободные минуты официантке.

Лягурчик, Циля и Мастер сидели в углу за маленьким служебным столиком.

– Надо спасать Ножика, – сказал Брегет. – Если не вытащим из тюрьмы, то его завтра расплавят.

– Правильно, – поддержала Циля. – Я готова. Где эта тюряга находится?

– В том-то и дело, что я толком не знаю. Нас туда с Ножиком на магните привезли, а потом меня связанного уволокли в процедурную. Я и в чебуречную-то случайно попал, тропинка вывела.

– Я знаю, где тюрьма, – сказал Лягурчик. – Она тут неподалёку. Но втроём мы ничего не сделаем – её хорошо охраняют. Как бы самим в эту кастрюлю не угодить.

– Ну нельзя же просто так сидеть, сложив руки, – возмутилась Циля.

– Нельзя, – согласился Лягурчик. – Надо народ на восстание поднимать.

– Какой народ?

– Обычный. Наш народ, – он обвёл рукой присутствующих в обеденном зале.

– Да они только есть и пить умеют. А тут сражаться надо, – возразила Циля.

В это время из телевизора, висящего на стене, раздалась знакомая мелодия, и на экране появился всенародный любимец – блестящий Монокль Карлович. Посетители чебуречной прекратили разговоры и разом обратились к экрану.

Сегодня телевизионная картинка отличалась от обычной. Вместо привычной студии с красной круговой дорожкой и гостевыми креслами глазам телезрителей представили грубый деревянный помост. Доски разной величины, сколоченные на скорую руку, не были даже покрашены. С близкого расстояния можно было разглядеть трещины, дырки от выпавших сучков и тёмные пятна сырой плесени. Похоже, что сегодняшняя трансляция готовилась в срочном порядке.

– Где это они? – спрашивали друг друга посетители чебуречной. – Где-то на улице. Похоже, что это не телецентр.

– По-моему, это около Шипучей башни, – догадался один.

– Точно. Около башни, – поддержали его остальные. – Вон её край виднеется на фоне крыжовника. Зачем их к башне-то занесло? Вроде бы никакого праздника сегодня нет, чтобы газ раздавать.

Это действительно была площадка перед Шипучей башней, оперативно подготовленная синьором Бальзамиком для спланированного утром представления. Бальзамик хорошо знал характер своего начальника: следовало поторопиться, пока Дракончик не передумали не предложил к постановке новую ещё более гениальную концепцию.

2

Наша история длится уже достаточно долго, и пришло время пояснить, что же это такое – Шипучая башня, которую постоянно вспоминают обитатели Острова.

В давние времена, когда московские дачники активно осваивали и заселяли живописную местность вокруг железнодорожной станции Болшево, в дачном посёлке произошло страшное событие – пожар. Дотла сгорели несколько деревянных домов. Что было тому причиной, сейчас уже никто не помнит. Толи плохо загасили костёр после воскресного пикника, толи кто-то неаккуратно сжигал на своём участке сухую листву, а может быть причиной пожара явилась непогашенная сигарета – кстати ещё одно доказательство, что от курения нет никакой пользы кроме вреда. В любом случае именно это драматическое событие стало причиной появления в дачном домике большого углекислотного огнетушителя. Высокий стальной баллон, выкрашенный в ярко-красный цвет, много лет простоял на крыльце коттеджа и, к счастью, ни разу не был использован по своему прямому назначению.

Древние хозяева, навсегда покинувшие дачный участок, вместе с другими предметами ненужными в городской квартире бросили и огнетушитель. Жулики, которые залезали на опустевшую дачу, вместе с бетонными дорожными плитками прихватили и красный баллон, но по неизвестной причине бросили его на полпути. Так он и стоял с тех пор вертикально в центре небольшой полянки, окружённый ягодными кустами и скрытый от посторонних взглядов. Со временем, под действием гравитационных сил притяжения Земли, тяжёлый баллон немного углубился в мягкую плодородную почву и слегка наклонился, отчего стал похож на знаменитую Пизанскую башню.

Существенным отличием от всемирно известного архитектурного памятника являлась чёрная резиновая трубка с раструбом на конце. Она крепилась на верху баллона при помощи запорного клапана с вентилем и свисала до самой земли.

Дракончик первым догадался забраться на самый верх и повернуть вентиль. Из чёрной трубки вылетела струя углекислого газа. Она попала в дождевую лужу, и вода забулькала. Так появилась знаменитая шипучка. По мнению некоторых обитателей Ничейного Острова, случайно открытое содержимое Шипучей башни должно было принадлежать всем гражданам в равной степени, но Дракончик решил по-другому. «Кто первый нашёл, того и будет», – сказал он. И в этом у него появились влиятельные сторонники и помощники, которые быстро сообразили, что гораздо выгоднее контролировать источник газа и распределять его по своему усмотрению, чем раздать бесплатно всем и поровну. Как же тогда руководить обществом, если все его члены будут равны?

3

Яркие прожекторы осветили Шипучую башню, заиграла весёлая музыка и на экране появился улыбающийся Монокль Карлович в своём безупречно выглаженном чёрном фраке. Кузнечик, без сомнения, был мастером своего дела: никто из зрителей не заметил, как телеведущий оказался на помосте, будто слепился из прожекторных лучей.

– Сегодня, дорогие друзья, я хочу познакомить вас с удивительным человеком, – объявил Моня. – Принцессой, которая прилетела к нам на воздушном шаре. – Раздался звук аплодисментов, хотя никаких зрителей рядом с помостом видно не было. Похоже, что ведущий незаметно для всех включил аудиозапись. – Коварная судьба свела нашу героиню с шайкой злодеев и злоумышленников под предводительством небезызвестного Ножика, суд над которым уже транслировал наш телевизионный канал. Но благодаря героическим действиям отважной замены и лично синьора Бальзамика нам удалось вырвать несчастную девочку из коварных лап, и она обрела своё счастье. – Снова захлопали невидимые ладоши и невидимый хор запел:


Ничейный наш Остров плывёт в океане

Враждебных злодеев и вражеских сил.

Но он ни за что никогда не потонет –

Дракон трёхголовый нам путь проложил.


Камера повернулась вправо, и на экране появилась маленькая девочка в сверкающей короне.

– Это же наша Лиза, – хором сказали миссис Пин и Мастер.

Оператор крупным планом показал её лицо. Не смотря на весёлую мелодию и радостные слова нашего Мони, у Лизы были грустные глаза. Казалось, ещё немного и она расплачется.

– Что-то она не похожа на счастливую, – сказал один из посетителей чебуречной. Его звали Федя Гвоздь. Он работал на ремонте веранды и сегодня пришёл с друзьями отметить первую зарплату. Остальные гости одобрительно на него посмотрели, положительно оценивая смелость молодого парня.

Затем Моня рассказал, что выдающуюся роль в судьбе спасённой девочки сыграл никто иной, как сам губернатор – его превосходительство господин Дракончик. Поэтому она хочет его поблагодарить и лично кое о чём попросить.

Лиза молчала и смотрела перед собой, подняв глаза немного выше объектива. Похоже, что она ждала условленного сигнала от самого оператора или Мони, стоящего позади него. Наконец такой сигнал поступил. Было заметно, как девочка слегка кивнула головой и перевела взгляд точно на телевизионную камеру.

– Сейчас я хочу обратиться к Ножику и Мастеру Брегету, – сказала она безо всяких предисловий. – Дорогие друзья, я знаю, чем закончился суд. Я знаю страшный приговор. Сама я сейчас нахожусь в безопасном месте у своих новых друзей. Мне ничего не угрожает. И поэтому я хочу спасти вас от неминуемой гибели. Есть только один способ. – Она сделала глубокий вдох и после небольшой паузы продолжила: – Ножик и Мастер, вы должны обратиться к господину губернатору и великодушно попросить у его превосходительства господина Дракончика прощения и покаяться в совершённых преступлениях.

Сказав это, она снова посмотрела куда-то наверх. Вероятно, увидела одобрительный жест, улыбнулась и кивнула головой.

– Это за что же я должен у Дракончика прощения просить и за какие-такие преступления каяться, – возмущённо закричал Мастер.

Посетители чебуречной испуганно уставились на него. Они только сейчас заметили, что находятся в одном помещении с беглым преступником.

Камера показала крупный план. В уголке глаза девочки блеснула одинокая слезинка.

– А ещё я хочу лично поблагодарить его превосходительство господина Дракончика за помощь, которую он обещал мне оказать. Он очень хороший и добрый. Он даже разрешил мне называть его дядя Дракончик.

– Вот ведь гад, – проговорил сквозь зубы Лягурчик. – Задурил девчонке голову.

– Он обещал надуть мой воздушный шарик и отправить меня домой, к Маше.

– Интересное кино получается, – громко на весь зал сказал Федя Гвоздь. – Народу шипучки не хватает, а он будет шарики надувать. – Посетители одобрительно загудели.

– Но самое главное, что я хочу сказать: дядя Дракончик добрый не только ко мне, но и даже к своим врагам. И он готов простить им все прошлые злые умыслы, – голос девочки дрожал.

– Да она сама не верит в то, что говорит. Смотрите, сейчас расплачется, – сказал Федя Гвоздь.

4

Камера отъехала от Лизы и повернулась в другую сторону. На противоположенном краю помоста уже стоял Ножик, обмотанный с ног до головы толстой алюминиевой проволокой. С двух сторон его придерживали ложки-заменщики, а сзади для надёжности подпирали в спину Солт-энд-Пеппер.

Перед пленником взад-вперёд расхаживал брат Бутон и размахивал маленьким серебряным ведёрком, наполненным цветочным нектаром.

– Смотрите, и этот наркоторговец тут как тут, – сказал Мастер.

– Он Дракончику прислуживает, – пояснил Лягурчик. – Убеждает обывателей, что Шипучая башня – священный объект, и добывать из неё газ могут только особо доверенные люди – члены его обители расцвета и увядания. Слышали про такую?

– Да уж, не только слышали, но и сподобились вкусить её плодов, – ехидно сказала Циля.

А действие на экране телевизора продолжало развиваться по заранее написанному сценарию.

– Дорогой Ножик, – сказала Лиза. – Я тебя прошу отречься от злых умыслов и покаяться перед всем народом и лично перед его превосходительством господином Дракончиком.

– Ты это о чём, Лиза? – сказал Ножик. – Ты же меня знаешь с первых минут. Это же я тебя нашёл и привёл в бытовку. Это же мы все решили идти в Коттедж искать машинку времени. Какие тут злые умыслы, и в чём это я должен каяться. Ты сама-то подумай своей тряпичной головой.

– Если ты покаешься, то они отправят меня домой на шарике, а тебя отпустят.

– Это кто тебе такое сказал?

– Дракончик и синьор Бальзамик.

– Врут они всё. Не будет Дракончик драгоценный газ в твой шарик закачивать. Ты представляешь, сколько из него можно шипучки наделать. И ты думаешь, что он его просто так в небо выпустит?

– Правильно Ножик говорит, – закричал Федя Гвоздь и вскочил со своего места. – Дурят они девчонку. Хотят показать, какой Дракончик хороший и великодушный. Сначала невиновных людей ловят, а потом заставляют хвалить себя.

– Верно сказал! Правильно! – разнеслось с разных сторон, и посетители чебуречной слали колотить тарелками по столам, показывая таким образом своё недовольство происходящим на телеэкране.

Мастеру показалось, что Лиза на другой стороне услышала недовольные крики посетителей чебуречной. Но и слов, сказанных Ножиком, оказалось достаточно, чтобы она вдруг поняла, что никто не собирается отправлять её домой. И всё это представление разыгрывается совсем с другой целью или даже разными целями Бальзамика и Дракончика. А её просто используют, как дешёвую тряпичную куколку.

От обиды Лиза горько расплакалась. Кузнечик увёл объектив камеры в сторону от мокрого лица девочки и показал крупным планом Ножика. Раззадорившись он попытался освободиться от проволоки, вырваться из рук охранников и кричал:

– Люди не верьте Дракончику. Он вас обманывает. Вчера он со своими прислужниками захватил Шипучую башню, а завтра отберёт ваши дома иземлю. Не успеете оглянуться, как все вы будете в рабстве у Дракончика, а Бальзамик и его ложки будут колотить вас дубинками. Долой власть Дракончика! Свободу людям Ничейного Острова! Шипучая башня и газ должны принадлежать всем и никому в отдельности! К восстанию, друзья!

Не дав ему выкрикнуть последние слова, охранники заткнули Ножику ладонями рот, повалили на землю и утащили так быстро, что зрители не заметили, как он пропал с телеэкрана.

5

Передача резко оборвалась, заиграла музыка и включилась запись праздничного концерта из местной школы. Хор маленьких лягушат исполнял песенку о том, как хорошо летом на Острове, когда светит тёплое солнышко, и над водой летает много вкусных комариков.


Ква-ква, лягушата –

Мы ничейные ребята.

Прыг-скок, со всех ног

Бултыхнулись в ручеёк.


– Надо спасать Ножика и девчонку, – сказал Федя Гвоздь. – Кто со мной?

Самые активные посетители вскочили со своих мест и подняли вверх руки, демонстрируя готовность немедленно начать восстание.

– Погодите, – остановил их Лягурчик. – Сегодня ещё рано. Точнее я хотел сказать, что сегодня уже поздно. Посмотрите на улицу – скоро ночь настанет. Ножика, наверняка, утащили обратно в тюрьму, а девочку в резиденцию Бальзамика. И я уверен, что к ним сейчас выставили дополнительную охрану. Поэтому предлагаю – начать восстание завтра утром, около мангала, прямо перед казнью, когда никто из заменщиков к этому не будет готов. И приходите с оружием, у кого что есть: дубинки, ножи, топоры. Постараемся обойтись без кровопролития, но ситуация может по-всякому повернуться.

– Правильно, – согласился Федя Гвоздь. – А я сейчас к своим ребятам сгоняю. У нас тут на стройке большая бригада, и зарплату третий месяц задерживают…

6

Федя Гвоздь не помнил, где и когда родился. Ему казалось, что он всё детство провёл в тесном деревянном ящике, где неподвижно лежал бок о бок с несколькими десятками своих братьев-близнецов. Наконец наступил момент, когда он покинул ненавистный ящик и вступил, как у них говорили, в большую жизнь.

Первый этап – школа, куда его определили вместе с двоюродными братьями – Болтом и Шурупом. Больших знаний они там не получили. Единственный учитель Молоток Кувалдыч преподавал только два предмета: физкультуру и труд. До обеда он заставлял учеников строиться в шеренги по росту и маршировать с песней, а после обеда показывал, как надо работать головой. При этом он делал это в прямом смысле слова: собственной головой раскалывал кирпичи и выпрямлял старые кривые железки. Если ученики начинали баловаться, Молоток Кувалдыч этой же головой стучал им по шляпкам, но не сильно: от сильного удара они забивались в сиденье деревянной скамейки и приходилось вызывать Доктора Клещи, чтобы их вытащить.

Доктор Клещи не был настоящим доктором. Он прошёл курсы повышения квалификации у Санитара Йода, на верхней полке в аптечке, которая много лет стояла там без употребления. В маленькой мастерской вообще не было ни поликлиники, ни больницы, а если кто-нибудь из древних людей серьёзно заболевал или ранился, то он шёл в Коттедж, где в ящике кухонного стола хранился бинт, пластырь и разные лекарства в коробочках, а простых работяг, как Федя Гвоздь, никто и не собирался лечить.

Врачебной практики и медицинских знаний у Доктора Клещи было недостаточно, поэтому, вытаскивая очередного провинившегося ученика, он хватал его как придётся, оставляя на железных ушах глубокие царапины. От этого он начинал сильно переживать, и после уроков, чтобы заглушить горе, пил с Молотком Кувалдычем горькую самогонку, которую делал сам из остатков масляной краски, ацетона и древесного лака. Ужасный напиток вызывал у него сильную головную боль. Доктор огорчался ещё сильнее и начинал плакать так, что от слёз ржавел шарнир, соединяющий его ручки. Челюсти переставали открываться, и Молотку Кувалдычу приходилось смазывать их машинным маслом.

У Болта и Шурупа иногда были дополнительные занятия по закручиванию, их проводили Гаечный Ключ и Отвёртка. Федя Гвоздь тоже пытался ходить с ними, но ему сказали, что у него нет для этого способностей: отсутствует прорезь на голове, да и сама голова круглая, а не шестигранная, – и не взяли. От этого он очень переживал и решил: когда вырастет – устроится на хорошую должность, заработает денег и всем покажет, что он не просто гвоздь – один из миллиона гвоздей, а Гвоздь с большой буквы.

Какую профессию выбрать, Федя не знал. В школе вообще мало говорили о том, какие бываю профессии. Для таких, как он, в маленькой мастерской не было работы, и многие его родственники уходили на заработки в дальние края. Одно время больше всего гвоздей требовалось на ремонте забора. Старые доски постоянно ломались, и их приходилось заменять новыми. Платили за такую работу не много, трудиться приходилось на улице, в любую погоду, но заработок был стабильным. Больше всех Федя Гвоздь завидовал тем, кого взяли на строительство крыши: высокое положение, чисто обструганные доски, да и работа ответственная. Всё-таки крыша – это не забор какой-то и даже не ворота. Это крыша – вершина карьеры. Выше только небо и солнце.

Профессия строителя всегда нравилась Фёдору, он считал её самой главной. Человек не может жить на улице – каждому нужен дом и свой уголок в доме. Поэтому, когда древние люди покинули участок, а вместе с ними закрылась мастерская, и совсем пропала работа – даже по заколачиванию дырок в стенах старой Бытовки, он решил идти прямо в Коттедж.

В среде мастеровых давно уже ходили слухи о каком-то Коттедже, где много работы и денег. Некоторые в них не верили, говорили, что это всё враньё и, что никакого Коттеджа нет. Другие верили и называли Коттедж лучшим местом в мире, хотели в него когда-нибудь попасть, но всегда находились причины остаться дома: то денег на дорогу не было, то какая-нибудь работа подвернулась, а то просто было боязно уезжать из насиженного места неизвестно куда. А большинство вообще об этом не задумывалось, – они считали, что «мы гвозди маленькие, и не нашего это ума дело». А ещё говорили: «Каждый должен знать своё место. Где родился – там и пригодился. Куда тебя забили, там и сиди – не высовывайся».

О Коттедже Федя Гвоздь узнал от одного старого Гвоздя-инвалида. При строительстве крыши с ним произошёл несчастный случай: молоток криво ударил по шляпке, он согнулся и упал вниз. Некоторые его товарищи от такой травмы пропадали навсегда – в общей куче строительного мусора, но этому гвоздю повезло: он упал в ящик с инструментами и в этом ящике приехал назад в мастерскую. Там его достали и бросили в жестяную банку к другим таким же покалеченным ветеранам – авось когда-нибудь пригодится. Толстый Карандаш, с которым они некоторое время сидели вместе в кармане у плотника, подтвердил, что в Коттедже идёт большая стройка: по приказу губернатора ремонтируют веранду и всех хороших специалистов принимают на работу. Он бы и сам туда пошёл, но давно уже исписался, да и плотников хороших теперь уже нет.

Всё это вспоминал Федя Гвоздь, шагая по тропинке к себе в общежитие. Плеер в нагрудном кармане наигрывал грустную песенку про любовь и осенние дождинки на оконном стекле, но ему было весело. Завтра начинается большое дело по спасению Ножика. А если повезёт, то он спасёт и ту самую симпатичную принцессу Лизу. Федя засунул руки в карманы штанов – в них ничего не было, и, как сказал один древний мыслитель, ему «было нечего терять, кроме своих цепей», но и цепей у него тоже не было.

Глава 23. Казнь злодея

1

Иногда так случается, что некоторые обычные предметы меняют своё изначальное предназначение. Казалось бы, простая вещь – пластиковый пакетик. Можно в него завернуть бутерброд и взять с собой в школу или на работу, чтобы днём пообедать. А можно, отправляясь в дальнюю экспедицию, положить в него спички и сухую одежду, чтобы не промокли под дождём. Но если его просто так бросить на землю, этот мирный и полезный предмет превращается в грозное оружие. Маленькие лесные животные и растения, угодившие под плёнку, задыхаются и умирают. Океанские рыбы глотают вместе с водой пластиковые стаканчики, и они заполняют их желудки, не давая перевариваться нормальной пище. Никогда не бросайте пластик мимо специальных мусорных контейнеров.

Но что-то меня занесло в другую тему – ведь хотел я рассказать совсем не об этом.

Наступило утро, когда должны были казнить Ножика. И для исполнения страшного приговора суд назначил один из самых весёлых и добрых предметов – мангал. В старину древние люди разжигали в железном ящичке-мангале огонь и готовили шашлыки. Всем было хорошо и весело. Новые обитатели Острова шашлыков не жарили и почему-то решили использовать этот абсолютно мирный предмет для наказания преступников.

Ржавая железная коробка с круглыми дырочками по бокам стояла на четырёх ножках, возвышаясь над головами человечков так, что всем собравшимся было хорошо видно происходящие наверху. А там сейчас орудовали два палача или, как они сами себя скромно называли, исполнителя – Тигель и Ухват.

Эти персонажи всю жизнь имели дело с огнём и расплавленным металлом. В счастливые древние времена их профессия литейщиков пользовалась всеобщим почётом и уважением. Тигель был керамическим огнеупорным стаканчиком для расплавления металлов, а Ухват – длинной рогулькой, с помощью которой его помещали в раскалённую печь. При древних людях они работали, как говорил Тигель, в подпольной стоматологии: отливали в специальных формах золотые зубные коронки. Но теперь литейное производство на Острове заглохло, заказов практически не было, и друзьям приходилось подрабатывать чем придётся.

Поднимаясь вверх по приставной железной лесенке, исполнители натаскали в мангал кучу сухих веток. Особенно ценились ветки от старой яблони, которые давали самые жаркие угли.

2

Охрана привела Ножика.

Он по-прежнему был обмотан проволокой и передвигался мелкими шажками. Толпа зрителей возмущённо загудела. Ближе всех к мангалу стояли Лягурчик, Циля и Мастер. Для маскировки он завернулся вместе с головой в большое клетчатое одеяло и стал похож на гигантского младенца, удивительным образом научившегося стоять на целый год раньше срока. За ними плотной молчаливой группой столпились рабочие со стройки, которых привёл Федя Гвоздь. С другой стороны мангала собралась разношёрстная публика. Они переговаривались между собой, обсуждая предстоящее событие. В нескольких местах даже возникли жаркие споры.

– Всё правильно его превосходительство делает, – утверждали сторонники Дракончика. – Надо решительно пресекать всякие злодейства и злоумышления. Если каждый начнёт делать что захочется и шляться по Острову где придётся, то никакого порядка не будет.

– Ничего правильного, – возражали им другие. – Природа, или какие-то пока ещё неисследованные наукой силы, создали нас и наш Остров свободными и ничейными. Много лет мы жили тут свободно. Каждый делал что хотел и никого не спрашивал. Пока не появился этот ваш Дракончик и со своими приспешниками не захватил всю нашу шипучку.

– А с чего это вы решили, что шипучка ваша?

– А с того, что ничейная. Значит общая.

– Может и штаны у вас общие?

– Штаны наши. Мы их сами сшили или купили.

– Вот и шипучка тоже. Если бы его превосходительство не догадался вентиль повернуть, то никакой шипучки и не было бы.

– Кто-нибудь другой догадался бы.

– Чего же этот другой тогда не догадался? Был бы сам сейчас его превосходительством…

Такие споры и раньше возникали среди обитателей Острова, но сегодня они приобрели особую остроту. До сегодняшнего дня никто из граждан ещё не подвергался столь суровому наказанию. Условно, всех спорщиков можно было разделить на три категории: сторонники порядка, любители свободы и самая многочисленная – неопределившиеся. Они прислушивались и к тем и к другим, стараясь понять, что же им больше нравиться: гулять по Острову, когда и где захочется, или регулярно получать свою законную порцию шипучки.

3

Не менее десятка охранников зажали Ножика плотным кольцом и потихоньку двигались к месту казни.

Тем временем яблоневые ветки прогорели, и внутри железной коробки образовалась горка раскалённых углей. Они злобно потрескивали и хищно сверкали красными огоньками через круглые дырочки. Палачи установили сверху консервную банку, на боку которой сохранилась золотистая надпись «Шпроты балтийские», и принялись размахивать большими картонками, заставляя угли разгораться с новой силой. Около мангала стало жарко, и толпа зрителей отодвинулась подальше.

На круглых алюминиевых лбах охранников выступили капельки пота. Они вполголоса переговаривались между собой.

– Эй, там сзади, не наседайте так сильно, а то жарко становится. Сами того гляди расплавимся, – попросил передний конвоир.

– Прибавь шагу – тогда не расплавишься.

– Жарковато стало. Давайте побыстрее. Раньше сядем – раньше выйдем.

– Нельзя садиться. Идти надо.

– Никто и не садится. Ты что, дурак? Не понимаешь? Это поговорка такая.

– Прекратить поговорки в строю. Сделаем дело – и гуляй смело.

– Мне сегодня гулять некогда – я в караул поступаю.

– Не поступаю, а заступаю. Балбес неграмотный…

Они бы так и продолжали переругиваться, но их заглушил грохот походных барабанов и гудение труб. Все повернулись в сторону источника звука.

4

На большом пне, сохранившемся от давным-давно спиленной сосны, Моня и Кузнечик устанавливали телевизионную аппаратуру, готовились к прямому репортажу с места события. Для музыкального оформления экзекуции они притащили круглый чёрный динамик от старинного радиоприёмника и сейчас настраивали качество звука, проигрывая запись старинного военного марша:


Горит огонь, иль валит чёрный дым –

Наш командир в бою непобедим.

И за его могучую спиной

Мы в смертный час идём с тобою и со мной.


Кроме телевизионщиков на пне расположились несколько официальных лиц: капрал Засов, отвечающий за транспортировку и охрану преступника; судья Ужак в чёрной мантии – представитель законной власти; и брат Бутон, роль которого никому не была понятна.

– Внимание! Внимание! Граждане и гражданки, государственные служащие и представители частного капитала, наёмные работники и свободные труженики, – торжественным голосом объявил в микрофон Монокль Карлович, – к вам обращаюсь я и прошу тишины. Работают все телевизионные каналы и радиостанции Ничейного Острова. – Люди у подножья пенька удивлённо переглянулись. Все знали, что на Острове имеется только один телевизионный центр и одна музыкальная радиостанция. – Сегодня мы ведём наш репортаж с места выдающегося события. Здесь и сейчас на глазах всей прогрессивной общественности свершится акт высшей справедливости. Известный злодей Ножик понесёт заслуженное наказание за свои совершённые и замышлённые преступления… – Сбившись от одновременного произнесения большого количества шипящих звуков, Моня закашлялся и поперхнулся.

– Позор, Дракончику! Ножик ни в чём не виноват, – раздался из толпы одинокий звонкий голос.

Это крикнул Федя Гвоздь. Но людей на поляне собралось так много и стояли они так плотно, что совсем не было ясно чей голос прервал торжественную речь знаменитого телевизионного деятеля. Солт-энд-Пеппер попытались пробиться через толпу, чтобы выявить и арестовать крикуна, но у них ничего не получилось.

– Слово предоставляется пастырю обители расцвета и увядания, его преосвященству брату Бутону, – наконец откашлявшись провозгласил Моня.

Несколько человек из толпы приветственно захлопали в ладоши. Наверное, это были активные сторонники брата Бутона, или случайные граждане, которым он с утра успел уже выдать по бутылочке шипучки, разбавленной цветочным нектаром с Душевной клумбы. Из группы рабочих, приведённых Федей Гвоздём, отозвались громким свистом. Было непонятно: осуждают свистуны преподобного брата или таким необычным образом поддерживают его.

– Братья и сёстры, – сказал брат Бутон и простёр ладони с толстыми пальцами над головами собравшихся у подножья соснового пня. Широкие рукава коричневого балахона сползли к плечам, открывая тонкие костлявые руки. – Призываю вас с благодарным смирением принять справедливый приговор нашего суда и поддержать деятельность его превосходительства господина Дракончика по наведению и поддержанию порядка на Острове. А несчастного оступившегося брата нашего Ножика призываю принять законное наказание с должным смирением и покаяться в содеянном перед всем честным народом и лично перед его превосходительством господином Дракончиком.

– Не дождётся! – твёрдо сказал Ножик и попытался выкрутиться из проволоки.

Толпа одобрительно загудела, раздались свистки и отдельные выкрики с разных мест, которые в общем шуме трудно было разобрать.

– Заключительное слово предоставляется судье Ужаку, – сказал Моня. – Ваша честь, прошу дать команду исполнителям к началу процедуры.

5

Тигель и Ухват сбросили вниз рядом с лестницей конец прочной верёвки. Охранники засуетились, подгоняя пленника к мангалу. Они быстро привязали верёвку к проволоке на груди Ножика и подсадили его на первую ступеньку. Палачи потянули верёвку к себе, охранники подтолкнули снизу, и Ножик вынужден был начать движение вверх по ступеням. Поднимаясь он продолжал вертеться в своём алюминиевом коконе, пытаясь вырваться. Палачи дёрнули верёвку сильнее, и один из проволочных витков соскочил – правая рука оказалась на свободе. Ножик быстро размотал остаток проволоки и бросил её вниз на головы охранников вместе с верёвкой, которую от неожиданности Ухват выпустил из рук.

Он стоял на середине лестницы, ухватившись одной рукой за ступеньку, а другой размахивал над головой.

– Жалко, что у него в руке нет флага или хотя бы какого-нибудь разноцветного платка, – сказал Моня, повернувшись к Кузнечику. – Такая мощная революционная мизансцена пропадает. Надо будет в следующий раз предусмотреть кульминационный поворот сюжета…

Кузнечик ничего не ответил и хладнокровно выполнял работу оператора – фиксировал на плёнку историческое событие.

– Долой диктатуру Дракончика! – кричал Ножик. – Долой Бальзамика и его заменщину! Свободу политическим заключённым! Шипучка для всех, а не только для избранных.

Стоящие внизу люди подхватили революционные призывы. Правда они не поняли, кто такие политические заключённые, – кроме Ножика никаких заключённых на Острове не было. Но идея им очень понравилась. Охранники попытались оттеснить толпу, но недовольных оказалось больше. Они отогнали заменщиков в сторону и принялись бегать вокруг мангала.

– Да здравствует Ножик! – кричали они. – Долой Дракончика! Вперёд – на Коттедж!

Кто-то придумал делать из травы зелёные повязки на руку. Через несколько минут даже без точного подсчёта стало видно, что противников Дракончика больше чем его защитников.

Кузнечик продолжал снимать происходящее. Моня молчал: ему не поступили руководящие указания, как комментировать стихийные беспорядки. Брат Бутон и капрал Засов незаметно скрылись в толпе. Один только судья Ужак продолжал стоять большим восклицательным знаком на старом сосновом пне. У него, также как у популярного телеведущего, не было собственного мнения. Он всегда привык преданно служить текущей власти. Но если наступила пора поменять островное начальство, то, вероятно, и ему стоит подумать о переходе на другую сторону.

Глава 24. Всем спасибо. Все свободны

1

Веселье на полянке вокруг мангала набирало силу. Люди бегали, кричали, размахивали шапками. Стало так шумно, что никто вначале не заметил нового постороннего звука в небе. Наконец Моня включил усилитель, и из чёрного динамика раздалось громкое жужжание перепончатых крыльев: над сосновым пнём кружился, выбирая удобное место для приземления, полосатый Шмель Егор. Несколько дней тому назад он передал донесение от Шнурка синьору Бальзамику, да так и остался у него на службе в должности фельдъегеря для доставки срочных секретных сообщений.

Постепенно внимание толпы переключилось на полосатого почтальона. Шмель ко всеобщей радости под одобрительные выкрики и аплодисменты выполнил несколько фигур высшего пилотажа и мягко опустился перед судьёй. Потерев от удовольствия друг о друга передними лапками, он вытащил из пушистого кармана на животе сложенный в несколько раз листок бумаги.

– Срочная правительственная депеш-ш-ша, – объявил он и протянул судье послание. – Прямо из Коттедж-ж-жа.

Ужак развернул бумагу и быстро пробежал глазами. Потом передал записку Моноклю и попросил зачитать в микрофон, чтобы её содержание услышали все присутствующие.

Моня поднёс микрофон к губам, Кузнечик нацелил ему в лицо объектив телекамеры, и из круглого чёрного динамика раздался знакомый всем голос популярного ведущего:

– Всем жителям Ничейного Острова. Важное правительственное сообщение. Его превосходительство господин Дракончик по состоянию здоровья и собственному желанию ушёл в отставку с поста губернатора Острова. В ожидании дальнейших указаний эту должность будет исполнять синьор Бальзамик. Пользуясь высочайшим правом, он постановляет. Первое – впредь именовать синьора Бальзамика полным титулом – его превосходительство синьор Бальзамик. Второе —создать комиссию по справедливому распределению ресурсов Шипучей башни среди обитателей Острова. Третье – помиловать и отпустить на свободу ранее осуждённых Ножика и Мастера Брегета без каких-либо ограничений. Подпись: исполняющий обязанности губернатора Ничейного Острова синьор Бальзамик. Всем спасибо. Все свободны.

Громкий крик «ура» разнёсся над толпой.

2

– Свобода! – кричали люди. – Свобода Ножику и Мастеру. Да здравствует Бальзамик. Шипучка для всех, по справедливости!

Те, у кого были шапки, подбрасывали их в воздух, а те, у кого их не было, просто размахивали руками и высоко подпрыгивали.

Ножик спустился вниз по лестнице. Здесь его встретили Лягурчик, Циля и Мастер. Они крепко пожали друг другу руки и обнялись.

Судья Ужак, получивший наконец точную информацию о своём новом начальнике, решил, что уже может действовать самостоятельно. Он забрал у Мони микрофон и громко объявил:

– Пользуясь правом верховной судебной власти, хочу привести к присяге присутствующих здесь других представителей власти и администрации.

Заменщики, которые до этого не понимали, что им дальше делась, разбрелись по поляне и перемешались с обычными гражданами, быстро подтянулись к пеньку и потеснив неорганизованную толпу выстроились в несколько рядов. Рядом с ними оказались: капрал Засов, брат Бутон, Солт-энд-Пеппер и ещё несколько мало кому известных человечков – вероятно, мелких чиновников из администрации Дракончика. Тигель и Ухват, не успевшие спуститься вниз, вытянулись по стойке «смирно» на краю ещё горячего мангала.

– Обещаете ли вы верой и правдой, не щадя живота своего, служить его превосходительству синьору Бальзамику.

– Обещаем, – раздалось в ответ.

– Тогда прошу немедленно отправиться к местам своей постоянной службы и расквартирования.

Заменщики повернулись направо и строем двинулись в сторону Летней кухни. Остальные чиновники тихо разошлись по одному.

Но людей на площади это уже не интересовало. Начинался стихийный народный праздник освобождения. Бывшие кузнечики пиликали на скрипках, лягушки квакали на разные голоса, а те, кто произошёл от разных металлических и стеклянных предметов, объединились в оркестр ударных инструментов. Бабочки облачились в непонятно откуда взявшиеся яркие наряды. Начались танцы. На траве расстелили скатерти, притащили посуду и закуски. Несколько молодых смельчаков забрались по лестнице на мангал и сбрасывали вниз горячие угольки, которые тут же растаскивали в разные стороны. Разжигали костры и согревали на них еду. Нашлось несколько бутылок шипучки, но она быстро закончилась. Пришлось пить горячую воду, заваривая смородиновые листья, еловую хвою и сушёные ягоды. Но это никого не смущало. Ведь наступила свобода, и очень скоро у каждого будет столько шипучки, что хоть по уши залейся.

3

– Враньё, – сказал Лягурчик.

– Какое варенье? – не понял Ножик.

– Не варенье, а враньё. Это не победа и не свобода. Просто был один диктатор, а теперь будет другой. И шипучки долгожданной никто не получит. Была у Дракончика, а теперь вся к Бальзамику перетечёт.

– Правильно Лягурчик говорит, – поддержала его Циля. – Слили восстание. Так революции не делаются. Уж я-то знаю. Бальзамик украл нашу победу. Надо продолжать сопротивление.

Ножик задумался. Стремясь вырваться на свободу из несправедливого заключения, он меньше всего думал о шипучке.

– Далась вам эта шипучка, —сказал он. – Мы в бытовке и раньше без неё прекрасно жили. И свободы у нас было хоть отбавляй. Главное – это верные друзья. А вы о них забыли совсем. Только и повторяете: Дракончик да Бальзамик. Они что ли, ваши друзья? А где Бусинка с Маркизом? А куда Лизу спрятали? Мы же в Коттедж шли не для того чтобы правительство свергать и шипучку делить. Мы же машинку времени должны найти. Ведь это же ты, Брег, первый предложил?

– А я что? Я ничего. Я хоть сейчас готов в Коттедж идти. Я даже знаю, как нам друзей найти.

– Как?

– Их последний раз все видели по телевизору. Так?

– Ну так, так. Не тяни резину.

– Значит, про них что-то могут знать телевизионщики. Надо у нашего Мони спросить. Он уж точно чего-нибудь знает.

Но было уже поздно. Воспользовавшись всеобщей суматохой и ликование, Моня с Кузнечиком собрали аппаратуру и потихоньку скрылись.

– Я думаю, что нам надо составить план действий. Пойдёмте ко мне в «Луноход». Сядем спокойно, всё обдумаем и решим, что делать дальше. Эта ваша машинка никуда не денется, а вот от синьора Бальзамика можно разных фокусов ожидать.

– Я согласна с Лягурчиком, – сказала Циля. – С нашими друзьями, мне кажется, ничего плохого не случилось, и в ближайшее время, я думаю, не случится. Они свою работу для Бальзамика выполнили, и больше ему не интересны. А сейчас его волнует только вопрос об укреплении власти и праве собственности на стратегические ресурсы. Это сейчас для него первостепенная и архиважная тема.

Мастер с уважением посмотрел на неё. Он и не догадывался, что Присцилла Пин знает такие мудрёные слова и может без запинки произносить такие длинные фразы.

И они пошли в чебуречную.

Глава 25. Дворцовый переворот

1

Похоже, дорогой читатель, что мы поторопились и немного забежали вперёд, пропустив очень важное для нашей истории событие.

С чего это вдруг Дракончик заболел и добровольно уволился с должности губернатора Острова? Почему на его месте оказался синьор Бальзамик? И какую роль в этом событии сыграла наша Лиза?

А дело было так.

Накануне вечером, когда провалился спектакль, придуманный Дракончиком, и Ножика не освободили в прямом телевизионном эфире под радостные овации зрителей, Бальзамик понял, что если он хочет занять место губернатора, то должен действовать без промедления: желанный вентиль остался на шее у Дракончика; Лиза никуда не улетела и теперь уже точно никогда не улетит; Ножика завтра прилюдно расплавят; и беспредельная власть Дракончика станет ещё крепче.

Представление закончилось и совсем не так, как планировал Бальзамик.

Он не стал дожидаться пока его подчинённые скрутят непокорного Ножика и утащат обратно в тюрьму. Кузнечик и Моня ещё путались у него под ногами, сматывая электрические провода и убирая телевизионную аппаратуру, а Бальзамик уже крепко схватил Лизу за руку и бежал к автобусу.

– Гони в Коттедж, – приказал он усатому водителю.

Улитки по голосу начальника поняли, что происходит нечто серьёзное и даже не заикнулись о дополнительной порции шипучей смазки. Они быстро выстроились цепочкой и натянули поводья. Таракану даже не пришлось щёлкать рыжими усами. Как только дверь автобуса захлопнулась за спиной Бальзамика, они без команды погнали во всю прыть.

2

– План «А» не получился, – сказал Бальзамик Лизе. – Ножик не покаялся, значит завтра его расплавят по приговору суда. Дракончик не сможет показать народу своё великодушие. Шарик не надуют, и мы с тобой никуда не улетим. Это конечно, неприятно, но ещё не всё потеряно. У меня в запасе для такого случая заготовлен план «Б».

– Какой? – спросила Лиза.

– Ты сегодня пойдёшь на ужин к Дракончику.

– Но он же меня не приглашал, а без приглашения приходить невежливо.

– Об этом не беспокойся. Это моя проблема. Я скажу ему, что ты очень расстроилась и хочешь попросить у него прощенья. Он это любит и пригласит тебя на ужин. Это самая простая часть. Затем будет самая трудная.

– А я справлюсь?

– Если хочешь улететь домой, то должна постараться. Я дам тебе клизму.

– Какую ещё клизму?

– Маленькую, резиновую клизмочку.

– Я Дракончику клизму делать не буду, – возмутилась Лиза.

– А я тебя это и не заставляю. В клизму я насыплю снотворный порошок. У нас на Летней кухне от древних людей осталась аптечка с разными лекарствами. Когда Дракончик наестся и расслабится, ты незаметно вынешь из кармана клизмочку и дунешь ему прямо в нос. Лекарство рассчитано на большого взрослого человека, так что, я думаю, на Дракончика оно сразу подействует.

– Но у него же три головы. И носа тоже три. В какой дуть?

– Дуй в любой, какой ближе окажется. Главное, чтобы он снотворное вдохнул поглубже и не чихнул при этом.

– А если чихнёт?

– Если чихнёт… Тогда считай – всё пропало. Бросай клизму и беги со всех ног. Прячься. Третьего плана у меня нет.

– Ладно, – согласилась Лиза. – Будем считать, что не чихнёт и сразу отключится. Что дальше делать?

– Дальше самое простое. Снимаешь у него с шеи ключ и приносишь его мне. Мы быстро-быстро бежим к Шипучей башне. Ну а дальше снова действуем по плану «А».

3

Бальзамик ушёл заправлять клизму, а Лиза забралась в дальний угол тёмного коридора, где её никто не мог заметить. Присела на деревянный кубик с большой буквой «У» и рисунком утки, ожидая приглашения на ужин.

В углу возле самого пола заскрипели доски и открылась маленькая дверка, которую Лиза не сразу разглядела. Из отверстия похожего на мышиную норку, какой её рисуют в мультфильмах, вышел невысокий человечек в длинном почти до пола сером шерстяном пальто. Лицо человечка покрывали глубокие морщины, и в темноте трудно было различить его маленький острый нос, крохотный рот с выступающими наружу верхними зубами и круглые как бусинки маленькие чёрные глазки. Палка, на которую человечек опирался при ходьбе, частым постукиванием о деревянные доски пола сообщала, что ему уже много лет. О преклонном возрасте свидетельствовали также длинные седые волосы, белоснежная борода и густые брови.

– Кто тут? – спросил старик. – Сюда редко кто заходит.

– Это я – Лиза, – ответила девочка.

– А-а-а, принцесса… Тогда я тебя знаю. Тебя по телевизору показывали. Я вообще-то телевизор не смотрю, а тут как раз мимо проходил… А что ты тут делаешь?

– Жду синьора Бальзамика, – простодушно ответила Лиза.

Она понимала, что по неосторожности может выдать тайные планы незнакомому человеку, но ей почему-то не хотелось обманывать необычного старичка.

– Бальзамика? Этого прохиндея? – усмехнулся старик.

– Почему прохиндея?

– А кто же он по-твоему? Дураку понятно, что он хочет Дракончика прогнать и сам таким же дракончиком стать.

– У него же только одна голова?

– Количество голов не имеет значения. Главное – чем они набиты. А у Бальзамика она набита всякими хитростями для своей пользы.

– А моя чем набита? – спросила Лиза.

– Это уж тебе лучше знать. Я тебя первый раз вижу. Но думаю, что Бальзамик тебя использует, если конечно по телевизору про вашу компанию правду рассказали.

– А как это – использует?

– Известно как. Говорит, что тебе хочет помочь, а сам с твоей помощью свои делишки решает. Он же, наверное, обещал тебя домой отправить и друзей из беды выручить?

– Обещал, – задумчиво сказала Лиза.

– А теперь реши загадку. Один хомячок нашёл на дороге мешок с зерном. Отнёс его в свою норку и спрятал. Наступила зима, еды стало мало. Все хомяки голодают, а этот объедается. Стали они у него зерно просить, чтобы прокормиться. Как ты думаешь, что он сделал?

– Поделился, наверное.

– Ответ неправильный. Он посчитал: сколько у него соседей и сколько в мешке зерна. Если поровну на всех разделить, то каждому по маленькой горсточке достанется и до весны всё равно не хватит.

– Тогда себе всё оставил.

– Тоже ошибка. Соседи знали, что у него зерна много – больше чем одному хомяку нужно. Они от голода могли озлобиться, напасть на него и отнять весь мешок.

– Тогда я не знаю, – сказала Лиза.

– Он отдал часть зерна самым сильным, и те стали его охранять от слабых и голодных. Вот так и Дракончик с Бальзамиком. У кого есть мешок с зерном, тот и другими командует.

– Но у них же не мешок, а Шипучая башня с газом?

– А это не важно. Главное, что пряников сладких всегда не хватает на всех. Это я в какой-то песенке слышал, не помню уже в какой…

Лиза окончательно запуталась: зерно, газ, да ещё пряники какие-то. Окончательно сбил с толка этот старичок своими загадками.

– И что же мне теперь делать? – спросила она.

– А я-то откуда знаю. Сама думай, —ответил старик, постукивая палкой по доскам деревянного пола.

«Надо попробовать размышлять логически, – решила Лиза, – как Мастер советовал. Сначала надо определить – чего я хочу? Я хочу – вернуться домой. А каким способом? На машинке времени или на воздушном шаре. Кто мне поможет найти машинку? Никто. Ножик в тюрьме, а Брегет сбежал неизвестно куда. А кто мне поможет с шариком? Дракончик не поможет – его гениальная постановка провалилась. Значит, остаётся только Бальзамик с его планом «Б». Вывод: надо сделать так, как он предлагает».

Не успела Лиза завершить цепь логических размышлений, как в тёмном углу коридора скрипнула и захлопнула маленькая дверка. Старичок ушёл.

– Ну и пусть, – сказала она вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, встала с кубика и пошла искать Бальзамика.

4

Дальше всё произошло так, как он и планировал. Дракончик передал приглашение на ужин, а маленькая клизма легко поместилась в рукаве.

Ужин накрыли скромно – на старой кухне. От прежних хозяев не сохранилось почти никакого оборудования: ни мойки, ни газовой плиты, ни холодильника. В нескольких местах из стены, выкрашенной зелёной масляной краской, торчали обрезки водопроводных и канализационных труб. Еду для Дракончика готовили на небольшой электрической плитке с круглой конфоркой, похожей на чёрный подгоревший блин. Ужин сервировали на длинном столе, покрытом вместо скатерти рулоном мягкой туалетной бумаги с сиреневыми цветочками. По краям официанты выставили тарелки и столовые приборы из набора детской посуды, кастрюльки и вазочки с едой, пузырьки и графинчики с напитками. Стол был накрыт только для двоих.

Дракончик, как учтивый кавалер, проводил даму к ближнему от двери концу стола и отодвинул стул предлагая садиться. Убедившись, что даме удобно, он проследовал к дальнему концу, где уселся сам в уже знакомое Лизе кресло-трон. Несмотря на внушительный вид стола, под скатертью скрывалась обычная доска, уложенная на временные подставки. Средняя опора – несколько кирпичей, поставленных на ребро, а по краям – деревянные обрезки, кое-как прибитые мелкими ненадёжными гвоздиками. Подвигая к себе поближе тарелки, Лиза даже побоялась, что хлипкие ножки подвернуться и вся посуда повалится на пол.

«Ну и как же я ему дуну в нос? – подумала Лиза. – Какая дурацкая идея – этот план «Б»».

– Прошу, угощайся, – крикнул ей Дракончик через стол. – Не стесняйся. Бери чего хочешь. Если что-то понадобится, то позвони в колокольчик – придут слуги и всё сделают.

Приступили к еде. Дракончик оказался довольно-таки прожорливым и на самом деле ел в три горла. Лиза отщипнула по кусочку с каждой тарелки – так только, чтобы попробовать. Аппетита у неё не было. Она всё время думала, как ей подобраться к губернатору. А тот расходился всё сильнее. В перерывах между глотанием пищи он наливал в большой бокал шипучки и произносил разные, как ему самому казалось, смешные тосты. Смеяться Лиза совсем не хотела, но, чтобы не вызывать подозрения, послушно хихикала, чем доставляла собеседнику искреннее удовольствие.

Один раз Лиза уронила вилку и наклонилась, чтобы её поднять.

– Позвони в колокольчик, —посоветовал Дракончик. – Придёт специально обученный человек и всё сделает.

– Да мне самой не трудно, – ответила девочка и заглянула под стол.

Тут то ей и пришла в голову интересная мысль.

Ужин продолжался уже больше часа. Даже со своего конца Лиза заметила, как трёхголового губернатора раздулся живот, и он с трудом умещается за столом. Чтобы достать новую тарелку Дракончику приходилось теперь не только протягивать далеко лапки, но и наклоняться всем телом. При этом все три его носа почти касались скатерти.

В один из таких моментов Лиза незаметно потянула скатерть на себя. Тарелка, которую хотел достать Дракончик, вместе со скатертью отъехала вперёд. Он удивился и подумал, что это ему мерещится от обжорства. Привстал из кресла на цыпочки и ещё ниже склонился над столом. Наступил момент, как говорят военные, принятия решения. И Лиза его приняла.

Она ящерицей скользнула вниз и со всей силы ударила своей правой ногой по правой ножке стола, а своей левой рукой по левой ножке стола. Тонкие гвоздики погнулись, ножки разъехались в стороны и подломились. Лиза стремительно выскочила наверх и тут же животом навалилась на стол. Веса у тряпичной куколки было не так уж много, но его всё-таки хватило, чтобы нарушить и без того шаткое равновесие. Длинная доска повернулась на средней кирпичной опоре, как поворачиваются качели на детской площадке, и с силой ударила снизу Дракончика в подбородок, а точнее сразу в три подбородка. От неожиданного удара он подлетел вверх, откинулся назад и перевернув кресло грохнулся всеми затылками прямо об пол.

Лиза сначала испугалась: не убила ли она его ненароком. Но когда подбежала, то увидела, что Дракончик беспомощно хлопает глазами и со свистом тянет в себя воздух, пытаясь глубоко вздохнуть. Этого ей как раз и было нужно. Она выхватила из рукава клизмочку и с силой дунула ему в нос средней головы белый порошок. От неожиданности Дракончик закрыл глаза, попытался чихнуть, но у него ничего не поучилось. А через минуту он уже крепко спал и громко храпел, широко раскинув в сторону свои перепончатые ручки и ножки.

Лиза сняла у него с шеи шнурок с вентилем и крепко зажала в кулаке.

5

Несколько дежурных официантов, напуганные грохотом падающей мебели и посуды, вбежали в кухню. Столпившись вокруг беспомощного тела губернатора, они принялись спорить: можно ли поднять и усадить пострадавшего на место или оставить неподвижным до прихода врача. Но потом вспомнили, что никакого врача в Коттедже нет, и перешли к обсуждению проблемы безопасной транспортировки Дракончика в поликлинику, которую недавно открыл на чердаке доктор Градусник. Он не имел специального медицинского образования так как всю жизнь провисел на оконной раме, измеряя температуру воздуха на улице. Но другого специалиста, умеющего определять точные аналитические показатели и прогнозировать изменение окружающей среды, на Острове не нашлось.

И тут появился Бальзамик, который к всеобщему облегчению принял командование на себя, приказал всем покинуть помещение и собрать в коридоре всю имеющуюся поблизости охрану. Когда официанты ушли, он забрал у Лизы вентиль и спрятал его в карман.

– Равняйсь! Смирно! Слушай приказ, – командовал синьор Бальзамик, шагая из конца в конец длинного коридора перед строем охранников, официантов, поваров и другого обслуживающего персонала, оказавшегося в Коттедже в столь позднее время. – Нас постигла тяжёлая утрата. Его превосходительство господин Дракончик заболел и не в состоянии больше управлять нашим любимым Островом. Покидая руководящий пост, он передал мне главный символ власти – ключ доступа к Шипучей башне. – С этими словами Бальзамик вытащил из кармана вентиль и, размахивая им на шнурке, прошёлся перед строем. – Поэтому приказываю: здесь и сейчас принести мне клятву верности и служить так же предано, как служили господину Дракончику. Клянётесь?

– Клянёмся, – отозвались несколько голосов с разных сторон.

– Не чувствую сплочённости рядов, – сказал Бальзамик. – А ну-ка ещё разок и все хором. Клянётесь?

– Клянёмся, – дружно ответил строй.

– Вот теперь хорошо. Ну тогда – разойдись. Все по своим местам.

Строй рассыпался и человечки, обсуждая вполголоса между собой нового начальника, разошлись в разные стороны. В принципе, им было всё равно, кто ими командует: Дракончик или Бальзамик, какая разница. Главное, чтобы с работы не уволили, вовремя платили зарплату и регулярно обеспечивали шипучкой.

– Пойдём посмотрим, что там с Дракончиком, – сказал Бальзамик Лизе. – Нужно его для начала связать, чтобы чего лишнего не натворил. А потом подумаем, что с ним дальше делать. Может быть в обитель брата Бутона его отправить, дегустировать нектар? Как ты думаешь?

Но Дракончика на месте не оказалось…

Просроченное лекарство так долго хранилось на Летней кухне, что его снотворная сила существенно ослабела. Да и доза для тренированного организма космического тритона оказалась маловата: Лиза вдунула порошок только в один из трёх его носов.

Пока Бальзамик приводил к присяге персонал Коттеджа, Дракончик очухался и решил на некоторое время затаиться. Спрятался за дверью и, переключая сознание с одной больной головы на две здоровые, ждал, как будут развиваться события. Тут-то он и заметил, что пропал самый главный символ его власти – ключ от Шипучей башни. А из-за двери уже слышатся клятвенные возгласы преданности новому губернатору. Дворцовый переворот, которого всегда боятся авторитарные правители, произошёл как всегда быстро и неожиданно. Что теперь с ним будет? Непонятно.

Бальзамик и Лиза прошли в дальний конец кухни, разглядывая перевёрнутый стол, измятую скатерть и разлетевшуюся во все стороны посуду. Они не сразу заметили цепочку мокрых следов, которая тянулась вдоль стены к распахнутой входной двери.

– Вот он! Хватайте его! – крикнул Бальзамик.

Не дожидаясь выполнения приказа, Дракончик выскочил в коридор, но ему навстречу уже бежали два алюминиевыхтупоголовых охранника с резиновыми дубинками. Силы явно были не равными. Он запрыгнул обратно в кухню и схватил за горлышко удачно подвернувшуюся под руку бутылку – приготовился к сражению. От сотрясения пробка вылетела из горлышка с громким хлопком, пенная струя с шипением окатила нападавших. По кухне разлился приятный запах жасмина, а охранники от неожиданности остановились. Короткой паузы хватило Дракончику, чтобы найти спасительный выход.

В углу, там, где раньше стояла кухонная мойка, около самого пола из стены торчала большая канализационная труба. Когда мойку убрали, то отверстие замотали полиэтиленовым пакетом. Туда-то и бросился Дракончик. Плёнка со временем пожелтела и стала хрупкой. От лёгкого удара она лопнула, и бывший губернатор провалился в скользкую чёрную дыру. Из круглого отверстия пахнуло вонючим воздухом с такой силой, что у Лизы закружилась голова. А Бальзамик, привыкший к изысканным ароматам итальянской кухни, согнулся пополам – его тошнило.

Куда вела канализационная труба, и что находилось на другом её конце, можно было только догадываться, но преследователям не хотелось об этом думать.

Глава 26. План Розочки

1

О том, что случилось на следующее после дворцового переворота утро – утро неожиданного спасения Ножика, мы с вами уже знаем. А вот, что происходило с Лизой в следующие несколько дней, знает только она.

Погода окончательно испортилась. Так часто бывает летом в Подмосковье. Вроде бы всё было хорошо: тепло, сухо, солнышко светит, но вот небо затянули серые облака, похолодало и зарядил мелкий противный дождик. Он сыпался с неба уже третий день, и принцессе, укрывшейся под ржавым железным листом, было сыро, холодно и очень грустно.

Первым делом на следующее утро после захвата власти синьор Бальзамик вызвал к себе секретаря суда Шариковую Ручку, которая под его диктовку написала указ о помиловании Ножика. Новому губернатору Острова требовалось быстро завоевать популярность в народе и предотвратить возможные беспорядки. Когда фельдъегерский Шмель Егор улетел с депешей к мангалу, он вызвал к себе Лизу. Операцию с кодовым названием «Спасение принцессы» можно было заканчивать. Ключ от Шипучей башни и весь стратегический запас газа был в его полном распоряжении. Тряпичная девочка выполнила свою задачу, и Бальзамик в ней больше не нуждался.

– Видишь ли, Лиза, – сказал он сидя в красном бархатном кресле, где ещё совсем недавно сидел его трёхголовый предшественник, – Дракончик нас обманул. Никакого шарика больше нет. Он сам его сегодня ночью надул и улетел с Острова.

– А как же я? – спросила Лиза.

От неожиданности она даже не сообразила, что Дракончик не мог этого сделать: вентиль от газового баллона находился в кармане нового губернатора.

– А ты теперь свободна, – сказал Бальзамик. – У нас ничейный Остров, и каждый может делать, что ему захочется.

– А мои друзья?

– И они тоже свободны. Можешь с ними встретиться и снова отправиться на поиски вашей машинки времени.

– А где же мне их теперь найти?

– Ну, это я не знаю. Поищи где-нибудь. Знаешь, есть такая песенка:


Если в тёмном месте потерял – не грусти.

В другом месте, где светлей, – поищи.

Если грустно тебе – не надо плача.

Улыбнись, и придёт удача.


– Первый раз слышу. Нескладная какая-то песенка. Сами сочинили?

Лиза очень хотела найти друзей, и ей было совсем не весело. А через несколько минут она оказалась на улице.

2

К вечеру погода испортилась, и ей пришлось искать место, где можно укрыться. В Коттедж охранники её больше не пустили, сказали, что нужен пропуск. А в Летнюю кухню она сама не захотела идти. Лиза вспомнила про чебуречную: может быть Лягурчик поможет ей встретиться с друзьями, но никто не мог показать ей туда дорогу. А под железным листом, который когда-то очень давно сорвало ветром с крыши, было по крайней мере сухо, но кроме нескольких прошлогодних семечек никакой еды совсем не было.

Наконец дождик закончился, тучи на небе поредели, и через рваные дыры в кровле временного укрытия пробились робкие солнечные лучи. Сидеть дальше под ржавым железом не было никакого смысла, и Лиза решила пойти куда глаза глядят.

Первым, кого она встретила, выбравшись на свежий воздух, был… Шнурок. Он весело шагал по тропинке, размахивал прутиком и ловкими ударами сбивал хрустальные капли росы с придорожных травинок.

– Кого я вижу, – с удивлением сказал он. – Это же наша маленькая королева.

– Принцесса, – поправила Лиза.

– Шучу, шучу. Конечно же – принцесса, принцесса Элизабет… Но что-то на принцессу ты сегодня не очень похожа. Когда я видел тебя в последний раз, ты выглядела несравненно эффектнее. Есть хочешь?

Девочка молча кивнула. У Шнурка с собой оказался рюкзак, а в рюкзаке аккуратно разложенная по пакетикам и коробочкам еда. Похоже, что он серьёзно подготовился к дальнему походу.

– Наелась? – спросил он, принимая от Лизы пустую коробочку.

– Спасибо, – ответила она.

– Спасибо на хлеб не намажешь. Рассказывай, как моё задание выполнила?

– Какое задание?

– Как это какое? Наладить контакты с нужными людьми. Ввести меня, так сказать, в высшие круги коттеджного общества. Я сам не видел, но рассказывают, что тебя по телевизору показывали, что ты теперь местная телезвезда. Только вид у тебя какой-то сегодня не очень-то звёздный. С продюсером поссорилась, или ещё чего случилось?

Лиза рассказала ему о том, что произошло в Коттедже несколько дней тому назад.

– Печально, – сказал Шнурок и почесал лохматую голову. —Если он тебя выгнал, то, похоже, что и я ему больше без надобности.

– Без какой надобности? Вы же с ним даже не знакомы.

– Ошибаешься, принцесса. Мы с Бальзамиком старые приятели. Он давно уже задумал Дракончика прогнать и ключ от Шипучей башни захватить, вот только не знал, как это сделать. Дракончик – очень подозрительный, никого к себе близко не подпускает. Вот я и придумал: познакомить его с каким-нибудь новым человеком, которого бы он совсем не боялся. И тут, как нарочно, ты подвернулась. Маленькая принцесса, которая попала в беду. Дракончик в сущности своей – артист, любит красивые сказки, в которых он – принц на белом коне…

– У него нет коня, – сказала Лиза.

– Это не важно, – ответил Шнурок. – Главное – внешний эффект, чтобы вечером по телевизору показали. Вот только твои друзья всё испортили. Драку затеяли в ресторане. А потом вообще – революцию… Но победил в результате синьор Бальзамик. Теперь он у нас – его превосходительство губернатор с ключом от Шипучей башни в кармане. И мы с тобой ему больше не нужны. Ему и так хорошо. План «А» провалился – придётся применить план «Б».

Лиза, услышав знакомое выражение, улыбнулась. Странно, почему это у неё и её знакомых ничего путного не получается с первого раза. Может быть мир вообще так устроен, что с первого раза по плану «А» ничего ни у кого не выходит?

– А какой это план? – спросила она.

– Да есть тут одна мыслишка… – задумчиво сказал Шнурок и снова почесал лохматую макушку. – Надо будет её ещё хорошенько обдумать. Ты мне поможешь? Одна голова хорошо, а две – лучше. Ещё лучше – три головы, но они есть только у Дракончика, а он, как ты говоришь, сбежал.

– Помогу, – согласилась Лиза.

Она всё-таки была ещё маленькой тряпичной куколкой и нуждалась в надёжных друзьях. Шнурка, конечно, с трудом можно было назвать надёжным другом, но других у неё сейчас не было. Все куда-то потерялись…

3

План «Б», над которым Шнурок собирался подумать, на самом деле уже существовал. И существовал он сразу в двух головах: его собственной и Розочки. Третья надёжная голова – голова Кирпича тоже была учтена в этом плане, но её решили не напрягать сложными умозаключениями. Разбойникам она могла пригодится в качестве крепкого ударного орудия, если что-то пойдёт не по плану и спасать положение придётся с применением грубой физической силы.

Следует признать, что пиратская шайка ручейников никогда не была полноценной преступной организацией. Её скорее можно было считать инвалидной командой или богадельней – домом престарелых людей, которым не повезло в жизни. Они никого по большому счёту не грабили, так как через Старую грядку не проходили купеческие караваны, а по Ручью не проплывали торговые корабли. Ручейники обеспечивали себе пропитание в основном мелкими делишками – воровством на окрестных фермах, полях и огородах. Часть своей незатейливой добычи они сдавали в так называемый «общак», из которого кормилась сама атаманша и её помощники.

В конце концов такое положение Розочке надоело, и она решила, провернуть по-настоящему большое дело, о котором потом сложат легенды и споют песни. А ничего большего, чем Шипучая башня, наполненная под завязку драгоценным газом, на Острове не существовало. Суть специальной операции заключалась в том, что надо быстро захватить Шипучую башню и перекачать весь газ из неё в специально приготовленные пластиковые пакеты. Пакеты в большом количестве валялись в канавах по окраинам Острова. Ручейникам осталось только собрать их, высушить и заклеить дырки.

Для захвата газа можно было, как предлагал Кирпич, просто-напросто всей бандой напасть на Коттедж, перебить охрану, отнять у Дракончика ключ доступа к Шипучей башне, надуть пакеты и отнести их на Старую грядку. При всей простоте этого метода он обладал одним существенным недостатком: больные и покалеченные пираты могли, конечно, ходить с пакетами туда и обратно, но противостоять хорошо организованному отряду алюминиевых ложек были не в состоянии.

Тогда и возникла идея использовать Бальзамика. Он всегда хотел сам завладеть газовым ключом, но не мог близко подступиться к осторожному губернатору. Тут нужна была слабая и беззащитная особа, которой хотелось бы помочь. Принцесса Лиза подошла для этой роли наилучшим образом. Более того, у неё был собственный воздушный шар, в который можно было перекачать всё содержимое Шипучей башни. И тогда помощь инвалидной команды пиратов совсем не понадобится.

Конечно, Розочка и Шнурок не могли предвидеть, когда на Острове появится подходящая девочка. Но, как известно, что если чего-нибудь очень хочется, то оно обязательно когда-нибудь сбудется. Розочка не могла бы командовать шайкой пиратов, если бы верила, что всё задуманное обязательно получается. Любой даже самый хорошо продуманный план может провалиться из-за несущественной на первый взгляд мелочи. Так, как мы уже знаем, и вышло.

И для этого случая как раз и был заготовлен план «Б».

4

Второй план не был таким красивым и эффектным, как первый. Многие его детали остались не проработанными. Но это всё-таки был хоть какой-то план, готовый к выполнению, а при необходимости – к изменению и корректировке.

Его основные пункты она поведала Кирпичу по пути к лыжному мостику. Шнурок к этому времени уже переправился на другой берег с помощью небольшой бутылки и двигался на встречу с Лизой.

– Мы перейдём по мосту на тот берег, – объясняла Розочка Кирпичу. – Если Крот и Баклажаб начнут требовать пропуск или деньги, ты, я думаю, знаешь, что надо делать.

– Не волнуйся, Розочка, оформлю по первому разряду, – ответил Кирпич и для убедительности хлопнул крепким потрескавшимся кулаком по открытой левой ладони.

– Но я почему-то думаю, что они сопротивляться не будут, и мы спокойно пройдём дальше. Более того, Крот будет охранять мост, пока мы не вернёмся.

– Почему?

– Я ему кое-что приготовила, что он больше всего любит, – Розочка показала на один из мешочков, привязанных к поясу. В нём приятно позвякивали монеты. – А второй он получит от нас на обратном пути.

– А затем мы пойдём в Коттедж?

– Да.

– И всех там перебьём, – уверенно сказал Кирпич, потирая крепкие красные ладони.

– А вот и нет. Так большие дела не делаются, – сказала Розочка.

– А как делаются?

– Надо сначала захватить все главные системы связи и коммуникации.

– Комму… чего?

– Коммуникации. Это значит – дороги, мосты, вокзалы, почту, телеграф и телефон.

– А на Острове только дороги и мост есть.

– Вот для начала их и захватим, чтобы никто никуда больше пройти не мог. На втором этапе идём в…

– Коттедж.

– Нет. Идём в телецентр. Это, конечно, не телеграф, но тоже информационный объект. Охраны там почти никакой нет. Поэтому большой проблемы не будет. Арестуем Моню с Кузнечиком и заставим их выйти в эфир с экстренным выпуском новостей. Пускай объявят, что Дракончик сбежал на ту сторону Ручья и сейчас идёт обратно с большим отрядом мастеровых из Бытовки.

– А откуда ты знаешь, что он так сделает?

– Да ни откуда я это не знаю. Какой ты тупой. Это военная хитрость. Я вообще понятия не имею, где сейчас этот Дракончик. Бальзамик посмотрит телевизор и подумает, что это правда.

– Почему?

– Потому, что он привык верить всему тому, что по телевизору говорят.

– Классно придумано. Розочка – ты гений. А дальше что?

– А дальше, он объявит тревогу, и все тупоголовые ложки побегут… Куда?

– Куда?

– Конечно же к мосту. Чтобы мастеровых на наш берег не пропустить. А там?

– Да, интересно, а что там?

– Ну ты и дубина, Кирпич. А там никого нет кроме слепого Крота.

На этот раз Кирпич промолчал, сообразив, что это ещё не конец плана.

– В это время мы спокойненько идём, – Розочка показала двумя пальцами как ходит человек, – к Шипучей башне. Берём шарик. Перекачиваем в него весь газ. И спокойненько перелетаем к себе – на Старую Грядку. Вся шипучка наша, а у кого шипучка – у того и сила.

Кирпич восхищённо смотрел на свою начальницу широко открытыми глазами. Повезло же ему встретиться с таким мудрым руководителем. Он сам своей квадратной головой до такого никогда бы не додумался.

Глава 27. Отвлекающий манёвр

1

Мост перешли без проблем.

Крот прикинул на руке вес мешочка, потряс его около уха, послушал мелодичный перезвон монеток и не говоря ни слова махнул Баклажабу рукой, показывая, что все формальности улажены и замок можно открыть.

– Получишь ещё столько же, – сказала Розочка и указала на второй мешочек, – если до нашего возвращения по мосту больше никто не пройдёт – ни туда, ни обратно.

Крот вытянулся как новобранец перед генералом и отдал честь, приложив ладонь к оправе чёрных очков. Два золотых солнечных диска блеснули в зеркальных стёклах, как бы подтверждая, что указание принято и выполнено будет неукоснительно.

До самого телецентра Розочку с Кирпичом подвёз Жук Солдатик. Миролюбивые обитатели Ничейного Острова воевать ни с кем не собирались, и поэтому в армии и солдатах не нуждались. Жук Солдатик хотел поступить на службу в замену к синьору Бальзамику, но из-за пенсионного возраста, его не приняли. Однако, пенсию престарелому ветерану тоже никто не собирался выплачивать. Поэтому он зарабатывал на жизнь частным извозом: приделал к самодельному велосипеду лёгкую тележку на двух колёса и за небольшую плату стал перевозить по Острову пассажиров и небольшие грузы, как это до сих пор делают рикши в некоторых восточных странах.

– Привет, бандиты, – весело приветствовал Розочку и Кирпича Шнурок.

Они с Лизой уже давно пришли к условленному месту встречи и сейчас отдыхали, прислонившись у тёплым доскам телеящика.

– Предатель, – выругался Кирпич, сжал кулаки и посмотрел на атаманшу, ожидая команду к расправе.

– Не суетись, Кирпич. Принцесса и Шнурок с нами, – остановила Розочка своего преданного помощника. – Я тебе потом всё объясню. А сейчас, как ты помнишь, нам надо захватить информационный центр. И попрошу тебя сделать это без лишнего кровопролития.

Просьбу Розочки оказалось выполнить не так уж трудно. Вход в телецентр охраняли всего два караульных. Они находились тут каждый день и привыкли, что никакие злодеи и злоумышленники никогда не пытаются проникнуть внутрь. Обитатели Острова предпочитают бывать в гостях у Мони, не покидая своих домов, сидя на мягких диванах и креслах, а не на жёстких скамейках, расставленных вдоль стен круглой студии. Кирпич подошёл к часовым и, не говоря ни слова, стукнул их друг о друга круглыми алюминиевыми лбами. От неожиданного удара ложки потеряли сознание и разлетелись в разные стороны. Кирпичная нога легко выбила замок, и входная дверь соскочила с петель.

– И где тут у нас наш Моня? – ехидным голоском спросил Шнурок. Он первым проник в телестудию и раскачиваясь из стороны в сторону ходил кругами по красной дорожке.

В помещении никого не было. Основные светильники были выключены, и только в дальнем углу горела одинокая дежурная лампочка. Около неё сидел на складном режиссёрском стуле Кузнечик и возился с аппаратурой, готовился к вечернему эфиру. Он не ожидал визита посторонних и от внезапности не мог вымолвить ни слова.

– Чего молчишь, длинноногий, – подошёл к нему Шнурок. – Где твой художественный руководитель. Или как он тут у вас называется?

Кузнечик молча дрожащей рукой показал на небольшую дверку, заклеенную свежей афишей. Афиша сообщала о скором выпуске новой потрясающей шоу-программы несравненного Монокля Карловича.

За дверью разместилась личная гримёрка Мони. Здесь он готовился к выступлениям, хранил свои костюмы и переодевался. Сейчас он отдыхал, лёжа на небольшом диванчике с резной позолоченной спинкой, и прихлёбывал шипучку из высокого хрустального бокала. Перед ним на маленьких табуретках сидели Маркиз и Бусинка.

– В скором времени, – говорил Моня, – мы начнём с вами подготовку нового представления. Я хочу назвать его «Моня во всём разберётся». И вам в нём будут предоставлены значительные роли. Будем приглашать в студию людей, между которыми есть конфликт. Например, они не поделили между собой дом и скандалят. Лучше, если это будут мужчина и женщина. Они будут рассказывать на камеру о своих отношениях и ругаться. Люди любят житейские истории с напряжённым сюжетом.

– А мы, что будем делать? – спросил Маркиз.

– А вы будете задавать им разные наводящие вопросы.

– Куда наводящие?

– Не куда, а для чего. Вы будете их спрашивать о всяких обидных вещах, чтобы они ещё сильнее разозлились друг на друга. А ещё лучше, если они подерутся.

– Как подерутся?

– Обычно. Как люди дерутся – кулаками. А если ещё ногами начнут брыкаться – совсем замечательно. Вы будете их как будто разнимать, но на самом деле – ещё сильнее раззадоривать.

– Но это же некрасиво, – сказал Маркиз.

– Я драться не буду, – поддержала его Бижу.

– Вы ничего не понимаете в шоу-бизнесе. Весь шоу-бизнес – это большой яркий скандал. Чем громче, тем привлекательнее. Представьте себе картинку: большая ярко освещённая студия. Вокруг сидят зрители. В середине два стула. На них сидят противники. Играет приятная спокойная музыка. Выходите вы с микрофонами в красивой одежде и говорите: «Уважаемая публика сегодня на нашем ринге откровенных разговоров встречаются такой-то и такая-то». Ну или что-нибудь подобное. Текст мы потом отрепетируем. Затем действуете по сценарию. Страсти накаляются. Зрители свистят и хлопают в ладоши. Музыка становится быстрее и громче. Собеседники вскакивают со своих мест и начинают драться. Взрываются хлопушки. С потолка летят блестящие конфетти и серпантин. Вы как бы пытаетесь растащить дерущихся, но ничего не выходит. Тут раздаётся звук гонга или трубы – я ещё не придумал, и из-под купола студии по верёвочной лестнице спускаюсь я… Весь в белом и с хлыстом дрессировщика в руке. Я щёлкаю хлыстом, все затихают, и я говорю: «К вам пришёл Моня. Не ругайтесь. Живите дружно. Мы сейчас во всём разберёмся». Ну а дальше – мир, дружба, приятная музыка. Все от умиления плачут, хлопают в ладоши. А вы разносите зрителям на подносе бокалы с шипучкой. Загорается надпись «Шипучка из Шипучей башни. Любезно предоставлена его превосходительством синьором Бальзамиком».

– Не получится, – раздался голос от входной двери.

Моня так увлёкся, рассказывая идею будущего представления, что не заметил, как в гримёрку вошли посторонние люди. Маркиз и Бижу сидели спиной к двери и поначалу тоже ничего не заметили.

– Как это не получится, – возмутился Моня. – И вообще, кто вы такие и как сюда попали, когда я готовлюсь к выступлению.

– Я думаю, уважаемый, что ты уже готов, – сказала Розочка. – Хватит людям головы морочить. Пора работать.

– Как работать? Ещё рано. Ещё не вечер…

– А я думаю, что время уже настало. Передашь срочное сообщение. Вот тебе текст.

Она протянула ему листок бумаги.

2

Сегодня днём в чебуречной «Луноход» посетителей мало. Бармен Штопор лениво протирает белоснежной салфеткой серебряный шейкер для коктейлей. Баттерфляйка в разноцветном платье сидит рядом с ним на высоком табурете и пересказывает вчерашние сплетни, услышанные от клиентов. Муха Осенняя напевает тихим голосом и одним пальцем подбирает на рояле свежую мелодию – сочиняет новую песню. В песне говорится о неразделённой любви с трагическим концом, и сегодня вечером она обречена стать популярной.


По просёлочной дороге

Шёл Кузнечик длинноногий.

В гости он спешил к подружке –

Маленькой лесной Лягушке.


За служебным столиком примостились наши заговорщики: Ножик, Лягурчик, миссис Пин и Мастер Брегет. Они нехотя жуют чебуреки с крапивой и запивают отваром из смородиновых листьев.

Народные волнения утихли. Власть в Коттедже поменялась. Дракончик бежал в неизвестном направлении. Но шипучки на столах простых обитателей Острова не прибавилось.

Загорелся экран телевизора. По старому правилу, установленному ещё Дракончиком, телевизоры отключать от электропитания не разрешалось, чтобы правительство Острова могло оперативно сообщать населению важные указания.

Сегодня картинка была нечёткой. В студии не хватало света, а телекамера наклонилась в бок так, что казалось – ещё немного и сидящие за длинным столом люди сползут в левый нижний угол экрана. Как говорят фотографы, оператор сильно завалил горизонт.

В центре стола сидел всем хорошо известный Монокль Карлович. Сегодня он был на удивление серьёзен и читал текст по бумажке, которую держал в трясущихся руках, что раньше с ним никогда не случалось. С левой стороны от него сидела Лиза, а с правой Бижутерия Гламур. Маркиз де Флакон стоял сзади, положив руку Бусинке на плечо. Розочка решила, что чем больше в кадре будет узнаваемых лиц, тем больше будет у зрителей доверия к сказанному. Пиратов видно не было. Они стояли рядом с оператором и делали устрашающие гримасы, а Кирпич для верности показывал диктору красный увесистый кулак.

– Всем, всем, всем, – дрожащим проговорил Моня. – Передаём срочное сообщение повышенной важности. Преподобные пчёлы расцвета и увядания, которые собирают нектар на Душевной клумбе под руководством брата Бутона, передали нашему корреспонденту, что отстранённый от должности и сбежавший из Коттеджа бывший губернатор Дракончик обнаружен на другой стороне Ручья. Он организовал своих сторонников и прямо сейчас направляется к переправе в районе контрольно-пропускного пункта «Барби-1». Охрану и оборону КПП и мостового перехода в настоящее время осуществляют только два сотрудника. Они сообщают, что стоять будут до последней капли крови, но сил их надолго не хватит – требуется подкрепление. Они обращаются к его превосходительству синьору Бальзамику с просьбой о помощи. Достоверность этого сообщения подтверждают известные всем вам личности, особенно принцесса Елизавета, которая видела своими глазами бегство Дракончика и несколько последних дней находилась вне пределов Коттеджа.

Кузнечик показал крупным планом лицо Лизы, и она уверенно кивнула головой подтверждая правоту сказанного.

3

В Коттедже и Летней кухне телевизоры так же никогда не выключались.

– Шеф, вы слышали, что наш Моня про Дракончика сказал? – Солт-энд-Пеппер, влетели в кабинет нового губернатора.

– Слышал, конечно, – ответил Бальзамик, пытаясь сохранять спокойствие. – И в чём проблема?

– Как в чём. Если он и его сподвижники прорвутся через мост, и к ним примкнут здешние бунтовщики, то замена наверняка не справится. У нас просто-напросто бойцов не хватит.

– И что же вы предлагаете?

– Срочно собрать всех, кто на ногах, по тревоге и выдвинуться в сторону моста. Если успеем раньше Дракончика, то сможем разобрать переправу.

– Действуйте.

Не прошло и нескольких минут, как по дороге в сторону Ручья мчался автобус №39, а за ним неровным строем бежала вся алюминиевая гвардия. Главный стратегический объект – Шипучая башня – временно остался без охраны.

4

– Объект свободен, – доложил Шнурок, который вызвался провести разведку. – Там только один какой-то деятель в коричневом халате болтается.

– Это брат Бутон, – догадалась Лиза. – Он неопасный.

Главный начальник обители расцвета и увядания ходил кругами вокруг Шипучей башни. Все охранники так быстро умчались на битву с Дракончиком, что никто ему не объяснил, как действовать, если вдруг злодеи прорвут оборону.

Не успел последний алюминиевый охранник скрыться за кустами, как на полянку вышла небольшая группа людей, некоторые из которых показались ему знакомыми. Особенно вон тот блестящий джентльмен в белом смокинге и золотом ободке на серебряных волосах. Несколько дней назад он приобщился к святым таинствам обители расцвета и увядания.

– Ого, кого я вижу, – сказала Бижу. – Наш просветлённый душевный брат.

– Приветствую вас, друзья мои, – сладким голоском пропел брат Бутон и вознёс руки к небесам.

– Не примазывайся. Твои друзья к Ручью побежали, наркоторговец, – сказала Розочка. – Показывай, где шарик припрятал.

– Какой шарик? – Брат Бутон сделал вид, как будто не понял о чём идёт разговор, но образ красного увесистого кулака перед самым носом вернул ему память. – Ах, шарик. Такой блестящий? Ну конечно. Я же не знал, что это ваша вещица. Пчёлки, труженицы мои, притащили что-то такое. Я и прибрал для сохранности. Но раз объявились настоящие хозяева, то я всегда готов вернуть.

Он повернулся и махнул рукой, призывая следовать за ним.

Шарик совсем сдулся и лежал в неглубокой ямке. Пчёлки аккуратно свернули его и даже перевязали верёвочкой. Сверху от посторонних глаз и непогоды шарик прикрыли большим листом лопуха, который за несколько дней увял и сморщился. На первый взгляд всё было в порядке. Краска по-прежнему блестела и переливалась в солнечных лучах. Осталось только накачать его, чтобы разгладились и округлились бока, и можно снова отправляться в полёт.

– Где у тебя тут газовый кран? – спросила Розочка.

Брат Бутон молча показал пальцем на верхушку Шипучей башни, где к красному стальному баллону присоединялся чёрный резиновый шланг. Вниз свисала верёвочная лестница. Шнурок с ловкостью опытного моряка быстро поднялся на самый верх, но никакой рукоятки для открывания газа не обнаружил.

– Эй, святой отец, – крикнул он вниз, – а как эта штука включается?

– Нужен вентиль, сын мой, – ответил Бутон.

– Ну так давай его сюда.

– Не имею такой возможности. Вентиль – он же ключ доступа – находится на верёвочке. А верёвочка висит на шее у его превосходительства синьора Бальзамика. Вот он скоро вернётся и всё вам включит.

– Сомневаюсь, – сказала Розочка. – Скорее всего он со своими тупоголовыми ложками нас всех выключит. Силёнок у нас маловато. Да и времени не так много. А другим каким-нибудь ключом нельзя доступ получить?

– Попытайтесь, – ответил Бутон и неуверенно пожал плечами. – Насколько я знаю, этого ещё никто не пробовал.

– Сейчас попробуем, – сказал Кирпич.

Он подошёл к лестнице, подёргал её, проверяя на прочность, и полез наверх. Лестница выдержала, но даже крепкие пальцы Кирпича не смогли повернуть маленький квадратик запорного клапана.

Все бросились искать что-нибудь подходящее, чем можно было заменить ключ. Приносили палочки, осколки стёкол, ржавые гвоздики и другие мелкие железяки, разбросанные в траве, но ничего похожего на вентиль так и не нашлось.

Наступила ночь. В темноте поиски сами собой прекратились.

– Всем спать, – приказала Розочка. – Дежурим по очереди. Меняемся через каждый час. Утром что-нибудь придумаем: как известно, утро вечера мудренее.

Глава 28. Место встречи – Шипучая башня

1

Моня закончил читать экстренное сообщение и телевизионный экран в чебуречной «Луноход» погас. Лягурчик, Ножик, Мастер и Циля молчали, обдумывая услышанную новость.

– Интересно, кто это на Острове объявился и воду мутит? – задумчиво сказал Лягурчик и почесал перепончатой лапкой затылок.

– Ты это о чём? – спросила Циля.

– Не верю я этому сообщению. Похоже, что нашим Моней манипулируют. Заметили, как у него руки тряслись?

– Кто манипулирует?

– Третьи силы… Подумайте сами: если бы Дракончик действительно убежал на другой берег и собрал там боевой отряд, то кто бы об этом по телевизору рассказал?

– Кто?

– Конечно же сам Бальзамик. Призвал бы верных ему сторонников на защиту святынь – Коттеджа и Шипучей башни. Кому люди больше поверят: губернатору или ведущему развлекательного шоу в компании с маленькой принцессой и её гламурными друзьями?

– И что это, по-твоему, за третьи силы такие? – спросил Ножик.

– Пока ещё не знаю, но думаю, что это сообщение – отвлекающий манёвр.

– Кого отвлекающий?

– Бальзамика.

– А от чего отвлекающий?

– От Шипучей башни. От чего же ещё. Знаете, что сейчас произойдёт?

Друзья молчали и вопросительно смотрели на Лягурчика, ожидая подробностей.

– Сейчас все сторонники Бальзамика побегут к Ручью, чтобы перекрыть единственный мост, а ещё лучше – сломать его, и не позволить противнику переправиться на наш берег. Это же азбука революционной борьбы.

– Правильно, – согласилась с ним Циля. – Когда делаешь революцию, первым делом надо захватить мосты, вокзалы, электростанции и телеграф. Это во всех учебниках написано.

Лягурчик одобрительно кивнул головой и продолжил:

– Как думает Бальзамик? Вокзалов и электростанций у нас на Острове нет. Телецентр – а это почти что телеграф – оккупировали неизвестные люди. Значит – надо захватить хотя бы мост, а для этого – поднять по тревоге всех преданных гвардейцев и перебросить их к ручью. Логично?

– Логично, но не совсем, – возразил Мастер. – А если нет никаких третьих сил?

– А кто же тогда Моню заставил делать объявление по телевизору? – спросил Лягурчик. – Не сам же он его сочинил.

– Есть два варианта, – Мастер в задумчивости покрутил шапочку на голове. – Первый – это сделал сам Дракончик, чтобы выманить охрану с Шипучей башни и захватить её.

– И что ему там делать? Ключ доступа-то всё равно у Бальзамика.

– Тогда второй вариант – телецентр с Моней захватил сам Бальзамик.

– Глупость какая-то, – сказала Циля. – Зачем ему самого себя и своих сторонников пугать, если ключ от башни всё равно у него?

– Согласен, – сказал Мастер. – Но для нахождения правильного решения всегда надо исследовать все возможные ситуации, даже маловероятные.

– А я предлагаю, – сказала Циля и решительно встала из-за стола. – Хватит попусту болтать и тратить время. Надо пойти к Шипучей башне и самим разобраться что к чему.

В этот момент с улицы раздался шум, громкое сопение и топот солдатских ботинок. Мимо распахнутой двери чебуречной стремительно пронёсся автобус №39, а за ним, выбивая пыль из грунтовой дороги, пробежала нестройная колонна алюминиевых гвардейцев.

– Ну вот. Что я вам говорила, – закричала Циля. – Революция продолжается. Я на Шипучую башню! Кто со мной?

– А Лиза? – спросил Ножик. – А Бижу и Флакон? Про них совсем забыли? Мне ваша башня с шипучкой и раньше не были нужны, а теперь и подавно. Вспомните, для чего мы наше путешествие затеяли…

– Ты Ножик – хороший парень, верный друг и товарищ, – но не чувствуешь остроту момента. Никуда наши друзья не денутся, если до сих пор никуда не делись. А революционную ситуацию упускать нельзя. Вчера, когда Бальзамик с охраной в Коттедже сидел, было рано. А завтра, когда он или Дракончик на башню вернутся, – будет поздно. Значит – сегодня. Это же – диалектика, наука.

Мастер уважительно посмотрел на Цилю. Он хоть и признавал только точные и естественные науки, но уважал логику и стройность мысли, которые иногда проявлялись и в гуманитарных областях знаний. А Лягурчик сказал:

– Правильно говоришь, Циля. Погнали на башню, пока другие не набежали. У меня на этот случай транспорт имеется. Жаль только, что он на двоих рассчитан.

Лягурчик выбежал из ресторана и вернулся с трёхколёсным велосипедом. Он был собран из разномастных деталей с одним рулём и одним сидением. Педалей и цепи у велосипеда не было: для разгона приходилось отталкиваться от земли ногами. Но зато сзади имелась грузовая тележка, в которой легко помещался пассажир, который тоже мог отталкиваться ногами. Работая попеременно они могли отдыхать и при этом не терять скорость.

– Вы как хотите, а я в телецентр пойду, – сказал Ножик. – Мне кажется, что ребята ещё там.

– Я с тобой, – сказал Мастер и проверил: не болтается ли крышка и насколько крепко намотана цепочкой.

2

Печальные Моня и Кузнечик сидели в гримёрке и потягивали шипучку из железных солдатских кружек. Сегодняшнее вечернее шоу отменилось. Хорошо было бы выдать в эфир серию новостей о противостоянии на границе: встретил ли Бальзамик Дракончика, и как там обстоит дело с захватом лыжного моста. Но для проведения оперативного репортажа у них сегодня не было ни людей, ни техники. А главное – не было желания бежать куда-то на ночь глядя из уютной и хорошо оборудованной студии, чтобы обеспечить телезрителей правдивой информацией. Этим можно будет и завтра заняться, когда ситуация проясниться и, тем более, когда из Коттеджа поступят ценные указания о чём можно сообщить народу, а о чём лучше не вспоминать совсем.

– Где Бижу с Флаконом? – спросил Ножик.

– Ушли с пиратами, – не поворачиваясь ответил Моня. Его сегодня уже ничего не удивляло.

– С какими ещё пиратами?

– Ну откуда я знаю с какими. Налетели. Заставили читать по бумажке, что Дракончик возвращается, и ушли. С ними эта девчонка была, которая на воздушном шаре прилетела.

– Лиза?

– Ну да. Так называемая принцесса Елизавета. Но она у них не главная. У них там за главаря другая дамочка – эффектная, в чёрном платье эксклюзивного фасона. – Моня поставил кружку на стол и попытался руками изобразить эффектный силуэт Розочки. – Сразу видно – не наша работа, заграничная. Местные кутюрье так шить не умеют… Я бы с ней хорошую передачу сделал про модные тенденции в современном мире. А то наши обыватели одеваются чёрт знает во что, никакого стиля. Но с ней охранник был. Грубый такой мужик с красной рожей морщинистой. Вот с ним бы я больше не хотел встретиться.

– Это Розочка и Кирпич, – догадался Ножик.

– Вот точно – кирпич, – сказал Моня. – И морда кирпича просит.

– Я думаю, что они тоже на Шипучую башню побежали, – сказал Мастер, когда друзья вышли из телецентра. – Вот тебе и третья сила… Все хотят к источнику богатства и благополучия присосаться.

– Тогда пошли туда, пока не вечер, – сказал Ножик и зашагал по тропинке, ориентируясь на ржавую покосившуюся антенну.

3

Уже стемнело, когда вся компания собралась около башни. Лягурчик и Циля не на много опередили Ножика с Мастером: по дороге у них сломался велосипед, и его пришлось бросить.

Шнурок, чья очередь была дежурить, не стал поднимать тревогу и разбудил только Розочку. Решили все переговоры отложить до утра. А сейчас можно было забраться под расстеленный на земле шарик – большого одеяла с избытком хватило на всю компанию – и немного отдохнуть.

Только Розочке и Лягурчику не спалось. Они отошли в сторонку, разожгли небольшой костёр и уселись рядом с огнём, обсуждая дальнейшие планы.

– Шипучка должна принадлежать всем жителям Острова, – говорил Лягурчик. – Это честно и справедливо.

– С какой это стати, – возражала ему Розочка.

– Потому что все люди равны.

– Ты хочешь сказать, что я и Кирпич равны?

– Да. Хочу.

– Тогда ответь: почему я командую всей братвой на Старой грядке, а он мне подчиняется? Нет никакого равенства, и шипучка должна принадлежать кому-то одному.

– Кому?

– Можно, например, тому – кто её нашёл.

– Это Дракончику что ли?

– Согласна, неудачный пример… Тогда – самому умному и достойному.

– Это тебе что ли?

– Ну хотя бы и мне, – согласилась Розочка. – Заметь, ты это первый сказал.

– Допустим, – сказал Лягурчик. – А делить её как?

– Никак не надо шипучку делить. Надо распределять – почестному.

– Это как же?

– По заслугам и по потребности. А то выдумали глупость – весь газ девчонке отдать, чтобы она на шарике домой улетела. А кто она такая эта ваша принцесса, и чем такую привилегию заслужила?

– Согласен, – сказал Лягурчик. – С девчонкой всё ясно. Но если кто-то один самый честный и справедливый будет владеть Шипучей башней, то как он определит у кого какие есть заслуги и потребности? Кому в первую очередь шипучку выдать, а кто может и подождать?

– Согласна, – сказала Розочка. – Есть проблема. Но это всё-таки лучше, чем каждому равную долю выдать. Каждому ведь по чуть-чуть достанется шипучки. Один её сразу выпьет, другой потеряет, а третий на рынке продаст. Вот и получится, что у кого-то – пусто, а у кого-то – густо. И всё твоё равенство на этом прекратится…

Так они спорили всю ночь, приводя друг другу весомые и неопровержимые аргументы, пока небо на востоке не начало светлеть.

Глава 29. Драматический прокол

1

Золотой круг утреннего солнца робко выглянул из-за смородинового куста.

– Пока мы с тобой спорим, Бальзамик уже, наверное, назад мчится со своей непобедимой гвардией, – сказал Лягурчик. – Сомневаюсь, что он на том берегу Дракончика встретил. Пока его нет, надо что-нибудь предпринять. Какие будут предложения?

– Надо бы ещё раз попробовать газовый кран открыть, – сказала Розочка. – Мы вчера весь день пытались – ничего не получилось. Может быть за ночь он отсырел и ослаб?

– Вряд ли… Я думаю, что надо действовать решительнее. Давай спрячемся по кустам, а когда Бальзамик придёт, выскочим с разных сторон и отнимем вентиль.

– А охрана?

– Если быстро напасть, то охрана не успеет подготовиться. Они, наверное, всю ночь в дороге провели – устали.

– Допустим, – согласилась Розочка. – Но почему ты думаешь, что они сразу к башне пойду? Им лучше в Коттедже спрятаться или у себя – на Летней кухне. Да и сил у нас маловато против заменщиков сражаться. И ключ не получим, и нас самих переловят.

– И что же ты предлагаешь? Вот так и бросить всё. Пускай как и раньше шипучку по особому соизволению выдают. Того гляди ещё талоны или карточки введут…

Они не заметили, как ним подошёл Мастер. Он недавно проснулся, но уже осмотрел Шипучую башню со всех сторон.

– Я могу попробовать, – сказал он.

– Что попробовать? – хором спросили Лягурчик и Розочка.

– Кран открыть. У меня есть тут одно универсальное приспособление: в препараторской у механиков позаимствовал, когда они меня на запчасти разобрать хотели.

Мастер сунул руку под крышку и вытащил оттуда блестящий разводной ключ, который обычно используют слесари-сантехники для починки водопровода.

– Классная штука, – оценил инструмент Лягурчик.

– Вещь, – восхищённо сказала Розочка и бережно покрутила колёсико, которое регулировало расстояние между рожками ключа.

Через несколько минут шарик-вертолёт подсоединили к чёрной газовой трубе. Брегет пыхтя и отдуваясь забрался по верёвочной лестнице на верхушку баллона и уселся там, крепко обхватив ногами запорный кран. Квадратная головка повернулась легко, и шарик стал наполняться газом.

2

А где же наш новый губернатор – синьор Бальзамик?

Он уже мчится обратно на своём автобусе №39. Улитки подмазанные тройной порцией крепкой шипучки несутся с такой скоростью, что рыжему водителю даже не приходится щёлкать длинными усами. Пешие заменщики далеко отстали от своего предводителя и устало плетутся просёлочной дорогой.

Как и должно было произойти, на мосту, да и на том берегу никакого Дракончика не оказалось. Одинокий Баклажаб стоял, опершись на полосатый шлагбаум, и с интересом наблюдал, что это за толпа движется через поле к переправе, поднимая клубы пыли.

– Шеф, – позвал он Крота. – Похоже, что к нам инспекция.

Крот Корнеплодов вышел из домика. Чёрные очки блеснули на солнце, но он, конечно, ничего не увидел. Однако, услышал топот многих ног и скрип жестяного кузова жёлтого автобуса.

– Открывай замок, – приказал он. – Что-то очень представительная инспекция. На такую орду одного Розочкиного мешочка явно не хватит.

Не успел Баклажаб повернуть полосатую палку, как по деревянной лыже прогрохотал автобус и остановился, уткнувшись в большой одуванчик, который, видимо, пропустил положенный ему природой срок цветения и распустился только в середине лета. Белые парашютики разлетелись бесшумным взрывом и медленно опустились на спины ездовых улиток, которые в бессилии повалились на землю. Рожки-глаза втянулись в мягкие головы, а рты широко открылись, стараясь надышаться.

– Где он? – крикнул Бальзамик.

– Кто? – спросил Крот.

– Дракончик со своей бандой.

– Нет тут никого.

– А когда он прошёл?

– Да здесь уже несколько дней никто не ходил. С тех пор, как ваше превосходительство изволили губернатором себя назначить.

– А что же тогда по телевизору объявили.

– Не знаю… Я телевизор не смотрю…

С этими словами Крот демонстративно снял очки и протёр чёрные стёкла рукавом меховой шубы. Баклажаб смотрел в чистое небо, показывая, что он хоть и всё видит, но ничего не слышит, и поэтому телевизор ему также без надобности.

3

Газ с шипением выходил из чёрной трубки и заполнял шарик. Человечки обступили его со всех сторон и держали руками не давая взлететь. Но было похоже, что надувной вертолётик и не стремится в небо, а более того – прижимается к земле.

– Всё, – крикнул сверху Мастер. – Давление кончилось. Завязывайте верёвку. Отсоединяйте шланг.

– А почему он не взлетает? – удивилась Розочка.

Человечки отпустили руки, а шарик остался лежать на своём месте, переваливаясь с боку на бок от лёгкого ветерка. Лизе показалось, что он даже лопасти своего винта опустил вниз, как опускает уши провинившаяся собака.

– А кто вам сказал, что он должен летать? – вопросом на вопрос ответил Брегет.

– Все так считают. Он же надулся.

– Элементарная научная безграмотность. Надулся он от внутреннего давления. А не взлетает, потому что углекислый газ тяжелее воздуха.

– Какой-какойгаз?

– Углекислый. Вон же на баллоне написано – огнетушитель углекислотный. А иначе как бы он огонь мог потушить.

– А почему он раньше летал? – спросила Лиза.

– А раньше он был наполнен гелием. А гелий легче воздуха.

– Это что же. Значит я домой не улечу? – на глазах у девочки появились слёзы.

– Так вроде бы у нас был другой план, – пожал плечами Мастер.

Все замолчали, не зная, что делать дальше. Первой опомнилась Розочка.

– А ну, братва, хватайте верёвку, – скомандовала она своим помощникам. – Тащим его на Старую грядку, а там разберёмся.

– Как это тащим, – возмутился Лягурчик. – Это общий газ. Он всем принадлежит, поровну.

Спор о том, что делать с захваченным ресурсом разгорелся с новой силой. Розочка и Лягурчик наступали друг на друга, доказывая свою правоту. Окружающим даже показалось, что они сейчас подерутся. Но в решающий момент, когда Кирпич уже сжал кулаки и собрался броситься на защиту своей начальницы, раздался скрежет железа, свист кнута и крики рыжего извозчика. На полянку влетел автобус №39.

– Стой, залётные, – закричал Таракан и натянул поводья.

Улитки повалились на бок, судорожно хватая открытыми ртами воздух. Натёртые от быстрого бега подошвы дымились, хотя может быть это просто клубилась дорожная пыль. Дверь автобуса распахнулась, и на траву спрыгнул синьор Бальзамик.

– Именем губернатора Острова объявляю всех арестованными, – крикнул он и для убедительности высоко поднял над головой вентиль, висящий у него на шее.

Человечки молчали и в недоумении переглядывались между собой.

– А кто арестовывать-то будет? – спросил Ножик. – Вот этот что ли – пучеглазый?

Из автобуса на полянку робко выбрался Баклажаб. Больше в автобусе никого не было. Бальзамик понял, что надеяться не на кого, но решил так просто не сдаваться.

– Я – законный губернатор Острова и единственный обладатель уникального ключа доступа, – крикнул он. – Приказываю: вернуть газ обратно в Шипучую башню.

– Сомневаюсь, что это получится, – задумчиво сказал Мастер и покрутил шапочку у себя на голове. – Давления не хватит.

Тут уже заговорили все хором. Мнения разделились. Кирпич предположил, что можно надавить всей толпой на шарик и создать требуемое давление. Шнурок возразил, что от этого шарик только лопнет. Розочка приказывала им прекратить глупую болтовню и настаивала, что его надо утащить на Старую грядку. Лягурчик призывал не допустить концентрацию ценного ресурса в одних руках и тут же начать раздачу шипучки всем поровну и по справедливости, но толком не знал, как это организовать.

Этот спор мог бы продолжаться ещё очень долго, если бы не миссис Пин. Она подошла к блестящей поверхности вертолёта и молча ткнула в неё острой булавкой. Раздался тихий свист, и шарик начал потихоньку сдуваться. Для верности она ткнула булавкой ещё в нескольких местах, и процесс пошёл быстрее.

Спорщики умолкли и беспомощно смотрели, как в воздух улетает главное богатство Острова, а вместе с ним радужные планы на власть и благополучие.

– Раз, два, стой! – скомандовали Солт-энд-Пеппер: передовой отряд заменщиков наконец-то догнал автобус своего предводителя и вышел к Шипучей башне. – Ваше превосходительство, – обратились они к Бальзамику, когда усталые ложки наконец-то прекратили топтаться на месте и выстроились неровной колонной, – убедительно просим выдать ребятам по чарочке шипучки после такого марша. Для поднятия, так сказать, упадка сил и боевого духа.

– Нет больше шипучки, – ответил Бальзамик и указал на сдувшийся шарик. – Злодеи весь газ выпустили.

– И что нам теперь делать? – спросили Солт-энд-Пеппер.

– Да что хотите. Можете обычной холодной воды выпить или чаю вскипятить…

С этими словами он снял с шеи ещё недавно такой желанный газовый вентиль, раскрутил его на верёвочке и закинул в кусты. Солт-энд-Пеппер проводили символ неограниченной власти губернатора печальным взглядом, недолго о чём-то пошептались друг с другом, вышли перед алюминиевым строем и скомандовали:

– На сегодня служба по защите местного населения окончена. Р-р-разойдись! Всем спасибо. Все свободны.

Через несколько минут поляна перед некогда шипучей башней опустела. Ложки ушли на Летнюю кухню, обсуждая, что им делать дальше. Можно, например, создать частное охранное предприятие или организовать фирму по ремонту дороги от Коттеджа до Ручья или даже до самой Душевной клумбы. Шипучки нет, но брат Бутон со своими пчёлками и нектаром остались. Пираты ушли на Старую грядку. Если хорошенько постараться, то силами оставшихся инвалидов-разбойников можно наладить производство свежих овощей: земля на грядке плодородная, да и семена старых культурных растений кое-где ещё встречаются.

– Ты зачем шарик проколола? – спросил Лягурчик.

– Богатство – это зло, – ответила Циля. – Для всеобщего счастья не должно быть богатых.

– А я всегда думала, что не должно быть бедных, – задумчиво сказала Бижу.

Снова возник общий спор.

– А пойдёмте ко мне в «Луноход», – позвал Лягурчик. – Обсудим, что дальше делать.

– Пошли, – сказала Циля. – Революция продолжается. Можно, например, выборы организовать.

– Какие?

– Какие-нибудь. Например, выбрать нового губернатора Острова. Хорошего.

– Я готов участвовать, – оживился Бальзамик. – Имею большой опыт работы начальником.

– Мне начальник не нужен. Я сам себе начальник, – сказал Лягурчик и пошёл по тропинке в чебуречную. Циля и Бальзамик пошли за ним.

– Я бы в телецентр вернулась, – сказала Бижу. – Что ни говорите, но там – красиво.

– Я с тобой, – согласился Маркиз. – Чувствую, что моё место – в шоу-бизнесе.

– А давай Баклажаба с собой позовём. У меня одна идея возникла: можно нашему Моне конкуренцию составить, свою передачу организовать. Я уже и название подходящее придумала – «Добрый вечер с лунатиком». Эй, пучеглазый, как тебе такая мысль? Нравится?

Баклажаб улыбнулся во весь свой лягушачий рот и одобрительно кивнул головой.

Все разошлись и перед окончательно сдувшимся шариком остались только Лиза, Ножик и Брегет.

Глава 30. А где машинка?

– Хочу напомнить, друзья мои, – сказал Мастер, – что мы оказались здесь не ради шарика и тем более не ради шипучки. – Он сунул руку под крышку и вытащил знакомый всем листок. – Машинка времени – вот наша главная цель.

В Коттедже было тихо, только в дальнем углу слышался стук молотка в такт незамысловатой песенке:


Рано утром на заре,

Эй, ребята, хватит спать.

Все деревья в серебре,

Эй, друзья, пора вставать.

Тук-тук, молоток, забивает гвозди.

Будет новый дом у нас, и приедут гости.


– Привет, принцесса, – поздоровался Федя Гвоздь и спрыгнул со стремянки. – Как настроение? Воздушный шар к полёту готов?

– Нет, – ответила Лиза. – У вас на Острове газ оказался неподходящий.

– Вот и хорошо. Нечего в небесах порхать – на земле ещё не все дела сделаны.

– А ты откуда меня знаешь?

– Телевизор смотрю. Ты мне сразу понравилась. Я из-за тебя почти что революцию сделал.

Лиза улыбнулась, ей было приятно.

– А чего же не доделал?

– Более важные проблемы имеются. А Ножика вашего и без меня освободили.

– А какие у тебя проблемы?

– Да вот стену отремонтировать надо. Начальники разбежались, а без работы сидеть скучно. Если ничего не делать, то наш Коттедж совсем развалится. А нам в нём ещё долго жить.

– Мне не долго, – сказала Лиза. – Я домой улетаю. На машинке времени.

– Жаль, – сказал Федя Гвоздь. – Оставайся. У нас тут самое интересное начинается.

– Да я уж собралась, – вздохнула Лиза.

Ножику, который во время их разговора стоял рядом, показалось, что ей совсем не хочется улетать с Острова, но ничего не сказал.

– Я тебя провожу, – сказал Федя. – Вам в какую сторону?

– Мы ищем Мыш Шан Вея.

– Так я его знаю. Это такой древний старичок. Ребята говорили, что он к нам из Китая или Индии приехал. Идите за мной.

В дальнем тёмном коридоре он зажёг фонарик. Внизу стены около самого пола все увидели маленькую дверку. Федя вежливо постучал в старые потемневшие доски.

Дверка неожиданно быстро открылась, как будто тот, кто находился с другой стороны, стоял и ждал гостей. Из-за дверки слегка наклонив седую голову вышел человек. В слабом свете фонарика его морщинистое лицо напоминало высохшее яблоко. Длинные седые волосы и борода закрывали воротник серого шерстяного пальто, свисающего почти до самого пола.

– Здравствуйте, – обрадовано сказала Лиза. – А я вас знаю.

– Здравствуй-здравствуй, принцесса. Ну как, спасла своего друга?

– Спасла. Вот он, – Лиза показала рукой на Ножика.

– Ну и хорошо, – сказал Мыш. – Говорят, у вас там на улице революция?

– Ну не так чтобы совсем уж революция, но в некотором роде серьёзные преобразования. Можно сказать – перестройка, – пояснил Мастер.

– А, это вы Брегет? – узнал его Мыш. – Давненько мы с вами не виделись. Как поживаете?

– Спасибо. Не жалуюсь, но нужна ваша консультация.

– Всегда готов помочь хорошим людям.

– Вот, – сказал Мастер и протянул старичку листок. – Мы ищем машинку времени.

– Машинку чего? – переспросил Мыш.

– Времени, – Брегет поднёс листок к его глазам.

– А ну-ка, паренёк, – обратился он к Феде. – Посвети-ка сюда своим фонариком. А то я уже в темноте не так хорошо вижу, как раньше бывало.

Он развернул бумажку и внимательно прочитал.

– Так это же про обычную стиральную машину написано. Вот и название имеется – «Чистюля ЛД-1154».

– Но тут же ясно сказано, что «спасательная машинка времени вернёт ваши любимые вещи в первоначальное состояние».

– Ну это же метафора.

– Какая ещё метафора? – не понял Ножик.

– Ну это, когда что-то говорится в переносном смысле. Например, Федя Гвоздь – мастер золотые руки. Хотя руки у него вполне обыкновенные, он просто отличный работник. А у вас, как я предполагаю, – пламенное сердце. Но это не означает, что оно горит огнём. Вы преданный друг и всегда готовы помочь человеку, попавшему в беду. Про метафоры ещё Аристотель придумал.

– А как же «спасёт и вернёт в первоначальное состояние»? – не унимался Мастер.

– Ну это же рекламный приём, чтобы домашние хозяйки покупали именно такие стиральные машины. Так же красивее звучит, чем «ЛД-1154 стирает очень качественно». Согласны? Я думал, что вы меня тогда поняли. Приятно было поговорить с умным нестандартно мыслящим человеком.

Мастер молча сложил листок и убрал его под крышку.

– А может быть, можно попробовать? – с надеждой спросила Лиза.

– Сомневаюсь, что получится. Но если вы так просите, то пройдёмте в ванную комнату. Чудеса иногда случаются.

Помещение, куда он их привёл, можно было назвать ванной только включив большое воображение. Деревянный потолок в комнате прогнил и провалился в нескольких местах. Керамическая плитка на стенах обвалилась и рассыпалась осколками по грязному полу. Ни умывальника, ни душа, ни каких-либо других санитарных приборов не было. Об их существовании напоминали только обрезки водопроводных и канализационных труб, торчащие из облупившихся стен.

– Вот здесь она стояла, – сказал Мыш Шан Вей и показал большой квадрат на полу, выложенный плиткой белого цвета.

– И куда же она делась? – спросила Лиза.

– Как и всё на Острове – переместилась куда-нибудь, – ответил он и усмехнулся. – Я так предполагаю, что в пункт приёма цветных металлов.


На улице во всю силу светило яркое июльское солнце. Подмосковное лето перевалило за середину, было тепло и приятно.

– Скоро малина созреет, – сказал Ножик ни к кому конкретно не обращаясь. – Можно на зиму варенья сварить.

– Пойдём, на Шипучую башню залезем, – позвал Федя Гвоздь Лизу. – Оттуда знаешь, какой красивый вид открывается. Почти весь Остров видно. И ручей, и мостик, и даже бетонную стену на дальнем краю. Надо как-нибудь туда сходить. Ролик говорил, что там ещё есть неосвоенные территории.

– Пойдём, – улыбнулась Лиза и взяла Федю за руку.

Ладонь у него была тёплая и совсем не золотая.


апрель, 2019

г. Королёв


Оглавление

  • Предисловие автора
  • Глава 1. Шарик прилетел
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 2. Друзья из коробки
  •   1
  •   2
  • Глава 3. Нам поможет машинка времени
  •   1
  •   2
  •   3
  • Глава 4. Душевная клумба
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 5. Граница на замке
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 6. Что сказал Баклажаб
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 7. Пираты со Старой грядки
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 8. Неожиданное спасение
  •   1
  •   2
  •   3
  • Глава 9. Переправа
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 10. Чебуречная «Луноход»
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 11. Сопротивление бесполезно, вы арестованы
  •   1
  •   2
  • Глава 12. Кто такой Бальзамик
  •   1
  •   2
  •   3
  • Глава 13. Тюрьма с прозрачной крышей
  •   1
  •   2
  •   3
  • Глава 14. В темнице у папаши Паука
  •   1
  •   2
  • Глава 15. Встать – суд идёт
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 16. Внутри телеящика
  •   1
  •   2
  •   3
  • Глава 17. Побег из препараторской
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 18. В гостях у Мони
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 19. Разговор у телевизора
  •   1
  •   2
  •   3
  • Глава 20. Циля призывает к борьбе
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 21. Встреча с Дракончиком
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 22. Представление провалилось
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  •   5
  •   6
  • Глава 23. Казнь злодея
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  •   5
  • Глава 24. Всем спасибо. Все свободны
  •   1
  •   2
  •   3
  • Глава 25. Дворцовый переворот
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  •   5
  • Глава 26. План Розочки
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 27. Отвлекающий манёвр
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Глава 28. Место встречи – Шипучая башня
  •   1
  •   2
  •   3
  • Глава 29. Драматический прокол
  •   1
  •   2
  •   3
  • Глава 30. А где машинка?