Титан [Галина Кушнеровская] (fb2) читать онлайн

МИКЕЛАНДЖЕЛО * ТИТАН
_{ДРАМАТИЧЕСКАЯ КОМПОЗИЦИЯ}

*

Издание второе

Автор-составитель Галина Кушнеровская

Издательство «Молодая гвардия», 1977 г.

В ряду великанов прошлых культур, чье творчество наследуется пролетариатом, советским людям особенно близок по духу гений Высокого Ренессанса Микеланджело. Ибо его творчество насыщено героизмом, непреклонной верой в могущество разума, верой в все-покоряющую силу человека на земле.

А. Дживелегов

*

*

Лишь многих лет и многих проб итогом,

Взыскательный свой замысел мудрец

Живым ваяет, наконец,

Почти у гроба, в камне первобытном.

Нам новизна в творенье строгом

Дается в час, когда недолго жить нам.

В осуществленьи ненасытном

Природа так, лепя за ликом лик,

В тебе пришла к божественной вершине…

Микеланджело

Книга эта, читатель, посвящена одному из величайших художников всех времен, чье творчество, чья жизнь для миллионов людей Земли воплощают мысль о бессмертной силе искусства, об отваге исканий, о страстной вере в человека — творца и героя, чью силу духа ничто не властно сломить, о мужестве и благородстве мастера, утверждавшего каждым образом, каждым шагом его святая святых — человеческое достоинство.

Книга эта посвящена Микеланджело Буонарроти, Микельаньоло, как называл он себя в стихах, в письмах к друзьям. Ему выпал гордый удел — его искусство было вызвано к жизни гигантским подъемом, взлетом творческой энергии человечества, который мы зовем эпохой Возрождения. И он, сын своего времени этой вершины вершин итальянской истории, — воплотил его идеи и идеалы в скульптуре и живописи, в зодчестве и слове — с размахом и мощью гения. И он же, когда «время пошло на склон», когда инквизиция душила мысль и слово, остался непобежденным, страдающим, одиноким и все-таки непобежденным, исполином, которому сродни горные высоты и твердость каменной глыбы.

Но и в период наивысшего расцвета Возрождения, и в годины его трагического финала искусство Микеланджело воспевало героическое начало в человеке, тему героического выбора, подвига во имя родины и свободы, тему противоборства судьбе.

Подобно творениям любимых Микеланджело мыслителей и поэтов — Платона, Данте, Петрарки, подобно созданиям гениев следующих столетий — Шекспира и Гёте, Баха и Бетховена. Александра Иванова и Пушкина, Достоевского и Толстого. — содержание произведений великого мастера Возрождения бесконечно, бездонно глубоко. Каждый век, каждое новое поколение людей прочитывает их по-своему, находит в них ответ на свои вопросы, отклик своим устремлениям. Искусство Микеланджело обращено к каждому человеку и ко всему человечеству. В этом его непреходящий смысл и значение. Исполненные трагедийного пафоса и бесстрашной жажды истины, совершенные пластически, образы Микеланджело говорят и сегодня с высших общечеловеческих идеалах, о величии борьбы за них.

И в книге, которую вы откроете, мы хотели слить воедино два потока времени: век Микеланджело, восемь десятилетий жизни на рубеже XV–XVI столетий. Это основные произведения Микеланджело, его голос, запечатленный в стихах и письмах. это голоса его современников, прежде всего прижизненных биографов — ученика мастера Асканио Кондиви и художника, автора знаменитых «Жизнеописаний» Джорджо Вазари, которые здесь в форме диалога ведут основную биографическую, событийную нить драматургического рассказа. И наряду с этим временем, определенным границами жизни Микеланджело-человека мы вводим на страницы книги большое Время, Историю, запечатленную в легендах, в поэмах, в образах, созданных задолго до рождения Микеланджело, питавших его воображение, определявших внутренний мир. и уже по другую сторону, за чертой, означившей беспримерный, сквозь столетия идущий путь его искусства, прозвучат XIX и XX века, голоса крупнейших историков искусства, писателей, художников, поэтов, сказавших о продолжении в жизни творческого порыва, о движении сквозь века искусства Микеланджело, близкого и нужного нам сегодня.

В этих двух измерениях, определяемых сроком одной жизни и ходом Времени, в котором искусство мастера обрело бессмертие, и решается книга.

…Это был величайший прогрессивный переворот, пережитый до того человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страстности и характеру, по многосторонности и учености. Люди, основавшие современное господство буржуазии, были чем угодно, но только не буржуазно-ограниченными. Наоборот, они были более или менее овеяны авантюрным характером своего времени. Тогда не было почти ни одного крупного человека, который не совершил бы далеких путешествий, не говорил бы на четырех или пяти языках, не блистал бы в нескольких областях творчества (прекрасно, и именно не только в теоретической, но также и в практической жизни…); Леонардо да Винчи был не только великим художником, но и великим математиком, механиком и инженером, которому обязаны важнейшими открытиями самые разнообразные отрасли физики; Альбрехт Дюрер был художником, гравером, скульптором, архитектором и, кроме того, изобрел систему фортификации, содержащую в себе многие идеи, развитые значительно позже Монталамбером и новейшим немецким учением о крепостях. Макиавелли был государственным деятелем, историком, поэтом и, кроме того, первым, достойным упоминания, военным писателем нового времени. Лютер вычистил не только авгиевы конюшни церкви* но и конюшни немецкого языка, создал современную немецкую прозу и сочинил текст и мелодию того пропитанного чувством победы хорала, который стал марсельезой XVI века. Люди того времени не стали еще рабами разделения труда, ограничивающее, калечащее действие которого мы так часто наблюдаем на их преемниках.

Но что особенно характерно для них, так это то, что они почти все живут всеми интересами своего времени, принимают участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются, кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим. Отсюда та полнота и сила характера, которая делает из них цельных людей.

Ф. Энгельс

«Здесь — путь всему, что высоко и ново»

Италия — страна всего классического. С того великого времени, когда там взошла заря современного мира, эта страна произвела величественные характеры недосягаемого классического совершенства, от Данте до Гарибальди.

Ф. Энгельс

Данте.

Петрарка.

…Столь сильная была мне врождена любовь к свободе, что я всеми силами избегал тех, чье даже одно имя казалось мне противным этой свободе…

Нет выше свободы, чем свобода суждения, и, признавая ее за другими, я требую ее и для себя.

Пико делла Мирандола.

Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь… О высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, чем хо чет!

Гиберти.

Мы последуем изречению Теофраста, более полагаясь на поучения, чем доверяясь деньгам. Ученый — единственный из всех — не оказывается в чужих местах, ни при потере родных и близких, нуждающимся в друзьях, в каждом городе он становится гражданином и может безболезненно презирать удары судьбы.

Альберти.

…если древним, имевшим в изобилии у кого учиться и кому подражать, было не так трудно подняться до познания этих высших искусств, которые даются нам ныне с такими усилиями, то имена наши заслуживают тем большего признания, что мы без всяких наставников и без всяких образцов создаем искусства и науки неслыханные и невиданные. Где такой черствый и завистливый человек, который не похвалил бы зодчего Пиппо (Брунеллеско), имея перед глазами столь великое сооружение, вздымающееся к небесам, настолько обширное, что оно осеняет собою все тосканские народы… — искуснейшее изобретение, которое поистине… столь же невероятно в наше время, сколь, быть может, оно было неведомо и недоступно древним?

…Пожалуй, более правильно мнение, что Возрождение представляет собой движение огромной важности, которое начинается после X века, причем гуманизм и Возрождение в узком смысле являются двумя завершающими моментами этого движения, главный центр которых находится в Италии, между тем как исторический процесс в целом носит не узкоитальянский, а общеевропейский характер.

А. Грамши

Вызов жребию

…я родился и возрос

В великом городе на ясном Арно.

Данте

Джорджо Вазари. 1550.

…Чтобы мир почитал его избранником и восхищался его удивительнейшей жизнью и творениями… так что могли бы мы именовать его скорее небесным, нежели земным явлением, и видя, что… тосканские таланты, среди всех остальных, наиболее значительны и возвышенны, ибо тосканцы превосходят остальных итальянцев трудолюбием и стремлением развивать все эти способности, — соизволил правитель избрать Флоренцию, среди всех других городов, достойнейшим ему отечеством, чтобы этим одним ее гражданином завершилось все совершенство ее дарований.

Асканио Кондиви. 1553.

С того часа, как господь бог в своей безграничной милости счел меня достойным не только лицезреть несравненного живописца и ваятеля Микеланджело Буонарроти — о чем я не осмеливался помышлять, — но и наслаждаться его беседой и пользоваться его расположением и доверием, я положил за оказанное мне благодеяние записать все, что мне покажется в его жизни достойным похвалы и изумления, чтобы пример подобного человека мог послужить на пользу другим людям…

Вазари.

И вот, под знаменательным и счастливым сочетанием созвездий, в Казентино, у почтенной и благородной жены Лодовико ди Лионардо Буонарроти Симони, происходящего, как говорят, от знатнейшего и древнейшего рода графов Каноссы, в году 1475, когда Лодовико исполнял обязанности подеста замков Кьюзи и Капрезе по соседству с Вернийскою скалою… в шестой день марта месяца, в воскресенье, в восьмом часу ночи, родился мальчик. Без особых причин… дали ему имя Микельаньоло, предвидя в нем явление небесное… сверхчеловеческое… чем предвещалось, что деяниями его рук и разума будут созданы творения чудесные и достойные изумления.

Кондиви.

…отца… звали Лодовико ди Лионардо Буонаррото Симони: это был человек религиозный и добрый, придерживавшийся обычаев старины.

Вазари.

Покончив с отправлением обязанностей подеста, Лодовико вернулся во Флоренцию и поселился в трех милях от нее, на полученной им от предков вилле в Сеттиньяно, в месте каменистом и обильном залежами известняка, которые непрестанно разрабатываются каменотесами и скульпторами, по большей части происходящими отсюда. Кормилицею Микельаньоло и была жена каменотеса; потому-то, беседуя однажды с Вазари, Микельаньоло сказал в шутку: «Джорджо, все хорошее в моем таланте получено мною от мягкого климата родного вашего Ареццо, а из молока своей кормилицы извлек я резец и молот, которыми создаю свои статуи».

Микеланджело

Вазари.

Со временем сильно увеличилось семейство Лодовико, и так как был он мало состоятелен и скуден доходами, то приспособил своих детей к шерстяному и шелковому делу; Микельаньоло же, уже подросший, был отдан на обучение грамоте учителю Франческо из Урбино; однако, по своей природной одаренности, стремился он к рисованию, на которое и употреблял тайком все свое свободное время, за что отец и учителя его бранили, а порою и бивали, считая, вероятно, что стремиться к этому неведомому им искусству есть дело низкое и недостойное древнего их рода.

Кондиви.

Но, хотя мальчик и делал успехи, его природная наклонность, с которой трудно было бороться, влекла его к живописи, так что ребенок не мог заставить себя проводить время за уроками, бегал рисовать то туда, то сюда и искал общения с художниками.

Варки.

…Он предпочитал изучению грамматики в школе посещение церквей, где он копировал картины; часто он убегал из школы, чтобы посмотреть, как работают живописцы; и он охотнее проводил время с теми, кто рисует, нежели с теми, кто учится.

Кондиви.

Отец и братья отца, у которых искусство было в большом пренебрежении, очень неодобрительно отнеслись к этому и даже нередко его били; не имея понятия о достоинствах благородных искусств, они считали стыдом иметь у себя в доме художника.

Однако, как ни велико было это неудовольствие, оно не заставило отступить Микеланджело, который, сделавшись более смелым, пожелал испробовать искусство красок.

Петрарка

Вазари.

В это время Микельаньоло завел дружбу с Франческо Граначчи, также юношей, который был отдан на обучение живописи к Доменико Гирландайо. Любя Микельаньоло и видя его очень способным к рисованию, Граначчи ежедневно снабжал его рисунками Гирландайо, который не только во Флоренции, но и во всей Италии почитался одним из лучших мастеров, какие были. Так изо дня в день росло у Микельаньоло желание творить, и Лодовико, не умея отвлечь мальчика от рисования и видя, что для этого нет способов, по совету друзей решил отдать его к Доменико Гирландайо, чтобы стал он у него обучаться и чтобы не пропадали бесплодно его способности. Когда Микельаньоло начал заниматься искусством у Доменико, ему исполнилось четырнадцать лет…

1488.

«Удостоверяю сего первого апреля, что я, Лодовико ди Лионардо ди Буонарроти, отдаю сына моего Микеланджело Доменико и Давиде ди Таммазо ди Куррадо на ближайшие три года с тем условием и уговором, что означенный Микеланджело обязуется находиться у вышеозначенных означенное время, обучаясь рисованию и упражняясь в означенном ремесле и во всем, что вышеназванные ему поручат, и что означенные Доменико и Давиде обязуются уплатить ему в течение трех лет двадцать четыре полноценных флорина; в первый год шесть флоринов, во второй год восемь флоринов, в третий — десять флоринов, а всего (96) девяносто шесть лир…»

Запись старика Буонарроти в книге Доменико Гирландайо

Земля титанов

…дивным светом

Мой город блещет.

Микеланджело

Угодно вам действительно познакомиться с Микеланджело? Надо стать гражданином Флоренции 1499 года.

Стендаль

Он был гражданином Флоренции — Флоренции мрачных дворцов и стройных, как копья, башен, за которыми идет волнистая и четкая гряда холмов, тончайшим узором врезанная в густую лазурь небес, с черными веретенами низкорослых кипарисов и стру-истосеребряной перевязью трепещущих от ветра маслиновых рощ.

Р. Роллан

Эти слова Данте высечены на камне в начале высокой лестницы, поднимающейся от ворот Флоренции к Сан Миниато.

…Мы… что-то повторяем вслед за ним, когда медленно поднимаемся по бесконечным каменным ступеням между двух рядов старых кипарисов. И, взойдя наверх к Сан Миниато, мы останавливаемся и невольно глядим назад. «Там сели мы оба, обратившись лицом к востоку, в ту сторону, откуда поднялись, — ибо всякий с удовольствием смотрит на пройденный путь».

Нынешняя Флоренция, видимая от Сан Миниато, мало чем похожа на ту, к которой летело когда-то воображение Данте. За шестьсот лет не переменились в ней лишь Сан Джованни, лишь этот мост «Рубаконтэ» или «алле Грацие», да еще высокие темные стены францисканской церкви Санта Кроче.

…все стало другим, все говорит о новых столетиях и новых людях. Видя краснеющие купола собора Сан Лоренцо, мы задумываемся над сложной и превратной судьбой города, над его великолепной жизнью и над славой его бесчисленных гробниц. И все-таки сердце подсказывает, что эта Флоренция, та самая Флоренция Данте, святыня, за которую он мог положить свою душу, суровую и нежную. В ней что-то навсегда осталось от тех времен, в чистоте и строгости ее очертаний, в синеве ее блаженной долины, в изгибе Арно, текущего с гор Казентина. Она запечатлевается отсюда в одном взгляде, памятном и хранимом потом на всю жизнь.

Есть общее в том, как воспринимается Флоренция, с впечатлением от чтения «Божественной комедии». В обеих та же стройность — стройность великолепного дерева, — та же отчетливость и завершенность, та же гениальная легкость в великом.

…Флоренция жива, и ее душа еще не вся в ее картинах и дворцах, она говорит с каждым из нас на языке простом и понятном, как язык родины.

…Свежим, хрустальным воздухом еще дышала тогдашняя Флоренция; он сделал образ ее нетленным. Даже сознанию ближайших поколений Флоренция кватроченто, Флоренция Лоренцо Великолепного казалась явлением древнего божества в человеке, посетившего итальянскую землю. Простое обращение к ней возвышало дух.

…Вера в безграничные владения человеческой мысли, в ее верховные права составляет существенную черту в духовном образе кватроченто.

…Расцвет кватроченто становится понятен, когда мы взираем на это воплощение прошлых побед духа и воли. Сознание своей доли в мире и своего господства над жизнью перестает удивлять, если представить, что за своей спиной современники Кастаньо чувствовали этот жест Петрарки, благословляющий на путь открытий, этот жест Данте, говорящий о достигнутых высотах, это благоволение сивиллы к судьбам Флоренции и эту непреклонную поступь Фаринаты дельи Уберти, который встал некогда на ее защиту один и с открытым лицом.

П. Муратов

Лоренцо Гиберти [о Джотто].

Он принес новое искусство, отошел от грубости греков. Чрезвычайно возвысился он в Этрурии. Им были созданы выдающиеся произведения, в частности, в городе Флоренции и во многих, других местах. Многочисленные ученики по учености сравнялись с античными греками. Видел Джотто в искусстве то, что другим было недоступно. Он принес естественное искусство и вместе с тем утонченность, не выходя из мер (non uscendo delle tnisure). Он был весьма опытен во всех видах искусства, он был изобретателем и открывателем великой науки, которая была погребена около 600 лет назад. Когда природа хочет что-нибудь допустить, она это допускает не скупясь. Джотто был плодовит во всем, работал… фреской на стене, работал маслом, работал на доске.

Флоренция подымала своих художников на такую высоту требований, какой не знали художники, родившиеся в глухих провинциальных городках. Только в ней могло воспитаться такое тяготение к монументальности, какое было у Мазаччио.

В справедливо прославленных фресках в церкви Кармине Мазаччио одним усилием гения воскресил после Джотто монументальную живопись и тем утвердил право Флоренции на первенство в искусстве кватроченто…

С той минуты, когда это героическое представление о человечестве было запечатлено на стенах Кармине, искусство кватроченто не могло уклониться от пути, который спустя столетие привел к Микеланджело.

П. Муратов

Вазари.

Много месяцев срисовывал он в церкви Кармине картины Мазаччо и так правильно копировал эти творения, что художники и другие люди дивились его искусству.

Из мастеров прошлого его внимание привлекли к себе Джотто и Мазаччо, иначе говоря, те живописцы, которые культивировали монументальную, пластическую, весомую форму и чей скупой художественный язык был лишен каких-либо внешних прикрас. Копируя отдельные фигуры из их фресок, Микеланджело наделяет воспроизводимые им образы чертами еще большей мужественности, почти граничащей с суровостью. В этих ранних рисунках, выполненных пером, уже чувствуется прирожденная рука скульптора.

В. Лазарев

Вазари.

…По мере того, как рос Микельаньоло, росли и его способности настолько, что Доменико дивился, видя, как творит он произведения совсем не по-юношески, ибо не только побеждал он других учеников, которых было у Доменико немалое число, но много раз приближался и к произведениям, сделанным самим мастером. Случилось однажды, что, когда один из юношей, обучавшихся у Доменико, срисовал пером с рисунка Гирландайо несколько одетых женщин, Микельаньоло схватил этот лист и пером более толстым очертил одну из женских фигур новыми и более правильными линиями. Удивительно видеть, как отличаются друг от друга эти две манеры и каковы дарования и верность глаза у юноши, столь смелого и пылкого, что духу у него хватило исправлять творения своего учителя.

Кондиви.

…Однажды Граначчи повел его в сад Медичи в Сан Марко. В этом саду Лоренцо Великолепный, отец папы Льва, человек, выдающийся во всех отношениях, собрал много античных статуй и других фигур, которые ему нравились. Когда Микеланджело увидел и оценил их, он… никуда больше не ходил, а целые дни оставался там, как в лучшей школе искусства, и копировал…

Сады Лоренцо

Счастья хочешь, — счастлив будь!

Нынче, завтра — неизвестно.

Лоренцо Медичи

Вазари.

…В те времена у Лоренцо Медичи Великолепного в его саду на площади Сан Марко служил скульптор Бертольдо, не столько в качестве стража и хранителя многочисленных прекрасных древностей, которые тот скопил и собрал здесь, не жалея расходов, сколько из желания Лоренцо создать школу искусных живописцев и скульпторов и поставить их главою и руководителем вышеназванного Бертольдо, бывшего учеником Донателло. И вот Лоренцо, питая величайшую любовь к живописи и скульптуре и огорчаясь тем, что в его время не встречалось знаменитых и благородных скульпторов… решил, как я и сказал, основать школу и просил Доменико Гирландайо, если в его мастерской имеются способные ученики, прислать их к нему в сад, где он даст им навыки и образование, прославляя и себя, и его, и свой город. Вследствие этого Доменико, в качестве лучших учеников, вместе с другими, послал к нему Микельаньоло и Франческо Граначчи. И вот отправились они в сад и увидали, что молодой Торриджано деи Торриджани копировал в глине какие-то статуи, данные ему Бертольдо. Видя это, и Микельаньоло из соревнования вылепил их несколько, а Лоренцо, видя его прекрасное дарование, навсегда его отметил; приободренный этим, через несколько дней принялся он копировать в мраморе имевшуюся там античную голову Фавна, старого и морщинистого, с отбитым носом и смеющимся ртом; и хоть никогда Микельаньоло в руках не держал ни мрамора, ни резца, подделка удалась ему так, что Великолепный изумился…

Кондиви.

Он приказал дать ему хорошую комнату, предоставив ему все удобства, которых он хотел, и во всем, и в частности за столом, обращался с ним, как с сыном. К столу Лоренцо, как и подобало у такого человека, ежедневно приглашались люди наиболее знатные' и высокого положения. И обычай был таков, что те, которые оказывались там при начале трапезы, усаживались около Лоренцо сообразно своему рангу и уже не уступали своего места, кто бы ни пришел потом. Поэтому неоднократно случалось, что Микеланджело сидел выше сыновей Лоренцо и других почетных особ… которые украшали стол своим присутствием. Все они ласкали Микеланджело и поощряли его в благородных занятиях.

Медичи часто приглашал к себе юного скульптора, чтобы порадоваться, глядя на его восторг, и показывал ему геммы, медали и всякого рода древности, которые он собирал.

Со своей стороны, Микеланджело каждый день преподносил ему какое-нибудь новое свое произведение. Полициано… был также в числе гостей Лоренцо. Он любил смелый гений Микеланджело, непрестанно понуждал его к работе и всегда умел подсказать ему какой-нибудь новый замысел.

Стендаль

Здесь, в самом сердце итальянского Возрождения, мальчика окружают коллекции антиков, он слушает поэтические произведения, присутствует при философских диспутах великих платоников — Марси-лио Фичино, Бенивьеви, Анджело Полициано. Они увлекли его.

Р. Роллан

Что же она представляла собой — эта платоновская академия на берегах Арно? Не школу, не научное учреждение, связанное уставом и определенными функциями, а свободное общение друзей, что интересовались платоновской философией и собирались вокруг Марсилио Фичино — центра всего движения.

Здесь мы находим лиц самых различных общественных состояний, возрастов и занятий… Лоренцо был одним из самых горячих участников этих дружеских бесед, таким же был и ученый архитектор Леон Батиста Альберти, и поэт-платоник Бенивьеви, и поэт (вовсе не платоник!) — Полициано, наряду с поэтами, риторами, с гуманистами — политические деятели, юрисконсульты, священники и монахи, купцы и врачи… Но среди всех явно вырисовывается характерная и благородная фигура графа Пико делла Мирандола.

Н. Арсеньев

Его жизнь (Пико делла Мирандола. — Г. К.), описанная племянником Франческо, благодаря его своеобразному очарованию показалась достойной перевода с латыни ни более ни менее как сэру Томасу Мору.

У. Патер

…Самое ценное, что было во флорентийском интеллектуализме, — его высокая напряженность, которая никогда больше уже не повторялась.

Флорентийская мысль рождалась в художественной оболочке, и к познанию мира она знала только один путь — через искусство.

П. Муратов

Пико делла Мирандола.

В душу вторгается святое стремление, чтобы мы, не довольствуясь заурядным, страстно желали высшего и по возможности добивались… того, что положено всем людям.

И если ты видишь философа, все распознающего правильным разумом, то уважай его, ибо небесное он существо, не земное.

Если же видишь чистого созерцателя, не ведающего плоти и погруженного в недра ума, то это не земное и не небесное существо. Это самое возвышенное божество, облаченное в человеческую плоть.

И кто не стал бы добиваться посвящения в эти таинства? Кто не захотел бы так быть завороженным платоновским «Федром» и так воодушевиться экстазом Сократа?..

Платон. «Апология Сократа».

Сократ.

…Впрочем, афиняне, что я не виновен в том, в чем меня обвиняет Мелет, это, пожалуй, не требует дальнейших доказательств — довольно будет сказанного. А что у многих возникло против меня сильное ожесточение, о чем я и говорил вначале, это, будьте уверены, истинная правда. И если что погубит меня, так именно это: не Мелет и не Анит, а клевета и недоброжелательство многих — то, что погубило уже немало честных людей и, думаю, еще погубит. Рассчитывать, что дело на мне остановится, нет никаких оснований…

…Даже если бы вы меня теперь отпустили, не послушав Анита, который говорил, что мне с самого начала не следовало приходить сюда, а уж раз я пришел, то нельзя не казнить меня… даже если бы вы сказали мне: «На этот раз, Сократ, мы не послушаемся Анита и отпустим тебя, с тем, однако, чтобы ты больше уже не занимался этими исследованиями и оставил философию, а если еще раз будешь в этом уличен, то должен будешь умереть», — так вот, повторяю, если бы вы меня отпустили на этом условии, то я бы вам сказал:

«Я вам предан, афиняне, и люблю вас, но… пока я дышу и остаюсь в силах, не перестану философствовать, уговаривать и убеждать всякого из вас, кого только встречу, говоря то самое, что обыкновенно говорю: «Ты, лучший из людей, раз ты афинянин, гражданин величайшего города, больше всех прославленного мудростью и могуществом, не стыдно ли тебе заботиться о деньгах, чтобы их у тебя было как можно больше, о славе и о почестях, а о разуме, об истине и о душе своей не заботиться и не помышлять, чтобы она была как можно лучше?» И если кто из вас станет спорить и утверждать, что он заботится, то я не отстану и не уйду от него тотчас же, а буду его расспрашивать, испытывать, уличать и, если мне покажется, что в нем нет добродетели, а он только говорит, что она есть, я буду попрекать его за то, что он самое дорогое ни во что не ценит, а плохое ценит дороже всего. Так я буду поступать со всяким, кого только встречу, с молодым и старым, с чужеземцами и с вами — с вами особенно, жители Афин, потому что вы мне ближе по крови.

…Не шумите, афиняне, исполните мою просьбу: не шуметь, что бы я ни сказал, а слушать; я думаю, вам будет полезно послушать меня. Я намерен сказать вам и еще кое-что, отчего вы, пожалуй, подымете крик, только вы никоим образом этого не делайте.

Будьте уверены, что если вы меня, такого, каков я есть, казните, то вы больше повредите самим себе, чем мне. Мне-то ведь не будет никакого вреда ни от Мелета, ни от Анита — да они и не могут мне повредить, потому что я не думаю, чтобы худшему было позволено вредить лучшему. Разумеется, он может убить, или изгнать, или обесчестить. Он или еще кто-нибудь, пожалуй, считают это большим злом, но я не считаю: по-моему, гораздо большее зло то, что он теперь делает, пытаясь несправедливо осудить человека на смерть… Ведь если вы меня казните, вам нелегко будет найти еще такого человека, который попросту — хоть и смешно сказать — приставлен богом к нашему городу, как к коню, большому и благородному, но обленившемуся от тучности и нуждающемуся в том, чтобы его подгонял какой-нибудь овод… А что я действительно таков… вы можете усмотреть вот из чего: на кого из людей это похоже — забросить все свои собственные дела и столько уж лет терпеть домашние неурядицы, а вашими делами заниматься всегда, подходя к каждому по-осо-бому, как отец или старший брат, и, убеждая, заботиться о добродетели? И если бы я при этом пользовался чем-нибудь и получал бы плату за свои наставления, тогда бы еще был у меня какой-то расчет, но вы теперь сами видите, что мои обвинители, которые так бесстыдно обвиняли меня во всем прочем, тут по крайней мере оказались неспособными к бесстыдству и не представили свидетеля, что я когда-либо получал или требовал какую-нибудь плату. Я могу представить достаточного, я полагаю, свидетеля того, что говорю правду, — мою бедность.

…И вы на меня не сердитесь за то, что я вам скажу правду: нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться вам… и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве… Итак, выслушайте, что со мной случилось, и тогда вы убедитесь, что даже под страхом смерти я никому не могу уступить вопреки справедливости, а, не уступая, могу от этого погибнуть.

…Никогда, афиняне, не занимал я в городе никакой другой должности, но в Совете я был. И пришла нашей филе, Антиохиде, очередь заседать, в то время, когда мы желали судить сразу всех десятерых стратегов, которые не подобрали тела погибших в морском сражении, — судить незаконно, как вы все признали это впоследствии. Тогда я, единственный из пританов, не желал допустить нарушения закона и голосовал против. Когда ораторы готовы были обвинить меня и отдать под стражу, да и вы сами этого требовали и кричали, я думал о том, что мне скорее следует, несмотря на опасность, стоять на стороне закона и справедливости, чем из страха перед тюрь мой или смертью быть заодно с вами, так как ваше решение несправедливо…Только и на этот раз опять я доказал не словами, а делом, что мне смерть, попросту говоря, нипочем, а вот воздерживаться от всего несправедливого и нечестивого — это для меня все.

…я правильно отвечу… сказав: «Есть и у меня… какая-никакая семья, тоже, ведь и я, как говорится у Гомера, не от дуба и не от скалы родился, а от людей, так что есть и у меня семья, афиняне, есть сыновья, даже целых трое, один из них уже подросток, а двое малолетних, но, тем не менее, ни одного из них я не приведу сюда и не буду просить вас об оправдании».

Почему же, однако, не намерен я ничего этого делать? Не из самомнения, афиняне, и не из презрения к вам. Боюсь ли я или не боюсь смерти, это мы сейчас оставим в покое, но для чести моей и вашей, для чести всего города, мне кажется, было бы некрасиво, если бы я стал делать что-либо подобное в мои годы и с тем именем, которое я ношу, — заслуженно или незаслуженно, все равно. Принято все-таки думать, что Сократ отличается чем-то от большинства людей, а если так стали бы себя вести те из вас, кто, по-видимому, выделяется либо мудростью, либо мужеством, либо еще какою-нибудь добродетелью, то это было бы позорно.

…Однако и тогда, когда мне угрожала опасность, не находил я нужным прибегать к тому, что подобает лишь рабу, и теперь не раскаиваюсь в том, что защищался таким образом. Я скорее предпочитаю умереть после такой защиты, чем оставаться в живых, защищавшись иначе. Потому что ни на суде, ни на войне… не следует избегать смерти любыми способами без разбора. И в сражениях часто бывает очевидно, что от смерти можно уйти, бросив оружие или обратившись с мольбой к преследователям; много есть и других уловок, чтобы избегнуть смерти в опасных случаях, — надо только, чтобы человек решился делать и говорить все, что угодно.

Избегнуть смерти нетрудно, афиняне, а вот что гораздо труднее — это избегнуть испорченности: она настигает стремительней смерти. И вот меня, человека медлительного и старого, догнала та, что настигает не так стремительно, а моих обвинителей, людей сильных и проворных, — та, что бежит быстрее, — испорченность. Я ухожу отсюда, приговоренный вами к смерти, а мои обвинители уходят, уличенные правдою в злодействе и несправедливости. И я остаюсь при своем наказании, и они при своем. Так оно, пожалуй, и должно было быть, и мне думается, что это правильно.

Было вполне понятно, что у этого великодушного государя Микеланджело научился всему, кроме ремесла царедворца. Напротив, весьма вероятно, что, видя обращение с собой как с равным со стороны лучших людей эпохи, он рано утвердился в той римской гордости, которая не склонит головы ни перед какой низостью и которую он обессмертил тем, что сумел придать столь поразительную экспрессию «Пророкам» Сикстинской капеллы.

Стендаль

Вазари.

…По совету Полициано, мужа в науках исключительного, Микельаньоло сделал из цельного куска мрамора, подаренного ему этим синьором Лоренцо Медичи, битву Геркулеса с кентаврами, столь прекрасную, что если кто-нибудь на нее посмотрит, то решит, что сделана она рукою не ученика, но известного мастера, закаленного в упражнениях и умелого в искусстве.

В общей композиции Микеланджело, несомненно, отправлялся от позднеантичных саркофагов, но дал уже чуждое античности живописное понимание группы. Фигуры сражающихся кентавров так тесно взаимосвязаны, что в корне исключена возможность выделения какого-либо одного звена. Здесь все полно бьющей через край энергии и бурного движения. Как прирожденный скульптор, Микеланджело замечательно чувствует материал. С необычайной свободой обрабатывает он мрамор, то оставляя его сырым, то доводя поверхность до последней стадии завершения. Такое чередование контрастирующих фактурных приемов приводит к тому, что зритель ни на мгновенье не утрачивает ощущения веса и объема камня, из которого резец скульптора как бы извлекает фигуры, наделяя их жизнью и движением.

В. Лазарев

…Здесь звучит основная тема творчества Микеланджело — прекрасный человек в полном развитии своих физических и духовных качеств, ощущение безграничной свободы и торжества всех возможностей человека.

Б. Виппер

«Грозный огнь»

…и чтил сочинения Джироламо Савонаролы, ибо и с кафедры слышал голос этого монаха.

Вазари

В 1490 г. доминиканский монах Савонарола выступил с пламенными проповедями, толкуя апокалипсис. Савонароле было тогда тридцать семь лет. Микеланджело — пятнадцать. Перед юношей был низкорослый, тщедушный проповедник, снедаемый пламенем веры. Страшный голос, призывавший с амвона большого собора огонь небесный на папу и грозивший Флоренции «кровавым мечом господним», леденил душу юного художника. Вся Флоренция трепетала.

Р. Роллан

В то время Савонарола был вместе с Франческо Валори и Паоло Антонио Содерини главой мощной политической партии во Флоренции; уже в 1483 году он был известен как проповедник…

К. Маркс

Во Флоренции господствовал Савонарола, подобно тому, как 140 лет тому назад Кола ди Риенци в Риме… Его стараниями во Флоренции была введена полная демократия.

К. Маркс

Тот, кто утверждает, что Савонарола был «человеком средневековья», не учитывает в достаточной степени его борьбу с церковными властями, борьбу, которая, по существу, была направлена на то, чтобы сделать Флоренцию независимой от церковной феодальной системы.

А. Грамши

Микеланджело воспринимал бога в савонаролов ской обработке…

Он сберег эту связь не пассивно, а действенно… В его скульптуре, в его живописи, в его стихах идут жаркие счеты с богом: в них — обличение жизненного зла, восхваление жизненного добра, требование немедленного земного возмездия за первое и немедленной, земной же награды за другое — утопическая, но страстнаяборьба за небо на земле.

А. Эфрос

Со смертью Лоренцо Медичи [8 апреля 1492] Микеланджело лишился сильного покровителя. К тому же начали сгущаться тучи на политическом горизонте Флоренции.

Страстные проповеди доминиканского монаха Савонаролы, мечтавшего восстановить фанатичную и аскетическую средневековую теократию, завершились народным восстанием, в результате которого Медичи были изгнаны из Флоренции. В городе все кипело и бурлило, фракции и партии вступили в яростную борьбу друг с другом, общая обстановка накалялась с каждым днем. В этих условиях Микеланджело решил временно покинуть свой родной город.

В. Лазарев

Когда во Флоренции узнали, что приближается со своими войсками предвещанный пророком новый Кир… он же уродливый карлик — сиречь король Франции Карл VIII — молодого Буонарроти обуял ужас.

Р. Роллан

Люди, умевшие глубоко чувствовать, люди, любившие родную страну, — все разделяли переживания Микеланджело. Боярдо бросил писать своего «Влюбленного Роланда», узнав о бесчинствах французов Карла VIII; Савонарола стал окрашивать свои «пророчества» в тона все более безнадежные; Макиавелли… стал писать вдохновенные политические трактаты, в которых учил, как спасти Италию.

А. Дживелегов

«Пьета»

Италия моя, хоть не излечишь словом

Смертельных, страшных ран,

Которыми ты вся покрыта, все же —

Пускай на стон и плач родных мне стран

Печальным и суровым

Ответом песнь моя отгрянет…

Петрарка

Савонаролу сжигают. Микеланджело хранит молчание. В его письмах нет ни намека на это событие.

Микеланджело хранит молчание, но он ваяет свою «Pietas».

Р. Роллан

Рим, 17 августа 1498.

Да будет известно и ведомо каждому, кто прочтет это обязательство, как преосвященнейший кардинал Сан-Диониджи условился с мастером Микеланджело, флорентийским ваятелем, о том, что упомянутый мастер должен сделать группу «Пьетй» из мрамора, на свое иждивение, изобразив Деву Марию в одеянии, в натуральную величину, с телом Христа на руках, за плату 450 дукатов папским золотом, сроком в один год, считая со дня начала работы…

И я, Дкопо Галли, я обещаю преосвященнейшему владыке, что упомянутый Микеланджело сделает упомянутое произведение в продолжение года, что это будет наилучшее произведение из мрамора, существующее в настоящее время в Риме, и что ни один мастер в наши дни не сделает его лучше.

Вазари.

…Микельаньоло исполнил из мрамора «Пьета». Когда она была закончена, ее поставили в Сан Пьетро, в капелле девы Марии, врачевательницы, лихорадки, где был некогда храм Марса.

Пусть ни один скульптор, каким бы ни был он исключительным мастером, и не думает достичь совершенства этого произведения по рисунку и изяществу; никакими трудами не достигнет он такой тонкости, такой чистоты, такой искусности в обработке мрамора, каких достиг Микельаньоло, ибо явлена здесь вся сила и мощь искусства.

Микельаньоло так любил это произведение и труд, потраченный на него, что на этот раз, чего никогда не делал, надписал свое имя на перевязи, опоясывающей грудь мадонны; произошло же это потому, что однажды, войдя в капеллу, где она помещена, Микельаньоло нашел здесь много чужеземцев из Ломбардии, очень ее восхвалявших, причем на вопрос одного из них, кто ее сделал, другой отвечал: «Наш миланец Гоббо». Ни слова не говоря стоял Микельаньоло, и несколько странным ему показалось, что другому приписывают его труды. Ночью, принеся с собой светильник и резец, он заперся здесь и на перевязи вырезал свое имя…

И поистине он достиг такого совершенства, что статуя кажется живой, о чем прекраснейший поэт сказал так:

…Мать, вся нежность которой устремлена была лишь на сына, юного, прекрасного, одаренного, как никто, и отличавшегося притом такой душевной отзывчивостью, как если бы он был самый обыкновенный человек! Ей не на что больше надеяться, не на кого больше опереться; она далека от того, чтобы жить надеждой на мщение: что она может, бедная и слабая женщина, против разъяренного народа? У нее нет больше этого сына…

…После того как видела она его позорную казнь, она держит теперь у себя на коленях безжизненную его голову. Вот, без сомнения, высшая скорбь, какую может испытать материнское сердце.

Стендаль

Ее прекрасное лицо дышит скорбью, но в нем нет и тени отчаяния. Гибель сына она воспринимает как осуществление предначертанного судьбой. И горе ее столь безмерно и велико, что оно перерастает из личного горя в горе всего человечества.

В. Лазарев

Жест Марии — одно из самых ранних свидетельств того замечательного открытия, которое сделал Микеланджело и которое впоследствии явилось наиболее излюбленным мотивом его искусства. Это особый вид движения, которое можно было бы назвать эмоциональным — движения как выражения мысли и чувства, движения, вызванного не столько событием, сколько состоянием духа, — этого не знало ни античное искусство, ни искусство раннего Возрождения.

Б. Виппер

Преклоняйтесь перед Фидием и Микеланджело. Восхищайтесь божественной ясностью одного и суровым страданием другого. Восхищение — это хорошее вино для благородных умов.

Роден

«Давид»

Давид с пращой.

Я с луком.

Микельаньоло.

Повергнута высокая колонна

и зеленый лавр.

Микеланджело

Кондиви.

Он изваял статую, которая теперь находится перед дверью старого дворца, на углу решетки. История этой статуи, названной «Гигантом», следующая.

Вазари.

Друзья звали его во Флоренцию, потому что здесь можно было получить глыбу мрамора, лежавшую без употребления в Попечительстве флорентийского собора, которую Пьеро Содерини, получивший тогда сан пожизненного гонфалоньера города, предлагал послать к Леонардо да Винчи и которую теперь собирались передать мастеру Андреа Донтуччи из Монте Сан-Совино, превосходному скульптору, добивавшемуся ее. Хотя было трудно высечь целую фигуру из одной глыбы, хотя ни у кого не хватало смелости взяться за нее, не добавляя к ней других кусков, Микельаньоло, уже задолго до приезда во Флоренцию, стал помышлять о ней и теперь сделал попытку ее получить. В этой глыбе было девять локтей, и, на беду, некий мастер Симоне да Фьезоле начал в ней высекать гиганта, но так плохо, что продырявил ему ноги, испортил все и изуродовал. Попечители собора, не заботясь об окончании статуи, забросили эту глыбу; уже много лет дело так и оставалось, осталось бы и дальше. Измерив ее заново и рассудив, какую фигуру удобно было бы из нее высечь, применяясь к той форме, какую придал камню изуродовавший его мастер Симоне, Микельаньоло обратился с просьбой о ней к попечителям собора и к Содерини.

Флоренция, 16 августа 1501.

Уважаемые господа старосты цеха шерстяных ткачей и господа рабочие, собравшись на совещание этого сообщества, избирают мастера Микеланджело, сына Лодовика Буонарроти, флорентийского гражданина, изваять и совершенно закончить начатую мраморную статую под названием «Гигант», вышиною в девять рук, принадлежащую упомянутой корпорации…

Названная работа должна быть закончена приблизительно через два года, ценою за все по шести флоринов золотом в месяц…

На полях написано: «Упомянутый Микеланджело начал работать и ваять названного «Гиганта» 13 сентября 1501 года…»

Вазари.

И вот вылепил Микельаньоло восковую модель, создав в качестве символической фигуры для дворца Давида с пращой в руке в знак того, что он защитил свой народ и справедливо им правил, так и правители города должны мужественно его защищать и справедливо им управлять.

Вазари.

…он принялся за работу в мастерских Попечительства Санта Мария дель Фьоре, устроив между стеной и столами загородку вокруг мраморной глыбы, так что никому не было видно, и, непрестанно трудясь над своим произведением, довел его до конца. Был мрамор иссечен и испорчен мастером Симоне так, что в некоторых местах он не подходил к замыслу Микельаньоло, и пришлось ему оставить с- краев первоначальные нарезы мастера Симоне, из коих некоторые и сейчас можно видеть…

Случайно тогда Пьеро Содерини взглянул вверх, статуя ему очень понравилась, но когда он ее с разных сторон осмотрел, то сказал: «нос у него, кажется мне, великоват«…Микельаньоло поднялся на мостки, устроенные на высоте плеч статуи, и, быстро схватив в левую руку резец и щепотку мраморной пыли, рассыпанной на досках мостков, стал, легонько взмахивая резцом, понемногу сбрасывать пыль, оставив нос в прежнем виде. Потом, взглянув вниз на гонфалоньера, стоявшего и глядевшего, сказал: «Теперь посмотрите». — «Теперь мне больше нравится, — ответил гонфалоньер, — вы придали больше жизни». Тогда спустился Микельаньоло и про себя посмеялся над тем, как он удовлетворил желание правителя, сожалея о людях, которые, корча из себя знатоков, сами не знают, о чем говорят.

Кондиви.

Когда Микеланджело изваял это произведение, ему было двадцать четыре или двадцать пять лет. Он приобрел себе им большую известность и славу. Все понимали, что этот мастер не только превосходил всех своих современников и предшественников, но мог соперничать с древними мастерами.

Решение Муниципального совета о «Давиде» Микеланджело. (25 января 1503 г. Андреа делла Роббиа, Бетто Балиони и другие, 14 присутствовавших.)

Названные мастера, видя, что статуя «Давида» почти готова, желая назначить для нее удобное и достойное место, решили следующее, согласно протоколу заседания, как ниже указано.

Мастер Франческо, герольд Синьории:

Я думаю, что есть два места, где может быть поставлена статуя: первое то, где стоит «Юдифь» (бронза Донателло), второе — во дворе дворца, где стоит первый «Давид» (бронза Вероккио)…

Франческо Мончиатто, столяр:

Я думаю, что все, что делается, — делается с какой-нибудь целью. Эти статуи должны были быть поставлены на наружном пилястре перед церковью (Санта Мария дель Фьоре). Почему этого не сделали, я не знаю… Если вы перемените их места, я советовал бы эту новую статую поставить или перед дворцом, или около церкви.

Козимо Роселли:

Господа Франческо и Франческо сказали верно; я думаю, что ее место около дворца.

Сандро Боттичелли:

Козимо верно определил место, где, мне кажется, она будет лучше всего видна гуляющим.

Джулиано да Сангалло:

Мое мнение то же, что и Козимо, что статую придется поставить по одну сторону церкви, где она хорошо будет видна гуляющим…

Вазари.

Когда статую окончательно укрепили на месте, он снял с нее покрывало; и, по правде, она отняла славу у всех статуй, современных и античных, греческих и римских…

…Мягкость совсем исчезает в колоссальном «Давиде»; отныне художник становится грозным Микеланджело.

Стендаль

И в самой статуе чувствуется это молчаливое презренье. «Давид» — это бурная сила в миг покоя. Он исполнен высокомерной грусти. Ему тесно в стенах музея. Ему нужен простор, вольный воздух, нужна ярко освещенная площадь, как говорил Микеланджело.

Р. Роллан

Согласно библейскому мифу, мальчик Давид победил великана Голиафа, убив его пущенным из пращи камнем. Эта героическая сказка неоднократно вдохновляла флорентинских скульпторов, предшественников Микеланджело. Так, Донателло героизировал Давида, изобразив его обнаженным по античному образцу мальчиком и украсив его шляпу лавровым венком. Вероккио представил Давида также мальчиком, но в доспехах и с'мечом в руках, которым тот отрубил голову Голиафа. И Донателло и Вероккио выбрали момент уже после победы Давида. Микеланджело порывает с этой традицией. Его Давид — не маленький мальчик, а юноша-гигант, и изображен он не после победы, а перед битвой, когда собраны все силы, когда максимально напряжена воля. Это не торжествующий победитель, а борец, готовящийся к решительной схватке.

А. Губер

Микеланджело ярко воплотил в «Гиганте»… идею гражданственности и мужества, символ свободы, понятный каждому флорентинцу.

Б. Виппер

Титанический масштаб «Давида» создается не столько размерами скульптуры, сколько внутренним масштабом образа… Он воспринимается как олицетворение безграничной мощи свободного челевека и его способности преодолевать любые преграды. И эти качества образа представляются нам тем более убедительными, что мы воспринимаем их одновременно как черты реального человеческого характера той эпохи, характера, ведущую роль в котором составляют целеустремленная действенность, готовность к совершению героического подвига.

Е. Ротенберг

Создавая статую, Микеланджело отправлялся от античных изображений Геркулеса и средневековых аллегорий «Силы» (Fortitude). Однако, >как всегда, ему удалось переплавить все взятое со стороны в образ удивительной новизны, которому присущи такая мощь и такая энергия, что кажется, нет силы в мире, которая могла бы противостоять этому юному герою.

В. Лазарев

Мы должны были победить!

Наши потери здесь были больше, чем во всех других битвах в южной Италии. Люди устали. Враг, в сравнении с нами, почти не понес потерь. Его солдаты были бодры, силы их не иссякли, их позиции были крепкими. И все же мы должны были победить!

Гарибальди

«Подъем крутой и мглистый»

Я только смертью жив, но не таю,

Что счастлив я своей несчастной долей;

Кто жить страшится смертью и неволей, —

Войди в огонь, в котором я горю.

Микеланджело

Вазари.

…В то время Леонардо да Винчи, художник редчайший, расписывал большую залу Совета, как о том рассказано в его жизнеописании. Гонфалоньер Пьеро Содерини, оценив талант Микельаньоло, передал ему заказ на часть этой залы, и он вступил в соревнование с Леонардо, принявшись за другую стену, сюжетом для которой он взял войну с Пизой. Для этого Микельаньоло нашел себе помещение в госпитале красильщиков у Санто Онофрио и там начал картон огромных размеров, не желая, чтобы кто-нибудь видел его работу.

Бенвенуто Челлини.

Изображали они, как Пиза была взята флорентинцами; и удивительный Леонардо да Винчи взял для выбора изобразить конный бой со взятием знамен, столь божественно сделанный, как только можно вообразить. Микельаньоло Буонарроти изобразил на своем множество пехотинцев, которые, так как дело было летом, начали купаться в Арно; и в эту минуту он изображает, что бьют тревогу, и эти нагие пехотинцы бегут к оружию, и с такими прекрасными телодвижениями, что никогда ни у древних, ни у других современных… не видно произведения, которое достигало бы такой высокой точки… Стояли эти два картона — один во дворце Медичи, другой в папском зале. Пока они были целы, они были школой всему свету.

Вазари.

По этому картону учились… Аристотиле да Сангалло, Ридольфо Гирландайо, Рафаэль Санцио из Урбино, Франческо Граначчи… — все лучшие флорентийские мастера.

Художники онемели от восторга при виде такого произведения. Искусство идеализации появилось впервые; живопись навсегда освободилась от мелочного стиля.

Стендаль

Задача художника заключается поэтому не только в передаче осязательной ценности видимых предметов, но в том, чтобы быстрее и прочнее, чем это сделала бы сама природа, внушить нам чувство радостного и высокого душевного подъема.

Б. Бернсон

Его задачей было показать в обнаженных телах выражение готовности к борьбе, порыв мужества и благородства. Видимо, сам Леонардо должен был признать превосходство своего молодого соперника, ощутить высоту нравственного горения Микеланджело, перед которым бледнеют его изысканное мастерство и живость воображения.

М. Алпатов

Вазари.

«Пьета», Гигант флорентийский и упомянутый картон создали такую славу Микельаньоло, что, когда в 1503 г. умер папа Александр VI, новый папа, Юлий II, пригласил к себе Микельаньоло, которому было около 29 лет, обещав ему великие милости, и заказал ему свою гробницу; на путевые издержки выплатили ему сто скуди из папской казны. Прибыв в Рим, в течение нескольких месяцев он не получал от папы никакой работы. Наконец папа одобрил проект своей гробницы, который явился лучшим свидетельством талантов Микельаньоло и превышал все.

Микельаньоло с большим подъемом принялся за работу и для начала с двумя своими подмастерьями отправился в Каррару за мрамором…В этих горах… глядя на множество мрамора в каменоломнях, помышлял об огромных статуях^ которыми сохранил бы он память о себе, подобно древним.

Кондиви.

Однажды, глядя на каменоломню с высокой горы, возвышающейся над морем, ему пришла мысль вырубить колоссальную фигуру, которую мореплаватели могли бы видеть издалека. К этому, главным образом, его побуждала удобно лежащая масса горы, из которой можно было бы извлечь мрамор, а также желание вступить в соревнование с античными мастерами, которые попадали в это место и от нечего делать, а может быть, и по другим причинам оставили несколько незаконченных фигур…Микеланджело, наверное, привел бы в исполнение свой план, если бы предприятие, из-за Которого он жил в Карраре, ему оставляло больше свободного времени; он не раз при мне высказывал сожаление, что ему не удалось этого привести в исполнение.

…Одержимый яростью своего гения, он уже не знал покоя до самой смерти. Он не обольщался сладостью победы, но, ради собственной славы и славы своих близких, поклялся победить.

Р. Роллан

И как его люди немного напоминают необделанный камень, так и скалы у него кажутся живыми, словно он хотел доказать справедливость выражения древнефлорентинских летописей, называющих скульптора мастером живого камня. Его скалам остается лишь сбросить свою пыль и щебень, чтобы подняться и стать во весь рост. Он любил самые каменоломни Каррары, те странные, серые вершины, которые даже в полдень разливают какую-то торжественность тихого вечера по всей той местности, где они виднеются.

У. Патер

Вазари.

Выбрав, наконец, достаточное количество мрамора, нагрузил его на корабли, и когда был Мрамор доставлен в Рим, то занял полплощади Сан Пьетро вокруг церкви Санта Катерина, между собором и галереей, ведущей во дворец; здесь Микельаньоло устроил себе мастерскую, работая над статуями и остальными частями гробницы.

И здесь его постигает страшный удар. Собираясь приступить к работе над статуями для гробницы, он узнает стороною, что Юлий отказывается от оплаты заготовленного мрамора.

В. Лазарев

Флоренция, 2 мая 1506.

Мастеру Джулиано да Сангалло, флорентинцу, папскому архитектору в Риме.

Джулиано. Я узнал из вашего письма, что папа плохо относится к моему отъезду и что Его Святейшество собирается сделать денежный вклад и выполнить все, о чем мы договорились, — только бы я вернулся и ни в чем не сомневался.

Что касается моего отъезда, то, по правде говоря, я слышал, как папа, разговаривая в страстную субботу за столом с одним ювелиром и с церемониймейстером, сказал, что он не хочет больше тратить ни гроша ни на мелкие, ни на крупные камни, чему я весьма подивился. Однако незадолго до моего отъезда, я попросил у него часть того, что мне причиталось, для продолжения работы. Его Святейшество мне ответил, чтобы я вернулся в понедельник. И я возвращался туда и в понедельник, и во вторник, и в среду, и в четверг, как Его Святейшество и мог видеть.

Наконец, в пятницу утром мне приказали уйти, попросту выгнали; и тот, кто мне приказал уйти, сказал, что он меня знает, но что это ему было поручено. Посему я, после того как в названную субботу услыхал названные слова и увидел потом их действие, впал в великое отчаяние…Это заставило меня задуматься, не будет ли, если я останусь в Риме, моя гробница воздвигнута раньше, чем гробница папы. И такова была причина моего внезапного отъезда… Пока что, дражайший Джулиано, прошу мне ответить и возможно скорее. Это все. В день второй мая 1506.

Ваш Микельаньоло, скульптор во Флоренции

Пana Юлий II — любимым сынам, приорам свободы и гонфальонери справедливости флорентийского народа.

Возлюбленные дети мои, привет вам и апостольское благословение. Микеланджело, скульптор, уехавший от нас легкомысленно и безрассудно, боится, как мы слышали, возвратиться к нам, но мы не сердимся на него: мы знаем дарование людей подобного рода. Но, чтобы он отбросил всякое подозрение, мы взываем к вашей покорности, чтобы она обещала ему от нашего имени, что если он вернется к нам, то останется цел и невредим, и мы сохраним к нему такое же апостольское благоволение, каким он пользовался до своего отъезда. Дано в Риме 8 июля 1506 года…

Кондиви.

Пиеро Содерини, сделанный к этому времени пожизненным гонфалоньером республики, решил воспользоваться возвращением Микеланджело, которого он, помимо своего желания, неохотно отпустил в Рим, и предложил ему расписать зал совета… По получении второй и третьей грамоты он призвал к себе Микеланджело и сказал ему: «Ты поступил с папой так, как не осмелился бы поступить даже король Франции, но ты не должен больше заставлять себя просить. Мы не хотим из-за тебя рисковать войной с папой и подвергать страну опасности; поэтому возвращайся в Рим».

Тут столкнулись два сильных характера. На стороне одного была безмерная власть, на стороне другого — гений.

Мы теперь знаем, почему Юлий отказался от осуществления проекта гробницы…он загорелся мыслью заново перестроить весь собор… Поэтому он решил направить все средства на постройку нового храма, проект которого выполнил Браманте. Первый камень был заложен 18 апреля 1506 года, на другой день после бегства Микеланджело. Художник, несомненно, заранее знал о дате закладки, знаменовавшей для него крушение всех его творческих замыслов.

В. Лазарев

Микеланджело

…Художник наконец решился встретиться с папой в Болонье. Свидание состоялось 29 ноября 1506 года в Палаццо деи Седичи…И тут же Юлий заключил с художником договор на выполнение большой его бронзовой статуи, предназначенной для постановки на фасаде Сан-Петронио.

В. Лазарев

Болонья, 10 ноября 1507.

Буонаррото ди Лодовико ди Буонаррота Симони во Флоренции.

Передать в лавку Лоренцо Строцци, цеха шерстян-щиков, у Красных ворот.

Знай, что гораздо больше, чем вы, мечтаю о моем скором возвращении, ибо я живу здесь, перенося величайшие невзгоды и крайнее утомление; и ничем другим не занят, как только работой и днем и ночью. Я терпел и терплю столько трудностей, что, если бы мне пришлось заново сделать другую [статую}, я не поверил бы, что мне на это хватит жизни, так как это было величайшее предприятие; и попади оно в руки другому человеку, он бы в нем увяз… Ведь это противоречило мнению всей Болоньи, что я ее [г. е. статую] когда-нибудь закончу: ведь и после того, как она была отлита, и еще раньше не было никого, кто поверил бы, что я ее когда-либо отолью.

Микельаньоло в Болонье

Вазари.

Микельаньоло сделал эту статую из глины еще до отъезда папы из Болоньи в Рим, и когда папа явился взглянуть на нее, то не знал еще Микельаньоло, что вложить ему в левую руку, тогда как правую он поднял с такой энергией, что папа спросил, благословляет ли он или проклинает. Микельаньоло ответил: «Напоминает народу болонскому о благоразумии», и на вопрос, не вложить ли ему книгу в левую руку, ответил его святейшество: «Вложи меч, не очень я смыслю в книгах». Оставил папа в банке мессера Антонмария да Леньяно тысячу скуди для завершения статуи, и через шестнадцать месяцев она была готова и с трудом водружена на самом верху главного фасада церкви Сан-Петронио, как сказано выше; упомянуто выше и об ее величине. Статую эту сбросили Бентивольи. Бронза была продана герцогу феррарскому Альфонсо, а тот отлил из нее пушку, получившую название Юлии; только голова статуи хранится в его кладовых…

Ульрих фон Гуттен.

История показывает нам много пап, ведших большие войны, разрушавших города и рабски служивших корыстолюбию. Но чтобы найти папу, который пламенел христианской любовью, блистал светом христианского учения или благочестием — надо отступить назад на очень много лет.

Я служил трем папам, но это было вынужденно.

Микеланджело

«Я, Микеланджело, скульптор»

Микеланджело

Данте

Вазари.

…И вот когда Микельаньоло вернулся в Рим, папа уже не думал об окончании гробницы…

Кондиви.

Тогда Браманте и другие противники Микеланджело подали папе мысль поручить Буонарроти расписать потолок капеллы Сикста IV, находящийся во дворце, и уверяли его, что там Микеланджело создаст нечто чудесное. Делали они это только с злой целью отвлечь папу от мысли о скульптуре. Они были уверены, что, не приняв этого заказа, Микеланджело восстановит против себя папу, если же согласится его исполнить, то сделает это гораздо хуже Рафаэля д’Урбино, которого они всячески поддерживали из ненависти к Микеланджело; к тому же противники Буонарроти полагали, как оно на самом деле и было, что главное искусство его — ваяние. Микеланджело почти не занимался до тех пор живописью и, зная, как трудно расписывать потолок, делал все усилия, чтобы избавиться от этой работы. Он предложил папе поручить этот заказ Рафаэлю, ссылаясь на то, что это вовсе не дело его специальности, говорил, что у него ничего хорошего не выйдет, и так упорно отказывался, что папа стал приходить в ярость. Наконец, видя упорство Юлия, Микеланджело взялся за эту работу…

Десятого мая 1508 года он приступает к этой гигантской работе. Мрачные годы. Самые мрачные и самые величественные в жизни Микеланджело. Он становится легендарным Микеланджело, тем самым героем Сикстины, чей титанический образ навсегда останется запечатленным в памяти человечества.

Р. Роллан

Случай единственный в истории человеческого духа: заставляют художника в расцвете его сил оставить тот род искусства, которому он всегда отдавал свои силы, принуждают его работать в другой области, требуют от него в качестве первого опыта труднейшей и обширнейшей по размерам работы, какую только можно себе представить в этом роде искусства, и он разрешает свою задачу в столь краткий срок, никому не подражая, создав сам нечто навеки неподражаемое и заняв первое место в той области искусства, которую он отнюдь не выбирал!

Не было с тех пор, за все три столетия, ничего, что хотя бы отдаленно напоминало этот подвиг Микеланджело. Стоит только представить себе, что должно было происходить в душе человека, столь бережно относившегося к своей славе и столь строгого к самому себе, когда он взялся, не зная даже технических приемов фресковой живописи, за огромное это произведение, чтобы признать в нем силу характера, равную, если это возможно, грандиозности его гения.

Стендаль

Платон.

Третий вид одержимости и неистовства — от Муз, он охватывает нежную и непорочную душу, пробуждает ее, заставляет выражать вакхический восторг в песнопениях и других видах творчества и, украшая несчетное множество деяний предков, воспитывает потомков. Кто же без неистовства, посланного Музами, подходит к порогу творчества, в уверенности, что он, благодаря одному лишь искусству, станет изрядным поэтом, тот еще далек от совершенства: творения здравомыслящих затмятся творениями неистовых.

Петрарка.

В этом исследовании я опирался преимущественно на собственный опыт и не искал другого вожатого, да и не принял бы его, если бы он нашелся, потому что мои шаги свободнее, когда я следую внушениям своего собственного духа, чем когда иду по чужим следам.

Леонардо да Винчи.

Живопись в состоянии сообщить свои конечные результаты всем поколениям вселенной; так как ее конечный результат есть предмет зрительной способности… Поэтому она не нуждается, как письмена, в истолкователях различных языков, а непосредственно удовлетворяет человеческий род не иначе, чем предметы, произведенные природой…

Если живописец пожелает увидеть прекрасные вещи, внушающие ему любовь, то в его власти породить их, а если он пожелает увидеть уродливые вещи, которые устрашают, или шутовские и смешные, или поистине жалкие, то и над ними он властелин и бог. И если он пожелает породить [населенные] местности и пустыни, места тенистые или темные во время жары, то он их изображает, а также жаркие места во время холодов. Если он пожелает долин, если он пожелает, чтобы перед ним открывались с высоких горных вершин широкие поля, если он пожелает за ними видеть горизонт моря, то он властелин над этим [совершенно так же, как], если из глубоких долин он захочет увидеть высокие горы или с высоких гор глубокие долины и побережья.

И действительно, все, что существует во вселенной как сущность, как явление, или как воображаемое, он имеет сначала в душе, а затем в руках, и они настолько превосходны, что в одно и то же время создают такую же пропорциональную гармонию в одном-единственном взгляде, какую образуют предметы [природы].

…не повидав Сикстинской капеллы, трудно составить себе наглядное представление о том, что может сделать один человек. Нам приходится слышать и читать о многих великих и достойных людях, но здесь все это совершенно живет над головой, перед глазами.

Гёте

Живопись, как легко убедиться, делает очевидным тот моральный закон, что первым условием всех добродетелей является сила; если образы Микеланджело и не обладают теми приятными свойствами, которые привлекают нас к себе в Юпитере или в Аполлоне, то, во всяком случае, их нельзя забыть, и это есть причина их бессмертия. В них столько силы, что мы вынуждены с ними считаться.

Допустим, однако, что глаз умеет видеть, а душа — чувствовать. Подняв взор к своду Сикстинской капеллы, вы замечаете, что он расчленен на поля разной формы и что всюду воспроизведен под любым предлогом человеческий образ.

Стендаль

Художник, в котором чувства бьют через край, не может не представить себе ничего, что не было бы одарено такой же восприимчивостью.

Природу он наделяет сознанием, подобно собственному. Нет такого живого организма, такого неодушевленного предмета… которые не раскрыли бы ему тайн, скрытых в вещах.

Взгляните на шедевры искусства! Их красота заключена в мысли, в том, что их творцы предугадали во вселенной

Роден

Образы, исполненные вселенской пророческой си-лы! — это Микеланджело.

…Самое высокое в искусстве — то, что делает его равным стихиям и человеку, — достигается тогда, когда оно выражает в мощных и обобщенных формах сущность вечных трагедий, когда оно становится частью души народа, когда оно восходит к истокам причин и чувств.

…Я скажу, что Микеланджело… возносится надо всей Италией вдохновенным пророком, венчая ее своим гением.

Потолок Сикстинской капеллы простирается над нею.

Бурдель

Здесь, в Сикстинской капелле, Микеланджело впервые высказал положение, имеющее значение для всего века, а именно, что вне красоты человеческих форм иной красоты не существует.

…Сикстинский потолок поражает, и в Италии едва ли что может С ним сравниться. Как сверхъестественное откровение новой силы действует эта живопись рядом с неумелыми картинами предшествующего поколения на стенах внизу той же капеллы. Осмотр капеллы всегда следовало бы начинать с фресок кватрочентистов и, лишь вглядевшись в них, поднять глаза вверх. Только тогда мощные волны жизни свода предстанут во всей своей силе, почувствуется грандиозный ритм, сочленяющий и объединяющий здесь огромные массы.

При первой же попытке выяснить моменты, из которых создается сила впечатления потолочной живописи, мы уже в самом расположении наталкиваемся на мысли, открытые впервые Микеланджело.

Прежде всего, он берет все своды как нечто единое… Микеланджело не хочет дробить пространства, он придумывает объединенную тектоническую систему, и троны пророков, поднимающиеся из пандантивов, входят в части срединного заполнения так, что отдельных частей выделить нельзя.

…Сужение и расширение интервалов на серединной оси, смена больших и малых полей между поясами дают в связи с промежуточными, мало выделенными группами в люнетах такую мощь и красоту движения, что уже одним этим Микеланджело превосходит все созданное до него. Он выделяет более темной окраской второстепенные пространства: медальоны — лиловой, вырезы треугольников у сидений тронов — зеленой, благодаря чему ярче выступают светлые главные части и выразительнее переход от середины к сторонам и обратно к середине.

Он создает новый масштаб и дифференцировку в величине фигур. Сидящие пророки и сивиллы огромных размеров, но здесь же есть меньшие и маленькие фигуры; их постепенного уменьшения книзу сразу не различишь, видишь только обилие фигур и считаешь его неисчерпаемым.

…Микеланджело сделал чудо, объединив одним действием такое множество разнообразнейших образов. Он достиг этого благодаря величайшей простоте отчетливо выработанных архитектонических делений. Ленты, карнизы, сиденья, троны — все у него простого белого цвета — это первое применение монохромии. Пестрые украшения кватроченто были бы здесь бессмысленны, в то время как повторяющаяся белая краска и простота форм превосходно служат цели, успокаивая тревожность взволнованных образов.

…Стиль Микеланджело с массивностью его образов, сжатый, замкнутый, он не любит расплывчатых, нестройных очертаний. Его темперамент сказывается в сконцентрированности построения, в сдержанности жестов.

Совершенно вне сравнения стоят ясность его внутреннего созерцания и сила прирожденного чувства формы; нет у него ни нащупывания, ни искания; первым же штрихом дает он определенное выражение…

Г. Вельфлин

…Потрясающее по своей мощи произведение, исполненное духом бога-творца и разрушителя — грозного бога, в котором воплощена бушующая, словно ураган, могучая жизненная сила.

Р. Роллан

Только образы Сикстинского плафона дают нам познать, что такое мужество, душевная и физическая энергия, готовность к действию, что такое мечта о великой душе, обитающей в прекрасном теле. Микеланджело завершил то, что начал Мазаччо, создал такой образ человека, который может подчинить себе землю, и, кто знает, может быть, больше, чем землю!

…И эту властную волю, направленную на выражение материальной сущности, и все свои многообразные художественные таланты Микеланджело сочетал с идеалом красоты и силы, с мечтами о великом, но реальном будущем человечества, которому не было равного в новой истории.

Б. Бернсон

Микеланджело

Прочитанная совсем по-новому библейская легенда позволила Микеланджело создать величавую поэму о творческой мощи человека, ибо бог в представлении Микеланджело был первым художником мира, ничем не ограниченным в своих творческих замыслах. И недаром наделил его Микеланджело руками скульптора, привыкшего работать тяжелым отбойным молотом.

В. Лазарев

В этой росписи выражено благородство, красота, достоинство человека, она звучит как гимн творческой силе личности, ее стремлению к действию, к мысли, к совершенствованию. Под кистью Микеланджело образы Сикстинского потолка приобретают титаническую мощь, насыщаются сверхъестественной энергией, как бы готовой прорваться сквозь сдерживающие ее преграды.

…Замкнутые в себе, как бы предоставленные каждый своей собственной участи, все образы капеллы в то же самое время подчинены единой эмоциональной стихии. Они представляют собой как бы варианты или этапы одной личной судьбы, одного душевного состояния, одного общего могучегопереживания…

Б. Виппер

Древний миф о человеке, покорившем воздушную стихию, приобретает здесь художественную наглядность. В этом образе, созданном всего лишь через два десятилетия после «Рождения Венеры» Боттичелли, Микеланджело сообщает полету небывалую силу и стремительность. На пригорке представлен полулежащий… Его мускулы развиты, но он еще не обладает жизнью, тело еще бездушно. Старец несется мимо него и касается рукой его пальца. Словно электрическая искра пробегает через обе фигуры: единая трепетная волна объединяет тело летящего Саваофа с сотворенным им человеком. Духовность человека, которую средневековые мастера и даже Джотто видели только в любви и покорности, проявляется здесь в гордой красоте человеческого тела.

М. Алпатов

Его пророки и сивиллы — это апофеоз духовной мощи человека… Специфически микеланджеловский синтез идеала и характера, приводящий к возникновению своеобразных характеров — типов, здесь, в сочетании с титанической масштабностью, порождает образы исключительной силы воздействия. Пластическое воплощение каждого из них настолько выразительно, настолько адекватно его характеру, что оно неизгладимо запечатлевается в нашем сознании наподобие своеобразной и в данном случае единственно возможной изобразительной формулы. Но такая точность изобразительных решений отнюдь не признак статики, неподвижности этих образов — напротив, они полны внутреннего движения, интенсивной духовной жизни.

Е. Ротенберг

Микеланджело.

Тот, кто создал все сущее, выбрал затем из него наиболее прекрасное, дабы показать в этом (человеческой фигуре) самое высокое, на что способно его божественное искусство.

Эразм Роттердамский.

Подобно тому, как священное писание дает не много плодов, если ты придерживаешься в нем только буквы и не идешь дальше этого, так равным образом немало пользы в поэзии Гомера и Вергилия, если ты помнишь, что вся она аллегорична. Это не станет отрицать никто из тех, кто хотя бы пригубил от учености древних.

Вазари.

Как будто еще более вдохновляясь от сделанного им, воспрянул он и явил себя еще большим художником в пяти сивиллах и семи пророках…

Можно здесь видеть Иеремию, он скрестил ноги, одной рукой схватился за бороду, опершись локтем о колено, уронил другую руку и склонил голову так, что явственно заметны его меланхолия, задумчивость, размышление и горькие мысли о своем народе…

Иезекииль — пророк-старик; он исполнен движения и красоты, его окутывают одежды, в одной руке держит он свиток с пророчествами, другую приподнял и повернул голову, как будто собираясь говорить о вещах высоких и великих, позади него два путти протягивают ему книги.

Кондиви.

И создал в папском дворце произведение, приводящее весь свет в удивление и восторг.

…Но во фресках Сикстинского плафона мы видим и другое, чего ни Вазари, ни Кондиви не видели: не только победу художника, но и подвиг гражданина.

…И он не мог не отозваться на совершавшиеся в Италии события, раз в руке его была кисть, а перед ним гладкая поверхность, которой он мог передать плоды своих дум.

Что же он видел кругом? О чем слышал? Какие до него доносились вести? Именно в эти тревожные годы развертывалась великая трагедия итальянской земли.

…Резня повсюду, потоки крови, истребление людей; разгул свирепости, жадности, предательства, всего темного и дикого, что может быть выплеснуто со дна человеческой души; варварство, воскресшее в более уродливой форме, чем всегда; голод, массовые изгнания, нищета, мор, гибель огромных материальных ценностей. И самое главное, всему этому не виделось конца… Итальянский народ изнемогал. Надежды угасали у самых больших оптимистов.

Вот что доносилось непрерывно до Микеланджело, пока он сидел на своих подмостках в Сикстине, испачканный известкой и красками, не раздеваясь для сна, не моясь, плохо питаясь и думая, думая без конца.

…Иеремия, самая гениальная из фигур, взятая крупным планом. Он сидит на низкой скамье, скрестив ноги… Правой рукой он стиснул подбородок; голова упала на эту руку, упирающуюся локтем в колено; глаза опущены, они ничего не видят и не хотят видеть… Он в думе, глубокой, поглощающей…

А. Дживелегов

Данте.

Бальтасаро Кастильоне.

Нет нации, которая не сделала бы из нее своей добычи, и хоть осталось уж немного, они не перестают ее рвать друг у друга из рук.

Ариосто.

Французы берут и грабят богатую Брешию… и разгоняют войска папы, наконец, обе армии встречаются у Киасси; французам приходится бороться против солдат Юлия, соединенных с испанцами. Битва ужасна, земля покрыта мертвыми, наводнена кровью… Несчастная Равенна, ты покоряешься законам победителя.

…Король хотел, вероятно, дать понять своим преемникам, что каждый раз, как они войдут в Италию, они покроют себя бессмертною славою; но если они осмелятся надеяться поработить ее, то их солдаты будут там погребены.

Макиавелли.

…и в настоящий момент, для того, чтобы проявилась доблесть итальянского духа, необходимо было, чтобы Италия дошла до своего теперешнего состояния; чтобы не было у нее ни главы, ни прочных по-рядков, чтобы она была разгромлена, разграблена, истерзана, опустошена и перенесла всевозможный позор.

Конец.

Ваш Микельаньоло в Турции.

Глубокие думы великого художника о судьбах поруганной родины вылились здесь в трагическую симфонию гениальной силы и звучания.

А. Дживелегов

Это вся вселенная, все человеческое бытие, воплощенное в первичных сдвигах первых дней творения, в стихийных бедствиях, пережитых родом человеческим, в его исторических трагедиях, в титанических образах его провидцев И. наконец, в образах, приближенных к человеческому масштабу и несущих в себе скрытый отклик на события современности.

Е. Ротенберг

…Вот красивая молодая женщина расчесывает свои длинные светлые волосы, а думает в это время о чем-то таком, что нагоняет на ее лицо облако тихой грусти. Рядом Мужчина, у которого тело, лицо, все застыло в оцепенении, словно он не может отделаться от кошмарного видения…

…Женщина, одетая для дороги, с ребенком на руках, усталая, нашла где-то местечко и заснула, прислонившись головой к стене. И тут же старик, с посохом в руках, сгорбленный, с тяжелым мешком за плечами, с котелком у пояса, в полном изнеможении присел на камень. Ветер треплет его бороду. Куда ему идти? Идти некуда, но нужно. Не идти — гибель. Он безнадежно смотрит вперед… Это изгнанники, такие, каких много ходило в те времена… по итальянским дорогам, каких много ушло из Флоренции после возвращения Медичи. Как Данте в свое время, они постигли, как горек чужой хлеб, как круты чужие лестницы.

…Это мужественный протест против того, что делается в Италии, протест человека, преисполненного гражданских чувств, сознающего свой гражданский долг… приглашающего всех протестовать с ним вместе против царящего в стране беззакония и насилия, против разнуздавшихся агрессоров… против палачей Брешии и Прато, против белого террора во Флоренции.

Это обвинительный акт против зла, в котором виноваты и Медичи, и папа, и французы, и испанцы. Это показ Италии, распятой во имя эгоистических интересов своими и чужими.

А. Дживелегов

Рим. 3(?) октября 1512.

Лодовико ди Буонаррото Симони во Флоренции.

…Я закончил капеллу, которую я расписывал. Папа остался очень доволен. Другие дела мне не удаются так, как я предполагал: виноваты времена, которые весьма неблагосклонны к нашему искусству…

Ваш Микельаньоло в Риме

Кондиви.

Микеланджело окончил это произведение в двадцать месяцев, без всяких помощников, даже не имея человека, растиравшего краски Правда, я слышал от него самого, что оно не закончено iOK, как он того хотел бы. благодаря поспешности папы. Однажды папа спросил его, когда он намерен окончить капеллу, и когда Микеланджело ответил: «Когда буду в состоянии окончить». — папа в гневе воскликнул' «Ты, кажется, хочешь, чтобы я велел тебя сбросить с лесов». «Меня-то ты не сбросишь», — подумал Микеланджело и, уходя домой, велел снимать леса. В день всех святых он открыл это произведение, на которое папа, пришедший в капеллу в тот же день, смотрел с величайшим удовольствием и которым восхищался весь Рим

К Джованни, что из Пистойи.

Микеланджело

Кондиви.

…Папа Юлий захотел, чтобы Микеланджело про-трогал свое произведение; но Микеланджело, предвидя, чего будет стоить вторичное возведение лесов, ответил, что то, что он хотел добавить, не имеет такой важности. «Однако следовало бы его протрогать золотом», — сказал папа. На это Микеланджело возразил с присущей ему в разговоре с папой фамильярностью: «Я не вижу людей, одетых в золото». «…Без золота это будет бедно», — отвечал папа. «Люди, которые там. изображены, были тоже бедны», — сказал Микеланджело и, обратя все в шутку, остался при своем.

…Расписывая Сикстинскую капеллу, Микеланджело так приучил свои глаза смотреть кверху на свод, что потом, когда работа была окончена и он начал держать голову прямо, почти ничего не видел; когда ему приходилось читать письма и бумаги, он должен был их держать высоко над головой. Понемногу он опять стал привыкать читать, глядя перед собою вниз. Это обстоятельство показывает, с каким вниманием и с каким рвением Микеланджело работал над расписыванием капеллы

Вазари.

.. Никогда не создавалось и создать невозможно произведения и столь превосходного, да и подражать ему очень трудно. Оно и теперь является светочем нашего искусства, столько пользы и света принесло оно живописи, что хватило его, чтобы осветить весь мир, пребывавший во мраке сотни лет.

Верхарн

Terribilita (титанизм)

В ваяньи мир постиг,

Что смерть, что время здесь не побеждает.

Микеланджело

Окончив роспись Сикстинской капеллы, Микеланджело возвращается во Флоренцию: Юлий II умер, и ничто больше не удерживает его в Риме. Он может снова приняться за любимое свое творение — гробницу ныне усопшего папы… На целых три года он весь ушел в эту работу.

В эту сравнительно мирную пору своей жизни — пору раздумчиво грустной и ясной зрелости, когда бешеное кипение времен Сикстинской капеллы улеглось, словно затихло и вошло в берега разбушевавшееся море, — Микеланджело создает… «Моисея» и «Луврских рабов». Тут ему в полной м?ре удалось привести в равновесие свои страсти и волю.

Р. Роллан

Статуя изображает сидящего человека, одеяние его варварское, руки и одна нога обнажены, размеры втрое превышают натуральные.

Если вы не видели этой статуи, вы не имеете понятия о возможностях скульптуры.

Стендаль

…Гробница Юлия… по мысли художника, была задумана во славу не столько Юлия, сколько идеального героя эпохи, его доблести и просвещенного величия. Предполагалось, что огромное сооружение будут украшать сорок фигур, каждая из них выше человеческого роста… Мастер Возрождения состязался со средневековьем, которое только силами поколений и в течение столетий возводило свои соборы.

Гробница осталась неоконченной. Но фигуры пленников и Моисея позволяют догадываться о величавых масштабах всей гробницы.

М. Алпатов

Вазари.

Чтобы облегчить себе работу, Микельаньоло приказал часть мрамора перевезти во Флоренцию, где он предполагал проводить лето… он закончил одну стену гробницы, а в Риме собственноручно исполнил фигуры двух пленников, поистине небесные творения, и еще несколько превосходнейших статуй. Этих пленников, так как они не пригодились для гробницы, Микельаньоло подарил Роберто Строц-ци, в доме которого, заболев, нашел себе приют; впоследствии они были посланы в дар королю Франциску…

Кондиви.

Если бы она [гробница] была выполнена по первоначальному рисунку, то Микеланджело, имевший широкое поле для доказательства своих достоинств, создал бы произведение [говорю это совершенно беспристрастно], которое превзошло бы все, что было сделано до сих пор в области скульптуры. Микеланджело доказал это своими прежними произведениями и двумя фигурами невольников, которые он успел сделать для этой гробницы…

Если в «Моисее» воплощены могучие силы, управляющие всем человечеством и направленные на преодоление внешних преград, то «Рабы» показывают как бы внутреннюю борьбу единичного человека за свое освобождение… «Умирающий раб» — трагический образ героя, погибающего в борьбе за свободу.

Б. Виппер

…Мастер едва обозначает внешние путы, сковывающие движения пленников… Прекрасные и могучие юношеские тела, наделенные высшей степенью одухотворенности, выражают сложную жизнь человека, противоборство их внутренних сил. Левая рука умирающего пленника закинута назад, корпус его опирается на правую ногу, голову он откинул назад, правая рука тяжело поникла. Он не делает никаких усилий, хотя мышцы его предплечий могучи… Может быть, он уже осознал, что ему не разорвать своих пут, но потребность, более сильная, чем разум, толкает его к действию, заставляет его мечтать о свободе всей душой, всем своим изнемогающим телом.

М. Алпатов

Микеланджело был первым скульптором, который увидел в человеческом теле, в его движении противоречивость стремлений, черты его внутреннего разлада, черты, которые, может быть, лучше всего выражены в скульптуре при условии, если зритель, обозревая статую со всех сторон, будет вовлечен в постижение переживаний человека. В этом отношении Микеланджело выходит за пределы Ренессанса, который в лице Леонардо и Рафаэля видел высшую задачу искусства в воплощении спокойной, идеальной красоты. В этом, несомненно, сказался передовой характер скульптуры Микеланджело. В этом он предвосхищает последующие столетия.

М. Алпатов

В «Восставшем рабе» с необычайным искусством выражено страстное томление по свободе. Фигура коренастая, сильная, мужественная. Предельно напряжены все мускулы, еще одно усилие, и оковы будут разорваны… раб станет свободным человеком. Чтобы подчеркнуть гигантское усилие скованного раба, Микеланджело выбрал тот момент, который как раз предшествует освобождению. И он запечатлел этот момент в таком пластически сконцентрированном виде, что фигура невольно воспринимается как сгусток огромной энергии, не оставляющей сомнения в победном исходе борьбы.

В. Лазарев

…Всю свою жизнь я колебался между двумя величайшими тенденциями классики — между концепциями Фидия и Микеланджело. Я шел от античности, но, посетив Италию, был тотчас же захвачен величайшим флорентинским мастером, и мои создания, несомненно, свидетельствуют об этой страсти.

Микеланджело — это дыхание жизни. Человеческий ум достигает здесь возвышенного, хотя и не всегда видит его. Огромная зрелость мысли.

Роден

«На дыбе жизнь»

…Нужно ли, наконец, упоминать, что, срывая скалы, пробивая горы, обуздывая озера и моря, осушая болота, строя корабли, выравнивая реки, расширяя устья их, сооружая мосты и гавани, архитектор не только порадел о временных выгодах людских, но и открыл людям доступ ко всем концам мира.

Альберти

…какого человека можно, по моему мнению, назвать архитектором.

…Архитектором, утверждаю я, является тот, кто научился правильным и удивительным образом определять в мыслях и в душе, а также осуществлять на деле все, что при помощи движения тяжестей, сочетания и сложения тел превосходнейшим образом служит наиболее важным потребностям людей. И для того, чтобы этого достичь, он нуждается в постижении и познании вещей наилучших и достойнейших. Вот каким должен быть архитектор.

Альберти

Микеланджело — Себастьяно дель Пьомбо.

…И вот шестого февраля тысяча пятьсот семнадцатого года я из Рима вернулся во Флоренцию.

Каррара, июль — август 1517.

Микеланджело — Доменико Буонинсеньи.

Мессер Доменико. После того как я вам писал последний раз, я не смог заняться моделью, как вам это обещал в письме; писать о причине было бы слишком долго. Вначале я набросал из глины совсем крохотную, чтобы здесь ею пользоваться. Хотя она и закручена, как жареная оладья, я хочу послать ее вам во что бы то ни стало с тем, чтобы все это не выглядело мошенничеством.

Я имею многое вам сказать. Читайте, немного набравшись терпения, ибо это важно. Дело в том, что я решаюсь взяться за фасад Сан Лоренцо с тем, чтобы он своей архитектурой и скульптурой стал зеркалом всей Италии Но нужно, чтобы папа и кардинал быстро решились, хотят ли они, чтобы я его делал, или нет. Если они хотят, чтобы я его делал, надо прийти к какому-нибудь соглашению, то есть либо заказать мне его сдельно и полностью довериться мне во всем, либо каким-нибудь другим способом, который им придет в голову и который мне неизвестен, а почему, это вы уже сами поймете.

Микеланджело — Монсиньору. 1542.

…В это время папа Лев, не желая, чтобы я делал названную гробницу, сделал вид, что хочет построить во Флоренции фасад Сан Лоренцо, и выпросил меня у Аджинензиса… Когда я попал во Флоренцию ради названного фасада Сан Лоренцо, у меня не оказалось мрамора для гробницы Юлия, и я вернулся в Каррару…

2 февраля 1518.

Кардинал Джулио Медичи — Микеланджело.

Мы имеем некоторые основания полагать, что вы из личной корысти поддерживаете каррарцев, и потому объявили каменоломни в Пьетрасанте непригодными… Не входя в дальнейшие объяснения, ставим вас в известность, что Его Святейшество непременно желает, чтобы все работы были выполнены только из пьетрасантского мрамора и никакого другого… Посему перестаньте упорствовать.

Флоренция, март 1518.

Микеланджело — Доменико Буонинсеньи.

…Но если понадобится мрамор для фигур, который нужен мне, нужно расширить проложенную дорогу от Корвары вплоть до отметки, находящейся около двух миль выше Серавеццы, и примерно на одну милю или меньше того нужно проложить ее всю заново, а именно высечь ее в скале кирками вплоть до того места, откуда названный мрамор уже можно перевозить. Однако если папа починит только ту часть дороги, в которой он нуждается для своего мрамора, а именно болотистую часть, я не знаю, как починить остальное, и я не смогу получать мрамор для моей работы. А если это не будет сделано, я не смогу хотя бы частично уследить за мрамором для Санто Пьетро, как я это обещал кардиналу. Но если папа проложит ее всю, я смог бы сделать все то, что обещал…

18 апреля 1518.

Микеланджело — брату.

Я взялся воскрешать мертвых, желая покорить горы и внедрить искусства в эти края… Будь проклят тысячу раз тот день и час, когда я покинул Каррару.

[Серавецца, 14 (?) августа 1518].

Микеланджело — Берто да Филикайя во Флоренции.

…Дорога, можно сказать, закончена, ибо остается» мало что доделать, а именно остается обрубить некоторые скалы, вернее гроты… Полагаю, что если они продолжали, то сейчас это уже закончено. Что касается мрамора, то отесанная колонна лежит у меня внизу в канале и на расстоянии пятидесяти локтей от дороги, в полной сохранности. Спустить ее на канатах оказалось труднее, чем я предполагал. При спуске ее кое-кто пострадал, и один человек сломал себе шею и умер на месте, да и я сам чуть не поплатился жизнью… Место для добычи здесь очень трудное, и люди очень неопытны в этом деле, поэтому необходимо большое терпение на несколько месяцев, до тех пор пока не покорятся горы и пока люди не будут обучены. После этого мы будем работать быстрее. Достаточно того, что обещанное я сделаю во всяком случае и создам самое прекрасное произведение, которое когда-либо создавалось в Италии…

Посланием папы от 10 марта 1520 г. заключенный с Микеланджело договор на постройку фасада Сан Лоренцо был расторгнут. Микеланджело узнал об этом, только когда в Пьетрасанту прибыла посланная ему на смену партия рабочих. Это его глубоко уязвило.

Р. Роллан

[Флоренция, февраль 1520].

Микеланджело — (Себастьяно дель Пьомбо в Риме).

…Я не ставлю ему [т. е. папе Льву X] в счет также и деревянную модель названного фасада, которую я послал ему в Рим. Не ставлю ему также в счет тот трехгодичный срок, который я на это потратил. Не ставлю ему в счет, что я разорился из-за этой работы для Сан Лоренцо. Не ставлю ему в счет тот величайший позор, что был им выписан сюда для выполнения названной работы, и что он после этого у меня ее отнял, и до сих пор не знаю почему.

[Флоренция, после 24 ноября 1524].

Микеланджело — папе Клименту VII в Риме.

…Я говорю, что не знаю, что лучше — зло ли, приносящее пользу, или добро, приносящее вред. Знаю наверняка, что если бы мне, человеку сумасбродному и злому, каков я и есть, позволили продолжать так же, как я начал, то все мраморы для названных работ во Флоренции были бы ныне уже должным образом отесаны и с меньшими расходами, чем это делалось до сих пор; и получились бы они на диво, как это имело место и с другими, которые я сюда перевозил.

…И прошу Ваше Святейшество, если он желает, чтобы я что-нибудь сделал, не ставить надо мной людей, которые главенствовали бы в моем искусстве, и прошу мне верить и дать мне свободу в том, что я кому-нибудь поручаю; и он увидит то, что я сделаю, и то, как я перед ним отчитаюсь…

[Флоренция, 24 октября 1525.]

Микеланджело — (Джованни Франческо Фаттуччи в Риме).

Они не дали мне делать то, что я хотел в течение вот уже нескольких месяцев. Ведь нельзя же делать одну вещь руками, а другую мозгами, в особенности из мрамора. Здесь говорят, что это делается, чтобы меня пришпорить. Я же говорю вам, что плохи те шпоры, которые заставляют возвращаться вспять. Прошел уже год, как я не брал своего жалования, и я борюсь с нищетой. Я очень одинок перед лицом моих горестей, а у меня их столько, что они занимают меня больше, чем искусство, так как я не могу, не имея на то средств, держать человека, который бы за мной ходил.

…Задумав работу, он мог годы проводить в каменоломнях, отбирая мрамор и строя дороги для перевозки; он хотел быть всем зараз — инженером, чернорабочим, каменотесом; хотел делать все сам — воздвигать дворцы, церкви — один, собственноручно. Он трудился как каторжный.

Р. Роллан

Как свидетельствуют все старые источники, никакого специального архитектурного образования он не получил. Вряд ли в мастерской Гирландайо, где Микеланджело пробыл лишь год, могла архитектура занять сколько-нибудь видное место в системе его обучения. Но у него, как и у всех флорентинцев, было одно огромное преимущество. Он имел постоянно перед глазами образцы первоклассной архитектуры, которые приучали человека с юношеских лет понимать и ценить красоту пропорций и совсем особый строй архитектурного языка.

В. Лазарев

Осада

Гордись, Фьоренца, долей величавой!

Ты над землей и морем бьешь крылом,

И самый Ад твоей наполнен славой!

Данте

В ответ на весть о взятии Рима войсками Карла V флорентинцы изгнали ненавистных Медичи, и для Флоренции наступил час пробуждения национального и республиканского духа. Тот самый человек, который в обычное время советовал своим близким сторониться политики, как чумы, сейчас горел таким воодушевлением, что уже не страшился ни того, ни другого. Он остался во Флоренции, где свирепствовала чума и кипела революция…

Р. Роллан

Карл уступил в вопросе о возвращении Медичи, но настаивал на увеличении контрибуции. «Если вы не согласитесь, — заявил он, — я прикажу сейчас же трубить в военные трубы!»

«А мы ударим в наш колокол!» — не менее грозно воскликнул Пиеро Каллони и, разорвав приготовленный к подписанию договор, направился к выходу.

Г. Гримм

Гвиччардини.

Я много раз говорил, и это несомненнейшая правда, что флорентинцам труднее управляться с своими небольшими владениями, чем венецианцам с обширными; происходит это оттого, что флорентинцы живут в стране, где все более проникнуто свободой и очень трудно искоренить этот дух; поэтому победа дается лишь с величайшими усилиями и не менее трудно удержать побежденных в покорности…

Могущественнейшему дому Медичи с его двукратным папством много труонее удержать власть над Флоренцией, чем это было простому гражданину Козимо; помимо его необычайного могущества, этому способствовали условия времени… Теперь же, когда люди узнали, что такое Большой совет, речь идет не о том, чтобы взять или удержать власть, захваченную четырьмя, шестью, десятью или двадцатью гражданами, а о правлении всего народа, который так стремится к свободе, что никакая мягкость, никакое угождение, никакие превознесения народа со стороны Медичи или других властителей не позволяют надеяться, что он о ней забудет.

Кондиви.

…Дом Медичи был изгнан из Флоренции противной партией, находившей, что он захватил в свои руки слишком большую власть для свободного республиканского города.

Синьория, не сомневаясь в том, что папа всеми силами будет стараться вернуть своим родственникам их права во Флоренции, и ожидая войны, решила укрепить город, и с этой целью Микеланджело был сделан главным комиссаром.

6 апреля 1529.

Коллегия девяти.

О назначении Микеланджело «generale governatore е procurator» укреплениями города.

Принимая во внимание, что любовью и преданностью родине он не уступает ни одному доброму и любящему гражданину, а также памятуя о трудах, им понесенных, и об усердии, им обнаруженном в вышеупомянутом деле вплоть до сегодняшнего дня, безвозмездно и горячо… Коллегия девяти поручает Микеланджело Буонарроти возглавить все работы по укреплению города.

Кондиви.

Приняв на себя эту обязанность, Микеланджело возвел в городе для его защиты много построек и окружил надежными укреплениями гору Сан Миниато, которая возвышается над всеми окрестностями Флоренции. Если бы неприятелю удалось завладеть этой горой, то, без сомнения, он захватил бы и весь город. Построив эти укрепления, Микеланджело, несмотря на угрожавшую опасность, не покидал горы Сан Миниато.

Вазари.

…Холм же Сан Миниато опоясал бастионами, которые делал не из дерна, бревен и хвороста, не так грубо, как это обычно практикуется, а на срубе из каштанов и дубов и иного крепкого материала, и вместо дерна взял высушенные на солнце кирпичи из пакли и навоза, выровненные очень тщательно.

Ради этого Флорентийская синьория послала его в Феррару для осмотра укреплений герцога Альфонсо I, а также его артиллерии и амуниции…Вернувшись во Флоренцию, он усердно занялся городскими укреплениями, но, несмотря на помехи, работал над картиной… тайком работал также над статуями гробниц Сан Лоренцо.

Гвиччардини.

Флорентийские мудрецы уступили бы буре, разразившейся сейчас, а безумцы решили бороться с ней наперекор всякому рассудку, и никто бы не поверил, что наш город способен на подвиги, которые они до сих пор совершили. Это говорит и пословица: «Судьба помогает смелым».

Данте

Джованни Баттиста Бузини.

Я спросил у Микеланджело, что было причиною его отъезда. Он ответил: «Я был членом Коллегии девяти. Когда подошли наши части, а с ними Малатеста, синьор Марио Орсини и другие военачальники, представители Коллегии девяти, расставили солдат по стенам и по бастионам, указали каждому начальнику его место, снабдили всех съестными и боевыми припасами. Малатеста были вверены восемь орудий… Он их поставил не внутри бастионов, а под ними и без всякого прикрытия. Марио поступил как раз наоборот».

Когда Микеланджело спросил у синьора Марио, почему Малатеста поставил так небрежно свою артиллерию, тот сказал: «Ты должен знать, что он происходит из такой семьи, где все до одного — предатели. И он тоже предаст этот город».

Венеция, 25 сентября 1529.

Моему дорогому другу Баттиста делла Палла во Флоренции.

Баттиста, дражайший друг. — Я уехал оттуда (из Флоренции), как вы, вероятно, знаете, чтобы отправиться во Францию…Я уехал, никому из моих друзей не сказав ни слова, и в большом беспорядке. И хотя я… и не раз просил о разрешении на отъезд и его не получал, все это, тем не менее, вовсе не значило, что я не решил, отбросив всякий страх, предварительно увидеть, чем кончится война. Однако во вторник утром, в день двадцать первый сентября, там, где я был на бастионе за воротами Сан Никколо, ко мне подошел человек и сказал мне на ухо, что, если дорожить своей жизнью, оставаться дольше невозможно. И вместе со мной пришел ко мне домой и там пообедал и привел лошадей. И так и не оставлял меня, пока не вывел из Флоренции, доказав мне, что это было для моего блага. Был ли то бог или дьявол — я не знаю…

Ваш Микельаньоло Буонарроти

24 октября 1529.

Баттиста делла Палла — Микеланджело.

…Говорю вам я, что не только не чувствую никакого страха, но питаю твердую надежду на славную победу, а в последнее время душа моя полна великой радости. Граждане преисполнены пренебрежения к денежным утратам и ко всякого рода жизненным удобствам, которые окружали их на виллах. Царит единение и удивительный пыл, пламенный порыв спасти свободу.

…Вернитесь на родину, чтобы сохранить себе ее друзей, честь и имущество и чтобы с радостью насладиться теми временами, которые вы некогда ждали и о которых мечтали. Я вижу в наших гражданах единение и чудесный пыл в желании сохранить свободу.

Синьория обещала Микеланджело прощение и послала ему с каменотесом Бастиано ди Франческо пропуск во Флоренцию. Через Бастиано Микеланджело получил с десяток писем от друзей, которые все умоляли его вернутыся. В их числе был благородный Баттиста делла Палла, который обращался к нему с призывом, исполненным горячей любви к родине.

…Он верил, что для Флоренции снова наступил золотой век, и не сомневался в торжестве правого дела. Несчастный! С возвращением Медичи ему, одному из первых, суждено было пасть жертвой реакции.

Его слова убедили Микеланджело. Он возвращается, правда, не спеша: Баттиста делла Палла, выехавший навстречу ему в Лукку, прождал его там не один день и начал было даже отчаиваться. Двадцатого ноября Микеланджело наконец прибыл во Флоренцию. Двадцать третьего синьория отменила приговор об изгнании, но решила на три года лишить его права заседать в Большом совете.

С этого дня и до конца осады Микеланджело мужественно выполнял долг защитника родного города.

Р. Роллан

Гвиччардини.

Флорентинцы держатся против неприятеля уже семь месяцев, в то время как никто не думал, что они способны удержаться семь дней.

Кондиви.

Вернувшись во Флоренцию, Микеланджело прежде всего начал укреплять колокольню церкви Сан Миниато, которая сильно пострадала от неприятельских выстрелов и грозила разрушиться, следующим образом. Взяв много матрацев, крепко набитых шерстью, он опускал их ночью с верхушки колокольни вниз и прикрывал ими места, в которые могли попадать выстрелы.

Таким образом, колокольня эта выдержала всю осаду, продлившуюся целый год, и принесла большую пользу флорентинцам, так как помогала им отражать врагов.

Микеланджело.

Когда войска папы Климента и испанцы обложили Флоренцию, — я велел втащить орудия на башни и этим продолжительное время сдерживал неприятеля. Почти каждую ночь я что-нибудь придумывал: то приказывал прикрыть стены тюками с шерстью, то распоряжался выкопать рвы и наполнить порохом, чтобы взорвать кастильцев… Вот чему может послужить искусство живописца! Создавать орудия и средства войны, придавать более совершенную форму бомбардам и пищалям, наводить мосты и мастерить лестницы, а главное, разрабатывать планы и пропорции крепостей, бастионов, рвов, подводить подкопы и контрподкопы…

Март 1530.

Коллегия девяти — флорентийскому послу в Париже.

…Мы готовы заложить все наше имущество скорее, чем вернуться под иго тирании… Мы готовы взвалить на себя какое угодно бремя ради спасения свободы, сладость которой мы ощущаем тем больше, чем свирепее кипит война против нее. Мы не боимся никакой силы…

Луиджи Ламанни.

…Если до сих пор я нес свои обязанности просто горячо, то теперь буду нести их пламенно…

Нужно было защищать плоды революции, как говорил не так давно Макиавелли, «по-сумасшедшему».

Теперь никому ничего не было жалко. Роскошные виллы под стенами города, которые могли служить при обстреле врагу, были без сожаления снесены, и сами хозяева работали над их разрушением с особенным усердием. Тенистые рощи, пышные сады, холеные виноградники падали под ударами кирки и топора. Никого не страшили голод и лишения…К концу осады все население питалось ржаным хлебом и водой, причем чистый хлеб получали одни солдаты.

Сколько чудесных героических фигур показала Флоренция в эти тяжелые годы! Оба Кардуччи, Бальдессаре и Франческо, Данте да Кастильоне, целая плеяда скромных вождей аррабиатов и образ, прекраснейший и обаятельнейший из всех, самый мужественный, самый смелый, самый чистый — мученический образ Франческо Ферруччи.

Ферруччи пришел словно для того, чтобы доказать, что не оскудела бескорыстным порывом итальянская земля, что демократический пафос Савонаролы, действенный патриотизм Макиавелли, пессимистический надрыв Микеланджело не были явлениями случайными, что великие подвижники духа находили отклик в великих подвижниках дела.

А. Дживелегов

Кондиви.

Впоследствии враги вошли в город, захватили и казнили большое число граждан и напали также на дом Микеланджело…Предвидя это, Микеланджело укрылся в доме одного из своих близких друзей, где он пробыл несколько дней. Таким образом он был спасен…

Осада Флоренции в 1529–1530 годах является завершением борьбы между экономико-корпоративной фазой истории Флоренции и современным (относительно) государством.

А. Грамши

У церкви Сан Миниато, на площадке, носящей имя художника, откуда он в 1529–1530 годах защищал свой родной город… стоит бронзовая копия «Давида».

А. Дживелегов

Не теряй надежды, Италия! Даже в печальное время, когда иностранные властители и твои собственные недоброжелатели трусливо стараются задушить тебя, не теряй веры!

Гарибальди

«…non veder, non sentir…» («…не видеть, не слышать…»)

Увы! Увы! Я предан незаметно промчавшимися днями. Я ждал слишком долго… время пролетело, и вот я старик. Поздно раскаиваться, поздно раздумывать — у порога стоит смерть… Напрасно лью я слезы: какое несчастье может сравниться с утраченным временем….

Увы! Увы! Оглядываюсь назад и не нахожу дня, который бы принадлежал мне! Обманчивые надежды и тщеславные желания мешали мне узреть истину, теперь я понял это… Сколько было слез, муки, сколько вздохов любви, ибо ни одна человеческая страсть не осталась мне чуждой.

Увы! Увы! Я бреду, сам не зная куда, и мне страшно. И если я не ошибаюсь, — о, дай бог, чтоб я ошибался, — вижу, ясно вижу, создатель, что мне уготована вечная кара, ожидающая тех, кто совершал зло, зная, в чем добро. И я не знаю ныне, на что надеяться…

Микеланджело

Нужно представить себе, чем было для мыслящих людей того времени разграбление Рима ипадение Флоренции, — ужасающим банкротством разума, полным крушением

Р. Роллан

24 февраля 1531.

Себастьяно дель Пьомбо — Микеланджело.

Теперь пусть хоть все рухнет, я не стану жалеть, мир мне кажется достойным только смеха… нет, я уже не тот Бастьяно, каким был до разгрома, — до сих пор не могу опомниться.

Теперь, дорогой мой друг, после того как мы с вами прошли огонь и воду и пережили такое, что и вообразить трудно… остаток дней своих постараемся прожить мирно, если только нам это удастся. На фортуну ведь особенно полагаться не приходится, слишком она зла и любит причинять боль…

Микеланджело

Кондиви.

По окончании войны папа Климент велел отыскать Микеланджело и сказать ему, что если он согласится продолжать давно начатые гробницы, то ему будут дарованы свобода и покой. Услыхав это, Микеланджело покинул свое тайное убежище и, несмотря на то, что не держал в руках резца около пятнадцати лет, с таким рвением принялся за работу, что через несколько месяцев сделал все статуи, украшающие ризницу церкви Сан Лоренцо…

29 сентября 1531.

Джованни Баттиста ди Паоло Мини — Валори.

…Микеланджело изнурен и сильно отощал. Я беседовал о его состоянии с Буджардини и Антонио Мини, и мы все того мнения, что, если о нем не позаботиться тотчас же, он долго не протянет. Он слишком много работает, мало и дурно питается, а спит и того меньше. Еще с прошлого года он страдает от болей в голове и в сердце.

21 ноября 1531.

Папа Климент VII — Микеланджело.

…Не должен ты заниматься никакими другими работами, кроме возведения гробницы, что мы тебе поручили.

Флоренция, конец июля — начало августа 1533.

Микеланджело — Себастьяно дель Пьомбо в Риме.

Мой дорогой… Я получил оба мадригала, и сер Джован. Франческо [Фаттуччи] приказал их несколько раз пропеть. И судя по тому, что он мне сказал, их сочли удивительными в отношении пения, слова же этого никак не заслужили. Вы этого хотели, и я получил величайшее наслаждение…

О работе здесь [в Капелле Медичи] я пока ничего больше писать не буду, так как мне кажется, что я за эти дни писал о ней достаточно и, насколько мог, пытался во всех подробностях подражать манере и стилю Фиджованни, которые кажутся мне весьма подходящими для того, кто хочет сказать о многих вещах. Не показывайте этого письма…

Вазари.

…Но гораздо больше изумляет он всякого мыслью, выраженною им в гробницах герцога Джулиано и герцога Лоренцо Медичи, что одной земли было недостаточно для достойного погребения их величия, что все элементы мира должны участвовать в нем, поэтому должно украсить их гробницы четырьмя статуями: Ночи и Дня — на одной, Утра и Вечера — на другой. Позы этих статуй так прекрасны, мускулы переданы так искусно, что, если бы искусство погибло, их одних оказалось бы достаточно, чтобы возвратить ему первоначальный свет.

Кондиви.

Правда, ни одна из этих статуй не закончена вполне, однако все они так прекрасны, что не нуждаются в последних ударах резца.

Эти четыре статуи поставлены в ризнице, нарочно для них построенной и находящейся в левой стороне церкви, против старой ризницы. Несмотря на то, что они имеют одинаковую величину и служат как бы одной идее, они все различны по положению.

…Одни из них олицетворяют день, другие ночь, а все вместе — время.

Вазари.

Что могу я сказать о Ночи, статуе не то что редкой, а единственной? Кто видал в каком бы то ни было веке скульптурные произведения, древние или современные, сделанные с таким искусством? Чувствуется не только покой спящего, но также скорбь и печаль человека, теряющего нечто чтимое им и великое. И думается также, что эта Ночь затемняет всех, кто в какую бы то ни было эпоху статуей или картиной пытался, не говорю превзойти, хотя бы сравняться с ней. Сон передан здесь так, точно перед нами в действительности уснувший человек. Поэтому-то люди ученейшие сложили в ее честь немало стихов латинских и итальянских…

Джованни Строцци на «Ночь» Буонаррото:

Ответ Буонаррото:

Микеланджело

После того как он оплакал свою родину в трагических образах Сикстинского плафона, он возжаждал 'чести — стать па защиту ее свободы, с оружием в руках, с тем чтобы потом, в мраморах капеллы, носящей имя тиранов Флоренции, дерзко пропеть последнюю лебединую песнь ее свободе, еще более трагическую, чем пророки, сивиллы и фигуры в люнетах Сикстины.

…Что идея неустойчивости всего земного господствует в капелле, по-видимому, нужно считать бесспорным. Здесь, как и в Сикстинской капелле, образы служат для выражения скрытой тенденции.

…Здесь Микеланджело тоже не только художник, но и гражданин, да к тому же гражданин, побежденный в бою за самое дорогое, что у него было, не остывший от боевого распала, в буквальном смысле пахнущий еще порохом.

Все его существо восставало против малодушного примирения с торжеством зла и тьмы, с возвратом варварства, с крушением свободы. Он боролся… Боролся с отчаянием в груди, зная, что победит не то дело, которое он защищает. Оружия он не положил даже тогда, когда битва была проиграна.

А. Дживелегов

Мастер ничего не иллюстрировал, а воплощал в пластических образах мир своих чувств и мыслей, навеянных тем, что его окружало в конкретной действительности, и что он не мог, как всякий великий художник, не отразить в своем творчестве. И притом отразить в формах столь универсальных, что они приобретают общечеловеческую значимость.

В. Лазарев

…В надгробиях Медичи умершие представлены сидящими в нишах: Джулиано исполнен готовности к действию, Лоренцо сидит в глубоком раздумье. Под ними — саркофаги, на которых четыре аллегории времен дня возлежат в напряженных позах.

М. Алпатов

…фигуры «Утра», «Дня», «Вечера» и «Ночи». Они символизируют бег неумолимого времени. Но, взятая сама по себе, каждая из фигур обладает и своим смыслом, воплощая определенный характер и определенный оттенок настроения, что для искусства XVJ века было уже чем-то абсолютно новым.

…В композиционном построении фигур Микеланджело отдает предпочтение изогнутой оси перед прямой, что усиливает динамику образа. Поверхность тела он трактует более обобщенно, избегая излишних, дробящих плоскость членений. Если раньше художник рассматривал человеческую фигуру как средоточие имманентных ей сил, то в Капелле Медичи фигура все чаще выступает орудием сверхличных, вне ее находящихся сил. Отсюда рождается трагизм образа и тот глубокий внутренний конфликт, который невольно вызывает в памяти героев Еврипида.

…Саркофаг гробницы Джулиано Микеланджело украсил фигурами «Дня» и «Ночи». Хотя голова и правая рука первой фигуры остались незаконченными, статуя производит сильнейшее впечатление. Она напоминает мощную лавину. Скульптор нагромождает горы мускулов, в выглядывающей из-за плеча голове есть что-то угрожающее. Здесь явно дают о себе знать отголоски титанических образов Сикстинской капеллы.

В. Лазарев

…Статуя Лоренцо Медичи не имеет в себе ничего портретного… Мастер дает обобщенный тип глубоко задумавшегося человека, склонного к меланхолии и к созерцательному образу жизни. Недаром уже в XVI веке острые на язык флорентинцы называли статую «il Pensieroso» (задумчивый). Фигура Лоренцо отмечена печатью удивительного благородства. Указательный палец левой руки, опирающейся на шкатулку с драгоценностями, поднесен к губам. Этот жест символизирует молчание. Тень от тяжелого шлема падает на лицо, как бы подчеркивая тяжесть мыслей.

В. Лазарев

Ощущение тревоги охватывает зрителя, вступающего через маленькую дверь в тихий, замкнутый мир капеллы.

…Микеланджело задумывает свой скульптурный ансамбль во взаимосвязи с архитектурой и с заключенным в ней пространством; с определенным источником света, со всем пронизывающим капеллу эмоциональным тоном…

Не случайно также элементы архитектурного членения Микеланджело ставил в зависимость от элементов человеческого тела. Соотношения между человеческим телом и архитектурным членением представляют у Микеланджело совершенно новый этап в развитии ренессансного мировоззрения. Его архитектурные образы хотя и мыслились по человеческому подобию, но были титаническими.

…Никто из современников и последователей Микеланджело не представлял себе архитектуру столь очеловеченной, в такой мере насыщенной могучей энергией.

Б. Виппер

Для гробницы Юлия выполнил Микеланджело… и четыре фигуры «рабов», оставшиеся незаконченными. В этих фигурах мы наблюдаем мучительную борьбу между стремящейся к счастью и полному раскрепощению силой и тяжелой, аморфной, ревниво оберегающей свои права массой камня. Из-за незавершенности всех четырех статуй усиливается впечатление трагической обреченности скованных камнем пленников. Невольно кажется, что фигуры ведут безнадежную борьбу. Но вместе с тем это столкновение противоборствующих сил порождает какое-то новое, высшее единство — единство противоположностей. То, что стремится к освобождению, и то, что мешает, сливается воедино, и явление предстает зрителю как бы внезапно остановившимся в то великое мгновение, когда решающие силы жизни подымаются друг на друга. По-видимому, именно об этом думал Гераклит, написавший следующие замечательные слова:

«Борьба есть правда мира, отец и царь всех вещей»; «противодействующее укрепляет друг друга, расходящееся идет совместно»; «на противоположном напряжении основана гармония мира, подобно лире и луку».

В. Лазарев

Микеланджело, не желая способствовать закабалению Флоренции, отказался построить цитадель, которая господствовала бы над городом. Как должен был любить свою родину этот робкий по природе человек, если нашел в себе такое мужество!

…Во Флоренцию он не вернулся. И больше никогда не бывал в родном городе. Мир так и не узрел Капеллы Медичи, которая осталась недостроенной. То, что нам известно под этим именем, имеет лишь весьма отдаленное сходство с мечтой Микеланджело.

Р. Роллан

Вазари.

…мраморный бюст Брута, несколько превышающий натуральную величину. Только голову его Микельаньоло тщательнейше выполнил, взяв за образец портрет Брута, вырезанный на античном сердолике, принадлежавшем Джулиано Чезарино. Этот бюст, произведение редкостное, сделан для кардинала Ридольфи по просьбе мессера Донато Джаннотти.

Алессандро Медичи пал под кинжалом своего кузена Лоренцино…Флорентинские эмигранты надеялись на восстановление республики, и художник вместе с Донато Джаннотти… строил воздушные замки на тему о счастливом возвращении на свободную родину…

Тогда же возникла идея бюста того античного героя, в котором флорентинские патриоты видели воплощение республиканских идей, Брута Младшего, убийцы Цезаря.

А. Дживелегов

В этом образе, пожалуй, в последний раз в микеланджеловской пластике, чувствуются живые отголоски чисто ренессансной веры в безграничные возможности человека.

В. Лазарев

Петрарка

«Мое живое солнце это»

Двадцать третьего сентября 1534 г. Микеланджело вернулся в Рим, где и оставался до самой смерти. С тех пор как он уехал отсюда, прошел двадцать один год.

Р. Роллан

Петрарка

Микеланджело

Вазари.

Чрезвычайно любил он красоту человеческую, подражая ей своим искусством, прекрасное выбирая в прекрасном…

Кондиви.

…Он любил не только человеческую красоту, но вообще все прекрасное…

Он отыскивал в природе прекрасное, как пчелы мед, и потом пользовался им в своих произведениях.

Микеланджело

Вазари.

Всех больше любил он, несомненно, молодого римского дворянина Томмазо деи Кавальери, страстно преданного искусству. Микеланджело сделал на картоне его портрет в натуральную величину, свой единственный портрет с натуры, ибо он отвергал натурную живопись, разве что речь шла о людях выдающейся красоты.

Варки.

Когда я встретился в Риме с мессером Томмазо Кавальера, он поразил меня не только своей несравненной красотой, но также и приятностью обхождения, тонким умом и редким душевным благородством; такой человек вполне заслуживал любви и лишь вырастал в ваших глазах при более близком знакомстве.

Томмазо Кавальери — Микеланджело.

Я получил Ваше письмо, которому безмерно обрадовался уже потому, что никак его не ожидал. Не ожидал, ибо не считаю себя достойным получать письма от такого человека, как Вы. Если даже Вам и отзывались обо мне с похвалой и если, как Вы уверяете, Вам понравились мои работы, все же этого недостаточно, чтобы человек, обладающий Вашим гением, гением, которому в наше время нет равного на земле, писал юноше, делающему лишь первые шаги и совершенно еще невежественному. Но, я знаю, Вы не можете лгать. Что же до Вашего расположения ко мне, я верю, более того — я убежден, что в Вас говорит любовь человека, который есть само олицетворение искусства, ко всем людям, кои посвятили себя искусству и истинно любят его. Я принадлежу к их числу и в ревности своей к искусству могу поспорить с кем угодно. Можете не сомневаться в моих чувствах к Вам: никого я так не любил и ничьей дружбы не желал так, как Вашей. Я надеюсь, что смогу быть Вам при случае полезен, и вверяю себя Вашей дружбе.

Навеки Ваш, преданный Вам —

Томмазо Кавальери

*

Микеланджело

Микеланджело увидел его впервые в Риме, осенью 1532 года. Первый же ответ Кавальери на горячее письмо Микеланджело свидетельствует о большом внутреннем достоинстве молодого римлянина…

…Он оставался верен Микеланджело до его последнего часа, свидетелем которого был, и навсегда сохранил его доверие. Это, говорят, единственный человек, к голосу которого Микеланджело прислушивался, и надо сказать, к чести Кавальери, что он использовал свое влияние во благо и к славе своего великого друга. Именно Кавальери убедил Микеланджело закончить деревянную модель купола собора св. Петра. Именно он сохранил нам планы перестройки Капитолия и положил немало труда на то. чтобы их осуществить. И, наконец, он же, после смерти Микеланджело, был исполнителем его последней воли.

Р. Роллан

Микеланджело

Кондиви.

Особенно велика была любовь, которую он питал к маркизе Пескара, влюбившись в ее божественный дух и получив безумную ответную любовь и от нее, от которой он до сих пор хранит множество писем, исполненных чистой и сладчайшей любви, как постоянные излияния этой прекрасной души, поскольку и он писал для нее множество сонетов, талантливых и полных сладостной тоски.

Виттория Колонна — Микеланджело.

Ваши произведения так прекрасны, что вызывают дерзкое желание еще большего, что, кажется, невозможно, но вы превосходите самого себя……Если вы сегодня не работаете, приходите поболтать со мной.

Преданная вам маркиза

Пескара

…Она родилась в 1492 г. Отец ее был Фабрицио Колонна, синьор Пальяно, герцог Тальякоццо. Мать, Агнесса да Монтефельтро, приходилась родной дочерью великому Федериго, герцогу Урбино. Виттория принадлежала, таким образом, к тем знаменитым итальянским семьям, в которых как бы запечатлелся дух эпохи Возрождения. Она (переписывается со всеми крупнейшими итальянскими писателями: с Содолетто, Бембо, Кастильоне, который доверил ей хранение рукописи «Cortegiano», с Ариосто, прославившим ее в своем «Роланде», с Паоло Джовио, Бернардо Тассо, Лодовико Дольче.

…В начале тридцатых годов сонеты Виттории Колонна становятся известны всей Италии и приносят ей славу первой поэтессы своего времени.

Р. Роллан

Ариосто.

…При громе оружия и колесниц, среди огня военных кораблей, слышны на берегах Олио мелодические звуки, так что соседняя река завидует твоей славе…

Та, о ком я хочу говорить, знаменита своим стихом, которого прелесть ничто не может превзойти. Ей нравится также делать достойными вечной памяти тех, кто воспевает ее славу. Фед осыпает свою сестру лучами более блестящими, чем Венеру, Майю и другие звезды… она умеет своим сладостным красноречием и своими благородными мыслями разливать на свой век блестящий свет. Имя ее Виктория, оно подходит к той, которая, родившись среди благоденствия, одерживает беспрестанно новые триумфы и как будто приковала победу.

Кондиви.

Много раз покидала она Витербо и другие места, куда она ездила для развлечения и чтобы провести там лето, и приезжала в Рим только ради того, чтобы повидать Микельаньоло, а он, со своей стороны, любил ее настолько, что я, помнится, от него слышал, что огорчает его только одно: когда он пришел посмотреть на нее, уже отошедшую из этой жизни, он не поцеловал ее в лоб или в лицо так же, как он поцеловал ее руку. Из-за этой смерти он долгое время оставался растерянным и как бы обезумевшим.

Вазари.

Бесконечное число своих стихотворений послал он преславной маркизе Пескара…

*

*

*

Микеланджело

Кондиви.

Микеланджело часто при мне рассуждало любви, и я слышал также от людей, присутствовавших при этих рассуждениях, что великий мастер говорит то же, что писал о ней Платон в своей книге.

Я не знаю, что говорил Платон, но так как я долго был в хороших отношениях с Микеланджело, утверждаю, что слышал от него только чистые и честные слова…

*

*

*

Микеланджело

Кондиви.

Находя удовольствие в разговорах с учеными людьми, Микеланджело любил также читать произведения прозаиков и поэтов и особенно уважал Данте, божественный гений которого очаровал его до такой степени, что он помнил наизусть почти все его стихи. Не менее он ценил Петрарку… Но поэзией Микеланджело занимался только как дилетант, запрещая себе делать из этого профессию, постоянно умаляя свои литературные способности и говоря, что в этой области он невежда.

Счастлива была бы Италия, будь у нее больше таких поэтов!

Стендаль

Книга эта глубоко потрясла меня своей стихийной мощью, своей неукротимой страстностью, нередко граничащей с отчаянием.

…Это буйно рвущаяся из души поэзия…Это не столько стихи, сколько непосредственное выражение муки, горечи, любви и тоски, переживаемые великой, беспредельно великой душой…

Но как раз благодаря своей неистовой стихийности, эти горестные признания могучего художнику потрясают нас с такой чудовищной, почти не укладывающейся в рамки искусства и эстетики, обнаженной человеческой силой.

Т. Манн

…Первое, чем встречает нас Микеланджело-художник, это — впечатление огромного сопротивления, хочется сказать — строптивости изобразительного мастерства, приводимого в подчинение еще большей силой мастера. Титанизм («terribilita») микеланджеловских образов находит в этом слове пластическое выражение. «Жесткий камень» («pietra dura»), «камень дикий и жесткий», преобразуемый молотом и резцом скульптора, — излюбленнейшая метафора Микеланджело для выражения своего отношения к жизни и людям. Первобытную нетронутость мраморной глыбы, свежесть пустой плоскости стены, потолка, свода он чувствовал, как никто до него и никто после него. То же сохранил он в своих стихах… Микеланджело ворочает словом, как глыбой, стачивает одно, наращивает другое, пригоняет стих-камень к другим, таким же плотным швом ко шву. Он воздвигает из слов-плит строфу, терцину, сонет, которые держатся силой тяжести, стойким взаимодействием тяжестей-смыслов и тяжестей-звуков.

…Мировая поэзия не знает другого такого примера: это микеланджеловская собственность, запечатленная в ряде великолепных сонетов и мадригалов сороковых годов; их образы тем более примечательны, что вовсе не носят характера риторических аналогий. Наоборот! В них живет непреклонная убежденность, что так оно и есть на самом деле, что здесь проявляется некий живой и высокий закон единства.

А. Эфрос

«Fuss’io, pur lui!» («Будь я, как он!»)

Данте

Спустившись с неба в тленной плоти, он

Увидел ад, обитель искупленья,

И жив предстал для божья лицезренья,

И нам поведал все, чем умудрен.

Лучистая звезда, чьим озарен

Сияньем край, мне данный для рожденья, —

Ей не от мира ждать вознагражденья.

Но от тебя, кем мир был сотворен.

Я говорю о Данте: не нужны

Озлобленной толпе его созданья, —

Ведь для нее и высший гений мал.

Будь я, как он! О, будь мне суждены

Его дела и скорбь его изгнанья, —

Я б лучшей доли в мире не желал!

Микеланджело

Вазари.

…Микельаньоло намеревался уже перейти к работе над статуями [Капеллы Медичи], когда папе пришло на ум вызвать его к себе, ибо желал он украсить торцовые стены в Капелле Сикста, для племянника которого — Юлия II — Микельаньоло расписал потолок. Папа Климент желал, чтобы на главной из этих стен, там, где алтарь, он написал Страшный суд, показав этой «историей» все, чего можно достичь искусством…

…В 1533 году умер папа Климент, вследствие чего остановились работы в Сакристии и Библиотеке, которые, хотя Микельаньоло с таким рвением старался их кончить, так и остались незаконченными. Тогда Микельаньоло счел себя по-настоящему свободным, рассчитывая, что окончит теперь гробницу Юлия II. Но папою был избран Павел III, который немного спустя вызвал Микельаньоло к себе, осыпал его любезностями и предложениями, настаивая на том, чтобы он работал на него и оставался при нем. Микельаньоло отказался от этого, говоря, что не может так поступить, ибо связан договором с герцогом Урбанским, пока не будет закончена гробница Юлия. Папа разгневался и сказал: «Уже 30 лет имею я такое желание, неужели же, став папою, его не исполню? Порву договор; желаю, чтобы ты во что бы то ни стало служил мне». При виде подобной решимости Микельаньоло подумал было уехать из Рима и хоть таким образом найти путь для окончания гробницы…

Так как выхода другого не было, Микельаньоло согласился служить папе Павлу, который пожелал, чтобы он выполнял заказ Климента, нисколько не меняя ни замысла, ни композиции…

Венеция, 15 сентября 1537.

Пиетро Аретино — Микеланджело.

Я чувствую, что Страшным судом, который вы теперь пишете, вы хотите превзойти начало, оставленное вами на сводах Сикстинской капеллы; таким образом ваши картины, покоренные вашими же картинами, вам дадут основу торжествовать над самим собой.

Кто бы не содрогнулся, приступая к такой ужасной теме? Среди бесчисленной толпы я вижу антихриста в том виде, который только вы сумеете ему придать. Я вижу ужас на лицах живых, угрожающие лики солнца, луны и звезд за то, что они должны угаснуть. Я вижу жизнь, превращающуюся в огонь, воздух, землю и воду. Я вижу там, в стороне, природу, в ужасе съежившуюся в своей дряхлой и бесплодной старости…

Рим, сентябрь 1537.

Микеланджело к Пиетро Аретино, в Венеции.

Великолепный Пиетро, господин мой и брат!

Ваше письмо мне доставило и радость и огорчение. Я очень рад, что увижу вас, так как вам нет равного в мире, но я был огорчен, прочитав ваше письмо, большую его часть, вашу историю, так как не смогу ее передать в своем произведении. Ваше воображение таково, что, если бы пришел день суда и вы сами бы его пережили, вы не смогли бы описать его лучше. Что касается ваших писем в ответ на мои, то я не только приношу вам благодарность, но умоляю написать мне еще Короли и императоры считают за высшую милость, когда ваше перо говорит о них. Если я могу вам сделать что-нибудь приятное, то сделаю это от всей души. Но если вы говорите, что приедете в Рим, только для того, чтобы посмотреть на мои произведения, то прошу вас отказаться от вашего намерения, так как оно чрезмерно.

Свидетельствую вам свое почтение.

Микельаньоло Буонарроти

Вазари.

Уже закончил Микельаньоло свое произведение больше чем на три четверти, когда явился взглянуть на него папа Павел; вместе с ним пришел в капеллу мессер Биаджо да Чезена, церемониймейстер, человек придирчивый, который на вопрос, как он находит это произведение, ответил: «Полное бесстыдство — изображать в месте столь священном столько голых людей, которые, не стыдясь, показывают свои срамные части; такое, произведение годится для бань и кабаков, а не для папской капеллы». Не понравилось это Микельаньоло, который, желая ему отомстить, как только он ушел, изобразил его, списав с натуры, в аду, в виде Ми носа, с большой змеей, обвившейся вокруг его ног, среди кучи дьяволов. Сколько ни просил мессер Биаджо папу и Микельаньоло уничтожить это изображение, последний сохранил его для памяти об этом, так что и сейчас можно его видеть.

Биаджо пожаловался папе. Но Павел III поднял его на смех. «Если бы Микеланджело поместил тебя хотя бы в чистилище, я бы еще постарался тебя вызволить, — сказал папа, — но он запрятал тебя в ад, а там я бессилен — из ада нет спасения».

Р. Роллан

Резь, лихорадка, боль зубов и глаз.

Микеланджело

Вазари.

Случилось ему в это время упасть с немалой высоты, с подмостков, и разбил себе он ногу, но от боли и гнева не позволял никому лечить. Тогда был еще в живых маэстро Баччо Ронтини, флорентинец, друг его, медик искусный и очень ценивший талант Микельаньоло, сжалившись, однажды он пошел к дому Микельаньоло и постучался, но ответа не получил ни от него, ни от соседей; тогда он попытался проникнуть черным ходом и, пройдя через ряд комнат, нашел, наконец, Микельаньоло; он был в отчаянном положении. И решил тогда маэстро Баччо не покидать его и не отлучаться из его дома, пока он не выздоровеет. Оправившись от болезни, Микельаньоло вернулся к работе и, неотступно ею занимаясь, в немного месяцев довел ее до конца, такую силу придав живописным изображениям, что оправдалось изречение Данте: «Мертвые кажутся мертвыми, живые — живыми»; понятной здесь становится скорбь грешников и радость праведников. Когда открыт был Страшный суд, Микельаньоло не только показал себя победителем прежних мастеров, работавших в капелле, но и самого себя захотел он победить, свой потолок, столь прославленный, далеко превзойти — и превзошел сам себя…

Вазари.

Он трудился над этим произведением восемь лет и открыл его в 1541 году… к изумлению и восторгу всего Рима и даже всего мира; и я, живший тогда в Венеции, в этом году поехал в Рим посмотреть на него, и остался в оцепенении.

Кондиви.

Композиция Страшного суда очень умна и глубоко продумана; описание ее возьмет много времени и может показаться ненужным ввиду большого количества снятых с нее гравюр и копий, распространенных по всему свету.

В своей символике Микеланджело следовал Данте, которого он постоянно изучал.

Вазари.

…Семь ангелов с семью трубами, описанных евангелистом Иоанном; они призывают на суд, и волосы дыбом встают у того, кто смотрит на них, от ужаса, явленного на их лицах…

Кто же не постигнет мощи искусства вместе с чувством изящного, которым одарила Микельаньоло сама природа! Ведь он потрясает сердца и людей несведущих, и людей, понимающих толк в этом ремесле.

Такая способность, как она ни велика и удивительна, оказалась для него достижимой, потому что он всегда был внимателен и зорок, много видел людей и, таким образом, приобрел такие познания путем знакомства с жизнью, какие философы приобретают из книг и размышлений. Человек рассудительный и сведущий в живописи поймет, какой силы может достичь искусство, и откроет в этих фигурах мысли и чувства, еще никем до Микельаньоло не изображенные…

Петрарка.

…Время, в которое я жил, было мне всегда так не по душе, что если бы не препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы быть рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно старался жить душою в иных веках.

Ульрих фон Гуттен.

Тремя вещами подчиняет себе Рим все: насилием, хитростью и лицемерием… Три вещи изобретены, чтобы выжимать золото из чужих стран: торговля индульгенциями, несуществующая война с турками и власть папских легатов… Три вещи запрещено вывозить из Рима: мощи святых (подлинность которых сомнительна), большие камни (которые трудно увезти) и благочестие (которого там нет совершенно).

Томас Мор.

При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как некиим заговором богачей, ратующих под именем и вывеской государства о своих личных выгодах.

…Да провалиться мне, если я найду у них какой-нибудь след справедливости и беспристрастия!.. Какая же это будет справедливость, если все эти люди совершенно ничего не делают, или дело их такого рода, что не очень нужно государству, а жизнь их протекает среди блеска и роскоши, проводят они ее в праздности и бесполезных занятиях… с другой стороны… людей угнетает в настоящем бесплодный, безвыгодный труд и убивает мысль о нищенской старости.

Нет ничего удивительного, что Микеланджело в согласии с обычаями своей страны, не исчезнувшими и поныне, сам увлеченный к тому же поэмой Данте, представлял себе ад так же, как и он.

Гордый дух обоих этих людей вполне сходен.

Буонарроти перевел на язык живописи мрачные образы, некогда запечатлевшиеся в его душе под влиянием пламенного красноречия Савонаролы.

Стендаль

«Страшный суд» задуман настолько грандиозно, насколько это вообще возможно, как (последний момент перед исчезновением вселенной в хаосе, как сон богов перед своим закатом…

Б. Бернсон

…Этот момент Микеланджело трактует как грандиозную космическую катастрофу, в которой мало что осталось от традиционного церковного понимания данной темы. Почти все фигуры изображены обнаженными, святые лишены нимбов, у ангелов нет крыльев. Христос, подъявший в грозном жесте правую руку, скорее походит на Зевса Громовержца, чем на христианского бога. Здесь ангелов не отличить от святых, грешников от праведников, мужчин от женщин. Всех их увлекает один неумолимый поток движения, все они извиваются и корчатся от охватившего их страха и ужаса. Этому движению придан вращательный характер, и у зрителя не остается сомнения, что связками и гроздьями могучих по своей комплекции тел управляет какая-то выше их стоящая сила, которой они не могут противодействовать.

В. Лазарев

Вослед Савонароле у микеланджеловского христианства плебейская природа; его Христос наделен гневным лицом и карающими движениями трибуна, судьи; он непрерывно вмешивается в каждодневное становление жизни, в ход событий и судьбы людей, и каждочасно приближает мир к последнему приговору.

А. Эфрос

…от «Страшного суда» веет той же безграничной мощью, которою насыщены образы плафона и более ранних произведений Микеланджело. Мученики показывают Христу орудия своих пыток с таким видом, будто они не просят снисхождения, а требуют справедливости.

…за Адамом — голова седобородого старика в капюшоне, весьма похожая на Павла III, каким мы его знаем по портретам Тициана. Справа, то есть за Петром, — голова бритого пожилого мужчины, с острым лисьим лицом, вероятно, Климента VII…

…летящая головой вниз фигура с ключами, являющимися, как известно, символом папской власти. С полным основанием в этой фигуре усматривали папу Николая III, который ввел симонию, то есть продажу церковных должностей. Значит, Микеланджело поступал в «Страшном суде» так же, как почитаемый им поэт Данте в своей «Божественной комедии», то есть определял и для живых людей, и для покойников воздаяние в загробном мире соответственно своим представлениям о справедливости, а не так, как это полагалось согласно принятой догме…

А. Губер

…На коже, которую держит в левой руке Варфоломей, нашли автопортрет самого Микеланджело, а в Варфоломее — сходство с Пьетро Аретино. Если это так, то можно только подивиться смелости Микеланджело: на одном из самых видных мест алтарной стены он изобразил под видом святого мученика своего главного врага с ножом в руке, содравшего кожу с него самого.

А. Губер

Нашлось немало людей, которые громко возмущались «Страшным судом». И разумеется, всех больше кричал Аретино. Он написал наглейшее письмо, достойное Тартюфа. Аретино, по существу, грозил донести на художника входившей в силу инквизиции, «ибо меньшее преступление самому не верить, нежели столь дерзко посягать на веру других». Это подлое письмо шантажиста, где все самое святое для Микеланджело — вера, дружба, честь — подвергалось поруганию и втаптывалось в грязь, это письмо, которое он не в силах был читать без презрительного смеха и слез унижения, Микеланджело оставил без ответа. Не случайно говорил он с уничтожающей иронией о некоторых своих врагах: «Стоит ли с ними бороться, не велика честь от такой победы!» И даже когда к суждению Аретино и Биаджо о «Страшном суде» стали прислушиваться, художник ничего не ответил, ничего не предпринял, чтобы пресечь клевету.

Он молчал, когда его произведение обзывали «лютеранской гнусностью». Молчал, когда Павел IV собирался сбить его фреску. Молчал, когда по приказанию папы Даниелло да Вольтерра «одел» главные фигуры «Страшного суда». Его спросили, что он об этом думает, Микеланджело сказал без гнева, но с оттенком насмешки и горечи: «Скажите папе, что это мелочь, которую очень легко поправить. Пусть его святейшество заботится о том, чтобы навести порядок в мире, а придать должный вид моей картине дело нехитрое».

Р. Роллан

Он принужден был жить в эпоху,'которую он не мог не презирать, в мире, который не понимал его и которому он был не нужен.

Б. Бернсон

В 1540 году папа утвердил иезуитский орден, а в 1542 году восстановил в Италии инквизицию; в 40-е годы была введена церковная цензура печати и усилились преследования, процессы и казни гуманистически настроенных церковных деятелей (Окино, Верджерио Мороне).

Б. Виппер

В марте 1548 года флорентинский герцог Козимо Медичи издал закон, названный la palverina (его текст составлял Якопо Польверини) и направленный не только против всяких заговорщиков, враждебных власти Медичи, но и против их потомков.

В. Лазарев

…Разве не является он (XVI век. — Г. К.) именно тем веком, когда завязался узел наибольших противоречий итальянской жизни, противоречий, неразрешенность которых определила характер всей национальной истории вплоть до конца XVIII века?

А. Грамши

Микеланджело

Кондиви.

В последнее время папа Павел построил новую капеллу, в том же этаже, в котором находится Сикстинская, и, пожелав ее украсить произведениями Микеланджело, велел ему написать на двух боковых стенах две громадные картины: на одной распятие св. Петра, а на другой обращение св. Павла…

Вазари.

Совершенства в искусстве Микельаньоло достиг без каких бы то ни было вспомогательных средств, как было уже сказано, нет у него ни видов местности, ни деревьев, ни построек, никакой пестроты, никаких прикрас, ибо к этому он не стремился, может быть не желая унизить свой большой талант подобными мелочами. Это были последние его живописные произведения, выполненные им в 75-летнем возрасте и, по его словам, с большим трудом, потому что годы прошли, живопись, особенно фресковая, не годится для стариков.

Его страстью была обнаженная натура, его идеалом — сила. Но каким же исходом для этой страсти и идеалов могли быть сюжеты «Страшного суда», «Распятия апостола Петра», сюжеты, которые по властным и незыблемым законам христианского мира должны были выражать смирение и жертву? Но смирение и терпение были так же незнакомы Микеланджело, как и Данте, как гениальным творческим натурам всех эпох. Даже испытывая эти чувства, он не сумел бы их выразить, ибо его обнаженные фигуры полны мощи, но не слабости, ужаса, но не боязни, отчаяния, но не покорности.

Б. Бернсон

Распятого головой вниз апостола окружают палачи, солдаты и ближайшие его ученики и последователи. Микеланджело противопоставляет здесь мир насилия и активного утверждения злой воли миру терпеливого страдания и пассивных мыслей и чувств. Выразителем и защитником этого второго мира выступает юноша в центре, собирающийся произнести страстную обвинительную речь против палачей. Но его удерживают сотоварищи, один из которых схватил его за руку, а другой поднес палец к губам, явно призывая к молчанию, к «непротивлению злу». Этим же чувством страха охвачены все фигуры в правой части композиции: и двигающаяся из глубины группа приверженцев, казалось бы, готовая к восстанию, но так на него и не решающаяся, и пребывающие в полном молчании фигуры среднего плана, и бредущий с закрытыми глазами старик, и сгрудившиеся внизу женщины, дрожащие от ужаса. В результате побеждает грубая сила палачей…Данное противоречие определяет трагизм всего замысла: герой погибает не потому, что немногочисленны и слабы его приверженцы, а потому, что сломлена их воля. И это понимает только один человек — апостол Петр. Его направленный на зрителя взор полон негодования, в нем выражен такой волевой напор, равный которому можно найти лишь в образах сивилл и пророков Сикстинского потолка.

В. Лазарев

«…Та красота, что бой дала бы смерти…»

Да и какое место в мире более достойно, чем Рим? Какое начинание благороднее, чем св. Петр? Ибо это первейший храм в мире и величайшее сооружение, какое когда-либо было видно…

Я хотел бы найти прекрасные формы древних зданий, но я не знаю, не будет ли это полетом Икара.

Рафаэль

Кондиви.

Микеланджело сделал много проектов в Риме и Флоренции, доказывающих, что древние мастера не исчерпали всех красот архитектуры и не отняли возможности создавать оригинально не менее прекрасные здания.

Вазари.

В 1546 году умер Антонина да Сангалло, и некому стало руководить постройкой Санто Пьетро. Папа и соборные депутаты много спорили, кому ее поручить. Наконец его святейшество… решил послать за Микельаньоло, но тот отказался занять это место и, чтобы снять с себя такую обузу, сказал, что архитектура не его дело. В конце концов, так как просьбы ни к чему не вели, папа приказал ему принять эту работу. Тогда с великой неохотой и против воли пришлось ему к ней приступить.

Рим, конец 1546 — начало 1547.

Микеланджело — Бартоломео Ферратини.

Мессер Бартоломео, дорогой друг. Нельзя отрицать, что Браманте был силен в архитектуре, как никто другой со времени древних и до наших дней. Он составил первый план Санто Пьетро, не запутанный, а ясный и простой, светлый и со всех сторон обособленный, так что он ничему во дворце не мешал. И почитался он вещью прекрасной, как это и сейчас всем очевидно. Поэтому всякий, кто отклонился от названного решения Браманте, как это сделал Сангалло, отклонился и от истины.

Вазари.

…В самом начале 1551 года партия сангалловская устроила против Микеланджело заговор, добиваясь того, чтобы папа созвал в соборе конгрегацию, собрал всех мастеров и всех лиц, причастных к этому делу, и чтобы клеветами доказать его святейшеству, какой ущерб нанес Микеланджело работе. В это время он уже возвел царскую нишу, в которой находятся три капеллы с тремя окнами вверху; они же, не зная, что собирается он устроить в своде, слабыми аргументами убедили кардинала Сальвиати Старшего и Марчелло Червино, впоследствии избранного в папы, что собор св. Петра темен. Когда все собрались, папа передал Микеланджело мнение депутатов о том, что в этой нише мало свету. Тот возразил: «Я хотел бы услышать от самих депутатов». Кардинал Марчелло ответил: «Да, это наше мнение». Микеланджело сказал: «Ваше преосвященство, над этими окнами будет травертиновый свод, и в нем имеется еще три окна». — «Об этом никогда вы не говорили», — заметил кардинал.

Микеланджело добавил: «Я не обязан и не хочу быть обязанным рассказывать вашему преосвященству и кому бы то ни было про то, что должен и что хочу делать. Ваше дело следить за тем, чтобы были деньги, да охранять от воров, а планы работы предоставьте мне…»

…В течение тех 17 лет, в которые Микеланджело принимал участие в постройке собора св. Петра, депутаты много раз пытались удалить его, и так как это им не удавалось, то они при всяком удобном случае делали какое-нибудь нелепое возражение, нынче одно, завтра другое, чтобы взять его измором, ведь был он стар, и сил у него не хватало.

Кондиви.

За эту работу Микеланджело не хотел брать вознаграждения и требовал, чтобы условие это было внесено в рескрипт.

Микеланджело.

Рим. 13 сентября 1560.

Светлейшему и Достопочтимейшему синьору и высокоуважаемому владыке синьору кардиналу Карпи.

…Я хочу ходатайствовать о том, чтобы освободить меня от этой обузы, которую я, по приказанию пап, охотно и безвозмездно несу вот уже семнадцать лет. За это время можно было с очевидностью убедиться в том, сколько было моими трудами сделано в вышеназванной постройке. Я снова возвращаюсь к настоятельной просьбе меня освободить.

Вазари.

Депутаты… чтобы захватить в свои руки постройку, много раз пытались привлечь Нанни ди Баччо Биджо… сулившего им великие выгоды… Узнав об этом, Микеланджело тотчас же пошел к папе и нашел его на площади Капитолия; там стоял такой шум, что Микеланджело просил его пойти во дворец и сказал ему: «Святой отец, депутаты назначили мне заместителя; не знаю, кто он такой, однако, если им и вашему святейшеству известно, что я уже не у дел, то я уеду отдыхать во Флоренцию, буду служить великому герцогу, он так этого хотел, жизнь свою окончу у себя дома, отпустите меня с миром». Папа огорчился и, милостивыми словами его одобрив, приказал ему явиться для переговоров в тот же день в церковь Арачели; он собрал там депутатов и пожелал узнать о причинах происшедшего; они отвечали, что постройка гибнет и что им допущены ошибки; поняв, что это неправда, папа поручил Габрио Сербеллони отправиться на постройку и все осмотреть и узнать, что предполагал делать Нанни. Так и было исполнено. Габрио убедился в том, что все это коварные выдумки без всякой правды, и прогнал Нанни с постройки, изругав его в присутствии многих особ… Так кончилась работа Нанни на постройке собора, которую Микеланджело в течение 17 лет всячески старался так скрепить, чтобы после его смерти завистливые преследователи ее не исказили, но теперь от этого она вполне защищена и спокойно можно возводить купол.

…Наконец, папа Павел именным указом назначил его полновластным начальником постройки с правом строить и сносить что угодно, увеличивать, уменьшать и видоизменять, как ему заблагорассудится, и подчинил его воле всех помощников.

…До последнего часа Микеланджело пришлось бороться с завистью и враждой.

Но не надо его жалеть. Он умел защищаться. И даже незадолго до смерти способен был, как некогда писал своему брату Джовансимоне, один управиться «с сотней таких выродков».

Р. Роллан

Вазари.

Лучшие его друзья: кардинал Карпи, мессер Донато Джаннотти, Франческо Бандзини, Томмазо деи Кавальери и Франческо Лоттино убеждали его, раз он сам видит, как затягивается возведение купола, сделать по крайней мере модель. Несколько месяцев он не решался, наконец, приступил к работе и мало-помалу выполнил из глины небольшую модель, чтобы можно было по ней, по начерченным им планам и профилям сделать деревянную модель больших размеров….

…Когда молоток и резец стали тяжелы для слабеющих рук, а зрение потеряло былую остроту и неспособно стало управлять рисунком и колоритом, оформление пространственных (комплексов на основе законов механики и математики продолжало быть ему доступным. Восьмидесятипятилетний мастер успел создать модель своего купола, которую никто не посмел исказить.

А. Дживелегов

…Мастер создает в образе, полном мощи и величия, грандиозный памятник творческим силам героического человека.

Б. Виппер

Ничто так не величаво, как огромное здание с куполом, где у зрителя всегда есть над головой доказательство невероятной творческой мощи.

Стендаль

На склоне лет

Как башня, стой, которая вовек

Не дрогнет, сколько ветры ни бушуют.

Данте

*

Микеланджело

Кондиви.

Теперь Микеланджело, богатое воображение которого заставляет его каждый день создавать новые произведения, делает из мрамора для своего удовольствия группу, состоящую из четырех фигур выше человеческого роста…

Вазари.

Многих трудов стоило это произведение, редкостное и тем, что… оно высечено из одной глыбы. К, несчастью, оно осталось, как будет сказано ниже, неоконченным, хотя Микельаньоло предполагал, что у подножия того алтаря, где он поставил эту скульптуру, будет его могила.

…Очень часто вставал он ночью, страдая бессонницей, и брался за резец, сделав себе картонный шлем, в макушку которого вставлялась зажженная свеча, освещавшая его работу, так что руки оставались свободными.

…Однажды поздно вечером Юлий III послал Вазари за рисунком к Микельаньоло, который работал тогда над разбитой им впоследствии мраморной группой «Пьета«…Микельаньоло оторвался от работы, взял в руку светильник… послал Урбино наверх за рисунком… и в это время Вазари бросил взгляд на ногу Христа, которую по-новому переделывал Микельаньоло. Но, не желая, чтобы Вазари видел его работу, он выпустил светильник из рук, и все погрузилось в темноту. Тогда он велел Урбино принести свет и, выйдя из-за перегородки, сказал: так стар, что смерть часто хватает меня за плащ и зовет с собой; настанет день, и я упаду, как этот светильник, и погаснет свет жизни».

…Глубокий старик, он пережил на 45 лет своего старшего современника Леонардо и на 44 года младшего собрата Рафаэля. Один за другим умирали его близкие, его друзья, его сверстники, а он продолжал жить. Продолжал жить в мире, который радикально изменил свое лицо и который с каждым годом становился ему все более далеким и чуждым. Эпоха Возрождения безвозвратно ушла в прошлое. Наступили новые времена, к власти пришли совсем новые люди, по своему образу мышления глубоко враждебные светской культуре Возрождения… Перешедшая в контрнаступление католическая церковь выдвинула людей нового склада — кичившихся своей принципиальностью фанатиков, холодных и безжалостных, требовавших слепой веры в авторитеты и абсолютного повиновения церковным властям.

Живя в переломную эпоху, Микеланджело мог наблюдать на каждом шагу процесс перерождения скромного ренессансного мастера в самодовольного придворного художника, быстро усваивавшего патрицианские замашки и привычки… В той или иной мере в него оказались вовлеченными все художники, кроме одного. Кроме Микеланджело. Убежденный республиканец, он не хотел жертвовать демократическими идеалами своих молодых лет. В годы самой черной политической реакции Микеланджело оставался «совестью Италии», и никогда эти гражданские чувства в нем не угасали.

В. Лазарев

…Единственной темой, которая волновала творческую мысль Микеланджело-скульптора на последнем этапе его деятельности, была тема «Положения во гроб» — тема гибели героя, тема смерти и ее преодоления силой человеческого духа.

Одним из высших достижений в области статуарной группы как самого Микеланджело, так и всей европейской скульптуры можно считать «Положение во гроб» во флорентийском соборе. Именно в этом произведении Микеланджело проявляется с наибольшей яркостью его стремление к максимальному пластическому единству группы, но на почве глубокой духовной выразительности. При всем пластическом богатстве и многотонности группа замкнута в суровые, компактные граниты каменной глыбы; все движения фигур объединены стремлением охватить, поддержать бессильное тело Христа; сбившийся клубок тел выражает безвыходное отчаяние, крушение всех надежд.

Вместе с тем для того, чтобы достигнуть наивысшей пластической концентрации и связанной с ней глубины трагической экспрессии, Микеланджело применяет ряд новых, не знакомых предшествующему искусству приемов. Один из них — умолчание: в осуществленной Микеланджело композиции нет места ни для ног Марии, ни для левой ноги Христа — тем убедительнее кажется нам бессилие тела Христа, тем выразительнее звучит «монолог» его левой ноги. А для того чтобы еще сильнее выдвинуть этот главный мотив, основной стержень группы, Микеланджело применяет другой прием: он несколько искажает реальные масштабы и пропорции фигур, увеличивая их от краев к центру и снизу вверх.

Б. Виппер

Тонкое, ломкое тело Христа, необычайно вытянутое по своим пропорциям, имеет в себе много готического и совершенно непохоже на излюбленный мастером канон. С замечательным искусством воплощена в нем идея жертвенности. Тело бессильно сползает вниз, и все попытки удержать его кажутся безнадежными.

Здесь мотив «Умирающего раба» получает свое дальнейшее развитие, но уже на основе совсем иного понимания человеческого образа. В окружающих Христа фигурах художник передал разные оттенки отчаяния и скорби. Особенно выразительна Мария, прижавшаяся щекой к бессильно поникшей голове Христа. Ее глаза закрыты, в последний раз прощается она со своим сыном. Полон подлинного трагизма также образ Иосифа Аримафейского — идеальный автопортрет художника.

В. Лазарев

Микеланджело.

Макиавелли.

Между тем, как живут и как надлежало бы жить, имеется такая разница, что тот, кто из-за долженствующего произойти упускает из виду действительно происходящее, — тот скорее уготовляет свою погибель, нежели свое спасение, ибо человек, который захотел бы во всем следовать лишь одному добру, неминуемо погиб бы среди стольких порочных людей.

Гвиччардини.

Величайшая сила — это память о чести, потому что, кто помнит о ней, не боится опасностей и никогда не сделает подлости; знайте это твердо.

Рабле.

Люди свободные, благородные, образованные, живущие в приличном обществе, уже от природы обладают инстинктом и побуждением, которые толкают их на добродетельные поступки и отвлекают от порока: этот инстинкт называется честью.

Не родился еще человек, который, подобно мне, был бы столь склонен любить людей.

Микеланджело

Вазари.

Поистине появление его на свете… было… уроком всем представителям нашего искусства, чтобы по его жизни они учились образу поведения, по его творениям — как надо делаться истинно высоким мастером.

…Бывал он гневен, это правда, когда кто-нибудь его оскорблял, но никогда не прибегал к мщению, скорее он был очень терпелив, образа скромного, в речи разумен и мудр, в ответах величав, а порою изобретателен, приятен и остроумен. Мы записали много его изречений, приведем из них некоторые, так как сообщить все было бы делом долгим.

…Узнав, что Себастьяно из Венеции собирался в капелле Сан Пьетро ин Монторио изобразить монаха, сказал, что этим можно все дело испортить, и на вопрос, почему так, ответил: «Весь мир, который так велик, они испакостили, не мудрено ему испакостить капеллу, которая так мала». Один живописец великим усилием и долгими трудами создал картину, которая дала ему немалый заработок, и Микельаньоло на вопрос, что думает он об авторе, ответил: «Хотя он будет богат, но навсегда останется бедняком».

…На вопрос еще одного приятеля, каково его мнение о некоем художнике, который делал мраморные копии самых знаменитых античных статуй и хвастался, что своими имитациями он намного превзошел античных мастеров, Микельаньоло ответил: «Кто идет за другими, никогда их не обгонит…»

…Работал он для одного правителя, который каждый день менял планы и ни на одном не мог остановиться, и так сказал про него Микельаньоло своему другу: «Ум этого правителя, точно флюгер на колокольне, от всякого ветерка вертится».

Кондиви.

Микеланджело вел всегда очень умеренную жизнь, питаясь скорее по необходимости, чем из любви к еде. Особенно мало он ел, когда бывал занят какой-нибудь работой; часто он довольствовался куском хлеба, который съедал, не отрываясь от дела… Часто он говорил мне: «Асканио, несмотря на то, что я богат, я всегда жил как бедняк». Ел он мало, но и спал не больше… Микеланджело никогда не был скуп, никогда не имел желания копить деньги, довольствуясь самым необходимым, чтобы иметь возможность прилично жить; поэтому он редко соглашался исполнять просьбы богатых и знатных особ, желавших за большие деньги приобрести его произведения.

…Он раздарил много своих произведений… Он никогда не завидовал работам других, скорее по своей природной доброте, а не потому, что был о себе высокого мнения… По мнению людей, близких к искусству, он не уступает никому, Микеланджело стоит выше зависти. Сам Рафаэль д’Урбино, желавший с ним соперничать, часто говорил, что благодарит бога за то, что живет в одно время с Микеланджело, и перенял у него многое, чему его не научил ни отец, занимавшийся живописью, ни учитель Перуджино.

Его Святейшество (папа Юлий III) сожалеет о том, что по своей природной скромности, или, вернее сказать, деликатности, которую некоторые называют гордостью, Микеланджело не пользуется благосклонностью, добротой и щедростью преданного ему папы.

Кондиви.

Природа сосредоточивает всю свою силу в одном человеке, который должен служить примером, нормою в известном искусстве и занимать в нем первое место…

Микеланджело с детских лет был очень трудолюбив и к природным дарованиям присоединил ученость, которую приобрел не от других талантливых людей, а извлек из изучения самой природы, настоящего источника всех знаний.

Вазари.

…Все самое трудное ему удавалось, от природы был дан ему талант, весьма способный и предназначенный ко всем этим превосходнейшим достоинствам рисунка. Чтобы достигнуть совершенства, много лет изучал он анатомию… изучал он строение не только людей, но также и животных, в особенности лошадей, которых постоянно держал для собственного удовольствия…

…Он часто говорил, что если бы захотел быть вполне удовлетворенным своими работами, то многих из них не выставил бы, может быть, ни одной. Так возрастали его мастерство и требования к искусству, что если, начиная раскрывать фигуру, он находил в ней малейшую ошибку, то бросал ее, принимался за другой кусок мрамора, рассчитывая на лучший результат. По его собственным уверениям, в этом причина того, что он сделал так мало статуй и картин.

…Он обладал воображением чрезвычайно сильным, идея вещей приобретала над ним такую власть, что руки его не могли передать столь великих и поразительных замыслов, он часто бросал свои произведения недоконченными и даже многие из них уничтожал. Так, мне известно, что незадолго до смерти он сжег немало своих рисунков, набросков и картонов, чтобы никто не видал его упорных трудов и опытов, чтобы являлся он людям только в совершенных своих обнаружениях.

Кондиви.

Следствием его богатого воображения является еще то, что он (как и большинство людей, ведущих спокойную, созерцательную жизнь) стал очень робким человеком и только несправедливые оскорбления, наносимые ему и другим, вызывают его справедливый гнев и делают его смелее самых смелых; все же остальное он переносит с необыкновенным терпением…

…Микельаньоло посвятил себя смолоду не только скульптуре и живописи, но также и тем областям, которые либо причастны этим искусствам, либо с ними связаны; и делал он это с таким рвением, что одно время чуть ли не вовсе отошел от всякого общения с людьми, ни с кем не встречаясь, разве только с очень немногими.

…Зато он охотно поддерживал дружбу с теми, из чьих добродетельных и ученых бесед он мог извлечь какие-нибудь плоды и в которых светился хотя бы луч совершенства.

Вазари.

…Микельаньоло любил товарищей своих по искусству и поддерживал общение с ними…

Кондиви.

Он всегда хвалил произведения всех великих художников, не исключая Рафаэля, с которым, как я уже сказал выше, ему пришлось выдержать некоторую борьбу.

…Он поддерживал дружбу с людьми, которые своими дельными учеными разговорами приносили пользу ему или обладали необыкновенными талантами.

Вазари.

Также любил Микеланджело каменотеса Тополино, которому пришла в голову фантазия считать себя выдающимся скульптором, хотя талантом был он очень слаб. Много лет он посылал Микеланджело мрамор из каррарских гор и ни одной барки не нагрузил без того, чтобы не послать на ней трех, четырех фигурок собственного изделия, над которыми Микеланджело помирал со смеху.

Кондиви.

Положив столько труда на обучение своих учеников, Микеланджело никогда не брал с них платы и не хотел, чтобы об этом знали другие, желая действительно делать добро, а не иметь вид доброго человека.

Рим. 4 декабря 1555.

Микеланджело — Лионардо ди Буонаррото Симони во Флоренции.

… Сообщаю тебе, что вчера… покинул эту жизнь Франческо, по прозванию Урбино, к величайшему моему сокрушению. И оставил он меня весьма огорченным и подавленным, настолько, что мне слаще было бы умереть вместе с ним из-за любви, которую я к нему питал. И меньшего он не заслужил, ибо он сделался человеком достойным, полным верности и честности. Почему мне и кажется, что я сейчас из-за его смерти остался без жизни, и не могу найти себе покоя.

Рим. 28 марта 1557.

Микеланджело — Корнелии Коллоне, вдове Урбино.

…Предполагаю этой зимой перебраться во Флоренцию навсегда, ибо я стар и не успею больше вернуться в Рим. Я проеду через ваши края, а так как вы хотите дать мне Микельаньоло, я возьму его во Флоренцию с гораздо большей охотой, чем детей моего племянника Лионардо, преподавая ему то, чему, как я знаю, его отец хотел, чтобы он обучился.

Ваш всех вас Микельаньоло Буонарроти в Риме.

Микеланджело

Для Италии он был воплощением ее национального гения. Последний из оставшихся в живых мастеров высокого Возрождения, Микеланджело к концу своих дней стал его олицетворением, воплощая в себе одном целый век, исполненный славы.

Р. Ролан

Пределы

Никто желанной воли не найдет

До той поры, пока не подойдет

К пределам жизни и искусства.

Микеланджело

Старый и дряхлый, он попался раз на глаза кардиналу Фарнезе — один, пешком, посреди снега, около Колизея; кардинал приказал остановить карету, чтобы спросить, куда его несет нелегкая по такой погоде и в его годы. «В школу, — отвечал он, — чтобы постараться кое-чему научиться».

…Последнее письмо Микеланджело написано 28 декабря 1563 года. Уже год, как он (сам почти ничего не писал, а только диктовал и подписывал: вел его переписку Даниелло да Вольтерра.

Р. Роллан

Лионардо ди Буонаррото Симони во Флоренции.

…Получил в прошлом не одно твое письмо и не ответил на них — ничего у меня не вышло, так как рука мне больше не служит. Поэтому я впредь заставлю писать других и буду подписываться. И это все. Из Рима, в день 28 декабря 1563.

Я. Микельаньоло Буонарроти

Но работать он все-таки продолжал. Двенадцатого февраля 1564 г. Микеланджело провел целый день на ногах возле своей «Пьета».

Р. Роллан

«Пьета Ронданини» — одно из самых трагичных по своему замыслу произведений Микеланджело. В нем великий мастер как бы прощается с жизнью. Безмерна степень того отчаяния, которое воплощено в этих двух одиноких фигурах, затерянных в огромном мире. Мать прижимается к мертвому телу своего сына, не будучи в силах с ним расстаться. Она не плачет, не кричит от страха и ужаса, не ломает руки.

Ее скорбь безмолвна. В этом тончайшем по своей одухотворенности образе Микеланджело передал то, что он сам чувствовал и ощущал, — трагедию одиночества.

…Так завершает свой творческий путь один из величайших художников Возрождения… Он уже не усматривает в своих творениях ничего вечного, так как они были не в силах выразить своим чувственным языком то абсолютное и совершенное, что вырисовывалось перед его взором как новая и высшая форма одухотворенности. И быть может, нигде титанизм его натуры не сказался столь ярко, как в том факте, что ему самому его творения казались ничем по сравнению с новыми задачами, которые он перед собой ставил.

В. Лазарев

Четырнадцатого у него сделался жар. Тиберио Кальканьи, которому дали об этом знать, поспешил к Микеланджело, но дома его не застал. Несмотря на дождь, старик пошел пройтись пешком на окраину города. Когда Микеланджело вернулся, Кальканьи пожурил его, сказав, что он поступает неразумно, в такую погоду выходить не следовало.

«Что поделаешь! — ответил Микеланджело. — Я болен и не нахожу себе места».

…В тот же день Микеланджело послал за Даниел-ло да Вольтерра и попросил его побыть с ним. Да-ниелло вызвал врача, Федериго Донати, и 15 февраля по просьбе Микеланджело написал Лионардо, что тот может приехать, «но только соблюдая осторожность, так как дороги очень плохи».

Р. Роллан

Рим, 15 февраля 1564.

Леон Леони — племяннику Микеланджело Лионардо Буонарроти.

…Что касается состояния больного до настоящего времени, скажу вам, что я оставил его на ногах, и в полном сознании, но очень утомленным беспрерывной бессонницей. Чтобы избавиться от нее, он захотел сегодня между 22 и 23 часами попробовать поехать верхом, как он это делал каждый вечер, когда был свободен. Но холод настоящего сезона, слабость головы и ног помешали ему. Тогда он сел в свое кресло перед огнем, где он себя лучше чувствует, чем в постели…

Все это время с ним был его верный друг Кавалье-ри. Только за два часа до кончины Микеланджело согласился, чтобы его уложили в постель.

Р. Роллан

По словам Бернини, Микеланджело сказал на смертном одре, что он раскаивается в двух вещах: он не сделал для спасения своей души все то, что он обязан был сделать, и, во-вторых, он должен умереть тогда, когда он только начал читать по слогам в своей профессии.

В. Лазарев

В присутствии друзей и слуг он в полном сознании продиктовал свою последнюю волю. Он завещал «свою душу — богу, а свое тело — земле», пожелав, чтобы его схоронили в милой ему Флоренции, куда он жаждал «вернуться хотя бы мертвым». И ушел…

Стоял февраль, было около пяти часов вечера. День угасал…

Р. Роллан

Вазари — Лионардо Буонарроти.

…Я был прав, говоря, что, если бы прислали во Флоренцию какое-нибудь большое сокровище, оно не было бы так встречено, как эти древние останки, столь уважаемые и досточтимые. Их понесут на плечах все академики, от места, где они поставлены, до Санта Кроче, где они останутся по вашему указанию.

Вазари.

…Кроме многочисленных художников, столько позади их стояло горожан, такие толпы собрались на улицах, по которым проходило шествие, что больше и поместиться не могло бы, и, что более еще важно, со всех сторон слышались восхваления заслуг Микеланджело и признания огромной силы за истинным талантом, который, когда потеряна всякая надежда на то, что от него можно дождаться почестей и благ, тем не менее по заслугам оказывается любимым и чтимым. Подобная демонстрация была свидетельством всего этого, более живым и ценным, чем какая угодно пышность золота и шелков. При подобномпрекрасном стечении людей перенесли тело в Санта Кроче…

…На следующее утро живописцы и скульпторы начали подготовлять торжество, а многие талантливые поэты, которыми всегда очень богата Флоренция, оставляли над усыпальницей латинские и итальянские стихотворения, и так продолжалось еще довольно долго…

Байрон

Спустя столетья

Мне всегда кажется, что границы Апеннинского полуострова как отчизны Микеланджело все время раздвигаются вослед распространению культуры и искусства, стремясь покрыть всю сушу земного шара.

П. Павлинов

Так воздадим же ему полной мерой ту любовь, которую он искал всю жизнь и в которой ему было отказано. Он испытал величайшие несчастья, какие могут выпасть на долю человека. Он видел свою родину порабощенной. Видел Италию отданной н& века иноземным варварам. Видел, как гибла свобода. Видел, как один за другим исчезали все те, кто был ему дорог. Видел, как гасли один за другим светочи искусства.

…Мы наслаждаемся созданиями его гения, прдобно тому как наслаждаемся плодами побед наших предков, забывая о пролитой крови.

Пусть эту кровь увидят все, пусть взовьется над нами алый стяг героев.

Р. Роллан

Прорвавшеюся страстью дышит период, недаром названный эпохой Возрождения, период начала свободного художества и свободной исследовательской мысли в новейшей истории человечества. Приобщение к этой страсти всегда останется могучим толчком для теперешней художественной и исследовательской работы.

Вот почему художественные и научные произведения этого периода должны быть постоянно перед глазами теперешних поколений…

И. Павлов

После Микеланджело «величайший прогрессивный переворот, пережитый до того человечеством» (Энгельс) продолжался под другим небом. И под другим небом продолжалась борьба за гуманизм и за народные идеалы в искусстве и общественной жизни, которую в последние тридцать лет своей жизни вел в Италии совершенно одинокий… великий художник Микеланджело Буонарроти.

В год его смерти… в далекой Англии родились два поэта: Кристофер Марло и Вильям Шекспир.

…Марло словно стал наследником микеланджеловской terribilita и в своих титанических фигурах, дышащих страстью и заряженных духом борьбы, продолжал его проповедь гуманизма. А Шекспир… вместил идеологию гуманизма, столь же народного, как у Микеланджело, в такую галерею образов, которая не имеет равной в мировой литературе, с которой может равняться только галерея образов в сикстинских фресках да в статуях памятника папе Юлию и Медической капелле.

А. Дживелегов

В дальнейшем не было ни одного сколько-нибудь крупного архитектора, скульптора и живописца, который в той или иной форме не отдал бы дань увлечению Микеланджело. Его искусство учило многому. Оно учило, как из элементов реальности создается художественный образ общечеловеческой значимости. Оно учило отличать ложный пафос от подлинного героизма. Оно учило совершенному мастерству, достигнутому в результате упорной, целеустремленной работы. И этому оно учит и нас. Знаменуя одну из высших точек в развитии реалистического искусства, творчество Микеланджело являет собою замечательный пример того, на что способен человек.

В. Лазарев

О великие мужи Флоренции!

Высоко вы подняли знамя человеческого духа.

Вам — носителям высочайших идеалов Красоты и Искусства, в далекие пространства времени наш пламенный привет, и клятва наша в «искусстве дивном» — победить или умереть.

П. Корин

КОММЕНТАРИИ

«ЗДЕСЬ — ПУТЬ ВСЕМУ, ЧТО ВЫСОКО И НОВО»

Данте, Алигьери (1265–1321) — итальянский мыслитель, «последний поэт средневековья и в то же время первый поэт нового времени» (Энгельс). Принимал активное участие в политической борьбе. После победы противников («Черных гвельфов») заочно приговорен к сожжению (1302). Вторично приговорен к смерти в 1315 году. В годы скитаний создана! «Божественная комедия». Терцины поэмы уже с XIV века пелись народом; служили идее национального освобождения.

Петрарка, Франческо (1304–1374) — итальянский поэт эпохи Возрождения. В своих терцинах и сонетах выступал страстным поборником идеи единства! Италии. Приветствовал восстание народа (1347), возглавляемое Кола ди Риенци, которому посвятил стихи. В «Письмах без адреса» клеймил папский двор. «Книга песен» Петрарки предопределила пути развития не только итальянской, но и мировой поэзии.

Гиберти, Лоренцо (1378–1455) — итальянский скульптор раннего Возрождения. Прославлен бронзовыми барельефами для двух дверей Баптистерия (крещальни), Сан Джованни, как тогда его называли. Самая известная работа — третьи двери Баптистерия, о которых с восхищением отзывался Микеланджело. В конце жизни написал «Commentarii» («Комментарии»), отрывки из которых мы цитируем здесь.

Теофраст, собственно Тиртам (372–287 гг. до н. э.) — древнегреческий философ. Вместе с Аристотелем учился у Платона. За красноречие назван Теофрастом, что значит «Божественный оратор».

Пико делла Мирандола (1463–1494) — итальянский ученый, философ эпохи Возрождения. Один из образованнейших людей времени, он в 1487 году пытался организовать в Риме диспут, написав для него 900 тезисов «обо всем, что познаваемо». Диспут был запрещен папой, большинство тезисов объявлено еретическими. Но вступительное слово к диспуту — «Речь о достоинстве человека» — приобрело известность, стало своеобразным манифестом эпохи Возрождения. Мы цитируем отрывки из этой речи.

Альберти, Леон Батиста (1404–1472) — итальянский ученый, живописец, архитектор, поэт, музыкант — один из самых разносторонних гениев эпохи. В трактатах «О статуе», «О живописи», «О зодчестве» обобщил в литературной форме опыт мастеров, обогатив его выводами современной ему науки.

Грамши, Антонио (1891–1937) — вождь рабочего класса Италии, основатель и руководитель Коммунистической партии Италии. Арестован по приказу Муссолини (1926), приговорен к 20 годам заточения. Бесстрашный борец против фашизма, он в годы заключения пишет «Тюремные тетради», в которых развивает марксистскую концепцию истории Италии. Этот и последующие тексты взяты из данной книги.

ВЫЗОВ ЖРЕБИЮ

При жизни Микеланджело были написаны его первые биографии. Вслед за «Жизнеописаниями» Вазари (1550) биографию мастера выпустил Кондиви (1553).

Вазари, Джорджо (1511–1574) — итальянский живописец, архитектор, историк искусства. Слава связана с его трудом «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих».

Кондиви, Асканио — ученик Микеланджело, который «смотрит на все глазами учителя, помнит все его наставления… Небольшая книжка, которую он опубликовал, может поэтому рассматриваться как сотканная почти из одних только мыслей Микеланджело» (Стендаль).

Гирландайо, Доменико, собственно ди Томмазо Бигорди (1449–1494) — флорентинский живописец, один из выдающихся мастеров раннего Возрождения.

Варки, Бенедетто (1503–1563) — итальянский историк, гуманист и поэт. После падения Флоренции эмигрировал в Венецию; в 1543 году вернулся, приглашенный герцогом Козимо Медичи, который и предложил ему написать историю Флоренции. Варки писал эту историю, не скрывая своих республиканских взглядов, потому книга его не была издана. С 1545 года — глава Флорентийской академии.

ЗЕМЛЯ ТИТАНОВ

Стендаль, собственно Анри Бейль (1783–1842) — французский писатель. «Жизнь Микеланджело» — седьмая книга его исследования «История живописи в Италии» (вышла в свет в 1817 году).

Роллан, Ромен (1866–1944) — французский писатель, гуманист, борец против фашизма. Его цикл «Жизнь великих людей» посвящен Бетховену, Микеланджело и Толстому. Том «Жизнь Микеланджело» появился в 1906 году.

Данте, Божественная комедия.

Чистилище — Песнь XII.

Trecento, Quattrocento, Cinguicento — периоды истории итальянской культуры, которые принято обозначать названиями столетий. Треченто (XIV в.) — проторенессанс, кватроченто (XV в.) — ранний Ренессанс, чинквиченто (XVI в.) — Высокий Ренессанс. Эти хронологические границы столетий условно определяют периоды культурного развития: так, Высокий Ренессанс завершен к 30-м годам XVI века.

Мазаччо, собственно Томмазо ди Джованни ди Симоне Гвиди (1401–1428) — художник Италии, смелый реформатор, порывающий со средневековой художественной культурой. Вместе с Брунеллеско и Донателло возглавил передовое направление во флорентийском искусстве.

Кастаньо Андреа (около 1423–1457) — итальянский художник эпохи Возрождения. Работал во Флоренции и Венеции.

Джотто (1266 или 1267–1337) — итальянский художник. Основная деятельность протекала во Флоренции. Творчество его приветствовал Данте. С именем Джотто связан переворот в развитии итальянской живописи. Порывая со средневековыми художественными канонами, Джотто традиционную христианскую легенду о Христе и Марии наполнил новым содержанием — художник говорит о трагедии и величии человеческой жизни.

Лазарев, Виктор Никитич (1897–1976) — советский искусствовед, член-корреспондент Академии наук СССР и ряда европейских академий. Широко известен исследованиями в области древнерусского, византийского и западноевропейского искусства.

САДЫ ЛОРЕНЦО

Муратов, Павел Павлович (1881–1950) — русский писатель, историк искусства, переводчик.

Медичи, Лоренцо (1448–1492), прозванный Великолепным, — итальянский государственный деятель и поэт, некоронованный правитель Флоренции. Поддерживал дружбу с писателями-гуманистами. По словам Грамши, «деятельность Лоренцо важна для воссоздания того узлового этапа итальянской истории, который представлял собой переход от периода внушительного развития буржуазных сил к их быстрому упадку».

Полициано, Анджело (1454–1494) — итальянский поэт, гуманист, знаток древних языков.

Платон (427–347 гг. до н. э.) — древнегреческий философ, ученик Сократа. «Имя Платона является не просто известным, значительным или великим. Тонкими и крепкими нитями философия Платона пронизывает не только мировую философию, но и миро вую культуру» (А. Лосев). «Апология Сократа» посвящена речи Сократа на афинском суде в 399 году до н. э.

Сократ (ок. 469–399 гг. до н. э.) — древнегреческий философ, «открыл новую эпоху в истории античной философии, обратившись от космологии и натурфилософии к проблеме человека и, в частности, к проблеме разума… Его постоянное стремление анализировать традиционные человеческие понятия, добиваться ясности, стараться сохранить все лучшее и сокрушить все худшее в них, вызывало у его современников недоумение или боязнь, а у многих даже ужас и испуг перед такого рода еще небывалым в Греции критицизмом» (А. Лосев). Сила духа, с которой Сократ утверждал свои идеи, обличал ложь и, несправедливо осужденный на смерть, держался на суде, стала для многих поколений примером мужества и благородства.

Виппер, Борис Робертович (1888–1967) — советский искусствовед, член-корреспондент Академии художеств СССР. Ав тор трудов, посвященных кардинальным проблемам истории искусств — борьбы направлений, истории стилей и жанри».

Патер, Уолтер (1839–1894) — английский писатель, критик, искусствовед.

«ГРОЗНЫЙ ОГНЬ»

Савонарола (1452–1498) — итальянский проповедник. Религиозно-политический реформатор.

Боярдо, Маттео (1434–1494) — итальянский поэт. Сюжет его поэмы «Влюбленный Роланд» восходит к тематике французских средневековых поэм. Продолжением «Влюбленного Роланда» была поэма Лодовико Ариосто «Неистовый Роланд» (1532).

Макиавелли, Никколо (1469–1527) — итальянский мыслитель, писатель. Был одним из первых, кто стал «рассматривать государство человеческими глазами и выводил его законы из разума и опыта» (К. Маркс). После изгнания Медичи из Флоренции состоял членом Совета девяти После восстановления тирании Медичи — отстранен, выслан. В годы изгнания написаны труды — «Князь», «История Флоренции».

Дживелегов, Алексей Карпович (1875–1952) — советский литературовед, автор трудов по искусству и литературе эпохи Возрождения.

«ПЬЕТА»

Галли, Якопо — банкир, получил прекрасное гуманистическое образование. Владелец богатой коллекции произведений античности. В этой коллекции, помещавшейся в его саду, находилась ранняя работа Микеланджело — «Вакх».

Роден, Огюст (1840–1917) — французский скульптор. В 1875 году посетил Италию, находился под большим воздействием творчества Микеланджело.

«ДАВИД»

Гонфалоньер — в 1298 году во Флоренции была установлена должность «гонфалоньер справедливости» — глава отряда, охранявшего пополанское (народное) правительство. С 1293 года гонфалоньер — глава правительства.

Роселли, Козимо (1439–1507) — итальянский живописец флорентийской школы.

Донателло, собственно Донато ди Никколо ди Бетто Барди (1386–1466) — итальянский скульптор. Воссоздал в пластике художественный идеал Возрождения — героическую личность. Оказал сильнейшее влияние на своих современников. По словам Вазари, «дух Донателло живет в Микеланджело».

Боттичелли, Сандро (1445–1510) — итальянский живописец. Был близок дому Медичи и гуманистам круга Марсилио Фичино. Искусству Боттичелли свойственны настроения тревоги, одухотворенность, возвышенность, музыкальность образов.

Джулиано да Сангалло (1445–1516) флорентинский архитектор. Микеланджело поддерживал с ним дружественные отношения и во Флоренции и в Риме.

Губер, Андрей Александрович (1900–1970) — советский историк искусств, автор исследований, посвященных искусству эпохи Возрождения.

Ротенберг, Евсей Иосифович (1920) — советский историк искусств.

Гарибальди, Джузеппе (1807–1882) — народный герой Италии, вождь итальянской республиканской демократии. Здесь и дальше приведены фрагменты из книги Гарибальди «Мемуары».

«ПОДЪЕМ КРУТОЙ И МГЛИСТЫЙ»

Челлини, Бенвенуто (1500–1571) — итальянский скульптор, писатель. Славой обязан не столько произведениям пластики, сколько «Автобиографии», написанной в конце жизни. Эта книга — выдающийся литературный памятник эпохи.

Леонардо да Винчи (1452–1519) — итальянский художник и ученый, физик и естествоиспытатель, анатом и музыкант. Для современников был воплощением «homo universale» — всесторонне развитого человека, этого идеала эпохи Возрождения.

Бернсон (Беренсон), Бернард (1865–1959) — американский историк искусств, член Американской академии искусств и литературы и ряда европейских академий. С 1900 года жил в Италии.

Алпатов, Михаил Владимирович (1902) — советский историк искусств, действительный член Академии художеств СССР. Основные труды, снискавшие мировую известность и признание, посвящены проблемам русского и зарубежного искусства.

Браманте, Донато (1444–1514) — итальянский архитектор эпохи Высокого Возрождения. До конца жизни проектировал и строил собор св. Петра в Риме, составил его первый план, о котором так высоко отозвался Микеланджело.

Ульрих фон Гуттен (1488–1523) — немецкий гуманист, политический деятель. Один из авторов «Писем темных людей» — сатиры, направленной против средневековой схоластики. «Погиб, потому что восстал против существующего строя (или, вернее, против новой формы существующего строя), как рыцарь и как представитель гибнущего класса» (К. Маркс).

«Я, МИКЕЛАНДЖЕЛО, СКУЛЬПТОР»

Рафаэль, Санти (1483–1520) — итальянский художник, чье творчество — одна из вершин эпохи Высокого Возрождения.

Гёте, Иоганн Вольфганг (1749–1832) — немецкий поэт и мыслитель. Здесь и дальше приводим отрывки из «Писем об Италии».

Бурдель, Антуан (1861–1929) — французский скульптор.

Кастильоне, Бальдасаре (1474–1529) — итальянский писатель, политический деятель, автор книги «Придворный».

Ариосто, Лодовико (1474–1533) — итальянский поэт позднего Возрождения. Автор «Неистового Роланда» — блистательного памятника мировой литературы.

Вельфлин, Генрих (1864–1945) — швейцарский искусствовед. Разработал и мастерски применил методику анализа художественного стиля, который в ранних трудах ученого служил для исследования «психологии эпохи».

«Здесь делают из чаш мечи и шлемы…» Совет написан, вероятно, весной 1512 года, когда отношения художника с папой сугубо обострены. Упоминание о Турции имеет иронический смысл — Рим и Италия для художника подобны стране неверных.

Эразм Роттердамский — литературный псевдоним Герхарда Герхардса (1465–1536) — гуманиста эпохи Возрождения, друга Томаса Мора, автора памфлета «Похвала глупости» (1509), в котором высмеяны церковные и политические порядки современного ему общества: невежество, ханжество, глупость.

Люнет — арочный проем в своде или куполе над дверью или окном.

Верхарн, Эмиль (1855–1916) — бельгийский поэт.

«НА ДЫБЕ ЖИЗНЬ»

Буонинсеньи, Доменико — представитель папы Льва X в делах, касающихся строительства фасада церкви Сан Лоренцо. Был дружески расположен к Микеланджело.

Фаттуччи, Джованни Франческо — священник Флорентийского собора, один из ближайших друзей Микеланджело.

ОСАДА

Гвиччардини, Франческо (1483–1540) — итальянский историк, писатель, политический деятель. Автор книги «История Италии», опубликованной посмертно (1560), и «Заметок о делах политических и гражданских», написанных в дни осады Флоренции.

Большой совет — установленный Савонаролой институт флорентийской конституции. В его состав входили все граждане Флоренции, достигшие 29 лет, чьи родители и предки были членами высших государственных учреждений. Численность Большого совета колебалась от 839 до 2400 человек.

Делла Палла, Джованни Баттиста — флорентинский антиквар. Поддерживая деловые связи с Францией, он собирался переехать туда сам. Однако, будучи патриотом, он не покинул Флоренцию во время осады и остался в городе до конца обороны. В числе других активных республиканцев стал жертвой папского террора: был брошен в тюрьму и там отравлен.

Ферручи, Франческо — полководец последней Флорентийской республики, самоотверженно сражался с подавляющими силами папской и императорской армии. «Знал, что победа невозможна, но не сдавался, не хотел уходить на нейтральную территорию, имея к тому полную возможность» (А. Дживелегов).

Гримм, Герман (1828–1901) — немецкий писатель, историк искусств, сын Вильгельма Гримма, одного из братьев, авторов знаменитых сказок.

«…NON VEDER, NON SENTIR…»

(«…не видеть, не слышать…»)

«Правда, ни одна из этих статуй не закончена вполне…» Со дня написания Кондиви этих строк горы книг посвящены проблеме «поп vinito», незаконченности произведений Микеланджело. У. Патер полагает, что загадочная природа этой незаконченности является у мастера «эквивалентом красок в скульптуре, в этом его манера одухотворять, преображать чистую форму…». В. Лазарев пишет: «Когда это отвечало его творческому замыслу, то Микеланджело тщательно полировал камень (как в статуях «Утра» и «Ночи»). Но для достижения нужных ему пластических эффектов он не считал полировку обязательной. Регистр его фактурных приемов необычайно широк. И стоит только сравнить грубо намеченную голову «Дня» с овеянной тонкой дымкой головой «Вечера» и доведенной до полной законченности и отполированной головой «Утра», чтобы понять, сколь разнообразными техническими приемами владел мастер».

Донато, Джаннотти — флорентинский историк и политический деятель.

«МОЕ ЖИВОЕ СОЛНЦЕ ЭТО»

Стихи Микеланджело даны в переводах А. Эфроса.

Эфрос, Абрам Маркович (1888–1954) — советский искусствовед, переводчик, автор исследований, посвященных творчеству западноевропейских, русских и советских художников.

Манн, Томас (1875–1956) — немецкий писатель.

«FUSS'IO, PUR LUI!»

(«Будь я, как он!»)

Аретино, Пьетро (1492–1556) — писатель, драматург, публицист эпохи Возрождения. За памфлеты против папского двора и монархов Европы получил прозвище «Бич государей».

Мор, Томас (1478–1535) — английский мыслитель, один из основоположников утопического социализма. Казнен за отказ принести присягу, противоречащую его убеждениям.

НА СКЛОНЕ ЛЕТ

Урбино — Франческо Амадори, прозванный Урбино, — слуга Микеланджело. Старый мастер был очень привязан к Урбино и почитал его как друга.

ПРЕДЕЛЫ

Леонардо ди Буонаррото Симони — племянник Микеланджело, сын его покойного брата Буонаррото.

Байрон, Ноэль Гордон (1788–1829) — английский поэт, представитель революционного романтизма. Приводим фрагменты из поэмы «Чайльд Гарольд» (песнь 4-я).

СПУСТЯ СТОЛЕТЬЯ

Павлинов, Павел Яковлевич (1881–1965) — советский художник, педагог, исследователь. Изучая «Пьета» 1550-х годов, пришел к выводу, что правильному восприятию произведения мешала его неверная установка. В соответствии с выводами ученого была повернута «Пьета» в соборе Санта Мария во Флоренции.

1 июля 1948 года флорентийская газета «Иль Нуово Коррьере» поместила статью Джусти Никко Фазола «Русский ученый разглядел последнюю трагедию Микеланджело». Исследование Павлинова опубликовано в Милане в 1965 году.

Павлов, Иван Петрович (1849–1936) — русский ученый-физиолог, создатель материалистического учения о высшей нервной деятельности человека.

Корин, Павел Дмитриевич (1892–1967) — народный художник СССР, действительный член Академии художеств СССР.

ХРОНОЛОГИЯ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА МИКЕЛАНДЖЕЛО

1475, 6 марта. В небольшом итальянском городке Капрезе, неподалеку от Флоренции, у подеста (градоначальника) Лодовико Буонарроти Симони рождается второй сын — Микеланджело.

1485. Семья, где, кроме старшего брата Леонардо, у будущего художника трое младших — Буонаррото, Джовансимоне, Джисмондо, — переезжает во Флоренцию. По настоянию отца Микеланджело поступает в латинскую школу Франческо да Урбино. Первое столкновение с жизнью и первая победа — стремление к искусству не находит понимания — отец не видит «разницы между скульптором и каменотесом», занятие их почитается «недостойным древнего рода Буонарроти» (Кондиви).

1488. При поддержке друга, живописца Франческо Граначчи, поступает в мастерскую известного художника Доменико Гирландайо, фрески которого воссоздают картины быта флорентинцев. Копирует произведения мастеров, близких ему по духу, — Джотто, Мазаччо.

1489. Переходит в художественную школу, основанную Лоренцо Великолепным в саду Казино Медичео. Знакомится с богатейшей коллекцией античного и современного ему искусства. Проникается гуманистическими идеями прославленных поэтов и философов «платоновской академии» — Фичино, Полмциано, Миран-дола. Обучается скульптуре у Бертольдо ди Джованни, бывшего некогда учеником великого Донателло. Создает первые свои произведения, в том числе «Битву кентавров» и «Мадонну у лестницы», чей образ трактует вне традиционной схемы, драматично и мощно, следуя творениям позднего Донателло.

1492, 8 апреля — смерть Лоренцо Великолепного. Микеланджело «пришлось вернуться в дом отца» (Кондиви). Сын Лоренцо — Пьетро, «унаследовавший от отца все его недостатки и ни одного из достоинств», приглашает скульптора к себе и поручает ему вылепить из снега! колоссальную фигуру. Изучает анатомию в монастыре Сан Спирито.

1492. Колумб открывает Новый Свет.

1492–1494. Время напряженной политической ситуации в Италии. Каково же положение страны на карте Европы?

Вторая половина XV века — период завершения феодальной раздробленности в главнейших странах. Во Франции после битвы при Нанси (1477) присоединен последний феод — Бургундия. В Англии закончена война Алой и Белой розы (1485), династия Тюдоров вершит страной. В Испании династический брак Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского (1492) служит цели объединения державы.

Вокруг Италии — страны передовой мысли, передовой культуры, но страны раздробленной — возникают сильные и агрессивные государства. Идея единства, к которой призывали лучшие, благороднейшие умы — от Петрарки и Данте до Макиавелли, — становится вопросом жизни и смерти. Но правители городов проявляют полную политическую несостоятельность, но папы преследуют свои узкие, династические цели. В итоге страна переживает один за другим драматические этапы истории. Таков фон, на котором развивается творчество Микеланджело. Ему 17 лет. Что видит он вокруг, что слышит?

Во Флоренции Пьетро Медичи не желает сохранить республиканские традиции города. В Риме престол папы занимает Александр VI из рода Борджиа, «чудовище разврата» (К. Маркс). С 1489 года во Флоренции, в монастыре Сан Марко, проповедует Савонарола — обличает папство и тиранию Медичи, выступает поборником равенства и справедливости, защитником бедноты. Французский король Карл VIII идет войной на Италию, его войска переходят Альпы и приближаются к Тоскане. Пьетро Медичи принимает все требования Карла VIII, что вызывает возмущение флорентинцев. В результате — восстание, Медичи изгнаны, республика восстановлена. «В городе все кипело и бурлило, фракции и партии вступили в яростную борьбу друг с другом, общая обстановка накалялась с каждым днем» (В. Лазарев).

1494, октябрь. В эти напряженные дни Микеланджело покидает город. Пробыв недолго в Венеции, он переезжает в Болонью, живет в доме патриция Джан Франческо Альдовранди. Пристально изучает Данте, Петрарку и Боккаччо. Пишет первые стихи. Создает статуи Ангела, Петрония и Прокла для гробницы св. Доменика, в которых отзывается его увлечение работами сиенского скульптора Якопо делла Кверча, воплотившего в эпических формах образ человека-героя.

1495. В конце года возвращается во Флоренцию. Выполняет две небольшие работы (не дошедшие до нас). Пребывает под большим впечатлением личности Савонаролы.

1496. 25 июня. Приезжает в Рим.

1497. Высекает статую Вакха — дань увлечения античностью.

1497. Васко да Гамма открывает морской путь в Индию.

1498. Отступление французских войск из Италии.

1498. Во Флоренцию прибывают «апостолические комиссары» с приказом папы Александра VI Борджиа — «осудить Савонаролу, даже если бы он был самим Иоанном Крестителем».

1498, 23 мая. Казнь Савонаролы.

1498–1499. Микеланджело создает «Пьета».

1501, весна. Возвращается во Флоренцию. Во главе республики — пожизненный гонфалоньер Пьетро Содерини, дружески расположенный к художнику.

1501, 13 сентября — 1504. Создает статую Давида.

1504–1505. Выполняет стаггую Мадонны, которая по сей день украшает алтарь церкви в Брюгге. Выполняет круглые мраморные барельефы — тондо — «Мадонна Таддео Таддеи» и «Мадонна Бартоломео Питти». Занимается живописью — «Мадонна/ Дони».

1504, август. Гонфалоньер Пьетро Содерини поручает Микеланджело расписать фреской одну из стен зала «Совета 500» в палаццо Веккио. Тема — победа флорентинцев над пизанцами в 1364 году. Противоположную стену с февраля расписывает Леонардо да Винчи. Его тема — битва при Ангиари 1440 года. Микеланджело подготовляет картон для фрески.

1505, март. Новым папой — Юлием 11 — неожиданно вызван в Рим. Юлий II мечтает о Риме как о «столице мира», привлекает для работ в Ватикане Рафаэля и Браманте. Поручает Микеланджело заказ на, исполнение папской гробницы, превосходящей размерами все гробницы мира. После утверждения одного из эскизов Микеланджело едет в каменоломни Каррары, где восемь месяцев добывает мрамор. «С 1505 года творчество его на всю жизнь оказалось трагически связанным не только с судьбами Италии, но и с теми, кто, считаясь главою христианского мира, служит своим личным и династическим интересам» (А. Губер).

1506, 17 апреля. Разрыв с папой, отказавшимся от оплаты за/-готовленного мрамора, от проекта гробницы. Самовольный отъезд из Рима — неслыханная дерзость для того времени. Художника настигают гонцы, на предложение вернуться получают отказ. Микеланджело приезжает во Флоренцию. Завершает картон для фрески «Битва при Кашина». Приступает к работе над статуей св. Маггфея — одной из 12 статуй, заказанных попечительством собора. «Св. Матфей» не закончен. Остальные не начаты. После трех посланий от папы, требующего возврата художника, флорентийская синьория рекомендует пойти на примирение.

1506, 29 ноября. В Болонье состоялось свидание Микеланджело с Юлием II, подписан договор на выполнение большой бронзовой статуи папы для установки на фасаде Сан Петронио.

1508, 11 марта. После открытия статуи Микеланджело приезжает во Флоренцию. Краткий период душевного «мира и тишины».

1508, апрель. Юлий II вызывает Микеланджело в Рим. Поручает ему роспись потолка Сикстинской капеллы. В это же время Рафаэль расписывает комнаты («станцы») Ватикана.

1508, 10 мая. Сделана запись: «Сегодня, 10 мая 1508 года, я, Микеланджело, скульптор, приступил к росписи капеллы». Получает разрешение от палы — «делать так, как ему самому хочется». О душевном состоянии мастера говорят письма к родным, полные тревог и сомнений.

Наступают тяжелые годы для Италии. Непрерывные войны раздирают страну. Папа организует «Камбрейскую лигу» из Франции, Испании, ряда* итальянских государств против Венеции. В мае 1509 года силами французских войск Венеции нанесено страшное поражение. Папа заключает с Венецией мир и вскоре создает новый союз — «Священную лигу», в которую входят папа, Венеция и Испания под девизом «Долой варваров!». Французские войска изгнаны. Под Равенной лига терпит поражение. Тосканский город Прато разрушен испанскими солдатами с невероятной жестокостью. При поддержке испанских штыков во Флоренции в сентябре 1512 года к власти приходят Медичи и устанавливают режим тирании.

1512, 31 октября. Роспись потолка Сикстинской капеллы завершена!.

1513, март. В Риме избран новый папа — Лев X из дома Медичи. «При нем: раскол церкви, а свобода и независимость Италии… были проданы Испании» (К. Маркс).

1513, 6 мая. С Микеланджело заключен новый договор на завершение гробницы папы Юлия II. Через три года договор будет аннулирован и заключен новый, ограничивающий масштабы первого варианта, затем последуют еще три контракта — 1525, 1532, 1542, совершенно исказившие замысел художника. Эта работа, справедливо названная Кондиви «трагедией гробницы», растянется почти на 40 лет.

1513–1516. Работает над статуями для гробницы Юлия II — «Моисей», «Умирающий раб», «Восставший раб».

1516. Во Фландрии, в городе Лувене выходит первое издание «Утопии» Томаса Мора. Ее полное название «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии».

1516–1517. Выполняет эскизы для мраморного фасада церкви Саи Лоренцо во Флоренции.

1518. Длительное время проводит в каменоломнях — вначале Каррары, потом Пьетрасанты, подбирая мрамор для фасада Сан Лоренцо.

1520. Папа Лев X аннулирует договор Hai сооружение фасада Сан Лоренцо. Замысел художника создать «зеркало всей Италии» и его четырехлетний труд уничтожены разом. Лев X пожелал соорудить в церкви Сан Лоренцо, воздвигнутой на средства Медичи, где покоилось тело Козимо Медичи, фамильный склеп для более молодых членов семьи. К этой работе он привлекает Микеланджело. Художник должен построить и украсить статуями капеллу-усыпальницу.

1520–1521. Первые эскизы гробницы Медичи.

1520–1521. В Германии Ульрих фон Гуттен издает диалоги — «Вадиск, или Римская троица», «Фортуна» и др., направленные против «папских пут».

1521–1534. Работа в Капелле Медичи. Гробницы Лоренцо и Джулиано.

1525. Для Италии бьет час национальной трагедии. На севере страны Милан захвачен Франциском I. На юге, в Неаполе и Сицилии, укрепился Карл V — император Испании. В битве при Павии французские войска терпят поражение, король Франции взят в плен испанцами. Заключена лига между Венецией, Флоренцией, Миланом, папой Климентом VII и Францией против императора Испании Карла V. Дать отпор войскам Карла V — важнейшая задача страны. Но испанцы опережают действия лиги.

1527, 7 мая. Рим взят, разрушен, разграблен. Флоренция, узнав о разгроме Рима и капитуляции папы, восстает, провозглашает республику. Медичи изгнаны. Папа Климент VII идет на предательство — чтобы сохранить Флоренцию за Медичи, принимает все условия, продиктованные императором Испании, заключает с ним союз против Флоренции. Несмотря на очевидный перевес союзных войск — Испании и папы, — Флоренция героически сопротивляется. Осада длится 11 месяцев.

1529, апрель. Коллегия девяти, ведавшая военными делами республики, назначает Микеланджело генеральным комиссаром всех фортификаций. Вместе с согражданами художник сражается до конца] осады.

1530, август. Флоренция сдана. Над противниками Медичи папа Климент VII чинит расправу. Микеланджело скрывают друзья. Папа объявляет, что художник будет прощен, если продолжит работу в Капелле Медичи.

1530–1534. Завершение работ в Карелле Медичи.

1532–1534. Высекает статуи для гробницы папы Юлия II «Победа», «Бородатый раб», «Пробуждающийся раб».

1534. Во Флоренции установлена монархическая власть Алессандро Медичи. Кондиви пишет: «Микеланджело жил в постоянном CTpaixe из-за герцога Алессандро, жестокого и мстительного человека, который от всей души ненавидел его. Нет никакого сомнения, что если бы не страх перед папой, то он не пощадил бы Микеланджело».

1534, 20 сентября. Микеланджело покидает Флоренцию и переселяется в Рим.

1535. В Лондоне за отказ принести присягу новому закону короля казнен Томас Мор.

1535. Новый папа — Павел III назначает Микеланджело живописцем, скульптором и архитектором Ватикана.

1535–1541. На алтарной стене Сикстинской капеллы художник создает фреску — «Страшный суд».

1537, 10 декабря. Микеланджело принимает римское гражданство.

1538. Начало дружбы с Витторией Колонна.

1538. Первые проекты ансамбля римского Капитолия — места, с которым связаны исторические события и легенды.

1539. Создает бюст Брута — образ народного трибуна и тираноборца. Дарит бюст Донато Джаннотти, по просьбе которого был создан этот образ, в связи с надеждой на освобождение Флоренции после убийства Алессандро Медичи.

1530–1540. Важный рубеж и в творчестве Микеланджело, и в истории страны. Падение республиканской Флоренции служит сигналом наступления феодальной реакции. Все демократические завоевания ренессансной эпохи ликвидируются одно за другим. Прогрессивно мыслящие гуманисты преследуются. Среди них — друзья Виттории Колонна. На почве реакции феодальной вырастают все формы реакции идеологической.

1540. В Италии утвержден новый орден — иезуитов.

1542. В Риме основана конгрегация «святой инквизиции».

1545. Тридентский собор — этап наступления католической церкви, победа фанатиков, требующих слепого повиновения догмам, предвестие костра Джордано Бруно.

1546. Аретино в письме к Энсо Вико говорит, что Микеланджело за его картины «следовало бы причислить к сторонникам Лютера». Аретино обвиняет художника в ереси и, по существу, делает донос.

1542–1550. Микеланджело работает над фресками в капелле Паолина в Ватикане. Темы фресок предложены папой Павлом III, который пожелал прославить двух старших апостолов. Художник пишет «Обращение Савла» (1542–1545) и «Распятие апостола Петра» (1546–1550).

1543. Живущий в Риме нидерландский музыкант Якоб Аркадельт (Аркаденте) пишет музыку на два стихотворения Микеланджело. Эти мадригалы изданы в Венеции.

1545. Завершена гробница папы Юлия II. Первоначальный замысел изменен и ограничен.

1547, 1 января. Микеланджело назначен главным архитектором собора св. Петра в Риме.

1547, 6 марта. Глава Флорентийской академии, историк и поэт Бенедетто Варки читает в академии лекцию — свой комментарий на| сонет Микеланджело «И высочайший гений не прибавит…».

1547–1555. Трудится над скульптурной группой «Пьета». которую предназначает для своей собственной гробницы. Разбивает незавершенную группу в приступе гнева из-за недовольства сделанным. Ученик мастера — Тиберио Кальканьи — собирает куски мрамора и восстанавливает композицию.

1550-е годы. Члены флорентийской колонии в Риме просят мастера помочь построить церковь — Сан Джованни деи Фьорентини. По рисункам и укаваниям Микеланджело Тиберио Кальваньи делает подробные чертежи и модель.

1558–1561. Микеланджело выполняет деревянную модель купола собора св. Петра.

1561. Выполняет эскизы крепостных ворот — Порта Пиа. Это последняя архитектурная работа Микеланджело.

1552–1564. «Пьета Ронданини». Над этой группой мастер работает за шесть дней до кончины.

1564, 18 февраля. Смерть Микеланджело в Риме, в возрасте 89 лет.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Микеланджело. Пьета. 1547–1555. Фрагмент. Флоренция. Собор Санта Мария дель Фьоре.

Андреа дель Кастаньо. Данте. 1453. Флоренция. Церковь Санта Аполлония.

Андреа дель Кастаньо. Петрарка. 1453. Флоренция. Церковь Санта Аполлония.

Андреа дель Кастаньо. Бокаччо. 1453. Флоренция. Церковь Санта Аполлония.

Андреа дель Кастаньо. Фарината дельи Уберти. 1455. Флоренция. Церков Санта Аполлония.

Филиппо Брунеллеско; Купол Флорентийского собора. 1436.

Портрет Джорджо Вазари. XVI век. Гравюра.

Панорама Тосканы. Фрагмент картины Антонио Поллайоло Св. Себастьян». 1475. Лондон. Национальная галерея.

Автограф письма Вазари.

Доменико Гирландайо. Автопортрет. Деталь фрески Санта Мария Новелла.

Панорама Флоренции. Гравюра XVII века.

Джотто. Оплакивание Христа. Фрагмент. Около 1305 г.

Микеланджело. Копия фрески Мазаччо. 1491.

Мазаччо. Чудо со статиром. Фреска капеллы Бранкаччи церкви Санта Мария дель Кармине во Флоренции. Между 1426 и 1428 гг. Фрагмент.

Портрет Пико делла Мирандола. Неизвестный мастер. Конец XV века.

Микеланджело. Битва кентавров. Около 1492 г. Флоренция. Музей Буонарроти.

Неизвестный мастер. Сожжение Савонаролы. 1500. Флоренция. Музей Сан Марко.

Пьета. Фрагмент.

Пьета. 1498–1499. Рим. Собор св. Петра.

Пьета. Фрагмент.

Пьета. Фрагмент.

Давид. 1501–1504. Флоренция.

Академия изящных искусств.

Битва при Кашина. 1504–1505. Копия Бастиано да Сангалло с картона Микеланджело.

Каррара.

border=0 style='spacing 9px;' src="/i/50/567550/i_050.jpg">

Блок мрамора с метой Микеланджело.

Первый проект гробницы Юлия II. 1505. Реконструкция К. Тольнаи.

Фресковая роспись плафона Сикстинской капеллы. Общий вид. 1508–1512. Рим.

Набросок первоначального варианта росписи плафона Сикстинской капеллы. 1508. Перо. Фрагмент.

Сикстинский плафон. Сотворение Адама. Фрагмент.

Сикстинский плафон. Сотворение светил и растений.

Джорджо Вазари. Портрет Микеланджело на фреске во дворце Канчеллерио. Рим.

Сикстинский плафон. Отделение тверди от воды.

Сикстинский плафон. Сотворение Адама.

Сикстинский плафон. Дельфийская сивилла.

Сикстинский плафон. Дельфийская сивилла. Фрагмент.

Сикстинский плафон. Фигура обнаженного юноши.

Сикстинский плафон. Пророк Исайя.

Сикстинский плафон. Грехопадение и изгнание из рая.

Сикстинский плафон. Пророк Иезекииль.

Сикстинский плафон. Пророк Иеремия.

Микеланджело. Автопортрет. Париж. Лувр.

Сикстинский плафон. Распятие Амана. Фрагмент.

Сикстинская капелла. Роспись люнета.

Росписи в люнетах.

Сикстинская капелла. Общий вид. Плафон. 1508–1512. Страшный суд. 1535—1541

Сикстинский плафон. Эритрейская сивилла.

Сикстинский плафон. Сотворение Адама. Фрагмент.

Моисей. 1513–1516. Рим. Сан Пьетро ин Винколи.

Умирающий раб. 1513. Париж. Лувр.

Умирающий раб. Фрагмент.

Восставший раб. 1513. Париж. Лувр.

Восставший раб. Фрагмент　

Эскиз фасада Сан Лоренцо. Начало 1517 года. Перо. Флоренция. Музей Буонарроти.

Апостол Матфей. 1506. Флоренция. Академия изящных искусств.　

Апостол Матфей. Фрагмент　

Донателло. Св. Георгий. 1416. Флоренция. Ор сан Микеле.

Неизвестный мастер. Панорама Флоренции. Около 1475 года.

Микеланджело. Подвиги Геракла. 1530.

…бронзовая копия «Давида».

Капелла Медичи. Вечер

Капелла Медичи. Вечер. Фрагмент.

Капелла Медичи. Утро

Капелла Медичи. Гробница Джулиано Медичи. 1526–1533.

Капелла Медичи. Ночь　

Капелла Медичи. Ночь. Фрагмент

Капелла Медичи. День. Фрагмент　

Капелла Медичи. Статуя Лоренцо Медичи

Капелла Медичи. Статуя Лоренцо Медичи. Фрагмент　

Капелла Медичи. Интерьер. 1520–1534.

Бородатый раб. 1532–1534. Флоренция. Академия изящных искусств.

Пробуждающийся раб. 1532–1534. Флоренция. Академия изящных искусств.

Брут. 1539. Флоренция. Национальный музей.

Брут. Фрагмент

Рим. Замок Святого Ангела.

Микеланджело. Давид-Аполлон. 1525–1530. Флоренция. Национальный музей.

Рим. Древняя колоннада.

Микеланджело. Набросок. Перо.

Страницы из книги сонетов Виттории Колонна с автографом Микеланджело. 1558.

Микеланджело. Набросок руки. Около 1524 года. Перо. Флоренция. Архив Буонарроти.　

Страшный суд. Фреска в Сикстинской капелле. 1535–1541. Рим.

Страшный суд. Фрагмент

Страшный суд. Центральная часть.

Страшный суд. Фрагмент

Страшный суд. Фрагмент

Страшный суд. Центральная часть.

Страшный суд. Фрагмент

Страшный суд. Фрагмент

Распятие Петра. Фреска в Капелле Паолика. 1546–1550. Рим. Ватикан

Распятие Петра. Фрагмент

Собор св. Петра. Общий вид. 1546–1593.

Собор св. Петра по проекту Микеланджело. 1546–1564. Разрез. Гравюра Э. Дюперака (1569).

Римский Капитолий. Вид на площадь из Дворца Сенаторов.

Собор св. Петра по проекту Микеланджело. План.

Микеланджело и Джакомо делла Порта. Деревянная модель купола собора св. Петра, 1558–1561. 1578. Рим. Музей собора.

Микеланджело и Джакомо делла Порта Купол собора св. Петра. 1555–1564 — барабан. 1588–1593 — купол с фонарем.

Пьета. Фрагмент.

Пьета. Около 1547–1555. Флоренция. Собор.

Наброски к Пьета. 1552–1553. Оксфорд. Музей Ашмолеам.

Пьета. Фрагмент.

Портрет Микеланджело. Офорт неизвестного мастера. Около 1560.

Пьета Ронданини. 1552–1553, 1555–1564. Милан. Кастелло Сфорцесско.

Пьета Ронданини. Фрагмент

Флоренция. Вид на купол Брунеллеско.

Флоренция. Санта Кроче.

Санта Кроче. Внутренний вид

Палаццо Веккио. Флоренция

КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

Ф. Энгельс. Диалектика природы. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 25. М., 1961.

Ф. Энгельс. Предисловие к III тому «Капитала». К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20. М., 1961.

А. Грамши. Тюремные тетради, т. I–III. М., 1962.

Платон. Сочинения в трех томах. М., 1968–1972.

А. Данте. Божественная комедия. Перевод М. Лозинского. М., 1967.

Ф. Петрарка. Автобиография. Сонеты. М., 1915.

Л.-Б. Альберти. Десять книг о зодчестве, т. I–II. М., 1935–1937.

Л. Гиберти. Commentarii. М., 1938.

Д. Вазари. Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей, зодчих, т. I–II. М.—Л., 1933.

А. Кондиви. Переписка Микеланджело Буонарроти и жизнь мастера, написанная его учеником Асканио Кондиви. Спб., 1914.

Б. Челлини. Жизнь Бенвенуто, сына маастро Джованни Челлини, флорентинца, написанная им самим во Флоренции. М,—Л., 1932.

Л. Ариосто. Неистовый Роланд. Прозаический перевод В. Зотова. М., 1898.

Н. Макиавелли. Сочинения. Перевод А. Габричевского и А. Рунивенского. М., 1934.

Ф. Гвиччардини. Сочинения. М.—Л., 1934.

Д. Гарибальди. Мемуары. М., 1966.

Р. Роллан. Жизнь Микеланджело. Собр. соч., т. II. М., 1954.

Стендаль. История живописи в Италии. Собр. соч. в 15-ти томах, т. 6. М., 1956.

О. Роден. Сборник статей о творчестве. М., 1960.

А. Бурдель. Искусство скульптуры. М., 1968.

И. Гёте. Письма об Италии. Собр. соч. в 13-ти томах, т. XII. М., 1948.

Б. Бернсон. Живопись итальянского Возрождения. М., 1967.

Г. Вельфлин. Классическое искусство. Введение в изучение итальянского Возрождения. Спб., 1912.

Г. Гримм. Микеланджело Буонарроти, т. 1. Спб., 1912.

У. Патер. Ренессанс. Очерки искусства и поэзии. М., 1912.

Т. Манн. Поэзия Микеланджело. Собр. соч. в 10-ти томах, т. 10. М., 1961.

М. Алпатов. Всеобщая история искусств, т. II. М.—Л., 1949.

М. Алпатов. Этюды по истории западноевропейского искусства. М.—Л., 1969.

Н. Арсеньев. Платонизм любви и красоты в литературе эпохи Возрождения. Журнал Министерства народного просвещения. Спб., 1913, № 1–2.

Б. Виппер. Борьба течений в итальянском искусстве XVI века. М»1956.

Б. Виппер. Статьи об искусстве. М., 1970.

А. Губер. Микеланджело. М., 1953.

A. Дживелегов. Микеланджело. М., 1938, 1957.

B. Лазарев. Вступительная статья книги «Микеланджело. Жизнь. Творчество». Составитель Н. Гращенков. М., 1964.

П. Муратов. Образы Италии, т. I–II. М., 1912.

П. Павлинов. О творческом методе Микеланджело-скульптора. Журнал «Искусство», 1964, № 2.

Е. Ротенберг. Микеланджело. М., 1964.

Ese a vie del divino Michelagnolo Buonarroti. Firenze, 1564.

A. Bertini. Michelangelo fino alia Sistina. Torino, 1942.

L. Joldscheider. Michelangelo. Paintings, Sculptures, Architecture. London, 1953.

A. Gotti. Vita di Michelangelo Buonarroti, narrata con 1'aiuto di nuovi documenti. Vol. I–II. Firenze, 1875.

K. Frey. Michelagniolo Buonarroti. Quellen und Forschungen zu seiner Geschichte und Kunst. Bd. I. Michelagniolos Yugend-jahre. Berlin, 1907.

H. Thоde. Michelanqelo und das Ende der Renaissance. Bd. I — Hl. Berlin, 1902–1912.

C. de Tоlnay. Michelangelo. I–V. Princeton, 1943–1960.

INFO

Т45 Титан. (Микеланджело.) Драматическая композиция. [Для сред, школьного возраста]. 2-е изд. М., «Молодая гвардия», 1977.

На обороте тит. л. сост.: Г. С. Кушнеровская.

272 с. с ил. (Пионер — значит первый).

Т 70803-154/078(02) —77 Без объявл.

7И

Для среднего школьного возраста

ИБ № 690

ТИТАН

Составитель Галина Кушнеровская

Редактор Надежда Извекова

Художник Варвара Родченко

Художественный редактор Александр Гладышев

Технический редактор Елена Брауде

Корректор З. Харитонова

Сдано в набор 4/I 1977 г. Подписано к печати 11/V 1977 г. А06426. Формат 70Х108 1/32. Бумага № 1. Печ. л. 8,5 (усл. 11,9). Уч. изд. л. 10,2. Тираж 100 000 экз. Цена 75 коп. Заказ 2413.

Типография ордена Трудового Красного Знамени издательства ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Адрес издательства и типографии: 103030, Москва, К-30. Сущевская, 21.

…………………..

FB2 — mefysto, 2022

О серии

«Пионер — значит первый» — серия биографических книг для детей среднего и старшего возраста, выпускавшихся издательством «Молодая гвардия», «младший брат» молодогвардейской серии «Жизнь замечательных людей».

С 1967 по 1987 год вышло 92 выпуска (в том числе два выпуска с номером 55). В том числе дважды о К. Марксе, В. И. Ленине, А. П. Гайдаре, Авиценне, Ю. А. Гагарине, С. П. Королеве, И. П. Павлове, жёнах декабристов. Первая книга появилась к 50-летию Советской власти — сборник «Товарищ Ленин» (повторно издан в 1976 году), последняя — о вожде немецкого пролетариата, выдающемся деятеле международного рабочего движения Тельмане (И. Минутко, Э. Шарапов — «Рот фронт!») — увидела свет в 1987 году.

Книги выходили стандартным тиражом (100 тысяч экземпляров) в однотипном оформлении. Серийный знак — корабль с наполненными ветром парусами на стилизованной под морские волны надписи «Пионер — значит первый». Под знаком на авантитуле — девиз серии:

«О тех, кто первым ступил на неизведанные земли,

О мужественных людях — революционерах,

Кто в мир пришёл, чтобы сделать его лучше,

О тех, кто проторил пути в науке и искусстве,

Кто с детства был настойчивым в стремленьях

И беззаветно к цели шёл своей».

Всего в серии появилось 92 биографии совокупным тиражом более 9 миллионов экземпляров.

Оглавление

«Здесь — путь всему, что высоко и ново»

Вызов жребию

Земля титанов

Сады Лоренцо

«Грозный огнь»

«Пьета»

«Давид»

«Подъем крутой и мглистый»

«Я, Микеланджело, скульптор»

Terribilita (титанизм)

«На дыбе жизнь»

Осада

«…non veder, non sentir…» («…не видеть, не слышать…»)

«Мое живое солнце это»

«Fuss’io, pur lui!» («Будь я, как он!»)

«…Та красота, что бой дала бы смерти…»

На склоне лет

Пределы

Спустя столетья

КОММЕНТАРИИ

ХРОНОЛОГИЯ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА МИКЕЛАНДЖЕЛО

ИЛЛЮСТРАЦИИ

КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

INFO