Место, где земля закругляется 2 [Натан Темень] (fb2) читать постранично

Место, где земля закругляется.2

Пролог

Чёрный ящер ритмично постукивал костяным рылом по черепу человека. Изогнутые когти крепко держались за височные впадины Тук. Тук. Тук-тук.

Игорь открыл глаза. Стук никуда не делся.

Белый пластик стола, по нему ритмично постукивают блестящие красные ногти — тук, тук, тук.

Знакомый голос — такой неожиданный и знакомый до каждой ноты голос жены Марины:

— Сколько мне ещё ждать? Он может десять лет так пролежать! Я не могу так больше!

И мужской голос в ответ, тоже знакомый, хрипловатый басок друга детства Валерки:

— Чего ты от меня хочешь? Придушить его подушкой?

Неожиданный, тоже с хрипотцой, хохоток жены:

— А почему бы и нет?

Шуршание одежды, тихий стук подошв по полу. Кто-то увесистый, должно быть, Валерка — он всегда был упитанным, как кабан — прошёлся туда-сюда.

— Ты меня в это дело не впутывай. Твой муженёк, сама с ним и разбирайся.

— Мой, значит, — фыркнула Марина. Она тоже поднялась с места, простучала каблуками. — Мой муж. А бизнес, выходит, совместный? А Никитка…

— Замолчи, дура.

— Он всё равно не слышит.

Игорь почувствовал дуновение ветра. Женская рука помахала у него перед глазами, блеснули красные ногти.

— Он же овощ. Не видит, не слышит. Только деньги мои проедает, лежит тут… как бревно!

— Деньги, стало быть, твои, — обманчиво ласково пророкотал Валерка. Игорь хорошо знал этот тон. Так Валерка говорил, когда был зол. Очень зол. — Твои деньги, значит.

— Да ладно тебе, — мурлыкнула Маринка. От её голоса пробрало бы и покойника. Снова шуршание, звук чмокающих губ. Голос Валерки, уже на тон ниже:

— Ну всё, всё. Пора мне. Ты идёшь?

— Идём. Постой, у тебя помада, дай сотру.

Невнятный шорох, шуршание салфетки, и Марина весело сказала:

— Вот так. А то заметят, сплетни пойдут. Я же скорбящая почти вдова. Подожди меня внизу, я сейчас, губы подкрашу.

Тяжёлые шаги Валерки затихли за порогом. На Игоря пахнуло ароматом дорогих духов и свежего женского пота. Жена склонилась над ним так низко, что он увидел ложбинку между её тугих грудей и полоску гладкой кожи живота вплоть до края красных трусиков — Маринка всегда любила красное бельё.

— Слышишь, ты, овощ, — тихо сказала жена. — Ты меня достал. Помирай уже скорей, не копти небо. А то я тебе помогу. Не искушай меня, понял? Я ещё молодая, мне жить хочется.

Она склонилась ещё ниже и чмокнула Игоря в щёку:

— Ну, пока. Не скучай, муженёк. До встречи.

Простучали по полу каблучки, Марина быстро вышла из палаты, должно быть, торопясь догнать Валерку. Игорь остался один. На щеке остывал отпечаток кроваво-красной помады.

***

Марина приходила ещё несколько раз. Когда сама, когда с Валеркой. Один раз пришла с юристом, и долго всхлипывала в платочек, стоя над недвижимым мужем статуей скорби.

Игорь медленно, как чёрный кит, выплывал из синей глубины забытья. Пошевелиться он не мог, только веки поднимались — тяжело, будто свинцовые. В бурлящей синеве безвременья гулко шумел бескрайний океан, давя любые посторонние звуки и ощущения. Но на границе яви и небытия поджидал еле слышный шёпот, чужой голос, бормочущий сбивчивые слова. Кажется, где-то Игорь уже слышал этот голос, давно, в другой жизни. Шёпот обиженного идиота, у которого отобрали конфетку, сбивчивые жалобы вперемешку с ругательствами, бессмысленные и беспорядочные.

Он, этот голос, то становился еле слышным, то заглушал шум синего океана. И тогда казалось, что навязчивое бормотание вот-вот затопит череп, перельётся через край и выдавит Игоря в окончательную черноту забвения.

От этой мысли его сознание начинало беззвучно вопить в немыслимом ужасе, панически пытаясь выпихнуть из себя чужое «я».

Они были связаны невидимой нитью, тонкой, длинной и упругой, как струна. Чужое сознание, как йо-йо на верёвочке, удалялось и приближалось с нерегулярной неотвратимостью.

Игорь как раз барахтался в синих волнах, норовивших утопить его в душном валу забвения, когда сухое покашливание юриста и стук каблучков жены вытащили его на поверхность.

— Скажите, Альберт Александрович, можно это как-то… как-нибудь обойти? — голос Марины звучал просительно. Обычные резкие нотки сейчас сменились нежным, обеспокоенным голоском слабой женщины. — Речь идёт о моём… нашем сыне. Понимаете, как всё это действует на ребёнка? Отец, который лежит как труп… боже!

Юрист снова откашлялся:

— Видите ли, Марина Филипповна, ваш муж предусмотрительно составил документ, в котором…

— Ах, я знаю, знаю! — не сдержавшись, прервала его Марина. — Вы об этом уже говорили. Но всё-таки, можно что-нибудь сделать… хоть как-то? Альберт Александрович, родной, ну, пожалуйста. Вы всё можете, вы классный специалист. Видите, в каком мы положении…

Повисла напряжённая пауза. Очевидно, юрист размышлял. Игорь хорошо его помнил: невысокий сухощавый человек в безукоризненном сером костюме; седеющие волосы