Дневник Доры [Анастасия Александровна Мельникова] (fb2) читать онлайн

Анастасия Мельникова Дневник Доры

Глава I

23 октября 2020 года. День первый.

– Я завожу этот видео дневник с вполне понятной целью: если я проговорю это вслух, то у меня пропадет ощущение, что это происходит со мной на самом деле. Я себя знаю, у меня это всегда срабатывает. А что собственно происходит? – Дора оглянулась на шорох в своем кресле, и оно скрипнуло. Из дальних комнат шло какое-то стрекотание: то ли насекомые, то ли скрип на лестнице, то ли черт знает что.

С обеспокоенным лицом девушка снова посмотрела в камеру компьютера:

– Происходит то, что сегодня во-первых пошел первый снег, а во -вторых, у меня в коридоре появилась дополнительная дверь, которой раньше не было. Я четко помню, что ее никогда не было. Но в последнюю неделю я спрашивала друзей, родных, знакомых. И все утверждают, что она была, или не могут дать точного ответа. Также я… – она с волнением отодвинула ящик стола и передернула плечами, словно от мурашек, – Я проверила план квартиры в документах. И там тоже есть эта дверь. – она развернула план и подержала его перед камерой, пока фокус настроится, – Также хочу отметить, что не было у меня никаких чрезмерных стрессов в этом месяце, хотя Лем считает иначе, но ему я постоянно кажусь взвинченной, так что это не считается. В общем, вы поняли ситуацию? Я в своем уме. Мне просто нужно упорядочить мысли и решить, что делать. И нет, я не открывала дверь. Сегодня я буду ночевать у Аны, потому что у Лема ночная смена. Вот так то, дорогой дневник."

Глава II

30 октября 2020. День восьмой.

Камера сфокусировалась на лице Доры. Девушка выглядела сонной, расслабленно сидела в кресле перед монитором.

Она почесала нос и начала говорить:

– Прошла неделя. Пару ночей я и вправду была у Аны, но Лем взбунтовался. Скучает, негодник. Ты не подумай, я не забыла про дверь. Вначале меня все это очень испугало, но вчера и сегодня я стала думать, что все не так серьезно. Моя бдительность, – Дора лукаво улыбнулась и отмахнула упавшую темную прядь волос с лица, – Бдительность снижается. Подумаешь, дверь? В конце концов, ничего особо не происходило. Может, меня просто охватило аномальное чувство по типу дежавю, или жемавю. Как оно там называется?

Она села боком, чтобы в поле зрения попадал и коридор.

– В общем, ты понял. Буду называть тебя Клод. Знаешь, Клод? В среду Лем стал убеждать меня ,что за дверью обычная кладовка. Я разрыдалась и попросила его признаться, заходил ли он в нее когда-нибудь. И он честно ответил, что не помнит, что всё хотел разобрать там вещи, но никак не доходили руки. А потом он пошел туда. Я очень сильно испугалась, и стала ему угрожать ножом, просила никогда туда не заходить. Взбрендила по полной. Со мной никогда такого не было. Чудом мне удалось его уговорить, и он поклялся именем матери. С тех пор у нас мир. А вчера, дорогой Клод, дверь приоткрылась. И я позвала Лема, чтобы закрыть ее вместе, потому что. Ну. Я не была готова к ней прикасаться в одиночку. Мы ее закрыли, – она кивнула сама себе.

– Но сегодня, когда Лем ушел на работу, дверь снова открылась. И когда я готовила завтрак, запахло жареными пирожками. А я, друг мой, – Дора нервно хохотнула, – Готовила яичницу. Я взяла нож и дошла до начала нашего центрального коридора и принюхалась. И, действительно, пахло жареными пирожками. Оттуда тянуло – из двери. А потом, когда я уже как час занималась заказом Рисы в этой самой комнате, стало пахнуть сгоревшим. – Тут Дора сглотнула и молчала какое-то время. Лицо ее выглядело обиженным, словно она вот-вот заплачет.

– Это чертовски отвлекало от работы, у меня даже голова заболела. Возникло ощущение, словно там за дверью квартира какой-нибудь старой бабки, которая жарила себе пирожки, жарила, а потом умерла, и они так и сгорели. Но тогда бы начался пожар, не так ли? Огонь бы перекинулся на комнату, и дошел бы до нас, до наших помещений. Только есть одно "но", Клод. Согласно планировке, нет там места для целой квартиры какой-нибудь бабки. Там стена, а потом сразу улица. Там максимум узкая кладовка или междустенье. Но теперь это неважно.

Дора присобралась в кресле и взялась за мышку, чтоб прекратить запись, но, подумав, добавила:

– Мы постараемся просто забыть о ее присутствии, и, я почти уверена, что она исчезнет, как и не было. А если нет, то.. – она понизила голос, – то я попросила дядин пистолет у тети Селены. И вообще, до этого не дойдет. Мы съедем отсюда. Так и знай.

Глава III

3 ноября 2020 года. День двенадцатый.

– Так. Сегодня у нас вторник, – Дора сверилась с календарем на мониторе. Цвет ее лица отдавал серостью не смотря на лучи закатного солнца за окном. Четыре пальца левой руки были замотаны бинтами, – Вторник. Сегодня я не работала, потому что весь день занималась дверью. Не смотря на мое последнее утверждение, я не могу придерживаться плана и не думать о ней. В голову лезут страшные мысли. Сами понимаете. Давайте их озвучим. Ведь в самом деле я ни разу не проговаривала вслух ситуацию так, как она есть. В нашей квартире 7 комнат. Семь помещений: кухня, столовая, гостиная, спальня, гостевая комната, ванная комната и кладовка. А также коридор, который объединял спальню, гостиную, гостевую и ванную. Это подтверждает план квартиры. Это я четко знаю и помню. И у меня нет психологических заболеваний, вот что еще важно. Я сходила на два приема в прошлый вторник и пятницу. Вроде бы компетентная врач еще на первом сеансе сказала мне, что со мной все в порядке. Обычный легкий невроз, который присутствует у 30 процентов людей. Я попросила ее выписать мне справку, – Дора взяла со стола бумагу в файле и приблизила к экрану.

– Поэтому я могу доверять своим чувствам и памяти, понимаешь… Клод? Я знаю, что дверь взялась из ниоткуда, и это мистика. Это аномалия, эзотерика… А, кстати, я еще не рассказывала, что я вчера заглянула в ящик со столовыми приборами на кухне и нашла там вилку, скрученную двойным узлом? Вот она, кстати. – Дора подвинула вилку на столе так, чтобы та попала в обзор камеры.

Обычная стальная вилка действительно выглядела странным арт-объектом, как из фильма "Матрица", где мальчик скручивал подобным образом ложку.

– В общем, дом выкидывает всякие фокусы, Клод. И они очень необъяснимой природы. Ну да бог с ней, с вилкой. Пускай, это сделал Лем и не признается. Сценарии на самом деле могут быть разные, – Дора пыталась говорить уверенно, но иногда ее голос осекался или срывался, выдавая сдерживаемую тревогу.

– Мы их все можем взять из фантастики. Дверь в параллельные миры. Дверь в никуда. Просто странный мираж, который рассеется, если к нему прикоснуться. Вроде бы ничего опасного. Просто странное. С другой стороны, если это дверь и она приоткрыта, как тут не боятся, что рано или поздно из нее кто-то выйдет? Инопланетяне, люди из параллельных миров, альтер-эго из моего прошлого или будущего, злобные соседи из другой реальности. Все, что угодно. Раз появилась дверь, может появится или исчезнуть что-то еще, не так ли? Она подвергает сомнению саму реальность. Лем помогал приставить к ней комод, но такое ощущение, что дверь выдавливало мощным сквозняком, и она таки открывалась, отодвигала комод. Она как будто… хочет быть открытой.

Дора помолчала с секунду, а потом рассмеялась нервно.

– В общем, я просто морально готовилась, и сегодня созрела, чтобы проверить. По-нормальному надо связываться с какими-то службами, ведь так? Может, пригласить ученых. Пусть, изучают. Но вероятность, что меня упекут в психушку присутствует, и мне она не нравится.

– Короче, я сегодня полдня за ней следила. Обошла дом и проверила стену с той стороны, постучала, измеряла, верны ли замеры, отмеченные в плане. И внутри также. Потом я решила таки туда заглянуть, в дверь, но осторожно. Поскольку я правша, решила, что левую руку не жалко, – Дора расхохоталась и смахнула выступившую слезу, – Я протянула ее в пространство за дверью и держала так ну, секунды две. Я почувствовала холод, и покалывание в пальцах. Дело не в воздухе, но даже не знаю в чем. Мне кажется, пальцы там состарились. Да что там, я покажу, – Дора размотала бинт с указательного пальца и выставила его перед собой.

Кожа на пальце действительно выглядела теперь морщинистой по сравнению с кожей остальной руки, не смотря на то, что, судя по всему, была смазана увлажняющим кремом. Дора для сравнения приставила здоровую руку рядом.

Она судорожно вздохнула и сказала:

– Как ты понял, Клод, я не стала заходить. Я попробовала заглянуть зеркалами. К слову, я еще не говорила, что само пространство за дверью выглядит точно также, как наш коридор. То есть там метр-полтора до стены, и потолок на такой же высоте. А вот обои не современные, в цветочек, и пол более старый, плинтус тоже. Через зеркала стало ясно, что коридор продолжается в обе стороны, как и наш. Просто там освещения нет, поэтому трудно сказать. Мне было важно, поэтому я сделала систему зеркал. Примотала зеркало на штапик, который у нас остался с последнего ремонта, просунула туда, дальше по коридору, и смотрела через зеркало за угол. Там угадывались спальня и гостевая в обоих направлениях. Теория подтвердилась и теперь можно сказать уже точно, что за дверью зеркальное отражение нашего дома. Пространство там выглядит пустым и нежилым, но как прикажешь объяснять запах сгоревших пирожков? Я бы не стала ничего утверждать. Мне надо придумать, как быть дальше. И я надеялась, что пока рассказываю тебе о произошедшем, мне придет в голову какая-нибудь идея. Но я в полном замешательстве. Я сказала матери, что веду видео-дневник, и отправила ей ссылку на облако. Сказала смотреть в том случае, если со мной что-нибудь случится. Мама, конечно перепугалась, но я ее убедила, что это упражнение для психологического тренинга.

Где-то раздался хлопок двери. Дора вздрогнула, потом сказала "Лем вернулся" и выключила запись.

Глава IV

4 ноября 2020 года. День тринадцатый.

Дора включила камеру и продолжила ходить по комнате. Она поставила полиэтиленовый пакет с логотипом "ТойЭлектроник" в рабочее кресло, а сама стала снимать синий пуховик. Ее щеки горели после улицы.

"Я торопилась" бросила она камере.

Когда куртка оказалась на спинке стула, она села, оставшись в теплом свитере, глубоко вдохнула и выдохнула заметное облачко пара. Потом торжественно взяла пакет к себе на колени, достала из пакета картонную упаковку и стала ее вскрывать. Вскоре при помощи ножниц ей удалось извлечь на рабочий стол игрушечный внедорожник на радиоуправлении.

– Ну вот, пожалуйста, – она достала пульт и инструкцию. – Еще я купила камеру. Вот сюда я ее прицеплю, – девушка указала на выступающую часть кузова машинки. – Примотаю изолентой. Сегодня вечером буду настраивать. И все у нас получится, правда? Вначале я подумала насчет дрона. Но в самом деле, электроника – это не мое. Боюсь усугубить ситуацию. К тому же Лем отказался мне помогать. Вообще он странно себя ведет в последнее время.

Она прислушалась к звуку паркующейся машины во дворе.

– Он мне поверил. Да. Особенно когда увидел пальцы. И очень сильно загрузился. Вчера весь вечер сидел в интернете, что-то искал, с кем-то переписывался. Я боялась его отвлекать. Но ничего. С этой машинкой я точно все выясню. Я купила запасной аккумулятор. Мы ведь чего все такие нервные? – Дора издала смешок, – Потому что у нас мало информации. Как только мы узнаем чуть больше, сразу картина проясниться.

В соседней комнате раздался шум и Дора вздернула руку, чтоб выключить монитор, но только успела свернуть окно приложения. В дверях комнаты появился Лем, в расстёгнутой куртке, с взлохмаченными волосами и сведенными изогнутыми бровями на переносице.

– Это ты все окна нараспашку оставила? Чего такой дубак?

Дора моргнула.

– Это не я, Лем.

– А кто?

– Я еще не успела тебе сказать. Холод идет из двери.

Лем никак не отреагировал. Он посмотрел на экран, и медленно перевел взгляд на развороченную коробку и машинку, потом цокнул и ушел.

Дора встала и пошла за ним, их вроде бы спокойные голоса вначале раздавались в соседней комнате, а потом стали отдалятся. "Не смей делать это без меня!" вдруг раздался крик Лема. А потом снова неразборчивый гомон.

Чуть позже прибежала Дора, чтобы выключить камеру.

Глава V

8 ноября. День семнадцатый.

Лицо Доры появилось на фоне накрененного угла потолка. Она поправила камеру, крепящуюся на игрушечной машинке и горизонт съемки стал ровным.

– Лем, посмотри, хорошо держится?

Мужчина сел на корточки и подергал камеру.

– Вроде, не отвалиться.

– Тогда начинаем.

Лем вдохнул воздух через зубы. Он опять выглядел крайне недовольным, а Дора напротив увлеченной. Она проверила изображение на экране развернутого на кофейном столике ноутбука. И взяла пульт. Лем кивнул. Дора повела машинку, та свернула и поехала по коридору к злополучной двери, распахнутой настежь.

«Воскресенье, 8-ое число, – рассеянно бросила Дора для записи.»

Они оба задержали дыхание. Ее ладони сразу вспотели. Лем напряженно схватился за косяк гостиной, так, что костяшки побелели. Так и стоял в проеме, на расстоянии глядя в ноутбук.

Машинка заехала в альтернативный коридор и направилась в спальню-двойник. Дора проехалась машинкой по кругу, чтоб запечатлеть все ракурсы и свериться. Объемы комнаты были те же, но ремонт другой – более устаревший, не то, чтобы потрепанный, но не современный: желтоватые обои в белых розах, мебель из темного дерева, тяжелая односпальная кровать на рельефных ножках.

«Давай уже в следующую комнату» – буркнул Лем.

Машинка вынырнула из спальни, резво преодолев порог и поехала по коридору в гостиную. Вход туда был арочным, а не прямоугольным, как у них. Такой же приглушенный свет, словно за окнами сумерки, и стоящий туман. Они рассмотрели зеленый замшевый диван и кресло, как вдруг перед взором проплыло облако.

«Постой-постой! – сказал Лем, коснувшись руки Доры, как бы намекая, чтобы она дала пульт. – Там что-то мелькнуло.»

Дора вновь развернула машину к арке, и в проеме они увидели пожилого мужчину в поношенных брюках и вязаном свитере. Он остановился и тоже смотрел на машинку с непониманием. «Он…» – начала Дора, но не закончила. Он просвечивал.

«Может, камера так передает, глючит»

Дора промолчала. Она преодолела оцепенение и пустила машинку по дуге, чтобы рассмотреть мужчину с другого ракурса. Он все также просвечивал и поворачивался вслед за машинкой. Потом ему словно наскучило, и он медленно пошел на кухню, простаиваясь на поворотах. Дора с задержанным дыханием вела машинку следом. На кухне стояла старуха, тоже бледная, просвечивающая. Пожилые словно не замечали друг друга. Она держала в руках сверток с копченой рыбой, и зависла на углу стола, будто засыпала. Дора с Лемом наблюдали эту картину с минуту. Дед уже листал газету, сидя на стуле. Они не разговаривали. Старуха положила сверток на стол и пошла к плите.

– Давай на выход. Надо проверить выход, – с запинкой сказал Лем почему-то шепотом.

Когда машинка выехала в прихожую, ее перелетела девочка лет одиннадцати. Очень быстро. Можно было списать на воображение. Дора почувствовала на собственной щеке слезу и вытерла плечом, потом тут же направила машинку дальше дрожащими пальцами. Входная дверь дома, к счастью, была приоткрыта.

Лем мягко отнял у нее пульт, и Дора не стала возражать. Машинка выехала на улицу, и взору молодой пары на ноутбуке открылся вид на осенние сумерки, в точности такие же как у них, только у них сейчас был полдень. Вяз, который извечно стоял около их дома был и здесь, но уже изрядно оголившийся перед зимой, без оранжевой кроны. Тучи низко клубились в темно-сером небе. Обзор был метров на десять вперед из-за тумана.

Лем чуть развернул машинку и теперь стало видно стоящего как столб мужчину прямо на крыльце в сером берете и пальто. Равно как и длинющую очередь из вертикальных сгустков тумана, похожих на очертания людей. Очередь протянулась по улице и заканчивалась на нижних ступенях дома. В пятнах, если присмотреться, можно было угадать человеческие черты. Все стояли словно бы обращенные к мужчине.

Дора выкрутила динамик на колонке на полную и сразу стало гораздо лучше слышно, что кто-то говорит:

– Вы тоже по этому вопросу? – спросил мужчина у вплотную подступающего к нему сгустка. Его голос казался таким, будто его обработали и срезали все пики по громкости, каким-то дубовым и ватным, придушенным, словно из-за стены или проходящий через окошечко в стене.

– Да. – ответ парящего пятна был еще более задушенным и далеким, размытым по звучанию.

– Сколько еще таких же? Неужели все здесь из-за этого? А Олий?

Согласный шепот поднялся над сгустками.

– Тогда отвечаю всем, – мужчина в пальто махнул руками вперед. – Вы не получите того, что здесь ищете.

– Но моя двоюродная тетка рассказывала, что ее брата таким образом воплотили в пятьдесят шестом.

– Это незаконно. Расходитесь.

– Мы пройдем в дом силой. Мы же чувствуем, что дверь открыта.

Мужчина с досадой покивал.

– Да, она открыта, но вам здесь делать нечего.

– Тебе легко говорить, умерший! – возмутилась женщина, которая по большей части была скорее просто пятном или облаком, в котором Дора надумала женское лицо.

Мужчина попятился и загородил весь обзор своим сапогом. Лем дернул пальцем, чтобы направить машинку в другое место, но внезапно ступенька оказалась чуть ближе, чем он рассчитывал, и машинка соскользнула, кувыркнулась на ступенях. Изображение на компьютере крутануло, и Дора с Лемом теперь видели только сами ступени и днище цветочного горшка в кадре. «Щёрт», – сквозь зубы выругался Лем. Он понажимал на нервах все кнопки подряд, и машинку крутило на месте, но это место находилось ниже происходящего, и ничего не удавалось увидеть.

«Тише-тише» – умоляла его Дора. Они прислушивались. «Завтра ты нас впустишь, Ефей» – ей показалось, что она услышала именно это. Лем еще мучился с пультом. Он дал по газу, и машинка снова проехала по кругу и вдруг уткнулась во что-то, теперь раздавались просто шорохи и движение колес машины заглушало любые другие звуки.

Лем положил пульт на диван и сел на ослабших ногах, потом тут же встал и заломил пальцы в замок. Он выпучил глаза на Дору. Она сипло сказала «Ты услышал про завтра?». Он непонимающе взглянул на нее. На его футболке красовались круги от пота в подмышках и у шеи. Он запустил руки в волосы и потер виски. Дора повернулась, чтобы выключить ноутбук.

Глава VI

16 ноября. День двадцать пятый.

– Сегодня мне снился сон, – Дора взяла андроид со стола и открыла на нем блокнот, сверяясь с содержанием. Она как обычно сидела в своем кресле; закатные лучи, падающие справа из окна, обрамляли ее лицо и терялись в волосах.

– Много разного снилось, а под конец, что у меня выпали передние нижние зубы. Так неприятно. Никогда не понимала смысла таких снов. Я бы не придала этому значения, если бы не то, что утром под подушкой я нашла как раз те три выпавших зуба, очень похожих на мои. Но мои на месте.

Дора взяла пластмассовую прозрачную коробочку из-под таблеток и потрясла содержимым перед камерой, а потом положила в файл, где уже лежала вилка, завернутая узлом.

– Еще у Лема куда-то пропала коробка с инструментами. Отвертки там, ключи. Это по мелочи. Мы пока не знаем, как трактовать такие странности. Прошла неделя или больше с последней моей записи. И я, честно признаюсь, уже не могу объективно судить, что все происходящее реально. Особенно при том факте, что мы с Лемом ни с кем не можем поделиться. Это была непростая неделя. Он взял отгулы на все пять дней и только сегодня вышел на смену.

В тот день после первой вылазки с машинкой мы попытались забаррикадировать коридор, где стояла дверь. Сдвинули туда все шкафы, столы, коробки, что нашли. И буквально через полдня дверь прорезалась в следующей стене. Представляешь, Клод? – Дора рассказывала будничным тоном, каким-то уставшим и безразличным.

–Дверь словно спроецировалась на противоположную стену коридора, и появилась в гостиной. И вела соответственно в коридор того зеркального дома, только там не было этой груды мебели, которую мы соорудили. Разумеется, после этого мы собрались в спешке и уехали. Не совсем ответственно так поступать. Надо было заявить. Правда, я так и не придумала, в какую службу. Все-таки, мы, люди, такие эгоистичные существа. Когда Эльза, соседка, спросила, не переезжаем ли мы, я ей посоветовала быть внимательной. Это все, на что меня хватило. Но я могу оправдаться, – Дора иначе закинула ногу на ногу и продолжила:

–Просто я до конца не верю, что нам реально что-то угрожает. Остается еще небольшая вероятность, что мы с Лемом спятили. Парадоксально, но напрасно признать себя сумасшедшей перед обществом мне страшнее, чем стать причиной чьей-то гибели.

– В общем, мы поселились в Центральной гостинице. И каждый день проезжали здесь по нашему Широкому переулку, проверяли. Я полагаю, если бы наш дом захватили призраки, мы бы как-то это заметили издалека. Или нет? Не знаю, что мы хотели увидеть. Ничего не происходило. А в гостиничном номере к пятнице на обоях прямо перед кроватью стал очерчиваться контур двери, обои проваливались по контуру. И на утро она проклюнулась, так сказать.

– Открылась, а обои отогнулись в сторону и подворачивались, как будто усыхали, испарялись и развеивались по воздуху. Так они подгоняются до нужного состояния. Вроде бы медленно, но за одну ночь! Нам пришлось вернуться обратно. Какая бы сила всем этим не управляла, она как бы сказала нам. Или мне? Она сказала "Вам не убежать". Вот как я поняла это послание. А дома хоть родные стены. Мы тут живем уже семь лет.

– Мы купили три машинки и стали исследовать. – Дора достала блокнот в форме книги и раскрыла, – В общей сумме мы совершали вход восемь раз за эти выходные. Через первую дверь. Как только мы разгребли завал, вторая дверь исчезла. Я зарисовала план зеркального дома. Там все также. Ну. Бывает, нет стены, потому что, возможно, перестраивали. Это определенно прошлое. Но, может быть, время там идет с отставанием потому что, в принципе, там все кажется замедленным и каким-то засыпающим. Странные пятна все также каждый день приходят к их дому и просятся внутрь, и Герд, друг хозяйки, следит, чтобы они не вошли.

Хозяйку квартиры зовут Лария. Темноволосая, стройная. С правильными чертами лица, разве что нос картошкой выдается из общего впечатления гармонии, и под глазами такие складочки, как японки себе рисуют. Пожилые старики – ее родители. Девочка – племянница. С Ларией мы не похожи, и она – не мой двойник. Что мы выяснили точно, так это то, что они все умершие, застывшие в том возрасте, в котором умерли. Мы ни в чем не можем быть уверены, но их имена мы нашли в городских архивах. Семейство Кесс проживало здесь два десятилетия назад.

Лария, судя по всему имеет больше всего отношения к двери, потому что она несколько раз подходила к ней и смотрела, словно ждала, что кто-то подойдет. Было очень страшно. Может, мы неправильно поняли правила, и она может выйти.

Дора поскребла обратной стороной ручки по корешку блокнота задумчиво.

– Должны ли мы доверять логике, когда происходит такое? Если живые, заходя в эту дверь умрут, то мертвые, выходящие оттуда – оживут? Тогда почему она так и не вышла? Я не верующая, но, слава богу, она осталась там.

Дора сидела какое-то время с очень грустным видом, потом зачем-то проверила свои зубы бессознательным движением.

– Мы обсудили все с Лемом. Он предлагает поговорить с Ларией. Я этого не хочу. Но я понимаю, что надо. Просто я хотела, чтобы он дал мне время морально подготовиться. С этой проклятой дверью я становлюсь какой-то зашуганной и сознание сужается. Надо бы выбраться в люди.

Глава VII

19 ноября. Двадцать восьмой день

Дора включила настольную лампу в форме неоновой надписи "Life". За окном было почти полнолуние. Она сидела в домашней футболке и штанах, зачем-то обнимала подушку. Стала рассказывать:

– Съездили к Манише и Каю. Те пригласили Гретту. Отлично вместе посидели, поиграли в "Войну фей". Я думала, просто развеемся. А потом Лем отвел в сторонку и предложил все рассказать Каю. Я сказала, что раз ему расскажем, значит, и Манише тоже. Почему я согласилась? Может, мы изголодались по социуму? Они выглядели такими милыми и понимающими.

Как начать диалог, мы не знали, поэтому ждали, когда Гретта станет собираться домой. Она уехала, и Лем начал этот кошмар. Они, конечно, смотрели на нас квадратными глазами. Поскольку никто не пил, никто нам и не поверил.

Я думала уже бросить это дело, но Лем настоял, чтобы они поехали с нами. Сейчас вот все им показали. Они держались молодцом. Правда, за Манишу я больше беспокоюсь, потому что она только недавно преодолела свои навязчивые состояния. Как она будет спать после такого? Чего мы добивались? Показали им записи сделанные с помощью машинок. По правде, я надеялась, что мы подведем их к двери, откроем ее, и там будет кладовка. Но увы, – Дора щелкнула языком, – Так бы психотерапия обошлась бы нам с Лемом дешевле. Это было бы что-то понятное и решаемое.

– Они сказали, что нам нужно звать ученых и журналистов. Напрячь какие-нибудь связи. Я не представляю, какие. У нас нет знакомых из этой сферы.

Они хотели прямо сейчас кого-нибудь вызвать, но я настояла, чтобы подождали. В итоге, поссорились. Лем, как всегда, встал на мою сторону из принципа, хотя еще вчера сам торопил меня. Они с Каем чуть не подрались. В общем, надеюсь, они не будут ничего предпринимать, не предупредив нас.

Но вообще они правы насчет ученых.

Дора потянулась в бок и взяла остывший чай, стоящий на тумбочке за кадром, отхлебнула.

– Ведь к этому все вело. Но тоже дело не легкое. Вся жизнь изменится. Что тут сказать? С другой стороны, она уже хоть как изменилась бесповоротно. Остается только это осознавать с каждым днем все лучше. Выбирая из двух зол, разговор с умершей показался мне уже не таким страшным. Все-таки, будет правильным сделать это прежде, чем трубить об этой аномалии в масштабе человечества. Вдруг, дело реально касается только меня? Ведь дверь нас как бы преследовала здесь и в отеле. Значит, есть вероятность, что у мертвых вопросы только ко мне. Может, я могу что-то сделать, и все решится без публичного освещения. Хоть бы так. Хоть бы было так.

Глава VIII

20 ноября. День двадцать девятый.

– Добрый день, дорогой Клод!

В кадре появилась Дора с простодушной улыбкой.

– Мы договорились с Лемом, что сегодня я отдохну, прежде чем… черт…

Она сморщила брови на переносице и открыла пошире окно съемки с камеры, которую они повесили напротив двери. Ее бровь снова дрогнула. Лицо отражало испуг и злость одновременно. Картинка погасла.

Через полчаса съемка возобновилась.

Дора уже была одета в костюм химзащиты, только без шлема и перчаток. Она стала торопливо пояснять:

– Она снова там стоит. Лария. Мы ведь так и не поняли, по какой закономерности она там появляется, так что придется действовать сейчас. Вот Лем купил костюмы. Ей богу, выглядит словно погружение. Это могли быть и водолазные костюмы. Сходим с ума, как умеем. Потому что лично я не знаю, что придумать. Все эти меры ради самоуспокоения. А что взять на разговор с мертвым? Оружие, как берут в фильмах? Пакет соли? Нам с Лемом показалось, что надо подстраховаться, если нас начнет затаскивать внутрь. Может, это не остановит старение, но хотя бы замедлит. И вот. Альпинистское снаряжение, веревка. Привяжем себя за пояс и закрепим на стене гостиной.

Было заметно, что Дору бьет легкая дрожь, и жесты дерганные. Она приблизилась к столу, взяла в одну руку два листка, показала их камере – на них шел список вопросов к Ларии.

Далее она стала настраивать передачу изображения с камеры основного коридора на компьютер, чтобы сразу сохранялось на облако.

Теперь было видно только Ларию – в длинном подпоясанном бесцветном платье старого фасона, с широкими рукавами, сужающимися к запястьям. Ее поза лучше всего характеризовалась, как ожидающая, словно она сама стоит в очереди в окошко какой-нибудь кассы. Но пространство и время вели себя иначе на границе двери, и Лария выглядела на экране более тусклой, затемненной, замедленной.

Спустя бесконечное количество секунд на экране появились два человека в спецодежде: Дора и Лем. Они медленно подходили, ползли, уперевшись спинами в стену, пока не остановились напротив Ларии. На ее лице растянулась улыбка.

– Здравствуй, Дора, – послышалось в динамике камеры. Голос звучал также, как и ранее при записи голосов мертвых: будто бы из-за стены, через подушку или ватное одеяло в дождливую погоду. Дора не успела заметить, как Лария открыла рот. Ее сердце пропустило удар. Но вот Лария его открывает, и снова это всё произносит беззвучно. Тут до Доры дошло, что звук и движение рассинхронизированы.

Также в интонации присутствовал акцент. Акцент «мертвых» – подумала Дора. Не то, чтобы Лария неправильно произносила слова. Но возникало ощущение, что ее рот забыл, как произносить буквы, как бывает у детей или пожилых, и поэтому проявляются неточности.

– Здравствуй, – ответила Дора как-то высоко, сдавленно. Она постаралась сказать это громко, но задним числом предположила, что ее могли не услышать сквозь систему фильтрации шлема. Она умоляюще посмотрела на Лема, уже готовясь снять шлем, как вдруг Лария ответила:

– Я долго тебя ждала. Дора.

– Чего ты хочешь? – теперь Дора нарочно спросила тихо, чтобы проверить свою теорию.

Лария мягко улыбнулась, а потом преждевременно зазвучал ее голос:

– Я хочу сделать кое-что. Мне нужно, чтобы ты жила счастливо.

Похоже, Лария прекрасно все слышала, и ее слух не зависел от пространства. Губы Ларии стали проговаривать последнюю фразу без звука.

Доре показалось что она неправильно поняла ответ. И она обернулась на Лема – посмотреть, как услышал он. Тот тоже выглядел растерянным. Лария повторила сообщение.

– Счастливо? – переспросила Дора в смятении. – Но зачем появилась эта дверь?

– Она напомнит тебе о смерти.

– Но, я итак знаю… Я, эм.. Мы знаем о существовании смерти.

– Знать и чувствовать – не одно и то же.

Дора молчала. Ей вдруг очень сильно захотелось плакать, как в детстве. От полной беспомощности. Или как на экзамене, где она не выучила ни одного билета. Лария будто висела в проеме, чересчур неподвижная, потому что любое движение казалось замедленным и почти несуществующим. Она снова заговорила:

– Ты боишься?

– Да.

– Это должно тебе помочь жить, Дора. Ты увидела достаточно. Ты заглянула в мой дом, видела очереди нерожденных. Увидела, как много душ хотят жить. Это мой подарок тебе.

Дора все-таки почувствовала, как по ее щекам покатились слезы, но вытереть их сквозь шлем пока не представлялось возможным.

– Почему именно мне?

– Мы похожи. У нас похожая судьба. В твои годы я не ценила жизнь.

– Но вы там живете! – неожиданно вставил свое слово Лем, – Жарите свои пирожки, читаете газеты. У вас там своя жизнь! И она неплохо продолжается!

Лария неотрывно смотрела на Дору, словно Лема не существовало, и все же ответила:

– У нас нет физических ощущений. Ни вкусов, ни запахов, ни чувства прикосновений.

– Почему ты не выйдешь? – спросил Лем.

– Не хочу. Я только хочу проверить свою теорию.

– Ты не можешь выйти, – торжественно сказал Лем.

Лария развернулась всем корпусом к нему и в ее взгляде появилось недоброе.

– Если я выйду, я займу тело Доры. Это будет сильным нарушением. Но я не хочу отобрать жизнь, я хочу подарить.

– Как благородно…

– Лария, – обратилась Дора, – Если я все сделаю, то дверь исчезнет?

– Да.

– Что надо делать?

– Жить счастливо.

– Но… я не знаю. Я уже была счастлива.

– Этого было недостаточно, – с нажимом сказала Лария, – Я надеюсь, последние события подарят тебе больше фантазии и идей, как проживать жизнь за сотню людей.

– Зачем ей жить за сотню людей? – возмутился Лем. – Бред! Как мы узнаем, что она достаточно счастлива? Когда ты все это прекратишь?

– Мы все это почувствуем. Я обязательно вам сообщу, когда цель будет достигнута.

– Но что, если это невыполнимая цель?

Лария сжала кулаки и как будто выше поднялась над полом, но платье оставалось все таким же «вросшим» подолом в пол.

– Это подарок. Подарок. Вы очень невнимательны. Даже если у нее ничего не получится, она будет стараться, и станет жить хоть насколько счастливее, чем жила. Всем это выгодно со всех сторон, Дора.

– Нет! – крикнул Лем и неосознанно загородил Дору. Та схватила его за плечо, взяла за руку.

– Лем, стой. Погоди. Мы должны все обдумать.

– Что если она откажется? А? Лария?

– Это будет ее выбор. Но я не изменю своего решения. Ее жизнь пройдет в присутствии дверей. В ее силах либо использовать это как силу, либо страдать. На сегодня все.

– Стой!

Лария источала уверенность. Вначале послышались быстро удаляющиеся шаги, а потом она действительно развернулась и ушла во тьму коридора.

Дора и Лем сняли шлемы одновременно, секунд десять смотрели друг на друга с досадой. Потом Дора также ушла в свою часть коридора к спальне. Камера переключилась на спальню, на миг захватив ее заплаканное лицо, и выключилась.

Глава IX

22 ноября. День тридцать первый.

– Здравствуй, Клод.

Дора села в кресло, показала перед камерой бумажный самолетик, постучала им о стол. Он выглядел окаменевшим и тяжелым, как булыжник. Внутри просвечивало содержание: рукописный текст. Она показательно попыталась его развернуть, обломала ноготь в процессе, но не смогла. Пожала плечами демонстративно и с раздражением почти что кинула его к другим странным предметам на столе.

Она поправила на себе растянутую майку, на которой красовалось пятно толи от моркови, толи от овощного супа.

– Мне нужно поразмышлять вместе с тобой. Я до сих пор не могу отойти от разговора с Ларией. Наша беседа поставила точку: она как бы меня убила. Не физически, но она похоронила мое будущее. Какими бы добрыми мотивами Лария ни руководствовалась.

Дора тяжело вздохнула.

–Я еще не делилась с тобой, но меня всегда пугала идея смерти. Мне казалось, что жизнь слишком чудесна, многогранна, и я просто не успею познать ее полностью и во всех проявлениях, как бы долго ни жила. Поэтому, каждый раз, как я думала, что умру, мне становилось очень-очень страшно и грустно. Я не могу передать все отчаяние, которое меня охватывает. Я надеялась, что дверь закроют. Да, кстати… прости за сумбурность. Мне стоило начать с другого.

На днях мы пригласили Эника Штрауса из университета, это знакомый Маниши, работает в лаборатории нашего университета в области физики. Он позвал коллег, и они вместе наведались вчера утром к нам разгоряченные, с камерами, измерительными приборами, и даже священником.

Вначале просмотрели наши видео-записи, потом день ходили, исследовали, измеряли. И так продолжалось до полуночи. Нас они почти сразу стали игнорировать, поглощенные процессом, и нам с трудом удалось получить внятный ответ, как со всем этим быть.

Эник сказал, что, определенно, дверь нужно оставить. Что наука еще не достигла соответствующего уровня. Что это невероятный феномен, который надо всячески изучать. Мы спросили, есть ли у них идеи, как закрыть дверь, и он заржал как конь, ей богу. Он сказал, что это исключено.

Мне они безопасность тоже никак обеспечивать не собираются, и с сомнением относятся к тому, что дверь появилась только из-за меня. Они хотят проверить и этот вопрос самостоятельно. Перед отъездом они объявили, что в самое ближайшее время добьются разрешения на проведение научно-исследовательских работ, и оформят феномен как объект государственной важности. И получат право когда угодно наведываться в наш дом для его изучения. Лем сказал, что мы тогда переедем в другую страну, и двери исчезнут. Эник на это растерялся, но почти сразу же нашелся – говорит, «Войдите в наше положение. Отложите переезд. Мы хотим убедиться, что двери следуют за Дорой и тогда уже решим. Я думаю, что мы с вами в любом случае договоримся.» Сволочи.

Они там совсем поехали.

Дора опустила голову, облокотилась на стол и помяла затылок, основание шеи, поднялась.

– Раз ученые не помогут, получается, я в тупике. И, да, конечно, это будет на мне сказываться! Надежда на избавление от двери ободряла меня, но перспектива такого пожизненного соседства внушает ужас. Ни о какой нормальной жизни тут уже не может идти речи, если будет этот фоновый стресс. Ведь правда? Сколько я еще не успела… Но как я буду радоваться жизни, когда рядом это? Как я буду получать опыт материнства, когда придет время? Смогу ли я спокойно смотреть фильмы вечером и легкомысленно хихикать, как раньше? Буду ли я чувствовать запах экзотического блюда, если эта ситуация будет подтачивать мне нервы где-то на задворках сознания?

Конечно, люди ко всему привыкают. Может, я себя недооцениваю. Подумаешь, какая-то аномальщина, которая всегда с тобой. И ведь, казалось бы, она не угрожает, а просто напоминает о себе. Но как про такое забыть? Как? Это… – Дора повертела неловко руками в разные стороны, – Это ведь как-то надо встроить в свое представление о мире. Внушить себе, что все в порядке. Всего лишь дверь на Тот Свет, и из нее никто не собирается выходить. И утаскивать тебя никто не собирается. Отец всегда учил меня подходить к проблеме системно. Поэтому я проговорю – стоит задача – привыкнуть, что дверь в мир мертвых будет рядом со мной всегда. Осталось только сделать это.

Но сегодня у меня нет моральных сил объять эту задачу.

Еще теплиться надежда что-то предпринять. Я только хочу сказать, что ненавижу Ларию. Какая наглость! Какая самоуверенность. И в таком бреде! – вскричала Дора в сердцах и треснула кулаком по столу, а потом потерла тыльную сторону руки, – И еще эта ее фраза «У нас похожие судьбы». Ой, пусть только не рассказывает мне про похожие судьбы! Мы не одинаковые! Вряд ли она была на моем месте, и даже вставать на мое место не собирается. Если бы у нее была похожая судьба, она бы никогда не придумала идею пытать кого-то таким изощренным образом. В фильмах все призраки, как призраки – просто хотят убить. А эта прикрывается желанием помочь. Что я думаю, так это то, что она крайне эгоистична. Но что я могу знать о психологии мертвых?

У Доры даже дыхание сбилось от злости и ноздри раздувались. Внезапно выключился свет во всем доме, но компьютер продолжал освещать ее лицо. Она коротко выругалась и встала с кресла.

Глава X

7 декабря. Сорок седьмой день.

Камера показала картинку: изменившийся интерьер. Пространство, более вытянутое вдаль. Теплый свет настенных ламп. Металлическая полка с контейнерами для вещей. Дора, сидящая в теплом свитере крупной вязки с красным носом и носовым платком в руках. Она выглядела похудевшей.

– Много новостей. – начала она, – Постараюсь по порядку. Вначале мы сожгли дом. Не могу сказать, что это было импульсивное решение. Мы взвесили все «за» и «против», и пришли к выводу, что надо это сделать. Мы пробовали договориться со всякими сомнительными личностями, кто проживает около нас. С магами там, с экзорцистами, или как их называют?

Бабка Арга готова была приехать с другого конца страны, чтобы какими-то вениками все из дома вывести. Вообще у нее было много идей, как поступить, но, боюсь, что я не смогу ей довериться. Ей семьдесят лет, и выглядит она не очень здоровой. Общалась с нами по скайпу, который ей настроил ее внук. И, к тому же, она постоянно повторяла через каждое слово «дай бог». Дай бог, дай бог. Интуиция мне тут подсказывает, что увы.

Еще было сообщество «Сверхъестественного», там люди с полной серьезностью все это изучали. Но все, что они нам предлагали, мы и сами нашли через поисковик, просто вспоминая мифы и легенды о паранормальном.

На связь также вышли два добровольца, которые хотели зайти внутрь, хотя мы несколько раз повторили о том случае с моей рукой. Я тоже не поверила, что они будут помогать закрыть дверь, если они так рвутся внутрь.

В, общем, дом сожгли аккуратно. Подстроили, будто бы проводка загорелась. И она там у нас действительно была старая. Поскольку днем у нас было не протолкнуться, постоянно ошивались научные работники, мы сделали это ночью. Собрали вещи, вышли, подстроили пожар.

Я понимаю, что дверь будет преследовать меня в других квартирах, но существовала небольшая вероятность, что вся эта потусторонщина существует, привязанная к месту, которое было родным для этих умерших, для Ларии. И если бы дома не стало, все бы закончилось.

Но, как видишь, я тут сижу, значит… Значит, все продолжается.

Прежде чем сжигать дом, – Дора приложила палец к виску, – Вот видишь? Хотела по порядку, а мысли путаются. Прежде чем сжигать дом, мы нашли могилу Ларии, и уничтожили содержимое гроба. Темное время моей жизни. Никогда бы не подумала, что буду таким заниматься.

Сегодня меня температурило. Подхватила то ли простуду, то ли что-то посерьезнее. Иммунитет, видимо, сдал. Не удивительно. Ведь у меня уже несколько недель мучает бессонница. Засыпаю только через три часа после того, как легла. Просыпаюсь от каждого шороха. Мы сюда переехали, но тоже на время, потому что Эник обязательно будет нас искать. Вообще, может, они подключат полицию, хотя у них нет оснований. Наши с Лемом сбережения закончились, но ведь не грех влезть в кредит, когда не знаешь, что ждет тебя завтра?

В общем, о чем я? Последнее время трудно держать фокус внимания. После всех этих манипуляций проклятая дверь все равно прорезалась здесь, в прихожей. И я приняла кое-какое решение. Есть еще несколько приемов, которые нам подсказал интернет и эзотерики. Но для этого нужно вызвать Ларию и совершить все это на ней непосредственно. И я хочу сама это сделать. Лем, как и ожидалось, категорически против. Он предлагает пожить здесь месяц и подумать, поискать другие варианты. Может быть, я не смогу столько ждать, и мне придется это сделать в тайне от него.

Дора быстро поднесла платок к носу и вытерлась, глаза покраснели.

– Я уже сильно расклеилась. Куда еще тянуть? Я хотела написать завещание или собственный некролог, типа того. Хотела написать отцу и брату что-то, ну, знаешь, прощальное, что ли. Если все выйдет из-под контроля. Но, пожалуй, не стану. Просто не верю, что это станет для меня концом. Странно, но мне кажется, будто если я что-то подобное напишу, или скажу кому-то о том, что рискую умереть, то шансы на плохой исход повысятся. А пока это только предположения. Всё мне хочется верить, что я просто неправильно поняла ситуацию, и есть лазейки.

Глава XI

5 января. Семьдесят шестой день.

Включилась камера небольшого вертикального формата.

Изображение тряхнуло, качнуло в сторону, и в центре появилось лицо Доры крупным планом.

На фоне звучало равномерное пиканье – похоже, медицинских приборов. Лицо у Доры выглядело очень бледным, губы сухими, и, ярким ореолом лежали вокруг ее лицарастрепанные волосы – полностью седые, разбросанные по подушке, на которой она лежала, снимая себя на телефон. А камера телефона засвечивала все белое. Изображение иногда вздрагивало. Похоже, Дора прислонила телефон к подоконнику, но придерживала, чтобы он не упал. Других деталей палаты было не видно.

– Прошел месяц. – сказала она немного охрипшим голосом, ровно и медленно, – Все это время мы искали варианты и кое-что пробовали. Мы нарисовали Ларию тушью, карикатурно, как идиоты прочли заклинание, и сожгли рисунок. Еще мы выходили с ней на связь – я спросила, в чем источник жизни мертвых, как бы парадоксально это ни звучало. Конечно, она не ответила. По ней было понятно, что она знает о наших попытках, и ей это не нравится. Но все же она была вполне спокойна, как воспитатель в детском саду. Словно знает, что сила на ее стороне, так сказать.

Мы разговаривали с Офусом, ее отцом, когда он приходил к ней гостить – через бумажные сообщения. Мы хотели узнать, как у них все устроено. Узнать, можно ли закрыть дверь. Он только написал, что дверь – это результат намерения Ларии.

Кроме того, кстати, у нас пропал балкон в номере. На этот раз Лем это тоже запомнил, потому что выходил туда покурить. Там не лежало ничего важного.

Еще я запускала внутрь мышь. Везла на машинке кусок сыра в зазеркалье, а мышь бежала за куском. Она вышла там из номера и добралась до лифта, а дальше я не сообразила, как нажать кнопку, чтоб он поехал вниз. Пока я медлила, выяснилось, что мышь скончалась. Еще три, нет, четыре мыши я так запускала. И одну удалось вывести из здания и перевести через дорогу. Но рано или поздно все умирали. По их трупикам мало что можно было сказать, кроме того, что все они стали белыми, прямо как я, и под конец бежали гораздо медленнее, чем вначале.

В общем, я купила термобелье, гидрокостюм, надела все последовательно, а сверху спецодежду. Полный маразм, – Дора попыталась перевернуться на бок и у нее вырвался стон от боли; поморщилась. Потом ее губы съехали в одну сторону: она ухмыльнулась.

– Но до чего же странно все это рассказывать. Особенно, если представлять, что это когда-нибудь кто-то посмотрит. Я еще ничего не сказала, а уже лежу тут больная, хромая. – Дора на пару секунд развернула камеру, взяв в кадр стоящее у кровати инвалидное кресло. Палата была оформлена в белых тонах, чистая и пустая, только на прикроватном столике мелькнула тарелка с недоеденной кашей.

Дора продолжила рассказ, она вспоминала:

– Я вызвала Ларию с помощью машинки часа в три дня. Лема не было. Он уехал в торговый центр. Обстоятельства совпали, и я решила действовать. Зашла в зеркальную квартиру, вышла в гостиную, и на пороге в спальню стояла Лария. Я выстрелила в нее зарядом соли из ружья. Это ружье Лем еще в ноябре приготовил, но планировал использовать позже. Соль ее толкнула; она отшатнулась, и почти сразу стала идти на меня. Тогда я бросилась к ней и схватила ее за запястье. Я была почти уверена, что не получиться, что мои руки провалятся сквозь нее, но нет. В нескольких слоях костюма было сложно понять, но она имела плоть. Она была плотной, ощутимой. Я потащила ее в обратном направлении, к выходу. Она кричала, вырывалась.

Я почти ничего не видела из-за маски и регулятора. Рассинхронности в ее голосе не было. И сбоев во времени я тоже не замечала, словно все происходит в той же самой квартире – в настоящей. Мы прошли половину коридора до моей двери. Она ударила меня со спины; с меня слетел капюшон. Я развернулась, прижала ее к стене. Потом она как-то оказалась в стороне от меня. Да, были моменты, когда я упускала из виду происходящее. Полсекунды и ситуация немного другая, как во сне или в фильме, где заминка кадров происходит. Я взяла ее за шею и стала душить, – Дора поднесла свободную руку ко лбу, прикрыв глаза.

– Чего я хотела? Она выглядела испуганной. Ее горло было таким мягким, чувствовались кости, ключицы. Казалось, все очень реально. И я имею дело с таким же живым человеком. Будто бы ей действительно угрожает какая-то опасность. Вопреки логике. Я хотела ее убить, и боялась ее убить. Все очень запутанно. Вдруг я что-то не так поняла, и она живая? Ей было сложно дышать, но дышала ли она на самом деле? Я не знаю. Может, она мне подыгрывала.

Я достала нож и махнула им, попала ей по руке, но не успела заметить, был ли какой-то эффект. Потом я ударила им вперед, ей в живот, и вроде бы попала. Мы были очень близко друг другу, я видела только ее лицо, глаза. Взгляд был глубоко разочарованный. Одной рукой я так и держала ее за шею. Второй вытащила нож и снова ударила. Что-то навалилось на меня сзади, потом я решила, что мне показалось. Я отошла от Ларии, чтобы увидеть ее живот, и споткнулась, опрокинулась на пол.

Она нависла надо мной и негодующе мотала головой из стороны в сторону. Потом меня куда-то потянуло по коридору. Маска слетела. Я рыскала по полу руками, чтобы ее найти, но что-то меня толкнуло со спины, и вышибло вперед. Я ударилась о стену и долго приходила в себя. Потом выяснилось, что я лежу в нашем коридоре. То есть, она меня спасла? Я не ощущала там времени и совершенно забыла следить за ним.

Когда Лем вернулся, я так там и лежала в этом снаряжении напротив двери на тот свет.

Он все понял и помог мне все снять. Вообще, я чувствовала себя хорошо, если не считать глубокого потрясения. Лем молчал как рыба. Чувствовалось, что он в полном бешенстве. И я не понимала почему, если все обошлось. Но, когда я дошла до ванны, то увидела, что у меня все волосы стали седые. Но я не чувствовала, чтобы состарилась. Кожа была в порядке. И все же к полуночи мне сделалось очень плохо. То ли давление, то ли обезвоживание. Как вставала, охватывало головокружение. И все время – сильная-сильная слабость. Лем вызвал скорую.

С тех пор я лежу здесь, в стационаре, на капельницах. Получается, уже два с половиной месяца. Авитаминоз, нарушение работы гормональной системы, мигрень, что-то еще. Никакого конкретного диагноза мне не поставили. Лечения выбирают, основываясь на анализах.

Кстати, нас нашли коллеги Эника и наведываются каждый день, чтобы изучать дверь здесь. Они нашли ее около моей палаты. Маскировалась под кладовку.

Мне дают снотворное на ночь. Я, наконец, начала спать и высыпаться. Но по-прежнему не могу ходить самостоятельно. Не могу сейчас думать, как поступить с дверью. Сейчас придет медсестра, ставить уколы. Я хочу завтра просить меня выписать.

Глава XII

3 декабря. Четыреста восьмой день.

Дора включила камеру. Ее седые волосы были собраны в низкий немного растрепанный хвостик. Под глазами пролегли еле заметные морщинки, а сами глаза Дора подчеркнула бирюзовой подводкой. На ней была футболка с мышкой Джерри.

Вопреки грустному лицу Доры, одежда нехарактерно для нее заявляла о игривости. Она как бы утопала за столом, поскольку сидела на инвалидном кресле. Перед руками – бумажный листок. И она с карандашом в руке, что-то штрихует на нем, но сложно понять, поскольку лист лежит в перспективе лицом к ней. Дора заговорила:

– Вчера я решила перестать сопротивляться. И мне грустно. Кажется, я перепробовала всё. Но в общей сумме вся эта ситуация продолжается больше года, и, оборачиваясь назад, мне неприятно думать, что столько времени было потрачено на борьбу. И сколько времени я жила в ненависти и отрицании. Я знала, что рано или поздно пора будет прекращать.

В последние месяцы мы много говорили с Ларией. Она всегда была готова поддержать разговор, и ждала меня с распростертыми объятиями.

По первому требованию она объяснила мне появление в доме аномальных предметов, которые я находила. Зубы там всякие и свернутые вилки. Странно, что мне не пришло в голову раньше спросить ее об этом. Лария объяснила, что открытие портала на Тот Свет может вызывать некоторые сбои в работе физических явлений, которые и порождают такие странности.

Также я много узнала о прежней жизни Ларии. К сожалению, мне пришлось согласиться, что мы в чем-то, может быть, и похожи.

Она умерла, не успев сделать ребенка со своим возлюбленным. Ее жизнь была такой же затворнической и тихой. Но она находила большое удовлетворение в своей работе литературного редактора. Она отлично ладила с окружающими, и близкие ее любили. Она совершала регулярные поездки к побережью каждый сезон. И все же, не смотря на все это, есть главное отличие: я полностью была удовлетворена таким положением вещей, а она – нет. Что-то ей мешало считать, что она счастлива. Возможно, дело было в обществе, которое не одобряет затворников. Или в образе жизни ее друзей, которые постоянно звали ее в путешествие по стране, а она всегда отказывалась. Много было житейских моментов, ничего фантастического.

Но Лария при жизни заедала себя чувством вины, и оно отравляло ее молодую жизнь.

Она скончалась от инфаркта – сердце начало ее беспокоить за несколько лет до этого. И не смотря на предупреждения врачей, Лария не нашла в себе сил устроить свою жизнь нужным образом.

Все это она мне теперь рассказывала с некоторым торжеством, желая научить меня чему-то. Будто бы и правда она хочет сделать из своей жизни урок и наставление для меня. И в этом она теперь найдет успокоение. Все мои попытки что-то доказать она пропускала мимо ушей. Трудно говорить о психологии мертвых, но вряд ли их психика куда-то развивается. Скорее всего, она застряла в мировоззрении, которое ей было свойственно в последние моменты жизни, и она не может увидеть других вариантов.

Получается, я жертва психа. Это довольно банально. И ее не переубедить.

Не смотря на это, я пыталась применять манипуляции. Я предлагала ей разные условия. Например, что она будет открывать дверь каждую пятницу, или каждый Хэллоуин. Или пусть она откроет дверь, если я стану несчастнее, чем сейчас. Ее ничто не убедило, и она осталась стоять на своем. Упрямая тварь, – сказала Дора без особой злобы в голосе.

– Вообще, я стала очень плаксивой в последние две недели. Слезы стоят в глазах постоянно. Я ее ненавижу, и при этом испытываю сожаление. Мне так жаль, что она упустила свою жизнь. Я не хочу также. Поэтому я переживаю очень острый момент сейчас.

Вот. Мне пришла идея нарисовать кое-что, хотя я не делала этого со школы. – Дора подняла листок над столом и развернула к камере.

Любительский рисунок карандашом изображал, по всей видимости, Дору и Ларию в черном платье. Дора нарисовала их обеих в полный рост, держащимися за руки. Их руки, сцепленные вместе, Дора прорисовала детальнее всего. Так что рисунок в этом месте был сильно перегружен и затемнен. Единственное пятно, которое могло с ним конкурировать – это платье Ларии. Причем Лария по росту выходила на порядок выше или крупнее Доры, отчего создавалось впечатление, будто мать ведет дочь за руку. Множество печатей с красными сердечками заполняло свободное пространство рисунка.

– Ничего особенного, – прокомментировала Дора. – Я просто хочу проникнуться более положительными чувствами к ней. Еще вчера мне идея этого рисунка казалась безумием, но вот я его нарисовала, и стало гораздо легче.

Дора уложила листок обратно перед собой мягким движением. Она подняла глаза к камере.

– Я пойду к Ларии сейчас, и скажу ей, что сдалась.

Глава XII

31 декабря. Четыреста тридцать пятый день.

Неспешно лилась ненавязчивая рождественская мелодия. Темную комнату освещали мигающие огни гирлянды с улицы. В коридоре горел свет, а в проеме вдруг появилась стройная женская фигура в красном колпаке помощника Санты, с густой кудрявой белой бородой.

Она развела руки в разные стороны в варежках и стала подходить к камере, пританцовывая под музыку. Силуэт обтягивало черное платье, по фасону – почти точная копия платья Ларии. Когда девушка приблизилась, и экран монитора осветил ее лицо, она сдвинула бороду на подбородок, и стало понятно, что это Дора. Она еще немного подурачилась, напевая:

“… O what fun it is to ride

In a one-horse open sleigh!”

Бодрая мелодия сильно подчеркивала ее очертившиеся от худобы скулы. Закончив петь, она сняла бороду и уперла одну руку в бок, а второй оперлась о стол.

– Чудо, к нам пришло чудо! С чего же начать? – она огляделась по сторонам с улыбкой, взяла миску с мороженным с тумбочки и отчерпнула ложечкой часть с вареньем, съела, зажмурилась, открыла глаза, густо накрашенные тушью.

– Радостная новость для тебя, Клод. Похоже, это последняя запись, поскольку смысл этого дневника теряется. И сейчас я объясню почему.

Четвертого декабря я действительно отправилась к Ларии, чтобы признать свое поражение. Пошла в гидрокостюме, как и полагается, во всей амуниции. Лария сразу стояла в двери. Так совпало, что мы обе хотели увидеть друг друга. Тем не менее, она предоставила мне слово, и я в страстных выражениях оформила ей всё то, что преследовало меня последние месяцы.

Я извинилась перед ней, что никак не могла осознать ее желания. И я сказала, что теперь всё будет иначе. Я сказала, что больше не буду ее беспокоить, и что буду пытаться осуществить ее замысел.

Я согласилась, что дух смерти со мной будет всегда, и я его принимаю в себя. На том бы я и закончила, но что-то заставило меня внимательнее взглянуть в лицо Ларии.

Ее взгляд поощрял меня к тому, чтобы обняться с ней. Она словно кивала. Я шагнула к ней, обхватила за плечи, и прижала к себе, как любимую сестру. Я почувствовала в ней нечто пронзительно родное и доброе. В конце концов, разбил мое сердце именно тот факт, что Лария хотела для меня всего самого лучшего, как любящий родитель.

Я поняла, что ее уверенность в убеждениях была выражением той самой искренней любви, ведь она хотела лучшего для меня.

Меня охватила просто космическая благодарность.

Я расплакалась в ее объятиях и уходила с нашей встречи полностью наполненной и в то же время уязвимой. Я не просто возвращалась в мир живых. Я шла в новую жизнь. Можешь мне не верить, но я действительно была готова соседствовать со смертью всю оставшуюся жизнь, и находила в этой мысли некое очарование.

Дора быстро зажгла на столе свечу, а потом тут же потушила ее пальцем.

– Не поверишь, – сказала она вполголоса, и новогоднюю музыку на фоне тоже словно кто-то убавил незаметно, – Но на следующей день двери не было. И на следующей. Прошел месяц, но дверь так и не появилась.

– У меня есть догадки, почему она ушла. Потому что мы проникли друг в друга. Я впустила ее в свое сердце, – Дора приложила руку к своей груди, – Теперь Лария живет там. И во снах. Во снах дверь всегда есть. Во снах я всегда без проблем могу найти зеркальную часть нашего дома, и встретиться с Ларией, когда захочу. Могу с ней поговорить. Дверь исчезла, но… – Дора задумалась, – но только потому, что Лария стала одной из сторон моей личности. Можно сказать, что смерть все равно будет сопровождать меня. Я буду помнить о близости смерти без дверей, и без Ларии. Но это больше не вызывает во мне конфликта.

Дора еще какое-то время смотрела в камеру настойчиво, а затем стала надевать обратно бороду Санты, не сводя взгляда с камеры. В последний миг, прежде чем борода скрыла ее лицо, можно было заметить ухмылку. Громкость музыки усилилась. Она надела перчатки, повторно спела часть куплета и пошла пританцовывая спиной к выходу, словно в обратной перемотке, пока не скрылась в коридоре. Камера выключилась сама.

Оглавление

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI

Глава XII

Глава XII