Потерялась. Трагисексуальный роман с бытовыми приключениями [Евгения Ивановна Хамуляк] (fb2) читать онлайн

Евгения Хамуляк Потерялась. Трагисексуальный роман с бытовыми приключениями

Витя и Жанна были обычной супружеской парой, коих сотни, если не тысячи на просторах нашей гигантской страны. Хотя нет, все-таки они были не обычной, а по-настоящему счастливой, классной и продвинутой во всех отношениях парой, с которой многим хотелось брать пример.

Они познакомились еще в школе, где сразу же прославились как самые красивые мальчик и девочка, и, к большому сожалению многих, влюбились друг в друга крепко и навсегда, чем, с одной стороны, разбили чужие сердца, а с другой стороны, порадовали чужие умы, подтвердив незыблемый закон всемирного тяготения, согласно которому подобное притягивает подобное.

Стройная Жанна, как и ее прообраз из песни про привлекательную стюардессу, являла собой пример красотки, у которой все было на месте: и грудь, и мозги. И всеми любимый Витек, неунывающий изобретательный качок с потрясающей белозубой улыбкой. Ему не хватало только крутой красотки рядом, чтоб сделаться счастливым мужем и отцом, народив миру еще парочку симпатичных зубастых баскетболистов и хоккеистов, что и произошло сразу же после трех лет со дня свадьбы, которую отмечали всем городком, откуда были родом Веселовы. Супруги, как и положено молодым и передовым, вскорости переехали в столицу: покорять и осваивать ее пробки, пыль и несметные сокровища зэпэ.

И вот молодые и передовые, они нашли себя в этой жизни. Витек в виде прораба на одной из крупнейших строек города, опоясывающих в третий раз густой смог центра. Туда он попал простым рабочим, стремился дальше вверх и дорос до руководящей должности, в первую очередь, благодаря белозубой улыбке, из-за которой выглядывали мужицкий упрямый и трудолюбивый ум и полное пренебрежение к вредным привычкам. Этому пренебрежению, кстати, то и дело выписывали премии, потому как стройка на его участке опережала положенный график на месяц вперед, а все потому, что Витек каждодневно боролся с вредными привычками своих товарищей. Боролся разговорами и уговорами, но беспощадно.

Жанночка, сначала устроенная на теплое местечко в какое-то гос, где благодаря неконфликтному характеру, а еще больше доброму и хорошему провинциальному воспитанию смогла заиметь всех начальственных особ к себе в хорошие друзья и приятели. Поэтому теплое местечко, с которого обычно не слазили, а сразу отправлялись на кладбище с повышенной пенсией, быстро сменилось нервным местом заместительницы отдела кадров там же, в гос, куда обычно летели все молнии и проклятия, обвинения и угрозы. И даже там Жанночка, где своей фигурой, где женской хитростью, где недюжинным терпением смогла взять за рога кадровый хаос, чтоб кое-как разложить его по полочкам. И только она знала порядок на этих полочках, поэтому некоторые из вышестоящих молились за здоровье сотрудницы, чтобы то не дало сбоя, или, не дай Бог, Жанна не снарядилась за третьим ребеночком, ибо пережить кадровую революцию, особенно накануне лета или под Новый год, было сродни контрреволюции, то есть русскому бунту – бессмысленному и беспощадному. Поэтому на плечах Жанны лежала судьба большой страны, точнее, голова рыбы той страны, с которой обычно тухнет вся тушка.

Рома и Антон, зубастые погодки, баскетболист и хоккеист, мирно и дружно ходили в детский садик, игнорируя ОРВИ и ОРЗ, чем портили статистику всем медработникам, любящим то и дело пугать эпидемиями и всякими заразными морами, которые обламывались на Веселовых. Помогали настойки и закрутки бабушек и дедушек, принимавших самое непосредственное участие в воспитании внуков, отвергая прививки, химию и прочие городские методы лишения здоровья, как выражался свекр Жанночки Веселов Леонид Ильич, регулярно приезжающий раз в месяц на своем авто, груженном до самых до подшипников продуктами и самодельными полуфабрикатами, которыми можно было весь подъезд спокойно год кормить.

И на этом рассказ можно было б закончить, обрадовавшись, что есть пары, сумевшие сохранить любовь и найти успех, или, наоборот, скучно пожать плечами, мол, таких пар полно и что в этом особенного? Если б однажды в семье Вити и Жанночки не потерялась…

– Потерялась близость, – грустно сказала Жанночка по телефону своей лучшей подруге Оле и уже хотела расплакаться от горя, как это украдкой делала последние пару месяцев.

Только вы не подумайте, что ребята были зациклены на сексе, думали о сексе постоянно или, скажем, насмотревшись растлительных фильмов про всякие оттенки пошлости, только и мечтали повторить их по сценарию с плетками в нелепых костюмчиках. Нет-нет! Ребята были обычной парой здоровых молодых людей, и часто их мысли лежали совсем в другой плоскости. Как и положено, они много думали о политике и даже ходили на митинги, когда требовалось поддержать власть. А когда власть окончательно заворовывалась, ходили эту власть свергать. Следили за новинками в музыке и тащились от бессмертных хитов. Любили пропустить по стаканчику с друзьями, хотя были против алкоголя, поесть шашлыков на природе, хотя при этом пару лет «страдали» вегетарианством. Короче, секс играл важную роль в жизни Веселовых, но не первую.

– Но она потерялась! – уверяла Жанна Олю. Оля, как и положено оперуполномоченной правоохранительных органов, тут же достала блокнот и ручку и стала записывать приметы потери.

– Понимаешь, даже когда родились Ромик и Антошка, и то секса и какой-то страсти было больше. То на стиралке, то с половником в руке, полумертвыми от усталости, на закате, на рассвете близость была. А сейчас, когда в принципе и время есть, и бытовуха на второй план ушла.., близость пропала… – Жанночка все-таки расплакалась, и черная тушь размазалась по красивому молодому женскому лицу. – Я иногда на него смотреть не могу! Сидит и в ус не дует, что у нас брак трещит по швам.

– Может у него проблемы на работе? – записала Оля и поставила вопрос.

– Проблемы всегда были и есть, он же строитель, там без проблем не бывает… – Оля, слушая Жанну, вычеркнула этот пункт.

– Может, со здоровьем что не так? – Оля поставила вопросительный знак под этим пунктом, нарисовав в блокнотике неприличный рисунок грибочка с двумя капитошками.

– Месяц назад я ему все уши прожужжала про смузи и стала как очумелая его сельдереевым соком поить… Ну ты знаешь, сельдереевый сок помогает в этом вопросе… Поднимает аниму и либидо.

– И что? – заинтересовалась Оля и про себя отметила: надо взять на заметку.

– Ну… – Жанночка почесала за ухом. – У нас с размером анимы и топтанием либиды, так сказать, никогда особых проблем и не было… Но Витек будто охладел ко мне, как будто разлюбил, – Жанночка опять всплакнула. – Я его и лаской, и уговорами, наконец, криками и скандалами – ничего не помогает. По-моему, еще только хуже становится… Смотрит, будто боится меня… Или боится мне сказать, что все… – плела и плела сети омута Жанна и сама в них вязла поминутно.

– Постой, может у него кто-то есть? – Оля вычеркнула все пункты и сосредоточилась на самом волнующем.

– Не знаю, – поникшим голосом продолжала молодая женщина, – он как бы меня любит, каждый день говорит об этом, целует, подарки на все праздники дарит… Но я же чувствую! – Жанночка вдруг стала злой. – Женское сердце не обманешь! Даже у моих родителей и у свекров, а им, между прочим, за шестьдесят, и то близости больше! А у нас раз в две-три недели, как у самых дряхлых стариков…

Оля слушала всхлипывания подруги, которую крепко любила, обожала и очень восхищалась, и сама чуть не зарыдала, потому что ее близость с мужем тоже потерялась. Года два назад примерно. За сложной работой, общими делами потеря как-то затушевалась, затерлась. Но когда-то близость, а вместе с ней страсть, увлеченность, дыхание рот в рот, захлебывание друг другом, накаленность нервов, жертвенность были, и Жанна права: работа с делами не являлись помехой…

Оля все же заплакала в трубку. Надо найти близость. Если не свою, так Жаннину.

«Жанна этого достойна!», – сказала твердо оперуполномоченная Смирнова себе про себя.

– Послушай, есть у него кто-то или нет, надо бороться за свое счастье, подруга. Витек того стоит! Он хороший мужик!

– А что я могу.., – прохныкала молодая женщина, уже представляя себя разведенной с двумя сыновьями на руках и разбитым сердцем в груди. Жанна очень любила Витю, и готова была на все, чтоб сохранить семью. Даже простить измену. Но откуда взять силы? Только от одной мысли, что вместо нее рядом с ним греется какая-то другая, сразу же леденели пальцы и сердце, наливаясь стальной ненавистью и отчаянием.

– Во-первых, надо поговорить с подозреваемым… то есть со свидетелем… Ой! – ойкнула Оля, зарапортовавшись. – Надо поговорить с Витьком, короче. Да, прям так и делаешь: приходишь вся такая серьезная, собранная, губы бантиком, брови домиком, так мол и так, наши отношения слегка охладились, давай попробуем сделать апгрейд…

– Че? – теперь Жанночка записывала за Олей в свой блокнот.

– Ну перезагрузку давай попробуем сделать…

Жанночка нахмурилась, Витек не поймет такой разговор.

– Тогда такое начало: давай начнем сначала… – исправилась Оля. – Я тебя люблю, ты меня любишь, у нас такая семья замечательная, давай внесем нотку свежести в отношения, вспомним юность. Вспомним, как мы любили.

Жанна кивала в трубку и плакала.

– Да-да, именно так, – отзывалось женское сердце, почуявшее беду, но не знающее, откуда ветер дует.

– Давай…

– Только соберись, женщина! – скомандовала Ольга. – Во-первых, новое крутое белье. Лучше черное! Оно больше возбуждает. Я читала в журнале мод… на досуге… случайно. Во-вторых, сразу план действий ему в лоб, как неизбежный приговор о счастье. А. Б. В. Г. Чтоб он пискнуть не успел!

Жанночка надула губы домиком и сделала брови бантиком, понимая, что сейчас еще больше разрыдается. Какой план? Какие Б и Г? Единственный план, который лез в голову, – это провалиться сквозь землю и сломать себе шею, и чтоб обязательно на глазах у Вити, которому обязательно должно стать невыносимо стыдно за свое переохлаждение к жене, приведшее к такой печали… И чтоб он мучился и заботился о ней до конца жизни, пусть даже из чувства вины занимаясь любовью регулярно. Вот какой единственный безумный план крутился в несчастной голове расстроенной Жанны.

– План есть, – успокаивала правоохранительная подруга, более рационально настроенная на цель. – Не боись! Что бы сделала я, если б со мною такое приключилось? – Оля почесала висок. – Я б глаз не спускала больше с него, так сказать, не отлучала от тела… Сама б навязалась, в конце концов.

– Да я навязывалась! – хлюпала красным носом Жанна. – А он: мол, любимая, давай завтра. А завтра: дорогая, ну давай завтра. И каждый раз какие-то причины…

– Понятно. Значит, психологией здесь не обойдешься. Тогда я б пошла медицинским путем. Спроси совета у специалистов. Как каких? Ты – кадры или где?! У тебя все медики под запись.

– К своим не пойду. Засмеют, ты что?! – просохли слезы Жанночки, решившей, что уж лучше год без секса, но только не чтоб весь департамент судачил о ее семейно-половой жизни.

– Ну хорошо! – согласилась подруга, хорошенько подумав и прикинув, что она б и три года без секса провела, лишь бы в органах не судачили о ее половой жизни. – Спроси у своих контакты других проверенных профессионалов, вроде как спрашиваешь для своих знакомых.

– Это дело, – Жанночка, распрощавшись с главным правоохранительным стражником своей половой и семейной жизни, тут же связалась с приятельницей из медицинского департамента с вопросом о апгрейде. Оказалось, что вопрос решается очень быстро в кабинете сексопатолога.

Доделав важные дела, Жанночка побежала в магазин белья, где как раз проходила распродажа по случаю начала зимы или окончания осени, не разберешь этих торгашей. Но она б не пожалела денег и на новую коллекцию, ведь на кону стояли брак и семья, где растут два замечательных мальчугана… «Где было и есть столько любви, ласки, страсти, понимания…», – под нос бубнила Жанна, выбирая все черное и кружевное.

Приняв душ и переодевшись в новокупленное, которое должно было вернуть потерявшуюся близость, Жанночка, как та стюардесса из песни, легкой походкой влетела в зал и прислонилась к мужу, отдыхающему после работы и ужина, и пропела песенку про апгрейд. Витя улыбнулся и даже, казалось, расцвел, завидев Жанночку в черном кружевном и похлопав ее по упругим ягодицам, и даже поцеловал по три раза каждую прямостоящую идеальную грудь в черном футляре, и пообещал клятвенно, что завтра обязательно. Просто сегодня понедельник – день тяжелый. Жанночка не расстроилась такому ответу, потому что он входил в план! И, не сбавляя обороты, оповестила мужа, что уже записала их двоих к сексопатологу, который был известным специалистом в городе, имел свой канал в интернете и постоянно печатался в модных журналах со своими статьями по поводу улучшения сексуальной жизни супругов.

Витек удивился в лице, но промолчал, согласился в душе с женой, что раз записала, значит, так надо. Достал свой ежедневник и зарезервировал четверг под поход к специалисту по сексу.

– Специалист по пиписькам? – грустно и смешно констатировал Гена, выслушав друга по телефону. – Ну не знаю, что тебе сказать, дружбан… какой-то год у тебя, мягко скажем, неласковый… и жена добавляет пинков! Секс, значит, ее не устраивает…

– Я сам не знаю, что и думать. Ее так колбасит: то она сама ничего не хочет, то злится и орет, какие-то претензии предъявляет, в этот момент я ее вообще узнавать перестаю… То теперь вот переоделась в белье… черное, эротичное… Записалась к сексопатологу, будто у нас какие-то проблемы есть. А у меня, Ген, на душе кошки скребут… Какой-то я сам не свой. Предчувствия. На работе черт знает что творится. Не знаю, брат, что за полоса пошла…

– Витек, я тебе друг и врать не стану… Она точно ходила налево. У меня у самого такое было! – и Гена ударил себя в грудь, хотя этого никто не видел. – У нас с Галькой именно с этого все пошло сикось-накось. Я сердцем почувствовал, что что-то не так. А она еще кричала: мол, ты меня не удовлетворяешь, наш брак трещит по швам…

– Вот и Жанночка, – вспомнил Виктор, поджав губы. – Я ее, мне кажется, не удовлетворяю.

– А ты пробовал силою? – настаивал друг. – Мол, быстро! Села! Легла! Сзади! Давай! Женщины это любят!

– Что я изверг какой? – побледнел на другом конце вай-фая Витя. – Да я и не люблю все эти штучки… – он поморщился. – Просто чувствую, будто между нами кошка какая-то пробежала…

– Кот! Огромный кот вот с такими… – показал Гена и телефон выпал из его рук, треснулся об пол и разбился, так что Витя не услышал пикантного продолжения.

***

Настал долгожданный четверг. Жанна и Витя, сидя перед дверью в кабинет именитого доктора «по пиписькам», как выражался Гена, выглядели слегка напряженными, каждый думал о своем, о мрачном. Витя очень беспокоился: нужно ли будет раздеваться и показывать… ну, сам предмет разговора…

Жанна с опаской озиралась по сторонам, боясь встретить знакомых, и на ходу придумывала отмазки на счет своего присутствия в столь странном месте.

Наконец, пару попросили войти. Весьма милая, хоть и постбальзаковского возраста медсестра указала ухоженным красным маникюром, которым можно было спокойно перерезать вены и взять кровь на анализ, на стулья перед столом, за которым восседал спаситель пи… душ.

Витя хотел было улыбнуться, показать свою фирменную, самую дружественную улыбку, но не получалось выдавить даже недружественную. Не то чтобы сексопатолог ему сразу не понравился… Витя не судил по первому впечатлению. Лысый, одутловатый, небритый тип в круглых очках тут же стал что-то записывать в тетрадь, ребята даже не успели пикнуть.

Примерно таким же увидела его и Жанночка, опытным взглядом кадровика оценив «сапожника без сапог», но реклама в интернете продавала достижения в сексе по всем фронтам, и молодая женщина решила дать еще один шанс специалисту по…

– Ребята, друзья! – начал небритый толстяк в белом халате. – Давайте познакомимся, потому что нам с вами предстоит пройти длинный и местами тернистый путь, – и он сложил пухлые руки домиком у груди, как это делают обычно кришнаиты, и тем самым окончательно разладил еще не начавшиеся отношения с Витей, на дух не переносившего никакую чехарду с сектантскими замашками. – И я должен буду стать вашим лучшим другом. – Витя дернулся, чтоб привстать и уйти, но его одним хуком усадила на место узревшая это движение заранее Жанна, давая еще один шанс сексопатологу.

– Поэтому сразу же расслабляемся, открываемся и становимся естественными, как в природе. Ведь совокупление – это естественное желание всех живых существ на планете. Жажда любви и оргазма. И не все способны испытывать оргазмы. Знаете ли вы, что только люди и черепахи испытывают оргазмы?

Второй хук усадил Витю еще до того, как он только подумал бежать из кабинета.

Доктор стал копаться в своем столе и достал оттуда кипу плакатов с фотографиями, на которых какой-то мужчина расслаблял и совокуплял женщину в естественной среде обитания гомосапиенсов, естественно, голышом без одежды, но явно зная, каким углом показать свою работу, чтоб пациенты доктора видели воочию куда чего надо совокуплять.

– Покажите пальчиком, – обратился он Жанне, – какие позы вам знакомы. Таким образом, мы сразу поймем уровень вашей сексуальной образованности и залатаем прорехи советского и постсоветского невежества в этой интимной теме. Где каждый…

Жанна не слышала продолжения, потому что в ушах звенело и стучало, а перед глазами поплыли красочные прорехи той музы, не самой живописной, к слову сказать, которые латал еще менее живописный муз с огромным лесом посередине тела, между прочим, не постсоветского, а настоящего советского нормального обыкновенного воспитания.

Сидя молча в кафе подальше от здания с кабинетом и плакатами гомосапиенсов, Витек не стал подшучивать над Жанной просто потому, что сам расстроился… В первую очередь, из-за того, что, возможно, толстяк в очках был прав, и прорехи постсоветского воспитания сыграли злую шутку с ним, продуктом воспитания советских родителей, превратив его в обычного деревенского сапога, не могущего удовлетворить свою собственную жену и даже не понимающего, с чего начать. Он ведь и сам извелся, не зная: то ли бросаться на нее, как на амбразуру и латать прорехи, чтоб она забыла все свои капризы, то ли оставить ее в покое, чтоб шла своей дорогой, возможно, вразрез с Витиной. То ли пойти повеситься… Он вообще ничего не понимал! Это сводило сума… И он был так благодарен, когда Жанночка вечером принесла ему любимый ромашковый чай, собранный мамой.., и оповестила, что на следующий четверг записала их на тантрическую йогу, чтоб все-таки улучшить их семейную и… другую жизнь. Витя каждый раз закашливался и захлебывался на слове «половая», никак не мог привыкнуть, что с половой у него что-то не ладится.

– Неунывающая у тебя жинка, – подхихикивал Гена, слушая про поход к доктору по пиписькам. – А я тебя предупреждал. Знаешь, я, конечно, не берусь утверждать на все сто, но что-то тут нечисто… Или она уже! Или собирается! Потому что хочет чего-то новенького, пикантненького, извращенского… В таком возрасте, понимаешь, они уже разнюхали про разные шалости и мечтают испробовать с молодыми жеребцами всякую скверну. А ты нормальный мужик, здоровый, клевый, без всякой хрени в башке… А ей надо, чтоб с припедалью, без хрени ей уже не то, не пикантненько… Ну точно Галина моя!

– Да, а я сам виноват, сапог старый неопытный, толком-то и поз не знаю… Как баран на новые ворота вчера уставился… Потому что все раньше как-то особо и не думали о том, слева-справа или ногой за ухо… с усиками или бородой, пальцами, – Витек сухо выругался в сторону и зло повесил трубку не в силах больше разговаривать и думать на эту тему и с головой окунулся в работу, чтоб забыться. Стал приходить поздними вечерами, чтоб лишний раз не мозолить глаза молодой жене своим плохим настроением и мужским отчаянием.

***

Наконец, наступил четверг, и в модном спортклубе города, в зале с зашторенными окнами, где дымили вонючие свечи, должные поднимать либидо у пришедших на сеанс по тантрическому сексу, начался долгожданный тренинг, на который собралась целая туча людей с ковриками и бутылочками воды. У всех горели глаза, будто в ожидании второго прихода мессии.

Жанна и Витя даже оторопели от такой активности в этом вопросе, совсем не ожидая, что познание своей любви будет происходить в полном зале в тесном соседстве с другими познающими. Однако жаловаться было поздно, и они, как и другие пары, улеглись на коврики и стали внимательно прислушиваться к гуру, знающему о сексе «вроде все», как сказала Жанне Оля, найдя по интернету этого «учителя» с сотнями тысяч лайков и комментариев.

– Он в Тибете, Индии и еще где-то прям практики специальные изучал… Потом расскажешь, если понравится, я тоже пойду, – заверила Оля.

Вите нравилось название «тантрический секс», и хотя он особо ничего не понял из того, что прочитал в Википедии по этому вопросу, но образы Индии и Тибета манили ум… И было радостно и легко на сердце, что не нужно раздеваться: только прийти в удобном трико и притащить воды, жалко, что не еды.

Гуру для начала вызвался ввести в курс теории по этому виду секса, прежде чем приступить к практике, и битый час монотонным голосом рассказывал основы и азы. Когда первый час мягким шипучим песочком пересыпался во второй час лежания и слушания азов, в зале послышалось тихое сопение и еще через минут пятнадцать легкий храп. Легкий храп принадлежал Вите. Жанна, лежа рядом, мучалась желанием разбудить мужа, чтоб он внял анналам тантрического секса, но с другой стороны, ей было жалко будить его, уставшего после тяжелого рабочего дня.

Через еще только час гуру объявил пятнадцатиминутный антракт, после которого должно было начаться само действо, ради которого собственно паре Веселовых пришлось вызвать няню, заплатить кучу денег, галопом прибежать голодными с работы, чтоб успеть заняться тантрическим сексом, лежа на полу спортклуба в угаре волшебных тибетских свечей.

Витя, разбуженный на антракт, похожий на побитого голодного алкаша, ищущего, где бы поесть, выпить и упасть на ночлег, хотел было попросить индульгенции у Жанны, но, взглянув в ее полный надежды взгляд, из последних сил взъерошил свои волосы, растер до красна уши, в мужском туалете поприседал сто раз, чтоб окончательно расшевелиться и проснуться и, в конце концов, бодрячком улечься опять на коврик рядом с женой, чтоб наконец заняться, черт побери, хоть каким-нибудь сексом, раз ей так хочется.

Опять задымили свечи, кое-кто в зале закашлялся, но не стал жаловаться. Включили китайскую монотонную музыку из колокольчиков, ручейка и поющего на иностранном юноши, видимо, тоже специалиста в сексе и, наверное, поющего о сексе… И гуру в зале стал вести своим монотонным голосом всех к оргазму.

Витя храбрился ровно двенадцать минут до того момента, когда надо было представить себя шлейфом души любимой, шелестом утренних капель на теле любимой, ароматом следов любимой на песке… В зале послышался равномерный мужицкий храповый хор. Кто-то, как и Витя, тоже не дождался оргазма и шелестов. Деньги были выброшены на ветер, на утренний ветер ароматов вечерних шлейфов, когда следы денег таяли на песке и в кошельке навсегда.

Секс длился тридцать пять минут, несколько пар так страстно и эффектно охали и ахали, что помешали получить оргазм соседям, сначала разозлившимся, а потом заинтересовавшимся и даже восхитившимся пылом и энтузиазмом в тантрическом сексе, где нужно было заниматься любовью не телом, а умом. Но Витя всего этого не услышал и не увидел, потому что мирно спал в окружении людей, испытывающих оргазм, тесноту, духоту и скуку… кто чем мог.

По традиции на прощанье мастер жал всем участникам руки и желал любви.

– Молодой человек, – обратился гуру, симпатичный русский парень только начисто бритый и в странной сектантской одежде. – Вы не думайте, что если спали, то что-то потеряли. Это была инициация. Во сне многие материалисты подсознанием усваивают информационные потоки даже лучше, чем сознанием в бодрствовании. Во сне отключаются барьеры и благость доходит прямо до сердца, – он дотронулся до футболки Вити, под которой билось мужское горячее сердце, сейчас полное сомнений. А люди вокруг завистливо заохали от такого исключительного внимания к неизвестному парню, проспавшему весь тренинг. – И обязательно настанет момент, когда вы почувствуете то, о чем я говорил, только аромат кожи вашей жены вызовет ураган наслаждения в сотни тысяч раз больше по накалу ощущений, чем любой половой оргазм, испытанный вами за жизнь.

– Благодарю, – сказала Жанна и чуть не прослезилась. Красиво было сказано, но жаль, что это не вернет близость, верно потерянную навсегда, – подумала молодая женщина, глядя на ничего не понимающего мужа, отряхивающего благость с места, где недавно лежала сектантская рука.

***

– Остается только одно, – развела руками Оля, выехав на место преступления, то есть приехав в гости к Жанне вечером выходного дня.

– Что? – без надежды спросила подруга.

– Просить помощи зала… – опять развела руками Оля. – Я б так поступила: нашла б тех, кто пережил подобный кризис, и спросила у них совета. Тот, кто прошел ад, знает из него выход.

– Господи, – в отчаянии сказала Жанна, – на работе и не спросишь, сразу разговоры пойдут. Женский коллектив. У друзей… – она посмотрела на Олю, но та замахала руками, мол, я пасс, я сама в поиске выхода из ада, у меня не спрашивай. – Верка разведена. Олеговна третий раз замужем. Кочеткова и не выходила никогда. Лена на две семьи живет. Ветерковы давно женаты, но мне кажется…

– Да что там кажется, Олег импотент, у него на лице это написано… – уверяла Оля.

– Тогда не знаю… – растерялась Жанна.

– Думай, думай! Ты умная! Вспоминай, кто разменял вместе десяток-другой и живет душа в душу, и секс имеет при том при всем.

– Ну мама с папой и свекровь со свекром, – как на духу вспомнила первых попавшихся вышедших из ада Жанна.

– Сергеевна хорошая у тебя! Всем бы таких свекровушек! – облизала руки в маринаде Оля.

– К родителям я бы в любом случае с такой проблемой не обратилась, – решила Жанна. – Лучше сгореть в аду, чем услышать от папы как надо…

– Ты, главное, помни, что на кону стоит! Тебе так будет легче… – давала советы Оля, окончательно выпив весь маринад из-под огурцов прям из банки.

***

Откладывать поездку Жанна не стала. Как хороший кадровик, она знала, что если есть проблема, единственный способ ее решить – это переговорить по душам.

Свекры это время года проводили, собирая последний урожай и наваривая из него маринады и варенья на долгую холодную зиму. Маринады и соленья, к слову, действительно были «пальчики оближешь». Варили в деревнях и на дачах все, но не у всех они получались такими шедевральными, не зря Оля облизывала и вылизывала банку. Тамара Сергеевна и Леонид Ильич являли собой пример нерушимого прошлого с его устоями в колониальном стиле: умные, резкие, прямые, харизматичные, сильные и очень-очень сердечные и радушные. Жанночке действительно с ними повезло еще и в том плане, что сыновья характерами пошли именно в эту породу, и это радовало.

– Эх… – не знала, как начать Жанна.

– Случилось чего? Я это сразу укумекала. Думаю: что это моя Жаннушка пожаловала средь учебного года внуков мне показать? Рассказывай, доча, раз я могу помочь, – тут же узрела Тамара Сергеевна, откладывая ботву в сторону, моя руки в тазу и усаживаясь слушать прямо здесь – в осеннем огороде, где все располагало к беседе.

Жанночкины брови полезли вверх, она в последний момент только поняла, что не знает, каким приличным словом заменить слово «секс», которое является краеугольным в разговоре.

– Наш Витек что-то вытворил? – брови Тамары полезли тоже на лоб. – Изменил, гад?

– Ой, нет! – махнула рукой сноха. – Не то что бы прям изменил…

Тамара Сергеевна задумалась, что-то прикидывая в голове.

– Жаннуся, выкладывай, как на духу, что стряслось, а то нас в гроб с Ильичом вгонишь своей загадочностью… – серьезно проговорила свекровь, а Жанна чуть не упала в обморок, и вправду заметив свекра, который издалека завидел выражение лица жены и понял, что кто-то умер и надо срочно ехать на войну.

– Все! – не выдержала Жанна и заплакала, закрыв лицо руками, сама не зная, то ли от стыда, то ли от усталости и нервозности последних месяцев. – Мне кажется, Витя меня разлюбил… – проговорила она сквозь мокрые ладони, боясь показать лицо свекрам. – Он как бы меня любит, но раз в неделю, а то и две. Даже старики и те чаще занимаются…

– О Господи! – выдохнула Тамара Сергеевна. – Это?

– Как это раз в неделю? – возмутился Леонид Ильич и почесал упругий живот, размер которого соответствовал примерно седьмому месяцу беременности. – Это Витя что-то перебарщивает. Точнее, недобарщивает. Жмотится сынок.

– Может, здоровье? – побледнела мать.

– Да мы недавно проверялись на работе планово. Все на месте, – так и продолжала сквозь руки разговаривать Жанна. – Вот я и приехала спросить. Вы ж вместе полвека, как вы не развелись? Было ли у вас такое? И что нам делать?

Старики задумались и стали серьезными, отбросив шутки в сторону.

– Я с ним переговорю, – начал Леонид Ильич.

– Пожалуйста, не надо… – взмолилась Жанна. – Что вы ему скажете, сынок, почаще люби свою жену? Если не мила – разговорами не поможешь.

Леонид Ильич погладил второй свой мозг с пупком посередине и согласился.

– Расскажи, с чего все началось? – предложила Тамара Сергеевна, бывший завуч школы, у которой решались задачки и посложнее.

Жанна, посмотрев сквозь расщелины пальцев на дорогих свекров, приготовившихся слушать исповедь, решила не таиться, но все же оставаться за пальцами, как за вуалью.

– Брехня! – махнул рукой Леонид Ильич, а другой, наконец, поставил ведро с картошкой на землю, так как угроза оказалась фальш-звонком. – Что тут думать, дурью маетесь, вот и все дела. Хорошо видать живете, проблем настоящих не знаете, вот и сумасбродничаете. Подумаешь, секса нету? По-хорошему-то он, конечно, должен быть, но иногда нету! Ну нету!!! Кончился весь! – вскричал Леонид Ильич, взмахнув крыльями и присев, как индюк. – Что сразу боевую тревогу трубить? Химию разную жевать, налево ходить, ногти утюгами гладить?

– Правда, Жаннуль, мы с Леней прожили вместе долго, всякое было… Иной раз по году ничего не было. То дети, то дом строишь, то баню, то на заработки, то еще что-то… А сейчас народ любовь сексуальными контактами меряет. А вот в войну, думаешь, в койку ложились каждый раз? Нет, сердцем любили, душой, как в твоем тантрическом извращении…

– Тебе заняться надо чем-то! Унять свою… натуру! Хобби что ль какое заимей. Или вот третьего нам роди, – советовал свекр, а Жанна проклинала Олю и себя за приезд сюда и этот ужасный разговор. – Баскетболист есть, хоккеист есть, только балерины нам не хватает. – Леонид Ильич и Тамара Сергеевна, видя, что переборщили со своими советами, кинулись обнимать хрупкую фигурку невестки, которая навзрыд рыдала, сидя на пне.

– Прости нас, дураков, доча. Прости стариков. Набросились на девчонку, а сами не знаем, как помочь. Одно знаем, ни о чем не думай, Жанночка, раз все живы-здоровы, остальное как-нибудь да перемелется. Вот увидишь! Остальное не так важно. Все можно решить и поправить, главное, что все живы-здоровы…

***

В чем-то свекры оказались правы. Безусловно, страшной катастрофы не наблюдалось, но все равно вернувшись от родных пенат, Жанночка почувствовала в доме все ту же пустоту… Вроде все было на месте: их кухонька, дети со своими игрушками, просторный зал, их красивая спальня… Но близость потерялась и не только половая, а больше даже душевная. Витя тоже был как всегда, встретил радужно, с объятиями и поцелуями, но поглядывал странно, с опаской… На душе скребли кошки, все-таки что-то было не так.

– Порча! Точно, порча! – уверяла Оля-полицейский. – Он у тебя красавец, умница, трезвенник, в постели.., ну когда была постель – ого-го! Да любая б позавидовала. Ищи среди подруг наводчицу! – советовала подруга в форме, надевая фуражку и отправляясь на задание.

Снимать порчу поехали секретно. Секретно от Вити, который никогда не любил и не имел дел с черной магией. И только войдя в кабинет, как он думал врачебный, и завидев гигантское чучело волка с открытой пастью, черные простыни и стол, уставленный черными свечами, за которыми вибрировало какое-то странное существо в черном, Витя понял, куда его привели. И остался, потому что накануне разговаривая с Геной: они тоже пришли к выводу, что без магии здесь не обошлось, – Жанночку заколдовали.

Ведьма, как и положено, долго смотрела на руки, изучала лица, несколько раз погружалась в измятые карты и пришла к выводу, что у пары проблемы с сексом. Оба, Витя и Жанночка, чуть не ахнули от удивления и с интересом и уважением воззрились на женщину в черном.

– Вы по карме не должны были встретиться. Но колесо сансары в эпоху Водолея отключено, вот и результат, – он положила свою голову на руки с черными и длинными, как у росомахи, ногтями и уставилась на клиентов, резонно ожидая вопрос, который задавался раз по пятнадцать за день.

– Что же делать?

– Надо ваши кармы чистить и соединить. Один день жечь зеленую свечу. Она свяжет вас в нижнем астрале. Пятнадцать тысяч рублей. А в последующие дни жечь черную – двадцать тысяч, она свяжет в верхнем астрале. Секс будет. Я обещаю.

Деньги были отданы, квитанции были получены. В тот же вечер секс состоялся. И на следующий день тоже. И на следующий. Но Жанночка стала немного жалеть и даже бояться последующих дней, ведь все выходило не так, как раньше… Не так, как она хотела. А ужасно! То был действительно секс сухой и какой-то чужой. Витя стал совсем чужим, старался не смотреть на жену, просто делал свое дело в полной темноте как-то чуждо и жестко и, уходя утром на работу, никак не комментировал ночные события.

– Не понимаю я тебя, мужик!? То ты жалуешься, что нет. Теперь все есть – ты тоже жалуешься, – вопрошал Гена. – Жанка-красавица выходит в белье, всякие штучки-дрючки тебе предлагает, вино-домино, свечи горят, прям сексом так и веет… – замечтался Гена, представив картину. – Что еще требуется? Тебе может домашняя ваша жизнь наскучила, хочется новенького? Свеженького мясца, так сказать? – Гена заржал, как конь, а Витя смутился, усомнившись, точно ли они с Геной друзья и товарищи. – Может, тебе налево пойти? Снять девочку на вечер? Да зачем тебе снимать? С таким, как ты, любая и так пойдет, за улыбку. Завались в какой-нибудь бар, развались там, как уставший ковбой, пусть налетят курочки-рябочки, выбери себе одну, а может, двух, – Гена зарделся от своих же видений, – и покажи им, где раки зимуют… Самооценка повысится, ты опять на коне. Баба твоя тебя зауважает и перестанет кричать и капризничать. Заценит силу. Почувствует, что жареным запахло, и быстро приструнится, станет гладенькой и ладненькой, тихонькой…

– Да не могу я с другими! Тем более, за деньги… Ты что?! – отмахнулся Витя. – Мне чужие не нужны, – как-то грустно сказал он и закатил глаза, – на самом деле, я Жанку люблю. И всякие штучки, белье там, духи – все это неважно… ничего роднее и теплее нет ее тела. Все в ней такое знакомое… – стал мечтать Витя, представляя себе знакомые сцены в их родной любимой спальне, где не было места чужим глазам и ушам. И осекся, вдруг споткнувшись о реальность, события последних месяцев и свои бессмысленные нервозность, сердитость, обидчивость, скрытность и черт знает что. В голове пролетели образы сексопатолога с дурацкими слайдами, ведьмы с черной свечой в руке, Гены, мечтающего о рябочках, недовольные лица начальников с графиками и планами и свои несбывшиеся ожидания, усталость и просто плохое настроение, которым он позволил заморочить себе голову. – Наверное, надо плюнуть на всю эту дребедень, на все, что было и не было. Мутное оно. Надо просто переговорить с Жанкой да разобраться во всем по-человечески. И чтоб без экивоков: кто, кому, где и когда, – решил Витя, как он всегда решал с работягами, которые очень любили, когда он разбирался и расставлял все по полочкам.

И переговорить ему действительно пришлось, прямо в тот же день, но в кабинете у психолога.

После работы Жанночка поджидала его на проходной и под белы рученьки с очень доброжелательным видом, как учила Оля, когда под белы рученьки вела своих «клиентов» «на разговоры» сами знаете куда, доставила мужа к психологине по семейным отношениям Валерии. Ее услуги советовали сразу три знакомые, которым психологиня, что называется, жизнь спасла.

– Друзья, если вы попали ко мне в кабинет, значит, в вашей семье что-то не так, логично? Логично! – сама себе отвечала психолог. – Дадим право даме на первое слово. Что вас не устраивает? – обратилась психолог весьма приятной наружности, что уже радовало, к Жанне.

– Мне кажется, меня муж разлюбил, – просто ответила молодая женщина.

– Прекрасно! – сказала психолог, хотя никто не понял, что в этом прекрасного. И рукой указала на Витю, притихшего после фразы жены на счет нелюбви.

– А мне кажется, что Жанна меня разлюбила, – после продолжительного молчания выдал он, глядя в лицо незнакомой женщине, чтоб не смотреть в лицо знакомой. – Я все делаю, как могу, конечно. Стараюсь. Работаю. С детьми занимаюсь, когда могу, конечно. Она недовольна. У меня насморк или просто плохое настроение, она недовольна. Я ничего не делаю, она все равно недовольна.

– То есть, что бы я ни делала и ни говорила тебе – ты видишь только недовольство? А кто тебя сюда записал тогда? И таскал по всяким ведьмам? Лифчики кружевные надевал? Чай любимый заваривал? Ужин при свечах готовил? Массаж ушей кто делал? Гена!? – перешла на крик Жанночка, готовая расплакаться.

– А все почему? Потому что я какой-то не такой, да? Что-то не так делаю. Опять недовольна. Опять что-то не хватает.

– Да! Секса мне не хватает! – вдруг выпалила Жанна, сверкнув глазами.

– То есть раньше хватало, а теперь нет? – зло раскраснелся Витя. – Еще скажи, что я импотент.

– Не импотент, но раньше..! – кипела Жанна.

– Вот именно! – кивал головой с торчащими волосами в разные стороны Витя, – раньше и ты была другой.

– Давайте говорить по очереди, аргументировано, выслушивая друг друга… – наконец смогла вставить свои пять копеек в этот спор психологиня.

– А что тут слушать?! Бред какой-то… – скрестил руки на груди Витя, отвернувшись в сторону. – Секса ей не хватает…. Мне может тоже его не хватает… я ж молчу.

Нервы Жанночки больше не выдержали этой перепалки и, схватив свою сумочку, она выбежала из кабинета, сдерживая рыдания ровно до салона своей машины. А Витя поджал губы, а если б имел хвост – еще и хвост, и лапы, и всю шубу бы поджал, понимая, что виноват по полной программе: собирался переговорить по душам и только все испортил окончательно.

В эту ночь Веселовы спали в разных комнатах впервые за все время брака. Слезы Жанночки просохли, но на их место пришло полное осознание потерянности и отчаяния бытия. Витя это чувствовал через стенку и готов был прийти, чтоб успокоить и наладить и поправить это бытие, но боялся… боялся еще больше обидеть жену. И потому мучился бессонницей, которая к середине ночи превратилась в настоящий ад страхов, перед глазами замаячил развод со всеми вытекающими последствиями… С самым страшным – потерей самого близкого из всех близких – любимой жены.

По утру, так и не решившись подойти к любимой, Витя, не позавтракавши, отправился на работу. Впервые за много лет завтрак не ждал Витю на столе. А также не было поцелуев, пожеланий хорошего дня.

Потерялась не просто близость, а жизнь, которую он так любил, и думал, что она с ним случилась навсегда и ничего не сможет помешать, украсть ее. А все же близость пропала. Просто так.

Жанна отправилась на работу пораньше и тоже не позавтракала: ничего не лезло в горло, ставшее сухим и черствым за эту ночь. По нему, как по стеклу, скребли острыми когтями черные кошки – невысказанные претензии, а еще больше толпились слова любви, теперь казавшиеся никому не нужными… начиналась ангина.

В ту ночь Витя не пришел ночевать, а Жанна даже не плакала. Это было ожидаемо. За месяцы потери близости, потом ее поиска, затем окончательной утраты она не раз представляла себе, как будет происходить охлаждение отношений, и поэтому даже не удивилась, что и на следующий день Витя не появился.

Конечно, в объятиях молодых и веселых девчонок можно забыть обо всем на свете. А он у нее такой, от одной улыбки можно сознание потерять.

К вечеру позвонил Гена и странным голосом спросил, все ли в порядке с Виктором. Жанна ответила, что теперь не вправе знать, где и, главное, с кем находится ее почти бывший муж. Гена, не попрощавшись, повесил трубку.

Гена знал, что он трус, но ему не было стыдно, потому что было невероятно страшно оставаться на другом конце телефонной линии с раздраженной и взбешенной женщиной. Гена верил в проклятья.

Звонили свекры и просили передать Вите информацию о его старом мотоцикле. Чтоб не разочаровывать стариков раньше встречи в зале суда, Жанна решила не рассказывать им о разладе, а также измене или изменах и скором разводе.

Уложив детей спать, она сама попыталась уснуть, намазав пожирнее лицо и руки кремом, ведь теперь ей предстоит жить одной и искать новую любовь, а кто позарится на брошенку с двумя детьми, да еще и с сухой кожей?

Как вдруг крем выпал из ее рук, и она чуть не вскрикнула, как будто кто-то больно уколол ее в сердце!

– Боже мой! Боже мой! Боже мой! Только не это! – вскричала Жанна и побежала за телефоном – звонить… сразу в два места. Сначала Оле, профессионалу в области поиска и дознания всего потерянного. Быстро изложив свои опасения, она тут же получила подтверждение, что случилось нечто страшное с Витей. По всем признакам беда! И не успев дослушать, стала набирать заместителю Вити, который не сразу посреди ночи взял трубку и, удивившись, что жена не в курсе, подтвердил: Виктор Леонидович находится в реанимации. Ему на голову во время осмотра объекта упала балка, а он в тот день, а это позавчера, будучи каким-то невнимательным и растерянным, не надел положенную каску. Ситуация под контролем, но…

Жанна будила соседку, выручавшую в трудную минуту, на кого можно было оставить детей, и быстро настраивала навигатор на адрес больницы.

– Господи! Да лучше б ты изменил… – выпалила она, влетев в палату, куда перевели Витю с перевязанной головой, но в стабильном состоянии. – Два дня! Два дня! – пищала Жанночка не в силах молчать, но боясь разбудить мужа. – Куда я, дура, смотрела! Витенька, родной мой, как же так?! Почему ж ты не сказал, не позвонил. Хоть маленькийзвоночек. Хоть гудочек, – пищала мышкой Жанна, с одной стороны, чрезвычайно обеспокоенная гигантским чувством вины, что ее любящее сердце не почувствовало, что муж в больнице. А с другой стороны, ликовавшее, что Витя провел ночи в объятиях медбратьев и медсестер, а не девочек с накладными ресницами и ногтями.

Вите снились сны… много. Первый был про работу, но фантастический, будто на него сваливается премия в виде слитка золота. Сваливается с неба, но прямо на голову. Премия была увесистая.

Второй про какой-то праздник вроде свадьбы, где много людей и все в белом…

И третий – сексуальный. Снилась Жанночка. Как будто все было, как раньше, без этих дурацких недопониманий, трений… Она просто приблизилась к нему, взяла своими нежными холодными пальчиками его лицо, стала целовать его то в губы, то в лоб, то в нос, в уши, шею, щеки, взъерошила его волосы, потерлась щекой о щеку, опустилась своей теплой грудью, пахнущей как… Он не мог найти названия, как… аромат или шлейф… он потрогал ее грудь. Боже, как он соскучился по ее телу, он готов был на все, стать хоть тенью, хоть шелестом ее тела… любимого, родного, теплого и душистого. Какой же он был дурак. Надо было сразу, а лучше всегда… всегда… делать ее счастливой. И хотя он не знал как, но знал: надо, чтоб Жанночка была счастлива. Витя просто хотел быть рядом с ней.

– И я, я тоже хочу просто быть рядом… Мне ничего больше не нужно … – сказала Жанна в ответ на тихое бормотание мужа…

Какой прекрасный сон я вижу, а ведь он еще недавно был реальностью, – с сожалением подумал Витя и решил: пусть хоть во сне случится хэппи энд, и стал гладить волшебную жену по груди, по шее, а она улыбалась, не сопротивлялась и отвечала взаимностью.

– Витенька, – сквозь слезы, теперь уже счастья, проговорила Жанна, груди которой крепко сжимали руки мужа. – Близость вернулась…

Виктор, не совсем отличая сон от яви, пробормотал:

– Врач сказал: месяца два секса ни-ни, – но решил не ввязываться в диалог, потому что прошлый диалог ему не удался, а продолжил свои пусть и волшебные, но притязания к любимой жене.

– И вот что удивительно, – сама себе проговорила Жанна с улыбкой, вспоминая и тантрический секс, который прямо сейчас происходил с Витей, у которого из органов тела работали только руки, и весь процесс творился, похоже, в его сне. И свекров, уверявших, что все перемелется и как-нибудь да уляжется, лишь бы все были здоровы (ведь именно здоровье вдруг стало главной темой, автоматически задвинув на задний план все глупости). И психологиню с ведьмой, гарантировавших, что все будет хорошо.

А Жанна сейчас действительно чувствовала себя хорошо, и блаженный на вид Витя, несмотря на перевязанную голову с сотрясением мозга, тоже весь светился счастьем. Даже сексопатолог и тот оказался прав. Жанна, глядя на любимого, пусть и раненного на голову мужа, была готова раздеться и перепроверить каждую позу с того плаката, лишь бы с Витей и их семьей все было хорошо.

Жанночка обняла уснувшего Витю, нежно целуя ему руки, уставшие от тантрического секса с ее грудями, и стала разглядывать их, как произведение искусства, на которое не могла насмотреться: любимые, дорогие, такие знакомые мужние руки.

И вдруг приняла решение, от которого стало легко и тепло на душе: просто опять стать той Жанкой, красоткой и болтушкой, которую так любил приколист и весельчак Витя. Все было так легко и просто, что Жанна удивилась, почему раньше она не пришла к этой мысли, которая большим теплым потоком разливалась по телу, и краски вокруг, даже в ночной палате, раскрашивались яркими пятнами.

– Близость вернулась, любимый, – повторила Жанна, рассматривая спящего мужа, – а секс потерялся. Да и хрен с ним.

И счастливая уснула рядом.

Конец.