Красивый-прекрасивый [Евгения Ивановна Хамуляк] (fb2) читать онлайн

Евгения Хамуляк Красивый-прекрасивый

Писать о сексе также тяжело, как и о любви. Получается или банально, или пошло. Но не исследовать эту тему невозможно.

Заделавшись писательницей-романисткой, я выработала у себя убеждение отделять по-настоящему любовные истории от пошлых и безвкусных. Но эту, всю пропитанную пикантными подробностями, которые могут показаться стыдливому читателю родом из СССР на грани, не поведать я просто не могу. Да, друзья, времена изменились, и я надеюсь на ваши широкие чувства юмора и вкуса. В любом случае никто не вправе осуждать другого, не зная его душевных и жизненных перипетий. Ведь порой любящим и страстным сердцам приходится идти на компромисс, чтоб не сгореть самим и не дать потонуть другим. Се ля ви!

***

Любовь к животным и ответственность по отношению к ним растут из года в год. К счастью это или к беде, молодые российские пары стали предпочитать заводить неприхотливых в уходе зверушек на десяток так лет, нежели хлопотных детишек по гроб жизни. Спрос рождает предложение и количество ветеринарных клиник резко возросло.

В какой-то момент в нашей клинике тоже назрела необходимость взять третьего и даже четвертого ветеринара. Рабочий график разделился на смены, мы трудились не покладая рук, принимая четвероногих и двуногих 24 часа в сутки.

Когда однажды один из ветеринаров, который был к тому же иностранец, турок по рождению, но закончивший местный университет, приболел ветрянкой, и меня попросили заменить его аж на целую неделю в зачет будущего отпуска.

Само собой, недомогание, ветрянка или роды могут случиться с каждым, даже с турком, и несмотря на свой плотный график, я взяла пациентов Алпаслана Арыевича, совсем не ожидая, что обрекаю себя на неповторимое сексуальное приключение.

Первой пациенткой значилась кошка Мурка, но, вглядевшись в график приема, я приметила, что секретарь записала еще шесть кошек с пятиминутной разницей почти на то же время. С удивлением выглянув в коридор, я обнаружила наиприятнейшей внешности молодую женщину с тремя переносками, в которых ютились Мурка и шестеро ее компаньонов и компаньонок.

– Лидия, – представилась она и стала усердно всматриваться в открытую дверь кабинета. – А Алпаслана Арыевича разве нет?

– Он приболел. Эту неделю вместо него буду принимать я. Но вы не беспокойтесь, у меня имеется многолетний опыт, – смутилась я, видя сильное разочарование на лице Лидии, которая решала: уйти или остаться.

– С другой стороны, неделя – это слишком долго, – сама себя уговаривала женщина и, улыбнувшись мне, правда, не так лучезарно, как в первый раз, когда думала, что увидит моего коллегу-турка, наклонилась за переносками, демонстрируя невероятной красоты декольте. Проделала она это так естественно и соблазнительно, что даже у меня перехватило дух.

С интересом я отметила про себя, что обладаю похожей с ней фигурой: крупные женственные груди и плечи, при этом осиная талия, широкие крутые бедра, пухлые коленки, тонкие щиколотки.

«Песочные часы» – так обозвал нас журнал мод, подыскивая подходящую одежду, чтоб подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки.

Однако в ее одеяниях, казалось, сосредоточились достоинства, а в моих джинсиках, маечках, шарфиках, туфельках-лодочках – недостатки.

«Хотя оденься я так же… Да нет», – тут же оборвала я эти шаловливые мыслишки. – Представляю себе, как вышла бы из дома с разрезом сверху и разрезом снизу, сходящимися острыми углами на моем пупке, а потом по стенам домов допрыгала бы до рабочего места, тут же зачехлившись в халат, – смеялась над своей сексуальностью я, помогая с кошками Лидии, которая даже в хлопотах успевала эротично поправить волосы, уложенные в конских хвост, невзначай дотрагивалась до ложбинки между грудей, смахивая маленькие капельки пота от усердных движений, и поминутно улыбалась мне самой благодушной улыбкой, обнажая белые ровные зубы, чуть испачканные алой помадой.

– У Мурки в последнее время нет аппетита. Хотя она совсем не старая. У Гогена шерсть стала какая-то сухая, хотя мы не меняли корм, – рассказывала хозяйка. – Но самое главное: надо кастрировать Монэ, но не Моне! – указывала она розовым ноготком на котов, разделяя волосатых художников на кастрированных и нет. – И стерилизовать Фриду, потому что черно-белые и палевые больше не в тренде, – с некоторым разочарованием подытожила Лидия. – Ах, да! – вдруг спохватилась она и махнула рукой в смущении. – Совсем забыла, вы ж не в курсе. Мой муж – художник Аркадий Валюшкин, – и торжественно принялась ждать, когда я пойму значение сказанного. Но так как реакции никакой не последовало, чуть поморщив носик от моей необразованности в области художественного искусства, она продолжила. – Ну Аркадий Валюшкин! Признанный гений в области современного искусства. У нас в Москве четыре раза проходила собственная выставка. Работы находятся в частных коллекциях по всему миру: Лондон, Париж, Амстердам, Вашингтон.

Не выдержав моего молчания, она полезла в сумочку и достала флаер, где на разнообразных фонах были изображены всевозможные коты и кошки. Только одни коты! Коты и море, коты и дети, коты у речки, коты на подушке, коты на балконе, коты в Венеции и Вашингтоне. Конечно, многие из этих картин мне были знакомы, их тиражировали разные компании, изображая то на упаковке кефира, то на чайном сервизе, то на коробке конфет.

– Нас много копируют, – тут же заметила Лидия. – Используют талант Аркадия, при этом совершенно не уважая авторское право. Ведь талант неподражаем! Гения нельзя повторить! Но в России все через задницу: не уважают, не платят, не любят. Нас много раз приглашали в Америку, – женщина сверкнула глазами. – Но Аркадий – патриот, к сожалению, и не желает, чтоб сокровища, выходящие из-под его кисти, радовали чужестранцев. Музейные экспонаты мы сохраняем дома до лучших времен.

Все это я слушала с большим интересом и пыталась понять свое отношение к мелькающим котам на фоне всего подряд. И пришла к мудрому решению: ценить прекрасное по двум градациям – «нравится/не нравится». Такое же отношение у меня сформировалось к еде и напиткам.

Коты Аркадия Валюшкина мне нравились, и я широко улыбнулась, через улыбку выражая свою самую похвальную оценку, чем тут же заслужила плюсик в карму и дополнительное доверие, как к человеку и ветеринару.

Но после риторического вопроса о цене картин… (мне подумалось, было б неплохо приобрести одного такого кота руки гениального соотечественника и повесить в коридоре на радость пациентам и их хозяевам) …почему-то при детальном рассмотрении они перестали нравиться мне так явно. Выходило за одну картину четыре месячных оклада!

– Он также рисует и меня, и природу, – не могла остановиться, рассказывая о любимом муза, – но коты… Коты уходят как горячие пирожки. Мы вынуждены держать наших лапочек на особом содержании и постоянно отслеживать продажи в связи с предпочтениями клиентов. Последние таковы, скажу вам по секрету, – зашептала Лидия, понимая, что я вряд ли брошу свою работу и начну рисовать котов, тем самым отнимая хлеб Валюшкина, – что хотят видеть больше шотландцев и азиатов. Наши, родные коты не в моде. Поэтому мы приняли решение о кастрации и стерилизации Монэ и взяли узкоглазую Мурку в стан творцов. И собираемся адаптировать еще трех котов экзотических видов, – она развела руками, как бы говоря: а что поделать, рынок диктует правила.

Вдруг за дверью послышался какой-то шум и гвалт, и я была вынуждена выглянуть.

– Майя Евгеньевна, тут все как с ума посходили, хотят видеть только тур… ой, Алпаслана Арыевича, – еле выговаривая имя заболевшего ветеринара сообщила Соня.

Дело в том, что четвертого ветеринара мы взяли совсем недавно, полтора месяца назад, и не все успели привыкнуть к странному незвучному имени, за глаза называя его просто «турком».

И хотя было не время, мне вдруг стало интересно, как же за глаза называют меня?

И действительно, пять-шесть человек, узнав, что Алпаслана Арыевича нет, а за него какая-то дамочка, пусть даже ведущий ветеринар клиники, возмущенно стали требовать перезаписать их на другой день, когда Алпаслан будет точно.

Я с удивлением смотрела на подобное поведение, как бы между прочим отмечая одну интересную деталь: что все хозяева ушастых, хвостатых и даже крылатых являлись хозяйками, подозрительно похожими между собой соблазнительными формами, уложенными в соблазнительные наряды.

Мои брови съехались на переносице, а по мозговым извилинам побежали токи.

Я вернулась в кабинет, явственно понимая, что, скорее всего, ближайшую неделю меня будут ждать рабочие простои и, возможно, стоит оповестить моих пациентов, что я не из Турции, и они свободно могут записываться на прием, не обязательно рядясь в пух и прах.

Я другими глазами посмотрела на Лидию, которая, как стало понятно, сжалилась надо мною и осталась со своими кошками.

– А что Алпаслан Арыевич так хорош? – спросила я и увидела улыбку, которой меня встретила молодая женщина, думая, что я ее лечащий ветеринар.

– А вы его не видели? – вопросом на вопрос ответила она.

– Честно сказать, нет. Он пришел только полтора месяца назад, и наши графики не пересекались.

– Вы многое пропустили, Майя…

– Евгеньевна, – помогла я.

– Вам очень повезло с Алпасланом, – доброжелательно продолжила муза, рассаживая кошек в переноски. – Лида, – наконец подала мне руку она, и я пожала ее в ответ.

– Майя. А почему повезло? – спросила я, заполняя документы на кастрацию и стерилизацию.

– У вас есть минутка? – поинтересовалась она, видимо, желая расписать всю ценность нового ветеринара в ярких красках до последней детали. Я кивнула: у меня был полностью свободный день благодаря тому, что я не из жарких стран. А прооперировать котов можно было в последний час работы.

– Алпаслан – бог! – просто вымолвила она и закатила глаза. – Мы с котятами знаем его еще по клинике «Мой песик» на Заводской, дом 8. Как только он туда пришел, то совершил настоящий бум. Все пациентки ринулись со своими питомцами именно туда. И, похоже, полтора месяца назад между директором клиники, точнее мужем директора клиники, и Алпасланом произошел конфликт, вот он и вынужден был сменить место работы. Теперь все пациенты перейдут сюда, вот увидите. Вам очень повезло. Один взгляд, и ему невозможно противостоять.

Я нахмурилась, не совсем понимая пробелы, междустрочья и междумыслия в словах Лиды, но ее абсолютно блаженное выражение лица опять вызвало у меня приступ смеха.

– Лида, извини меня за бестактность, просто я не совсем понимаю твои намеки и не хочу выглядеть каким-то чулком. Наш ветеринар – твой любовник? Ты на это намекаешь? – я сильно вспотела и раскраснелась, пока задавала вопрос, который не могла не задать.

Лида с видом переспелого помидора, готового вот-вот треснуть от желания излить душу, посмотрела на меня и махнула красивой рукой: мол, была-не была.

– Мы уже полгода встречаемся… И он – бог! – как заклинание повторила влюбленная женщина.

– А те, что..? – я головой кивнула в сторону коридора, где совсем не случайно сидели разодетые в пух и прах дамочки с собачками и попугайчиками, ожидавшие исключительно турецкого ветеринара.

– Это меня не касается, – легко отмахнулась Лида теперь в сторону коридора.

– А муж?! – распалялась я от всех этих любовных страстей.

– Только тсссс! – шепотом просила женщина с открытым декольте, будто поблизости мог где-то находиться муж.

– Могила! – также еле слышно отвечала я, понимая всю серьезность подобных трамвайных откровений.

– А что муж? – развела руками Лида. – Мой муж – гений и… немного импотент. Да, признаюсь, мне не хватает с ним секса. Но я его люблю, и он – гений! Он войдет в историю! А некоторые его полотна станут достоянием планеты. На нескольких из них изображена я. Я не могу его бросить.

– Но он ревнует? Он знает?

– Конечно, он не знает! – закрыла рот ладошкой Лида и лукаво захлопала ресницами. – И было б ужасно, если б узнал, тогда б он…

– Убил тебя? – вставила я и сама ужаснулась.

– Да не, что ты! Он тихоня, – успокоила меня молодая женщина и опять поправила волосы и лифчик. – Но он доконал бы меня своими нюнями и слезами! – верно вспомнила какой-то эпизод с ревностью Лида, состроив кислое выражение лица, а потом воскликнула:

– А так и я не проживаю жизнь зазря, потому что Алпаслан – бог, и волки сыты… Боже, Майя, что он творит в постели.., – Лида закатила глаза, а у меня почему-то пересохло в горле и каркающим сухим голосом я попросила поделиться, хоть бы в трубочку, в самое среднее ухо, что именно он творит.

– У меня и раньше были любовники, как ты понимаешь, – я понимала. – Но когда я увидела Алпаслана, а точнее, его член… – с придыханием зашептала Лида, хватаясь за длинную красивую шею. Я тоже почему-то схватилась за свою.

– Понимаешь, я никогда не видела такого красивого члена. Нет, серьезно! Не смейся! Это не шутка! Он неземной. Фантастический. Красивый-прекрасивый. Да, я понимаю, когда любишь человека, все в нем становится для тебя прекрасным: и тело, и душа, и бородавки, и кривые пальцы на ногах. Но тут другое, клянусь! – Лида теперь схватилась за левую грудь, под которой билось страстное женское сердце. – Это произведение искусства! А я понимаю в искусстве. Его член поразил меня до глубины души. Я могу часами смотреть только на него. А что уж вытворяет сам Алпаслан, повелитель своего члена?! – Лида расхохоталась, а вместе с ней и я, хотя в голове, кроме эпизодов некоторых немецких фильмов про сломанную сантехнику ничего не всплывало.

Честно признаться, я не была поклонницей порнографической индустрии ни в каком ее проявлении: ни фильмы, ни аксессуары не представляли для меня интерес. Наверное, это было связано с семейным уставом и советским наследием, где котлеты и мухи разделялись, любовь и секс шли не в ногу. Хорошо это или плохо, я не знала, но идти наперекор своим ощущениям и принципам, когда порой хотелось зажмуриться, чтоб не видеть магазины всякой непотребщины с выгнутыми и вогнутыми силиконовыми и резиновыми ночными помощниками и прочими усатыми штучками, теперь по странной моде распространившимися по всему нашему городу, перегоняя по количеству аптеки и чебуречные.

И все же красивый член заставил мой мозг вспухнуть от напряжения.

Что? Что там могло быть особенно красивого-прекрасивого, что даже специалистки по искусству падали замертво?

Лида стала делиться некоторыми пикантными подробностями, где фигурировал красивый член моего турецкого коллеги, и вскоре мой мозг, вспухнув окончательно, просто отключился.

– Когда я вижу, что он уже вот-вот, я поднимаюсь. Но как только вижу, что и здесь он вот-вот и совсем.., разворачиваюсь, опускаюсь и начинаю сначала. И так, пока он не сойдет с ума. Или я не сойду, – мне на ухо шептала Лида. Я же слышала оглушительный бой Кремлевских курантов. – И мое любимое, когда он… – не давала продохнуть она, продолжая. – Ты что такое не пробовала? – посмотрела она на меня как на умалишенную.

Я отрицательно покачала головой. Какое уж там пробовала, я о таком даже не слышала!

– Ты что! Это ж самый кайф! – она тихонечко захлопала в ладоши. – Обязательно попробуй!

– А у тебя рвотного позыва не бывает? – поинтересовалась я насчет техники исполнения последнего эпизода, от которого не то что мурашки, озноб кипятком начинал бить, особенно с моей развитой фантазией.

– Это ж поначалу, потом настоящий кайф, – наконец досказала Лида и, собрав переноски, оставила мне огорошенной на попечение Мурку и Гогена или Монэ – кошки двоились и даже троились в моих глазах. – Тогда зайду за котятками завтра? – Лида улыбнулась и слегка сконфузилась. – Но потом, Майя, извини, пожалуйста, мы продолжим ходить к Алпаслану. Ладно?

Моя улыбка размазалась по одурелому лицу, принимая извинения.

Понимать-то я понимала, но переварить сексуальное приключение, случившееся со мною на работе прямо в кабинете без участия партнера и даже аксессуара из затейливого магазинчика с красным сердечком, в присутствии незнакомых людей, я не могла до глубокой ночи.

Проведя все процедуры, закончив осмотры, записи, проверки, в состоянии зомби дойдя до ближайшего магазина, я бродила по его отделам в поисках чего-то к ужину. Мой взгляд то и дело наталкивался на продукты, схожие по форме или виду с тем органом, который мы обсуждали с Лидой целое утро. В результате были куплены ингредиенты, несовместимые на одной тарелке. Пришлось просто жевать хлеб, закусывая яблоком и поклевывая изюм. Я включила телевизор, чтоб отвлечься, но не смогла сосредоточиться на просмотре, то и дело перед глазами вставала Лида в разных описанных ею сюжетных линиях.

Тогда я решила обратиться к любимому моему вечернему занятию – гаданию по сборнику фраз блистательной актрисы и неординарной личности Фаины Раневской. Этому приему отвлечения от злобы дня научила меня мама, которая обожала загадывать вопрос, а ответ искать в искрометном юморе гениальной женщины и сатирика. Метод был настолько гениальным, что отвлекал от плохого настроения или перенаправлял внимание в другое русло.

Правда, чтобы сосредоточиться мне понадобилось минут 20, потому что в голове роились сотни вопросов после того, как в моей жизни появился турецкий ветеринар.

Например, как можно жить с постоянной мыслью о красивом члене, как это делала Лида? Каким образом она вообще жила и выжила? Ответ нашелся: так же, как прожила этот день я, думая о красивом члене турка. В чумачествии!

Но продышавшись чакровым дыханием, как учил меня папа, я положила руки на сборник цитат и афоризмов Фаины Раневской и просто вспомнила сегодняшний день, открыв книгу на первой попавшейся странице.

Ответ меня поразил, и я решила срочно выпить валерьянки, пустырника, пиона, накапав дневную дозу в одну столовую ложку по наученью фельдшеров из скорой, которые однажды приезжали по вызову к старенькой соседке – тете Вере.

Какая же страница открылась и какая фраза выпала, что меня как громом и молнией поразило в самое сердце?

«Не можете никак понять, нравится ли вам молодой человек? Проведите с ним вечер. Вернувшись домой, разденьтесь. Подбросьте трусы к потолку. Прилипли? Значит, нравится».

Вы будете смеяться, но мои трусы прилипли б, если б я сейчас подбросила их к потолку квартиры. И самое поразительное, что ни разу не видя турка, не зная, хороший ли он ветеринар, добрый ли человек, зная лишь, что у него красивый член и от него сходят с ума пациентки ветеринарных клиник, можно было утверждать, что турок мне нравился.

Хорошо, что существуют лекарственные травы, которые в нужной дозировке способствуют усмирению распсиховавшейся без причины натуры… Но прежде чем подействовали пустырник и пион, моя голова пыталась избавиться от навязчивой идеи прямо сейчас броситься в гардероб и начать уже подбирать наряд для того дня, когда турецкий ветеринар таки выйдет с больничного, вступит на свое рабочее место, и я припрусь туда, как бы невзначай.., оголяя не менее аппетитное декольте, не видевшее солнышка 11 месяцев зимы.

Пустырник не помог. Собственно, как и уговоры, с помощью которых я назидательно увещевала себя успокоиться и забыть историю с красивым-прекрасивым членом нашей клиники. Это почти удалось, ровно до того момента, когда Соня, улыбаясь улыбкой Лиды Валюшкиной или Моны Лизы с прищуром Эркюля Пуаро, оповестила меня, что больше не нужно заменять Аполлона Аполлоновича, как договорились звать между собой работники клиники Алпаслана Арыевича, заменив этими словами незвучное и нетолерантное «турок».

Блузка с v-образным декольте, юбка с разрезом, туфли с небольшим каблучком и блеск для губ с ароматом спелой вишни ждали меня на прикроватном стульчике еще с ночи, в течение которой я не сомкнула глаз из-за кошмарных образов, встающих будто наяву, где я голой заваливаюсь в клинику, люди и животные укатываются со смеху от моего вида, мне делают строгий выговор и просят больше думать о работе, а не о сексе.

Боже, о чем думала я, когда шла на работу не в свой рабочий день?

Неужели, что незнакомый мужчина с бухты-барахты покажет мне свой красивый член при первом же рукопожатии? И главное, что мне это даст? Еще одно местечко в очереди? У меня не было даже животного, кроме сошедших с ума тараканов в голове!

Стоя в дверях подъезда, два раза я чуть не развернулась домой только от одной мысли, что Алпаслан может догадаться, в каком бреду с ним в главной роли прошли мои последние четыре дня.

Наконец, усилием воли я дала команду подсознанию решиться и уже дойти до турецкого сексуального гиганта и хотя бы посмотреть ему в глаза, если не на член, или остаться дома в свой заслуженный выходной и выбросить из башки эти бредни.

Да, у меня не было отношений вот уже как… Мысленно посчитав месяцы одиночества, я досчиталась до 11. Но это ж не повод сходить с ума от первого попавшегося мачо?

***

Я таки дошла до клиники с суровой решимостью поставить точку в этом «красивом-прекрасивом деле», но по лицу Сони заметила, что, по крайней мере, она точно догадалась, что мои разрезы, каблуки и гигиеническая помада надеваны не для нее. Я, в свою очередь, сверкнула глазом на необычно яркий не в мою смену макияж в стиле «дикие апачи» секретарши, и она едва заметно повела бровями в пренебрежении и отрицании этого факта на лицо. Тут вспомнилось, что девушка недавно рассталась с ухажером и, значит, находилась в свободном поиске. Так что мы оказались квиты.

Собравшись с духом и подготовив мнимый рассказ о забытом очень важном дневнике на рабочем столе, я решительно ворвалась в кабинет, где встретила высокого мускулистого турка, осматривающего серого британца Лиды, уж не знаю, Пикассо или Дали, нежно гладя волосатое кошачье тело своими волосатыми смуглыми ручищами. Это было первое, на что упал мой взгляд, но разглядев предмет помешательства последних дней целиком, я самоутешительно вдохнула и тут же свободно выдохнула, успокаиваясь окончательно.

Дело в том, что турок был невообразимо хорош собой. Настоящий бог, истинная правда. Лида не преувеличивала ни на грамм. Большой, красивый, мускулистый, с открытым турецким лицом и белозубой улыбкой, как и положено настоящему восточному принцу, смуглый и весь будто покрытый малиновым сиропом, который хотелось вкушать и слизывать, особенно глядя в чуть раскосые смоляные глаза с нависшими черными бровями, подпрыгнувшими вверх при моем появлении.

И выдохнула я с успокоением только потому, что сей белозубо-мускульно-фактурный образ был как раз не в моем вкусе. От слова абсолютно. Мужчины с фигурными кубиками, надраенными мускулами, начищенными зубищами, идеально подстриженными и нагеленными челками вызывали у меня интерес исключительно в практическом контексте: хотелось узнать, какие упражнения они делают, чтоб шарик превратился в кубик, и какой отбеливатель используют для зубов и белого белья, и тому подобное.

Время будто остановилось, а лицо Алпаслана Арыевича вдруг трансформировалось в образ моего бывшего парня, и я явственно вспомнила, собственно, за что вообще полюбила его. Какие, если не такие, мне нравятся мужчины?

Как говорят психологи: перво-наперво пришедшая мысль – самая верная. Я полюбила Гришу за его характер, хотя именно из-за характера мы и расстались…

Мой бывший парень был с понятиями и принципами. Непоколебимыми. Например, не мог есть в общепите! Готовил либо сам (изумительно, замечу!), либо приглашал в места, где блюда кашеварились не из дешевого гнило-замороженного сырья, доставленного в контейнере с хлоркой из Китая или незнамо откуда, а произведенными знакомыми людьми исключительно для поддержания человеческого здоровья и долголетия.

Никогда не прощал обид и предательств, а также не слыл ханжой. Если кто-то не пришелся Грише по сердцу, он просто вставал и уходил и не появлялся там, где мог встретить тех, на кого не мог смотреть без презрения.

Многие выходы в свет, тусовки с друзьями, дни рождения пришлось позабыть по этой причине или посещать в одиночку. В душе я гордилась Гришей, что он может быть честным: видя мразь и подлеца, дурака или клоуна, не улыбаться, а просто встать и уйти или дать в морду, не боясь суда, кроме божественного.

Красивый ли у него был член? «Красивый», – грустно вспомнила я, подошла к столу, поискала свою мнимую пропажу, поохала, что не нашла, и спокойненько вышла из кабинета, мило попрощавшись с любовниками и любовницами.

Соня хотела продолжить немую перепалку насчет турка и моего внезапного появления в сексуальном прикиде, но ее горящий взгляд споткнулся о мой потухший. Может быть, она подумала, что конкуренция смутила меня. Но мне было все равно.

Какая-то теплая печаль охватила мое внимание в тот момент при воспоминаниях о Грише, с которым мы расстались не так уж мирно. А вот именно сейчас в душе наступил мир от тех незабываемых, потрясающих совместных деньков, что мы прожили под одной крышей.

Я зашла в туалет, чтоб перевести дух, и там мысленно впервые за 11 месяцев после расставания пожелала бывшему любимому человеку удачи, внутренне готовая забыть и отпустить его.

***

На этом вздохи не закончились: поохать пришлось еще, теперь глядючи в зеркало, но уже больше не от образов прошлого, а от представлений о будущем, очень даже скором, в котором мне в этом наряде теперь придется возвращаться назад.

Если сюда я дошла в состоянии легкого аффекта, не замечая светофоров, зебр, а также взглядов и окриков прохожих.., то теперь меня ждало самое настоящее сексуальное приключение! Я вспомнила Лиду и внутренне ужаснулась: как можно любить и даже обожать, когда на тебя таращатся, хватают за задницу, орут вслед, посылают воздушные поцелуи и всячески привлекают твое внимание?! Мне припомнилась она и ее любимая фраза:

– Это же и есть кайф!?

Этот кайф я испытала в полной мере, пока стремилась домой галопом и аллюром, иногда по стеночке и дворами, перелезая через газоны и заборчики, беспрестанно получая любвеобильные, а по большей части похотливые взгляды и комментарии проходящих мимо мужчин в возрасте от 16 до 60-65 лет. Самым незабываемым оказался отрезок траектории, проходящий через продуктовый рынок, где красивыми сочными горками были уложены специи, фрукты и овощи, позабытые хозяевами и покупателями, когда я закрывая лицо одной рукой и разрез на груди другой, пыталась прошмыгнуть мышью мимо. Такого количества комплиментов, выраженных в экспрессивной форме, я не получала никогда до и никогда после этого сексуального эксперимента.

Даже бомж, встречаемый мною ежедневно по дороге, и тот вылез из своей конуры, чтоб выразить мне свое почтение, шепеляво пройдясь нецензурным запасом по моей пятой точке в мою пользу.

Кайф наступил тогда, когда я достигла двери своей квартиры, и особенно в момент бессильного падения на кровать в разрезах и прилипших к телу разнообразных комплиментах, когда я наконец выдохнула:

– Что бы я еще раз! Твою м.., надела.., – и скинула блузку и юбку, со смехом вспомнив свой трусливый марафон.

Закусив губу и прикрыв глаза от истинного кайфа побыть самой собой, пусть и синим чулком в сексуальных игрищах, я вдруг осознала, что вся эта история меня многому научила. И в этом не было ничего смешного, к сожалению.

Лида, Соня, Алпаслан, директор клиники «Мой песик» и ее муж, коридор пациенток с разрезами и помадами вкуса переспелой вишни, – все они жили полноценной жизнью, а я последние месяцы лишь существовала.

Они жили, любили, играли свои роли, как могли, исходя из своего воспитания, образования, темперамента и кучи других качеств, и им можно было только позавидовать. Ибо жить – значит иметь силы быть счастливым, таким счастливым, каким ты только хочешь быть. И не мне судить, хорошо ли жить с гением-импотентом или заниматься любовью с любимой женщиной, пусть даже замужней, столько раз, сколько хочется и не спрашивать чужого мнения на сей счет. Нет ничего омерзительнее, чем совать нос в чужие постель и отношения, если, конечно, творимое в постели не противоречит Уголовному кодексу РФ. Шутка.

Потому что все эти люди не спрашивали меня, а чем счастлива я?

А я последние месяцы провела, будто придавленная могильной плитой, которую установила собственноручно.

Мне не хотелось не то что заняться сексом, а даже вылезать из своей скорлупы, например, встречаться с друзьями, пить с ними кофе по утрам, ужинать по вечерам, посещать кинотеатр, покупать себе новую одежду… Это казалось утомительным и безнадежным занятием. Тягостно тянулись минуты во время таких встреч, я лишь мечтала побыстрее вернуться в свое укрытие, словно улитка в домик, чтоб восстановить силы, которые давно иссякли.

Психологи называют это состояние депрессией. По-моему, это заблуждение называть красивое русское слово «тоска» непонятным обозначением чего-то эфемерного. Ведь все знают: тоска бывает по кому-то и чему-то, где в итоге все равно выходит, что по кому-то.

Я скучала по себе прежней: веселой, классной, милой толстушке, которая позволяла быть другим другими, а себе собой.

Любовники разбудили меня. Хотя я не поменяла своего мнения насчет сексуальной распущенности, охватившей не только наш городок, а на самом деле всю планету, где передовые и отсталые страны медленно исчезали с карты Земли, предпочитая заводить вместо детей кошек и хомяков, а вместо мужей и жен – любовников.

В истории такие периоды помешательства на пятой точке встречались часто: Содом и Гоморра, Древний Рим, Средневековье и наш нео-модернизм с онанизмом, но и они когда-нибудь, да кончатся.

К счастью, несмотря ни на что, каждый раз ростки нового мира прорывались через пепел гиблой цивилизации, и все начиналось с начала, с самого главного – с сердца каждого, кто впускал в себя жизнь. Просто хотел жить и радоваться, не задаваясь вопросом «зачем?». Ибо для здорового ума, влюбленного в белый свет и не мыслящего себя без служения другим, ответа не существовало.

Я хотела жить, любить и двигаться дальше! Моим росткам, давно пробивавшимся из-под могильной плиты, нужны были свежий ветер, море и солнце в счет отработки за Аполлона Аполлоновича.