Дева, облечённая в солнце [Dorin Bateman] (fb2) читать онлайн

- Дева, облечённая в солнце 1.87 Мб, 14с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Dorin Bateman

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Dorin Bateman Дева, облечённая в солнце

1. Джереми

Сквозь проносящиеся мимо кроны деревьев мелькают солнечные лучи, устраивая весёлую светопляску. Весна. Природа просыпается и наполняется энергией, жизнью. Яркое солнце становится теплее с каждым днём, превращая сосульки на крышах домов в радостные лужицы на земле.

В машине играет Bronski Beat. Джереми делает погромче. Ему всегда нравился синти-поп восьмидесятых. В конце Каунт-стрит виднеется поворот. Джереми сворачивает туда и замечает двухэтажный особняк на опушке леса. Далековато от города и других домов.

Подъехав к дому, Джереми выходит и поднимает голову. Сквозь тёмные очки дом выглядит ещё мрачнее, чем со стороны. Могучий и величавый. У крыльца его взгляд задерживается на пожухлом кусте розы с одним-единственным бутоном, сокрытом зелёными листьями. Скоро и он умрёт, оставив после себя россыпь завядших, так и не раскрывшихся лепестков. Интересно, какой цвет был бы у этой розы?

Джереми снимает очки и стучится в дом. Впускают без лишних слов. Родители девочки притихшие и грустные, словно на их плечах огромная непосильная ноша. Предлагают чай, но Джереми вежливо отказывается. У него не так уж много времени на обряд, а оставаться в городе на ночь не собирается. Он просит отвести его к девочке. Как ему рассказывали, ей недавно исполнилось шестнадцать, но для него все они – девочки. Агнцы божьи, чья вера должна выдержать проверку на прочность.

– А правда, что вы – ученик самого Габриэля Аморта*? – спрашивает женщина.

– Это правда, – кивает Джереми. – Юность свою я провёл в Италии за изучением латыни и древних обрядов. Как её зовут?

Мать сначала удивлённо таращится на него, а потом до неё доходит.

– Её зовут Элиза, но ей больше нравится Лили́.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, родители оторопело останавливаются перед дверью. Говорят, что недавно вернули дверь на место, чтобы не слышать того, что вытворяет их дочь. Джереми уверенно входит в комнату и просит их подождать внизу.

– Что бы вы ни услышали, ни за что на свете не открывайте дверь и не входите.

Понизив голос, он окидывает родителей суровым взглядом. Те послушно кивают и, взволнованно переглянувшись, уходят. Джереми закрывает за ними дверь на замок и оборачивается.

На кровати лежит юная девушка в белой ночной рубашке. Её руки и ноги привязаны верёвкой к кровати, а взгляд устремлён в потолок. Длинные волосы светло-рыжего цвета золотом рассыпались по подушке, на концах завиваясь в живописные кудри. Пожалуй, её можно было бы назвать красивой, если бы не нависшие веки, придающие зелёным глазам пресыщенный, чуть надменный взгляд.

– Здравствуй, Лили́! – обращается он к ней. Ноль реакции. – Меня зовут Джереми Коулс… Ты меня слышишь?

Лили раздражённо надувает щёки и медленно выпускает воздух тонкой струйкой. Переводит на него усталый взгляд.

– Конечно. Я не глухая, – саркастично отзывается она, закатывая глаза. – Я знаю, зачем вы здесь.

– Неужели? – в тон ей спрашивает Джереми. Лили фыркает.

– Я одержимая, а не тупая. Хоть вы и в гражданском, но я чую в вас священника. Собрались проводить надо мной обряд экзорцизма? К сожалению, у вас ничего не получится.

– Это ещё почему? – удивляется Джереми.

Он привык видеть дрожащих, извивающихся, заходящихся в крике людей, одержимых демонами. И ему не нравится то смиренное спокойствие Лили, под которым может скрываться нечто более ужасное. Неизвестность пугает.

– Моя одержимость иного толка, – деловито сообщает Лили и вновь пялится в потолок.

– Так расскажи, дитя моё, позволь мне помочь тебе.

Лили переводит на него взгляд, полный недоумения, и начинает хохотать. Её неистовый смех кажется жутковатым, и Джереми чувствует, как по его спине ползут мурашки. Чтобы занять руки, он берёт стул и садится у кровати.

– Я сказал что-то смешное? Видимо, мне стоило заняться стендапом, а не религией.

– Прости, Джереми, но из твоих уст «дитя моё» слышится как-то нелепо, – говорит она, отсмеявшись, и с любопытством склоняет голову набок. – А может… поиграем в другие ролевые игры?

Лили посылает томную улыбку, и уши Джереми начинают гореть.

– Пусть мне всего лишь двадцать восемь, – говорит он, приподняв подбородок, – но у меня богатый опыт в изгнании демонов.

Скосив глаза, Лили будто размышляет о чём-то, беззвучно шевеля губами.

– Не знаю, откуда у церкви такая склонность к доминированию, но… В принципе, ты действительно мог бы быть моим отцом, если бы не предохранялся в моём возрасте, – игриво улыбается она. Заглядывая ему в глаза, полушёпотом добавляет, смакуя каждую букву. – Папочка…

Джереми знает, что всё это происки дьявола. Он повидал много разного дерьма, в том числе и то, что было призвано соблазнить или смутить. Но в этот раз тело предаёт его, отдаваясь возбуждением в члене. Он закрывает глаза, молится и возвращает себе контроль.

– Ты – необычный священник, – замечает Лили.

– А ты – необычная девочка, – отвечает ей Джереми и натянуто улыбается. – Расскажи мне, как и когда в тебя вселился демон.


Примечания:

Песня из плейлиста Джереми Smalltown Boy – Bronski Beat.

2. История Лили

Будучи единственным ребёнком в семье, Лили никогда не была капризной. Да, возможно, чуть взбалмошной, возможно, немного своенравной и порой любопытной, но без особых крайностей. Вполне обычная девочка, выросшая в такую же обычную шестнадцатилетнюю девушку. Чем она и отличалась от сверстников, так это рассудительностью и какой-то внутренней мудростью, что не мешало ей периодически дурачиться.

Религия никогда особо не прельщала её, но родители – ревностные католики – не оставляли попыток приобщить её к вере. Обычно Лили удавалось избежать воскресного похода в церковь, но в тот раз не получилось.

Они сидели на скамье в самом центре дома божьего, когда святой отец начал свою проповедь. Лили тайком достала телефон и только принялась читать давно забытую электронную книгу, как мама вырвала телефон из её рук и угрожающе вытаращила глаза. Пришлось сидеть и слушать. Поначалу было ужасно скучно. Святой отец бубнил, хотелось спать. Но постепенно проповедь о противостоянии Бога и Дьявола завладела её вниманием. Если с Богом всё было более-менее понятно, то Дьявол вызывал вопросы и казался интересной личностью. Бунтарь, мятежник, падший ангел – разве было в этом что-то плохое, злое? Обострённое чувство справедливости не давало ей так думать. Люцифера прокляли, повесили на него всех собак и согнали в Ад только потому, что у него было собственное мнение. Лили с ним была отчасти согласна. Люди в большинстве своём – паразиты, от которых Земля никак не может избавиться. Глупо обвинять во всех смертных грехах кого-то другого, а не себя. Почему-то Лили думалось, что у Люцифера были дела куда интереснее, чем копаться в грязном белье человечества. А может, он, наоборот, пытался помочь людям? «Сияющий», «Светоносный», «Тот, кто приносит рассвет»… Не очень-то похоже на Верховного Демона Зла.

Уже после проповеди, рассматривая икону, на которой Михаил низвергает Люцифера в ад, в груди Лили возникло какое-то странное томление. Оно тлело в ней, будто маленькая искорка, пока через несколько месяцев не разгорелось в полную силу. Это не было похоже на то, что в неё что-то вселилось, нет. То было чувство, её собственное. Лили просто мысленно разговаривала с ним, как с воображаемым другом, и оторопела от неожиданности, когда он однажды ей ответил. Это был Голос.

Поначалу Голос был безэмоциональным и холодным, как, наверное, и должен звучать тот, кто существует вне пространства и времени. По мере разговора он начинал окрашиваться различными тонами, приобретая человеческие черты. Лили порой чувствовала, как тот незримо прохаживался по её разуму, памяти, сканируя и перенимая её видение мира. Никогда и ни с кем она не вела настолько удивительных и вдохновляющих бесед, как с Голосом.

Он знал, что ей скучно, он понимал её. В один прекрасный день, когда Лили сидела на уроке литературы, Голос стал декламировать древние писания на арамейском, посчитав лирику Шарлотты Бронте слишком сентиментальной. Когда очередь рассказывать выученные стихотворения дошла до Лили, ей показалось забавным повторить за Голосом. Стоит ли говорить, как побледнела бедная учительница? Одноклассники сдавленно хихикали, восприняв эту выходку актом бунтарства.

Лили периодически жаловалась на головную боль и спазмы в животе*. Стала раздражительной и саркастичной. Каждый раз, когда кто-то, в том числе и родители, заводили разговор о религии, на её лице отражалось болезненное презрение. Обычно она просто отмалчивалась, но впоследствии стала отпускать циничные шуточки про Бога и библию.

Однажды ночью в её комнату вошла мама. Без стука. Она, видимо, хотела пожелать спокойной ночи, но, заметив её тяжёлое дыхание и конвульсивное подёргивания, замерла в дверях. Лили тихонько стонала, пока её рука размеренно двигалась под одеялом. Завидя ошеломлённую мать, она накричала на неё, и та поспешно ушла, закрыв за собой дверь. На следующий день Лили ждал неприятный разговор с родителями. Как истинный католик, отец Лили не мог стерпеть такой мерзопакости и снял с петель дверь в её комнату, лишив уединения. А мама стала следить за ней ещё тщательнее и отгоняла парней, опасаясь ранней беременности.

Лили была в бешенстве. Её возмущение выросло в огромный ком, который грозил вот-вот взорваться. Что удивительно, Голос её успокаивал, просил переждать. Но приступы ярости у Лили всё равно иногда случались.

– Что с тобой, дорогая? – с ужасом спрашивала мама. – Мы тебя не узнаём в последнее время. В тебя словно дьявол вселился! Надо сходить в церковь в воскресенье, и всё пройдёт…

– К чёрту вашу веру! К чёрту вашего бога! – кричала Лили, сбрасывая вещи со стола. После этого она измученно падала на пол и начинала рыдать от бессилия. – Я всё та же Лили, мама, папа! Я всё та же! Никто в меня не вселялся! Я просто… просто обычный человек… Со своими желаниями и целями… Просто позвольте мне быть собой и самой решать, что делать. Пожалуйста!

Нет, конечно, родители не могли ей такого позволить. Для них она была всего лишь маленькой, глупой девочкой, неспособной защитить себя. И тогда Лили решила действовать всем назло.

– Считаете меня одержимой дьяволом? – усмехнулась она, глядя на своё отражение в зеркале. Слёзы замерли в её покрасневших глазах. – Будет вам одержимая…


Примечания:

* Головная боль и спазмы в животе считаются симптомами одержимости, но могут быть вполне обычным проявлением предменструального синдрома.

3. Обряд

– Расскажи мне, как и когда в тебя вселился демон, – спрашивает Джереми с приятной улыбкой.

«А он хорошенький», – думает Лили, с любопытством осматривая его. Высокий, плечистый, с длинными стройными ногами и весьма соблазнительными ягодицами. Темноволосый.

– Я расскажу, святой отец, только не могли бы вы… – Лили кивает головой на связанные руки. Переводит на него взгляд и невинно хлопает ресницами. – Если только вам не нравится видеть меня в такой позе. Обещаю быть послушной.

Он усмехается и смотрит на её руки. От верёвки кожа покраснела и покрылась ссадинами. Джереми печально вздыхает и цокает языком, с досадой мотая головой.

– Нет, это неправильно, – он подходит к Лили и развязывает верёвки. Она незаметно приподнимает голову и втягивает его запах. Джереми приятно пахнет: элитным парфюмом и чем-то мужским; энергетикой, морем, терпкими грейпфрутовыми оттенками и глубокими, едва уловимыми древесными нотами, похожими на тёплый аромат костра. – Связывают только буйных, не способных себя контролировать. Ну, вот… Так лучше?

Лили молча кивает, разминая запястья. Он довольно улыбается, отходит к изножью кровати и отвязывает её лодыжки.

– Тебе он нравится, так ведь? – замечает Голос, и Лили мысленно соглашается с ним. Она знает, что никто, кроме неё, не слышит его, но всё равно поглядывает на экзорциста, пытаясь разглядеть в его лице намёк на удивление или даже страх. Нет, не слышит. – Прикоснись к нему. Ты ведь хочешь его.

Лили слегка боится. Боится, что Джереми оттолкнёт её. С другой стороны, и что в этом такого? Зато можно повеселиться.

Она становится на четвереньки и медленно ползёт к нему, словно кошечка. Джереми явно ошеломлён, с приоткрытым ртом наблюдая за её грациозными движениями. В воздухе вибрирует неслышимая для человеческого слуха музыка, гипнотизируя и увлекая за собой. Остановившись у его ног, Лили прикасается к его животу и плавно ведёт ладонью вверх, пока не встаёт на колени. Смотрит на него снизу вверх ангельским взглядом, под которым скрывается голодное желание. Лили чувствует, как он борется с собой, и как она постепенно обретает над ним власть.

Джереми глубоко вдыхает, и его маска благочестия даёт трещину. Схватив её за загривок одной рукой, а другой – за шею, он склоняется и припадает к её губам.

– Хорошая девочка, – шепчет он у её рта, и в глазах его, затянутых поволокой, отражается что-то, вернее, кто-то другой. – Я не сомневался в тебе.

Лили отстраняется и с восторгом глядит на него. Так странно впервые услышать Голос не в своей голове, а по-настоящему. Не понятно, как, но у неё получилось сломить волю Джереми и впустить Голос в его тело. Того, кто был с ней долгие месяцы.

– Люцифер?! – спрашивает она, чтобы удостовериться.

– Да, дитя моё… – на его губах зреет лукавая улыбка, и он вновь целует её, с жадностью и нетерпением сминая губы. – Готова ли ты к последнему действу? Закрепить нашу связь навечно?

Лили знает, что за этим последует. И она кивает.

– Да, мой господин.

Если она не та, ритуал попросту убьёт её. Голос никогда не говорил об этом напрямую – как и про то, кто такая та, – но это знание будто было с ней всегда. Это нисколько её не пугает. Как и то, что ею могут просто воспользоваться. Она знает – всё будет так, как должно быть.

Джереми кидает её на кровать и начинает раздеваться, не сводя с неё глаз. Впервые Лили видит мужчину в голом виде и не может оторвать от него взгляда, стараясь запомнить каждую деталь, каждое движение, каждую мышцу. Щёки горят от стыда, живот скручивает от возбуждения, а пульс ускоряет свой ритм. Она аккуратно стягивает с себя белую сорочку и кидает на стул. Инстинктивно прикрывает грудь, но саркастично поднятая бровь Джереми заставляет её убрать руку. Он стоит перед ней такой обнажённый, с гордо расправленными плечами и вздыбленным членом, что у Лили перехватывает дыхание.

Он опускается на кровать и целует её ноги, ведёт по ним шершавым языком всё выше и выше, пока не упирается носом в пушистый лобок. Поднимает на неё пронзительный взгляд и говорит:

– Откройся мне, дитя моё. Отдайся без остатка.

Лили сгибает ноги в коленях и смущённо разводит их. Но весь стыд напрочь улетучивается, когда губы Джереми опускаются на внутреннюю часть бедра, идут дальше вереницей жарких поцелуев и начинают исследовать её лоно. Лили закрывает глаза. Горячий влажный язык дотрагивается до клитора, и она тихонько всхлипывает. Тело пронзает электрическим током, и она выгибается, не сдерживая стона удовольствия.

– Люцифер! – шепчет она, не понимая, чего именно желает: чтобы он прекратил, продолжил или трахнул её уже наконец.

Волны наслаждения захватывают её, снося и погружая в свои густые воды, не давая вздохнуть. Её тело трепещет, вздрагивает и содрогается от малейшего движения языка. Задержав дыхание, она выгибает спину и кончает с протяжными низкими стонами. Джереми погружает язык в её лоно и мычит.

– Вку-у-усная Лили-и-и… – мурлычет он, и прозрачная ниточка тянется по его подбородку. Облизнувшись, он прикрывает от удовольствия глаза.

Покрывая её живот и грудь жадными поцелуями, он цепляет зубами розовый сосок и чуть прикусывает. Стон Лили, смешанный с болью, повисает вибрацией в комнате.

– Ты слышишь? – спрашивает он, прислушиваясь. – Эту музыку создаёшь ты.

Лили понятия не имеет, что это значит, но воспринимает как должное. Как и новую порцию поцелуев на теле. Джереми вылизывает её шею, то прикусывая, то царапая ногтями, и сознание Лили распадается на две картины, две вселенные. В одной – они с Джереми предаются акту любви прямо в её комнате, а в другой – в её кожу на шее погружаются длинные хищные когти, выпуская тонкие струйки крови. И Лили не знает, где ей нравится больше.

Меж её бёдер опускается Джереми и притирается головкой члена ко входу. Внезапно Лили становится страшно, и она закусывает губу.

– Пожалуйста… – молит она, и глаза Джереми вспыхивают пониманием.

– Я буду очень нежен, дитя моё.

И Лили верит. Отдаётся ему всем телом и душой.

– Покажись мне, – просит она. – Я хочу тебя, а не эту человеческую оболочку.

Немного подумав, он кивает.

– Да будет так…

Её уносит во вторую реальность, где царит тьма, а вокруг пляшут огни.

Она открывает глаза, и над ней нависает существо с красной обожжённой кожей и прекрасными ветвистыми рогами. За спиной у него расправляются огромные кожистые крылья. В глазах его горит нечеловеческий огонь, а по всему телу виднеются многочисленные шрамы.

– Ох… Что они с тобой сделали?.. – вздыхает Лили, и в глазах её появляются слёзы.

– Ты не боишься меня, – замечает он.

– Нет, конечно, нет, – отзывается она и тянется к его почерневшим губам.

Джереми входит в неё одним плавным движением, и Лили вскрикивает от боли. Он затыкает ей рот ребром ладони, и она со всей силы вонзает зубы в его кожу, рискуя оторвать с мясом. Он даже не морщится.

Люцифер входит в неё с нетерпением, и его шипастый член нечеловечески больших размеров пронзает девичье тело. При каждом толчке шипы царапают её изнутри, а длинные чёрные когти раздирают нежную кожу. Смесь боли и наслаждения поглощает Лили.

Он медленно двигается в ней, и боль постепенно проходит. Она расслабляется и подаётся ему навстречу. Музыка становится всё громче и громче. Лили слышит гулкий бой барабанов, древние инструменты и хоровое пение. Оно восславляет их, поёт о том, как прекрасны они в своём величии. Они зовут её, пробуждая сокрытое.

Он ускоряется, вдалбливаясь в её тело, и рычит:

– Я наполню тебя своим семенем, твоё лоно и чрево твоё, – произносит он и погружает в неё свой огромный раздвоенный язык. Вылизывает её изнутри, внедряясь вглубь.

Глаза Лили закатываются. Ей кажется, что от столь ярких и необычных ощущений она вот-вот потеряет сознание, но оказывается сильнее, чем думает. Её тело готовится вознестись на алтарь наслаждения. Лоно наливается кровью, а в животе всё раскаляется добела.

Люцифер жёстко трахает её, уже совершенно не сдерживаясь. Издаёт громогласный рык и изливается в неё. Чувствуя пульсацию внутри себя, с коим горячее семя наполняет её изнутри, Лили кричит и взрывается, опадая в его руках. Яркий белый свет заволакивает всё вокруг, и ничего более не видно. Они содрогаются в посткоитальном наслаждении, и свет постепенно гаснет, оставляя лишь слабое свечение. Лили открывает глаза и видит, что свечение это исходит от Люцифера. Его кожа теперь белая, мерцающая бледно-голубым цветом, а крылья вновь покрыты белоснежным оперением. Он прекрасен

– Мой Светоносный! – восторженно говорит она, и слёзы счастья катятся по её щекам.

– О, Лили́т! – отзывается он, покрывая её лицо нежными поцелуями. – Мать Жизни и Смерти! Моя царица! Я нашёл тебя!

– Или я нашла тебя, любимый, – говорит она, ласково оглаживая его высокий лоб, любуясь. – Теперь мы вместе навсегда…


Примечания:

Название рассказа отсылает к библейским мотивам и к картине Уильяма Блейка «Великий красный дракон и жена, облечённая в солнце. Это символ из 12 главы Апокалипсиса. Женщина с венком из двенадцати звёзд застыла в страхе перед нависшим над ней огромным драконом, готовым схватить и съесть её ребенка, как только тот родится. Но в моей интерпретации всё немного по-другому.

Эпилог

– Мистер и миссис Найтфорт, – обращается к ним Джереми. – Уверяю вас, с Лили всё в порядке. Нет в ней никакого дьявола.

– Значит, она не одержима? А как же голоса? – округляет глаза миссис Найтфорт.

– Нет, – отрицательно мотает головой Джереми и удручённо вздыхает. – Голоса могут быть следствием шизофрении. Я дам вам контакты одного моего знакомого психиатра, он как раз на таком специализируется. В любом случае, вам не стоит паниковать. Люди, больные шизофренией, могут жить такой же полной жизнью, как и другие. Главное, относиться с пониманием и чуткостью. И, пожалуйста, прекратите давить на свою дочь. Вы лишь усугубляете её психическое состояние излишними разговорами о боге.

Когда Джереми взмахивает рукой, миссис Найтфорт с ужасом глядит на его укушенную руку.

– О, Христос милостивый! Это она сделала?

Он усмехается.

– Каюсь, я был с ней не очень-то нежен. И на то – полная моя вина. Но давайте я вам расскажу на примере, к чему приводит пренебрежение медицинскими и психологическими аспектами…

Джереми рассказывает им о семнадцатилетней Аннелизе Михель из Германии. Та история случилась в шестидесятых годах прошлого века и навсегда осталась неприятным напоминанием для всей католической церкви. Аннелиза стала страдать от приступов эпилепсии, но её набожные родители увидели в припадках дочери происки дьявола. Отсутствие лечения спровоцировало клиническую депрессию, что ещё больше убедило родственников Аннелизы в её «одержимости». В итоге подростка с молчаливого согласия семьи якобы ради очищения пытал приглашённый экзорцист. Целых десять месяцев её морили голодом, приковывали к кровати, но дела становились только хуже: Аннелиза начала выкрикивать бессвязные фразы. История закончилась трагически: девушка умерла. Вскрытие показало, что она скончалась от пневмонии и обезвоживания, что, кстати, и вызывало галлюцинации, бред и бесконтрольные выкрики.

Родители Лили переглядываются и недовольно поджимают губы. Мистер Найтфорт откидывается на спинку стула и спрашивает:

– И что же, теперь не водить её в церковь?

– Только если у неё будет на то желание, – мягко отвечает Джереми.

– А что насчёт… – миссис Найтфорт покрывается краской и прочищает горло. – Ну, знаете, повышенного либидо.

– Сколько лет вашей дочери?

– Шестнадцать.

Джереми многозначительно вскидывает брови и пристально смотрит на мать Лили.

– Вам не кажется, что ей уже давно пора его проявлять?

– Ох, нет! Она же ещё ребёнок, и… – быстрый взмах руки Джереми не даёт ей договорить.

– Послушайте меня внимательно, мистер и миссис Найтфорт, – говорит он, и в его голосе звенит металл. – Лили уже не ребёнок. Она – подросток, а для подростков нормально проявлять интерес к сексу.

– Но ведь это грех?!

– Бог создал нас по собственному подобию, велел нам плодиться и размножаться. Разве это грех познавать своё, а значит и его тело? Сексуальные желания не являются постыдными, ведь господь Бог дал нам друг друга, чтобы любить. В Священном Писании о сексе говорится как о соединении двух любящих в единое существо. Поэтому, вам не стоит относиться к этому так негативно.

Успокоив родителей девочки, Джереми наконец прощается с ними и выходит. У крыльца он на мгновение останавливается. Белый бутон розы расцвёл, распустил свои нежные лепестки навстречу солнцу. Как расцвела и она.

Подойдя к машине, Джереми надевает тёмные очки и поднимает голову. В окне второго этажа стоит Лили. Она машет ему рукой на прощание, и он расплывается в дьявольски очаровательной улыбке.

– Моя милая Лилит, – шепчет Джереми, зная, что она слышит его в своей голове. – Скоро я вернусь за тобой, и мы уедем – ты, я и наше дитя в твоём чреве. Наберись терпения, дорогая.

Он садится в машину и включает музыку. Играет Bronski Beat. Джереми морщится и переключает – ему никогда не нравился синти-поп восьмидесятых. Из колонок звучит Sympathy for the Devil группы The Rolling Stones. Так-то лучше! Джереми делает погромче и выруливает на шоссе. Впереди его ждёт целый мир.


Примечания:

Белая роза – символ вечной любви, молчания или невиновности, тоски, добродетели, чистоты, скрытности, благоговения и смирения.


Оглавление

  • 1. Джереми
  • 2. История Лили
  • 3. Обряд
  • Эпилог