Вознесение [Иван Громов] (fb2) читать онлайн

Иван Громов Вознесение

Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся (I Кор, 15:51).

«Красная зона»

Яркий белый свет. Меня кусает оса. –Ай! – Это одно из самых ранних моих воспоминаний. Я играл на заднем дворе нашего дома, стараясь исследовать каждый уголок нашего сада. В детстве у каждого предмета была своя история. Каждое прикосновение к миру делало мою жизнь ярче, полнее.

А потом я случайно растормошил осиное гнездо, впервые столкнувшись со страхом. Помню, как убегал домой, размахивая руками в разные стороны. С тех пор я понял, что такое боль.

Той ночью я не мог уснуть. Укусы на моём теле зудели, всё чесалось и причиняло мне неудобства. С одного бока я ложился на другой. На спину, потом на живот, снова на спину. -Ох! -

Чтобы хоть как-то успокоиться я начал смотреть в окно, пытаясь сосчитать звёзды на ночном небе. Уже тогда я в первый раз спросил себя – почему существует боль?

Вспышка белого света. Мне восемь лет. Я ползу по крыше гаража, стараясь не смотреть вниз. Хочу победить страх. Стать, как мой отец. Человеком, который не боится страха и боли. Человеком, что спасает жизни других. Невзирая на окружающие обстоятельства.

Я падаю с гаража на кучу песка. Боль сотней уколов вонзается в моё тело. Лежу и думаю – что же такое страх?

Очередная яркая вспышка. Двенадцать лет. Этот день навсегда останется со мной. День, когда умер мой отец. Семьянин, пожарный, мистер горячее сердце.

Он погиб во время одного из выездов. Был погребён среди обломков сгоревшего здания. Нам почти нечего было хоронить.

Я знал, что он сражался до самого конца. Выводил людей из страшного огнища, отвоёвывал у пожара кричащих детей. Старался спасти наибольшее количество жизней.

И в этом буйстве дикой стихии он погиб сам. Тогда я долго смотрел на его надгробие, усыпанное множеством венков и думал – как победить смерть?

С тех пор это вопрошание легло в основу моей деятельности. Я пообещал себе и отцу, что однажды мне удастся ответить на свой беззвучный детский вопрос. Вопрос, что был высечен болью на моём сердце.

Смерть стала моим незримым противником. Она всегда была рядом, хотя никто её и не замечал. Но я всегда помнил о ней.

Я не верил в Бога, никогда не умел. Но я видел, как некоторые люди побеждают смерть. Встречают её без страха в своих глазах. Оставляют её безоружной. Перед такими людьми она была бессильна. Один мой пациент встречал смерть так, словно это его старый друг. Он научил меня одному псалму из Библии и с тех пор я всегда его повторяю:

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня».

Так начиналась каждая моя смена. Я работал врачом-инфекционистом в государственной больнице. Видел смерть чаще остальных. Сталкивался со страхом в глазах людей, видел, как они задают себе одни и те же вопросы: «почему существует боль? », «как остановить смерть? », «как перестать бояться? ».

У меня не было ответов на эти вопросы, были только инструменты, способные облегчить их страдания. Но я продолжал искать. Читал мемуары людей, изучал научные статьи, пытался понять логику смерти.

Чернобыль, Фукусима, Ухань – очаги распространения смерти. Иногда мне начинало казаться, что смерть – это какая-то ошибка.

Брошенный окурок, что спалил тот старый дом. Нерадивые сотрудники, что не справились с управлением станцией. Человеческая гордость и самоуверенность. Может мы сами во всём виноваты?

И каждый день я старался помочь людям победить смерть. Лекарствами, делом, своим словом. Я искал универсальную формулу, которая была бы способна освободить человека от страха.

Если его не будет, то и смерть перестанет казаться чем-то превратным, чем-то диким. Так я говорил сам себе.

Страх застилает глаза холодным потом и искажает реальность. Человек начинает думать совсем не о тех вещах, упуская самое важное в своей жизни. Семью, любовь, последние мгновения в кругу близких.

Каждый раз я шёл на смену, трясясь от страха. Я столько думал о смерти, настолько глубоко погрузился в вопрос, но так и не понял – как мне её победить? Она была здесь – во мне, в тебе, в воздухе. Бомба замедленного действия.

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня».

Я не мог победить свой страх, не мог перестать думать о страшных муках, о криках, о боли. Во снах я видел своего отца, его пожирал огонь. Он кричал и бился в судорогах, а я ничего не мог сделать. Я был беспомощен.

В мой мир тогда пришёл новый повод для страха.

Одна из государственных лабораторий исследовала геном вируса атипичной пневмонии. Однажды он уже обрушился на планету, затронув множество жизней. И теперь люди хотели быть готовыми. Всеми нами двигал страх. Страх того, что красные зоны откроют свои дверь вновь.

В лаборатории случилось что-то непоправимое, то, что вселило ужас в глаза окружающих. Я сидел в конференц-зале и видел глаза смерти повсюду, в каждом их взгляде.

Один из главных эпидемиологов прокашлялся, выпил минеральной воды и начал свою речь. Траур – только одно слово пришло мне на ум. Я вспомнил похороны своего отца. Всё повторялось.

– Коллеги, мне тяжело говорить о таком – он обвёл всех взглядом – произошла новая утечка вируса.

Аудитория ахнула, некоторые люди переглядывались, пытаясь найти взглядом хоть какую-то опору в окружающем пространстве.

– Коллеги, это не всё – «начальник» подвинул к себе стул и сел, ноги больше не служили ему опорой – это новый штамм, он мутировал.

Аудитория замолчала.

Тишина.

Ни единого звука. Такая тишина бывает на поминках, на кладбище, на местах катастроф. В такие моменты слышится только одно – тихая поступь смерти.

Начальник – мне легче звать его так, нет смысла постоянно ссылаться на его статус или на научные регалии – массировал свои глаза длинными и тощими пальцами. Этот человек мало спал, он выглядел уставшим и подавленным. Как и многие из нас после событий минувшего года.

Красная зона: облачиться в защитный костюм, шагнуть вперёд, к больным, невзирая на все страхи и сомнения.

– Коллеги, я прошу у вас невозможного – он даже не открывал глаза, совесть не позволяла ему смотреть на нас – я прошу троих человек согласиться на смертельную миссию. На этот раз он встал и вперился взглядом куда-то в пустоту – на миссию по ликвидации очага инфекции.

И тогда я увидел двух людей, что без сомнений подняли свои руки вверх. Мужчина и женщина, муж и жена. Парочка врачей, о которых все говорили. Только сейчас я понял, что они тут были единственными людьми. Настоящими. Потому что в их глазах не было страха. Это были глаза победителей, людей, в жизни которых смерть не существовала.

Я помню, как их показывали по телевизору. Как дети говорили им спасибо за спасённых родителей. Как плакали мужчины, когда видели своих жён после выписки из больницы.

Как люди говорили им слова благодарности и аплодировали, взирая на них снизу-вверх. Так смотрят на героев. И они ими были.

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня».

И я поднял руку третьим.

Здание лаборатории было похоже на одно большое надгробие. Вокруг него стояло множество служебных машин.

Были развёрнуты палатки экстренного реагирования. Люди в защитных костюмах старались обносить здание жёлтой лентой.

КАРАНТИН

Один большой могильный камень, который уже начинал покрываться именами погибших. Тех людей, что были внутри и оказались не готовы ко встрече со смертью.

Мы должны были зайти внутрь и устранить их ошибку. Включить режим чрезвычайной ситуации. Запустить протоколы фильтрации. Взять образцы нового вируса и начать их обрабатывать прямо там. Внутри.

У нас была роль разведчиков, собирающих важные данные. Данные, что будут способны победить новую заразу. Мы стали авангардом.

Красная зона: облачиться в защитный костюм, шагнуть вперёд, к больным, невзирая на все страхи и сомнения.

В полном обмундировании мы стояла у входа в здание. У входа в нашу могилу – думалось мне. Но я отгонял эти мысли в сторону, лица моих спутников были невозмутимы. Вселяли надежду и силу.

Чего не сказать про нашего начальника, про нашего коллегу. Скорее всего – бывшего коллегу.

– Коллеги – слова давались ему усилием воли – за этой дверью «красная зона». Он обвёл нас своим взглядом, выражая напряжение каждой мышцей своего лица – назад дороги уже не будет.

Он говорил что-то ещё. Но я смотрел только на проход, думал об отце и о тех людях, что и по сей день приходят на его могилу.

Там всегда были свежие цветы, благодарные лица. Они ухаживали за могилой отца, не оставляя мне ни единой заботы. Они вдыхали в неё жизнь, как он когда-то вдохнул жизнь в них.

Я понял – вот оно. Отец не только заставил меня задуматься о смерти, он помог мне наметить свой собственный путь к жизни. Путь врача, защитника, спасителя людей. Путь победителя.

И я вошёл в здание.

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня».

Пошёл первым. Страха уже не было, чувствовался только железный стержень уверенности. Пришло осознание того, что начиналось погружение в вечность.

Моему взору открылся длинный коридор, казавшийся бесконечным. Здесь пахло свежей травой и шашлыками. Странно, да? По помещению лаборатории шёл мужчина в обгоревшей пожарной форме.

От его плеч шли клубы дыма, а от шагов оставались лужицы, в которых переливались все цвета радуги.

– Отец? – крикнул я, что есть мочи. Но мужчина всё так же продолжал идти вперёд. Мне оставалось последовать его примеру.

Каждый шаг отзывался во мне чувством радости. Казалось, что сейчас на меня с благодарностью смотрят тысячи глаз. На миг послышалось, что толпа скандирует моё имя. Но значение для меня имело только одно – обгоревший мужчина, каждый шаг которого преображал бледность лабораторного коридора.

Мне не удавалось его нагнать.

Так мы и шли, гулко шаркая своими сапогами по белому кафелю. Стены растворились, вместо потолка проявились ватные комки облаков.

Пространство вокруг начало обрастать зелёными лианами. Запахло спелыми ягодами.

Со временем на полу начали распускаться красные, зелёные и жёлтые цветы. Это напоминало мне сонм венков, что постоянно лежал на могиле отца.

Спустя какие-то минуты в коридоре заиграла дивная трель лесных птиц. А я всё шагал за человеком. Быстрее и быстрее.

Наконец мне удалось его нагнать. Я поравнялся с ним и какое-то время просто шёл рядом. А потом повернулся в его сторону, стараясь рассмотреть черты улыбающегося лица. Совсем не обгоревшего.

– Мне удалось это сделать – умиротворённо произнёс я. – У меня получилось победить смерть.

Где-то вдалеке показались зелёные и пышные деревья. Дуновения свежего ветерка мурашками заиграли на коже. От ярких лучей солнца начали болеть глаза. Я зажмурился.

«Доставщик»

Сколько ни старайся, а голос компьютера всё равно звучит неестественно. Механически.

«Маршрут построен».

Мои шаги заполняли окружающее пространство звуком. Когда-то на этих улицах чувствовалось дыхание жизни. Когда-то по этой мощёной плитке шагали сотни ног. Когда-то мне не хотелось заходить обратно домой, настолько хорошо мне было с моими друзьями. Под солнцем, в окружении радостных лиц, в объятиях детства.

Когда-то.

Вы знаете первое правило доставки? Запоминайте: доставщик всегда должен быть начеку.

–ЧЩЩ! – Монстр издавал противный шипящий звук. Он стоял посреди подворотни и закрывал своим бесформенным корпусом единственный короткий путь. Сторожил его.

Где-то вдалеке читали надоевшие нотации громкоговорители. Каждый раз они сообщали одно и то же.

Так продолжалось на протяжении нескольких лет. «Будьте предельно осторожны. H1Z3 может вызвать у человека гемофилию. Если вы чувствуете первые признаки недомогания, немедленно проследуйте в блок неотложной помощи».

Какой уж тут блок неотложной помощи? Передо мной стояла опасная и голодная тварь. Она была похожа на медузу, что решила выбраться на сушу. Дескать, вода ей наскучила. И теперь ей хочется заполучить в свои щупальца свеженькую и питательную жертву. Такую, как я.

Монструозное создание целиком состояло из загустевшей крови. Я не видел рта твари, но точно знал, что у неё он есть. -ЧЩЩ! – Монстр готовился на меня напасть. Сожрать меня. Не дать мне доставить «умные лекарства» по адресу. В этом случае мой проигрыш означал бы неминуемую смерть для десятков людей. Этого я не мог позволить. Из своего кармана я достал бейсбольный мяч, пожелтевший со временем. Посильнее сжал его в руке и прокричал – эй, тварь, это тебе за моего брата. Я поднапрягся и что есть мочи запустил мячик в бесформенный сгусток кровавой плазмы.

БАМ!

Ошмётки и щупальца твари разлетелись по сторонам. Вовремя я успел юркнуть за старый мусорный бак – подумалось мне. Так бы меня накрыло мерзкими выделениями.

Я осмотрелся. Всего лишь пара капель кровавой жижи попала на мою униформу. Вы ведь помните первое правило доставки? На-че-ку.

Когда-то мы играли здесь с моим братом в бейсбол. Он был хорошим игроком в своё время. Массивные плечи, стальные мускулы. Такому парню было страшно давать биту. Казалось, что с её помощью он перевернёт весь мир.

Он всегда брал меня с собой на игры, говоря мне – малец, однажды ты займёшь моё место, я чувствую это.

А потом мир изменился. H1Z3 загнал людей в бункеры. Запер их в своих домах. Заставил учёных поднапрячь свои извилины. Теперь людям были нужны «умные лекарства». Без лекарств новая болезнь прогрессировала с невероятной скоростью.

Мир стал другим. Улицы покрылись пылью, на детских площадках больше не слышался детский смех. Никто больше не выходил наружу. Даже сейчас люди многого не знали про эту заразу. Только одно было известно точно – если вы решите прогуляться по улицам, то в скором времени вас ждёт смерть. Иногда довольно мучительная.

Но как же тогда быть с лекарствами? Как разобраться с продуктами первой необходимости? Всё просто – доставка. Люди, которые раньше не были в особом почёте, теперь представляли собой главное звено между жизнью и смертью.

Туда шли работать только герои. Или психи. Работёнка была в самый раз для самоотверженных. Несмотря на все меры защиты, H1Z3 всё равно убивал тех, кто ходил по поверхности. Защитная форма лишь позволяла отсрочить неизбежное. Работа доставщика была не только про жизнь, она была про смерть.

Моего брата это не остановило.

Он стал доставщиком, обеспечив нашу семью всем необходимым. Прошёл не один маршрут, протягивая оставленным людям руку помощи.

Когда-то он ушёл из мира легендой доставки. Его имя красовалось на мемориале памяти. Горело там яркими буквами. Иногда я смотрел на него и вспоминал наши лучшие годы.

Я наконец дошёл до первого адреса.

В этом районе когда-то жил мой лучший друг – толстяк Фред. Да, так мы его прозвали. А он и не обижался никогда. Всегда гордился своим прозвищем, сотрясаясь массивным телом от смеха.

Всегда приходил мне на помощь в уличных драках. Борьба была его коньком. Из него бы вышел отличный борец сумо. Но не вышел.

Фреда тоже не стало. Болезнь забрала его одним из первых. Учёные тогда сообщили о том, что лишний вес – один из факторов риска. Покойся с миром, Фред.

–Тук-тук- Я постучал в нужную дверь. Хм. Мне никто не открывал. Решил постучать ещё раз, но поувереннее. Ошибки не было, я пришёл по адресу. Без каких-либо опозданий.

– Оставьте посылку у двери – промычали мне из-за двери. – Я не хочу контактировать с заражёнными. – Дело ваше – пожал плечами я. Оставил коробку «умных лекарств» у порога и отметил выполненный заказ галочкой. «Доставлено».

– Хорошего вам дня! – прокричал я человеку за дверью. Я осмотрелся по сторонам. Ещё раз хмыкнул и начал удаляться в сторону перекрёстка.

«Маршрут построен».

Мне оставалось доставить ещё две посылки. Кулаком я ударил себя в грудь, жест гордости. Моя миссия приносила мне удовольствие. Всё-таки приятно чувствовать себя героем, знаете ли.

На перекрёстке стояли брошенные машины. Одна из них была придавлена упавшим светофором. В левом кармане моей крутки хранилась пистолетная гильза. Подарок моего отца. – Счастливая – сказал он тогда мне – с ней меняя всегда сопровождала удача. Это были его последние слова.

Он тоже стал доставщиком. Вслед за братом. Тогда он отправился на свой самый главный заказ – было необходимо доставить учёным образцы генетического материала. Это мог быть прорыв в лечении болезни. Отец тоже хотел внести свой вклад в борьбу против H1Z3.

В тот день я попросил его надеть чёрные солнцезащитные очки – так будет круче, па. Он печально улыбнулся и надел их. Сделал мне приятно в последний раз. Хотя всегда считал, что смотрится в них глупо.

ВЖИХ!

Мимо моей головы пролетел комок какой-то зелёной жижи. Я вовремя успел увернуться. – Ого! – только и прокричал я.

Вы знаете второе правило доставки? Запоминайте: доставщик всегда должен заботится о сохранности груза.

Я укрылся за останками автомобиля и отложил свой рюкзак в сторону. Похоже, что предстояла очередная битва. И я не имел никакого права оставить людей без их посылок.

–Дзынь! – Опять оно… Из металлических рупоров, что стояли на краю дороги началось очередное информационное вещание. «Будьте предельно осторожны. H1Z3 может приводить к спонтанному некрозу тканей. Если вы чувствуете кожный зуд или замечаете кровоточащие ранки, немедленно проследуйте в блок неотложной помощи».

Посреди перекрёстка стояла огроменная горилла. Кожа висела на ней рваными лоскутами. Даже отсюда я чувствовал омерзительный запах гноя. –У-У-У! -

Она била себя руками в грудь и громко кричала. Старалась меня запугать. Было очевидно, что ей хотелось уничтожить мой моральный дух.

Мне совершенно не хотелось погибнуть от рук гориллы-зомби. Или оказаться погребённым под её склизкими выделениями. Я ещё раз аккуратно выглянул из-за крыла машины и увидел, что она перешла в фазу наступления. Здоровенная и разлагающаяся туша неслась прямо на меня. – Ну уж нет! – крикнул я, сжимая папину гильзу в кулаке.

Я направил сжатую ладонь в её сторону и прицелился костяшками пальцев. –ДЫЩ! –

В её сторону полетел яркий огненный шар. Пламя моментально охватило чудище и несколько минут боролось с его массивным телом. В конце концов огненный заряд победил. Не оставив от гориллы ни единого пятнышка.

– Hasta la vista, baby! – взвизгнул я от счастья. Мне всегда хотелось ввернуть это фразу куда-нибудь. И вот – удалось. Волна радости была готова вихрем унести меня в безумный победный танец. Но не сейчас – сказал я себе. До второго адреса оставалось жалких сто метров.

Я подобрал рюкзак и пританцовывая направился в сторону следующей маршрутной точки.

–Тук! – Здесь мне открыли почти сразу же. Дедушка с седыми волосами и маленькой бородкой под нижней губой смотрел на меня несколько минут. – Ребёнок? – воскликнул он. – Что же это делается? – его пухлые руки приземлились на его лысину.

– Мне уже восемь! – гордо заявил я. – И я один из лучших доставщиков, вот и ваш груз – я протянул ему коробку «умных лекарств».

Старичок мне очень понравился. Я видел, что он не растерял за годы эпидемии и затворничества свою человечность. У него всё ещё были чувства.

И потому ему до сих пор не верилось, что перед ним стоит ребёнок. Ребёнок, избравший опасный путь доставщика. Ребёнок, что решил идти по стопам своей семьи. – Но как ты справляешься с этим? – его рука указала в сторону заброшенных улиц.

– Отец и брат мне много читали в детстве – объяснял ему я – ещё тогда я решил для себя, что стану писателем и буду рассказывать собственные истории.

Я вспомнил всех монстров на своём пути, все свои былые сражения и могучие победы. Старичок слушал очень внимательно, ему хотелось поймать каждое моё слово. – Вот это да! – только и произнёс он.

– Потом мир изменился – продолжал я. – Брата и отца не стало, а на карьере писателя уже давно стоял крест. Я потёр свой нос с и продолжил – с тех пор я пошёл по их пути, стал доставщиком. И довольно успешным – моя рука указала на коробку «умных лекарств», что теперь лежала на деревянной тумбочке старичка.

– И каждый свой маршрут я превращаю в уникальную историю, наполняя всё вокруг чудищами и духом приключений. Я широко улыбнулся – теперь я автор собственной жизни. Творец своей удивительной истории.

Из его глубоко посаженных глаз пошли слёзы. – Я сейчас – с трудом произнёс он и отошёл куда-то в сторону. – Когда-то у меня был сын, такой же чудный, как ты. Он что-то протягивал мне, карточку. – Он тоже любил истории – дедушка всхлипнул. – Часто представлял себя супергероем, спасающим людей.

Я посмотрел на коллекционную карточку, что оказалась в моей руке. Редкий экземпляр. Такой раньше хотели иметь в коллекции все. Дедушка ещё раз вздохнул – удачи тебе, сынок. Береги себя.

Его глаза вновь начали слезиться – я знаю, что наши родные никуда не ушли – своим пальцем он указал на мою грудь – они тут, с нами.

Мы расстались на этой особой ноте. Смесь радости и печали. Нерешаемая формула жизни. Реальность всегда казалась мне одной большой загадкой.

Я поставил очередную галочку в своём планшете.

Навигатор уже проложил дорогу до следующего адреса. «Маршрут построен». Я надел рюкзак на плечи и начал шагать в сторону замусоренной улицы.

Мегафоны продолжали свою заунывную речь. «В конце концов наступает стадия агонии, после которой наступает неминуемая смерть».

В моём воображении всё вокруг цвело и искрилось яркими красками. Казалось, что мир всё ещё живёт. Для меня жизнь не покинула эти улицы, она всё ещё была здесь.

До адреса оставалось пройти несколько остановок. В глазах моих всё начинало плыть. Меня окатило волной слабости.

«В конце концов наступает стадия агонии, после которой наступает неминуемая смерть».

Сердце моё громко забилось, в глазах начали плыть чёрные кляксы. Ноги перестали меня держать. Я упал на колени, опираясь ладонями об асфальт. Глубоко вдохнул и снова постарался принять вертикальное положение. – АРР! –

После небольшого помутнения я увидел её.

Посреди улицы стояло ужасное чудище, каких я раньше не встречал. Теперь мне предстояло столкнуться с большущей чёрной собакой.

Меня впервые застали врасплох. Плоть твари кое-где слезала вместе с шерстью, отчётливо обнажая белые рёбра. Глаза её горели насыщенным красным цветом. Казалось, что они высекают яркие искры.

Из зубастого рта капала слюна. –АРР! – Она снова зарычала и начала угрожающе вилять покусанным хвостом.

Я стоял перед ней совершенно беззащитный, в конце пути у меня не осталось ничего. Все мои запасы сокровенных предметов были исчерпаны. Или нет?

В руках оказалась выцветшая карточка с изображением геройской команды. Подарок неравнодушного человека. Частица его бесценного прошлого.

В глазах снова потемнело.

Я упал на колени, со всех сил сжимая в руках шершавую карточку. До меня начинало доходить зловонное дыхание псины. Я услышал, как она начала медленно шагать в мою сторону. Ей хотелось запугать меня, не оставить во мне ни единого позыва к борьбе.

Кто-то приподнял меня своими мощными руками. Уставил на ноги. – Что за? – кашлянул я от неожиданности.

Справа стоял мой брат в своей любимой бейсбольной форме. В руках у него была стальная бита, а во рту зубочистка. Смотрелся он круто.

– Не волнуйся, малец, ты не один – он подмигнул мне.

Слева кто-то похлопал меня по спине. Отец тоже встал рядом со мной. На нём была выглаженная форма полицейского. В руках грозно очерчивался силуэт табельного оружия. Готовится что-то серьёзное – подумал я.

Папа был в тех самых чёрных очках. Когда-то ему казалось, что он смотрится в них глупо. Но я всегда отвечал, что в них он похож на героя боевика. – Сын, я горжусь тобой – сказал он мне, хлопая меня по плечу.

Потом он немного отступил в сторону, и я увидел толстяка Фреда, своего лучшего друга. Любителя побороться. Он стоял и игриво разминал свои здоровые кулаки.

– Что, Джон, думал мы тебя отдадим на растерзание этой твари? – он сплюнул в ковбойском стиле. – Не, мы ей сейчас такую трёпку устроим – Фред встал в боевую позу, вылитый боец сумо.

Вокруг меня собрался мой собственный супергеройский отряд. Меня окружали люди, которых я любил, которых я потерял. Моя семья. В этот момент я понял, что последняя посылка точно будет доставлена по адресу. Обвёл всех близких взволнованным взглядом и благодарно улыбнулся.

Псина в нерешительности стояла в стороне. Решила ещё раз угрожающе рыкнуть на нас. –АРР! – Но я уже не боялся. Ни капельки. Брат выплюнул свою зубочистку и покрепче сжал биту руками. Ха! На месте этой твари я бы бежал куда подальше. Сверкая пятками.

Брат посмотрел на меня и спросил:

– Ну что, малец, ты готов?

«Думай мозгами»

Чувствуете этот неприятный запах? Да? Я тоже. Приятного мало, но делать нечего – такая у моего клиента работа. Утилизация мусора на городской свалке. Не стоит его жалеть. Всё равно ему осталось не так много.

Свалка. Вот же слово. Поиграйте с ним, покрутите его на языке. Это и существительное, и глагол. Сваливать что-то. Сваливать помои на свалку.

Странное место. Контрастное. Оглянитесь вокруг: горы мусора, вихри мух, парящее в воздухе напряжение. Здесь тяжело ступать по земле, в любом случае ты в чём-то, но запачкаешься.

Прохожу мимо груды брошенной одежды, огибаю семью из чёрных мусорных мешков, стараюсь не вляпаться ботинками в пищевые отходы. Секундочку. –Пам! – Да, я пнула старую банку от газировки, не смогла удержаться.

Удивительное место. Философское. Здесь захоронены остатки многих людей. Их чеки, еда, сломанные игрушки. Человек умирает за свою жизнь множество раз. И большая часть его жизни отправляется сюда. На кладбище нашей повседневности.

А вот и он – мой клиент. Стоит рядом с измельчителем мусора и сгребает в кучу какие-то отходы. По его лицу видно, что он не любит свою работу. Нет-нет, он её ненавидит. Обливается потом, пыхтя проклятия себе под нос. В каком-то роде его можно понять.

Взять вот меня. Моя работа не из самых приятных. Никаких тебе премий, социальных гарантий, отпусков. Начальник сказал работать, вот я и работаю. Долгие годы. И знаете что? Самое неприятное – это отвечать на бесконечный поток одинаковых вопросов. Меня это бесит больше всего.

–Пип-пип-пип-

Не пугайтесь, это мои часы. Сигнал означает, что время пришло. Работа ждать не будет.

Человек всё так же продолжает сгребать мусор, прямо над работающим измельчителем. Он плюётся, пинает отходы ногами, чертыхается. Делает что угодно, стараясь не смотреть под ноги.

Одно неловкое движение и… Человек соскальзывает с парапета и торпедой устремляется в зубчатую пасть измельчителя.

Как мусорный пакет, что был небрежно брошен в мусоропровод.

Я смотрю на время, секундная стрелка двигается медленно. Это нелюбимая часть моей работы. Сначала ждать клиента, заранее зная контекст ситуации. А потом отвечать на его глупые вопросы. Одни и те же.

«Как такое могло случиться?»

Что же, вот беднягу и измельчило. Не подумайте, я не злорадствую. Мне всё это безразлично. Отчасти. Иногда мне хочется сложить руки рупором и прокричать что-то этим бедолагам. Но я не могу. Моя работа заключается совсем в другом.

Я вам сейчас кое-что покажу, закачаешься. Следите за пальцами. –Щёлк-

Да, момент, глаза должны привыкнуть к яркому солнцу. А какой тут воздух? Давайте, сделайте полноценный вдох. Нас теперь окружает дивная природа, свежий воздух, синее небо, что отражается в кристальной воде.

С водой у меня связано довольно много воспоминаний. Она всегда меня приводит в трепет. Жидкая, газообразная, твёрдая. Ей палец в рот не клади, мало тебе точно не покажется. Уж что-что, а из-за воды и её проказ я бывала везде, даже в аквапарке. Да чего уж стесняться, как-то раз пришлось спускаться в старый колодец. Вот настолько мы с водой сработались.

«Как же это произошло?»

А вот и наш клиент. Не видите? Он среди этих полуголых ребят, что сидят на краю сливной воронки.

Штука на окраине большущего озера, в которую стекает вода. Это сделано для того, чтобы уровень жидкости всегда сохранялся на одной отметке. Препятствуя затоплению или разрушению плотины.

Сейчас ребята просто сидят на её краю. Загорают. Вот тот в белой майке смотрит куда-то вдаль. Ему лет восемнадцать на вид. Возможно он думает о своём будущем, таком же безоблачном, как это голубое небо.

Один из мальчишек встаёт на край слива и вертушкой отправляет своё тело в воду.

Энергия его тела начинает струиться в воздухе, приводит всё вокруг в движение. Небрежно отправляет юношу в белой майке в самый центр воронки.

–Пип-пип-пип-

Приходится немного обождать. Один, два, три. Ну вот и всё, ещё один в моей коллекции. Его мускулистое тело прекращает сопротивляться стихии. Вода заполняет лёгкие. Со временем удушье наносит мозгу непоправимый ущерб. Ребята пытаются доставить утопленника к берегу, но уже слишком поздно.

Видна какая-то неразбериха, возня на краю песчаного ряда, попытка позвать на помощь. Страх разгорается в глазах каждого из пловцов. Один и тот же вопрос на губах:

«Почему мы это допустили?»

Нам пора двигаться дальше. Мой рабочий день расписан по минутам. –Щёлк-

Вот мы оказываемся рядом с железной дорогой. С линией, что разделяет эту часть города на две части. С границей, что заставляет людей нервничать. Елозить на сиденьях своих машин. Проклинать всё вокруг, надеясь успеть вовремя домой.

Где-то вдалеке едет товарняк. Система здесь работает чётко, как швейцарские часы. Шлагбаум уже преградил дорогу всем истеричным автомобилистам.

Красный цвет светофора намекает окружающем, что пора бы приструнить свои нервы. Постараться расслабиться и подождать.

Момента, когда могучий состав поезда пронесётся мимо всех этих красот. Когда он вновь откроет людям очертания дороги.

Ох уж эти пешеходы. Мои частые клиенты. Слышали такое – пешеход всегда прав? Эта фразочка постоянно звенит в моих ушах. Пешеход прав, когда переходит на красный, когда перебегает дорогу в неположенном месте, когда он не смотрит по сторонам, уткнувшись в газету или в телефон.

«Когда бежит сломя голову».

–Пип-пип-пип-

Вот и она – наша клиентка. Решает посоревноваться с поездом. Поиграть с ним в догонялки. Шлагбаум и светофор её не останавливают. В ту минуту ей кажется, что она способна на многое. Ей кажется, что она перебежит дорогу, а поезд останется где-то позади.

Главный вагон состава на полной скорости сталкивается с её головой. Её тело отскакивает в сторону. Грудой тряпок и искорёженной плоти падая на колючий асфальт.

По позе упавшего тела становится понятно, что жизни в этой материи уже нет. Люди вокруг ужасаются, подбегают к ней, пытаются набирать номер скорой. От них пахнет страхом, где-то в их мозгу уже зажигаются определённые лампочки. К горлу подступает вопрос:

«Как же так?!»

Знаете что, давайте с вами поговорим откровенно. Я может и не особо люблю людей, но всё же поделюсь с вами секретом. Мне совершенно не хочется встречаться со всеми этим товарищами. Мне отнюдь не хочется вырывать их из рук семьи или близких. И, конечно, мне не хочется слушать эти бессмысленные вопросы. Для них всегда уже поздно. ВСЕ-ГДА.

И вот вам простой совет. Если вы не хотите встретиться со мной раньше времени. Если вы хотите узнать, почему же в мире порой случаются страшные вещи.

Если вы хотите хоть немного пожить по-человечески. Просто смотрите по сторонам, изучайте технику безопасности, не стройте из себя невесть что.

Думайте, блин, своей головой. Хоть иногда.

«Кризис»

В комнате психотерапевта ничем не пахло. Странно, да? И жизнь в комнате есть, и слова туда-сюда летают, и тела мокнут от духоты, но запахов нет. Всё вокруг – блеклая фотография, которая силится передать полноту момента.

– Ну, удачи вам – врач что-то набирала в телефоне – через неделю увидимся. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Может мне показалось, она ведь могла и ухмыльнуться. Немного позлорадствовать. Я бы поступил именно так.

Встал и вышел из кабинета. Отдался далеко не свежему воздуху. Начал огибать здание поликлиники, шаркая ногами по жёсткому снегу. Удача, рядом оказалась помойка. Особой нужды в ней, конечно, не было. Мусоркой и так было всё вокруг. «Из-за негативного фильтра мир видится чёрно-белым».

В руках комковался листок со шкалой депрессии. За время консультации у врача набралось приличное количество очков. Ура? Я небрежно запустил скомканную бумажку в пасть зелёного бака. Праздный жест спугнул грязную кошку. –Мяу! -

Вокруг кружились лабиринты мыльных текстур. Не город, а одна большая ошибка. Мир не хотел прогружаться до конца, потому всё казалось недоделанным. Увы. Таков наш крест – жить в бесконечной чреде сбоев и ошибок.

Звалось это всё разными словами. Кто-то погряз в нищете, называя своё существование жизнью. Кто-то безвылазно сидел в супермаркете, скупая бесполезный хлам. Тоже в своём роде жизнь.

Я называл это явление просто – трындец. «Не обобщайте, стараясь подгонять всё под одну формулу. Мир гораздо сложнее».

Мимо прошла женщина. Может красивая, может нет. В последнее время женщины перестали меня интересовать. Теперь я воспринимал их как лишний источник шума.

Никакие плотские утехи не стоили затраченных усилий. Игры животных, пытающихся создать подобие семьи. «При этом недуге отмечается снижение либидо».

Машины медленно катились по краям улиц, стараясь всячески испортить и без того кислое настроение. Либо не пропускали на переходах, либо нарочно пытались окатить грязью. Пешеходы тоже не отличилась умом. Плелись вперёд, не смотря под ноги. Тоска!

Закрыл глаза, пытаясь сосчитать до десяти. «Помните, все проблемы от дефективного мышления. Подправим его – получим результат». Один, два, три…

Открыл глаза и пошёл дальше, пусть сами в считалки играют. Похоже только я осознаю бессмысленность окружающей действительности. Играющие в сказку семьи, грустные лица супругов, суета общества потребления. И я.

Человек, не достигший за жизнь ничего. Личность, которая растеряла все свои счастливые моменты. Кусок мяса, которому суждено умереть. Попробуйте посмотреть после подобных размышлений на женщин. Нравится, а? Или «займитесь любимым делом». Это. Ни черта. Не работает.

Нужно отыскать «выход». Встал и осмотрелся. Вдалеке сиял магазин строительных материалов. – Хм – усмехнулся я – самое оно. И уверенным шагом направился в его сторону. Теперь я знал, как можно решить проблему тоскливого существования.

Продавец, улыбаясь, вручил мне солидный моток верёвки. Качественной. – Приходите ещё – он старался выговаривать каждую букву. Пытался быть услужливым.

– Обязательно – осклабился я. Сверкнул пятками, покидая здание магазина. В моём пакете лежал кусок крепкого шнура. Должен меня выдержать – подумал я, снова усмехаясь себе под нос. «Катастрофизация мышления заставляет замечать сплошные неудачи».

Многоэтажки брали людей в тиски, пытаясь раздавить их массивными телами. Где-то среди клонированных девятиэтажек вытянулась и моя. Не спеша шёл в её сторону, размышляя о последствиях удушенья.

В подъезде дымил сосед. Завидев меня, он начал жестикулировать жилистыми руками. В тот момент показалось, что он знахарь, насылающий десятки проклятий. – Сосед – проскрипел он – как там наши сыграли? Бычок щелчком пальцев отправился в сторону мусоропровода. Мимо.

Сделал вид, что не замечаю его. Какое мне дело до этого примитивного человека? И «наши» меня не интересовали. Мне бы обмозговать по-человечески процедуру ухода. С этим же было сложно.

Уже в квартире я понял, что совсем не хочу вешаться. Это долго, муторно, так ещё и готовиться надо. Во-первых, где вешаться-то? Об этом я не подумал. Во-вторых, нужно идти опорожняться и мыться, чтобы меня потом не крыли матом все подряд.

И не по-мужски это. Странно, именно сейчас меня начал беспокоить этот момент. Взять Америку. Наибольший процент самоубийств приходится на огнестрел. Вешаются только неудачники. Получалось, что и я мог стать лузером. – Не годится! – гаркнул я.

Огнестрельного оружия не было, да и достать его негде. Минут пять я стоял и смотрел на злосчастную верёвку. От нервов почти прочесал плешь на голове.

– Эх –вздохнул я, пиная верёвку, похожую на дохлую змею – видимо не судьба. Ещё раз осмотрелся, пытаясь найти способы эффективного побега от жизни. – О! – бодрым шагом засеменил на кухню. Там можно надумать методы похлеще.

В нижнем ящике валялась целая россыпь разных лекарств и аппетитных таблеток.

Можно проглотить горсть за раз, смиренно ожидая конца. Сказано – сделано. Открыл упаковку какого-то средства от мигрени, надеясь навсегда расправиться с опостылевшей жизнью.

Проглотил таблеток тридцать, честное слово. Сел на стул и стал ждать. Время шло медленно-медленно. С каждой минутой настроение ухудшалось. Эффекта не было. Вообще.

От чувства собственного бессилия пнул табуретку, содрав кожу с большого пальца. – Ай! – пришлось исполнять уродливую пантомиму у газовой плиты. После диких плясок меня осенило. – Точно! – я начал пускать газ в комнату – смерть от паров угарного газа.

Нехотя приползли воспоминания из детства. Отцу в наследство достался домик с печкой. Страшное дело. Как-то раз мы за ней не уследили. Мама, я и брат надышались газом, упав в обморок от недостатка кислорода. Повезло, что отец пришёл вовремя. Он нас тогда и спас. Жуть. Меня аж передёрнуло.

Пришёл в себя и выключил конфорку. Проветрил комнату, помогая порывам воздуха своими руками. Не только себя угроблю этим газом, но и весь подъезд. Сел на табуретку, подперев корпус локтями. Нелёгкое это дело – себя убивать.

Снова пошёл в прихожую, глазами выискивая свою обувь. Оставался последний вариант – крыша. Заперев за собой дверь, начал резво подниматься по лестнице. Стопами старался прочувствовать каждый шаг. Хотелось быть в форме перед прыжком. Не умирать же обрюзгшим мешком костей.

Шестой этаж. Восьмой. А вот и он – девятый.

– Ну – отварил ржавую дверь – с Богом! На крыше было прохладно. Ветер кис от скуки. Во дворе он гонялся за детьми, щипал собак, разбрасывал мусор. А тут? Тут ему делать нечего. Поэтому казалось, что вокруг тишь да гладь. Я осмотрелся и начал делать зарядку.

Странные желания посещают перед смертью, с этим не поспоришь. Покрутить корпусом, попрыгать на одной ноге, присесть раз десять. Ну вот и всё.

«В трудные минуты представляйте место, в котором вам уютно». Подошёл к краю и посмотрел вперёд. Вдалеке тлела розовая полоска заката. Надо же, раньше я не замечал этакой игры цветов.

Весь прошедший день угрохал на подготовку к самоубийству. Зараза! Стало жаль потраченного времени. По далёким улицам растекалась жизнь. Выплёскивала на пожёванный асфальт своё игривое настроение. Я видел, как она преображала пьянчуг, разукрашивала куривших продавщиц, струилась от румяных стариков.

– Вот же хулиганка! – крикнул я неизвестно кому. Тем временем жизнь забиралась в открытые окна, подкрадывалась к людям сзади, шептала им что-то заговорщицким голосом.

От её касаний моторы замёрзших машин заводились с пол-оборота. Я же в нелепом виде стоял на крыше, растрачивая бесценное время впустую.

У меня же все сроки горят. Да и праздники скоро. Книгу нужно дочитать, в парк надо бы новый сходить прогуляться. Да и билет в кино глядишь пропадёт. Не дело это. Валять дурака, когда столько всего интересного творится вокруг. Солнце приготовилось улыбнуться в последний раз.

Я поморщился от его прощальных лучей и шагнул в сторону.

На следующий день сидел на скамейке у дома и смотрел по сторонам. Воздух казался вкусным и сладким.

Яркие художества жизни просвечивали отовсюду. Глубоко вдохнул грудью, прополоскал горло слюной и вслух произнёс: «как хорошо, что вчера я не умер».

***

По поводу таблеток тех – это гомеопатия была. Вот умора. Первый случай в мире, когда она спасла чью-то жизнь. В прямом смысле слова.

«Из ада»

Дымка от кадильницы стремительным порывом уходила вверх. Разбиваясь в клочья об изображения постных ангелов. Если, конечно, это были они.

Дрожащий воздух давил на грудь. Вызывал кратковременное помутнение. На горечь от рассыпающихся иллюзий это не влияло. Они упорно не хотели растворяться в вязких текстурах.

Храм предстал тёмным помещением, где конденсатом проступала тоска на стенах. Она заполнила каждый кусочек этого места. Я вляпался в неё руками, испачкал в ней своё лицо. Теперь по моему телу искрился противный зуд. Чес от соприкосновения с горьким обманом.

Этот кусок реальности казался мне другим. Основная проблема иллюзий – искажение действительности. Мозг разыгрывал целые спектакли: церковь полнилась любящими взрослыми, звенела от голосов детей, бабушки и дедушки ткали атмосферу умиротворения.

Главным действующим лицом был он – человек с обложки библии для детей. Вся эта картина треснула, выпала из рамки и была растоптана сухотою. Было жарко, хотелось пить. Окружающие образы только усиливали жажду. Массивный крест, подпорки из скорби, плачущие иконы. Одна большая иллюзия.

Я горел желанием отыскать тут дом. Хотелось укутаться в плед, сотканный из уюта, съесть кусок пирога из родительской любви, вдохнуть воздух, наполненный теплом человеческих тел. Этот образок сформировался в моей голове. Там ему суждено и остаться.

Снова вкусил горькие плоды яви. Лабиринт из угрюмых икон и тугих крестов, по которому шоркают сумрачные люди. Всё это обрамлялось заупокойными песнопениями. Культ жизни превратился в благоговение перед смертью. Воздуха не хватало. Стал ждать своих на улице. После службы нас пообещали отвести в помещение воскресной школы.

Женщина в жёлтом платке туманно рассказывала про деятельность учебного заведения.

Она ссылалась на какой-то инцидент, скрепляя и раскрепляя руки замком. – Батюшка вам всё расскажет – она притворилась, что улыбается. – Научит вас чтить слово Божье. Она шла впереди всех, уворачиваясь от просьб набожных старух.

Если мрёт одна иллюзия, то в скором времени вырастает другая. Мне начало казаться, что место, где изучают «благую весть», должно дать маленькую частицу надежды. Мне так её не хватало в жизни.

Вдруг я наконец пойму, что такое Бог? Некоторые говорили про Создателя, что он отец всего сущего. Любит каждое чадо, приглядывает за ним, наставляет в трудную минуту.

Бывало, что я читал притчи из библии, представляя себя одним из героев. Переносил себя на страницы складного текста. Пытаясь встать в ряд учеников распятого человека. Меня всегда удивляло, как он умудрился простить всех обидчиков во время казни. Так я не мог.

Мне было понятно далеко не всё. Некоторые куски книги были мной пропущены. Учёба давалась нелегко, буквы обращались вводу, стекая по краям страниц. Числа не хотели складываться в формулы. Преподаватель по истории предположил, что у меня дислексия. Он был самым неравнодушным из всех. Но это не помогало.

После каждой плохой оценки я получал затрещину от воспитательницы. Она громко говорила всему классу про мою ничтожность и ординарность. – Ты просто лентяй – её линейка оказывалась на моих руках. – Таким суждено всегда жить в нищете.

Ярость так и лилась из неё, затапливая помещение. Я трясся от холода и обиды. Мой вид заставлял её смеяться. Наждачкой хохот стирал с меня последние остатки кожи, оставляя тело незащищённым.

Ребята присоединялись к ней, тыкая в меня пальцами. Меня заслоняла стена из гримас, с высунутыми жёлтыми языками. Они так и не научились чистить зубы. Единственный усвоенный навык – нападение.

После душа из унижений, я шёл к скрипучей койке, доставая из тумбочки единственную книгу – библию. Мне подарили её в библиотеке. Миловидная старушка обернула книгу в упаковку из необычной фразы.

– У тебя есть сердце – сказала она. Единственная капля нектара надежды за всю жизнь.

И вот нас ведут в подвал, что находится по левую сторону от храма. Дама в платке всячески нахваливала достижения прихода. К ней пытались обратиться понурые люди, но она уверенно обходила их стороной.

Ей хотелось вписаться к нам в доверие. – Такие вы молодцы – она нервно хихикнула. – Всю службу не шевелились. Она обвела нас взглядом и многозначительно подняла палец. – Побольше бы таких послушных детей. Она перекрестилась и жестом пригласила нас в подвальное помещение.

Нас попросили снять верхнюю одежду, сложив её на крайней парте. Минуты через две мы расселись по пошкрябанным партам.

Очередная иллюзия громко разбилась об треснувший пол. В помещении гулял могильный колотун. Тускло светила дешёвая лампочка Ильича, подсвечивая скопления икон. Указывая на отложения из корявых детских рисунков.

Ничего из этого мне не понравилось. Нигде не было видно признаков радости. У нас были совсем другие стены, покрытые кожей из весёлых детских мазков. Они изображали образы семьи и домашнего очага. Однажды там висела и моя работа.

Тут же всё пропиталось горчицей. Каждый разукрашенный холст старался отдать дань уважения скорби. Уже в этой жизни каждый из этих людей готовился к акту смерти. Человеческие чувства были здесь под запретом.

Долго обводил комнату глазами, надеясь на лучшее. Всё ещё искал следы надежды. Её тут не было. В тот момент понял, что в это место я уже не вернусь.

Под ритм тревожных мыслей в комнату втиснулся священник. Лицо его не выражало никаких эмоций. Он смотрел по углам и крестился.

Посмотрел на нас, стараясь неестественно улыбнуться. Минуту обводил нас прищуренным взглядом. Перекрестил аудиторию, прошептал что-то губами. Грузно уселся на место преподавателя.

– Вижу, что вы обустроились – в его руке возникли чётки. – Это хорошо. Ещё минуту он перебирал бусинки пухлыми пальцами. Рука касалась неотёсанной бороды, аккомпанируя выражению глубокой задумчивости. – Сегодня поговорим про – его взгляд пригвоздил нас к стульям. – Про инферно. Ад, пекло, преисподнюю. С каждым разом голос звучал всё громче.

Его кулак стукнул по парте, она завибрировала. – Хотите туда попасть?! Аудитория судорожно затрясла головами. Тётку в платке хватил театральный приступ. Она упала на колени и стала что-то причитать.

Меня удивила тема нашей беседы. В моём томике библии ничего про это не было. Говорилось про любовь, прощение, отпущение грехов. Вырисовывался образ компании друзей, ждущих тебя в Раю. А тут – снова разочарование.

Меня замутило, чувство скуки сковало по рукам и ногам. Я почувствовал себя узником. Даже здесь. В очередной раз.

Иллюзии осколками резали мои внутренности. Я снова слышал смех воспитательницы, её проклятия в моя адрес.

Хотелось хоть где-то прикоснуться к надежде, но нет. Меня снова собирались запугать. Размазать лепёшкой по жёстким слоям реальности. Мы должны были спустится в царство мёртвых. Преисполниться ужаса. Начать ответственный путь к спасению.

Это продолжалось час. Скажу одно – про надежду я ничего не услышал. Про семью на Небесах тоже. Священник ходил по комнате, тяжело дышал, сверлил нас горящими глазами. Ад-ад-ад!

– Вас ждёт – геенна огненная! Царство смерти, куда попадают грешники. Им остаются только бесконечные страдания. Терзание собственных душ заставит вечно содрогаться от мольб о прощении. Тела переполнит стыд за всё содеянное зло перед Вседержителем.

Поп превратился в проводника. Утянул нас за собой в глубокую яму отчаяния. Тут жутко воняло серой. По коже струился пот, перемешанный с грязью.

На горизонте виднелся гигантский вулкан, от которого валил чёрный дым. Тьма объяла каждого из нас. Мы шли по узким улицам и задыхались. Раскалённые искры сыпались с неба, а мы пытались укрыться за обломками почерневших колон и разрушенных строений.

Передвигаться было тяжело, ноги застилало пеплом. Он был повсюду, жёг лёгкие, карябал горло, заставлял глаза обильно слезиться.

Самое жестокое заключалось в том, что мы шли по людям. Перешагивали их скрюченные тела, спотыкались об протянутые руки и ноги.

Большая часть тел была обращена в серый камень. Подстилкой для скелетообразных душ было бесконечное пепелище. – Воды! – кричал кто-то из них. Некоторые мертвецы были погружены в лаву, от них исходил лютый вопль. Сонм криков, какофония невыносимых звуков. Каждый хотел получить прощение. Каждый получал только обжигающее пламя. Неугасимый огонь.

Мы снова были на поверхности, священник сурово смотрел на нас. Решил пройтись между рядами. Клал свою тяжелую руку на наши головы.

– Надеюсь, каждый из вас меня услышал. – Он ещё раз всех перекрестил. – Господь многое спросит с вас, будьте осторожнее со своими желаниями.

На этих словах он хлопнул в ладоши, взял свою сумку и покинул помещение. Проповедь была завершена. Во рту у меня снова пересохло.

Было решено возвращаться пешком. Воспитательница решила сэкономить. Ещё ей хотелось нас проучить. Вбить в нас мысль, что с нас всегда будет больший спрос. С нас всегда будут требовать много.

«Хотите попасть в ад?». Мы вышли из ворот и похоронно отправились восвояси. Сегодня в очередной раз я был обманут.

Мысли в голове путались, было невозможно ухватиться за что-то цельное. Казалась, что в голове наросла целая куча сорняков. Только одно чувство смутно различалось – обида. С этого дня более не буду стремиться попасть в «божий» дом. Кроме страшилок там не было ничего.

Мимо глаз проплывали улицы, на них наслаивались разгорячённые речи священника. Ни одного слова про любовь. Ни слова про милосердие. За всё время я получил только одно – полное представление об аде.

«Там будет смог». Горизонт был проткнут трубой. Она коптила на всю мощь, выбрасывая в атмосферу завитки чёрного смрада. Жиденькие тучи перемешивались с тошнотворными выбросами, заслоняя полумёртвое солнце. Нужно меньше смотреть по сторонам.

Мы шли по мосту, а он сотрясался от потока испачканных автомобилей. Они не хотели нас пропускать. Приходилось постоянно озираться по сторонам. Шины бросались в нас мутными каплями.

Оседали на наших штанах, покрывали слоем грязи покосившееся ограждение. Отвернулся в сторону речки. На льду гуляла компания призраков.

Всё блестело от неестественных цветов. Растворённые в воде химикаты делали акваторию непригодной для живых существ. Вдалеке открыла свою пасть ржавая труба. Она плевалась в воду зелёными соплями, всё больше и больше отравляя жизнь вокруг. У кромки воды высох камыш.

Двенадцать лет одна и та же картина. Надежда скрылась за пеленой грязи. Спряталась за разлагающимися видами окружающего мира.

Моя реальность покрылась болячками мутных луж, с неба сыпался углившийся снег, ветер доносил до губ склизкий привкус миазмов.

По ночам всё это скрывалось за потрёпанным одеялом из густого тумана. Он единственный старался спрятать меня от окружающих кошмаров.

В центре этого мёртвого места, усыпанного кусками земли и треснувшего асфальта, стоял детский приют. Мы скрылись в его зеве.

Охранник даже не посмотрел в нашу сторону. Лишь хмыкнул. Воспитательница сказала всем расходиться по койкам, она была помешана на порядке и дисциплине. – Останься – её рука легла мне на плечо. Ногти больно впивались в кожу.

– Что за поведение? – я получил удар по затылку. – Когда ты научишься манерам? – следующий удар приземлился на мои лопатки. Чувствовалось, как краснеет кожа. Охранник с упоением смотрел на процедуру избиения, радуясь мои страданиям. – Так этим бестолочам и надо. Он отложил газету и злобно проговорил – я бы ещё ремня ему всыпал. «Вы хотите попасть в ад?».

Я поднимался на этаж, продолжая осмыслять прошедший день. Образы царства мёртвых не выходили у меня из головы.

Глаза непроизвольно смыкались от образов высоких температур, серные дожди вымывали из меня душу, чёрные скелеты утягивали меня в самый центр огненного озера.

Я уселся на койку, выглянув в окно. Мысли про ад не покидали меня. Окно с моей стороны покрылось трещинами, кровоточило холодом. Никто не хотел производить замену. – Обойдёшься! – только и говорили мне. Попробовал покрыться протёршимся одеялом. Мне всегда доставались старые вещи. Я был не в почёте.

Безразличие окружало меня со всех сторон. Никому до меня не было дела. Только Бог обо мне думал. Сегодня я понял, что цель его очень проста. Ему хотелось всех нас отправить в ад. Туда, где будут огонь, тьма и стоны людей. Я перевернул библию обложкой вниз.

Ещё раз осмотрелся по сторонам. Увидел дым, исходящий от далёкой трубы, вспомнил зелёную кромку льда и лики сумрачных людей. Кошмары реальности и страшные мысленные образы смешались в одну кучу.

Знаете что? «В аду будет не так уж и плохо. Всё будет по-старому».

«Жажду!»

«Значит, боги не оставили меня?».

Я лежал на холодной земле, слизывая с неё сладкие капли. Шершавый язык касался белых квадратов, стараясь впитывать драгоценную влагу.

Иссушенным телом растянулся на чудном поле во весь рост. Старался обхватить руками и ногами великое множество сверкающих кубов. На них не было ни одной пылинки. Всё было настолько блестящее, что я мог видеть своё отражение. Но всматриваться мне не хотелось.

Как я здесь оказался? Было хорошо и страшно. Ещё никогда в своей жизни не испытывал таких ощущений. Даже во время своей инициации. Возможно я заслужил это. Прославил чем-то древних богов.

Всё казалось ненастоящим сном. Сны часто мучали меня, показывая то, чего никогда не было.

Думалось, что всё скоро закончится. Рука матери сожмётся у моего горла, меня будут долго трясти, а потом выбросят на улицу. – Иди на охоту! – скажут мне снова.

Если это и сон, то мне не хотелось просыпаться. Лучше остаться в мире грёз. Раствориться в плясках незримых. Стать частью долины древних. Надо сохранить полученные ощущения. Запечатать их в своём сердце. Боги не оставили меня. Даже если это лишь моя фантазия.

В какой-момент я стал свидетелем божьих деяний. Шаман часто рассказывал про возможности древних. Про их былое величие. Он не мог дать нам еды, не мог призвать воду, но мог создать немного надежды. Каждый день я сжимал её в своём кулаке, отправляясь на поиски еды. Или в попытках найти неотравленную воду.

Так начался и этот день. Всё было прежним. Неприветливым и сухим. Мои пальцы казались ломкими, они могли треснуть в любой момент времени. Мать снова будила меня. После трагедии в нашей семье она так и не оправилась. – Ты теперь старший – она сдавливала мне горло. – Иди и найди нам хоть что-то.

Сегодня решил пойти в сторону «огненной равнины». От отчаяния хотелось плакать, но я не мог. Воды покинули это место, оставили они и моё тело. Даже красная жидкость текла по телу с трудом. Я видел багровую паутину на своих ногах, осторожно разглаживая её пальцами.

Иногда пустыня заживо съедала людей или обессилившую дичь, оставляя калёной местности обглоданные останки. Здесь было опасно и страшно. Но боги иногда говорили со мной. Помогали мне. Один раз огненная земля отрыгнула кость, покрытую сырым мясом. Этой пищи семье хватило на три дня. –Гм-

Больно сглатывать, когда во рту ничего нет. Только колючий песок, что шкрябает горло. Нужно было собрать все оставшиеся силы в кулак, смешать их с остатками надежды и идти дальше.

Оранжевое солнце в очередной раз составило компанию. Светило было создано злыми богами, так я считал. Оно всегда было рядом, куда бы ты ни шёл. Оно плевалось огнём, разжигая на теле огоньки невыносимых страданий.

Один человек из деревни отдался солнцу. Он был стар и решил принести себя в жертву. Но всепожирающий огонь был ненасытен. Боль с каждым шагом разгоралась всё ярче, заставляя слизывать пот со своих ладоней. Изо рта шёл зловонный смрад. Запах тухлятины.

Мы были одним племенем, благословлённым богами. Но это не помогало. Плоть наша была слишком слаба. И все были враги друг другу. Каждый хотел выжить в этом месте.

Часто приходилось притворяться, делая вид, что мы можем помочь. Но на деле всё было не так. Каждому хотелось обмануть ближнего, забрать у него что-то умом или силой. Однажды в деревне произошла страшная распря. Члена деревни убили за глоток воды.

В нашем роду было много детей. Не каждый из них доживал до моего возраста. Большая часть постепенно умирала. Их души устремлялись обратно к богам. Вставали на суд перед архонтами.

Трудно признаться, но мы их не хоронили. Нам приходилось съедать остатки наших родных. Тут нельзя было позволять расточительство. Никто не мог позволить себе такого греха. Боги хотели, чтобы мы продолжали свой путь. Тропу «детей солнца». Как я уже говорил, иногда солнце требовало жертв.

Только один ребёнок смог вырваться из нашей семьи. Он боялся смерти, ему совсем не хотелось возвращаться к древним. Он хотел жить изо всех сил. И это сделал – предал нас, опозорив мать и отца.

После этого главе семьи пришлось наложить на себя руки. Шаман не мог оставить нас без покаяния.

Мой брат в те дни затесался в ряды нехороших людей. Решил помогать чужакам, славящим собственного бога. Люди в чёрных одеяниях. Люди, что постоянно распевали непонятные песнопения.

Они не чтили наших идолов. Исподтишка разрушали наши капища. И каждый раз говорили, что есть только один бог. – Примите его – рычали они. – Если примете, то получите еду и воду. Обретёте возможность выжить. Станете сынами предательства.

После смерти отца мать долго проклинала брата. Постаралась забыть его. Но я не мог так поступить. Он был дорог мне. Боги сделали его ловким и сообразительным. С детства ему удавалось обманывать других, обеспечивая нас пищей. Как-то он ограбил шамана, утащив у того небольшой кусок мяса. Пир длился две ночи кряду.

С людьми в чёрных облачениях он покинул эти земли. Скрылся за горизонтом, оставив семью на волю наших богов. Было видно, как он не находит себе места среди них. Как тяжко ему даётся его отступление. Я знал, что мы с ним ещё встретимся. Однажды.

Так и вышло. Спустя месяцы встретил его. Ему хотелось навестить нас, помочь по хозяйству. В тот день он выждал удобный момент и подловил меня у одного из капищ. Начал расспрашивать о семье, выражал соболезнования по поводу отца. Надеялся на прощение.

Мне пришлось объяснять ему, что возвращаться нельзя. Племя ненавидит предателя. – Тебя убьют – с горечью сказал я. – Принесут в жертву великому солнцу. Твоё проклятое мясо пойдёт на очищение наших душ.

Брат осознал, что его никто не ждёт. Никто не простит его, не примет от него помощи. Теперь он оказался между небом и землёй. Избрал совершенно чуждый для нашего дома путь. Вдали от семьи, без возможности обрести родню на земле чужаков.

Эмоции покинули его, глаза опустели и больше ничего не выражали. Я пытался утешить его, но у меня ничего не выходило. Он решил возвращаться обратно, иначе его могли хватиться.

Брат дал мне немного воды и засушенного мяса, немного сухих фруктов. – Больше не могу – сказал отстранённо он. Обнял меня и пообещал в скором времени навестить меня снова. – Я помогу – сказал он тоскливо. Но я знал, что это неправда. Перед уходом он вручил мне небольшую разноцветную бумажку.

– Это «магазин» – сказал он. Он знал, что я не пойму с первого раза. Объяснял просто и на пальцах. Пытался рассказать про суть этого места. – Там много еды и воды, видишь? – костлявый палец прыгал по красивому рисунку. Человек такое нарисовать не мог – думал я.

Его грязный ноготь обводил «ёмкости с водой», «ледяное мясо», «сладкую жижу». Брат попробовал взять с меня клятву. – Подумай до нашей следующей встречи – его рука лежала на моём плече, чувствовалось, как она сотрясается. – Я могу спасти тебя, попробовать забрать на иные земли.

Больше я его не видел. Своих слов он не сдержал, обманул меня. Я понимал, что он покинул эти земли навсегда. Злиться мне не хотелось, было понятно, что каждый из нас идёт по своему пути. Старается выжить всеми доступными способами.

Его подарок я хранил под камышовой настилкой. В самые трудные дни смотрел на чудные кляксы, понимая, что и на земле боги могут устроить пир для избранных. Мне приходилось много молиться, хотелось стать таким, как мой брат. Попасть в «магазин». Найти воду и никогда больше не голодать.

В пустыне ничего не было. Мне открывались виды раскалённой земли и глазницы высушенных водоёмов. Я всё дальше заходил вглубь пустыни, силясь найти следы умирающей дичи.

Порой за объедки приходилось соревноваться с облезлыми стервятниками. Прожорливые птицы тоже хотели есть. У них отлично получалось вырывать вожделенные кости из моих рук. Они и сейчас были здесь. Кружили наверху, насмехаясь над моими потугами. Мечтали заполучить в свои когтистые лапы кусок пожирнее.

Солнце начало проникать в мой живот, его огонь обжигал мои внутренности. Пить хотелось всё сильнее. Мысли об еде постепенно превращались в засохшую лужицу. Вода сейчас была важнее. Я уже и забыл, когда пил последний раз. Жажда начала скручивать меня, ей хотелось отнять у меня последние силы. Шагать становилось невыносимо.

Нужно идти дальше, осматривать каждый камешек, заглядывать под каждый след. Постараться найти подсказки богов, невзирая на сильнейший жар всего тела. Всего пространства. Идти вперёд, доказывая свою богоизбранность.

Уже не помню, сколько пришлось идти. Припоминаю только, что в один момент я упал. Душа временно покинула тело, оставляя меня наедине с миром танцующих огненных духов. Показалось, что горящие существа сразу же сожрут меня. Превратят мою иссушенную кожу в чёрные угли.

Какое-то время я лежал, не находя силы встать. Порыв ветра коснулся тела, потом послышался взмах крыльев. Жизнь возвращалась.

Для мыслей о долине смерти было рано. Дух снова был со мной. Я обрадовался тому, что не отправился раньше времени к архонтам. Хорошо, что мне дали ещё один шанс. Шанс проявить себя. Шанс совершить ритуальный обряд по возвращении в деревню.

Ещё немного я полежал, стараясь отнять у земли немного энергии. Медленно поднялся на ноги и увидел это – храм богов посреди пустыни. Место, что брат привнёс в мой мир. «Магазин?». Он называл его так, с восторгом описывая блаженства, поджидавшие внутри.

Хотелось войти внутрь, проверить истинность его слов. Двери не было, только серые рамки, обрамляющие прозрачный проход. Казалось, что он был соткан из воды.

В храме разливался яркий свет, струящийся от многочисленных звёзд. Я беспокойно осматривался, читая молитвы. Как боги умудрились достать звёзды с неба и поместить сюда? Место влекло меня, мне хотелось оказаться внутри. Если это капище чужого бога, то пусть будет так. Моя голова обо что-то ударилась. Об невидимую стену.

ДЫН

Я врезался в воздух, не понимая, что происходит. От неожиданности отскочил в сторону, стараясь не стать жертвой чужеродной магии. Стал молиться и ждать. Всё осталось на своих прежних местах. Никто не шёл навстречу, никто не пытался меня проклинать в ответ. Следов магии не было видно.

Пошёл ещё раз к проходу, выставив вперёд руки. Услышал небольшой скрип. –Вжух- На мгновение показалось, как прозрачная завеса расступается перед телом, запуская меня внутрь.

Наконец я смог войти, аккуратно ощупывая атмосферу чужих владений. –Вжух- Напрягся, осмотрелся по сторонам. Наверное, прозрачная дымка сомкнулась за спиной, заперев меня здесь одного. Страха не было. Мне было всё равно.

Боги вознаградили меня. Я оказался в фантастичном месте, где всё пылало от лучей укрощённого солнца. Каждая частичка этого места источала яркое свечение. Позволяла рассмотреть внутренности этой постройки.

Ветер потерял свою строптивость, аккуратно гуляя по помещению. От его касаний было холодно. Жизнь возвращалась ко мне. Ладонью стёр слюну, стекающую с уголков моих губ. От неожиданности мой рот не мог закрыться.

Земля выглядела необычно, раньше я такой не видел. Самое удивительное заключалось в том, что она слезилась каплями прозрачной воды. Пить хотелось очень сильно.

Я упал на колени, собирая бусинки аквы засохшим языком. Мне было хорошо, вкусно и прохладно. Так, как раньше никогда не было. Растянулся на дивной тверди целиком. Жадно облизывал каждый кусочек призрачной реальности. «Все-таки это сон?».

Так думать не хотелось. Я надеялся, что трудный путь наконец вознаграждался. Боги даровали возможность вдоволь пить, прятаться от солнца, наслаждаться местной прохладой. Они дарили мне жизнь.

Лежал и вспоминал рассказы брата про «сушёное мясо», про «сахарную воду». Захотелось попробовать и это. С трудом поднялся и пошёл к бесконечным ярким пятнам, окружающим со всех сторон.

Жажда не уходила. Я выпил много воды, но становилось только хуже. Пришло ощущение того, что я заболел. Болезнь уже была здесь, забирала себе каждую частичку моего тела. Некоторые участки кожи покраснели и начали гореть. Мне показалось, что меня кто-то разрывает на части.

Меня уже не радовали окружающие чудеса. Хотелось одного – пить. Пить много. Пить вечно. Меня окружали непонятные вещи, только одну из них я узнал. Брат назвал её «бутылкой». Показал, как пить из неё чистую воду. В наших водоёмах отродясь такой не было.

Тут была не вода, что-то другое. Жидкость внутри казалась чёрной, грязной. Цвета раскрытой пещеры. – Жажду! – закричал я в пустом помещении. Нужно выпить эту влагу, Боги не могут меня обмануть. Резко схватил странный предмет, вмещающий в себя воду. С трудом нашёл питьевое отверстие.

Почувствовал сладкий вкус, ощутил краткое наслаждение. Хотелось заливать в себя всё больше этой жижи, не оставляя внутри ни единой капли. После в одно мгновение всё изменилось. Я перестал видеть.

Глаза стали показывать сплошную черноту. Оставалось довериться свои ощущениям.

Сел на пол, который оказался горячим. Обхватил «бутылку» с чёрной жидкостью руками. Чувство жажды никак не хотело проходить. Я снова обхватил её губами, чувствуя, как из неё высыпается раскалённый песок. Он просыпался на моё лицо, обжёг кожу, забил нос.

Отбросил бутылку в сторону, лёг калачиком и обхватил тело руками. – Мама! – хриплым голосом попробовал привлечь её внимание. Надо кричать громче, может меня кто-нибудь услышит. – Я заболел, помогите! – хотелось докричаться до племени, позвать его на помощь.

Меня никто не слышал, в ответ раздавалась только звенящая тишина. У меня не было сил плакать, чернота из глаз окутала меня целиком, утянула на самое дно безысходности.

Тело начали обгладывать. Рывки жёстких конечностей крали у меня куски высохшей плоти. Я попытался ещё раз закричать, могучая хватка неведомого существа вырвала мой язык. –Гра-бло-бла-

Из горла потекло отвратительное бульканье. Тогда я понял, что умираю. Перед смертью мои окровавленные уши услышали инородный звук. Кто-то проклинал меня напоследок. Возможно, это были разгневанные боги.

–Чик-чик-чик-

***

Звук затвора фотоаппарата. Фотограф ещё какое-то время снимал, как коршуны клюют тело измученного африканского ребёнка.

Мальчика, что напоследок попал в мир собственных иллюзий. Мальчика, умеревшего от продолжительного обезвоживания и крепкой хватки голода. Мальчика, сюжет о котором сделал фотографа знаменитым.

«Я»

На обочине дороги лежал дохлый пёс. Вирус убил его, обобрал измученный организм до нитки. Никто не знал, откуда он взялся, как сюда попал. О вирусе известно лишь одно – его цель. Размножаться, создавать свои копии, не останавливаться ни перед чем. С самого рассвета первых цивилизаций человек стал подобен вирусу.

Гомо сапиенс, так со временем его стали величать. Многие теоретики попытались проявить человеческий лик. Но никто не смог понять, что же это такое. Плюс наслаивается на минус, день сменяется ночью, детство вытесняется отрочеством. Новый день создаёт обновлённую сущность, вечно ускользающую от всякого разумения. И я был таким: гибким, текучим, меняющимся.

Прошедшие недели преобразили меня, ушедшие года создали из неогранённой личности цветастый палимпсест. По утрам я искал своё отражение в зеркале. И каждый раз там отражался человек завтрашнего дня.

Наступил новый календарный день. Город просыпался под моими ногами. Я смотрел на улицы, проплывающие мимо. Реальность была подобна скоплению мыльных пузырей, прозрачных и недолговечных.

Пришло утро, оно озаряло меня частицами морковного рассвета. Красные и оранжевые тона преображали мой лик. Было видно, как всё вокруг перетекает из одного состояния в другое. Но я не мог найти себе места. Целую ночь довелось не видеть людей, горечь от отсутствия общения начинала жечь моё горло.

Набережная стрелой протянулась вперёд, могло показаться, что по ней можно идти долгие часы. Архитектура не интересовала меня, я искал их – человеческих существ. Со временем терпение вознаградилось. Звенящей золотой монетой.

Их было двое, мужчина и женщина, рысцой они бежали по старой кладке набережной.

Существа вдыхали носом морозный утренний воздух. Груди людей ритмично вздымались и опускались. Я вытянул правую руку в сторону, делая тормозящий жест – Эй! – прокричал им я.

Они замедлили шаг, осторожно ступая в мою сторону. – Что-то случилось? – недоверчиво спросил мужчина. У него были огненные волосы, пылающие на голове. Женщина встала за его спину, смотря на меня с необъяснимым страхом. «Женщинам дано чувствовать больше».

– Ничего особенного – спокойным голосом произнёс я. – Мне бы хотелось пробежаться с вами. Разогнутая ладонь обвела их, мягко разрезая окружающий воздух.

Дети городов ещё раз посмотрели на меня, неуверенно перешагивая на одном месте. – Ну, хорошо – мужчина пожал плечами. Женщина решила его поддержать и легонько кивнула головой. – Побежали! – наши тела начали согреваться от размеренного бега.

Сначала мы бежали в тишине, поддаваясь сковывающему чувству дискомфорта. Нужно признаться им, поделиться частичкой своей сущности. – Мне бы хотелось, чтобы вы продолжили разговаривать – начал я.

– Если вас не затруднит, то не смущайтесь, было бы здорово вклиниться в вашу речь. Я попробовал улыбнуться, послать облако пыли им в глаза. Лица их выражали крайнюю озадаченность. Несколько минут мы продолжали бежать молча.

– Дело в том, что мне тяжело прийти в себя – снова завёл диалог я. – Особенно после бурной ночи – я рассмеялся. – Хотелось бы вновь услышать речь живых людей, напитаться её ритмом, изгнать из головы утреннюю мигрень.

Честность вознаградила результатом. Личные откровения немного сгладили углы. Выслушав меня, мужчина и женщина понимающе засмеялись. Снова оглядели меня с ног до головы и хором ответили – понимаем тебя, дружище.

Рыжий мужчина приятельски похлопал меня по плечу. Предложил поделиться минеральной водой. Теперь мы бежали, как кучка старых приятелей.

Общались, рассказывали друг другу истории из жизни, пытались понять, куда нас однажды заведёт судьба. «Эти существа ни о чём не догадывались». В процессе бега моя осанка выпрямилась, вновь стала походить на человеческую. Вместе нам довелось добраться до центра города. Благодаря этим людям я стал бегуном.

Наша группа остановилась у белокаменного Кремля, где мы и разошлись. Мне было известно, что на территории древнего сооружения находится величественный храм. Место, где я мог продолжать свои изыскания. Место, где я мог бы попытаться понять, что из себя представляет душа человека.

Я прошёл на территорию бывшей крепости, уверенно ступая мимо охранников. Металлодетектор ничего не выявил, моё тело было слишком непримечательно. Охрана даже на обратила на меня внимания.

– Где вы служили? – спросил их я. Нехотя они обернулись в мою сторону, отвечая, что служба проходила в войсках ГРУ. За короткий промежуток времени мне удалось вглядеться в их нутро. Увидеть порывы их чёрствого сердца. Нужно было стремительно перенимать их привычки, черпать их страхи и надежды. На время я стал воином. По отреставрированной лестнице я пошёл к входу в хорошо сложенную церковь.

Двери её были массивны, рука мастера покрыла их золотом. Сотни молитв разбились об них, стали с ними единым. Без особых ритуалов я бы не смог их открыть.

К счастью, нужды в этом не было. Собор приглашал всех страждущих приобщиться к телу Христову. В этом месте концентрировались надежды многих. И было здесь большое количество людей.

Женские головы были покрыты платками, мужские лица выражали сосредоточенность. И только дети видели истинную суть вещей, могли слышать отголоски древних богов. Богов, что громко хохотали.

С детьми нужно быть осторожнее, я постарался не сталкиваться с ними. Осторожно огибал их, не смотря лишний раз в сторону. Медленно и уверенно просачивался в помещение святилища.

Внутри проходила пышная служба, мне позволили стать её частью. Дали шанс приобщиться к святым таинствам. Я вдыхал аромат ладана, ставил свечи под старинными иконами, пытался молиться на своём древнем наречии.

Где-то вдалеке стоял величественный деревянный крест. Это было самое реалистичное изображение распятого человека. Создатели вложили в работу кровь и пот. Их души стали узниками древа. И потому от него тянуло питательной энергией.

Я подошёл к распятому и приложил свою руку к голове Адама. Слился с ветхой древесиной, ища руками подсказки тех, кто был до.

Старинные символы гвоздями пронзали мой мозг. Первобытное древо заменило мне кости, проросло во мне. Теперь моя кожа стала зелёными листьями. Сквозь слёзы распятого проступали дивные образы первых людей.

Чудились их попытки создать уникальную культуру. Они приносили кровавые жертвы на огромных валунах, молились множественным богам. Плоть от плоти, я стал их частью. Встал среди них. И был я верующим.

Тьма объяла мои глаза. Из транса меня вывел священник. Чёрная ряса нависла надо мной, шипящий звук кадильницы не позволял мыслям устремляться к далёким звёздам.

В один миг пришло опустошение. – Ты не тот, за кого себя выдаёшь – грозно шикнул он. «Это правда». Я внимательно смотрел на это одухотворённое тело. Поп тоже был не от мира сего.

Мне было известно, что под чернильной рясой ничего нет. Только безбрежные просторы космоса. В руках у попа была тибетская книга мёртвых, видеть это мог только я. – Ты тоже лишь морок! – грозно ответил я ему. Люди, что были рядом, недовольно взирали на нас.

– Уходи, тебе не место здесь – угрожающе прорычал он. – Да хранят твой путь светила могучие – ответил ему я, удаляясь в сторону выхода. Перед уходом ещё раз окинул искрящееся золотом помещение, стараясь внедрить его слепок в свой разум. Похоронить это место в чертогах незримых. И молился я усердно.

Нужно двигаться дальше. У святого места стояла скамейка, куда я и приземлился. Время безвозвратно уходило, оставалось сидеть и размышлять над призрачной сущностью человека. Мне было ясно, что всё вокруг фикция. Нет ничего настоящего под лживым солнцем. Младшая звезда обманывал нас, являясь лишь одной из многих.

В сквере напротив фотографировались люди. Они громко смеялись и искрились улыбками. Вспышки камеры смешивались с каскадом эмоций. Я почувствовал драйв. Атмосфера кипела от человеческих флюидов. Пришло понимание того, что я должен стать с ними одним целым.

Резво подошёл к ним, мимикрируя под обстановку. Напрямую сказал шумной компании – хочу стать одним из вас. Меня накрыло волной заливного хохота. Мелодичный смех людей сыпался под мои ноги искрящимися частицами. Они примут меня. Поделятся своей молодостью.

– Мы в клуб идём – начал красивый юноша. – Танцевать и веселиться – продолжила его фразу высокая брюнетка. – И пить, мы собираемся пить – прокричал толстяк в обтягивающей одежде. Он был самым активным из них. Ему не хотелось упускать жизнь из своих пухлых рук.

Я стал их другом. Наша новоиспечённая компания обнялась и сделала общую фотографию. Каждый наш шаг изменял город. Подгружал новые текстуры. Создавал новые срезы реальности.

Скорбные лица пустых оболочек были не способны украсть наше сказочное настроение. Мы неслись по лабиринтам полиса, пытаясь отыскать источник вечной юности.

Под конец дня мы обрели его в клубе. Это место пряталось от людей в подвальном помещении. Молодость состояла из энергичной музыки, человеческих тел и ярких цветов. Розовый сливался с синим, блудил с зелёным, уходил к красному. Бурные игры цвета напоминали обряды первобытных людей. Пьяные выкрики молодёжи отсылали к тем временам, когда язык ещё не существовал.

Я стал частью ритуала обновления. Мне было суждено покорить танцпол. Метаболизм превращал поглощённый алкологль в причудливые движения тела. Руки ходили волнами, корпус сгибался в неестественных позах. «Удалось стать их частью, приобщиться к ним».

Мой танец не знал равных, я двигался на нечеловеческих скоростях. Параллельно удавалось поглощать алкологль смешанный с человеческой радостью. Было хорошо. У меня получилось стать человеком, живущим свободно.

Разум отдыхал, мозг наслаждался движением людских созвездий. Мне представлялись кротовые норы, впускающие и выпускающие на танцпол различных существ. Солнце покинуло мир, стараясь не впитать в себя разрушительные порывы падших душ.

Без защиты верховного светила в мир могли прорваться незримые силы. Я не хотел бросать этих людей. Они дарили мне радость. Руки чувствовали каждый жест моих пальцев, мозг закручивал их в причудливые движения. Пасы защищали дискотеку от аморфных сил зла. Тогда я стал защитником.

Одна из миловидных девушек подошла ко мне, она была пьяна и наивна. Ей хотелось ласки, душе не хватало драгоценного тепла. Мне пришла идея утешить её. Взять домой. Стать пылким любовником.

Моя голова прильнула к её голове. Несколько минут наши языки не могли расцепиться. Поцелуй сделал слова ненужными. Донёс до её сознания все мои побуждения. Через две минуты мы уже покинули клуб, направляясь ко мне. В мою сокрытую от других обитель.

Уже долгие часы цвела ночь. Известно, что тьма никогда не предвещает хорошего. За этот день я примерил множество личин, пытался сокрыть себя под разными масками. Не позволял себе принять истинный облик. Долгие часы я был вынужден фальшивить, пытаясь ответить на сакральные вопросы.

Хватит! Так не может продолжаться, только не под бледным светом луны. Девушка игриво вошла в мою квартиру и начала раздеваться. – Стой – сказал я. – Ты совсем меня знаешь. Почему-то это рассмешило юное создание.

Она решила мне подыграть и лукаво спросила – кто же ты такой? И тогда я сдёрнул хрупкую кожу со своего лица. Открылся ей полностью, стал настоящим. Лицо юной особы искривилось от ужаса. Она закричала изо всех сил.

А-А-А-А-А

Душа её была не готова к правде.

Девушка оказалась на поверхности красной планеты, освещаемой круглыми звёздами. Небо торфяного цвета утягивало ей за собой. В самые глубины неизвестности. Пятки начали гореть от соприкосновения с чуждыми поверхностями. На коже ползали неведомые существа. Груди содрогались от боёв великанов, сражающихся где-то вдали.

Тело её сотрясалось, скрючивалось, покрывалось мурашками. По ней проходили волны, пришедшие со времён большого взрыва.

Сущность девушки размазывалась по многочисленным этажам реальности, оказываясь сразу в нескольких местах. Она была и не была одновременно. Ей приходилось мёрзнуть на ледяных планетах, спасаться бегством от летающих змей, тонуть в невиданных водоёмах.

На глубине густого бытия она столкнулась с древними богами. С незримыми созданиями, взирающими на неё множеством красных глаз.

Наконец её отбросило в сторону. Крики прекратились, шок вернул душу девушки в рамки нашего мира. Она больно ударилась спиной об пол. Пришла в себя и попыталась встать. Но её сил хватило только на один вопрос.

Его пришлось задать слаборазлечимым шёпотом – что ты, блин, такое?! Девушка со страхом взирала в мою сторону, она пыталась понять смысл происходящего. Мне удалось залезть к ней в мозг, удалось ответить ей на своём подлинном языке – Я есть сама Пустота.

***

На следующий день молодая девушка шла по набережной, аккуратно обходя выбоины в плитке. Ей хотелось найти следы бегунов, мужчины и женщины, но их нигде не было видно.

– Видимо ещё не время – улыбаясь произнесла она. Юная девица села на лавку, поправила складки сползающего лица и начала о чём-то думать.

«Что же такое человек?».

«Травмпункт»

Тамбур был мной или я стал тамбуром? Уже неважно. Мой остов сотрясался от холода, колючие мурашки проступали на коже. Текущее состояние не смущало меня. Беда крылась в том, что я стал свидетелем диких событий. «Дьявольщина».

Вектор внимания изменился. Мигрень разорвалась внутри осколочной гранатой. Она выжигала глаза.

Просверливала сотню отверстий в гудящем черепе. Я стал узником боли. Пытался сжимать руками голову, сдерживая болезненные ощущения в себе.

«Что это?». Непонимание болезненно сжимало сердце. Я стоял в серых брюках и мятой белой рубашке. На ногах не было обуви, ступни начинали болеть. Вдох.

Ломота отступила. Думается ненадолго. Я знал, что ей хочется поиграть в кошки-мышки. Извести меня. Но думать об этом не было времени. Нужно было внимательно осмотреться.

Собранный из пластиковых панелей тамбур. Вместо глазниц у него были тонкие стёкла. Но снаружи ничего не было. Лишь накипь белого тумана и хлопья чёрного снега, медленно сползающие по слоям реальности.

Стеклопакет пропускал дыхание холода, казался непрочным. Хотелось держаться от него подальше. Только сейчас заметил, что на правой створке мозолит глаза кровавый развод. «Какого чёрта? ».

В пластиковую дверь заколотили. – Мама! – кричал человек в больничном халате. – Мама! Запертая дверь не поддавалась.

У него не было возможности попасть в помещение тамбура. Меня сковал страх, помогать дёрганному совершенно не хотелось. – Я не могу – неуверенно произнёс я, отстраняясь от злосчастной двери.

Человек продолжал кричать. Вокруг него начали проявляться контуры чуждых фигур. Мои глаза зафиксировали появление нескольких пожарных.

Они были полностью облачены в рабочую форму, лоснящуюся от чёрной копоти. Даже здесь чувствовался исходящий от них запах горелого мяса.

Лица их были скрыты под мутными стёклами противогазов. Они посмотрели на меня, синхронно помахав руками.

Я заметил, что на некоторых складках моей рубашки остались следы от нагара. Мне стало не по себе.

Человек брыкался в их тяжёлых руках, пытался выпрыгнуть или вырваться, но у него ничего не выходило. Его страшный вопль звенел в моих ушах. Через момент вернулась боль.

Не в голове, а в кишках. Казалось, что внутренности лезут наружу. Было ощущение, словно я сломал каждое ребро. Меня начало тошнить. Желудочный сок не хотел выходить, застряв где-то в горле. Я скрючился в тамбуре, силясь прийти в себя.

«Травмпункт». Выцветшая табличка постепенно проникла в мой разум. Я посмотрел на неё, пытаясь понять, как сюда попал. Оторвался от размышлений, осматривая свой живот. Не было ни порезов, ни синяков, ни гематом. Была только колющая боль, значит я попал по адресу.

Я мог попасть в аварию, где и ударился головой. Странные ощущения были симптомами амнезии. Иногда в новостях рассказывали о людях, которые долгое время не могли ничего вспомнить.

Если это так, то хорошо, что я очутился здесь. Речь могла идти о сотрясении мозга. Могло открыться внутреннее кровотечения, селезёнка могла разорваться на части. Сглотнув липкую слюну, я вошёл в помещение. Вошёл и ужаснулся.

Вонь, тут стояла ужасная вонь. Медицинский спирт, человеческие выделения, запах стухших больничных простыней. Меня чуть не вывернуло прямо на пороге. Я держался за бока, пытаясь не умереть от очередного приступа раскалённой боли.

Дышать полной грудью было невозможно. Я задыхался, пытаясь осматриваться по сторонам. Когда я привык к мерцающему свету синей лампы, моим глазам открылось страшное зрелище.

Голова закружилась уже от одних видов длинного коридора, вдоль стен которого сидели поломанные люди. Вздохи, стоны, крики – от этого постоянного шума голова начинала болеть ещё сильнее.

По больничному помещению распространялись флюиды людских страданий. Боль мешалась с отвратительным запахом, множилась на звуки зубовного скрежета, а в конце выворачивала тебя наизнанку.

Слева от меня прямо на полу лежал какой-то бездомный. На его шее был красный след от петли, а внутренности уже давно выпали из лопнувшего живота на пол. Я увидел, что они уже засохли. «Боже! ». Кто-то умер прямо здесь. Был брошен на съедение больничным бактериям.

Мутило всё сильнее, разделять участь мертвеца не хотелось. Нужно было выбираться отсюда, да поскорее. – Кто последний? – громко спросил я, складывая руки рупором. Перекричать какофонию больничных звуков не получалось.

Никто не отвечал, каждый из находившихся был закован в цепи из собственных мучений. Я начал идти вдоль обшарпанных стен. Зелёные и белые цвета коридора выцвели под бактерицидными лампами.

Краска сползала во многих местах, с потолка на меня сыпалась побелка. Лёгкие начали гореть от спёртого и замусоренного воздуха. «Почему так сильно пахнет жжёной плотью?».

Ноги начали болеть от мозолей, а я всё шёл и спрашивал. – Кто последний? «Кто последний?». Ни одного слова в ответ. Ни одного встречного взгляда.

Тут всё было соткано их сумеречных людей. Фантомы обрели плоть и заняли каждый сантиметр пространства. Им оставалось только нечленораздельно мычать, выпуская жалобные стоны вовне.

Сломанные марионетки из мяса сидели на жёстких скамейках, спали на полу, пытались хоть как-то здесь обустроиться. Некоторые тряслись от судорог, кто-то припадочно хватался за живот или голову, а кто-то лежал под моими ногами. Без признаков дыхания.

Сначала я шагал осторожно, пытаясь не запачкать ноги, но потом плюнул на это, ускоряя свой шаг. Мятые салфетки, лужицы крови, размазанная по полу блевотина – это лишь малая часть того, что поджидалозаблудшую душу в этом месте.

Здесь нигде не было чистого клочка пола, ни в одном месте нельзя было присесть. Ни на одну стену было нельзя облокотиться. Оставалось идти вперёд, повторяя одно и то же. «Кто последний?».

Боль и страх пожирали мои внутренности, а я пытался сдерживать их усилиями воли. Волосы слипались от пота, из глаз струились солёные слёзы. Но останавливаться было нельзя. Нужно найти кабинет травматолога, так или иначе. Это единственный выход отсюда.

Некоторое время я шёл на автомате, пока не почувствовал, что произошли перемены. Синий цвет лампы сменился на бледно-жёлтый. В воздухе появилась какая-то рябь. Дымка искажала лики людей, обнажая белёсые кости.

Часть коридора отсутствовала, появились неровные дыры, сквозь которые можно было видеть фиолетовую землю. В одном месте сильно треснул потолок. Трещины открывали вид на гротескное небо. Три коричневых солнца освещали это место, кружась в причудливом танце.

Я смотрел на это заворожённо, пока не понял, что у светил есть глаза. Белки с лопнувшими капиллярами уставились на меня, заставив меня закричать от страха. А-А-А-А

Сломя голову я побежал вперёд, стараясь больше не смотреть на небо. Стопа угодила в лужицу крови, разбрызгав её во все стороны. Противная жижа попала на лицо, от мерзких ощущений начались рвотные позывы.

Мечтая прийти в себя, я вновь посмотрел на окружающих людей. Зря. Моя сознание слилось в спайке с разумом лежавшей на полу девушки. Я увидел, что это из-под её головы натекла отвратительная лужица красной плазмы.

Чернота сменилась ярким светом. Мы оказались с ней в заснеженном городе. Снежинки падали на наши плечи, стремились растаять на наших языках. Мы дурачились и делали чудного снеговика.

Минут пять я шоркал по округе, пытаясь найти ему нос, а она смеялась где-то сзади. Неожиданный снежок прилетел в мою голову. – Получай! – закричала громко она.

Шапка чуть не слетела с головы, но я совсем не злился. Засмеявшись во весь голос, я решил отомстить. Набрал в руки горсть снега и побежал следом за ней.

Так мы и бежали, смотря друг на друга. Прямиком на проезжаю часть. -БАЦ- Газель врезалась в наши тела, раскрошив наши кости.

Чувство самости разбилось вместе с головой об асфальт. Закричав от ужаса, я снова очутился в больничном коридоре. Мне было жаль девушку, но я устремился вперёд. Вновь сливаться с чьим-то сознанием не хотелось.

На окружающих людей больше нельзя было озираться. Они не только источали боль, они могли ей делиться. После пережитого опыта мне было страшно и представить, где ещё я мог оказаться. Чужие головы могли утянуть меня на самое дно мрачных кошмаров.

Я часто заморгал, пытаясь прогнать чувство подступавшей усталости. Оно было ложным, навеянным. Глубокая иллюзия не хотела меня отпускать. Прошло много времени. Хотя время не имело тут значения.

Резко всё вернулось на свои места. Коридор вновь стал синим, неприметным, облезлым. Солнц больше не было видно.

И я окончательно потерялся в водовороте своих ощущений. Больше я не мог отличить реальность от вымысла.

Спустя тысячу шагов я увидел полицейского. Удивлению моему не было предела. «Очередной обман?». Стремительным шагом я направился в его сторону, мне были нужны ответы.

Полицейский, судя по погонам полковник, проводил опись. У него в руках был блестящий планшет и красная ручка. Быстрыми росчерками он вписывал в свои бумаги какие-то данные. Посмотрит на человека, улыбнётся себе под нос, что-то запишет. Так он и шёл, шагая от одного страдальца к другому.

Я подошёл к нему, вглядываясь в его невозмутимое лицо. Передо мной предстал бородатый брюнет с зелёными глазами. В такие посмотришь ровно один раз и всё поймёшь. Человек он был властный и проницательный; такого не обманешь, с таким не посюсюкаешь.

– Пётр – представился он мне. – Вас беспокоит что-то, гражданин? – на время его планшет опустился вниз, к выглаженным брюкам. Что здесь творится? – возмутился я. – Вы разве не видите, да тут везде права человека нарушаются! – руками я обводил помещение, пытаясь подчеркнуть жестами всю несправедливость нашего положения.

Полицейский засмеялся. – Да что вы говорите. Права нарушаются? – смех показался ледяным и наигранным. Было понятно, что этот вопрос задают ему не в первый раз.

– О правах и речи быть не может – он ткнул пальцем в мою грудь. – О ваших тем более. Я засмущался и задел его этим.

Пётр приблизился ближе и приобнял меня, симулируя приятельскую позу. Мне сразу же захотелось вырываться. Дискомфорт мигом ударил меня током. – Вон там – его рука указывала куда-то вдаль. – Кабинет травматолога – он ухмыльнулся. – Дойдёшь до него и будешь свободен.

Полковник полиции отпустил меня и снова вернулся к записям. На этот раз он вносил туда моё имя. Я чувствовал это.

Он ещё раз взглянул на меня, пристально осмотрев с головы до ног. – До того момента придётся помучиться, содрогаясь душой в этом месте – глазами он обвёл помещение. – Страдая от боли и страха.

Начало приходить смутное понимание. Хотелось возразить что-то. Но было понятно, что вести переговоры бесполезно. Всё было решено.

Мне хотелось окончательно убедиться во всём. – Как же все эти люди? – спросил его я. – Всему своё время – только и ответил он, театрально пожимая плечами. Великая печаль проникла в моё нутро.

– Бесчеловечно это всё – тоскливо протянул я. Полицейский ничего не ответил. Он осматривал людей, продолжая заполнять документы на каждого. – Как вы так можете поступать? – не успокаивался я. – Посмотрите на человека в начале коридора, он умер, так и не дождавшись вашей помощи!

На этот раз полицейский по имени Пётр засмеялся по-настоящему. – Умер? – он оценил мою наивность по достоинству. – Ошибаетесь, гражданин. Не умер он. Пётр временно застыл на месте и уставился на меня немигающими глазами – Это Иуда.

Мне всё стало понятно окончательно. Полицейский остался где-то позади. Я снова шёл по бесконечному коридору, всматриваясь в лица высохших людей. «Кто последний?».

«Бытие»

На носу был важный школьный проект. Я готовился к нему со всей прытью. Периодически приходилось пробираться через путину лени, попутно отмахиваясь от назойливой хандры.

По началу было трудно. Обычно меня никто не поддерживал в моих начинаниях. Родителям до меня не было дела, вечно они занимались своими делами, ссылаясь на то, что у них нет времени. Бабушек или дедушек у меня не было.

В классе дела обстояли не лучше: преподавательница была вынуждена разрываться между десятком учеников, а с одноклассниками я не общался. Вот и выходило, что каждый свой замысел приходилось воплощать в одиночестве.

Сидеть на месте, как все, я не мог. Творчество поглощало меня, не оставляя меня в покое ни на минуту. Мне хотелось писать стихи, создавать рассказы, рисовать натюрморты.

Нужно было найти такое хобби, от которого мурашки пробегут по коже. И это стало возможно благодаря двум школьным предметам – биологии и физике.

Они мне всегда нравились. Чувствовалась какое-то родство между мной и этими предметами. Книжные полки дома ломились от научной литературы, где я вычитывал удивительные формулы. Страницы пестрели многочисленными гипотезами, объясняющими происхождение окружающего мира. Каждый раз во время чтения я был в восторге.

Мне хотелось создать что-то своё. Нечто особенное. И под конец семестра преподаватели решили объединить усилия, создав масштабный творческий конкурс. Ученики должны были вооружиться знаниями о фундаментальных науках, чтобы создать на их основе что-то своё.

Это могла быть гипотеза, рисунок, формула, работающая модель – нечто такое, что опиралось бы на науку, но в то же время демонстрировало определённую новизну.

Эта возможность окрылила меня, наделив меня пищей для размышлений. Только представьте: физика, биология, немного биохимии – во что может вылиться подобное сочетание предметов?

Меня не устраивала возможность создания гипотезы, не хотелось мне и корпеть над написанием скучного реферата. В моей голове фундаментальные науки смешались с инженерным делом и архитектурой. Я решил создать работающую модель космоса.

Взять муравьиную ферму – это возможность посмотреть на жизнь нашего общества в срезе. Есть рабочие муравьи, есть муравьи-разведчики, а есть муравьи, которые ничего не делают. Мир насекомых может продемонстрировать работу микрокосма.

Остаётся лишь сделать что-то подобное. Уникальный взгляд на муравьиную ферму, с законами и иерархией. Оставалось лишь объединить все разрозненные знания вместе.

Спустя часы раздумий меня осенило. Дома я часто работал над кодированием тех или иных программ, набираясь опыта в компьютерных симуляциях.

Что, если я смогу смоделировать физические законы на компьютере, запустив возможность биологической самоорганизации? У меня получится инженерный слепок нашей реальности, демонстрирующий возможности творческого потенциала неживой материи.

Толчком в проекте буду я, но затем творчество начнёт само прокладывать себе дорогу. Меня буквально выворачивало от восторга наизнанку. Столько всего крутилось в голове – словами это не описать. Я сел за компьютер и начал делать первые шаги на пути к победе в конкурсе.

Вы не ослышались, я нацелился на победу. Конец семестра должен был ассоциироваться с моим именем, а для этого нужно выложиться по полной программе.

На целый месяц я выпал из жизни. Часами я сидел за монитором подгоняя под проект физические константы. Дни уходили на программирование панспермии. Мне показалось оригинальным, что жизнь сформируется в космосе. Сотни багов, тысячи ошибок – мне приходилось продираться через нестабильность обрабатывающих программ.

Под конец года у меня всё было готово. Я смоделировал свою модель, дал ей имя и закачал программу на объёмную флешку. «Победа у меня в кармане».

Научный фестиваль проходил уныло. Большая часть учеников предпочла ничего не делать, остальные выполнили задание для галочки. Одни читали скучные рефераты, другие показывали презентации со скачанными картинками. Меня же поставили выступать самым последним.

Мой энтузиазм помог мне не заснуть на скучном мероприятии. Наконец объявили мой номер, и я с гордостью направился навстречу публике. В своих силах я был абсолютно уверен. Сегодня я стану Творцом, в свои-то четырнадцать лет.

Для своего номера я попросил выключить лампы, мне требовалась темнота. Я не ошибся, уже такая подготовка всех удивила и заставила обратить на меня своё внимание. – Дамы и господа – торжественно сказал я – представляю вам «Солнечную систему».

Программа начала работать, проектор уже несколько минут выводил кадры яркого взрыва, что запустил формирование вселенной – Да будет свет! – сказал я.

Мы неслись сквозь скопления звёзд, смотрели, как собирается галактика, стали свидетелями образования первых планет – Да будет твердь! – не унимался я. Мне нравилось быть в центре внимания.

На тверди начала собираться вода, мёртвая земля покрылась со временем травой – Да будет же вода, трава и воздух! – я с упоением смотрел на творение рук своих. Оставалось совсем чуть-чуть.

В грязевых водоёмах появлялись первые признаки жизни, формировались белки, создавались простейшие цепочки РНК. – Да будет жизнь! Мой проект работал. Ещё как работал.

Вместе с аудиторией мы неслись сквозь года эволюции, навстречу неожиданным поворотам. Тут я уже не имел власти, программа была запущена, её алгоритмы создавали всё более и более причудливые формы жизни.

И потом появился он – «гомо сапиенс».

Свет в помещении снова загорелся, люди начали мне рукоплескать. Моя программа сработала, проект расцветал на глазах, собирая благодарные улыбки толпы. – Молодец! – скандировала аудитория.

Ко мне подошла учительница и по микрофону произнесла:

– Иегова – люди так и не могли привыкнуть к моему имени – ты большой молодец. У тебя получился удивительный проект. Есть только одно «но», что ты будешь делать вот с этим – её рука показывала на группу первобытных сапиенсов, возносящих прошения к небу.

Я озадаченно посмотрел на неё. Учительница же продолжала – видимо они обращаются к тебе, Иегова. Подумай дома, что со всем этим будешь делать. Меня дружески похлопали по плечу, подарили диплом участника и освободили от профильных экзаменов.

В смятении я пошёл домой, думая, что же мне делать с этими странными созданиями. Как мне быть с «человеком»?

«Лимб»

Покой было нельзя обрести. Вдалеке лаяла собака. Истерично, громко, не переставая. -Гав-гав! – Краткий перерыв. -Гав-гав! – Казалось, что это длится долгие часы. Нехотя начал открывать глаза, хотя силы отсутствовали напрочь.

К собаке присоединился ребёнок. Уши зудели от серии неприятных звуков, которым удалось меня вырвать из лап душного сна. Удовлетворённости не было: только изгибы жёсткого дивана, покрытого мятыми простынями. На потрёпанных подушках лежала моя голова, я пытался вернуться в своё спящее тело.

Это был третий день подобного состояния. Начинало казаться, что я угодил в лимб. Теперь мой дух вёл существование между мирами. Попутно страдая от остатков земной жизни.

Головная боль заставляла напрягаться каждый нерв, а глаза судорожно пытались найти хоть какой-то источник света. В мою комнату струилась густая серость. Было холодно и зыбко.

Пальцы хрустели, когда я их сгибал. В уголках рта засохла слюна. Я встал и начал всматриваться в окно. Виды: старый железнодорожный состав, мокрый ветер, тёмная пелена вместо неба.

Даже в этом месте существовала жизнь: шли согбенные люди, прямо у дороги прижались друг к другу собаки, были видны следы камыша и сорняков. С каждым днём проявлений жизни становилось всё меньше.

Я догадывался о том, что послужило причиной моей хандры. Уже какой день подряд я не мог заснуть, стараясь разобраться в вопросах послесмертия. Всё вокруг стало блеклым, аппетит бесследно исчез, а мозг требовал одного – найти цельные ответы.

Напряжённость мозга приводила к тому, что я начинал забывать предыдущие дни. Тело моё постепенно усыхало, я практически ничего не ел. Вся энергия тратилась на поиски. Мне было необходимо понять – что будет после разложения физической оболочки?

Ответов всё ещё не было, лишь темнота и лабиринт из бесконечных сомнений. Мне настолько стало трудно контактировать с реальностью, что я целыми днями пропадал в книгах. Уже сотни страниц были просмотрены мной, но всё безрезультатно.

Утром я заметил, что пропали папиллярные линии на ладонях.

Попробовал сварить себе кофе. Сидеть на месте я не мог, мне постоянно хотелось искать, читать, думать. Даже сейчас мой разум был где-то в другом месте. Из-за своей одержимости я перестал замечать острые углы окружающего мира. Всё потеряло для меня смысл.

После чашки кофе показалось, что моя кожа начинает походить на пожелтевший пергамент.

Очередные поиски. Очередная попытка найти ответы. Мои путаные запросы приводят к тому, что я нахожу «Бардо Тхёдол». В этот день я впервые открываю «Тибетскую книгу мёртвых».

Мне кажется, что я это делаю слишком поздно.

Мудрость древних сообщает мне, что никакой смерти не существует. Сознание будет сталкиваться с бесконечным количеством перерождений.

До тех пор, пока не накопит достаточное количество добродетелей. Лишь тогда оно сможет раствориться в мире Будд. Сможет попасть в мир вечной гармонии. Чтение древнего текста увлекает меня.

Я не замечаю, как худею ещё больше. Превращаюсь в обтянутый кожей скелет.

Из книги я узнаю про уровни Бардо. Про бестелесных сущностей, что обитают в нашем мире. Ум отделяется от тела. Начинает существовать только разум, вынужденный ждать следующего перерождения. Это книга не для мёртвых, она для живых.

Знания помогут душе перескакивать с одного Бардо на другое. Записи древних способны облегчить страдания, особенно если дух человека не успел обрести покой.

Странная экзальтация охватывает меня, прочитываю книгу до конца за считанные минуты. Удовлетворённо растягиваюсь на кровати и начинаю думать про цепочку из нескончаемых перерождений. Размышляю над понятием кармы, обдумываю закон умножения страданий.

Наконец тело моё теряет всякие очертания. Оно бесследно растворяется в серой дымке, не оставляя после себя ни единого следа. Мне везёт.

Мой дух уже давно попал в Бардо. Сейчас же он смог полностью освободиться. От прошлого меня остался лишь бесплотных дух, больше он не тревожится от мучительных вопросов.

Остаётся второй уровень Бардо, символизирующий следующий шаг навстречу новой инкарнации.

Шаг в сторону новой цепочки перерождений.

***

Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся (I Кор, 15:51).

Оглавление

«Красная зона»

«Доставщик»

«Думай мозгами»

«Кризис»

«Из ада»

«Жажду!»

«Я»

«Травмпункт»

«Бытие»

«Лимб»