Пугливый закричал и резко отскочил, запутался в складках длинных одеяний и потерял равновесие, перейдя на душераздирающий визг, суча ногами и руками в попытке отодвинуться подальше.
Шум вызывал агонию, и я скорчился от приступа нестерпимой боли, со всей силы сжав нечто круглое и твердое. Маленькие светящиеся диски, как тот, что я забрал у Пугливого, были на груди у всех присутствующих, притягивая и побуждая прикоснуться.
Что это?
Ладонь свело судорогой и обожгло холодом. А сквозь вопли Пугливого пробился совсем другой звук, которого быть не могло в камере, из изоляционного стекла, не пропускающего вибрацию.
Этот звук был страшней пытки и прекрасней чистейшего удовольствия.
Скорбь и радость. Терзание и восторг.
Жизнь. Чужая жизнь.
***
Он поправил съехавшую на глаза шляпу из соломы и с удвоенной силой принялся выдергивать сорняки. Он старается, несмотря на палящее солнце и невыносимую жару, распугавшую даже насекомых. Он знает, что Волат доволен, когда клумбы опрятны и совершенны, поэтому будет продолжать усердно трудиться. Он улыбнулся, как всегда, думая о брате.Вечером он забрал все инструменты, вернулся в рабочую хижину, наспех поел и лег спать, чтобы с самого утра снова приступить к работе. День за днем, цикл за циклом.Он тщательно ухаживал за домом и скрупулёзно следил за порядком в саду Владыки, рассчитывая на хоть какой-то знак внимания. Раньше Волат изредка удостаивал его недовольным взглядом или мимолетный жестом, отсылая прочь или указывая на плохо сделанную работу.И это было приятно.Он был согласен на что угодно, только не безразличное пренебрежение, как к остальным отвергнутым. Но его давно перестали замечать, словно его больше не существует.Он с остервенением вырвал вялый росток, посмевший осквернить клумбу, когда до его ушей долетел трепещущий отзвук, похожий на ветер в зарослях тростника.Что это?Вот снова! Только в этот раз громче, ярче. Неистово.Он выронил растение и задрожал всем телом, оглядываясь в поисках источника.Это не похоже на пение птиц. Ни на что не похоже.Он медленно двинулся в сторону дома Владыки, откуда лился этот дивный неслыханный ранее звук.Тон сменился. Низкий и протяжный, как звериный вой, но не имеющий с ним ничего общего.Он бесшумно ступал по земле, едва дыша, а в груди так сильно сжалось, что стало почти больно.Один звук плавно сменял другой, заполняя всю площадку перед беседкой. Переборы поднимались до вершин, замирая на самом пике, а потом стремительно падали в бездонную пропасть, раздаваясь словно из самых недр земли. Тут было все — древняя твердь гор, стремительный бег воды и легкость воздуха.В центре беседки покачивалась седьмая женка брата, и эта небывалая благодать разливалась от нее.Немыслимая магия!Еще никогда он не внимал столь всеобъемлющему и неудержимому потоку. Сбитый с толку, он летел, растворяясь в этой сверхсиле без остатка. Его трясло вместе с невесомой вибрацией на акцентах и в конце длинных протяжных звуков, исходивших от девушки.Отступник, позабывший все, кроме желания усердно трудиться, остро ощутил, как его сердце бьется в такт и в ритме со всем миром. Жгучие слезы бежали вниз, а глаза сами собой закрылись. В этот миг все перевернулось, вдохнув заново давно отобранную жизнь. Не в силах совладать с собственным телом, он опустился на землю и прикоснулся к ней ладонями в поисках поддержки и опоры.Заметив движение, девушка испугалась и замолчала. Она резким движением схватила со скамейки вуаль, чтобы прикрыть лицо, но сразу отложила ее обратно, сообразив, что перед ней всего лишь отвергнутый.— Йды вдэ, — произнесла она недовольно и повторила приказ уйти жестами, гордо вскинув голову и тряхнув бесстыдно распущенными светлыми волосами.Он вздрогнул и, словно очнувшись от долгого мертвого сна, быстро заморгал. В одно мгновение исчезла та самая нить, указавшая путь из пустоты и призвавшая надежду.— Пожалуйста, еще раз, — попросил он, еле вспомнив, как пользоваться собственными пальцами, и благоговейно поклонился. — Мне очень нужно…нужно…— Кто ты? — спросила девушка и приблизилась, всматриваясь в загорелое лицо незваного слушателя.— Отступник, госпожа. Это мой выбор и моя вина.Он вновь ощущал себя полнейшим ничтожеством. Момент был упущен. Его переживания погасли, вновь осталась только лишенная эмоций безвольная оболочка.— Ты не великан, — на лице девушки промелькнуло облегчение.— Я вещь.— Ты не чудовище. Это все, что имеет значение.
«У нее красивые глаза. Цвета неба и полны грусти», — эта мысль поразила его, и он поспешно отвернулся, ведь отвергнутые не имеют права смотреть на женщин великанов.— Имя?— Айола. Фиолетовая.
Последние комментарии
3 часов 21 минут назад
3 часов 24 минут назад
3 часов 36 минут назад
3 часов 38 минут назад
3 часов 52 минут назад
4 часов 9 минут назад