НАТО: Урок международного террора для России. Открытая часть аналитического доклада [Михаил Геннадьевич Делягин] (fb2) читать онлайн

 

Михаил Делягин

 

НАТО: Урок международного террора для России.

Открытая часть аналитического доклада

 

 

СОДЕРЖАНИЕ.

 

Введение. Реалии и проблемы однополюсного мира

 

1. Развитые страны: новые цели и новые методы достижения

2. Уроки для России

2.1. Геополитический: исчезновение для слабых стран института партнерства

2.2. Военный: необходимость приведения военной доктрины в соответствие доктринам государств-агрессоров

2.3. Технологический: необходимость разработки комплексной технологической доктрины

2.4. Экономический: невозможность конфронтаций

2.5. Внутриполитический: пагубность политики умиротворения агрессора

3. Место России, ее стратегии и реализующие их силы в мировом развитии 2000-2020 годов

Заключение. Сохранение самоидентификации общества

 

 

 

Под редакцией М.Г.Делягина

 

 

Москва, апрель 1999

 

Авторский коллектив приносит извинения за некоторую отрывочность текста, связанную с наличием закрытых фрагментов. Основная часть таких фрагментов обозначена символом "(...)".

 

 

Введение. РЕАЛИИ И ПРОБЛЕМЫ ОДНОПОЛЮСНОГО МИРА

 

"Холодная война", рассматриваемая рядом аналитиков как Третья Мировая, завершилась полной победой США и их союзников по НАТО. Принципиально важно, что, хотя она была относительно "мягкой" и носила в основном бескровный, информационный характер, ее последствия для побежденных были значительно более разрушительными, чем последствия Первой и Второй Мировой войн: главный противник США – Советский Союз – был полностью уничтожен как государство, а его обломки и население – необратимо разобщены и ослаблены. Его экономические придатки – т.н. "страны социалистического лагеря" – были решительно и эффективно превращены в экономические придатки стран-победителей.

Таким образом, несмотря на меньшую жестокость по отношению к отдельным людям средств ведения "холодной", то есть "информационной", войны, эти средства доказали свою качественно большую эффективность, то есть жестокость по отношению к обществам. Это было достигнуто за счет переноса центра тяжести с физического уничтожения противника на изменение его сознания, то есть на его идейное и психологическое уничтожение.

Осознание последствий этого для военного дела произошло достаточно быстро: военная доктрина США стала исходить из необходимости достижения "информационного превосходства" над противником как первого этапа военных действий, лишь по достижении которого можно переходить к обеспечению превосходства в воздухе, то есть к традиционной войне.

Осознание внешнеполитических последствий победы и предоставленных возникновением "однополярного мира" прав и возможностей, напротив, затянулось. В полном объеме США смогли обобщить результаты своих побед лишь в 1997 году. (...).

"Гуманитарная акция" по уничтожению Югославии, начатая в марте 1999, интересна именно тем, что явилась хотя и не первым, но наиболее выразительным и ярким результатом осознания однополярности сложившегося мира.

Действия США и их вассалов по НАТО, впервые в полном объеме воспользовавшихся своими возможностями, убедительно демонстрируют человечеству новые правила международной жизни. Они основаны на абсолютном финансовом, технологическом, пропагандистском (шире – информационном), управленческом и военном уже не превосходстве, а господстве США, что обеспечивает им полное доминирование и в сфере политики.

Подобное соотношение сил делает в принципе ненужной дипломатию (о бессмысленности которой при наличии "большой дубинки" так убедительно говорит М.Олбрайт) и международное право как таковое, ибо любое серьезное желание реализуется прямым действием (неважно, информационным или военным). "Юристы – это для слабых". Такой подход делает ненужным признание за окружающими странами и народами каких-либо прав: любые, даже самые фундаментальные человеческие права (в том числе на жизнь) признаются США де-факто, – а значит, и существуют – только в той степени, в которой не противоречат сиюминутно понимаемым "национальным интересам США".

Доминирование США делает "политическую цену" жизни одного американца неизмеримо выше такой же цены десятков тысяч граждан других стран. Сухопутное вторжение в Югославию позволит соотнести "политическую цену" жизни граждан США и стран НАТО, однако воля американского руководства в проведению такой операции при наглядном стремлении рисковать жизнями не американцев, а представителей других стран НАТО, дает представление об ответе на этот вопрос.

Фактически такой подход возрождает забытый после Второй Мировой войны в развитых странах деление людей – правда, уже не по цвету кожи, а по степени лояльности правительств их стран к руководству США. Люди "первого сорта" – американцы: ценность их жизней абсолютна. Смерть даже десятка граждан США, по оценкам, может резко изменить отношение руководства США к войне. Люди "второго сорта" – граждане развитых стран – членов НАТО. Их жизни имеют ценность, но она недостаточна для влияния на принятие решений (ибо сегодня вопросы мировой политики и даже внутренней политики многих стран решаются исходя из соотношения сил во внутренней политике США). Остальные, по-видимому, являются в глазах американского общества некоторым аналогом недочеловеков – "унтерменшей" гитлеровской Германии.

Сходство этого мировоззрения с фашизмом шокирует, но оно бесспорно. Точно так же, как гитлеровских убийц оправдывало в их глазах расовое превосходство, сегодняшних натовских преступников оправдывает принадлежность к более демократической (то есть более развитой, более сильной) стране. Людоедское в своей простоте объяснение правоты пилота натовского самолета, уничтожившего колонну албанцев за то, что они пытались вернуться к своим очагам в Косово, простым фактом принадлежности к "силам демократии" – не оговорка, а честное выражение фундаментальной идеологической установки на то, что людьми в полном смысле этого слова являются только жители развитых стран, а остальные – "недочеловеки", неразумные туземцы, которых нужно приводить к удобному для себя виду всеми средствами, вплоть до прямого истребления.

То, что в начале этого века звалось "бременем белого человека", в его конце называется "бременем демократии".(...)

Таким образом, разрушение мирового баланса сил после полной победы НАТО в "холодной войне" поставило человечество на грань возвращения в средневековое варварство.

Моральное осуждение подобной практики со стороны заведомо более слабых стран, даже внутри самой НАТО, если и сможет проявиться, будет иметь еще меньше значения, чем 60 лет назад. Ведь США и их соучастники (в первую очередь Великобритания и Германия) обладают абсолютным превосходством на информационном поле и фактически формируют мировое общественное мнение, о чем доктор Геббельс не смел даже мечтать.

Необходимо уточнить: сегодняшние США и НАТО являются прямой угрозой остальному человечеству не из-за аморальности своей политики. Многие государства, в том числе и члены НАТО, обходятся со своими или чужими гражданами с не меньшей жестокостью, чем США и НАТО – с гражданами Югославии.

Угроза, исходящая от США и НАТО, исключительна не по причине какой-то особой аморальности их лидеров, но только из-за исключительности их потенциала, позволяющего безнаказанно совершать практически любые преступления. Полное отсутствие силы, уравновешивающей агрессоров, сохранит это положение до тех пор, пока процессы внутреннего развития (интеллектуальное, административное и психологическое перенапряжение из-за "сверхответственности" и следствия этого – замедление технологического развития, деградация управления и др.) не позволят остальному человечеству создать убедительный противовес новому, постиндустриальному фашизму.

Пока же формирование нового миропорядка на основе изложенных правил является беспрецедентным в истории мировой цивилизации вызовом, брошенным небывало узкой и небывало более сильной частью человечества его небывало широкой и небывало более слабой части. Этот вызов столь же однозначен и оставляет его жертвам так же мало вариантов возможных ответов, как и тот, что был брошен гитлеровской Германией и ее союзниками сталинскому Советскому Союзу 22 июня 1941 года.

Цель настоящего исследования – извлечение из агрессии США и НАТО максимальных уроков, пригодных для выработки Россией адекватного ответа на вызов, брошенный в том числе и ей.

 

 

1. РАЗВИТЫЕ СТРАНЫ:

 

НОВЫЕ ЦЕЛИ И НОВЫЕ МЕТОДЫ ИХ ДОСТИЖЕНИЯ

 

Главной официальной целью натовской агрессии против Югославии является защита албанского населения Косово от притеснений сербов и предотвращение "гуманитарной катастрофы", которая якобы могла произойти в результате этих притеснений. Лживость такой мотивировки в целом уже ясна даже общественности самих натовских стран, однако полезно еще раз подчеркнуть наиболее важные моменты:

* Сами притеснения со стороны сербов были спровоцированы странами НАТО, в первую очередь США, которые последовательно подогревали активность заурядного сепаратистского движения косовских албанцев.

* Значительно более серьезные притеснения против национальных или религиозных меньшинств своих стран осуществляли и осуществляют многие страны мира, включая членов НАТО – Великобританию (Ольстер) и Турцию, применявшую (так же, как и режим Саддама Хусейна) против курдов даже химическое оружие. На территории бывшей Югославии значительно более жестокие, чем в Косово, методы применяли, например, власти Хорватии. Однако недовольство США (не говоря уже об агрессии) вызвали только сербы.

* Агрессия НАТО не то что не предотвратила, а, напротив, сама по себе стала главной, если не единственной причиной гуманитарной катастрофы в Косово. Ни в коей степени не оправдывая практику этнических чисток, надо отметить, что руководители США, как страны, одной из первых применившей этот метод (после нападения Японии на Перл-Харбор все японцы, жившие в США, были вне зависимости от гражданства брошены в концлагеря, где находились до конца войны), лучше других должны были понимать неизбежность этнических чисток в отношении людей, официально названных агрессорами причиной нападения.

* Вызывает сомнения сам факт действительно широкомасштабных этнических чисток в Косово. Сообщения о них основаны на словах самих косоваров, связанных племенной солидарностью, зависимых от НАТО и запуганных наркотеррористами из поддерживаемых НАТО группировок. Факты же говорят о другом: 120 тысяч косовских албанцев бежало на территорию Югославии! Большее их количество бежало только в саму Албанию. Немыслимо, чтобы жертвы этнических чисток бежали к своим палачам. Следовательно, люди бежали не от чисток, а от бомбежек НАТО, интенсивность которых была наибольшей именно в Косово. Таким образом, главной причиной гуманитарной катастрофы на Балканах является именно преступная агрессия, развязанная США и НАТО, причем сама гуманитарная катастрофа была одной из целей агрессоров (иначе интенсивность бомбардировок мирных объектов не была бы максимальной именно в "спасаемом" Косово, и натовцы не препятствовали бы албанцам возвращаться в свои села). Вероятное объяснение последнего заключается в маргинализации косовских албанцев как народа, которая обеспечит быстрый приток десятков тысяч в нормальных условиях мирных людей в ряды боевиков, призванных частично заместить войска НАТО в сухопутном вторжении, особенно в наиболее опасных операциях, и таким образом качественно снизить уровень их потерь.

Таким образом, прокламируемые цели агрессии не имели отношения к действительности. (Авторы обладают достаточной информацией, чтобы не испытывать ни малейшего сочувствия к Милошевичу и его режиму, однако он не лучше и не хуже многих режимов, не замечаемых или прямо поддерживаемых США. Приведенные выше положения наряду с другими убедительно доказывают, что агрессоры равнодушны к характеру югославских властей (исключая разве что национализацию заводов влиятельного американского предпринимателя, бывшего премьера Югославии Панича) и используют ссылки на их действия только для оправдания собственных действий и маскировки собственных интересов).

Каковы же были цели, ради достижения которых США и НАТО пошли на попрание всех норм международного права, официальное выделение средств на свержение законного правительства суверенного государства и прямой союз с наркомафией, доходящий до обучения наркопартизан натовскими инструкторами и, возможно, совместным участием в боевых действиях?

Каковы же были цели, ради достижения которых, еще до перехода операции "в активную стадию" уже были совершены фактически преступления против человечества, в принципе аналогичные тем, за которые 53 года назад были по приговору Международного трибунала в Нюрнберге торжественно казнены уцелевшие лидеры одного из нынешних членов НАТО?

Надо оговориться: несмотря на жестокость и эффективность политики США и НАТО, не следует считать их всеведущими и всемогущими людоедами. Совершенно очевидно, что они грубо ошиблись, нападая на Югославию, недооценив масштабы войны, которую они надеялись завершить в течение месяца, и, соответственно, масштабы своих преступлений.

Косвенным подтверждением ошибки является то, что понадобилось два месяца непрерывных бомбежек, убийство тысяч и изгнание сотен тысяч ни в чем не повинных людей, чтобы непосредственный инициатор этого кошмара, президент США У.Д.Клинтон признал наконец осуществляемую под его руководством террористическую агрессию "войной", а не обычной "гуманитарной акцией", ничем в принципе не отличающейся от "гуманитарной помощи" России американским зерном. (...)

Главная задача, которую решали США, начиная агрессию против Югославии, находилась в сфере глобальных финансов и заключалась в дестабилизации евро и исключении возможности его превращения во вторую мировую резервную валюту.

Напомним, что введение евро грозило резким сокращением мировой потребности в долларах за счет таких основных механизмов, как:

* изменение структуры золотовалютных резервов в пользу доллара, намеченное во многих странах мира, включая Китай;

* сокращение долларовых резервов стран еврозоны;

* перевод в евро части традиционно осуществляемых в долларах внутренних расчетов стран еврозоны (только перевод на евро внутриевропейских расчетов на нефтяном рынке привело бы к высвобождению около 100 млрд. долл.);

* в перспективе – и перевод в наличные евро части наличных долларовых сбережений и оборотных средств во всем мире.

Массовый приток долларов в экономику США привел бы в этом случае к ее необратимой дестабилизации и деградации.

Анализируя влияние введения евро на финансовую систему США в августе 1998 года, специалисты ИПРОГа указывали на жизненную необходимость для США осуществления дестабилизации экономик третьих стран в целях повышения с их стороны спроса на доллары и "впитывания" ими высвобождающейся из-за введения евро долларовой массы. Справедливость этих прогнозов подтвердили осенне-зимние события в Бразилии, однако возможности этого механизма изначально были ограниченными, а издержки на его реализацию – чрезмерными.

В связи с этим специалисты ИПРОГа сосредоточили свое внимание на уязвимости еврозоны по отношению к дестабилизирующим воздействиям на ее периферию и особенно на смежные с ней "неустойчивые" страны. Вместе с тем, указывая на качественное доминирование США в современном мире, авторы доклада не сделали из него должных выводов и сосредоточили свое внимание на традиционных финансово-экономических и политических ударах, полностью исключив из рассмотрения военную сферу.

Приходится признать: интеллектуально-управленческое преимущество США проявилось и в том, что их специалисты и лидеры смогли перешагнуть рамки привычных представлений и решительно ввести мир в новую эру, – эру свободного и не сдерживаемого ничем волеизъявления США.

Сегодня, в отличие от осени 1998 года, США больше не нужен Сорос (чем во многом объясняется его обиженность на современный капитализм и доктринерские попытки навязать миру глобальный финансовый Госплан на основе американской ФРС), ибо они сокрушают финансовые системы, потенциально способные противостоять им, непосредственно – при помощи грубой военной силы и мощного информационного воздействия, не прибегая более к услугам относительно независимых финансовых операторов.

(....) Еще в конце 1998 года был сделан вывод о том, что гарантированную защиту доллара от конкуренции со стороны евро может обеспечить только достаточно разрушительная и болезненная война в Европе, ведущаяся с активным участием европейских стран НАТО. Было рассмотрено два варианта (...). Наиболее эффективной была признана война против Югославии из-за притеснений албанцев в Косово и венгров в Воеводине.

Гуманитарная напряженность и сотни тысяч беженцев, тесно соприкасавшихся у себя на родине с организованной преступностью и наркомафией, очаг долговременной напряженности в центре Европы, значительные разрушения и экологическая катастрофа, – все это надежно дестабилизировало экономику Европы и ограничило потенциал евро на ближайшие годы статусом не более чем региональной валюты.

В последнее время приходится сталкиваться с мнением, что европейские члены НАТО были втянуты в преступную агрессию против Югославии чуть ли не обманом и не понимали последствий своих действий для будущего евро.(...)

Недостаточность этого мнения состоит в том, что оно крайне односторонне учитывает особенности европейского капитала и, соответственно, европейского мышления (за исключением Англии – здесь более разумно говорить скорее о "континентальных" капиталах и мышлении). Ведь, если капиталы США действуют на глобальных финансовых рынках, то континентальные капиталы более близки к реальному сектору и не отрываются от него совсем, как их американские партнеры. Поэтому они действительно могли не видеть последствий югославской войны для евро, – но при этом они рассчитывали на реализацию с ее помощью своих специфических интересов.

Наиболее наглядным проявлением ограниченности континентального сознания является поразительный уровень беспечности, проявленный при введении евро. Так, специалистам ИПРОГа не удалось найти прямых признаков проведения не то что комплексного количественного, но даже простого качественного анализа последствия введения евро для стран еврозоны и их внешних связей. (...) Строго говоря, возникновение глобального финансового противоречия еврозоны с США в результате введения евро, возможно, вообще всерьез не анализировалось странами еврозоны.

Однако другим следствием отдаленности континентального сознания от проблематики глобальных финансов является специфическая система мотиваций, также неблагоприятная для Югославии. (....) Развитые страны Европы нуждаются в объекте широкомасштабного и эффективного инвестирования. Эта потребность усиливается, с одной стороны, расширением инвестиционных ресурсов после сокращения внутренних банковских резервов еврозоны, вызванного переходом на евро, а с другой – сокращением сферы потенциального инвестирования после дестабилизации развивающихся стран. (Последняя является результатом как глобальной тенденции к усилению разрывов в развитии, вызванной переходом к новому поколению технологий, так и конкретных действий американских капиталов по захвату командных высот в перспективных национальных экономиках; классическими примерами являются дестабилизация с последующим "освоением" Южной Кореи и Бразилии).

В этих условиях реализация нового "плана Маршалла", то есть масштабных инвестиций в разрушенную (то есть идеально подготовленную к модернизации) экономику при полном политическом контроле и баснословной дешевизне квалифицированной рабочей силы, является для развитых стран Европы исключительно благоприятной перспективой.

А чтобы реализовать план Маршалла в какой-либо стране, ее нужно соответствующим образом к этому подготовить, и механизм такой подготовки полвека назад создали именно США – ковровыми бомбардировками Германии и Японии. По этому проторенному пути, доказавшему свою историческую целесообразность, и двинулась современная Европа – и голоса о необходимости нового "плана Маршалла" для послевоенной Югославии уже звучат.

(...) Таким образом, нападение на Югославию стало возможным потому, что оно соответствовала насущным интересам не только США, но и европейских стран – членов НАТО. Поэтому не следует надеяться на то, что некоторые разногласия, наблюдаемые в НАТО, перерастут в раскол без значительных потерь, связанных с сухопутным вторжением: каждый участник агрессии, как бы ни старался он "сохранить лицо" намеками о своей "особой позиции", успешно преследует собственный интерес.

(...) При этом последний в полном соответствии с т.н. концепцией "непрямого действия" не имеет практически никакого отношения к официально заявляемым причинам агрессии. Основная проблема практической реализации этой концепции (т.н. "капкан непрямого действия") состоит в том, что по достижении цели нет никаких видимых оснований прекращать осуществляемое действие. Так в Югославии: цель войны достигнута, она потеряла смысл для США и НАТО, но завершить "просто так" ее невозможно.

(...) В результате приходится непрерывно наращивать удары и переходить от уничтожения легко восстанавливаемой информационной инфраструктуры к ликвидации на порядок более капиталоемкой транспортной (в том числе чтобы не допустить дальнейшего бегства косовских албанцев в Югославию, мешающего мифу о тотальных этнических чистках), а затем и еще более дорогостоящих энергетической и коммунальной инфраструктур, что отбрасывает Югославию в пещерный век и существенно снижает ее послевоенную инвестиционную привлекательность, подрывая тем самым насущные интересы европейской части агрессоров.

Это принципиально важный для понимания современной политики США нюанс: для них первичными являются отношения не союзничества, но глобальной конкуренции. В соответствии со своим положением сверхдержавы они склонны рассматривать отношения союзничества преимущественно как инструмент, позволяющий им произвольно и безнаказанно ущемлять интересы своих младших партнеров, обеспечивая себе таким образом безоговорочное преимущество над ними в международной конкуренции. Особенно эффективным является такое ущемление, если оно проводится в процессе достижения "общих задач".

Наиболее ярким примером подобной деятельности, наряду с целенаправленным снижением послевоенной инвестиционной привлекательности Югославии, следует признать хакерскую войну США против крупнейших европейских банков, развязанную под предлогом уничтожения счетов Милошевича. Это такой же (и столь же эффективный) акт международной конкуренции путем дискредитации европейских банков, смеющих конкурировать с американскими, как и широкомасштабная кампания по раскрытию тайны вкладов швейцарских банков (подорвавшая представления об их надежности при помощи безукоризненно нравственного поиска вкладов жертв нацизма), не говоря уже о кампании по обвинению японских финансистов в связях с мафией (по завершении скандала обвиняемые финансисты были приняты на работу в американские банки – конкуренты тех банков, в которых они работали).

(....) Подводя итог, зафиксируем: Югославия подверглась неспровоцированной агрессии и фактически уничтожению по причинам, не имеющим к ней как таковой никакого отношения. Поэтому вместо нее – "в неудачном месте и в неудачное время" – могла и еще может оказаться любая другая страна.

Эта опасность сохраняется потому, что США, помимо четко осознаваемых ими интересов, ведет и, по-видимому, не осознаваемый ими (в первую очередь из-за своей постыдности: здесь американцам мешает гордость) "комплекс сверхдержавы". В самом деле: сверхдержава по определению существует за счет предоставления своим "младшим партнерам" военно-политической защиты в обмен на ослабление экономической конкуренции со стороны последних. При этом она получает двоякий выигрыш: сиюминутный – из-за ослабления конкуренции, стратегический – из-за сосредоточения на разработке военных проблем, обеспечивающих, как показывает общая теория технологий, наибольшую скорость и эффективность технологического прогресса.

Следствием изложенного, полностью подтвержденным историей, является органическая потребность сверхдержавы в наличии врага, причем идеальный враг должен быть, с одной стороны, уязвимым и не представляющим реальной угрозы, с другой – достаточно авторитетным.

После того, как Россия лишится своих межконтинентальных ракет с ядерными боеголовками, она при сохранении прочих тенденций и мотиваций станет идеальным "врагом сверхдержавы", которую вне зависимости от ее интересов и поведения ждет судьба сегодняшней Югославии.

Традиционно время сохранения межконтинентальных ракет России оценивают в 5, а то и в 7 лет – исходя из физического состояния этих ракет. Однако одним из важнейших практических выводов специальной теории технологий является то, что время инерционного развития сложных систем в общем случае равно квадратному корню из времени инерционного развития их центрального элемента, изолированно рассматриваемого в качестве простой системы.

Применительно к конкретному случаю это означает, что реальный "порог военной безопасности" для России составляет не 5-7, а два, максимум три года. К содержательным причинам относятся, среди других, общая деградация систем общественного управления, повышающая вероятность досрочной нейтрализации средств сдерживания в результате принятия ошибочных управленческих решений, а также растущая по мере развития систем высокоточного оружия уязвимость прежних – централизованных, а не сетевых – систем управления средств сдерживания, уничтожение которых делает применение этих средств технически невозможным.

Таким образом, по истечении 2-3 лет (то есть в 2001-2002 гг.) Россия при сохранении основных тенденций мирового и внутреннего развития с весьма высокой вероятностью окажется объектом военной агрессии со стороны США и других стран НАТО, осуществляемой по их внутренним, скорее всего не связанным напрямую с нею причинам.

 

 

2. УРОКИ ДЛЯ РОССИИ

 

Дальнейшее развитие событий в Югославии примерно понятно: хотя и пережившая войну, но все же европейская страна после уничтожения ее инфраструктуры неминуемо "сломается", причем, если США и НАТО сумеют избежать сухопутного вторжения (к которому подталкивает их военно-бюрократическая инерция), – даже до наступления холодов.

После этого Косово или его часть будет оккупирована войсками НАТО, или подчинившейся ему ООН, или выращенной им ОАК, или любой другой структурой, обеспечивающей интересы США и НАТО.

Россия, в начале мая возвращенная на грань перехода управленческого хаоса в кровавый политический и экономический катаклизм, не сможет даже выработать позиции, отвечающей ее национальным интересам. В области же практических действий она, скорее всего, будет в надежде на кредиты МВФ отрабатывать долгосрочные интересы США, исполняя в паре с ними роль "доброго полицейского".

Однако уроки югославской агрессии НАТО важны для России не в свете ее сегодняшнего взаимодействия с Югославией, а в свете ее завтрашнего взаимодействия с НАТО.

Главным из них является преступная пассивность режима Милошевича, избравшего толстовскую тактику "непротивления злу насилием" и этим обрекшего свой народ на неисчислимые бедствия. Как жертва агрессии, Югославия обязана была немедленно после ее начала предпринять как минимум следующие действия:

* дипломатически-пропагандистские – обращение в ООН и ее Совет безопасности, ОБСЕ, Международный суд в Гааге с требованиями предпринять меры по прекращению агрессии и полной компенсации стране и ее гражданам нанесенного материального и морального ущерба, а также по организации международного трибунала над инициаторами агрессии, актов международного и межгосударственного терроризма;

* информационные – постоянная, широкомасштабная, изменчивая и многоуровневая пропаганда (до массового показа фильма "Плутовство" включительно); однако Милошевич, как и большинство авторитарных лидеров, не владеет главным оружием современного мира – СМИ и не влияет на мировое общественное мнение (он не использовал даже такие беспроигрышные карты, как бомбардировка китайского посольства, бегство албанцев в Югославию, поддержка США и НАТО наркомафии в ее борьбе против законного правительства, применение запрещенных видов оружия, включая атомное (делящиеся материалы) и химическое);

* военные – демонстративный запуск ракет без боевых зарядов в направлении столиц стран, прямо участвующих в агрессии, с предупреждением: если агрессия не будет прекращена в 24 часа, будет нанесен массированный удар по наиболее густонаселенным или опасным с экологической точки зрения районам этих стран: даже если военного потенциала недостаточно для реализации такой угрозы, вызванный страх нанесет огромный ущерб агрессорам – хотя бы из-за сокращения туризма;

* террористические – так как жертве агрессии терять уже нечего, а другого реального ответа, кроме "ответа террором на террор", исходя из неравенства военных потенциалов, не существует.

(...) Таковы должны быть действия любой страны, ставшей жертвой широкомасштабной и неправомерной агрессии США и НАТО. Однако нападение на Югославию дало России и другие уроки, использование которых может позволить если и не избежать нападения совсем, то во всяком случае существенно отсрочить его.

 

 

2.1. Геополитический: исчезновение для слабых стран института партнерства

 

Напав на Югославию, США и НАТО, как бесспорные лидеры современного человечества, вернули его в эпоху, когда действительно только одно право – право силы, а на международной арене действуют только волчьи законы.

Утвержденный ими однополюсный мир – это мир, в котором нет места партнерским отношениям, по крайней мере для слабых его участников, в которых действуют только отношения "слуга – хозяин".

Если в прошлую эпоху глобального противостояния наибольшую роль имели военно-политические аспекты, то сегодня на первый план выдвигаются экономические аспекты. Все разговоры об идеологии, праве, морали, все призывы к свободе, демократии и либерализму, вообще любые публичные заявления представителей мировых лидеров являются сегодня не более чем информационно-пропагандистским обеспечением международной конкуренции, принявшей тотальный характер и ведущейся "на уничтожение".

Широкое и комплексное применение технологий формирования общественного сознания превратило США и его ближайших союзников в прямом смысле слова в "империи лжи".

Высшим на сегодняшний день достижением информационной политики США и НАТО является "конструирование реальности", то есть создание при помощи точно выверенного комплексного и разнонаправленного воздействия таких условий для объекта этого воздействия, которые практически полностью вынуждают его действовать так, как надо США.

Классический пример – уничтожение китайского посольства в Белграде, в ходе которого погибло три китайских журналиста.

Ссылки на использование старых карт нелепы, так как до постройки китайского посольства в пораженной несколькими ракетами с нескольких направлений точке не находилось ничего. Таким образом, эта акция носила (возможно, не на уровне высшего командования) полностью сознательный и целенаправленный характер.

Зачем же США понадобилось уничтожать посольство третьей страны и убивать ее граждан (масштаб удара делал избежание жертв маловероятным), что являлось хотя и не меньшим нарушением международного права, чем агрессия против Югославии, но неминуемо вело к росту протестов против этой агрессии?

Обоснования, опубликованные китайской печатью, не выдерживают никакой критики. (...).

Объяснения этого удара "местью" со стороны США Китаю за ядерный шпионаж столь же мало убедительны, как и попыткой скрыть от общественности результаты завершившегося сенатского расследования по ядерному шпионажу. (...).

Наиболее логичным представляется следующая реконструкция: уничтожение китайского посольства вынуждает Китай к резкой, хотя и остающейся в рамках международного права, реакции. В результате он своими руками создает в общественном мнении США ощущение своей враждебности.

Затем происходит развитие скандала с многолетним атомным шпионажем. Китай уже подставился, сформировав в американском обществе ощущение своей враждебности США – теперь американское общество видит, что в этой враждебности виноват сам Китай, а США, напротив, являются невинной жертвой.

Такая подготовка позволяет создать в общественном сознании достаточно негативное отношение к Китаю для того, чтобы иметь шанс преодолеть сопротивление довольно влиятельного "китайского лобби" и ввести торговые санкции, серьезно ограничивающие китайский экспорт в США.

Ограничение китайского экспорта выгодно для США, так как снижает конкуренцию на внутреннем рынке и облегчает развитие американских компаний (в этом плане оно лежит в русле общей тенденции усиления протекционизма, наблюдаемого в развитых странах). Оно также улучшает торговый баланс США, но главное не в этом – ведь сильные преследуют не оборонительные, но наступательные цели.

Насильственное ограничение китайского экспорта в США ощутимо и, главное, внезапно сократит поступление в Китай валюты. В условиях переживаемых им трудностей (отток капитала при росте ожиданий, а также региональной и социальной дифференциации) ухудшение валютного баланса может превысить "запас прочности" китайской экономики и привести к девальвации юаня, что похоронит надежды на его превращение в региональную валюту и, соответственно, ослабит позиции Китая в Азии в пользу США или их союзников.(...).

Таким образом, международная конкуренция приобретает характер тотальной финансово-экономической войны сильнейших стран, в первую очередь США, против остального мира. (...) Слабый становится придатком более сильного, причем новые технологии не облегчают, а, напротив, усугубляют его положение.

Так, Югославия стала наиболее выразительным примером негативной, постиндустриальной колонизации. Эта колонизация эпохи информационной революции отличается от позитивной, традиционной колонизации тем, что ключевые ресурсы новой эры – интеллект и финансы – приобрели мобильный характер. Поэтому для их освоения больше не надо не кропотливо развивать ту или иную территорию вместе с ее ресурсами: достаточно, напротив, обеспечить на ней максимально сильный и максимально устойчивый хаос, который вызовет бегство наиболее ценных ресурсов – интеллекта и капитала (после его концентрации) – в более развитые страны, в том числе и те, которые непосредственно являются инициаторами хаоса.

Для противостояния агрессивному и тотальному характеру международной конкуренции необходимо стремиться к интеграции и нахождению общих интересов прежде всего со странами, обладающими значительным потенциалом, но также являющимися потенциальными жертвами США и их союзников. Это в первую очередь Китай и Индия (...).

 

 

2.2. Военный: необходимость приведения военной доктрины в соответствие военным доктринам государств-агрессоров

 

Война США и НАТО против Югославии выявила принципиальное изменение самого понятия "агрессии". Широкое использование информационных технологий обеспечивает поэтапное, "ползучее" втягивание жертвы агрессии в войну, незаметное даже для самой жертвы. При этом сам момент начала агрессии размыт и является трудно определимым, что качественно смягчает реакцию на агрессию мирового общественного мнения и делает ее если и не полностью приемлемой, то во всяком случае не раздражающей.

Это нашло свое отражение в военных доктринах стран-агрессоров, в том числе в военной доктрине США, рассматривающей, как было показано выше, обеспечение "информационного господства" в качестве первого этапа собственно военных действий, в качестве пролога, образующего с ними неразрывное единство.

Пора привести в соответствие новым реалиям и военные доктрины стран – потенциальных жертв агрессии.

Первое, что должно быть сделано, – выработка однозначных и формализуемых критериев "информационной агрессии", которые должны обеспечивать своевременное распознавание действий, ведущих в соответствии с военной доктриной США к "обеспечению информационного господства" и являющихся, таким образом, прологом к переводу агрессии в форму прямого военного нападения.

Эти критерии должны надежно отличать обычные пропагандистские кампании в СМИ от информационного этапа военного нападения.

Будучи выработанными, они не должны подлежать легкому изменению, так как сознание лиц, вырабатывающих критерии нападения и принимающих решения на их основе, является, как показывает югославский опыт, первым и ключевым объектом воздействия информационной агрессии.

Установление факта начала информационной агрессии должно вести к автоматическому запуску процедуры реакции на агрессию, включающей в себя предупреждения и затем, если это предупреждение не возымеет должного действия и агрессия будет продолжаться, – превентивного удара по субъекту агрессии.

Вероятно, применение традиционных средств массового поражения и террора в ответ на информационную агрессию является чрезмерным. (...) Поэтому в качестве ответа необходимо применение иных, более дешевых и гуманных систем вооружения, а при необходимости – их скорейшая доработка и дополнительное развертывание. (...).

Нельзя забывать, что самооборона более слабого государства может быть эффективной, только пока она исходит из принципов асимметричности и неадекватности ответов: с одной стороны, отпор не достигнет цели, если он будет симметричен, так как агрессор гарантированно обеспечил свое кратное превосходство в сфере своей агрессии, с другой – он должен наносить агрессору качественно больший ущерб, чем тот, который надеется нанести агрессор, так как только в этом случае агрессия станет невыгодной как вид деятельности. (Распространенная "теория адекватности" с практической точки зрения предусматривает то же самое, так как рассматривает необходимый ущерб не в абсолютном размере, а по отношению к потенциалу участников конфликта: так как агрессор обладает гарантированно большим потенциалом, сопоставимый по отношению к его потенциалу ущерб по абсолютной величине будет качественно больше ущерба, понесенного жертвой агрессии).(...)

Среди других аспектов военной политики необходимо учитывать следующие требования:

* обязательное сохранение средств сдерживания, в первую очередь оружия массового уничтожения (так как развитые общества наиболее чувствительны к людским потерям, а технологические разрушения быстро восстанавливаются), и выраженная решимость применять его первым в случае традиционной военной агрессии – в том числе в случае агрессии со стороны государства, не обладающего оружием массового уничтожения;

* приведение системы управления средствами сдерживания в соответствии с реальными возможностями агрессоров (в частности, модификация ее таким образом, чтобы при поражении центра управления она допускала самостоятельное применение по инициативе нижестоящих командиров, сохранивших дееспособность);

* придание компьютерному оружию активного характера (...), перенос центра тяжести с информационного на физическое воздействие, включая физическое уничтожение систем хранения, передачи и обработки информации, перехват управления слабо защищенными процессами. (...).

 

 

2.3. Технологический: необходимость разработки комплексной технологической доктрины

 

Необходима оперативная разработка простой и реалистичной стратегии развития технологий, взаимоувязывающей развитие и распространение производственных технологий, технологий управления и формирования массового сознания.(...)

Ключевым ресурсом для первого шага в области сознательного развития технологий является сегодня оздоровление государственного менеджмента как единственно доступный и вместе с тем наиболее эффективный ресурс.

Задача-минимум – обеспечить к середине 2001 года положение, при котором Россия будет в состоянии отразить ограниченную военную агрессию США и НАТО, не прибегая к применению традиционных средств массового поражения и не ставя под угрозу равновесие геоэкологической системы.

Решение этой задачи потребует значительных усилий, лежащих преимущественно в организационной сфере. (...)

 

 

2.4. Экономический: невозможность прямых конфронтаций

 

Жёсткость мировой конкуренции делает рост невозможным без внешнеэкономической экспансии (на основе роста ёмкости внутреннего рынка, так как иначе экономика будет разорвана за счет ускоренного развития экспортного сектора). Эта экспансия должна носить скрытый характер, ибо зависимость России отвнешних сил в настоящее время абсолютна, и она не имеет возможности вызывать их неудовольствия.

В тактическом плане Россия должна максимально гибко и цепко использовать все существующие и создавать новые возможности сохранения, а в идеале – и восстановления позиций на внешних рынках, в первую очередь за счёт технологической модернизации экспортноориентированных сырьевых отраслей.

Сохраняя, эксплуатируя и наращивая экономические, политические и культурные связи с Европой (в том числе странами-агрессорами НАТО) и опираясь на них, Россия должна возобновить политическое, духовное и экономическое проникновение в "третий мир". При этом важно понимать, что ограниченность его спроса будет расти по мере его отставания от развитых стран, и потому сотрудничество с ним – не самоцель, а лишь средство решения более масштабной задачи.

Россия должна максимально усиливать трансевразийскую интеграцию, в значительной степени усиливающую и её собственную внутреннюю интеграцию, в том числе в валютно-финансовой сфере. При этом важно помнить, что Россия слаба, полностью зависима от международного капитала и не имеет практически никаких ресурсов для любых форм противостояния.

Поэтому ей необходимо обеспечить максимально возможную диверсификацию групп международных капиталов, от которых она зависит, чтобы получить максимальную возможность "играть" на различии их интересов.

Необходимо влиться в процессы глобальной экономической конкуренции на базе (пусть неформального) стратегического союза с Евразией: Европой, Японией, Юго-Восточной Азией и Китаем, уступая наиболее опасную и болезненную роль прямого конкурента США другим, более развитым странам, и за их спинами переключиться на внутреннюю работу по расширению регионального (евразийского) сотрудничества, региональной интеграции. Внешняя направленность этой региональной интеграции нас, пока мы слабы, не должна даже интересовать.

Отсюда вытекает и основная стратегическая задача: выйти из всех видов непосильного для России индивидуального противостояния, переключившись с негативных, а потому саморазрушающих и истощающих на позитивные, самоукрепляющие цели сотрудничества в рамках евразийского регионального экономического блока.

Ни в коем случае нельзя уступать никаким позывам бороться против США любым видимым образом. "Национальные интересы", "патриотизм", "глобализм" и любые другие слова должны оставаться пустым сотрясением воздуха и получать непримиримый официальный отпор, пока они служат прикрытием для призывов к национальному самоубийству.

Россия должна сознавать абсолютную степень своей зависимости от внешнего мира, в первую очередь от США и стран НАТО, и понимать, что, пока её суверенитет не подкреплён достаточными ресурсами, он носит символический характер. Необходимо помнить, что смирение и скромность во внешних отношениях являются сегодня непременным условием выживания страны (это не значит необходимость отказа от психологических атак и дипломатического давления; это значит лишь, что применение подобных средств должно, как и всегда, носить разумный и взвешенный характер: это игры, в которые нельзя не играть и нельзя заигрываться).

Антиамериканизм объективно обусловлен в сегодняшних условиях России (даже без не имеющей оправдания агрессии США и НАТО против Югославии), но деструктивен по сути и губителен для всякого исповедующего его, так как отвлекает и без того дефицитные ресурсы от созидания – на разрушение и ведёт к их неоправданному расточению. Как и любое стремление к конфронтации со стороны слабых, он не исправляет, но лишь усугубляет негативные причины своего собственного появления.

Наша цель – бороться в первую очередь за восстановление России и её конкурентных позиций, концентрироваться на развитии, а не противостоянии. Мы должны использовать все возможности и любых потенциальных союзников по конкретных вопросам, даже если в других вопросах или в глобальном масштабе в целом они выступают нашими непримиримыми конкурентами, вне зависимости от их морального облика. Мы не имеем права пренебрегать ни одной потенциальной возможностью – ни РНЕ, ни исламским фундаментализмом, ни США (при всём различии этих структур нельзя забывать, что ни РНЕ, ни исламские фундаменталисты никогда не только не осуществляли, но даже и не планировали акций межгосударственного, глобального терроризма, подобных агрессии НАТО, и не заявляли открыто о намерении свергнуть законную власть третьих стран). Необходимо отдавать себе отчёт в том, что в сегодняшнем мире, в сложившемся соотношении сил не только вне, но и внутри России такая борьба, как и любая борьба за национальные интересы России, может быть лишь подпольной, диссидентской, партизанской.(...).

Стратегическая цель России в глобальной конкуренции – избежать изматывающего и ограничивающего её противостояния, переключиться целиком на позитивные цели сотрудничества, в том числе и ради воспитания собственного народа.(...)

 

 

2.5. Внутриполитический: пагубность политики умиротворения агрессора

 

Россия не может позволить себе роскошь противостоять США и НАТО иначе, как будучи прямой жертвой их агрессии. Однако она должна выработать твердую, логичную, простую и понятную позицию в отношениях с ними и убедить в справедливости этой позиции существенную часть мирового общественного мнения.

Страна и политические силы, придерживающиеся недостаточно внятной и недостаточно справедливой политики, не имеют шансов быть услышанными и не могут в должной форме реализовывать свои интересы, в том числе и внутри страны.

Одним из важнейших и наименее известных уроков Правительства Примакова является безусловная пагубность, причем именно с внутриполитической точки зрения, любых форм потакания агрессору, даже если его действия не направлены непосредственно против России. (...).

Тот, кто не сопротивляется агрессии, неминуемо несет потери от самого факта своей пассивности. Поэтому Россия должна прибегать к неявному сопротивлению, противостоя агрессору таким образом, чтобы никто не мог связать возникающие у того помехи именно с ней. Это единственный способ, доступный ей в сегодняшнем положении.

 

(...)

 

 

Заключение. СОХРАНЕНИЕ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ ОБЩЕСТВА

 

В долгосрочном плане исход международной конкуренции определяется не непосредственно экономическим противостоянием, но реакцией общества на его промежуточные результаты – как негативные, так и позитивные. Так, даже в послевоенной истории известны парадоксальные случаи, когда экономический крах сплачивал нацию и давал ей новый импульс к развитию, а расцвет экономики вел к политической катастрофе и распаду.

Поэтому стратегическим условием устойчивости страны является выявление и сохранение общественной идентичности, важнейшей составляющей которого является устойчивая самоидентификация общества как некоторого отделенного от окружающего мира целого. Принципиально важна именно общественная, а не национальная, самоидентификация, так как Россия – многонациональная страна, для которой укрепление национальных идентичностей объективно означает движение к распаду.(...)

Поддержание общественной самоидентификации, включающей в себя сильные мотивационные элементы, особенно важно для технологически отсталых обществ, которые не могут обеспечить своим гражданам приемлемый с точки зрения демонстрируемых мировой культурой стандартов уровень жизни и должны поэтому прибегать к дополнительным, нематериальным мотивациям для сохранения в стране капитала и интеллектуального потенциала.

Устойчивая самоидентификация общества важна и потому, что поддерживает его культурную специфичность, его особость, автоматически защищающую его от корректировки общественного сознания в целях более развитых государств, ведущуюся через мировое информационное пространство. Таким образом, самоидентификация общества позволяет ему поддерживать свою адекватность, способность видеть и преследовать свои, а не чужие интересы. (...)

Таким образом, самоидентификация общества является условием и важнейшим инструментом его сохранения. Ее значительное ослабление в результате внешней информационной агрессии или внутренних процессов автоматически ставит общество на грань уничтожения вне зависимости от наличия или отсутствия угрозы жизням его граждан.