План Б [Джана Эштон] (fb2) читать онлайн

- План Б [ЛП] (а.с. Горячая штучка -2) 953 Кб, 193с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Джана Эштон

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

План Б

1

Дейзи


Когда я впервые увидела Кайла Кингстона, я поняла, что он был ошибкой. Забавная ошибка, но всё равно ошибка. Я не знала, кто он, и даже не знала, как его зовут. Я не знала, что он сумеет разбить мое сердце меньше чем за день. Или что он обокрадёт меня, как обычный карманник с просроченной квартплатой.

Я не знала, что он изменит весь ход моей жизни, но я знала, что он — не лучшая идея.

Я утешаюсь этим, потому что это означает, что мои инстинкты хороши. Моя привычка спать с придурками требует работы, но, по крайней мере, я знаю, что они придурки. Это уже что-то, по крайней мере.

Когда я встретила его, я была в самом разгаре процесса избавления от членов, потому что, когда ты весёлая девушка, мужчины думают, что тебя не волнуют обязательства. Они думают, что только потому, что ты не склонна к слезам, драматизму и ультиматумам, они могут обойтись минимумом заботы.

Мне надоело, что со мной обращаются как с дерьмом. Устала от парней, которые забывали позвонить или не обращали внимания, когда я говорила. От парней, которые хотели покрасоваться передо своими друзьями в канун Нового года, но не могли вспомнить о моем существовании, когда наступал День святого Валентина. Парней, которые не могли вспомнить, какой кофе я люблю по утрам, или какие сорта мороженого я люблю. Вещи, которые не требуют почти никаких усилий, чтобы вспомнить, если вам хоть на йоту не безразличен человек, с которым вы спите. В двадцать шесть лет я была слишком стара для этого.

К двадцати годам нужно сделать выбор, с какими парнями встречаться, иначе не успеешь оглянуться, как окажешься замужем за придурком и всю жизнь будешь жаловаться на мужа, который предпочитает играть в софтбол, а не помогать с детьми. Или с тем, кто доводит вас до финансового краха, преследуя мечту всей своей жизни — играть в музыкальной группе. Или с тем, кто не может удержаться на работе, потому что он слишком непостижим для корпоративной Америки.

Нет, спасибо.

Поэтому я села на членодиету. Я остановила свой выбор на шести месяцах. Я понятия не имею, почему я выбрала шесть месяцев — это просто показалось мне подходящим сроком, чтобы взять творческий отпуск. Я продержалась четыре месяца, когда встретила Кайла.

Не делай этого, сказала я себе. Не делай этого. Ты можешь прожить остаток жизни, так и не узнав, каков этот мужчина в постели. Уходи. Потому что я знала — ещё до того, как узнала его имя — я знала, что он не достоин срыва.

Достойным срыва был бы тот, с кем у меня могло бы быть будущее.

Он был проходным членом.

Один взмах его члена, и я бы вернулась к придуркам, которые забывали, когда у меня день рождения, в то время как я пыталась перейти к тому типу мужчин, которые делают взносы в пенсионный фонд и испытывают жгучее желание поинтересоваться, как прошёл мой день.

В любом случае, один взгляд на Кайла, и я поняла, что мой четырехмесячный перерыв в сексе провалился к чертям.


2

Дейзи


Все мои планы на ближайшее будущее полетели к чертям, потому что он меня обрюхатил.

Материнство не входило в мои краткосрочные планы, но это нормально, потому что я легко адаптирующаяся девушка. Я всегда могла сделать всё, что задумала, и это не станет исключением. Не будет. Кроме того, я всегда представляла, что у меня будут дети. Не в эту секунду, не таким образом. Но, конечно, они у меня будут.

Когда-нибудь.

Оказалось, что этот день наступит через семь месяцев.

Из одинокой женщины в мать-одиночку. Я это сделаю. Мне придется бросить работу и купить эластичные брюки, но я справлюсь.

Но сначала о главном. Я должна сказать парню, который меня обрюхатил, что он меня обрюхатил.

И этого парня невозможно достать.

Представляете?

Я знаю, кто он, я знаю его имя, но у меня нет способа связаться с ним.

Это не значит, что я обычно не знаю имен мужчин, с которыми сплю. Знаю, всегда знаю. Я не такая уж и шлюха — не в обиду тем девушкам, конечно. Каждому своё и все такое, но я могу сосчитать количество своих связей на одну ночь на пальцах одной руки — и это включая колледж, который, как все знают, даже не должен считаться.

Я ничем не помогаю своему делу, не так ли?

В любом случае, я расскажу Кайлу. Он заслуживает того, чтобы знать, хотя это моя проблема, а не его. Ну, это вроде как и его проблема, но давайте посмотрим правде в глаза — это всегда проблема женщины. Но он все равно заслуживает знать, полагаю. Нет, он Определённо заслуживает знать.

Мне ничего от него не нужно, вообще ничего. Я могу и буду делать это без него, но будет справедливо, если он будет знать. Даже если он первоклассный придурок и возможный идиот. Даже если это совершенно несправедливо, что он меня обрюхатил. Я беру на себя ответственность за нарушение моей членодиеты, но сбой с использованием презерватива на его совести.

Поэтому я скажу ему, потому что это вежливый поступок, как утилизация отходов. Боже, терпеть не могу людей, которые не перерабатывают мусор. Особенно когда мусорное ведро стоит прямо там, понимаете? Вы знаете таких людей? Это худший вид эгоизма — выбрасывать что-то на свалку на веки вечные, когда можно просто выбросить это в контейнер для вторсырья, расположенный прямо рядом с урной, и оно будет переработано в бумагу для принтера или пару кроссовок, одобренных миллениалами. Кроме того, переработка мусора — это безумно сексуально, вы не находите? Я только что прочитала книгу, в которой герой выбросил пустую бутылку из-под воды в мусорный бак, и я чуть не кончила.

Это правда.

В общем, суть в том, что я перерабатываю, и когда кто-то меня заваливает, я говорю ему об этом. Даже если он про*бал свою работу с презервативом. Это как раз в духе мужчины — про*бать работу с долгосрочными последствиями и при этом преуспевать в работе, приносящей мгновенное удовлетворение, не так ли?

Уф.

Я не злюсь, не совсем. Для танго нужны двое и всё такое. Я должна была принести свои презервативы. Или выбрать парня, достаточно умного, чтобы пользоваться ими правильно. Он порвался? Он был старый? Google подсказал мне, что в теории презервативы эффективны на девяносто восемь процентов, но на практике озабоченные мужчины — идиоты, и в среднем пятнадцать из ста человек, не пользующихся ничем, кроме презервативов, забеременеют.

Ура мне.

Ладно, я немного злюсь. Я писаю на палочки и спрашиваю, сколько кофеина в чайном латте. А он тем временем живёт своей жизнью и пьет кофеин, сколько хочет.

Это не меняет того факта, что однажды этот ребёнок спросит о своем отце, и мне нужно будет на это ответить. Не ответы о том, как я была зачат, Господи, помоги мне, а ответы о том, кто мой папа. Я могу обеспечить своему сыну или дочери хотя бы это, поскольку я уже испортила их детство, состоящее из двух родителей и ограждённое белым забором. Это моя ответственность, этот ребёнок, но когда-нибудь, если и когда этот ребёнок захочет встретиться со своим отцом, я должна буду способствовать этой встрече.

Для того, чтобы способствовать этой встрече, мне нужно будет иметь возможность связаться с ним. Я знаю, вы думаете, что это самая простая часть — связаться с ним. Можно подумать, что самое сложное — это выплюнуть слова: "Эй, помнишь меня? Я беременна. " Я не говорю, что эта часть будет лёгкой, но это будет легче, чем добраться до него.

Оказывается, мой парень на одну ночь — наследник американской сети универмагов, основанной на семейных ценностях и низких ценах. У меня есть для вас секрет. В Кайле Кингстоне нет никаких "семейных ценностей". Я имею в виду, что он грязный ублюдок. Восхитительно грязный. Полагаю, именно поэтому его не показывают в рекламных материалах KINGS. В их рекламе только семьи и пенсионеры, улыбающиеся друг другу из-за низких цен на консервированную стручковую фасоль и бумажные полотенца. Я полагаю, что рекламная кампания с изображением Кайла с упаковкой презервативов — это не тот рынок, который им нужен.

Проблема в том, что у таких парней нет аккаунта в Facebook. Или Twitter. Ни Instagram, ни Pinterest, ни даже личного сайта. Нет способа связаться с таким парнем.

Должно быть, удобно бросать случайные связи.

Так же, как он бросил меня.

Засранец.

Вы хоть представляете, как это неприятно — не иметь возможности связаться с кем-то? Это двадцать первый век. Я знаю, кто он, где он работает и в каком городе живёт, но не могу до него достучаться. Это бесит. Это в десять раз хуже, чем когда друг случайно ставит свой телефон на беззвучный режим, и ты вынуждена ждать несколько часов, пока он поймет и заметит твои текстовые сообщения.

Я пыталась дозвониться в офис компании, но это ни к чему не привело. Это никого не должно шокировать, но вы не можете просто позвонить в крупную корпорацию и попросить поговорить с ответственным лицом. Чёрт, да вы даже не можете позвонить в небольшую компанию и попросить поговорить с кем-нибудь. Я думала использовать поле "свяжитесь с нами" на сайте магазина, потому что ни одна из других категорий мне не подходила. Нет, у меня нет проблем с заказом. Нет, у меня нет вопросов о гарантии. И нет, мне не нужна помощь в оформлении возврата.

Странно, но на сайте не было опции "ваш генеральный директор меня обрюхатил". После десяти минут разочарования я вышла из окна "Свяжитесь с нами" и вместо этого оформила заказ на витамины для беременных. И сумку-тоут, сделанную из переработанных бутылок для воды. Я хотела затаить обиду, но у них действительно отличные цены.

Пришло время для Плана Б. 

3

Дейзи


Помните фильм о двух парнях, которые врывались на свадьбы, чтобы подцепить женщин, не платя за выпивку или ужин?

Это не то.

Это беременная девушка, которая врывается на гала-вечер по случаю выхода на пенсию, чтобы улучить момент и сообщить об этом папочке своего малыша.

Обычно я бы не опустилась до такого уровня, ворвавшись на вечеринку по случаю выхода на пенсию, но я в отчаянии. Кроме того, я же не останусь на ужин. Я просто проскользну внутрь и выйду. Никто, кроме Кайла, даже не узнает, что я там была. Возможно, я даже не буду есть закуску, если только официант не пройдет мимо с подносом солений или чем-то подобным, и я не смогу устоять. Шучу, у меня нет клишированной тяги к соленьям во время беременности. Это скорее клишированная тяга ко всему, что не является огурцом.

В любом случае, это мой план.

Если он будет там.

Я думаю, что шансы на то, что он там будет, высоки, потому что его дедушка — почетный гость на этом празднике, и мои интернет-поиски подсказали мне, что Кайл только что занял пост генерального директора семейной компании.

Семейной компании, то есть KINGS, крупнейшей розничной сети в Америке.

Недавно получил повышение, то есть через неделю после того, как обрюхатил меня.

Его повышение до главы компании — единственная причина, по которой я знаю, кто он и где его найти. Я узнала его имя в те выходные, но оно ничего для меня не значило. С чего бы это? Он был просто парнем, которого я встретила, проезжая через Филадельфию, и его фамилия была Кингстон, а торговая сеть называлась KINGS.

Когда я поняла, что беременна, я загуглила его, надеясь, что это приведет меня к профилю на Facebook с его фотографией, чтобы я могла отправить быстрое сообщение и покончить с этим. Покончить с ним. Вместо этого первым результатом поиска была статья в "Нью-Йорк Таймс", сопровождаемая логотипом KINGS и профессиональной деловой фотографией Кайла. В сопроводительной статье сообщалось о выходе на пенсию деда Кайла, основателя компании Уильяма Кингстона, и Кайл был назначен новым генеральным директором Kingston Enterprises.

Kingston Enterprises, которой принадлежат все шесть тысяч точек KINGS в США. От магазинов на углу до суперцентров и складских клубов. Наконец-то я поняла две вещи. Во-первых, Кайл Кингстон был наследником розничной империи, носящей его имя. А во-вторых, его будет невозможно достать.

Затем в результате удачи, случайности или космического вмешательства меня пригласили на конференцию, которая проходила на следующей неделе в Филадельфии. Я решила — два зайца одним выстрелом. Я права? Я могу посетить конференцию и, пока буду в городе, найти Кайла. Поэтому я немного порылась в Интернете, решив, что, возможно, мне повезет во второй раз и я найду его домашний адрес. Разбить лагерь у его порога, пока он не появится, чего бы мне это ни стоило. Я знаю, что преследование — это нехорошо, но в отчаянные времена — отчаянные меры.

Кроме того, кто не преследовал? Все делают это в той или иной форме. Просматривали вещи своего парня. Подслушивали разговор незнакомца в общественном месте. И каждый, у кого есть доступ к интернету, раз пятьсот просматривал что-то, что их не касается. Абсолютно нормально.

Так что я искала. И искала, и искала. Оказалось, что мои навыки преследования — дерьмо, потому что я не смогла найти о нем ничего, кроме упоминания о сестре по имени Керриган. Имена на букву "К" — единственное, что у них есть общего с Кардашьян, потому что Кингстоны держат свою жизнь в тайне. Я также не смогла найти ни одного аккаунта сестры в социальных сетях. Я надеялась найти его через нее, но не получилось. Их родители умерли, погибнув в авиакатастрофе пять лет назад. Было несколько старых статей об этом, но в остальном ничего интересного. Пока я не наткнулась на упоминание о торжественном мероприятии по случаю выхода Уильяма Кингстона на пенсию. Кайл обязательно должен был быть там, верно? Как он мог не быть, когда он только что возглавил компанию, которую основал его дед и из которой он вышел на пенсию? Попасть на эту вечеринку было моей лучшей возможностью поговорить с ним лично.

Я признаю, что лететь в другой штат с целью сорвать мероприятие, чтобы поговорить с кем-то, немного жутковато и, возможно, является федеральным преступлением. Так ведь работают федеральные преступления, верно? Как только вы пересекаете границу штата, чтобы совершить преступление, оно становится федеральным преступлением? Неважно, это не имеет значения. Гормоны заставляют меня драматизировать. Я не совершаю преступления, я просто исчерпываю все возможные варианты, чтобы сообщить Кайлу, что он случайно оставил свою сперму во время нашего свидания на выходных.

Прекрасно. Я ещё не совсем смирилась с этим, но я приспосабливаюсь, клянусь, приспосабливаюсь.

Кроме того, мне нужно участвовать в конференции, так что это не похоже на то, что я прилетела в Филадельфию только для того, чтобы преследовать кого-то. Я хотела посетить эту конкретную конференцию уже несколько лет, но у меня никак не получалось уложиться в график. Затем две недели назад они связались со мной и пригласили выступить на конференции, что является огромным событием. Они оплатят мне номер и расходы на конференцию, плюс это отличная возможность для меня наладить связи.

Поэтому я переложила свою работу на сестру-близнеца и отправилась в Филадельфию на несколько дней раньше, намереваясь найти Кайла и покончить с этой неприятностью.

Я пытаюсь не стонать, пока пробираюсь через аэропорт в Филадельфии. Я только что сошла с рейса из Чикаго и нервничаю, как ребёнок, наевшийся сахара, потому что мне пришлось сидеть взаперти, и я нервничаю. Вот оно. Гала-вечер сегодня, и если я не смогу найти Кайла, то у меня не останется идей, как связаться с ним напрямую. Единственный вариант, который у меня останется, это нанять адвоката, чтобы он вручил ему бумаги. Я полагаю. Это вообще возможно? Мне ничего от него не нужно, так что, возможно, я не могу нанять адвоката, чтобы он был моим личным курьером. Мне не нужно его время, и я не жду, что он поможет мне поменять подгузники. Я просто хочу поступить правильно, сказав ему об этом, а затем двигаться дальше. Может быть, взять его номер телефона на случай, если ребёнок захочет когда-нибудь позвонить своему отцу.

Почему так сложно поступить правильно? Это несправедливо, на многих уровнях. Но я сделаю все, чтобы сохранить цивилизованность ради ребёнка. Когда-нибудь мне нужно будет придумать подходящую сказку о том, откуда он или она взялся. Я уже решила что-то вроде "мы не подходили друг другу, но у нас есть ты, и это все, что имеет значение".

Я снова вздыхаю и переключаюсь на постукивание правой ногой. Эта история звучит неубедительно даже для меня, но у меня есть время поработать над ней. К тому времени, когда у этого ребёнка появятся вопросы, пройдет несколько лет, и детали не будут иметь такого значения. Это будет так далеко в прошлом, что им не нужно будет знать, что "не очень подходит" на самом деле означает "секс на одну ночь", потому что "у папы убийственная улыбка и пресс на все времена".

К тому времени, когда этот ребёнок будет достаточно внимателен, чтобы спросить, это будет настолько старой новостью, что факты можно будет немного подтасовать. И, надеюсь, Кайл наберет двадцать килограммов и потеряет волосы.

Ладно, это было мелочно. Возможно, с возрастом он станет только сексуальнее, как это свойственно мужчинам, и я буду рада за него, как это свойственно хорошим людям.

Если только мне не придется впутывать в это дело адвоката. Любую историю с участием адвоката трудно превратить в нечто романтическое. Кроме того, я даже не могу представить, сколько это будет стоить и во что это выльется. Я не заинтересован в этом спектакле. Я не любительница больших представлений.

Интересно, помнит ли он мое имя? Я вообще называла ему свою фамилию? Вряд ли. Я представляю, как его юридический совет обсуждает это с ним на еженедельной встрече, и мне хочется умереть. "Последний пункт повестки дня, мистер Кингстон. Мисс Дейзи Хейден хотела бы уведомить вас о том, что вы станете отцом. Она просит вас пройти курс повышения квалификации по использованию презервативов, а также вернуть ей фотоаппарат". Вам это ничего не напоминает? Или он ворует у всех своих подружек на одну ночь? Чудак.

Богатый засранец-чудак. Я слышала о богатых людях, которые воруют в магазинах в поисках острых ощущений. Я слышала об извращенцах, которые крадут нижнее белье, как своего рода причуду. Но брать мою камеру было просто подло. её замена обошлась мне в четыреста долларов, и я потеряла недельную коллекцию фотографий, которые ещё не успела загрузить. Я встретил Кайла в конце тура, и на той камере у меня были фотографии для статьи в блоге, которую я хотел написать о еде в Филадельфии, стоившей менее двадцати долларов. Этот парень — наследник империи розничной торговли, так что, конечно, он мог позволить себе купить собственную камеру, да ещё и со скидкой.

Хуже всего было то, что меня это даже не так сильно взволновало. Однажды я поймала парня, с которым встречалась, на том, что он взял деньги из моего кошелька, чтобы заплатить за пиццу, которую он заказал, даже не спросив. А он заказал пиццу с оливками. Я ненавижу оливки. Парни, которые выпивали мой последний LaCroix или не имели денег на пиццу, были своего рода нормой, поэтому кража камеры казалась естественным развитием событий. Я заслуживаю лучшего, я знаю. Я работаю над этим.

Я вздыхаю, выходя из аэропорта через автоматические двери. Обычно я оказываюсь в такси через двадцать минут после приземления рейса, потому что путешествую только с ручной кладью. Я эксперт в том, как упаковать вещи легко и эффективно.

Знаете, кто не может упаковывать вещи налегке?

Люди с детьми.

Люди с детьми путешествуют с двумя клетчатыми сумками, коляской, прошедшей контроль, и плюшевым котёнком по имени Колчестер, которого нельзя потерять ни при каких обстоятельствах, если только ты не хочешь, чтобы весь ад разразился, Дэвид.

Ладно, этот пример может относиться к семье, которая сидела в ряду позади меня на рейсе из Чикаго. Но все равно. Вы знаете, что это правда.

Дети приходят с огромным количеством дерьма. И они оставляют за собой след из крекеров со вкусом сыра в форме рыбы, куда бы они ни пошли. Они пинают спинки кресел в самолёте. Они кричат. Иногда они бросают один из этих крекеров вам в голову, пока родители не смотрят, потому что те закрыли глаза от усталости ещё до того, как самолёт взлетел.

Они также машут ручками и говорят "привет" самым милым детским голосом, который только можно себе представить. И они улыбаются вам, как будто вы вместе участвуете в какой-то великой шутке. А иногда, если вам очень повезет, они даже предлагают вам подержать немного влажного котёнка по имени Колчестер, так что не всё так плохо.

Я тихо молюсь о том, чтобы мой ребёнок не был пинателем сидений. И что я смогу купить резервную копию его любимой игрушки. И встроить в неё устройство слежения, чтобы в случае потери я могла бы её отследить. Игрушку, не ребёнка. Я не собираюсь терять ребёнка.

Кстати, о поддержке, моя звонит.

— Ты уже струсила? — спрашиваю я, отвечая на звонок и вставая в очередь на такси, моя сумка плавно скользит за мной. Я начинаю читать лекцию о том, как легко будет выдавать себя за меня на работе, пока я стою в очереди на такси.

Примерно так.

План Б начался с того, чтобы вытащить мою сестру из моего дома. Это звучит хуже, чем есть на самом деле. Я люблю свою сестру. Я люблю её больше всех на свете, поэтому мне нужно было защитить её, избавившись от неё.

Вайолет — мой однояйцевый близнец, и она в небольшой панике, потому что я попросила её заменить меня на этой неделе. Ладно, если быть точной, я попросила её выдать себя за меня на эту неделю. Что звучит хуже, чем есть на самом деле. Или, может быть, это именно так плохо, как звучит? Конечно, это безумие, но это и отличная идея.

Я гид в Саттон Трэвел. Или была им. Технически я все ещё работаю, но мои дни сочтены. Не потому, что я не лучший гид. Я хороша. Мои отзывы клиентов превосходны. Мое трудовое досье безупречно чистое, и я люблю свою работу. Люблю.

Но.

Это не та работа, которую я могу делать с ребёнком. Так что тик-так.

А теперь представьте, что в мире есть ещё один человек, который выглядит точно так же, как вы. Было бы очень недальновидно с вашей стороны не наслаждаться преимуществами этого, не так ли? Думаю, да. К сведению, я никогда не использовала подмену близнецов со злым умыслом или в корыстных целях, за исключением того случая, когда нам было по тринадцать лет и я убедила Вайолет сдать за меня научный тест. Мы никогда больше не делали этого, потому что оно того не стоило. Конечно, я получила пятерку за тест, но Вайолет чуть не сгорела от чувства вины, а потом заставила меня выучить периодическую таблицу, чтобы она могла жить с этим обманом. Что было полным провалом. Если бы я хотела узнать о строении вЕщёства, я бы внимала на уроках, а не менялась одеждой и рюкзаками с сестрой в школьном туалете, а потом отправила бы её сдавать тест вместо меня.

В общем, суть в том, что я использую подмену близнецов только во благо, как суперспособность. И эта подмена близнецов — для Вайолет, а не для меня. Но она этого не понимает, иначе никогда бы не согласилась. Жесткая любовь, тихо напоминаю я себе, издавая громкий вздох в трубку.

— Я так устала от твоих закидонов, Вайолет. Пора бы уже вылезти из памперсов и повзрослеть.

— Ну спасибо, Дейзи. Именно это я и хотела услышать.

— Да пожалуйста. Слушай, тебя никто не заставляет. Если хочешь проваляться на диване ещё полгода, то валяй. Можешь даже занять мою комнату. Меня все равно пока нет дома.

Не возвращайся ко мне, — тихо умоляю я ее. Мне нужно, чтобы она пришла в себя, прежде чем узнает об этом ребенке. Это убивает меня, что я не говорю ей, но это для её же блага. Если она узнает, она поставит мои потребности выше своих собственных, а я не могу этого допустить. Кроме того, я прошу её занять мое место только один раз, а не до конца беременности. Я просто хочу немного вывести её из зоны комфорта. Она может сделать так, чтобы меня уволили на этой неделе, если это имеет значение. Если нет, я подам заявление об увольнении, как только она закончит эту поездку.

Наверное, нет необходимости упоминать об этом, но Вайолет — хорошая близняшка. Ответственная. Я не хочу сказать, что я злая близняшка, вовсе нет. Я хороший человек, и нелепо думать, что только потому, что у вас есть пара близнецов, один должен быть хорошим, а другой плохим. Жизнь не черно-белая, люди не черно-белые, не совсем. Люди похожи на банки, наполненные конфетами. Разнообразие ароматов, чувств, вкусов и цветов. В каждом из нас есть немного хорошего и немного плохого. Немного светлого и немного темного. Именно это делает поведение человека таким труднопредсказуемым, но в то же время таким увлекательным.

Но я достаточно хорошо знаю себя, чтобы понимать, что между нами Вайолет — та, которую люди воспринимают как хорошую. Она — планировщица, соблюдающая правила, девушка, которая расставляет все точки над "i" и чёрточки на "t". Она всегда была такой. Она была ребёнком, который спрашивал разрешения. Я был ребёнком, который сначала прыгал с места, а потом просил прощения.

Она Определённо не та близняшка, которая залетела от парня на одну ночь.

Вайолет — самая преданная сестра в мире, и она сделает для меня все, что угодно, в том числе положит свою собственную жизнь на обочину ради моей. Именно так она и поступит, если узнает, что я беременна и почему я скрываю это от нее. Меня убивает то, что я скрываю это от нее. Обычно я ей все рассказываю, но сейчас она в плохом состоянии, моя сестра. Поэтому она живёт со мной. Временно. Но если она узнает об этом ребенке, она будет настаивать на том, чтобы сделать это постоянным. На том, чтобы оставаться рядом и помогать. Она будет принимать решения о своей жизни, исходя из того, что лучше для моей.

Я не могу позволить этому случиться.

Так что пришло время выгнать её из гнезда, так сказать.

— Тебе нужна встряска, Ви! Приключения! — Теперь я усиливаю своё предложение, что совсем не сложно, потому что моей сестре действительно не помешало бы приключение. В результате ряда очень печальных событий она потеряла работу, своего парня и квартиру одновременно. Так она оказалась на моем диване. Несправедливость этого не прошла для меня бесследно. Вайолет тщательно все планирует, а я летаю на месте, но при этом у меня две работы и квартира. — Ну разве тебе не скучно? Пора бы развлечься. Забудь об осторожности. Схвати жизнь за яйца! — Я бы хотела, чтобы она схватила кого-нибудь за яйца. Я не думаю, что она была с кем-то после своего бывшего парня, а если кто и заслуживает интрижки, так это Вайолет. Я уверена, что её последний парень был дерьмом в постели, хотя она никогда в этом не признается. Она сказала, что он нормальный, и это, честно говоря, был весь ответ, который мне был нужен. Нормальный в постели — это ещё не повод для одобрения. Хотя это было бы отличной статьей в блоге. Я припрятала эту идею на случай, если решу сменить тему в своем блоге или отправить статью в Cosmo. "Прекрасно в постели: как избежать плохих оценок от своего любовника. " Или: "Прекрасно в постели: слова, которые не хочет слышать ни один мужчина". Над названием нужно поработать, но идея хороша, а статьи на фрилансе — хорошее дополнение к моему доходу.

Я действительно хорошо зарабатываю для себя, и этот факт удивляет многих людей. Поверьте, я ловлю взгляды, которые на меня бросают, когда я говорю, что я блогер. Взгляды, которые говорят: "О, ты безработная". Если я говорю людям, что я туристический гид, я получаю взгляды, которые говорят: "Это настоящая работа?

С людьми иногда невозможно победить.

Блог был моим основным источником дохода в течение последних двух лет, и это не так уж и мало. Я сохранила работу гида, потому что она была идеальной и прекрасно сочеталась с моим блогом, который в первую очередь посвящен путешествиям. Я также продаю через свой сайт курс для тех, кто хочет узнать, как начать вести блог. Лучшие практики для социальных сетей, как построить платформу и привлечь внимание рекламодателей. И все в таком духе.

Работа туристического гида не может быть стабильной с ребёнком. А это значит, что время на этой работе для меня скоро истечет. Тик-бл*дь-так. Я планировала уволиться через несколько месяцев, в зависимости от расписания туров и моего самочувствия. Протискиваться по проходам автобусов и вести экскурсионные группы через всю Америку было бы невозможно к концу беременности, а в качестве матери-одиночки об этом не могло быть и речи. Мне не с кем было бы оставить ребёнка на семь-четырнадцать дней, пока я веду тур. Кроме того, я не хочу оставлять ребёнка на семь-четырнадцать дней. То есть, я не могу себе представить, что мне придется это делать. Это рано и неожиданно, но уже сейчас я не могу представить себе разлуку с ребёнком на такое время.

Поэтому, когда меня пригласили на конференцию блогеров, я решила ускорить свои планы по увольнению из туристической компании, пока мне не пришло в голову лучшее решение — отправить Вайолет. Двойная победа, не так ли? Только она соблюдает правила, все и всегда. Инь для моего янь. Я попросил её заменить меня только один раз, я просто хотел немного вывести её из зоны комфорта.

Но смысл этого не в том, чтобы напрягать Вайолет. Если она не хочет этого делать, значит, она не хочет этого делать. Я хотела, чтобы она получила удовольствие, а не приступ паники.

— В этом нет ничего страшного, Ви, — предлагаю я. — Делай или не делай. Оставайся или уходи.

— Ничего страшного? — и Вайолет кричит мне в ухо, потому что она ничего этого не знает. — Дейзи, да тебя уволят, если я вернусь домой. Потому что тур начинается через пять минут, а тебя здесь нет. И вообще, где ты? В аэропорту? Да, похоже на то. Как ты можешь так беспечно относиться к тому, что тебя уволят? Дейзи, увольнение — это тебе не шутки.

В этом она права. Насчет аэропорта, но не насчет увольнения.

— Увольнение — это не так уж и страшно. Я без конца тебе это повторяю. Оно открывает новые перспективы, Ви. — Она стонет мне в ухо, но я все равно продолжаю свою ободряющую речь. — Тебе есть где жить и что есть. Увольнение — это не конец, а начало. Начало чего-то большего и лучшего. Жизнь никогда не стоит на месте. С ней никогда не знаешь, что принесёт день грядущий, поверь мне. Живи чёртовым настоящим.

— Но что может быть такого важного и срочного, если ты даже готова поставить под угрозу работу? — требует Вайолет. — Это довольно милая работа.

— У меня есть кое-какое дело, — отвечаю я. — Просто садись в автобус, Вайолет. У тебя всё получится. Ты же видела, как это делаю я, всё не так уж сложно. А ещё я оставила тебе шпаргалки. — В прошлом месяце я взяла её с собой именно в этот тур, потому что он был нераспродан, а значит, в автобусе были лишние места. В то время я ещё не знала, что беременна, но сейчас я улыбаюсь этой иронии. Видите, как часто получается, что я лечу по наитию? Я никогда не собиралась отправлять её, но вот мы здесь.

Я не говорю ей, что тур не имеет значения. Что единственное, что для меня важно, это чтобы она повеселилась. Выбралась из своей депрессии. Чтобы она двигалась дальше, пока не узнала, что я беременна, и не бросила все дела, чтобы позаботиться обо мне.

— Я всё испорчу, — говорит Вайолет. — Как я смогу провести экскурсию, на которой была всего один раз?

— Они этого не знают, Вайолет. Мы ведь уже обсуждали эту тему. Никто ни о чем не догадается. Да они даже не американцы. Можешь говорить им все, что в голову взбредет. Главное улыбайся и постарайся не забыть никого в туалете.

— Я не уверена. — сомневается Вайолет.

— Я знаю, что ты могла бы использовать зарплату, которую Саттон Трэвел собирается дать мне за этот тур. Которую я переведу на твой счет. — Вайолет вздыхает в трубку. — Я также знаю, что ты не дура и поэтому вряд ли перепутаешь Белый дом со зданием Капитолия. Просто следуй шпаргалке, которую я для тебя составила.

— Это все равно ужасная идея, — бормочет она, но я знаю, что она собирается это сделать. Я слышу это в её голосе, и я знаю её почти так же хорошо, как себя.

— Это гениальная идея, — отвечаю я с ухмылкой, которую она не может видеть. Это действительно гениальная идея. — Люблю тебя, Ви. Ты мое арахисовое масло.

— А ты — мое желе, — отвечает Вайолет, и мы завершаем разговор. Мы так делаем. Мы близнецы. Один из нас называет что-то, а другой должен ответить чем-то, что делает это что-то лучше. Как близнецы, подобранный комплект. Я не могу представить, как бы я росла без нее, и на меня накатывает волна грусти, что этот ребёнок будет единственным ребёнком ещё долгое-долгое время. В обозримом будущем нас будет только двое.

Если только этот ребёнок не будет близнецом. Двое детей, которых нужно купать, срыгивать и переодевать. Два рта для кормления. Две любимые игрушки, за которыми нужно следить, вместо одной.

Господи, дай тренировочные колеса.

Я напоминаю себе, что статистически шансы в мою пользу — один ребёнок, а не два. Я игнорирую, что статистика сама по себе дерьмо. По статистике, я не должна была залететь в тот единственный раз за несколько месяцев, когда у меня был секс, но попробуйте сказать это малинке, растущей в моей матке. Погодите, а дети растут в матке? В утробе? Это же одно и то же, верно? Как я могу этого не знать?

Это в моей матке, решила я и выдохнула. Определённо.

Я бросаю свою сумку на заднее сиденье такси и забираюсь следом. Конференция, в которой я участвую, начинается в понедельник, но благотворительный вечер, на который я заваливаюсь, состоится сегодня вечером. Если я не смогу попасть туда и поговорить с Кайлом, тогда я в растерянности, как мне связаться с ним без привлечения адвокатов. Я бы хотела разобраться с этим сегодня, чтобы сосредоточиться на конференции, а не на драме с отцом ребёнка.

Попасть туда не должно быть так сложно, верно? Это же мероприятие для пенсионеров, а не Met Gala или показ мод Victoria's Secret, это же не горячий билет. Кроме того, в статье, которую я прочитала, говорилось, что ожидается присутствие пятисот человек. Никто не заметит старую маленькую меня. Я проскользну прямо внутрь, найду Кайла, объясню, что мне нужно, а потом выскользну обратно. Тихо, только между нами.

Я вздохну с облегчением, потому что это сработает. Я знаю, что это сработает, потому что если я не смогу войти и найти Кайла, тогда я буду в растерянности, как мне с ним связаться. Но все в порядке, потому что у меня хорошее предчувствие насчет сегодняшнего вечера, правда.

Игра продолжается, Кайл Кингстон. 

4

Дейзи


Я проверяю своё отражение в зеркале, чтобы убедиться, что на моих зубах нет помады, а дезодорант не попал куда не следует. На мне черное платье и моя любимая пара туфель на каблуках. Те самые каблуки, которые в первую очередь привели к членодиете. Такие каблуки, которые мужчины любят оборачивать вокруг талии. Я с сожалением смотрю на них, зная, что сегодня они вернутся в мой чемодан, как только я закончу это мероприятие.

Мне нравится это платье. Оно длиной в пол, с длинным высоким разрезом по левой ноге. Материал немного блестит и струится вокруг моих ног при ходьбе. Сексуальное, но не скупое на ткань или покров. Крошечные бретельки-спагетти соединяют переднюю и заднюю части, оставляя мои руки и плечи обнажёнными.

Мои волосы подняты, темные пряди собраны в низкий пучок. Простые серьги и простой черный клатч. У меня нет ничего достаточно модного для этого события, но я создала хороший образ. Я сделала макияж, как подобает вечернему мероприятию, потратив десять минут только на глаза. Подводка, растушеванные тени, тушь. Брови темные, как мои волосы, идеальной формы и дугообразные над моими голубыми глазами, что придает им выразительность. Мои губы накрашены матовым ягодным оттенком.

Я выгляжу хорошо.

Я сморщила нос, глядя в зеркало в своем тщеславии, но хороший внешний вид смягчает боль от того, что мне приходится пробираться на мероприятие, чтобы выследить мужчину. Преследование — это не мой конек.

Со вздохом я опускаю ключ от номера в свой клатч. Он в основном для вида, потому что появление с ключом от номера в руке будет выглядеть странно. Я не собираюсь задерживаться здесь достаточно долго, чтобы брать с собой даже губную помаду, поэтому там только ключ от отеля, мобильный телефон, кредитная карта и немного наличных на всякий случай.

Меня тошнит, что странно, потому что уже вечер, а я ещё не испытывала никакой тошноты во время этой беременности, ни утренней, ни какой-либо другой. Возможно, у меня тошнота от ситуации противостояния, но я обычно не из тех, кто размышляет о противостоянии. С другой стороны, я никогда не была в подобной ситуации, так что мне следует дать себе поблажку. Глубоко вздохнув, я выхожу из номера и направляюсь в конференц-центр, примыкающий к отелю.

Я улыбаюсь, тошнота забыта, нервы в порядке, когда я выхожу из лифта и пересекаю застекленный проход, соединяющий "Мариотт" с конференц-центром, но это длится недолго.

Бл…дь…

Они проверяют гостей на входе.

Регистрируют, охрана стоит у дверей.

Кто, кроме меня, может захотеть вломиться сюда? Серьезно, кто? Я не могу передохнуть. Это чертовски нелепо. Я выдохнула и в долю секунды приняла решение притворяться. Это мой лучший вариант. Это мой единственный вариант. Кроме того, люди с меньшей вероятностью будут сомневаться в тебе, если ты уверен в себе. Это правда. Если вы держитесь с авторитетом, люди считают, что вы знаете, что делаете.

У меня есть такой вариант. Я скажу, что я с Кайлом, и проскользну прямо внутрь. Обычно я не опускаюсь до такого уровня безумия, но я в отчаянии. Отчаянно хочу найти Кайла и покончить с этим, поэтому я не сбиваюсь с шага, когда подхожу к столику, который они накрыли прямо перед дверью в бальный зал. За столом сидят три женщины, регистрирующие гостей, и два охранника, стоящие по бокам от двери. Охранники выглядят как арендованные сотрудники агентства, больше для показухи, чем для реальной грубой силы, но все же я не собираюсь пытаться их обойти.

Женщины выглядят так, будто они причастны к этому событию. Официальные. Чванливые. Проблемные. Я все равно подхожу к столу, потому что не могу сейчас развернуться.

— Имя? — Одна из женщин поднимает глаза от своего списка, на её лице скука. На ней элегантный бейджик с выгравированным на нем именем, идентифицирующий её как Марго. Позади нее стоит стол, полный одинаковых табличек с именами, что сразу говорит мне о том, что я не только должна быть в списке, но и должна иметь соответствующую табличку для идентификации.

— Дейзи Хейден, — говорю я ей, прекрасно зная, что моего имени нет в списке. Но я все равно притворяюсь беззаботной.

Она окидывает меня взглядом, перелистывает страницы и сообщает, что меня в списке нет.

— О! Я здесь как плюс один. — Я говорю это так, как будто мое сердце не бьётся на милю в минуту от нервов. — С Кайлом Кингстоном. Может быть, я записана под его именем? — Я вежливо улыбаюсь, как будто то, где указано моё имя, не имеет для меня большого значения, как будто попадание на это мероприятие — неизбежный исход.

— Вы здесь с Кайлом Кингстоном, — повторяет она, снова пристально глядя на меня. Я молча молю Вселенную, чтобы она не знала его лично или достаточно хорошо, чтобы понять, что я блефую. Я понятия не имею, работают ли эти женщины в корпоративном офисе KINGS или являются частью персонала мероприятия.

— Да. — Я говорю это так пренебрежительно, как только могу, что трудно, потому что пренебрежение не совсем в моем характере, но оно необходимо, чтобы притвориться.

— У Кайла нет плюс одного, — отвечает она, глядя на меня с нескрываемым интересом.

— Вы уверены, что он не добавил меня в список? Он сказал, что проследит, чтобы я была в списке, когда мы с ним разговаривали раньше. — Я хмуро киваю в сторону стопки бумаг. — Может быть, он отправил электронное письмо?

— Нет, — отвечает она, не разрывая зрительного контакта. Эта дама не покупает то, что я продаю.

— Вы не собираетесь проверить? — Я смотрю в ответ, раздраженная тем, что она даже не собирается сделать вид, что достает свой телефон, чтобы поискать то, чего не существует. Мои нервы расшатаны, адреналин иссякает, и все, чего я хочу, это вернуться в свою комнату и вздремнуть перед сном. Почему это должно быть так сложно?

Женщина выдыхает, как будто я действительно испытываю её терпение. Я беспокоюсь, что она уже собирается махнуть рукой охранникам, когда она опускает взгляд на мой клатч и снова на мое лицо с выражением, которое я могу расшифровать только как откровенный вызов.

— Он приехал всего несколько минут назад. Почему бы Вам не позвонить и не попросить его вернуться и проводить Вас внутрь?

Верно. В этом есть смысл, не так ли? Я киваю, вынимая мобильник из клатча, пока мои мысли бегут. Он здесь. Он действительно здесь, она только что подтвердила это, не так ли? Боже, я так близко. Мне просто нужно пройти мимо этого дверного тролля, найти Кайла и покончить с этим. Заносчивая блондинка машет рукой человеку позади меня, пока я стою, неловко нажимая кнопки на своем мобильном телефоне, делая вид, что звоню. Похоже, она знает эту женщину и не спрашивает её имени, а вместо этого восторженно рассказывает о недавней помолвке. Она расхваливает кольцо и спрашивает, назначили ли они дату. Девушка сияет и размахивает руками, рассказывая о том, каким романтичным было предложение. Отвратительно. Возможно, она помолвлена с кем-то, кто не занимает у нее денег, и я совсем не завидую.

— Он не отвечает, — перебиваю я, надеясь воспользоваться её интересом к другому гостю и получить свободный проход внутрь. — Он, наверное, случайно отключил сигнал вызова, Вы же знаете, как это бывает.

— Я не знаю. — Она качает головой с извиняющейся улыбкой, которая ничуть не похожа на правдивую.

Мы с вызовом смотрим друг на друга, пока девушка с помолвки направляется на вечеринку.

— Здесь какая-то проблема? — Теперь другая женщина, работающая на мероприятии, скользнула к нам и смотрит между нами, подняв брови. На её бирке указано, что она Морин. У меня создается впечатление, что она главная, по тому, как Марго выпрямляется и меняет своё спокойное лицо стервы.

— Она с Кайлом, но её нет в списке. И у неё нет приглашения. — Марго пожимает плечами, прежде чем добавить: — И она не может до него дозвониться, — тоном, подразумевающим, что в свободное время я душу котят. Я делаю мысленную пометку добавить имя Марго в список имен, которые я никогда, никогда не буду использовать для этого ребёнка.

— Ты с Кайлом?

— Я его… — Я оборвала себя. Не говори "мамочка", не надо, не надо, не надо, не надо, — беззвучно повторяю я про себя. — Невеста, — пробурчала я вместо этого.

О, Боже.

Это ещё хуже. Это намного, намного хуже, чем "мамочка". Почему я так сказала? Что со мной не так? Я сошла с ума. Болтовня о помолвке и гормоны сделали меня временно невменяемой.

— Вы помолвлены с Кайлом Кингстоном? — В тонезаносчивой блондинки теперь сквозит недоверие.

— Да, — отвечаю я залпом, потому что, честно говоря, я слишком глубоко влипла. Я хочу повернуться и убежать, но я застыла на месте. Что мне теперь делать? Признаться, что я искала подходящее определение, когда слово "невеста" просто вырвалось у меня изо рта?

Рядом со мной раздается тихий смех. Мужской и сопровождаемый ощущением, что кто-то стоит слишком близко. Я поворачиваю голову, готовясь разобраться с незваным гостем, когда он удивленно улыбается. Широкой, белозубой, обезоруживающей улыбкой.

— Уайатт Кингстон, — говорит он, протягивая руку. — Кузен вашего суженого, — добавляет он, когда я вкладываю свою руку в его.

Я краснею, как от огромной лжи, так и от внимания этого очень привлекательного мужчины. Есть небольшое семейное сходство с Кайлом, что-то в линии челюсти и форме глаз, но Уайетт светлый, а Кайл темный. Светлые волосы, в то время как у Кайла они насыщенного коричневого цвета, похожего на мои собственные. Укладка взъерошена, тогда как у Кайла она слишком хорошо подстрижена, чтобы быть в беспорядке.

— Дейзи Хейден, — отвечаю я, моя рука все ещё в его руке. Он не может быть очень близок с Кайлом, если он поверил в этот фарс с невестой, но я думаю, что он — мой билет внутрь, так что я соглашусь.

— Позвольте мне проводить Вас внутрь, — говорит он, забавно ухмыляясь, когда кладет руку мне на спину и поворачивает меня к двери.

— У нее нет приглашения. — Марго смотрит на Уайетта, между ними что-то происходит.

— Сейчас не время, Марго, — отвечает Уайетт с властным презрением, которое мне никогда не удастся повторить. И с этим мы трогаемся в путь.

Марго не останавливает нас. Охранники не останавливают нас. Похоже, рука наследника Кингстона — единственный билет, необходимый для входа.

— Я не думал, что он это сделает, — бормочет Уайетт, когда мы оказываемся внутри. Он говорит это почти про себя, но достаточно громко, чтобы я услышала.

— Что сделает? — спрашиваю я, отвлекаясь, пока мои глаза привыкают к более слабому освещению в бальном зале.

— Женится.

— Проблемы с обязательствами, да? — говорю я несерьезно, сканируя комнату, в которую мы вошли, пытаясь сориентироваться в планировке и, если честно, сориентироваться в путях отступления. Это огромное помещение, украшенное лучше, чем любое мероприятие, на котором я когда-либо присутствовала. Один только цветочный бюджет, наверное, превысил бюджет большинства свадеб, думаю я, принимая во внимание сложные композиции, расставленные по всему помещению, насколько я могу видеть. Кажется, что мы попали в зону приема коктейлей, официанты разносят подносы с крошечными блюдами и напитками. Справа к стене примыкает длинная барная стойка, за которой суетятся не менее пяти барменов в униформе. Это полный бар, судя по стене спиртного позади них и напиткам, выставляемым на поверхность барной стойки. Я осматриваю помещение в поисках Кайла, но ничего не нахожу.

— Вот почему ты здесь, не так ли? — Уайетт смотрит на меня оценивающе, его взгляд охватывает гораздо больше меня, чем мне удобно. — Сколько он тебе платит?

Ладно, этого я не ожидала. Он думает, что я эскортница. Я знаю, что многого просила, полагая, будто он поверил, что я невеста Кайла, и что его предположение позволило мне войти в дверь, но, честно говоря, я немного разозлилась.

— Простите? — Я делаю шаг назад, глаза сощурены. Рука Уайетта соскальзывает с моей спины, но проскальзывает в сантиметре от моей задницы, прежде чем он с ухмылкой убирает руку в карман и ещё раз медленно осматривает меня с ног до головы. Как будто он имеет на это полное право. Как будто это какая-то шутка.

— Где он тебя нашёл?

— Не уверена, что это Ваше дело, но мы встретились в Бостоне. — На обочине, где я не цепляла парней, я тихо добавляю про себя.

— Бостон, да? Он отправился в эту поездку, когда? — Уайетт делает паузу, словно перебирая в памяти, — два месяца назад?. — Он поднимает брови в знак предположения. — Довольно бурная помолвка.

— Что я могу Вам сказать? Я ему очень нравлюсь. — Я снова сканирую комнату, ища Кайла, чтобы убраться отсюда, пока эта ночь не стала ещё хуже.

Уайатт ухмыляется, и я почти уверена, что он мне не нравится. Его глаза опускаются на мою руку, а затем снова встречаются с моими. — Кольца нет?

— Его подгоняют по размеру. — Я ухмыляюсь в ответ и понимаю, почему он мне не нравится. Уайетт — именно тот тип мужчины, с которым я встречалась раньше. Засранец. — Было приятно познакомиться с Вами, Уайетт, но сейчас я собираюсь найти своего жениха. — Я делаю движение, чтобы отойти, но он оказывается быстрее, его рука на моей спине удерживает меня прижатой к нему.

— Не так быстро. Я пойду с тобой. Помогу тебе сориентироваться, познакомлю тебя с семьей, раз уж Кайл не побеспокоился.

— Это был роман на расстоянии, — пробурчала я. Этот парень действительно выводит меня из себя. — И я думаю, будет лучше, если Кайл представит меня, — добавляю я в очередной попытке отшить его.

Уайетт берет у проходящего мимо официанта два бокала шампанского и втискивает один мне в руки, не обращая внимания на мои попытки отмахнуться от него. Он подносит ободок своего бокала к моему в знак тоста и произносит: — Добро пожаловать в семью, — после чего делает глоток.

Я смотрю на бокал в своей руке, затем оглядываюсь по сторонам в поисках места, куда бы его поставить, но ничего не нахожу, и он остается у меня в руках. Я вздыхаю в отчаянии.

— Ты не выпиваешь по часам? Я не скажу. — Уайетт подмигивает, а затем, глядя через мое плечо, кивает, когда кто-то приближается. — А, Керриган. Ты слышала прекрасную новость? Твой брат нашёл себе невесту. Позвольте представить тебе твою будущую невестку, Дейзи.

Я изо всех сил стараюсь не застонать. Это уже настолько вышло из-под контроля. Теперь его сестра? Я поворачиваюсь, готовая улыбнуться и кивнуть, чтобы выпутаться, но вместо этого меня крепко обнимают. Я стою на месте, не понимая, что происходит, кроме того, что сестра Кайла очень, очень взволнована этой фальшивой помолвкой.

Черт.

— Кайл сказал, что хочет мне что-то сказать! — восклицает она, радостно хлопая в ладоши. Это искреннее ликование, я сразу это замечаю. В этой девушке нет ничего искусственного. Она полна наивности и энтузиазма. Молодая, — следующее мое наблюдение. Я предполагаю, что она, по крайней мере, студенческого возраста, но, скорее всего, ещё на первом или втором курсе. Великолепная. Длинные темные волосы, бледное пышное платье, не с распродажи, и большие голубые глаза.

— Потом Марго сказала, что ты пришла с Уайаттом, и я подумала, что она дразнит меня, но, — она оборвала себя на полуслове, — вот и ты!.

— А вот и я, — соглашаюсь я с гораздо меньшим энтузиазмом, чем она. Это как быть свидетелем крушения поезда. Или наблюдать за распространением фальшивых новостей в интернете. Только вот фальшивые новости — это я, и я управляю поездом, так что все гораздо, гораздо хуже.

Это официально, я худший человек на планете.

Она милая, молодая и нетерпеливая, и она не должна быть в центре этого.

Другой официант проходит мимо, предлагая шампанское, и прежде чем я успеваю спросить, не возьмет ли он полный бокал из моих рук, Керриган берет один себе, а официант уходит. Думаю, стоит отметить, что её участие было случайностью. Большой случайный казус. Я бы никогда не втянула её специально. Это слишком много, слишком грязно. И слишком, слишком не по плану.

— Выпьем! — Она поднимает свой бокал.

— Ты достаточно взрослая, чтобы пить это? — спрашиваю я, прежде чем она успевает сделать глоток.

— Фу. — Она застонала и опустила бокал, нахмурившись. — Ты говоришь прямо как Кайл. — Уайатт хмыкает и бормочет что-то о том, что Кайл доплачивает за услуги няни, поэтому я отвлекаюсь, когда Керриган втискивает свой бокал в мою руку, чтобы взять закуски у другого проходящего мимо официанта. Она предлагает одну мне, но у меня теперь два бокала с шампанским, и, кроме того, что бы это ни было, оно отвратительно пахнет.

— Нет, спасибо. — Я делаю шаг назад, снова ища спасения и от запаха, и от этой катастрофы.

— Кайл тоже ненавидит крабов! — восклицает Керриган, как будто общая нелюбовь к вонючим закускам делает нас парой, созданной на небесах. — Где он вообще? Он обычно такой чрезмерно заботливый драматический лама, не могу поверить, что он оставил тебя одну.

— Удушающе собственнический — вот описание, которое я слышал… — комментирует Уайетт.

— Уайатт, не начинай, — укоряет его Керриган, и я понимаю, что мне чего-то не хватает. Какой-то драмы.

— Не волнуйся, я просто присматриваю за ней, пока не появится Кайл. — Уайетт подходит ближе, как будто он какой-то защитник, но это заставляет меня чувствовать себя совсем не защищенной. Я чувствую себя запертой в клетке и немного беспомощной без помощи рук. По моей шее ползет румянец, когда я оглядываюсь по сторонам в поисках места, где можно было бы оставить бокалы с шампанским, пока Уайатт препирается с Керриган. Я делаю шаг назад и натыкаюсь на кого-то. Я поворачиваюсь, чтобы извиниться, когда этот кто-то говорит.

— Я могу присмотреть за ней сам, спасибо.

Я знаю этот голос.

Прошло десять недель, но я его не забыла. Хрипловатый и немного сиплый. В данный момент — бесстрастный и безэмоциональный. Но мое тело инстинктивно реагирует на него, как мышечная память. Мой пульс учащается, и, несмотря ни на что, мое распутное либидо реагирует так, как будто я не беременна ребёнком от этого мужчины, но очень хочу использовать все возможные способы, чтобы это произошло.

— Кайл. — Я говорю это на выдохе, как будто всю ночь задерживала дыхание. Мне кажется, что я задерживаю его уже несколько недель. С тех пор, как я видела его в последний раз. С тех пор, как я поняла, что беременна. С тех пор, как найти его снова оказалось почти невозможно. Я почти теряю сознание от облегчения, когда поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Дейзи, — ровно отвечает он.

Облегчение — это не то, как я могла бы описать его реакцию. 

5

Дейзи


— Кайл! — Керриган в экстазе от его появления, она с восторгом обнимает его за шею, болтая без умолку. Он возвращает её объятия, похлопывает её по спине и отвечает, но его глаза не отрываются от моих.

Если бы мне нужно было описать его выражение, я бы назвала его сдерживаемой яростью. Мгновенное узнавание, за которым следует недоверие, а затем взгляд, который заставляет меня подозревать, что никогда раньше женщина не лгала о том, что она его невеста.

Мой желудок сжимается от нервов, а сердце бьётся быстрее, чем мне бы этого хотелось. Мое предательское сердце радо вспомнить, как все начиналось между нами, а не как все закончилось.

* * *
Мы встретились в Бостоне. В день, который неосознанно изменил мою жизнь. Я только что закончила сопровождать автобус с туристами из Вашингтона в Бостон, и у меня оставалась пара дней до следующего тура — обратного путешествия, из Бостона в Вашингтон. Поэтому я решила остаться в городе, а не лететь домой и обратно.

Одно маленькое решение, которое вызвало лавину жизненных перемен. Что, если бы я просто поехала домой? Что, если бы я повернулась и побежала в противоположном направлении, когда увидела его, вместо того чтобы ждать, пока его он встетится со мной взглядом? У меня кружилась голова от его глаз, его внимания. Он. Вы когда-нибудь встречали такого мужчину?

Вам знакомо это чувство. Бабочки, энергия. Странное космическое чувство, что он должен чувствовать то же самое, что количество энергии, бурлящей в вашем животе, и учащенное сердце не может быть односторонним.

Я направлялась в Фенуэй Парк. У меня не было особого интереса к бейсболу, но казалось, что посещение игры Red Sox в Фенуэй — это событие в жизни, которое стоит пережить, и у меня был свободный летний день для исследования. Он проверял свои часы, когда я увидела его, великолепного и нетерпеливого, стоящего на тротуаре возле кафе, из которого я только что вышла. Он был одет в серую футболку и шорты-карго, в стиле casual. Футболка выглядела мягкой и хорошо поношенной, такой, которую вы украли бы у своего парня, потому что хлопок имел бы такой же эффект, как поглаживание котёнком по обнажённой коже. Он хорошо заполнял футболку, а шорты так и болтались на плоском животе и узких бёдрах.

Как раз в моем вкусе.

Поймав мой взгляд, он улыбнулся, и я, шагнув ближе, заставила себя уйти. Я немного обернулась, и мне не помешало бы спросить его, не может ли он указать мне правильное направление к стадиону, не так ли?

Мне не нужна была интрижка в чужом городе. Мне вообще не нужна была интрижка. Я так хорошо сидела на членодиете, а этот парень был моделью для обложки романа под названием "Проблема с мужчинами, которые дают умопомрачительные оргазмы".

Я подошла ближе.

Я спросила его, знает ли он, как добраться до стадиона.

— Мистер Кингстон, — прервал меня голос рядом со мной, — машина готова.

— Я вас подвезу, — сказал он, не отрывая взгляда от моих глаз. — Я сам туда направляюсь.

Как будто. Я видела все фильмы о серийных убийцах на Netflix и даже не знала его имени. Мне не нужна была поездка на заднем сиденье городской машины, мне нужно было, чтобы меня направили в нужную сторону. Именно это я ему и сказала. Он улыбнулся, на его лице появилось выражение искреннего удивления моим отказом.

— Кайл, — сказал он, протягивая руку для формального представления. Ухмылка все ещё дергала уголок его рта, на левой щеке заиграла ямочка.

— Дейзи, — ответила я и вложила свою руку в его.

Пока мы добирались до Фенвея, я напомнила себе, что даже самые строгие диеты позволяют время от времени устраивать "чит-день".

* * *
— Мы встретили Дейзи, — сказала Керриган, отстраняясь от Кайла и глядя в мою сторону со взволнованной улыбкой. О, Боже. Не говори этого, не говори… — Не могу поверить, что ты не сказал мне, что помолвлен!.

Ладно, с этим покончено. Но Кайл даже не моргнул, что говорит мне о том, что он уже слышал нашу радостную новость. Черт, Марго работает быстро. Если бы я планировала остаться здесь, я бы нашла её интерес к Кайлу огорчающим, но это не так, поэтому я не расстраиваюсь. Почти совсем.

Совсем чуть-чуть. Я действительно ненавижу этого тролля.

— Это недавнее событие, — отвечает Кайл, не сводя с меня глаз. Он берет один из бокалов с шампанским из моих рук и делает глоток, прежде чем продолжить. — Настолько недавнее, что это почти как если бы ты узнала раньше меня. Я обещаю.

Я краснею, вес моего смущения почти достаточен, чтобы раздавить меня. Я совсем не так себе это представляла.

— Ну, неудивительно, что ты позволил мне провести лето в Европе. Ты был занят тем, что влюблялся в Дейзи. — Если бы Керриган была диснеевским персонажем, она была бы Попрыгунчиком. её крошечное тело практически вибрирует от возбуждения, она безнадёжно щебечет от самой идеи любви.

Она будет так разочарована, когда эта фальшивая помолвка закончится.

Кайл переплетает пальцы своей свободной руки с моими, притягивая меня к себе, что выглядит романтично, как будто я не могу быть достаточно близко. Однако я знаю, что это не так, и этот факт подтверждается, когда он наклоняется ко мне, его губы касаются моего уха, как будто он хочет прошептать мне что-то приятное. Или грязные предложения. Или, лучше всего, что-то вроде "Я так рад, что ты нашла меня".

Ничего из этого он, конечно, не говорит.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — вот что он говорит, слова мягкие, а интонация — какая угодно. Тепло его дыхания дразнит мочку моего уха, и я вздрагиваю в ответ. Мои эмоции переполняют меня, мое тело в замешательстве от противоречивых чувств, бурлящих в моем мозгу. Облегчение от того, что я нашла его и могу закончить этот разговор. Обида за то, что я оказалась в таком положении. Огорчение от того, насколько все вышло из-под контроля.

И желание. Оно все ещё здесь, такое же сильное, как в первый раз, когда я его увидела. Какая-то странная, химическая, магнитная реакция на него, даже сейчас. Желание — это странно. Нелогично, даже глупо. К черту Кайла. К черту его и ямочку на его левой щеке. К черту его глубокие голубые глаза, идеальную линию челюсти и голову с нечесаными волосами. Волосы, которые, как я знаю, густые, потому что я запускала в них руки. Ямочка, которую я видела, потому что она бросилась мне в глаза, когда он расстегивал мой лифчик. Губы, которые целовали меня так, будто ему не все равно.

Я выдыхаю, в моей голове громко и отчетливо звучит напоминание о том, что я выдала себя за его невесту, чтобы проникнуть на вечеринку по случаю выхода на пенсию его дедушки. Я слегка поворачиваю голову, прижимаясь к его телу, и встаю на цыпочки, чтобы прошептать ему на ухо, как он мне.

— Мне нужно с тобой поговорить, — бормочу я, мои губы так близко к его уху, что любому наблюдателю это может показаться скорее лаской, чем шепотом.

— Значит, поцелуи в губы не включены в ваш брачный контракт? — пробормотал Уайетт, потому что он Определённо смотрит.

— Заткнись, Уайетт, — огрызается Кайл, даже не потрудившись посмотреть в его сторону. Вместо этого он выпрямляется, его хватка на моих пальцах крепче, чем была мгновение назад.

— Я думаю, мы скоро сядем ужинать, — вмешивается Керриган. Я оглядываюсь вокруг и вижу, что большинство людей, толпившихся в баре несколько минут назад, уже ушли, переместившись в главный зал, приготовленный для ужина.

О, ни за что. Ни за что не стану сидеть на ужине ради этого фарса. Войти и выйти. План был войти и выйти. Найти Кайла, сказать ему, что нам нужно поговорить, и уйти. Кроме того, Кайл ни за что не позволит этому продолжаться весь ужин, верно? Возможно, он так крепко держит меня за руку только потому, что ждет, когда приедет полиция и арестует меня за взлом и проникновение. Или за нарушение общественного порядка. Или за сумасшествие.

— Знаешь что, я не очень хорошо себя чувствую, — объявляю я, пытаясь высвободить пальцы из хватки Кайла. Когда я это говорю, я понимаю, что это правда. Я чувствую себя не в своей тарелке. Выжатой. Меня тошнит. О, Боже, действительно тошнит.

— Мы найдем вас внутри, — говорит Кайл Уайатту и Керриган и отпускает их, когда я с большей силой выдергиваю свою руку из его руки. Я не останавливаюсь, чтобы вежливо попрощаться, я бегу. По крайней мере, в моей голове это бег. Я на каблуках и в длинном платье, так что это может быть скорее спортивная ходьба или странная походка. Я роняю бокал шампанского на высокий коктейльный столик и с тревогой ищу знак выхода, мусорное ведро, ведерко для льда, хоть что-нибудь. Что угодно.

Я успеваю зайти за барную стойку, прежде чем меня стошнит, в мусорное ведро, при этом приседая за стойкой, скрытой от всех, кто ещё не успел поужинать. Мусорное ведро заполнено кусочками лимонной кожуры и пустыми бутылками из-под алкоголя. Ни то, ни другое не пахло противно для меня до этого момента. Теперь они сговорились против меня, заставляя меня снова задыхаться.

Кайл стоит позади меня, на его лице мелькнуло удивление — последнее, что я увидела, прежде чем упала на колени и рванула. Вокруг нас бармены прибираются, пустые бутылки с эхом ударяются о мусорные баки, в которые меня не тошнит.

Через несколько мгновений тошнота прошла. Я никогда не испытывал ничего подобного раньше и очень хотел бы никогда больше не испытывать ничего подобного. Во время этой беременности мне было плохо несколько раз, но время от времени. В большинстве случаев, когда меня тошнило, мне удавалось найти тихое место, спокойно посидеть и переждать это состояние, и оно проходило без рвоты всем содержимым моего желудка.

Рука Кайла лениво блуждает по моему позвоночнику, напоминая мне о его присутствии. Когда становится ясно, что меня больше не тошнит, его пальцы ложатся на мой затылок, и он наклоняется, снова приникая губами к моему уху, хотя я не думаю, что кто-то смотрит или слушает нас в данный момент.

— Ты сумасшедшая сука, — шипит он. — Ты пьяна?

Похоже, сегодня моим унижениям не будет конца.

— Нет. — Я качаю головой и в знак отрицания, и потому что хочу, чтобы он убрал от меня руку. — Я беременна. 

6

Кайл


— Сейчас восемь вечера.

Это то, до чего я наконец додумался после того, как смотрел на Дейзи в течение бесконечных секунд и только после того, как она добавила саркастическое "Поздравляю" к своему объявлению, предположительно, чтобы дать мне знать, что это от меня. Это. Беременность. Ребёнок. Мой.

— Черт побери, — шиплю я.

— Прости, я не в ответе за то, как происходит утренняя тошнота. Как и не я отвечаю за презерватив. Мудак.

Этот гребаный презерватив.

— Следи за своим ртом.

— Следить за моим ртом? Ты сейчас серьезно? Ты себя слышишь? — Видно, что она чувствует себя лучше, её цвет кожи возвращается вместе с настроением. Я вывожу её с вечеринки и завожу в лифт, прежде чем она начинает сопротивляться, бросает на меня грязный взгляд и вырывает руку из моей хватки, когда я нажимаю на кнопку вестибюля.

— Куда мы идем?

— Туда, где мы сможем поговорить.

— Да, хорошо. — Она громко выдыхает, как будто находиться рядом со мной — настоящее испытание для нее. — Давай покончим с этим.

Покончим с этим? Это же чертов ребёнок, это ещё далеко не конец. Я прислоняюсь к стене лифта и смотрю на нее, не веря, что она здесь, на проклятой вечеринке по случаю выхода на пенсию моего деда. Пенсия, которую он откладывал на десяток лет, пока я работал, чтобы доказать, что готов возглавить компанию.

Я вывожу её на улицу и сажаю в машину без дальнейших споров. Она выглядит грустной. Грустной и взбешенной, когда я смотрю на нее на пассажирском сиденье моей машины, пока мы останавливаемся на светофоре. Она ничего не говорит, её голова слегка опущена, а пальцы нервно постукивают по коленям.

— Не могла насытиться мной, да? Это был чертовски хороший способ снова войти в мою жизнь, Дейзи. — Этот её трюк ставит меня в неловкое положение. Возможно, можно было бы контролировать эту историю с Марго, я бы мог положиться на её ревность, чтобы удержать её от распространения новостей. Но Уайатт? Черт. Он будет упоминать о предполагаемой помолвке в каждом разговоре, который заведет сегодня вечером. Я не смогу это контролировать.

Дейзи вскидывает голову, глаза сверкают.

— Я не могла до тебя дозвониться. Ты хоть представляешь, как трудно до тебя дозвониться?.

Вообще-то нет.

— Я бы послала тебе сообщение на Facebook, но у тебя нет аккаунта. У кого нет аккаунта на Facebook, Кайл?.

— У многих людей нет. Я удивлен, что у тебя он есть. По статистике, большинство миллениалов сидят в Snapchat и Instagram.

— У тебя нет Snapchat, — процедила она между стиснутыми зубами. — Или Instagram. Или Твиттера. — Она перестала сжимать зубы, чтобы повышать голос на октаву с каждым аккаунтом в социальной сети, которого у меня нет. Она также указывает на меня пальцем, как будто хочет проткнуть меня до смерти. — До тебя буквально невозможно дозвониться. Ты хоть представляешь, как это раздражает?. — Она шумно выдыхает и откидывается на сиденье, скрестив руки и подпрыгнув на коленях. В материале её платья есть длинный разрез, её подпрыгивающее колено заставляет материал сползать и обнажает её левую ногу до середины бедра. Позади нас сигналит машина, горит зеленый свет. Мое внимание отвлечено гладкой кожей, стройными бедрами и тем, что я держу руки при себе.

Это воссоединение начинается просто о*уенно.

— Так ты притворилась моей невестой? Это был лучший план, который ты смогла придумать, чтобы добраться до меня? — Интересно, она спятила? Разве это не послужит мне на пользу? Если единственная женщина, привлекшая мое внимание за целую вечность, окажется полноценной сумасшедшей?

— Да. Жаль, что мне не жаль. У меня есть дела. Я не могу посвятить всю оставшуюся жизнь поискам тебя.

— Жаль, что мне не жаль? Тебе двенадцать?

— Смотри. — Она разжимает руки и поднимает ладони вверх в каком-то очень враждебном маневре джаз-руки. — Я сказала одному человеку. Одному. Этой мерзкой женщине по имени Марго, потому что она не пустила меня на вечеринку. Кстати, я не знала, что это будет такое большое, тупое, претенциозное мероприятие, что мне нужно быть в дурацком списке, чтобы попасть внутрь. Я ничего такого не планировала, ясно? Я сказала, что я твоя пара, но она не сдвинулась с места. Я была мила с ней. Я была вежлива, но она просто продолжала смотреть на меня, как будто мысль о нас с тобой, — тут она делает паузу, чтобы резко помахать пальцем между нами, — была невозможна. Так оно и есть, потому что ты придурок, а я на диете для придурков, но, возможно, это просто вырвалось, потому что я хотела стереть самодовольное выражение с её лица. Подай на меня в суд. — Она снова опускается на сиденье, на этот раз не столько вздыхая, сколько рыча.

— Да, все это звучит абсолютно здраво.

Она игнорирует меня и продолжает.

— Это она рассказала твоей сестре, твоему кузену, тебе и Бог знает кому ещё. Это не моя вина. Я просто хотела проскользнуть внутрь, найти тебя и получить пять минут твоего времени, а потом ты бы никогда меня больше не увидел.

Пять минут. Это хорошо.

— Кроме того, я не пыталась добраться до тебя, как ты выразился, высокомерный осел. Я просто пыталась уведомить тебя, что ты обрюхатил меня, потому что, — она делает паузу, втягивая воздух, так как говорит без остановки, — это вежливый поступок, — заканчивает она тоном, который подразумевает, что ей очень, очень неприятно находиться в моей компании. На всякий случай, если то, что она назвала меня придурком, не проясняет ситуацию.

Я и сам сейчас не в восторге. У меня был гребаный план на это воссоединение, и этого точно не было в плане.

— Вежливый? — говорю я в ответ. Ничто из того, что мы делали вместе, нельзя назвать вежливым. Ничто из того, что я хочу сделать с ней, нельзя назвать вежливым. Какое недальновидное слово, чтобы описать нас.

— Знаешь что? Забудь об этом. Я выполнила свой долг. Теперь можешь отвалить. Нам действительно больше не о чем говорить. Просто высади меня на углу. Я возьму такси и вернусь в отель.

— Ты действительно не в своем уме, — говорю я ей, игнорируя её просьбу высадить её и заезжая на парковку у своего дома.

— Неважно. — Она отвернулась от меня, скрестив руки и уставившись в пассажирское окно. Тускло освещённый вид на внутреннюю часть гаража — лучший вариант, чем смотреть на меня, похоже.

— Как ты узнала, что я буду на вечеринке? Как ты вообще узнала о вечеринке?.

— Интернет, Кайл, — огрызнулась она. Она разжала руки, чтобы освободить ладони для очередного исполнения воинственного джазового жеста. Я не помню, чтобы она так демонстративно разговаривала, но она не ненавидела меня до глубины души, когда я видел её в последний раз, так что, возможно, в этом и есть разница. — Интернет, — повторяет она. — Я знаю, что это не то место, с которым ты знаком, но здесь люди общаются друг с другом и публикуют объявления о таких вещах, как вечеринки. Они находят старых друзей или планируют встретиться, чтобы выпить или сходить в кино.

— В следующий раз, когда я тебя обрюхачу, я заведу аккаунт в Instagram, чтобы ты могла найти меня, не появляясь без предупреждения, притворяясь моей невестой.

— Иди к черту.

— У тебя настоящая проблема с отношением.

— То же самое.

— Ты всегда споришь с уровнем зрелости ребёнка? Господи.

— Я не знаю. Ты всегда придурок? — отвечает она.

— Как много ты сказал Уайатту и моей сестре?

— Почти ничего. Я был образцом благоразумия. Кстати, не за что.

Я фыркнул, и она продолжила.

— Я упомянула, что мы познакомились в Бостоне.

— Что ещё?

— Больше ничего, параноидальный урод. Кстати, твой кузен, похоже, считает меня проституткой. Твоя семья кажется замечательной.

Я припарковал машину и выключил зажигание, повернув голову, чтобы поймать взгляд Дейзи.

— Что, черт возьми, он сказал тебе, что подразумевает, что он считает тебя проституткой?

— Он спросил, сколько ты мне платишь.

Я ругаюсь себе под нос и выхожу из машины, захлопывая дверь сильнее, чем нужно, прежде чем обойти и открыть дверь Дейзи. Я беру её за руку на каком-то дурацком рефлексе, с чем она явно не согласна, потому что вырывает свою руку из моей хватки всего через две секунды. Я продолжаю идти к лифтам, и она следует за мной, что очень хорошо, потому что я не в настроении гоняться за ней по парковке моего здания.

Пока мы ехали вверх, никто из нас не разговаривал. Дейзи скрестила руки и нервно стучит носком каблука по полу, и при этом её нога проглядывает сквозь разрез платья. Мой взгляд притягивается к обнажённой коже и опускается к её каблукам.

Они слишком высокие. Шпильки. В них она, скорее всего, сломает лодыжку, и они делают непристойным даже намек на её ногу. Единственное подходящее место для такой обуви — пол в спальне.

— Они новые?

— Что? — Она смотрит на меня так, как будто я задал вопрос ни с того ни с сего. — Что новое?

— Твои туфли.

— А твои туфли новые?

— Нет. — Не могу поверить, что мы сейчас спорим об обуви, черт возьми.

— Ну, и мои тоже.

Мы выходим из лифта, и я отпираю дверь своей квартиры. Дейзи проскальзывает мимо и снимает туфли на каблуках, глядя на меня при этом. Первая громко стучит о мой деревянный пол, когда падает с её ноги. Вторая стучит громче, потому что делает небольшое сальто, когда Дейзи снимает её с ноги, и туфля бьётся об пол, пока не ударяется о плинтус и не останавливается.

Когда я поднимаю глаза, она уже ушла.

Я слышу, как в ванной течет вода, иду на звук и вижу, что она стоит перед раковиной и чистит зубы.

— Что ты делаешь?

— Чищу зубы. Я пользуюсь твоей зубной щеткой. Я не думала, что ты будешь возражать, ведь ты уже заразил меня своей ДНК.

Я придвигаюсь к ней сзади, чтобы наблюдать за ней в зеркало.

— Что ты делаешь? — спрашивает она с полным ртом зубной пасты, хмурясь на мое отражение. Это справедливый вопрос. Что, черт возьми, я делаю?

— Наблюдаю за тобой.

— Ладно, гаденыш. — Она выплевывает зубную пасту и споласкивает рот. Когда она выпрямляется, она игнорирует меня, вместо этого хмурится на собственное отражение, прежде чем наклониться к зеркалу и провести пальцем под глазом.

Когда она снова выпрямляется, я придвигаюсь ближе и провожу кончиком пальца по её обнажённому затылку. Она замирает, глядя на меня в зеркало. её волосы были распущены, когда мы познакомились, и я хочу, чтобы они были распущены сейчас, поэтому я дергаю за аккуратно свернутую копну, ослабляя ее, пока не нахожу шпильки, удерживающие её на месте, и выдергиваю их.

Она ничего не говорит, просто смотрит на меня, пока я бросаю шпильки на тумбу, собираю её волосы и приглаживаю их по левому плечу. Они густые, тяжелые в моих руках, и мне хочется использовать их как вожжи, намотать на кулак, пока она перегибается через стойку и стирает с её лица этот чертов скептический взгляд.

Десять недель.

Десять долгих недель с тех пор, как я видел её в последний раз.

— Тебе часто бывает плохо?

Она выглядит удивленной вопросом, делает паузу, прежде чем покачать головой.

— Нет, не часто. Как бы единично. Мне везет.

По крайней мере, так. Мысль о том, что она хронически заваливается на унитазы и мусорные баки, — это то, без чего я могу обойтись.

Я киваю в ответ и медленно расстегиваю молнию на её платье. Так медленно. Я представляю себе по меньшей мере шесть различных способов, которыми она может отреагировать за то время, которое потребуется, чтобы спустить молнию вниз по её спине. Она может повернуться и ударить меня коленом по яйцам. Она может попытаться убить меня взглядом в отражении зеркала. Она может назвать меня мудаком и броситься обратно к входной двери. Она может поцеловать меня.

С ней трудно сказать.

Но она молчит.

Она смотрит на меня в зеркало, пока расстегивается молния. Она моргает, когда я просовываю пальцы под бретельки и стягиваю их с её плеч, материал оседает вокруг её ног. Её дыхание учащается, когда я смотрю на неё в зеркало, обнажённую под платьем, за исключением трусиков. Я не тороплюсь смотреть на нее, проводя руками по её плечам и поглаживая кожу на верхней части рук. Её грудь поднимается и опускается от моих прикосновений, соски напряжены и розовеют. Талия впалая, живот плоский. Попка ещё более изогнутая и совершенная, чем я её помню. Я наклоняюсь и целую то место, где её плечо встречается с шеей, прокладывая путь к мочке уха губами, пока мои руки располагаются на её бёдрах. Она пахнет ванилью и медом. Я не имею ни малейшего представления, почему. Это её лак для волос? её гель для душа? Парфюм? Я хочу вдохнуть каждый её дюйм, чтобы понять это. Засунуть своё лицо между её бедер и сосать её клитор, пока она не станет мокрой и не будет кричать мое имя.

Я хочу трахать её как шлюху.

Поклоняться ей, как богине.

С чего начать?

Я провожу рукой по её обнажённому животу, кончиками пальцев касаюсь пояса её трусиков. Черная кружевная ткань открывала намек на её кожу под ними. Я никогда не любил трахаться частично одетым, но могу сделать исключение, потому что идея сдвинуть их в сторону и погрузиться в нее, пока она ещё в них, имеет свою привлекательность.

Когда мои пальцы погружаются под ткань, она гладкая. Кожа горячая от моих пальцев. Её рот приоткрывается, когда я исследую её, но не знаю, хочет ли она сказать мне остановиться или продолжать, потому что она молчит. Её глаза сужаются, и она дышит крошечными, едва слышными выдохами воздуха, которых было бы достаточно, чтобы заставить меня напрячься, если бы ощущение того, как она сжимается вокруг кончиков моих пальцев, не делало свою работу.

Мокрая. Она может ненавидеть меня, но она все ещё хочет меня.

Достаточно хорошо.

Я ввожу в нее ещё один палец. Такая чертовски скользкая и горячая. Я стону, но думаю, что это больше похоже на рычание. Я прижимаю большой палец к её клитору и накачиваю её пальцами, одновременно прижимая свою эрекцию к её заднице. Интересно, догадывается ли она, насколько безумным она меня делает? Насколько это ненормально.

Все это.

Я скольжу другой рукой по её животу, прижимая её к себе, желая, чтобы она почувствовала, насколько я тверд для нее, насколько я готов зарыться в нее не только пальцами.

Даже если она чертовски безумна.

Она уже почти кончила, когда я скользнул рукой по её животу вверх по грудной клетке. Она дрожит в моих руках, когда я беру вес её груди в свою ладонь и сжимаю. Сумасшедшие идеальные сиськи. Я не могу дождаться, когда смогу взять их в рот. Засунуть свой член между…

— Боже! Не надо! — Она прерывает мои мысли о своих сиськах ударом локтя по ребрам. Я опускаю руки и отступаю назад, тяжело дыша.

— Я не говорила прекратить, — шипит она, кажется, недоумевая, что я действительно прекратил прикасаться к ней. Она поворачивается ко мне лицом, пальцы уже на моем ремне, пряжка освобождена секундой позже. — Я сказала, прекрати трогать мои сиськи, они болят.

Не совсем то, что она сказала, но ладно. Она уже спустила мою молнию и обхватила рукой мой член, так что я не собираюсь сейчас спорить с ней о семантике.

Она гладит меня кулаком, короткими грубыми толчками, которые говорят о её нетерпении заполучить меня внутрь себя гораздо больше, чем слова. Я скольжу своей рукой по её руке, чтобы замедлить темп и удлинить удары её руки, потому что я не хочу кончить, даже не начав.

Затем я наклоняюсь и накрываю её губы своими. Я начинаю с мягкого касания губами её губ, а затем нажимаю сильнее, проникая в её рот своим языком. Исследую, покусываю её нижнюю губу, втягиваю её между зубами, пока я покусываю, сосу и пробую на вкус каждую частичку её тела.

Когда она хнычет и прижимается ещё ближе, я понимаю, что с нее хватит этой чертовой прелюдии. Я поворачиваю её спиной к зеркалу и перегибаю через стойку, избавляю её от трусиков и раздвигаю её ноги с резким "Шире", когда она не двигается достаточно быстро. Когда она располагается именно так, как я хочу, я проталкиваю себя в нее. Господи.

Мокрая. Мягкая. Скользкая. Горячая. Тугая. Идеальная.

Она сжимается вокруг меня и толкается назад, пытаясь принять меня глубже.

Я скольжу внутрь. Медленно, дюйм за дюймом, пока я не достигаю глубины, и она издает небольшой хмыкающий звук в горле и прижимается ко мне попкой.

Дейзи упирается предплечьями в столешницу в ванной, удерживая грудь над поверхностью, и мне хорошо видны её сиськи, подпрыгивающие при каждом моем толчке. Это охуенное зрелище, скажу я вам.

Я смотрю на нее в зеркало, наслаждаясь тем, что трахаю её таким образом. Я могу смотреть вниз и видеть, как я исчезаю между двойными шарами её задницы. Видеть, как увлажняется мой член с каждым протяжным ударом. Смотреть в зеркало и наблюдать, как колышутся её сиськи при каждом проникновении. Сжимать её бедра и наблюдать, как её пухлые губы раздвигаются при самых сексуальных хрюканьях, лепечущих криках наслаждения, шепотах "да, да, да", срывающихся с её губ. Смотреть в её глаза, отраженные в зеркале, её взгляд устремлен на мой галстук-бабочку, глаза сузились в презрении.

Я стягиваю его, сопротивляясь желанию засунуть его в её умный рот.

Господи Иисусе. Я трахаю её в своей ванной, будучи полностью одетым. Это воссоединение — это… что-то.

Но я близок к освобождению, и мне нужно, чтобы она была со мной, потому что, вопреки тому, что она думает, у меня есть манеры.

Кроме того, я думаю, что она может превратить мою зубную щетку в заточку, чтобы убить меня, если я не заставлю кончить. Поэтому я запускаю руку в эту идеальную гриву темных волос и дергаю, достаточно, чтобы причинить малейшую боль. Достаточно, чтобы возбудить несколько нервных окончаний, а затем скольжу другой рукой по её бедру к клитору. Двумя пальцами, по кругу. Она гладкая, и мои пальцы скользят в быстром ритме, а мои яйца напрягаются и пульсируют, пока я сдерживаюсь, до тех пор, пока её рот не открывается в беззвучном вздохе, её плечи опускаются, а её киска сжимается вокруг меня, и это ощущается как чертов рай. Я следую за ней, умудряясь продержаться ещё несколько секунд.

Я упираюсь руками в стойку рядом с её головой, переводя дыхание. Все ещё внутри нее.

Я стискиваю зубами её шею, затем встаю, неохотно выходя из нее. Она выглядит как развратная фантазия, перегнувшись через мою тумбу, раздвинув ноги. Я тщательно откладываю это видение в памяти, когда она издает звук, который лучше всего описать как мурлыканье, которое быстро растворяется в шипении, когда она встает.

— Ты серьезно только что трахнул меня без презерватива? — Она смотрит на меня через плечо, глядя на меня так, будто можно забеременеть дважды, прежде чем топает к туалету, берет салфетку и стирает меня со своих бедер.

Господи, как же это горячо. Почему это так горячо? Что, черт возьми, со мной не так?

— Что, черт возьми, с тобой не так?

— Расслабься, — бормочу я, пожимаю плечами, заправляя себя обратно в штаны, просто потому, что уверен, что этот жест будет её раздражать.

— Расслабиться? — произносит она. Да, она раздражена. — Ты какой-то особенный идиот, Кайл? Что, если я лгала? Что если я не была беременна, а ты просто оплодотворил меня прямо в эту секунду? А? Сколько у тебя мамочек?.

— Ты врешь?

— Нет!

— Ладно. Значит, это был бессмысленный разговор?

— Он не был бессмысленным, — огрызается она. — Дело в твоем непокрытом члене. Ты один из тех парней, которые срывают презерватив во время? Ты вообще пользовался презервативом в Бостоне? Ты сделал это специально? — её голос становится все громче с каждым вопросом, пока она не начинает кричать. — ПОЧЕМУ Я БЕРЕМЕННА, КАЙЛ?

Господи. Я провожу рукой по лицу и прислоняюсь к стене. Враждебность ушла из нее, и она выглядит растерянной. Она выглядит побежденной.

— Разве мужчины так делают?

— Что делают?

— Что-нибудь из того, что ты только что сказала?

Она закусывает губу и скрещивает руки на груди. Это движение, кажется, напоминает ей, что она голая, и она опускает их, подхватывая с пола свои трусики.

— С тобой, — уточняю я. — Мужчины так поступают с тобой?

— Нет, меня ещё никто не обрюхатил.

— А как насчет остального?

— Однажды парень, с которым я встречалась, попытался снять презерватив так, чтобы я не заметила. Я ударила его коленом в причиндалы и рассталась с ним.

Я киваю. — Он мой? Ребёнок?

— Да. — Она говорит это так, будто я тупой, и мне интересно, как сильно она хочет, чтобы это было не так.

— Ты уверена? Больше никто не претендует? — Боже, как бы я хотел взять свои слова обратно. Это прозвучало неправильно, и я не имею права делать какие-либо инсинуации. Кроме того, я прекрасно понимаю, что шансы есть, он мой.

— Нет, придурок, — говорит она, наклоняясь, чтобы забрать своё платье. — Я просто решила зайти и сообщить тебе, что у меня будет ребёнок, который не твой.

— Я принесу тебе рубашку, — говорю я, когда она начинает влезать в платье.

— Не утруждайся, я ухожу.

— Мы разговариваем, — напоминаю я ей, выходя из ванной, чтобы взять футболку из шкафа. Она следует за мной, видимо, решив не вступать в эту борьбу, её платье все ещё зажато в руках. Я забираю его у нее, протягивая ей футболку, и она без лишних слов натягивает её через голову.

Затем мы возвращаемся в спальню и молча смотрим друг на друга. Я полагаю, что она ждет, когда я начну разговор, на который я все время напрашиваюсь.

— Сиськи будут болеть все девять месяцев, или…? — Отличный способ завязать разговор, засранец.

Она медленно подмигивает мне. — Серьезно?

— Мне просто любопытно.

— Почитай книжку, придурок.

Я киваю. Точно.

— Презерватив мог быть старым, — наконец отозвался я. Я потираю затылок, ожидая, что она скажет.

Она ещё немного подмигивает мне. — Мог быть старым? Ты видел себя в зеркале? Я должна поверить, что ты ходил со старым презервативом в бумажнике? Ты настолько привлекателен, что у меня болят глаза, когда я смотрю на тебя прямо. И ты излучаешь сексуальные флюиды. — Она поднимает руки вверх и шевелит пальцами, что, как я думаю, должно быть демонстрацией того, как выглядят сексуальные вибрации, но в основном выглядит просто смешно. — Твои сексуальные флюиды соблазнили меня нарушить диету, но я должна поверить, что ты, — тут она делает паузу, чтобы подчеркнуть слово "ты", пробегая глазами вверх и вниз по моему телу, — хранил презерватив в своем бумажнике так долго, что он испортился?.

— Что-то вроде этого, да.

Она выдыхает, как будто покончила с этой ночью и, возможно, со мной вместе с ней, что проблематично, учитывая все обстоятельства.

Мне нужно время, чтобыподумать о том, как все это будет происходить. Мне нужен план Б.

7

Дейзи


Хм. Мои простыни так хорошо пахнут. Я сменила стиральный порошок? Нет, нет, я не дома, напомнила я себе. Когда путешествуешь так много, как я, первые десять секунд сознания уходят на то, чтобы вспомнить, в каком городе ты находишься.

Филадельфия.

Подождите. Подождите. Подождите, подождите. О, Боже. Я провела ночь у Кайла. После того, как у меня был секс с ним. После того, как я сказала ему, что беременна. После того, как я ворвалась на вечеринку, притворившись его невестой.

Ух.

Почему я сделала все это? Почему, почему, почему?

Я думаю, эти гормоны беременности делают меня более возбудимой, чем обычно, что глупо. Так глупо. Я уже беременна, мне не нужно усиление полового влечения. Можно подумать, что биология может оказать тебе услугу и сказать: "Уже беременна, пусть она потеряет всякий интерес к сексу". Но нет, все наоборот. Разве что услуга заключается в том, чтобы я ещё больше заинтересовалась сексом, чтобы я могла хотя бы получить удовольствие, будучи уже беременной. Типа "два в одном".

О, биология. Ты озабоченная сучка.

Интересно, как долго я смогу держать глаза закрытыми, притворяясь, что все ещё сплю? Я чувствую запах кофе, так что, думаю, он проснулся. Вот только я уверена, что только что почувствовала движение на кровати, так что, может, он сделал кофе и вернулся в постель? На меня точно сейчас смотрят, я это чувствую.

Ладно. Покончим с этим. Открой глаза, оденься, уходи. Может быть, займись с ним сексом ещё раз перед уходом. Если ему это нравится. Как бы на дорожку. Но это все, только ещё один раз.

Нет. Больше никакого секса с Кайлом. Или с кем-то Ещё. На долгое, долгое, долгое время. Я снова на членодиете, что бы ни думали мои гормоны.

Я открываю свои глаза сталкиваюсь с двумя, пялящимися на меняв ответ.

Только это не Кайл.

Это кот.

Интересно, у меня какой-то психоз, вызванный беременностью? Я имею в виду, что не то чтобы кошки были особой редкостью, просто здесь он кажется очень неуместным. Я сажусь, пытаясь сориентироваться. Это чертовски хорошая спальня. Вдоль двух стен, почти от пола до потолка, расположены окна. Сейчас они закрыты какими-то светонепроницаемыми шторами, но вчера вечером их не было, поэтому я знаю, что вид на центр Филадельфии простирается до самого горизонта. Тумбочки по обе стороны кровати. Вычурный шезлонг стоит в углу возле балкона. Ванная комната была такой же нелепой, сплошной мрамор и высококлассная отделка.

И кот.

То немногое, что я видела вчера вечером, когда снимала обувь и выбирала первый попавшийся дверной проем, который, казалось, вел в ванную, выглядело точно так же. Глянцевая квартира высокого класса. Полы из твердой древесины, которые наверняка не были изготовлены заранее, а, скорее всего, вырезаны из какого-нибудь экзотического дерева и окрашены на месте. Виды за миллион долларов. Все по индивидуальному заказу.

Я думаю, что кот, возможно, просто одержим мной, потому что он все ещё смотрит на меня. Он толстый. И оранжевый. Очень милый. Просто в этой квартире ему не место. Это как найти белого медведя на тропическом острове.

В детстве у нас не было домашних животных. У моего отца была аллергия. По крайней мере, так говорила моя мама. Честно говоря, я думаю, что она просто была занята мной и моей сестрой. В основном мной, если честно. Вайолет была идеальной, а я была сорванцом.

Боже, я надеюсь, что то, что я была сорванцом, проскочит через поколение.

Входит Кайл с чашкой кофе. На нем пижамные штаны, которые низко сидят на бёдрах, и он без рубашки. Господи Иисусе, почему у него такой хороший пресс? Почему он не может надеть рубашку, черт возьми? Очень красивые руки. Как будто у него есть мускул, который проходит по верхней части предплечья до того места, где он держит кофе, и это действительно привлекает меня.

Боже правый.

Мне нужен Иисус.

Интересно, не слишком ли поздно вступить в монастырь? Интересно, пустят ли они туда беременную женщину? Например, если я объясню всю эту историю с диетой и откажусь от греха?

Да, наверное, уже слишком поздно для этого.

Кроме того, это звучит очень скучно. Наверняка им даже не разрешают хранить фотографии полуголых мужчин, чтобы мастурбировать на них в удобное для себя время.

Бл*дь. Гормоны.

— У тебя есть кот, — говорю я, отрывая взгляд от груди Кайла.

— У меня нет кота.

— Он вон там. — Я показываю на кота. — Конечно, ты его видишь.

— Это Таббс. Это кот Керриган.

— Она здесь живёт? Керриган? — Я в замешательстве смотрю на дверной проем, ожидая, что она вот-вот ворвется, пока я размышляю о том, как сильно, должно быть, эхо в отделанной мрамором ванной комнате Кайла. Где я, черт возьми, нахожусь? Он привез меня к своим родителям?

— Нет. — Он качает головой. — У меня есть комната для нее на случай, если она захочет остаться, но сейчас она живёт в общежитии.

— Тогда почему Таббс здесь?

— Потому что они не пускают кошек в общежитие? — Кайл смотрит на меня так, будто у меня приступ психоза.

— Нет, я имею в виду, почему он не у твоих родителей… — Я перебиваю себя. Его родители умерли, вспомнила я. Это была одна из немногих вещей, которые я могла узнать о Кайле в интернете. Тактично, Дейзи. — Почему он такой толстый? — спрашиваю я. — Он, наверное, весит килограммов двадцать. — Серьезно, кот — это огромная оранжевая труба. С очаровательным розовым носом и белым животом, о чем я теперь знаю, потому что он наконец перестал пялиться на меня, чтобы перевернуться на спину и выставить перед собой толстые зефирные лапы.

— Восемь, — говорит Кайл после паузы. Он Определённо уловил мою промашку насчет его родителей. — В нём всего восемь килограммов. Не хочешь кофе?

Всего восемь килограммов. Он говорит это так, будто кот не является кандидатом в Анонимные Пухлики. Такой вид безумной поддержки будет очень кстати, когда я стану похожа на баскетбольный мяч во время беременности. Счастливчик Таббс.

— Нет, спасибо. — Я отмахнулась от предложения. — Мне нельзя пить кофеин. Или совсем немного, примерно чашка в день или что-то в этом роде, так что я в основном просто избегаю его.

— О. — На мгновение он выглядит удивленным, как будто условия вынашивания человека никогда не приходили ему в голову. Я уверена, что мое лицо выглядело точно так же, когда я пришла к своему врачу, чтобы подтвердить, что все три домашних теста на беременность были точными, и ушла со списком того, что мне больше нельзя употреблять.

— Сколько лет Керриган? — спрашиваю я, пытаясь собрать все воедино. Насколько я помню, его родители скончались не так давно. Небольшая авиакатастрофа, что-то около пяти лет назад. Я думаю, что Кайл должен был уже вступить во взрослую жизнь, когда потерял их. Я не знала, что Керриган была намного младше, должно быть, она была несовершеннолетней, когда они умерли.

— Восемнадцать. Она первокурсница в Пенсильванском университете.

Восемнадцать. О, Боже. Значит, ей было около тринадцати, когда она потеряла родителей? Кайл упомянул, что у него есть спальня для нее. И её кот. Значит, он взял на себя ответственность за воспитание сестры после того, как они потеряли родителей? Девочка-подросток, когда он был в самом расцвете холостяцкой жизни. Может, он не полный мудак? Может, дело во мне? Может, во мне есть что-то такое, что превращает даже самых милых парней в яростных мудаков? Он был милым, вплоть до того момента, как украл мою камеру и ушел, не попрощавшись. Так что, кроме этого, он был милым.

А потом я сорвала вечеринку и создала ему кучу проблем, выдавая себя за его невесту, так что, может быть, мы даже доставляем друг другу неудобства?

Боже, все это так запутано. Виноваты гормоны. В любом случае, мне пора идти. Я выполнила свой долг и уведомила его. Я ухожу из этого бардака. На этой неделе у меня конференция, а сегодня я хочу поработать над статьей в блоге.

— Ладно, я пойду, — говорю я ему, сбрасывая одеяло.

— Извини?

— Я возьму Uber, тебе не нужно одеваться. Хотя рубашка тебя бы не убила.

— Так дело не пойдет, Дейзи. — Он смотрит на меня через край кофейной чашки, на его лице выражение удивления, затем он слегка качает головой и смеётся, что больше похоже на выдох воздуха. Даже Таббс смотрит на меня серьезным кошачьим взглядом.

— Неужели?

— Даже близко нет. Ты сумасшедшая, если думаешь, что я спущу с тебя глаз.

— Оу. — Я кладу руку на сердце, когда мои ноги опускаются на пол. — Как романтично. Но я буду в порядке сама по себе, уверяю тебя. Но есть одна вещь, которую ты мог бы сделать для меня.

— Одна вещь, — медленно повторяет он. — Что это? — спрашивает он, сузив глаза, как будто это я подозрительная из нас двоих. Пфф.

— Я бы хотела вернуть свою камеру.

Он моргает, на его лице появляется отблеск удивления, как будто он забыл о ней, но потом он пожимает плечами. — Конечно. Ты можешь забрать ее. После того, как мы поедим.

— Я не голодна.

Вот только. Кроме того, что я умираю от голода, и мой желудок выбрал этот момент, чтобы громко протестовать против всей лжи о том, что я не хочу есть. Кайл приподнимает брови, как будто желая ещё больше уличить меня во лжи.

Я громко вздыхаю.

— Ладно.

8

Кайл


— Объясни мне, почему я должна идти на бранч? В одежде твоей сестры? Это совсем не странно, между прочим. Совсем нет.

Мы едем в лифте в моем доме, и Дейзи не перестает жаловаться на протяжении всего спуска в вестибюль. Сорок этажей. К счастью, мы одни. Лифт остановился на тридцать втором этаже. Парень, которого я несколько раз видел в спортзале, взглянул на Дейзи — которая была в процессе одного из своих враждебных джазовых движений руками — и отошел назад, кивнув мне головой, как бы говоря: "Удачи, приятель. Я сяду в следующий лифт.”

— Потому что нам нужно поесть, а вчерашнее платье не подходит для позднего завтрака. И потому что одна из нас заснула в четверть десятого, не успев обсудить наше затруднительное положение.

— Потому что одна из нас беременна. Это изнурительно. И мы не в затруднительном положении. Сейчас двадцать первый век, и, как я тебе только что объяснила, у меня все под контролем. Ты мне не нужен.

Хм.

Не нужен.

— Я мог бы обойтись и без твоего мнения, Дейзи, — бормочу я, когда лифт, наконец, достигает вестибюля. Я никогда раньше не замечал, сколько слов можно впихнуть в этот спуск.

— У каждого из нас есть свой крест, Кайл. Дело в том, что я пыталась найти тебя только для того, чтобы уведомить. Мне ничего не нужно. Я вполне способна справиться сама.

— Я знаю. Ты думала, что уведомишь меня и свалишь. Потому что это вежливый поступок, — напоминаю я ей о том, что она сказала вчера, когда так доходчиво объяснила причины, по которым она ввалилась на вечеринку, выдавая себя за мою невесту.

— Это правильно, — соглашается она, вызывающе вздернув подбородок.

Я смотрю на нее с минуту, думая, как бы все обернулось, если бы не было так сложно. Эта ситуация. Я. Мы.

Мы выходим из моего дома на Уолнат, и я веду Дейзи, держа руку на её пояснице, в сторону 19-й улицы. Это два квартала пешком, по 19-й до Самсон-стрит, к моему постоянному месту воскресного бранча. The Dandelion — это британский паб, расположенный в старом кирпичном здании в самом центре Филадельфии. Внутри есть обязательный бар, большой старинный предмет, за которым стена заставлена бутылками со спиртным. Остальная часть помещения заполнена поцарапанными деревянными столами и несовпадающими стульями. Старые фотографии английских охотничьих собак бессистемно развешаны над красными кожаными банкетными креслами, примостившимися в углах.

Здесь уютно, и Джиджи это нравится. Она уже здесь, вместе с Керриган, сидит за ярко освещённым столом с окном, обрамленным тяжелыми цветочными портьерами.

Как только Дейзи замечает Керриган, она замирает, её шаги замедляются. Возможно, я забыл упомянуть, что мы обедаем не одни. Или не упомянул. Семантика.

— Это моя бабушка с Керриган. Мать моей матери, — бормочу я ей на ухо, хватая её за руку и таща в их сторону.

— Ты не можешь быть серьёзным. — Она отдергивает руку, но я держу её крепко и не отпускаю.

— Я Определённо серьезен, — говорю я ей, когда Джиджи и Керриган замечают наше появление, а затем все встают и начинают обниматься.

— Керриган упомянула, что у тебя есть новости, — восторгается моя бабушка, крепко обнимая Дейзи. — Я так рада за тебя, Кайл! — Она отступает назад, давая Дейзи возможность отдышаться. — Разве ты не прекрасна? Неудивительно, что Кайл так увлечен тобой.

Дейзи быстро моргает, как пресловутый олень, попавший в свет фар. Моргает, моргает. Взгляд на меня, потом снова на бабушку. Моргает, моргает.

— Называй меня Джиджи, — говорит ей моя бабушка, не упуская ни секунды. — Так меня называют Кайл и Керриган. — Дейзи кивает и повторяет имя за ней, затем выдыхает и снова смотрит на меня.

— Давайте присядем, — предлагаю я, прежде чем Дейзи решит сбежать. Я бросаю на нее быстрый взгляд, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, потому что она выглядит немного бледной. Я не уверен, что это из-за нервов или утренней тошноты, вдруг вспомнив, как быстро она перешла от нормального состояния к рвоте прошлой ночью. Она садится на сиденье у окна, я — рядом с ней, Джиджи и Керриган занимают кресла напротив нас.

Мы сидим в тишине, и тут нас прерывает официантка, предлагая кофе. Дейзи отказывается и выглядит так, будто делает все возможное, чтобы исчезнуть за меню.

Очевидно, у нее хорошо получается притворяться, только когда она главная.

К несчастью для нее, это время прошло.

— Милая. — Я обхватываю её рукой, поглаживая её плечо так, что это несомненно, должно выглядеть как любовное объятие. — Смотри, у них есть твое любимое блюдо — яйца Бенедикт. — Я понятия не имею, любит ли она яйца Бенедикт или нет, но моя семья тоже, и то, что они знают друг о друге, является приятным штрихом к фальшивой помолвке.

Она хмыкает, так, как она это делает, что это может быть выдохом, но я знаю, что это означает, что она раздражена. Затем она кладет руку мне на бедро и слегка поворачивает голову в мою сторону. Её губы изгибаются, а глаза сверкают. Но я вижу вызов за её взглядом.

— Но у них есть и другое мое любимое блюдо — французские тосты. С шикарными ванильными взбитыми сливками. — Она наклоняется, чуть ближе, играя свою роль, и после небольшой паузы добавляет: — Дорогой.

Затем она повторяет любовную ласку, которую я подарил её руке. На моем бедре. её теплая рука проводит круги все ближе и ближе к моему члену, её язык высовывается, чтобы облизать нижнюю губу, когда она подмигивает мне. Я убираю её руку со своей ноги, пока у меня не встал член на глазах у сестры и бабушки, подношу её к своим губам и целую тыльную сторону. Затем я крепко прижимаю её к себе, чтобы она не смогла нанести большего урона.

— Итак, когда свадьба? Вы уже запланировали или немного насладитесь периодом помолвки? — Джиджи приветливо смотрит на нас из-за стола. Она вся светится от перспективы моей предстоящей свадьбы. Я не видел её такой счастливой уже много лет, как будто, видя меня счастливым, она сбрасывает какой-то груз. Фальшивое счастье, напоминаю я себе. Но результат один и тот же, не так ли? Для Джиджи, и для Керриган. Для всех.

— На следующей неделе, — отвечаю я, не теряя ни секунды.

Дейзи поперхнулась. Я похлопываю её по спине и протягиваю ей стакан с водой.

У Джиджи опускается рот, затем она сжимает руки вместе и смеётся. — О, бурный роман! Любовная пара! Прямо как у твоих родителей.

У моих родителей был какой-то стремительный летний роман, как гласит история, но я не родился через семь месяцев после их свадьбы, поэтому я не думаю, что их стремительный роман был таким же, как этот.

— Дейзи не может смириться с тем, что мы так долго будем врозь. Не так ли, сладенькая? Из-за большого расстояния.

— Ну, это объясняет, почему ты не приводил её раньше. — Джиджи заливается. — Где ты живешь, Дейзи?

— В пригороде Чикаго. Напервилль.

— Симпатичное местечко, — добавляю я, как будто имею хоть какое-то представление.

Дейзи каким-то образом умудряется продолжать улыбаться моей бабушке и при этом смотреть на меня боковым зрением. Она также пинает меня под столом.

— Так как же вы двое познакомились? — спрашивает Джиджи, а Керриган отвечает: — О, да, расскажите нам!

— Мы познакомились в Бостоне, — начинает Дейзи.

— Я предложил подвезти её до Фенвея, — вклиниваюсь я. — Она отказалась после того, как намекнула, что я могу быть серийным убийцей. Но она позволила мне прогуляться с ней. — Я улыбаюсь, вспоминая. Честная, а не фальшивая улыбка. Она удивила меня, когда отказалась. Не то чтобы у меня была привычка предлагать незнакомым женщинам покататься, но она была так дерзка в своем ответе. На ней были солнцезащитные очки, которые она надвинула на голову, чтобы встретиться с моими глазами, пока она говорила. Её глаза были голубыми, а губы растянуты в улыбку, даже когда она нахамила мне.

— Вы никогда не можете быть слишком осторожны, дамы, вы знаете, как это бывает, — сказала Дейзи. — Нельзя садиться в машину к незнакомцу, даже если от одного его вида у тебя сводит живот, и ты отказываешься от всякой логики. Даже если у него самая милая ямочка, которую ты когда-либо видела, когда он ухмыляется. — Дейзи резко останавливается, внезапно заинтересовавшись своим стаканом с водой.

Возникает небольшая пауза, пока Джиджи и Керриган смотрят на Дейзи с сердечками в глазах, а Дейзи смотрит на столешницу, как будто она сказала слишком много.

— Хаха, — наконец говорит Керриган. — Как будто это когда-нибудь случится. У Кайла есть водитель, который следит за мной повсюду. Мне даже не разрешается брать Uber. — Моя сестра хмурится на меня, моя чрезмерная забота — постоянная проблема между нами.

— Ты можешь жить со мной, если хочешь, — говорю я ей. — Я могу попросить водителя доставлять тебя на занятия каждый день вместо того, чтобы сопровождать тебя, когда тебе нужно покинуть кампус. — Проблема воспитания подростка, когда ты ещё помнишь, как сам был им, заключается в том, что ты отчетливо помнишь, какими ужасными и глупыми могут быть подростки. Добавьте к этому её состояние, которое делает её потенциальной мишенью, и ей повезло, что её команда охраны настолько мала и незаметна, насколько она есть.

— Ты должна выбирать свои битвы, — вмешивается Дейзи. — Когда рядом есть кто-то, кто возит тебя по местам, вряд ли стоит бороться, верно? Просто возьми машину и поспорь с Кайлом о чем-нибудь другом.

Я поражен. Я ожидал, что Маленькая Мисс Противоположность встанет на сторону Керриган только для того, чтобы подзадорить меня, а не того, чтобы она меня поддержит.

— Так когда он сделал предложение? Есть ли кольцо? — Джиджи смотрит на левую руку Дейзи. Её голую левую руку.

— Его подгоняют по размеру, — говорит Дейзи. Она даже не споткнулась на этой лжи, и я не уверен, должен ли я быть впечатлен или встревожен. — Но я могу рассказать тебе о нем.

Конечно, она может.

— Оно великолепно. — Дейзи вздыхает и кладет руку на сердце. — Это кольцо моей мечты, и Кайл выбрал его сам. Честно говоря, я не знаю, как он это сделал. Он как будто прочитал мои мысли, понимаете? Потому что мы никогда даже не обсуждали кольца, помолвку и все такое.

Я вытираю рукой челюсть и стараюсь не рассмеяться.

— Платиновая полоса, — продолжает Дейзи, держа теперь голую руку с раздвинутыми пальцами, палец другой руки указывает на место несуществующего кольца. Джазовые руки с обручальным кольцом. — Бриллиант овальной огранки в обрамлении мелких бриллиантов, — вздыхает она, большой драматический романтический вздох. — И он огромный. — Она размахивает пальцами и подчеркивает слово "огромный". — Я сказала "да". — Она смотрит на меня и кладет руку на мое предплечье, а другую прижимает к груди. — Да, конечно! Но я сказала ему, что кольцо немного великовато, понимаете? И что мы могли бы поменять его на что-то более изысканное. Но он настаивал. Он сказал, что хочет, чтобы каждый мужчина в радиусе пяти миль знал, что я занята. — Она пожимает плечами, как будто я невозможен.

— Фу, он такой пещерный человек. — Керриган стонет, а Дейзи кивает.

Я делаю все возможное, чтобы не ворчать.

— Расскажи нам, как он сделал предложение, — просит моя сестра, наклоняясь в нетерпении, когда официантка ставит перед нами тарелки с едой.

— Этот романтичный болван. — Дейзи прикусывает нижнюю губу, как будто пытается сдержать себя в своем восторге по поводу меня, но я знаю лучше и думаю, что она просто пытается не рассмеяться вслух, представляя, какую сказочную историю она сейчас расскажет. Затем она поворачивается ко мне с огромной улыбкой. — Хочешь рассказать историю?

— Это было очень скромно, — вмешиваюсь я, радуясь, что могу остановить Дейзи, пока она не начала плести историю с рекламным щитом или цирковой обезьяной.

— Только мы вдвоём, — соглашается Дейзи, отправляя в рот кусочек французского тоста. Она напевает в восторге от своей еды, и я помню, как она делала то же самое, когда ела хот-дог в Fenway. Она откусила огромный кусок со счастливым мычанием, её лицо было наклонено к солнцу, пока она жевала. Затем она повернулась и улыбнулась мне, а затем взяла мое пиво и сделала глоток. Никогда в жизни мне не было так комфортно с совершенно незнакомым человеком. Я не уверен, что мне когда-либо было так комфортно с кем-либо, как с ней в тот день.

— Только мы вдвоём, — повторил я, возвращаясь в настоящее. — Просто тихие выходные дома. У меня дома, — уточняю я, поскольку они знают, что она живёт за пределами штата. — Дейзи смогла приехать на пару дней. Мы купили мороженое, — импровизирую я, наблюдая, как она набирает на вилку взбитые сливки и отправляет их в рот.

— Да! — Глаза Дейзи загораются, и она с энтузиазмом поворачивается к Керриган и Джиджи. — У Бассета! Это моё любимое.

У Бассетта. Боже, это же в Рединг Терминале, если мне не изменяет память. Я даже не могу вспомнить, когда я был там в последний раз, но, очевидно, Дейзи знакома с этим местом.

— Точно. — Я киваю. — Итак, мы приготовили ужин дома. А потом я сделал предложение за мороженым. Вот и все, — говорю я с законченностью, надеясь, что на этом можно закруглиться. — Как проходят твои занятия, Керриган? Ты дашь мне знать, если тебе понадобится дополнительная помощь?

Керриган и Джиджи выглядят слегка ошарашенными. Никто не выглядит заинтересованным в моей смене темы.

— Он все неправильно рассказывает, — говорит Дейзи, наморщив нос и глядя так, будто это реальная история, в которой я упустил детали. — Во-первых, мы купили три пинты мороженого на десерт, потому что "Бассетт" — лучшее, а я не могла решить, какой вкус хочу, и Кайл сказал, чтобы я взяла все. — Она обращает своё внимание на Керриган и Джиджи с широкой улыбкой, как будто мороженое — это то, что должно произвести впечатление. — Потом он приготовил ужин. Пасту со свежими травами, которые мы купили на рынке, и фрикадельки, обжаренные до готовности. Так вкусно!

Она сияет.

Я пялюсь.

Керриган и Джиджи подбадривают ее.

— Мы закончили ужин, и тут он ставит на столешницу четыре пинты мороженого, и я вроде как запаниковала, понимаете? Потому что мы заказали только три пинты мороженого, и я волновалась, что мы ушли с чужим заказом, и я застряну с лимонным сорбетом или маслом пекан, когда я хотела мятное с шоколадной крошкой или шоколадное с печеньем или арахисовым маслом. — Она делает паузу. — Или, возможно, праздничный торт, или крендель с соленой карамелью. Или, может быть, темную шоколадную крошку. Но точно не сорбет.

Керриган и Джиджи кивают, очарованные версией событий Дейзи.

— И я такая: "Кайл! Мы что, ошиблись с заказом?" — Она размахивает руками возле лица в явном воспроизведении своей беды, и на этот раз я не могу не рассмеяться вслух. Она очень оживляется, когда расстроена, и сейчас она делает сумасшедшие движения руками, рассказывая о расстройстве, которого никогда не было. Я думаю, это настолько укоренилось в ней, что она даже не знает, что делает это.

Джиджи бросает на меня взгляд и велит мне замолчать.

— И тут Кайл говорит: "Я уверен, что мы сделали правильный заказ, дорогая. Почему бы тебе не открыть их все, чтобы проверить?.

Джиджи кивает. В руке у нее пакет сахара, который она разорвала три минуты назад, чтобы насыпать в кофе, но забыла о нем, потому что её так заворожила эта нелепая история.

— Итак, я открываю первый контейнер. Мятное с шоколадной крошкой. Слава богу. Затем я открываю следующие два контейнера. Эти с арахисовым маслом и печеньем с шоколадной крошкой. Фух. — Дейзи выдыхает в знак видимого облегчения и делает небольшой жест рукой, как будто вытирает пот со лба за то, что ей удалось увернуться от пули неправильного заказа мороженого.

— Тем временем Кайл скользит ложкой по столешнице, как ни в чем не бывало. А я все ещё в замешательстве по поводу четвертого контейнера. Вроде как была акция "купи-три-получи-бесплатно"? Потому что если да, то я бы хотела выбрать вкус, понимаете? Итак, я беру четвертый контейнер и чувствую, что он отличается. Вес немного меньше, но оно холодное. Так что я думаю, может это сорбет, что разочаровывает, но ничего страшного, ведь у меня есть остальные три.

— И кольцо было внутри контейнера? — спросила Керриган, широко раскрыв глаза.

— Да. — Дейзи кивает. — Я открыла контейнер, а там коробочка с кольцом, расположенная поверх контейнера, наполовину заполненного сахаром, который он положил в морозилку, чтобы контейнер был холодным и тяжелым. А когда я подняла глаза, он стоял на одном колене.

— Ауууу, — воркуют в унисон Керриган и Джиджи.

Господи Иисусе.

— Он взял меня за руку и сказал: "Дейзи, встреча с тобой — это лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я никогда раньше не встречал никого, похожего на тебя".

Что ж, это правда.

— Ты слаще, чем мороженое.

Ой, да ладно. Дейзи заметно морщится после того, как произносит это, но Керриган и Джиджи так увлечены этой историей, что даже не замечают этого. Дейзи отряхивается и продолжает.

— Он сказал: "Дейзи, ты — любовь всей моей жизни. Не окажешь ли ты мне честь, выйдя за меня замуж?".

Мне кажется, у Джиджи на глаза навернулись слезы.

— Я, конечно же, сказала "да". Я носила кольцо всю оставшуюся ночь, примотав его пластырем, чтобы оно не соскользнуло с пальца.

Дейзи заканчивает свой рассказ и запихивает в рот ещё один кусочек французского тоста, похоже, довольная собой.

— Я просто так счастлива. — Джиджи теперь Определённо вытирает глаза. — Это так неожиданно после…

Я прерываю ее, напоминая, что она все ещё держит в руках разорванный открытый пакет сахара, и бросаю на нее укоризненный взгляд. Я чувствую, что Дейзи смотрит на меня, но я игнорирую её и снова спрашиваю Керриган, как проходят её занятия.

Весь оставшийся завтрак я поддерживаю разговор о Керриган и Джиджи. Дейзи съедает все со своей тарелки и бекон с моей, поэтому она по большей части молчит. Я уклоняюсь от вопросов о том, разрешим ли мы с Дейзи кому-либо присутствовать на нашей предстоящей свадьбе, и я уклоняюсь от Дейзи, когда она пытается случайно уколоть меня вилкой.

По воле судьбы, тот же парень, который раньше избегал ехать с нами в лифте, теперь стоит в вестибюле с пакетом продуктов в руках и ждет, когда мы поднимемся. Только на этот раз воинственные джазовые руки Дейзи убраны подальше, сложены на груди. И она молчит. Она не произнесла ни слова с тех пор, как мы вышли с завтрака, её губы были плотно сжаты, когда она махала на прощание моей сестре и бабушке, прежде чем мы пошли ко мне домой.

Парень кивает головой в знак приветствия за секунду до того, как Дейзи открывает рот.

— Ты совсем спятил, если думаешь, что я выйду за тебя замуж.

Дверь лифта открывается.

— Вы только посмотрите на это, — бормочет парень, едва взглянув на пакет в своей руке. — Я забыл молоко. — И затем он поворачивается и на всех хвостах несется в вестибюль, в то время как Дейзи топает к лифту с энергичными джазовыми руками наперевес.

9

Дейзи


— Я не могу поверить, что ты только что сказал своей семье, что мы поженимся на следующей неделе. Это просто пи*дец, Кайл.

— О, извини, — отвечает он, но звучит это совсем не извинительно, нажимает на кнопку своего этажа, затем прислоняется к стене лифта и смотрит на меня. Его взгляд прикован к моему, его глаза спокойны и уверены в себе. Это заставляет меня нервничать, эта уверенность. Как будто он все знает. Люди, у которых все продумано, раздражают. — Ты владеешь оглашением? Ты единственная, кто может сказать моей семье, что мы помолвлены?

— Я уже извинилась за это! Ты знаешь, что у меня была уважительная причина. А у тебя нет! — Я показываю на него, пока говорю, и я бы ткнула в него пальцем, если бы не думала, что моему пальцу будет больнее, чем ему.

— Разве нет?

— Нет! — Почему он так чертовски спокоен? — Почему ты это затягиваешь?

— А что я должен был делать? Благодаря твоему вчерашнему трюку вся моя семья думает, что мы помолвлены. Джиджи узнала последней, а Керриган сказала ей, что это было неизбежно. Ущерб уже нанесен. — Он пожимает плечами, как будто у нас есть что-то похожее на нормальный разговор.

— Тебе не нужно было усугублять ситуацию!

— Как это я сделал хуже? Это ты показала игру, достойную Оскара, маленькая лгунья.

— В тот момент мы слишком увязли! — огрызаюсь я, выходя из лифта на этаже Кайла. — Я думала, что помогаю тебе выглядеть хорошо.

— Слаще, чем мороженое? — произносит он, отпирая свою дверь, и бросает долгий взгляд в сторону с огромной ухмылкой на своем красивом лице.

Я чувствую, как пылают мои щеки. Признаться, это было очень глупо. Я буду корчиться до смерти над этой фразой. Но я не собираюсь признаваться в этом Кайлу.

— Я сделала тебе одолжение, выставив тебя в романтическом свете.

— Отличная работа. — Честно говоря, его тон немного саркастичен, поэтому я не уверена, что мы одинаково понимаем, насколько замечательной была эта история с предложением, но ничего страшного, что он ошибается.

Войдя в дом, Кайл направляется прямо в столовую, а я следую за ним.

— Садись, — говорит он мне, указывая на стул, который он выдвинул для меня, как будто у нас обеденное свидание или что-то в этом роде. — Давай договоримся.

Я сажусь. Он занимает стул рядом со мной во главе стола, так что мы сидим рядом друг с другом и лицом к лицу.

— О чем мы договариваемся? — спрашиваю я, разрывая напряжение, потому что он ничего не сказал. — Я уже сказала тебе, что мне ничего не нужно.

— Ну, а мне нужно.

Ладно. Я смотрю на него, ожидая.

— Дело в том, Дейзи, что у меня традиционная семья. И совет директоров, перед которым нужно отчитываться. И впечатлительная младшая сестра.

— Ей восемнадцать. — Бедная Керриган. Он и вправду с ней возится.

— Ты беременна. Нам нужно пожениться.

— Прошу прощения? — Я уверена, что мои глаза сейчас должны быть карикатурно широкими. — Что ты только что сказал? — Мое сердце начало колотиться, и в этот раз это не потому, что у меня грязные мысли о нем, или потому, что меня тошнит, или потому, что я в бешенстве. Он не может быть серьезным.

— Давай поженимся.

— О, нет. Нет, нет, нет. — Я качаю головой, пока говорю. — Нет. Не будем.

— У тебя есть план получше?

— План получше, чем притвориться твоей женой? Ты сумасшедший? В смысле, по закону психически ненормальный?

— Мне напомнить тебе, что ты это начала?

— Нужно ли мне напоминать тебе, что тебя невозможно достать? И что ты меня обрюхатил?

— Хорошо. — Он откинулся в кресле, скрестив руки, его лицо трудно прочитать. — Каков твой план? Давай послушаем. Как ты собираешься сделать это в одиночку? Твоя работа не располагает к уходу за младенцем.

Я на мгновение удивляюсь, что он помнит, чем я зарабатываю на жизнь. И что он так много думал об этом в течение шестнадцати или около того часов, которые у него были, чтобы свыкнуться с этой идеей.

— Мой план, — отвечаю я, скрещивая руки на груди, подражая его положению и сидя на своем месте, — уволиться с этой работы в конце этой недели. Как только закончится текущий тур.

— У тебя запланирован тур на этой неделе? — Он выглядит озадаченным, и это справедливо.

— Ну, в общем, да. — Я пожимаю плечами и немного опускаюсь в кресло. — Но я послала вместо себя свою сестру. Мы близнецы. Идентичные.

Он расцепляет руки, чтобы поднести ладонь к лицу с многострадальным вздохом по поводу моего идиотизма. Я полагаю, что в любом случае он вздыхает именно об этом. Признаться, эта часть моего плана звучит не очень убедительно.

— О, расслабься. Обычно мы так не поступаем, она слишком хорошая. Это было один раз. Я подловила её в момент слабости, а у меня была накладка в расписании, поэтому я послала её вместо себя. Это был хороший план.

— Накладка в расписании — это я? — Он вопросительно поднимает брови.

Эрр. Ладно, с его точки зрения это, вероятно, звучит не очень хорошо, но, честно говоря, я не думала, что его заинтересуют мои планы, так что я не была готова их реализовать.

— Кроме того, на этой неделе мне нужно поехать на конференцию.

— Пока что твои навыки планирования звучат потрясающе. Похоже, мой ребёнок в надёжных руках.

Я бросаю на него грозный взгляд, потому что ну его на фиг. Мне удалось заботиться об этом ребенке в течение десяти недель в одиночку. Конечно, он размером с малину, и первые несколько недель я даже не знала, что он есть, но все же. Я более способна, чем мне приписывают.

— Значит, ты планируешь уволиться с работы, — говорит он, махнув рукой, чтобы я продолжала.

— Мне ничего от тебя не нужно, ясно? У меня очень успешный блог. Блог был моим основным источником дохода в течение двух лет. Должность гида была просто удобным способом финансировать мои путешествия и развивать блог, но сейчас у меня все хорошо. Я утвердилась. Я собираюсь сосредоточиться на этом. Я в порядке. — Я добавляю последнее слово немного раздраженно, потому что мне начинает казаться, что у меня берут интервью о моем жизненном выборе, а я здесь не для этого.

— Значит, ты собираешься сосредоточиться на своем блоге о путешествиях. С ребёнком?

— Да. Я просто буду подстраивать свою работу под график сна ребёнка.

Он просто смотрит на меня, как будто он какой-то эксперт по детям, а я понятия не имею, во что ввязываюсь. Ладно, может быть, я немного проецирую, но мне не нравится его отношение.

— Я возьму ребёнка с собой, — добавляю я на случай, если он запутался. — Я уже создала вторую страницу блога и зарегистрировала домен для сайта о путешествиях с детьми. Я провела исследование и собираюсь удвоить свой доход, добавив второй сайт о путешествиях с детьми. Миллениалы любят путешествовать со своими малышами.

— Как бродяги? — Да. Он не впечатлен.

— Бродяги? Тебе что, восемьдесят семь лет?

Он молчит несколько мгновений, глядя на меня, как на головоломку, которую нужно решить, поглаживая свой подбородок, как древний профессор. Это раздражает.

Но он также очень горяч. Это тоже раздражает.

— Что твоя семья думает обо всем этом? — наконец спрашивает он, когда становится ясно, что я не собираюсь говорить больше.

— Они ещё не знают, — признаюсь я.

— А почему? Ты не сказала своей сестре? Своей однояйцевой сестре-близнецу? Я представляю, что вы должны быть очень близки, так почему же ты не поделилась с ней этим?

— Вообще-то это не твое дело.

Мы играем в игру с пристальными взглядами ещё один раунд.

— Она беспокоится обо мне, понятно? Моя сестра всегда как бы присматривала за мной, хотя мы одного возраста, и я не хочу, чтобы она чувствовала себя ответственной за беспокойство об этом. За этого ребёнка. Я расскажу ей и нашим родителям. Конечно, скажу. Я просто хотела сначала немного привести себя в порядок.

— Привести себя в порядок. — Он повторяет это медленно, и я не уверена, о чем именно он думает.

— Это лучший план, чем притворяться женатым.

— Для ясности, это был бы настоящий брак. С юридической точки зрения.

— Ты что, спятил? Ты воображаешь себя кем-то вроде королевской особы эпохи Виктории, в которой мы должны пожениться, потому что я скомпрометирована твоим ребёнком? Новость, Кайл, сейчас двадцать первый век, и я взрослая женщина. Нам не нужно этого делать. У меня даже нет твоего номера телефона, а ты говоришь о каком-то законном договорном браке?

— Да. — Он сказал это спокойно, твердо. Одно простое слово. — Да, мне это нужно. Мне нужно, чтобы этот ребёнок носил мою фамилию. Ты ясно дала понять, что я тебе не нужен, но ты нужна мне. Ты мать ребёнка и, следовательно, являешься частью сделки, потому что я хочу быть вовлеченным. И мне нужен законный наследник. Для законного наследника мне нужна жена. И брак, я думаю, тебе тоже подойдет.

— Как это?

— Ты бы выглядела довольно… организованной для своей семьи, не так ли? Если бы ты была замужем. Устроенной.

— Этот договорной брак включает в себя секс? Ты хочешь, чтобы я лежала, раздвинув ноги, и думала об Англии, когда тебе понадобится?

Он смотрит на меня целых пять секунд, прежде чем рассмеяться.

— Я не верю, что все, что мы делали вместе, подразумевало, что ты лежишь и думаешь о чем-либо, кроме выкрикивания моего имени.

— Справедливо, — соглашаюсь я, бесстрастно пожимая плечами, потому что я пошутила. Я думаю. Я имею в виду, что мне любопытно узнать о сексе в договорном браке, но я шутила насчет Англии.

Я смотрю на вид Филадельфии, пока думаю.

— На этой неделе мне нужно ехать на конференцию.

— Я не предполагаю, что буду держать тебя здесь в плену. Или ожидаю, что ты от чего-то откажешься ради меня. Кроме переезда. Мне нужно, чтобы ты переехала ко мне. Сюда.

— О.

— И я дам тебе свой номер телефона. Я даже могу добавить тебя в свой тарифный план, если хочешь.

— У меня есть телефонный план. Я же сказала тебе, я не разорена. Или беспомощна. Я могу позаботиться…

— О себе, — закончил он. — Я знаю.

Мы смотрим друг на друга в течение ещё одной долгой беременной паузы. Каламбур.

— Ты можешь добавить меня в свой аккаунт Netflix, если хочешь быть полезным. Я пользуюсь аккаунтом бывшего парня ещё со времен колледжа. Наверное, он уже не подходит, учитывая это.

— Согласен, — говорит Кайл. И я не упускаю из виду, как сузились его глаза при упоминании о моем незаконном аккаунте Netflix. По крайней мере, я предполагаю, что именно это его раздражает. И я почти уверена, что это был даже не его аккаунт Netflix, а, скорее всего, аккаунт его родителей. Либо это так, либо у Кайла какая-то доисторическая реакция на посев семени, но беспокоиться о каком-то неудачнике, с которым я встречалась в колледже — пустая трата его времени.

— Ты даже не можешь быть уверен, что этот ребёнок твой. Мы даже не знаем друг друга. Ты ничего обо мне не знаешь.

— Мы сделаем тест ДНК. Я знаю одного парня.

— Ты знаешь парня? Ты себя слышишь? Скольких женщин ты обрюхатил, что у тебя есть парень наготове, чтобы провести тест на отцовство?

— Только тебя. И расслабься, этот парень — мой двоюродный брат.

— Вообще-то это нисколько не успокаивает. — Я опускаю голову на обеденный стол. — Это, возможно, наихудший план из когда-либо созданных. Когда-либо, вообще когда-либо. А я — королева плохих планов.

— Немного веры, Дейзи. Я эксперт в составлении хороших планов.

Я ворчу на стол.

— У нас нет ничего общего, — протестую я.

— У нас есть одна большая общая вещь, и она будет общей до конца наших дней.

Что ж, он прав.

— У нас есть химия. Ты же знаешь, что есть.

Я знаю. Это то, что нас объединяет.

— Попробуй вспомнить, когда я тебе нравился, — добавляет он.

— Сейчас ты мне не нравишься, — говорю я за столом, затем поднимаю голову, чтобы немного посмотреть на него. — Но это не значит, что ты мне нравишься. Просто чтобы ты знал.

— Это нормально, — соглашается он, как будто симпатия друг к другу не имеет никакого значения. — Просто подумай об этом. 

10

Дейзи


— У меня есть дела на сегодня, — напоминаю я Кайлу, когда мы входим в больницу на следующее утро. На самом деле это не так. Моя конференция начнется только завтра, я просто немного волнуюсь из-за того, что нахожусь в больнице с Кайлом. Я даже не уверена, почему я так себя чувствую, может быть, потому что я просто не представляла себе сценарий, при котором мы будем делать вместе что-то, связанное с ребёнком.

— Люк[1] сказал, что это не займет много времени, — заверил он меня. — Затем я подброшу тебя ко мне домой. — К нему, потому что я выписалась из отеля "Мариотт" и поселилась в отеле "Кайл". Или так, или продолжать носить одежду его сестры, потому что Кайл не спускал с меня глаз, пока мы не уладили несколько вопросов. Например, согласие выйти за него замуж.

Мы остановились, чтобы Кайл посмотрел больничный справочник, и я немного успокоилась, что он, похоже, не знает маршрута к офису своего кузена. Успокаивает, что он не оказывался в таком положении раньше, со случайной женщиной, которую он обрюхатил.

Мы идем молча, не прикасаясь друг к другу, так, как можно представить себе двух людей, которые не очень хорошо знают друг друга. Кайл одет для работы в костюм и галстук. Я одета для дня ведения блога в леггинсы и футболку с надписью "Я здесь ради барабанщика".

Мне нравится галстук.

Он мне нравится.

Я думаю.

Черт.

Все это так запутано. Моя жизнь перевернулась с ног на голову с того момента, как я встретила его, и я больше не знаю, где верх, а где низ. К тому же, я чертовски угрюма, что ничему не способствует.

Мы находим офис, который ищет Кайл, в крыле больницы, которое кажется медицинским офисом. Я не обращаю на это особого внимания, потому что думаю, что это больше его дело, чем мое. Войдя внутрь, Кайл подходит к администратору, а я сажусь. Сейчас только девять утра, а в приемной уже две другие женщины. Одна, заметно беременная и одинокая, украдкой бросает быстрый взгляд на Кайла, когда он садится рядом со мной, и я представляю, о чем она думает. Что мне повезло. Повезло, что мой муж/парень/партнер достаточно заботлив, чтобы сопровождать меня на прием.

Если бы она только знала.

Не завидуй мне, хочу я сказать ей. Я здесь со случайным папулей моего малыша, желающим надеть на меня кольцо, как в 1965 году.

Здесь нечему завидовать. Проходите.

Дверь рядом с секретаршей открывается, и высокий горячий парень в беломлабораторном халате с огромной ухмылкой окликает Кайла. О, черт побери, это кузен Кайла? Когда он сказал, что его кузен — гинеколог, я представляла себе старого пузатого чувака лет пятидесяти-шестидесяти. Кузен-врач Кайла горяч. Хуже того, ему за сорок. Знаете таких? Все ещё суперподтянутые, с волосами, но очень уверенные в себе как будто они знают толк в своем деле?

Я следую за Кайлом, дверь в приемную закрывается за нами, и двое мужчин по-братски обнимаются, прежде чем одновременно повернуться ко мне.

— Доктор Миллер, но вы можете звать меня Люк, — говорит мне его кузен, протягивая руку с ещё одной широкой улыбкой. Кажется, он ничуть не смущен этим маленьким импровизированным визитом, что меня успокаивает. Только когда мы вошли в дом, мне пришло в голову, что меня здесь могут считать шлюхой-врагом. Что, конечно, несправедливо. Но жизнь часто бывает несправедлива к женщинам.

— Дейзи, — говорю я ему, радуясь его непринужденным манерам.

Затем мы оказываемся в смотровой комнате, и Люк готовит меня к забору крови. Думаю, он все делает сам, а не отдает нас в руки подчиненного. Полагаю, это семейное преимущество. Он работает быстро, и у него отличная манера поведения у постели больного. Кайл болтает с ним о его жене и детях, и похоже, что они близки, что меня удивляет, но я не знаю почему. Я уже поняла, насколько Кайл близок со своей сестрой, но, наверное, я не могу избавиться от желания представить его в образе какого-то засранца-плейбоя.

— Хорошо, а от тебя мне нужен только мазок со щеки, — говорит он Кайлу, держа в руках то, что по сути является ватным тампоном на конце длинной палочки.

— Вы, должно быть, шутите, — говорю я. Они оба поворачиваются и смотрят на меня, похоже, смущенные моей вспышкой. — Меня нужно проткнуть иголкой, а ему всего лишь нужно взять мазок со щеки? Как мило с его стороны. — Я хмурюсь, пока Люк берет мазок у Кайла, а потом думаю о чем-то другом. — Эй, а ваша лаборатория проверяет на ЗППП?

— Мы можем. Конечно, — легко отвечает Люк. Опять же, как будто это все неважно. Никакого осуждения.

— Хорошо. — Я улыбаюсь. — Проверь Кайла на все.

Кайл только хмыкает и закатывает на меня глаза, как будто я смешна, но эй, это не я пришла со старым изношенным презервативом. Кроме того, мы вообще ничего не использовали прошлой ночью, так что пока мы проводим тесты, чтобы все доказать, я не думаю, что поступаю неразумно.

В качестве дополнительного бонуса, это очень заводит, когда мужчина закатывает рукав рубашки, верно? Кайл вытряхнул плечи из своего пиджака и загибает свою, и… черт бы побрал эти гормоны.

— Хотите взглянуть на ребёнка? — Люк закончил с Кайлом, Кайл уже закатывает рукав и надевает пиджак. Я не ожидала этого, было слишком рано для стандартного УЗИ, когда я была у своего врача, поэтому мы решили этого не делать.

— Эм, просто обычное УЗИ, да? — спрашиваю я. — Я уже достаточно созрела для этого?

— Да. Вам даже не придется раздеваться. Просто задрать рубашку настолько, чтобы обнажить живот. Если хотите?

Да, я хочу! Мысль о том, чтобы увидеть его — ребёнка — во всей его зернистой красе, внезапно заставила мое сердце биться очень быстро. Я киваю головой в знак согласия, бросаю быстрый взгляд на Кайла, а затем снова на Люка.

— Да, — говорим мы оба одновременно.

— А что за другой вид ультразвука? — спрашивает Кайл, когда Люк выходит из комнаты, чтобы взять то, что ему нужно. Я лежу на столе с ужасной хрустящей бумагой под собой, одеяло расстелено на моих коленях.

— Эм… — Боже, почему беременность так смущает? Я даже едва беременна, а это значит, что впереди ещё месяцы постыдных вещей. Или, может быть, это не было бы неловко, если бы я знала Кайла лучше, но ситуация такова, какова она есть. — Другой вид — внутренний. — Я делаю странный жест рукой, когда говорю это, что ничему не помогает. — В основном им приходится засовывать палочку внутрь. Как тощий фаллоимитатор. — На лице Кайла ничего нет, но он несколько раз моргает, осознавая это. Я думаю, он лучше перенес известие о моей беременности, чем то, что я ему только что показала. — И твой горячий кузен никогда не увидит мою вагину. Ясно?

— Твердое нет, — соглашается Кайл, качая головой, а затем наши глаза встречаются, и мы оба пытаемся не рассмеяться.

Люк возвращается с аппаратом для сонограммы на тележке, и прежде чем я успеваю опомниться, он выливает холодный липкий гель мне на живот, и мы делаем это. Я ещё не округлилась, мой живот все ещё плоский, что делает это ещё более сюрреалистичным. Невероятно сюрреалистично, когда Люк включает аппарат, а я смотрю на слизь на своем животе, и, Боже мой, мое сердце бешено колотится. У меня будет ребёнок. Настоящий ребёнок, который больше не кажется таким абстрактным. Это больше не просто положительный тест, если я могу увидеть его, услышать сердцебиение. Я стану мамой. В реальной жизни. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Навсегда.

Я прикусила губу, и когда Кайл взял меня за руку, я позволила ему. Я чертовски волнуюсь, но я уверена, что не должна быть такой, поэтому я сжимаю его руку сильнее, чем это, вероятно, необходимо. Мне страшно. Я взволнована. Я потрясена.

А ещё я не привыкла быть такой впечатлительной.

Люк начинает с того, что прижимает ультразвуковую штуковину к моему животу. Почему медицинское оборудование такое странное? Как эта штука вообще работает? Ведь это просто пластиковая штуковина, соединенная шнуром. Это, наверное…

О. Боже. Боже.

Вот оно.

Вот мой ребёнок.

Прямо там, на экране, плавает в моей матке. Кабинет наполняется звуками сердцебиения ребёнка. Вуш, вуш, вуш. Как вода, плещущаяся в ведре. Крошечном, крошечном ведре. Достаточно большое, чтобы вместить малину, или клубнику, или ягоду того размера, какой малыш имеет на этой неделе.

— О, Боже, я беременна. Я действительно беременна. Я знала, я знала, что беременна. Но теперь есть картинка. — Я перевожу взгляд с Кайла на доктора Люка и снова на монитор. — У меня будет ребёнок, а я ещё не готова, и он все ещё выглядит как маленький сгусток, который вполне может быть бурундуком, а не ребёнком, но я знаю, что он превратится в настоящего ребёнка, которого я должна буду вытолкнуть из своего влагалища, потому что он не может оставаться внутри меня вечно. — Мне кажется, я очень сильно сжимаю руку Кайла, но, должно быть, это его не беспокоит, потому что он не возражает, а вместо этого растирает большим пальцем успокаивающие круги по тыльной стороне моей руки.

— Это точно не бурундук, — уверяет меня доктор Люк с легкой улыбкой. — Ваш маленький шарик — человеческий зародыш, я совершенно уверен. Сердцебиение идеальное, а размер ребёнка — менее трех сантиметров, что как раз то, что нужно.

— Значит, все выглядит хорошо? — спрашивает Кайл, кивая в сторону экрана. — Все выглядит нормально? — Интересно, он волнуется, потому что тоже думает, что это похоже на сгусток крови? Он выглядит немного напряженным.

— Все выглядит отлично, — говорит Люк. — Дейзи, если ты решишь остаться в Филадельфии, тебе нужно как можно скорее найти местного акушера-гинеколога, чтобы ты могла попасть в их расписание. Я могу направить тебя к кому-нибудь из моей практики, если хочешь.

Я киваю, но это безоговорочный кивок, потому что я понятия не имею, останусь я в Филадельфии или нет. Но все в порядке, у меня есть время. У меня есть шесть с половиной месяцев, чтобы принять решение, верно? Шесть с половиной месяцев, чтобы доносить ребёнка и обустроить детскую. Купить автокресло и пачку подгузников. Все хорошо. Вот только… это не кажется прекрасным. Такое ощущение, что пришло время немного запаниковать. Кажется, что пришло время строить… планы. А планы — это худшее. Вайолет — планировщик, а не я. Я — свободный дух. А она — ответственная.

Свободные души — отличные родители, не так ли? Достаточно хорошие родители? Хорошие родители? Неужели я совсем загублю этого ребёнка?

Аппарат сонограммы гудит, и появляется полоска фотографий. Люк отделяет их и раздает каждому из нас. — Копии для каждого из вас, — говорит он, как будто это нормально — раздавать дубликаты, потому что два человека, которые соединили свои ДНК, чтобы создать ребёнка, ещё не разобрались в своих отношениях.

Вы не можете разделить ребёнка.

Погодите. — Это ведь только один ребёнок, да? — спрашиваю я, внезапно запаниковав. — Я близнец. Разве это не увеличивает мои шансы на рождение близнецов? Вы уверены, что ребёнок один? Вы очень уверены?

— Только один, — обещает мне Люк, и я облегченно вздыхаю. По крайней мере, это уже что-то. — Поздравляю, — добавляет он, протягивая мне полотенце, чтобы я вытерлась, прежде чем выйти из комнаты с обещанием поторопить с проведением лабораторных исследований.

Кайл отвлекается, уставившись на фотографии в своей руке, поэтому я кладу свою полоску на грудь, пока вытираю гель с живота, не сводя с него глаз. Он вышагивает по трем футам свободного пространства в смотровой комнате, явно погруженный в свои мысли. Интересно, о чем он думает? Интересно, хочет ли он отказаться от того, чтобы иметь хоть какое-то отношение к этому ребёнку? Наверное, трудно почувствовать связь с зернистым пятном на экране, находящимся внутри женщины, которую ты едва знаешь.

Но это нормально. Несмотря на то, что я только что пережила мини-срыв, я могу справиться с этим сама.

Он молчит, когда я соскальзываю со стола, хотя взрывной хруст бумаги выводит его из оцепенения, и он протягивает мне руку, чтобы удержать меня. Он молчит, когда мы повторяем наши шаги к входу в больницу. Он молчит, пока мы выходим из больницы через автоматические двери. Когда мы оказываемся на улице, в нескольких футах от входа, он останавливается.

— Это было трогательно, ты не находишь? — спрашивает он, изучая мое лицо, его взгляд нацелен, как будто он хочет покопаться в моем мозгу и узнать все, о чем я думаю.

— Что именно? Это мне пришлось задрать рубашку и вымазаться в слизи. — Я морщу нос в замешательстве.

— Слышать сердцебиение. Видеть ребёнка. — Он кладет обе руки мне на бедра, его взгляд опускается к моей груди, а затем возвращается обратно, чтобы встретиться с моими глазами. — Что ты думаешь?

— Эм, я… — Я чувствовала, что влюбилась в бурундука. Я чувствовала себя испуганной. Я чувствовала себя счастливой. Взволнованной и встревоженной, потрясенной и ошеломленной. Оберегающей, надеющейся и тревожной. — Я не знаю, — вот что я ему говорю. — Я чувствовала много разных вещей.

Он кивает, небольшой, едва заметный наклон его головы, пока он смотрит на меня. У него красивые глаза. Голубые, такие же, как у меня. Но они светлее, с вкраплениями зеленого. Интересно, будут ли у ребёнка глаза, напоминающие мне глаза Кайла?

— Это больше, чем ты или я, Дейзи. Это больше, чем мы двое. Здесь замешан ещё один человек. Другая жизнь. Я думаю, мы обязаны сделать для этого ребёнка все, что в наших силах.

— Значит, ты хочешь жениться на мне из чувства чести? — медленно отвечаю я. Значит, он не ищет запасной выход, он все ещё придерживается этой идеи договорного брака?

— Разве это так уж плохо, Дейзи? — Его глаза вспыхивают. — Вести себя с честью? Для меня ребёнок — это большое дело.

— Значит, мы должны оставаться вместе ради детей? — спрашиваю я. — Примерно в 1965 году? — Но разве не этого я всегда хотела? Мужчину, который будет вести себя как взрослый? Брал на себя ответственность? Мужчину, который проявлял бы интерес к будущему? Такой мужчина, который не забыл оформить страховку на аренду жилья, прежде чем затопить свою квартиру из-за неисправности смесителя?

Он пожимает плечами и отступает назад, его руки падают с моих бедер, когда он смотрит на парковку, а не на меня. — Я не предлагаю тебе навеки связать себя со мной. Если тебе так неприятно быть со мной, ты всегда можешь уйти.

— Когда я захочу?

— Через приемлемое количество времени, да.

— Приемлемое? Определи, какое именно считать подходящим.

— Послушай, Дейзи. — Он поворачивается и снова встречается с моими глазами. — Мне тридцать четыре года. Я только что возглавил компанию моего деда. Мне не нужен драматический двухнедельный брак, за которым последует аннулирование и плохая пресса. У меня нет ни времени, ни желания, и это плохо для бизнеса.

О, вау, успокойте мое сердце. Я не скрываю скептицизма в своем выражении лица.

— Мне нужно, чтобы ты позволил мне помочь. У тебя нет причин делать это в одиночку. — Он достал ключи от машины из кармана и покачивает их в руке, пока говорит. Он снова не смотрит на меня.

Я немного озадачена. Я нужна ему? Я ещё никому не была нужна. Я — однояйцевый близнец, и я Определённо лишняя. Вайолет — та, которую вы бы выбрали. Я — подарок в придачу. Хотя на самом деле я нужна ему только потому, что я инкубатор. Не похоже, что он выбрал это специально. Выбрал меня.

Мы продолжаем путь к его машине, какому-то высококлассному Land Rover. Пока он придерживает для меня дверь, мне приходит в голову, что он уже лучше подготовлен к появлению ребёнка, чем я. Я вожу двухдверный купе Honda Civic. Могу ли я установить автокресло на заднее сиденье купе? Юридически? Логистически? Пролезет ли автокресло в дверной проем с откинутым вперед передним сиденьем? Придется ли мне наклонять переноску вбок, чтобы просунуть её с ребёнком, который неуверенно висит в переноске?

Мне нужно купить новую машину.

Но у меня есть время. Я могу обменять свою машину в выходные перед рождением ребёнка. Ничего страшного.

Я даже не собираюсь беспокоиться о своей двухкомнатной квартире. Ребёнок будет очень долго оставаться маленьким, и у меня есть место для кроватки. Но мне нужно, чтобы моя сестра переехала. Если она не обзаведется собственным жильем до того, как узнает о ребенке, она никогда не уедет.

С другой стороны, мой план вывести Вайолет за пределы её зоны комфорта работает как заклинание, потому что у нее какой-то бурный роман с британским парнем из тура, в который я её отправила. Под "бурным" я имею в виду, что они занимались сексом, что для Вайолет очень важно, потому что она немного ханжа, и я не думаю, что она когда-либо занималась сексом с кем-то, кто ещё не поклялся в любви к ней.

В любом случае.

Я смотрю на заднее сиденье Кайла, когда он садится за руль. Там довольно просторно. Готова поспорить, что автомобильное кресло с легкостью пролезет через заднюю дверь. Никаких наклонов или случайных ударов переноски о дверную раму при попытке втиснуть её внутрь.

— Это несправедливо, не так ли?

Несправедливо, что мне двадцать шесть и я думаю о кубических футах заднего сиденья с точки зрения автокресел и сумок для подгузников, а не секса? Да. Да, это несправедливо. Но я сомневаюсь, что Кайл имеет в виду именно это, поэтому я поворачиваюсь к нему лицом, когда он выезжает с парковки. — Что несправедливо?

— То, что ты должна делать все.

Хм, это несправедливо. — Продолжай, — говорю я ему. Он действительно очень привлекательный. И гораздо менее раздражающий сегодня, чем вчера. К тому же мои гиперактивные гормоны становятся ещё более гиперактивными, чем больше времени я провожу с ним. Серьезно, это, наверное, самый хреновый побочный эффект беременности.

— Вряд ли это справедливо, что все, что я сделал для этой беременности — это оргазм, в то время как ты отказываешься от кофе, тебя тошнит, ты вся в слизи и набираешь двадцать килограммов.

— Двадцать! Я набрала около килограмма с тех пор, как ты видел меня в последний раз!

— Я имел в виду общее количество. — Он пожимает руки на руле, как будто так лучше.

— Я не наберу двадцать килограммов. — Я скрещиваю руки на груди и смотрю в пассажирское окно. По крайней мере, я так не думаю. Верно? Двадцать звучит как много. А что, если больше? Мне действительно нужно начать читать дальше в этой чертовой книге. Я так отвлеклась от случайных приступов тошноты, скрывая это от сестры и одновременно убеждая её провести тур вместо меня, пока я обдумывала идеи, как связаться с Кайлом, что время действительно ускользнуло от меня.

— Я неправильно выразился. Я уверен, что это не двадцать. — Кайл понизил свой тон до очень успокаивающего уровня, как будто я дикая кошка, которую нужно успокоить. Он такой раздражающий.

— Ты видел размеры Таббса, — говорю я. — Он огромный и весит восемь килограммов, так что я, скорее всего, наберу меньше. Восемь — это, наверное, максимум возможного.

— Хорошо. — Он смотрит на меня косо. — Конечно.

— А может, и меньше. Таббс размером с двух кошек нормального размера, а у меня будет только один ребёнок.

— Ладно, расслабься. Я не пытаюсь тебя напрячь. Я просто извиняюсь за биологию.

— Хм, — хмыкнула я безразлично. Видимо, неопределенная и угрюмая — вот кто я теперь, что раздражает, потому что раньше я была уравновешенной. Правда. Спросите любого. Именно поэтому мне пришлось сесть на членодиету. Мой покладистый характер и веселое отношение привели меня во всевозможные веселые переделки, потому что покладистые люди — это весело. И не требуют особого ухода.

Теперь я угрюма и хриплю в ответ. Это было не совсем то, к чему я стремилась, когда решила стать взрослой.

— Я наберу с тобой двадцать килограммов, если хочешь, — предлагает Кайл, возвращая мое внимание к себе.

— Ладно, давай не будем делать ничего поспешного, — быстро говорю я, разглядывая его. Я уже говорила, что ему чертовски идёт этот костюм? Объективировать его на протяжении всей моей беременности — это вроде как приз за дверью, верно? Оставаться красивым — это самое меньшее, что он может для меня сделать.

При условии, что я буду встречаться с ним всю беременность, то есть.

Но знаете, я могу быть ответственным близнецом, если я действительно настроюсь на это. А что может быть ответственнее, чем выйти замуж за папу своего ребёнка? Я имею в виду, кроме как не иметь ребёнка вообще, но этот корабль уже уплыл.

— Просто скажи мне одну вещь, Кайл.

— Конечно.

— Ты ведь не специально это сделал, да? Обрюхатил меня?

— Что? — Он быстро смотрит на меня, затем возвращает взгляд на дорогу. — Боже, нет. Дейзи, нет. Конечно, нет. Поверь мне, у меня был план на следующие пять лет моей жизни, и это не было им.

— Значит, это был несчастный случай, да? Все? Я была просто интрижкой, которую ты больше никогда не должен был увидеть?

Он делает паузу на мгновение, прежде чем спросить: — К чему ты клонишь?

— Я не знаю, — признаюсь я. — Наверное, я просто хотела услышать от тебя, что ты не сумасшедший, который выследил меня, чтобы оплодотворить, но это был глупый вопрос. С какой стати тебе специально оплодотворять какую-то случайную девушку? Неважно.

Он делает долгую паузу. — Мне не нравится слово "случайность", но нет, это не было намеренно.

— Хорошо. Значит, то, что ты меня обрюхатил, было случайностью. А фотоаппарат ты тоже случайно украл?

— Нам действительно нужно об этом говорить? Я вернул его. И перестань говорить "обрюхатил". Это неуважительно.

— Неуважительно по отношению к кому? Ты меня обрюхатил. Ты предпочитаешь, чтобы я всю оставшуюся беременность называла этот инцидент тем временем, когда ты меня осеменил?

— Это неуважительно по отношению к тебе, и нет, я не предпочитаю такое описание. Я уверен, что ты можешь придумать что-нибудь более подходящее. Ты довольно многословна.

— Ого. Как ты очарователен, Кайл.

— Господи. — Он убирает руку с руля, чтобы потереть затылок. — Я имел в виду, что ты хорошо владеешь словом. Ты ведешь блог. Тебе нравится писать. Ты творческая, умная и смешная. Ты можешь добиться большего, чем ссылаться на себя, как будто ты мой случайный попутчик.

Ха.

— Кроме того, — добавляет он, — это ты преследовала меня.

— Только потому, что ты заделал мне ребёнка.

— Да чтоб тебя, — бормочет Кайл. Он пытается скрыть это за выдохом, но я все равно его слышу.

— Обычно я не преследую, просто чтобы ты знал. Ты бы никогда больше не услышал обо мне, если бы случайно не запустил своё семя в мое чрево.

— Ты сделала это до боли очевидным. — Его челюсть слегка подергивается. Он надел солнцезащитные очки, чтобы блокировать солнечные блики, и сосредоточился на вождении, так что я не могу его разглядеть, но мне нравится его челюсть. Это что-то вроде зажима. Ему нужно расслабиться.

— Просто скажи мне ещё одну вещь.

— Хорошо, — соглашается он, но кажется, что он готовится к тому, что это будет ещё одна вещь.

— У тебя есть страховка на аренду?

Мы подъехали к светофору, и он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, глаза по-прежнему скрыты солнцезащитными очками. — Страхование аренды? — прохрипел он в ответ.

— Я просто пытаюсь убедиться, что ты из тех парней, у которых есть страховка. Это было на моей доске визуализации того, с каким мужчиной я должна быть, когда я села на членодиету.

Он смотрит на меня, и я понятия не имею, о чем он думает.

Он все ещё смотрит на меня, когда загорается зеленый свет и машина позади нас раздраженно сигналит. 

11

Дейзи


— Будь готова к шести, — говорит Кайл, высаживая меня возле своего дома. Он подвозит меня к своей квартире, потому что я практически живу там сейчас, так как он отвез меня обратно в отель, чтобы я собрала свои вещи. Я согласилась, потому что мне нравится Таббс, и я решила, что не помешает провести немного времени с Кайлом, пока я в городе на конференции.

Кроме того, квартира Кайла лучше, чем отель.

Но это все. Это единственные причины.

— Готова к чему? — спрашиваю я, держа руку на дверной ручке, готовая выпрыгнуть из его внедорожника.

— К ужину.

— Вау. — Я убираю руку с двери и поворачиваюсь к нему. — Как будто ты хочешь, чтобы я приготовила ужин на стол к шести? Это действительно сексизм, Кайл. То, что ты надел воображаемое кольцо и запихнул булочку в мою духовку, не означает, что я собираюсь бросить работу и проводить дни за уборкой и ставить ужин на стол каждый вечер в шесть, как домохозяйка 1950-х годов, чтобы ты знал. И я не буду гладить твои рубашки. Хотя, возможно, я буду печь печенье время от времени. Если я останусь. А это все ещё "если".

— Ты закончила?

— Да.

— Миссис Ласкола приходит ежедневно с понедельника по пятницу. Она делает уборку, закупки и стирку. Одежду из химчистки доставляют на стойку консьержа, откуда она забирает её и кладет в шкаф. Она приносит почту из холла и оставляет её на столе в моем кабинете. Она также готовит еду и оставляет её в холодильнике для разогрева.

Ох.

— Так что нет, — продолжает Кайл, — я не жду, что ты будешь для меня домохозяйкой 1950-х годов, потому что миссис Ласкола и есть моя домохозяйка 1950-х годов, за вычетом твоей проблемы с угрюмостью. Ты, Дейзи, моя будущая невеста двадцать первого века. Я жду от тебя только того, что ты будешь делать все необходимое, чтобы позаботиться о ребенке, которого ты носишь. Кроме того, я жду, что ты будешь делать все, что приносит тебе личное удовлетворение. Мне плевать, что это — вытирание пыли, или вязание, или фотография, или недвижимость, или управление чертовой империей. Все ясно?

— Отлично, да. — Я надулась. — Боже правый, ты драматизируешь.

Он закатывает на меня глаза. — Отлично. Будь готова в шесть, потому что я приглашаю тебя на ужин, — говорит он, делая ударение на этом слове. Он мог бы сделать это для начала. — На свидание, — добавляет он.

— Почему? — Я смотрю на него, миллион вопросов проносятся в моей голове.

— Потому что мы ещё не были на настоящем свидании, и я подумал, что это было бы мило, учитывая все обстоятельства.

Интересно, печально ли то, что я не знаю, что делать с милым? Что моя первая реакция — спросить, какого черта он беспокоится, когда у него уже есть я. Я не говорю, что никто никогда не приглашал меня на ужин, но… я тоже никогда не оказывалась в такой ситуации.

— Хм, хорошо, — соглашаюсь я, выскальзывая из машины. — Хорошего дня, — добавляю я, закрывая дверь машины и наблюдая, как он вклинивается между машинами на Уолнат.

Думаю, я собираюсь сказать "да".

Да всему, что мы делаем, ради ребёнка. Или Кайла. Или обоих, я не знаю. Может быть, это немного и для меня. Или даже больше, чем немного. Я не могу отрицать, что помощь с ребёнком — не самая плохая идея. И Кайл кажется довольно ответственным парнем. У него нет страховки на аренду жилья, потому что он владелец своей квартиры, он объяснил это на обратном пути, но у него есть страховка домовладельца, что одно и то же. К тому же он перекармливает Таббса, так что, возможно, он не забудет покормить нашего ребёнка, и, о боже, я могу запутаться. Переосмысление вещей — это действительно не мой конек.

К черту. Я поворачиваюсь и иду внутрь. В этом здании есть швейцар, который уже выучил мое имя и держит дверь открытой, говоря: "С возвращением, мисс Хайден", когда я прохожу. Это немного чересчур, но это не худшая привилегия в мире. Если я останусь, будет здорово, если кто-то будет придерживать дверь, когда у меня будет коляска, верно?

Наверху я нахожу Таббса, и мы мило беседуем о том, насколько сложной стала моя жизнь. Как оказалось, кошки — отличные слушатели. Но ужасные товарищи по тренировкам. Я пыталась заинтересовать его небольшой пробежкой по квартире, но он не был в восторге, а мне понадобится его моральная поддержка, когда мое тело станет таким же круглым, как его, поэтому я не стала настаивать.

Однако он невероятно фотогеничен. Я сделала несколько снимков, где он лежит в лучах солнца, и подумала, позволит ли он мне пеленать его, как новорождённого, а потом положить в старый деревянный ящик для одной из этих модных фотосессий новорождённых.

Скорее всего, нет.

Под " скорее всего нет" я имею в виду, что точно нет, потому что он ударил меня по лицу своей толстой зефирной лапой, когда я попытался завернуть его в простыню. Но мы можем над этим поработать.

Миссис Ласкола пришла, сделала свои дела и принесла с собой поднос с лазаньей. Типа… она приготовила её дома с нуля, а потом принесла её Кайлу, чтобы засунуть в холодильник.

Кайл прав. Она лучшая домохозяйка, чем я когда-либо буду.

К счастью для меня, миссис Ласкола уже за пятьдесят и у нее есть муж, так что конкуренции нет. Это хорошо, потому что я бы точно проиграла.

Я разогреваю тарелку с лазаньей, когда звонит сестра. Я собираюсь совершить долгую прогулку, чтобы сделать кучу фотографий города. Мне нужно запастись снимками для своего аккаунта в Instagram, а ещё мне нужно найти, о чем написать в своем блоге о путешествиях. Площадь Риттенхаус находится совсем рядом с домом Кайла, и я уверена, что смогу часами фотографировать там. А потом я найду местный магазин кофе, бубликов или кексов, чтобы выделить его как место, куда стоит заглянуть в Филадельфии. Идеально.

Я провожу пальцем по экрану, чтобы принять звонок, и нажимаю кнопку громкой связи, поскольку миссис Ласкола уже ушла, а мы с Таббсом договорились о конфиденциальности.

— Пожалуйста, скажи мне, что звонишь, только чтобы поговорить о твоем новом британском любовнике, потому что твоих жалоб о туре я больше не вынесу.

— И тебе привет, — резко отвечает Вайолет.

— Привет, девочка, привет. Так лучше? — Я кладу телефон лицом вверх на массивную мраморную поверхность, которая составляет остров на кухне Кайла, чтобы мои руки были свободны для извлечения лазаньи.

— Что это за шум? Вибратор?

— Что? Нет же, извращенка. Это микроволновка.

— Прости. А похоже на вибратор. — К слову, она не сожалеет.

— Мне приятно знать, что ты считаешь меня неспособной прекратить вибрировать достаточно долго, чтобы ответить на звонок. — Серьезно.

— Вибрировать? Это так называется?

— Теперь да. Так в чем дело?

— Я звоню, чтобы поговорить с тобой о моем новом британском любовнике.

Эта девушка.

— Мы действительно только что прошли через всю эту песню и танец, когда я была права с самого начала?

— Да, — соглашается Вайолет, немного надувшись. — Тем не менее, сегодня тур прошёл хорошо, спасибо, что спросила.

Точно. Тур. Я все время забываю, что она заботится о моей работе, а я нет. По крайней мере, не об этой работе.

— Рада это слышать, — говорю я ей, когда микроволновка пикает. Я беру свою тарелку и вилку и встаю у столешницы, чтобы поесть.

— Я все равно никогда не буду делать этого снова. Никогда. Никогда, никогда, — подчеркивает она, как будто я не воспринимаю её всерьез. — Так что тебе лучше вернуться после того, что ты делаешь, к следующему туру. Я серьезно.

— Никогда, — соглашаюсь я. В основном потому, что следующего тура не будет. Я уже написала заявление об уходе, которое отправлю в конце недели, если только она не добьётся моего увольнения до этого. — А теперь расскажи мне о своем парне, — прошу я. Я просто умираю от желания узнать сочные подробности. Я также чувствую невыносимое самодовольство от того, что мой план сработал. План, в котором Вайолет вернулась в свою колею. План, в котором я сообщила Кайлу о ребенке, не прошёл так, как было задумано. Совсем.

— Скажи мне, где ты, — требует Вайолет. — Потому что это была не твоя микроволновка. Твоя пищит по-другому! — Она говорит это с легким вздохом в конце предложения, как будто только что взломала код к величайшей в мире тайне. Святой Иисус.

— Безумная детективная работа. Я в гостях у друга.

— У друга? Какого друга?

Боже, моя сестра всегда была такой любопытной или она просто отмазывается? Я запихиваю в рот вилку лазаньи и бормочу что-то о дружбе, потому что на самом деле я не знаю, как классифицировать Кайла. Мы знакомы недостаточно долго, чтобы быть друзьями. Он не мой парень, но он может быть моим женихом.

— Я не уверена, друг он или враг, не совсем.

— Неприятель с преимуществами? — нажимает Вайолет.

Я бы хотела. Он не прикасался ко мне с тех пор, как трахнул меня прямо в ванной в субботу вечером.

— Это сложно, — бормочу я. — Я расскажу тебе об этом позже, когда это будет иметь больше смысла.

— Значит, ты всю неделю трахаешься с каким-то парнем, пока я делаю твою работу? Это то, что здесь происходит?

— Ты не совсем страдаешь, Ви, — огрызнулась я. — А теперь почему бы тебе не рассказать мне о мистере Высоком, Темном и Британском и не прекратить домогаться меня?

— Хорошо. — Она вздыхает в трубку, как будто я действительно причиняю ей неудобства, хотя это она позвонила мне специально, чтобы поговорить о парне. — Он хороший, — наконец говорит она.

— Он хороший? — повторяю я. — И поэтому ты мне звонишь? Потому что он хороший? — Я надеялась, что она собирается рассказать мне что-нибудь грязное или попросить совета по сексу. — Разве ты только что не хвасталась мне, какой у вас замечательный секс?.

— Я не хвасталась!

— Ты хвасталась, и, честно говоря, я гордилась тобой.

— О. Ну, спасибо. Я думаю.

— Не за что. Так в чем проблема? Он скучный? — Кайл не скучный. Он немного тихий, но оказалось, что я неравнодушна к сильным молчаливым типам.

— Нет, он не скучный, — настаивает она. — Вовсе нет. Он заставляет меня смеяться.

— У тебя биполярное расстройство или что-то в этом роде? Это наследственное? Я не могу сейчас с этим справиться. — Я опускаю тарелку на столешницу, чтобы сосредоточиться на безумной болтовне Вайолет. Кроме того, мне нужны свободные руки, чтобы подумать. Я надеялась, что мой ребёнок будет брать с нее пример, потому что воспитывать Вайолет было проще простого. Я знаю это, потому что слышала, как наша мама говорила это раз или двенадцать. Но теперь я беспокоюсь, что она чокнутая и у нее плохой вкус на мужчин. — Итак, он горячий, он милый, и он заставляет тебя смеяться. Он тупой? В этом проблема? Иногда красивые — не самые умные. Я знаю, что так говорить неполиткорректно, но это то, что есть. Но это всего лишь неделя, ты же не рожаешь ему ребёнка, так что просто отпусти это и получай удовольствие.

Кайл умный. Действительно умный. Я надеюсь, что ребёнок унаследует это от него, потому что, честно говоря, ум никогда никому не вредил. К тому же, это довольно горячо. Вчера вечером он зарылся с головой в свой ноутбук, и я спросила его, над чем он работает. Он изучал отчет о торговых тарифах с Китаем, что так же скучно, как и звучит, но я все равно заставила его рассказать мне об этом, просто чтобы послушать, как он говорит.

— Он мне нравится, — промурлыкала Вайолет. — Ладно? Проблема в том, что он мне нравится.

— Оххх, — говорю я медленно, потому что с какой стати это проблема? Моей сестре действительно нужно стать проще. — Ты волнуешься, что влюбишься в него и родишь тупых детей? — Я полагаю, что это реальное беспокойство. Статистически это просто чудо, что папа моего ребёнка не идиот, потому что я встречалась со многими идиотами до членодиеты.

— Дейзи, он не идиот. Ты можешь сосредоточиться, пожалуйста? Он не тупой, и у нас не будет детей.

— Никогда не знаешь. Дерьмо случается. — Наверное, не с Вайолет. Хорошая близняшка, помните?

— Сосредоточься, — повторяет она.

— Ладно, ладно. Так в чем именно проблема? Он горячий. Хорош в постели. Умный. Милый. Смешит тебя, и он тебе нравится. Ты живешь своей лучшей жизнью, Вайолет. Прими это.

— Он пригласил меня поужинать с ним.

Вот дерьмо. Как и мой папочка и возможный жених! Мы сейчас как близнецы. Я хотел бы сказать ей об этом, потому что ей нравится, когда мы близнецы, но сейчас не время. Поэтому вместо этого я говорю: — Да, это звучит как огромная проблема. Надень мое темное платье. То, что с кружевным подолом. Я знаю, что упаковала его.

— Просто он должен был стать парнем на одну ночь, а не заставлять меня влюбиться в него.

— Поверь мне, случается много вещей, которые не должны были случиться.

— Это должно было успокоить?

— Вайолет. Я смягчаю свой тон, потому что мне нужно, чтобы она воспринимала меня серьезно. — Все это не проблема, поверь мне. Это веселые вещи. Иди на ужин. Повеселитесь. Оттрахай ему мозги. С остальным разберешься позже. Или он будет раздражать тебя до смерти ещё до конца недели, и остальное не будет иметь значения.

— Мудрый совет.

— Это действительно так. И помни, иногда лучшие вещи в жизни бывают незапланированными.

— Как близнецы, — соглашается она. — Я люблю тебя, Дейзи. Ты мой кекс.

— Я тоже тебя люблю, посыпка. Веселись!

Когда мы вешаем трубку, я тихо молюсь о том, чтобы этот британец был достоин Вайолет. Затем я произношу ещё одну молитву, чтобы она простила меня за то, что я держу этого ребёнка в секрете.

12

Дейзи


Кайл забирает меня в шесть часов вечера. Когда мы садимся в машину, он протягивает мне коробочку. Коробочку с кольцом. Никаких слов, только коробочка. Клянусь Богом, она просто лежала в подстаканнике на консоли между нами, когда он взял её и протянул мне, как будто передавал жвачку.

Это кольцо. Именно кольцо.

— Кайл, это то самое кольцо, которое я описывал твоей сестре и бабушке.

— Я знаю. Надеюсь, это то, что ты хотела, потому что теперь ты с ним застряла.

— Я… — Я пялюсь на кольцо, вложенное в коробочку. Потом пялюсь ещё немного, потому что понятия не имею, что сказать.

— Если только ты не хочешь придумать замысловатую историю о том, что с этим кольцом что-то случилось, — говорит он мрачно. — Тогда мы могли бы выбрать что-нибудь другое. Если ты пожелаешь.

Я все ещё смотрю на кольцо. Он слушал меня? Он действительно слушал ту безумную историю, которую я рассказала его бабушке? В деталях? Он слушал, запоминал детали, а потом пошел и купил именно то кольцо моей мечты?

Ладно, итак.

Выдох.

Логически я понимаю, что есть по крайней мере четыре вещи, с которыми нужно разобраться прямо сейчас. Важные вещи. Но я чувствую себя странно эмоциональной.

Тот факт, что Кайл переоделся перед нашим свиданием, не помог. И он устроил настоящий стриптиз со своим галстуком, который заставил меня поволноваться. Я имею в виду, что он снял его как нормальный мужчина, но, черт возьми, это было горячо. Знаете этот маневр, когда они берут его одной рукой и ослабляют узел? Ням. Потом он надел джинсы, очень мягкие джинсы, а затем закатал рукава своей рубашки, что, как мы уже знаем, делает со мной разные вещи. Гормоны беременности — это не шутка. Кроме того, я немного шлюха, так что мне стоит перестать винить во всем беременность.

В любом случае.

Мое сердце упало в обморок. Оно перевернулось в полный обморок. Я представляю, что если бы я могла увидеть своё сердце прямо сейчас, оно выглядело бы точно так же, как выглядит Таббс, когда он переворачивается на спину, обнажая живот и поднимая лапы вверх, как морская выдра, страдающая ожирением.

Я достаю его из коробки и надеваю на палец. Нереально. Он даже правильно подобрал размер для моего вымышленного фантастического кольца. Вот только подождите секунду. На коробке написано название ювелирного магазина высокого класса, поэтому я думаю, что это чертово кольцо может быть не таким уж и фальшивым, как в той истории, которую я рассказала, когда описывала его.

— Секундочку. — Я шевелю пальцами на левой руке. — Оно настоящее?

— Конечно настоящее. Неужели ты думаешь, что я позволю своей жене ходить с фальшивым кольцом? Мне нужно отпугивать всех мужчин в радиусе пяти миль, помнишь?

Чтоб ты провалился с этим снова.

— Я заставляла тебя выглядеть хорошо, — напомнила я ему. — Ты просто оставил это в машине, пока поднимался наверх переодеться?

— Расслабься. Это гарантия. Я знаю, как это тебя заводит.

Боже, это действительно так. Это что-то новенькое. Раньше меня очень возбуждали мужчины на мотоциклах или, что ещё хуже, музыканты. Интересно, может, у меня биологическая реакция на беременность? Как некоторые женщины вьют гнезда, сходя с ума от уборки дома перед появлением ребёнка. Может быть, моя матка пришла в восторг от появления сперматозоидов, пригодных для гнезда, и теперь пытается склонить меня к тому типу партнера, который читает о налогах для развлечения.

— Кольцо — это немного самонадеянно. И лишнее. Я на это не соглашалась.

— И все же я провел день, получая поздравительные письма от коллег из-за твоего трюка с невестой на вечеринке. Потом я опаздал на встречу из-за незапланированного визита моего дедушки, который требовал знать, не собираюсь ли я разорить его компанию своей неустойчивой социальной жизнью.

— Хорошо, ничего себе. Он также говорил с тобой о том, как правильно обращаться с презервативами? Кстати, ты использовал торговую марку магазина? Мне очень хотелось узнать. Я представляла, как ты сидишь за своим столом и используешь свою скидку сотрудника, чтобы заказать упаковку, но теперь, когда я познакомилась с миссис Ласкола, мне интересно, может, ты просто добавляешь их в список покупок и позволяешь ей покупать их, когда она забирает вещи из химчистки?

Он смотрит на меня боковым зрением, выезжая на скоростное шоссе.

— Ты вроде как сука, — говорит он, но его губы кривятся от удовольствия, и он говорит это без всякой враждебности.

— Как-будто я не знаю. — Я киваю в знак согласия. — И я надеюсь, ты сказал своему дедушке, что если ты разоришь и уничтожишь его компанию, это будет только твоя вина, потому что мне не нужно, чтобы это свалилось на мою голову.

— Что-то вроде этого, да. — Кайл смеётся. — Я сказал ему, что я заинтересован в том, чтобы компания преуспевала.

— Я могу это понять. Быть тем, кто все испортил, — отстой.

— Ты говоришь по собственному опыту? — Он задает вопрос не в язвительной манере, а как будто искренне интересуется.

— Типа того. Я близнец, и моя сестра была идеальным ребёнком в детстве. Она и сейчас идеальна, так что это как жить, когда на тебя постоянно смотрит пример совершенства.

— Но вы ладите? Ты и твоя сестра?

— О, конечно. Она моя лучшая подруга.

— Но она беспокоится о тебе, поэтому ты стараешься не быть обузой, — дополняет он. Он не ошибается.

— Она — наладчик, моя сестра. Прирожденный лидер. Я всегда представляла, что наша мама, должно быть, в какой-то момент сказала ей присматривать за мной, и она никогда не останавливалась.

— Ты не думаешь о себе так? В качестве лидера? Ты ведешь свой собственный бизнес, с блогом. Ты весьма успешна.

Я моргнула. Никто никогда не ставит мне в заслугу мой блог. И я понимаю это — в Определённой степени понимаю. Это звучит как хобби. Но это не так, далеко не так. И это более прибыльное занятие, чем карьера многих. Я зарабатываю больше денег, чем большинство людей, которые смотрят на меня и спрашивают: "Но разве это стабильно, дорогая?".

— Наверное, но у меня же нет сотрудников, есть только я. Так что я никем не руковожу, я просто занимаюсь своим делом. — Я пожимаю плечами, но поворачиваюсь на своем сиденье, чтобы наблюдать за ним, а не за движением. Так открывается лучший вид.

— Иногда руководить собой — это самое сложное.

— Хм, — хмыкаю я, глядя на него. — Верно. Но обычно я не очень хорошо справляюсь с этим в своей личной жизни. Я делаю такие глупости, как потеря кредитной карты или забываю обновить талончик на машину. И как бы я ни старалась этого не делать, я почему-то всегда выбираю не того парня.

— Может, тебе не нужно так стараться. И, может быть, я могу быть тем самым парнем.

Мне кажется, я на секунду забываю, как дышать, потому что кто так говорит? Кто вообще так говорит? Я вспоминаю, как мгновенно мы почувствовали себя вместе в день нашей встречи. Как легко мы попали в ритм, примерно как сейчас. Но я также вспоминаю, что он не был заинтересован в том, чтобы оставаться со мной, пока у него не появится собственный интерес — его ребёнок.

— У тебя есть проблемы с обязательствами?

— Далеко нет.

— И все же ты здесь, в тридцать с небольшим лет, без пары, пока я не наткнулась на тебя, и тогда ты одел кольцо. — Я смотрю вниз на свою руку, на кольцо, сидящее во всем своем сюрреалистическом великолепии на моем пальце. Делает ли меня шлюхой то, что мне это нравится? Блестящая безделушка на моем пальце? Мне нравится кольцо. Мне нравится смотреть на него на моей руке. Мне нравится, что он выбрал именно то, что я описала, хотя я никогда не хотела, чтобы он это делал. Мне нравится символ того, что меня взяли.

Или, может быть, мне нравится символ того, что меня выбрали, как будто я не последний ребёнок, оставшийся в живых во время отбора команд в школьной игре в вышибалы.

Я потираю кольцо большим пальцем взад-вперед, заставляя его покачиваться на пальце.

Мне нравится чувствовать себя желанной, как будто я не временная и не одноразовая. Даже если эти отношения — и то, и другое. Мне нужно это чувство.

— Это сложно, — наконец отвечает он.

— Это не ответ. — А может, и так. Он традиционен. У него есть имидж, который нужно поддерживать. Он хочет жениться ради ребёнка, бла-бла-бла. Ноесли он не такой придурок, как я думала, и у него нет проблем с обязательствами, почему его ещё не забрала какая-нибудь девушка?

Папочка моего малыша — та ещё головоломка, но сейчас мне не хочется его допрашивать, потому что я так не поступаю. Чего бы мне хотелось, так это веселого вечера свидания.

— Так куда мы идем?

— На игру "Филлис", — говорит он, бросив быстрый взгляд в мою сторону. — Они играют с Бостоном. Надеюсь, это нормально? Я подумал, — тут он делает паузу, чтобы поправить свои солнцезащитные очки, — Я подумал, что это может напомнить тебе о нашей первой встрече.

— Да. — Я по-прежнему нисколько не интересуюсь бейсболом, но я думаю, что Кайл интересуется, и я также думаю, что меня может волновать то, чем он увлекается. К тому же вечер на бейсбольном стадионе с поеданием хот-догов звучит довольно неплохо, — Да, звучит идеально.

— Отлично. Кстати, Люк звонил с результатами.

— Я так и предполагала, судя по этому необычному кольцу на моем пальце. Зачем тебе отдавать его мне? Я могла бы сбежать, заложить его и жить на вырученные деньги годами.

— Можешь. Надеюсь, что не ты этого не сделаешь, но можешь.

— А ты азартный игрок, Кайл Кингстон.

— Не совсем.

— Нет?

— Если бы ты сбежала, я бы тебя нашёл. — Он останавливается у стадиона и глушит двигатель, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня с лукавой улыбкой.

Хм.

— Никого больше не было в течение… долгого времени, — говорю я ему. — Просто чтобы ты знал.

— Да. — Он все ещё в солнцезащитных очках, но я вижу, как он моргает за линзами. — Хорошо.

Хорошо? Я жду. А потом жду ещё.

— Не хорошо. В этом месте ты говоришь мне, что не было никого другого с тех пор, как ты переспал со мной. В первый раз. — Боже. Это неразумно? Конечно, это неразумно. Я не видела его десять недель, и он не знал, что я вернусь. Когда я стала собственницей? У меня какая-то гормональная реакция на мысль о том, что Кайл распространяет своё семя в другом месте? Как будто мне нужно связать его в своем гнездышке и держать всю его сперму при себе? Господи, мне нужно взять себя в руки, — Не бери в голову. Забудь об этом.

— Люк отправил тебе результаты моих анализов, так?

— Да. Забудь об этом. — Я начинаю открывать дверь, отчаянно желая выбраться из этой машины, но Кайл кладет свою руку на мою руку, останавливая меня.

— У меня никого не было с тех пор, как я встретил тебя. Это то, что ты хотела услышать? — Он выглядит… настороженным? Я не уверена, как понять его сейчас.

— Наверное. — Я пожимаю плечами. Я очень надеюсь, что эта внезапно начавшаяся фаза стервы пройдет вместе с первым триместром.

Мы идем внутрь, останавливаемся, чтобы купить хот-доги и итальянский лёд, прежде чем направиться на свои места.

Когда я кричу "Вперед, команда!" после того, как заиграл национальный гимн и первый бьющий вышел на площадку, Кайл поворачивается и смотрит на меня с весельем.

— Ты ведь ничего не знаешь о бейсболе?

— О, я знаю! Я знаю, что есть две команды и девять иннингов. Три удара по мячу и три страйка на одного бьющего. Есть питчер, бьющий и несколько ребят на поле. Хоум-ран означает, что ты обошел все четыре базы за один удар, а гранд-слэм означает, что ты сделал это, когда базы были загружены. И я знаю, что игры длятся примерно четырнадцать часов. — Дольше, когда ты представляешь, как добираешься до четвертой базы[2] с парнем, сидящим рядом с тобой.

— Что заставило тебя пойти на игру Red Sox, когда ты была в Бостоне?

— Я любопытный котёнок, Кайл. Мне нравится видеть то, чего я раньше не видела. Кроме того, я никогда не была на "Фенуэй", а это стадион из списка лучших, верно? И теперь, когда ты вернул мне камеру, я могу добавить Фенуэй в свой блог о Бостоне.

— Может, нам стоило заняться чем-нибудь другим сегодня вечером?

— Нет! Это здорово, — заверил я его, откусывая кусочек хот-дога. — Я тоже никогда раньше не была на этом стадионе. Если бы это не было свиданием, я бы взяла с собой фотоаппарат, сделала снимки и превратила их в запись в блоге. К тому же, кто не любит хот-доги?

— Ты маленький романтик, — поддразнивает он, ударяясь своим коленом о мое. — Я могу организовать для тебя экскурсию, если хочешь. Ты сможешь получить несколько фотографий за кулисами.

— Ты знаешь парня? — Я поднимаю бровь. Возможно, у него есть двоюродный брат, который владеет "Филлис".

— Возможно. — Он усмехается, как будто я его забавляю.

— Было бы неплохо, спасибо.

— Не за что.

Мы немного посидели в тишине, наблюдая за игрой и потягивая итальянский лед. У меня вишневый. Кайл взял канталуповый[3], за что я его жутко доставала, но я попробовала, и он оказался очень вкусным, так что я заткнулась.

Я заметила гигантский логотип KINGS рядом с табло. Прямо рядом с Тойотой и Будвайзером.

Да, он точно кого-то знает. Неудивительно, что у нас такие хорошие места — его компания является каким-то корпоративным спонсором.

— Эй, а ты знаешь, что прямо рядом с твоей квартирой есть детский магазин?

— Ты хочешь сказать, что я мог бы просто добавить ребёнка в список покупок, который я даю миссис Ласкола, вместо того, чтобы проходить через все трудности, чтобы обрюхатить тебя?

— Ха-ха. — Я пихнула его локтем в руку. — Это буквально прямо по соседству с твоим зданием. Я заметила его сегодня, когда возвращалась с Риттенхаус Сквер.

— Ты что-нибудь купила?

— Нет. — Я покачала головой. — Для этого ещё рановато, тебе не кажется?

— Я не знаю.

— Ну, кажется, рано. У них было одеяло, которое я хотела купить, но образец был розовым, а мы ещё не знаем, мальчик это или девочка, и индивидуальный заказ казался мне настоящим обязательством, понимаешь? — Вместо того, чтобы ждать его комментариев, я просто продолжаю болтать, — Там был космический корабль и кот в космическом шлеме, и я думала просто купить тот, что у них был, и подарить его Таббсу, если у нас будет мальчик, но потом я не была уверена, какой цвет предпочитает Таббс, поэтому я его не купила. — Вау, это был слишком подробный ответ. И безумный.

— Это было мило с твоей стороны подумать о Таббсе, — говорит Кайл после долгой паузы.

Да, он считает меня сумасшедшей.

13

Дейзи


На следующий день начинается моя конференция. Кайл подвозит меня до конференц-центра по дороге в офис, но у меня есть всего десять минут, чтобы почувствовать себя самостоятельной, потому что при регистрации мне вручают сумку с огромной эмблемой KINGS на боку, а когда я поднимаю глаза, то вижу большой баннер, на котором они указаны как спонсор этого мероприятия.

Семья. Ценность. Удобство. Не ожидайте ничего меньшего.

Глядя на этот баннер, я думаю, трудно ли это — жить в соответствии с такими ожиданиями? Кайл все ещё настаивает на том, что жениться — это правильно. Вчера я спросила его, будет ли он ожидать, что я буду прятать ребёнка, пока мы не проживем в браке девять месяцев, а потом притворяться, что у меня семикилограмовый трехмесячный новорождённый. Он сказал, чтобы я перестала быть смешной.

В любом случае. Я ещё не совсем сказала "да", но думаю, что скажу. Я знаю, что это почти определение безумия, но я бы солгала, если бы сказала, что желание Кайла закрепить все это не заводит. Он так чертовски уверен, что это лучший вариант действий. Это может быть катастрофой, но уверенность все равно возбуждает. Он сказал, что я слишком много думаю об этом, и что нужно просто думать об этом как об эксклюзивных отношениях.

Эксклюзивные отношения с юридическими узами и контрактами.

Конференция проходит отлично. Я посещаю панель по фильтрам Instagram и ладно, я знаю, что это звучит глупо, но мне понравилось. Завтра днем я буду выступать с докладом, и он будет посвящен вовлечению веб-сайтов. Я не нервничаю — годы работы в Саттон Трэвел, когда я вела экскурсии, давно избавили меня от страха перед публичными выступлениями. Я уже иду на встречу со своими коллегами по панели, когда сталкиваюсь со своим заклятым врагом.

Да, до этого момента я и не подозревала, что он у меня есть.

Она сталкивается со мной. Буквально.

— Извините. — Я ухожу с дороги, извинение на моих губах, хотя это не моя вина. Она опустила голову, уткнувшись в телефон, и это она не смотрит, куда идет. Потом я вижу, кто это. Марго. Тролль списков, которая не пустила меня на гала-вечер по случаю выхода на пенсию.

Она смотрит вверх, глаза сужаются в открытом презрении, когда она понимает, что столкнулась со мной. — О, смотрите, это невеста Кайла, о которой никто никогда не слышал.

Я разглядываю своими прищуренными глазами огромную суку.

— Рада снова тебя видеть, Марго. — Я вежливо улыбаюсь, потому что я женщина, и это то, что мы делаем. Я вожусь со шнурком, который на мне, тем, который идентифицирует меня как влиятельного человека в социальных сетях и спикера на мероприятиях. Я использую левую руку и надеюсь, что каким-то образом ослеплю её отражением обручального кольца на моем пальце. Потому что я женщина, и это мы тоже делаем. — Я передам Кайлу привет. — На шнурке Марго указано, что она представитель KINGS, корпоративного спонсора. Конечно.

Она не упускает кольцо. Я успеваю заметить короткую вспышку шока на её лице, прежде чем она выравнивает черты и делает все возможное, чтобы уничтожить меня своими словами. — О, хорошо. Я рада, что он смог утилизировать кольцо.

Пау.

По меньшей мере дюжина мыслей пронеслась в моей голове одновременно.

Они были помолвлены.

Она лжёт.

Он спал с ней.

Я знала это.

Я знала это.

Я знала!

Не может быть, чтобы это было её кольцо. Математическая вероятность того, что я описала именно то кольцо, которое Кайл ранее купил для другой женщины, должна быть очень и очень мала. Ура математике!

Она мне не нравится.

Она действительно мне не нравится.

Интересно, что Кайл в ней нашёл?

Интересно, она какой-то сексуальный джинн с безумными навыками в постели? Вообще-то, нет, не надо. У меня есть безумные навыки в постели. Мне плевать на её навыки в постели.

Держу пари, она не глотает.

О, Боже, перестань думать об этом тролле, занимающемся сексом с твоим парнем! Нет, не с твоим парнем. С папочкой твоего малыша, женихом и возможным будущим мужем.

Интересно, не помешала ли моя незапланированная беременность чему-то между ними? Если он все ещё хочет ее?

Ну. Честно говоря, я делаю ему одолжение, потому что Марго ужасна. Я знаю, что провела с ней всего десять минут, но иногда этого достаточно, чтобы кто-то показал тебе, какой он тролль.

Должно быть, я не так быстро овладела своими чертами лица, как она, потому что она фыркает и ухмыляется, явно радуясь тому, что у нее есть видимое превосходство. Мое глупое выразительное лицо всегда доставляло мне неприятности.

— Он не говорил тебе об этом?

— Нет. — Я качаю головой, как бы смущаясь. — Я имею в виду… — я намеренно запнулась на мгновение, — просто он вообще никогда не говорит о тебе.

К счастью, мой стервозный рот всегда прикрывает меня.

— Послушай, Подсолнух, пусть он пока твой, но он всегда возвращается ко мне.

— Дейзи[4]. Меня зовут Дейзи. Скоро я стану Дейзи Кингстон, так что тебе лучше отложить все свои фантазии о том, чтобы снова сойтись с Кайлом, потому что он теперь со мной.

Марго фыркнула.

— Это не продлится долго. У нас с ним такая история, с которой ты никогда не сможешь сравниться. И он всегда возвращается ко мне.

— Мне не нужно соревноваться, Марго. Я уже победила. А теперь, пожалуйста, отвали, чтобы я могла попасть на свою встречу.

— Не говори, что я тебя не предупреждала. — Боже, она выглядит уверенной. Лгунья, лгунья, лгунья, напоминаю я себе. Почему ложь так эффективно причиняет боль, даже когда вы уверены, что она неправдива? Что человеку, который её говорит, нельзя доверять? Почему просто слышать её так ужасно? И я знаю, что она лжёт, потому что если она солгала о кольце, она может лгать обо всем.

— Спасибо за предупреждение, хотя оно и излишне. Я передам твои пожелания Кайлу. И ещё совет, Марго. Тебе следовало покрепче держаться, когда он был с тобой, если он так много для тебя значит.

Я прохожу мимо нее, надеясь, что изображаю холодное безразличие, но зная, что внутри я совсем не такая. Но почему? Почему меня волнует, что Кайл когда-то был помолвлен с кем-то другим? Я бы предпочла, чтобы этот кто-то был хорошим? Я бы предпочла, чтобы этот кто-то не так явно хотел его вернуть?

Она лгунья, напоминаю я себе.

Врунишка, врунишка, горящие штанишки.

Я думаю. 

14

Дейзи


Когда я возвращаюсь вечером к Кайлу, он уже там. У нас где-то заказан ужин, говорит он мне, но я отвлечена, устала и немного раздражена. Затем он протягивает мне карточку.

Кредитную карту.

С моим именем на ней.

— Что это? — Я разворачиваю карту перед ним, зажатую между пальцами. — У нас теперь все в стиле " папика"? Типа, "зови меня папиком" вместо "папочка моего малыша"? Потому что мне это не нравится. И это действительно то, о чем ты должен говорить заранее.

— Что? — Кайл выглядит озадаченным моей вспышкой, затем он выглядит взбешенным. — Нет, не называй меня папиком. Ради всего святого, Дейзи. Это для расходов. Для ребёнка, — добавляет он, прежде чем я успеваю прервать его. — Ты на днях упоминала о покупках, и я хочу заплатить за все, что понадобится ребёнку. Если ты не против. — Он говорит это с сарказмом, как будто я говорю глупости.

— О. — Ну, конечно, это имеет больше смысла. Я уже говорила, что я раздражена? — Наверное. Я не знаю. Может быть, мы могли бы разделить расходы?

— Могли бы. — Он кивает. — Но вряд ли это будет поровну. Я не могу помочь тебе вынашивать ребёнка. Я не могу помочь тебе кормить грудью. Я немного не дотягиваю в плане своей доли, так что финансовая помощь — это самое малое, что я могу сделать.

— Хм. — Он не совсем неправ. Он действительно должен быть ответственным за грудное вскармливание, но биология подразумевает, что я отвечаю за все, так что, думаю, я могу использовать его карточку, чтобы купить розовое одеяло кота-астронавта для Таббса. — Им действительно нужно много вещей, — соглашаюсь я, думая о том ребенке в самолёте, о коляске, прошедшей контроль, о сумке для подгузников и о плюшевом котёнке Колечестере. — Эй, ты знаешь кого-нибудь, кто может вживить устройство слежения? — Прошлой ночью мне приснился ужасный кошмар, что я потеряла любимого пупса. Должен же быть способ сделать так, чтобы этого никогда не случилось, верно?

— Микрочип работает только в том случае, если его просканировать. Все, что связано с GPS-слежением, требует сотового приемника и батареи, так что это не совсем этично. Да и вообще невозможно.

— Боже мой, ты чудак, я говорила не о ребенке. Я говорила о плюшевом мишке. Или плюшевой собаке. Или о какой-нибудь их любимой плюшевой вещи, которую нельзя терять.

— Точно. Я тоже это имел в виду. — Он дергает себя за ухо, и я думаю, что он совсем не это имел в виду, но я успокаиваю себя тем, что технологически невозможно встроить GPS-трекер, поэтому я бросаю это. Сейчас у меня на уме другие вещи.

Когда я снимаю обувь, Кайл напоминает мне о заказе ужина. Я стону и подхожу к холодильнику, чтобы посмотреть, что там внутри. — Может, мы просто останемся здесь и поужинаем на диване? Я очень устала и хочу надеть растянутые штаны и поговорить о твоей первой невесте.

Кайл ругается под дых.

— Полагаю, она была твоей первой, — добавляю я, стоя к нему спиной, пока исследую содержимое холодильника. Сегодня нет готовой еды. У нас есть индейка, виноград, сыр, яйца, яблоки, салат, помидоры и так далее и тому подобное. Черт, иметь домохозяйку — это лучше всего. — У тебя больше одной бывшей невесты? Я имею в виду Марго, если мне нужно уточнить.

— Она была там сегодня? На конференции?

Когда я поворачиваюсь, он снимает галстук, тем самым маневром, который меня так возбуждает. Догадываясь, что это означает, что он согласен отменить наш ужин, я закрываю холодильник и направляюсь в спальню Кайла. Я заняла одну из двух его гардеробных со своим чемоданом и некоторыми вещами, которые я взяла с собой на неделю в Филадельфию, поэтому я направляюсь туда, выскользнув из платья и оценивая свои возможности одеться комфортно. Думаю, мой отказ от покупки новой одежды в знак согласия с увеличением моей талии наконец догнал меня, потому что мои шорты для сна стали немного тесноваты.

— Ага. Она выползла из-под своего моста достаточно надолго, чтобы появиться. Она работает на тебя; разве ты не следишь за ней?

— Не больше, чем нужно, нет. — Его гардеробная находится напротив моей. Он идёт за мной в спальню, раздеваясь перед своим шкафом, пока я стою перед своим, и все это настолько по-домашнему, что я не знаю, что случилось с моей жизнью. Я подхожу к шкафу Кайла в нижнем белье, и он останавливается, расстегивая рубашку, и смотрит на меня.

— Могу я одолжить это? — спрашиваю я, беря пару треников с полки в его шкафу. Не дожидаясь ответа, я надеваю их и затягиваю шнурок, а затем завязываю его бантиком. Они висят на мне и слишком длинные, но это такое облегчение — надеть что-то, в чем, кажется, есть чем дышать. И есть место для буррито. — Сексуально, бл*дь, да? — говорю я, делая небольшой маневр бедрами, как будто я все ещё в школе на прослушивании в группу поддержки. На мне обычный бюстгальтер и безразмерные треники. Это наименее сексуально, чем я когда-либо была в своей жизни.

— Я тоже так думаю, — говорит он тяжело, его глаза задерживаются на моей обнажённой коже.

— Правда? — Я кладу руки ему на грудь, перехватывая то место, где он перестал расстегивать рубашку. Если он находит эту версию меня сексуальной, я могу с этим согласиться. Он все ещё немного загадочен для меня, чего и следовало ожидать, поскольку мы не так хорошо знаем друг друга. Но он ведет себя со мной как с девственницей, приберегая это для свадьбы, а я Определённо не девственница. Я не уверена, что его нежелание связано с ребёнком или с тем, что он чувствует себя в ловушке из-за себя и своего кодекса чести, но я думаю, может быть, мне нужно просто сказать ему, что я бы хотела, чтобы он осквернил меня шестью различными способами до воскресенья.

Вместо этого я бросаю взгляд на обручальное кольцо на своем пальце, пока расстегиваю пуговицы на его рубашке, и вспоминаю, что хотела поговорить об этом, поэтому вместо того, чтобы вытащить его из рубашки, я говорю: — Это было кольцо Марго? — потому что я действительно знаю, как испортить настроение и забить себе голову.

— Нет. — Он делает шаг назад и долго смотрит на меня. — Конечно, нет.

— Но ты был с ней помолвлен однажды? Ты подарил ей кольцо, но не это кольцо?

— Да. Одно время мы были помолвлены, но это не её кольцо. Я не могу сказать, что случилось с кольцом, которое я ей подарил, потому что я никогда не просил его вернуть. — Он заканчивает расстегивать рубашку и бросает её в корзину, и я отвлекаюсь на мускулы на его спине, а также на то, как привлекательно выглядит правильное использование корзины.

— Она намекала, что это так? — спрашивает он, стягивая через голову хлопковую футболку.

— Вообще-то, да. Я была почти уверена, что она лжёт, но хотела спросить.

— Она лгала.

— Хорошо. — Я возвращаюсь к своему шкафу, на ходу расстегивая и снимая лифчик, а затем достаю из чемодана футболку, чтобы натянуть её через голову. Когда я снова поворачиваюсь к нему лицом, он прислоняется к раме двери своей гардеробной и смотрит на меня.

— У тебя, кстати, больше.

— Мои сиськи? Спасибо.

— Твое кольцо, — говорит он, слегка покачивая головой и закатывая глаза.

— Так что случилось? С Марго? И если ты скажешь что-то вроде "это сложно", я, скорее всего, ударю тебя коленом по яйцам.

Его брови поднимаются, я думаю, от удивления.

— О, извини, — бормочу я. — Я забыла, что я и раздражена, и голодна до этого момента.

Мы переходим на кухню, Кайл говорит мне сесть за столешницу на острове, пока он делает мне сэндвич, что очень мило с его стороны, но также я думаю, что он хотел бы, чтобы мои колени были подогнуты под столешницей.

— Я часто так говорю? Что это слишком сложно объяснить?

— Ты говоришь это все время.

Он молчит, как мне кажется, очень долго, накладывая индейку и салат на ломтики хлеба. — Мне трудно открываться людям, — вот что он выдает, когда наконец говорит. На самом деле прошло, наверное, меньше минуты, но минута — это очень долго, когда ждешь, пока кто-то сделает тебе сэндвич. Это как время в микроволновке, оно длится вечно.

— Потому что ты богат и все от тебя чего-то хотят? Потому что ты независимый парень, которому не хватает заботы о других? Потому что Марго — холодный гном, который разбил тебе сердце?

Он смотрит вверх, на его лице появляется кривая улыбка. — Я думал, гномы дружелюбны?

— Возможно, они такие и есть, просто я почувствовала, что пришло время дать троллям передышку.

— Так что именно Марго сказала тебе сегодня?

— Что ты утилизировал её обручальное кольцо и всегда возвращаешься к ней.

Он кивает, подтверждая мои слова, когда кладет один из сэндвичей на тарелку и подвигает её ко мне. — Она не разбила мне сердце. Мы больше не вместе, потому что… она мне не нравится.

Ого. Так подробно, приятель. Я откусываю кусочек, чтобы занять себя и дать ему время продолжить. Он не продолжает, но он мужчина, поэтому я подозреваю, что он считает это подходящим объяснением.

— Вы долго были вместе?

— Понемногу.

— Мое колено чувствуется пружинистым, Кайл.

Он смеётся. Широкая улыбка покрывает его лицо, а в глазах мелькает веселье. Наверное, потому что нас разделяет по меньшей мере шесть футов столешницы.

— Слушай, я хочу быть уважительным, — говорит он. — К вам обеим. — Боже, этот парень и его честь. — Мы встречались, когда были юными. В старших классах. В колледже все было не очень гладко. Потом я уехал из страны на несколько лет. Бизнес-школа в Лондоне, затем несколько лет изучения международной стороны бизнеса. Когда мои родители умерли, и я вернулся в Филадельфию, чтобы заботиться о Керриган, Марго просто была рядом со мной, полагаю. Я думаю, было какое-то ожидание, что мы снова будем вместе, и мы это сделали. На какое-то время.

О, Боже. Это надолго. Я его поход налево?

— Но между нами ничего не получилось, — продолжает он. — Все кончено уже давно.

— Действительно ли все кончено? Я не удерживаю тебя от нее? Ты бы не вернулся к ней, если бы не этот ребёнок? Может быть, не сейчас, но когда-нибудь?

— Нет. Между нами все кончено. Прошло два года, Дейзи. Все кончено. Я знал, что у нее все ещё есть определенные… чувства ко мне, но я думал, что она понимает, что все безвозвратно кончено.

Хорошо. Но.

— Она ведет себя так каждый раз, когда ты появляешься с новой женщиной?

Кайл выглядит неловко, как будто все это слишком много для него. Интересно, как он выжил, воспитывая девочку-подростка? Я была девочкой-подростком, и это не что иное, как говорить о своих чувствах двадцать четыре часа в сутки.

— Новых женщин не было. — Он не смотрит на меня, когда говорит это, убирая бутерброды обратно в холодильник.

Чего?

— Не было никаких других невест, ты имеешь в виду?

— Нет, я имею в виду, что никого не было.

О. Боже. Боже. Я кашляю, убеждаясь, что не подавлюсь своим сэндвичем. Разве он только что не сказал, что разрыв с Марго произошел два года назад? Я, конечно, поход налево, но даже ленивцы ползают быстрее.

— Я что, соблазнила тебя, лишив новообретенной девственности?

— Нет. — Вот и все. Одно слово. Могу поспорить, что Кайла ни разу в жизни не обвиняли в том, что от него слишком много информации.

— Боже правый, неудивительно, что твоя сперма такая чертовски жаждущая.

Он поднимает голову и встречается с моими глазами, на его губах играет ухмылка. Эта гребаная ухмылка. Как женщины не спотыкаются о себя, чтобы сесть ему на лицо?

— Так ты был на каком-то сексуальном очищении? Очень, очень строгом? Ты такой переборчивый. До встречи с тобой я продержалась на членодиете всего четыре месяца, а потом — пуф, диета разрушена.

— Это было не совсем намеренно. Ответственность за Керриган заставила меня оценить, какую женщину я хотел бы видеть рядом с ней. Такую женщину я бы хотел видеть матерью своих детей. Я не хотел очнуться в сорок лет с кем-то, кого я терпеть не могу.

— Но теперь ты увяз со мной. Все это воздержание, а теперь ты увяз со мной.

— Я не увяз. — Он встречается со мной взглядом, когда говорит это, и я клянусь, он трахает меня глазами. Мое глупое сердце течет как решето, когда он так смотрит на меня.

— Но мы просто случайность, — напоминаю я ему. — Ты и я.

— Хм, — тихо хмыкает он. — Или, может быть, Вселенная послала мне именно того, кто мне нужен.

Сердце. Лужа. Пол.

— Как награда вместо утешительного приза?

— Может быть. — Он говорит это тихо, его глаза останавливаются на моих на долгий, интимный момент.

— Я тебе нравлюсь, Кайл? — Мне кажется, что я задаю огромный вопрос, потому что он мне нравится. А я ему? Нравлюсь ли я ему или для него это все ради имиджа и чести? Возможно ли, что мне повезло и я наткнулась на что-то, что может быть хорошо для нас обоих?

— Нравишься.

— Но ты же меня толком не знаешь. Я могу тебе не понравиться, когда новизна пройдет.

— Мне нравится, как мало ты стараешься произвести на меня впечатление.

— Я кажусь очень обаятельной.

— Мне нравится, как ты отстаиваешь себя. Мне нравится, что ты хочешь лучшего для своей сестры. Мне нравится, как ты размахиваешь руками в разговоре, когда ты взволнована или рассержена. Мне нравится, как ты всегда придерживаешь дверь для того, кто стоит за тобой.

Так, ничего себе. Он внимательнее, чем я думала.

— Мне нравится, как ты очаровала мою бабушку в течение пяти минут после знакомства с ней. И как ты порадовал её своими сумасшедшими историями.

Ну, это что-то новенькое.

— Мне нравится, что ты всегда остаешься собой. То, что ты не пытаешься быть кем-то, кем ты не являешься.

— Правда? Мне кажется, что я провела большую часть своих двадцати лет в попытках.

— Со мной ты не пытаешься.

— Нет, но к тому моменту, как я встретила тебя, я действительно отпустила себя.

Он присоединился ко мне на моей стороне стойки и сел рядом со мной. Он берет мои руки в свои и встречается с моими глазами. — Мне нравится, что я чувствую, когда я с тобой.

Затем он целует меня. Мягко, идеально прижимаясь своими губами к моим. Потом крепче.

— Это нормально?

— Да, Боже, да. Это то, чего ты ждал? Какого-то приглашения?

— Это ты спросила, собираюсь ли я ожидать супружеских прав, как будто сейчас 1950-е годы. Я не хотел давить на тебя.

— Так у тебя нет фетиша воздержания?

— Далеко нет. — Он все ещё целует меня, но теперь он улыбается, что ещё приятнее.

— Забавный факт, Кайл. У беременных женщин огромный избыток гормонов, которые делают нас очень возбужденными. И я была возбуждена с самого начала. Если в ближайшее время ты не займешься сексом снова, я могу умереть.

— Думаю, я смогу тебе помочь.

Слава Богу.

— Но сначала я должен тебе кое-что сказать, — добавляет он. Потому что, конечно, есть "но". Всегда есть, не так ли?

— Что? — Я слегка вздыхаю, садясь обратно на табурет и глядя на него, готовясь.

— Миссис Ласкола сегодня ходила в магазин Бассета. Там в морозилке полдюжины пинт мороженого.

Мое беременное сердце бешено колотится. — Не сорбет? — спрашиваю я, уже сползая с табурета. — Хорошее?

— Торт на день рождения, мятное с шоколадной крошкой, темное с шоколадной крошкой, шоколадное с печеньем, с арахисовым маслом и крендель с соленой карамелью. Я все правильно понял? — У него на лице фирменная ухмылка, и я одновременно поражена и ужасаюсь его способности запоминать то, что выходит у меня изо рта.

15

Кайл


— Я думала, богатые люди летают на частных самолётах, — говорит Дейзи, её колено подрагивает, и она покачивает ногой, как я предполагаю, в нервном напряжении. Мы находимся в аэропорту Филадельфии в ожидании рейса в Лас-Вегас.

— Они вредны для окружающей среды.

— А первый класс тоже вреден для окружающей среды? Потому что однажды меня перевели в первый класс, и позволь мне сказать тебе, что это было правильно.

Я ухмыляюсь, забавляясь с ней. — Я не вижу никакой разницы между обычным и первым классом с точки зрения углеродного следа, и ты будешь рада узнать, что я забронировал нам билеты в Вегас первым классом.

— Мило. — Она кивает, её колено ещё немного подпрыгивает. Интересно, скажет ли она "да", когда мы будем стоять перед церемониймейстером? Она согласилась выйти за меня замуж, но она явно нервничает, а мы ещё даже не в самолёте. Я должен дать ей больше времени, чтобы все обдумать, но я не хочу.

Я хочу ее. Замужем за мной.

Брачный контракт был битвой. Не с ней, а с моим адвокатом. Я чуть не уволил его из-за условий, которые я выдвинул. Условия, которые он считал агрессивными в пользу Дейзи. Я не соглашался. Цифры были позорно низкими, если учесть все обстоятельства. Но я хочу, чтобы она чувствовала, что может остаться или уйти, и деньги здесь ни при чем. Особенно когда деньги влияют, причем таким образом, о котором она ещё не знает.

— Лаунж хороший, — произносит она, оглядывая вокруг нас достаточно хороший лаунж представительского клуба. — Смесь сухофруктов хорошая. — Она передвигает миску со смесью для перекуса, которая стоит у нее на коленях. Она выбирает миндаль из миски и кладет его в рот. Жует. Вздыхает. Покачивает коленом и ещё немного оглядывает комнату отдыха. Затем она в панике поднимает глаза. — Миссис Ласкола присмотрит за Таббсом в эти выходные?

— Нас не будет всего две ночи. Он будет в порядке сам по себе при достаточном количестве еды, но да, миссис Ласкола будет заходить и кормить его ежедневно. — Потому что кот избалован. Кроме того, ему нельзя доверять двухдневный запас еды за один раз. Я бы купил ему автоматическую кормушку, но я предпочитаю, чтобы за ним присматривали, когда меня нет дома.

— О. — Она кивает. — У меня никогда раньше не было кошки.

Я киваю.

— Или ребёнка, — добавляет она. — Я не так много сидела с детьми, это было больше делом Вайолет.

— А чем ты занималась? Когда Вайолет занималась своими делами?

— Внеклассными занятиями.

Я поднимаю бровь. Готов поспорить. Я тоже не очень хочу о них слышать.

Она закатывает на меня глаза и смеётся.

— Не такие. Черлидинг, студенческая газета, студенческий совет.

— Расскажи мне побольше о черлидинге.

— Извращенец.

— Пожалуйста, скажи мне, что где-то в интернете есть видео с тобой и твоими помпонами.

— Ну. — Она улыбается, и её подпрыгивающее колено выровнялось. — Мы заняли третье место на национальных соревнованиях в мой выпускной год. Это было действительно большое событие.

— Не сомневаюсь. Тебе разрешили оставить наряд?

— Ты такой зануда. Нет. Наша форма принадлежит школе. Тебе придется её сдать, иначе тебя не выпустят.

— Жаль. Как ты думаешь, они бы выдали её снова за большое пожертвование? Новая форма для всех. Для всей школы. Черлидеры, беговая дорожка, лакросс, футбол, волейбол, команда по плаванию. Все, что им нужно.

Она закрывает глаза рукой, но смеётся, качая головой "нет". Через несколько минут мы садимся на самолёт, Дейзи засыпает вскоре после взлета.

***
Наша свадьба состоится в десять утра на следующий день. И из-за того, что все было готово в последнюю минуту, и из-за моего желания сделать это как можно скорее. Мы будем вдвоём, вместе со священником, все было организовано одним телефонным звонком в последнюю минуту, как только Дейзи сказала "да".

— Наверное, ты не так себе это представляла. Твоя свадьба, — говорю я, размышляя вслух, пока мы едем по отелю к месту проведения свадьбы. Я задаюсь вопросом, не испорчу ли я все не одним способом. Будет ли она обижаться на меня за эту свадьбу в Вегасе? На Дейзи наряд, в котором она была на конференции на прошлой неделе, а я в брюках и рубашке. Вряд ли это то, о чем рассказывают в свадебных сказках. Она заслуживает большего. Конечно, она хочет большего.

— Все в порядке. — Она машет рукой, как будто все это легко и просто. — Я всегда считала свадьбы довольно странными.

— Странными? Как это? — Я не встречал ни одной женщины, которая считала бы свадьбы странными.

— Я не знаю. Это действительно интимный момент, — её взгляд встречается с моим, — для нормальных пар, не для нас, конечно.

Я киваю головой, показывая, чтобы она продолжала.

— И целая аудитория людей смотрит на пару, которая переживает этот особенный момент. Не знаю, как тебе, но мне не нужны зрители во время моих особенных моментов. Я не эксгибиционист.

— Хм. — Я бы тоже не назвал её эксгибиционисткой. Светская, да. Общительная? Определённо. Она не затворница. Но все же, её не интересует платье, вечеринка и все то дерьмо, которое сопутствует свадьбе? Или это просто потому, что это не совсем настоящая свадьба? Строго говоря.

— Мы можем устроить её после, если хочешь. Этой осенью. Или после рождения ребёнка. Или большой прием. Ты можешь пригласить всех своих друзей и родственников.

Вегас показался наименее сложным вариантом. Если бы мы поехали в здание суда в Филадельфии, моя сестра хотела бы присутствовать там. Потом бабушка и дедушка. Потом Дейзи захотела бы пригласить свою сестру, родителей, и не успели бы мы оглянуться, как свадьба была бы отложена на месяцы планирования.

— Ради нашего договорного брака? — Она смотрит на меня как на сумасшедшего. Возможно, так оно и есть. В конце концов, она перестанет называть нас договорными. После того, как она либо влюбится в меня, либо скажет, чтобы я шел к черту.

— Нет, я в порядке, — настаивает она. — Я бы тоже не пригласила зрителей посмотреть, как я рожаю. Или занимаюсь сексом. Это не мой конек. Хотя, может быть, мы могли бы устроить супер-роскошную вечеринку в честь ребёнка, — размышляет она. — Со сложным розово-голубым кэнди-баром. И большим многоярусным тортом. Мы могли бы сделать что-то совершенно несносное и сделать так, чтобы разрезание торта было раскрытием пола, но я не хочу знать пол ребёнка заранее. Но я все равно хочу большой многоярусный торт.

— Я не думаю, что ты должна организовывать свой собственный праздник.

— Не беспокойся. — Она пренебрежительно машет рукой. — Мы скажем Керриган и Вайолет устроить его. Но платить за это будешь ты. Очевидно.

— Я буду рад. Очевидно, — добавляю я. — Это все, что ты хочешь?

— Да. — Она пожимает плечами. — Все в порядке.

И с этим звонким одобрением нашего будущего, мы прибыли в назначенное место, священник ждет под навесом из цветов. Цветов, которые мы не выбирали. Я даже не уверен, что цветы предназначены именно для нас. Я снова удивляюсь отсутствию беспокойства Дейзи. Может быть, это потому, что она не считает это постоянным.

— Итак, мы делаем это, — говорю я.

— Мы делаем это, — соглашается она. Она кажется нормальной, хотя и немного настороженной из-за всего этого испытания. Я не могу её винить, но для меня это важно. Как бы архаично это ни звучало, я хочу поступить правильно по отношению к ней и ребёнку. Я хочу хотя бы попытаться. Кроме того, мне действительно нравится Дейзи. Это не совсем то, как я собирался вести себя с ней, но лучшие планы и все такое. Я могу приспособиться.

Традиционные клятвы. Я не задумывался о них, когда координатор спросил по электронной почте, чего мы хотим. Я знал, что мы не собираемся писать свои собственные, не на данном этапе наших отношений. Поэтому я поспешно согласился, что да, традиционные — это хорошо.

Сейчас они кажутся тяжелыми. Обещание любить и почитать, в горе и в радости, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. Мы не заслужили таких весомых обещаний. Пока не заслужили.

Все закончилось гораздо быстрее, чем это возможно для такого важного события. Три минуты, может быть, четыре? Служащий отеля стоит в качестве свидетеля, пока мы с Дейзи повторяем клятвы, и церемониймейстер объявляет нас законными супругами. "Теперь вы можете поцеловать свою невесту". Готово. Официально.

— Спасибо. — Эти слова я говорю Дейзи через мгновение после того, как целую ее, как свою новую невесту. Спасибо, что доверилась мне в этом безумии.

Она моргает мне, быстро трепеща ресницами. Она выглядит немного потрясенной, ошеломленной нашим кратким "особым моментом", как она это называет. — Не за что?

Я целую её ещё раз, затем отступаю назад, беря её руку в свою. — Мы должны отпраздновать. Или хотя бы поесть. Бранч? Что-нибудь? Что ты хочешь сделать?

— Такое впечатление, что ты меня совсем не знаешь, — язвит она.

Я пристально смотрю на нее в течение короткого мгновения, затем улыбаюсь. — Обслуживание номеров?

— Да! — восклицает она, вскакивая на ноги с широкой улыбкой. Улыбка, которая напоминает мне о встрече с ней на тротуаре в Бостоне. Улыбка, наполненная обещаниями и возможностями. Улыбка, которая дает мне надежду, что все может получиться.

16

Дейзи

Вы когда-нибудь решали что-то сделать, и хотя вы знаете, что это правильный поступок, вы также знаете, что другие люди могут подумать, что вы спятили? И когда приходит время рассказать об этом людям, вы просто не можете? Вы хотите, вы действительно хотите, но теперь эта тема стала слишком большой. Слишком большой, чтобы произнести её вслух. Так что вы просто продолжаете думать об этом снова и снова в своей голове, но не можете донести это до своих губ?

ЯвышлазаКайла.

Язамужем.

Сюрприз-явышлазамуж!

Все это я должна рассказать своей сестре, и я расскажу. Я хочу, честно. Я хочу этого больше всего на свете, но я также чувствую себя немного виноватой за то, что сбежала без нее. Я знаю, что само определение "побег" — это тайное бегство, чтобы выйти замуж, и что я совершеннолетняя и имею на это полное право. Но она — мой близнец, и мысль о том, чтобы произнести эти слова сейчас, кажется мне неловкой.

Очевидно, я приберегу рассказ о ребенке на другой день.

Мы с Кайлом сбежали. Мы прилетели в Вегас в пятницу вечером, поженились до полудня в субботу и вернулись в Филадельфию в воскресенье вечером. И да, я подписала брачный контракт.

Звучит ли все это ужасно неромантично? На самом деле это не так. Это было потрясающе. Только мы вдвоём, все выходные. Мы только и делали, что женились, заказывали еду в номер и… ну вы понимаете.

Разговаривали. Мы говорили все выходные.

Шучу. У нас был сумасшедший секс все выходные. И мы разговаривали. И я влюблена в своего нового мужа.

Я влюбляюсь в него. Сильно влюбляюсь, что глупо с моей стороны. Никогда нельзя так безрассудно отдавать своё сердце, верно? Должен быть период ожидания. Система расчетов и противовесов. Список "за" и "против".

Вот только сердца так не работают. Они бросаются на того, кто заставляет их ритм сбиваться. Им плевать на логику и последствия. Или разрыв.

Сердца жаждут, надеются и наивны. Сердца живут в амнезии, находясь в постоянной борьбе за волю с вашим мозгом, который все помнит и очень хочет напомнить вашему сердцу о разбитом сердце и разочаровании. Напомнить ему, что Кайл уже уходил однажды, слишком легко. Чтобы напомнить ему, что на самом деле вы не так уж хорошо его знаете, даже если ваша смешанная ДНК стремительно растет внутри вас.

Но сначала о главном. Я должна сказать Вайолет, что вышла замуж. Она подумает, что я сошла с ума, но это мое решение, и я думаю, что оно было правильным для меня.

— Я как раз собиралась тебе позвонить, — говорит она, отвечая на мой звонок.

— Победа близнецов! Я выиграла!

— Выиграла. Примерно на три секунды.

— Ты уже дома? — Под домом я подразумеваю свою квартиру, где она остановилась. Тур, в который я отправила её вместо себя, только что закончился.

— Ага. Сижу на твоем диване и пью твою газировку.

— Хорошо. Остаток тура прошёл нормально? Ты выжила? Ты не ненавидишь меня за то, что я заставила тебя поехать? — Я тяну время. То есть, я действительно хочу знать, как прошёл остаток тура, и убедиться, что она не расстроена из-за меня, но также я тяну время. Я мысленно тренируюсь произносить слова "Угадай, что? Я тайно вышла замуж!".

Таббс выбирает этот момент, чтобы запрыгнуть на диван рядом со мной. Я чешу его за ушами, когда он опускается рядом со мной, положив передние лапы мне на бедро. Я думаю, что кошки могут быть более эмоционально отзывчивыми, чем их принято считать, потому что этот похож на большое пушистое одеяло безопасности.

— Я выжила. Возможно, это было даже хорошо для меня.

— Тебе было трудно это признать? — Теперь я не тяну время. Я злорадствую. Я знала, что отправить её в эту поездку было хорошей идеей. Ей просто нужен был небольшой пинок в зад. Видите? У меня действительно отличные идеи. К тому же она встретила в поездке того горячего британца и полностью восстановила свой пыл. Вообще-то, я, наверное, гений.

— Немного. А что насчет тебя? Что происходит с твоим недругом?

Мы поженились. Мы поженились. Мы поженились. — А что? — Я осторожничаю, уже струсив. — Что ты слышала?

— Что я могла услышать? — Вайолет повторяет за мной, как будто я сошла с ума. — Мама должна была проинформировать меня о твоей сексуальной жизни?

— Хаха. Нет, думаю, нет. — Черт, мне нужно сказать родителям, что я вышла замуж. Интересно, есть ли какой-то срок для объявления о тайной свадьбе? Конечно, нельзя ожидать, что ты объявишь об этом немедленно, я права? Я имею в виду, зачем тратить столько усилий на то, чтобы не приглашать никого на свою свадьбу, если ты собираешься сказать им об этом всего лишь пару дней спустя? Верно? — А как насчет твоего британского любовника? Ты тайно вышла замуж? Я не буду злиться, если это так. Просто вываливаю это. Случайно, к твоему сведению, — Вообще не случайно. Но как было бы здорово, если бы Вайолет тоже тайно вышла замуж на этой неделе. Тогда я бы просто сказал: "Победа близнецов! Я тоже!" и все.

— Эээ, нет, — говорит Вайолет, её голос меняется. — Мы точно не поженились. — Вот дерьмо. Вайолет говорит так, будто вот-вот заплачет. Что, черт возьми, пошло не так? Она была почти влюблена в него, когда я разговаривала с ней в последний раз.

— Что случилось?

— Я не знаю. Он просто… ушел.

Бывала там, сестра.

— Что значит "он просто ушел"? Расскажи подробнее.

— Он бросил меня в последний вечер тура. Он пропустил последний групповой ужин, а потом просто исчез. Не то чтобы он мне что-то обещал, но я думала… Я думала, что между нами что-то происходит,понимаешь? Что-то большое.

Да, я знаю.

— Ты можешь написать ему по электронной почте, — предлагаю я. — У тебя есть его контактная информация из маршрута тура, так что не похоже, что он недоступен. — Бывала там, делала это.

— Да пошел он! — говорит Вайолет в случайном порыве негодования. — Я оставила ему записку. На стойке регистрации, давая ему понять, что он мудак.

— Вайолет, ты этого не сделала.

— Оставила! — Она немного оживилась при упоминании о своей записке.

— Ты действительно написала "мудак"?. — Вайолет очаровательна. Как кто-то может её не любить?

— Да. Мудак.

— Мудак!

Мы оба смеемся, пока Вайолет не становится серьезной.

— Я бы хотела, чтобы он не заставлял меня влюбиться в него. Понимаешь? Если бы это был просто горячий секс и великолепный британский акцент, может быть, это не было бы так больно. Но я чувствовала, что происходит что-то чудесное. Что-то большее. И я даже не смогла сказать ему, что я не ты.

— О, точно, он все ещё думает, что тебя зовут Дейзи. — Ага. Это очень странно.

— Да. Но знаешь, что странно? Как будто он как бы знал, потому что он почти никогда не называл меня Дейзи. Он также сказал, что не угадал бы во мне Дейзи, и я так обиделась, понимаешь?

— Нет, я не знаю. — Я действительно не знаю, поскольку Дейзи — это мое имя, и оно хорошо мне послужило.

— Потому что я всегда представляла тебя веселой сестрой. И, возможно, если бы мама назвала меня Дейзи, а тебя Вайолет, я бы всегда была веселой.

О.

Ну, я и есть весёлая сестра, она не ошибается.

Но она хорошая сестра. И вот что я ей говорю.

— Послушай, Ви, я думаю, что ты всегда должна была быть Вайолет, а я всегда должна была быть Дейзи. Мама могла бы назвать меня Милдред, и я бы все равно попадала во всевозможные передряги. Они могли бы дать тебе имя стриптизерши, и ты все равно была бы отличницей. С некоторыми судьбами просто невозможно бороться. И мне всегда хотелось, чтобы во мне было немного больше тебя.

— Я тоже так думаю. Может, для этого мы и близнецы, чтобы выводить друг друга из зоны комфорта.

Я киваю, хотя она меня не видит. — Эй, так как же он назвал тебя тогда, если не Дейзи?

— Любимая. — Она вздыхает, когда говорит это. — Он всегда называл меня " любимая", и это было так стереотипно по-британски, но это действительно меня зацепило.

— Справедливо.

— Когда ты возвращаешься домой?

Черт. Сейчас действительно не время говорить о моей неожиданной свадьбе, не на фоне её сердечной боли. Я провожу рукой по шерсти Табба, обдумывая, что ей сказать. — Думаю, теперь я живу в Филадельфии, — вероятно, не тот ледокол, который я ищу. — Я изучаю несколько возможностей, так что, думаю, это займет некоторое время. Но хорошая новость в том, что ты можешь оставаться у меня дома столько, сколько захочешь! Кстати, как продвигается поиск работы? Есть новые зацепки? — Я прикусила губу, надеясь, что она примет это как ответ. Мы с Таббсом смотрим друг на друга, ожидая ответа Вайолет.

— Вообще-то, да. — Она делает долгую паузу, и я думаю, придется ли мне вытягивать из нее новости или она все ещё обдумывает попытку вытянуть из меня мои секреты. — У меня собеседование в Лондоне, — наконец говорит она.

— Лондоне? Лондон, Англия? Это же через океан, Вайолет!.

Паника. Я не хочу, чтобы она ехала в Лондон! Не то чтобы мы не были связаны друг с другом, мы учились в колледжах в разных концах страны друг от друга, но другой континент? Что, если она мне понадобится?

Вот только подождите. Разве не этого я хотела? Чтобы Вайолет жила своей жизнью и не беспокоилась обо мне? Разве я специально не скрывала от нее эту беременность, надеясь, что она сначала найдет работу и переедет, чтобы не сдерживать себя, пытаясь заботиться обо мне?

Так и есть.

И я все ещё хочу этого для Вайолет.

— Расскажи мне о Лондоне, — прошу я, напоминая себе, что перелёт из Филадельфии в Лондон занимает не более семи часов. А мой новый муж обеспечен, так что я могу позволить себе международный перелёт. Ладно, со стороны я кажусь настоящей золотоискательницей, но дело в том, что ему не нужна моя помощь в выплате ипотеки. Я даже не уверена, что у него есть ипотека.

В брачном контракте это прописано. Расходы на жизнь оплачивает Кайл. Расходы на воспитание детей оплачивает Кайл. Медицинские расходы, Кайл. Семейные путешествия, Кайл. Это не оставляет мне ничего, так что если я хочу потратить весь свой доход на международные авиабилеты, чтобы навестить Вайолет, я могу это сделать.

Если мы когда-нибудь разведемся, я не получу магазин KINGS, это я вам точно могу сказать. Я получаю три миллиона долларов за год брака. Три миллиона чертовых долларов. За. Год. И я получаю их, пока мы ещё женаты. Кайл сказал, что это для того, чтобы у меня был доступ к собственным средствам. Есть и более крупные суммы — слишком большие, чтобы их упоминать — каждое десятилетие.

Я сказала ему, что не хочу этого. Я сказала ему, что это заставляет меня чувствовать себя отвратительно, как будто все это было сделкой. Кайл сказал, что если бы я подписала брачный контракт, не соглашаясь ни на что, он никогда не был бы принят в суде, так что это защитит нас обоих. Он также сказал, что когда-нибудь я могу передумать, а если нет, то могу бросить деньги в сумку и уйти.

Я думаю, он пошутил, но это действительно так.

Он также сказал, что это подстраховка для меня, чтобы мне никогда не пришлось оставаться с ним, если я не хочу, и что я должна просить больше. Он выглядел немного неловко, когда говорил это, и я подумала, не является ли все это для него таким же странным, как и для меня. Представьте себе, что у вас столько денег, что вы должны заранее определить, сколько вы отдадите кому-то другому в случае разрыва, потому что если вы этого не сделаете, то откроете себя для целого парада судебных исков?

Это странно.

Я написала внизу, что он не получает половину моего дохода от блога или половину моей Honda Civic. Это заставило его улыбнуться, но он согласился.

Дело в том, что я могу позволить себе полететь в Лондон, так что если Вайолет этого хочет, я её поддержу.

Кроме того, я кручусь. Она только упомянула о собеседовании, а я уже мысленно переселила её и спланировала первую дюжину своих поездок.

— Работа в Sutton International, — говорит она, называя материнскую компанию турфирмы, из которой я только что уволилась. — В их лондонском офисе. Это отдел дизайна и развития, то есть, если я получу эту работу, я буду работать с командой, которая занимается реконструкцией и перепланировкой отелей, которыми они управляют на европейском рынке.

— Звучит идеально для тебя! — Более чем идеально. Для Вайолет это была бы работа мечты. Она любит исторические объекты. Она любит дизайн, и она всегда была англофилом.

— У меня также назначено ещё одно собеседование на следующей неделе, на местном уровне, — говорит Вайолет. — Оно в хорошей компании. Она мне подойдет, и это больше денег, чем я зарабатывала раньше.

— Но это не Лондон, — добавляю я.

— Это не Лондон. — Она вздыхает в знак согласия. — Но я не знаю. Лондон, как известно, дорогой. Могу ли я действительно переехать туда одна? В другую страну? Это же безумие. Эта местная работа — более безопасный выбор. Более рациональный выбор.

— Вайолет, послушай меня. Ты слушаешь?

— Да.

— К черту безопасность. Ты едешь на собеседование в Лондон. Если тебе предложат работу, ты согласишься. Остальное ты придумаешь сама, ты всегда так делаешь. А я всегда буду рядом, если ничего не получится. Ты найдешь, где жить. Маленькую квартирку, на которую ты потратишь все свои деньги, но это будет прекрасно, потому что ты будешь в Лондоне, жить своей лучшей жизнью.

— Да, это было бы просто потрясающе, не так ли? — Вайолет погрузилась в мечты, и я знаю, что она представляет себе долгие прогулки мимо старых зданий по сомнительным мощеным тротуарам, но это делает её счастливой, и это делает счастливой меня.

— Дженнингс живёт в Лондоне, — говорит Вайолет после паузы. — Мне позвонили и пригласили на собеседование, когда я ещё думала, что между нами что-то есть, а теперь, когда этого нет, это как бы выбило ветер из моих парусов. Понимаешь?

— К черту Дженнингса.

— Да, — отвечает Вайолет без намека на иронию. — В этом-то и проблема.

— Я люблю тебя, ты мои макароны.

— А ты мой сыр. Я тоже тебя люблю.

17

Дейзи


Теперь я леди, которая обедает.

Шучу. Я заняла домашний офис Кайла как свой собственный и работаю оттуда. Но я также обедаю, потому что работа на себя означает, что вы сами устанавливаете расписание, и, кроме того, иногда эти обеды — рабочие обеды.

Иногда это обеды с новой золовкой. Как сегодня. Керриган знает, что мы тайно поженились, потому что, в отличие от меня, Кайл не кисейная барышня. Я тоже собираюсь рассказать своей семье. На следующей неделе после того, как Вайолет пройдет собеседование в Лондоне. Я не могу сейчас отвлекать её внимание, обрушивая на нее свадебную бомбу.

Это было бы грубо. Мы все согласны с этим, верно?

Керриган ещё не знает, что она станет тетей, и я не смогу долго это скрывать, потому что мой живот как бы выпирает. Я все ещё могу скрыть этот бугорок, не надевая облегающую одежду, но он есть. В голом виде он действительно заметен. Я никогда не была беременна раньше, поэтому мне не по чему судить об этом, но я клянусь, что это произошло за одну ночь. Мне казалось, что целую вечность мой живот не подавал никаких видимых признаков беременности, что, наверное, нормально, когда ребёнок размером с голубику. Теперь, когда мы переходим на персиково-лимонно-яблочную территорию, этого уже не скрыть.

Кайл увлечен этим. Прямо-таки увлечен.

Когда он вернулся домой вчера вечером, я рассматривала своё отражение в зеркале в ванной, что быстро переросло в повторение того, как мы впервые окрестили его ванную. Я, голая и перегнувшаяся через стойку. Он, все ещё одетый с работы, вбивался в меня, как будто мы давно не виделись. Потом мы вместе принимали душ, и он навязчиво проводил руками по всему бугорку. Тяжесть в груди тоже исчезла, так что, думаю, я официально перешла во второй триместр.

На следующей неделе у меня назначена встреча с моим новым акушером-гинекологом в Филадельфии. Так много изменений за такой короткий срок, но я полагаю, что это нормально. Нормально. Жизнь так часто работает. Можно прожить год в режиме "дня сурка", а потом бац, и все меняется в один момент.

Звонят в дверь, но пока я бегу ответить, замок поворачивается, и Керриган просовывает голову внутрь.

— Приветики, — зовёт она, все ещё наполовину скрытая за дверью.

— Что ты делаешь? Заходи. — Я дохожу до двери и закрываю её за ней, когда она входит в прихожую. Я не знаю, зачем она звонит в дверь, она живёт здесь, когда не в школе.

— Я не знала, безопасно ли входить, — объясняет она. — Я не хочу случайно заглянуть к вам двоим, когда вы занимаетесь этим. Не то чтобы я не могла позволить себе терапию, но терапевт — не волшебник, и выздоровление не гарантировано, так зачем рисковать?

— Сейчас середина рабочего дня. Кайл на работе. — Я смеюсь, но, возможно, она права. Мы занимались новобрачным сексом повсюду, и я, честно говоря, забыла, что она живёт здесь половину времени до этого момента.

— Конечно, — соглашается Керриган, растягивая слово, — но я не знаю, чем вы, ребята, увлекаетесь. Он мог прийти домой на полдник. Не знаю. И не хочу знать. — Керриган качает головой, её хвостик весело раскачивается.

— Справедливо. Думаю, позвонить, прежде чем отпирать дверь, не помешает.

— Я буду зонить заранее, — говорит Керриган и идёт за мной на кухню.

Таббс лежит в лучах солнца на одном из диванов напротив кухни. Он поднимает голову и зевает при нашем появлении, затем делает драматическую растяжку, прежде чем спрыгнуть с дивана с громким стуком и подойти, чтобы забраться между ног Керриган.

— Ты хотела пообщаться с Таббсом, прежде чем мы уйдем? — спрашиваю я, потому что не уверена, каков этикет при посещении кота. — Я надеюсь, что ты никогда не обзаведешься собственным жильем и не заберёшь его с собой, потому что мы уже стали очень хорошими приятелями. Он тусуется со мной, пока я работаю, и совершенно не осуждает дрёму.

— Зачем мне брать Таббса с собой? Он не мой кот.

Только не это. — Тогда кому принадлежит этот кот?

— Кайлу, — легко отвечает Керриган, как будто это совершенно очевидно. — Он пытался сказать тебе, что это мой кот?

— Да.

— Нет, его кот. — Керриган наклоняется, чтобы поднять все восемь килограммов Таббса и прижать его к себе, как большого, толстого ребёнка. — Кайл нашёл его в мусорном контейнере возле своего офиса и принёс домой. Он был тощий и с блохами, и с тех пор Кайл намекает, что это мой кот, но на самом деле это не так. У Кайла просто комплекс спасателя или что-то в этом роде.

— Он был тощим? — Не знаю почему, но я представляла, что Таббс всегда был таким огромным.

— Таким тощим. А зовут его МакГи. Кайл стал звать его Таббс, когда он растолстел. Потому что Кайл его перекармливает.

Кайл и меня перекармливает. Интересно, я тоже из проекта спасения?

Погодите-ка. Он сказал, что Таббс был стройным!

— Значит, он знает, что Таббс толстый?

Керриган странно смотрит на меня.

— Я думаю, все знают, что Таббс толстый. Прости, МакГи, — говорит она ему, чмокая его прямо в маленький носик. По оранжевому носу проходит белая полоска, и его очень приятно целовать.

Мы выходим из квартиры, и я чувствую облегчение от того, как легко быть с Керриган. Это наша первая прогулка без Кайла, и это совсем не неловко. На самом деле это была её идея, что очень мило. Она хотела выпить послеобеденный чай в отеле, расположенном всего в полуквартале от дома Кайла, и мы направились туда. Через несколько минут мы сидим в роскошной столовой, залитой светом из огромных стеклянных дверей, соединяющих столовую с открытым патио.

— Так какие ещё виды спасательных работ проводил Кайл? — спрашиваю я, как только перед нами появляются чашки чая. Жасминовый для нее и ромашковый без кофеина для меня.

— Для начала я, — отвечает она, добавляя в чай кусочек сахара. Она размешивает его в чашке ложкой и смотрит на меня, когда убеждается, что кусочек сахара распался.

— Ты? — Я удивлена этим. — Что ты имеешь в виду?

— Он вернулся за мной, когда умерли наши родители. Я знаю, это кажется странным, поскольку он мой брат, но мы едва знали друг друга, потому что он намного старше меня. Когда я родилась, ему было шестнадцать, а когда мне исполнилось два года, он уже уехал в колледж. У меня даже нет воспоминаний о том, как мы жили с ним дома с моими родителями.

— О, вау. — Я никогда не думала об этом в таком ключе. Я понимала, что между ними огромная разница в возрасте, но не задумывалась о том, что это значит с практической точки зрения. — Вас только двое, — уточняю я, не желая просить объяснений.

— Да, я была "упс" ребёнком. — Она всё равно его предлагает. — Но я думаю, наши родители были рады этому. Моя мама сказала, что они всегда хотели ещё детей, но у неё были проблемы с фертильностью после Кайла, и они думали, что он станет для них единственным. А потом бац, они уже почти закончили его воспитывать, и тут появляюсь я.

У детей есть свойство появляться в любой момент, когда им это удобно, я думаю. Так же, как и тот, которого я ношу.

— Так что мы не были очень близки. Я видела его, может быть, пару раз в год, когда была маленькой. Он учился в колледже, потом в аспирантуре, потом работал в Великобритании и, кажется, в Азии. Так что он был просто моим таинственным старшим братом, которого я видела иногда на каникулах или по видеочату, а я была ребёнком и не обращала особого внимания на то, где он находится.

— Потом наши родители умерли, и он вернулся. Все это как в тумане, но он мог так же легко уехать надолго, чтобы передать меня бабушке с дедушкой или отправить в школу-интернат и продолжать жить дальше. Но он этого не сделал. Он вернулся в дом вместе со мной и остался. В конце концов он купил квартиру, и мы переехали в неё, потому что дом был большим и грустным для нас двоих. Хотя он у нас до сих пор есть. Я даже не знаю, почему он у нас до сих пор есть, просто иногда мне нравится заходить туда и вспоминать их. Мистер и миссис Ласкола живут на участке и управляют им, но да… — Она прерывается, как будто вспоминать то время трудно. Вполне понятно.

— Мне очень жаль, это, должно быть, было так тяжело. Потерять родителей такими юными.

— Да. — Она прикусывает нижнюю губу на секунду, прежде чем заставить себя просветлеть. — Но Кайл — это как брат и бонусный отец, все в одном. — Теперь она улыбается, и на этот раз не вынужденно. — Иначе мы бы никогда не стали так близки, так что это тоже есть.

— Так он был хорошим бонусным отцом? — Я не знаю, почему я спрашиваю, кажется, совершенно ясно, что да. Кажется, совершенно ясно, что Кайл совсем не такой, каким я его представляла вначале. Кайл может оказаться именно тем мужчиной, о котором я говорила, когда садилась на членодиету.

— Он такой. — Она кивает. — Излишне заботливый, но в основном справедливый. Подростковые годы были трудными, потому что все мои подруги были влюблены в него. — Она закатывает глаза. — Как мерзко, да?

Я представляю, что мне шестнадцать, а папа одной из моих подруг выглядит как Кайл.

— Очень мерзко. Я киваю, хотя это ложь. В шестнадцать лет я бы тоже положила на него глаз.

На стол ставят трехъярусный поднос с крошечными сэндвичами и булочками. Я угощаюсь одним, похожим на яичный салат. Я никогда не была любительницей послеобеденного чая, но я вижу в этом привлекательность.

— Расскажите мне о Марго, — прошу я. Наверное, я не должна, но мне так любопытно узнать о ней. Я не понимаю, как она не смогла наладить отношения с Кайлом, если так сильно его хотела. Он даже не особенно сложный. Насколько я знаю.

— Уф, Марго. Столько всего в их прошлом, когда я была совсем маленькой. — Керриган морщит нос, прежде чем отправить в рот кусочек булочки.

Прошлое. Я ненавижу это слово. Оно такое тяжелое. Но это лучше, чем будущее, я полагаю.

— Потом они снова сошлись, когда Кайл вернулся в Филадельфию, — продолжает она. — Она много была рядом, помогала и все такое, но я думаю, Марго требовалось много внимания.

— Как это?

Керриган оглядывает нас и наклоняется, понижая голос. На самом деле рядом с нами никто не сидит, так что это кажется немного излишним.

— Ходят слухи, что Марго изменила Кайлу. С Уайаттом.

О.

— Слухи? — Я вопросительно поднимаю бровь.

— Ладно. С семейного двора дошли слухи, что Марго изменила Кайлу. С Уайаттом. Но это было давно, — добавляет она. — Это было примерно за год до моего выпускного класса, я это точно помню.

Она говорит так, как будто это было сто лет назад, хотя это было два года назад. Не такой уж большой срок, когда речь идёт о чувствах. Чувства сохраняются, как запах в спальне подростка.

— Честно говоря, возможно, это была частично моя вина. Может быть, они все ещё были бы вместе, если бы не я.

— Как это? — Я хмурюсь, озадаченная тем, что она думает, что в том, что произошло между Кайлом и Марго, может быть её вина.

— У него было бы больше времени, чтобы посвятить его Марго, если бы он не воспитывал подростка, понимаешь?

Возможно, но я не могу себе этого представить. Если Марго изменила Кайлу, она заслужила, чтобы её бросили.

Но также я думаю, не глупо ли я поступила, влюбившись в него. Если бы мы когда-нибудь оказались вместе, если бы нас не заставило быть вместе какое-то чувство чести с его стороны. Если бы он вернулся к Марго, или вообще к кому-либо, с кем он не чувствовал себя вынужденным быть. Он перевернул свою жизнь, чтобы заботиться о своей сестре, конечно, он сделает то же самое для своего ребёнка.

— В конце концов, она его разлюбит, — добавляет Керриган, как будто это то, о чем я беспокоюсь. На самом деле нет, но я добавлю это в список.

— Но она работает на него? В том же офисе? — Теперь я назойлива. Засудите меня.

— О. — Керриган пожимает плечами, как будто это не имеет значения. — Ну, да. Но в маркетинге, я думаю? В корпоративном офисе тысячи сотрудников. Они не имеют ничего общего друг с другом на работе. Меньше, чем ничего.

Это несколько успокаивает. Керриган права: при таком количестве сотрудников в одном помещении они, скорее всего, даже не видят друг друга.

— Чем ты занимаешься? Кайл упоминал, что ты что-то делаешь в путешествиях?

— Вроде того. Последние несколько лет я работала гидом в компании Саттон Трэвел, но недавно уволилась с этой работы. Это было много путешествий, по крайней мере, половина каждого месяца, и это не совсем практично теперь, когда… теперь, когда я замужем. — Теперь, когда я беременна, вот чего я не говорю.

— Тебе нравилось?

— Мне нравилось. — На мгновение я задумываюсь, вспоминая хорошие времена. В мои планы всегда входило уйти с этой работы, так что я не совсем опечалена этим. — Я также развивала блог о путешествиях в течение многих лет, и это стало работой на полный рабочий день, так что теперь я сосредоточусь исключительно на нём.

— Весело! Я люблю путешествовать. Я много путешествовала со своими родителями. С Кайлом не так много, но мы всегда куда-нибудь ездим во время моих рождественских каникул. Обычно катаемся на лыжах… — Она резко останавливается, на полпути к тому, чтобы откусить кусочек маленького пирожного, увенчанного клубникой. — Конечно, нам не обязательно, — говорит она, как будто только что поняла, что все немного изменилось. — Может быть, ты ненавидишь кататься на лыжах или путешествовать зимой.

— Вообще-то, я никогда не каталась на лыжах. Но даже если бы я ненавидела это, я бы с радостью ждала в домике, потягивая чашку горячего какао, пока вы с Кайлом катаетесь на лыжах. Я открыта для всего, что может показаться забавным.

Боже, у меня вроде как есть падчерица. Как это не пришло мне в голову раньше? Я чувствую огромный груз ответственности, глядя на нетерпеливое, обеспокоенное лицо Керриган. Интересно, как Кайл чувствовал себя, принимая все это в одиночку? Черт возьми, ей уже восемнадцать, так что она уже взрослая. Представьте, что он чувствовал, когда она была ещё ребёнком? Но она и сейчас ещё ребёнок, правда. Я думаю о себе в восемнадцать лет и представляю, что бы я чувствовала, если бы у меня не было родителей.

Я бы чувствовала себя потерянной.

Я буду очень беременна на это Рождество. Я должна родить в феврале, так что к декабрю я буду размером с Таббса-МакГи. Определённо, никаких лыж для меня, но я все равно смогу летать в декабре, я думаю. Я закусываю нижнюю губу и делаю мысленную пометку проверить это позже, пока я уверяю Керриган, что мы все можем поехать кататься на лыжах или завести новые традиции. Она немного расслабляется, и я думаю, не в этом ли отчасти заключался для нее смысл этого обеда. Чтобы прощупать меня, понять, что её место в этой новой семейной обстановке.

— Как ты собираешься вести блог о путешествиях из Филадельфии? — спрашивает она, как только доедает клубничный пирог.

Хороший вопрос. На мгновение я почувствовала тревогу, что мой план ужасен, и в итоге я окажусь босой и беременной домохозяйкой. В квартире за несколько миллионов долларов. Бу-бу-бу, верно?

Вот только я вложила много труда в этот блог, и он много значит для меня.

— Ну… — Я сжимаю пальцы перед собой, объясняя свои планы. — К счастью для меня, Северо-Восток огромен. Я могу сместить фокус блога на северо-восточные мероприятия, например, катание на лыжах. Или посещение бродвейского шоу в Нью-Йорке. Или поездки на выходные в Вермонт. В нескольких часах езды от Филадельфии есть бесконечный источник материала. Большая часть моего дохода поступает от спонсорских постов в Instagram, и я могу увеличить эту аудиторию множеством различных способов. Я разберусь с этим.

— Круто, — отвечает Керриган. — Я могу помочь, если хочешь. Когда я не в школе, а Кайл занят или что-то ещё.

— С удовольствием.

— Я так рада, что Кайл нашёл тебя. Я думаю, он волновался, что никогда не найдет тебя, а теперь ты здесь.

— Вот и я, — соглашаюсь я. Она такая романтичная. В её возрасте я была нездоровой и вела себя как идиотка. Слишком много пила на вечеринках в колледже, общалась с парнями, которые не стоили моего времени. Я обнаружила, что хочу взрастить в ней эту миловидность, вместо того, чтобы учить её всяким пустякам, как я всегда делала с Вайолет.

Я не знаю, превращаюсь ли я в маму прямо на глазах или просто взрослею. Или и то, и другое.

18

Дейзи


Я собираюсь порыскать по офису моего мужа. Я не планировала этого, не совсем. Это не было преднамеренной вылазкой, просто я оказалась напротив его офиса.

Нет, правда.

Честно.

Я занималась своими делами, шла по 18-й улице, с камерой в руках, намереваясь сфотографировать все, что меня заинтересует. Я планировала свернуть в парк Любви, провести пару часов, делая снимки для Instagram и изучая близлежащие кофейни, и все в таком духе. Но когда я добралась до перекрестка, где собиралась повернуть, я посмотрела вверх и поняла, что офис Кайла находится прямо впереди. Вряд ли он находится в стороне от моего пути. Это казалось чем-то вроде счастливого случая, не так ли? Так думали мои ноги, потому что я не стала поворачивать. Вместо этого я перешла улицу и оказалась перед небоскребом с надписью KINGSTON над входом большими буквами и INCORPORATED внизу буквами вдвое меньше. Я предполагаю, что они подсвечиваются ночью и, вероятно, достаточно тяжелые, чтобы раздавить полуприцеп, если бы хоть одна из них упала.

Не то чтобы они выглядели так, будто собираются упасть. Они выглядят надёжными, постоянными. Шрифт кричит "надёжный" и "заслуживающий доверия" в тонких, стильных заглавных буквах.

Знаете ли вы, что шрифт может делать все это? Мне потребовалась целая вечность, чтобы выбрать правильный шрифт для своего блога. Такой, который говорил бы: "Получайте от меня рекомендации по путешествиям, я весёлая, но серьезная". Неправильный шрифт — и люди ожидают прочитать о предложениях на весенние каникулы, а не рекомендации по бюджетным девичьим выходным или уединению для семейных пар в Вермонте. Неправильный шрифт — и ваш брендинг пойдет прахом.

Два комплекта автоматических дверей по бокам от входа, и я прохожу через ближайшую ко мне с той же легкостью, с какой я захожу в KINGS, чтобы купить туалетную бумагу и упаковку La Croix.

Через мгновение до меня доходит, что я иду не в универмаг и не смогу найти Кайла в двенадцатом проходе.

Дура, укоряю я себя, когда мои шаги замедляются.

Я бы развернулась и ушла, но вестибюль меньше, чем можно было бы ожидать. Прямо по курсу — стойка регистрации, за которой сидят три сотрудника. Один из них регистрирует кого-то, двое других выжидающе смотрят на меня.

Мне кажется, что я уже проходила этот путь. Я коротко улыбаюсь в сторону стойки администратора, затем делаю шаг в сторону и достаю свой мобильный телефон.

Дейзи: Я в холле. Ты занят?

Блестяще, Дейзи, просто блестяще. Конечно, он занят. Он на работе. Работает. Мои пальцы нависают над клавиатурой, готовые сказать ему, чтобы он забыл об этом, но он уже печатает. Я наблюдаю за текстовым пузырем.

Муж МакБэби-Папочка: На совещании. За тобой спускаются. Не уходи.

Дейзи: Хорошо.

Я убираю телефон в карман и несколько минут кручу пальцами, изучая кучу старых фотографий на стене. Фотографии по истории компании. Есть старая черно-белая фотография первого магазина, который открылся в Уиллоу Гроув в 1965 году. ещё одна фотография пятитысячного магазина, открытого в Бойсе, штат Айдахо, два года назад. На этой фотографии Кайл стоит перед магазином, рядом с ним его дедушка. Интересно, ожидает ли он, что однажды этот ребёнок будет работать в семейном бизнесе? А если он не захочет? Керриган упомянула, что прошлым летом она проходила здесь практику. Интересно, кузен тоже здесь работает? Тот, который намекал, что я проститутка… Уайатт. Что, если этот ребёнок захочет стать укротителем львов или врачом?

— Миссис Кингстон?

Я поворачиваюсь, понимая, что впервые кто-то обращается ко мне как к миссис Кингстон, и, кажется, им пришлось сказать это дважды, потому что я не реагировала. Упс. Это молодой человек, примерно моего возраста. Он представился как помощник Кайла, Джеймс, и через несколько минут привел меня в кабинет Кайла. Когда мы подходим, дверь открывается, и Кайл выпроваживает небольшую группу, затем протягивает руку в мою сторону, приглашая меня пройти.

— У вас встреча с группой из Клеменса через двадцать две минуты, — говорит ему Джеймс, пока Кайл закрывает за нами дверь. Хаха. Двадцать две минуты. Мне нравится, насколько Джеймс точен. Мы подружились в лифте, когда я попыталась попросить его сказать мне, является ли Кайл засранцем, на которого приходится работать, на что он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, как будто это был вопрос с подвохом, пока я не сказала: "Расслабься, я не стукач". Тогда мы оба разразились смехом.

— Что случилось? Все в порядке? — Кайл пробежал глазами по мне, напряжение прочертило его идеальные брови.

— Да, все в порядке. Я просто была поблизости. — Черт, он, наверное, поспешил вывести этих людей из своего кабинета, думая, что с ребёнком что-то не так. — Прости, я не хотела тебя отвлекать. Мне не следовало просто заходить. — Я оглядываю его кабинет, чувствуя себя глупо. Я привыкла работать в кафе и думать, что всех можно прервать в середине рабочего дня. Я не могу просто заскочить, пока Кайл работает над такими вещами, как открытие семитысячного магазина KINGS. Я плохо справляюсь с ролью жены. — Мне пора идти. Я, наверное, прервала что-то важное, например, количество квадратных метров, которые каждый магазин должен отвести под наполнитель для кошачьего туалета. — Я машу рукой в знак капитуляции за свой очень плохой выбор, что каким-то образом заканчивается тем, что я поглаживаю галстук Кайла кончиками пальцев.

Оказывается, я действительно неравнодушна к костюмам и галстукам. Раньше не любила, но, думаю, ребёнок генетически изменил мои вкусы, и теперь меня возбуждают ответственность и безопасность. Думаю, я вью гнездо. Я слышала, как некоторые женщины судорожно убираются и готовят еду в преддверии появления ребёнка, но я думаю, что моя версия гнездования — это радость от нового жизненного выбора. Как Кайл.

— Это была встреча по налоговым льготам, которые предлагает правительство, но на самом деле все идёт по расписанию, так что не волнуйся об этом.

Хм, налоговые льготы звучат сексуально, думаю я про себя, поглаживая галстук. Видите? В налогах нет ничего сексуального. Ничего. Где-то глубоко внутри моего логического "я" я все ещё знаю это, но попробуйте объяснить это моему "я", находящемуся в состоянии гнездования с гормонами, потому что эта девушка думает, что это сексуально. Вчера вечером я попросила его прочитать статью из Forbes вслух, пока я засыпаю. Когда он спросил, серьезно ли я говорю, я сказала, что это для ребёнка, чтобы он или она знали его голос. Но это была ложь. Это было для меня. Моя беременная мания — слушать, как Кайл говорит о скучных вещах.

— Точно. Теперь у тебя всего двадцать одна минута до следующей встречи. — Кажется, я уже почти мурлычу, черт возьми.

— Дейзи, ты пришла сюда, чтобы соблазнить меня? — Голос Кайла сексуально низкий и посылает все виды возбуждения во все мои места.

— Подожди. — Мои глаза взлетают вверх, чтобы проверить, дразнит он меня или нет. — А это вариант?

Он улыбается, но с сожалением, как будто ему жаль, что он собирается разочаровать меня. Я уже говорила, что у Кайла очень красивые ресницы? Потому что это так. Надеюсь, у ребёнка будут такие же ресницы.

— Так бы и было, только вот плохие новости. Эта дверь не запирается. — Он говорит это, даже когда прижимает меня к ней и целует. Поцелуй до слабости в коленях. Мягкие поцелуи на моих губах, затем в том местечке за ухом, спускаясь по шее. Теплые губы на ключицах и жар его дыхания на моей шее.

— О чем ты говоришь? — хнычу я. — Как у тебя может быть офис, который не запирается? Ты важная персона. У тебя должны быть важные документы, файлы и вещи, которые нужно запирать.

Почему он вообще заговорил об этом? Чертов дразнилка.

— Хм, нет. Не совсем. Все в цифровом виде, или с легальным доступом. — Он вернулся к моим губам, и его руки переместились на мои бедра, под рубашку. Теплые пальцы касаются моей кожи, и это просто нечестно.

— Может быть, мы могли бы сделать это прямо здесь, напротив этой двери, а потом, если кто-то попытается войти, ты мог бы крикнуть "занято" или что-то в этом роде и просто захлопнуть дверь?

— Дейзи, — говорит он с нотками смеха в голосе, как будто это нелепое предложение.

— Что? — Мои пальцы нырнули под галстук, обхватывая пуговицу на его рубашке, ладонь прижата к его прессу.

— Я дразнился насчет замка.

О, слава Богу. Надеюсь, это значит…

— Раздевайся и ложись на мой стол.

О, Боже. Ладно. Думаю, мне нравится, к чему все идет. Я моргаю, пытаясь наверстать упущенное, но Кайл в грязном настроении, и, очевидно, я слишком задерживаюсь.

— У нас осталось двадцать минут, Дейзи. Когда я говорю тебе сесть на мой стол, я ожидаю, что ты будешь на моем столе. Поняла? — Он щелкнул замком на двери и обошел меня, чтобы занять место в кресле за своим столом. Он похлопывает по поверхности перед собой, пустой, если не считать закрытого ноутбука сбоку и нескольких случайных ручек.

Я снимаю балетки, расстегиваю молнию на джинсах, затем останавливаюсь, чтобы спустить их на бедра. Я бросаю взгляд на окна от пола до потолка, задаваясь вопросом, может ли кто-нибудь заглянуть внутрь, но Кайл говорит мне, что они светоотражающие, поэтому я доверяю ему в этом вопросе и снимаю штаны. Моя рубашка и нижнее белье быстро следуют за ними, оставляя дорожку от двери до его кресла.

Я присоединяюсь к нему на его стороне стола, проскальзываю между ним и столом и упираюсь голой задницей в поверхность. Кайл перекидывает галстук через плечо, как будто готовится съесть грязный обед, и, о, святое дерьмо, теперь я понимаю, к чему все идет. Тот факт, что он все ещё одет, должен был бы меня насторожить, но я была слишком отвлечена своим собственным раздеванием, окнами и тем, что впервые оказалась в его кабинете, чтобы следить за происходящим.

Я краснею. Я знаю, что краснею. Но послушайте, флуоресцентное освещение в сочетании с оральным сексом в середине дня — это не шутка. Я прикусываю нижнюю губу. Кайл ухмыляется.

— Откиньтесь назад, локти на столе. — Его голос хриплый, без намека на юмор или поддразнивание, поэтому я делаю то, что мне говорят.

— Разве я не самый счастливый мужчина в мире, — пробормотал Кайл, его язык высунулся, чтобы провести по губам, и, о Боже, я чуть не кончила от того, что смотрю, как он так проводит языком, зная, что он думает о том, чтобы сделать со мной. Он задвигает своё кресло, поднимает мои ноги с пола и кладет мои ступни на подлокотники. Затем он раздвигает мои колени, так что я оказываюсь перед ним в самом недостойном виде.

Когда он смотрит на меня из-под моих ног, он ухмыляется.

Я стону, откидываю голову назад и смотрю в потолок, когда он большими пальцами раздвигает меня, а затем проводит языком по моему клитору.

О. Мой. Кайл. Я моргаю от верхнего освещения и вдыхаю, когда он засасывает мой клитор между своими губами. Святое да. Я чувствую, как его челюсть двигается на мне, пока он работает со мной губами и языком, и это так, так о*уенно и грязно. Я наклоняю голову вправо, наблюдая, как солнце отражается от крыши дома на противоположной стороне улицы, а затем возвращаю своё внимание к Кайлу между моих ног.

Ботаны — это горячо. Это намного сексуальнее, чем когда тебя щупывают в туалете бара или на заднем сиденье машины. Намного сексуальнее. Мне это нравится.

Он быстро работает языком, губами и, наконец, двумя пальцами, согнутыми именно так. Да, вот так. О, Боже, да. Я изо всех сил стараюсь молчать, но из моего рта вырываются лишь хныкающие мычания, когда мои ноги падают с подлокотников и свисают через край стола в довольном расслаблении. Кайл тем временем достает носовой платок из внутреннего нагрудного кармана своего пиджака и спокойно вытирает рот.

О, святой ад.

Мой муж — грязный извращенец. Я даже не знала, что у него есть носовые платки. Кто, черт возьми, до сих пор носит с собой носовой платок? Никто моложе шестидесяти, верно? А мне нравится. Очень. Он складывает его и кладет обратно в карман, его глаза не отрываются от моих. Ямочка на его левой щеке налицо, это точно.

Он помогает мне сесть прямо, все ещё сидя на краю стола, и целует меня. Я успеваю схватиться за его ремень, как раздается стук в дверь.

— Не успела. — Кайл подмигивает. — Возможно, ты захочешь одеться.

О, Боже. Я сползаю с края его стола и одеваюсь быстрее, чем подросток, родители которого только что вернулись домой. Трусики, лифчик, джинсы, рубашка. Все на мне. Ничего не вывернуто наизнанку. Выдох.

— Иди сюда. — Кайл улыбается мне, двумя пальцами подманивая меня ближе. Я возвращаюсь к его столу и прислоняюсь к нему, когда он встает. Он поправляет пальцами мои волосы и поправляет воротник моей рубашки. Затем он целует меня, и я думаю, что люблю его.

Я идиотка. Это слишком рано. Я влюблена. И я замужем за ним и беременна его ребёнком. Конечно, у меня есть чувства. У него, вероятно, тоже есть чувства. Обычные нормальные чувства, такие как чувство "нравится". Я смотрю прямо на его галстук. Он совершенно не помят. Просто дыши, Дейзи.

— В этом здании есть детский сад? — спрашиваю я, когда в переговорном устройстве Кайла раздается жужжание Джеймса, желающего узнать, не нужно ли ему перенести встречу с группой Клеменса. Кайл нажимает кнопку, сообщая, что будет готов через две минуты.

— Конечно, — отвечает он мне, как только закончит. — В чем дело? — Он спрашивает это, слегка нахмурившись, как будто не понимает, к чему я клоню. Он провожает меня до двери своего кабинета, держа руку на моем локте. Наверное, это должно раздражать, но мне нравится, как он постоянно прикасается ко мне.

— Я просто строю планы на будущее, потому что я теперь планировщик. Я хотела убедиться, что кто-то, кроме Джеймса, сможет присмотреть за ребёнком, когда я буду навещать тебя в офисе. Не то чтобы Джеймс не был способен, просто это было бы так очевидно, не находишь? — Я улыбаюсь, очень довольная своим предвидением будущего. Думаю, я назову полдники в офисе Кайла Планом О. И ещё, вау. Я действительно чувствую, что у меня все налаживается.

— У нас будет няня, поэтому я думаю, что, скорее всего, ты будешь оставлять ребёнка дома с ней, когда не сможешь прожить день без быстрого секса.

— Подожди. У нас будет няня? — Неужели он не доверяет мне, что я смогу вырастить ребёнка без посторонней помощи? Я перекидываю сумочку через плечо и поправляю ремешок, не глядя на него.

— Я бы предпочел няню с проживанием, а не отдавать ребёнка в детский сад с кучей работников, которых я не могу проверить, так что да.

— С проживанием? — Какого черта? И почему няня — девушка? Может, мне нужен няня-мужчина.

— Хм, ну, наша квартира не очень большая. Я найду няне отдельную квартиру где-нибудь в нашем доме. Или мы можем купить квартиру побольше в пригороде. Как тебе больше нравится.

— О.

Он держит одну руку на дверной ручке, когда я говорю "о". Он останавливается и оборачивается.

— Что значит "о", Дейзи?

— Ты не доверяешь мне смотреть за ребёнком одной? — Боже. Я даже не рассказывала ему о том, что никто никогда не нанял бы меня в няньки, если бы Вайолет тоже не приходила.

— Ты беспокоишься о том, как ухаживать за младенцем? — Он хмурится, как будто его смущает весь этот обмен мнениями.

— Нет. То есть да. Но нормальное количество беспокойства. Мне не нужен помощник, чтобы помочь мне заботиться о моем собственном ребенке. Я собираюсь закончить читать эту книгу до того, как ребёнок появится здесь, так что я буду знать, что я делаю. — Кроме того, моя сестра, вероятно, приедет в гости по крайней мере на неделю, и она наверняка знает, что делает. Она всегда знает.

— О, — говорит он, и я смотрю на него боковым зрением за выбор слова. — Дейзи. — Он выдыхает и смотрит на дверь. — Я не имел в виду, что ты неспособна. Я имел в виду, что нам понадобится уход за детьми, пока мы работаем. Нам обоим. Вот и все. Мы можем поговорить об этом позже, если хочешь.

О. Что ж, это справедливо, даже щедро. К тому же с его стороны было мило ссылаться на мою карьеру, когда я только что испытала оргазм посреди рабочего дня. Но все же у меня есть небольшой кусочек затянувшегося сомнения. Знаю ли я его достаточно хорошо, чтобы понять, искренен ли он? Или он думает обо мне как о какой-то непутевой жене, на которой ему пришлось жениться, чтобы обезопасить своего ребёнка от моих сомнительных навыков воспитания детей?

19

Кайл

-

— Мне кажется, я влюбляюсь в свою жену. — Я удивляюсь самому себе, произнося эти слова вслух. Они повисают в относительной тишине, сопровождаемые звуком шагов по асфальту и повседневными шумами просыпающегося большого города.

Мы с Люком совершаем одну из наших полурегулярных утренних пробежек вдоль реки Шуилкилл. Он живёт в соседнем со мной доме вместе с женой и детьми. Обычно нам удаётся пару раз в неделю вместе потренироваться — либо на свежем воздухе, либо в тренажерном зале в его или моем здании.

— Звучит непросто, — наконец пробормотал Люк, и в его тоне прозвучал сарказм. Я тоже не упускаю возможности посмотреть на него сбоку.

— Заткнись. Это и правда сложно.

— С женами всегда так.

— Между нами все слишком просто. Это не может быть так просто, не так ли?

— Кайл, ты был без ума от нее, как только встретил. Ты сам мне об этом говорил.

— Я знаю. Я был. И сейчас.

— Как часто такое случается? С кем-нибудь? Когда ты встречаешь кого-то, с кем ты сходишься, будь то пара на свидании, коллега или кот, которого ты нашёл на помойке? Это случается не так часто, потому что это редкость. Это как будто вы начали отношения с хоум-рана. Наслаждайся этим.

— Это был едва ли хоум-ран. Я обрюхатил её и ушел, не взяв её номер телефона.

— Так и есть. — Я оглядываюсь и вижу, что Люк улыбается, как будто моя жизнь его забавляет.

— О, отвали. Я, кажется, припоминаю, что не так давно ты обрюхатил студентку.

— Я думал, мы говорим о тебе? — Мы оба смещаемся вправо, чтобы уступить дорогу велосипедисту, с которым мы вот-вот пересечемся.

— Ага, ага.

— Слушай, наслаждайся легкостью. Потому что впереди у тебя годы трудностей. Дети все меняют. У тебя сейчас медовый месяц,разгоряченный сексом и гормонами беременности. Все должно быть легко.

— Все не может так сильно измениться, — замечаю я. Теперь моя очередь смотреть на Люка сбоку. — Вы с Софи продолжаете рожать каждые двенадцать-восемнадцать месяцев, черт возьми. Вы пытаетесь завести мальчика, или как?

— Неа. Если бы мы хотели мальчика, я бы предоставил образец в лабораторию, они бы провели проточную цитометрию, чтобы отделить все Y-хромосомы, а затем попросил бы Софи зайти ко мне в офис для интрацервикальной инсеминации. Легко.

— Ты ведь слышишь себя, да?

— Ты бы предпочел, чтобы я сказал, что могу подрочить в чашку, а потом нафаршировал свою жену, если мы хотим мальчика?

— Справедливо.

— Мальчик — это круто, если это случится. Или у нас может быть полдюжины девочек. Мне все равно.

— Господи Иисусе. Ты хочешь шестерых? У вас только что родилась третья, два месяца назад.

— Я жадный. — Он пожимает плечами. — Я возьму столько, сколько смогу получить, прежде чем Софи скажет мне отвалить и сделать вазэктомию.

Мы бежим трусцой в тишине. Полмили или около того, пока каждый из нас не погрузился в свои мысли, наслаждаясь бегом.

— Позволь мне спросить тебя кое о чем. С профессиональной точки зрения, — добавляю я, а потом жалею, что не могу взять свои слова обратно. Черт, он меня так отделает.

— Конечно.

— Сексуальное влечение во время беременности. Это реальная вещь? Потому что Дейзи…, - обрываю я себя. — Бл*дь, не бери в голову.

— О, это реально, — отвечает Люк, как будто это обычный разговор. Может быть, для него это и так, но я не могу представить, чтобы кто-то заговорил об этом на приёме у врача и ушел, продолжая разговаривать с женой. — Усиленный кровоток. Повышенная выработка прогестерона и эстрогена. Абсолютно нормально. Просто постарайся не отставать.

Без шуток. Я почти уверен, что Дейзи разбудила меня прошлой ночью ради секса. Она сказала, что беспокоилась, что Таббс подавился комочком шерсти, но Таббс лежал в шезлонге и крепко спал, так что я уверен, что она все выдумала. Интересно, нравился бы я ей так же сильно, как сейчас, если бы не был так сексуально востребован из-за ребёнка? И да, я сразу же делаю мысленную пометку никогда не говорить этого вслух, чтобы она не попыталась меня отшить. Заслуженно.

— Имей в виду, что каждая беременность проходит по-разному, и у нее могут быть те же интересы, а могут и не быть, — добавляет Люк. — Просто следуй её примеру.

Следующая? Черт. Я не знаю, что будет между нами после этой беременности. Это все так чертовски ново. Неожиданно. И я, черт возьми, с трудом подтолкнул её к быстрой свадьбе. Все это может взорваться мне в лицо задолго до того, как мы сможем создать брата или сестру для того, кто сейчас в утробе матери.

— Она заставляет меня чувствовать себя пещерным человеком. Эта беременность. Этот гребаный животик. Как будто я горжусь собой, что посеял своё семя или что-то в этом роде. И я чувствую себя собственником по отношению к ней. Это пи*дец, да? Мне стоит обратиться к психотерапевту. Можешь дать мне направление?

— Абсолютно нормально, — заверил меня Люк, не пропуская ни шагу.

— Да?

— Абсолютно.

Я думаю об этом ещё полмили. Не то чтобы меня сексуально привлекали случайные беременные женщины. Только Дейзи. Она чертовски сияет. Она невероятно пахнет, и, черт возьми, если наблюдение за тем, как меняется её тело из-за того, что внутри нее растет наш ребёнок, не делает меня чертовски твердым. Она прекрасна, и я никогда не прощу себе, если все испорчу.

— Иногда я не уверен, что она мне доверяет, — признаюсь я. Меня это раздражает, даже если это более чем справедливо.

— Почему она должна доверять?

— Спасибо. Ценю это.

— Кайл, ей сколько? Двадцать шесть? Это значит, что она пережила солидный десяток разочарований от мужчин, прежде чем встретила тебя. Потом ты обрюхатил ее, преследовал, притащил в Филадельфию и женился на ней.

— Все было не совсем так, — перебиваю я.

— Ты понял, о чем я. Если бы она уже встретила прекрасного принца, она не была бы свободна, когда появился ты. У нее достаточно опыта разочарований, и она не обязана доверять тебе, ты должен заслужить это.

— Я знаю. Любви не было в брачном контракте, понимаешь? Я беспокоюсь, что она со мной только из-за ребёнка.

— Она с тобой только из-за ребёнка.

— Спасибо.

— Лучшая причина, чем быть с тобой из-за твоих денег.

— Удары так и сыплются на тебя с утра. — Мы закончили наш обычный маршрут вдоль реки и теперь бежим трусцой в более медленном темпе по Спрус, направляясь обратно к Риттенхаусу.

— Ты поступаешь немного не по правилам, но ты без ума от нее. И я видел вас вместе, похоже, она не против тебя. — Я бросаю на него взгляд, и он смеётся. — Остальное встанет на свои места, если вы будете работать над этим.

Если это не взорвется мне в лицо раньше, конечно.

— Ты ей все рассказал?

— Нет, — огрызаюсь я, бросая взгляд в его сторону. Мы остановились на светофоре на 21-й, поэтому я поворачиваюсь к нему лицом. — Ты знаешь, что это сложно. И это не имеет ничего общего с тем, что я чувствую к ней.

— Я знаю это. Но поверь женатому парню, она может воспринимать это иначе. Просто поговори с ней.

— Поговорю. — Светофор загорелся зеленым, и мы снова в движении, пересекаем 21-ю улицу и направляемся к своим домам.

— Не жди слишком долго. Скажи ей, пока это не сделал кто-то другой, Кайл.

— Скажу. — Знаменитые последние слова. 

20

Дейзи


Я вроде как освоилась в семейной жизни с Кайлом. То есть, конечно, прошла неделя. Но хорошая неделя. Все идёт хорошо.

И скоро все станет ещё лучше, потому что у меня входящий звонок от Вайолет, и я уверена, что она собирается сказать мне, что провалила собеседование в Лондоне, а это значит, что я наконец-то могу перестать ей врать. Ну, я ведь на самом деле не врала, не так ли? Я просто опустила много информации. Давайте с этим согласимся. Также я не пригласила её на свою свадьбу. Но это была свадьба-бегство, давайте все будем помнить об этом, пока никто не выдвинул меня на звание худшей сестры на свете. Я выдыхаю и отвечаю на звонок.

— Вайолет! Как все прошло? Ты получила работу? Ты переезжаешь в Лондон? Расскажи мне все! — Вот так я здороваюсь. Когда ты близнец, иногда ты просто пропускаешь формальности.

— Дейзи! — Вайолет смеётся в трубку, и я уже слышу это в её голосе. Она счастлива, счастливее, чем я слышала её уже слишком давно.

— Ты получила работу! — Я так взволнована, что подпрыгиваю на диване, который делю с Таббсом-МакГи. Движение пробуждает его, и он зевает, затем протягивает лапу, чтобы попросить почесать голову.

— Получила! Но я отказалась.

— Вайолет, какого черта? — Я смотрю на Таббса-МакГи в поисках моральной поддержки, потому что какого черта? Таббс-МакГи презрительно моргает, потому что он на моей стороне.

— Я могу объяснить! Всё в порядке. Это даже здорово. Подожди, с чего мне начать? — Я могу представить её так ясно. Я уверена, что она трясет коленками или ходит кругами, пытаясь определить, с чего ей следует начать эту историю.

— Дейзи, я должна сказать тебе что-то важное, — наконец говорит она в спешке, с огромным выдохом в конце.

— Хорошо. Выкладывай.

— Я думаю, тебя уволят.

— Откуда? — Серьезно, о чем она вообще говорит? Я чешу Таббса-МакГи за ушами и откидываюсь на спинку дивана.

— Что ты имеешь в виду? С твоей работы в Саттон Трэвел!

— А, это. — Боже правый, я уже забыла, что когда-то там работала. — Я уже уволилась. И мне все равно. Теперь мы можем сосредоточиться на том, почему ты отказалась от прекрасной работы в Лондоне?

— Дейзи!

— Что?

— Что значит "ты уволилась"? Это была отличная работа. Зачем ты заставила меня изображать тебя в том туре, если ты просто собиралась уволиться? — Теперь я ясно представляю ее. Скорее всего, она сузила глаза и прикусила нижнюю губу, размышляя о том, что я задумала. Этот взгляд мне хорошо знаком.

— Вайолет, можем ли мы сосредоточиться на том, какое отношение все это имеет к тому, что ты прилетела в Лондон на собеседование, а затем отказалась от работы?

— О, ну, как ты знаешь, собеседование было в Саттон Трэвел.

— О, Боже мой, Вайолет. Что ты сделала? Неужели тебя так мучила потребность быть хорошей, что ты призналась в том, что мы сделали в разгар собеседования? Никто не знал! Это была идеальная подмена близнецов. — Ух. Иногда она испытывает мое терпение.

— Нет, я этого не делала, — отвечает она, как будто идея доноса так оскорбительна для нее. У меня есть куча примеров из нашего детства, которые доказывают обратное. — Оказывается, парень, с которым я познакомилась в поездке, — генеральный директор материнской компании, владеющей Саттон Трэвел.

Я позволила этому на мгновение дойти до меня. На самом деле это самая смешная вещь, которую я когда-либо слышала, но я не уверена, что Вайолет готова это услышать. Я имею в виду, серьезно. Каковы шансы? Что генеральный директор компании станет Боссом под прикрытием во время одной поездки, в которой я поменяюсь местами со своим идентичным близнецом? Я стараюсь не смеяться.

— Хорошо. Значит, ты столкнулась с ним в офисе компании, когда проходила собеседование? — О, Боже, я чувствую себя ужасно. Я полностью разрушила её идеальную работу. Только подождите, она же сказала, что получила работу и отказалась от неё, не так ли?

— Нет, он прервал мое собеседование и сделал предложение. Я помолвлена! — кричит она в трубку.

— Я тоже! — Должна признать, что для меня все складывается очень удачно. Ух ты.

— Ты помолвлена? С кем?

— Я замужем! — визжу я в трубку, потому что в этот момент я могу сорваться.

— Подожди, что?

— Хватит обо мне. Мы говорим о твоих новостях. Расскажи мне всё! Он просто пришел к тебе на собеседование и сделал предложение руки и сердца? Я не могу. У меня обморок. — Я сжимаю свою грудь, хотя она не видит меня, потому что это действительно самая обморочная вещь, которую я когда-либо слышала, и я здесь ради этой истории. — У него было кольцо? Он встал на одно колено?

— Вообще-то, он сделал предложение с помощью деформированной скрепки. — Она мечтательно вздыхает.

— Прекрати.

— Подожди, подожди. Не отвлекай меня. Давай вернемся назад. Ты замужем?

— Замужем.

Наступает долгая пауза, пока она ждет, что я расскажу подробности. Я этого не делаю.

— Когда ты собиралась сказать мне об этом?

— Это только что произошло, ясно? Как раз в тот момент, когда тебя бросил Дженнингс, так что время было ужасное. Я не хотела тыкать тебя в это лицом.

— Браки просто так не заключаются, Дейзи. Две недели назад ты даже ни с кем не встречалась!

— Вроде как встречалась. — Не совсем, но к тому времени мы уже встретились, и он меня обрюхатил, так что вот так.

— С кем? Это кто-то, кого я знаю?

— Я тебе все расскажу. Но сначала ты. Расскажи мне о Дженнингсе и своем кольце из скрепки!

— Дейзи, — произносит она мое имя, — Ты беременна?

— Пффф, — прошипела я в трубку. Вот так сразу к делу. — Это так грубо, Вайолет. Ты беременна?

— Нет!

— Да. — Я разглаживаю шерсть Таббса-МакГи между пальцами и жду ответной реакции.

— О, Боже, Дейзи. Что, черт возьми, сейчас происходит? У меня какой-то внетелесный опыт? Это сон? Я не думала, что переход времени так сильно на меня влияет, но, может быть, у меня галлюцинации?

— Не драматизируй. У тебя нет галлюцинаций. Я замужем и беременна. Сюрприз! — Я добавляю сюрприз с помощью джазовых пальцев, хотя она меня не видит.

— Дейзи, что ты натворила?

— Что ты имеешь в виду, что я натворила? Ты только что сказала мне, что помолвлена, и я не ставлю под сомнение твой жизненный выбор. Ну и дела.

— Объяснись. Я не расскажу ни одной детали о своей помолвке, пока ты не расскажешь мне всё.

— Ух ты, как ты умеешь держать удар, Ви. — Я сделала паузу, пытаясь собраться с мыслями, — Его зовут Кайл. Мы познакомились несколько месяцев назад на выходных, когда я была между турами. И… кое-что произошло.

— Ты забеременела от парня на одну ночь?

— Ты звучишь ужасно осуждающе, Вайолет.

— Мне жаль. Я просто… — Она прервалсь на мгновение, прежде чем продолжить, — Тебе не нужно этого делать, вот и всё, что я хочу сказать. Если тебе нужна помощь, я здесь для тебя.

— Я знаю, что ты здесь, и я люблю тебя за это. Но я в порядке. Я… счастлива. Я думаю, что это правильное решение для меня и ребёнка.

— Ты любишь его?

Мое сердце бешено колотится от её слов. Это главный вопрос, не так ли?

— Люблю, — медленно отвечаю я, — Но я не уверена, что должна. Всё это так ново. Мне кажется безрассудным полюбить его так быстро, но да, я без ума от него.

— Хорошо. Это всё, что действительно имеет значение, не так ли? Но ты знаешь, что я всегда рядом, если тебе это понадобится. Всегда. Кроме того, оказалось, что у Дженнингса есть дом-мьюз, так что ты можешь приезжать в любое время и оставаться там столько, сколько захочешь!

— Что, черт возьми, такое дом-мьюз?

Вайолет выдохнула, как будто мое отсутствие интереса к британскому жилью настолько непостижимо для нее.

— Это конюшни, которые строились позади домов ещё до изобретения автомобилей, с жилыми помещениями наверху. Это совершенно очаровательные вещи, и у Дженнингса есть такой! — Она почти визжит от восторга.

— О, Боже мой. Ты предлагаешь мне жить в хлеву с ребёнком? Это очень обидно, Вайолет.

— Не будь смешной. Над гаражом для лошадей есть целая квартира. Я имею в виду конюшню. Я имею в виду гараж. Сейчас он называется гаражом, потому что никто в Лондоне больше не использует лошадь и карету как средство передвижения. Что очень жаль.

— Действительно жаль, — соглашаюсь я с сарказмом.

— Хотя его нужно переделать. Весь дом нужно, но не бойся приезжать! Он не то чтобы обветшал или что-то в этом роде. Он просто очень очень старый.

— Как Англия.

— Я знаю, правда? — соглашается она, но это звучит мечтательным голосом, потому что старые здания действительно её возбуждают, — Но в любом случае, здесь есть полноценная квартира с двумя спальнями, и тебе будут рады в любое время. Сколько захочешь! Дженнингс не будет возражать. И подумай, сколько блогов ты сможешь создать!

— Парень, который только что уволил меня, не будет возражать, если я поселюсь в его гостевом доме? — Я улыбаюсь, потому что, честно говоря, вся эта история меня забавляет. Кроме того, я знаю, что это немного раззадорит Вайолет.

— Ты сказала, что уволилась!

— Да, да. Но что, если бы я этого не сделала, Вайолет? Тогда он бы уволил меня. Твою родную сестру.

— Ты отправила автобус с туристами в поездку с самозваным гидом, — говорит она резко, — Наверное, нам повезло, что он не выдвигает обвинений.

— Справедливо. Расскажите мне о вашей помолвке с боссом моего бывшего босса. Ты счастлива? И почему ты отказалась от этой работы?

— Я безумно счастлива. Я отказалась от работы, потому что не хочу работать на своего жениха, мне это кажется странным. Вообще-то, его мать возглавляет отдел, в котором я бы работала, что, возможно, добавило бы ещё больше странностей. Я просто хочу найти здесь что-то своё.

— Он начальник собственной матери?

Вайолет смеётся: — Типа того, да.

— Неловко, — пропела я.

— Возможно. Это семейная компания, поэтому в корпоративном офисе и по всему миру работает множество родственников. Его двоюродный брат возглавляет новое казино в Лас-Вегасе.

— О, какое именно? Я как раз была в Вегасе на свадьбе.

— Ха-ха три раза. Я до сих пор не могу поверить, что ты вышла замуж без меня.

— Мне жаль! — говорю я ей, и это так. Но, кроме того, это был правильный выбор в данных обстоятельствах. Для меня. Кроме того, я никогда не была большой любительницей свадеб. Когда мы были детьми, Вайолет выдавала замуж свою Барби по крайней мере раз в неделю. Моя ездила в отпуск и проводила много времени, купаясь голой в экзотических местах, воссозданных в раковине нашей ванной.

— Он называется "Виндзор", но он ещё не открыт.

— Я видела его! Мы проезжали мимо. Когда он откроется? Он выглядел почти готовым.

— Скоро! Думаю, через несколько месяцев. Я уверена, что мы пойдем на торжественное открытие. Ты и твой муж должны встретиться с нами там!

Мой муж. Это безумие — слышать, как она произносит эти слова. Интересно, в каком состоянии мы будем как пара к тому времени, когда состоится торжественное открытие?

— О, подожди, насколько ты беременна? Ты не можешь быть на большом сроке, я видела тебя всего пару недель назад.

— Четырнадцать недель. Так что постарайтесь назначить торжественное открытие на мой седьмой месяц, чтобы я могла прийти и ковылять в сверкающем платье для беременных.

— Я передам своё пожелание.

— Пожалуйста, сделай это, — я улыбаюсь в трубку, радуясь тому, что Вайолет счастлива, — Я люблю тебя, Вайолет. Ты мой попкорн.

— Люблю тебя ещё больше. А ты — мой дополнительный масляный топпинг.

Мы вешаем трубку, и я зарываюсь лицом в пух Таббса-МакГи. Я думаю, что, может быть, все наладится. Для всех.

21

Дейзи


— На следующей неделе у меня приём у врача, — я лежу в постели с Кайлом. Таббс-МакГи лежит на шезлонге, которым никто не пользуется, кроме Таббса-МакГи, что заставляет меня задуматься, не является ли он на самом деле просто очень модной кошачьей кроватью. Он злится, потому что мы читаем в постели и отказались выключить для него свет. Он много вздыхал, мяукал и пытался выбить iPad из рук Кайла своими огромными мохнатыми лапами. Потом, когда он не получил своего, он дулся, перебрался в шезлонг и теперь смотрит на нас так, будто ему не удалось вздремнуть восемь часов днем при полном дневном свете.

Кайл отвлекает своё внимание от iPad, слегка повернув голову в мою сторону.

— Если ты хочешь пойти, — продолжаю я, — Ничего страшного, если ты не хочешь. Ты не обязан. Это моя первая встреча с новым акушером-гинекологом, которого рекомендовал твой кузен, и всё, что произойдет на шестнадцатинедельном приеме, а это, скорее всего, ничего. Если ты будешь занят, ничего страшного. Ты как раз был на последнем приёме. Не бери в голову.

Я вдыхаю, потому что я только что сказала все это, не дыша, потому что, возможно, это имеет для меня большее значение, чем я хотела бы признать. Может быть, не делать это в одиночку для меня тоже важнее, чем я хотела бы признать.

— Я бы хотел пойти.

— Хорошо, — я возвращаю внимание к своему iPad.

— Если ты не возражаешь.

— Не возражаю.

— Возможно, ребёнок уже сосёт большой палец, — говорит Кайл мгновение спустя.

— Что? Откуда ты знаешь, что он там делает? — я кладу руку на свой маленький животик и потираю его. Не знаю, зачем, это же не джинн, который выскочит и исполнит мои желания или подтвердит, что он сосёт большой палец.

— Я купил книгу.

Я моргаю на Кайла, смотрю на его iPad и снова на его лицо.

— Какую книгу?

— Что ожидать, когда ждёшь ребёнка. Ты сказала мне почитать книгу.

— О, Боже мой.

— Что? Я провожу своё исследование, чтобы не задавать тебе глупых вопросов.

— Да, но эта книга полна постыдных вещей, происходящих с моим телом.

Он ухмыляется. Он чертовски ухмыляется.

— Люк рекомендовал её. Он сказал, что она довольно полная.

— Почему твой горячий кузен должен быть гинекологом? Это так странно.

— Он женат.

— Да, хорошо? — Не совсем понимаю, какое это имеет отношение к чему-либо, но ладно.

— Просто говорю об этом.

— Потому что я сказала, что он горячий? — он что, издевается? — Ты ревнуешь? Ты тоже сексуальный, это не соревнование. Кроме того, я беременна. Не то чтобы я рыскала в поисках мужчин.

Ухмылка.

— Разве нет какой-то мужской версии, которую ты должен читать?

— Я не знаю. — Он кладет iPad на тумбочку и поворачивается ко мне, кладет свою руку на мою, которая лежит на моем животе. — Я хотел получить ту же информацию, что и ты.

— Ты, наверное, опережаешь меня, зануда.

— Я на девятой главе.

— Девятая! Ух. Я всё ещё на седьмой. Зачем тебе вообще всё это знать? Всё, что тебе нужно сделать, это подбросить меня до больницы, и я позвоню тебе, когда мы будем готовы.

Он поворачивается на бок, одна рука все ещё поверх моей на животе, другая подпирает его голову.

— Ты ожидаешь, что я подброшу тебя до больницы и вернусь, когда ты закончишь рожать? Ты в своем уме?

— Не знаю, — я плюхнулась на подушки, — Это просто будут бесконечные часы ожидания между тем, как я потею, тужусь и хрюкаю. Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня в таком состоянии.

— Ты позволяешь мне видеть, как ты потеешь, сжимаешься и хрюкаешь все время, — он улыбается, когда говорит это, его глаза темнеют, а рука на моем животе скользит чуть ниже.

— О, мой Бог, — он не просто так это сказал. Я закрываю глаза руками.

— Дейзи, ты не можешь ожидать, что я буду вышагивать по комнате ожидания, как в эпизоде "Я люблю Люси" 1950-х годов, пока ты будешь рожать моего сына или дочь.

— Это ты предложил этот договорной брак 1950-х годов. Или что мы там делаем, — добавляю я, потому что он молчит.

— Да, — наконец говорит он, но он тянется под огромную футболку (его), которую я надела в постель, и сдвигает мои трусики вниз по бедрам, так что я думаю, что мы закончили разговор, что прекрасно, потому что, о Боже, он заменил мои трусики своим языком. Он лежит между моих бедер, смотрит на меня поверх моего набухшего живота и устанавливает прямой зрительный контакт, пока раздвигает меня большими пальцами и сосёт мой клитор между губами. Святой Иисус.

— Знаешь, что ещё было популярно в 1950-х годах, Дейзи?

Драйв-ин? Обручи? Куннилингус? О, Боже, он просто согнул мое колено и раздвинул мои ноги шире.

— Что? — спрашиваю я, с трудом выговаривая слова.

— Раздельные кровати, — говорит он с восхитительной ухмылкой.

— Ужасная идея, — выдохнула я, — Спорим, эти бедные женщины так и не получили спонтанного языка на своих женских достоинствах.

— Хм, наверное, нет. Снимай футболку.

— Почему это я всегда голая?

— Потому что мне нравится смотреть на тебя. А теперь замолчи и дай мне поработать.

— Я восхищаюсь твоей трудовой этикой. Я хотела об этом сказать.

— Хм-хм, — пробормотал он. Но звук приглушённый, потому что он работает своими губами. Самое главное в Кайле то, что ему очень комфортно это делать. Действительно… действительно… комфортно. Я задыхаюсь и сжимаю руками простыни, когда он добавляет палец. Он проводит им по мне, круговыми движениями. Дразнит. Мучает. Играет.

Его другая рука скользит вверх по моему животу. Медленно, он прикасается ко мне, как будто нет никакой спешки и это его чёртова работа — доставить мне удовольствие. Пальцы скользят по моей коже, пока он не добирается до моей груди и сжимает её. Я дрожу, это так приятно. Моя грудь вздымается, хотя я ничего не делаю, только принимаю. Испытываю. Наслаждаюсь.

Его руки в постоянном движении. Гладят, поглаживают, дразнят всё, до чего он может дотянуться. Его рот тоже в постоянном движении. Лижет, сосёт, покусывает, пока я не оказываюсь на грани. Я знаю, что он не остановится, пока я не кончу, он будет находиться между моих ног, пока это не произойдет, и, честно говоря, это так освобождает, не беспокоиться об этом. Не чувствовать давления, чтобы достичь оргазма до того, как ему станет скучно или его челюсть начнет болеть. Так что я расслабляюсь и наслаждаюсь возбуждением. Я мокрая и скользкая, Кайл громко воодушевляется, и даже зная, как он увлечен, я немного краснею, когда слышу, какая я мокрая.

А потом я там… прямо там. — О, Боже, — моя спина выгибается, и я бы беспокоилась о том, что задушу его, но меня трясёт, и это слишком сильно, и я хочу вывернуться, но Кайл перехватывает мое бедро через свою руку, чтобы я была неподвижна, и заставляет меня кайфовать, как кажется, целую вечность, и о, Боже мой. — Кайл, — выдыхаю я его имя, — КайлКайлКайл, — Я люблю тебя, думаю я про себя, — Мне это понравилось, — говорю я вслух, — Так сильно, — я ослеплена своим оргазмом, сейчас не время что-то заявлять, верно? Не сейчас, когда его губы все ещё влажные от меня, и он забирается на кровать, чтобы лечь рядом со мной. Хороший оральный секс может заставить женщину потерять всякое рациональное мышление, пока она не проболтается о том, что не может взять обратно.

Вот только мне никогда в жизни не было так комфортно, когда кто-то делал это со мной, как Кайл. Я не говорю, что мне никогда не нравилось это раньше, давайте не будем сходить с ума. Но есть что-то в динамике между нами, что отличается. Легче. Лучше.

Я в полной заднице. Я влюблена в своего мужа.

— Разденься со мной, — я дёргаю за мягкий трикотаж пижамных штанов, которые он надевает в постель, пытаясь стянуть их на его бёдрах, хотя мои руки недостаточно длинны, чтобы сделать это самостоятельно. Я стягиваю их достаточно далеко, чтобы освободить его член, а затем хватаюсь за него, страстно желая прижаться к нему. Я знаю, что только что кончила, но уже хочу большего. Я хочу почувствовать его длинный твердый член внутри себя. Я жажду этого, мое тело жаждет и хочет. Пустое и нуждающееся. Господи, эта беременность действительно превратила меня в маленькую нимфоманку. Я достаточно много читала книг о беременности, чтобы знать, что это нормально, хотя мне в какой-то степени повезло, потому что я могла бы с таким же успехом провести несчастную беременность, полную тошноты. Но я чувствую себя великолепно. Более развратной, чем когда-либо в своей жизни, но прекрасно, — Мне тоже нравится смотреть, знаешь ли.

Кайл смеётся и снимает штаны, а я провожу одной рукой по его груди, а другой снова сжимаю в кулак его член. Я знаю, что он бегает несколько раз в неделю, чередуя с силовыми тренировками, и это заметно. Обычно я иду в спортзал после того, как он уходит на работу, но я могу присоединиться к нему, просто чтобы понаблюдать, потому что смотреть, как он тренируется, пока я тренируюсь, гораздо лучше, чем смотреть новости по телевизору.

Он целует меня, пока я сжимаю его в кулак. Его губы все ещё сохраняют вкус меня, и это так первобытно и грязно, и мне это нравится.

— Мне нравится, что ты был новообретённым девственником, когда я нашла тебя, — говорю я ему между поцелуями.

— Я бы так не сказал, — он улыбается в нашем поцелуе, — Но я счастлив, если это тебя заводит.

— Я жадная. Я хочу тебя всего для себя, — я думаю, не слишком ли это близко к правде, но ничего не могу с собой поделать. Это правда.

— Я твой, — отвечает он, и я на секунду перестаю дышать. Правда? Правда ли?

Я начинаю сползать по кровати, намереваясь взять его в рот, но он останавливает меня.

— Я хочу кончить внутрь тебя.

— О, хорошо, — я снова поднимаюсь и целую его губы, — Мы хотим одного и того же.

— Оседлай меня, — он касается моего бедра, — Чтобы я мог смотреть на тебя.

— Извращенец.

— Просто стараюсь не отставать от тебя, — он подмигивает, и это официально. Подмигивание в постели — моя новая любимая вещь.

Я прикусываю губу и сажусь, облокачиваясь на него. Затем я беру в кулак его член и опускаюсь на него, пока, да, он смотрит. И вот оно — то чувство, которое я хотела. Давление, растяжение, наполненность.

— Ты такая красивая, — говорит он, глаза темнеют. Он твердый внутри меня, так что я не сомневаюсь, что он находит меня привлекательной, но все равно приятно слышать. Но ещё приятнее видеть. Потому что желание на его лице очевидно, даже если я не уверена во всем остальном, что происходит между нами.

Я качаюсь на нём. Сидя глубоко и соединившись вот так, он ощущается невероятно. Кого я обманываю? Мы ещё не пробовали ни одной позиции, в которой не испытывали бы невероятных ощущений. Я наклоняюсь вперед, чтобы трение на моем клиторе происходило при каждом толчке бедер. Кайл засасывает один из моих сосков между губами и ласкает мою попку, и мне кажется, что я могу быть каким-то единорогом, который может кончить меньше чем за пять минут, но я сдерживаюсь, потому что сдерживаться ещё лучше. Затем палец Кайла скользит ниже, и он обхватывает мою задницу, а затем проникает внутрь, и о, бл*дь…

— Нет, нет, нет, — задыхаюсь я, моя голова опускается на его грудь, а тело напрягается повсюду.

Кайл делает паузу.

— Нет в смысле "остановись" или нет в смысле "ты собираешься кончить на мой член”?

— Второе, — удаётся мне вымолвить, и тут его неистовый палец проникает глубже, а я продолжаю скакать на нём, давление нарастает и нарастает, и я никак не могу кончить снова так скоро. Но я кончаю, сжимаясь вокруг его члена и его пальца в спазмах, моё дыхание неровное.

Когда я прихожу в себя, я снова сажусь, намереваясь наконец заставить его кончить, даже если это убьёт меня, прежде чем я превращусь в эгоистичную накопительницу оргазмов.

Он облизывает большой палец, его язык проводит по подушечке, пока я смотрю, завороженная этим простым движением. Затем он опускает его между нами и использует, чтобы потереть мой клитор. Чёрт возьми, я никогда не видела, чтобы он делал это раньше, и я почти нарушила клятву и кончила, просто наблюдая, как он это делает. Смочить большой палец, прежде чем он начинает массировать меня им так, что он становится более скользким, это просто… Я не знаю, но это что-то делает со мной. Теперь он наблюдает за тем, как входит и выходит из меня, и я, держась за его свободную руку для поддержки, опускаюсь на него, вверх и вниз, сжимаясь вокруг него с каждым движением наружу. Когда он приближается, он берет управление на себя, обхватывает меня за талию и контролирует темп, поднимая и опуская меня, пока он вбивается в меня снизу. Затем он кончает, заканчивая тремя неустойчивыми толчками, когда он опорожняется внутри меня, и, Боже, помоги мне, я тоже кончаю снова.

Я опускаюсь, полностью удовлетворенная, на его грудь. Я слышу, как бьётся его сердце подо мной, и провожу пальцами по его груди, наслаждаясь моментом.

— Ты все ещё захочешь делать это со мной, когда мой живот будет размером с Таббса-МакГи? — слегка царапая ногтями по его коже, я нежно шепчу.

Кайл проводит пальцами по моим волосам, и мне хочется мурлыкать, настолько это приятно.

— Я читал, что секс помогает стимулировать роды, и поскольку я не могу помочь с родами, я буду рад внести свою лепту в то, чтобы ты родила.

— Ты слишком много читаешь, — я смотрю на него боковым зрением, но он этого не видит, потому что мое лицо все ещё прижато к его груди.

— Имеющиеся исследования ограничены, но считается, что сокращения матки могут помочь вызвать роды, если твое тело готово.

— Ты чудак.

— Считается, что в сперме содержатся жирные кислоты, которые способствуют истончению и расширению шейки матки и ускорению схваток.

— Ты всё это выдумываешь, — он сейчас серьезно? Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, — Это то, о чем вы с кузеном говорите на пробежках? — я уверена, что не могу скрыть ужас на своем лице.

— Нет, я же сказал тебе, я прочитал несколько статей. Несколько медицинских исследований, которые я нашёл в Интернете, — добавляет он, как будто это нормально, — Честно говоря, результаты были неубедительными, в лучшем случае. Главное, что это не считается вредным, так что обращайся, если что. Я здесь для тебя.

На этот раз он не может не заметить мой пристальный взгляд.

— Во-первых, я не спрашивала, согласишься ли ты трахнуть меня, когда я буду размером с самую большую кошку, которую я когда-либо видела, я спрашивала, захочешь ли ты этого. Большая разница.

— Конечно, я бы хотел, — отвечает он, как будто это я тупая.

— Во-вторых, следующие слова из твоего рта должны были быть "Детка, ты никогда не будешь такой же толстой, как Таббс-МакГи". На самом деле, на будущее, если я когда-нибудь спрошу тебя, выгляжу ли я толстой, единственный подходящий ответ — это сказать "нет" и выглядеть настолько шокированным этим вопросом, что ты должен отпрыгнуть назад или поперхнуться.

— Ой, да ладно. Я никогда не называл тебя деткой. И он может тебя услышать, — он указывает в направлении шезлонга, где Таббс-МакГи наконец-то соизволил заснуть, несмотря на помехи от лампы и шум нашего занятия сексом.

— В-третьих, ты действительно ботаник, — я бью Кайла подушкой, прежде чем сползти с него на свою сторону кровати. Где я быстро ложусь лицом в противоположную сторону. Я делаю мысленную пометку посмотреть на его iPad, пока он на работе, чтобы увидеть, что ещё он исследует, но в моей голове слово "исследует" звучит как большое плохое вульгарное слово. Исследование. Придурок. Что если мне будет хотеться секса всё время, когда я буду размером с дом, а он просто задобривает меня? Он понятия не имеет, через что я прохожу. Погодите, возможно, имеет. Потому что он исследовал. Я смотрю на стену и пытаюсь рассуждать сама с собой, потому что я почти уверена, что у меня гормональное настроение. Но действительно, что если он сочтёт меня отталкивающей после того, как я выпущу человека из своего влагалища? Что если он женился на мне только потому, что он мистер Хороший Парень, и никогда, никогда не женился бы на мне иначе? Что, если Таббс-МакГи возненавидит ребёнка?

— Ты не можешь лечь в постель злой после трех оргазмов, — говорит Кайл, зажигая свет, как будто ему весело.

— Испытай меня.

Он вздыхает.

— Всё в порядке. Про перепады настроения я тоже читал…

— Клянусь, я убью тебя — невероятно. Теперь он разрушает моё оргазменное настроение.

22

Дейзи


Прошло больше недели, прежде чем я вспомнила, что нужно взглянуть на iPad Кайла. Ладно, я не вспомнила сама по себе. Я вспомнила, потому что он зажужжал от входящих сообщений и раздражает меня до чертиков. Я обвиняю беременный мозг в том, что я забыла. Беременный мозг — это реальная вещь, я знаю, потому что я проверила. А ещё я читала об этом в книге.

Я нахожусь в домашнем офисе Кайла с Таббсом-МакГи, когда слышу жужжание. Это было бы странно, потому что я никогда не слышала его раньше, но Кайл показывал мне что-то на своем iPad прошлой ночью, так что он, должно быть, включил звук и оставил его.

Что прекрасно, потому что это приятное напоминание о том, что я должна просмотреть его историю поиска, а затем проверить его электронную библиотеку, чтобы узнать, какие книги для беременных он купил. Мне нужно быть на шаг впереди него во всех этих знаниях о беременности, потому что… ну, у меня нет причины. Я бы сказала, что я девушка и должна знать все эти вещи, но я полагаю, что это сексизм, и нет причин, по которым он не должен быть хорошо осведомлён во всём этом. Кайл любит знания, как я выяснила. Тем не менее, это я ношу ребёнка, так что вполне справедливо, что у меня есть преимущество.

Я с ухмылкой беру iPad с его тумбочки и сажусь на край кровати. Я открываю обложку, но iPad заблокирован. Чёрт побери. В любом случае, это была хорошая попытка. Может быть, я смогу отвлечь его позже, когда он разблокирует его, а потом подсмотреть. Довольная своим новым планом, я перевела переключатель громкости в положение "выкл" и уже собиралась закрыть планшет и бросить его обратно на тумбочку, когда на экране блокировки появилось сообщение, на этот раз беззвучное. Вот что создавало шум, который я слышала — входящие сообщения. Должно быть, они синхронизированы с его телефоном.

Сообщение от Марго.

Я скучаю по тебе.

Моё сердце бешено колотится, прежде чем мой мозг полностью осознает, на что я смотрю. Я нажимаю на него, но не могу ничего сделать, кроме как смотреть на него, пока оно мигает на экране блокировки. Мой телефон так делает, он мигает мне текстами, когда заблокирован, но чтобы ответить или увидеть больше, чем первые пару строк текста, нужно его разблокировать.

Потом появляется ещё одно.

Было так приятно провести с тобой время. Когда мы сможем сделать это снова?

Хорошо. Давайте успокоимся и вспомним, какая она лгунья. Она лжёт, я знаю, что она лжёт. И я не вижу ответных сообщений Кайла, если они есть. То, что она скучает по нему, не значит, что он скучает по ней. Верно? Вот только… почему, черт возьми, она думает, что может посылать ему такие сообщения? Они расстались навсегда. Мы женаты уже месяц. Почему она посылает ему такие сообщения сейчас?

Если только она никогда не переставала их посылать?

И что, чёрт возьми, значит "проводить с тобой время"?

Ещё одно сообщение.

Во сколько?

Может быть, она посылает их, чтобы раззадорить меня? К тому же она не может знать, что я их вижу, не так ли? Если только она не помнит Кайла достаточно хорошо, чтобы знать, что сообщения отображаются на его iPad. И она настолько ужасна, что посылает их, не надеясь, что я их увижу?

Нет. Это так глупо, Дейзи. Не разрешай. Не позволяй. Ты встречалась со сколькими придурками? Очень многими. Достаточно, чтобы это казалось знакомым. Достаточно, чтобы знать, как лучше.

Таббс-МакГи последовал за мной в спальню и мяукает у моих ног, на его маленькой оранжевой мордочке заметно беспокойство. Он отлично улавливает настроение, я заметила. В отличие от меня. У меня это плохо получается, потому что я чувствую себя ослеплённой.

Ещё одно сообщение.

Отлично! XO!

Я тяжело дышу ртом, пытаясь успокоить себя. Это не имеет смысла. Это бессмысленно. Это бессмысленно. У меня нет его сообщений. Успокойся. Этого не может быть. Не плачь, Дейзи.

Мне плохо. Это не тошнота, это то, что я называю мерзким чувством. Знаете, какое? Когда ваше тело наполняется непреодолимым ощущением, что что-то не так, или вы встревожены, или обеспокоены, и вы не можете объяснить это, но вы чувствуете, что этот "плащ" висит на ваших плечах так же уверенно, как если бы это была тяжелая зимняя куртка.

Таббс-МакГи снова мяукает и бьёт головой по моему телу, потом лапой по ноге. Я сползаю с кровати, пока мой зад не оказывается на полу, и позволяю ему заползти ко мне на колени, чтобы утешить меня. Интересно, если мы с Кайлом расстанемся, смогу ли я забрать его кота? Наверное, это прописано где-то в том дурацком брачном контракте, который я пролистала. Неудивительно, что он предложил мне три миллиона долларов в год, чтобы я осталась за ним замужем. Наверное, он думает, что это моя цена за то, чтобы я терпела его дерьмо.

Дело в том, что меня не так уж сильно волнуют деньги. Как оказалось, я ужасно богатый человек, потому что мне на самом деле ничего не нужно. Я ни разу не воспользовалась дурацкой кредитной картой Кайла. В основном из принципа, но также мне ничего не нужно. Так что, честно говоря, он может отвалить со своими деньгами и своим публичным имиджем и…

Я слишком остро реагирую? Вспомни о кольце, Дейзи. Том, которое было у тебя на пальце и которое, по словам Марго, принадлежало ей. Это была большая ложь, и то, что она замышляет сейчас, тоже может быть ложью. Вспомни, как он заставляет тебя чувствовать себя. Помни, как он заинтересован в этой беременности. Я убираю Таббса-МакГи со своих коленей и встаю. Я сама напишу Кайлу. Или позвоню ему. Или, чёрт возьми, может быть, я просто дойду до его офиса и загляну к нему. Ведь его офис всего в семи кварталах отсюда, может, и правда. Я взглянула на то, что на мне надето — штаны для йоги и толстовка Кайла — и решила, что нужно быстро переодеться. Я влезаю в джинсы — на размер больше обычного, которые я купила на прошлой неделе, потому что размер больше показался мне лучшей идеей, чем брюки для беременных, а затем натягиваю одну из своих рубашек. Я ещё не настолько заметна, решила я, рассматривая себя в зеркале. Например, если у вас проблемы со зрением, вы бы точно не догадались, что я беременна. Если у вас нет проблем со зрением, вы можете предположить, что на обед я съела очень большой буррито. Что я и сделала, потому что сейчас почти время обеда. Может быть, у Кайла даже будет время присоединиться ко мне, после того как он успокоит меня от этой нарастающей истерии.

Ага. Скорее всего, так и произойдет.

Я беру фотоаппарат и сумку и выхожу. Просто девушка, делающая несколько снимков для своего Instagram и случайно нарочно заглянувшая в офис своего мужа.

23

Дейзи

Клянусь, я шла пешком, в совершенно нормальном и разумном темпе. Тем не менее, менее чем через десять минут я оказалась возле Кингстон Энтерпрайзес.

Ладно, да, я протащила свою беременную задницу эти семь кварталов. Я останавливаюсь на углу 18-й и Кеннеди. Под остановкой я не имею в виду, что я прихожу в себя и разворачиваюсь. Я имею в виду, что я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, чтобы не выглядеть как ненормальная задыхающаяся сумасшедшая, когда я вхожу в вестибюль.

Я остываю как можно незаметнее, пока успокаиваю себя и ещё раз прогоняю в голове всё, что произошло за последние полчаса. Потом я вижу его. Кайла. Двойные двери распахиваются, он выходит из парадного входа и направляется к городской машине, ожидающей у обочины. Потом я вижу её. Марго. Она приветливо смотрит на него, когда он открывает перед ней дверь, и она проскальзывает в машину. Он следует за ней, и дверь захлопывается.

О.

Мой.

Бл*дь.

Бог.

18-я — улица с односторонним движением, идущая в противоположном направлении от меня, поэтому мне нет необходимости резко отпрыгивать с дороги в случае, если Кайл будет смотреть вперёд достаточно долго, чтобы заметить меня. Не факт, что он это сделает.

Поэтому я стою на углу улицы и смотрю, как машина едет вперёд и, включив поворотник, сворачивает налево.

Между мной и Кайлом всё так хорошо. Это не имеет никакого смысла. Логическая часть моего мозга знает это, верно? Или я настолько привыкла к дерьмовому поведению, что стала потворствовать ему? Отчаянно хочу услышать его версию событий, чтобы оправдать его? Но ведь он заслуживает этого, не так ли?

Я достаю свой телефон и пишу ему.

Дейзи: Ты свободен сегодня на обед?

Он отвечает через несколько секунд, сразу же появляется текстовый пузырь.

Муж МакБэби-Папочка: Не могу. На встрече. Ты дома? Оставайся там, я поеду туда, как только закончу. Мне нужно тебя увидеть.

Я моргаю на экран. Может быть, если я буду моргать достаточно долго, куча лжи приобретет смысл. Он не на совещании. Он на заднем сиденье городской машины со своей бывшей девушкой. Которая провела утро, переписываясь с ним о том, как сильно она все ещё хочет его.

Дело в том, что я никогда не была выбором Кайла. Он выбрал Марго, во всяком случае, в своё время. Они были вместе, пока она не изменила. Потом появилась я, он обрюхатил меня и женился на мне из чувства приличия. Был ли он просто вынужден довольствоваться тем, что дала ему судьба, когда человеком, с которым он действительно хотел быть, была Марго? Или с кем-то, кто не был мной?

Я знаю, я говорила, что хочу хорошего парня — именнодля этого в первую очередь и была придумана членодиета. Чтобы очистить мою систему от придурков и найти постоянного парня. Но я не хотела выиграть хорошего парня по принуждению. Мне нужен был тот, кто выберет меня. Тот, кто не сможет жить без меня. А не того, кто согласится на меня.

Я искала сказку, но что с того? Не все ли ищут? Никто не мечтает об оседлости.

К чёрту.

Кайл не подходит мне. Я влюблена в него, и если он не чувствует того же, что и я, что ж, значит, мне этого недостаточно.

Хотя, возможно, мои желания не имеют никакого значения, потому что "мне нужно тебя увидеть" в дополнение к сообщениям, лжи и тому, что они вдвоём ускользают неизвестно куда, не добавляет Кайлу любви ко мне.

Это говорит о том, что Кайл хочет вернуть свою бывшую. Или что-то в этом роде. Может быть, я не знаю, что именно происходит, но это не наш с Кайлом счастливый конец.

Я не отвечаю на сообщение Кайла. Вместо этого я поворачиваюсь и начинаю идти домой, в гораздо более медленном темпе и с гораздо более тяжелым сердцем, чем когда шла туда. У меня гормоны? Это такая ерунда — сомневаться в чем-то настолько важном. И в том, что кажется таким очевидным. Конечно, может быть, у нас было не совсем удачное начало, когда я снова ворвалась в его жизнь, представляясь его невестой, но с тех пор всё шло довольно гладко. Более того, он приложил усилия, которые никто не делал для меня раньше.

Он водит меня на свидания, по крайней мере, раз в неделю. Он следит за тем, чтобы моё любимое мороженое было в морозилке. Он сопровождает меня на приемы к врачу, а на днях он растирал мне икроножную мышцу, когда посреди ночи у меня начались сильнейшие боли в ноге. Он всегда спрашивает, как прошёл мой день, и никогда не заставляет меня чувствовать, что моя работа глупа или менее важна, чем его. Что, собственно говоря, так и есть. Я работаю сама на себя. На него работают тысячи и тысячи сотрудников. Это множество семей, которые зависят от него в плане зарплаты. Поэтому для меня ещё более удивительно, что он интересуется тем, что я делаю.

Мне нравится, как он общается со своей сестрой. И то, что он каждый месяц находит время для завтрака с бабушкой и проводит время со своим двоюродным братом. Мне нравится, как серьезно он относится к своей работе и планированию будущего.

Но он также просто солгал мне.

Мне нужен жалею-себя злаковый батончик. Или, возможно, целый пакет конфет с арахисовым маслом. Нет, всё мороженое, которым меня пичкает Кайл, это уже достаточно вредно. Я возьму злаковый батончик с добавкой в виде кружочков арахисового масла. Я сворачиваю на Честнат, чтобы забежать в магазинчик по пути домой. Дом Кайла — не совсем мой. Уф. У меня какая-то беременная смена настроения или это происходит на самом деле? Я провожу большим пальцем по обручальному кольцу, изучая выбор злаковых батончиков. Затем я беру две упаковки батончиков с арахисовым маслом и несу их к кассе. Впереди меня кто-то есть, поэтому я читаю обложки журналов, пока жду. У одной из Кардашьян новая линия продуктов, номер о лучшей одежде, и кто-то рожает ребёнка-миллиардера.

Подождите. Мой взгляд возвращается к обложке MoneyWeek, потому что там изображен Кайл.

С большим заголовком "Самый влиятельный исполнительный директор Америки".

И заголовком поменьше "Ребёнок на миллиард долларов".

Я не знаю, на что я смотрю, но мне это не нравится. По моему позвоночнику соится беспокойство, добавляясь к общему неприятному ощущению последнего часа.

Я выхватываю журнал из подставки и шлепаю его на прилавок вместе с другими товарами, дрожа от нетерпения заплатить и убраться оттуда, чтобы разобраться в том, на что я смотрю.

Я успеваю вернуться в квартиру, прежде чем начинаю листать журнал. В основном потому, что читать и ходить с настоящим журналом ещё труднее, чем с телефоном.

Я дохожу до кухонной столешницы, прежде чем открыть журнал, распаковывая арахисовое масло, но я теряю интерес к еде ещё до того, как подношу её к губам.

Самый богатый холостяк Америки женился и…

Ладно, подождите. Самый богатый? Да ладно. Наверняка есть много, много холостяков богаче Кайла Кингстона.

Верно?

Я открываю телефон и набираю в Google "чистая стоимость Кайла Кингстона". Почему я никогда не делала этого раньше? Наверное, потому что это совершенно странно. С какой стати мне вообще понадобилось это искать? Я знаю, что он богат, его дед основал KINGS, черт возьми. Но это же компания, верно? Я уверена, что все эти деньги связаны в компании, и он даже не единственный наследник, а его дед ещё жив, так что…

О, святое дерьмо.

Я знала, что он богат, я не идиотка. Миллионы и миллионы долларов, типа богат.

Вот только.

Это больше похоже на тридцать четыре целых семь десятых миллиарда долларов. Я отказываюсь от упаковки с арахисовым маслом и отношу журнал на диван, потому что мне нужно присесть.

Тридцать четыре целых семь десятых. Я не умею мыслить настолько масштабно. Значит, миллиард долларов. Тридцать четыре. Может, они ошибаются? Ведь действительно, что знает Википедия? Хотя в Forbes есть та же информация и статья. Он унаследовал половину состояния своего отца, когда тот умер, и с тех пор оно росло. Что-то о трасте, созданном Уильямом Кингстоном, который распределил большую часть его состояния между двумя сыновьями до его смерти через акции компании. Но потом скончался отец Кайла, и это раннее наследство оказалось в руках Кайла ещё до того, как ему исполнилось тридцать лет.

Это значит, что Керриган стоит примерно столько же. И они унаследуют ещё больше, когда скончается их дедушка. Боже, это так нездорово. А все эти разговоры о том, что у Керриган в школе есть водитель? Теперь я почти уверена, что "водитель" — это код для "телохранителя". Что было бы круто в другое время и в другом месте. Сосредоточься, Дейзи.

У него есть дядя, который стоит даже больше, чем он — живой сын Уильяма Кингстона и отец Уайатта. Уайатт, который относительно беден, потому что его родители ещё живы, но интернет оценивает его в два миллиарда даже сейчас. Бедные маленькие богатые мальчики.

Я перелистываю журнал, когда мой телефон зажужжал. Это снова Кайл, потому что я проигнорировала его последнее сообщение. Я проигнорирую и это. Я сканирую статью, в которой упоминается какой-то список холостяков-миллиардеров, в котором он был в прошлом году. Кто придумывает такие вещи? И почему я ничего из этого не читала? Если бы Кайл был актером или музыкантом, я бы, наверное, лучше разбиралась, но я никогда не следила за бизнесом.

Источники, близкие к паре, сообщили нам, что они поженились на частной церемонии…

Двойное фу! Что за источники?

… и ожидают своего первого ребёнка в начале следующего года.

Серьезно, какие источники? Может они хотят получить снимок УЗИ тоже?

Новый комочек радости оценивается в миллиард долларов.

Что это значит? У младенцев нет чистой стоимости, это просто смешно. Я полагаю, что ребёнок в конечном итоге унаследует деньги Кайла, но это не гарантировано. Кайл может пожертвовать всё в организацию по спасению кошек и оставить ребёнку ноль. Что, честно говоря, он и должен сделать, потому что как, черт возьми, можно воспитать ребёнка, который собирается получить такие деньги, не будучи претенциозным, имеющим право на существование маленьким придурком?

Условия траста, ранее установленного основателем KINGS Уильямом Кингстоном, стали достоянием общественности. Первый внук Уильяма Кингстона унаследует один миллиард долларов, который будет храниться в трасте до его или её восемнадцатилетия. Вот где становится интересно…

Мне и так было интересно, MoneyWeek, потому что я понятия не имею, что происходит в моей собственной жизни.

… будущий наследник Кингстона также является акционером компании. Будьте спокойны, в ближайшее время крохе не придется присутствовать на заседаниях совета директоров. Его или её будущий миллион акций Кингстон Энтерпрайзес будет находиться в надёжных руках и под контролем нынешнего генерального директора KINGS Кайла Кингстона до достижения им двадцатипятилетнего возраста.

Один миллион акций? Ребёнок — акционер? Это безумие.

Мистер Кингстон также будет контролировать право голоса по миллиону акций до достижения его наследником двадцати пяти лет, что дает мистеру Кингстону удивительный, неоспоримый и неограниченный контроль над Кингстон Энтерпрайзес после длительной борьбы с советом директоров по поводу направления, в котором он хотел вести компанию.

В статье говорится о том, что это значит. Это скучная деловая болтовня, но я уловила суть. Этот ребёнок будет очень прибыльным для Кайла. Прибыльным и в некотором роде умным деловым ходом. Есть несколько дополнительных цитат Кайла о компании, но, похоже, они были взяты из более старого интервью. Если я правильно понимаю формулировку, он не давал интервью для этой статьи. Если только он не является анонимным источником.

Я вдруг почувствовала себя инкубатором. Неинформированным инкубатором.

Было ли все это подстроено? Ему нужен был ребёнок? Он специально использовал бракованный презерватив? А что, если я ему вообще не нужна? Что если он собирается бросить меня, как только ребёнок родится, и бороться со мной за опекунство?

Неужели я вышла замуж за абсолютного придурка?

Муж МакБэби-Папочка: Где ты? Пожалуйста, ответь мне.

Где я? Определённо не здесь. Я отбрасываю журнал в сторону и встаю с дивана. Меньше чем за пять минут я собрала ручную кладь, которую привезла в Филадельфию, с единственными вещами, которые меня действительно волнуют. Электроника. Витамины для беременных. Большая часть одежды, которую я изначально взяла с собой, уже не подходит. Я бросила туда пару любимых вещей и сказала, что к чёрту всё остальное. Теперь я благодарна, что не успела собрать вещи в своей квартире, потому что оказалось, что они мне ещё нужны.

Я наткнулась на Кайла и нарушила свою членодиету, потому что он был моим криптонитом — горячим придурком. И когда он превратился в нечто большее, я подумала, что мне повезло. Я думала, что Вселенная вознаградила мою членодиету именно тем типом мужчины, которого я хотела найти, когда начинала. Ответственный. Ориентированный на семью. Заботливый. Хорош в постели.

Я думала, что нашла своего хорошего парня. Честно говоря, я даже немного потешала своё самолюбие по этому поводу. Членодиета сработала! Она окупилась! У меня появился идеальный парень! Но я ведь на самом деле не делала работу, не так ли? Я не находила мужчин, с которыми у меня были общие черты, и не встречалась с ними как взрослая. Я не ходила на бесконечные ужасные свидания в поисках подходящего варианта. Я наткнулась на Кайла, залетела от него и думала, что мне повезло. Что мой прекрасный придурок на самом деле прекрасный принц. Но это не так. Он — король придурков.

Я прощаюсь с Таббсом-МакГи и, признаюсь, плачу. Я думаю о том, чтобы просто забрать его, но это кажется плохой идеей. В основном потому, что я не уверен, как я понесу восьмикилограммового кота через аэропорт и пустят ли меня с ним в самолёт.

Затем я выхожу через парадную дверь.

24

Дейзи


По дороге в аэропорт начинается дождь. Только когда таксист спрашивает, какая авиакомпания, когда мы подъезжаем к аэропорту, я понимаю, что у меня нет билета. Сильно отвлекаешься, Дейзи?

— American, — говорю я ему. Можно начать с этого. Я уверена, что в ближайшие несколько часов найду место в самолёте, направляющемся в Чикаго. Оказавшись внутри, я просматриваю табло вылетов и нахожу рейс, вылетающий через сорок пять минут. Ещё лучше то, что впереди меня только несколько человек, ожидающих разговора с оператором.

Десять минут спустя я получила билет на рейс в одну сторону до О'Хара. Я всегда считала, что перелёты в одну сторону в последнюю минуту возмутительно дороги, поэтому в качестве мелкой мстительности я достала кредитную карту Кайла, чтобы заплатить за него. Это стоило четыреста долларов. Не знаю, почему это раздражает меня, когда я прохожу через службу безопасности. Четыреста или две тысячи, для нормального человека это всё равно что пятак или четвертак. Для меня. Надо было купить первый класс, думаю я, слишком поздно. Не то чтобы это имело значение. Это обошлось бы Кайлу в шестьдесят пять центов.

Я добираюсь до своего выхода, когда идёт посадка первой группы, поэтому я останавливаюсь у газетного киоска напротив своего выхода и покупаю ещё один экземпляр MoneyWeek, чтобы помучить себя, читая его снова во время полета домой — свой я забыла на диване Кайла. Я также беру бутылку воды, а затем выбрасываю кредитную карту Кайла в мусорную корзину, когда сажусь в самолёт.

Я засыпаю вскоре после взлёта, движение самолёта убаюкивает меня, как новорождённого. Я дрейфую во сне и наяву весь полет, мой разум в смятении. Отрывки и фрагменты моего пребывания с Кайлом вторгаются в каждую мою бодрствующую мысль.

Наша первая встреча с моим новым акушером-гинекологом состоялась на прошлой неделе. Тогда мы улыбались, получив ещё один набор снимков УЗИ и ещё одну возможность послушать сердцебиение. Как обычная пара.

Я была так счастлива в тот день. Кайл отпросился с работы, чтобы присоединиться ко мне на приёме, а вечером он удивил меня подарком. Одеяло с космическим котом, о котором я рассказывала ему несколько недель назад — специально заказанное, гендерно-нейтрального серого цвета с жёлтой каймой. А кот в шлеме астронавта был толстым и оранжевым, прямо как Таббс.

Я имею в виду, восторг. Я права?

Надеюсь, Таббс-МакГи сможет его использовать.

Он упоминал, что хочет взять меня в детский отпуск. Ямочка на его левой щеке заиграла, когда он усмехнулся и сказал, что так делают люди. Как будто мы были обычной парой, ожидающей ребёнка.

Но потом я также вспомнила сообщения. И тот факт, что он вообще меня бросил. Когда он решил, что нас ничто не связывает — даже ребёнок, — он сразу же вышел за дверь, не оглянувшись назад.

В моей голове один большой клубок противоречивых воспоминаний, и я чувствую, что все события этой беременности догоняют меня, и я устала. Устала до изнеможения. Скрывать это от Вайолет, найти Кайла. Рассказать Кайлу, выйти замуж за Кайла. Рассказать Вайолет. Вырастить человека размером с гранат внутри моей матки. Я многого добилась.

Полёт занимает дополнительные сорок пять минут, которые я провела, кружась над О'Хара из-за погодных условий. Очевидно, дождь последовал за мной из Филадельфии и превратился в полноценный шторм в Чикаго. Пока самолёт кружит, я продолжаю дремать и проваливаться в сон, мне снится куча странных снов, например, что вместо ребёнка я родила котёнка. Это оранжевый котёнок, который напоминает мне Таббса и от этого становится только грустнее.

Наконец мы приземляемся, и я беру такси, которое стоит почти столько же, сколько мой авиабилет, чтобы довезти меня до Напервилля. Шучу. идёт гроза, и я приземлилась в час пик, так что поездка длится целую вечность. В такси стоит неприятный запах, у меня плохое настроение, и я просто хочу оказаться дома. В своей постели, где я могу сосредоточиться на Плане "С".

Быть одной.

Что прекрасно, таков был план. Я только собиралась уведомить Кайла, а потом вернуться домой. Что было бы прекрасно и раньше. Кайл заставил меня влюбиться в него — это просто дерьмово.

Я, наконец, зашла в свою квартиру и вздохнула с облегчением, бросив сумку в двух шагах от двери. Вайолет была здесь последней, так что всё чисто, но быстрый взгляд в холодильник напоминает мне, что мы обе думали, что вернёмся рано или поздно. Несколько очень старых яблок в корзине для фруктов и полгаллона просроченного молока. Я решаю, что разберусь с этим позже, и закрываю холодильник. Я буду скучать по миссис Ласкола и волшебному появлению продуктов в холодильнике.

Я снимаю с себя все вещи и принимаю долгий, горячий душ, а затем забираюсь в постель. Полагаю, в конце концов, мне придется разобраться с Кайлом — мы женаты. Пока, во всяком случае. Но это может подождать. Он может просто прислать мне какие-то бумаги или что-то вроде того, что делают странные богатые люди, когда расстаются. Возможно, он захочет потянуть время до рождения ребёнка для видимости, а кроме того, он очень занят, планируя мировое господство со своими будущими акциями компании.

Я угрюма, голодна и устала, но усталость победит в этом раунде, потому что я уже дремлю.


25

Кайл


Я ехал всю ночь.

К тому времени, когда я вернулся домой и понял, что она сбежала, все рейсы в Чикаго были отменены из-за погоды в Чикаго. Так что оставалось ехать двенадцать часов или ждать до утра и надеяться, что погода прояснится. За двенадцать часов я доберусь до неё до утра, поэтому пришлось ехать.

Я не привык лажать.

А я облажался.

У меня есть двенадцать часов, чтобы всё обдумать, потому что Дейзи не отвечает на звонки. Я могу собрать воедино то, что произошло, по уликам в моей квартире. Брошенная упаковка с арахисовым маслом и экземпляр MoneyWeek, лежащий на диване. Её чемодан исчез. И она наконец-то воспользовалась кредитной картой, которую я ей дал, чтобы купить билет на самолёт до Чикаго.

Я идиот, но я не виноват ни в чёмиз того, о чём она сейчас думает.

Я виновен в том, что слишком многое упускаю. Это никогда не было хорошей идеей, Люк был прав.

Я приезжаю в её жилой комплекс незадолго до четырёх утра. Нелепый час, и я думаю о том, чтобы сидеть в машине, глядя на её дверь, по крайней мере, до рассвета, но я не могу этого сделать. Мне нужно увидеть её. Мне нужно всё исправить. Мне нужно знать, что с ней всё в порядке.

Кроме того, это так на неё не похоже. Обычно она не драматизирует по любому поводу, что говорит мне о том, что я действительно, действительно облажался.

У неё есть дверной звонок, и я звоню, жалея, что делаю это посреди ночи, но она должна знать, что я зайду. Она должна понимать, что я никогда не позволю ей уйти от меня без боя.

Нет, придурок, укоряю я себя. Она не понимает этого, потому что ты никогда не говорил таких слов.

Проходит три звонка и несколько минут, прежде чем я чувствую, что она на той стороне двери, смотрит на меня через глазок. Я стучу в дверь костяшками пальцев.

— Дейзи, открой…

Дверь открывается.

На ней безразмерная толстовка, ноги голые. Её волосы растрепаны со сна, а глаза усталые.

— Что ты здесь делаешь? — кажется, она удивлена, увидев меня.

— Извини, что так поздно. Я только что приехал. Рейсы в Чикаго были отменены, поэтому мне пришлось ехать на машине, иначе я был бы здесь раньше.

Она моргает, наклонив голову набок.

— Ты ехал из Филадельфии?

— Конечно.

Она смотрит ещё немного.

— Дейзи, можно мне войти? Пожалуйста? — добавляю я, когда она, кажется, не уверена, что разрешит. Она пожимает плечами и отступает назад, оставляя дверь приоткрытой, чтобы я мог последовать за ней.

— Где Марго?

— Марго? Какое отношение Марго имеет к чему-либо? — Если только… если только она не видела сообщения, которые отправляла Марго. Мой iPad. Бл*дь, — Это не то, что ты думаешь.

— Что я думаю? — возразила она, скрестив руки на груди и вызывающе вздернув подбородок.

— Я представляю, что ты видела несколько сообщений, которые она мне послала, и думаешь, что я лживый, жуликоватый сукин сын, но ты бы так не думала, если бы могла увидеть мою половину сообщений. Можешь, если хочешь, — я достаю свой телефон из кармана и разблокирую его, затем пытаюсь передать телефон ей, но она делает шаг назад и смотрит на меня так, будто я топлю котят для развлечения.

— Несколько? Вы все время переписываетесь?

— Дейзи, нет, — я выдыхаю и провожу рукой по волосам. Всё идёт плохо.

— Я видела, как ты вчера садился с ней в машину. Когда ты якобы был на встрече, — она говорит это тихо, её глаза насторожены.

— Если ты это видела, то ты пришла на минуту позже, чтобы увидеть, что в машине уже были два юриста и представитель отдела кадров. Мы отвезли её в удалённый офис, чтобы отпустить.

— Отпустить её?

— Марго была уволена вчера, или, технически говоря, она согласилась взять выходное пособие и уйти в отставку, чтобы избежать ещё большего беспорядка.

Она удивленно смотрит на меня.

— Вчерашние сообщения были не первыми нежелательными и неуместными сообщениями от неё. Я отмахивался от неё в прошлом, потому что это сложно из-за нашей совместной истории и моего положения в компании. Но как только ты появилась, я передал ситуацию в отдел кадров, и мы начали процесс подготовки её выходного пакета.

— Ты ехал всю ночь? — очевидно, она игнорирует то, что я только что сказал, и возвращается к этому.

— Да. Конечно. Чего бы это ни стоило, чтобы добраться до тебя.

— Ты мог бы просто позвонить. Если бы мой телефон был включён, — она разжала руки и покачивает обручальное кольцо на пальце. Я с облегчением вижу, что она все ещё его носит.

— Согласен. Но я бы все равно приехал за тобой.

Она кивает, не глядя на меня. Кажется, она растеряна, или как будто ещё не готова мне поверить.

— Почему ты обострил ситуацию, когда я появилась?

— Потому что ты моя жена, и я не собирался позволять ей проявлять к тебе неуважение таким образом.

— Верно, — она смотрит на меня так, будто я только что сказал что-то не то.

— Я влюблен в тебя, Дейзи. Я втрескался в тебя на тротуаре в Бостоне, как влюблённый подросток, и это ужасает меня, ты должна это знать.

— Ты любишь меня? — её голова наклонена в сторону и она изучает меня, как будто всё это ей очень интересно, пока я истекаю кровью на полу.

— Конечно, я люблю тебя. Я без ума от тебя.

— Хм, — пробормотала она.

— Дейзи, ты любишь меня? Могла бы ты… полюбить меня?

— Ты обрюхатил меня, чтобы получить наследника для какой-то странной корпоративной схемы поглощения?

— Господи, нет. Прости, я должен был рассказать тебе об этом раньше.

— Так ты знал об этом?

— Да. Но для меня это никогда не имело значения.

— Пока я не появилась беременной.

— Нет, я не это имею в виду. Это никогда не имело для меня значения, потому что я никогда не собиралась заводить ребёнка просто для того, чтобы получить акции компании. Это смехотворно. Если бы я был готов к этому, я бы уже давно женился. Мне не нужны акции, Дейзи. А даже если бы и нужны, я бы никогда этого не сделал.

— MoneyWeek, кажется, думает, что они тебе нужны.

— MoneyWeek пытается продать журналы. И у меня не брали интервью для этой статьи, иначе я бы им всё объяснил. Я узнал об этом только за десять минут до встречи с Марго, и, честно говоря, я подумал, что шансы на то, что ты читаешь финансовый журнал, который появился в киосках как раз в тот день, невелики, иначе я бы перенёс встречу с Марго и пришёл прямо к тебе.

— Хммм…, - снова.

— Мне не нужны акции, Дейзи. Я обещаю тебе это. Совет директоров согласен с моим бизнес-планом, и никто не оспаривает мою роль генерального директора компании. Единственный человек, который действительно заинтересован в том, чтобы сделать то или другое, это Уайатт, а он даже не заботится об этом настолько, чтобы появляться на заседаниях совета директоров или на работе, вообще-то. Честно говоря, я даже не уверен, что у него есть работа в компании.

— Нет? Чем же он занимается?

— Кто, чёрт возьми, знает? Живёт на своё наследство и наслаждается жизнью, я полагаю.

— Как хорошо для него.

— Это уже кое-что, — говорю я, не очень-то заинтересованный в обсуждении моего своенравного кузена, — Дейзи, ты не можешь верить, что я спланировал всё это, чтобы заманить тебя в ловушку и заставить родить моего ребёнка. Для корпоративной схемы, как ты выразилась. Ты не можешь в это верить. Я сделал всё, на что был способен, чтобы показать тебе, что я к тебе чувствую.

— Ладно. Может быть, ты не планировал этого. Но ты один из тех благородных парней, которые просто делают то, что им уготовано.

— О чём ты говоришь?

— Ты говоришь, что был влюблён в меня с самого начала, но ты бросил меня. Ты украл мою камеру и оставил меня в гостиничном номере. Мы вместе только потому, что я беременна и разыскала тебя.

— Это не совсем правда. Я искал тебя. Несколько недель. Я нанял целую команду следователей, чтобы найти тебя. Я даже не уверен, что хочу знать, на что им пришлось пойти, чтобы найти великолепную брюнетку по имени Дейзи, когда у меня не было ничего другого. Я даже не знал, где ты работаешь, только то, что это связано с путешествиями. Я думаю, что, возможно, для этого пришлось незаконно получить записи с камер наблюдения. Но они нашли тебя.

— Но я нашла тебя первой, — протестует она.

— Нет, не нашла, — качаю головой, — Конференция блоггеров. Как только я выяснил, кто ты, я позаботился о том, чтобы тебя пригласили в качестве докладчика, покрыв все расходы. А потом я молился, чтобы ты пришла ко мне. Я подумал, что это будет выглядеть более органично, чем моё появление на твоем пороге, как сумасшедшего сталкер, с просьбой предоставить мне ещё один шанс. Мы были корпоративным спонсором мероприятия. Я собирался прийти и случайно наткнуться на тебя, — я выдыхаю. Боже, я звучу неубедительно даже для себя, — Я прочитал весь твой блог три раза за две недели между тем, как они нашли тебя, и тем чёртовым мероприятием, — я качаю головой — это был немного грустный поступок, тосковать по ней в тот момент, но в блоге было так много информации о ней как о личности, четырёхлетняя история её путешествий, симпатий и антипатий. Какая наглость с моей стороны.

— А потом я заставила тебя растеряться, появившись на праздновании выхода твоего дедушки на пенсию.

— А потом ты меня чертовски удивила, появившись на вечеринке по случаю выхода на пенсию моего дедушки. Как моя невеста, — напомнил я ей, — Я понятия не имел, что думать в тот момент. Я думал, что увижу тебя на следующей неделе. Ты приняла приглашение на конференцию, и я был уверен, что ты приедешь. Если бы ты не пришла, мой План Б заключался в том, что я свяжусь с тобой напрямую, какой бы назойливой ни казалась эта идея. Представьте моё удивление, когда, придя на вечеринку, я обнаружил, что у меня есть невеста. Ты. Женщина, которую я искал, в разгар лжи моей семье о том, что она помолвлена со мной.

— О, точно. Забыла эту часть, — она прикусывает губу, и я думаю, что у меня есть шанс.

— Я стащил твою камеру и ушёл в тот день, потому что запаниковал. Я не знал, могу ли я доверять тебе. Ты сделала то фото, где мы в постели, и, честно говоря… у меня началась паранойя. Я собирался просто удалить его, но я не мог понять, как работать с камерой. И я опоздывал на свой рейс, на который мне нужно было успеть, потому что у Керриган в тот день был выпускной в школе. Это было глупо с моей стороны.

— И поэтому ты просто ушёл.

— Я сожалел об этом. Я пожалел об этом на полпути в аэропорт, понял, что переборщил и что ты не собиралась продавать или выкладывать компрометирующую меня фотографию. Я позвонила в отель и попросила соединить меня с номером, но ты не брала трубку. Тебя уже не было. Мой следующий звонок был моему адвокату, чтобы попросить его нанять команду для поиска тебя.

— Очень похоже на прекрасного принца.

— Моя единственная зацепка — заблокированная камера вместо стеклянной туфельки.

— Обещай, что ты со мной не из чувства чести. Из-за ребёнка. Потому что ты мистер Семейные Ценности. Потому что ты получаешь удовольствие от того, что поступаешь правильно.

— Дейзи. Пожалуйста. У меня было уже четыре мамочки. Если бы я беспокоился о чести, я бы женился на первой.

— Что? — её глаза поднялись и встретились с моими, выражение лица встревоженное.

— Расслабься, я шучу, — я сокращаю расстояние между нами и беру её за руки, прежде чем встать перед ней на одно колено, — Дейзи Кингстон, не окажешь ли ты мне честь остаться моей женой? Я знаю, что поступил неправильно, и я должен был сказать тебе о своих чувствах гораздо раньше. И я должен был объяснить о совершенно безумном трасте, который мой дед создал ещё до моего рождения, но я действительно люблю тебя. И я надеюсь, что этого достаточно, потому что я не хочу жить без тебя. Ни одного дня.

— О, Боже, она выдёргивает одну из своих рук из моей и кладет её на свой живот, глаза расширены.

— Что такое? Ты в порядке?

— Я в порядке, — она смеётся, — Ребёнок просто пинается. То есть, я думаю, это был пинок. Я никогда не чувствовала таких газов, так что я почти уверена, — она снова смеётся, на её лице выражение радости, когда она удивляется этому событию, — Ты, наверное, этого не чувствуешь, — говорит она мне, беря мою руку и расправляя её на своём животе.

Она права. Я не чувствую. Но я наслаждаюсь ощущением её руки над моей и выражением счастья на её лице.

Она оглядывается на меня, кажется, на мгновение забыв, почему я стою перед ней на коленях.

— Да. Да, я останусь замужем за тобой, Кайл Кингстон.

26

Дейзи


— Черт, я так рад, что ты позволила мне уговорить тебя на этот детский месяц, — говорит Кайл, сидя рядом со мной на кровати.

— Прекрати смотреть на эти фотографии, извращенец.

Кайл уговорил меня провести детский месяц около восьми недель назад, когда я была на седьмом месяце беременности. Он снял для нас частный дом с собственным бассейном и выходом на пляж на одном из гавайских островов, и я надела бикини. Вы правильно услышали. Материнство. Бикини. Погрейтесь в образах вместе со мной.

Кайл подумал, что это было сексуально, и сделал кучу моих фотографий, которые он любит перелистывать. Я рада, что они ему нравятся. Ему будет на что подрочить, пока я буду в отключке после того, как ребёнок наконец появится. Что никогда не произойдет. Простите, я сейчас очень раздражительная и стервозная.

— Мы должны отправиться в другую поездку, — предлагаю я, — поскольку этот ребёнок явно не появится в ближайшее время. Потому что я вынашиваю детеныша жирафа, а они вынашивают около пятнадцати месяцев, так что мы могли бы использовать наше время с максимальной пользой. Давай навестим мою сестру в Лондоне.

— Отличная идея. Мы сделаем это после рождения ребёнка. Технически дети могут летать после двух дней от роду, но я думаю, что мы должны дать вам обоим шесть недель до поездки.

— Почему мы не можем поехать прямо сейчас? Я только и делаю, что хожу к врачу через день, потому что я беременна уже сто недель.

— Это не через день, — спокойно говорит Кайл. Он все ещё перелистывает фотографии на своем телефоне, на его лице небольшая улыбка.

— Спорим, я рожу ребёнка размером с Таббса. Восьмикилограмового ребёнка.

Честно говоря, я не могу поверить, что этот кот весит всего восемь килограммов. Где-то на середине беременности я набрала восемь килограммов и, убедившись, что Кайл лжёт мне о том, как выглядят восемь килограммов, я заставила Таббса-МакГи встать со мной на весы для взвешивания. Кайл вошел в самый разгар взвешивания: я в лифчике и трусиках стояла на весах в нашей ванной с семью целыми восемью десятыми килограммамов оранжевого пуха.

Ему это показалось смешнее, чем мне.

— Врач сказал, что на последнем приеме, четыре дня назад, у ребёнка были нормальные размеры, — Кайл кладет телефон на тумбочку, а я встаю с кровати, чтобы осмотреть маленькую люльку, которую мы купили для спальни. Сейчас её использует Таббс-МакГи. Он крепко спит. Клянусь, он немного похрапывает, когда я наклоняюсь, чтобы проверить его.

— Ты не можешь судить о том, что является нормальным размером, а что — супер-размером, если только это не живёт в твоем теле.

— Справедливо.

— Нам нужно купить другую люльку.

— Почему?

— Потому что Таббсу нравится эта, — я поднимаю глаза, удивляясь, почему он такой особенно тупоголовый, — Я не думаю, что они оба поместятся в одной люльке, Кайл.

— Ага, — он медленно кивает.

— Нам нужно сделать это завтра. Я уже перенашиваю срок, а ребёнок может появиться в любой момент. Где мы купили эту, ты помнишь? Как ты думаешь, нам смогут завтра доставить ещё одну?

— Уверен, что смогут, — плавно соглашается Кайл, — Или мы можем воспользоваться кроваткой, которая стоит в детской, в десяти футах по коридору.

— Это тридцать пять шагов от твоей стороны кровати и сорок два шага от моей стороны кровати. Я посчитала.

— Хорошо.

— Может, нам стоит поменяться сторонами?

— Как хочешь. Ты хочешь, чтобы я сейчас перебрался?

— Но люлька стоит на моей стороне кровати, — возражаю я. Почему материнство уже такое запутанное?

— Люлька, которую использует кот, — указывает Кайл.

— Точно, — видите, вот почему я вышла за него замуж? Он рационален и умеет планировать, — Да, мы должны поменяться сейчас.

— Хорошо.

Вместо того чтобы пересесть, Кайл встает и присоединяется ко мне рядом с люлькой. Мы вместе смотрим вниз на Таббса-МакГи, как гордые родители.

— Ты будешь отличной матерью.

— Я знаю, — насмехаюсь я, — Я совершенно не беспокоюсь об этом.

— Ты купила Таббсу подарок, чтобы он не чувствовал себя отверженным появлением нового ребёнка.

— Это абсолютно нормальное поведение. Ты читал "Носки", как я тебе сказала? — спрашиваю я, ссылаясь на детскую книгу Беверли Клири о коте, который чувствует себя брошенным, когда у его хозяина появляется новый ребёнок. Я плакала, когда читала её. В своё оправдание скажу, что я была на третьем триместре беременности и занималась организацией детской комнаты, когда наткнулась на эту книгу в нашей растущей библиотеке для ребёнка. Поэтому я сделала перерыв и прочитала книгу вслух Таббсу-МакГи, и, что ж, в этой книге был очень драматичный поворот сюжета. Сюжетный поворот, предназначенный для семилетних детей, а не для беременных женщин, — Правда? У меня до сих пор рана, Кайл.

— Да. Мы позаботимся о том, чтобы Таббс не чувствовал себя обделённым, обещаю.

— Хорошо.

Кайл берёт меня за руку и ведет обратно к кровати, целуя мой затылок.

— Мы всегда можем попрактиковаться в некоторых из этих совершенно необоснованных методов вызывания родов, если хочешь.

Он говорит это так, будто мы не проверяли эту теорию две ночи назад. Но, конечно, почему бы и нет? Клянусь, со мной что-то не так. Я знаю, знаю, это совершенно нормально для некоторых женщин иметь повышенное сексуальное влечение на поздних сроках беременности. Но также нормально, что некоторые женщины не хотят иметь ничего общего с сексом на поздних сроках беременности.

Я боялась, что я в меньшинстве, раз так увлеклась Кайлом на таком позднем этапе игры. Единственным ответом интернета была чушь типа "ты точно можешь!". Послушайте, интернет, я не спрашивала, смогу ли я. Я спросила, нормально ли хотеть этого.

Так вот.

Мой муж тоже провел своё исследование, и мы экспериментировали, наверное, со всеми известными сексуальными позами для поздней беременности, которые только существуют.

Моя нынешняя любимая — перегнувшись через стойку в ванной. Это напоминает мне о нашем воссоединении, когда он уложил меня на стойку в ванной, когда мы все ещё были в разгаре ссоры. Когда я все ещё хотела убить его. Не то чтобы я хотела убить его сейчас, но это все равно очень приятное воспоминание для меня.

После этого мы вместе принимаем душ, потому что у меня паранойя по поводу того, что у меня начнутся роды, и я не успею принять душ перед поездкой в больницу, и мне придется идти в родильный зал всей грязной после секса. Что? Как будто никто об этом не думает? А ведь должны.

Я бы хотела сказать вам, что это сработало, и Келлан Хейден Кингстон родился всего через несколько часов, но это было бы ложью. Прошло ещё пять дней, пока он появился на свет, почти на две недели позже, если кто-то следит за этим. Кайл сказал, что прошло всего лишь десять дней, и я сказала ему пристегнуть арбуз к животу и таскать его в течение десяти дней, а потом вернуться ко мне, прежде чем он снова скажет "всего лишь".

Келлан не весил восемь килограммов, к счастью. Три килограмма двести тридцать граммов и я все сделала сама, естественным путем. Шучу. Мне сделали эпидуральную анестезию, и Кайл всё время держал меня за руку. Я решила, что ему не нужно ждать в приёмной, притворяясь мужем 1950-х годов, потому что мне нужно, чтобы он был рядом со мной, будучи удивительным мужем XXI века, каким он и является.

Было здорово, когда он был рядом. Я уверена, что он изучал, как быть полезным в родильном зале, потому что он был практически экспертом. Он отвлекал меня, кормил ледяными кубиками и растирал мне ноги. А когда пришло время приступить к делу, он поцеловал меня и сказал: "Я люблю тебя, Дейзи". Потом он держал меня за руку, не жалуясь, как бы сильно я ни сжимала её. Он помогал мне следить за дыханием, а потом всё закончилось.

Нет, не совсем. В то время всё было не так просто. Это были часы и часы потуг, толчков и общей агонии, когда я удивлялась, как кто-то вообще выживает. Но теперь, оглядываясь назад, легко пропустить все трудные моменты и сосредоточиться на главном. Келлан. Он идеален, и я очарована. Это ещё только первые дни, но пока он простой ребёнок. Хорошо спит, хорошо кушает. И Кайл такой хороший отец, каким только можно себе представить.

Я знаю, что мне повезло. Что Кайл — лучшее нарушение диеты, которое я когда-либо совершала.

Я встречалась со многими придурками, но, как и роды, все они были объединены в туманную кучу вещей, которые не имеют значения в моем мозгу. Потому что ничто до жизни, которую я создала с Кайлом, не имеет значения. Он — мое счастье навеки.


Эпилог

Дейзи


— Ты можешь стереть с лица Келлана всё, что бы это ни было? Моя сестра и её муж едут из аэропорта. Мне нравится поддерживать видимость того, что мы знаем, что делаем.

— Это желе. И мы действительно знаем, что делаем, — Кайл промывает детскую чашку в раковине, пока Келлан использует выдвижную лестницу на своей пожарной машине, чтобы перевезти то, что выглядит как куриный наггетс, к Таббсу-МакГи.

— Не похоже, что мы знаем, что делаем, когда у Келлана на щеке засохшее желе, а он кормит кота куриным наггетсом. С какой стати он ел куриные наггетсы с желе? Знаешь что? Неважно, мне не нужно знать. У нас есть более насущные вопросы для обсуждения.

— Такие как?

— Кинсли хочет котёнка.

— Хорошо, — легко говорит Кайл, как будто котёнок — это ничего особенного. Это большая проблема. Очень большое дело, он изменит динамику домашнего хозяйства.

— Кайл. Что если Таббс-МакГи не захочет котёнка? Что если его чувства будут задеты? Что если Кинсли выберет котёнка, которого Таббс-МакГи возненавидит, и они никогда не смогут поладить?

— Во-первых, ты говорила то же самое о Келлане, когда была беременна Кинсли.

Это правда, я говорила.

Как по команде, Кинсли подтанцовывает к Келлану и обнимает его. Затем она хватает пожарную машину, с которой он играл, и бежит так быстро, как только могут двигаться её трехлетние ножки. Келлан полсекунды смотрит в недоумении, а потом кричит и убегает за ней. Пока я смотрю на Кайла, начинается паника.

— Я не знаю, как с этим справиться, — говорю я ему, вскидывая руки, — Как ты знаешь, я сама была очень воспитанным ребёнком, — мне удаётся сказать это без намёка на иронию и без ухмылки. Моя бедная мама могла бы это оспорить, но она приедет в город только завтра.

Кайл закатывает глаза, хватает Кинсли, когда она пробегает мимо, и усаживает её на столешницу. Выхватив из её рук пожарную машину и передав её обратно Келлану, он обращает своё внимание на неё.

— Кинсли, почему ты взяла пожарную машину Келлана?

— Я хотела поиграть в догонялки! - радостно кричит она, подняв в воздух один маленький кулачок, как будто она возглавляет революцию. Так оно и есть. Революцию хаоса.

— В следующий раз попроси Келлана поиграть в догонялки, а не бери его вещи без спроса. Хорошо?

— Мне три! - Кинсли растворяется в приступе хихиканья. Их совместный день рождения состоится в эти выходные, и она очень рада этому. Да, совместный день рождения, потому что у Келлана и Кинсли разница в пятьдесят недель. Мне удалось забеременеть Кинсли, когда Келлану было всего десять недель. Что я могу сказать? Келлан очень хорошо спал, и я очень привязана к своему мужу.

Когда Кинсли оправилась от хихиканья, Кайл поставил её на пол с указаниями извиниться перед братом. Мгновение спустя они уже обнимаются и играют вместе, используя пожарную машину для спасения стада крошечных пластмассовых кошек, которых собрала Кинсли.

— Видишь? — Кайл наклоняет голову в их сторону, — Они приспособились. Таббс тоже приспособится.

— Может быть, — я пожимаю плечами.

— Кроме того, мне кажется, я видел бездомного котёнка рядом с моим офисом. Всё образуется.

— Ты смешон, — я качаю головой в недоумении, когда он притягивает меня к себе для поцелуя. На мгновение я прижимаюсь к нему, потому что мой муж очень хорош в поцелуях, и мне очень нравится заниматься с ним поцелуями. Но потом все встает на свои места, — Подожди, — я неохотно отрываюсь от его губ, — Как выглядит этот котёнок возле твоего офиса?

— Он выглядит бездомным, Дейзи. Маленький и бездомный.

— Кайл.

— Она черно-белая. Где-то около четырех месяцев.

Ага.

— Ты подговорил Кинсли на это! - я тычу кончиком пальца в его грудь, — Ты уже показывал ей фотографию, не так ли? Она сказала мне, что хочет му-котёнка! Она уже назвала его Му-МакГи.

— Му-МакГи, — Кайл смеётся, ямочка на его левой щеке сверкает. У Келлана такая же ямочка, и это убивает меня самым лучшим образом. Он — мини-Я Кайла. Спокойный. Рациональный. Любит учиться и ненавидит плохо себя вести, — Она очень умна для трёх лет, ты не находишь? Это у неё от тебя, — он лезет за очередным поцелуем. Я останавливаю его, прижав руку к его груди.

— Кайл.

— Жёнушка, — рука Кайла скользит по моему бедру, удерживая меня рядом. И отвлекает.

— Где котёнок?

— В клинике. Стерилизация и все прививки для котят. Хотя нам не обязательно усыновлять Му-МакГи. Я уверен, что смогу найти хороший приют, где её пристроят, если тебе это не интересно.

— Ты хуже всех, — говорю я ему, но не говорю всерьез. Честно говоря, это экономка должна иметь претензии к Кайлу, а не я. Именно она большую часть времени метёт и пылесосит. Да, я избалована, и я знаю это.

Мы переехали в смехотворно красивый и смехотворно большой дом в пригороде, как только появилась Кинсли. Я чувствовала себя немного принцессой, живя в таком доме, и не в самом лучшем смысле, но в спальне Кинсли есть окно с видом на задний двор, а у Келлана — балкон. Который пока крепко заперт, но он будет наслаждаться им, когда подрастет. Весь дом покрыт темными деревянными полами с контрастной белой отделкой и лепниной, и это великолепно. И есть многодополнительных спален для гостей или детей. Кроме того, здесь есть целая комната для золовки с отдельным входом, что очень удобно для Керриган, пока она не будет готова вылететь из дома. Сейчас она получает степень магистра, так что летом и на каникулах она все ещё остается с нами.

Звонок в дверь, и Кинсли бежит к двери, хихикая от волнения. Она — моя мини-я, а это значит, что с ней много хлопот. Нам уже пришлось установить второй замок на входной двери, потому что она может и будет открывать дверь кому угодно.

Кайл опережает её и выходит на улицу, чтобы помочь Дженнингсу с багажом. Кинсли тут же бросается к ногам Вайолет, потому что Вайолет несет малышку Амелию. Вайолет передает её мне, чтобы получить возможность подхватить Кинсли.

— Тётя мамочка! - так Кинсли называет её. Кинсли начала, потом Келлан последовал за ней, и теперь она — тётя-мамочка. Это забавно, потому что дети абсолютно точно могут нас отличить, но они очень быстро уловили тот факт, что мы одинаковые.

— Сегодня мой день рождения, — говорит Кинсли Вайолет, как только снова встает на ноги. Затем она делает забавное танцевальное движение, и мы с сестрой смотрим друг на друга поверх её головы, стараясь не рассмеяться.

— Понятия не имею, где она этому научилась, — говорю я Вайолет, когда Кинсли выбегает через парадную дверь. Скорее всего, чтобы найти дядю Дженнингса и убедиться, что он тоже знает, что у неё день рождения.

Я держу Амелию, пока Вайолет присматривает, потому что она пахнет детской присыпкой, и я немного скучаю по младенческому возрасту. Ну, сейчас ей пятнадцать месяцев, так что она скорее карапуз, чем младенец, но она находится в той восхитительной пухлой стадии, когда начинает много лепетать, и я чувствую ностальгию, держа её на руках. И, возможно, тоску?

Амелия смотрит на меня и закрывает мне рот своей маленькой пухлой карапузовой ладошкой. Затем она называет меня мама-мама, нахмурившись. О, может, меня можно называть тётя-мама? Это заманчиво.

Когда Дженнингс входит в дверь, Амелия взволнованно качает своими пухлыми детскими ножками, как будто она не видела его несколько минут назад. "Дада!"

Я обнимаю её ближе и вдыхаю ещё раз её детский запах, прежде чем она покидает меня ради более манящих объятий мамы или папы.

— Амелия, знаешь ли ты, что когда-то давно твой папа уволил меня?

— Я тоже рад тебя видеть, Дейзи, — отвечает Дженнингс в своей сухой британской манере. Я знаю, что он не возражает против моего подтрунивания, так как он улыбается, — Рад слышать, что эта шутка никогда не надоедает тебе.

— Можно подумать, что она надоела, но мне действительно нравится её вспоминать, — я пожимаю плечами. Я обнимаю его свободной рукой, и Амелия чуть не впадает в ярость от того, что находится на расстоянии вытянутой руки от своего папы, но я отвлекаю её, ведя на кухню, чтобы парни могли отнести багаж наверх, а Вайолет и Дженнингс — распаковать вещи. Одна из спален у нас по-прежнему служит детской, когда Вайолет и Дженнингс приезжают в гости, и я держу под рукой все их любимые детские вещи, чтобы им было удобно приезжать в гости, не таская с собой кучу вещей. У меня есть похожие экземпляры в гостевом доме Вайолет для наших визитов в Лондон.

Я усаживаю Амелию на стульчик на кухне — опять же, это то, что я держу под рукой для визитов Вайолет, поскольку мои собственные двое уже прошли этот этап — и готовлю для детей закуску. Шиш-кебабы из чередующихся ломтиков банана, клубники и винограда с парой зефирок на шпажке для старших двух, и крошечные порезанные кусочки клубники, банана и винограда прямо на подносе для Амелии. Дети называют их ягодными кебабами, потому что в какой-то момент они не могли выговорить слово "шиш", и это звучало так, как будто они просят "дерьмовые кебабы", и да. Кайл прав, мы много приспосабливаемся.

— Я люблю тебя, мамочка, — Келлан появляется рядом со мной, одна рука обхватывает моё бедро, чтобы он мог обнять мою ногу, пока я готовлю. Его маленькая головка наклонена кверху, и его ямочка свекает, когда он улыбается, и я, наверное, дам ему всё, что он попросит, потому что он самый милый мальчик на свете.

— Можно мне желе с моим ягодным кебабом?

Кроме этого. Я не уверена, откуда взялась эта новая одержимость желе, но я уверена, что "нет" — правильный ответ.

— Ты можешь съесть желе завтра за завтраком на тосте или английской булочке, хорошо, приятель?

Он делает смешное лицо, сморщив нос, и я чуть не сдаюсь, но не делаю этого. И он не ожидает, что я уступлю, потому что я редко уступаю, когда ставлю условия.

— Когда у меня будет день рождения, можно мне на закуску мороженое с желе? — с надеждой спрашивает он. Я смеюсь и вытираю руки, прежде чем взъерошить его волосы. Его только что подстригли, поэтому они аккуратно ложатся между моими пальцами. Его глаза темно-синие, как у меня, но в остальном он копия Кайла. Его ямочки, оттенок волос, его нос. Всё это Кайл. Я бы очень расстроилась из-за этого, ведь я приложила все усилия, чтобы он оказался здесь, но потом появилась Кинсли и выровняла ситуацию в плане сходства настолько, чтобы успокоить меня.

— Конечно, приятель. Я думаю, это звучит как очень хороший план.

— Какой план? — Кинсли вернулась на кухню.

— План "Желейное мороженое"! - сказал ей Келлан.

— Что это значит? — Кинсли щурится, положив руки на свои маленькие бёдра, готовясь провести полное расследование, чтобы раскрыть последние сплетни из собственной кухни.

Келлан ставит обе тарелки на стол и начинает объяснять, как они будут есть мороженое, покрытое желе, в качестве закуски на его день рождения. Затем он пытается убедить Кинсли, что она должна попросить то же самое на свой день рождения, чтобы они могли попробовать это дважды. Кинсли слушает с восторженным вниманием, широко раскрыв глаза и жуя ломтик банана.

— В свой день рождения я сама выбираю, — говорит она ему, когда он заканчивает, не обращая внимания на предложение купить желейное мороженое. Она упрямая, моя девочка, — Я прошу вафли с желе, — потом они похлопывают друг друга в знак заговорщического свержения родительского правительства, ограничивающего количество желе.

Я вытираю руку Амелии от кусочка банана, который она раздавила в небытие, и удивляюсь, как быстро летит время. Я уверена, что только на прошлой неделе мои малыши были такими крошечными, а теперь они уже на полпути к подростковому возрасту и замышляют против меня заговор. Хм.

О, подождите… у меня детская лихорадка? Я никогда раньше не испытывала детской лихорадки, так что я не уверена. У меня никогда не было возможности тосковать по ребёнку, так как я забеременела Келланом до того, как всерьез задумалась о материнстве, а затем Кинсли сразу же последовала за ним, как это бывает с детьми, когда вы много занимаетесь сексом и не очень осторожны.

После Кинсли мы решили стать более осторожными — очевидно, ведь у нас их всего двое. Но, возможно, пришло время вернуться к этой теме. В конце концов, у нас есть все эти спальни…

В дверь снова звонят, и Кинсли убегает. Я не гонюсь за ней, потому что вижу входную дверь, и Кайл уже у неё. Это надувной дом для завтрашней вечеринки. Да, да. Мы те самые родители. Но мы же не ставим цирковой шатёр на заднем дворе и не приводим фермерских животных. Только надувной домик. И рисование пальцами. И станция для раскопок динозавров. И раскрашивание лиц. Но это всё. Правда. Кроме станции с пузырями и повязок единорога.

И да, возможно, два торта — это перебор, но они не могут не иметь столь близкие дни рождения, и не похоже, что они выбрали бы один и тот же торт. Трехъярусный торт с единорогом для Кинсли и торт в форме динозавра для Келлана. Сейчас мне приходит в голову, что Келлан попросил начинку из клубничного джема для своего торта. Кинсли попросила начинку из радужной посыпки.

Прекрасно. Это всё я. Я просто очень люблю праздновать их дни рождения. Не так давно я думала, что стану матерью-одиночкой, и вот я здесь, счастливая замужняя мать двоих детей. Так что я немного перегибаю палку.

Что напомнило мне. Я оставила Керриган собирать пакеты для праздничных подарков в своем кабинете. Я вытираю лицо Амелии и убеждаюсь, что она нигде не прячет куски банана, а затем несу её в свой кабинет. Мой кабинет — это мечта и часть того, почему я согласилась на этот дом. Он расположен рядом с кухней, имеет сводчатые потолки и французские двери вдоль задней стены с видом на двор и бассейн. Дети ещё недостаточно взрослые, чтобы играть на улице без присмотра, но я смогу наблюдать за ними отсюда, когда они подрастут.

Мой офис часто используется, потому что я все ещё веду свой блогерский бизнес. Оба. Сайт о путешествиях — это в основном внештатные авторы, которых я нанимаю для написания новых материалов, но я тоже делаю немного таких постов. Но привлечение фрилансеров позволило мне расширить сферу охвата. Например, вместо одного поста о Лондоне с точки зрения одиночек, у меня есть материалы о Париже для семей, Париже для пар, Париже в одиночку. Я сосредоточилась на городах, которые люблю больше всего, а затем позаботилась о том, чтобы для каждого нашлось подходящее сообщение.

Другой мой блог — это блог для мамочек. Я создаю материалы для мам, посвященные беременности, воспитанию детей, рецептам, мероприятиям и множеству забавных мемов о родительстве. Сейчас на этом сайте в среднем миллион посетителей в месяц, что очень много. Сайт требует так много нового контента, что у меня есть два сотрудника на неполный рабочий день, которые помогают мне управлять им, и он продолжает расти. У меня было несколько предложений продать сайт, но я не заинтересована. Пока нет. Сначала я хочу сделать с ним что-то ещё.

— Эти подарки для вечеринок очень сложные, — размышляет Керриган, набивая сумку с динозаврами разными вкусностями, а затем завязывает ленточку на ручках, прежде чем положить её в растущую кучу пакетов с подарками на диване в моем кабинете.

— Эрр, — хмыкаю я. Конечно, персонализированные сумки-тоут, которые я заказала на Etsy с вышитым на них именем каждого ребёнка, — это перебор. Может быть. Но ведь удобно, правда? Теперь, если кто-то случайно уйдет без сумки, я буду точно знать, кто это был, и смогу принести её ему. Кроме того, если есть лучший способ наслаждаться миллиардами долларов, чем загружать вещи в корзину на Etsy, то я его не знаю.

— Ты заказала сумку с единорогом и моим именем? — Керриган смотрит вверх, в замешательстве, упомянутая сумка болтается у неё в руке.

— Мне так жаль. Ты хотела тоут с динозавром? — я знаю, что не должна поддерживать гендерные стереотипы, но поскольку я не посылала Керриган приглашение, она не указала в приглашении, кто она — единорог или динозавр, поэтому я просто приняла решение заказать ей тоут с единорогом.

— Единорог — это хорошо, но не слишком ли я старая для такого подарка?

— Никто не слишком стар для подарка, Керриган, — хм. Интересно, стоит ли мне спрятать ту, что я заказала для Вайолет. И себя, — Но ты получишь что-то другое, чем дети, — я жестом велю ей передать мне пустую корзинку, а сама передаю малышку Амелию, — Не смотри! - инструктирую я, пока нагружаю её сумку её любимыми шоколадными конфетами и небольшим набором из Sephora. Затем я завязываю сумку ленточкой и кладу её на диван, — Не забудь взять это, когда будешь уходить.

— Я живу в конце коридора, — указывает она.

— Но это очень длинный коридор. Ты же не захочешь идти всю дорогу обратно, когда уже поздно, а ты голодная и думаешь, было ли в твоей сумке что-нибудь вкусненькое.

— Справедливо, — соглашается она, когда Вайолет входит, а Амелия визжит от восторга, припевая "Мама, мама, мама".

Боже правый, британские дети такие милые. И тут меня осеняет.

— О, Боже мой. У твоего ребёнка уже британский акцент.

— Я знаю! - Вайолет сияет от восторга, принимая Амелию из рук Керриган, — Я никогда не была так рада чему-либо в своей жизни.

Она одевает Амелию как настоящего британского ребёнка. Много нарядных платьев с крошечными кардиганами. Я не удивлюсь, если узнаю, что все они винтажные или сделаны исключительно британскими дизайнерами. Возможно, мне придется послать ей наряд с изображением диснеевской принцессы, чтобы немного поиздеваться над ней.

Позже, после того как пакеты с подарками были набиты, ужин подан, ванна принята, а дети уложены в свои кровати, я, наконец, заползаю в свою рядом с Кайлом. Он опередил меня в постели минут на пятнадцать и читает что-то на своем iPad. Что-то скучное о налоговых ставках, или о мировом предложении бумаги, или о населении Корнелиуса, Северная Каролина. Кто знает? В другой вечер я бы попросила его рассказать мне об этом, потому что мне нравится слушать его мысли, даже на такие сухие темы. Но сегодня я отвлеклась.

Я смотрю на фотографию, висящую над нашей кроватью. Это селфи, которое я сделала с нами в том номере отеля в Бостоне все эти годы назад. Фотография обрезана и увеличена, напечатана в черно-белом цвете, так что все, что вы можете увидеть, — это нас двоих со склоненными вместе головами, смеющихся. В конце концов, у нас в доме есть дети. Возможно, когда-нибудь мы захотим соврать им и сказать, что это фото было сделано за ужином, а не в постели.

Фотография на экране блокировки iPad Кайла — это я, беременная, в бикини во время детского отпуска, который мы провели до рождения Келлана. Ему очень нравилось мое беременное тело. Оба раза. И теперь, когда я думаю об этом, то, что я собираюсь предложить, может быть менее безумным, чем я думала вначале.

— Знаешь, я тут подумала.

— Хм, — пробормотал он.

— Мы делаем ужасную работу, следуя за Кардашьянами.

— Пожалуйста, не говори мне, что ты хочешь снять реалити-шоу, потому что я не смогу с этим согласиться, Дейзи, — он закрывает iPad и кладёт его на тумбочку.

— Нет! Не будь смешным, — я качаю головой, — Я имела в виду, что у нас есть только два ребёнка на К, — говорю я, а потом обрываю мысль, оставляя её висеть в воздухе между нами.

— Ты хочешь ещё одного ребёнка? — Кайл звучит удивленно. О, Боже. Он думает, что это ужасная идея, не так ли? Мы отложили идею о рождении ещё одного ребёнка после Кинсли, а теперь ей три года, и мы уже прошли через подгузники, и, возможно, это безумие — специально начинать все сначала.

— Да, — я смотрю на его лицо, чтобы оценить его реакцию, — Может, ещё двоих?

— Думаю, мне бы этого хотелось, — соглашается Кайл с сексуальной, ленивой улыбкой, от которой я бы уже забеременела, если бы не принимала таблетки.

— Ты бы хотел?

— Я бы хотел.

— Ты не просто так это говоришь? Потому что я хочу большего?

— Я был бы совершенно доволен тем, что продолжал бы обрюхачивать тебя на повторе после рождения Кинсли.

— Это мило, — говорю я.

Кайл смеётся и наваливается на меня сверху, демонстрируя ямочки во всей красе.

— Может быть, четвертый ребёнок будет двойней, и в итоге у нас будет пятеро.

— Может быть, так и будет.

— Нам нужно тренироваться, — говорит он между поцелуями и поднятием моей рубашки над головой.

— Я люблю тренироваться, — соглашаюсь я, просовывая руки в хлопковые брюки, которые он надевает в постель.

Это правда. Мне нравится тренироваться с Кайлом. И спорить с ним. И делать с ним детей. Я люблю путешествовать с ним. И лежать с ним на диване, и укладывать капризных уставших детей вместе с ним.

Я каждый день благодарна за эту жизнь, которую мы построили вместе. И за планы, которые никогда не складываются так, как я ожидала.

Примечания

1

Люк Миллер — главный герой романа “Неправильный“

(обратно)

2

Метафоры в описании уровней физической близости (обычно с гетеросексуальной точки зрения). Определения могут быть разными, ниже приведены типичные варианты использования терминов:

Первая база — поцелуи рот-в-рот, особенно французские поцелуи;

Вторая база — соприкосновение кожа-к-коже / поцелуи груди; в некоторых контекстах — касание любых эрогенных зон через одежду (то есть фактически без соприкосновения кожи к коже);

Третья база— касание ниже пояса (без полового акта) или ручная стимуляция половых органов;

Четвёртая база, хоум-ран (домашняя база или выигрыш) — «завершённый» (с проникновением) половой акт.

(обратно)

3

Канталупа (Cucumis melo var. cantalupensis) — растение семейства Тыквенные (Cucurbitaceae), разновидность дыни.

(обратно)

4

Daisy в переводе с английского Ромашка

(обратно)

Оглавление

  • План Б
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  •   5
  •   6
  •   7
  •   8
  •   9
  •   10
  •   11
  •   12
  •   13
  •   14
  •   15
  •   16
  •   17
  •   18
  •   19
  •   20
  •   21
  •   22
  •   23
  •   24
  •   25
  •   26
  •   Эпилог
  • *** Примечания ***