Мои Демоны [Анжелика Два а] (fb2) читать постранично, страница - 2

молитва.

Иду вдоль своего коридора и думаю о ней. Мелкая, а терпеливая до скрежета в зубах, любому мужику фору даст. Ждал когда проявит себя, истерику устроит, слёзы, сопли, домой просится начнёт и хер дождался.

Не я её морально, а она меня уделала. Мужики в моих руках матерятся, кричат, разодрать в клочья грозятся, а эта терпит, из раза в раз терпит.

Блядь, выпить что ли и вырубиться на пару дней, она отдохнёт и я подумаю что дальше с ней делать?

Захожу в обеденный зал.

— О, привет брат. А я тут выпить решил, составишь компанию?

— Выпивка не мое, сам давай. Я смотрю засел Ты в коридорах своих. Работы много? Не помню, что бы ты так рьяно за неё брался. Или экземпляр достойный попался?

— Может быть… — отвечаю нехотя и наливаю себе полный стакан, выпиваю его за два раза. Есть совсем не хочу. Через какое-то время язык мой развязывается, да и голова тяжелеет. Пробирает меня градус. Наливаю, пью, наливаю… и начинаю брату всё выбалтывать.

— На Земле был, ждал там ублюдка одного, а тут эти мелкие из бара выпорхнули, смеются, обсуждают что-то, резвятся. Я тут, кровью дышу, смерть каждый день вижу, а они такие беззаботные. Одна громче всех смехом заливается, смотрю на неё — кружится и ржёт, снежинка блядь, выбесила, вот и прихватил её, не сдержался.

Думал у меня «смех на вой» сменит, болью её наслаждаться буду, молить будет чтобы отпустил. Забрал её к себе… красивая. А она молчит, рта не раскрывает, только стонет Стрекоза грёбаная, плечами дёргается и руками связанными трепыхается. На руки ее глянул, а там ногти с цветочками, блядь, красивые и аккуратные такие. А вокруг нас только дерьмо в наказание за содеянное добро другу. Даже не знаем где он сейчас и что с ним. Херня короче полная, в башке сплошная каша, вязкая, блядь.

— Не ругайся, знаешь, что не люблю. Нарушил таки правила, не виновную приволок.

— А сегодня смотрю на неё, вроде привык к ней, тихая такая и дышит особенно. Когда выхожу от неё на душе нирвана, бл…ь, как щенок умиляюсь, нервы мне успокаивает.

— Старших значит не боишься?

— Да ну их. Сгнием мы в этих коридорах от не известности, так конца срока и не дождёмся. — встаю и забираю не допитую бутылку, — Ладно я пошёл, снотворное пригубил, пойду спать.

— Давай. Потом заходи, на трезвую голову поговорим. — смотрю на него упился совсем, пойду-ка провожу его и убедиться не мешало бы, что до кровати дошёл.

Возвращаюсь по его коридору и вижу как Зиф сидит под одной из его дверей. Меня увидел и радостный ко мне подскочил, за руки хватает и головой машет, словно говоря «не хорошо там, не правильно».

— Да ладно, сам разберётся, пошли.

«Нет» машет головой и опять под двери садится.

— За этой дверью девчонка? — кивает «да» и голову руками держит, мотает ею «не хорошо». — Не моё это дело. А ты как знаешь, карауль если хочешь, — и пошёл прочь, к себе.

Пьяный в хлам зарываюсь головой в подушки, рассчитывая на быстрый сон. Голова кружится с непривычки, блядь. И мысли херовые в башку лезут.

Последний раз когда у Стрекозы был, не притронулся, кормил и смотрел на неё. Рот откроет, а я ей ложку протягиваю и сам туда тянусь, вдох её почувствовать и выдох хочу. Дрожит она, близость мою чувствует. Похудела сильно, но всё такая же красивая и послушная. Поела, а я рот ей вытер. Не сдержался, рукой горла её касаюсь, застыл, пальцы разжал и вниз по шее скольжу ими, а следом губами к шее прикоснулся где пальцы были. Дернулась от меня как ошалелая, от боли своей так не дергалась… Когда повязку сняла, чуть не ослепла дура, предупреждал же её. Не сдержался, ремнём её высек по заднице, оторвался на этом от души. Только скулила. А могла бы попробовать остановить меня, взмолиться, но не стала… Сука. Если бы хоть раз заплакала, по девчачьи, я б остановился… наверное или… уже сам не понимаю… что творю. Да, не с того я начал. Надо было злобу унять, потом к ней соваться. Не за болью её, а за стонами… Или вернул бы её обратно, наверное… может быть… Просрал девчонку… но не угробил и то хорошо. Веки слипаются и забываюсь во сне, проваливаюсь в омут пьяный…

Через пару дней к брату наведался.

— Заходил, а тебя нет, дела срочные?

— Старшие вызывали. Про косяк твой узнали, вот и разговаривали. Знают они про неё всё. Условие нам поставили, вернуть её. Как она там?

— Бл…ь, тихо же было, думал с рук сойдёт. Живая она, что ей станет. Хрень полная, — развернулся и…

— С тобой да. Эй! Ты куда пошёл?

— Нахер их всех, настроение только испортил, пойду отхерачу парочку ублюдков своих.

— Стой, а с девчонкой что?

Ушёл молча, ярости полный, только дверью с силой хлопнул. Все по своему делает, устал я от его закидонов. До коридоров смерти он таким не был. А у самого слова Старших в голове эхом звучат: «Верните девчонку обратно, в целом виде, или применим к нему наказание. Лет на сто в пустоте, обездвиженного, в компании с душами им же истерзанными».

Без него здесь сто лет и я умом тронусь, один, в этих коридорах тьмы. Старшие срок не установили, значит