Призраки глубин (СИ) [lu evans] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

В 20 лет у меня уже был четкий план жизни. Я знала кем хочу быть и что делать. Я собиралась окончить универ, вручить родителям диплом с инженерной специальностью и устроиться на круизное судно официанткой или еще кем-то из обслуживающего персонала. Деньги хорошие, по миру ездишь, да и море я всегда ужасно любила. Мама, правда, говорила, что я не смогу долго так работать. Но мне казалось, лет до 35 протяну, а там деньги отложатся, работа на суше найдется и все будет чинно и благородно.

Поэтому я не особо сокрушалась над переделываемым, в третий раз, чертежом пресловутого круизного лайнера, который я искренне надеялась, никто никогда не построит.

Мою предыдущую гениальную мысль забраковали из-за нерентабельности. Мол, количество и качество кают слишком слабо окупает содержание судна.

— Та перерисуй готовый корабль, поменяй просто что-то.

Соседка смотрела на мои мучения, развернутые на полу в виде голубой миллиметровки.

— Я так и сделала в самый первый раз. Он спалил.

— Ну, попробуй другой корабль, твой Якименко явно их все наизусть не знает.

Я устало подняла на Элю голову. Я люблю ее, очень сильно. И сердце теплеет от мысли, что она, добросовестная вечная отличница, предлагает мне списывание, только бы не видеть мои потуги. Вот только она же юрист. А я судостроитель.

— Ну, во-первых, не корабль, а судно. А, во-вторых, существуют компании, которые именно по такому принципу создают свой флот. И зная, примерно, даже стандарты компании, ты точно узнаешь ее судно.

— Господи, кто тебя вообще дернул в эту дыру поступить?

— Папа хотел, чтоб я была инженером. А я хотела в мореходку.

— Как будто я этого не знала.

Мы рассмеялись, потому что каждый раз, когда я мучалась со своими чертежами, Элька задавала вопрос. А я отвечала одинаково. И вот так все четыре года.

Я опять наклонилась над дипломным судном. Боже, и кто в здравом уме согласится действительно строить что-то подобное?

На мгновение, в голову забралась мысль, что эти чертежи действительно когда-то могли бы стать судном. Реальным, на котором будут пассажиры. Живые. Я смотрела на почерканные красной пастой расчеты. В жизни не будет красной пасты. В жизни эти ошибки — люди.

Нет, я никогда не стану работать по специальности. Мне слишком страшно.

— Слушай, Ленка, а возьми старый корабль. Типа Титаника. И просто пропорционально увеличь до современных размеров. А спросят, скажешь: все новое — это хорошо забытое старое.

— Эль, Титаник, бля? Это не тот, который на дне сейчас валяется?

— Вырубай свой сарказм. Там же с расчетами этими твоими все четко было, люди просто лохи и чсв-шники оказались.

— Ну, конечно, давай я сейчас Якименку пароход принесу.

— Ты тупая? К тебя ж с каютами и рентабельностью проблема, а не с двигателями. Оставь всю свою фигню, а строение… позаимствуй.

Ну, вот как объяснить ей, что так не делается?

— Слушай, я ж тебе не говорю как людей судить, я ценю твою заботу, но это вот нихрена не помогает.

Подружка, кажется, надулась. Потом куплю ей шаверму, в качестве извинений, а сейчас нужно что-то решать.

Но в голову ничего не приходило. Весь креатив кончился. Ну, вот что нового я могу придумать там, где человечество уже сотню лет соревнуется в больше-круче-дороже?

Элькины слова, меж тем, давили на мозги. Когда водоизмещение в который раз не сошлось с требуемой, моей больной фантазией, вместимостью, я сердито потянулась к ноуту.

— Ну, и где спасибо?

— За что это вдруг?

— Я отсюда вижу, что ты гуглишь.

— Скажу спасибо, когда защищу. А пока это просто одна из многих идей.

— Ну, ты и противная.

— Ага.

Ладно, один раз можно. Все же лучше, чем всю ночь все пересчитывать.

— Так ты Титаник рисуешь?

Я недовольно сморщилась. Вообще-то мое судно должно называться Эльба. Я придумала название в самый первый день, еще до того, как напечатала титульный лист к диплому. Я когда-то была на этом острове. Тогда со мной был мужчина, которого я тогда любила. Все было невероятно красиво, а по возвращении, мы разошлись.

А если у меня есть шанс дать любое имя судну, даже если оно не будет построено… почему бы не выбрать что-то такое? Для всех обычное, но для тебя особенное.

Ведь, конечно, это всего лишь дипломная работа, которая никогда не оживёт. Но как опьяняет мысль, что все же могла бы.

Вот по этой линии, обозначающей прогулочную палубу, могли бы ходить люди. Они бы разговаривали, проживали сотни удивительных жизней. И частью каждой из этих сотен жизней стало бы мое судно. Они бы рассказывали друзьям, как там было хорошо. Какие были удобные каюты. И как все разумно и компактно расположено. Какой удивительный вид открывался из их окон и какой приветливый персонал заботился о них в путешествии.

Я размышляла над этим, пока меняла чертежи и разбиралась с финальными расчетами. Каждая линия уже не была просто линией. Наверное, даже не понимая этого, я вдыхала в это странное, скопированное с чужого судно подобие жизни.

Мой препод сказал, что свое судно нужно полюбить. Думаю, у меня это вышло.

И на полу лежал уже не просто готовый чертеж судна. Я четким почерком вывела сбоку название и, свернув, сложила работу в тубус.

Элька уже спала и мне тоже было невтерпеж лечь в кровать и хорошенько выспаться. Я отрубилась в тот самый миг, когда голова коснулась подушки.

***

Комната была какой-то очень знакомой. Я уверена, что никогда тут не была. Но чувство, будто все же была. А может просто видела.

Стоять было тяжело и я, с удивлением, поняла, что пол кривой. В ушах раздавался ужасный скрип дерева и металла.

— Кто вы?

Я резко обернулась. Мужчина стоял прямо напротив меня, всего в каком-то метре. Я где-то видела его лицо прежде, но вот где?

Он смотрел на меня со смесью удивления и ужаса. Обводил взглядом с головы до ног, и я поняла, что стою босиком, в одной только ночнушке.

Желание прикрыться или что-то в этом роде, так и не возникло, потому что я поняла, что на нем смокинг. Такой, которые уже давно не носят.

Под ложечкой противно сосало, я не понимала ничего. Кроме того, что мне становится холодно.

А мужчина продолжал смотреть.

Комната вздрогнула.

Я едва не упала, но незнакомец схватил меня за руку и удержал.

Место прикосновения словно обожгло, а затем я услышала самый чудовищный звук, который только можно представить.

И проснулась.

В кромешной темноте, в своей кровати, в холодном поту и тяжело дыша.

— Это сон.

Элька все так же спокойно спала, даже не заметив, что что-то случилось, и мои слова были для меня же. Чтобы прийти в себя.

Я устало потерла глаза и грохнулась на бок, желая снова уснуть, в этот раз без странных снов. Но сон прошел, ведь я поняла, что рука отдалась легкой болью.

Я резко схватилась за телефон и направила свет от экрана на место, где болело.

На руке краснели, рискуя превратится в синяк, следы мужских пальцев.

Комментарий к Часть 1

Короче говоря, реально катала судно с Титаника и словила сон, так что - быть фанфику про Эндрюса))

========== Часть 2 ==========

Я не могла найти себе места. Постоянно возвращалась к гребаному сну и синяку на руке.

Я сотню раз приложила свою ладонь, думая, что сама себя сжала во сне. Но моя рука была слишком маленькой.

— Васильева, ты слушаешь меня?

— А? Да, конечно.

— Ага, я вижу. Говорю, неплохо вышло. Все новое — хорошо забытое старое?

— Да, я подумала, можно сделать цены выше, потому что рейс вроде как… винтажный. И хоть кают меньше, но это ну типа… люксовый сегмент, все такое.

— Молодец. Сама додумалась, или подсказал кто?

— Да так, идею подбросили.

— Должна будешь своему подбрасывателю. — Якименко достал калькулятор, перепроверяя расчеты, и удовлетворенно кивал. — Ладно, пиши работу, готовь защиту. Мое расписание ты знаешь, приходи советоваться.

— Спасибо. Хорошего дня вам.

— И тебе, Васильева.

Я собрала чертеж вышла из кабинета. Я должна была быть довольна, ведь все остальное труда совсем не представляло. Маршруты, порты захода и всякая экономическая фигня.

Но радоваться не получалось. Меня не отпускало странное чувство после ночного видения.

Элька трещала без умолку и я искренне пыталась сосредоточиться на ее болтовне, но не получалось.

— И тогда я отдалась ему прямо на столе.

— Что?

— Не слушаешь меня, говорю! Что вообще с тобой такое? С самого утра сама не своя. Все же нормально прошло, корабль Якименко твой принял. Что за морда кирпичом?

— Эль, скажи, я похожа сумасшедшую?

— Весь твой курс похож на сумасшедших, но с чего вдруг такие вопросы?

Я, тяжело вздохнув, подняла рукав блузки, показывая подруге синяк.

— Это кто тебя так?

— Та походу я сама.

— Не гони, Лен, тут лапа вдвое твоей больше. Это Вадим, да? Слушай, если он опять за старое, я на него заяву напишу.

— Эль, стой, это не Вадим. Он отстал, правда. Это прошлой ночью.

— Учитывая, что вчера его не было, я догадалась. Но ты скажешь, что случилось?

— Мне сон снился. Я была в какой-то комнате, странной, но чувство такое, будто я была там раньше. И все было… не как во сне. Там был мужчина, я никогда его не видела раньше. А комната, она была под углом, потом вдруг дернулась. Я чуть не упала и этот мужчина схватил меня за руку, вот точно где синяк. А когда я проснулась, уже реально был синяк!

Эля сидела, крепко задумавшись. Пару раз уже открыла рот чтобы что-то сказать, но так и не решилась.

— Звучит… очень странно.

— Странно? Эль, с таким в психушку прямая наводка, странно ей!

— Та не кипишуй ты. Что у тебя вдруг что, так сразу самое худшее. Всему есть разумное объяснение. Ты волнуешься перед дипломом, нервы на пределе, вот тебе и приснился кошмар. А синяк, скорее всего и правда сама себе поставила. Во сне испугалась, и слишком сильно сжала свою руку. Адреналин, все дела, вот синяк и расползся.

Я выдохнула. Эти же слова я сама себе повторила уже сотню раз, но услышать из от другого человека, было гораздо лучше.

— Выпей сегодня снотворного, крепче спать будешь.

— Да, конечно.

— И если захочешь, моя мама тобой заниматься конечно не будет, сама знаешь, профессиональная этика, все такое. Но у нее есть знакомая, которая покруче даже.

Мама Эли работала частным мозгоправом, но с теми, с кем была знакома лично, на профессиональном фронте предпочитала не связываться. Я считала, что мне это не нужно, что такие люди существуют для серьезных и очень взрослых проблем. Но визитку протянутую подругой все же взяла.

Эля, все же обеспокоенная моим состоянием, еще три часа таскала меня по городу, заставила наесться мороженого с шоколадом, и только потом, заявив, что едет к парню, отправила в общагу.

Лифт впервые казался мне слишком тесным.

Я не понимала почему, но этот сон слишком сильно повлиял на меня. Как не старалась, я не могла выкинуть из головы эту картину. Комнату. Мужчину. Страшный звук.

Господи, почему нельзя просто это забыть?

Ключ едва не выскользнул из рук, когда я попыталась вставить его в скважину.

— Черт.

Замок, который давно пора было сменить, наконец поддался, и я устало бросила сумку на кровать. В горле вдруг стало очень сухо, захотелось пить. Налив воды из фильтра, я поняла, что мне холодно. На дворе поздняя весна, сквозняка нет, но мне, черт возьми, холодно.

Я обернулась, чтобы посмотреть, закрыла ли холодильник, когда брала фильтр.

И замерла.

Стакан разбился об дощатый пол. Я прикрыла руками рот чтобы не закричать.

Мужчина из моего сна стоял напротив и смотрел с тенью узнавания.

— Здравствуйте.

Он говорил на английском, с заметным ирландским акцентом. И одет был точно так же, как в моем сне.

Понимая, что вроде должна ответить, я незаметно бросила взгляд на зеркало, чтобы убедится, что это не галлюцинации.

Ума не приложу почему я решила, что галлюцинация не должна отражаться в зеркале, не вампир все же. Но мне нужна была хоть какая-то опора.

Отражение было его точной копией.

— Кто вы?

Вместо ответа, незнакомец окинул взглядом комнату. Его взгляд остановился на моем столе, где валялись брошенные на произвол судьбы старые и новые чертежи.

Он протянул руку и провел пальцами по линиям, едва улыбнувшись. Его взгляд задержался на надписях, наверное ему не понятным.

— Чьи это работы?

— Мои.

Он удивленно сощурил глаза, внимательнее меня рассматривая.

— Правда?

— Да.

— Здесь ошибки в расчетах. Если вообще возможно построить такое судно, оно слишком большое.

Я снова прошлась взглядом по его одежде. Она не выглядела старой, скорее… старомодной.

И все, на что меня хватило… всего лишь снова спросить:

— Кто вы?

— Меня зовут Томас Эндрюс.

Я точно слышала это имя. Где я его слышала?

— Я хотел бы знать и ваше имя.

— Елена. Елена Васильева.

— Очень приятно.

Он улыбнулся и повернулся ко мне спиной, снова рассматривая чертежи.

— Послушайте, мистер Эндрюс, я, не понимаю, как вы здесь оказались…

— Поверьте мне, я тоже. У меня есть некоторые догадки, но я боюсь… шокировать вас ими.

Догадки? О, у меня они тоже были. Вот только верить в это не хотелось совсем.

Я не представляла что еще могу сейчас сказать, а Эндрюс не отрывался от чертежей, поэтому я потянулась к телефону.

Гугл мгновенно показал фотографии и статью в Википедии. Я переводила глаза с черно-белых снимков на человека в моей комнате, и обратно. Ошибки быть не могло.

— Это вы построили Титаник?

Рука, прежде неизменно водившая по чертежам, замерла.

Мужчина медленно повернулся ко мне.

— Да, я.

— И вы… погибли в ту ночь.

— Да.

Я стала медленно оседать на пол. Мозги едва ли не кипели от всех мыслей.

Та комната. Звук. Толчок. Это был тот самый миг.

Неужели я действительно настолько перенервничала, что дошла до подобного?

Это все ведь просто плод моего подсознания.

Нужно всего-то признать это. И все исчезнет.

Я закрыла глаза. Опустила руку на голову. Сделала несколько глубоких вдохов. Затем медленно сделала все то же самое, только наоборот.

Эндрюс сидел передо мной и с обеспокоенным и виноватым видом. Захотелось заплакать, вжаться в стенку так сильно, чтобы в ней раствориться.

— Мне жаль, что я пугаю вас, — начал мужчина, — но, как не стараюсь, я не могу уйти. А даже если мог бы, было бы жестоко уйти сейчас и появиться снова.

— Если вы… не моя выдумка, — Эндрюс печально улыбнулся, — зачем вам появляться снова?

— Я не знаю. Я видел вас в ту ночь, перед тем, как корабль разломился. Затем все исчезло, осталась только пустота. Время шло, так долго, что я не смог бы сосчитать, если бы хотел. А затем, меня выбросило прямо сюда.

— Это невозможно!

Перед глазами плясали цветные круги. Все плыло.

Эндрюс поднялся и взял новый стакан, налил в него воды. Я смотрела не веря своим глазам. Если он и правда… призрак, почему он может держать вещи?

— Возьмите, вам станет легче.

Я протянула руку, чтоб забрать стакан. От него несло холодом, но когда я, наконец-то, обхватила рукой этот стакан, я поняла, что пальцы мужчины прошли сквозь мои.

Он тоже это увидел.

Снова печально улыбнулся. Снова встал. Подошел к столу, снова начал перебирать чертежи. Попробовал на ощупь шторы. Уперся ладонью в оконную раму.

Он был, в каком-то смысле, реален. Я крепче сжала в руке стакан. Отпила еще раз. Это точно не плод моего воображения.

— Послушайте, мне слишком сложно в это верить. Зачем вообще вы здесь? Почему я? Как я могла оказаться рядом с вами тогда?

— Я определенно не тот, кому стоит задавать эти вопросы.

Я собиралась сказать что-то еще, только бы не молчать, но вдруг вспомнила слова подруги о коллеге ее мамы. Той, которая «вроде с какими-то духовными практиками еще работает».

— Слушайте, кажется я знаю, к кому мы можем пойти.

— Правда?

— Да. Я сейчас позвоню и договорюсь о встрече.

— Это хорошо.

Я встала, заметив, что так и не убрала разбитый бокал.

— Давайте я уберу, вы можете порезаться.

Уже хотела сказать, что он тоже, но вовремя одернула себя. Хотелось истерически рассмеяться. За пару минут моя жизнь превратилась в сплошное сумасшествие.

Я достала из сумки визитку, которую мне дала Эля и набрала номер. Приятный женский голос сказал, что сегодня у нее нет клиентов и можно приехать хоть сейчас.

— Хорошо, я скоро буду. — Я обернулась к Эндрюсу, все так же пытающемуся брать в руки разные вещи. — Как я могу называть вас?

— Можно просто Томас.

— Пойдемте, Томас.

Он улыбнулся. И я тоже не сдержалась. Уже в лифте, когда мужчина рассматривал кнопки и рассеянно смотрел на свое отражение, я поняла что он удивительно спокоен.

— Вы так спокойны.

— Поверьте, вы пока не готовы справляться еще и с моими вопросами и паникой.

— Думаю, если вы не можете уйти, вы можете говорить со мной о том, о чем вам нужно. Так ведь будет справедливо.

— Могу только я спросить, сколько прошло лет?

— Сто восемь.

— Немало. Наверняка все очень изменилось.

— Думаю, вам будет интересно.

— Надеюсь, вас не затруднить, объяснять мне… некоторые вещи?

— Нет, конечно.

— Благодарю.

Стало вдруг спокойней. Его присутствие уже не казалось таким страшным. Голос успокаивал. И еще… манеры. Это было таким непривычным, как вдруг стать частью совсем другого мира.

Лифт остановился и прежде, чем двери раскрылись, я поняла, что не смогу говорить с Томасом на улице. Решение пришло так же быстро.

— Послушайте, я не смогу говорить с вами при других, но я смогу писать. Хорошо?

— Конечно.

Я только крепче сжала телефон и проверила зарядку. Должно хватить. Иначе придется искать ручку и бумагу.

Я кивнула вахтеру при выходе и, когда он уже не видел моего лица, тихо сказала:

— Просто следуйте за мной. Наша машина уже ждет.

— Хорошо.

Заметив синий Шевроле еще с крыльца, я двинулась прямо к нему. Эндрюс шел следом, но возле самой машины вышел вперед и потянулся к двери.

Я вдруг ясно осознала, что он собирается делать. Стараясь выглядеть невозмутимо, я быстро его опередила. Моя рука прошла сквозь его, ухватившись за ручку двери, и потянув на себя.

Поздоровавшись с водителем, я отвернулась, все еще держа дверь, надеясь, что меня поймут и без слов.

Эндрюс понял, и я последовала за ним, закрыв дверь.

— Простите, я не подумал, что это будет неуместно.

Я только улыбнулась и, открыв заметки, напечатала

«ничего. Это было очень мило»

Томас улыбнулся.

— Очень интересное устройство.

«это телефон»

— Удивительно. Он работает без клавиш?

«да, это сенсорный экран, он реагирует на прикосновение пальцев»

— Но вы еще и печатаете прямо на нем.

Я начала печатать, описывая свойства смартфона, потом поясняя как развилось машиностроение, образование. Написала даже о том, что мужчина назвал «суфражистским движением».

Когда он спросил, я сперва подумала, что вот сейчас он скажет про девушку, строящую суда.

— Это невероятно, что общество пришло к такому высокому уровню.

Он восхищался чем-то, что-то не понимал, а что-то я просто не могла объяснить.

Я почти не заметила дорогу и совсем забыла, что рядом со мной вовсе не обычный человек.

Расплатившись с таксистом, мы снова проделали тот же путь из машины.

Уже на улице я поняла, что мой спутник по-прежнему источает холод. На улице было жарко, но я этого совсем не чувствовала.

Как удобно.

Мозгоправ сказала подыматься сразу к квартире и, уже у двери, я впервые усомнилась в своем решении. Как бредово наверняка должно звучать то, что я хочу ей сказать.

— Входите! — послышалось из квартиры и я неуверенно толкнула дверь.

— Анна Сергеевна? Здравствуйте, это Лена. Я звонила вам.

— Конечно, я жду вас.

На мгновение покоробило то, что она ко мне даже не вышла, но я молча сняла обувь и вместе с Эндрюсом вошла в красиво обставленную комнату.

В другой ситуации, я бы наверняка восхитилась интерьером, но женщина как-то резко повернулась ко мне, и, со странной улыбкой сказала, лишив меня дара речи:

— Вы не говорили, что придете не одни.

Томас посмотрел на меня, не понимая ничего. Как будто я этого ждала.

Анна Сергеевна перевела взгляд туда, где стоял мужчина и я поняла, что она не видит его, ориентируясь только на мой взгляд.

— Как вы поняли?

— О, ты не пытаешься отрицать, это превосходно. Обычно те, кто приходят не одни, долго пытаются доказать и мне и себе, что это плод их воображения.

— Значит, это не так?

— Полагаю, вы и сами догадались, что нет.

— О чем вы говорите? — я повернулась к Эндрюсу и только теперь поняла, что он так смотрел потому, что не понимал о чем мы говорим.

— Она знает, что вы здесь. И говорит, что вы не моя выдумка.

— Это приятно слышать. Эта леди видит меня?

— Нет.

Я снова уставилась на Анну Сергеевну.

— Я могу говорить и на английском, если вашему другу удобнее.

— Благодарю. — Томас кивнул женщине, не смотря на то, что она вовсе его не видела.

— Да. — выдавила я. — Но как вы поняли?

— Разве тебе не холодно, когда он рядом?

— Вы это чувствуете?

— Конечно. Это чувствуют все. Но не все думают о призраках.

— Призраках?

— Многим не нравится это слово, простите. Впредь не будем его употреблять.

Я не знала что говорить. Это казалось невероятным совпадением. Каков шанс, что эта женщина не еще один плод моего воображения?

— Зачем люди приходят к вам обычно в таких ситуациях?

— За тем же, что и вы. За ответами. Почему? Откуда? Как? Зачем?

— Откуда вы знаете ответы?

— Я когда-то была на твоем месте.

Все чудесатее и чудесатее.

Анна Сергеевна не прекращала улыбаться. Думаю, она была искренне рада снова встретить кого-то в подобной ситуации. Я и сама любила знать ответы на вопросы других. Ее ответы можно было возвести в степень невозможного.

— Я думаю, не стоит терять времени. — Женщина указала на кушетку напротив своей. — Садитесь и расскажите мне все.

— Все?

— Как вы встретились, что было перед этим. И, если ваш друг не против, расскажите о нем.

Эндрюс кивнул мне, давая позволение.

— Хорошо. — Я понятия не имела, как мне начать. Гораздо проще было бы, если бы Анна Сергеевна задавала вопросы. Но она только ожидающе смотрела. — Его зовут Томас Эндрюс. И он конструктор Титаника.

Готова поспорить, этого доктор явно не ожидала.

— Интересно.

— Даже не представляете насколько.

И я рассказала все. О том, как рисовала судно. О том, как решила использовать чертежи Титаника. О том сне.

— Вы использовали мои чертежи? — спросил Томас, когда я закончила рассказ.

— Да, простите.

— Что вы, мне даже приятно. Спустя столько лет, они все еще актуальны. Вы покажете мне, что у вас вышло?

— Если захотите.

Доктор молча наблюдала за нашим разговором.

— Думаю все дело в чертежах.

— Что? — мы сказали это одновременно, но женщина, конечно же, не заметила.

— Вы говорите, что ваш друг — конструктор Титаника. И вы использовали его чертежи для своего корабля.

— Судна. — она не заметила.

— Знаете, о художниках говорят, что с каждой работой они отдают частичку души. Думаю, вы сделали то же самое. Вспомните, о чем вы думали, когда рисовали корабль?

— Я представляла его, если бы его вдруг построили. Как бы он выглядел.

— Это было не просто чертежом, да?

— Но почти все так думают о суднах, которые проектируют!

— Вы тоже, Томас?

Было странно смотреть как доктор задает вопрос, даже не зная, где находится ее собеседник и не имея возможности услышать ответ. Но Эндрюса это не смутило.

— Конечно.

Я повторила.

— Вот и ответ на ваше «почему». Когда вы позаимствовали чертеж и вложили в него часть своей души, вы привязали себя к судну. И скорее всего, мистер Эндрюс сделал то же самое, но в свое время. Поэтому вы и оказались связаны.

Поверить в это было сложно, но это даже были не мои мысли. Это были слова другого человека.

Мир продолжал шататься и рушиться на глазах.

— Вопрос еще и в другом, если ваш друг смог прийти к вам, значит его душа не нашла покой. Что вас беспокоит, Томас?

Снова его печальная улыбка.

— Разве это не очевидно?

— Крушение?

— Да, Елена. Крушение. Я не задал вам вопрос, который беспокоит меня больше всего. Но, раз уж мы здесь, я могу спросить сейчас?

Я догадывалась, что он хочет спросить. Я не хотела отвечать.

— Да.

— Сколько людей погибло в ту ночь?

Сердце пропустило удар.

— Полторы тысячи.

Анна Васильевна опустила голову, видимо, догадавшись, о чем речь. В любом случае, это и был ответ на ее вопрос.

— У меня нет каких-то особых способностей, дорогая Лена, я не могу видеть будущее. Я всего лишь помогаю людям, которые столкнулись с тем, что и я когда-то. И, к сожалению, я не могу сказать вам точно, зачем вы встретились. Но я думаю должно случится то, что поможет вам, мистер Эндрюс, отпустить чувство вины. Потому что оно держит вас здесь.

========== Часть 3 ==========

Руки нервно дрожали. Я сверлила взглядом дверь. Пыталась увидеть, что происходит за ней.

Через каких-то пару минут, я окажусь там. Наедине с комиссией. С необходимостью доказать, что я не зря училась все четыре года.

Мне казалось, что часы в коридоре стучат слишком громко. Одногруппники дышат слишком неровно. Дверь скрипит слишком противно.

Единственное, что не вызывало во мне раздражения, это холод, окутывающий тело и тихий голос с ирландским акцентом, успокаивающий меня.

Дверь открылась и я увидела своего руководителя.

— Васильева, вперед.

Я вошла. Холод ушел, оставив непривычное чувство. Я вдруг ощутила себя… незащищенной. Но нужно было собраться. Я развесила на доске чертеж. Окинула комиссию взглядом. Я всех их знала. Не знала только мужчину, сидевшего немного позади. Он явно выделялся на фоне обычных преподавателей. В идеально выглаженном дорогом костюме, с дорогими часами и с безупречной стрижкой. В нем все говорило о большом состоянии.

А я говорила о своем судне.

Оно теперь казалось мне безупречным. Технически современное, но в духе давно ушедшего времени.

Я говорила и говорила, пытаясь угадать, какое произвожу впечатление.

Когда все оказалось позади и даже вопросы уже были заданы, я наконец-то смогла выдохнуть.

— Можешь идти, оценку сообщим, когда все закончат.

— Спасибо.

Дверь скрипела уже н так противно. И одногруппники, спрашивающие, как все прошло, не раздражали. Я снова почувствовала холод и уже полностью расслабилась.

— Как прошло?

Спустя почти полгода меня начинала раздражать его способность разговаривать со мной и не быть услышанным. Я только кивнула в ответ и Эндрюс улыбнулся.

Я подумала, что действительно очень к нему привыкла.

Привыкла к тому, что он вечно рядом, но вовсе не утомляет и не надоедает. Он придерживает дверь, когда никто не видит и постоянно делает какие-то комплименты. Пользуясь тем, что никто не слышит, комментирует происходящее вокруг, вечно пытаясь меня рассмешить. И вечно старается убедить передумать и стать судостроителем.

Я давно потеряла счет его вопросам и своим ответам.

Мы выяснили, что он привязан ко мне, но не к моему сознанию. И когда я сплю, он все так же бодрствует. Узнали, что он не может проходить сквозь стены даже при большом желании. Что материальный мир для нас — совершенно одинаковый, но взаимодействовать друг с другом мы все равно не можем. Эндрюс мог пользоваться транспортом, но не мог летать, как Каспер или перемещаться быстро на большие расстояния. Он был обычным человеком, с той только поправкой, что существовал только для меня.

Мы раз в несколько дней посещали нашего мозгоправа, чтобы не сойти с ума и может прояснить что-то новое.

Я настолько привыкла к тому, какой теперь была моя жизнь, что не представляла, как можно по-другому.

Отвертевшись от друзей, я ускользнула на пустой этаж.

— Я знал, что у тебя все получится.

— Да, но волноваться было нужно.

— Конечно. И какая же в итоге оценка?

— Скажут позже. Затем будет что-то вроде фуршета. Ты останешься?

— Если ты захочешь.

— Я определенно не обойдусь без твоих замечаний.

Эндрюс рассмеялся, и мы снова начали говорить о всем, о чем обычно говорят друзья.

Человек из другого времени, из совсем другого мира, вдруг стал мне ближе многих старых друзей.

Сейчас Томас рассматривал фотографию Gülsün, нового контейнеровоза Маэрска на 23 с лишним тысячи teu. Эндрюс смотрел на судно едва ли не с обожанием, а во мне оно никогда особых чувств не вызывало.

— Титаник с его 260 метрами считался огромным. А сейчас люди строят судна куда больше и даже не считают это чем-то удивительным.

Мы уже не раз говорили о том, что путешествия по морю перестали быть настолько удивительными, из-за появления самолетов. Летать быстрее и безопаснее. И дешевле.

Эндрюс, впрочем, пошел дальше по коридору. Фотографии заканчивались и за ними начиналась широкая доска объявлений. Сбоку, как всегда, висел Солас. Томас протянул руку к книге и достал из подставки.

Он пролистнул страницы, остановив на случайном месте. Я увидела что-то про предельную длинну затопления, прежде чем мужчина закрыл книгу и поставил на место.

Эндрюс поднял на меня взгляд, и просто смотрел. А мне даже не нужно было спрашивать о чем он думает.

— Чтобы прийти к этому им нужен был мой Титаник.

Томас просил не утешать его. Никогда. Сильный человек из забытого времени, он хотел нести этот груз до конца. Но я так не могла.

— Титаник спас больше жизней, чем унес.

— Но в итоге ничему не научил.

— Брось.

— Нет, я ведь узнавал все. — Черт, я ведь и сама все знала. Но с иронией думать про себя, что все осталось прежним и говорить это ему… — Падающие шлюпки, плоты, гидрокостюмы… Столько всего нового, а законы будто и не меняли.

— Томас… — мне так хотелось взять его за руку… но пальцы прошли словно сквозь воздух, лишь на мгновение отдавшись еще более ощутимым холодом, как всегда. Эндрюс улыбнулся.

— Прости, у тебя важный день, а я все порчу.

— Ничего ты не портишь.

— Ты слишком добра ко мне.

— А ты слишком хорошо воспитан.

Он рассмеялся и этот смех прогнал остатки печали.

Я продолжала смотреть, не в силах оторвать взгляд. Такое странное чувство…

Я не успела понять, о чем подумала в этот миг, на лестнице послышались шаги.

— Васильева, пошли, зовут!

Я кинулась вниз, неизменно чувствуя, что Эндрюс идет за мной.

Спустя пару минут я уже знала, что получила пятерку. Я никогда о ней не мечтала и даже не думала, но все равно была рада.

Мой преподаватель, с крайне довольным видом, подошел ко мне в компании того самого дорогого мужчины, который так заинтересованно слушал мою защиту.

— Ну что, Васильева, довольна?

— Конечно. Спасибо большое, без вас бы не справилась.

— Ну, это само собой. — Мужчина хлопнул меня по плечу, почти как пацана, по-братски, и Томас тихо прыснул, вроде как от негодования. Сколько я не объясняла, что это в порядке вещей, он все же реагировал не очень. — Вот, к слову, хотел тебя познакомить.

Якименко перешел на английский и я поняла, что знакомство все же серьезное.

— Это мистер Харланд. Он сейчас возглавляет одну довольно преуспевающую компанию.

— Очень приятно.

— Взаимно, мисс. Мы с вашим куратором давние знакомые, и когда он мне по дружбе рассказал о вашем проекте, мне стало очень интересно с вами пообщаться.

Я едва не закатила глаза. Если он захочет предложить мне работу, отказывать будет очень даже неловко.

— Здесь разве есть кондиционер? — Якименко недоуменно оглянулся, и я поняла, что Томас стоит очень близко.

— Наверное, просто сквозняк. — неловко выговорила я, пытаясь придумать, как сменить тему. — Очень интересно, что же именно вас так заинтересовало, что вы проделали наверняка долгий путь.

— Видите ли, достаточно долго я, можно сказать, одержим одной идеей, которая очень близка к теме вашей работы.

— Вот как.

— Правда, большинство специалистов, которые могли бы воплотить мою мечту в жизнь, люди очень суеверные.

— Все моряки суеверные, мистер Харланд, с морем по-другому не выходит.

— Поэтому меня восхитила ваша смелость, когда я узнал, какое судно вы взяли за основу своего проекта.

Внутри что-то оборвалось. Я бросила взгляд на Томаса, он тоже, кажется, понял.

— Наверное все потому, что я никогда не предполагала, что это судно будет живым.

— Почему? Вы бы не хотели построить что-то подобное?

— Значит, это и есть ваша мечта, да? Построить подобие Титаника?

— Нет, дорогая мисс, моя мечта — построить Титаник.

Я заметила, как напрягся Эндрюс. И не сразу поняла, что сама до боли сжимаю кулаки.

— Извините?

— Эта мысль уже долго преследует многих. Построить точную копию Титаника и пустить по тому же маршруту. Я собираюсь стать тем, кто сделает это.

— И зачем вам я?

— Как я уже сказал, большинство ваших коллег очень суеверны. Они отказываются строить судно по чужим чертежам, тем более, если это судно с такой печальной историей.

— И вы хотите, чтобы это сделала я? Слушайте, у меня нет опыта, и я далеко не отличница. Но даже, если бы я была лучшим в мире специалистом, я бы не стала этого делать. Потому что это прежде всего кощунственно. Погибли люди, а вы хотите сделать из этого аттракцион и развлечение!

— Титаник был сказочным кораблем, я всего лишь хочу воскресить эту сказку!

Я начинала закипать и ни холод Эндрюса, ни его голос, уже не могли меня успокоить.

— Желаю удачи, но я в этом участвовать не стану.

— Уверен, это всего лишь поспешное и необдуманное решение. Я оставлю…

Я уже не слушала.

Я выбежала из аудитории и не замечала людей, шарахающихся от меня. Во мне кипела ярость.

Я так много узнала о Титанике, о его пассажирах, создателях и рабочих, что это стало для меня личным. И теперь любая попытка, как он сказал?.. воскресить…

— Елена, стой!

Я уже вышла в сквер. Мне так нравилось здесь гулять, наверное, единственное место, по которому я готова скучать.

— Подожди, послушай меня, прошу!

Я думала он собирается меня успокаивать. Я хотела этого. Хотела услышать его голос, которым он скажет, что я совершенно права, что Харланд — мудак и все остальное. Я хотела чтобы вопреки привычке, я обняла его и ощутила не холод, а тепло его тела.

Но когда я увидела его глаза…

— Ты не смеешь! Нет!

Я так хорошо уже его знала. Отчасти потому, что Эндрюс не умел лгать или притворяться. Все его чувства всегда — открытая книга. Сейчас тоже.

— Томас, я не понимаю…

— Что если я здесь, рядом с тобой ради этого?

Он выговорил это на одном дыхании и слова, как кнут, ударили по… гордости, наверное. Я так долго пыталась понять зачем, и уже готова была поверить в то, что я просто особенная.

— Послушай, они ведь наверняка найдут того, кто построит им судно. Но, что если это должна быть ты? Что если я привязан к тебе не только из-за этих чертежей, а потому… — он замялся, неловко опустив взгляд, — А потому, что мне дают шанс исправить ошибки.

Я почувствовала, что в глазах начинает противно щипать.

— Я не стану строить судно на котором поплывут люди. Я только закончила универ, с плохими оценками, взятками и полным нежеланием получать эту профессию. А ты предлагаешь взять на себя ответственность за жизни пары тысяч людей? Томас, я… — слова почти сорвались, когда я поняла, что именно собираюсь сказать. По коже пошли мурашки. — Я не стану, прости меня.

— Я не прошу тебя строить. Это сделаю я. Я все исправлю. Сделаю Титаник лучше. Надежнее. Безопаснее. Но мне нужна ты, чтобы быть моими руками.

Боги, будь ситуация другой, это звучало бы ужасно романтично. Но все именно так, как есть. И я смотрю на Томаса Эндрюса, который умер много лет назад, но стал моим собственным призраком. Смотрю, и понимаю, что не могу сказать нет.

Самое страшное, потому, что хочу сделать то, о чем он меня просит.

Я хочу построить Титаник.

========== Часть 4 ==========

Так страшно. Мне очень страшно. Я никогда не чувствовала ничего, похожего на этот страх. Он не появлялся и не отступал, он просто был. Существовал, как часть меня самой.

Про себя я только и делала, что повторяла, как молитву, ради чего я в это полезла.

Деньги. Мне заплатят столько, что можно еще несколько лет вообще не работать.

Отец. Он будет ужасно горд и наконец-то почувствует, что его мечта исполнилась во мне.

Работа. Харланд пообещал мне высокую должность на одном из своих лайнеров.

Эндрюс. Я влюбилась в призрака.

Это я повторяла последним. Потому что за все время, просто свыклась.

Не только с мыслью, но и с ним самим.

С холодом, окутывающим каждый раз, когда он вместе со мной склонялся над чертежами. С голосом, заставляющим меня до ужаса сильно хотеть, чтобы он не был призраком. С этими не обидными шутками над моим чертежным почерком и глупыми пометками. С тем, что он всегда рядом. С тем, что он принадлежит только мне.

— Почему ты так смотришь?

— Может ты все же только плод моего воображения?

Мужчина усмехнулся и сбросил со стола салфетку, вопросительно подняв брови.

— Сквозняк?

Он рассмеялся. Но вдруг стал серьезным.

— Как все прошло?

Я отвела взгляд. Ведь сама просила не идти со мной. Не хотела, чтобы он видел и слышал. Вообще не хотела, чтобы он знал о существовании проблемы. Но если он для меня — открытая книга, то я для него тоже. Почти за год нашей совместной жизни у меня ни разу не вышло хоть что-то скрыть от Эндрюса.

Я правда старалась в этот раз. Но снова не вышло.

— Они сказали, что не изменят решение. Все четко по СОЛАСу. Ошибки прошлого учтены. Прогнозы гораздо точнее. — Я бросала цитатами, потому что на что-то свое не было сил.

Последние пару часов и связку нервов, я истратила на тщетную попытку убедить увеличить количество спасательных средств. Мне ответили ровно так, как я ожидала.

— Мы предусмотрели обеспечение 100% пассажиров и экипажа спасательными средствами.

— Я считала количество, всего впритык. Даже гидрокостюмы добавить до целого числа не смогли! Вы собираетесь пустить трансатлантический рейс, на самом печально известном судне. И допускаете ровно ту же ошибку, что и ваши предшественники!

— Послушайте, мисс Васильева, мы приняли все ваши правки касательно конструкции. Мы даже согласились увеличить бюджет, чтобы обеспечить дорогостоящую сварку, якобы, чтобы корабль не переломился. Позвольте заметить, мы разделяем вашу озабоченность и делаем все, чтобысвести возможные риски к минимуму, но мы не станем идти на поводу у безосновательной паники.

Я еще долго что-то доказывала. Уставшая, ушла к себе, в совсем неприветливую квартиру, которую мне сняла компания.

— Тебе нужно поспать, завтра важный день.

Томас старался улыбаться, но я ясно видела, что чувствует он себя не лучше моего.

— Не думаю, что смогу уснуть сейчас. Еще и кондиционер сломался.

— А зачем тебе я?

Шутка вышла хорошая.

— Может мы зря заморочились, и это и есть твое предназначение?

Я смеялась, но внутри что-то надламывалось. Мне так хотелось, чтоб это было правдой. Чтоб его предназначением было быть рядом со мной. Чтобы даже, когда Титаник-младший причалит в Нью-Йорке, он остался со мной.

Такие глупые мечты. Посмотреть бы на них еще год назад…

Мы улеглись на широкую кровать. Томас был почти что на вытянутую руку от меня, не позволяя себе того, что в его время считалось недопустимым. Но все же его холод окутывал меня, успокаивая и убаюкивая.

Засыпая, я почувствовала, как что-то неощутимое коснулось волос, заставив кожу покрыться мурашками.

Но может мне просто показалось.

Утром я не могла даже думать об этом. Уже к семи утра я, вместе с Эндрюсом, конечно, стояла на причале. А перед нами, готовое через несколько дней принять первых пассажиров, стояло наше судно.

Титаник с римским два был прекрасен.

— Он был таким же красивым?

— Да.

Я повернула голову, чтобы видеть его лицо. Я все еще ненавидела себя за то, что согласилась, все еще считала это танцами на костях. Но его лицо. Глаза полные восторга и губы, дрогнувшие от совершенно особенной улыбки. Мне он так никогда не улыбался.

Эндрюс перевел взгляд на меня.

— Ты сделала его гораздо прекраснее.

— Не я. Он твой, от носа до кормы.

— Нет. В нем твоя душа.

Я не нашла, что ответить.

— Мисс Васильева, здравствуйте! — юноша в красивой форме остановился напротив, приветливо улыбаясь. — Мне поручили проводить вас на судно, чтобы вы могли осмотреть его с остальными.

— Да, я иду.

Хотелось остаться в этом моменте, когда все еще совершенно прекрасно. Судно в безопасности, все рады окончанию строительства и Томас рядом со мной.

Но специально возведенный старомодный трап нес меня прямо внутрь, а время неумолимо летело к моменту, когда мы отчалим.

— Как будто снова вернуться в прошлое…

Не уверена, что он собирался это говорить. Но слова вырвались и я услышала.

— Елена, наконец вы присоединились к нам. Мы готовы начать экскурсию.

Инвесторы вместе с Харландом выглядели так, словно их реставрировали в придачу к Титанику. Поэтому я не испытывала особого удовольствия, рассказывая им об устройстве судна. Об изменениях и точных реконструкциях. О том, что слышала от своего призрака, когда мы шли по коридорам. О том, какими историями были наполнены такие же стены, что теперь покоятся на дне.

— Здесь я впервые тебя увидел.

Мы вошли в курительную комнату, теперь я наверняка знала, что это она. Богатые мужчины разбрелись на время и почти никто из них не обращал на меня внимания.

— И оставил мне синяк на память.

— Прости, я не специально.

— Томас… — я никогда не задавала один вопрос, ни ему, ни нашему мозгоправу. — Это ведь было реально, да?

— Тот момент?

— Да. Думаешь… я могла быть там в ту ночь? Действительно, быть.

— Я не знаю. Знаю, что точно это помню. Как удивился твоему виду. Как понял, что если вижу тебя — значит это конец. Как пытался поймать.

— Но ты не думал, что это может быть не прошлое?

— Елена…

— Я хочу чтобы ты знал, что я очень боюсь этого.

Его взгляд стал очень обеспокоенным. А затем мягким и теплым.

— В будущем, я ни за что не смог бы оставить тебе синяк.

Легче не стало. Но мужчины собрались, желая окончить нашу экскурсию.

— Это было отлично. Спасибо большое, Елена, вы произвели на них впечатление. Вы мне больше не нужны сегодня, так что можете еще немного здесь побродить, посмотреть свою каюту, и ехать домой. Всего доброго.

Харланд выглядел необычайно довольным, будто я вовсе не скандалила с ним вчера.

Но я не желала думать о перепадах его настроения. Он доволен встречей, предвкушает ланч и пытается создать инвесторам атмосферу сказки. Что ему до моих моральных принципов?

Начальство ушло, и я собиралась тоже, но прежде хотела сделать еще что-то. Как Харланд и сказал, посмотреть на свою каюту.

— Пойдем.

— Куда?

— В мою-твою каюту.

Они отдали мне ту самую А-36. Сказали — очень символично.

Когда дверь отворилась без единого скрипа, я медленно выдохнула. Переступать порог было до ужаса странно. Это моя каюта. Но она чужая.

Томас молча обошел меня, войдя внутрь. Я только закрыла дверь и замерла на пороге, наблюдая за ним. Он ко всему прикасался. Обводил пальцами каждую деталь. Подошел к красивому шкафу. Открыл дверцу.

— Здесь я хранил чертежи.

По моему лицу скользнула улыбка.

Эндрюс сел за стол, ладонями упираясь в блестящую поверхность.

— А тут сидел, когда все случилось. — Он как-то горько улыбнулся. — Я тогда думал, как сделать Титаник еще лучше. Еще надежнее.

— Томас…

— Теперь это твое место. — он не дал мне сказать, с напускной веселостью встав с места и указывая рукой на стул.

Я не хотела садиться. Совсем не хотела. Но он улыбался и я не могла сказать нет.

Но мне все казалось неправильным. Это не мое место. Не мое.

Я встала слишком быстро и Эндрюс, наверное, понял.

— Ты не против, если я останусь здесь на ночь?

Против!

— Оставайся, если хочешь. Только не пугай команду. Им ведь и так… не сладко.

— Конечно.

Я улыбнулась на прощание, и стараясь не показывать того, что действительно чувствовала, собралась уходить.

Но замерла.

Совершенно случайно, моя рука прошла рядом с его. Только совсем не рядом. А… через его руку. Должна была пройти через его руку.

Но вместо этого я почувствовала, как ладонь наткнулась на другую холодную до ужаса ладонь.

Томас резко оглянулся на меня.

Скорее инстинктивно я отдернула руку, но теперь… Это ведь невозможно?

— Ты…

— Я почувствовала тебя.

— Да.

Он нерешительно протянул ко мне руку. В точности как я сама.

И я не знала, чего хочу больше. Почувствовать его, или только привычный холод.

Время тянулось мучительно медленно.

За секунду до, я словно застыла. А затем он осторожно прикоснулся своими пальцами к моим.

И я почувствовала.

Холодные, очень холодные пальцы. Но они больше не проходили сквозь мою руку.

Я зачарованно смотрела на то, как сплетаю свои пальцы с его. Как он сжимает, по-настоящему, сжимает мою ладонь.

Воздух спирал грудь, и я поняла, что дышу очень слабо.

— Ты очень теплая. — Эндрюс наконец нарушил тишину, но руку не убрал.

Тогда я бы наверняка сказала, что вовсе неосознанно подошла ближе, второй рукой, обнимая его и прижимаясь всем телом. Но я все прекрасно понимала. Я этого хотела.

Мужчина не двигался. И к горлу подступил горький ком. Я подумала, что ужасно глупая и поступаю ужасно глупо.

А в следующий миг на мою талию легла его рука.

— Елена… — Он много раз называл меня по имени. Не сосчитать, сколько. И мне нравилось, что он никогда его не сокращал. Но сейчас оно звучало невероятно красиво и особенно. И что-то внутри сделало лихое сальто.

Он перебирал мои волосы. Касался шеи, рук, плеч… Так невинно и легко…

— Так говорят в фильмах, которые ты любишь, но у нас все гораздо сложнее чем там. И я, действительно, не должен делать то, что делаю.

— Молчи.

— Нет.

Он отстранился и даже я почувствовала, насколько трудно это ему далось. Черт…

— Я так много чувствую с тобой, Елена… Но я мертв. А ты жива. Я не хочу делать больно тебе. И себе.

— Но ведь я чувствую тебя! Я могу дотронуться!

— Это все Титаник, я думаю.

— Что?

— Твоя душа, помнишь? И моя. Мы оба привязаны к судну. Поэтому, думаю, на нем мы равны.

Я понимаю, что он прав. Что чудес не бывает. Что люди не возвращаются. Не воскресают.

— Это не честно. — Он не уходит, только держит дистанцию. И позволяет провести ладонью по его лицу, волосам, шее.

— Я рад, что встретил тебя. Время, проведенное вместе, было лучшим за мою жизнь. Правда. Но я не могу дать тебе ничего из того, что хотел бы.

— Томас…

— Ты не представляешь, как много раз я хотел хотя бы прикоснуться к тебе. И каждый раз вспоминал, что я всего лишь тень…

— Это не так! Ты… Ты уже дал мне больше, чем кто-либо. Томас, ты мне нужен.

Его глаза такие печальные. Я эгоистка. Я делаю ему очень больно. Но я хочу, чтобы он был моим. Я ведь его люблю.

— Ты должна меня отпустить. Иначе все было напрасно.

Он сделал еще шаг прочь. Собрался уходить.

— Постой… — Я подняла на Эндрюса глаза, чувствуя себя ужасно виноватой. — Я знаю, что должна. Только… Пока мы не причалим, прошу тебя, будь со мной.

Он кивнул. А я подошла ближе, снова взяв его руку в свои.

Я подняла голову, и мы встретились глазами.

А затем, он меня поцеловал.

========== Часть 5 ==========

Сказка, да?

Больше похоже на сумасшествие. Все эти люди — сумасшедшие. Совершенно чокнутые, снующие по палубах, восхищенно глядящие на океан.

Мы отошли от Квинстауна пару часов назад и теперь направлялись прямиком в Нью-Йорк.

— Как ты?

Эндрюс крепко сжимал мое запястье, пока мы с капитанского мостика наблюдали за пассажирами.

Я в ответ молча кивнула.

— Все будет хорошо.

Губы дрогнули в улыбке.

— Как вам, мисс? Оправдывает ожидания?

Капитан широко улыбался, с гордостью смотря на горизонт.

— Скорее да, чем нет.

Он рассмеялся.

— Боитесь?

— А стоит?

— Вы мне скажите.

Молодой, как для капитана, не больше тридцати. Я поймала себя на мысли, что вся команда очень молода. Ведь вряд-ли кто-то из старшего поколения согласился бы на этот рейс.

Один мой знакомый говорил как-то, что все дело в том, что для нас, молодых, это только работа. Способ заработать деньги, и немалые. Но есть ведь старая гвардия. Те которые «жопа в ракушках, грудь в якорях». Для них это гораздо больше.

— Я сделала свою часть работы. Теперь ваш черед. — Мужчина понимающе кивнул.

— Да, это точно. Хотел сказать вам, что никогда не вел судно прекраснее.

— Спасибо, капитан.

Я бросила взгляд на часы. Время спуститься к уважаемым гостям в ресторан.

Желания не было совсем. Я знала кто там будет.

Харланд. Кто-то из инвесторов. И еще… главная гордость моего начальника, вроде.

Он позвал их всех. Но поехали только Джек и Роуз. И еще тот, кто превратил погибшую легенду в красивую сказку.

Сегодня мне предстояло сидеть с ними за одним столом. И Эндрюс будет рядом.

Когда он узнал о фильме, то сразу захотел посмотреть. Мне не хватило сил сделать это вместе. Я только слушала его размышления после.

Эндрюсу понравилось. Я этого не понимала.

Я смотрела «Титаник» всего раз, еще лет в двенадцать. Я любила этот фильм, достаточно сильно, чтобы оставить первое впечатление единственным.

И вот теперь я обедаю с Кейт и Лео, на борту Титаника, с ожившим призраком за спиной.

Жизнь очень даже странная штука.

— Корабль прекрасен, мисс…

— Просто Елена. — Я неловко улыбнулась. Актриса была старше и выглядела куда лучше меня. Я бы не вынесла если бы она называла меня так официально.

— Конечно. Знаете, это как вернуться в молодость. Только все теперь настоящее.

Кэмерон прыснул, окинув взглядом интерьер. Я заметила, что Томас удивленно приподнял брови. В голове скользнула мысль, что я хотела бы взглянуть на спор этих двоих.

— Вам удалось все передать в неимоверной точностью. — наконец заключил режиссёр.

— Да, включая количество выбросов в атмосферу.

Я удивленно повернулась к мужчине, в которого, как и многие мои ровесницы была когда-то по-уши влюблена.

— Прошу прошения?

— Я ведь правильно понимаю, что корабль совершенно точная копия Титаника? Включая котлы, которые работают на пару, с сжиганием угля.

Меня словно окатило холодным душем.

Я даже с мыслями собраться не успела, а Харланд уже вовсю пытался исправить ситуацию.

— Мы сконструировали судно так, что первый рейс оно совершает действительно на угле, как дань своему предку. Потом мы выполним необходимые работы чтобы заменить двигатели на электрические. Мисс Васильева сможет объяснить это гораздо лучше меня.

Начальник повернулся ко мне улыбаясь с совершенно убийственным выражением глаз.

И я принялась рассказывать о специальной конструкции, позволяющей без излишних трудностей менять котлы на электродвигатели.

— Значит, котлы даже не приработаны как следует?

— Не волнуйтесь, на этом судне все более чем надежно.

— Неужели? Наверняка мы можем положиться на ваш многолетний опыт?

Кровь отхлынула от лица.

— Сколько кораблей вы уже подарили миру?

Стиснув зубы, я заставила себя ответить.

— Только этот.

— Отлично. Надеюсь, шлюпками в этот раз запаслись?

Харланд побледнел, а мне вдруг стало до ужаса злостно.

— Не волнуйтесь, на крайний случай мы улучшили плавучесть всех дверей, чтобы они выдерживали больше одного человека.

Я впервые, не смущаясь, посмотрела ему в глаза. Посмотрела Лео в глаза.

Он злился. Это радовало.

— Я обнаружила в каюте гидрокостюм. Надеюсь это не тонкий намек. — Кейт пыталась разрядить обстановку, но под убийственным взглядом Харланда я вряд-ли могла это оценить.

— Простите, пойду узнаю что там с ледовыми предупреждениями.

Ну что за черт? Зачем он вообще полез со своей проклятой экологией? Если так сомневается в моем судне, зачем вообще на борт поднялся?

Внутри все кипело от злости, пока я мчалась вдоль палуб, куда глаза глядят. Только достигнув кормы, я остановилась.

— Вот ведь гад! Ты слышал его вообще? Котлы не приработаны!

В ответ не прозвучало ни слова, и я удивленно обернулась. Эндрюса рядом не было.

— Томас? — тихо спросила я, даже не понимая, чего жду в ответ.

Тишина.

Не полная, потому что вокруг люди, которые уже странно на меня косятся.

Сжав руками леера, я вдруг почувствовала страшное одиночество. Почему он не пошел за мной? Ведь всегда шел… Я так к этому привыкла, что сейчас явственно осознала, что вовсе не желаю его отпускать.

Я обернулась еще раз, в надежде, что он стоит за моей спиной, и сейчас в тысячный раз тепло мне улыбнется.

Но за спиной только не знакомые мне люди, которым совершенно на меня плевать.

Я не помню сколько вот так стояла, наблюдая, как Титаник оставляет на воде след, как все дальше и дальше уходит от одной земли к другой. По сути, всего лишь кусок металла посреди огромного океана. Кусок металла, который странным образом связал меня с моим призраком.

Солнце клонилось к закату, начиная превращать небо из синего в золотое. Люди расходились, и я, не желая бесцельно торчать на одном месте, решила немного пройтись.

Мне не хотелось искать Томаса, я отчего-то была точно уверенна, что он сейчас в каюте и если бы хотел найти меня — с легкостью бы это сделал.

Я просто шла, медленным шагом, минуя прогулочные палубы и стройные ряды шлюпок.

Еще на подходе к носу я заметила то, что привлекло мое внимание.

Люди суетились у самого края, и я собиралась уже возмущенно кричать, что пассажирам запрещено там находится, когда увидела что именно происходит.

Конечно они захотели фотографировать.

Кейт и Лео стояли в своей лучшей стойке. Вокруг суетился фотограф. Кэмерон недовольно хмурился на него, а Харланд рассыпал комплименты всем одновременно.

Я с трудом подавила желание закатить глаза подальше в череп, и собралась уходить.

— Елена! — Харланд окликнул и уже шел в м сторону, один к счастью.

Я поймала на себе взгляды остальных. Очень разные взгляды.

— Что это было за ужином?

— Простите, я вспылила, я не права, я просто очень волнуюсь. — Я выпалила все на одном дыхании, но мужчина даже бровью не повел.

— Чтобы больше ничего подобного! — Он схватил меня за предплечье и сжал. — Или лишишься и гонорара, и дальнейшей работы. Ясно?

— Предельно.

Не было сил что-то ему говорить. Я уже очень хотела в каюту. Очень хотела к Эндрюсу.

Открыв дверь, я действительно обнаружила своего призрака на его месте.

Томас сидел за столом, разложив перед собой чертежи и полностью погрузившись в свои мысли.

— Ты говорил, что будешь со мной это время.

Мужчина поднял на меня голову и шумно выдохнул.

— Я решил, тебе стоит побыть одной.

— Я не хотела быть одной.

— Извини.

Я кивнула и он поднялся чтобы подойти ко мне и взять за руку. Руки замерзли после долгой прогулки и я почти не ощутила его холода. Улыбнулась про себя.

А затем почувствовала пальцы Эндрюса у себя на щеке.

— Не плачь, Елена, пожалуйста.

— Не могу. Я не смогу отпустить тебя. Ты часть меня.

Я обняла Томаса, прижавшись лицом к его груди. Так холодно. Вечно, вечно, вечно холодно. В нем ни капли тепла, ни капли жизни.

Мы принадлежим разным мирам. И он в мой мир никогда не вернётся. Но…

Он словно прочел мои мысли. Отстранился, глядя со страхом в мое лицо.

Его холодные руки водили по щекам, скулам, зарывались в волосы. Он целовал меня, с каждым разом все горячее.

И позже, лежа в его объятиях, я готова была разрыдаться, потому что не могла выдержать холод, окутывающий мое обнаженное тело.

А Томас лежал напротив, не выпуская мое лицо из своих рук. Смотрел прямо в глаза. Грустно улыбался.

— В мое время все было бы совсем по-другому.

— Знаю, ты бы сначала повел меня в церковь, да?

— Конечно. Но еще раньше просил бы разрешения у твоих родителей. Мы бы объявили о помолвке и стали планировать прием, рассылать приглашения. Ты бы все время ходила на примерки, выбирала цветы и делала еще сотню мелких вещей.

— Звучит довольно скучно.

— Как не стараюсь, не могу этого представить.

— Ну куда уж вам, господин судостроитель.

Он рассмеялся, укутывая меня в одеяло.

— Я бы хотела этого.

— Знаю. Я тоже.

На глаза снова навернулись слезы. Внутри все рвалось на части и обливалось кровью. Я снова и снова начинала слышать тот ужасный звук умирающего корабля. Впору с ума сойти.

Мы пролежали вместе еще долго. Перед самым рассветом, я поняла, что Эндрюс вроде как… спит. А может просто делает вид, позволяя мне незаметно выскользнуть из каюты.

Я шла вдоль стройных рядов шлюпок, проводя руками по гладкому дереву. Я тихо про себя молилась чтобы они никогда не понадобились. Каждый раз смотрела на часы на которых неумолимо высвечивалась дата. 14 апреля.

14 апреля.

Тихо выругалась.

— Мне кажется, это не самое цензурное слово, да?

Я вздрогнула, резко обернувшись, и едва не выругалась еще крепче.

— Прошу прощения, не хотела вас беспокоить.

Он конечно же почувствовал сарказм.

Я собиралась уходить, ведь беседовать с Лео о его треклятой экологии мне сейчас хотелось меньше всего. Но когда я уже развернулась услышала слова, в которых, он сам, кажется, не был до конца уверен.

— Кейт считает, мне стоит перед вами извиниться.

— Извинения приняты. — все на что меня хватило.

Я хотела уйти, но Лео продолжил.

— Я не знаю, что на меня нашло. Просто этот корабль…

— Судно.

— Да, судно… Знаете, каково это, сыграть столько ролей, и все равно остаться для большинства тем парнем из Титаника?

Я не сдержала ироничной ухмылки. Интересно, стоит ли спрашивать, знает ли он, каково это, перекроить свою жизнь чтобы угодить родным и все равно остаться младшей дочерью на фоне дофига успешного брата?

— Определенно не представляю.

— Джеймс уговорил нас поехать. Ну… Уговорил Кейт.

— И вы решили ее поддержать?

— Да.

— Это похвально.

Я старалась отвечать крайне вежливо и сдержанно. Только бы он получил желаемое и оставил меня наедине с моими мыслями.

— И все же вы обижены на меня.

Опешив, я не нашлась, что ответить.

— Мне очень нравится судно. Правда.

Я как-то слабо улыбнулась, ощутив что-то неясное. Ведь в этом простом, натянутом, почти что комплименте было все же больше искренности чем в предыдущих извинениях.

— Спасибо.

На этом можно было и закончить.

— Не прогуляетесь со мной?

Я не знала что ответить. Я не хотела идти потому что все еще была зла на то, что он сказал о моем судне.

Но это ведь Лео. Я только сейчас поняла наконец кто в действительности стоит передо мной.

— Хорошо.

Он довольно, хоть и натянуто улыбнулся.

Мы уже вышли на западный курс и прямо за кормой начинал разгораться рассвет.

Лео молчал и я понятия не имела о чем могу спросить или с чего начать разговор.

— Вам не холодно?

Мужчина кивнул в сторону моих обнаженных рук. Для начала апреля среди атлантики, футболка действительно была далеко не лучшим выбором. Но я настолько привыкла к холоду Эндрюса, что даже не замечала. Мне даже нравилось.

— Нет, нормально.

— Знаете, быть здесь, чувствовать этот холод, это довольно страшно.

— Да, я знаю.

Еще как знаю.

— Нам ведь не было по-настоящему холодно в студии. Да и… Все это так дико… Как вы согласились?

Он смотрел прямо мне в глаза, действительно пытаясь понять, и что-то противно рвануло в груди. Я вдруг напрочь забыла про то, как обижалась на его слова.

Потому что он понял.

— Для моего… друга это было очень важно.

— Правда?

— Да. Для него это очень личное.

— Тогда вы очень хороший друг.

— Ужасный, на самом деле.

Мужчина рассмеялся и стало чуть легче.

— Знаете, я ведь обиделась на вас только потому, что сама знаю то, что вы сказали тогда.

— Мне правда не следовало.

Не знаю почему, но мне захотелось сказать ему все, что копилось внутри столько времени. Это ведь как со случайным попутчиком. Ему рассказываешь все, ведь дорога закончится и вы больше никогда не увидитесь.

— Я никогда не хотела строить корабли. Слишком много ответственности. Но отец настоял. Он хотел чтоб его дети имели имя во флоте. Брату удалось, он капитан. А я никогда не хотела этого. Я плохо училась. Очень плохо. Я работала, не ходила на лекции, платила взятки чтоб получить оценки. Только диплом делала сама, потому что стало жалко платить полторы тысячи долларов. — Слова лились друг за другом и становилось легче. — Когда Харланд предложил строить Титаник… Господи, я едва сдержалась чтоб не послать его прямо перед преподавателем. Но потом…

— Ваш друг?

— Да. Томас. Он просил меня сделать это. Исправить все ошибки. Сделать судно лучше. Надежнее. Безопаснее. Он не мог сделать это сам, потому что… — я вдруг запнулась. — Не мог. И впутал меня в это. Поэтому вы были совершенно правы в каждом своем слове.

— То, что ты говоришь, заставляет меня действительно жалеть о сказанном.

— Почему? — Я удивленно вскинула брови, искренне не понимая.

— Ты делаешь все это не для себя.

— Это не так. Я очень люблю своего друга. Но если бы вопрос был бы только в этом, я не думаю, что согласилась бы. Мой отец, деньги… Я делаю это ради себя гораздо больше чем ради него.

Лео сдвинул плечами. Может не хотел меня переубеждать, может снова понял и согласился. Принял.

— Твой друг здесь?

Да, в моей каюте, прямо сейчас.

— Он… — я ведь никому раньше не говорила. Совсем никому, кроме нашего мозгоправа. Да и при ней я никогда не говорила слов которые собираюсь сказать. — Он умер.

— Мне очень жаль.

Я скорее догадалась о том, что он сказал, потому что сами слова разобрала плохо.

Он умер.

Я сказала это и стало больнее чем раньше.

Он умер.

Наверное я молчала довольно долго, сжимая леера до боли в ладонях.

А потому почувствовала, как на мою ладонь легла другая. Теплая.

Он провел большим пальцем по моим костяшкам, помогая расслабить хватку. А затем просто сжал мою руку, ничего не говоря.

— Спасибо. — сказала я. Так тихо, что он, наверное, едва расслышал. Но кивнул и тепло улыбнулся в ответ.

Солнце почти поднялось над горизонтом, где-то за спиной слышались голоса людей. Может пассажиров, может экипажа.

Я продолжала стоять и смотреть на океан, пока Лео так же молча держал мою руку.

Было почти страшно осознавать, насколько я отвыкла от тепла другого человека. Я любила холод Эндрюса, он был мне родным… Но чужим.

— Мисс Васильева!

Я вздрогнула, обернувшись к источнику голоса.

Капитан, уже в форме, но с заметными тенями под глазами, выдающими бессонную ночь, стоял напротив улыбаясь ненастоящей улыбкой.

— Доброе утро, капитан.

— Мои люди сказали я смогу найти вас здесь.

— Что же, они не ошиблись.

Зачем он меня искал? Сердце будто оборвалось, пропуская пару ударов.

— Тогда могу я попросить вас на пару слов. Это не займет много времени.

Он кивнул Лео и тот ответил тем же. Я поняла, что дышать тяжело.

— Конечно.

Мы отошли на несколько шагов.

— Что-то случилось?

Капитан оглянулся и ответил шепотом, заставив меня забеспокоится еще больше.

— Пока нет. Послушайте, я не должен вам этого говорить. Я далек от суеверий, но это судно не просто еще один лайнер, правда ведь?

— Что случилось, Джордж?

— Мистер Харланд приказал задействовать все котлы.

Я тяжело выдохнула. Нет.

— Он не имеет права приказывать, он ведь в курсе?

— Конечно в курсе. Я думаю, вы сами догадаетесь, что приказ немного другого рода.

— Господи!

— Прошу, тише. — мужчина снова осмотрелся, будто нас могли слушать. — Я не могу ослушаться. И, я все еще уверен в том, что наша осведомленность гораздо выше, чем сто лет назад. Поэтому я не готов рискнуть карьерой, надеюсь вы поймете.

— Что вы от меня хотите?

— Я учил устройство машины давно, да и не паровой. Но мне кажется, что даже в вашей превосходной конструкции могут быть изъяны, которые могут помешать запустить оставшиеся котлы. Думаю, вам стоит проверить все.

И, коротко кивнув на прощание, он ушел.

А у меня дрожали руки.

========== Часть 6 ==========

Я летела к своей каюте, оставив Лео с каким-то невнятным и неубедительным объяснением.

— Томас! — дверь отлетела, громко ударившись об стену.

— Что случилось?!

Я задыхалась, вовсе не от быстрого шага. Харланд ничего не понял.

Эндрюс подошел ближе, закрыл дверь, и взял мое лицо в свои руки, заставляя смотреть прямо в его глаза.

Стало легче. Он рядом. Он знает, что нужно делать.

— Они хотят запустить все котлы.

— Что?!

— Я говорила с капитаном. Харланд сказал ему запустить все котлы. Он хочет сделать то, что не смог Исмей.

— На такой скорости будет слишком сложно поворачивать.

— Я знаю! Том, нужно что-то сделать. Нужно вывести котлы из строя. Я ничего об этом не знаю, и не смогу сделать это незаметно. Ты должен сделать это!

— Это может быть опасно.

Я и так это знала. Паровая машина не была безупречной, даже с учетом современных технологий и моих с Томасом улучшений. Менять и выводить из строя что-то вот так — без расчетов, более чем опасно.

Но только позволить Харланду разогнать мое судно еще опаснее.

Да, мы знаем обо всех айсбергах. Да, постоянно обновляем данные. Да, держим сообщение с другими суднами.

Вот только никто из экипажа никогда не управлял паровым двигателем. Молодые, они все даже практику проходили уже на современных судах. Их инстинкты и рефлексы заточены под современные судна. Под те, которые быстрые, маневренные…

— Томас, я прошу тебя. Ты же сам знаешь…

— Конечно знаю. Но ты ведь понимаешь, что за любую поломку придется ответить тебе…

— Мне плевать. Эндрюс, больше двух тысяч жизней. Неужели тех что уже умерли мало? Мне плевать, Том. Плевать на деньги, репутацию, карьеру… Я не стану жить, зная сколько смерти на моей совести.

— Ты преувеличиваешь. Разгон не был главной причиной катастрофы. Мы обсуждали это.

— Я прошу тебя.

Я взяла его руки в свои и поднялась на носочки, касаясь лбом его лба. Так делали герои, как сказал Эндрюс, «тех фильмов которые я так люблю».

Он закрыл глаза. А затем тихо заговорил.

— Я не смогу серьезно повредить котлы чтобы вывести их из эксплуатации. Но я могу, пользуясь… своим положением, сократить запасы масла для внутренней смазки. Перед запуском котлов это должны будут проверить. Ты всегда можешь настоять. А без достаточного количества масла запустить машину будет слишком опасно, даже по меркам твоего начальника.

— Спасибо.

Ему хватило получаса. Спустя которые, я стояла на капитанском мостике.

— Что слышно, Джордж?

— Получили сообщение о ледовом поле. Постараемся обойти тот регион. Около часу ночи сегодня будет критическая точка, но я не думаю, что случится что-то выдающееся. А что вы мне скажете о котлах?

— Все в порядке, но я бы советовала проверит запасы масла. При бункеровке мы не учитывали задействование всех котлов. Убедитесь, что масла достаточно. Перегрев слишком опасен.

Мужчина коротко кивнув, показывая, что все понял. И, может, я это и придумала, но облегченно выдохнул.

— Джордж…

— Слушаю?

— Могу я попросить вас об одолжении?

— Конечно.

— Сегодня, в час ночи… я хочу быть здесь, с вами.

— Хорошо. Если это так важно для вас.

— Очень важно.

Кэп улыбнулся и вернулся к своим делам. Солнце уже поднялось достаточно высоко, на палубу высыпали первые пассажиры, любители утренних прогулок.

Мне вдруг непреодолимо захотелось прогуляться вот также. Спокойно, отбросив все плохие мысли. Что толку уже от них? Я сделала все, что могла. Все, что было в моих силах. Осталось только ждать.

— Думаю, сейчас самое время спросить, стоит ли нам волноваться.

Я обернулась на подошедшую пару. Улыбнулась, в этот раз совершенно искренне.

— Ну, учитывая количество выбросов в атмосферу…

Я сдвинула плечами, и Кейт рассмеялась.

— Возвращать слова собеседника, это привычка или врожденное?

— Скорее, последствие увлечения кинематографом.

Шутка вышла неплохой, но все же повисла пауза, медленно перерастающая в неловкость.

— Составите нам компанию за завтраком?

Кейт мило и совершенно искренне улыбалась, вопросительно склонив голову.

— Я не такой уж интересный собеседник.

— Ну, вы всегда можете воспользоваться шуткой про дверь чтобы скрасить паузу.

Лео нахмурился. А я подумала, что отказываться глупо.

— Вы меня уговорили, но думаю, что вряд ли смогу превзойти вас в шутках про дверь.

— О, мой лимит давно исчерпан.

Мы рассмеялись почти синхронно с обреченного вздоха ведущего нас мужчины.

На палубе было солнечно, шум голосов и шепот волн создавали ни с чем не сравнимую атмосферу. Отгоняли страх. Странно, но это так. Наверное, впервые с начала плавания очутившись среди пассажиров, а не в окружении чертежей и заметок, я ощутила настоящую жизнь лайнера. Ту сказку, о которой много лет назад говорили пассажиры Титаника.

Солнечная палуба сменилась тихим кафе «Паризьен».

Запах кофе и великолепного десерта вскружил голову. Я непроизвольно выпрямила спину, ощущая себя одной из тех красивых девушек в корсетах, со старых фотографий.

Мы говорили долго. О кино в основном. Обсудили «Титаник», пошутили про Оскар, и поспорили о «Властелине колец». И перешли на ты.

— Ты же будешь вечером на приеме?

— Я планировала проверить, будет ли ирландская вечеринка в третьем классе.

— На ней не так весело, если ты не в вечернем платье.

— Для полного веселья тогда мне нужен был бы и корсет, но мы с ним как-то не сдружились.

— Это к счастью.

Мы остановились у каюты Кейт и она, все так же улыбаясь своей великолепной голливудской улыбкой, скрылась за дверью.

— Позволишь проводить?

— Хорошо.

Лео галантно предложил руку и я поняла, что покраснела. До моей каюты было всего-то метров пятьдесят, но они как-то странно растянулись.

Я не знала, что еще можно было сказать и чувствовала себя в некоторой степени неловко, снова оказавшись наедине с ним после утреннего разговора и моих откровений.

— Так ты все же придешь вечером?

Прием… Еще один ужин для богатых и влиятельных. Роскошный и великолепный. Мне не запрещали на них ходить, но…

— Не думаю, что мой босс будет рад меня там увидеть.

Мне определенно не стоило этого говорить, еще и ему. Но и всего остального, что я уже сказала утром, тоже говорить не следовало, так какая разница?

— Интересно почему?

— Думаю, из-за моего таланта говорить неподходящие вещи неподходящим людям.

Лео рассмеялся, останавливаясь у моей каюты.

— Могу предложить свои услуги в качестве… отвлекающего фактора?

Тут уже я не сдержалась. Да уж, великолепный отвлекающий фактор. Что бы сказал Эндрюс?

Эндрюс.

Мне стало ужасно стыдно, ведь я совсем о нем забыла. А он ведь ждал меня в каюте.

— Хорошо, обещаю подумать.

Улыбнувшись, Лео кивнул и… поцеловал мне руку.

И ушел, на ходу поправляя волосы, оставив меня наедине с самыми странными мыслями.

Как-то бессознательно я открыла дверь и вошла в каюту, хотя будто все еще стояла в том коридоре.

Этот жест, который во времена Эндрюса был не больше чем вежливостью, слишком меня взволновал. Может потому, что времена Эндрюса давно прошли…

— Ты покраснела.

Родной голос и родной холод, который я наконец заметила, немного отрезвил.

— Я просто… Я от капитана и… переволновалась.

Томас заинтересованно склонил голову, но тут же одернул себя, улыбнувшись.

— Все в порядке?

— Наверное. Точнее… с двигателями да, но ночью будем проходить ледовое поле…

— Елена…

Он подошел ближе.

— Остановись. — его ладонь опустилась на мое лицо. — Ты слишком много об этом думаешь.

— Не могу иначе.

— Не мучай себя. Хотя бы этим.

— Хотя бы этим?

Этот его взгляд. Это безмолвное «ты знаешь о чем я». Все я знаю.

— Ну ладно. Тебе станет легче, если я скажу, что вечером меня позвали на ужин?

— Правда?

— Да.

— И ты пойдешь?

— Возможно.

— Ты должна пойти. Хочу увидеть тебя в вечернем платье.

— Зачем?

Эндрюс сдвинул плечами.

— Просто хочу.

— Ну тогда ты должен пойти со мной.

— Правда?

— Кто-то же должен не давать мне грубить богатым и влиятельным.

Он рассмеялся. И поцеловал. И забылось совсем все на свете. И я снова краснела вечером, но уже от его восхищенного взгляда.

— Не смотри так.

— Ты прекрасна.

— Том…

Он наклонился, коснувшись лбом моего лба. Закрыл глаза.

— Ты прекрасна.

Я сплела пальцы с его.

— Тебе пора.

— Значит, ты не пойдешь?

— Прости. Я не могу. Эта ночь… Я хочу быть там, на палубе. Хочу прожить эту ночь. Понимаешь?

— Да. Ты только… Не уходи, не попрощавшись.

— Обещаю.

Я обернулась у самой двери. Прошу Томас, сдержи обещание…

Так тяжело закрыть эту дверь. Но я ведь люблю его. И я ему верю.

А в конце коридора меня уже ждут.

Каким неземным везением это должно всем казаться. Еще недавно просто студентка, я иду на роскошный прием в компании Кейт и Лео.

Новые туфли немного жмут, и я чувствую себя очень сильно не в своей тарелке. Чувствую себя маленькой неопытной девочкой, надевшей мамино красивое платье. Но рядом с Кейт, такой прекрасной, наверное, невозможно чувствовать себя иначе.

— Выглядишь просто великолепно!

— Хоть сейчас на красную дорожку!

Я смеюсь, взяв предложенную руку.

— Ну, это уж точно не по моей части.

Мы ведем дежурную светскую беседу, спускаясь в лифте, но синхронно замолкаем, выходя к главной лестнице.

Если для моих спутников, это уже не в первый раз, то я едва могу дышать от окружающего великолепия.

Я, конечно, видела все это, и много раз, сначала на чертежах и эскизах, потом в живую, на первом смотре… Но теперь, в сиянии сотни огней, со всеми этими роскошно одетыми людьми, снующими вокруг официантами с идеально ровной осанкой… Действительно как машина времени.

Ловлю себя на мысли, как правильно сейчас выглядел бы Эндрюс в своем смокинге среди всего этого великолепия.

Я же только ловлю на себе удивленные и изучающие взгляды.

— Господа, позвольте вас сфотографировать!

Улыбающийся во весь рот мужчина с фотоаппаратом возникает словно из ниоткуда, и я могу только восхититься выдержке Кейт и Лео, которые даже не меняются в лице.

— Я пожалуй подожду вас в зале…

— Стой. — Лео чуть сжимает мое предплечье, не давая уйти. — Это твое судно, ты здесь важнее нас. Останься, Елена.

Я не нахожусь с ответом и послушно встаю рядом, пытаясь улыбаться красиво и естественно.

Уже когда мы усаживаемся за стол и я с ужасом смотрю на все выложенные передо мной приборы, Лео тихо спрашивает:

— Почему ты так рьяно отрицаешь свою заслугу в создании судна?

— Ты должен понять, моей заслуги тут очень мало.

— Но она все же есть.

Я обреченно выдыхаю, снова уставившись на совершенно незнакомые мне вилки и ложки.

— В благодарность за мои заслуги, ты случайно не поможешь мне вот с этим?

Он смеется, самым изящным движением, которое я видела, раскладывая салфетку.

— Как только разберусь сам. Но одна мудрая женщина как-то сказала: начинай от тарелки и двигайся дальше.

Я не сдержала смешок, и поймала взгляд Кейт. Она улыбнулась в ответ.

— Теперь, я пожалуй должна сказать что-то вроде… Мисс Васильева, Ваш корабль просто чудо.

— Благодарю вас!

После шампанского стало куда спокойнее сидеть за этим столом, да и взгляды тех, кто ставил подписи под документами с моими чертежами уже больше не сверлили меня. Только Харланд время от времени кидал что-то вроде предупреждающего взора, но мне было почти все равно.

Позволить себе немного забыть об обстоятельствах оказалось куда проще и приятнее, чем я думала.

И когда оркестр начал играть вальс…

— Потанцуешь со мной?

Я стушевалась, и, кажется, даже покраснела, но приняла протянутую руку.

Мы отошли к остальным танцующим и Лео мягко приобнял меня за талию.

Краем глаза я заметилаперешептывания и вроде как спрятанные камеры телефонов. Стало… неуютно. Я поежилась, и словно замкнулась, отводя взгляд. Лео заметил.

— Не смотри на них. — Он притянул меня ближе, успокаивающе поглаживая пальцами по спине. — Смотри на меня.

И я послушалась.

Танцевать с ним… Думаю это будет одним из самых лучших моих воспоминаний.

Поначалу, я думала, должна ли я завязать разговор, но тишина между нами была очень уютной, и нарушать ее не хотелось. Я смотрела только мужчине в глаза и скоро все остальные просто перестали существовать.

Когда музыка смолкла, мы вместе с остальными влились в гул аплодисментов.

Возвращаясь к столу, я уже собиралась отвесить учтивый комплимент, чтобы только скрыть одолевающее смущение, но не успела.

— Мисс Васильева, капитан просил передать, что вы хотели в это время присутствовать на мостике.

Я растерянно оглянулась на часы над камином. Уже время.

Комментарий к Часть 6

Вот и финишная прямая)) следующая часть будет последней((

Надеюсь ждать ее придется не так долго))

========== Часть 7 ==========

— Мисс Васильева, капитан просил передать, что вы хотели в это время присутствовать на мостике.

Я растерянно оглянулась на часы над камином. Уже время.

По рукам поползли мурашки, синхронно с охватившей тело дрожью.

Юноша, совершенно не обратив на это внимание (хотя мне казалось, что это стало ясно всем и каждому вокруг), не дожидаясь моего ответа, удалился.

— Все в порядке? Ты выглядишь очень встревоженной.

Мне следовало отшутиться.

Я сказала правду.

— Мы проходим ледовый фронт сейчас. Знаешь… самая опасная часть плавания.

— Вроде… то самое место?

— Вроде того.

— И если капитан зовет тебя?..

Лео не закончил, но взгляд был более чем многозначительный. Я издала какой-то будто нервный смешок, и выдавила успокаивающую улыбку.

— Нет, ничего еще не случилось. Просто я… хотела быть на мостике. Не знаю зачем. Просто мне это очень важно.

— Конечно важно. — Лео мягко улыбнулся, и его теплая ладонь прошла от запястья до предплечья. — Хочешь, я пойду с тобой?

Я все еще смотрела на то, как рука покрывается мурашками от его прикосновения. От человеческого тепла.

Я качнула головой. Отрицательно.

Он понимающе кивнул.

— Тогда удачи, Елена.

Удачи.

А она поможет?

Я запоздало подумала о том, что стоило бы взять с собой пальто. Холод резанул по обнаженным рукам, будто специально, в тысячный раз напоминал о том, где мы и кто тут господин.

— Мисс Васильева.

— Капитан.

Мы обменялись лишь короткими кивками.

— Вы очень красивы сегодня.

Я смущенно улыбнулась. И услышала тихий голос.

— Ревную.

Рука Эндрюса легла на мое запястье.

Ответить незаметно возможности не было, и я лишь, смеясь, посмотрела в его красивое лицо, застывшее во времени.

— Дыши ровно. С нами ничего не случится.

Его голос был — как сам морской прибой. Только тихий, который бывает в погожий летний день. Когда на небе нету туч, и волны дразнят песок, облизывая берег.

Я с болезненной уверенностью поняла, что хочу запомнить этот голос на всю жизнь, сколько бы она не продлилась.

— Сбросить скорость. Средний вперед!

Я впервые огляделась. И капитан и старпом были на мостике. Я видела как судорожно оба сжимают бортовые рации. И видела, как проступают жилки на руках рулевого, обхватившего штурвал.

Я крепко вцепилась в ладонь Эндрюса, больше не заботясь о том, как это выглядит.

Горизонт был чистым. Ночь, словно в издевку, безлунной и тихой, совсем как много лет назад.

И голос за спиной…

— Думаю, мы вполне можем позволить себе и полный вперед.

Я вздрогнула от притворной доброжелательности.

— Мистер Харланд…

— Капитан, зачем портить столь чудесную ночь бессмысленными спорами? Уверен, нет никакой необходимости сбавлять ход. И, учитывая обстоятельства, это даже не совсем разумно. Мы же не хотим внезапной паники среди пассажиров?

Харланд склонил голову, выжидающе рассматривая капитана.

— Мы с капитаном обсуждали этот вопрос. — Боги, как я старалась чтобы голос не дрожал. — Никто не заметит снижения хода, но отрезок будет пройден максимально безоп…

— Мисс Васильева, я бы хотел напомнить вам, что вы лишь конструктор, и на борту находитесь как гость и пассажир, а не как член экипажа.

Я физически почувствовала, как кровь прилила к лицу. Руки задрожали.

Харланд подошел к Джорджу, выглядящему безупречно в его капитанской форме.

— Будьте любезны, скомандовать полный вперед.

Все взоры на мостике обратились к ним.

Капитан молчал.

Харланд начинал краснеть.

Рулевой только крепче вцепился в штурвал.

Рация издала неясный треск.

— Вижу цель, 20 градусов правого борта, на горизонте.

— Принято.

Я вместе с остальными уставилась в направлении, которое назвал впередсмотрящий. Но на горизонте всего-то виднелись ходовые огни другого судна.

Я снова уставилась на Харланда. Он процедил сквозь зубы.

— Командуйте, капитан.

Я только тихо молилась.

— Полный вперед!

В глазах собрались слезы. Старпом потянул за рычаг.

— Я бы попросил вас, спуститься обратно к нашим гостям, и прекратить сеять панику своими дурацкими суевериями.

— Мистер Харланд, я…

— Я просил мисс быть здесь. Мне она нужна.

Джордж уверенно мне кивнул, но отчего-то моя благодарность вышла совсем неуверенной.

Харланд недовольно прыснул, но ушел.

— Простите, Елена.

Я выпустила руку Томаса и уставилась на радар.

— Что вот это?

Палец уперся в небольшую точку где-то на час по правому борту.

— Айсберг, я полагаю. Мы запеленговали координаты еще десять минут назад.

— Скорректировали курс?

— Нет нужды, он далеко.

Я почувствовала, как вдоль хребта прошли холодные пальцы.

— Прошу, не терзай себя, Елена.

Я глубоко вздохнула.

— Порадуйте меня, скажите, что на вороньем гнезде есть бинокль.

— Конечно е…

Рация в руке капитана запищала. Будто из другого мира до слуха долетели три коротких свистка.

— Вижу айсберг на 12 часов. Повторяю, айсберг на 12 часов!

— Принято!

Джордж уставился на горизонт. Я на радар.

Точка оставалась ровно там же, где была минуту назад.

— Я не… — голос капитана слишком резко оборвался. — Черт!

Я обернулась на Томаса. У него на скулах играли желваки. А на радаре ничего не менялось.

— Какого черта случилось с радаром?

— Времени нет, право руля!

По телу прошла мелкая дрожь. Я всмотрелась в горизонт, на котором уже совсем четко очертился айсберг. Даже моих скудных знаний хватило чтобы оценить на глаз…

— Четверть мили…

Том сжал мою руку.

Проклятая четверть мили.

— Стоп машина!

Голос капитана словно вывел из ступора. Не меня. Я очнулась лишь почувствовав сильную хватку на запястье.

Эндрюс развернул меня к себе, больше не заботясь об остальных.

— Останови его.

Не знаю откуда у меня появился голос.

— Джордж, стой!

— Уходи!

— Стой!

Эндрюс вдруг стал единственной моей опорой в стремительно рушащемся мире.

— Повтори за мной. Самый полный назад.

— Самый полный назад!

Капитан смотрел на меня как на умалишенную.

— Что?!

— Самый полный назад! — Эндрюс отступил. И я поняла. — Наши двигатели достаточно мощные, запускай.

— Не успеем погасить инерцию.

— Успеем. Поверь.

— Ты не капитан, ты не несешь ответственность…

— Только я ее и несу! У тебя несколько секунд. Командуй самый полный назад.

Я видела его сомнение. Видела. Оно отражалось в моих глазах и съедало собственную шаткую уверенность.

— Самый полный назад!

Силы не хватило чтобы просто выдохнуть воздух.

Судно дернулось под реверсивными двигателями. Но айсберг приближался.

Сквозь пелену я увидела, как на палубу высыпались люди. В вечерних платьях и смокингах… Все они застыли, глядя на приближающуюся глыбу льда.

Были какие-то крики.

Я не слышала.

Мы замедлялись.

Мы замедлялись.

Колени подкашивались, и единственной опорой вдруг стала рука Джорджа. Я вцепилась в капитанский мундир, грозясь порвать, но он, кажется даже не заметил.

Судно едва заметно дернулось. Снова.

До айсберга оставалось с десяток метров.

Я услышала короткий писк.

Как азбука морзе.

— Боже…

— Сейчас!

Рука Томаса на моем предплечье.

— Ну же!

Его голос. В мертвой тишине мостика.

Там, на палубе, совсем не тихо.

Грудь сперло.

Так быть не может. Это слишком жестоко. Слишком.

Слишком!

Столкновение…

Я была так готова к нему, что не поняла, что его… нет. Мы не столкнулись. Лишь слегка задели носом.

И мы идем назад.

— Не может быть.

Я встретилась с капитаном взглядом. Мы смотрели совершенно одинаково.

— Ты… спасла нас.

Я лишь устало качнула головой.

— Нас спасло чудо.

Я почувствовала, как мои пальцы нежно поглаживает Эндрюс.

Повернулась к нему.

— Какого черта сейчас произошло?!

Харланд ворвался на мостик, пыша яростью. Но его маленькие глаза все еще сочились первобытным страхом.

Все случилось слишком быстро. И ладонь обожгло болью, когда я влепила ему пощечину.

— Молитесь, чтобы не оказалось, что сломанный радар — ваша вина. Молитесь в благодарность, что сегодня у впередсмотрящего был бинокль. Иначе жизни всех тех людей на палубе были бы на вашей совести.

— Что ты себе позволяешь?!

— Я всего лишь пассажир на этом судне.

— Ты работаешь на меня!

— С этой минуты нет.

И я ушла прочь, готовая к проклятьям и угрозам, что полетят вслед. Но за спиной был только тихий родной голос.

— Это был просто невероятный удар.

Выходя с мостика, я смотрела, как судно идет обратным ходом. И засмеялась, как смеются только от огромного облегчения.

— Думаешь, на этом твой путь окончен?

Ноги сами привели нас на корму, и я тревожно уперлась в леера, решившись на свой главный вопрос.

Том легко улыбнулся. Печаль никогда не оставляла его улыбку, но теперь была почти осязаемой.

Его рука легла на мою. И это стало ответом.

Изящные пальцы, когда-то создавшие Титаник прошли сквозь мои, оставив после себя лишь неясное чувство несуществующего прикосновения.

Я тяжело всхлипнула, не сдержав слез.

— Елена…

Эндрюс застыл, больше не в силах прижать меня и успокоить. Его лицо исказила боль, а мое — необъяснимое чувство вины.

— То что я ухожу — это правильно. Мое место там, далеко. Что бы это не значило.

— Твое место — рядом со мной.

— Я всегда буду рядом. Вот здесь.

Его пальцы легко коснулись того самого места, где за ребрами пряталось сердце. Но я ничего не почувствовала.

Совсем не изящно утерла слезы.

— А я уже посмела мечтать, что ты останешься со мной навсегда. Так несправедливо…

— Несправедливо? Ты подарила мне восхитительное время в невероятном мире. Ты подарила мне искупление. И покой. И любовь.

Я смотрела в его глаза, за которыми сияли холодные звезды Атлантики.

— Я так сильно люблю тебя.

— И я тебя, Елена. И всегда буду любить. Только ты живи. Ради меня.

Его ладони коснулись моего лица, не дав ничего, кроме легкого дуновения холодного ветра.

— Прощай…

Касание его губ было скорее воспоминанием, чем реальным ощущением.

Но менее больно от этого не становилось.

Из крепко зажмуренных глаз текли слезы, такие горячие в холодную апрельскую ночь…

— Том…

Его больше не было. Он просто ушел, словно Титаник, эта проклятая металлическая посудина была единственным, что имело смысл.

Может так оно и было?..

Мы не должны были никогда встречаться. Наше время разошлось так далеко, что черта стала непреодолимой.

Мое странное видение оказалось лишь видением.

Может и он был лишь моим воображением?..

Нет, все было настоящим. Каждая минута, каждое его касание. Каждое мое чувство.

И вот всему пришел конец.

Черта снова здесь. Наше время вновь далеко позади.

Или…

Я все так же крепко сжимала леера, но теперь неотрывно смотрела на оставляемые за кормой бледные полосы.

Я даже не заметила, как мы вновь вышли на прямое движение…

Но разве это имеет значение?

Вот моя черта. Всего несколько шагов…

Я застыла.

— Надеюсь, ты не собираешься пытаться прыгнуть? — Я испуганно вздрогнула, но безошибочно узнала голос. — Поверь, я далек от той невероятной формы, позволяющей перетащить человека через леера.

Словно скинув оцепенение, я издала неясный смешок, пытаясь незаметно утереть слезы. Незаметно не вышло.

Лео подошел ближе, остановившись напротив. Посмотрел так серьезно…

— Ты в порядке?

Я развела руками.

— Мы едва не повторили судьбу своих предшественников, я только что уволилась, наградив босса пощечиной, и…

Голос надломился, и я в приступе паники прикрыла рот рукой.

— Нет, я совсем не в порядке.

Лео молча накинул на меня свой пиджак. И обнял.

Стало так тепло… и слезы просто полились из глаз, оплакивая потерю, о которой даже рассказать никому не выйдет.

Время вдруг стало совсем несущественным. Ночь словно растянулась в вечность, меняя что-то во мне навсегда.

Но голос остался таким же треснутым.

— Спасибо.

Лео снова улыбнулся. А я как-то забыла в который раз подумать о нереальности происходящего.

— Знаешь, я даже рад что ты уволилась.

Смех вырвался сам собой, может и неуместный, но… кто вообще может решать что уместно в моей жизни?

— Почему это?

Он сдвинул плечами.

— Будет время поужинать со мной, когда причалим.

Я замерла. И вдруг отчетливо, словно он все еще был рядом, услышала слова Эндрюса.

Только ты живи.

Звезды сияли так же ярко. И были такими же холодными. А руки Лео — теплыми. И он смотрел на меня, улыбаясь.

— Согласна?