Антипедагогическая поэма [Люба Клименко] (fb2) читать постранично

Люба Клименко Антипедагогическая поэма

Посвящаю дорогим украинским учителям, жертвенно работающим за копейки на ниве просвещения, сея разумное, доброе, вечное...

врора Чингизовна сидела за длинным старомодным учительским столом (такие когда-то ставили на «подиуме» в физических, химических и математических кабинетах школы) и, употребляя сленг ее учеников, «тупо вставляла» шестикласснику Коле Кузьменко. А тот, сидя прямо перед ней, без каких-либо комплексов ковырялся в носу и, вытирая козы о стул, таращился в одну точку на потолке.

Она вызвала к себе Колю, с намерением устроить нагоняй за то, что он на дверях ее кабинета написал баллончиком слово «сука».

Вообще Аврора Чингизовна отличалась недюжинным мастерством в искусстве устраивать взбучку ученикам Киевской гимназии имени Сокровищ Триполья. Однако сегодня ей было не до того. И вчера. И позавчера. Словом, две недели она пребывала в глубокой депрессии. У нее было препаскудное настроение: ее бросил любовник.

Она крутила в руках свой любимый предмет — большой, почти метровый деревянный циркуль с металлическими наконечниками. Его давно уже собирались выбросить, но Аврора почему-то прикипела к циркулю сердцем и практически не расставалась с ним в течение рабочего дня. Только сейчас она осознала причину своей влюбленности в этот математический фетиш. Она смерила его взглядом, максимально развела «ноги» и, сжав в руке, размахнулась, словно собираясь метнуть острым концом в живую мишень, то есть в Колю Кузьменко.

Коля апатично отреагировал пустым взглядом, и Аврора Чингизовна поняла, что повела себя крайне непедагогично, и что живой мишенью должен был стать не Коля Кузьменко, а ее бывший любовник.

«Ну за что мне такое?» — сказала она себе, продолжая «тупо вставлять» Коле и крутить в руках циркуль, параллельно думая и о Коле и о бывшем любовнике — учителе рисования Олексе Тарасовиче по кличке Художник.

Стресс ее просто разрушил. Она была сама не своя. На ногах словно висели гири, в висках бухала кровь, а на сердце лежал острый осколок льда.

— Ну что, герой — через силу выдавила она, обращаясь к Коле. — Значит, это ты исписал баллончиком дверь?

— Я, — без зазрения совести ответил тот.

— Где баллончик?

— Здесь.

— Давай!

Коля апатично протянул руку с орудием преступления. Аврора Чингизовна, отложив циркуль, тоже апатично взяла баллончик и стала безразлично разглядывать его.

— Скажи, зачем ты это сделал? — спросила она, совсем не рассчитывая на ответ, ведь вопрос был тупым, как и выражение лица Коли Кузьменко. Как доказывал многолетний педагогический опыт, родители и учителя на протяжении тысячелетий задавали этот вопрос детям, а те на протяжении тысячелетий не могли дать на него ответ.

Так случилось и на этот раз. Коля только пожал плечами.

— Ладно, — сказала Аврора Чингизовна.

Она всегда употребляла это словечко, когда у нее было плохое настроение. Когда настроение было хорошее, говорила «хорошо», а когда замечательное — «отлично».

Аврора Чингизовна сказала «ладно» и запнулась. Она не знала, что делать дальше. Весь ее педагогический опыт рассеялся, как «с белых яблонь дым», и все из-за придурка, который ее бросил.

Коля продолжал таращиться в потолок.

Неожиданно Авроре пришло в голову: «Ладно, я «тупо вставляю», и это можно понять: меня бросил любовник. Но почему у Коли такая замедленная реакция?»

И тут Аврору Чингизовну осенило:

— Ты что, клей нюхал?

Коля вновь апатично посмотрел на нее.

— Пошла бы ты на х#$! — спокойно ответил он.

Аврора от неожиданности чуть не поперхнулась. «Ну, ни фига себе, мелочь пузатая! Ничего не боится! Послать меня, учительницу по кличке Чингизханша, от одного вида которой дрожат все ученики средних и старших классов, — на три буквы? Это уже слишком!»

Было бы это в другой день, Аврора Чингизовна одним только взглядом лишила бы его способности двигаться. По всему Печерскому району Киева она славилась таким умением, но сегодня был не ее день.

Сегодня «пошла бы ты на х#$» подействовало на нее, как холодный душ на пьяного.

«Да это же ОН послал меня на х#$, — неожиданно пришло ей на ум. Причем под словом «он» она имела в виду не Колю, а ее любовника Олексу Тарасовича. — Он же не бросил меня, он практически послал меня на х#$!»

Произнеся мысленно эти слова, она неожиданно почувствовала, что гири спали с ее ног, разбитое сердце склеилось, осколок льда растаял, а по всему телу разлились теплые ручейки облегчение. Действительно отлегло! Стало веселее.

Между тем Коля понял, что ляпнул что-то не то, и, ожидая вулкана гнева со стороны Чингизханши, а может даже удара этим дебильным циркулем, который сейчас, словно татаро-монгольское копье, мог вырваться из ее рук и впиться острым концом в его висок, пригнулся.

Но, к его удивлению, этого не