Рассказ о службе на «Поле Кура». В 43 отдельной научно-испытательной станции на Камчатке [В. В. Васецкий] (fb2) читать онлайн

В. Васецкий Рассказ о службе на «Поле Кура». В 43 отдельной научно-испытательной станции на Камчатке

Когда описанная в предыдущей книге моя служба на «Пурге» – выездном измерительном пункте – закончилась, меня назначили на должность инженера отдела 43 ОНИС (отдельной научно-испытательной станции на далёкой Камчатке.) После этого мне осталось сдать дела, сдать квартиру, устроить отходную, отгулять очередной отпуск и убыть к новому месту службы.

Однако оказалось, что даже это не так просто. При оформлении документов на мой перевод выяснилось, что в экземпляре моего личного дела, который хранится в части, нет выписки о присвоении мне очередного воинского звания «капитан». Выписка отправлена на Камчатку, поэтому в удостоверении личности мне отметку о получении очередного воинского звания не сделают. Предписание будет оформлено на меня как на старшего лейтенанта, и ехать туда придётся со старше-лейтенантскими погонами. Поменяю на капитанские уже на месте. Кроме этого, за время службы и 5 лет разъездов с автомобильной техникой по командировкам моя повседневная военная форма порядком пообносилась. Затертая, с пятнами машинного масла, она имела ужасный вид. Прибывать в таком виде к новому месту было как-то неприлично. Но на вещевом складе моих размеров обмундирования не оказалось – ни парадного, ни повседневного.

В принципе, парадная форма, пошитая ещё перед выпуском из военного училища, 5 лет провисевшая у меня в шкафу, была как новая, но в неё я уже не помещался.

В вещевой службе я узнал, что до отъезда к следующему месту службы новую военную форму мне пошить не успеют, поэтому предложили получить аттестат и пошить обмундирование в ателье на новом месте. Рубашку и брюки военного образца пришлось купить в Военторге.

В квартире, которую мне необходимо было сдать, домоуправление предложило сделать новый ремонт или оплатить его стоимость, и, несмотря на то, что ремонт был сделан недавно, сумма выходила приличная. Её размер превышал моё денежное довольствие за два месяца.

Я задумался. Однако тут ко мне подошел незнакомый прапорщик. Он сказал, что раз я уезжаю в удаленный район, то жилье на время пребывания там можно не сдавать квартирным органам, а забронировать на время моей службы в таком районе и передать для временного проживания эту квартиру ему. После моего возвращения он это жильё мне вернёт. Я не поверил, но согласился. Ведь надеялся, что после службы в удаленном районе на Камчатке поступлю в адъюнктуру, буду учиться на кандидата технических наук в Харькове и в Капустин Яр уже никогда не вернусь. Откуда мне было знать, что пока я буду служить на Камчатке, развалится Советский Союз и Харьков станет заграницей? Ведь тогда никто такое не мог себе представить.

Красивый «Запорожец», приобретённый в своё время под Саратовом и отремонтированный силами личного состава, мне пришлось оставить в автопарке. Потом, уже когда я уволился из армии, мне рассказывали, что после моего убытия он еще долго ездил по Астраханской области. А у меня все дела были сданы, отходная организована, отпускной билет, предписание для убытия на Камчатку и проездные документы получены. Опохмелившись после отходной, через день я был уже у себя на родине – в городе Макеевка Донецкой области. Предстоял месяц отпуска.

К родителям всегда приезжать здорово. Они были очень рады моему приезду, однако расстроены тем, что я холостяк. Через неделю я встретил свою одноклассницу Марину. Она закончила экономический факультет Донецкого университета, во время учёбы вышла замуж, родила сына Александра, ровесника моей дочери. После окончания университета работала в заводской бухгалтерии. Как и я, год назад развелась. Это в какой-то степени нас объединило. Мы решили, на радость моим и её родителям, попытаться жить вместе. В то время военнослужащих в ЗАГСе расписывали без очереди, на следующий день после подачи заявления. В военном комиссариате мне сделали отметку в отпускном билете, а после предъявления свидетельства о браке в предписание на убытие к новому месту службы вписали новую жену Марину и её сына. Выдали проездные документы на всех для следования на Камчатку. Кстати, эти документы были выписаны неправильно. Согласно им мне следовало добираться до города Ключи Камчатской области не через Петропавловск-Камчатский, а через Владивосток, хотя это были разные пограничные зоны. В общем, во Владивостоке нас всех затормозили. И если бы не мой однокурсник, который служил в аэропорту помощником военного коменданта, мы бы там надолго застряли. А так мы выпили с ним по 100 граммов водки, и все вопросы решились. Проездные документы были переоформлены. Мы переночевали в гостинице и на следующий день улетели в Петропавловск-Камчатский для дальнейшего перелёта в город Ключи.

Аэропорт города Петропавловск-Камчатский располагается в городе-спутнике Елизово. В этом городе был обустроен перевалочный пункт – гостиница для тех, кто добирается в Ключи на для прохождения службы в 43 ОНИС – отдельную научно-испытательную станцию. Этот пункт называли по фамилии его начальника, прапорщика Тихолаза, базой Тихолаза. В аэропорту Петропавловска-Камчатского нас встретили его подчинённые и доставили на эту базу.

Там был еще один добирающийся к новому месту службы майор. Он был, как и положено, в парадной форме. Мы познакомились. Он представился Алексеем. На следующий день из Ключей прилетел военно-транспортный самолет АН-26 и забрал всех, кто на этой базе находился. А находился там в это время, помимо всех прочих, новый командир 43 ОНИС генерал-майор Базылюк, за которым этот самолёт и прислали. Он был в военной генеральской форме. Вообще из всех пассажиров самолета в военной форме были только трое: генерал-майор, просто майор, с которым мы уже познакомились, и я. Все остальные, видно, добирались из отпусков и были в гражданском. Через полтора часа самолёт приземлился в аэропорту Ключей. За генералом приехала Волга, а за всеми остальными автобус, который привёз нас в военный городок войсковой части 25522, куда я был назначен на должность инженера отдела.

Часть прибывших, в том числе и нас, командование части временно поселило в переоборудованном под гостиницу двухэтажном деревянном доме. Мне с супругой была выделена комната в двухкомнатной квартире. Вторую комнату уже занимал прибывший для дальнейшего прохождения службы лейтенант, приехавший служить в одной из отдаленных частей, выпускник Ставропольского военного училища с женой и дочкой. Разница в возрасте между нами в 5 лет полностью компенсировалась тем, что мы оба были почти двухметрового роста. Мы познакомились и сразу стали приятелями. Фамилия лейтенанта была Раевский, звали его Юрием, его жену – Татьяной, дочку – Катей.

В дальнейшем мы будем друзьями.

Из разговора с теми, кто добирался вместе с нами на автобусе из Ключевского аэропорта, я узнал, что все прибывшие служить в Ключи, в войсковую часть 25522, полное название которой 43 Отдельная Научно-испытательная станция (43 ОНИС), начинают службу на новом месте с того, что представляются заместителю командира станции по научной работе. Он проводит с ними собеседование, и, несмотря на запись в предписании, может запросто изменить должность вновь прибывшего на равнозначную, но в том месте 43 ОНИС, где не хватает офицеров, а входящие в состав этой испытательной станции войсковые части (отдельные измерительные пункты – ОИП) располагаются в позиционном районе этой испытательной станции (войсковой части 25522), размещённом на полуострове Камчатка в северо-восточной части Камчатской области и ограниченном Средним горным хребтом, сопкой Ключевская, горой Шивелуч и берегом Берингова моря. По административному делению территория части входила в состав Карагинского района Корякского национального округа Камчатской области и Усть-Камчатского района Камчатской области.

По характеру местности позиционный район, где размещалась 43 ОНИС, можно разделить на две ландшафтных территории: территория низменностей и возвышенностей и территория хребтов.

Таким образом, 43-я отдельная Научно-испытательная станция, войсковая часть 25522, вместе с входящим в её состав позиционным районом, где были расположены измерительные пункты, занимала в то время половину полуострова Камчатка, севернее города Ключи.

Помимо измерительных пунктов, в позиционный район 43-й отдельной Научно-испытательная станции входило боевое поле – участок местности, являющийся мишенью для специальных боевых блоков баллистических ракет, запускаемых на Камчатку с испытательными целями, в которые вместо атомных зарядов устанавливалась телеметрическая аппаратура, передающая данные о состоянии и исправности этих блоков во время их полёта в определённую на боевом поле точку. Прием и регистрация этих данных производились отдельными измерительными пунктами – ОИПами.

Войсковая часть 25522 была размещена на полуострове Камчатка в северо-восточной части Камчатской области. Позиционный район был ограничен Средним хребтом, сопкой Ключевская, горой Шивелуч и берегом Берингова моря. По административному делению расположение части входит в состав Карагинского района Корякского национального округа Камчатской области и Усть-Камчатского района Камчатской области. Плотность населения весьма малая. Люди в основном сосредоточены в прибрежной полосе Берингова моря и в долине реки Камчатка. По характеру местности территорию, на которой расположилась часть, можно разделить на два ландшафтных района: район низменностей и возвышенностей и район хребтов. Территория района низменностей и возвышенностей включает место расположения базы воинской части и места расположения всех измерительных пунктов и представляет собой сильно пересечённую, полузакрытую местность.

Рельеф местности увалисто-холмистый, с постепенным понижением к морскому побережью в направлении на северо-восток. Район хребтов был закреплён за частью в основном административно, хотя горный хребет Заречный и его отроги располагались относительно недалеко от военного городка Ключи-1, на противоположном берегу реки Камчатки.

Как я уже отмечал, 43-я отдельная научно-испытательная станция (войсковая часть 25522) была предназначена для приема в позиционном районе (на закрепленной за частью территории) головных частей запускаемых с испытательными целями баллистических ракет стратегического назначения.

Научно-испытательная станция состояла из управления, в котором числились штаб и основные подразделения, то есть научно-испытательные отделы, расположенные в военном городке Ключи-1, находившемся рядом с городом Ключи, районным центром Камчатской области, а также подчиненных частей – отдельных измерительных пунктов ОИП, которые размещались в позиционном районе вокруг боевого поля – квадрата падения головных частей ракет в северо-восточной части Камчатской области. Всего измерительных пунктов в то время было пять: ОИП-11, ОИП-12, ОИП-13, ОИП-14, ДИП (Дополнительный измерительный пункт). ДИП занимался специфическими измерениями, сама тематика которых в те времена считалась секретной, поэтому ему не присвоили даже номера.

Кроме отдельных измерительных пунктов, в состав 43 ОНИС входили отдельные подразделения обеспечения, обеспечивающие жизнедеятельность личного состава научно-испытательной станции и всех жителей военного городка.

Основной задачей 43 ОНИС являлось получение полного объёма внешне-траекторной, радиотехнической оптической, телеметрической информации о движении специально подготовленных для испытаний разделяющихся головных частей (ГЧ) испытуемых ракет на нисходящем пассивном (и особенно атмосферном) участке их траектории вплоть до соприкосновения с землёй, проведение специализированными электронно-вычислительными машинами обработки и анализа этих данных и передача полученной информации и результатов её обработки на запустивший ракету полигон в службу НИР. Получение телеметрической информации о работе аппаратуры внутри разделяющихся головных частей испытываемых ракет ионизации ГЧ, параметрах их стабилизации, надежности конструкции, перегрузках, температурах, ионизации, работе аппаратуры и других параметрах разделяющихся головных частей индивидуального наведения, обработка на ЭВМ и передача такой информации на запустивший ракету полигон в службу НИР. Получение спецданных о срабатывании автоматики боевой части и передача этих данных в конструкторские бюро, занимающиеся разработкой такой автоматики.

Определение точек падения головных частей ракеты всеми имеющимися радиосредствами, звукометрическими средствами, приборами сопряженного наблюдения, оптическими средствами и авиацией и передача координат этой точки заказчику пуска ракеты. Измерение условий падения боевых блоков (ББ) внешне-траекторными радиосредствами, звукометрическими устройствами, специальными приборами сопряженного наблюдения, оптическими и иными средствами, в том числе установленными на выделенных для обеспечения испытаний вертолетах и самолетах, и передача научно-исследовательским организациям-заказчикам пуска квитанции о приходе ББ, их целостности и техническом состоянии, а также предварительных данных по отклонению от назначенной цели.

Поиск звукометрическими устройствами, специальными приборами сопряженного наблюдения, оптическими и иными средствами и эвакуация аппаратуры, отделяемой от ГЧ. Поиск остатков последней ступени МБР.

Экспресс-обработка полученных измерительных материалов и передача результатов такой обработки на полигон, запустивший ракету, получение специнформации о срабатывании автоматики боевой части и передача этой информации заказчикам проводимых испытаний.

Выдача на запустивший ракету полигон квитанции о приходе разделяющихся головных частей и предварительных данных по отклонению боевых блоков от определённых для этой ракеты целей.

На следующий день Юрий представлялся заместителю командира части по научной работе. Эту должность в то время занимал полковник Окулов, который был такого же роста, как и мы. От его решения по результатам собеседования с нами как с вновь прибывшими зависело дальнейшее прохождение службы. Здесь у лейтенанта передо мной было небольшое преимущество: у него была парадная форма, которую необходимо было надевать при представлении начальству. Он быстро прошел эту процедуру, и мы снова увиделись в гостинице.

Юрия отправили служить на отдельный измерительный пункт ОИП-12, который входил в состав 43 ОНИС и размещался в позиционном районе научно-испытательной станции, в 35 км от центра квадрата падения испытуемых разделяющихся головных частей ракет (Боевого поля), на вершине горы площадью около одного квадратного километра, в идеальном для проведения телеметрических и траекторных измерений месте, и являлся самым удобным для проведения таких измерений, но отличался самым непригодным для проживания персонала жилым городком, со всех сторон продуваемым ветрами, где зима наступала уже в октябре и заканчивалась в мае, зато расположенным на идеальной для проведения измерений позиции, с которой был виден весь квадрат падения ГЧ. В общем, мои новые друзья попали служить в веселенькое место. Хотя вид у Юрия был невесёлый. Его мало радовала перспектива проживания вместе с семьей рядом с тем районом, где на конечном участке траектории, в плотных слоях атмосферы, начиная с высоты менее 100 км, уже отделившиеся от платформы головной части ракеты испытуемые боеголовки получают сильный аэродинамический нагрев, когда температура их поверхности достигает почти 6000 градусов, что вызывает вокруг них плазмообразование и они становятся похожими на метеориты, спуск которых в плотных слоях атмосферы длится не более 1 минуты с торможением от скорости 7,1–7,5 километров в секунду до примерно 3 километров в секунду при ударе о землю в 30–35 километрах от их будущего места жительства.

И хотя Юрий получит возможность многократно повидать вблизи это великолепное, но суровое зрелище, такое счастье и его, и его супругу Татьяну мало радовало. Я на его месте имел бы не менее грустный вид.

Мне было проще. У меня в предписании была четко указана должность инженера отдела вычислительного центра. Однако с учётом полученной информации о нраве заместителя начальника 43 ОНИС мозги уже начали отрабатывать перспективу снова оказаться начальником станции, и хотя на этот раз, слава Богу, не мобильной, а стационарной, но зато далеко в тьмутаракани.

Выйдя прогуляться по военному городку, я убедился в том, насколько тесен наш мир. Я встретил сразу двух своих знакомых: майора, который в Капустином Яру служил в отделе телеметрических измерений, а сейчас прибыл на должность начальника отделения одного из измерительных пунктов, и моего однокурсника Сергея Нестеренко, прибывшего на должность старшего инженера системы траекторных измерений «Балхаш», которую только планировалось установить на специально создаваемый для этого измерительный пункт, которому уже присвоили номер 14. В состав такой системы входила ЭВМ серии ЕС, примерно такого типа, как те, что мы изучали в военном училище, поэтому Сергей был уверен в том, что его ждет интересная работа, хотя и не в центральном военном городке.

На следующий день мне необходимо было представляться заместителю командира части по научной работе. Когда я подошёл к его кабинету, в очереди на представление уже стояли два человека. Первым в кабинет заместителя командира зашел майор, с которым мы вместе летели в самолете. Через пару минут вышел, получив назначение на должность начальника контрольно-диспетчерского пункта. Следующим представлялся капитан примерно моего возраста, как и я, прибывший из Капустина Яра. Однако он был в парадной форме. Через несколько минут он тоже вышел, радостно сообщив, что его записанное в предписании назначение не изменилось и он будет служить инженером отдела на ЭВМ ЕС1045, входящей в комплекс обработки измерительной информации вычислительного центра, расположенного в военном городке Ключи-1. Оставалось ему только позавидовать.

Затем в кабинет зашёл я. Заместитель командира части по науке был, как и я, почти двухметрового роста. Он попытался посмотреть на меня сверху вниз, и я сразу понял, что у нас с ним одинаковая манера знакомиться с людьми. Мне можно было чуть наклонить голову, но я этого делать не стал. Тогда полковник сказал мне: «Сядь на стул», а когда я сел, понял, что стоя смотреть сверху на сидящего не солидно. Было видно, что в нем возникает чувство неприязни ко мне как к молодому хаму. Он задал вопрос, почему я не в парадной форме. Когда я начал объяснять, что у меня её нет вообще, и показал ему вещевые аттестаты, он сказал, что так говорят большинство тех, кто приезжает из Капустина Яра. Поставил мне в пример, только что вышедшего из кабинета майора, который прибыл из Москвы и представился в надлежащем виде. О капитане из Капустина Яра он почему-то ничего не сказал. Я удосужился ляпнуть, что если бы я прибыл из Москвы, а не из Капустина Яра, то наверняка тоже был бы по надлежащей форме одет. Сказав это, я совершенно позабыл о лежащих в папке, которую я держал в руках, рекомендациях для этого полковника от офицеров Главка. Он сказал, что должность, на которую я назначен, предполагает наличие у офицера серьезных знаний, при отсутствии которых я буду переведен на должность в одной из отдаленных, более северных частей.

После этого он достал из стола какие-то бумаги, пролистал их, и задал несколько достаточно сложных вопросов по структурам телеметрических данных. Когда я в полном объеме на них ответил, распорядился изобразить всё это мелом на висящей у стены школьной доске. После просмотра сдвинул доску в сторону окна, будто всё это было написано до меня. В чувстве юмора ему было не отказать. Он распорядился вызвать к себе начальника лаборатории обработки информации подполковника Чижевского. Когда тот прибыл, он сказал ему, что у него возник спор со мной о правильности изображённого на школьной доске рисунка. Вошедший в кабинет подполковник, взглянув на доску, сказал, что, разумеется, я не прав. На доске всё изображено верно. Тогда Окулов дал ему команду забирать нового сотрудника подчиненной ему лаборатории сбора и первичной обработки телеметрической информации, научно-испытательного отдела вычислительной техники. На следующий день представить этого сотрудника начальнику отдела, а перед этим обмундировать меня как положено, оказав помощь в получении необходимого вещевого имущества.

Когда мы вышли из кабинета, было видно, что подполковника, мягко скажем, расстроило назначение к нему в лабораторию такого чуда, как я, тем более что на следующий день необходимо было представлять это чудо начальнику отдела. К этому подполковнику у меня была рекомендация от сотрудников Главка, с которыми мне приходилось работать на прежнем месте службы, однако в сложившейся ситуации показать ему их я постеснялся. Но надо отдать ему должное, до вечера мне удалось получить на складах по рекомендации этого подполковника новый китель, брюки, портупею и сапоги. Откуда на складе оказались мои размеры, я до сих пор не знаю. Для подполковника Чижевского у меня тоже была рекомендация, однако в сложившейся ситуации показать ему её я постеснялся.

Научно-испытательные отделы являлись основными подразделениями 43 ОНИС, всего таких отделов было четыре.

Первый отдел планировал, организовывал и контролировал проведение внешне-траекторных измерений предназначенными для этого техническими средствами, расположенными на измерительных пунктах. Инженеры отдела проверяли правильность эксплуатации таких средств, готовили технические задания на проведение измерительных работ по определению траекторной информации по результатам испытаний каждого из специальных боевых блоков ракетной техники, контролировали процесс внедрения на измерительных пунктах новых технических средств измерения траектории боевых блоков.

Второй отдел занимался организацией проведения радиотелеметрических измерений, расчётами установленных на измерительных пунктах станций ПРА, подготовкой целеуказаний для антенных комплексов, используемых этими станциями.

Сбором магнитных лент с зарегистрированной приемно-регистрирующей аппаратурой телеметрической информацией обо всех испытываемых боевых блоках баллистических ракет. Оценкой полноты и качества принятой и зарегистрированной телеметрической информации по каждому блоку. Контролем правильности эксплуатации технических средств, приёмно-регистрирующей аппаратуры на измерительных пунктах.

Третий отдел исследовал с использованием утвержденных методик траекторную и декомммутированную телеметрическую информацию, включая данные бортовых запоминающих устройств, о состоянии боевых блоков на конечном участке траектории их полета вплоть до их приземления, в телеметрических, а после обработки на ЭВМ и в физических величинах, после чего готовил выпуск отчётных материалов о результатах выполнения опытно-испытательных работ согласно программам и методикам испытаний. Разрабатывал программное обеспечение для ЭВМ, необходимое для обработки телеметрической и траекторной информации в соответствии с программами испытаний.

Четвертый отдел – научно-испытательный отдел, отдел вычислительной техники, в который я был направлен служить, занимался вопросами эксплуатации вычислительной техники и ее применения при проведении испытаний – как универсальных ЭВМ, так и связанных с ними специализированных вычислительных устройств, каковыми и являлись системы СПЕКТР-Б1, в лабораторию по эксплуатации и применению которых я и был назначен старшим инженером. Помимо этого, четвёртому отделу была поставлена задача проведения исследовательских работ по автоматизации процесса сбора на вычислительный центр всей телеметрической информации, принятой и записанной на магнитные ленты измерительными пунктами.

Начальником четвертого отдела, которому меня представляли на следующий день, был полковник Мыздриков, занимавший приличных размеров отдельный кабинет. Как ни странно, но и к нему у меня тоже была рекомендация от сотрудников Главка. Однако наша первая встреча получилась такой, что я предпочел просто спрятать все рекомендации подальше. Расспросив у подполковника Чижевского о результатах беседы со мной заместителя командира части по науке, начальник отдела сказал, что первое впечатление обо мне отрицательное, а дальнейшее покажет служба.

В общем, таким образом он поздравил меня с назначением на должность инженера лаборатории обработки телеметрической информации подчиненного ему отдела и пожелал успехов на новом месте.

Как я уже отмечал, 4 отдел 43 ОНИС, куда входила лаборатория, в которую я попал служить, занимался эксплуатацией вычислительной техники, предназначенной для обработки траекторной и телеметрической информации, полученной измерительными пунктами в районе боевого поля о прилете туда специальных испытательных боевых блоков баллистических ракет, их состоянии и срабатывании внутри них систем автоматики.

После пожелания мне успехов на новом месте начальником отдела начальник лаборатории, подполковник Чижевский Юрий Анатольевич, представил меня личному составу лаборатории, в которой мне предстояло работать. В её состав уже входили кроме начальника три майора: Чернов, Разин, Никишов, капитан Мироненко, старший лейтенант Ферзев, старший прапорщик Гуров и пять военнослужащих-женщин: Елена Ферзева, жена старшего лейтенанта Ферзева. Лариса Иваненко, Татьяна Разина, жена майора Разина, Екатерина Калинина, которая в отличие от других была прапорщиком, Галина Дмитриева, жена одного из офицеров управления. Еще одна должность старшего прапорщика оставалась вакантной. Все военнослужащие-женщины имели высшее техническое образование.

Я рассказал коллективу о себе. Мне показалось, что мы сработаемся. Однако в этот же день я чуть было не подрался со здоровенным майором, уже служившим в этой лаборатории. Наверное потому, что мы были практически одинакового, почти двухметрового роста и характеры у обоих были не сахар. Однако до драки не дошло, и через две недели мы стали лучшими друзьями. Фамилия майора была Никишов, звали его Евгений. Он, как и я, был кадровым офицером. Ему, как и мне, Камчатка была особо не нужна, в отличие от большинства офицеров лаборатории, получивших воинские звания после окончания гражданских институтов, которым по достижении предельного возраста состояния на военной службе, могло не хватить армейской выслуги для получения пенсии. Когда он из Москвы, где служил на майорской должности, переводился на Камчатку, надеялся сразу получить должность начальника лаборатории и воинское звание «подполковник». Однако в отделе кадров что-то прошляпили, и обещанная ему должность оказалась занята. Так он попал на должность старшего инженера лаборатории обработки телеметрической информации, имевшую категорию «майор». Получение очередного воинского звания пришлось отложить на неопределенный срок. На Камчатку как и я, он приехал с семьёй. Однако его жена Екатерина, по специальности медработник, в военном городке рабочее место себе найти не смогла, поэтому ей приходилось каждый день добираться на работу из военного городка, через КПП в районный центр Ключи.

Так как ранее Евгений не был связан с обработкой телеметрических данных, ему приходилось много учиться. Однако мужик он был толковый и быстро разбирался во всех сложностях и нюансах обработки телеметрии. Ну а мне было гораздо проще. Я подобной обработкой 5 лет занимался на прежнем месте.

На следующий день я начал более подробно знакомиться с коллективом лаборатории, переговорил с каждым из сотрудников и сотрудниц. Попытался подробно разобраться с задачами, которые эта лаборатория выполняла. В ходе знакомства с сотрудниками сказал, что после беседы с начальником отдела я жутко его боюсь. Сказал не зря. Оказалось, что в коллективе, куда я попал и где мне предстояло служить, «стук» летел быстрее звука. Уже вечером, перед окончанием рабочего дня, начальник отдела с улыбкой произнес, что, похоже, я боюсь всего, даже собственной тени. Возражать я не захотел. Вначале решил подробно ознакомиться с оборудованием лаборатории.

Лаборатория занимала два машинных зала. Для персонала лаборатории в обоих машинных залах были организованы рабочие места. В каждом из машинных залов была установлена знакомая мне по прежнему месту службы система Спектр Б1. В первом зале, помимо системы Спектр Б1, был установлен комплект аппаратуры Спектр А0 и два комплекта в то время ещё не знакомой мне аппаратуры Планета-У.

Во втором машинном зале система Спектр Б1 была соединена с аппаратурой ШКС, назначение и принцип работы которой мне еще предстояло выяснить. Обслуживала эту систему и выполняла на ней работы под руководством майора Бориса Чернова оператор Галина Дмитриева.

Машинный зал № 1

Помимо лаборатории, в которой мне предстояло работать, в отделе была лаборатория ВЛ1045, в которой был установлен вычислительный комплекс, состоявший из ЭВМ ЕС1045 и спецустройств для полной обработки телеметрической и траекторной измерительной информации, куда попал служить представлявшийся передо мной заместителю командира по научной работе капитан, а также отделение обработки информации фоторегистрирующих станций специальными устройствами-компараторами, с помощью которых женщины-операторы определяли по негативам, снятым такими станциями во время падения боевого блока, параметры его траектории. Определенные ими данные записывались на перфоленту, для полной обработки комплексом ВЛ1045.

Ещё две лаборатории отдела на момент начала моей работы никакого оборудования не имели. Перед моим прибытием на Камчатку это оборудование было списано и частично разобрано. Остались два полупустых машинных зала, в которые планировалось установить новую вычислительную технику.

Машинный зал № 2

43 ОНИС имела прекрасный жилой военный городок («двадцатая площадка») со средней школой и великолепным детским садиком, в котором были зимний сад и плавательный бассейн, что позволило Марине, отведя туда сына, в течение недели устроиться на работу по специальности. Она стала бухгалтером отдела капитального строительства. Для проживания в военном городке нам с Мариной выделили отдельную двухкомнатную квартиру.

Квартира располагалась на первом этаже четырехэтажного дома. Расположение дома было таким, что из окна нашей квартиры была видна вершина известного всему миру могучего вулкана-исполина Ключевской Сопки – высочайшего действующего вулкана Евразии, вершина которого достигает 4750 метров. Кроме своих размеров, он отличался абсолютно правильной классической формой. Вокруг него расположилось 12 вулканов поменьше, которые, правда, из моих окон были не видны. Среди них вулканы Камень, Безымянный и Толбачик.

Ул. Ленина, дом 4

Военный городок находился рядом с поселком Ключи, расположенным на берегу крупнейшей реки полуострова Камчатка, впадающей в Камчатский залив Тихого океана, которая называлась, как и сам полуостров, Камчатка. В некоторых частях своего русла эта река была пригодна для судоходства. На реке, помимо посёлка Ключи, располагались посёлок Мильково и порт Усть-Камчатск.

Выйдя из дома, своим ходом можно было добраться до практически эталонного участка нетронутой природы – поляны краснокнижных эдельвейсов, а если захочется, потратив половину дня, запросто пройти по следам относительно недавних извержений Ключевской сопки.

Полуостров Камчатка – удивительный уголок России. Редкие животные, неповторимая растительность, мощь, чистота и первозданность природы. Термальные источники и вулканы, действующие и потухшие, большие и маленькие. Красоту этого края невозможно передать словами.

Но знакомство с красотами природы можно было отложить на потом, а сначала стоило познакомиться с соседями. В подъезде жили сотрудники узла связи и двое лётчиков из авиаполка. Один из них был на 3 см выше (или длиннее) меня. Звали его Игорь. Он был вторым пилотом самолёта АН-26, командиром которого был командир эскадрильи. Высокий рост сделал нас приятелями.

В дальнейшем мы иногда пересекались по несению гарнизонного наряда в качестве начальников патруля. В выходные иногда, бывало, по-соседски пропускали вместе по рюмочке. С остальными соседями я отношения почти не поддерживал.

Сначала на новом месте службы мои знания вопросов обработки телеметрической информации подробно проверил начальник лаборатории. После этой проверки я почувствовал себя полным дураком и удивился тому, что как-то мог с такими навыками работать раньше. Начальник успокоил меня, сказав, что не святые горшки лепят, а мне в таком случае необходимо вспомнить дедушку Ленина и высказанную им рекомендацию учиться, учиться и еще раз учиться, благо учителем мой новый руководитель был неплохим.

Первый раз работу с реальной информацией об испытуемом изделии я проводил под его контролем, а в последующие разы уже самостоятельно. Ракеты в то время запускались часто, и информации было столько, что работы хватало на всех, скучать не приходилось. Пуски ракет проводились практически каждые два дня.

Основной задачей лаборатории была первичная обработка телеметрической информации о состоянии боевых блоков баллистических ракет РВСН, запускаемых с испытательными целями на Камчатку. Такая обработка данных была уже знакома мне по прежнему месту службы. Она производилась такими же системами Спектр Б1. Однако теперь это была информация, с которой мне раньше не приходилось сталкиваться, о состоянии во время испытаний разделяющихся головных частей (боевых блоков) стратегических ракет, запускаемых с испытательными целями на Камчатку, в конце их полёта, перед падением на определённые каждому из них цели.

В те времена такая телеметрическая информация являлась секретной. В принципе, любая информация о состоянии головных частей ракет во время полёта, их характеристиках и уязвимых местах и должна была быть секретной. Поэтому перед тем как передать ее по радио, для того чтобы вероятный противник по телеметрическим данным не мог определить технические характеристики способных нести атомный заряд боевых блоков наших ракет, эту информацию до передачи по радио шифровали специально установленным в головной части, уже знакомым мне по прежнему месту службы прибором «Муравей», гарантирующим стойкость шифрования.

А после того как она была принята наземными станциями, перед обработкой её расшифровывали таким же прибором, для чего он был установлен в лаборатории. Кроме ракетных войск стратегического назначения, на Камчатку запускали баллистические ракеты подводные лодки военно-морского флота, телеметрическая информация о которых кодировалась подобным образом. После приема телеметрической информации ее необходимо было аналогичным прибором расшифровать. Как и на прежнем месте службы, меня после проверки особым отделом включили в расчёт, который здесь, как и на моём прежнем месте службы, почему-то назывался «органом», занимающийся эксплуатацией и применением прибора для дешифрования, который назывался, как и прибор для шифрования, «Муравей». Кроме меня в «орган» входил Евгений Никишов. Начальником «органа» был начальник лаборатории.

Прибор для дешифрования «Муравей» размещался на втором этаже здания, в котором находилась лаборатория. Во внутренней комнате, не имевшей окон, в которой кроме прибора «Муравей» были установлены прибор «Глория», представлявший собой более современную версию шифрующей аппаратуры, чем «Муравей», но пока ещё не введённый в эксплуатацию, и прибор «Карелия» для шифрования и дешифрования данных в перспективных секретных радиолиниях, тоже ещё не введённый в эксплуатацию.

В общем, для практической работы пока использовался только прибор «Муравей», который и эксплуатировал «орган», в состав которого я вошёл. Этот прибор был соединён с уже известной мне по прежнему месту службы стойкой «АСМ» – аппаратурой согласования с «Муравьем», которая в свою очередь была соединена кабелями с находящейся на первом этаже системой Спектр Б1.

Перед проведением каждой работы начальник «органа» получал в центральном штабе части особые бланки с ключевыми таблицами для прибора «Муравей», которые непосредственно перед обработкой телеметрической информации с помощью специального устройства в этот прибор устанавливались. Установку проводили обязательно два человека. Один собственно устанавливал, а второй следил за правильностью его действий. После того как меня зачислили в «орган», устанавливал в прибор «Муравей» эти таблицы я, а следил за моими действиями Никишов. После окончания работ расчёт составлял акт о списании бланков с ключевыми таблицами, который утверждал генерал, начальник 43 ОНИС, когда ему приносили этот акт вместе с такими бланками. После чего эти бланки сжигались в пепельнице его кабинета. Слава богу, к генералу ходили пока или Чижевский, или Никишов.

Но всё когда-то делается в первый раз. В один прекрасный день акты командиру войсковой части 25522 пришлось нести мне.

Генерал был среднего роста, а мой жизненный опыт напоминал о том, что большие начальники не любят смотреть на подчинённых снизу вверх. Многие научились себя сдерживать, а некоторые начинают без причины хамить.

Генерал, оказалось, относился ко второй категории. Когда я подал ему акты, он грубо заявил: «Отойди от меня, от тебя несёт табачищем». Незначительный запах табака я, конечно, издавал, но мне жутко захотелось сказать ему, что я пришёл не к женщине. Акты были подписаны, документы сожжены. Задача выполнена, а неприятный осадок остался. Мне ещё многократно придётся подписывать подобные акты, и, слава богу, кроме командира части их мог подписать еще и начальник штаба полковник Кошель, который был, как мне показалось, более вменяемым.

Ещё одной задачей лаборатории была первичная обработка специальной телеметрической информации, передаваемой по радио с мест падения головных частей, получившей название «Вулкан», о точности поражения назначенных целей боевыми блоками наших испытуемых ракет, определяемой техническими средствами. Результаты обработки такой информации сразу передавались командованию 43 ОНИС параллельно с передаваемыми наблюдателями с мест падения головных частей докладами о поражении боевыми блоками заданных целей. Как ни странно, но информация «Вулкан», наверное, для устрашения вероятного противника при ее передаче никак не шифровалась и передавалась в открытом виде по разработанному и смонтированному сотрудниками лаборатории специально для передачи таких данных с мест падения боевых блоков достаточно широкополосному радиоканалу (ШКС). В него входила аппаратура активной ретрансляции телеметрического сигнала ААР заводского производства и дистанционно включаемый дополнительный ретранслятор широкополосного радиосигнала, самостоятельно изготовленный и установленный сотрудниками лаборатории на отроге горного хребта, являвшегося непреодолимой преградой для радиосигнала аппаратуры активной ретрансляции. Этот отрог в лаборатории между собой все называли «Заречным», по названию всего хребта, расположенного на противоположном от военного городка берегу реки Камчатка на отроге горного хребта. Ретранслятор был установлен в подвале построенного этими же сотрудниками деревянного сооружения, на внешних стенах которого были размещены солнечные батареи, обеспечивающие зарядку размещённых в подвале вместе с ретранслятором аккумуляторов для его электропитания.

Поддержание в работоспособном состоянии радиоканала и ретранслятора для приема телеметрической информации с боевого поля, необходимой для решения задачи о точности попадания боевых блоков в установленные цели, входило в задачи лаборатории. Исправность ретранслятора ежедневно проверялась дистанционно, для чего в лаборатории была установлена специальная аппаратура. Примерно раз в квартал его техническое обслуживание проводилось расчётом из личного состава лаборатории, который иногда на выделенном авиационным полком вертолёте, а иногда и пешком добирался для этого к месту его расположения. Поддержание в работоспособном состоянии ретранслятора и его периодическое техническое обслуживание входило в задачи лаборатории.

Построенное сотрудниками лаборатории деревянное сооружение ретранслятора ААР

Через месяц службы мне было предложено принять участие в обслуживании этого ретранслятора. Была сформирована группа – 5 человек из состава лаборатории, которым предстояло пешком добраться до ретранслятора и провести его техническое обслуживание. Как я уже отмечал, отрог хребта Заречный находился на противоположном берегу реки Камчатка. Через реку мы переправились на личной моторной лодке служившего в лаборатории прапорщика Гурьева. С поверхности реки вид покрытых лесом горных отрогов, за которыми возвышались скалы, был великолепен. Выбравшись на берег и отбросив восторг от увиденного, дальше мы пошли пешком. Подъём в гору был достаточно сложным и состоял из двух этапов. На первом этапе необходимо было добраться до горного плато, представляющего собой каменную поверхность, которая за многие века покрылась грунтом, на котором теперь росло огромное количество кустов голубики. Создавалось такое впечатление, что её здесь посадили специально.

Я прилёг у одного из кустов, и стал жадно поглощать ягоды. Однако товарищи напомнили мне, что наша группа пришла сюда не за ягодами. Мы прошли ещё только половину дороги, и необходимо было продолжать движение. Вообще вокруг была такая красота, что чувствовалась правдивость рассказов товарищей о том, будто здесь преобладает дикая, вызывающая восторг, нетронутая человеком природа, а для склонов гор характерно роскошное высокотравье, в рост человека. Вторая половина пути была немного проще, однако сказывалась усталость. Когда мы добрались до деревянного сооружения ретранслятора, с непривычки к подобным путешествиям, усталость буквально валила с ног. Сначала мы осмотрели антенны, протёрли солнечные батареи, которые были смонтированы на внешней стене сооружения. Потом опустились в подвал, где находились заряжаемые этими батареями аккумуляторы и собственно сам ретранслятор. Провели осмотр и проверку уровня электролита в аккумуляторах, проверили напряжение в контрольных точках. На этот раз всё было в норме. Можно было возвращаться.Мы выбрались из сооружения. В это время, совершенно не обращая на нас внимания, на крышу этого сооружения по стене забралась белка. Мне даже показалось, что сверху она смотрит на нас, как на дураков.

Горное плато

По пути к ретранслятору

Небольшой привал

Техобслуживание проведено

Спуск показался еще более сложным, чем подъём. Я с удивлением смотрел на своих товарищей, которые, казалось, и не устали. Уловив мой взгляд, Чижевский сказал, что первый раз всегда тяжело, на пятый раз привыкну. Мне это показалось издевательством, однако потом оказалось, что так оно и есть. На берегу реки нас ждал Евгений Гурьев, который на личной моторной лодке переправил всех задействованных в техническом обслуживании ретранслятора на берег реки, где находилась площадка 20. Дальше он же, в два захода на личном мотоцикле отвёз всю нашу компанию в военный городок.

Это путешествие ещё раз убедило меня в том, что полуостров Камчатка – удивительный уголок России. Редкие животные, неповторимая растительность, мощь, чистота и первозданность природы, зелень растительности более яркая, чем на материке, кажущаяся даже какой-то ядовитой, и вулканы, вулканы, вулканы… действующие и потухшие, большие и маленькие. Красоту этого дальнего края, наверное, невозможно передать словами.

На следующий день все участники технического обслуживания вышли на службу.

Я продолжил изучать технологию обработки телеметрической информации об учебно-боевых блоках ракет. В то время испытания ракетной техники стратегического назначения шли одно за другим.

Испытывались образцы головных частей баллистических ракет, как уже стоящих на боевом дежурстве в Ракетных войсках стратегического назначения, так и новых, перспективных. Проходили испытания боевых блоков ракет шахтного базирования, железнодорожного базирования, которые, как мне показалось, уже были приняты на вооружение или проходили завершающий этап испытаний. Для этого из партии изготовленных заводом или уже стоящих на боевом дежурстве ракет произвольным образом выбиралась одна для запуска, по результатам которого делался вывод о качестве всей партии, включая боевые блоки.

Помимо этого, в связи с постоянным совершенствованием ракетной техники, шли испытания экспериментальных блоков для межконтинентальных твердотопливных баллистических ракет 15Ж60, 15Ж61, 15Ж44, 15Ж45, 15Ж53, 15Ж41, жидкостных ракет 15А18М, 15А35, 15А20. Проводились испытания и баллистических ракет военно-морского флота, запускаемых с подводных стратегических ракетоносцев, головные части которых во время испытаний также поражали цели на боевом поле 43 ОНИС. Коммутацию телеметрии всех этих изделий было не запомнить. Поэтому приходилось делать шпаргалки, в которых указывались последние две цифры от типа ракеты, и номера кнопок, которые необходимо было нажать на панели системы Спектр Б1.

Одновременно с проведением испытаний, совершенствовалась материально-техническая база испытательной станции. Поставлялось новое оборудование, в том числе и для нашей лаборатории. Так, на склады Технической службы 43 ОНИС ожидалось поступление телевизионных передатчиков ПЦТА и телевизионного ретранслятора РУТАН, которые предполагалось использовать как технические средства для создания перспективного широкополосного радиоканала, предназначенного к использованию в интересах автоматизированного сбора на вычислительном центре всей принятой измерительными пунктами телеметрической информации для её дальнейшей обработки.

В одном из машинных залов лаборатории, как я уже отмечал, были установлены два комплекта аппаратуры Планета-У, на которых воспроизводилась телеметрическая информация, записанная на магнитную ленту устройством для регистрации данных Планета-А, по результатам работы так называемого изделия 171. На Камчатке испытывалась его экспериментальная версия. Я сразу был поражён предназначением этого изделия. Оно представляло собой многоствольное артиллерийское орудие с электрическим приводом и сумасшедшей скорострельностью, достаточной для того, чтобы на достаточно большой высоте обеспечить попадание в подлетающий к нашей пусковой установке боевой блок вражеской ракеты и таким образом уничтожить его, не дав ему возможности эту пусковую установку повредить. Орудие было снабжено специальным радиолокатором и вычислительной машиной, предназначенной для управления его электрическим приводом. Такие агрегаты после окончания испытаний планировалось установить на всех наших пусковых установках ядерных ракет для того, чтобы в случае атомной войны они могли, защитив эти установки, дать возможность Советскому Союзу нанести вероятному противнику ответный ядерный удар. Для защиты городов они не предназначались. В общем, очередное оружие апокалипсиса, информацию об испытаниях которого обрабатывали в нашей лаборатории.

Для проведения этих испытаний на условно защищаемую таким орудием виртуальную пусковую установку наводился один из боевых блоков каждой нашей испытуемой ракеты. Когда этот блок уже подлетал к виртуальной пусковой установке, электрический привод Изделия 171 срабатывал, наводя орудие на этот блок, о чём подключённая к орудию телеметрическая система «Планета» делала запись на магнитную ленту.

Такую магнитную ленту для оценки точности наведения с нарочным, вертолетом доставляли к нам в лабораторию для обработки аппаратурой Планета-У и Спектр Б1 Эксперименты с реальной стрельбой из какого орудия проводились достаточно редко, хотя иногда производились, и со стороны это выглядело великолепно. В большинстве случаев точность наведения оценивалась именно с помощью телеметрии, воспроизведенной с магнитной ленты аппаратурой Планета-У, с которой работал прапорщик Гурьев, и обработанной системой Спектр Б1.

Таким же образом, вертолетом, для обработки, доставлялись магнитные ленты приёмных телеметрических станций ПРА, которые были установлены на измерительных пунктах вокруг боевого поля, района, по которому прицельно производилась стрельба учебно-боевыми блоками стратегических ракет, для записи телеметрической информации о состоянии каждого такого блока. В то время на каждой испытуемой ракете этих блоков могло быть до 10 штук. Информацию о каждом из них принимали и записывали на двух магнитных лентах 2–3 приемных станции ПРА на каждом из трех предназначенных для этого измерительных пунктов.

Доставка информации

На одном из таких пунктов теперь уже служил лейтенант Раевский, с которым мы успели подружиться.

В целом лаборатория была условно разделена на два отделения, которые занимали два машинных зала.

Первое отделение занимало первый машинный зал и занималось проведением первичной обработки телеметрической информации, зарегистрированной приемными станциям ПРА, расположенными относительно недалеко от района боевого поля, на которое производилось прицеливание предполагаемых к испытанию ракет, на измерительных пунктах, о состоянии боевых блоков испытуемых ракет на последнем этапе их полета, перед падением на установленные цели как уже стоящей на вооружении, так и проходящей приемо-сдаточные и межведомственные испытания ракетной техники. Для этого в первый машинный зал была установлена аппаратура – комплекс аппаратуры Спектр Б1-АВЦ для обработки телеметрической информации о медленно меняющихся параметрах испытуемой ракеты и комплекс аппаратуры Спектр А0-АВА для обработки телеметрической информация о быстроменяющихся параметрах. Все проводимые на этой аппаратуре работы выполнялись инженерами и операторами лаборатории.

В этом же отделении двумя комплектами аппаратуры ввода информации Планета-У, установленных в этом же помещении, прапорщиком Гурьевым проводилось воспроизведение записанной на магнитных лентах телеметрической информации Планета для дальнейшей её обработки системой СПЕКТР Б1 о поражении скорострельным орудием боевых блоков ракет на высоте, достаточной для того, чтобы они не могли повредить, нашу пусковую установку и она могла запустить ракету для нанесения ответного удара.

Для защиты городов с их населением, такие орудия не предназначались. В общем, очередное оружие апокалипсиса. Потому оно было абсолютно секретное, хотя по сути своей, возможно, и бестолковое. Настолько секретное и настолько бестолковое, что телеметрическая информация о нём не передавалась по радио, а записывалась на специальную магнитную ленту непосредственно в местах проведения испытаний. После записи такую магнитную ленту привозили к нам в лабораторию, для того, чтобы воспроизвести ее на аппаратуре Планета-У и провести обработку системой Спектр Б1.

Ввиду того, что аппаратура Планета-У была очень сложна в эксплуатации и имела довольно низкую надежность, первый её комплект был задублирован вторым. Оба комплекта обслуживал прапорщик Гурьев, который уже давно служил в этой лаборатории и отвечал за состояние обоих комплектов аппаратуры Планета-У и выполнение задач с их использованием, ему в помощь была придана прапорщик Калинина, единственная женщина-прапорщик в отделе. Так как Гурьев много лет служил в этой лаборатории, он великолепно освоил закрепленную за ним аппаратуру, и пользовался заслуженным авторитетом руководства лаборатории и отдела. Требование об обязательной замене места службы в льготном районе через 3 или 6 лет на прапорщиков не распространялось. При желании он, конечно, мог бы замениться из удаленного района куда-нибудь в район чуть менее удалённый, однако перспектива попасть по замене в такой же забытый богом военный городок, находящийся практически в такой же дыре, но без всяких льгот, его совершенно не устраивала.

А такова особенность Ракетных Войск Стратегического назначения, что большинство военных городков этого вида войск в те времена находились у чёрта на куличках, в забытых Богом местах. Кроме всего прочего, этот прапорщик был специалистом по ремонту телевизоров, что для военного городка, где не было телеателье, весьма немаловажно.

В целях эксплуатации аппаратуры Спектр Б1 АВЦ, Спектр А0,АВА и двух комплектов аппаратуры Планета-У, а также организации рабочих мест для персонала, ее обслуживающего, в сооружении, где размещалась наша лаборатория, и был выделен первый машинный зал лаборатории.

Задачей второго отделения лаборатории являлось проведение первичной обработки телеметрической информации системы «Вулкан», передаваемой по действующему широкополосному каналу связи ШКС на систему Спектр Б1 о точности поражения измерительными боевыми блоками стратегических ракет заданных целей на боевом поле для доклада командованию 43 ОНИС, а также поддержание в работоспособном состоянии такого широкополосного канала связи, включая используемый этим каналом ретранслятор.

Дополнительной задачей второго отделения лаборатории было проведение исследовательских работ по созданию новых широкополосных каналов связи для передачи телеметрической информации и результатов её обработки как внутри вычислительного центра, от технических средств лаборатории, на большую вычислительную машину, которая была размещена в том же здании, так и с измерительными пунктами, расположенными на всей территории Камчатки, и с большим вычислительным центром, который был расположен в Москве, с использованием современной в то время аппаратуры ВЛ-10-33-04.

Контроль передаваемой при проведении исследовательских работ информации возлагался на еще одну систему Спектр Б1, которая также была установлена в лаборатории.

Для размещения необходимого для решения этих задач лаборатории оборудования и аппаратуры была выделена еще одна огромная комната – машинный зал, где располагалась как сама аппаратура, так и рабочие места сотрудников, её обслуживающих.

В дальнейшем возможности и уже установленного ретранслятора, и всего радиоканала планировалось модернизировать до такой степени, чтобы они позволяли передавать полный объем телеметрической информации о проводимых испытаниях с боевого поля к нам в лабораторию. Кроме того, проводились исследования возможности передачи из нашей лаборатории уже обработанной отделом информации по перспективным каналам связи в заинтересованные организации, НИИ и предприятия промышленности. Разработка принципов построения таких перспективных систем также возлагалась на сотрудников лаборатории. Эту работу организовывал майор Борис Чернов, который был старшим в этом отделении, а выполняли капитаны Миронович, Сидоренко и старший лейтенант Ферзев, жена которого тоже работала у нас лаборатории.

Перед очередной годовщиной Октябрьской революции меня вызвал к себе начальник отдела и вручил мне новенькие погоны капитана, сказав, что отзывы обо мне хорошие, поэтому он послал на меня представление и мне присвоили это воинское звание. Я застеснялся и доложил ему, что звание я получил 1 июля текущего года, еще до приезда на Камчатку Просто выписка пришла не туда, и мне пришлось ещё пять месяцев носить погоны старшего лейтенанта. Он взял трубку телефона и, приказав мне выйти из кабинета, довольно долго разговаривал. Сначала спокойно, потом матом. После сказал мне через дверь «зайди», а когда я зашёл, объяснил, что выписка из приказа о присвоении мне звания капитан пришла ещё до моего приезда. Отдел кадров меня не нашёл. Выписку положили в ящик стола. Второе представление должным образом не проверили. И теперь я дважды капитан. Смеха ради начальник отдела велел мне нацепить на каждой погон по восемь звёздочек вместо четырех, сегодня обмывать звание, что я и сделал вместе со своими новыми знакомыми, возможно, даже с небольшим перебором, благо я догадался ещё в Капустином Яру затариться коньяком, который перелил в прочную пластмассовую канистру и спрятал в чемодан, который во время перелета на Камчатку сдавал в багаж. А завтра смеха ради в таких погонах прибыть на службу и носить их целый день. Если попадусь на глаза генералу, он сделает так, что накажут не меня, а сотрудников отдела кадров, допустивших такое безобразие. Новое звание с коллективом лаборатории я обмыл так, что на следующий день мог бы носить не только восемь, а и все двенадцать звёздочек на каждом погоне. Генерала, правда, тогда я так и не встретил.

С супругой всё у нас было хорошо. Однако счастливыми мы себя почему-то не чувствовали.

Через некоторое время я встретил офицера, с которым мы три года вместе учились на одном курсе в военном училище, Владимира Мурзина. Он на год дольше меня уже служил на Камчатке. До этого мы почти не общались, а встретившись на Камчатке, сдружились. Стали подругами и наши жёны. Его сын подружился с сыном моей жены. Проживая в отдаленном гарнизоне, очень важно иметь хороших друзей. Вместе мы делали шашлыки, а когда наступила зима, катались на лыжах, Кроме того, с Владимиром мы стали постоянно пересекаться по службе. Он как инженер телеметрического отдела был назначен ответственным за качество приема и записи телеметрической информации расположенными в подчиненных частях приемными станциями на магнитные ленты, которые передавалась для обработки к нам в лабораторию, и мы вместе с ним проводили обработку зарегистрированной на магнитных лентах вспомогательной информации о качестве приема информации измерительной. Совместная работа позволила нам разработать новую методику оценки качества работы расчетов телеметрических станций, что позволило более эффективно настраивать приёмные станции и значительно повысить результативность работы таких расчётов.

Я и мой друг Владимир Мурзин с детьми

Закончился 1987 и наступил Новый 1988 год.

После празднования Нового года нам в гости из удалённого измерительного пункта заехали наше первые камчатские друзья Юрий и Татьяна.

Наступил торжественно отмечаемый военными в то время день Советской Армии и Военно-морского Флота. В этот день всем офицерам, прапорщикам, солдатам сверхсрочной службы и военнослужащим-женщинам вручили медали 70 лет Вооруженным Силам Советского Союза. Получила такую медаль и Татьяна Раевская, которая к этому времени призвалась на военную службу.

Я всё больше вникал в специфику обработки всего комплекса телеметрической информации. Сначала мне было поручено освоить обработку всех видов телеметрической информации боевых блоков для каждого типа ракет и телеметрической информации системы «Вулкан». Параллельно приходилось изучать методы обработки телеметрической информации 171 заказа с учетом применяемого способа её записи.

Параллельно с этим мы с супругой продолжали изучать окрестности. Военный городок, где мы жили, состоял из деревянных двухэтажных и бетонных пяти-, четырех- и трехэтажных домов. Он был огорожен колючей проволокой, и расположен на окраине посёлка Ключи, имевшего в то время статус города, районного центра. Хотя на самом деле это было большое село, большинство домов в котором были частными одноэтажными. Двух- и трехэтажных домов, в посёлке было около десятка. Четырехэтажных домов были единицы. Тем не менее там было несколько магазинов и даже ресторан.

Как ни странно, в этом районном центре был свой аэропорт, который использовал взлетно-посадочную полосу авиационной части, которая располагалась в отдельном военном городке. В этот аэропорт летали самолеты ЯК-40 из Петропавловска-Камчатского и обратно. В дальнейшем мы ещё будем пользоваться этим видом транспорта. Попасть в посёлок из военного городка можно было только пройдя через КПП, где круглосуточно дежурили прапорщик и трое солдат. От КПП в посёлок ходил автобус, однако регулярностью рейсов он не отличался. Такси в этом районе не было, поэтому для перемещения за пределы военного городка многие приобретали тяжёлые мотоциклы с коляской. Из моих новых знакомых такой мотоцикл сразу по прибытии на Камчатку приобрёл Евгений Никишов. Тяжёлый мотоцикл уже давно был и у прапорщика Гурьева.

Надо сказать, что на Камчатке в то время тяжёлые мотоциклы использовались круглогодично. Там они заменяли небольшой легковой автомобиль. Зимой для повышения проходимости заднее колесо мотоцикла обматывали тонким, но прочным металлическим тросом, что повышало его возможности при езде по заснеженным дорогам. Позже такой мотоцикл приобрету и я. Хотя зима в тех местах и долгая, она всё равно закончилась, снег растаял, наступила весна, а затем и лето. В свободное от службы время мы с супругой стали более подробно изучать окрестности военного городка.

Оказалось, что в округе очень много красивых мест. Ведь городок был расположен на подножии Ключевской сопки – самого большого действующего вулкана Евразии, верхняя часть которого круглогодично покрыта льдом, над которым всё время был виден язычок пламени. Этот лёд тает даже летом только в нижней её части. Таяние льда порождает множество так называемых сухих речек – огромных, очень бурных ручьёв, которые текут все лето. Если на пути такого ручья попадается скала, то она формирует красивейший водопад. Добраться до этой красоты можно только пешком, через лес. Идти желательно с проводниками – людьми, которые там уже были и знают дорогу.

Первый раз проводниками для нас стали наши друзья Владимир и Елена Мурзины. Добраться до водопада, который находился в предгорье Ключевской сопки, значительно выше военного городка, было достаточно трудно. Предгорье было покрыто лесом, однако несмотря на сложность такой прогулки, то, что мы увидели, того стоило. Водопад выглядел великолепно. Вода падала со скалы высотой около трех метров. Была даже возможность стать между ней и скалой, что мы все по очереди и сделали, фотографируя друг друга. Впечатлений было очень много. Уходить не хотелось. Однако необходимо было возвращаться, чтобы засветло вернуться в военный городок. В темное время находиться в лесу, в горной местности было небезопасно.

Водопад

После возвращения нас переполняли эмоции. Ночью мы отпечатали фотографии – репортаж о нашей прогулке – и на следующий день уже хвастались ими перед сослуживцами. Те из них, кто ещё не был на водопаде, решили в ближайшие выходные его посетить.

Время летело быстро. В августе 1988 года у нас с Мариной были отпуска. Первый свой камчатский отпуск мы решили посвятить родителям и провести его на Донбассе в городе Макеевка, где они жили. Прибыв туда, я был поражён тем, как изменился город за последний год. И дело было не в его архитектуре. Перестройка, которую объявил тогдашней царь Горбачёв, шла полным ходом. Изменились люди. Стихийно по всему городу возникали небольшие рынки, на которых торговали бывшие шахтеры и металлурги. Некоторые из них попали под сокращение штатов, а некоторые просто поняли, что торговать на рынке гораздо проще и выгоднее, чем спускаться в шахту, или стоять у доменной печи. Казалось, весь город стал торговать. Однако и заводы и шахты еще работали, а те, кто на них трудились, надеялись, что они будут работать всегда, давая рабочие места тем, кто работу на них не бросил.

Зайдя в ресторан или кафе, можно было услышать жутко исковерканную украинскую речь, что для меня, приученного в детстве отцом читать книги на украинском языке, казалось даже неприличным, не знаешь языка – не дури. Донбасс всегда был русскоязычным. Оказалось, что на таком языке говорят украинские националисты.

После посещения родителей мы решили немного отдохнуть на Азовском море. Добраться туда из Макеевки можно было электричкой или автобусом. Ведь на побережье находился город Жданов, который сейчас называется Мариуполь родной Донецкой области, что мы и сделали. Загореть перед возвращением на Камчатку было совсем не лишним.

С приобретением обратных билетов у нас проблем не было. Донецкая авиакасса в те времена работала, наверное, лучше московских. В общем, три пересадки с самолета на самолет – и мы на месте в Ключах.

Всё-таки с Мариной мы были слишком разными людьми. Хотя вариант проведения отпуска мы разрабатывали вместе, пока добирались на Камчатку, я узнал, что порядочные мужья возят жен отдыхать не на Азовское, а на Средиземное или хотя бы в приличный санаторий на Черное море.

Сразу по прибытии из отпуска меня вызвал к себе начальник лаборатории. Напомнил, что я интересовался тематикой сбора информации, и сказал, что пока я был в отпуске, отвечавший за тематику сбора информации майор Чернов перевёлся по замене на материковую часть Советского Союза. Ему на замену прибыл майор Василий Антипов, специалист по вычислительным машинам серии СМ. Вычислительную машину СМ 14.20 представители промышленности должны были установить в ближайшее время как составную часть комплекса обработки телеметрической информации ВЛ-АОВИ в один из пустующих машинных залов отдела. Руководство работами по организации сбора телеметрической информации была возложено на недавно получившего звание майора Мироновича, ранее работавшего в группе майора Чернова, и меня в качестве его помощника.

С майором Антиповым, нас связал совместный сбор распространенной на Камчатке ягоды жимолости. Вчетвером – я, он и наши жёны – мы собирали её в молочные бидончики под жутковатый писк огромного количества комаров, казалось, переходящим в гул. Однако это стоило того. Ягода была очень вкусной и прекрасно консервировалась на зиму в сахарном сиропе. Несмотря на общее найденное занятие, близкими друзьями мы всё равно стать не смогли. Сказалась и разница в возрасте, и определенное различие в менталитете.

В конце осени меня вместе с ним послали в командировку на 12 измерительный пункт для проверки документации. По плану – на неделю. Однако когда мы туда прилетели, надолго испортилась погода и мы застряли там на целый месяц. На этом измерительном пункте служил мой друг Раевский. Они с женой были рады меня встретить. Я поселился в том же одноэтажном доме, где они жили. За этот месяц мы с Раевским обошли все окрестности измерительного пункта. Там к этому времени, несмотря на то что была ещё осень, уже практически наступила зима, и всё вокруг было засыпано двухметровыми сугробами. Прибывшему вместе со мной Василию Антипову было совсем грустно. Он жил один в одноэтажном домике, который на измерительном пункте был определён как гостиница. На 12 измерительном пункте в то время все дома были одноэтажными, включая технические сооружения и казармы для солдат. Когда командировка закончилась, Раевские предложили мне приехать к ним в гости летом.

Я и мой друг Раевский

Монтаж комплекса обработки телеметрической информации ВЛ-АОВИ с использованием вычислительной машины СМ1420 должен был начаться в начале весны наступающего года. Часть оборудования этого комплекса уже прибыла в техническую службу. Для установки этого комплекса был выделен машинный зал, в котором находилось теперь уже списанное оборудование обработки данных «Лотос». Буквально через месяц оставшаяся часть комплекса поступила в техническую службу и была получена.

Однако прибывшим для его установки представителям промышленности предлагаемый машинный зал, который необходимо было освобождать от списанного оборудования, показался неподходящим, и они решили установить новое оборудование в другом месте, благо на этом же этаже были две комнаты поменьше, зато освобождённые от старой техники. Представителям завода-изготовителя эти комнаты показались более подходящими для установки ВЛ-АОВИ. После установки данного комплекса в отделе была организована новая лаборатория, начальником которой стал майор Антипов. Ему тут же присвоили воинское звание подполковник.

Мы с Евгением Никишовым осмотрели оказавшийся невостребованным машинный зал, который находился на втором этаже, и решили освободить его от списанного оборудования, отремонтировать, и установить в нём аппаратуру Спектр Б1, АВЦ и Планета-У, используемую в нашей лаборатории для первичной обработки информации, кроме задействованной для обработки данных системы «Вулкан», которую мы оставили на прежнем месте, что и было сделано с разрешения начальника лаборатории. Машинный зал для размещения закрепленной за лабораторией аппаратуры получился великолепным. Когда мы закончили ремонт, в лабораторию поступил комплект аппаратуры «Феникс» как перспективная замена для аппаратуры Планета-У которую мы сразу установили в новый машинный зал. Аппаратная ЗАКР находилась рядом с новым машинным залом, поэтому перекоммутировать находящееся в этой аппаратной согласующее устройство для работы с установленным в новое место основным оборудованием не составило большого труда. Между рядами стоек в новом машинном зале мы установили столы для работы офицеров, которые анализируют данные полученных графиков с отображенной информацией. За аппаратными стойками, перед окнами, были установлены рабочие столы сотрудников лаборатории.

Поставленными друг на друга стойками ЗИП отгородили примерно шестую часть машинного зала, сформировав таким образом комнату для кратковременного отдыха всего личного состава, участвующего в обработке информации. Установили там чайный стол и стулья. При возможности того, что информация о некоторых изделиях с учетом срочности могла обрабатываться без перерыва больше суток, такое решение было целесообразным. Параллельно с выполнением нами этих работ осваивался на новом месте и новый начальник 43 ОНИС, прибывший одновременно с нами генерал Базылюк, который помог нам добраться из Елизово до Ключей, разрешив нам с женой занять места в присланном за ним самолете. В его кабинет мне теперь приходилось периодически заходить для того, чтобы получить его подпись на актах списания ключевых документов. В силу возраста и новизны для него новой работы осваиваться ему было сложнее. Помимо основной деятельности он решил заняться благоустройством военного городка. Многое ему удавалось, а кое-что вызывало смех жителей.

На окраине Городка стоял списанный самолёт Ли-2 как памятник тем летчикам, которые осуществляли авиаперевозки, когда 43 ОНИС только создавалась. Со временем краска на нём сильно выцвела. Новый генерал приказал его покрасить, что было практически с восторгом воспринято жителями городка. Но когда он приказал вдоль борта этого самолёта сделать надпись «Труженику севера», очень многие, в том числе и я, восприняли это как иронию. Поэтому однажды, возвращаясь после ночной работы, я подошёл к самолёту и мелом продолжил фразу. Получилось «Труженику севера Жану Базылюку». Утром надпись стерли. После следующей работы я снова написал продолжение. Снова стерли. Так продолжалось четыре раза, пока сосед не предупредил меня о том, что по приказанию генерала возле самолёта будет выставляться ночной патруль с целью недопущения его дискредитации.

Памятник летчикам, осуществлявшим перевозки на 43 ОНИС

А затеянное генералом «благоустройство» продолжалось Недалеко от самолёта он приказал вырыть пруд, что и было сделано. Однако подземная вода в этом месте была намного глубже. Вместо пруда получилась большая яма. Генерал приказал наполнить эту яму водой из водопровода. Вечером наполнили, а к утру вода ушла в землю. Так продолжалось три раза. После этого он распорядился застелить дно полиэтиленом от корпусов списанных аэростатов, которые испытывались в одной из частей, после чего снова залить воду. Всем женщинам, работающим в части и имеющим детей, было предписано вместе с детьми отдыхать на берегу рукотворного озера. Однако на следующий день вода снова ушла, обнажив дно, покрытое кусками полиэтилена. Ещё через день военнослужащие срочной службы полиэтилен убрали. После этого строительство озер прекратилось.

После назначения майора Антипова на должность начальника лаборатории ВЛ АОВИ стало понятно, что готового специалиста по тематике сбора информации, за исключением уже получившего воинское звание майора Александра Мироновича, в отделе нет и не будет. Поэтому начальник лаборатории снова вызвал меня и порекомендовал поближе познакомиться с майором Мироновичем, который занимался тематикой сбора информации вместе с Борисом Черновым. Может быть, теперь, после отъезда Чернова в замену, вместе с Мироновичем мы сможем придумать что-нибудь новое, то, что значительно продвинет вперёд модернизацию и существующего и создание нового, более современного широкополосного канала связи для передачи телеметрической информации. Наверное, у меня дурацкая манера знакомиться. Не скажу, что хорошая. Вначале с Мироновичем мы чуть не подрались. Серьёзно нахамили друг другу. Неделю не разговаривали. Всё-таки знакомиться с новыми людьми я не умею. Через неделю помирились. А через месяц стали друзьями.

Александр планировал дальнейшее развитие системы сбора информации, с использованием специального телевизионного канала для её передачи, однако на тот момент зашел в тупик. Напрямую с ИПами телевизионной связи не было из-за того, что военный городок Ключи был отгорожен от измерительных пунктов радионепрозрачным необитаемым горным хребтом, а как туда установить переданный представителями промышленности в отдел телевизионный ретранслятор «РУТАН», который требовал электропитания от сети 220 вольт, было непонятно. Существующий ретранслятор получал электроэнергию от аккумуляторов, которые заряжались от солнечных батарей. Такого электропитания хватало потому, что он был достаточно маломощным.

Его технические характеристики позволяли передавать на вычислительный центр только информацию системы «Вулкан». Предполагаемая для использования в целях передачи полного объёма телеметрической информации аппаратура ПЦТА, установленная на измерительных пунктах с использованием телевизионного ретранслятора «РУТАН», была намного мощнее. Она позволила бы организовать прямой широкополосный канал для передачи всей телеметрической информации с измерительных пунктов на находящийся в здании управления вычислительный центр. Однако, как уже отмечалось, РУТАН» требовал электропитания от сети 220в.

Естественно, что протянуть на вершину отрога горного хребта линию электропередач силами сотрудников одного отдела вычислительного центра было невозможно.

Необходимо было либо (вариант 1) отыскать другое место для установки ретранслятора, где была бы доступная стандартная электрическая сеть и одновременно обеспечивался бы и приём телевизионного сигнала с измерительного пункта, и прямая видимость с этого места до здания вычислительного центра, куда этот сигнал будет ретранслироваться, либо (вариант 2) найти метод обеспечения ретранслятора «РУТАН» электропитанием от сети 220 вольт на вершине горного хребта. Решили рассмотреть оба варианта. Рассмотрели топографическую карту местности. Оказалось, что, помимо горного хребта, ретранслятор можно установить на подножии Ключевской сопки выше военного городка. Оказалось, что выше военного городка существует отдельная жилая площадка, на которой расквартировано воинское подразделение, которое раньше использовалось для обеспечения связью космических объектов, а в настоящее время оно находится на стадии расформирования. Командиром этого подразделения был знакомый мне ещё по военному училищу подполковник Микалюк.

Для определения качества получаемого в этом месте телевизионного сигнала с измерительного пункта и исследования возможности использовании этого подразделения в целях ретрансляции телеметрической информации необходим был специальный прибор – анализатор спектра радиотехнического диапазона ультракоротких волн. Я обратился за помощью к своему знакомому сотруднику службы РЭБ Игорю Бабкину. Оказалось, что такой прибор есть и службой РЭБ используется. Однако этот прибор очень дорогой, и самовольно передать его для наших опытов Игорь не может. Вмешательство полковника Окулова решило все проблемы.

В течение зимы для перевозки этого прибора, и нас вместе с ним автомобильный батальон выделял гусеничный вездеход ГТС. По утрам водитель пригонял его к ограде вычислительного центра. Интересна была реакция на него одного из наших операторов. Каждое утро она встречала меня фразой «Прокати меня, Витя, на тракторе». Так она называла вездеход. Шутки шутками, а единственным местом, куда можно было бы установить антенну, оказалась старая башня, которая 30 лет назад использовалась для установки на ней антенны космической связи. Эта башня стояла на площадке 24. Исследования с помощью анализатора спектра показали, что если на эту башню установить серьёзную антенну, то её можно было бы использовать. Однако эта башня требовала дорогостоящего капитального ремонта, и, когда отдел капитального строительства посчитал смету, нам было рекомендовано искать другое место для монтажа своей аппаратуры и ее антенн.

Попутно я узнал, что на этой площадке стоит в законсервированном для длительного хранения виде автомобильный телеметрический комплекс «Пурга», подобный тому, на каком я служил до перевода на Камчатку. Тогда мне показалось слишком расточительным не использовать его для приема и первичной обработки информации: антенный комплекс Жемчуг-МП, три станции приёма и регистрации СПР, а также станция преобразования и отображения информации СПО вполне могли бы пригодиться для приема и первичной обработки телеметрической информации. Тем более что внутри станции СПО стояла самая последняя модификация системы Спектр Б1 в отличие от более старых версий, установленных в нашей лаборатории. В будущем мне это пригодится. Как удалось узнать, административно этот комплекс был подчинен командованию ОИП14, где мой однокурсник Сергей Нестеренко уже стал заместителем командира.

После отказа отделом капитального строительства в восстановлении антенной башни на площадке 24 мы продолжили искать место для установки телевизионного ретранслятора. Выбор был невелик: установить такой ретранслятор можно было только на хребте Заречном. Однако для его установки было необходимо построить новую аппаратную.

Существующая аппаратная для установки сразу двух ретрансляторов, уже используемого для ретрансляции данных системы «Вулкан», и ещё одного для организации сбора всей телеметрической информации не подходила. Снова пришлось обращаться за консультацией в отдел капитального строительства ОКС. Специалисты ОКСа, вникнув в проблему, сказали что разработка проекта сооружения – это длительный процесс. Такой проект можно будет разработать только в следующем году, а построено это сооружение будет очень не скоро. Однако потом один из инженеров, вникнув в проблему, сказал, что представители промышленности для решения подобных задач используют строительные полуфабрикаты – большие сантехнические кабины, запас которых остался у военных строителей после того, как было отменено строительство жилого городка в районе одной из удаленных площадок и которые после небольшой доработки вполне могут использоваться в качестве элементов небольших технических сооружений. Я попросил чертёж такой сантехнической кабины, и, как ни странно, мне его дали. С радостью я принес этот чертёж Мироновичу. Изучив его, мы приняли решение, что планируемое сооружение будет состоять из трех таких кабин, одна из них будет зарыта в землю в качестве подвала и станет аппаратной для размещения технических средств, для которой будет не страшен мороз в зимнее время. Две другие мы поставим над ней. На них смонтируем антенны, а внутри оборудуем места для отдыха расчёта, периодически прибывающего для контроля и технического обслуживания оборудования. Установим печку на случай, если при посещении этого объекта таким расчётом для проведения технического обслуживания аппаратуры возникнет проблема, например серьезное ухудшение погоды, которая не позволит этому расчёту вернуться в военный городок, люди могли переночевать на этом объекте и дождаться её улучшения. Доложили об этом полковнику Окулову. Он вызвал нас к себе, и в нашем присутствии позвонил строителям, после чего распорядился заказать в автопарке машину и подъёмный кран, забрать у строителей три большие сантехнические кабины и начать их готовить к установке на хребте Заречном в качестве аппаратных. Большие сантехнические кабины были получены и поставлены рядом с вычислительным центром. Несмотря на наступившую зиму, мы стали готовить их к установке. Самой сложной была подготовка кабины, предполагаемой к использованию как заглубленная аппаратная.

Параллельно с этим Мироновичу была поставлена задача – соединить силами подчинённого личного состава с помощью поставленного в лабораторию оптико-волоконного кабеля установленную у нас в лаборатории систему Спектр Б1, на которой обрабатывалась информация системы «Вулкан» с комплексом ВЛ 10–45, который находился в параллельном крыле того же сооружения, где располагалась наша лаборатория, для полной автоматизации решения задачи определения точности попадания боевых блоков в установленные цели. Внутри сооружения расстояние между лабораторией и машинным залом ЕС 1045 было около 500 метров по коридору. Подполковник Чижевский привлёк для оказания помощи в проведении работ по прокладке оптико-волоконного кабеля весь личный состав лаборатории.

За месяц эта задача была выполнена. Теперь вся информация системы «Вулкан», которая преобразовывалась системой Спектр Б1, в уже подготовленном для дальнейшей обработки виде сразу попадала в большую вычислительную машину.

Однако вернемся к задачам, которые нам с Мироновичем предстояло решить. Помимо сбора информации внутри 43 ОНИС, предстояло освоить методы передачи информации, обработанной отделом на вычислительный центр в Москву с использованием расположенной в пригороде города Ключи станции космической связи «Орбита». Конечными устройствами и в Ключах, и в Москве были определены устройства ВЛ 1033-04, самые прогрессивные модемы того времени, преобразовывавшие телеметрическую информацию в подобие телевизионного видеокода, пригодного для передачи станцией космической связи.

Станция Орбита

Внутри сооружения станции Орбита

Для организации взаимодействия с нами руководство станции «Орбита» выделило одного из инженеров – Владимира Шкуропацкого. Надо сказать, что он оказался способным инженером и организатором, без которого передача больших объемов телеметрической информации в Москву вряд ли была бы осуществлена.

А так с его помощью методика передачи был освоена, и уже к концу зимы, всё, что обрабатывалась у нас в лаборатории, практически сразу попадало на большой вычислительный центр в столице. Несмотря на это, основным методом обработки информации на столичном вычислительном центре являлась обработка магнитных лент, которые доставлялись туда самолетом. Уже созданный широкополосный канал передачи информации не мог быть использован без соответствующей сертификации. Однако оказалось, что это вопрос достаточно долгого времени. Мы с Мироновичем даже на 3 дня слетали в город Петропавловск-Камчатский, на один из измерительных пунктов Главного управления космических средств, чтобы узнать, как провести сертификацию. Однако оказалось, что процедура сертификации для космических каналов связи производится исключительно в Москве. Наше дело только подать заявку, что мы по возвращении и сделали. Заявка была подана, однако сертификации мы так и не дождались. В ходе этой командировки нам удалось искупаться в минеральных источниках, которые находились невдалеке от измерительного пункта, куда мы прилетали в командировку. Это хоть как-то подняло нам настроение.

К нам в лабораторию из Петропавловска-Камчатского прибыл для дальнейшего прохождения службы новый техник лаборатории прапорщик Валерий Кубаев. До этого он имел некоторый опыт работы с телеметрической аппаратурой, используемой на флоте. Однако технологии работы в нашей лаборатории его пришлось обучать практически с нуля. Надо отдать ему должное, в техническом отношении он был подготовлен хорошо. Главным его недостатком был страх перед высоким начальством. Генералов он считал почти богами, и даже намёк на встречу с одним из таковых вызывал у него панику. Тем не менее закрепленную за ним технику он освоил быстро, её техническое обслуживание проводил так, что после этого она казалась в день обслуживания только что выпущенной с завода.

Наступила весна. Александр Мироновичорганизовал реальные работы по окончательной подготовке превращения больших сантехнических кабин в аппаратные с целью установки в них полученного со склада комплекта ретранслятора телевизионного автоматического необслуживаемого РУТАН как составной части создаваемого телевизионного канала для организации сбора телеметрической информации с измерительных пунктов. А мне в это время был предоставлен очередной отпуск. Я, как и обещал в конце прошлого отпуска Марине, заказал санаторные путёвки в Адлер.

Надо напомнить, что у служивших на Камчатке военнослужащих отпуска были по 45 суток без учета времени на дорогу. Поэтому, перед тем как ехать на Чёрное море, мы на недельку заехали к родителям на Донбасс. Ситуация здесь была ещё более тягостной, чем в прошлый отпуск. Шел 1989 год Постепенно стал настойчиво навязываться украинский язык. А так как его по-прежнему никто не знал, из уст «щирых» националистов звучал не украинский язык, а тщательно исковерканный русский – суржик. Со стороны это было смешно, если не было бы так грустно. Я поинтересовался у отца, нет ли возможности приобрести в родном городе автомашину по ещё существовавшей в то время государственной цене. У него самого в то время не было водительских прав.

И автомобили его не интересовали. СССР еще существовал, и, хотя машины в то время уже несколько лет продавалась по очереди, для работников угольной промышленности в шахтерском городе по сложившейся традиции такие очереди были минимальными А денег за время службы на Камчатке я заработал достаточно для того, чтобы запросто, без проблем купить машину по государственной цене.

Хотя с рук, по спекулятивной стоимости, человеку, который не занимался в то время спекуляцией или бандитизмом, купить новую машину было уже невозможно. Отец предложил мне перевести заработанные на машину деньги, чтобы они не обесценились, в валюту, что в то время уже не было, как несколько лет назад, большим криминалом, хотя операции по покупке валюты проводились еще только с рук. Официальных обменных пунктов не было.

Доллары я купил на рынке. С машиной вопрос так и не решился, хотя родитель пообещал мне стать на очередь для приобретения автомобиля.

Немного побыв у моего отца и родителей Марины, мы с ней поехали в санаторий на Черное море. Что ни говори, а море – это чудесно. Наибольшую радость доставляло катание на моторных лодках с подводными крыльями. Радость доставляли и поездки в Большой Сочи на катере. Отпуск пролетел быстро. Затем несколько перелетов из Адлера в Москву, из Москвы в Петропавловск-Камчатский, а оттуда в Ключи.

Когда я вернулся, в лаборатории уже произошли серьезные кадровые изменения. Подполковник Чижевский был отправлен в замену в город Жданов, теперь Мариуполь, Донецкой области. Это рядом с местом жительства моих родителей. Я ему искренне завидовал. Его место занял Евгений Никишов, которому сразу присвоили воинское звание подполковника. На его прежнюю должность назначили меня.

Большие сантехнические кабины были полностью подготовлены к установке в качестве аппаратной для ретранслятора.

Моего друга Володю Мурзина перевели служить на оружейный арсенал в Свердловскую область. Такой перевод можно считать удачей. Я был рад за него. Вместо Владимира заниматься отбором магнитных лент для дальнейшей обработки стал лейтенант Борис Литвинов, занявший его место в телеметрическом отделе.

А у нас с Мариной уже возникла проблема устройства ребёнка в школу. Такая же проблема была и у наших друзей Раевских. Однако им было сложнее. Школы на измерительном пункте, где служил Раевский, не было. Поэтому Юра, вместо повышения по должности, попросил перевести его служить на узел связи, который был расположен в центральном военном городке 43 ОНИС, где уже жил я и где была школа. Ему пошли навстречу, и к моменту нашего возвращения из отпуска он уже жил в соседнем доме. Его дочь и сын Марины стали учиться в параллельных классах. Кроме того что мы были друзьями, мы стали ещё и соседями.

К этому времени было всё готово для установки разработанных и уже созданных новых аппаратных для ретранслятора на перекрывающий радиовидимость между боевым полем и вычислительным центром горный хребет. У меня подошло время очередного отпуска. Я надеялся, что к моему возвращению всё будет готово для монтажа новой аппаратной. Так и произошло. Когда я вернулся, большие сантехнические кабины были практически полностью преобразованы в аппаратные, подготовленные к установке на отрог горного хребта.

Подготовленная для установки аппаратная

Подготовка котлована под аппаратную

В скальном грунте отрога направленным взрывом была подготовлена достаточно глубокая яма, где мы планировали разместить уже готовые аппаратные. Одну из них в качестве подвала, где разместится аппаратура, а две других, установленные сверху над ней, для монтажа на них приемных и передающих антенн, а также как укрытие от непогоды прибывающего для обслуживания этой аппаратуры расчёта. По краям этой ямы лежал грунт и разбитые в щебень камни в количестве, вполне достаточном для того, чтобы смонтировать дополнительные антенны и выровнять поверхность после установки аппаратной-подвала. Мне рассказали, что во время взрыва относительно недалеко от его места присутствовал полковник Окулов, который лично руководил этими работами, и один из осколков пролетел буквально рядом с ним. Сама аппаратная-подвал и сооружения, которые мы собирались установить над аппаратной, были готовы. Вертолёт для их установки заказан. Сначала в подготовленное взрывом место была доставлена аппаратная-подвал с установленной в ней аппаратурой, которую мы завалили щебнем и грунтом. Скорее из лени, чем по необходимости, рядом с аппаратной-подвалом мы закопали две тумбы для монтажа антенн, попутно привезенные вертолетом исключительно для того, чтобы они заняли место в яме и нам меньше пришлось работать лопатами. Теперь наружу выходил только специально подготовленный лаз, и в нескольких метрах от него два посадочных места для монтажа любых дополнительных антенн. В следующий полетный день, как мы и планировали, сверху закопанной аппаратной были установлены два подготовленных к установке небольших сооружения, на крышах которых были смонтированы передающие и приемные антенны аппаратуры ретранслятора телевизионного автоматического необслуживаемого РУТАН и обладающие большой производительностью солнечные батареи.

Доставка вертолетом аппаратной

После ещё 4 полётов в аппаратную-подвал были установлены новые, более надёжные аккумуляторы и преобразователь электропитания для РУТАНа. Ретранслятор был настроен и готов к работе. Первоначально для настройки всего канала мы использовали стандартные телевизионные таблицы, которые передавались с одного из измерительных пунктов. Затем нам стали передавать тестовую информацию аппаратуры ВЛ10 33–04. Саша Миронович буквально горел желанием поскорее закончить настройку и приступить к приему реальной телеметрической информации.

Бригада по установке сооружений

Лето быстро закончилось, наступила осень. От контроля приёма тестовой информации радиоканала мы перешли к приему информации телеметрического имитатора.

26 октября 1989 года произошло трагическое событие, коснувшееся многих жителей военного городка. При перелете из Ключей в Петропавловск-Камчатский разбился военно-транспортный самолет АН-26. Все пассажиры и члены экипажа погибли. Пассажирами были в основном жители военного городка и солдаты срочной службы, которые направлялись в отпуска. Вторым пилотом этого самолёта был мой сосед Игорь. Похороны погибших организовывало командование 43 ОНИС.

После окончания траурных мероприятий мы продолжили настройку ретранслятора. Получив положительные результаты передачи информации телеметрического имитатора, по созданному радиоканалу мы стали принимать передаваемые с измерительных пунктов реальные телеметрические данные. Дело шло к приёму созданной радиолинии в штатную эксплуатацию.

Место катастрофы Ан-26

Однако неожиданно ситуация усложнилась. Зима в этом районе Камчатки начинается рано. Как только выпал снег, всерьез ухудшилось качество принимаемого сигнала. Пришлось лететь на вертолёте к месту размещения ретранслятора. После его осмотра оказалось, что штатная передающая антенна РУТАНа покрылась толстым слоем инея и снега, из-за чего качество ее работы резко ухудшилось. Для исправления этой ситуации и недопущения её в будущем необходимо было техническое решение. Я вспомнил, что у антенного комплекса «Жемчуг» есть передающая антенна имитатора сигнала, которая используется при его настройке. Называется она «Малахит». Размещается такая антенна в заводском закрытом корпусе и поэтому не боится капризов погоды. Как ни странно, но именно эта антенна оказалась в наличии на складе технической службы, где мы её и получили. Посоветовавшись с Сашей Мироновичем, силами сотрудников лаборатории изготовили переходник для монтажа антенны «Малахит» рядом с ретранслятором, на одно из созданных нами запасных посадочных мест для установки дополнительных антенн, после чего решили установить её силами тех же сотрудников. Доставить такую антенну к месту установки можно было только вертолетом, благо, она входила в грузовой люк вертолета.

Группа осмотра ретранслятора

Заказали вертолёт на ближайший полетный день. Предстояло прилететь, разгрузить антенну, установить её и тем же вертолётом улететь обратно. Евгений Никишов в это время был в отпуске. Поэтому руководить работами по установке антенны взялся я.

За день до вылета меня вызвал к себе начальник отдела и сказал, что предполагаемая к выполнению работа по монтажу оборудования с использованием авиационной техники является опасной. Поэтому он полетит с нами и официально будет ею руководить. Вмешиваться в мои действия не будет, а случись что, возьмёт ответственность на себя. Дружески похлопал меня по плечу и сказал, что его руки очень пригодятся при выполнении работ по установке антенны. Надо отдать должное, руки у него действительно были золотые. Я поразился, как ловко он управляется с гаечными ключами. Свою часть работы он выполнил раньше всех, а потом помогал остальным прилетевшим для монтажа. Антенна, доставленная вертолётом, была выгружена на снег, которым было засыпано место её будущей установки, затем поднята и установлена и прикручена на запасное посадочное место рядом с сооружением ретранслятора.

Установка антенны "Малахит"

После окончания работ, когда мы тем же вертолётом возвратились в военный городок, начальник отдела рассказал, что в молодости, после окончания школы и перед поступлением в институт, он почти год проработал рабочим-механиком на заводе. После этого у нас с ним сложились дружеские отношения, насколько это возможно между начальником и подчинённым.

Выполненные работы по установке новой антенны позволили продолжить проведение испытаний ретранслятора в комплекте с ней. Претензии к функционированию радиоканала отпали. Приём и анализ имитационной информации доказывали полную его работоспособность. Ближе к лету мы доложили об этом в Москву.

Приказом Главнокомандующего ракетными войсками стратегического назначения отделение сбора телеметрической информации было преобразовано в лабораторию в составе нашего отдела. Саша Миронович стал её начальником и этим же приказом получил воинское звание «подполковник». Меня перевели с должности инженера отдела на должность старшего инженера отдела. Эта должность предполагала возможность получения в установленный законом срок майорского звания. В замену убыл служивший в нашей лаборатории майор Разин, однако на его место никто не был назначен.

В это время в армии начались непонятные преобразования. Было организовано так называемое офицерское собрание. Его председателем был назначен мой прямой начальник подполковник Евгений Никишов.

Всё, что раньше продавалось в Военторге, стало дефицитом. Евгению поручили, помимо выполнения служебных обязанностей, в качестве председателя офицерского собрания этот дефицит делить.

В начале лета и у меня, и у Марины были отпуска. Однако к этому времени наши отношения совершенно испортились. Марина решила поехать в отпуск одна, а я попросил командование перевести мне мой отпуск на конец осени. Поменять летний отпуск на осенний не составило труда. Тогда я уже знал, что Марина уезжает не одна, и не в отпуск, а навсегда. В военном городке все знают про всех. Сведения, о романе Марины с одним из офицеров ОКСА, где она работала, её подруги сообщили мне уже давно. После отъезда информацию о том, что не вернется, она передала телеграммой. Я понимал, что рано или поздно это должно было случиться, хоть мы и пытались создать настоящую семью. Уж слишком сложными были наши взаимоотношения, и чересчур разными людьми мы были. Хорошо, что догадались не заводить общих детей. Марина уехала со своим новым избранником жить в Волгоград, где у него была квартира. Развод нам оформили без проволочек.

Я купил себе тяжёлый мотоцикл «Урал», который в те времена на Камчатке был эквивалентом небольшой легковой машины. Познакомился с местными барышнями, которые жутко не нравились Татьяне Раевской. Хотя с Юрой мы дружить продолжали.

Новый человек прибыл в центральный аппарат части на должность начальника физической подготовки и спорта.

Майор Викторов занимался гиревым спортом, что вызвало восторг у Евгения Никишова, который любил побаловаться гирями. Его жена Вячеслава познакомилась с Татьяной Раевской.

На один из праздников Раевские пригласили меня к себе в гости. Кроме меня, у них в гостях были новый начальник физподготовки полигона Виктор Викторов и его жена Вячеслава, которые пришли в восторг, когда я начал петь песни на украинском языке, причем без всякого акцента. Стали расспрашивать, где я выучил украинский язык, и были очень удивлены, когда я рассказал, что в детстве отец любил покупать мне интересные книги на украинском языке. И это привело к тому, что я его хорошо выучил, хотя Донбасс, где я родился и вырос, всегда был русскоговорящим. Вячеслава, помимо русского, в совершенстве знала украинский и польский языки. Несмотря на свои лингвистические знания, она уже была призвана на военную службу в должности оператора узла связи. Виктор же, оказалось, хорошо разбирается в мотоциклах и поэтому может мне помочь в обслуживании моего «Урала». Мы с ним как-то быстро стали друзьями. В Виннице, где он раньше служил, у него осталась автомашина «Волга». И он очень переживал из-за временной потери свободы передвижения, которую даёт личный транспорт. Стоит отметить, что его должность давала определенную власть над значительной частью офицеров, которые служили в управлении, в большинстве своём в определённой степени заплыли жирком, и нормативы по физической подготовке давались им с большим трудом.

Мой мотоцикл Урал

Осенью у Раевских были очередные отпуска. Свой отпуск после отъезда Марины я тоже перенёс на конец осени. С учётом того, что на Камчатке отпуска были большие (45 суток без учёта времени на дорогу), чем мы пользовались, выписывая положенные военнослужащим проездные документы не на самолёт, а на все виды транспорта, что значительно увеличивало время, отведенное на дорогу к месту проведения отпуска, следовательно, и весь отпуск, а за авиабилеты доплачивались наличные, благо, камчатская зарплата позволяла это делать. Такова была социалистическая реальность. В общем, 45 суток превращались в целые 56 дней отпуска без учета реального времени на дорогу к месту его проведения. Не служившему в то время в армии это трудно понять.

Перед убытием в очередной отпуск Раевские предложили мне после того, как я съезжу на историческую родину, заехать к ним в гости. Отпуск с учетом доплаты наличными за авиабилеты действительно был огромным. Я успел съездить к отцу на Донбасс. Он, как и я, всё больше удивлялся тому, что происходит с нашей Родиной. СССР существовал, однако на Украине во всех магазинах к рублям необходимо было прикладывать «купон» – талончик, подтверждающий, что рубли заработаны на территории Украины. Слава богу, у отца этого «добра» было навалом, тогда это были ещё не деньги. И вообще на Донбассе мало кто понимал, зачем эти «купоны» нужны. Отец был очень расстроен моим разводом с Мариной. Я не захотел рассказывать ему обо всех деталях случившегося, поэтому он решил, что это произошло из-за моего характера, который я унаследовал от него. Разубеждать его мне не хотелось, да и не стоило.

После посещения родителя, я заехал к своей крёстной в Воронеж. Проговорили с ней целый день о жизни и о новых проблемах в ней. В Воронеже я совершенно случайно, в троллейбусе встретил Игоря Бабкина, который помогал мне выбирать место для ретранслятора на Камчатке, а теперь служил в Воронежском военном НИИ.

Когда мы столкнулись в троллейбусе, узнали друг друга сразу, однако поверить в это смогли только когда вместе зашли в ресторан. После визита к крёстной спланированная на отпуск программа была выполнена. Тем не менее до его конца было еще далеко. Поэтому я вспомнил о предложении Раевских приехать к ним в гости. Сел на самолёт и через полтора часа был в Ставрополе. После осмотра местных достопримечательностей этого города мы с Раевскими решили сходить в ближайший ресторан поужинать. В ресторане я пригласил танцевать красивую женщину. Мы познакомились. Оказалось, её зовут Лена и она живёт в том же квартале, что и Раевские. Договорились на следующий день встретиться. Встретились раз, встретились два. Она познакомила меня со своей пятилетней дочкой. Её звали Лера, как и мою от первого брака. С Лерой мы быстро подружились. Всё время почти до конца моего отпуска мы провели вместе с Еленой, В судьбе и в жизни у нас оказалось очень много общего. Она тоже имела высшее образование, окончила сельскохозяйственный институт, была по специальности агрономом по защите растений, однако в то время такая специальность была не особо востребована. В сельском хозяйстве были больше нужны руки, а не голова. Места, соответствующие её специальности, были везде заняты, а идти работать бригадиром в совхоз она не хотела, да и, пожалуй, выполнять работу бригадира не смогла бы. Всё-таки всю жизнь она провела в городе. Зарабатывала на жизнь себе вязанием. И надо сказать, получалось у неё это великолепно. Из заказчиков стояла очередь. Это приносило неплохой доход. А тогдашним руководством страны предпринимательская деятельность уже поощрялась. В общем, она не бедствовала. Мы нашли в понимании окружающего мира много общего, и за 3 дня до окончания моего отпуска, когда Раевские уже вернулись на Камчатку, решили оформить наши отношения. Благо, военнослужащим в те времена не надо было стоять в очереди в ЗАГСе. В общем, из очередного отпуска за 1990 год, правда уже в начале января 1991года, я вернулся снова женатым.

Больше всех, похоже, этому удивились Раевские. Хотя они и стояли у истоков нашего с Леной знакомства, были поражены тем, что всё зашло так далеко. Мы с Леной счастливо проживем много лет. Воспитаем и её дочь Леру, и нашу общую дочь, которая появится на свет через 5 лет.

После возвращения из отпуска я представил Лену Виктору и Вячеславе Викторовым. Викторов был удивлён тем, что Вячеслава и Елена быстро подружились. Раньше Вячеслава была очень осторожна в выборе подруг. Мы стали дружить семьями. Больше всего Вячеславу и Елену связывало то, что обе они любили вязать, хотя Лена делала это более профессионально. Однако Ключи не Ставрополь, и жёны военных предпочитают покупать только фирменные вещи. В общем, Елена временно осталась без работы. Зато было время изучить военный городок и его окрестности. В свободное время на мотоцикле мы с ней ездили в Ключи.

В середине января к нам в лабораторию привезли магнитные ленты с записью информации, которую с помощью установленных в лаборатории систем невозможно было декоммутировать.

Требовалась более поздняя версия системы СПЕКТР-Б1. Если ждать представителей промышленности для модификации существующего оборудования, все установленные сроки на обработку информации будут сорваны. Для недопущения этого я принял решение использовать для её обработки мобильный агрегат СПО, в котором была установлена система СПЕКТР-Б1 последней версии. Этот агрегат являлся составной частью подвижного измерительного комплекса БРС-4МП, который находился на хранении в расположенной рядом с военным городком площадке 24. Однако штатного персонала для обслуживания этого агрегата не было. Регламентные работы не проводились несколько лет. Поэтому техническое обслуживание установленной в агрегате системы Спектр Б1 мы провели совместно с начальником лаборатории. После этого проблемная информация была обработана в установленные сроки.

Агрегат СПО рядом с вычислительным центром

Агрегат СПО перегнали с площадки 24 на площадку 10 для применения по назначению и установили рядом с вычислительным центром, для использования установленной в нем последней версии системы СПЕКТР Б1 при обработке информации. Елене представилась возможность устроиться на работу инженером-оператором этого агрегата. Изучить специальность и обязанности оператора этой станции с моей помощью ей не составило труда, ведь у неё было хоть и непрофильное, но всё-таки высшее образование. Однако должность оператора предполагала призыв на военную службу, для чего в первые дни февраля, Елене пришлось слетать на военном вертолете в город Усть-Камчатск. За Лерой в это время смотрела жена Викторова Вячеслава.

Елена – оператор станции СПО

Из Усть-Камчатска Лена вернулась женщиной-военнослужащей войсковой части 40220,в штат которой входил агрегат СПО комплекса БРС- 4МП. Её призыв на военную службу мы с Викторовыми решили отметить в ресторане, который находился в самом городе Ключи. Там, слава Богу, в вечернее время подавали спиртное, которого не было в военном городке. И хотя этот ресторан больше напоминал забегаловку, в гарнизоне на площадке 20 не было и такого. Маразматический «сухой» закон Горбачева ещё действовал.

Работой Лена была обеспечена, а наша лаборатория обеспечена техникой, способной выполнять обработку любой информации. Никто тогда и в страшном сне представить себе не мог, что государство, в котором мы служили, существует последний год.

Лере предоставили место в детском саду.

9 февраля 1991 года, во время служебной командировки, в Подмосковье трагически погиб заместитель командира 43 ОНИС полковник Окулов Владимир Иванович. На его место 13 марта 1991 года был назначен полковник Семеряко Иван Иванович. Для приёма им дел и должности заместителя командира 43 ОНИС главнокомандующий РВСН назначил комиссию, в состав которой вошли два генерала, один из которых был её председателем, а второй его заместителем. Комиссия побывала на всех измерительных пунктах, после чего провела проверку всех 4 отделов. Не остался без внимания и стоявший рядом с вычислительным центром агрегат СПО. Председатель комиссии поинтересовался его функционалом, удивился тому, что остальные агрегаты комплекса БРС-4МП не используется по назначению, и дал указание рассмотреть вопрос о применении для измерений всего комплекса. В дальнейшем это пожелание будет реализовано, а пока комиссия составила акт о том, что полковник Семеряко дела и должность принял.

А жизнь продолжалась… В магазине Военторга вдруг появилась аудио- и видеотехника. Цены на неё были высокими, однако ниже тех, по которым она предлагалась в те времена в магазинах комиссионных. Мы с Леной сразу купили видеомагнитофон Sharp.

На несколько приобретённых вместе с ним видеокассет популярные в то время фильмы нам записал Володя Шкуропацкий. Теперь нам с Викторовыми было чем заняться в длинные камчатские вечера. Мы просто смотрели видеофильмы. Больше всех видеомагнитофону радовалась маленькая Лера, потому что на двух кассетах были записаны диснеевские мультфильмы, от просмотра которых её трудно было оторвать.

Мы с Леной продолжали работать. Она оператором, а я старшим инженером лаборатории обработки информации.

В то время в 43 ОНИС уже полным ходом шла подготовка к испытаниям управляемого боевого блока баллистических ракет, для которого была не страшна никакая противоракетная оборона вероятного противника, потому что траектория его подлета к цели была непредсказуемая. Закончатся такие испытания уже после развала Советского Союза, хотя на вооружение управляемый боевой блок так и не примут.

Моего друга Юрия Раевского неожиданно перевели служить на недавно сформированный измерительный пункт в город Кайеркан под Магаданом.

Вместе с Татьяной они сдали квартиру и убыли к новому месту службы.

* * *

10 апреля 1991 года на полигон Кура был назначен новый начальник, генерал-майор Вахрушев. Вместе с ним прибыл новый начальник штаба полигона полковник Катович. По прибытии они начали принимать дела.

В рамках этого мероприятия в конце июня полковник Мыздриков был направлен с контрольной проверкой на ОИП 12. Он предложил мне составить ему компанию, а заодно проверить состояние технических средств, предназначенных для осуществления сбора информации. Я, естественно, согласился. В то время было принято, что полученная приемно-регистрирующими станциями ПРА ОИП 12 информация, преобразовывалась аппаратурой ВЛ10-3304 и с помощью телевизионного передатчика ПЦТА передавалась на ОИП 13, а оттуда через установленный нами ретранслятор – на вычислительный центр. Стоит отметить, что этот метод так и не был принят в штатную эксплуатацию, поэтому мне предлагалось собрать необходимые данные и составить рекомендации по принятию в штатную эксплуатацию широкополосного телевизионного канала ОИП 12 – ОИП13.

Необходимые данные по линии ОИП 13 – Ретранслятор – вычислительный центр войсковой части 25522, который находился в нашем отделе, у меня уже были, оставалось подать сведения в Главк – войсковую часть 25453, где утверждалось штатное расписание 43 ОНИС.

В начале рабочего дня, мы с начальником отдела прибыли на вертолетную площадку, которая находилась на аэродроме. Однако по техническим причинам, начало полетов было перенесено на 14 часов. Мы решили пообедать и на машине вернулись в военный городок. Не успели дойти до столовой, как столкнулись со сдававшим дела генералом Базылюком. Он поздоровался с полковником Мыздриковым и сквозь зубы сказал, показав пальцем на меня: «Передай этому, что ему майора присвоили». Я поразился оригинальностью его поздравления с присвоением очередного воинского звания. Через полчаса мы вылетели вертолетом на измерительный пункт. Информация о присвоении мне очередного воинского звания долетела туда быстрее, чем мы. Нас встретили с выдачей мне майорских погон. Самым смешным было то, что погоны не новые. Военторг на измерительном пункте работал не ахти, но дареному коню в зубы не заглядывают. Понятно, что контрольной проверки практически не получилось.

Вначале руководство измерительного пункта поздравляло меня. На второй день мы посмотрели основную документацию и смотрели состояние казарм и технических сооружений. Я особое внимание уделил состоянию установленного на измерительном пункте телевизионного передатчика ПЦТА и аппаратуры ВЛ1033-04, предназначенных для передачи на вычислительный центр зарегистрированных измерительным пунктом телеметрических данных. Оборудование находилось в хорошем состоянии.

На третий день нас на гусеничной машине ГТС повезли для осмотра окрестностей с их великолепными пейзажами и местных достопримечательностей. Показали нам родники и красивейшее озеро. Я сделал несколько великолепных фотографий. После этого мы закончили проверку и вернулись в военный городок Ключи-1.

Начальник отдела на ОИП12

Я у родника после проверки ОИП12

Через неделю после нашего возвращения полковник Мыздриков уволился из рядов Вооруженных сил и уехал жить в Московскую область.

Его место занял полковник Герега, прибывший, как и я, из Капустина Яра. В замену уехали Александр Миронович и получивший звание капитана Ферзев.

Разработанный и сделанный нами как составная часть канала передачи данных ретранслятор передали на баланс во 2 отдел приема телеметрической информации, где продолжились испытания всего канала. Однако проходили эти испытания медленно, начало штатной эксплуатации всё время откладывалось. Я часто с грустью рассматривал сооружение ретранслятора в бинокль.

31 июля 1991 года в Москве Михаил Горбачев и Джордж Буш подписали Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений СССР – США (Договор СНВ-1). Этот договор предусматривал с 5 декабря 1994 года запрет на засекречивание телеметрической информации об испытаниях баллистических ракет, включая применение шифрования.

Однако уже 1 августа, 1991 года с подачи того же Горбачёва был издан приказ по Министерству Обороны о ликвидации технических средств, используемых для засекречивания и рассекречивания информации.

Применяемая для этого аппаратура должна была быть списана и разобрана, а все ключевые документы уничтожены.

Этот приказ распространялся на штатное оборудование лаборатории: прибор «Муравей» и аппаратуру АСМ для согласования с ним, прибор «Глория» и прибор «Карелия». Данные приборы были списаны и разобраны. Соединительные кабели, содержащие серебро, и содранные с плат микросхемы были сданы в техническую службу.

Остались корпуса от этих приборов, которые представляли собой практически готовые, довольно компактные металлические сейфы. Я думал один забрать себе в лабораторию. Однако буквально на следующий день после списания они были изъяты для установки в служебные УАЗики заместителей командира 43 ОНИС. Были рассекречены и подлежали сжиганию неиспользованные бланки с кодовыми таблицами для уничтоженной аппаратуры.

В конце августа 1991 года, русский царь Горбачёв признал политического афериста Ельцина, и вместе с ним 26 декабря 1991 года развалил Великую Россию – СССР.

Мы стали служить в усеченной «просто» России. Наша с Викторовыми родина Украина стала заграницей. Надо сказать, что осознание этого пришло не сразу. То, что страна развалилась, можно было понять умом. Сердце этого понимать не хотело. Моей любимой песней стал гимн Советского Союза. Я пел его каждый вечер, возвращаясь со службы.

Несмотря ни на что испытания ракетной техники с использованием технических средств 43 ОНИС, в том числе испытания управляемого боевого блока15Ф178 для ракеты 15А18М, продолжались до самого конца 1991года.

Управляемый боевой блок 15Ф178 был концептуально разработан еще в 1987 году и изготавливался на предприятиях города Днепропетровска в Украине. К испытаниям такого блока мы готовились уже давно. Заложенная в это изделие идея была великолепна. Так как вероятный противник многократно проанализировал траекторию полета уже применяемых боевых блоков, он вполне мог уничтожить их средствами ПРО. Управляемый блок 15Ф178 при входе в атмосферу менял форму стабилизаторов, что резко изменяло траекторию его полёта и делало практически неуязвимым для противоракетных средств. Обработка данных телеметрии такого блока проводилась у нас в лаборатории. Испытания проходили сложно. Телеметрическую информацию первого изделия декоммутировать не удалось из-за неправильно выбранной конструкторами завода-изготовителя позиционности телеметрического кода. Мы составили рекламацию. Завод-изготовитель изменил позиционность. Полученные при последующих испытаниях данные показали, что такой боевой блок абсолютно неуязвим для существовавшей в то время противоракетной обороны практически любого потенциального противника.

В дальнейшем документация по разработкам и изготовлению таких блоков была передана из Днепропетровска в организации России. Однако на внедрение этого оружия у государства в то время просто не было средств.

При обработке магнитных лент с телеметрической информацией по этому изделию произошёл курьезный случай. Мы с Борисом Литвиновым отбирали магнитные ленты для последующей их обработки на ЭВМ.

Во время перерыва я пошёл на обед, а когда вернулся, увидел, что он стоит перед дверью лаборатории: комбинацию кодового замка он не знал, так как всегда приходил в то время, когда в лаборатории кто-то был. Мы вместе посмеялись над этой ситуацией, хотя, думаю, пока он меня ждал, ему было не до смеха.

Однако испытания управляемого блока 15Ф178 были уже лебединой песней. После проведения этих работ испытания новых боевых блоков были отложены на длительное, очень неопределённое время.

Оборудование канала передачи данных с измерительных пунктов, в том числе и разработанный и изготовленный в нашей лаборатории ретранслятор, были списаны.

После развала СССР 26 декабря 1991 года в войсках, как ни странно, значительно возросла роль офицерских собраний. Евгения Никишова как председателя офицерского собрания буквально разрывали на части. Заниматься лабораторией ему было просто некогда, и он предложил мне принять всё её оборудование. К концу 1992 года он собрался увольняться из армии, ибо роль председателя офицерского собрания его не особо радовала.

В преддверии нового 1992 года командование 43 ОНИС решило организовать праздничный вечер, на который приглашались все сотрудники управления и командиры частей с семьями. Мы пошли туда всей нашей компанией: я, Лена, Викторов и его жена Вячеслава.

На этом вечере мы встретили заместителя командира автобатальона Александра Колбасова, с которым Викторов уже успел подружиться. Я его тоже знал по службе, но друзьями до этого мы не были, Хотя в этот вечер узнал, что в наших судьбах много общего. Он, как и я, пережил развод и был женат повторно. Мы имели одинаковые воинские звания. Лена познакомилась и подружилась с его супругой Зоей.

На вечере проводил видеосъёмку Владимир Шкуропацкий. Наша компания подошла к нему и поздоровалась.

Все мы в какой-то степени знали друг друга. Коллектив получился весёлый, и после окончания вечера мы продолжили отмечать праздник у нас дома. Тогда я в первый раз был снят на видеокамеру в домашней обстановке. Эта запись осталась до сих пор.

После празднования Нового года я вышел на службу. Однако испытательные работы больше не проводились. Вся деятельность лаборатории, да и всего отдела сводилась к поддержанию технических средств в исправном состоянии. Евгений Никишов написал рапорт на увольнение из рядов Вооруженных Сил по выслуге лет в связи с предполагаемыми организационно-штатными мероприятиями. Так по-новому стало называться сокращение штатов.

При всем маразме господина Ельцина, развалившего Великую страну, некоторые его указы не были лишены смысла. Таким был указ о свободе предпринимательства. Этого многие ждали. Работавший с нашей лабораторией по тематике сбора телеметрической информации Владимир Шкуропацкий, с которым за время совместной работы мы стали друзьями и который снабжал нас видеофильмами, после этого указа организовал собственную телестудию. Необходимый материал для передач он собирал с использованием личной видеокамеры. Передачи его телестудии быстро приобрели огромную популярность как среди жителей города Ключи, так и среди жителей военного городка.

На фоне эйфории, вызванной декларацией Ельцина о повышении роли Советов народных депутатов, в Российской Федерации везде прошли выборы в местные Советы.

Одним из депутатов от нашего городка стал сотрудник нашего отдела подполковник Василий Дуганов. Когда его избрали депутатом Ключевского Совета, выяснилось, что среди вновь избранных депутатов только он имеет высшее образование. И так получилось, что через некоторое время его избрали председателем этого Совета. Ему выделили персональный автомобиль «Нива», и как руководитель гражданской администрации он стал гражданским начальником, в том числе и для нашего генерала, которого это очень возмущало, несмотря на то что во время выполнения обязанностей руководителя администрации избранный на эту должность военнослужащий в соответствии с действовавшими в это время законами временно увольнялся из рядов Вооруженных Сил. Василий будет занимать эту должность до осени 1993 года, когда Ельцин даст обратный ход и полномочия Советов будут снова ограничены. Но я в то время уже буду служить на другом краю России, тоже удалённом.

В начале 1992 года поступила информация о том, что одна из фармацевтических компаний хочет попробовать выращивать антибиотик «Интерферон», используя для этого невесомость, которая образуется в падающей головной части ракеты, запущенной с подводной лодки. После того как антибиотик будет выращен, планировалось головную часть на парашюте приземлять в районе 43 ОНИС. Предполагалось, что на всём протяжении полета будет передаваться телеметрическая информация о состоянии ракеты, её головной части и питомника антибиотика, которая будет приниматься станциями ПРА 43 ОНИС и обрабатываться у нас в отделе. Этакая вот конверсия военной техники. Мне эта идея сразу показалась абсурдной. Но лучше делать что-то, чем совсем ничего. Первая попытка провести этот эксперимент провалилась. Передатчик телеметрии не сработал, а парашют головной части не раскрылся. Головная часть ракеты вместе с выращенным антибиотиком разбилась. Сложность ситуации заключалась в том, что без данных телеметрии было сложно определить причины неудачи и устранить их. Разработчики этого проекта прибыли к нам в часть. Было проведено большое совещание, на котором принято решение привлечь наших специалистов для оказания помощи личному составу пускающей подводной лодки в подготовке экспериментального объекта и оснащении его телеметрической аппаратурой.

Так мне в первый и последний раз в жизни удалось покататься на настоящей подводной лодке.

Новая головная часть для выращивания антибиотиков была подготовлена, соответствующим образом проверена, и запущена. Старт и полет прошли нормально. Однако объект приземлился почти на 10 км севернее от точки прицеливания. Пока группа эвакуации на ГТС до него добиралась, выращенный антибиотик испортился.

Был запланирован ещё один пуск. На этот раз он оказался относительно успешным. Антибиотик был получен, однако его количество и цена оставили желать лучшего. Тема до будущих времен была закрыта.

Время шло неумолимо. Наступило лето 1992 года. 1 июня 1992 года на базе двух отделов в/ч 40220 была создана новая испытательная войсковая часть, которой присвоили номер 73990. Заместителем командира этой части был назначен мой однокурсник майор Нестеренко Сергей Леонидович.

Войсковая часть 73990

Видно, не зря я показывал сразу 2 генералам агрегат СПО. В состав новой части вошла группа радиотелеметрических измерений, технические средства которой были представлены мобильным комплексом БРС-4МП, а местом дислокации был назначен военный городок Ключи-1. Агрегат СПО из состава этого комплекса уже стоял там, рядом с вычислительным центром. Оператором этого агрегата была моя жена Елена. Сергей Нестеренко теперь был ее прямым начальником. В течение недели остальные четыре агрегата – станция Жемчуг-МП и три станции СПР – были установлены в 50 метрах от агрегата СПО на специально подготовленном месте и развернуты в целях применения по назначению – для приема телеметрической информации. Начальником комплекса БРС-4МП был назначен капитан, который раньше отвечал за его хранение. После развертывания комплекса его повысили в должности, и присвоили звание майора. На должности операторов телеметрических станций СПР и Жемчуг-МП из состава комплекса БРС-4МП в основном были приняты жёны проходящих службу в военном городке военнослужащих, которые имели высшее образование и были готовы поступить на военную службу.

Если бы эта передислокация произошла пять лет назад, на пике испытаний ракетной техники, этому комплексу цены бы не было, а сейчас, когда количество испытаний свелось к минимуму, такая перестановка больше была похожа на достаточно неуклюжую попытку напряжённой имитации работы и лишний раз напоминала об агонии измерительного комплекса 43 ОНИС.

Елену перевели из войсковой части40220 в новую войсковую часть73990.

Таким образом, она влилась в новый коллектив, хотя ни место службы, ни служебные обязанности у неё не изменились.

А у меня в конце июля 1992 года подошло время очередного отпуска за 1992 год. Так как я уже давно служил на Камчатке, мне были положены дополнительные 12 дней к стандартному отпуску военнослужащего без учёта времени на дорогу, а Елене разрешили взять дополнительные дни отпуска без содержания, положенные в то время женам военнослужащих.

Как офицер Вооруженных сил РФ я заказал путёвки на турбазу «Сочи» Министерства Обороны.

Однако перед убытием в отпуск произошёл неприятный инцидент.

Так как я был постоянно занят на службе, все необходимые для убытия в отпуск документы для нас обоих оформляла Лена. Перед перерывом на обед она прибежала ко мне ко мне в лабораторию вся в слезах. На вопрос «Что случилось?» – запинаясь, рассказала, как пришла в финансовую часть получать отпускные, а сотрудник финчасти заявил, что наличных денег нет и он найдет их, только если она согласится познакомиться с ним поближе. У меня упала планка. Я выскочил с работы и побежал к финансовой части. Любвеобильный финансист как раз выходил на обед. Левой рукой я схватил его за грудки, а правой собирался сломать ему челюсть. Однако в этот момент почувствовал, что моя правая рука не движется, оказывается, её крепко сжал Евгений Никишов, который присутствовал при нашем с Леной разговоре и, когда я выскочил из здания, поспешил за мной, чтобы уберечь от глупостей. Я услышал, как он из-за моей спины посоветовал горе-финансисту вместо обеда сходить в церковь посёлка Ключи по причине того, что моя безбашенность была известна и на этот раз он остался в живых и здоровых только благодаря ему.

Дальше у меня была сложная беседа с новым начальником отдела, который напомнил мне, что я старший офицер и должен любые вопросы решать без рукоприкладства. Что о случившемсяскорее всего будет доложено генералу и тот примет правильное решение о дальнейшем прохождении мною военной службы. Сказал, что он лично очень возмущен моей выходкой, особенно в свете того, что на подполковника Никишова есть приказ Главнокомандующего об увольнении из рядов Вооруженных Сил, но за неделю до этого приказа он написал рапорт о назначении меня после его увольнения на должность начальника лаборатории, который уже подписан генералом и отправлен в Москву.

О случившемся инциденте генералу докладывать не стали. Отпускные я получил на следующий день и за себя и за жену.

Отпуск тоже начался с приключений. Билеты были заказаны на самолет из аэропорта Петропавловска-Камчатского в аэропорт Внуково. А оттуда можно было лететь уже куда угодно. До Петропавловска я планировал добраться военным бортом. В полетный лист меня, жену и Леру записали заранее. Провожать нас взялись наши друзья Викторовы, отпуск которых начинался через неделю. Мы с Леной пообещали после решения всех своих вопросов заехать к ним в Винницу. На аэродром военного городка нашу компанию повёз на служебном УАЗике Александр Колбасов. Однако когда мы проезжали через КПП аэродрома, дежурный прапорщик передал ему приказание начальника штаба 43 ОНИС, полковника Катовича, немедленно прибыть к нему в кабинет. Саша довёз нас до стоянки самолёта, потом съездил в городок и, когда вернулся, сообщил, что начальнику штаба доброжелатели доложили, что он повез нас на служебной машине с водителем не на самолёт (что не возбранялось), а пьянствовать. И поэтому тот решил вернуть его и понюхать. «Понюхивание» было проведено, запах спиртного не обнаружен. Слава Богу, всё закончилось благополучно. Однако для Александра проблема заключалась еще и в том в том, что он был заместителем командира автобатальона, поэтому в этот день, забросив нас на аэродром, на что требовалось 20 минут, выполняя свои служебные обязанности, в качестве старшего должен был сопровождать автомобильную колонну с продовольствием на измерительные пункты. А так как с подачи начальника штаба 43 ОНИС 20 минут превратились в два часа, колонна вышла в рейс на полтора часа позже и прибыла к месту назначения уже в тёмное время суток, что в условиях бездорожья небезопасно. Слава Богу, в этот раз всё обошлось. Я потом долго прикалывал Александра фразой «Катович тебя июхал», что напоминало бывшую популярной в то время поговорку.

А мы с Леной и Лерой сели на самолёт, через полтора часа были в Петропавловске-Камчатском, ещё через 9 часов в Москве, где после переезда из одного аэропорта в другой, ожидая самолёт на Донецк, познакомились с сотрудником телевидения, который через несколько лет станет известным телеведущим.

В этот раз после визитов к моему отцу в Макеевку Донецкой области и к матери Лены в Ставрополь все наше семейство отправилось по путевкам к Черному морю. Вопрос о приобретении автомобиля отпал сам собой. Государственных цен уже не было, а коммерческая стоимость новой машины была неподъемной даже с учетом камчатской зарплаты.

Южное море всегда великолепно. Однако на этот раз мы не лежали целыми днями на пляже. Посетили почти все предлагаемые экскурсии: погуляли по дендрарию, где осмотрели почти всю представленную там флору, покормили плавающих в пруду лебедей, побывали в Сочинском океанариуме, были на экскурсиях в тисо-самшитовой роще и на Агурских водопадах. Посетили Лоосский храм и дачу Сталина. Мне даже показалось, что моя супруга была ещё более любознательной, чем я.

После отдыха мы посетили Харьков, где я узнал, что, хотя до 1991 года в училище я числился соискателем ученой степени кандидата технических наук, после развала СССР, став гражданином иностранного государства, диссертацию на Украине защитить уже не смогу.

Эта моя мечта, стать кандидатом технических наук и заниматься только научной работой осуществится только через 14 лет, уже после увольнения из армии.

В конце отпуска, как мы и обещали нашим друзьям Викторовым, заехали к ним в Винницу. Виктор Васильевич показал нам свою «Волгу», без которой он грустил на Камчатке. Потом прокатил на ней нас по городу, показывая местные достопримечательности: Винницкий ботанический сад, основанный в 1963 году, размещённый по обе стороны от реки Вишни в юго-западной части Винницы, где растёт более 650 видов растений и который является научной базой Винницкого государственного аграрного университета; Винницкую областную универсальную научную библиотеку имени К. А. Тимирязева; областную филармонию, которая начала своё существование с 1937 года; областной академический театр кукол «Золотой ключик», который открылся еще в 1938 году.

После автомобильной прогулки и небольшого застолья наш с Леной отпуск подошёл к концу.

Возвращаясь обратно в Ключи, мы на день задержались в Елизово, где искупались в бассейне, наполненном из расположенного рядом с ним источника минеральной водой.

Когда я вернулся из отпуска, на Евгения Никишова уже пришел приказ Главнокомандующего об увольнении из армии, а на меня – приказ о назначении на должность начальника лаборатории. Передача лаборатории заняла полчаса, потому как я прекрасно знал её состояние. Евгений устроил отходную с шашлыками на природе, где все мы пожелали ему удачно устроиться в гражданской жизни, и уехал в Москву, где он жил до перевода на Камчатку. Теперь до своего отъезда в замену лабораторией обработки информации буду руководить я, на тот момент самый молодой начальник лаборатории в 43 ОНИС. Должность старшего инженера отдела, которую я занимал ранее, освободилась. На это место отделом кадров сразу был назначен офицер, до этого служивший на измерительном пункте, майор Миронов. Он уже имел опыт работы с системами Спектр Б1, установленными в части, где он раньше служил, поэтому практически сразу включился в работу по поддержанию аппаратуры в работоспособном состоянии и контролю навыков работы с оборудованием подчинённых техников и операторов.

А я, наверное из-за своей молодости, в первое время стал почти подшефным у генерала Вахрушева.

За месяц он проверил состояние дел в моей лаборатории 4 раза.

Запирающуюся на ключ металлическую тумбочку от списанной аппаратуры, в которой хранилась канистра со спиртом, он приказал оформить как сейф и зарегистрировать в секретной части, а о выполнении лично доложить начальнику штаба полковнику Катовичу. Хорошо, что хоть не догадался проверить содержимое этого сейфа. Самыми страшными эти проверки были для нового техника лаборатории прапорщика Кубаева, над которым генерал взялся подшучивать, Сразу заметив, что тот его боится, он заставлял Кубаева наизусть рассказывать служебные обязанности, проверяя ответ, держа в руках выписку из штатного расписания, где эти обязанности были написаны. Задавал ему провокационные вопросы, типа: что вы вообще здесь делаете, как часто вы проводите ежемесячное техническое обслуживание аппаратуры? И когда тот с перепугу ляпнул «каждый день», строго указал мне на необходимость усилить работу по воспитанию и обучению подчинённых прапорщиков.

Слегка попугав меня и подчинённого мне прапорщика, генерал наконец озвучил, как я понял, истинную причину своей повышенной требовательности.

Мне было предложено принять на вакантную должность инженера отдела сына его друга, капитана Лисицына, который до этого служил на узле связи. Приказ начальника – закон для подчиненного. Балласт во время сокращения объёма выполняемых работ особенно не пугал. Я согласился, и через день этот офицер уже был инженером нашей лаборатории. Работать на аппаратуре он, естественно, не мог, но тщательно собирал пыль с корпусов стоек. Кроме этого, если в лаборатории что-нибудь случалось с телефонами, он как бывший сотрудник узла связи быстро устранял любую неисправность. Как ни странно, но моя супруга сразу подружилась с его женой, которая служила на узле связи. Оказалось, что она уже была подругой жены Викторова Вячеславы.

В целом новый сотрудник, хотя не разбирался в телеметрии, парнем был неплохим, новую для него технику добросовестно изучал и через некоторое время уже был способен под руководством нового старшего инженера организовать и провести обработку данных подчинёнными операторами. Однако обрабатывать было нечего. Испытательные работы не проводились.

В это время я принял решение: используя стол, стоящий за установленными в два ряда одна на другую стойками ЗИП, практически создававшими в аппаратной стенку, по пятницам с офицерами своей и соседних лабораторий проверять на вкус качество хранящегося в сейфе спирта.

Вообще остаток спирта в те времена после проведения технического обслуживания, на которое реально требовалась примерно шестая часть от нормы, превратился в средство для решения бытовых проблем, количество которых после распада СССР у военнослужащих возросло многократно.

В один прекрасный день начальник отдела решил сократить норму его выдачи во вверенную мне лабораторию вдвое. Я рассказал об этом Викторову, который предложил начальнику отдела представить всех подчинённых ему офицеров для проверки их физической подготовленности. Зная, что мы дружим, начальник отдела тут же вызвал меня и выдал канистру с залитым в неё спиртом по прежней норме.

Было неизвестно, что будет дальше. Испытания боевых блоков больше не проводились. Тема 171 заказа была закрыта, поэтому на аппаратуру «Планета», которая предназначалась для работы с этим заказом, стали готовить акты на списание.

Тем не менее 43 ОНИС предписывалось сохранить готовность к проведению испытаний новой перспективной техники. Какой именно техники, было непонятно. Для подтверждения этой готовности Главнокомандующий РВСН назначил комиссионную проверку нашей части.

В качестве председателя проверяющей комиссии прибыл мой бывший командир части, который теперь служил в ГЛАВКе, полковник Урядник.

Комиссия проверила состояние аппаратуры, технические знания персонала, её обслуживающего, знание личным составом воинских уставов и на завершающем этапе физическую подготовку офицеров, для чего был организован трехкилометровый кросс, который благодаря вмешательству Викторова меня удачно обошел. Комиссия уехала. Какие были сделаны выводы, осталось непонятным.

Наступила зима. Генерал приказал начальнику физической подготовки и спорта провести лыжные соревнования в виде марш-броска на 5 километров. К участию привлекались все военнослужащие в обязательном порядке. У меня были хорошие пластиковые лыжи, но ходил я на них очень мало и отвратительно. Однако на этот раз, несмотря на протесты Викторова, решил принять участие в этих соревнованиях.

В воскресенье, в 14:00 со стадиона достаточно бодро пошёл по проложенной лыжне, которая вела в лес. Однако скоро моя бодрость пропала. Основная лыжня многократно пересекалась с другими, и под конец я заблудился. Зимой на Камчатке темнеет рано.

С наступлением темноты начался испуг. Казалось, что я не смогу найти выход из леса и до утра замерзну. В это время послышался стук двигателя вертолёта, который весь лес вокруг меня осветил мощным прожектором. Сквозь деревья я увидел гаражи-сараи, за которыми начиналась улица, ведущая прямо к моему дому. Оказывается, вертолёт выделялся авиаполком на время таких соревнований как раз на тот случай, если кто-то заблудится Я дошёл до гаражей, вышел на ведущую к дому улицу, снял лыжи и ещё через пять минут был в своей квартире, где меня ждали супруга и Викторовы. На столе лежала фляжка со спиртом, для того чтобы я согрелся и не заболел.

На следующий день я вышел на службу. К этому моменту мною уже было принято решение записать на магнитную ленту информацию всех встроенных в аппаратуру имитаторов, создав модели, данных, близкие по структуре к информации о реальных, а также о перспективных боевых блоках. И ежедневно проводить с персоналом лаборатории занятия по методам обработки этой информации. По-моему мнению, это могло бы сохранить квалификацию сотрудников в условиях отсутствия реальной работы.

В начале весны 1993 года нас с Викторовым по очереди вызвали в отдел кадров.

Нам предлагалось выбрать между переводом по замене с полуострова Камчатка в материковую часть уже развалившегося СССР и продолжением службы в льготном в районе на Камчатке. Викторов отказался продолжить службу на Камчатке потому, что у него осталась двухкомнатная квартира в Виннице. А я потому, что был еще относительно молодым дураком и после перевода надеялся продолжить служить не в военном городке, а в нормальном большом городе. Да, природа Камчатки, конечно, хороша и красива, но у тех, кто там не родился, а приехал из материкового района, со временем здоровье не улучшается. У меня уже начали выпадать зубы.

По решению кадровых органов Викторова летом 1993 года направили служить в Белоруссию. Вячеслава из армии уволилась, потому как Винницкая ракетная армия, в которой Виктор Васильевич раньше служил и в одну из дивизий которой был теперь направлен, формально перешла в состав Вооруженных Сил Украины, где уже начался этап ликвидации стратегических наступательных вооружений. И именно в Белоруссии еще остались после развала СССР ракетные части стратегического назначения, ранее входившие в ставшую украинской Винницкую ракетную армию.

А меня этим же летом перевели служить опять в «льготный район», на космодром «Плесецк» в Архангельскую область, где год службы засчитывался как полтора. Перевели практически с понижением: из начальника лаборатории я превращался в старшего научного сотрудника такой же лаборатории, правда, с сохранением прежнего денежного оклада, но уже без перспективы служебного роста. Однако приказы не обсуждаются. Получив приказ, военнослужащий отвечает «Есть!» – и выполняет его. Дела и должность я сдал назначенному на моё место майору Миронову, уже подготовленному к работе руководителем лаборатории обработки информации, и стал готовиться к отъезду к новому месту службы.

Однако сразу после развала СССР отношение к военным сильно изменилось. Так, за получение по воинским требованиям бесплатных контейнеров для перевозки личных вещей пришлось давать огромные взятки. Сама процедура оформления и отправки контейнеров после их получения продолжалась почти месяц. Однако всё когда-то заканчивается. Домашние вещи были отправлены. Мотоцикл с коляской «Урал», к которому я уже успел привыкнуть, мне пришлось продать.

После этого мы с Викторовыми устроили общую отходную, проведение которой для долгой памяти снял на видео наш общий друг Володя Шкуропацкий. Затем мы сдали квартиры. Викторов сразу убыл к новому месту службы, а меня и Елену до отъезда к новому месту службы приютили наши друзья Колбасовы.

Ведь если Викторовы хотя бы отдаленно представляли, куда едут, нам с Леной, которая, как и я, продолжала служить в армии, было непонятно ничего. Нам обоим были предоставлены очередные отпуска за 1993 год. Мы получили одновременно и отпускные билеты, и предписания для прибытия к новому месту службы.

В предписаниях у нас был указан один город – Мирный Архангельской области. Но воинские требования на проезд были разные. И номера частей, где нам предстояло служить, были разные. Билеты на самолёт пришлось покупать раздельно, что заняло некоторое время. Поэтому у Колбасовых нам пришлось прожить несколько дней. Наконец билеты были приобретены, после чего мы вместе, как ранее я сам после окончания мною военного училища, службы на Байконуре и в Капустином Яру, спешили навстречу новым приключениям.

Но об этом будет следующий рассказ.