Привет из прошлого, или Средство от псориаза [Андрей Васильевич Попов] (fb2) читать онлайн

Андрей Попов Привет из прошлого, или Средство от псориаза

Наша жизнь полна совпадений. Одни бывают значимые, другие нет. Некоторые из них фатальны и трагичны. Некоторые же настолько невероятны и замечательны, что, кажется, эти события кем-то подстроены специально. В моей жизни совпадений больше чем у кого-либо. По крайней мере, мне так кажется. Может это потому, что у меня хандра по безвременно погибшему очередному коммерческому проекту, а может это связано с затянувшейся зимой, серым, мокрым небом и с хлюпающими под ногами лужами. Причем приближающееся совпадение, то есть то, что оно проявится в ближайшем будущем, я, при последующем анализе, оказывается чувствовал и делал все, чтобы оно случилось. Как-то витиевато, но слушайте дальше.

Звонок раздался банально поздно, банально неожиданно и как водится врасплох. Звонили друзья из Питера. После приветственных ахов и охов, выяснилась причина звонка. Ребята предлагали совершить путешествие на теплоходе по Онежскому и Ладожскому озеру. Четырехместный рай, полный пансион и вся Карелия у твоих ног. Ах, да, еще и вишенка на торте, посещение Валаама! Из-за четырехместной каюты цена путешествия была более чем привлекательна, что повышало желанность вояжа. Ну как можно в этом отказать?! Вы скажете: «Фи! Вчетвером в одной каюте!» И … не угадаете. У нас с друзьями просто тысячапроцентная совместимость. Проверено неоднократно. И это стало решающим фактором.

Конечно, путешествие было фееричным. Все, от утреннего пробуждения под уговоры директора круиза, наконец-то, проснуться и таки посетить ресторан, до деревянных построек музея в Кижах, обеда в Мандрогах с «Музеем водки» и двухкилограммовой форели на Валааме, на махонький воблерочек и леску 0,12 миллиметров. Но, это было только прелюдией к пережитому мной событию. То есть я хочу сказать, что примерно в это время оно, совпадение, уже стало зарождаться.

Путешествия как начинаются, так и, к сожалению, заканчиваются. Сойдя на берег, после недельного круиза и распрощавшись с друзьями мы, переполненные впечатлениями, сели в такси и отбыли на вокзал. Понятное дело в дороге мы не могли умолкнуть, сотый раз делясь друг с другом полученными впечатлениями. Водитель, слушая наши переживания, на одном из светофоров решил вставить свои пять копеек в наш восторженный хор, сообщив, что тоже был в похожем путешествии. Я, понятное дело, из вежливости, (уж конечно мой-то круиз самый-самый!) пытаюсь спрашивать подробности, слушая в пол уха. А таксист рассказывает, что, мол, взял машинку на прокат, и двинул строго на север, через всю Карелию, порядка девятисот километров, до города Кемь, а там, на кораблике на Соловецкие острова. Насмотрелся на красоту, монастырь блаблабла блаблабла. Я ему говорю со смехом:

– Ты прикалываешься? Город Кемь? Типа Кемська волость? Я! Я! Иван Васильевич меняет профессию?

– Ну да! А ты, что не знал?– ответил водитель. – Не только город, еще и река Кемь есть!

В общем вот уже вокзал, с Вас две тыщи. Чао, какао! И мы поехали домой.

Прошла осень. Страсти по поездке понемногу утихли, но слова таксиста про Соловки и Кемь крепко засели в моем мозгу. Стал я, что называется, тему «ковырять» и, понятное дело, остановиться уже не смог. Начали с друзьями готовить это путешествие. Узнавали достопримечательности по дороге, которые невозможно не посетить, цены в мотелях, расписание кораблей и особенно тщательно прикидывали продуктовую раскладку. На подготовку и реализацию проекта ушло почти два года.

Наконец наступил долгожданный август. Двое суток валяния на полках знаменитой «восьмерки» «Севастополь-Санкт-Петербург» нисколько нас не утомили, а только оттенили предстоящее путешествие. И вот, волнующее прибытие в Северную Пальмиру. На перроне Московского вокзала нас уже встречают друзья. Объятия и поцелуи, вишневый Ниссан «Соната» заправлен под пробку, багажник забит едой под крышку и заботливо припрятана маленькая канистра со спиртом. Вдруг руки на привале протереть придется. Мы так тщательно подготовились к поездке, что пак «Инкермана» уже никуда не помещался. Пришлось брать его в салон и ставить на заднее сиденье между девочками со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Как только выехали за город, дружище, резко приняв вправо, остановился, вышел, послюнявил большой палец и, прямо на глазах поста ГИБДД, суеверно нарисовал на капоте крест. После этого все формальности, связанные с началом путешествия, были закончены и мы рванули на Север.

Стоило мне открыть девочкам первую бутылку «сухаря», друг огорошил меня заданием на отпуск:

– Слушай и запоминай. Мы должны обязательно привезти сливочного масла килограмма полтора.

– Я не понял. В Питере нет масла?

– Та масла полно. На любой вкус и цвет. Мне нужно крестьянское, самодельное, из под коровки.

– Ну, ты гурман. Не замечал за тобой таких пристрастий.

– Та мне это масло до фонаря. Знакомому нужно. Псориазом страдает. А оказывается, в тот момент, когда масло достаешь из холодильника, оно отпотевает и покрывается росой. Так вот этой росой нужно смазывать болезные места. И все как рукой снимает. Отказать человеку не могу, сильно помогает по работе.

Кстати, вдруг кому из читателей этот рецепт поможет, то и, Слава Богу.

Трасса «Кола» стелилась под колеса «Сонаты». За окном статные ели и пихты постепенно сменялись кривыми и невысокими березками. Стали появляться болотца, гранитные останцы и скалы. Мы въезжали в Карелию. Солнце стояло все ниже и ниже. Такое впечатление, что был постоянный вечер. Переночевав на Онеге, мы продолжили путь и к вечеру второго дня уперлись в стелу с надписью «КЕМЬ»! Капец, кинофильм становился реальностью! Справа неслась потоком одноименная река. Масса воды была настолько стремительна и мощна, что огромные, речные бакены болтались в воде, словно поплавки на удочке. До этого момента я никогда не видел такого потока синей воды. Ни Днепр, ни Волга и рядом не стояли с рекой Кемь.

Наутро, погрузившись на катер «Метель-4», который шел на Соловки, мы с удивлением обнаружили, что Белое море, оказывается совсем не белое или скорее не совсем белое. Как будет угодно. Серая, тяжелая вода струилась практически полным штилем по бортам катера. Чайки пронзительно крича, то парили над кильватерной струей то, не обращая никакого внимания на пассажиров, старались захватить гюйс. Выйдя из Кемской губы, наше плавсредство попало под резкий и порывистый норд-вест. Под носом катера стало ощутимо хлюпать и шлепать. Верхушки волн все чаще и чаще залетали на палубу. Сухопутные пассажиры смирно сидели по местам и с тревогой посматривали в окошки. Мы же вчетвером, более-менее обкатанные морем, все-таки севастопольцы, потихоньку намахивали по маленькой, выпивая за то, что нам достался всего лишь небольшой «мордотык», а не что-нибудь серьезное, так как, по нашему разумению, катер «Метель – 4» держался на воде исключительно за счет толстого слоя свежей краски.

Не буду описывать все наши приключения на Большом Соловецком острове, это тема для отдельного опуса. Как говорил классик «Ближе к теме»…

Буквально сразу по приезду наша компания приступила к поискам того самого масла. Особенно мы активизировались после обзорной экскурсии, где нам было озвучено, что монастырь владеет стадом из шестидесяти коров! Их регулярно доят прямо на пастбище и на лодках по каналам доставляют молоко в монастырь, где ежедневно перерабатывают в масло, творог и прочую снедь. Вооружившись этим знанием мы, по честному, каждое утро обещали себе, что вот прямо сегодня, после завтрака возьмем и пойдем в деревню или монастырь и наконец-то, найдем это масло. Но, в течении дня или уже по пути на поиски, вдруг находились более насущные дела, которые ставили крест на наших утренних начинаниях. То мы срочно уезжали на Секирную гору и долго бродили там, в рыжих и прозрачных сосняках вокруг маяка. То по острой необходимости уходили на Филипповские ставки смотреть на непуганых нерп и белух. А то плавали на рыбалку или ходили по ягоды. Благо от брусники и черники иногда не было видно травы. А бывало, просто предавались пассивному созерцанию Бухты Благополучия, сидя на бережку, ну и понятное дело, обращаясь изредка к фляжке, ибо без этого вынести окружающую красоту было никак невозможно. Вечер тоже был плотно занят. Мы накрывали роскошный стол и долго предавались воспоминаниям о пережитом за день. И чтобы быть до конца честными, частенько откровенно надсмехались над жившими с нами в одном кемпинге французами.

Отношения между нашими компаниями, как-то сразу пошли не гладко. Началось все с того, что в первый же день нашего приезда, я стал исследовать ближайшее озерко на предмет окуней. С банных мостков бросал ультралайтовый воблер, прочесывая кристальные воды во всех направлениях. Удача была не на моей стороне. Хотя, как сказать. Рыба напрочь игнорировала все мои приманки. Ими, приманками, заинтересовалась большая чайка. Она внимательнейшим образом наблюдала за моими манипуляциями, сидя на одинокой сосне и, в один из моих самых дальних и удачных забросов, решительно спикировала на приманку, тут же забагрившись клювом за крохотный, блестящий тройничек. Почувствовав на конце лески приятную тяжесть, я, понятное дело рефлекторно подсек. Что тут началось. Чайка устроила в озере целую бурю, поднимая крыльями тучу брызг и сопровождая это отчаянными воплями. К несчастью, французская делегация в полном составе вышла на бережок отдохнуть после обеда. Увидев бедную чайку, они дружно заголосили с ней в унисон. А я? А, что я. Я тихонько сматывал катушку, моля Бога, чтобы глупая птица каким-то чудесным образом сорвалась. Но, не судьба. Подтянув добычу к мосткам, и попросив друга крепко взять чайку за крылья, я попытался заняться ее клювом. Оказалось, что удержать, все-таки относительно небольшую птицу неподвижно, было делом совсем не простым. Она билась в наших руках, как в последний раз, крутила головой и отчаянно старалась цапнуть меня своим острым, загнутым, как крючок, клювом. Но все-таки мы ее победили, то есть освободили. Тройник вреда ей не принес и чайка, проклиная нас на своем птичьем языке, улетела прочь. Кстати прилетела обратно только дня через три. Может к дантисту летала. После этого инцидента, одетые в шапки и перчатки (все-таки Север) французы, ежедневно, по пути на завтрак, встречали нас, с полотенцами на голых плечах, возвращающихся с купания. Каждое утро, с громкими криками, мы с другом прыгали с мостков, в парящее густым туманом озеро Торфяное, долго плавали и плескались в этом молоке, а потом, уже сами, паря разгорячёнными телами, собирали, на покрывшемся хрустящем инеем малиннике, холодные ягоды и несли их в пригоршне, мимо остолбеневших «интуристов», своим подружкам. Французы с напряжением на лицах дружно качали головами и крутили пальцем у виска. Зато вечером уже мы заходились от хохота, выслушивая, как они поют в беседке «Подмосковные вечера» или «Эх, дубинушка ухнем».

В общем, как Вы понимаете, до масла руки просто не доходили. Правда, нужно быть справедливыми до конца. Пару раз мы заходили на подворья местных жителей, где видели коров. Но, при абсолютно не запертых дворах и домах, хозяев мы так и не обнаружили, а общаться с рогатыми буренками один на один мы, понятное дело, не решались.

Срок нашего нахождения на Большом Соловецком острове стал подходить к концу. И вот, накануне нашего отъезда, в монастыре случился большой местный праздник – День Соловецких святых. Во дворе монастыря накрыли длиннющие столы с угощениями и потчевали всех прихожан и туристов. Нас тоже не миновала чаша сия. Пока шло общение со служками на предмет получения подарков на всю нашу компанию, друг мой куда-то пропал. Удовлетворив свой меркантильный интерес, я в растерянности крутил головой в поисках компаньона, когда услышал, как он зовет меня, выглядывая из двери в монастырской стене. Я, конечно, знал, что дружище мой неукротим, как бронебойный снаряд, но ворваться в монастырь!…

Войдя в помещение, я увидел что-то вроде дежурки. То есть даже в монастыре был дежурный инок, к которому можно было обратиться по интересующему вопросу. Вот мой друг и воспользовался этой возможностью.

– Знакомься, отец Владимир. Ты ему нужен.

– Очень приятно, – говорю, пожимая руку невысокому священнику в черном одеянии. – Чем могу?

– Он хочет передать привет в Севастополь. Сможешь?

Я внутренне напрягся. Тащить, что-то чужое через границу … И в плохой перспективе еще и отвечать за это! Видя мою заминку, друг неумело попытался развеять мои сомнения:

– Нам за это подарят килограмм того самого масла. Свежеотжатого.

– Вы действительно из Севастополя?– недоверчиво спросил инок, улыбаясь добрыми глазами.

– Да, из Севастополя.

– И Вы сможете передать привет?

– Ну, если это не красная рыба или икра, или, что там еще, чего нельзя перевозить через границу …

Инок заулыбался и стал меня успокаивать:

– Что, Вы! Что, Вы! Ничего везти не нужно. Нужно просто найти человека и передать ему привет!

Фу! Просто привет! Слава Богу! Просто привет, конечно, передавать намного проще и приятнее.

– А телефон есть какой-нибудь или адрес, как можно связаться то с человеком? Ведь я еще некоторое время буду в дороге.

Инок замялся:

– Этого, как раз и нет. Знаю, что живет в Севастополе. Или жил. Был у него давным-давно. Адреса конечно уже тоже не помню. Двадцать лет прошло.

– Ну как зовут-то, помните?

– Конечно! Это ж мой самый близкий друг. В институте вместе учились, жили вместе в общаге. Эх, что мы только вместе с ним не делали!.. – дрогнул голосом инок.

Ну, думаю, уже проще. Попрошу ребят из службы безопасности, они пробью по своим каналам, да и всех делов.

– А работает, м-м-м или работал, вроде директором школы. Точно! Вспомнил! Он был директором Н-ой гимназии!– инок с надеждой заглядывал мне в глаза. – Как, Вы думаете, это поможет? Я понимаю, все-таки двадцать лет … Все могло случиться. Сам не знаю, как прервалась наша связь! Как только Ваш друг сказал, откуда Вы, меня словно молния ударила. За столько лет я общался с сотнями людей из сотен городов, но никого не было из Севастополя. Приезжает в основном Северо-Запад России. Попробуйте, пожалуйста, мне помочь …

– Какой Вы говорите гимназии? Н-ой? Вы не ошибаетесь?

– Да вроде нет? Она еще на городской горке находилась.

И тут я стал смеяться.

– Это ж надо! Ха-ха-ха! Забраться на Соловки! Ха-ха-ха! Два года собираться, чтобы привезти привет! Ой! Я не могу!

Инок с другом недоуменно переглядывались. А меня просто сгибало, я аж икать начал от смеха. И дело тут вот в чем. Каждое утро, на работе, разогнав всех своих сотрудников по местам и нарезав им заданий, у меня появлялось немного свободного времени. Я заваривал себе чашечку кофе, выходил на улицу, рядом крыльцом банка и наслаждался моментом. Смотрел на бухту, на просыпающийся город, на прохожих. Понятное дело, что всех более-менее значимых людей в округе я знал лично. Работа в банке обязывала. И, конечно же, я знал и этого директора. Мало того, практически каждое утро, когда я стоял с кофе, а он поднимался, в свою гимназию, мы уважительно раскланивались. Представляете?! Это я уже о совпадениях.

От души насмеявшись, я сообщил иноку радостную весть, что, мол, друга Вашего закадычного, вижу практически каждый день и привет горячий почту за честь ему передать. После этого беседа стала еще более душевной и прощались мы уже, обнимаясь.

Возвращение в кемпинг было триумфальным. Держа в руках промасленный сверток с драгоценным трофеем, мы потребовали от наших лучших половинок, выдать нам победные сто грамм и, в качестве профилактики псориаза, подать на закуску конопушки из ржаного хлеба с толстым слоем монастырского, сливочного масла. Что и было сделано.

На следующий день мы уезжали. Вернее уплывали. Рейс был после обеда. Чемоданы мы закатили в добротный сарай знакомого водителя, стоящий прямо у причала и, закрыв дверь на простой крючок (о времена, о нравы!) пошли прощаться с Соловками. Посетили, знакомого нам уже отца Владимира, приняли от него благословление в дальнюю дорогу. Прощаясь, он придержал меня за руку:

– Я извиняюсь. Мы точно говорим о той самой гимназии? Она на горке, прямо над площадью. Просто такой шанс восстановить связь. Я до сих пор не верю, что это возможно.

Я его успокоил:

– Не переживайте. Это именно та гимназия. Еще месяц назад, Ваш друг в ней точно работал и, насколько я в курсе городских сплетен, снимать его никто не собирался.

Когда мы уходили, уже в воротах монастыря оглянувшись назад, увидели его, стоявшего в дверях кельи. Помахали рукой прощаясь и он, кивнув головой и черкнув по воздуху черными рукавами рясы, размашисто нас перекрестил. Потом мы долго сидели на бревнах у древнего дока, любуясь Бухтой Благополучия. По ее серой глади бесшумно скользили поморские лодки, оставляя за собой пунктиры поплавков. Местные мужики «посыпали» сетку, промышляя треску, а за ними, держась на безопасном удалении, внимательно наблюдали любопытные нерпы.

Прозвучал долгий, басовитый гудок. В бухту входил «Владимир Косяков», наш теплоход. Пора было идти. Забрав из сарая вещи и, закрыв, как водится на Соловках, дверь на крючок, пошли грузиться. Обратный путь был не менее интересен и занимателен. Водопад Кивач и прекрасные подосиновики в его округе, Великий Новгород и пара аистов, щелкающие клювами над нашим домиком в придорожном кемпинге. Потом, почти мгновенное перемещение уже на «семерке» из Петербурга в Севастополь и вот завтра уже на работу.

Первый рабочий день совпал с Днем знаний и, по понятным причинам, отвлекать директора в этот непростой для него день было совершеннейшим безумием. Площадь вокруг гимназии клубилась белыми фартуками, бантами и букетами цветов. В этом буйстве эмоций и красок, потеряно передвигались родители, внезапно понявшие, что их чадо уже выросло. Посмотрев на все это со стороны, я принял решение перенести мой визит к директору на другой день, так как ему, скорее всего не до приветов и Соловков уж точно. Вряд ли он даже поймет, о чем я говорю. Так потом и оказалось.

Через пару дней, почти войдя в рабочий режим, я как-то даже и подзабыл о своих обязательствах. Только выйдя на обед и, увидев пустой гимназический двор, решил попробовать навестить директора.

На входе, дежурная барышня, загородив собственным телом проход, задала мне неожиданный вопрос:

– Кто Вы и цель Вашего посещения?

Если до этого момента я прямо ощущал себя носителем какой-то очень ценной и важной информации, то услышав вопрос и представив, как будет звучать вслух потенциальный ответ, откровенно засомневался в адекватности своих ощущений. Что-то помычав, я постарался выдавить из себя нейтральное:

– Э-э-э-э, м-м-м. Я просто прохожий. Но для директора у меня есть очень важная информация. Поверьте, он будет чрезвычайно рад моему приходу.

Произнесенный спич вызвал у барышни откровенный скепсис, но убедившись в моей трезвости, да и в руках у меня ничего тяжелого не было, сухо сказало:

– Пройдемте.

Войдя в приемную, мы попали теперь уже в руки секретаря. Видно в гимназии была выстроена многоуровневая защита руководства от назойливых посетителей. Секретарь, услышав причину моего визита, да и, наверное, увидев выражение лица дежурной за моей спиной, как-то сразу решила меня не пускать. Они стали стеной на защиту неприкосновенности своего директора, но и я сдаваться не собирался. Препирались мы достаточно долго и громко, потому как двери сами открылись и директор, тяжело вздыхая, обреченным жестом пригласил меня войти. С победным чувством, ощущая в спине жжение от разъяренных взглядов защитниц кабинета, я протиснулся в дверь. Пропустив меня, директор прошел на свое место, сел за стол и, щелкая мышкой, произнес устало:

– Добрый день. Давайте, что там у Вас?

– Добрый день! Я уполномочен передать Вам привет от отца Владимира из Соловецкой обители.

–Угу. Хорошо. Да, так о чем Вы простите?

– Я привез Вам привет с Соловецких островов от отца Владимира. В миру Кудряшов.

Директор, продолжая, что-то щелкать мышкой в мониторе, старался вникнуть в мой ответ. Он откровенно пытался найти в моей речи знакомые слова «первое сентября», «другой учитель», «мой талантливый ребенок достоин большего» и так далее, но ни один из вариантов не совпадал со сказанным.

– То есть Вы отправляетесь на Соловецкие острова? Очень интересно. Зачем, простите?

Обыгрывая эту ситуацию, я примерно понимал, что реакция на мой привет, скорее всего, будет неадекватной, но такого представить не мог.

– Нет. Я уже вернулся. Видел Вашего друга-однокашника и он передавал Вам привет.

– Ну, да. Хорошо, привет от друга. Так, а зачем Вы едите-то туда?

Я громко засмеялся и он, наконец, оторвал взгляд от монитора:

– Иван Иванович, да бросьте Вы свою «мышку». Я не родитель и не дедушка одного из Ваших учеников. Я не буду просить никого никуда переводить или менять учителя. Неделю назад я видел Вашего друга. Он служит в Соловецком монастыре. Мы случайно познакомились. И когда он узнал, что я из Севастополя, попросил передать Вам привет. Я понятно изложил цель своего прихода?

Директор с минуту внимательно смотрел на меня, а потом спросил:

– Подождите. Вы говорите, что были на Соловках?

– Ну да. Я уже пять минут об этом толкую.

– И Вы видели Володьку Кудряшова!?

– Вот прямо как Вас.

Директор вскочил с кресла:

– Дорогой Вы мой. Ну как же? Как же? Господи, неужели? – он быстро ходил по кабинету, прижимая руки к лицу и лохматя шевелюру. – Ну, что ж Вы сразу то? Ах да, простите, что ж это я. Первое сентября, знаете ли! Ну как он?! Как он выглядит? Он здоров?

Я достал телефон и показал наше с отцом Владимиром фото на фоне крепостной стены.

– Господи, Володька! Двадцать лет прошло. Почти не изменился. Ну что, что он еще Вам рассказывал!?

– Да мы больше удивлялись череде произошедших совпадений. Ведь чтобы доставить от него привет, мне пришлось с Вами несколько лет просто здороваться, а потом уехать черт те куда. Кому-то вдруг понадобилось сливочное масло, за которым случилось зайти в монастырь именно в этот день. А ведь его и в поселке можно было купить или в церковной лавке, но то хозяев дома не было, то лавка была закрыта. Нас словно кто-то все время вел на встречу друг другу. Ведь и отец Владимир тоже дежурил не в свою очередь! Представляете? Это просто какие-то космические совпадения.

– Да уж. Да уж. Действительно. Наша связь так нелепо оборвалась. Знаете, я уж и не чаял ее восстановить. Фантастика какая-то. Вы не представляете, что это для меня значит. Как же я могу Вас отблагодарить?

– Иван Иванович, поверьте, в благодарность мне хватит самой этой истории и Ваших эмоций. Дайте мне слово, что найдете возможность связаться с отцом Владимиром. Я ему это обещал. Мне показалось, он Вас искренне любит.

– Да, что Вы, что Вы! Конечно! А Вам, я сейчас … подарок … где ж это. Анна Петровна! Анна Петровна!

В кабинет вихрем ворвалась секретарь, готовая наброситься на меня, и обомлела, увидев директора со слезами на глазах.

– Анна Петровна! Где же мои книжки? – дрожал голосом директор.

– Я сейчас принесу, – секретарь выскочила и тут же вернулась, неся маленькую брошюрку.

– Я тут пишу иногда про Севастополь. Это контрольный экземпляр. Давайте я Вам его подпишу. Вот, пожалуйста, – и оставил на обложке витиеватую подпись. – Простите меня, пожалуйста, за скомканный прием. К сожалению, вот-вот начнется вторая смена, и я буду занят до вечера. Пойдемте я Вас провожу.

Шагая по школьному двору и пожимая мне руку, директор слегка придержал ее:

– Когда же следующий раз на Соловки? Вы говорили, что Вам там очень понравилось.

– Следующий раз? Честное слово, не знаю. Очень хочется, но … Все-таки далековато. Слушайте, а съездите туда сами. Это будет того стоить. Поверьте. Всего-то десять дней! Эта поездка запомнится Вам на всю оставшуюся жизнь.

– Гм, говорите съездить? – директор даже остановился, – Впрочем, … Я обещаю, самым серьёзным образом, подумать над этим. Честное слово.

– Ну, что, Иван Иванович, спасибо за книжку и до свидания! Знаете, а заходите как-нибудь на кофе. А? – и уже уходя, я повернулся, – Да, и самое главное, будете Вы на Соловках или нет, передавайте от меня привет отцу Владимиру!..

Удалось ли восстановить эту связь, или нет, я не знаю. Но до сих пор мы с друзьями, с какой-то особенной теплотой вспоминаем эту длинную череду событий и совпадений, участниками которых мы поневоле стали и приведших в итоге к рождению такой замечательной истории.

P.S. Кстати. Человек, которому мы привезли масло из Соловецкого монастыря, через три месяца полностью излечился. Вот так.