Кощей пятисотый (СИ) [hazy forest] (fb2) читать постранично

========== Часть 1 ==========

— Жила-была девочка в ветхой избушке на краю леса. И не было у нее ни матери, ни отца. Чтобы прокормиться, она ходила в лес по грибы да по ягоды, а один раз взяла, да и заблудилась. Долго плакала, плутала, а потом легла на мягкий мох, да и заснула…— пожилая женщина поправила очки, внимательно смотря на девочку в постели.

— А что дальше, бабуль? — пропищал ребенок, испуганно натягивая покрывало до самого подбородка.

— А потом на рассвете одна бабушка нашла девочку в лесу, да и забрала к себе. И стали они жить долго-долго и счастливо-счастливо.

— А почему у неё не было родителей? — распахнув широкие голубые глаза, задала вопрос девочка.

— А она родилась из маленького ручейка в лесу, — хитро усмехнулась бабушка.

— Так не бывает, бабуль! — разозлилась девочка.

— Все бывает, если в это поверить, — подмигнула ей женщина. — Закрывай глазки. Уже поздно.

Василиса закрыла глаза и отвернулась на бок. И приснился ей дремучий лес, звери, говорящие с ней на одном языке, и старая покосившаяся избушка.

***

— Вы единственная родственница? — спросил врач у застывшей Василисы. Девушка только кивнула, ощущая, как стремительно холодеют руки. — Хорошо. Распишитесь здесь, — врач ткнул куда-то и подал ручку, и Василиса машинально поставила подпись.

— Что случилось? — Василиса сделала шаг назад, обхватывая себя руками.

— Инфаркт. Это же не в первый раз, правильно? — врач нахмурил брови. — Слишком поздно вызвали скорую.

Василиса судорожно кивнула и развернулась, стремясь побыстрее покинуть больницу. Бабуля уже никуда не уйдет, а девушке требовалось убежать от самой себя. Нервы были натянуты, но находились в состоянии нейтралитета. Что-то внутри так усиленно воззывало к боли, что разум перекрывал это всеми немыслимыми способами.

Выйдя на воздух, Василиса закурила. Закрыв глаза и втянув побольше дыма, девушка опустилась на лавочку около больницы. Курить здесь было нельзя — об этом Василиса вспомнила только тогда, когда в голове восстал образ бабули. Та вообще всегда была против этой вредной привычки, слезно умоляла Василису бросить, но та только кормила её завтраками.

Сигарета выпала из ослабевших рук. Девушка наклонилась и тихо выдохнула. Она все ещё помнила тот бардак, что царил в доме, когда она вернулась с ночной смены. Все вещи были раскиданы, а дверь сначала не открывалась из-за валяющегося около неё кресла. Все комоды и шкафы раскрыты настежь, диван перевернут, обивка и обои — сильно подраны. В углу в безжизненно-расслабленной позе лежала бабуля, распахнув глаза и сжав в руках крестик. Василиса кричала так громко, что на этот звук прибежали соседи. Они вызвали скорую, они же привели в чувство Алису и отвезли её в больницу чуть позже. Но торопиться уже было некуда.

На улице стало холодать, сумерки опускались на город вязкой пеленой. Василиса не услышала, как сильно зашумели за спиной деревья, как вихрь растрепал её распущенные длинные волосы, как сбоку и спереди промелькнуло что-то темное.

— Попалась, доченька. Давно не виделись, — прошипел неприятный голос где-то справа, и Василиса, успев только испугаться, провалилась в черноту.

***

В голове зудело, руки болели и почему-то были лишены возможности движения. Я открыла глаза, морщась от гудения в голове. Перед взором возник закопченный деревянный потолок. Он был настолько низким, что, если бы встала, я обязательно дотянулась бы до него рукой.

— Что, проснулась? — проскрипел женский голос неподалеку, и я попыталась повернуться в сторону звука. Как оказалось, я лежала на боку, прислонившись спиной к чему-то теплому и твердому. Глаза обвели полки с лежащими на них пучками трав, склянками и даже чьими-то лапками и шкурками. Сознание все еще находилось в помутнении, так что я постаралась найти хотя бы единственного живого человека в этом странном тесном помещении.

— Вы кто? — хрипло спросила я, прищуриваясь, чтобы получше разглядеть фигуру, хлопочущую у стола. Чуть сгорбленный силуэт развернулся. Черные глаза сверкнули коварством и интересом. Бородавка слева от носа тут же привлекла внимание. Кожа, отдающая зеленоватым оттенком, пугала и заставляла холодный ужас застыть где-то в груди.

— Красавица, — цокнула языком женщина, приближаясь ко мне. — Вся в отца.

— Какого еще отца? У меня нет родителей! — прикрикнула я и дернулась, но, не удержавшись, упала с низкой лавки прямо на пол, тут же ощущая сильную боль в руках и носу.

— Эх, ты! Я ж тебя только приодела! Скоро жених приедет, а ты как кикимора болотная! — спохватилась женщина и тут же сильным рывком усадила меня обратно на лавку. Я только что обнаружила, что нахожусь не в привычных мне джинсах и свитере, а в каком-то светлом