Пока боги спят [Алекс Елин] (fb2) читать онлайн

Пока боги спят

Предисловие

«Пока ты жив, не умирай,

На этот мир взгляни —

У многих здесь душа мертва.

Они мертвы внутри!

Но ходят и смеются,

Не зная, что их нет…

Не торопи свой смертный час», —

Она сказала мне.

Ария «Там высоко», слова М. Пушкиной, музыка В. Дубинина

Где-то высоко над миром в бескрайней синеве небес плывет на белом облаке замок. Из-за его могучих крепостных стен видны золоченые крыши многочисленных построек; ветер треплет листву высоких деревьев в его парке. Мимо замка плывут облака, пролетают птицы, но даже гордые ястребы и могучие орлы не рискуют садиться на парапеты тонких башен Заоблачного замка.

В просторном зале с витражными окнами от пола до потолка собралась весьма интересная публика: необычно одетые мужчины и женщины, несколько подростков и даже огромный черный кошапан^[1], что разлегся на диване у большого мраморного камина. Гости замка разбились на небольшие группы: кто-то пил вино из хрустальных бокалов; кто-то, активно жестикулируя, обсуждал последние события в мире; трое молодых людей крайне подозрительного вида раскурили трубки из корня вереска. Кошапан на диване громко чихнула, — курильщики расположились у мраморного портала разожженного камина, — она недовольно махнула хвостом и соскочила с дивана, громко ругаясь в адрес этих явно асоциальных типов.

Дубовые резные двери неожиданно распахнулись, пропуская в зал высокого широкоплечего мужчину в черном плаще. Он стремительно прошел к овальному столу в центре зала, куда за ним проследовали остальные собравшиеся.

— Как я понимаю, у кое-кого есть дела поважнее нашего собрания? — мужчина нахмурился, окинув взглядом рассевшихся за столом гостей. — Сильвилла, где твоя сестра?

— Видимо, там же, где и твоя дочь, Кром, — пожала плечами юная девушка, вокруг руки которой, постоянно переливаясь словно живая, скользила полоска ночного звездного неба. Сильвилла с интересом рассматривала расписной потолок зала, как будто бы видела его впервые. — Последний раз я их наблюдала в районе конюшни. И было это довольно давно… Хотя время — понятие относительное…

— Сами виноваты, начнем без них, — махнул рукой один из молодчиков крайне подозрительной наружности. — Они уже давно не дети.

— Зачем ты нас созвал, Кром? — спросила немолодая женщина в длинном темно-красном платье с золотой отделкой. Ее лицо было очень добрым, взгляд карих глаз полным тепла, а глубокие складки у рта говорили о том, что в свое время она много страдала.

Хозяин замка окинул хмурым взглядом собравшихся. Они еще ничего не знают. Они еще не ведают, что их мир скоро может быть уничтожен, потому что начало сбываться Пророчество. Пророчество… Проклятие всех миров их Вселенной. Вечная угроза всему живому во множестве миров… Кром лишь на миг взглянул на нахмуренного Зулата, сидевшего напротив. А вот он если еще и не знает о грядущей беде, то уже чувствует нависшую над миром угрозу.

— Зулат, ты их чувствуешь? — неожиданно спросил у него Кром.

— Их? — удивился высокий и тонкий как рапира мужчина. — Кого ты имеешь в виду?

Собравшиеся в недоумении переводили взгляды с одного собеседника на другого. Большой черный кошапан, что тоже сидела за столом (зрелище это было весьма презабавным), задумчиво склонила голову на бок. Немигающий взгляд ее янтарных глаз остановился на Зулате. Красивая блондинка в легкомысленном розовом платье и белой маске, что полностью скрывала ее лицо, повернулась к хозяину замка:

— Может, хватит играть в загадки? — недовольно бросила она.

— Согласен, — кивнул мужчина с зеленоватой кожей, облаченный в белые одежды. — Было бы неплохо, если бы ты, Кром, пояснил, что происходит? Кто эти "они"?

— Я говорю о тех, кто пришел разрушить наш мир, — пояснил хозяин замка.

В зале повисла гнетущая тишина.

Зулат сжал кулаки, опустил голову. Лицо его помрачнело, он стиснул зубы. Через пару томительных мгновений он вновь поднял голову, прямо посмотрел в глаза Крому и ответил:

— Да, я их чувствую. Я надеялся, что я ошибаюсь, — в словах его сквозили ненависть и отчаяние. — Неужели опять?.. Значит, они уже где-то близко, как и их недобитые братья, что в прошлый раз оказались запертыми в нашем мире…

— Чтоб тебя разорвало! — выдохнула блондинка, шлепнув рукой по столу. — Да какого хрена опять-то?

— Им еще не надоело огребать-то?! — оживился варвар в тигриной шкуре, накинутой на его широкие плечи. — В прошлый раз приперлись, посуетились на подходах, потоптались, постояли, отвалили. В позапрошлый раз огребли от нас еще на подходе. Сейчас-то что им надо?

— Да и пусть себе топчутся у границы, нам-то что? Постоят, постоят, да и сами уберутся, — махнула рукой совсем юная девушка, сидевшая рядом с матерью — женщиной в темно-красном платье.

— Белла! — покачала головой ее мать.

— На сей раз не получится, — мрачно изрек Кром. — Начало сбываться Пророчество о гибели мира, — после этих слов все собравшиеся притихли, даже асоциальные личности прекратили ерзать по стульям.

— Кром, подожди, — нахмурился варвар. — Ты же знаешь, Пророчество может и не осуществиться, такое уже бывало. Его Герои могут умереть во младенчестве или отречься от своего Пути… В конце концов, пройдут годы, прежде чем Герои осознают себя, у нас есть время!

— Асамат, Пророчество — дело хорошее, но главное условие не оно. Оно лишь ознаменовывает начало Битвы за мир, — ответил варвару Зулат. — Когда оно осуществится, они, так или иначе, получат доступ в наш мир. Им откроется небольшая, но все же лазейка. Самое главное, что они не могут попасть в мир и начать Битву до тех пор, пока в мире нет его Создателя. Мир для них закрыт. Нашей Создательницы нет здесь. Они не смогут начать Битву, как это и произошло в прошлый раз.

— Постой, постой, — прервала собрата блондинка в розовом платье. — Как мир для них может быть закрыт, если кто-то из них уже здесь есть?

— Эти еще с первого раза остались, — мрачно ответил ей зеленокожий Осирис.

— Простите, но я окончательно запуталась, — развела руками Белла. — Они опасны или нет? Если они не могут начать Битву, то чего мы так переживаем? И с какого боку тут Пророчество, если оно не самое главное?

Старшие переглянулись, зеленокожий Осирис взялся пояснить молодежи, ведь не только Белла не понимала озабоченности старших.

— Во Вселенной множество миров. Каждый мир кем-то да создан. Существуют Законы Вселенной, по ним рано или поздно каждый мир должен быть проверен на прочность силами Вселенной. Когда те, кто представляет их, приходит в мир — начинается Битва за мир, — он помолчал немного, подбирая слова. — Для начала Битвы должны осуществиться два условия: в мире должен находиться его Создатель; должно осуществиться Пророчество. Если Создателя нет в мире — Битва не может состояться. Если Пророчество осуществилось, а Создателя нет в мире — открывается лазейка, через которую враги пробираются в мир и могут постепенно разрушить его изнутри. Если Пророчество не осуществилось, а Создатель в мире — Битва состоится, но Создатель будет ослаблен; Пророчество не только ключ к началу Битвы, но и дополнительные силы для Создателя, — Осирис погладил заплетенную в недлинную косу бородку, нахмурился и продолжил. — Некоторые Создатели покидают свой мир, чтобы его сохранить как можно дольше или набраться сил, ведь гибель мира — это гибель его Создателя. Всегда.

— Понятно, а что насчет прошлого раза? — удивилась любознательная Белла.

— Однажды наш мир уже бился с ними. Чтобы спасти свой мир, Создательница покинула нас, — терпеливо пояснил варвар. — Поэтому они все никак не могут успокоиться! Знают, что в мир им не войти, но все топчутся и топчутся на границе! У них вся надежда лишь на Пророчество, Создательница-то далеко от нас!

— В том-то все и дело… — заговорил Кром, но в этот момент высокое витражное окно разлетелось на тысячу осколков. Собравшиеся за столом повскакивали со своих мест, мгновенно принимая боевые стойки. Они явно решили, что Битва уже началась! Кошапан запрыгнула на стол, оскалившись, и приготовилась к броску. Мужчины выхватили из воздуха мечи, сабли, топоры и кинжалы. Девушка в розовом платье тоже вспрыгнула на стол, вооруженная огромным двуручным мечом. Вокруг пальцев некоторых присутствующих зажигались разноцветные сияния, а юная Белла натянула тетиву изогнутого лука.

Под градом разноцветных осколков в зал влетел крылатый конь. Он промчался по мраморному полу несколько метров, заржал и поднялся на дыбы, забив передними копытами в воздухе. С его спины на пол скатилась девочка-подросток в коротком бордовом платье. Она больно приложилась копчиком о мраморные плиты, не литературно высказалась о коне и некоторых крылатых пид…сах, что совсем страх потеряли, затем встала на четвереньки и поспешно отползла от лошади в сторону камина.

— Да это же монстр какой-то! Убийца честных людей! — ворчала она, поднимаясь на ноги. — Где ты это чудовище раздобыла?!

— У папы на конюшне, — откликнулась вторая девушка, усидевшая на спине крылатого коня. — Смотри-ка, прямо в зал собраний принес! Молодец, скотина такая!

После ее слов конь злобно заржал и подбросил круп вверх. Девушка перелетела через его голову, чуть не наткнулась на витой золотой рог, что украшал большой конский лоб, и упала на пол чуть ли не под ноги Крому.

— О, а вот и твоя доченька явилась! — загасила мерцание ночного неба и звезд, что превратились в широкие ленты, вившиеся вокруг девушки, Сильвилла.

— И твоя сестричка! — не остался в долгу хозяин замка. — Какого хрена?! Совсем с ума сошла?! — грозно рявкнул он на девиц, швырнув в них соткавшимися из воздуха шаровыми молниями. Девицы с писком шарахнулись в стороны, но были изловлены ветвистыми молниями, что сковали их по рукам и ногам.

— Ну, папа! Мы ж не специально! — заголосила более удачливая наездница. — Мы очень спешили, просто на подлете чуть не столкнулись с крылом…

— Хватит! Ведёте себя как дети малые! — вновь рыкнул Кром. В голосе его на сей раз отчетливо прозвучали громовые раскаты. Девушки опасливо притихли, а сестре Сильвиллы, похоже, и вовсе стало стыдно, чего нельзя было сказать о родимой доченьке Крома — той явно хотелось высказать свое мнение, однако с папочкой, умеющим швыряться молниями, особенно не поспоришь. — Заняли свои места! — более спокойно приказал хозяин замка.

— Так мы ж того, связаны, — насупилась его деточка.

В тот же миг молнии растаяли, а девицы не удержались на ногах и вновь рухнули на пол. Умная скотина, — он же крылатый конь или вовсе единорог, — весьма глумливо заржал и вылетел в окно, решив, что полностью отомщен за все притеснения и страдания. Витраж, повинуясь воле хозяина Заоблачного замка, вернулся на свое место, собравшись из тысячи разноцветных осколков. Все присутствующие на собрании гости рассаживались по своим местам за широким столом. Нашкодившие девицы тоже заняли свои кресла, потирая ушибленные попы и локти. В зале воцарился порядок.

— Кром, ты хотел нам пояснить, что не так с нашей Создательницей, — вновь обернулась к хозяину замка девушка в розовом платье.

— Да, Лоули, хотел, — хмуро ответил Кром. Он окинул взглядом всех собравшихся. Ему сейчас предстояло открыть им тайну, которую досель знал лишь он один. Даже Зулату и Лоули, его ближайшим соратникам, она не была известна. — С одной стороны Она далеко от нас, а с другой… С другой, Она никуда не уходила из нашего мира.

В зале вновь повисла гробовая тишина, ставшая уже привычной в этот день потрясений.

— Как такое возможно? — наклонился вперед Зулат. — Создатель может быть или в своем мире, или за его пределами. Другое просто невозможно! Законы Вселенной не допускают… — он вдруг замолчал, осекшись на полуслове. Его синие глаза, еще минуту назад пылавшие самым настоящим синим пламенем, погасли. Лицо исказила судорога боли. — Тогда понятно, почему они так часто подступают к нашему миру, хотят его уничтожить.

— Именно поэтому, — кивнул Кром.

— Господа, братья наши старшие! — щелкнул пальцами один из парней с крайне подозрительной наружностью. Этот больше смахивал на пирата. — Может вам, что и понятно, но я академиев не кончал, и мне вообще ни хрена не понятно, кроме того, что нам всем в очередной раз светит накрыться медным тазом. Может, поясните убогим, чего им на сей раз надо бояться?

— Однажды наш мир, Зальтор, уже проиграл Битву, — мрачно ответил Кром. — Наша Создательница проиграла Битву за мир. Но наш мир не погиб, как ему положено по Законам Вселенной. Вселенной это не понравилось. Поэтому наши враги возвращаются сюда снова и снова, надеясь завершить начатое — уничтожить нас.

— Я тоже академиев не кончал, — усмехнулся варвар, — но я точно знаю: коли Создатель проиграл Битву — мир обречен. Разве не так?

— Так, — едва слышно ответил Зулат. В его глазах были никем доселе не виданные боль и отчаяние. — Погибнет мир — погибнет Создатель.

— А наш мир не погиб, — с нажимом произнес Кром. — Наш мир продолжил свою жизнь. Он выстоял. Этого нам не простят. Мало того, большинство из вас помнит, что мы уже несколько раз сами сумели дать отпор силам Вселенной, несмотря на то, что нашей Создательницы не было с нами, — он обвел взглядом своих соратников. Некоторые из них участвовали в тех битвах, некоторые знали о них лишь по рассказам старших товарищей. Ни один из собравшихся не дрогнул, не отвел взгляда. Ни один. — И вот наши враги вернулись.

— Ой, да вломим им как всегда! — махнула рукой любимая доченька. — Делов-то! Херня война!

— Кром, не хочу показаться занудной, но твоя дочь, кажется, слишком много времени проводит на земле, среди людей, — чуть вскинула брови мать Беллы. — И это явно не ученые мужи. И даже не благородные леди, судя по ее лексикону.

— Ой, Иштар, ну, что ты к девочке придираешься? — махнула рукой блондинка в розовом платье. — Она ж правду сказала.

— Но ее выражения, Лоули! — воскликнула мать Беллы. — Она ж не только с нами так общается, но и с людьми! Воспитанной девушке не подобает так выражаться!

— Ага, и вламываться на собрание через окно верхом на коне — тоже! — хмыкнул Асамат, поправляя шкуру тигра на плечах. — Да, брось! Натали уже давно не ребенок.

— Ага, папе это скажи, — пробурчала Натали.

— Иштар, благодарю за твои замечания, — кивнул Кром. — Ты полностью права: на Натали, как и на всех нас, возложена огромная ответственность, в том числе и за людей. Кое-кто же совсем потерял чувство меры и забыл не только о своем долге перед людьми и миром, но и о том, воплощением чего он является.

— Папа! — взвизгнула Натали.

— Асамат, ты тоже прав, поведение моей дочери сегодня было возмутительным.

— Вообще-то, я Иштар подкалывал, если что, — хмыкнул варвар. — Уж не мне, точно, воспитывать кого-либо!

— Да уж что верно, то верно, — хмыкнула Сильвилла, расплываясь в довольной улыбке. Жена Асамата, как всегда молчаливая, лишь хихикнула, припоминая некоторые высказывания своего муженька: варвар и есть варвар.

— Хватит дурака валять! — рявкнул Кром. — У нас тут пиз…ц на носу, а вы друг перед другом остроумием блещете!

— К слову о воспитании… — не сдержалась Лоули, фыркнув в кулак. В ее сторону мгновенно полетела шаровая молния, но довольная блондинка ловко отбила ее одним мановением руки.

— Все, хватит! — в голосе хозяина замка вновь зазвучали раскаты грома. — Итак, наши враги вернулись. Они жаждут завершить начатое: уничтожить нас. На сей раз их собралось великое множество, это будет и в самом деле Последняя Битва! А у нас в мире недобитки с прошлого раза по щелям прячутся и пакостят изо всех сил. И с Создательницей нашей тоже… не все так просто. Что будем делать?

— Кром, не забывай о Законах Вселенной, — напомнил Зулат, словно бы очнувшись ото сна. — Для того чтобы началась Битва за мир, должно осуществиться Пророчество. Я же пока видел лишь знамения о близящейся битве Света и Тьмы, а это не одно и тоже. Битва Света и Тьмы — наше внутреннее дело, благодаря этим войнам живет любой мир. Последняя же Битва — Битва с силами Вселенной.

— Зулат, ты упустил из вида главное обстоятельство, — чуть улыбнулся зеленокожий Осирис. — В Пророчестве говорится о том, что Битва за мир совпадет со схваткой Света и Тьмы. Пришло и наше время умирать…

— Не торопись, друг мой, не торопись, — покачал головой Зулат. Рваный шрам на его левой щеке задергался. — Пока ты жив — не умирай! У нас еще есть время.

— Зулат прав, — кивнула Лоули. — До того как осуществится Пророчество должны еще пробудиться Герои. Они должны осознать себя, принять свою суть, пройти свой Путь. Сколько раз уже случалось так, что Герои не пробуждались или отказывались от своей сути? Да мало ли, что еще может случиться? Осирис, ты слишком пессимистически настроен, в любом случае мы еще поборемся!

— Лоули, на этот раз все иначе, — покачал головой Кром. — И я это чувствую. Я это знаю…

— На сей раз Пророчество исполнится? — неожиданно, потухшие было, глаза Зулата вспыхнули синим пламенем. Ярость и отчаяние смешались и вырвались наружу. — Мир будет уничтожен?! Ну, мы это еще посмотрим! Не зря же мы поставлены Создательницей хранить наш мир!..

— Зулат, Пророчество исполнится. Создательница в нашем мире, — остановил соратника хозяин замка.

Собравшиеся переглянулись. Никто не решался заговорить. Они осознавали страшную истину: их мир вполне вероятно будет уничтожен в скором времени, и они почти ничего не смогут сделать. Ничего! Ибо даже боги бессильны перед Роком, Судьбой и Законами Вселенной! Их мир уникален, и именно поэтому он стал бельмом на глазу для тех, кто являет собой силы Вселенной. Они не могут позволить такому миру существовать далее. Они приложат все свои силы, чтобы докончить начатое, а раз Создательница в своем мире, раз Пророчество начало сбываться…

— Папа, а что если спросить у Создательницы, кто Герои Пророчества? — нарушила тишину Натали, переглянувшись с Беллой и Луной, сестрой Сильвиллы. — Отыскать их, обучить и натаскать? Сделать так, чтобы они стали истинной опорой Создательницы, войнами, гвардией?

— А что, хорошая идея! — поддержал юную богиню Зальтор.

— Какие вы умные, — усмехнулась Лоули. — Думаете, до вас никто не додумался до этого? Это было бы слишком просто.

— Всегда надо посложнее… — скорчила недовольную рожицу Натали.

— Кстати, Она вполне может знать, кто Герои, — заметил Зулат. — Ей это тоже на руку: экономит силы для решающей битвы.

— Только есть маленькая деталь, — мрачно осадил оживившихся соратников Кром. — Я не знаю, кто Она.

— В смысле?! — не сдержали возгласа некоторые из собравшихся богов.

— То есть, как не знаешь?! — откровенно удивилась Лоули.

— Я Ее никогда не видел и не знаю, кто Она, — повторил Кром.

— Ты не можешь этого не знать! Ты же — верховный бог! — воскликнул Зулат.

— Кстати, да, — поддержал его Асамат. — Как ты можешь Ее не знать?

— Я не самый древний бог нашего пантеона, — Кром встал из-за стола, отошел к высокому витражному окну. — Когда шла та, первая, Битва, погибли многие боги. Наш мир слабел, Создательница ушла из него. Я же стал богом позже, когда Ее здесь уже не было, — хозяин замка скрестил руки на груди, обернулся к своим многочисленным соратникам.

— Руку даю на отсечение, но я уверен: ты не можешь совсем уж ничего не знать о том, кто же Она и как Ее можно найти, — рявкнул Асамат, подходя к верховному богу. — Даже среди моего народа остались легенды о Ней! А ведь я не на много младше тебя.

— Я не знаю, кто Она, — повторил Кром. — Я ее никогда не видел, — он бросил быстрый взгляд на оставшихся за столом богов. — Но есть три бога, которые помнят ту Битву, помнят и Ее. Они смогли выжить потому, что они не плоть от плоти нашего мира. Они когда-то пришли сюда, Создательница позволила им здесь остаться. Что скажите, Ра, Осирис?

Ра, все это время молчавший, и Осирис развели руками.

— Прости, Кром, но именно по этой же причине мы и не чувствуем Ее, — мрачно признался зеленокожий бог. — Мы даже не знали до сего дня, здесь ли Она… Я помню ту Битву, помню, как пали наши старые товарищи, помню наших врагов, но… Я не чувствую Ее…

— К сожалению, это так: мы даже не знали, что Она здесь, — кивнул Ра. — Слишком много тысячелетий прошло с момента Ее ухода, мы слабы… Все мы слабы сейчас, — поправился он, трогая широкое ожерелье из самоцветов на своих плечах. — Но мы, я и Осирис, слабы вдвойне — мы не только теряем веру людей, мы и не из этого мира.

— Она не совсем здесь, — Кром направился к столу. — Мы с вами даже сейчас, даже будучи ослабленными неверием людей, еще вполне можем дать достойный отпор нашему врагу. В конце концов, за прошлые их наступления мы их хорошо изучили, и мы били их, пока здесь не было нашей Создательницы, но… Не следует забывать о Пророчестве. Оно — ключ к началу Битвы. Оно поможет Ей набраться силы, или ослабит Ее, — Кром оперся ладонями о столешницу. — Мы с вами почти позабыли о том, что с вами, Осирис, Ра, пришел еще один бог. И как мне кажется, он рехнулся. Он безумен. Он стал ночным кошмаром и нашим врагом. В своем безумии он будет приближать гибель нашего мира всеми доступными ему силами, надеясь, что, когда наш мир погибнет, он вновь сможет уйти в другой. А, друзья мои, он изначально черпал свою Силу не в вере людской, поэтому на нем никак не сказалось забвение, которому люди предают нас.

— Он не должен узнать, что Пророчество начало сбываться, — кивнул Зулат.

— Кто он? — нахмурился Асамат.

— Почему о нем ничего не слышно? — спросила Иштар. — Кто это такой? Не Сет же?

— Одно время он подчинялся Зулату, — нехотя признался Кром.

— Шезму?! — удивленно воскликнули Натали и Белла.

— Да, — кивнул хозяин замка.

— И где эта тварь? Признаться, я полагала, что он уже давно заснул вечным сном или убрался из нашего мира, — нехорошо прищурилась Лоули. Она бросила полный подозрения взгляд на Зулата.

— Где он — неизвестно, — нехотя признался тот. — Он и в самом деле может быть за пределами нашего мира.

— Он может быть где угодно, — согласился Кром. — Эта тварь безумна, хитра, сильна и не из нашего мира.

— Ну, по крайней мере, теперь мы точно знаем, что Последняя Битва и вправду близка, — мрачно усмехнулся варвар.

— Только на сей раз, нам не дадут ни единого шанса выжить, — добавила Лоули. — Второй отсрочки точно не будет.

— А люди, как на зло, утрачивают веру в нас. Их сердца полны Тьмы, они погрязли в пороках, — констатировала Иштар. — Да, очень вовремя.

— И чем меньше они в нас верят, тем меньше наша Сила. Скоро может не понадобиться никакой Битвы — мы просто полностью обессилим и заснем, — задумчиво пробормотала Сильвилла, пропуская между пальцами полоску ночного неба.

— Люди всегда рано или поздно утрачивают веру, предают богов, а потом сами удивляются, от чего боги не отвечают на их молитвы, — пожал плечами Осирис. — Ничего не меняется в этой Вселенной.

— Вот только решающее слово всегда за ними, — хмыкнул Зальтор. — За людьми.

— Да, ничего нового-то, в самом деле, — возмутился Асамат. — Люди и мы сами в прошлом, когда тоже были людьми, всегда дрались друг с другом, а грязи и Тьмы во все времена хватало! Только и отважных, благородных сердец тоже среди людей достаточно. Справимся, как всегда, — грозный бог ободряюще улыбнулся своей жене, словно бы она боялась грядущего.

— Не думаю, Асамат, — покачал головой Зулат. — На сей раз все гораздо хуже. Да и там, внизу, уже не лошадиные упряжки и почтовые голуби. Там нынче сверхзвуковые истребители, мощные компьютеры и зенитно-ракетные комплексы.

— И именно это-то и пугает… Вот именно это и страшно, — признался Кром.

Пролог

Космос…

Бесконечный космос, полный бесчисленным множеством галактик и звезд… Космос, что таит в себе смертельный холод и столь же смертельный жар, что полон жизни, и в то же время в нем так непросто отыскать пригодные для жизни планеты.

Космос…

Он скрывает в себе множество миров и цивилизаций. Многие из них и не подозревают о существовании друг друга, кто-то воюет с соседями, кто-то торгует, а кто-то просто доживает свои последние века, не выдержав испытаний, что на них обрушила бесконечная и непостижимая Вселенная.

Звезды рождаются и гаснут на просторах галактик, появляются новые, сверхновые, иногда возникают черные дыры — ненасытные утробы космоса. Иногда галактики распадаются или сливаются в одну, а бывает, что космический вихрь уносит их без следа, и никто не в силах ответить — что же это было? Законы физики могут попираться, есть что-то большее, чем эти законы, есть воля тех, кто сотворил эти миры.

Космос полон загадок и парадоксов. Он прекрасен в своей непостижимости и опасности, он манит разумных существ, как никакой наркотик не может их поманить. Он обещает познание тайн мироздания и приключения, он обещает свет звезд и чудеса всех миров. Поэтому разумные существа всегда старались его понять и постичь, поэтому они строили корабли, на которых бороздили просторы холодного космоса, ища что-то, что не могли объяснить себе сами, спрятанное за миллионом слов о жизни на других планетах, о развитии, о познании.

Только не всем эти знания приносили добро и благоденствие. Кто-то пропадал без следа на просторах галактик, кто-то превращался в могущественные империи зла, включающие в себя десятки планет, а кто-то шел путем науки, иногда игравшей злые шутки с учеными.

Этот рассказ о далекой планете, вращающейся вокруг желтой звезды одной из прекраснейших галактик, известной небосклону миллиардов планет.

Итак, в путь…

В далекой прекрасной галактике, совершающей свой бесконечный путь по нашей Вселенной, есть одна планета, имя ей — Дидьена. Близь тропического пояса этой планеты лежит великолепная ни кем не тронутая долина. Время не властно над необъятными просторами сказочной страны — ее окружает непрерывная цепь гор, вершины которых служат постелью для облаков, а их строгие и холодные льды белы как платье невесты. Горы неприступны, их стены отвесны, их ущелья бездонны, их тропы непроходимы, их обвалы страшны в своей всесокрушающей ярости, а бурные ледяные реки прокладывают себе русла среди острых камней и низвергаются в пропасти бушующими потоками, незнающими пощады.

Сказочная страна в долине гор раскинулась средь необъятных зеленых лесов, опутанная тонкими сетями голубых, прозрачных рек. Тут соседствуют пальмы и бамбуки, эвкалипты и тропические деревья; папоротники и хвощи раскинулись под сенью лесов из средних широт; хвойные леса гор врубаются в зеленое море лиственных рощ долины. Словно какой-то безумный древний бог или садовник решил перемешать в фантасмагории сознания тропики и тайгу, чащобы средних широт и влажные джунгли, жаркие пустыни и ласковые моря, бурные реки и гиблые болота, плодороднейшую почву долины и иссушающие пески безводных просторов пустынь. Высокие отвесные скалы с их черными, затянутыми туманами пропастями и ослепительными ледниками снежных вершин, мешались с приветливыми долинами, где росли буковые и кленовые рощи. Сосновые и еловые леса сбегали от самых ледяных шапок в разноцветие горных лугов, а бескрайние зеленые степи покрывались летом красным морем маковых полей или фиолетовыми озерами лаванды, а со стороны долины уже наступали розовые, белые, лиловые, синие, сиреневые, малиновые и фиолетовые люпины.

Задумка безумного художника, воплощение мечты гениального садовника — эта страна поражала нереальностью своих пейзажей и соседством столь невозможных климатов. Словно боги выхватили из всего остального мира самые красивые кусочки лесов, гор, лугов, пустынь и морей, выхватили и каждый кинул их в кольцо неприступных скал, не заботясь о невозможности их соседства. А дальше долина зажила своей загадочной жизнью, приспосабливаясь, переплетаясь и делясь своими яркими красками.

На севере и юго-востоке долины раскинулись обширные засушливые пустыни. По весне одна из них расцветала ярким морем цветов, преображаясь на краткие дни в еще одно чудо этого мира. Пустыня же на юго-востоке десятилетиями не видела ни капли дождя, и лишь там, где она встречалась с морем, временами бушевали страшные бури, с неба извергались потоки воды, а черные тучи рассекали ветвистые белые, желтые, зеленые и сиреневые молнии.

На севере долины, заключенной в кольцо гор, раскинулось самое настоящее море: голубые мягкие и ласковые воды, медленно набегали на желтые ленты пляжей, местами к волнам спускались влажные джунгли, нависая над самой водой. Еще два моря (небольшие по меркам планеты, конечно же) раскинулись на юге. Одно — зеленое и спокойное, словно гладь зеркала, часто окутывалось туманами и хранило на своем дне и на сотнях загадочных островов миллионы тайн — страшных и не очень. Острова эти исчезали и вновь появлялись из-за завесы молочно-белого тумана, за пеленой которого часто скрывались густые леса, опоясывающие море со всех сторон. Второе — зеленовато-голубое море было самым коварным и буйным из всех внутренних морей, ведь на его берегах раскинулась самая засушливая пустыня; его окружали скалы, его бешеные воды бились об острые камни прибрежных утесов и отступали в пене прибоя от гранитных стражей пустыни. В его водах водились чудовища и порой налетали ужасные бури, а молнии, что били в его волны, не знали пощады.

На западе горы, смыкая свое кольцо, врезались в мировой океан, отвоевав у него довольно большой залив, полный островов и рифов, куда невозможно попасть, не зная проливов. И выйти из него тоже было почти невозможно — острые скалы и коварные рифы всегда ждали отважных чудаков, пытавшихся попасть в сам залив или выйти из него. И лишь единицы знали эти проливы, и звались они Морскими Королями. Лишь через них у жителей долины Великих Гор была связь с внешним миром, потому и прозвали этот залив заливом Морских Королей — заливом самых отважных пиратов, корсаров, а порой и ученых, отважных первооткрывателей и храбрецов, наводящих ужас на всех моряков остального мира.

На западе долины раскинулись и бескрайние топи Великих Болот: страшные километры и километры бледно-зеленых и желтых моховых полей, изредка прорезанных островками чахлого леска или — о, чудо! — выходами базальта, гранита, кварца и других горных пород и минералов. Рядом с бездонными бучилами болот соседствовали зыбучие пески, поджидающие любого неосторожного путника или зверя. Чахлые деревца оживляли их бескрайние поля, почти всегда покрытые непроглядными желтоватыми туманами или полупрозрачной белесой дымкой испаряющейся воды. Лишь ужасные порождения тьмы и ужаса населяли эти края — страшные монстры и твари, названия которых не были известны никому за пределами кольца Великих Гор.

Красота и кошмар…

Плодороднейшая земля и убивающие жаркие пески…

Прекраснейшая природа и порождения самых страшных ночных кошмаров…

Высокие горы и не менее глубокие болотные топи…

Хрустальные горные реки и затхлые туманы болот…

Сама жизнь и сама смерть…

Все это — Розми — Страна Мечтаний.

Так назвал ее Колум, беглый крестьянин, чудом нашедший дорогу через горы. При виде долины, покрытой зелеными лесами, где лишь изредка встречались селения аборигенов, он понял: вот тот мир, о котором мечтали все угнетаемые безжалостными феодалами люди. Вот та воплощенная мечта, о которой рассказывали сказители, и пели менестрели во всем известном ему мире! Вот мир самих богов Света, о котором так часто говорят жрецы в храмах, указывая пастве в строну Великих Гор. Сюда никто не доберется из жадных и безжалостных угнетателей, тут можно будет зажить свободно и построить новую жизнь, создать свою сказку.

Колум вернулся к себе в страну и начал рассказывать об удивительной долине в горах, которую он нашел. Он звал за собой всех, кто готов был рискнуть, он шел от города к городу, от селения к селению, он хотел собрать людей и повести их за собой. Но как только люди, страждущие свободной новой жизни, собрались в его родной деревне, и Колум в который раз начал рассказ об удивительной сказочной стране, стрела феодала пронзила его горячее сердце. Умирая, он успел лишь сказать: «Я нашел эту страну, Страну Мечтаний»…

Людей разогнали: кого убили, кого отправили на каторгу, кого сослали в рудники; кто-то сумел сбежать, кто-то вернулся в родной город или селение, кто-то так и продолжил ходить по дорогам мира, рассказывая о Стране Мечтаний, что лежит за Великими Горами, в которую только и надо найти путь.

Много смельчаков сложили свои головы, штурмуя неприступные выси Великих Гор. Кто-то искал сказочные богатства. Кто-то верил, что сами боги Света ходят по этой стране и хотел, чтобы они поделились своими знаниями или Силой. Кто-то хотел найти туда проход и повести за собой своих собратьев. Все хотели разного, но никому не удалось пройти в волшебную долину.

Никому до тех пор, пока три друга, бежавшие от одного безжалостного короля, назначившего большую награду за их головы, не сумели случайно найти проход за цепь неприступных скал. Они нашли реку, которая, извиваясь, выбегала из недр земли, из-под Великих Гор. Друзья, загнанные солдатами к отвесным скалам, не видели другой возможности спастись и направились по реке, против течения, под горы. Спустя несколько дней, когда они не верили, что увидят свет дня, измученные беглецы оказались в Стране Мечтаний.

Друзья поняли, что нашли легендарную Розми, хоть и не стремились к этому. Они приняли решение спасти не только свои семьи, но и привести в эту благословенную долину всех, кого смогут позвать за собой. Они вернулись домой и как Колум три столетия назад отправились по городам и селениям, созывая всех желающих жить свободно и всех угнетенных. Отчаявшиеся люди пошли за ними. Уходили целыми семьями, а иногда деревнями, уходили налегке. Весть отправляли голубями, сообщая место сбора и время. В назначенный день пришли не только беглецы — подоспели и солдаты феодалов. Началась жестокая погоня и резня, но беглецам было уже некуда отступать и потерять они могли лишь свою жизнь — солдаты никого не щадили.

До Розми добралась лишь половина всех людей, а из трех друзей лишь один, провозглашенный королем, Кемий I.

За беглецами обрушились скалы, отрезая их на веки от жестокого мира, не дав преследователям кинуться за ними в сказочную страну. Река изменила свое русло, и с тех пор уже никто и никогда не смог пройти под Великими Горами по ней. Реку назвали Королевской, и вдоль ее берегов начали возводить новые города, где люди верили: они будут жить новой и справедливой жизнью без жестокости и угнетения.

Люди, бывшие в прежней жизни подданными разных правителей, решили создать одну страну, где будет править один король. В долине Великих Гор отныне должна быть одна страна, лучшая на всей Дидьене — Страна Мечтаний, или Розми. И пусть долина была бескрайней, а сбежавших была горстка, но люди радовались: места хватит всем! Бери земли сколько хочешь! Живи честно и трудись честно…

Так было тогда… Пока еще были живы те, кто помнил ужас исхода и прежнего существования за пределами Великих Гор…

Так было давным-давно.

Шли века…

Страны кругом развивались, в Розми же время замерло на долгие годы… Мир вокруг менялся, но эти изменения не затрагивали потомков тех, кто некогда преодолел горы и увидел свет новой свободной жизни.

Спустя века страны окружения Розми изобрели паровой двигатель, а потом и электричество, по еще узким и кривым улочкам городов поехали первые смешные автомобили, по железным дорогам мчались паровозы, а моря бороздили колесные корабли и пароходы. Уже разрабатывались первые, еще неудачные самолетики и аэропланы, казалось, что еще пара лет и можно будет перелететь Великие Горы, заглянуть в долину, о которой ходит столько необыкновенных легенд…

Кто знает, чем бы все это закончилось, если бы в один прекрасный солнечный день на небе Розми не появились бы черные точки кораблей пришельцев из космоса.

Глава 1

16, месяц Разлива, 5555 года

1

Лишь сто пятьдесят лет назад пришельцы из космоса завоевали Страну Мечтаний.

Прекрасная далекая планета, согретая лучами своей желтой звезды, покорила сердца космических странников, остановивших свой исстрадавшийся взор на ней. Люди, привыкшие к лишениям и потерям, почувствовали себя здесь дома в тот миг, когда первые разведчики принесли информацию, что новая родина не только пригодна для жизни, но тут существуют вполне себе развитые цивилизации. Разведчики же сообщили, что у тропического пояса планеты лежит полностью изолированная от остального мира страна, скрытая могучими горными хребтами ото всех. Именно там и можно обосноваться. Именно там более развитые страны не должны были потревожить уставших межпланетных скитальцев.

Как и много веков назад предки розмийцев нашли в долине Великих Гор свой дом, так и пришельцы из глубин космоса сумели найти свой новый дом в Розми.

Пришельцам ничего не хотелось менять: ни городов с узкими улицами, ни отменять рабство (в котором оказались аборигены долины), ни свергать многочисленных богов этой страны. Звездные гости считали себя не вправе менять весь уклад жизни розмийцев. Им нравилась розмийская средневековая мораль и романтичная галантность жителей долины. Розмийцы, несмотря на свой буйный и неукротимый нрав, были людьми высокой морали, они оберегали своих женщин от всей грубой прозы жизни. Дети были обязаны повиноваться своим родителям беспрекословно, жены — мужьям. Многочисленные благотворительные общества и кружки процветали; устраивались великолепные приемы по любому поводу и без него; радушие гостеприимных хозяев согревало сердца (правда, на пришельцев оно вовсе не распространялось); кодекс чести; дуэли на шпагах или пистолетах; правила поведения для истинных леди и джентльменов… Все это очаровывало, манило и притягивало к себе.

Завоеватели не захотели ничего менять, очарованные новым чистым миром. Они тоже решили все начать заново и стать частью этого галантного века. Они приняли Страну Мечтаний такой, какая она есть. Они приняли и поверили в ее богов, обычаи и традиции, они забыли свою прежнюю жизнь и причину своего бегства с той, другой планеты. Их новой родиной стала эта благодатная земля, покрытая бесконечными лесами, окруженная горами, полная чудес и легенд, в которые так и хотелось поверить, которые становились действительностью, переплетаясь с реальной историей. Пришельцы полюбили эту необычную страну всем сердцем и душой, они поклялись ее защищать и забыть свой старый дом.

Космические скитальцы сумели органично вплести свои технологии в повседневную жизнь целой страны или же запрятали их глубоко под землю. Они создали базы на спутниках Дидьены, создали космические станции, занявшие свои орбиты над планетой.

Женщины теперь могли работать почти везде (отдавая дань вековым традициям и щадя чувства коренных жителей, их не допускали в армию, флот, почти не было их в правительстве, да лишь единицы держали свое дело). Но сами дамы довольно быстро поняли плюсы своего нынешнего положения и принялись извлекать из него выгоды, поощряя мужчин забыть о том, что женщины могут не только наравне с ними работать, но и сражаться. Умные женщины пришельцев быстро переняли манеру коренных жительниц Розми прикидываться слабыми и беспомощными созданиями, наделенными не слишком большим умом, за что получили преклонение, защиту от всего жестокого мира, и возможность быть просто женщинами.

Старина и современность переплелись на бескрайних просторах долины Великих Гор, переплелись в тугой клубок, где уже невозможно было отделить одно от другого. Прошлое и будущее соединилось, превратившись в настоящее… В начавшийся век сверхзвуковых истребителей и телефонов происходили дуэли на шпагах и мечах; кровная месть была смягчающей статьей уголовного кодекса; рабы были частью повседневной жизни владельцев телевизоров и дорогих автомобилей, развивающих скорость в сотню километров в час.

В Розми появилась некоторая свобода печати и слова. Именно некоторая, ведь пришельцы помнили, к чему ведет отсутствие цензуры. Жрецы утратили былое могущество, школы стали доступны всем, открывались университеты и институты. Наука и техника поднялись на очень высокий уровень развития.

В Розми росли новые города, в старых же — новые здания и кварталы. Спустя пятьдесят лет столицу из Ариэль^[2], скрытой в жарких влажных джунглях, перенесли в город нового типа, выросший среди бескрайней пустыни на побережье моря Ожиданий — во Фритаун.

Фритаун рос с непостижимой быстротой, он походил на огромный муравейник, он жил своей жизнью, такой быстрой, бурлящей и яркой, как водопад, над которым стоит семицветная радуга брызг. Здесь солнце жаркими лучами пыталось убить все живое, испепелить бесчисленные сады и парки, изжарить всех обитателей наглых высоток, устремившихся в небеса, и жильцов коттеджей, и владельцев роскошных вилл, и угрюмых жителей окраин. Люди же смеялись над попытками светила превратить их бурный город в пустыню — они разбивали все новые и новые парки, возводили новые кварталы, создавали скульптуры и запускали многочисленные фонтаны. Пустыня пыталась засыпать песком прямые как стрелы проспекты, но каждое утро сотни трудолюбивых работников коммунальных служб убирали песок, а вечерами жители города поднимали свои бокалы за пустыню и ее ветры!

Новая столица… Город, где можно было получить тысячу шансов, чтобы изменить свою жизнь, город, где можно было упасть на самое глубокое дно, город, где в жарком мареве, исходящем от асфальта в полдень, сливались судьбы, жизни, сердца, радость, горе, смех и слезы. Этот город жил по своим собственным законам. Он всем давал шанс. Дальше же все зависело от человека: перебраться однажды в роскошные кварталы, что тянулись в сторону побережья, где виллы богатейших людей Фритауна утопали в зелени садов и парков, или же перебраться в беднейшие районы города, где по ночам даже полицейские не могли себя чувствовать в безопасности, а в переулках частенько находили кого-то с ножом в боку.

Этот город жил своей жизнью, и радовался каждому новому дню. Дню полному битвы за солнце и самого себя. Фритаун — это город-сказка, город-сон, и, если верить новой поговорке, то именно туда ведут все дороги.

2

В центре страны на острове посреди Королевской реки возвышался Замок Королей. Там с приходом новых хозяев поменялась лишь системаохраны, да были модернизированы старинные постройки, ну, и дворец, конечно, а так все осталось как прежде: свой особенный мир, мир недоступный простым смертным, мир, где жил тот, кому боги Света доверили свою избранную страну.

В просторную спальню, обставленную изысканной резной мебелью и заставленную медицинской аппаратурой, вошел неприметный человечек со скучающим выражением на лице. Казалось, он не засыпает на ходу лишь потому, что может упасть и больно удариться об пол, этого ему, несомненно, не хотелось бы. Человечек нес в руке какую-то синюю папку с гербом Розми на кожаном тиснении обложки.

На огромной старинной постели оплетенный проводами и трубками от медицинской аппаратуры лежал высохший как мумия старик. На его лице жили лишь яркие серо-зеленые глаза.

— Ваше Величество, — почтительно склонился в поклоне человечек, подходя к постели больного.

— Здравствуй, Винсент, — тихо прошелестел голос старика. — Что ты мне принес на сегодня? Опять заговоры? Или сегодня что-то поинтереснее?

— Немного интриг, немного заговоров, и, как всегда, мои опасения по поводу кронпринца Джеффри, — почтительно ответил генерал Бодлер-Тюрри, глава Разведывательной службы Розми, человек, чьего имени боятся миллионы людей.

— Иногда, в моменты слабости, — бескровные губы короля разошлись в подобии улыбки, — я молю Зулата^[3] как можно быстрее забрать меня к себе, но потом я вспоминаю, как много еще надо сделать, и кому достанется моя Розми… — старик закашлялся. — Да… И тогда я прошу продлить мои дни еще ненадолго.

— К сожалению, невозможно в полной мере подготовиться к приходу смерти, — заметил генерал. Он был всей душой предан умирающему монарху, полагая, что с королем уходит целая эпоха. Эпоха, принесшая много хорошего и плохого, наполненная и мятежами, и свершениями, и достижениями, и покоем…

— Возможно, ты прав, Винсент, — устало вздохнул король. — Но мы должны поторопиться — я уже чувствую приход Неумолимой госпожи^[4]. Поэтому нам придется лишь принять меры к тому, чтобы мой сын не наломал лишних дров. Ты подготовил списки?

— Да, Ваше Величество, — Бодлер-Тюрри приблизился к постели умирающего короля и подал ему несколько листков из синей папки. — Один список тех, кого следует казнить немедленно по восшествии на престол принца Джеффри. Второй — кого надо будет казнить в случае крайней необходимости, если они не поймут преподнесенного урока. Третий — кого надо повысить.

Власть пришельцев была признана коренными розмийцами уже давно. Однако еще оставались группы фанатиков, не смирившихся с тем, что ими правят какие-то завоеватели из космоса. И пусть пришельцы принесли новые неизвестные ранее технологии! Пусть они смогли лечить ранее неизлечимые болезни! Пусть благодаря их технологиям средняя продолжительность жизни увеличилась до девяноста — ста лет! Пусть они почти побороли голод, мор, нищету и сделали жизнь розмийцев лучше, позволив им получать образование, пользоваться новой техникой, сделав доступной всем медицину, познакомили розмийцев с электричеством, телевидением и последними достижениями науки — для некоторых упорных фанатиков они остались чужаками. Чужаками, с которыми надо было бороться.

Фанатики и просто приверженцы прежнего режима отказывались понимать, что если бы не пришельцы, то из-за гор пришли бы кершийцы и обитатели других стран Дидьены, которые превратили бы гордых жителей Страны Мечтаний в рабов. Эти люди, — а таких было еще довольно много, — продолжали бороться со своими покорителями, забыв все хорошее, что те сделали. Горячая кровь, коварство и твердолобость некоторых жителей долины продолжала их толкать на необдуманные мятежи, провокации, взрывы и покушения. Они уже и сами не знали, за что борются. Ни они сами, ни их отцы или деды не жили при прежней династии, но упрямство бурлило в крови всех розмийцев, вот и тут оно нашло свою дорогу: борьбу с пришельцами и королями. Просто так… Без смысла… Или для того, чтобы получить такую сладкую и всеобъемлющую власть.

Король недолго читал страницы, несшие в себе смерти или же возвышение не одному десятку человеческих душ, потом взглянул на своего верного пса.

— Винсент, почему в списке на казнь стоит имя юной Антуанетты Изольды Верники Блустар? Она не сможет принести нам вреда.

— Ваше Величество, госпожа Блустар — потомок последнего свергнутого короля династии Блустар. Ее мать состоит в кругах заговорщиков, вокруг нее собираются люди недовольные нынешней властью, некоторые из них обладают влиянием или деньгами. Они могут стать опасными.

— Эти заговорщики меня никогда особенно не беспокоили, — едва заметно покачал головой старик. — Они только болтать и способны. К тому же, отчего ты не внес в список ее мать? Почему именно девочка?

— Госпоже Блустар уже больше двадцати пяти, она не девочка, — заметил Винсент. — Ее мать — полное ничтожество, которое не способно ни на что, сама же девица умна, она заводит знакомства с разными людьми, которые могут принести ей выгоду. Опасность может представлять именно она, никак не ее мать.

— Нет, Винсент, — опять закашлялся король. — Дай мне воды, — попросил он. Напился из стеклянного стакана и продолжил. — Если она вызывает у тебя беспокойство — перенеси ее во второй список.

— Как прикажете, Ваше Величество, но я…

— Нет, генерал, — прервал король его.

— Как прикажете.

— И я не увидел в списке на повышение этого мальчишку, командира Первого отряда…

— Ричарда Увинсона? — удивился генерал. — Он слишком импульсивен, самоуверен и пока еще горяч. К тому же он слишком молод. Его рано повышать.

— Винсент, он спас мне жизнь три раза, — напомнил король.

— И соблазнил Вашу третью дочь, — заметил генерал. — Никакого почтения и понятия о субординации.

— Ну, это когда было! Этот проступок он искупил кровью на границе с Керши^[5], - король вновь вздохнул. — Внеси его в список на повышение. Он будет верной опорой принцу Джеффри. И его друга не забудь, они великолепно дополняют друг друга, такой тандем нельзя разбивать.

Король вновь закашлялся. Прикрыл глаза после жесткого приступа сухого кашля, раздирающего горло. На мгновение генералу показалось, что уставший больной правитель Розми заснул, но ясные серо-зеленые глаза вновь открылись.

— Хватит обсуждать и спорить со мной по поводу списков, — с трудом покачал головой старик. — Теперь давай по обстановке в стране доложи.

— Я опасаюсь мятежа, — признался старый разведчик. — Все идет именно к этому. Подняли головы наши недовольные коренные жители Розми. Появилось странное движение на банковских счетах самых отъявленных заговорщиков: Корнесси, Блумы, Арено, Сандей, Джонсоны из Ариэль. Я принял меры: все транзакции по их счетам отслеживаются, за ними я направил следить своих людей.

— Корнесси… Та ветка семьи, что из Фритауна?

— Нет. Те после последнего мятежа сидят тихо — плата была слишком высока. Это недобитки семьи из Ариэль продолжают плести интриги и заговоры, — признался генерал. — Подозреваю, что они воспользуются Вашей смертью и слишком горячим темпераментом принца Джеффри и поднимут мятеж.

— Хорошо, арестуй их уже сейчас.

— И их ближайших помощников?

— Да, — пожевав губу, ответил король. — Но пока не казни, пусть посидят в наших застенках. Пусть до них дойдет смысл происходящего, когда наступит спокойная обстановка — отпусти.

— Хорошо, — согласился генерал. — Я еще распутал не все нити заговора, но подозреваю, что они ведут и в нашу армию.

— Это плохо… — чуть заметно покачал головой Джонатан II.

— Это неизбежно, Ваше Величество, — признался Винсент. — Когда Вы пятьдесят лет назад разрешили брать в армию мужчин из семей коренных розмийцев, Вы знали, что мы рано или поздно с этим столкнемся.

— У меня не было другого выбора, — устало вздохнул король. — Население Розми растет, смешанные браки стали довольно частым явлением, поэтому я должен был это разрешить… У тебя еще много новостей?

— Да, Ваше Величество, — признался Винсент.

— Я очень устал, — прошелестел король. — Но продолжим. У нас еще столько дел…

— Как прикажете.

— Ответь только: ты раскрыл заговор?

— Пока — нет. Пока я предполагаю только наличие заговора. Я еще не представляю его цель и весь масштаб. Но я могу догадываться, что основная цель — посеять хаос в Розми, захватить бразды правления и отстранить Вашего сына от власти.

— Все как всегда… Как полагаешь: у них получится? И кто на сей раз стоит во главе заговора? — король тяжело вздохнул. — Корнесси? Кто-то еще?

— Корнесси на этот раз не ведущая флейта, — покачал светловолосой головой генерал. — Они лишь помогают кому-то еще. А насчет получится или нет, я не могу видеть будущее, но Вы оставляете принцу Джеффри сильную страну, верных соратников и учителей на ключевых постах. Они смогут сдерживать… — генерал опустил глаза, потом вздохнул с большим трудом, заставляя себя говорить умирающему правду. — У них может получиться сдержать горячий и упрямый норов Вашего сына. Хотя я уже предвижу осложнения на внешнеполитическом поприще, в основном с Луисстаном^[6], и Керши не останется в стороне, — генерал еще немного помолчал и продолжил. — Ваше Величество, если честно, то я боюсь, что кронпринц может не удержать ситуацию с готовящимся заговором, он может ответить на провокации Керши и развязать войну. Также подозреваю, что он имеет все шансы превратить нашу политику сдерживания развития стран Дидьены в тотальную диктатуру, уничтожая целые государства. Он слишком горяч и не умеет обуздывать свой темперамент, не ум, а мимолетные прихоти и гнев правят им.

Король устало закрыл глаза.

Говорить такое в лицо монарху отваживались лишь единицы его подданных. За это старый правитель и ценил своего главу разведки. И еще за потрясающий нюх на заговоры и способность раскрывать любые самые коварные планы мятежников.

Что принц Джеффри унаследовал горячий темперамент своего отца, король Джонатан II прекрасно знал. Кронпринц был довольно умен, но подвержен мимолетным прихотям, он любил женщин и любовные приключения, но при этом обладал отважным сердцем. Его ум и энергию необходимо было направлять в нужное русло и постоянно контролировать, что был не в состоянии делать сам принц. Его жена также не обладала такой властью над мужем. Иоланта давно уже стала лишь покорной супругой, заботящейся только о своих детях и отстранившейся от остальной жизни. Беда заключалась в том, что контроль над принцем сумел взять в руки его давний друг — жрец Интовар. Пока Интовар не замышлял ничего против Розми и короны, однако, назвать его полезным знакомцем ни у кого язык бы не повернулся.

Выдающимся правителем принца Джеффри никто бы никогда не назвал: он так и не научился сдерживать свой буйный норов, взрываясь подобно пороховой бочке по любому поводу. При хорошей команде помощников и советников кронпринц имел все шансы стать вполне приличным правителем. Проблема заключалась лишь в том, что по малейшей прихоти Джеффри мог удалить от себя всех советников, которых тщательно подобрал ему отец. В таком случае о Розми стоило беспокоиться и беспокоиться очень сильно: что может натворить кронпринц в приступе бешенства, не знал никто. А уж если он попадет под чье-нибудь недоброе влияние, то представить последствия боялись даже король с генералом.

Умирающий повелитель целой нации устало перевел взгляд серо-зеленых глаз на окно, которое он мог видеть со своего ложа. Он вновь закашлялся, потом попросил генерала:

— Винсент, открой окно. Хочу услышать птиц и шелест ветра в деревьях парка.

— Ваше Величество, а Вам можно? Врачи запрещают… — попытался возразить генерал.

— Хватит, — жестко перебил его старик и вновь закашлялся. — Тут еще я правлю, а не стая медиков, — добавил он мягче. — Я уже месяц не был в парке, и вряд ли когда-нибудь туда попаду. Если только на моих похоронах, пронесут к костру^[7] по аллеям.

— Как прикажете, — покорно согласился Винсент.

Он распахнул наглухо закрытое окно. В комнату немедленно ворвался свежий ветер, принося запахи цветущего фруктового сада. Послышалось заливистое пение птиц. Комната стала чуточку приятнее.

— Винсент, я тоже боюсь, что Джеффри не удержит власть. Ты же знаешь, я хотел изменить порядок престолонаследия и передать власть моему третьему сыну — принцу Вальтеру, — заговорил умирающий король. — Он не такой умный, как Джеффри, но достаточно умен, чтобы держать при себе мудрых советников и прислушиваться к ним. У него хватит мозгов не попасть под влияние жрецов и других корыстных людей, что, несомненно, захотят править за него. И он обладает куда более спокойным характером и большим самообладанием, чем Джеффри.

— Ваше Величество, принц Вальтер хорош, даже если забыть, что он не слишком умен для правителя страны. Принц это осознает и соберет вокруг себя достойных помощников и советников. Он всегда будет действовать, исходя из представлений о благе страны, у него спокойный и рассудительный характер, хоть он несколько нерешителен при принятии решений. Но у него есть один большой недостаток: его жена, — напомнил генерал. — Она из старинного рода, причем из рода Арено.

— Да, их мы с тобой планируем арестовать… — очень тихо согласился король. Сил у него оставалось мало, но старик еще держался, ведь ему предстояло сделать еще столько, сколько не каждый человек сможет совершить и за половину жизни.

— Ваш второй сын слишком много пьет, а четвертый… — Винсент почтительно замолчал.

— Да, а четвертый спустит в карты всю страну или же развяжет войну со всем миром. Мозгами его боги не наградили, зато дали много азарта и такой же горячий норов, как у меня и Джеффри. Соединить бы Джеффри и Вальтера, и получился бы прекрасный правитель, — король с трудом прокашлялся. — А еще лучше воскресить их старшего брата, Эдуарда. Он должен был стать королем… Он был рожден править… Но, что есть, то есть… — помолчав, король едва слышно прошептал. — Да, Эдуард… И ведь уже поздно вспоминать о другом Эдуарде… Да и кем он стал? — на мгновение старик прикрыл глаза, словно испугавшись своих слов, но, кажется, генерал его не расслышал.

— Ваши дочери тоже не удержат власть, — вздохнул Бодлер-Тюрри. Этот разговор они вели уже очень давно. — При живых принцах у них нет шансов. Да им и не нужна эта власть, все ушли с головами в семьи, а две из четырех слишком долго прожили за границей, вряд ли они смогут принести благо Розми. Для розмийцев они превратились в иностранок. Розмийский народ этого не потерпит. Сейчас мятежники затаились, но котел бурлит… Еще эти знамения, предвещающие скорые беды…

— Знамения, знамения, — недовольно пробормотал король, хрипло закашлявшись. — Неужели боги Света не могли подождать со своими знамениями до того момента, как все в стране успокоится? Только массовой истерии и божественной кары нам не хватало! — король вновь устало закрыл глаза, приходя в себя после очередного приступа кашля. — Нужен сильный правитель, — устало и печально произнес Джонатан. — К сожалению, даже среди моих внуков я не вижу такого, только Талинда, но она еще совсем ребенок и девочка, к тому же. Мужчину на троне, пусть и моего внука, Розми приняла бы, но она…

— Ваше Величество, госпожа Талинда и вправду еще ребенок, ей всего восемнадцать лет, она дочь кронпринца, но перед ней стоят ее дяди, ее братья, ее кузены. Конечно, в истории нашей страны было достаточно королев, но все они становились королевами потому, что не было претендентов-мужчин. Или они самостоятельно их убивали, — заметил Винсент. — Госпожа Талинда умная, она хорошо развита для своих восемнадцати лет, из нее со временем могла бы получиться прекрасная королева, но не сейчас и не при таком количестве наследников, имеющих куда больше прав на престол, чем она, — покачал головой Бодлер-Тюрри. — У нее нет сторонников. Она в силу возраста еще не успела себя никак проявить. Она никому не известна. Она самостоятельно не удержит трон, при наличии других сильных претендентов. Ей нужно время. Много времени, Ваше Величество.

— Винсент, проблема в том, что у меня нет этого времени. Счет идет на дни. Я должен передать Розми сильному правителю, я должен обеспечить будущее моего народа, а у меня нет наследников. Достойных наследников, — слезящиеся глаза старика прикрылись на бесконечно долгую минуту. Бодлер-Тюрри вновь решил было, что король заснул, но морщинистые веки поднялись, открывая его взгляду молодые глаза на лице древнего старца.

— Ваше Величество, я боюсь, что Ваша внучка ни при каких обстоятельствах не сможет удержать власть, — был вынужден признаться Винсент. Королю генерал всегда говорил только правду, какой бы жестокой она не была.

— Сможет, если она останется единственной наследницей династии Уайтроуз. И если ее будут окружать верные люди, — довольно тихо, но очень твердо вымолвил старик, больше похожий на ожившую мумию, чем на живого человека. Генерал замолчал на несколько долгих минут, пытаясь понять: это размышления вслух умирающего повелителя, или предположения, или же, — страшно в такое поверить! — приказ.

— Будет гражданская война, мятежники не упустят такого прекрасного случая, — наконец-то вымолвил Бодлер-Тюрри.

— Значит, твоя задача, Винсент, найти этих мятежников как можно быстрее и ликвидировать заговор в зародыше. Народ не восстанет при единственном наследнике династии, пусть это и будет женщина. В конце концов, главное, чтобы благосостояние народа не ухудшилось, чтобы армия не имела повода для бунта, а враги боялись нас пуще прежнего, — король вновь зашелся в приступе жесточайшего кашля. На этот раз на белом платке, которым он прикрывал рот, появилось несколько капель крови. — Я же оставляю сильное государство, и хороших верных советников, которые смогут направлять и помогать…

— Ваше Величество, неужели Вы убьете своих детей? — кажется, впервые со дня знакомства короля и главы разведки, Винсент был искренне поражен и удивлен. Король Джонатан мог быть очень жестким и жестоким, если этого требовали обстоятельства. Он любил Розми искренне и всем сердцем, полагая, что боги Света не просто так доверили ему свою избранную страну. Но при всем этом король очень любил своих детей. Поэтому и терпел выходки кронпринца, и позволил принцу Вальтеру жениться по любви. Но чтобы такое…

— У меня нет выбора, — прохрипел король. — Вот она плата за величайшее сокровище, что попало мне в руки, за возможность быть королем избранной богами Света страны — я должен заботиться, прежде всего, о моих подданных. В противном случае, даже технологии наших предков не смогут спасти Розми от гражданской войны, разорения, а может быть и порабощения.

— Но госпожа Талинда — ребенок! Она не удержит власть, — пробормотал пораженный генерал.

— Поэтому тебе и еще нескольким моим доверенным людям придется из кожи вон вылезти, но сделать так, чтобы она удержала власть. Поверь, когда моя внучка останется единственной представительницей династии, розмийцы примут ее куда благосклоннее, — иссушенный скелет на постели тяжело вздохнул, переводя дыхание. — Народ боится гражданской войны. Народ понимает: если ее свергнуть, то начнется грызня за власть между кланами. В этой грызне погибнут многие. Еще больше народу потеряет власть, крышу над головой и своих родных, свое будущее, — старик встретился глазами со своим верным псом. — Ты же предан Розми. Так будет лучше для нашей страны. Девочка вся в меня. Она вырастет, вырастет очень быстро. Она сможет править достойно и мудро. Боги наделили ее умом, характером и волей. Да и другого выбора у нас нет, — он еще немного помолчал. — Грех же за убийство моих детей я возьму на себя. Меня все равно ждет Бездна^[8], так что десятком грехов больше, десятком меньше… 

3 

На юге Розми раскинулась самая засушливая пустыня в мире — пустыня Стенаний. Дождя здесь не бывало десятилетиями, а неосторожные ящерицы или насекомые вполне могли изжариться, коли рисковали выползти в жаркий полдень из спасительной тени редких скал и камней. Куда ни кинь взгляд, везде простиралось море желто-красных дюн. Лишь время от времени посреди моря подвижных песков появлялись выветренные скалы, сложенные известняком или песчаником. Солнце в сердце пустыни превращалось в проклятие. Его смертоносные лучи убивали все живое, до чего они могли дотянуться. А если не они, то отсутствие воды.

Именно в центре песчаного мира стоял последний храм Сета^[9] — бога Тьмы, и его приспешниц — Лостары^[10] и Стареллы^[11].

Храм представлял собой огромный комплекс построек и был окружен высоченной стеной из черных базальтовых плит. В храме было несколько дворов, ведущих к главной обители Тьмы. Тут располагались и гостиница для паломников или туристов (кто и зачем приехал — не важно, жрецам надо как-то жить и зарабатывать для этого деньги), была тут и общая столовая, и баня, предназначенная для паломников. От любопытных путешественников храм и все внутренние его постройки были отделены еще одной высокой стеной, за которую уже никто кроме жрецов не мог ступить. Единственный вход туда охраняли высокие храмовые войны, которые не стеснялись в случае необходимости огреть дубиной слишком ретивых посетителей. В главный просторный зал храма, где еженощно свершались службы, впускали всех желающих, и лишь на время служб и совершения обрядов допускали только паломников, выставляя шумных туристов.

На закрытой территории располагались жреческая школа, жилые помещения, обширнейшая библиотека жрецов Сета, хозяйственные постройки, даже большой сад и огород (кушать-то надо что-то и самим жрецам, и послушникам), школа воинов и прочие нужные помещения для тренировки тел и разума тех, кто избрал для себя путь Тьмы. Там же несколько обособленно стояли и небольшие комплексы храмов Стареллы и Лостары, причем на территории храма Лостары было куда больше построек неизвестного назначения, чем в храме ее сестры.

Весь комплекс зданий был построен из черного базальта, несмотря на то, что раскинулся посреди жаркой пустыни. Крыши храма и шпили на башнях были покрыты позолотой, а над всем огромным комплексом возвышалась гигантская статуя кобры с раздутым капюшоном. Глаза кобры горели мистическим красным огнем, казалось, что само воплощение бога Тьмы следит за своими последователями, оценивает их и в любой момент может броситься на нечестивцев.

Храмы Лостары и Стареллы хвастались вставками красного гранита на башнях, а также несколькими скульптурами, вырезанными из этого камня. Но простым паломникам никогда не доводилось видеть обители богинь вблизи, поэтому они были лишены возможности оценить красоту и изящество храмов сестер.

По черным плитам дворов и каменным полам храма Сета ползали многочисленные змеи — символы бога Тьмы, — множество их статуй и изображений украшали храм, а в фонтанах и бассейнах, распложенных во дворах, плавали водяные гады. Тут на них не обращали внимания. Никто не смел обидеть многочисленную ползучую братию. Змей лишь старались не пускать в гостиницу, баню для паломников и в столовую для них же — не все люди умели обращаться с символами бога Тьмы и могли наступить на многочисленных ползучих гадов, тогда беды было бы не избежать.

Высокий черноволосый мужчина в облачении верховного жреца Сета замер у окна, выходящего на закат, разгоравшийся над пустыней и храмовым комплексом. Мужчина сцепил руки за спиной, не отрываясь, созерцая ярко-красное небо, распростершееся над его вотчиной. Породистое лицо с тонкими чертами было совершенно бесстрастным, и лишь горящие внутренним пламенем темно-карие глаза выдавали в нем человека, а не какого-нибудь сказочного голема, напрочь лишенного сердца и чувств… Хотя в этом смысле Марк Диамний Донован был куда ближе к голему — прежде чем он стал верховным жрецом Сета, он убил в себе Марка-человека, превратив свое сердце в камень, очистив разум от лишних эмоций и чувств. Впрочем, убить ему пришлось не только себя и свое сердце. Дорога верховного жреца была залита кровью соперников и конкурентов, не говоря уже о том, что его бог получал Силу от кровавых ритуалов и человеческих жертвоприношений. Впрочем, именно из-за них в Розми культ бога Тьмы был запрещен и практически уничтожен. Остался только этот, последний, храм. Здесь давно никого не убивали, подношения совершались лишь в виде пищи, цветов или же кто-то добровольно мог принести на алтарь бога немного своей крови.

Когда-то же…

Когда-то богу Тьмы подчинялась половина Розми! И не раз Империи Повелителя завоевывали чуть ли не половину долины Великих Гор! Во всех крупных городах стояли прекрасные храмы, на их башнях горели огни, а многочисленные жрецы совершали ритуальные убийства врагов Сета! Легионы людей, познавших истину и природу Тьмы, впустивших в свои сердца Тьму, а также легионы нелюдей покоряли город за городом, что еще оставались верными богам Света и королю Розми! Они разрушали храмы Крома^[12], Лоули^[13] и других богов! Они убивали их воинов и жрецов! Они знали вкус победы и вкус крови своих врагов!

Только Замок Королей никогда не удавалось захватить легионам Тьмы… Да и лишь одна венценосная особа стала приспешницей их культа — Саманда I, ныне богиня Старелла…

Марк, несмотря на то, что являлся верховным жрецом Сета, и путь к этой заветной мечте был у него долог и тернист, искренне верил в своего Повелителя. И вера его была вознаграждена: сам Повелитель говорил со своим верным жрецом, приказав готовиться к возрождению Империи Тьмы… Это казалось безумием, но Марк истово верил, что однажды он поможет Повелителю возродить его царство, однажды все жители Розми склонятся перед властью бога-змеи, а недовольные будут принесены в жертву для вящей славы Тьмы! Вслед за ними падут и остальные страны Дидьены! Впереди же этих армий и над всеми королями, царями, императорами и жрецами будет стоять он, Марк Диамний Донован, преданный слуга своего Повелителя! Тот, кто услышал его слово и выполнил его волю!

И вот сам Сет заговорил с ним, приказав готовить его возвращение и тех, кто станет костяком его новой армии, что захватит мир!

Века унижений и забвения закончились!

Повелитель вновь обретет Силу, и вновь взовьются в небеса стяги с кобрами! Вновь запылают огни на башнях храмов бога Тьмы!

Марк был совершенно прав, решив, вновь начать готовить воинов и копить Силу для Сета… Его усилия не пропали даром!

Жрец глубоко вздохнул, кинул последний взгляд на пламенный закат и направился к массивному письменному столу, стоящему в комнате, совмещавшей в себе кабинет, библиотеку и гостиную. Марк удобно устроился в кожаном кресле, когда в тяжелую дверь постучали. Дверь вскоре открылась, пропуская в комнату трех человек: двух мужчин и одну изящную женщину.

— Приветствуем тебя, Марк, — обратился к жрецу высокий мужчина с полностью бритой головой, облаченный в длинную рясу черного цвета. Оставшиеся два посетителя склонили головы в знак почтения и приветствия.

— Проходите, — Марк указал рукой на удобный диван, стоящий в центре комнаты на коричневом с темно-красным узором ковре с высоким ворсом. Когда посетители расположились, хозяин покоев прошел к одному из кресел, стоящих напротив дивана, опустился в него и загадочно улыбнулся. — У меня хорошая весть для всех нас.

— Неужели ты дашь мне позволение прикончить эту проклятую мероэ^[14] Оэктаканн? — хищно улыбнулась женщина.

— Боюсь, что не в этот раз, Аленсия, — хмыкнул Марк. — Но в будущем — вполне возможно.

— Очень жаль, — пробормотала верховная жрица Лостары.

Лостара и Старелла подчинялись Сету, и верховные жрецы их подчинялись верховному жрецу Сета. Конкретно Марка присутствующие еще и побаивались: с его приходом к власти тихо умирающий орден постигли невероятные перемены, впрочем, как и всю его иерархическую лестницу. Марк сумел влить новую кровь в жилы последователей богов Тьмы, и для этого ему пришлось пролить немало старой крови.

— Сегодня я принял решение о том, что пора нам не только возобновить жертвоприношения в нашем главном храме, но необходимо отправить еще жрецов и вербовщиков в города Розми. К сожалению, покинуть пределы долины Великих Гор у нас пока нет возможности, хоть это дало бы нам шанс найти последователей и воинов за пределами страны, где нас пытаются жестко контролировать, — сообщил присутствующим Марк.

— Но, Марк, — возразил ему верховный жрец Стареллы, — много наших жрецов сейчас находятся за пределами наших храмов, они служат нашему Повелителю. Если мы отправим еще — мы оголим наш храм!

— Корел, настало время отправить в путь наших учеников, которых мы для этого пять лет готовили, — слегка махнул рукой Марк.

— Это опасно, — покачал головой жрец Стареллы. — У них нет опыта, их могут раскрыть, а это…

— Это грозит нам многочисленными бедами и псами короля в наших храмах! — закончил за него Марк. — Корел, я это ни единожды слышал! Именно осторожная политика и попытки слиться с песками довели наших предшественников до положения жалких бедуинов из пустыни, которым позволено лишь экскурсии водить для туристов, да рассказывать о былом могуществе их богов! — повысил голос верховный жрец Сета. — Хватит! Довольно мы терпели! Из-за нашей осторожности наш Повелитель был побежден богами Света, наши храмы разрушены, наши братья и сестры убиты, а искусство Лостары чуть не было погребено под песками времени!

Марк стремительно вскочил с кресла и принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину.

— Время трусов прошло! Мы должны возродить Империю нашего Повелителя! Поэтому хватит прятать голову в песок! Не зря мы готовились столько лет! Настало время действовать!

— Марк, я с одной стороны согласна с Корелом — юнцов спецслужбы и жрецы Крома, Лоули, Зулата^[15], Асамата^[16] и прочих легко сумеют опознать и схватить, — начала издалека хитрая жрица. — Но с другой стороны, я бы предложила послать в города вместе с ними моих воинов — они будут охранять жрецов от неожиданностей, они вполне смогут справиться с агентами спецслужб, и, возможно, со жрецами наших врагов. Нам надоело таиться.

Черные глаза жрицы зажглись фанатичным и яростным огнем: Аленсия была рождена для великих свершений, она превратила свое тело в совершенное оружие, и убийство доставляло ей удовольствие. Эта женщина не знала пощады, а ее прекрасные миндалевидные глаза не знали слез. Она могла бы стать следующей богиней убийства, если бы Лостара потеряла бдительность и растратила бы свою Силу. Увы, богиня всегда была начеку и ревностно охраняла свое место в пантеоне. Никто из ее жрецов не смел переступить определенный порог, за которым начинался путь к обретению божественной власти и Силы.

— Да, Аленсия, да, — согласился Марк. — Пора выпустить наш молодняк в поле, надо лишь за ним присматривать. Иначе никогда они не превратятся в воинов, никогда не смогут противостоять не то что ратям богов Света, а даже солдатам короля! Нам нужны новые последователи, нам нужны новые адепты, нам нужны новые жрецы и воины! Наш Повелитель нуждается в нашей вере и Силе! Он возвращается!

Присутствующие замерли в немом восторге.

— От чего ты так решил, Марк? — осторожно спросил Корел.

— Он говорил со мной, — признался жрец.

— Это невозможно, — севшим голосом прошептал верховный жрец Стареллы. — Повелителя развоплотили в последней его схватке с богами Света, а, возможно, и убили сами боги Света!

— Корел, Корел, — усмехнулся Марк Донован, — знаешь, в чем твоя главная слабость? — бритый жрец нервно сглотнул и покачал головой. — Ты, похоже, утратил веру в нашего Повелителя, хотя твоя богиня и является его верной слугой. Ты слишком увлекся тем, чтобы достичь вершин власти в твоем крошечном ордене и сохранить эту власть. Поэтому я сильно сомневаюсь, что ты веришь в нашего Повелителя.

Марк вновь начал ходить по комнате, заложив руки за спину. Толстая коса, достигавшая пояса, хлестала верховного жреца при каждом его резком развороте, когда он менял направление. Неожиданно жрец остановился и спросил у окаменевшего Корела:

— Ты вообще хочешь возрождения Империи нашего Повелителя?

— Да, конечно, — нервно пробормотал тот.

— Тогда прекрати споры. Я разработал план вербовки новых жрецов и воинов в нашу обитель. Он работает вполне успешно. Теперь я разработал план превращения их в настоящих слуг нашего Повелителя. Кто погибнет — тот недостоин встать в ряды армии Сета, остальные же закалятся в боях. Повелитель желает вернуться в наш мир и отомстить. Так как же мы, его покорные слуги, смеем ослушаться его воли или смеем оспаривать его решения?!

— Но как ты сумел услышать его? — пораженно прошептал Корел. — Даже моя Госпожа не смогла до него дозваться…

— Потому что меня на этот путь позвал именно он, — откровенно признался Марк. Его темно-карие глаза вспыхнули фанатичным огнем, способным спалить полмира. — Еще когда у него не было Силы, он позвал меня, и я услышал. Теперь же благодаря мне, у Повелителя есть Сила, чтобы дозваться меня, и он передал свое повеление.

— Хорошо, — заговорил третий визитер — высокий и широкоплечий мужчина с короткими черными волосами и пронзительными голубыми глазами, холодными как лед и острыми как бритва. — Только нашу возросшую активность засекут спецслужбы и другие жрецы. Мы должны брать их в расчет. Надо внедрить еще кого-то в их ряды. Или перевербовать.

— Нет, Ринго, нет, — улыбнулся Марк. — Король скоро умрет, ему уже немного осталось. Принц Джеффри хорош, но он слишком горяч и не умеет себя контролировать, а еще он внушаем. Наш человек в Замке Королей уже имеет на него некоторое влияние, которое мы усилим. Со временем он превратится в нашу марионетку. Его буйный норов приведет его к беде и отвернет от него многих верных королю Джонатану людей, что нам и нужно. Вот тогда путь нашего Повелителя и будет свободен. К тому же я думаю, что довольно скоро принц сумеет настроить против себя и самих розмийцев, которые могут начать гражданскую войну, а именно она будет нам весьма полезна.

— Откуда такая уверенность? — вновь подал голос Корел.

— Путь к величию наш Повелитель всегда начинал со смут, когда сердца и мысли людей легче контролировать, люди навоюются и захотят мира. Они пойдут за тем, кто пообещает им спокойствие и будущее. А мы это им пообещаем, когда они устанут от войны, — ответил Марк.

— И все же я боюсь за наших юных жрецов… — вновь подал голос жрец Стареллы.

— Корел, тебе дай волю, и ты вообще никогда бы не вылезал из Великих Болот, так и покрывался бы там мхом и тиной! Надо смотреть в будущее! — раздраженно бросил верховный жрец Сета, но огонь его глаз уже погас, остался лишь холодный пепел.

— Ты выбрал опасную игру, Марк, — пробормотал жрец.

— Эта игра приведет нас к победе, — отрезала Аленсия.

— Или к гибели, — пожал плечами Корел.

— Как бы то ни было, мы все узнаем, когда придет свое время, — заверил присутствующих Марк. — Итак, от вас я желаю получить списки тех доверенных молодых жрецов, что готовы стать миссионерами. От тебя, Аленсия, тех, кто будет их охранять. Тебя это тоже касается, Ринго. Мне нужны последователи, Повелителю они нужны! Ему нужна кровь и жертвоприношения! Повелитель желает, чтобы вновь возродилась его Империя, и чтобы огни вновь зажглись на башнях наших храмов! Мы же будем стоять у его трона или погибнем в битве за мир нашего бога! Трусов и предателей ждет один конец, и он будет страшен! Донесите это до своих адептов. Я лично должен быть в курсе всего происходящего, вы мне будете докладывать о ходе задуманного.

— Марк, но ты пока не рассказал нам всего плана, — улыбнулась Аленсия.

— Весь план пока буду знать только я. Пока не уверюсь в том, что вы готовы пойти до конца, — изобразил вежливую улыбку жрец. — Вы все узнаете в свое время. Пока же мне нужны списки. Города я назову сам, вы можете внести предложения. Корел, дай весть твоим сестрам и братьям в Великие Болота, пусть они начнут подготовку к ритуалу жертвоприношения вашей Госпоже, я лично прибуду все проверить. Пора ей пробудиться ото сна.

— Как скажешь, Марк, — неодобрительно покачал бритой головой жрец Стареллы.

— Жду вас завтра после полуночной молитвы в главном зале храма нашего Повелителя, — Марк сделал властный жест рукой, отпуская присутствующих. Когда жрецы, отвесив ему поклон, направились прочь из покоев верховного жреца Сета, тот прихватил за локоть Ринго и негромко проговорил:

— Корела надо убрать.

— Тихо или так, чтоб донести последствия его трусости? — поинтересовался глава храмовых воинов Сета.

— Тихо, — решил Марк.

— Почему не Аленсия? Она с удовольствием это сделала бы, — Ринго долго шел наверх вместе с Марком, поэтому иногда он мог себе позволить любопытство. — Убийство — это все же привилегия Лостары и ее последователей.

— Потому что он — жрец Стареллы, а Старелла и Лостара — сестры. И мы, как представители Повелителя, должны решительно пресекать любую трусость и проявление слабости не только в наших рядах, но и в рядах последователей свиты Сета. Потому, что наш бог — старший. Это наше дело — следить за нашей паствой.

— Как прикажешь, — кивнул Ринго, удаляясь.

— Когда его тело обнаружат, а его должны обнаружить, приведи ко мне Марселя, я хочу с ним поговорить, — добавил Марк. Ринго вновь кивнул, он был вообще немногословен.

Глава 2

1

Высокие белоснежные пики гор заслоняли горизонт со всех сторон от небольшой военной базы в Великих Горах, расположенной недалеко от границы с Керши. Если бы не близкая граница, эту местность можно было бы считать идеальной для жизни любителей природы, тишины и покоя. Сосновые леса, раскинувшиеся на склонах гор, дарили умиротворение и служили домом многим животным и птицам. Быстрые ледяные речушки, проложившие себе русла среди камней, дарили чистую воду и были богаты рыбой. Захватывающие по красоте пейзажи гор и лесов способны были похитить на веки вечные душу любого художника или поэта.

Тишина и красота…

Только вот соседи беспокойные.

Рик Увинсон, совершенно бесшабашный командир Первого отряда Фритауна, любовался открывающимся его взору видом скалы, похожей на спящую кошку. Особое удовольствие ему доставляло то, что на этой приграничной базе он торчал как гость, и мог себе позволить немного расслабиться и уподобиться этой самой кошке, только не спящей, а довольно щурящейся на солнце.

Командование ВВС Розми приняло решение, что Первый отряд Фритауна слишком сильно расслабился в последнее время, надо бы его отправить на совместные учения, проводимые недалеко от границы с Керши. Опять-таки польза ощутима: и местные пограничники получат неоценимый опыт, и Первый отряд получит не менее ценные сведения и навыки от коллег, да и обалдевшая от своей демократии Керши притихнет. Нахождение поблизости от своих границ легендарного отряда способно было заставить даже контрабандистов залечь на дно, а их братия всегда отличалась бесстрашием и хитростью, чего уж говорить о мелко пакостящей соседке?

Рик лениво развалился на скамеечке, расположенной около казармы, куда спешно заселили новоприбывший отряд. Он щурился как кот на заходящее солнце, вытянул длинные ноги и подложил руки под голову. Но не стоило обманываться его расслабленной позой. Полковник мог перейти к активным действиям в считанные мгновения, а боковым зрением все равно продолжал следить за обстановкой вокруг.

— Как думаешь, зачем нас на самом деле сюда отправили? — рядом с ним уселся его старинный друг и сослуживец Стюарт Грейсстоун.

— Думаю, потому что кронпринц полетел с визитом в Керши, у них там какие-то государственные похороны, а мы тут будем торчать на подстраховке. На всякий случай, — Рик даже не повернул головы.

— Вот и мне так кажется, — Стю покосился на друга, а потом хмыкнул. — Зуб даю, опять влипнет в историю, а мы его вытаскивать будем.

— Без зуба останешься, — Рик соизволил повернуть к другу голову. — Давай лучше на деньги спорить.

— Давай, — Стю протянул руку своему командиру. Тот ударил по ладони, а потом вынул козырь из рукава:

— С кронпринцем полетела его жена, принцесса Иоланта, и их дочь, госпожа Талинда Виктория. Принцессе и ее дочери иногда удается его сдерживать, надеюсь, он не будет рисковать их жизнями в чужой стране, где из поддержки есть только его эскорт, — Рик весело улыбнулся, показывая крепкие белые зубы, украшенные клыками, как у любого потомка горцев, что в древности обитали в Великих Горах. Их кланы до сих пор жили в небольших городках и деревеньках, но многие их потомки предпочли жизнь в долине, где было больше денег, возможностей, и жизнь была поспокойнее. — Так что гони мои деньги.

— Разбежался, — не менее лучезарно улыбнулся Стю. — Пока принц Джеффри не вернется на территорию Розми, ничего тебе не достанется.

— Смотри, проценты пойдут, — довольно улыбнулся полковник.

— Ты офицер Розми или ростовщик?

— В Уставе не сказано, что офицер Розми не может быть ростовщиком, — немедленно отозвался друг.

— Потому что до такого никто бы додуматься не смог! — засмеялся Стюарт.

— А что не запрещено, то разрешено! — немедленно отозвался Рик.

Пожалуй, именно из-за этой присказки Рик и Стюарт всегда попадали в самые дикие истории в своей жизни. Именно из-за нее в свое время Рик был самым молодым полковником в Розми, и самым старым лейтенантом в армии, когда его понизили. Из-за этой присказки оба друга побывали несколько раз в Нерейде^[17], были награждены орденами «Во Славу Розми»^[18], а Рик являлся командиром Первого отряда уже в третий раз — два предыдущих раза его снимали с должности с последующей отправкой в Нерейду.

— Как же, как же, помню я, чем заканчиваются наши приключения после этой фразы, — хмыкнул Стюарт.

— Не ной, — улыбнулся Рик. — У меня тут свидание с одной очаровательной вдовушкой образовалось, а у нее есть подружка. Тоже вдовушка местного врача. Может быть, пора нарушить твой целибат?

— Иди к Сету, — отмахнулся Стю. — Сам же потом не сможешь смотреть в глаза моей жене.

— Так тебя только мои муки совести удерживают от развлечений?! —заржал Рик. — Ты не переживай! Моя совесть покладиста и мучать меня не будет, обещаю!

— Ты же знаешь, я люблю мою жену, — махнул рукой на друга Стюарт, собираясь прогуляться в сторону столовой.

— Да кто тебе ее любить не дает?! — искренне удивился полковник Увинсон. — Люби себе на здоровье, но чего лишать себя радостей и удовольствий жизни?!

— Мне кроме Анны никто другой не нужен. Иди один. Тебе как раз двух дамочек хватит! — с этими словам Стюарт удалился, усмехаясь во весь рот и качая головой.

Опять его друг попадет в очередную передрягу.

Рик решил не разочаровывать старинного друга и отправился к милым дамам, благо те уже ждали его с нетерпением и бутылкой отличного бурбона — заначки, доставшейся веселой вдовушке от муженька.

— Жаль, что ты так скоро улетаешь, — заявила очаровательная блондинка, подливая в стакан бравого полковника очередную порцию бурбона. — Думаю, нам тут вновь придется умирать от тоски…

— Дорогая, Присцилла, тебе, с твоей красотой и умом, погибнуть от тоски не грозит, — ухмыльнулся Рик, принимая из ее рук стакан. — Спасибо, дорогая.

— И все же, — с его колен подняла голову не менее очаровательная брюнетка, — ты уверен, что скоро улетаешь?

— О, да! Надеюсь, кронпринц нас и в этот раз не разочарует. Давно я что-то не дрался! — Рик рассмеялся своей шутке.

— Драки, драки… — капризно фыркнула Присцилла, усаживаясь рядом с кавалером. — Вам, военным, лишь бы подраться!

— Неправда, дорогая, — полковник поцеловал ее в сочные алые губы. — Мне еще нужно летать, пить бурбон и любить красивых женщин. Иначе зачем еще быть летчиком?

— Именно в таком порядке? — усмехнулась Лиетта, поворачивая голову на бок.

— Да, дорогая, именно в таком порядке: небо, драки, бурбон и красотки, — он нагло улыбнулся. — Но мне кажется, что вы слишком много болтаете, девочки, а между тем скоро я могу улететь, и что меня ждет дальше одним лишь богам известно! Пора бы нам заняться делом!

— А как же твой друг, такой симпатичный блондин? — засмеялась Присцилла. — Он бы нам очень помог: пока ты занят моей подругой, он мог бы занять меня… разговором…

— К сожалению, Стюарт по уши влюблен в свою жену, — Рик сделал еще один глоток бурбона. Прекрасное пойло, однако, было у этого доктора! — Он дал ей клятву верности и относится к этой клятве слишком серьезно. Или же Анна его сумела запугать настолько сильно, что при виде очаровательных девушек у него может случиться инфаркт. Сами понимаете, подвергать моего лучшего друга смертельной опасности вне сражения — чистое самодурство. К тому же, он предпочитает текилу, поэтому он не вполне подходит к нашей теплой компании.

Дамы захихикали, обвивая летчика руками подобно лианам. Он допил бурбон, недолго поразмыслил на тему кого бы ему выбрать сейчас: брюнетку или блондинку, и отдал предпочтение Присцилле.

Что может быть прекраснее: небо, хорошая драка, отличный бурбон, и две очаровательные девицы, не имеющие ничего против общества друг друга? Только три очаровательные девицы!

А меч Судьбы уже навис над его черноволосой непокорной головой, обещая отобрать у безбашенного летчика все самое дорогое и ценное: небо, мечту… Драк будет много, очень много. Подлых, неравных, порою страшных и не всегда с людьми. Да и бурбона будет выпито немало, и не только бурбона. Что ж до девиц… Над сердцем и любовью не властен никто, лишь сам человек. 

2 

Странный город…

Странные люди…

Как же они не похожи на жителей других городов Розми…

Во Фритауне жизнь просто кипела, словно бы в чайнике за мгновение до свистка. Солнце бросало вызов морю, а море смеялось над пустыней, посреди которой раскинулся город.

Неугомонные горожане весь день мчались по многочисленным улицам и проспектам Фритауна, и куда они постоянно бежали или ехали, не знал никто. Иногда казалось, что и сами они не совсем в курсе: куда же они торопятся и зачем? Сам ритм города, сама жизнь не давала им остановиться и оглядеться по сторонам.

Этот город жил.

Этот город манил сказочными огнями тысячи людей, а солнце и море смеялись, зазывая в столицу Розми всех отчаянных храбрецов и авантюристов, которым стали тесными их родные города и именья.

Сотни парков и скверов обещали защиту от полуденного зноя. Миллионы деревьев, высаженных вдоль проспектов и посреди бульваров, заверяли в том, что острые лучи солнца не так и страшны даже в самый разгар лета. Тысячи цветущих кустарников и фруктовых деревьев сводили с ума своим упоительным ароматом, затуманивая разум, словно танцовщицы из кварталов Красных фонарей, дурманящие своих клиентов сладкими духами или крепкими напитками.

Город-сказка…

Город-сон…

Город, куда ведут все дороги…

Даже воздух Фритауна, насыщенный запахом раскаленного асфальта, песчаной пылью, наполненный ароматами цветов и морской солью, пах победой и надеждой на успех. Сам воздух был насыщен обещанием и предостережением…

В одном из небольших уютных двориков, примыкавших к скромным коттеджам, что тянулись на северо-востоке города, спускаясь к побережью моря Ожиданий, в этот вечерний час встретились два старых друга-соседа. Мужчины были уже в возрасте, они обзавелись внуками и пивными пузиками, их жены, как и положено благовоспитанным леди, в этот час занимались вышиванием и вязанием в гостиной дома. Соседи устроились за небольшим столиком, расположенным под красной бугенвиллией, оплетавшей незаметную за ее ветвями и цветами решетку. Они потягивали мятный джулеп^[19], курили сигары и не спеша вели диалог.

— Как полагаете, господин Ливс, что нам ожидать в ближайшее время? — осведомился седой владелец дворика, отпивая из своего запотевшего стакана.

— Вы об обстановке в стране, господин Марьяр? — его гость смешно оттопырил нижнюю губу.

— И об этом тоже, но в основном я говорю о том, что Его Величество, да продлят боги Света его дни, все же скоро умрет, — вздохнул седой толстячок. — И на трон взойдет кронпринц Джеффри. К сожалению, принц не обладает всеми качествами своего отца и очень горяч… Как бы беды какой не вышло.

— Да, господин Марьяр, да, я тоже об этом постоянно думаю, — печально вздохнул пожилой джентльмен, поглаживая подлокотник плетеного кресла. — Характер принца очень опасен для страны — он может ненароком развязать войну или устроить дипломатический скандал… Я, знаете ли, очень переживаю за моего второго сына — он у меня служит на флоте, как вы знаете. Если будет война, его могут убить.

— Ах, господин Ливс! — взмахнул пухлыми руками господин Марьяр, чуть не расплескав содержимое своего стакана. — И война может быть не самым страшным из того, что может нас ждать. Вы же понимаете, что всю Розми может ждать самая настоящая гражданская война из-за его несдержанности и свойственной принцу поспешности мышления?

— Конечно, друг мой, конечно, — вздохнул господин Ливс. — Но принц Джеффри — старший сын Его Величества, и даже если Его Величество изменит порядок престолонаследия, то кто остается? Его третий сын всем хорош, но он женат на интриганке, родственники которой не так давно устраивали очередной мятеж. Вы же помните, сколько тогда было жертв?

— Да, конечно, помню, моя третья дочь тогда пострадала — ее ранили, — вздохнул господин Марьяр. — А второй и четвертый принцы совершенно не подходят для короны. Один пропьет страну, а второй спустит в карты. Как жаль, что принц Эдуард тогда погиб… Он был бы отменным правителем… Отменным…

— Это ужасно… Страшно представить, что может случиться, — признался господин Ливс. — Меня, знаете ли, очень беспокоит, как отреагирует армия на все происходящее, насколько я могу судить со слов моего сына: его сослуживцы довольно скептически относятся к кандидатуре принца Джеффри. Им куда больше по душе принц Вальтер, того хоть не приходится постоянно вытаскивать из различных переделок, но его жена… Да, друг мой, это уже очень печально…

— Как жаль, господин Ливс, что у короля нет достойного наследника… А если жена принца Вальтера захочет стать королевой и отобрать у своего деверя корону, то точно начнется гражданская война! — господин Марьяр допил свой напиток и поставил на стол пустой стакан.

— И не говорите, друг мой, — кивнул его собеседник. — И не говорите… В страшные времена живем!

— Мы-то что? Мы пожили уже, — хозяин дома и дворика с тоской посмотрел на позолоченное закатом небо, — нам и помирать не страшно, а вот наши дети? Наши внуки? За что ж им этот кошмар?

— Да погодите вы, — покачал головой его сосед. — Может еще все образуется. В конце концов, Его Величество, он же столько лет правил нашей Розми, столько лет защищал нас от всего мира, неужто, он не подобрал верных и знающих людей, что будут направлять и обучать принца Джеффри? Думаю, что подобрал.

— Но, дорогой мой друг, вопрос не в этом, а в том, будет ли принц Джеффри их слушаться? Будет ли следовать их советам? Вы как знаете, — печально вздохнул господин Марьяр, — а как только будет сообщено о смерти Его Величества, я возьму с собой мою жену, нашего младшего сына с семьей, да еще и остальных внуков и детей постараюсь прихватить, и поедим мы прочь из города. Есть у меня в Великих Горах свой дом, от родителей мне достался. Переждем смутные времена там. Можете с семьей к нам присоединиться. Дом большой, теплый, места всем хватит, и далеко он от всего мира. Не должно зацепить.

— Спасибо, дорогой друг, — улыбнулся господин Ливс. — Мы с госпожой Ливс обсудим ваше предложение… Но вы же понимаете, что наши дети не могут бросить свою работу и, скорее всего, не пожелают поехать с нами, а мы их не оставим…

— Так заберите внуков. Пусть они внуков отпустят с нами. Они ж взрослые люди и смогут позаботиться о себе, а мы, старики, и наши внуки не сможем. Нам надо держаться подальше от того, что тут начнет происходить.

— Вы правы, любезный друг, вы правы…

Над Фритауном разгорался закат. Кроваво-красный, тревожный и какой-то недобрый, поселяющий в сердцах простых жителей Розми опасения и даже страх за свое будущее… Словно грозовая туча, что нависла над горным перевалом, где застигнуты путники, понимающие, что ничего доброго им ждать не приходится. 

3 

Вновь спальня старого короля, похожая на палату интенсивной терапии, устроенную по неведомой прихоти прямо в музее. Вновь в ней находятся двое: живая мумия и человек, чьего имени боятся до холодного пота все заговорщики и мятежники в Розми, а также шпионы других стран. Да и простые граждане тоже испытывают трепет и благоговейный ужас при упоминании его службы и особенно его имени.

Несмотря на поздний вечер и страшную усталость, Джонатан II вновь призвал к себе генерала Бодлер-Тюрри.

— Скажи мне, Винсент, — прерывающимся тихим голосом заговорил умирающий король, — все ли готово к осуществлению нашего замысла?

— Да, Ваше Величество, — лишь кивнул генерал, заставивший себя готовить эту последнюю операцию короля так, будто бы он готовит ее против Керши или Луисстана. Иначе душа его не выдержит, ведь этих людей он должен был защищать от подобного. — Я сумел доставить в условленное место все необходимые припасы и подготовил устройства. Все технические исполнители уже в Царстве Зулата. Осталось лишь установить наш сюрприз и убрать тех, кто это сделает. В действие же я все приведу сам.

— Хорошо, — с трудом кивнул старик. — Хорошо. Никто ничего не заподозрил?

— Обижаете, Ваше Величество, — криво усмехнулся глава РСР^[20]. — Все возможные свидетели также отправились в Царство Зулата, как я Вам только что сообщил, или же отправятся туда в ближайшее время. Мы можем начинать.

— Да, можем, — согласился король. — Но такая возможность будет лишь один раз, поэтому осуществим нашу затею в строго оговоренный день и час.

— Ваше Величество, — покачал головой генерал, — кронпринц с семьей задерживается в Керши. Насколько я могу судить из обрывочных сведений, что мои люди сумели передать — всему виной его горячий темперамент. Он вновь сумел попасть в дипломатический скандал. Он не успеет вернуться до завтра, даже если господин Ларус окажется в Керши сегодня, в чем я лично сомневаюсь. Может быть, отложим наше мероприятие на несколько дней?

— Это невозможно, — вздохнул король. — Если мы будем ждать принца Джеффри, то остальные могут успеть разъехаться. Если я попытаюсь задержать их силой — потом могут понять, что наше мероприятие было не случайным.

— Принца Джеффри придется обрабатывать каким-либо другим способом, — генерал крепко задумался. — Он может погибнуть в Керши. Я дам задание одному из своих агентов…

— Нет, Винсент, нет, подожди, — пошевелил рукой старик. — Твой человек тогда не вернется в Розми, ты ведь не держишь идиотов в Керши. Он догадается, что после исполнения такого приказа его ничего хорошего не ждет на Родине, и примет меры. К тому же Талинда должна выжить в любом случае.

— Замаскировать все под несчастный случай мы можем, пока принц с семьей пребывает в Керши, — напомнил генерал. — Вы сами помните, что наша затея имеет вторую цель: законно арестовать всех заговорщиков из семейств Арено, Корнесси и других. Если произойдет еще один несчастный случай с королевской семьей на территории Замка Королей, станет понятно, кто режиссер этого спектакля.

— Нет, Винсент, замысел мы приведем в действие завтра, на свадьбе. А принц Джеффри… Всем известен его буйный характер и сумасбродство, мы будем надеяться, что он вновь найдет приключения на свою голову, — король зашелся в приступе удушающего кашля. Слезы выступили на его глазах, и генерал не мог сказать со стопроцентной гарантией, что это были слезы, вызванные кашлем. — Когда он появится на территории Розми — лишь слегка подправим ход событий. Не стоит придумывать слишком сложных планов с цепочкой исполнителей, такие планы часто рушатся из-за промашки какой-либо мелкой пешки. Будем действовать прямо и наверняка.

— Это будет трудно замаскировать, — покачал головой генерал.

— А мы и не будем скрывать. Такой наглости от меня не ждут, — король закашлялся вновь. — Первый отряд еще на границе с Керши?

— Да, конечно. У них запланированы учения еще на несколько дней, как раз на тот случай, если у принца Джеффри возникнут неприятности.

— Прекрасно. Узнай, насколько серьезна обстановка, и если все совсем плохо, передай мой приказ — вывезти Талинду. Она должна выжить в любом случае. В подробности, относительно других членов семьи, вдаваться не следует.

— Первый отряд может попытаться вывезти всех, — напомнил Винсент. — Они не должны понять нашей затеи.

— Передашь им информацию, что за кронпринцем направлен еще один отряд, исключительно из РСР, они же должны спасти госпожу Талинду. Могут по возможности спасти принцессу Иоланту, у нее все равно нет никаких прав на престол. Мол, принято решение разделить спасательные группы, чтобы было больше шансов вывести хоть кого-то… — король опять закашлялся. Облачко мелких кровавых капель опустилось на белую простыню, укрывающую короля чуть ли не до подбородка. За прошедшую неделю состояние короля резко ухудшилось, это уже не вызывало сомнений — страшное решение выпивало из него остатки сил куда быстрее, чем могла это сделать болезнь. — Что я тебе рассказываю… Придумай что-нибудь.

— Хорошо, подождем еще недолго, надеюсь, ситуация разрешится при помощи господина Ларуса, не хотелось бы обострять внешнеполитическую обстановку с Керши вторжением Первого отряда, — согласился Винсент. — Если вести будут угрожающими — я немедленно вышлю Первый отряд с соответствующими инструкциями.

— Действуй на свое усмотрение, — кивнул король. — Завтра на свадебном обеде по остальным все должно завершиться.

— Да, Ваше Величество, — кивнул генерал.

— Что с доказательствами причастности к этому делу наших «любимых» Корнесси и Арено? — почти прошептал король. Он знаком попросил подать ему стакан воды, что генерал немедленно выполнил.

— Доказательства есть, — кивнул он. — А наш настоящий заговор… Во главе заговора, как я и предполагал, Арено. Они планируют свергнуть кронпринца Джеффри и возвести на престол принца Вальтера, ведь их дочь и племянница — его жена. Таким образом, они планируют править сами, за спиной короля. Полагаю, Арено пора перенести в список казней?

— Да, Винсент, — кивнул король. — Избавимся от них. Пусть следствие выявит причастность остальных к заговору, но главными мятежниками должны стать Арено. Они должны быть уничтожены, чтобы потом не всплыли «спасенные» сыновья Вальтера.

— Этот заговор я сумел раскрыть, но в нем есть еще одна нить, которую я никак не могу размотать… — признался Винсент. — Она не ведет ни к какой из известных нам семей заговорщиков. Это странно, но она теряется в Ариэль… Это совершенно новая нить и все намеки сводятся к тому, что заговорщиков вдохновляют приспешники культа Сета. Это очень странно. Ведь жрецы Сета сидят тихо и смирно в своем храме, я это ни единожды проверял. Да и след какой-то неявный и обрывается слишком быстро, чтобы сделать какие-либо выводы, но я нутром чую, что мы столкнулись с чем-то новым. Возможно, после ареста Корнесси и иже с ними, эти новые заговорщики испугаются и затаятся, а может быть исчезнут вовсе…

— Сейчас перелом эпох, — задумчиво прошептал старик. — Сейчас нет ничего неважного. Тебе придется отследить и эту странную нить. Даже если она приведет к тем, кто не будет далее нападать, ты должен их знать и следить за ними.

— Понимаю, — кивнул усталый хранитель чудовищного количества тайн целой страны…

— А теперь иди. Мне надо поспать. И тебе тоже. Завтра будет очень страшный день.

— Слушаюсь, Ваше Величество.

Генерал удалился из покоев короля, а старик с молодыми серо-зелеными глазами еще какое-то время лежал в своей роскошной постели, пытаясь примириться со своей совестью, что вдруг пробудилась, после пятидесяти лет молчания… Как же не вовремя она решила дать знать о себе! Молчала столько лет, неужели не могла помолчать еще с неделю?! 

4 

Генерал Бодлер-Тюрри еще раз пересмотрел запись, что ему передал глава спецслужбы охраны короля Майкл Фокс. Этот бульдогоподобный рыжеволосый вояка никогда не отличался хитростью и был человеком прямым, умным, лишенным неуместных амбиций. Он был предан душой и телом королю Джонатану и, видимо, от того перенял отцовскую любовь к Талинде Виктории. Господин Фокс не терпел доносчиков и стукачей, но он не видел иного способа защитить юную внучку короля от ее отца, кроме как поделиться этой записью с главой РСР.

Дело было утром. Винсент как раз заканчивал свой поздний завтрак на просторной кухне Замка, когда к нему подсел глава охраны короля. Генерал кушал, когда придется, часто быстро запихивал в себя что-то за пять минут и бежал дальше, поэтому в Замке вся прислуга давно уже прекратила удивляться его неожиданным появлениям за огромным кухонным столом. К тому же привыкшие его тут видеть повара, посудомойки, лакеи и горничные не особенно стеснялись чесать языки в присутствии грозного цепного пса короля — это помогало узнавать временами весьма полезную информацию.

Майкл мрачной горой возник на соседнем стуле, кивнул Винсенту и глубоко призадумался — не знал, с чего начать разговор. Генерал не торопил его. Рядом пылал огромный очаг, на котором на вертеле зажаривали целого кабана — на ужин в замке планировали подать охотничьи трофеи принца Вальтера. Как раз гости уже стекались на свадьбу, их развлекали балами, охотами, пикниками. Два маленьких поваренка усердно поливали тушу кабана каким-то ароматным соусом. Помощники главного повара усердно крошили шпинат и листья салата для пирога, тесто для которого замешивала чуть ли не единственная женщина на кухне — племянница старшей горничной: девица двадцати лет от роду, уже вполне уверенно готовившая и для королевской семьи, и для роты вечно голодных охранников, и для приглашенных глав других государств. При необходимости она не менее уверенно раздавала подзатыльники нерадивым поварам и поварятам, а иногда ворчала и спорила даже с главным поваром, что в глазах кухонной прислуги возводило ее на пьедестал богини половника и кастрюли. Король Джонатан обожал ее стряпню, до болезни он даже лично иногда приходил на кухню и хвалил девушку.

Стучали ножи, визжали кухонные комбайны, скворчало мясо на сковородах, звякала в отдалении посуда в раковинах, ругались два лакея: один схватил десерт, предназначенный для хозяина второго. Майкл подумал еще немного, потом залез во внутренний карман пиджака, достал диск и протянул его Винсенту:

— Посмотрите на досуге, господин генерал, — мрачно сказал он. — Этот эпизод произошел год назад. Как раз Его Величество заболел, у него произошел неожиданный приступ. Мы тогда думали, что он умрет. Это про принца Джеффри и его дочь Талинду Викторию. Девочка — любимица Его Величества, но она мало что значит для своего отца и дядей. Когда умрет Его Величество, ее, как мне кажется, не ждет ничего хорошего.

— Его Величество знает? — чуть приподнял брови генерал.

— Нет, — покачал рыжей головой Фокс. — Тогда мы не сказали, потому что столь жестокого обращения с госпожой Талиндой Викторией еще не было, а Его Величество едва оправился от приступа болезни. С тех пор я весьма тщательно присматривал за девочкой и кое-чему ее научил. Принц Джеффри же больше не позволял себе такого поведения. Сейчас Его Величество умирает, вряд ли эта запись имеет значение, не стоит лишать умирающего покоя.

— Тогда зачем вы мне ее принесли? — спросил генерал.

— Она может иметь значение для живых, для Ее Светлости, — господин Фокс сжал пудовые кулаки. — После смерти Его Величества между ней и жестокостью ее отца не останется никого. Я ее очень люблю… Как дочь, само собой, — сразу уточнил Майкл, даже не подозревая, что уж этот нюанс давно известен главе РСР. — Единственный способ ее спасти, который я вижу, — убить жреца Интовара. Но, боюсь, и это не поможет — принц Джеффри найдет кому еще можно ее продать. Убить же члена королевской семьи я не могу. Может быть, вы найдете выход из сложившейся ситуации.

— Хорошо, господин Фокс, я посмотрю этот диск, — кивнул генерал, допивая кофе. Конечно, рыжий глава охраны короля очень привязан к внучке Джонатана, хочет ее защитить, но что же такое могло толкнуть его на этот шаг? Вроде бы за принцем водятся достаточно самых разных грехов, но там точно нет инцеста. Он вообще благодаря жрецу Интовару в последнее время предпочитает весьма юных мальчиков…

Да, Талинде, как и Иоланте от Джеффри иногда доставалось: он мог и пощечин им надавать в гневе, часто ругал, оскорблял, но ничего совсем уж кошмарного за ним не водилось в отношении его семьи. Конечно, он постоянно злился на Иоланту, припоминая, что его заставил отец на ней жениться, чтоб заключить мир с Алсултаном, называл ее змеиным выползнем, гадюкой, но все же прислушивался к ее словам, особенно если они касались политики. Тут ее голос имел для кронпринца хоть какое-то значение, что весьма сильно злило его закадычного друга Интовара. Талинде же доставалось за ее характер — девочка была храброй, упертой, у нее было обостренное чувство справедливости, она была сильной личностью, наверное, именно поэтому ее и любил всесильный дед. Джеффри периодически впадал в бешенство, натыкаясь на упёртость дочери, наказывал ее, но та плевать на него хотела: выбиралась в окна из комнаты, знала тайные ходы в стенах Замка, пряталась в укромных местах парка. Само собой, это еще больше бесило кронпринца. Он очень хотел ее сломать, как сломал ее мать, ее сестру и братьев.

Вечером уставший генерал загрузил диск в компьютер. На нем было несколько видеозаписей, сделанных, наверное, разными камерами наблюдения: Майкл расположил их в нужном порядке. Бодлер-Тюрри запустил первый файл. На мониторе появилась Фиалковая гостиная — излюбленное место принцессы Иоланты, где женщина любила отдыхать, читая дамские романы о великой любви, выпивать пару бокалов красного вина и вздыхать над выдуманными историями чужого счастья. В тот день в комнате, однако, расположились двое мужчин. В удобном глубоком кресле, обитом фиолетовой тканью с серебряными узорами, развалился верховный жрец Всех Богов Света Розми. Интовар перебирал полной рукой цепь на шее с символом его сана. Рядом с ним на диване сидел ссутулившийся принц Джеффри. Камера находилась у него за спиной, поэтому генерал не мог видеть его лица, но, кажется, Его Высочество был не в восторге от происходящего.

— Интовар, ты уверен, что это правильно? — спросил он у друга.

— Конечно, а как иначе? Как иначе я смогу тебе помогать в дальнейшем, если меня никто ни во что не ставит? — всплеснул руками жрец. — Кто ж виноват, что мой орден не слишком силен, да и в нем нет касты воинов! Ты без меня не сможешь крепко сидеть на троне, ты же сам это прекрасно понимаешь: тебя постараются скинуть Арено, или жрецы Крома, или Зулата, или Пантеры, им ты на троне не нужен. Кругом враги, дорогой Джеффри, кругом враги!

— Да… — кивнул кронпринц. — Да, как бы ужасно это не было, но кругом враги, даже в моей семье! Как Вальтер мог жениться на этой заговорщице? Как? — принц стукнул себя по колену кулаком.

— Ничего, мы с ними со всеми разберемся, дай только время! А для этого мое положение должно упрочниться, — величественно ответил жрец.

— Талинда весьма своенравна, с ней могут возникнуть проблемы, а Мария уже давно замужем. К тому же Талинду очень любит отец… — покачал головой Джеффри.

— Дети должны почитать и слушаться своих родителей. Сколько раз я тебе об этом говорил? Прояви строгость! — повысил голос Интовар. — К тому же, Его Величество скоро отправится на длинный разговор к Зулату, твоей дочери будет не к кому бежать и жаловаться.

— И все же… Все же разница в возрасте… Как-то это…

— Ерунда, — оборвал принца жрец. — Может быть, сумею сделать то, что тебе так и не удалось: воспитать из нее почтительную дочь!

Дверь из светлого резного дерева приоткрылась, в нее бочком протиснулась Талинда. Увидев отца и Интовара, девушка нахмурилась и шагнула в комнату, забыв закрыть дверь.

— Проходи, садись, — приказал кронпринц. Хмурая девушка с выражением крайней подозрительности на лице прошла ко второму фиолетовому креслу, примостилась на самый край. Она не сводила настороженного взгляда с отца. — Талинда, ты уже вполне взрослая девушка, — вновь заговорил Джеффри. — Поэтому я решил, что пришла пора устраивать твою дальнейшую судьбу.

— Отец, я бы хотела поехать учиться в университет, — тихо ответила маленькая девушка, похожая на жеребенка из-за длинных нескладных ног и рук, и удлиненного овала лица. — Мне кажется, дедушка не будет против этого решения.

— Твой дед при смерти, поэтому он ничего не сможет одобрить или же запретить, — резко ответил кронпринц. — Образование же весьма пагубно сказывается на женщинах: они начинают проявлять непочтительность и неуважение к родителям и семье. Нет, Талинда, я решил — ты выйдешь замуж.

— В каком смысле?! — шарахнулась девушка.

— В прямом, — категорично ответил отец.

— За кого? — еще больше насторожилась Талинда.

— За моего ближайшего друга и помощника, его милость Интовара, — принц указал рукой на жреца.

— С чего бы? — явно случайно вырвалось у нее.

— С того, что я так сказал! — повысил голос Джеффри.

— Нет. Никогда, — Талинда резко встала с кресла, немного опустила голову вниз и зыркнула исподлобья. — Этому браку не бывать.

— Как ты смеешь со мной так разговаривать?! — заорал принц, тоже вскакивая на ноги. — Да тебя никто и спрашивать не будет!

— Нет, — жестко ответила девушка, сжимая кулаки. — У тебя получилось выдать замуж мою сестру без ее согласия. Ты заставил нескольких моих братьев жениться на бывших любовницах Интовара, которых тот использовал и решил пристроить, но меня ты не заставишь выйти замуж за него! — жестко ответила она. Мгновенно наступила тишина, а потом ее нарушил звук звонкой пощечины. Талинда упала на кресло, схватившись за щеку и закричала: — Папа, я же твоя дочь! За что ты так со мной?! Неужели же ты ни капли не любишь меня?!

Кажется, вопрос девушки застал принца врасплох, он отступил от нее, опустил, занесенную было для второй пощечины, руку. Интовар почувствовал нерешительность друга, его внутренний разлад и вступил в дело:

— Дочь моя, дети должны быть покорны воле родителей и принимать их выбор, ибо лишь взрослые могут понять, кто на самом деле подойдет их ребенку и может составить его счастье. Ты же еще дитя неразумное. Ты не ведаешь, что говоришь. Но я и отец твой прощаем тебе слова твои глупые, ибо не по злости ты их сказала, а лишь повторила наветы, которые услышала от людей злых и завистливых.

— Я не выйду за вас замуж, ваша милость! — зло рыкнула Талинда. Она словно бы подобралась для прыжка, как маленький волчонок, которого загнали в угол, не хватало только оскаленных клыков. — Никогда! Никогда!

— Да как ты смеешь противиться воле отца твоего?! Как ты смеешь перечить ему? Это проявление неуважения к тому, кто дал тебе жизнь! К тому, кто избран богами Света для того, чтоб править избранной ими страной! Как ты смеешь противиться воли отца твоего и самих богов Света?! — взорвался Интовар.

— Богами избран для правления мой дед, Джонатан II Уайтроуз, не забывайте! — повысила голос девушка, и в голосе ее звучала злость. — Я же его внучка, Талинда Виктория Уайтроуз! Я внучка того, кто поставлен править в избранной богами Света стране, а вы всего лишь их слуга и слуга их избранника! Не забывайте этого никогда!

В комнате прозвучал еще один звук пощечины. Интовар отшвырнул девушку на спинку кресла, наклонился над ней и заорал прямо в лицо опешившей Талинде:

— Сейчас ты узнаешь у меня, что такое покорность! — он вновь попытался ударить сжавшуюся девушку, но та отбила его руку и даже оттолкнула ногами жреца, дико завопив, словно попавший в капкан зверек. Наверное, этот вопль остановил взбешенного жреца и немного остудил гнев кронпринца, попытавшегося что-то пролепетать в защиту своей дочери.

— Ее надо учить покорности! Если ты сам не смог этого сделать, придется мне заняться ее воспитанием! И не вмешивайся, поучись лучше! Тряпка! Размазня! Да если ты не научишься быть жестким, тебя с трона через неделю скинут твои собственные братья! Слабак!

Кажется, подобный довод возымел действие на принца, потому что он отступил от жреца и ничего не сказал, когда тот набросился на Талинду с оплеухами. Та же сжалась в кресле в комок, лишь прикрывая голову руками, но через мгновение она со всей силы вновь ударила его ногой. Девчонка явно целилась ему в пах, и силы не пожалела — полнеющий мерзавец рухнул как подкошенный у кресла. Талинда распрямившейся пружиной вскочила с кресла и метнулась к двери, но принц уже преградил ей выход. В отчаянии зарычав, девушка схватила со столика вазу с цветами, швырнула ее об пол между собой и приближающимся отцом, подобрала самый большой осколок, пока Джеффри не пришел в себя, и зло зарычала:

— Только посмейте еще раз меня ударить! Только посмейте! Клянусь Кромом, я вас убью!

Сходство с загнанным в угол волчонком усилилось еще больше: рот кривится в оскале, вся фигура напружинилась, словно бы готовясь к последнему смертоносному прыжку; если бы у нее были короткие волосы, они бы точно стояли дыбом!

В этот момент дверь распахнулась. На пороге появился какой-то офицер в парадной белой форме. Винсент скосил глаза на дату видео и вспомнил: в тот день в Замке Королей должно было состояться награждение, вручали ордена «Во Славу Розми» — высшую награду страны.

— Господа, ваше поведение недопустимо. Немедленно извинитесь перед ноэллой^[21], - потребовал новый герой развертывающейся драмы. Его лицо показалось генералу Бодлер-Тюрри знакомым.

— Пошел прочь, щенок! — огрызнулся Джеффри, повернувшись к новому участнику драмы. — Не лезь не в свое дело!

Без лишних слов офицер с разворота ударил принца ногой в челюсть. Тот отлетел к высокому стеклянному стеллажу, что стоял вдоль одной из стен, рухнул на него, разбив несколько полок. С пола кронпринц уже не поднялся.

— Ты хоть знаешь, кого ты посмел ударить?! — прошипел Интовар, поднимаясь с пола. — Ты хоть представляешь, что с тобой за Его Высочество сделают?!

— Да плевать я него хотел. Он — мразь, — припечатал офицер. — Пойдемте, госпожа, я в состоянии вас защитить, — неожиданный спаситель протянул руку девушке. Та схватила его ладонь, как утопающий хватает спасательный круг, кивнула. Офицер же направился на выход, уже у дверей он обернулся, глянул чуть ли не в объектив камеры и поспешил прочь.

Винсент узнал его. Это был Рик Увинсон. Кто ж еще не признает авторитетов и имеет поганую привычку сначала бить морды всем подряд, а потом уже спрашивать, кто ж это был?

Несколько следующих видеофайлов показало путь отступления с поля боя полковника Увинсона и Талинды. Они бегом промчались через замок, выскочили в парк, не разбирая тропинок, промчались к старым казармам, что стояли на консервации у стены, огораживающей Замок от остального мира. Когда пришельцы захватили Замок Королей, они заменили часть охраны электроникой, поэтому некоторые казармы уже полтора века пустовали, однако, это не означало, что бдительная служба безопасности не поставила там камеры.

Беглецы остановились в просторной общей комнате, куда через закрытые ставни пробивались лучи солнца. В золотых лучах танцевали пылинки, местами виднелись ажурные паутины, натянутые между каркасами двухъярусных коек. Рассохшиеся половицы скрипели под ногами беглецов, где-то в глубине казарм шуршали мыши, а на чердаке слышалось воркование голубей. Талинда уселась на раму кровати, стерла кровь, все еще идущую из разбитого носа, зажала кровившую ссадину на щеке, оставленную перстнем Интовара. Рик молча наклонился к ней, отвел ладонь от щеки, затем куда-то вышел. Вернулся он довольно быстро с какой-то мокрой чистой тряпкой в руке, аккуратно промыл ранку на щеке девушки, смыл кровь из-под ее носа, с разбитых губ.

— Спасибо, — поблагодарила она, ссутулившись на своем насесте.

— Не за что, — летчик пожал плечами, сел на раму кровати напротив. Лучи заходящего солнца пробивались через щели в ставнях, освещая задумчивые лица двух людей, что неловко молчали.

— Вам лучше как можно быстрее уехать отсюда, господин полковник, — посоветовала девушка. — Человек, которого вы ударили, и вправду кронпринц Джеффри. Медики полагают, что утром он может стать королем. Жрец же на полу — Интовар, верховных жрец Всех Богов Света Розми.

— Да мне как-то плевать, кто это были, — пожал плечами Рик. — Никто не смеет бить женщину, тем более, вдвоем. Я всего лишь поучил их хорошим манерам.

— Они этого так не оставят, — она покачала головой. — Вас могут арестовать, сослать в Миранду или выгнать со службы. Уходите. Если они узнают, кто вы — вам могут грозить и большие неприятности.

— Вам тоже не мешало бы покинуть это место. Эти твари могут пожелать отомстить и вам, — Рик почесал затылок. — Вам есть куда идти?

— Боюсь, я не смогу покинуть Замок, — она печально улыбнулась. — Мне некуда бежать, я тут живу.

— Они и вправду могут отыграться на вас, — он задумчиво посмотрел на Талинду. — Вот что, едемте со мной. Я живу во Фритауне, у меня есть квартира. Клянусь Венерой^[22], вам нечего опасаться меня. Поживете немного у меня, потом найдете себе работу, жилье…

— Это невозможно…

— Почему невозможно-то? — удивился Рик.

— Потому что я — Талинда Виктория, дочь принца Джеффри, — она грустно улыбнулась, но тут же скривилась от боли в разбитых губах. — Меня просто не выпустят из Замка.

— Ваша светлость, — летчик отвесил ей легкий поклон. — Но ведь это ваш отец… Боги, но нельзя же так жить!

— Ну, раньше такого не было, — она потерла руки друг о друга. — Он ругался, кричал на меня, наказывал, но такое впервые, — Талинда немного помолчала, наблюдая за танцем пылинок в свете розовеющих лучей солнца. — Дедушка при смерти, наверное, отец почуял власть. Уходите, полковник, уходите как можно быстрее. Очень прошу вас.

— Что будет с вами? — не хотел оставлять ее Рик.

— Надеюсь, что дедушка придет в себя, — прошептала девушка, смахивая слезинку со щеки. — В противном случае… В противном случае помочь себе могу только я сама, мне не на кого больше рассчитывать.

— Есть на кого, — он усмехнулся. — Меня зовут полковник Рик Увинсон, я сумею вас защитить. Пойдемте со мной.

— Обещаю, полковник Увинсон, если дедушка умрет, я выберусь из Замка и обязательно постучусь в вашу дверь. Клянусь Кромом, — она вновь улыбнулась. — А теперь идите. Мне ничего не грозит пока, вам же стоит поспешить. И спасибо, теперь я знаю, что я не одна.

Винсент досмотрел видео. Выражение его лица было страшным. Хорошо, что судьба принца Джеффри уже решена, иначе Бодлер-Тюрри сам совершил бы его убийство, такой твари не место на троне Розми. Осталось разобраться с Интоваром, отправить его на встречу с Зулатом и Осирисом^[23], пусть им будет объяснять, как и кого надо учить хорошим манерам и покорности! 

5 

В этот же вечер за пределами Розми немолодая уставшая женщина с опаской смотрела в окно, за которым виднелся закат и доносились звуки выстрелов. Женщина закусила костяшку большого пальца на левой руке, зрачки ее были расширены от ужаса, они заполнили практически всю радужку глаз.

— Мама, как думаешь, на сей раз обойдется? — рядом с женщиной присела совсем юная девушка, почти подросток. Она обняла мать и вымученно улыбнулась.

— Не знаю, дорогая, не знаю, — прошептала женщина, прекратив терзать свой искусанный палец. — Твой отец еще никогда так далеко не заходил… Видимо, корона ударила ему в голову.

— Или по голове, — добавила девушка. Сказала она это довольно тихо, но мать услышала. Принцесса Иоланта не стала одергивать дочь. На сей раз Талинда была права.

— Если дело будет совсем плохо, то охрана выведет нас к самолету, мы просто улетим отсюда. У нас есть эскорт истребителей, на границе нас встретят пограничники. Твой дед нас не бросит. Он очень любит тебя, — Иоланта не верила своим словам, но старалась бодриться.

Хоть принцесса и прожила тридцать лет под одной крышей с королем Джонатаном, но она так и не смогла понять этого человека. Она знала, что он очень жестокий правитель, великий комбинатор и интриган, который умудрялся держать в кулаке буйных розмийцев, так и оставшихся для утонченной дочери Алсултана^[24] варварами. Понять же короля ей так и не удалось. Сейчас Иоланта лишь надеялась, что жизни собственного сына и внучки для него хоть что-то значат, что он не бросит их посреди враждебной страны.

— На сей раз отец перегнул палку, — покачала головой девушка. — Он устроил скандал с президентом Керши прямо в разгар государственных похорон премьер-министра, подрался с охраной президента и застрелил нескольких его людей. Ранен министр иностранных дел Керши и пресс-секретарь президента. Отец нанес несколько публичных оскорблений Керши и президенту. Думаю, эти выстрелы на улице — ответ кершийских властей на действия отца.

— Надеюсь, что твой дед не бросит нас здесь, — как заклятие повторила Иоланта.

— Ты же знаешь, дедушка нас не бросит… скорее всего, — ненадолго усомнилась Талинда. — С политической точки зрения, это повод прекратить дипломатические отношения, если не будут принесены официальные извинения, но не повод оставить нас здесь на растерзание толпе.

— Дорогая моя, — Иоланта похлопала по колену дочь, — твой отец слишком вспыльчив и… слишком вспыльчив. Я давно вижу, что это очень не нравится твоему деду, и подозреваю, что он хочет изменить порядок престолонаследия, — принцесса постаралась улыбнуться, но вместо улыбки у нее вышла какая-то жалкая гримаса. — Твой дядя Вальтер куда больше подходит на роль короля, с точки зрения твоего деда… да и блага Розми, как мне думается, — она вздохнула. От крыльев носа к уголкам губ и ниже у нее пролегли глубокие складки, становившиеся за годы горького и постылого брака все глубже и глубже…

— Мама, успокойся, — постаралась утешить ее Талинда. — Дядя Вальтер никогда не станет королем — он женат на Марии Арено, а она из семейства отъявленных заговорщиков!

— Как знать… Может быть, корона заставит Вальтера развестись с Марией. Повод убрать Джеффри — вот он, повод… Или даже не повод… Я боюсь, что твоему деду просто можно бездействовать, кершийцы все сделают за него.

Иоланта хоть и давно отгородилась от внешнего мира, мало интересуясь происходящим вокруг, но она была дочерью императора Алсултана — методы и приемы политики она знала с детства. Поэтому боялась, что их здесь бросят погибать.

— Мама! Перестань! — возмущенно воскликнула Талинда. Девочка вскочила и принялась расхаживать перед кушеткой, на которой так и сидела ее расстроенная мать. — Дедушка никогда не бросит меня! И отца… — неуверенно добавила она. — К тому же все не так страшно: у нас хорошая охрана, они выведут нас откуда угодно! На границе наш самолет встретят пограничники! Кершийцы их боятся как огня.

— Моя милая доченька, — очень горько усмехнулась принцесса, — моя храбрая девочка, наша охрана — горстка телохранителей, пятеро пилотов истребителей, четыре пилота нашего самолета и несколько стюардесс и горничных. Что они могут сделать против армии целой страны, армии, которую на нас могут спустить в любой момент?

— Во всяком случае, эта горстка людей довольно удачно сопротивляется около ворот. Сюда еще никто не проник! — Талинда всплеснула руками. — Готова поспорить, что у генерала Бодлер-Тюрри поблизости есть свои шпионы, они уже доложили ему о произошедшем, и сюда направляются наши лучшие дипломаты во главе с господином Ларусом, и их сопровождают еще несколько наших лучших отрядов спецслужб!

— Мне бы твою уверенность, — мать переплела пальцы рук, стиснула их так, что побелели суставы. — Это если твой дед не решил воспользоваться случаем и убрать нас с дороги Вальтера.

— А если так, — зло воскликнула юная девица, — то нам же будет и лучше! Мы сами выберемся отсюда! Чем меньше людей в группе, тем легче ей вырваться с поля боя и из вражеской страны! Сами выберемся!

— И кто же нас поведет? — постаралась улыбнуться Иоланта. — Неужели ты?!

— Если будет надо, то — я! — запальчиво воскликнула девочка, но в этот момент дверь апартаментов распахнулась, и появился запыхавшийся охранник в окровавленной форме.

— Ваше Высочество, госпожа Талинда, надо срочно уходить! — воскликнул он, оглядываясь в коридор. — Они прорвались!

Словно в подтверждение его слов что-то оглушительно грохнуло во дворе, здание словно бы подпрыгнуло в воздух, с потолка посыпалась штукатурка, а хрустальная люстра зазвенела сотнями подвесок.

— Но мой муж… — прошептала Иоланта.

— Он будет прорываться с другой группой, сейчас они дерутся с солдатами, — пояснил охранник. — Начальник охраны кронпринца решил, что нам надо выбираться по отдельности, — телохранитель задумался ненадолго, потом пробормотал извиняющимся тоном. — Принц Джеффри… слегка увлекся боем, вы же знаете… Он не понимает, что скоро может стать поздно эвакуировать вас…

— Мы поняли, — устало кивнула принцесса. — Идемте.

Талинда Виктория последовала за матерью, прихватив свой небольшой рюкзачок, в котором с некоторых пор во время их поездок носила документы и немного драгоценностей. Буйный характер отца приучил девушку к тому, что стоит всегда быть готовой к любым неожиданностям, в том числе и к тому, что иногда лучше передвигаться по городу как простой человек, чем с мигалками и помпой, свойственным всем власть имущим. К тому же юная бунтарка надеялась когда-нибудь сбежать. Сбежать прочь от отца, от похотливого Интовара, от Замка Королей, где ломались судьбы людей, где калечили их души, где вершились судьбы огромной страны и… и мира, одним словом.

Когда принцесса и Талинда в сопровождении шестерых охранников выходили из здания посольства Розми, в котором они жили во время визита в Керши, послышался еще один взрыв. Здание вновь слегка подпрыгнуло, по стене пошла трещина, а потом взвыла противопожарная сигнализация. Кажется, на сей раз стреляли уже прямо по посольству. Талинда даже боялась представить, что же за оружие пошло в ход.

Да… Этих похорон в Керши еще долго не забудут…

Если кронпринц останется жив, то ему бы тоже стоило сделать правильные выводы, но на это надеяться не приходилось. Талинда лишь надеялась, что после, — увы! — близких похорон деда и коронации отца, она сможет сбежать во Фритаун. Девушка ненавидела власть и все, что с ней связано. Она мечтала быть историком! Она бы душу отдала за то, чтобы родиться в простой семье и не знать всего этого кошмара власти. Но она родилась в королевской семье.

Радовало лишь то, что она была седьмым ребенком принца Джеффри, перед ней стояли пять братьев и сестра. У нее не было даже мифических прав на престол! Может быть, отец, если она сможет сбежать, не будет особенно долго и упорно ее искать? Мария, в конце концов, недавно овдовела, и она так мило хихикает в присутствии мерзкого Интовара…

Талинда мечтала, что однажды она сможет убежать из Замка во Фритаун, попросит помощи у того летчика, полковника Увинсона, ему можно доверять! Она устроится работать в книжный магазин продавцом, поступит в университет, будет учиться и работать. Потом обязательно познакомится с каким-нибудь хорошим молодым человеком. Они полюбят друг друга. И будут жить долго и счастливо.

Мечты, конечно… Но какая девушка в восемнадцать лет не мечтает о прекрасном принце и счастливой жизни?

Глава 3

23, месяц Разлива, 5555 года — 24, месяц Разлива, 5555 года

1 

Ариэль некогда была столицей Розми — первый город, основанный легендарным Кемием I, первым королем Розми. Город, стоящий уже несколько тысяч лет, высящийся на древних фундаментах града сгинувшей в тысячелетиях цивилизации, от которой почти не осталось следов. Этот город был подлинным архитектурным шедевром, ведь чуть ли не каждый правитель Розми (если он не был особенно сильно и постоянно занят войной) полагал своим долгом украшать и расширять прекрасную древнюю столицу своей Родины.

Ариэль была воспета тысячами поэтов и сотнями писателей, навсегда отдавших свои сердца прекрасному граду, раскинувшемуся на двух берегах ленивой неспешной реки. Ах, сколько художников запечатлели великолепие площадей, мостов, дворцов и храмов прекрасного града на своих бессмертных полотнах!

Даже то, что город располагался посреди влажных джунглей, не смогло охладить пыл архитекторов и королей, возжелавших запечатлеть свое величие и внести свои имена в анналы истории. С необыкновенным энтузиазмом короли и королевы Розми строили в своей столице новые дворцы, площади, храмы, общественные здания, соревнуясь с предшественниками в элегантности или роскоши своих творений. Правители прокладывали прямые как стрелы центральные проспекты, заставляя второстепенные улочки скромно петлять между ними. Повелители Розми воздвигали памятники себе и богам, строили университеты, разбивали парки. А рядом, стоит заглянуть за угол, прятались узенькие темные переулки, куда выходили двери и окошки бедных горожан, не имевших средств платить налог за то, что их дома будут выходить фасадами на освещенные замощенные проспекты и улицы. Но даже бедняки старались украсить свои скромные жилища, создавая подчас истинные шедевры из мозаики на стенах своих домов, или чудесные висячие садики из простых цветочных горшков.

С веками столица стала походить на один большой музей… Если не заходить в его темные бедные кварталы, что постоянно отодвигались все дальше и дальше от центра. И вот в них царили истинные хозяева ночи: преступники. Ариэль славилась также древними гильдиями убийц, воров, нищих, карманников. Они жили по своим законам и правилам, но даже эти жестокие люди гордились своим великолепным городом, который их презирал при свете дня и боялся в тиши непроглядной черной ночи.

С прилетом пришельцев, конечно, гильдии были основательно потеснены. Преступность снизилась, а новые полицейские просто не желали брать взяток… первые годы, что правили пришельцы. Потом, конечно же, все наладилось, но ночной братии к тому времени стало в разы меньше — тюрем у пришельцев не было, содержать преступников не на что, поэтому приговоры суда были однообразны и быстры: смерть. Сокращению ночной братии в Ариэль способствовало появление множества новых городов, куда прямо-таки требовалось влить острую кровь коренных воришек, обладавших своим кодексом и понятиями о том, как следует жить. Когда же столицу перенесли в молодой Фритаун, а старые кварталы бедноты в Ариэль снесли под корень, огорченная ночная братия и вовсе потеснилась, но мужественно продолжала держать оборону, пугая добропорядочных граждан по ночам.

Таким противоречивым городом и была Ариэль…

В одной из небольших гостиниц, расположенных около старинного вокзала, на который когда-то пребывали первые медлительные паровозы, сопровождаемые густыми клубами черного дыма, расположилась довольно странная пара. Высокая огненно-рыжая молодая женщина в просторных брюках, заправленными в высокие армейские ботинки, и веселый длинноволосый мужчина, напоминающий улыбчивого студента, одетый в такие же брюки с просторными накладными карманами и такие же ботинки. Оба сняли номера на ночь. Они дожидались поезда, что утром должен был отбыть в небольшой городок, затерянный в одной из многочисленных долин на востоке Великих Гор.

Пока же гости расположились в номерах, заказали ужин и бутылку рома в комнату мужчины. Они быстро расправились с едой, женщина раскрыла большой потрепанный ежедневник, служивший ей чем-то вроде книги заметок, и довольно чему-то улыбнулась.

— Как думаешь, найдем мы что-то? — спросила она у своего спутника, разливавшего ром по стаканам. В один стакан он налил чистого рома, а во второй добавил изрядную долю лимонада.

— Не знаю, Мэри, — мужчина пожал плечами. — Ты ж знаешь, я не люблю загадывать…

— Очень хотелось бы найти, — женщина подперла рукой подбородок. — Мы столько уже ищем драконов, столько исследовали возможных мест их обитания, и эта нить мне кажется наиболее вероятной.

— Только слишком сильно-то не надейся, — усмехнулся мужчина, протягивая ей стакан с разбавленным ромом. — Если драконы когда и были, то они уже давно исчезли. В новых хрониках о них ни слова не говорится, а уж с оборудованием пришельцев их можно было бы легко найти! Не думаю, что наши гости из космоса стали бы о таком молчать. Вспомни историю: сколько было ужаса и воплей, когда они познакомились с нашими милыми тварюшками из Пояса Желтых Туманов!

— Это как сказать, Тео, — Мэри чокнулась с ним стаканом, отпила немного. — Ведь от тварей нет никакого проку, да и мозгов у них нет. Драконы же — любимые дети Создательницы Мира. Они обладают разумом, магией, и они поставлены охранять и защищать Дидьену и наш мир от Зла и Тьмы. Вспомни легенды.

— Помню, помню, — отмахнулся Теодор Френсис Морган, ассистент профессора Мэри Лауры Лаввальер, известной далеко за пределами Розми. Впрочем, сам профессор в данный момент тоже отмахнулась от своего ассистента.

— Ничего ты не помнишь! Не любишь ты драконов так, как я. Вообще не понимаю, чего ты со мной везде за ними шаришься?

— Ну, кто-то же должен за тобой приглядеть? Тебя вообще надо от общества изолировать, когда ты прешь по следу своих любимых драконов, я хотя бы не даю тебе совершать откровенные преступления, — он загнул один палец руки. — Я — твой чуть ли не единственный друг. Это два, — он загнул еще один палец на руке. — И с тобой постоянно интересно, знаешь ли! Наши экспедиции куда веселее, чем у других профессоров. С ними сидишь себе и кисточкой пыль счищаешь с черепка, который при всем желании не можешь идентифицировать — то ли это кусок любимой ночной вазы местного правителя, то ли это черепок от горшка с похлебкой любимой борзой третьего дворника кровного врага правителя, которым запустили в голову нелюбимой второй жене этого же правителя, в благодарность за что этот самый правитель прекратил кровную месть между родами! Или начал…

— Ты сам понял, что сказал-то? — осведомилась Мэри.

— Короче, скучно мне с ними, — хмыкнул Тео. — С тобой куда веселее. Да и ты ж вечно стращаешь меня, что скоро миру конец!

— Ну, положим, не конец и даже не особенно скоро, — Мэри сделала еще один большой глоток. — Знамений пока не так-то много. Но они есть, и говорят они о том, что скоро начнутся темные времена смут и потрясений.

— Ты только это нашему ректору не говори, он в прошлый раз настолько твоей речью проникся, что чуть психиатра не вызвал прямо к тебе на лекцию, — напомнил неприятный инцидент Тео.

— Кто ж виноват, что не все могут сложить эти знамения воедино?

— Только не надо об этом на лекциях студентам рассказывать.

— Я бы и не заговорила, если бы они не начали расспрашивать, — пожала плечами Мэри. — Я вообще стараюсь за рамки программы не выходить. Только ведь я несу в своих лекциях зерно того, что сложит потом их личность, поэтому я должна поощрять их любознательность и то, что они видят больше, чем другие.

— Я тогда тоже впечатлился, — признался Тео. — Особенно когда ты начала пересказывать легенды о том, что все миры рано или поздно проверяются на прочность силами Вселенной, и должны выдержать проверку… А наша Создательница вообще шляется где-то, мир беззащитен, и скоро будет новый виток войны за само существование Дидьены.

— Ты не совсем правильно меня понял, — вздохнула Мэри.

— Я и не с начала это слушал, — усмехнулся Тео. — Да, я читал легенды, что каждый мир должен подтвердить свое право на жизнь, и подтверждает он это регулярно. И я помню, что Зло неизбежно борется с Добром. И схватки случаются регулярно, и в них участвуют не только боги, но и люди, и именно люди очень часто и помогают выиграть той или иной стороне. И я помню, что богов Света сдерживают многие законы Вселенной… Но, Мэри, это же легенды!!! Это мы проходили на философии и на религиоведении! Это нам вбивают в головы еще в детском саду. Вместе с именами богов и их функциями! Неужели, ты в это веришь?

— Да, — просто ответила она. — Иначе как ты объяснишь, что недавно заплакала статуя Иштар^[25] в ее главном храме? Она обычно плачет кровавыми слезами только перед большими воинами и смутами. От чего активизировались монстры в Великих Болотах? И почему стали происходить другие странные вещи, которых ранее не было? Им объяснения тоже не найти!

— Ну, может быть, но ничего сверхъестественного произойти не может! Битвы за мир, битвы богов не будет! Сет был развоплощен еще пять столетий назад, других приемников на титул бога Тьмы пока что-то не нашлось, — усмехнулся Тео, допивая свой стакан. — Боги Света почему-то никогда так активно, как он, не вмешивались в дела Розми. Кстати, интересно, почему?

— Да понятия не имею, — пожала плечами Мэри. — Но раз уже пять столетий нет никаких претендентов на титул бога Тьмы, то вполне вероятно, что Сет вполне себе живой. Обрати внимание, что легенды и хроники в один голос говорят, что Сет развоплощен богами Света, но не убит! Значит, он вполне может воплотиться опять, и начнется новый виток битвы Света и Тьмы, а также битвы за мир…

— И ты хочешь сказать, что на сей раз они совпадут? — поморщился Теодор. Он вновь дал втянуть себя в спор, в котором у него не было шансов победить.

— Все может быть! — воскликнула довольная рыжая бестия. — Я много времени копаюсь в древних рукописях и в архивах, и я натолкнулась на нехорошее пророчество, которое считается последним предсказанием, сделанным Оракулом Ветров. После этого Оракул раскололся, и больше от него не было никаких предсказаний, наставительно сообщила она. — В пророчестве говорится о том, что когда в избранной богами Света стране умрет старый лев, дети которого будут его жалкими отражениями в бегущей воде, начнется новая битва Света и Тьмы, и совпадет она с жестокой битвой за сам наш мир, ибо сама Вселенная захочет проверить, достоин ли он жить. Будет это через сто лет после того, как город дворцов и статуй потеряет свою корону, которая вернется на прежнее место средь песков и волн. Тогда заплачет Иштар о судьбах всех людей, тогда откроет свой лик Та, что создала все сущее для нас, Старелла же тогда пошлет своих детей на страшную битву, что ждала она веками, и прежние угнетатели предков избранного народа поднимутся и обнажат свои клинки супротив тех, кто захотел жить свободно. И будет мир висеть на волоске, ибо Тьма на сей раз будет сильна как никогда, потому что Создательница будет биться за жизнь своего мира далеко от него, не сможет она вернуться и поддержать своих детей и богов. И если миру и суждено выстоять, а Свету победить, то лишь потому, что среди людей найдется тот, кто не побоится бросить вызов самому Сету и его аватарам, и не побоится он для этого стать воплощением Тьмы, чтобы могли быть в Свете другие. И встанут рядом с ним осколок души Создательницы и последняя надежда льва, и тот, кто в ней увидит истинный Свет и предаст Тьму. Только им суждено сдержать самый первый и самый страшный натиск Тьмы и врагов. А после воспитают они тех, кто будет сражаться за наш мир и даст шанс миру выжить. Или погубит его навсегда. И даже сами боги не будут знать, кто есть погибель мира, а кто — спасенье, ибо нити судеб всего мира станут незримы даже для богов, ведь боги — порожденье нашего мира и Создательницы нашей.

Тео выглядел немного удивленным и слегка опешившим, когда Мэри заканчивала свою речь.

— Ты его наизусть, что ли выучила?!

— Нет, — замотала головой женщина.

— А создалось впечатление, что ты его наизусть выучила, у тебя даже речь изменилась…

— Да? — Мэри немного удивилась, но потом решила списать это на некоторые особенности своей памяти — она постоянно запоминала кучу совершенно ненужной информации, которая потом годами хранилась в неизвестных глубинах памяти женщины. — Нет… Ну, во всяком случае, не специально.

— У меня мурашки по коже бегают, когда ты начинаешь вот так вот декламировать неизвестные мне ранее жуткие пророчества. Очень, знаешь ли, страшно и натурально выходит, — поежился Теодор. — Так что ты смогла оттуда сопоставить с реальностью?

— Иштар плачет… в смысле, ее статуя плачет в главном ее храме. Монстры в болотах — дети Стареллы. Хотя они постоянно нападают в болотах… Но в последние пару лет совсем озверели, — перечисляла Мэри. — Столицу из Ариэль перенесли во Фритаун около ста лет назад: Ариэль — город дворцов и статуй, Фритаун находится на побережье моря Ожиданий посреди пустыни. Он был построен как столица, но он стоит на месте древнего города, столицы Голубой Империи^[26], которую уничтожила Розми, а та в свою очередь стояла на фундаментах еще более древнего города. И у короля Джонатана II нет достойного наследника, его старший сын погиб много лет назад; никакой из нынешних принцев не будет стоить ни отца, ни брата своего, а уж Джонатана II стоит назвать львом! Стычки на границах участились, и агрессия окружающих нас стран растет — новости надо тоже смотреть хоть иногда! — звонко засмеялась она, отсалютовав другу стаканом.

— Тогда нам всем настанет полный… — Тео разлил еще рому по стаканам.

— Может быть, и нет. Надо сдержать первый и самый страшный натиск Тьмы, и найти ту троицу или четверку, о которой говорится в Пророчестве, тогда они воспитают воинов, что не дадут погибнуть миру… или же разрушат его до основания, — тут все сложно… — Мэри задумчиво покрутила в руках стакан. — Да, именно поэтому нам и нужны драконы!

— Зачем? — Тео уже казалось, что он вообще ничего не понимает, хотя он знал Мэри с тех времен, когда оба были сопливыми студентами, шкодившими на лекциях скучных преподавателей.

— Ну, как зачем? — поразилась его недогадливости Мэри. — Драконы — избранные дети Создательницы Мира! Только драконы рождены в Свете, и только они познали Тьму. Следовательно, лишь они и могут стать теми, кто выпестует будущее воинство Света и спасет мир. Неужели не ясно?

— Знаешь, пожалуй, я соглашусь с нашим ректором — тебе давно пора к психиатру! — глубокомысленно изрек Тео.

— Ничего, вот как Сет схватит тебя за задницу, завопишь иначе! Только драконы способны остановить разрушение нашего мира! И захват Розми Сетом, который не мертв, он просто развоплощен. Боги Света по какой-то неведомой причине не вмешиваются в наши дела уже очень давно, — грустно закончила Мэри.

— Подруга, у тебя крыша поехала, — констатировал Тео. — Но я не могу бросить тебя одну в таком состоянии, поэтому буду продолжать искать твоих драконов. Только очень прошу, никому больше и никогда не говори, что ты в них веришь! И для чего тебе нужны их поиски. В особенности о конце света и т. д.

— Тео, в богов Света и Тьмы верит вся планета, и при этом их никто сумасшедшими не считает, пришельцы и те приняли нашу религию! — завопила возмущенная столь явной дискриминацией женщина.

— Мэри, в существовании богов Света сомневаться не приходится, — напомнил Тео. — Они есть. Они не вмешиваются в наши дела, но это им вовсе не мешает иногда находиться среди людей и даже представляться, творить какие-то чудеса или же появляться в собственных храмах! Драконов же никто достоверно никогда не видел. О них существуют только байки и смутные легенды, которые были откопаны из наполовину истлевших или сгоревших хроник и архивов уничтоженного хрен знает сколько столетий назад Ордена Хранителей Истины^[27]! Само существование которого подвергается сомнению в академических кругах.

— Тео, — нахмурилась Мэри, — тебе никогда не быть настоящим ученым и искателем приключений. В тебе умерла вера в чудо.

— Я — историк, преподаватель истории, а не авантюрист, в которого я с завидной регулярностью превращаюсь по твоей милости, — напомнил молодой мужчина, залпом допивая свой стакан.

— Я — не только историк, преподаватель истории, но еще и профессор истории, — напомнила Мэри, — и мне это не мешает быть исследователем и верить в чудо. Не понимаю, зачем ты за мной шастаешь?

— Кто-то же должен вечно вытаскивать твою задницу из неприятностей, в которые ты с завидной регулярностью попадаешь? — пожал плечами флегматичный Теодор. — Иначе тебя давно прибили бы еще на заре твоей археологической карьеры, еще в твою первую экспедицию, когда ты входила в группу археологов нашего многоуважаемого ректора.

— Я ж не виновата, что он не хотел меня пустить исследовать тот затерянный город, он ведь близко от раскопок находился, — фыркнула Мэри. — Отпустил бы, я бы незамеченной туда пробралась бы и выбралась обратно…

— Ага, только город был священным с точки зрения местных жителей, и всех чужаков должна была ждать очень неприятная гибель. Именно поэтому профессор Олбуен и не желал тебя туда пускать, — напомнил Тео.

— Если бы он не мешал мне, я бы слазила незамеченной туда и вернулась бы. Зачем было поднимать на ноги полицию и местные власти?

Теодор закатил глаза к потолку.

Угомонить его старую подругу не представлялось возможным.

Хорошо хоть на сей раз она не собирается лезть в запертые архивы, пробираться в частные коллекции, где содержатся реликвии, которые просто необходимо исследовать (не изымая у владельца, конечно же), или в наглую воровать книги из библиотеки. Друзья ехали просто собрать легенды, поискать в старинном замке какие-нибудь подсказки, да исследовать пару пещер рядом с городом. Потом оба собирались вернуться в университет, где Мэри будет еще полгода анализировать их добычу… Они как раз должны были успеть к экзаменам.

Тео на это очень надеялся во всяком случае. 

2 

Эту свадьбу в Розми запомнили надолго.

Старший сын кронпринца Джеффри женился на прелестной девушке из старинного розмийского рода. Церемонию провели, как водится, в Замке Королей, в храме Всех Богов Света Розми. Прелестная юная невеста очаровательно краснела и улыбалась от счастья и неслыханной чести, выпавшей на ее долю; мужественный жених довольно улыбался, похваляясь красотой и очарованием своей суженной. Немногочисленные гости трепетали от восторга. Королевская семья готовилась начать битву за право стоять за спиной нового правителя, пока в одной из спален Замка умирал прежний властитель.

Гостям не сообщалось о том, что у кронпринца, — вот уж невидаль! — возникли осложнения в Керши из-за его неугомонного характера, как не сообщалось и о том, что в посольстве Розми разыгралась настоящая битва, грозившая превратиться из дипломатического скандала в полномасштабную войну. Все знали лишь, что кронпринца с женой и младшей дочерью задержали в Керши государственные дела. Джеффри полетел туда на государственные похороны, отдать долг чести почившему в бозе могучему государственному же уму. Хоть и потенциальному сопернику.

После церемонии бракосочетания все гости и семьи новобрачных перешли в просторный обеденный зал. Пусть из-за близкой смерти короля и нельзя было организовать полноценную свадебную церемонию (свадьбу вообще хотели перенести на год из-за скорой кончины властителя Розми, да только невеста оказалась уже беременной, что являлось неслыханным позором), но повара расстарались на славу, а сам король пожелал провести торжества в парадных залах. Обеденная зала была украшена многочисленными гирляндами из живых цветов и сосновых веток, цветочными композициями, бантами из кружев, великолепными ледяными скульптурами и многочисленными свечами.

В этой зале-то и случилось страшное событие, заставившее розмийцев еще долго называть эту свадьбу Кровавой.

Гости рассаживались за столы. Зал сиял от белоснежных скатертей, серебряных столовых приборов, хрустальных блюд, золотых узоров на стенах, обтянутых белым шелком, хрустальных подвесок на люстрах и драгоценностей присутствующих тут дам. От высокого расписанного мифическими сюжетами потолка отдавалось эхо приглушенных разговоров, тихого смеха, скрипа стульев по светлому наборному паркету, шороха шелковых и парчовых платьев леди, звяканье приборов. Большие от пола до потолка окна были распахнуты, и легкий ветерок шевелил белые с золотом бархатные занавеси, подвязанные золотыми витыми шнурами. Из небольшого внутреннего двора, куда выходили окна обеденной залы, доносился щебет ночных птиц и стрекотание сверчков, поселившихся в фиолетовых и красных фуксиях. Иногда оттуда долетал скрип гравия под ногами охранников, прохаживающихся по дорожкам внутреннего дворика.

Когда прозвучал первый тост, поднятый за новобрачных, прогремел оглушительный взрыв. Обеденная зала мгновенно из бело-золотой превратилась в серо-алую. Кровью окрасились стены и высокий потолок. Сыпались осколки стекол из высоких окон. Падали хрустальные люстры, добивая тех, кто каким-то чудом выжил при взрыве. Шрапнель из обрезков арматуры, гвоздей и кусков металла пронзала тела присутствующих, не делая различия между членами королевской семьи, гостями, лакеями и телохранителями.

Когда стих звон стекол, хрусталя и посуды, затихло метавшееся под высоким потолком эхо взрыва, и упал на пол последний кусок штукатурки со стены, выбитый особенно большим осколком шрапнели, наступила оглушительная тишина. Не стонали раненные — их просто не было. Все погибли почти мгновенно, убитые если не взрывом, то разлетевшимися по всему помещению поражающими элементами, или осколками стекла и люстр. И лишь спустя минуту, когда охрана и прислуга со всех ног мчалась к обеденному залу, посреди тишины раздался тихий детский всхлип.

Утром по телевидению сообщат о трагедии, которой завершилась столь красивая свадьба. Страна замрет в ужасе. Почти все женщины будут искренне плакать по погибшим. Почти все мужчины будут в ужасе от произошедшего. И почти каждый житель страны будет в страхе ждать завтрашнего дня — король умирает, его семья уже мертва, а кронпринц пропал где-то в Керши. Что же их ждет?

Еще через день по «горячим следам» генерал Бодлер-Тюрри выйдет на заговорщиков: Корнесси, Арено, Сандей, Блумы и еще пару их помощников. Арено будут казнены на следующий же день. Все. Кроме маленьких детей до пяти лет. Их направят в специализированные детские дома, где дети вырастут в неведении, кто же их родители. Остальные семьи заговорщиков будут арестованы и отправлены в тюрьму.

Розми будет негодовать и бояться. Негодовать потому, что эти подлые предатели убили стольких невинных людей и всю королевскую семью, которая была чуть ли не священна в Розми, т. к. боги Света сами позволили им править их избранной страной. Бояться потому, что неизвестно, кто же теперь займет трон? Новая династия? Но это означает страшную схватку за корону и реки крови.

Страна замерла.

Но эти горести будут позже. Утром. Пока же пораженный обилием крови текущей из распахнутых побитых осколками дверей генерал Бодлер-Тюрри замер на пороге обеденной залы. Кровь ручейками текла из открытых дверей, вырываясь в коридор, преодолевая низкий порог, она устремлялась прочь по светлому паркету. Подошвы ботинок Винсента утонули в крови. Он в ужасе схватился за волосы, дергая их надо лбом, потом медленно провел рукой по лбу, глазам, закрыл рот ладонью.

Это дело его рук.

Его руки и раньше были по локоть в крови. Он никогда не был особо щепетилен в решении проблем, угрожающих королю или Розми, но сейчас он со всем ужасом осознал, что он погрузился в кровь по самую макушку. Кровь невинных.

Что ж… Такова его работа.

Генерал встряхнулся, отгораживаясь от ужаса привычным осознанием своего долга. Так будет лучше для Розми. Королю не повезло с детьми, а госпоже Талинде не повезло родиться девочкой. Сейчас он начнет руководить расследованием этого дела. Будет очень аккуратно и чутко следить за своими специалистами, позаботится, чтобы они не пропустили оставленных им следов, и вышли на нужных заговорщиков. А потом он напьется. Но после завершения этого дела. Чтобы ненароком чего-нибудь не упустить.

Для Розми это — единственный выход.

Бодлер-Тюрри в это верил.

Как верил он королю Джонатану. Как понимал и сам, что никто из принцев не станет достойным правителем. Он сам организовал это страшное массовое побоище. Сам за него ответит на суде Осириса. Сам. Но все же это было ужасно.

Вдруг в тишине зала раздалось тихое детское всхлипывание.

Оно прозвучало как удар грома в ясный полдень.

Кто мог выжить в этой мясорубке?!

Винсент никогда не ошибался!

Выжить не должен был никто! 

3 

Аленсия ловко перепрыгнула с одного гранитного обломка на другой. Впереди ее ждало еще несколько остатков гранитных опор прогулочного пирса, что некогда протянулся в курортной зоне Лимберии^[28] на несколько километров. После одного из сильнейших штормов, случившегося несколько десятков лет назад на море Ожиданий, пирс обрушился, восстанавливать же его ни у властей города, ни у владельцев отелей не было ни денег, ни желания. Северный курортный район Лимберии давно превратился в край отелей-призраков.

Из-за разросшихся кипарисов, сосен и пальм еще выглядывали остовы некогда роскошных гостиниц, баров, ресторанов, казино и прочих увеселительных заведений. Тут и там вглубь берега убегали полузаросшие тропинки из каменных плит, а местами среди зарослей одичавших роз, гранатовых и апельсиновых деревьев виднелись остатки изящных кованых оград. Этот край фешенебельных отелей опустел задолго до того, как обрушился прогулочный пирс.

Лимберия была основана еще при Луисе I, в числе первых городов пришельцев. Ее задумывали как курорт, чтобы отдыхать от дел, чтобы можно было насладиться шумом морского прибоя, цветущими гранатовыми деревьями, взбирающимися на белые прибрежные холмы, чтобы забывать о повседневной суете. Еще столицей Розми была Ариэль, а на месте Фритауна стояла маленькая рыбацкая деревушка. Потом рядом с Лимберией в пустыне были найдены чуть ли не единственные на территории Розми залежи нефти. Молодой город ожил. Пришла пора его расцвета, длящегося до сей поры.

И только в северной части курортной зоны царили хаос и запустение. Случилось это из-за страшной трагедии, разыгравшейся в правление сына Луиса I, Эдуарда I.

Недалеко от курортов, скрытая кривыми прибрежными кипарисами, ароматными соснами и редкими тут эвкалиптами, на берегу моря была расположена психиатрическая больница. Морской воздух благодатно влиял на душевнобольных пациентов, а яростных революционеров чтоб избежать тюрьмы и ареста сюда любили отправлять семьи ноэлов. Лучше помешавшийся на свержении власти пришельцев папаша, дедушка или дражайший свёкор будет признан сумасшедшим и спокойно будет играть себе в шашки на бережку зеленого моря, чем отправится доживать остатки своих дней в мрачный острог РСР, тогда еще не отличавшейся особой щепетильностью в отношении революционеров. К тому же границы Розми открылись, и Керши с радостью понесла свет демократии в новую страну. Последователей демократических учений поначалу набралось довольно много, от чего Эдуард I в срочном порядке границы-то прикрыл, а носителей идей и их последователей приравнял к змеепоклонникам, быстро избавив себя от дополнительной угрозы свержения.

Многие рьяные революционеры тоже нашли приют в той психиатрической лечебнице в Лимберии.

Однажды количество борцов за свободу Розми от пришельцев и от гнета королевской власти вообще достигло в той больничке критической массы… Да еще оставшиеся на свободе соратники сумели найти способ помочь своим собратьям вырваться на свободу, а довольные кершийцы оружия подбросили. Причем оружие это попало как в руки честных политзаключенных, так и откровенных психов. В больничке случился бунт. Персонал больницы практически одномоментно оказался или перебит, или взят в заложники. Пациенты кинулись в курортную зону, где они с ходу зверски убили несколько десятков отдыхающих, а еще несколько сотен взяли в заложники, заперев в четырех отелях.

Часть пациентов хотела революции, часть попасть на родину демократии в Керши, часть же хотела закрыть границы Розми и изгнать пришельцев, а часть же была просто маньяками и желала тупо насиловать, убивать и всячески издеваться над людьми. Чем они и занялись, убив еще десятка три отдыхавших, а сколько они при этом умудрились покалечить — счету не поддавалось.

От несогласованных требований бывших пациентов лечебницы, запершихся в отелях по интересам, так сказать, голова шла кругом у переговорщиков. Одни требовали добить психов, другие убить всех, третьи вертолет и самолеты, четвертые много денег и взрывчатки, самые ненормальные — юных девственниц и прекрасных юношей. Требования подкреплялись телами заложников, которые периодически выкидывали в окна отелей, живыми или уже мертвыми.

РСР, ГСР и полиция пребывали в полнейшем ужасе, а потом король принял единственное верное решение — штурмовать, спасти тех, кого удастся спасти.

Примерно сотня еще живых на тот момент заложников погибла в результате штурма и подрыва некоторыми психами себя и зданий. Еще несколько десятков заложников скончались в больницах от полученных ран, полученных или во время штурма, или от обезумевших психов и революционеров — таких было большинство. Сколько людей покончило с собой после пережитого надругательства — неизвестно, статистику никто не вел. Но было их немало.

Среди погибших во время штурма была и невеста Эдуарда I с родителями, отдыхавшие в одном из отелей…

Понятное дело, что часть зданий пострадала от операции спецназа, часть от действий психов, а в уцелевшие отели гости отныне не спешили приезжать, найдя для себя новые гостиницы и рестораны. Упадок северной курортной зоны довершил страшный шторм, обрушивший пирс и многие уцелевшие отели и рестораны первой линии.

От Северного курорта Лимберии отказались. Строить тут никто уже ничего не хотел: о месте шла дурная слава, и даже некоторые отели, превращенные в дешевые квартиры, стоящие на самом юге района, не пользовались особым спросом — все боялись призраков и проклятия, о котором заговорили все «провидцы» и «предсказатели» после катастрофы.

Аленсию само собой мало волновала дурная слава этого места, а отсутствие людей очень радовало. Она еще не знала, чего ей ждать от предстоящей встречи, но посторонним делать тут точно было нечего.

Жрица преодолела последний обломок опоры и оказалась на остатках набережной. Прямо напротив нее начиналась заросшая лианами и травой каменная дорожка, ведущая в одичавший сад некогда самого дорогого отеля Северного курорта. То там, то тут в зарослях гранатов, апельсинов и пальм виднелись оплетенные лианами и диким олеандром статуи или мраморные беседки. Жрица поднялась по мраморной лестнице и оказалась на высокой веранде с обрушенными перилами и разбившимися мраморными статуями на полу. Посреди веранды лежала рухнувшая жакаранда. Ее ветви преградили вход в покинутый отель и обрушили стеклянную стену вестибюля.

Аленсия, выругавшись, перебралась через внезапную преграду и вошла в занесенный опавшими листьями просторный вестибюль, где так и стояла брошенная владельцами отеля мебель, покрытая пылью. Посреди помещения на полу лежала рухнувшая с потолка хрустальная люстра, рассыпавшая подвески по полу. Аленсия сощурила черные как ночь глаза и оглянулась в поисках своих визави, пригласивших ее на встречу. Из темного коридора, уходившего влево, выступили две высокие угловатые фигуры в черных одеяниях достигавших пола. На их головах были черные же тюрбаны, ткань от которых скрывала лица пришедших. Были видны лишь их глаза: желтые, словно бы светящиеся во мраке коридора, из которого они показались.

Верховная жрица Лостары остро ощутила опасность, исходящую от незнакомцев. Они были очень опасными соперниками даже для нее — верховной жрицы богини убийства.

— Ты сделала правильный выбор, — словно бы проскрипел, а не проговорил левый незнакомец.

— Я еще ничего не сделала, — покачала головой Аленсия. — Вы предложили мне прийти и поговорить. Я пришла. Говорите.

— А ты отважная, — еще сильнее проскрипел левый. Жрица лишь вопросительно приподняла брови. — Тебе что-нибудь известно о Пророчестве? Пророчестве о битве за мир?

— Я знаю, что однажды такая битва должна случиться, — пожала плечами служительница богини убийства. — И я знаю, что в этой битве Создательница Мира сойдется с силами Вселенной, — все же ответила Аленсия. — К чему этот вопрос?

— Ваша Создательница однажды уже проиграла свою битву, — ответил второй незнакомец. — Она проиграет вновь.

— Вы в этом так уверены? — усмехнулась жрица.

— Она слаба.

— Тогда зачем вам я? — Аленсия чуть изменила позу, готовясь отпрыгнуть от собеседников, настолько сильной была волна негодования, помчавшаяся от них…

— Видишь ли, — заговорил более сдержанный первый гость, — в этой битве мы потеряем многих своих товарищей. Цена победы все же высока. Мы хотим сделать так, чтобы никакой битвы не было. Орден убийц может многое.

— Ты сошел с ума?! — искренне удивилась женщина. — Убить Создательницу Мира?! Никому даже не известно, кто она! Да и нет Ее в нашем мире.

— Так считается, — видимо, карканье означало смех. — Но Она в вашем мире. Она тут!

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросила Аленсия.

— Мы Ее нашли, — ответил второй.

— С чего вы взяли, что я возьмусь убить Создательницу? Вы в своем уме? Я же человек, а не богиня! — всплеснула руками жрица. — Да и я — дитя этого мира и Ее. Что мне за выгода убивать Ее?

— Тебе ничего не надо делать. Все будет сделано за тебя. Ты должна только принести нам Ее личную вещь, — остановил жрицу первый незнакомец. — У ордена убийц везде есть свои люди, поэтому ты сможешь добыть ее платок, прядь волос, расческу или еще что-то, что принадлежит только ей. Зачем тебе это? — он замолчал на несколько секунд. — После нашей победы мир станет нашим, мы устроим его на свой манер. Те, кто будет с нами, — получит все, что пожелает. Кто будет против нас — будет вечность страдать и умирать, но смерть не будет к нему приходить, потому что она тоже будет подчиняться нам. Мы предлагаем тебе стать кем угодно, хоть богиней, в нашем новом мире. Откажешься — вечность боли, страданий и пыток. Выбирай.

— Почему я должна вам верить? — усмехнулась жрица.

— Потому что ты уже и сама поняла, что мы не принадлежим этому миру, — ответил второй. — Мы не хотим долгой борьбы, десятилетий сражений! Мы хотим все закончить как можно быстрее. С гибелью Создательницы отпадет необходимость в Битве и разрушениях, неужели не понятно?!

— А почему бы вам самим не забрать то, что вам нужно? Платок или прядь волос? — хмыкнула Аленсия.

— Потому что Она почувствует нас еще на подходе к себе и полностью пробудится, — терпеливо пояснил левый незнакомец. — Если же она пробудится, Битвы не избежать.

— Т. е. за вещицу человека, на которого вы покажите, я могу просить все, что угодно? — уточнила верховная жрица.

— Да, — кивнули ее собеседники.

— Хорошо. У кого надо забрать вещь, и как я узнаю, что Создательница уничтожена, а вы должны мне? — улыбнулась Аленсия, показывая ровные белые зубки, украшенные парочкой клыков. Правый собеседник дернулся, порываясь что-то высказать наглой собеседнице, но его остановил левый незнакомец.

— Мы сообщим тебе… Да и ты, как дитя этого мира, почувствуешь гибель Создательницы.

— Ладно, разберемся, — кивнула женщина. — Говорите, кто Она, попробую достать вам что-нибудь.

Уходила Аленсия из отеля, потрясенная до глубины души, узнав имя Той, что создала этот мир. Она не ведала, получится ли у нее добраться до вещи Создательницы, и хоть люди орденов Лостары и Сета были везде, жрица сомневалась в успехе задуманного. Но ведь с другой-то стороны, что она теряла? Ничего. Не смогут убить Создательницу, так Повелитель на сей раз захватит мир, а она в числе его верных сподвижников. Куда не посмотри, Аленсия выигрывает в любом случае.

— Думаешь, у нее получится? — спросил правый незнакомец, глядя в след служительнице богини убийства.

— Не знаю. Хорошо бы получилось. Она очень сильна, — признал левый. — В любом случае мы уже переговорили кое с кем еще. Этот человек тоже попытается захватить Ее. У него больше шансов. Ресурс целой страны все ж под рукой, и Она сейчас там.

— Розмийцы своих не бросают, они могут послать кого-нибудь ей на помощь, как ни как, а Розми и впрямь Ее избранная страна, — напомнил второй незнакомец.

— Могут. Но Она в этой жизни — никто. Я бы не стал слишком уповать на Ее спасение. У Розми сейчас есть задачи поважнее.

— Что ж, разыграем две карты, — согласился второй. — Она должна вновь проиграть, и на сей раз мы уничтожим этот мир!

— Главное, чтобы Аленсия не знала, что вместе с Создателем гибнет и созданный им мир, — усмехнулся первый незнакомец.

— Этого она не может знать, это знание было утрачено тысячи лет назад. Не без нашего участия, — заскрипел второй незнакомец. Он довольно рассмеялся. 

4 

В эту ночь далеко на севере за пределами Розми в Коргваре, столице Керши, небольшой отряд охраны пытался вывести принцессу Иоланту и ее дочь к аэропорту из центра пылающего города. В воздушной гавани их ждали самолет кронпринца и конвой из пяти истребителей… Во всяком случае, розмийцы на это очень надеялись.

Город горел. Кругом стреляли, на улицах столицы Северной Соседки^[29] шли самые настоящие бои. Как Талинде успел объяснить старший охранник, беспорядки начались с посольства, когда разгневанная толпа кершийцев собралась у входа в него, требуя принца Джеффри. Люди были возмущены его поведением и высокомерием, — что юная госпожа Талинда Виктория вполне могла понять, — какое-то время люди намеривались пошуметь, покричать, но никто не грозился расправой. Что показалось розмийцам очень странным, так это то, что поблизости от посольства не оказалось ни одного полицейского. То ли власти их специально отозвали, то ли стражи порядка сами не желали вмешиваться в конфликт и тихо смылись.

Уже ранним вечером толпа начала заводиться. Люди заводили сами себя. В окна посольства полетели первые камни. Раздались выстрелы. Упали два человека из числа кершийцев. Убитые. Кто стрелял и зачем? Не понятно. Толпа, как и следовало ожидать, озверела и пошла на штурм посольства. В это же самое время или чуть позже по всему Коргвару принялись вылавливать и убивать розмийцев, мотивируя свои действия местью за поруганную честь Керши.

Как позже выяснилось, розмийцев в городе было куда меньше, чем оставшихся на улицах трупов. Бандиты и мародеры воспользовались беспорядками и принялись убивать, грабить и насиловать всех подряд, в особенности состоятельных людей. Власти бездействовали, умышленно давая право своему народу сводить счеты с кронпринцем. Хотя возможно, они и сами хотели его устранить, когда вечером им стало известно о гибеликоролевской семьи Розми. Гражданская война играла Керши на руку, она ослабляла ее извечного врага.

Как бы там ни было, ночью охота на розмийцев приобрела новый размах и жестокость.

Посольство Розми находилось в дипломатическом квартале Коргвара, что был расположен в исторической части столицы: узкие, кривые улочки, брусчатка вместо асфальта, старинные здания, обнесенные высокими оградами. С одной стороны весьма почетно, с другой — все дипломаты собраны в одном месте, легче за ними присматривать, а на кривых узких улицах в случае неожиданных противоречий иностранцам будет особенно не развернуться, да и заблокировать их там куда проще. Много ли трудов нужно, чтоб перекрыть старинную улицу?

Хвала всем богам, розмийцы еще в пору установления и налаживания дипломатических отношений с Северной Соседкой озаботились созданием подземных ходов, ведущих прочь из посольства. Этим ходом охрана и воспользовалась, выводя Иоланту и Талинду из осажденного здания. Единственный неприятный нюанс: на много кварталов вокруг находился все тот же исторический центр и никакой тебе реки или хотя бы трущоб. Так было бы, несомненно, легче спрятаться от толпы или от слежки, но ведь кершийцы тоже дураками никогда не были.

Туннель вывел охрану и женщин в подвал небольшого старинного дома, поделенного когда-то на квартиры, что сдавались внаем. Хозяином этого дома был давнишний осведомитель разведки Розми, собственно и получивший сей домик в безраздельное пользование за свои услуги. Однако в эту ночь что-то пошло не так: то ли хозяину сумели больше денег предложить агенты правительства Горной Страны^[30], то ли в нем взыграли патриотические чувства, то ли, — и вовсе страшно представить! — в нем проснулась совесть, только на выходе из дома розмийцев уже ждала засада.

Стоило маленькой группе выйти из парадного на улицу, как взорвалась свето-шумовая граната. Оглушенные розмийцы попытались вернуться в дом, но дверь уже была заперта. Полетели газовые гранаты, переулок, плохо освещенный редкими фонарями, наполнился едким дымом, от которого начинался удушливый кашель, щипало глаза. Кто-то зажал нос и рот Талинде ладонью, ее потащили прочь, но рядом с девушкой грохнула еще одна свето-шумовая граната.

Талинда упала на камни. С одной стороны ей повезло: у земли газа не было, можно было дышать. Рядом, мотая головами словно псы, на четвереньках стояли двое охранников — они пытались прийти в себя. Еще один телохранитель, наверное, самый стойкий, наклонился к ней, пытаясь поднять девушку на ноги, как вдруг он рухнул рядом с ней. Под его головой растекалась лужа крови. Оглушенная, ничего не понимающая Талинда так и лежала на брусчатке, глядя в широко раскрытые стеклянные глаза охранника. Потом она увидела каких-то людей в противогазах. Они подошли телохранителям, стоящим на четвереньках, выстрелили им в затылок, подхватили Талинду под руки и куда-то потащили.

Талинда само собой надышалась газом, ее скрутил сильный приступ кашля, ей даже показалось в какой-то момент, что она сейчас выплюнет легкие. Горло немилосердно саднило, словно у нее там поселилась стая кошек, решивших поточить когти о трахею; из глаз девушки лились слезы; приступы сухого кашля просто разрывали ей грудь. Как ни странно, но кашель помог ей прийти в себя после взрыва. Она быстро поняла, что оказалась в руках кершийцев, что ее куда-то волокут, и вряд ли ей стоит ждать от них чего-то хорошего.

Приступ кашля сменился рвотой. Талинду вырвало прямо на ботинок мужчины.

— Б…ь, да чтоб тебя! — выругался один из конвоиров. — Какого хрена?

— Оставь ты ее, такое бывает от этого газа, — буркнул второй, отпуская девушку. — Пусть проблюется.

Талинда Виктория рухнула на колени, ее вновь вырвало. Она жадно хватала ртом воздух, новая волна тошноты накатывала с удвоенной силой, но розмийка уже могла ориентироваться в пространстве. Один из кершийцев сорвал несколько листьев одинокого клена, торчащего у стены дома, и отчищал испачканный ботинок. Второй повернулся к скрытой в дыму улице, откуда доносились выстрелы и крики. Слева в двух метрах от Талинды виднелось подвальное оконце с выбитым стеклом.

Девушка ни на секунду не задумывалась, она в один прыжок преодолела расстояние до окна и лаской нырнула в него. Она рухнула на груду какого-то хлама под окном, скатилась с него на пол и вжалась спиной в стену. Кершийцы кинулись за ней, но окно было слишком узким: в него смогла проскользнуть тощая девчонка-подросток, но не мог протиснуться пехотинец в бронежилете и разгрузке, надетой поверх него. От злости кто-то из конвоиров пустил в темноту подвала очередь из автомата, но пули так и не достали девушку.

Талинде очень повезло опять: она упала на груду старой мебели, каких-то тюков, тряпья, ящиков и досок. Конечно же, она заработала несколько синяков и ссадин, порвала джинсы на колене и рассадила само колено, но могло быть и хуже, не окажись под окном спасительной груды хлама. Недолго посидев в темноте на грязном полу, она встала и попыталась понять, что ей делать дальше. Кершийцы скоро будут здесь, и тогда вряд ли они будут еще раз столь любезны, чтобы предоставить ей шанс сбежать.

Вокруг царила кромешная тьма. Лишь из разбитого оконца лился тусклый свет. Где-то в углу подвала раздался писк мыши, послышалось легкое шуршание, потом вновь донесся писк.

Скоро сюда заявятся кершийцы, а играть в прятки с ними и мышами у девушки не было никакого желания. Она полезла наверх, на груду хлама, послав все к Сету в Бездну. Кое-как она сумела дотянуться до подоконника, ухватилась руками за раму, подтянулась и высунулась в окно. Один из стекольных осколков впился ей в ладонь; девушка закусила губу, не издав ни звука, и все же сумела выбраться из подвала. От узкого тротуара окно отделяло небольшое углубление, в котором и присела Талинда. Она быстро окинула взглядом улицу. Кершийцев поблизости не было видно, наверное, ушли искать ключи от двери в подвал. Жители квартала попрятались по домам. На месте засады толпились неясные от постепенно рассеивающего дыма темные фигуры.

Наследница розмийского престола, еще даже не знавшая об этом, дрожащими пальцами вытащила осколок из ладони; глотая слезы, она сжала кулак, чтоб хоть как-то остановить кровь. Окинув взглядом улицу еще раз, она выскочила из своего ненадежного убежища, метнулась к стене дома и быстро побежала прочь, стараясь оставаться в тени здания.

Куда она бежит, Талинда не знала, она просто хотела оказаться как можно дальше от места засады. Когда она свернула за угол, то припустила прочь со всех ног, даже не особенно прячась — в эту ночь, наполненную пожарами и ужасом, бегущих по улицам людей хватало и без нее.

Сколько времени девушка бежала и куда, она не знала. Остановилась Талинда, когда в боку у нее нестерпимо закололо, а ноги отказывались сделать еще хотя бы один шаг. Девушка присела на поребрик около какого-то сквера, тяжело дыша, жадно хватая ртом прохладный ночной воздух. Ей надо было перевязать руку, да и не мешало бы понять, в какой стороне аэропорт. Утерев со лба пот, новоиспеченная принцесса оглянулась вокруг. Она все еще была в Старом городе. Напротив сквера в светлом доме находилась аптека с выбитой витриной. Впереди виднелось зарево пожара, а позади слышался непонятный далекий гул и выстрелы.

Талинда направилась к аптеке. Она зашла внутрь через выбитую витрину и сразу чуть не выскочила обратно: на полу лежало несколько растерзанных тел. Видимо, как это часто бывало в Старом городе, эту аптеку держала семья, жившая на верхних этажах здания. Когда начались погромы, хозяева то ли вышли на охрану имущества, то ли не успели запереть двери в квартиру, но к ним ворвались недоброжелатели. Двое мужчин, пожилой и молодой, явно отбивались. Они сумели убить кухонными ножами троих нападавших, потом убили их самих. Озверевшие погромщики накинулись на беззащитных женщин и детей. Младенцев традиционно убили, размозжив головы о стены, женщин изнасиловали и тоже убили. Беременной вспороли живот.

Талинде в какой-то момент от ужаса сделалось плохо. Такого зверства она еще никогда не видела. Ее вырвало на пол желчью, голова у нее закружилась, девушка схватилась рукой за стену и закрыла глаза. Она много читала о зверствах, что происходили в прошлом, когда случались бунты, погромы, революции, но то были книги по истории! Или романы! Такого просто не могло быть в действительности! Не могло!

В зале разгромленной аптеки пахло кровью, вываленными внутренностями, мочой и разбитыми лекарствами. От этого запаха становилось дурно, наверное, девушка все же выбралась бы обратно на улицу, но тут в разбитую витрину залетел свежий ветер. Талинда открыла глаза. Нет никакой гарантии, что ей встретится еще одна аптека, и что дальше будет лучше. Надо поискать здесь бинты, а то она, чего доброго, истечет кровью или подцепит какую-нибудь заразу.

Талинде очень не хотелось заходить в разгромленную квартиру, перед входом в которую лежал старик с проломленной головой, но ей нужно было обработать руку и рассаженную при падении в подвал ногу, к тому же после долгого бега она очень хотела пить. Торговый зал аптеки был полностью разгромлен, найти в нем что-то стоящее не представлялось возможным. Упаковки лекарств и бинты на полу пропитались кровью — озверевшая толпа мародеров тащила женщин и двух подростков в зал, где над ними надругались и убили, перерезав им горло.

Принцесса прошла мимо растерзанных тел, стараясь не наступить в лужи крови на полу, поднялась по лестнице и чуть не упала в обморок — на площадке у двери в гостиную лежала еще одна женщина со вспоротым животом. Перед смертью она пыталась засунуть обратно не рождённого младенца.

Талинду снова вырвало.

Девушка рухнула на колени, ее мучительно рвало желчью, а из глаз текли слезы. В ужасе она кое-как поднялась на ноги, с трудом заставила себя подняться еще на один этаж. Там она нашла ванную. В шкафчике за зеркалом вполне ожидаемо нашлись бинты, йод и обезболивающее. Талинда сразу съела две таблетки, промыла ладонь и колено, залила их йодом и кое-как перевязала. Потом перепуганная девочка еще долго сидела в ванной, рыдая от жалости к себе и к миру. Она никогда не думала, что мир — это зеленый лужок, на котором пасутся добрые барашки, жизнь с отцом и уроки деда давно открыли ей простую истину: жизнь — жестокая и злая штука; выживает или сильнейший, или самый хитрый, или самый удачливый. Но Талинда не была готова увидеть такое. Она полагала, что достаточно знает о человеческой жестокости, но сегодня ночью она поняла, что ей еще только предстоит начать изучать людскую натуру. И она испугалась. А потом ей стало ужасно жалко себя, жалко всех, кто погиб, кого замучили эти изверги, кто еще даже не начал жить или прожил долгую хорошую жизнь. Люди не должны так умирать! Не должны!

Побившись в беззвучной истерике около получаса на полу разгромленного дома, Талинда успокоилась. Умылась, взглянула на себя в зеркало. Или она сможет принять этот мир, и тогда она выживет и будет существовать дальше, или ей надо прямо сейчас наполнить ванну горячей водой и перерезать себе вены, потому что жизнь — страшная и тяжелая вещь. Очень страшная и тяжелая. Выбирай, твоя светлость.

— Пошли все к Сету! — зло пробурчала девушка, умывая покрасневшее лицо холодной водой. — Я выживу! Обязательно выживу! Идите все к Сету, твари!

Остатки бинта и таблетки она положила в рюкзак. Умыла лицо еще раз, прополоскала рот, напилась из-под крана и пошла вниз.

Оказавшись на улице, принцесса решила пройти через сквер на параллельную улицу — может, там не было погромов. Она быстро перешла небольшой сквер, огляделась. Тут тоже побывали мародеры: витрины лавок были разбиты, на мостовой лежали растерзанные тела. Кажется, здесь злость и нечеловеческая ненависть к ближнему своему вылилась в полной красе: громили все лавки подряд, убивали всех подряд, зачем-то поджигали дома, а скарб выбрасывали из окон вместе с его хозяевами.

Одной из разграбленных лавочек оказалась единственная, рассчитанная на туристов: перед выбитой витриной валялись разбитые шары со «снегом», магниты с достопримечательностями Коргвара и всякие сувениры, приятные любому туристу. Талинда вновь залезла через витрину в торговый зал. Она хотела найти карту города, ей надо было добраться до аэропорта. На полу зала хрустели осколки стекла, валялись разорванные путеводители и поломанные сувениры. Полки и вертушки с путеводителями, картами и открытками были повалены на пол, местами железные вертушки даже были погнуты! Вот ярость-то разгулялась! Хвала всем богам, что тут трупов не обнаружилось.

Из-под закрытой двери в подсобные помещения тянуло дымом, а в щель внизу пробивались неяркие отблески пожара. Это очень не понравилось принцессе — она боялась оказаться в огненном кольце, дверь-то явно была не пожароустойчивая. Пожары бушевали на севере улицы, но теперь они добрались и до сюда.

Девушка стала торопливо перебирать разбросанные на полу брошюры, ища карту города. Ее она нашла за прилавком с вскрытой кассой. Дымом из-под двери тянуло все сильнее. Талинда Виктория опасливо покосилась на нее и собралась уже покинуть злополучную лавку, как на нее накатила волна ужаса. Девушка чуть не задохнулась от страха, она присела за прилавок и оглянулась.

В светлом прямоугольнике выбитой витрины виднелась улица, освещенная фонарем и заревом пожаров. Посередине мостовой шли два человека. Оба были очень высокими, закутанными в длинные плащи, доходящие до самой земли. На их головах были намотаны тюрбаны. У Талинды перехватило дыхание от страха, когда она уставилась на этих странных людей. Они словно бы почувствовали ее взгляд. Остановились. Обернулись. В темноте желтым светом загорелись их глаза.

Талинду парализовал страх. Девушка была уверена — они ее видят, несмотря на темноту внутри лавки. «Я сейчас умру», — пришла ей в голову отчетливая мысль.

— Это она! — проскрипел один из людей.

Незнакомцы устремились к разбитой витрине, отрезая Талинде путь на улицу. Оцепенение спало с принцессы, она метнулась к двери в подсобку, распахнула ее. В лицо достойной своего деда внучке ударило жаром, словно она заглянула в одно из Царств Бездны Сета к огненным демонам. Получив приток кислорода, огонь резко взметнулся по стенам и полкам.

Талинда оглянулась. Странные люди уже перебирались через витрину. Встреча с ними сулила ей что-то похуже самой смерти, впереди ее ждала огненная бездна. Закрыв лицо сгибом локтя, принцесса бросилась в охваченное огнем помещение, захлопнув за собою дверь. Щелкнул замок, отрезая путь назад.

Ей очень повезло, что пламя охватило в основном стеллажи и только недавно перекинулось на стены, еще можно было пройти через горящий склад. Талинда пробежала по проходу к противоположной стене, в которой было окно и второй выход. Дверь оказалась запертой, а узкое окошко было забрано решеткой. Кашляя, девушка оглянулась. Она не особенно стремилась заживо сгореть, но и оказаться в руках у жутких незнакомцев со светящимися глазами тоже не спешила. В отчаянии она еще раз толкнула плечом дверь. Та, само собой, не поддалась.

Языки пламени вновь резко взметнулись вверх — наверное, незнакомцы сумели открыть дверь в подсобку. В ужасе принцесса вжалась в стену, видя приближающиеся к ней языки пламени, от дыма она постоянно кашляла, глаза у нее слезились, но сдаваться просто так Талинда не собиралась. В отчаянии она закрутила головой и увидела в одном из дальних углов помещения лестницу наверх, уже охваченную пламенем. Талинда бросилась к ней, взбежала по занявшимся ступеням на площадку второго этажа, с разбегу врезалась плечом в деревянную дверь, что от удара распахнулась настежь. Девушка не устояла на ногах и покатилась по полу, потом быстро вскочила на ноги, захлопнула дверь, принялась сбивать огонь с загоревшихся джинсов. Она вломилась в большую комнату, где стоял широкий письменный стол и стеллаж с множеством папок; наверное, это был кабинет хозяина лавки.

Принцесса, ругаясь под нос, заперла дверь, пододвинула к ней тяжелую тумбу с ксероксом на ней, метнулась к окну, моля Крома и Лоули, чтобы оно не оказалось забрано решеткой. К счастью, решеток не было, но рама то ли разбухла от сырости, то ли краска склеила створки, но окно не открывалось. В отчаянии девушка схватила монитор компьютера и швырнула его в окно. Путь на свободу был открыт.

Когда она уже стояла на узком карнизе на стене дома, надеясь добраться до водосточной трубы, дверь в кабинет с треском вылетевшего замка и грохотом опрокинутой тумбы, распахнулась. На пороге появились желтоглазые преследователи. Ужас вновь охватил принцессу. Мало что соображая от страха, она прыгнула вниз. Талинде вновь повезло — тело само успело сгруппироваться, не ожидая команды от охваченного животным ужасом мозга; при приземлении, гася силу удара, принцесса перекувыркнулась через голову и растянулась на пыльном асфальте внутреннего дворика лавки. Страх отпустил ее. Она с трудом заставила себя встать и, прихрамывая, побежала к забору из сетки-рабицы, что отделял двор от грязного проулка. Она благополучно сумела перелезть через забор, отбежала на пару десятков метров от забора лавки, когда раздался оглушительный взрыв — то ли где-то рванул газовый баллон, то ли в лавке хранили не только сувениры и путеводители.

Вверх к небу и вбок из здания вырвались длинные языки рыжего пламени, срывая крышу со здания, лизнули стену противоположного дома. По проулку прокатилась ударная волна, сбившая с ног и протащившая несколько метров по асфальту Талинду. Сверху посыпались обломки кирпича, досок, какие-то бесформенные головешки, искры, от них загорелось несколько мусорных контейнеров, и занялись крыши соседних зданий. Талинда перевернулась на спину, глядя на затянутое черным дымом ночное небо, перевела дыхание и злорадно пробормотала:

— Надеюсь, вас в угольки превратило, сволочи!

Полежав еще немного, она вновь перевернулась на живот, встала на четвереньки, потом кое-как заставила себя подняться на ноги и побрела прочь от этого странного места. За спиной ее разгоралось новое зарево пожара, она себя ощущала старой развалиной, карту принцесса потеряла где-то на складе сгоревшей лавки. Куда ей идти и что делать дальше она не знала. У нее болели ладонь, колено и отбитая при прыжке со второго этажа ступня, у нее трещала голова, а желудок, забывший причину, по которой он решил давеча расстаться с ужином, требовал пищи. К тому же девушка понятия не имела, как ей найти мать и охрану, да и живы ли они вообще? Где их искать теперь? А если они сочли ее мертвой и сумели выбраться из засады, то ведь они вполне могли уже улететь из Керши… Что ж тогда ей делать?

«А ведь это шанс…» — мелькнула в ее голове предательская мысль. Это шанс сбежать от отца, от Замка и всего, что ее окружает, сделать то, что она всегда мечтала — зажить жизнью простого человека! Дедушка скоро умрет, тогда ее никто не сможет спасти, никто. А это шанс! В Керши сейчас уйма народу потеряла документы и жилье, многие из них розмийцы, наверняка, Розми будет эвакуировать своих граждан, тогда Талинда сможет улететь вместе с выжившими на Родину. Там она скажет, что документы ее сгорели в огне, пусть ей сделают новые. Да, будет тяжело начать жить без денег, без жилья, без друзей и какой-либо помощи, но она сможет! Сможет! Ей бы добраться до Фритауна, тогда она найдет того полковника Увинсона, он обещал ей помочь!

У Талинды с собой было два паспорта на поддельные имена, сделанные ей генералом Бодлер-Тюрри, как и всем членам королевской семьи на всякий случай, но ими нельзя было пользоваться — по ним ее быстро найдут. Генерал-то знает, кому на самом деле они принадлежат! Ну, ничего, ничего, можно и без них обойтись! В этом ужасе вполне могла погибнуть и дочь принца Джеффри, ничего такого странного в этом не будет. Надо только добраться до полковника Увинсона, ему можно доверять!

А как же мать? Что с ней? Наверняка, если она жива, она уже в аэропорту у самолета, она уже улетела. А если не улетела?.. Но что тогда может сделать она, всего лишь младшая дочь кронпринца, развязавшего бойню в чужой стране? Неважно, что она может сделать, но она должна точно знать, что мать мертва, тогда можно будет попытаться затеряться в толпе беженцев или же остаться в Керши, сказавшись жертвой погромов…

Размышления Талинды были прерваны на выходе из проулка самым неожиданным образом: она нос к носу столкнулась с каким-то парнем. Оба молодых человека отскочили друг от друга, потом подозрительно уставились в глаза друг другу, не произнося ни слова. Парень выглядел очень странно… Хотя это же Керши — колыбель демократии, свободы и независимости, тут как только люди не выглядят! Неожиданный встречный был обладателем прически из множества дредов, надо лбом схваченных красным широким платком. Сам он был одет в белую рубашку, голубую жилетку, черные штаны и сапоги, доходящие до колен; подпоясывал его широкий красный кушак, за который были заткнуты два старинных на вид пистолета и длинный кинжал. Кажется, он сбежал с какого-то карнавала или маскарада!

— Не бойся! — он протянул руку в перчатках с обрезанными пальцами к Талинде. — Я не кершиец!

— Да мне по барабану, — огрызнулась Талинда, отступая в проулок. Лицо у этого типа было откровенно плутовским, к нему явно не стоило поворачиваться кошельком.

— Ты же Талинда Виктория, дочь принца Джеффри? — парень сделал шаг в ее сторону. — Не бойся, я на генерала Бодлер-Тюрри работаю, меня отправили на твои поиски.

— Почему я должна тебе верить? — девушка продолжала отступать в проулок.

— Я не пытаюсь тебя убить.

— Это пока.

— Хорошо, — парень кивнул, задумался на секунду. — Вы с матерью и охраной попали в засаду, поэтому вы разделились. Я отправлен найти тебя и привести к принцессе Иоланте. В Розми ты боишься только отца и жреца Интовара, ты боишься, что как только умрет твой дед, отец заставит тебя выйти замуж за него. Ты готовишься к побегу от отца, поэтому всегда носишь с собой драгоценности, немного денег и поддельные паспорта, которые были на всякий случай изготовлены генералом Бодлер-Тюрри для тебя, — парень перевел дыхание, оглянулся по сторонам и продолжил. — Он уверен, что они лежат в тайнике в Замке, но ты узнала о них и забрала два из пяти с собой. В Замке в гардеробе у тебя спрятана сумка с вещами, чтобы бежать, когда умрет твой дедушка. Так ведь? — парень вопросительно посмотрел на принцессу. — И ты веришь, что тебе может помочь Рик Увинсон.

— Откуда ты все это знаешь? — выпалила она.

— Я же говорю, я — агент Бодлер-Тюрри, а он все знает, — пожал плечами странный незнакомец.

— А почему ты так одет? — она все же еще была на стороже, но уже не отступала от него в проулок.

— Чтобы казаться безопасным. В таком наряде никто меня ни в чем не заподозрит. Это ж Керши! — усмехнулся парень.

— Хорошо, — кивнула принцесса. О ее страхах и маленьких запасах мог знать и вправду только агент всемогущего главы РСР. — Ты знаешь, где мама?

— Да, пойдем. Ты не так далеко и ушла от них, — кивнул агент РСР.

Молодые люди побежали по улицам охваченной пожарами и погромами столицы Северной Соседки. Спутник Талинды ловко обходил скопления народа, они пробирались дворами и проулками, иногда они проходили несколько кварталов по домам, по их подвалам или чердакам, не выходя ни разу на улицу.

Ночь была наполнена выстрелами, криками, гулом пожаров и звоном бившегося стекла. Временами, глядя из какого-нибудь чердачного окошка на беснующуюся толпу внизу, принцессе казалось, что это не люди убивают и терзают друг друга, а стаи демонов и монстров вырвались из Бездны Сета или же из Мира Снов Шезму, и теперь они уничтожают человечество. Неизвестный агент РСР не давал ей задерживаться у окон, не зачем ей видеть весь этот кошмар — он не знал, что девушка уже успела вдоволь насмотреться на человеческую жестокость в эту ночь. Ее душа менялась. Ожесточалась. Она перешагнула уже за грань страха и могла спокойно смотреть на убийства. Иначе она бы просто сошла с ума.

Через час молодые люди вышли из очередного проулка на окраине Старого Города. Агент указал ей на крыльцо светлого дома и сказал:

— Иди туда. За дверью твоя охрана и мать, только открывай дверь аккуратно, люди на взводе.

— А ты куда? — удивилась Талинда.

— У меня еще есть дела, — парень ободряюще улыбнулся ей. — Иди, не бойся, тебе ничего не угрожает. И помни: боги не спят, а ты нужна Розми.

В этот момент дверь открылась, из парадного стали выходить охранники и принцесса Иоланта. Охрана озиралась по сторонам, выискивая угрозу, мать, кажется, плакала. Группа розмийцев быстро зашагала прочь, удаляясь от Талинды, стоящей в тени дома.

— Спасибо тебе! Если я могу как-то отблагодарить тебя… — девушка обернулась к своему спутнику, но его уже и след простыл. Как в воздухе растворился. Талинда удивилась, даже высунулась из тени, ища странного парня, но того нигде не было. Тем временем розмийцы удалялись от нее. Юная наследница престола бросила на них взгляд, вновь посмотрела на горящий город; ей очень хотелось остаться. «Ты нужна Розми», — почему-то эта фраза засела у нее в голове. — Твою ж мать-то! — выругалась достойная внучка своего деда и побежала догонять мать и охрану.

— Мама! Мама! Подождите! — закричала она.

Ей очень повезло: ее услышали и узнали, даже не стреляли. Вскоре плачущая Иоланта обнимала вновь обретенную дочь.

— Ваша Светлость, как вы нас нашли? — удивился старший телохранитель.

— Так вы ж сами за мной послали агента генерала Бодлер-Тюрри! — не меньше него удивилась Талинда.

— Кого?!

— Агента генерала Бодлер-Тюрри… Ну, такого… В странной одежде, как с маскарада сбежавшего! — девушка высвободилась из объятий матери.

— Мы никого не встречали и не посылали, — покачал он головой.

— Но этот парень меня нашел и к вам привел. Он сказал, что специально направлен меня найти, а потом куда-то ушел. У него еще дела есть, — настаивала упорная девчонка.

— Наверное, это человек генерал Бодлер-Тюрри, — охранники переглянулись, — направленный непосредственно им на ваши поиски, Ваша Светлость. Видимо, он наблюдал за нами и получил приказ от генерала, когда мы попали в засаду…

— Я же говорила, дедушка нас тут одних не бросит! — обрадованно улыбнулась Талинда. — Это ж агент РСР, значит, дедушка в курсе всего и вытащит нас отсюда!

— Почему только он не захотел идти дальше с нами, раз привел вас к нам? — удивленно спросил телохранитель. — И как он сумел найти вас в этом кошмаре? 

5 

Говорят, Фритаун — город-сказка, город-мечта, туда ведут все дороги. Этот город или сломает человека, или сделает его сильным. Он не знает пощады. Если его увидеть хоть раз в жизни, то и дальше будешь стремиться к нему, будешь мечтать о нем, видеть в своих снах. Он не отпустит уже никогда.

Его сказочные небоскребы, парки, храмы и невероятные статуи Крома, Лоули, Пантеры^[31], Натали^[32] и Дианы^[33], что возвышаются над городом, его необыкновенный Парк Богов Света, кладбище Павших Пилотов^[34], - все это остается в душе навсегда. Или забирает душу человека. Невероятные по своей красоте скульптуры, украшающие парки и фонтаны города, необыкновенный Парк Фонтанов, скалы зданий деловых кварталов, что подпирают выгоревшее до белизны небо, Парк Цветов около аэродрома, легендарный бар «У аэродрома»^[35], - все это кажется немыслимым и неповторимым, это есть только во Фритауне, городе раскинувшимся посреди пустыни на берегу моря Ожиданий.

Стоит однажды увидеть новогодние карнавалы, поразительные по мастерству и красоте парады ВВС, или просто стать свидетелем возвращения домой легендарного Первого отряда Фритауна из долгой и опасной командировки, когда его подбитые и залатанные истребители совершают кульбиты над городом, опускаясь чуть ли не на улицы столицы — можно навсегда остаться в этом городе.

Столица Розми.

Город, построенный чтобы быть столицей.

Город, построенный чтобы восхищать людей и оставаться в их сердцах. Он манит яркими огнями в ночи, миллионами обещаний и миллиардами улыбок. Но никто никогда не расскажет, что еще он знает миллиарды разбитых и изломанных жизней, тысячи уничтоженных судеб, десятки тысяч провалов и грандиозных поражений. Об этом принято молчать. Лишь некоторые признаются, что потерпели неудачу в этом городе, что город их сломал и вышвырнул. И далеко не все эти люди слабаки или неудачники, просто Фритаун любит проверять на прочность, подсовывая тысячи соблазнов еженедельно, нанося сотни ударов ежемесячно и проверяя на прочность каждого. Ему так хочется. Он не любит слабых. Им тут не место.

И именно здесь находится одно из трех Летных училищ Розми.

В него ежегодно на невероятно сложные экзамены стекаются мальчишки со всех уголков страны: с холодных и непреступных Великих Гор, из влажных джунглей долины, или из знойных пустынь, из коварного и дождливого Пояса Желтых Туманов… Отовсюду тысячи юношей едут, чтобы осуществить свою мечту и стать летчиком. Военным летчиком.

Их не пугают ни серьезные экзамены, ни последующие тяжелые физические и умственные нагрузки, ни суровые правила жизни в общежитии, ни грозные преподаватели. Они приезжают сюда за своей мечтой. Чтобы жить в небе. Чтобы слиться с небом. Чтобы стать теми, о ком поют в песнях, снимают фильмы, пишут книги, стать пилотами. Элитой войск Розми.

Ночью, когда вся Розми замерла в оцепенении после страшных новостей о Кровавой Свадьбе, в Летном училище Фритауна у забора притаились три курсанта второкурсника. Мальчишки и слыхом не слыхивали ни о какой Кровавой Свадьбе, ни о каких мятежниках. Их юные умы были заняты удачной проделкой, которую они сумели осуществить этим вечером. Люди ворочались от тревоги в своих постелях, переживая за свое будущее, а этим трем оболтусам было важно лишь одно: попасть назад в свою комнату. Они сидели в зарослях каллистемона и ждали, когда пройдет патруль, чтобы вернуться в общежитие до рассвета.

— Кейд, ты думаешь, оно того стоит? — поинтересовался у друга курсант с поразительными белыми волосами, отливавшими голубовато-сиреневым, словно бы седыми.

— А ты сомневаешься? — тот, кого назвали Кейдом, аккуратно высунулся из-под свисавшей ветки. Патруль удалялся.

— Ну, мне не хотелось бы вылететь из Летного, — признался блондин. — Меня ничего хорошего не ждет за стенами училища, если меня отсюда выставят.

— Будто кого-то из нас хоть что-то там ждет, — хмыкнул третий курсант. Он был брюнетом, как и Кейд, но только очень коротко подстриженным, куда короче, чем требовал устав их училища. — Струсил?

— Пошел ты, Джон! — послал друга блондин.

— Заткнитесь оба, — шикнул Кейд. — Поползли!

Трое неразлучных друзей поползли через газон к зданию общежития, надеясь скрыться от взглядов патруля в невысокой траве. Напрасно они на это уповали: газон стригли очень коротко, а фонари на территории училища светили достаточно ярко, чтобы черные форменные комбинезоны курсантов выделялись на светлом фоне травы. Но сегодня удача была на стороне троих будущих летчиков: патруль не обернулся, никто из дежурных преподавателей и воспитателей не подумал высунуться в окно или устроить неожиданный обход, и троица благополучно добралась до кирпичной стены общежития.

— Алан, давай наверх, проверишь что там, в душевой, — распорядился Кейд.

Блондин подпрыгнул, уцепился за выступ в стене, подтянулся и забрался на карниз, оттуда пополз по водосточной трубе на четвертый этаж. Путь был довольно опасным, но курсанты только так и могли ночью сбежать из общаги, ведь окна в комнатах хоть и открывались, но были забраны решетками. Не с целью недопущения воров в общагу, а с целью не выпустить в самоволку курсантов. Единственными окном без решеток были окна в душевых, начиная с третьего этажа. То ли это специально преподаватели оставляли своим подопечным лазейки, то ли и не думали, что те решатся ползти по водосточным трубам и карнизам на такой высоте, но выход на свободу был лишь оттуда. На ночь коридоры перекрывались, поэтому надежды спуститься с этажа пониже у обитателей верхних этажей не было никакой. На волю же очень хотелось.

Алан ловко взобрался по водосточной трубе на четвертый этаж (что говорило о большой сноровке в побегах), прошел несколько метров по узкому карнизу и аккуратно приоткрыл окно в душевую. Его взгляду предстала длинная комната с отдельными душевыми кабинами вдоль двух стен. Напротив окна, вдоль задней стены, шел ряд раковин, еще два ряда находились посреди комнаты, разделенные небольшой перегородкой. Над каждой раковиной крепились зеркала, ведь курсанты должны были быть всегда гладко выбритыми.

В столь поздний час в помещении горели лишь две дежурные лампочки, давая сумеречный неяркий свет. Но даже в этом тусклом свете было понятно, что никого здесь нет. Да и с чего бы? Курсанты спали, набираясь сил перед очередным трудным учебным днем, наполненным не только физическими упражнениями, но и занятиями, направленными на то, чтобы воспитать из оравы малолетних балбесов будущую элиту армии. В Розми из Летных училищ выходили пилоты, способные не только убивать. Они обязательно знали несколько иностранных языков, культуру и историю своего врага, родную историю, географию, философию, психологию, тактику, стратегию и прочие военные и светские премудрости. Им предстояло стать гордостью Розми, защитой и опорой простых граждан, теми, на кого будут ровняться простые мальчишки по всей стране.

Алан тихо свистнул.

За ним по трубе полез Кейд, замыкал их проход Джон. Когда все трое оказались в душевой, Кейд вытащил из кармана пустой флакон из-под краски.

— Надо его куда-то деть, а то устроит нам Кошмарик Фредди три занятия по физподготовке вне очереди, если найдет эту дрянь на территории Летного, — он повертел флакон, оглядываясь по сторонам.

— А чего ты его на улице-то не выкинул? — спросил Джон.

— Забыл, мы же так драпанули!

— Да, я чуть в штаны не наложил, когда он заявился посреди ночи домой! — признался Алан.

— Мы все чуть не обделались, — хмыкнул Кейд. — Он должен же был ночевать у своей дамы сердца, поругались, наверное.

— Ладно, смотались оттуда и то хорошо! — радостно улыбнулся весельчак Джон. Ему все было нипочем. Чуть не застал злой завуч у себя в квартире на пятом этаже — да и ладно, не застал же! Пришлось прыгать с балкона пятого этажа на деревья — да тоже ничего! Все же живы и ноги-руки целы. И плевать, что если бы Алан не схватил промахнувшегося друга за руку, отскребали бы сейчас Джона от асфальта!

— Зато теперь он точно ее долго не увидит! — зло сощурился Кейд.

— Конечно, куда ему с синей рожей-то идти! — поддержал друга Алан. — Но нам он за это тоже даст жару, уж поверь мне!

— Всем будет тяжело, но пускай привыкают к тяготам армейской жизни, — хохотнул Джон. — Давай флакон, Кейд. Я его сейчас в вентиляцию закину.

Едва Джон успел слезть с перегородки, разделявшей душевые кабины, как дверь в помещение распахнулась: на пороге стоял старший воспитатель — гроза курсантов, старший сержант Вейю.

Сержанта боялись все курсанты, даже неугомонные Кейд, Алан и Джон, потому что ему было наплевать на то, что эти мальчишки рано или поздно обязательно станут офицерами, и будут иметь право ему приказывать. Он полагал своей святой обязанностью вырастить из них гордость Розми. Он четко знал, что должен знать, уметь и делать офицер Розми, и чего он никогда и ни при каких обстоятельствах не должен делать. Устав вооруженных сил Розми сержант знал от корки до корки и полагал, что единственный грех пришельцев заключается в том, что они отменили телесные наказания и несколько смягчили нынешний Устав по сравнению с исконным уставом армии Розми. В этих оболтусов, доставшихся ему волею судьбы в ученики, надо вбивать все знания и всю науку. Из них же надо выбивать дурь, причем в методах и наказаниях можно не стесняться.

За годы безупречной службы в воздушно-десантных войсках сержант Вейю понял лишь одно: ни один младший лейтенант никогда не станет не то что полковником, майором, без помощи знающих старых сержантов. Именно эти сержанты могут деликатно подсказать: что надо делать, как это надо делать и как вообще надо управлять людьми, а так же вытрут сопли и помогут высморкаться несмышлёным юным офицерикам. Что поделаешь, это и есть главная и важнейшая задача хороших сержантов: растить юные дарования, учить их уму разуму, без учета кто перед тобой: рядовые солдаты или молодые лейтенанты. Разница лишь в методах и задачах выращивания. Поэтому старший сержант Вейю искренне полагал, что уж его-то выпускники не должны посрамить своих учителей и не должны доставлять слишком много забот сержантам и высшим офицерам, которые примут их после окончания Летного училища Фритауна.

Курсанты искренне и от всей души ненавидели одноглазого и однорукого сержанта, но и боялись его пуще самого директора Летного.

— Тааак, — протянул сержант. — Как я посмотрю, все те же лица: Уилфред, Винтер, Стоун. И что на сей раз затеяли?

— А… Да вот… — протянул Кейд.

— Душ принять решили, — немедленно брякнул Джон.

— Ага, душ, — согласился Алан.

— Душ принять? Перед побудкой? И чем всю ночь занимались, если вам душ понадобился? — сощурил единственный глаз сержант.

— Спали, — ответил Кейд.

— Все втроем? Вот что, курсанты, в Розми не поощряют забав кершийских мужеложцев!

Трое мальчишек покраснели, потом побледнели, потом Джон чуть не брякнул правду, а Алан уже собрался с кулаками бросаться на сержанта, но обоих удержал куда более спокойный и рассудительный Кейд, к тому же он был на год старше своих друзей и являлся для них авторитетом.

— Старший сержант Вейю! Как вы могли такое подумать?! Мы розмийские курсанты! Мы не кершийские отребья!

— Тогда, Уилфред, объясните, почему перед побудкой вы и курсанты, проживающие с вами в одной комнате, решили помыться все втроем?! — гаркнул сержант.

— Ночью в комнате душно!

— И чем таким надо заниматься, чтобы ночью стало душно?

— Готовились к зачету, — уже едва сдерживался сам Кейд. Ноздри его раздувались от плохо контролируемого гнева, глаза горели, а кулаки нервно сжимались и разжимались. Но мальчишка еще держался.

— А по-моему, вы ходили в самоволку, курсант Уилфред.

На секунду на физиономии юноши отразился испуг, пальцы его замерли, глаза распахнулись от страха, но он почти мгновенно овладел собой и выпалил.

— Никак нет, старший сержант Вейю! — честно соврал парень. Его черные глаза пытались выразить искреннюю честность, но то ли цвет их не располагал к тому, чтоб ему безоговорочно верить, то ли физиономия Кейда была плутовской и наглой, то ли сержант уже привык видеть такие «честные» глаза у каждого третьего своего подопечного, но он не поверил.

— А я все же полагаю, что это была самоволка! Три наряда на кухню вне очереди! И я скажу сержанту Метьюсу, пусть после занятий с недельку погоняет вас на полосе препятствий!

Курсанты издали горестный вздох.

— Чего встали, щенки шелудивые? На кухню, бегом! Скоро проснутся ваши товарищи, им жрать надо! Картошка сама не почистится!

— Так еще рано, старший сержант Вейю, — жалобно пискнул Джон.

— Стоун, а ты еще один наряд на уборку получаешь!

— Заткнись, Джон, пошли, — потащил друга Кейд.

— И я не забуду сообщить вашему воспитателю, чтобы он занес замечания в ваши личные дела! Чем больше замечаний, тем ближе Нерейда, не так ли, Уилфред? А там как раз некому монстров гонять, все пилоты стали вести себя прилично! — добавил довольный воспитатель.

— Спасибо, старший сержант Вейю! Всю жизнь мечтал о Нерейде! — не выдержал Кейд.

— Два замечания! А еще раз огрызнись, курсант, и будет три, и тогда я с огромным удовольствием сообщу директору, что ты исчерпал свой лимит на этот год! И тебя, наконец-то, отчислят! ВВС — элитные войска, в них не место тем, кто не знает дисциплины и подставляет товарищей под взыскания, а потом и под пули! Уйди лучше сам, или тебя выгонят с позором! Ты же не сможешь продержаться пять месяцев без единого замечания! — усмехнулся гроза курсантов.

— Не дождетесь, старший сержант Вейю, — зло буркнул Кейд. Он остановился, желая что-то добавить, но тут его друзья вцепились ему в руки, стараясь выволочь из душевой, пока тот не брякнул что-нибудь непоправимое.

— Дождусь, дождусь. Ты же не сможешь не нарушать дисциплину так долго, — ухмыльнулся сержант. — Так, может, сам уйдешь, Уилфред?

— Нет. Попытаюсь продержаться, — прошипел парнишка.

— У тебя не получится.

— Получится.

Сержант лишь хмыкнул в усы.

Ох, мальчишка! Совершенно не дисциплинирован. Но ведь такие и нужны армии, лишь бы обтесать его и заставить хоть иногда думать головой, что уже временами получалось. С Винтером и Стоуном еще работать и работать, а этот начал браться за ум. Вот и готова небольшая команда, костяк будущего отряда или чего-то большего, и у них есть вожак: еще молодой, горячий, глупый, но настоящий вожак.

Эх, только бы не подставился! Не сейчас, потом. Надо чтобы он прослужил немного под чутким руководством того, кто увидит в нем задатки будущего командира, кто его окончательно отшлифует, кто сбережет эту горячую голову и остудит маленько. Тогда за армию можно не переживать.

Кстати, Нерейда этого щенка не должна ждать по выпуску, но преподаватели им слишком сильно обозлены. Могут устроить и Нерейду. А она может его сломать. Нет, парня надо направить на границу, и не с Керши, там его быстро могут убить. Надо будет поближе к выпуску донести до директора свою мысль.

Вейю выглянул в коридор: провинившиеся вышагивали под бдительным взглядом младшего воспитателя, помощника сержанта, на кухню. Черная и белоснежная головы были низко опущены, Стоун даже принялся вновь сутулиться, а вот растрепанная, словно спина ощетинившейся собаки, черноволосая голова Кейда была гордо вздернута. Уилфред шел, расправив плечи, чеканя шаг, явно пытаясь показать, что ему плевать на какие-то там замечания и висящую над головой угрозу вылета с позором из Летного.

Эх, остудить бы его башку как-нибудь по-тихому!

Мало кто понимал роль сержанта Вейю в работе с молодняком. А ведь он их тиранил и гонял почем зря, преследуя одну цель: выявить будущих командиров, сделать из мальчишек мужчин. И такие неугомонные, но обладающие головой и преданные Розми парни и нужны были ВВС. Именно им доставалось больше всех, но именно на них и возлагались основные надежды. Их ломали, с ними обращалисьжестко, их как могли приучали к будущим тяготам службы, но именно им, поумневшим, закаленным, обтесанным и обученным, доставались в итоге командные должности. Тихони — хорошие исполнители. Ну, а такие неугомонные, но при этом думающие, — вот оно будущее армии.

Сержант вернулся в душевую, достал из кармана брюк пачку сигарет. Присел на подоконник и закурил.

Ладно, до выпуска еще далеко. Что-нибудь придумаем. Надо глянуть его личное дело. Не то, что в учебной части, то слишком беленькое и чистенькое, как и у Винтера. Нужно другое. Тогда можно будет понять, за что зацепиться, как его направить в нужную сторону. И необходимо не забыть перетереть со старым майором Велли, преподавателем, обучавшим их летать, чтоб получше пригляделся ко всем троим оболтусам.

Сержант затушил окурок, кинул его в окно. Надо будет не забыть с утра всыпать дежурным, за валявшийся под окном окурок.

Вейю пошел спать дальше. Миссия выполнена: молодняк полагает, что он вообще не спит и боится его пуще прежнего. 

6 

Генерал Бодлер-Тюрри пристально всматривался в ночное небо, что раскинуло свои черные крылья над Замком Королей и Розми. В вышине мерцали голубоватые холодные звезды, они словно бы наблюдали за агонией великого короля, сумевшего совершить немыслимое — убить всю свою семью, но потерявшего, похоже, ту, ради кого эта страшная драма и разыгралась. Если боги Света существуют и не спят, если это они вмешались в планы короля, то у них дрянное чувство юмора.

Над Розми нависла страшная угроза. Угроза не просто смуты, а угрозы гражданской войны всех против всех, борьбы за власть, за корону, если Талинда все же мертва.

Винсент потер покрасневшие от недосыпа глаза. Он оперся на подоконник, выглядывая из распахнутого окна дворца. Где-то над планетой сейчас висели многотонные корабли ВКС Розми, стянутые к Дидьене по приказу Джонатана II. Сделано это было для того, чтоб они страховали будущего правителя — последний аргумент в предстоящем споре, так сказать. И пусть нынешние боевые корабли были лишь жалкой тенью тех, что некогда пришли к Дидьене из глубин Вселенной, но даже сейчас эти металлические хищники вполне были способны сказать свое веское слово в предстоящем хаосе.

А хаос скоро разразится. И в случае совсем уж непредвиденных осложнений за ВКС и будет решающее слово. Кто ими командует, тот в итоге и получит власть. На космических кораблях не было ни одного розмийца, в чьих жилах была бы хоть капля крови коренных жителей Розми. Они были тем оружием, что будет пущено в ход лишь раз… и лучше бы этого не случилось никогда. После себя они могут оставить лишь выжженную землю, пепел и атомную пустыню.

Джонатан II сумел оставить в полном порядке дела огромной страны, не смог он только их передать наследнику, потому что наследник вряд ли еще жив… Даже если Талинда каким-то чудом найдется живой, даже если умирающий король успеет короновать ее собственными руками, все равно будут недовольные. Все равно начнется смута. Даже если бы Лоуренс погиб, и тогда нашлись бы недовольные, сейчас же кругом подобно стервятникам вились кандидаты в регенты при малолетнем короле.

Ребенок выжил чудом. Страшным чудом и ужасным предзнаменованием грядущих бед и гражданской войны. Смута отныне обеспечена, вопрос лишь в том, когда она произойдет.

Несомненно, Его Величество был прав, решив, что госпожа Талинда более достойна короны, чем малолетний истеричный Лоуренс, бывший к тому же сыном Марии Арено, но… Но Талинду мало готовили к правлению. И девочка еще наломает дров.

В дверь постучали. На пороге возник Мартин Фишер, заместитель Винсента. Невысокий, смуглый полковник РСР, он, в отличие от своего начальника, выглядел живчиком, энергичной лаской рядом с сонным неповоротливым ленивцем. Его правую щеку украшал роскошный шрам, а его серые глаза почти всегда были прищурены, словно бы ему в лицо постоянно дул невидимый ветер. Он был умным и сообразительным парнем, пустить его по ложному следу в деле расследования убийства королевской семьи было не просто. Генералу пришлось попотеть, придумывая достоверную историю, придумывая и подбрасывая улики, а Мартин, чтоб его, все время так и норовил вильнуть в сторону, поискать еще нити заговора.

Винсент отвернулся от распахнутого окна, кивнул подчиненному, позволяя ему приблизиться.

— Мартин, смогли что-нибудь обнаружить? — генерал изобразил интерес к расследованию гибели королевской семьи. Так, главное, сейчас не переборщить с интересом и эмоциями.

— Да, господин генерал. Поэтому я пришел к вам, — отрывисто кивнул полковник. — Мы еще днем обнаружили обломки взрывного устройства, как я уже докладывал. Сейчас мы смогли разобрать завал в эпицентре взрыва. И вот, что мы нашли, — Мартин протянул начальнику пакетик, в котором лежал оплавившийся по краям медальон — ощерившаяся львиная голова. Уцелел все же. Прекрасно.

— Как это туда попало? — приподнял брови Винсент, разглядывая пакетик с уликой.

— Заряды устанавливались в спешке, особенно те, что были под паркетом. По всей вероятности, медальон случайно расстегнулся или же зацепился, его владелец этого не заметил, — нахмурился Фишер. — Мне данная находка показалась грубой подставой, поэтому я проверил данные с камер слежения и журналы регистрации всех посетителей и гостей Замка, — он недовольно свел брови на переносице. — За последние две недели в Замке побывали трое мужчин из семейства Арено. Они пробыли пару дней, затем Ларри Арено посетил свою тетку еще раз. Он привез с собой какие-то коробки, которые Лювилл Мэйр, охранник, ранее найденный нами убитым в парке, зарегистрировал как пиротехнику. Согласно записи в журнале и словам камеристки жены принца Вальтера, Марии Арено, Ларри хотел сделать подарок своему дорогому родственнику на свадьбу — фейерверк, — похоже, что у полковника все же еще остались сомнения в правдивости следа, который он смог обнаружить, и Винсент решил его подбодрить, уведя с опасной дороги.

— Как господин Фокс мог его пропустить в Замок с порохом?! — изобразил негодование Бодлер-Тюрри. — Что за глупости?! Мартин, Майкл Фокс еще не обезумел! — усилим твое недоверие к подложным фактам, если даже начальство им не верит, значит, Мартин попытается убедить генерала в верности главы спецслужбы охраны короля, а тем самым и себя убедит в правдивости своих выводов.

— Господин генерал, — согласился полковник, — господин Фокс отказался пропускать в Замок Ларри Арено с фейерверками, но ему приказал это сделать Его Высочество принц Вальтер, на которого надавила жена. Его Величество не возражал, поэтому господин Фокс был вынужден пропустить Ларри Арено.

— Мартин, все же взрывное устройство — не шутиха, — изобразил сомнение Винсент.

— Мы не можем быть уверены, что в коробках было именно то, что Лювилл зарегистрировал. Во-первых, он был весьма небрежен в своих записях, во-вторых, на его банковский счет накануне поступила весьма крупная сумма денег, происхождение которых мы сейчас пытаемся установить, в-третьих, Мэйр мертв, — настаивал Мартин. Впрочем, Бодлер-Тюрри именно на это и надеялся — его заместитель проверит все версии, пойдет по ниточке, что приведет… да ни к чему она не приведет, выводы напросятся сами, а обрывать концы старый разведчик умел не хуже своего высочайшего патрона — короля.

— Кто его убил? — спросил Винсент.

— Мы еще не установили, но Ларри Арено уехал из Замка перед взрывом, как и его дед… — задумчиво пробормотал полковник. Да, тут улики слишком явно выводили на старика Арено, вполне можно было заподозрить, что кто-то умело направляет расследование на родственников принцессы Марии. — Глупо, с его стороны это делать… Это же прямо на себя навести подозрения, хотя если взять в расчет, что никто не должен был выжить, а они могли приготовить любую ложь… — Мартин явно метался между версией, в которой он сам себя убедил, которую поддерживало всезнающее начальство, и слабостью дальнейших улик. Его вновь надо было подталкивать.

— Возможно, возможно, — кивнул Винсент, стараясь не переиграть и продолжать изображать равнодушие. — В дальнейшем он, и впрямь, мог рассчитывать придумать любое оправдание — он давно хотел подобраться к короне. Собой рисковать так глупо он не стал бы…

— Да, обычно он старался не рисковать собой, участвовал во множестве заговоров, убийствах, укрывал преступников, а также же по косвенным данным именно он тайно финансирует подполье, но прямых доказательств у нас никогда не было. Этот старый лис всегда умудрялся сбегать из-под самого носа ГСР и РСР, — задумчиво продолжил рассуждать полковник.

— Грехов за ним водится немало, — кивнул генерал. — Да и человек, имеющий столь обширные связи среди людей, знакомых с оружием, вполне и сам может организовать убийство свидетеля, — чуть подтолкнул Винсент своего заместителя в нужную сторону.

— Тем более, он как ноэл имеет право на десяток телохранителей-оруженосцев, — припомнил Мартин. — Они же, как правило, отставники, умеющие лишь воевать, им не надо применять запрещенное оружие для убийства неугодного человека. Вполне вероятно, да… — Фишер еще не до конца поверил в идею, что лежала на поверхности, все выглядело слишком просто, но начальство поддакивало, а уж заподозрить цепного пса короля в убийстве королевской семьи мог бы только безумец! Авторитет главы РСР помогал уводить Фишера прочь от истинного следа.

— А от чего погиб Мэйр? — нахмурился Винсент, возвращая на нужную дорожку размышлений своего заместителя.

— Ему сломали шею, господин генерал, — отрапортовал Фишер. — Как и еще двум охранникам, найденным днем в кустах в парке. Тело Лювилла не успели спрятать, видимо, он был последним убитым. Кто-то спугнул убийцу. В руке одного из погибших мы нашли несколько волос, думаю, это с головы преступника…

— Вполне вероятно, что поэтому Арено и покинул Замок — его спугнули, — подсказал генерал, сделав вид, что глубоко задумался. — Сделайте анализ ДНК волос, — тут же распорядился он. — Если убийца служил, его данные должны быть в нашей базе.

— Так точно, господин генерал, — кивнул полковник. — Что с медальоном? — он еще раз нахмурился, но Винсент не собирался позволять Мартину уходить с намеченного пути. Арено должны умереть. Поэтому сейчас надо подтвердить выводы агентов РСР, но при этом необходимо изобразить беспристрастность, а то, чего доброго, Мартин насторожится. Пусть лучше думает, что он сам вышел на след, а генерал вообще сомневался, что этого самого генерала надо переубедить, заставить принять свою точку зрения.

— Он, конечно, принадлежит Арено, там их герб, но мы должны в этом убедиться. Для обвинения родственников принца Вальтера и весьма уважаемых ноэлов из старинного рода в столь жестоком массовом убийстве у нас слишком мало доказательств. Надо искать еще. Пока только проверка. Никаких арестов! Его Величество, само собой, требует результатов и наказания тех, кто посмел покуситься на королевскую семью, но мы должны понимать: для подобного обвинения нужны еще доказательства. Тем более, речь идет о семье коренных розмийцев. Не приведи все боги, если вновь обострится конфликт между ними и пришельцами, — отошел к письменному столу Винсент, демонстрируя полную озабоченность добычей неоспоримых аргументов и возможными осложнениями внутри Розми, если этих аргументов будет маловато. — Только этого нам сейчас и не хватало, — он обернулся к своему заместителю, словно бы желая убедиться, что тот понимает всю серьезность ситуации. — Лучше бы это оказались происки Керши. Меньше проблем будет в стране.

— Да, само собой, — серьезно кивнул Мартин. — Разрешите вернуться к исполнению обязанностей, господин генерал?

— Идите, Мартин, идите, — отпустил его Бодлер-Тюрри. — И держите меня в курсе, постоянно. Днем и ночью. У нас очень мало времени.

Итак, после анализа ДНК Мартина ждет весьма неожиданное открытие: телохранитель, волосы которого найдены в ладони убитого охранника, когда-то служил у Корнесси, но два месяца назад перевелся к Арено. Таким образом, Корнесси подпадут под подозрение, а дальше ниточка поведет к остальным заговорщикам. Раздобыть нужный клок волос для Винсента не составило труда, особенно имея финансирование от Его Величества. Подкупленный охранник Арено, подставивший своего сослуживца, уже кормит рыб в реке Успеха, на которой стоит Ариэль. И его смерть тоже поможет в деле: когда-то он был охранником в Замке Королей, но уж больно недобросовестно выполнял свои обязанности, за что и был выгнан. Парень прямиком пошел служить Арено, по рекомендации Марии, а его столь же непутевый приятель служил у Корнесси. Чем не нитка? И сколько еще таких ниточек сумел протянуть Винсент за прошедшие дни?

Если бы речь не шла о гибели королевской семьи, и если бы принц Лоуренс не выжил, Бодлер-Тюрри полагал бы, что его затея удалась на славу. Он вполне мог бы гордиться проделанной работой, сколь страшной она не была бы. Многие решения подсказывал сам умирающий король, именно он предложил идею с Ларри Арено и фейерверками. Как подозревал Бодлер-Тюрри, старый лис еще тогда задумал нечто в духе произошедшей мясорубки, раз позволил мальчишке привезти эти проклятые шутихи.

Ладно, сейчас это не важно, а важно…

Размышления главы РСР вновь были прерваны стуком в дверь. На сей раз на пороге возник приснопамятный жрец Всех Богов Света Розми и большой друг принца Джеффри — Интовар. Этого мерзкого властолюбивого человечка Винсент терпеть не мог. Его хвастовство и тупость выводили генерала из себя в рекордно коротки сроки, а неуемная жажда власти казалась Винсенту просто омерзительной. На ней даже играть не хотелось, что было редкостью для главы РСР. А уж сцена, что Бодлер-Тюрри давеча увидел с подачи Майкла Фокса, и вовсе вызывала жгучую ненависть и откровенное презрение у верного пса короля.

— Генерал, позволите? — с мерзкой улыбочкой осведомился полнеющий жрец, закрывая за собой дверь комнаты, где Бодлер-Тюрри устроил себе временный штаб.

— Даже если я не позволю, вы ведь, ваша милость, не уберетесь, — откровенно выразил свои чувства Винсент, присаживаясь в кресло в углу комнаты. Стоять ему вовсе не хотелось — ноги гудели от усталости, генерал которые сутки был на ногах, а возраст его уже отнюдь юношеский. Это с Мартином он должен быть несгибаемым руководителем, не чувствующим усталости, не знающим сомнений, умным, хитрым и всеведущим, а с этим лоснящимся начавшим полнеть жрецом можно себе позволить и ленивца изобразить, или не ведающего значения слова «этикет» деревенского увальня.

— О, я в курсе вашей неприязни, можете не утруждать себя напускной вежливостью, — усмехнулся Интовар, устраиваясь во втором кресле. Отсутствие приглашения его ни в коей мере не смущало. Его вообще мало что смущало, даже наличие у принца Джеффри жены и детей не мешало этому пройдохе таскать в постель наследника девиц и молоденьких юношей, развращая его. Не будь Интовара, не обрети он такой контроль над кронпринцем, из Джеффри еще можно было бы сделать приличного властителя Розми. Винсент и Джонатан бы позаботились о том, чтобы найти ему подходящую любовницу — преданную Розми и РСР, умную и без особых амбиций, во избежание смерти законной жены и детей. Жаль, что сам жрец не позволял себе пользовать мальчиков, а то Винсент с радостью притянул бы мерзавца к статье Уголовного кодекса. Мужеложство в Розми, мягко говоря, не поощрялось, а наличие сана у обвиняемого было отягчающим обстоятельством и грозило не только тюремным заключением, но и кастрацией.

— Тогда зачем вы пришли? — судя по лицу Винсента, он уже засыпал от одной мысли, что ему предстоит длинный диалог с незваным гостем.

— Как вам известно, господин генерал, Его Величество серьезно болен и скоро умрет, — жрец мерзко улыбнулся. Генералу Бодлер-Тюрри захотелось врезать ему по зубам, но он сдержался и даже маску ленивца удержал на лице. — После него трон унаследует его старший сын, кронпринц Джеффри, к тому же он — единственный выживший из сыновей Его Величества, — изрек известную банальность служитель всех богов.

— К чему вы клоните, ваша милость? — отряхнул рукав серого кителя глава РСР.

— Смена правителя всегда влечет за собой большие перестановки во всех правительственных структурах, в том числе и в силовых ведомствах, — намекнул Интовар, довольно улыбаясь. — Его Высочество не очень вас любит, о чем, я смею надеяться, вы осведомлены. Принц Джеффри непременно сместит вас.

Ах, вот ты куда клонишь, слизняк! Ну, ну… Точно надо тебе пару мальчиков в постель загнать, а потом в самый неожиданный момент нагрянуть с визитом! Ладно, обдумаем этот вариант немного позже. Или припомним тебе избиение Талинды и, — опа! — нападение на члена королевской семьи, приговор: смерть.

— Я служу Розми и короне. Это право королей — смещать меня либо оставлять в прежней должности, — деланно равнодушно пожал плечами «засыпающий» генерал.

— Но вы бы хотели остаться в РСР? А еще больше хотели бы остаться в прежней должности? — мерзко улыбнулся жрец, показав свои желтоватые крупные зубы. Он наклонился в сторону растекшегося в кресле главы разведчиков, подлокотник кресла жалобно скрипнул под весом жреца.

— В любом случае, ваша милость, решение примет будущий король. От меня мало что зависит. Я приму любое решение, — холодно ответил Винсент. Этот разговор итак был неприятен, а теперь и вовсе наскучил главе РСР. Он уже примерно представлял, о чем дальше пойдет речь.

— Бросьте, генерал, — махнул полной рукой Интовар. — Вы столько сделали для Розми, для РСР, и вы вот так запросто согласитесь бросить все? Вы вывели РСР на качественно новый уровень работы, стали легендой, и теперь хотите сказать, что готовы уйти по первому приказу нового правителя нашей могущественной страны?! — изобразил искреннее удивление хитрюга-жрец. Да, вот фиг тебе, а не откровенный разговор! Разведчики даже в богов не верят, тем более не верят их служителям!

— Да, — кивнул глава той самой РСР. — Это и называется преданность.

— Это называется глупостью, друг мой, — фыркнул жрец, мотнув головой. Винсента в глубине души аж передернуло от столь фамильярного обращения.

— В любом случае я не властен над государем. Никто не властен над ним, лишь боги могут приказывать властителю Розми, — изрек Бодлер-Тюрри, вытягивая ноги. Может быть, еще захрапеть для убедительност?

— Тут вы ошибаетесь, — засмеялся жрец. — Принц Джеффри весьма импульсивный человек, но он это понимает, поэтому ему нужен рядом кто-то, кто может сдерживать его губительные порывы. И вот уже много лет, как мы с ним дружим. Наша дружба лишь крепнет день ото дня…

— Тогда что же вы не поехали с ним в Керши? — ехидно спросил Винсент, отлично зная ответ.

— К сожалению, Его Величество настоял на том, чтобы я остался в Розми, — пожал плечами хитрец, вновь откинувшись на спинку кресла. — Но в любом случае, генерал, у меня есть влияние, огромное влияние на будущего короля. И я смогу сделать так, чтобы вы остались на прежней должности, поэтому вам надо со мной дружить, — хихикнул он, указав пальцем на главу РСР. Тот чуть не попросил не употреблять жреца слов, смысл которых он не знает, но вновь сдержался, поняв, что сейчас вполне может узнать что-нибудь весьма полезное для себя. Поэтому Бодлер-Тюрри лишь сонно осведомился:

— Почему вы уверены, что вашего влияния на принца Джеффри хватит для того, чтобы он не смещал меня?

— Ну, во-первых, как я уже говорил, принцу Джеффри — мой большой друг; во-вторых, я имею на него огромное влияние; и в-третьих, когда он вернется из Керши, будет объявлено о моей предстоящей женитьбе на госпоже Талинде — единственной наследнице Его Высочества, — тонко рассмеялся жрец. — Уже давно все решено.

На лице генерала не дрогнул ни один мускул, но он чуть не подавился смехом, услышав такое заявление.

Ладно, оставим в стороне то, что теперь сам генерал костьми ляжет, но не даст свершиться этому браку. Он лично уничтожит проклятого жреца. Но давайте представим, что генерала нет, и достойная внучка своего деда осталась один на один с отцом и его мерзким дружком. Что же тогда? Свадьба? Разбежался, слизняк!

Ну, положим, госпожа Талинда — девочка хорошая, воспитанная и довольно замкнутая, но именно в ней и горит огонь, приведший в свое время разбитые корабли пришельцев из неизвестных далей к Дидьене, именно ей передался бешенный неукротимый норов Уайтроузов, и вряд ли она покорно примет решение отца. О, это будет взрыв! Этой милой девочке нельзя доверять, она слишком хорошо умеет скрывать свой характер, слишком много и часто ее наказывал отец за бурные эмоции и ослиное упрямство. Дед-то не всегда был рядом, а мать не могла защитить от оплеух и запираний в комнате. Вот Талинда и научилась производить на людей нужное впечатление и скрывать свой не менее буйный, чем у отца, норов.

Она, конечно, юна и мало что знает о жизни, но в лучшем случае, она просто сбежит куда подальше из Замка. В худшем же… В худшем возможны варианты: убьет жениха, убьет отца и жениха, кастрирует уже мужа в первую брачную ночь, а потом устрит государственный переворот с целью свержения собственного папочки. Выбирайте любой. Если девчонка еще жива, если беды, что на нее свалились, не сломали ее, то лучше Интовару даже не заикаться о планах принца Джеффри. Целее будет!

— А госпожа Талинда и Его Величество в курсе предстоящей женитьбы? — едва сдерживая смех, осведомился Винсент.

— Его Величество вряд ли доживет до момента возвращения принца Джеффри, не стоит его беспокоить по таким пустякам, — мерзко усмехнулся Интовар. — А госпожа Талинда… Родители, заключая выгодные браки своих детей, редко спрашивают их мнения, — он развел руками. — Как видите, генерал, ваше будущее в моих руках, ибо о неприязни к вам будущего короля известно всем. Он сместит вас. Ваш единственный шанс остаться в РСР — дружить со мной.

Ох, бедняга Интовар! Он так раздувается от гордости! Он уже верит, что цепной пес Джонатана II отныне на сворке у него! Даже жалко обманывать такого великолепного болвана! Но, даже если принц жив, а Талинду сумели сломать и сделать покорной, ты никогда ее не получишь! Ни для того генерал убивал всю королевскую семью, чтобы ты лапал девочку своими липкими ручонками!

— И кто стоит за вами? — лениво осведомился Винсент. Неплохо бы тоже узнать круг заговорщиков, если такой существует, а потом перебить и их всех.

— В смысле?! — кажется, вполне искренне удивился незадачливый интриган.

— Кто ваши союзники, Интовар? — повторил свой вопрос Бодлер-Тюрри. — Неужели у вас нет союзников, которые могли бы вас поддержать?

— Генерал, вы привыкли односторонне мыслить, — засмеялся жрец. Кресло под ним угрожающе заскрипело. — Вы ищите заговоры там, где их нет. Я — друг Его Высочества. Я, считайте, его зять. Зачем мне кто-то еще? Я не делаю ничего незаконного, наоборот, я поддерживаю законную власть в Розми! — он патетически воздел руки. — Зачем мне с кем-то делиться своей властью?

— Вы правы, незачем, — позволил себе легкую улыбку Винсент. И вправду, влиянием на королей ни с кем не делятся. Это влияние пытаются удержать и приумножить. Тут союзники не нужны, тут люди сами к кукловоду побегут, желая записаться в его друзья. — Тогда зачем вам я? — генерал сделал вид, что подавил зевок.

— У Розми и у династии Уайтроуз очень много врагов, а с врагами должны бороться профессионалы. До этого дня у вас вполне удачно получалось бороться с врагами короны. Принцу Джеффри не стоит разбрасываться толковыми людьми, хоть они и допустили прискорбную ошибку, — патетически заявил Интовар. — Такой промах может случиться с каждым. Поэтому я предлагаю вам мою дружбу. И делаю это в последний раз, заметьте! — он вновь мило улыбнулся, обнажая крепкие желтые зубы. Много курит, вот у него и пожелтела эмаль, а от одежды воняет табачным дымом.

— Как это мило с вашей стороны, — усмехнулся генерал, чуть не выйдя из образа засыпающего деревенского увальня.

— А вам надоело ваше место?

— О, нет, мне не надоело мое место, — покачал головой Винсент.

— Тогда подумайте о моем предложении, — жрец встал из кресла. — В будущем Розми и всю Дидьену ждут огромные перемены! Огромные! Мы завоюем весь мир! Весь! И им будет править достойнейший из достойных!

С этими словами жрец удалился прочь.

Генерал задумчиво покачал головой, покривив губы. Как он и предполагал, не успел еще король почить в бозе, а его наследие уже делит стая стервятников. Они даже не имеют к династии Уайтроуз никакого отношения, но возомнили себя вершителями судеб. Интересно будет взглянуть на физиономию Интовара, когда он узнает что его высокий покровитель и большой друг умер. А принц Джеффри умрет, если он, конечно же, еще не отбыл в Царство Зулата без помощи генерала Бодлер-Тюрри.

Править миром они захотели! Вы для начала бы подумали о том, как Розми удержать в предстоящем хаосе, а уж потом думали бы об остальной Дидьене.

Глава 4

24, месяц Разлива, 5555 года — 25, месяц Разлива, 5555 года 

1 

Талинда с матерью и их охрана с трудом пробирались по городу, стараясь избегать стычек. Днем они прятались в каком-то заброшенном доме на окраине Коргвара, где страшно воняло мочой и валялись трупики крыс и голубей. Принцесса очень боялась, что она что-нибудь подцепит в этом рассаднике клопов и болезней. Несмотря на страх Иоланта проспала несколько часов, прислонившись спиной к стене в наиболее чистом углу… Таковым он ей во всяком случае показался.

С наступлением сумерек охрана повела своих подопечных в сторону аэропорта.

Все понимали, что там им придется очень тяжело: их будут ждать именно в аэропорту. Да только на самолете у розмийцев был шанс покинуть горящий город, где шла настоящая охота за ними. Еще все очень сильно надеялись, что у генерала Бодлер-Тюрри действительно есть свой АГЕНТ в столице Керши, и он уже доложил о произошедшем, и на помощь кронпринцу уже направили кого-нибудь. Талинда же искренне надеялась, что отец не улетел, бросив их с матерью одних. С точки зрения охраны и престолонаследия, его ценность его жизни, несомненно, выше, чем жизни его младшей дочери и жены.

Лишь ближе к утру измученные и голодные розмийцы сумели добраться по темным улицам и канавам к зданию аэропорта, где их встретили вооруженные солдаты Керши.

Аэропорт кипел и бурлил: много иностранцев и кершийцев приняли решение улететь подальше от ставшей такой неуютной столицы. В главном зале было практически невозможно пройти, чтобы не наступить на чьи-то ноги или чемодан. Плакали дети и женщины, ругались мужчины, повизгивали и скулили чьи-то собаки. В кассах были раскуплены все билеты на двое суток вперед, хоть цены на них взлетели до небес.

Возможно, благодаря огромному скоплению народа, и из-за присутствия многочисленных журналистов, принцессу Иоланту и госпожу Талинду солдаты беспрепятственно пропустили к самолету. Судя по многочисленным проклятиям в адрес розмийцев, не будь нескольких работающих камер и журналистов, мать с дочерью застрелили бы еще на подходе. Или их разорвала бы толпа.

Талинде очень не понравилась ехидная улыбка командира караула, с которой он провожал их взглядом. Или самолет заминирован, или в воздухе их кто-нибудь встретит.

Уставшая и измотанная девушка предпочла не думать о худшем, направляясь к большому красивому лайнеру, на котором они должны были полететь домой. Наконец-то! Домой! Прочь от этого кошмара, выстрелов и страшных сцен на улицах…

Талинде очень хотелось плакать от ужаса пережитого, но она держалась, прекрасно понимая, что надо быть сильной и поддержать мать, которая пребывала за гранью истерики. Принцессу трясло от дикого ужаса. Она ни с кем не разговаривала, и взгляд ее сделался отсутствующим.

Уже около самолета новая волна отчаяния охватила Талинду.

Случилось то, чего она так боялась: ее отец с охраной еще не вернулся из города, капитан авиалайнера и командир их эскорта отказывались лететь без кронпринца. Все очень просто: с их точки зрения и согласно имеющимся инструкциям, жизнь кронпринца куда ценнее жизни его жены и дочери.

Принцесса Иоланта рухнула на трап самолета как подкошенная и просто расплакалась, как маленький ребенок. Такое напряжение сил, столько опасностей и все без толку! Пока ее дражайший супруг не навоюется, их с дочерью никто спасать не будет.

— Капитан, — Талинда заставила себя говорить спокойно, — неужели ничего нельзя сделать? Ведь неизвестно, жив ли мой отец вообще?

— Мне очень жаль, госпожа Талинда, но я не могу нарушить инструкции: я должен дождаться кронпринца или получить неопровержимые доказательства его смерти. Скоро должен прилететь самолет с нашим министром иностранных дел, господином Ларусом, возможно, тогда что-то можно будет сделать.

— Боюсь, что тогда будет слишком поздно. Беспорядки приобрели масштаб бойни. Люди скоро могут просто кинуться на нас с мамой! — зло ответила девушка. Ее серо-зеленые глаза горели самым настоящим огнем, а тонкие пальцы нервно сжимались и разжимались. Чумазая и растрепанная она сейчас походила на разозленного жеребенка, разве что не фыркала и не мотала головой, ногой она уже нервно притопывала. — Тогда погибните и вы, и весь ваш экипаж!

— У меня нет других приказов. Но я сообщил в Розми, что вы и принцесса Иоланта добрались до самолета, — постарался скрыть сожаление и страх за приказами командир экипажа. В этот момент из кабины лайнера выбежал бортинженер, размахивая руками.

— Капитан, капитан! — он кубарем скатился с трапа, чуть не налетел на плачущую принцессу Иоланту, но все же успел затормозить перед членом королевской семьи и не дать ей совершенно непочтительного пинка. Хотя Иоланта вряд ли бы заметила это.

— Что случилось? — капитан авиалайнера обернулся к трапу.

— Пришел приказ от самого генерала Бодлер-Тюрри! — парень задыхался от эмоций. — Я проверил несколько раз по всем кодам и прочему, это был именно он.

— Что за приказ?

— Разделить экипаж и охрану, взять еще один самолет и лететь с принцессой Иолантой и госпожой Талиндой в сторону Розми. Нам на встречу направлен Первый отряд Фритауна, а за принцем отправлена группа из РСР, которая его эвакуирует. Генерал приказал разделить принцессу Иоланту с кронпринцем, так будет больше шансов, что сможем спасти хоть кого-то.

— И где мне взять еще самолет?! — зло бросил капитан.

— Попробуйте договориться с местными властями, — предложила госпожа Талинда. — Или мне самой прикажете это сделать?

— Вы видите, что тут творится? Нам не дадут ни одного самолета, — зло бросил капитан. — Если вы не в курсе, то эту кашу заварили мы!

— Сбавьте тон, капитан, и прекратите истерику, — холодно бросила девушка. В какой-то момент ей показалось, что капитан ее сейчас просто пошлет или ударит. Видимо, охране показалось тоже самое, поэтому они поближе придвинулись к ней, но капитан взял себя в руки и выдохнул.

— Приношу мои извинения, госпожа Талинда Виктория, — пробормотал он. — Нервы, знаете ли.

— Понимаю, — девушка тоже выдохнула. — Попросите небольшой частный самолет. Купите его в конце концов у кого-нибудь. У меня с собой есть драгоценности, они стоят дороже любого авиалайнера. И выделите нам два истребителя. Большего не требуется.

— Я посмотрю, что мы сможем сделать, — с этими словами капитан направился в сторону ангаров с частными самолетами.

Талинда устало уселась на нижнюю ступень трапа рядом с ногами матери. Как же не вовремя мама раскисла… Девушке только исполнилось восемнадцать лет, она никогда в жизни не решала подобных задач, а еще надо заставить людей подчиняться ей… Как же это удается ее деду? Ни у кого никогда не возникало ни малейшего желания ослушаться даже просьб дедушки, не то что приказов!

Через полчаса капитан вернулся с радостной новостью: ему удалось купить небольшой частный самолет. Выглядел он надежным, двигатели были в порядке. Отвалить за него пришлось бриллиантовые с изумрудами серьги Талинды в комплекте с колье, которые девушка еще до бегства из посольства сунула в свой рюкзак. Стоил этот комплект столько, что можно было купить штуки три самолетов, но сейчас было не время торговаться. Измученная и уставшая группа наскоро захватила из авиалайнера принца несколько пачек печенья и буханку хлеба, пару бутылок воды и побрела к самолету. С ними летел второй пилот, пилот-стажер бывший тут на всякий случай, одна стюардесса, трое охранников, выведших их из посольства, и еще три телохранителя, сумевшие добраться до аэропорта из разгромленного посольства.

Два истребителя им все же выделили в качестве охраны, пилоты побежали к своим пташкам, надевая шлемы на ходу.

Талинда помогала матери идти к самолету, а сама надеялась, что у них все получится, и наконец-то закончится этот страшный долгий день. Ничего ужаснее ей еще не доводилось переживать в своей жизни.

Радовало лишь то, что им на встречу летел Первый отряд. Эти ребята были надежнее любой защиты. Они уже не раз участвовали в боях, и одного упоминания о них обычно хватало, чтобы враги поспешно убирались прочь.

Над Керши и Розми загорался алый пламенный рассвет.

Небо окрашивалось в цвет крови, густой алый цвет разливался по серым облакам и по небу, горизонт же постепенно набирал желтый оттенок, подсвечивая брюхо облаков. В мир возвращались краски. 

2 

Рано утром Рик Увинсон был разбужен воем сирены. Он мгновенно спрыгнул с верхней койки, на автомате нацепил брюки, ботинки, и только потом сообразил, что находится на чужой приграничной базе на положении гостя. Эта сирена не может быть адресована его отряду. Скорее всего она в их казарме сработала случайно… Или же прорыв границы настолько серьезен, что это можно назвать войной.

— Рик, какой Бездны тут орет тревога? — зло спросил Стюарт, натягивая футболку.

— Сейчас узнаю, пока идите к птичкам, — приказал Рик. — Я в штаб. И глянь, все ли занимают места, или только у нас сработала сирена.

Первый отряд в сумерках выбегал из казармы, мчась к своим истребителям на летное поле. Рик побежал в штаб, но на половине дороги его встретил дежурный офицер с каким-то пакетом бумаг:

— Полковник, стойте, — окликнул он. — Вас подняли по тревоге, пока не пришел второй приказ.

— Что произошло? — Рик удивленно уставился на майора.

— В Керши беспорядки… Из-за кронпринца. Приказ генерала Бодлер-Тюрри — одно звено вашего отряда выдвигается в сторону Керши, навстречу самолету с Ее Высочеством принцессой Иолантой и госпожой Талиндой Викторией. Группа специалистов РСР вывозит кронпринца, — вздохнул дежурный. — Принцесса летит вторым самолетом, ее сопровождают только два истребителя. Остальной эскорт и самолет кронпринца остались дожидаться самого принца Джеффри. Другой информации у нас нет. Координаты вам передадут.

— Понятно, — Рик взял уже подготовленный пакет с приказом о вылете. — Какая там обстановка?

— В Коргваре стреляют и происходят беспорядки. Убивают розмийцев. За принцем идет охота. Принцесса и ее дочь попали под раздачу, но охрана смогла их вывести и доставить этой ночью в аэропорт. Они остаются дожидаться самого кронпринца, согласно инструкции, а женщин решено было эвакуировать.

— По самолету стреляют? — спросил Рик.

— Пока нет. Но их слишком легко выпустили, подозреваю, что их уже ждут где-то на маршруте.

— Надо бы взять еще звено, — задумчиво пробормотал Рик.

— Нет, это категорически запрещено, вы летите в чужую страну. Мы нарушаем воздушное пространство другого государства. Кронпринц итак натворил уже достаточно бед, не хотелось бы чтобы вы добавили к ним еще пару. Приказ у вас. Там говорится про одно звено. Больше истребителей мы не выпустим с базы.

— Понятно, — обронил Рик и устремился к своим людям.

К месту боя звено Рика опоздало: они увидели лишь две воронки и глубокие борозды от сбитых истребителей эскорта принцессы Иоланты. Кершийцев и самолета самой принцессы не было видно уже даже на радарах. Полковник был вынужден об этом доложить на базу, и запросил разрешения на продолжение поисков, однако ему пришел приказ возвращаться.

— Но я не видел третьего самолета! — немедленно взбрыкнул Увинсон. — Принцесса Иоланта еще вполне может быть жива!

— Полковник, никто не заставляет вас прекратить поиски самолета, — устало сообщил диспетчер. — Вам пришел новый приказ от командования. Самолет принцессы уже посадили на одной из военных баз Керши, теперь надо будет вытащить ее оттуда. К вам приближается группа пограничников Керши. Судя по всему, они настроены решительно. Возвращайтесь. Это приказ Его Величества.

— Мы все равно уже ничего не сможем сделать, — раздался в шлемофоне как всегда спокойный и вразумляющий голос Стюарта. — Если только разбомбить базу кершийцев и принцессу заодно.

— Хорошо, возвращаемся, — хмуро буркнул Рик. Радар тем временем сообщал приятным женским голосом о том, что в радиусе его действия появились самолеты противника. — Диана, заткнись, пожалуйста, сам вижу, — попросил Рик у речевого информатора, говорившего женским голосом. Диана, конечно же, как истинная женщина и не подумала заткнуться. 

3 

Иногда, очень редко, но генералу Бодлер-Тюрри казалось, что боги все же существуют, и они мстят ему за неверие. Или не мстят, — в конце концов, кто он такой, чтоб ему мстили сами боги? — а подшучивают над ним, строят каверзы, а потом внимательно наблюдают, как все его точно выверенные планы летят в Бездну к Сету. Вот и сегодня Винсент заподозрил, что боги устроили тотализатор: сумеет ли некий чересчур самоуверенный генерал Розми воплотить свои планы в жизнь или нет? Судя по всему, ставки были высоки, особенно на то, что этот некий генерал проиграет.

Талинда нашлась: она и ее охрана сумели выбраться из пылающего и захлебывающегося в ненависти Коргвара. Они даже раздобыли самолет, а им на встречу вылетел этот бешенный Увинсон. Все шло хорошо! И надо же было такому случиться, чтоб президент Керши совсем страх потерял и не забился в норку, куда ему полагалось залезть после акта геноцида в собственной столице и нападения на кронпринца. Нет! Он решил, по всей вероятности, что ему уже терять-то нечего! А вот внучка короля Розми в заложниках — это шанс не только спасти свою жопу, но и поучаствовать в серьезной игре под названием «Кому достанется трон Розми?»

Идиот.

Розми не только своих не бросает, Розми еще и мстит, и, как правило, очень жестоко.

Винсент нервно отбросил доклад своих экспертов по делу о Кровавой Свадьбе — он прекрасно и без них все знал, сам же организовал тот взрыв. Надо вернуть Талинду! Времени у Его Величества все меньше и меньше, а кандидаты в регенты совсем распоясались!

Генерал Бодлер-Тюрри полагал, что правильно сделал, отдав приказ направить этого неуправляемого Увинсона на спасение госпожи Талинды. Во-первых, всех военных летчиков обучали искусству выживания и ведению боя на земле на уровне спецназа — сбивали летунов в подавляющем большинстве случаев как раз над территорией врага, а после приземления начиналась настоящая охота на них. Тут уж надо было не только дождаться эвакуации, но и побегать, пострелять, а то и самостоятельно до своих добраться. Во-вторых, этот сумасшедший Увинсон долго ошивался на границе с Керши и даже служил в разведке. Северную Соседку он знал отлично, что повышало шансы на успех спасательной операции. И в-третьих, полковник Ричард Увинсон — раздолбай, любитель женщин и гулянок, неконтролируемая сволочь и просто невероятно везучая и живучая тварь, — обладал вполне заслуженной репутацией не только командира, который никогда не бросал своих, но он еще и выполнял невыполнимые задания.

Все это давало шансы на успех в деле спасения наследницы престола. Если боги вновь не решат подшутить над генералом и всей Розми, само собой. А даже если что-то опять пойдет не так, то у Увинсона куда больше шансов выжить и спасти Талинду, чем у кого бы то ни было другого.

Усилием воли генерал заставил себя переключиться с дела обнаглевшей Керши и спасения внучки короля на другие текущие задачи. Как бы то ни было, а проблем в Розми и без того хватает. В Ариэль обнаружены какие-то жрецы Сета… ну, вернее, следы их непонятной деятельности. И чем это может грозить Розми, стоящей на пороге всеобщего хаоса? Правильно, еще большими проблемами.

Бодлер-Тюрри высунулся в свою импровизированную приемную, где за портативным переносным компьютером сидел его адъютант.

— Пригласите ко мне Патрика О’Брайена, немедленно! — приказал генерал.

Через пятнадцать минут на пороге возник ничем не примечательный человек: высокий, как все мужчины-розмийцы, худощавый, волосы пшеничного цвета и голубые глаза. Ни шрамов, ни родинок, никаких особых примет. Ни красавец, ни урод, самый обычный человек из толпы. И один из самых лучших агентов РСР, доверенное лицо генерала Бодлер-Тюрри.

— Звали, господин генерал? — осведомился Патрик.

— Да, присаживайся, — Винсент кивнул на кресла в углу, сам уселся рядом. — Патрик, появилась информация, что в Ариэль готовится заговор, но в нем фигурируют жрецы Сета. Что им нужно? Кто их сообщники? Кто они сами? И в самом ли деле они те, за кого себя выдают? У нас нет никаких сведений.

— Алсултан или Миррия? — тут же ухватил мысль шефа агент.

— Может быть и Розми, — пожал плечами генерал. — Никакой информации. Получил я ее напрямую от своего старого осведомителя, в обход нашего отделения там, поэтому возможны любые варианты.

— Наше отделение замешано, как вы полагаете? — сощурился Патрик.

— Я не исключаю этого, но они могут и не знать ничего. Информации очень мало, ее надо проверить и все там разузнать. Делать это надо весьма деликатно — Ариэль не только рассадник крамолы и заговорщиков, но там можно играть в приверженцев культа Сета. Скоро умрет Джонатан II, Ариэль вскипит в любом случае. Тебя никто не должен там вычислить: ни свои, ни чужие. Координаты моего наблюдателя я тебе дам, — пообещал Винсент. Ему очень не нравилось то, что происходит в бывшей столице.

— Какие сроки? — осведомился Патрик.

— Никаких, но не затягивай. Ты мне можешь вскоре понадобиться в других делах. Их становится слишком много, — криво усмехнулся генерал.

— Сделаю все возможное, господин генерал, — улыбнулся в ответ агент. — Связь только с вами? И как я понимаю, только лично?

— Все как всегда, Патрик, все как всегда, — подтвердил Бодлер-Тюрри.

— Поэтому я и люблю мою работу: все как всегда, ничего не меняется! — позволил себе пошутить О’Брайен. Все люди в этом мире знали генералаБодлер-Тюрри как злого, жестокого всезнающего пса короля, но Патрику довелось познакомиться с еще одной стороной этой многогранной личности: с человеком, обладающим тонким чувством юмора, ценителем поэзии времен первых правителей Розми, когда еще только налаживалась жизнь, а память о бегстве еще не стерлась из людской памяти.

— Пат, будь осторожен, — напоследок позволил себе предупредить генерал. — Я чувствую, что этот след весьма важен, но не могу понять его суть.

— Как всегда, господин генерал, как всегда, — агент встал из кресла, улыбнувшись, и направился к двери, не задав более ни одного вопроса.

В нем Винсент был абсолютно уверен — Патрик никогда не предаст и выполнит приказ. А еще он при необходимости может не только раствориться в толпе, но и исчезнуть. Этот парень был хамелеоном, у него не было ни семьи, ни друзей, его невозможно было купить или запугать. Винсенту же он служил лишь из-за сестры, которая была для парня целым миром. Она выходила его, поставила на ноги, она заменила ему мать. Потом ее не стало. Винсент отомстил за нее, Патрик был с ним тогда, все видел, все помнил, только Алису было уже не вернуть.

Мир исчез тогда не только для О’Брайена, он исчез и для Винсента — Алиса была его невестой.

Потом юный мальчишка изъявил желание стать агентом РСР, как и сам Винсент, чтобы больше никогда и никто не испытал ту боль, что они на двоих пережили со смертью Алисы О’Брайен. 

4 

Перепуганных мать и дочь втолкнули в тесную комнату без окон, без мебели, с единственной дверью, которую тут же заперли за их спинами. С потолка свешивалась одинокая лампочка на проводе. Старый паркет на полу рассохся и немилосердно скрипел под ногами. Когда-то стены были выкрашены в бледно-желтый, теперь же они были серо-бурого цвета от въевшейся грязи и запекшейся крови.

Иоланта так и застыла около входа. Взгляд ее был совершенно отсутствующий, губы мелко дрожали, а в широко распахнутых глазах плескалось море ужаса и тоски. Женщина не шелохнулась до тех пор, пока Талинда не заставила ее отойти к одной из стен, показавшейся наиболее чистой.

— Мама, все хорошо, — дрожащим шепотом пробормотала Талинда. — Нас не бросят. Ты же слышала приказ, который передали пилотам эскорта: нас вытащат. За нами вылетел Первый отряд. Они спасут нас.

— Как бы не было поздно, — севшим хриплым голосом прошептала Иоланта. — Нас к тому времени уже могут убить или еще что сделать…

— Нет, мама, не говори глупостей. Ты — жена кронпринца Розми, дочь императора Алсултана, я — дочь кронпринца Розми и внучка короля Розми. Они не осмелятся ничего с нами сделать, зачем тогда они так рисковали и не сбили наш самолет? Мы им для чего-то нужны. А эта комната — чтобы мы с тобой испугались и сдались. Это для морального давления на нас.

— Талинда, они уже подняли руку на твоего отца, им ничего не стоит убить и нас с тобой… Или начать давить на твоего деда при помощи издевательств над нами, — прошептала Иоланта. — Откуда они знают, что твой дед наши жизни ценит куда меньше, чем они думают?

— Мама, перестань! Ничего с нами не случится! — повысила голос на мать Талинда. — Вот увидишь! Нас освободят! Обязательно!

Мать лишь опустилась на пол, обхватила колени руками, положила на колени голову и уставилась в одну точку. Иоланта исчерпала весь лимит страха и больше не могла выдержать стрессовой ситуации. Она предпочла бегство в себя.

Несчастная женщина, на долю которой не выпало ни любви супруга, ни уважения свекра, ни любви собственного отца, выпихнувшего ее замуж за розмийского принца для укрепления хрупкого мира на границе, но совершенно забывшего о своей дочери через год, когда он вновь ввязался в приграничную войну с Розми. Иоланта всегда была разменной монетой в играх отца, мужа, свекра. Она изо всех сил старалась не замечать своей печальной роли, быть заботливой женой, достойной своего супруга и его высокого положения; быть любящей матерью своим детям, но мало кто обращал внимания на эти ее скромные потуги. По своему характеру Иоланта не была бойцом. Ей бы родиться в семье учителей и вести тихую размеренную жизнь, но коварная судьба забросила ее в семью императора Алсултана, а потом сделала женой принца Розми, ставшего неожиданно для себя наследником престола после гибели старшего брата.

Принцесса не хотела больше видеть этот жестокий мир, не хотела жить, она просто хотела, чтобы все страдания побыстрее закончились. Лучше вместе с самой жизнью. Даже дочь, чья неокрепшая юная душа нуждалась в поддержке и опоре куда больше материнской, прекращала играть какую-либо роль для Иоланты.

Талинда Виктория тихо заплакала, но почти сразу же стерла слезы со щек. Не дождутся. Никогда они не дождутся! Она не сдастся никогда! Пусть даже не надеются ее сломить! Нельзя сдаваться!

Девушка присела в одном из углов, где особенно сильно встопорщились дощечки паркета. Она постаралась подсунуть под одну из них пальцы. Это удалось сделать, но не с первого раза. Потом Талинда потянула дощечку на себя, отрывая ее от пола. Через несколько минут бесплодных усилий, дощечка поддалась, не ожидавшая этого Талинда упала на пол с куском паркетины в руке. Ухмыльнувшись, девушка принялась отдирать соседнюю дощечку — эта сломалась посередине и была довольно острой, ее можно было бы использовать как оружие. Смешное оружие, но девочке так было спокойнее. Она запретила себе думать о том, что против взрослых мужчин, вооруженных автоматами или хотя бы пистолетами, хрупкая девочка-подросток с куском паркета в руке — это даже не смешно!

Оторвав вторую дощечку, Талинда отправилась в один из углов той стены, где располагалась дверь, и принялась ковырять крошащуюся штукатурку. Занятие тоже бесполезное, но оно создавало видимость действия, позволяло занять себя хоть чем-то. К тому же, зная разгильдяйское отношение стройбата Керши к своим обязанностям, Талинда рассчитывала, что стена не слишком толстая, бетон не слишком качественный, а часть стены может быть вообще пустой или же заложена досками, которые можно будет как-нибудь вырвать. И не надо говорить, что занятие это заведомо глупое! Не надо! Ведь тогда девушке оставалось бы только лечь на пол рядом с матерью и завыть.

Талинда как заведенная ковыряла стену, когда услышала, как ключ поворачивается в замочной скважине. Девушка едва успела отложить свое орудие труда в сторону и отбежать к углу, в котором сидела мать, как в комнату вошли три рослых кершийца. Рыжеволосые, как большинство представителей этого народа, лица их были словно бы вытесаны из камня не слишком умелым резчиком, а смесь наглости, осознания безнаказанности и довольства делала их физиономии просто отвратительными.

Талинда Виктория гордо выпрямила спину, расправила плечи и постаралась придать лицу надменное выражение, как это делала жена дяди Вальтера во время всех официальных приемов. К счастью, мелко дрожащие руки девушка спрятала за спиной.

— Ох, и кто это нам попался! — радостно воскликнул на кершийском один из пришедших. — Неужели целая принцесса Розми и ее доченька.

— И какая аппетитная доченька! — заржал второй.

— Как думаешь, твой дедушка отвалит за тебя с мамочкой денег или бросит здесь? — оскалился третий, демонстрируя щербатый рот, полный желтых плохих зубов.

— Господа, разве вы не в курсе, кто перед вами? — надменно осведомилась Талинда на чистейшем кершийском языке. Конечно, было бы глупо скрывать, что розмийская принцесса и ее дочь не знают языка своего главного потенциального противника.

— В курсе, персик мой, в курсе, — осклабился второй. — Так что думаешь, раскошелится твой дед?

— Раз вы в курсе моего титула и титула моей матери, то я не понимаю, на каком основании вы задержали наш самолет, определили нас в это помещение, лишенное минимальных удобств, и смеете разговаривать в столь оскорбительной манере и таким непозволительным тоном? — немедленно осведомилась девушка. Мать ее приподняла голову, уставившись на дочь, посмевшую столь гордо говорить с их тюремщиками.

— Персик мой сладкий, неужели ты еще не поняла, что ты находишься полностью в нашей власти? И за пребывание именно в этих апартаментах, а не в каменной клоаке, где сидят твои слуги, тебе придется расплатиться? — заржал щербатый кершиец.

— Керши подписала конвенцию о содержании военнопленных, а также пленных гражданских лиц, поэтому условия содержания должны быть соблюдены в отношении меня, моей матери, принцессы Иоланты, а также сопровождающих нас лиц, — ладони Талинды вспотели от страха, по бокам и позвоночнику у нее потек холодный пот. — Тем более, что нам не предъявлено никаких официальных обвинений, а Розми и Керши не находятся в состоянии войны. Однако все может измениться, если ваша манера поведения не изменится, и мне, моей матери, и моим слугам и военнослужащим, сопровождающим меня, не будет предоставлено нормальное помещение, где мы могли бы ожидать представителей Розми.

— Дорогуша, твой папочка застрелил кучу хороших кершийских парней. Его охрана устроила заварушку прямо в нашей столице. Неужели ты думаешь, что мы потратим хоть один кольст^[36] на твое содержание в нашей уютной гостинице для таких дорогих гостей, как розмийцы? — нагло улыбнулся первый посетитель, придвигаясь чуть ли не вплотную к девушке. — Отрабатывать придется, дорогая… Говорят, розмийские девки — прелесть как хороши!

— Напоминаю, что я — дочь кронпринца Розми и внучка короля Розми, я имею дипломатический иммунитет высшей степени. Оскорбляя меня, вы оскорбляете Розми и корону Розми, что может нести для Керши крайне негативные последствия, — Талинда Виктория, отступая от высоченного кершийца, уперлась спиной в стену.

— Какие умные слова знает наш персик! — заржал щербатый кершиец.

— Не трогайте ее, — встала на ноги мать Талинды, но голос ее был слабым и дрожащим. — Вы можете ненавидеть Розми сколько угодно, но Алсултан всегда был союзником Керши. Моя дочь является также внучкой императора Алсултана!

— Ах, мадам, мадам, — заржал второй кершиец. — Кто ж узнает, что вы выжили в той заварухе, что устроил ваш дражайший супружник? Вы погибли там, вас не узнали в уличных боях и пристрелили… Очень жаль! Поэтому здесь придется вам довольствоваться нашим простым и скромным гостеприимством!

— Не трогайте ее! — срывающимся голосом взмолилась принцесса.

— Заткнись, шмара! — прикрикнул щербатый мужчина и оттолкнул принцессу, которая не удержалась на ногах и упала на пол.

Скорее всего, у этой троицы был приказ просто попугать пленниц, оказать на них психологическое давление, и ни в коем случае, не причинять вред. Керши не могла отважиться воевать с Розми, ведь одно дело — убийство в развязанной розмийским кронпринцем заварухе, а другое дело — убийство в плену. Возможно, что слезы и дрожь, страх и мольбы были целью этой троицы, отправленной начальством к пленницам, но откровенный вызов и презрение, явленные кершийцам Талиндой, раззадорили их, заставляя искать способ унизить и сломать девчонку.

Первый кершиец схватил девушку за подбородок и, наклонившись, заявил:

— Проверим легенды на правдивость, а?

Талинда дошла уже до такой степени ужаса и отчаяния, что ей стало все равно, что будет дальше, лишь бы этот мерзкий человек, от которого дурно пахло потом, табачным дымом и перегаром, убрал свою руку от ее лица и не посмел бы поцеловать ее. Она, издав нечленораздельный возглас, вонзила ему в глаз сломанную деревяшку от паркета.

Кершиец дико заорал, хватаясь за лицо, отскочил от девушки, зажимая рукой изувеченный глаз. Деревяшка осталась в ране.

Пару минут в два голоса орали перепуганная Иоланта и покалеченный кершиец, а потом оставшиеся солдаты пришли в бешенство: один из них ударил кулаком по уху Талинду. Девушка отлетела к стене, но не упала на пол. Она смогла блокировать удар второго кулака кершийца, как ее учили телохранители, и врезала ему ступней между ног. Тот согнулся пополам и упал на пол, тихо скуля. От удара третьего, щербатого, кершийца увернуться у девушки уже не получилось: она сумела вновь сблокировать его удар, направленный в ее голову, кулаком, но сокрушительный удар в живот пропустила. Новоявленная наследница престола упала на пол, и едва успела прикрыть голову рукой и подтянуть колени к животу, как на нее посыпались удары ногами. Несколько ударов пришлись на ноги и спину, но все же пара пинков досталась ей по ребрам, один пришелся в голову, еще один достал по животу.

Когда Талинде показалось, что сейчас ее просто забьют насмерть (как раз сумел встать на ноги второй обидчик, которого она пнула промеж ног), в комнату влетели четыре кершийских солдата, которые принялись оттаскивать озверевших соратников.

Дверь захлопнулась.

Наступила тишина.

Талинда лежала на полу, свернувшись в клубочек. Она лишь очень надеялась, что это не ее всхлипы и стоны нарушают тишину комнаты. Рядом упала на колени мать. В самом начале драки она попыталась вступиться за дочь, но ее отшвырнули к противоположной стене, сейчас же она сумела подползти к девушке, и, рыдая, уткнулась лицом в избитый бок Талинды, добавляя страданий девочке… Кажется, все же пара ребер треснула. Талинда очень надеялась, что они не сломаны.

С трудом девушка разогнулась, уселась на полу, облокотившись спиной о стену… В глазах у нее плясали желтые и красные пятна, перемежаясь черными точками. Голова раскалывалась от пропущенных ударов. Болели спина, живот, бока, ребра, руки и голени, на которые, к счастью, пришлось большинство пинков. Талинда пошевелила пальцами рук, потом ног. Кажется, конечности у нее не сломаны. Уже радует. Зубы тоже на месте… Когда она вернется, первым делом заставит главу спецслужбы охраны научить ее как следует драться. Пары приемов, которым он ее обучил, явно недостаточно для того, чтобы выдерживать подобные схватки.

— Если нас просто хотели попугать и оказать психологическое давление, — пробормотала девушка, стирая текущую из-под волос на лицо кровь, — то теперь точно в живых не оставят… Иначе война с Розми им обеспечена…

Мать залилась слезами пуще прежнего.

— Девочка моя, бедная… Как же так? Мы же члены королевской семьи… — она всхлипывала, прикрывая рот ладонью, все ее тело сотрясалось от рыданий. — Королевская семья же неприкосновенна…

— А в Керши демократия и президент, им все равно, — пробормотала Талинда, стараясь ощупать рану на голове. — Надеюсь, у меня просто содрана кожа, а не пробит череп… Хотя, наверное, если бы был проломлен череп, я бы не говорила с тобой…

— Что же нам делать? — рыдала принцесса.

— Еще не знаю, — призналась Талинда. — Лучше бы выбираться отсюда, иначе помощи можем просто не дождаться. 

5 

Марк Донован направился в сторону главного зала в храме Сета. В эту ночь на стенах храма были зажжены ритуальные огни, возвещавшие о том, что храм существует, жрецы бога-змеи чтут своего Повелителя, и готовы не только принять его, но и отдать свои жизни за бога Тьмы, во имя новой Империи, что должна будет простираться от горизонта до горизонта!

Вряд ли соглядатаям, что, наверняка, присматривают за жрецами последнего храма бога Тьмы, сейчас есть дело до вновь вспыхнувших огней на стенах и башнях его храма. В Розми сейчас закручивается такая интрига, что все взоры и силы спецслужб, жрецов богов Света и жителей Розми прикованы к Замку Королей и к аэродрому Фритауна, где традиционно располагается командование армии Розми.

Марк шел по коридорам и переходам храма в сопровождении двух храмовых воинов и двух жрецов высшего Круга Посвящения^[37], а шествие замыкал верный Ринго Дервиш, глава храмовых воинов, преданный всей душой делу Повелителя и лично Марку Доновану.

Вот этот долгожданный миг триумфа! И пусть это лишь первый шаг по дороге, ведущей к возрождению великой Империи Повелителя, лишь крошечный шажок на дороге к великому будущему, но как же трудно было сделать этот первый шаг! Как же трудно было вымостить дорогу к нему! Как же долго Марк шел к этому моменту! Отныне и навсегда, для Марка не будет дороги назад! С этого дня начнется возрождение великой Империи!

Верховный жрец Сета стремительно шел по коридорам храма, его черные одежды развивались, коса хлестала по спине, а звук шагов эхом отражался от стен коридора. Глаза Марка сияли — об этом мгновении он мечтал всю свою жизнь! Лучшим будет только тот миг, когда он завоюет Розми для своего Повелителя и получит из его рук долгожданную награду — власть! Власть и Силу!

Лишь об этом мечтал человек, прошедший страшный и тернистый путь по жреческой лестнице бога Тьмы с самых низов до вершины. На его пути было много крови, смертей, предательства и лжи, где-то еще в самом начале этой лестницы он оставил сердце, душу и отбросил любые другие надежды и чаяния, ведь лишь человек без сердца и со сгоревшей душой мог достичь вершины в иерархии жрецов Сета. Марк стал верховным жрецом. Выше него был только сам Сет — бог зла и Тьмы.

Теперь же Марк Диамний Донован начал еще более опасную игру и устранил всех несогласных с ним, не только среди своих жрецов, но и среди жрецов Стареллы и Лостары.

Еще пять лет назад, когда Марк всего пару лет как достиг своего нынешнего положения, он отправил нескольких своих жрецов и храмовых воинов в разные уголки Розми. Они начали собирать Силу для Повелителя: проводили ритуальные жертвоприношения, ритуальное мученичество, вербовали последователей культа бога-змеи. И Сила Повелителя стала возрастать. Повелитель набирался Сил, пребывая где-то в небытие, в забвении, развоплощенный и пока обессиленный бог Тьмы. Теперь же Марк собирался провести первое за несколько веков человеческое жертвоприношение в храме Повелителя!

Храм возродился!

Скоро возродятся и другие храмы Сета, Стареллы и Лостары по всей Розми!

Марк вышел в циклопический зал, где его уже ожидали жрецы, жрицы, воины и послушники всех трех богов Тьмы. Сотни голодных глаз, слегка одурманенных восторгом и предвкушением, обратились к верховному жрецу Сета, прошествовавшему в сопровождении своей свиты к главному алтарю в храме. Тут же к нему на возвышение поднялись тонкая и смертельно опасная в своей обманчивой хрупкости верховная жрица Лостары, и молчаливый обманчиво мягкий новый верховный жрец Стареллы. Ринго и остальные сопровождающие отошли от возвышения, встав в первые ряды последователей бога-змеи.

С жертвенного камня доносились тихие всхлипы юной обнаженной девушки, что была прикована за руки и ноги к холодному мраморному жертвеннику. Она еще пыталась дергать руками и ногами, глядя полными ужаса глазами на вставших перед ней жрецов богов Тьмы. По ее щекам катились слезы, рот кривился от плача и животного страха, что поглотил ее сознание, а белокурые волосы слиплись на лбу от холодного пота.

«Симпатичная дурочка», — отметил про себя Марк. Сама виновата — захотела из любопытства поехать в храм бога Тьмы. На экскурсию. Приключений ей захотелось. Сбежала из дому и с подружками поехала в пустыню Стенаний… Что ж, она нашла свои приключения.

Марк начал ритуальную речь, обращенную к присутствующим и к Сету, призывая Повелителя принять в дар жизнь и кровь его жертвы, обрести Силу и снизойти до своих верных рабов. Присутствующие запели гимн Сету, медленно раскачиваясь и впадая в легкий транс. Повинуясь жесту Марка, Аленсия с поклоном подала ему ритуальный кинжал, предварительно поцеловав лезвие. Марсель, новый верховный жрец Стареллы, взял ритуальную чашу для сбора крови жертвы, воздел ее высоко над головой, демонстрируя собравшимся, и занял место за левым плечом Марка.

Старшие жрецы Сета, повинуясь жесту верховного жреца, одновременно зажгли огни во всех ритуальных чашах, что стояли по всему залу, перемежаясь с курильницами и подсвечниками на высоких ножках.

— Повелитель, во имя твое, во славу твою, просим принять эту жертву от твоих покорных рабов! И пусть Тьма поглотит мир! Да будет вечным Царствие твое, да будут славными подвиги твои, да будет необоримой Сила твоя! — с этими словами Марк поднял над головой ритуальный кинжал с волнистым лезвием.

Крик прикованной девушки возвестил о начале кровавого жертвоприношения.

Уже утром, когда первые солнечные лучи окрасили горизонт в розовый цвет, Марк вернулся к себе в покои. Скинул испачканную в крови жертвы одежду и принял душ. После этого он приказал позвать к себе Марселя.

Новый верховный жрец Стареллы пришел к Марку быстро, уже облаченный в чистые одеяния, посвежевший и бодрый. Марсель с достоинством опустился в предложенное ему кресло и не отказался от коньяка, который предложил ему Марк.

— Марсель, что ты смог узнать о детях твоей богини? Мы сможем их использовать?

— Марк, я не хочу тебе врать, — признался жрец Стареллы, — поэтому буду откровенным: я не стал бы сильно рассчитывать на детей моей богини. Их осталось не так уж и много в нашем мире. Большинство их заперто в Бездне. Их слишком мало, чтобы покорить Розми.

— Мы их можем вызволить? — спросил Марк.

— Можем попытаться, но ответить на этот вопрос можешь лишь ты, как глава жрецов Повелителя, Бездна — его Царство.

— Хорошо. Теми, что есть в Великих Болотах, мы можем управлять?

— Я нашел амулет в вещах Корела, — Марсель протянул Марку небольшой амулет на золотой цепи. — Он прятал его в тайнике. Согласно нашим книгам и преданиям, этот амулет — последний в своем роде. Именно он дает возможность жрецам Стареллы и Сета повелевать монстрами, что живут в Болотах. Но для подчинения их этому амулету нужно совершить ритуал, детали которого я недавно нашел в нашей библиотеке. Осталось расшифровать лишь несколько фрагментов, но этим уже занимаются доверенные люди. Это мелочи.

— Когда ты сможешь провести ритуал? — темно-карие глаза Марка вспыхнули.

— Я ничего не буду обещать, — покачал светловолосой головой жрец. — Я приложу все силы к этому, уже почти все готово. Мои жрецы должны были начать подготовку ритуала еще вчера.

— Ты в них точно уверен? Они не захотят перехватить власть над монстрами?

— Марк, они преданы лично мне. Они знают, что я их возвысил, и я же могу их уничтожить, к тому же, один из них — мой брат. Нет, они не будут пытаться перехватить амулет, — покачал головой Марсель. — К тому же, у них не хватит своей Силы и других знаний. Я немного подстраховался.

— Хорошо, — согласился Донован. — Надо провести ритуал немедленно! Сегодня же мы отправимся в твой храм.

— Как пожелаешь, Марк. Я извещу моих жрецов на границе Великих Болот. Пусть приготовятся. И хочу сразу тебя предупредить: чем больше Сила и власть моей богини, тем большим количеством ее детей я смогу управлять, тем больше их будет подчиняться амулету. Его питают она и Сила человека, управляющего им.

— Насколько я понимаю, — задумчиво потер подбородок Марк, вставая из соседнего с Марселем кресла, — в этом будет загвоздка?

— Да, — кивнул Марсель. — Как это не было бы парадоксально, но Амулет Силы^[38] Стареллы заперт в месте Силы — в древнем храме прежних богов. Могу лишь сказать, что я знаю, где находится это место и как до него добраться. Но войти туда очень сложно.

— Неужели ты узнал, куда запрятали Амулеты Силы наших богов приспешники Крома?! — Марк резко подошел к креслу Марселя, склонился над верховным жрецом Стареллы.

— Это знал еще Корел, — пожал тот плечами, слегка отодвигаясь. Он все же побаивался этого стремительного и безжалостного человека.

— Ублюдок, — выдохнул Марк. — Надо было его принести в жертву!

— Корел боялся именно такой твоей реакции, — постарался улыбнуться Марсель. — Он боялся поражения и новых репрессий.

— Жалкий трус! — верховный жрец Сета оттолкнулся от спинки кресла Марселя. — Почему будет трудно туда добраться? Это храм ушедших богов, там не должно остаться их Силы, она уходит из мира вместе с ушедшим или умершим богом.

— На этом храме была поставлена защита богами Света, чтобы никто не мог добраться до Амулета. И защита эта постоянно питается и обновляется, боги Света здравствуют, приспешников и жрецов у них не занимать! — позволил себе легкую улыбку Марсель.

— Боги Света не вмешиваются в дела мира. Им запретила это сама Создательница, — напомнил Марк.

— Но их жрецам никто этого не запретил.

— Тоже верно, — согласился Донован. — Что еще?

— Этот храм находится глубоко под городом. Вряд ли у нас получится попасть туда до тех пор, пока стоит этот город и там есть жрецы богов Света.

— Марсель, под старыми городами проходит масса туннелей, есть современные технические туннели, канализация, метро и прочие причуды, по которым мы вполне сможем пройти к этому храму и выйти из него с Амулетом еще до того, как жрецы богов Света все прочухают! — возмутился жрец Сета.

— Нет, Марк, тут две проблемы: город стоит на месте Силы. Чтобы получить неисчерпаемый источник Силы нашим богам надо контролировать это место Силы, пока же его контролируют жрецы богов Света. Они и близко не подпустят нас к нему. Благодаря тому, что они контролируют этот источник, они почуют нас, как только мы приблизимся на километр к стенам этого города, — покачал головой Марсель. — И второе, куда более неприятное известие: попасть в этот храм можно только из храма Крома, что находится в этом городе. Более ниоткуда. Все туннели обходят его стороной.

— Где этот проклятый город? — зло бросил Марк.

— В Поясе Желтых Туманов^[39].

— Прекрасно! Спрятать Амулет Стареллы в ее же вотчине! — засмеялся верховный жрец Сета. — Эти наглецы были с юмором, однако!

— Да, я тоже оценил весь юмор ситуации, — признался Марсель.

— Хорошо, монстры все же находятся в том же Поясе, поэтому у нас могут появиться помощники, которые обеспечат нам прикрытие во время нападения. Придется уничтожить этот город! Он должен опустеть хотя бы на три-четыре дня. Ни одной живой души. Чтобы мы могли спокойно войти в этот древний храм и вынести наш Амулет, разобраться с местом Силы и уже никогда не подпускать к нему проклятущих жрецов богов Света, — стукнул по спинке кресла кулаком верховный жрец бога-змеи.

— Это будет нелегко, — задумчиво протянул Марсель.

— Никто не говорил, что наш путь к Империи будет устлан розами, — хмыкнул Марк, резко развернулся и подошел к своему креслу, куда и уселся. — Что это за город, Марсель?

— Миранда^[40].

Глава 5

25, месяц Разлива, 5555 года — 26, месяц Разлива, 5555 года 

1 

Спальня в Замке Королей, меблированная антикварными произведениями искусства, заставленная аппаратами жизнеобеспечения и медикаментами. Едва живой старик на огромной постели, укрытый до самого подбородка белоснежным одеялом. Тиканье старинных напольных часов, стоящих в одном из углов спальни. Гаснущие отблески заката, что пробиваются в высокие окна и окрашивают стены комнаты в желто-розовые тона. Скрип подошвы ботинок по начищенному паркетному полу. Все это повторялось изо дня в день на протяжении долгих месяцев болезни короля Джонатана II, но никогда еще доклад не давался столь тяжело генералу Бодлер-Тюрри, как в этот раз. Даже об исполнении плана, задуманного королем, докладывал Винсент с куда более легким сердцем.

— Что за вести на сей раз ты мне принес? — едва слышно прошептал умирающий. — Все никак не могу отойти в Царство Зулата… Неумолимая госпожа устала уже ждать, и, кажется, вовсе не пожелает теперь за мной приходить. Так и буду править вечно, — старик попытался пошутить и даже засмеялся своей незатейливой шутке, но спустя пару секунд зашелся в приступе жесточайшего кашля.

— Ваше Величество, — Винсент набрал побольше воздуха в грудь, — вести у меня неоднозначные. Печальные, я бы даже сказал.

— Ну, говори, — король с трудом повернул голову на подушке, чтобы лучше видеть генерала. — И будь добр, сядь. Мне весьма неудобно смотреть на тебя снизу вверх.

Генерал повиновался. Подтащил к кровати небольшой табурет, стоящий около многочисленных приборов, и уселся на него.

— Я получил доклады от моего человека из Керши и от командира части, где базируется Первый отряд. Вести неутешительные.

— Самолет сбили? — прикрыл уставшие серо-зеленые глаза король. Конечно, он имел в виду самолет принцессы Иоланты.

— Нет, не сбили. Первый отряд опоздал к месту схватки. Эскорт принцессы Иоланты уничтожен, ее самолет был подбит, его отвели на одну из военных баз Керши. Госпожа Талинда, принцесса Иоланта и их свита задержаны. О дальнейшей их судьбе у нас нет никакой информации.

Король уставился остекленевшими глазами в потолок. Задумчиво пожевал губу, еще ненадолго закрыл глаза, потом спросил:

— Вылетело звено Увинсона?

— Да, — признался Бодлер-Тюрри.

— Почему они не начали преследование? На него это не похоже.

— Они сильно опоздали к месту боя, я склонен верить командиру нашей базы и моему человеку, что вины Увинсона тут нет. Продолжить преследование он не имел возможности: к нему приближались силы противника, значительно его превосходящие. Он бы скорее всего положил свое звено, поэтому он получил приказ вернуться на базу, — доложил генерал.

— Это плохо… Наверное, это кара богов за то, что я сделал, — Джонатан II еще немного помолчал. — Но так лучше для Розми. Только так. Никто из моих сыновей кроме Эдуарда не был способен править и сделать так, чтобы Розми оставалась сильной державой.

— Ваше Величество, я подтвердил приказ командира части, чтобы Увинсон возвращался, а также отдал приказ тотчас же по прибытии звено Увинсона погрузить в один из наших самолетов-невидимок. Они десантируются в районе базы Керши, куда был посажен самолет принцессы Иоланты. У них есть приказ вернуть госпожу Талинду в Розми любой ценой.

— Да, я подтверждаю этот приказ, — король закашлялся вновь. — Но на базе ли еще моя внучка? Все ли с ней в порядке? Жива ли она? Раз уж кершийцы осмелились развернуть ее самолет и посадить…

— Ваше Величество, Керши не настолько сильна, чтобы вступать в войну с нами, — покачал светловолосой головой глава РСР. — Они прекрасно понимают, что в случае, если что-то произойдет на их базе с принцессой и ее дочерью — Розми немедленно примет ответные меры, даже без объявления войны. Они прекрасно понимают, что разворот самолета принцессы и сбитые истребители еще могут относительно легко сойти им с рук, но оскорбление члена королевской династии Розми приведет к войне. Они могут, — и сделали уже, — убить кронпринца в результате затеянных им же беспорядков, тут уж никто не может ничего доказать. Но, развернув самолет принцессы, они взяли на себя обязательства охранять честь и достоинство принцессы и ее дочери, т. к. уже не имеют возможности свалить ничего на разыгравшиеся беспорядки и несчастный случай.

— Ты же понимаешь, Винсент, что Талинда может пострадать в результате попадания в самолет… Или ее может не быть на базе, они могут перевезти ее в другое место. Во время транспортировки стоит ждать неожиданностей.

— Ваше Величество, не думаю, что они так быстро это осуществят. До утра у нас должно быть время, — покачал головой генерал. — Я подозреваю, что они не собирались сажать самолет принцессы на эту базу — она находится слишком близко к границе с Розми. Самолет поврежден, поэтому они и посадили его туда. База эта не имеет большой взлетной полосы, она предназначена для самолетов малой авиации. Для транспортировки принцессы они пригонят военный самолет, но на соседнюю базу, где есть длинная полоса. Нынешняя кершийская база не является местом дислокации ВВС или других родов войск, которые имеют собственный авиаполк. Скорее всего, они пригонят туда легкий самолет, чтобы транспортировать принцессу на базу, где будет ожидать военный транспорт, — подумав, Винсент добавил. — Или повезут принцессу по земле, но делать это будут в светлое время суток, т. к. база расположена в горах, дороги ночью опасны. Это дает нам время и надежду, что Увинсон успеет добраться до госпожи Талинды.

— Сложно как-то, — пробормотал Джонатан.

— Сложно, — согласился Винсент. — Я знаю окрестности этой базы, сверился с картами, заставил своего надежного аналитика разработать план действий с теми же вводными, что есть у нас — он подтвердил мои выкладки. У нас, Ваше Величество, есть время до утра. У Увинсона оно есть.

— Хорошо, — едва пошевелил головой король, это должно было обозначать кивок. — Но они не дураки, они должны усилить охрану так, что мышь не проскользнет.

— Это будет сделано не сейчас, — генерал Бодлер-Тюрри очень хотел верить своим словам. — Они готовили другую базу для приемки самолета принцессы, там охрана усилена, но вмешалась судьба, и самолет пришлось посадить тут. Здесь стандартный штат гарнизона, пусть всех и вызвали из увольнительных, перевели на боевое дежурство и выдали оружие. Но не все успеют вернуться из города, штат базы невелик. Первый отряд же прекрасно подготовлен для осуществления таких операций.

— Винсент, а почему именно Первый отряд, а не наш спецназ? Ведь Первый отряд — летчики? — после этого вопроса король вновь закашлялся. На белом одеяле, укрывавшем его до подбородка, появились крошечные красные пятнышки.

— Потому что Первый отряд сам лучше любого спецназа, — усмехнулся Винсент. — Да и он будет ближайшим к принцессе отрядом. Остальные смогут прибыть с задержкой часа на два и более. Это не только увеличивает риск для срыва операции, но и дает лишний шанс увезти принцессу и госпожу Талинду вглубь страны.

— Хорошо, пусть они это сделают, — устало решил король. — Пусть с Талиндой все будет хорошо, теперь она — единственная моя наследница.

— Так точно, Ваше Величество, — отозвался Винсент. — Ваше Величество, а что делать с принцем Лоуренсом? Мальчик же выжил…

— Выжил… — эхом повторил король. — Но пока об этом достоверно неизвестно в стране?

— Как Вы и решили, я приказал хранить данную информацию в строжайшем секрете, якобы для сохранения жизни единственного наследника мужского пола.

— Вот и хорошо, — нахмурил седые брови король. — Пока не определится ситуация с Талиндой, никто не должен знать, что Лоуренс выжил. Он еще слишком мал, чтобы править. И не очень умен. Если наши надежды оправдаются, моя внучка останется жива и вернется сюда — Лоуренса надо будет устранить. Если же она мертва… — король умолк. Что-то подозрительно напоминающее слезу появилось в углу его левого глаза, но Джонатан быстро моргнул и продолжил. — Если она мертва, то я назначу регента, он вырастит Лоуренса королем. Не получится — передам власть кому-то другому. Не знаю кому.

— Как прикажете, — кивнул генерал Бодлер-Тюрри.

— Вот видишь, Винсент, человек может планировать сколько угодно свою судьбу, но лишь богам она ведома. Даже я не в силах изменить судьбу и завишу от случая, хоть было все идеально спланировано и осуществлено…

— Да, Ваше Величество, — был вынужден согласиться генерал.

— Теперь же я устал… Я хочу спать. Как что-то прояснится с Талиндой — сообщи мне немедленно. И я хочу, чтобы ты донес до Увинсона, что приоритет есть только у моей внучки. Остальными можно жертвовать.

— Он может не выполнить такой приказ, — покачал головой Винсент. — Я вас предупреждал: у него свои внутренние понятия о том, что правильно, а что нет. Он никогда не пожертвует просто так своими людьми и окружающими.

— Может быть, он и прав, — задумчиво прошептал король. — Он пока может себе позволить быть честным и чистым. Будущее покажет, кем он станет. Если он научится политике, то также замарается по локоть в крови и дерьме. Тут никто не может остаться чистым, честным и в белых одеждах. Но Розми стоит любых жертв. Розми прежде всего.

— Ваше Величество, я доложу Вам сразу, как что-то станет известно, — пообещал генерал.

— Хорошо. Ты понял мою волю? — неожиданно взгляд пронзительных серо-зеленых глаз старика стал острым и цепким, проникающим в самую душу. Словно бы кто-то неведомый вдруг схватил генерала за горло холодной и крепкой рукой.

— Относительно принца Лоуренса? — прошептал генерал.

— Да, — кивнул король. Невидимая рука не разжималась на горле Винсента, тот даже начал думать, что свихнулся, или это на него так действуют лекарства короля, которыми генерал надышался по случайности.

— Если погибнет госпожа Талинда Виктория, то должен быть назначен регент, который будет править Розми. Если он будет не достоин — власть перейдет к кому-то другому. Если госпожа Талинда жива — принц Лоуренс должен умереть, — повторил ошеломленный глава РСР.

— Правильно, — согласился король, часто дыша. Рука на горле генерала разжалась. — Я боюсь засыпать, Винсент, потому что боюсь не проснуться. Но я не боюсь смерти. Я боюсь лишь умереть до того, как прояснится эта ситуация и будущее Розми. Поэтому на сегодня — это моя последняя воля. Ты ее донесешь до моих преданных людей. Имя возможного регента я сообщил Майклу Фоксу, главе моей спецслужбы охраны.

— Как прикажете, — усмехнулся краешком губ Винсент.

— Теперь иди, иди… Я очень устал, — прошептал король.

Когда генерал выходил из спальни, он еще чуть-чуть улыбался.

Старый интриган. Он так и не сказал Бодлер-Тюрри имя возможного регента — допускает, что Винсент может оспорить это назначение или поставить своего человека. Король верен себе до конца: никому не верит. А ведь Винсент был единственным, кто знал и организовал ситуацию, когда наследников не осталось вовсе! Вернее, должна была остаться только Талинда, да кто ж знал, что вмешаются боги или еще какие силы?!

Винсент за годы безупречной службы у Джонатана II узнал о самом короле и его теневой политике столько, что большую часть своих знаний хотел бы забыть навсегда, а еще лучше — не знать никогда. Поэтому он даже не обиделся на эту маленькую предосторожность — король просто верен себе. Это вовсе не означает, что властитель Розми не доверяет своему главе РСР, просто Джонатан II был Джонатаном II. Придет время, и генерал все сам узнает.

Винсент лишь надеялся, что лимит доверия короля к своему верному генералу был велик, и что Джонатан не отправит самого Винсента в Царство Зулата после коронации Талинды. Или Лоуренса.

Тайна должна остаться тайной. Розми прежде всего.

Но ведь Розми нужен опытный глава РСР. А заменить Винсента еще не мог никто. 

2 

Пробраться на базу Керши, где еще не ждут атаки и лишь начинают приводить ее в полную боеготовность, для специально обученного солдата — задача вполне выполнимая. Может быть, к счастью, а может быть, и нет, но в приказе, полученном Риком от командования, ничего не говорилось о том, что проникновение должно быть бесшумным и незаметным. Фантазия у полковника и его друга была богатая, поэтому усилиями даже одного звена, розмийцы сумели не только пробраться на базу, но и организовать там совершенно потрясающий переполох, во время которого и умыкнули принцессу Иоланту с дочерью и свитой.

Надо сказать, что свита принцессы выглядела не многим лучше Талинды Виктории: залитые кровью, охающие чуть ли не при каждом вздохе, и хромающие на обе ноги. Кому-то досталось больше, кому-то меньше, но ранены и побиты были все.

Больше всего Рика поразила Талинда. Когда он и Стюарт ворвались в комнату, где держали Иоланту и ее дочь, то перед ними предстала неожиданная картина: перед скорчившейся в углу матерью стояла побитая маленькая девушка, скорее даже девочка-подросток с куском дощечки от паркета в руке. Девушка с вызовом смотрела на вошедших. В ее презрительно сощуренных серо-зеленых глазах была неистовая ненависть и решимость. Маленький оскалившийся волчонок с вздыбленной шерстью на загривке. Сдаваться в отличие от принцессы Иоланты она не собиралась.

Значительно разросшаяся группа розмийцев поспешно убралась с кершийской базы, где рвались снаряды на складах и цистерны с горючим в ангарах.

Рик повел группу розмийцев к месту, где их должны были ждать вертолеты, прилетевшие за ними. Но, похоже, что кершийцы сообразили, в чем дело несколько раньше, чем этого ожидали розмийцы. Как кершийцы вычислили возможное место эвакуации группы, так и осталось загадкой для Рика, но вместо вертолетов они чуть не угодили в засаду. Выдали противника лишь неопытные бойцы, которым взбрело в голову отлить в самый неподходящий момент. Именно по журчанию их и вычислили.

Когда розмийцы ликвидировали засаду, они вышли на полянку, что находилась посреди густого соснового леса, покрывавшего небольшое плато, на котором раскинулась база. Посреди поляны догорали два грузовых и два ударных вертолета. Их экипажи были мертвы. Самое удивительно заключалось в том, что розмийцы не слышали выстрелов с этой стороны, а пилоты погибли в кабинах своих машин. Как и кто мог такое сотворить? Это точно не уровень бойцов Северной Соседки!

— Кажется, кто-то очень не хочет, чтобы мы выбрались из Керши, — констатировал Стюарт, потирая ушибленную в драке руку.

— Будем дожидаться подмоги тут? — Рик с сомнением осмотрел поляну. Она ему категорически не нравилась, но вот чем, он не мог объяснить. Летчику просто хотелось убраться отсюда как можно быстрее и как можно дальше, словно бы сам горный воздух был пропитан черной ненавистью и злобой.

— Нет, лучше не стоит, — пожал плечами Стюарт. — Они уже в курсе, что мы неподалеку, и мы устранили их группу. Скоро они сюда придут с куда большими силами, чем оставили в засаде, а у нас обуза в виде недавних гражданских.

— Значит, будем уходить в горы и пробиваться в Розми, — констатировал Рик. Оглядел свой маленький отряд, прикинул их шансы на успех. Шансы были малы. Очень малы. — Передай по спутнику, что мы планируем уходить в горы, надо назначить новую точку рандеву, — попросил он своего пилота, экипированного спутниковой связью.

— Прости, шеф, но это невозможно, — тот покачал головой. — Спутник не выдержал столкновения с действительностью и прямого попадания из автомата… — молодой парень развел руками. — Мы без связи.

— Люблю я эту работу, — сообщил полковник Стюарту. — Тогда будем выбираться так. Надеюсь, наши сообразят, куда мы идем и где нас лучше встретить.

— Это если они еще будут уверены, что мы живы, — намекнул мрачный Стюарт, но заткнулся, сообразив, что не все присутствующие смогут оценить его черный юмор.

— Вы сможете идти? — Рик при отсветах догорающих вертолетов оглядел принцессу, прихрамывавшую на левую ногу. Рядом с ней еще на базе взорвалась кершийская граната. Иоланте повезло, что произошло маленькое чудо: принцессу лишь зацепило взрывной волной. Женщина тяжело опиралась на рукуодного из телохранителей, на голове у нее темнела довольно большая рана, покрытая запекшейся кровью, надо было бы перевязать ее, да только кровь уже не шла, а терять времени розмийцы не могли — преследователи наверняка уже шли за ними.

— Да, офицер, — прошептала принцесса Иоланта. — Помогите моей дочери, ей очень сильно досталось сегодня.

— Все хорошо, мама, — пробормотала маленькая и хрупкая девочка. Рику она показалась нереально худой, кожа белая, почти прозрачная, покрытая на руках и ногах ссадинами и начавшими синеть кровоподтеками. Девочка была еще очень угловатой, как и любой подросток, немного неуклюжая и с большими серо-зелеными глазищами. Пожалуй, она еще больше похудела и побледнела с их последней встречи, а ноги и руки стали еще более тонкими и длинными.

— Давайте я помогу Вам идти, Ваша Светлость, — обратился он к Талинде Виктории, немного похожей на жеребенка вытянутым личиком. Наверное, с возрастом она округлится, пропорции слегка поменяются, и девушка станет очень даже симпатичной, может быть даже красавицей, но сейчас на этого маленького хрупкого залитого кровью человечка было жалко смотреть.

— Я могу и сама, — запротестовала она. — Вам же надо будет смотреть по сторонам, а я буду только мешать.

— У нас еще есть время, пока они не пришли сюда. Мы должны уйти как можно дальше, и сделать это надо как можно быстрее, — терпеливо принялся убеждать ее Рик. — Вам придется опереться на меня.

— Хорошо, — согласилась она. — Дайте мне пистолет, у вас их два. Я умею стрелять. В бою вам будет не до того, чтоб его передать, а если их будет много, то вам не придется думать обо мне. Чтобы вы могли нас защитить, вы должны быть уверены, что я смогу за себя постоять и сама себя защитить, — очень уверенно сказала она.

— Вы умеете стрелять, Ваша Светлость? — спросил Стюарт, шедший впереди.

— Да. И немного драться. Меня этому учили, — совершенно серьезно ответила девочка. — Не смогу из-за необходимости скрытности это вам продемонстрировать, но поверьте: я метко стреляю из любого оружия… которое могу удержать в руках, — несколько смущенно добавила она.

— В человека выстрелить сможете? — Рик нехотя протянул ей второй пистолет. — Это очень важно: сможете или нет?

— Да, — уверенно ответила она, стараясь рассмотреть пистолет, и даже вроде как прикинула как его будет удобнее держать.

— Откуда Вы это знаете? Стрелять по мишеням в тире и в человека — это две совершенно разные вещи, многие подают в отставку потому, что не могут выстрелить в человека, — Рик помог ей перебраться через небольшой завал из камней на тропе.

— Я очень не хочу умирать. Мне очень хочется жить, и я буду биться за себя, маму, моих людей до последнего вздоха, — просто ответила девочка, пряча пистолет за ремень грязных джинсов.

Она говорила несколько высокопарно, пытаясь казаться взрослее, чем была на самом деле. И все же в ней чувствовался какой-то непостижимый стержень, непоколебимая уверенность в своих пока еще довольно скромных силах; у нее был характер, была воля. И у нее был ум. Она могла постоять за себя, была смелой и отважной, Рик это понял еще в их первую встречу, но сможет ли она убить?

— Надеюсь, Ваша Светлость, Вам не придется сегодня никого убивать, и мне тоже, — закончил диалог полковник, оглядывая темные стены леса, обступившего едва различимую ночью тропу. 

3 

Последние отсветы заката уже давно отгорели над Фритауном. Теперь над столицей властвовала ночь, что укрыла своим бархатным пологом улицы города-сказки, города-сна… На черном небе сияли зеленые звезды, отражаясь в волнах моря Ожиданий, набегающего на песочный пляж, в надежде в час прибоя добраться до роскошных особняков, жилых домов или хотя бы до пальм, что высились на недоступной для моря береговой линии.

В храмах жрецы отслужили полуночные молитвы, совершили полуночные ритуалы. Они удалились на ночное бдение в покои храмов или же отправились дожидаться утренних молитв и ритуалов, время которых должно было настать вместе с розовым рассветом, что должен был разгореться через несколько часов на западе.

В самый глухой час ночи спали не только полуночники, засыпали ночные птицы, довольно потягивались после ночной охоты коты, уютно сворачивались в комочек в своих норках грызуны, что пережили эту ночь, удачно избежав когтей котов и сов. И лишь в главном храме Крома во Фритауне было в этот час довольно многолюдно.

В просторном зале, где совершался ритуал посвящения неофитов в жрецы бога бурь и ненастий, где проходили испытания послушники, возжелавшие стать воинами Крома, собрались жрецы. Это были жрецы высшего Круга Посвящения Крома, а также жрецы других богов Света, стоящие на высших ступенях иерархии в своих орденах. Все эти мужчины и женщины заходили в храм Крома по одному или группами, проходили в большой зал, стены и колонны которого были отделаны черным и белым мрамором, рассаживались на приготовленных для зрителей, что обычно наблюдали за боем или ритуалом посвящения, местах.

Служители богов старались не говорить между собой.

По разноцветным одеяниям жрецов можно было догадаться, что тут собрались чуть ли не все представители богов Света. Не хватало разве что жриц Лоули, Зулата, Натали, Луны^[41] да Сильвиллы^[42]. Но жрицы Лоули вообще не считали нужным приходить на зов кого бы то ни было, появляясь только там, где считали нужным, и тогда, когда полагали необходимым. Их никто особенно и не ждал, если честно. От чего не почтили собрание жрецов поклонники культа бога Царства Мертвых — не знал никто, также как и не знали присутствующие, от чего на сей раз не появились жрицы Натали. Жрецов же Сильвиллы никто не ждал. Что они с приветом, как и их богиня — знали все. Они вообще не особенно дружили с реальностью и внешним миром. Почему же не было представителей Луны, не знал никто. Возможно, служители богини судьбы уже раскинули свои гадальные карты, или еще какой ритуал совершили, и знают не только о чем пойдет речь на этом высоком собрании, но и решение конклава жрецов и последствия этого решения. Они тоже почитались больными на голову. Не так сильно, как жрецы богини сна и сновидений, но… Луна и Сильвилла все же родственницы, сестры, как ни как!

Когда почти все места в большом зале, за высокими окнами которого властвовала ночь, были заняты, в двери в дальней стене вошли три жреца Крома. Жрецы высшего Круга Посвящения и верховный жрец Крома, облаченные в черно-белые одежды. Из них выделялся один. Небольшого для мужчины роста, тем более для жреца Крома. Какой-то маленький, серенький, — что цветом пепельных волос, что цветом серых глаз, что всей своей невзрачной внешностью, — тем не менее, он носил символ высшего Круга Посвящения. Он спокойно проследовал за верховным жрецом, встал у него за спиной, окидывая умными серыми глазами всех прибывших, оценивая каждого из них. Что-то затаенное и мудрое было в его глазах, где плескались ловко запрятанные на самое дно амбиции, страсти и острый ум.

Верховный жрец Крома на правах жреца верховного бога Света взошел на кафедру, что установили около одной из стен зала, напротив алтаря Крома. Он улыбнулся всем присутствующим и заговорил хорошо поставленным голосом:

— Братья и сестры мои! Как вам известно, нашу прекрасную Розми постигло страшное несчастье: королевская семья уничтожена!

По залу пронесся недовольный гул голосов. Потом встал один из высших жрецов Асамата, смерил взглядом верховного жреца Крома и сказал прямо:

— Жрец, ты забываешь: жив Его Величество Джонатан II, ничего неизвестно о судьбе принцессы Иоланты и ее дочери, госпожи Талинды Виктории. Неужели ты объявляешь о гибели королевской семьи при живом властителе Розми?

— О, ты меня не так понял, брат, — улыбнулся верховный жрец Крома. — Я призываю вас постичь всю бездну, что разверзлась у нас под ногами: Его Величество Джонатан II уже несколько месяцев находится при смерти. День, когда его заберет Неумолимая госпожа, близок. Все сыновья и братья Его Величества, а также их сыновья — мертвы. Погибли все принцессы, их дочери, кузины, все. Розми вскоре погрузится в пучину хаоса и гражданской войны, если мы не направим мысли нашей паствы в нужную сторону!

— Ты забываешь, — встала верховная жрица Дианы, еще не рожденной дочери Крома, — что нам ничего не известно о судьбе госпожи Талинды Виктории. Она — последняя выжившая внучка Его Величества. По праву крови престол будет ее.

— О, нет, прекрасная Валерия, — усмехнулся Тиберий. — Вряд ли госпожа Талинда Виктория жива. Вряд ли. Насколько нам известно, принц Джеффри после учиненных им беспорядков в Керши, погиб в горниле погромов и пожаров. Его тело было повешено на забор дворца премьер-министра Керши, как и тела его охранников. Вряд ли в той страшной бойне уцелел хоть кто-то.

— Никто не видел тел принцессы Иоланты и госпожи Талинды, — напомнил жрец Асамата, опасно сощурив свои глубоко посаженные глаза.

— Я боюсь того, что их судьба куда страшнее, чем судьба принца Джеффри. Они женщины, а кершийцы не просто звери, они еще и ненавидят нас. Надеюсь, мы никогда не увидим того, что случилось с принцессой и госпожой Талиндой, — жрец скорбно склонил голову.

— Пока нет никаких доказательств, — напомнила высокому собранию Валерия.

— В любом случае, я созвал вас на правах верховного жреца Крома для того, чтобы мы могли решить, что нам говорить розмийцам и кого мы поддержим в предстоящей борьбе за трон, — предпочел закончить спор Тиберий.

— Ты думаешь, будет драка? — усмехнулся верховный жрец Краха.

— Конечно, — улыбнулся в ответ служитель Крома. — Так случалось всегда, когда пресекалась династия.

— Но теперь власть захвачена пришельцами. Они сами решат, кто будет нами править. Выбирать они будут из своих, кто не запятнал себя родством с нами, — фыркнул верховный жрец Мальтора^[43], известный приверженец консервативного строя и коренных розмийцев. Он всегда полагал, что пришельцы хотят извести коренных розмийцев, что все их достижения в науке и той же медицине призваны для полного уничтожения потомков тех, кто несколько тысяч лет назад пришел в долину Великих Гор вслед за Кемием I. Однако Освальд был осторожен и никогда не призывал к открытому противостоянию пришельцам, понимая, что тогда его в одну темную ночь навестят ребята из РСР и… Может быть, больше о нем никто ничего не услышит, а может быть, он добровольно предпочтет уйти в изгнание. С королем Джонатаном и его верным псом, генералом Бодлер-Тюрри, никто не хотел шутить — они вовсе не имели чувства юмора.

— Перестань, Освальд, — усмехнулся Тиберий. — Многие из присутствующих происходят из семей, чьи предки сто пятьдесят лет назад опустились на Дидьену в своих стальных птицах. Решать — нам. Именно через нас боги сообщают свои желания и общаются с миром, и люди слушают нас. Решить должны мы.

— Тиберий, тебя давно молнией не било? — осведомилась Валерия.

— Что?! — растерялся жрец.

— То, что ты говоришь — ложь и ересь. Мы лишь жрецы наших богов! Мы ничего не можем решать, люди должны слушать не нас и слышать не нас, а богов, жрецами и орудием которых мы являемся! Жрецы не должны думать о власти и о троне! Ты забыл, как боги за это карают?!

— Прекрати говорить глупости, Валерия, — фыркнул Тиберий. — Тебе должно быть известно, что боги уже давно не вмешиваются в дела людей! Или ты до сих пор веришь в свою еще не рожденную богиню?! Но власть у нас! У жрецов! Мы можем поддержать или отвергнуть кандидата на роль будущего правителя Розми!

— Как ты смеешь присваивать себе право голоса верховного бога? Как ты смеешь думать, что можешь решить, кто будет избранником богов?! Я и мой орден в этом не участвуем! Жрецы и жрицы Дианы чисты и чтят свою богиню, ожидают ее рождения и никогда не пойдут против воли богов Света! Никогда не возомнят себя выше тех, кто одарил их своим доверием!

С этими словами жрица направилась к выходу. За ней последовали еще несколько жрецов и жриц других богов Света.

— Как я полагаю, остались те, кто чужд высокопарной дребедени, что несет эта сумасшедшая? — осведомился Тиберий. Аудитория молчала. — Тогда я продолжу. Итак, по священной традиции, трон должен перейти к тому, в ком еще течет кровь династии, что угасла. Иначе к власти придет новый род. А придет он лишь спустя годы, если не десятилетия, ознаменованные смутными временами, когда Розми будут разрывать страшные войны, пожары и бедствия. Я не говорю о том, что во время воин храмы могут подвергнуться разграблению. Противоборствующие партии сражаются за власть, уничтожая противников и тех, кто их поддерживает. Нам это не нужно, — усмехнулся Тиберий, окидывая взглядом собравшихся. — Поэтому я предлагаю избрать последнего представителя династии Уайтроуз — Нила Адриана Роуза, сводного брата короля Джонатана II. Это обеспечит преемственность власти, не оборвет династию, этот человек чтит богов и будет уважать наше мнение.

— Розми должен править розмиец, а не потомок пришельцев! Иначе рабство наше не кончится никогда! Нам выпал шанс скинуть оковы, что нас сковали! Так давайте же этим воспользуемся! — воскликнул жрец Мальтора, потрясая кулаком.

— И кого же ты предлагаешь? — усмехнулся Тиберий.

— Еще живы потомки свергнутой узурпаторами династии Блустар, последней розмийской династии! В Ариэль живет правнучка Альберта III Блустара! — грозно провозгласил Освальд, окидывая горящим взглядом перешептывающихся жрецов.

— Она — женщина. Трон наследуется по мужской линии, — напомнил жрец Крома.

— От чего же по мужской? — усмехнулась некрасивая женщина, от которой исходила аура опасности и энергия дикого зверя. Зал замер. Это была одна из высших жриц Пантеры. — Если мне не изменяет память, то в истории Розми было много королев, что правили Розми, что сражались, что оставили неизгладимый след в истории. Нет такого закона, по которому при наличии наследницы-женщины из семьи нынешнего правителя, трон должен перейти к мужчине из младшей ветви семьи, лишь потому, что она — женщина.

— Уважаемая Ириалисса, — сдержанно улыбнулся Тиберий, — передача трона по мужской линии — это устоявшаяся традиция, как и то, что традиционно у мужчин в Розми больше прав, чем у женщин…

— Уважаемый Тиберий, — Ириалисса оскалила свои мелкие острые зубки, — моя богиня не согласится с вашими словами. Традиция — не закон, как вы помните. Королевская семья — не простая семья, она стоит над конституцией, желания же короля Розми — это закон, желания самих богов Света. Как мы можем утверждать, что королевская семья подчиняется законам человеческим, если она избрана богами? Богами, которым мы служим!

— Т. е. вы тоже за правнучку последнего короля династии Блустар? — осведомился Тиберий.

— Нет, — улыбнулась женщина. — Я исправляю ваши неточности.

— Прекрасно! — терпение Тиберия дало трещину. — Коли мы устранили все лингвистические коллизии, я продолжу? Итак, во Фритауне есть сводный брат короля Джонатана II, который обладает достаточным весом в финансовых, политических и военных кругах. Он обладает правом крови. Он — взрослый мужчина, который имеет представление об управлении, экономике, финансах, этот человек может позаботиться о будущем своей страны, — вновь вернулся к заготовленной речи верховный жрец. — Я предлагаю выступить в поддержку господина Роуза, который известен не только широкой общественности, но также известен нашим политическим, деловым и военным кругам. Он будет залогом стабильности нашей страны, гарантией ее будущего развития и того, что в Розми будет мир, а власть останется в доме Уайтроуз и далее.

— А если госпожа Талинда Виктория жива? — едва заметно улыбнулась коварная жрица Пантеры. — За кого тогда предложите выступить вы?

— По имеющимся у меня достоверным данным, — улыбнулся Тиберий, — принцессе удалось спастись во время бунта в Коргваре, но ее самолет был развернут кершийскими ВВС над территорией Горной Страны и сопровожден на какую-то базу. Вряд ли у нее и ее дочери есть шансы.

Маленький жрец Крома едва заметно улыбнулся своим мыслям.

Он брал на заметку всех жрецов, что присутствовали в храме. Он старался просчитать их игру и свое будущее, ведь упомянутый ранее господин Роуз был хорошим другом этого маленького жреца… Значит, Дарел Паул Нотингейм имел все шансы в будущем занять место не только верховного жреца Крома, но и подмять под себя очень многое и многих. Пусть выступают сейчас другие и принимают на себя удары другие. Дарелу было очень комфортно стоять в тени и дергать ниточки оттуда. Его час скоро придет, ведь к этому моменту маленький жрец шел всю свою жизнь.

Пока же среди жрецов разгоралась свара. Сыпались обвинения в предательстве, в спекуляции непроверенными слухами, в государственной измене и обмане доверия всех окружающих. Еще несколько жрецов встали и вышли из небольшого зала, а по лицу Ириалиссы блуждала коварная улыбка. О, да! Из этой некрасивой и опасной женщины получится очень серьезный враг или очень талантливый союзник, надо лишь понять, на чьей же она стороне? И на чьей стороне ее верховная жрица, молча наблюдавшая за происходящим с выражением крайней скуки на лице. Похоже, что жрецы Пантеры пришли сюда лишь с одной целью — посмотреть интересный спектакль.

Дарела беспокоило отсутствие жриц Лоули и жрецов Зулата. Оба эти ордена были не только могущественными, но они также обладали собственными школами боя, их жрецы были очень опасными воинами, а их боги — относились к Старшим богам^[44]. Хотелось бы понимать, чего можно ждать от них.

Также серенького жреца сильно беспокоило отсутствие Интовара — жреца из храма Всех Богов Света во Фритауне. Считалось, что жрецы Всех Богов Света стоят в жреческой иерархии ниже любого из жрецов богов, т. к. они служат всем, но ни с одним из богов у них нет контакта, ни один из богов не призвал их. И все же у главы их ордена была большая власть. Интовар сумел прибрать к рукам души многих ноэлов и важных людей. Ведь он утверждал, что через него можно общаться со всеми богами Света разом.

Это было весьма выгодно.

Интовар сумел стать большим другом и помощником кронпринца. Он умел его сдерживать и всегда давал принцу Джеффри дельные советы. Себя он тоже никогда при этом не забывал. Ходили слухи, что этот прохвост снабжал кронпринца девушками для постельных утех, а кое-кто шептался и про юношей… В любом случае, Интовар всем дал понять, что именно он — единственный и любимый друг вспыльчивого и порою безрассудного старшего сына Джонатана II, а значит, именно к нему в будущем будет прислушиваться новый властитель государства.

Сейчас же Интовар отсутствовал. Может быть, известие о гибели его друга заставило жреца спешно покинуть пределы Розми, ведь он прекрасно понимал, скольким людям и жрецам он наступил на ноги. Его покровитель погиб, уже ничто не помешает остальным жрецам расправиться с ним самим. К тому же Интовар имел наглость сообщить нескольким верховным жрецам богов Света, что кронпринц уже обещал, что как только станет королем, отдаст руку своей дочери Талинды Виктории Интовару. Если верховный жрец Всех Богов Света Розми породнится с династией Уайтроуз — он уже не успокоится и будет прибирать власть к рукам, пока сам не станет полновластным правителем Розми.

Но с другой стороны, вполне вероятно, что девчонка также погибла, как и ее отец… Тогда Интовару следовало бы спрятаться в самой глубокой норе, какую он сможет найти на всей Дидьене! 

4 

Рик Увинсон действительно увел свою группу высоко в горы. Ночь они провели в пути, стараясь увеличить расстояние между собой и погоней, что, наверняка, вышла им вдогонку. Измученные люди лишь утром поспали несколько часов в одной из пещер, что встретились розмийцам по пути. Только они спрятались в пещере, оставив часовых ниже и выше по тропе, как послышался гул вертолетов, идущих низко над горами. Кершийцы искали беглецов.

Вскоре шум стих вдали.

За весь трехчасовой привал вертолеты еще два раза пролетали над убежищем розмийцев. Видимо, враги были не уверены, что группа пошла именно в эту сторону, поэтому пока никто не высаживал десант поблизости от затаившихся беглецов, а часовые не заметили никаких признаков погони или засады.

В полдень маленький уставший отряд продолжил подниматься в горы, уходя все выше и выше от базы, удаляясь от обжитых мест. Лишь расстояние сейчас могло их спасти.

Увинсон оглянулся на огромные сосны, обступавшие тропу далеко внизу. Их темно-зеленые с легкой голубизной иглы надежно скрывали от розмийцев тропу и возможную погоню, зато погоня могла подняться на верхушку любого лесного гиганта и легко увидеть беглецов на тропе, с одной стороны которой разверзлась пропасть, а со второй вставала каменная стена. Лишь в некоторых щелях каменной стены крепились корявые маленькие сосны, цеплявшиеся чуть ли не за воздух своими крепкими корнями. Прятаться было негде, а дорога к границе лежала через перевал в этих пустынных отвесных скалах. И хоть кершийские горы были частью огромного массива, образовывавшего Великие Горы Розми, эти скалы казались враждебными и ненадежными, они словно с презрительным прищуром всматривались в путников и не желали их ни защитить, ни дать покоя или отдыха.

— Давайте быстрее, — обернулся Стюарт, шедший впереди. — Нам надо преодолеть перевал до темноты, иначе можем вообще его не пройти: там сплошные ущелья и пропасти.

— Идем, идем, — ответил Рик, дожидаясь принцессы. Та хоть и хромала, но была бы в состоянии двигаться порасторопнее. Кажется, Иоланта до конца не понимала всей серьезности их положения. — Ваше Высочество, — обратился полковник к принцессе, — Вам необходимо идти быстрее. Нас могут нагнать, а Вы замедляете продвижение, и даете шансы нашему врагу. Поверьте, я понимаю: Вам тяжело идти, у Вас болят и голова, и нога, но Вам будет еще хуже, если нас настигнут.

— Полковник, я не военная. Я не привыкла к таким условиям, — тяжело вздохнула женщина.

— Подумайте не только о себе, но и о своей дочери. Раз уж кершийцы решились спровоцировать Вашего мужа на драку, увести Ваш самолет на базу, избить госпожу Талинду Викторию, то теперь они не будут церемониться ни с ней, ни с Вами. Вы можете пережить их скотское обращение, в конце концов, Вы замужем, у Вас есть дети, а Ваша дочь?

Щеки принцессы покраснели, она уже открыла рот, чтобы дать жесткую отповедь наглецу, но потом остановилась. Он был прав. И он спасал их.

— Я постараюсь идти быстрее, полковник, — глубоко вздохнув, ответила Иоланта.

С большим трудом, на пределе сил, обливаясь потом и слезами, группа сумела преодолеть перевал до темноты. Причем потеря была лишь одна — стюардесса, что полетела вместе с принцессой на купленном самолете, сорвалась в пропасть. Она оступилась на узкой тропе. Молодой лейтенант, что должен был отвечать за спутниковую связь и страховать стюардессу успел схватить ее за руку. Девушка сильно дергалась и орала, извиваясь над пропастью, не желая слушать никаких слов о том, что ее не удержать, если она и дальше будет извиваться всем телом. В результате еще до того, как Грейсстоун подобрался к лейтенанту, рука стюардессы выскользнула из пальцев парня. Стю успел лишь схватить за разгрузку самого паренька, которого девица чуть не утянула за собой. Лишь дикий долгий визг, стремительно удаляющийся от розмийцев, оповестил о ее последнем полете. Потом наступила тишина.

Принцесса Иоланта разрыдалась. Рику пришлось наступить на горло своим правилам и залепить ей хорошую пощечину, чтобы прекратить истерику. В свой адрес он выслушал много лестных слов, пообещал залепить ей еще одну пощечину, если она не успокоится, но тут вмешалась Талинда.

— Мама! Прекрати! Что ты говоришь такое?! — закричала девушка.

— И ты позволишь этому грязному солдафону бить твою мать? Всем проклятым розмийцам на меня наплевать! Моя жизнь ничего не стоит! И ты от меня отвернулась?! — в истерике завизжала принцесса, выплескивая на окружающих все свои горести и слезы, что накопились за долгие годы постылого брака и осознания своей ненужности.

— Мама! Прекрати! Полковник нас вытаскивает из задницы, куда мы угодили по воле твоего мужа!!! — заорала Талинда. — Хватит! Пощечину он дал тебе, чтобы ты прекратила истерику!

— Если Вы, Ваше Высочество, не прекратите махать руками — Вы можете сорваться вниз, вслед за этой бедной девушкой, — ледяным тоном ответил Рик. — Тропа узкая, пропасть — глубокая. А если Вы не прекратите орать — нас всех пристрелят грязные свиньи — кершийцы. Звук в горах разносится на многие километры! Или тут случится камнепад от Ваших воплей. Так что послушайте грязного солдафона и заткнитесь!

— Мама, успокойся. Хватит кричать и махать руками, — попросила Талинда. — Я хочу жить, для этого нам надо продолжить путь и не орать. Понимаешь?

— Ты с ними заодно! — обвиняюще, изрекла принцесса.

— Конечно, я с ними заодно! — фыркнула Талинда. — Я хочу жить. И ты тоже хочешь жить! Для этого нам всем надо двигаться дальше и двигаться тихо.

— Я устала. Я голодна. Я хочу привал, — с этими словами Иоланта все же сдвинулась с места.

— Я тоже устала, голодна и хочу привал. А еще у меня болит все тело и голова, но я же не жалуюсь, — намекнула ей дочь. — Иди, пожалуйста, и слушайся полковника Увинсона. Только он сейчас может спасти всех нас.

Ночевать измученные путники остановились по другую сторону горного перевала. Огонь нельзя было разводить. Еды не было. Хорошо хоть ручей, сбегавший с ледников, дал всем возможность напиться и промыть раны.

Один из пилотов Иоланты был очень плох: рана на голове у него воспалилась и стала нагнаиваться, наверное, туда все же попала грязь и инфекция. Талинда промыла ему рану, перевязала голову оторванным рукавом его рубашки — бинты, что входили в снаряжение Рика и его группы уже закончились. Девушка помогла раненому поудобнее устроиться в корнях могучей одинокой сосны, служившей им навесом в эту ночь.

Потом худенькая девушка перевязала раненного пилота Рика и помогла промыть рану одного из своих телохранителей. Только после этого она позволила второму телохранителю осмотреть и промыть свои ссадины, которые уже почти зажили. Никак не могла затянуться и постоянно кровила лишь рана на голове новоявленной наследницы престола, да болели при каждом вздохе треснувшие ребра, превращая ее и без того тяжелый путь в страшное испытание. Еще утром Стюарт и Рик кое-как перетянули обрывками одежды ребра Талинды, но эта самодельная повязка помогала мало. Измученная девушка раз в десять часов получала укол обезболивающего, да только шприцы-ампулы уже заканчивались — в их компании хватало раненных и побитых.

Принцесса прекратила истерику и даже нашла в себе силы извиниться перед полковником, а затем устроилась спать у сосны. С момента смерти стюардессы Иоланта ни с кем больше не разговаривала. Она пребывала в каком-то оцепенении, словно бы отгородилась от действительности внутренним щитом. Перед сном она долго смотрела в одну точку, даже не плакала, лишь лежала на локте и изредка моргала.

Рик распределил вахты, сам взял себе первую. Когда Стю пришел его менять, он первым делом тихо спросил друга:

— Думаешь, они выслали группу нам на встречу? — он имел ввиду армию Розми.

— Да. В конце концов, мы ведем принцессу с дочерью к границе. Да и Розми своих не бросает, — ответил Рик. Это была непреложная истина: Розми никогда своих не бросала. Возможно, именно поэтому солдаты и офицеры служили честью и правдой своей стране, поэтому не боялись плена и терпели любые пытки, зная: их не бросят, их обязательно спасут. На этом стояла армия самой могущественной страны на Дидьене.

— Может быть, они решили, что мы взорвались вместе с вертушками или попали в плен? — настаивал более прагматичный и любящий все заранее планировать Стюарт.

— Они должны были убедиться…

— Ну, картина вполне себе убедительная, особенно если учесть, что от нас ни слуху, ни духу уже двое суток. Если им удалось спасти принца Джеффри, то принцесса Иоланта и ее дочь отошли на второй план, сам понимаешь… — пожал плечами Стю, вглядываясь в темноту.

— Может быть, — согласился Рик. — Ты думаешь, нас не будут встречать?

— Да кто его знает? Но вполне возможно.

— Тогда будем выбираться сами.

— Женщины не выдержат еще сутки такого перехода. У нас нет еды. Принцесса в прострации, а Ее Светлость едва ноги переставляет от побоев, хоть и пытается это скрывать. У их раненного пилота начался жар, к утру ему могут понадобиться носилки, — напомнил подполковник Грейсстоун. — Думаю, мы потратим на этот переход еще два дня, никак не меньше, если не все три. Еще погоня на хвосте… Ты ведь заметил огни, когда мы переходили через перевал?

— Заметил, Стюарт, заметил.

— Что будем делать?

— Я думаю над этим, — пробормотал Рик.

— Думай. Мне кажется, надо бы раздобыть машину.

— Стю, мы все в одну не влезем.

— В большую влезем. Выбора все равно нет, — Стюарт уже что-то прикидывал, иначе не завел бы этот разговор.

— По горам машина не пройдет, — напомнил Увинсон.

— Придется идти в обход, спуститься ниже, туда, где есть дороги и поселки.

— Ты же понимаешь, как это опасно! — воскликнул Рик.

— Но там нас пока не ждут, — хитро прищурился Стюарт.

— Я обдумаю это. Ты тоже подумай, договорились?

— Договорились. Иди спать. 

5 

Главнокомандующий армии Розми маршал Конрад Филипп Дженси не особенно любил и жаловал генерала Винсента Алессандра Бодлер-Тюрри, хотя признавал его профессионализм и необходимость любой страны в разведчиках, контрразведчиках и тех, кто просто будет обеспечивать ее внутреннюю безопасность. Пусть этим людям часто приходилось копаться в грязном белье, но они были нужны. Даже у ВВС, из которых вышел сам маршал, была собственная разведка и контрразведка.

Маршал не любил лично генерала.

За что? Да этого он и сам не мог объяснить. Наверное, за то, что этот неприметный человек с внешностью и повадками деревенского увальня знал все и обо всех, ведал самыми страшными политическими тайнами Розми, участвовал в тысячах тайных операций не только за пределами Розми, но и внутри страны. Какие-то громкие дела и скандалы спровоцировал самостоятельно. Выворачивал души и тела людей наизнанку, не чурался никакой самой грязной и кровавой работы.

Маршал Дженси все же был офицером. Для него существовал свой внутренний кодекс, не только кодекс офицера, но и Кодекс Чести. Конечно, белоручкой и чистенькой незапятнанной душой седовласый маршал не являлся — ему доводилось и убивать, и шпионить, и армии он отправлял в бой или на убой по приказу короля и во благо Розми. Но маршал никогда не втирался в доверие к людям с единственной целью: выведать необходимую информацию. И никогда не крал. Никогда не совершал террористических актов и не убивал розмийцев. Именно это и заставляло его недолюбливать Винсента, который хоть и носил звание генерала, но был равен самому маршалу… или даже превосходил его по факту.

Поэтому сегодня маршал Дженси был откровенно взбешен и зол.

Вторая же причина злости Конрада Дженси заключалась в том, что его людей использовали без его ведома, наплевав на субординацию; даже не попытались соблюсти декорум и пощадить самолюбие главнокомандующего армии. И сделал это Бодлер-Тюрри.

Как бы не было стыдно и неудобно беспокоить умирающего короля, но маршал Дженси решил раз и навсегда поставить точку в столь щепетильном деле, как разграничение полномочий. Поэтому он в это утро прилетел в Замок Королей.

— Ваше Величество, прошу меня простить за дерзость, но я хотел бы получить ответ, на каком основании генерал Бодлер-Тюрри распоряжается моими солдатами? Он не только напрямую отдает им приказ лететь в Керши, но еще и проводит какую-то странную операцию, не поставив меня в известность! Насколько я знаю, уже погибло три моих лучших пилота! Я не желаю, чтобы РСР использовало моих солдат для своих темных игр. Без моего ведома и согласия. Тем более, использовало Первый отряд Фритауна и его оборудование.

— Конрад, — устало улыбнулся король, — Винсент сделал это по моему личному приказу. Поставить тебя в известность означало потерять драгоценное время, а его-то у нас нет. Смею надеяться, что ты не будешь требовать ответа от меня, на каком основании я использовал МОИХ солдат в этой спецоперации?

— Прошу прощения, Ваше Величество, — не отступал маршал, — но прошло уже двое суток. За это время можно было поставить меня в известность о том, по какой причине приказ о задействовании в спецоперации отдан через генерала Бодлер-Тюрри, а не через меня. Отдан солдатам ВВС Розми, а не РСР Розми.

— Да, надо было поставить тебя в известность, — согласился Джонатан II. — Надеюсь, ты не в обиде, но об этом я просто не подумал. Для меня вы с РСР едины.

— Ваше Величество, наши жизни принадлежат Вам и Розми, полностью и без остатка, но мне кажется необходимым соблюдать субординацию и последовательность в командной цепочке. В противном случае это может породить хаос, — настаивал маршал. Он был отличным воякой, а Бодлер-Тюрри был отменным солдатом, прекрасным шпионом, жестоким убийцей, умным аналитиком, стратегом и тактиком в одном лице, человеком с тысячей лиц и личин, именно поэтому Бодлер-Тюрри был куда более осведомленным в Розми военачальником. Хотя маршала король ценил и уважал не меньше своего генерала. Но и не больше. Каждому свое: одному вести войну открытую, а второму — теневую.

— Конрад, ты слишком близко принимаешь все к сердцу, хотя ты и прав. Поверь, я не мог поступить иначе. Винсент куда больше тебя информирован о случившемся в силу того, что это дело разведки. На тот момент Первый отряд был ближе любого спецподразделения к театру действий, что развернулись в Керши, — король знал маршала с тех пор, как взошел на престол. Знал его преданность, уважал его и даже считал своим другом, насколько это возможно было для правителя страны. Именно поэтому он счел возможным дать ответ Дженси. Тот кровью доказал свою преданность и заслужил уважение старого интригана… а где-то глубоко в душе и зависть — Конрад не желал интриговать и иметь что-либо общее с политикой, и ведь не имел…

— Там погибли мои люди. Еще несколько пропали без вести, в том числе командир Первого отряда. Я имею право знать, что там произошло и продолжает происходить, раз Вы не отзываете остальной отряд с границы и стягиваете войска на Розовый перевал, — твердо заявил маршал.

— Имеешь, — нехотя признался король. — Но я слишком устал. Пусть Винсент введет тебя в курс дела. Позови его.

Когда в комнату прибыл генерал, король попросил ввести вкратце в курс дела маршала и заодно сообщить последнюю имеющуюся информацию.

— Маршал Дженси, ситуация такова: из-за гибели королевской семьи и начала беспорядков в Керши, спровоцированных кронпринцем Джеффри, было принято решение эвакуировать кронпринца, принцессу Иоланту и Ее Высочество Талинду Викторию, — начал доклад Бодлер-Тюрри. — Было принято решение произвести эвакуацию двумя самолетами, чтобы увеличить шансы на спасение хоть одного члена королевской семьи. Эвакуация была срочной. Никто из моих агентов, самолетов или же пограничных подразделений не успел к тому моменту добраться до королевской семьи. Принц Джеффри в итоге так и не сумел выбраться. Его убили во время беспорядков, — отчеканил он. — Самолет принцессы Иоланты перехватили недалеко от границы с Розми. Мы передали приказ Первому отряду сопровождать самолет принцессы, но было уже поздно — кершийцы уводили его на базу, а к звену полковника Увинсона приближались значительно превосходящие его силы. В сложившейся ситуации, мы приняли решение отозвать полковника и его звено назад. Их позже доставили к базе, куда был посажен самолет принцессы. Полковник Увинсон получил приказ освободить и вывести из Керши Ее Высочество Талинду Викторию.

— А принцесса Иоланта? — нахмурился маршал. Его голос дрогнул.

— Принцесса Иоланта не может наследовать трон. В сложившейся ситуации, принцесса Талинда является единственной наследницей трона Розми, — отчеканил генерал Бодлер-Тюрри. — Поэтому у полковника Увинсона однозначный приказ: Ее Высочество Талинда должна выжить любой ценой. Если у него будет возможность, он может спасти принцессу Иоланту.

— Этот… Полковник будет спасать всех. Он никогда не бросает своих солдат или тех, кто ему доверился, — покачал головой маршал, грустно усмехнувшись каким-то своим мыслям.

— У него приказ, — напомнил генерал.

— У него есть поганая привычка трактовать все приказы по-своему. С ним всегда очень сложно, — нехотя признался маршал. Обычно Конрад Дженси готов был убить собственными руками этого Увинсона, но на сей раз он был очень доволен, что этот сукин сын оказался ближе всех к Иоланте и ее дочери. Во-первых, шансы на спасение у обеих сильно вырастали; во-вторых, этот засранец никогда не слушал приказов и действовал на свое усмотрение, что было камнем в огород генерала и слегка грело душу маршала. Да и хоть кто-то позаботится об уже списанной Иоланте. Бедная Иоланта. Только бы она выжила… Только бы выжила.

— Моя внучка — единственная, в ком еще течет кровь династии Уайтроуз, — напомнил о себе король. — Трон принадлежит ей.

— Подозреваю, что тогда Вам, Ваше Величество, надо было направить туда другого командира, — пожал плечами Конрад Дженси.

— Увинсон — лучший, — остановил пристальный и уже не сонный взгляд на маршале генерал.

— Поэтому он и лучший, — ответил маршал. — Что было дальше? Он жив? Ее Высочество Талинда Виктория жива? Принцесса Иоланта жива?

— Мы не знаем, — тихо ответил генерал. — Увинсон смог освободить принцессу Иоланту и Ее Высочество, а также их свиту из плена. Но вертолеты, которые должны были эвакуировать группу, взорвали кершийцы. Последняя информация, которая у меня есть: Увинсон увел всю группу в горы. Они будут, скорее всего, пробиваться в Розми через Кершийское нагорье, другого варианта у них нет.

— Почему они так и не вышли на связь? — с замиранием сердца спросил король.

— Наверное, во время боя была повреждена спутниковая рация. Поэтому они и не могут выйти на связь, — ответил генерал. — Я выслал им на встречу спасательные группы. На границе сосредоточены отряды РСР, и я бы попросил у Вас, маршал Дженси, содействия: необходимо усилить наши базы на границе, обеспечить их группами быстрого реагирования и техникой, а также расположить вдоль границы людей, что могли бы в любой момент прийти на помощь полковнику.

— Я это сделаю, — пообещал маршал.

— Отлично, — кивнул генерал.

— И доведите до каждого — моя внучка должна выжить, потери не имеют значения. Если погибнет единственная наследница трона, то потом в горниле гражданской войны и смут все пожалеют, что не погибли вместе с ней. Будет страшно, — добавил король. — Теперь я очень устал. Мне надо отдохнуть. Винсент, держи меня в курсе всех событий.

— Как прикажете, Ваше Величество.

Оба офицера поклонились королю и покинули его спальню. 

6 

Как и всегда в Миранде шел дождь. Для разнообразия сегодня был настоящий ливень. Потоки воды низвергались из черно-серых туч и безжалостно обрушивались на крошечный городок, лежащий в Поясе Желтых Туманов. Ливневая канализация, конечно же, не справлялась, от чего мощеные брусчаткой старые узкие улицы уже минут двадцать как напоминали каналы. С крыши храма Крома лились бурные потоки воды прямо на замощенные гранитными плитами площадки перед обителью бога, — наверное, водосточные трубы опять засорились.

Жрец, стоящий на крыльце храма, докурил сигарету, выбросил окурок прямо в стихийно возникший ручей, что бежал за пределы территории обители верховного бога, и с тоской воззрился на стену воды, обрушившуюся на город. Ему было искренне жаль этот маленький убогий городишко, обреченный вскоре стать полем боя могущественных сил.

В Миранде жили, в общем-то, неплохие люди. Пусть в силу неудачного расположения города и царившего тут уныния, они и пили почти все, почти беспробудно, но горожане-то были людьми неплохими. Да и как тут не спиться, когда в окрестностях города кишмя кишат болотные твари, мечтающие сожрать тебя самого и всех твоих детей? Когда солнце бывает пару раз в году, а туманы и дожди идут постоянно? Когда тебя с детства учат, что ты своей жизнью в Миранде искупаешь грехи жизни прежней, а посему должен смириться и терпеть? А что ни год твои соседи и друзья гибнут во время нашествий тварей на город…

Очень трудно не начать пить от такой жизни. Очень. А начав пить уже и выбраться отсюда невозможно. Это знают все жители города, весь гарнизон Миранды, что охраняет возведенную вокруг городка стену, все, кто сюда попал однажды. Миранда затягивает и не выпускает из своих стен. Никого. Никогда.

Нет, конечно, молодежь отсюда время от времени уезжает жить в большие города, в большую жизнь, уезжает, конечно… Но и возвращаются почти все. Потому что там-то жизнь другая: быстрая, жестокая; там техника и прогресс, а тут… Тут сплошные Великие Болота и желтые туманы.

Но именно здесь, в Миранде, и сойдутся две необоримые силы, именно здесь и должна произойти битва богов Света и Тьмы. И даже богиня судьбы Луна не знает, кто победит. Именно в этом забытом всеми богами городишке должна начаться битва за мир.

Жрец покачал седой головой.

Наверное, боги Света пошутили, когда решили спрятать здесь, в сердце Великих Болот, Амулет Стареллы — матери болотных монстров, хозяйки Великих Болот. Ну, что ж, шутка тогда казалась смешной. Да и город был куда больше, богаче, его жителей не выкашивали странные болезни, не разрывали монстры, которых и тогда хватало, но все ж было куда меньше, чем нынче. Это потом Миранда стала тенью самой себя, а самые богатые и древние ее кварталы стали проваливаться в наступающие зыбучие пески. От проваливающихся кварталов пришлось отгородиться новой стеной. Потом из города ушли воины Крома и Лоули, что некогда тут жили, ожидая нападения тварей и приспешников Сета, что будут пытаться забрать Амулет Стареллы… Или же тех, кто решил захватить мир и уничтожить саму Создательницу. Эти тоже придут рано или поздно.

Седовласый жрец уже лет тридцать служил в Миранде. Лет двадцать он знал тайну, что скрывалась в недрах скалы под храмом Крома. И столько же лет он надеялся дожить свой век в покое. Окончить свои дни он очень хотел до битвы за сам мир, которая должна начаться с битвы Света и Тьмы. Видимо, не суждено…

Жрец знал Пророчество о битвеза мир, об осколке души Создательницы, о внучке льва, о том, кто станет воплощением Тьмы, чтоб сберечь мир, и о том, кто отвернется от Тьмы, впустив в свое сердце Свет. Им суждено воспитать будущих воинов, но им же суждено принять на себя первый и самый страшный натиск Тьмы. И с ними или среди них, — жрец не знал этого, — будет тот, кто станет Спасением или Погибелью мира. Кого-то из них и должен был встретить седовласый жрец Крома. Встретить и передать ему знания об этом месте и о гибели мира, а еще о том, что Создательница однажды уже проиграла битву за мир. Мир был разрушен. Нельзя допустить это еще раз.

Кто-то из Героев Пророчества уже начал свой путь в Миранду, ибо знаки, охранявшие Амулет от посторонних, зажглись, предвещая появление того, о ком говорится в Пророчестве. А значит, скоро придут и хозяева болотных монстров, желающие заполучить Амулет и вернуть Силу богине Тьмы.

Жрец достал еще одну сигарету. Закурил. Он знал: как только он увидит одного из героев Пророчества, жить ему останется недолго.

Седовласый служитель верховного бога вздохнул.

Все же необыкновенный этот город, Миранда. Пьяный, грязный, ненужный своим жителям, полный отчаяния и боли, и все же именно здесь должна начаться битва за мир. Этот город никому не нужен, но именно здесь и будут биться пламенные сердца тех, кто будет решать судьбы миллиардов жителей планеты. Именно здесь, среди тумана, мха, лишайников, уныния и забытья прячется еще одно сокровище самой Создательницы Мира. Здесь она обретет себя и свою Силу, здесь бьется Ее сердце, сердце Розми, сердце всего мира.

Забавно.

Жрец выпустил сигаретный дым из ноздрей, покачал головой…

А ведь когда-то тут стоял прекрасный город, полный цветов, смеха, солнца и радости. Когда-то… Пока Создательница не проиграла битву за свой мир…

Глава 6

27, месяц Разлива, 5555 года 

1 

Над горами поднималось солнце. Его розовые лучи прорезали небольшие тучки на западном горизонте, окрашивая их в розовато-золотой цвет. Из долин и от горных озер начал подниматься белесый туман, захватывая своими призрачными щупальцами все долины, ущелья и предгорья. Еще молчали птицы, когда уставшие люди небольшого отряда отправились в далекий путь домой по вражеской территории.

Рик помогал идти Талинде, старавшейся не быть обузой, но при этом ее шатало из стороны в сторону. Стюарт и телохранитель принцессы несли бесчувственного пилота, а еще двое охранников шли позади и впереди их маленького отряда. Лейтенант и еще один молодой пилот из отряда Рика помогали идти принцессе и следили за самим отрядом и местностью вокруг него.

К середине дня пошел проливной дождь. С одной стороны это облегчало задачу беглецов, и позволяло надеяться, что они смогут затеряться и следы их смоет водой, но с другой видимость резко упала, и если враг был где-то поблизости, его не смогли бы заметить. Как не смогли бы розмийцы заметить и помощь, если та все же вышла им на встречу.

Отряд спустился в долину. Там под покровом дождя Стюарт нашел маленькую ферму, где из добротного каменного гаража угнал небольшой грузовичок, куда все погрузились. Талинда настояла на том, чтобы ее мать и раненный пилот ехали в кабине, сама же промокшая девочка забралась в кузов. Из-за этого вышел небольшой спор, и тут юная засранка впервые резко и довольно невежливо напомнила своим спасителями, что она — особа королевской крови, и она сама может решить, где ее место: в тепле кабины или под дождем! В конце концов, пилот ранен! Она обязана заботиться о своих людях, и она может потерпеть.

Рик и Стю опешили от такой злой отповеди совсем юной девушки.

— Ее бы через колено перекинуть и по заднице надавать, чтоб всю дурь разом выбить, — буркнул подполковник Грейсстоун.

— Не получится. Начнет пищать, что так с особами королевской крови не обращаются, — хмыкнул Рик.

— Я все слышу, господа, — откликнулась девчонка, устроившаяся в кузове. — Прошу прощения, но вы сами виноваты, что заставили меня напомнить вам о моем происхождении. Я не настолько ранена, чтобы мне было отдано место в кабине. Я вполне здорова и могу ехать в кузове, и не стоит возвращаться к этому разговору. Нам пора трогаться, пока хозяева не увидели, что мы угнали их машину.

Девчонка стучала зубами от холода, ее и без того поразительно белая, словно прозрачная кожа, стала отдавать голубизной и покрылась мурашками, губы посинели, а нос стал ярко-красным. Некогда каштаново-рыжие волосы до пояса теперь превратились в мокрые темные сосульки неопределенного цвета, выбивавшиеся из косы. Она еще больше напоминала продрогшего тощего цыпленка, или грязного помоечного котенка, вышвырнутого под дождь. И лишь большие серо-зеленые глазищи сверкали на остреньком личике из-под прилипшей ко лбу челки.

— Представляешь, что будет, если она станет королевой? Мне жалко Керши, — очень тихо добавил Стюарт, усаживаясь на деревянную лавку. Рик ударил по крыше кабины, давая знак телохранителю, сидящему за рулем, что можно ехать, обернулся к другу, отер мокрое лицо ладонью, хмыкнул и покачал головой, соглашаясь со Стюартом.

Никто из их группы еще не знал о Кровавой Свадьбе. О ней на базе в Розми объявили после вылета звена Рика по тревоге, а потом как-то не до того всем стало.

Дорога долго петляла по горам, по долинам. Розмийцы ехали по лесам, в обход селений, мимо крупных дорог и ферм, боясь, что их не увидят. Дождь был их помощником, но он же и мешал беглецам: на разбитых проселочных дорогах машина застревала в глубоких колеях, приходилось всем пассажирам толкать ее. Иоланта сначала помогала, понимая, что у нее просто нет другого выбора, а потом, после очередного падения в глубокую лужу, из которой они выталкивали грузовичок, принцесса впала в еще больший ступор и больше не реагировала ни на что, происходящее вокруг. Она сидела на пассажирском сиденье, и даже не шевелилась, глядя прямо перед собой. Выпавшие на ее долю испытания оказались слишком тяжелы для ее тонкой натуры и хрупкой психики. Голод, боль, холод, грязь и опасность, которую чувствовали все в их маленьком отряде, сломали женщину, привыкшую к жизни во дворцах, к сытости, безопасности, теплу.

Талинда же помогала толкать грузовик, хоть от нее было не так уж много толку: девочка была не особенно сильной, да и маленького роста. Просто ей становилось легче, так она чувствовала себя нужной и не впадала в болезненное состояние ступора, куда ушла ее мать. К вечеру девчонка была окончательно измотана, у нее болело горло, из-за непрекращающегося дождя она не могла понять: это дождь течет по лицу или слезы. Ей бы тоже хотелось сесть и ничего не делать, просто уйти в себя до того момента, как ее доставят в безопасное место, но она от чего-то не могла себе этого позволить. Эти люди рисковали своей жизнью, спасая ее! Как же она может не помогать им? Ведь жить-то ей хотелось, значит, надо было приложить все усилия, чтобы им помочь. 

2 

Марк впервые за прорву лет посетил убежище жрецов Стареллы, затерянное среди Великих Болот. Последние жрецы нашли себе прибежище не только в главном храме Стареллы на территории обители Сета, большая их часть скрывалась и жила в Великих Болотах, в затерянном городе, окруженном трясинами и зыбучими песками. Город этот назывался Якомин^[45] и в силу понятных причин, — вечно голодные болотные твари, расположение в самом сердце Великих Болот и зыбучих песков, — ученые не могли до него добраться и исследовать. Жрецам же Стареллы и без амулета твари не угрожали. Слушаться не слушались, но и не нападали. Поэтому еще на заре времен жрецы богини-матери чудовищ обосновались в этом древнем заброшенном городе.

Якомин когда-то построила цивилизация, что обитала на территории долины Великих Гор еще за тысячи лет до прихода Кемия I. Но болота и зыбучие пески со временем выгнали из города людей, а затем и вовсе захватили всю округу. Город стоял тысячи лет посреди болот, укутанный дымкой желтых туманов и влажным паром, что поднимался с поверхности Великих Болот. Величественные каменные здания, сложенные из светло-серого и розоватого известняка, постепенно приходили в упадок и разрушались. Влажные леса, что когда-то подходили к городу с севера, превратились в непролазные душные джунгли. Они и болота постепенно захватывали просторные улицы и площади брошенного людьми города. Лианы оплетали прекрасные мраморные статуи, мох вырастал на стенах домов и на величественных колоннах общественных зданий, а в бассейнах и чашах фонтанов появилась стоячая черная вода, в которой расцветали кувшинки и распевали свои песни лягушки.

Часть города была уже под болотами или зыбучими песками. Часть была разрушена корнями и кронами влажного леса. Но сохранился еще центр Якомина. Именно в нем жрецы Стареллы и обустроили свои жилища, культовые сооружения, хозяйственные постройки. Древний храм давно ушедших богов переоборудовали в храм Стареллы, где возносили ей молитвы и проводили ритуалы.

Конечно же, кровавые жертвоприношения остались в далеком прошлом, из-за нерешительности всех предшественников Марселя, но и той Силы, что жрецы умудрялись получать при помощи молитв, песнопений и подношения даров, Старелле вполне хватало, чтобы не лишиться своих Сил и не заснуть вечным сном.

Марк недовольно шагал по замощенной серым и красно-розовым гранитом улице Якомина. Плющи и вьюны оплетали стены домов и заборы, светло-зеленый и серый мох устроился между каменных блоков зданий, тут и там между каменных плит вырастали папоротники и монстеры. По бокам улицы лежали обломки колонн и статуй, оплетенные вездесущими лианами, что распустили свои ядовито-красные и белые цветочки, одуряюще пахнущие по ночам. На прекрасно чувствующих себя в этом мире туманов и влаги деревьях росли дикие орхидеи, распустившие свои мелкие цветочки, свесившие целые пучки воздушных корней.

Верховный жрец Сета никак не мог избавиться от чувства брезгливости и презрения, которое он испытывал к жрецам Стареллы. Эти люди добровольно соглашались на жизнь среди болот и монстров. Они спокойно относились к тому, что мох прорастал на стенах их домов, что прекрасные статуи падали, разбиваясь о каменные мостовые, что улицу могли преграждать обломки стен или колонн. Они просто обходили эти обломки, позволяя растениям и запустению захватывать город!

Эти люди разве что сами не поросли тем же мхом!

Конечно, чтобы служить Старелле, надо трепетно относиться к болотам, которые, согласно легендам, ей всегда очень нравились. Нужно даже любить ее детей — болотных тварей, что выли тут по ночам и злобно косились на отряд Марка, пробиравшийся из Энцелада^[46] (живого города за пределами Пояса Желтых Туманов) вглубь Великих Болот к Якомину. Но Марку иногда казалось, что эти люди сами скоро превратятся в болотных монстров!

Наконец-то, жрец и его сопровождающие вышли на главную площадь заброшенного города, посреди которой возвышалась чаша фонтана, наполненная черной водой. На ее поверхности росли кувшинки. Будь сейчас лето — тут еще пели бы жабы! Площадь была расчищена, трава и мох не пробивались в стыках каменных плит. Храм Стареллы был аккуратно очищен от растений и возвышался над городом, повергая в трепет своими исполинскими размерами и какой-то немыслимой тонкой красотой и изяществом. Словно бы этот храм возвели не люди, а сказочные эльфы.

Тонкие серо-розовые с красными прожилками гранитные колонны портика держали на себе изящный фронтон с изображением звезд и луны. Проломленный в незапамятные времена купол возвышался на добрую сотню метров над площадью. Его обрамляли скульптуры прекрасных воинов и очаровательных дев с крыльями, что протягивали к древним воителям руки. За давностью лет уже было и не разобрать, что девы протягивали тонким высоким воинам в шлемах с пышными плюмажами, но Марк не удивился бы, если бы в руках у них были звезды или сердца.

Сам храм был сложен из светло-серого гранита. К зданию вели темно-серые ступени, по бокам которых возвышались изящные каменные чаши, увитые каменными же цветочными венками. Когда-то в этих чашах должны были пылать огни, как и на крыше самого здания — вместо шпиля над проломом в куполе святилища опасно накренилась мраморная чаша.

Внутри убранство храма сохранилось почти целиком. Только статуи неизвестных богов еще несколько веков назад заменили на статуи Стареллы, поместили в одном из небольших альковов изваяние Сета, как Повелителя Стареллы, а большой мраморный алтарь украсили каменной резьбой, изображающей змею и кобру — символы Стареллы и Сета.

Тусклый дневной свет проникал в окна и через проломленный купол храма, оставляя большой торжественный зал в полумраке. Густые тени прятались за колоннами, отгораживающими просторные нефы от основного зала. По периметру зала стояли бронзовые курильницы, из которых поднимался сизый дым, пахнущий чайным деревом, душицей (что в такой влажной атмосфере болот и не удивительно!), лавандой, мятой и гвоздикой. На алтаре уже горели красные свечи, а в жертвенных чащах застывала кровь принесенного в жертву человека — травника, что ошивался на краю болот.

В храм стягивались служители Стареллы, неспешно и как-то неторопливо. Они собирались в главном зале, простираясь ниц перед статуей богини, оставаясь в таком положении, пока Марсель не приказал им подняться. Затем начался ритуал, в ходе которого каждый адепт проколол себе палец и выдавил несколько капель крови в чашу, пущенную среди жрецов и послушников. Когда чаша возвратилась к Марселю, верховный жрец перелил кровь из нее и кровь травника в один большой котел, возвышавшийся около статуи богини. Все это происходило под неустанное пение гимнов.

— Прими же наш дар, моя Госпожа! — провозгласил жрец. — И пусть твои Силы будут необоримы, а дети твои живут сотни лет!

После ритуальных слов кровь в котле вспыхнула черным пламенем и испарилась.

Богиня приняла дар. Жрецы пропели еще несколько гимнов своей Госпоже и распростерлись на полу храма. Марсель произнес торжественную речь по поводу прибытия верховного жреца Сета и отпустил своих собратьев восвояси. Служители матери чудовищ стали постепенно расходиться, отвешивая поклоны статуе Стареллы, но при этом не забывали и о Сете — Повелителе их богини.

— Думаю, моя Госпожа должна быть довольна, — подошел к Марку Марсель, когда последний из приверженцев культа покинул храм.

Верховный жрец Сета и его спутник стояли в тени одного из альковов, где потолок и стены были расписаны звездами, что потускнели и частью обвалились за века, прошедшие с момента постройки храма.

— Сколько лет вы не приносили крови и жертв Старелле? — осведомился Марк.

— Очень давно, — грустно улыбнулся Марсель. — Еще до Корела мы изредка приносили Старелле в жертву тех, кто имел несчастье заблудиться на болотах. Потом прекратили и это — боялись быть застуканными жрецами богов Света или РСР…

— Старелла довольна? — приподнял одну бровь Марк.

— Думаю, да. Моя богиня любит кровь даже больше своей сестры.

— Насколько я помню, раньше существовал ритуал, по которому надо было накормить ее детей людьми. Это придавало ей Силы куда больше, чем нынешняя служба, — припомнил Марк.

— Да, для этого существовал специальный амфитеатр, где жертв привязывали к столбам или же выпускали свободными против детей моей богини. Дети моей Госпожи проливали человеческую кровь, насыщались, и тем самым давали Силу Старелле, — кивнул Марсель. — Как насыщали ее и ужас, и смерть жертв. Сами камни амфитеатра особенные — их отметили сам Сет и моя Госпожа…

— Да, именно об этом ритуале я и говорю, — согласился жрец Сета. — Его ведь тоже давно не проводят?

— Не просто давно, — грустно улыбнулся верховный жрец Стареллы. — Этот амфитеатр был разрушен жрицами Лоули больше десяти лет назад. Это и послужило сигналом Корелу к тому, что пора прекращать ритуалы, посвященные нашей богине, где используется человеческая кровь и ритуальное мученичество.

— Хоть что-то от амфитеатра уцелело? — осведомился Марк.

— Он находится на окраине города… Если строения не очищать от мха и лиан, лес и болота быстро захватывают новую территорию. Жрицы Лоули не полностью уничтожили строение, они не пользуются, к счастью взрывчаткой. Они просто напали на нас во время церемонии. Многих моих братьев и сестер убили. Но сам амфитеатр был лишь частично разрушен. Что там теперь — не знаю. Я туда давно не ходил, но я посмотрю, что можно сделать, — кивнул Марсель. — Этот ритуал нужно проводить именно там, потому что столбы, плиты и алтарь, что в нем находятся, не просто освящены Повелителем и моей Госпожой, на них лежит их заклятие. Оно помогает моей Госпоже получать больше Силы, часть которой идет и Повелителю. Жрицы Лоули разрушили алтарь и повредили часть плит и столбов… Я посмотрю, что удастся восстановить.

— Наши боги должны обладать Силой, им предстоит бой, непростой бой с богами Света, поэтому мы должны приложить все усилия к тому, чтобы знамена Империи Повелителя вновь взвились над Розми и над миром, — намекнул Марк.

— Я понял. Мы займемся этим, — склонил светловолосую голову жрец.

— Как я понял, ты уже опробовал Амулет на детях своей богини? — осведомился Марк. — Ты же не зря загодя уехал из храма в пустыне Стенаний? Ты нашел в библиотеке информацию о том, как его зарядить?

— Да, Марк, — победно улыбнулся Марсель. — Он работает! Он работает! Но чтобы управлять большим количеством детей моей богини, надо провести еще один ритуал, который позволит наполнить амулет Силой. Мой брат восстанавливает полное описание этого ритуала. Сейчас амулет пуст, он может подчинить лишь десяток-другой монстров, но этого маловато для тех целей, что ты поставил.

— Кто может управлять амулетом? — вопросительно изогнул бровь Марк.

— Жрецы Стареллы и Сета.

— Я и Ринго должны будем иметь возможность управлять детьми Стареллы. Что для этого нужно?

— Немного вашей крови и тот самый ритуал, — склонил голову Марсель. — Марк, ты не доверяешь мне?

— Я никому не доверяю, иначе я не стал бы тем, кто я есть, — усмехнулся краешком губ Марк. — Но дело сейчас не в этом. Ринго останется здесь и начнет готовить падение Миранды, будет управлять монстрами. С ним останутся несколько его воинов, а также сюда прибудут три ученика Аленсии. Они и несколько твоих доверенных жрецов составят группу, что будет руководить детьми Стареллы.

— Группу возглавлю не я? — удивился Марсель.

— Нет, Марсель, ты должен остаться здесь и воскресить это место. Оно все поросло мхом и потеряло свое значение, — скривился Донован. — Также ты будешь координировать действия Ринго и своих жрецов, и держать в курсе происходящего меня. Твои жрецы будут приглядывать за монстрами у других городов, и помогать их направлять. Также они должны будут консультировать Ринго о тех или иных видах тварей и их возможностях. Вместе вы будете составлять планы осады и атак. Несколько воинов храма и два ученика Аленсии начнут готовить твоих жрецов: надо удержать место Силы. База для тренировок будет здесь. Тебе же необходимо дать Силу Старелле, чтобы ее дети пробудились.

— Это разумно, — согласился Марсель.

— Для возвращения Амулета Стареллы мне нужны отважные и храбрые сердца, которые еще не закисли в вашем болоте, — Марк направился к алтарю, на котором еще горели свечи. — Как полагаешь, есть среди твоих жрецов те, кто не боится отдать жизнь за наше дело? Кто не боится вылезти из своего уютного убежища и повести детей Стареллы вперед, за собой? — он резко обернулся к своим соратникам. Его коса взметнулась за его спиной, словно змея.

— Найду. Они среди молодежи, они есть, — утвердительно закивал головой Марсель. — Не все еще поросли мхом, если ты об этом.

— Отлично. Нам предстоит взять Миранду и забрать у жрецов богов Света Амулет Стареллы, — Марк провел холеной рукой по рельефному изображению кобры на алтаре богини. — Это потребует всех сил, что есть у них и отваги. Битва предстоит нешуточная, а борьба будет долгой.

— Марк, — улыбнулся Марсель, — под руководством Корела мы превратились в болотных отшельников, которые боялись пошевелиться лишний раз. Но моя богиня призывает к себе разных людей, и ее сердце — огонь, она всегда стояла рядом с Повелителем и боролась за будущее. Вернуть власть над Розми она мечтала всегда. Поэтому среди тех, кто открыл в своем сердце силу служить ей и услышал ее зов, хватает храбрых и решительных людей, способных идти до конца, — служитель Стареллы смело взглянул в глаза Доновану, на что отваживались немногие.

— Я рад это слышать, — улыбнулся Марк. — Марсель, Ринго, как полагаете, за какой срок у нас получится захватить Миранду? — он вопросительно посмотрел на них.

— Это не должно занять много времени, — пожал плечами Ринго. — Монстры благодаря амулету будут находиться под нашим полным контролем. Их много, и мы можем разбудить тех, что уснули летаргическим сном.

— Летаргическим сном? — переспросил Марк.

— Да, еды не так много, поэтому многие дети моей богини обладают способностью засыпать на несколько лет в ожидании достатка пищи, — кивнул Марсель. — Они прячутся по лесам и спят. Раз в несколько лет они пробуждаются. Такие нашествия называют пиковыми.

— Хорошо, — вновь согласился Марк. — Ринго, ты лично с группой будешь заниматься Мирандой, понял?

— Да, как скажешь, — пожал плечами глава храмовых воинов.

— И все же, сколько времени потребуется на взятие Миранды? — настаивал Марк.

— Марсель, — Ринго взглянул на верховного жреца Стареллы, — сколько потребуется тебе времени, чтобы наполнить амулет силой?

— Думаю, не больше пары недель. Как только мы расшифруем ритуал, конечно же, — пожал плечами светловолосый жрец. — Насколько я помню хроники, обычно этого срока должно быть достаточно.

— Старелла не будет голодна? Ты сам сказал, что ритуалы не совершались давно, — напомнил глава храмовых воинов. Он не любил делать поспешные выводы и давать прогнозы на недостоверных сведениях, а с Марком это еще было и чревато — Марк всенепременно спросит в установленный срок с них. И горе им, если Миранда еще не падет.

— Я дал максимальный срок, — гордо ответил оскорбленный в лучших чувствах служитель матери болотных монстров.

— Хорошо, — кивнул Ринго. — После того, как амулет будет наполнен Силой, после подчинения максимального количества тварей, мне потребуется от двух до трех месяцев на то, чтобы прекратить сообщение Миранды с другими городами, — Дервиш специально подчеркнул данное условие — он слишком хорошо знал Марка. — Затем нам потребуется еще время на то, чтобы в городе закончились запасы еды, лекарств, чтобы их вертушки пришли в полную негодность и не смогли взлететь, а гарнизон перепился с горя и потерял способность сопротивляться — это еще месяц. При условии, что в городе будет чрезмерный запас спиртного. И тогда мы сможем завладеть Мирандой.

— Три — четыре месяца? — удивился Марк.

— С момента наполнения амулета Силой, что должно занять не больше двух недель, по словам Марселя, — пожал плечами Ринго. — Думаю, я смогу обучаться управлять тв… детьми Стареллы в процессе наполнения Силой амулета.

— И все же, не слишком быстро ли? — прищурился Марк. — В городе стоит большой гарнизон, усиленный вертолетами; город обнесен стеной, а все коммуникационные туннели при желании можно быстро перекрыть или взорвать. Насколько я помню, лет тридцать назад именно так и сделали в Миранде, когда наши братья попытались проникнуть в город по туннелям. Их перекрыли, а часть просто взорвали, — припомнил Марк, соединяя ладони лодочкой перед животом. Он чуть нахмурился, потер пальцы друг о друга и припомнил. — Сделал это некий Лэндхоуп… Теперь он там командует гарнизоном, не так ли? — усомнился в прикидках Ринго верховный жрец.

— Тогда наши братья решили воспользоваться коммуникациями и ливневыми канализационными туннелями. Их охраняют и перекрывают, — согласился Ринго. — Мы не будем повторять их ошибок. Гарнизон же Миранды в своем большинстве пьет беспробудно, а их техника — рухлядь, какую еще надо поискать. Я отправил моего человека, Грегора, на все это взглянуть и на всякий случай завербовать нам помощников. Мало ли.

— Не боишься, что жрецы Крома и Лоули засекут тебя? — насторожился Марк. — Они нас чувствуют еще на подходе к Миранде.

Ринго чуть улыбнулся и покачал коротко стриженой головой:

— Они чуют жрецов, Марк, — глава храмовых воинов был доволен своей предусмотрительностью. — А я и Грегор — войны. Да и жрецы там… Жалкое подобие прежних. Грегор без проблем прошел в город, они его не почувствовали.

— Ты уверен в этой информации? — настаивал Донован. — Лэндхоуп тогда себя хорошо показал, он может вновь организовать оборону.

— Гарнизон уже не тот, — уверенно ответил Дервиш. — Тогда ехали добровольцы, они и отразили нападение, сейчас же там одни провинившиеся да отбросы армии, а один в поле не воин. К тому же у меня в городе есть свой осведомитель, думаю, будут еще, — глава храмовых воинов вновь позволил себе усмехнуться. — К тому же Лэндхоуп уже не тот — тогда он защищал свою семью, но ее уничтожили тв… монстры. Он постарел, а тех его солдат и офицеров в Миранде не осталось, теперь он командует одними пьяницами и отбросами, что были до его приезда, что пополнили ряды гарнизона после того нападения.

— Марк, — вступил в разговор Марсель, — в Миранде и в правду собраны все отбросы армии, а местные жители — безвольные пьянчуги, ведущие жалкое существование, — он презрительно скривился. — Они будут держаться, пока целы вертолеты и стена, что окружает город. Мы же не только будем атаковать стену, но и проникнем в город по старым катакомбам, о которых все давно забыли. Мой брат нашел в архиве старые планы города, что был на месте Миранды. У нас есть обрывочные карты уцелевших туннелей. Мы сможем пройти незамеченными.

Верховный жрец Сета задумался над доводами соратников. В их словах было зерно истины, но он решил еще раз уточнить:

— Значит, катакомбы, атаки тварей и свои люди в городе? И это залог того, что через четыре месяца с момента наполнения Силой амулета, Миранда падет?

— И никчемный гарнизон, — подсказал Марсель. — Максимум — пять месяцев.

— Это обнадеживает, — согласился Марк. — Нужно оставить их гарнизон без вертолетов, они — их главное оружие. Их там много?

— Из того что я узнал, — продолжил Ринго, — у них из десяти вертолетов лишь три — четыре на ходу. Пилоты пьют, техники тоже. При помощи амулета выведем из строя в первую очередь вертушки. Вряд ли они смогут их починить. Потом по катакомбам проникнем в город. Еще нужна массированная атака на стену. Солдат там не много, они растянуты по периметру и пьют. Взаимодействие между вертолетами и наземными службами у них практически отсутствует.

— Значит, они не смогут как следует организовать оборону? — уточнил Марк. Уж очень простым казался план Ринго. Слишком простым.

— Не смогут, — подтвердил Марсель. — Надо только спиртного туда поставить как можно больше, да уничтожить запасы продовольствия; их обычно немного — хранить негде…

— Нам стоит только опасаться подкрепления из Нерейды, — согласился со жрецом Стареллы Ринго. — Или подкрепления с «большой земли», т. е. из остальной Розми. Но для этого нам надо будет каким-то образом отвлечь их внимание ненадолго от Миранды.

— Тогда сделаем так, что остальная Розми будет по уши занята своими проблемами, а о бедах Миранды не узнает, — согласился Марк.

— У меня в городе есть свой человек. Скоро хочу поехать туда лично, убедиться в имеющейся информации, — сказал Ринго.

— Хорошо, — вновь кивнул Марк.

Он как всегда стремительно направился прочь. Жрец быстро вышел из храма Стареллы, пересек площадь и остановился у фонтана, чаши которого были заполнены черной водой. Где-то на границе слышимости кричали птицы в джунглях, доносилось завывание болотных тварей, бродящих вокруг Якомина, откуда-то из жилых кварталов заброшенного города доносились приглушенные голоса адептов богини болот и матери чудовищ.

Удивительно, но Марк не ощущал уверенности в том, что у Ринго и Марселя все пройдет гладко. Жрец просто ощущал, что их плану не суждено осуществиться, хоть все и выглядело очень многообещающе: пьющий гарнизон города, унылые пьющие жители, древняя техника, жрецы, забывшие о своем предназначении, покинувшие город… Вроде бы захват Миранды должен пройти довольно легко, с минимальными потерями, да и боги Света сильно ослабли за последние десятилетия, но… Но Марк ощущал, что не пройдет захват города так легко, как думается Марселю и Ринго, хоть они все предусмотрели…

Нужен запасной план. Запасной план для возвращения Повелителя в этот мир.

Верховный жрец кивнул своим мыслям. Что ж, решено, он начнет разрабатывать еще один независимый план. Хватило бы людей, да следует поискать новых союзников. Люди имеют свойство желать многого, на их желаниях и нужно сыграть. 

3 

Госпожа Коменски, женщина, разменявшая седьмой десяток лет, была пресс-секретарем Его Величества Джонатана II. Долгие десятилетия она работала бок о бок с королем, и долгие десятилетия боялась только одного: Джонатан II умрет, не оставив наследника. Тогда настанет хаос. Гражданская война.

За время своего правления король сумел добиться очень многого: он приструнил или затормозил развитие передовых стран на Дидьене; он предпринял успешные шаги для окончательной интеграции пришельцев и коренных жителей Розми; он позволил служить в армии, полиции, ГСР^[47] и РСР коренным жителям страны. Этот человек смог изменить отношение розмийцев к своим покорителям и окончательно стер различия в правах и обязанностях тех или иных классов. Он вернул право ноэлам на ношение их родовых кинжалов, вернул право на дуэли, которого так жаждали и требовали коренные жители страны, он вновь разрешил ноэлам стать теми, кем они были изначально — семьями воинов, высшей кастой розмийской аристократии.

Теперь же этот великий человек умирал.

Умирал Джонатан II долго и мучительно. Он до последнего сопротивлялся своей собственной смерти, опровергая все прогнозы медиков, продлевая свое существование вопреки воле Неумолимой госпожи.

И у него не осталось наследников. Кроме маленького внука — Лоуренса.

Что мирная жизнь закончится — понимали все розмийцы. Вопрос заключался в другом: будет ли смена династии, и перерастет ли неизбежный хаос в гражданскую войну, что будет десятилетиями разрывать страну?

Сейчас Джонатану II нужно было официально огласить наследника.

Особенно после приступа, что случился с ним сегодня, когда король чуть не умер. Лишь мастерство доктора Хофмана, лечившего весь Замок Королей, смогло удержать умирающего на тонкой грани жизни и смерти.

Госпожа Коменски оглядела просторную личную гостиную короля, примыкавшую к его спальне. В комнате находились вместе с ней министр иностранных дел, Карл Ларус — лысеющий сухой и высокий мужчина лет восьмидесяти, который начинал свою дипломатическую карьеру еще при отце нынешнего короля. Господин Ларус был блестящим дипломатом, умевшим быть и льстецом, и напористым дельцом, беззастенчиво продавливающим интересы Розми, и изысканным кавалером, а еще — сказочником. В одном не приходилось сомневаться — этот человек был предан лишь королю.

А вот в верности третьего присутствующего госпожа Коменски очень сомневалась.

Верховный жрец Всех Богов Света Розми Интовар никогда не нравился проницательной женщине. Он спелся с кронпринцем Джеффри и оказывал на него влияние, пытался направлять его и руководить им, — кстати, это ему в последнее время удавалось. И еще этот человек прямо-таки жаждал власти. Эта иссушающая жажда была написана у него на лице. Он не был опасным противником. До поры до времени. Интовар мог стать очень большой помехой в делах Розми. Он нацелился на должность регента. Ведь он так и не покинул Замок Королей после трагедии, которой закончилась свадьба сына принца Джеффри. С одной стороны, его не выпускали Майкл Фокс и генерал Бодлер-Тюрри до выяснения всех обстоятельств трагедии, но с другой стороны, ведь о том, что малыш Лоуренс выжил, тоже не сообщалось.

Интовар же провел обряд бракосочетания на Кровавой Свадьбе, он нашел себе сторонников и пользовался доверием многих ноэлов… Он мог на что-то надеяться и претендовать.

Дверь в спальню короля отворилась, появился личный секретарь Его Величества и пригласил присутствующих пройти к королю.

Выглядел Джонатан II еще хуже, чем госпожа Коменски могла себе представить. К его белоснежной иссушенной коже прибавились прямо-таки кровавые круги под глазами, словно багровые синяки или кровоподтёки. Губы ввалились в рот. Под пергаментной кожей виднелись все кровеносные сосуды, а брови и ресницы почти полностью вылезли.

Посетители поздоровались с королем. Он слабо кивнул им в ответ.

— Госпожа Коменски, господин Ларус, господин Интовар, что привело вас к Нам? — шелестящим, но сохранившим властные интонации голосом спросил король, используя монаршее «мы».

— Ваше Величество, — откашлялся господин Ларус, — необходимо объявить наследника престола.

— Мы не решили еще, кто им будет, — ответил старик.

— Если Вы умрете, не объявив о том, что господин Лоуренс жив — в стране начнется гражданская война. Потом уже никто не поверит в то, что принц Лоуренс — это настоящий принц Лоуренс, а не двойник, — настаивал Карл Ларус. — Оградите своих подданных от предстоящих из-за этого ужасов.

— Мы не уверены, что корону следует передать Лоуренсу. Он еще слишком мал, — прошелестел Джонатан. — Мы склоняемся к кандидатуре Ее Высочества Талинды Виктории.

— Простите, Ваше Величество, но принцесса Талинда скорее всего мертва, — отрезал Интовар, делая шаг вперед. — Ее дальнейшее ожидание нанесет лишь вред будущему нашей страны и интересам династии.

— Откуда у вас такие сведения, Интовар? — осведомился король.

— Насколько мне стало известно, — вздернул подбородок жрец, — ее самолет пропал над Керши. Пропало и звено Первого отряда Фритауна во главе с его командиром, посланные на поиски Ее Высочества Талинды. Прошло слишком много времени. Вам придется смириться — Ее Высочество Талинда Виктория мертва. Ваш единственный наследник — принц Лоуренс.

— Ваше Величество, я боюсь, что нам необходимо сообщить о том, что мальчик выжил, — мягко сказала госпожа Коменски, — и что он теперь единственный наследник. Также нам необходимо назначить регента, что проведет Розми через годы, пока мальчик не вырастет. И потом отдаст ему власть.

— У вас есть доказательства смерти Нашей внучки? — надменно осведомился король, но закашлялся, что смазало эффект.

— Нет, Ваше Величество, — отчеканил Интовар. — Это здравые рассуждения и печальный опыт. Кершийцы ее не отпустят, даже если она жива. Надо сделать все возможное, чтобы обеспечить преемственность власти, Ваше Величество. Неужели сегодняшний приступ не убедил Вас в том, что надо поторопиться?

— Ваше мнение, господин Ларус? — перевел свои потускневшие серо-зеленые глаза на министра иностранных дел король.

— Как я говорил ранее, мы обязаны сообщить о спасении Его Высочества Лоуренса и о том, что он отныне наследует трон, — кивнул старый дипломат. — Я был в Керши. Даже если принцесса Талинда Виктория выжила в том ужасе, что происходил в Коргваре, то ее не отпустят живой. Они обезумели от крови и безнаказанности.

— Лоуренсия? — король перевел взгляд на пресс-секретаря.

— Я поддерживаю господина Ларуса и жреца Интовара. Пресса уже волнуется, жители страны находятся в панике, многие группировки, недовольные нынешней династией и государственным строем, поднимают головы. Появилось множество брошюр и листовок, призывающих вернуть трон династии Блустар или же выбрать кого-то из достойных ноэлов, кто за эти годы успел породниться с Вашей династией. Это только начало приливной волны, что может нас накрыть, если мы вовремя не обозначим наследника престола.

Король пожевал ввалившиеся губы, устало прикрыл глаза.

— Хорошо, Лоуренсия, мы сообщим о том, что Его Высочество Лоуренс чудом выжил. Интовар, надо сделать так, чтобы это было преподнесено как высшая воля богов Света.

— Вы не объявите его наследником? — удивился Интовар.

— Нет, пока нет, — слегка покачал головой король. — Мы полагаем, что Наша внучка жива. Полковник Увинсон и подполковник Грейсстоун — лучшие офицеры и солдаты нашей страны. Они выведут ее или погибнут. Но погибнут так, что нам станет достоверно известно об этом.

— Это пустые надежды! — настаивал Интовар. — Даже если она жива, то принц Лоуренс — мужчина, у него несомненное преимущество перед принцессой Талиндой Викторией!

— Интовар, я еще правитель этой страны! — окрепшим голосом грозно заявил король. Охранники, что стояли в углах спальни напряглись, готовые в любое мгновение броситься на того, кто вызовет гнев властителя Розми.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — севшим голосом заявил Интовар.

— Теперь идите, — отпустил их король. — Лоуренсия, сделайте заявление. Прежде чем вы выступите перед страной, Мы хотим прочитать его текст.

— Конечно, Ваше Величество.

Три визитера удалились.

Король же еще какое-то время разглядывал расписной потолок, а потом приказал позвать к себе генерала Бодлер-Тюрри. Требовалось узнать, известно ли что-то новое о Талинде, и обновить кое-какие списки.

Глава 7

28, месяц Разлива, 5555 года — 29, месяц Разлива, 5555 года 

1 

Рик и Стюарт, посовещавшись, приняли решение пересечь границу с Розми пешком, как ранее и планировалось.

Возможность пересечь границу на самолете они даже не рассматривали: для полета на пассажирском лайнере требовались надежные документы, и даже, если бы Рику каким-то чудом удалось их раздобыть, то, наверняка, фото принцессы Иоланты и ее дочери были разосланы по всем аэропортам и вокзалам. Угнать частный самолет и пересечь границу с Розми на нем, также было делом рискованным: озверевшие от всего произошедшего пограничники, наверняка, получили приказ сначала сбивать все, что движется в сторону Розми, а уже потом выяснять, что же это было. Один полковник, может быть, и рискнул бы, но не с доверившимися ему людьми. Пересечь границу на машине было физически невозможно: отвесные стены скал этому не способствовали. На автомобиле они могли лишь ускорить продвижение к границе, не более того.

Поэтому оба друга решили воспользоваться старым лазом, которым очень редко ходили шпионы и диверсанты Розми.

Граница между двумя государствами пролегала по узкой долине, зажатой между отвесной стеной Великих Гор и Кершийским нагорьем. Граница была оснащена всем положенным: забором с колючей проволокой, натянутой в три ряда; контрольно-следовой полосой; сигнализацией и датчиками — от тепловых до датчиков движения. Вдоль нее с двух сторон тянулась дорога, по которой проходили патрули.

Розми тут защищали горы, которые оставались неприступными, поэтому основательных оборонительных сооружений по эту сторону гор никто не строил. Как показала практика, Керши в пору очередного помешательства отправляла самолеты в сторону Великих Гор, откуда уже десантировались захватчики. Если бы Горной Стране взбрело в голову напасть по суши, то она могла бы получить с километр каменистой земли, а дальше упереться в отвесные скалы, нависавшие над долиной.

Однако розмийским пограничникам была известна система пещер, проходившая под Великими Горами, под этой маленькой долинкой, один из подземных туннелей которой выходил под Кершийское нагорье. Вход в эту систему подземных туннелей не охранялся со стороны Керши — слишком запутанной и длинной была система пещер и переходов, в ней терялись не то, что одиночки, на поверхность не выходили целые группы спелеологов! Чтобы пройти по ней и выйти на Розовом перевале в Великих Горах требовалась не только прекрасная память, но и изрядная доля везения. Не все пограничники или шпионы Розми отваживались пройти запутанной многоуровневой подземной системой пещер в Керши. Один поворот не туда и можно было спокойно ложиться и умирать — все равно никто уже никогда не найдет.

Рик во времена своей службы на границе с Керши пользовался этим ходом несколько раз. Он очень надеялся, что память не подведет его и сейчас. Вероятность встретить патрули и отряды кершийцев, поджидающие их группу на подступах к границе, была близка к ста процентам. Кершийцы ни за что на свете не хотели выпускать Иоланту и Талинду из своих лап, тем более после инцидента на их базе. Поэтому они в лепешку разобьются, но не пропустят принцессу и ее дочь в Розми. Никакой патруль розмийцев не успеет им на помощь. Скорее всего, кершийцы ждут группу Рика за пару километров от границы. И вооружены они до зубов.

Маленький отряд полковника сгрудился под кроной очередной древней сосны, прижимаясь, друг к другу во сне, в надежде защититься от ночного холода. Пилот принцессы был совсем плох и последние несколько часов не приходил в сознание, жар не спадал, рана гноилась. Иоланта уже давно ни с кем не разговаривала. Она смотрела в одну точку, не реагировала ни на какие слова, от еды она тоже отказывалась. Женщина полностью отключилась от реальности. Талинда старалась ее напоить хотя бы водой (из еды у них были только украденные у владельца грузовика сухари и пара банок тушенки, которые съели утром), но Иоланта не реагировала ни на что. Девушка украдкой вытирала слезы и шла помогать остальным членам отряда.

День прошел в очередной попытке выжить и опередить кершийцев. Он почти полностью походил на предыдущий. К вечеру отряд вновь повалился на сырую землю, прижимаясь друг к другу, чтобы хоть немного согреться.

— Думаешь, они подпустят нас к нашему лазу? — спросил Стюарт друга, когда они расположились в лесу на ночлег.

— Надеюсь, они про него ничего так и не знают, — Рик почесал заросшую черной щетиной щеку. — Он в пяти километрах от границы… Скорее всего, их патрули и группы стоят ближе к забору…

— Я бы поставил секреты или датчики подальше, на всякий случай, так сказать, — пожал плечами основательный Стю.

— Хвала всем богам, ты не среди кершийцев! — усмехнулся Рик. — Не, не стоит датчики ставить — бегать замучаешься, они будут срабатывать на зайцев, волков и прочую живность. И это не говоря о возможных местных жителях, которым может взбрести в голову прогуляться в сторону забора.

— Раз на конувойна с противником, превосходящим тебя техническим оснащением, вооружением, людскими ресурсами — я бы помучился, — признался Стюарт. — Лучше гонять толпу народа и технику на проверки сработавших датчиков, чем потом наблюдать со стороны за дымящейся воронкой на месте собственной столицы.

— Будем надеяться, что среди их командования нет таких параноиков, — Рик хлопнул друга по плечу, сдавая ему дежурство.

Ночь прошла спокойно, а на утро Иоланта просто не проснулась.

Женщина не смогла вынести свалившихся на нее тягот бегства и осознания того, что ее жизнь в сущности ничего не стоит. Она устала, организм ее был измотал переходом, дождем, голодом, ужасом и страхом последних дней, и она просто не смогла заставить себя сначала оставаться в сознании, а потом жить.

Талинда долго плакала над телом матери, потом встала, вытерла распухший красный нос и тихо сказала:

— Полковник Увинсон, полагаю, тащить с собой тело принцессы Иоланты мы не можем себе позволить?

— Это будет неразумно и очень сильно задержит нас, — честно говоря, Рик ожидал куда более продолжительной истерики, завываний и уж точно не ждал такого вопроса. Он переглянулся со Стюартом. — Мы могли бы похоронить ее, но это тоже сильно нас задержит. Как бы ужасно не звучали мои слова, но кершийцы уже вполне могут быть недалеко, поняв, что мы на грузовике. Мы не можем задерживаться. Мертвым все равно. Мы еще живы.

— Я понимаю, — девочка несколько бесконечных секунд смотрела прямо в изумрудные, чуть раскосые с поднятыми к вискам внешними уголками глаза полковника. Она и сама не знала, что хотела в них увидеть: поддержку или оправдание, а может быть хотела, чтобы он опроверг ее слова. — Но и бросить мою мать так мы не можем.

— Не можем, — нехотя согласился полковник.

— Возможно, есть способ как-то отдать ей последние почести и не задерживать наш отряд? — она глубоко вздохнула.

— Мы можем взорвать машину, когда приблизимся к пещерам, что проходят под границей. Это отвлечет их от нас, и будет достойным погребальным костром Ее Высочеству, — решил Рик. Он понимал, что идет на риск и придется тратить драгоценные боеприпасы, но бросить принцессу на растерзание хищникам — это уже перебор, а копать могилу не было ни времени, ни сил… Да и лопаты у них не наблюдалось.

— Это может привлечь ненужное внимание к нашему тайному ходу. Поэтому лучше это сделать, раз уж собрались рассекретить себя, на максимальном расстоянии от входа в систему пещер, — с нажимом проговорил Стюарт. — Не стоит давать им возможность обнаружить эту дверь в Розми.

— Хорошо, сделаем так, — кивнула девочка. — Что делаем сейчас?

— Выступаем.

— Хорошо, — она еще раз вздохнула, пытаясь успокоиться. — Что с пилотом? — Талинда обернулась к одному из телохранителей.

— Ваша Светлость, думаю, он до вечера не дотянет: слишком сильный жар и рана опухла, гноя стало еще больше. Его бьет лихорадка, он потерял очень много крови, и я подозреваю, что началось заражение крови.

— Если он будет еще жив, мы обязательно потащим его с собой, полковник, Розми своих не бросает, — девочка вновь взглянула в глаза Увинсона. Она не знала, что будет делать, если он откажется, если сочтет ее всего лишь глупым ребенком. Этот человек иногда казался вполне добрым, отзывчивым, а иногда превращался в ледяную статую, глаза его становились похожими на осколки зеленого льда, и ее пробирала оторопь. Как она может ему приказывать?

— Да, Розми своих не бросает, — Рик слегка склонил голову, признавая то ли ее право ему приказывать, то ли прописную истину.

— Тогда не будем терять время, — она вздохнула еще раз, вытерла слезы.

— Ты понимаешь, что этот костер может стать и нам погребальным? — осведомился Стюарт, когда Талинда направилась в сторону пилота, чтобы проверить его повязки.

— А ты предлагаешь бросить тело принцессы? — приподнял одну бровь Рик.

— Нет, — Стюарт окинул взглядом старенький грузовичок и его пассажиров, перетаскивающих тело принцессы в кузов. — Просто хочу убедиться, что ты осознаешь риск. Талинду надо посадить в кабину, нечего ей ехать с телом принцессы.

— Сам с ней и спорь, если хочешь! — огрызнулся друг.

— Что-то не хочется. Ты — старший по званию, вот и спорь.

Этот день выдался очень жарким, пыльным, даже ветер не дул, а рек поблизости не встречалось, чтобы люди могли попить. Как назло, ближе к полудню кончился бензин. Грузовик встал. До границы было еще довольно далеко. Умер раненный пилот. Мир ополчился на маленький измученный отряд.

Было принято решение взрывать грузовичок прямо тут и идти к границе пешком по лесу, там хоть была некая тень и возможность скрыться от посторонних глаз. Измученные и уставшие люди молча попрощались с погибшими спутниками. Талинда забрала серебряную цепочку пилота^[48] с собой, решив отдать ее родственникам погибшего. Кулон матери она взяла себе еще утром.

Так путники двинулись прочь, оставив горящую машину за спинами, не оборачиваясь, и надеясь увидеть родные дома. 

2 

Дарел Паул Нотингейм в глубокой задумчивости расхаживал по небольшому залу храма Крома, где обычно происходили ритуалы жертвоприношения верховному богу Света. Само собой, т. к. Кром являлся богом Света, то и людские жертвы, да и кровь вообще ему были не нужны, поэтому обычно жрецы и люди несли дары: вино, фрукты, колосья пшеницы, свечи или же какие-то другие предметы, в которые они вкладывали частицу своей души.

Под высоким потолком царила приятная прохлада. Как это часто случалось в храмах, расположенных в пустынях, одна из стен зала отсутствовала, ее заменяла изящная колоннада. Между мраморными черными стройными колоннами пролетал прохладный утренний ветерок, раздувающий тонкие белые занавеси, что висели между ними. Статуя Крома застыла у одной из расписанных искусными фресками стен. Бог грома и молний грозно взирал на своего жреца, мечущегося по черно-белому мраморному полу.

Маленький жрец размышлял о будущем Розми и о своем собственном.

Дарел был человеком честолюбивым, гордым и хитрым. Он сумел многого добиться, высоко поднялся по жреческой лестнице. Обзавелся нужными знакомствами не только среди жреческой братии, но и в высшем свете. Полезных знакомств у него не было только среди военных и спецслужб. Их он инстинктивно избегал, ведь часто они смотрели на жреца-недомерка свысока своего роста и могучего телосложения, которым отличались все розмийцы-мужчины. Еще будучи ребенком Дарел натерпелся от своего отца-военнослужащего, мечтающего отправить сына по своим стопам в армию, изнурявшего его физической подготовкой и отправившего в конце концов на службу.

Сейчас жрец горько жалел о своем промахе. Надо было перешагивать через свою гордость и заставлять себя общаться с вояками. Они бы очень пригодились в скором будущем, когда начнется грызня за опустевший трон.

Сам Дарел не имел никаких шансов занять престол Розми, но кто сказал, что ему нужно было именно это? Серенький невзрачный жрец был вовсе не против стать кукловодом, править за спиной венценосца. И пусть у Дарела не было никаких прав на трон, зато он знал человека, который в нынешних условиях мог предъявить свои права.

Да, у старого друга при других обстоятельствах права были крайне сомнительными, — он был бастардом Кристофера VIII, — но при отсутствии наследников династии Уайтроуз вообще, Нил обретал все шансы стать следующим королем. И пусть он не отличался особым умом и сообразительностью, но именно поэтому Дарел в свою очередь имел все шансы стать теневым правителем Розми. Нил будет восседать на троне, а Дарел будет править.

Прекрасная идея!

Надо только опередить Тиберия, верховного жреца Крома, и начать склонять остальных жрецов на свою сторону, не то этот старый дурак перетащит их в свой лагерь. Нет, конечно, с подачи Дарела, Тиберий призывал жрецов к тому, чтобы они выступили на стороне Нила, но при этом верховный служитель Крома планировал сам править из-за спины господина Роуза. Дарелу же отводилась роль того, кто будет помогать влиять на нового короля.

Тиберий был серьезным соперником в игре. У него было влияние и связи со многими другими верховными жрецами богов пантеона. Тиберий происходил из древнего рода ноэлов, что сумели породниться с династией Уайтроуз еще сто лет назад. И Тиберий был верховным жрецом верховного бога Розми, в конце концов. Хоть умом он также не блистал, как и Нил, однако это обстоятельство не помешало ему в свое время занять пост верховного жреца Крома. И это тоже надо было учитывать маленькому жрецу.

Чего не было у Тиберия, так это верных людей среди военных и полиции, не было союзников у него и среди финансовых воротил. Впрочем, у Дарела их тоже не было. Эти люди были у Нила. Но ведь Тиберий мог блюсти свои интересы через других жрецов Крома, и воины Крома подчинялись тому же Тиберию… Хотя их глава в последнее время демонстративно соблюдал династию между воинами Крома и жрецами Крома. Может быть, удастся и его перетащить на свою сторону?

Ладно, сейчас надо было прикинуть, сколько же еще жрецов других богов согласится поддержать Нила. И надо поговорить с самим Нилом, чтобы он оживил свои связи с военными и старыми друзьями. Вообще, надо бы подготовить его к тому, что ему необходимо занять трон брата!

Вдруг Дарел ощутил на себе чей-то пристальный взгляд.

Он резко обернулся.

В зале никого не было, кроме самого жреца и статуи его бога. Глаза статуи пристально и зло смотрели на серенького жреца. В ужасе Дарел закрыл глаза. Когда он через несколько секунд вновь их открыл, то вздохнул с облегчением: ему показалось. Мраморная статуя так и оставалась простым каменным изваянием бога бурь и ненастий. Глаза ее, сделанные из черного оникса, так и оставались мертвыми глазами статуи, которые никак не могли гневно взирать на жреца.

Дарел сглотнул.

Он полагал, что боги Света, конечно, существуют или существовали, во всяком случае, раньше, только им давно нет дела до людей. То ли устали бороться с человеческой сущностью и природой, которая на протяжении веков уничтожала самих людей и избранную богами страну, то ли уснули. Время от времени, Дарелу становилось стыдно за такие мысли, ведь когда-то он истово верил в богов, поэтому и стал жрецом. Но приступы стыда становились все более и более редкими.

Он довольно удачно избрал свой жизненный путь, открывший ему двери к власти, позволивший использовать свой ум и проницательность для борьбы за власть. Теперь осталась одна последняя битва на пути к вершине. Потом надо будет удержать власть, но это будет потом. Зная Тиберия и некоторых других верховных жрецов или жрецов из высшего Круга Посвящения, Дарел убеждался в том, что служители забывают своих богов. Они больше начинают заботиться о себе и своей выгоде, чем о своей пастве.

Иногда Дарелу становилось страшно: если вспомнить многочисленные хроники и легенды, да и саму историю, боги Света никогда не прощали тех, кто их предал. Особенно своих жрецов. Хотя время от времени, они и допускали распри и раздор, даже позволяли жрецам вмешиваться в государственные дела и создавать свои королевства, но в итоге все же ставили своих жрецов на место. Или уничтожали. Хотя до дня мести и расправы могли пройти годы или даже века. От чего бы еще одному жрецу Крома не достичь вершин власти над страной?

Дарел еще раз взглянул на статую.

Точно показалось.

Это разыгралось воображение и сказывается усталость. С момента убийства королевской семьи маленький жрец почти не спал, развив бурную деятельность, заставив Тиберия не только поверить в Нила и успешность авантюры, но и начать действовать.

Так и до сумасшествия недолго.

Дарел покачал головой и решил поспать хоть несколько часов. 

3 

Талинда шла через лес вслед за полковником Увинсоном, слушаясь его во всем, ведь только благодаря его умению выживать и уму, она еще была жива. Девушка очень хотела бы погрузиться в бессознательное состояние, в котором пребывала ее мать накануне смерти, и тихо умереть, но что-то не давало ей сдаться.

Может быть, фамильное упрямство Уайтроузов, в свое время заставившее ее предков не только выжить, но и начать жизнь заново на совершенно неизведанной планете среди враждебного населения и множества опасностей. Может быть, это был всепоглощающий гнев на Керши. Гнев — тоже фамильное достояние… Досталось оно от ее прапрабабки, жены Луиса I, первого короля их династии, а она была коренной розмийкой.

В любом случае юная наследница престола (которая еще об этом и не подозревала) собиралась не только выжить, но и отомстить. Страшно отомстить. Жестоко. Так, чтобы Керши надолго запомнила, что значит убивать розмийцев, и чем это может обернуться для нее.

Именно переполнявшие девушку гнев и упрямство не давали ей плакать и отодвигали на второй план горе, охватившее ее после гибели матери. Иногда Талинде казалось даже, что эти чувства сумели вытеснить и боль утраты, и боль избитого тела, и голод, и жажду. Словно бы только эти два чувства остались в ее израненной душе.

Голодная, уставшая, избитая девочка упрямо переставляла ноги, стискивая зубы от боли при каждом вздохе — ребра треснули. Но Талинда Виктория пробиралась по весеннему горному лесу вслед за полковником Увинсоном, не позволяя себе ни на миг попросить пощады. В ее голове уже не осталось ни одной мысли, кроме как о мести.

Она прямо видела, как над кершийской столицей распускается огненный цветок, который посеяла ковровая бомбардировка самолетов Розми, пронесшихся над этим грязным городом. Она видела кершийских дипломатов, униженно просящих перемирия и заверяющих ее, Талинду, в вечной своей дружбе, молящих принять контрибуцию… Перед ее мысленным взором вставал неизвестный ей конференц-зал со стенами нежно-зеленого цвета, одна стена которого была стеклянной и выходила на какой-то аэродром. В помещении находился деревянный стол с вырезанной на нем огромной звездой Розми^[49]…

Зал был заполнен странными людьми: дипломатами, военными, еще кем-то, Талинда видела Стюарта Грейсстоуна, видела совершенно седого господина Ларуса и девушку, по лицу которой текли слезы. Она была в форме офицера Розми, что само по себе было очень странным, ведь в армии Розми не служили женщины… Но почему-то Талинда не видела Рика Увинсона, хотя знала, что он должен быть там…

Кершийцы умоляли ее простить их и заверяли в искренности своих извинений… Рядом с ними был ее второй дед — император Алсултана, которого Талинда видела всего раз десять в жизни… И он также заверял ее в вечной дружбе Алсултана и Розми, залогом которой была сама Талинда — внучка императора.

На лбу же девушка ощущала что-то тяжелое, охватывающее ее голову… Корона? Но как? Этого просто не может быть!

Очнулась Талинда Виктория на мягком мху. Она лежала лицом вниз, ее пытались перевернуть полковник Увинсон и один из телохранителей.

— Все хорошо, — прошептала она, — все хорошо… Это просто случайно… Споткнулась…

— Сможете идти, Ваша Светлость? — осведомился полковник. — Осталось еще немного, тогда будем в относительной безопасности. Сейчас Вам никак нельзя падать.

— Да, я дойду, — она вновь улыбнулась. — Просто отключилась не на долго… Наверное, недосып. Я уже в норме… Полковник, а у вас есть дети? — вдруг спросила она. Судя по лицу Рика, он был ошарашен.

— Нет, Ваша Светлость… У меня нет детей. Во всяком случае, я о них ничего не знаю.

— Странно, — она встала на ноги, подержалась за дерево. — А я видела… У вас есть дочка…

— Вы перепутали, — улыбнулся Рик. — У подполковника Грейсстоуна есть дочь.

И вновь лес…

Сосны чередовались с елями, ели сменялись соснами. Воздух был пронизан солнечными лучами и щебетом весенних птиц. Пахло нагретыми стволами и древесной смолой, по веткам скакали тощие после зимы белки. Посреди мягкого зеленого, сизого и белесого мха появлялись прогалины, заполненные подснежниками и отцветающей ветреницей. На редких полянках стояли кустики, ветки которых были опушены молодыми листиками, еще ярко-зелеными и нежными.

Надо идти. Надо идти.

Наверное, именно так и закаляется воля. Именно в таких условиях человек и взрослеет, и становится тем, кто он есть… Талинда знала лишь одно — она не должна стать тем слабым звеном, из-за которого их отряд будет подвергаться опасности. Она никогда не будет слабой! Она никогда не сдастся! Никогда!

С ночевкой отряду повезло: они вышли к ручью с крутыми берегами, из которого смогли напиться, промыть раны и сбитые в кровь ноги. Ночевали они под обрывом, в небольшой земляной каверне.

Розмийцы еще день пробирались по лесу, чувствовали спиной преследователей, что вышли на их след… А может быть, те просто случайно увидели следы, что оставлял отряд… Кто ж его знает? В любом случае в спину розмийцам теперь дышала погоня. Стюарт заметил лишь, что им пока везет — у преследователей нет с собой собак, иначе их нашли бы куда быстрее.

Иногда розмийцам приходилось подолгу лежать в кустах или в оврагах, пока мимо проходили патрули кершийских пограничников или группы преследователей, то ли ждавших беглецов на довольно большом участке границы, то ли понявших, куда направились розмийцы. В такие минуты Талинде казалось, что ее сердце стучит настолько громко, что враг вот-вот его услышит и тогда им придет конец! Она старалась задерживать дыхание или дышать через раз, а от страха холодный пот катился по ее спине. Она в ужасе сжимала липкой рукой рукоять пистолета и все ждала, и ждала… К вечеру девочка устала пуще прежнего. Голод и жажда мучили ее непрерывно, ко всем неприятностям добавились еще какие-то слепни или другие насекомые, что следовали за отрядом по пятам и жалили непрестанно.

К вечеру небольшой измученный отряд вышел на опушку леса. Дальше расстилалась каменистая равнина, посреди которой то тут, то там виднелись выходы гранита или же целые островки, сложенные глыбами камней. Ветер волнами набегал на прошлогоднюю высокую траву, что колыхалась в долине.

— Передвигаемся ползком, головы не поднимать, следить буду только я, — приказал полковник Увинсон. — Не стрелять без моего приказа. Если я сказал «лежать» — лежать и не дышать, и не думайте, что вы знаете лучше меня, КАК пересекать открытую местность, — это полковник уже обратился к телохранителям Талинды. — Я тут несколько раз ходил, я знаю, как они патрулируют, вы — нет. Сейчас они ждут нас здесь. Они могут устроить секреты, тут могут быть патрули и собаки. Они не уверены, что мы пойдем именно здесь, но я бы устроил теплую встречу на протяжении всей границы, поэтому считаем, что нас ждут и о нас знают.

— Так точно, — отчеканили телохранители.

— Да, — кивнула девочка.

— Да, — кивнул выживший пилот Рика.

— Госпожа Талинда, вы — самое слабое наше звено идете между мной и Стюартом, понятно?

— Да.

— Боитесь?

— Да.

— Это хорошо, тогда у вас есть шансы, — полковник изобразил улыбку. — Будете меня слушаться — вернетесь к деду живой и невредимой, дом уже близко. Не будете слушаться — умрете и погубите всех нас. Поняли, какая ответственность на вас?

— Да.

— Осознайте ее. На короле Розми ответственность куда больше, так что вам еще повезло, — он похлопал по плечу девочку.

— На главнокомандующем армии Розми не меньшая, — не осталась в долгу Талинда.

— Так я всего лишь командир Первого отряда Фритауна, — хмыкнул Рик Увинсон.

— А я всего лишь младшая дочь кронпринца Розми, — напомнила Талинда Виктория. 

4

 На одной из окраин Ариэль, в грязноватом баре, куда частенько вызывали полицию и скорую помощь, в этот час царило оживление. Обычные посетители сего заведения пребывали в небывалом возбуждении, от чего толстый бармен в грязной порванной по вороту футболке, был засыпан заказами на пиво, сидр, водку и дешевый виски, который пользовался тут неизменным успехом в дни футбольных матчей и боксерских поединков. Пара толстых официанток неопределенного возраста не успевали разносить заказы по грязным замызганным пластиковым столам. Их постоянно дергали и торопили, что не прибавляло атмосфере бара дружелюбия. Проклятия и ругательства сыпались и от посетителей, и от злого персонала заведения. Одна из официанток уже разбила кружку пива, уронив ее на пол, от чего ее настроение резко ухудшилось. Теперь она зло ставила кружки на столы, пиво разливалось, в воздухе к аромату пота и не слишком часто мытых тел добавлялся запах кислого пива или разлитой водки.

Посетители бара, работяги с близлежащей фабрики и небольшого завода, пребывали в нехорошем возбуждении. Они что-то громко обсуждали, продолжали угрюмо заказывать еще дешевой водки и виски, которые запивали старым пивом, стучали по облезлым столам пудовыми и маленькими кулаками, иногда хватали собеседника за ворот рубахи. Лица их раскраснелись от споров, а кто-то с тревогой потягивал свое пиво в одиночестве, нахмурив кустистые брови.

Все эти люди понимали: начинались тяжелые времена…

За одним из маленьких столиков посреди полутемного зала сидели грузчик с завода, где производили известные на всей Дидьене часы, и комплектовщик со склада известной в Ариэль, Оберуне^[50] и Буддограде^[51] сети продуктовых супермаркетов. Оба мужичины уже разменяли пятый десяток. Их заскорузлые пальцы стискивали ручки пивных кружек, а грубые лица раскраснелись от жаркого спора и царившей в баре духоты. Оба обсуждали заявление пресс-секретаря Его Величества Джонатана II, которое только что транслировалось по телевизору, чей огромный экран располагался за стойкой бара. Именно это заявление, прервавшее футбольный матч, и повергло в шок и ужас многих посетителей бара, заставив их призадуматься о будущем. Не только своем, но и всей страны, что было вовсе не свойственно данной категории граждан.

— Вот, Боб, ты подумай, — предложил в десятый раз грузчик своему оппоненту, — что ж теперь будет дальше-то?!

— Да, что будет-то? — не понимал комплектовщик, по имени Боб.

— Ну, что будет-то? Что будет? Да жесть будет! — грузчик Дэн стукнул кружкой с пивом по грязной столешнице. Из пепельницы упало несколько скорлупок от фисташек, поданных с пивом. — Вот только что по телеку все программы прервали и сказали, что принц Лоуренс жив! А сколько ему лет-то?

— Да кто ж его знает? — попытался свести вместе разъезжающиеся глаза Боб.

— Да сопляк он еще! За него ж этот будет править… как его… регент! — воскликнул Дэн. — А чтоб стать регентом сколько драки будет! И ведь и нас, простой народ, попытаются втянуть! А тогда… Тогда кровушка наша польется! Вот попомни мои слова — польется!

— А мы здесь при чем? — удивился Боб. — Пусть друг друга режут!

— Э, нет! Вот нас и отправят резать друг друга! А у кого людишек больше останется, тот и власть пригребет себе, — с этими словами Дэн с глубокомысленным видом отпил из своей кружки.

— С чего мы-то за них драться будем-то? Вот ноэлов у нас много, их дело воевать, вот пусть и воюют. Мы ж народ простой, нам все равно. Лишь бы жизнь да выпивка не дорожали, да деньжата вовремя платили. А там пускай хоть порежут друг друга, хоть на кол пересажают!

— Дурак ты, Боб, — глубокомысленно заявил грузчик.

— Сейчас как в лоб заеду, будешь мне тут словами кидаться! — зло рявкнул комплектовщик, даже немного протрезвев.

— Да погоди ты руками махать, — примирительно остановил его Дэн. — Вот сам рассуди: все войны кто затевает? Правительства. Ноэлы. А кто кровь всегда проливает? Простой народ. Потому как пожгут твой дом, ты и пойдешь с ними воевать. А пожгут его для того свои, чтоб ты их врагу морду бить пошел. Или чужие пожгут, чтоб наказать своего врага, а ты под раздачу просто попал. Так и проливают кровь простые люди, как мы с тобой.

— Пожгут — пойду сволочам мстить, — согласился Боб, стукнув кружкой по столу. — Коли не пожгут, то какой мне резон идти с кем-то воевать? Лишь бы деньги платили, цены не росли бы, а кто правит нами… Да какая к Сету разница? Боги на то есть. Вот боги пусть и разбираются, их ли избранник правит, иль нет.

— Боги-то разберутся, — согласился Дэн. — И коли не тот, кто надо — жрецам нашим шепнут, а те уж нам растолкуют, нам и ноэллам, а те и пойдут с оружием правоту богов поддерживать… Да только мы, простой народ, откуда знаем, что боги кому скажут? Может, и не говорили они ничего, а кто-то просто власти захотел и денег?

— Ну, это может быть, — согласился комплектовщик. — Это завсегда… Вот только жрецы… они ж эта… врать-то не боятся? Боги-то все видят и потом такое устроят… мало не покажется.

— Это когда будет-то! — усмехнулся Дэн. — Эй, Сара, когда ты пиво-то наше принесешь? И водочку б добавить неплохо было бы!

— У меня что, десять рук и ног, Дэнис? — заорала толстая рыжая официантка. — Вот как принесу, так принесу! Не один ты просишь!

— Вот сволочь кершийская, — громко возмутился Дэн. — Нет чтоб людям хорошим помочь новость такую переварить, так ты еще и хамишь!

— Да что новость?! Жив наследник вашего короля! Радоваться должны, — ответила злая тетка. Как истинная кершийка она искренне ненавидела Розми и всех ее жителей, и в то же время истово им завидовала. Именно поэтому двадцать лет назад она вышла замуж за розмийского солдата, с которым познакомилась на далеком отдыхе в далекой стране, и поехала за красивой сказочной жизнью в Розми… Сказки не получилось, а уезжать уже было некуда. Она застряла в этом городе, опускаясь все ниже и ниже, а теперь застряла и в этом проклятом баре, среди этих мерзких людишек. — Пацанчек жив, будет дальше править. Что переживать-то? — официантка грохнула на стол две пол-литровые кружки пива и маленькую бутылку водки.

— Ничего ты не понимаешь, — ответил Дэн. — Рег… Это… Как его? Регент у нас теперь будет. Если бы не твои сородичи — был бы жив принц Джеффри. А вы его убили! Как тебе еще тут появляться нестыдно-то?

— А пойло ваше кто вам, святым розмийским забулдыгам, разносить будет? — резонно осведомилась тетка. — Сами что ль пойдете?

— Можем и сами, — стукнул по столу Боб.

— Потом бутылок не досчитаешься и денег, — ответила женщина. — И не стучи мне тут по столу, пойло свое разливаешь. Кто убирать за тобой будет?

— Ты и уберешь! — физиономия комплектовщика раскраснелась пуще прежнего, кулаки стиснулись.

— Вот попросишь еще раз в долг налить — хрен тебе! Как в долг налить — так Сара, дорогая, а как короленыша вашего прибили — так сволочь кершийская! — заорала официантка. Боб хотел что-то ответить, но более трезвый Дэн его удержал, понимая, что злопамятная тетка не нальет в будущем. Сара была женщиной вредной и сволочной.

— Да ты прости, погорячились мы, — примирительно заявил Дэн. — Сама понимаешь, что дальше-то будет — не знаем. Страшно нам.

— Да что будет, что будет, — махнула пластиковым подносом официантка. — Война тут будет. Драть глотки друг другу начнете, как у вас тут водится. А потом пацаненок вырастет и всех выживших порвет или же его пришибут. Ребенок долго на троне не просидит. Куклой станет. Будут регенты разные за ниточки его дергать. А принц ваш сам виноват, сам драку устроил. И сам подох как собака, и жену свою с дочкой погубил.

— Ты подожди хоронить-то, — взмахнул рукой Боб. — О принцессе нашей и дочке ее еще ничего не известно!

— Да коли принца убили, так и их уже порешили давненько, — отмахнулась Сара подносом. — Потешились и порешили. Скоро объявят.

— Вот все б тебе гадости говорить, язык твой злобный, — стукнул по столу Дэн. — Тебе ж сказали, их сам Первый отряд вытаскивать полетел. Эти кого угодно откуда угодно вытащат!

— Полетел, — согласилась официантка. — И сам пропал. Сколько дней о них ни слуху, ни духу? То-то и оно.

С этими словами женщина удалилась к бару за следующей порцией пива и сидра для жаждущих посетителей.

— Да, она ж права, как неприятно это не было бы, — вздохнул Дэн. — Мертвы наша принцесса да госпожа Талинда Виктория.

— Так не объявляли же еще, — возразил Боб. — Да и если живы они, нам-то что? Госпожа Талинда Виктория ж женщина, толку-то с нее. Баба — она и есть баба, что королева, что жена моя, что Сара эта паскудная, он махнул рукой, скривившись.

— Ну, она уже взрослая, — грузчик отпил из кружки большой глоток пива. — Регента при ней уже не будет. Права дергать за ниточки, что твою марионетку, оспаривать уже не будут. Может у нас тогда войны не случится?

— Вот как замуж выйдет, так за нее муж править и будет, — махнул рукой Боб. — Но муж может быть один… Тогда и воевать ноэлы не будут…

— Ну, а сколько у нас королев было? — спросил Дэн. — И не все плохими были… Вон те же Клементины^[52]. Нормальные бабы. А у госпожи Талинды дед какой? Уж у него-то внучка не может быть дурой… Ну, совсем уж дурой.

— Но отец ее подкачал ведь, — напомнил комплектовщик. — Вона что учудил в Керши. Кто ж знает, может и она в него?

— Всяко, она лучше, чем ребенок и война, — поднял стопку с водкой Дэн. — Пусть лучше жива она будет, чем мертва.

— Пусть, — согласился Боб.

Выпили. Занюхали рукавами не слишком свежих рубах. Запили кислым пивом.

— А все одно, мужик на троне лучше, — покачал косматой головой Боб.

— Лучше-то лучше, — крякнул Дэн. — Да коли принцу Лоуренсу было бы годков так двадцать — тогда вопросов нет. Кто бы тогда даже живую госпожу Талинду Викторию рассматривать стал? Никто. Потому что баба. А с ними, с бабами, тяжело, им надо за мужем сидеть и обеды готовить. Мужик в доме хозяин. Но тут ведь как получается, принцу-то годков всего ничего. Я ж тебе говорю, другие за него править примутся. И многие править-то захотят. Вот крови прольется…

— А ее и так прольется, — повернулся к ним от соседнего столика кладовщик с завода, где работал Дэн.

— И чего ты так думаешь? — нахмурился Боб.

— Да что за пацана драться будут, что за бабу… Один мал совсем, вторая пропала или просто баба. Не, я думаю, что это боги нам знак дают, династию эту поганую прекратив, — Сэм пересел за стол к приятелю. — Они ж кто?

— Кто? — удивились Дэн и Боб.

— Они — пришельцы, — глубокомысленно изрек Сэм. — Они к нам прилетели, королей наших порешили, нас, простых розмийцев, потеснили, городов своих понастроили, законов своих понапридумывали. Нет, хватит им нас теснить! Вот боги Света и род их поганый на корню уничтожили. Надо наших королей возвращать. При них-то как хорошо жилось.

— Ты будто бы помнишь, как при них жилось, — заржал Дэн.

— Мне дед рассказывал, — кивнул Сэм. — Никто под окнами машинами не грохотал. В армию всех брали, а не только пришельцев этих проклятых…

— Слышь, так и сейчас всех берут, — напомнил грузчик.

— Это сколько лет пройти должно было-то! — взмахнул кружкой с пивом кладовщик. — Нет, не надо их нам! Это боги их изничтожают как тараканов. Блустаров вернуть надобно.

— Это кто? — удивился Боб.

— Это короли прежние, что допрежь пришельцев были, — махнул рукой Дэн. — Так их тоже не осталось уже.

— Остались, — улыбнулся пьяный Сэм. — Вот у нас тут, в Ариэль, и живут последние.

— Так то ж баба! — возмутился Дэн.

— Одну бабу на другую менять… — фыркнул Боб.

— Не, лучше пусть пацанчик будет… — махнул рукой Дэн.

Выпили. Призадумались. Загрустили…

И такие грустные разговоры шли по всей стране.

Людям было страшно. Люди боялись. Боялись неизвестности и будущего, которое было им сейчас неведомо. И больше всего они боялись войны и крови. Радовало их лишь одно — уцелел хотя бы принц Лоуренс. Значит, не будет смены династии, значит, надежда есть, что их дети вырастут и не узнают ужасов гражданской войны и голода, а их родители смогут спокойно умереть в своей постели.

Не понимали жители Розми лишь одного: почему король Джонатан сообщил о том, что принц жив, но не назвал его своим преемником? 

5 

Король с трудом открыл глаза…

Где-то рядом с постелью присела Неумолимая госпожа. Он ее еще не видел, но уже давно ощущал. «Еще не сейчас, не сейчас», — вновь прошептал он. Ему надо еще несколько дней! Ведь не будет же этот проклятый Увинсон блуждать по горам Керши до скончания веков! Это же вам не Радужный Коридор^[53]!!!

А может быть Талинда и сам Увинсон уже мертвы? Ведь они одни посреди вражеской страны, что кинула все силы на поимку беглецов, которых нельзя выпускать — Розми начнет войну, если выяснится, что кершийцы причинили хоть какой-то вред принцессе и ее дочери. Сколько же людей Винсент отправил на поиски внучки?

А что, если Талинда уже давно лежит на дне какой-нибудь пропасти? Чтобы случайно сорваться со скалы не надо никаких кершийских солдат. Достаточно одного неловкого шага или движения. Но с другой стороны, Увинсон не дурак, он не потащит неопытных женщин в горы теми тропами, где могут пройти лишь скалолазы или горцы.

Да где же они могли пропасть?!

Нетвердой рукой король нажал на кнопку вызова дежурного медика.

— Найдите генерала Бодлер-Тюрри. Немедленно, — прошептал он, когда к постели умирающего приблизился встревоженный врач. Тот лишь кивнул и отправился на поиски генерала.

Через пятнадцать минут, показавшихся старому королю вечностью, в покои вошел генерал. Как всегда тихий и неприметный человек в серой военной форме с Всевидящим Оком^[54] на левом плече. Сегодня выражение его голубых глаз не было сонным, а простецкое лицо было встревоженным.

— Вы звали, Ваше Величество? — осведомился Винсент.

— Да, Винсент, — прошелестел король. — Что известно о Талинде?

— Ничего, — замялся генерал.

— Винсент, ты уверен? Если ты скрываешь от меня ее смерть…

— Ваше Величество! — чуть ли не впервые в жизни перебил короля генерал. — Как Вы могли такое подумать? Я ничего никогда от Вас не скрывал.

— Но уже столько дней мы ничего не знаем о моей внучке! — зло выкрикнул король. Получился, конечно же, не крик, но голос Джонатана возвысился. Впрочем, он почти сразу зашелся в приступе сильнейшего кашля, забрызгав кровью все одеяло, что укрывало его до подбородка.

Генерал кинулся к королю, желая помочь, но тот остановил его жестом. Когда Джонатан II прокашлялся, утер губы платком, что подал ему генерал, он заговорил снова:

— Винсент, почему мы ничего о ней не знаем? Может быть, она мертва? Твои агенты могут быть подкуплены?

— Нет, — покачал головой Бодлер-Тюрри. — Мы на самом деле ничего не знаем о ее судьбе, как и кершийцы. Они ищут ее с невероятной тщательностью, но тоже безуспешно. Увинсон сумел раствориться на их территории. Мои люди не подкуплены. Их невозможно подкупить — по этому делу работают исключительно патриоты и преданные лично мне агенты, за которых я могу поручиться жизнью. К тому же, они прекрасно понимают, что их семьи могут ни в чем себе не отказывать именно благодаря тому, что сами агенты рискуют жизнью. Как только у меня появится сомнение в их лояльности — их семьи лишатся денежного потока, их будущее будет под вопросом, а доступ во многие сферы закрыт.

— Тогда что же? Как этот сукин сын сумел раствориться в Керши и исчезнуть даже от своих? — настаивал король.

— Я покопался в его досье, — признался Бодлер-Тюрри. — В его лояльности у меня нет никаких сомнений. А растворился… Он ведь много лет служил на границе с Керши, и часто выходил в рейды в разведку на территорию врага. Он не только летун, он еще и служил в роте разведки, и выполнял самые разные задания. Керши — его специализация. Но в этом Вы могли убедиться несколько лет назад, когда он участвовал в спасательной операции, когда на Вас было совершено покушение.

— Я помню это. Именно поэтому я и выбрал этого сукиного сына для такой операции, — огрызнулся король.

— Честно говоря, он не сменил Дженси еще лишь потому, что постоянно конфликтует с начальством и трактует приказы командования по-своему, — доложил Винсент, успокаивая не столько себя, сколько умирающего старика. — Его ненавидят многие, но подчиненные готовы молиться на него и беспрекословно выполняют его приказы. Он никогда никого не бросил в плену или на вражеской территории. Он никогда никого не предал. Этот человек обладает незапятнанной репутацией.

— Ты же в нем сомневался, — усмехнулся король.

— Да. Эта сволочь совершенно неуправляемая, — согласился генерал. — Увинсон обладает непредсказуемостью, которая позволила выполнить ему множество невыполнимых заданий. Он просто гипнотизирует людей. Он несколько раз выбирался из кершийского и алсултанского плена. В свете того, что сейчас происходит — именно такой человек нам и нужен. То, что их еще никто не нашел, и является лучшим доказательством того, что они еще живы, — генерал глубоко вздохнул.

— Ты отправил людей на их поиски?

— Да, агенты отправлены в Керши на все возможные направления, по которым Увинсон может идти в сторону Розми. Пока ничего. Своего помощника, полковника Фишера, я направил на Розовый перевал. Именно на базе на этом перевале служил Увинсон, когда был в роте разведки, — припомнил досье Увинсона генерал. Досье, полное выговоров, дисциплинарных наказаний и наград, поощрений и рекомендаций. — Там есть возможность пройти через сеть подземных пещер с Кершийского нагорья под Великие Горы. Мало кто отваживается им воспользоваться, потому что это очень опасно и можно легко заблудиться, но Увинсон ходил этим путем несколько раз. На его месте я бы решил воспользоваться этой системой пещер, тем более, в Керши о ней ничего не знают, — предположил Винсент.

— Он может там заплутать…

— Может, — согласился генерал. — Но пробираться в Розми другими путями — самоубийство. Они сейчас обложили всю границу так, что там и мышь не проскочит. Как только их засекут — нам придется вызволять их при помощи военных, это вызовет открытый военный конфликт, чего я бы хотел избежать. Обстановка в стране неспокойная, — продолжил Винсент. — Вновь заговорили о династии Блустар. Многие готовятся к драке за регентство. Поэтому все вооруженные силы понадобятся нам здесь, в Розми. На них теперь нельзя полностью положиться — в армии и полиции служит слишком много коренных розмийцев.

— Не уводи разговор в сторону, — прошептал король. — Фишер — надежный человек?

— Другого я бы туда не послал. Он сообщит немедленно, как только будет что-то известно. Он привел базу в полную боевую готовность. Выставил группу быстрого реагирования к нашей стороне подземных пещер, так что они немедленно узнают, если кто-то подойдет к двери, что разделяет подземный коридор.

— Хорошо, — глубоко вздохнул король. — Ты как думаешь, она жива? Или…

— Наверняка это могут знать лишь боги, — покачал головой Винсент. Сердце его разрывалось от боли, когда он произносил эти слова, убивающие надежду в измученном болезнью старике. Генерал лучше любого другого человека в Розми знал, каким на самом деле был король, знал о его жестокости и всех интригах, что позволили возвыситься Розми и подавить развитие других стран. Но он искренне был предан этому старику, единственными слабостями которого были Розми и внучка. Именно в таком порядке. — Это не проверенная еще информация, но только что поступило сообщение, что найдена угнанная взорванная машина, где обнаружены два обуглившихся тела. Женщина и мужчина. Кершийцы полагают, что это могут быть принцесса Иоланта и кто-то из ее свиты или пилотов.

Серо-зеленые глаза старика застыли на мгновение. В них полыхнул бирюзовый огонь ужаса и гнева, а потом дрожащими губами король прошептал:

— Иоланта? Ты уверен?

— В этом никто не может быть уверен, но по состоянию скелета любой патологоанатом может сказать, в каком примерно возрасте наступила смерть, — постарался заверить короля Винсент. — Кости госпожи Талинды сильно отличаются от костей ее матери. Она еще подросток и ее скелет не до конца стал скелетом взрослого человека. Однозначно тело принадлежит взрослой женщине. Принадлежность тел беглецам, под вопросом — они должны находиться в горах, а взорванная машина была обнаружена сегодня утром в предгорьях.

— Хорошо, — пробормотал король. — Наверное, я поторопился объявить о том, что Лоуренс выжил… Но Лоуренция права — если Талинда мертва, то он — единственный наследник, а в случае его появления после моей смерти, половина народа не поверит в то, что это мой внук.

— Но Вы не объявили его наследником, — напомнил Винсент.

— Не объявил, — согласился король, устало прикрыв глаза. — Я еще надеюсь, что моя внучка жива. Видишь, человек хочет одного, а боги вмешиваются и решают по-своему. Когда моя внучка вернется, тебе надо будет решить этот вопрос до конца, ни у кого не должно быть сомнений в легитимности ее власти.

— Да, Ваше Величество, — склонил голову генерал.

Глава 8

29, месяц Разлива, 5555 года — 31, месяц Разлива, 5555 года 

1 

Небольшой отряд розмийцев притаился под прогретым за день огромным валуном, что опирался на своего собрата, образуя небольшую ложбинку. Талинду притиснули к одному из ее телохранителей так, что его локоть больно впился в треснувшие ребра девушки, доставляя ей немыслимые страдания при каждом вздохе. Принцесса прикусила зубами губу до крови. Надо было терпеть. Мимо огромных светло-серых валунов, что раскинулись неопрятными кучками по всей долинке Кершийского нагорья, проходил кершийский патруль.

До входа в пещеры, — по сути провала в почве долины, — обозначенного природой низкими выступами гранита светло-серого цвета, оставалось несколько сотен метров, которые предстояло еще преодолеть. Розмийцы с надеждой бросали взоры в сторону спасительного лаза, но патруль не торопился. Солдаты вразвалочку пересекали долину, тихо о чем-то переговариваясь. Наконец-то кершийцы скрылись из виду, зайдя за еще одну большую группу камней. Рик убедился, что патруль ушел дальше по маршруту, а следующий еще не появился. Он сделал жест рукой, приглашая спутников вылезать из убежища.

Розмийцы, пригнувшись, побежали по долинке, стараясь спрятаться в высокой прошлогодней траве.

Солнце готовилось скрыться за горами, но его золотые лучи еще прорезали колышущееся желтое травяное море.

Талинда чувствовала: каждый миг их могут увидеть и начать стрелять; она старалась слиться с высокой травой, стать невидимой.

Когда розмийцы почти добежали до спасительного лаза, прямо перед Риком ударила автоматная очередь, а сзади раздался вскрик: Талинда схватилась левой рукой за правую, между ее пальцев текла кровь. Рик не успел приказать ей упасть — еще один выстрел угодил ей в ногу. Девчонка рухнула в траву, из которойпоявились пятеро кершийцев, ожидавших их в засаде!

Увинсон выпрямился в полный рост, вскидывая зажатый в руках автомат. Первая же пуля угодила одному из кершийцев в лоб. Второго солдата убил Стюарт, подбежавший к упавшей Талинде. Он за шиворот поднял девчонку и поволок к другу, который вместе с телохранителями принялся поливать кершийцев автоматными очередями.

Талинда попыталась бежать, сделала пару шагов и упала. Из-за валунов уже показывался прошедший было патруль кершийцев, а с противоположной от него стороны приближался еще один. Выстрелы прокатились по долине, смешиваясь в страшную стрекотню, что заглушала крики раненных кершийцев.

Один из телохранителей попытался потащить Талинду прочь и прикрыть ее, освободив руки вооруженному автоматом Стюарту, но из высокой травы поднялись еще два врага. Телохранитель успел только поймать пулю, предназначенную девушке, и мешком рухнул ей под ноги. Следующим упал лейтенант Рика.

Розмийцы отступали к лазу, теряя людей одного за другим. Силы были не равны.

Уже недалеко от лаза, Рик и Стюарт подхватили принцессу под руки и кинулись к камням. Она пыталась помогать им, отталкиваясь одной ногой, но розмийцы все равно катастрофически не успевали — еще три противника спрятались в траве, а где-то на востоке уже слышался звук автомобильного двигателя. И это была подмога не со стороны Розми.

У Рика кончились патроны в автомате, он его отбросил прочь. Выхватил пистолет. Стюарт выматерился и отбросил в сторону свой автомат, когда очередной кершиец метко попал ему в плечо. Стюарт прошептал проклятия, выпустил руку Талинды, бросил:

— Тащи ее вперед. Я прикрою.

— Ты ранен. От меня больше пользы. У тебя жена и дочь. Пошел прочь! — гавкнул Увинсон.

И тут кончились патроны в пистолете у Рика. Пистолет Стю заклинило. Кершийцы воспользовались такой оказией и немедленно подобрались у розмийцам, стоящими в метре от спасительного лаза. Беглецы смотрели в наставленные на них дула автоматов. Конец, конец всему — жизни, службе, радости! Трое выживших кершийцев зло ухмылялись, их пальцы дрогнули на курках. Доля мгновения растянулась на века.

Раздались три выстрела. Ровно три. Кершийцы рухнули с дырками во лбу. Рик обернулся.

Забытая на мгновение Талинда сидела в траве, прислонившись спиной к валуну. Обеими руками она держала пистолет. Второй пистолет Рика, о котором он успел позабыть. Большие серо-зеленые глазищи принцессы смотрели на то место, где раньше стояли кершийцы. Ее белоснежное лицо ничего не выражало, лишь черные зрачки стали бездонными пропастями, обрамленными серо-зелеными каемками.

Полковник протянул руку, стараясь не испугать Талинду, взял пистолет за ствол, тихо попросил:

— Отдайте мне, — и потянул оружие.

— Я могу постоять за себя, — прошептала девчонка.

— Я вижу это. Отдайте, — Рик разжал ее пальцы. — Отдайте.

— Я могу убить, — вновь прошептала она.

— Знаю. Но нам пора уходить, пойдемте.

Она очнулась, словно ото сна. Дернула головой, вздрогнула всем телом.

— Я убила… — прошептала она.

— И чтобы нам не пришлось еще кого-то сегодня убивать, надо срочно уходить, — Стюарт помог ей подняться, перекинул ее руку себе на плечо, поддерживая ее здоровой рукой за бок. Талинда поморщилась от боли, но ничего не сказала.

Розмийцы поспешно спустились в узкий темный ход, откуда дохнуло холодом, сыростью и темнотой.

— Надеюсь, ты не потерял фонарь? Вслепую я не смогу найти дорогу, — пробормотал Рик, хромавший за другом и Талиндой, его тоже слегка зацепили в перестрелке.

— Нет, — Стюарт с трудом достал фонарь и протянул его другу. — Свети давай.

— Я еще немного сзади пройду, свети сам, — приказал Рик.

— Давай перевяжу, — предложил Стю. — И Ее Светлость надо бы перевязать.

— Вот как отойдем подальше — перевяжемся как следует, — посулился Рик. — Еще три развилки пройдем — и нас будет не просто найти.

Они свернули на второй развилке налево, прошли еще немного вперед и протиснулись в узкую каменную щель, спрятанную за несколькими каменными колоннами. Постепенно пол начал понижаться, а когда розмийцы выбрались в более широкий коридор, на стенах туннеля появилась вода. Она мерцала в неровном свете фонаря. Вода сочилась по стенам, падала на пол и убегала по ровному полу куда-то вдаль. Пещеры шли глубоко вниз, в самые недра планеты.

Минут через десять появилась и третья развилка, на которой розмийцы свернули опять налево. Метров через пятьдесят они остановились в небольшой пещере, украшенной множеством сталактитов и сталагмитов, часть из которых была разрушена.

За одним из разрушенных сталагмитов полковник нашел какую-то коробку, завернутую в черную пыльную ветошь. Из коробочки появились несколько перевязочных пакетов, ампул-шприцов и упаковок лекарств. Как он пояснил, это была старая заначка, сделанная им еще в те славные времена, когда бравый полковник был сюда сослан в роту разведки и шлялся в Керши «как к себе домой». Судя по всему, дома у Рика было весьма опасно, раз из дома он выползал побитый, нуждающийся в медицинской помощи.

Вскоре Рик кое-как перевязал Талинде ногу и руку. Кое-как летчики перетянули раны друг другу, потом Стюарт вновь подхватил под руку девушку, они побрели дальше. Лишь расстояние и память Рика сейчас могли их спасти.

Под землей чувство времени терялось.

Розмийцы только два раза ложились спать, когда у беглецов ноги начинали заплетаться. Один раз Рик забрел куда-то не туда. Им пришлось возвращаться на несколько перекрестков назад. В груди Талинды все похолодело, когда девушка поняла, что они уже проходили по этой развилке. Но полковник довольно уверенно направился в соседнее ответвление коридора, поэтому Талинда постаралась убедить себя, что ей показалось выражение растерянности и ужаса, которое она заметила у него на лице в свете фонарика.

Узкий луч света прорезал вековечную тьму в коридорах и пещерах, иногда выхватывал редкие тут сталактиты и сталагмиты, иногда высвечивал развилки. Несколько раз розмийцам путь преграждали подземные реки, из которых путники напивались воды с привкусом соли и мела.

Они почти не разговаривали. И не хотелось никому ничего говорить, и экономили силы. Лишь звук шагов да дыхания разрывал пелену неестественной тишины, что царила в подземном царстве тьмы и камней.

В начале пути пару раз путники слышали голоса, говорившие по-кершийски, что доносились снизу или сверху от коридора, в котором розмийцы пребывали. Как пояснил полковник, кершийцы сунулись в пещеры и заблудились, а голоса розмийцы слышали благодаря трещинам в камнях или небольшим вертикальным лазам, что иногда встречались в стенах коридора. Судя по речи, кершийцы пребывали в панике.

Через какое-то время перед уставшими, почти обессилевшими от голода и потери крови, розмийцами возникла самая настоящая сейфовая дверь. Она была очень похожа на дверь в банковское хранилище. И она перегораживала коридор. Талинда сначала решила, что это у нее начались галлюцинации, но потом увидела, как Рик нашел на двери что-то напоминающее клавиатуру и набрал на ней какой-то код. Потом фонарь, уже некоторое время мигавший и дающий неровный свет, моргнул в последний раз и погас.

— Теперь надо ждать, — постарался ободрить ее Стюарт. — Рик набрал код, на базе его получат и вышлют сюда группу, которая нас заберет.

— Главное, чтобы они не решили сначала расстрелять нас, а потом спрашивать, кто это тут пожаловал к ним на огонек, — пробормотал Увинсон, опускаясь по стене на каменный пол.

— Брось, — отмахнулся от него Стю, сгрузил девушку на пол рядом с другом. Уселся сам с другой от нее стороны, вытянул натруженные ноги и спросил. — Когда это они так делали?

— Сейчас такая шумиха поднялась, — тихо пробормотал Рик. — Да и мы так долго шли… Нас уже вполне могли объявить мертвыми.

— Нет, нет, — прошептала Талинда.

— Не переживайте, — похлопал ее по здоровой руке Рик. — Найдут нас, надо только немного подождать.

— Вы сами верите в свои слова, полковник? — спросила Талинда.

— Не очень, — честно признался он. — Но всякое случается. В конце концов, было бы обидно проделать такой путь и умереть у самого порога, да еще и от руки своих же!

— Спасибо за правду, — грустно усмехнулась она.

— Поспите немного. С базы сюда будут долго добираться, — предложил Стюарт. — Потом времени спать не будет.

— Мне кажется, что я уже никогда не засну.

— Заснете, — рассмеялся Рик. — Когда очень сильно устаешь, всегда кажется, что уже никогда не заснешь… А потом засыпаешь.

— Мне снились эти трое кершийцев, — пробормотала она. — В прошлый раз… Лица убитых тобой всегда запоминаешь?

— Кто как, — через какое-то время ответил Рик. Голос был у него очень тихим и задумчивым. — Со временем их просто перестаешь различать и думать о том, сколько и кого…

— А вы помните? — вдруг спросила Талинда.

— Только первого, — признался Рик. — Но с нами же работают психологи, которые вколачивают в наши головы кучу всякой ерунды, которая не дает нам мучиться совестью и переживать насчет убийств. Мы же защищаем Розми. Мы не должны думать. Мы должны исполнять приказ.

— Вы врете, — заявила Талинда.

— Нет, — донесся до нее голос Стюарта. — Рик не врет. Нам на самом деле ставят программу и слегка корректируют психику. Еще во время учебы.

— Зачем?

— Чтобы угрызения совести не замучили. И чтобы было легче умереть за то, что есть наша жизнь, — немного иронично ответил Рик.

— И что это? — спросила она.

— Розми и корона.

В этот момент дверь зашипела и поехала в строну. В глаза путников ударил яркий свет.

Они были дома. 

2 

О жрицах Лоули и их мероэ ходили легенды. А конкретно эту жрицу и мероэ знали и уважали не только простые люди, но и другие жрецы, а кое-кто из жреческой братии и боялся, потому что мероэ Оэктаканн была рождена воином. Со злостью многие завистники и недоброжелатели говорили (конечно, шепотом и по углам), что сначала на свет появился меч, а уже потом родилась мероэ, и из-за этого меча-то при родах и погибла ее мать — дочь ее убила.

Прекрасная женщина с ледяными голубыми глазами и лицом, словно бы выточенным из куска белоснежного холодного мрамора. Она не часто заговаривала с кем бы то ни было, но если удостаивала беседы, то предпочитала слушать, а не говорить. О ней мечтали жрецы, простые мужчины, политики, военные, даже главы государств, которые бывали в храме Лоули во Фритауне. Она не замечала никого.

Жрицы Лоули были единственными женщинами в Розми, на которых не распространялись правила этикета и требование допускать до себя лишь своего мужа, как не распространялся на них и запрет на любовные отношения вне брака или до брака. Но мероэ Оэктаканн если и допускала близость с кем-то, то никто посторонний об этом не знал.

Она не часто бывала в Замке Королей, предпочитая находиться в храме Лоули во Фритауне, или же ездила по другим храмам Розми. Оэктаканн не любила появляться в свете, не жаловала она и особым вниманием собрания жрецов, что проводились раз в год в храмах Крома по всей Розми. Эта женщина предпочитала общество своих сестер и стены своего храма. Поэтому Винсент Алессандр Бодлер-Тюрри был крайне удивлен, когда она прибыла в Замок Королей. Еще больше он удивился, когда жрица, поприветствовав умирающего короля, направилась к Винсенту в кабинет.

Генерал, прибывший три недели назад из штаб-квартиры РСР в Замок Королей для еженедельного доклада Его Величеству, так и не вернулся назад. В завертевшейся истории с королевской семьей, вызволением из Керши теперь уже принцессы Талинды, он не мог себе позволить находиться где-то в другом месте, кроме как в центре событий. Да и скорая смерть короля вынуждала его быть подле Джонатана II. Надо было не допустить возможных волнений, а вся информация прежде всего поступала именно в Замок Королей. Отсюда было удобнее всего координировать армию и РСР. Немедленно после смерти короля надо будет взять в оборот наследника, подготовить документы, уничтожить опасных людей, не дать среагировать враждебным группировкам. И реакция остальной Дидьены также была важна для принятия дальнейших решений неопытным наследником трона Розми. Поэтому генерал пока перенес свой штаб в Замок.

В качестве своего кабинета Винсент использовал одни из покоев для дальних родственников королевской семьи, или же для гостей невысокого ранга: тут была только приемная-гостиная, небольшой кабинет и примыкавшая к нему спальня. Недостающую аппаратуру самого разного назначения ему доставили из штаб-квартиры вместе с частью его штатных сотрудников, которых разместили в пустующих казармах Замка.

Генерала едва успел предупредить его адъютант, располагавшийся в приемной, что к нему пожаловала мероэ, как дверь в кабинет распахнулась и на пороге появилась невысокая прекрасная женщина с пепельными волосами и легкой усмешкой на губах. Винсент не успел даже застегнуть ворот кителя и пригладить слегка взлохмаченные волосы.

Мероэ в легких белых и розовых развивающихся одеждах прошла по толстому темно-зеленому ковру к письменному столу, и уселась на стул для посетителей. Генерала окутал легкий запах полыни и свежего ветра, исходивший от женщины.

— Прошу прощения, генерал, что я без предупреждения, — она вновь слегка улыбнулась, — но я хотела встретиться именно с вами.

— Чем обязан вашему визиту? — светски осведомился генерал.

— Его Величество умирает, — женщина погладила медальон верховной жрицы, висевший на толстой золотой цепочке у нее на груди.

— Я это прекрасно знаю, — кивнул генерал.

— Да, это не та новость, которую я собиралась вам сообщить, — жрица прикрыла на секунду свои ледяные голубые глаза. — После его смерти начнется смута или гражданская война, т. к. наследник не назван… Впрочем, даже если он будет назван, то смута все равно начнется, не так ли?

— Да, это так, — согласился Винсент, еще не понимая, куда же она клонит. Постепенно на лицо генерала наползало привычное сонное выражение, что ввело в заблуждение многих и многих людей. — Недавно было сообщено, что выжил принц Лоуренс.

— Это не панацея, — женщина вновь холодно улыбнулась. — Мальчик слишком мал, править будет регент, и смута только усилится. Уже поднимают голову противники династии Уайтроуз, что добавит в предстоящую свару огня.

— Я тоже так полагаю. РСР прилагает все силы к тому, чтобы выловить всех зачинщиков беспорядков и не допустить гражданской войны, — заверил ее Винсент.

— Это лишь озлобит людей и сыграет на руки нашим врагам. Объявят о палачах, которые затыкают смертью рты или бросают в тюрьмы всех, кого только заподозрили в несогласии с официальной доктриной власти, — жрица откинулась на спинку стула.

— Я тоже опасаюсь этого, — признался генерал.

— Собственно, я не об этом пришла говорить, хотя вы можете рассчитывать на меня и моих воинов. Мы примем официального наследника Его Величества, кем бы он ни был, также как и официального регента, которого назначит Его Величество… Хотя в последнем, как я думаю, не будет необходимости.

— Принц Лоуренс еще слишком мал, — заметил Бодлер-Тюрри.

— Его не объявили наследником, — парировала женщина.

— Но он — единственный выживший член королевской семьи, — насторожился генерал.

— Бросьте, генерал, не единственный, — усмехнулась мероэ. — Есть еще госпожа Талинда, и я склонна полагать, что именно поэтому Лоуренс не объявлен наследником — Его Величество надеется, что она все еще жива.

— Это так, — был вынужден признать генерал. Мероэ начинала все больше и больше интересовать генерала, что-то с ней было не так, она что-то знала. — Но даже мы не располагаем сведениями о том, что Ее Высочество Талинда жива. Откуда они могут быть у вас?

— О, Лоули, конечно же, от моей богини! — взмахнула руками мероэ. — Откуда же еще!

— ???

— Вы скоро тоже об этом узнаете, — покровительственно кивнула она. — Но сейчас речь не об этом. Розми предстоит время смут и, не приведи все боги, гражданской войны. Обычно именно такое время Сет использует для того, чтобы предпринять очередную попытку захватить Розми, посадить на трон своих адептов или же склонить к Тьме правителей Страны Мечтаний и ее жителей.

— Мероэ Оэктаканн, — генерал сложил на столешнице руки домиком, — даже мне известно, что Сет был развоплощен богами Света еще в правление Клементины VI, а его храмы и жрецы уничтожены Клементиной VII. Приверженцев культа Сета и самих жрецов Сета почти не осталось, за их храмом постоянно ведется наблюдение…

— Время идет. Бдительность людей падает, воспоминания стираются, и что было когда-то непреложной истиной и незыблемым правилом со временем становится лишь данью традиции, не так ли? — она приподняла светлые брови.

— Это так, но для организации полноценной смуты и уж тем более гражданской войны, последователей Сета слишком мало, — не согласился с ней генерал. — Самого же Сета нет, он просто не существует.

— И, тем не менее, генерал, его Амулет еще существует, он не разрушился, значит, жив и Сет. Пусть не в нашем мире, пусть не богом или человеком, а другой сущностью, но он жив, — заметила мероэ. — Король Луис I это знал. Поэтому он не бросил Миранду на произвол судьбы, поставил туда военный гарнизон, что защищает этот город от нашествия тварей по сей день.

— Мероэ, вы имеете в виду город Миранду, что находится в Поясе Желтых Туманов? — искренне удивился генерал.

— Да, именно этот город, — совершенно серьезно ответила жрица.

— Я вообще не могу понять: зачем он нам нужен? Он медленно загибается которое столетие. Вокруг болота и зыбучие пески, твари, что атакуют его чуть ли не каждый год. Мы тратим деньги на его оборону и поддерживаем его жизнь, хотя куда проще было бы переселить всех жителей в более приспособленный для жизни Тритон^[55] или Нерейду. Это заведомо убыточный город, на который тратится много денег из бюджета армии и страны. Там постоянно гибнут его жители и военные, — недоуменно покачал головой генерал.

— Это большая тайна, — усмехнулась мероэ, — но наступают смутные времена, и я должна позаботиться о том, чтобы это знание перешло к тому, кто будет править Розми в эти самые времена.

— Тогда вам надо сообщить это королю Джонатану.

— Нет, он уже почти покинул этот мир, а любой из претендентов слишком молод, и его судьба еще не определена. Вы в любом случае будете с ними, поэтому я вынуждена раскрыть эту тайну вам, — мероэ наклонилась вперед. Ее ледяные глаза вспыхнули. — Придется теперь вам заботиться о будущем нашей страны и мира.

— Я — военный, я не привык говорить загадками и плохо понимаю ребусы, — генерал также наклонился вперед.

— Никогда в это не поверю, — она усмехнулась. — Итак, что вам известно о богах и их Силе?

— Мероэ Оэктаканн, вы с ума сошли? — осведомился обалдевший от такого вопроса генерал.

— И все же ответьте на мой вопрос.

— Что боги существуют и черпают силы из веры людей, жертвоприношений и молитв прихожан, — устало пожал плечами Винсент. Она иначе от него так просто не отстанет, а в предстоящих событиях с жрицами Лоули лучше не ссориться. — Что боги уже давно забыли о Розми или просто не вмешиваются в дела людей. Почему-то. Ну, и знаю богов пантеона и их функции, как любой житель Дидьены, — вздохнул генерал. — Мои обязанности не дают мне возможности заниматься теологией и философией.

— А жаль, — она усмехнулась. — Придется восполнить пробел в ваших знаниях. Итак, каждый бог сам по себе обладает Силой, которая делает его богом. Все боги когда-то были людьми, но благодаря этой Силе стали богами. Однако наибольшая часть их Силы действительно поступает из веры, молитв и жертвоприношений их прихожан. И эта Сила аккумулируется в Амулеты богов, — еще одна легкая ускользающая улыбка, словно бы прекрасная жрица знает как это — быть богом. — По воле Создательницы Мира, Амулеты не могут находиться у самих богов, иначе боги станут непобедимы, поэтому Амулеты находятся в избранной стране — в Розми, в тайном месте или у жрецов данного бога, там уж как получится. Лучше, чтоб Амулет находился в храме у жрецов — он так собирает больше Силы, — мероэ погладила свой медальон, задумавшись. — Когда боги начинают враждовать друг с другом, или же Сет в очередной раз затевает захват Розми, — прежде всего боги и их служители пытаются изъять у соперников их Амулеты. Тогда бог ослабевает и не может помогать своей стороне и своим жрецам. Конечно, бог не может использовать Силу чужого Амулета, но ему достаточно похитить Амулет и блокировать доступ к нему противника.

Мероэ кинула задумчивый взгляд на Винсента, словно бы сомневалась, стоит ли ему доверять? Как будто бы она рассказывала ему нечто тайное, сокровенное, что не знает никто на свете. Генерал мысленно тяжело вздохнул: и что всем жрецам не сидится по своим храмам? Вот только сейчас ему не хватает еще времени на лекцию для детского сада о богах! Но надо терпеть: верховная жрица одного из сильнейших жреческих орденов — это вам не мерзкий Интовар, приговоренный нынче к смерти. Союзники будут нужны будущему правителю Розми, и будет глупо со стороны главы РСР их терять.

Винсент постарался изобразить на сонном лице вежливую улыбку, но наткнулся на ироничный взгляд холодных голубых глаз. Мероэ сумела раскусить его игру. Однако она продолжала:

— Сета боги Света сумели развоплотить и изгнать из нашего мира потому, что люди смогли похитить его Амулет и Амулеты Стареллы, Лостары и Шезму^[56]. Затем Амулеты были спрятаны, — она вновь ненадолго замолчала, словно бы подбирая слова. — А вот теперь я приступаю к главному, что мало кому известно, — иронично усмехнулась женщина. — Амулет Стареллы был спрятан жрецами Крома в древнем храме, куда закрыт вход всем, кроме жрецов Крома и Лоули, ну и того, кто станет Погибелью или Спасением нашего мира — это уж как получится. Храм этот находится под Мирандой. Луис I знал об этом храме и его значении. Жрецы Стареллы также о нем знают, не говоря о ее детях — болотных монстрах, что обитают в Великих Болотах. Именно поэтому Миранда подвергается самым страшным набегам во всем Поясе Желтых Туманов.

— Это похоже на бред, уж простите меня, мероэ, — проронил Винсент. — Боги, амулеты, болотные твари…

— Похоже, — не стала спорить Оэктаканн. — Но это — Розми, тут боги ходят по улицам городов и пьют вино в кабачках, а большинство легенд — истина. Попробуйте иначе объяснить поступок короля, который был крайне стеснен в человеческих ресурсах и технике, но направил для защиты совершенно бесполезного и даже убыточного городка технику и своих соратников? И почему он наказал своим потомкам никогда не покидать Миранду?

— Он очень любил свою жену, — постарался ответить Винсент.

— Человек, который провел разбитые корабли через миллионы световых лет к неизвестной планете, покорил страну и начал ее подъем из глубин средневековья, постоянно сдерживая и охлаждая пыл коренного населения, ради любви к жене пошел на такой риск и жертвы? — одна бровь жрицы выгнулась дугой, а один уголок рта сардонически опустился вниз. — Не смешите меня, генерал! Ему было бы куда проще эвакуировать всю Миранду в Нерейду, которую начали развивать, да и дело с концом!

— Я допускаю, что вы правы. Я загляну в архивы, — был вынужден согласиться генерал. По долгу службы он и не такую ахинею временами рассматривал, и… и частенько она оказывалась правдой. К тому же, мероэ права: надо помнить, что речь идет о Розми.

— Загляните, — согласилась жрица. — Только не слишком сильно с этим затягивайте. Смутные времена уже очень близко, жрецы Стареллы и Сета активизировались, хоть еще очень сильно это скрывают. Вам надо лучше наблюдать за ними, и очень, — очень! — внимательно приглядываться к сводкам, что вы получаете из Миранды. Скоро там начнется новое нашествие, по сравнению с которым предыдущие покажутся простой игрой для детишек.

— Вы говорили, что жрецы Крома захватили и охраняют этот Амулет? — сменил тему генерал.

— Да. Амулет помещен ими в храм. Древний храм, находящийся под храмом Крома, — согласилась женщина.

— Я привык полагаться на два и более источника информации, специфика работы, знаете ли, — он изобразил вежливую улыбку. — Жрецы Крома смогут мне подтвердить ваши слова?

— Вряд ли, — покачала головой мероэ. — Они забыли. Верхушка жречества, так точно. Они вновь погрязли в дележе власти и мечтают опять стоять за троном и править из тени. Может быть, еще сохранилось это знание среди жрецов, что находятся в самой Миранде, но я тоже не уверена в этом. Кто-то из них знает, но я не знаю кто…

Тут мероэ была права — в последние десятилетия жрецы Крома начали набирать влияние и прекратили довольствоваться ролью духовных лидеров людей, им более не интересно было следить за своей паствой. Во всяком случае, это можно было сказать о верхушке жречества, полагающих себя избранными, ведь они были жрецами самого верховного бога. Радовало лишь то, что Джонатан II держал их в ежовых рукавицах и не давал им развернуться.

Жрицы Лоули всегда же вели довольно замкнутую жизнь. Мало кто знал, чем они вообще занимаются, кроме как служат службы и совершают ритуалы в храмах, куда, конечно же, был открыт доступ любому желающему. Вот только что же происходит в стенах этих храмов, жрицы не спешили предавать огласке.

— Я усилю наблюдение за сообщениями из Миранды, — пообещал генерал. — Но я бы лично хотел убедиться в ваших словах.

— Конечно, при удобном случае мы можем туда отправиться. Я договорюсь со жрецами Крома в Миранде, ведь среди них должны остаться те, кто помнит значение этого храма, — согласилась служительница Лоули.

— Только не стоит затягивать, — позволил себе легкую улыбку Винсент.

— Думаю, некоторое время после смерти Джонатана II, вы будете заняты. Как только у вас появится время и возможность — дайте мне знать, — вежливо ответила Оэктаканн. — Жрицы Лоули никогда не предавали своей богини и не предадут наследника Джонатана II.

— Честно говоря, я буду рад, если в дальнейшем вы и ваши жрицы окажут помощь в успокоении Розми и, возможно, будут помогать новому королю, если случится вооруженное противостояние.

— Хорошо, — согласилась жрица. Встала и направилась к двери, но через пять шагов она остановилась, повернулась и, усмехнувшись, обратилась к Винсенту. — И, генерал Бодлер-Тюрри, тут скоро к Его Величеству придет протест против ссылки в Миранду некоего Ривса Дримса, майора или капитана. Не надо заострять на нем внимание Его Величества и его канцелярии.

— Капитана или майора? — удивился генерал. — Вопрос назначений офицеров и солдат решается уж точно не на уровне канцелярии Его Величества!

— Дело в том, что Ривс Дримс — кавалер ордена «Во Славу Розми», и это дает ему право апелляции к Его Величеству в случае, если он не согласен с понижением в звании, новым местом службы, увольнением из армии. Так вот, именно он должен попасть в Миранду. Иначе может случиться непоправимое, — она чуть улыбнулась.

— Он так сильно провинился?

— Вина в данном случае не имеет значения. Он должен попасть в Миранду, — она вновь улыбнулась и направилась прочь. — Сейчас вам придет радостная весть.

Прямо перед жрицей распахнулась дверь. На пороге стоял взбудораженный адъютант генерала.

— Полковник Фишер только что сообщил, что принцесса Талинда жива! Она на базе на Розовом перевале вместе с полковником Увинсоном и подполковником Грейсстоуном. Только что завершили проверку генетического кода — это они! — радостно доложил молодой лейтенант.

Мероэ лишь загадочно улыбнулась и вышла прочь. 

3 

Через северные ворота Миранды в город въехала старая синяя машина-универсал с проржавевшим капотом. На заднем сиденье и в грузовом отсеке автомобиля стояли сумки и тюки с дешевыми поделками: деревянные статуэтки богов и героев, деревянные же кружки, миски, ложки, которые использовались больше для декора дома, чем для приготовления пищи, были тут и банки с разными сушеными травами и веточками. Одним словом, это была машина обычного жителя хутора, что находились между Тритоном и Нерейдой. В город он приехал для торговли, в надежде подзаработать.

Скучающие солдаты на пропускном пункте как обычно просветили машину на предмет тварей, которые могли спрятаться под днищем или же забраться в салон, взяли образец крови владельца автомобиля для экспресс-анализа. Ручной анализатор через минуту зажегся зеленым — этот человек был тем, за кого себя выдавал — человеком, а не тварью с болот, перевертышем. Потом скучающий старшина махнул хуторянину, мол, езжай отсюда прочь, не мешай честным воинам отдыхать.

Хуторянин низко им поклонился, заискивающе улыбаясь, сел за руль и покинул территорию пропускного пункта, отгороженную от города высокой стеной. Охрана принялась дальше играть в карты прямо в караулке, оставив у входа «на шухере» молоденького ефрейтора, который не так давно угодил в Миранду. За компьютерами следил дежурный, как всегда следивший за мониторами одним глазом, прислушиваясь к веселой болтовне своих сослуживцев. Ефрейтор должен был сообщить караулу о приближении их начальника, капитана Лавджоя, которого боялись не только солдаты со стены, но и многие другие.

Хуторянин же поехал по центральной улице города. Его старенькая машина разбрызгивала лужи, что попадались под колеса, сзади тихо перестукивались поделки из дерева. Вскоре он свернул на еще одну улицу, которая шла параллельно стене. Машину пришлось оставить на небольшой стоянке, что располагалась в тупичке — в Миранде не было широких пригодных для передвижения автомобилей дорог, только несколько центральных улиц города, и все. Местные жители ездили до сих пор на лошадях, или велосипедах, самые удачливые или отчаянные выбирали мотоциклы, большинство же жителей передвигались пешком — город был очень маленьким.

Когда хуторянин вышел из своего старого авто, с ним произошли разительные перемены: плечи расправились, походка стала уверенной, движения четкими, резкими, выражение лица было уже непроницаемым. Его узкие бесцветные губы презрительно скривились, когда его пронзительные голубые глаза оглядели окрестности. Ринго Дервиш, глава храмовых воинов Сета, — а это был он, — захлопнул дверцу старой развалюхи и направился к одному из многоквартирных шестиэтажных домов. Там снимал квартиру несчастный хуторянин, останки которого уже доедали твари болот.

Ринго поднялся по каменной сырой и холодной лестнице на шестой этаж и позвонил в обшитую деревом металлическую дверь (а в Миранде все двери были металлическими и прочными). Ему открыла невысокая девушка. Она узнала Ринго и немедленно отступила в узкий коридор квартиры, пропуская его внутрь. Девушка быстро закрыла за ним дверь, прошла в небольшую гостиную, куда направился Ринго, встала на пороге, ожидая, пока тот усядется в кресло и заговорит первым.

— Итак, что ты узнала? Слова Марселя подтвердились? — без приветствий и предисловий спросил Ринго.

— Узнала, узнала, — она очаровательно улыбнулась, устроилась на столе, болтая в воздухе длинными стройными ногами.

— Так говори, — приказал Дервиш, не настроенный сегодня на заигрывания. Честно говоря, ему совершенно не улыбалось торчать в этих проклятых болотах столько месяцев, но приказ Марка он не имел никакого желания оспаривать. Это было чревато огромными неприятностями.

— Я наблюдала несколько дней за гарнизоном и караульными. Они все пьют. Сразу же со службы идут в ближайшие бары и пивные. Напиваются по самое не хочу, — тоненькая девушка сделала вид, что не заметила его делового настроя и вытянула одну ногу, поставив ступню на колено воина. — Потом ползут домой. Некоторые приходят с выпивкой на службу, кто-то из штабных уходит домой после обеда. На стене дела обстоят лучше. Там боятся капитана Лавджоя — он командует пехотинцами, охраняющими стену, и разведчиками. Там не пьют в карауле. Почти не приходят с похмельем на службу, — девушка соблазнительно улыбнулась. — Когда вы спровоцировали ложную тревогу, люди Лавджоя быстрее всех среагировали и довольно оперативно были поставлены в ружье. Но они все же двигаются как улитки. Хуже всех дело обстоит с пилотами — они на дух не выносят пехотинцев, это взаимно. Пьют еще больше. Техники трезвыми могут не бывать по несколько дней. Они вообще никого не боятся, только полковника Лэндхоупа, но он не может быть везде одновременно. На стене его тоже уважают и опасаются.

Девушка довольно улыбнулась, заглянула в глаза Дервиша. Он приподнял бровь, показывая, что ждет продолжения. Она досадливо фыркнула, закатила глаза к потолку, потом скорчила рожицу и вновь принялась докладывать о проделанной работе.

— Вертолеты совершают облеты, но как я поняла из разговора с одним из пилотов, у них на ходу только четыре ударных машины, еще два грузовых вертолета, четыре вертушки на ремонте, причем три из них вряд ли вообще удастся починить. Командир взвода вертолетов мечтает отсюда вырваться, поэтому часто геройствует и много пьет, когда ничего не получается. Он не думает о своих людях, они ему не особенно подчиняются, — она презрительно улыбнулась. — Большей частью в Миранде уважают и подчиняются командиру гарнизона — полковнику Лэндхоупу; еще капитану Лавджою. Последнего еще и боятся, но он почти все время проводит на стене, а не в гарнизоне.

Ринго призадумался.

Сведения, что смогла получить его шпионка, ободряли, но он знал, что не стоит слишком сильно обольщаться возможностью легкой победы — жизнь частенько будет подбрасывать самые неприятные сюрпризы на пороге победы. Тем более, Дервиш разделял мнение Марка о том, что боги Света тоже не будут спать. Возможно, они уже давно не вмешиваются в дела людей и совсем перестали думать о Розми, но это было до тех пор, пока слуги Повелителя не начали шевелиться. Такие вещи боги Света чувствуют. И пусть всем богам Создательницей Мира напрямую запрещено вмешиваться в дела мира и людей (конечно же, Повелителю плевать на запрет Создательницы), но они как всегда найдут способы омрачить победу Сета.

— Хорошо, — кивнул Ринго, сбрасывая с колена ступню девушки. — Покажи мне этих Лэндхоупа, Лавджоя и командира вертолетчиков. Я должен сам увидеть стену и укрепления.

— Покажу, обязательно, — она спрыгнула со стола и верхом уселась на колени Дервиша. — Но чуть позже. За хорошо проделанную работу я хочу получить хорошую награду, Ринго.

Глава 9

35, месяц Разлива, 5555 года

1 

Сколько их держали на базе на Розовом перевале, Рик, Стюарт и Талинда не знали. Большую часть времени они проспали в отведенной для них комнате без окон и без ручки на двери. Здесь было чисто, вся мебель прикручена к полу, а из развлечений путникам предоставили довольствоваться обществом друг друга. Спасибо, что санузел представлял собой отдельную комнату, вход в которую перегораживался дверью. Конечно же, без замка. Но уставшие измотанные люди не особенно обращали внимание на такие мелочи. Они почти все время спали и ели, благо их кормили не скупясь.

Потом всех троих отправили к психиатрам, которые срочно были доставлены с Лунного полуострова^[57]. Этим светилам науки предстояло удостовериться, что в мозгах то ли пленников, то ли почетных гостей, нет никаких следов психопрограммирования. Да и мозги эти пока соображают.

— Долго это будет продолжаться? — тихо осведомилась Талинда у Рика, когда поздно вечером их вернули в ту же комнату.

— Нет, уже скоро, — ответил Рик. — Сейчас они посмотрят результаты исследований, тестов и еще чего-то, и принесут свои извинения за причиненные неудобства. После этого вы сможете лететь в Замок Королей, а мы со Стю к себе домой.

— Так всегда происходит? — девочка смотрела уставшими глазами на своего спасителя. В душе у нее была бездонная черная пропасть от усталости и горя, а в кататонический ступор она не впадала лишь по той причине, что просто не могла себе этого позволить. Хоть ее моральное и физическое опустошение зашкаливало. Она была всего лишь девочкой, выросшей в тепличных условиях Замка Королей.

— Нет, только в особо важных случаях, — покачал головой полковник. — Все же вы — это и есть тот самый особо важный случай.

— Я так устала от этой гонки и политики, — она чуть заметно улыбнулась, — что больше никогда и никуда не полечу. Вернусь в Замок и попрошу дедушку сделать мне документы на простого человека, затеряюсь в каком-нибудь городе. Пойду учиться на историка.

— Вы в это верите? — криво усмехнулся Стюарт. — Вам не дадут затеряться. Никогда.

— Но… — она хотела еще что-то сказать, потом горько усмехнулась. — Я могу хотя бы мечтать об этом. Ведь я в конце очереди на трон и могу быть обычным человеком, как это делают мои троюродные братья, что живут не в Замке…

Когда над Великими Горами разлился яркий розовый рассвет, прогоняя темную холодную ночь, дверь в их комнату распахнулась. На пороге стоял невысокий смуглый мужчина со шрамом на всю правую щеку. Он вошел в комнату, окинув цепким взглядом проснувшихся офицеров, усевшихся на постелях, и Талинду, расположившуюся на кровати в углу комнаты.

— Доброе утро, Ваше Высочество, господа офицеры, — поздоровался вошедший. — Меня зовут полковник Фишер. Я приношу извинения за доставленные вам неудобства. Вы понимаете, что мы должны были быть уверены в том, кто вы такие?

— Как я понимаю, вопросов к нашим личностям больше нет? — хмуро осведомился Стюарт, созерцая Всевидящее око на мундире полковника.

— Нет, подполковник Грейсстоун, — кивнул Фишер.

— Тогда я хотел бы позвонить своей жене, — немедленно взял быка за рога Стю.

— Да, конечно же, — согласился разведчик. — Позвоните с борта самолета, сейчас вы и Ее Высочество полетите в Замок Королей. На борту вам будет подан завтрак, и вы сможете продолжить прерванный сон. К сожалению, необходимо спешить, т. к. Его Величество находится при смерти, — Фишер сделал приглашающий жест в сторону двери.

— Полковник, вас, наверное, ввели в заблуждение, я не принцесса, — улыбнулась Талинда, подавляя зевок. — Принцессой была моя мама.

— Вы не в курсе произошедшего, Ваше Высочество? — одна бровь полковника поднялась в вопросительном изгибе. Это должно было означать недоумение или что-то вроде того.

— Не в курсе чего? — Талинда удивилась.

— Ваша семья погибла. Остался только Ваш дед и кузен Лоуренс.

Талинда на несколько мгновений окаменела. Прикрыла на пару секунд глаза. Когда ее веки вновь поднялись, на полковника смотрела уставшая старая женщина, привыкшая к бедам, лишениям, и, в общем-то, ничего другого не ожидавшая. Она старательно приподняла левый уголок рта в каком-то подобии жалкой улыбки или ухмылки сожаления и пробормотала:

— Наверное, это ужасно, но сейчас у меня не осталось душевных сил понять всю глубину утраты, что меня постигла… Я поплачу… Позже.

У нее ни на что не осталось сил — даже оплакать и осознать утрату и весь ужас пропасти, что только что разверзлась у нее перед ногами. И в эту пропасть она неминуемо должна сделать шаг.

Куда-то назад отступили мечты сбежать из Замка, изучать историю Розми, жить во Фритауне в небольшом собственном домике, стать простым человеком. Жизнь и боги решили иначе. И какое им было дело до желаний девочки, рожденной в Замке Королей, в семье великого и коварного правителя и комбинатора? В семье истинного короля Розми, который жил своим государством и заставил объединиться страну, раздираемую внутренними распрями.

Талинда, Рик и Стюарт предстали перед королем Джонатаном, лежащим в постели. Он давно не мог вставать, он даже головой шевелил с трудом, голос же его шелестел как листва на ветру. Жизнь окончательно покинула его тело, король держался лишь на силе воли и нежелании оставлять дела незавершенными.

Перед взглядами недавних беглецов предстал измученный покрытый белесой кожей скелет, голову которого покрывали белесые же волосы, а глаза, без капли жизни во взгляде, превратились в мутные бездны, окруженные черными синяками. К его изможденному телу было прикреплено несколько трубок, обеспечивающих его легкие кислородом, дающих его крови возможность делать свой бесконечный круг, впрыскивающих глюкозу и физраствор в его умирающее тело, выводящих продукты жизнедеятельности из его организма. Королю остались лишь часы жизни, но он не хотел умирать, пока не оставит наследника.

— Дедушка! — Талинда хромая кинулась к деду, как только вошла в комнату. — Дедушка!

— Девочка моя, — король попробовал улыбнуться. — Ты жива…

— Да! — она постаралась обнять и поцеловать старика, не потревожив многочисленных капельниц и датчиков, обвивавших его тело.

— Это хорошо. Я рад, — Джонатан взглянул на Стюарта и Рика. — Вы ее провели через Керши?

— Да, Ваше Величество, — как старший по званию ответил Рик.

— Ты, мой мальчик, Ричард Увинсон, так ведь? — скорее утвердительно сказал король, едва обозначив рукой объятия внучки — на большее у него просто не хватало сил.

— Так точно, Ваше Величество.

— Я тебя помню, — он показал еще крепкие зубы в каком-то подобии ухмылки. — А ты — Стюарт Грейсстоун, сын Энтони Генри Грейсстоуна? Ты из Фритауна, так ведь?

— Да, Ваше Величество, — склонил голову Стюарт.

— Забавно, — король изобразил усмешку. — Это хорошо.

— Позвольте спросить, Ваше Величество? — Рик внимательно следил за королем, пытаясь понять, в своем ли уме этот умирающий старик, которому он служил всю свою сознательную жизнь, с того момента как покинул далекий дом в Ариэль много лет назад, мальчишкой сбежав во Фритаун к мечте. Он не раз спасал этого человека, он спасал его семью, но никогда не задумывался о том, каков же на самом деле король Розми. И какова его внутренняя сила, раз он заставил свое, уже по сути мертвое тело, еще столько дней влачить жалкое существование, пока не дождался внучки из Керши. И сколько боли и ужаса он вытерпел, заставляя себя жить… Жить, когда другие еще ни один месяц назад уже молили бы о смерти.

— Спрашивай, полковник, — едва заметно шевельнул рукой король.

— Что забавного?

— Ты дерзок, — король едва заметно погладил по руке свою внучку, лежащую на кровати рядом с ним. Девочка обнимала старика. Кажется, она на самом деле его любила и очень сильно. Охрана слегка изменила свое местоположение, готовая и защитить короля, и уничтожить наглеца, посмевшего вызвать недовольство их повелителя.

— Прошу прощения у Вашего Величества, —склонил голову Рик.

— Ты не испытываешь ни капли вины, — губы старика раздвинулись в улыбке, походящей на оскал черепа. — Это хорошо. Я за тобой следил с Летного училища, — он закашлялся, а потом продолжил. — Твой отец до сих пор против моей династии. Он хочет освободить Розми от гнета пришельцев и полагает своим долгом защищать всех коренных розмийцев, попавших в беду, — король вновь закашлялся, потом постарался глубоко вздохнуть, и продолжил говорить. — Он помогает им скрыться от правосудия и владеет крупнейшими банками, которые действуют в Керши, Алсултане, Луисстане, подрывая устои нашей страны. А ты не только бросил ему вызов, уйдя на службу к пришельцам, ты еще и служишь нам верой и правдой. Ты спас мою внучку.

— Ваше Величество, я полагаю, что не важно, кто правит страной: пришельцы или коренные жители, если это правление идет на пользу стране, защищает ее. Если это правление позволило нам процветать. Если Ваши предки признали наших богов, наши устои, пожелали слиться с нашей жизнью, если вы стали частью НАШЕЙ страны и нашего уклада. Именно благодаря вам мы не стали придатком Керши, от которой бежали наши предки, — ответил Рик. — Я защищаю Розми. Розми, а не тот, на чьей голове корона, важен. Жизни миллионов людей, а не короля. Все просто. Такова моя присяга и клятва.

— Да, — король согласился. — Но в нынешней ситуации ты мог сыграть решающую роль, вернуть себе семью.

— Как? — изумился Рик.

— Моя внучка — последняя из династии Уайтроуз, — опять закашлялся король. На белой простыне, укрывавшей его до подбородка, появились несколько кровавых пятнышек. Врачи кинулись к королю, но Джонатан остановил их движением руки. Несмотря на то, что он умирал, его власть еще была абсолютной. — Так что, если бы ты не вытащил ее из Керши, или убил бы по пути в Розми — вернуться вполне могла бы прежняя династия, Блустар. Династия, не запятнавшая себя родством с пришельцами.

— Я не политик, и не желаю лезть в эти грязные игры. Я служу Розми и королю Розми, — отчеканил Рик, презрительно скривив губы при слове «политик». — О гибели Вашей семьи мы узнали от полковника Фишера, на Розовом перевале.

— Хм… Никто не выжил, кроме меня, — король ухмыльнулся, — и моего маленького внука, Лоуренса, твоего младшего кузена, моя любимая внученька, — он вновь постарался погладить Талинду по руке.

— Никто? — девочка в последней надежде посмотрела на деда.

— Никто, Талинда. Кроме нас троих никто не выжил. Лоуренс оказался закрыт телом своей матери, поэтому у него лишь небольшие раны, она спасла его, — король глубоко вздохнул. — Трон Розми зашатался. Умирающий король и два ребенка.

— Дедушка, — прошептала девочка, — ты же поправишься…

— Нет, моя дорогая, — с неимоверным усилием, скорее воли, а не тела, Джонатан дотянулся до исхудавшего и заострившегося лица внучки. — Я умираю. Ты это понимаешь. Это видно даже с порога спальни, для этого не надо быть медиком. Я не хотел оставлять трон твоему отцу и твоим дядям, они не смогут вытянуть нашу Розми. Я оставлю трон тебе, ты достойна.

— Дедушка, но Лоуренс…

— Он всего лишь восьмилетний мальчик, — отрезал король.

— Но он мальчик! — возразила девочка.

— И что? Я не знаю его, а про тебя я знал всегда — ты поведешь Розми к процветанию. Ты куда способнее своего отца, дядей и братьев. Если бы тебе было не восемнадцать лет, а больше — я изменил бы порядок престолонаследия. Но боги Света распорядились по-своему. Трон достанется достойнейшему, — король устало вздохнул. Талинда плакала, офицеры опустили головы, понимая, что им тут не следует находиться. — Внученька, ты — королева Розми, и ты должна всегда помнить — есть только Розми и благо Розми. Если для блага Розми надо сломать традиции — их надо ломать, если надо изменить закон — его надо изменить. Отныне ты — закон, совесть и будущее Розми. Она в твоих руках, а ответственность за нее на твоих плечах, — он зашелся в новом приступе удушающего кашля. — Страшная тайна королей Розми в том, что они — воплощение Розми, и лишь они в ответе. Они — те, кто поднял этот груз, они — те, кто принял этот путь.

— Дедушка…

— Так надо, внученька. Помни, теперь ты правительница великой страны, и ты, только ты, в ответе за миллионы жизней, только на тебе лежит ответственность и забота о миллионах людей, которых ты никогда не увидишь, и даже не будешь знать об их существовании. Это наше бремя, бремя королей Розми. Ты будешь платить страшную цену за ИХ благополучие, и будешь жить не для себя, — король замолчал, переводя дыхание. Бодлер-Тюрри помог ему напиться, и Джонатан продолжил. — Внученька, как бы я хотел другой жизни для тебя, но… но я слишком люблю нашу страну, Страну Мечтаний, чтобы поступить в соответствии с нашими устоявшимися традициями — отдать трон твоему кузену Лоуренсу. Я буду платить тобой, моя дорогая девочка, — тут случилось неожиданное — по иссушенной щеке старого интригана и великого правителя, правившего полвека, потекла слеза. — Я бы все отдал, чтобы ты не заплатила нашу цену, цену королей Розми, но… Но ты и только ты сможешь править нашей страной. Розми же для меня значит больше детей и даже больше тебя, как бы страшно это не звучало. Ты ведь это понимаешь? — король вновь закашлялся, потом, задыхаясь, откинулся на подушки.

— Нет, — мотнула головой Талинда.

— Понимаешь, — вновь выдавил улыбку король. — Но мне недолго осталось, у меня нет времени доказывать тебе, что ты понимаешь это. С годами к тебе придет понимание.

— Дедушка…

— Теперь помолчи. Больше тебя мне дорога только Розми, — он попытался пожать руку внучке, но пальцы лишь наметили его движение, они уже почти не слушались своего хозяина. — Талинда, внученька, я собираюсь в последний раз выступить перед Розми. Я объявлю тебя королевой. Оденься и причешись, пожалуйста, а господа офицеры помогут мне переодеться, — Джонатан постарался улыбнуться своей внучке, но даже мышцы лица почти не слушались его.

— Дедушка…

— Так надо, дорогая, чтобы люди поняли, что это нужно, чтобы ты обошла своего кузена. Оденься и причешись, хорошо, дорогая моя? — король вновь попытался улыбнуться. Кажется, его гипнотическая сила не действовала на его внучку. Она сама была ведьмой и могла заставить, кого угодно делать то, что она хотела. К счастью, она пока не осознавала этого.

— Хорошо, дедушка. Но разве это правильно?

— Это необходимо, — дед вновь попытался дотянуться до ее руки.

— Ты думаешь?

— Да. Лоуренс ребенок. За него будут править, и править недостойно, как часто делают регенты. Ты же имеешь больше шансов удержать Розми на плаву и править достойно. Теперь иди, — он кивнул ей и вновь попытался улыбнуться.

— Я люблю тебя, дедушка, — прошептала она. — Не оставляй меня…

— Я тоже люблю тебя, внученька, — прошептал король, — но тут я бессилен — Неумолимая госпожа потому и неумолима, что она приходит ко всем, и упросить ее нельзя, — при этом его глаза, неотрывно смотрели на дальний левый угол изножья постели. — Она забирает всех. Ее можно только упросить дать еще час-другой… Иди, дорогая, иди… Времени совсем не осталось… 

2 

Девочка вышла из королевской опочивальни, вслед за ней, повинуясь едва заметному жесту, вышли медики, телохранители короля и генерал Бодлер-Тюрри. Остались лишь Рик и Стюарт.

— Теперь вы, — король обратился к двум каменным статуям, бывшим некогда полковником Увинсоном и подполковником Грейсстоуном. — Для вас Розми значит куда больше, чем для миллионов других. Я это знаю, иначе вы бы не служили в Первом отряде. Это так?

— Да, Ваше Величество, — ответил Рик.

— Да, Ваше Величество, — ответил Стюарт.

— Тебе ведь плевать, подполковник, что твой друг живет лишь на свое жалование в небольшой квартирке недалеко от аэродрома, а ты в роскошном доме на улице Алых Роз? Что у него нет прошлого, а если не будет армии, то не будет и будущего? А у тебя есть родня, семья и состояние? — блеклые глаза короля вспыхнули, они смотрели в самую душу двух друзей, они просто не давали возможности солгать.

Ходили слухи, что Джонатан Уайтроуз был сыном ведьмы, ставшей женой прежнего короля Розми, и ему передался ее страшный дар заставлять людей говорить лишь правду. И сейчас друзья поверили в эти слухи, потому что взгляд короля проникал в самую душу, вырывая из нее то, что было спрятано ото всех.

— Это не имеет значения, Ваше Величество. Рик… Полковник Увинсон — мой друг, и он куда лучше меня, — словно во сне признался Стюарт. — Он сильнее и умнее меня… Я не завидую… Я восхищаюсь…

— Прекрасно. Ты его не предашь?

— Никогда. Никогда, — повторил Стю. Голова его кружилась, а губы говорили словно бы сами собой… Странное ощущение, как будто бы под воздействием наркотиков, которому Стюарт подвергся однажды, находясь в плену у Керши. Страшное воспоминание…

— А ты, полковник, ты ведь считаешь мою внучку достойной короны? — вцепился в душу Рика король.

— Да, — словно под гипнозом ответил Рик. Его голова тоже кружилась, взгляд не мог сфокусироваться, слова пытались фонтаном вырываться из его рта, но он из последних сил заставлял себя держаться. Как же сложно это было… Чем и когда успели его опоить? И опоили ли? В кершийском плену наркотики имели похожее действие… но только похожее… Чем больше он сопротивлялся, тем сложнее ему становилось дышать, а в голове зарождалась пульсирующая боль.

Словно в кошмарном сне Рик вдруг увидел, как в изножье кровати проступает сидящая женская фигура. Она то исчезала, то вновь появлялась, а на ее лице была полумаска из черепа и костей неведомого создания.

Точно успели напоить какими-то наркотиками.

— Ты готов умереть за нее и Розми? — превратившиеся в яркие изумруды глаза короля разрывали на кусочки сознание полковника, снимая все защитные барьеры, выстроенные умелыми психологами и самим Риком. Король околдовывал и просто пугал.

— Да, — словно против воли ответил Рик. «Он не человек!» — мелькнула страшная мысль… Человек не может выжить в таком одряхлевшем и иссушенном теле… «Сила воли — великая вещь, ты это поймешь однажды! — вдруг прозвучал отчетливый голос короля в мозгу Рика. — Поймешь, что воля — превыше возможностей смертной плоти. Это участь избранных. Она страшна».

— Тогда вы двое ее защитите. Я доверяю ее вам, — Джонатан оскалился в улыбке. — Чтобы не случилось, но вы будете всегда на стороне Розми и моей внучки Талинды, — он утверждал это, не спрашивал.

— Да, — хором ответили офицеры.

Им показалось на мгновение, что кто-то, сжавший их сердца, отпустил их, но только теперь их связывали с ошарашенной ничего не понимающей девочкой странные нити… или узы, или еще что-то… Один толчок сердца, второй… и вот ощущение этой странной связи пропало… но она никуда не делась. К друзьям вернулась способность дышать, головы перестали кружиться, в ушах больше не звенело.

— Я знаю, — король вздохнул, устало прикрывая глаза. — Полковник, не хорошо тебе ютиться в квартирке, — совершенно другим голосом тихо проговорил Джонатан. — Я подготовил тебе дом, дом во Фритауне. Ты займешь достойное тебя положение, и уже никогда никто не сможет сказать, что ты не принадлежишь к их кругу, ты получишь то, что заслужил. Это тебе мой подарок, моя благодарность, — он усмехнулся. — Ты происходишь из древнейшего рода, имеющего права на трон не только Розми. И ты займешь достойное тебя положение в обществе, и не будешь зависеть ни от кого и никогда, но в обмен ты отдашь моей внучке свою жизнь и жизнь своего первенца.

— Моя жизнь итак принадлежит Вашему Величеству, я офицер и солдат Розми, — склонил голову Рик. Несмотря на торжественность момента ему очень сильно хотелось выпить. Бурбона. А еще лучше много бурбона. Очень много.

— Нет, мой мальчик. Нет, — король ухмыльнулся. — Итак, господа офицеры, — король глубоко вздохнул, вновь прокашлялся. — Я умираю. И умру я еще до заката. Я должен оставить Розми, ради которой я жил, в надежных руках. Руки моей внучки еще слабы, хоть и надежны и достойны. Ей понадобится помощь.

— Ваше Величество, — не выдержал Стюарт, нарушая субординацию, — но ни я, ни Рик, мы ничего не смыслим в финансах, экономике, дипломатии, в законодательстве и во многих других сферах! Нас учили лишь летать и убивать! Мы умеем планировать и вести войны, мы знаем о стратегии и тактике ведения войны, но на практике мы этого не применяли, мы можем командовать отрядом, или армией, но не всеми войсками! И у нас нет политического влияния… К тому же, я — не в ладах с моим отцом, а он — не поддерживает Ваше правление. Рик, как я узнал только что — тоже изгнанник из своей семьи! Что у нас есть? Только наша преданность и вера в Розми. Ничего больше. Но этого мало! Очень мало!

— Я это знаю, — король улыбнулся. — Вам остальное и не нужно. Я подготовил надежную почву для нее, вы же мне нужны для другого: вы будете поддерживать мою внучку даже тогда, когда от нее отвернутся все остальные. Они обязательно отвернутся. Такой момент скоро наступит. И вы должны будете остаться с ней даже тогда, когда она сама отвернется от вас и тех, кто будет искренне ей предан. Она юна, а власть в юных руках ослепляет и заставляет делать ошибки, которых не удалось избежать еще никому.

В роскошной спальне наступила тишина. Лишь тихо пикали приборы жизнеобеспечения и показателей жизнедеятельности организма короля, да тикали напольные часы в углу спальни.

— Я могу вас превратить в самых влиятельных людей королевства, но вы ими и так станете, я лишь дам каждому из вас то, чего вам не хватает: дом и деньги полковнику, свободу от отца и его родственников подполковнику, не более того. И прощу родственников твоей жены, Грейсстоун, которые раскаялись, и будут хранить лояльность моей внучке и Розми. В обмен на это я лишь прошу отдать свои жизни на служение моей внучке, — король прикрыл глаза.

— Ваше Величество, но наши жизни принадлежат Розми, — ответил Рик. — Мы их отдали в день, когда принесли присягу.

— Присягу нарушают, — прокаркал король, заходясь в новом приступе кашля. — Но я прошу большего. Я ЗНАЮ, что для Розми будет лучшим, это будет правление моей внучки, вы это тоже ведь знаете? Знаете. Поэтому я прошу вас отдать не Розми, а моей внучке свои жизни.

— А почему Вы попросили жизнь моего первенца? — вдруг спросил полковник Увинсон.

— Чтобы ее власть стала устойчивее, полковник, — король улыбнулся. — Ты мыслишь. Ты мыслишь, мой мальчик, более свободно, чем твой друг, поэтому он признает за тобой право командовать собой. Хотя его способности почти равны твоим, — король замолчал, восстанавливая дыхание, потом продолжил. — Розми — вот то, чему я отдал свою жизнь, вот то, благодаря чему я жив и то, за что я могу заплатить самую страшную цену в своей жизни — мою внучку! Но она слишком слаба и неопытна. Ее могут убить и переиграть. Я должен быть уверен, что она будет под защитой. Уверен в этом я буду лишь тогда, когда тот, кому я ее доверю, отдаст ей то, что ему дороже всего на свете. Дороже даже Розми.

— Но у меня нет детей, — возразил полковник.

— Это ты так думаешь, ты красивый мужчина.

— Хорошо, — пожал плечами Рик. Он действительно был предан своей стране до последней капли крови, и не был женат. Детей у него, как полагал полковник, не было, а если и есть то, что он о них знает? Пусть забирает жизнь неизвестного ребенка, если он существует, а если он будет рожден в законном браке, то уж Рик постарается сделать жизнь своего сына такой, чтобы тот никогда и ни в чем не нуждался! И его жизнь будет куда безопаснее жизни самого Рика! — Моя жизнь и жизнь моего первенца принадлежит Вашей внучке и Розми.

— Моя жизнь принадлежит Вашей внучке и Розми, — так же ответил Стюарт.

В этот миг словно что-то невидимое коснулось офицеров, клеймя их сердца, ставя печати. Они отдали себя, и что-то неведомое забрало их. Боги Света приняли их плату.

— Теперь я буду спокоен, — пробормотал старый король. — Зовите журналистов и медиков. Мне недолго осталось. Я должен успеть провозгласить Талинду королевой Розми. 

3 

Все в той же спальне умирающего властителя страны толпились несколько операторов и журналистов ведущих телеканалов, корреспондентов и фотографов ведущих официальных газет; стояли два королевских врача, главнокомандующий армии Розми, глава министерства финансов, министр иностранных дел, глава ГСР, личный помощник короля и глава Разведывательной службы Розми, начальник спецслужбы охраны короля, верховный жрец Всех Богов Света Розми, верховные жрецы Крома, Зулата, Краха, а так же верховные жрицы Лоули, Натали, Пантеры и Иштар. Помимо них рядом с Джонатаном застыли его телохранители и внучка, а за спинами Талинды и охранников стояли два простых пилота ВВС. На них даже не было парадных мундиров, лишь черные комбинезоны рабочей формы, и те без знаков отличия, потому как оба одолжили их на базе на Розовом перевале.

Когда включились камеры, король начал свое последнее обращение к Стране Мечтаний. На всех телеканалах Розми прервали все программы и передачи, на всех радиостанциях прекратилось вещание всех программ. Вся Розми приникла к телевизорам и радиоприемникам, слушая прямое включение из Замка Королей, откуда умирающий король в последний раз обратился к своим подданным.

— Мои верные подданные. Я болен и слаб. Я не смогу больше выполнять свой королевский долг и обеспечивать вашу благополучную жизнь. Я не смогу защитить вас в случае нападения на Розми. Я это осознаю, и поэтому я принял решение передать корону своему приемнику, который сможет исполнить свой королевский долг лучше меня, — король глубоко и судорожно вздохнул. Вместе с ним затаила дыхание вся огромная страна, замершая у экранов телевизоров и около радиоприемников. — Я, Джонатан II Уайтроуз, король Розми, Страны Мечтаний, отрекаюсь от престола. И властью, данной мне богами Света Розми, передаю корону своему преемнику — моей внучке Талинде Виктории, дочери моего сына Джеффри Орландо. Подойди ко мне, Талинда Виктория.

Король дрожащей рукой с огромным трудом снял со своей головы корону Розми — узкий золотой обруч с несколькими драгоценными камнями, вставленными в золото надо лбом. Талинде пришлось присесть на постель деда и наклониться, чтобы он мог надеть корону ей на голову. Руки Джонатана дрожали, он с трудом говорил, сил двигаться у него почти не осталось, поэтому корона в какой-то момент чуть не выпала из его слабеющих рук. Возможно, тогда бы многие решили, что боги Света против решения старого короля, возможно, немедленно начались бы волнения, смуты, а может быть и гражданская война.

Рик Увинсон стоял хоть и за спиной телохранителя, но он заметил, что вот-вот случится непоправимое. Он успел схватить запястье короля, незаметно для окружающих, а от камер его руку скрыла голова Талинды. Так корона оказалась на челе новой совсем еще юной королевы, возложенная рукой ее деда и ее спасителя.

Девочка немного поднырнула под дрожащую руку деда, помогая ему возложить символ власти Розми. Рука Джонатана бессильно упала на простыни. Он зашелся в приступе жесточайшего кашля, но усилием воли заставил себя повернуть голову на высоких подушках.

— Встань, Талинда I, королева Розми, Страны Мечтаний. Отныне судьба нашей страны в твоих руках, ответственность и долг перед ней на твоих плечах. Ты будешь защищать ее до последней капли крови, до последнего вздоха. Принеси клятву своей стране, — Джонатан уже едва дышал, но заставлял себя говорить и говорить уверенно, хоть и очень тихо.

Маленькая королева повернулась к деду, ее серо-зеленые глаза были наполнены слезами, но она постаралась незаметно сжать его руку. Дед едва заметно кивнул.

Девушка обернулась к камерам.

Слезы на ее глазах мгновенно высохли. Лицо стало каменной маской. Плечи расправились. Голос зазвучал уверенно, словно бы говорила совершенно другая взрослая женщина, а не юная убитая горем, страданиями и нечеловеческой усталостью девочка.

— Я, Талинда I, королева Розми, Страны Мечтаний, клянусь защищать мою страну от всех врагов, внутренних и внешних. Клянусь встать на пути Тьмы и ужаса, клянусь защищать Розми до последней капли крови и до последнего вздоха, клянусь отдать свою жизнь за жизни моих подданных. Клянусь вести мою страну к процветанию и благополучию. Клянусь соблюдать законы богов Света, чтить традиции и устои Розми, и править во имя богов Света и от имени богов Света. И пусть меня покарает Кром, если я нарушу свою клятву или отступлюсь от нее перед лицом врагов Розми или Тьмы. Да будет так во имя богов Света и от имени богов Света!

Резкий порыв ветра растрепал волосы Талинды I, вскинул одежды жрецов и жриц, метнулся по комнате, шевельнув большую хрустальную люстру, немедленно отозвавшуюся мелодичным звоном подвесок, и распахнул наглухо запертое окно.

— Боги ответили, — склонил голову верховный жрец Крома. Вслед за ним склонили головы остальные верховные жрецы и жрицы. Военные в ритуальном жесте прижали правый кулак к сердцу, склоняя головы. Штатские склонили головы, закрыв на мгновение глаза. — Боги благословили королеву и приняли ее клятву, — Тиберий обратился к окружающим с ритуальной фразой. — Кром принял клятву твою, королева, и услышал тебя. Он дает тебе свое покровительство и взыщет с тебя в случае нарушения клятвы. С этой короной он вручает тебе судьбы всех, живущих в Стране Мечтаний, ты отныне в ответе за них, и будешь нести ответ за все, — верховный жрец Крома склонил голову перед юной королевой, остальные поступили точно так же, признавая ее власть над их жизнями и судьбами.

— Принесите своей королеве клятву верности, — едва слышно потребовал Джонатан. Из уголка его рта потекла тонкая струйка темной крови, один из медиков постарался незаметно стереть ее, но кровь бежала и бежала…

Один за другим жрецы и жрицы опускались на одно колено перед юной королевой^[58], вкладывая свои руки в ее ладони, произнося простую клятву верности. За ними принесли клятву все присутствующие военные и генерал Бодлер-Тюрри, после них начальник спецслужбы охраны короля, начальник ГСР и министры. Последним подошел помощник Джонатана, он плакал и не скрывал своих слез.

Эта церемония транслировалась по всем каналам. Все должны были видеть, что к королеве власть перешла законно, и ее признали военные, жрецы и высшие чиновники, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений.

Церемония закончилась. Погасли огоньки камер, были выключены микрофоны. Телохранители начали аккуратно подталкивать журналистов к выходу.

— Теперь я прошу вас оставить нас, — приказала Талинда. Губы ее дрожали, а по щекам катились горячие слезы, она закусила щеку и часто моргала… Дедушка умирал…

Она понимала, у нее остаются минуты, если не секунды, чтобы проститься с дедушкой, и кинокамеры, журналисты и другие люди ей были не нужны. Свое дело они сделали: засвидетельствовали законность перехода власти, в обход маленького Лоуренса, на чем никто отныне не заострял внимание. Его было решено спрятать подальше от людей на какое-то время, чтобы не было слухов.

Джонатан потерял сознание через пятнадцать минут после того, как королева осталась с ним. Девочка все же успела попрощаться с дедом, он успел напоследок ей улыбнуться и подбодрить.

Умер старый король спустя еще два часа, так и не приходя в сознание.

Королева осталась совсем одна… 

4 

Все, кто присутствовал на церемонии отречения и коронации, были отправлены учтивой, но неумолимой охраной в одну из просторных гостиных, что находилась на первом этаже дворца. Тут, если вынести мебель, можно было спокойно устраивать военные парады, не всей армии, конечно, но как в небольших городках Розми точно. Места для марша им вполне бы хватило!

Вечернее солнце проникало сквозь высокие от пола до потолка окна, играя на боках изящных ваз, на графинах и бутылках с дорогими напитками, что были выставлены для угощения собравшихся. На подносах высились груды снеди, а на столиках и каминной полке благоухали букеты из белых и желтых нарциссов, наполнявших комнату дивным ароматом весны.

Стюарт и Рик держались подальше от высокого общества, в котором они оказались волею судьбы и Джонатана II. Впрочем, общество само было слишком занято друг другом, чтобы обращать внимание на двух офицеров, примостившихся в паре кресел возле одного из окон.

Генерал Бодлер-Тюрри остался в покоях короля. Маршал Дженси остался с ним, оба о чем-то деловито переговаривались, спускаться с остальными гостями они не пожелали.

Жрецы и министры тоже нашли общие темы для разговоров, поэтому, предоставленные сами себе, пилоты рассматривали этот великолепный зоопарк без всякого зазрения совести. Когда еще у них появится возможность побывать в Замке Королей и вживую увидеть столько верховных жрецов и жриц?! Да еще и поесть такой вкусной еды? Пить они не собирались, ожидая неминуемого приказа прибыть в расположение своей части, а вот мастерству поваров они отдали должное.

— Этот человек столько правил и столько сделал, что мне казалось, он будет править вечно, — тихо признался Стюарт другу.

— Он и дальше будет править, по крайней мере, пока мы с тобой живы. Король Джонатан нашел способ править даже из Царства Зулата, — горько ухмыльнулся Рик. — Интересно, как мы сможем спасти королеву, если у нас нет ничего?

— Возможно, он просто хотел, чтобы мы никогда не бросали ее, даже если весь мир восстанет против нее? — пожал плечами Стюарт.

— А возможно, он нам приготовил какое-то другое будущее, о котором мы пока не знаем, и у нас будет власть и возможность применить эту власть против королевы, и он решил так подстраховаться? — ответил вопросом на вопрос Рик.

— Ты думаешь, он боялся этого? — удивился Стюарт.

— Она стала королевой не вполне законно. Мы служим Розми, а Розми — это не всегда тот, кто носит корону. Наверное, так думаю не я один, и Его Величество Джонатан просто сделал из нас теневых защитников его внучки. О нас никто не знает, но мы из Первого отряда, и мы сможем ее защитить… — Рик на секунду задумался. — Насколько это в наших силах вообще.

— Говорят, его мать была ведьмой, может быть он мог видеть будущее и знал, кем вы оба станете? — рядом с друзьями стояла мероэ. Женщина подошла совершенно бесшумно. Оба друга мгновенно вскочили на ноги.

— Ваша милость, — они склонили головы в приветствии.

— На вас печати власти и славы, — улыбнулась жрица. Странно, как такую красивую женщину родственники могли отпустить в школу жриц Лоули? — Это видно. Вы добьетесь многого, и вы справедливы. Но такие люди должны быть преданы лишь короне, вот в чем разгадка. Вы так не думаете? — еще одна улыбка на прекрасном, ледяном лице. Наверное, ей было около сорока — пятидесяти лет, ровесница двух друзей, но ее голубые глаза говорили, что она повидала слишком многое, и видит куда больше обычного человека. — Задумались? Это хорошо. А еще думаете, человек ли я? — уже саркастически улыбнулась жрица, и взглянула прямо в глаза Рику.

— А… — замялся Стюарт.

— Человек, — немедленно ответил Рик. — И очень красивый человек, — его изумрудные глаза с вызовом смотрели на мероэ, а губы изогнулись в нахальной улыбочке.

— Придурок, — это Грейсстоун бросил своему неугомонному другу.

— И мне ты нравишься, полковник, — усмехнулась жрица, коснувшись нагрудного кармана на форме Увинсона. — Но сейчас не до этого, король умер, королева скоро выйдет. Потом мы поговорим с тобой, — она разгладила клапан нагрудного кармана на комбинезоне Рика и многообещающе улыбнулась. Жрица развернулась и удалилась прочь, лишь легкий запах полыни и свежего ветра остался облаком около обалдевших друзей.

— Ну, ты совсем сдурел! — Стюарт пихнул Рика в бок.

— Мне она нравится, люблю таких сильных и уверенных в себе женщин, — немедленно отозвался полковник. — К тому же она — блондинка!

— Да она тебе кости все переломать могла в один миг! — в очередной раз поразился наглости друга Стю. Да, именно из-за этой наглости им двоим на голову и сыпались самые разные неприятности, приключения и медали. Правда, неприятностей было неизмеримо больше.

— Вообще-то, я — командир Первого отряда Фритауна и прекрасно умею драться! — самодовольно хмыкнул Рик. Когда он не командовал, то был в чем-то простым шкодливым и наглым мальчишкой, способным забраться на верхушку самого высокого дерева с сачком: чтоб одну из лун достать и притащить домой! Вместо ночника, не иначе.

— Вообще-то, она — мероэ, и бой Лоули — ее любимое развлечение, куда более любимое, чем молитвы и прочие ритуалы! — Стюарт тоже полез бы на дерево за своим другом, но не прекратил бы его убеждать, что тут одним сачком не обойдешься… К нему надо еще длинную жердь привязать. Старый друг был куда более разумным и практичным.

— Жалеешь, что женился так рано? — подколол его Рик.

— Нет, а вот ты — сошел с ума, — фыркнул Стюарт. 

5 

Стюарт Грейсстоун когда-то тоже любил хорошо провести время с женщинами, никогда не упускал своего случая. Такие как они с Риком, жили одним днем, понимая: завтра может не наступить никогда, надо пользоваться тем, что у тебя есть здесь и сейчас, надо жить мигом и не отдавать ни секунды жизни, которую оба безумно любили.

Однажды Стюарт встретил очень хрупкую и совершенно беспомощную (как ему тогда казалось) девушку Анну, которая сидела на скамейке в парке Всех Богов Света Розми^[59] во Фритауне и плакала. Она потеряла сережку, подаренную ей строгими родителями на недавний день рождения. Ее синие глаза были полны такого отчаяния и даже страха, что сердце бравого Стюарта Грейсстоуна дрогнуло.

Он немедленно предложил поискать серьгу вместе.

Оба молодых человека на четвереньках обползали треть всех газонов огромного парка, лежавших по пути следования Анны. Они заглянули под каждый кустик, Стюарт даже потоптал пару клумб — вдруг серьга упала в цветы, когда девушка наклонилась их понюхать? За этим занятием их и застали полицейские. Молодым людям пришлось срочно убегать от патруля.

Тихо хихикая, зажимая рты, и шикая друг на друга, они пересидели облаву в густых зарослях колючей сирени, ободрав себе руки и оставив в кустах пару заколок Анны и клок формы Стюарта. Потом молодые люди еще долго выбирали из волос друг друга сучки, листья и гусениц, живших тут, несмотря на все усилия работников парка. Анна отмывала ноги в фонтане (во время бегства ей пришлось снять босоножки на высоком каблуке, которые теперь торжественно вручил ей Стюарт). Капитан Грейсстоун с важным видом, хихикая и фыркая, стоял на посту — высматривал полицейских, которые могли оштрафовать молодых людей за такое варварство — отмывание ног в фонтане! После новые знакомые еще долго гуляли вокруг центрального искусственного озера, в котором были установлены статуи всех богов Света. Анна торжественно вышагивала по мраморному парапету, Стюарт вел ее за руку.

Над городом разгорался золотой закат, а в звоне струй воды обоим чудился мелодичный перезвон серебряных колокольчиков^[60].

Серьгу они так и не нашли: парк был огромным, зато Стю сделал на заказ такие же. Он вручил девушке пару сережек через пять дней, когда они договорились встретиться еще раз в этом же парке.

Как истинная леди, Анна не могла принять подарок подобной стоимости от мужчины, которого ей не представили, с которым она познакомилась в парке, но т. к. она до смерти боялась разочаровать свою строгую мать, то была вынуждена осчастливить почти незнакомого офицера, приняв его дар. Как не предупреждала ее мать, молодой человек не стал требовать с нее поцелуев или допускать вольности, он вообще исчез из ее жизни на год.

Анна была крайне удивлена тем, что ее отважный спаситель не явился на третью встречу, о которой они условились. Девушка прождала его до самого заката на скамейке, а потом пошла домой. Почему-то ей было очень больно, а глаза ее жгли непрошеные слезы.

Секрет исчезновения влюбленного молодого летчика был прост: Стю и Рик как раз тогда угодили в Нерейду. За очередную драку с участием их командующего — тот по странному стечению обстоятельств был на другой стороне дерущихся. Дражайший генерал Тар получил несколько раз кулаком по челюсти от Стюарта и заработал перелом руки от Рика. Утром, прямиком с гауптвахты, обоих наглецов первым же самолетом отправили в Нерейду. Монстров гонять. И думать о своем поведении. Правда, Тар требовал их головы на блюдечке или же отправить Увинсона в Миранду до конца его дней, но вмешался тогда еще генерал Дженси, и отправил молодых балбесов всего лишь в Нерейду. Благодарности, правда оба не испытывали, полагая, что были правы.

Лишь год спустя Анна получила письмо от Стюарта.

Каким образом он узнал ее адрес, чего ему это стоило, и сколько времени он собирался с духом, чтобы ей написать — Анне так никогда и не стало известно. Лишь Рик был свидетелем душевных мук друга, да бутылки дрянного бурбона и не менее дрянной текилы. Оба друга хранили сию тайну от всего света.

В письме Стюарта было предложение руки и сердца…

К тому времени гордая ноэлла Анна уже слышала о тогда еще капитане Грейсстоуне от своих друзей, восхищавшихся бравым летчиком, в очередной раз спасшим Розми. Другом семьи Анны был отец Стюарта, весьма гордившийся своим сыном, но продолжавший порицать его во всем: молодой Грейсстоун пошел на службу пришельцам, а не был занят борьбой с ними. Хвала всем богам, что даже на таком позорном поприще младший сын Генри Грейсстоуна не опозорил семью… Ну, как не опозорил… Служил-то он прекрасно, был героем, только очень часто попадал в передряги и лишался званий, а так, конечно, молодец! Еще бы только страной не правили ненавистные Уайтроузы!

Анна правильно рассудила: выйди она замуж за этого капитана, хорошего происхождения, это будет блестящая партия! Родители не смогут противиться, ведь они были в довольно хороших отношениях с Грейсстоунами. К тому же, сердце Анны странно трепетало от одной мысли о серых глазах Стюарта и о задорных ямочках на щеках, появлявшихся у него при улыбке. Этого трепета Анна не могла объяснить ни себе, ни матери.

Нет, конечно же, она его не любила! Слишком много чести. Всего лишь выгодная партия. Не более того. Да. Наверное, именно поэтому место ответного письма Анна купила билет на самолет до Нерейды и дождалась капитана на лестнице у его квартиры.

— Я подумала, что письмо с ответом будет идти слишком долго, — заявила она своему будущему мужу.

Свадьба Анны и Стюарта состоялась в Нерейде, через день после ее прилета, в крошечном храме Венеры на аэродроме.

Родители Анны разве что не прокляли дочь, отказавшись с ней общаться. И хоть рождение внучки их смягчило, но Стюарта они начали принимать у себя лишь после того, как много лет спустя он спас их семью от арестов и обвинения в государственной измене. Для этого он рискнул своим будущим и поручился за них.

С мужем Анна провела год в Нерейде — городе вечных туманов. Потом она отправилась вместе с ним на базу ВВС в Великие Горы, на границу с Керши, куда направили обоих друзей. Там она пережила два нападения на базу, два плена мужа. Сын Грейсстоунов родился в спокойной Ариэль, и был похоронен через несколько лет уже во Фритауне. Второй сын родился и умер в столице. Дочь Стюарта и Анны родилась на базе на границе с неспокойным Алсултаном, в котором Стю тоже побывал в плену, откуда они на пару с Риком сумели сбежать.

Вместе Анна и Стю пережили очень многое. Смерть сыновей их лишь сблизила. Только детей у Грейсстоунов пока больше не было — они еще боялись вновь пережить страшную трагедию. Впрочем, и из Фритауна они уже никуда не уезжали — Стюарт словно прописался в Первом отряде, даже пережил низвержение друга (Рика Увинсона, естественно) обратно в Нерейду, откуда тот победоносно вернулся сразу командиром «Приговоренных»^[61].

Грейсстоуны были странной парой.

Никто из окружающих не мог понять, как дочь таких утонченных аристократов могла связаться с отъявленным головорезом и любителем приключений? Как Анна терпела попойки мужа и его друга? Как она не боялась отпускать на них Стюарта? И как Стюарт терпел свою жену — истинную леди, способную запилить кого угодно за малейшее отклонение от правил хорошего тона и поведения в приличном обществе?

Если Анна и доставала мужа время от времени, то он хранил это где-то глубоко в душе, признавая за ней право, его пилить по любому поводу. Ведь она прилетела к нему в Нерейду, когда он был в опале, она согласилась на комнату на базе на границе с Керши. Она сама убирала эту комнату, стирала его вещи, готовила ему обед. И пусть это у нее получалось не сразу, ведь Анна не привыкла ничего делать по дому своими руками, родившись в семье потомственных ноэлов. Она перевязывала его раны, и раны еще сотни других военных, когда их базу разбомбили. Она не сбежала, а просто была рядом с ним. И даже вполне мирно уживалась с Риком, что было и вовсе немыслимо!

Стюарт принимал ее такой, какая она есть, а когда супруга изводила его сверх всякой меры, просто шел напиваться к своему другу. Утихомирить жену после таких попоек он всегда умел. 

6 

Талинда долго плакала у тела деда.

Она его очень сильно любила. Отца и мать так не любила, как дедушку, человека ее воспитавшего, словно бы знавшего, что именно на ее хрупкие плечики ляжет священное бремя властителя Розми.

Дед с самого раннего детства готовил девочку к короне, это она понимала уже пару лет как. Только ей не нужна была власть. Она никогда не хотела короны Розми. Она хотела лишь жить простой жизнью простого историка…

Девушка в последний раз взглянула на изможденное, усохшее тело деда, глубоко вздохнула. Поцеловала в лоб.

Все.

Она — королева.

Отныне чтобы не случилось с Розми — это случилось с ней.

Дед оставил инструкции: кого убрать сразу, кого убрать позже, кого убить, кому доверять, кому не доверять, а кого скрывать. Их ей вручил генерал Бодлер-Тюрри сразу, как только дед потерял сознание.

Она сама сможет решить следовать ли этим инструкциям, но ей всего лишь восемнадцать лет, и… и ей некому больше помочь. Надо действовать, и действовать незамедлительно, потому что другие ждать не будут. Надо отдать приказы. Надо. И пусть твоим первым приказом будет убийство, но иначе ты не удержишься у власти, и Розми сгинет. Это так.

Талинда вздохнула, вставая со смертного ложа великого короля Джонатана II. Она его внучка. Она выдержит все.

Несколько десятков шагов к большим двойным дубовым дверям. Открыть их, пройти мимо охранников, вытянувшихся по стойке смирно. Они уже все поняли. Они верны ей, если верить деду. Еще одни двери, из личного кабинета деда в его приемную, где нет никого, кроме все тех же охранников. Двери на выход из покоев дедушки, в коридор.

Вновь охранники, вытягивающиеся по стойке «смирно». Широкий коридор, пол которого устлан зеленой ковровой дорожкой, запах нарциссов, что стоят в вазах на узких столиках. Опять охранники. Широкая мраморная лестница, ведущая на первый этаж.

Девушка и сама того не замечала, как ее плечи гордо расправились, спина выпрямилась, подбородок поднялся вверх. Даже хромающая походка стала тверже, увереннее. Губы плотно сжались, а серо-зеленые глаза слегка сощурились.

По парадной лестнице она спустилась на первый этаж. Еще от покоев деда за ней следовали неслышными тенями два телохранителя, которые отныне будут сопровождать ее неотступно. За ними шли глава спецслужбы охраны — Майкл Фокс и генерал Бодлер-Тюрри. Она их не замечала. Так же как и не ощущала короны, которая так и оставалась у нее на голове с момента коронации.

Королева спустилась в парадный вестибюль дворца, пол которого был выложен черно-белыми мраморными плитами, а посередине журчал небольшой изящный фонтан, сделанный из белого мрамора. Из вестибюля вели двери в дворцовый парк, туда, где можно затеряться, где можно оплакать страшную потерю! Но нельзя! Нельзя, отныне ты не принадлежишь себе, Талинда I, у тебя даже имя, выбранное не тобой, тебя нет! Забудь то, о чем мечтала! Только Розми! ВСЕ!

Высокие дубовые двери в коридор на первом этаже, еще охранники. Платье развивается сзади от стремительных шагов, благо еще действует обезболивающее. Еще одни двери, но уже в желтую залитую заходящим солнцем гостиную, где толпится народ, все те, кто был призван засвидетельствовать ее приход к власти. И ей надо убрать двоих из них сразу: министра финансов и верховного жреца Всех Богов Света Розми. Они служили Джонатану II, но не будут служить Талинде I, потому что первый — боялся лишь ее деда, а второй зол на нее и отныне боится ее. Он рассчитывал сам править за спиной короля Джеффри, но такого не случилось — Джеффри погиб. Интовар прекрасно понимал, что Талинда все помнит, она не простит его и отстранит от должности, он же попытается поднять восстание и убедить всех, что ее власть незаконна.

— Полковник Увинсон, подполковник Грейсстоун, — с порога обратилась к офицерам королева, пока она верила только им, — арестуйте господина Келлой и жреца Интовара! Немедленно!

— По какому праву? — взвыл жрец, вскакивая из изящного кресла у камина.

— По праву королей! — гаркнула Талинда, но голос ее сорвался, получился придушенный писк. К счастью, оба офицера на автомате подошли к названным ею людям.

— Девчонка, ты незаконно… — начал было министр финансов, но Рик скрутил его руки за спиной и прошипел:

— Ты обращаешься к королеве Розми!

— Она — не может наследовать корону! — взвизгнул министр, надеясь заполучить сторонников среди присутствующих.

— Речи изменника! — ответила Талинда. За ее спиной подобрались телохранители, а Винсент Бодлер-Тюрри и Майкл Фокс шагнули вперед, готовые и защитить ее, и наброситься на тех, на кого она укажет.

— За измену полагается смерть, — холодно напомнила мероэ, приближаясь к королеве. Одна ее светлая бровь была изогнута в немом вопросе, а один из уголков рта иронично приподнят вверх. Правая рука мероэ лежала на эфесе одной из сабель, всегда висевших на ее боку, будучи частью ее самой, как и любой другой жрицы Лоули.

— Да. Полковник, — на секунду в горле юной королевы застрял ком, ладони ее вспотели, по спине покатился холодный пот, ей было страшно, — этот человек нарушил только что принесенную мне присягу. Приговор — смерть.

— Как прикажете, Ваше Величество, — Рик потянул пистолет из кобуры, смотря прямо в глаза королеве. Но в ее глазах с ужасом мешался страх, отчаяние и мольба. Убить, защищаясь — это не то же что вынести смертный приговор тому, кто все же прав. Если же признать его правоту, Розми падет вбездну или будет расколота.

— Приказываю, — севшим голосом произнесла она.

Раздался выстрел. Министр упал.

Вот и твой первый приказ, королева.

Детство кончилось. Игры, впрочем, тоже. Теперь каждое твое слово — закон, и за все отвечаешь ты. А ты ответишь. Ответишь перед богами Света, и, может быть, ответ придется держать при жизни, а не после смерти.

Талинда судорожно вздохнула.

Теперь второй приказ.

Верховный жрец Интовар был схвачен Стюартом. Стю заломил ему руки за спину. Интовар уже понял, что его ждет через мгновение, и ужас придал ему нечеловеческие силы. Жрец сумел одним неуловимым движением, выкручивая суставы заломленной руки, вывернуться из хватки Стюарта. Одновременно он выхватил небольшой кинжал, что помещался в ножнах в рукаве его свободной руки. Он подпустил бросившегося к нему подполковника и ткнул его в живот. Интовар особенно не целился, только поэтому Стюарт и остался жив. Сам же жрец кинулся к окну в надежде сбежать во всеобщем переполохе. Капли крови Стюарта упали на желтый ковер. Подполковник прижал ладони к животу, но устоял, хватая ртом воздух.

Рик и мероэ кинулись к Интовару. Жрец распахнул окно, готовясь выпрыгнуть в сад. Мероэ подоспела первой: ее сабля, висящая на левом боку, вылетела из ножен, описала дугу до шеи жреца, и голова Интовара скатилась с плеч. От силы удара голова полетела в бок, отскочила от оконной рамы и упала назад в гостиную. Тело, фонтанируя алой кровью, еще мгновение постояло у распахнутого окна, а потом вывалилось в парк прямо на кусты еще не зацветшего жасмина.

Все собравшиеся замерли. Кто в ужасе, кто в шоке, кто, взвешивая свои шансы, кто в раздумьях — уж не он ли следующий?

Стюарт медленно опустился на пол. Рядом уже стоял Майкл Фокс, пытаясь отвести руку подполковника от его живота, чтобы осмотреть рану.

Словно во сне, Рик поднял голову жреца, поднес ее к королеве.

— Простите, Ваше Величество, он хотел бежать, — он опустился на одно колено. Дрожащая рука девушки дотронулась до срубленной головы. Потом она взяла ее за волосы, взглянула в гаснущие глаза. Губы Талинды искривились в какой-то странной ухмылке.

— Благодарю, мероэ Оэктаканн, — королева склонила голову. Странно, ее даже не тошнило. — Вы помогли мне.

Мероэ тоже опустилась на одно колено перед королевой, прижимая правый кулак к левой стороне груди. Ее голубые глаза оставались ледяными, а чувственные губы усмехались.

— Лоули меня предупредила: его замыслы не соответствовали замыслам моей богини. Я всего лишь ее покорная слуга. Вы — ее избранница, свидетельство чему я видела и заверила клятвой.

Все происходящее больше походило на какой-то фантастический бред или на сон. Это не могло быть правдой. Это было слишком диким, но именно этого сейчас и требовали обстоятельства.

Все присутствующие принялись опускаться на колено перед Талиндой, признавая ее власть. Страх юной королевы усилился. Она не знала, что же ей делать!

— Благодарю вас за верность, — тихо сказала она, поднимая взгляд на собравшихся. Потом опустила голову Интовара на стоящий поблизости столик, прямо под вазу с нарциссами. Взглянула на побелевшего Стюарта и подошла к нему. Рик уже успел обменяться вопросительным взглядом с другом, тот слабо ободряюще кивнул, мол, все не так страшно, как кажется.

— Серьезно ранены, подполковник? — королева постаралась заглянуть под ладонь Стю, которую тот слегка отвел от живота.

— Нет, ничего, — прошептал он. — Бывало хуже. Простите, не удержал.

— Бросьте говорить глупости, — она сжала его окровавленные пальцы. — Господин Фокс, вы вызвали доктора?

— Да, Ваше Величество, — Майкл склонил голову.

— Сейчас вами займется врач, — Талинда улыбнулась дрожащими губами. — Поправляйтесь, потом мне понадобится ваша преданность и служба, хорошо?

— Как прикажете, Ваше Величество, — Стюарт постарался улыбнуться ей и взглянул в глаза королевы. Он поразился произошедшим с ней переменам: пару минут назад перед ними стояла растерянная девочка-подросток, пытавшаяся быть королевой самой могущественной, самой развитой страны на планете, теперь перед ними была истинная королева Розми, Страны Мечтаний. Величественная, гордая, знающая, грозная, настоящая. Серо-зеленые глаза смотрят прямо, уверенно, на лице лишь маска, голова гордо вздернута, спина прямая. Как бы голову Интовара заспиртовать не приказала. В назидание другим изменникам.

Вот так и становятся правителями. А дрожащие губы — это ерунда.

— Кто не признает меня законным правителем Розми — последует за жрецом Интоваром, — она обернулась к присутствующим, указывая на голову жреца Всех Богов Света Розми. Голос ее окреп и стал громким. — Я не могу себе позволить терпеть изменников. Я избрана богами Света. Кто сомневается — будет казнен немедленно. Я сказала, вы слышали.

Она обвела всех присутствующих взглядом.

— Приглашаю вас остаться на церемонию погребения Его Величества Джонатана II, после которой я бы хотела узнать, как обстоят дела в МОЕМ королевстве. Сообщите заместителям господина Келлой и помощникам Интовара, что я так же желаю их видеть. Церемония сожжения пройдет послезавтра вечером, прошу вас всех присутствовать на ней.

Девушка развернулась и вышла из комнаты.

Все.

Больше нет всего лишь внучки короля Джонатана. Есть Ее Величество Талинда I. Отныне она будет править. Никто и никогда не узнает, чего же ей это стоит.

Маленькая девочка, мечтавшая стать историком покорно отошла прочь, уступая место королеве.

Эпилог

Золотые лучи восходящего солнца окрашивали стены большой спальни в Замке Королей в мягкие тона. На большой смятой кровати спали двое: женщина с серебряными волосами и черноволосый мужчина. По полу была разбросана одежда, на одном из кресел лежали парные сабли, а на прикроватном столике со стороны мужчины лежал пистолет.

Из сгустившегося розового облака посреди комнаты вышла высокая девушка в белой маске и розовом коротком платье. Она хмыкнула, увидев разгром в спальне, подошла к постели и позвала:

— Оэктаканн, детка, вставай. Я знаю, что ты не спишь.

Женщина открыла ледяные голубые глаза и уставилась на свою богиню. Мгновенно она вскочила, позабыв, что обнажена.

— Лоули! Я…

— Тише, разбудишь, — богиня кивнула на спящего Рика. — Я навела на него сон, но уж больно сильная воля у него, может и проснуться, — богиня славы и победы уселась в кресло, приглашая свою жрицу присоединиться к ней.

— Что случилось? — Оэктаканн надела юбку и присела рядом с богиней. — Что-то с Талиндой?

— Я не об этом пришла поговорить, — улыбнулась Лоули. — Если Кром узнает, что я нарушила его запрет и пришла сюда — прибьет чего доброго. Нет, с Талиндой все пока будет хорошо. Но для этого нам нужна твоя помощь и помощь Рика.

— Вряд ли я смогу на него повлиять, — усмехнулась мероэ. — Он спит со мной, но сердце его мне никогда не будет принадлежать, — женщина горько улыбнулась.

— Да, знаю. Ты знаешь ведь о Пророчестве, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала богиня. — Конец света уже близок.

— Да, я так и думала. Предзнаменования…

— Рик — один из Героев, — кивнула на спящего полковника богиня. — Луна смогла это узнать благодаря своим картам, но она не видит пока ничего больше. Он — Воин. Он должен стать воином, а не только хорошим командиром и любителям драк. Твоя задача: заставь его расти, развиваться, думать, как генерала, а не как лейтенанта. Горячий характер и любовь к дракам — дело хорошее, но от него зависит, будет ли наш мир жить или нет.

— Насколько я помню, Воин — это тот, кто должен стать воплощением Тьмы, чтобы жили в Свете другие? — изогнула бровь мероэ.

— Да. И это тоже. Но это он сделает сам. Твоя же задача заставить его принять свое предназначение, свой Путь, признать свою Суть и заставить его мыслить иначе. Он не хочет быть генералом и политиком, он хочет лишь летать, но именно он должен сдержать самый страшный натиск Тьмы.

— Это будет трудно, — Оэктаканн взглянула на спящего Рика. — У него в голове лишь драки, бурбон и женщины.

— Это хорошо для простого вояки, но не для Воина. Я рискую многим, нарушая запрет самой Создательницы и Крома, вмешиваясь в жизнь людей, так что уж постарайся, не подведи меня, — кивнула богиня. — Мне не хотелось бы ближайшую тысячу лет провести в заточении, если Кром узнает о моем визите.

— Может мне выйти за него замуж? — усмехнулась женщина.

— Это невозможно, детка, — сочувственно сжала ладонь жрицы богиня. — Ты должна лишь наставить его на Путь. Поможет пройти и не принять в свое сердце Тьму ему другая, — Лоули грустно улыбнулась. — Не ты, дорогая… Прости, но… В Пророчестве говорится о другой. И видят боги, это какой-то п…ц, а не женщина.

— Да, уж, весело, — грустно улыбнулась Оэктаканн.

— Ты можешь только родить от него ребенка. Продолжить твой и его род. Правда, я боюсь тогда уже за Розми — если твоя дочь встретит его первенца, миру точно наступит конец.

— Миру в любом случае наступит конец, — невесело призналась Оэктаканн.

— Нет, у Героев есть шанс его предотвратить.

— Кто остальные Герои?

— Поверь, тебе этого лучше не знать, — схватилась за голову богиня. — Он — еще самый нормальный экземпляр. Остальные же — я сама готова совершить самоубийство, лишь бы этого не видеть: больших распиздяев я еще не видела.

— И все же, — настаивала мероэ. Когда она получила ответ, то сильно переменилась в лице, а потом глубокомысленно изрекла:

— Б…ь, миру точно не жить. 

Примечания

1

Кошапан — мифическое существо: гигантская то ли кошка, то ли пантера, темно-синего цвета, у которой из пасти торчат огромные клыки, как кинжалы. Некоторые кошапаны имеют кожистые крылья на спине.

(обратно)

2

Ариэль — первая столица Розми.

(обратно)

3

Зулат — бог Царства Мертвых, куда попадают души людей после смерти и суда Осириса — судьи Царства Мертвых, подчиняющегося Зулату. В Царстве Зулата души либо несут наказание, вынесенное судьей, либо ждут следующего воплощения среди людей. Особенно мерзкие и темные души отправляются к Сету — богу зла, бедствий, грехов и богу Тьмы.

(обратно)

4

Неумолимая госпожа — смерть.

(обратно)

5

Керши — страна, находящаяся за пределом долины Великих Гор. Северная соседка Розми.

(обратно)

6

Луисстан — страна, находящаяся за пределом долины Великих Гор. Граничит с востока с Розми.

(обратно)

7

В Розми сначала сжигают тело человека на костре, а потом его прах или развеивают по ветру над парком, разбитым возле храма Зулата, или собирают в урну, которую могут хранить на кладбище в колумбарии, или же могут прах развеять над любым другим местом, избранным покойным или его родственниками, если нет завещания. Героев или очень состоятельных людей хоронят в земле в гробу, но это очень дорого, поэтому такое не каждый житель Розми может себе позволить. Чаще всего так хоронят героев — военных, похороны которых оплачивает государство. К тому же существует устойчивое поверье, что таким образом их храбрость и отвага переходят с их телом в землю, и на этой земле будут еще рождаться отважные герои, а в случае угрозы, мертвые смогут восстать и защитить свою страну.

Правителей Розми почти всегда сжигают, а уже потом их пепел хоронят в Некрополе Королей, располагающийся на территории Замка Королей. Так происходит, если тело короля смогли найти (многие короли и королевы Розми погибли в битвах). Над местом погребения возводят памятник — статую правителя Розми. Если прах или тело не смогли обнаружить, то в Некрополе просто ставят памятник.

Изначально розмийцы и их боги предпочитали быть сожженными, ведь огонь ничего не оставляет врагам, и огонь очищает.

(обратно)

8

Бездной называют Царство Сета, бога злобы, ненависти, горя, повелителя монстров и чудовищ. Бога Тьмы одним словом.

(обратно)

9

Сет — бог Тьмы. Бог лжи, зла, пороков и разврата. Главный противник Крома, верховного бога пантеона богов Розми.

(обратно)

10

Лостара — богиня убийства, жестокости, страха.

(обратно)

11

Старелла — богиня чудовищ Великих Болот, их мать и повелительница.

(обратно)

12

Кром — верховный бог пантеона богов Света Розми. Бог ненастий, бурь, грозы, молний, стойкости, отцовства.

(обратно)

13

Лоули — богиня славы и победы, покровительница всех военных, а так же покровительница сильных духом людей, знающих свои цели, идущих к своим целям. Лоули покровительствует людям-войнам (и пусть они войны только в душе), храбрым и отважным, тем, кто готов сражаться до конца за свои внутренние ценности.

(обратно)

14

Мероэ — верховная жрица Лоули.

(обратно)

15

Зулат — бог Царства Мертвых. Владеет Теневыми Силами, поэтому раньше он и его свита считались Теневыми богами, но т. к. Зулат всегда поддерживал Крома, то со временем он стал считаться принадлежащим к Богам Света.

По силе Зулат почти равен Крому, но все же подчиняется верховному богу пантеона. Их интересы никогда не пересекаются, т. к. Кром повелевает живыми людьми, а Зулат душами умерших.

Зулат обладает своей свитой, в нее входят: Осирис, Антал, Джанал, Марсол, Зальтор, Карена, Мирелла.

Смерть тоже служит Зулату.

(обратно)

16

Асамат — бог гор и камней. Покровитель горцев, строителей, ювелиров, оружейников и геологов.

(обратно)

17

Нерейда — один из городов Пояса Желтых Туманов, расположенного в Великих Болотах. Является самым крупным городом этого Пояса с населением свыше одного миллиона человек и собственным аэропортом.

(обратно)

18

Орден «Во Славу Розми» — высшая военная награда Розми.

(обратно)

19

Джулеп — алкогольный напиток на основе бурбона (могут быть использованы и джин, и виски), в состав которого входят толченая мята и сахарный сироп или несколько ложек сахара. В стакан или серебряную кружку добавляется много льда, а потом напиток подается гостям.

(обратно)

20

РСР — Разведывательная служба Розми.

(обратно)

21

Ноэл — название розмийского аристократа. Также как ноэлла — название розмийской аристократки. Ноэлы — военная аристократия, потомки древних фамилий, в основном — военные, т. е. в прошлом их семьи были представителями военной знати, владевшие фамильными замками и обширными землями. Невоенным представителям древних семей почти не удавалось пробиться наверх по иерархической лестнице, ведь лишь рыцари могли захватывать земли и богатства.

Ноэлы имеют право носить мечи и фамильные кинжалы, имеют право на герб. Стать ноэлом за особые заслуги могут и простые военные, но для этого необходимо совершить настоящий подвиг. Сделать ноэлом простого военного может лишь король.

(обратно)

22

Венера — богиня неба, покровительница летчиков, их названная мать. Все пилоты, без исключения, поклоняются ей, и являются ее названными сыновьями. Только Венера обладает правом карать своих сыновей, для этого ей не нужен никакой суд. Каждый пилот отдает ей свою душу, поднимаясь в небо.

Также Венеру называют Повелительницей Выси Небесной, ведь без ее благоволения ни один пилот не сможет поднять ни один летательный аппарат в воздух.

(обратно)

23

Осирис — бог-судья Царства Мертвых. Подчиняется Зулату.

(обратно)

24

Алсултан — страна, находящаяся на юге от Розми, за пределом Великих Гор. В Алсултане, как и в Розми, и в большинстве стран окружения Розми, да и других стран Дидьены, одна религия, один пантеон богов. Но в отличие от большинства стран Дидьены, в Алсултане не только спокойно можно поклоняться Сету, там большая часть населения является приверженцами этого культа. Культ Сета процветает в Алсултане, а жрецы Сета занимают привилегированное положение.

Алсултан является непримиримым врагом Розми, менее яростным, чем Керши, но не менее последовательным.

Розмийские жрецы Сета не признают своих коллег из Алсултана, демонстративно не поддерживают с ними связь, полагая их предателями Повелителя. Жрецы Сета из Алсултана платят розмийским жрецам презрением, и также игнорируют их существование, называя жалкими высокомерными недобитками.

(обратно)

25

Иштар — богиня плодородия, домашнего очага, семьи, материнства, покровительница сирот и детских домов и домов престарелых.

(обратно)

26

Голубая Империя — страна, существовавшая на территории Фритауна и почти всего северного побережья моря Ожиданий до прихода Кемия I. Была уничтожена в войне с потомками переселенцев.

(обратно)

27

Орден Хранителей Истины — орден ученых, где собраны знания о Дидьене, Розми, богах и Создательнице Мира, о том, что ждет мир в будущем, кем были Первые люди, что с ними случились, что такое Добро и Зло, сколько длится их битва и почему.

Историки до сих пор не могут придти к единому мнению — на самом ли деле существовал данный орден, и когда же он был основан, существует ли до сих пор? От ордена практически не осталось никаких сведений.

(обратно)

28

Лимберия — город на западном побережье моря Ожиданий и на восточной окраине пустыни Стенаний. Очень красивый курортный город

(обратно)

29

Северная Соседка (Горная Страна) — так розмийцы называют Керши.

(обратно)

30

Горная Страна (Северная Соседка) — так розмийцы называют Керши.

(обратно)

31

Пантера — богиня сражений, кровопролитий, справедливости, охоты, джунглей.

(обратно)

32

Натали — дочь Крома. Богиня юности, радости, веселья, счастья, развлечений. Повелительница ветров.

(обратно)

33

Диана — дочь Крома и Лоули. Богиня огня, пламени и вулканов, но она еще не родилась, ее рождение только предсказано в будущем.

(обратно)

34

Кладбище Павших Пилотов — мемориальное кладбище во Фритауне, где хоронят (не сжигают, а хоронят в земле) исключительно летчиков ВВС Розми, погибших во время боевых действий или же летчиков, кавалеров ордена «Во Славу Розми».

(обратно)

35

Бар «У аэродрома» — бар, находящийся рядом с аэродромом, на Клубничной улице Фритауна. Как правило, в нем проводят время военные с аэродрома или другие военнослужащие. Славится драками, проходящими в его стенах и тем, что именно в нем у пилотов принято праздновать все важные события своей карьеры или же поминать погибших друзей.

(обратно)

36

Кольст — самая мелкая денежная единица Розми. Сто кольст — один зеве.

(обратно)

37

Круг Посвящения — в данном контексте подразумевается сан жреца и его положение в жреческом ордене. Чем выше Круг Посвящения, тем более значимым является жрец. В каждом Круге есть несколько ступеней. Количество ступеней в каждом ордене свое.

(обратно)

38

Амулет Силы бога — источник Силы бога или богини.

(обратно)

39

Пояс Желтых Туманов — область в Великих Болотах, практически полностью окруженная болотами и джунглями.

(обратно)

40

Миранда — один из городов, расположенных в Поясе Желтых Туманов, находящемся на территории Великих Болот. Это небольшой город, часть которого поглощена зыбучими песками.

(обратно)

41

Луна — богиня судьбы, времени, вечности и истории.

(обратно)

42

Сильвилла — богиня сна, сновидений, забвения.

(обратно)

43

Мальтор — бог медицины, врачевания, здоровья.

(обратно)

44

Старший бог — боги в пантеоне Розми делятся на Старших и Младших. Делятся они соответственно Силе, которой обладают.

(обратно)

45

Якомин — заброшенный город древней цивилизации. Находится в центре Великих Болот, частично город поглощен болотами, зыбучими песками и влажными джунглями.

(обратно)

46

Энцелад — один из ближайших к Великим Болотам городов Розми. Т. к. он находится за пределом Пояса Желтых Туманов, его жителей твари не беспокоят. Болота не подходят к городу, хоть и находятся относительно недалеко от него.

(обратно)

47

ГСР — Государственная служба расследований. В ее компетенцию входит борьба с особо опасными формами преступлений; борьба с незаконным оборотом оружия и наркотиков; обеспечение информационной безопасности Розми; борьба с коррупцией; борьба с терроризмом на территории Розми; борьба с инакомыслием и религиозными преступлениями.

(обратно)

48

Все военные пилоты в Розми носят именные жетоны в виде орла Венеры, богини неба, полетов. Чаще всего цепочка сделана из простого металла, а вот орлов заказывают именно серебряными, потому что этот цвет, как и голубой, белый и алый считаются цветами Венеры, а она считается названной матерью всех летчиков Розми.

(обратно)

49

Звезда Розми — несимметричная голубая звезда с шестью лучами, три из которых направлены вверх, три вниз, центральный нижний луч обрезан на середине. В центре звезды золотой небольшой круг.

(обратно)

50

Оберун — один из древнейших городов Розми, население 12 миллионов человек, находится в джунглях недалеко от Ариэль. Стоит на двух берегах реки Бродяги. Именно Оберун в старину считался городом ученых, тут располагалась самая большая на тот момент библиотека в стране.

(обратно)

51

Буддоград — город, население которого 5 миллионов человек, находится в джунглях, стоит на реке Баз. Это один из немногих городов не только сохранившийся от цивилизации Первых людей, но город, обитаемый, где ни на один день не прекращалась жизнь, хотя были периоды, когда все население города составляло не более тысячи человек.

(обратно)

52

Имеются в виду королевы-воительницы Розми. Они принадлежали разным династиям, но все были воинами и сражались или за целостность Розми, или же выступали на стороне богов Света, против жрецов и приспешников Сета. В Розми они наиболее почитаются народом.

(обратно)

53

Радужный Коридор — потустороннее явление, он появляется в старом крыле дворца в Замке Королей. Называется так потому, что стенки этого образования переливаются всеми цветами радуги. Неосторожных людей он затягивает в себя, но оттуда еще никто не возвращался.

(обратно)

54

Всевидящее Око — символ Разведывательной службы Розми. Также значок на военной форме, обозначающий принадлежность военнослужащего к данному роду войск, хотя именно РСР не подчиняется главнокомандующему армии Розми.

(обратно)

55

Тритон — город в Поясе Желтых Туманов. Располагается на невысоких холмах, поэтому в Тритоне более сухой климат, влажность ниже, чем в Нерейде, и значительно ниже, чем в Миранде.

(обратно)

56

Шезму — бог кошмаров, страшных сновидений. Может убивать через сон. Он способен насылать демонов на людей, которые сводят их с ума во сне, а потом убивают.

(обратно)

57

Лунный полуостров — полуостров на восточном побережье моря Мечты, полностью закрытый для простых граждан. Представляет собой военную территорию, на которой располагаются закрытые города ученых, испытательные полигоны и различные военные лаборатории.

(обратно)

58

В Розми жрецы подчиняются богам Света, являются их слугами, но прежде всего они слуги короля Розми, король ими так же правит, как и всеми остальными, потому что короля поставили править боги Света, и поставили править над всеми, даже над своими слугами.

Жрецы — слуги богов, а король или королева — избранник богов.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что верховные жрецы богов приносят королеве клятву верности. Хоть она не может назначать жрецов, у них своя внутренняя иерархия, но вполне может отнять их жизнь или бросить в тюрьму.

(обратно)

59

Парк Всех Богов Света Розми — находится на Парковой площади во Фритауне — центральной площади многомилионного города. Он известен далеко за пределами Розми, является одним из самых красивых парков планеты.

(обратно)

60

Существует поверье, что если мужчина и женщина полюбили друг друга по-настоящему, то в этот момент цветочные феи, подданные богини любви Беллы, осыпают влюбленных золотой и серебряной пыльцой, которая издает звон, как у серебряных колокольчиков, который могут слышать влюбленные.

(обратно)

61

«Приговоренные» — самоназвание Первого отряда Фритауна. Т. к. среди пилотов данного отряда самая высокая смертность, они постоянно подвергаются самой высокой степени риска, то летчики шутят, что, вступая в этот отряд, они сами себя заранее приговаривают к скорой смерти. Однако служить в отряде «Приговоренных» — мечта многих пилотов, туда берут только лучших из лучших.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Эпилог

*** Примечания ***