Жесткий рок [Мария Летова] (fb2) читать онлайн

Мария Летова Жесткий рок

Глава 1

– Я подключилась к ее компьютеру, а она переписывается со своей дочерью, которая сидит на ресепшене, – говорит Вика, потягивая коктейль.

– И о чем? – спрашиваю я, пригубив из своей трубочки.

– О-о-о… – тянет она. – О том, как сходила на свидание с начальником финотдела. Он ее всю ночь имел, она прямо от него поехала на работу. Но он, видишь ли, не предложил ей денег. И теперь они с мамой раздумывают, стоит ли ей опять с ним встречаться?

Качаю головой, пораженная. Истории об этой семейке я слушаю больше года. Я слышала о них много чего. Они настоящее порождение ада. Мужикам, попавшим в зону их локации, лучше бежать без оглядки.

Вика – моя подруга. И она айтишник в одной крупной российской компании. Чтобы избежать недопонимания, сразу скажу – она красотка. Она не из тех айтишников, с которых рисуют мемы. Ну, знаете, те, которые никогда не моют волосы и носят дебильные очки и усики.

Сегодня пятница, и мы находимся в бургерной на Новом Арбате, чтобы выпить по коктейлю и, возможно, по текиле.

Меня зовут Алёна. Я в столице уже пару лет. А ещё мне тридцать два, но я предпочитаю об этом не думать.

– Ты поедешь с нами завтра? – спрашивает моя лучшая подруга, параллельно набивая какое-то сообщение в телефоне.

Наверняка пишет своему парню Юрочке. Они еще меньше года вместе, и со стороны это выглядит очень приторно.

– Угу, – отвечаю, жуя сырный шарик.

Завтра мы собираемся совершить выезд на природу. Рыба на гриле и какой-нибудь водоем. За окном – аномально жаркий сентябрь, поэтому нужно ловить момент. В общем-то, я не против. Мой кот Палкан обожает жевать траву. Он, конечно же, поедет с нами.

– Юрочка подъехал. До завтра, – объявляет Вика, вставая.

Я тоже встаю, и мы тепло прощаемся, будто расстаемся навсегда.

Не допив свой коктейль, прошу счет, после чего направляюсь в уборную. Спускаюсь по мрачным ступенькам и толкаю дверь с надписью «Тайная комната». Внутри ряд из трех кабинок и парень, ожидающий своей очереди, опершись на умывальники. Он поворачивает голову на звук, и я понимаю, что передо мной фронтмен одной столичной рок-группы – Антон «Бес» Наумов. Собственной персоной.

Их аудитория – это в основном протестно настроенная молодежь. Они что-то вроде панков-философов, призывающих ломать стереотипы и посылать мир в Ж.

Наумов лениво осматривает меня с ног до головы и на несколько секунд задерживает взгляд на фанатской толстовке, в которую я одета. Да, на мне фанатская толстовка той самой группы, где застывший Бес рвет горло и долбит по струнам электрогитары, напрягая свои впечатляющие бицепсы, покрытые татуировками. Подруга привезла ее мне с какого-то рок-фестиваля.

Бес возвращается к гипнотизированию закрытых кабинок, потеряв ко мне интерес.

Ну, и пожалуйста.

У меня нормальная самооценка. У меня приличная грудь и живот плоский. И я довольно симпатичная брюнетка, к тому же буквально на прошлой неделе сделала цветное омбре. Добавила фиолетовых прядей своим классическим волосам.

Хочу прояснить ситуацию. Я не его личная фанатка. Я даже на концерте у них ни разу не была. Именно поэтому меня не затронуло его равнодушие. Хотя такое прохладное отношение ко мне, как к фанатке, немного удивляет.

Должна заметить, при ближайшем рассмотрении он еще лучше, чем на фото. Высокий и крепкий. Модная стрижка, пряди падают на лоб. Лицо грубоватое, но интересное. Раскосые глаза добавляют изюминку. На нем толстовка и штаны защитного цвета, заправленные в короткие потертые «мартинсы».

Выглядит круто.

Прислоняюсь к умывальнику рядом и складываю руки на груди. Моя голова находится на уровне его плеча, тем не менее из вредности бросаю в пространство:

– В жизни ты ниже.

Он лишь хмыкает в ответ, и мы погружаемся в тишину. Когда дверь одной из кабинок открывается, я справедливо ожидаю, что даму пропустят вперед. Этого не случается. Бес заходит внутрь, захлопнув дверь перед моим носом.

Козел.

Парень, вышедший из кабинки, моет руки и покидает «Тайную комнату».

Жду.  

То, что происходит дальше, мягко говоря, полный пздц.

Дверь кабинки напротив с грохотом распахивается, и оттуда вываливается здоровенный мужик. Его чокнутые глаза с расширенными зрачками останавливаются на мне, отчего я, возможно (только возможно!), слегка намочила трусы.

– Ты стучала?! – орет псих и рвет ко мне.

Я успеваю лишь уронить челюсть, прежде чем он хватает меня за ворот толстовки и дергает на себя так, что мои ноги отрываются от пола!

– Ту стучала, сука?! – снова орет он, брызжа слюной в моё лицо.

В душе поднимается первозданный ужас, а все речевые навыки временно потеряны. Ноги отнялись от шока, руки похолодели. Чокнутый наркоман замахивается кулаком, чтобы сломать мне нос, не меньше. Жмурюсь и втягиваю голову в плечи. К счасть в этот момент мои гланды отпускает, и я начинаю кричать.

Да так, что замигали лампочки.

От неожиданности наркоман мешкает несколько секунд, а из крайней кабинки выскакивает Антон Бес Наумов, на ходу застегивая штаны. Сквозь пелену ужаса вижу, как он со всего разбега врезается в моего обидчика, и они вместе падают на пол. Я падаю тоже и отползаю, чтобы не попасть под раздачу. Из соседних кабинок появляются люди. Девушка и еще девушка. Они визжат, как и я, а двое на полу лупят друг друга так, что я слышу хруст костей.

Забегаю в освободившуюся кабинку и закрываю дверь на замок. Быстро сажусь на унитаз, опустив крышку.

У меня шок.

Прижимаю сцепленные в замок руки к груди, молясь Богу. Возможно, я должна была спасти вместе с собой тех девушек, но без обид, каждый сам за себя. 

Меня трясет.

Визги и тяжелые удары в дверь заставляют зажмуриться и расплакаться. В своих резюме я всегда обращала внимание работодателя на мою «стрессоустойчивость». Очевидно, я врала нам всем.

Мне не становится лучше. Дрожащими руками ищу в кармане телефон, чтобы позвонить… понятия не имею куда.

За дверью уже давно тишина, но мне плевать на это.

Я не собираюсь выходить, пока не приедет ОМОН.

– Эй, открой! – говорит Бес с той стороны, сопроводив просьбу деликатным постукиванием.

Ни за что!

– От… отвали! – отвечаю я.

– Он в отключке, – сообщает Бес. – Выходи.

Прислушиваюсь к интуиции.

Кажется, он не врет. Вытираю вспотевшие ладони о задние карманы своих бойфрендов и открываю замок. Он распахивает дверь и заглядывает внутрь. Осмотрев меня с ног до головы, убеждается в том, что я цела и невредима.

Ну это как посмотреть. Психологические травмы никто не отменял!

Лицо у него разбито. То есть вот прям разбито. Один глаз заплыл, из губы сочится кровь. Я в ужасе подношу ладони к лицу, чтобы прикрыть рот.

– Офиге-е-е-е-еть, – резюмирую сквозь пальцы.

Наумова забавляет такое описание ситуации. Я это понимаю, потому что его окровавленный рот растягивается в подобие улыбки, являя ровные белые зубы.

Псих...

Сейчас понимаю, что оставшийся нетронутым глаз у него ярко-голубой. Второй наверняка того же цвета. Одежда его в крови.

Мамочки!

– Это не моя, – успокаивает этот сумасшедший.

– Мне… мне нужно побыть одной, – все так же шокировано сообщаю я.

Я не собиралась перед ним объясняться по этому поводу, даже когда он вскидывает бровь (это было не совсем очевидно, учитывая состояние его лица), как бы говоря «ты серьезно?».

– Да, я серьезно! – отвечаю, захлопывая дверь.

Решаю, что первым делом на выходе поблагодарю своего спасителя. Я готова отдать ему какой-нибудь нежизненно важный орган. Он практически спас мою жизнь, и я не драматизирую. 

Закончив свои дела, выглядываю из кабинки. Бес стоит напротив, сложив руки на груди. Заглянув за дверь, вижу огромное тело, распластанное на полу.

Он абсолютно точно в отключке.

Неясно даже, дышит ли он. Лицо его похоже на кровавое месиво.

Перевожу взгляд на Наумова. В этот взгляд я пытаюсь вложить всю благодарность за то, что он метелил моего обидчика безжалостно. В ответ на это он пожимает плечами.

Возможно, он имел ввиду что-то вроде «всегда пожалуйста», но я интерпретирую этот жест, как «обычное для меня дело». Просто я знаю, что творится на их концертах. Безумные панки сбиваются в стаи, волнуя толпу прямо в фан-зонах концертных залов. И у Беса порой такой вид, будто он мечтает к ним присоединиться, но, поскольку у него другая роль на этом банкете, он лишь подбадривает их своими анархистскими призывами.

Признаюсь, в жизни он гораздо спокойнее. Вспоминаю, что ему около тридцати пяти, а может и тридцати шести. Наверное, в таком возрасте положено успокоиться. Хотя откуда мне знать. Мне всего-то тридцать два…

– Будешь моим свидетелем, когда менты приедут, – прерывает мои размышления Антон.

«Менты?» – проносится в голове.

Одновременно с этим рот мой принимает форму буквы «О».

Бес качает головой и снова улыбается, если можно так назвать эту гримасу, поскольку лицо у него еще больше раздулось.

– Ты, бл*ть, просто чума, – хрипло говорит он. – Выйдешь ты оттуда или нет?

Оскорбленная, откладываю извинения на потом. Я уже набрала в легкие воздуха, чтобы сообщить об этом, но тут слетевшая с петли входная дверь открывается, и в крошечную уборную вваливается не менее пяти человек. Среди них администратор (я, между прочим, планирую потребовать возмещение счета!), два охранника и несколько зевак.

– Мы уже вызвали полицию, – объявляет Дмитрий-администратор, брезгливо посматривая на вырубленного «Йети».

Наумов отталкивается от столешницы умывальника и хватает меня под локоть, выволакивая из туалетной кабинки. Он реально большой. Сейчас я это отчетливо понимаю. Рядом с ним чувствую себя пушинкой.

– Мы подождем наверху, – объявляет он и тащит меня на выход.

Не особо сопротивляюсь, ведь я и сама не прочь убраться отсюда. Проходя мимо своего обидчика, не выдерживаю и пихаю кроссовком под ребра, на что он никак не реагирует. Но Бес откровенно посмеивается над моим поступком.

Глава 2

Поднимаемся наверх, где по-прежнему полно народу. Люди с любопытством поглядывают на нас. У меня нет опасений по поводу того, что моего напарника кто-то может узнать.

Поверьте, он совершенно неузнаваем.

Администратор семенит следом, принося извинения.

– Пройдите, пожалуйста, за мной. В комнату для персонала, – обгоняет он нас, показывая дорогу.

Мы следуем через темный коридор в самое брюхо бургерной. Бес по-прежнему тянет меня на буксире, словно я сопротивляюсь. Мы заходим в комнату с телевизором и диваном, на который Бес сразу же опускается, откинув голову на спинку и широко разведя колени. 

– Принесите лед и полотенце, – обращаюсь к администратору.

– Конечно, минутку, – говорит тот и исчезает.

Не знаю о чем говорить, поэтому молчу, расхаживая по комнате и тщательно протирая руки влажными салфетками.

– Сядь уже, – бросает мой знакомец.

В его голосе чувствуется усталость и напряжение. Вполне возможно у него адски болит лицо. Проникшись жалостью, лезу в свою сумку в поисках обезболивающего. Слава богу, оно у меня с собой. Маленькая бутылка воды тоже. Извлекаю таблетку с характерным звуком и подхожу к Наумову.

– Вот, возьми, – говорю, протягивая руку.

Он слегка приподнимает голову и после секундных раздумий принимает помощь, даже не спросив, что я ему подсовываю. Это делает мне честь, поскольку, очевидно, он доверяет моим умственным способностям. Протягиваю следом бутылку воды, и ее он тоже принимает, после чего мы снова погружаемся в тишину.

Я по-прежнему не настаиваю на разговоре. Он тоже. Слава богу, администратор Дмитрий появляется довольно скоро. Благодарю, забрав у него ведерко со льдом и полотенце. Антон следит за моими действиями одним полуприкрытым глазом, но не возражает, когда набираю льда в полотенце и направляюсь к нему. Он лишь прикрывает глаз полностью и расслабляется.

Мне приходится встать между его разведенных ног, и это… достаточно интимно.

Нависнув над ним, я делаю вывод, что для льда немного поздновато. Но, возможно, это облегчит боль? Глубоко вздохнув, очень и очень осторожно прикладываю холодный куль к его лицу.

– Осторожнее! – шипит он.

Нежно обрабатываю его расквашенное лицо, одновременно рассматривая увитые венами руки с длинными пальцами, покоящиеся на его животе.

Красивые.

Борясь с желанием оценить размер его ноги, замечаю:

– Наверное, тебе нужно в больницу…

Он поднимает веко и сверлит меня голубым прожектором.

– Может быть сотрясение, – поясняю очевидное.

– Права есть? – совершенно невпопад спрашивает он.

– Права? Типа водительские? – уточняю я, приложив полотенце к заплывшему глазу.

– Да. Типа «водительские», – подтверждает грубиян.

– Есть, – сообщаю гордо.

– С собой?

– Да.

Вообще-то, у меня стаж вождения десять лет и льготная страховка. Правда, я так редко сажусь за руль, что не советовала бы страховым компаниям ориентироваться на мой стаж.

Наумов замолкает, оставляя меня в недоумении. Решаю обмануть его ожидания и ни о чем не спрашивать. Наше молчание прерывает появление сотрудника полиции, которому сообщаю свои данные и в красках расписываю произошедшее. Возможно, я сделала свои показания излишне эмоциональными, потому что Антон качает головой и шепчет что-то вроде «Мля…» себе под нос.

Игнорирую это и перехожу к той части, где Бес появляется в образе героя. В этот момент полицейский получает исчерпывающую для себя информацию, поэтому считает нужным прервать меня на середине.

Обиженно замолкаю, а Наумов снова закрывает глаз, будто звук моего голоса мешал ему все это время. Полицейский быстро сворачивается и уходит, так как я не собираюсь предъявлять обвинений. Наумов тоже не собирается. Наверное, у него, как и у меня, нет на это времени.

– Отвезешь меня домой, – заявляет он, продолжая рассматривать обратную сторону своих век.

Что?!

Я понятия не имею о том, где он живет. А ведь мне еще домой возвращаться! Кроме того, я не сажусь в машины к незнакомцам. И хоть технически я знаю о нем много чего, это никак не делает нас друзьями.

– Извини. Но мне еще в Царицыно возвращаться, – сообщаю, одновременно отказывая и ставя его в известность о том, как непроста моя ситуация.

Он вскидывает голову и смотрит с жалостью. Это злит.

– Оттуда мне легче добираться на работу! – пытаюсь оправдаться я.

– Хреновая у тебя работа, – говорит Бес. – Ты сказала, что я «спас твою жизнь», – напоминает он, совсем неправдоподобно имитируя мой голос.

Возможно, я и бросила что-то такое на эмоциях, когда давала показания. Но замечание по поводу моей работы было низким.

– Хорошо, – отвечаю, решая таким образом отплатить ему за помощь, и не обличать благодарности в слова.

Глава 3

На выходе из заведения нас поджидает администратор, вручая двадцатипроцентные скидочные карты. Наумов игнорирует подношение, поэтому я забираю обе себе.

Мы выходим на улицу, где моросит легкий теплый дождик, а воздух как никогда свеж.

Антон закатывает глаз в ответ на мои умиленные глубокие вдохи. Обхватив мое запястье огрубевшими от гитарных струн пальцами, ведет нас на стоянку. Игнорирую приятное покалывание в местах соприкосновения нашей кожи и задаюсь вопросом – почему нужно меня постоянно тащить? Я могу идти за ним сама. Его трудно потерять из вида.

Порывшись в кармане брюк, он извлекает брелок сигнализации, и припаркованный в середине ряда черный BMW пятой серии в новеньком кузове подмигивает габаритными огнями.

О нет! Нет, нет, нет!

Вырываю руку и останавливаюсь. Антон тоже останавливается и смотрит на меня с таким видом, будто спрашивает: «ну что еще?».

Что еще?!

– Ты шутишь? – спрашиваю вслух. – Я не сяду за руль BMW!

Мой обескураженный вид должен дать ему понять, насколько скудны мои навыки вождения.

– Что не так с BMW? – раздраженно спрашивает он.

– Я никогда на нем не ездила, вот что! – сообщаю я.

– Бл*ть, ты сказала, что у тебя есть права, – возмущается Наумов.

Качаю головой, намекая на то, как нелепо его замечание. И еще меня раздражает то, что он разговаривает, будто отсидевший в колонии строго режима.

– Ладно, насрать. Пошли, – говорит Бес и хватает меня за толстовку в районе плеча.

Ну и хам!

И я понимаю это, даже несмотря на то, что задница у него просто отпад. Особенно в этих штанах.

– Я не сяду за руль. Я не хочу убиться. Лучше вызови такси, – бубню всю дорогу до машины.

Он подводит меня к водительской двери и, распахнув ее, заталкивает внутрь. Бросив предупреждающий взгляд, очень неделикатно захлопывает ее и обходит машину. Настороженно слежу за ним через лобовое стекло, чувствуя себя инородным телом в глубоком кожаном сидении. Мне нужны еще одни ноги, чтобы достать до педалей, поэтому просто сижу, не двигаясь. Он садится в машину, мгновенно заполняя собой пространство. В воздухе чувствую запах его туалетной воды, и это грейпфрут, определяю безошибочно.

Очень и очень приятный аромат. Бес весь очень и очень классный, даже с разбитым лицом.

Отвожу глаза, боясь быть пойманной за разглядыванием его коленей. Они у него очень мужские. Такие рельефные и крупные.

Даю себе мысленную пощечину и устремляю независимый взгляд вперед. Прямо на сверкающую витрину огромного торгового центра. Антон нажимает старт-кнопку, и приборная панель оживает.

– Офиге-е-е-еть... – выдаю автоматически, изучая панель.

– Ты еще какие-нибудь слова знаешь? – ворчит Антон, нажимая на кнопки то там, то тут.

Водительское кресло приходит в движение, и я плавно устремляюсь навстречу рулю с фирменной эмблемой. Еще секунда, и я забуду обо всех своих страхах.

С интересом рассматриваю светящееся табло спидометра и тахометра и сучу ногами по коврику, давая понять, что все еще не достаю до педалей. Антон издает какой-то звук, напоминающий смешок, и придвигает кресло еще ближе.

– Ага, достаточно, – сообщаю я, проводя кончиками пальцев по кожаной оплетке руля, на которой по кругу набито название группы.

Наверное, подарок.

– Бл*ть, убери это выражение со своего лица, – вторгается в мой мир глубокий бархатный голос.

Голос у него чарующий, ведь он солист. Солист-сквернослов. Это, кстати, его официальное амплуа.

Поворачиваю голову и смотрю в голубой глаз, внутренне морщась. За эти минуты я позабыла, как плохо он выглядит.

– Можно не материться? – спрашиваю, ведь эта манера изъясняться уже просто достала.

– Нет, – нагло заявляет он, перегнувшись через коробку передач и пристегивая меня ремнем.

Это немного шокирует, потому что его рука задевает мою грудь, а цитрусовый запах сам ломится в ноздри.

– Ты что, думаешь, я не знаю, как пристегиваться? – спрашиваю, надеясь замаскировать трепет за грубостью.

Сама же сижу, не двигаясь, пока он не возвращается на свое место.

– Любой дебил знает, как пристегиваться, – заявляет этот хам, совсем не объясняя, зачем вторгся в мое личное пространство. – Ездила на автомате?

– Нет, – раздраженно бросаю я, на что Наумов в очередной раз закатывает глаз.

– Вот, смотри, – поясняет, указывая на рычаг. – «D» – значит ехать. Пока тебе этого достаточно.

Я больше сосредоточена на виде его жилистых ладоней, чем на коробке передач. Мне нравятся его руки, даже несмотря на ссадины, покрывающие костяшки пальцев.

– Але, ты меня слышишь вообще? – говорит он, легонько толкнув меня в плечо.

– А-а-а? – спрашивая удивленно, потому что слишком сильно погрузилась в тему «рук».

– Пздц! – возмущается он. – Тебя что, космос вызвал?

– Не матерись, достал уже! – рявкаю я, словно какая-то сварливая жена.

Его измятое лицо расплывается в улыбке. Зрелище то еще.

– Едь не больше шестидесяти, – говорит он, продолжая жутко улыбаться.

Это заявление не подрезало моих крыльев, ведь я планировала ехать сорок.

– Выжми тормоз.

Выжимаю.

Он устанавливает рычаг передач на позицию «D» и говорит, пристегивая свой ремень:

– Нам направо. Сейчас отпускай тормоз и потихоньку газуй.

Я делаю глубокий вдох и осматриваюсь. Заправив волосы за уши, кладу руки на руль, делая еще один глубокий вдох.

– Пздц! – комментирует мой штурман.

В ярости поворачиваю голову и шиплю:

– Заткнись! И не матерись!

Кажется, я наконец-то заговорила с ним на одном языке, потому что он сползает по сидению и вольготно разваливается, врубая музыку.

– Выключи, – требую, глядя перед собой.

Мои навыки вождения автомобилей с запредельным (для меня) количеством лошадей не настолько хороши, чтобы в процессе еще и музыку слушать. К тому же работают дворники и уже давно стемнело.

 К счастью, он не стал спорить и вырубил звук.

– Поехали уже, – устало просит мой спаситель.

Включив поворотник, привожу в движение многотонную махину.

Не отрываю глаз от дороги и боковых зеркал, ориентируясь только на команды Антона: «налево», «здесь направо», «осторожно, бл*ть», «притормози», «следи за скоростью», «поворотник», «Алёна, бл*ть».

Здесь стоит отметить, что я была удивлена тому, что он запомнил мое имя, тем не менее упорно держу скорость в пределах пятидесяти пяти километров в час, что его невероятно бесит. Наслаждаюсь этим.

– Отвали, – советую белому Гелендвагену, который посмел мне сигналить.

Антон притих, видимо, опять разболелись боевые раны. Не представляю, как можно функционировать с такой хренью.

Оказалось, он живет на Юго-Западной в одном из новых районов. И это еще не так плохо для меня, но и не так хорошо. Я попаду домой глубокой ночью, не иначе. К тому моменту, как мы добираемся до его района, я уже освоилась в свирепом черном красавце.

– Здесь поверни направо. Вот. Вот здесь тормози, – говорит Антон.

Я торможу перед огромным жилым домом, после чего Наумов велит:

– Выходи.

Покидаю полюбившийся мне салон. К хорошему так быстро привыкаешь.

Антон садится за руль и начинает парковаться, восхищая меня своей параллельной парковкой. Видимо он понял, что у меня нет к ней способностей. Я не в обиде.

Осматриваюсь по сторонам и вздыхаю, начав загружать приложение такси. Не мешало бы позвонить Вике и подробно рассказать обо всем случившемся, но у меня нет на это сил. Сдерживать бешеных лошадей BMW очень утомительно.

Слышу, как хлопнула дверь машины и пискнула сигнализация.

– Пойдем, – бросает мне Антон, проходя мимо и направляясь к подъездной двери.

Разумеется, я не двигаюсь с места. Что это еще значит?

Я не спорю, он очень классный, но я так никогда не делала.

Никогда.

Нажимаю на кнопку «заказать» и не утруждаюсь с ответом, имитируя его раздражающую манеру поведения. Наумов останавливается и смотрит на меня, склонив голову набок. Я не знаю, что ему сказать. Я растеряна, потому что он очень мне нравится. Я уверена, он понравился бы любой женщине, у которой есть глаза, но я не готова переспать с ним, а утром тихонько испариться. Это не мое.

– Я уже вызвала такси. Эм… спасибо. Я не виновата… – добавляю зачем-то.

Наумов изображает на лице «достала», и я угадываю это, потому что за три часа общения научилась неплохо читать его гримасы.

– Переночуешь у меня. Я завтра тебя отвезу.

Очень сомневаюсь насчет того, что завтра ему станет лучше. В то же время телом моим завладела усталость, ведь уже два тридцать утра. Переминаюсь с ноги на ногу, не зная, что делать. Я никогда не спала у незнакомцев, так же, как и не садилась в их машины.

– Давай, я спать хочу, – мягко поет голос современной анархии.

Новые интонации в его речи действуют на меня успокаивающе. Но не настолько, чтобы поддаться порыву. Подъехавшее такси встает между нами, и я устало трогаюсь к пассажирской двери, одними губами говоря:

– Пока.

Глава 4

Соседняя пассажирская дверь распахивается, и этот невозможный человек вытаскивает меня наружу.

– Езжай, – бросает он водителю, таща меня, как куклу.

– Ай-й-й… – хнычу, почти не сопротивляясь.

Я очень устала, именно поэтому утыкаюсь носом в его толстовку и позволяю тащить себя куда угодно. Теперь, когда он пресек все мои сомнения таким решительным образом, я готова сдаться.

А вдруг он маньяк?

Плевать. Ему даже не придется меня насиловать. Уверена, ему никогда не приходилось этого делать, ведь он офигенный, и пахнет он так же.

Молча едем в просторном лифте, и я не пытаюсь отлипнуть он него, а он не пытается выпустить меня из рук.

Квартира оказалась двухкомнатной студией, и если коротко описать дизайнерский подход – это минимализм в черно-серо-белых тонах. Неожиданно робею и мнусь на пороге, пока Антон закрывает дверь и бросает ключи в стеклянную чашу, стоящую на комоде при входе. Подталкивая меня вперед, он говорит:

– Проходи уже, тридцать три несчастья. Разувайся.

В душе моей все восстает против такой характеристики, но я решаю простить ему это, ведь после он сообщает:

– Ляжешь на кровати, а я на диване посплю.

С этими словами он уходит по коридору, крикнув оттуда:

– Туалет и ванная здесь.

Осматриваюсь.

Одна стена комнаты посвящена творчеству группы и коллекции гитар. Я в гитарах не бум-бум, так что сразу перехожу к изучению всевозможных рамок, висящих на стене. Здесь у нас обложки альбомов группы, и их ровно пять, а также фотографии, на которых Антон, группа и разные люди. На одной из них Антон в окружении скандирующих фанатов ЦСКА.

Хм… 

– Есть хочешь? – раздается над ухом.

Подпрыгиваю на месте и разворачиваясь на пятках, хлестнув его по лицу синими кончиками своих волос.

– Мать твою! – вопит он и отходит на пару шагов. – Больно!

– Прости! – пищу я.

Как неловко. Мне явно не хватает сегодня очков. А он меж тем снял толстовку, и даже сквозь футболку я вижу, какой фантастический у него пресс. Скольжу взглядом по тату, которыми покрыты его руки. Ничего себе! Отсюда и не разобрать, так много там всего…

Когда возвращаю глаза к его лицу, оно насмешливое.

Но когда человек покрывает себя татуировками с головы до ног (я знаю, что на ногах они у него тоже есть), он не может не ожидать того, что люди будут на него пялиться.

– Больно, наверное, было, – спрашиваю я, имея ввиду его татуировки.

– Не больнее, чем по роже получать, – сообщает Бес.

Я это запомню. Возможно, когда-нибудь я решусь набить себе что-то маленькое и милое, такое девчачье.

– Ну, так… гхм… я пойду спать? – спрашиваю его, сама не знаю на что надеясь.

Вряд ли в таком состоянии он способен домогаться меня. А если бы смог?

Да? Нет?

– Ага, давай. Спокойной ночи, – говорит Антон и направляется к дивану.

Очень тихо сливаюсь, уверенная в том, что смогу найти вторую комнату в двухкомнатной квартире-студии. По дороге заглядываю в ванную. Кровать разобрана для меня, а на подушке лежит аккуратно сложенная футболка.

Кажется, мое сердце подпрыгнуло. Разворачиваю футболку и улыбаюсь. Там Антон рвет горло для огромной толпы анархистов.

Это так мило.

Быстро переодеваюсь и забираюсь под одеяло, которое пахнет им. Как и подушка.

Супер.

То, что надо.

Через тридцать секунд я сплю в доме потрясающего мужика, который спас меня на белом коне и даже не стал домогаться.

Жизнь – боль.

Глава 5

Просыпаюсь под трель будильника. Я предусмотрительно его завела, прежде чем отключиться на пять часов. Даже если Антон еще не проснулся, я вызову такси и уеду домой. У меня были планы на этот день – рыба на гриле, водоем. К тому же не хочу навязываться.

Снимаю футболку и аккуратно кладу ее на заправленную постель. Жаль. Я могла бы носить ее как платье и вспоминать об этой ночи. О том, что я провела ее в постели Антона «Беса» Наумова. Одна. В самом деле, здесь есть что вспомнить.

Кое-как расчесываю волосы пальцами и выглядываю в окно. За ним отличный летний день, если не считать того, что сейчас осень. Взяв свою толстовку, выхожу из комнаты в джинсах и бельевом топе.

К моему удивлению, Антон уже не спит, а сидит на барном стуле в компании какого-то парня и попивает кофе. Собеседник Беса замечает меня первым, и его брови удивленно ползут вверх. Наумов тоже оборачивается. Его глаз по-прежнему работает за двоих, поэтому ему требуется немного больше времени, чтобы хорошенько изучить мою грудь, не скрытую объемной толстовкой.

Я отвечаю тем же.

Изучаю его широкую спину, длинные ноги, в общем, все, до чего могу дотянуться взглядом. Смотреть в его лицо мне физически больно.

Игнорируя гримасу ужаса и сострадания, которая искажает черты моего лица, хозяин спрашивает:

– Голодная?

Отрицательно машу головой. От вида этих кровоподтеков я бы потеряла аппетит, даже если бы он у меня был. В утреннем свете все выглядит еще хуже.

– Я вызову такси, – говорю ему.

– Я сказал, что отвезу, заманала! – рычит Наумов.

– Да у тебя один глаз не работает! – перечу я, махнув в его сторону рукой. – Ты себя в зеркало видел?

– Вадик нас отвезет, – раздраженно поясняет Бес, мотнув головой в сторону гостя. – Садись и пей кофе.

– Я не пью кофе, – сообщаю чинно.

– Бл*дь, а что ты пьешь? Людскую кровь?

Гордо вскидываю голову.

– Я пью чай, грубиян.

– Чая нет, – сообщает мне хозяин и отворачивается.

Хам.

Вадик в восторге от разыгравшейся драмы. Ему не хватает лишь ведерка с попкорном. Прохожу мимо Наумова и сажусь рядом с Вадиком. Он довольно милый паренек, на несколько лет моложе меня.

– Привет, я Алёна, – протягиваю руку для рукопожатия.

Вадик в ответ целует воздух над костяшками моих пальцев. Я обворожительно улыбаюсь, как никогда в жизни. Зачем я это делаю? Понятия не имею. Близость этого неандертальца с разбитым лицом выводит меня из себя и толкает на странные поступки. Если заткнуть ему рот и надеть на голову бумажный пакет, то он выглядит супер-пупер горячо. На нем спортивные штаны и футболка. В комплекте со всеми этими татуировками, этот тривиальный наряд смотрится так, будто он модель спортивной одежды.

– Алён, а как вы с Антоном познакомились? – спрашивает наивный Вадик, посверкивая глазами и отхлебывая кофе из своей кружки.

Я не тружусь смотреть на Наумова и отвечаю без подсказок:

– Я ему цветы на концерте подарила. Гвоздики.

Вадик хихикает, а я смотрю на Антона, который смотрит на меня исподлобья. Прячу руки под стол, чтобы он не видел, как волоски на моих руках встали дыбом.

– Ты не в курсе, кто ему по роже надавал? – интересуется Вадик.

Бес лишь откидывается на спинку стула и кладет руки за голову, упершись одной ногой в пол. Видимо, таким образом он пытается сказать, что готов и дальше выслушивать мои небылицы. Но у меня вдруг появились дела поважнее: мои внутренности скрутило и обдало горячей волной. Боясь, что не удержу свой взгляд от созерцания его паха, опускаю глаза и бубню:

– Пойду, эм-м-м...  освежусь…

Спрыгиваю со стула и семеню в уборную. Очевидно, мое неуместное влечение одностороннее. Но, чёрт. Я девушка в расцвете сил, а Антон – идеал молодого человека.

Прыснув от смеха, трясу головой.

Если отбросить его манеру общения, то да, он идеал.

Даже из туалета слышу, как звонит мой телефон. Сильный голос Антона в акустической версии проникновенно орет о том, что никогда не нужно сдаваться.

Это Вика.

Выскакиваю в коридор и иду к своей сумке, игнорируя присутствующих. Даже не оборачиваясь, знаю, что голубой нахальный глаз сверлит мой затылок.

– Ало? – говорю в трубку.

– Мы выезжаем через час. Будь готова, – сообщает подруга в своей излюбленной театральной манере.

– Ладно, – киваю я иотключаюсь.

Повернув голову, смотрю на Антона, сообщая:

– Мне пора домой.

– Зачем? – спрашивает нахал.

– Не твое дело, – беру свою сумку.

Во-первых, рассказывать о том, что дома меня ждет голодный кот не хочется. Это может послужить поводом для всяких шуток, а мне это ни к чему. Я и так взволнована тем, что где-то в мире существует такой мужчина, как Антон «Бес» Наумов.

Во-вторых, я не рассчитываю на то, что могу быть ему интересна дольше тридцати секунд подряд. Он популярный, глубокий и содержательный человек с неординарной внешностью. Уверена, он встречается с какой-нибудь не менее неординарной девицей, у которой диплом МГУ или что-то вроде того.

Антон встает со стула, и его гость делает то же самое. Наумов молча берет из стеклянной вазы и обувает кроссовки. В лифте едем молча. Я стараюсь не смотреть на него, он слишком притягательный. Посмотрю один раз и буду пялиться всю дорогу. Не хочу оставлять о себе впечатление, как о глупой влюбленной дурочке.

На улице невероятно здорово: тепло, даже жарко. Но в воздухе уже ощущается запах осени, и это навевает грусть. Через месяц все парки станут желто-красными…

– Опять космос вызвал? – спрашивает Антон, приобняв меня за плечо.

Его мозолистая ладонь касается моей голой кожи, по телу бегут мурашки. На мне лифчик без подкладки, поэтому я прижимаю сумку к груди, чтобы скрыть торчащие соски. Поведя плечом, сбрасываю его руку. Ни к чему мне все это. Я легко могу в него влюбиться, ведь он самый настоящий «плохой мальчик». Невоплощенная мечта каждой нормальной женщины, причина ее слез и страданий. Это пугает.

– Бл*ть, Алёна, ты вообще меня слышишь? – спрашивает Бес.

– Да, – отвечаю, глядя под ноги, пока мы идем к машине.

– А молчишь чего?

– Думаю, – буркаю я.

– Ясно. Не пробовала делать еще что-нибудь, пока думаешь?

Улыбаюсь.

– Мне и так нормально, – заверяю его.

Он открывает для меня пассажирскую дверь своего «бумера» и, к моему удивлению, забирается на заднее сидение следом за мной. Удобно разваливается, широко расставив свои ноги, и кладёт одну руку на сиденье за моей спиной. Вадик, который занял водительское кресло, выглядит достаточно уверенно, тем не менее, Антон вкрадчиво напутствует ему в затылок:

– Не больше семидесяти.

А потом обращается ко мне:

– Адрес какой?

Называю адрес, и Вадик вбивает его в навигатор. Чтобы отвлечься от подавляющей близости Антона, спрашиваю:

– А сам ты с какой скоростью ездишь на этой машине?

Он поворачивает ко мне избитое лицо и говорит:

– Ты обязательно об этом узнаешь, как только я смогу сесть за руль.

Думаю, не нужно объяснять, что мое глупое сердце сделало кульбит. Сначала попробовало вырваться через горло, затем пробить ребра. Щеки вспыхнули, руки затряслись. Ненавижу свою нестрессоустойчивость. Отворачиваюсь, чтобы спрятать пунцовые щеки. Я боюсь требовать объяснений, предпочитая витать в розовых облаках надежды.

Вадик трогается, и Антон начинает делить свое внимание между мной и тем, что происходит за лобовым стеклом.

– Какие планы на сегодня? – спрашивает он, беря двумя пальцами прядь моих волос в том месте, где они из «темного шоколада» плавно превращаются в «ультрамариновый водоворот», и лениво наматывает ее на палец.

Грейпфрутовый аромат дурманит мозги, а вид его руки, окруженной моими волосами, вызывает уже знакомые шевеления в животе. Мне кажется, что он может прочесть на моем лице все эти мысли. Ерзаю по сидению, с опаской поднимая глаза. Вижу, что этого не произошло. Слава Богу!

Отворачиваюсь к окну, говоря:

– Собирались с друзьями на природу.

– У тебя есть парень? Муж?

Резко поворачиваюсь к нему.

– Я если есть, то что? – спрашиваю, сама не зная откуда во мне взялся этот дух противоречий? Я предпочитаю вести себя с людьми мило и редко лезу на рожон. Говорю же, этот человек вытаскивает наружу мои худшие качества.

– Если есть, то я ему зубы выбью. Как тебе такой вариант? – раздраженно спрашивает он, затем поворачивается к бедному Вадику и орет. – Какого хрена ты к нему, бл*ть, приклеился? Держи дистанцию!

Он дожидается, пока водитель выполнит его требование, потом снова смотрит на меня. Ого! Кажется, он злющий. Недолго музыка играла. А я уж было подумала, что его подменили. Но нет, злобный двойник тут как тут.

– Так что? – зло спрашивает он, наматывая черно-синюю прядь на кулак.

– Нет. Никого нет, – блею я.

Вообще-то сейчас он меня даже немного пугает. Пугает так, что сжимаю бедра. Чертов доминант. Хочу, его…

Мой знакомец лезет в карман спортивок и достает телефон. Снимая блокировку, протягивает его мне со словами:

– Вбей свой номер.

Смотрю на детище Стива Джобса и не шевелюсь. Подняв глаза на Антона, спрашиваю:

– Зачем тебе мой номер?

Он смотрит на меня некоторое время. Смотрит без каких-либо эмоций, а потом флегматично говорит:

– Хочу позвонить тебе или написать.

– Когда? – спрашиваю я.

Если он возьмет у меня номер, а потом никогда не позвонит и не напишет, то я буду до глубокой старости ждать звонка, не выходя из дома и усыхая на глазах. Поэтому если он не собирается звонить, лучше пусть вообще не берет. По-моему, мои аргументы нерушимы.

– Не знаю когда, – отвечает он. – У тебя тридцать секунд, больше я просить не буду.

Беру телефон и вбиваю номер, стараясь не смотреть в его холодный голубой глаз. Я проиграла, что тут еще сказать? Я обречена на эмоциональную боль и нервное истощение. Возвращаю телефон и смотрю в окно, отмечая тот факт, что он не оставил мне своего номера. Это не очень хороший признак, лишь подтверждающий мои страшные догадки. Решаю не выставлять себя замороченной истеричкой, поэтому натягиваю на лицо улыбку и говорю:

– Мне понравился ваш последний альбом. Не такой, как другие, более… спокойный и мелодичный.

Антон улыбается.

– Спасибо. Именно к этому мы и стремились.

Я уже не понимаю, издевается он или нет.

– В общем, он мне понравился, – жизнерадостно итожу я и обращаюсь к Вадику. – Сейчас на светофоре направо. Я там на остановке выйду.

– Мы же еще не доехали, – говорит капитан очевидность.

– Мне нужно в магазин зайти. Вспомнила, что у кота корм закончился.

Антон молчит, а я не смотрю на него. Мне все равно, верит он мне или нет. Я, и правда, хочу зайти в магазин, но только для того, чтобы купить вина на вечер.

Вадик тормозит.

– Ну, э-э-э… было приятно познакомиться, – говорю, глядя Антону в глаз. Я не стану отводить взгляд, пусть не надеется. Я молодая, красивая и самодостаточная женщина. Уже ступив ногами на тротуар, добавляю. – Пока.

Он пристально смотрит на меня и молчит. Придурок. Мог хотя бы попрощаться. Хам. Не нужен он мне. Так я пытаюсь убедить себя в том, чего нет, пока удаляюсь от машины. Слышу свист шин, и черный «бумер» проносится мимо меня на скорости добрых семьдесят километров в час.

Глава 6

– В следующий раз купим готовый соус… – говорит Вика.

Сегодня у нас сеанс готовки по скайпу, и сегодня моя очередь выбирать рецепт. Мы делаем так в те пятницы, когда остаемся дома.

– Да. Я думаю, для таких «гурманов», как мы, разницы не будет, – отвечаю, перемешивая продукты в воке.

Я купила себе эту китайскую сковородку на прошлой неделе, когда бесцельно слонялась по торговому центру. На тот момент прошло уже четырнадцать дней после рокового случая в туалете, а Антон так и не позвонил.

Я уверена, ни один мужчина не станет выжидать так долго, чтобы позвонить понравившейся ему девушке. Тогда я решаю жить дальше, и в качестве символа новой жизни выбираю чугунную сковороду Wok за приемлемую цену.

Катализатором послужило то, что я случайно наткнулась на его фото в инстаграме в ленте другого музыканта, на которого была подписана. Бес присутствовал на какой-то рок-тусовке и лицо его выглядело значительно лучше. Заплывший глаз уже не источал кровавые слезы, а был украшен протестным фиолетово-черным синяком. На переносице остался рубец, надеюсь, он вскоре исчезнет.

По-моему, он выглядел потрясающе.

Весь такой стильный и мужественный. Я не могла не порадоваться тому, что он был один. Хотя какая для меня разница?

– Мы идём на концерт в следующую субботу? – спрашивает моя любимая подруга.

Воодушевляюсь. Да, я очень хочу пойти на концерт в следующую субботу и хорошенько оторваться. С ней я могу пойти куда угодно, и мне не будет скучно.

– Да-а-а-а-а! – кричу и размахиваю пластиковой лопаткой.

– Юрочка хочет пойти с нами, ты не против? – смеется Вика.

– Нет!

Меня немного гложет совесть оттого, что я не рассказала ей о событиях судьбоносного пятничного вечера. Но мне почему-то не хочется об этом разговаривать. Совершенно не хочу копаться в причинах своих поступков и не буду. Моя мотивационная литература говорит «если не хотите что-либо делать, просто не делайте этого». По-моему, это отличный совет! 

Впервые за три недели меня отпускает. Я совершенно честно больше не жду звонка. Я даже возвращаю Вике ее рингтон, который сменила по известным причинам. Ведь я практически не ассоциирую Антона с его творчеством и теперь я хочу сделать две вещи – напиться и покрутить задницей под хорошую музыку.

Неделя пролетает быстро. В среду «разбиваю копилку» и еду в торговый центр, где устраиваю колоссальный забег по магазинам. Слава богу, я не шопоголик, поэтому подхожу к процессу трезво.

В довершение всего, мой коллега Сергей неожиданно проявил ко мне настойчивый интерес. Вообще-то, мне не нравился его нос, но этот изъян компенсируется неплохим чувство юмора, поэтому я решаю дать ему шанс и приглашаю с нами в бар, где в субботу поет наша с Викой любимая ещё со времён студенчества группа. В пятницу вечером, собираясь на долгожданную тусовку, тщательно подхожу к выбору белья.

Я не собираюсь показывать свое белье «Серёнчику» (так мы с Викой определили его жизненный статус). Просто я, как и любая нормальная женщина, люблю паковать свои прелести во что-нибудь изящное и кружевное. Даже если этого никто не увидит, ведь я не склонна к беспорядочным половым связям. Сегодня я останусь на ночь у Вики и Юры, по этому поводу они надуют роскошный резиновый матрас. Насыпаю Палкану две полные миски корма и прошу у него прощения за то, что бросаю одного до завтрашнего вечера.

Облачаюсь в фисташковые кожаные брюки, которые обтягивают мою задницу, как и положено кожаным брюкам. С ними я надеваю укороченный свободный топ белого цвета и бежевые сникерсы. Черно-синие волосы собираю в пучок, чтобы не портили цветовую гамму. Оставив на носу Палкана красную помаду, убегаю навстречу отличному вечеру.

Очередь в клуб не маленькая, но на мне теплая парка, к тому же мы гоняем по кругу Юрину фамильную фляжку и болтаем. Мой интерес к Сергею стремительно падает, но от него уже не избавиться, ведь он оплатил мой билет.

Войдя, мы сразу направляемся в бар и опрокидываем по текиле. Я сейчас говорю о нас с Викой, потому что Юра сегодня трезвый водитель, а Сергей не привык мешать виски и текилу. Мое настроение достигает пика, когда концерт начинается с любимой песни. К тому моменту, как она заканчивается, я уже люблю весь мир и устремляюсь в фан-зону одна, потому что Вика предпочитает остаться вобъятиях своего парня.

Поднимаю руки вверх и закрываю глаза, наслаждаясь звуком. Растворяюсь в толпе таких же, как и я. Неожиданно чувствую, как на мою талию ложатся ладони, большие пальцы которых приподнимают края топа и гладят мой голый живот. Вздрагиваю и поворачиваю голову, чтобы дать наглецу в нос. Но к моему вселенскому изумлению, меня окутывает грейпфрутовый аромат, а два голубых глаза, один из которых подбит, искрятся весельем.

Мне совсем не смешно.

Убираю его руки со своей талии и начинаю выбираться из фан-зоны. Очень надеюсь, что он за мной не пойдет, ведь я вычеркнула его из своей жизни буквально на прошлой неделе. Понятия не имею, как он меня тут нашел, но мне плевать.

Даже не хочу оглядываться и проверять, идет ли он за мной.

Я не мазохистка и не собираюсь страдать по одному и тому же поводу два раза за один месяц. Мне не восемнадцать, и я прекрасно знаю, что, если мужчина тебе не звонит, это не значит, что ему неожиданно пришлось улететь на Марс. Это потому что он не хочет!

Я уже говорила, что стать для Антона случайным перепихоном не могу. Он слишком мне нравится.

Нахожу у бара своих. Серёнчик тоже здесь. К моему удивлению, он делает шаг назад, будто увидел за моей спиной угрозу. Причина его капитуляции выясняется тут же, когда на мою талию снова ложится горячая ладонь. Подпрыгиваю на месте и разворачиваюсь, утыкаясь носом в серую футболку. Еще одна ладонь ложится мне на задницу и сжимается.

Запрокидываю голову и смотрю в лицо Наумову.

– Ну, и куда ты рванула? – спрашивает он недовольно.

Упираюсь руками ему в грудь и пытаюсь отстраниться. У него эрекция, и он тычет ею прямо мне в живот.

Мамочки!

Я ведь не железная.

Мы с ним не общались три недели! Какого черта он так делает? Я не отвечаю на его вопрос, у меня слишком важный диалог с самой собой, поэтому он смотрит поверх моей головы и говорит:

– Всем привет.

– Гхм… привет… – тянет Вика.

Юрочка тянет руку для пожатия. Антон ее принимает. Я все еще пытаюсь высвободиться из настойчивых сильных рук, но моя воля слабее с каждой секундой. Меня будто магнитом тянет обратно! Кроме того, мне стыдно смотреть в глаза лучшей подруги.

– Мы с Алёной отойдем на минутку, – объявляет Наумов.

Надо же, какой цивилизованный. Для меня у него только отменный набор матов. Он кладет руку мне на плечо и уводит за собой. Стараюсь не встречаться ни с кем глазами, я и так знаю, что мне светят большие проблемы.

Бес перестает быть деликатным почти сразу. Убирает руку с моего плеча и хватает за локоть.

«Не ходи с ним!», – поют ангелы в моей голове, потому что желают мне добра.

«Да разве он спрашивает?», – беспомощно развожу я руками.

Он запихивает меня в просторный туалет, где мы может комфортно поговорить. Ну и бред! Я еще никогда не выясняла отношения в туалетах.

Наумов закрывает дверь на замок и разворачивается ко мне. Не знаю, куда деться. Куда бы я не подалась, буду от него на расстоянии вдоха. Складываю руки на груди в защитном жесте и говорю безразлично:

– Чего тебе?

Это ни черта не работает, потому что я пожираю его глазами. Он это прекрасно понимает, но к счастью, сам занят тем же самым.

– Как дела? – спрашивает Бес, облизывая губы.

Хочу, чтобы он меня поцеловал. Его рот пришел в норму за три недели, губы гладкие и на вид очень вкусные, на лице легкая щетина.

– Круто, – отвечаю на его вопрос.

Кажется, он забыл, о чем спрашивал, потому что рассеянно чешет за ухом. Не удивительно, вопрос был совершенно тупой.

Молчим.

Он делает шаг вперед и исполняет мое желание. Набрасывается на мои губы, срывая резинку с волос, отчего они рассыпаются по плечам, синие и волнистые. Мы целуемся как ненормальные. Мои руки обвивают его шею, а его мнут мою задницу как в последний раз. Когда он толкает в мой рот язык, повисаю на нем, так как ноги подгибаются.

«Вау…»

Такого со мной не было… никогда. Я тащусь от его вкуса и запаха. Я тащусь от того, как он ощущается, оттого, какой он большой и сильный. У него эрекция и она гигантская.

Я сейчас хлопнусь в обморок.

Он убирает одну руку с моей попы и протискивает ее между нашими телами. Расстегивает пуговицу на моих брюках и просовывает ее мне в трусы.

– Так и знал… – хрипит мне в губы, погружая пальцы в обильную влагу.

Я запрокидываю голову и стону. Он нащупал мой клитор! Пронырливый ублюдок! Он тоже это понимает, поэтому начинает работать пальцами увереннее. Мне конец!

– Анто-о-о-он! – ору я.

Он припадает губами к моей шее и дышит как паровоз. Клянусь, со мной такого никогда не было. Но я кончаю. Вот так просто. Бес прижимает меня к стене своим твердым телом, не давая рухнуть к своим ногам.

– Пиз*ц! – выдыхает Наумов мне в шею, терпеливо дожидаясь пока меня отпустит.

В период своих страданий я посмотрела несколько его интервью на в интернете. Должна отметить, словарный запас у него очень даже неплохой. Почему он скрывает это от меня?!

Не знаю, как долго мы так стоим, но, когда он достает руку из моих штанов, я что-то совсем расклеиваюсь. О том, чтобы вернуться в клуб с таким потом ниже талии и речи быть не может. Я не хочу смотреть ему в глаза. Мне стыдно. Поскольку смотрю в пол, замечаю, что эрекция его никуда не делась. С чего бы ей исчезнуть? Поднимаю на него глаза и встречаю задумчивый взгляд.

– Я не буду тебе отсасывать в туалете, – заявляю безапелляционно.

Он смотрит все также серьезно.

– Я что, просил об этом?

– Дай пройти, – говорю, пытаясь его оттолкнуть.

– Уймись, – требует он, словно старший родитель.

Это злит. Во мне дофига алкоголя. Вы же помните?

– Я не буду с тобой трахаться, – уверяю я нас обоих.

Он улыбается как черт!

– Будешь со мной трахаться и отсасывать тоже будешь.

– Нет, не буду.

Он застегивает мои брюки и объявляет:

– Отвезу тебя домой.

– Нет… – машу головой.

Ему нельзя везти меня домой. Мне нужно время, что прийти в себя. У меня и так «АНТОНОПЕРЕДОЗ». У меня в штанах болото, а я хочу еще!

– Приведи себя в порядок, жду снаружи, – бросает он и выходит за дверь.

Падаю на сидение унитаза и закрываю лицо руками.

Как мне совладать с ним? Я буду сопротивляться до последнего. Честно-честно!

Мою руки и смотрю на себя в зеркало. Тушь немного потекла, а губы как будто кто-то жрал. Горячая волна ударяет мне в живот.

Аааааааааа!

Я поеду с ним, и, если он не ответит на мои вопросы, никогда больше ко мне не притронется. Я не шучу! Я уже, кажется, влюблена! Я не могу так рисковать. Я смогу вырвать его из сердца в случае чего. Я уже так делала. Достаю из сумки запасную резинку и снова собираю волосы в пучок. Я должна сказать Вике, что ухожу.

Покидаю туалет. Антон стоит напротив двери и ковыряется в телефоне. Увидев меня, кладет его в карман и снова распускает мои волосы.

– Какого чёрта?! – возмущаюсь я.

Он лишь берет меня за руку и переплетает наши пальцы.

Зачем так делать?!

На мой взгляд это очень интимно. Даже интимнее чем секс. Это жест доверия и единения. Того, чего между нами и в помине нет.

Он будто читает мои мысли, потому что ведет к бару, откуда моя подруга глазами мечет в меня молнии. Когда мы подходим, я сразу бросаюсь ей на шею и шепчу:

– Я завтра позвоню.

Против такого хода у нее ничего нет, поэтому она обнимает меня в ответ и шепчет:

– Убью.

– Всем пока! – говорю я, вспомнив о существовании Сергея.

Мой черный агрессивный любимчик припаркован вниз по улице. Антон открывает для меня пассажирскую дверь, а сам обходит машину спереди. Эти джинсы сидят на нем отпадно, бомбер тоже. Я обгладываю его тело глазами из своего укрытия, а когда он занимает водительское кресло, принимаю независимый вид.

Мне не терпится наброситься на него с обвинениями, но я душу в себе это. Я ни за что не заговорю первая. Так мы и едем, в полной тишине. До Царицыно путь не близкий, но музыка, льющаяся из динамиков, мне нравится, хотя я с ней и не знакома. Откидываюсь на сидение и наблюдаю за тем, как ночной город проносится мимо. Очень комфортная тишина.

Я счастлива быть в этом месте в этот час. Очень счастлива.

Боюсь делиться с ним своими нетрезвыми эмоциями. Боюсь делиться с ним хоть чем-то. Поворачиваю голову и смотрю на чеканный профиль. Он тоже поворачивает голову и кладет свою раскрытую ладонь на коробку передач.

Он тоже это чувствует. Правильность.

Погружаю свою ладонь в его, и мы переплетаем пальцы. Прикрываю глаза и наслаждаюсь. Царицыно наступает слишком быстро, а я не выполнила ни одного обещания, данного себе.

Плевать.

Он тормозит возле моего подъезда, и я отстегиваю ремень. Не знаю, зачем он вообще потратил время на дорогу в Царицыно, если даже ни разу на меня не взглянул. Это не похоже на ухаживания. Это вообще не похоже на нормальные человеческие отношения. Я готова попрощаться. У меня внутри будто лопнул нарыв, и я могу принять ситуацию такой, какая она есть.

Пытаюсь высвободить свою ладонь, но он не отпускает.

– Подожди, – говорит Антон, стискивая мои пальцы.

Жду.

Я не стану ему помогать. Но это ведь «ОН». Кто может подумать, что ему нужна помощь?

– Давай встретимся на следующей неделе, – говорит он, называя знакомый мне клуб.

Серьезно?

– Ты не позвонил, – отвечаю я.

– Не позвонил, – подтверждает он, глядя перед собой.

– Почему? – не хочу ходить вокруг да около.

Он обращает ко мне побитое лицо и выдает следующее:

– Не хотелось.

Два раза моргаю.

– Что тебе вообще от меня нужно? – спрашиваю изумленно.

– А ты как думаешь? – усмехается он, будто я маленький несмышленый ребеночек.

Что ж. Ничего нового. Я ведь так и думала. Почти не больно. Высвобождаю руку и говорю:

– Я подумаю. Разблокируй двери.

Он делает, как я прошу. Выхожу, мысленно прощаясь с ним навсегда. Захожу в подъезд. Захожу в лифт. Захожу в квартиру и падаю в объятия своего любимого кота. Пьяно плачу в его лысую шкурку минут двадцать, не меньше.

Я говорила, что Палкан сфинкс?

Разумеется, я не пойду в клуб. Я прямо сейчас переверну эту страницу своей жизни. Мой телефон пищит, и я достаю его кармана. Вижу сообщение с незнакомого номера, которое гласит:

«04 октября 20.00»

Твою мать!

Глава 7

– А я думаю, ты должна пойти, – говорит Вика. – Вряд ли он предложит встретиться еще раз.

– Ну и пусть идет в задницу! – обиженно говорю я.

Ей-то я могу выказать все свое разочарование и негодование.

– Но он же тебе нравится, – замечает подруга.

– Но я-то ему – нет.      

Затыкаю большим пальцем ноги кран. Просто так, чтобы повеселиться. Я лежу в пенной ванной, и Палкан со мной. Прогуливается по бортику и моим торчащим из воды коленям. Он у меня не из пугливых. Можно даже сказать, экстремальный.

– Не тупи, – раздражается Вика. – Естественно, ты ему интересна.

– Он – странный.

– Ну, он же не менеджер среднего звена. Он пишет крутые песни, которые даже тебе нравятся. Заряжает энергией зал, очевидно, что он неординарный человек…

– И что мне делать?

– Я думаю, ты должна пойти, я уже сказала.

– Я не хочу к нему привязаться. Он такой крутой…

– А ты не привязывайся. Если он не проявит к тебе больше внимания, то ты не сможешь к нему привязаться надолго.

– Не знаю…

– Это мое мнение.

Я не рассказывала ей об экспресс-оргазме в туалете. Собственная сексуальная жизнь обычно не самая распространенная тема наших разговоров. По крайней мере, не во всех ее мельчайших подробностях.

– Я подумаю. Можно я останусь у вас в пятницу?

– Конечно, приезжай. Мы еще с прошлой недели матрас не спускали.

– Отлично.

– В чем пойдешь? – заговорщически спрашивает она.

– Не зна-а-аю…

На самом деле, я уже знаю. Решаю надеть черное платье чуть ниже колен. Оно так меня обтягивает, что для того, чтобы снять его, нужно сбросить семь потов и три килограмма. Поэтому для Антона нет ни единого шанса добраться до моих трусов. Или раздеть меня просто так.

Оставшуюся часть недели я посвящаю спорту. Эта остервенелая самоотдача объясняется тем, что с каждым днем я все больше мандражирую. Хотя Вика и советовала не привязываться, я делаю все наоборот. Выхожу из метро – и думаю о нем, завязываюсь в узел на коврике для йоги – и думаю о нем, вдыхаю свежий осенний воздух – и… да, опять он. Интересно, он обо мне думает?

Судя по радиомолчанию – нет.

Из соцсетей узнаю, что у него концерты за пределами столицы. Народ постит видео, которые я поглощаю, словно чокнутый сталкер. Самое смешное заключается в том, что несколько недель назад мне до него вообще не было никакого дела. Я слушаю его песни в наушниках и пытаюсь понять этого человека.

Ничего не выходит.

Он выплескивает в зал свою энергию, вены на шее вздуваются. Он не выглядит люмпеном или маргиналом. Он выглядит нереально круто. Голос у него чумовой. Обожаю, как он поет. Хочу его. Хочу, хочу, хочу!

Вот и пятница.

Переодеваюсь на работе. К платью добавляю ботинки в стиле милитари, которые очень люблю. Памятуя о том, что мой раздражающий рокер предпочитает видеть меня с распущенными волосами, потакаю ему. Ультрамариновые пряди очень идут моему сдержанному образу. Если его можно считать сдержанным, ведь платье обтягивает меня, как презерватив.

Накидываю на плечи кожаную косуху и отправляюсь в метро. Несмотря на то, что за плечами рабочая неделя, у меня в крови бродит адреналин. Надеюсь, не наделать глупостей. Это маловероятно, учитывая то, что мною овладела некая сумасшедшесть.

Паника наступает, когда оказываюсь на месте. Ведь Антон даже не потрудился сказать, где его искать. И должна ли я его искать?

Зачем я вообще сюда пришла?

Сдаю косуху в гардероб и иду в бар, параллельно оглядываясь по сторонам.

Из программки узнаю, что сегодня выступает какая-то молодая группа с непроизносимым названием. Время на часах – восемь вечера. Лучше сгореть на костре, чем писать ему. С трудом залезаю на барный стул, потому что платье сопротивляется.

Беру «Маргариту», после первого бокала которой время на часах ощущается не так болезненно.

Уже двадцать семнадцать, а я по-прежнему одна на баре.

Решаю, что тут нужно что-то покрепче, и заказываю текилу. Начался концерт, и людей стало значительно больше.

Чувствую движение воздуха и отрываю глаза от телефона.

– Привет, – говорит мой мужчина №1.

Он склоняет голову на бок и скользит по мне взглядом, будто лапает.

– Привет, – сдержанно отвечаю я, умоляя сердце угомониться.

Он выглядит отлично. Уже ничто не напоминает о событиях четырехнедельной давности. Он красив, притягателен и желанен. На нем футболка, джинсы и кеды. Все отлично сидит. Антон кладет татуированную руку на стойку и просит пиво. Я пытаюсь напомнить себе о том, что это именно тот человек, который орудовал своими пальцами у меня в трусах неделю назад. Я спала в его постели и сидела за рулем его машины. Он разговаривает матами и бесит меня, но сейчас Бес выглядит далеким и сдержанным. Я не знаю, о чем с ним говорить, поэтому молчу.

– У тебя соски торчат, – бросает он между делом.

Мои глаза округляются. Кажется, я ошиблась. Антон-мудак здесь. Он никуда не девался.

– А у тебя стоит! – шиплю я.

– Ага, – подтверждает он мою догадку и глотает пиво.

Беру еще текилу. Я завелась. Сжимаю бедра и опрокидываю стопку. Я пьяна. Ситуация уже не кажется такой сложной.

– Что будем делать? – спрашиваю у своего спутника.

Он смотрит на меня и делает еще один глоток из своего бокала.

– А чего тебе хочется? – интересуется злобный волшебник.

Он сам позвал меня сюда, разве не он должен предлагать варианты?

– Ну… я не знаю… можем просто поболтать, – теряюсь я.

– Ну, давай болтать, – пародируя мое «ну», говорит он и лениво разворачивается ко мне, делая вид, что весь внимание.

Я всегда считала себя интересным собеседником. Никто никогда не относился пренебрежительно к перспективе завязать со мной беседу. Никто, кроме Антона «Беса» Наумова. Я теряю уверенность в себе. Я просто физически ощущаю, как это происходит.

– Часто тут бываешь? – спрашиваю его.

– Да.

– Я здесь раньше не была. Этот парень на сцене – индус?

Он смотрит на сцену, потом опять на меня.

– Это рэпер из Томска. Пишет треки на английском. У него неоднотипный флоу и атмосферные клипы. Может, и выйдет чего.

– Ясно…

Я, оказывается, ничего не смыслю в музыке. Лучше буду помалкивать.

Молчим.

Разве я одна должна поддерживать разговор? Напомню, это он пригласил меня!

– Ты сегодня не выступаешь? – спрашиваю его, сдаваясь.

Антон смотрит так, будто хочет, чтобы я придумала вопрос получше. И как можно скорее.

– Ты сегодня не за рулем? – лепечу невпопад.

– Нет, – отвечает он и демонстративно делает очередной глоток пива.

Я знаю, вопрос глупый. Странно, что он вообще мне ответил. Собираюсь с силами и решаю быть самой собой.

– Два года назад я была на рок-фесте. Мне понравилась одна группа… – мой монолог прерывает появление татуированной телки, одетой в стиле хиппи с налётом собственного мнения по этому поводу.

Они тепло приветствуют друг друга объятиями, и она виснет на его шее, одновременно что-то вещая на ухо. Определенно, поднятые ею темы его заинтересовали, потому что он смеется и отвечает. Из-за воплей рэпера из Томска я ни слова не могу разобрать, а только наблюдаю.

Он не представляет нас друг другу, а просто берет пиво и уходит с ней. Не оглядываясь.

Чтобы описать мое состояние в этот момент достаточно двух слов – обида и боль поражения. Согласна, это три слова…

Спрыгиваю со стула и уношу ноги. Никогда не вернусь в это место. Никогда.

Забираю косуху в гардеробе и вызываю такси. Как хорошо, что сегодня меня ждут любимые друзья.

Я собираюсь напиться и забыться, поэтому спешу на их порог с купленной по дороге бутылкой текилы. Набираю сообщение Вике, чтобы известить о наших планах, а когда до ее дома остается пять минут езды, на мой телефон приходит сообщение от адресата «Антон-Мудак»:

«Куда ты делась?»

– Отъ*бись, – шепчу я и удаляю сообщение вместе с номером.

Параллельно отписываюсь от него во всех соцсетях. Больше ничего не хочу о нем знать. Он больше и не пытается связаться со мной. С удивлением обнаруживаю, что плачу! До встречи с ним я не делала этого много лет! Больше никогда не позволю поступать так с собой.

Взлетаю по лестнице на третий этаж и падаю в гостеприимные объятия. Плачу, но не слишком долго. Мои собутыльники быстро приводят меня в норму. Через час мы уже хохочем, но как только выключается свет, я остаюсь один на один с нахальными голубыми глазами и настойчивыми сильными руками.

Все пройдет.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Глава 8

Пока идет совещание, молюсь, чтобы меня ни о чем не спрашивали. Параллельно тезисно набрасываю основные моменты в блокнот. Здесь у меня гитара, символ рок-н-ролла в виде «козы», а также всякое по мелочи: имя Антон в сердечке, перечеркнутое трижды, и варианты моей подписи на замену действующей. Не мешало бы вплести в ее новую концепцию слово «ДУРА».

Уходя, пытаюсь скрыть негодование, ведь нас задержали на пятнадцать минут после окончания рабочего дня. Искренне надеюсь, что о моем отношении к трудовым обязанностям работодатель никогда не узнает.

Когда спускаюсь в метро, на телефон приходит сообщение:

«В субботу выступаю в МТ. Начало в 19, билет заберешь у охраны».

Чуть не падаю с эскалатора и дрожащей рукой удаляю сообщение. В моей памяти ещё свежи воспоминания от позора недельной давности, и вопреки расхожему мнению – я не дура. Выйдя из метро, сразу же записываюсь на педикюр.

В субботу. На девятнадцать ноль-ноль.

Выкуси!

Этот волевой поступок дался мне очень нелегко. Чем ближе подступает суббота, тем слабее моя воля, но она у меня все же есть, поэтому ровно в девятнадцать ноль-ноль я опускаюсь в кресло для педикюра. Обычно, сидя в нем, я просматриваю мировые новости, но не в этот раз. В этот раз я просто пялюсь в одну точку и напряжена так, что мастер ногтевого сервиса посматривает на меня с подозрением. Будто ждет, что я вот-вот залеплю ей ногой по лицу. Это практически происходит, когда телефон в моих руках оповещает о сообщении.

Практически вылетаю из кресла и своей кожи, поднося его к лицу так, словно он Святой Грааль.

«Еду к тебе. Возрадуйся».

Нет, это не Антон. Это Вика. Настроение мое стремительно улучшается.

«Встретимся в парке через двадцать минут. Педикюр, – пишу я в ответ.

Антон и потерянные возможности на время оставляют мои мысли, и я выбегаю из салона окрыленная.

Вика ждет в условленном месте – на нашей скамейке у пруда. Обменявшись чинными поцелуями, бредём по извилистым дорожкам. Парк невероятно хорош в начале октября. Желто-красная листва шелестит под ногами, а воздух наполнен этим пресловутым запахом засыпающей природы. Сердце щемит от непонятных чувств, и я сильнее сжимаю локоть своей подруги. Она оставляет меня в районе одиннадцати. Закрыв за ней дверь, погружаюсь в одиночество. Чтобы скрасить его, хватаю Палкашу и тискаю. Его морда выглядит очень недовольной, словно он терпит мои нежные прикосновения изо всех сил.

В бутылке еще осталось вино, поэтому ложусь в пенную ванну и допиваю его из гигантского выпендрежного бокала, любуясь на свой затейливый педикюр. В наушниках теребит душу Адель, и я подпеваю со слезами на глазах. Телефон гудит, и я лениво обтираю руку о полотенце, чтобы посмотреть, кто там.

«Почему не пришла?»

Утираю скупую слезу и пишу, не кривя душой:

«Не хотелось»

Сердце трепыхается, как флаг по ветру. Посылаю Наумову сигнал через вселенную:

«Пожалуйста, пожалуйста, напиши еще что-нибудь!»

Но он не пишет.

Натягиваю старую застиранную футболку, на которой старичка Фрэдди Меркьюри похищает инопланетная летающая тарелка и выбираю к ней трусики с эмблемой супермена.

Под надежной защитой этих выдающихся парней, забираюсь в постель, заставляя Палкана спать со мной, несмотря на сопротивление. Ведь за этим я его кормлю паштетами по средам и пятницам – за участие.

Глава 9

Следующая неделя выдается на удивление насыщенной. Потому что к нам приехали китайские учредители. До этого дня китайцы виделись мне лишь в виде сплоченных туристических групп. Моя миссия на этой эпохальной конференции заключается в том, чтобы листать слайды для прожектора. По этому случаю я очень тщательно подбираю наряд. Мой стиль – минимализм. Белая блуза без рукавов и свободные темно-синие брюки в пол, которые я приобрела год назад, но ни разу не надевала.

Волосы собираю в пучок. Единственный минус этого лука заключается в том, что мне приходится напялить ботинки на гигантском каблуке, чтобы брюки не тащились по земле. Это создало определенные препятствия в пути на работу. Но это ведь раз в столетие, поэтому терплю.

Китайцы оказались очень занятными. Изо всех сил стараюсь на них не пялиться, но они такие желтые, и глаза у них… это не то что «раскосые». Это совершенно другой уровень. Один делегат бросал на меня заинтересованные взгляды. Очень симпатичный, несмотря на очевидные особенности. Я тоже ему улыбалась, а почему нет? Все это продолжалось ровно до того момента, пока на мой телефон не поступило сообщение следующего содержания:

«Где ты?»

На секунду теряюсь и загораюсь. Все решения, принятые в порыве отчаяния, забываются. Он написал снова, этого достаточно, чтобы простить все. Усилием воли душу в себе надежды и пишу в ответ вспотевшими пальцами:

Я: «На работе»

Ответ приходит незамедлительно:

Антон: «Заберу. Время. Адрес.»

В неверии смотрю на дисплей.

Я: «Зачем?» – решаю уточнить на всякий случай.

Если это свидание, то я согласна. А если он решил, что я легкодоступный вариант, то мой ответ - нет. Спустя мгновение получаю лаконичный ответ:

Антон: «Не беси»

Я: «Сам не беси»

Антон: «Адрес и время, бл*ть»

Что ж, когда джентльмен так просит...

Пишу адрес своего офиса и обозначаю время семнадцать тридцать несмотря на то, что звонок в моей конторе звонит ровно в восемнадцать ноль-ноль.

Пусть ждет, он это заслужил.

Все происходящее в офисе, включая китайцев, перестает для меня существовать. Беру косметичку и иду в туалет. Совершенно игнорируя свою работу, стираю старый макияж и делаю новый, более свежий. Распускаю волосы, помня о том, как Наумов был к ним неравнодушен. Я сомневаюсь в том, что смогу поразить его воображение своими внешними данными. Я достаточно симпатичная и достаточно стройная. Но я далеко не ДжиДжи Хадид. К тому же я уверена, что у Антона нет отбоя от телок, ведь он просто чертов супермен – красив, популярен и не женат.

Я жутко нервничаю. Что ему сказать? Как себя вести? Придется действовать по ситуации. От этого человека можно ожидать чего угодно. Он вел себя по отношению ко мне совершенно непочтительно, хотя я не сомневаюсь в том, что он знает, как очаровать девушку.

Хватаю свой пиджак и выхожу из офиса ровно в восемнадцать ноль-ноль, как и планировала. Стараюсь не бежать, а двигаться плавно, но когда вижу черный BMW на противоположной стороне улицы, мои внутренности перемешиваются. Вижу его силуэт на водительском сидении и начинаю дрожать.

Поразительная реакция…

Наумов не спешит открыть для меня пассажирскую дверь, как поступил бы любой нормальный человек, рассчитывающий завалить меня в койку. Делаю мысленную зарубку по этому поводу. Список его грехов постоянно полнится. Сажусь в машину и смотрю на него.

Мне нравится его лицо.

Такие мужчины даже с возрастом выглядят великолепно. Гладкая кожа, крупный нос с широкой переносицей, четко очерченный подбородок, покрытый темной щетиной, и эти губы… я знаю, какие мягкие они на ощупь. И какие требовательные. Кажется, у меня сейчас потекут слюни. Он одет в джинсы, тонкий серый свитер и косуху. Я так увлеклась, что не успела принять безразличный вид. Губы моей мечты кривятся в улыбке.

– Насмотрелась? – спрашивает Антон.

Наши взгляды пересекаются, и я тону в его голубых раскосых глазах. Хочу, чтобы он меня поцеловал. Сейчас же! Не получив ответа на свой вопрос, Наумов тяжко вздыхает и заводит машину, отвернувшись. Осматривая дорогу в боковое зеркало, спрашивает:

– У твоего парикмахера не все дома?

Хмурюсь, не понимая, о чем это он.

Ах, да.

На прошлой неделе я добавила немного розовых тонов в «ультрамариновый водоворот», чтобы сделать образ мягче. По-моему, вышло очень здорово.

– Это была моя личная инициатива, – отвечаю я.

Он переводит на меня ленивый полунасмешливый взгляд и качает головой, как бы говоря «ну бл*ть, кто бы сомневался».

– Пристегнись, – бросает Антон, выкручивая руль.

– Куда мы едем? – спрашиваю, пристегивая ремень.

Его поведение пока оставляет желать лучшего. Он не поздоровался со мной, и я определенно не вижу нигде букета цветов.

– Есть хочешь? – интересуется мой спутник, не отвлекаясь от дороги.

Складываю руки на коленях и ровно отвечаю:

– Я бы не отказалась перекусить, спасибо.

– Какое-то особое место или тебе пофиг?

– Мне пофиг.

Даю господину Наумову повод удивить меня выбором места. До Центра путь не близкий, ведь именно туда он направляется. Всю дорогу мы привычно молчим. Откидываю голову на сидение и смотрю в окно, где вот-вот пойдет дождь. Из динамиков льется приятная музыка, что снова удивляет меня. Я была уверена, что он слушает Sex Pistols, не меньше. Хочу спросить его об этом, но не решаюсь. Боюсь увидеть насмешливый взгляд и почувствовать себя глупой.

Помогать мне выйти из машины Антон и не думает. Он такой со всеми или только со мной? Садимся за столик в маленьком уютном кафе. Бес не берет меню, очевидно он хорошо с ним знаком. Я же пристально изучаю позиции. Чтобы как-то прервать затянувшуюся паузу в разговоре, бросаю на него взгляд поверх меню и спрашиваю:

– Посоветуешь что-нибудь?

Он внимательно на меня смотрит, а потом говорит:

– Я вегетарианец.

Здесь следует короткая пауза.

– О… – говорю я и возвращаюсь к изучению меню.

Комментарий довольно скупой, но я не собираюсь забрасывать его вопросами по этому поводу. Не тогда, когда он изучает меня этими своими глазами, словно решая, что же все-таки со мной делать.

Его поведение мне не нравится.

Я чувствую себя неловко. И еще уязвимо. Оглашаю официанту свой выбор – медальоны из свинины и овощное пюре. Антон берет лишь воду. Это слегка меня шокирует. Что с этим человеком не так?! Он ведь сам предложил поесть.

Как только официант уходит, я не выдерживаю и спрашиваю, глядя ему в глаза:

– Вода? Серьезно?

Он пожимает плечом, откидывается на спинку стула и просто поясняет:

– У них нет вегетарианского меню.

– Тогда зачем мы сюда пришли?! – изумляюсь я.

– Ты хотела есть, – бросает он, скучающим взглядом осматривая помещение.

С меня хватит! Я была в высшей степени терпелива. Но подобной хе*ни я не прощу ему даже за пятьдесят оргазмов в туалете. Если он хочет вести себя как скотина, то я буду вести себя как сука.

Ставлю локти на стол, презрев правила этикета, и кладу подбородок на сцепленные пальцы.

– Так ты питаешься всякими там корешками? – спрашиваю, наигранно вскинув брови.

– У меня довольно разнообразное меню, – уклончиво сообщает он.

– О… вроде сои и листиков салата?

– Если тебе интересно, можешь погуглить, – бросает Бес.

– Я лишь хотела поддержать беседу. На самом деле мне срать, чем ты питаешься, – сообщаю я, с удовлетворением отмечая, как сощурились его глаза.

Ага, засранец, игры кончились.

– Как прошел концерт на прошлой неделе? – любезно осведомляюсь я.

Наумов уже понял, что я готовлю какой-то гадкий комментарий, поэтому не торопится с ответом.

– Было довольно много людей несмотря на то, что альбом новый, – медленно говорит он.

– Я-я-я-сненько, – тяну в ответ. – Я вообще у вас только пару песен знаю.

– Ты говорила, что тебе понравился новый альбом, – нагло улыбается он.

– Мало ли что я говорила, – не менее нагло отвечаю я.

– В день нашего знакомства на тебе была фанатская толстовка, – напоминает Наумов.

Вот это да! Мы умеем говорить больше двух слов подряд!

В ответ на его замечание решаю ничего не отвечать. Вот так просто. Неподдерживаемый мною диалог быстро умирает. Но теперь у меня появился новый девиз, и это значительно упрощает ситуацию. Я озвучивала его выше – «НАСРАТЬ».

Официант подает мой мясной белковый ужин, и я принимаюсь за него со всем непочтением к вегетарианцам, на которое способна.

Во-первых, вслух отмечаю, что мясо очень мягкое.

Во-вторых, сообщаю, что люблю говядину, но только не в стейках. Также, мне очень нравится птица, особенно утка, хоть она и жирновата. Выходит, мне почти все мясо нравится? Разумеется, кроме баранины. И то, что это стопроцентный монолог, меня не смущает. Я совершенно точно больше никогда не пойду с ним «на свидание». Этот вечер действительно станет нашим последним.

Наумов смотрит на меня со смесью веселья и удивления, но все это уже не имеет значения, потому что я вызвала такси. Покончив с сытным ужином, спрашиваю:

– Ты заплатишь или мне?

Вопрос мог бы быть неловким, но не для меня сегодняшней. Сегодняшняя «я» – это образец дурного тона и невоспитанности. Идеологическая сестра-близнец Антона «Беса» Наумова.

Он хмурится и говорит:

– Что за тупой вопрос?

– Это значит, ты? – уточняю, не обращая внимания на его грубость.

Он бросает предупреждающий взгляд и делает официанту знак принести счет. Вот и отлично.

– Ну, и отлично, – говорю, вставая. – Тогда я пойду, мое такси подъехало.

– Погоди… – бросает Наумов вслед, вводя пин-код на терминале, который официант подал вместе со счетом.

Разумеется, я этого не делаю. Просто беру сумку и покидаю это приятное место. Ухожу, не оглядываясь. На улице всё-таки пошел дождь. Мощеные тротуары бликуют в свете фонарей. Положив сумку на макушку, несусь к такси, собирая лужи. Неожиданно поперек моей талии ложится рука, упакованная в черную кожу. Прижав к твердому большому телу, отрывает меня от земли.

– Какого… – возмущенно пищу я, пытаясь вырваться.

Наумов, а ведь это именно он, бесцеремонно тащит меня за угол. Туда, где припаркована его машина.

– Отвали! – кричу я, суча ногами в воздухе.

Разве вегетарианцы бывают такими сильными? Откуда все эти мышцы? Я думала, им нужен белок для роста!

Фары черной красавицы вспыхивают, когда Бес снимает блокировку. Он подтаскивает меня к пассажирской двери и запихивает внутрь. Неужели? Неужели он открыл для меня дверь? В его исполнении этот благородный поступок выглядит сомнительно! Я не собираюсь куда-либо ехать с ним, и даже этот мачизм на меня не действует.

Ну, почти…

Как только он отваливает, открываю дверь с целью покинуть салон. Но этот гад так быстро перемещается, что я не успеваю выскользнуть полностью. Запрыгивает на водительское сидение и дергает меня на пиджак назад.

- Козел! – ору и бью его по руке.

Он перегибается через мое сидение и захлопывает дверь, ударяя по нервным окончаниям запахом грейпфрута.

Слишком близко.

Мысли путаются, а сердце ускоряет темп. Антон выпрямляется и блокирует двери, после чего снова тянется ко мне и берет мое лицо в ладони. Я смотрю на него, словно заговоренная. По лицу стекают капли дождя, и Наумов стирает их большими пальцами. Молчит, изучая моё лицо, поэтому я традиционно начинаю первой:

– Отвали и дай мне выйти, – шепчу, сбитая с толку тем, что читаю в его взгляде.

Нежность и желание. Клянусь, я действительно вижу именно это. Именно в таком порядке.

– Не психуй, – просит он и прижимается своими губами к моим.

Я делаю судорожный вдох и закрываю глаза. Он не пытается углублять поцелуй, он просто без разрешения пробует меня на вкус. Нежно и медленно. Это второй наш поцелуй, но он не менее шокирующий, чем тот, который принес мне «туалетный» оргазм.

Ошеломление от наглости Беса приходит, хоть и с опозданием. Отталкиваю его от себя и залепляю звонкую пощечину. За все унижения, которые мне пришлось пережить по его воле.

Сверлим друг друга взглядами.

– Согласен, заслужил, – хрипло констатирует Антон.

Открываю рот, чтобы сказать что-нибудь гадкое, но он снова подается вперед и затыкает меня своим языком.

Ну, вот и все.

Я повержена. Волна возбуждения бьет прямо вниз живота, отчего мне хочется сжать бедра. Закидываю руки ему на плечи и отвечаю на поцелуй. Его язык так трется о мой, словно я сладкий леденец. Стону Антону в губы и хватаю его за волосы. Какой же он вкусный! Кладет руки на мои бедра и тянет на себя, максимально отодвигая свое кресло назад.

– Иди ко мне… – шепчет он.

Я не уверена, что это хорошая идея, поэтому мешкаю. Мы все-таки в центре города. Он снова накрывает мои губы своими и перетаскивает на себя так, чтобы я оседлала его бедра. Его эрекция оказывается прямо у меня между ног.

– Да, вот так… – бормочет, сжимая мои ягодицы в ладонях и заставляя мою промежность проехаться по его паху вверх и вниз.

Запрокидываю голову и громко стону, повторяя движение, потому что оно пришлось по душе моему клитору.

– Пиз*ц… полегче… – рычит Антон, заставляя меня прекратить пляску на члене и прижав мои бедра к своим.

Лишенная этого развлечения, набрасываюсь на его лицо. Хватаю зубами нижнюю губу и сосу ее с огоньком, потом пихаю свой язык ему в рот, исследуя территорию.

Все обиды в прошлом.

У меня как будто отключился мозг. Я уже две минуты живу лишь ощущениями. Рука Антона оставляет мою попу и устремляется под блузу, бесцеремонно сминая одну из моих грудей через тонкую ткань лифчика. Позволяю ему, ведь теоретически – это наше второе свидание.

– Оху*ные… – резюмирует он, а я выгибаю спину, переполненная ощущениями.

– Хватит уже материться! – выдыхаю в потолок. – Достал!

Он смеется и утыкается носом в мою шею, продолжая мять грудь.

Наумов умеет смеяться? Серьезно?

– Ммм… – шепчет он. – Твои сиськи прямо под мою ладонь… такие, сука, упругие…

Долбанный сквернослов. Как же это заводит. Одновременно с этой грязной речью он позволяет моим бедрам снова прийти в движение. Я с ужасом и трепетом понимаю, что могу кончить вот так, через одежду! Для этого мне нужно еще немного трения…

Цепляюсь пальцами за подголовник водительского кресла и начинаю скакать на нем по-настоящему.

– Алёна, бл*ть… притормози… – выпаливает он, глядя на меня совершенно черными глазами.

– Ого… – шепчу я, завороженная этим оргазмическим взглядом.

– Пиз*ц… – рычит Бес, треснув затылком по подголовнику, словно только что принял непростое для себя решение.

После этого он наматывает на кулак мои волосы и тянет назад так, что я выгибаю шею. Его рот набрасывается на нее и кусает.

– А-а-а-а-а… – выкрикиваю я. – Еще!

Рука Антона покидает мою блузу и ложится на мою задницу, слегка корректируя угол нашего трения. Я в шоке и восторге понимаю, что он хочет кончить вместе со мной.

Срань господня!

Вот так, через одежду? Мамочки…

– Антон… – зову я, желая подтвердить свою догадку.

– Заткнись, – велит он, сильнее сжимая мою ягодицу.

Это происходит внезапно. Я жмурюсь и начинаю дрожать. В животе взрыв, отдающий фейерверками по всему телу. Освобождение. Я кричу, а Антон хватает меня за попу второй рукой, используя мое тело как наждачную бумагу. Слышу, как шумно он дышит, а потом стонет, содрогаясь подо мной. Падаю на его вздымающуюся грудь, и шепчу в его влажную шею:

– Ничего себе...

Он кладет руку мне на голову и трется губами о мой висок.

– В следующий раз хочу минет, – хрипло говорит Бес.

Глава 10

Я так растеряна, что даже не могу должным образом ответить на это низменное пожелание. В какой еще следующий раз?

– В какой еще следующий раз? – спрашиваю, сползая с его колен на свое пассажирское кресло.

В штанах опять дичайший потоп. Это уже достало. Он что, знает какое-то заклинание от моего тела? Помимо того, что владеет заклинанием от моих мозгов? Закрываю дрожащей рукой лицо, чтобы воссоединиться с самой собой.

– Например, на следующей неделе, – невинно предлагает Антон, возвращая на место свое кресло и пристегивая ремень.

– Зачем? – шепчу я.

Антон поворачивает ко мне неожиданно разгневанное лицо и спрашивает:

– Это твой любимый вопрос?!

Не отвечаю. В ходе этого машинного экспромта я не изменила своего мнения. Я не буду трахаться с ним от случая к случаю. Не буду.

«А как будешь?», – шепчет внутренний голос.

«Только по любви», – выплевываю ответ.

Отличное решение. Мне нужно убираться отсюда. Немедленно.

– Разблокируй, – говорю тихо, но убедительно, глядя перед собой.

– Успокойся. Я тебя отвезу, – бурчит Наумов, переводя рычаг передач в позицию «D».

– Ты слышал, что я сказала? – шиплю в ответ. – Разблокируй!

– Пи*ц! – молвит Бес, ударяя по рулю рукой. – Что ж ты, бл*ть, такая сложная?

Упрямо смотрю перед собой. Я не сложная. Я полувлюбленная во все части его тела женщина. И я не буду волочиться за рок-звездой и чахнуть в ожидании звонка, как героиня той печальной песни (прим. авт. – имеется в виду песня Чиж&Ко «Она не вышла замуж»). А именно это меня и ждет, если я не проявлю характер.  

– Не сложнее тебя. Открывай, – гаркаю ему.

– Да, бл*ть, пожалуйста, – бросает Наумов и снимает блокировку с дверей. – Ты же понимаешь, что я завтра и имя твое забуду? – спрашивает с нажимом.

Что можно на это ответить?

– Тогда и я твое тоже, – обещаю, глядя ему в глаза, чтобы он понимал – это не шутка.

Хотя это маловероятно. Вряд ли я когда-нибудь смогу забыть имя фронтмена главной столичной панк-группы.

Мое смелое заявление внезапно веселит его. Он улыбается. И без того красивое лицо становится еще красивее. Возможно, это вижу только я одна, не спорю. Я в восторге от его лица.

Он снова блокирует двери.

– Чего тебе тогда надо? – спрашивает Антон, не прекращая скалиться, словно прочел мои дикие мысли.

Я растеряна. Признаться, я не ожидала, что он будет открыт для диалога. С учетом того, как по-скотски вел себя в кафе. Случайно ловлю свое отражение в окне и прихожу в ужас. Выгляжу, как мокрая крыса. Почему он еще не вытолкал меня за борт?!

Как бы невзначай заправляю волосы за уши, пригладив их на макушке. Костяшкой пальца подтираю разводы от туши под глазами и мямлю:

– Ну… э-э-э…

– Ну, уж руби давай, – усмехается Антон, откидывая голову на подголовник и делая вид, что весь превратился в слух.

– Хочу свидание, – выпаливаю я. – И, если будешь вести себя, как придурок, можешь вообще не приходить.

Он молчит некоторое время, а затем спрашивает:

– Что в твоем понимании «придурочное» поведение?

Это радует. Значит по первому пункту у него уничижительных замечаний нет.

– Ты должен быть милым, – заявляю я, складывая руки на груди и глядя в окно.

Вот. Вот сейчас он велит мне смыться в ливневую канализацию.

– Хм… – тянет мой раздражающий собеседник.

Кошусь на него, чтобы увидеть, как он задумчиво почесывает подбородок.

– И если я выполню эти дебильные требования, тогда мы будем трахаться? – осведомляется этот мужлан.

От его вопроса у меня по ногам бегут мурашки, подбираясь к линии мокрого белья. Но ведь я должна держать марку.

– Это пока не ясно… – размыто отвечаю ему.

– Нет уж, давай определимся. Может мне стоит сводить на свидание кого-нибудь не такого пиз*анутого?

Возмущенно ахаю, поворачивая к нему голову. Лицо у него нахальное. Кажется, я поняла, как нужно с ним разговаривать. Никакого мямлянья!

Наклоняюсь вперед и заявляю:

– Твое хамское замечание породило еще одно условие.

– Уже, бл*ть, весь трясусь, – зло шипит он, сверля меня голубыми прожекторами.

Да, малыш. Трепещи.

– Если трахнешь еще кого-то параллельно со мной, можешь смело идти нах*р! – заявляю я, безумно довольная собой.

Если он высмеет меня, что ж, так тому и быть. Это лучше, чем оплакивать в подушку свои глупые надежды. К моему щенячьему восторгу последнее требование его совсем не испугало. Наклонившись ко мне так, что наши носы почти соприкоснулись, он холодно говорит:

– Тогда я буду трахать тебя прямо после следующего свидания.

Меня в этом заявлении смущает лишь одно – то есть он хочет сказать, что сегодня это все-таки было свидание?

– По рукам, – заявляю чинно, возвращаясь на свое место и пристегивая ремень безопасности. – Мне завтра рано вставать. Поехали уже.

Антон шумно втягивает воздух и заводит машину.

– Ох, ты у меня попляшешь… – предрекает он.

Черт. Во что я вляпалась?!

Обратной дорогойпроклинаю Царицыно. Мне уже неудобно перед ослом-Наумовым за то, что приходится каждый раз возить меня в это Гетто. На улице сильный ливень и дорога отвратительная. Едем очень медленно. Чувствую себя вдвойне виноватой, ведь ему еще возвращаться на Юго-Западную.

– Может… – хрипло говорю я, потом откашливаюсь. – Переночуешь у меня?

А что такого? Я не хочу, чтобы он слетел с дороги раньше, чем подарит мне обещанный секс.

Антон сбавляет скорость и смотрит на меня так, словно моим разумом завладели инопланетяне.

– Я имею в виду, такой дождь… и уже темно… а тебе еще домой возвращаться, – поясняю, тыча пальцем за лобовое стекло.

– Я сегодня ночью уезжаю из города. Нужно собрать вещи, – говорит он, возвращая внимание дороге.

– О… ясно, – тихо говорю я, отворачиваясь к окну.

Спросить, куда он уезжает, не решаюсь. На меня опять накатила робость. Прямо как в тот первый вечер.

Притормозив у моего подъезда, он поворачивает голову и говорит:

- У меня выездные концерты до конца недели. Напишу на следующей.

То, что он решил поделиться со мной своими соображениями, согревает душу. Улыбаюсь и говорю:

– Эм… ну тогда взорви там… эти курятники.

Он улыбается в ответ и тянется ко мне.

Божечки, он что, уже решил начать быть милым?

Если он всегда будет таким, у меня вообще нет шансов. Тянусь к нему тоже, и мы целуемся, встретившись на середине. Как быстро мои губы привыкли к нему. Они сразу расслабились, позволяя делать с собой все, что пожелает. Он покусывает их и гладит языком. Я теряю связь с реальностью, кайфую от поцелуя, как будто мне восемнадцать лет.

– Хочу эти губки на своем члене… – мурлычет Антон-мудак.

Ох, кажется, они тоже этого хотят.

– Я пришлю тебе правила поведения милого парня, – шепчу в ответ, напоминая о том, что мои губы работают только на «милых парней».

Он кладет руку мне на затылок и целует по-настоящему. Пробирается языком ко мне в рот и хозяйничает там, заставляя мурашки бежать по спине. Растекаюсь по сидению вожделеющей лужей, мечтая о следующей неделе.

– Ну, все, на выход… – шепчет мужчина моей мечты, и я даже не сразу понимаю, о чем он.

Я возмущенно пыхчу и порываюсь выйти из машины, забыв отстегнуть ремень. Делаю вторую более удачную попытку. Антон спокойно наблюдает за моими потугами раскосыми глазами.

– Когда доберешься, напиши, – безапелляционно бросаю напоследок, прежде чем выбежать в дождь.

По возвращении домой блуждаю по крошечной однушке как сомнамбула. Палкаша ходит за мной по пятам, клацая по старому паркету коготками. Приняв теплый душ, забираюсь в постель и сворачиваюсь клубочком. Сама не замечаю, как засыпаю. В ночи слышу, что на телефон приходит сообщение:

Антон: «Дома»

Я: «Хорошей дороги»

В ответ на попытку быть вежливой получаю тишину.

Свинья.

Глава 11

Я: «Первое правило милого парня – он стремится поддержать беседу»

Нажимаю отправить и с удовлетворением приступаю к работе. Время на часах девять утра. Надеюсь, ему хватит дня, чтобы переварить правило №1? Оно пришло мне довольно быстро. Можно сказать, оно просто лезло в глаза.

Сегодня четверг. И впереди ждет ненавистная неизвестность, поскольку я не имею понятия о том, что для Антона значит «на следующей неделе». Знаю, я должна была расспросить его как следует, но струсила. Я и так немало прогнула его в тот вечер, то есть вчера.

Деловито оглядываюсь по сторонам и убеждаюсь в том, что за спиной никого нет. Затем ныряю в поисковик и нахожу график гастролей группы Беса на две следующие недели.

Вот дерьмо!

И как он собирается трахать меня после такого? Он должен будет неделю откармливаться своей травой, чтобы восстановить работу интересующей меня мышцы.

Убедившись, что за мной по-прежнему никто не наблюдает, погружаюсь в изучение вегетарианского меню и как-то незаметно перехожу к списку имен самых известных миру вегетарианцев. К моему вселенскому облегчению среди них много спортсменов и спортсменок.

Кривлюсь.

Верится с трудом.

Снова возвращаюсь к меню. Плов с тыквой? Серьезно? Бургер с хумусом?

Меня так перекосило, будто самой пришлось это есть. И я понимаю, что владею как минимум одним рецептом из этого отвратительного списка. Я ведь умею делать гаспачо! Надо же…

Телефон пищит, уведомляя о новом сообщении. Сворачиваю браузер и только после этого снимаю блокировку.

АНТОШКА: «Даже когда ему нечего сказать?»

Секунду думаю, что ответить на это неконструктивное замечание.

На самом деле я очень удивлена тому, что он вступил со мной в полемику. Все-таки вопрос не очень философский. Я ожидала чего-то вроде «только такая дура как ты могла придумать такое правило» или вообще тишины. Скорее, второго. Я была уверена, что он не ответит.

Я: «У тебя с этим не должно быть проблем. Ты только и делаешь, что говоришь в микрофон»

Спустя несколько секунд я получаю очередной конверт. Это невероятно здорово, когда на сообщения в любом формате тебе отвечают сразу же.

АНТОШКА: «Я устроен немного сложнее»

Внутри меня все сжимается. Он ответил. И не просто «на отвали».

Не спорю, ты самый сложный ублюдок из всех, что мне встречались. И самый желанный. Разумеется, эти замечания я оставляю при себе.

Я: «У тебя уже получается»

После этого мой собеседник исчезает. Возможно, он испугался того, что о нашем разговоре узнают члены союза мудаков и изгонят его.

Грустнею.

Мы в неравных позициях. Я безумно хочу услышать от него еще хоть что-нибудь. Я готова жадно ловить его мнение по любому вопросу.

Уже дома, лежа в кровати вместе с Палкашей, набираю еще одно сообщение. Я знаю, что у Антона час назад закончился концерт. Я следила за ним в интернете. Поэтому… может быть, он захочет обронить для меня еще несколько слов?

Я: «Второе правило – ОН всегда приносит цветы»

Ответ получаю тут же, умирая от счастья.

АНТОШКА: «Можешь выслать этот дерьмосписок весь разом?» – спрашивает мой джентльмен.

Я: «Не думаю. Вдруг ты испугаешься»

Шутка так себе. Я уже жалею, что отправила ее. Закрываю глаза и пытаюсь заплакать. Он решит, что я не остроумная…

Телефон вибрирует, и я медлю. Смотрю на кота. Он спит. Снимаю блокировку и читаю:

АНТОШКА: «Даже на хрен не мечтай»

Расплываюсь в глупейшей улыбке. Ну разве это не мило?

Воодушевленная первыми победами, с утра снова шлю ему сообщение.

Я: «Милый парень употребляет выражение «заниматься любовью»

Уверена, его это возмутит, но к моей горечи он молчит. Весь день. Хорошо, что это пятница. Он молчит все выходные, хотя я каждый день просвещаю его насчет удивительных качеств «милых парней».

На выходных одеваю Палкашу в полосатый вязаный комбинезончик, который сделала для него сама. Это была моя дебютная работа, поэтому он выглядит не очень товарно. Зато Палкаше будет тепло и уютно в своей сумочке, и его голые бока не замерзнут. Мы с ним едем на дачу к Юре, потому что у парня моей подруги день рождения, и этот чудесный осенний день я проведу в приятной компании новых и старых знакомых.

Каждый прибывший норовит потискать моего кота, он, разумеется, всячески усложняет всем задачу – забирается на антресоли и смотрит с превосходством, покачивая тонким, не очень эстетичным хвостом.

Симпатичный и незнакомый мне друг именинника - Максим явно не прочь познакомиться со мной поближе, сводить на свидание, подарить цветы и заняться любовью.

Он милый, но кажется милые парни меня больше не вставляют.

Я хочу того, который сыплет матами, как после отсидки, и называет мои сиськи оху*ми, а принимая душ, сочиняет топовую песню о том, что нужно нагибать этот мир и так, и эдак, подстраивая его под себя.

Кажется, у него это прекрасно получается.

Уже разгар октября, и мир окрасился в «красный» и «желтый». Воздух до стеснения в груди осенний. Запах туманов и пожухлой листвы. Мы весело болтаем возле большого мангала, а я лежу в шезлонге, укрытая клетчатым пледом. Это классика.

Отличный день. Лучший из многих. Но почему я не до конца счастлива?

Не хочу думать о том, что все это из-за Антона. Ведь он мне НИКТО. Что со мной такое? Просто у меня стойкое ощущение, будто этот человек перевернет мою жизнь. И я понятия не имею в хорошем или в плохом смысле. Хочется плакать. Может быть это ПМС? Надеюсь нет, ведь у меня очень большие планы на следующую неделю.

Глава 12

АНТОШКА: «Заберу тебя в среду после работы. Мечтаю помять твои сиськи»

В конце предложения стоит милейший смайлик в виде человечка, застенчиво дарящего розочку.

У меня жгучее желание пойти куда-нибудь и проораться. Но, к сожалению, в огромном мегаполисе трудно найти для этого подходящее место. Поэтому я встаю и плавно направляюсь в офисный туалет. И там, под молчаливым взглядом кафельных стен, верещу и прыгаю до потолка.

– Да, да, да!.. – пищу, молотя кулаками воздух.

Возможно, моя радость преждевременна. В самом деле, чему я так радуюсь? Возможно, в среду вечером меня ждет главное разочарование в жизни. Он может снова повести себя по-свински. Тогда мне придется проститься с ним навсегда. Я готова терпеть его пренебрежительное отношение, но только дозированно. В промежутках он должен напоминать мне о том, зачем я вообще это терплю.

Сегодня понедельник, а это означает, что меня ждут всего две бессонные ночи. Пропускаю обед, потому что в горло не лезет кусок. Я на взводе. Отрадно знать, что я из той категории людей, которые от волнения утрачивают аппетит, а не наоборот.

Господи, у меня так давно не было секса, что я почти забыла, как это происходит. Чувствую неуверенность и панику. Чтобы как-то замаскировать свою психастению, решаю пустить пыль в глаза развязным нижним бельем. Захожу на сайт и до конца дня сосредотачиваюсь на выборе подходящего комплекта. Неожиданно решаю обрядиться очень хорошей девочкой и выбираю нежный кружевной комплект розового цвета без пуш-апа.

То, что нужно.

Снова скрываю от подруги информацию. Мы переписываемся в мессенджере, и я рассказываю обо всем на свете, кроме того, что в «маленькую пятницу» у меня свидание с Антоном «Бесом» Наумовым. Если все пройдет плохо, я наверняка решу забыть об этом раз и навсегда, а если хорошо… боюсь загадывать.

Чтобы дожить до среды и не сойти с ума, решаю уплотнить свой график. Во-первых, в понедельник после работы еду в гипермаркет и закупаюсь на всю неделю. Помимо всего прочего покупаю все необходимое для вегетарианского лагмана.

Это просто естественное любопытство. Не более.

Всю ночь меня терзают мысли о том, нужно ли мне это? Я должна сосредоточиться на поиске мужчины, подходящего для создания семьи. Без обид, но мне тридцать два, а это совсем не двадцать восемь. Неизбежно примеряю на Наумова роль отца и мужа. Я как избитое клише. Если бы он узнал о моих мыслях, тут же расхотел бы меня трахать.

Во вторник после работы отправляюсь домой и готовлю этот сомнительный лагман. Что я могу сказать о нем? Это можно есть, но я преданнейший мясоед. Мне не под силу осмыслить, как можно отказаться от хрустящей курочки или сочного стейка форели, запеченного в духовке. А как же мясные чипсы или креветки? Не говоря уже о шашлыке или запеченной утке.

После кулинарного эксперимента перехожу к самой важной части своей маркетинговой стратегии. Выбору одежды на завтра. Выбор падает на облегающее платье чуть ниже колен песочного цвета с глубоким квадратным вырезом на спине. На мой взгляд оно очень элегантное. К нему добавляю замшевые ботинки на шпильке. Образ достаточно скромный, но не будем забывать, что у меня, в конце концов, сине-розовые волосы. Они как бы уравновешивают чаши весов.

В среду утром строчит немыслимый дождь.

Мне приходится вызвать такси, чтобы добраться до работы, потому что мои волосы уложены кудрями и я не хочу, чтобы они простились со мной раньше времени. Разумеется, ни о какой вовлеченности в рабочий процесс речи быть не может.

Господи, зачем я вообще сюда хожу? Ах, да. Мне нужен доход.

Ровно в семнадцать пятьдесят девять я покидаю рабочее место. Мое состояние хорошо передают такие словосочетания, как «потные ладошки» и «дрожащие поджилки». Выхожу на улицу с потоком людей и вижу черный BMW на том же самом месте, что и в прошлый раз. С одним отличием: сегодня Бес стоит, опершись на машину, и ждет. Меня. Антон скользит глазами по всей мне. От макушки до кончиков ботинок. На нем тонкий джемпер поверх рубашки, темно-синие джинсы и пальто. Волосы в беспорядке от ветра, густая челка падает на лоб. Он очень красивый. Выражаясь его же языком, выглядит оху*но.

Прячу глаза.  Кажется, меня может настигнуть инфаркт, так стучит сердце.

Натягиваю на лицо улыбку, в ответ на которую он подозрительно щурится. Это так меня забавляет, что начинаю улыбаться по-настоящему. Антон отталкивается от машины и распахивает для меня дверь. Поразительные метаморфозы. Ничего не говоря, делает жест рукой в стиле «добро пожаловать», но, когда я уже почти внутри, с громким шлепком опускает руку мне на задницу.

– Ай! – возмущаюсь и посылаю ему свирепый взгляд.

– Давай, садись уже, – закатывает глаза Наумов.

Делаю, как он говорит лишь потому, что на панели… на панели лежит наипрекраснейший осенний букет! Я вижу там мимозы, кленовые листья, какие-то желтые ромашки, а в центре – веточку рябины. Просто настоящий живой гербарий! Прижимаю руки к груди и шепчу:

– Это мне?

Антон садится и молча заводит машину.

– Правило №1, – напоминаю я.

Клянусь, если он опять собирается «мудачить», я уйду прямо сейчас.

Замираю и жду.

Бес видит, что я затаилась. В ходе какой-то внутренней борьбы он решает открыть рот и выдать следующее:

– Да, Алёна, это тебе. Я решил, что букет «осеннее совершенство» как раз то, что подойдет твоей оригинальной тонкой натуре.

Лицо у него совершенно бесстрастное. Словно ему физически больно быть милым. Но мне плевать, через что ему пришлось ради этого пройти. Если бы он этого не сделал, я бы ушла навсегда. Поверьте, я не стану страдать по мужчине, если безразлична ему.

 Удовлетворенная, беру букет в руки и, улыбаясь, говорю:

– Это просто поразительно, потому что я обожаю осень. Это мое любимое время года.

На его губы ложится легкая улыбка. Я сжимаю пальцы на «своем» букете, потому что никак не могу привыкнуть к тому, насколько сексуален этот мужчина. Сказать «мой мужчина» я не могу. Он не мой.

– Почему такой странный выбор? – спрашивает милый Бес, выруливая на дорогу. – Пристегнись.

Пристегиваю ремень и наслаждаюсь в кое-то веки не односторонней беседой.

– Выбор не особо большой, – несмело говорю я. – Мне нравится запах. И краски. Красный, оранжевый.

– Согласен, – отзывается Антон, внимательно глядя на дорогу.

Воодушевленная, продолжаю развивать мысль.

– И у меня никогда не бывает депрессий осенью. Но, разумеется, другие времена года мне тоже нравятся.

Он смотрит на меня некоторое время, затем снова на дорогу.

– Круто.

Это не очень тянет на активное поддержание беседы. У меня в душе зарождается комплекс неинтересности. Может поднятые мною темы столь бесперспективны, что их не может поддержать даже образованный начитанный мужчина? Ведь я знаю, что у Антона прекрасное образование. Он окончил технический столичный ВУЗ, и название его факультета я не смогла бы запомнить при всем желании. Сам он из Нижнего, вроде как тоже «понаехавший».

Снова прячусь в свой панцирь. Ох. Достаю телефон и набираю Вике:

Я: «Я тебя люблю»

Вика: «Ты что, пьяная?»

Улыбаюсь.

Я: «Фотку!»

Спустя три минуты получаю фото, на котором Вика и Юра строят из себя влюбленных дурачков. Им кажется, что они соригинальничали. На самом деле они такие и есть: милые и влюбленные. Я тоже хочу подобного. Кошусь на Беса, и мне очень трудно представить, что я могла бы замутить с ним подобное фото. Смотрю на гордый профиль, вздыхая. Очень вряд ли. 

– Что опять не так? – мрачно спрашивает Антон.

– Ничего… – шепчу, глядя на свои руки.

– Ничего? – вопрошает он. – Что у тебя сейчас в башке творится?

Молчу.

Понимаю, я похожа на биполярную. Мы находимся на оживленном шоссе, но машина неожиданно сворачивает на обочину. Антон включает аварийку и разворачивается ко мне всем корпусом.

– Давай сразу определимся, – говорит он.

– Давай… – блею я.

Он ерошит волосы и смотрит на приборную панель. Потом опять на меня. Я об этом лишь догадываюсь, поскольку продолжаю пялиться на свои руки, сжимающие «осеннее совершенство».

– На меня посмотри, – требует Наумов.

Вскидываю подбородок и смотрю на него, как Жанна Д’Арк на костер. Он напряжен. Рука, лежащая на руле, сжимает его так, что белеют костяшки. Сглатываю.

– Я не выношу женские за*бы. Просто хронически не перевариваю. Раньше ты казалась нормальной. Сейчас я в этом уже не уверен.

Он ждет ответной реплики?

– Может, тогда позовешь на свидание мужика? – спрашиваю первое, что приходит в голову.

Бес улыбается.

Кусаю губу, потому что мне самой хочется того же.

Он отстегивает ремень и тянется ко мне. Я тоже отстегиваюсь и тянусь навстречу. Антон берет мое лицо в ладони и начинает его целовать. Глаза, нос, подбородок. Он делал так и раньше. Это так нежно. Так нравится мне. Наконец-то он добирается до моих страждущих губ. Его губы на моих – это маленькое чудо. Я вся размякаю и сдаюсь без боя.

Он без раздумий засовывает в меня свой язык, который принимаю с распростертыми объятиями. Ласкаю его своим. Хочу, хочу больше его вкуса. Антон тянет носом воздух и впивается в мой рот еще крепче. Мои руки уже на его плечах, блуждают по твердой рельефной груди. Его рука стекает вниз по моей шее и накрывает холмик груди. Сжимает ее. Я дрожу и ерзаю по сидению. Он берет мою руку в свою и кладет на свой каменный пах. Разрывает поцелуй и соединяет наши лбы.

– Ты мне нравишься, – говорит он. – Я купил цветы, заказал столик в ресторане. Хочу… заняться с тобой любовью…

Улыбаюсь, жмуря глаза. Последней фразой он заработал себе сразу несколько очков.

– Просто… бл*ть, расслабься, – напутствует Бес.

– Ладно… – шепчу в ответ.

Все, что захочешь, мой анархист.

Антон касается моих губ напоследок и возвращается на место. Я тоже возвращаюсь. Разомлевшая и окрыленная. Пристегиваемся, и он выруливает на шоссе. Кладет свою раскрытую ладонь на коробку передач. Опускаю в нее свою, и мы сплетаем пальцы. Его ладонь сухая и теплая. Идеальная.

Дальше едем в комфортной тишине.

Раз и навсегда уясняю – Антон «Бес» Наумов не болтун.

Глава 13

На горизонте вижу очертания Москва-Сити. К моему удивлению, мы направляемся прямо туда. Прилипаю к окну и разглядываю сверкающие небоскребы. Уже стемнело, и вид классный. Спускаемся на подземную парковку, где такой впечатляющий набор крутых авто, что я присвистываю.

– Ты уже был здесь? – спрашиваю, разглядывая желтый «Феррари» с таким низким клиренсом, что сомневаюсь в его реальной функциональности.

– Да, – отвечает Бес.

– Круто! – заключаю я и шепчу: – Ого, а это что такое?

– Это «Бугатти», – просвещает Антон, паркуя машину параллельно ему.

– Похож на огромного таракана… – заворожено отвечаю я.

– Ага. Таракан за сто пятьдесят кусков.

– Миллионов? – спрашиваю изумленно, глядя на Наумова.

Он легонько щелкает меня по носу, чем подтверждает мою дикую догадку.

– Может запаркуемся подальше от него? – предлагаю я.

Антон смеется. Улыбки ему чертовски идут.

– Выходи, – говорит он.

Осторожно открываю дверь. Наумов справляется быстрее и оказывается рядом, запоздало вспомнив о джентльменских повадках. Тем не менее, он успевает подать мне руку, которую я принимаю со сдержанной благодарностью.

Как оказалось, мы припаркованы совсем недалеко от лифтов. С нами туда заходит еще одна пара. Степенный мужик, похожий на Ричарда Гира времен красотки, и молодая длинноногая блондинка, которая висит на его плече. Это не мешает ей вдумчиво рассматривать «моего» Антона, забив на меня огромный болт. То, что она видит, ей определенно нравится. В душе поднимается протест. Не успев хорошенько подумать, тяну Беса за рукав. Когда он вопросительно смотрит на меня сверху вниз, шепчу:

– Поцелуй меня…

Антон дьявольски улыбается и целует. Целует очень качественно. Так целует, что я не замечаю того, как наши попутчики покидают кабину. Бес расстегивает единственную пуговицу моего пальто и просовывает руки внутрь, кладя их на мою задницу. Обвиваю его плечи и позволяю соединить наши бедра.

Звуковое сопровождение извещает о прибытии на нужный этаж. Наумов ставит меня на ноги и тянет наружу. Иду за ним наобум. Четко видеть мешает рой бабочек, который крутится вокруг моей головы.

Вестибюль башни футуристичен. Вцепившись в локоть Антона, глазею по сторонам. Он подводит меня к зеркальным дверям одного из шести лифтов, и я улыбаюсь, рассматривая наши отражения. Ловлю его взгляд в зеркале и показываю ему язык. Его лицо остается совершенно бесстрастным, в то время как мне на ягодицу ложиться его ладонь. Подпрыгиваю на месте, а солидный мужик, появившийся за нашими спинами, улыбается. Двери лифта открываются, и мы заходим внутрь втроем.

Система лифтов здесь очень сложная, особенно для меня сегодняшней.

Не замечаю, как долго мы поднимаемся, потому что беру руку Антона в свою и изучаю линии на его ладони. Он молча позволяет мне это. Я ничего не смыслю в хиромантии, но на первый взгляд у него все в полном порядке. Хочу отметить, что сегодняшнее свидание развивается выше всяких похвал. Когда мы выходим из лифта, мой спутник берет меня за руку, и это хорошо, потому что мое тело порывается взлететь к небесам от счастья.

Ресторан очень атмосферный, вид отсюда - незабываемый, а наш столик – прямо возле панорамного окна. Город весь в огнях, будто из кабины пилота самолёта. Я даже немного пошатываюсь от неожиданности. Антон улыбается и помогает мне опуститься на стул, сам садится напротив. Прижимаю сумку к груди, боясь пошевелиться.

– Если бы знал, что тебя будет так плющить… – говорит он.

– То, что?.. – спрашиваю, опуская сумку на пол рядом со своим стулом.

Смотрю на Антона. Он кладет сцепленные в замок руки на стол и смотрит на меня. Точнее, на мои волосы. Я немного смущаюсь и откашливаюсь.

– Мне просто не терпится узнать, что творится у тебя в трусах, – делится он своими мыслями, резко меняя тему.

– Если ты надеешься найти там «ультрамариновый водоворот», то тебя ждет разочарование, – доверительно сообщаю я, пряча улыбку.

Он откидывается на спинку стула, поигрывая по столу пальцами.

– Была надежда, что ты совсем без тормозов.

– О нет! – вскидываю я руку. – Это твоя привилегия.

Бес посылает мне одну из этих своих ленивых улыбочек, от которых я сжимаю бедра.

В трусах с недавних пор у меня бразильская эпиляция, но эту информацию я решаю придержать до поры до времени, тем более что к нам подошел официант. Погружаюсь в изучение меню, оно у них тут «авторское». После серьезных раздумий останавливаю выбор на тартаре из мяса бычка и бокале красного вина (чтобы немного успокоить нервы). Мой бард берет гаспачо и какой-то фруктовый смузи.

– Так… э-э-э… давно ты стал вегетарианцем? – интересуюсь, рисуя на столе кружочки пальцем.

– Лет с четырех, – говорит Антон.

Он смотрит на меня так, будто видит насквозь. Я от этого очень теряюсь. Все-таки он наглец, а я опять тупая школьница.

– О… то есть ты просто не можешь есть мясо? Тебе оно не нравится? – уточняю я.

Выходит, он не из тех вегетарианцев, которые переживают за психическое здоровье дойной коровы в период лактации. Просто у него физиология такая.

– Ага. Но я ем яйца. И могу съесть оливье с языком или курицей, – сообщает Бес.

Нам приносят заказ, и в моей тарелке сейчас преобладает сырое мясо под соусом и лисичками. Прежде чем приступить к еде, неловко спрашиваю:

– Ты знаешь, что такое тартар?

Он смотрит на меня и усмехается.

– И что, ты думаешь, я блевану или как?

– Мало ли… – бурчу я, хватаясь за вилку.

– Мля, Алёнушка, ты такая занятная… – качает головой Наумов.

Несмотря на всю сомнительность этого комплемента, я зарделась. Прямо как та «Алёнушка» из сказки, которая говорила приторно сладким голосом и глупо потупливала взгляд.

Мы молча едим, но меня это странным образом не напрягает. В период нашего короткого знакомства Наумов приучил меня к тому, что не нужно выжимать темы для разговоров из пальца.

– А рыбу? – спрашиваю, возвращаясь к прерванной вегетарианской теме.

Мы уже перешли к десерту: я пью чай, а он свой смузи.

– Нет. Рыбу не ем.

– Что ж ты тогда ешь? – не выдерживаю я.

– Каши в основном. Орехи.

Хмурюсь и скольжу взглядом по его телу. Теперь я замечаю что он, несмотря на габариты, довольно худощавый, хоть и увешан бицепсами, трицепсами и кубиками. Из-под свитера на запястье выглядывает край тату. Очень хочу рассмотреть их все до единой поближе.

Антон просто расслабляется и позволяет мне разбирать себя на кусочки. Он абсолютно в себе уверен, я такого еще никогда не видела. Наверное, это нормально для человека, который регулярно выступает перед толпами людей. Мне этого не понять, я совершенно не публична. Мы вообще абсолютно разные.

– Антон? – слышу тихий приятный голос над своей головой.

Вскидываю ее, вижу, что рядом с нашим столом материализовалась какая-то невообразимая фея. Прямо из страны фей, не меньше. Антон встает и целует ее щеку.

– Привет, красавица, – говорит он.

Я нахожусь в шоке.

Потому что это совершенно новая, неизвестная мне доныне версия Наумова. Он словно прародитель первозданной нежности. Смотрит на нее, как на спустившуюся с неба святую.

– Почему не пришел в пятницу? – спрашивает она, бросая на меня осторожный взгляд.

Улыбаюсь в ответ сквозь ком в горле.

– Концерты. Не мог прийти, – мягко отвечает Наумов, кладя руку ей на плечо.

Проследив за ее взглядом, он вспоминает обо мне и запоздало представляет нас друг другу:

– Алёна, это Вера. Вера, это Алёна.

Рассматриваю ее, а она – меня.

Ангелоподобная блондинка неопределенного возраста. Одета соответствующе. В какое-то ангельско-монашеское платье, с которым ее длинные, натурально-белые волосы смотрятся идеально. Она зеленоглазая и белокожая. Она - красавица. Породистая и необыкновенно мягкая.

Настоящее чудо, мать его. Только белого котенка в руках не хватает.

Мне было достаточно два раза взглянуть на нее, чтобы понять – она по уши влюблена в моего спутника.

Во мне даже нет ревности, ведь я ему никто. Если у него к этой девушке чувства, у меня здесь шансов нет, судя по тому, как преобразилось и обросло манерами его поведение.

– У тебя обалденные волосы… – улыбаясь, говорит Вера.

По инерции трогаю волосы и улыбаюсь в ответ.

– Спасибо. Хотела стать блондинкой, но что-то пошло не так… – острю я.

Она улыбается шире и становится еще более нереальной.

– Наверное, розовый все спутал, – смеется Вера.

– Я добавила его позже, – пожимаю я плечом.

– Я бы тоже хотела так «вляпаться».

– Тебе это ни к чему, – подает голос Антон, прерывая наш девчачий диалог.

– Почему это? – спрашивает Вера, состроив недовольную мордочку.

– Потому что ты - идеальная «снежинка», – отвечает он, касаясь рукой ее белых локонов.

Воображаемые мучители выливают мне за шиворот ушат холодной воды.

Вера довольно улыбается. Сквозь дрожь и боль понимаю, что для нее комплименты Наумова – привычное дело. Судя по всему, лишь таким побочным девушкам, как я, достаются маты и сомнительные намеки.

– Последний альбом такой тягу-у-учий, – вздыхает она. – Мне очень понравилось. Вы все очень здорово оформили.

– Спасибо, Снежинка, – улыбается Антон.

Пф-ф-ф… меня сейчас стошнит.

Встаю и объявляю, закидывая сумку на плечо:

– Пойду припудрю носик.

Вера улыбается, Антон кивает, возвращая ей свое внимание.

На поиски уборной уходит некоторое время, и я рада этому. Я не очень сильна в маскировке своих эмоций. Я на сто процентов уверена в том, что в данный момент красная, как помидор, и потерянная, как Мамонтенок. Долго смотрю на себя в зеркало и пытаюсь сдержать слезы. Просто поразительно! Я была такой уверенной в себе некоторое время назад, а теперь мне все не нравится. Платье не нравится, ботинки не нравятся. Кроме волос, волосы мне нравятся.

Может, сбежать?

Не уверена, что смогу заняться сексом с Антоном. Совершенно не тот настрой. Сейчас вижу себя исключительно в амплуа бревна. А еще – в роли девушки №2 или того хуже, №3.

Он решает мою дилемму, потому что стоит возле бара с моим пальто наперевес. Двигаюсь к нему, словно к ногам привязаны тяжелые бетонные блоки. Хочу забрать у него пальто, но он, поражая меня внимательностью, помогает его надеть. Мои волосы застряли внутри, и Антон, прежде чем я успеваю об этом подумать, просовывает под них ладонь, щекоча мой затылок пльцами. Вытаскивает сине-розовую массу наружу и разбрасывает ее по моему плечу.

Лишь в этот момент решаюсь поднять на него глаза.

Он смотрит на меня, чуть склонив голову на бок. Задумчиво и серьезно. Это смущает, и я снова прячу глаза. Мне кажется, что он пытается пробиться в мои мысли, но я его туда ни за что не пущу.

Мы добираемся до машины в полном молчании. Это ожидаемо, ведь я не стремлюсь завязать разговор, и уж точно этого не делает мой малоразговорчивый спутник. Сажусь на пассажирское кресло и пристегиваю ремень, глядя в окно на нашего друга «Бугатти».

– Отвези меня домой, – прошу тихо.

Я не смотрю на него, поэтому не знаю, что он там делает. Но он не спешит заводить машину.

– Почему домой? – спрашивает Антон спокойно.

На фоне его спокойствия чувствую себя малолетней истеричной дурой. Но я такая, какая есть, и не хочу прятать свое истинное лицо.

– Кто такая Вера? – решаю спросить в лоб, хотя малодушно продолжаю смотреть в окно.

В салоне повисает тишина. Если он посчитает этот вопрос наглым, то мне плевать. Я буду спрашивать у него все, что захочу и когда захочу, пусть привыкает!

Бес тяжко вздыхает и говорит:

– Вера – сестра моего покойного друга.

Вот только этого не хватало! Он что, обещал позаботиться о ней? Инстинкты защитника не дают ему завалить ее в койку, потому что он ее слишком уважает? Что вообще происходит?

Поворачиваю голову. Антон вскидывает брови.

– Ну, это просто что-то с чем-то! – изумленно заявляет он. – Что ты там себе напридумывала?

Я вскидываю брови в ответ, давая понять, что он меня не проведет.

– Серьезно? Считаешь, у меня нет почвы для раздумий? – спрашиваю его.

Сейчас все это очень смахивает на семейные разборки, а ведь у нас даже не было секса.

– Значит так, – говорит Антон, заводя машину и осматривая парковку в боковые зеркала. – Вера – это просто Вера. Я знаю ее с малолетства, и она ближайший человек в моем окружении. Ты будешь видеть ее часто, потому что она, бл*ть, приглашена на все мои праздники заочно, это ясно? Либо закрываем эту тему раз и навсегда, либо я везу тебя домой.

Из его слов вытекает, будто я тоже буду приглашена на все эти праздники. Вооруженная этим открытием, говорю:

– Она в тебя влюблена, и я уверена, что ты об этом знаешь. Если… – в этом месте я немного теряюсь.

– Если что? – раздражается Антон.

– Я не хочу в один ужасный день застать вас… то есть… в общем… – снова отворачиваюсь к окну, кажется, смелость оставила меня.

– Ты не застанешь нас трахающимися, потому что у меня на нее не стоит.

Я поворачиваю к нему лицо. Оно полно скепсиса. Антон наматывает на кулак мои волосы и говорит:

– Алёнушка, мне тридцать пять лет. Я знаю, чего хочу. И это не Вера. Если хочешь домой, я тебя отвезу. Но у меня до конца недели концерты, и я не знаю, когда снова найду для нас время.

Мои глаза бегают по его лицу. Они видят лишь спокойную решимость и серьезность. А еще я понимаю, что он принял мои заходы, как должное. В этот момент мои внутренности пытаются перемещаться, давя на яичники. Вся эта пляска отдается горячим потоком возбуждения, поэтому я тяну к нему свое лицо. Он криво улыбается и тянется навстречу. Мы просто соединяем наши губы и некоторое время не двигаемся.

Божественный контакт.

Его губы такие мягкие, когда расслаблены для меня. Я слегка прихватываю их своими и наслаждаюсь ощущениями.

Телефонный звонок нарушает волшебство. Это не мой. Судя по всему, волшебным этот момент был только для меня, потому что Наумов отвечает на звонок абсолютно в той же тональности, в которой минуту назад доносил до меня простые истины.

Что же он за человек такой? Никакого романтизма!

– И что ты от меня сейчас хочешь? – гаркает в трубку, превращаясь из флегматичного себя в авторитарного.

Он слушает своего собеседника и хмуро смотрит на меня. Я тоже хмурюсь. Просто так, за компанию.

– Ладно, скоро буду, – чеканит Антон и нажимает отбой.

Мной овладевает вселенская печаль. Я не хочу с ним расставаться. Мы ведь всего часа три вместе. Этого катастрофически мало.

– Мне нужно ехать, – говорит он, выруливая с парковки. – Закину тебя домой.

Я так и поняла.

Прикусываю губу и с тоской смотрю в окно. Я такая жалкая. Стоило ему повернуться ко мне своей положительной стороной, как я уже не могу без него жить. Доставив меня домой, Антон снова принимает звонок и полностью переключается на него. Наверное, что-то важное. Не хочу мешать, поэтому покидаю машину без лишних сантиментов. Он лишь провожает меня взглядом и не уезжает до тех пор, пока я не захожу в подъезд.

Глава 14

– Тебе не кажется, что она страшная? – спрашиваю Вику.

Озадаченно рассматриваем выставочную орхидею Dracula radiellа, размещенную в стороне от других орхидей. Для этой была создана тень, ведь она не переносит света.

Приближаю к ней лицо и делаю глубокий вдох.

Ничего.

А как же тот знаменитый аромат Тома Форда (прим.авт. – Tom Ford Black Orchid)?

– Да, – кривит губы подруга. – Похожа на обезьяну.

Мы пришли сюда, потому что она планирует купить подарок для своей будущей свекрови. Так мы называем мать Юры между собой, он об этом не знает. У нее скоро день рождения, и Вика решила порадовать ее этой экзотической орхидеей, потому что та по ним вроде как с ума сходит.

Вика задумчиво делает пару фотографий, и мы покидаем павильон.

Сегодня суббота, и я решила ненадолго выбраться из своего «Гарлема».

Мы планировали зайти в какое-нибудь кафе и перекусить, а потом я вернусь домой. За прошедшую неделю я ужасно устала. Сидеть и спать на воображаемых иголках очень утомительно. От Антона со среды никаких вестей, и единственное, чем я занята, когда остаюсь наедине с собой – это решаю, писать ему или нет.

Я все еще не поделилась с подругой своей неоднозначной ситуацией. Но клянусь – мне просто тяжко об этом говорить. У нее прекрасный парень, они любят друг друга и наверняка поженятся.

А я…

Я связалась с настоящим плохишом, и ничего хорошего из этого, скорее всего, не выйдет. Почему я такая непутевая? Какое-то родовое проклятье?

Мы нашли отличное место и вкусно поели. Я, как всегда, наслаждалась обществом своей подруги. За обсуждением сериалов и поездки на новогодние каникулы время пролетело незаметно.

Вернуться домой решаю на электричке. На улице стемнело, и моросит дождь.

Тоскливо. А мне вдвойне.

Чувствую себя спущенным воздушным шариком. Мне ничего не хочется.

Дома ждет всегда голодный Палкан.

Я кормлю его строго по граммам, чтобы не спровоцировать набор веса и, как следствие, какую-нибудь наследственную болезнь. От этого он словно голодный «акул» – вечно ищет, что бы сожрать. Сырые макароны, хлеб. Кости от курицы он просто глотает, поэтому, когда я добегаю, отнимать уже нечего. Однажды он сожрал попку от колбасы вместе с железякой. Тогда мне пришлось взять день за свой счет, чтобы ухаживать за ним, пока она не вышла. Он использует все: мои ошибки, ловкость лап, расстояние и хитрость. Я научилась оставлять всю грязную посуду в духовке, если не успела ее помыть. Но я не сомневаюсь – он решит и эту задачу.

Плетусь на кухню и ставлю чайник.

Никогда! Никогда я не считала минуты субботнего дня! А теперь я хочу, чтобы время бежало! Бежало к тому моменту, когда Бес соизволит со мной связаться. Все его поведение говорило о том, что он неравнодушен ко мне. Тогда какого х…

Почему он молчит?

Что за невозможный человек?

Вспоминаю ощущения от его поцелуев, и по телу бегут мурашки. Он мужчина во всех своих проявлениях. Это чувствуется в его жестах, улыбках. В его голосе. Ход его мыслей мне пока трудно понять, но не думаю, что найду там розовых пони.

В раздражении пинаю валяющийся на полу пустой пакет.

В этот момент меня накрывает злость.

В самом деле, что это со мной?

Почему я должна мариноваться, как осенний помидор?

Иду к шкафу и отшвыриваю дверцу в сторону с такой силой, что она ударяется о стену.

Преисполненная решимости, достаю со дна бельевого ящика провокационный кружевной комплект белья, который ни разу в жизни не надевала. Облачаюсь в него и устраиваю целую долбаную фотосессию, не забывая включить в композицию волосы. Выбрав самую удачную на мой взгляд фотографию, отправляю ее Антону с припиской «как дела?».

Если он только посмеет ответить мне не так, как я рассчитываю, клянусь – я ему никогда не прощу!

В ожидании ответа я словно в аду и меня поджаривают черти.

Может быть, он вообще не ответит? Может быть, он в поезде и у него нет сети? Или он спит. А может…

Телефон извещает о сообщении. Меня обдает жаром и холодом. Хватаю его и проваливаюсь в послание:

АНТОШКА: «Еще»

В меня возвращается жизнь. Хочу бежать кросс или плыть заплыв. Хочу танцевать или гулять под дождем. Господи, что будет, если на следующее мое сообщение он ответит целым предложением? Я просто выпорхну в окно?

Снимаю лифчик и повторяю фото, прикрыв грудь волосами. Отправляю фотку с припиской: «Я спросила, как дела?»

Падаю на кровать, раскинув руки, и жду ответа.

Его ответ затягивается. Не позволяю панике отравить мою кровь.

Телефон снова вибрирует. Подпрыгиваю и читаю:

АНТОШКА: «А сама как думаешь?»

К сообщению прилагается фотка, на которой видна нижняя часть его тела. Он сидит на стуле, широко расставив ноги, а под спортивными штанами отчетливо угадывается эрекция.

Ох. Это для меня? Признаться, этот ответ превзошел все мои ожидания.

«Думаю, тебе не помешала бы моя помощь…» – пишу, добавляя к этой догадке свою фотографию, на которой прикрываю рукой грудь, скучив её по максимуму. Позволяю ему самостоятельно догадаться о том, как он мог бы использовать скраденное пространство между ними.

Кожа зудит от обилия картинок в голове. Неожиданно вспоминаю как выглядит Антон во время оргазма. Он сжимает челюсти и запрокидывает голову. Шея напряжена. Это невероятно личный момент. То, о чем знаю только я. Вполне возможно, об этом знает половина города, но я надеюсь, что нет. Мне хочется верить в то, что он разборчив в связях, иначе мне было бы неприятно. Образ, сложившийся в голове, противоречит понятию «бездумный трахальщик».

Мои психоаналитические размышления прерывает телефонный «дзинь».

АНТОШКА: «Ты меня уделала. Поздравляю»

Внезапно вся спесь сходит с меня. Я в самом деле очень хочу его увидеть. Мне не хочется больше игр.

Я: «Когда мы увидимся?»

АНТОШКА: «В пятницу»

Это… кошмар. До пятницы еще целых пять дней!

Я: «Ты где?»

АНТОШКА: «Во Владике»

Моя челюсть падает. Так далеко? Он на другом конце континента!

Это… ужасно.

Я: «Мы тебя ждем»

Имею в виду себя и свое сердце. Но он скорее всего решит, что я имела ввиду себя и свои сиськи.

В любом случае, мне остается лишь догадываться, ведь в ответ я получаю тишину.

Глава 15

В течение следующей недели не отказываю себе в удовольствии каждый день писать Антону. Он всегда отвечает, но никогда не пишет первым.

Уверена, у него хватает дел помимо того, чтобы строчить мне сообщения. Разумеется, это меня расстраивает. Мне бы хотелось затмить все его интересы, но это невозможно. Иначе Антон не был бы Бесом Наумовым.

Я: «Доброе утро, Камчатка!»

К тексту прилагается фотография, на которой я лежу в постели. Видны колени и трусики, в которых мирно покоится моя рука.

АНТОШКА: «Алёнушка, с огнем играешь»

Если бы он только видел, какой дьявольский огонь зажегся в моих глазах в ответ на это сообщение. Теперь я решаю общаться с ним исключительно языком своего тела: в понедельник я продемонстрировала ему несколько вариантов белья на выбор. Он ответил, что предпочел бы «трахнуть меня в черном».

Во вторник утром его ждали моя голая грудь, покрытая капельками воды после душа. Антон ответил аналогичным фото из душа, на котором зажимал в кулаке свой твёрдый член.

Я подавилась утренним чаем и десять минут не могла прокашляться.

Я разглядывала это фото весь день.

Татуированная рука контрастировала с белизной его кожи. От вида темной дорожки волос, спускающейся от пупка вниз, я нервно сглотнула. Его живот совершенно плоский и рельефный, грудь гладкая. Я уверена, что, если проверю состояние своей промежности, она будет мокрая. Руки трясутся, а сердце в груди бесится. Я словно в первый раз увидела голого мужчину, ей-богу! Тем не менее, хочу отметить, что он самый охер*ый из всех, что я видела голыми.

Я поняла, что сделаю ему столько минетов, сколько он попросит. Его пророчества сбываются. Теперь я просто мечтаю узнать, какой он на вкус. Наверняка умопомрачительный, исходя из вкуса его губ.

Никогда раньше я не жила в состоянии постоянного сексуального возбуждения. Раньше я вообще считала, что это не такая уж важная сфера жизни. Теперь же я не в состоянии думать ни о чем другом. Настоящая любовная лихорадка.

Лучше бы пятнице наступить быстрее.

Вечером я отправила ему свою задницу в кружевных стрингах. И в очень недвусмысленной позе. Пришлось повозиться. К фото добавляю немного текста: «Спокойной ночи, Космический Ковбой».

В ответ получаю:

АНТОШКА: «На эту попку у меня тоже есть планы»

Застываю на мгновение. Вообще-то, я всегда была противницей подобных вещей, но теперь почему-то меня это не пугает. Тем не менее, пишу в ответ:

Я: «Даже не мечтай»

АНТОШКА: «Посмотрим»

Пф-ф-ф… вот ведь самоуверенный негодяй. Как же я от него тащусь!

В среду утром не ленюсь встать пораньше и устроить фотосессию в чулках и поясе. Эти штучки я купила накануне специально по этому случаю. Изюминкафотографии заключалась в том, что на мне не было трусиков, но поскольку я стою в профиль, никаких стратегически важных мест он увидеть не мог.

На это последнее сообщение я ответа не получила и поникла.

Я знала, что он в Красноярске. Не Владик, конечно, но и не Одинцово.

После работы отправляюсь в супермаркет с четким намерением набраться всякой вкусной фигни. Чтобы не грустить, врубаю в наушники любимую песню Антоновой группы и слушаю ее на повторе в течение тридцати минут. Она мне очень нравится. Она с их нового альбома. В интернете у клипа уже почти миллион просмотров. Добрая тысяча из них наверняка от меня.

Рассматриваю свои нелепые покупки на ленте перед кассой и морщусь. Тут у меня поролоновые бигуди, стакан для смузи с крышкой и трубочкой, тельняшка без рукавов, игрушечная удочка для Палкаши, креветки и пушистые тапочки с надписью «УВОЛЬСЯ НАХРЕН С РАБОТЫ».

Когда добираюсь до дома, уже не хочу креветок, и сразу прячу их в морозилку, ведь Палкан следит за мной как винтовочный прицел. Раздеваюсь и отправляюсь в пенную ванну. С пеной я случайно переборщила. Фотографирую и отправляю Вике, потому что это выглядит очень карикатурно.

После водных процедур надеваю тельняшку, заплетаю косу и ложусь в кровать.

Антон все еще молчит.

Осталось пережить один день.

В полусне меня терзают жуткие мысли. Вдруг он там с кем-то? Вдруг свои сиськи ему шлет каждая вторая дура? Я не сомневаюсь в том, что его одолевают женщины всех мастей и возрастов. Но ведь именно со мной он кончил в штаны, и это меня он водил на нормальное свидание. Он сказал, что хочет меня! Меня, а не Снежинку Веру.  

Это так кстати, потому что я тоже его хочу. Разве это не должно что-то означать?

Меня будит телефонный звонок.

В панике подпрыгиваю на кровати и пытаюсь понять, откуда идет звук. Я в некотором отупении после сна, кроме того, в глазах песок. Трясу головой и принимаю вызов.

– Номер квартиры скажи, – говорит Антон мне в ухо.

– Квартиры? – непонимающе переспрашиваю я.

– Да, Алёнушка. Квартира и этаж.

Распахиваю глаза.

– Двадцать шестая, пятый этаж, – отчеканиваю в трубку.

Он сбрасывает вызов. В домофон тут же раздается звонок. Вскакиваю с кровати и несусь открывать.

Несколько секунд пялюсь в пространство, не зная, что предпринять? На часах полночь.

Как символично.

Щелкаю свет. Особого бардака не наблюдаю. На кухне его априори не может быть, иначе Палкаша уже валялся бы с заворотом кишок.

Подбегаю к зеркалу.

Выгляжу заспанной. Блин! Блин! Блин!

Раздается звонок в дверь. Не раздумывая, бросаюсь открывать.

На пороге Антон.

Серьезный и взъерошенный. В руках спортивная сумка. Он смотрит на мою грудь, я смотрю в его лицо. Визжу и бросаюсь ему на шею.

Как?!

Как? Ведь еще почти среда!

Он шагает в квартиру, подхватывает меня на ходу. Запрыгиваю на него, обхватив талию ногами.

– Откуда ты взялся? – верещу я.

Он бросает сумку на пол и захлопывает дверь ногой.

Несколько секунд смотрим друг другу в глаза, потом он сминает обеими руками мою задницу и говорит:

– Вылетел сразу после концерта. Тебе завтра на работу?

– Да… – шепчу я.

– Ладно, разберемся, – говорит и начинает меня целовать.

В этот момент я окончательно поняла – Антон «Бес» Наумов прет по жизни как танк и берет то, что ему хочется и когда ему хочется.

Против него у меня просто нет шансов.

Что будет, когда он перехочет меня?

Сейчас не хочу об этом думать.

Обхватываю его лицо ладонями и целую в ответ. Впиваюсь в его губы, они мне подчиняются сразу, поэтому мы даже не бьемся зубами. Это идеальная совместимость.

– М-м-м… – стону я.

Он здесь. Я в это не верю. Он пахнет собой и дождем. Я по нему с ума схожу. Я даже не заметила, как мы оказались в комнате. Антон отрывается от моих губ и бросает меня на тахту. Отстраняется, чтобы стянуть футболку. На мгновение залипаю. Возможно, у меня приоткрылся рот. Я чувствую себя бракованной по сравнению с ним.

Его торс идеален. Мощный, но очень просушенный. Подозреваю, что это связано с его вегетарианством. Я могла бы облизать его всего, клянусь. Каждую впадинку.

Он долго не тянет и вслед за футболкой скидывает джинсы вместе с трусами. Совершенно точно ему нечего стесняться.

Я наблюдаю за его манипуляциями в остолбенении. Голень правой ноги до колена расписана татуировками. Ноги у него тоже красивые, как и его член.

– Ого… – шепчу, скользя глазами вдоль косых мышц его пресса.

Клянусь, у него размер ноги не меньше сорок шестого.

– Вау… – продолжает выдавать мой рот, пока я рассматриваю его эрекцию.

Кажется, мой словарный запас резко деградировал.

У меня сейчас потекут слюни.

У Антона в руке материализуется презерватив, упаковку которого он вскрывает зубами без заминок.

– Сними эту херь, – просит Бес.

Снимаю тельняшку и трусики, неотрывно наблюдая за тем, как он раскатывает латекс по своему члену.

Он что, из самого Красноярска с этой штукой ехал?

Антон скользит глазами по моему голому телу, но я так обескуражена, что даже не стесняюсь. Мы что, сейчас займемся сексом? Прямо сейчас? Я оказалась морально не готова к такому резкому повороту своей жизни.

Антон сразу замечает перемены в моем настроении. Его лицо становится расслабленным, а взгляд теплеет.

Я сглатываю, глядя на него, как на господина.

Он забирается на тахту и нависает надо мной. Ощущаю запах его кожи, он непередаваемо ему подходит. Хочу пахнуть этим мужчиной. Хочу коснуться его кожи языком. Вместо этого я просто смотрю на него расширенными глазами и сбивчиво дышу. Касаясь губами моей щеки, Бес тихо говорит:

– Ну, чего ты? Все у нас будет отлично… – опускает голову вниз и смотрит на наши тела.

Я тоже смотрю.

От того, что я вижу, задыхаюсь. Кажется, это самый эротичный момент во всей моей половой жизни.

Развожу колени, приглашая его между ними расположиться. Он поднимает голову и смотрит мне в глаза, принимая приглашение.

Кажется, я влюбилась в него. Разве у меня был выбор?

Я не знаю, что со мной такое. Я робею. Как будто собираюсь заняться сексом первый раз в жизни. Лежу и позволяю ему руководить процессом. При этом дышу как после кросса, а сердце колотится.

– Алёна… – мягко зовёт Антон.

– М-м-м? – выдыхаю, закрыв глаза.

– Расслабься, – просит он.

– Угу… – отвечаю я, расслабляясь.

Он касается меня рукой между ног, но мы оба знаем, что это просто дань традиции. Даже с другого конца комнаты видно, какая я мокрая для него. Приоткрываю глаза и вижу, как он начинает входить в меня, помогая себе рукой.

Меня охватывает дрожь возбуждения.

Опустившись на предплечья рядом с моей головой, он целует мои губы, осторожно толкая бедра вперед.

Это… восхитительно. Особенно под аккомпанемент его прерывистых вдохов. Впиваюсь пальцами в простыни и сильнее развожу ноги. Я не думала, что он сможет полностью во мне поместиться. В любом случае, когда наши бедра соприкасаются, я теряю эту мысль.

Антон рвано дышит и спрашивает у моих губ:

– Все нормально?

Все удивительно, потрясающе, прекрасно, великолепно.

– Оху*но… – шепчу в ответ и обхватываю его талию ногами, а спину руками.

Он издает короткий смешок и повторяет движение.

Хорошо… очень хорошо.

Мои глаза сами собой закрываются. Откидываю голову и тихо постанываю. Антон принимается целовать мою шею, входя в ритм. Одной рукой он накрывает мою грудь и обводит большим пальцем застывший сосок. Все это он делает так медленно и нежно, что я с ума схожу. Провожу в ответ пальцами вдоль его позвоночника. По его спине стекает пот и смешивается с моим собственным. Поворачиваю голову и ловлю губами мочку его уха. Он вздрагивает и отдергивает голову, с силой врезаясь в меня. Наши глаза опять встречаются, и я вся сжимаюсь вокруг него.

Когда в очередном рывке он задевает мой клитор, я жмурюсь и выкрикиваю:

– Ах...

С этого момента он двигается только так. Комната наполняется звуками нашего секса и моими стонами.

Мой оргазм близко… бродит где-то тут…

Антон опускает руку и помогает мне пальцами.

– Давай, Алёнушка. Кончай… – бормочет он.

Его голос слегка хрипит, отчего в мою кровь поступает новая порция эндорфинов. Я подчиняюсь. Чувствую прилив тепла и вонзаю ногти в его спину. Мышцы внутри меня сокращаются, и меня трясет. Ощущения пробирают до костей, и я начинаю кричать.

Антон резко выходит из меня и переворачивает на живот. Я не в состоянии сопротивляться, меня все еще не отпускает. Он дергает мои бедра на себя и входит сзади, хватая одной рукой мою косу.

– Это тебе за последнюю фотку… – хрипит он, после чего отвешивает мне громкий шлепок по заднице и начинает жестко двигаться.

Покорно лежу, пуская слюни в подушку. Кажется, он кончил спустя тридцать секунд, придавив меня бедрами к тахте. Рухнув сверху, накрывает меня собой. Спиной чувствую, как колотится его сердце. Я даже не ощущаю тяжести его тела, только тепло. Хочу взглянуть на него, но у меня нет сил.

– Понравилась фотка? – сипло спрашиваю я.

Он хмыкает и обхватывает меня руками крест-накрест, сжимая в ладонях мою грудь. Затем целует плечо и встает, прикрыв мое ватное тело одеялом.

Его что, уронили в чан со святой водой? И пошлость на время потеряла дар речи? Или я просто плохо его знаю?

Вернувшись из ванной, он забирается ко мне. Его тело слишком крупное для тахты, но перебираться на диван у меня нет сил.

– Что, блин, за хоббитская кровать? – ворчит мой мужчина, оборачиваясь вокруг меня.

Но я уже сплю. Последняя мысль в моей голове звучит примерно так: Антон «Бес» Наумов сделает меня либо очень счастливой, либо очень несчастной.

Глава 16

Когда звенит будильник, я хочу колотить телефон молотком. Особенно потому, что мой будильник поет голосом Антона.

Какой позор.

Бес шарит рукой по полу и бросает мне телефон. Суетливо выключаю будильник, в то время как мой сосед перекатывается на спину и потягивается, закинув исписанные руки за голову.

Может он и не заметил ничего?

– М-м-м… – страдальчески тянет он.

– М-м-м… – вторю ему я, уткнувшись лицом в подушку.

Она пахнет им, как и вся моя постель. Не существует в мире такого слова, которым можно описать мое нежелание выбираться сейчас из нее.

Ну, разве что «сатанински».

– Бл*ть, что это за чудище? – неожиданно восклицает мой герой.

В непонимании поднимаю голову и не вижу никаких чудищ. Только Палкаша сидит на полу и смотрит на нас. У него наступило время утренней кормежки, и он пришел меня будить. Через окно сочится тусклый утренний свет, и это не самое выгодное для него освещение.

– Это мой котик. И он не чудище. Он – сфинкс.

– Пи*ц! – изумляется Антон, приподнявшись на локтях. – Меня аж передернуло! Он летает?

– Не летает, – холодно отвечаю я. – И не оставляет шерсти!

Антон продолжает брезгливо рассматривать Палкашу.

– Он не полезет к нам? А то меня коротнет…

– Не полезет, – бубню я и начинаю переползать через него.

Наумов обхватывает меня руками и перекатывает на спину, разводя коленом мои ноги. Прижимает бедрами к постели и трется горячим твердым членом о мой живот.

– Тогда хе* с ним… – хрипло говорит он мне в ушко.

Через меня проходят маленькие разряды удовольствия и желания.

– Я на работу опоздаю… – бормочу, проводя руками по его крепким ягодицам и спине.

Трусь ногой о его ногу. Прижимаюсь плотнее. Провожу носом по его шее. Хочу укутаться в его теплое сильное тело.

Он покусывает мою шею в ответ, спускаясь ниже. Прикусывает мой сосок и сжимает вторую грудь в ладони. Она и правда идеально ложится ему в руку. Я вся покрываюсь мурашками и ерзаю под ним. Возбуждаюсь еще сильнее, наблюдая за тем, как перекатываются мышцы на его плечах.

– Я тебя отвезу… – шепчет он, обводя языком мой пупок.

Запускаю руки в его волосы и выгибаюсь навстречу.

– Ладно… – выдыхаю, запрокидывая голову.

Мне внезапно плевать на работу. Он уже целует внутреннюю сторону моего бедра.

Да! Да! Да… ох…

– Правее… – стону я, потому что его язык уже у меня между ног.

Он четко следует моим инструкциям, поэтому спустя минуту я уже толкаюсь ему навстречу и вращаю бедрами. Опускаю подбородок и смотрю на его лохматую макушку у себя между ног.

Он самый сексуальный мужчина на свете. У него на пояснице ямочки, а на спине следы моих ногтей.

Антон вскидывает глаза, и мы на мгновение замираем. Я тяжело дышу сквозь приоткрытые губы, а у него радужки черные.

– Трахни меня… – шепчу я.

Он резко выпрямляется и вклинивает свои бедра между моими. Смотрю на его член и облизываюсь. Низ живота скручивает.

 Хочу его!

Антон подхватывает мои ягодицы и насаживает на себя со скупым протяжным стоном.

Да, да, да!

Привстает и обхватывает ладонями мою талию. Исполняет просьбу – трахает меня.

О, мамочки…

– А-а-а…

Ору, закидывая руки вверх и сжимая подушку в кулаках. У меня в мозгу уже случилось три оргазма от одного его вида. У него лицо такое сосредоточенное, будто он разгадывает сканворд. Тяну руку к своему клитору, желая поскорее синхронизировать разум и тело.

– Бли-и-ин… – выдыхает Бес, наблюдая за моей рукой, и меняет нашу позу.

Хватает мои ноги под коленями и прижимает их к моему животу, глядя то мне в лицо, то вниз, туда, где наши тела соединены. Член то появляется, то исчезает во мне полностью. Я не знаю как ему, но с меня достаточно. Кончаю с его именем на устах. Уверена, соседи теперь тоже его знают.

– Бл*ть!.. – ревет Антон и кончает мне на живот, активно работая кулаком и опершись второй рукой о матрас.

Он шумно дышит, опустив голову.

Некоторое время в комнате стоит тишина, которую заполняет Палкан своим требовательным мяуканьем. Конечно, у него только еда на уме. Я меж тем с ужасом осознаю, что мы занимались сексом без презерватива! Даже мой кот смотрит на меня осуждающе!

Вот ведь дура! Идиотка! Тупица!

Антон встает и идет в ванную. Возвращается оттуда с мокрым полотенцем и обтирает мой живот, потому что я лежу, как парализованная. Откидывает полотенце в сторону и садится на кровать рядом со мной.

– Ты пьешь какие-нибудь таблетки? – спрашивает он.

Наши мысли определённо сходятся.

– Я… нет… – отвечаю, отворачиваясь к стене.

Пристыженная.

– Ладно. Не страшно. Я чистый, – говорит он.

Сглатываю и киваю, изучая узор на старых обоях.

Так и залететь не долго! Стать матерью одиночкой – это отличный финал для моей непутевой истории.

– Ну че ты такая убитая? – интересуется мой любовник, а мне внезапно становится холодно.

– Алёна, ты где опять? – спрашивает Антон, разворачивая мое лицо к себе и поглаживая большим пальцем щеку.

– Все нормально… – понуро отвечаю я.

Он смеется.

– Да уж, конечно.

– Нормально, – пробую более уверенно отделаться от его вопросов.

– Я успел вовремя. Ты из-за этого переживаешь? – продолжает он пытку, вглядываясь в мое лицо.

– А ты не переживаешь? – злюсь я.

– Отлично. Теперь я главное зло? – бросает он, вставая с тахты.

Прежде чем продолжить плеваться ядом, пялюсь на него. Он направляется к своей сумке, обходя Палкашу по дуге. Голый, расслабленный и такой сексапильный.

– Может быть еще перекрестишься? – шиплю, вступаясь за своего кота.

У Наумова самая красивая задница на свете. Задница современного панк-рока.

Он усмехается в ответ и смотрит на меня, о чем-то призадумавшись, судя по этому прищуру. Такой взъерошенный и домашний.

У меня сердце ухает вниз. В моей квартире голый Бес. В прямом смысле прилетел ко мне, потому что хочет меня. Не буду портить наше утро. Тем более не могу долго на него сердиться. Он самый нежный панк-рокер на свете.

– Ладно, забудь, – говорю и тоже встаю.

Сегодня же пойду к врачу и подберу себе таблетки.

Осматриваюсь и ищу свою тельняшку. Нахожу ее на полу и надеваю, вновь посмотрев на Антона. Он беззастенчиво лапает меня глазами. Даже на время отложил свои дела.

На меня никогда так не смотрели. С откровенной похотью.

– Пойду в душ… – бурчу я.

Мне нужно собираться на работу. Я уже не в графике.

Я понимаю – со стороны могло показаться, будто я не очень исполнительная. Но это не так. Я делаю свою работу хорошо, хоть и через ненависть.

Ухожу на кухню, чтобы отмерить Палкану положенные граммы.

К тому времени, как я высушиваю волосы, Наумов сидит, развалившись на моем диване, полностью одетый, и сосредоточенно что-то строчит в телефоне. На нем толстовка и спортивные штаны. Я уже поняла – он предпочитает спортивный стиль в одежде. Наверное, так удобнее колесить по стране.

Выглядит отглаженным и опрятным. Он словно не принадлежит этому месту. Слишком яркий и экзотичный. В груди опять щемит. Откуда он взялся в моей жизни?

Одеваюсь как никогда быстро. Хотя работодателя вряд ли это успокоит.

– Собери вещи, – говорит мой гость, не отрываясь от телефона. – Верну тебя домой в воскресенье.

Ну, вот просто замечательно!

– У меня нет на это времени! – возмущаюсь я. – А Палкаша?

Я не могу за раз насыпать ему трехсуточную норму. Он же сразу все сожрет!

Антон несколько секунд раздумывает, прекратив печатать, потом говорит:

– Возьмем этого урода с собой. Собирайся.

– Р-р-р… – неистовствую я, потопав ногами.

У даже меня нет времени раздумывать о том, хочу ли я этого кратковременного переезда.

Натягиваю на себя трикотажное платье чуть ниже колена и собираю волосы в хвост. Затем быстро швыряю на диван свою одежду. Выбор вещей довольно хаотичен, наверняка вскоре я пожалею об этом. Следом швыряю свою спортивную сумку и высыпаю содержимое на диван, запихивая в неё одежду.

Спустя минуту понимаю, что Бес внимательно наблюдает за моими сборами. Точнее, он пристально изучает мое тело, потирая клыки языком. Слава богу, я могу позволить себе трикотаж, поэтому пусть смотрит. Он откладывает телефон в сторону и берет мой спортивный купальник. Рассматривает его на вытянутых руках. Потом шапочку. Выхватываю обе вещи у него из рук и убираю в шкаф.

– Ты приехал на машине? – спрашиваю попутно.

– На такси. Вадик подгонит машину, – отвечает он.

– Он что, твой раб?

– Он мой племянник. И мой ассистент, – говорит Антон, снова деля внимание между мной и телефоном.

– Сын твоей сестры? – уточняю я.

Да, я знаю о том, что у него есть старшая сестра. А что такого? Это открытая информация, если поискать…

– Да, – отвечает насмешливо.

Я попалась.

Быстро собираю Палкана, то есть натягиваю на него комбинезончик.

Антон недоверчиво качает головой.

Лоток кладу в отдельный пакет. Мой кот ходит только в него или вообще не ходит.

Через пятнадцать минут я готова. И я опоздаю на работу. Факт.

Глава 17

На улице моросит мелкий дождь, но меня это не беспокоит. Только не сегодня. Антон прикладывает телефон к уху и осматривается, закинув наши сумки на плечо.

– Где ты? – рявкает в трубку. – Подъезжай к подъезду, дождь идет, блин!

Через минуту его бумер возникает перед нами. Из водительской двери выходит Вадик и вид у него крайне недовольный, но Бесу, разумеется, плевать на его чувства. Представляю, через что парню пришлось пройти, чтобы оказаться здесь на машине Антона в восемь пятнадцать утра.

– Привет, – ворчит молодой человек, изумленно глядя на сумку с Палкашей. – Эт че?

– Это мой кот.

Хотя, на мой взгляд, это и так очевидно.

Антон открывает багажник и бросает туда сумки. Вадик смотрит то на него, то на меня и хмурится.

– Это твои вещи? Ты что, к Антону переезжаешь? С котом? – спрашивает он, распахивая для меня пассажирскую дверь.

– Ненадолго, – отвечаю я, занимая место на переднем сидении.

Вадик явно озадачен полученной информацией. У меня ощущение, будто у него в голове замыкание.

А чего, собственно, в моем переезде такого особенного?

Антон бросает Вадику «садись давай» и закрывает мою дверь, потому что его ассистент вроде как подвис. Сам запрыгивает на водительское место, заполняя пространство своей аурой. На его фоне все знакомые мужчины кажутся мне какими-то букашками.

Меня заводит то, как он управляет своей машиной. Уверенно и без суеты, словно уже везде успел. Вздохну, отвожу глаза. Я не могу пожирать его взглядом при посторонних.

 Вадик располагается сзади рядом с Палканом, и Антон трогается.

– Объясни ему, что делать с уродцем, – говорит Наумов, внимательно глядя на дорогу. – Я к нему не притронусь.

Посылаю ему хмурый взгляд, давая понять, что мне не нравится такая характеристика моего домашнего любимца.

Объясняю Вадику, что он должен отсыпать тридцать грамм корма и налить побольше воды. Весы находятся в пакете. Также он должен снять с него комбинезончик, как только они окажутся дома, и насыпать в лоток наполнитель для кошачьих туалетов, дав Палкаше его понюхать…

– Пи*ц, – резюмирует Антон. – Может ему еще и телек включить?

Игнорирую его и заканчиваю инструктаж.

Вадик уверяет, что все запомнил. Я верю. Он в конце концов получил высшее образование.

Половину пути они обсуждают участие группы в каком-то благотворительном концерте в эту пятницу. Антон сыплет поручениями, а Вадик с достоинством фиксирует их в своей голове. Очень рада, что паренек до сих пор не отравил своего босса. В противном случае, как бы я жила без моего Беса?

Антон тормозит у бизнес-центра, и я отстегиваю ремень. Повернувшись к водителю, хочу наградить его поцелуем, ведь даже мой трехлетний племянник знает – когда люди расстаются, нужно поцеловаться. Правда он еще не знает, что мужчину, с которым у тебя час назад был лучший в жизни секс, принято целовать в засос.

Тянусь к Антону и кладу руки на широкие плечи. Он покорно позволяет и ждет моих дальнейших действий, вскинув брови. Ерошу волосы у него на затылке и целую. Он сразу отвечает, и мы сплетаем языки. Наклоняю голову, и поцелуй становится еще глубже.

М-м-м… горячо.

– До вечера, – шепчу, гладя его губы своими.

– Ага, – ровно отвечает мой герой.

Отлепляюсь от него и поворачиваю голову, чтобы попрощаться с Вадиком. Для него у меня только слова. Опять натыкаюсь на этот потрясенный взгляд.

– Эм… пока, – говорю, борясь с желанием пощелкать пальцами перед его носом. – Не забудь убрать все продукты в холодильник.

Я сказала ему об этом раньше, но это очень важный момент, поэтому решаю повторить. От этого в буквальном смысле зависит жизнь моего кота. Вадик кивает и бубнит что-то вроде «слушаюсь».

Бросаю Антону прощальный взгляд и выбираюсь из машины. Он спокойно смотрит мне вслед, положа руку на руль. Как только отъезжает, окунаюсь в жестокую реальность, потому что опоздала на сорок минут.

Моя начальница требует меня к себе.

Я предупредила ее о том, что опоздаю, но ей плевать. Она высокомерная расфуфыренная сука, которая самоутверждается за счет других. Наверное, это основная причина того, почему я так ненавижу свою работу. Мне омерзительна эта женщина, и она об этом знает. Однажды она уже пыталась опустить меня в моих же глазах, но столкнулась с моими навыками «психологического айкидо». Но это не значит, что та стычка легко мне далась. Я была выжата как лимон, и моя самооценка слегка усохла.

Что ж. Ради утреннего секса с Бесом Наумовым я готова пройти через это снова.

– Присаживайся, – говорит она.

Ее облик можно описать следующим образом: костлявая блондинка за сорок с отличной кожей, в брендовых шмотках и дизайнерских украшениях.  Она, не стесняясь, оценивает мой внешний вид, в особенности то, как платье облегает мою фигуру. Однажды я подкрутила волосы, и получилось очень здорово. Она тоже это заметила и сделала мне комплимент. С тех пор ни одного долбаного раза я не смогла повторить тот эффект.

Присаживаюсь, грациозно закинув ногу за ногу, и принимаю независимый вид. Общаясь с Бесом, я научилась кое-каким приемчиками. Правда, он для этого не прикладывает никаких усилий, это его натура. Сердце окутало тепло при мысли об Антоне. Что бы сейчас ни произошло, он будет ждать меня вечером у выхода.

– Алёна, ты сегодня была нужна мне в девять пятнадцать, – говорит она псевдобезразлично, откинувшись на спинку кожаного кресла. – У нас было совещание с коммерческим отделом по «СитиСтрой», а все материалы у тебя. Ты мой сотрудник, ты знаешь, как звучит твоя должность?

– Разумеется, – отвечаю, интонацией давая понять, насколько глуп ее вопрос.

Сегодня во мне сидит какой-то черт. Она тоже это поняла.

– И как?

Не уверена, что смогу вытерпеть это во второй раз.

– Главный юрисконсульт департамента правового обеспечения, – говорю спокойно.

– Вот именно. Твоя задача заключается в том, чтобы брать на себя то, чем я заниматься не успеваю. Зачем ты мне, если тебя нет, когда ты нужна?

Я могла бы назвать множество причин. Все это подробно изложено в моей должностной инструкции. Тем не менее, кое в чем я с ней согласна. Я знала, что буду нужна ей именно сегодня, поэтому так переживала по поводу своего опоздания. Но я скорее сдохну, чем стану оправдываться перед ней. За всю свою карьеру в этой фирме я ни разу не опаздывала на работу. Ни разу!

– Это недоразумение, – говорю ей. – Я первый раз опоздала, и мне жаль, что так неудачно.

Не кривлю душой, мне действительно жаль. Не из-за этой жабы, а потому что я люблю все делать на совесть.

– Почему мне кажется, что тебе совсем не жаль?

Пошла ты…

– По-моему, у вас галлюцинации, – спокойно отвечаю я.

Она крайне удивлена, ведь я себя никогда так не вела. Но мне в самом деле нестерпимо слушать все это дерьмо. Не хочу и не буду.

– Я еще месяц назад хотела с тобой поговорить, – заявляет мерзавка, наконец-то ухватившись за повод ко мне придраться. – Меня твоя работа не устраивает. Ты хамка, и долго соображаешь. Последнее заключение ты писала почти три дня. Предлагаю тебе написать по собственному желанию…

– Я уже написала, – обрываю ее и встаю.

Не хочу тратить драгоценные минуты своей жизни на то, чтобы выслушивать ее угрозы. У меня есть накопления, и мне хватит месяца на три скромной жизни. Я должна была избавиться от этого энергетического вампира давным-давно и не насиловать себя.

Встаю и выхожу за дверь.

Сажусь за рабочий компьютер и пишу заявление. Параллельно пишу заявление на предоставление мне выходных дней за свой счет на сегодня и завтра. Распечатываю оба и снова иду в воняющий дерьмом кабинет.

Стучу и захожу, после чего кладу на стол два заявления.

Она делает вид, будто увлечена телефонным разговором. Я не уйду отсюда, пока она их не подпишет. Я отработаю ровно две недели начиная с этого дня и ни днем больше.

Ее мерзкая наманикюренная рука дает мне знак испариться, но я не двигаюсь с места.

– Оставь, я посмотрю потом, – говорит она, не глядя на меня.

– Ваша подпись на этих документах условная, – сообщаю ей. – Для отдела кадров важна лишь подпись генерального директора.

Смотрит на меня и усмехается.

– Ты много о себе мнишь, – исполненная превосходства, говорит она. -– Я не подписываю документы не глядя.

– Серьезно? – вскидываю бровь. – Вам нужно три дня, чтобы заявление на увольнение изучить?

– Выйди из моего кабинета.

У меня пальцы покалывает от желания врезать ей по разукрашенной физиономии. Я знаю, что она родственница генерального, поэтому основания, на которых она занимает этот кабинет, вызывают большие сомнения. Не позволю уволить себя по какой-нибудь статье. Забираю оба заявления и ухожу. Снимаю копии и отношу секретарю, потребовав визу о принятии.

Затем забираю пальто и ухожу из этого ужасного места.

Куда?

Понятия не имею.

Я так давно не гуляла по Москве посреди рабочего дня. На самом деле я так вообще никогда не гуляла. Я работаю с восемнадцати лет, и зачем спрашивается? Чтобы подобные моей бывшей начальнице тыкали мне, хоть у меня стаж работы в гражданском праве больше десяти лет?

Иду в метро, решив отправится в парк. Всю дорогу прокручиваю в голове этот разговор и придумываю кучу альтернативных вариантов. Я всегда гордилась своими навыками делового общения, и меня очень задело обвинение в хамстве. Я нормально соображаю. Я сдаю все свои заключения вовремя. Три дня даются как раз на то, чтобы тщательно все проверить.

Пишу подруге и она забрасывает меня вопросами. Подробно передаю ситуацию, умолчав лишь о причине своего опоздания. Большой, сильной, крышесносной «причине».

Кажется, я все больше запутываюсь во лжи, и самое ужасное заключается в том, что у меня ком в горле и по щекам бегут слезы.

Я совершенно нестрессоустойчивая.

Глава 18

Сидя на скамейке, обращенной к Москва-Реке, рыдаю. Здесь не так много людей, и я не привлекаю много внимания.

Причина моих слез?

Если бы я знала. Просто, все как-то накопилось. А если начал реветь, тут уж сразу за все несправедливости жизни.

Как мне жить дальше? Мне нужно искать новую работу, но я так разочарована во всём, что с ужасом думаю о том, чтобы все начинать сначала. Ума не приложу куда двигаться дальше, ведь у меня профессиональное выгорание.

Не сразу понимаю, что мой телефон звонит. Утираю тыльной стороной ладони нос и достаю телефон из кармана.

Антон.

О, нет!

Икаю и судорожно всхлипываю. Я не могу разговаривать с ним сейчас. Возвращаю телефон на место, но он звонит снова спустя три минуты.

Вдруг, что-то важное? В конце концов, у него мой кот. Выжидаю очередной «ик» и отвечаю на звонок.

– Алло, – выпаливаю я.

– Твоя крыса блюет. Что мне делать? – переходит он к главному.

Икота мешает мне говорить. Давлю ее всеми силами.

– Наверное… сожжрал что-то. Я… ввсе уберу… иззвини…

Господи. Звучит жалко.

– Ты что, плачешь? – с подозрением спрашивает Бес.

Молчу. Черт! Черт! Черт!

– Я… ппотом… пперезвоню, – говорю и кладу трубку.

У меня такие холодные руки. И голова болит. Мне в самом деле нужно успокоиться. Телефон снова вибрирует.

Антон.

Сглатываю.

Я не могу с ним говорить. У меня истерика.

Не беру.

Вибрация телефона извещает о поступлении сообщения.

АНТОШКА: «Возьми, бл*ть, трубку!»

Через минуту он снова звонит.

Ох…

Нет, нет, нет…

АНТОШКА: «Возьми. Трубку.»

Усиленно дышу через нос. Может быть, он хочет скинуть Палкашу с балкона? Я должна ответить. Следующий звонок принимаю.

– Дда…

– Где ты? – спокойно интересуется Наумов.

– Нна…на работе…

– Не пи*ди. Где ты?

– Я…

- Алёна! Где ты, твою мать?!

– Вссе-е нормально. Я ссама пприеду к ттебе…

- Ты слышала, что я спросил?! – рычит он.

Судорожно всхлипываю, и слезы опять текут по щекам.

– В Ппарке…Ггорь...

– Включи локацию и, бл*ть, никуда не уходи.

На этом он обрывает звонок. Мне требуется не менее пятнадцати минут, чтобы придти в себя. Нахожу в сумке зеркальце и вскрикиваю. Меня как будто покусали пчелы. Он не должен видеть меня такой! Он не захочет больше секса со мной! Кусаю губу и массирую лицо, пытаясь убрать отек. Это кошмар.

Чувствую, что замерзла, потому что солнце спряталось уже давно. Очень замерзла. Встаю и иду вдоль набережной, понуро глядя под ноги. Подношу ладони к губам и пытаюсь согреть их дыханием. Мимо проходят разные люди, и никому до меня нет дела. Я такая одинокая… У меня совершенно точно ПМС.

Обнимаю себя руками и ёжусь.

Добираюсь почти до самого конца набережной, когда поднимаю глаза и вижу Антона.

Стремительно шагает навстречу, переставляя длинные ноги. Вместо толстовки на нем расстегнутая спортивная парка поверх футболки. Он нереальный. И очень хмурый. И он смотрит прямо на меня. Замираю на мгновение, следя за ним, как олень, попавший в свет фар.

Мой мужчина ускоряется, и вот он уже здесь, на расстоянии вдоха. Кладет руки мне на плечи и осматривает с ног до головы.

– Что случилось? – спрашивает резко.

Поджимаю губы и закрываю глаза. Не хочу говорить об этом. Я уже настолько запуталась, что и сама не знаю, что произошло. Просовываю руки под его парку и прижимаюсь к теплой каменной груди. Он тут же укрывает меня ею и заключает в объятия.

– Холодная, как лягушка, – возмущается Бес, кладя мне на голову свой подбородок.

Молчу, наслаждаясь его запахом и теплом. Самое лучшее место на свете. Расслабляюсь. У меня так гудит голова. Очень хочется спать.

– Хочу домой… – шепчу ему.

– Сейчас поедем, – отвечает, поглаживая мою спину ладонью. – Ты меня, писец, напугала. Права к хренам заберут.

Вскидываю голову, виновато глядя в любимые раскосые глаза.

– Ох… Не нужно было спешить, я сама… – бормочу, чувствуя, как глаза опять наполняются слезами.

– Я пошутил, успокойся ты, – перебивает он.

У меня подбородок трясется. Мне не до шуток!

– Я… мне… – блею, шмыгая носом.

Антон обнимает мое лицо ладонями и стирает большими пальцами слезы. Мне так стыдно. Что он обо мне подумает? Что я психически неуравновешенная?

– Кто тебя обидел, Алёнушка? – мягко спрашивает Наумов.

Почему он сегодня такой нежный? Решил расплавить мои внутренности? Теперь, когда знаю, что он может быть таким, хочу, чтобы он был таким всегда.

– Я… уволилась, – сообщаю, чертя пальцем кружочки на его груди.

– Из-за опоздания? – хмурится мой герой.

– И да… и нет… – пожимаю плечом.

– Бл*ть, – вздыхает он, гладя меня по голове. – Я не хотел, чтобы тебя уволили. Извини.

Я верю, что он раскаивается.

– Я сама уволилась. Моя начальница настоящая сука. Я даже рада… правда…

– Тогда чего ревешь? – спрашивает Антон.

– Она сказала, что я тупа-а-а-ая! – мычу ему в грудь.

Чувствую, как она начинает ходить ходуном. Он что, смеется?!

Возмущенно отстраняюсь и пытаюсь вырваться. Но Бес сжимает меня сильнее и сквозь смех говорит мне в волосы:

– Я угораю над тобой. Ты хоть посоветовала ей идти на х*р?

– Посоветовала… – обиженно бормочу я.

То есть Антон уверен в том, что я никак не могу быть тупой? Мое настроение немного улучшилось.

Он отстраняется и обнимает меня за плечо, ведя к выходу.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает расслабленно. – Чего-нить вкусненького?

– Я не больна, – ворчу, пряча улыбку.

Он наклоняется и целует мою макушку. Жмурюсь от удовольствия.

– Так хочешь?

– Хочу!

Наумов улыбается, глядя прямо перед собой.

– Тогда заедем в магаз, а потом домой.

Мы так и делаем, и раз уж платит мой панк, отрываюсь по полной. Тащу его в продуктовый сетевик с пометкой «здоровое питание». Беру крабовые фаланги, немного сыра (просто из жадности), мясные чипсы и пару салатов. Я прямо-таки свечусь от удовольствия, предвкушая праздник живота. Антон не комментирует мою невоздержанность. Себе он берет вегетарианский салат и свекольный суп. Кассир и две посетительницы пускают на него слюни. Я видела, как одна из них рассматривала его задницу. Я их понимаю - он великолепен. Я и сама от него глаз оторвать не могу, поэтому прощаю этим бедняжкам их бестактность.

По возвращении домой, усаживаюсь на колени возле холодильника и изучаю блевотину Палкаши и прихожу к выводу, что это просто стресс. Вадик действительно убрал все продукты.

– Прости… – печально говорю Антону, подняв на него глаза. – Я сейчас все уберу.

Сам виновник сидит на большом подоконнике и смотрит на город, демонстрируя нам свою спину. Антон старается на него не смотреть, его как будто передергивает от вида выпирающих из-под серой шкурки позвонков.

– Почему не позвонила сразу? – вдруг спрашивает Бес, выкладывая продукты на барную стойку.

– Не знаю… не хотела тебя напрягать… – неуверенно говорю я.

Я не думала, что ему будут интересны мои проблемы. На самом деле мне снова хочется плакать от того, какой заботой он меня окружил. Это все так опасно. Я ведь уже влюблена, но еще остается перспектива влюбиться без памяти, а это уже совсем другое дело. Оттуда рукой подать до полной зависимости и вечных страданий.

– В следующий раз звони мне и не страдай ху*ей. Если я занят, есть Вадик.

Смотрю на него и хлопаю глазами. Он что, хочет поделиться со мной Вадиком? Ведь мы… мы же не…

– Мы встречаемся? – хрипло спрашиваю я.

Бес смотрит на меня в непонимании.

– Ну, мы типа парень и девушка? – коряво поясняю я.

– Типа я мужик, а ты моя женщина. Мы трахаемся, и ты в данный момент живешь у меня, – говорит мой сухарь и достает из шкафа паровую швабру.

Отползаю в сторону, чтобы он мог прибрать за Палкашей. Предоставленная им формулировка не дает исчерпывающего ответа на все мои вопросы. Но, очевидно, ответы на них мне даст лишь время.

Оставшуюся часть дня мы посвящаем ничегонеделанию. Валяемся на диване и смотрим сериалы. Два раза занимаемся сексом, не покидая дивана. Один раз Антон даже позволяет мне быть сверху, но заканчиваю я все равно снизу. Он такой доминант. Обожаю, обожаю!

Я наслаждаюсь компанией Беса. В этом и заключается секрет притягательности «сволочей». Они непосредственны, и с ними весело. Хотя я все больше укрепляюсь во мнении, что мой Наумов совсем не сволочь.

Он просто очень сложный человек.

Самый сложный из всех, кого я встречала. Но он нравится мне таким, какой есть. И еще я люблю смотреть на то, как он кончает. В этот момент он принадлежит только мне одной. Он сжимает пальцами мои бедра, используя мое тело как ему хочется. Наверное, во мне говорят какие-то древние инстинкты, но я безумно возбуждаюсь, подчиняясь ему. Я никогда не имела потребности подчиняться раньше. Скорее, меня бы это даже покоробило.

Но с Антоном все по-другому.

Ему нравится мое тело. Во время секса он гладит его и целует, сжимает мою грудь в ладонях и кусает шею. Я просто выворачиваюсь наизнанку от этих похабных прикосновений, и сама кладу его руки себе на грудь, прося еще. 

За окном быстро темнеет, и я не замечаю, как засыпаю, лежа на Антоне под тихое бубнение телевизора. Антон укрыл наши полуголые тела пледом, а за окном снова идет дождь. Мне так тепло и уютно.

Что за чудесный день?

Я будто впервые за много лет очутилась дома и больше никуда не хочу уходить. На душе спокойствие и умиротворенность.

– Антон?.. – тихо зову я.

– М-м-м?.. – отзывается он, лениво перебирая пальцами мои волосы, отчего у меня по затылку бегут мурашки.

– Я не истеричка. Просто день был сложный, – решаю на всякий случай объясниться.

– Угу, – отзывается он. – Я так и понял.

Вздыхаю и засыпаю с чистой совестью.

Глава 19

Проснулась я уже в постели. Совершенно не помню, как сюда попала. Антона рядом нет. Ну и зря. Я бы с удовольствием подарила его утренней эрекции самоотверженные оральные ласки.

Потягиваюсь и встаю. Порывшись в сумке, нахожу шорты и футболку. Выхожу из комнаты, попутно расчесывая волосы. После вчерашних игрищ они все в колтунах. Антона нахожу глазами сразу, у меня на него, вроде как, радар настроен. Бес загружает кофемашину в одних штанах, низко сидящих на узкой талии.

Я замираю, чтобы спокойно попускать на него слюни. Рядом на стуле сидит Вадик, которого я изначально не заметила за Антоновыми прелестями.

– Доброе утро, – жизнерадостно объявляю я.

Они оба оборачиваются и вдруг начинают синхронно хмуриться.

– Что?.. – в недоумении спрашиваю я.

На всякий случай даже оглядываюсь.

– Ты что, за «лохомотов»? – восклицает Вадик, а Антон возвращается к своему занятию.

– Чего?.. – все еще не понимаю я.

Потом слежу за его осуждающим взглядом и смотрю на свою футболку.

Ах, это…

Этой футболке уже десять лет. Отец подарил её мне, когда взял с собой на мой первый футбольный матч. Его клуб – «Локомотив», потому что он сам железнодорожник.

– Пф-ф… – с облегчением выдыхаю я, махнув на мужчин рукой. – Я-то уж подумала…

Беспечно занимаю место за барной стойкой и болтаю ногой, подперев подбородок кулаком. Антон дожидается, пока чашка наполнится ароматным кофе, затем молча разворачивается и идет ко мне. Вадик торжествующе скалится, а я перевожу взгляд с одного на другого и выпрямляюсь, охваченная предчувствием. Наумов подходит вплотную и плавно наклоняется. Я лишь успеваю заметить веселые огоньки в его голубых глазах, прежде чем он бестактно забрасывает меня себе на плечо.

– Ай! – верещу, дрыгая ногами. – Ты чего?!

В ответ на этот вопль Бес хлопает меня по заднице и несет в сторону коридора.

Вадик же, преисполненный восторга, начинает свистеть.

– В сердце клуб всегда один, ЦСКА непобедим! – скандирует идиот.

– Отвалите! – кричу я, молотя Антона по заднице.

Он запускает руку мне в шорты и сжимает ягодицу, спокойно продолжая свой вероломный путь.

– Але-але-аллле, армейский Клуб вперед, победа тебя ждет! – улюлюкает ассистент варвара, приплясывая на месте. – Мочи ее, Антоха!

– Фанатики!.. – заливаясь смехом, ору я, а сама уже вся дрожу, потому что вторая шершавая ладонь гладит меня между ног.

– Вадик, свободен! – кричит мой мужчина своему преспешнику, прежде чем закрыть за нами дверь в комнату.

Даже сидя на приеме у гинеколога несколькими часами позже, я глупо улыбаюсь и поглаживаю кожаный напульсник на своем запястье. Я отняла его у Беса после того, как он дикарски воспользовался своим мужским превосходством и отымел меня во имя своего футбольного клуба. Этот извращенец заставил меня кричать самоуничижительную двусмысленную кричалку – «паровоз мы победим, ему забьем, сколько хотим!» Я тогда находилась на грани оргазма, поэтому простила себя.

Но это не значит, что я все забыла! Клянусь, что отомщу!

После посещения врача я отправилась на работу к Вике, чтобы вместе пообедать. Во время обеда решаюсь рассказать ей все о нашей с Антоном «связи». Она немного обескуражена и в восторге. В самом деле, мы не знаем девушек реальных рок-музыкантов, помимо меня самой.

Я – девушка Антона «Беса» Наумова!

Я готова орать об этом на каждом углу.

И хоть технически он не подтвердил статус наших отношений, я беру на себя смелость говорить всем именно так.

Сегодня Антон с группой участвует в каком-то благотворительном рок-концерте. Мой любимый велел явиться туда к половине девятого вечера, найти Вадика и пройти с ним за сцену. Я никогда не бывала за сценой масштабных мероприятий, тем более, рок-концертов!

Вернувшись в квартиру Антона, привожу себя в порядок: принимаю душ, мою волосы и выпрямляю их, чтобы они лежали на плечах гладкими сине-розовыми волнами. Как я и говорила, набор одежды у меня здесь немного нелогичный. Выбираю легкое черное платье в горошек, в котором планировала отправиться на работу. Собственно, помимо него в моей сумке ничего больше нет. Наверное, всю субботу я рассчитывала провести голышом. С платьем надеваю свои милитари-ботинки. Когда забираю из шкафа пальто, замечаю косуху Антона, одиноко висящую на вешалке. Возвращаю пальто на место и беру его куртку. Прижимаюсь носом к подкладке и вдыхаю любимый грейпфрутовый запах.

Не раздумывая, надеваю косуху и кутаюсь в «Антона». Куртка мне настолько велика, будто меня в ней вообще нет, но я не сниму ее ни за что на свете. Теперь я чувствую себя суперменшей. Не знаю, как выглядят девушки рокеров, но я как минимум сама похожа на рокершу. В довершении образа крашу губы яркой красной помадой.

К тому времени, как добираюсь до места, наступает девять вечера. Я опаздываю и не знаю, как это вышло, ведь я кажется все рассчитала.

Даже не доходя до полицейских кордонов, слышу голос Антона!

Ускоряюсь, кляня себя. Замираю, увидев своего красавца на огромных мониторах, которые, как пластинки домино, уходят к сцене.

Ох…

Подтягиваю куртку к носу и вдыхаю, пока ее хозяин приветствует собравшихся. Их здесь несколько тысяч, не меньше. Я вся вибрирую от звука его голоса. Он совершенно не искажен. Он точно такой, каким я привыкла его слышать. Проходящая мимо компания задевает мое плечо, но я не обращаю на это внимание.

– Поехали! – орет мой панк и дает знак музыкантам начинать.

Я как зачарованная продолжаю смотреть. На движения его рук, на его мимику. На нем черная рубашка и черные военные штаны с нашивными карманами. Сердце ускоряет темп. Этот мужчина просто нереален.

Удлиненная челка падает на лоб, и он откидывает ее рукой. Разворачивается и вступает в гитарную партию, несколько раз обернувшись вокруг своей оси. Мои уши наполняются гитарными басами. Прыгаю на месте и хлопаю в ладоши, улыбаясь во все тридцать два зуба. 

Мне нравится эта песня. Одна из моих любимых.

По телу бегут мурашки, когда Бес начинает петь. У меня кровь просто горит. Несусь к сцене и вклиниваюсь в толпу. Хочу попасть ближе, но тут очень много людей. Лицо Антона я могу наблюдать на двух гигантских дисплеях по обе стороны от сцены, но я хочу видеть его настоящего. Хотя бы его силуэт.

Вокруг творится чумовое веселье, народ пляшет и подпевает. Я делаю то же самое. Кричу и поднимаю руки. Когда он доходит до самого высокого места, его голос резонирует, посылая волны адреналина по моему телу.

Следующая песня взрывает толпу, потому что она на данный момент у них самая известная. Антон перебирает пальцами струны своей гитары, и площадь накрывает знакомый всем ритм. Я ору, как и мои соседи. Мой панк улыбается и ударяет головой, когда его игру подхватывают барабаны и бас-гитара. Воздух сотрясается мощным всплеском энергии, и на этой ноте Бес начинает петь. Сцена взрывается столбами фейерверков, и народ орет во все многотысячные глотки.

Мамочки!

Я даже вдохнуть не могу. У меня в горле спазм. Мне нужно дозированно ходить на его концерты, иначе можно схлопотать какой-нибудь удар.

Лезу в карман куртки и достаю свой телефон. Включив камеру, снимаю все, что происходит вокруг. Один парень, кажется, сейчас начнет биться в конвульсиях от кайфа. Стараюсь, чтобы в кадр попало как можно больше лиц, потому что они все как один подпевают Антону. В конце снимаю себя саму, поющую и визжащую. Завершаю свой репортаж смачным чмоком. Сразу же скидываю это видео своему музыканту и возвращаю телефон на место.

Решаю побыть здесь еще немножко и понасладиться выступлением Антона. В итоге я остаюсь до самого конца. Группа играет еще три песни, и могу авторитетно заявить – эти парни любимы и почитаемы.

Когда они удаляются за кулисы, начинаю выбираться из толпы.

– Где ты, блин? – шипит адъютант Наумова, ответив на мой звонок после первого гудка.

– Уже бегу! – кричу я, потому что вокруг жуткий гул. – Куда мне?

Вадик объясняет дорогу, но это оказывается дальше, чем я думала. На нее у меня уходит пятнадцать минут, с учетом того, что я несусь, как сумасшедшая. Толпа редеет, и я наконец-то вижу Вадика. Топчется на месте и, как только видит меня, начинает пыхтеть. Хватает за рукав куртки и тянет за собой.

– Ну, и где тебя носит? Он уже меня достал, – отчитывает меня парень. – Как будто это я виноват…

– Извини… – пищу, семеня за ним.

Он ведет меня в сторону полупустой закрытой стоянки.

– Стой здесь, – ворчит мой поводырь.

Но я стоять не могу. Я напеваю себе под нос и приплясываю, оглядываясь по сторонам.

Антон появляется спустя десять минут в компании своих музыкантов и еще каких-то людей. Теперь на нем теплая толстовка, но для меня он все еще представляется властелином толпы.

Улыбаюсь и несусь навстречу, тихо попискивая.

Сопровождающая его орава замирает, в недоумении глядя на меня. Наверное, они решили, что я сумасшедшая фанатка или вроде того, но я вижу только высокого красавчика-брюнета Беса. Антон заметил меня не сразу, поэтому оглянулся, подчиняясь стадному рефлексу.

За те секунды, что я неслась к нему, он два раза успел пройтись по мне взглядом. Уголок красивых губ пополз вверх, когда он понял, что на мне его косуха.

Мамочки!

Я, кажется, влюблена в него ПО УШИ. Как раз та критическая черта, за которой бездна.

Мне страшно.

Сделав пару широких шагов навстречу, Бес подхватывает меня, помогая обхватить свою талию ногами. Я сразу же запускаю руки в его волосы, ероша их, и набрасываясь на губы с поцелуями. Он спокойно отвечает, позволяя мне сосать, кусать и ласкать свой рот.

– Ну, хватит… – хрипло бормочет Антон, наклоняя меня вперед и разрывая поцелуй.

Уверена, если бы я сейчас заглянула к нему штаны, обнаружила бы там большой подарок.

– Ты получил моё видео? – выдыхаю я.

– Я сказал тебе за сцену идти! Чего ты там одна лазила? – наезжает Наумов.

Обхватываю руками его шею и, улыбаясь как дура, отвечаю:

– Для прямого репортажа.

– В следующий раз получишь по жопе, – предрекает он.

Смотрю на его лицо и таю. Я люблю его лицо. Я в нем все люблю. Даже то, что он прямой, как грабли, и совсем неромантичный. Зато он может быть самым заботливым и нежным без всякого словоблудия. И он безумно талантлив. Он – мой герой.

Поняв, что ответа не будет, Антон усмехается и разворачивает нас к молчаливым зрителям.

– Это – Алёна, – сообщает он.

– А-а-а… – отзывается барабанщик Дэн, глядя на меня во все глаза.

Я что, напугала его своим появлением?

– Привет… – здоровается «гитара».

Его имя Паша, фамилию я не помню.

Еще несколько человек следуют их примеру, и я робко здороваюсь в ответ. Также я вижу Снежинку Веру вместе с какой-то девицей, и еще несколько мужчин, в том числе, «бас-гитару» Васю. Абсолютно все в этом зрительном зале смотрят на нас с Антоном в недоумении. Они озадачены и переглядываются.

Что такое происходит?

Мне становится неловко, будто я обезьянка в цирке. К счастью, всю это пантомиму разрушает Вадик своим ворчанием.

– Ну, едем мы или че? – спрашивает он.

Компания рассеивается по машинам. Оказывается, сегодня у нас планируются посиделки в каком-то пабе. Он находится недалеко, где-то здесь же. За рулем BMW Вадик, он же отгонит машину «домой». В течение всего непродолжительного пути мы с Бесом целуемся на заднем сидении и, если мы тут же не приедем, это может выйти из-под контроля. У моего мужчины полноценная эрекция, которую я ощущаю под своим бедром. Когда у моего мужчины эрекция, я автоматически его хочу. Сразу же и без прелюдий.

Вадик психует и включает радио, очевидно, чтобы насолить, ведь его субботний вечер накрывается медным тазом. Когда он разгребется с машиной, возвращаться в паб будет поздно. А машина нам завтра понадобится, ведь Антону нужно отвезти меня домой.

Прогоняю эту мысль. Я не хочу домой… я хочу остаться с ним. Но в воскресенье он уезжает и вернется только к концу недели. Я как жена моряка, ей-богу.

Кладу руку на огромный бугор в районе ширинки Наумова и мурлычу:

– Хочу автограф…

Он смеется и ослабляет запах на моём платье, чтобы просунуть внутрь свою ладонь. Закусываю губу, потому что он отодвигает край кружевного лифчика и обводит большим пальцем сосок. Впиваюсь рукой в его плечо и шепчу:

– Не надо…

Это слишком сильно. Я никогда не занималась сексом при свидетелях и не хочу начинать. Он обалдел бы от того, какая я сейчас мокрая. Дергаюсь и утыкаюсь лбом в его щеку, потому что он и не думает останавливаться, поэтому начинаю целовать его шею и прикусываю мочку уха. Знаю – он от этого заводится.

Бес вдруг оставляет в покое мою грудь и просовывает руку под платье!

Хорошо, что в машине темно и зеркало заднего вида смотрит в потолок. Вадик предусмотрителен, как всегда.

– Антон… – пытаюсь урезонить его, но он уже просунул ее под мои колготки и трусики.

– М-м-м… – выдыхаю ему в ухо, когда добивается того, чего хотел.

– Твою мать! – как шальной выпаливает Бес, обнаружив то, о чем я предупреждала выше. – Алёнушка, бл*ть…

Я лишь поскуливаю ему в шею, сжимая бедра. Я уже забыла, где нахожусь.

– Сейчас, потерпи… – бормочет Антон, продолжая мягко работать пальцами, шумно втянув воздух.

– Хочу тебя, Наумов… – шепчу ему, вжимая бедра в его пах.

Я, разумеется, не слежу за дорогой, для этого у меня есть Антон.

– Тормозни за красной тачкой и иди погуляй, – говорит он нашему водителю.

– Ну, блин! – возмущается Вадик. – У меня, вообще-то, планы есть!

– Свали! – велит ему хозяин, теряя терпение.

Вадик паркуется, чертыхаясь, и глушит машину, после чего покидает салон, громко хлопнув дверью.

– Не надо было… – выдыхаю я, запрокинув голову, потому что теперь Антон пустил в ход свои пальцы по-настоящему. – Он уволится…

– Снимай колготки, – велит Наумов в ответ, а сам начинает расстегивать ремень на брюках.

Я подчиняюсь беспрекословно. Скидываю ботинки и избавляюсь от колготок.

– Трусы оставь… – командует мой извращенец.

Я уже готова, а он вскрывает упаковку с презервативом.

– Я сама! – пищу и вырываю у него пакетик.

Антон успел сбросить толстовку, и его сногсшибательный торс весь как на ладони. Он откидывается назад и наблюдает за мной из-под полуопущенных век. Любовно раскатываю латекс по самому красивому члену на свете и тут же опускаюсь на него сама, оседлав литые бедра.

Мой мужчина издает какой-то блаженный полустон и закрывает глаза.

– Не спеши… – просит он, положив руки мне на ягодицы и оттянув трусики так, чтобы они не мешали.

Начинаю покрывать суровое лицо поцелуями. Тяну его нижнюю губу, потом посасываю ее. Потом нахожу завязку на платье и дергаю ее. Ослабляю запах и стаскиваю его через голову. Конечно, он не велел раздеваться, но мне хочется. Как только платье улетает в сторону, горячие руки избавляют меня от лифчика, а жадные губы накрывают мой сосок.

Антон немного съезжает вниз и широко расставляет ноги, давая нам точку опоры.

Ну все, поехали!

Я откидываюсь назад и начинаю постанывать, потому что параллельно с этими манипуляциями он начинает двигать меня по своему члену.

Вперед-назад.

Вперед… ах… ммм… назад...

– Еще, еще, еще… – хнычу, вращая бедрами, потому что поймала отличный угол трения для своего клитора.

– Алёна, я сейчас кончу… – предупреждает мой герой, громко сопя. – Полегче…

Это не страшно, потому что я тоже.

– Я тоже… – бормочу, возвращая его голову к своей груди.

Антон захватывает ртом мягкую плоть, обхватив одной рукой мою талию, и вжимает меня в свое тело. Второй рукой он обхватывает мою ягодицу (она почти полностью скрывается в его ладони) и помогает мне двигаться, подхватив мой ритм.

Это просто песня. То, что происходит между нами. Причем не какая-то там альтернативщина, а самый настоящий жесткий рок.

Запускаю руки в его волосы и стону в потолок, Антон тоже стонет мне в грудь, потому что он близок к финалу. Я чувствую, какими неконтролируемыми стали его движения. Он сотрясается подо мной, для меня это лучшая симфония на свете.

Протягиваю руку вниз и довожу себя до оргазма парой незатейливых прикосновений. Этого вполне достаточно, ведь я была возбуждена как никогда в жизни.

Огненный поток растекается по моим бедрам и накрывает тело, отдаваясь взрывами в нервных окончаниях. Хватаюсь за его плечи и держусь, как за единственную надежную вещь в этой машине. Антон в ответ сжимает меня в стальных объятиях. Не знаю, как долго меня колбасит.

Когда прихожу в себя, чувствую его дыхание на своем виске, тепло его рук вокруг своего тела и обильную влагу между ног.

Глава 20

– Салфетки есть? – спрашиваю хрипло, не в силах пошевелиться.

Антон трется щекой о мою макушку, не торопясь двигаться.

– В бардачке…

По спине пробегает сквозняк, и я вздрагиваю. Горячее большое тело подо мной шевелится. Наумов осторожно снимает меня со своего члена и стягивает презерватив. Неловко скатываюсь с его колен и оглядываюсь в поисках одежды, обхватив себя руками.

Я совершенно потеряна.

На мне лишь трусики и волосы, которыми я пытаюсь прикрыться.

Антон упаковывает себя в брюки и обращает взор на меня.

– Ну, че ты? Потерялась? – улыбаясь, спрашивает он.

– Не знаю… – честно отвечаю я.

Он выуживает откуда-то мой лифчик и помогает его надеть, оставляя нежные поцелуи на моем плече. Потом то же самое проделывает с платьем. Когда я более-менее одета, он выходит из машины и достает из бардачка салфетки, сев на водительское кресло.

– Как я выгляжу? – спрашиваю, когда, наконец-то, привожу себя в порядок.

Бес оглядывается и окидывает меня медленным взглядом.

– Как будто мы только что трахались, – резюсирует он.

– Ну, не-е-ет! – хнычу я. – Я так не пойду!

– Забей, – бросает он и трогает машину с места, чтобы перепарковать. – Все нормально.

Да уж, нормально.

Уговариваю его отпустить Вадика по делам, обещая сесть за руль самолично. Мне крайне неудобно перед юным падаваном за свое развязное поведение. Антону, разумеется, подобные душевные терзания чужды.

Когда спускаемся в паб, чувствую себя немного увереннее. В основном за счет того, что рука Антона покоится на моем плече. С недоумением вспоминаю, как он бросил меня в баре в тот памятный вечер. Подняв голову, смотрю на Наумова. Неужели это один и тот же человек?

В заведении полно народу. И к моему вселенскому изумлению, вижу здесь и других музыкантов.

– Ого… – шепчу, дергая Беса за рукав. – Это же…

– Ага. Хочешь познакомиться? – спрашивает он, оглядываясь поверх голов собравшихся.

– Нет… я… не знаю… – лепечу ему.

Это слишком неожиданно.

– Пойдем, – говорит Антон, увлекая меня направо.

Я покорно следую за ним, глазея по сторонам, но перед нами неожиданно вырастают две телки. Симпатичные, стильные и бесячие. Игнорируют меня и смотрят на моего мужчину.

– Привет, Антон! – восклицает брюнетка, скользя по мне мимолетным взглядом.

– Привет, Крис, – отзывается Бес. – Не видела моих ребят?

– Они вон там, – сообщает блондинка, гипнотизируя Антона призывным взглядом.

Я смотрю на него, пытаясь понять – есть ли какой-то эффект от этого гипноза? Он кладет руку на мой затылок и разворачивает в нужном направлении. Я, конечно же, не вправе судить его за былые ошибки, но надеюсь, что ни одна из них не касалась моего любимого члена своими щупальцами.

За «нашим» столиком пестрая компания. Я почти никого не знаю, а с теми, кого знаю, знакома заочно. Снежинка Вера чувствует себя здесь, как рыба в воде. Все смотрят на нее с затаенной нежностью и теплотой.

Может, она и неплохой человек, но она имеет виды на моего мужчину, поэтому я не воспринимаю ее как «человека». Только как способную ужалить змею.

При нашем появлении все снова принимаются меня рассматривать, словно под лупой. Мне от этого неловко. Я не хочу вести себя, как аленький цветочек, но, серьезно, почему они так на меня смотрят?

Антон еще раз представляет меня всем и плюхается на диван, усаживая меня рядом. Я все еще в его куртке. Сижу, как на унитазе, и пытаюсь вести себя естественно. Чтобы как-то поддержать себя, беру своего парня Беса за руку и сплетаю наши пальцы. Он сжимает мою руку в ответ и кладет наши сцепленные ладони на свое бедро. Я готова замурлыкать от удовольствия, особенно меня радует то, как естественно это у него вышло. Словно мы каждый день так делаем.

Вокруг меня вертятся всевозможные разговоры. Все эти ребята очень интересные люди. Пожалуй, самая неординарная компания из всех, в которых мне доводилось бывать.

Они все как один в тату и креативны в деталях и в целом. Сравнивать их с Антоном даже не берусь, ведь ему нет равных. Он чувствует себя здесь совершенно непринужденно. Я бы даже сказала – он здесь звезда, как и на сцене. Наверное, Вера думает также, иначе отчего бы ей так заглядывать ему в глаза? Она ловит каждое его слово, собственно, как и я, но не пытается перейти черту. Антон откликается на все ее ремарки в своем стиле – точно и немногословно.

– Бес, ты смотрел игру в четверг? – обращается к нему Паша-«гитара».

Я точно знаю, что он не смотрел и закусываю губу. В четверг он изучал родинки на моей спине и под коленями. Это было ой как весело.

– Не, – отзывается Антон, поглаживая большим пальцем мою кожу. – Были дела. Вадик сказал, я ничего не пропустил…

Пока они обсуждают футбол, а я вздыхаю.

Со мной никто не пытается заговорить, прежде всего потому, что все внемлют моему спутнику. Но люди то и дело бросают на меня любопытные взгляды. В какой-то момент Антон трется носом о мою щеку и шепчет, что ему нужно отойти, поздороваться с одним человеком. Я провожаю его тоскливым взглядом и беру свой стакан с соком. Ловлю веселый взгляд барабанщика Дэна на своих волосах, которые буйной сине-розовой копной переброшены через одно плечо. На фоне черной косухи это смотрится особенно неординарно.

– Это не мой натуральный… – замечаю ему.

– А я все сомневался, – отзывается он, улыбаясь, потом не выдерживает и спрашивает: – Давно вы с Бесом встречаетесь?

Что я должна ему сказать? Три дня? И это еще с оглядкой на мою методику подсчетов.

– Эм… нет… – выбираю самый нейтральный вариант.

– А ты откуда? – интересуется он, но я вдруг замечаю, что к нашему разговору прислушивается добрая половина присутствующих.

– Э-э-э… в смысле «откуда»? – спрашиваю в ответ.

Он некоторое время молчит.

– Как вы с ним познакомились? – помогает ему сосед – лощеный мужчина за сорок.

– Ну… э-э-э… – я не уверена, хочу ли рассказывать нашу историю этим жадным слушателям. – Случайно…

У меня такое ощущение, что у Снежинки Веры сейчас вырастут еще одни уши.

– Ты не волнуйся ТАК, – усмехается этот за сорок. – Все нормально.

Мои глаза мгновенно сужаются. У меня в памяти слишком свежи события двухдневной давности в кабинете моей бывшей начальницы, и тон мнимого превосходства действует на меня, как красная тряпка на быка.

– А ты кто такой? – спрашиваю, глядя прямо на него.

В конце концов, он первый начал мне «тыкать».

Его самодовольство слегка тает, но видимо он тертый калач.

– Я менеджер группы. Виталий Корнев, – представляется мужчина.

Неожиданно. Но здесь каждый второй «кто-то», и что же, спускать им всем хамство? Потому что его тон мне лично не оставляет сомнений.

– Ты, главное, не волнуйся, – советую я ему. – Антон, если захочет, расскажет тебе, как мы познакомились.

Барабанщик Дэн смотрит на меня с нескрываемым восторгом, менеджер ищет себе новых собеседников, Вера возвратилась к прерванному диалогу, а я откидываюсь на спинку дивана и достаю свой телефон. Там у меня куча непрочитанных сообщений, но я решаю прочитать их позже. Антон все ещё не вернулся, поэтому решаю сходить в туалет. Просто так, ради разнообразия.

– Ты куда? – спрашивает Вадик, возникший из ниоткуда. – Бес сказал мне быть с тобой.

– В туалет хочу… – бубню я. – Можно?

– Пошли, провожу, – воодушевленно отзывается он.

Мы идем сквозь толпу. Народу значительно прибавилось. Кого здесь только нет!  Нужно срочно написать подруге. Хотя для нее я всегда могу сделать селфи с Антоном Бесом Наумовым, которого, кстати говоря, нигде не видно.

Вадик приводит меня к туалету и сливается. Здесь четыре общих кабинки и все заняты.

«Хм… какая знакомая ситуация», – думаю я и улыбаюсь.

Ко мне присоединяется очень колоритный парень. У него синий ирокез и кольца в носу. Он смотрит на мои волосы и поигрывает бровями. Не выдерживаю и смеюсь.

– Это ничего не значит, – уверяю его, ведь он совершенно точно пытался провести какую-то параллель между нами.

– Давай проверим, – улыбается парень.

Молодой, не старше двадцати. Очень симпатичный и эффектный, несмотря на эпатаж.

– Как? – интересуюсь я.

– Как твое имя?..

– У-меня-есть-парень, вот как, – сообщаю я ему, улыбаясь.

Он смеется.

– Я это подозревал, – говорит, указывая подбородком на косуху.

– Но решил уточнить?

– Ага…

В наш разговор вмешивается звук сливного бачка, и из кабинки напротив выходит Вера. Окидывает нас с «ирокезом» нейтральным взглядом и спокойно моет руки.

– Ладно, мне пора, – говорю я своему знакомцу и подмигиваю.

Он загорается как лампочка.

– Ага, бывай! – кричит мне вслед.

Когда заканчиваю свои дела, возвращаюсь к столу. Антон уже ждет меня там. Я улыбаюсь и лечу к нему, но чувствую, что что-то не так. У него такое лицо, будто он проглотил кусок дерьма. Я мгновенно заражаюсь его настроением (вот еще один тревожный симптом) и спрашиваю:

– Что случилось?

Он лишь бросает мне мимолетный взгляд и прощается со всеми, уволакивая прочь из паба, ухватив за шкирку.

Я немного обескуражена, но в целом привычна к его «мачовским» замашкам, поэтому покорно подчиняюсь. В сухом остатке он запихивает меня на водительское кресло «нашего» бумера и садится на соседнее.

К этому времени я уже в шоке. Что происходит?

– Антон?.. – пытаюсь завязать диалог, посматривая на него.

– Заводи машину, – молвит он и откидывается на сидение, прикрыв глаза.

Какого чёрта?

Антон-мудак вернулся?

Что происходит?

Хмурюсь и делаю, как он говорит. До дома доезжаем быстро, но парковаться приходится у черта на куличках. И все это время, вплоть до момента попадания в квартиру, мой парень не произносит ни одного слова. Он раздевается и молча уходит в комнату, захлопнув дверь.

От обиды и потрясения я просто стою на пороге и не знаю, что делать. О том, чтобы пойти и лечь с ним в одну постель не может быть и речи. Снимаю его косуху и вешаю на место. Мне совсем не хочется спать. Я слишком взвинчена, поэтому делаю себе чай и пью его, глядя на ночной город. Прокручиваю в голове события прошедшего вечера и ничего не понимаю.

Что ж, утром ему придется объясниться.

Падаю на диван и пытаюсь заснуть. Но самый шок ждет меня впереди.

Глава 21

Я с нетерпением жду наступления утра и давлю в себе порыв пойти разбудить его прямо сейчас. Как он мог повести себя так? Ведь я переехала к нему вместе с котом, то есть, доверилась. Такое ощущение, что утром он бы предпочел вообще не найти меня здесь.

Что ж, обойдется.

Помимо ожидания я с детства ненавижу недосказанность.

Сплю от силы час, причем не самым сладким сном, когда слышу звук поворачивающегося в замке ключа. Я подскакиваю в ожидании чего угодно и с ужасом гляжу на дверь, прижимая к груди клетчатый плед. Но ничто не могло подготовить меня к тому, что на пороге возникнет Снежинка Вера. Собственной персоной!

Она спокойно заходит в квартиру Антона, щелкает по кнопке выключателя и снимает обувь, а затем и пальто. Наблюдаю за этими неторопливыми манипуляциями, приоткрыв рот. Почуяв моё состояние, палкаша приподнимает голову, выныривая из складок пледа.

Меня охватывает злость. Вот ведь сука. Это помимо миллиона вопросов, крутящихся в моей голове. Примерно таких вопросов: «у нее есть ключ?», «часто она заглядывает к нему посреди ночи?», «какого черта происходит?».

– Кхе-кхе, – обозначаю я свое присутствие.

Вера подпрыгивает на месте и смотрит на меня, выкатив глаза. В этот момент я словно вижу ее истинное лицо. Не такая уж она и красавица, когда застигнута врасплох. Мерзавка явно не ожидала меня здесь увидеть, нужно отдать должное Вадику – он не болтлив. Еще меньше она ожидала увидеть меня здесь в компании моего кота, потому что она смотрит то на него, то на меня.

– Алёна? – наиграно восклицает незваная гостья, будто мое присутствие здесь сродни чему-то немыслимому.

– Вера? – ровно отмечаю я. – Ты заблудилась?

Пока она собирается с мыслями, я думаю о том, какой была глупенькой. Неужели я рассчитывала на то, что моего Беса мне вот так просто отдадут на блюде? Мол, встречайтесь, пробуйте. Может получится чего, а если нет, так значит – не судьба!

Нет.

Вокруг него целыми косяками плавают оголодалые беспринципные акулы, выжидая момент, чтобы набросится. И эта пушистая малышка самая коварная из всех.

– Ты решила зайти, подоткнуть ему одеяло? – спрашиваю я.

– Он выпил. Хотела проверить, добрался ли он до дома… Антон не брал трубку.

Ах, вот как…

– И часто ты его проверяешь? – уточняю я, вставая с дивана.

На мне лишь лифчик и трусики, но я не стесняюсь. Пусть посмотрит, как выглядит тело, которое Антон предпочитает ей самой. Она так и делает, пристально рассматривает меня, пока я надеваю платье.

– Бывает… – это ответ на мой вопрос.

Бывает…

Развернувшись, и смотрю на Веру так, чтобы ей стало понятно – я вижу ее насквозь. Она не отводит глаз, отчего я заключаю – она не такая уж пушистая Снежинка или же она вышла на тропу войны, потому что ее чувства к Антону очевидны.

– Он спит в комнате, – говорю, разводя руками. – Можешь со спокойной душой ехать к себе домой.

– Да я, вообще-то, живу в соседнем доме.

Отлично. Просто прекрасно.

– Ну, тогда можешь спокойно идти домой.

– Я не знала, что ты живешь здесь, – вдруг говорит она.

– Ну, теперь знаешь, – отвечаю я.

Выбора у нее нет, поэтому она повторяет проделанные ранее процедуры, только в обратном порядке: обувается и надевает пальто. Когда закрывается входная дверь, я падаю на диван и закрываю лицо руками. На часах четыре утра, и нет ни единого шанса на то, что мне удастся уснуть. Принимаю горизонтальное положение и смотрю в темный потолок, подтянув к себе Палкашу. Он тёплый и приятный на ощупь. Его присутствие настолько успокаивает меня, что я проваливаюсь в тревожный сон и резко вскакиваю, когда слышу стук бьющегося о кафельный пол стекла.

– Бл*ть! – раздраженно восклицает Наумов и, привлечённый движением, вскидывает на меня глаза.

Я немного дезориентирована спросонья, поэтому просто стою и смотрю. Бес же, напротив, возвращается к прерванному занятию, потеряв ко мне интерес. Сегодня он решил выпить кофе в боксерах и только. Интересно, как бы это выглядело, если бы поутру его на диване ждала не я, а Вера?

Бросив быстрый взгляд в зеркало, морщусь. Платье съехало, на голове воронье гнездо. Вернув перекошенный вырез на место, говорю:

– Доброе утро.

В ответ получаю тишину.

Во мне бурлит столько эмоций, что не знаю, какую первой выплеснуть. Злость, обида, непонимание, подозрения? Вскидываю подбородок и цежу:

– Ты что, оглох, Наумов?

Он спокойно разворачивается и посылает мне свой фирменный флегматичный взгляд. Я не умею вести себя как бревно, я вся просто вибрирую от потребности устроить скандал.

– Может объяснишь свое поведение? – спрашиваю его.

Палкаша спрыгивает с дивана и трется о мои ноги. Мой любимый.

Антон молчит, словно раздумывает, стоит ли вообще со мной разговаривать. Видимо, я не такое уж пустое место, потому что он опускается до объяснений.

– Я слышал, ты вчера неплохо проводила время, – не менее флегматично заявляет он.

Хмурюсь. Что это еще должно значить?

– Поясни, – бросаю я, замерев, как фреска рядом с диваном.

– Слышал, ты нашла себе нового знакомого в туалете. Туалеты, это твоя фишка, да? – спрашивает он, опираясь своими бицепсами на стойку, в то время как я прихожу в полное замешательство.

– Что за хе*ню ты несешь? – не сдержав изумления, спрашиваю его.

– А что, не было такого? – интересуется он, взяв из корзинки зеленое яблоко.

Напрягаю работу всех своих мозговых клеток, рассматривая его небритое лицо.

– Ты про того парня с ирокезом? – пораженная, ахаю я.

Бес лишь надкусывает яблоко и смачно жует, игнорируя мой вопрос.

– Наумов, ты в своем уме? – вопрошаю я. – Я даже имени его не знаю!

– Хочешь, дам телефончик? Мы знакомы.

Я так поражена, что лишь открываю и закрываю рот.

– Ты это сейчас серьезно? – охрипшим голосом спрашиваю я. – Если это такая шутка тупая…

– Это не шутка. У меня скоро поезд, собирай вещи.

Кажется, изумление – это гвоздь сегодняшней программы. Стою, как громом пораженная. С чего я вдруг решила, что могу быть влюблена в этого дебила? У меня точно мозги набекрень!

– Антон, – холодно зову я, потому что он уже отвернулся, предпочтя смотреть на кофемашину.

Повернув свою растрепанную башку в профиль, ждет.

– Ты совсем придурок? – интересуюсь я.

Он лишь принимает исходное положение, игнорируя такой очевидный вопрос.

Уверенным шагом направляюсь к нему и становлюсь между ними с машиной. Упираю руки в бока и шиплю:

– Это Снежинка Вера тебе наплела?

Антон складывает руки на груди и отвечает:

– Какая разница, кто?

Значит, она. От такой подлости я на миг теряю дар речи. Смотрю на Наумова и хочу, чтобы он меня обнял. Хочу, чтобы всего этого не было. Это же Антон. У него такие нежные руки, а губы…

Но, кажется, это не сон.

– И… – откашливаюсь. – Что, дальше?

Глажу плечи руками, потому что мне стало холодно.

– Я уже сказал. Собирай вещи. Вадик тебя отвезет.

В этот момент мне становится страшно, и это чувство почти осязаемо. Он что, отсылает меня навсегда? Я погорячилась там вначале, когда говорила, что он дебил и что я его не люблю. Я очень люблю. Очень-очень. Я… я не готова расстаться с ним даже на день, не то что… навсегда? Я даже не собираюсь это скрывать, пусть знает!

– Антон… – тихо говорю, глядя ему в лицо. – Я люблю тебя… я…

– Бл*ть, Алёнушка! – раздраженно перебивает он, закатывая глаза. – Мы с тобой четыре дня трахаемся, а ты меня уже любишь?

Я смотрю на него со смесью боли и ужаса. Как я могла так вляпаться? Как?

– То… то есть тебя плевать на меня? – решаю расставить все точки над «i».

Надо отдать ему должное, здесь он взял паузу. Это должно меня утешить?

– Иди собирай вещи, – устало отвечает он.

– Антон… – шепчу я.

Я не хочу уходить…

– Алёна, бл*ть! – оттолкнувшись от столешницы, он проходит мимо и выхватывает чашку из держателя, потом шипит, пролив горячий кофе себе на пальцы, и швыряет ее в раковину.

Вздрагиваю, наблюдая за ним. Он такой злой. Мышцы на спине ходят ходуном. Когда он вновь смотрит на меня, его челюсти сжаты, а глаза мечут молнии.

– У меня дох*я дел! – чеканит Бес. – Я хочу, чтобы ты свалила!

Отшатываюсь, как от удара, чувствуя в груди ледяной холод.

Хочет, чтобы «свалила»? Вот так просто? Надоела, пошла вон?

Это больно. Это очень больно.

Чувствую ком в горле и пелену перед глазами.

Разворачиваюсь и несусь в комнату, придерживая рукой подбородок, чтобы он так сильно не дрожал. Быстро запихиваю в сумку все свои вещи, которые вижу. Потом бегу в ванную и сгребаю в сумку косметику. Пробежев мимо Наумова, ищу Палкашину сумку. Она аккуратно сложена в шкафу. Хватаю сумку и свое пальто, на ходу просовывая руки в рукава.

– Вадик отвезет тебя, – подает «ОН» голос с дивана.

– Пошел ты… – шепчу я. – Кс-кс-кс…

Мой послушный умный кот тут же несется ко мне на всех парусах. Сажусь на колени и запихиваю его в домик, стараясь смотреть только перед собой. Пытаюсь застегнуть молнию, но мои руки дрожат. Слезы висят на ресницах, мешая видеть. Нужно срочно убираться отсюда. Оставляю молнию полурасстегнутой, закинув сумки на плечи, обуваюсь. Выходя за дверь, тут вспоминаю о самом главном. Достаю из кармана ключи на цепочке и швыряю в Наумова, после чего выскакиваю из квартиры, захлопнув дверь. Только оказавшись в лифте, даю волю слезам. Очень горючим слезам. Забиваюсь в угол и вою, пытаясь вызвать такси.

Господи, какая же я дура!

Я такая идиотка.

Тупая недотраханная идиотка!

Вылетаю из лифта и врезаюсь в… Вадика. Он хватает меня за плечи и в панике разглядывает.

– Алёна?! Ты чего?! Случилось что?!

– Я… мне… – но уже поздно, я реву.

Просто армагеддон!

– Офиге-еть! – кричит он и обнимает меня. – Куда тебе, я отвезу! Куда?

– Нннее ннаадо...

Заикаюсь. Слова не могу вымолвить. Это он довел меня до такого состояния. Какая же я наивная дура! Господи!

Хочу к маме!

Хочу домой!

До родителей мне ехать три часа на поезде. Но я вряд ли смогу сформулировать свою мысль, поэтому, когда Вадик ведет меня к машине, не сопротивляюсь. Со второго раза объясняю, что мне нужно на вокзал. Вадик покупает мне билет в вагон с животными и помогает в него сесть, даже сумку закидывает наверх, а после сидит со мной до самого отправления, каким-то образом умудрившись выцыганить у проводника чаю.

Слава богу, он ни о чем не спрашивает. Он просто отличный ассистент.

Хочу попросить не рассказывать ни о чем этому уроду, его боссу но мне уже плевать. Я больше никогда не собираюсь встречаться с Антоном Бесом Наумовым. Никогда.

Я просто влюблюсь в достойного мужчину и буду счастлива.

Все пройдет.

Глава 22

Этот этап своей жизни я очень тактично именую – «серой полосой».

Она начался с первыми осенними дождями и закончился лишь с первым снегом. Лишь с первым снегом меня более-менее отпустило. Я вроде как поняла, что мне дарована одна жизнь, и я должна прожить ее всем на загляденье. Это официальная версия, чтобы успокоить близких, на самом деле, в голове у меня чумовой бардак.

– Да куда ж ты так газуешь?! – орет Юра – мой штурман. – Лед на дороге, нужно дистанцию держать!

– Ладно! Поняла я, не ори! – ору я.

Я очень нервничаю. За последние часы я потеряла несколько килограмм веса и несколько литров пота. Мои волосы прилипли к затылку, сердечный ритм нестабилен.

Сегодня первое декабря, и я триумфально возвращаюсь в Москву на собственном автомобиле. Правда, он такой убитый, что мне его жалко. Просто родители наконец-то решились на новую Ладу, а мне отдали наш двадцатилетний семейный Форд. Но дареному коню, как известно…

Зато теперь я смогу ездить на новую работу на машине, и мне не придется спускаться в метро. Оно мне порядком поднадоело. Я прошла собеседование по видеосвязи и теперь являюсь штатным юристом одной маленькой строительной фирмы. Они строят таунхаусы в МО[1] и их гендиру (мужчине) понравились мои волосы, я в этом уверена. Почему я не апгрейдила себя раньше?

Я впервые выехала на столь длинную дистанцию, и мои друзья благосклонно предложили помощь. Они доедут со мной до самой квартиры и помогут припарковаться. Что буду делать дальше, понятия не имею.

– Да что за топорность?! Не дергай ты так рычаг! – слышу очередное указание.

– Топорность? – хихикает на заднем сиденьи Вика.

Она теперь все время хихикает, ведь у нее на безымянном пальце помолвочное кольцо. Они поженятся за неделю до Нового года. Будет только регистрация в ЗАГСе, а потом эти счастливчики улетают на острова.

Просто отличный план.

Я провела дома почти два месяца. Свое диссонансное состояние я объяснила трудностями на работе. Родители окружили меня теплом и заботой. Все, что мне оставалось делать – есть, спать и смотреть сериалы. Первые недели я вообще не выходила из дома. А зачем? На улице адское дерьмо, в душе – то же самое. К счастью, никто не пытался на меня давить, понимая, что рано или поздно я выберусь из своей скорлупы.

Когда интерес к внешнему миру стал понемногу давать о себе знать, я начала со встреч с друзьями. Повидалась со школьными подругами, целую неделю сидела с племянником, чтобы его матери – моей сестре, не пришлось брать больничный. Это были изматывающие дни. Теперь я понимаю, почему детсадовские няня выходят на раннюю пенсию, прямо как военные. Ребенок был в восторге от моих волос, я определенно перевернула его мир. Мы сделали кучу милейших селфи, которые я разместила в своих соцсетях.

Оказалось, если очень жестко контролировать поток своих мыслей, можно вполне прилично существовать с огромной дырой в груди.

Я старалась не думать о НЕМ. Я даже в инстаграм ни разу не заходила, боясь наткнуться на что-нибудь ужасное. Например, на Наумова в обнимку со своей драгоценной Верой.

В первые дни это было совсем не просто. Я только и делала, что лелеяла свою потерю. Сейчас все намного лучше. И несмотря на все это дерьмо, я по-прежнему «я». Я смеюсь, когда смешно, и плачу, когда плачется. А еще – я похудела. На два килограмма. Это оказалось очень кстати, потому что я примчалась домой в помятом платье и осенних ботинках. Хорошенько покопавшись в своих старых вещах, нашла там много интересного. Это винтаж! Например, старые джинсы-клеш и леопардовая юбка-карандаш.

Это были отличные каникулы.  

Я не говорила Вике о том, что «ОН» мне писал. И даже звонил. Сообщение дословно звучало так:

АНТОШКА: «Нужно поговорить»

Я сразу же внесла номер его телефона в черный список, чтобы он не смог опять забраться мне под кожу. Больше никогда не доверю ему свое сердце, он был с ним слишком небрежен, а общаться с Бесом наполовину я не смогу никогда.

Я просто забуду о нашей встрече… и обо всем остальном…

К моему ужасу опять пошел снег, и мне приходится включить дворники, а это уже форс-мажорная ситуация для моего внимания. В середине пути я все же сдаюсь, понимая, что мы все хотим попасть в Москву хотя бы до полуночи. За руль садится Юра, и все вздыхают с облегчением. Особенно Палкаша, ведь он уже три часа строит из себя каменное изваяние. Во время каникул я сшила для него синтепоновый комбинезон на старой швейной машинке. Выкройки помогла сделать моя учительница технологии, а по совместительству - моя соседка. Это было забавно, ведь мы предусмотрели даже капюшон.

Под управлением Юры наш борт прибывает на место в девять вечера, что можно назвать истинным чудом. На радостях мы распиваем бутылочку текилы и хохочем так, что соседи стучат по батарее.

А ведь я всерьез раздумывала вернуться в родной город навсегда. Хорошо, что моя подруга отрезвила меня двумя хлесткими сообщениями.

Мои гости уезжают далеко за полночь, и я пытаюсь разобрать свои вещи, но в середине процесса плюю и оставляю все, как есть. Со стороны может показаться, что в центр моей однушки ударила бомба.

Ну и пусть!

Я буду делать все, что захочу.

Заваливаюсь в постель и сплю без сновидений до самого утра.

Что ж. Привет, старая-новая жизнь.

[1] Московская область

Глава 23

Вытираю пот со лба и делаю еще одну попытку вклиниться между Ауди и Гранд Чероки. Зачем я только притащилась сюда на машине?! Этот вопрос адресую небесам. Я нахожусь на подъезде к Красной Площади, и здесь только одно свободное место. Чтобы его занять, мне придется выполнить параллельную парковку. Я делаю уже третью попытку, но все время упираюсь задним колесом в бордюр раньше времени.

Я сейчас заплачу! Все, уже плачу. В ГУМе меня ждет Вика. Нужно было бросить Форд у метро, но я почему-то я не думала, что здесь будет столько машин.

Жму на тормоз и кладу голову на руль, замерев в полуплие и частично перегородив дорогу. Стук в окно заставляет вскинуть голову. Опускаю стекло, глядя на симпатичного блондина, который заглядывает в салон, согнувшись под углом девяносто градусов. Он в пальто и деловом костюме. Одет с иголочки, очень симпатичный и белозубый. Свои тридцать два он демонстрирует не таясь.

Очевидно, он не ожидал увидеть за рулем меня. То есть разноцветное облако, которое последние две недели я из себя представляю. На мне розовая плюшевая шуба, которая очень гармонирует с моими волосами.

– Ого! – смеется блондин. – Ты что, с какой-то фотосессии?

– Нет… – хлюпаю я носом.

– Как тебя зовут, чудо? – спрашивает он ласково.

– Алёна…

– Алёна, давай-ка я припаркую тебя? – говорит так, будто я слабоумная.

– Ладно… – с готовностью отстегиваю ремень.

Беру сумку и шапку, прежде чем покинуть салон. Блондин замирает, осматривая меня с ног до головы. Ничего особенного он там не видит. Наверное, в его жизни просто не хватает цвета.

На мне вышеупомянутая розовая шуба, обтягивающие джинсы и коричневые сапоги на платформе. На голову я водружаю алую шапку с большим заломом, а на руки натягиваю мохнатые оранжевые рукавицы. Шапку я приобрела в черную пятницу. Я – алую, а Вика – сиреневую, и она очень идет к ее зеленой куртке.

– Ты что, с Марса? – веселится мой «спаситель», потрясенно качая головой.

– С Венеры, – бубню я, утирая слезы.

Он смотрит на меня, как на волшебного единорога: словно боится обжечься. Я тоже смотрю на него, он – красавчик, но с недавних пор я автоматически дистанцируюсь от подобных самоуверенных типов.

Черт!

Как «ОН» опять просочился в мои мысли?

Наши гляделки неожиданно нарушает сказочный снегопад. Здесь, в двух шагах от Красной Площади, это ощущается особенно колоритно.

Вот это да!

Запрокидываю голову и улыбаюсь. Просто новогоднее чудо! Смотрю на блондина, а он смотрит на меня, но в этом году я больше не верю в «любовь-перепихон». Прости, милый.

– Что насчет парковки? – осторожно напоминаю я.

Может быть, он передумал?

– А… да! Момент! – отвечает красавчик, очнувшись и ныряя на водительское сидение. Ему требуется меньше минуты, чтобы вписать мой Форд в узкое окошко. Слава Богу, что сегодня все так удачно получилось. Больше никогда не сунусь сюда на машине.

Мужчина покидает мою машину и протягивает мне ключи со словами:

– Хочешь выпить кофе?

Забираю ключи и кладу их в сумку, предварительно закрыв центральный замок. Сигнализации у меня нет.

– Э-э-э… нет. Спасибо, – отвечаю я. – И, спасибо.

Снабжаю последнюю реплику улыбкой и ухожу. К моему облегчению, он не идет за мной, мне это совершенно ни к чему. В моей голове берсеркствует другой красавчик. Тот, который разбил мое сердце.

Да твою мать!

Наумов, пошел вон!

У меня над головой полог из новогодних гирлянд, и это очень красиво. Мороз значительно крепчает, поняла это, как только вышла из машины. Доставать телефон нет смысла, так как от холода отвалятся руки.

Забегаю в ГУМ и звоню подруге оттуда. Мы находим друг друга очень быстро и сразу начинаем тараторить, выходим на улицу, чтобы прогуляться по ярмарке.

Сегодня волшебный вечер. Самый что ни на есть новогодний, хотя до Нового года еще две недели. Завтра у нас девичник, а в следующую субботу у них свадьба. Потом они уедут, и мы не увидимся до конца праздников. Я очень рада за подругу. Она очень счастливая, и я вместе с ней.

Прогуливаемся с четкой целью что-нибудь купить. После третьего селфи решаем купить друг другу сувениры. Бродим от палатки к палатке, колотясь от холода, потому что температура стремительно падает. Вика примерила ушанку, а я –кокошник. Разумеется, делаем селфи.

– Давай посмотрим платки! – объявляет Вика и меняет наше направление.

От резкого разворота поскальзываюсь и падаю на спину с оглушительным визгом. В глазах мутнеет. Моя заботливая подруга хохочет, сложившись пополам, а я пытаюсь восстановить спертое дыхание.

– Алёна? – слышу знакомый голос, и небо вдруг закрывает Вадик в меховой шапке.

Принимаю вертикальное положение и посылаю подруге проклятье взглядом. Вадик помогает встать на ноги и открыто улыбается. Ну что за дуралей?

– Привет… – выдыхаю я.

Друзья отряхивают меня в четыре руки, пока представляю их друг другу. После всего случившегося со мной в «тот» день, я могу называть Вадика своим другом. Он помог мне в тяжелый час жизни, такое не забыть.

– Ну и прикид… – хмылится он и продолжает делиться наблюдениями. – У вас прикольные шапки…

Дружно смеемся. В самом деле, мы с Викой похожи на два новогодних фонарика. Красный и синий. Хочу спросить, как у него дела, но в последний момент мне отказывает голос. Я не хочу ничего знать о «нем», а Вадик и «он» идут в одном комплекте, как ни крути.

Мы некоторое время болтаем о всяких глупостях, а потом поздравляем друг друга с Новым годом и прощаемся. Вечер перестает быть беззаботным. Молча идем вперед, держась за руки и потеряв интерес к ярмарке.

– Ты расстроилась? – тихо спрашивает подруга.

– Да, – честно отвечаю я.

Плутаем от одного берега к другому, так и не сделав ни одной покупки. Остановившись у лотка с какими-то металлическими штуками, рассматриваем ассортимент. Здесь целая армия наконечников на карандаши: зайчики и мальчики, мультяшки, всевозможные «короны», и куча-куча всего.

– Хочешь такой? – спрашиваю Вику, стянув варежку и крутя между пальцев металлический купол Василия Блаженного.

– Не знаю… он тяжелый…

– А вот этот поменьше…

– Вон тот, с шапкой Мономаха…

– Ты что, прогулялась по радуге?

Не сразу понимаю, откуда над моим ухом взялся ненавистно-любимый голос. Замираю и медленно поворачиваю голову. Наумов стоит прямо за моей спиной. Большой. Я забыла, какой он большой по отношению ко мне. Наши взгляды встречаются лишь на секунду, но мне этого достаточно.

Также медленно отворачиваюсь и толкаю подругу вперед.

– Пойдем, – говорю ей.

– Ну, Алён! – возмущается Вика, но быстро соображает, что к чему.

Успеваю сделать лишь пару шагов, когда в мой локоть впиваются чужие пальцы. Резко разворачиваюсь и вырываю руку.

– Не трогай, – чеканю, глядя в предательские голубые глаза.

Теперь, когда мы стоим лицом друг к другу, я могу как следует рассмотреть так обидевшего меня мужчину. Он гладко выбрит и на нем черная шапка, которая идет ему, как и все на свете. Больше я никуда не смотрю. Мне не нужно видеть еще больше Наумова, чтобы сглотнуть. Откуда он взялся?

Вадик.

В отличие от меня, Антон не отказывает себе в пристальном осмотре. Когда наконец-то добирается до лица, я не выдерживаю и спрашиваю, глядя на него холодно:

– Чего тебе надо?

– Поговорить. Как я и писал.

Смотрю на него некоторое время и вспоминаю, как сама молила его поговорить со мной. Думаю, как лучше ему ответить, а потом решаю не ходить вокруг да около.

– Иди на х*р, - спокойно прошу его.

После чего разворачиваюсь и возобновляю путь. Вика ждет меня в паре шагов, переводя хмурый взгляд с Беса на меня. Делаю ровно один шаг, когда бесцеремонная рука снова ловит мой локоть. Шиплю и снова его вырываю.

– Я сказала, не смей меня трогать! – ору, разворачиваясь.

Кто дал ему право хватать меня? Он мне никто! Никто!

Наверное, ему не хочется стать участником скандала на Красной Площади. Клянусь, я устрою скандал, если он еще раз меня коснется. Наумов безошибочно читает эту угрозу в моих глазах, поэтому говорит:

– Успокойся. Я не буду больше тебя трогать.

– Говори и проваливай, – снисхожу я.

Прежде всего потому что вижу: он не отстанет. Мой бывший трехдневный парень только строит из себя цивилизованного человека, на самом деле ему плевать на всех.

– Пойдем выпьем кофе. Ты замерзла, – говорит и указывает рукой на ГУМ.

Я уже не чувствую ног. Кто мог знать, что будет такой мороз? Переминаюсь с ноги на ногу, думая о том, что делать?

– Давай, а то задницу отморозишь, – читая мои мысли, говорит Наумов.

Засунув руки в карманы длинного пуховика, спокойно ждет. Чувствую, как меня накрывает влечение. Снова. Он такой «он». Вся его поза и весь его вид говорят об этом. Все девушки вокруг на него оборачиваются. Такие же дурочки, как я.

– Ладно, – говорю, поворачиваясь к Вике.

Она и без слов все понимает.

– До завтра, – говорит подруга и бросает на Наумова презрительный взгляд.

Ей невдомек, что его такой мелочью не пронять. Он ни с кем не считается. Может быть, только со своей подружкой Верой…

Молча идем в сторону ГУМА. Я семеню, потому что у меня скользкая обувь. На три моих шага – один его. Снова пошел снег, и я засмотрелась на панораму светящегося универмага.

– Под ноги смотри… – ворчит Наумов и хватает меня за шиворот, отталкивая в сторону, потому что я чуть не врезалась в урну.

Трясу плечами, чтобы сбросить его руку. Он убирает. Наверное, мы забавно смотримся вместе. Я – будто цветная клякса, а он – будто черная туча.

Стараюсь на него не смотреть, мне тяжело от его цветущего вида.

Занимаем столик в каком-то кафе, и Бес спрашивает, расстёгивая куртку и снимая шапку:

– Что ты будешь?

Ему пора подстричься. Это так, к слову. Вообще, ему и так хорошо.

– Воду, – отвечаю, повторяя его манёвр: снимаю шапку и расстегиваю шубу.

Не знаю, что он думает по поводу моего аскетичного выбора, ведь смотрю куда угодно, только не на него. Антон уходит, а я погружаюсь в мысли о том, как так вышло, что я снова его вижу? Я понимаю, что это случайность, но тем не менее. Мои мысли прерывает появление спасителя-блондина.

– Все-таки, решила выпить кофе? – спрашивает он, останавливаясь рядом.

Поднимаю глаза и улыбаюсь. Он очень милый – это точно. Весь такой официальный, но в глазах смешинки. Вижу, как дрогнули его губы, когда он зацепился взглядом за мои волосы, которые до этого были надежно укрыты под шубкой.

– Я не пью кофе, – отвечаю ему, не тая улыбки.

– А что ты пьешь? – спрашивает блондин, склонив голову на бок.

– С*бись отсюда, – прерывает нашу беседу неандерталец Наумов.

Блондин хмурится и разворачивается.

Сверлят друг друга взглядами, и я понимаю, что интеллигентность не позволяет блондину затевать драки в общественных местах. Отвернувшись от Наумова, снова смотрит на меня и говорит:

– Под дворником визитка. Пока, пироженка.

– Пока… – краснею я.

Подмигнув мне, холодно смотрит на моего спутника. Антон провожает моего знакомца ледяным взглядом, потом ставит передо мной картонный стакан с барбарисовым чаем и садится напротив, скрестив ноги в лодыжках и широко разведя колени.

Себе он взял эспрессо.  Разумеется, что же еще.

Он чернее тучи, но, Слава Богу, ему хватает мозгов никак не комментировать ситуацию. Если мне зачитали приговор за беспечную болтовню в туалете, то сейчас, исходя из логики Наумова, меня можно смело обозвать шлюхой.

Это напомнило мне о событиях «того» утра.

Я бы хотела поскорее уйти. Я еще слишком уязвима и не готова строить из себя супер-женщину.

– Давно ты вернулась?

Поднимаю глаза.

Нет, это решительно невозможно. Когда он так смотрит… внимательно и исподлобья, мне хочется забраться к нему на колени и потереться носом о его шею. Не нужно было с ним ходить, нужно было проявить характер.

Он опять сделает мне больно…

– Алёна?.. – зовет Антон.

Очевидно, меня опять «космос вызвал».

Встряхиваюсь и отвечаю:

– Говори, что хотел, и я пойду.

Его дар в виде чая демонстративно отвергаю. Он молчит некоторое время, а потом спокойно говорит:

– Когда я попросил тебя свалить – имел в виду из квартиры, а не из города.

С недавних пор слово «свалить» мое нелюбимое. Как кодовое слово, после которого в голове щелкает.

Спокойно.

Я справлюсь.

Смотрю поверх его головы и говорю:

– У меня много дел. Я не собираюсь сидеть тут с тобой и болтать…

– Я перегнул палку. Извини, – вдруг прерывает меня Наумов. – Я очень разозлился. Я не думал, что ты так все воспримешь.

Не думал? Разумеется, куда ему! Он ведь не влюблен в меня до безумия.

Перевожу на него глаза. Лицо спокойное и решительное. Он всегда спокоен и уверен в себе. Если бы он сказал мне нечто подобное в тот же день, я, без сомнений, расплакалась бы от счастья. Но он говорит мне сейчас. Через два месяца! Когда мы случайно встретились в многомиллионном городе! За кого он меня принимает?

– Некоторые вещи лучше делать вовремя, – твердо отвечаю я.

– Ты сказала, что любишь меня. Что, больше не любишь? – спрашивает, вскинув бровь.

Скольжу взглядом по его лицу. По ровным бровям, раскосым глазам, прямому носу и вкусным губам.

Люблю.

Очень.

Смотрю на свои руки некоторое время, потом на стену за его спиной, потом опять на него. Бес затаился и ждет.

Что ж, пожалуйста.

– Я думаю, ты недостоин моей любви, – чеканю свою новую жизненную установку так, будто сама в нее поверила. – Ты обошелся с ней слишком небрежно. Я… найду своего мужчину и отдам ее ему.

Вот так.

Антон сверлит меня недобрым взглядом. Не знаю о чем он думает, но с меня хватит.

– Я пойду, – говорю тихо, собирая свои вещи. – Всего хорошего.

– Я тебя отвезу, – тихо, но уверенно говорит он в ответ и встает.

Это выводит меня из себя. Вскакиваю. Даже на десятисантиметровой платформе мне приходится смотреть на него снизу вверх.

– Ты слышал, что я сказала? – рычу ему в лицо.

– Слышал, – отвечает и застегивает куртку.

– Отвези кого-нибудь другого, – советую так, что на нас оборачиваются другие посетители. – Свою подружку Веру, например!

Зачем? Зачем я это сказала? Это звучит так, будто мне есть до него дело!

– Будем здесь ругаться или выйдем на улицу? – интересуется мой оппонент, натягивая на руки кожаные перчатки.

Проношусь мимо, двигаюсь по универмагу, как разъяренный бык. Выбежав на улицу, натягиваю на голову шапку и устремляюсь в сторону своей машины. Ноги опять разъезжаются, и я начинаю падать, но Антон снова дергает меня за шиворот и ставит прямо.

– Нам туда, – говорит он, тыча своим чеканным подбородком в противоположную сторону.

Скидываю его руку со своего плеча и рычу:

– Нет. Туда. Там моя машина.

Это заявление ему очень сильно не по душе. Вот и отлично! Но он просто мастерски владеет собой.

– Ну, пошли тогда, – отвечает, накидывая на голову капюшон.

За время, проведенное в ГУМе, стало еще холоднее. Практически бегу, боясь пропахать носом тротуар. Антон не выдерживает и подхватывает мой локоть. Позволяю ему это, иначе переломаю ноги. Вижу свою машину, и она все также зажата, только теперь уже между другими машинами.

– Бл*ть, это твоя машина? – улыбается Бес, подводя меня к водительской двери.

– Да, – ощетиниваюсь я. – А что?

– Она вообще на ходу? – усмехается он.

О нет…

Только не это.

Когда он улыбается, его лицо преображается. Я люблю его улыбки…

Антон сильнее сжимает мой локоть и хрипло говорит:

– Алёнушка, не смотри на меня так. Я же, бл*ть, не железный.

Смаргиваю дурман и резко отстраняюсь. Тянусь к дверной ручке, но он вдруг разворачивает меня и прижимает своим телом к машине. Открываю рот, чтобы возмутиться, но Бес берет мое лицо в ладони и целует. Без предупреждения и сразу в засос. Раскрывает мои губы своими, и я подчиняюсь, потому что это восхитительно. Мои глаза сами собой закатываются, а колени подгибаются.

Господи, как я люблю его вкус. Там кофе и Антон. Атомная смесь.

Поняв, что я не собираюсь откусить ему язык, Бес толкает его глубже. Вдыхаю носом морозный воздух и чувствую его запах. Подаюсь вперед. Хочу еще больше его губ, они так подходят моим, и он дает больше с еле слышным стоном. Наклоняет голову, делая наш поцелуй еще глубже, и обхватывает меня руками, прижимая к себе так, что ноги отрываются от земли. Я нахожу его язык своим и скулю. Антон сжимает меня сильнее и шумно вдыхает.

Тряпка… я такая тряпка.

Ослабив напор, Бес нежно покусывает мои губы и ласкает их языком.

– Я твой мужчина, Алёнушка, – шепчет он.

Мгновенно прихожу в себя и упираюсь руками в его плечи. Он не отпускает. Наши лица совсем близко. Чувствую тепло его дыхания на своем лице.

– Я поступил как дебил. Больше такого не будет, – тихо добавляет мой криптонит.

Ох.

Этого слишком мало. Я не могу так рисковать. Ведь я люблю его, а он меня нет.

– Если бы мы не встретились сегодня… – глотая ком, шепчу я.

– Но мы встретились.

Машу головой. Я не фаталист.

– Я бы нашел тебя в любом случае, – твердо говорит он.

Смотрю в его глаза и спрашиваю дрожащим голосом:

– Тогда… почему не искал?

Он молчит. Вот и я о том же.

– Пусти, – прошу, отталкивая его от себя.

– Алёна…

– Пусти!

Он подчиняется и ставит меня на землю. Открываю дверь и сажусь за руль. Дрожащей рукой завожу машину, глядя на то, как Антон обходит капот и выдергивает из-под дворника белый квадратик.

Визитка. Он все мысли в моей голове распугал! Прощай, блондин.

Антон не уходит и ждет, пока я выберусь на дорогу. Вижу его в зеркале заднего вида, уезжая. По прибытии домой обнаруживаю кучу сообщений от Вики, а также сообщение в инстаграме:

BesPanyky_bf: «Добралась?»

Alyenushka_dushka: «Да»

BesPanyky_bf: «Вынь меня из ЧС[1], завтра позвоню»

[1] черный список

Глава 24

– Вика! Давай скорее! – хнычет Карина. – У меня сейчас пальцы на ногах отвалятся!

– Да блин! Показывает тридцать минут ожидания! Я не понимаю… – рычит моя подруга, колотя пальцами по дисплею телефона.

Я солидарна с Кариной: мне кажется, что у меня обморожение, а если постучать коленями друг о друга, они рассыпятся, как стекло. Наша нетрезвая невеста уже пятнадцать минут пытается вызвать такси, и без прикрас – к первой брачной ночи она обзаведется циститом, как и мы все!

Да что творится с этой зимой?! Сегодня минус двадцать! Минус двадцать, когда такое было?

Пф-ф-ф…

Мы окоченели, даже несмотря на алкоголь. Хотя, мне кажется, что я уже успела отрезветь.

Сегодня суббота, и сегодня у нас девичник. Нас четверо. Я, Вика и ее коллеги – Карина и Марина. Очень приятные девушки, мы уже встречались раньше. Сегодня мы пили текилу в баре, потом решили поехать в…

Господи, я не помню.

В какое-то место, где все танцуют на столах…

Почему нельзя было подождать такси внутри? Очевидно, все мы забыли, что на улице декабрь. У меня в носу иней. Жмемся друг к другу, как цыплята. Это выглядит забавно, потому что на нас разноцветные тюлевые юбки до колен. У меня, например, красная. А на ногах серые чулочные ботфорты, но они не того сезона, поэтому, если мы тут же не уедем, меня ждет ампутация пальцев.

В кармане вибрирует телефон. Сегодня я не брала с собой сумку и у меня минимальный набор вещей: телефон, карточка и ключи от квартиры. Главное - ничего из этого не потерять.

Я знаю, кто звонит.

Антон «Бес» Наумов.

Он звонил сегодня дважды, но я не брала. Потому что не знаю, что делать. Ответить ему – значит опять пустить в свою жизнь. Я могла бы это сделать только в том случае, если в ней не будет Веры. От слова вообще.

Пойдет ли он на это? Я не знаю.

К серьезному разговору я пока не готова. Если ему надоест за мной бегать, значит, я для него всего лишь разноцветный перепихон. Боль от этого факта я уже пережила, два раза умереть нельзя.  Но вчера в его глазах, в его поцелуях я чувствовала что-то большее. Я и раньше это чувствовала. От этого мое сердце машет крыльями. В то же время у меня на него целый мешок обид, с которыми я не знаю, что делать. Он не развеял ни одного моего сомнения, скорее, наоборот. Стоило Наумову появиться из ниоткуда, и я обо всем на свете позабыла.

Вести войну, когда влюблен в противника, оказалось катастрофически сложным. За мою тридцатидвухлетнюю жизнь ничто не подготовило к этому бою.

Он что, поставил автодозвон?

Достаю телефон.

Засунь обратно.

Не засуну.

Засунь.

Я люблю его…

Ты пьяная…

– Алло…

– Я два раза звонил… – рычит Наумов.

Жмурю глаза. Какой же приятный у него голос. Меня даже качнуло немного.

«Аленушка, притормози…»

«Бл*ть, обхвати сильнее… м-м-м…»

«У тебя кожа сладкая…»

А-а-а…

– Алёна?..

Черт, черт, черт…

– ...где ты?.. – доносится до меня сквозь параллельную реальность.

– А?

– Пи*ц! Где ты?

– Я… эм-м… не знаю…

– Ты в раскидухи. В курсе? – орет он. – Где ты?

– Мне… мне пора… – говорю и вешаю трубку, потому что перед нами тормозит черный джип «Мерседес».

Телефон, тут же начинает звонить снова, но я игнорирую его. Это достаточно просто, ведь я соображаю кое-как.

Стекло пассажирской двери опускается, и я вижу за рулем улыбающегося блондина, моего спасителя-парковщика!

Губы расползаются в ответной улыбке.

– Подвезти? – спрашивает он, наклонившись ближе к окну.

Киваю и переминаюсь с ноги на ногу.

– Запрыгивайте! – говорит он, махнув светловолосой головой.

Нам не нужно предлагать дважды, спустя мгновение разноцветные зефирки загружаются в «Мерседес». Мне, как невольному организатору этого такси, предоставили переднее пассажирское сидение.

Как такое возможно? Я имею в виду то, что мы снова встретились.

– Привет… – говорю, потирая окоченевшие руки в оранжевых рукавицах.

Он включает печку на полную и спрашивает, скользя глазами по моему образу:

– Ты всегда так одета?

Запрокидываю голову и смеюсь. В самом деле, в его глазах я что-то вроде городской сумасшедшей.

– Ага, – отвечаю, желая поддержать свой имидж. – Как тебя зовут?

– Костя, – протягивая руку, представляется он. – Ты не нашла мою визитку?

Улыбка сползла с моего лица, когда я вспомнила, куда делась его визитка.

– Да ладно, я тебе еще одну дам, – говорит он. – Куда вам, дамы?

Изгоняю Наумова из своей головы. Сегодня мой вечер.

– Мы хотим танцевать! – сообщаю я.

С заднего сидения меня активно поддерживают мои скауты.

– Какие-то предпочтения? Или вы мне доверяете? – спрашивает он, выруливая на шоссе.

– Ты за главного! – хлопаю я в ладоши.

Эту поездку по большей части не помню.

Он привез нас в какой-то клуб с огромной очередью на входе. К моему вселенскому облегчению нас пропустили сразу, потому что Костю здесь знают. Раздеваемся и устремляемся на танцпол. Я не танцевала так со школы. К трем утра у меня отваливаются ноги, и слипаются глаза. Кроме того, я думаю лишь о том, что оставила телефон в кармане шубы и теперь, когда в голове прояснилось, мечтаю посмотреть, сколько раз мне звонил господин Н.

Я надеюсь, не меньше сотни.

Чувствую мстительное удовольствие и предвкушение.

Костя предложил отвезти меня домой, и я согласилась. Мы с Викой обсудили возможность такого сценарий в туалете, и она заставила меня поклясться, что, если он предложит, я соглашусь. Подруга аргументировала это тем, что у меня есть неплохие шансы «развлюбиться».

В самом деле, мой спаситель очень хорош собой. Задница у него очень и очень аппетитная, никакого жира на животе я при беглом осмотре не обнаружила. Также он адекватен и состоятелен. Что еще нужно девушке, чтобы влюбиться? Возможно, умение играть на гитаре и чумовой вокал, пробирающий до костей? А еще великолепный «классический» член с родимым пятнышком на внутренней стороне? Умение быть грубым и нежным одновременно. И умение выводить меня из себя парой слов, а потом тушить негодование своими горячими губами. Заставлять постоянно хотеть себя, как чокнутой нимфоманке…

Чтоб тебе, Наумов!

Он просто вживил мне в голову свой чип!

На телефоне двадцать шесть пропущенных звонков. Последний около часа назад.

Хм… неплохо.

Мы с Костей весело болтаем всю дорогу. Он интересный и у него отличное чувство юмора. Когда подъезжаем к моему подъезду, глушит машину и разворачивается ко мне.

Отстегиваю ремень и говорю:

– Спасибо. Ты сделал наш вечер.

Он коротко улыбается, и прямолинейно спрашивает:

– Пойдешь со мной на свидание?

К такому я оказалась не готова. Что мне ему сказать? Я совершенно точно не «развлюбилась». Он не в курсе, но всю дорогу до дома я сравнивала его с Наумовым на предмет построения нормальных человеческих отношений. Костя выиграл по всем пунктам, но мое сердце проигнорировало его очевидные преимущества. Я хочу к своему Бесу. Кажется, я жалкая размазня.

– Тот псих из кафе твой парень? – вздохнув, интересуется Костя.

– Нет, – отвечаю без заминки.

Он не мой парень, это точно. И несмотря на свою слабость перед ним, я не упаду в его объятия, пока мы кое-что не проясним.

– Тогда ты меня хорошо потроллила, – усмехается Костя. – Ты прям в ужасе от моего предложения.

Смеюсь. Неужели это выглядело именно так?

– Нет! – уверяю его. – Просто…

Не успеваю договорить, так как дверь с моей стороны распахивается, и я вижу перед собой взбешенного Наумова.

Глаза злющие, губы сжаты в тонкую линию, куртка распахнута.

Осматривает меня с ног до головы, а потом смотрит на моего спутника. Я ожидала какой-то реакции на свой сегодняшний образ, но ему явно не до этого. У него пелена перед глазами, я ее почти что вижу.

Ого…

Кажется, он в бешенстве.

– Выходи. Быстро, – переведя на меня глаза, требует Антон.

Откуда он взялся? Он что… он все это время был под моей дверью?

– Не выйду, – заявляю я.

Наверное, я сошла с ума, но у меня гигантское желание перечить. Пусть идет и указывает своей Снежинке Вере. Не все в этом мире вращается вокруг него.

– Алёна… – зовет меня Костя.

Оборачиваюсь, чтобы ему ответить, но…

– Закрой пасть! – велит ему Бес и хватает меня за шубу.

– Отвали от нее! – шипит блондин и выскакивает из машины.

Антон выволакивает меня наружу и захлопывает дверь. Шокированная его поведением, даже не пытаюсь вырваться, ведь он кажется неуправляемым! Придется высказать ему все дерьмо, что крутится на языке, позже.

– Костя, все хорошо! – в панике говорю я, потому что он преградил Наумову дорогу.

Я не знаю, чего ожидать от него в таком состоянии, поэтому нервничаю. Антон выпускает меня из своей хватки и толкает Костика в грудь со словами:

– Уе*й отсюда!

Нужно отдать моему знакомому должное - он почти не дрогнул. Я сразу поняла, что в спортзале он бывает раза три в неделю, не меньше. Костя толкает Беса в ответ и рычит:

– Я сказал, отвали от нее!

– Прекратите, – пищу я, пытаясь вклиниться между ними.

Антон хватает меня за шубу и убирает в сторону легким движением руки. Господи, они сейчас подерутся!

– Наумов, какого хрена ты вытворяешь?! – ору я, снова бросаясь вперед и таща его за локоть, но он как долбанная скала.

Мое присутствие полностью игнорируется обеими сторонами конфликта.

– Еще раз увижу тебя, получишь в табло! – предупреждает Бес Костю, ткнув в него пальцем.

– Ты сейчас сам получишь! – гаркает тот в ответ.

Сжимаю кулаки и подношу их к губам, глядя на мужчин круглыми глазами. Я никогда не видела, как люди дерутся, и сейчас мне страшно.

– Антон! – зову я, но он на меня даже не смотрит.

– Я сказал, с*бись отсюда! – орет он вместо этого, указывая на брошенный посреди дороги «Мерседес».

– Алёна, иди домой! – говорит Костя, наконец-то вспомнив обо мне.

– Она, бл*ть, пойдет куда я скажу! – сообщает Бес, чем приводит меня в возмущение.

Костя тоже приходит в ярость от этих слов, я вижу это по его искаженному лицу.

– Хватит! – молю я их.

Соседи сейчас вызовут полицию.

Я Наумова таким никогда не видела. Он же просто бешеный.

– Чего вдруг? – усмехается Костя. – Вы что, вместе?

– Вместе, – сообщает этот урод.

– Не пи*ди! – советует ему блондин. – Она сказала, что ты хрен с горы!

Как приятно, что он верит мне на слово. В отличие от этого татуированного придурка. Почему я не могла влюбиться в этого человека? Но на этом их беседа закончилась. Наумов замахивается и впечатывает кулак в красивый Костин нос. Тот сразу дает сдачи. Я кричу и плачу. Они обмениваются такими сильными ударами, что я каждый раз вздрагиваю и вскрикиваю.

– Пожалуйста… хватит… – шепчу, потому что они уже лупят друг друга на снегу.

Я вижу алую кровь на белом покрове и захожусь слезами.

– Хватит… – прошу и бросаюсь к ним.

Напрыгиваю на Костика сзади, потому что он сейчас сидит сверху, и получаю сильнейший удар по лицу от не успевшего сообразить Наумова.

Что было дальше не знаю, ведь я потеряла сознание.

Глава 25

Господи, как болит голова…

Хочу пить…

Не могу пошевелиться.

– М-м-м… – стону и хватаюсь руками за голову. – Бли-и-и-и-ин…

Ощущение, будто череп сейчас расколется на две половины. Или на четыре.

– Не трогай… – слышу знакомый голос над головой.

Шершавые теплые руки убирают мои ладони от моего же лица.

– Антон?.. – хрипло шепчу я.

Я не берусь открывать глаза. Мне почему-то кажется, что это может спровоцировать адские боли в голове. Последние рюмки были лишними. Мне никогда не было так плохо от текилы. Что за хрень?

Чувствую, как в руку суют стакан.

– Выпей… – говорит Бес, помогая мне приподнять голову.

Хочу попросить его говорить потише, но мне больно разговаривать.

Это какое-то лекарство. После двух глотков начинаю давиться.

– До конца… – настаивает мой экзекутор, подталкивая стакан.

Не знаю, сколько я там выпила, но он от меня отстал.

Только сейчас более-менее начинаю чувствовать свое тело. Я лежу на кровати. Я дома. Понимаю это, потому что под головой у меня ортопедическая гелевая подушка. Чувствую, как просел матрас.

– Можешь открыть глаз? – спрашивает Наумов, кладя руку на мое бедро.

Вопрос странный. С чего бы мне не смочь открыть «глаз».

В этот момент мою голову заполоняют образы! Дергаюсь и распахиваю глаза. Вернее сказать, с одним глазом у меня, и правда, проблемы. Не могу его открыть!

Моргаю единственным видящим и смотрю на этого психопата.

Только посмотрите на него, сама серьезность!

Как насчет раскаяния?

У него вата в носу и синяк под глазом. На серой футболке кровь. Если бы у меня были силы, я бы наградила синяком второй его глаз, но меня гораздо больше заботит мой собственный! Тяну руку, но Наумов тут же отбрасывает ее в сторону.

– Не трогай… – бубнит он. – Там мазь…

– Дай. Зеркало, – сипло требую я. – На полке в ванной…

Бес сидит не двигаясь.

– Быстро! – хриплю я.

– Бл*ть, – ворчит он. – Может не надо?..

– Антон!

Тяжко вздохнув и придержав ребра татуированной рукой, встает. Похоже, Костик ему знатно навалял. А где Костик? Окинув себя взглядом, вижу все ту же красную тюлевую юбку. Смотрю на окно, за ним светло. Который сейчас час? В квартире холодно, нужно купить обогреватель. Вижу Палкашу у себя в ногах. Он спит, свернувшись под одеялом в колачик. Ему холодно. Мне тоже.

Наумов возвращается спустя тридцать секунд. Теперь замечаю, что у него на коленке дырка. И вообще, он весь пережеванный.

Тяну руку и пальцами показываю «дай!».

– Алёнушка… – бормочет он, потирая переносицу.

– Дай сюда! – шиплю я.

Господи. Я вспомнила, как его здоровенный кулак прилетел прямо в… в мой глаз. Как он еще шею мне не свернул?

Поднимаю зеркало и в ужасе вскрикиваю.

Срань господня!

– Завтра отек сойдет… – осторожно замечает Бес, уперев руки в бока и напряженно наблюдая за моей реакцией.

С открытым ртом сажусь на тахте и разворачиваюсь к окну, чтобы лучше видеть.

Это… кошмар…

Я… я… просто в шоке!

Правая половина лица у меня похожа на… твою мать! В меня как будто закачали малиновый гель…

Глаз заплыл. Он не открывается, а из его уголка сочится слеза. Есть еще ссадина на щеке ниже.

Тяну дрожащие пальцы к лицу…

– Не надо… будет больно… – замечает этот долб*б.

Стискиваю челюсть и смотрю на него, сверкая своим единственным рабочим глазом.

– Наумов, пошел вон! – ору, швыряя в него зеркало.

Ловко уворачивается и стонет, снова хватаясь за ребра.

– Уматывай на хрен! – хриплю, выбираясь из кровати. – Придурок!

Я бешенстве!

Я его сейчас убью!

– Алёнушка…

– Псих недоделанный! – ору я.

Даже не представляю, как выгляжу в своем мятом прикиде, с всклокоченными волосами и гематомой на глазу. У меня все болит. Меня как будто переехал грузовик. Ковыляю к нему и начинаю лупить этого кретина своей гелевой подушкой. Он пятится назад и пытается прикрыть ребра.

– Где Костик? – выкрикиваю я, обрушивая на него завершающий удар.

Кажется, я выдохлась, а вот Наумов, напротив, рассвирепел. Выхватил у меня подушку и за грудки притянул к себе.

– Костик?! – гаркает он. – Ты теперь Костика любишь?!

Ах ты кретин!

Размахиваюсь и залепляю ему пощечину. Очень звонкую и очень смачную. С удовлетворением отмечаю, что он разозлился ещё больше.

– Отпусти меня и вали! – впиваюсь в его руки ногтями. – Иди, бл*ть, сожри какую-нибудь таблетку адекватности!

– Хе*а с два я уйду! – орет он в ответ. – Ты была пьяная в лоскуты! Трубку не брала! Я чуть не поседел! Прикатила домой с незнакомым мужиком! Ты совсем дура, что ли? Думал, придушу тебя! – добавляет он в конце, тряхнув меня.

Тут мне становится немного стыдно. Я даже на мгновение замялась.

– Я как-то справлялась все эти годы без твоего участия! – нахожусь в конце концов. – А ты напал на человека, как психопат! Что ты вытворяешь?!

Он вдруг весь надувается, как пятилетний ребенок и отпускает меня. Отворачивается и идет на кухню. В бешенстве хватаю его за футболку и рычу:

– Я тебе вопрос задала!

Он продолжает идти, таща меня за собой.

Заходит на кухню и ставит чайник. Почему он здесь хозяйничает? Бес занимает своим телом все кухонное пространство, это просто невыносимо! Разворачиваюсь, и вылетаю оттуда. Краем глаза вижу свое отражение в большом зеркале.

Ох, боже!

Я похожа на машину, с которой проводили краш-тесты.

Мои ужасающие размышления прерывает звонок в дверь.

Это еще кто?

– Это Вадик… – бросает псих и открывает, отпихнув меня в сторону.

Р-р-р-р…

Это в самом деле Вадик. Он заходит в мою квартиру с двумя здоровенными пакетами и спортивной сумкой через плечо.

– Привет! – восклицает ассистент Наумова и плюхает пакеты на пол.

Оптимистическая улыбка быстро сползает с его лица, когда он видит нас. Потрясение, изумление, неверие…

– Ни хрена себе… – шепчет эта светлая душа.

Я обреченно плетусь в комнату. Беру свой махровый халат, розовые трусики и теплые носки с оленями. Тащусь в ванную, зажав все это и Палкашу под мышками. Демонстративно хлопаю дверью и закрываю её замок.

Первым делом смотрю на свое лицо. Теперь и я узнала, что значит «получить по роже». Спасибо, Наумов! Кажется, он приносит в мою жизнь одни сплошные беды! Как мне идти завтра на работу?! О работе вообще пока не хочу думать, мне бы этот день пережить.

Головная боль отступила. Лица своего я по большей части не чувствую.

А что на душе?

Да черт его знает…

Открываю воду и делаю погорячей. Медленно раздеваться, морщась от каждого движения. Очень болит шея, думаю, это от безумного танцевального марафона. Волосы как пакля, на колготках огромная дырка.

Такое ощущение, что я персонаж восставших мертвецов.

Ну и вечерок.

Как старуха опускаюсь в горячую воду и стону…

Как же хорошо…

Я вся в мурашках.

Лежу очень долго, выстраивая в голове стратегию дальнейших действий.

Для начала нужно как-то изгнать Беса из своей квартиры, но он уходить не собирается. Значит, придется выполнить его просьбу, будем называть это так, и поговорить с ним. Сразу после этого я выскажу ему все, что думаю, и выставлю за дверь!

Превосходный план. Откидываю голову назад и мстительно улыбаюсь.

– Алёнушка… – слышу деликатный стук в дверь.

Это очень кстати, я вроде как уснула…

– Алёна?! – более взволнованно и более настойчиво зовет Бес.

– Все нормально… – отзываюсь я.

Я не захлебнулась.

– Выходи, давай! – требует он.

– Без соплей… – бросаю ему, сама тем временем поднимаюсь.

У меня ощущение, будто наша с Палкашей квартира больше нам не принадлежит. Наумов и Вадик сидят на диване и спокойно обсуждают дела. Иду на кухню и обнаруживаю на столе гору продуктов. Здесь все, что я выбрала в тот день, когда мы праздновали мое увольнение, и еще куча всякого сверху.

Он что, решил задобрить меня вкусненьким?

Ничего не выйдет!

Хотя сама я глупо улыбаюсь.

Складываю все это гастрономическое разнообразие в холодильник, потому что Палкан уже почуял наживу, и возвращаюсь в комнату. Усевшись на кровать и подогнув под себя ноги, игнорирую своих гостей, а если точнее только одного из них. Подняв расческу, провожу ею по мокрым волосам, стараясь не вслушиваться в разговор на диване. Мне совершенно нет никакого дела до того, что у НЕГО закончился гастрольный тур, и остались только завершающие концерты в Питере и Москве.

– Хочу суп из Яндекс Еды, – бесцеремонно прерываю незваных гостей, продолжая заниматься своими волосами.

Раз уж мне позволено сегодня побыть госпожой решаю не отказываться от предложения.

– Какой? – ворчливо спрашивает Вадик.

– С грибами.

– Почему я не пошел в магистратуру… – причитает ученик дьявола, загружая в телефоне приложение.

Осторожно поднимаю глаза и сталкиваюсь с пристальным голубым взглядом. Меня обдает горячей волной с ног до головы. Наумов сидит в расслабленной позе, расставив длинные ноги, и так смотрит, будто хочет меня сожрать. Ёжусь и свожу полы халата плотнее, некстати вспоминая, что под ним у меня ничего нет. Ничего, кроме трусиков. Бес тоже это понял. Это просто читается в его глазах.

Пока я была в ванной, он сменил окровавленную футболку на майку без рукавов и вынул вату из носа. Дырявые штаны он сменил на нормальные. Мой взгляд касается его плеч и мощной груди, гладит его татуированные руки. На запястье у него красная нитка, и по непонятным причинам меня это возбуждает. Я могла бы сейчас наслаждаться этими руками. Если бы он все не испортил.

Его ладонь сжимается в кулак, и я возвращаюсь к побитому лицу. Оно напряжено. Очевидно, мои мысли слишком легко прочесть. Отворачиваюсь и прикрываюсь волосами. Не хочу, чтобы он лез мне в голову.

Вадик отчаливает спустя полчаса. Я хочу попросить его прихватить и своего работодателя заодно, но ведь это бессмысленно. Наумов-кукловод. Всех нас крутит вертит, как ему нужно. Когда за его прислужником закрывается дверь, мы погружаемся в тишину.

Я не собираюсь играть в молчанку до завтра.

Ковыляю на кухню с целью заварить себе чаю. Наумов плетется следом. Остановившись за моей спиной, кладет руки на столешницу по обе стороны от меня. Пытаюсь сохранить мысли ясными. Наши тела едва соприкасаются, но я чувствую все, что нужно – тепло и грейпфрут. Он убирает мои волосы в сторону и, склонивши, целует мою шею. Очень легко и очень нежно. Чувствую его дыхание на своей коже. Мои руки зависают в воздухе, а веко опускается.

– Прости меня… – тихо говорит Наумов мне на ухо.

– За что? – уточняю я, приходя в себя.

– За глаз.

Резко разворачиваюсь и толкаю его в грудь.

– И все? – рычу я.

Он опирается об обеденный стол и складывает руки на груди.

– За субботу я уже извинился.

Ах, вот как? Извинился? Я в негодовании.

– Извиняйся еще, – требую, складывая руки в зеркальном жесте.

Он молчит.

Что, Бес Наумов не привык извиняться?

– Ты оглох? – подталкиваю я.

– Не страдай хе*й, – просит он в ответ.

Смотрю на него некоторое время, а потом отворачиваюсь и возвращаюсь к прерванному занятию. Возвращаюсь к своему чаю.

– Я хочу, чтобы ты ушел, – говорю, жмурясь и моля его сделать так, как я прошу: извиниться по-человечески.

За моей спиной раздается тяжкий вздох.

Не выдерживаю и говорю:

– Ты столько раз оскорбил меня за эти дни, и даже извиниться не можешь? – оборачиваюсь, чтобы взглянуть ему в лицо. – Назвал меня шлюхой, потом дурой, потом выкинул из своей квартиры…

На последнем слове мой голос немного хрипит, и я откашливаюсь.

– Я не называл тебя шлюхой и дурой! – рычит Наумов, хлопнув рукой по бедру.

– Ты наехал на меня за то, что я разговаривала с парнем в туалете! А когда я сказала, что люблю тебя, ты посмеялся надо мной! Ты два раза бросил мне в лицо мое признание! – выпаливаю и добавляю тихо. – Я… я уже жалею о нем…

– Алёна… – тихо молвит Бес.

Качаю головой и шепчу, глядя в пространство:

– Могу заверить тебя, больше ты его от меня никогда не услышишь… – обещаю ему.

– Спорим, что услышу? – спрашивает этот невообразимый мудак, отталкиваясь от стола и делая шаг ко мне.

Выставляю руку вперед, и он упирается в нее грудью.

– Фиг тебе, – заверяю я.

Наумов лишь ухмыляется. Превращаюсь в дикую кошку.

– Вали к своей Снежинке Вере! – шиплю я, толкая его назад. – Вы с ней созданы друг для друга! Будете с утра до вечера поливать друг друга дерьмом, а к вечеру мириться! Так в твоем мире все устроено?

Он накрывает мою руку своей теплой ладонью и говорит:

– Нет, Алёнушка. Не так.

– Тогда какого хрена ты так поступил со мной?! – спрашиваю я и вырываю руку.

Хочу уйти от него подальше, но он опять кладет ладони на столешницу, пленя меня своим телом. Я соплю и смотрю в одну точку. Смотрю на его кадык. Он пока не сказал ничего из того, что я предпочла бы услышать.

Ничегошеньки!

Вместо этого он касается своими губами моего лба, и я судорожно сглатываю. Его коварный план заключается в том, чтобы сломить меня своей искренней нежностью? Что ж, отличный план.

– Я могу хоть весь день извиняться, – вдруг говорит Антон, обдавая мой висок своим дыханием. – Если это то, чего ты хочешь.

Это не то, чего я хочу. Я хочу крови Снежинки Веры. И еще я хочу проучить его самого. Кладу руки в карманы халата и говорю:

– Я хочу знать, что она тебе сказала?

Антон запрокидывает голову, открывая мне прекрасный вид на свою жилистую шею. Стараюсь не думать о том, как хочу коснуться ее губами. Он снова смотрит на меня и чешет большим пальцем бровь, а потом говорит:

– Сказала, что ты в туалете клеишь Ковзика.

Сука.

– И что заставило тебя переменить мнение?

Антон вздыхает и начинает ходить по моей крошечной кухне.

– Нам обязательно говорить об этом? – спрашивает он.

Ответ написан на моем лице, поэтому опять вздыхает, кладя руки на пояс.

– Бл*ть… ты щас распсихуешься… – бормочет он.

Хмурюсь. Пока он мнется, меня вдруг осеняет…

– Ты свинья, Наумов! – в неверии изрекаю я, прикладывая руку ко лбу.

Он молчит, глядя на меня исподлобья.

– Ты не переменил! Ты до сих пор думаешь, что я клеила того парня?!

Я как будто стала выше ростом. Спина выпрямляется, подбородок смотрит в потолок.

– Пошел вон… – требую холодно и для верности указываю пальцем на входную дверь.

– Успокойся, – просит Бес, вскинув руки.

Смотрю на него, как на врага.

– Я теперь допускаю, что Вера могла спи*деть.

– Могла?! – ору и оглядываюсь, чтобы найти, чем бы в него запустить.

Хватаю полотенце и швыряю.

– Тогда какого хрена ты пришел? – хватаюсь за разделочную доску и отправляя ее вслед за полотенцем без раздумий.

Наумов двигается на меня и, прижав к тумбочке, заламывает мои руки мне же за спину, втрамбовывая в свое тело.

– Отпусти! – извиваюсь я.

– Лучше не делай так… – предупреждает он, опуская вторую руку мне на задницу. – Я уже месяц на тебя дрочу…

В живот упирается его полутвердый член, и я вся загораюсь в ответ. Как всегда. Заглушаю свою похоть злостью.

– Ты для этого пришел? – цежу, подняв лицо. – Потрахаться?

Это обидно!

– Вот сказал же, что ты распсихуешься… – сокрушается Бес.

– Ненавижу тебя! – сообщаю я.

Антон смотрит сурово. Я смотрю, стиснув зубы и сопя.

– Можешь верещать до усрачки, я никуда не уйду. Я может и дебил, но мы мало друг друга знаем, а Веру я знаю почти двадцать лет. Я извинился за свое тупое поведение, чего ты еще хочешь от меня?

Очевидно, это максимум лояльности, на который он способен. Что мне с ним делать? Он же просто непробиваемый! Но ведь он здесь, со мной.

Довериться? Он все равно не уйдет. Вы посмотрите на этот упрямый взгляд.

– Сделаешь так еще раз и… – зловеще предрекаю я.

– Не сделаю, – перебивает он, целуя уголок моих губ.

– Ты скучал? – спрашиваю я, спустя секунду.

Сейчас мне это необходимо. Придется пойти навстречу. Антон прижимает меня к себе и гладит рукой мою голову. Целует мой висок и кладет подбородок на мою макушку.

– Скучал, – отвечает в своей бесчувственной манере.

Мне этого достаточно. Я удивлена тому, что он вообще мне ответил. Просто сегодня я могу вить из него веревки.

Как бы не боялась я ответа, но я должна спросить:

– Ты… ты… был с кем-то?..

– Алёна, не тупи, – раздражается Наумов. – Разумеется, нет.

Выдыхаю с облегчением и обхватываю его каменную талию руками. Льну к нему, как пиявка. Чувствую стук его сердца под мышцами и костями.

– Давай поедим… – ворчит Бес, отстраняясь.

«Самый неромантичный человек на свете» – вздыхаю я.

Наблюдаю за ним молча, раздумывая о своей нелегкой судьбе. Смотрю на его широкую спину, на любимую крепкую задницу и кое о чем вспоминаю.

– Антон, – зову я.

– Что? – повернув голову, спрашивает он.

– Увижу у тебя в квартире Веру, пи*ц ей. Так и передай.

– С чего ей быть в моей квартире?

– Ну для чего-то же ты дал ей ключи?

Наумов хмурится. Некоторое время раздумывает, потом говорит:

– Я разберусь.

Выкладывает на стол готовые салаты, чувствуя себя, как дома.

Наблюдаю за ним некоторое время, а потом делаю то, что хочется – подхожу и прижимаюсь к его спине, повторяя контуры сильного гибкого тела. Чувствую его каждой клеточкой. Антон разворачивается и подхватывает мои бедра, прижимая их к своим.

– Можем в принципе потом поесть… – говорит он.

Обхватываю его шею руками и улыбаюсь.

– Ты мне по роже пропесочил, – напоминаю, гладя пальчиками его затылок. – Думаешь, я после этого стану с тобой спать?

Он вдруг становится серьезным и осматривает мой невидящий глаз.

Да, сработано чисто. Точно в яблочко.

Тянется вперед и трется носом о мою шею.

– Надеюсь, а то у меня член отвалится, – бормочет он, после этого водружает мою попу на рабочую столешницу и целует мои губы, вклинившись между моих ног.

Его руки, тем временем, развязывают пояс на моем халате и разводят полы в стороны. Теплые ладони накрывают грудь, вызывая дрожь во всем теле.

Он решил перейти к главному, не отходя от кассы?

Выгибаюсь ему навстречу, потому что хочу, чтобы он лапал меня еще настойчивее.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Антон, целуямою шею и стягивая с моих бедер трусики.

Я стаскиваю с него майку и провожу руками по рельефным плечам, твердому животу. На ребрах с правой стороны у него здоровенный синяк. Впиваюсь ногтями в его спину, когда прикусывает мой сосок, а потом обводит его языком.

– Так себе… – выдыхаю, разводя колени шире. – В виске стучит…

Опускаю руки вниз и стягиваю спортивные штаны вместе с трусами по его бедрам. Благодаря росту пах Антона находится прямо там, где нужно. Мы оба смотрим вниз на его эрекцию, подрагивающую между моих бедер. Я совершенно уверена в том, что его член самый красивый на свете.

– Я буду осторожен, Алёнушка, – говорит мой мужчина. – Но я пи*ц как хочу тебя…

– А я тебя… – шепчу, гладя его горячий каменный стояк.

От предвкушения подрагивает низ живота. Хочу, чтобы он взял меня. Хочу просто чувствовать его в себе. Хочу, чтобы он получил удовольствие с помощью моего тела. Хочу, чтобы сказал, что любит…

Но он не скажет…

Может, вообще никогда не скажет…

– Иди ко мне… – просит он, обхватывая одной рукой мою талию под халатом, а второй мою здоровую щеку.

Я обнимаю его ногами и кладу руки на каменные ягодицы. Тянусь к его губам. Я балдею от его тела. Мне кажется, что мы идеально подходим друг другу. Когда он прижимает меня к себе вот так, между нами не остается ни единого просвета, мы как два совпавших пазла. Качаю бедрами и трусь о зажатый между нами член. Он уже весь мокрый благодаря мне.

Антон целует меня очень осторожно, тянет руку вниз и берется за свой член. Потирает им мой клитор, и я постанываю ему в губы, толкаясь навстречу.

– Соскучилась?.. – улыбается он мне в губы.

– Не особо… – бормочу я.

В ответ мой мужчина заполняет меня собой. Одним сильным толчком, без всякий нежностей.

– Ах… м-м-м… – бормочу, обвивая его шею руками.

Он гладит мою спину, кладет ладони мне на ягодицы и начинает двигать мое тело себе навстречу.

Он всегда такой – знающий, чего хочет. Подчиняющий. Мой любимый Бес…

Мои затвердевшие соски царапаются о его грудь. Это ощущается просто кошмарно остро. Антон уткнулся лицом мне в шею и шумно дышит. Подаюсь вперед и провожу языком по его плечу. Рядом с этим мужчиной я превращаюсь в какую-то самку.

Бес дергает меня за волосы, заставляя откинуть голову назад. Шиплю от боли, но у него кажется то пресловутое состояние, когда мужчина от возбуждения ничего не соображает. Набрасывается на мои губы, и я раскрываю их, встречая его язык своим.

Антон тянет пальцы вниз и кружит ими вокруг моего клитора. Жмурюсь и выкрикиваю его имя. Когда мои ноги начинают дрожать, он сжимает меня в стальных объятиях, не давая оттолкнуть себя, и кончает с глухим стоном, по инерции качая бедрами.

Обмякаю в его руках, как обесточенная, и кладу голову ему на плечо.

Добро пожаловать домой, Алёнушка.

Глава 26

– Господи, Наумов! – восклицаю я. – Он у тебя хоть когда-нибудь отдыхает?

– Отдыхает. После того, как ты поработаешь ртом, – отвечает этот пошляк.

– Не наглей. Я работала ртом час назад, – изобличаю я. – Сядь прямо…

Находясь между его разведенных колен, лежу спиной на его голой груди и пытаюсь сделать наше совместное селфи. Это фото мне нужну для новогоднего подарка. Я планирую поместить наши подбитые лица на набор полотенец, кружек и, возможно, на пару футболок. Просто мы выглядим былинно. Такое специально не придумаешь. У меня фиолетовый ореол вокруг левого глаза, а у него – вокруг правого.

Завтра у Вики свадьба, и на неё будут ее родители. Мне даже неловко за свою «ячейку общества». Они решат, что я связалась с наркоманом и тунеядцем, который меня поколачивает.

Смешно.

– Антон! – пищу я, когда он разворачивает меня и усаживает на себя верхом, прижав свой твёрдый член к самому горяченькому месту между моих ног.

Мнет мою голую задницу, прижимая меня к себе. Обхватив руками спину, целует мои губы.

– У тебя там уже пятьдесят фоток… – бормочет, покусывая мое ушко.

– Там половина смазанных... – бормочу в ответ, потому что уши – это моя эрогенная зона.

– Ну так возьми мой телефон… – говорит он, возвращаясь к моим губам.

– Точно! – осеняет меня.

Перегибаюсь через его плечо и тянусь за айфоном Наумова. Когда возвращаюсь, он пытается опустить меня на свою эрекцию.

– Антон! – возмущаюсь я. – У меня уже все болит!

У меня, и правда, там все очень чувствительное.

– Ладно… – ворчит он и оставляет меня в покое.

Снимает блокировку и возвращает мне свой телефон.

– Ого! – возмущаюсь, видя огромное количество непрочитанных сообщений: во всех социальных сетях, в почтах и в разных мессенджерах. – Как можно жить, когда у тебя столько всего непрочитанного?!

– Я замахиваюсь все это читать, – устало отвечает он. – Разбираю раз в неделю, иногда Вадик разбирает.

– Ну и ну… – цокаю языком.

Я уже неделю живу у Наумова.

В том смысле, что я перевезла сюда кое-какие вещи, чтобы оставаться пару раз в неделю. На самом же деле я не была дома уже четыре дня. Мы не расставались после примирения ни на одну ночь.

Палкаша тоже здесь, сидит на своем любимом окне.

Бес часа три как вернулся домой из Питера. Там у него был нереально крутой концерт. Я смотрела его онлайн в интернете и жалела, что отказалась поехать с ним, когда Антон предложил. Но мне пришлось бы взять отгул на работе, а я и так пропустила понедельник из-за низкой работоспособности. Кроме того, я не хотела всех пугать своим лицом.

Мы с Палкашей все глаза проглядели, ожидая возвращения «хозяина». Сегодня был апокалиптический снегопад, и весь город в пробках, поэтому Антон так задержался. Я приготовила ему вегетарианский ужин, следуя точным инструкциям одного ютуб-канала. Это оказалось не так уж и сложно. Выглядело очень даже аппетитно, но сама я поужинала куриными биточками.

Сейчас лицо современного российского панк-рока лежит подо мной, терпеливо дожидаясь, пока я сделаю подходящее мне селфи. Мой мужчина устал. Я пыталась отправить его спать, но он ни в какую. Вместо этого мы занимались сексом, причем Антон был вдумчив и основателен, как никогда, а его член будто недавно сменил батарейки.

Скатываюсь в ямку между ним и диваном и просматриваю полученные фотографии. Антон натягивает на нас одеяло, когда я ёжусь.

– Нужно прикрыть окно… – замечает он, подтягивая меня выше, чтобы посмотреть, что там вышло.

Я заливаюсь смехом. Антон тоже не выдерживает и хмыкает, потираясь носом о мой лоб.

Это даже не Бонни и Клайд. Это совершенно новый уровень.

– Вот эта ничего… – хохочу я. – Да?

– Да, – соглашается он, потом неожиданно спрашивает. – Можно я выкину ее в свою инсту?

Смотрю на него. Он смотрит на меня.

Хлопаю ресницами и немного краснею.

Я никогда не видела в его профиле фото с женщинами. Даже Снежинка Вера никогда не мелькала в его ленте. Я не уверена, что это должно означать. Может быть ничего? Все-таки он немного медийная личность, у него несколько десятков тысяч подписчиков.

Смотрю на фотографию. Совершенно очевидно, что на нас нет одежды, хоть ничего и не видно. Но мы просто до невозможности крутые с этими фингалами и искренними улыбками, и все это сдобрено моими цветными волосами.

– Ладно… – шепчу я.

Я нравлюсь себе на этом фото, а Антон всегда классно выходит, потому что он красавчик.

Бес берет телефон и занимается фотографией. Я перелезаю через него и иду закрывать окно. У него квартира на девятнадцатом этаже, поэтому на окнах нет штор. Первое время я боялась выйти на балкон, у меня подгибались ноги. Сейчас я чувствую себя увереннее, но все равно у меня ощущение, будто за нами подглядывают инопланетяне. Особенно сейчас, когда там темно и холодно.

Когда возвращаюсь, его пост уже готов. Антон протягивает мне телефон, чтобы я оценила.

Начинаю гоготать, сложившись пополам.

BesPanyky_bf: #на_тебе_как_на_войнe

Несколько не менее отвязных комментариев заставляют меня смеяться ещё отчаяннее.

– Господи, Наумов! – поднимаю на него глаза. – Как же я тебя л…

Вовремя одумываюсь, слова застревают у меня в горле, а улыбка сползает с лица. Бес сужает глаза и сжимает губы. Отвожу взгляд. Кажется, у меня появился новый психологический барьер.

– Эм-м… – бормочу, поднимая с пола свои трусики. – Уже девять часов…

Антон откидывает одеяло и встает с дивана. Потягивается и разминает шею, делая махи руками. Продолжаю одеваться, бросая на него липкие взгляды.

– Тебе обязательно ехать? – спрашивает он, наблюдая за моими сборами.

Я в прямом смысле собираю свою разбросанную по полу одежду.

– Обязательно, – говорю, застегивая лифчик.

Разумеется, мне ехать никуда не хочется. Я была бы счастлива свернуться калачиком у него под боком и уснуть. В последнее время спать с ним в обнимку стало моим любимым занятием. Но я обещала Вике переночевать сегодня у нее, чтобы завтра с утра помочь с приготовлениями.

Праздник будет очень скромный. Регистрация в ЗАГСе, а потом обед в ресторане в узком кругу ближайших родственников и друзей. Антон пойдет со мной, я настояла, хоть он и сопротивлялся немного. Здорово, когда у тебя на свадьбе гостит Антон «Бес» Наумов. Это мой подарок Вике и Юре. Они будут показывать фотографии детям, и те будут в восторге.

– …отвезу… – слышу я.

Кажется, я опять подвисла в своих мыслях, потому что Антон пощелкал пальцами перед моим носом и хлопнул меня по заднице.

– А-а-а? – тряхнув головой, спрашиваю я.

– Отвезу тебя... – повторяет он, направляясь в комнату.

– Не надо, – кричу ему вслед. – Ты же спать хочешь!..

Он возвращается полностью одетый и идет к холодильнику. Достает кувшин с соком и делает большой глоток из горлышка. Морщусь от таких повадок. Ставит графин на место и говорит:

– Ты на этой колымаге встанешь на первом светофоре.

– Не встану! – возмущаюсь я. – Я на прошлой неделе заменила аккумулятор!

Бес уже надевает свои зимние кроссы, накидывает пуховик, игнорируя мои попытки защитить старый семейный автомобиль. Очевидно, в своей голове он уже вынес ему приговор.

В шкафу в чехле висит мой завтрашний наряд. Заметив его, Антон тянется, чтобы взглянуть.

– Не-е-е-е-ет! – ору я и оттесняю его, закрывая чехол руками.

Он изумленно вскидывает брови, пораженный такой бурной реакцией.

– Это сюрприз… – улыбаясь, говорю я.

Антон качает головой, как бы говоря: «Мл*, один абсурд вокруг», и берет ключи из стеклянной чаши.

– Пойду чистить машину, – говорит он, включая автозапуск, и добавляет, кивая на небольшую сумку с моими вещами. – Это я могу взять?

– Это можешь, – отвечаю я.

Бросает на меня прощальный взгляд и выходит за дверь. Я улыбаюсь и достаю из шкафа чехол. Там у меня нежно-розовый костюм в мелкий рубчик а-ля Джеки Кеннеди: короткий жакет и юбка карандаш. Похоже, розовый – мой официальный цвет этой зимой. Думаю, что в тандеме с моим фонарем этот костюм составит чудесную пару.

На дорогах и правда черт-те что творится. Я рада, что мой сексуальный адепт меня подвез, иначе я непременно бы в кого-нибудь впилилась. Разумеется, я ему об этом не скажу, хотя он, скорее всего, и сам все понял.

У дома Вики мы целуемся пятнадцать минут. Так, будто я провожаю его в армию и впереди целый год ожидания. На самом деле мы встретимся завтра в ЗАГСе в два часа дня по Московскому времени, но я так люблю чувствовать его губы на своих, что просто не могу оторваться, а когда нахожу его язык своим, чувствую, как мурашки бегут по спине, перекидываются на грудь, и вот я уже вся-вся в мурашках. Кладу руку на его колено и шагаю пальчиками вверх по бедру, в надежде перед долгой разлукой подержаться за Беса-младшего, но он перехватывает мою руку на полдороги.

– Не трогай. Не хочу до завтра ходить с колом в штанах, – говорит мой герой.

– А ты поработай кулаком… – хихикаю я.

– Если только твоим, – парирует он и снова целует меня, кладя мою руку себе на грудь.

– Ну все, пойду… – бормочу, очертив пальчиками его грудную мышцу, отчего она дрогнула.

– Ага… – отзывается Наумов, обнимая рукой мой затылок и прихватывает мои губы своими, возвращая наш поцелуй в зону повышенной опасности.

Когда начинаю ёрзать по сидению, он разрывает поцелуй, и я интуитивно тянусь в поисках его губ.

– Иди, давай, – хрипловато говорит Антон, возвращаясь на свое место. – А то поедем домой…

Мое внутреннее «я» кричит от возмущения, сраженное его хладнокровием.

– До завтра, – ворчу, послав ему хмурый взгляд.

Он откидывает голову на подголовник и устало за мной наблюдает. Сохраняю этот чувственный образ в своей голове, вместе с другими образами непостижимого Беса Наумова. Чувствую в своем нижнем белье привычную влагу. Когда он перестанет так на меня влиять? Надеюсь, что не раньше пятидесяти пяти лет.

Прежде чем уснуть, пишу ему сообщение и спрашиваю, как дела? В ответ получаю фото, которое заставляет меня улыбаться. Тело Антона, прикрытое одеялом, лежит на одной половине кровати, а тело Палкаши на другой. Бес выстроил между ними баррикаду из подушек и прицепил к фотке зеленый блюющий смайлик.

АНТОШКА: «Уродец передает, что мы скучаем по твоим сиськам»

Я: «Они тоже скучают, поэтому я просунула руку под майку и хорошенько их приласкала…»

АНТОШКА: «Ты ответишь за эту провокацию, Алёнушка»

Очень надеюсь.

Нет, я не стала этого писать, обойдется.

Переворачиваюсь на бок и тяжко вздыхаю. Опускаю веки, а за ними он. Смотрит на меня исподлобья и раздевает глазами. Никогда я не чувствовала раньше, чтобы мужчина так меня хотел. Будто я тридцать лет ждала его одного. Я вообще до него не понимала, зачем мне моё тело. Оказывается, для того чтобы Наумов с голодом и страстью его употреблял.

Люблю его. Люблю. Люблю. Люблю.

Свадебное утро можно коротко назвать «свадебным водоворотом». Скажу только, что моя подруга-невеста выглядит шикарно. На ней белый брючный костюм, незатейливая прическа и стильный макияж. Ее жених – счастливчик. Я тоже смогла ненадолго ангажировать выписанного визажиста. Девочку звали Ксюша, и она впервые столкнулась с потребностью замаскировать фиолетовый синяк в пол-лица. Я предложила ей рассматривать это как вызов и пообещала разместить пост в своем инстаграме в режиме «до/после».

Разумеется, Ксюша не волшебница, но она сделала всё, что смогла.

Жених приехал точно в срок. Он был крайне серьезен и представителен в своем малиновом костюме, что вызывало у меня искреннее веселье. Возможно, его новый респектабельный образ объясняется вовсе не предстоящей женитьбой, а тем, что офис его фирмы переехал в Москва-Сити?

В ЗАГСе толпятся всевозможные свадьбы. Народу множество. Я нигде не вижу своего Наумова. Хочу, чтобы он немедленно заценил мой розово-ангельский образ! Мне, кстати, и прическу сделали. Все-таки мы будем фотографироваться, и эти фотографии, возможно, достанутся их внукам. Когда у Вики будет вставная челюсть, милые мальчики и девочки спросят, что это за великолепная леди в розовом рядом с ней?

Ах, да. Моя прическа.

Волосы на макушке собраны в два объемных разделенных зигзагом колоска, которые заканчиваются очаровательными фуксочками. Оставшиеся волосы свободно спускаются по плечам. Волнистые и разноцветные. Фуксы тоже разноцветные, и похожи на два ангельских рога. Кажется, это оксюморон.

Ну где же мой Бес?

С надеждой всматриваюсь в толпу. Нам скоро заходить. Падаю духом.

Он что, передумал?

Почему не написал?

Сжимаю в руке свой букетик подружки невесты и достаю из сумки телефон.

Ничего.

Вика знаком велит мне тащиться сюда. Нас здесь семеро, учитывая меня. Фотограф, Вика и Юра, Кристина и Марина, а также Максим, тот самый друг Юры, который хотел сводить меня на свидание осенью. Он галантно предлагает мне свой локоть, потому что мы стоим рядом. Натянуто улыбаюсь и принимаю его.

– Она со мной… – раздается над моим ухом низкий пьянящий голос.

Максим тут же отступает, а Наумов кладет руки на мой живот и прижимает к себе, целуя мою макушку. Откидываюсь на его грудь и жмурюсь от кайфа.

– Где ты был? – ворчу, поворачивая голову и поднимая на него глаза.

– Опять снег пошел. Весь город стоит… – отвечает он, рассматривая мое подкрашенное лицо и прическу.

Уголок его губ ползет вверх, и я вся загораюсь.

Моему мужчине нравится…

– Ого! Ты же солист F.M.G.?! – восклицает Макс, вторгаясь в наш мирок.

Антон переводит на него взгляд.

– Он самый. Антон, – протягивая руку, представляется он.

– Ага, Бес. Я в курсе, – улыбается Макс, пожимая ее. – У меня билет на ваш концерт двадцать девятого. Можно с тобой сфоткаться?

– Конечно, – кивает Антон, выпуская меня из рук.

Мой вчерашний ухажер сует мне свой телефон, позабыв о том, что я личность. Тем временем, я ловлю в кадре Наумова и растекаюсь розовой лужей на полу. Бес сегодня примерил на себя стиль кежуал, и я официально заявляю – он самый сексуальный мужчина на свете. На нем строгие темно-синие джинсы, белая рубашка и пиджак. На запястье дорогущие часы, под глазом протестный синяк. Мне хочется облепить его, словно лиане, и тереться, тереться…

Фотографирую и принимаюсь пожирать его глазами, не таясь. Медленно пробираюсь по его груди вверх и облизываю губы, когда вижу выступающий над воротом рубашки кадык. Обвожу взглядом его губы и впиваюсь им в голубые смеющиеся глаза.

Он шагает ко мне и обнимает сзади, положив руки на мои бедра. Я немного глупею.

– Топай, давай… – понукает меня мой герой, толкая вперед, потому что нас уже пригласили. – Или ты в этой юбке нормально идти не можешь?

Юбка в самом деле узковата, но красота требует жертв.

Прежде чем идти, я хотела бы задать ему примерно такой вопрос: «Ты обалдел быть таким офигенным, Наумов?»

Он склоняется к моему уху и шепчет:

– Хватит пялиться на меня…

– Не могу перестать… – шепчу я в ответ, потершись носом о его гладкую щеку.

Грейпфрут и крем для бритья. Обожаю, как он пахнет. Обожаю своего Беса.

Слава Богу, женщина с гундосным голосом вернула меня на землю. Церемония бракосочетания оказалась довольно короткой. Это даже немного удивило. Но фотограф успел сделать кадров двести, не меньше. Очень классные фотографии получились на улице: мы разливали бурлящее шампанское, весело хохоча. Все это происходило на фоне безумного снегопада и нашей пестрой одежды.

 Отличный день.

После этого Наумову пришлось закинуть меня себе на плечо, чтобы отнести к нашей машине, потому что я не могла самостоятельно передвигаться по свеженанесенным сугробам на шпильках и в узкой юбке.

К слову, Юра тоже отнес свою жену к машине, но сделал это в десять раз галантнее.

Обед прошел замечательно. Весело и непринуждённо. Как по мне, отличная свадьба. Сегодня наши молодожены улетают на две недели купаться в океане. Счастливцы.

Мы возвращаемся домой, когда Кристина присылает мне одну из этих уличных фотографий. Ту, на которой Антон тащит меня на плече. Она вышла супер-пупер веселой и милой, особенно рука Беса на моей розовой заднице.

Я показываю ее Антону, и он замечает:

– Не хочешь развить свой инстаграм?

– Я? – изумляюсь в ответ.

– Ты, – улыбается он, глядя на дорогу. – Наша вчерашняя фотка взорвала инсту, ты в курсе?

Моя челюсть падает. Нет, я не в курсе.

– То есть? – уточняю я, глядя на него во все глаза.

Он смотрит на меня и мягко улыбается.

– Мои фаны лепят ее себе на футболки. Я могу отметить тебя на фотке, и к тебе повалят подписчики.

Ого… и что мне с ними делать?

– И что?.. – неуверенно спрашиваю я. – Мне стать блогершей?

Антон осматривается по сторонам, сворачивая во двор.

– Можно попробовать, – отвечает он.

Хмурю и смотрю в окно. Снег все еще идет. Хочется Новый год и елку.

– И… что я буду постить? – спрашиваю у нас обоих.

– Все что угодно. Себя, своего мерзкого кота, группу или меня.

Я беру его свободную руку в свою и начинаю чертить узоры на теплой ладони.

– То есть… я буду фоткать нас… может быть, то, что происходит за сценой на концертах? – рассуждаю вслух.

– К примеру, – кивает Антон, забирая свою руку, чтобы припарковаться.

Прикусываю губу и беру телефон. Рассматриваю ту фотографию, где вишу на плече у Антона в распахнутой розовой шубе и розовом костюме. Я никогда особо не выставляла свою жизнь напоказ. Не уверена, что готова к этому. Но это может быть интересно… и прибыльно.

Смотрю на гордый профиль своего гения. Он регулярно мелькает в сети, ну и что? Жив, здоров и не давится.

Снова смотрю на фото.

Я выгляжу отлично, честно это признаю. Лица Антона не видно, зато видна его потрясающая задница.

– Я могу отметить тебя? – спрашиваю его.

– Да, – говорит он, глуша мотор.

Долго не раздумывая, гружу фото и делаю подпись «Джеки уже не та…». Отмечаю Антона и убираю телефон, вспомнив о более важных вещах.

– Тебе понравился мой костюм? – спрашиваю его, сиротливо разглаживая юбку на коленях.

Он оглядывает меня с головы до ног, прежде чем выйти из машины.

– Планирую трахать тебя, пока не начнется баскетбол, – сообщает мой джентльмен.

Улыбаюсь так, что щеки трещат.

– А когда он начнется?

– В полпервого.

Смотрю на часы.

Хм…

Сейчас восемь вечера.

Неплохо…неплохо…

Глава 27

Выхожу из такси ровно в восемнадцать ноль-ноль.

Сегодня суббота. Двадцать девятое декабря.

И сегодня последний в этом году концерт F.M.G., завершающий концертный тур, посвященный выходу нового альбома. Концерт пройдет в концертном зале на три тысячи человек, которому я сейчас и подъехала. Я здесь впервые, и сейчас уже не уверенав том, что мы подъехали к центральному входу. Таксист по-русски разговаривает со словарем, поэтому добиться от него ответа я не надеюсь. Позвонив Вадику, объясняю, что вижу сейчас перед собой. Он велит идти направо и до конца.

– Ты сбрендил?! – возмущаюсь, топая по скрипучему снегу в указанном направлении. – Там полкилометра пилить!

– Ну, я не знаю с какого Бес тебе сказал подъезжать к центральному входу… – отвечает Вадик.

– Ладно, – бурчу и прячу телефон в карман.

На таком холоде может быстро сесть батарейка. Тогда я вообще на концерт не попаду. Щеки горят, нос отваливается. На улице минус семнадцать градусов. Прячу лицо в ворот шубы и упорно семеню вперед. Спустя десять минут вижу огромную светящуюся вывеску.

Слава Богу!

Захожу внутрь и сразу замечаю Вадика.

– А где Антон? – спрашиваю, стягивая рукавицы и шапку.

– На саундчеке, – отвечает он и тащит меня за собой.

– Они настраивают звук? – уточняю, еле за ним поспевая.

– Не «они», а звукорежиссер, – отзывается мой консультант.

– О… ясно…

Поднимаемся на эскалаторе вверх, и у дверей концертного зала уже полным-полно народа. Очень много молодежи. Она галдит, фотографируется и стримит. Случайно встречаюсь глазами с каким-то парнишкой не старше восемнадцати. Он встрепенулся и припустил за нами.

– Извините! Можно с вами сфоткаться?! – спрашивает, нагнав нас у дверей.

Я в неуверенности останавливаюсь. Вадик тоже.

– Со мной? – уточняю на всякий случай.

– Да, – улыбается, распахивая куртку и указывая пальцем на аппликацию в центре своей футболки.

Там я и Антон, пропущенные через кучу фильтров, но всё равно узнаваемые за счет цвета моих волос и бордово-синих ореолов вокруг наших глаз.  

– Эм… ладно… – отвечаю, приглаживая волосы.

Вадик закатывает глаза. Судя по всему, ему не по душе моя внезапная блогерская популярность.

– Круто! – говорит паренек и достает телефон.

Поднимает руку и щелкает нас сверху. Возможно, у меня немного нервный вид, но в целом, на фото я выгляжу как розовое пятно. По всей видимости, это теперь моя визитная карточка. Помимо фонаря под глазом, разумеется.

У меня, и правда, прибавилось подписчиков. Та фотография, где Антон тащит меня на плече, активно набирает рейтинг. Я не знаю, много там или мало, но раньше у меня и трети никогда не было. Разумеется, все это благодаря ему. Сама по себе я никому не интересна.

Охрана пропускает нас в зал, и мы попадаем в него через нижнюю боковую дверь. На сцене суетятся люди, ковыряя аппаратуру. Вижу Дэна за барабанной установкой. Он о чем-то переговаривается с Васей – басистом. Антона я не наблюдаю. Мы с Вадиком поднимаемся на сцену, и я первым делом иду поздороваться к ребятам.

– Всем привет! – жизнерадостно приветствую я.

– Привет! – улыбается Дэн. – Пришла еще разок опустить Корнева?

Краснею и качаю головой. Мне хватило предыдущей стычки с их менеджером. Я ведь на самом деле не такая уж и крутая.

– Да ладно, – улыбается Вася, распахивая свою клетчатую рубашку. – Можно с тобой сфоткаться?

Под ней вижу футболку, на которой красуется уже знакомая мне аппликация.

– Паша предлагает сделать ее обложкой нашего альбома! – весело объявляет он.

– Ты прикалываешься?! – восклицаю изумленно и смотрю на Вадика в поисках поддержки.

Тот лишь пожимает плечом.

Почему Наумов ничего мне не сказал? Ну что за человек?

– А где Антон? – спрашиваю я.

– Переодевается, – отвечает Дэн и машет рукой в сторону кулис.

– Ладно… эм… я пойду, поищу его… – отвечаю и пячусь назад.

Прохожу за сцену и осматриваюсь. Как и на сцене, тут повсюду снует народ. Вижу звукорежиссера за пультом и менеджера. Он бросает на меня беглый взгляд и отворачивается, продолжая беседовать с каким-то мужиком. Меня это не задевает, он мне все равно не нравится.

Заглядываю в первую попавшуюся дверь, и с облегчением выдыхаю. Внутри голый до пояса Наумов роется в сумке.

Захожу внутрь и прикрываю за собой дверь. Антон оборачивается на звук и замирает на мгновение, осматривая меня в своем стиле. С ног до головы. На мне, помимо шубы, свободное белое трикотажное платье ниже колена, черные колготки и короткие ботинки на платформе. Я вся такая белая и пушистая, как кролик.

– Передумала от меня уходить? – спрашивает он, возвращаясь к своему занятию.

Улыбаюсь.

Как приятно, что в мире существует что-то столь постоянное, как манера общения а-ля Антон «Бес» Наумов. Тонкая грань между надменностью и сдержанностью.

Мы не виделись с утра, и я уже по нему истосковалась. Перед его уходом мы немного повздорили. То есть совсем не немного.

Аренда моей квартиры подходит к концу, и он настаивает на моем полном переезде к нему. Я же боюсь подобного шага, так как в моей голове слишком свежи воспоминания о том, как он выставил меня за дверь. Антон очень разозлился, поняв, что я все еще пеняю ему тем случаем. Он сказал, что если я не могу об этом забыть, то лучше нам вообще разбежаться. Его, видите ли, бесит, когда «его макают в дерьмо, за которое он уже извинился». Я сказала, что подумаю о том, чтобы разбежаться, если он так настаивает. В ответ он умчался на репетицию, хлопнув дверью.

И вот я здесь. 

Стягиваю сумку через плечо и скидываю шубу. Кладу все это на диван и спешу к нему.

Подойдя вплотную, кладу руки на пояс его расстегнутых штанов.

Он прерывает свое занятие и выпрямляется, позволяя поухаживать за собой. Я очень медленно застегиваю ширинку и берусь за пуговицу, просунув несколько пальцев под резинку его боксеров. Тыльной стороной пальцев чувствую мягкие волоски под ней. Плоский рельефный живот вздрагивает и мой реагирует сладким спазмом в ответ.

Медленно поднимаю на него глаза. Он смотрит полунасмешливо, но я вижу, как потемнели его ясные голубые глаза.

В качестве оливковой ветви мира опускаю глаза на его губы и тянусь к ним своими. Антон кладет руку мне на затылок, просунув ее под мои волосы. Склоняется и проводит полураскрытыми губами по моим. Опускаю веки и замираю, впитывая эти ни с чем несравнимые ощущения. Он слегка наклоняет голову набок и тянет мою на себя, впившись в мои губы по-настоящему. Шумно вдыхаю носом и чувствую, как между ног становится горячо, а в животе бегают мурашки. Размыкаю зубы, пропуская его язык. Он начинает орудовать им так, будто занимается со мной сексом.

Меня качает, поэтому падаю ему на грудь и обнимаю его талию руками. Жмусь к нему тесно-тесно. Бес снимает мою руку со своей талии и кладет ее на свою ширинку, сжимая наши пальцы на затвердевшем члене.

Когда Наумов возбужден, я слетаю с катушек. Серьезно. Я готова прямо сейчас упасть на колени и сделать ему минет. Вот так легко и просто.

– Антон… – выдыхаю, чувствуя, что завожусь не на шутку.

От одного его поцелуя!

– И так каждый раз, когда вижу тебя… – шепчет, продолжая покусывать мои губы и потирая нашими руками свой стояк.

– Мможно… написать об этом в… в моем блоге? – заикаясь, спрашиваю я и пытаюсь оседлать его твердое бедро.

Мне тоже хочется немного трения…

Антон хрипло смеется, перекладывая свои руки на мою попу, и протискивает ногу между моими.

– Ты быстро учишься, – говорит, сжимая мои ягодицы сильнее, отчего у меня между ног все пульсирует.

Порой мне кажется, что секс с Антоном – самая естественная вещь на свете. Мое тело всегда готово для него. Его, кстати говоря, тоже не отстает.

Мои глаза застилает похотливый дурман, поэтому я не сразу соображаю, что мы уже не одни. Вытягиваю шею, по которой Антон проходится медленными влажными поцелуями. Поворачиваю голову, чтобы ему было удобнее прикусить мочку моего ушка… и вижу, что на пороге комнаты стоит Снежинка Вера. Смотрит на нас и даже не пытается отвернуться.

Я каменею. Антон замечает это и вскидывает собственную голову.

– Всем привет! – объявляет незваная гостья и спокойно проходит в комнату.

В руках у нее подставка для кофе, на которой четыре разных стакана. Надо же, просто добрая фея-крестная. Фея-крестная, которая забыла надеть юбку. Или вот этот двадцатисантиметровый отрез – её юбка?

Наумов выпрямляется и прикрывает свою ширинку моими бедрами.

Даже простым своим появлением эта девица умудрилась нагадить.

– Привет, – отзывается Бес, наблюдая за ней.

Я, естественно, молчу.

– Антон, твой кофе под желтой крышкой, – объявляет она, улыбаясь, и водружает подставку на стол.

Она спокойна и уверена в себе. Ее совершенно не смущает то, что она помешала нам обжиматься. Отворачиваюсь и смотрю на Наумова. Он смотри на меня сверху вниз. Совершенно бесстрастно.

Что, в их Датском Королевстве все спокойно?

– Пусти… – тихо прошу его, пытаясь высвободиться.

Я не стану болтать с этой овцой, словно ни в чем не бывало. Я ее ненавижу, и не буду скрывать своих чувств. Если она будет здесь, значит я пойду куда-нибудь в другое место.

Он не отпускает.

Избавиться от хватки Антона, если он этого не хочет, невозможно.

– Вера, выйди, – бросает он, продолжая глядеть на меня.

– Антон... – начинает она.

Он резко поворачивает голову и повторяет свою «просьбу»:

– Выйди отсюда.

Я с восторгом обнаруживаю, что наша золотая девочка не привыкла к такому обращению. Она сжимает губы и покидает помещение, гордо вскинув голову.

Невозможно передать, как это радует меня. Кусаю губу и прячу глаза, потому что у меня в них стоят слезы.

Хоть этого безусловно мало для полного возмездия, мне так приятно, что он нагрубил этой суке. Теперь она больше не кажется мне какой-то особенной. Неприкосновенной. Ведь я интуитивно ощущала себя рядом с ней… не знаю – заштатной?

– Алёна, – зовет Антон.

– Да… – тихо отвечаю, утыкаясь лбом в его грудь.

– Вадик забрал у нее ключи, – говорит он, отпуская мои бедра и кладя руки мне на плечи.

Обнимает их, склоняя голову вниз, и кладет щеку на мою макушку.

– Ладно. Хорошо… – отвечаю, шмыгая носом.

Ну что со мной такое?

Просто я впервые почувствовала себя по-настоящему значимой для него. Будто я не просто какое-то временное явление в его жизни.

Не знаю, может быть я не права?

Я жажду… просто изнемогаю от желания услышать от него слова любви. Нам хорошо вместе, но и только. Он никогда не намекал на то, что будет через пару месяцев, например.

Но ведь он хочет, чтобы я переехала к нему полностью!

Это значит, что он меня любит?

– Ну, что ты там себе надумала? – спрашивает Антон, поднимая мое лицо за подбородок. – Поделишься?

Рассматриваю его черты. Его стало так много в моей жизни. Когда это случилось?

Протягиваю руку и откидываю волосы с упрямого лба. Не тороплюсь убирать ее и еще раз пропускаю пряди между пальцев. Жесткие и густые. Смотрю в его глаза. Они внимательно вглядываются в мои. Интересно, он и в детстве был таким глубоким и вдумчивым?

Думаю, да. Это же Бес.

Провожу ладонью по его щеке, по сильной жилистой шее. Кладу ее туда, где размеренно и твердо бьется сердце.

– Я люблю тебя, – уверенно сообщаю ему.

Уголок его губ слегка дрожит, а взгляд гипнотизирует. Антон вздыхает и прижимает меня к себе. Целует мой лоб и говорит:

– Ты говорила, что больше я этого не услышу.

Закрываю глаза и давлю в себе горечь. Я честно-честно не ждала ничего в ответ. В горле ком.

– А ты… сказал, что услышишь, – отвечаю, просто чтобы что-то сказать.

Дверь снова распахивается, и к нам заглядывает Паша-«гитара».

– Десять минут, – объявляет он и исчезает.

Антон кивает и отстраняется. Наблюдаю за его движениями, обняв себя руками. Он достает из сумки белую футболку и надевает ее, прикрыв идеальный пресс. Сверху накидывает темно-синюю рубашку и закатывает рукава. Смотрит на меня и говорит:

– Первый выход час, потом перерыв пятнадцать минут. Можешь смотреть либо из-за кулисы, либо подняться с Вадиком на балкон. С балкона звук лучше. Не спускайся вниз, там сегодня будет полный пи*ц. Поняла?

Киваю, как послушная девочка.

Антон наклоняется и целует мои губы. Нежно и медленно.

У него впереди двухчасовой концерт. Разумеется, у него нет времени разруливать наши с Верой склоки. Она общается со всей группой и будет приходить и уходить, когда ей вздумается.

Выход один.

Я должна сама поставить ее на место.

Глава 28

С замиранием сердца слежу за четко выверенными движениями Антона.

Он вешает на ремень приемник от СПМ[1] и вставляет в ухо наушник. Эта система нужен ему, чтобы слышать музыку синхронно со звуком, идущим из колонок. Вадик объяснил, что весь звук из колонок направлен на зрителя. Антон, находясь на сцене, практически его не слышит, а эта штуковина позволит моему фронтмену чувствовать ритм и контролировать голос, иначе получится полная абракадабра.

Ребята сгруппировались и шушукаются. На самом деле – это невероятно. В такой сплоченной команде каждый человек на вес золота. Их всего четверо, но они создают настолько гармоничные и насыщенные вещи! Мощь нереальная. У меня, как у слушателя, бегут мурашки. И там целый зал на три тысячи человек со мной солидарен!

– Ты идешь или как? – спрашивает Вадик, дергая меня за плечо.

– Да… сейчас… – отвечаю, бросая последний взгляд на Антона.

Он уже полностью погружен в предстоящее выступление. На меня даже не смотрит. Я слышу, как толпа скандирует название группы. Организатор дает знак рукой, и ребята устремляются на сцену.

– Погоди… – прошу Вадика и иду посмотреть, как зал выглядит с этой стороны.

Ого!

Сцена вспыхивает огнями, выхватывая из мрака тысячи голов. Народ шумит, встречая своих кумиров, а группа начинает играть. Мой Бес тоже играет, расхаживая по сцене. Он у меня такой талантливый.

– Добрый вечер, друзья! – орет мой герой, и толпа взрывается овациями.

Делаю несколько фото музыкантов на фоне этого людского моря и сразу гружу в инстаграм.

Мы с Вадиком поднимаемся на балкон прямо над сценой, и я целый час отрываюсь вместе со всеми. Я раньше не была на их концертах. Никогда! Почему я не ходила? Я бы уже тогда влюбилась в Беса, потому что на сцене он еще более нереальный, чем в жизни. У меня по телу гуляют мурашки огромными косяками, а на руках волоски встают дыбом.

Он указывает рукой на толпу, и они орут, подпевая. Антон полностью сконцентрирован на контакте с залом. Они отвечают ему взаимностью. В какой-то момент в центре фан-зоны фанаты разворачивают гигантский флаг с названием группы.

Кру-у-у-у-уто-о-о!

Я слышала раньше, на каком уровне они отрабатывают свои выступления, но не понимала этого до конца. Качество звука, освещение, вокал – все на высочайшем уровне. Час пролетел для меня мгновенно. Когда ребята ушли на перерыв, мы с Вадиком тоже побежали вниз.

Влетаю в комнату отдыха и вижу только Антона, хотя народу там предостаточно. Он стоит в центре и жонглирует барабанной палочкой, смеясь над чьей-то шуткой. Его голова мокрая от пота, футболка тоже. На шее висит полотенце.

Заметив движение, он поворачивает ко мне свою гениальную голову.

И я вижу это – он доволен жизнью. Он тащится. Этот парень обожает свою работу. Тело его прямо-таки вибрирует. Он пойдет туда и опять разорвет этот огромный зал в пух и прах.

Антон вопросительно вскидывает брови, двигая нижней челюстью. В ответ я улыбаюсь так, что хоть завязочки пришивай, и бегу к нему. Он разворачивается и подхватывает меня вовремя.

– Я весь мокрый, блин… – сетует мой мужчина, сцепляя руки в замок и подхватывая ими мою попу, чтобы мне удобнее было висеть у него на шее.

– Ты такой крутой… – сообщаю во всеуслышание, не стесняясь.

Это заявление вызывает дружный смех вокруг нас, но я смотрю только на Антона. Он тоже смотрит только на меня и лениво улыбается.

– Алён, а я крутой? – кричит с дивана Дэн.

В целом, за барабанной установкой он словно дитя дьявола, но я скажу ему об этом в другой раз.

– Нет, – отвечаю, по-прежнему не отрывая глаз от Беса. – Крутой только Антон.

Все начинают гоготать, а губы Антона расходятся чуть сильнее. Кусаю свою, чтобы самой не рассмеяться.

– Сколько он тебе платит? – возмущается Дэн, и тут уж мы с моим любимым панком начинаем хохотать.

Народ продолжает шутить на эту тему, но мы сконцентрированы друг на друге.

– Понравилось? – тихо спрашивает он.

– Да… – завороженно отвечаю ему. – Я не была раньше на концертах F.M.G…

– Круто. Мы тебя еще успеем зае*ть, – говорит он, покачивая меня из стороны в сторону.

– Не-е-е-ет!.. – хохочу я. – Такого не будет!

– Посмотрим, – хмыкает Антон, внезапно становясь серьезным.

Моя улыбка тает следом, и я смотрю на его губы. Потом ему в глаза. Кажется, на минуту вокруг нас даже разговоры затихли. Просто этот момент вдруг стал невероятно интимным. Химия между нами просто витает в воздухе.

– Две минуты! – объявляет организатор, и мы с Антоном приходим в себя.

Он ставит меня на пол и целует в лоб, а потом уходит вместе со всеми. Оборачиваюсь и провожаю его взглядом.

«Люблю тебя», – шепчут мои губы.

Вижу его сумку на диване и иду к ней. Вещи внутри все перемешаны, поэтому я достаю их и аккуратно складываю заново. Слышу шум за спиной и оборачиваюсь. Оказывается, я здесь не одна. Вера стоит у стены, сложив руки на груди, и смотрит на меня.

Что ж, кажется, это отличный момент, чтобы вставить ей пи*ды за то, что оклеветала меня. Конечно, вины Беса в моих страданиях не меньше, но все же.

Оставляю в покое пахнущие грейпфрутом футболки и выпрямляюсь.

– Вера, – говорю, направляясь к столу, где стоит принесенный ею кофе. – Раз ты еще здесь…

Она словно чувствует неладное и отрывается от стены.

Беру стакан с желтой крышкой. Тот, который предназначался моему Бесу, и открываю.

Эспрессо..

– Антон уже неделю пьет мокачино, – сообщаю, подходя ближе.

– Пф-ф-ф… – вскидывает она брови. – Ты головой ударилась?

Согласна, это звучит дико. Но он в самом деле пьет его уже целую неделю. С тех пор, как я на спор заставила выпить первую чашку. Не знаю, как долго это продлится.

– Тем не менее, это действительно так, – серьезно говорю я. – И, если ты в следующий раз решишь взять ему кофе – лучше уточни, что он пьет в данный момент.

– Угу, я это запомню, – отзывается она, собираясь уходить.

Я еще не закончила.

Преграждаю ей дорогу. Она выше меня почти на целую голову, несмотря на то что у меня платформа восемь сантиметров. Отбрасываю эти мысли и сообщаю:

– Но кофе Антону я буду покупать сама. Поэтому ты больше не парься.

В подтверждение своих слов выливаю эспрессо на ее белокурую макушку.

Почему его так мало? В принципе, и этого достаточно, чтобы донести мою мысль.

– Ты что, совсем дура? – орет Вера, тряся головой.

Теперь она уже не выглядит такой стерильной Снежинкой.

Отхожу на пару шагов и любуюсь результатом. Она вскидывает всклокоченную голову, и я с удовлетворением вижу двусмысленное коричневое пятно на ее темечке.

Вздыхаю.

Восхитительно.

Теперь ей придется покинуть это место, как ни крути.

Она открывает и закрывает рот, пытаясь подобрать подходящее случаю оскорбление, но что-то у нее не выходит. Видимо, наша Вера не привыкла получать сдачи.

– Думаешь, ты крутая? – шипит она.

– Думаю, да, – отвечаю, возвращаясь к дивану и вещам Антона.

– Ты в курсе, что мы с ним встречались? – спрашивает, возникая за спиной.

Резко разворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Мне из достоверного источника известно, что у него на тебя не стоит! – сталкиваю ее с жестокой реальностью. – Поэтому встречаться вы могли только в детском саду!

По шее Веры ползут красные пятна и перекидываются на лицо. Согласна, узнать о себе такое любой девушке будет неприятно. Это даже слабо сказано. Решаю, что переваривать свое унижение ей будет легче без свидетелей, и отворачиваюсь. Когда бросаю косой взгляд за спину, ее там уже нет.

Сегодня я совершенно точно больше её не увижу, а дальше посмотрим.

По дороге домой я погружена в свои мысли. Думаю обо всем на свете, вплоть до того, почему до сих пор не вижу на дорогах снегоуборочной техники, ведь снег валит немыслимый.

– …Азия, например… – слышу голос Антона и выныриваю из своих мыслей.

– А-а-а?.. – переспрашиваю, поворачиваясь к нему.

– Бл*ть, как ты до сих пор не вошла в какую-нибудь стену? – удивляется Наумов, глядя то на меня, то на дорогу. – Как может человек так выпадать из реальности?

– Я не выпадала!..

– Ну, конечно, – качает головой он.

– Так… эм… что ты там говорил… – пряча улыбку, спрашиваю я.

– Я хотел узнать, не желаешь ли ты слетать куда-нибудь на праздники. Например, в Азию.

– О!.. – восклицаю я. – Поваляться на пляже и поплавать в океане?

– Ага… – отзывается он, тормозя на светофоре.

Мои внутренности заполняет тепло.

Антон откидывается на кресло и лениво управляет машиной, держа руль одной рукой. Будто это не он только что отыграл мега крутой крышесносный концерт для огромной толпы народа. Я уверена, что его публика еще несколько дней будет под впечатлением.

Смотрю на серьезное лицо и разрываюсь от счастья!

Я поеду с тобой хоть на Марс в качестве первого поселенца с билетом в один конец. Я поеду с тобой хоть в ссылку, мой революционер. Мне вообще все равно, где проводить с тобой время, ипобережье Индийского океана – не самый худший вариант.

Тянусь к нему и целую его щеку, его губы. Антон слегка поворачивает голову так, чтобы мне было удобнее выражать свою признательность, и при этом ему не приходилось отрываться от дороги. Когда мы выезжаем на шоссе, я отстегиваю ремень и тянусь к его ширинке. Я никогда в жизни не делала минет в движущейся машине. В смысле, вообще в машине. Но, на мой взгляд, Бес его заслужил.

– Алёна… – тихо бормочет он, когда я распускаю ремень на его брюках и расстегиваю их.

Оттянув вниз трусы, достаю его полуэрегированный член и сжимаю его в ладони.

– Бл*ть! – восклицает мой мужчина и спешно осматривается, ища место для остановки.

Тем временем скидываю шубу и скатываюсь со своего сидения на коврик. Беру восхитительную длину в рот под аккомпанемент его шумного «м-м-м-м…». Машина резко тормозит, и меня слегка бросает в сторону, но я тут же возвращаюсь обратно. Он полностью окаменел, и я вбираю столько, сколько могу. Достаю и обвожу языком головку, а потом опять погружаю его в свой рот.

– Алёнушка, бл*ть… – выдыхает Бес, хватая меня за волосы и направляя мою голову навстречу своим легким толчкам. – Обхвати сильнее…

Делаю, как он просит, и сжимаю на нем пальцы.

Я сама уже предельно возбуждена. Надеюсь, у него еще останутся силы, чтобы заняться мною дома.

Поднимаю глаза вверх и вижу, как он наблюдает за мной. Пристально. Сглатываю, и он закатывает глаза. Я чувствую, что он стал еще тверже в моей руке. Он сейчас кончит. Слышу его рваное сиплое дыхание. Разумеется, я не собираюсь отстраняться, а терпеливо жду, глотая все до последней капельки.

Осторожно возвращаю все на место и застегиваю штаны, то есть делаю, как было. Вернувшись на свое сидение, отряхиваю колени.

Наумов все еще сидит, не двигаясь и прикрыв глаза.

– Ты же в курсе, что, когда у мужика стоит, он ни хрена не соображает? – спрашивает он.

– Да, – отвечаю, натягивая шубу. – Но ты справился, молодец…

Он вздыхает и открывает глаза. Выключает аварийку.

Уголки его губ слегка приподняты. Улыбается. Смотрит в боковое зеркало и выруливает на шоссе, а потом кладет раскрытую ладонь на коробку, и я опускаю в нее свою. Сцепляем пальцы и замолкаем. Он гладит мою фалангу большим пальцем. Это легкие и приятные прикосновения.

С Наумовым так комфортно молчать.

Как я могла когда-то считать его королем мудаков?

Я счастлива.

[1] система персонального мониторинга

Глава 29

Господи, какая я несчастная!

Запрокидываю голову и реву. Реву, сидя на унитазе в туалете своей конторы. Когда слышу за дверью шаги, немного убавляю громкость. Не хочу, чтобы на работе кто-то знал о моей трагедии.

Поднявшись с унитаза, пускаю воду в умывальник и громко высмаркиваюсь. В кармане пиджака вибрирует телефон.

АНТОШКА: «Скинул адрес. Не опаздывай»

– Сам не опаздывай… – говорю ему, хоть он этого и не слышит.

Подняв глаза, смотрю на свое отражение, и выгляжу я очень плохо. Будто ревела минут пятнадцать без остановки. Телефон снова вибрирует.

АНТОШКА: «Хочу скорее тебя полапать»

Улыбаюсь сквозь слезы и шепчу:

– И я тебя…                    

Но потом вспоминаю о своей проблеме и снова пускаю слезу. В зеркале я такая непривлекательная. Лицо красное и искаженное. Даже мой тайский загар не спасает ситуацию.

Тайский загар…

Прямо передо мной лежат два теста на беременность. Оба положительные. Я могла бы их и не делать. Я и так знаю, что залетела.

У меня уже три недели задержка!

«Три недели!» – рыдает мое подсознание.

Это все я виновата. Или нет, не я…

Мы так спешно собирались в ту поездку, что я забыла о том, что у моего противозачаточного укола истекает срок годности. Мы в Тае только и делали, что занимались сексом. Господи, мы даже на пляже это делали пару раз, но ночью! Разумеется ночью! Я сказала Антону, что нам нужны презервативы, но… господи, много раз мы были без него. До хрена сколько раз. Он всегда успевал… но вот выходит, что нет!

Что мне теперь делать?

Я должна ему сказать. Но я боюсь!

Вдруг…

Вдруг он… не знаю… испугается?

Мы только два месяца живем вместе, и я определенно ни разу не слышала слова на букву «Л». Он нежный и внимательный со мной. Рядом с ним я чувствую себя защищенной. Счастливой. Я смеюсь до слез, люблю и живу на полную катушку! Но я понятия не имею, как он отреагирует на моего ребенка.

Нашего ребенка.

Я смогу вырастить его одна.

Смогу?

Думаю, да.

У меня есть семья, они всегда поддержат.

Но я не хочу одна! И я не хочу терять Антона. Ведь я определенно не захочу иметь с ним ничего общего, если он отвергнет ребенка, которого сам же в меня и засунул.

Эта поездка была… это было что-то. У меня в жизни секса было меньше, чем за те две недели. Кроме того, я чуточку больше узнала о мужчине, в которого так безоглядно влюбилась.

Он настоящий аскет: мало спит, мало ест, мало пьет, но при этом в башке его вечно крутятся какие-то идеи. У него свой взгляд на любой предмет. Он знает, чего хочет от жизни и берет это. Он абсолютно самодостаточен. В сравнении с Наумовым я себя чувствую незрелой, хотя у нас не такая уж большая разница в возрасте.

Если бы я не вычитала о нем все что можно в интернете, то не узнала бы о его дне рождения. Мой любимый мужчина родился тридцать первого декабря. Наумов не мог выбрать более противоречивую дату, ей-богу. Чему тут удивляться? Он молчал до самого дня икс. Зато, когда я устроила ему ужин при свечах с раздеванием, ворчливо поблагодарил меня за этот чудесный подарок.

В очередной раз задаюсь вопросом – что вообще нас связывает? Моя любовь? Секс?

Мне, например, кажется, что мы две половинки целого, но Антон может с этим не согласиться.

Сегодня день рождения у Дэна, и я должна подъехать к нему сразу после работы. Я знаю, что он живет где-то в ближнем Подмосковье. У него там дом, жена и двое детей.

Я с изумлением узнала, что Наумов тоже строит дом по соседству. Я узнала это не от Беса, а от Вадика, причем совершенно случайно. В этом и заключается причина моих слез и треволнений. Я сделала вывод, что Антон не рассчитывает нас туда когда -нибудь переселять. Это было две недели назад, и я уже выплакалась по этому поводу в этом самом туалете. Я даже начала разрабатывать план, как начать постепенно от Антона отдаляться, чтобы потом расстаться безболезненно.

Разумеется, этот план с треском провалился.

Даже не из-за беременности, а потому что я люблю его до чертиков.

Ну, а он меня – нет.

Мне нужно поговорить с Викой, но не сейчас. Сначала нужно все утрясти в своей собственной голове.

Внезапно меня накрывает потоком незнакомых чувств. Тяну руку к животу и глажу его. Там у меня маленькая горошинка. Наш с Антоном ребенок. Если он когда-нибудь захочет узнать, как был зачат, я отвечу, что понятия не имею. Потому что его папочка занимался любовью с мамочкой по семь раз на дню везде, где придется.

Глупо улыбаюсь.

Наумов – чокнутый извращенец.

Я спросила его, встречался ли он с кем-то до меня. Он ответил «не страдай хе*ей».

Что ж, в таком случае буду считать, что нет. Все равно упоминаний о каких-то других женщинах в его жизни я не нашла.

Надо бы расспросить Вадика. Вадик – бесценный источник информации.

Возвращаюсь в реальность и пытаюсь привести себя в порядок. Выходит не очень. Сегодня я обрядилась в толстый шерстяной клетчатый костюм, состоящий из короткой юбки и длинного пиджака. Под пиджаком у меня водолазка. Просто в офисе моего работодателя температура воздуха на той отметке, когда задумываешься о том, стоит ли тебе вообще снимать верхнюю одежду.

Телефон снова вибрирует.

АНТОШКА: «Вышла?»

Да что же это такое?!

Если с работы я возвращаюсь на пять минут позже, он начинает психовать. Ему вынь Алёну да положь! Он вообще задался целью уволить меня. Это просто невероятно! Он уже вынудил меня избавиться от съемной квартиры, теперь ему моя работа мешает, потому что наши графики не бьются.

С Бесом вообще тяжело.

Я чувствую себя присвоенной по всем фронтам, кроме работы. Пока. Он никогда не давит, просто подводит ситуацию к тому, чтобы у меня не осталось выбора. Если ОН чего-то захотел, можно не сомневаться, ОН это получит.

Мне просто нечего ему противопоставить, я впервые сталкиваюсь с таким бойцовым характером. И уж можно не сомневаться, если я ему надоем, он не будет ломать комедию.

Я: «НЕТ! ЗАШЛА ПОПИСАТЬ!»

АНТОШКА: «Писай и выезжай. Гололед. Очень осторожничай»

Я: «Как скажешь, ТИРАН»

Люблю тебя.

АНТОШКА: «Уродцу понравился этот сыр. Купи еще»

Хихикаю.

Тут за углом зоомагазин магазин. Я купила Палкаше новое лакомство, и Наумов мучил его им целую неделю. Он пытался дрессировать моего кота, но Палкаша не вчера родился. У него характер не менее скверный, чем у Беса.

Прощаюсь с коллегами и одеваюсь, после чего выбегаю на улицу. Здесь мокрый снег, какая прелесть. Заворачиваю за угол, чтобы купить Палкашины штучки. Затем иду на стоянку через два дома. Да, не очень удобно.

Здесь стоит сделать еще одну ремарку.

Пока мы были в Тае, мою машину по велению Беса апгрейдили.

У меня тогда челюсть упала на пол, но в этом весь Антон, разве непонятно? Кстати говоря, этот апгрейд принес моему инстаграму полтысячи подписчиков.

Суть в том, что моя машина теперь черная и матовая. Диски у нее литые и хромированные. Кроме того, у нее вырос нижний бампер, который стопроцентно отвалился бы, прокатись я на этой машине по родному городу. Но это же Москва! Внутренности моего «Форда» тоже претерпели изменения, я это сразу поняла, как только завела машину. Ничего сверхъестественного, вроде нового движка, но их основательно обновили, в том числе преобразился салон.

Всю эту композицию немного портят четыре восклицательных знака на заднем стекле, но, на самом деле, я им даже рада. Многие думают, что за рулем какой-нибудь стритрейсер, а эти знаки дают понять, что там всего лишь я.

Дорога, и правда, отвратительная. Еду очень медленно. Антон никогда не пишет, если я в дороге, но я уверена, он уже злой. Не чувствую вины, ведь телепорт еще не изобрели.

Въезжаю в поселок и быстренько нахожу дом Дэна с помощью навигатора, но на дороге очень глубокая колея, и я никак не могу съехать с дороги, чтобы припарковаться у ворот. В этот момент мой телефон звонит.

Наумов.

Вздыхаю и беру трубку.

– Да?

– Ты уже должна была подъехать, – сообщает он.

– Я подъехала.

– Ну и где ты тогда?

– Не могу припарковаться.

Кладет трубку.

Через три минуты мой прекрасный принц появляется перед капотом машины. Без куртки. На нем джинсы и рубашка.

Опять вздыхаю.

Он красавчик и он хмурится.

Открывает водительскую дверь и спрашивает, осмотрев меня с головы до ног:

– Села на жопу, Алёнушка?

Фыркаю и отстегиваю ремень.

– Села на бампер, Наумов.

Он дожидается, пока я выйду и сграбастывает меня в охапку. Обнимаю его за шею и жмусь в ответ, опустив веки и делая вдох. На глаза наворачиваются слезы. Я его еще не потеряла, но мне уже больно. Антон переносит меня на сухое место и ставит на ноги. Целует мои губы, мнет мою задницу. Эти манипуляции, как правило, идут в комплекте. Удовлетворившись, он прикусывает напоследок мою губу и идет к машине. Запрыгнув на водительское сидение, сдает назад и ловко выкручивает руль. Под его руководством моя машина просто-таки выпрыгивает из этой проклятой колеи.

Мужик, что с него возьмешь.

Антон паркуется с филигранной точностью под кирпичным забором Дэна рядом с другими машинами, и я отмечаю, что моя здесь самая эпатажная.

Когда он подходит, снова висну у него на шее, и он продолжает движение уже со мной в качестве галстука.

– А ты на чем приехал? – спрашиваю, потираясь носом о его щеку.

– С Вадиком, – отвечает, целуя мою в ответ.

Как же я люблю его. Не представляю, как буду без него жить. Не представляю, как смогу быть с кем-то после него…

Когда заходим в дом, вынуждена отклеиться. Антон помогает мне раздеться и берет за руку.

– Ого! – искренне восхищаюсь я.

Дом большой и просторный. Двухэтажный. Лестница по центру, справа большая комната, вроде гостиной, слева коридор. В большой комнате играют дети, их там штук пять, не меньше. Самая взрослая среди них девочка вскакивает на ноги и подлетает к нам. На вид ей лет шесть.

– Антон, это твоя девушка? – пищит она, рассматривая меня со всей детской неискушенностью. – У нее волосы синие!..

Антон трепет малышку по светлой макушке и говорит:

– Это моя Алёнушка.

– А я Аня, – представляется она, прильнув к ноге Наумова.

Я не сразу отвечаю, ведь все еще смакую это «моя Алёнушка».

– Привет! – говорю и спрашиваю, указывая на свои волосы. – Нравится?

– Можно мне с тобой сфоткаться? – пищит она.

Улыбаюсь. Может быть, мне пора брать деньги с желающих сфоткаться? Только не с детей, конечно же.

– Давай!

Она исчезает в комнате, а потом появляется так быстро, что я моргнуть не успеваю. У нее в руках фотоаппарат по типу полароида, который она протягивает Антону. Тот покорно принимает его и делает снимок, когда мы с Аней прижимаемся друг к другу щеками. На прощание она целует меня и говорит:

– Ты вкусно пахнешь!

– Спасибо...

Она уже убегает, взмахнув пышной тюлевой юбкой. Перевожу взгляд на Наумова. Он ухмыляется.

– Да, пахнешь ты зачетно, – говорит Антон, похотливо блеснув раскосыми глазами.

Мы идем в столовую, где за деревянным обеденным столом сидят гости. Человек пятнадцать, не меньше. Я теряюсь, ведь больше половины из них не знаю.

К тому же здесь Вера.

Антон кладет руки мне на плечи и представляет присутствующим. Нахожу глазами Дэна и одними губами произношу:

– С днем рождения.

Он подмигивает и улыбается. Антон усаживает меня на стул рядом с собой, а приятная брюнетка по соседству предлагает отведать запеканку.

– Наташа, – представляется она. – Хозяйка.

– О… э-э-э, – дергаюсь я. – Алёна.

– Антон много о тебе рассказывал, – говорит она.

– Правда?.. – полным скепсиса голосом спрашиваю я.

Она смеется.

– Шучу. Конечно, из него слова не вытянешь.

Тут мы начинаем смеяться вместе. Антон, сидящий рядом, игнорирует этот подкол, поэтому кладу руку ему на колено и заглядываю ему в глаза. Он вскидывает бровь, как бы говоря «чего тебе?», на что я качаю головой, как бы отвечая «ничего».

– Я видела ту фотку, – широко улыбаясь, говорит Наташа, привлекая мое внимание. – Вы просто красавцы. Кстати, я подписана на тебя!

– Серьезно? – я реально такого не ожидала.

– Да! Ты на машине приехала? Хочу посмотреть!

– Ладно… – неуверенно отвечаю ей, затем провокационно добавляю, поглядывая на Наумова. – Тебе не кажется, что цвет спорный?

Он поворачивает к нам голову и бросает:

– А ты хотела розовый?

Ответа он не получает, потому что я залипла.

В свете своего положения, смотрю на него по-новому. В моем ребенке будет половина от него. Я бы предпочла, чтобы он весь был на него похож. У Наумова прекрасные гены, как ни крути. Если это мальчик, хочу, чтобы у него был нос Антона, а если девочка, пусть у нее будут его губы. Надеюсь, наш ребёнок не родится разноцветным. Сине-розовым, например.

Опускаю глаза, пряча улыбку.

– У меня пятно на лбу? – спрашивает Наумов, беря мою щеку в ладонь.

Трусь о нее носом.

– Антон, а ты свой дом когда достроишь? – слышу мерзкий голос Веры.

Антон опускает руку и лишает меня своего внимания.

– Думаю, летом можно будет жить, – отвечает он, а я тянусь за стаканом сока, чтобы чем-то замаскировать волнение.

Лето – это через три с половиной месяца. Он не рассматривает нас в такой далекой перспективе? У меня в горле собирается ком, который мешает сделать глоток, поэтому я поперхнулась. Антон смотрит на меня, но я на него смотреть не хочу. Чувствую себя обманутой. Достаю из кармана пиджака телефон. Что угодно, лишь бы не смотреть на Антона, потому что я чувствую – он ищет мой взгляд своим.

– …блог?.. – говорит Вера, и я замечаю, что несколько человек смотрят на меня.

– А-а-а?.. – переспрашиваю, встрепенувшись.

Она сказала какую-то гадость, пока я выпадала из реальности?

– Как поживает твой блог? – повторяет Вера свой вопрос.

Она сегодня прекрасно выглядит, словно девушка с обложки. Не представляю, как она может быть «кем-то» не желанна. Но я счастлива, что Антона не прет от длинноногих идеальных блондинок.

Он со мной…

Он мой.

Пока...

– Нормаль, – отвечаю ей.

Судя по всему, ее мой ответ мало интересовал, потому что она тут же продолжает:

– У тебя уже две тысячи подписчиков. Это из-за фоток с Антоном, да?

Ответить не успеваю.

– Как ты будешь его развивать, когда вы расстанетесь?

Над столом повисает тишина.

– Вера… – укоризненно восклицает Наташа.

– Что за ху*ню ты сейчас спиз*нула? – зло спрашивает Наумов.

– А что такого?.. – возмущается эта змеюка.

Я же сижу молча, пытаясь сдержать эмоции. У меня в груди образовалась пустота, а к глазам подкатили слезы.

В самом деле, как я вообще буду жить, когда мы расстанемся?

Эта дура, сама того не зная, наступила мне на горло.

Чувствую, как дрожит подбородок.

Она, наверное, ликует, ведь я слова не могу сказать, просто молча хлопаю глазами.

Поворачиваюсь к Наташе и сипло спрашиваю:

– Где… эм… где туалет?

– Пойдем, – говорит она, мягко беря меня за руку. – Я покажу.

Глава 30

– Смотри, туалет там, – говорит Наташа. – А я пока на кухне буду, она за углом.

– Спасибо… – бормочу, желая поскорее остаться одна.

Наташа будто понимает это и не навязывает свою компанию. Закрываюсь в туалете и сажусь на крышку унитаза, уронив голову на руки. Что-то мне уже ничего не хочется.

«Я залетела», - пишу Вике.

Я вроде как собиралась с этим повременить, чтобы осмыслить ситуацию, но мне нужна поддержка.

В ответ получаю звонок.

– Алло, – устало говорю я.

– Ну поздравляю! – кричит подруга. – Я чуть в столб не въехала.

Грустно улыбаюсь.

– Что-то мне страшно…

– Сейчас делают эпидуральную анестезию, – сообщает она.

– Это так успокаивает, спасибо.

– Ты сказала ему?

Ковыряю пальцем маленькое пятнышко на черных теплых колготках.

– Нет…

– Скажи, – требует она.

– Скажу.

Когда-нибудь.

– Скажи сейчас.

Молчу.

– Алёна, он от тебя без ума. Не бойся, – заверяет она.

Тут я начинаю плакать.

– Он меня н-н-е-е любит…

– Любит.

– Н-н-е-ет!

– Да! Не плачь. У тебя уже тысяча семьсот шесть подписчиков. Я проверяла только что.

– Ик…

– Запишись к врачу. На ранних сроках часто случается выкидыш. Мы же этого не хотим?

– Н-нет…

– Мимими… у меня скоро появится крестник!

– Н-не… скоро… – сглотнув, отвечаю я.

– Успокаивайся. Я сейчас за рулем, неудобно говорить.

– Л-ладно…

– Завтра позвоню. Целую! – радуется она.

– Пока, – хриплю я и кладу трубку.

Господи… у меня будет ребенок. Настоящий. Мой. Я только что это осознала. Ничего не понимаю.

Успокаиваюсь.

Встаю и умываюсь. Глотаю воды из-под крана. Так идти за стол нельзя. У меня глаза опухшие и нос красный. Вытираю руки о полотенце и выхожу из туалета, направляясь на кухню. Наташа накладывает еще одну порцию запеканки в большое серебряное блюдо.

– Ты сама все это готовила? – спрашиваю, помогая ей придержать противень.

– Да, – улыбается она. – Я ненормальная, знаю!

– Да нет! – заверяю я. – Я тоже люблю готовить.

– Не расстраивайся из-за Веры, – резко меняет она тему.

Мое состояние так очевидно?

– Эм-м… не буду, – прячу я глаза.

– Серьезно, – продолжает Наташа. – Вера по Антону сохнет, сколько ее знаю, вот и бесится. Он никогда это не поощрял. Не знаю почему, она же «умница-красавица».

Мне самой сложно это понять. Хоть я ее и ненавижу, отрицать очевидное нельзя. Я – обычная женщина, а Вера – типа высший физический сорт.

Тут до меня доходит, что я могу задать Наташе вопросы, которые не дают мне покоя.

– А… эм, Антон встречался раньше с кем-то? – забрасываю удочку.

Наташа смеется.

– Антон? У него был период гормонального буйства, мы тогда с Дэном только познакомились. Постоянных девушек я у него не видела. Но он же такой ковыряный…

– В смысле? – уточняю я.

Ну да, у него много закидонов, я это уже поняла. Но мне бы хотелось узнать, что имеет ввиду Наташа.

– Он как-то рассказывал, что был с девушкой, которая «даже» не знакома со словом «ГЕОПОЛИТИКА». Представляешь? – театрально восклицает она.

Меня сильно веселит эта геополитическая тема. Господи, как это на него похоже! Но возвращаюсь к своей миссии.

– То есть, он… никогда ни с кем не встречался?

Правильно ли я поняла?

– На моей памяти нет, – подтверждает мои выводы Наташа.

Пф-ф-ф…

Ну… это в принципе не удивительно, учитывая его образ жизни.

Значит… он только мой?

Мой Бес.

Поэтому на меня все так таращились?

Наполняюсь гордостью до краев. Да, я уникальная. Я первая «девушка» Антона «Беса» Наумова, но потом вспоминаю о том, как шатко мое положение, и сдуваюсь.

– Возьмешь это? – спрашивает Наташа, указав подбородком на блюдо с запеканкой.

– Да, конечно… – беру у нее блюдо.

Она достает из холодильника еще одно, на котором спиралевидно выложены какие-то тарталетки.

Вкуснятина.

Понимаю, что проголодалась.

– Это для Антона, – поясняет она.

Улыбаюсь. Он даже в этом умудрился выделиться.

– Давай поменяемся?

Она хихикает.

– Держи, – говорит этот домашний повар, передавая мне веганский набор.

Когда возвращаюсь в столовую, чувствую себя значительно увереннее. Моя печаль немного развеялась, но не ушла совсем. Я могу сорваться в любой момент.

Здесь очень оживленно, народ болтает наперебой. Все веселы и расслаблены. Антон сидит, откинувшись на спинку стула, и слушает рассказ какого-то парня. Как только я появляюсь в дверях, он тут же поворачивает голову и скользит глазами по моему лицу, слегка сдвинув брови.

Улыбаюсь и плыву к нему с подношением. Ставлю блюдо на стол, пропустив его голову между своих вытянутых рук. Целую любимую шею за ухом и шепчу:

– Приятного аппетита…

Антон поворачивает лицо и трется носом о мою щеку.

– Садись сама поешь… – тихо велит он.

 Оставляю на его губах легкий поцелуй и сажусь рядом.

Случайно замечаю, как смотрит на нас Вера. Будто съела лимон. Отворачиваюсь и осматриваю стол. Хочу все. Я голодненькая.

Накладываю какой-то салат и котлету с картошкой. Кусочек запеканки тоже кладу. Я будто в Турции на фуршете. Ну и что… у меня в животе сидит еще один человек. Правда, у меня какой-то жор. Могу себе позволить…

Подсознание нашептывает, что так меня быстро разнесет.

Посылаю его к Вере и начинаю наворачивать.

– Алёна, а чем ты занимаешься? – спрашивает Наташа, подкладывая мне оливье.

– Я юрист, – отвечаю, прощаясь со своей осиной талией, и сразу кладу порцию майонезного деликатеса в рот.

– Ого, как удачно! – восклицает она. – Я тут закусилась с налоговой по поводу земельного налога! Они нам насчитали по кадастровой стоимости…

– Ага, поняла, – говорю, продолжая есть. – Завтра напишу, какие документы мне нужно посмотреть. Сфоткаешь и скинешь на почту.

– Ура! – блаженно вздыхает она. – У меня вообще нет времени с этим разбираться.

– Я посмотрю, без проблем…

– Юристов нынче, как собак нерезаных… – слышу с противоположного конца стола.

Что ей сегодня неймется?

Поднимаю глаза. Присутствующие слегка замолкают, привлеченные этой громкой репликой.

Здесь очень пестрая компания, и в большинстве мне не знакомая. По виду – это успешные люди. Успешные мужчины и их не менее успешные женщины. Антон и Вера идеально сюда вписываются. Я бы хотела сегодня побыть серой мышкой, мне кажется, что за этим столом у меня самая неидеальная кожа. Это так глупо, но это то, что я чувствую.

И сейчас многие поглядывают в мою сторону, в то время как у меня рот набит.

– У меня второе высшее – юридическое, – сообщает наша «умница-красавица», удостоверившись в том, что привлекла всеобщее внимание. – Но по-моему – это бесперспективное направление. Зарплата никакущая, если ты не начальник отдела. А все остальные как расходный материал…

Всем очевидно, что эта шпилька предназначена мне. Я не слышу праведных негодований других юристов за этим столом. Конечно, здесь все присутствующие обладатели нетривиальных профессий.

Все, кроме меня.

Все так, как она сказала. По сути, мне нечего возразить. Тем не менее, мне вполне хватает на жизнь. Хотя по ее меркам я сейчас предстаю кем-то вроде неудачника.

Я сейчас совершенно не готова к войне. Совершенно. Я ем. Я голодная и беременная. У меня тянет низ живота, и грудь тоже побаливает. А еще я устала и морально истощена после своих душевных терзаний. Очевидно, я должна что-то ответить, чтобы не ударить в грязь лицом, но я не знаю что. У меня охренеть как много мыслей в голове, но ни одна из них не касается моих трудовых перспектив.

– Бывает работа и похуже, - коротко отвечаю ей.

Это все, что я смогла придумать.

– Ага, например, пытаться стать блогером, – тут же усмехается она.

Мне очень неловко. Я не знаю, какая работа у нее самой, но очевидно, это что-то поперспективнее, раз она так себя ведет.

Игнорируя реплику о блогерстве, говорю:

– Я знаю многих юристов, которые любят свое дело. Любят работать с текстом и законами. Это… талантливые люди, – добавляю, опустив глаза в оливье.

Аппетит пропал. Неловко есть, когда на тебя все пялятся. Чувствую себя ужасно. В носу щиплет. Только расплакаться не хватало.

Опять сходить в туалет?..

Кожа покалывает, потому что Антон на меня смотрит.

Господи, хочу уйти…

Пожалуйста, Вера, оставь меня в покое.

– Ну если ты тупой исполнитель, то это может нравиться… – тянет она.

Поднимаю глаза и смотрю на эту суку.

– Вера, умолкни, – слышу стальной голос и вжимаю голову в плечи.

Над столом повисает гробовая тишина. Робко кошусь на Антона. Он смотрит на Веру, и этот взгляд как бетонная плита. Все затаились, как и я.

– В смысле?.. – восклицает Вера, тут же переключившись на Беса.

Она камикадзе? Я сейчас сама его боюсь. Но кажется, она в восторге от того, что наконец-то завладела вниманием Наумова.

– В смысле, прекрати нести ху*ню, – поясняет он, меняя положение.

Подается вперед. Краем глаза вижу, как напряжен его кулак.

– А что я такого сказала? – с вызовом заявляет она, смотря на Антона.

Наумов некоторое время молчит, потом чеканит:

– Дое*шься до нее еще раз и больше здесь не появишься.

Никто не смеет возражать. В этом весь Бес. Простой, как грабли. Никакой дипломатии, никакого словоблудства. Он обличает в слова то, что шло контекстом. Перед всеми этими людьми, как будто ему на их мнение насрать.

– Запретишь меня пускать? – лезет на рожон эта ненормальная.

– Хочешь проверить? – спрашивает Антон, глядя на нее так, что я ёжусь.

Я не видела раньше такого Наумова. Он холодный. Чужой. Он никогда не разговаривал так со мной. А если однажды заговорит? Например, когда скажу ему о беременности?

Опять предательский ком в горле.

Хочу уйти…

Ох, мамочки…

Кажется, Вера сегодня идет ва-банк, потому что спрашивает:

– Может, мне прямо сейчас уйти, Наумов?

– Если будешь вести себя как овца, то да, – тут же припечатывает он.

Это очень грубо. Мой Бес грубиян.

Я никогда не признаюсь в том, что беременна…

Никогда…

Я очень-очень боюсь…

– А мне что-то не хочется уходить! – заявляет Вера, хватая свой бокал и делая глоток.

Как и все остальные, перевожу взгляд на Антона. Он в состоянии холодного спокойствия.

– Тогда вдумайся в слово «прощай», – коротко рекомендует он.

Вера молчит. Как и мы все.

Кажется, я испортила этот день рождения…

Глава 31

Как только открываю глаза, тут же начинается: горле ком, стоит напрячь желудок и все полезет наружу. Первую половину дня на работе сижу зеленая. Это началось вчера и, по всей видимости, токсикоз – мой спутник на ближайший месяц точно.

Нашему с Антоном ребенку уже девять недель. Я все еще ему не сказала. Знаю – я жалкая трусливая задница, но теперь скрывать это будет сложнее. Сейчас он в отъезде (у них какой-то рок-фестиваль в Питере), поэтому я встаю с кровати и спокойно иду блевать.

Наумов вернется завтра, и объективно я должна сказать ему о том, что он станет отцом. У него все равно возникнет вопрос - какого черта я каждое утро провожу в обнимку с унитазом?

Палкаша терпеливо ждет, пока я выверну свой пустой желудок, сидя рядом на коврике. Заканчиваю свои дела и словно сомнамбула плетусь на кухню. Отмеряю положенные ему тридцать грамм, потом иду в душ.

Когда выхожу из душа, на телефоне ждет сообщение:

АНТОШКА: «Вадик днем заберет машину. Ключи в вазе?»

Я: «И тебе доброе утро»

АНТОШКА:«Доброе утро, Алёнушка. Я соскучился»

Мой подбородок дрожит. Я теперь вечно плачу. Гормоны, чтоб их.

Я: «Мы с Палкашей тоже соскучились. Возвращайся скорее»

Люблю, люблю, люблю тебя.

АНТОШКА: «Что тебе привезти?»

Чего-нибудь для храбрости.

Я: «Марципановых фруктов!»

АНТОШКА: «Ладно) побежал, дела»

Откладываю телефон и вздыхаю.

Я ревную его к «делам». У него их всегда много. Он вечно куда-то идет или откуда-то приходит. У меня складывается ощущение, будто я скучно живу. Мои дни проходят крайне рутинно: работа и дом. Ах да, между ними еще поездка туда и обратно на моей броской машине. Я не против. На самом деле я уже предвкушаю спокойный вечер на диване с Палкашей. Я теперь постоянно хочу спать, кроме того, я стала рассеянной. С каждым днем вставать на работу становится труднее, как и работать. Антон предлагает мне уволиться сам не понимая всех подводных камней, и от этого не легче.

С того злополучного дня рождения прошло две недели. Мы с Наумовым не обсуждали ситуацию. Он был такой злющий всю дорогу до дома, что я рот боялась открыть. В любом случае, Веру я с тех пор не видела, хотя один раз мы собирались в пабе, где ребята смотрели футбол. Я приехала на машине, чтобы как-то оправдать свое алкогольное воздержание. Вообще, на сокрытие правды уходит слишком много сил и эмоций.

Я скажу ему завтра, когда он вернется.

Решено.

Пф-ф… я боюсь. Может быть, я скажу и не завтра.

Рабочий день проходит очень ровно: меня мутит лишь до полудня, потом я даже с аппетитом ем. Захожу в инстаграм и проверяю состояние своей страницы. У меня три тысячи подписчиков. Не удерживаюсь и открываю последнюю фотографию. На ней мы с Антоном в том самом пабе. Я сижу у него на коленях, вернее, я лежу на его бедре, длина его ног это позволяет. Мы целуемся. Меня обдает горячей волной от одних только воспоминаний.

С тоской думаю о том, что этот вечер проведу без него. Скорее бы завтра.

Захожу в профиль Антона и проваливаюсь в хэштег питерского мероприятия. На нескольких фото запечатлен мой Бес, один или в компании других известных мне музыкантов. Дэн тоже с ним и Вася. Там у них что-то типа квартирника, но с небольшой сценой, где с акустическими инструментами выступают желающие.

Хмурюсь.

Что это за коротко стриженая блондинка мелькает рядом с ним?

Листаю дальше и снова вижу её. Смотрит так, будто Наумов – спустившийся на Землю Иисус Христос. На следующей фотке они уже вместе. Улыбаются, а ее рука лежит на его локте! Скольжу взглядом по своему мужчине. На нем клетчатая рубашка и джинсы. Он как картинка. Как, блин, всегда! Зло рассматриваю эту стриженную телку, приходя в негодование.

Кто она такая и что ей нужно от отца моего ребенка?!

Злюсь.

Я вынуждена отложить на время телефон, чтобы поработать. Но заглядываю туда каждые полчаса и закипаю. Она вообще от него не отходит!

На одной фотке я вижу их на заднем плане. Они мило болтают, склонившись друг к другу.

Наумов улыбается.

Какого хрена?

Покрываюсь красными пятнами и пишу ему:

Я: «Как дела?»

Ответ на свой вопрос получаю, лишь когда захожу в квартиру. Разумеется, у него не было времени мне ответить, ведь он заболтался со своей новой знакомой! У меня был целый рабочий день, чтобы узнать кто она, на хрен, такая.

Некая Дана Марч. Музыкантша из Питера. У нее своя группа под одноименным названием, и я готова отдать руку на отсечение за то, что она уже предложила Бесу переночевать у себя дома.

АНТОШКА: «Все путем. Ты как, добралась?»

Все путем.

А у меня не все путем.

Теперь я всю ночь буду думать о том, принял он ее приглашение или не принял!

Я: «Может быть ради разнообразия пообщаешься с кем-то кроме новой знакомой?»

АНТОШКА: «Не понял»

Швыряю телефон на диван и иду в туалет. Я теперь постоянно хочу писать, в придачу ко всем другим мерзким симптомам.

Не понял он. Ну, конечно!

Я сижу здесь одна, и беременная. Хоть он об этом и не знает, но от этого я не стану менее беременной. И вся моя жизнь может рухнуть из-за какой-то музыкантши из Питера. Вдруг он в нее влюбится? Меня-то он не любит!

Сажусь на диван и начинаю реветь. Весь накопившийся за последнее время стресс решил вывалиться наружу прямо сейчас, поэтому я делаю то, что делаю, пишу ему следующее:

Я: «Она уже дала тебе свой адресок?»

АНТОШКА: «Ты в себе?»

Я: «Я в себе. А тебе удачного вечера или ночи!»

Реву, рухнув лицом в диванные подушки. Палкаша подбегает и с изумлением на меня таращится.

Телефон звонит. Антон. Разумеется, я не стану брать. Я только в переписке такая смелая. Вдруг он скажет, чтобы я собирала манатки. А почему нет? Кто я вообще такая?

АНТОШКА: «Трубку возьми»

Не возьму.

«Отвали. Передай привет Дане Марч», – пишу похолодевшей рукой.

Оставляю телефон на диване и иду в ванную. Набираю себе пенную ванну и пускаю нюни в ней минут двадцать. Глажу свой живот. Скоро я стану толстой и некрасивой. Сколько таких Дан Марч вьется вокруг него? Все хотят кусочек от Беса. А мне он не клялся в вечной любви. Вообще ни в какой не клялся.

Наряжаюсь в толстый махровый халат и смотрю на себя в зеркало. Решаю не сушить волосы феном, даже несмотря на то, что буду похожа на одуванчик.

Рассматриваю свое лицо.

Антон никогда не говорил, что я красивая. К его чести, стоит отметить, он давал мне это понять другими способами. Горячими взглядами и жадными поцелуями.

На телефоне пропущенный звонок и сообщение.

АНТОШКА:«У тебя что, месячные?»

– Нет у меня месячных! – зло говорю я своему телефону.

Он не спешит отрицать свою связь с Даной Марч. В голове вдруг возникает картинка: чужие руки трогают моего Беса, Антон целует другую женщину…

Я вся разом холодею.

Нужно успокоиться…

Но меня, кажется, прорвало.

Я: «Теперь понятно, почему ты меня с собой брать не хотел»

Он сказал, что мне там будет скучно, потому что они целый день будут слушать песни разного молодняка. Антон, кстати говоря, член жюри. Я и не настаивала. У меня слишком нестабильное состояние, чтобы мотаться в Питер. Предпочитаю быть поближе к своему врачу.

Опять звонит.

Я не стану брать.

АНТОШКА: «Возьми трубку, ненормальная»

Всхлипываю. Вот и все. В следующем сообщении он назовет меня овцой или еще как-нибудь. Можно смело проситься в команду Веры.

Я: «Не отвлекайся! Дана Марч ждет!»

АНТОШКА: «Пиздц тебе!»

Это было последнее сообщение, которое я получила. После этого он пропал, хотя я известила его о том, что начинаю собирать вещи.

Наверное, ему плевать.

Решаю куда-нибудь пойти, ведь сегодня пятница. Почему я должна сидеть дома и ждать его, как верная собачонка? Я просто не смогу сидеть дома, меня поглотят страшные мысли, и я выброшусь из окна.

Натягиваю джинсы и водолазку. Решаю прокатиться до ближайшего торгового центра. Разумеется, попадаю в пробку, но мне все равно. Я двигаюсь совершенно бездумно. Перекусываю в хинкальной, потом брожу по этажам и набредаю на магазин детских вещичек. Торчу там минут сорок. Это так захватывает. Пока не знаю, мальчик у меня там или девочка, но мне нравится розовый. Определенно.

Малюсенькие розовые пинетки с атласными бантиками.

Чувствую предательскую влагу в глазах.

У него будут такие крошечные ножки?

Шмыгаю носом.

Еще даже девяти вечера нет. Решаю сходить в кино. Выбираю какую-то комедию и засыпаю после первых пятнадцати минут просмотра ,а просыпаюсь, когда идут титры.

О чем был фильм?

Все отделы уже закрыты и перекрыты. Выхожу на стоянку в компании других посетителей своего сеанса.

Антон не звонил.

Если бы он позвонил, я бы взяла. Сейчас я уже не уверена в правильности своего поведения. Это все мои гормоны, не иначе. Гормоны и еще то, что я ревную его безумно. Напоминаю себе о том, что он не скупится на наши фотки в соцсетях, то есть сообщает всем о моем присутствии в его жизни. Но люди сходятся и расходятся, сегодня вместе, а завтра нет!

Я не знаю, чего хочу от него. Кольца? Слов любви? Его фамилию?

Я хочу его всего со всеми потрохами.

Когда отъезжаю от торгового центра, звонит телефон. С надеждой вынимаю его из кармана шубы.

Это Вика.

– Алло…

– Привет, – говорит она. – Эм-м… ты где?

– В кино ходила, а что?

– Да… так… – тянет она. – Как там твой пассажир?

Улыбаюсь.

– Формирует органы.

Она смеется.

– Так ты, эм… едешь домой?

– Да. Уже подъезжаю.

– Ну, ладненько. Я побежала… дела.

На этом она кладет трубку.

Странный какой-то звонок.

Прежде чем подниматься в квартиру, захожу в супермаркет и беру себе йогурт на вечер. А еще беру таранку. Странный набор, я согласна.

Захожу в квартиру и ставлю пакет на пол, после чего стягиваю с плеч шубу, устало сбрасывая ботинки. Тянусь к выключателю, но замираю, когда из темноты мне прилетает очень и очень злой вопрос:

– Нагулялась?

Глава 32

В ужасе подпрыгиваю на месте, хватаясь руками на сердце.

– Антон?!

– А ты кого ждала? – цедит он.

Все-таки щелкаю по кнопке выключателя и вижу Наумова.

Сглатываю.

Он стоит, опершись спиной о барную стойку и сложив на груди руки. На нем та же самая одежда, в которой он блистал в инстаграме. На челюсти проклевывается щетина. Он очень-преочень злой. Губы поджаты, глаза мечут молнии.

Кажется, я вляпалась…

Теперь мне стал более понятен тот звонок от Вики. Очевидно, он ждет меня здесь некоторое время…

Моя подруга меня, вроде как, предала…

Вспоминаю все, что писала ему в период помутнения... Я угрожала своим уходом...

Что ему сказать? Как себя вести?

Смотрю на него распахнутыми глазами и не знаю, что делать. Все возмущение резко испаряется, когда я понимаю, что он приехал ко мне… чтобы вставить пи*дюлей.

– Что, язык проглотила? – холодно спрашивает Антон, отталкиваясь от стойки.

По мере того, как девяносто килограмм злости приближаются, я пячусь назад до тех пор, пока не упираюсь в дверь спиной. По телу проходит дрожь. Слежу за ним, не моргая. Я, и правда, погорячилась, он же понимает? Я не хочу никуда уходить...

Бес замирает в шаге от меня, а я не знаю, чего от него ждать.

– От... откуда ты? – спрашиваю, пытаясь звучать уверенно.

– От, бл*ть, верблюда! – рычит Наумов и сдергивает с моей головы шапку и отшвыривает ее в сторону.

Смотрит зло сверху вниз, и от его близости и агрессивности у меня колени подгибаются. Но не от страха. Я, блин, просто без ума от этого мужчины. Открываю рот, чтобы сказать «прости, я кретинка и дура, и идиотка...», но он смотрит так, что я тут же его захлопываю и прячу глаза. Антон подхватывает пальцами мой подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

Чувствую его запах и хочу, чтобы он меня обнял. Обнял и сказал, что любит. Сказал, что любит нашего ребенка. Тогда я сделаю для него все, чтобы он ни попросил. Он приехал ко мне. Он приехал, потому что не собирался принимать приглашение Даны Марч (я все еще убеждена в том, что она его сделала).

– Антон… – шепчу я.

– Закрой рот и слушай, – велит Бес, упираясь руками в дверь рядом с моей головой.

Ладно.

Смотрю на него, как мученица.

– Еще хоть раз… – тут он делает глубокий вдох. Его грудь поднимается и опадает. – Еще хоть раз попробуешь не брать трубку, когда я звоню, я тебя, бл*ть, отлуплю ремнем!

Хлопаю глазами.

– Поняла меня? – гаркает, ударяя кулаком в дверь за моей спиной.

Вздрагиваю.

– Да… я… да… – лепечу.

– Где ты была? – мрачно спрашивает он. – Шлялась одна, уже полдвенадцатого!

– Я…

– Ты совсем ох*ла, Алёнушка, – сообщает Антон, переходя к насущному.

Снимает резинку с моих волос, они у меня лохматые и нечесанные.

– Ты сказала, что собираешь вещи. Вытра*шь так мой мозг еще раз, и я вытра*ю тебя.

– Ладно… – шепчу, не в силах оторвать от него глаз.

Он берет мое лицо в ладонь и оттягивает большим пальцем нижнюю губу. Запрокидываю голову и закрываю глаза, выдыхая:

– Антон…

Я перегнула палку, но это от того, что люблю его сильно-сильно...

Боюсь потерять его больше всего на свете.

Чувствую его дыхание на своей щеке. Потом его губы. Он скользит ими по линии моей челюсти, утыкается носом мне в шею. Я вся дрожу. Даже вздох сделать не могу, просто стою и беззвучно молю его прижать меня к себе.

– Нах*й мне Дана Марч? – шепчет, расстегивая пуговицу на моих джинсах. – Вот нах*й она мне, Алёнушка?

– Я люблю тебя, Наумов… – плачу и шепчу, обнимая дрожащими руками его шею.

– А я тебя, – отвечает он, прижимая меня к себе одной рукой, а вторую просовывает мне под джинсы, сминая ягодицу.

– Аа?.. – восклицаю изумленно, пытаясь посмотреть ему в лицо.

– Что, бл*ть, «а»? – вопрошает он, бодая меня носом и заставляя выгнуть шею.

Прикусывает кожу, потом втягивает ее в рот, оставляя засос.

– Ты… любишь?.. – спрашиваю в неверии, потерявшись на миг.

– Ты, правда, такая дура или прикидываешься? – раздражается он и тянет мою водолазку вверх.

Поднимаю руки, повинуясь его желанию.

Стягивает ее и отправляет вслед за шапкой. Тут же накрывает ладонью мою грудь и сжимает.

– Ай… – непроизвольно пищу я.

Больно.

Антон тут же отдергивает руку и проводит согнутым указательным пальцем по моему животу, а потом он ныряет пальцами в мои трусики.

– М-м-м… – стонет мой любимый мужчина. – У меня крышу рвет, когда ты такая мокрая…

Начинает работать пальцами, отчего я цепляюсь за его плечи и двигаю бедра навстречу.

– Антон… мне… я… подожди…

Я еще кое в чем должна сознаться...

– Ни хрена… – шепчет он, опускаясь передо мной на колени.

Уткнувшись лицом в мой живот, тянет джинсы вниз вместе с бельем, придерживая меня за талию. Гладит мою попу, мои ноги. Целует. Господи! Я сейчас упаду вобморок. Запускаю руки в его волосы. Смотрю на его рельефные плечи, исписанные руки... это оргазмическое зрелище.

– Я беременна! – выпаливаю, потому что минуты через три совсем перестану соображать.

– Ага, я так и понял… – отвечает Антон, чем ставит меня в тупик.

– В смысле?! – изумляюсь, оттянув его лицо за волосы, чтобы заглянуть в это непробиваемое лицо.

Стряхивает мои руки со своей головы и возвращается к прерванному занятию: кусает внутреннюю сторону моего бедра.

– Антон! – требую, пытаясь отстраниться.

– Ну что? – цыкает он, вскидывая голову.

Смотрит на меня, как ребенок, у которого отняли игрушку. Смотрю в ответ требовательно и хмуро.

Бес закатывает глаза.

– Я олигофрен, по-твоему? – бормочет он. – У тебя с Тая нет месячных, и сиськи увеличились. Психуешь как истеричка и плачешь постоянно.

Шок.

Это было так очевидно? Я насчет своих истеричных приходах.

– И… и что? – опять начинаю распускать нюни.

– Что «что»? – теряя терпение, гаркает Наумов, сверкая голубыми глазищами.

– Что ты думаешь?! – требую я, топнув ногой.

Антон качает головой и извлекает мои лодыжки из джинсов вместе с носками. Встает и начинает расстегивать свою рубашку.

– А что ты думаешь, я думаю? – спрашивает, выгибая брови.

В этот момент я злюсь. Обрушиваю на его грудь два кулака и ору:

– Ты можешь просто сказать? Откуда я знаю, что у тебя в голове?!

Он скидывает рубашку с плеч и расстегивает ремень. Вынимает его из петель и отшвыривает в сторону. Смотрю на него с трепетом. Когда Наумов раздевается, у меня отключаются мозги. Напрочь. Расстегивает ширинку и приспускает джинсы. Он возбужден. Процентов на сто пятьдесят. Смотрю на его стояк и глотаю слюну. Это самое эротичное и порочное зрелище из всех, что я видела.

Он прижимает мои бедра к своим, отчего я стону, обнимая его за шею. Целую полные губы. Впиваюсь в них. Хочу его рот. Просовываю в него язык, и Антон тут же находит его своим. Его член горячий. Чувствую его животом. Тот самый прибор, который уже наградил меня ребенком. 

Антон тянет меня вверх, сжав ягодицы. Обвиваю его ногами, и он тут же насаживает меня на себя…

– Ах… м-м-м… еще… – шепчу, целуя его лицо.

Хочу двигаться и двигаюсь.

Он шумно выдыхает мне в шею и заставляет остановиться. Прижимает меня спиной к двери и сжимает рукой шею. Еле-еле, но мне и этого достаточно, чтобы испытать острый прилив неведомых ощущений между ног.

– Смотри на меня… – требует мой Бес.

Поднимаю на него затуманенные глаза и внемлю.

Он возбужден. Я знаю это выражение лица. Он очень возбужден. Глаза черные, губы приоткрыты. Сжимаюсь вокруг него. Чувствую его. В животе сладко-сладко. Я горю. Если он просто дотронется до меня внизу, я взорвусь.

Мне не нужно слов. Уже не нужно. Он мой. Теперь знаю это точно.

Люблю его. Люблю. Люблю. Люблю.

Люблю его и нашего малыша…

– Свалилась на меня, бл*ть, в тридцать пять… где ты была раньше, Алёнушка?.. – хрипло спрашивает он. – Где?

Последний вопрос он впечатывает в меня своими бедрами.

– М-м-м… – не могу молчать.

– Люблю тебя… хотел, чтобы ты залетела… – шепчет, повторяя движение. – Ты же такая, бл*ть, паникерша…

Он говорит что-то еще, но я не слышу, так как меня накрывает медленная горячая волна. Растекается по телу и лишает питания на время.

Кричу…

Мое тело больше не мое. Оно во власти мучительного удовольствия. Такого со мной еще не было. В глазах скачут уменьшенные Антоны. Он дышит, как шальной, рядом с моим ухом и сжимает меня в руках.

Да… сильнее…

Я просто растворилась в нем…

Это сумасшествие.

Слышу, как Наумов стонет, и чувствую горячий поток внутри себя. Обжигающий. Чувствую это. Невероятно.

Плачу.

– Антон… – рыдаю, хватая ртом воздух.

– Пф-ф… – слышу в ответ.

Он не может говорить, он кончает.

Некоторое время мы с ним молчим, приходя в себя. Он утыкается лбом в дверь рядом с моим лбом и устало спрашивает:

– Чего ты хочешь? Хочешь ЗАГС? Пошли, завтра подадим заявление. Только больше не трепи мне нервы. Ты моя, а я твой. На этом, бл*ть, все!

Плачу и трусь носом о его щеку.

– Труддно… труддно ббыло ранньше сскказать?

– Ты не спрашивала, – отзывается он.

Сцепляю зубы.

– Наумов, тты ттакой приддурок! – я в праведном негодовании.

– Стоять можешь?

– Ннет… – бурчу, впиваясь в его плечи пальцами.

– Тогда пойдешь со мной в душ.

Молчу. Я не отлеплюсь от него этим вечером. В душ, так в душ.

Он усаживает меня на стиральную машинку и снимает джинсы. Его член и без эрекции красивый. Сижу и беззастенчиво разглядываю своего будущего мужа. Разумеется, я не собираюсь игнорировать его корявое предложение руки и сердца.

Теперь, когда он здесь со мной, я опять чувствую себя дома. Все вокруг приобретает другую энергетику.

Антон открывает воду и возвращается ко мне. Крадет поцелуй и тихо спрашивает, упершись руками в машинку:

– Сколько нам?

Кладу руки на живот, и он провожает их взглядом.

– Эм… – я очень и очень растрогана. – Девять… недель.

Мой голос похож на хриплый шепот.

– Круто… – резюмирует, поглаживая мои бедра. – Завтра съездим, посмотрим дом. Займешься ремонтом? Только, бл*ть, без розового.

Закрываю глаза и плачу. Утром у меня не было ничего. А теперь есть все.

Антон втискивается между моих ног и прижимает к себе. В ответ тут же льну к нему, как пиявка.

– Ты дох*я плачешь. Это даже стремно, – делится он наблюдениями, кладя мою голову на свое плечо и целуя мой висок.

– А ты просто бесчувственный хрен… – бубню я.

Он смеется.

– Да уж. Прям, с*ка, самый бесчувственный на свете.

– Да…

Антон тяжко вздыхает, отстраняясь, и расслабленно идет в душ.

– А ты – чокнутая ревнивая ведьма, – замечает, становясь под воду.

Запрокидываю голову и хохочу.

Это уж точно.

Глава 33

Сегодня у меня последний рабочий день. И сегодня первое апреля.

Да, я, наконец-то, уволилась. Разумеется, не потому что планирую висеть на шее у Беса, а потому что мы с Викой взялись за один блогерский проект, который поглотил все наше время.

Как только занимаю рабочее место, выжидаю ровно час и пишу Наумову, закусив от злорадства язык:

Я: «Только что была на УЗИ. У нас двойня…»

Потираю руки, предвкушая момент, когда обрушу на него это восхитительное «первое апреля – никому не верю! Ахахахаха».

Ждать приходится долго.

С утра он поехал в наш дом. Сейчас там организуют домашнюю звукозаписывающую студию на цокольном этаже, и Антон хочет все контролировать. Здорово, что она там появится. Мой Наумов будет постоянно рядом. Если я вдруг захочу его увидеть, нужно будет просто спуститься в подвал.

Телефон звенит, и я тут же снимаю блокировку, желая увидеть его ответ.

АНТОШКА: «Надеюсь, у них чувство юмора будет покруче, чем у тебя»

Надуваю губы.

Ты свинья, Наумов. Можно было и подыграть.

Я: «Поздравляю. Ты заставил меня расплакаться»

АНТОШКА: «Уеб*ай поскорее со своей работы, и я заставлю тебя поорать»

У меня сейчас глупейшее выражение лица — смесь «дуры» и «влюбленной дуры».

Быстро пишу ответ:

Я: «Люблю тебя, Наумов»

АНТОШКА: «Люблю тебя, Алёнушка»

Блаженно вздыхаю и откладываю телефон. Сегодня придет моя замена, и мне нужно передать ей дела. Я сделаю это с превеликим облегчением.

В этом году очень быстро сошел снег. Буквально на прошлой неделе я ходила в зимних ботинках, а вот сейчас – в туфлях! Пришлось обновить гардероб, так как во многие вещи я уже не влезаю. У меня уже проклюнулся маленький животик, который можно заметить невооруженным глазом.

Прежде чем покинуть рабочее место в последний раз, смотрю на себя в зеркало. Конечно, моя покраска требует коррекции, но теперь я смогу покраситься не раньше сентября. После того, как родится наш с Антоном ребенок. До этого времени я не хочу контактировать ни с чем токсичным или сомнительным, даже с краской для волос. На мне полосатое платье-рубашка чуть ниже колена, перехваченное пояском прямо над животом, и красные лодочки. Антону понравится. Он не видел меня с утра, так как уехал чуть свет. Накидываю пальто и выхожу на улицу.

М-м-м…

Пахнет весной…

Это самая счастливая весна в моей жизни. Непроизвольно вытягиваю руку и рассматриваю своё обручальное кольцо. Широкий плоский ободок с маленьким сердечком из бриллиантов по центру. Мне оно безумно нравится. У Антона такое же, только без бриллиантового сердечка.

Свадьбы у нас не было, меня так колбасило от токсикоза, что я удовлетворилась росписью в ЗАГСе. Мы даже никого не звали. Были только я и он.

В кармане вибрирует телефон, и я проверяю кто там.

АНТОШКА: «Быстрее тащи свою задницу сюда»

Я: «Уже сажусь в машину»

АНТОШКА: «Поедешь, позвони»

Приходится соврать, поскольку до машины мне еще минут десять идти размеренным шагом. Разумеется, я не собираюсь нестись сломя голову. Пусть ждет, нельзя получить все, что только захочется. Хотя мой Бес может. Рядом с ним я научилась смотреть на вещи иначе. Его жизненная позиция звучит примерно так: живи здесь и сейчас, используя то, что имеешь в данный момент. Это практически вырвано из контекста одной из его песен, и я вижу Антона в каждом слове.

Наумов самый трезвомыслящий человек из всех, кого я знаю. Как при такой приземленности он умудряется быть творческой личностью – для меня загадка. Очевидно, это воспитание и гены. Я делаю такой вывод, потому что недавно познакомилась с его мамой. Она у Наумова художник и фотограф! В их Нижегородской квартире я бродила, словно в музее. Дед Антона был… писателем. У моего ребенка довольно много творческих перспектив.

Поглаживаю свой живот, улыбаясь.

Эта возвышенная женщина была счастлива до усрачки, узнав, что у ее младшего ребенка появилась семья. Кажется, мы с ней отлично поладили.

Моя собственная семья на фоне клана Наумовых выглядит пролетарской, но Антон, к моему удовольствию, включил «своего» парня. Сначала моя мама смотрела только на его татуированные руки. Для нее он предстал кем-то вроде экзотического дикого животного. Но Бес быстро превратил ее в свою верную почитательницу и даже помог загрузить в телефон свою музыку.

Н-да… хорошо, что мне до машины идти метров пятьсот. Больше я на этих каблуках не осилила бы. Сажусь за руль и скидываю лодочки, чтобы обуть свои мягкие тапки для вождения. А что делать? Был бы у меня автомат, я бы скинула только одну туфлю.

Наумов убеждает меня в том, что мне нужна новая машина. Но блин, у меня офигенная тачка (теперь), зачем мне другая? Я знаю – он не отстанет. Он уже поручил Вадику подобрать что-то более безопасное. Все-таки моему «Форду» почти двадцать лет. Хоть я и не хочу с ним расставаться, в логике Антона есть рациональное зерно.

Сегодня у нашей сборной групповой матч в рамках Чемпионата Мира, так что мы собираемся в пабе в Центре, чтобы посмотреть игру. Вернее, футбол будут смотреть парни, а я, скорее всего, буду висеть на шее Наумова и подремывать.

Выезжаю на Кутузовский и наслаждаюсь всем. Прекрасным весенним вечером, прекрасным весенним воздухом, прекрасным городом и прекрасным проспектом. Когда-то мне все здесь казалось чужим, но, как это всегда бывает, нашу жизнь делают те, кто рядом. Антон, без сомнения, сделал мою более осмысленной и настоящей. Рядом с ним у меня рождаются идеи, рождается интерес к миру вокруг. Я уже говорила, он абсолютно самодостаточен. Все, что ему нужно, он создает вокруг себя сам. Если ему мешают обстоятельства, он старается подстроить их под себя, а если у него не выходит, просто идет дальше, не оглядываясь.

Он настоящий мужчина, мой Бес. Это самое подходящее для него определение.

Когда добираюсь до паба, паркуюсь вниз по улице и спешу внутрь. На входе толпятся фанаты. Они галдят и скандируют во славу сборной.

Прикрываю живот руками, боясь, что кто-нибудь может его случайно задеть. Я теперь всегда стремлюсь за него подержаться. Наглаживаю его, разговариваю с ним. Кажется, мне светит стать чокнутой мамашей. Тогда Антон чокнутый папаша, потому что он тоже с ним разговаривает. На самом деле, это было один раз и это было во время секса. На фоне гормональных плясок я гипервозбудима. Наумов сказал моему животу, что я нимфоманка. Я хохотала целый пять минут.

Когда захожу в помещение, оглядываюсь и натыкаюсь на хмурый раскосый взгляд.

Ну что опять не так?

Наумов встает из-за стола и идет ко мне. Улыбаюсь ему назло, ведь он демонстрирует недовольство. Когда оказывается рядом, обнимает мое лицо ладонями и целует. Обвиваю его запястья пальцами и целую в ответ.

– Сказал же, позвони, – пеняет он. – Там куча пьяных долб*в.

Обнимаю руками его талию и говорю:

– Не ворчи.

Он кладет руку мне на плечи и ведет к столику, помогая пробираться через оживленную толпу. За столом вижу Вику и Юру. Пищу и бросаюсь им на шеи. Вадик тоже здесь, как всегда, чем-то замороченный. Наумов плюхается на мягкий диван и широко разводит руки и ноги, намекая на то, что я должна приземлиться на его колени. Делаю, как он просит. Пристраиваю свое мягкое место на его ширинке и скидываю туфли. Обнимаю шею Антона, глядя ему в глаза.

– Ты посмотрел видео? – спрашиваю, поправляя его челку.

– Да, – отвечает он, потираясь носом о мою щеку.

– И?..

– Зачетное. Продолжайте в том же духе, – скупо отзывается он.

У меня от улыбки трескается лицо.

Смотрю на Вику, она тоже улыбается.

Кажется, теперь мы с ней блогерши всерьез. Мы замутили один проект, и к нам пришла кое-какая популярность. Суть его в том, что мы берем интервью у жен известных в разных сферах деятельности мужчин. Первый выпуск был посвящен жене популярного рэпера, участника группы, которую я слушала еще в школе. Они познакомились в институте, то есть она, вроде как, вышла замуж за солдата, а стала женой генерала. Выпуск очень интересный, как и сама героиня.

Антон помог организовать встречу.

Мы сняли небольшую студию, куда приглашаем гостей. У нас есть еще два сюжета помимо этого, они выйдут в течение месяца после монтажа. Интервью берет Вика, ведь я скоро стану похожа на бочку. У нее очень здорово выходит. Она журналист от бога, а вовсе не айтишник.  

Мой телефон вибрирует, и я беру его в руки, чтобы увидеть сообщение от Вадика. Вопросительно смотрю на него в ответ.

– Посмотри, как тебе эта, – ворчит он.

Проваливаюсь в сообщение и вижу ссылку на торговую площадку для продажи автомобилей. Там «Ауди А6» в кузове трехлетней давности… золотая.

– Ваааауу… – тяну, находясь в искреннем восторге.

– Нравится? – тихо спрашивает Антон у меня над ухом.

Вскидываю на него глаза. Он спокойно ждет ответа. Кусаю губу и утвердительно киваю, чувствуя, что слезы близко.

– Ну нет! – возмущается Наумов, закатывая глаза. – Опять?

Да, опять! Не могу сдержаться. Я не хотела менять машину час назад, а теперь уже хочу. Потому что он делает предложение, от которого невозможно отказаться.

Он самый-самый внимательный. Самый чуткий. Самый заботливый. Самый умный. Самый красивый…

Обвиваю его шею руками и начинаю реветь.

– Пи*ц, – вздыхает мой панк, накрывая мою голову рукой.

– Что?.. – изумляется Вадик. – Цвет не нравится?..

– Покажите и мне тоже!.. – слышу голос Вики.

– Не смотри, а то тоже захочешь, – протестует Юра.

Смеюсь сквозь слезы и гляжу на Наумова. Он стирает большим пальцем слезы с моей щеки и говорит:

– Наши в жопе. Может, сразу таз попросить?

Звонко смеюсь в потолок.

– Нет, – утираю нос. – Попроси мне нового мужа.

Антон сжимает меня в руках и шепчет на ухо:

– Хрен тебе Алёнушка, а не нового мужа.

По шее ползут мурашки, и я прерывисто вздыхаю. Кладу голову на любимую твердую грудь и считаю удары Антонова сердца.

Смотрю на своих друзей и вполуха слушаю оживленные разговоры. Антон иногда вставляет свои пять копеек, отчего его грудь вибрирует. Он гладит мой живот и периодически оставляет поцелуй в моих волосах.

Откуда? Вот откуда он знает, что я от этих простых жестов просто умираю от счастья? На самом деле, он делает это, потому что ему самому так нравится. Нам нравится касаться друг друга, иметь тактильный контакт.

Почему нам так хорошо вместе? Не знаю, может, потому что я женщина до мозга костей, а он стопроцентный мужчина? Он – наш с малышом защитник. Я с радостью ему подчиняюсь, потому что он у нас главный, и потому что он для себя другой роли не приемлет. 

Когда мы возвращаемся домой, я прошу Наумова заняться со мной любовью, и мой мужчина дает мне то, что я хочу. Засыпаю в его руках счастливая, прежде чем закрыть глаза, незаметно пускаю слезинку.

АНТОН

Отпиваю кофе и нарезаю Вадику задачи на неделю, параллельно интересуясь, когда он планирует магистратуру? Или планирует у меня на побегушках до пенсии торчать?

Говорит, что в следующем году. Советую так и сделать. Он отличный ассистент, и он мой племянник, поэтому я сразу предупредил, что его зарплата на данный момент – это потолок. Что из него выйдет, не знаю.

За его спиной в коридоре вижу движение и отклоняюсь в сторону.

У нас тут чудесное, блин, явление. Алёнушка проснулась, дуйте в трубы.

На ней моя футболка ЦСКА, и она ей почти по колено. Аленушка у меня миниатюрная. Бл*ть, была месяцев шесть назад.

Беременность – это жестко. У меня ощущение, будто последние два месяца моя жена только спит и ест. Пузо у нее гигантское. Я раньше не видел, как выглядит беременная женщина на девятом месяце, ну а теперь я это увидел. Каждый день вижу. Она выглядит, как мондошаван.[1] Двигается так же.

Ну хоть плакать перестала.

Плетется ко мне, даже глаза как следует не продрав.

– Привет, – говорит Вадик, обернувшись.

Бурчит привет, двигаясь строго на меня. Исправно обнимаю и целую. У нее губы сейчас такие, будто их засосало в латексную банку.

Дует их.

Знаю почему. Потому что не разбудит. Но как, бл*ть, ее будить, если она спит, как сурок и слюни на подушку пускает? Она сейчас так сладко спит с этим гигантским баскетбольным мячом под майкой, что я сам порой присоединяюсь. Обнимаю ее всю вместе с пузом и тоже сплю. Весь опыт человечества показывает, что скоро мне эта простейшая функция станет недоступна.

– Есть хочу… – сообщает Алёна.

– Там поросенок в холодильнике, перекуси, – скалюсь, целуя ее лоб.

Фыркает и возмущается:

– Это что ты имеешь в виду? Я много ем, по-твоему?

Бл*ть, это еще слабо сказано.

– Не, – усмехаюсь, кладя руку на ее живот. – Это твой паразит.

Мне в руку тут же прилетает нехилый пинок от дочери. Алёна морщится. Спрыгиваю со стула и помогаю ей на него вскорабкаться. Это тоже дело не простое.

Честно, я в принципе всегда благодарил небеса за то, что родился мужиком, но только сейчас осознал весь фарт.

Согласится ли она мне еще одного родить или пошлет на*й?

Из пакета достаю еду. Алёнушка сейчас не готовит, поэтому я с утра сразу заказал ей лошадиную порцию хинкали. Она по ним прется на этой неделе, особенно со сметаной. Ставлю перед ней тарелку, себе я заказал оливье.

Встав сзад, обнимаю жену и целую ее серо-буро-козюльчатые волосы, пока она сметает предложенный завтрак.

– Алён, сегодня днем люльку привезут, ты дома будешь? – уточняет Вадик, ковыряясь в планшете.

– Дома, а где еще? – бубнит она.

Да, уже неделю дожди хуя*т, так что она просто валяется на диване и ест мороженое.

И ждет.

Как и я.

Я вижу, что Алёна уже мечтает разродится, но у нас еще неделя впереди, не меньше. Так сказал ее врач.

– Я сам дома буду, – сообщаю Вадику.

– Да? – с надеждой пищит Алёнушка, глядя на меня снижу вверх.

Целую ее плечо и подтверждаю:

- Да. Эту неделю всю дома буду.

Ну твою ж мать. Опять слезы? Да, я решил побыть с ней, потому что знаю, как она мается. Она целый, сука, месяц на сохранении пролежала, я чуть от тоски не подох. Если бы мне пришлось целый месяц на больничной койке жить, я бы повесился, но моя Алёнушка как американский солдат: надо – значит, надо.

Пока ее не было, я на стены кидался. Просто нереально, как я привык к тому, что она всегда рядом.

Как я жил без нее?

Да хрен знает.

Было много гастролей, да и возраст был другой. Я бы мог сказать, что время летело быстро, но это не так. Все значимые события в своей жизни я могу перечислить по щелчку, и за последние годы их случилось не мало. В том числе, событие, которые сидит сейчас передо мной.

У меня столько всяких баб было, и все как размытое пятно. В плане ощущений. Хотя порой секс был десятибальный, этого не отнять. Они на меня вешались, я и двух слов сказать не успевал. С возрастном все это надоело. Я их уже в миг читал от и до. Знал, что им всем от меня надо. Кому-то секс, но большинству «секс с перспективой». Многие рассчитывали на предложение вроде «семья по расчету». Я не ждал любви большой любви, просто не тянуло на семью с посторонним человеком.

Была еще Вера. Вера другая. Верины мотивы у меня как на ладони. Быть со мной, даже несмотря на то, что нам не очень комфортно. Да х*ли, притремся. Мы, что ли, первые? Возможно, лет в двадцать пять я бы клюнул на подобные доводы, но, слава богу, в тот период мне было не до Веры, иначе к тридцати пяти я бы обнаружил себя с кучей детей и посторонней женщиной в качестве их матери. Как ни крути, а я предпочитаю все настоящее. 

Когда Алёнушку в том туалете увидел, вообще внимания не обратил. Просто еще одно лицо, причем не самое ходовое. Одета она была как куль, так что физические параметры я и оценивать не стал. Я ее даже не воспринял как женщину. Вплоть до того момента, пока она не начала тому менту ситуацию описывать. Если бы у меня была возможность ржать, я бы ржал. Смотрел на нее и думал о том, что она ну вообще из другого мира. Ну вообще не в моем вкусе.

Она – обычная.

Но, бл*ть… почему мне так она нравится?

Когда вызвала такси домой, такая вся уставшая и деловая, осознал, что это какое-то неповторимое явление в моей жизни.

Вспоминаю, как она посматривала на меня. Как пыталась скрывать влечение.

Бл*******.

В сочетании с тем, как моя девочка показывала «зубы» – атомная смесь.

Тут уж я ее захотел и все никак не расхочу. Надеюсь, никогда. Она сначала мой мозг трах*ла, потом меня самого. Именно так, она меня, а не я ее.

Когда я узнал о том, как Вадик ее на поезд сажал… блин… я тут в квартире половину посуды переколотил. Я понял, что являюсь классическим долбоебом. Против кого я воюю? Против Алёнушки? Да у нее на лице все написано, и там написано, что я для нее величайший герой галактики. Но я то и сам от нее оху*аю!

У меня тогда шел тур, и я не мог разорваться. Тур — это самоотдача на девяносто девять процентов. Мешать его с чем-либо я никогда не умел.

Возвращаюсь к реальности и выпроваживаю Вадика. Веду свою коровушку на диван. Куда ж еще? Укладываемся с ней и смотрим телек.

Родится наша девочка, и начну опять жену тра*ть. От секса с моей Алёнушкой у меня в глазах мутнеет. Во время оргазма у нее лицо такое… я, как правило, только от одного этого зрелища за ней следом кончаю.

Аааа… блин… лучше не думать об этом.

Она теперь моя.

Даже если бы у нее мужик был, я бы ее себе забрал. Она для меня. Специально для меня.

Сопит на моей груди и просит вырубить баскетбол. Да ради бога. Я теперь как послушный собакен.

Включаю ей какой-то говнофильм, и она залипает. Глажу живот, глажу ее волосы. Люблю ее, пи*ц просто.

Мы с ребятами сейчас пишем новые песни, одна про мою Алёнушку. Называется «Решиться».

Я о детях вообще никогда не думал, но в Тае у меня крышу снесло. Я понял, что вот так они делаются – просто и понятно. Мы вместе, у нас все правильно. Я ее люблю, она – меня. Почему нет? Она все пищала о каких-то презервативах, но я последние пять дней вообще от них отказался.

Мне тридцать пять. Я знаю, чего хочу. И решил не откладывать.

– Антон?.. – подает Алёна голос.

– М-м-м? – лень даже говорить.

– Может, Маша?

Маша. Маша – это почти как Настя. Типа, Шарик или Барбос. Хотя… Машенька…

– Может и Маша… – отзываюсь, проверяя почту в телефоне.

– А Саша? Как твоя бабушка…

Мою бабушку все по жизни называли Шурой. Мне как-то не очень.

– Ну, а твою как звали? – спрашиваю, почесывая ее затылок.

Зарываюсь пальцами в волосы. Она от этого аж дрожит вся, мурлычет.

– Паша… – смеется Алёна..

– Тогда уж лучше Маша.

Она вздыхает. Хочу ее всю объять и сжать в своих руках, но тут приперается мистер Страшилище. Садится на наши сплетенные ноги, потому что знает – при ней я его не пну. Смотрит на меня нагло.

Сука.

Дом давно готов, но мы решили остаться в городе. Здесь ее врач. Застрять в пробке на въезде с рожающей женой – это последнее, чего бы мне хотелось в жизни. Родится наша Маша, и сразу поедем туда.

Алёнушка какая-то неспокойная. Уже три раза меняет положение.

– Что?.. – спрашиваю ее, поднимая лицо за подбородок.

– Не знаю… что-то живот тянет… – жалуется Алёна.

– Воды?

– Да… можно… – устало отзывается она.

Бедная моя Алёнушка.

Осторожно встаю и чешу к холодильнику. Достаю холодную бутылку «боржоми». У нас их тут целая батарея. Наливаю в стакан и несу ей.

Моя девочка привстает, хмуря брови.

Пока она пьет, замечаю огромное мокрое пятно на диване.

Что за?..

Бл*ть…

Меня пот прошиб…

– Алёна?.. – с подозрением зову я.

– М-м-м?.. – отзывается она, глотая воду.

– Ты рожаешь, что ли?..

[1] персонаж К/Ф «Пятый элемент».

ЭПИЛОГ

- Сегодня у меня в гостях Алёна Наумова, – объявляет Вика, после чего следует заставка и даётся краткая сводка моих скромных достижений:

«Алёна Наумова. Тридцать три года. Жена Антона Беса Наумова, фронтмена группы F.G.M. Все помнят знаменитое фото пары…»

В этом месте дают ту самую фотку.

Я смеюсь.

Антон сидит перед ноутом, развалившись на стуле.

Этот выпуск нашего с Викой блога посвящён мне.

Это тщеславно?

Но ведь я жена Беса! Имею право!

Антон щёлкает на паузу и спрашивает, повернув ко мне голову.

- Ты уверена, что мне стоит это смотреть?

Смеюсь.

Машуля начинает капризничать и кривить личико.

- Чшшш… - шепчу я, качая её так, будто я маленькая американская горка.

 Бес качает головой и врубает «дальше».

- Он тебе сразу понравился? Или ему пришлось постараться?

 Антон снова врубает паузу и смотрит на меня, вскинув брови.

Снова смеюсь.

Да, вопрос поставлен так, будто стараться пришлось ему, а не мне. Но ведь вопросы мы готовили вместе, так что извините.

- Он мне вообще не понравился. Первый месяц нашего знакомства я его именовала исключительно как «козёл».

Наумов делает характерное движение, разминая шею. Гоняет голову вправо и влево, но на паузу не ставит.

- Он вёл себя так, что я после каждой встречи клялась себе в том, что это последняя наша встреча.

- Почему же она не стала последней?

На видео я заметно краснею.

Наумов смотрит на меня и так нагло улыбается, что хочу швырнуть в него детскую бутылочку. Он прекрасно понял, когда случился тот перелом. Дождливым вечером в его машине. Когда у нас произошла «пижамная вечеринка».

- Он ухаживал за тобой?

В этом месте я начинаю хохотать.

- Господи! – восклицаю. – Он не ухаживал!..

- Какого хрена?! – это возмущается Антон, обращаясь к той мне, которая на мониторе.

- Он просто делал, что ему хочется. Всегда.

В последнем слове зашито больше смысла, чем кажется. В большинстве своём я имею в виду маленький изворотливый кулёк, который держу сейчас в руках. Я много позже поняла, как целенаправленно и хладнокровно Наумов мне его заделывал. Розовый туман похоти и влюблённости помешал тогда это разглядеть.

Моей дочурке уже восемь месяцев. Я отказывалась мелькать на просторах ютуба, пока не сбросила вес. Самое поразительное, что он ушёл на сто процентов самостоятельно. Я сейчас похожа на скелет, по сравнению со своей версией двухлетней давности.

Наумову, в принципе, всё нравится. И тогда, и теперь. Как только наша «супружеская» жизнь возобновилась, надо мной висит большая угроза очередной беременности.

Но в этот раз всё по-другому…

Антон стал относиться к моему телу с каким-то трепетом… мне иногда даже хочется пожестче…

Слава Богу, он быстро улавливает моё настроение. У нас с ним в этом плане идеальная совместимость. Как и во всех других.

Кладу мадам Наумову в люльку и убеждаюсь в том, что она спит. Иду к Наумову и обнимаю его плечи сзади. Целую его шею, вдыхаю его запах.

- Я думала, ты Король Мудаков… - шепчу ему в ухо и глажу руками его торс.

Мой муж – самый ох*й мужчина на свете.

Он самый нежный отец. Он воркует над нашей крохой, как нянечка. Никому не позволяет с ней сидеть, кроме меня и наших мам. Когда у неё болел животик, Антон чуть ли не плакал в унисон. И все спрашивал: «ну почему она так орёт?!».  

Наш папочка заявляет, что у неё его лицо, хотя это очень спорно. Я, например, вижу, что у неё его нос, но это ведь не всё лицо! Брови у неё точно мои, это стало особенно очевидно несколько месяцев назад.

Я просто дрожу, когда понимаю, что этот маленький человечек уже такой породистый. А когда вижу, как Антон укачивает её, плачу.

Мне кажется, что мой отец никогда не был так трепетен ко мне. Но, почему-то, я именно этого и ожидала от Наумова.

Просто он любит нас, своих девочек.

Он так поддержал меня в период беременности, что я готова ко второму. Я ещё не сказала ему об этом, но он сам всё понимает. Все мои мысли красными буквами маячат на моём лице.

-…хочешь на свидание? – спрашивает он, кладя мою руку на свой пах.

- Хочу…

В принципе, даже если мы отлучимся в гараж и закроемся в машине на пятнадцать минут, я уже буду считать это свиданием.

- Твоя мама когда приедет?

- В среду приедет…- шепчу я и прихватываю мочку его уха зубами.

Следует моментальная отдача под моей ладонью.

- А что горлодерка? – спрашивает он, разворачиваясь и усаживая меня себе на колени.

- Спит…

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

АНТОН

ЭПИЛОГ