Трамвай [Галина Николаевна Полынская] (fb2) читать постранично

Галина Полынская ТРАМВАЙ

Я влетел в трамвай, в десятый раз вспоминая добрым словом механиков, которые все никак не могут доделать мою машину, а еще знакомые, называется… К моему безграничному удивлению, трамвай был совершенно пуст, несмотря на час пик.

— Вы не в депо? — спросил я у водителя.

— Нет, по маршруту.

— У меня проездной, — соврал я, проехать-то всего пару остановок…

— По проездному в рай не въедешь, — сказал вдруг водитель. — Билет бери.

— Что? — очень удивился я. — Зачем билет? У меня же проездной!

— Не правда, пока билет не купишь, никуда не поедем.

— Ну, хорошо, — с видом оскорбленного достоинства я полез в карман за кошельком и загремел мелочью.

— Нет, — остановил меня водитель, — деньги мне не нужны.

— А что же тогда?

Я начинал терять терпение. Жаль было тратить драгоценное время на разговоры с каким-то психом.

— Добрые поступки.

— Что? Что Вы сказали?

— Добрые поступки, хорошие дела, вот на них ты сможешь купить билет.

Я посмотрел через стекло, разделяющее нас, стараясь различить признаки сумасшествия. Водитель был средних лет, брился, по всей видимости, вчера, не новая, но аккуратная и чистая рубашка в клеточку… Водитель как водитель, на вид совершенно нормальный, таких как он тысячи…

— Ну, что ты на меня уставился? Времени мало, если билет не купишь, придется тебя высадить, а следующий трамвай будет вообще неизвестно когда.

— А, к-как же я его куплю за добрые поступки?

— Перечисляй мне все свои добрые дела, как только будет достаточно, я скажу.

— Вы это все серьезно?

— Да.

Что-то в его голосе заставило меня поверить в то, что он говорит на полном серьезе.

— Ну-у-у-у… — я задумался, — например, я очень люблю свою жену и делаю все для того, чтобы она была счастлива….

— Ложь, — перебил меня водитель, — ты постоянно ей изменяешь, последние несколько лет она для тебя и вовсе пустой звук. Бедная женщина очень несчастна, зная, что она больше не нужна тебе. Не взирая на материальную зависимость от тебя, она собирается развестись, потому что больше не хочет так жить.

— Да как же так! — запротестовал я. — Я въяриваю, как негр, чтобы у нее было все, что она пожелает! У меня две фирмы, это что, для нее ничего не значит?!

— Она любит не твои фирмы, а тебя, фирмы любят твои любовницы. Своей жене ты обязан половиной своего успеха, теперь, когда ты всего добился, ты стал с нею обращаться так, словно она постоянно тебе мешает.

— Откуда Вы вообще все это знаете? — с каждой минутой мне все больше становилось не по себе.

— Я про тебя все знаю.

— Да? Но откуда?

— Время идет, а ты еще не назвал ни одного доброго дела.

— Когда моя собака болела, я чуть с ума не сошел, я пригласил лучших врачей…

— Да, но не из-за того, что ты ее так любишь, — снова перебил меня водитель, — за этого пса ты заплатил кучу денег, и тебе их было жаль, а не собаку!

— Что тут вообще происходит? — прошептал я. — Что все это значит? Что Вам от меня надо?

— Добрые дела, я же ясно выразился.

Я изо всех сил попытался припомнить что-либо, но на ум, как на зло, ничего не приходило.

— Ну… мне должны крупную сумму, — наконец выдавил я, — а я позволил кредиторам расплатиться тогда, когда они смогут.

— Да, но при этом предупредил, что проценты удваиваются. Сомнительное добро, не правда ли?

Я сел на пластмассовое сидение, чувствуя неприятную слабость в ногах.

— Время идет, — снова напомнил водитель.

— Откройте двери, я хочу выйти!

— Не советую, следующего трамвая может и вовсе не быть. Тебе крупно повезло, что ты успел на этот, это же твой шанс.

— В каком смысле?

— В том смысле, что ты не можешь припомнить ни одного доброго поступка, так куда же ты пойдешь?

Я не ответил и посмотрел в окно… И вдруг меня словно током ударило. Я подпрыгнул и приблизился к стеклу вплотную. Там, за окном ничего не было. Ничего. Ни машин, ни дорог, ни домов, вообще ничего. В глазах у меня потемнело. Я сидел и чувствовал, как мне за шиворот стекают тонкие струйки холодного пота.

— Ну, теперь-то ты понимаешь? — донесся до меня голос водителя. Он сочувственно смотрел на меня через стекло кабины.

— Что-то произошло? — внезапно охрипшим голосом спросил я.

— Произошло.

— Со мной или с миром?

— С тобой. У тебя есть еще пара минут на то, чтобы успокоиться и прийти в себя. Сначала у всех шок, а потом это проходит.

Трясущимися руками я вытащил сигарету из пачки, сломал ее, вытащил другую… Наконец мне удалось прикурить. После первой же затяжки стало немного легче, хотя соображал я по-прежнему плохо.

— Давай скорее, — поторопил меня водитель, — время идет.

— Но, Вы должны мне все объяснить! Я что… умер, что ли?

— Да, судя по тому, что ты находишься здесь.

— «Здесь» это где? Это что, чистилище? Этот трамвай и есть Тот Свет? А Вы кто? Архангел Гавриил, что ли? Или апостол Павел… или Петр — не помню точно, кто там держит ключи