Немойгик [Дина Вайа] (fb2) читать онлайн

Дина Вайа Немойгик

Счастье – это когда тебя понимают, большое счастье – это когда тебя любят, настоящее счастье – это когда любишь ты.

Конфуций

Этап 0

До… История моего рождения

7 августа. 4 часа утра. Первые лучи солнца пытаются пробиться сквозь горизонт. А на небе пара больших белых облаков. В такой атмосфере родилась девочка с глубокими карими глазами и длинными каштановыми волосами. Диана. И это была я. И во время моего рождения пошел дождь.

Маленькое создание забрали и положили в палату к другим новорожденным. Я была единственной девочкой, родившейся в тот день и в день до.

Такое чувство иногда, что я всё это помню. Что я помню, как впервые дотронулась до груди матери, как женщина в розовом халате положила меня куда-то, как я впервые заплакала. Это странное ощущение…

Этап 1

Моё «весёлое» детство

Через пару дней мы уехали. И меня, маленькое создание со смуглой кожей и большими глазами, впервые взял на руки папа. Он боялся: я казалась ему хрупкой и нежной. Я была ангелом, который может раствориться в воздухе, исчезнуть и никогда не вернуться.

Мне было тепло в кругу этих людей. Мне казалось, что каждый из них меня любит, что каждому я дорога и важна и что для каждого я тот самый маленький ангел…

Но это было недолго.

В то время в семье не было денег. Единственная еда, которая была дома – бульон из кролика – просто вода с разваренными в ней кусочками мяса. Всё остальное продавали.

Родственники не помогали нам. Им было всё равно…

Появилось моё первое воспоминание…

Оно такое тёплое, я не знаю, почему мне запомнился этот свет и позитив в море горя и страданий.

В бабушкином дворе строили новый забор, из ракушки. А я сидела на коленях у папы. Начало или середина июня. Папина огромная рука дотрагивалась до моих пальчиков. А вторая держала за спинку, чтобы я не упала. Солнце светило. Я чувствовала, как лучи и папины руки ласкают меня.

А мама в то время была беременна моим братом.

Я сидела в коляске, пока мама отошла. И я скучала. Я не хотела сидеть. И облокотилась на край коляски. Моё внимание привлек сверкающий на солнце железный штырёк, который торчал из земли. Я больше наклонилась в его сторону. И коляска перевернулась. Маленькое создание ударилось об эту железку и потоки крови хлынули из пары глубоких порезов.

В крови был нос. У меня до сих пор на нём глубокий шрам. И на щеке была пара царапин, которые доходили до губ.

Прибежала мама. Меня умыли, а родители в очередной раз поссорились по странному и, по-моему, пустяковому поводу.

И в то время в моей голове начал появляться какой-то голос. Я умела говорить. И эти слова начинали перемещаться в мои мысли. Это был голос повествователя, он преследовал меня в любой момент моей жизни. Стоило замолчать сознательным, обдуманным рассуждениям, как он вырывался наружу. Он звучал как не мой голос. Глубокий, чёткий, манящий…

И казалось, что говорит это взрослый человек. Не мог сам так рассуждать. В голове рождались образы. И эти образы я видела вокруг себя.

Этот голос появлялся, когда происходил переломный момент или в моей голове рождалась ностальгия. И я знала, что ни у кого такого нет. Меня это пугало. Но мне нравилось это странное явление. Хотя я хотела от него избавиться.

Была середина лета. Мама мыла посуду на уличной скважине во дворе бабушки. Была особая атмосфера. Двадцатисантиметровое ограждение, украшенное морскими камушками, обносило скважину, а внутри ограждения дно устилала глиняная плитка, которая под действием воды истончилась и выглядела шикарно. По левую сторону рос плотный куст, на котором весели черные ягодки.

Левее росла верба. С этим божественным деревом связаны теплые воспоминания… Когда мне было восемь, я с братом решили облагородить двор. И соорудить домик на дереве. Мы раздумывали над этим и решились. И верба была идеальна для этого. Через неделю на её высоких ветвях стояла халабуда из квадратных досок, спинок от старых кроватей и другого барахла, которое мы смогли найти. Это выглядело странно, но мы гордились работой. Лето мы с друзьями проводили там. Прекрасно было вечером и ночью. Со сторону дома сквозь беседку проходили тонкие лучи света, мрак, а около скважины поют лягушки. И мы сидим и говорим о жизни, нашей маленькой и беззаботной, но серьёзно и по-взрослому.

По правую сторону росли цветочки и пара роз. Когда я была маленькой, мне нравилось срывать лепестки и проводить символические обряды. Я сидела и занималась этим. Подошла бабушка, я не придала этому значения. Она схватила меня за руку и за ухо. И начала кричать, что я испортила её розы. Я плакала – она отпустила. Но мне нравилось «портить её цветы» и я не собиралась отказываться. Когда я и брат были чуть-чуть постарше, в бабушкиной клумбе росли высокие желтые и красные цветы. И мы ползали среди них. Тоже, получали. Но было весело!

      Итак. Мама мыла посуду. А мне нечего было делать. Я ходила по двору и услышала разговоры около летней кухни. Там сидела бабушка, дедушка, тётя и мой двоюродный брат. Они обедали. Я подошла к столу. Бабушка нагнулась. Дотронулась до моего плеча и сказала: «Иди мама тебя накормит». Но тогда в нашей семье было плохо с этим, и она это знала… Они кушали, а я сидела на скамейке и смотрела. Периодически кто-то оборачивался и смотрел с жалостью, что ли. Но это зрелище доставляло им больше удовольствия.

Летом родился брат. В доме бабушки к нам относились ужасно. И родители понимали, что нужно съехать. В паре сотен метров оттуда находился старый дом с треснувшей стеной, около него участок со множеством зацементированных дорожек с широкими трещинами, сквозь которые пробивалась трава.

Помню, как впервые вошла туда. По бокам от калитки росли высокие туи, их тень падала на дорожку, а пространство под ними было засыпано миниатюрными шишечками, от которых исходил запах, не сказать, что неприятный, но странный. Засохшая трава стояла всюду, а слева в метре от дома росло пару кустов винограда, который лозами и листьями создавал необычную тень. А дальше росли огромные деревья абрикоса с раскидистыми ветками, такие мощные, что взгляд на них вызывал глубокое уважение и специфическую гордость.

Я побежала и оглянулась влево, на соседнюю дорожку. Там сидел трёхцветный котёнок, с худой мордочкой и большими ушами.И я назвала её Бемби.

Ноябрь. Вечер. В доме темно и холодно. Мама не затопила печь. Она сидела на пороге зала и рубала свиную голову для супа. А я стояла около неё и что-то рассказывала. Братик спал в соседней комнате, дверь туда была закрыта.

Речь моя тогда соответствовала внутреннему голосу. Я переходила в разные стороны от мамы. Мне было скучно.

Дверь на улицу открылась. И наступила тишина. Раздались тяжелые шаги. В дом зашёл папа, и, судя по звуку, он был пьян. В такие моменты мы пытались вести себя аккуратнее, чтобы не спровоцировать его гнев. На кухне-веранде что-то звякнуло и открылась дверь в зал. Мама встала и повернулась в ту сторону. Он начал орать, а мама пыталась его успокоить. Я стояла в сторон и боялась. Но потом страх превратился в нечто иное. И я просто смотрела…

Он кричал сильнее и сильнее. В его правой руке появился нож. Он взмахнул им и женщина упала на колени. Она молила. По её худым щекам побежали соленые реки. Она поднимала сложенные руки к небу. И сотню раз истерическим тоном повторяла: «Прошу, пожалуйста, не надо». А он стоял над ней с поднятым ножом и унижал её, он матерился и даже не замечал, что это вижу я. Тон накалялся. Жесты стали экспрессивней. И нож то поднимался, то опускался, проносясь перед лицом жертвы. А она плакала…

Ещё пару секунд, и он бы сделал это. И я понимала. Мне не было страшно, но я знала, как не допустить трагедии.

Я заплакала. И начала лезть за стол около окна. Мои движения были беспорядочными, но до боли натуральными. Будто мне реально было страшно…

И я привлекла внимание. Он кинул нож на пол. И начал двигаться ко мне, медленно, со словами: «Маленькая моя, не бойся, Дианочка». Я не переставала паниковать. Он пытался дотронуться до меня, но я пыталась всеми силами избегать контакта. Но он начал гладить мою руку. К тому моменту я поверила в истинность своего страха, но вдруг страх пропал.

И в душе наступила тишина. Голос во мне замолчал, как и всё вокруг. Время будто остановилось. Моё дыхание будто остановилось, и всё вокруг обрело ауру спокойствия и теплоты… Ложной теплоты.

Брат стал старше. Мы часто занимались какой-то дичью. И много придумывали.

К тому времени папа не стал лучше. Ни капельки. И чтобы он не прошёл, мы обвязали дом нитками. От одного угла к другому, от одного к другому… Пол, дверные проемы, мебель – нитки были повсюду. И даже трезвый человек бы навернулся, если бы не заметил их.

Мы сидели в детской на кровати. Это была третья комната от входа. Двери были открыты. Мы смотрели в длинный коридор и ждали. Ждали, пока зайдёт папа и упадёт, или ждали, пока зайдёт мама, чтобы предупредить её.

Через некоторое время мы помогли маме пройти до наших кроватей. Она упала на мою кровать и начала плакать. Потом села, я гладила её руку. Но она не переставала плакать. Я обнимала её, но она не переставала плакать…

В детстве в доме была странная атмосфера. Когда мы были одни, только семья, там веяло теплом и уютом. Когда приходил кто-то из ближайших родственников, чувствовалась какая-то раскрепощенность в закрепощенности, по-другому это описать невозможно. Будто твоей душе свободно, а она в клетке, стены давили, а ей хотелось лететь.

Когда приходили друзья родителей, дом наполнялся пошлостью и весельем. В такие моменты родителям было всё равно на нас.

Чаще всего нас посещали папины школьные друзья и друзья по работе. С ними родители могли сидеть до утра. У костра с шашлыком, алкоголем и шутками. Но нас туда не пускали. Или нам становилось скучно и мы просились в дом. Кстати, дом мы называли «хата».

В это время мы были свободны. Но в такие моменты на телевизоре шли либо ужастики, либо порно фильмы, либо ещё что-то, что не предназначено для малолетней аудитории. А в шкафах была уйма порно журналов и книг. Когда родители были с нами, они контролировали, чтобы мы не брали их, но в противном случае…

Мы не понимали этого. Но это повлияло на дальнейшее развитие психики.

Мы смеялись над пошлыми картинками. Помню даже, как я подошла с журналом к маме и решила показать ей «смешную» картинку. И никак не реагировали на кровавые и противные сцены в ужастиках. Для нас это было прикольно. Особенно «прикольно» то, что сейчас, когда я достаточно взрослая, родители контролируют каждое моё действие, чтобы, не дай бог, не было в моих запросах в сети пошлятины или сомнительных фильмов. А тогда на это было всё равно… «Дети, они же не запомнят всего этого и это никак не повлияет», – думали они. Видимо, промахнулись…

Но всё стало лучше. Родители купили корову. И продажа молока оказалась прибыльным бизнесом. Только морочным. Мы жили в паре сотен метров от дома бабушки, а коров мы содержали там. И родителям приходилось очень рано вставать, чтобы выдоить их и управиться по хозяйству.

Папа начал работать. Он тарарил на рыбзаводе. Иногда он пропадал там целыми сутками, иногда не приезжал домой на обед, иногда проезжал поздно-поздно ночью. Когда его долго не было, я с мамой становились около ворот на участке, который родители приобрели, и ждали. Солнце садилось, на горизонте появлялся свет фар – должно быть, папа едет. Ждали. А нет, не он, это машина с другого предприятия. И опять ждали. И вот, едет его машина. Он вылазит из багажника, уставший, с мешком рыбы на спине. А мы радуемся, обнимаем его…

В то время родители взяли участок. Это был большой кусок земли, в три раза больше, чем среднестатистический участок в селе. Там была свалка. Но родители хотели превратить убожище в рай. И через год начали строить дом. У родителей были грандиозные планы. Папа рассказывал мне, совсем ребенку, как классно будет, когда у нас будет собственное жилище, когда у меня будет комната на втором этаже, как я смогу любоваться лучами заходящего за море солнца и оглядывать низенькие домики.

Денег не было – строительство не продвигалось. Но папа обещал, что на следующий год всё будет готово. Сколько раз… И каждый раз врал. Врал мне, и тем самым учил меня этому. Думал, что ничего плохого же не случится от того, что я буду жить в иллюзии его «завтра».

Чтобы обнести участок ограждением, папа ездил на свалки и выкапывал ржавую проволоку. Он ездил на скалы на бричке, чтобы привезти камни для строительства цоколя. Он находил места, где можно купить дешевый камень, оставшийся от строительных работ. Он просил друзей помочь строить за символическую плату…

И он же дал столько несбывшихся обещаний.

В нашем доме бывали родственники. А особенно мы любили, когда приезжали наши дядя и тётя – Женя и Ира. С ними всегда было весело. Мы делали забавные фотографии и снимали милые видео. Они привозили подарки и сладости. И родителям тоже это нравилось. Они могли долго разговаривать между собой, но, когда тётя с дядей были у нас дома, никто и никогда не терял нас из виду, мы были подконтрольны. Но это приносило радость.

В этой компании мне было тепло. И весело. На камеру я с братом вытворяли странные вещи. И когда я пересматриваю это, становится стыдно, но это вызывает умиление. Я не могу поверить, что когда-то я была такой милашечкой с крупными кудрями, пронзительными глазами, носиком-бусинкой и тоненьким телом.

Мои действия говорили обо мне как о лидере. Я всё время командовала братом. И, как я понимаю, не из-за принципа, а из-за моего врожденного желания доминировать (ну да, ну да, я же лев, что от меня ещё ожидать). Я руководила его действиями и проворачивала дела, которые могли бы пойти мне на пользу.

Однажды к нам приехали Ира и Женя. И привезли большой пакет ирисок. Я и брат должны были разделить их поровну. Мы так и сделали. Но я предложила сыграть в кое-что, что придумывала на ходу. На конфеты. Я выиграла у брата все конфеты. Он начал возмущаться, а я – объяснять ему. Но окончание истории не такое забавное… В общем, я ударила его мясорубкой по голове… Коротко о том, что бывает при неисполнении правил, ну, моих желаний в частности.

Порой в детстве меня оставляли с бабушкой или одной из тёть – либо с Таней, либо с Ирой. По факту я большую часть времени проводила с ними.

Родители всё время были на работе. Или я им мешала. И они отправляли меня к бабушке. В то время бабушка и Таня жили в одном доме. Помимо их там проживали ещё дедушка и мой двоюродный брат Егор.

Они меня наказывали. Просто. Потому, что я им надоела, или потому, что у путаюсь под ногами, или ещё по каким-то неведомым мне причинам. Помню, как бабушка просто из-за того, что я не там стояла, поставила в угол. Я стояла и не понимала, почему она так поступила. С того момента отсчитывается моя укоренившаяся привычка – спрашивать «почему». И если вдруг у кого-то не найдётся ответа на этот вопрос, моё внимание соскочит с данной персоны.

Ещё «помню один момент добрый». Была зима. За окном сыпался снег. Шёл спокойно и медленно. Снежинки будто во сне. Я открываю глаза. Эту ночь я спала в комнате бабушки, в её постели. Приятно трещит печь, тепло. В доме слегка пахнет доготовленным завтраком. Звуки телевизора. Но мне это не важно. Я смотрю в окно. И вижу сквозь ламповый тюль такой прекрасный мир. Белый… Где-то слышатся шаги. Это идёт Егор, чтобы сообщить бабушке, что он собирается гулять с друзьями. Бабушка сидит на низком стульчике, шьёт. Парень заходит, на него оборачиваются взрослые, дедушка тоже был в комнате, он не вставал и ждал, пока бабушка принесет завтрак. Все уходят. И мы, я и тишина, остаёмся наедине.

Мне не хотелось вставать. Это было прекрасно. Я была будто в другом мире. Было так мягко, тепло и приятно на душе и в теле.

А ещё время с Таней… Многие считали её ужасное женщиной, особенно родители. Они внушали, что она плохая. Но я это видела лишь в их словах. Может, я ищу во всех только добро, может, ещё что-то, но это факт.

Она увлекалась рукоделием, и, когда я оставалась с ней, мы занимались этим делом. Приятно, когда кто-то занимается с тобой каким-то интересным делом и не говорит, что ты делаешь что-то не так, что ты бездарность, что у тебя ничего не выйдет. А просто делает и помогает исправить ошибки, если они появляются. Да, и благодаря тёте у меня такое влечение к рукоделию.

Осенью мы ходили в старый сад, чтобы пособирать красивые листья, семена деревьев, ягоды шиповника, золотые колоски. Но в один раз произошло нечто странное. Мы шли по тропинке в рощу, там росли шиповник с продолговатыми красными ягодками, а эти ягодки бы пригодились в handmade-е. Мы свернули с дорожки. Это было мрачное место, и я боялась туда ходить, поэтому держалась поближе к тёте. Мы прошли вглубь, я оборачиваю голову, а в метре от меня веревка, а на ней повешанная собака. Я дотронулась до кофты Тани, она посмотрела в сторону собаки. Сказала: «А это твой дедушка сделал». Я не знаю, что она хотела вызвать у меня этими словами. Но мне не было страшно. Я будто смотрела на мир не своими глазами, а глазами, которые находились за мной. Поэтому ничего не чувствовала. И в этот момент я почему-то тоже была умиротворена.

В детстве у меня было ещё одно странное предпочтение – спать с папой. Да, этот человек делал мне много плохого. Но и здесь я пыталась видеть только хорошее.

Да, я любила спать с папой. В этом человеке я всегда видела пример, несмотря на его образ жизни, поступки и прочее. Я не видела что-то такое в маме, не пыталась быть похожей на неё.

Мне было обидно, когда я хотела быть с семьёй, а меня отправляли к бабушке, или когда папа не приходил домой или выгонял меня. Я чувствовала, что не так уж и важна для них, что эти люди не готовы жертвовать ради меня самым ценным своим ресурсом – временем. И у меня сформировалась частичка неполноценности. Мне кажется, что то, что человек со мной мил, – это либо лицемерие, либо правда, но правда временная, которая совсем скоро кончится и станет ложью. Хотя это не так в реальности. Просто ощущение.

У мамы была одна странность. Она кричала, могла ударить. И я понимаю её, у любого человека крыша съедет от такой жизни. Но после всех унижение она будто что-то осознавала, падала на колени и начинала целовать и просить прощения. Но я не верила, мне было противно от этого, потому что действия противоречили последующим действиям и нельзя было понять, в каком случае ты говорил правду.

Брат подрос. Я завидовала, потому что родители уделяли ему больше внимания. Они чаще покупали ему игрушки, не отправляли его к бабушке, относились нежнее. И если с ним что-то случалось, всегда была виновата я.

Он подрос и начал унижать меня. И да, уже тогда я ощущала себя лишней в их обществе, не такой… Он бил меня и издевался надо мною, когда родителей не было дома. Тогда я ещё не испытывала жестокость по отношению к нему. Я думала, что, если я буду к нему добра, он тоже рано или поздно изменит своё поведение. Но я ошибалась. Или просто неспособна была дождаться того момента. Он издевался всё сильнее.

Я не рассказывала об этом родителям. Ведь они либо бы не поверили мне, либо отругали брата. А мне не хотелось ни того, ни того.

Но меня всё достало. Я начала проявлять жестокость по отношению к нему. Но он рассказывал обо всём. И меня часто ругали. Но я не рассказывала ничего. И родители начали считать меня извергом…

Они ещё меньше верили мне. Но пытались не показывать своё реальное отношение. Может, потому, что я всё-таки была их ребенком, и они любили меня…

Я сознавала действительность. И я начала помогать маме по дому. Помогала убираться, стирать, готовить, зашивать.

Я начала учиться готовить лет в пять. Первое, что я приготовила был хворост.

На нашей улице жило много детей. И периодически все мы собирались в нашем дворе. Помню, как ворота во двор открываются и толпа ребятишек разных возрастов засыпается внутрь. Нас было человек двадцать. Там были и старшеклассники, и те, кто ещё не умел нормально разговаривать. Но было весело. За домом был подвал, примерно полтора метра высотой. И с него было очень классно съезжать на тапочках или на линолеуме.

Чтобы угостить этих детей, мама жарила хворост. И в этот раз у неё было какое-то очень срочное дело. И она позвала меня к себе. Я чувствовала гордость, ведь обычно, когда нужно было с чем-то помочь, мама звалась другую, старшую, девочку. Я держала в руках вилки и пыталась как можно аккуратнее переворачивать хрустики. Я была сосредоточена.

Я любила шить. И это было единственное, что, по мнению родителей, я хорошо делала. Я могла сесть перед горой старых папиных носков и по пару часов зашивать их.

И, кстати, шить меня научил папа, он тоже когда-то увлекался этим, только серьёзно. Он шил сбрую для лошади и сапоги, учился вычинять овчину и шить из кожи. А до этого ремеслом интересовался прадедушка по бабушкиной линии, он был начальником ОТК на швейной фабрике.

Мне нравилось перешивать старые вещи. Это меня расслабляло, я уходила в себя. И мне не хотелось оттуда возвращаться, как, впрочем, и всему современному обществу…

В детстве у меня были и другие увлечения.

С детства я была неутомимым инициатором. Я часто предлагала родителям свои идеи. И в кругу друзей я тоже занимала позицию именно лидера-инициатора.

Когда я с братом находили что-то необычное, я сразу предлагала, что из этого можно сделать. Помню, как мы пытались сделать летательный аппарат от бензобака от Минска. Регулярно в нашем дворе появлялись домики из разных, порой странных, материалов. А вершиной наших творений были двухэтажные домики из досок. Однажды мы даже сбили такой гвоздями.

Мы часто притворялись кем-то. Я с завидной регулярностью «перевоплощалась» в кошку. Мы играли в одноглазых пиратов, боящихся темноты монстров, каких-то внеземных тварей, черепашек-ниндзя… Но главное, что всё это наполняло энергией. И от подобного лучи моего внутреннего солнышка никак не могли погаснуть…

Я люблю актёрское мастерство. И с этим даже спорить не стоит. Когда я была очень маленькой, меня часто оставляли смотреть телевизор. Там шли либо мультики, либо художественные фильмы. И я начала замечать, что периодически начинаю проигрывать сцену из мультика или фильма, представляя себя за одного из героев.

У меня был любимый мультик. Про парня, который умел трансформироваться в разные механические штуки. Был вечер. Я стояла на папиной кровати и вслух с жестами проигрывала сцену из мультика. Папа проходил около меня, и я сказала: «Папа, смотри, я играю». Он не повернулся и сказал: «Ага». И пошёл дальше. Это один из самых бОльных моментов моего детства. Серьёзно. Тогда опровергли, не придали внимания тому, что для меня было важно. Для меня это было очень важно. В то время я ещё и не думала о перспективах стать актёром или о чём-то подобном. Мне нравилось играть, душа лежала. А это так злостно опровергли…

И мне, как и любому ребенку, нравилось рисовать. Бабушка говорила, у меня талант. Она настаивала на том, чтобы меня записали в художественную школу. Но родители были против

Помню, как я рисовала бабушкину вазу. Я погрузилось в это дело. И аккуратно выводила каждую линию, делала всё как можно плавнее и красивее. Бабушка посмотрела на рисунок и обняла меня. Это было великолепно для ребенка. И мне нравился этот рисунок.

И я пела. И танцевала. Без этого я тоже не могла жить.

И я представить не могу, где бы я была, если бы родители обратили внимание хотя бы на один мой талант (ненавижу это слово, я вообще отрицаю существование таланта, это просто дело, в котором у человека больше опыта и к которому человека тянет). Но, знаете, я рада, что никто не придал значения моим увлечениям. Так бы я была совсем другим человеком. А я обожаю себя такой, какая есть я.

У нас не было Интернета. И я особо не жаловалась на его отсутствие. Когда об этом говорили взрослые, из их уст это звучало как что-то магическое, что предначертано только самым богатым и на что нужно потратить уйму денег. Да и рассказы взрослых о том, что в Интернете можно найти всё, что угодно и когда угодно,       с присущей им дурацкой интонацией вызывали у нас какое-то восхищение, что ли. И сейчас я вспоминаю это, и становится стыдно за взрослых. Серьёзно. Они же знали, что это, для чего это, как это работает. А нам несли чушь.

По-моему, это неправильно. Детям нужно говорить достоверную информацию, правду. И только так потом у родителей не будет никаких проблем с переучиванием ребенка новым законам жизни и правилам. Только так. Ведь ребенок – тоже человек. И когда-то он тоже будет вспоминать своё детство. И если тогда он не понял, о чём взрослый ему говорил, то в будущем он обязательно это поймёт. Конечно, информацию нужно облегчать для понимая ребенка. Но не нужно делать это до уровня дезинформации. Ведь потом ребенок просто запутается, что здесь правда.

Так было со мной. Да и со многими другими детьми, с абсолютным большинством.

Интернета не было. Зато мы жили в селе. И эта атмосфера тоже помогла мне стать той, кем я являюсь сейчас. Атмосфера вечного страха, с одной стороны, и атмосфера спокойствия, с другой. Может, поэтому я такая бесстрашная. Потому, что я поняла, что этот вечный страх есть спокойствие.

А ещё многие моменты имеют какую-то паркость. Просто чувство такое при их вспоминании. Хотя многие из них происходили на морозе.

Я ненавидела баню. Когда ты заходишь в наполненное паром помещение, становится сложно дышать и чувство, что вот-вот задохнёшься. Тебя намывают горячей водой и трут мочалкой настолько, что на теле чуть ли не появляются раны. А мама просто говорит сидеть молча и не двигаться без её повеления. Потом тебя еле вытирают. Ты ещё мокрый. И на тебя одевают колготы, кофту, куртку. И во всём этом ты сидишь в таком же жарком коридоре. Когда всё твоё тело чешется, а лёгкие, кажется, перестают дышать. А потом выходишь на свежий воздух. И вся одежда начинает прилипать к телу. Оно ещё сильнее чешется. А потом ещё двадцать минут идёшь домой и ощущаешь весь этот ужас…

И немного о том, почему вечный страх.

У нас были животные: кролики, свиньи, коровы, куры, утки, козы…

И в детстве я поняла лишь то, что они могут доставлять боль. Когда мне было два годика, я сидела около кроличьей клетки и смотрела на её обитателя. Я давала кролику что-то. И он ударил зубами по моим пальчикам. И до сих пор у меня большой шрам на мезинчике левой руки.

Родители управлялись и я стояла в базу и смотрела на них. Ко мне начала подходить корова. Она подбежала и её рог пронёсся в паре сантиметров от моего живота. Она прибила меня к стене. И, о, слава случаю: если бы корова ударила на несколько сантиметров в бок, меня бы здесь не было… Она пробила бы мне живот. Родители не сразу меня заметили. Я не кричала и не плакала, а просто взяла её за рога и смотрела. Папа подбежал и отвёл её. А с тех пор иллюзия бесстрашности начала рушиться…

У нас всегда были собаки. Папа очень любил их. Да и я к ним не была равнодушна.

Сначала у нас были грейхаунды. Это высокие стройные охотничьи собаки с тонкими фигурами. Когда-то папа хотел их разводить для охоты. Но время, точнее его отсутствие, не позволяло этим заниматься. Некогда у нас их было много, штук пять. Но потом часть собак умерла. И остались только Алмаз, Самира и ещё один пёс, сын Самиры, я забыла его имя.

Они жили у вольере. И, как я помню, на всех собак еды тогда не хватало, из-за чего они часто дрались. Когда мы переехали в хату, собак стали держать на цепи. Папа никогда не отпускал их и не гулял с ними. И я считала такое поведение безответственным. Мне было жалко животным. Потом их не стало…

Несколько раз родители покупали немецких овчарок. Лучше всего я помню черную овчарку по имени Грета. Это была самая позитивная и милая собака, которую я когда-либо видела. Она гуляла у нас по двору. Когда кто-то заходил к калитку, она прыгала на него и облизывала – вот так она была рада видеть хозяев.

Но однажды она не пришла. Мы начали искать её. Она лежала под заборчиком около скважины. Ей было плохо. На следующий день её повезли к ветеринару. Назначили капельницы. Но человек, которому поручено было их ставить, не поверил, что нужна такая маленькая доза. И в итоге собака просто задохнулась от человеческой глупости и нежелания верить.

Родители знали, почему она умерла. Но нам врали. Они говорили то ли то, что эту собаку отравили, то ли то, что она заразилась чем-то от дворняги. Но факт в том, что пытались внушить ненависть к чему-то. Вот и всё. А это низко. И как хорошо, что я это понимаю…

Потом появилась Кора. Мама привезла её на мопеде из другого города. Тогда это был маленький пузатый фокстерьер с пушистым телом и малюсенькими тёплыми лапками. Когда мама привезла её, мама сразу же уехала на работу. А малышка начала плакать. Я сидела около неё и успокаивала. Я прижалась к ней, чтобы она не замерзла. И ей стало комфортно. И она уснула возле моих колен…

Чуть позже появился Хан. Это был метис немецкой овчарки с какой-то дворнягой. Но от этого я не любила его меньше. Это был прекрасный пёс. Сейчас вспоминаю всё это и думаю, насколько же разные характеры у собак. Очень разные. И это удивительно круто.

Через месяц купили Суру. Тоже немецкую овчарку. Чистопородную, с хорошей родословной. Когда Сура была щенком, мы её не замечали. Она никогда не игралась с нами. Она всегда была в стороне, наблюдала. И она никогда не издевалась над кошками. Я вообще не помню её из детства. И родители тоже не обращали на неё особого внимания. Это была особенная собака. И я сравниваю её с собой, как бы странно это ни звучало. И это единственная собака, которая до сих пор жива. Может, есть что-то верное в её философии…

И у меня есть две вечные любви – хомяки и козы. Я серьёзно. Эти животные особенные для меня. И я сравниваю себя с хомяком.

В детстве у меня было несколько пушистых грызунов. Я не помню особого взаимодействия с ними. Помню, как мы их в спичечных коробках хоронили и всё…

Когда мне было года три, у нас впервые появились козы. Козу с двумя козлятами забрали с фермы. Они были коричневые, со светлыми полосками на спине и небольшими рогами. У нас было две Аси, Роза, Лилия, Раф… Но история начинается позже.

Из села, откуда родом мама, привезли беременную козу. Через месяц появились две девочки-козочки. И мы назвали их Анна и Эльза. У меня с самого детства Эльзы завязался с ней какой-то особый connect. Когда я уходила, она грустила. Я могла ей что-то рассказывать, а она меня внимательно слушала. Мы играли вместе. И скажу вам, она была самым верным и лучшим другом в моей жизни. Я часто думаю над этим. Но никогда я не встречала человека, который бы так же себя вел по отношению ко мне. А ей я была дорогА.

И когда она подросла, её отправили в стадо. А привезли в конце февраля. Всю зиму я ждала этого момента. Я думала, что она забыла меня, ведь козы – глупые животные. Но я была не права. Я зашла в сарай. И её взгляд тут же приковался ко мне. Ей не нужно было ничего тогда, кроме меня и моей персоны. Я подошла и постояла около загончика. Была почти ночь. Потом хотела уйти. Но Эльза начала мекать. И я вернулась. Я зашла в её сарай. Мы посидели ещё около часа. Она начала пытаться бодать меня. И один раз чуть не сломала мне руку. Я пошла к выходу. Но она мекала. Она была не специально. Так получилось. И я вернулась.

Я приходила к ней каждый день. И мы разговаривали. Никто нас не понимал. Никто из людей не хотел быть со мной рядом настолько сильно. Я никогда не чувствовала, что на кого-то могу полностью положиться, полностью доверять. А если и подумала однажды, то по крупному пожалела.

Но к концу лета я стала видеться с Эльзой реже. Не помню, почему. И к осени родители решили, что хватит с них коз. И убили Эльзу. Мне было грустно, я была опустошена. И мама спросила, жалко ли было её. А я не знала, что ответить…

В моей жизни был ещё один странный момент. Это произошло под Новый год.

В детстве мне было интересно, что будет, если поджечь себя. У меня было навязчивое желание сделать это. Тогда мне было три или четыре. А это желание у меня было с самого детства. Ума не приложу, с чем это могло быть связано.

И в один день коим-то образом в моих руках оказалась зажигалка. У меня получилось зажечь её с первого раза. И я подпалила свои пальцы на правой руке. Мне не было больно. Мне было интересно, что будет дальше. Горело легкое пламя. А пальцы и ногти покрывались черным пепельным налетом. Я наблюдала за этим. А голос в голове говорил всё громче и громче. Мне было интересно, что будет дальше.

Но я подумала о том, что это могут увидеть взрослые. И подумать, что я ненормальная. Мои действия не есть норма. Такого не должно быть.

Неделя до Нового года. Мама просит принести что-то с кухни и говорит, что эта вещь находится в каком-то ящичке. Я открыла один из них. Там лежала большая кукла. Я обрадовалась, а потом всё поняла: это подарок мне на Новый год. Мне стало не то, чтобы грустно. Просто это был удар для детского сознания. Тогда я верила в чудеса и всеми способами пыталась доказать их существование. Но это разрушило всю магию.

Та кукла лежала в сыром плесневом шкафу. И от этого становилось ещё грустнее…

В новогоднюю ночи приснился ужасный сон, как мне казалось. Я стояла на облаке. Везде пылал огонь. И из-за дыма навстречу мне появилась женщина в маске кошки. Она держала две катаны в руках. И направлялась ко мне. Я понимала, что не смогу сражаться с ней. Я сопротивлялась, ускользала, пыталась убежать. Но тут резко кошка сбросила меня с облака. Я дважды вскакивала при виде снов за свою жизнь. И этот раз был одним из тех разов. Я вскочила, а под ёлкой сидела мама с игрушками в руках и что-то делала. Мне стало ещё обиднее, я отвернулась, а она меня не заметила. Всё. Теперь точно всё волшебство, в которое я только могла верить, рухнуло…

Особенно всегда проходило лето.

Летом приезжал хозяин дома. И нам приходилось переезжать к бабушке. Мы собирали все свои вещи в бричку. И перевозили. Папа даже разрешал мне иногда рулить.

Мы собирали всё-всё. И должны были жить у бабушки до начала осень. Мы жили в старой комнате, которая не имела проход в дом, но соприкасалась с ним стеной. На всю стену там были фотообои со львёнком. Старое большое окно с множеством щелей и не пойми какая дверь. И там было много мух и комаров. Поэтому находится было практически невозможно, особенно ночью. Но нам приходилось терпеть…

Мне было четыре. Поздняя весна. Ещё не стало достаточно тепло. И поэтому мы, дети, ходили в куртках. А мама садила огород.

Она работала на грядках. А мне с братом нечего было делать. Мы просто ходили по бывшему мусорнику и искали всякие интересные штучки. Потом я подняла глаза и сквозь сетку в соседний двор увидела маленькую девочку, которая смотрела на нас. Я пыталась не обращать на неё внимание. Но потом мама сказала, чтобы я подошла к незнакомке. Мы заговорились. Девочка принесла две миниатюрные пластиковые пони и подарила мне и брату. И мы договорились встретиться завтра на том же месте. И поиграть у неё во дворе.

Так и случилось. Мы начали видеться каждый день. И в итоге стали подружками.

Её звали Вика. Она приезжала в село каждое лето с бабушкой и дедушкой или с родителями. Она была почти на год старше меня. Но это не мешало весело проводить время.

А ещё я помню, как я с бабушкой и с тётей ездили на пляж. Волны казались мне такими странными, океанскими. Я стаяла на берегу, а за ручки меня держали Таня и бабушка. На море была атмосфера особая. Такой запах, легкий ветер, не так уж и много отдыхающих. Это было прекрасно. И всё было наполнено каким-то счастьем.

Однажды я ездила на море с моей семьёй и семьёй дяди Миши. Вечер. Солнце село. Прохлада. Но мне было не комфортно. Дядины дети пугали и пытались вызвать негативные эмоции, а взрослые пили или вели себя совсем не любяще. Если бы я была одна, возможно, это было бы самое прекрасное воспоминание из тех, которые могут быть.

С родителями мы очень редко, раз или два за лето, ездили на море на велосипедах или на бричке. Но это было незабываемо. Знаешь, думаю, любой ребенок рад провести время с родителями, особенно когда большую часть времени они на работе, а потом говорят, что всё делают ради тебя. Но не в материальном благополучии же дело… И так было всегда, и будет всегда. Они не делают ничего, чтобы меняться. Они привыкли к этой раковине.

В детстве у меня болели почки. Очень болели. Нужна была интенсивная терапия, и поэтому мы ездили в Симферополь.

А потом из-за аденоидов семьдесят процентов слуха было потеряно. Мама говорила что-то, а я плакала и говорила, что ничего не слышу. Был большой шанс того, что я вовсе лишусь слуха. И почти через год мне удалили аденоиды. Сразу же я начала слышать всё отчетливей. Но нужно было пройти длительный курс терапии. Мне нельзя было нырять с головой и необходимо было по случаю купания надевать беруши. Это было очень неудобно. Потом каждое утро нужно было ходить в больницу на прогревание. К ушам прикладывали большие еле влажные диски, которые ужасно пахли и постепенно нагревались. Это мерзотное ощущение, будто в твои уши заливают горячий воск, и он попадает в мозг и начинает разъедать его, а ушные каналы в это время становятся всё шире и шире. Я ненавидела всё это.

А потом у меня обнаружили пупочную грыжу. Мол, мне не так обрезали, когда я была младенцем. Об этом сказали, когда я ещё не пошла в школу. Но родители не верили, они говорили, что это всё бред и такого быть не может. И каждый год им говорили об этом. Но потом от любой еды мой живот начал настолько болеть, что я не могла нормально лечь, не говоря уже о том, чтобы встать. И этот ад продолжался полгода. Самое сложное было притворяться, что всё хорошо, в школе, потому что ко мне бы серьёзно придолбались, если бы я показала, что мне больно. И приходилось терпеть. А была такая боль… В итоге, операцию провели, только когда я закончила второй класс…

И я помню самый яркий момент с участием голоса повествователя. Это было моё пятилетие.

Я стояла между беседкой в бабушкином дворе и домом. И думала о том, как быстро жизнь пролетает… Я серьёзно. Да, это звучит смешно, но тогда я думала что-то типо такого: «Капец, вот мне уже пять. Теперь мне не сколько-то там годиков, а пять лет. Никогда бы не подумала, что это время пролетит так быстро. Я столько уже успела сделать, но столько ещё впереди». Да, да, именно так я и думала. И тогда в моей голове пробежала странная картина. Мне показалось, будто меня ждёт что-то грандиозное, великое. Будто вот к этому мне нужно готовиться.

И это было странно, как и эти мысли. Тогда мне казалось, что я на пару минут стала лет на десять старше. Голос повествователя всё-таки…

И вот уже через год начался второй этап становления маленького существа в Дину Вайа.

Этап 2

Школа: началка

Я хотела в школу. Мне было скучно дома. И ничто не помогало справляться с этой скукой. Я никогда не ходила в садик. В селе его не было, а ездить в умничку в город было дорого.

Перед школой были подготовительных курсов. Пару месяцев мы ходили к нашей будущей классной руководительнице. Мы изучали азы азов школьной программы, знакомились с устройством школы и друг с другом. Помню, как нам проводили патриотические лекции (куда без этого). Я жила в Крыму, а Крым тогда был Украиной. Из нас пытались сделать патриотов этой страны. Хотя большинство людей немного больше любило Россию. Они не были верны своей стране. Я, конечно, против патриотизма и патриотического воспитания как таковых. Но я считаю патриотизм за чужую страну высшей степенью невежества к стране собственной. Ведь по итогу он может принести больший ущерб стране, чем отсутствие патриотизма вообще.

Помню, как перед первой встречей с будущими одноклассниками и учительницей я пыталась запомнить, что меня зовут Косовская Диана Сергеевна. Я около часа повторяла это. Я волновалась. И поэтому всё время спрашивала маму, правильно ли я говорю. И ещё мне было страшно из-за одного момента. Мне придётся очутиться среди незнакомых людей одной. Это пугало, потому что родители никогда не оставляли меня в такой атмосфере. Они пугали, что в такой атмосфере может произойти что-то плохое, негативное, что может принести мне вред. Вот я и боялась.

А ещё меня пугала перспектива потеряться где-то, что мама не придёт, что про меня забудут или что, когда заберут остальных детей, я останусь сидеть там, потому что для родителей их работа и их дела важнее.

И настал тот самый, первый, день. Я плакала, когда нужно было расставаться с мамой. Хотя очень-очень хотела быть со своими будущими одноклассниками. Но жутко боялась.

Мы выходили по одному к доске. И учительница задавала нам по несколько вопросов. Помню, что там точно были вопросы «Сколько тебе лет?», «Как тебя зовут?» и «Как зовут твою маму?» Это было намного менее напряжным, чем я ожидала. И я была рада. Пока я с мамой шла домой, я рассказала ей, как всё прошло. С таким воодушевлением.

Шли дни… И в конце курсов мне выдали книжечку, которую я должна была решить за лето и сдать учителю в начале учебного года. У родителей не было времени со мной заниматься. И в итоге я с мамой не решили и трети. Я не поняла в полной мере, как считать, мы не дошли до этого. И я не умела писать. Но умела читать, я рано научилась читать – в три.

А когда нужно было сдавать проделанную работу, мама сказала мне, что сдавать вовсе не обязательно. И она соврала, что мы потеряли книжку.

Начался учебный год. С двумя девочками из своего класса я была знакома и до школы. Наши родители часто пересекались. Но не было ничего, что можно было бы назвать дружбой. Мы были чужаками друг для друга. Все для меня были чужаками. Я боялась принести им вред своим присутствием, а ещё боялась, что меня оттолкнут. Поэтому я выбрала другую стратегию.

Молчать. И быть одной. Более того, мне нравилось наедине с собой, потому что так я могла думать над вопросами, которые мало волновали детей моего возраста, размышлять и смотреть на поведение маленьких существ со стороны.

И в классе была ещё одна девочка, которая выбрала такое времяпровождение обычному дурачеству. Её звали Настя. Наши родители тоже были знакомы, но виделись редко, поэтому мы не знали друг друга. Мы ходили вместе, молчали вместе. Нас заставили быть вместе. А так, каждая была погружена в свои глубокие рассуждения.

Пару раз, помню, я даже играла с основным количеством класса. Но это не приносило мне удовольствия. Мне нравилось смотреть откуда-то издалека, оценивать их действие и поведение. Они просто дурачились, а я хотела что-то менять…

И да, с того момента я стала тем самым тихим челиком в классе. Но это меня не смущало. Почти.

Помимо отношений в классе были ещё и отношения между одноклассниками за пределами школы. Основополагающим фактором для такой дружбы являлась близость проживания. В моем крае жило четыре ребенка – Ася, Ксюша, Аля и Арсен. А всего в классе нас было восемнадцать.

С Ксюшей и Алей я была знакома до школы. Мы часто виделись, когда папа ходил в гости к их родителям.

Арсен жил около дома моейбабушки. И одно время я с братом дружили с ним и его сестрой, Кариной. Мы даже в гостях друг у друга проводили много времени. Было весело. Мы всё время придумывали что-то необычное. Мы заходили к нему через дырку в заборе. До калитки было слишком далеко, а такой вариант нас устраивал. Но в один момент его сестре что-то не понравилось. И она решила нас поссорить. И у неё это удалось.

А Ася была уникальна. Она жила в семье сыроедов, не играла в куклы и считалась самой умной в классе. И я сидела с ней за одной партой. Может быть, в то время у меня ничего не получалось. Многие думали, что у меня ничего никогда не получится, что я просто останусь троечницей, да и дело с концом. Но мои амбиции это не устраивало. И я хотела быть лучше Аси. Я ничуть не завидовала ей. И знала, что у неё многому можно поучиться.

Тогда я очень плохо писала, почти хуже всех. Я не умела считать, хотя у всех остальных это не вызывало абсолютно никаких трудностей. В третьем классе я читала хуже всех, хотя к нам тогда приехала украинка, которая даже разговаривать нормально по-русски не могла. Но я читала хуже её…

Ну, на что здесь было надеяться? И мне абсолютно не давались языки, ни английский, ни украинский. По английскому у меня как-то была 5 по двенадцатибальной шкале. Это три. И родители бы ругали меня за это, если бы узнали.

Мне часто помогала мама, ведь я ничего не понимала. Но она чаще всего не объясняла мне. А просто решала и давала мне переписать. Так было проще. Так меньше времени тратилось…

Но каким-то образом второй и третий класс я закончила на отлично. Хотя по факту в моем табеле были все «4» по российской системе оценивания.

Однажды мне показалось, что в меня поверили. Лариса Николаевна дала мне роль в школьном спектакле, который мы собирались ставить на выпускной для старшеклассников. Роль была противоположна мне.

Мы ставили «Аленький цветочек». Я играла старшую из сестёр. И мне нужно было закричать и оттолкнуть одноклассницу, которая играла среднюю сестру. А в жизни я всё время говорила тихо и ни за что бы не дотронулась до человека даже с хорошими намерениями. Кстати, этот страх физического контакта до сих пор присутствует во мне. Не знаю, откуда он взялся. Но меня лучше не трогать, особенно внезапно. За такое я могу и врезать.

Так, мне дали роль противоположную мне. Я много плакала на репетициях. Ну, не могла я просто закричать и тем более толкнуть человека. Но учительница настаивала на этом. И после сотен провалившихся попыток что-то начало получаться. А на самом спектакле я даже почувствовала, что слилась с этим образом. А это здоровское ощущение.

Я думала, что в меня просто поверили, что хоть кто-то подумал, что я способна на большее…

Но дело-то оказалось в другом. Я не так давно это поняла. Я ошиблась с тем выводом. Нет, в меня не поверили. Меня хотели изменить. Хотели превратить меня в такого же экстраверта, который не боится дотрагиваться до людей и показывать свои эмоции, которому всё равно на то, с кем общаться, которому всё равно на собственные мысли. Сделать меня такой же бездумной массой.

Я поняла, что эта ситуация преследовала такую цель, когда встретилась с учительницей в прошлом году. Она не такой уж и приятный человек, каким мне казалась раньше. Но в любом случае я благодарна ей. Если бы не было её, я бы не стала той собой, которая я сейчас. А я люблю себя такой, какая я есть. Обожаю.

Поэтому…

Спасибо вам, мой первый учитель.

Когда я была в третьем классе, на Украине начался Майдан. Я часто слышала разговоры взрослых о войне. Никто не знал, будет ли она. Но все знали, что если будет, то ничего уже не останется от той красоты, за которую так ценят Крым.

И тут.

Мы перешли в Россию. Люди говорили о Путине как о боге. Я серьёзно. Его возвышали просто до уровня святого, благодетеля, который беспричинно спас умирающий народ. Все говорили так, будто для этого реально не было никаких причин. Но причины-то были. И многим понятны эти причины. Но в доброго царя ведь верить легче, верно?

В четвертом классе у нас поменялась программа обучения, издательства учебников, система оценивания.

У меня была пара подруг. Те самые Ксюша и Аля. В то время особенно хорошо я дружила с Ксюшей. Девочки в нашем классе будто разделились на три лагеря: те, кого все имели ввиду, когда говорили «девочки», они были обычные, выпендрёжницы; девочки, которых фактически не считали девочками, я бы сказала, что они были более приземленные и менее красивые; и третья группа, просто третья группа, это была я. Я не могу туда отнести ещё кого-то. Я была одно. У меня были свои мысли, свои идеи, свои цели. Ксюша явно принадлежала к первой группе, а Аля – ко второй. Но Ксюша хотела быть со мной, а я не хотела бросать Алю, а те девочки-девочки не были против меня, но были против Али. И мне они были противны. Всегда. Эти маленькие лицемерки и вертихвостки. Может, это и нормально, обычно. Но для меня такое поведение как минимум аморально и неэтично.

Итак, сразу, на первое сентября, наша классная руководительница сказала, что те, у кого были девятки и десятки по двенадцатибальной шкале не смогут быть отличниками по пятибальной системе. Вот так и сказала. Что мне и некоторым другим личностям из класса не на что надеяться. Но меня это улыбнуло. Я не собиралась сдаваться.

Я начала готовить всю домашку, чаще читала вслух, поставила себе цель, в общем – закончить год на отлично.

Но всё оказалось не так просто. У нас пришла новая учительница по английскому. А она ни в коем случае не собиралась меня тянуть…

И мне не нравилась она как человек. С ней связан случай, который очень повлиял на меня.

На английский мне нужно было приготовить доклад о моей будущей профессии. А я хотела стать учителем. Очень хотела. Я говорила об этом родственникам. Я помогала брату делать уроки, представляла, что учу своих кукол, радовалась тому, что знаю, чего хочу. И я написала об этой профессии. На уроке учитель слушала всех и в конце каждого выступления говорила детям слова поддержки. Настала моя очередь. Я рассказывала. И, когда я закончила, она повернулась и сказала, что у меня ничего не получится, что, мол, я слишком неуверенная, что с детьми справиться не смогу. В общем, на меня и мои желания конкретно наехали. Мне захотелось плакать. Просто почему всех поддержали, а мне сказали, что ничего не получится, почему?

Я пришла домой. И я была опустошена. Я не знала, что мне делать: пытаться улучшить те недостатки, на которые мне указали, или бросить это, потому что кто-то сказал, что у меня не выйдет. И я, конечно же, выбрала первый вариант. Но мой жар и моё стремление к педагогике уменьшились. И слава богу.

Не произошло бы то событие, я бы не посмотрела на другие интересные сферы, в которых сейчас у меня, впрочем, намного больше достижений, чем в области педагогики. Но всё равно вообще заниматься я этим не прекратила.

А еще в детстве меня не считали умной. И это понятно. Я поздно научилась считать и нормально читать. И я меня не было сверхразвитой смекалки и я не блистала логическим мышлением. Родители не возлагали надежд на меня. А вот брата ещё с пелёнок все считали гением.

Он смотрел телепередачи про науку. Говорил, что хочет посвятить свою жизнь этому и станет ботаником. Читал умные книжки про научные открытия, насекомых, других животных. А я в это время делала поделки и помогала родителям по дому. А ещё представляла себя героями из мультиков и разыгрывала таким образом сценки. Ну, интеллект в обоих случаях вроде очевиден. Более того, везде ему говорили, что он очень способный, но просто ленится. А с меня смеялись, когда я пыталась что-то сделать «великое».

Но однажды брат смотрел видео. И там было сказано, что в основном старшие дети умнее младших. Я, конечно, не поверила этому. Но задумалась: «Если Богдан такой умный, то насколько я умна? Я, должно быть, умнее его. Но почему этого никто не замечает? Почему я не чувствую, что я умна?»

Но я поверила, что я могу быть умнее его. И пора настала показывать, что я такова.

Чтобы научиться хорошо читать, я читала вслух огромные тексты. Горло пересыхало. Зато через месяц моя техника чтения улучшилась в разы. Никто не стоял надо мной. Я занималась этим сама. Да и никто не знал о моих планах и о том, что я всё это делаю. А чтобы научиться считать, я начала в уме складывать, вычитать, умножать, делить цифры, которые встречала на номерах машин, домов, телефонов. И это тоже дало плоды. К сведению: в пятом классе я была на условном втором месте по знанию математики, и то на втором потому, что на первом был сын математички.

После третьего класса мне очень запомнилось лето. Наверное, это было самое насыщенное лето в моей детстве.

За два дома от нас жила девочка, с которой мы хорошо дружили. И теперь мы могли проводить с ней больше времени, так как ничто нас не держало. В один день эта девочка, Полина, познакомила меня с одним человеком.

Мы поспорили, у кого старше друг. У меня была знакомая, которой было восемнадцать лет. И это правда. А Полина сказала, что у неё есть двадцатилетний друг. И я, конечно, не поверила. И подружка пообещала привести его. Вечером того же дня к нам подъезжает на велосипеде какой-то молодой (я бы даже сказала, очень молодой) человек. И говорит, что он друг Полины, тот самый друг Полины. Этот мальчик был примерно моего возраста, со светлыми волосами и ростом примерно как я. Его звали Марк.

Как всегда летом, приехала Вика, та самая, с которой мы познакомились, когда мне было четыре года.

А к нашим соседям приехала толпа детей. Там было много малявок, но больше всего мне запомнилась девочка по имени Ангелина. Она была чуть старше брата. Они часто дрались. И Богдан… проигрывал. Всё время проигрывал. Но смотреть на эти баталии было забавно. Причём и Ангелине, и Богдану нравилось дурачиться.

Дни шли и кое-что да произошло. Мне показалось, что я влюбилась. В Марка. Он был таким непринужденным и свободным. Он никогда не заботился о чужом мнении или ещё чём-то подобном. Он просто был человеком. И… я призналась ему в чувствах. И он ответил взаимностью.

Как это глупо. И как же мне стыдно всё это вспоминать…

Тогда по телевизору шёл мультик, в котором рассказывалась история о знаках любви. Об этапах любви. И, не помню, кажется, брат предложил, что мне с Марком нужно пройти эти ступеньки, чтобы доказать, что мы реально друг друга любим. Как стыдно, господи…

Помню, как мы зашли за стеночку соседского забора, так как те маленькие дьяволы хотели, чтобы мы поцеловались. В итоге мы договорились, что просто скажем им, что поцеловались. Ибо делать это нам было как-то стыдно. И не забываем, что для меня любой физический контакт с другим человеком – это высшая форма стресса.

Шли дни. И кто-то предложил, чтобы мы сыграли свадьбу. И я рассказала об этом родителям. Они будто на полном серьёзе утверждали, что он меня не достоин, что я должна перестать быть с ним. А я на полном серьёзе упрямилась и говорила, что это высшая степень человеческий взаимоотношений – любовь, – а против любви не попрешь. И через пару недель мы сыграли «свадьбу».

Вика не смогла присутствовать на этом мероприятии. Там были жених и невеста – я и Марк, – мой брат, Ксюша, Полина и ещё кто-то, я уже не помню. Мы раздобыли закуски: салаты, фрукты и ягоды – поставили под деревом вверх дном рыболовный ящик и маленькие ящики для овощей по кругу. Гости залезали на наш импровизированный стол и говорили тост за молодожёнов. Я была в милом белом платьице, а Марк – в черных шортах, белой рубашке и туфлях, хотя сначала он пришел в пляжной одежде, моя бабушка нагнала его переодеваться.

Через пару недель мы поссорились. И больше я его не видела. Хотя, по словам некоторых людей, он приезжает в село. Но встретить его – один из моих сильнейших страхов. Точнее, мне стыдно за это прошлое.

Но из этой «игры» я вынесла один урок. Зачем бежать за любовью? А незачем. Возможно, если бы не было этой «свадьбы», я бы не поняла, насколько всё это хлипкая структура, структура любовных отношений. Ведь многие молодые пары попадаются на подобное. И я благодарна этому постыдному моменту тем, что он научил меня правильно относиться к любви… Хотя какой любви? Я в неё не верю.

И ещё один знаменательный момент произошел за это лето: на день рождения я поехала на скалы с родителями и Викой. Я считала Вику своей лучшей подругой, хотя мы виделись всего по пару недель в году, а остальное время не общались.

Очень долгое время я считала этот день лучшим в своей жизни, потому что он не был испорчен ненужными родственниками, алкоголем, нервами. Всё было, но было в меру. Это был единственный раз в моей жизни, когда я реально находилась в кругу близких. И единственный раз, когда мне не нужно было ни о чём беспокоиться в присутствии друга. Всё было замечательно, всё было отлично.

Я люблю этот момент. Но сейчас место лучшего дня в моей жизни занимает совсем другое событие…

И пара слов о моей жизни в семье в тот момент.

Мы снова жили в том месте за бабушкиным домом. Мы называли его «хатка». Это было помещение, состоящие из двух маленьких комнат размерами примерно три на пять метров в общем. Там были низкие вздувшиеся и в некоторых местах провалившиеся потолки из фанеры, земляной пол, застеленный линолеумом, и неровные стены, побеленные известью.

Там мы жили. Но на ночь я и брат уходили к бабушке, потому что в том помещении не было места для двух кроватей. Сначала мы спали в комнате с бабушкой, потом нас переселили в бывший зал. Мне было девять, а моему брату семь. Но мы спали на одной кровати, а до этого на одном диване, просто один был повернут ногами в одну сторону, а другой – в другую.

Папа пил меньше. Но это всё же не прекратилось. Он стабильно выпивал раз в месяц и дня по три лежал на кровати, сетуя на то, как же ему плохо. В такие моменты маме приходилось управляться с хозяйством самостоятельно. Я помогала ей по домашним делам.

Я мыла посуду и убирала в доме (точнее, в помещении, где мы жили). Там, понятное дело, не было горячей воды, и стола у нас в комнате тоже не было. Стол стоял в соседнем строении, сарае, где у нас жил скот и лежало сено. Там мы готовили кушать. А ели мы в хатке. Кто где. Я предпочитала стоять. Зимой я ходила к бабушке мыть посуду. У нас были огромные горы тарелок и мысок после каждого приема пищи. И семья не собиралась вычищать посуду, чтобы ее легче было мыть. Мне приходилось это делать. Но всё равно остатки еды забивали решеточку.

И бабушка кричала на меня. Да мы и без повода могли поссориться. В это время мама рассказывала мне о том, насколько бабушка плохая. И моё отношение к бабушке портилось.

А позже я стала жить одна с зале. Брата переселили к себе родители. А я могла распоряжаться тем пространством. Никто мне не мешал. И я могла насладиться одиночеством.

В зале стоял огромный шкаф. Там была разнородная литература: от любовных романов до детских книжек, от книжек по созданию поделок из спичек до книг по ведению хозяйства. И я читала это всё. Мне нравилось сидеть и листать эти книги. Но я находила там вполне себе интересные идеи.

Перед моей кроватью весели большие позолоченные часы в стимпанк стиле. Я любила наблюдать за тем, как двигаются их стрелки. И хотела понять, как идёт время, что такое время и можно ли им управлять, в смысле останавливать. И пару лет я серьёзно билась над этими вопросами. У меня даже была идея, концепция. Определение по формам и вещам, которые бросаются в глаза. Это было глупо. Но эта тема заставляла меня думать. И конкретно думать. Без этого я бы, скорее всего, так и не начала заниматься саморазвитием, потому что мой мозг бы даже не смыслил об умении думать.

Я рисовала, делала всякие поделки, записывала свои мысли. Но в тот момент я полностью перестала заниматься чем-либо, связанным с актёрским мастерством. И, возможно, это меня в некоторой степени угнетало. Ведь я запретила себе то, что было для меня самым важным в определенный момент существования.

В тот же момент мне купили хомячка. Её я назвала Лина. Она была активной. Она всё время копошилась в своём домике. А по ночам бегала в колесе, а оно ужасно скрипело. И поэтому сожители говорили, что, если это не прекратится, они выкинут моё животное из дома. Но мне было всё равно на это предостережение. И все перестали обращать внимание на звуки.

Лина делала мои деньки не такими одинокими. Я иногда выпускала её за пределы клетки. Мне нравилось держать её в руках. Это был мягкий, пушистый и массивный комочек с милыми малюсенькими лапками и милыми коготками. Я любила это прикольное существо.

Лето прошло. И начался тот самый год, когда я поставила себе реальную цель. Год, когда мне неоднократно сказали, что у меня ничего не получится…

И это был последний мой год в начальной школе.

В связи с ситуацией на Украине к нам приехало много детей оттуда. В класс добавилось четыре человека.

В то время я хорошо дружила с Ксюшей. В тот момент, я бы сказала, мы были лучшими подругами. Мы ходили друг к другу в гости, проводили много времени вместе на переменах.

В четвертом классе выяснилось, что по четвергам будет по четыре урока. А потом дополнительный по православию и какой-то важный кружок по математике. На них было ходить обязательно. Но я с Ксюшей не хотела этого. А именно православия. Уже в то время я считала себя атеистом. И была против такого принуждения верить. Тем более, я не была крещеная. А почему не ходила Ксюша, я не знаю. Наверное, за компанию.

Это время мы проводили в сельской библиотеке. Она была рядом с нашим классом. За углом прямо по коридору. И мы сидели там – делали уроки и читали книжки.

А весной в классе пошла мода на сбор гербария. Та группа, что девочки-девочки начали это. Ксюша не могла определиться, с кем она хочет быть – со мной или с ними. И однажды она даже заплакала от того, что хотела быть со мной, а я не хотела быть с теми противными девочками. Девочки весело проводили время, и Ксюша – с ними. Она начала делать это со мной. Но те девочки обвинили нас в плагиате… Мне было грустно. И к концу года я решила окончательно закрыться в себе…

Кроме того, в четвертом классе, как и в остальной начальной школе, я часто плакала. Любое слово в мой адрес, любое действие могло вызвать у меня слёзы. Но иногда я включала актёра. В основном это были моменты, когда нужно было кого-то защитить, потому что учителя сразу обращали внимание на мои слёзы, или когда нужно было показать человеку, что он меня обидел.

В конце февраля моя собака заболела. Тот самый фокстерьер. Её звали Кора.

Она перестала есть. И я знаю, почему так произошло: бабушка пару недель назад налила ей кипяченую воду в миску. И собачка попила. И сделала это бабушка вопреки тому, что я запрещала. И произошло такое.

Когда я говорила причину этого родителям, они не верили. Вечером ей стало хуже. Я погуляла с ней по двору. В то время мы никогда и никуда не ходили с собаками. Потом мы забрали её в дом, покормили немного и помыли.

И мама мне пообещала, что собака точно выживет, что иначе быть не может. И попросила, чтобы я дала ей обещание, что, когда она выздоровеет, я буду с ней гулять каждый день и лучше ухаживать за ней. Я обещала.

На следующее утро, по словам мамы, ей стало лучше. Я собралась в школу. Школьный день пролетел. А последним уроком было православие. Не знаю, почему я осталась. Матушка была такой доброй тогда. Это подняло мне настроение. Я светилась. Я шла домой и думала о том, как вот сейчас я приду и обниму свою любимую собачку. И строила планы насчет того, как мне будет лучше выкроить время для неё.

Я зашла во двор. И подошла к хатке. Возле будки, где жила Кора, я увидела её труп. Я остановилась, улыбка сошла с лица. И я плакала. Мама вышла из дома. И я уткнулась в её плече и плакала.

Да, мне, безусловно, было обидно за то, что она умерла. Но больше мне было грустно из-за того маминого обещания, из-за моих мыслей. Я думала, что всё будет хорошо. Я молилась ночью до этого. Ради спасения моей собаки. И всё зря. Всё впустую. Всего обещание принесло мне столько боли…

Но я кое-что поняла: не нужно давать обещания, которые не факт, что сбудутся, которые почти не зависят от нас. Жизнь пыталась раньше научить меня этому. Но я не усвоила урок. И она преподнесла мне второй…

На протяжении месяца я вспоминала об этом и плакала. Я никогда не плакала так, даже когда умирали мои родственники. А ведь дело в обещании…

И то, что я не даю подобные обещания, является причиной того, что я плохо поддерживаю людей. Или мне так кажется.

Я с братом играла в прятки. Весна.

Я искала его и обходила около дома. Я зашла за угол и не успела сориентироваться, как почувствовала сильный удар палкой по лицу. Мой глаз начал болеть неистово. Ничего больше не ощущала. Я увидела, как по дороге ехала бабушка на велосипеде. И побежала в её сторону.

Меня ударил брат. Беспричинно. Просто так. Он сам не понимал, зачем это сделал. Ему просто захотелось.

В итоге мой глаз опух. А через месяц у нас выпускной. Я ничего не видела этим глазом. Но через пару недель опухоль сошла. Но до сих пор на белке есть большое пятно, которое воспаляется в определенные моменты. И доставляет большой дискомфорт.

И вернемся к школе. Четвёртый класс – выпускной класс. И нам предстояло танцевать вальс.

Долго не могли определиться с партнером для меня. Я была намного выше большинства мальчиков. Да и мой типаж в общем был достаточно необычен. Сначала я танцевала с Пашей, это был не очень высокий блондин с худыми руками. Но его кое-что не устраивало – я была слишком спокойная, многие другие девочки за ошибку могли ударить, сказать пару «добрых» слов, а я не видела в этом ничего такого и поэтому вела себя вполне сдержанно. Мы не могли танцевать вместе. Он всё время жаловался Ларисе Николаевне.

Меня ставили с другими мальчиками. Но дуэты существовали не более одной репетиции. И наконец я начала танцевать со своим окончательным партнером – его звали Данил. Наши типажи подходили друг другу. И я помню один момент странный, как мы сравнивали, у кого сильнее загар на руках. Ну, думаю, естественно, что инициатором этого была не я.

Мы стояли в первом ряду. И были шикарны, тут нечего больше сказать.

Но за две недели до выпускного с моим партнером произошел некоторый случай, который поставил под угрозу моё участие в вальсе. Он ударился головой о перила при входе в магазин. И его положили в больницу с сотрясением, кажется. В любом случае я переживала по этому поводу: и насчёт его здоровья, и насчёт моего участия в представлении.

Но всё обошлось. Он смог прийти.

День выпускного. Я очень волновалась. У нас в классе, кроме стопроцентных отличников (потому что они были детьми учителей), был ещё третий отличник. И, кроме меня, на это место претендовали ещё два человека. И я не знала, не было гарантий, что этим третьим окажусь я.

Я зашла в зал, где должен был проходить концерт. Я была в великолепном бордовом платье с пышной юбкой и изящными скатами на плечах. Длинные кудри лежали по спине. И я была поистине прекрасна.

Меня хотели сфотографировать вместе с учительницей. Но Данил попросил тоже присутствовать на фото. И так на картинке появился почти весь класс. И это было круто…

Ещё до начала торжества я заплакала. У нас были забронированы места на лавочке для выпускников, но в зале произошла какая-то неувязка и часть другого класса пересадили на наши места. Я заняла другое место. А девочки, те самые, что были мне противны, накричали на меня, мол, я села на место учителя. Оно находилось между ними. Я плачу от такого невежественного отношения. Но в итоге всё уладилось.

Выступают гости, проходят номера. И тут на сцену поднимаются завуч с директрисой. Моё сердце забилось чаще. Зал замолчал. И тут прозвучало: «В классе есть три отличника». Это точно. Моё сердце бы вот-вот выпрыгнуло из груди. В своём сознании я сомневалась насчёт того, я ли этот третий. Но в подсознании эта мысль уже закрепилась.

И так оно и произошло.

Я поднялась, и мне вручили красивую грамоту с розовым цветком и условные аттестат об отличном окончании начальной школы. Я поверить в это всё равно не могла, хотя это и было для меня ожидаемо. Это была моя первая победа. Теперь я хотела большего. И знала: я способна на большее.

И пару слов о различиях в восприятии ситуации сознанием и подсознанием. Если получилось внушить, вживить, имплантировать какую-то цель, результат, ожидание в подсознание, значит, это будет по-любому. Но если же сознание говорит о том, что это произойдёт, а из подсознания доносятся сомневающиеся голоса, дело плохо. Это нужно быстро менять. Иначе ситуация выйдет из-под контроля. И результата можно будет ожидать только наихудшего. Ведь уверенность подорвётся внутри, ну, точнее, она там и не образуется, а внешняя уверенность не даст ничего отличного. Вот в этом-то мне можно верить.

Этап 3

Школа: 5-7 класс. С преисподней в душе

Это был, пожалуй, самый сложный момент в моей жизни. Потому что мне приходилось бороться с собой. С той собой, что была где-то внутри, и с той собой, которую я хотела создать. Но, как мы знаем, чтобы изгнать дьявола (как и любой другой негатив) нужно для начала его увидеть, почувствовать – это я и сделала посредством этого продолжительного момента.

Итак, я пошла в пятый класс. Теперь проблем в школе стало намного больше. Во-первых, учителя – а в ещё большей степени учителя-мужчины – хотели, чтобы я была какой-то не такой. Никому не нравилось, что я всё время молчу и даже руку не поднимаю. Нужно было, чтобы вопрос был адресован исключительно мне.

За такое поведение биолог грозился мне, что будет ставить двойки, если я не буду активна, как другие дети. На истории, крымоведении и обществознании (их вел один учитель) меня могли спросить и заставить стоять при незнании, даже пусть я буду молчать, ровно до того момента, пока ему не забрагорассудится самостоятельно сказать правильный ответ.

Моя учительница начальных классов всегда говорила, что я смогу стать полноценной отличницей, и у меня будут одни пятёрки. Я воспринимала это с улыбкой, да и не очень верила в себя. Но хотела доказать, что она права. И в первой четверти пятого класса у меня была только одна четвёрка – по крымоведению. Да-да, мы изучали на этом предмете историю родного края. Но вот в чём фишка – у меня такое и с украинским как родным языком было – чем «роднее» для меня что-то, тем меньше шанс того, что я способна это понять. Странно, но факт.

В пятом классе у меня не было друзей вообще. Ксюша начала хорошо дружить с другими девочками, Аля – тоже. А я осталась одна. И мне не было обидно, что так произошло. Одиночество – моё всё. И мне было весьма комфортно молчать у окна перемены напролёт.

Насчёт этого классная руководительница – Инна Петровна – много раз высказывалась моей маме. Будто мне нужны друзья, развитие, социализация – всё такое.

И в один день на перемене ко мне подошла одна девочка. Она была на два года старше большинства класса. А меня – на три. Мы заговорились, и она оказалась достаточно интересным собеседником. В основном мы говорили про спорт и природу. Никто не знал о моих философский рассуждениях. Возможно, их бы не поняли; возможно, опровергли бы. Но я знала: им нужно вызреть внутри меня.

Осень. Последний день каникул. Я с братом ходим по двору и рассуждаем, как было бы здорово, если бы завтра мы не пошли в школу. И тут приходит мама. Учителя ей сообщили, что завтра мы реально не идём в школу. Точнее, всю неделю не идём в школу. А потом будет видно.

Тогда были перебои со светом. На границе с Украиной были повалены столбы, которые вели электроэнергию на полуостров.

Свет давали максимум на пару часов в сутки. На хозяйственном магазине в центре висела вывеска с часами работы электроэнергии. Главное было запастись водой. Всё остальное – второстепенно, можно было достать. А вот вода нужна для всех целей.

В итоге мы сидели дома три недели, не считая неделю каникул до этого. Мы были рады. Ведь так оставалось учиться в четверти меньше месяца.

А дома всё было сложно. Мы до сих пор жили в хатке и до сих пор я с братом ходила ночевать к бабушке. Я с бабушкой по-прежнему ругались. Только хлеще. Я вспоминала своё детство и то, как вел себя отец. И я злилась, ненавидела из-за всего этого. А родители в это время только и спрашивали, почему я веду себя так. С мамой особых проблем не было. Ну, или я этого не помню просто.

А с братом… Это была жесть. Мы всё время ругались, обзывали друг друга, дрались. Я часто обманывала его, чтобы подольше посидеть за компьютером. Мы бесили, взаимно. Не нечаянно, чаще всего – обдуманно и специально.

Я стрессовала. И я вовсе перестала улыбаться.

В школе в эмоциональном плане было тоже непросто. Инна Петровна всё время кричала на девочек. Не важно с причиной или без. Но кричала. По отношению к мальчикам она никогда себя так не вела. Она доводила девочек до слёз, говорила, какие мы плохие, и могла прийти и начать орать, если что-то негативное происходит в её жизни и к нам никакого отношения не имеет. Никто не любил её из-за этого.

А ещё нам всё время ставили максимальное число дополнительных, которые были обязательны. Часто мы уходили со школы позже всех. Нам не нужно было всё это. Но учителям за переработку добавляли зарплату. Нас использовали не как людей, а как вещи, с помощью которых можно поднять капиталы.

И такая атмосфера в моём мире поливала черный цветок, который медленно рос в моём сознании. И имя этому цветку – желание убить.

Да, я не отрицаю, что когда-то я была чуть ли не психопатом. Мой негативный опыт плюс негативные события в тот момент, плюс половое созревание – всё это создавало прочный фундамент для развития зла во мне.

Не знаю (и знать не хочу), сколько людей испытывали подобное, но знаю одно: это сложно. Так жить сложно. Когда бОльшая часть сознания готова пойти на жестокий и непоправимый поступок, а другая – тихим голосом молит: «Успокойся». В моменты агрессии я пыталась остановиться. На секундочку. И подумать: «Зачем это? А надо ли это? Что даст это?» И если бы не этот тихий голос и хоть капелька совести и гуманности, которая была у меня, я даже представить не могу, где бы я могла сейчас быть. Да, в этом тихом голосе было что-то от голоса повествователя.

Но такие страшные моменты научили меня кое-чему. Никогда нельзя отрицать. Нельзя отрицать даже самое плохое. Я не могу сказать, что никогда не преступлю хотя бы одну библейскую заповедь. Не могу. Да и не держу себя сильно. Ведь чрезмерный самоконтроль способен лишь либо забрать уйму сил, которые могут быть потрачены на другое, более ценное дело, либо способствовать тому, что запрещаемого будет хотеться ещё сильнее, всё сильнее и сильнее, пока не наступит роковой момент. Поэтому у меня есть только две точки зрения: «согласна» и «не против». Я не могу быть с чем-то категорично не согласна или говорить, что что-то невозможно, чего-то не существует, что-то делать не буду. Самая негативная моя точка зрения – «не против». Я не говорю, что инопланетян нет – я не против, не отрицаю их существование. Я не говорю, что никогда не буду пить алкоголь – я говорю, что всё возможно, может быть, и подразумевая под этим, что позиция «против» перевешивает «за». Точнее я могу говорить, что я категорически против чего-то, но в моём сознании всё равно живёт только две точки зрения.

А ещё эта борьба сделала меня на порядок сильнее. Но это такое. Побочный эффект, скажем так.

Голос повествователя преследовал меня. И он слышался, когда я была в одиночестве. За бабушкиным домом на старом миндале висела качель из старой покрышки. Я включала депрессивную музыку и раскачивалась назад-вперед.

Мне никто не мешал. Я могла сидеть вот так вот часами. Большинство воспоминаний такие мрачные. И я так счастлива, что смогла выбраться из этого мрака.

Когда я качалась, я думала о бытие и бренности, как бы пафосно это ни звучало. Я не видела ничего сверхъестественного в своих мыслях. Я думала и думала, думала и думала.

Но через пару лет я осознала один интересный момент: те вопросы, над которыми обычно думают в моём возрасте, я уже решила, сидя в том тихом царстве.

Прошло чуть-чуть времени. И мои гормоны начали шалить сильнее. И у меня появились навязчивые мысли. И навязчивое желание быть любимой.

Сначала я не видела в этом ничего плохого. Мне так было интереснее. Но эти мысли стали занимать всё больше пространства в моей голове. Love story шли в моей голове как непрекращающийся фильм. Меня это не удручало.

Тем более эти тупые фантазии помогли мне научиться проигрывать в голове длинную историю, создавать её и запоминать. А это помогло и помогает при написании произведений. Так что это скорее не наказание, а необычный skill, который помогает совмещать приятное с полезным.

Навязчивые мысли. Ну да ладно.

Я начала замечать кое-что посерьёзнее. И это вызывало у меня куда можно больше возмущений. Вот это-то я и хотела изменить.

Я начала смотреть на девушек. Девушки интересовали меня на порядок сильнее, чем парни. Ну, на вторых в реальном мире мне было плевать. Мне не интересно. А вот девушки…

Каждый раз, когда я видела привлекательную особу, мой взгляд стремился в её сторону. Я думала, что это нормально. Ну, подумаешь. Но это становилось регулярным явлением.

Я пыталась тешить себя мыслями о том, что это нормально. Но заметила ещё кое-что: я не сравнивала себя с красотками, на которых смотрела. Мне не интересна была их красота в отражении на мою. Мне была интересна просто их красота. Просто их формы. Просто. Просто. Просто.

До двенадцати лет я думала, что девушка не может любить девушку. Но потом узнала это от брата. И немного задумалась. Но так как я росла в гомофобной семье, моё отношение к квирам оставляло желать лучшего. Я верила в то, что об этом говорят. И отрицала себя.

Но к этому вернёмся.

Я была одинока во всех отношениях. Никто меня не понимал. И никто не желал понять меня. В то время, если я обменивалась в родными парочкой фраз в день, это было хорошо. Но обычно мы не говорили вовсе, максимум – поздороваться и всё.

И хотелось их любви. Любви хоть кого-то. Но любила только я… И то я любила одиночество, я любила пустоту, я любила тишину, я любила расстояние, я любила жить в бреду. В бреду своего разума, который всё-таки был прав. Но мне не хотелось его слушать так же сильно, как мне не хотелось слушать и слышать людей. Которым я не важна.

Ех… А ведь действительно. Всю мою жизнь другие люди для меня были намного важнее, чем я для этих людей. Да и к этому моменту ничего не изменилось. Но я так не страдаю. Я горжусь этим, я горжусь тем, что я не утратила свою теплоту и чувствительность несмотря на то, что многие говорили, что это необходимо для нормальной жизни, что так я буду вечно морально несчастна. Но оказалось, что всё не так. Просто нужно открыть душу для любви и любить всё. Не важно, любят тебя или нет. Ты должен любить весь мир. Весь мир.

И мир отблагодарит тебя за это.

В 2016 я завела первый дневник. Это была тетрадка на 96 листов, на обложке которой – осень. Туда я записывала важные события за день и интересные мысли. Впоследствии этот дневник превратился в несколько плотно склеенных тетрадей, в каждую из которых я записывала что-то своё.

В основном записи того периода блещут пессимистичностью. Но есть там пара радостных событий.

Одно из таких – вклеивание розы в одну из страниц. А позади страницы я написала что-то вроде стиха в прозе. Тогда я думала, что это шедевр. Мои вкусы несколько изменились. Но та роза до сих пор хранится в том дневнике.

А ещё там я разделяла мой класс на три группы. И не относила себя ни к одной из них. В моей группе была я и мой попугай. Для меня она была самым близким существом.

И записан ещё один момент. После очередной ссоры я сидела на кочеле. Начало весны. Наступает ночь. Темно. Я раскачиваюсь. И через некоторое время мне становится холодно, руки мерзнут. Но голос повествователя что-то шепчет. И я решаю остаться. Я вдыхаю свежий прохладный воздух. И он разлетается по всему телу. Закрываю глаза. И прекрасное ощущение… Не хочется идти к людям. Хочется идти в любом направлении, только не туда. Я встаю с качели. И прохожу метров десять. И так хочется смеяться, и плакать, и поднять руки к небу, и закричать… В дневнике я назвала это состояние «любовь». Я согласна с этим определением. Только любовь к чему? К миру. К тому, что бессмертно; к тому, что вечно. И только такую любовь я хочу испытывать с того момента и навсегда…

Те тетрадки я называла «мой small дневник». Ещё у меня был большой блокнот А4 с толстой обложкой, на которой был изображен Дубай. Это был «мой big дневник».

Туда я в основном записывала планы и там рисовала, а ещё туда я записывала всё самое важное из того, что приходилось слышать.

Но самую большую ценность эти дневники представляют для меня не потому, что там записана моя жизнь, а потому, что в них я начинала писать первые произведения.

Там я написала свой первый стих. Там я начинала писать первый рассказ. Там был рассказ про грачей, начало романа о новой Снежной королеве, что-то из героики, мои философские мысли. Это были мои первые письменные работы. Кроме того, я любила придумывать истории в уме или с друзьями. Помню, как я сидела с Ксюшей на дереве и предложила придумать какую-то историю. Говорили по предложению. Сначала мы пересказывали действительность в художественной форме, а потом начали додумывать своё. Это было круто…

Я уже упомянула, что в big дневник я записывала планы. Так вот. Это была первая тетрадь, где я написала свои цели, планы, способы их достижения. Конечно, те планы были шуточными, но часть из них была очень даже серьёзна. Они были направлены на познание себя и психологию.

Когда мне было 11, к лету, мы достроили дом. Наш. Собственный.

Нам не нужно было теперь жить в тесном сарае. Мы могли жить в нормальном большом доме с большим окном в каждой комнате. И жилых комнат было две. Удобств практически не было. Но лучше прежней жизни, намного…

Я спала на матрасе, который стоял на чктырёх камнях ракушняка. Брат спал на старой советской кровати.

Стены не были покрашены, просто оштукатурены. А на полу не было линолеума, просто голый цемент.

Воды не было. И душа с туалетом тоже.

Большая часть нашего хозяйства жила у бабушки (дворы были соседними). Но это не доставляло явных неудобств. Никто не был против этого.

Тем же летом мы купили щенка ягдтерьера. Мы назвали его Цезарь. Он был маленьким пузатым существом с висящими ушками и выглядел как миниатюрный щенок добермана.

В то же время подрастал котенок Максим. Белый кот, на месяц младший Цезаря.

Они были друзьями. Правда, вскоре щенок и мама котенка начали воевать. Их приходилось не допускать друг до друга. Но это не повлияло особо на качество дружбы Максика и Цезаря.

В конце июля я поругалась с Ксюшей и Викой, потому что они стали подругами и мне уже не было места в их обществе. Им было интересно между собой. А я всё больше отдалялась от них.

Вика была мне дорога. А выходки Ксюши надоели, поэтому мой гнев свалился на неё.

А через некоторое время мы узнали, что вместе едем в санаторий в Алупке. Нам пришлось помириться. По отзывам то был хороший санаторий, расположенный недалеко от Ласточкиного гнезда и Симеиза.

4 августа в 5 часов утра мы – я, мама, Ксюша и её отец с дедушкой – выехали.

Дорога была долгая и живописная. Мы останавливались в особо красивых местах. Это был первый раз моего прибывания в горах. Высокие извилистые дороги, густые хвойные леса, маленькие белые домики у подножия гор, которые больше были похожи на большие оброщенные растительностью холмы…

Когда я прощалась с мамой, я заплакала. И мама предложила вернуться домой. Но я отказалась, хотя понимала, насколько мне, человеку, которого родители всё время держат при себе, будет сложно в этой ситуации.

Люди из моей комнаты оказались не такими уж и прекрасными. Хотя нас называли лучшей комнатой. И вожатая мне на полном серьёзе говорила, чтобы я их не испортила. Я, Карл!

В конце первого дня была вечеринка. Кто-то позвал меня. И там я познакомилась с девочкой из другой комнаты. Мы разговаривали о чём-то интересном, что вызвало между нами дискуссию. Её звали Лиана.

На следующее утро подруга Лианы коим-то образом оказалась в нашей комнате. Она разговаривала с другими девочками. Моим основным занятием в лагере было сидение к телефоне. И вот, я никого не трогаю. И та девочка спрашивает, кто мои друзья. Я задумалась над этим вопросом, ведь не могла дать на него быстрый ответ и сказала: «Ксюша». Она посмотрела на меня: «А как же Лиля и Настя (это были люди из моей комнаты, с которыми я немного общалась день назад)? А Лиана? Ты же разговаривала с ней вчера». Я сказала: «Ну, тогда ещё Лиля, Лиана и Настя».

Правда, я так не считала. У меня, может, странное понятие друзей. Но для меня друг – это человек, которому я могу доверить всё-всё-всё. Хотя и Ксюшу я тогда другом не считала, я сказала это лишь для того, чтобы от меня отстали. И мне сложно сказать человеку, что он мой друг. Для меня сказать такое не легче, чем признаться в любви. Дружба – это слишком серьёзно для меня.

И потому, что у меня не было там друзей, я всё время находилась в одиночестве. Недалеко от нашего корпуса – а наш корпус находился на пригорке около берега моря, – была большая площадка, около которой росли деревья и в определенных местах с которой было видно море.

Я обожала находится там. И не любила, когда туда приходил кто-то, кроме меня. Это место находилось примерно в тридцати метрах от входа в корпус. А идти туда многим индивидам было как минимум лень.

Очень круто было находится там утром. Тогда все ещё спали или только начинали вставать. С моря дул бриз. А моё сердце билось в унисон с природой.

Я засыпала раньше всех в комнате. И это не удивительно: я просыпалась в шесть.

Много раз я слышала их разговоры о том, что они хотели сделать кому-то что-то плохое. И делали. Но не мне. По их словам, им меня просто было жалко, потому что я была слишком добрым и отзывчивым человеком.

Но однажды кое-что произошло.

Было утро. Наша группа отправилась на пляж. После часа, проведенного там, мы возвратились. Когда я зашла в комнату, девочки странно смотрели. Потом девушка из соседней комнаты спросила:

– Ты девственница?

– Конечно, о чём речь?

– А что тебе сегодня снилось?

– Ничего особенного. Почему ты спрашиваешь?

– Та просто ты странные звуки сегодня ночью издавала, – она засмеялась.

Я была одной из последних, кто об этом узнал. Все в комнате, все в корпусе, все в лагере уже знали об этом. И я знала, что это ложь. Потому что другие девушки из моей комнаты не смогли подтвердить её слова, а некоторые, те, которых некогда я назвала подругами, вовсе опровергли.

Но было обидно. Та девушка, Наташа, начала сильнее смеяться, другие люди в комнате тоже. Через пару секунд в комнату зашел парень из другого корпуса и спросил, что происходит. Наташа начала говорить, но я не выдержала и выбежала. Когда я выходила из корпуса, моё лицо было в слезах. На меня никто, даже вожатая и взрослые, которое там находились, не обращали внимания. Я побежала кместу, где я обычно нахожусь. Я стояла и плакала. Мне ничего не нужно было. И пофиг абсолютно на то, что она это рассказала. Но обидно потому, что это ложь.

Через некоторое время пришла Лиана. Она пыталась успокоить меня. А я кричала из-за дебилизма этой ситуации. Потом подошел ещё кто-то. Я не сказала ни слова. И обе девочки вернулись в корпус. А я продолжила там стоять до того, пока не позвали на обед.

Приемы пищи в этом лагере – тоже что-то с чем-то. Во-первых, чтобы дойти до столовой, нам приходилось около половины километра идти в крутую гору, а потом минут десять стоять под столовой, пока поест младшая группа, и Wi-Fi там не ловило; в общем, время ожидания проходило весело: самое интересное, чем можно было заняться – посмотреть, как белочки прыгают по деревьям, которые находились над нами. Во-вторых, чтобы туда дойти, нужно было становиться в пары, а так как у меня не было друзей или, по крайней мере, друзей, которые приехали без какого-то там друга, мне было сложно найти попутчика. В-третьих, как и в любой другой столовке еда там была не отпадная; ну, большинство блюд даже есть было невозможно.

Чтобы не счахнуть от этого ужаса, многие нелегально бегали в магазин за сладостями, Дошираком и кофе. Мне предлагали пойти, и не один раз, но я не соглашалась, так как я считала правило непокидания территории небесполезным, а его соблюдение – обязательным.

Раз в неделю или чаще всем лагерем куда-то ходили. И каждый раз, когда мы ходили в магазин, все затаривались по полной. Правда, тогда был жесткий контроль, чтобы не покупали всякие гадости. Но мне это никак не мешало.

Однажды мы пешком обошли Симеиз. Мы видели фонтаны, статуи, канатную дорогу, плантации цветов, парк, домики, пляж, скалы. Мы позанимались на парочке спортивных площадок, а в конце прогулки зашли за сувенирами и едой. Вот это было круто. Один из самых классных моментов за весь лагерь.

Спустя некоторое время нас переселили в корпус мальчиков. Там было неудобно. Был общий душ, и за раз там могли мыться три – четыре человека. А в лагере было по минимуму человек пятьдесят. Да ещё и раздеваться, когда тебя видят другие люди, которые тебе никто и для которых ты никто, не особо прикольно.

В корпусе в каждой комнате было больше двадцати человек. Когда мы переселялись, многие пытались селиться в комнату, в которой живут прошлые сожители. Но я сделала по-другому, чтобы «все связи с ними порвать».

До переселения я познакомилась с одной классной девочкой. Она была на три дня старше меня, у нас были похожие характеры и у нас обеих не было людей, которых мы бы полноправно могли назвать друзьями (точнее, у неё были хоть хорошие знакомые, с ними я тоже нашла общий язык).

Она была единственным человеком, с которым я ходила смотреть фильмы, и единственным человеком, с которым я сидела на лавочке около большого фонтана. Эту девочку звали Маша. А её знакомых – Тамрико и Сабина. С Сабиной я ходила на море. Почему-то в той атмосфере с ней было интереснее всего. А с Тамрико, я познакомилась раньше на психологическом тренинге. Но мы не увидели друг в друге достойных собеседников поначалу.

Во время экскурсий я тоже чаще всего была с Машей. Мы не были особо разговорчивы друг с другом. Но это нас устраивало.

И был ещё один момент… За корпусом девочек было поросшее травой, кустарниками и деревьями место, за которыми никто не ухаживал. Там даже не было дорожки. Просто тропинка, и то не вглубь зарослей, а в другую часть лагеря. И в то место запрещали ходить. В основном там собирались подростки, чтобы покурить или побыстрее пройти на ароматерапию в детском корпусе.

И в один день Маша предложила туда сходить. Просто так.

Мы прошли далеко. В траве лежала толстая бетонная труба. Мы сели на неё и смотрели на море. Плыли корабли. Цвиркали птицы за спиной. Было круто. А через некоторое время нам опять нужно было возвращаться в лагерь, с надоедливыми подростками и стенами, которые давят на мозг.

Мы жили в корпусе мальчиков.

Был тихий час. И в нашу комнаты зашел высокий парень. У него был порез на пальце. И он хотел узнать, есть ли у нас что-то, чтобы обработать (не знаю, правда, почему он к медсестре не пошел). И что-то такое оказалось у меня. И я, конечно же, дала ему.

Потом он начал со мной здороваться. Иногда – разговаривать.

И у него были два мелких друга. Эти друзья смеялись над моей внешностью и говорили, что я уродка.

А ведь я просто отличалась от других… Я была выше большинства людей моего возраста, у меня было тонкое тело, кривые зубы и миленькое лицо. И… я не вижу здесь ничего такого, что я могла бы назвать уродливым. Это были их загоны.

Я разговаривала по телефону с братом. Я ходила по дорожкам, которые были обсажены высокими кустами и напоминали своеобразный лабиринт. И ко мне подошел тот парень с одним из своих друзей. И в мой адрес было выдвинуто непристойное предложение. Я сделала вид, что они просто дебилы, и ушла. Но ещё долго думала над тем, как же можно быть таким конченным.

И парочка слов про душ…

Так вот, я же была немного неравнодушна к девушкам. И меня мягко говоря привлекала их внешность.

Перед тем, как заходить в собственные кабинки, мы раздевались. И для меня это была жесть. Потому что я испытывала влечение к девушкам, собственно. И каждый раз мне приходилось офигевать, пытаясь не показывать другим людям в кабинке свои чувства и ощущения.

Эти воспоминания конкретно подняли мне настроение. Почему-то…

Через некоторое время нас опять перевели в другой корпус – в детский. Самое классное было то, что недалеко была великолепная терраса, а комнаты располагались как-то по-домашнему. А ещё между комнатами была стеклянная стена. А в соседней комнате был телевизор. И было удобно смотреть фильмы, не вставая с кровати.

Но душ и туалет там оставляли желать лучшего. Туалет там был общий. Дверь на нём закрывалась через раз. А по убранству туалетную комнату можно было назвать не иначе как параша. Душ был разбит, и за раз там мог мыться только один человек, а в санатории до того времени осталось не менее тридцати. И всё это было муторно.

Почти за неделю до окончания смены меня забрали. От всего этого я получила смутное впечатления. И мне никуда не хотелось ехать. И я (о, Боги!) поняла, насколько же хорошо дома.

Этой осенью проводилась олимпиада по биологии. Каким-то образом жребий участвовать в ней выпал на меня. Я любила биологию, конечно. Но для меня это не было чем-то крутым. Я не стремилась улучшать себя в этой сфере.

Я приехала на олимпиаду. Были специфические задания.

Примерно через месяц пришли результаты. Я не стала призером или победителем. Четвертое место. На моём бы месте обычный человек или расстроился, или никак бы не отреагировал.

Но я подумала, что я могу. Могу улучшить результат. И я решила, что в 8 классе получу второе место, а в 9 – первое.

Этап 4

Школа: 8 – 10. Трансформация сознания

В марте, когда я была в седьмом классе, я посмотрела фильм, который перевернул моё сознание. Это был фильм «Люди Х». Что в нём такого необычного? Я не знаю. Просто он заставил меня поверить в то, что всё возможно, что всё может произойти и что каждый может стать «супергероем». Это стало одним из основополагающих толчков к моему развитию и становлению меня мной.

Потом наступил восьмой класс. В том году к нам приехала новая биологичка. По мнению большинства (ну, ок, всех), она была отвратительным человеком. Она могла есть яблоко на уроке, пить воду, кричать за пустяки, психануть и отказаться проводить урок.

И все относились к ней подобающим образом. Но я использовала другую стратегию. Я относилась к ней так же, как и к другим учителям, или даже лучше в некоторые моменты.

В итоге, через пару месяцев я стала лучшей ученицей по химии и биологии в классе.

И я стала единственным человеком из школы, которого она захотела взять на олимпиады по химии и биологии, хотя по факту были ещё претенденты.

Через пару месяцев стало известно: я заняла второе место в олимпиаде с минимальным отрывом. Одноклассники хлопали мне, когда узнали. Это была первая олимпиада, в которой я хоть что-то получила.

Моё счастье нельзя было описать словами. И я знала только одно: в следующем году я должна выиграть в олимпиаде по биологии.

Со времени, как я приехала с санатория, у меня появилось странное желание – учиться чему-то новому и познавать себя.

Сначала моё познание сводилось только к тому, что я проходила всякие тестики, читала гороскопы, веря во всё, что там сообщали. Но это не сделало меня гордым ублюдком. Нет. Я подумала, что такая классная я где-то внутри, а для того, чтобы реально стать такой, я должна пытаться стать такой. Вот и всё.

Примерно в то время я была помешана на предпринимательстве. Для меня это было вау. И я всей душой хотела стать предпринимателем.

Я искала информацию о развитии бизнеса, открытии ИП, ловушках рынка и многом-многом другом. И по случайности наткнулась на статью, где говорилось не только о том, что нужно на себя риски принимать, создавать правильный маркетинговый план, но и о том, что нужно быть морально развитым, если можно так выразиться, о том, что саморазвитие играет огромнейшую роль в жизни человека.

И там был список книжек, как по бизнесу, так и по личностному развитию. Я записала всё это на заднюю часть какой-то старой тетрадки без обложки.

А эта тетрадка стала моим основным дневником-инструментом в достижении целей.

Там были блоки «Книги», «Цели», «Результаты недели» и ещё что-то.

В большой папке с файликами я приклеила к внутренней части обложки расчерченный листок с указанием дней и обязательных ежедневных действий. И я завела тетрадку под дневник, а потом начала записывать туда и советы, которые удалось найти в книгах.

Перед Новым годом в школе все зажужжали о некотором факте. И этим фактом было издание учительницей по биологии книги.

И в этот момент эта загадочная личность стала почитаема мной. Я так её зауважала… Я долго задумывалась над написанием собственной книги, у меня даже идея была к тому времени. Мне было тринадцать.

Я думала, думала, думала…

Сразу после Нового года я начала писать. Это было прекраснейшее время. Я уже просыпалась в 5:30. Я просыпалась, чистила зубы, заплеталась и бежала писать произведение. Сначала я писала на листочках, которые смогла найти. И тут… я запуталась в них. Тогда было создано уже сорок рукописных страниц А5. Потом я разложила их правильно и в того момента решила писать в тетрадках.

На полное написание произведения у меня ушло около трёх месяцев. Я долго думала над названием. И остановилась на «Это конец: Мы команда». Оно звучало лаконично и слегка комедийно, по-моему, хотя ничего смешного в произведении и не было.

Во время написание я развивалась и в других областях.

В феврале я начала читать книгу, мою первую книгу по саморазвитию. И я волновалась перед этим, если честно. Она называлась «Мозг: инструкция по применению». И мне понравилось. Особенно ощущение окончания книги: вроде как и немного грустно, а, с другой стороны, ты гордишься проделанной работой.

С начала года я занималась спортом. Я разработала собственную программу тренировок, которая состояла из разнородной нагрузки и позволяла развивать тело полностью. Чуть позже я решила заняться йогой. Не потому, что это было интересно. А потому, что я хотела получить нормальную растяжку. До того, как я начала тренироваться, я даже до пола кончиками пальцев достать не могла.

Зимой же я начала медитировать. Я много слышала об этой практике и пыталась приучить себя к ней. И стало получаться. Я получала кайф от этого. Но плакала, когда медитировала. Просто так, я это не контролировала.

И я хотела изменить один феномен. Я приходила домой. И моё настроение немедленно падало ниже плинтуса, из-за чего я часто грубила родителям и вела себя некорректно, даже если они относятся ко мне с добротой и любовью. И я себе сказала: «А что, если я буду улыбаться каждый раз, когда вижу дом?» И я начала применять эту технику. Сработало. Через пару недель я улыбалась всё время при виде дома или родителей.

Моя следующая цель в эмоциональном плане – стать оптимистом. С самого детства я была пессимистом. Я думала о худшем, что может произойти. А я слышала, что пессимист никогда не добьётся успеха. Вот я и начала меняться. Я стала чаще улыбаться. Наконец в классе с меня спало реноме человека, который всегда серьёзен. Я научилась не бояться улыбки и смеха.

И я поняла, как любить мир и быть благодарной ему за всё. На минимальном уровне, правда. Но всё-таки. И как просыпаться с хорошими мыслями. Я научилась правильно просыпаться. И каждое утро во время расчесывания я благодарила Вселенную за всё, что она мне предоставляет.

Начинать – круто, весело и чрезмерно трудно… Я так счастлива, что сделала это. Это лучший период в моей жизни.

И тогда передо мной встала дилемма: что есть моё призвание? Бизнес или писательство?

Я любила оба дела. Но мне казалось, что я должна решить, чего реально хочу. А не могла решить. Медленно я начинала больше склоняться в сторону писательства, но не могла отпустить предпринимательство. Никак.

Это для меня были как две жизни. И я думала, что нельзя вот так вот одновременно проживать. Нужно сделать выбор…

И да, шло время. И примерно в середине апреля я решила забить на предпринимательство. Я начала вникать во всё это. И моя голова начала кипеть. Я составляла бизнес-планы, читала бизнес-книги, изучала биографии бизнесменов. И надоело.

Единственной моей гаванью стало писательство.

И я дала себе слово: совершить какое-то достижение в этой сфере в шестнадцать. Ну, стараюсь.

Казалось бы, в тот момент всё шло великолепно.

Но…

Мы с родителями часто ссорились. Я не помню, из-за чего. Наверняка, из-за каких-то очередных пустяков. Но это был огромнейший стресс для моего организма с совокупности со всеми изменениями, которые я вносила.

И организм начал намекать на это. Моё тело покрылось странными красными пятнами, из-за которых нельзя было полноценно заниматься физической культурой почти месяц. Но йоги это, конечно же, не касалось.

И я почувствовала ещё кое-что: я начала стремительно прибавлять в весе, хотя и занималась спортом, и пыталась здорово питаться. И начались проблемы с пищеварением. Но я не обращала на это внимание, потому что родители говорили, что это норма в моём возрасте.

В то же время я начала следить за собой. Делать массаж лица, масочки, использовать крема.

Я стояла перед зеркалом и наносила на лицо маску с яичным желтком. Моё лицо приобрело желтый оттенок. Брат проходил рядом, начал кривляться в зеркало и передразнивать меня. И он что-то сказал. Не помню, что.

Но меня осенило. Мне в голову пришла великолепная мысль. Тогда я дописала «Это конец: Мы команда». Я посмотрела на себя ещё раз и подумала о том, как бы круто было написать о харизматичной героине с желтым цветом кожи. Так родилась идея второго произведения – «Ян».

Я ломала голову над тем, как же назвать девушку. В итоге, я написала на листе имена, которые начинались на все возможные буквы алфавита. Необычные имена, которые могла придумать только я. И нужно было выбрать. Я спросила мнение родителей и брата. И оно очень разошлось. Потом я начала применять имена к самому персонажу. И, о, Боги. Я нашла то самое имя. Им оказалось Янкеррона. Хотя сначала оно мне не нравилось. Пришлось привыкнуть.

Мне не хотелось каждый раз писать так. И однажды совсем случайно я сократила все повторяющиеся буквы в имени моей мамы, и получилось «Ян». И мне все равно, что это не женское имя. Зато оно полностью характеризует моего персонажа.

Я писала произведение два месяца. Мне нравилось писать эту историю. И «Ян» до сих пор остаётся моим любимым произведением из того, что я писала, хотя сейчас у меня на черновиках много других произведений. Но Ян в моём сердце forever.

Этот рассказ получился несколько больше, чем «Это конец». И у него был ломаный сюжет. Но я этого и добивалась, поэтому была рада.

Дошло время до публикации. Я не могла опубликовать, потому что нужны были мои паспортные данные, а родители были категорически против их разглашения. Через некоторое время я решила ещё раз перечитать текст. Теперь он не показался мне таким бомбическим. И уже бесчисленное количество времени я хочу его переделать. Но слишком много идей, которые я хочу воплотить в жизнь.

Шестого августа 2019 был лучший день в моей жизни.

Почему?

Потому что я так сказала.

В то время я всё ещё увеличивала свою оптимистическую энергию. И много раз слышала, что если сказать, что определенный день будет лучшим в твоей жизни, то так и будет.

За пару дней до этого я начала себе внушать, что тот день должен быть лучшим, что произойдёт что-то прекрасное, что я буду счастлива каждую секунду дня. Так и произошло. Почти.

Этот день был далеко не идеален. Я поругалась с родителями. Было жарко. Да и вообще ничего особенного тогда не произошло. Я просто жила с мыслью об идеальном дне. Просто каждую секунду повторяла себе это. И в тот день я не считала, что он прошел как лучший. Но через некоторое время, когда я проанализировала другие события из своей жизни, я всё-таки делаю вывод: да, это лучший день в моей жизни.

Хотя сейчас уже сомневаюсь в этом. Я очень эмоциональный человек. Мне не нравится, когда день проходит исключительно здорово, весело, прекрасно. Мне нравится, когда в нём есть ещё и какие-то разногласия, трудности, страдания.

Коротко о моём эмоциональном мазахизме.

Вот такое мне нравится. И тем день прекраснее для меня, чем в большем балансе находятся эти зола.

Поэтому сейчас я спокойно могу утверждать, что именно сейчас самый счастливый момент в моей жизни, потому что она начинает обретать тот самый баланс, планку которого я установила в сознании.

Я много слышала про книги Барбары Шер о призвании. И вот я решила прочесть одну из них. Был июль или август.

Одно из первых упражнений было вспомнить то, чем ты начал заниматься в детстве раньше всего. Я думала над этим большую часть своего времени. Но не могла дать однозначный ответ. Точнее, не хотела. Потому что ответ мне не нравился.

И какой ответ я дала впоследствии? Актёрское мастерство. Я сама была против того, чтобы становиться актрисой или хотя бы заниматься этим. По-моему, это было бессмысленно и глупо.

Потом были следующие упражнения. И удивительно было то, что с каждым новым упражнением я больше склонялась к тому, что нужно заняться актёрским мастерством. И ведь не произошло бы ничего плохого от того, что я улучшу свои skill-ы ещё в одной сфере.

Как только я приняла эту часть себя, мне стало намного легче жить. Будто камень с души упал. Серьёзно. И я автоматически стала более оптимистичной и расслабленной.

Теперь нужно было придумать, как заниматься актёрским мастерством. Я ничего не знала по этой теме. И даже понятия не имела, как люди развиваются в этом деле. И я начала лазить на всяких сайтах, искать информацию.

И везде было написано о том, что каждый актёр должен прочитать книги Станиславского «Работа актёра над собой». Тогда я скептически отнеслась к этой идее, потому что не любила профессиональную литературу. Будто она не способствовала моему развитию в том степени, в которой хотелось бы. Но принцип «почему бы и нет» победил.

И на осень пришел пик моего развития. Я читала книги, смотрела видео, делала упражнения и проигрывала роли персонажей, которых придумала самостоятельно или встретила в фильмах и художественной литературе. А ещё играла этюды. Классно было перевоплощаться в разные образы и играть их в различных ситуациях. Эх, ностальгия…

Я хотела всё время только актёрским мастерством и заниматься. Да, пожалуй, это то, что приносило мне больше всего удовольствия в моей жизни… Я была в школе и думала о том, как приду домой и буду играть. Я читала актёрские статьи и смотрела видео по актёрскому мастерству вместо того, чтобы деградировать.

Весь мой мир стал жить этим…

И я начала говорить родителям о том, насколько мне это нравится. А они начали говорить, что это явно не моё, что я бездарность в этой сфере, что, мол, актёрское мастерство – это очень сложно, что запретят мне этим заниматься, если я не брошу сама.

А мне было обидно. Но когда мне говорят, что я чего-то не смогу, мне хочется этого в тысячу раз сильнее. Так что мне сделали только лучше.

Об этом узнала ещё бабушка. И она тоже смеялась. Особенно над тем, что пару месяцев назад я противилась тому, что когда-то захочу заниматься актёрским мастерством, а теперь сама же говорю, что это моё призвание. Ну, а ещё она считала это глупым.

Это были единственные люди, которые знали о моём увлечении.

Я продолжала заниматься. По-моему, родители запрещали это. Но мне было плевать на них и их слова. Я почувствовала, что мой голос стал лучше, походка плавнее, а умение вживаться в образы сводило меня с ума.

Всю осень и зиму я занималась этим, с перерывами, но занималась. Желание начало угасать. Да и другие важные события заняли основное место в моей жизни.

Зимой же я начала восхищаться Disney. Для меня это была компания мечты. Я хотела бы там работать.

Всё, что они создавали, казалось мне необычайно крутым. И я восхищалась тем, как разрослась эта компания. Ведь сейчас ей принадлежит почти весь самый прибыльный мультипликационный бизнес, не говоря о том, что им же принадлежит и Marvel, от которых я без ума.

Как-то вечером я смотрела у них на сайте что-то и увидела вкладку «Вакансии». И меня это заинтересовало. В итоге, вот уже полтора года эта вкладка закреплена у меня на панели вкладок в ноутбуке в браузере, которым я чаще всего пользуюсь.

С какой-то стороны, это смешно. С другой, прикольно. Но главное, что я не отказалась от этого до сих пор.

Мне не так сильно этого хочется, но я не отказалась.

В девятом классе мало того, что я уже занималась саморазвитием, литературой и актёрским мастерством, мне ещё и сопутствовали успехи в учёбе.

Год начался весьма классически. А потом я узнала, что меня хотят отправить на шесть олимпиад: по истории, обществознанию, русскому языку, литературе, биологии и физике. Это было много. Но в этом году я не хотела оставлять всё просто так.

Больше чем за месяц до олимпиад я начала готовиться. Я не заставляла себя, а делала всё в кайф. Именно столько, сколько я хотела.

Потом начался олимпиадный период. Большинство предметов проходило на выходных. И поэтому на месяц мне пришлось попрощаться с отдыхом. Я устала. Но я не могла отдыхать: через полгода должны были быть экзамены. И я должна была сдать их на отлично. А для этого нужна хорошая подготовка.

А в начале декабря офигели все. Даже я немножко. Я стала призером в четырёх олимпиадах, по биологии, литературе (хотя в восьмом классе меня вообще не брали на олимпиаду, потому что в двух прошлогодних олимпиадах я показывала очень низкие результаты), истории и обществознанию.

Это был абсолютный рекорд, разумеется. И завуч спрашивала у мамы, как я это делаю.

Ех, и никто не мог дать ответ на этот вопрос… Кроме меня. Но я этого делать не хотела, меня бы не поняли, да и не хотела я, чтобы степень моей загадочности уменьшалась.

Это была реально большая победа. И я в очередной раз убедилась, что возможно всё, что можно пожелать.

И в то время из-за огромной загруженности я не занималась актёрским мастерством. И тут я поняла, почему раньше у меня всегда было плохое настроение: я просто в то время не занималась тем, что реально важно для меня, то, для чего я предначертана, как бы смешно это ни звучало, но это факт, чёрт.

У меня есть одна особенность. Одна огромная особенность, я бы сказала. Я – драйвер. Драйвер – это человек, которые не может всё время заниматься одним делом, человек, для которого не существует единственного «моё», человек, у которого невозможно определить призвание.

Я имею временные рамка каждого нравящегося занятия. И в прошлом году я это поняла. Эти рамки относительны и могут смещаться. Но в основном этот принцип работает так: осенью, зимой и в марте я занимаюсь актёрским мастерством, для этого создана эта часть моего года; весной и в начале лета моё внимание привлекает писательство, стихи и проза – это основа моей жизни в этот период; летом всей душой я тянусь к рисованию, в этот период я могу проводить за листом и карандашом с красками по много часов. А в остальное время этим меня заниматься не заставить. Я могу это делать. Но без удовольствию.

И круто, что у меня работает такая система. Порой это мешает жить. Но я счастлива потому, что отличаюсь этим от абсолютного большинства людей.

А ещё в периоды моей активности в определенной сфере я становлюсь гиперобучаемой. Поэтому лучше мне придерживаться этих ритмов.

И так смешно и страшно иногда, когда в период занятия определённым делом, я осознаю, что мне вообще не хочется заниматься другим моим делом. Это пугает. Но потом я вспоминаю, что это нормально и не парюсь по этому поводу.

А ещё необычен тот факт, что в определенные периоды у меня совсем разные цели. Например, когда у меня период писательства, я хочу исключительно написать книгу, которая станет бестселлером, и получить какую-то литературную премию. А в период занятия актёрским мастерством – сняться в фильме от Marvel. И эти цели одинаковы в разные периоды занятия чем-либо. И это круто.

У меня есть конкретные цели с планом действий. Просто иногда я изменяю им в пользу другой, более актуальной для моего сознания в тот момент.

Вот такая вот странность-особенность.

Осенью я заметила, что ещё активнее начала набирать вес. Но я никак с этим не боролась, потому что у меня были цели поважнее. И меня всё устраивало.

В начале третьей четверти в девятом классе я узнала, что еду на региональный этап олимпиад по литературе и биологии. Это был шок для меня. Если честно, я даже не представляла, что такое существует. Ну, слышала краем уха. Но не придавала этому никакого значения. Тем более учителя нам внушали, что пройти туда нереально.

Итак, у меня был месяц до них. Основную часть времени я уделяла подготовке к биологии, меня больше тянуло к этому предмету. Мне нравится биология почему-то. И проекты я больше люблю делать на эту тему. Хотя не вижу во всём этом никаких перспектив и никакого смысла. Да-с, наверное, биология – это моё хобби. Если что, другие вещи, которыми я занимаюсь, являются моей работой.

Я просыпалась в полшестого и вместо того, чтобы читать книги по саморазвитию, читала книги по биологии и находила информацию, которая могла бы быть полезна.

По литературе за весь период я сделала только два или три варианта олимпиад прошлых лет.

Мне не помогали учителя. Вообще. Единственное, что сделала наша учительница по биологии – распечатала материалы по западающим у меня школьным темам. Но этого, естественно, было недостаточно. На олимпиаде проверяли более профильные знания.

И мне нравилось, что никто меня не учит и все я делаю сама. Так мне комфортнее и легче. Вообще не люблю, когда меня кто-то учит…

Во время олимпиад мне и учительнице по биологии пришлось уехать на три дня в республиканский центр и пробыть там, пока олимпиады пройдут.

Для меня это было прекрасно. Я как раз хотела отдохнуть от семьи и семейных проблем. А ещё и пробыть пару дней в Симферополе… Это звучало круто.

Олимпиады длились до полудня. Потом можно было гулять по городу, что мы и делали.

Через эти три дня мы вернулись домой. И опять домашние дела и опять вечные ссоры…

Примерно через месяц я узнала свои результаты. Я не заняла призовых мест, но меня устраивали мои позиции: по биологии я была лучше двух третей участников, а это значило, что я сравнялась с подростками из городов и профильных школ, а у нас, на минуточку, никогда нормально не преподавалась биология в школе; по литературе я была примерно в середине списка, но я почти не готовилась, так что я не имела ничего против.

А на следующий год я поставила себе более грандиозную цель.

В декабре 2019, как известно, начался COVID-19. Сначала никто не верил, что у этого вируса есть хоть какие-то шансы распространиться настолько сильно.

Говорили, мол, наибольшее распространение возможно только среди азиатов, что европейцам ничего не грозит. Потом, когда первые заражения начали появляться в России, все говорили, что это единичные случаи, такого не повторится и это не перерастёт в масштабы, в которых мы наблюдали ситуацию.

Зимой говорили, что к лету всё это пропадёт.

А в начале марта весь наш класс подхватил какую-то дичь. Это, конечно, был не коронавирус. Но нас закрыли на карантин на две недели.

Мы вышли. Оставалась неделя до весенних каникул. А ситуацию с COVID накалялась. Начали закрывать школы в некоторых населенных пунктах. И ходили слухи, что каникулы из-за этого всего у нас продлятся до двенадцатого апреля. Но мало кто этому верил.

27 марта 2020. Этой ночью мне приснилось нечто ужасное. Там играли в карты, и я выигрывала, и мне начали говорить об этом, но мне было страшно и я не понимала, чего бояться.

День прошел великолепно. Я не поняла, к чему сон.

Вечером я с папой сидели в машине и разговаривали. И речь зашла о здоровье дедушки. Папа сказал, что ему недолго осталось, пару недель, по словам врача. И мне стало страшно.

Я готовила что-то и стояла около плиты. Папа открыл дверь и сказал: «Дедушка умер». Мне не стало особенно больно, но я правдоподобно сыграла шок и скорбь. Я думала об этом, думала, думала.

Позднее я ехала на машине с мамой и братом. И речь зашла о недавнем происшествии. И я заплакала. Потому что вспомнила сон и соотнесла с этим всем. Что за совпадение? Вот почему я грустила. А ещё мои слова сильнее работают, когда я произношу их, и вызывают больше эмоций.

Как странно… Это совпадение… Мои проблемы с выражением эмоций…

Я никогда не буду грустить из-за человека, из-за чего-то единичного. Я могу грустить, только если проблема, случай имеет отражение на суровые законы жизни, на что-то глобальное. В остальных случаях это неважно для меня, если это происходит со мной. Но могу заплакать, если человек говорит о том же в своей жизни…

На следующий день были похороны. Я, конечно же, плакала. И в этот раз реально, из-за суровых законов жизни…

Всё кончилось. Люди садились по машинам. Папа не обращал внимание на остальную семью и сел в машину. А нам мест не осталось. Все и думали, что мы уйдём. Мы там были лишние.

А я шла с мамой и братом домой и плакала. И брат спросил, почему я плачу. Глупейший вопрос. И это ужасно раздражает.

И опять про COVID. Нам сообщили, что каникулы до двенадцатого. Потом сказали, что будем мы дальше учиться дистанционно до мая. Потом срок продлили до окончания учебного года.

Вскоре стало известно, что экзамены у нас отменяются. И это не могло не радовать. Можно было расслабиться и жить спокойно.

На дистанте я часто делала уроки до девяти утра, потому что начинала в шесть, и могла быть свободна оставшийся день. Это было удобно. А в свободное время я могла заниматься саморазвитием. В то время я решила, что мне нужно скинуть хоть чуть-чуть, потому что, по-моему, я выглядела ужасно. И я начала придерживаться правильного питания и каждый день заниматься силовыми тренировками.

Странно, что за тот год я не выпустила ни одного произведения. Я что-то пыталась писать. Но не начинала перепечатывать до сих пор. А вот английский я улучшила хорошо. Я каждый день вслух читала произведения на английском, смотрела TED на этом языке, переводила собственные стихи и тексты.

В то время я строила планы насчёт актёрской карьеры. И пыталась решить проблемный вопрос. Мне не разрешали поступить на актёра. Но я хотела этого. И поступить мне суждено было через три года на специальность, на которую не хочу. Но понимала, что, когда я брошу, меня лишат финансового обеспечения. И я задумалась о том, где же достать деньги.

После некоторых расчётов я решила, что на год жизни после бросания универа мне нужно двести тысяч рублей. И что делать? Где взять деньги?

Хочу сказать, что в то время я перестала быть атеистом. Я прочла Библию. И по вечерам молилась Богу. Правда, не так, как это нужно по канонам. А по собственной методике, которая помогала мне в решении любых вопросов.

Итак, я молилась и задала Богу тот вопрос. Много раз спросила себя перед сном об этом. Примерно десять минут повторяла про себя тот вопрос. И уснула. Мне приснился странный сон про цыганку, которая показывала, как получить эти деньги, и сказала, что всё будет хорошо. Но от этого мне легче не стало.

В обед следующего дня классный руководитель скинул в группу класса ссылку на конкурс. Я зашла. Мне это показалось интересным, но я боялась, ведь таким образом нужно было заявить о себе, о своем актёрском умении, а я не хотела, чтобы об этом знали люди. Пока. Но потом я листала страницу дальше. И тут я вижу приз – двести тысяч.

И я засмеялась. Как? Ну, как такое возможно?

Окей, окей… Многие скажут, что это просто совпадение. Но ведь круто. Реально круто.

И я решилась участвовать. И подала заявку, хотя мне и было немножечко страшно.

В начале лета на меня опять нагнало депрессию. И я решила прочитать книгу, которую давно откладывала. Это была книга «Монах, который продал свой Феррари».

Я думала, что там будут затирать какие-то религиозные теории, язык повествования будет скучным.

Ну, и решила я это читать.

И была поражена тем, насколько она классная. Реально классная книга. И эта книга смогла подарить мне счастье. И возродить во мне любовь ко всему миру, у каждой его частичке.

И именно из-за неё я задумалась на секунду о сути буддизма.

И в начале лета я решила бегать. Во-первых, потому, что мне нужно было вес согнать. А во-вторых, потому, что я не хотела терять позицию самого быстрого человека в школе на длинные дистанции. Да-да, у меня есть и такое достижение.

Я бегала по десять километров.

На самом деле, я вышла такую пробежку всего раз пять. Потом стало жарко. И стало лень.

Но я тратила это время на другие полезные дела. Я работала в огороде. У меня была собственная территорию, засаженная кабачками, тыквами, дынями и арбузами. Я обожаю выращивать особенно бахчу, душа лежит. И я читала по утрам.

Хотя, насколько я помню, прошлое лето было не очень продуктивным.

Но я кое-чему научилась. Меньше чем за два месяца я научилась рисовать прекрасные портреты и не только. И немного освоила акварель.

И начала я этому учиться благодаря «Большой перемене». Спасибо тебе, «Большая перемена».

И я начала выкладывать свои работы в соц сетях. И людям они нравились. А мне это было приятно. Круто, когда твоё творчество оценивают.

И никто не верил (и не верит), что я могла научиться всему этому за такой короткий промежуток времени. Я недавно общалась с девушкой. Она хочет научиться рисовать. И я поделилась с ней своим опытом. И она сказала, что подруга уверяла её, что с нуля невозможно научиться рисовать за два месяца. Но я же смогла. Следовательно, возможно. И, следовательно, всё возможно. Главное – верить и работать. Верить и работать… Ничего больше не надо.

В начале августа мама вернулась с города и начала рассказывать о колледже, о котором ей рассказала парикмахерша, у которой в этом году дочка там учиться закончила.

Это был дистанционный педагогический колледж. Родители уже пару лет размышляли о том, чтобы я куда-то поступила после девятого, при этом продолжая учиться в школе.

Я не очень хотела становиться учителем. Хотя в детстве мечта у меня такая была. Сразу же я сказала родителям, что не хочу этого. Они начали рассказывать мне о выгоде. Мне некуда было деться. И я нашла более-менее подходящую для себя программу – учитель ИЗО и ДПИ. Я училась хорошо рисовать, любила делать всякие штучки. Что могло быть лучше?

И вот, к концу августа я была студенткой. В 15. И теперь я считаю это крутым, разве плохо иметь профессиональное образование в 19? Очень классно. Так что…

Уже год к тому времени я размышляла над вопросом: а тихоня ли я? Реально ли я такая невозмутимая милашка, которую легко обидеть и которая всегда молчит?

И ответ – нет. И точка. Я холерик, я харизматик, я весёлый человек. Просто в школе такой образ ко мне прижился и я не хотела рушить стереотипы о себе. Тем более мои последние достижения и так пошатнули такое мнение относительно меня.

Как-то вечером я сидела в чатике крымских ребят, которые участвовали в «Большой перемене». И там одна девочка начала рассказывать о некоем форуме. Мне стало интересно. И я зарегистрировалась на сайте и нашла тот форум. Я не была знакома с подобными мероприятиями.

Я прочитала описание, и мне всё очень понравилось. Но я понимала: родители не разрешат. Во-первых, там пять дней жить нужно было, а у родителей на это денег не было. А во-вторых, там были творческие направления, я хотела на них, но родители были против моего занятия творчеством.

И вечером они обратили внимание на мою подавленность. И я, боясь, рассказала им о мероприятии. И они дали добро! Я поверить не могла. Я подала заявку на направление лидерства, те то, чтобы это очень было мне интересно. Но попробовать себя хотелось. И родители были не против этого направления. И наступило томительное ожидание…

В следующий этап «Большой перемены» я не прошла. И немного расстроилась. Но я знала причину этого – я засомневалась в том, что я могу, и засомневалась, мне нужно ли мне актёрское мастерство.

И, если бы я прошла, моя жизнь сложилась бы по-другому. И я очень рада теперь, что тогда не прошла. Сейчас бы всё было иначе… А я люблю свою жизнь сейчас больше всего на свете. И не считаю, что, если бы она пошла по другому пути, она была бы лучше.

И вот я пошла в десятый. Сначала в нашем кассе было три человека. Но одна девушка бросила. И остались только я и Серёжа…

Хочу сказать, что мы друг с другом не разговариваем, перед тем, как скажу всё остальное. Не разговариваем не потому, что есть какие-то межличностные причины. Нет. Просто так комфортнее. Ну, мне по крайней мере. И смысла я не вижу в общении таком.

А его мама – наша классная руководительница и математичка.

В начале года информация о моём поступлении в колледж просочилась в преподавательский коллектив. И все начали меня расспрашивать. Меня это не особо удручало. А вот нравоучения… Ну, это жесть.

А ещё у нас по пять физик в неделю и по четыре информатики. Если что, я гуманитарий. И всё это мне к чёрту не нужно.

Была середина октября. Я и не думала, что меня пригласят на форум. И тут в один день я открываю ВК и вижу сообщение от какой-то девушки. Сначала я хотела накричать на Богдана, мол, почему он писал кому-то с моей страницы. А потом решила сначала открыть переписку. И это было приглашение на «Таврический бриз 2020».

Могла бы я всеми своими фибрами души передать вам то, что тогда чувствовала! Я была настолько рада…

Форум проходил онлайн из-за пандемии. Но это не помешало мне насладиться им.

Я уходила на пару уроков раньше, чтобы успеть на выступления спикеров. И узнала много нужного и полезного. А на самом мероприятии я и команда делали минифорум. Это казалось каким-то нереальным сначала. Но мы со всем справились. И у нас был самый классный форум по версии человека, который оценивал нас. Да и команда у нас с самого начала была самая крутая.

Я выполняла чётко определенные функции в команде. Помогала всем, чем только могла.

И в итоге получила очень классную раздатку – подарочки за участие и хорошую работу. В нашей команде всего два человека получили футболки – я и наш лидер. Когда я рассказала им об этом, многие сказали, что это несправедливо, будто я слишком мало делала, что есть и более достойные. Мне было немного обидно, конечно. Но такие люди будут всегда, поэтому… Я просто радовалась. Если они что-то сказали, не значит, что они правы.

В конце ноября я приняла участие в другом форуме. Там лекции были ещё более информативные. И выступали спикеры из разных уголков страны. Я многому научилась.

Потом я приняла участие в поэтическом конкурсе. До этого я никому не показывала свои стихи. И поначалу мне было как-то стыдно, вдруг они очень уж плохие. И тогда я ещё не читала современных поэтов.

Но моё творчество не отвергли. Под некоторыми стихами многие люди писали о том, что они классные, они красивые, в них есть смысл…

И вот, я написала очередной стих. Он показался мне корявым и нескладным. И я сомневалась, стоит ли мне его отправлять. Тогда был последний день приема стихов. Но я всё-таки решилась. Не убьют же меня за него.

Через неделю появились результаты. И именно тот последний стих вошёл в сборник. Я отправляла восемь стихов. И почти на сто процентов была уверена, что смогу получить своё место в книжечке. Но никак не ожидала, что это место достанется тому стиху.

Теперь я выкладываю свои стихи в группе Вконтакте. Но делаю это не для подписчиков или лайков, а для самой себя и людей, которым реально нравится моё творчество. На остальных и их мнение мне плевать.

В десятом классе у меня было ещё одно грандиозное достижение.

Я стала призером в районном этапе олимпиады. Но не была уверена, что попаду на регион. И не особо парилась по этому поводу.

Мы вышли в школу после зимних каникул. И мама сообщила, что через три дня у меня региональная олимпиада по литературе. Я думала, она решила надо мной прикольнуться, и не поверила, ведь ни один из учителей не сообщал подобного.

И через два дня учитель говорит, что на следующий день у меня олимпиада по литературе на регионе. Я была в шоке. Ведь я даже не притрагивалась к олимпиадам прошлых лет.

Но у меня было слишком много работы после школы. И я не прорешала олимпиадный вариант. Да и смысла в этом никакого бы не было. А я, между прочим, даже произведения все в десятом классе в сокращении читала.

Но несмотря на весь ужас этой ситуации я не теряла уверенность в том, что смогу стать призером на этапе.

Я пришла в аудиторию. Нас было двенадцать. Олимпиада проводилась в районном центре.

Я волновалась. И это естественно. Я не готова. И ничего не знаю.

А потом я спросила себя: «А что, если я буду вести себя как человек, который уже является призером в этом этапе?» Я выпрямила спину, сосредоточила взгляд. Я выглядела ужасно уверенно. И люди начали периодически оборачиваться на меня, будто их взгляды тянуло в эту сторону. А мне это казалось забавным.

И тут. Сижу я и решаю задания. И забыла, кто написал «Грозу». Я была в шоке с себя. Совершить такую ошибку, показать такое незнание – это глупо. Но я лишь усмехнулась с мыслью: «Вот прикольно будет, когда призер на регионе не вспомнит, кто написал это…» Но я так и не вспомнила.

Я сидела в аудитории дольше всех. И наблюдающие начали говорить обо мне.

Спустя месяц пришли результаты. Я стала призером. Как я и думала. Впервые в истории школы кто-то из её учеников стал призером региональной олимпиады…

Когда я смотрела список, я заметила, что, чем меньше времени человек писал, тем меньше у него был балл. Я поняла это, когда нашла других подростков из Черноморского района, которые участвовали вместе со мной. Странная логика. Раньше я такого не замечала. Ноестественная

Была осень.

И тут мне в голову пришла гениальная мысль. Мысль для нового произведения. Мне показалась эта идея не такой уж и дурной. И на некоторое время она полностью заполонила моё сознание. У меня было много дел. И я не могла над этим работать. Поэтому я просто записала идею на листочке, который впоследствии где-то потерялся. И выкинула её из головы на некоторое время.

Была зима. Мне в голову пришла ещё одна идея. И она мне показалась сильнее той, что пылилась в долгом ящике. И начала писать. Совсем скоро желание что-либо делать над той книгой пропало.

И на некоторое время я перестала писать.

Конец февраля. Среда. Понедельник и вторник мы сидели дома из-за праздников. А в этот день нужно было выходить в школу. Я приболела. И поэтому у меня был большой шанс просидеть дома до конца недели.

Я сидела в позе лотоса на своей постели в шесть часов утра и медитировала. Но в голову лезли навязчивые мысли, которые при всём желании я не могла выкинуть. Это была забытая мной история. И для избавления от этих мыслей у меня был всего один вариант действия: начать писать то произведение.

Никого не было дома весь день. И я могла сосредоточиться на писательстве. Я писала часов по пять в день. И в итоге меньше чем за пять дней произведение было написано на черновике.

Но я не спешила его перепечатывать…

И, кстати, изначально повествование шло от третьего лица и я не расписывала так мысли героев как в окончательной версии.

В этом году систему отбора на «Таврический бриз» – форум, на котором я была годом ранее – ужесточили. Нужно участвовать в минимероприятиях, которые проводит «Дом молодежи», чтобы получить билетик, по которому человек будет приглашен на форум.

Я хотела туда. Поэтому, как бы мне ни было не комфортно, я должна была поучаствовать в таком мероприятии и стать одной из лучших, чтобы получить заветную бумажечку.

Первое такое мероприятие намечалось в нашем районе на конец марта. И мероприятие такого формата мне подходило больше всего.

Я подала заявку. Написали о месте и времени проведения.

Мне было страшно. У меня руки тряслись.

Я знала, что я буду выступать перед большой аудиторией подростков и должна буду раскрыть какой-то проблемный вопрос, который волнует наше общество, в частности молодёжь, сейчас. Я искала информацию по этому вопросу и составляла интеллектуальные карты, чтобы мой уровень осведомлённости по этой теме был выше, чем у остальных участников мероприятия.

Но всё равно я боялась. Никогда прежде мне не приходилось вот так вот по собственному желанию ехать куда-то, чтобы чего-то добиваться, так скажем. Обычно меня толкали, либо школа, либо родители. А сейчас я должна была толкать себя сама. Да ещё и только я могла решать, ехать мне туда или нет.

И вот. Пара дней до того минифорума. Напряжение во мне растёт. И мне кажется, что я не выдержу этого стресса.

И тут в голову мне приходит только одна мысль: сказать маме, что я никуда не поеду. Мне было страшно, очень страшно. Мне нужно было самостоятельно ехать куда-то да ещё и делать то, чего я никогда не делала. И знакомиться с людьми, я знала, что это неизбежно, а для меня это жесть.

Я хотела сказать маме. И мы остались наедине. И я приготовилась сказать. Но подумала: «А я что сдамся? Я испугаюсь делать что-то новое во имя того, что мне реально хочется? Я людей боюсь что ли?» После этих слов страх не прошёл. Но я решила не говорить. Я ведь знала, что, если я сдамся, я буду называть себя ублюдком и трусом.

Мы едем в город. Моё волнение нарастает. И я всё ещё думаю периодически о том, чтобы сказать маме, что я не хочу там участвовать.

Подходит назначенное время. Мы подъезжаем. И я нахожу место проведения. Там никого не было, кроме организаторов. И я сажусь прямо перед местом, где они будут выступать.

Подростки собираюсь. И я замечаю детей из нашей в школы с учителем истории. Пару дней назад мама мне говорила, что в этот день их школы поедут на встречу с политиками. Ну да, ну да…

А позже я узнала, что я вообще единственная, кто подал заявку на форум, а не был отправлен от школы… У всех была защита, а я была одна.

Настал момент представления идеи. Нужно было рассказать о проблемах, которые являются актуальными для подростков в данные момент. Я знала, как сделать это так, чтобы все были в восторге. У меня была ровно минута на рассказ. Я говорила о целеполагании и доброте. Я сказала, почему это важно, что это собой представляет и как это улучшить. Моя речь была четко структурирована. А в момент выступления я поймала невообразимый кайф. Никогда в жизни я не чувствовала такого. Передо мне была аудитория примерно из сорока человек. Но мне не было страшно. Я смотрела в глаза им всем. И чувство было какое-то неописуемое. Я слышала, что публичные выступления – это стрессово. Но нет, не в моём случае…

Я сидела рядом, когда организаторы обсуждали, кому дать билетики. И не услышала своего имени и даже своей идеи. Хотя, когда я рассказывала, они будто в шоке сидели и готовы были мне отдать билет хоть в тот самый момент.

Мне стало грустно. Но я решила не делать преждевременных выводов. Но навязчивые мысли так и лезли в голову.

В конце мероприятия мне ещё сильнее казалось, что я проиграла. И я сказала себе: «Я не хочу больше ни в чём таком участвовать». А потом мой здравый смысл включился: «Хей, я что сдамся? Не нужно так. Проигрыши – это неотъемлимая часть жизни каждого человека. Всё хорошо». Но всё равно было грустновато…

И после долгой вступительной части сказали моё имя. Я получила билетик. Я боялась, я грустила, я билась. И наконец. Вот. Он в моих руках…

Я считаю это самым важным моим достижением. Теперь никто не смел называть меня тихоней, асоциалом или человеком, который боится публики. Я показала, что я одна сильнее, чем абсолютное большинство людей с «защитой». Я сделала всё это сама. Сама захотела, сама нашла информацию, сама приехала, сама победила.

А ещё там было задание подходить к людям и задавать им вопрос, который был написан у тебя на листочке. И мне ничуть не было страшно общаться с теми, кто мне вообще не знаком. Мне это понравилось. И это был первый такой момент в моей жизни.

Обожаю самостоятельность и свободу.

В марте же я занималась актёрским мастерством. А для меня актёрское мастерство и английский – это полностью взаимосвязанные вещи. Если я занимаюсь актёрским мастерством, я занимаюсь английским; если я занимаюсь английским, я занимаюсь актёрским мастерством.

И я хотела развить свой разговорный иностранный. И долго в моей голове летала мысль о том, чтобы зарегистрироваться на каком-то сайте, где люди ищут собеседников для прокачки навыков разговора на разных языках. И наконец мои руки дошли до этого. И я зарегистрировалась на одном сайте.

Я активно общалась с иностранцами. Но мне не особо интересны были русские, так как я всё-таки находилась там для развитию языка.

Тринадцать дней я была зарегистрирована там. Началась школа. Я сидела за ноутбуком и делала самостоятельные работы для колледжа. Соц сети были открыты в других вкладках, потому что порой становилось скучно просто выполнять задание и хотелось на что-то отвлечься.

И мне написал россиянин. Я не придала этому особого значения. Но решила ответить. Исключительно из-за вежливости. Мы начали общаться, но я не горела желанием. И третья реплика, которую написал тот человек, было: «Самый тупой момент – это момент знакомства, потому что нет общих тем для разговора». Я ничего не ответила, усмехнулась и думала, что на этом всё кончится. Но нет. Мы продолжили общаться. И через некоторое время я доделала самостоятельную. И могла сосредоточиться на переписке.

Мы общались три часа, перешли в ВК. И этот человек не казался мне таким подозрительным. И мы до сих пор общаемся… И этот человек – это, наверное, именно тот человек, который повлек в моей личности наибольшие изменения за коротких промежуток времени. И я очень благодарна за это. И об этом я тоже сейчас расскажу…

Но для начала. Я не хочу разглашать имена моих друзей. Поэтому я буду называть этого человека МК. Так будет проще.

Итак, изменения в моей жизни, которые произошли благодаря МК. Период начала нашего общения совпал с периодом начала теплой весны. А в начале весны у меня самый продуктивный период в году, многое во мне меняется в это время. А в купе влияние людей плюс влияние моих биоритмов создало мощную почву для изменений.

Первое, что во мне поменялось – отношение к семье. Это произошло как-то само собой. Я долго проповедовала теорию о том, что всё животное в человеке – это плохо. А семья – это, по факту, всего лишь одна из частей инстинкта размножения и не более. Общечеловеческого какого-то высшего смысла в этом нет. До того, как я это поняла, я хотела, чтобы когда-то и у меня была семья: прекрасный муж, куча детей (я с самого детства хотела пять малышей) – но я не вижу в этом смысла. Это просто глупо. И при том же делает невозможным сосредоточение на единственной верной для человека цели – миссии.

Через пару дней я познакомилась с одной девушкой. Она и МК рассказывали мне свои истории. И я испытывала глубокое уважение к ним, потому что они не перестали быть хорошими людьми несмотря на то, что их окружали запутавшиеся индивиды, которые только и бесятся из-за своего ужасного положения.

Я иногда разговаривала с МК на тему квиров. И тут я начала осознавать, что я сама такая… Ведь серьёзно. Я неравнодушна к обоим полам. И это странно и страшно с одной стороны. Но мне всё равно. И я лишь счастлива, что смогла принять себя такой, какая я есть. И понять себя, ведь чаще всего мы не понимаем других потому, что не можем понять самих себя.

Как раз в тот момент я наткнулась на видео, на котором Опра Уинфри рассказывала о чём-то. И главная идея, которая я уловила – миссия каждого человека состоит в том, чтобы отдать миру уникальный продукт, который человек создает при использовании того, что у него лучше всего получается. Я много раз до того момента слышала эти слова. Но поняла их в полной мере только тогда. И я решила подумать: что есть моя миссия? Я перебрала все варианты, записала все свои способности и неординарности и сделала какой-то вывод. Но потом он всё-таки оказался неверным… Но я как минимум запустила процесс в своей голове.

У МК было много домашних животных. У него было три собаки, две кошки и попугаи. И он каждый день гулял с собаками. Мне бы тоже пора была начать так делать, потому что это бы приносило кучу пользы и мне, и животным. Он рассказывал мне про свои прогулки. И я тоже решила наконец выползти. Это была середина апреля. И с того момента я пытаюсь гулять с собаками ежедневно.

И я обожаю природу. Особенно весной. Это мёд на душу для меня. И природа способна подарить мне ощущение безусловного счастья и гармонии. Я ходила по заросшим склонам, видела прекрасные редких цветы, лежала на траве, бежала вприпрыжку по узеньким дорожкам… И пару раз была максимально счастлива. Это словами не передать. Мою душу переполняло, разрывало счастьем изнутри. И это великое чувство, когда тебе хочется бежать и кричать, и улыбаться как можно шире, и делать всякие глупости, которые, может, никто и не поймёт, но которые сделают меня счастливее. Это удивительно…

В начале мая мне очень плохо. Я сосредоточилась на прошлом. Ведь я никому не рассказывала ничего о своей жизни много-много лет. И меня удручало то, что я так много знаю про людей, с которыми общаюсь, а они так мало знают обо мне. И меня всё достало. Я говорила об этом МК. И он предложил, чтобы я рассказала ему. И я доверяла ему. Да-м, он бы понял меня лучше, чем кто-либо другой. И я рассказала. Это очень странное чувство, когда ты сбрасываешь с себя крест, который нес почти всю жизнь.

Мне хотелось плакать. Нет, не плакать. Рыдать. И я не сдерживала эмоции. Смысла не было. И я призналась ему, что я би. До этого он рассматривал меня как обычную девушку. Но тот разговор сделал нас ещё более похожими, что ли. И спасибо МК за то, что помог мне справиться с прошлым, которое обвивало меня. И, кстати, отчасти благодаря МК и тому случаю я начала писать эту книгу. Так что, если ты (МК) будешь читать это и поймёшь, что я пишу о тебе, знай, что я благодарна тебе за всё и ты один из самых прекрасных людей, которых я встречала. Думаю, я могу назвать тебя другом и не ошибиться в выбранном существительном.

А, и да. Этот случай способствовал тому, что я решила вовсе отказаться от секретов. Это не нужно. Это глупо. Если что-то скрываешь, об этом всё равно рано или поздно узнают. Смысл от сокрытия чего-либо? Вот именно, его нет.

Конечно, есть во мне то, о чём никто не знает. Но это мои мысли. Самые важные мысли. И никто даже на секунду не задумывался, что могу я об этом думать, об этом знать, да и вообще что такое может существовать…

Прошло примерно две недели после моего знакомства с МК. Он меня игнорил. Мне было обидно и скучно. Мы переписывались рано утром, а в этот раз он не отвечал. Такое было до этого, но мне не комфортно было говорить “bay” этому человеку, потому что за этот короткий промежуток времени я успела ему рассказать намного больше, чем знало абсолютное большинство моего окружения.

Но мне хотелось заменить этого человека кем-то другим, потому что я понимала, что МК будет лишать меня энергии и дальше. Я сидела на том сайте знакомств. И заговорила тогда с двумя девушками. Назовём её УА.

Это была девушка на год старше меня. Она очень любила природу и говорила о своей сверхчувствительности. Мы были в этом похожи. Да и с ней у нас максимальное количество совпадений. Мы смеялись с этого много раз.

Во время общения с ней я поняла, что мир безопасен. Мне внушали, что на каждом углу меня подстерегает опасность. И чрезмерная опека меня родителями ещё раз доказывала это. Порой мне страшно было по улице идти, не говоря уже о степи или ночном двору. Тогда мне даже в комнате одной находиться было страшно ночью. А потом у меня произошел будто щелчок. И мне стало всё равно на страхи. И слава Богу.

В начале мая в моей жизни появился ещё один человек. Его звали Даниил.

Мы много общались по вечерам. Я пыталась вести себя как очень хороший собеседник. И парень признавался, что ни от кого не получал такой поддержки и никто так не реагировал на его слова, как я.

У него была сложная жизнь. Но это его личное дело. И я не имею права об этом писать.

И совсем скоро он признался мне в любви. И я не знала, как на это реагировать. Мне казалось, будто нравилась ему не я и моя личность, а какой-то идеальный образ девочки-милашка в его голове.

Однажды он сказал: «Я знаю о тебе больше, чем все остальные. Мне интересно, а почему?» Я понятия не имею, откуда он взял это. Но это была безусловная неправда. Ведь я могла сказать, что МК как минимум знает меня намного-намного лучше. Я это и сказала. Я слишком честна и прямолинейна, и поэтому не могу позволить себе неправду. И он закатил истерику. А я вышла из разговора с покерфейсом.

Но мы продолжили общаться.

Его действия начали переходить за рамки дружбы. Он требовал от меня любви и подчинения, чтобы я говорила, что я его, чтобы я обсыпала его нежностями и по пару раз на день признавалась в любви. Но я ничего не чувствовала. Да, мне было приятно его внимание, но не более. Ещё у него был определенный порог приличия. Ну, это нормально, наверное, что подросток не хочет говорить на пошлые темы, а если и говорит, то очень серьёзно. Но это вообще не по мне. Да, у меня высокая мораль. Но моя мораль. А просто говорить о романтике или выслушивать его истерики – это скучно.

Короче, я не хотела с ним общаться. Он часто писал что-то, а потом удалял. Меня это удручало. Он всё время говорил мне нежности. Какое-то нежное словечко присутствовало в каждом его предложении в адрес меня. А я такое ненавижу. Не люблю, когда со мной обращаются как с девушкой.

Все его действия были слишком…

И он спросил, его ли я. Тогда неделю мы не общались, и тут он будто опомнился. Но я начала игнорить его, потому что для меня его слова оскорбительны.

И в итоге я перестала с ним общаться вообще и недавно удалила из друзей. Не может стать моим другом человек, который меня бесит.

И к тому же я презираю влюблённость. Это животное. Это фи. Это просто спичка на ветру: зажжешь её, а она тут же потухнет. А вот любовь уважаю. Но в моём понимании любовь – это просто глубокое уважение к человеку. Остальное – влюблённость.

За мою жизнь у меня было несколько идеалов, кумиров, если так можно сказать в данном случае.

Очень долго такое место в моём сознании занимал Стив Джобс. Я восхищалась всеми его заслугами, читала цитатки, изучала его биографию. Для меня это был мудрейший человек.

Но взгляды меняются. Осведомлённость увеличивается. А моим новым идеалом становится Лев Толстой. Меня привлекали его мысли. Он – один из величайших писателей всех времен. И это достойный ориентир для меня как для писателя. А цитаты его – это просто нечто. Их точность меня поражала. У меня даже на ноутбуке на рабочем столе стояли обои с цитатой Толстого.

И совершенно случайно я зашла в плейлист с инди-музыкой. И моему слуху открылось что-то великолепное. Это была песня Алекши Новича «Кости». Я слушала её без остановки пару дней подряд. Через неделю примерно мне было скучно и я решила посмотреть другие песни того певца. Их смысл… Это нечто для меня. Они будто открыли мне новый мир. А самое интересное то, что я ненавижу всей своей душой песни про любовь. Но тут такие песни были реально про любовь, а не про банальное влечение.

Я познакомилась поближе с творчеством этого человека. Его идеи вдохновляли меня, и сама его личность вдохновляла меня. И всё это способствовало самому продуктивному в моей жизни периоду стихописания. И в тот момент я научилась создавать хорошие стихи.

Долго я думала над идеей буддизма. Ещё на Пасху я решила, что не хочу исповедовать православие (да-да, это безумие, божий гнев). А ценности буддизма мне нравились больше. Но на протяжении месяца я откладывала момент, когда я наконец лучше познакомлюсь с буддизмом. И творчество того человека дало мне толчок.

И до сих пор именно Алекша Нович мой моральный идеал. Вот так вот.

Существует такое желание – желание руководить. И оно появилось у меня в конкретный момент.

И ещё есть одно желание – быть осознанным. И благодаря тому же творчеству моего сейчашнего морального идеала я во многом продвинулась в этом деле. И продвигаюсь дальше.

Да, теперь у меня ещё более странные политические взгляды, теперь ещё больше людей считают мои мысли неадекватными, но теперь я счастлива тому, что понимаю всё то, что понимаю.

И напоследок…

МоралЪ

Вы, наверное, ожидали здесь увидеть историю о славных триумфах, о моей борьбе за блага человеческие, о том, как я покоряю Россию, а то и мир. Но нет. Подумаешь: я всего лишь как-то «прославилась» в нашем регионе, да и то меня знает очень ограниченный круг лиц. Это же скучно.

И зачем тогда я всё это написала? Зачем я тратила бесчисленное количество часов на это? Зачем?

Всё просто.

Сейчас я абсолютно довольна собой. Моя внешность, речь, поступки, развитие, друзья, семья, творчество, религия, будущее, настоящее, происшествия… мир – всё это для меня сейчас прекрасно. Я люблю всё это. Каждый момент, каждую капельку своей жизни.

В каждую единицу времени я узнаю что-то неизвестное ранее. И это наполняет силой двигаться вперед. Я научилась извлекать уроки из всего и находить удачные сравнения для разных событий из нашей жизни. Каждый день моей жизни прекрасен, каждый день моей жизни – мой самый лучший день. И именно потому, что я узнаЮ за этот день что-то новое и полезное для моего будущего.

Да, у меня иногда проблемы с друзьями. Они игнорируют меня или слишком мало общаются по разным причинам-отговоркам. Но разве думала бы я об этом, если бы час времени в моей голове стоил 500$, потратила бы я 500$ на то, чтобы получить эту информацию? Нет. Так стоит ли тогда думать об этом, тратить на этот бред и негатив «500$» (и это только за час)? Нет, потому что в корне это неважно.

Да, у меня иногда проблемы с семьёй. Но это их проблемы. Не мои. Если что-то во мне не нравится и это хотят изменить, флаг им в руки. Я меняюсь, только когда МНЕ это надо. Мне всё равно, что скажет кто-либо иной. Главное, что думаю о себе я и некоторые люди, которые меня поддерживают.

Да, у меня порой проблемы со здоровьем. И моему здоровью вообще не позавидуешь. Но я верю, что всё хорошо, что всё будет хорошо. И только на вере, аффирмациях и оптимизме можно далеко уехать.

Да, я не абсолютно бесстрашна. Да, с часто испытываю сомнение. Да, я иногда напарываюсь на одни и те же грабли. Да, я порой веду себя нелогично или совершаю какие-то глупые вещи. Да, я могу сказать что-то обидное, потому что не подумаю о том, как человек может отреагировать. Да, у меня много побед, но в десятки раз больше поражений. Да… да… да… Я обычный человек и понимаю это. И горжусь этим.

Просто я поняла, как быть счастливой, как наслаждаться страданиями, как жить в гармонии, делать лишь то, что реально хочется, жить осознанной жизнью.

It is easy.

Просто нужно немного постараться. Изо всех сил пытаться что-то сделать, и у тебя обязательно всё получится. Я верю в тебя.

…

…

…

Ты думал, что я так скажу? Выкинь последний абзац из головы. Это банальщина. Есть кое-что более ценное, чем всё это…

И это более ценное – ты сам. Ты сам, понимаешь.

Если я сейчас скажу что-то типо: «Чтобы стать счастливым, ты должен трудиться на благо своей цели, но при этом не забывать про отдых, взаимоотношения и саморазвитие, чтобы твоя жизнь оставалась максимально полной», это будет глупо.

А знал ли ты, что для счастья не нужно ничего, кроме понимания себя? Серьёзно. Что важно именно для тебя? Абстрагируйся от всех обстоятельств. И подумай: если бы никто из людей не смог тебя осудить, если бы не существовало высказываний по типу «деньги приносят счастье», «хорошие взаимоотношения – залог успеха», «здоровые люди – это прежде всего счастливые люди» и т. д. (нет-нет, я не имею ничего против этих высказываний, некоторые слова из подобного очень даже правильны, просто они ограничивают сознание), что бы ты делал, каким бы был, как бы проходило твоё время, к чему бы ты стремился, если бы всё было возможно, если бы у тебя было всё то, что тебе нужно для достижения этого «счастья»?

Окей, надеюсь, ты подумал над этим. А теперь открою тебе секрет: ты можешь делать это, ты можешь быть именно таким, твоё время может проходить именно так, как ты хочешь, и у тебя есть всё для достижения этого. И всё это есть прямо сейчас. Даже если ты останешься в пустой комнате абсолютно без каким-либо вещей прибитый к стене, ты сможешь это делать.

Никто не запрещает тебе думать, надеяться, мечтать. А прежде чем сделать что-то практическое, ты в любом случае должен начать думать, или надеяться, или мечтать. Лично у меня это иначе не работает, а я могу отвечать лишь за себя.

Всё дело у нас в голове.

Да, я достигла не так уж много. Но и о том, что когда-то я буду такой, какая я сейчас, я не могла бы даже на секунду подумать года три назад. Я не могла это вообразить.

Я не считаю свои материальные достижения важными. Я их вообще по сути не считаю достижениями. Это просто что-то. Есть и всё. В любом своем проявлении я полный не материалист. Не вижу смысла в деньгах, в красоте (причем навязанной, об этот невозможно не упомянуть), в престиже, в популярности…

Но это лишь моё мнение. Лишь моя догма. Полный не материализм. Некоторых вещи, в которых я не вижу смысла, могут сделать счастливым другого человека. И это нормально. Мы все очень разные. И это ужасно здорово. Я люблю мир, я люблю каждую его частичку за это.

От большинства книг по саморазвитию нет толка, если рассматривать их как инструмент, инструкцию по обретению счастья. Уж поверь мне. Я прочитала плюс-минус сотню таких книжек. И могу с уверенностью тебе это утверждать. Такие книги могут помочь тебе расширить свой кругозор, накинуть интересных идей. Но не сделают твою жизнь лучше. Большинство советов и методов, которые там описаны, скорее всего, не будут на тебе работать или будут, но очень непродолжительно. Читать нужно. И это очень круто. Только читать нужно, чтобы думать, чтобы на основе той информации ты сам мог создавать свои методы, которые точно подходят под тебя и соответствуют твоим конкретным целям. Вот это цель чтения, по моему мнению.

Поэтому я не вижу смысла делиться всеми своими методиками: они скорее всего будут бесполезны для тебя. Хотя… может, когда-то ты и увидишь меня в роли автора бестселлера (lol).

Спасибо тебе за всё.