Дым сгорающих надежд найти человечность заставлял постоянно слезиться его глаза. Блуждание по забытым дорогам в одиночестве обострили его слух. И это стало его проклятием. Даже находясь в дремучем лесу, он слышал боль человечества.
***
Чёрная точка медленно растет, трансформируясь в познаваемый объект окружающего мира. И вот перед нами проезжает отряд великих воинов. Это отряд самого императора.
Путь их “горек” и поэтому долгий. Их кони неторопливо и величественно вышагивают. Их латы покрыты пылью многодневного похода.
Встречные, завидев их, спешат загодя отойти в сторону – на самую обочину дороги. Они знают их силу, и слышали про неудержимую волю, обращающую в бегство целые армии, разрушающую любые стены и подчиняющую себе целые народы. Но незнакомые с милосердием люди страшились этой мощи, загадочным образом порожденной в каждом из воинов, и поэтому спешно отходили в сторону опустив головы, и только некоторые из них осмеливались посмотреть им в глаза – мельком, как будто случайно.
Только некоторые из них потом рассказывали, что видели в их глазах.
Уже потом, когда правда тех дней начала обретать смысл, который окончательно стер аутентичность рациональности прошлого, Некоторые из последних свидетелей тех событий признавались, что именно тогда их слабость и страх позволили погрузить свет во тьму.
Великая сила может быть только там, где чувства настолько глубоки, что свет разума растворяется в них.
Эти отчаянные смельчаки говорили: “Скорбь. Скорбь несущая жуткую боль, в силах которой было убить разум”.
Вот что читалось в глазах воинов.
Разве такое возможно у того, кто непобедим? И только один, глубокой ночью, когда предгрозовая духота не давала ему успокоения во сне, проговорил: “Чем же заканчивается скорбь у такой великой силы?”
***
Скорбь – это материал, из которого справедливость делает свой меч.
***
Практически невесомая и прозрачная ткань, она немая, глухая и с легкостью забывает все, т.е. абсолютно аморальна, но крайне чувствительная. За свою аморальность она пожизненно обречена существовать в танце.
– Но они безмерно храбры и сильны – они полезны! Они позволили нам быть теми, кем мы сейчас есть.
– Нет повода так бурно реагировать. Сейчас идет речь не об упразднении, а о том, что в ближайшее время в них нет потребности. Мы как никогда близки к тому, что считается невозможным – величайшему мировому миру.
– И ради этого Вы предлагаете все это?
Обреченная на вечный танец, танцует “Диалог в спящем городе”.
– Но разве не о всеобщем мире мечтали мы все? Смерть будет остановлена. Споккойствие и достаток придут в каждый дом.
– Но почему именно такой ценой?
– Зачем нужно бесстрашие, когда есть мир?
– Но почему именно они?
– Разве непобедимые откажутся от побед?
– А разве это хорошо?
– Salus popular supreme lex.
Неторопливые и размеренные движения. Она что-то почувствовала: слабое и затаенное. Поступь танцующей – сбилась. Ощущение присутствия исчезло, и она быстро продолжила свой танец. Но секундное замешательство не прошло бесследно.
***
Маленькие домики, прилепленные друг к другу, так, что их крыши образуют непрерывные полосы схожие улицам вдоль которых стоят эти домики.
В основном этими дорогами пользуются только проходимцы и отчаяные авантюристы. У этих дорог, мощеных кусками железа и хрустящей соломой, множество неприятных входов, выходов, тайных переходов. Начинаясь практически у стен императорского дворца они, как лучи Солнца разлетаются прочь от него.
Этой ночью по одной из таких дорог бежал человек во всем черном. Только страх мог заставить его так торопиться.
Чуть ранее эта темная личность осторожно двигалась по парапету вдоль стены, непосредственно примыкающей к императорским покоям, в надежде поживится тем, что могли случайно забыть у раскрытого окна. Звуки голосов заставили его замереть и вжаться в стену что бы ни быть замеченным, пойманным и казненным. И когда он услышал, то страх обуял его и заставил бежать.
Он бежал, выискивая тусклые отражения звезд, и перепрыгивая с одного отражения на другое. Глухое эхо вибрирующего металла гасло в бесконечном лабиринте перегородок и пустот, лежащих под дорогой из крыш.
Он бежал и думал о том, что сегодня он стал обладателем чего-то смертельно опасного. И что делать с этим он не знал. Он надеялся, что расстояние и время смогут защитить его.
***
Только смысл и воля способны удержать своих чудовищ в клетке.
***
Откуда же взялась столь великая скорбь в глазах, не знавших поражений воинов? В чем слабость великой силы?
Некоторые потом вспоминали, что накануне на площади был пойман один из проходимцев, который только и делал, извиваясь в крепких объятиях стражей, что кричал: “Пусть она съест сама себя!”. Почему они запомнили и вспоминали именно этот момент?
Проходимца поймали на центральной площади рынка, когда он пытался украсть горсть орехов. Ему удалось вырваться, он бросился бежать, но споткнулся и упал. Его, всего в пыли и грязи, вновь схватили. Проходимец изгибался жутким образом, пытаясь вырваться, выкрикивала только одну фразу. Кричал он невероятным голосом брызгая слюной и с пеной у рта. Толпа зевак, только взглянув на него, сразу же отворачивались. Но жуткое ощущение брезгливости от увиденного надолго осталось с ними, не позволяя забыть его, вырванную из контекста его мыслительного ряда им же самим фразу.
В стремлении выстроить свою собственную чёткую и понятную картину мира обыватели, столкнувшись с каким-либо проявлением внешнего мира, сразу же находят ему место в ней. Однако для данной ситуации в силу ее не логичности места не находилось. И тогда благодаря воображению подбиралось сверхестественное объяснение, которое по определению большинства несет в себе некий сакральный смысл и ключ к пониманию будущих событий, но при этом избавляет от усилий признать факт, того что эта картина мира есть факт рабского подчинения разума слабости духа.
И вот слабость и рабство связали слова безумия с иносказательностью оракула и проницательностью жажды абсолютной власти императорских советников, один из которых присутствовал там и который почему-то незамедлительно отдал приказ о казнении пойманного проходимца.
***
С мрачного неба вниз на окаменевшую землю полетели крупные хлопья снега. На главной площади городского рынка как всегда. Яркое многоцветие даров природы, с невероятными усилиями отнятое у нее, щедро рассыпано по периметру, образующему замкнутое кольцо. Пустые глаза, блуждающий взгляд. Толчки, тычки – слишком много людей. Никто никого не видит. Цвет, форма и однородность вот святая троица этого места. Все хотят прикоснуться к тому, что человек силой взял у природы. Поток движется, образуя водоворот. Некоторым удается вырваться из кольца, и эти счастливчики торопливо растекаются по улицам города и исчезают бесследно в его лабиринте. Но водоворот не ослабевает. Другие, ни откуда возникшие на улицах города, упорно стремятся попасть в этот поток людских тел. Они практически топчутся на месте, ожидая бреши и готовые мгновенно влиться.
Часы на главной башне отмерили час и гулким звоном возвестили об этом.
Водоворот замер. Взгляд прояснился и каждый увидел того, кто оказался рядом с ним. Любопытство покрутило головой и вновь сосредоточилось на центре водоворота.
***
Сила – это сердце закона. Вот идея порядка.
И сейчас великие воины ехали воплощать первый закон всеобщего мира.
***
– Указ императора.
Тишина воцарилась на площади.
– Император постановляет начало эпохи всеобщего мира!
Шорох, как шорох листвы, когда лес встречается с ветром, пронесся над головами и растворился в грязно-сером. Все встали поудобнее, что бы не пропустить самое важное.
– Всеобщий мир на все времена!
Яркие краски всеобщего мира пятнами падали на холст мрачного утра.
– Армия Императора упраздняется. Отныне её не существует. За верность и отвагу всем воинам даруется жизнь и свобода. Отныне их дети принадлежат императору и становятся слугами всеобщего мира. Тех, кто ослушается приказа императора и не доставит своих детей в назначенное время и место, ждет смерть!
Молчание. Так все узнали, куда и с какой целью направлялись великие воины.
– Второй указ Императора! Преступник, пойманный на главной площади за воровство и сеяние смуты, приговорен к смерти. Свое имя он назвать отказался. Приговор будет приведён в исполнение немедленно.
Людское скопление затрепетало.
***
Скорбь слепа и как дитя неразумна. Она просто ищет выход и не задумывается, какие при этом открывает двери и куда заходит.
Путь великих воинов подходил к концу. Пошли дожди и смыли пыль дорог. Так они и подъехали, светящиеся матовым блеском, к воротам "мёртвого замка".
О "мёртвом замке" можно услышать много разных историй. Порой они настолько различны, что даже противоречат друг другу… Но императорская летопись, некоторые главы которой, чудом уделили после нашествия варваров с юга и не сгорели в огне гибнущего всеобщего мира, позволяют пролить хоть какой-то свет истинности.
***
Листы крайне в удручающем состоянии. Края тронуты огнём, нумерация страниц отсутствует, часть их пропала.
На 14 год после своего Восхождения Император издаёт Указ "О Великом походе". Согласно "Великому походу", каждый, кто выше Императорского меча в момент, когда разящая молния касается земли, считается воином "Вечной" армии "Великого похода".
– Что значит: "Разящая молния касается земли?"
Скрип пера прекратился.
– Мой дед, рассказывал мне, что у Первого Императора был меч, который обладал магической силой. В день, когда император стал Императором, была страшная битва. Его армия терпела поражение.
Пламя свечи затрепетало, и темные контуры пришли в движение на нежно голубом фоне мозаичной стены.
***
Уши заложило от непрерывного звона, из-за чего кажется, что все звуки такие далекие. Их много, но они однообразны: отборная брань убивающих, стоны умирающих, нечеловеческие возгласы тех, чья судьба ещё не определена. В тумане багрового цвета страстное желание убивать, продиктованное потребностью жить, становится воплощением судьбы. Совсем рядом удивлённый взгляд крестьянина из соседнего дома быстро стекленеет. Шаг в сторону, под ногой что-то мягкое и она начинает проваливаться. Все тело следует за ней. Там где только что была голова, рассекая багровый туман, описывает дугу кусок железа. Металлические шар с шипами сжимает левую часть лица. Исчез лоб, глаз, обнажились зубы на болтающейся нижней челюсти. Правый глаз все ближе и ближе. Он замер в паре сантиметров и проявились все оттенки коричневого. Вокруг капли алого, металлический привкус во рту. Кусок металла в форме часовой стрелки, не замкнув дугу, входит в землю.
***
Поднявшись и пошатываясь, Император вытаскивает торчащий из Земли клинок.
Пошел дождь и мощный раскат грома, начинающейся грозы, прокатился над залитым кровью полем.
Император поднял над головой меч и молния коснулась острия меча.
Через мгновение вражеская армия была повержена. Они просто упали.
***
Тени замерли.
– Какая-то невероятная история.
– А ещё дед говорил: "Чем больше невероятного, тем более это закономерно. Просто мы не туда смотрим."
– Хорошо, продолжим: "Армия "Великого похода" двинулась на восток. Многих рекрутов "Великий" Император освобождал от "Великого похода" и они селились на плодородных степях восточной стороны, в обмен на их клятву "Вечной верности".
– Все очень просто. "Великий Император" самолично брал свой меч и делал надрез под левым глазом клянущихся. И каждый воин "Великой" армии "Великого Императора" при виде такого шрама на лице должен был получить все – воду, еду, кров по первому своему требованию.
***
Небольшой кусочек сухой земли, которая не издаёт чавкающий звук и не пузырится зловонной жижей.
Капли влаги обозначили паутину дорог на светящихся матовым светом доспехах Великих воинов. Они преодолели "Великие топи" за три дня, так быстро эти болота никто не проходил.
Чем тяжелее ноша, тем быстрее хочется от неё избавиться.
Высокие стены и массивные ворота покрыты мхом.
Отряд остановился. Лоснящиеся бока, стремление вперед, сдерживаемое уздой. Взгляд в небо, которое держится на изуродованных временем четырёх добродетелях "Великой" империи: imperium, iuris, autem, spiritus.
Огромные полуразрушенные колонны четырёх человек возвышались над воротами мёртвого замка.
Наконец, пронзительно скрипя, ворота открылись.
***
Скрип пера возобновился.
После того, как враги на восточных землях были разбиты и Великая армия достигла непроходимых лесов, окружавших "Великие топи", Великий Император решает установить символ силы и воли его Великой Империи, коим должен явиться непреступный замок, построенный на месте непроходимого леса и Великих топей.
Далее разобрать невозможно.
***
Тот, кто стал обладателем того, обладателем чего он не должен быть, продолжал бежать. Остались позади последние дома, впереди едва уловимые контуры пустынной дороги.
Он бежал пока воздух не превратился в кипящее масло, и его не стало так мало, что сердце начало биться о груде со страшной силой. Стало совсем темно, перед глазами появились звезды, число которых стремительно росло. Все исчезло.
***
Осторожность сродни закрытому сосуду. Но это не значит, что его не разобьют при переноске. Так или иначе, содержимое выльется.
Императорский советник еще раз обошёл помещение и проверил насколько плотно закрыты все двери и окна.
Быстро стало душно. Всем присутствующим захотелось побыстрее закончить этот неприятный разговор.
– Кто-то знает о наших планах.
– И что, теперь их не изменить.
– Наш план был – чтобы все думали, что это решение Императора.
– Тогда надо уничтожить истину.
– Кто-то может что-то сказать?
Очень тихо.
– Так и решим.
Все спешно покинули помещение. Яства, наваленные на столе, остались не тронутыми.
***
– Великая армия двинулась в обратный путь. По дороге Великий Император призывал каждого, кто дал клятву вернуть долг. Великий Император ещё не успел вернуться в столицу, а весть о начале Великого строительства уже достигла города.
Тысячи, бывших крестьянами, приступили к осушению "Великой топи". Это была страшная битва. Прежде чем была высушена "Великая топь" погибла треть отмеченных.
– Дома сих пор дети рассказывают закрывшись в тёмном чулане, историю о гигантском кладбище, которое было видно уже за два дня пути, а чтобы его проехать надо было три дня пути.
И вот в самом центре того, что некогда было "Великой топью" началось величайшее строительство величайшего замка в истории. В основании огромного квадрата было установлено по четыре каменной глыбы. Их высота была такой, что приходилось высоко задирать голову, что бы увидеть их край. Для изготовления таких стен, пришлось сравнять горы юга. Именно туда затем отправился со своей "Великой армией" Великий Император.
– Здесь опять отсутствует несколько страниц. Что за варварство! Поджечь "Великую библиотеку"!
***
Звуки жизни все громче и громче. Чётко различимо пение птиц, стрекот и жужжание насекомых.
Веки задрожали, и яркий свет ответил все закоулки сознания.
Человек, лежащий в траве, шевельнул рукой. Сразу жуткой боли прокатился по телу. Веки прикрылись, капельки пота, мгновенно покрыли испариной лоб.
– Чем сильнее боль, тем короче цепь, удерживающая свободу.
Слабый стон бессилия вырвался на свободу и быстро пропал.
Но Вселенная ещё не породила такого, чтобы оно прошло незаметно мимо своего создателя.
Уже готовые полностью раствориться волны достигли внешнего уха женщины сидящей в телеге, которая скрипя колёсами, двигалась по дороге.
Крепко сбитая и основательно устроенная, она давно усвоила, что от любопытства скорее вред, чем польза. И определенно, то, что она услышала или решила, что услышала, мог изобразить только человек. Но ещё в детстве, благодаря паре хороших розг, женщина усвоила, что помощь другим требует осторожности и осмотрительности.
– Только человек в высшей мере может оценить помощь, которую он сам оказал, но чужую он воспринимает как нечто само собой разумеющиеся, и даже пытается паразитировать на этом.
Перед её глазами морщинистый образ деда, который любил так говаривать во время порки.
Женщина моргнула и образ исчез.
– Это глупость.
Но телега уже остановилась.
Беззаботно чирикают птицы, и до самого горизонта дорога пуста, что впереди, что позади.
Вновь какой-то шорох, или показалось.
Пара междометий была сопровождена скрипом досок и медленными начисто лишенными грациозности действиями.
Девушка сошла с дороги и двинулась в направлении куста где, как ей показалось находился источник, посеявший в ней разлад и сомнения.
***
Ворота открылись, но отряд "Великих воинов" исчез в сизой дымке тумана "Великих топей". На их месте стояла группа детей.
Длинная сизая борода беспорядочно торчащий волосы, крайне тощий и жутко морщинистый, среди которых с большим трудом можно было рассмотреть шрам под левым глазом, посмотрел на стену такого же тощего и кривого леса и произнес: "Теперь они не служат закону. Настало время переписывать законы".
Развернулся и начал медленно испаряться, покачивая головой и несколько раз разведя руками, в огромном сизом пространстве приёма ворот.
***
Помощник заменил почти догоревшую свечу и зажег новую. Она рок полетел в плетеную корзину, оставляя за собой тонкую полоску дыма.
– Я готов.
Величественен и громаден, все, как и задумывал Великий Император, был этот замок, и враги отступили перед таким величием. Но пришло время испытаний.
Великое стоит на огромной горе из маленьких дел. И чем их больше, тем сильнее её роль в истории.
Пришла великая буря. Она родилась где-то в дальних землях, где только песок. Проделав столь длинный путь, она не утратила своей силы. И длилась буря семь дней и ночей. Когда же человек смог открыть глаза, его взору предстал океан песка. Только четыре статуи главных ворот остались не тронутыми и продолжали беспрестрастно взирать на мир.
А спустя ночь, с неба полилась вода.
***
Она смотрела на спину лежащего и раздумывала.
– Смотри здесь пятна крови! Ему срочно нужна помощь!
– Нет, в таких делах спешить не стоит. Он жив. Потерпит ещё немного.
– Ты поможешь – тебе помогут!
– Оставь… Весь вопрос, в каком объёме и что за помощь ему необходима?
Указательный палец неторопливо поковырялся в густых волосах в области макушки.
– Что?! Разве ты не видишь, что у него сломана нога и из головы течёт кровь!
– Да… Вижу. Ладно, перевернуть его все равно придётся.
Девушка, как можно аккуратнее перевернула незнакомца на спину.
***
Вода лилась до тех пор, пока Луна не стала круглой. И, когда выглянуло Солнце, взору всех предстала вновь воскресшая "Великая топь" и лес, из проросших надгробий, сделанных из дерева этого леса.
Лес спрятал замок. Те из немногих, кто укрылся в замке и не умер от голода, и не утонул в болоте в поисках выхода, отказались покидать замок и навечно поселились в нем.
Такова история "Мёртвого замка".
Осталось добавить, что не нашлось ни кого, кто бы побывал в "Мёртвом замке". А те, кто изредка выходят из него не говорят ни чего, и незамедлительно возвращаются обратно.
– Да… Крайне сложно поверить в такую правду…
***
Те, кто раньше были Великими воинами не смешиваясь образовали правильный круг. Каждый посмотрел в глаза каждому. Не опуская взгляда, движение рукой на себя. Дивергенция окружности и кони понесли всадников навстречу тому, что было заперто на самом дне, а теперь освободившись поднималось наверх.
***
Дорога приближалась к тому месту, где она делает крутой поворот, целью которого является обойти "Великие топи".
Несмотря на утренний холод, весёлый мотив песни, услышанный ею на одной из улиц города, непрерывно крутился у нее в голове. Крутились колеса телеги, их мелодия и беспечный настрой девушки убаюкали незнакомца.
Даже совершенные ею накануне преступления против правил, воспринимались теперь как неизбежные исключения не сулящие ни чего плохого. Почему же не петь?
Серое облачко, отделилось от границы леса "Великих топей". Оно приближалось. Вертикальная линия между бровями. Аккуратное движение рук на себя и повозка остановилась.
Незнакомец приподнял голову и посмотрел в сторону леса. Не прошло и минуты, стало понятно – это всадники.
– Что они делают? – странные не её взгляд действия со стороны всадников, которые остановились и образовали круг, требовали немедленного объяснения, которого в её багаже не было.
Круг распался, и всадники во весь опор понеслись прочь друг от друга.
Промелькнула мысль: "Вот чем заканчивается нарушение запретов". Все внутри нее сжалось, когда огромных размеров конь пронесся рядом с ее повозкой.
– Они отправились искать себя, – устало проговорил незнакомец и прикрыл глаза.
***
– Нельзя так халатно относиться, как ты нынче отнесся.
– Все умрут, а твой брат и ещё мужиков 500 останутся в резервации. И пойдут они по миру искать выживших.
– Не смешно.
– И после трех дней безутешного горя пойдут они искать.
– Не смешно. Опять мудурствуешь лукаво.
– И не ведавшие откроют, утратившие обрящут. Ибо жизнь убить невозможно. Она есть четвертая сущность этого мира. Так что они будут искать?
– Да ну тебя!
– А почему ты не хочешь сказать. Ведь ответ тебе известен.
– Хватит проповедовать. Перейди на человеческий язык. Жизнь.
– Churches une femme.
***
Передо мною стоял выбор: поле перейти или воды напиться. Я выбрал первое, но потребность движения оказалась сильнее желания утолить жажду. Огромное пространство залито желто-зеленым. Полная сочувствия голубая бездна и маленький диск безжалостного Солнца. И теперь я связующее звено большого и малого.
Я поворачиваю голову и смотрю откуда пришел. Теперь мой взгляд снова направлен туда, куда я иду – степь.
Здесь и сейчас я осознаю, что движение вперед – это парадокс. Безжалостность Солнца на вершине, в основании – дикий мир в своём безотчетном и всеоправдывающем стремлении выжить.
Каждый шаг здесь – это новая страница. Трава причудливым образом раздвигается под давлением моего тела, как новая страница. А там, где мгновение назад были мои ноги, смыкается, закрывая ранее прочитанное.
О чем она?
Страница за страницей, и на каждой из них безразличие огня, заставляющее меня сожалеть о том, что я не остался.
Вернуться?
Нет, здесь нельзя войти и вернуться тем же. Пока читаю эту книгу, сохраняю свою сущность.
– Зачем тебе это? – шумит трава, – Ведь когда-то ты бежал оттуда. Ты был на огромном черном коне. Твой друг не смог дойти до конца и остался здесь навсегда. А теперь ты совершаешь очередное безумие – один бросаешь вызов Вечной книге.
Я молчу и упрямо перелистываю страницы.
– Так и будет записано: "Слабость пытающаяся найти свое спасение в бегстве!"
– Нет, будет записано так: "Человек дважды рожденный здесь, ибо только так он смог изменить мир".
Страница за страницей: "Горячий ветер, холодное небо и жёсткая трава".
Я начинаю познавать, к чему приводит жажда движения. Сделал шаг – будь готов сделать следующий.
Жажда не уменьшится, но и не станет больше. Надо бояться постоянства. Неизменность порождает обреченность.
Уже много дней я перечитываю одно и то же, а нет даже намека на море или горы. Степь всегда заканчивается горами или морем.
Полдень. Очень сухо и горячо. Степь не оставила ни капли.
Изможденный путник падает на колени, затем назвничь. Но трава не даёт тени.
– Ставим точку? – шуршит трава.
– Да, надо идти – пауза – Нет, здесь я оставлю только эту сумку.
Снова зашелестели прочитанные страницы.
– Знаешь, когда-то давно я был Великим воином.
– Быть и есть – это разные слова. В этой книге нет ни настоящего, ни будущего, только прошлое.
– В прошлом, я часто приходил к мысли о том, что именно сейчас мое будущее закончится, и через какие-то мгновения я уйду в прошлое, из которого нет выхода. Но проходили мгновения, и я снова видел свет. Вот и сейчас ты говоришь мне о не доступности будущего.
– Можешь сколько угодно надеяться, но Солнце сожгет тебя, трава скроет твои следы, а ветер развеет остатки.
– Человек с мечом не верит и не питает надежд. Он кристальное воплощение долга.
– И где твой меч?! – прошумел ветер.
– Он ждет меня там, где заканчивается степь.
***
Его возвращение началось с ощущения, что его волокут. Несильный, но болезненный удар затылком. Движение прекратилось. Закрытые веки не могут сдержать такого количества света, и он чувствует восходящее солнце нового дня. Где-то далеко женский голос кричит: "Да сколько это будет продолжаться!"
– Придётся это сделать, – он с сожалением приоткрывает веки. Нечеткие границы и размытые краски, в которых он с трудом находит общее с женским лицом.
– Ладно… – в звуках читается явная угроза.
Образ исчез. Яркий поток света залил все чёрным и … Ледяная стать сотен мечей вонзилась в его лицо, а затем мечи начали плавится, и освежающей прохладой потекли по щекам. Послышался звук удаляющихся шагов.
Давление, стремящееся разорвать голову, отступили. Он осторожно открыл глаза, аккуратно поднялся и побрел в тень дома.
За столом сидела маленькая девочка. Рядом стояла кружка. Девочка аппетитно уплетала сахарный пряничек, заметив его она смутилась, быстро положила пряничек на тарелку и смахнула рукавом крошки в уголках губ.
– Проявление естественного удовольствия считается чем-то неприличным, и мы усиленно учимся его прятать, – мужчина немного задумался, – Однако это было так мило, как она пыталась скрыть следы своего удовольствия от вкусного завтрака. Сказать об этом?
– Можно присесть? – спросил мужчина.
Девочка кивнула головой.
Горничного цвета линии паутиной древности лежали на его лице. Жёсткая борода – вот его признак существования настоящего, который стирал первое впечатление о древней статуе готовой рассыпаться под давлением времени. Покрытый мокрыми пятнами балахон не мог скрыть могучую силу человека, сидящего напротив смущенного ребёнка.
– Вы будите молоко? – несмело проговорила девочка.
– Не откажусь, – время и солнце, и паутина древности чудесным образом превратилась в нестриженную копну волос живой реальности.
***
– И только один из выживших пойдёт искать ответы. Ибо он и есть избранный.
– Ты опять о брате!
– Нам не дано знать его имя, но его деяния изменят все. Достаточно одного, что бы все стали другими.
– Бред.
– Идеальное Да или абсолютное Нет – выбирать ему Остальное, их следствие в деяниях остальных.
–????
– Если тебе слишком часто говорят "нет", значит, ты многим сказал "да".
***
Девочка робко пододвинула тарелку, на которой лежала ещё тёплая сдоба.
Мужчина взял один из сахарных пряничков и поднес к носу. Вдохнул аромат свежеиспеченного хлеба.
– Как вкусно, – прошептал он.
Девочка кивнула головой и надкусила маленький кусочек.
Оба расслабился. Он от ощущения доверия, она от чувства безопасности.
– Как долго Вы ещё будете здесь? – глоток молока.
– Сейчас я хочу остаться навсегда, а вчера вечером хотел бежать отсюда, – мужчина отломил кусочек сахарного пряничка.
– А почему Вы вчера хотели бежать? – девочка надкусила пряничек.
Мужчина взял кружку в руки.
– Мое прошлое. Мы вчера встретились с ним.
Девочка со знанием дела покивала головой.
– Когда мне исполнилось пять лет, мне подарили собачку. Но через несколько дней её загрыз волк. Как мне было её жалко… И когда я вспоминала её, я всегда плакала и убегала. Но Вы такой взрослый и сильный. Вы можете легко с этим справиться.
Девочка сделала ещё глоток.
– Нельзя избавиться от своего прошлого. Можно лишь им стать.
Но мужчина не стал говорить это, а наконец-то сделал глоток молока из своей кружки.
– Тогда, мама мне говорила, что все люди думают, что убежать это единственное средство спастись от прошлого, но это не так. Мы бежим с этим прошлым от настоящего. Единственное – это оставлять в прошлом хорошее, – и девочка надкусила ещё один кусочек пряничка.
– Твоя мама права, – мужчина ещё раз глотнул из чашки.
– А Вы, куда хотели бежать? Обратно, откуда пришли? – девочка сделала очередной глоток.
Мужчина кивнул.
Девочка покачала головой.
– Я возвращаюсь обратно, только если забуду что-то важное. Вы тоже там что-то важное забыли?
Девочка сделала ещё глоток, поставила кружку на стол, проговорила: "Спасибо", и убежала из дома.
Мужчина дожевал сахарный пряничек, сделал глубокий глоток – допив остатки молока, встал и бросил взгляд на кружку, из которой девочка пила молоко.
Огромный, чуть вытянутый по краям, изнутри сильно сдавленный глаз смотрел на него с самого дна пустой кружки.
***
Величайшее сражение достигло своего кровавого апогея, и всем, спустя какие-то доли минут, стало понятно, кто победил, кто потерпел поражение. Сразу же все почувствовали жуткую усталость и полное безразличие ко всему происходящему. Кровавый голод был утолен. Утолен с избытком. Один из великих воинов замер, мёртвое тело соскользнуло с лезвия и упало у его ног.
Взгляд Великого воина строил картину мира: где-то вдали и чуть справа двое отчаянно скрестили свои мечи; в центре и слева в основном бежали солдаты. Великий воин опустил взгляд на свой меч.
Огромный, чуть вытянутый по краям, изнутри сильно сдавленный глаз смотрел на него с гладкой стали клинка.
***
Картины прошлого потускнели и совсем исчезли. Мужчина вышел из оцепенения. Вышел из дома, оглядел двор. Спящая собака у ворот и больше никого.
– Что-то потемнело, – он посмотрел вверх. Гроза надвигалась очень быстро.
– Надо спешить, – прозвучала фраза в голове.
– Да, да. Надо спешить, – шепотом проговорил мужчина и двинулся вперед.
***
Некоторое время они ехали молча. Страх давно прошёл, но любопытство и нетерпимость к пробелам в сюжете собственной жизни и какой-либо неоднозначности в его трактовка, делали невозможным молчание. Вопрос времени. Женщина терпела до последнего. И вот первые капли слов упали на иссушенную желаниями почву.
– Кто они?
Незнакомец повернул голову в сторону начинающейся бескрайней степи. Но это уже не могло укрыться от вышедшего на охоту любопытства и было истолковано по-своему.
Трактовка человеческих действий, в силу своей исходной неопределенности, заведомо обречена на нужный, даже неверный, но нужный результат.
– Ты их знаешь?!
– Нет, – ответил незнакомец.
Оба прекрасно понимали сомнительность такого ответа.
Женщина приотпустила поводья и телега замедлила ход.
– И ничего даже не слышал, – у недоверия и угрозы был конкретный адресат.
– Похоже это отряд "Великих воинов" Императора.
Подул ветер.
– Посвежело, – она бросила взгляд на небо, – Будет дождь, – её голова поворачивается, малахитовые зрачки смотрят в упор, – Это те, которых нельзя убить мечом. А ты, какое имеешь отношение к этому? – поводья натянулись и телега покатилась быстрее.
Незнакомец устало прикрыл глаза и ответил: "Никакого."
***
–Это всего лишь маленький камешек, который сейчас стремительно катится в пустыню небытия. Люди любят из прошлого лепить будущее. Страх заставит его забыть прошлое, и сделать невозможным будущее.
Облако прикрыло солнце и напряжение спало. Теперь не требовалось прикладывать титанические усилия для того, что бы рассмотреть детали. Уставшие от морщин лица разгладились.
. – Никому неизвестно, где начинается пустыня небытия для этого маленького камешка.
– Безусловно, уже приняты меры, чтобы его пустыня небытия оказалась как можно ближе, а на пути к ней не было ни каких препятствий.
Облако полетело дальше. Солнце вновь залито своим светом пространство. Говорить расхотелось, каждый искал способ укрыться от этого назойливого света.
***
– Думаешь разумно сейчас с ними говорить об этом?
– Мы, черпающие желание жить в своих чувствах, стремимся в категориях рассудка осуществлять их выбор. Мы почему-то решили, что есть некий рецепт счастья и что мы вольны сами выбирать цвет, форму и размер своих ощущений жизни.
– Но разве это не так? Посмотри – они ждут твоего решения.
Группа обрюзгших вперемежку с высохшими телами смотрела на него. Они прикладывают неимоверные усилия, пытаясь смотреть прямо, но их тела уже не служат им. За годы построения вечного мира их тела стали мягки и слабы.
Ему сегодня просто повезло. Приступ подагры такого же изуродованного тела, заставил его искать источник свежего воздуха, без примесей слащавых запахов роскоши и запаха гниения от смирения с безысходностью. Пришлось стоять у огромного светового проема.
– Но стоят ли эти муки того, чего они ожидают?
– Быть уверенным можно только в прошлом..
Как только скрипучий звук дряхлеющей плоти должен был заполнить помещение, некто, стоящий у окна заговорил.
***
Он говорил о том, что на юге один из великих воинов ушёл в пустыню, на западе в горах был замечен ещё один из них. Он перечислил почти их всех – не известна была судьба всего нескольких воинов. Затем он рассказал о появлении в одном из городов Великой Империи провидца, в другом – всемогущего лекаря, а в лесах благородного разбойника. И так он перечислял, пока число слухов не совпало с известным им количеством воинов.
– И что все это значит? – недовольно буркнул один из советников.
– Но почему только благие деяния?! – возмущенно воскликнул второй из советников.
Человек не может без света, но и много света для человека оказывается непосильной ношей. Так уж устроен человек. Ему просто необходимо немного лжи, ненависти, жестокости. В одном из, уже не существующих, городов Великой Империи, каждый горожанин один раз в солнечный цикл, в день, когда на небе ни облачка, должен был смотреть на солнце, и тот, кто дольше всех смотрел на него – навсегда изгонялся из города в пещеры, находившиеся неподалёку. Возможно, он подобен солнцу и несет в себе свет – свет добродетели. Чуть больше, чем нужно добродетели, которая в итоге заставит щуриться и слезиться глаза горожан. Но ни один из изгнанных, не смог осветить светом своей праведности черноту тех пещер.
В комнате. Один стоит у окна почти напротив группы сидящих. Они сидят напротив, но старательно отворачивают свои лица в сторону и избегают смотреть в направлении стоящего, даже когда обращаются непосредственно к нему.
– Вы полагаете, что это как-то связано с Великими воинами?
– Вы полагаете, что это помешает нашим планам?
– Вы полагаете, что этому необходимо придать смысл Мирового мира?
Позже, тот, кто в данный момент стоял у окна, много думал о том, почему он сказал это и почему именно это сказал.
– Если мы будем просто смотреть, то, в итоге, мы увидим похороны наших врагов, в лицах которых мы узнаем себя.
Единственный плюс дерзости – это её способность забыть о существования реальности.
Сидящие уставились на стоящего у окна. Они стремились заглянуть в его глаза.
***
Небритый и косматый в отблесках молний, он являл собой безудержную мощь бушевавшей стихии в доступных для человека категориях.
***
– И придёт тот, кто очистит нас от лжи. И будут гореть в холодном огне молний, те, кто будут скрывать ложь во спасение своих ego.
– Ужасно. В такой вечер, такие страсти.
***
Буря быстро настигла это проявление безудержной воли искупления огнём. Второй раз за день вымокший насквозь он закричал так, как кричал только один раз до этого, тогда они как никогда были близки к поражению и Смерть даже коснулась его плеча, навсегда оставив свой след – широкую бугристую складку, протянувшуюся от локтя до ключницы.
– Я иду за мечом!
Буря услышала его, как и тогда услышала его Смерть.
Раскаты грома слились в единый непрерывный грохот. Ледяная синева невиданной силы расколола небо пополам, и из этого раскола полился свет. Секунда… и небо вновь закрыла собой внешнюю сущность. Но даже этой секунды было достаточно для того, что бы здесь стало понятно, что когда буря уйдёт, все увидят не свет, а лишь его отражение.
Зрение возвращалось медленно. Спустя несколько мгновений он отчетливо увидел, там, где раскол соединился с землёй, пылающее огнём огромное дерево.
– Думаешь огонь только направляет! А готов ли ты испытать жар огненной истины!
Он знал, что правда – это то, что делает людей одинокими, что истина принадлежит только одному и что её обретение возможно только наедине с самим собой, но он никогда не задумывался о том, что может истина сделать с человеком.
Ещё один раскат грома, уходящей бури в котором он услышал: "Твой меч гораздо ближе, чем ты думаешь!".
***
Что делать Великому воину, если правда – горька, реальность – жестока и уродлива, а истинный смысл существования – утрачен?
***
Остатки тающего Солнца ещё сдерживали тьму. Небольшой костер, весело потрескивая углями, создавал ощущение уюта.
Торговец с аккуратной бородой тонким прутиком ковырнул несколько угольков, вылетевших из костра, обратно.
– Я еду на центральный рынок. А ты, куда держишь путь?
Трудно понять с кем он разговаривает. Неподвижный, взгляд на языки пламени. Может с собой, с огнём, с таким же неподвижным, и высматривающим что-то в языках пламени, мужчиной, сидящим напротив.
Первым ответил огонь, выплеснув сноп искр в чернеющее небо.
– Я иду за смыслом. А ты за чем идёшь? – спросил мужчина, так же непонятно у кого.
Теперь костер не торопился с ответом.
Какова плата, такова и расплата.
У переносицы торговца появилась и исчезла маленькая складка. Единственный признак движения и факт серьёзного отношения к услышанному.
– За хлебом насущным. – вопросы закончились и наступило время ответов.
– Чтобы им пополнить часы времени и они продолжали отмерять твои дни, в которых ты, не переставая повторяешь только одно слово – ещё.
Костер поутих, и торговец поворошил угли, который сразу воспринимает духом и весело запрещал. Одно движение, не более.
– Мера – вот что делает человека счастливым. Это и хлеба насущного касается.
– Ты, хочешь мне сказать, что смысл – это мера!? Я, Великий воин! И… Жажда, нетерпимость… – Великий воин схватил толстую ветку и с размаху ударил в огонь.
Искры и угли полетели во все стороны. Великий воин бросил палку повернулся и быстро исчез в ночи.
– Мало огня? В поисках смысла, главное не сгореть в пожаре неожиданно открывшейся истины – торговец поднялся и начал заботливо собирать раскиданные текущие угли обратно.
***
Спал он долго. Ведь сны можно видеть только во сне. Вот он на коне, несущемся безумным галопом. Только такое безумие позволяет ощутить силу ветра, которая пьянит и дурманит, пробуждая неутолимое желание "Еще".
Затем он шел. Жуткая горечь, такая горечь, что он с трудом сдерживает слезы. Источник этой боли образ огромного коня и яркие ощущения ветра. Где они и что с ними он не помнил. Горячее солнце и выжженная степь – источник жажды, постепенно выпивали все влагу из его тела, взамен не давая ни чего. Первыми были слезы. И оплачивать горечь стало нечем. Затем пот и он превратился в подобие сухой ветки. И наконец, очередь дошла до его крови. И когда она превратилась из красного вина в бардовую тягучую потоку. Свет погас. Открыть глаза его сподобило лёгкое чувство тревоги: небо однородного светло голубого цвета, запах свежего молока, звон утвари.
***
Ощущения бесконечности дней не было. Но в сумме, дни проверенные в повозке, порождали чувство бесконечности пути, что вызывало тяжёлый вздох. При этом спина женщины напрягалась, она поворачивала лицо и смотрела в его глаза.
Рана заживать не спешила и боль не уходила. Натерпевшись боли он проваливался в небытие. После непродолжительного забытья он открывал глаза и видел лицо женщины и чувствовал касание её рук, выполняющих какие-то манипуляции в том месте, которое являлось источником боли. Эти манипуляции носили ещё более болезненный характер, но затем становилось легче.
Необходимость постоянного ухода, его смирение запустили этот процесс. Когда она начала догадываться об этом, было уже поздно. Уход за раненым теперь стал заботой, и теперь она физически ощущала его боль. А это уже личное дело. Личное дело – больше внимания. Она начала ловить себя на том, что думает о нем. Все чаще и чаще, в итоге перестала обращать на это внимание, так он стал неотъемлемой частью её текущих забот, надежд и чаяний. За время пути им редко попадались люди, поэтому, можно сказать, что они были в некоторой оторванности от внешнего мира людей. В эти редкие встречи они узнавали свежие новости, которые вполне уже были частью истории человечества. Их интересовало все. Множество вопросов, большинство из которых касались мелких деталей места, времени, реакции. Когда ещё попадется на их пути человек? И детальными вещами надо запастись впрок, чтобы хватило до следующего источника новостей. Оторванность, помимо страсти к деталям, развила в них свойство смотреть на события, о которых они слышали, беспрестрастно, как бы со стороны.
За время дневных переходов каждая деталь тщательно осмысливалась. Женщина не просто информировала лошадь, смиренно тянущую телегу, она желала ответной реакции незнакомца. Теперь все её внимание не вопрос ее безопасности, а необходимость защитить его.
***
– Огонь внутри нас, вот источник человеческого. Ибо только огонь в сердце способен на прощение. Ибо только огонь души способен любить. Ибо только огонь разума способен отдавать. Но бойтесь пожара внутри Вас, ибо он есть источник безумия, и справиться с такой силой способны только некоторые, которых мы называем избранные. И великий смысл человеческого бытия состоит в том, чтобы стать ими. И даны нам в помощь три огня: сердца, души и разума.
***
Так случилось, что чудища ощутили свободу, и стали подниматься к свету из тёмных и холодных глубин. Чем выше они поднимались, тем ужаснее они становились. Воды человеческой души становились все более и более холодными. И когда последние лучи света были поглощены чудищами, они окончательно стали мёртвом и холодными.
Чем же питать этих чудищ? Огонь. Много огня! Очень много огня!
***
Мужчина бежал по ночному лесу. Ветки хлестали его по лицу, рукам, туловища, ногам. Мужчина не замечал ни чего. Он был подчинен одной идее – бежать! Совпадение – лес закончился с началом рассвета. Перед ним было поле, над краем которого уже появился диск Солнца. Он согнул руки в локтях и посмотрел на свои ладони. Они были полны крови. Она переливалась через края и каплями падала на траву. Мужчина попытался разглядеть отражение и не смог. Алые капли полетели сверху и по лужицам крови пошла рябь.
– Кровавый дождь – мелькнула мысль в голове мужчины.
Но как только он попытался посмотреть вверх, все перевернулось, и он перестал видеть.
***
Он видел. Нонебольшие промежутки времени и очень расплывчато. К вечеру в глазах все темнеет, и он вновь оказывался в пустоте.
– Эй! – слово исчезло в пустоте.
Абсолютный вакуум. Он замер и стал ждать.
– ййй – обратно вернулось только это.
Он протянул руку. Твердое и холодное.
Он вытянул другую руку. Ничего.
– Куда же идти? Думаешь, твой выбор определит последствия?
–Кто это?
Отражением привычной реальности стало; "…тотото."
– Я пойду вперед! – крик исчез. "Ед-ед-ед." – вот и все на что оказалась способна пустота.
Он уверенно шагнул.
– Прекрасно.
– И кто же ты? И где эхо?
Пустота: "Хо-хо-хо".
– Да, я нечто невозможное. Но сейчас я есть.
Каждый шаг даётся все проще и легче. Для того, кто всю жизнь ставил на красное свою жизнь – идти в абсолютной темноте – это просто очередная игра.
– Как я понимаю, ты хозяин этого безумия.
Уже привычное: "Ия-ия-ия."
– Нет, скорее хозяин ты. А я то, что должно было умереть, но почему-то осталось жить.
– Только не потерять ощущение стены – оранжевые буквы вспыхнули в его голове. Этой вспышки было достаточно для того, что бы увидеть следующую мысль, нацарапанную чем-то острым -Ничто не заставит меня отпустить стену! И наступит момент, когда я приеду к месту выхода к свету.
– у-у-у.
– А кто сказал, что выход есть?
– Всегда есть выход.
– од-од-од.
– Отсюда нет выхода.
– Если двигаться вдоль стены, то обязательно выйдешь из лабиринта.
– та-та-та.
– Ты не в лабиринте. Повторяю, отсюда нет выхода. Но ты можешь добавить света и тепла.
Движение исчезло.
– Огонь. Много огня.
***
Он взял факел и бросил его на пол. Стук двери разнесся по комнатам. Ощупью, постоянно спотыкания он брел прочь. Замер, повернулся. И увидел яркое пламя пожара, жадно пожирающего большой дом. Огонь быстро разгорался. Он рос и ширился. Его призыв к единению ощущал я все сильнее и сильнее. И уже трава и листья не способны сопротивляется такой страсти. Они изгибаются и начинают гореть.
На бинтах, опоясывающих голову, руки и торс, появились алые блики. И тогда, когда боль настолько сильна, у разума остаётся последнее и единственное средство противостоять ей – это гнев, в котором он и умирает.
***
– Что это было?
– Не знаю. Похоже на крик человека…Смотри, какое зарево, похоже, что-то горит!
– Разве так может кричать человек? Так страшно.
***
Наконец-то жар исчез.
Приятная прохлада. Мрачное небо. Несмелые порывы ветра взметают прах вчерашнего буйство. Цена огня – это седина от осознания того, что сделано в безумстве горения, и полная покорность, после того, как своей абсолютной волей, давал свободу стихиям. Седые, они парят в воздухе, повинуясь каждому его движению.
Среди седых углей читается силуэт человека.
***
Все яркое и блестящее, полное энергии и желания расти. Он подскочил на ноги и окинул взглядом окружающее пространство.
– Стоп. Чуть назад – голова на пару градусов в противоположную сторону ходу времени.
Узловатая, в его огромный рост палка возвышались над травой.
– Для истины нужен перст, для истины не нужен меч.
Крепкая рука сжала узловатую палку. На кирпичном фоне пустыни появился синий узор, расходятся линий, подобный тому, который видит парящий высоко в небе над полноводной рекой в выжженной степи орёл.
Дерево даже не скрипнуло, словно и не было той мощи, сжимавшей ее, от которой крошились кости врагов на поле битвы.
– То, что нужно – хрипло проговорил он и вырвал палку из земли.
***
– Истина – это твердь. Ни ветер, ни вода, ни огонь не могут справиться с ней, ибо находится она вне времени. Какой меч может одолеть её, если ни ветер, ни вода, ни огонь не могут справиться с ней.
***
Лошадь неторопливо тянула телегу. Телега, не помнящая себя, знающая только то, что ей надо – катиться, и скрипя всеми своими несовершенствами, она катила свою хозяйку и её находку. Но вдруг эта однородность бытия оказалась нарушена.
Дорогу пересекала полоса сизого дыма, источником которого являлось пепелище некогда огромного дома преуспевающего земледельца. Струйки дыма от несчетного числа чернеющих головешек, постепенно сливались образуя реку.
Лошадь остановилась, телега перестала катиться. Хозяйка первого и второго приподняла голову.
– Вот те раз…
Незнакомец приподнял голову и посмотрел вперед.
Так как незнакомец, к её легкому разочарованию молчал, она недовольно прикрикнула на лошадь: "Вперед!".
Все нехотя погрузились в тёплые воды того, что так и не стало настоящим.
***
– Вот видишь.
И действительно, тьма приобрела, какой-то красноватый оттенок, и даже стало как-то теплее.
И он даже смог разглядеть очертания пальцев, когда поднес левую ладонь к самому носу – так ему показалось.
– Еще немного огня и здесь будет светло как днем.
***
Что впереди скрыто клубами дыма. Он очень едкий и глаза сразу начали слезиться. Веки смыкаются, но это не помогает. Каплю за каплей он выжимал чувство вины за прошлое, ставшее прахом, который ветер окончательно развеет по страницам истории.
У него есть вкус. Отвратительный горький с ярко выраженным привкусом железа, настолько горький, что перехватывает горло, а привкус настолько яркий, что создается ощущение, что рот полностью заполнен кровью. Страх – вот его вкус.
***
Узловатая палка прошла испытание, и теперь он знал, что может на неё опереться. Он знал, где ему надо быть, и знал, что времени мало.
Линия между голубым и зелёным, – за ней случится их встреча.
Пара морщин, уверенный взгляд, в зрачках которого можно разглядеть линию между голубым и зелёным. Линия вздрогнула. Протяжный выдох.
Шаг первый.
– Вполне возможно, что все твои воспоминания и существуют для того, чтобы ты сейчас сделал именно этот шаг, именно так?
Легкий ветерок, сопровождающий его, то убегал вперед, то затем быстро возвращался. Его беззаботность сделала свое дело. Тяжесть бытия быстро теряла в весе.
– Не стоит драматизировать. Ну что толку от того, что туча занимает все небо или её часть? Гроза все равно будет – прошелестел и убежал вперед.
– Да её не избежать.
– Буря приходит и уходит, а люди как были, так и остаются короткими.
И опять где-то впереди.
– Что это значит короткие?
– Память о вас слишком коротка.
И развернувшись, у самого уха: "Деяния ваши так ничтожны, что память о них не длиннее ножа наемного убийцы, который он прячет где-то в складках одежды".
Откуда-то спереди: "Когда буря приходит, вы бегом бежите прочь. Не можете убежать, прячетесь и зарываетесь поглубже. Чтобы познать мудрость бури надо обладать такой силой, которой хватит, чтобы поднять меч. Вот буря и уходит в поисках тех, кто способен на это. Века блуждания".
Шепотом у самого уха: "Говорят, там где небо соединяется с землёй и рождается все сущее, высечено пророчество – явится тот, кто поднимет меч, рожден он будет грозой и сама истина откроет ему себя."
Опять откуда-то спереди: "Как знать, может ты именно тот, кого ищет буря?".
– Конечно, нет. У меня нет меча.
***
– Ну, так лучше?!
Коренастый сук. Оборот, ещё один оборот, ещё и ещё. Медленное вращение. Он быстро приближается к цели. Витиеватая полоска, раскручивающаяся спираль становится все более прозрачной, пока полностью не исчезает в исходной точке.
Глухой стук вытекает сноп искр. Появляющиеся то тут, то там, языки пламени быстро сливаются в одно мощное пламя.
Огромная рука ужасна. Непрерывные перекрещивающиеся полосы шрамов с торчащими из них грязно серыми лохмотьями. А просветы кожи между ними покрыты вросшими в неё кусочками чёрных углей.
Рука свободно опущена. Горящий конец сука волочится по траве, вслед за кулаком, сжимающим другой его конец.
***
И когда те, кого жизнь выбрала для борьбы, а сами они выбрали путь воинов, забудут об истинной цели, то познает живое сущность пожара.
Ибо зло шепчет: "Очисти огнем место для тех кто достоин, освети его светом путь к истине, а пеплом сгоревшего удобри землю под ногами достойных". Но нет достойных и не достойных.
***
Маленький кусочек бесконечности огорожен еще меньшими кусочками красного гранита. Но у тех, кто попадает сюда, захватывает дух. Все они не способны видеть бесконечности, и они глобального вписывают в границы своего роста.
Интерьер в высшей степени возвышен.
Сегодня здесь все.
Великий Император восседает на куске гранита, к которому ведет тысяча ступеней. У первой ступени группа императорских советников.
Маленькие человечки. Стебли белой травы подрагивают на фоне красного гранита. Они тихонько переговариваются, но здесь это уже едва уловимый шелест, указывающий только на признак разумности. Разглядывая этих травяных человечков, Великий Император испытывает ощущение силы. А тысяча ступеней, которые делают его ближе к небу, наполняют его чувством абсолютного знания. Прохлада огромного куска гранита, на котором восседает великий император, приводит его к мысле о своей непогрешимой справедливости.
Один из стебельков отрывается и начинает обратный отсчёт.
К пятистам, за ним уже волочатся две железные гири. Их гулкие удары о ступени в его висках. Невыносимо жарко. Все тело покрыто чем-то липким.
– И кто выдумал, что жребий является единственным проявлением свободы выбора – шипит он, подняв гири на одну ступень выше -Наверное, так выглядит дорога в преисподнюю, а я сам, добровольно иду по ней.
И вот отсчёт закончен. Имперский советник с неимоверно тяжёлым грузом, состоящим из ненависти, с трудом переводит дыхание.
– Преисподняя отменяется. Хоть что-то – но взгляд выхватывает нависающий над ним силуэт Великого Императора.
– И даже преодолев 1000 ступеней им не хватает какого-то десятка ступеней, чтобы не смотреть снизу вверх и не быть карликами. Трон делает это для меня, а вслух, что решили сказать имперские советники?
– Мы хотели Вам сообщить, что Ваш план о состоявшейся Великой победе и смерти всех врагов Великой Империи и роспуске армии, был ошибкой! И теперь наш план Мирового мира под угрозой! – гнев и раздражение, ведь говорит то, что при нас, а не мы, а это единственное что смогло преодолеть тысячу ступеней.
– Мой план! – крик Великого Императора прокатился по ступеням вниз и быстро достиг дна.
Белесые травинки замерли.
Выплескивая последние остатки яда: "Великий Император, во имя мирового мира вы должны созвать великих воинов и отдать Великую империю нам!"
– Аудиенция окончена – прошептал Великий Император.
***
– Вот ещё несколько целых страниц! – радость осветила лицо помощника.
– Тише, тише – но было уже поздно: свеча одобрительно затрещала, а тени резво заплясали – Давай посмотрим… Да…
– Все готово – и в подтверждение своих слов Помощник провел черту пером на листе пергамента. Острие пера пронзительно заскрипело.
– Тогда продолжим. Монотонный речитатив заполнил комнату, но ни один звук не должен покинуть этих стен. Перо быстро и точно ловило их и запирало в границах листа. Переписывалась история.
– В начале 49 месяца от правления последнего императора в столицу Великой Империи стали доходить страшные слухи о приближающемся пожаре. Распространителей слухов сурово наказывает, но когда горизонт заволокло черной дымкой, в городе началась паника.
Речитатив прорвался. Взгляды пересеклись и Помощник кивнул головой, подтверждая сей факт.
– Во всех донесениях говорилось о жутком подобии человека серого цвета, у которого вместо кожи – развивающиеся лохмотья. И там, где он ступал, возникал огонь, пожирающий все. И ни какая сила не могла остановить его. Первый день пяти десятого месяца высшим указом Императора Великой империи был отправлен отряд личной гвардии императора Великой империи – отряд не вернулся. Двадцатый день пятидесятого месяца, отправлено два отряда личной гвардии императора Великой империи – отряд не вернулся. На тридцатый день император Великой империи издает указ о создании армии. Но город начал пустеть. Горожане бежали из города.
***
Конец сука покорно волочился в восточном направлении. За ним тянулась борозда полная огня, который выплескиваясь через края, с угрожающим треском пожирал все имеющее общую точку с землей.
***
Он шел дальше, и с каждым шагом света с красноватым отливом, становилось все больше. Он отчетливо видел каждую трещенку в каменной кладке стены. Стало сухо и жарко. Теперь нет смысла искать опору. Стена не нужна.
На расстоянии вытянутой руки мелькнула тень.
– Кто здесь! – громкое эхо повторили: “Есь, есь, есь. “
Тень исчезла.
– Показалось…
Горячий сухой воздух неподвижен. Хаотические переливы света от темно жёлтого до ярко алого утверждают наличие изменчивости странной жизни этого лабиринта.
Шаг. Еще шаг. И вновь нарушающая привычный ход вещей игра тени.
– Это не иллюзия. Что-то приближается.. Может, выход? – он замер и задал вопрос: “Что это? “.
Еле слышно лабиринт ответил: “О, о, о… “
Тишина, слабые переливы света, горячий и сухой воздух.
– Значит, я буду ждать! – крик полный угрозы полетел дальше.
Тишина, слабые красно-желтые переливы света, горячий и сухой воздух.
***
Огромное множество храбрых людей с обнаженными клинками. Строгий порядок. Плечо к плечу образует прямую. Глаза в затылок – еще одна прямая перпендикулярная первой. Безусловно, вершина военного искусства – здесь и сейчас. Взгляд каждого полон решимости – как возвышено именно это творение военного искусства.
Они ждут. Зарево приближается.
Слабый запах гари.
Едва уловимый треск.
Капля прозрачной жидкости неспешно начала свое скольжение вниз. Чуть выше левого виска, откуда-то из-под шлема, по узору из темных точек.
Вот она начинает двигаться вдоль основания бугра.
Им становится тяжело дышать, но решимость не появляется из ниоткуда и не исчезает никуда. Их не интересует бушующая буря огня, которая уже близко, они всматриваются в её основание.
Капля, уместившая в себя ряды в боевом построении, достигает скулы.
Они видят источник их будущей гибели.
***
– Слово есть исходная точка того, куда поведет мысль, тех, кто его слышит.
***
Резкий взмах руки. И армада, разрушаясь на мелкие части полетела вниз.
Ощущение инородности привело к непроизвольному, которое совпало с невозможностью объективного.
– Разве может человек стать этим? – окончанием всего этого – трансформация решимости во взгляде в обреченность взгляда.
– Почему он остановился?
***
– Это люди.
– Что за люди? – эхо торопливо – Иии иии…
– Те, что сгорают в огне, который ты несешь. Здесь их тени. Я обещал тебе свет, тепло и людей.
– Свет, тепло и люди… тени людей… – гнев, обреченность и снова гнев – нет, я выберусь отсюда – и эхо – Аааа, аааа…
– Отсюда нет выхода. Я же говорил тебе.
Он уже бежал вдоль багровых оттенков каменной стены. Крики и стоны множились и становились громче. Постепенно они превратились в непрерывный рокот такой силы, что глаза заволокло пеленой, а из ушей потекла кровь. Не видя ничего он продолжал свой бег.
***
Капли летели вниз. Теперь в них не людская армада, а зеленая трава и голубое небо, а теперь чернеющая земля. Удар и едва заметные частички земли серым облаком взлетели вверх.
Стена бушующего огня рванулась вперед. За ней остался только огонь доедающий остатки того, что еще может гореть.
***
Теперь им все чаще и чаще попадались дымящиеся места пожарищ. Однажды молодая женщина притормозила лошадь и повернулась к незнакомцу, чтобы разбудить его. Такое она в этих местах она видела впервые, и как реагировать на увиденное, ей было неизвестно. Но незнакомец уже сидел и внимательно смотрел вперед. Три дня пути назад она бы искренне обрадовалась, но сейчас она пыталась определить степень угрозы и эффективный способ избежания ее.
– Что это? Это нормально? В смысле, мы можем ехать дальше?
– Вообще-то здесь должна была быть Великая степь… Но она сгорела.
– Эй, она не просто сгорела. Она СГОРЕЛА! – сарказм прикрыл наготу разочарования, он просто озвучил то, что она и сама видела – здесь даже падальщики не летают! Здесь нет ничего!
– Я вижу. Можно либо продолжить двигаться вперед, либо повернуть назад.
Подул ветерок и кусочки горелой земли легли на кузов телеги.
– Вперед! – скомандовал незнакомец.
Молодая женщина ни как не ожидала такого. Даже не успев осознать происходящее, она уже стеганула лошадь.
– Будем надеяться на лучшее – пытаясь скрыть факт того, что впервые она подчинилась воле незнакомца.
***
Поход продолжался. Яркие краски мира начинают приобретать запах, что, безусловно, вызывает недоумение и рябь мыслей: “Что это? “ пробегает по блестящей поверхности мира. Запах приобретает устойчивость, краски перемешиваются, а взгляд ищет ответ в мелькающих картинах мира: очаг, миска с дымящимся супом, костер. Лента рвется. Чернеющая пустота, которую разум людей не приемлет, какие-то доли секунд. Глаза открываются.
Тоненькие струйки дыма, от еще горячих углей поднимаются вверх. Узловатая палка – он должен ее держать. Горящая золотом, невероятных размеров мысль нависла над его головой: “Вперед”. Через мгновение она пролилась дождем шагов. Её капли с легким шуршанием ложились на молодую поросль леса.
Она ушла. Лес прервался. Голубое предвкушение будущего с изредка пересекающими его почти невесомыми облачками мыслей пастельных цветов.
Он уверенно шагал по долине. Шаги и мысли неизбежно приводили его к закату и потребности в огне.
Вновь тонкие струйки дыма приводили его к вопросу: “Что это? “.
Казалось круг замкнулся, но шел он по прямой…
***
– Постойте, сейчас заменю свечи. Слишком уж темно – помощник произнес и замер в терпеливом ожидании.
– Как странно. Вопроса не было, но он ждет моего ответа – а вслух – да, конечно.
Огни пустились в пляс, тени поддержали их порыв и помещение наполнил ось теплом ароматом горячего воска.
– Продолжаем? – а про себя – не менее странно. Задаю вопрос, и не ожидая ответа, делаю это без обоюдного согласия.
Тень наклонилась вперед.
– Конечно, – последовал ответ.
Тень наклонилась вперед.
Яркие чернила на чуть тронутой желтизной бумаге легко трансформировалась в звук, в такой же четкий и слегка приглушенный. Достигнув противоположного края стола, он ложился на белые листы аккуратными буквами.
Круг замкнулся.
***
Под сводами серого неба, на котором не видно солнца они ступили на выжженную смертью землю. Некоторое время только скрип колес и стук копыт напоминали о ходе времени. И, вот, лежащий позади незнакомец, наконец, решил изменить время. Он начал говорить. Серое небо с облаками пепла, гонимых ветром, молча смотрели в его глаза.
Молодая женщина смотрела на мертвую землю, с которой ветер поднимал прах живого и слушала.
Он пересказал все. Причины и следствия то же были в этой истории.
– Если бы я рассказал об этом раньше – этого бы не случилось. А теперь… – молчание вернулось после полного горечи выдоха.
Спустя некоторое время настала ее очередь. Крылья раскрылись, и воздух рванулся внутрь. Но стать смыслом и чувством он не успел.
Позади послышалось нетерпение и страх. Она и он обернулись. Их быстро нагоняла группа людей.
И вот уже можно разглядеть в деталях страх и спешка в глазах, морщинах, чрезмерных ударах хлыстами по мокрым спинам лошадей.
Голова поворачивается. Испарина и частички гари. Серые зрачки. Рот раскрывается. Вески и шея покрываются буграми.
– Он приближается к городу!
Удивление – хрупкое зеркало между мыслью и действием не выдерживает давления и разлетается на куски.
Молодая женщина мгновенно стегает лошадь и кричит уже в след: “Кто? “.
Но разве сравниться один человеческий голос с дробью четырех дюжин железных подков.
– Кто? Кто приближается к городу? – поводья брошены, лицо напряженно, а взгляд решителен.
Взгляд незнакомца скользит по небосводу вниз. И вот он упирается в то, что вышло за пределы линии горизонта полно решимости и заполняет собой образовавшийся разрыв.
– Тот, кто был Великим воином.
– И что?
– Он идет к Мертвому замку.
***
Он пересек очередную границу. По одну сторону которой, остался зеленый лес, по другую – до тла выжженная равнина.
–Здесь уже гореть нечему – хруст сопровождает каждый его шаг – только то, что в тебе напоит и согреет тебя – ноги быстро покрылись серым налётом – закончится и эта пустыня, как заканчивается все, ибо нет вечного и нет пустоты, а есть истина и воля ее внутри нас.
Хруст времени продолжил свою ровную поступь.
***
Он бежал вдоль каменной стены, по которой безумно метались тени. Великое множество теней: больших и маленьких, высоких и низких, широких и узких, ровных и изогнутых, расплывчатых и четких.
Когда сил осталось на еще один рывок, а бежать надоело, он вспомнил о том, кем он был раньше. Там раньше он бежал в ровный строй блестящих солнцем щитов и с разбегу опрокидывал стоящих. Лучи взлетали вверх, утыкались в землю, а те, что устояли, спустя некоторое время покрывались ровным слоем пыли земли и пятнами крови, и чистота металла становилась недосягаемой для солнца. Блеск мерк.
Инерция внешней силы, которую не могла скрыть ни какая одежда, заставила его сделать еще шаг, но он уже твердо решил.
***
Главная площадь пылала огнем. Его истерзанное тело, с развивающимися на ветру обрывками тканей, неподвижно стояло в самом центре главной площади, напротив императорского замка, до которого огонь еще не добрался.
Треск огня, грохот падающих конструкций Великой империи, крики живого, пытающегося спастись бегством.
***
Огромная химера, судорожно дышащая тысячами бегущих, спотыкающихся, падающих, пытающихся подняться, извергая клубы пыли, стремительно их настигала.
– Съезжай в сторону – твердо, именно так, как ей хотелось сейчас – Это единственный шанс!
Её правая рука резко согнулась в локте.
Нет теперь мерного стука только непрерывный треск превращающейся в прах мертвой формы.
***
Как только диск солнца коснулся горизонта, он, наконец, увидел языки пламени, тянущиеся к самому солнцу.
– Несмотря ни на что я рад тебя видеть – и с грустью добавил – все закончится там, где началось.
И была пересечена еще одна граница. И время зашелестело примятой травой, а вкус его стал приятной прохладой.
***
– Не останавливайся. Вперед!
Удила натянулись, и лошадь прибавила ходу. Химера осталась где-то позади. Пыль постепенно исчезла, и лошадь вернулась в неспешно текущую реку времени.
– Куда мы едем? – вновь тревога пробивается в тембре ее голоса.
– Вперед, – ответил он.
***
В отблесках красного он сделал несколько шагов от стены. Громкий выдох потонул в гуле тоннеля теней и впервые эхо промолчало.
– Хороший знак.
Жуткая боль пронзила все тело. Серый камень устоял.
– Давно я не испытывал ощущение борьбы.
Очередная волна боли накрыла его. Серый камень стоял и молчал. Зато он, дико хохотал, а глаза искрились и улыбались.
Волна за волной.
***
Телега замерла.
Незнакомец смотрит молодой женщине в спину.
– Смотри… – дрожь ее голоса и указательный палец направлен на закатное солнце.
Он медлит оторвать взгляд от кончика ее пальчика. Но неизбежное происходит и он наблюдает языки пламени, тянущиеся к самому солнцу.
***
И вот он у императорского замка, последнее здание, отделяющее огонь от бегущих прочь.
– Где теперь, отливающие черным Великих воинов одежды? Ты весь изрублен без них. А что теперь у тебя в руке?
Трепещущие на ветру лоскуты, торчащие прямо из пепельного цвета тела, задвигались, и сильная рука подняла пылающую кривую корягу: «А твой меч? Где он!?».
– Остановись. Здесь самое подходящее время.
Они смотрят друг другу в глаза. Печаль в их глазах.
***
Диск солнца уже освещает только край горизонта. А что происходит в зареве пожара – нет ни кому дела.
Огромная черная туча нависла над центральной площадью. Неудержимый ветер ворвался в город, и пламя рванулось к стенам императорского замка.
***
Он обессилен и не чувствует своего тела. Похоже это последний рывок.
Камень разлетается на кусочки и ветер, несущий капли дождя врывается в тоннель.
– Свободен – он улетает в темноту за этим словом.
***
– Давай быстрее неси нас, старая кляча, к той горе! – закричал незнакомец.
Лошадь рванулась вперед, и первые крупные капли дождя упали на изнуренную жаром землю.
***
– Ну, вот и заключительный лист из того, что уцелело.
Помощник нетерпеливо спрашивает: «И что там?».
– Грянул гром, и началась великая буря, длившаяся до самого полнолуния. Дождь, лившийся непрерывным потоком, затопил мертвую долину и столицы Великой Империи. Замок устоял, пожар погас.
– Он смог поднять меч и управлять бурей и спас нас! – выкрикнул помощник.
Строгий взгляд быстро восстановил общепринятые границы чувств.
– Запомните молодой человек. Если вы прочитали или услышали нечто такое, свидетелем чего не были сами, то Вы просто назовете это аллегорией, но ни как не историческим фактом.
Последние комментарии
1 час 43 минут назад
9 часов 7 минут назад
14 часов 51 минут назад
15 часов 58 минут назад
16 часов 56 минут назад
17 часов 10 минут назад