Жребий. Рассказы о писателях [Глеб Александрович Горышин] (fb2) читать постранично

Жребий

Пробежки по утрам

1

На утреннюю зарядку можно ухлопать битый час, отвлекаясь на посторонние мысли, но можно уложиться в двадцать минут. Вот именно «уложиться»: зарядку я делаю главным образом лежа, по системе хатха-йога...

Кто такие индийские йоги, я отчасти узнал (многие узнали) из фильма «Индийские йоги. Кто они?». Сценарий этого фильма написал советский доктор Зубков. Он прошел в Индии соответствующий курс обучения йоге, вернулся домой и щедро делится с соотечественниками тем, что усвоил в Индии. Не только делится — проповедует йоготерапию, йогопрофилактику как наиболее верный путь к горячо желаемому каждым владению самим собой. В одной из публикаций д-ра Зубкова (в журнале «Сельская молодежь») я прочел о том, что ежедневная зарядка по системе хатха-йога обязательна в Индии для студентов и полицейских: полицейским дарует необходимое для справедливого решения конфликтных дел спокойствие, студентам — способность сосредоточиться на изучаемом предмете, не отвлекаться по пустякам. Д-р Зубков подчеркивает: хатха-йога не развивает мышцы, как физкультура (хотя развивает и их, развивает), а вводит в обетованную сферу духовной гармонии.

Наука-проповедь д-ра Зубкова не миновала меня. Я не только почитывал «Сельскую молодежь», но иногда печатал в этом журнале собственные бессюжетные рассказы и эссе из сельской жизни (т. е. меня печатал редактор Понцов).

Утренняя зарядка по системе Зубкова, изложенной в «Сельской молодежи», вошла в распорядок моей жизни, как завтрак, обед и ужин, катание зимой на лыжах, летом купание, осенью хождение по грибы, весной по подснежную клюкву, как, наконец, работа, слушание музыки, глядение на картины, чтение книг, сидение за столом в компании друзей и подруг...

Утром, едва проснувшись, я вскакивал с постели, расстилал на полу старый-старый, гораздо старее меня самого, ковер зеленоватого, растительного цвета...

На ковре вытканы олень, олениха и маленький олененок — все терракотового цвета в белую крапинку. И еще пять грибов, может быть, мухоморов, с бордовыми шляпками, тоже в крапинку.

Когда я был маленьким, этим ковром с олешками и грибами застилали круглый, не обеденный, а как бы гостиничный стол красного дерева, на гнутых ножках. Стол, застеленный ковром, служил украшением интерьера жилища — простого сельского дома, — и еще на нем гладили белье: постилали поверх ковра полосатый матрасник и гладили. (В пору моего детства матрасник набивался сеном, тогда получался матрас.) Гладили: мама, бабушка, тетушка, домработница Дуня. Кто-то из них во время глаженья — гладили большим чугунным утюгом с полным чревом горячих угольев, дымящим, как паровоз, пахнущим баней, угаром (мы жили в поселке при леспромхозе, у нас была своя баня) — выронил из утюга уголек. Могла выронить Дуня, она отличалась рассеянностью и еще ворчливостью. Матрасник сразу прогорел, ковер тлел долго, в нем выгорели два гриба из пяти. Мог заняться пожар; слава богу, унюхали, погасили...

Чем долее вглядываюсь я в олешков, в мухоморы на зеленом ковре моего детства, тем яснее вижу, как... Иногда для своих кукол гладила большим утюгом моя двоюродная сестренка, тетушкина дочка, — в нашем детстве мы жили вместе; родных братишек-сестренок у меня так и не завелось, — а иногда... Мог же быть такой случай: кто-то гладил, оставил утюг на столе, на изразцовой подставке... Мне захотелось, чтобы утюг не стоял, а поехал, поплыл бы, как пароход по зеленому морю, по оленям и по грибам. Может статься, я возил утюг по ковру, сронил непрогоревший уголек, чуть дом не спалил. Дуня на меня поворчала...

Моя мама настолько любила меня — единственное чадо, — что, конечно, простила. Бабушка укорила внука без злобы, нарекла ей одной известным, необидным, хотя и нелестным прозваньем: «непропека». Улавливаете сокрытый в этом прозвании, как в непропекшейся, с сырым нутром пышке, изъян?

Мой папа в ту пору был директором леспромхоза; его время и силы главным образом отдавались выполнению плана заготовки и вывозки леса. План перевыполнялся; леспромхоз получал переходящие знамена наркомата, ЦК профсоюза лесной промышленности; папа привинчивал к лацкану пиджака значки победителя соцсоревнования.

Тетушка взяла и зашила выгоревшие на ковре дыры зеленой материей, а по ней еще красным бархатом; так появились рядом с тремя уцелевшими два новых гриба, бархатные, красные. На шляпки новорожденных грибов тетушка нанесла белые крапины; она была великая мастерица-рукодельница шить-вышивать.

Моя двоюродная сестра тогда похихикала надо мной, «непропекой», вот и все.

2

По утрам я ложился на моих печальных олешков, на три вытканных и два вышитых гриба. Да, ложился и расслаблялся... В хатха-йоге нет упражнений, есть асаны. Надо принять такую-то позу-асану, что-нибудь расслабить, распустить какие-нибудь узелки в своем обычно зашнурованном организме. Хатха-йога предполагает не напряжение, а расслабление. Существуют такие асаны